Здесь можно скачать Толкование на некоторые псалмы в формате docx

ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений Феофана Затв.

Псалмы первый, второй и пятьдесят первый, истолкованные епископом Феофаном
*А) Псалом 1. Истинное блаженство. Праведник, как древо, цветет
**1) Черты деятельности праведных и грешных (стихи 1—2)
**2) Состояние праведных и грешных (стихи 3—4)
**3) Значение: а) среди людей; б) пред Богом (стихи 5—6)
**4) Предметы для размышления
*Б) Псалом 2. Царь Сионский, Мессия — Вечный Царь. Тираны, образумьтесь!
*В) Псалом 51

Псалом 33, истолкованный епископом Феофаном
*Предисловие
*Псалом 33
**1) Случай к написанию псалма
**2) Содержание псалма
***а) Первое десятистишие (стихи 2—11)
***б) Второе десятистишие (стихи 12—23)
**3) Первого десятистишия первая часть (стихи 2-4)
***а) О всегдашнем за все благодарении Бога (стих 2)
***б) О «выну» хвалении Бога (стих 2)
***в) Все к Богу должно относить и на Нем опираться (стих 3)
***г) О духовном общении богопреданных мужей (стихи 3—4)
**4) Первого десятистишия вторая часть (стихи 5—11)
***а) Святой Давид воодушевляет кротких к благонадежию примером собственного спасения (стихи 5—7)
***б) Святой Пророк воодушевляет ко благонадежию всегдашним законом Божия о нас попечения, с указанием условных расположений для благонадежного к Богу прибегания (стихи 8—11)
*****аа) Закон Божия о нас попечения (стих 8)
*****бб) Условные расположения для благонадежного прибегания к Богу (стихи 9—11)
**5) Второе десятистишие
**6) Второго десятистишия первая часть (стихи 12—15)
***а) Научение страху Божию (стихи 12—13)
***б) Практика страха Божия (стихи 14—15)
**7) Второго десятистишия вторая часть (стихи 16—22).— Плоды Богобоязненности
***а) Особое Божие благоволение (стихи 16—17)
***б) Скороуслышание (стих 18)
***в) Близость и утешение в скорбях (стих 19)
***г) Избавление от скорбей (стих 20)
***д) Воздаяние им в смерти и по смерти (стихи 21—22)
**8) Общее заключение псалма (стих 23)

Псалмы первый, второй и пятьдесят первый, истолкованные епископом Феофаном

Вместо предисловия.

Выписки из писаний Отцов и учителей Церкви мы нашли между бумагами, оставшимися по кончине святителя Феофана, равно как и то, что он же приступил к истолкованию Псалтыри, очевидно – вдохновляемый мыслью о великом значении ее в духовной жизни христианина. К сожалению, святитель далеко не успел, за другими великими трудами своими, привести своего желания в исполнение. Совершеннейшим опытом его истолкования псалмов служит давно истолкованный им псалом 118. Теперь же читатель видит пред собою не более как подготовительные работы. Но, желая, чтобы ни одна строка из трудов святителя не пропала для назидания верующих, мы решаемся напечатать краткое истолкование псалмов 1, 2, 51 по рукописям святителя Феофана.

А) Псалом 1. Истинное блаженство. Праведник, как древо, цветет

Первый псалом есть как бы предисловие ко всей Псалтири. Он указывает последнюю цель, к которой стремятся все люди, блаженство, предначертывает и средства к достижению его в верности закону Господню. Но и вся Псал­тирь к тому направлена, чтоб возгревать дух молитвенный и дух ревности к неуклонному хождению по воле Божией, изображает людей, Бога боящихся и заповеди Его исполняющих вседушно, и по противоположности — людей грешных и страха Божия не имеющих. Первых называет блаженными, как они есть, а конец вторых — пагуба.

Всеблажен един Бог. Разумные твари причастны сего блаженства, поколику причастны богоподобию; приближение к богоподобию — уклонение от зла, и ревность по воле Божи­ей,— вследствие коих естество человеческое, оживотворившись богообщением, является дре­вом доброплодным при истоках вод. Но все сие от благоволения Божия, от того, что весть Господь путь праведных, внимает им и печется о них. Состояние нечестивых противоположно сему. Все сие изъясняется в первом псалме, со­держание которого составляет изображение характера людей богобоязненных. В псалме примечаются три части: 1) черты деятельности людей богобоязненных и по противоположнос­ти — людей нечестивых (стихи 1 и 2); 2) со­стояние их — полное жизни и добрых плодов. Состояние нечестивых — непрочное, мятущее­ся (стихи 3—4); 3) значение: а) среди людей; б) пред Богом (стихи 5—6).

Это — полная картина, изображающая лю­дей добрых и злых, праведников и грешных.

1) Деятельность людей богобоязненных опи­сывается сначала: а) отрицательно,— обозна­чением, чего они не делают. Тут три черты: нейдут «на совет нечестивых, не стоят на пути грешных, не сидят на седалища губи­телей». Одним словом — уклоняются от злых. Затем: б) положительно,— обозначением, что они делают, чем заняты. Тут две черты: и воля их в законе, и ум занят им же… Помышления и желания — все во законе… Одним словом — эти творят исключительно добро. Под сими чертами по противоположности указывает и противные им черты неправедных людей,— в коих отрицательные черты первых суть поло­жительные, а положительные — отрицатель­ные, то есть они преданы нечестию, греху, па­губным замыслам; и от закона Божия отвра­щаются сердцем и не помышляют о нем; 2) со­стояние праведных: полное жизни и сил, подобно древу при воде: отчего в свое время плоды правды приносят и во всем успевают. Состояние грешных не таково: они, как без­жизненный прах,— мятутся и ничего прочного в себе не имеют (см.: Иов. 21, 18); 3) значе­ние: а) среди людей — Пророк изображает только в отношении грешных, давая разу­меть чрез то и отношение праведных по проти­воположности (как в 1-м  стихе, изобра­жая черты праведных, отрицательно разумеет и грешных),— говорит, что нечестивые среди людей никакого веса не имеют. Суд и совет — собрание всех почтенных лиц, имеющих голос. Сюда и не покажутся нечестивые; б) пред Бо­гом: «Господь весть» — заведывает, печется и блюдет пути праведных — блаженных. «Путь нечестивых погибнет», то есть конец их поги­бель вечная. Тут и причина, почему праведник и грешник таковы, как изображены впереди.

1) Черты деятельности праведных и грешных (стихи 1—2)

Стих 1. «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе».

«Блажен муж». Блаженства, или все выгоды на стороне праведных. Начинает с верховного блага, столь всеми страстно искомого и нигде не обретаемого. Указывает путь верный, но трудный; потому впереди ставит блаженство, как цель и награду, чтоб воодушевить. Хал­дейский и Сирский перевели: beatitudines viri. Сирский теми же словами переводит «блажени» — в Евангелии от Матфея (см.: Мф. 5, 3). LХХ (Септуагинта, первод Семидесяти токлвников): блажен муж. Иные видят здесь меж­дометие, наречие или частицу, восклицание ри­торическое, вырвавшееся из груди Пророка после рассуждения молчаливого о праведниках и грешниках: благо тому! Как бы ни было,— всяко этим означается такое состояние, в коем и по телу и душе и внешним отношениям все идет по желанию сердца, как преддверие веч­ного блаженства (см.: Пс. 19, 5; 32, 1—2; 33, 13; 34, 9—10; 83, 5; Втор. 28, 3 и да­лее).— Муж, еврейски: «гаишь», тот самый муж,— человек вообще с душою мужескою — не столько пол означается, сколько настроение души. «Не иде на совет» — отвращается от их замыслов и совещаний, не связывается с ними, не подражает их уловкам.

«Совет, ацат»— рассуждение и решение тем или другим способом достигнуть предполо­женной цели.

«Нечестивых». Еврейское слово: «раша» — беспокойный, мятущийся и мятущий — нечес­тивые, не имея покоя совести, волнами похотей своих бросаемы бывают в разные беззаконные дела (см.: Ис. 48, 22 (несть радоватися); 57, 21; Притч. 4, 16 (не уснут бо, аще зла не сотворят). Советы нечестивых описаны у Иова: см.: Иов. 21, 14—16 (отступи, пу­тей Твоих ведети не хощем); 22, 17—18; Иез. 11, 2—3).

Идти — обычная метафора, употребляемая в означение замыслов, хлопот, предприятий, порядков,— коими, как ногами, достигают предположенной цели — частной или цели всей жизни (см.: Быт. 17, 1; Пс. 118, 1, 3, 9 и про­чее; Рим. 8, 1 и другое).

«Не иде» — прошедшее совершенное,— вме­сто настоящего… решительно, наотрез не по­шел,— не однажды, а всегда так,— таково правило его жизни. Евреи, выражая настоя­щее, употребляли прошедшее или будущее. Пример первого здесь; пример второго в сле­дующем стихе: «поучится».

В греческом переводе LХХ и в нашем сла­вянском (не «иде, поучится») видим точный перевод подлинника; русский перевод (не «хо­дит, размышляет») есть перевод по смыслу, так называемый толковый. По-русски говорят: что он тебе будет? брат или дядя — тогда как он есть это.

Заметить надо, что, по идиотизму (грамматическому) еврейско­го языка,— отрицательные выражения здесь — эмфатически (эмоционально) выражают противное — положи­тельное. Как бы так: далеко бежит, отвраща­ется от всякого союза с нечестивыми, гнушает­ся ими, ни во что ставя наружный иногда блеск грешащих.

«На пути грешных не ста». Если иногда по немощи плоти и уклонится иногда на распутие порока, не останавливается там, на том широком пути, ведущем на пагубу (см.: Мф. 7, 13); но тотчас спешит опять вступить на тесный путь заповедей Божиих, чтобы опять неуклонно пребывать на нем. Путь означает установившиеся обычаи, коим постоянно сле­дуют, и соответствующие им планы, нравы, заботы, предприятия, приемы. «Не иди в путь нечестивых, уклони же ногу твою от стезь их» (ср.: Притч. 1, 15; ср: Пс. 118, 9, 15, 35). «Грешных»,— которые давно отстали от дел закона, не однажды согрешили, но частым падением грех обратили себе в навык,— гре­шат непрестанно,— то и делают, и думают, что грешат,— не по неведению, а сознательно, и не тайно, а явно уже,— людей не стыдясь и Бога не боясь. На пути таких людей заповедуется нам не стоять,— не замедляться, не закореневать в грехах и пороках, не утверждать, не основывать навсегда своего пребывания или жития среди губителей.

«На седалищи губителей не седе».— «Се­далище, мошаб»,— по-еврейски. Кассиодор: thronas est regum, tribunal judicum, cathedra propria doctorum — таких значений в Писании не найдешь. Слово сие означает: 1) вообще — место жительства, оседлость (см.: Пс. 106, 4, 7; Лев. 25, 29; 4 Цар. 2, 19 и другое); 2) за­седание, например, старцев (см.: Пс. 106, 32) и 3) седалище, например,— царево, стул к сте­не за столом (см.: 1 Цар. 20, 25) (Иова, как судии на площади [см.: Иов. 29, 7). Халдей­ский перевод: в собрании или в обществе; Сирский — в заседании (см.: Мф. 23, 6; Мк. 12, 39). Так внушается в заседании или сожи­тельстве не утверждаться окончательно навсег­да, в таком, где заседали, живут — губители. Λοιμων, λοιμος, — язва, зараза. Это — презрители закона, ни во что его ставящие и уничи­жающие. В еврейском: «лецим» — насмешники, кощунствующие, издевающиеся; они корчемствуют (портят) истину (см.: 2 Кор.2, 17), осмеивают благочестие, веру, честность и как басни отметают, что говорится о гневе Божием и муках. Они же называются гордыми и сердитыми (см.: Притч. 21, 24; 3, 34); спорщиками, задира­ми (см.: Притч. 22, 10); пьяными или такими, какими делает пьянство (см.: Притч. 20, 1). Почему не худо перевод LХХ называет их за­разою, хотя Аквила точнее: χλευαστων. Симмах: παρανομων. Халдейский и Сирский: на­смешников. Сирский язык этим словом озна­чает фарисеев, Христу ругавшихся: εκμυκτηριζονταη (см.: Лк. 16, 14). Замечательно, что Давид-отец — в начале Псалмов — и Соло­мон, сын его,— в начале Притчей — обличают эту заразу, поругателей закона (см.: Притч. 1, 22). Среди таких-то презрителей закона не основывает своего жития благочестивый.

Градация — от нечестивых, мятущихся в мыс­лях и желаниях противозаконных, от бесстра­шия, к грешникам, частыми грехопадениями укоренившимся в навыке грешить,— и от этих к презрителям закона, кои не только упорно грешат, но величаются грешностью, выказывая всякое презорство к добродетели.

Есть градации и в глаголах: пошел, уклоня­ясь с пути правого,— остановился, утвердился в порочном нраве и сел… окончательно предал­ся планам и целям и нравам греховным, с враждебным к правде расположением. Таким образом здесь воспрещается всевозможное об­щение с нечестивыми и грешными, если есть хотение блаженства.

Стих 2. «Но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и нощь».

Стольким вредам от неправых действий грешников относительно закона Пророк про­тивополагает одну преданность закону, как та­кому предмету, в коем всякое благо. С ним сочетавается праведник волею, в любви и услаж­дении им, и умом, в непрестанном о нем дума­ний и поучении в нем. Закон, Еврейское: «То­ра»,— поражая, как стрелою, страхом Божиим, ‘ с другой стороны как дождем орошает иссох­шие души чаянием благоволения Божия и луч­шей жизни, научает их правым делам, начертывая порядки богоугодной жизни. В Давидо­во время «законом» назывались 5 книг Мои­сея (так у Иисуса Навина (см.: Нав. 8, 31—32), так и доселе именуется у иудеев) и, может быть, книги Иисуса Навина и Судей. Впос­ледствии же этим словом означалось все От­кровение, выражающее волю Божию и Его заповеди, обязательные для всех желающих угодить Ему (см.: Ис. 5, 24; 1, 10). Далее, под сим наименованием закона должно разуметь все богодухновенные писания, в которых име­ем мы во всей широте открытую нам волю Божию — и законную, и евангельскую,— по­знание коих ныне необходимо всякому ищуще­му истинного блаженства. На страницах книг сих почивает благочестивый своим сочувствием и услаждением, как на сокровищнице благ не­сравненных (см.: Притч. 3, 15; 8, 11, 19. «Гафец», ргореnsio,— расположение как к невесте [см.: Быт. 34, 19; Есф. 2, 17; Ис. 62, 5]). Таким образом праведный ищет себе утех не в пустых суетствах мира, но в слове Божием едином, которое и само по себе благо и верно ведет к нескончаемым благам в вечности. Оно для него сокровище несравнимое, как страстно любимая невеста, которую одну любят, об ней одной заботятся, хранят, украшают, лелеют.

«И в законе Его поучится».

«Поучится» (будущее вместо настоящего, в знак непрерывности действия) — и сердцем (см.: Пс. 48, 4), и устами (см.: Пс. 34, 28). Еврейс­кое выражение означает заботливое углубление и рассмотрение с сердечным интересом, когда кто сам с собою говорит и трактует, как бы что лучше сделать (см.: Притч. 15, 28), или рас­сматривает дивные дела Божий (см.: Пс. 76, 13; 142, 5; Иов. 27, 4; Притч. 8, 7; Пс. 34, 28; Ис. 59, 3). Так ревностно занимается благоче­стивый словом Божиим,— сколько внутренно, размышлением, исследованием, напечатлением в памяти, чем сильно располагается и к испол­нению того делом,— столько же и внешне — языком его возвещает и сообщает другим. И это не однажды как или при случаях,— а постоян­но, день и ночь. Не то чтобы кроме этого занятия он не ел, ни пил, ни спал, ни другое что делал, но что по причине сердечного ус­лаждения в слове Божием память о нем не отходит никогда, как бывает с теми, кои любят что или кого — и кои, что б ни делали, всегда помнят любимых, помнят их даже во сне и воздержаться от памятования не могут. На­против, лицемеры, мимоходом только и слу­чайно или для вида только словом Божиим занимаются, но зато тотчас о нем и забывают (о денно-нощном поучении в книге закона см.: Нав. 1, 8. И плач бывает «день и нощь» [ср.: Пс. 41, 4; Иер. 9, 1 и прочее]). Выражение: «день и нощь» — означает непрестанную заботу и занятие сердца,— когда и по прекращении дей­ствия (effectus) не прекращается любовь к предмету (affectus),— так что и среди других дел внимание не отходит, однако ж, от запове­дей Божиих, а напротив, выставляет их, как руководящие правила.

2) Состояние праведных и грешных (стихи 3—4)

Изобразив черты деятельности праведника, а чрез то и грешников, переходит к изображе­нию их состояния. Вследствие всестороннего удаления от зла и непрестанного поучения в слове Божием, праведник будет как древо при исходище вод,— исполнится живоносною си­лою слова Божия, разбогатеет и от полноты жизни будет плоды приносить,— соответствен­ные дела, и преспевать во всех начинаниях.

Стих 3. «И будет яко древо насажденое при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет: и вся, елика аще творит, успеет».

«Будет» — может и есть — будущее вместо настоящего — или и то и другое… и есть, и будет… полножизненность — его постоянное состояние.

«Древо, ац»,— всяческое,— и живое и су­хое,— здесь по чертам, приданным ему, или маслина, или пальма, кои не отметают листь­ев,— коим и в других местах уподобляются праведные (см.: Пс. 91, 13; Иер. 17, 8). Хал­дейский перевод: как древо жизни, то есть всегда живое и цветущее. Сирийский ставит — Древо просто вообще. Раввин Елеазар бен-Азария говорит, что человек, которого уче­ность ширше добрых дел, подобен ели (abieti), коей ветви широко расходятся, а корень мал и которую потому легко одолевает ветер. А чьи добрые дела превосходят ученость, тот подо­бен дубу.

Дереву при потоках вод стоять очень благо­приятно, особенно на Востоке, в жарких стра­нах, где почва скоро теряет влажность от зноя несносного, и дерева сохнут (см.: Иер. 17, 8; Иез. 19, 10). «При» — на одной стороне или бе­регу реки. Греческое (διεξοδος) — дает мысль о месте, где вода раздвояется на два рукава, так что, стоя посреди, дерево с двух сторон получает приток соков водных. Притоки такие в применении к праведному суть — излияния Божией благодати Святого Духа в таин­ствах — и озарение истинами и исполнение ума от слов Божиих, от коих непрерывный подает­ся ему духовный сок и жизненность к отраже­нию злых страстей и скорбей. «Насажденое» — еврейски: «шатал», пересаженное,— как сучок, срезанный с макушки кедра и поставленный в другое место (см.: Иез. 17, 22), и как ветвь виноградная, из влажного места пересажен­ная в сухое,— так праведник из сухой пустыни греха пересаждается в прекрасный рай Церкви.

«Плод во время». Разумеется дерево не бесплодное, которое только красуется листья­ми, но — которое всегда в свое время приносит обильные плоды. И праведные подобны дре­вам добрым, которые ничего для себя, а все для других плодоприносят, добрыми себя укра­шают делами (см.: Мф. 7, 16—18), не до­вольствуясь семенем благопомышления, или цветом благих намерений, или листьями доброречия. Добрые плоды сии перечисляются в Послании к Галатам (см.: Гал. 5, 22).

«Во время свое». Нечестивые или никаких не приносят плодов, или приносят недозрелые, вялые и скоро пропадающие от порчи; а благо­честивые всегда в свое время приносят плоды зрелые, добровкусные и прочные, как любовь, терпение и прочее, и в другой жизни принесут они Богу непрестанную хвалу, любовь, приснозрение и прочее.

«Лист не отпадет». Праведные всегда себе равны, красятся дивным строем жизни, всем, что говорят и делают,— и приветливостью — или привлекательностью во взаимных сноше­ниях, как тенью древесною, всех услаждают. Отпадение или отметание листьев означа­ет бедственность и потерю всякого благочес­тия (см.: Ис. 1, 30; 64, 6). Означает также недостаток или потерю честности и добродете­ли, как отъятие грозди от лозы или листьев с дерева (см.: Иер. 8, 13). Итак, когда говорит­ся, что праведные не теряют листьев красоты благонравия и благоденствия; то этим означа­ется постоянное осенение их Божиею благодатию, хранящею в них внутреннее благонастроение и внешнее в них благочиние и счастье, утешающею их упованием и ведущею к вечно­му блаженству. В других местах словом: «на­вал», отпадать,— говорится собственно о тра­вах и листьях, когда они вследствие иссякновения внутренней сочности, и от действия чрез­мерного внешнего жара, вянут и, иссохши, от­падают (см.: Ис. 34, 4; 40, 7—8; Иер. 8, 13; Пс. 36, 2 и другое).

«Успеет». Это продолжение или можно при­нимать, как продолжение сравнения праведных с древом (Халдейский перевод: и на всех вет­ках своих, которые произращает, даст плоды обильно, благоуспешно. Иные разумеют о суч­ках, беромых с дерева и сажаемых в другом месте, что и они хорошо разрастаются и плод приносят. Иные о листьях,— что все они по­лезны для здоровья [см.: Иез. 47, 12]), или как особое положение, особую выражающее мысль о праведных (грамматически соотносясь к: «и будет яко древо… и будет» успевать)… Это лучше и прямее. Примеры представляет Иосиф, которому все благоспелось в доме Пентефрия (Потифара) (см.: Быт. 39, 2—3); Езекия, благоспешно восстановлявший чин ре­лигиозный (см.: 2 Пар. 30, 21; 32, 30); Соло­мон (см.: 1, Пар. 29, 23 и другое). Что дела благоугождения у благочестивого идут благо-успешно, несмотря на внешние скорби, об этом см.: Рим. 8, 28, 36—37; Иак. 1, 25; 1 Тим. 4, 8. По последнему — благочестию принадле­жит обетование не нынешнего только века, но и грядущего. Первая мысль о праведных из сравнения с древом указывает, что он изводит из себя добро как бы естественно, а второе: «успеет» — указывает на особые преднамерен­ные предприятия. Сирийский перевод: все, что предпринимает, совершает.

Стих 4. Следует противоположное состоя­ние нечестивых. Выражено — сжато и сильно. «Не тако нечестивый, не тако». Отрицается у нечестивых сказанное о жизненном доброплодии и благоуспешности благочестивых. Хоть они иногда кажутся цветущими; но эта цветучесть непрочна и тотчас разлетается и исчезает. По-еврейски: «не тако» — не повто­ряется. Иероним свидетельствует, что не только в еврейских кодексах, но и в LХХ стоит одно — не «тако». Так и в Екзаплах Оригена, которые он читал в Кесарии. В нынешних изданиях LХХ сия частица повторительно сто­ит. Сирский перевод повторяет, а также и Арабский с Эфиопским. Синайский также повторяет.

«Яко прах». Как перед сим благочестивый уподоблен дереву, хорошо укоренившемуся, цветущему и плодному (в других местах пше­нице); так теперь нечестивый уподобляется праху,— сухому, безжизненному, бесполезно­му,— легко развеваемому, так что его потом и не найдешь. Еврейское слово: «моц», — означа­ет, собственно, не пыль,— но плевелы, мякину или отруби, остаток от чистой пшеницы (см.: Ос. 13, 3; Ис. 41, 15). Плевелам, обреченным на сожжение, уподобляются грешники (см.: Мф. 3, 12; ср.: Пс. 34, 5; Ис. 17, 13; Иов. 21, 18; Дан. 2, 35). Еврейское слово: «надаф» — сильно бросать, разметать, развевать так, что и следа не останется, что как исчезает дым (см.: Пс. 67, 3; ср.: Ис. 41, 2).

3) Значение: а) среди людей; б) пред Богом (стихи 5—6)

Стих 5. В предыдущем стихе состояние грешников представлено в сравнении, и притом каково оно есть в нынешнем веке, а в этом стихе оно представляется прямо и преимуще­ственно, каково оно будет в век будущий пред лицом Бога и святых. Одно, впрочем, изобра­жение стоит в добром сочетании с другими. Как прах или плевелы, в каком бы ворохе ни были собраны и скучены, не могут держаться на месте, когда нападает ветер или буря: так и нечестивые не могут и мгновения устоять, ког­да дунет на них ветер строгого определения суда Божия, но тотчас низвергнутся в огнь или временного, или вечного наказания. Еврейское: «кум» — означает восставать и стоять, то есть или движение, противоположное сидению и лежанию, восстание (см.: Пс. 138, 2), или по­ложение прямо стоящего на своем месте лица,— или стояние; иногда переносно означа­ет восстание от падения или от бедствия разо­рительного (см.: Пс. 40, 9; Притч. 24, 16; Ам. 5, 2 и другое). Стало, можно перевесть: не восстанут и не станут, не постоят. Отсюда разные толкования сего места. Были даже между иудеями, кои утверждали, основываясь на сем тексте, что нечестивые не телом только, но и душою погибают в час смерти и не вос­креснут уже никогда. LХХ и Вульгата: «не воскреснут». Другие понимали так: не будут иметь места в судилище и не появятся, чтоб судить и подавать голос — в сонме людей че­стных и почтенных. Почему лучше — с Абен-Эздрою — толковать: не постоят… не возмо­гут снести строгости суда Божия (как значит слово сие в Нав. 7, 12 (не «могут сынове Израилевы стати пред лицем врагов») и Мал. 3, 2 («кто стерпит день пришествия Его; и кто постоит в видении Его»))… Не возмогут так смело выставлять чело свое, как обыкли теперь,— но в страхе и трепете от суда Божия, обличаемые при том неумолимою сове­стью,— падут… Халдейский перевод: не без­винны будут в день великий. Подобная мысль о нечестивом в Пс. 108, 7 («внегда судитися ему, да изыдет осужден»,— то есть безот­ветно обличен и приговорен к наказанию). Суд можно относить и о Божиих приговорах на нечестивых в сей жизни или о временных нака­заниях (см.: Ис. 3, 13—14), и о великом по­следнем Судном дне, когда все дела всех будут представлены на суд и за решением тотчас по­следует вечная казнь (см.: Еккл. И, 9; 12,14). Ни в чем не устоят нечестивые, к сонму пра­ведных и допущены не будут.

«Ниже грешницы в совет праведных», то есть не станут в сонме их грешники и нечести­вые (разумеются и губители, потому что из­вержены будут в места казни). По Еврейско­му здесь обозначается совет другим словом, чем в 1-м стихе (не «иде на совет»), именно — словом: adat — всякое вообще стечение мно­жества, например рой пчел на трупе льва (см.: Суд. 14, 8). «Сонм лукавых одержаша мя» (Пс. 21, 17); «сонм юнец» (Пс. 67, 31). Сонм сынов Израиля или всего народа часто в Писаниях означают Ветхозаветную Церковь (см.: Лев. 8, 4; Исх. 12, 3, 6, 47 и прочее). Сонм сей именуется сонмом Господним (см.: Чис. 27, 17; Нав. 22, 16). Итак, когда говорится, что греш­ники не станут в сонме праведных (здесь, на земле, сравнительно с нечестивыми начинательною правдою,— а в будущем веке прав­дою совершенною),— дается разуметь, что они и в этом веке не вступают в число членов Церкви и не причащаются даров благодати, даваемых воинствующей Церкви, и в буду­щем, будучи извергнуты из сонма спасае­мых — страшным приговором Божиим: отыдите от Меня, отлучены от овец Божиих, как козлище (см.: Мф. 25), и отброшены к осуж­денным демонам.

Стих 6. «Яко весть Господь путь праведных, и путь нечестивых погибнет».

В последнем стихе указывается причина и источник такого состояния и участи праведных и грешных,— в том, что путь праведных веда­ет,— заведывает, блюдет Бог, путь же нечес­тивых — их замыслы и труды — погибнет, ведет в пагубу. Очевидно — противоположение двух частей сего стиха не строго; потому спра­ведливо видят здесь — умолчание и в той и другой части допускают дополнительные мыс­ли. Бог весть путь праведных, потому они не погибнут; путь же нечестивых погибнет, пото­му что его не весть Бог,— такие обороты обычны и в притчах. Очевидно, в словах: «весть Господь» — разумеется не всеведение Божие, которое равно обнимает все,— и нече­стивых, но заведывание, попечение, благоволе­ние, любовь, кои благоспеяние придают пра­веднику — и отсутствие коих или вместо их присутствие противоположного — Божия не­благоволения, гнева, оставления — оскудение всякое производит в грешных. (Так у Ин. 8, 43 («почто беседы Моея не разумеете»,— не принимаете, не благоволите). Так Исх. 1, 8 (но­вый царь» не знаше Иосифа»,— знать не хо­тел, презрел его дело). В Притч. 12, 10 («пра­ведник» знает, «милует души скотов своих»). Так 2 Тим. 2, 19 (весть «Господь сущия Своя»,— печется о них). Мф. 7, 23 («николиже знах вас… отъидите») …Бог заведывает, промышляет, любит путь праведных; оттого им успех во всем, и участь их блаженна.

«И путь нечестивых погибнет».

Их замыслы, планы, предприятия и дела Бог «не весть», не признает Своими, не благо­волит, «яко Бог не хотяй беззакония» (Пс. 5, 5). Почему путь их погибнет,— будет иметь несчастный конец, исчезнет как дым (см.: Пс. 36, 20), растает как воск (см.: Пс. 67, 3; ср.: Пс. 128, 6—7; Пс. 9, 19; Иов. 8, 13; 20, 7. Притч. 10, 28; 11, 4).

4) Предметы для размышления

На 1-й стих:

1) Блаженства все ищут, достигают же его только те, кои идут к нему прямым путем, указуемым в слове Божием. Из таких кто ошибется?

2) связи свои с людьми надо устроять ос­мотрительно, чтобы иначе не заразиться язва­ми пороков и не погибнуть;

3) советоваться необходимо (см.: Притч. 2, 11; 11, 14; 12, 15). Но надо добыть советователя честного и мудрого;

4) привычка и в худе, и в добре приближа­ется к естественным движениям жизни. И кон­чается худом или добром;

5) пал в грех,— не валяйся в нем и не стой, чтоб не окреп он в тебе и не стал неодолимым;

6) остерегайся шутить, острить и тем паче издеваться над чем, чтоб предметов важных не обращать в шутку, священного не унижать и запрещенное не поставить в ряд безразличного.

На 2-й стих:

1) После Бога ничего для нас не должно быть важнее слова Его. Его изучать должно всем верующим, а не единым иереям;

2) трудись над ним, и в труде сем первое: заботься постигнуть истинный смысл читаемо­го и подумываемого,— постигнув смысл, восприими его сердцем; восприявши сердцем,— введи в порядок жизни твоей, правила его, веры ли то касается или жизни, и, сделав это, затем исполняй положенное в свое время;

3) много желаний у человека: направлять их как должно никто не сможет без руководства слова Божия;

4) не довольно прочитывать только нечто из слова Божия во свой час,— но надо по­учаться в нем день и ночь, чтобы преспевать по его руководству непрестанно (см.: 1 Тим. 6, И);

5) и часть ночи надо посвящать богоугождению (см.: Ис. 26, 9);

6) надобно остерегаться, чтоб не связать себя самовольной службой (см.: Кол. 2, 23),— о коей не можешь иметь уверение, угодна ли она Богу.

На 3-й стих:

1) Естество наше оскудевательно и — од­но — малоплодно. Но когда исполнится из Бо­жественных источников, тогда бывает много­деятельно и многоплодно;

2) если не принесешь плодов покаяния,— посечен будешь как бесплодное древо (см.: Мф. 3, 6, 10; 7, 19; Иер. 15, 6; Гал. 5, 22; Ин. 15, 6);

3) всякое дело надо делать в свое ему вре­мя (см.: Еккл. 3, 1 и далее);

4) благопоспешность есть плод искреннего благочестия (см.: Апок. 14, 13; Притч. 4, 8). Тщетно ожидать ее от одной мудрости челове­ческой или от опытности своей и от того, что есть чем извернуться при богатстве и есть к кому обратиться при покровителях… Случайно и тут бывает успех, но непрочный.

На 4-й стих:

1) Счастье нечестивых призрачно, исчезновенно (см.: Пс. 36, 2, 35—36);

2) как нравами, так и участию благочести­вые обычно очень различны от нечестивых;

3) как ни ограждают себя нечестивые от всяких несчастий, но приходит час,— и беда нападает — непредвиденна, неумолима, всеразрушительна — и сдувает их, как прах с земли живых.

На 5-й стих:

1) Итак, есть суд,— и всем предстоит явиться на него (см.: Еккл. 12, 14; Деян. 17, 31; 2 Кор. 5, 10);

2) как ни сильны бывают в мире силы нече­стивых, но суда Божия отклонить не возмогут;

3) бесконечно велико расстояние и различие обителей святых и мест осуждения грешни­ков (см.: Мф. 25, 32 и прочее).

На 6-й стих:

1) Бог всеведущ, Отечески промыслителен и паче призирающ на добрых (см.: Пс. 127; 2 Тим. 2, 19). Нечестивых же Он не примет в Свое облаженствование (см.: Мф. 7, 23);

2) всегда надо внимательно разбирать пути и шаги свои направлять, чтобы не споткнуться и не уклониться на распутия (см.: Мф. 7, 13; Еф. 5, 12—13);

3) надобно молить Бога, чтобы не попустил блуждать стопам нашим (см.: Пс. 16, 5);

4) широк путь нечестивых,— но ведет в пагубу (см.: Мф.7,13).

Б) Псалом 2. Царь Сионский, Мессия — Вечный Царь. Тираны, образумьтесь! 

Псалом сей составлен в виде разговора; разговаривающие лица не обозначаются бук­вально, но содержание и строй речи легко их указывает, как и в Песни песней и в других случаях.

1) Пророк изумляется дерзости и неразумию властей и народов, восстающих на Бога и Хрис­та Его — Мессию (стихи 1—3); 2) пред­сказывает их посрамление и гнев на них Бо­жий (стихи 4—6). И как в первой части сна­чала указал неистовство врагов Божиих, потом привел, примерно, их слова: так и здесь снача­ла указывает посмеятельное и гневное на них воззрение Отца Небесного (стихи 4—5), а потом, примерно, вводит и речь Его (стих 6); 3) слова Отца перенимает Сын, Мессия (сти­хи 7—9); 4) наконец, Пророк, или устами его Дух Божий, дает спасительное наставление властям земным (стихи 10—12).

Псалом пророческий о Мессии. Из него в Деяниях (см.: Деян. 13, 33) приводятся слова: «Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя»; и другие (см.: Деян. 4, 25).

Стих 1. «Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным?»

«Вскую?» Вопрос не то значит, чтоб Псаломник, как незнающий, хотел только выведать от врагов Божиих причину или предлог к против­лению, но что он крайне изумляется и негодует на них, оплакивает развращение сих людей и осуждает крайнее их неразумие. Но тут же предуказывает, что их буйство беспричинно и бесплодно-бессильно. Он как бы спрашивает: к чему эти сходбища? Эти совещания? Эти за­мыслы? Духом Божиим движимый Пророк долго углублялся размышлением своим в име­ющее прийти Царство Мессии и в то, какие блага в нем дарует Бог роду человеческому. К этому утешительному созерцанию присоедини­лось предзрение враждебности к Нему иудеев и язычников. Предзрев все языки враждебно восставшими на Христа Господа (обозрение всех гонений здесь такое именно может оста­вить впечатление), святой Давид пришел в изумление и воззвал: «вскую шаташася… « К чему? — укорное (ср.: Быт. 3, 13; 4, 6; Исх. 1, 18; 5, 4 и другое).

«Шаташася». С Еврейского: пришли в смя­тение, мятутся — глаголы прошедшие, по обы­чаю Пророков, вместо настоящего — в знак удостоверительности несомненной. Может быть, и потому так делали Пророки, что гово­рили по случаю видений своих, уже кончив­шихся или прошедших, хотя они относились к вещам, имеющим быть впоследствии. Впечат­ления от сих видений так были сильны, что Пророки смотрели на события, ими указывае­мые, как уже на сбывшиеся. Еврейское слово: «рагаш», мястись в гневе, возмущаться гневом,— употреблено только здесь. Производные от него слова в Пс. 54, 15; 63, 3. Означается смятение, когда толпами, с шумом, отовсюду стекаются люди беспокойные, буйные, ослеп­ленные своею страстию и никому не внимаю­щие, по влечению же страсти готовые на все, кто бы ни взялся распоряжаться ими. LХХ пе­ревели εφρυαξαν от φρυαττω — биться, метаться, ржать по подобию рьяной лошади, когда она не слушает седока. Аквила: εθορυβηθησαν. Симмах: κυκα — смешивать, сбивать, например, разные жидкости…

«Языцы, гоим»,— иудеи оязычившиеся, при­нявшие языческие нравы. Так толкуют святые Кирилл, Евсевий, Экумений, Иероним, Афанасий. И в Писании этим словом означа­ются иногда израильтяне (см.: Быт. 12, 2; 17, 6, 16; 18, 18; Исх. 19, 6). Но естественнее здесь разуметь народы необрезанные. Святой Лука это место приводит в отношении к рим­лянам (см.: Деян. 14, 27), коим предание Свое предсказывает Сам Господь (см.: Лк. 18, 32). И точно, народы языческие восстали на хрис­тианство, когда почувствовали, что новое еван­гельское учение начало одолевать их древнее идолослужение, как в Ефесе служение Диа­не (см.: Деян. 19, 23 и далее), или причиняло им какой ущерб (см.: Деян. 16, 19), или строго обличало нравы их недобрые, не допуская сво­их исповедателей следовать им более, как языку святому и людям обновленным. Отсюда на­чались кровавые гонения на христиан, которые представляет история первых времен христиан­ства.

«Людие» (lamim). По указанию святого Луки, это «людие Израилевы» (ср.: Деян. 4, 27). Лорин говорит, будто слово сие во множествен­ном употребляется об иудеях, когда идет речь неодобрительная или укорительная.

«Поучишася». Пред сим указано внешнее буйство,— а здесь нисколько не тишайшее ду­шевное их состояние, когда внутри себя умом и сердцем изобретали козни и коварства и слова­ми между собою трактовали о сем усердно, громко, шумно (глагол тот же, что и в Пс. 1, 2). В отношении к благочестивым это слово озна­чает благоговейное углубление в святые пред­меты и скромное о продуманном собеседова­ние. В отношении же нечестивых здесь означа­ет их замыслы беспокойные, а равно говор не­приязненный, беседы злые, к тому направлен­ные, чтоб повредить Евангелию, или — то, что необузданный язык произносить может. (Хал­дейский перевод: нападают яростно, топоча ногами, или бурлят в досаде и негодовании (ср.: Втор. 1, 27). Аквила: φθεγξεται κενως).

«Тщетным» — трактуют о том, что совсем не таково, как ими понимается и выговаривает­ся, и что совсем не будет иметь такого конца, как они полагают. Еврейское: «рака» — означа­ет пустой… например, сосуд (см.: Иер. 51, 34), который звучит громко, внутри же не содер­жит, что мог бы и должен бы содержать. По­чему употребляется о лжи, внешне красной, в себе же самой ничего твердого не имущей (см.: Пс. 4, 3). Чаще означает — напрасно (см.: Лев. 26, 16, 20; Пс. 72, 13; Иер. 51, 58; Ис. 30, 7; 49, 4; 65, 23; Иов. 39, 16). Тут все параллели этого слова, утверждающие значе­ние его. Пророк указывает им и пустоту пред­мета, о коем трактуют, и ничтожность причин, дающих повод, и тщету ожидания успеха,— так что хоть до поту хлопотали иудейские вельможи и народ о смерти Христа и Апосто­лов и против распространения евангельской истины, не получили успеха, столь желаемого и чаемого. В истории страданий Господа упоми­нается не об одном совещании, решении, изыскивании ложных свидетельств, подущении на­рода, возбуждении Пилата и города (см.: Мф. 26, 4; Мк. 14, 1; Лк. 22, 2 и 23, 2). Но все это было понапрасну. Воскресение Христово рассеяло все сие: ложь обличилась и истина восторжествовала. Такова же участь была и тех частых ков (козни) против Апостолов, проповедо­вавших Евангелие, какие изобретали иудеи в Антиохии (см., например: Деян. 13, 45; 14, 19), в Солуни (см.: Деян. 17, 5, 13), в Коринфе (см.: Деян. 18, 12), в Иерусалиме (см.: Деян. 21, 27; 23, 9). Такими возбуждениями гонений Евангелие еще более распространялось, и свя­тая истина его становилась блистательнее…

Стих 2. «Предсташа царие земстии, и кня­зи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его».

«Предсташа». Торжественно противостали новому Царству Мессии и заявили враждеб­ный ему дух свой. Еврейское слово: «иацав» — стоять, в форме «гиптаел», себя выставлять,— для присоединения к кому, как иереи к Ровоаму (см.: 2 Пар. И, 13) (также — 70 судей предстают пред скинию (см.: Чис. 11, 16). Моисей представляется фараону [см.: Исх. 8, 20; 9, 13]), или с целью противления, как Ан­гел— Валааму (см.: Чис. 22, 22) (также — как Голиаф пред войском израильским [см.: 1 Цар. 17, 16; ср.: 2 Цар. 23, 1, 10; Втор. 9, 2; 2 Пар. 20, 6; Иов. 33, 5; Втор. 7, 24; 11, 25 и Нав. 1, 5; Иов. 41, 1]). И в нашем месте — означается явная и упорная враждеб­ность, не кроющаяся, но выступающая откры­то с хвастливостью и самоуверенностью…

«Царие». Не неразумная только чернь с буй­ством восстает против истины, а сами цари и главы народов, кои не только не усмиряли на­родных восстаний, но поощряли их. Под царя­ми земными разумеют Ирода и Пилата (см.: Деян. 4, 27), но не исключительно, конечно. Как исключить Ирода Великого, который гото­вил убийство Мессии еще Дитяти? Как исклю­чить последующих гонителей, кои покушались уничтожить малое Христово стадо? (Потому не следует брать здесь в уважение замечание грамматиков, по коему иногда множественное берется за одно из многих,— например раз­бойники за одного из них (см.: Мк. 15, 32 и Лк. 23, 39), ученики вместо одного из них (см.: Мф. 26, 8; Ин. 12, 4). Будто тут «ца­рие» — стоит вместо одного царя,— Ирода.) Очевидно, это пророчество представляет не­прерывно-бесконечную некую хронологию Царства Мессии и живописует лик Его в мире сем до конца мира безжалостно-злобно пора­жаемым врагами Его. Также нет основания слово: «земстии» — понимать только как святую землю, или Палестину. Скорее, цари земли противополагаются Верховному Царю Небес­ному, о Коем тотчас начинается речь (стих 3), и именуются несколько презрительно и ирони­чески… ибо что могут прузи сии (саранча) против Того, Кто содержит круг всей вселен­ной? Так у Исайи (см.: Ис. 40, 22): что Земля, порошинка сия, пред необъятной широ­тою небес и числом тел, напоминающих его? И что точечка сия, Иудея, или хоть Италия или Испания пред всем телом Земли? Сюда очень приложима шуточная речь Сократа к Алкивиаду, когда тот несколько надмевался своею добычею: обозначьте, где это, мне на карте географической,— зная, что добытое было столь мало, что никаким знаком на карте обо­значить его было невозможно.

«И князи», то есть кои после царя, исполни­тели его велений, и советники или вельможи в государстве, избранные в правительственный совет,— в Иудее таковы были члены синедри­она великого, между коими Анна и Каиафа и другие. LХХ и евангелист Лука в Деян. 4, 5 называют их αρχοντες, как назван и Никодим (см.: Ин. 3, 1, 10). Отличительную черту их указывает святой Павел: «князи века сего» (ср.: 1 Кор. 2, 6).

«Собрашася вкупе». По-еврейски: сговори­лись в собрании совещательном… Перевод LХХ: συνηχθησαν επι το αυτο. Халдейский пе­ревод: associate sunt una— вступили в сообще­ство и союз. Симмах: και υπαρχοι συσκεπτονται ομοθυμαδον. Начальники совещаются едино­душно, чтобы, действуя поодиночке, не замеш­каться или не оказаться слабыми и не потер­петь неудачи — се, сговорились действовать заодно, «основали общество». (Еврейское сло­во: «иасад» — в этом смысле два раза встреча­ется: у Ис. 44, 28,— об основании Киром храма в Иерусалиме,— и <в> Исх. 9, 18 — об основании или начале земли Египетской [ср.: Пс. 101, 26; 81, 5].) К этому можно подвести и другое значение, какое может иметь слово сие, если производить его от «сур», arcanum,— секрет, тайна, именно — совещаться тайно о каком-либо деле, установить свои о нем поня­тия и виды и средства и таким образом вооду­шевить и подкрепить себя на дело. (В таком смысле, кроме сего места, оно встречается еще <в> Пс. 30, 14 [«внегда собратися им вкупе на мя, прияти душу мою совещаша»].) Как основание есть начало и главная часть здания; так и совещание есть как бы идеальное построение дела, по которому должно вестись потом оно и при самом исполнении. Исполне­ние сего пророчества очевидно в неоднократ­ных совещаниях против Христа (см.: Ин. 9, 22): о взятии Его лестью (см.: Ин. И, 47—53); о вопросах Ему (см.: Мк. 12,13; Мф. 22, 34—35); о пресечении распространения Евангелия (см.: Деян. 4, 15—17; 5, 33); об изыскании ложных свидетельств (см.: Мк. 14, 55); а потом — в определениях римского сената и указов импе­раторов.

«На Господа». Вот на Кого направили стрелы свои! Вот на Кого вооружились все и всеми силами и способами! На Того, Кто есть Гос­подь всяческих (Иегова Сый),— от Коего все получило свое бытие и без Коего ничто не существует и существовать не может! Таков Бог в нераздельной Триипостасности естества, но здесь, может быть, разумеется преимуще­ственно Бог Отец, так как о Боге Сыне, Мес­сии, тотчас прилагается слово. Подразумевать здесь и Духа Святого дают повод очевидные про­тивления Ему иудеев, и Господом обличенные, и Апостолами замеченные (см.: Деян. 7, 51).

«И на Христа» — по-еврейски: «Месиах». Мес­сия, «еже есть сказаемо Христос» (Ин. 1, 41). Месиах от «масах» — помазывать, как Христос от χριω. Помазание приписывается, во-первых, патриархам, хотя об акте и чине помазания их в Писании нигде не говорится: Пс. 104,15 («не прикасайтеся помазанным моим») — по ходу мыслей это об Аврааме, Исааке и других (сли­чи: стих 9 и Быт. 26, 3). Во-вторых, помазы­вались Пророки, как Елисей Илиею (см.: 3 Цар. 19, 16). В -третьих,— первосвященники, коим на лбу, под бровями, начертывали следующего вида крест: X (по уверению Кимхия, в толко­вании на Пс. 132, и раввина Соломона, на Исх. 29, 7). В-четвертых,— цари, у которых, по свидетельству тех же, начертывалось О — круг, знак полноты и совершенства. И Саул именуется помазанником Божиим (см.: 1 Цар. 12, 3), и Кир (см.: Ис. 45, 1), который по сей причине некоторыми почитается прообразом Мессии, чего ради и пастырем назван (см.: Ис. 44, 28, с Еврейского),— но, в-пятых, преимущественно или в собственном смысле имя Мессии принадлежит обетованному Искупителю рода человеческого, как Пророку, Пер­восвященнику и Царю, Которого предызображали только все ветхозаветные Пророки, пер­восвященники и цари и Который был помазан не видимым и чувственным каким помазанием, но невидимым духовным помазанием, Духом Святым (см.: Пс. 44, 8; Ис. 61, 1; Деян. 10, 38 и прочее). В настоящем месте очевидно Мессия стоит в последнем значении, как требует сочетание слов: Иегова и Мессия Его. Хочет внушить Пророк, что не только Их едино есть Царство, но и едино Им должно быть и поклонение. Почему нераздельна и не­покорность и противление Им, так что оно, оказано бывши одному, тем самым оказывает­ся и другому. «Иже не чтит Сына, не чтит и Отца, пославшего Его» (ср.: Ин. 5, 23 и следующее). Это Тот Мессия, Кото­рый есть истинный Сын Божий, Единородный Господь и Владыка всяческих, Коему подобает всякая слава, честь и поклонение (см.: Деян.4, 25; Евр. 1, 5; Притч. 8, 22; Апок. 22, 7; 11, 15—16; 19, 15).

Стих 3. «Расторгнем узы их и отвержем от нас иго их».

«Расторгнем». Подразумевается: говоря, ко­торое часто в такого рода разговорной речи опускается (см., например: Ис. 3, 6). Еврейс­кое слово, выражение дает мысль об отверже­нии нечаянном, быстром, насильственном, со­единенном со вредом и порчею вещи, отвер­женной по причине нетерпения ее или презре­ния к ней… Так расторг Сампсон верви как нити (см.: Суд. 16, 9—12; сличи: Иер. 2, 20; 5, 5; 30, 8; Наум. 1, 13; Пс. 106, 14). Из сих мест видно, что здесь разумеется крайняя дер­зость народов и властей их против небесного учения, по которой, сговорившись будто, ре­шили они не слушать его, подобно пленным, или осужденникам взбунтовавшимся, или ди­ким коням, кои, сбросив всадника, несутся впе­ред и всё попирают по пути.

«Узы их», то есть Господа и Христа Его,— правила, догматы и учреждения, коими отлуча­ется безбожие и суеверие и нравы развращен­ные, страсти и все недобрые порядки жизни и заповедуется противоположное тому; чем свя­зывается свободная воля, как узами какими, подобно тому, как сковывают диких зверей, чтобы не шатались по произволу и не вредили тем, кои спокойно живут в исправлении своих дел. Такого рода узы суть: самоотвержение, покорение «разума в послушание Христо­во» (ср.: 2Кор.10,5), отложение ветхого человека и облечение в нового, любовь от чи­стого сердца, «совести благия и веры непорочныя» (ср.: 1Тим. 1, 5). Сюда же принадле­жит и страх Божий, коим удерживаются в пре­делах долга (см.: Иов. 30, 11; Мф. 11, 29). Употребленное здесь еврейское слово происхо­дит от глагола: «иасар» — наказывать, чем ука­зывается на Божию дисциплину, коею нару­шители воли Его удерживаются в своем чи­не (см.: Пс. 106, 14; Иов. 39, 5; Иер. 5, 5; 2, 20; 27, 2; 30, 8; Наум. 1, 13. Кроме этих мест это слово еще не встречается).

Отвергнем презрительно, с отвращением и нетерпением, с силою и напряжением (ср.: Пс.50, 13; Еккл. 3, 5—6)!

«Иго их» (funes densos), туго стягивающее ярмо из вервей, то есть строгие правила веры и жизни, коими вяжут нашу совесть (religio от ligare— вязать). Врагам Христовым кажется несовместимым с высоким их о себе мнением позволить вязать себя такому учению, которое разуму представляется безумием, а плоти тя­желым и несносным игом; хотят свободы воли и нестесненности поведения. «Не хощем, да царствует над нами! « (ср.: Лк. 19, 14). «Отыди — путей Твоих ведети не хощем» (ср.: Иов. 21, 14). (Сличи по Еврейскому тексту: Лев. 23, 40; Неем. 8, 15; Иез. 20, 28; 19, 11; 31, 3, 6, 14; Исх. 28, 14, 22; 39, 15; Мих. 7, 3. Также: Ис. 5, 18; Пс. 128, 4; Иов. 39, 10; Иез. 3, 25; 4, 8; Суд. 15, 13—14; 16, 12; Исх. 28, 24, 14; 39, 17—18.) Из мест сих видно, что сказанным словом («абот-ей») озна­чается властвование твердое, всестороннее, обязывающее к повиновению, сильное и тяже­лое и для нечестивых нестерпимое; почему они и не хотят ему подчиняться.

Стих 4. «Живый на небесех посмеется им, и Господь поругается им».

Доселе мы слышали квачущих лягушек и жужжащую саранчу (см.: Ис. 40, 22). Время теперь нам обратить взор и внять Тому, против Кого направлены все эти шатания и замыслы. Он «живый» или «седяй на небесех». Здесь не выраженное, но очевидно имевшееся в виду противоположение Его с теми, кои живут в домах глиняных, основанных на пыли и пес­ке (см.: Иов. 4, 19), хоть они и цари земли (стих 2), противоположение им Того, Коего престол на небесах высочайших, пространней­ших, блистательнейших, недосязаемых, Кто все земное объемлет и влиянием Своим все хранит, и поддерживает. Впрочем, хотя между мяту­щеюся мятежностью непокоривых властей и народов и между спокойным седением Бога на небесах есть противоположение, причем седение означает вместе и власть судьи и мздовоздаятеля (сличи: Пс.9, 8—9), но смысл речи более выясняется от Еврейского: «иашаб» — пре­бывающий, живущий (ср.: Пс. 122, 1; 112, 5—6; Ис. 66, 1). Впрочем, это пребывание не означает ограничения местом, а скорее, всевластность и неизмеримую возвышенность над всем земным Бога, Который вездесущ, на все призирает, все блюдет и о всем печется (см.: Еккл.5, 1; Пс.112, 5).

«Посмеется». Презирает неразумные их по­кушения, посмеется, как скипетр железный — над горшками глиняными. Это человекообраз­ное выражение, означающее посрамление и об­личение крайнего неразумия враждования, где, с одной стороны, сила не ограничена, могущая намерения свои без препятствия приводить в исполнение, с другой — ничтожность всесто­ронняя, хоть величающаяся и строящая вред­ные замыслы. (О таком посмеянии поминает Соломон (см.: Притч. 1, 26); и сам Давид в других местах (см.: Пс. 58, 9; 36, 12—13). В других местах Бог изображается веселящимся о потреблении противящихся Ему (см.: Втор. 28, 63; Ис.1, 24 и другое). Иногда посмевание означает безопасность, уверенность в ней или чувство ее (см.: Иов. 5, 22; 41, 20—21). По другим, посмеваться — значит предавать посмеянию, как видят у Ис. 14, 4. Также см.: Пс. 36, 13; Притч. 1, 26; Пс. 51, 8; Апок. 18, 19—20; Ам. 5, 9.)

«И Господь», Коему покориться не хотят эти неразумные люди, тогда как Он есть основа и твердыня всего сущего, все содержит, Само­держец Сый.

«Поругается им», то есть крайнему предаст посрамлению, и не только тщетными соделает их замыслы; но самих подвергнет бедствиям и скорбям, какие они готовили почитателям Бога, так что никакого не встретят они сострадания, но повсюду будут окружены посмеянием и презрением.

Стих 5. «Тогда возглаголет к ним гневом Своим и яростию Своею смятет я».

«Тогда». Когда — тогда? Когда цари и князи возмнят, что их планы к истреблению Царства Мессии верны и средства к тому сильны, когда истощится Божие долготерпение и ожесточе­ние сердец дойдет до крайнего предела. Когда в самопрельщении предадутся чувству свободы и бесподъяремности, что-де иго сброшено, узы расторгнуты…

«Возглаголет». Одни толковники говорят: хорошо переведено: возглаголет, но есть другое мнение о сем слове ученейшего грамматиста Кимхия, по коему надо так перевесть: тогда убьет или поразит сильных их. Но как ни кажется уместным такое толкование, ему про­тивится, однако ж, как обычное значение сло­ва, от которого без нужды отступать не следует, так и согласие древних переводов на близ­кие к еврейскому языки — Халдейский, Сирский, Эфиопский, Арабский и LXX, кои все имеют: возглаголет к ним. К тому же, если и нравится кому поражение, оно есть уже в гне­вном глаголе Божием: ибо гневное слово Бо­жие и есть поражающее, так как слово Божие не то же, что бесплодное слово человеческое. Почему сообразнее здесь следующая мысль: Бог хотя иногда молчит, смотря на безумные противления людей воле Его, но наконец изре­кает Свой властный суд, осуждение, наказа­ние… и, если израильтяне не могли сносить законодательного слова Бога (см.: Исх. 20, 19), тем менее могут сносить эти противники воли Его поразительные громы суда, издаваемые Сим строгим Мстителем неправды, иногда без слова чувственного — делом самым или пора­жением.

«К ним» («елимо» — поэтическая форма вме­сто «елегем») — к этим непокоривым злобникам.

«Гневом Своим»— Еврейское: «во гневе»; перестанет звать их в Свое Царство после того, как они упорно пребудут в своем против­лении благодати; вместо благословений, отвер­гнутых поразит проклятие. В своей совести будут они слышать непрестанно грозные речи, не слышные для внешнего уха; внутренно бу­дет зреться им гневное лицо Божие, не видное для внешнего ока.

«И яростию Своею» — Еврейское: в ярос­ти. Сила речи возрастает (Еврейское: «горах» — воспламеняться). Представляет возвышение казней Божиих, как 1—3-й стихи представля­ют степени противления врагов.

«Смятет». Так вдруг расстроит их планы, что они туда и сюда будут бегать, не зная, куда обратиться и где найти убежище, чтобы ук­рыться.

Стих 6. «Аз же поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его».

«Аз же». Противополагается тем многим ца­рям и князьям, кои говорили: «расторгнем» и прочее. Вы, как бы так говорит Господь, вы — прах и пепел — многое горделиво замышляе­те,— Я же, Коего всякий Совет станет и Ко­торый «вся, елика совещах, сотворю» (Ис. 46, 10), вскоре тщетными сделаю все ваши за­мыслы и Царя Моего, против Которого с такой яростью восстаете, славно защищу (бук­ва: «вав» — как частица противоположения бе­рется и в других местах [см.: Мал. 1, 4; Ис.29, 13]).

«Поставлен есмь». Халдейский перевод не без основания ставит два глагола вместо одно­го: я возвеличил Царя Моего и поставил Его над горою Сионом. Смысл: хоть вам ненавис­тен Мессия, но ведайте, что Он не Сам Собою принял эту честь или присвоил такое достоин­ство (см.: Евр. 5, 4—5),— не по человеческо­му также выбору и желанию (см.: Ин. 6, 15; 18, 36) имеет такую власть; но Я Сам, Влады­ка всех тварей, по Своему Божию Совету и определению, поставил Его Царем, противить­ся этому неразумно и бесполезно (см.: Лк. 1, 32; Пс. 44, 5; Ин. 3, 34; Ис. 61, 1).

«Поставил» Царем Моим — Того Самого Мессию, о Коем поминалось во 2-м стихе; Своим называет Его Бог Отец, не потому только, что Царство Его и законы Царства Его Божественны, совершенно отличны от мирских царств и законов (см.: Ин. 18, 36), но, собственнее, потому, что Он Сам есть Его Сын, единого с Ним естества, Бог, и власть Его царская неземного происхождения, и не случайный придаток, но есть существенная Его — черта, свет славы, общей Ему с Отцом. Почему всем царям заповедуется к Нему об­ращаться (конец сего стиха), как к Высшему всех их (см.: Пс. 88, 28); Ему поработают все племена и языки (см.: Дан. 7, 14); Он развеет все царства (см.: Дан. 2, 44); Его же Царст­вию не будет конца (см.: Лк. 1, 33).

«Над Сионом, горою святою». Сион — прообраз Царства Мессии,— на нем был царс­кий престол Давида (см.: 2 Цар. 5, 9; 3 Цар. 8, 1) и водружена скиния, вместо коей на со­седнем холме Мориа воздвигнут потом Соло­моном храм истинному Богу (см.: Ис. 31, 4; 2 Пар. 3, 1). На Сионе сочетавались сила царства и священства, как в Мессии потом те же достоинства соединились, по чину Мелхиседекову. Почему как Мессия часто называет­ся Давидом, так и Царство Его, или место Царства и царское седалище, горою Сионом, не в том смысле, чтобы оно было частное царство, малыми ограниченное пределами, но потому, что Сион многими чертами прообразо­вал новозаветное Царство Мессии, как то: своею красотою и неприступностью, но осо­бенно потому, что из Сиона долженствовал изойти закон, проповедь евангельская во все земли (см.: Ис. 2, 3—4; Лк. 24, 47; Деян. 1, 4; Мих. 4, 2; Пс. 109, 2; 131, 13; 86, 3; Зах. 9, 9). Святым назван Сион не здесь только, но и в других местах (см.: Пс. 42, 3; 47, 2; 98, 9; Иоил. 2, 1; Иез. 20, 40). Не по существу, а ради того, что там была скиния, в коей Всесвятой Бог (см.: 2 Цар. 6, 17, 12; 1 Пар. 15, 1, 3, 12; 16, 1; 2 Пар. 8, 11). По сей причине под Сионом разумеется еще и храм самый (см.: Пс. 136, 3; Иер. 51, 10; Ис. 18, 7; Плач. 5, 18). От сего Сион называется горою, Богу возлюб­ленною, жилищем и престолом Божиим (см.: Пс. 77, 68; 86, 2; 67, 17; 9, 12; 73, 2; 75, 3), и противополагается горе Синаю (см.: Евр. 12, 22). И так поелику во всем мире не было горы, равной в славе горе Сион, то Отец и говорит, что на сей горе поставит Он Царя избраннейшего и единственного, попечению Кое­го вверены все святые, кои и обстоят престол Его (см.: Апок. 14, 1).

Стих 7. «Возвещали повеление Господне. Гос­подь рече ко Мне: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя».

«Возвещаяй». В Еврейском: возвещу. Здесь вдруг вводится новое говорящее лицо, именно Тот Самый Царь, о Коем только что поминал Отец Небесный. Такого рода перемены лиц говорящих нередки в песнях поэтических. (Смысл употребленного слова («сафар») можно выводить из снесения (сравнения) следующих мест: Пс. 47, 13; Суд. 7, 13; Быт. 40, 8; 41, 12; 4 Цар. 8, 4—5; Исх. 18, 8; Пс. 9, 2, 15; 21, 23; 43, 2; 72, 28; 25, 7; 65, 16; 74, 2; 77, 3—4; 95, 3; 101, 22; 117, 17; 144, 6; Исх. 9, 16; 1 Пар. 16, 24.) Отсюда следует, что Мессия берет на Себя поведание, возвещение, проповедь открытую, верную, неутомимую, славную для Отца Его и спасительную для рода человечес­кого, которую потом и исполнил как Сам Сво­ими устами, так и устами Апостолов и дру­гих служителей новозаветного слова (см.: Рим. 15, 8; Ис. 61, 1; Лк. 4, 18). Это одна из сторон Его искупительного дела, пророческое служение, которое может быть совершаемо только речью, или словом.

«Повеление». Это выражение обнимает все евангельское учение о благоволении Божием к нам во Христе, о коем Христос возвещал Сам с такою точностью, что ничего не позволял Себе говорить иного, как то, что повелел Ему Отец (см.: Ин. 14, 31; 12, 49; 5, 30; 6, 40; 8, 28; 18, 37; Лк. 4, 18, 43). Как пред сим в стихе 6 говорил Иегова, так теперь продолжа­ет говорить Мессия (наряду с Иеговою по­ставленный в стихе 2) о решении и постанов­лении сего Иеговы, или Отца Своего, по коему Ему благоугодно было, чтоб вечное Слово Его, или Единородный Сын, родившись некогда от семени Давидова или воплотившись, стал Ис­купителем рода человеческого, Спасителем и Царем.

» Господь рече ко Мне». Смысл: как Отец объявил про Свою волю о поставлении над Сионом Царя и о последующем утверждении Царства (стих 6), так и Я, Мессия, равно возвещу основы сего Царства, именно несмот­ря на то, что Я; сын Давида по плоти, суще­ственно есмь предвечный Сын Божий, Коего Отец исповедует вечно рождаемым, Который, ипостасно соединяясь во времени с человече­ством от семени Давидова, стал Царем нового Царства, Коему предназначены в наследие все языки. Нет нужды исследовать, когда и где изрекает сие Отец: ибо, будем ли мы смотреть на сие с точки определения о сем прежде вся­кого времени или с точки исполнения определе­ния во времени, всегда слышишь ты Отца, изрекающего о Мессии, что Он Сын Его есть Единородный и существенный. Так было воз­вещено при Благовещении (см.: Лк. 1, 32), при Крещении (см.: Мф. 3, 17) и при Преоб­ражении (см.: Мф. 17, 5). Так Сам Отец всем указывает на Сына и Сын не имеет нужды сла­виться Сам (см.: Ин. 5, 23; ср.: Пс. 109, 1).

«Сын Мой еси Ты». Здесь речь не о сыне усыновленном или о лице каком, Богу особенно возлюбленном, каковы Ангелы (см.: Иов. 1, 6) или главы народа (см.: Пс. 81, 6), но о Сыне Единородном (см.: Ин. 1, 14; 3, 16, 18),— собственном или существенном (см.: Рим. 8, 32), Сыне истинном (см.: Ин. 5, 20) и возлюблен­ном (см.: Мф. 3, 17; 17, 5; 2 Пет. 1, 17), Каковым Он не может быть иначе, как чрез вечное и существенное рождение (см.: Евр. 1, 5), вследствие коего у Родителя и Рождаемого пребывает одна и та же природа; почему Сын Сей именуется Сущим в лоне Отчем (см.: Ин. 1, 18). Он есть у Бога и есть Бог (см.: Ин. 1, 1—2).

«Аз», то есть Иегова, Отец, о Коем намекается и в Притчах (см.: Притч. 30, 4).

«Днесь», то есть в неподвижно-сущей вечно­сти, не имеющей ни прошедшего, ни будущего, или прежде сложения мира (см.: Ин. 17, 5; Притч. 8, 21—24; Мих. 5, 2). У Бога тысяча лет, как «день вчерашний и стража нощная» (см.: Пс. 89, 5; 2 Пет. 3, 8). «Днесь» не означает какого-либо определенного момента времени, ибо исходы Сына из начала от дней века (см.: Мих. 5, 2; Мф. 2, 5—6). Словом: «днесь» — выражается вечность. Но чтобы рож­дение не было сочтено несовершенным, Он употребил слово: родил. Припомним слова Гос­пода: «прежде нежели Авраам не бысть, Аз есмь» (ср.: Ин. 8, 58).

«Родих Тя», то есть причастником одного и того же Божественного естества Тебя делаю и содержу неизреченным образом, не разделя­ясь. Почему Господь говорит: Отец во Мне и Я во Отце (см.: Ин. 14, 10). Потому же Сын именуется сиянием славы и образом ипостаси Бога (см.: Евр. 1, 3), образом Бога невидимо­го, «перворожденным всея твари» (ср.: Кол. 1, 15). Рождение не есть нечто идеальное, созерцаемое, но действительное, существенное.

Стихи 8—9. В следующих 8—9-м сти­хах изображается та же небесная картина. Речь продолжается от Лица Сына. В ней возвещается Божие определение, в силу коего Мессии отдаются в наследственное владение (κληρονομιαν) все языки и вся земля, и Он мо­жет грозно карать и истреблять непокорных. Предвечное Божие определение исполнилось во времени. Как предвечный Сын Божий, Бог Слово обладает, как и Отец, вечною славою и равным могучеством, но, как Богочеловеку, как Мессии, «дадеся» Ему «всяка власть» по воскресении (см.: Мф. 28, 18; ср.: Флп. 2, 9—10 и другое).

Стихи 10—12. В последних стихах проро­ческий взор Давида возвращается к земле. Пророк обращается к мятежным с увещанием, чтобы они образумились, обуздали себя, с бла­гоговением подчинились Господу, и приветство­вали («радуйтеся!») Его, как Господа, в Лице Его Помазанника. Пророк приглашает поспе­шить исправлением своей жизни. Русский пе­ревод еврейского слова: «нашекувар: почтите Сына»,— едва ли можно считать верным. Во всех почти древних переводах, согласно с пере­водом LXX: «приимите наказание». В заклю­чение — угроза праведным гневом Божиим всем противящимся Богу и обетование блажен­ства всем, уповающим на Царя-Мессию.

В) Псалом 51

Надпись: 1. «В конец, разума Давиду», 2. «внегда прийти Дойку Идумейску, и возвестити Саулу, и реши ему: прииде Давид в дом Авимелехов».

Этот случай описан в 1 Цар. 21—22. Бе­жавший от Саула Давид принят Авимелехом, который дал ему хлебы предложения, за недо­статком обыкновенного, и меч Голиафов,— думая, что он идет куда-нибудь по поручению царя, как и Давид говорил ему. В Номве был тогда Доик, пасший ослов Сауловых, и, возвратясь, когда Саул с укором говорил слугам своим, что никто из них не печется о его выгодах и не сказывает, где Давид, рассказал то Саулу. Саул послал за Авимелехом и всем клиром, определил им смерть, и, когда никто из слуг не решился выполнить его приговоры, Доик снова прислужил ему и побил 85 мужей, носящих ефуд (льняное облачение). После Саул послал разорить самый город и истребить все живое там от человека до скота. Убежал только один сын Авимелехов Авиафар, который и сказал о том Давиду. Это побудило Давида составить на­стоящий псалом, в коем он изображает без­нравственность клеветливого и льстивого язы­ка, губящего невинных, суд Божий на таковых и свою благонадежную безопасность под кро­вом Божиим и тем воодушевляет к терпению подвергающихся злобной клевете и всякой не­правде — надеждою, что Господь не оставляет уповающих на Него и всегда подает добрый конец или исход им из затруднительных обсто­ятельств. Почему и надписал сей псалом: «в конец разума», то есть знал, какой конец будет тем, кои делают зло, и тем, кои терпят его. Благодушествуйте! Как тому пример высший показал сам Давид. Святой Златоуст замечает, что сему псалму следует быть помещену пос­ле 33-го, который надписан так: «псалом Дави­ду, внегда измени лице свое пред Авимеле­хом: и отпусти его, и отъиде» (Пс. 33, 1).

Доик, с еврейского, значит: беспокойный, суетливый, боязливый. Авимелех — невинный, праведный. Клевета и злоязычие исполнены боязни и не имеют покоя.

Стих 3. «Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день».

Что хвалишься? Что много мечтаешь о себе и сам себя в мыслях своих ставишь высоко и пред другими выказываешь, как бы коварство языка было какое достоинство? Или что много полагаешься на лесть и хитрость и опираешься на них, как на крепкую опору, как на верное орудие,— иметь вес и силу между другими, устроить свой быт и пролагать себе дальней­ший путь? «Что хвалишися во злобе»? Удив­ляется Пророк, как доходят люди до такой степени зла, что в ослеплении хвалятся тем, о чем надлежит плакать? Пусть пал ты во зло, зачем еще и хвалиться тем? Зло, дошедши до бесстыдства, есть верх развращения, признак сожжения совести и достижения глубины зол. «Что хвалишися во злобе, сильне?» (Силь­ный — или Саул, или Доик по благосклоннос­ти Саула.) Укор сильному, когда он силен на зло: и чем похвалиться? убил человека? Но и скорпион то же может сделать, и паук, и другие ядовитые животные. Затем ли дана тебе сила, чтоб сравниться с сими ничтожными насекомыми? (см.: Августин). И как пагубно быть сильным во зле! Слабый во зле робеет и делает зло сокрытно; потому, когда пробудится совесть, добро пересилит зло, и он раскаивает­ся, а сильный во зле делает зло смело и тще­славится тем, как каким совершенством, пото­му нечем встревожиться ему в сердце, чтоб прийти в раскаяние и исправиться. «Беззаконие весь день». Весь день,— всякий день, всякий раз, всегда. То есть только беззаконие да без­законие. Сожалетельный укор! Хитрость и лу­кавство овладели сердцем, не дают покоя чело­веку, и на ложе своем сплетает он ухищрения и в сонных мечтах видит одни образы козней.

Стих 4. «Неправду умысли язык твой: яко бритву изощрену сотворил еси лесть».

Язык не мыслит; но в уме и сердце помыс­лы сплетаются,— язык же служит только ору­дием к их обнаружению и выполнению. Сказа­но: язык, а не сердце,— потому (изречение Премудрого) что сердце безумных «во устех их» (ср.: Сир. 21, 29), то есть не глубоко, на поверхности, и они так покорны его движени­ям, что тотчас и последуют им и выполняют без противления его требования, языком ли то или другим чем. Неправда (αδικια) или проти­воположное истине и есть ложь, или правде и добру и есть обида, оскорбление, озлобление. Доик умыслил неправду — ложь, представив Саулу Авимелеха единомысленным Давиду против Саула, тогда как он принимал его, как посла, верного царю; в намерении уязвить Давида и Авимелеха, чтобы доказать свою верность,— свойство слабых и не доброхотных душ! «Яко бритву изощрену сотворил еси лесть». Низкие и малодушные бессильны и ду­хом и телом; потому к исполнению своего зло­мыслия употребляют лесть пред сильными, лесть лукавую (δολος) и злую, которая не обна­руживает своего зложелательства другим, а одно доброжелание сильному и готовность дейст­вовать в видах его; между тем, подобно брит­ве, скоро и нечувствительно уязвляет сердце сильного, а чрез него и других. Доик своим зло­желательным и льстивым словом раздражил Саула до неистовства,— и он истребил свя­щеннический город со всеми жившими в нем.

Стих 5. «Возлюбил еси злобу паче благостыни, неправду, неже глаголати правду».

Сей стих объясняет первое полустишие предыдущего стиха, то есть «неправду умысли язык твой»,— и указывает в сердце Дойка недоброжелательное настроение, заставившее его сплести ложь. «Возлюбил еси», то есть со­вершенно, или такой у тебя нрав, что всякий раз, как представится случай, ты замышляешь ближнему зло, а не добро. «Злобу паче благостыни». Зложелательство паче доброжела­тельства, зло, а не доброжелательство. В серд­це человека каждого всегда есть смесь добра и зла; и иногда одно пересиливает, иногда дру­гое, однако ж человек всегда по своей воле избирает то или другое. Почему подлежит осуждению, если делает зло, а не добро. «Не­правду, неже глаголати правду». Уму — ис­тина, сердцу — добро. Где сердце, там и ум. Злое сердце не дает уму видеть и содержать истину и давать ей вес. Со злом не водворится истина. Потому злое сердце заставляет ум сплетать ложь.

Стих 6. «Возлюбил еси вся глаголы потопныя, язык льстив».

Это объяснение второго полустишия, то есть «яко бритву изощрену сотворил еси лесть». Орудие слабосильного зложелательства — льстивые и лукавые речи пред сильными,— обращенные на пагубу ближнему, кои, подобно потопу, поглощают честь, имущество и жизнь. Потопные глаголы суть слова гибельные для другого, и Доик возлюбил их «вся», то есть ничего не упустил. От избытка сердца говорят уста. Потому, каково сердце, таков и язык; и обратно. И не так злые по-видимому слова, оядотворяясь злом сердечным, могут причи­нить большое зло…

Стих 7. «Сего ради Бог разрушит тя до конца, восторгнет тя, и преселит тя от селе­ния твоего и корень твой от земли живых».

«Сего ради» — за зложелательство, неправ­ду, ложь и лукавую лесть, обращаемые в пагу­бу ближним, при нераскаянности и безнадеж­ности к ней, следует видимая казнь Божия. «Разрушит тя до конца», потому что вконец, совершенно возлюбил злобу, восторгнет тя, как худое и ядовитое растение, «и преселит тя от селения твоего… « Не в другое место, а в другую жизнь, и не тебя только, но и весь род твой,— «и корень твой от земли жи­вых» — за погубление всего рода Авимелехова и всего города священнического. Чувственному Израилю даны чувственные обетования и чув­ственные казни. Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть, истребление рода за истребление рода… Но и сами по себе нечестивые не про­должат дней своих. И потому «человек хотяй живот, любяй дни благи, удержи язык свой от зла и устне свои, еже не глаголати льсти» (ср.: Пс. 33, 13—14). Следо­вательно, наоборот, злоязычные и льстивые с коварством не достойны долгоденствия и бла­годенствия. «Язык мал уд, и вельми хва­лится. Се, мал огнь, и очень великие вещи сожигает. Не удержимо бо зло, исполнь яда смертоносна» (ср.: Иак. 3, 5, 8). Почему святой Пророк положил с собою — беречься языка. «Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим» (Пс. 38, 2).

Стихи 8—9. «Узрят праведнии и убоятся, и о нем возсмеются и рекут: се, человек, иже не положи Бога помощника себе, но упова на мно­жество богатства своего, и возможе суетою своею».

«Узрят праведнии и убоятся». Господь по­сылает видимые казни не как решительное наказание, а как средство к умалению зла между людьми и умножению добра, к укрепле­нию праведных и покаянию грешных. «Узрят праведнии» поучительную казнь на грешника и приидут в больший страх к Богу, приемши опыт­ное уверение в Божием благоволении к тому пути, каким они идут, и неблаговоление к пути противному, приидут также в больший страх и опасение за себя, помышляя о слабости челове­ческой и удобоприклонности на зло; и, боясь, как бы не поскользнуться о себе и не подвер­гнуться той же участи, усилят внимание к себе и преболезненнее припадут к Богу, Помощни­ку, Хранителю и Руководителю в добре.

«И о нем возсмеются и рекут» — в духов­ной радости о своей безопасности и благоденствии под кровом Божиим скажут во взаимное назидание себе и другим: вот участь человека, уповающего не на Бога.

«Се, человек, иже не положи Бога по­мощника себе». Как страх Божий и упование на Него есть отличительное свойство правед­ных, — так забвение Бога и отчуждение от Него умом и сердцем есть отличительное свой­ство нерадивых и работающих страстям. Не содержат они в мысли, что Господь правит всем, что истинно безопасен только тот, кого Он обезопашивает, что во всех случаях жизни прочная и надежная помощь есть только та, которая нисходит от Его мышцы. Между тем как человеку нельзя быть без опоры, то он успокоивается на том, что есть под руками: уповает на богатство и на богатых, на силу или сильных или другое что. Опоры гнилы: и они падают, как листья. « Но упова на множество богатства своего». И Доик мог быть богат или, не разделяя себя с Саулом, считать себя богатым его богатством. «И возможе суетою своею» — воображал себя сильным суетою, по­лагаясь на близость к Саулу и вес своего льстивого и лукавого пред ним языка. Богат­ство и сила, равно как покровительство бога­тых и сильных,— мечтательные и не чуждые страха надежды. Присвоивший же себя Богу и упокоивающийся на Нем блаженствует в своем благонадежии.

Стих 10. «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий: уповах на милость Божию во век и в век века».

Маслину плодовитую хозяин блюдет и хра­нит всячески, и, если бы дать ей чувство и смысл, никогда бы не пришло ей на мысль, что хозяин лишит ее своей милости, посечет и сожжет. Святой Пророк не выставляет на вид своих добродетелей, берет в сравнение только сию несомненность милости хозяина к доброй маслине; и не на дела надеется, а на милость Божию. Как плодовитая маслина, говорит он, всегда в милости у хозяина, так я в дому Божием несомненно уповаю «на милость Бо­жию во век и в век века.— Уповах», то есть однажды положил в сердце своем решительное упование на одну милость Божию и благоду­шествую, будучи свободен от мучений страха и опасения за свою участь, каким страждут упо­вающие не на Бога,— и уверен, что, что бы ни случилося со мною, все то есть от милостивой руки Божией и ко благу моему истинному. Почему и обращается к Богу с исповеданием сей веры и надежды, коим и заключает псалом.

Стих 11. «Исповемся Тебе в век, яко сотво­рил еси: и терплю имя Твое, яко благо пред преподобными Твоими».

Святой Пророк выражает здесь или общее свое исповедание, как бы так: буду исповедовать и прославлять милость Твою, Господи, во всем, что бы Ты ни сотворил со мною, или имеет в мысли только настоящий случай и говорит: верою ощущаю милость Твою и буду всегда ее исповедовать и в том, что Ты теперь сотворил еси, или так: «исповемся Тебе», Господи, что Ты так устроил природу человеческую, что, при­лепляясь к Тебе упованием, он может благоду­шествовать, несмотря ни на какие внешние неприятности. «Терпеть имя Твое». И гонимый, буду благодушно терпеть имя Твое, не забуду, не уклонюсь в сомнение, не отступлю, но все­гда буду Твой, всегда буду ходить под Твоим именем. «Яко благо пред преподобными Тво­ими» — терпеть имя Божие — благо,— или одно имя Божие благо пред преподобными… ибо, установясь умом в сердце пред лицом Божиим, они не отступят памятию от имени Божия и всегда услаждаются им — сладчай­шим паче меда и сота.

Псалом 33, истолкованный епископом Феофаном

Предисловие

Предлагаемые заметки вызваны желанием не столько дать ученое толкование псалма, сколько представить опыт, как обращать в созидание духовное столь употребительные в Церкви Давидские песни, извлекая из них уро­ки для упорядочения своих мыслей и доброго настроения сердца и всей жизни. Избран же для сего 33-й псалом, ради того, что он не последний в числе часто слышимых в церкви. Одно же обстоятельство дает ему преимуще­ство пред другими, именно то, что он читается всегда пред окончанием Литургии. Исходят христиане из храма, каждый на дела свои, в свой круг жизни, и вот им дается в сем псалме напутственное наставление для благонастроения души, в пособие ей для благоустроения жизни, дается как бы программа поведения на целый день и, как жизнь вся слагается из дней,— на целую жизнь. Содержание псалма точно таково. Частым его повторением на бо­гослужении церковном Святая Церковь хочет напечатлеть его в умах христиан, заставить их и нехотя заучить и запомнить его, чтоб укоре­нить в сердце и уроки его.

И точно, очень многие знают псалом сей на память; но самое сие твердое знание может иногда мешать почерпать из него всю возмож­ную пользу духовную. Это, можно сказать, и неизбежно, когда при заучивании работает одна память, без предварительного или совместного углубления в содержание стихов. Как при сем не дается простора размышлению, то ум и сердце остаются праздными: работает одна память, затверживая порядок течения слов. Но, как заучится псалом, так он потом и употреб­ляется. Мысль, забитая в начале, при заучива­нии, не приходит уже в движение и при повто­рении заученного, и повторяется оно, едва ли не всегда, совсем бесследно для души. Между тем всякий псалом есть сокровище духовное, если развить содержание его. И выходит час­то, что многие имеют, или мнятся имети, нечто в уме, и не имеют,— обладают сокровищем, которое, однако ж, сокрыто, хотя сокрыто в них же, на селе души их, в памяти. Почему необходимо вырыть сие сокровище, разложить пред оком ума и дать душе насладиться созер­цанием его.

Это может и должен делать всякий собст­венным размышлением. Настоящие заметки предлагаются в пособие. Чтоб, однако ж, не охлаждала чьего усердия обратить на них дол­жное внимание мысль, не тщетно ли ожидание научиться чему-либо из написанного, долгом считается предварить, что во всем, что читать здесь имеет кто, редко где проходит своя мысль, и то разве для связи, главное же и нужное все взято из святых Отцов: Василия Великого, Афанасия Великого, блаженного Феодорита, блаженного Августина и других церковных писателей и толкователей Псалтири: Евфимия Зигабена, Анфима, Патриарха Иерусалимско­го, Иринея, архиепископа Псковского (см.: издание Святого Синода). После такого предварения никак не излишне ожидание, что за усердный труд составления заметок воздано будет усердным и внимательным чтением их и посильным приложением к своей жизни того, что будет высказано в них.

Псалом 33

«1. Псалом Давиду, внегда измени лице свое пред Авимелехом: и отпусти его, и отъиде.

2. Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих. 3. О Гос­поде похвалится душа моя: да услышат кротцыи и возвеселятся. 4. Возвеличите Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе.

5. Взысках Господа, и услыша мя и от всех скорбей моих избави мя. 6. Присту­пите к Нему и просветитеся, и лица ва­ша не постыдятся. 7. Сей нищий воззва, и Господь услыша и, и от всех скорбей его спасе и.

8. Ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его и избавит их.

9. Вкусите и видите, яко благ Господь: блажен муж, иже уповает нань. 10. Бойтеся Господа, еси святии Его, яко несть лишения боящимся Его. 11. Богатии обнищаша и взалкаша: взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага.

12. Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас.

13. Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? 14. Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не гла­голати льсти. 15. Уклонися от зла и со­твори благо: взыщи мира и пожени и.

16. Очи Господни на праведныя, и уши Его в молитву их. 17. Лице же Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их. 18. Воззваша праведнии, и Господь услыша их и от всех скорбей их избави их. 19. Близ Господь сокрушенных «ердцем, и смиренныя духом спасет.

20. Многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь. 21. Хранит Господь вся кости их, ни едина от них сокрушит­ся. 22. Смерть грешников люта, и ненави­дящий праведнаго прегрешат.

23. Избавит Господь души раб Своих, и не прегрешат еси уповающий на Него».

Ключ к уразумению псалма сего дает слу­чай, по которому он написан. Тут видится, что воодушевило святого Песнопевца к песнопе­нию, и открывается взор на все содержание песни. С указания его и надобно начать, чтоб от него перейти к представлению всего содер­жания псалма.

1) Случай к написанию псалма

Случай, по которому составлен 33-й пса­лом, означается в надписании его: «псалом Давиду, внегда измени лице пред Авимеле­хом: и отпусти его, и отъиде». Обстоя­тельство это описано в 1 Цар. 21, 11—13. Гонимый Саулом, Давид, побыв немного в Номве, где был ковчег завета и где взял он хлебы предложения и меч Голиафа, удалился в землю Филистимскую. Здесь он был узнан филистимлянами, которых прежде так посра­мил, сразив Голиафа, и представлен к царю в Гефу. В крайности сей, Давиду пришло на мысль — притвориться потерявшим смысл в надежде, что это спасет его. Бог благословил это средство, само по себе очень сомнительное: царь отпустил Давида свободным. Вспомнив о сем избавлении от беды, святой Давид поет благодарно хвалебную песнь Богу. (К этому же относится и 55-й псалом. Но там излагает Пророк молитву, которую воссылал он к Богу в сей крайнос­ти; а здесь благодарит за полученное спасение и прославляет благодать Божию). Святой Василий Великий говорит: ««измени лице свое», когда был окружен врагами, потому что услы­шал, как они разговаривали между собою и приготовлялись к мщению. «И рекоша», сказа­но, «отроцы Анхусовы к себе: не сей ли Давид, царь земли? Не сему ли изыдоша жены ликующая, глаголюще: победи Давид с тмами своими, а Саул с тысящами своими? И убояся Давид от лица Анхусова и измени лице свое пред очами их» (ср.: 1 Цар. 21, 11—13). Изменив лицо свое, Давид был принесен на руках домочадцев к Анхусу, бил в городские ворота, «и слины своя точаше по браде», так что Анхус сказал домочад­цам: для чего привели вы его ко мне? Не имею нужды в неистовых, «яко внесосте его, да беснуется предо мною» (ср.: 1 Цар. 21, 15). И таким образом Давид, отпущенный оттуда, спасся, как сказано, в пещеру Одолламскую (см.: 1 Цар. 22, 1). За это спасение и благодарит теперь Бога».

К сему же случаю относит псалом сей и блаженный Августин. Вот его слова: «надпись псалма такова: «псалом Давиду, внегда изме­ни лице свое пред Авимелехом». Ищем в ис­тории царей, какое событие соответствует сему, и находим следующее: когда бежал Давид от Саула, своего гонителя, то перебег к Анхусу, царю соседнего иудеям народа, и там скрывал­ся, чтоб избежать от сетей Саула. Тут свежа еще была память о том, как он, убив Голиафа, стяжал славу и безопасность царству, царю и народу Иудейскому. Когда надлежало сразить Голиафа, Давид любезен был Саулу, а когда Голиаф был низложен, Саул позавидовал славе Давида и стал врагом того, кем избавлен от врага. Как, думал Саул, отрок одною победою приобрел такую славу, что по всему царству о нем пошли речи и стали слагаться песни?! И начал гнать его. Когда перебежал Давид в соседнюю землю, возвещено было царю (Авимелеху): такой и такой в нашей земле. Дошли до слуха Давидова недобрые речи их; и поду­мал он, что если Саул, которому я сделал добро, гонит; то этот царь, посрамленный мною, рад будет сгубить человека, от которого может опасаться еще большей беды, если оста­вить его живым. Убоялся, и изменил лицо свое,— барабанил в ворота, ходил на руках своих и слюну испустил на бороду свою. Уви­дев его в сем виде, царь с презрением отворо­тился от него и отпустил. И вот, спасенный Пророк поет благодарную песнь Богу».

Того же мнения Иероним, Евфимий Зигабен, Патриарх Иерусалимский Анфим и Ириней Псковский. Но блаженный Феодорит, вслед за Афанасием Великим, изменение лица и псалом относит к тому случаю, когда Давид, отбежав от Саула, пришел в Номву, где был ковчег завета, и у священника Авимелеха взял хлебы предложения и меч Голиафов. Он сказал священнику, что, в поспехах (спешно), послан Саулом по одному делу, и ничего не взял с собою, скрыв, что гоним царем. Это скрытие настоя­щей причины прибытия в Номву блаженный Феодорит считает изменением лица и полагает, что псалом относится к сему случаю. Но при сем не было действительного изменения лица. Давид оставался в своем обычном виде; сло­ва же, им сказанные, нельзя принять за изме­нение лица. И это тем паче, что, в истории деяний царей, ясно означен случай, когда Да­вид изменил лицо свое. Там, при описании пребывания Давида в Номве, не поминается об изменении лица Давидом; поминается же при другом случае, когда Давид, после сего, перешедши в землю Филистимскую, был схвачен тамошними и представлен царю. «Убояся», гово­рится там, «Давид и измени лице свое» (ср.: 1 Цар. 21, 12—13); почему мнение блаженного Феодорита и не может быть принято.

Но скажет кто: в надписи стоит: «измени лице свое пред Авимелехом», а сим именем назывался священник, принимавший Давида в Номве. Как же не к этому случаю относить псалом? Имя сие точно напоминает того свя­щенника и случай с Давидом в Номве; но слова: «измени лице свое» — отводят мысль к другому лицу и другому случаю; ибо не пред священником в Номве изменил Давид лицо свое; а пред царем в Гефе. Но скажут опять: Гефский царь назван в книге Царств Анхусом, а не Авимелехом. Как же к тому случаю отно­сить изменение лица и псалом? Пусть так: но царь Анхус мог именоваться и Авимелехом. Коль скоро объяснено будет, как царь Анхус книги Царств мог наименован быть Авимеле­хом в надписи псалма, всякое недоумение тогда рассеется.

Это недоумение, рождающееся от различия имени царя Гефского в книге Царств с именем, стоящим в надписи псалма, занимало всех, кто толковал псалом сей, и все решают его тем за­мечанием, что у филистимлян цари носили два названия: одно общее всем царям, а другое особое или собственное имя каждого. Общее название всех царей было у них Авимелех, как у египтян — фараон, у древних Иерусалимлян — Адониседек или Мелхиседек, у амале-китов — Агаг, у газорян — Иавив, у йемен­цев — Тоба. Что это действительно так было, доказывается тем, что в книге Бытия цари Филистимские, и при Аврааме и при Исааке, одинаково именуются — Авимелех (см.: Быт. 20 и 26). По расстоянию же времени нельзя думать, чтоб это был один и тот же царь и, следовательно, чтоб Авимелех было собствен­ное имя. Собственное же имя царя Гефского, современника Давидова, было Анхус. В книге Царств, где писана история, требующая опре­деленной точности, стоит собственное имя тог­дашнего царя Анхус, а в надписи псалма упот­реблено общее тамошних царей имя Авимелех.

Святой Василий Великий так говорит о сем: «почему надписание именует Авимелеха, а ис­тория передает имя Анхуса, царя Гефского? На сие имеем такое объяснение, дошедшее до нас по преданию, что Авимелех было общее имя царей Филистимских, но что каждый из них имел и собственное наименование. Подоб­ное можно видеть в Римском государстве, где цари вообще называются кесарями и августа­ми, но удерживают и собственные имена свои. Таково же у египтян имя — фараон. Ибо фа­раоном называется Египетский царь при Иоси­фе, фараоном именуется и тот, который чрез четыре поколения, при Моисее, был царем Егип­та; фараон был и во времена Соломона, ибо сказано: «поят дщерь фараоню» (3 Цар. 3, 1); фараоном также именовался и царствовавший в Египте во времена пророческого служения Иеремии (см.: 4 Цар. 23, 29). Так и Авимелех был и во дни Авраама и во дни Исаака и теперь именуется во времена Давида. Об Ав­рааме сказано: «и рече Авимелех ко Аврааму» и прочее (см.: Быт. 21, 22). Равно и об Иса­аке: «приникнув Авимелех оконцем, виде Исаака» (ср.: Быт. 26, 8). Так и здесь, в надписи, Авимелех времен Давидовых назван общим царским именем; история же передает его имя Анхус, которое было собственное его имя, данное ему при рождении».

Но, решив это первое недоумение от разно­речия надписи с историею, встречаемся с дру­гим, которое возбуждается несоответствием надписи содержанию псалма. В псалме, гово­рят, нет определенного указания на событие, означенное в надписи. Почему можно думать, что она сделана кем-либо после, по догадке, а не принадлежит самому пророку Давиду; мож­но и дальше провести этот вывод до отрицания подлинности самого псалма. Но: 1) если б и верно было, что в содержании псалма нет ука­зания на событие, о коем говорит надпись, отсюда нельзя выводить никакого недоумения о подлинности надписи или псалма, когда с другой стороны известно из самого же псалма, что святой Пророк имел в виду при составле­нии его не событие означенное живописать, а выразить свои благодарные и хвалебные чув­ства к Богу, с приложением руководительных внушений и для других. По сей цели святой Давид, указав в надписи на событие и тем давши читающему псалом понять состояние своего духа при воспоминании о сем событии, всю песнь обращает на изображение сего со­стояния, а еще более — на изложение общих законов богопромышления и на вывод отсюда уроков для жизни благочестивых людей. Пса­лом, и будучи писан по известному случаю, мог иметь вид общей благодарственной и поучи­тельной песни, без означения частных случаев. Но: 2) и то неверно, будто в псалме совсем нет указаний на событие, поминаемое в надписи. Нельзя не видеть сего указания в словах: «сей нищий воззва». Все толковники относят сии слова к самому Давиду. Но когда святой Да­вид был нищ, как не в показанном случае?! Изгнан из дома, разлучен с женою, лишен имущества и крова, не имел, где голову подклонить и чем питаться, и, в довершение всего, был угрожаем крайнею опасностию — поте­рять жизнь. Все это и приходит на мысль, когда читаешь: «сей нищий воззва». Святой Пророк одним этим словом очертил свое поло­жение, сколько то нужно было по целям псал­ма. Желающему более осязательных указаний можно напомнить, что здесь не история пишет­ся, а поется песнь, где самый образ течения речи принуждает довольствоваться даже и не столь ясными указаниями; 3) сверх того, из недостатка указаний в содержании псалма на событие надписи, если б даже сие верно было, совсем не то следует, что выводят, а противное тому. Говорят: нет указаний,— следовательно, надпись сделана кем-нибудь другим, а не про­роком Давидом; а может быть, и псалом не им писан. Следует же говорить совсем противное, именно: по тому самому, что нет осязательных указаний, должно полагать, что надпись и, следовательно, самый псалом принадлежат свя­тому Давиду. Стороннему лицу как могло прийти на мысль сделать такую надпись? Толь­ко сам Песнопевец ведал,— к чему относится песнь, и выразил то в надписании песни. Ко времени гонения Давида Саулом относятся, кроме настоящего, еще 7 псалмов (по хронологии — 7,58,55,51,56,141,53). Но не во всех их есть определенные указания на самые события, хотя в подлинности их не сомневаются.

То замечание, что стороннее лицо могло взять фразу для надписи из книги Царств и приложить ее к сему псалму, по каким-либо соображениям, можно не считать стоящим ува­жения; потому что тон сей фразы: «измени лице свое» — подходит более к поэтической речи, чем к простой — исторической. И потому скорее положить должно, что исторические книги Царств взяли ее из надписи псалма, а не наоборот.

Таков случай, подавший повод к написанию псалма. Не следует, однако ж, думать, чтоб псалом сей составлен был тотчас по избежании Давидом означенной опасности. Против это­го — более спокойный тон речи псалма, тогда как псалмы, писанные под свежими впечатле­ниями, полны сильных и стремительных оборо­тов; против этого — господствующее в псалме желание Пророка — из собственного опыта извлечь утешение и наставление для всех бого­боязненных, смиренных обстоятельствами жиз­ни; против этого — алфавитный порядок сти­хов, который неуместен при изложении в песни живых чувств, производимых действием теку­щих событий. Псалом не без движения, но в целом он носит характер произведения, в кото­ром, обсудив спокойно бывшее, хотя не без чувства воспоминают о нем, имеют, однако ж, в мысли — более извлечь из события уроки себе и другим, чем только петь. Потому вернее будет положить, что псалом сей составлен пос­ле указанного в надписи случая, по миновании, может быть, многих и других скорбей, при счастливой уже обстановке внешней. Вспомнив о сей решительной в жизни своей минуте и дивном спасении от крайности, в которой нахо­дился тогда, святой Пророк полагает то в ос­нование особой песни хвалебной и вместе учи­тельной, начиная ее словами, которые в самом деле, может быть, исторглись из благодарного сердца в ту минуту, когда отпущенный Анхусом и отдалившись от Гефы, почувствовал он себя вне всякой опасности. Этим объясняется и то, почему в псалме воздается благодарность об избавлении от всех бед и скорбей, когда надпись указывает только на один случай. Этот случай был началом бед для Давида. Благо­дарно воспевая избавление от сей начальной беды, Певец не мог не зреть в уме и всей по­следующей цепи бед и скорбей, от коих давно избавляла его, всегда покрывавшая его, десни­ца Вышнего.

2) Содержание псалма

Обращаясь теперь к «содержанию» псалма, прежде всего встречаемся с «внешним его строем», который имеет свои особенности. Псалом сей, как мимоходом сказано уже, есть алфавитный. Первые слова стихов его начи­наются буквами в азбучном порядке. После над­писи, составляющей первый стих, второй начина­ется с «алеф» — (а), третий с «бет» — (б), четвертый с «гимель» — (г) и так далее. Букве: «вав» — нет соответствующего стиха, отчего алфавит весь кончается на 22-м стихе. Сти­хом 23 должен бы начаться новый ряд алфави­та во второй раз, и скорее бы ему следовало начаться с алеф; между тем он начинается с «пе» . Надо полагать, что все эти особен­ности не без особенного значения, хотя ука­зать их не умеем. Верно, такой закон был составленья подобных псалмов. Потому что и 22-й псалом,— тоже алфавитный,— составлен точно таким же образом. И там последний стих начинается с «пе», и нет стиха на «вав».

Такой строй псалма дает мысль, что он составлен для всеобщего употребления и заучения ради напоминания в нем самых нужных и всегда применимых в жизни истин. Алфавита кто не знает из умеющих читать? Но, зная по порядку буквы, легко заучить по ряду и стихи, начинающиеся с них, и, заучивши, помнить их всегда. Явно намерение святого Пророка — так составить псалом, чтоб его помнили всегда и дети, и взрослые. Того ради и в содержание его он поместил первые и основные деятельные истины, без знания и исполнения которых ник­то не может жить благочестиво и спокойно, подобно тому как без знания букв нельзя на­учиться читать.

Судя по тому, что стихи идут по порядку букв, можно бы в течении мыслей его не ожи­дать последовательности, а скорее, чаять встре­тить в нем один перечень нравственных истин. Между тем все содержание псалма представ­ляет стройное целое, в котором одна часть строго соответствует другой и одна мысль вы­зывает другую. Это указывает в составителе глубокое ведение и богопросвещенный ум.

Псалом очень заметно делится на две час­ти, что отражается и в церковном у нас упо­треблении. На всенощном бдении, пред шестопсалмием, читается первая его половина, начи­наясь словами: «Благословлю Господа» — и кон­чаясь: «взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага»,— от стиха 2 до стиха 11. Обе части псалма имеют по равному числу стихов, именно по десять. Из первых 11 стихов 1-й не следует читать, как надпись; из 12 после­дних,— от стиха 12 до стиха 23,— 12-й стих тоже стоит в виде заглавия для второй части, а 23-й стих есть заключение всего псалма.

«Первое десятистишие», как нередко и в других псалмах святого Пророка, разлагается на три и семь стихов. В первых «трех» стихах, стихах 2—4, Пророк изъявляет свое решение «выну» хвалить Господа и приглашает к тому всех скорбящих, обнадеживая и их теми же милостями, какие сам получил: для сего в сле­дующих «семи» стихах указывает им основания к тому благонадеянию, в своем опыте, сти­хи 5—7, и в общем законе Божиих к нам милостей, стих 8, кои всегда готовы для всех, коль скоро с их стороны исполняются извест­ные неотложные условия, стихи 9—И. Корен­ное из сих условных расположений — страх Божий. Почему во «втором десятистишии», которое также разлагается на три и семь сти­хов, сначала показывается, в чем состоит страх Божий деятельный, стихи 13—15, и потом изображаются плоды сего страха: скороуслы­шание в молитве, стихи 16—19, и избавление от всех бед и скорбей — в жизни, смерти и по смерти, стихи 20—22.

Таков внешний строй псалма! Не сочтено излишним указать его, позаимствовав у много­ученых и многоопытных в толковании мужей, в той мысли, что этим не малое доставится посо­бие к уразумению «и внутреннего содержания его». На этом последнем, однако ж, надобно подолее остановиться вниманием, чтоб взойти до представления всего течения содержащихся в нем мыслей, в одном цельном обзоре.

а) Первое десятистишие (стихи 2—11)

Стихи 2—4. Вспоминая об избавлении от беды самой крайней, святой Пророк изливает свои благодарные и хвалебные Богу чувства, говоря: буду во всякое время благословлять Господа, хвала Ему не престанет исходить из уст моих; и Господом единым будет хвалиться душа моя,— тем, что я — Божий, силен Бо­гом, состою под кровом Его (полтора стиха).

Чувство безопасности под кровом Божиим исполняет отрадою сердце богопреданное. Ис­полненный им, святой Пророк ищет сделать участниками его и всех кротких,— тех, кои, подобно ему, смирены обстоятельствами жизни и стеснены нуждами и крайностями. Да услы­шат, говорит, сие кроткие и возвеселятся, по­тому, конечно, что и им всем открыт тот же путь спасения от бед. Почему и их всех, как бы уже получивших те же милости,— ибо они готовы им и над ними как бы простерты,— при­глашает: приидите, вместе возвеличим Господа и вознесем имя Его (другие полтора стиха).

Стихи 5—11. Пригласив, таким образом, сих смиренных жизнию и уничиженных к богохвалению, святой Пророк возводит их далее к благонадежию, говоря как бы им: не тщетно будет и ваше возвеличение Господа: получите и вы то же, чего я сподобился. Взыскал я Госпо­да, и Он услышал меня и от всех скорбей избавил меня. Приступите к Нему и вы благо­надежно, и помраченные печалью очи ваши прояснятся, и лица ваши не останутся постыжденными в надежде. И я стал было нищим, ничего не оставалось — ни жены, ни друзей, ни крова; и самая жизнь была в опасности. Но воззвал я с упованием, и Господь услышал ме­ня и от всех скорбей моих избавил меня (стихи 5—7).

Не мне, однако ж, одному, как бы по како­му исключению, принадлежит такая милость. Нет. Таков закон у милостивого Бога, что окрест каждого, боящегося Его, всегда ополча­ется Ангел, чтоб оградить его такою сильною защитою, как бы вокруг его стоял целый полк защитников (стих 8).

Таков закон милости у Бога; однако ж, он не безусловен. Бог к нам таков, каковы мы к Нему. Посему далее Пророк говорит как бы: получите милость, только явите в сердце чув­ства и расположения, коими условливается сие получение: возгрейте в сердце упование на Бо­га (стих 9); проникнуты будьте страхом Божиим (стих 10) и взыскивайте Бога болезненным (усердным, покаянным) припадением к Нему в молитвах своих (стих 11).

«Вкусите и видите, яко благ Господь». Окрыленным верою размышлением восстано­вите в чувстве и сознании убеждение в благо­сти Божией и так углубите его в сердце, чтоб оно вкусило, и так ясно представьте сие уму, чтоб он видел, сколь благ Господь. Тогда дей­ствием сего вкушения и видения возгреется в сердце упование на Бога; упование же уб­лажит: ибо «блажен муж, иже уповает нань» (стих 9).

Но упование не может держаться в сердце, если ему не положен в основание страх Божий, выражающийся в строгом исполнении запове­дей. Страх Божий, подкрепляя упование и сам приосеняясь им, устранит все нужды, изгонит из сердца и погасит в нем всякое чувство лишения, в каких бы стеснительных обстоя­тельствах ни находился кто. «Бойтеся Госпо­да, еси святии Его, яко несть лишения боящимся Его» (стих 10).

И вот, в таких-то чувствах взыскающие Господа и к Нему единому прибегающие, ми­нуя все опоры человеческие, не лишатся всяко­го блага. Порука в том — многократный опыт. Смотри: «богатии»,— по-еврейски: львичищи,— те, кои, чувствуя себя сильными, не считают нужным прибегать к Богу,— «обнищаша и взалкаша: взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага» (стих 11).

б) Второе десятистишие (стихи 12—23)

Показал святой Пророк, что милость и помощь свыше получают взыскающие Господа. Взыскание сие возбуждается упованием; упо­вание же коренится в страхе Божием. Следо­вательно, в страхе Божием — опора благонадежия для находящихся в крайностях. Почему далее святой Пророк и обращает песнь свою на внушение страха Божия, изъясняя, в чем он состоит, стихи 13—15, и представляя побуж­дения к воспитанию и хранению его в сердце, указанием плодов страха, или того, каков Бог в отношении к боящимся Его, стихи 16—19, и какова участь сих последних — временная и вечная, стихи 20—22. Это то же, что прежде выражено словами: скороуслышание и избав­ление от бед и скорбей — в жизни, смерти и по смерти.

По особенной важности сего предмета, свя­той Пророк счел нужным призвать и к особен­ному вниманию:  «приидите», говорит, «чада, послушайте мене, страху Господню научу вас» (стих 12).

Стихи 13—15. Страх Божий не есть голое чувство, но есть нравственно-религиозная сила, глубоко в сердце лежащая и заправляющая всею жизнью. Итак, говорит как бы Пророк, если хочешь обрести милость Божию, которая одна может доставить жизнь покойную и дни благие, страх Божий возымей, как я указал; но страх не праздный, а свидетельствуемый дела­ми, именно: язык удерживай от злоречия и уста от льсти; уклоняйся от зла и делай добро и мира со всеми взыщи, как первого блага.

Стихи 16—22. Если устроишь так жизнь свою, то сподобишься особенного Божия к те­бе внимания, стих 16, скороуслышания в молитвах, стих 18, и близости Господа, стих 19, с готовностью спасать тебя от всякой беды и напасти, в жизни, стих 20, смерти, стих 21, и по смерти, стихи 22—23.

Кто, воодушевляясь страхом Божиим, жи­вет, как указано, творя добро и уклоняясь от зла, тот праведен. Но кто праведен, на того устремлены очи Господни, чтоб блюсти его, и уши Его обращены к нему, чтоб скоро слы­шать молитву его. Кто же не так живет, а тво­рит злое, на того обращено гневное лицо Бо­жие, чтоб истребить с земли и самую память его. Почему, как только воззовут праведные ко Господу, Он услышит их. Ибо Он близок к тем, кои имеют сердце сокрушенное и дух смиренный,— и, близок будучи, скоро спасает их (стихи 16—19).

Пусть и у праведных много скорбей: такова уж участь их на земле; но от всех их избавляет их Господь. При всем разрушительном дей­ствии скорбей и бед, Господь хранит их целы­ми,— хранит целым их нравственно-религиоз­ный строй в сей жизни; по смерти же нередко нетлением прославляет святые кости их. На­против, смерть грешников люта,— и те, кои, преследуя праведных, торжествуют здесь, уви­дят там, как погрешительно смотрели они на порядки жизни сей.

Стих 23. Так-то избавляет Господь души рабов Своих,— уповающие на Него не оши­бутся в чаянии своем.

Вот все течение мыслей псалма. Вникнув как следует во все сказанное, легко теперь мо­жет всякий вообразить все содержание его, приближаясь, сколько сие возможно, к по­мышлениям, кои роились в душе святого Про­рока, когда из сердца изливалась песнь сия. Хоть уже все теперь в псалме стало более или менее понятно; но этим далеко еще не выпол­нено то намерение, с которым приступлено к составлению заметок. Тут положены только основы для настоящего дела, то есть выводов в руководство к употреблению сего псалма и приложению его к своей жизни.

Не довольно знать содержание псалма: на­добно еще уметь изводить из каждого стиха назидательные для себя мысли. Читая псалмы, надлежит давать простор уму своему, чтоб он свободно обозревал все пространство истин, на какие намекают речения псалмов, и всем тем питался сам и питал сердце. Кто останавлива­ется на одном ведении, тот делает дело только вполовину. Употребляется в Церкви Псалтирь не для одного расширения ведения, а преиму­щественно для воспитания духа веры и благо­честия. Желающий войти в намерения Святой Церкви — бери стих, садись и думай, чему он тебя учит, какие истины приводит на память и как все то может быть приложено к жизни твоей. К сему-то, при помощи Божией, теперь и приступим.

3) Первого десятистишия первая часть (стихи 2-4)

В этих трех первых стихах святой Пророк выражает свои, полные силы и движения, чув­ства к Богу и, не довольствуясь своим едино­личным к Богу обращением, в полноте чувств, возбуждает к тому всех, всем порываясь пере­дать свое духовное благонастроение и соделать их участниками благодарного и хвалебного к Богу возношения.

И при небольшом внимании, не трудно за­метить следующие истины, печатлеемые в уме при чтении стихов сих: 1) что должно благо­словлять Господа во всякое время, во всех об­стоятельствах жизни, как радостных, так и скорбных. Это — долг покорности Промыслу Божию (первое полустишие 2-го стиха); 2) что надобно воспитать в себе «выну» хвале­ние Бога, довесть себя до того, чтоб сердце непрестанно возносилось к Богу в молитве, как бы это было естественное его отправление. Это — долг ревнования о совершенстве в духе и святое занятие всех святых и ищущих освя­щения (вторая половина 2-го стиха); 3) что все должно относить к Богу, и всякий тем только должен хвалиться, что он — Божий, Им вспомоществуется и состоит под кровом Его (первое полустишие 3-го стиха). Это — долг богопреданности и плод смиренного со­знания вседействия Божия; 4) что истинный дух благочестия не может довольствоваться единоличным к Богу обращением и вкушением духовных благ, от Бога исходящих: но общниками того стремится соделать и всех единомысленных, чтоб все единодушно и едиными устами славили единого всех Бога. Это — долг братской любви (второе полустишие 3-го сти­ха и 4-й стих).

Вот как сии мысли изводятся из означен­ных стихов святыми Отцами!

а) О всегдашнем за все благодарении Бога (стих 2)

Стих 2. «Благословлю Господа на всякое время».

Благословлять Господа — значит благое о Нем изрекать слово. В сем смысле это то же, что и хвалить Господа. Но обычно благослов­лять есть благодарить. Богоблагодарение есть вид молитвы, отличный от богохваления. Сие последнее возбуждается созерцанием Боже­ственных совершенств и великих дел Божиих, а первое — сознанием и чувством Божиих бла­годеяний нам и всем. Святой Давид благода­рит только и хвалит, а не просит, что есть третий вид молитвы. Не просит потому, что достиг богопреданности, такого совершенства в духе, в котором не докучают Богу прошения­ми, а только, возносясь к Нему сердцем, гово­рят: Господи! Тебе все ведомо. Устрой о мне, как угодно святой воле Твоей!

При словах: «благословлю Господа на вся­кое время» — святой Василий Великий гово­рит: «избежав смерти, святой Пророк как бы полагает для себя уставы жизни, настраивая душу свою так, чтоб ни одной минуты не проходило без благословения Бога. В благо­денствии ли, говорит, буду или в нуждах и скорбях, во всякое время не престану благо­словлять Господа, веруя, что всё от Него и ничего не бывает по случайному стечению об­стоятельств». «Не престану песнословить Вла­дыку моего — ив благополучии, и в злополу­чии, и преследуя врагов, и бегством от них спасаясь» (Феодорит). Святой Пророк здесь делом показал, что после внушал и Апостол, говоря: «всегда радуйтеся, непрестанно мо­литеся, о всем благодарите» (ср.: 1 Сол.5,16—18).

«Видишь (святой Василий Великий), како­ва душа святого Пророка! Непрерывные не­счастия не ослабили его благодушия и теплого к Богу обращения. Изгнан из отечества, раз­лучен с женою, родными и домашними, лишен имущества и принужден скитаться, даже про­тив воли попал в руки врагов и едва не растер­зан ими. Терпя все сие, не сказал он: где есть Бог? И доколе будут продолжаться горести? А напротив, тем самым еще более разжигался любовию к Богу и упованием на Него. Поис­тине, на нем совершилось то, что потом писал Апостол: «скорбь терпение соделовает, тер­пение же искусство, искусство же упова­ние» (Рим. 5, 3—4)».

И в самом деле, скорби для людей благонастроенных суть как бы крепительная пища. Чем больше они терпят, тем становятся силь­нее и непреодолимее в борьбе с неприятными случайностями в жизни. Это есть для них также и школа обучения. Сим путем восходят они от силы в силу и достойными соделываются славы, которою увенчает их наконец Подвигоположник и Раздаятель венцов. Почему они «укаряеми благословляют: гоними, тер­пят: хулими, утешаются» (ср.: 1Кор. 4, 12—13). Стыдно им в счастии благословлять, а в печальных и тесных обстоятельствах хра­нить молчание, когда тут-то и следует более благодарить, зная, что «егоже любит Господь, наказует, биет же всякого сына, егоже приемлет» (ср.: Евр. 12, 6). А что сказать о тех, кои в счастии Бога забывают, а в несчас­тии изрыгают ропотные речи! (сокращенно оттуда же).

«Поешь ты с Давидом, говорит блаженный Августин: «благословлю Господа на всякое время». Но когда это, по слову сему, будешь ты благословлять Господа? Когда Он благопоспешает тебе во всем? Когда ты изобилуешь вре­менными благами? Когда много у тебя всякого добра, хлеба, елея, вина, скота, золота, сереб­ра? Когда все у тебя здоровы и никто не уми­рал прежде времени, когда счастие обильно изливается на дом твой,— тогда ли только благословишь ты Господа? Нет,— не тогда только, но во всякое время благословляй Госпо­да. Благословляй и тогда, когда посылаются такие блага, и тогда, когда они, по намерениям Божиим, отъемлются. Ибо бывает и это. И тогда настает бедность, нужда, скорбь и труд. Но ты, воспевавший: «благословлю Господа на всякое время»,— и когда дает Он те блага, благословляй, и когда отъемлет, благословляй. Он дает, Он и отъемлет. Но Себя Самого Он не отымет от тебя, если будешь благословлять Его. Так, Иов не только благословлял Господа, когда изобиловал всем, чем был богат: скотом, слугами, детьми и всеми вещами; но и тогда, как взято было все у него вдруг, он исполнил написанное в псалме сем, говоря: «Господь даде, Господь отъят. Якоже Господеви изволися, тако и бысть. Буди имя Господне благо­словенно» (ср.: Иов. 1, 21). Вот у кого учись во всякое время благословлять Господа!»

Легко благословлять Господа в счастии. Обрадованное сердце подвигает и язык на бла­годарение. Но как возбудить в себе благосло­вение сие в горестях и скорби? Святой Апос­тол, давая заповедь о всем благодарить, впере­ди ее поставил другую: «всегда радуйтеся» (1Сол. 5, 16). Вот и руководство нам, чем располо­жить сердце к благословению Бога во времена скорбные. Надо узреть и ощутить в бедах и скорбях нечто, обрадовать могущее, то, напри­мер, что прискорбность жизни есть знак осо­бого попечения Божия, подобное тому, какое оказывает отец сыну, наказывая его,— что скорби и беды суть у Бога способы врачевания нашего, как резания и прижигания у врачей,— что тем очищаемся и, очищаясь, становимся способными и достойными блаженствовать вместе с чистыми, в такой славе, чаяние кото­рой располагать должно ни во что вменять все страсти нынешнего времени. Когда увидишь благо в скорбях такое же или и большее, чем в самом счастии, как было это с мучениками,— то вселишь обрадование в сердце, а от него тотчас перейдешь и к благодарению. Чувства­ми нельзя властно распоряжаться, как распо­ряжаемся движениями тела. Их надо подви­гать исподволь и возбуждением одного под­готовлять порождение другого. И чувства в отношении к Богу не все вдруг рождаются и не все вдруг восходят до своего совершенства, а воспитываются постепенно трудами и подвига­ми в благочестной жизни. Главное здесь — крепкое и глубокое удостоверение сердцем в Божием о нас промышлении,— в том, что Бог печется о нас, как отец о чадах, и что потому все, что Он ни допускает и ни устрояет для нас, все то есть существенно необходимое для спасения каждого из нас. Всему, впрочем, учит жизнь, со вниманием к себе и молитвенным к Богу обращением проводимая. Почему у Апо­стола после: «всегда радуйтеся» — стоит: «не­престанно молитеся», на переходе к: о всем благодарите. Дается сим знать, что посредни­ца всему здесь молитва. Она, укрепляясь, дает силу и зреть радостное в скорбном, и из тесни­мого скорбию сердца изводить благодарные песни Богу. Молитвенная в Боге жизнь вводит в планы Божий и учит радостно все принимать от руки Господни.

б) О «выну» хвалении Бога (стих 2)

Стих 2. «Выну хвала Его во устех моих». Есть или будет выну хвала сия во устах? Поелику он хвалит — то она есть. Но, нача­тая, она уже не прекратится. Возродилась песнь хвалебная в сердце — и будет исходить из него непрестанно, подвигая к тому и язык. Такова сладость и такова сила богохваления!

«Пророк (святой Василий Великий) по-видимому обещает здесь нечто невозможное. Как может хвала Божия быть непрестанно в устах человека? Когда разговаривает он в обыкновенной житейской беседе, в устах его нет Божией хвалы. Когда спит, хранит совер­шенное молчание. Когда ест и пьет, как уста его произнесут хвалу? Но, кроме внешнего человека, есть у нас человек внутренний, и, кроме внешних уст,— внутренние уста,— уста сердца, кои могут свою вести речь, независимо от уст внешних». Сим устам ничто не может помешать воспоминать о Боге и восхвалять Его всегда — у тех, кои проводят трезвенную жизнь и внимают своему сердцу. Говорил ли что Моисей внешними устами, стоя пред мо­рем? Не говорил. А между тем Бог ответству­ет ему: что вопиеши ко Мне? Уста молчали, а сердце износило вопль, который взошел на небо и вошел в уши Божий. То же и всякий может делать, не стесняясь и не развлекаясь внешним положением, как там Моисей не раз­влечен был шумом и ропотом окружавшего народа. Телесными устами должны мы славить Бога в свое время: вечером, утром, в полдень. Устами же сердечными,— умным словом, из­рекаемым в сердце, должно воспоминать Бога чаще, нежели дышим, как говорит святой Гри­горий Богослов (см.: Евфимий Зигабен).

«Мысль о Боге (святой Василий Великий), однажды напечатленная и как бы печатию ут­вержденная во владычественной силе души, в уме, может быть названа хвалою Богу, «выну» пребывающею в душе». Мысль о Боге истин­ная не может не быть хвалебна Ему, ибо Бог всегда есть достославен и препрославлен. Ут­верди в себе сию мысль, и будешь непрестан­ный хвалитель Бога. И в этом Пророк дает тебе пример, когда говорит: «предзрех Господа предо мною, яко одесную мене есть, да не подвижуся» (ср.: Пс. 15, 8). Сие предзрение Бога пред собою есть непрестанное о Нем помышление, или, иначе, хождение в присут­ствии Божием, норма умного настроения всех ревнителей благочестия и вместе самое дейст­вительное средство к преспеянию в нем. Кто утвердится в сем, у того и во время сна сердце бодрствует, как сказано: «аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5, 2); ибо «мечтания сна (святой Василий Великий) очень часто бывают отго­лоском мыслей, занимавших днем».

«Ревнитель (святой Василий Великий) бла­гочестия, по уверению Апостола, может делать все во славу Божию, так что всякое действие, всякое слово, всякое умственное упражнение получают у него силу хвалы; ибо «аще яст, аще ли пиет, таковый вся во славу Божию творит» (ср.: 1 Кор. 10, 31)». И дела издают глас, как кровь Авелева. Глас сей есть мысль и намерение, с которыми творятся они. Как вся­кая вещь издает свой запах и по запаху узна­ется: так и дела наши издают то, что влагает в них творящая их душа. Почему, если кто все творит во славу Божию, того дела издают сла­ву Богу, Богом слышимую, и тот действитель­но «выну» хвалит Бога, ибо дела его не престают существовать.

Богу благодарение о всем и «выну» хваление Бога,— если это не частные действия, а посто­янные расположения и настроения сердца,— суть самые высшие степени совершенства ду­ховной жизни, в ее отношениях к Богу. По­ставлены они у святого Давида в начале, во главе благоговейных чувств к Богу, то как цель стремления для душ, жаждущих совершенства, то как обрадовательное удостоверение, что подъятые труды принесли уже чаемый плод. Для последних святой Пророк в себе самом представляет пример и образец: не сказал бы он: «выну» буду благословлять и хвалить Госпо­да, если б задаток силы, потребной для того, не носим был душою его. Расположения к тому двигались в сердце его, как созрелый плод, и дали понуждение изречь такое великое слово, как взыгравшийся во чреве Елисаветы Иоанн подвиг язык ее изречь соответственное слово (см.: Лк. 1, 41—45). Так видишь плод; но, как положено его семя, как семя сие про­зябло, развилось, принесло цвет и потом плод, не изъясняет Пророк. «Выну» хваление есть ан­гельская жизнь. Семя ее — в духе, носящем образ Божий. Благодать, нисшедши, пробуж­дает сие семя и дух устремляет к Богу. Начи­наются затем труды и поты к устранению препятствий к неотходному в Боге пребыва­нию. Приходит срок; труды увенчиваются ус­пехом, и дух — очищенный — начинает зреть Бога. Зрящие Бога — чистые сердцем бла­женны. Ублаженное же сердце, от избытка своего блаженства, начинает хвалебную песнь Богу, которой никогда уже не прекращает. В этом — предначатие жизни, которая во всей силе будет явлена в Царствии Небесном.

в) Все к Богу должно относить и на Нем опираться (стих 3)

Стих 3. «О Господе похвалится душа моя».

Святой Василий Великий такую при сем речь влагает в уста Пророка: «не хвалюсь, говорит, моею изобретательностию, которою спасся я от беды, а Господом, спасшим меня: ибо не в силе, не в мудрости человеческой, но в благодати Божией — спасение». Святой Афанасий Великий прибавляет к тому: «если, говорит, и показываюсь я достойным похвалы, потому что обрелось нечто доброе в делах моих; то восписать сие должно не мне, но Богу: Он соделал меня известным; Он соделал меня и достославным». Таким образом, хва­литься о Господе значит — все относить к Гос­поду и ни на чем своем не опираться, а на одной силе Божией и Божием покрове и промышлении.

Всегда человек видит что-либо ценное в себе или в чем-либо своем — и то выставляет на вид, на том опирается и почивает своею надеждою и тем хвалится. В сем — основа чувства безопасности и уверенность в возмож­ности благобытия. Отымите сию опору, чело­век падает в духе, убит бывает, отчаевается. Но все, чем бы ни хвалился человек и на чем бы ни опирался, кроме Бога, все то не дает ему хвалы истинной и опоры прочной. Хвались тем, что ты Божий и Бог имеет тебя Своим, помогает тебе и покровительствует. Ибо сказа­но: «да не хвалится богатый богатством своим, мудрый мудростию своею, крепкий крепостию своею: но о сем да хвалится хваляйся, еже разумети и знати Господа Бога своего» — и знаемым быть от Него (см.: Иер. 9, 23—24). «Взамен (святой Василий Великий) всякой иной чести, для нас довольно именоваться рабами Небесного Владыки всех, Бога. Не хвалится ли слуга царев тем, что он поставлен в том или другом чине служения? Ужели же удостоившийся служить Богу истин­ному будет измышлять себе похвалы откуда-нибудь еще, как будто для полноты славы и именитости недостаточно ему именоваться Господним! Если кто хвалится красотою своею, или знаменитостью рода, или связями и на том почивает, суетна хвала его и непрочна опора: ибо не о Господе хвалится душа его. Также, если кто хвалится своим умом, искусством и изобрета­тельностью своею, каковы: ученые, витии (ораторы), правители, врачи, созидатели домов и городов и прочие — и на том опираются надеждою своею,— суетна похвала их и не крепка опора: ибо не в Господе полагают они душу свою».

Хвалиться о Господе, к Нему все относить и на Нем едином успокоительно опираться — есть состояние духа, а не частное действие. Пока не возродится и не внедрится в сердце крепкая уверенность, что человека держит и хранит Господь и все спасительное для него устрояет: до тех пор не может он искренно хвалиться о Господе, хотя будет делать то языком. Без уверенности сей человек обыкно­венно себя и ум свой почитает хранителем и сберегателем своим и все, что ни успевает хорошего сделать, себе то приписывает и хва­лится тем.

г) О духовном общении богопреданных мужей (стихи 3—4)

Стих 3. «Да услышат кротцыи и возвесе­лятся».

Кроткие не имеют энергии противостоять напору неблагоприятных обстоятельств и сво­им противодействием отстранять их. Скор­беть — скорбят, а избыть от беды недоумева­ют как — и не предпринимают даже того. К таким-то, в утешение им и в одушевление их, обращает теперь речь свою Пророк. «Поели­ку (святой Василий Великий), говорит, чрез одно изменение лица, при содействии Божием, совершено мое спасение, то да услышат сие кроткие и возвеселятся, видя, как и без борьбы можно воздвигать победные знамения и, не сражаясь, оказываться победителями». На Гос­пода возвергните печаль, и Он за вас устроит все, к чему нет у вас ни сил, ни способов. Про­рок ставит себя в ряд всех угнетенных и гони­мых и со всеми хочет поделиться способом избавления, которого сам сподобился. Как кто из заблудившихся, нашедши дорогу, кричит другим блуждающим, чтоб шли вслед его: так делает и Пророк. Он как бы говорит: Госпо­дом я спасен; о Господе хвалится душа моя. Это самый надежный путь избавления от бед. Радуйтесь сему открытию, и поспешите всту­пить на тот же путь, на котором и мне так хорошо. В сем смысле Евфимий Зигабен гово­рит: «кроткими называет святой Давид незло­бивых, не воздающих злом за зло; и — да радуются, говорит, такие; ибо Бог никогда не оставляет кротких, но всегда спасает их в край­ностях, как спас меня; во мне пусть видят пример спасения от Господа и возникают к дерзновенному упованию на Него». «Да возве­селится (Афанасий Великий) всякий правед­ник, услышав о спасении, какое соделал мне Господь, и видя, как спасает Он всех, уповаю­щих на Него».

Или кроткие суть «укротившие (Василий Великий) свои нравы, освободившиеся от вся­кой страсти, в чьих душах нет уже никакого мятежа: каков был Моисей, кроткий «паче всех человек сущих на земли» (Чис. 12, 3), и каковы истинные последователи Христовы, научившиеся от Него быть кроткими и сми­ренными, как и Он «кроток и смирен серд­цем» (ср.: Мф. И, 29). Это общество ублажа­емых, коим обетовано наследовать землю (см.: Мф. 5, 5)». В таком случае обращение святого Пророка к кротким будет иметь такой смысл: и я в среду вашу причислен. Обстоятельствами жизни смирен и научен в Боге едином полагать спасение. Услышите сие, и порадуйтесь, как приобретшие нового единомысленного члена.

Или так: круг кротких людей есть общество тесно связанных между собою лиц. Что каса­ется одного, то всех касается, тому все сочув­ствуют и все то ощущают: беда одного — общая беда. Вот исчез со сцены святой Давид! Где, куда, что с ним? Погряз он, как в волнах моря. Но,— силою Божиею,— избавляется он от беды и, в благодарных к Богу чувствах, взывает ко всем: цел я! Богом избавлен! Край­ность была большая; но я не пал духом, и все в том же пребываю Боге, и о Нем хвалюсь. Услышите сие, и порадуйтесь. Подобные чув­ства часто приходилось являть и испытывать христианам во времена гонений. Сию же мысль выражая, и святой Афанасий говорит: «Пес­нопевец не довольствуется тем, чтоб песнословить одному, но причастников кротости делает причастниками и песнопения».

Стих 4. «Возвеличите Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе».

Пригласив кротких разделить радость свою, приглашает теперь их разделить и труд возве­личения Господа — благодеющего. «Как бы не имея достаточных сил достойно возвестить ве­личие Божие, просит, чтоб и другие приступи­ли к тому же и посодействовали ему» (Афана­сий Великий). Ум одного не силен обнять вели­чия Божия; почему Пророк призывает всех кротких к общению в сем действии (см.: свя­той Кирилл у Евфимия Зигабена). Как неког­да три отрока в пещи Вавилонской, сознавая великость дела прославления Бога и себя одних почитая недостаточными к тому, всю тварь созывали к возвеличению Господа: так и свя­той Давид, в тех же мыслях, созывает едино-мысленных себе в кротости и благочестии, чтоб помогли ему достойно возвеличить Господа (см.: Анфим, Патриарх Иерусалимский).

Но сколько бы ни собралось умов, не обымут они, как должно, величия Божия, и, сколь­ко бы ни употреблено было языков, не изрекут они его вполне достойно Бога. Между тем, какой бы меры ни было сие возвеличение умом и словом, оно всегда есть действие и состояние духа торжественно-отрадное. Почему не столь­ко надежда общими силами обнять и изречь вполне величие Божие заставляет святого Да­вида призывать к сему всех кротких, сколько желание сделать и их общниками своей благо­говейной радости духовной. Если простая ра­дость любообщительна, тем паче любообщительна радость духовная, отрешенная от вся­ких страстных ограничений и возбуждаемая предметами, сильными всякого обрадовать. «Не хочу (блаженный Августин) возвеличи­вать один, говорит истинный любитель Госпо­да; не так здесь бывает, чтоб, если я обыму, другому, желающему обнять, не было где по­ложить руку. В Господе такая широта, что всем есть место для обнятая Его,— в желании усладиться Им. Возбуждайте же один другого, говоря: «вознесем имя Его вкупе». Если лю­бите Господа, влеките всех в любовь сию, с кем ни входите в сношение, особенно же тех, кои в доме вашем. Влеките в любовь ко Господу, кого можете и как сможете, увещавая, прося, вразумляя, доказывая с кротостию и тихостию. Влеките всех к любви, чтоб, если возвели­чивать станут Господа, возвеличивали вкупе, как бы в один голос. Отпадшие от единства Церкви (во время Августина — донатисты; у нас — раскольники, молоканы, хлысты) воз­величивают Господа особясь. Скажем и мы: «вознесем, братие, имя Его вкупе». Зачем особитесь и хотите возвеличивать Господа от­дельно от нас! Он един; зачем хотите, чтоб два народа стояли пред лицом Его? Зачем хотите рассекать тело Христово? К висевшему на кресте Господу пришли враги и не пребили Ему голеней. Но пришел Донат (у нас Аввакум, Уваров) и рассек тело Церкви Христовой. На кресте, в руках врагов, целым осталось тело Христово, а в руках христиан не сохранилось целым тело Церкви. Будем же взывать к ним крепким воплем: «приидите, вознесем имя Его вкуп»е. Это Церковь взывает к отпадшим; это ее голос, зовущий их в лоно свое!»

Возвеличить Господа — значит словом или песнию изобразить Его величие. Господь беско­нечно велик Сам в Себе и явил Себя таковым в делах Своих. Наше возвеличение не для Него нужно; но оно есть наш долг, долг твари к Творцу своему. С другой стороны, великое невольно извлекает чувство изумления, как дань великому. Так и в отношении к Богу! Когда будет сознано Его величие, ощущено и как бы осязано: тогда возвеличивающие Его мысли сами собою будут роиться и образовы­вать песнь, сначала в сердце, а оттуда и в сло­ве. Все дело в том, чтоб узреть и осязать Бо­жие величие.

Сего достигает тот, «кто (Василий Вели­кий) благоговейным умом, в углубленном умо­зрении, рассматривает величие творения, чтоб в величии и красоте тварей созерцать их Рододелателя (см.: Прем. 13, 5). Ибо, чем кто более углубляется в законы, по которым устро­ена и по которым управляется вселенная, тем яснее созерцает велелепоту Господню и по мере сил возвеличивать располагается Господа».

Сего же достигнет и тот, кто углубленным размышлением узрит явление величия Божия в судах и милостях к роду человеческому: в по­топе, в смешении языков, в изведении изра­ильтян из Египта, особенно же в искуплении и спасении людей. Уразумев и ощутив сие после­днее, Матерь Божия воззвала: «величит душа Моя Господа! « (ср.: Лк. 1, 46). То же изум­ление и воззвание невольно исторгается у вся­кого, кто неразвлеченною мыслию взойдет в созерцание величия Божия, явленного Им в промыслительных действиях над родом челове­ческим.

Но не всякий к сему способен. Надобно для сего сделать чистым око ума и стяжать безмя­тежное сердце. «Должно совершенно (Василий Великий) упразднить себя от внешних мяте­жей, произвести совершенное безмолвие в потаенной храмине советов сердца и потом приступить к созерцанию дел Божиих. Как невозможно мутным оком принять верное впе­чатление от видимого предмета, так невозмож­но с возмущенным сердцем постигнуть величие Божие в творении и промышлении. Посему должно удалиться от всех мирских дел и не вводить в душу посторонних помыслов ни чрез зрение, ни чрез слух, ни чрез другое какое чувство. Ибо, воздвигаемые плотским мудро­ванием, брани исполняют внутренность сердца неумолкающими мятежами и непримиримыми раздорами».

Но не словом только возвеличивается Гос­подь, а и делом. «Как можем мы, смиренные, возвеличивать Господа, великого паче всякой меры и постижения? — спрашивает Анфим, Патриарх Иерусалимский, и отвечает: не иным чем можем мы возвеличивать Господа, как если будем делать, говорить и помышлять достойно величия Бога и благоугодно Ему». В этом смысле часто говорится в псалмах: возвеличим Господа, вознесем Бога и прославим Его. В этом смысле читаем и в молитве Господней: «да святится имя Твое». Слова сии значат: будем делать, говорить и помышлять достойно вели­чия, славы, великолепия и святости Бога. По­чему святой Василий Великий так приступает к изъяснению сего стиха: «приличный себе лик собирает Пророк к прославлению Господа (речь его обращена к кротким). Не приобщайся, говорит, ко мне ни мятежный, ни смущенный, ни распаляющий душу плотскими страстями: но вы, кроткие,— вы, которые приобрели твердость и постоянство души, отрясли леность и сонливость и бодренно стоите в делах Божиих».

На такие мысли наводят первые три стиха псалма, по указанию святых Отцов и учителей Церкви. Не трудно заметить, какая у святого Пророка постепенность в развитии святых ду­ховных чувств! Начинается благодарение за один случай; от сего благодарения, милостию Божиею возбужденного, мысль переходит к созерцанию и всех совершенств Божиих и воз­рождает «выну» хваление Бога; от созерцания совершенств ум переходит к созерцанию все-действия Божия во всем, бывающем в твари вообще и в судьбе человека в частности, и рас­полагает дух — все относя к Богу, в Нем еди­ном упокоеваться; наконец, все одною мыслию объемля, святой Пророк возносится к пости­жению величия Божия,— и в свойствах, и в действиях Его, и, как обретший сокровище многоценное и неистощимое, всех зовет воз­дать Ему должную дань возвеличения. Вот к какой высоте взошел он и куда возводит нас! — Постижение или ощущение величия Божия поражает дух изумлением. Изумление при созерцании непостижимого величия Бо­жия, есть сокровенное поклонение ума беско­нечно великому Богу. Сие изумление поражает ум при углублении во всякое свойство и во всякое действие Божие. Изумительны: и все­могущество Божие, и благость, и правосудие, и всеведение, и вездесущие, и творчество, и промышление, и искупление. Каждое из Божиих свойств и действий, когда смиренный ум нач­нет углубляться в них, как бы окно открывает ему в беспредельность, неизмеримость и непо­стижимость Божию, где он теряется и как бы разливается,— и в глубоком самоуничижении вынужден бывает взывать: кто яко Бог!

4) Первого десятистишия вторая часть (стихи 5—11)

Пригласил святой Давид кротких к сорадованию и совокупному возвеличению Господа,— и пригласил не ради одного того, что он сам сподобился великой милости — спасения жиз­ни, бывшей в такой крайней опасности; но ради того, что и им всегда готова всякая по­требная милость и помощь, если приступят к Богу должным образом. Почему, вслед за оз­наченным приглашением, спешит воодушевить их к тому, чтоб, все минуя, они искали спасе­ния себе в едином Боге, удостоверяя, что не тщетно будет такое искание, во-первых, при­мером своим, во-вторых, указанием закона милостей Божиих. Он как бы так говорит им: вот я взыскал Бога и получил милость; получи­те и вы, если приступите к Нему, стихи 5—7; ибо таков закон у Бога всеблагого, что Он всегда спасает приступающих к Нему богобоязненников, стих 8,— коль скоро они при­ступают с должными расположениями, сти­хи 9—11.

а) Святой Давид воодушевляет кротких к благонадежию примером собственного спасения (стихи 5—7)

Стих 5. «Взысках Господа, и услыша мя и от всех скорбей моих избави мя».

Святой Давид как бы так говорит: находил­ся я в самых тесных обстоятельствах; но при­бег к Богу с крепким упованием, и Он избавил меня от беды. Прибегайте и вы к Богу: и вам будет даровано то же, что и мне. «Вот что (Ва­силий Великий), говорит, услышьте, крот­кие,— что я взыскал Господа и был услышан. В это тяжелое время, когда на меня подвигся весь гнев памятозлобных и руки всех на меня вооружились, а я, ничем не защищенный, го­тов был принять на себя все удары врагов, и в это время не смутился я помыслами от страха, не оставил мысли о Боге, не отчаялся в своем спасении, но взыскал Господа — и, потому что взыскал, избавлен был от беды. Научитесь из сего, где безопасное в бедах прибежище, и возблагодушествуйте ».

Отчего иные ищут Господа и не находят помощи у Него? Оттого, что не от всей души взыскивают, взывают как бы только концом языка. Пророк же говорит о себе, что он не просто только искал, но «взысках». «Речение: «взысках» — выражает более, нежели искал, подобно как испытание — более, нежели пытание» (Василий Великий). Как дитя, почув­ствовав беду, с плачем и воплем ищет отца или мать, минуя все другие лица: так я, говорит, в крайности, минуя все человеческие средства спасения, взыскал единого Господа, взыскал из глубины души, с болезненным сердцем (см.: Евфимий Зигабен), ничем не развлекаясь, а единого Господа имея в мысли. Почему — «и услыша мя». Ибо Бог есть Бог сердца, или сущий близ всякого сердца и уразумевающий все помышления его и устремления. Взыскание сердечное, без всякого посредства и промежут­ка, прямо приемлется Господом и привлекает милость.

Где услышал Господь Пророка? Так же, где он взыскал Его. А где он взыскал Его? В серд­це. «Наружно (Августин) никто не слышал гласа Давидова и его воззваний к Богу. И некогда было, и не место было взывать язы­ком. Взыскание и воззвание происходило в сердце: внешность представляла совсем другое. Но где было взыскание, там и услышание, и дарование. Внутренно слышит Господь, внутренно, в сердце, и дает. Итак, там молись, там будешь и услышан и облаженствован. Внут­ренно, в сердце, и помолишься, и услышан будешь, и облаженствован, а сторонний, даже подле тебя стоящий, и знать не будет о том. Все совершено будет сокровенно, как Господь говорит в Евангелии: войдя в клеть твою, за­твори двери твои и помолися втайне, «и Отец твой,  видяй  в  тайне,  воздаст  тебе яве» (Мф. 6, 6). Ибо войти в клеть — значит войти в сердце. Блажен, кто, вошедши в свое сердце, обрадован бывает, не встречая там ничего худого. Да вонмет святыня ваша! Быва­ет, что иному не хочется войти в дом свой, потому что там у него злая жена. Когда выхо­дит такой из дома, радуется, а когда приходит час возвратиться домой, печалится, потому что не радость ожидает его там, а досаждение, огорчение, брань и свара. Несчастны такие; но гораздо более несчастны те, коим не хочется войти внутрь сердца, по причине ожидающих его там угрызений совести за со деланные гре­хи. Итак, чтоб тебе охотно было входить в свое сердце, очисть его: «блажени чистии серд­цем» (Мф. 5, 8). Выбрось оттуда нечистоты похотений, корысти и скупости, терние горды­ни, зелие зависти, ненависти и всякого злого помышления. Выбрось все это: и тогда, входя в сердце свое, будешь там радоваться. Когда начнешь там радоваться, самая чистота сердца усладит тебя и расположит молиться. Пришедши, например, в какое-либо место, чистое, ти­хое, безмолвное, говоришь ты себе: помолюсь здесь. Привлекает тебя приятность места, и ты чаешь, что там усерднее помолишься и скорее услышан будешь Господом. Если так привлека­ет тебя внешняя чистота; то не тем ли паче привлекательна будет чистота внутренняя? Войди же внутрь и очисти все. Тогда, возве­дешь только очи сердца твоего к Богу,— и Он тотчас придет к тебе и поможет тебе».

Не все ищущие Господа находят Его. Ибо говорится: «взыщут Мене злии и не обрящут» (ср.: Притч. 1, 28). Обретают Господа Помощником себе, Покровителем и Избавите­лем от бед только те, кои имеют доброе на­строение сердца и искренние к Богу чувства (см.: Анфим, Патриарх Иерусалимский). Ищет иной Бога, как орудие, а сердце обращает на другое, оттого и не получает ничего. «Святой Пророк не другое что, а Самого Господа взыс­кал, и услышан был (Августин). Итак, кто не бывает услышан, тот, верно, не Господа искал. Смотрите! Не сказал Пророк: взыскал я золо­та от Господа, и Он услышал меня. Взыскал я долголетия, и Он услышал меня; взыскал я того или другого,— и Он услышал меня. Иное дело — искать чего-либо от Господа, а иное — искать Самого Господа. Итак, не ищи от Гос­пода чего-либо, что вне Его есть, а Самого Господа взыщи,— и Он услышит тебя и «еще глаголющу та, ренет: се, Аз» (ср.: Ис. 65, 24). Что значит: се, Аз} Вот, Я Сам здесь: чего еще хотеть, чего еще просить у Меня? Что бы Я ни дал тебе, все то ниже Меня. Вот Я Сам: Меня восприими и Мною овладей. Не можешь ты еще принять Меня всего и весь быть во Мне. Но верою прикоснись ко Мне, и приоб­щишься Меня. А там Я сброшу с тебя все бремена твои, чтоб мог ты и Меня всего при­нять, и сам весь быть во Мне. Тогда соделаешься ты равноангельным (см.: Мф. 22, 30). Будешь «выну» видеть лицо Мое и лицом к лицу открывать Мне желания и нужды свои. И я буду скоро слышать тебя и от всех скорбей твоих избавлять тебя».

Какие скорби разумел Пророк, когда ска­зал: «от всех скорбей моих избави мя». Те, которые испытал он в том случае, о коем помянул в надписи. Тут не одна была скорбь, как и беда была многосложная. Пророк как бы говорит: сколько раз Саул-царь покушался ли­шить меня жизни своею рукою, и я покрываем был десницею Вышнего! Наконец, снарядил оруженосцев убить меня, и тут помог мне Гос­подь избежать от руки их. В Номве первосвя­щенник мог задержать меня; но не было дано ему догадаться о моем бегстве, и он не только не задержал, но снабдил меня хлебом и мечом. Перебежав к соседнему народу, по неосторож­ности, попал я в руки царя, не могшего быть ко мне снисходительным; но, по мановению Того же Помощника моего и Покровителя Бога, ничтожным средством дивно избежал я готовой смерти. Что могло бы быть, если б здесь был я задержан? Каким наруганиям предали б меня они и, наругавшись, или замучили, или предали Саулу! От всех этих скорбей и бед премилосердый и человеколюбивый Бог и Отец наш избавил меня потому только, что я искренно, с болезнию сердца взыскал Его (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

Святой Давид — муж по сердцу Божию: и, однако ж, дано ему испытать крайние скорби. «И всякого праведника (Василий Великий) жизнь исполнена бывает скорбей; путь всякого из них — путь тесный и прискорбный. Многие скорби праведным, потому что «многими скорбьми подобает внити в Царствие Божие» (ср.: Деян. 14, 22). Избавляет Бог святых от скор­бей, не без испытания их оставляя, а подавая им терпение. Совершенное отстранение скор­бей было бы не полезно. Ибо если «скорбь тер­пение соделовает, терпение же — искусст­во» (ср.: Рим. 5, 3), то непричастный скорби лишается опытности. И как никто не получает венца, не имея противника себе и не борясь с ним: так и опытным нельзя оказаться, не имея скорбей и не перенося их мужественно. Посему слова: «от всех скорбей моих избави мя» — не значат: не попустил мне скорбеть, но даро­вал со «искушением и избытие, яко возмощи понести» (ср.: 1Кор.10,13)».

Стих 6. «Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся».

«Укрепившись в уповании тем, что сам по­лучил, святой Пророк и других возводит к тому же» (Афанасий Великий). Я, говорит, взыскал Господа и вот что получил. Сделайте и вы то же и то же получите. Как он убеждает их приравняться к своим действиям: то, оче­видно, «приступите» соответствует «взысках, просветитеся — услыша мя, лица ваша не постыдятся — от всех скорбей моих изба­ви мя». Как я взыскал, так вы приступите; как я услышан, так вы просветитеся; как я избав­лен от всех скорбей, так и вы не постыдитеся.

Господь везде есть: как к Нему присту­пить? Болезненным обращением к Нему серд­ца в уповательной молитве. Как взыскание Господа есть болезненное к Нему вопияние; так и приступление к Нему есть докучание Ему в усердной молитве, подобно вдовице притчи, докучавшей неправедному судье. Кто так искренно и с таким постоянством присту­пает, тот услышан будет. Низойдет в сердце его удостоверение в богоприятности молитвы, и просветится скорбное лицо его благонадежием. Скорбь и печаль обыкновенно омрачают лицо и ум. Святой Пророк говорит как бы здесь: омраченные скорбьми и печалями! при­ступите к Богу теплым Его взысканием, как и я взыскал Его; и несомненно просветитесь от Него радостию и утешением, которые отгонят мрачный облак печали от сердца вашего, и та­ким образом лица ваши не постыдятся в вашем на Него уповании (см.: Евфимий Зигабен, Анфим, Патриарх Иерусалимский). «Когда терпит кто, говорит блаженный Августин, ка­кое несчастие, презрение, бесчестие или гоне­ние, стыдом покрывается лицо его. Ты же, говорит Пророк уповающему, не бойся. При­ступи ко Господу, и не постыдишися. Враг, одолевая тебя, кажется, берет верх над тобою и посрамляет тебя; но ты выше его в очах Бога, Который и вознесет тебя над врагом твоим в свое время и снимет стыд с лица твоего. Как высились иудеи, когда мучили Гос­пода? Казалось, будто посрамлено и уничто­жено лицо Его. Самым же делом посрамлены иудеи. Прошло несколько лет, и град их разо­рен, и они рассеяны по лицу земли. Таким образом, как Сам Господь не покрылся сты­дом, так и не допускает Он до постыжения и просвещенных Им».

Такова прямая мысль сего стиха. Но, вне контекста, он может иметь многообразное при­ложение, на которое более и обращено было внимание святых Отцов, толковавших псалмы не в видах знания, а в видах созидания духов­ного. Слова: «приступите к Нему»,— то есть к Господу, указывают на отступивших от Него и чрез сие отступление омраченных и посра­мивших лицо свое. Состоят в удалении от Бога «одни» тем, что не ведают Его и не веруют Ему; «другие» — тем, что хоть и веруют в Него, но не живут по вере сей; «третьи» — тем, что, желая приступить к Богу, не тем идут к Нему путем, каким должно идти. Ко всем такого рода ли­цам может быть прилагаемо и прилагалось воззвание: приступите к Господу и просвети­тесь, чтоб, просветившись, снять срамоту ом­рачения с лица своего.

Приступите ко Господу, неведущие Бога и Христа Его, блуждающие во мраке лжи и пре­лести, вне спасительного пути. Просветивший­ся благодатью Святого Духа христианин не хочет один быть причастником блага сего, но всех приглашает приступить ко Господу наше­му Иисусу Христу (см.: Августин). Сидящих во тьме и сени смертной увещевает здесь Про­рок приступить ко Господу, приблизиться к лучам Божества, чтоб, чрез сие приближение, озарившись истиною, по благодати, вместили они в себя просвещение Его. Ибо как сей чувственный свет не для всех сияет, а только для тех, у которых открыты глаза и обращены к солнцу для беспрепятственного приятия лу­чей его; так и «Солнце правды» (Мал. 4, 2), «Свет истины, Иже просвещает всякаго человека грядущаго в мир» (ср.: Ин. 1, 9), не всем видно, в своей светозарности, а только тем, кои открывают душевные очи свои верою и к Господу обращаются, отвращаясь от всяко­го зловерия и пагубного заблуждения (см.: Василий Великий).

Силу просветительную получают таковые в святых таинствах. Обращающиеся в первый раз из язычества получают ее во святом кре­щении, которое потому и называется просве­щением, как праздник Крещения Господня, в который наиболее и совершалось в начале кре­щение обращающихся ко Христу,— праздни­ком светов. Почему Феодорит, Евфимий Зи­габен и Анфим, Патриарх Иерусалимский, в словах:  «приступите  и  просветитеся» — видят приглашение не крещенных к святому крещению, как бы так: приступите к Господу Иисусу Христу верою в Святое Евангелие и примите святое крещение. Святое крещение очистит души ваши и просветит умные очи ва­ши и таким образом снимет стыд с лица ваше­го, смыв с вас причину стыда — грехи.

Уверовавший вступает на путь к приискреннему сближению с Господом. Ему следует да­лее идти, не отступая, не медля, не ленясь. Как идти? По вере любовью. «Ноги твои, говорит блаженный Августин, любовь твоя. Имей две ноги: не будь одноног и хром. Какие это две ноги? Две заповеди любви — к Богу и ближ­нему. Сими ногами теки к Богу и приступи к Нему. Сам Он приглашает тещи к Себе, и свет Свой подает, чтоб боголепно могли вы присту­пить к Нему».

Но не все так делают: другие уступают влечению страстей и, уклоняясь в пути непра­вые, снова уклоняются от Бога. Для них по­меркнет свет Христов, всех просвещающий. «Как солнце (Василий Великий) хотя восходит, но не для нетопырей и других животных, во время ночи снискивающих себе пищу: так и свет Божества хотя сам по себе блистателен и всеозаряющ, однако же не все приобщаются его сиянию. Причина же сему не в Нем, а в злом произволении грехолюбивого сердца». Для та­ких благость Божия устроила другой путь при­ближения к Богу — путь покаяния. Какой мрак мрачнее мрака греховного? И какой стыд стыднее грехопадений? И вот грешники при­глашаются приступить к Богу в покаянии, чтоб просветиться и очиститься от омрачающих и устыждающих грехов. Грехолюбивое сердце и здесь упорствует иногда, стыдясь исповеди, омывающей всякий стыд. «Всяк бо, делаяй злая, ненавидит свет, и не приходит к свету, да не обличатся дела его» (ср.: Ин. 3, 20).

«Говорит часто грешник: как мне присту­пить? Такими грехами обременен я; такие без­закония лежат на совести моей: как посмею я приступить к Богу?! Как?! смирив себя в пока­янии. Стыжусь, говоришь ты, совершить пока­яние. Но ты приступи только, и просветишься, и исчезнет стыд твой. Страх стыда отклоняет тебя от покаяния; но покаяние влечет тебя к Богу, снимающему стыд. Печать вины устыждающей на челе твоем; но приступи, и снимет ее Господь. Не видишь ли, что потому и по­крывается стыдом лицо твое, что не приступил еще ты ко Господу; смирись же в покаянии: и исчезнет стыд, и просветится лицо твое» (бла­женный Августин).

Покаявшийся шествует к Господу. Путь к Нему, собственно, есть внутренний путь, в уме и сердце совершающийся. Так надобно настро­ить помышление ума и расположения сердца, чтоб дух человека был всегда с Господом, яв­лялся приступившим к Нему. Кто таков, тот непрестанно просвещается внутренним просве­щением, приемлет на себя лучи умного све­та (см.: Феодорит), подобно Моисею, у кото­рого прославилось лицо на горе от сопребывания с Богом. О сем в другом месте говорит святой Давид: «знаменася на нас свет лица Твоего, Господи» (Пс.4, 7). Приспособленное к сему средство есть умная, в сердце соверша­емая, молитва. Когда она образуется, тогда только и уясняется взор ума, и дух, ясно зря Бога, получает от Него силу и видеть, и отго­нять все, могущее устыждать его пред Богом. Между тем не мало таких, кои чают присту­пить к Богу одними внешними делами и подви­гами. Чают, но не приступают; ибо не тем идут путем. И вот к ним воззвание: приступите к Богу умом и сердцем и просветитесь, и пере­станете быть устыждаемы врагом, который, при внешней вашей исправности, непрестанно одолевает вас и постыждает в помыслах и чувствах сердца. Умное и сердечное к Богу приступление подаст вам силу возобладать над всеми другими движениями души и посрамлять чрез то врага, когда он покусится посрамить вас.

И еще одну глубоко назидательную мысль выводит из стиха сего святой Василий Вели­кий. «Приступите ко Господу», взыскав помо­щи Его, «просветитеся» надеждою избавления, и «лица ваша не постыдятся» в чаянии ва­шем. Это на нынешнюю жизнь, многотрудную и многоболезненную. Но будет и другая жизнь, где и нехотя должны будем явиться к свету, который осветит все наше. О! если б тогда не постыдиться! Не постыдится тогда тот, кто здесь приступает к Господу верою и покаянием и просветляется трудами доброделания и под­вигами очищения сердца от страстей. Такой блажен. В день праведного суда Божия, когда приидет Господь во свет привести «тайная тмы и объявить советы сердечныя» (ср.: 1 Кор. 4, 5), смело вступит он в сей облистательный свет и не будет постыжден, потому что совесть его не осквернена порочными делами, очистив­шись слезами покаяния и подвигами самоисп­равления. А те, которые делали зло (и не рас­каялись), воскреснут на поругание и стыд, чтоб увидеть в себе самих мерзость и отпечатление соделанных грехов. И может быть, страшнее тьмы и вечного огня тот стыд, с которым увековечены будут грешники, непрестанно имея пред глазами следы греха, содеянного во плоти, подобно какой-то невыводимой краске, навсег­да остающиеся в памяти души их. Только одна есть истребительная сила для сих следов — слезы покаяния. Вымыть надобно ими лицо души своей здесь, и оно просветится и не будет постыждено в день тот.

Стих 7. «Сей нищий воззва, и Господь услы­ша и, и от всех скорбей его спасе и».

Сей стих почти слово в слово соответству­ет 5-му: только вместо взысках стоит здесь «сей нищий воззва», вместо «избави — спасе». Почему всеми толковниками признано, что святой Давид и здесь говорит о себе. Снова обращается он к собственному опыту избавле­ния от беды для возбуждения благонадежия в бедствующих. После того, как сказал он о се­бе: взыскал я Господа, и Он услышал меня,— приступите и вы благонадежно,— мог иной по­думать: ты царь, ты Пророк, оттого и услы­шан,— и тем погасить в себе опять возрожда­ющееся упование. Чтоб не случилось этого, святой Давид указывает теперь на свое всесто­роннее лишение, чтобы внушить, что и он сам находился в крайне уничиженном состоянии, когда взывал к Господу, и, несмотря на то, был услышан.

Се, нищим будучи, лишенным всякой помо­щи, даже пищи и крова, воззвал я с верою и надеждою к Богу, и, как только толкнул в две­ри милосердия Его теплою молитвою, Он тот­час услышал меня и от всех скорбей моих спас меня (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

Но можно при сем, разумея под «нищим» всякого, находящегося в крайности и беспо­мощного, переходить мыслию к многообраз­ным опытам избавления от бед, явленным благостию Божиею над многими лицами от начала мира и доселе являемым, говоря в себе как бы так: смотри,— тот-то воззвал, и услышан; рав­но и тот-то, и тот-то, и многие, находясь в бе­де, воззвали к Господу, и были услышаны. Не отчаевайся и ты; воззови, и также услышан будешь. И вот нам руководительное указание, как воскрешать в сердце погасающее в бедах благонадежие на милость и помощь Божию. Перебирай в мысли примеры спасенных от бед,— и воодушевишься надеждою. Грозила Иакову опасность от Исава: воззвал он к Богу, и Бог изменил сердце Исава. В какой большой крайности был Моисей и весь народ Израиль­ский, когда пред морем нагонял их фараон с войском? Но воззвал Моисей к Богу,— и Он дивно спас их. Сколько раз народ Израильс­кий, томившийся под гнетом соседних народов, ни обращался к Богу, взыскивая Его помощи, всякий раз скоро был услышан и, не челове­ческими средствами, спасаем и обрадываем торжеством над врагами. Эти и подобные опы­ты спасения от Бога были до святого Давида и в нем воспитывали дух благонадежия. Но сколько видел таких опытов сам Давид и над собою, и над всем народом своим? Сколько их явлено было потом в народе Божием? Сколь­ко — далее — в царствах христианских, на Во­стоке, Западе и в богохранимой России? Вни­мательный и в нынешнее время не может не видеть их, и в своей жизни, и в жизни знаемых и незнаемых, богобоязненных прибегателей к Божию покрову и заступлению. Как утеши­тельно собирать в памяти такие опыты! И как приятно слышать беседу человека, у которого на всякий случай скорбный найдется в памяти не один пример скорой помощи Божией! Вот где истинное училище благонадежия!

Указывая, впрочем, опыт избавления от беды на себе — «нищем», для возбуждения бла­гонадежия, святой Пророк вместе намекает при сем и на то, какому нищенству есть у Бога цена, привлекающая Его милость. «Не всегда нищета похвальна, говорит Василий Великий, но только тогда, когда она принята и произво­лением. Многие по достатку нищи, а по произ­волению весьма любостяжательны. Таких бед­ность не спасает, а произволение осуждает. Посему блажен не тот, кто беден, но кто серд­цем отрешился от всякого имения, сокровищам мира предпочитая заповедь Христову. Таких и Господь называет блаженными, говоря: «блажени нищий духом» (Мф. 5, 3),— не имуще­ством бедные, но избравшие нищету произво­лением сердца. Ибо что не от произволения, то и блаженным не делает. И вот такой-то нищий воззовет и скоро услышан и избавлен бывает от скорбей и бед».

Намекает также святой Пророк и на дух смирения и самоуничижения, с какими должно взывать к Богу в молитве, чтоб получить про­симое. «Если кто (Василий Великий), води­мый святым и человеколюбивым духом, не мечтая о себе самом, но уничижая себя, чтоб возвысить других, возопиет духом, испраши­вая чего-либо великого, и не произнесет ничего недостойного и низкого, выражающего искание земного и мирского; то вопль сего просящего услышан будет Господом». «Святой Давид учит здесь, говорит блаженный Августин, как можно быть услышану. Если ты взывал и не был услышан, то потому, что богатым являлся пред Богом. Взывай, как нищий, и услышит Господь. Как же взывать мне, как нищему? Так, чтоб, если и имеешь что, не присвоять се­бе никаких достоинств, а сознавать себя ни­щенствующим, и это до тех пор, пока не стя-жешь Того, Кто богатит всякого, призываю­щего Его». Так настроенный в духе нищий скорее всех услышан будет, по обетованию Бога, который благоволительнее всего взирает на кроткого и смиренного.

б) Святой Пророк воодушевляет ко благонадежию всегдашним законом Божия о нас попечения, с указанием условных расположений для благонадежного к Богу прибегания (стихи 8—11)

аа) Закон Божия о нас попечения (стих 8)

Стих 8. «Ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его и избавит их».

Указав на опыт избавления от бед себя самого и тем намекнув на примеры избавления и других многих лиц, к Богу прибегавших в нуждах, святой Давид выставляет теперь все­гдашний закон Божия о нас попечения. Таков закон у Бога, что те, кои, чувствуя всесторон­нюю свою зависимость от Бога и благоговей­ное Ему поклонение воздавая в сердце, со страхом и трепетом совершают все дела в жиз­ни своей, чтоб чем-нибудь не оскорбить благо­говейно в сердце чтимого, любимого и поклоняемого Бога,— бывают ограждены Ангелами и ими охраняемы и избавляемы от всяких бед. Так положено у Бога; такой изначала установ­лен порядок, чтобы низшие чрез средних, сред­ние чрез высших были охраняемы, блюдомы и руководствуемы. И сей закон всегда был и есть в действии.

«Сие, то есть «что ополчится Ангел ок­рест богобоязненных» — согласно, говорит блаженный Августин, и с словами Апостола: ибо об Ангелах говорит он: «не еси ли суть служебный дуси, в служение посылаеми за хотящих наследовати спасение? « (Евр. 1, 14). Сие согласно и с общим верованием людей, благочестием и страхом Божиим прославив­шихся. Так, блаженный Иаков, благословляя детей Иосифа, молится: «Ангел, иже мя из­бавляет от всех зол, да благословит де­тища сия» (Быт. 48, 16). Так, патриарх Ав­раам, посылая раба своего в Месопотамию искать невесту Исааку, говорит: «Господь Бог послет Ангела Своего пред тобою, и поймеши жену сыну моему Исааку» (ср.: Быт. 24, 7)».

Кто желает разительнейших случаев в под­тверждение сей истины, пусть припомнит Ан­гелов, сретивших Иакова и ополчившихся за него, когда угрожала ему опасность от Исава (см.: Быт. 32, 1), и то, как Ангел-истребитель пора­зил 180 тысяч врагов, облегавших Иерусалим при Езекии, царе благочестивом и богобояз­ненном, и при Исаии-пророке.

«Ополчится Ангел». Со времени крещения верующие получают Ангела Хранителя,— и Ангел сей «не отступает от уверовавших в Гос­пода, говорит святой Василий Великий, если только сами они не отгоняют его худыми дела­ми своими. Ибо как пчел отгоняет дым и го­лубей смрад, так и Хранителя нашей жизни — Ангела — отдаляет от нас многоплачевный и смердящий грех. Если же ты имеешь в душе дела, достойные ангельского охранения, и оби­тает в тебе ум, обогащенный умозрениями истины, то, по богатству неоцененных дел доб­родетели, Бог необходимо приставит к тебе стражей и охранителей и оградит тебя охране­нием Ангелов».

«Ополчится окрест» — оградит тебя со всех сторон своею защитою. «Один Ангел (Васи­лий Великий) равняется целому воинству и многочисленному ополчению. Как городские стены, вокруг облегая город, отовсюду отража­ют вражеские нападения; так и Ангел служит стеною спереди, охраняет сзади и с обеих сто­рон ничего не оставляет не прикрытым. По сему-то «падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится» удар которого либо из врагов, «яко Ангелом Своим заповедал о тебе Гос­подь — охраняти тя» (ср.: Пс. 90, 7, 11)».

Если, таким образом, Ангелы Божий опол­чаются окрест нас и хранят нас, готовые по­дать всякую благовременную помощь; то как потому разумно и обязательно обращение наше к ним в молитвах наших! (см.: Бертье, франц. теолог). Они окрест нас и внимают молитвам нашим, так же как внимают им живущие с нами лицом к лицу люди благочестивые, когда мы обращаемся к ним с прошением помолиться о нас. Как духов­ные, они видят душу и что в душе и действуют на нее, смотря по тому, куда она обращается и склоняется произволением. Когда рождаются в душе худые помыслы, Ангел Божий помогает ей — устоять против них и не соглашаться с ними, не стесняя, однако ж, ее свободы. До тех пор, пока душа не склоняется на помысл, Ан­гел не допускает до нее темного духа и не отступает от души, хотя она вся бывает объята помыслами, как пламенем. Только, когда скло­нится душа на худой помысл, Ангел отступает, и сила нечистая овладевает ею и научает ее привести в исполнение помысл, с которым со­четалась она в сердце своем.

бб) Условные расположения для благонадежного прибегания к Богу (стихи 9—11)

Стихи 9—11 — стоят, будто отдельные од­но от другого положения, в которых теснимые нуждами с разных сторон побуждаются благо­надежно прибегать к Богу. Но если вникнуть в главные содержащиеся в них мысли и сопоста­вить их взаимно, то не трудно заметить внут­реннюю между ними связь, по которой указы­ваемые в них расположения одно другое вызы­вают и все вместе составляют одно богоугод­ное благонастроение, сильное привлекать по­мощь свыше. В 9-м стихе главная мысль — вкушение благости и упование, в 10-м — страх Божий, в 11-м — взыскание Бога. Вот как сии расположения связуются в одно целое. Первые слова: «вкусите и видите» — указывают на вкушение и видение благости Божией, коим открывается вход в душу упованию, принося­щему ублажающее утешение. Упование тотчас же должно бы рождать взыскание Бога или при­бегайте к Нему; но, кто не живет в страхе Божием, у того упование не имеет опоры и совесть нечистая подрывает дерзновение в мо­литве. Почему между упованием и взысканием Бога, как неотложное посредство, и поставля­ется деятельный страх Божий, свойственный святым. Таким образом, вкушение благости воз­рождает упование, упование же чрез посред­ство деятельного страха Божия дает дерзнове­ние взыскивать Бога в чувствах недостоинства и беспомощности. Сие взыскание есть как бы отверзтие уст на молитву, страх Божий — опо­ра, на коей стоит молящийся, упование — дух, движущий молитву, вкушение благости — вход воздуха оживляющего.

Стих 9. «Вкусите и видите, яко благ Гос­подь: блажен муж, иже уповает нань».

Прежде сказал: «приступите к Нему и просветитеся», теперь говорит: «вкусите и видите». Это внутреннее и глубже. Там — только приближение к Богу будто снаружи, а здесь приискреннее сближение с Ним, как бы, срастворение. Как вкусивший, например, пищу внутрь принимает ее: так вкушающий Боже­ственное внутренно проникается им и распо­знает его так ясно, как бы очами видел его. Божественное все чрез ощущение в сердце делается истинно-ведомым, ибо уму не постиг­нуть его. Когда Апостол говорит о чувствах, обученных к различению духовных вещей, то указывает единственный источник к стяжанию духовного ведения, во вкушении чувством сер­дца. Здесь Пророк говорит только о благости; но и всякое другое свойство Божеское не иначе постигается. Так постигается и правосудие, и долготерпение, и вездесущие, и всеведение, и всемогущество. Вкусит их, или ощутит, сердце; тогда и познает их дух человека. Как вкус различает яства: так чувство — сердце — ду­ховные вещи. Святой Василий Великий гово­рит при сем: «как свойство меда не столько словом, сколько самым чувством вкуса может быть объяснено не изведавшим меда; так и доброта небесных вещей не может быть ясно передана в учении, если по долговременном изведании не возможет собственным опытом постигнуть их. Так сие бывает и в отношении к постижению благости Господней. «Вкусите», сказал, а не насытьтесь; потому что ныне ра­зумеем отчасти, видим истину зерцалом и га­данием (см.: 1Кор.13,12). Придет время, когда нынешний залог,— сие вкушение, обра­тится для нас в совершенство наслаждения. Как страждущие желудком и чувствующие отвращение от пищи лечатся от сего расстрой­ства у врачей, которые, с помощью приготов­ленной особенным способом пищи, возбужда­ют к ней позыв, и, когда чувство сими искус­ственными снедями раздражено, позыв на пи­щу час от часу более увеличивается: так и в от­ношении к духовным благам самое испытание, говорит Пророк, будет непрестанно призывать вас к ненасыщенному вожделению, которое, однако ж, не мучительно, а блаженно, как го­ворит Господь: «блажени алчущий и жажду­щий правды» (Мф. 5, 6)». Хоть мало — толь­ко вкусить. Сие малое раздражит позыв к большему и доведет до совершенства. До ка­кого бы, впрочем, совершенства ни доходило сие, все оно есть только залог в отношении к будущему.

Приглашает Пророк вкусить, то есть опыт­но дознать Владычнюю благость. Но как сего достигнуть? Как довести сердце до вкушения сей благости? Верою, благочестивым размыш­лением и опытами повержения себя в лоно благости. Вера есть уповаемых извещение, ве­щей обличение невидимых. Она есть то же в области духовной, что чувственный опыт в от­ношении к вещам видимым. Если вера колеб­лется и слабеет, подкрепи ее размышлением о Божественных свойствах и действиях и об опы­тах благости Божией, явленных и являемых в роде человеческом, в отношении ли к целым народам и обществам или в отношении к час­тным лицам. Тут уяснятся, как бы, действую­щие законы благостной попечительности Гос­пода о людях, к Нему прибегающих. Когда сознание укажет приложимость их и к тебе, тогда сердце не может не ощутить некоего готового приосенения благости и над тобою. Но внутреннее и действеннее вкушается бла­гость Божия самым делом,— или опытами по­вержения себя в объятия Божий. Это после­днее, кажется, и разумеет наиболее Давид. Он как бы говорит: сделайте опыт, начните самым делом возвергать на Бога печаль вашу, оставя все другие опоры и источники утешений, и уз­наете, коль благ Господь ко всем, обращаю­щимся к Нему в уповательной молитве (см.: Евфимий Зигабен, Ириней, архиепископ Псковский).

Особенный и общедоступнейший способ вкушения благости Божией святой Афанасий Великий, блаженный Феодорит, Евфимий Зи­габен и Анфим, Патриарх Иерусалимский, указывают в Причащении Святых Пречистых и Животворящих Тайн. Сей стих и поется в церкви, когда Святое Причастие готовится для причастников, а причастники в молитвенном благоговении ждут блаженной минуты Прича­щения Тела и Крови Христовых. Грешник, покаявшийся и совесть свою очистивший испо­веданием, ощущает объятия Отца Небесного, снова приемлющего его в Свой кров, в сыновство и готовое наследие. Кровь Господа очища­ет нас от всех грехов. Господь Телом Своим, как Предтеча наш, вошел во внутреннее за завесу. Почему вкусивший Тела и Крови Гос­подних и очищается от всех грехов, и ощущает сие наречение к сонаследию со Христом. Ког­да Причащение не есть одно внешнее дело, тогда не может не произойти ощущение сих благ, благостию Божиею даемых, и вкушение самой благости.

«Вкушение Животворящей Снеди, говорит блаженный Феодорит, явственно показывает благость Спасителя. Ибо что так ясно доказы­вает Его человеколюбие? Не Крест ли? Не страдание ли? Не восприятая ли за нас смерть? Не то ли, что для овец Своих соделался Он вместе и Снедию питающею, и Источником напояющим?»

«Блажен муж, иже уповает нань». Вку­шение благости рождает успокоение в объяти­ях ее, как в объятиях матерних; а это успоко­ение есть характеристическая черта упования. Почему вкушение благости Божией есть ис­точник упования; а упование есть обладатель­ница всеми сокровищами благости. Вкусивший благости нашел сокровищницу. Упование отво­ряет дверь в нее и вводит в обладание всеми благами ее. Почему «блажен муж, иже упо­вает на Господа». Блажен не тем блажен­ством, которое вне, но которое внутри. Сие последнее не оскудевает при всех внешних ли­шениях: тогда как то оскудевает или прекра­щается в минуту получения блага. Внешние блага манят и возбуждают искание. Пока длит­ся искание, до тех пор благо мнится благом быти. Но как только достигается оно, тотчас перестает быть благом. Вкушение его обличает горечь в нем, разочаровывает и к новым обра­щает исканиям. Так без конца: все только искание и чаяние удовлетворения и никогда получение его или довольство в нем. Уповаю­щий же почивает в благах Божиих непреходя­щих и неизменно блаженствует: ибо непрерыв­но вкушает благость Божию.

Упование на Бога отнимает цену у всех человеческих опор и у всех источников утеше­ний, кроме Господа. Кто вкусит, сколько благ Господь, тот ни на что другое не возложит уже упования и ни на чем ином не упокоится, кроме Господа. Кто опирается на чем-либо тварном, тот — верно не имеет упования и не вкусил еще благости Божией. Без опор нельзя жить человеку. Но если не в Боге опора его, то в себе, или других, или в чем-либо вокруг себя. Такой не говорит: Бог поможет; но — я сумею управиться или у меня есть чем изворотиться. Не говорит: Бог не попустит тебе сделать мне зло; но — пока жив такой-то, нечего мне бо­яться, ничего ты мне не сделаешь, есть у меня сильная рука (см.: блаженный Августин). Та­кой есть несчастный человек. Внутренно он непрестанно в страхах и смятении; внешнее само непрестанно изменяется и расстроивается. Укоряет таких самонадеянников святой апостол Иаков, говоря: «слышите ныне, глаголющий: днесь или утре пойдем во он град и со­творим ту лето едино, и куплю деем и приобретение:  иже не весте,  что утре случится: кая бо жизнь ваша? пара бо есть, яже вмале является, потом же изчезает. Вместо еже бы глаголати вам: аще Господь восхощет, и живи будем, и сотворим сие или оно: ныне же хвалитеся в гордынех ваших: всяка хвала такова зла есть» (ср.: Иак. 4, 13—16). А святой пророк Иеремия и гневом Божиим угрожает таковым: «проклят», говорит, «человек,  иже надеется на человека и утвердит плоть мышцы своея на нем, и от Господа отступит сердце его: и будет яко дивия мирика в пустыни и не узрит, егда приидут бла­гая, и обитати будет в сухоте и в пус­тыни, в земли еланей и необитаемей». На­против, человека, уповающего на Бога, всячес­ки ублажает, говоря:  «благословен  человек, иже надеется на Господа, и будет Господь — упование его: и будет яко древо насажден­ное при водах, и во влаге пустит корение свое: не убоится, егда приидет зной, и будет на нем стеблие зелено, и во время бездождия не устрашится и не преста­нет творити плода « (ср.: Иер. 17, 5—8).

Стих 10. «Бойтеся Господа, еси святии Его, яко несть лишения боящимся Его».

Упование на Бога не есть единичное распо­ложение. Оно есть хороводица (руководитель) всего сонма добрых расположений сердца, венец и цвет их. Оно свойственно не тем, кои живут в нераде­нии и беспечности, а тем, кои день и ночь неусыпно трудятся в подвигах добро делания. Почему, ублажив уповающих на Господа, свя­той Пророк присовокупляет: «бойтеся Госпо­да, вси святии»,— как бы так: блаженно упо­вание; но, смотрите, не расслабьтесь уповани­ем и не предайтесь беспечности. Напротив, тем паче живите в страхе Божием; ибо только под таким условием не посрамлено будет упование наше и вы не будете лишены всякого блага. Страх Божий не есть праздное чувство, но есть соблюдение заповедей или постоянное пре­бывание в правде и любви. Когда он таков, тогда служит основанием благонадежности, с которою приступаем к Богу и вкушаем сладость благодеяний Его (см.: Ириней, архи­епископ Псковский).

Поработай Господу усердно,— и законно будешь чаять от Него всякой помощи. И меж­ду нами так бывает, что к тому, с кем находим­ся в добрых отношениях и послугах, идем мы с какою-либо нуждою открыто и смело, не сомневаясь и не думая получить отказ. Если же кому сделали какую неприятность, то и на глаза не смеем показаться ему, хоть бы знали, что он охотно всем помогает. То же и здесь. У кого совесть чиста, кто знает, что поработал Господу в исполнении Его заповедей,— тот дерзновенно уповает на помощь Его. Кто же оскорблял Бога беззакониями, у того в годину скорби и беды не возникает в сердце благонадежие; разве только в связи с тем будет в сердце и раскаяние искреннее с решимостью — прочее работать единому Господу.

Святой Исаак Сирианин, в 67-м слове, так изображает необходимую связь упования с добродетельною и богобоязненною жизнию: «кто, не имея заботы о скоропреходящем, днем и ночью радеет об одних добродетелях и о занятиях Божественных,— тому справедливо надеяться на Бога, потому что соделался рабом Его и рачителем к делу Его, не предается нерадению по какой бы то ни было причине. Таковый достоин, чтобы на нем особенным образом показал Бог свою попечительность, потому что сохранил он заповедь Божию, ко­торая говорит: «ищите прежде Царствия Божия и правды Его»; и Бог исполняет на нем обетование Свое: «и сия вся приложатся вам» (ср.: Мф. 6, 33). Но человек, у которого сердце погребено в земном, который нерадит о благоугодном Богу, не имеет попечения ни об одной добродетели, по причине всегдашних сношений с людьми и рассеяния в забавах,— такой — как посмеет обратиться к Богу в упо­вании на помощь Его, когда будет стесняем скудостию или смертию и подавляем плодами беззаконий своих? Может быть, и он скажет: возложу упование на Бога, и Он сделает меня беспечальным и даст мне послабление. До это­го часа не вспомнил ты, безрассудный, о Боге, но оскорблял Его непотребством своих дел, и имя Божие, ради тебя, хулимо было, как напи­сано (см.: Рим. 2, 24); а теперь осмеливаешься говорить отверстыми устами: на Него возложу упование, Он поможет мне и попечется о мне. Не обольщайся; надежду на Бога предваряет труд для Бога и, пролитый в делании добра, пот. Только «праведник, яко лев уповает» (ср.: Притч. 28, 1). И как его постоянное попечение посвящено Богу, так и Бог говорит о нем: «с ним семь в скорби его, изму его и про­славлю его,— долготою дний исполню его и явлю ему спасение Мое» (ср.: Пс.90, 15—16). Расслабленный и ленивый к делу своему не может иметь такой надежды. Но кто во всем пребывает с Богом и к Нему приближается добротою дел своих, тот может сказать о себе, что сказал Божественный Давид: «исчезосте очи мои, от еже уповати ми на Бога моего» (Пс. 68, 4)» (Исаак Сирин, Слова подвижнические. 67).

Зачем и святым внушается бояться Бога, когда святые потому и святы, что исполнены богобоязненности? Затем, чтоб не попустили они ослабеть в себе сему страху. Ибо страх Божий есть страж добродетели до гроба: свя­тым же тем более должно ограждать себя им, чем более служат целью стрел врага, предме­том зависти и ненависти его. И грех, все еще живущий в них, может поднять главу, коль скоро заметит, что опущен меч, охраняющий вход в рай сердца освященного. Святой Васи­лий Великий говорит: «если страх Божий не управляет нашею жизнью; то невозможно про­изойти и сохраниться освящению в теле. Ибо сказано: «пригвозди страху Твоему плоти моя» (Пс.118, 120). Как у пригвожденных гвоздями члены тела остаются неподвижны и бездейственны, так и объятые в душе Божиим страхом избегают всякого страстного обуревания грехом».

В каком смысле говорит святой Пророк что «несть лишения боящимся Господа»?

В том, «во-первых», что страх Божий делает их нравственно совершенными. Такова мысль святого Василия Великого! «Удерживаемый страхом от всякого неприличного поступка, говорит он, не лишен сил ни для какой добро­детели; но есть совершен и не имеет недостат­ка ни в одном из совершенств, свойственных человеческой природе. Кто усвоил себе совер­шенный страх и всего боится из богобоязнен­ности, тот ни в чем не согрешит, потому что ничего не презирает,— и он не потерпит лише­ния, потому что во всяком случае непрестанно с ним страх». Посему-то Премудрый говорит: «бойся Бога и заповеди Его храни, яко сие всяк человек» (ср.: Еккл. 12, 13), как бы так: все благо и совершенство человека состоит в том, чтоб бояться Бога и заповеди Его хра­нить (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

В том, «во-вторых», что хотя и они подле­жат нередко лишениям, но чувство лишения не томит их, будучи поглощаемо сердечным удос­товерением, что все случающееся споспеше­ствует им во благое, по благопромыслительному устроению Божию. Отсюда преисполняет их дух терпения, пересиливающий все лишения в такой степени, что их будто не бывает. Сей дух богаче всякого богатства. Дух должен быть богат, а не кладовая. К тому же истинно бого­боязненный и не желает богатства. Когда же кто не имеет того, чего и иметь не желает, то о нем нельзя сказать, что он лишен того (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

В том, «в-третьих», что Господь не оставля­ет боящихся Его во время нужды, но подает им и временные блага, когда сие нужно для совершенства их нравственного, для блага дру­гих, живущих с ними, и для прославления име­ни Божия. В Святом Писании, а наипаче в житиях святых, находим бесчисленные приме­ры, которыми доказывается, что Бог особен­ное имеет попечение о рабах Своих, чудесным образом подавая им все нужное к содержанию жизни их. Совершенные в духе не требуют сего, довольствуясь всякою участию своею, но младенцы духовные, как млеком, воспитыва­ются устроением для них внешнего благоден­ствия. Сим путем ведены были подзаконные, которым внушалось, чтоб боялись Бога по крайней мере ради того, что Он подает вре­менные блага. Христиан же Промысл Божий ведет совершеннейшим путем, в котором само мученичество не опровергает того положения, что «несть лишения боящимся Господа» (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

Блаженный Августин прилагает при сем еще следующий урок: «многие, говорит он, затем не решаются восприять страх Божий, что боятся голода. Говорят им: перестаньте об­манывать. Они отвечают на это: а чем же нам кормиться? Не солжешь — ни в чем не успе­ешь, и сделки наши ничто без обмана. Но ведь за обман Бог накажет: побойся Бога. Если стану, говорит, бояться Бога, нечем будет жить. Вот таких-то и воодушевляет Пророк: «бойтеся Господа,— яко несть лишения боящим­ся Его». Довольство обещает сомнящемуся и страшащемуся, как бы не обеднять, если восприимет страх Божий. Питал тебя Бог, когда ты и думать о Нем не думал: теперь ли Он оставит тебя, когда ты начнешь бояться Его? Смотри не говори: вон тот-то богат, не боясь Бога, а я беден, хоть и боюсь Бога. Тот, не боясь Бога, сколько нажил? А я боюсь Его, гол и голоден. Не говори так; но вонми тому, что далее следует у Пророка: «богатии обнищаша и взалкаша»».

Стих 11. «Богатии обнищаша и взалкаша: взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага».

Завершает святой Пророк лествицу распо­ложений, привлекающих Божий покров взыс­канием Господа. Взыскание Господа есть выра­жение упования на Бога. В нужде тотчас ищут того, в ком имеют опору. Кто на Боге опира­ется упованием, тот Его и взыскивает. Сие взыскание невольно исторгается из уповающе­го сердца, когда не подсекает угрызение совес­ти. Взыскание, возникающее в сердце, дошед­шем до упования чрез вкушение благости Бо­жией, воодушевляется дерзновением от бого­угодной и богобоязненной жизни. Почему о нем тотчас и поминает Пророк, после того, как только что внушил — иметь совершенный страх Божий, трудами добро делания свиде­тельствуемый.

Взыскающим Господа противополагаются богатые. Следовательно, богатые здесь — то же, что не взыскивающие Господа, не обраща­ющиеся к Нему в нуждах, самодовольные, своими средствами без Бога чающие устроить участь свою во благо, то есть во всем полага­ющиеся на силу свою, на деньги, связи и свое положение. Это те, о коих в одно месте говорится: «уты, утолсте, разшире, и завы Бога» (ср.: Втор. 32, 15).

Когда говорит о них святой Давид, что они «обнищаша и взалкаша»: то хочет означить тем: нищи суть и алчны (прошедшее время Еврейское означает настоящее в совершенной форме). Потому что они никогда не бывают довольны, а все желают большего, как алчные и нищие. Напротив, взыскающие Господа ис­полнены бывают чувством довольства, от вку­шения благости Господа, которого сподобляет Он их, когда они должным путем взыскивают Его и восходят к Нему. Они упокоиваются в Господе и чувствуют себя обладателями всяко­го блага. Это и есть прямая мысль стиха: ус­покоение в Господе взыскающих Его, в чувстве обладания всяким благом,— в противополож­ность не Господа взыскающим, а на богатство, силу, связи и положение в обществе опираю­щимся, которые томятся чувством скудости и лишения, сопровождаемым всегда болезненны­ми страхованиями за себя и за все свое. Берет­ся здесь во внимание не внешнее положение тех и других, а внутреннее их настроение и со­ответственное тому состояние духа.

Святой Василий Великий так рассуждает при сем: ««богатии обнищаша и взалкаша» — слово сие научает нас презрению вещественного богатства, показывая непрочность изобилия в имуществе. Ибо богатство непостоянно и, как волна, гонимая силою ветров, обыкновенно течет туда и сюда. Всесовершенное благо есть Сам Бог, Которого не лишатся все взыскающие Его. Кто вещественное богатство и плот­ские преимущества возводит на степень благ, тот низким и никакого внимания не заслужива­ющим вещам присвояет достопоклоняемое и единому Богу приличное имя. Святые видимых благ и не считали благами, и не искали их. Потому, когда говорится, что они не лишены были никакого блага, надо разуметь под сим другие блага. Кто, читая сей стих, разумеет видимые блага, тот запутается в нерешимых противоречиях. Ибо как, например, будут они рассуждать об Апостолах? Или они должны сказать, что Апостолы не получили телесных благ, потому что не взыскали Господа, или, если и взыскав Его не имели таких благ, дол­жны обвинить самое Писание, которое удосто­веряет, что взыскающие Господа не будут ли­шены никакого блага. Нет; не о телесных бла­гах — видимых — должно разуметь сие, но о благах невидимых — духовных. Эти только блага и суть в собственном смысле блага. Бла­га же телесные заключают в себе более болез­ненного, чем приятного; и каждое из них при­том омрачается соответственным злом: супру­жество — бесчадием (или худочадием), вдов­ство — одиночеством, земледелие — бесплоди­ем, торговля — кораблекрушениями, богатст­во — кознями, роскошь — пресыщением, час­тые наслаждения — болезнями».

Блаженный Августин прилагает к сему: «ес­ли буквально понять слова сии; то им не соот­ветствует дело. Много бывает богачей непра­ведных, которые так и умирают богатыми, не обнищавая, пока живы. От сего бывает, что иной, видя, как какой-нибудь богач состаревается богачом, и до последнего часа жизни до­живает во всяком изобилии, и дух свой испус­кает на одре из слоновой кости, окруженный большим семейством, удостоивается пышных проводов и похорон и в могилу опускается со всем великолепием,— видя все сие, и, если знал за этим человеком какие грехи, говорит сам в себе: я знаю, сколько зла делал этот человек; а вот состарелся в богатстве, умер на одре своем, выносят его свои, и такие пышные у него похороны. Знаю я, что он делал, а между тем вот какова участь его. Стало быть, обмануло меня Писание, в котором слышу песнь: «богатый обнищаша и взалкаша». Ког­да он обнищавал? Когда алкал? Слышу также: «взыскающии же Господа не лишатся всяка­го блага». А между тем вот я — каждый день хожу в церковь, каждый день преклоняю коле­на, каждый день взыскиваю Господа — и все ничего не имею. А тот не искал Господа, а среди такого довольства помер. Силок со­блазна удушает того, кто так рассуждает. Диавол забрасывает на него петлю и влечет на грех, в подражание богачу, которого видел он умершим в таком довольстве».

«Не рассуждай так и не толкуй места сего буквально. Как же его разуметь? Разумей в отношении к благам духовным. Какие эти бла­га и где они? Они невидимы для очей теле­сных, а видятся сердцем. Их видит тот, кто любит их: сердце видит их. Вот я укажу тебе их,— внимай. Положи, что ты имеешь двух рабов: одного — красивого, видного, статно сложенного, но неключимого, плута, обман­щика, вора; а другого — безобразного, черно­го, неуклюжего, но во всем верного, трезвого, бережливого. Скажи, кого из них возлюбишь ты? Если спросишь твое плотское око, то возь­мет верх красавец неключимый; а если спро­сишь очи сердца чистого, то преимущество возьмет безобразник верный. Вот тебе благо, невидимое для глаз, а видимое сердцу, которое сам ты ставишь выше видимого. Если теперь будет кто исполнен таких благ духовных, будет ли он беден? Конечно, нет. Ибо как ты назо­вешь его бедным, когда сердце его есть сокро­вищница драгоценных перлов всяких доброде­телей: правды, любви, веры, терпения, смире­ния? Сравни же теперь с ним того, кто богат, но в сердце исполнен всякого зла, и скажи, кто из них нищ и алчущ и кто не лишен всякого блага? Так богачи нищи и алчущи, потому что не имеют благ духовных. А я — и еще скажу тебе, что они нищи и в телесных благах. Поче­му? Потому, что никогда ничем не насыщают­ся. Сколько ни имеют, все им мало. Вот и этот богач, о коем говоришь, нищенствовал, если он до последнего издыхания все желал большего, нежели сколько имел. Напротив того, алчущие и жаждущие правды насыщены бывают, как сказал Господь. И вот почему взыскающие Господа не лишатся всякого блага!»

Неровности в участи людей — удел земной жизни. Распределитель — Господь, непости­жимый в Советах Своих. Когда приходят мыс­ли, смущающие сердце, при виде страждущих, которые, однако ж, взыскуют Господа,— про­веди рассуждение по следующим вопросам: страждущий точно ли страждет? Не свое ли чувство ты навязываешь ему? Видно только, что того и другого недостает у него; но скорбит ли он о том,— тебе неведомо. Если не имеет в том нужды, верно, не чувствует лишения, а потому и не скорбит. Есть люди, которые довольствуются куском хлеба и кружкою воды. Если для тебя это есть большое лишение,— то себя и считай лишенным блага, когда нужда доведет тебя до того, о другом же не суди. Рассуди также: ты видишь лишенными благ взыскающих Господа. Но точно ли они при­надлежат к сему разряду людей? Взыскуют: полно ли? Искренно ли? Прямым ли путем? Что смущаться, если, когда есть недостатки во взыскании Бога, есть и лишение благ, обещан­ных за взыскание? Промышление Божие, вос­питывающее самое сие взыскание, нашло нуж­ным подвергнуть его испытанию, чтоб возвесть его в совершенство, а потом удостоить и пол­ного обетования, изреченного о взыскающих Господа.

Так да рассуждают сторонние. Сами же, почувствовавшие скорби и лишения, пусть раз­вивают в себе пошире ту, кроющуюся в сердце их в виде семени, мысль, что все, устрояемое для них Промыслом, неизбежно нужно для них самих, для их нравственного совершенства. Если б не было сей нужды, не допустил бы Господь лишений. Если допустил, стало быть, нужно. Все дело ваше теперь в том состоять должно, чтоб воспользоваться предлежащими лишениями в свое благо, благодушно и благо­дарно перенося их и под охраною их заботясь исправить неисправное в нраве и возвысить до возможной степени умное и сердечное обраще­ние к Богу, которое во дни довольства в самом довольстве встречало немалые препятствия. И другое еще помышление пусть развивают — то, что какие бы ни были у них лишения, не все еще пропало. Есть другая жизнь, к кото­рой настоящая есть только приготовление и воспитание. Потерпи час-другой: ибо и вся жизнь, как час. И вступишь туда, где точно не лишен будешь никакого блага, к принятию ко­торого здесь употреблен труд, положено осно­вание, образована способность.

5) Второе десятистишие

В первом десятистишии святой Давид, вку­сивши сам сладостного упокоения в Боге, все­благом Промыслителе, направлял слово свое к тому, чтобы и других возвести в то же состо­яние, живописуя им лествицу расположений, по коим, как по ступеням, взойти можно и им к благонадежию — всегда иметь Бога Помощ­ником себе, Избавителем от скорбей и Дарователем всякого блага. В числе сих расположений коренное есть богобоязненность. Не будь ее, не к чему привиться упованию, без нее и слова взыскания Господа и воззвания к Нему зами­рать будут в устах. Уразумев такое значение богобоязненности, внимающий псаломской пес­ни готов спросить, что же есть страх Божий и в каких действиях он выражается? Святой Пророк упреждает сие желание и,— во вто­ром десятистишии,— учит страху Божию, сти­хи 12—15,— с указанием и плодов его, сти­хи 16—22.

6) Второго десятистишия первая часть (стихи 12—15)

а) Научение страху Божию (стихи 12—13)

Богобоязненный, благоговейно помышляя о Боге и ходя пред лицом Его, ведет себя со всею попечительностью и осмотрительностью, так чтобы ни в слове, ни в деле, ни в помыш­лении не допустить ничего оскорбительного для Бога, а ходить во всех заповедях и оправдани­ях Божиих непорочно. Почему научение бого­боязненности есть научение исполнению всех заповедей Божиих, или всестороннему доброделанию. Святой Давид не изображает, одна­ко ж, здесь всей системы дел, в коих выража­ется богобоязненность, а берет из них только те, которые на каждом почти шагу приложимы в сношениях людей между собою, в той мысли, что если кто будет держать себя исправным в этих, то несомненно будет исправен и во всем прочем. Такие дела суть: удерживать язык от злоречия и лукавства, никому не вредить, а всякому делать добро, иметь мир со всеми и распространять его вокруг, стихи 14—15. Как предписания и законы вообще в исполне­нии своем требуют труда и самоотвержения,— то святой Пророк, чтоб расположить к охотно­му хождению в делах страха Божия, указанию их предпосылает обетование за них жизни сча­стливой, всегда желаемой, никогда, однако ж, недостигаемой без добрых дел и спокойной совести,— стих 13. Он как бы так говорит: хочешь быть счастливым, действуй так, как я тебе покажу. В сем случае он так же поступил, как потом Господь в Нагорной Своей к народу беседе, когда Он, излагая нравственные хрис­тианские расположения, образование которых требует труда немалого, к каждому из них прилагает обетование блаженства. Стих 12 — приглашает к вниманию, по важности предмета научения, который, однако ж, не раскрывает: о страхе Божием довольно помянуть, чтоб воз­будить внимание; важность же сего урока предполагается сознаваемою.

Стих 12. «Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас».

Многолетним опытом умудренный предла­гает сокровища своей деятельной мудрости, передавая их новому поколению, вступающему в жизнь и хотящему научиться, как жить. Это — ко всем и нам слово из отдаленной древ­ности. Наши и старцы — младенцы пред праотцем Давидом. Да внимают же все!

«Приидите чада». «Это (Василий Великий) голос искренно расположенного учителя, с оте­ческим благосердием призывающего к учению, потому что ученик есть духовное чадо учителя. Приемлющий от другого образование в благо­честии как бы им созидается и приводится в состав, подобно тому как в утробе чревоносящей образуются младенцы. Посему и Павел всю Церковь Галатийскую, которая отпала от первопреподанных учений и походила на недо­ношенный плод чрева, снова восприемля и Бо­жественною силою изображая в галатах Хрис­та, назвал чадами. «Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится в вас Хрис­тос» (ср.: Гал. 4, 19)».

«Приидите — послушайте». «Чему же (Ва­силий Великий) хочет учить нас духовный наш отец? «Страху Господню», говорит, «научу вас». Поелику выше заповедал бояться Господа и показал выгоды страха, сказав, что «несть ли­шения боящимся Его»; то преподает теперь некоторый урок о страхе Божием. И как страх Божий есть первое дело, то не просто предла­гает его, а требует и особого при сем внимания, говоря: «приидите послушайте». Что страх Божий точно есть первое дело,— это ныне и дети малые знают, научившись у Премудрого, который говорит: «начало премудрости — страх Господень» (ср.: Притч. 1, 7),— премудрости и деятельной, и умозрительной. Когда говорит — «начало», дает знать, что с него надобно начи­нать и что все другое за ним последует, из него истекая. Стало быть, без страха Божия нельзя сделаться ни знающим, ни благоразумным, ни добрым. В нем ключ ко всему этому. Вот единственная в мире кафедра, которая, препо­давая один предмет, всему учит!»

Когда святой Пророк говорит: «приидите научу»,— означает, что сам он знает сию на­уку. Ибо какой учитель решится открыть ка­федру науки, которой не знает? «Что (Васи­лий Великий) нужно, например, быть здоро­вым, может сказать всякий, даже невежда; но как должно приобретать здоровье, говорить об этом — дело человека, знающего врачебное ис­кусство. Так и страху Божию может научить только имеющий сам истинный страх Божий».

Какой урок для родителей, воспитателей, учителей и всех, которые к состоящим под их ведением могут говорить: чада! Учить их первее всего страху Божию, учить и словом, и паче примером. И какому ответу должны под­лежать таковые, когда не только не учат сему делу, а разучивают,— кто жизнию бесстраш­ною, а кто при этом и словом?!

Святой Пророк предлагает здесь учение о страхе Господнем, который один спасителен. Ибо ведать надлежит, что не всякий страх благ и спасителен. «Есть страх вражий (Василий Великий), о котором молится Пророк, чтоб он не приближался к душе его, говоря: «от стра­ха вражия изми душу мою» (Пс. 63, 2). Тот страх — вражий, который вдыхает в нас бо­язнь смерти и который внушает нам страшить­ся преимущества лиц. Боящийся сего возможет ли, во время мученичества, противостоять гре­ху даже до смерти и воздать долг умершему за нас и воскресшему Господу? Есть еще неопре­деленный некий страх, навеваемый демонами. И он кажется мне немощию, порождаемою не­верием; ибо верующий тому, что есть у него крепкий Помощник, не страшится никого из усиливающихся возмутить его».

«Что же такое (Василий Великий) страх спасительный, страх освящающий, страх пред­намеренно, а не по немощи поселяемый в душе? Хочешь ли,— объясню тебе свойства сего страха? Когда влеком бываешь на какой-либо грех, представь себе мысленно страшное и не­стерпимое судилище Христово, где на высоком и превознесенном престоле восседает Судия, вся же тварь с трепетом предстоит при слав­ном Его явлении, и каждый из нас приводится на испытание соделанного им в жизни; потом к совершившему в жизни много худых дел при­ставляются страшные и угрюмые ангелы, у которых и взор огненный, и дыхание огненное, по жестокости их воли, и лица подобны ночи, по унылости и человеконенавидению; потом — непроходимая пропасть, глубокая тьма, огонь не светлый, который во тьме содержит попаляющую силу, но лишен светозарности; потом — такой-то ядоносный и плотоядный червь, по­жирающий с жадностию, никогда не насыщае­мый и своим пожиранием производящий невы­носимые болезни; потом — жесточайшее из всех мучений — вечный позор и вечный стыд. Сего страшись и, сим страхом вразумляемый, как бы некоторою уздою воздерживай душу от худых пожеланий».

Страху Божию обещает научить нас отец; но — «научить (Василий Великий) не всех, а только желающих слушать его. Послушайте вы, у которых отверсты уши сердца, просто­сердечные, детской веры исполненные, чада, чрез сыноположение крещения соделавшиеся присными Богу и удостоившиеся стать сынами света чрез пакибытие. Ибо у Пророка не его училище, а училище Духа Святого. Дух Вла­дычный, возрождающий в сыновство Богу, вещает устами Пророка, как сам он исповедал: «Дух Господень глаголет во мне, и слово Его на языке моем» (ср.: 2 Цар. 23, 2)».

«Приидите же (блаженный Августин), бу­дем слушать Его! Откроем слух, разверзем сердце. Да не будет у нас слух открыт, а серд­це закрыто. Бог говорит чрез Пророка. Кто не захочет послушать Его?»

Стих 13. «Кто есть человек хотяй живот, лю6яй дни видети благи?»

«Живот» здесь есть жизнь счастливая, то же, что —«дни благи». Ибо несчастному жизнь — не жизнь, а иногда хуже смерти. Пророк хочет указать способ, как прожить на земле счастли­во и покойно. Намереваясь изречь уроки стро­гой нравственности, он заохочивает выслуши­вать их, а потом решиться исполнить самым делом, указывая в том условие к счастливой жизни. «Он возбуждает (Феодорит) к подви­гам, предложив, как некую достолюбезную на­граду, беспечальную и превожделенную жизнь».

Он ударяет в струну самую нежную и чувстви­тельную. Кто не хочет жизни счастливой и дней благих? О чем же все заботы и к чему все труды? Но не все истинно понимают, в чем счастие и как его достигнуть. И вот что обе­щает святой Давид! Научить, как жить на земле, возможно — счастливою жизнию. Пред­ложенные им правила, точно, входят в условия спокойной и безмятежной жизни в обществе человеческом. Не злоречь, не льсти и не лу­кавь, не вреди никому, делай всякому добро, сколько и как можешь, живи со всеми мирно: и будешь покоен, будешь уважаем и любим, и никто не станет обижать тебя или оскорблять чем. Оттого постоянно будешь видеть дни бла­гие и жить, радуясь жизни.

Такова первая мысль, порождаемая словами стиха сего! Но, ограничиваясь ею одною, едва ли мы исчерпаем всю полноту обетования про­роческого. Правда, что живущие по указанно­му им наставлению наслаждаются большею частию покойною жизнию; но бывает нередко, что самое исполнение сих уроков расстроивает их покой и превращает их благие дни в дни злые. Почему вернее положить, что святой Пророк исполнение обещаемого благоденствия и благобытия не ограничивает настоящею жиз­нию; тем паче, что после плоды такой богобоязненной жизни он простирает за пределы сей жизни. В этом руководитель нам будет святой апостол Петр. В 3-й главе своего Первого Пос­лания он внушает христианам, чтоб не воздава­ли злом за зло, а напротив, благословляли, поставляя в основание сему то, что христиане призваны наследовать благословение (см.: 1 Пет. 3, 9). Это наследие, конечно, есть то, которое подается в вечности. Но в следующем стихе он относит к тому же и слова пророка Давида: «хотяй бо», говорит, «живот любити и видети дни благи, да удержит язык свой от зла» и прочее (см.: 1 Пет. 3, 10). Что прежде назвал благословением, то здесь названо живо­том и днями благими. Потому нет сомнения, что в животе сем святой Апостол видел живот вечный и в днях благих — блаженную вечность.

У Апостола научившись, ту же мысль с словами Пророка соединяют святой Василий Великий и блаженный Августин.

«Пророк спрашивает (Василий Великий): хочет ли кто жизни, но не этой общей, кото­рою живут и бессловесные, но истинной, не пресекаемой смертию. Христос есть истинная жизнь, и наша истинная жизнь есть пребыва­ние во Христе. Подобно сему и «дни благи» суть не здешние дни. Дни века сего злы, ибо «мир весь во зле лежит» (1Ин. 5, 19). Чего ради Апостол и заповедует искупать время, «яко дние лукави суть» (Еф. 5, 16). Теперь мы не в жизни, а как бы в смерти. Отчего и молился Апостол, говоря: «кто мя избавит от тела смерти сея? « (Рим. 7, 24). Есть другая некая жизнь, к которой призывает нас слово. Настоящие дни наши лукавы, но есть другие дни — благие, которые не пресекаются нощию. Для них Сам Бог будет вечным све­том, озаряя их сиянием Своей славы. Посему, когда слышишь о благих днях, не думай, чтоб в обетовании сем говорено было тебе о здеш­ней жизни; потому что тленны те дни, которые производит чувственное солнце; а тленное не может быть приличным даром нетленному. Если душа нетленна, то нетленны должны быть и душевные дарования. «Образ же мира сего преходит» (ср.: 1 Кор. 7, 31)».

«Спрашивает (блаженный Августин) свя­той Пророк: кто желает дней благих? Кто? Не всякий ли готов ответить: я? Кто не любит живота и не хочет видеть дни благи? Не слы­шится ли повседневный ропот: доколе будем терпеть? День от дня всё хуже и хуже. Во дни отцов наших лучше было. Но если б спросил ты отцов своих, они тоже стали бы жаловаться на дни свои: блаженны были отцы наши, мы же горьки, злы дни наши. Покажи же нам, Господи, дни благие! Не тут ищешь ты благих дней. Ищешь хорошего дела, но не в своем месте ищешь. Как если б кто искал человека правед­ного в таком месте, где нет его, сказали б ему: хорошего человека ищешь ты,— ищи, но не здесь; здесь напрасно ты будешь искать его, никогда его ты не найдешь тут: так и здесь. Благих дней ищешь; хорошее дело. Давай вме­сте искать, но не здесь. Но как же, говоришь, отцы наши здесь имели их? Обманываешься. На земле все жили в труде и тесноте. Читай Писания, которые писаны в наше утешение и наставление, и убедишься в том. Вот во дни Илии — страшный голод, такой, что матери жарили детей своих (см.: 4 Цар. 6, 26—30). < Авраам имел дни благи, но внутренно — в сердце, а внешно так же, как и все, и голод терпел, и нападки (см.: Быт. 12—25). А свя­той Павел благие ли дни имел, когда известно, что проводил их почасту в алчбе и жажде, в холоде и голоде (см.: 2 Кор. 11, 27)? Но да не сетуют рабы. Сам Владьжа не имел благих дней в веке сем. И Он терпел поношение, заушения, Крест и всякое зло. Так не ожидай на земле дней благих, слыша обетование Про­рока. Придет иный некончаемый век: там бу­дут и дни благи».

б) Практика страха Божия (стихи 14—15)

Эти два стиха в немногом совмещают мно­гое, или все. В кратких словах изображена здесь вся наука счастливой и покойной жизни: ибо если каждое из сих слов разобрать и изложить подробно все требуемое им, то со­ставится целая система нравственных предпи­саний, исполнением которых человек может упрочить для себя благие на земле дни.

Удерживай язык от зла, уста — от льсти; удаляйся от зла; твори добро; устрой и храни мир: пять предписаний, исполнение которых, свидетельствуя о присутствии в сердце страха Божия, ручается вместе и за возможно-безмя­тежную жизнь для человека в сообществе лю­дей. Тут то же самое указывается, что другими словами изображено в 14-м псалме: «Господи, кто обитает в жилищи Твоем? И там го­ворится: глаголяй истину в сердцы своем, иже не улъсти языком своим: не сотвори искреннему своему зла: поношения не при­ят на ближния своя» и прочее (см.: Пс.14,1-3).

Стих 14. «Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти».

Заповедь, определяющая употребление язы­ка, стоит на первом месте, ради того, что язык есть главный орган взаимных наших соотноше­ний. Им устрояются добрые связи, им и раз­рываются и им же снова восстановляются. Упорядочь язык,— и все пойдет хорошо. Дашь ему неудержимую свободу,— и он все извра­тит — ив тебе, и вокруг тебя. Вот что пишет о нем Премудрый Сирах, в 28-й главе: «язык», говорит, «многи потрясе и разлучи я от языка в язык. И грады тверды разори, и домы вельможей преврати. Внимаяй ему не иматъ обрести покоя, ниже вселится с безмолвием. Язва бичная струны творит: язва же язычная сокрушает кости. Многи падоша острием меча, но не якоже пад­ший языком. Блажен, иже укрыется от него, иже не повлече ига его, и узами его,  не связан бысть: иго бо его железно, и узы его узы медяны: смерть люта смерть его, и паче его лучше есть ад» (ср.: Сир. 28, 16—17, 19—24). Это зло от языка и заставило его воззвать в другом месте: «кто даст ми во уста мои хранилища, и на устне мои печать разумну, да не падуся от них и язык мой да не погубит мя?» (ср.: Сир. 22, 31): ибо только «обуздаваяй язык тихомирно поживет, и блажен, иже не поползнется усты своими» (ср.: Сир. 19, 6; 14, 1). Почему и дает всякому о языке такой урок: «виждь, огради стяжание твое тер­нием, и словесем твоим сотвори вес и ме­ру, и устам твоим сотвори дверь и завору» (ср.: Сир. 28, 27, 29).

Святой Василий Великий пишет на сей стих: «грех, соделываемый языком, на деле весьма удобен и многообразен. И прямо языком соде-лываются многие грехи, и есть немало грехов, к которым язык служит проводником и по­средником. Ибо он есть орудие всякой страсти. Разгневался ли ты? И язык предваряет. По­хоть ли возобладала тобою? Язык прежде все­го служит тебе как бы переводчиком и пере­носчиком: он помогает в сем грехе и вводит в искушение. Язык для тебя — и орудие неправ­ды, если он не от сердца говорит, а для обмана других. Жизнь наша полна грехопадениями языка: срамословие, смехотворные, глупые и непристойные речи, пересуды и слова празд­ные, лживые клятвы и лжесвидетельства — все это и гораздо еще большее число зол суть произведение языка. А те, которые отверзают уста свои на поругание славы Божией, «неправ­ду в высоту глаголют» (ср.: Пс. 72, 8),— каким другим орудием совершают сие, как не орудием языка! Итак, поелику «от словес твоих осудишися» (ср.: Мф. 12, 37), то удер­жи язык твой от зла».

Святой Василий Великий начал перечень грехопадений языка. Доведем его до конца и представим полную картину злоупотреблений словом, чтоб сделать более наглядным, какая, точно, бездна зла исходит из языка. Вот его порождения: осуждение, злословие, клевета, пересуды, насмешки, колкости, язвительные острословия, пересмеивания, иронии, шутки, смехотворство, празднословие, многословие, педантство, самохвальство, вестовщичество (страсть к сплетням, слухов и новостей), низкая лесть, пресмыкательство, вкрадчивость, притворная дружба, измена тайны, веролом­ство, нарушение слова, двуязычие, ложь, об­ман, ковы, надувание, проводы (хитрость), наушниче­ство, шепотничество, ябеда, кляузы, укоры, оскорбительные слова, брань, сквернословие, свары, задор, лжесвидетельство, неразумная божба, ложная клятва, клятвопреступление, клятьба (проклятие), ворожба, заговоры, ропот, богохуль­ство. И всё ли еще? Вот как многообразно зло в языке и под языком! Он, точно, по слову апостола Иакова, есть не «удержимо зло, исполнь яда смертоносна» (ср.: Иак. 3, 8). Не справедливо ли потому обуздание его постав­лено на первом месте?! Стоит только против этих злоупотреблений языком поставить доб­рое употребление слова, чтоб убедиться, какое благо должно преисполнять то общество, в котором преобладает сие последнее, и как, на­против, несчастно то, в котором в большом ходу первые! Там и жить нельзя, а не только видеть дни благи.

Когда святой Пророк говорит: «удержи язык от зла», то разумеет и всякое вообще зло от языка, и наиболее открытое, явное зло, делаемое языком. Но когда прибавляет: «удер­жи — и устне твои от льсти»; то из всех злых действий языка выделяет ненавистней­шую лесть, сладкоречие, прикрывающее зло-умышленность, коварство, хитрость и лукав­ство (по-гречески: δολος). Вкрадывается в до­верие, разведывает тайны и обращает это во вред доверившемуся. Это домашний вор, ук­равший ключи и окрадывающий хозяйское доб­ро. Это утонченная хитрость, притворяющаяся в своем расположении, внутри же исполненная коварства, которое если по недостатку силы и не может теперь обидеть тебя, то сделает тебе зло, когда лишь найдет случай,— так, однако ж, что ты не заметишь того — так изображает сие зло Сирах (см.: Сир. 19, 23—25). И свя­той Давид самыми мрачными красками описы­вает его в других местах. Это у него — бритва изощренная (см.: Пс.51, 4). По Василию Великому, это скрытное злодеяние против ближнего, совершаемое под личиною добра. По святому Лествичнику, это скрытная и не­ощутимая пиявка, которая сосет и поглощает кровь любви (Лествица, 10,2). Потому так черно говорится, что лесть коварная и обличает в совершителе большую порчу нравственную, и большой вред производит вовне. Первый производитель льстивого злодейства есть диавол. Он первый этим ядом сгубил прародителей; а потом яд сей разлился по всему роду человеческому, и сколь­ко производил и производит он зла?!

После всего сказанного всякий легко согла­сится, что, коль скоро кто сможет управиться с языком своим, для того ничего не будет стоить явиться исправным во всем прочем. Почему и говорит в другом месте Пророк: уж я сохраню, говорит, «пути моя», только бы не согрешать мне языком моим (см.: Пс. 38, 2). И святой апостол Иаков пишет, что, кто в слове не погрешает, тот есть совершен муж, силен обуздать и все тело, то есть все непра­вые движения, возникающие в поврежденном составе естества человеческого (см.: Иак.3, 2). Желающий да прочтет и все это место у святого Иакова о зле, от языка бывающем, чтоб вооружиться осторожностью в употреблении сего орудия, столь малого и столь неудержимо­го во зле.

Кто не знает, впрочем, этого зла язычного? И сам всякий делает им не редко зло и от языка других немало иногда терпит зла; а все не поставляет себе законом законно действо­вать языком. И думать о том редко кто дума­ет. Все почти действуют языком сплеча, как попало. И вот к нам укорное слово блаженного Августина: «хочешь ли, говорит он, живота и дней благих? Выслушай и исполни, что скажу тебе: «удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти». Исполни это. Не хочу, говорит бедный человек. Не хочу языка своего удерживать от зла, а живота и дней благих желаю. Но рассуди сам: если б работник твой сказал тебе: опустошу вино­градник твой и потребую от тебя наемной пла­ты; ты привел меня сюда, чтоб оберегал и очищал я виноградник, а я подрублю все дере­ва, так что нечего уж тебе будет собирать здесь,— и, когда сделаю это, потребую, чтоб ты заплатил мне за труды: не счел ли бы ты такого сумасшедшим и не выгнал ли бы ты его из дома без всяких дальнейших с ним сделок?! Таковы же и те люди, которые и зло языком хотят делать: клясться ложно, богохульство­вать, роптать, обманывать, ссориться, гово­рить блудные речи, делать заговоры, ходить к гадателям,— и видеть дни благи. Говорят им: не можете вы, делая злое, чаять плода доброго. Пусть вы неправы: Бог же всегда праведен и не дает награды делающим зло. Что же после сего делать? «Удержи язык твой от зла и устне твои, еже не глаголати льсти». Ни­кого не обманывай, ни пред кем не лги и не каверзничай».

Стих 15. «Уклонися от зла и сотвори благо: взыщи мира и пожени и».

В порядке своих предписаний святой Про­рок соблюдает строгую последовательность, первыми подготовляя к последующим. Словом легче и скорее согрешаем, и потому удержи­вать его в мере заповедует прежде. От слова теперь переходит к делам, к которым дорогу пролагает большею частью слово. Кто укротит язык, тому легко уже будет уклоняться от дел злых. Уклоняющемуся же от зла немного уже надо приложить труда, чтоб тут же делать и добро (см.: Евфимий Зигабен).

«Уклонися от зла», не только явного, но и тайного; не только сам не замышляй и не делай никакого зла ближнему твоему, но остерегайся каким-либо образом принять участие в злых замыслах и других людей. Да не прельстят тебя мужи нечестивые, говоря: иди с нами, приобщись крови. «Не иди в путь с ними: ук­лони же ногу твою от стезь их» (Притч. 1, 15). Ведай, что «ископоваяй ров впадется в он, и распростираяй сеть увязнет в ней»; и что «творяй зло ввалится в не и не познает, откуду приидет к нему» (ср.: Сир. 27, 29—30). «Не твори убо зла и не постигнет тя зло: отступи от неправ­ды, и уклонится от тебя. Не сей на браз­дах неправды, и не имаши пожати их седмерицею» (ср.: Сир. 7, 1—3).

«Уклонися от зла»: не только делом не де­лай зла или греха, например хищения, убий­ства, блуда; но бегай и всяких случаев, веду­щих к греху, удаляйся от мест, лиц, вещей и всего, что может возбудить страсть и вовлечь в грех. «На пути падения не ходи, и не претыкайся о камение. Очи твои право да зрят, и вежди твои да помавают правед­ная. Отврати очи твои от жены красныя, и не назирай чуждыя доброты. Не назирай девы, да не когда соблазнишися в красоте ея. К спевающей не примешайся, да не како увязнеши в начинаниях ея. Права течения твори ногами твоими и пути твоя исправляй. Не уклонися ни на десно, ни на шуе: отврати же ногу твою от пути зла: пути бо десныя весть Гос­подь, развращени же суть иже ошуюю» (ср.: Притч. 4, 25—28; Сир. 9, 4—5, 8; 32, 22).

«Уклонися от зла»: с осторожностью веди дела свои и сношения свои с другими так устрояй, чтоб не сделать шага, который может запутать тебя в неприятности, потери и даже разорение. Будь осторожен и внимателен, ибо ты ходишь об руку с падением. Не открывай всякому человеку сердца своего, да не воздаст ти благодати ложные. При чужом не делай тайного, ибо не можешь знать, что он вынесет от тебя. Не советуйся с неразумным, ибо он не может в тайне сохранить дела твоего. Не пус­кайся в путь с безрассудно-смелым, чтоб не погибнуть от буйства его. Не всякого человека вводи в дом свой; ибо много козней у коварно­го. Остерегайся злодея; ибо он строит зло. Не верь врагу; ибо седмь змей кроется в сердце его. Ведай, что как прикасающийся смоле за­марается, так сдружающийся с гордым сдела­ется подобен ему. Но кто пожалеет о заклина­теле змей, если он ужален будет? Равно и о том, кто приближается к мужу грешному и приобщается грехам его? Блюди убо время и хранися от лукавого (см.: Сир. 4, 23; 8, 18, 20—22; 11, 29, 33; 12, 10, 13; 13, 1, 16).

«Сотвори благо». Всякому доброделанию прилежи, особенно же благотвори нуждаю­щимся. Облекися, по Апостолу, во утробы щедрот, благость, стяжи любовь (см.: Кол. 3, 12, 14) и будь ко всем благ и милосерд (см.: Еф. 4, 32). Будь, по примеру Иова, око сле­пым, нога хромым, отец немощным (см.: Иов. 29, 15—16). Не отвращай, по Сираху, очес твоих от просящего; души алчущие не оскорби и раба скорбяща не отрей. Приклони ухо твое к нищему и отвещай ему мирная в кротости. Заступи искреннего (ближнего), изми обидимого из руки обидящего и будь сирым, яко отец. Не устранися от плачущих, с сетующим сетуй и не поленись посетить боляща. Благодать даяния над живым да будет, и над мертвым не возбра­ни благодати (см.: Сир. 4, 2, 4, 8—10; 7, 36—38). Все сие и подобное собрано воедино и, в Православном исповедании Кафолической и Апостольской Церкви Восточной, предлага­ется благочестию и любви христианской, в виде дел милосердия к ближнему, седьми для тела и седьми для души, именно: алчущего напитай, жаждущего напой, нагого одень, больного и в темнице находящегося посети, странного в дом введи, мертвого похорони; заблудшему укажи путь истины, грешника уговори вступить на путь добродетели, неуча и невежду наставь, дай совет ищущему совета, утешь скорбящего, прости обидевшему и молись за всех. Не упу­сти случая сделать дело сего рода всякий раз, как пошлет тебе его Господь.

«Сотвори благо». Не только делай всё, что обычно делают все богобоязненные люди: по­читай родителей, молись Богу, подавай милос­тыню, ходи в церковь, слушай слово Божие, храни посты и прочее сему подобное; но осо­бенно умножай дела благие и в сем отношении намеренно изобретай способы к расширению круга добра, от тебя исходящего, не ограничи­ваясь теми одними, на которые наводит обыч­ное течение жизни (см.: Ириней, архиепископ Псковский). Вообще положи законом не толь­ко не делать никому вреда, но не причинять даже никакой неприятности. Сделай, чтоб вся­кий, с кем приходишь в соприкосновение, от­ходил от тебя не только без скорби, но с ду­шою утешенною и обрадованною, отходил с каким-либо добром, делом ли окажешь его, или словом, или даже взором лица и миною.

Уклонение от зла и творение добра — это две ноги, которыми совершают шествие свое путем богоугодной жизни люди богобоязнен­ные. Опытные, впрочем, в различении духов­ных порядков находят между ними отличия, которые не бесполезно знать ревнителям со­вершенства нравственного. Афанасий Великий говорит: «уклоняться от зла учит страх, а тво­рить добро — любовь. Кто любит, тот выше имеющего страх». Его мысль продолжает Ва­силий Великий, говоря: «не тому, кто совер­шен, прилично воздержание от зла, но только еще начинающему. Должно сперва, как от ху­дого пути, удалиться от привычки к порочной жизни, а потом уже приступить к совершению добрых дел. Потому что невозможно принять­ся за доброе, не отступив наперед и совершен­но не уклонившись от зла, как невозможно возвратить здоровья, не освободившись от бо­лезни, или согреться, прежде нежели совер­шенно пройдет озноб. Все это одно с другим несовместно: так и тот, кто хочет вести добрую жизнь, должен освободиться от соприкоснове­ния со злом».

Блаженный Августин прилагает к сему: «ма­ло — не вредить, не убивать, не красть, не блудничать, не обманывать, не лжесвидетель­ствовать. Уклонясь от зла, не можешь еще с уверенностью говорить: теперь я безопасен, все сделал, буду иметь покойную жизнь, уви­жу дни благие. Ибо не уклоняться только от зла должно, но и делать благое. Мало — не ограбить: надобно одеть нагого. Не ограбил: уклонился ты от зла. Но не сделаешь при сем добра, если не введешь странного в дом, не упокоишь его и не снабдишь нужным. И все­гда так надо уклоняться от зла, чтоб тут же делать и добро,— или уклоняться от зла не бездействием, а деланием добра, противопо­ложного ему».

«Взыщи мира и пожени и». Се, конец и венец добрых дел, привлекающих благоден­ствие. Взыскание мира и гнание вслед его означает усильное искание мира, происходящее от любви к нему. Смысл заповеди сей, потому, есть: будь миролюбив. Миролюбие — привле­кательная и паче всех боголюбезная доброде­тель. Миролюбец облекается в одежду Христа Господа, Который есть «мир наш» (Еф. 2, 14) и Который Сам Своими устами усвояет ему сыновство Богу (см.: Мф. 5, 9). Дивно ли, что по всему пространству слова Божия изрекают­ся и миру, и миролюбию высокие похвалы. Се, «что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132, 1), взывает в другом месте святой Давид. «Треми украсихся и стах красна пред Господем и человеки», говорит премудрость у Сираха: «единомыслием бра­тии, и любовию искренних, и муж и жена между собою согласии» (ср.: Сир.25,1). По­чему Спаситель, в последней беседе Своей к ученикам, как самое дорогое наследие оставля­ет им мир, говоря: «мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам « (ср.: Ин. 14, 27). А свя­той Павел-апостол мир поставляет последним пределом и свободных усилий человека, и бла­годатных ему содействий, когда говорит: «и мир Божий, превосходяй всяк ум, да со­блюдет сердца ваша и разумения ваша о Господе Иисусе» (ср.: Флп. 4, 7).

Прилично сказано: «взыщи мира». Мир есть драгоценное сокровище, достойное усильного искания. Но не всегда легко иметь мир, при всех усилиях. Почему святой Павел и говорит: «аще возможно, еже от вас, со всеми мир имейте» (ср.: Рим. 12, 18). «Аще возможно» — указывает на труд дела. Но зато тем, кои ус­певают достигнуть сего, присвояется блаженст­во: «блажени миротворцы» (Мф. 5, 9). Долг всякого — искать мира, употребляя с своей стороны все зависящее, чтоб крепко держать мир и всякий раз спешить примириться с не­мирными. Почему и говорит святой Давид: «и пожени и». Гонись за ним, когда он уходит, преследуй его до тех пор, пока не догонишь, пока совсем не изгладишь возникшей с кем-либо размолвки.

Кто исполнит все, заповеданное пред сим святым Пророком, тот прямым путем придет к миру. Кто удерживает язык от зла и при всяком случае удаляется от зла и творит добро, тому как не быть мирну со всеми? «Мирный человек, говорит блаженный Феодорит, любя мир со всеми, не похищает тайно принадлежа­щего ближнему, не отваживается на убийство, не злоумышляет нарушить супружескую вер­ность, не говорит и не делает худого, благоде­тельствует другим, делится с ними и защищает их, вместе с ними бедствует и вместе с ними страдает». Но кто так действует, у того какой повод может встретиться, с его стороны, к на­рушению мира? И если это случится со сторо­ны других, то не имеет ли он в образе своих действий сильных средств снова привлечь их к миру? В этом случае мир — то же, что любовь всеобъемлющая. Мир есть первый плод люб­ви, или он есть любовь, вовне являющаяся и действующая. Любовь в сердце, вне — мир. Почему все, что говорит святой апостол Павел о круге действий любви, может быть относимо и к миру или миролюбию. Миролюбивый «долготерпит, милосердствует, не завидит, не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си, не раздража­ется, не мыслит зла, не радуется о не­правде» (ср.: 1Кор.13, 4—6). Во всех же такого рода действиях, скажем обратно, пред­ставляется самое сильное обеспечение мира.

Эта последняя мысль прямо приводит нас к решению следующего вопроса: о каком мире говорит Пророк, о внутреннем или внешнем, о мире сердца или мире с ближним? О том и другом. Мир с ближним невозможен, если его нет в сердце. Что заставляет не мирствовать с другими? Гнев, ненависть, зависть, корысть, гордость и все вообще страсти. Они отнимают мир у сердца, а при немирном сердце невоз­можно хранить мира и вовне с ближними. Итак, очисть сначала сердце от страстей и умиротворись в себе. Когда умиротворишься в себе, тогда мир, водворившийся в сердце, разольется вокруг тебя и вовне. Святой Васи­лий Великий говорит: ««взыщи мира», то есть освободись от мятежей мира сего, приобрети безмятежный ум, не волнуемое и не возмуща­емое состояние души, не колеблемое страстя­ми, не увлекаемое ложными учениями, которые своим правдоподобием привлекают на свою сторону, чтоб чрез сие приобресть тебе «мир Божий, превосходящий всяк ум» (ср.: Флп.4, 7) и охраняющий твое сердце,—и стать едино со Христом, Который есть «мир наш» (Еф. 2, 14)».

Блаженный Августин далее развивает ту же мысль: « «взыщи», говорит, «мира и пожени его». Куда же гнаться за ним? Туда, куда он ото­шел. Господь есть мир наш. Но Он, по воскре­сении, вознесся на небо. Когда воскреснешь и ты и мертвенное сие облечется в бессмертие, тогда достигнешь и мира. Там никто и ничто уже не будет смущать тебя и тревожить; там и совершенный мир. А здесь сами праведники стенают, да ведают все, что здесь мы только ищем мира, достигаем же его там. Смотри, как сам Давид был смущаем. «Вскую», говорит, «при­скорбна еси душе моя, и всякую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему» (ср.: Пс. 42, 5). Когда говорит душе своей он: «вскую смущаеши мя», то, конечно, она смуща­ла его. Если смущала, то он не имел в себе мира. Умом только прилеплялся он к Богу, чтоб душа, возложившись на Него, перестала смущать его. Так, мир наш в Господе, как Сам Он сказал: «сия глаголю вам, да во Мне мир имате» (ср.: Ин. 16, 33). На земле же не обе­щал Он мира, а скорби, говоря: «в мире скорбни будете» (Ин. 16, 33). Так, в этой жизни нет мира, нет полного спокойствия. Радость бессмертия, сообщество Ангелов только обе­щаются. Но кто не будет искать его, пока пребывает здесь, тот не получит сего и там, когда придет время. Здесь хоть отчасти долж­но возыметь его, чтоб заслужить получение его там всецело. Как это отчасти? Будем едино­душны здесь, возлюбим ближнего, как себя самих. Возлюбив ближнего как себя, будем иметь мир с ним. Скажешь: нельзя обойтись здесь без каких-нибудь столкновений и раз­молвок: они бывают между братьями, даже между святыми. Пусть так; но твое дело не доводить их до того, чтоб они нарушали согла­сие, разрывали любовь».

Произошла размолвка, прибавим к сему,— не допускай ее до разрыва и вражды. Спеши погасить павшую между вами и в вас искру. «Аще подуеши на искру», говорит Сирах, «воз­горится: и аще плюнеши на ню, угаснет. Только ярый человек разжизает свар. Ты же удалися от свара. Помяни заповеди, и не гневайся на ближняго. Помяни последняя, и престани враждовати. Остави обиду искреннему твоему, и тогда помольшутися, греси твои разрешатся» (ср.: Сир. 28, 2, 6—7, 9—10, 14).

7) Второго десятистишия вторая часть (стихи 16—22).— Плоды Богобоязненности

Указаны действия страха Божия; определе­но поведение людей богобоязненных. Теперь приступает святой Пророк к изображению пло­дов такой жизни. Не забыл он, что обещал за последование внушениям страха Божия; и ука­зывает, как исполняется сие обетование над теми, кои идут путем, им определенным. Обе­щал живот и дни благи. Но то и другое в руках Божиих. Близость к Богу людей богобоязнен­ных и изображает святой Давид. Не показы­вает, как именно живот и дни благи вытекают из предписанной им жизни. А поставляет ве­дущих ее в приискреннюю близость к Богу, говоря как бы: живя так, вы будете у самого источника всякого блага; а после сего не сомне­вайтесь, что получите и гораздо больше того, что я обещал вам. Богу работаете,— Богом приемлетесь, как Свои Ему,— и получите от Него всякие милости, именно: 1) особенное Божие благоволение, стихи 16—17; 2) скороуслышание, стих 18; 3) близость и утешение в скорбях, стих 19, и 4) избавление от них, стих 20. Этого они сподобляются еще в сей жизни; но 5) полное воздаяние сретает их в смерти и по смерти, стихи 21—22.

а) Особое Божие благоволение (стихи 16—17)

Стих 16. «Очи Господни на праведныя, и уши Его в молитву и»х.

Выражение особенного благоволения к боя­щимся Его, к праведникам!

«Очи Господни на праведныя». И между людьми глаза служат к выражению особой любви и попечительности. Кто кого любит, тот на того все и смотрел бы; и кто о ком печется, тот того и с глаз не спускает. Почему, когда говорит святой Пророк: «очи Господни на пра­ведныя», то выражает тем, что Господь особен­но любит их и особенно печется о них. Святой Афанасий Великий говорит, что праведные за попечение о добродетели получают великую награду — имеют зрителем Бога. А блажен­ный Феодорит присовокупляет, что праведни­ки, исполняющие то, что указано Пророком в 14-м и 15-м стихах, находятся под бдитель­ным надзором и попечением Владыки Бога.

«Уши Его в молитву их». Как мать, нежно любящая дитя свое, всегда изощренное обра­щает к нему ухо, чтоб не пропустить и малей­шего его движения, шороха и звука: так у Гос­пода изощрены уши к услышанию молитвен­ных воззваний, выходящих из сердца любящих Его праведников. Это новый знак особенного благоволения и любви Божией к боящимся Его. Силу, над ними надзирательную, и силу, приемлющую молитвы, Давид называет очами и ушами, говорит Василий Великий.

То и другое какое сильное должно возрож­дать удостоверение в благобытии, всегда гото­вом низойти для праведников от Господа, назирающего и слышащего! Если они сами видят какое приближающееся зло и вопиют к Богу, то вопль их всегда находит там уши Божий отверстыми и внемлющими. А когда сами они не видят зла, видит его Бог, назирающий их и бдящий над ними,— и избавляет от него. Див­ная, поистине, благость Божия! Кто не почтет за великое благо — всем сердцем любить Та­кого Владыку и с сыновним страхом вести жизнь свою пред лицом Его! Кто не восклик­нет с Пророком: «пригвозди страху Твоему плоти наша» (ср.: Пс.118,120), «да возвеселит­ся сердце мое боятися имене Твоего! « (ср.: Пс.85, И) (см.: Ириней, архиепископ Псковс­кий).

Итак, «не бойся, говорит блаженный Авгу­стин, работай и трудись. Очи Господни на тебя обращены, и уши Его отверсты для принятия молитв твоих. Чего больше желать? Слуга ропотливый, служа в большом доме, при не­внимании господина к трудам и нуждам его, может еще говорить: столько терплю,— и ник­то не сжалится? Скажешь, может быть: если б услышал меня, избавил бы меня от скорби; но взываю — и все остаюсь в скорби? Ты только держись путей Его, а Он несомненно слышит тебя. Если не скоро избавляет, то вспомни при том, что Он есть и Врач. Если не делает по прошению, то, верно, потому, что в тебе есть еще какой-нибудь загнивший член. Ты взыва­ешь, а Он еще продолжает отсекать и не отъемлет руки секущей. Подожди, пока отсе­чет сколько нужно. Жестокосерд не тот врач, который, несмотря на вопли больного, делает нужные надрезы; а тот, который, послушав больного изнеженного, оставляет раны и гни­лости неочищенными и невырезанными. Когда матери купают детей, не кричат ли дети в руках их? Что же,— они жестокосерды, что не слушают детских слез? Дети кричат, а мать все продолжает свое и не слушает их по любви к ним. Так и Бог наш исполнен любви. Но иног­да кажется не слышащим взывающих, чтоб между тем дело исцеления их довести до конца».

Стих 17. «Лице же Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их».

Выражение особого гнева Божия на греш­ников!

В сем сочетании лице означает неблагово­ление. Но в других местах пророк Давид ищет лица Божия и всех к тому приглашает. «Взыска Тебе лице мое, говорит он к Богу, лица Твоего, Господи, взыщу « (ср.: Пс. 26, 8). «Взыщите» и все «лица Его выну» (Пс.104, 4). Искали видеть лицо Божие Моисей и Илия. И Анге­лы «выну видят лице Отца Небесного» (ср.: Мф.18, 10). И всем обещается блаженство в зрении Господа лицом к лицу. Здесь святой Пророк хотел только осязательнее изобразить противоположность отношения Господа к тво­рящим злое и к праведникам. Тогда как для праведников Он весь — око назирающее и весь — ухо внемлющее, на грешников, когда исполнится мера беззаконий их, Он только обратит гневное лицо Свое,— и они исчезают с лица земли. Сильно слово: «еже потребити от земли память их»,— чтоб дух их не пахли имя их не поминалось среди живущих на земле. Истребляет Господь память творящих . злое тем, что погубляет не только их самих, но и детей их, и внучат, и всех потомков. Хотя это не всегда случается видеть, потому что или сами нечестивые раскаиваются прежде, чем постигнет их время праведного гнева Божия, или дети и внучата их не подражают им в злодеяниях их, или по другим каким причинам, кои весть праведный Судия: но святой Давид указывает здесь на то, что нередко бывает, по определению Самого Бога праведного, которое Сам Он ясно изрек и открыл в слове Своем, говоря: «Аз  есмь Господь Бог  твой, Бог ревнитель, отдаяй грехи отец на чада до третияго и четвертого рода ненавидящим Мене» (ср.: Исх. 20, 5).

В слове Божием сохранено много опытов такого праведного наказания Божия на греш­ников. Нечествовавших при праведном Ное потоп потопил всех. Содомлян и гоморрян с жителями других городов огонь истребил тоже всех. Кто остался из семейства возмутителей Дафана и Авирона, коих и с кущами поглотила земля? Вымер, по прописанному закону прав­ды Божией, весь род Саулов, род Ахаава и Иезавели, Ирода-четверовластника. И много подобных примеров представляет священная и гражданская история. Внимательные к судьбам Божиим и на своей памяти встречают повторе­ние тех же судов Божиих, негласно изрекае­мых, а на деле видимых. Когда расплываются, как говорится, дома, прежде благоденствовав­шие, никогда это не бывает даром. Где-нибудь в родоначальнике залегла истребительная ис­кра — какое-либо злодеяние и неправда,— скрытная, привлекшая, однако ж, явную кару Божию. Зло саморазрушительно. Как яд, при­нятый в тело, проникает его мало-помалу все и подъедает в нем корни жизни: так Богу не­навистное зло греховное, совершенное ро­доначальником, постепенно подъедает животы потомков его, пока совсем не истребит их всех.

Здесь, впрочем, на земле, суды Божий суть большею частию очистительные и исправитель­ные. Окончательное же потребление памяти злотворящих последует уже на земле новой, под новым небом, как говорит святой Кирилл (у Евфимия Зигабена). В сем отношении лицо Господне будет означать явное и открытое при­шествие Господа на суд, как разумеет святой Василий Великий, когда и грех, и грешники будут истреблены праведным судом Божиим. На сем-то суде сретить гневное лицо Божие паче да убоимся, грешники!

б) Скороуслышание (стих 18)

Стих 18. «Воззваша праведный, и Господь услыша их и от всех скорбей их избави их».

Особенное Божие благоволение к правед­ным, особое к ним внимание и скороуслышание их молитв доказывает здесь святой Пророк примерами древних Отцов, до него живших, святых и праведных — Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа, Моисея, Иисуса Навина, Гедеона и других, которых, по их воззванию, неоднократно спасала от крайних бед десница Божия. Что точно «очи Господни на праведныя, и уши Его в молитву их», для удосто­верения в сем смотри, говорит, на то, что было. В какой тревоге был Иаков, когда предлежало ему встретиться с Исавом? Но воззвал он к Господу— и Господь избавил его от сей край­ности. В какой крайности был Моисей пред Чермным (Красным) морем? Но воззвал — и Господь избавил его и народ от великой беды сей. И после Давида история не представляет ли та­ких же опытов? Довольно помянуть об одном праведном царе Езекии, который дважды ви­дел себя в горькой тесноте и дважды был спасаем Богом, к Коему взывал в молитве. То враги обложили город и готовы были разорить его; то смерть угрожала пресечь дни, которые он считал еще нужными для себя. Но в тот и другой раз воззвал он к Богу — и тотчас был услышан. Врагов всех в одну ночь истребил Ангел, по повелению Господа; и смерть отсро­чена была еще на 15 лет. И много было подоб­ных дивных избавлений, каких сподоблял Гос­подь боящихся Его, когда они болезненно взы­вали к Нему о помощи.

Конечно, в устроении временной судьбы всякого человека и самых праведников много непостижимого. Но это потому, что как Сам Господь в существе Своем и Своих свойствах непостижим, так непостижим Он для нашего слабого ума и в действиях промышления Сво­его. Истина же внимания Божия к праведни­кам и особенного блюдения их не перестает быть истиною оттого, что мы не постигаем: по каким законам и в каком виде совершается сие Господом.

На этой мысли останавливает внимание свое блаженный Августин. «Праведны были, гово­рит он, три отрока. Почему, когда воззвали к Господу из пещи, огнь остыл от хвалебных песней их. Пламень не коснулся и не опалил хваливших Господа невинных и праведных от­роков. Но скажет кто: эти — праведные, и услышаны; а я взываю, и не избавляет меня Господь. Или я не праведен и не делаю, что Он повелевает,— или, может быть, Он не видит меня. Не бойся, только делай повеленное Им. Если не подает Он тебе избавления в теле­сном, то всячески подает спасение душевное. Судьбы Его дивны и неисследимы. Тот же Бог, Который спас трех отроков в пламени, не спас Маккавеев от огня? Те в пламени пели хвалебные песни, а эти испустили дух. Бог трех отроков не есть ли Бог и Маккавеев? Но тех Он избавил, а этих нет. Или, вернее, Он избавил тех и других; только трех отроков избавил так, что и плотские люди вразумились, а Маккавеев не сим, а иным образом избавил, чтоб гонители их пошли в горшие муки. Изба­вил Он Петра, когда пришел к нему Ангел в темницу и сказал: «востав, изыди. « Тотчас спа­ли оковы; он последовал за Ангелом и изба­вился от готовой смерти (см.: Деян. 12, 7). Ужели же святой Петр потерял праведность, что после Бог не избавил его от смерти на кресте? А я скажу, что в последнем случае Бог больше услышал его, нежели в первом. Тут он, точно, был избавлен от всех скорбей, потому что переселен туда, где нет печалей и воздыха­ний; а после первого избавления сколько ему приходилось потерпеть в своей жизни?!»

в) Близость и утешение в скорбях (стих 19)

Стих 19. «Близ Господь сокрушенных серд­цем, и смиренныя духом спасет».

Усиливает святой Давид Божие благоволе­ние к праведникам. Помышляющему о том, что Бог видит и слышит, все еще представля­ется, что Он вдали находится, а праведник остается один, окруженный тем, что враждеб­но ему, и потому не может быть свободен от страха и смущения. Святой Пророк говорит здесь: не бойся, близ есть Господь! Ты под кровом Его; десница Его покрывает тебя, и никакой враг не может приблизиться к тебе. Сие же и Сам Господь говорит у пророка Иере­мии: «Бог приближаяйся Аз есмь, а не Бог издалеча» (ср.: Иер. 23, 23). То же обещает Он в 90-м псалме, говоря о праведнике: « с ним есмь в скорби его» (ср.: Пс. 90, 15). Так мать утешает страшливое дитя, говоря ему: я с то­бою, не бойся!

Близ Господь всюду, яко вездесущий! Но здесь особенная указывается близость Его к праведным. И сия особенность зависит от той особенности, с какою сердца праведных обра­щаются ко Господу. Это их сокрушенное и смиренное сердце привлекает Господа близ и от Него извлекает обилие милостей. Самоуверен­ный, самонадеянный и близкого Господа делает, далеким от себя; оттого все опоры его ломают­ся, как трость сокрушенная. «Высок Бог, гово­рит блаженный Августин, да умаляется убо христианин! Если хочешь, чтоб высокий Бог был близ тебя, уничижись и смирись. Великое здесь таинство! Бог над всем есть. Сколько ни будешь высить себя, не достигнешь Его. Сми­рись, и Он сам низойдет до тебя». Святой Василий Великий такую речь влагает при сем в уста Давида: ««близ Господь!» К вам говорю сие, смиренные и сокрушившие свое самомне­ние, чтоб вас обрадовать и ввести в долготер­пение. Кто чужд всякого надмения и ничем человеческим не гордится; тот и сердцем со­крушен, и духом смирен». Блаженный Феодо­рит в сокрушенных сердцем тоже видит тех, которые скромными о себе водятся мыслями; за что особенно близким к ним являет себя Господь и с благоволением приемлет молитвы их.

Сокрушенный сердцем есть и тот, у кого сердце разбито горем,— и смиренный духом тот, у кого дух уничижен тяготою бед. В сово­купности же тем и другим термином означает­ся человек, который и в себе, и вокруг себя видит все разоренным, который никакой для себя опоры не находит ни в себе, ни в чем-либо вне себя. Почему в сокрушении и смирении, все упование свое возложив на единого Госпо­да, Ему день и ночь вопиет о помощи. Это-то совершенное возвержение всей надежды на единого Господа и привлекает к нему Господа и делает Его особенно близким к нему, скорым на помощь; ибо «сердце сокрушенно и сми­ренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19). Близ есть Господь, и спасает. «Покрыю и», говорит Сам Он, «изму его и прославлю его» (Пс. 90, 14—15); показывая, что праведных людей в годину утеснений и гонений, в сокрушении серд­ца взывающих к Нему, Бог не оставляет, но неотступно, благодатию Своею, пребывает с ними, подавая терпение и небесным утешением растворяя оное, дабы они могли мужественно сносить нашедшие страдания; а то и совсем изъемлет их от всяких утеснений и бедствий и после мрака печалей светом радости осиявает их (см.: Ириней, архиепископ Псковский).

Поелику грехи наши становятся средосте­нием, отделяющим нас от Бога, разоряется же сие средостение покаянным сокрушением и смиренным исповеданием грехов, то, когда го­ворится, что Господь близ сокрушенных серд­цем, ничто не препятствует помышлять при сем о той близости, которой сподобляются ка­ющиеся. Удаляемся от Бога, когда предаемся греху и страстям. Возвращаемся к Нему, когда каемся, смиряемся и сокрушенно оплакиваем грехи. Тогда и милостивый Господь исходит в сретение, принимает в Отеческие объятия Свои, лобызает и возвращает все потерянное. Сокрушающимся о грехах и надобно сильнее напоминать, что Господь близ их, потому что в минуты сильного сокрушения враг нередко все­вает отчаянные мысли: пропал ты; отверг тебя Господь. Вот и напоминается такому: как толь­ко ты сокрушился; уж близ тебя Господь. Не отчаивайся. Начавшись в покаянии, сокруше­ние сердечное не оставляет потом возубоявше­гося Господа и на всех путях жизни исправля­ющейся или исправной. Почему святой Васи­лий Великий говорит: «сокрушение сердца есть истребление человеческих помыслов. Кто пре­зрел настоящее, предал себя воле Божией и владычественное в себе (ум) посвятил помыш­лениям вышечеловеческим и Божественным; тот будет иметь сокрушенное сердце и соделает его жертвою, не уничижаемою от Господа».

При сем не излишне привести замечание святого Василия Великого о странном порядке, или беспорядке, замечаемом в помышлениях человеческих: «собственно смирен (унижен) тот, кто ходит во грехе, потому что ничто так не смиряет, как грех. Те, которые утратили высокость души, низложены грехом на землю и как бы пригвождены к земле, изгибаются подобно пресмыкающемуся змию и уже не в силах прийти в прямое положение, те собствен­но смирены (унижены, попраны). Между тем сами они всё высятся и никак не согласны сознать своего унижения. Напротив, избавлен­ные благодатию из плена греховного и усовершившиеся в добре, следовательно, возвратив­шие себе истинное свое достоинство,— те сми­ряют себя добровольно, со Апостолом называя себя самих рабами всякого человека о Хрис­те (см.: 2 Кор. 4, 5), всех попранием, отребием мира (см.: 1Кор. 4, 13). Между тем как они, будучи последними по чувствам о себе, суть первые в очах Божиих. И Господь называет их блаженными, говоря: «блажени нищий ду­хом» (Мф. 5, 3)».

г) Избавление от скорбей (стих 20)

Стих 20. «Многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь».

Последний предел Божия благоволения, до коего доводит богобоязненность! Сказал уже, что Бог их видит, слышит, близ них есть; теперь заключает: от всех скорбей избавит их. Пусть многи скорби праведным на земле: та­ков уж порядок жизни сей; но от всех их избавит их Господь. Не сказал, что праведных « не коснутся скорби; ибо этому быть нельзя, а напротив, по тому самому и не миновать скор­бей праведным, что они праведны, как говорит Премудрый, что, приступая работать Господу, должно душу свою готовить на искушения (см.: Сир. 21). Не сказал так, а прямо открыл, что многи скорби праведным; только прибавил к тому утешительное обетование, что «от всех их избавит я Господь».

Как избавит? Так, что во всех их, как бы они ни были велики, сохранит их целыми, не допустит их пасть под тяжестью их, даст силы перенести и преодолеть их; праведники прой­дут сквозь сии скорби непобежденными и вый­дут из них победителями. Праведника, благо­волением Своим воодушевив, покровом Своим обнадежив и силою Своею укрепив, выводит Господь на борьбу с противностями, воздвига­емыми нелюбителями правды, враждебными силами, видимыми и невидимыми. Стоит пра­ведник непоколебимо в своей праведности, сре­ди всех напастей, как утес среди моря, обуре­ваемый волнами. Не утес сокрушается, а вол­ны, приражающиеся (нападающие) к нему, сокрушаются и отбегают. Так и в борьбе праведников: не пра­ведники сокрушаются, а все враждебные силы сокрушаются о непоколебимую твердость их праведности. Это именно избавление и обеща­ется праведным. Так и Господь предрек Апос­толам, что они в мире скорбны будут; только в утешение им тотчас прибавил: «но дерзайте, яко Аз победих мир» (ср.: Ин. 16, 33). Не бойтесь! Эти скорби мира ничего вам не сдела­ют. Я победил мир; сею Моею победительною силою и вы будете побеждать и одолевать мир, при всех его на вас нападках. Почему святые Апостолы все скорбели; но, скорбя, исповеда­ли, что хоть скорбят, но «не стужают тем» (ср.: 2 Кор. 4, 8), и всех воодушевляли, говоря: ««верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со ис­кушением и избытие, яко возмощи вам понести» (ср.: 1Кор. 10, 13). К сему блажен­ный Феодорит говорит: «хоть Бог попускает праведным вступать в борьбу, но Сам вспомо­ществует им и являет их превозмогающими встречающиеся с ними напасти, подкрепляя и делая твердыми их помышления».

Почему, «если видишь когда праведников в болезнях с поврежденными членами, покину­тых своими, в ранах, в бесчестии, в совершен­ной скудости и лишении необходимого; то по­мни, что так следует, по премудрым порядкам Божиим. Утверждающий, что скорбь непри­лична праведнику, говорит одно с утверждающим, будто борцу неприличен противоборник. Но борец, не входящий в подвиг, будет ли иметь какой повод к получению венцов?» (Ва­силий Великий).

Избавление праведных от скорбей, как в предыдущем стихе спасение смиренных духом, есть собственно устояние их, при всем напоре скорбей, в порядке праведной жизни, в верно­сти заповедям Господа и правилам веры. Пре­кратятся ли скорби их в этой жизни или будут тяготеть над ними до самой смерти,— это в очах Господа, как и в мысли праведных, не имеет решительного значения. Бывает, что они прекращаются или обычным своим течением, или особенным действием промышления Божия. Но хоть бы этого и не случилось, всячес­ки Божие избавление и спасение сопутствует праведным неотступно; и из мрака скорбей, сквозь сень смертную, изводит их на свободу и вводит в жизнь, полную отрады, где только она и уместна в истинном своем значении и виде. «Люди неправедные, говорит блаженный Августин, меньше имеют скорбей, а праведные больше терпят. Но те после небольших или никаких скорбей пойдут на вечное мучение, от коего уже не избавятся никогда: а праведники после многих скорбей внидут в вечный покой, где никогда уже не коснется их никакое зло».

д) Воздаяние им в смерти и по смерти (стихи 21—22)

Стих 21. «Хранит Господь вся кости их, ни едина от них сокрушится».

Предыдущим стихом перевел святой Про­рок праведника, а вслед за ним и внимание наше, в другую жизнь, где собственно и избав­ляется он от всех скорбей. Но праведники переходят в блаженную вечность душою; спра­шивается, что же сказать о теле их? Отвечает святой Пророк: «хранит Господь вся кости их, ни едина от них сокрушится». Не про­падает ни одна часть их состава телесного, все явится в свое время целым, не сокрушенным, именно в будущем возустроении всяческих. Слова сии наводят на мысль о славе будущего воскресения, как и слова Господа: «влас главы вашея не погибнет» (Лк. 21, 18). Несокру­шимыми и хранимыми кости праведных имену­ются в том смысле, что, какова бы ни была участь их во времени, придет срок, когда они все явятся целыми и прекрасными. Хотя бы кости и все члены праведных в прах разруше­ны были, хотя бы от зверей съедены были, хотя бы в море брошены или огнем истребле­ны; но Господь все их хранит, в недрах Про­мысла Своего, и ни одна из них не погибнет вконец. Все восстанут в день воскресения це­лыми и прославленными (см.: Ириней, архи­епископ Псковский).

С некоторыми ограничениями можно, впро­чем, и буквально понимать стих сей, именно: были святые праведники, которых весь состав тела Бог сохранял неповрежденным и ни одной части его не попустил быть сокрушенною. Святой Пророк частное или преимущественное обобщает здесь, и что верно в отношении к некоторым, то приписывает всем; ибо и для всех, не нарушая законов правды Своей, мог бы то же сделать Господь, что сделал для некото­рых. А что точно так бывало, сколько тому примеров и в слове Божием, и в жизнеописа­ниях святых, особенно мучеников. Отроков в пещи не опалил; многих мучеников испущен­ные на них лютые звери оставляли неприкос­новенными, а иных тела, как стражи, хранили, после того как они, бездыханные, брошены были на съедение им; иных святых море не потопляло, железо не брало, а само сокруша­лось и прочее. Вот все такие опыты и можно приводить на память, когда читается: «хранит Господь вся кости их».

И другое еще важнейшее помышление уме­стно при сем, именно — о нетлении святых мощей. Повсюдные имеем опыты, как тела святых и, преимущественно, кости их остаются неприкосновенными для разрушительной силы тления, царствующего в настоящем порядке вещей. У нас, в России, целые тела являются нетленными; на Востоке же большею частию являются такими кости их, вид которых всяко­го силен удостоверить, что тление не коснулось их. Примеры сохранения нетленными костей праведных людей с чудодейственною силою были и в Ветхом Завете. Не такие ли опыты и разумел святой Пророк в стихе сем?

Нельзя, впрочем, признать неуместным и помышления тех, кои, принимая сии слова в переносном смысле, переходят от них к пре­ставлению нравственных расположений и внут­реннего, сердечного строя праведных. В сем смысле этот стих будет продолжать мысль предыдущего. Там сказано, что Господь избав­ляет праведников от всех скорбей тем, что дает силу устоять в своей праведности, при всем напоре скорбей. Здесь то же самое выражает­ся под образом сохранения костей несокрушен­ными. То есть как бы ни были сильны скорби, внутренний строй праведных остается при том не сокрушенным. Не поддаются они ни мало­душию, ни ропоту, ни колебанию в вере и упо­вании (см.: Анфим, Патриарх Иерусалимский).

Вот мысли в сем тоне святого Василия Ве­ликого!

«Должно ли здесь,— то есть при словах: «хранит Господь вся кости их»,— остано­виться на голом речении и думать, что теле­сные кости,— сии опоры плоти,— не сокру­шатся у праведных? Но как согласить с этим страдания мучеников? Гонители иным раздроб­ляли голени, другим многократно пронзали гвоздьми руки, голову. Между тем, кто же станет отрицать, что скончавшиеся в мучени­честве были праведнее всех?

Не лучше ли понять это о внутреннем чело­веке? Говорится иногда: человек, а разумеется: душа и ум человеческий; и силы душевные на­зываются подобоименно с частями тела. На­пример, «мудрого очи во главе его» (ср.: Еккл. 2, 14), чем означается прозорливость и осмот­рительность. На сем основании во внутреннем человеке можно представить себе и некоторые кости, которыми поддерживается связь и строй­ность между душевными силами. Хранит Гос­подь кости праведных, то есть хранит внутрен­нюю благонастроенность их сил, при всем раз­рушительном действии внешних скорбных об­стоятельств. Отчего они делаются способными из глубины души возносить славу Богу, как говорит Пророк в другом месте: «вся кости моя», то есть все силы души моей, «рекут: Господи! кто подобен Тебе? « (ср.: Пс. 34, 10)».

Согласны с этим и слова блаженного Авгу­стина: «этого,— то есть «хранит Господь вся кости их, «— не должно понимать плотски. Кости означают твердость верующих. Как в теле кости составляют твердыню его; так в сердце христианина твердыня есть непоколеби­мая вера. Терпение в вере — вот кости внут­ренние, вот то, что не может быть сокрушено. В Господе нашем Иисусе Христе несокруше­ние костей исполнилось буквально. Сохранил Бог кости Сына Своего, и ни едина от них не сокрушилась, как и о прообразовавшем Его агнце было заповедано (см.: Исх. 12, 46). Относительно же праведных обетование сие исполняется духовно. Почему, когда видим, что какого-либо святого иной гонитель так мучит, что сокрушаются кости его, не будем говорить: верно, неправеден тот, потому что праведным обетовал Господь — хранить кости их, чтоб ни одна из них не была сокрушена. Хотите ли удостовериться, что здесь другие разумеются кости, и именно те, кои пред сим я назвал твердостию веры, то есть терпение и непоколебимость в страданиях,— сии несокру­шимые духовные кости,— послушайте,— и в обстоятельствах страданий Господа увидите истину того, что говорю. Господь распятый ви­сит посреде: сюду и сюду (по обе стороны) два разбойника. Один из этих разбойников поносил Господа, а другой уверовал в Него; один, следовательно, должен быть осужден, а другой оправдан, ко­торому и сказал Господь: «днесь со Мною будеши в раи» (Лк. 23, 43). Но вот пришли воины и у Господа не сокрушили костей, голе­ни же разбойников перебили (см.: Ин. 19, 32). Таким образом, сокрушены кости и того раз­бойника, который хулил, как и того, который уверовал. Где же сказанное: «хранит Господь вся кости их, ни едина от них сокрушит­ся»? Не мог ли Господь сохранить все кости у того, которому сказал: «днесь со Мною буде­ши в раи»? Отвечается тебе: сохранил Господь кости его; ибо твердость веры его не была сокрушена теми ударами, коими сокрушены голени его».

Стих 22. «Смерть грешников люта, и нена­видящий праведного прегрешат».

Как намерение у Пророка — изобразить плоды праведности и богобоязненности, то об участи грешников поминает он здесь, как прежде о богатых самонадеянностию, только для того, чтоб чрез то, по противоположности, в сильнейшем свете представить участь пра­ведников. Где же противоположность тому, что говорится в сем стихе? Она или в предыдущих двух стихах, или в следующем последнем сти­хе. В первом случае дается мысль: избавляет Господь праведников от скорбей тем, что, про­ведши их невредимыми сквозь огнь и воду скорбей, вводит души чрез сень смертную в рай, а тела сохраняет нетленными; напротив, грешники хоть не страдают в жизни, но, когда приходит смерть, души их идут в ад, а тела предаются тлению, и все гордые надежды их рассыпаются и посрамляются, люта смерть их и участь посмертная. Во втором случае дается такая мысль: смерть грешников люта, потому что души их восхищают темные силы и низ­вергают в ад, чем погрешительными оказыва­ются надежды их: души же рабов Своих, бо­гобоязненных праведников, Господь хранит в исходе их из тела так, что страшные полчища нечистых сил прикоснуться к ним не смеют, и тем оправдывает, что уповающие на Него упо­вают не ошибочно. И там и здесь мысль одна и та же.

Последнему стиху противопоставлять сей стих вернее, может быть, потому, что вторые полустишия их обоих находятся в очевидном соответствии. В этом стихе стоит: «ненавидя­щий праведнаго прегрешат», а в следующем: «не прегрешат еси уповающии на Него». Они и себя поясняют взаимно, и свет издают к по­яснению полных стихов.

Смерть грешников люта, потому что в час смерти с ужасом увидят они, что все потеряно и они погибли: нет никакой надежды попра­вить участь свою. То, на чем они опирались, рушится, другой же опоры никакой нет: Бог прогневан; совесть грызет, и истязатели под­ступают. Состояние по смерти еще лютее: там делом испытывается то, чего ожидание ужаса­ло в час смерти. Души грешных тотчас берутся темными силами и отводятся в места мрака и мучений предначинательных, в ожидании окон­чательного решения горькой участи своей на Страшном суде.

«Есть смерть праведных, говорит святой Василий Великий, но она не люта, а добра. Умершие со Христом приобщились благой ча­сти и, умерши греху, умерли смертию благою и спасительною. Между тем смерть грешников люта. Ибо их, по смерти, постигает мучение, как и богатого, который «облачашеся в пор­фиру и виссон, веселяся на вся дни свет­ло» (Лк. 16, 19). Которые делают худое упот­ребление из своего тела и обращают его в служение всякому греху, те приготовляют себе лютую смерть».

Блаженный Августин ту же мысль разви­вает с другой стороны: «словами: «смерть грешников люта» — вразумлял Господь тех, кои говорят: зле умер такой-то, съеден зверя­ми, не был он праведен и погиб бедственно. Не погиб бы так, если б был праведен. Так, стало, по-твоему, тот и праведен, кто умирает спо­койно на одре своем, в доме своем? Но не го­воришь ли ты сам: я знаю за ним грехи и беззакония, хотя он умер спокойно среди род­ных и знаемых? Стало, он грешник, хоть умер, по виду, спокойно; и, стало, опять смерть его, покойная на вид, должна быть люта, как смерть грешника. Какая благою тебе кажется смерть,— люта есть, если посмотришь на со­кровенное. Видишь наружное,— как спокойно лежит он на одре; но видишь ли сокровен­ное,— то, как низвергается он в геенну? Из Евангелия учись разуметь, что есть смерть грешников лютая. Вот двое: богач, облачаю­щийся в порфиру и виссон и веселящийся «на вся дни светло»,— и бедный некто, лежащий у ворот его «гноен»,— псы облизывают раны его, и он желает насытиться от крупиц, падаю­щих с трапезы богатого. Но приходит смерть,— и участь обоих изменяется. Умирает бедный,— а он был праведен,— и Ангелы относят душу его на лоно Авраамово; мертвое же тело его .валялось у ворот богача, и похоронить его было некому. Умирает и богатый; и нечего говорить, каковы были похороны того, кто облачался в порфиру и виссон! Но посмотри, где душа его? «И во аде сый в муках», желал он, чтоб с перста презренного им бедного капля воды канула на палимый огнем язык его,— и не получил желаемого (см.: Лк. 16, 19—25). Уразумей же теперь, что есть смерть грешни­ков лютая. Не останавливайся на одном видимом. Прозри в невидимое, и оку веры твоей откроется горящая в муках душа, которой ни­мало не помогли пышные проводы, коими сует­ность живых почтить мнила мертвое тело его. По состоянию души — по смерти надобно су­дить о смерти: люта ли она или блага,— а не по почестям или уничиженности мертвых тел, какие видимы бывают нами среди людей». Под лютою смертию грешников, по святому Афанасию, должно разуметь смерть душев­ную, за которою последует огнь вечный, тьма кромешная, червь неусыпающий, плач и скре­жет зубов: ибо грешных ожидают геенна и тьма.

«Ненавидящии праведнаго прегрешат». Ка­кая связь этого полустишия с предыдущим,— или этой прегрешимости ненавидящих правед­ника с лютостию смерти их,— грешников? Она в слове: «прегрешат»,— которое означает — ошибутся в расчетах и ожиданиях, увидят, что ошиблись. Ошибка эта открывается именно в час смерти, что преимущественно и делает ее лютою для грешников. «Ненавидящий правед­наго»,— всякого, то есть, следовательно, вооб­ще праведных: свысока смотрят на них, как на суеверов, отсталых, не умеющих жить; отвра­щаются от них, гонят их, при случае сталкивая с дороги, когда попадутся навстречу, и, делая так, бывают уверены, что они в выигрыше, берут верх. Но приходит смерть и открывает им глаза. Усматривают они тогда, что расчеты их не оправдываются, что они не выиграли, а проиграли всё,— и умирают лютою смертию (см.: Ириней, архиепископ Псковский). Почему: «ненавидящии праведнаго прегре­шат» — значит, что те, кои человека праведно­го озлобляют, ненавидят и гонят, кои, угнетая, муча и убивая невинных, почитают себя за победителей, как бы некую великую корысть от того приобретающих, погибнут и живота вечного не наследят,— и некогда в бесполез­ном раскаянии рекут: «убо заблудихом от пу­ти истиннаго, беззаконных исполнихомся стезь, пути же Господня не разумехом» (ср.: Прем. 5, 6—7).

В ненависти к праведникам скрывается не­нависть к правде их, к тем правилам и тем на­чалам, которыми они воодушевлены. Такова мысль святого Василия Великого: «они ненави­дят праведника, потому что сами живут во грехах, а нравы праведника, как прямизна пра­вила, обличают их. Не терпя обличения, нена­вистно обращаются к праведнику; питая же сию неправедную ненависть, новыми обреме­няют себя грехами. Много предлогов у греш­ных найдется к ненавидению праведных; но не главный ли тот, что праведный самим видом своим и присутствием обличает грешных? «Не­навидят у врат наказующаго и словом праведным гнушаются» (ср.: Ам.5, 10)». В наше время начала или правила праведности суть христианские. Обнаруживать ненависть к держащимся сих начал ныне считается не со­всем уместным, неблаговоления же своего к духу и требованиям христианства не скрывают уже и явно нападают на них. Иной, взглянув на них свысока, снисходительное изрекает о них мнение свое, которое, однако ж, бывает не менее оскорбительно, как и прямое неодобре­ние. И этим всем смерть откроет глаза. Тогда и они скажут: «заблудихом от пути истин­наго»; но уже поздно и бесполезно.

Блаженный Августин под праведным разу­меет здесь Того, Который оправдывает нечес­тивого (см.: Рим. 4, 5) и Который «есть очи­щение о гресех наших» (ср.: 1 Ин. 2, 2), то есть Господа Иисуса Христа, Спасителя наше­го. Сего праведника, говорит, ненавидящие неизбежно должны иметь лютую смерть, пото­му что умирают во грехах своих, не примирив­шись с Богом, верою в Господа, очищающею от грехов. Во время блаженного Августина еще немало было язычников, не любивших Господа и святой веры в Него. Почему, толкуя псалом, ему очень уместно было напомянуть верующим, что они благую часть избрали, уве­ровав и возлюбив Господа; те же, которые отвращаются от Него, умрут лютою смертию, будучи обременены грехами, которых при всем старании не могли, конечно, избежать и очи­щение от которых одно — вера в крестную смерть Господа. Не уместно ли и ныне напомнить многим самоправедникам, которые, ограничи­ваясь правилами внешней честности и почивая на такой праведности, не думают о других условиях оправдания и вход в рай Господень обещают себе без всякого отношения своего к Господу,— не уместно ли напомнить таковым: смотрите, прочна ли опора вашей праведности, которую хотите вы присвоить себе, с отверже­нием оправдания в Господе Иисусе Христе? Придет смерть — проба жизни; не пришлось бы сознаться: увы! не познахом пути Господня! — и сознаться без пользы, только к увеличению ужаса своего.

8) Общее заключение псалма (стих 23)

Стих 23. «Избавит Господь души раб Своих, и не прегрешат еси уповающий на Него».

Предвозвещается рабам Божиим участь, противная той, какая предсказана грешни­кам.

«Избавит Господь души раб своих». То есть: изведши их из темницы тела, не допустит до какого-либо неприязненного на них действия со стороны врагов и, освободив от всех скор­бей, теснивших их во времени, чрез сень смер­тную, прямо переведет в места светлые и про­хладные, где нет печалей и воздыханий. Поче­му, тогда как грешников смерть люта, «смерть преподобных честна пред Господем» (ср.: Пс. 115, 6). И прилично некто молился: «да умрет душа моя в душах праведных» (Чис. 23,10). Это есть заключение избавлений, которые обе­щал Пророк в продолжение всего псалма (сти­хи 5, 8, 18, 20). Как птица, из тенет исторг­шись, освобожденная от всех уз плоти и мира, душа праведника воспарит в обители Отца своего Небесного и там начнет благодарную и хвалебную песнь избавления. Озревшись (оглянувшись) на пройденное поприще, среди теснот, скорбей и бед при непрестанной, ясно видимой помощи Божией, отрадно воздохнет она и с удостове­рением, все существо проникающим, изречет: избавил Господь,— как удостоверительно го­ворит это гонимый врагом, когда вступает на безопасную родную землю, в круг своих опол­чений. Все временные избавления, внутренние ли то или внешние, суть только предвестия и предвкушения того окончательного, которое будет сознано и вкушено по исходе из тела и введении в райское блаженство, хотя еще пред-начинательно.

Тогда-то осязательно окажется, что не пре­грешают уповающие на Господа. На земле, где ходим, как в сумраке, и видим все, как сквозь тусклое зеркало, еще может иногда быть наве­ваемо сомнительное помышление — не погре­шить бы в уповании своем. По крайней мере, враг спасаемых гласно твердит иным: забыл вас Бог; или как часто ныне слышится от потерявших веру: суетна надежда наша; дух, как пар, разольется в воздухе, и — всему ко­нец. Там непогрешимость упования перейдет в видение и осязание, или там спасительное дей­ствие упования прекратится, поглощено будучи вкушением уповаемого. Ныне же, когда много есть обстоятельств, сильных колебать его, нуж­да належит (крайне необходимо) часто повторять, что не погрешат уповающие на Господа, особенно когда иному приходится во упование паче упования веро­вать.

«Не прегрешат уповающие! Избавит Господь!» Это — истина, которую во всем псал­ме разнообразно развивает Пророк, то выставляя свои уповательные к Богу обращения, привлекавшие избавление, то указывая на не-посрамленные надежды других праведников, взывавших ко Господу, то изображая законы милостивого о нас попечения Господа Промыслителя. В конец же, переведши мысль нашу за пределы жизни и введши в созерцание обето­ванного наследия, в которое вводятся рабы Бо­жий, возглавляет все воззванием: так-то изба­вит Господь души раб Своих. И так-то непогрешительным окажется упование их!

Вот программа жизни! Живи в преданности в волю Божию и, страхом воодушевляясь, рев­нуй об исполнении заповедей Господних. По­кров Всевышнего всегда будет над тобою, и утешения Божий не престанут обильно изли­ваться в сердце твое. Среди скорбей, нужд, теснот нить силы Божией будет безопасно влечь тебя по избранному пути, пока, провед­ши сквозь все испытания дверью смерти, введет тебя в вечный покой, идеже всех веселящихся жилище. Созерцание сего богоучрежденного и богохранимого пути, и особенно созерцание сего блаженного конца его, воодушевляло и воодушевляет всех тружеников благочестия христианского. И цель, чего ради так часто слышится в церкви псалом сей, не другая, как то же воодушевление к трудам доброделания и подвигам благочестия, под действием несом­ненных надежд христианских. Каждый выхо­дящий из церкви после Литургии, сердцем прослушав псалом сей, должен выходить с вну­шением, повторяющимся в сердце: трудись, терпи, не погрешишь в уповании. Та же была цель и составления сих заметок: у кого возро­дить, у кого оживить то же воодушевление на терпеливое хождение в заповедях Божиих, в чаянии вечного упокоения. Что и да дарует Господь всем читающим и послушающим.