Скачать Рукописи из кельи (2) в формате docx

ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений Феофана Затв.

1. Учение святых отцов о тричастности, или трех силах, души (Выписки из «Добротолюбия»)

2. Чтение или слушание душеполезных книг необходимо для спасения (Отрывок из предисловия начатого перевода неизвестно какой греческой книги)

3. Предисловие к посланию Антиоха, инока лавры святого Саввы, к Евстафию, игумену атталинского монастыря города Анкиры галатийской
* Слово инока Антиоха о вере
* Слово инока Антиоха о принятии пищи
* Слово инока Антиоха о чревоугодии
* Слово инока Антиоха о пьянстве
* Слово инока Антиоха о воздержании

4. О восьми главных страстях, святого отца нашего Иоанна Дамаскина

5. Душеполезное слово о добродетелях и страстях душевных и телесных

6. Из жития святого Андрея, Христа ради юродивого (составленного Никифором, священником Софийской Константинопольской церкви, очевидцем)

7. Мысли и изречения святых подвижников из разных патерических сборников монастыря святого Саввы освященного

8. Духовные мысли, отводящие человека от тленного и прилепляющие к нетленному

9. Нечто о жизни и смерти

10. ПАТЕРИК (Перевод рукописного греческого Патерика из обители святого Саввы Освященного)
* Предисловие о жизни и подвижничестве блаженных святых отцов
* Наставления святых отцов о том, как достигать совершенства в христианском житии

11. ПИСЬМА
* «Бредни белогорячечного» и о спиритах (Письма к N. N.)
* Разрешение сомнений и увещание держать святую веру без возражения (Письма к N.N.)
* Наставление святителя Феофана мирянину о молитвенном правиле (Собственноручная записка, неизвестно кому писанная)
* О священническом служении (Письмо к студенту Московской Духовной академии Д. И. Р.)
* Вразумление заблуждающемуся в вере (Письма к неизвестному Владыке)
* Основное различие между откровением помыслов старцу и исповедию пред духовником

1. УЧЕНИЕ СВЯТЫХ ОТЦОВ О ТРИЧАСТНОСТИ, ИЛИ ТРЕХ СИЛАХ, ДУШИ (Выписки из «Добротолюбия»)

Душа тричастна и созерцается в трех силах: мыслительной, раздражительной и жела­тельной (святого Григория Паламы).

Трем силам души мы должны давать дви­жение правильное, сообразное с их естеством и согласное с намерением создавшего их Бога. Именно: силу раздражительную надобно под­вигать против внешнего нашего человека и против змия — сатаны. «Гневайтеся, сказано, и не согрешайте» (Пс. 4, 5). Это значит: гне­вайтеся на грех, то есть на самих себя и на диавола, чтобы не согрешить против Бога. Силу желательную надо устремлять к Богу и доб­родетели, а мысленную поставим госпожою над обеими ими, чтобы с мудростью и благоразу­мием упорядочивала их, вразумляла, наказыва­ла и начальствовала над ними, как царь на­чальствует над подданными. И тогда сущий в нас разум по Богу будет управлять ими (то есть когда будет господствовать над ними, а не им покоряться). Хотя страсти и восстают на разум, но мы не перестаем повелевать, чтобы разум правил ими (Преподобного Исихия, пре­свитера Иерусалимского О трезвении и мо­литве).

Разумная душа действует сообразно с сво­им естеством, когда пожелательная ее часть стремится к добродетели, раздражительная подвизается за нее, а мыслительная прилежит созерцанию сущего.

Душа тричастна, по словам нашего мудрого учителя (святого Григория Нисского). Когда добродетель бывает в мыслительной части, тогда называется осмотрительностью, сметливостью и мудростью; когда бывает она в пожелательной части, тогда называется целомудри­ем, любовью и воздержанием; когда бывает в раздражительной части, тогда называется му­жеством и терпением. Дело осмотрительности есть воевать с противными нам силами, добро­детелям покровительствовать, а пороки гнать. Дело сметливости есть все, способствующее нашей цели, устроять достодолжно, а дело мудрости — созерцать телесные и бестелесные твари по всем отношениям. Дело целомудрия есть бесстрастно смотреть на вещи, обыкно­венно возбуждающие в нас неразумные мечты и желания; дело любви — такою почти являть себя в отношении ко всякому лицу, носящему образ Божий, какою бывает она к Первообра­зу, хоть демоны покушаются иного унизить пред нами; дело воздержания — с радостью отвергать все, услаждающее гортань. Дело тер­пения и мужества — не бояться врагов и охот­но переносить всякие неприятности (аввы Евагрия Главы о деятельной жизни).

Отцы сказали: «Раздражительную часть души обуздай любовью, желательную увядь воздержанием, разумную окрыли молитвою,— и свет ума никогда не помрачится в тебе. Гневу узда — благовременное молчание; пожеланиям неразумным — умеренная еда; неудержимости помыслов — единомысленная молитва» (Каллиста и Игнатия Ксанфопулов Наставление безмолвствующим).

Все Божественные заповеди полагают за­коны для троечастности души и делают ее здравою посредством того, что повелевают. Кто строго следует им, у того сия троечастность соделывается истинно здравою. Но про­тив этой же троечастности души день и ночь ведет войну и диавол. Если же сатана ведет войну против троечастности, ясно, что он вою­ет чрез то против заповедей Христовых, ибо Христос чрез заповеди облагает законом троечастность души, то есть раздражительную, пожелательную и мыслительную силы души. И смотри: угроза, что «гневающийся на бра­та своего всуе, повинен есть суду» (Мф. 5, 22) и следующие затем Его заповедания — се вра­чевания раздражительной части. Эту заповедь и прочие, положенные вместе с нею, враг поку­шается низвратить внутри посредством помыс­лов любопрительства (склонности к словопрениям, спорливости), злопамятства и завис­ти. Знает этот противоборец (наш и Божий), что правитель раздражительной части есть сила мысленная. Почему в нее прежде и пускает стрелы посредством помыслов, подозрения, зависти, любопрения, сварливости, лукавства, тщеславия и склоняет мысленную силу сло­жить с себя свойственную ей власть и, отдав бразды самому раздражению, оставить его без всякого управления. Тогда раздражение, от­бросив своего управителя, без удержи износит чрез уста в словах все, что прежде вложено было в сердце, что усокровиществовано было в нем дотоле посредством вражеских помыслов, при нерадении ума. (Затем сделано подобное описание брани в пожелательной и мысленной части души и в заключение говорится): Добре управляемая тричастность удерживает чувства от всего безместного. И тогда ум, пребывая в тишине, при управлении прочих сил по Божь­ему и при послушности их, удобно одерживает верх в мысленной брани. Когда же по невнима­нию допустит он прийти в смятение прочим силам, тогда, будучи преодолеваем прилогами лукавого, преступает он Божественные запове­ди. За преступлением же заповедей всячески следует или соответственное покаяние, или мука в будущем веке (Преподобного Филофея Синайского 40 глав о трезвении).

2. ЧТЕНИЕ ИЛИ СЛУШАНИЕ ДУШЕПОЛЕЗНЫХ КНИГ НЕОБХОДИМО ДЛЯ СПАСЕНИЯ (Отрывок из предисловия начатого перевода не­известно какой греческой книги)

Возлюбленный читатель мой! Хочешь ли я покажу тебе вещь, которая честнее злата и сребра, многоценного бисера и камений дра­гих? Ничем не можешь ты обрести и купить Царствия Небесного, будущих радостей и вечного покоя, как только этою вещью. Это —читание наедине и слушание со вниманием и усердием слова Божия, писаний отеческих и других душеполезных книг. Никому нельзя спастись, если он не будет читать или слушать святые душеспасительные писания. Как птица без крыльев не может взлететь на высоту, так ум без святых книг не может домыслиться, как спастись.

Читание наедине и слушание со вниманием и усердием святых книг есть родительница всех добродетелей и всякому доброму делу учительница. Читание наедине и слушание со вниманием и усердием святых книг, рождая всякую добродетель и возращая добрые распо­ложения сердца, отгоняет от нас всякую злую греховную страсть и всякое похотение, жела­ние и действо бесовское. Читание наедине и слушание со вниманием и усердием святых книг над всеми занятиями и трудами, какие подъемлют ревнующие о спасении, святые от­цы поставляют как бы старейшиною и царем. Оно ко всем добродетелям возбуждает и руко­водит человека и одесную Бога поставляет его.

Но кто не читает и не слушает со внимани­ем и усердием святых книг, тот ради этого впадает во всякие страсти, в греховные напас­ти, в бесовские сети и во всякое зло. Забывает он смертную кончину свою, и пришествие Христово, и злые муки, и радость Царствия Небесного и рая пресветлого. Такому любезна бывает суетная и льстивая маловременная жизнь века сего. Удаляется он от Бога нераде­нием и невниманием, и бесы, как мглою, по­крывают умную память, помрачают умную светлость, наводят забытье о добродетелях, о злом же непрестанно уму напоминают и понов­ляют в нем худые помыслы.

Божественное Писание и душеспаситель­ные книги показывают нам начало, средину и конец спасительного пути,— всю лествицу в Царство Небесное. Почему надлежит нам всеусердно прилежать к сим книгам и к сему Писанию Божественному. Где упражняются в чтении святых книг, оттуда отгоняемы бывают всякое бесовское действо, всякие душепагубные страсти и греховные похоти; заповедям же Господним и добродетелям отеческим там бы­вает всякое исправление. Почему хорошо свя­тыми отцами установлено, чтоб на утренних службах многократно были читаемы поучения из святых книг, а умеющие читать чтоб и в келлиях занимались таким чтением, на ограж­дение себя от невидимых душевных татей и Разбойников, устрояя чрез то как бы стражу какую вокруг себя из спасительных истин, про­тив козней, хитростей и замыслов лютых бе­сов, против забытья и помрачения, ими наво­димого.

Почему надлежит нам каждодневно со вни­манием прочитывать святые книги, чтоб почер­пать из них душеспасительные наставления, пригодные к исправлению жития нашего. Они обличают совесть, открывают страсти и непри­язнь к ним возбуждают, обнажают бесовские сети, научают добродетелям, утверждают в терпении скорбей, напоминают о кончине смерт­ной, возвещают о пришествии Христовом, живописуют радости Царствия Небесного и ужасы мук бесконечных. Изображая нам вся­кую истину и всякое добро указывая, они, как бы чистое золото и серебро и камни драгоцен­ные на блюде рассыпав, представляют очам нашим. Что опытный вождь для воинства, что искусный кормчий для корабля, что проводник для идущих по сбивчивой дороге, то святые книги для воинствующих в воинстве христиан, для плывущих чрез многомятежное море жиз­ни сей в небурное пристанище Царствия Не­бесного, для шествующих в Небесное Отече­ство свое по стропотным путям суетной и мно­гообольстительной жизни сей.

Много у лукавых бесов пронырства и зло­умышлении, козней и сетей, коими уловляют они нас, бедных, в различные страсти, в гре­ховные падения и пагубу душевную. Человеко­любивый Бог, щадя род наш, даровал нам святые книги, святыми угодниками Его напи­санные, в которых предлагается нам верная наука, как избегать сетей бесовских, страстей греховных и прелестей века сего. Святые отцы были научены духовной мудрости многоскорб­ными и многоболезненными опытами жизни и, совершив благополучно путь свой, оставили нам плод трудов своих правых — слово книж­ное, свои святые писания, как светлый све­тильник, освещающий спасительный путь для тех, кои вступить в него возревновали. Как светильник телу — очи; так светильник душе — ум; зерцало же ума — святые книги.

3. ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОСЛАНИЮ АНТИОХА, ИНОКА ЛАВРЫ СВЯТОГО САВВЫ, К ЕВСТАФИЮ, ИГУМЕНУ АТТАЛИНСКОГО МОНАСТЫРЯ ГОРОДА АНКИРЫ ГАЛАТИЙСКОЙ

Писал ты ко мне, честный отче Евстафие, что вы там терпите большую скорбь, переходя с места на место и из страны в страну, гонимые страхом нападения халдеев, и что сверх того томитесь алчбою и жаждою, не хлеба и воды, но, как негде сказано, слышания слова Гос­подня, не имея ни возможности носить с собою тяжелых книг, ни удобства находить их там, где вам приходится странствовать. По сей при­чине вы возложили на мое короткоумие послу­шание — в небольшой книжице совместить со­кращенно все Божественное Писание Ветхо­го и Нового Завета, так, чтоб и носить ее не было тяжело, и она не имела недостатка ни в чем, что потребно к назиданию и спасению души.

Я тотчас с охотою взялся за исполнение ва­шего поручения и представил все, искомое вами из Божественного Писания, в ста тридцати главах, тесно связанных между собою по со­держанию, но и разнствующих между собою настолько, что читающий не будет терпеть смешения и сбивчивости понятий. Посылаю вашему боголюбию сей сборник, который при­няв, воссли достодолжное славословие и бла­годарение Богу, силу свою в немощи совершающему; нам же воздай благоприятными твои­ми молитвами, да остальное время жизни на­шей докончим в угождении Богу. Если, как и следует ожидать, найдешь что неудовлетвори­тельным, прошу извинить, взяв во внимание и мою малоспособность, и требуемую поспеш­ность дела.

Но как ты просил еще, честный отче, напи­сать тебе о святых отцах нашей лавры, верно ли то, что, как говорите, слышали вы от неко­торых об их жизни и их избиении и что пока­залось вам невероятным и для слуха даже невместимым, то я счел необходимым наперед коротко написать вам об этом, а потом прило­жить и главы из Божественного Писания.

Что касается до преславной жизни наших отцов, то и не время теперь, и не моему языку повествовать о том. Скажу только, что они были воистину люди Божественные (если над­лежит называть их людьми, а не ангелами), от юности до глубокой старости пребывшие в под­виге, безмолвии и трудах по благочестию, стар­цы священнолепные, убеленные не волосом одним, но паче мудростию, добрые, смирен­ные, почтенные, целомудренные, истинолюбивые, непорочные, праведные, богобоязнен­ные, удалявшиеся от всякого дела злого, не имевшие недостатка ни в каком добром каче­стве, преисполненные Божественной любви. Некоторые из них более пятидесяти и шести­десяти лет прожили, не выходя совсем из лав­ры; иные и в церковь не выходили, а не только города не видали с тех пор, как уединились, украшаясь всякого рода добродетелями,— зем­ные ангелы и небесные человеки. За то и такого конца сподобились, за который, конеч­но, украсятся и венцом победным.

За одну неделю до взятия святого града персами на нашу лавру напали измаильтяне и расхитили все священные сосуды церкви. Из отцов большая часть заранее удалились, а бо­лее мужественные рабы Христовы остались в лавре, не желая покинуть место. Варвары, схватив их, без милости мучили в продолжение многих дней, думая найти деньги у тех, кото­рые ничего не имели из благ века сего; но потом, удостоверясь в тщетности такой надеж­ды, пришли в бешенство и всех изрубили на части. Блаженные отцы с радостью и благода­рением предали души свои Господу, так как издавна желание имели «разрешитися и со Христом бытии» (Флп. 1, 23). Тела их, раз­бросанные там и здесь, много дней оставались без погребения, пока не возвратились мы из гор, где укрывались. При этом авва Никодим, Увидев печальное зрелище избиенных отцов, пал без чувств, и его подняли и отнесли оттуда почти мертвым. Уже Модест преподобнейший, приступив, собрал в одно место останки свя­тых, омыл их со многими слезами и, опрятав по обычаю, положил эти святые и мученичес­кие мощи в обительской усыпальнице, затем, совершив над ними положенное молитвословие, он изрек о них слово Исайи: «мужие пра­ведный вземлются, и никтоже разумеет; от лица бо неправды взяся праведный; бу­дет с миром погребение его» (Ис. 57, 1—2). И: «праведных души в руце Божией, и не прикоснется их мука. Непщевани быша во очию безумных умрети… они же суть в мире… и упование их безсмертия исполне­но: и вмале наказани бывше великими благодетельствовани будут. Яко Бог искуси их, и обрете их достойны Себе… и яко всеплодие жертвенное прият я, и во вре­мя посещения их возсияют» (Прем. 3, 1—7). Сказав это о святых отцах, он просил всех нас не оставлять нашего места, но мужественно переносить искушения, помня слова Господа, что «узки врата и тесен путь, вводящий в живот» (Мф. 7, 14), и слово Апостола, что «многими скорбями подобает внити в Царст­во Небесное» (Деян. 14, 22).

Склонившись на его увещания, мы пробыли в лавре до двух месяцев. Но потом опять про­шел слух о набеге варваров, и мы, убоявшись того, перебрались в монастырь аввы Анаста­сия, бывший недалеко от святого града, стадий на двадцать, в котором в то время никого не было. Тут прожили мы почти два года, как сказанный Модест преподобнейший начал опять убеждать нас возвратиться в свое место и жить там. Послушавшись благого совета его, несколько нас тотчас перешли в лавру, другие сделали это позднее, боясь блуждавших по соседству у нас сарацин, а некоторые совсем оставались в том монастыре, под игуменством преподобнейшего Иустина, постриженца лав­ры, много лет прожившего в ней и просиявше­го многими добродетелями, так что его удосто­или и пресвитерского сана.

Этот богобоязнейший Иустин, благодатию Христовою, собрал в том монастыре большое братство, держа во всем устав и порядки свя­той лавры нашей, так что во всей Палестине ни в одной киновии не найдешь такого благо­чиния. Цветет и множится обитель та более и более, и мы радуемся, помышляя, как во всей стране нашей, подобно звездам, сияет всюду семя святого отца нашего Саввы.

Мы же, смиренные, благодатию Божиею и попечением помянутого прежде преподобнейшего Модеста, живем еще более спокойно, чем в прежние годы, благодаря и славя Бога, мер­твящего и жити творящего, единого творящего великие чудеса. Умилосердилась над нами бла­годать Его, и Он паче и паче прославляет место наше, ради прежде усердно поработав­ших Ему святых рабов Своих. Благодать Его даровала нам отцом и пастырем Фому преподобнейшего, мужа многосведущего и украшен­ного всякими добродетелями, который с мла­дых лет проводит здесь безмятежную подвиж­ническую жизнь, кроток, братолюбив, состра­дателен, смирен сердцем, усердный блюсти­тель молитвенного чина и всего монастырского устава. Почему под его игуменством Бог и размножил новонасаждения обители нашей.

Избито было святых отцов сорок четыре. Память их совершается месяца мая в пятнад­цатый день. Благо датию Христовою и попече­нием вышеупомянутого отца нашего преподобнейшего Модеста немало живет иноков и по прочим монастырям пустынным.

Вот, честный отче Евстафие, вкратце напи­сал я вашему боголюбию о святых отцах и о нашей лавре. Сообщу вам и другие благие вести, могущие обрадовать душу вашу и душу всякого христианина, который будет читать сие. Помянутый преподобнейший Модест за­ботится не об одних монастырях пустынных, но и о самом городе, и обо всей нашей области, и Бог споспешествует ему во всем. Он, как воистину новый наш Веселеил или Зоровавель, исполненный Духа, восстановил сожженные врагами всечестные храмы: Спасителя нашего, Иисуса Христа — Голгофский, Святого Вос­кресения, Честного Креста, Святого Вознесе­ния и другие; так что от этого мы питаем бла­гие надежды относительно будущего, особенно ради приходящих из других стран на поклоне­ние святым местам, да всеми славится Бог, Коему подобает всякая слава, честь и поклоне­ние, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

СЛОВО ИНОКА АНТИОХА О ВЕРЕ

Господу споспешествующу и слово утверждающу, начинаем наши слова словом о вере, а потом по порядку перейдем и к другим предме­там. Во-первых, веровать подобает в Бога, яко есть «и взыскающим Его мздовоздаятелъ бывает» (Евр. 11, 6). Вера будет стоять во­веки, и «праведный от веры жив будет» (Евр. 10, 38). Но воистину праведный от веры име­ет веру действенную, веру плодотворную, веру, нимало не колеблющуюся, веру, светящую доб­рыми делами, да славится Отец всех. Кто со­вершен в вере, тот есть камень храма Божия, уготованный в здание благоволением Бога Отца, возносимый на высоту рычагом Иисус Христовым, то есть крестом, посредством вер­ви Духа. Вера человека есть водитель, а лю­бовь — путь, возводящий к Богу. Кто таков (то есть соединяет с верою любовь), тот быва­ет богоносцем, христоносцем, храмом Божиим, украшенным всякими добротами чрез верность заповедям Иисус Христовым. Глава жизни — жизнь в вере и любви; с такою ничто не может идти в сравнение. Но веру я разумею деятель­ную, ибо вера без дел мертва есть о себе. Дела же веры суть — любы, радость, мир, долготерпе­ние, благость, милосердие, смиренномудрие, хваление о Господе, уверенность в Боге, распя­тие плоти, почитие от всех дел, как почил от Своих Бог, взятие креста своего и следование за Христом, жизнь Духом, улучение Духа. Та­ковы дела веры, такая вера вменится в правду!

С верою текущий путем заповедей здесь, долу, восхищает вышний Иерусалим. Если, возымев веру, пребываем в вере и стоим в ней твердо, то воистину обитаем в Господе. Господь говорит чрез пророка: «очи мои на верных земли, посаждати я со Мною» (Пс. 100, 6). Подобно сему и Иеремия: «Господи, очи Твои (зрят) на веру» (Иер. 5, 3). Святой же Петр говорит: «подадите в вере вашей доброде­тель… любовь» (2 Пет. 1, 5). В другом месте: наздавши себя на основании веры, «трезвитеся, бодрствуйте, зоне супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити; емуже противитеся тверди ве­рою» (1 Пет. 5, 8—9). Также и святой Павел: «в Немже веровавше знаменастеся Духом обетования Святым» (Еф. 1, 13). И опять: «над всеми же восприимше щит веры, в немже возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити» (Еф. 6, 16). В другом месте: «есть вера, уповаемых извещение… В сей свидетельствовани быша древний… По вере умроша сии еси» (Евр. 11,1—2,13). И еще: «правда Божия верою Иисус Хрис­товою во всех и на всех верующих» (Рим. 3, 22). Также: «да обетование Духа приимем верою» (Гал. 3, 14). В другом опять месте говорит он: «верова Авраам Богови, и вменися ему в правду… Не делающему, веру­ющему же во оправдающаго нечестива, вменяется вера его в правду» (Рим. 4, 3, 5). И наводит: «сего ради от веры, да по бла-г°Дати, во еже быти известну обетова­нию всему семени, не точию сущему от закона, но и сущему от веры Авраамовы… Не писано же бысть за того единого то­чию, яко вменися ему; но и за ны, имже хощет вменитися, верующим в Господа на­шего Иисуса Христа. Оправдившеся убо верою, мир имамы к Богу Господем нашим Иисус Христом» (Рим. 4, 16, 23—24; 5, 1). Он же пишет к Тимофею: «держися правды, веры, любве, мира, со всеми призывающими Господа» (2 Тим. 2, 22). И в другом еще месте говорит: «без веры не возможно угодити Богу» (Евр. 11, 6). Пишет и святой Иоанн: «сия есть заповедь Его, да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа» (1 Ин. 3, 23), и да верующе живот вечный имамы. Господь же наш Иисус Христос, истинный Бог наш, гово­рит: «веруяй в Мя… реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Духе, Егоже хотяху приимати верующий во имя Его» (Ин. 7, 38—39). И опять: «кто убо есть верный раб и мудрый» (Мф. 24, 45). Еще: «вера твоя спасе тя: иди в мир» (Лк. 7, 50). Марфе говорит Он: «веруяй в Мя, аще и умрет, оживет» (Ин. 11, 25). И уче­никам: «аминь глаголю вам: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит» (Ин. 14, 12). Опять: «веруяй в Мя имать живот вечный» (Ин. 6, 47). И еще: «веруйте в Бога и в Мя ве­руйте» (Ин. 14, 1).

Довольно, думаю, предложили мы свиде­тельств из Божественных Писаний о вере. Веру же разумею во Отца и Сына и Святого Духа, в Единосущную и Животворящую Тро­ицу, в Которую и веруем. Необходимо теперь и об этом привесть изречения и свидетельства Божественного Писания для просвещения чи­тающих.

В богословских рассуждениях, как видим всюду, прославляется священное Богоначалие,— и как единость и единица, по причине простоты и единства вышеестественной бес­предельности, и как Троица, по причине триипостасности лиц пресущного Божества. Все Божественные имена богословы относят к единосущию пресущной Троицы, как то: Бог, Гос­подь, Святый, Благий, Свет, Жизнь, Истина, Вседержитель, Всемогущий, Господь Саваоф, то есть Господь воинств Небесных, и другие, приводимые богословами, как научиться мож­но от Самого Богоначалия, когда Оно говорит Само о Себе. Так Спаситель говорит: «что Мя глаголеши блага? Никтоже благ, ток­мо един Бог» (Лк. 18, 19). Он же (в лице домовладыки) к работавшим в винограднике ска­зал: «аще око твое лукаво есть, яко Аз благ семь» (Мф. 20, 15). Пророк Давид поет: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву» (Пс. 142, 10). Моисею сказано было: «Аз еемь Сый» (Исх. 3, 14). Святой Иоанн го­ворит: «еже бе исперва» (то есть слово живот­ное) (1 Ин. 1, 1). Еще: «Аз еемь Алфа и Оме­га, глаголет Господь, сый, и иже бе, и грядый, Вседержитель» (Апок. 1, 8). «Господь имя Ему» (Пс. 67, 5). Также: «Дух истины, Иже от Отца исходит, Той свидетельст­вует о Мне» (Ин. 15, 26). Фоме сказал Гос­подь: «Аз еемь… истина и живот» (Ин. 14, 6). И опять всем ученикам: «святи их во истину Твою; слово Твое истина есть» (Ин. 17, 17). Еще: «егда же приидет Утешитель, Егоже Аз послю вам от Отца, Дух исти­ны, Иже от Отца исходит» (Ин. 15, 26). Потом: «егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину… Он Мя прославит, яко от Моего приимет и воз­вестит вам. Вся, елика имать Отец, Моя суть; сего ради рех, яко от Моего при­имет, и возвестит вам» (Ин. 16, 13—15). Опять: «якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет жи­вит» (Ин. 5, 21). В других местах говорит: «Дух есть, Иже оживляет» (Ин. 6, 63). «Господь Дух есть» (2 Кор. 3, 17). «Всяческая от Бога» (2 Кор. 5, 18). «Всяческая тем, и о Нем создашася» (Кол. 1, 16). «Вся тем быша» (Ин. 1, 3). «Послеши Духа Твоего, и созиждутся» (Пс. 103, 30). «Словом Господ­ним небеса утвердишася, и духом уст Его вся сила их» (Пс. 32, 6). И, кратко сказать, Само Богоначальное Слово рекло: «Аз и Отец едино есма» (Ин. 10, 30). И: «вся Моя Твоя суть, и Твоя Моя» (Ин. 17, 10). Далее все, свойственное Отцу и Сыну, Сам Сын Божий относит и к Богоначальному Духу, то есть и величие Божества, и то, что Он есть обще и соединенно с ними неточная и неистощимая Причина всего,— когда говорит: «шедше на­учите вся языки, крестяще их во имя От­ца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28, 19).

Из всего вышесказанного видно, что в Бо­жестве иное соединенно, иное раздельно; и не следует ни того, что соединенно, разделять, ни того, что разделено, сливать воедино. Соеди­ненное принадлежит всему Божеству, именно, что оно преблаго, пребожественно, пресущно, прежизненно, премудро, что от Него всякое благо, добро, бытие, жизнь, мудрость и все разнообразие благолепных даров. Раздель­ное же есть пресущное имя и титло (или значе­ние) Отца, и Сына, и Святого Духа (с личными их свойствами), в коих не допускается никакое взаимнопременение или общение.

Итак, получив такое ведение о Боге чрез веру, да познаем дарованную нам благодать, ради коей пострадал истинно Сам Господь. Господь приял миро на главу Свою (Мф. 26, 7), чтоб даровать, как благоухание, в Церковь Свою нетление. Не намащайся же никто зло­вонием неверия князя века сего; не уклонимся от пути правого, да сподобимся получить на­дежду благ вечных и жизнь нескончаемую во Христе Иисусе, Господе нашем, Коему слава во веки веков. Аминь.

СЛОВО ИНОКА АНТИОХА О ПРИНЯТИИ ПИЩИ

О столований говорит Приточник: «аще сядеши вечеряти на трапезе сильнаго, ра­зумно разумевай предлагаемая тебе, и на­лагай руку твою, ведый, яко сицевая тебе подобает уготовати; аще же несытейший еси, не желай брошен его» (Притч. 23, 1—3). То же и другой говорит: «сел ли еси при трапезе велицей, не разверзи на ней гор­тани твоего… Помяни яко зло есть око лукаво… Идеже аще узриши, не простирай руки и не гнетися с ним в солило. Разсуждай, яже суть ближняго, от тебе самаго, и о всяцей вещи размышляй. Яждь, яко человек, предлежащая ти и не пресы­щайся, да не возненавиден будеши. Пре-стани первый ради наказания и не пресы­щайся, да не преткнешися. И аще сядеши посреде многих, первее их не простри руки твоея. Коль доволно человеку наказанно­му не многое!» (Сир. 31, 13—21). Святой Моисей заповедует: «ядый и насытився, вонми себе… да не забудеши Господа Бога твоего» (Втор. 6, 12). Апостол Павел учит: «аще ясте, аще пиете, аще ино что тво­рите, вся во славу Божию творите» (1 Кор. 10, 31). В другом месте: «ов убо верует ясти вся, а изнемогая зелие да ясть. Ядый не ядущаго да не укоряет; и не ядый ядущаго да не осуждает… Ты кто еси судяй чуждему рабу? Своему Господеви стоит или падает» (Рим. 14, 2—4). И далее: «ядый Господеви яст и благодарит Бога, и не ядый Господеви не яст» (ст. 6). И ниже: «не брашна ради разоряй дело Божие. Вся бо чиста, но зло человеку претыканием яду-щему… Блажен не осуждаяй себе, о немже искушается. А сомняяйся аще яст, осуж­дается, зане не от веры (ст. 20—23). «Брашно же нас не поставляет пред Бо­гом: ниже бо аще ямы, избыточествуем, ниже аще не ямы, лишаемся» (1 Кор. 8, 8).

Приточник опять говорит: не прельщайся сытостию чрева. «Душа в сытости сущи со­там ругается; души же нищетней и горь­кая сладка являются» (Притч. 27, 7). Также и Апостол, чистым признавая всякий род пищи, внушает еще: «яже Бог сотвори в снедение со благодарением верным и познавшим ис­тину, не скверни того. Зане всякое создание Божие добро и ничтоже отметно, со бла­годарением приемлемо. Освящается бо сло­вом Божиим и молитвою» (1 Тим. 4, 3, 4). И: «вся чиста чистым» (Тит. 1, 15). Поста­новляет и закон: «ядши и насытившись, бла­гослови Господа Бога твоего» (Втор. 8, 10). Давид же с благодарением говорил: «дал еси веселие в сердцы моем от плода пшеницы, вина и елеа» (Пс. 4, 7—8). И еще: «насытил есть душу тщу, и душу алчущу исполни благ» (Пс. 106, 9). И благий Господь, желая научить нас скромности, говорит: «егда зван будеши ким на брак, не сяди на преднем месте, еда кто честнее тебе будет зван­ных, и пришед, иже тебе звавый и онаго, речет ти: даждь сему место; и тогда на-чнеши со студом последнее место держа­ти. Но егда зван будеши, шед сяди на по­следнем месте, да егда приидет звавый тя, речет ти: друже, посяди выше; тогда будет ти слава пред званными с тобою. Яко всяк возносяйся смирится; смиряяйся же, вознесется» (Лк. 14, 8—14). И этого доста­точно для научения и назидания. Но хорошо припомнить еще и слова Иова, который гово­рит: «аще же и хлеб мой ядох един, и си­рому не преподах от него: понеже от юнос­ти моея кормих якоже отец» (Иов. 31,17,18). И Господь говорит опять: «егда сотвориши обед или вечерю, не зови другое твоих, ни братии твоея, ни сродник твоих, ни сосед богатых, еда когда и тии тя такожде воззовут, и будет ти воздаяние. Но егда твориши пир, зови нищия, маломощныя, хромыя, слепыя; и блажен будеши, яко не имут ти что воздати, воздаст же ти ся в воскресение праведных» от Бога (Лк. 14, 12—14). Ему слава вовеки. Аминь.

СЛОВО ИНОКА АНТИОХА О ЧРЕВОУГОДИИ

Всякому необходимо нудить себя держать чрево свое в должной мере; наипаче же тому, кто возжелал работать Богу. Хорош стал уме­ренный, а насытившийся без меры подобен кораблю, нагруженному более, нежели сколько может поднять. Тело имеет нужду в пище, а не в усладах, во вкушении вдоволь, а не в пресы­щении. Ибо первое доставляет пользу и телу, и душе, поддерживая здоровье, крепость сил и радость жизни; а второе обоим им приносит вред, не только расстраивая здоровье, но и причиняя болезни крайне тяжкие. Явным до­казательством тому служит, что подвижники, довольствующиеся малоядением, бывают боль­ше здоровы, целомудренны и здравомысленны, чем те, которые проводят жизнь во всяком довольстве.

И не только это, но и страсти умаляет обуздывающий чрево, а побеждаемый и увле­кающийся яствами распложает плотские влече­ния. Ибо как умножение дров больший возжи­гает пламень, так изобилие яств сильнейшую возбуждает похоть. Изысканность яств гор­тань услаждает, но питает червя сладострастия неусыпающего. Как запущенная земля заростает тернием, так и ум чревоугодника распло­жает срамные помыслы. Монах чревоугодливый есть данник чрева и только и делает, что считает, когда память нарочитых святых, а воздержный подражает жизни их. Чревоугод­ник ничем так не любуется, как пространным и вместительным чревом, хотя оно есть не более как хранилище до времени нечистых изли­шеств. И Дух Святый, обитавший в человеке чревоугодливом, оскорбляется его чревоугоди­ем и, не терпя зловония, удаляется от него. Как дым отгоняет пчел, так чревоугодие — благо­дать Святого Духа.

Итак, лучше нам оставить чревоугодливые яства и простою пищею удовлетворять потреб­ность тела, чтобы не уподобиться чревоугодливому народу в пустыне. Ибо о нем говорится: «седоша людие ясти и пити и восташа играти» (Исх. 32, 6). Наевшись и напившись без меры, они забыли заповедь Божию и укло­нились в идоломанию. Почему хорошо пишет о подражателях им апостол Павел: «имже Бог чрево, и слава в студе их, иже земная мудрствуют» (Флп. 3, 19). И опять: «брашна чреву, и чрево брашном; Бог же и сие и сия упразднит» (1 Кор. 6, 13). Еще: «аще брашна ради брат твой скорбит, уже не по любви ходиши: не брашном твоим то­го погубляй, за негоже Христос умре» (Рим. 14, 15). И наводит: «таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву: иже благими словесы и бла­гословением прелщают сердца незлобивых» (Рим. 16, 18). В другом месте: «мудрование бо плотское смерть есть; а мудрование ду­ховное живот и мир» (Рим. 8, 6). И: «добро благодатию утверждати сердца, а не браш­ны» (Евр. 13, 9). И опять: «несть Царствие Небесное брашно и питие, но правда, мир и радость о Дусе Святе» (Рим. 14, 17). Несть оно услаждение плоти и роскошь в сто­ле, сия, как сказано, пища червей; как и святой Иаков написал в укор рабам чрева, говоря: «возвеселистеся на земли, и насладистеся; упитаете сердца ваша, аки в день заколения» (Иак. 5, 5). И Господь говорит неверовавшим иудеям: «аминь глаголю вам, ищете Мене не яко видесте знамение, но яко яли есте хлебы и насытистеся» (Ин. 6, 26). И на­водит: «делайте не брашно гибнущее, но брашно пребывающее в живот вечный, еже Сын Человеческий даст вам» (ст. 27). Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

СЛОВО ИНОКА АНТИОХА О ПЬЯНСТВЕ

Пьянство есть грех более тяжкий, нежели объядение, и совершенно воспрещается Боже­ственным Писанием. Совсем не уместно нам угождаться им, как иные мудрствующие по-мирски имеют обычай хвалиться тем, что упи­ваются. Это упивание ничего другого не при­носит, кроме исступления ума и бедности. И тело соделывает оно изможденным и расслаб­ленным. Хорошо и неукорно употреблять не­много вина немощи ради телесной. Ибо, как земля, напаяемая умеренным дождем, с избыт­ком возращает вверенное ей чистое семя, а переполненная обильным дождем (опьяненная), приносит только терния и волчцы, так и земля сердца нашего при умеренном употреблении вина отдает чистыми естественные свои семе­на, будучи же все пропитано вином от многопития, приносит одни тернии нечистых помыс­лов. Это упивание делает еще и то, что над пьянствующим неразумные смеются, а разум­ные плачут о нем. Так Божие Писание гово­рит, что Ной, муж праведный, выпил вина и, опьяненный, лежал нагой, и это не потому, чтоб он был винопийца, но потому, что не знал еще силы вина. Увидев его, неразумный Хам осмеял его, а дети разумные прикрыли его.

Итак, будем, братие, бегать от демона пьян­ства, чтоб не быть осмеянными от него, но паче да утвердим себя в трезвости, да цел будет человек и с владычественным своим (то есть умом), как заповедует и Приточник, гово­ря: «не буди винопийца… всяк бо пияница… обнищает» (Притч. 23, 20—21). И опять: «кому горе? кому молва? кому судове? ко­му горести и свары? кому сокрушения вотще? кому сини очи? Не пребывающим ли в вине? и не назирающим ли, где пирове бывают?» (ст. 29, 30). И наводит: «не упивайтеся вином, но беседуйте с человеком праведным» (ст. 31). Другой говорит: «в вине не мужайся, многих бо погуби вино» (Сир. 31, 29). И опять Приточник: «иже есть сладостен в виннем пребывании, во своих твердынях оставит безчестие» (Притч. 12,11). Еще: не будь винопийца, ибо «не пользует безумному сладость» (19, 10). И еще: нера­зумно и «укоризненно пиянство: и всяк пребываяй в нем, не будет премудр» (20, 1). Пророк Осия говорит о древнем народе (в укор ему): «вино и пиянство прият сердце людий моих» (Ос. 4, 11). И Исайя, окаявая проводящих время в винопитии, говорит: «горе востающим заутра и сикер гонящим, жду­щим вечера: вино бо сожжет я» (Ис. 5, И). И опять: «вином прельщени суть… жрец и пророк изступиша ума от сикеры… прельстишася» (28, 7). Подобно сему и Иоиль вопиет: «утрезвитеся пиянии от вина сво­его и плачитеся; рыдайте вси пиющие ви­но до пиянства» (Иоил. 1, 5). Плакать и ры­дать повелевается любителям винопития. И поистине, пьянство есть дело людей презрен­нейших и заблуждших, как Иов, произнося суд свой над некиим, говорит: «да заблудят, якоже пияныи» (Иов. 12, 25).

Хотящие вести жизнь свою благочестно шествуют незаблудно прямым путем, повину­ясь слову Апостола, который говорит: «не упивайтеся вином, в немже есть блуд» (Еф. 5, 18). Еще: «пияницы… Царствия Божия не наследят» (1 Кор. 6, 10). И опять: «пита­ющаяся пространно» (подгуливающая вдови­ца) «жива умерла» (1 Тим. 5, 6). И наводит: «не бывайте несмысленни, но разумевайте, что есть воля Божия» (Еф. 5, 17). Все срам­ные страсти распложаются от пьянства. Как и Давид говорит: «нощь просвещение в сладо­сти моей» (Пс. 138, 11); то есть ночь была вокруг меня бедного, а я того не ведал, почи­тая светом сласть, тогда как она есть ночь. Мрак и тьма — время пьянствующих, по Апо­столу (1 Сол. 5, 7). Историю о дщерях Лота я охотно пройду молчанием. Но Господь, под­тверждая предлагаемую истину, всем запове­дует, говоря: «внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством» (Лк. 21, 34). Ему слава во веки веков. Аминь.

СЛОВО ИНОКА АНТИОХА О ВОЗДЕРЖАНИИ 

Воздержание всем приличествует, но наи­паче тем, которые возжелали благоугождать Богу. Воздержание же, разумеем, не в отно­шении только к яствам, но вообще — во всем, то есть удаление от всего запрещенного. Итак, взявшему подвиг воздержания должно воздер­живаться от всего, по Апостолу (1 Кор. 9, 25). Как, когда у человека отнят будет какой-либо член, весь вид тела становится не благообраз­ным, так и недостаток одной какой-либо из части воздержания уничтожает все его благо­лепие. Почему нам надлежит трудолюбно воз­делывать не телесные только добродетели, но и те, которые могут очищать внутреннего на­шего человека. Ибо дело воздержания — уда­ляться от всякой неразумной сласти и ничего не делать не по указанию заповедей Божиих. Воздержание есть узда, сдерживающая стрем­ление похотной части души к яствам, стяжани­ям и славе. И нет возможности родиться в нас чему-либо другому без терпения и всесторон­него воздержания. «В терпении вашем стяжите души ваша», внушает Господь (Лк. 21, 19). Желающий исправно вести дело воз­держания часто должен молиться. Апостол говорит даже: «непрестанно молитеся» (1 Сол. 5, 17). Молитва и воздержание отдаляют ум от мирских сластей и избавляют от всякого злого их влияния. Под плотию и кровию разу­мел Апостол плотские страсти, увлекающие ум и к мудрованиям плотским, когда говорил, что «плоть и кровь царствия Божия наследити не могут» (1 Кор. 15, 50). Эта плоть есть пища демонов. Почему измождающий плоть воздержанием заставляет голодать демонов и отнимает у них силу с успехом вести против себя брань.

Воздерживаться, как сказано, должно все­ми чувствами: зрением, слухом, обонянием, языком, чревом, осязанием и всем прочим. Равно должно ему быть выше всякой срамной сласти и похоти. Любители воздержания оче­видно бывают и телом крепки, и рассуждением здравы, и душою всегда радостью Божиею преисполнены; и ум их, отрешаясь от земного, с вожделением устремляется к горнему. Став чуждыми всякого сладострастия, они прочее пребывают страстененавистниками и боголюбцами. Чиста молитва их ко Господу, и всегда со Ангелами священнодейственно предстоят они Богу. И Писание говорит: «в след похотений твоих не ходи, и от похотений своих возбраняйся… Не веселися о мнозей сладос­ти» (Сир. 18, 30, 32). «Не пресыщайся во всякой сладости, и не разливайся на (раз­личные) брашна. Ибо во мнозех брашнах недуг будет… Внимаяй же приложит жи­тие» (37, 32—34). Блаженный же Давид, показывая совершенство воздержания, гово­рит: «уязвен бых яко трава, и изсше сердце мое, яко забых снести хлеб мой. От гласа воздыхания моего прильпе кость моя пло­ти моей. Пепел, яко хлеб ядях, и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101, 5—6, 10). А святой апостол Павел заповедует: «умерт­вите уды ваша, яже на земли» (Кол. 3, 5). И еще: «очистим себе от всякия скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божий» (2 Кор. 7, 1), да будем храм живого Бога. Подобно и Петр: «подадите в вере ва­шей добродетель, в добродетели же ра­зум, в разуме же воздержание, в воздер­жании же терпение» (2 Пет. 1, 5—6).

Итак, всегда надлежит нам трезвиться и бодрствовать, вышних искать, горняя мудр­ствовать, по заповеди Господа, Который гово­рит: «да будут чресла ваша препоясана и светильницы горящий; и вы подобии чело­веком, чающим Господа своего, когда воз­вратится от брака, да пришедшу и толкнувшу, абие отверзут ему. Блажени раби тии, наводит Он отсюда, ихже пришед Господь обрящет бдящих. Аминь глаголю вам, яко препояшется и посадит их и при­ступив послужит им» (Лк. 12, 35—37). Ему слава во веки веков. Аминь.

4. О ВОСЬМИ ГЛАВНЫХ СТРАСТЯХ, СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ДАМАСКИНА

1) Знай, брате, что есть восемь помыслов, воюющих с монахом, как говорят святые отцы. Первый — чревоугодия; второй — злой и срам­ной похоти; третий — сребролюбия; четвер­тый — печали; пятый — гнева; шестой — уны­ния; седьмой — тщеславия, и гордости — восьмой.

2) Итак, ведать тебе, монах, и внимать тща­тельно надлежит, какою страстью возмущаем бываешь ты и тревожим от врагов наших, духов злобы, и к какому страстному помышле­нию склонность имеет ум твой.

3) Если увидишь, что бываешь тревожим от чревоугодия и сластености, то утесни чрево свое, весом и мерою определяя для себя пищу и питие; имей непрестанную память об отшествии отселе души, также о будущем суде и страшной геенне, возгревая в то же время и возжелание Царствия Небесного. Сим спо­собом возможешь ты победить чревоугодливое сластолюбие и возымеешь к нему омерзение.

4) Если схвачен будешь духом срамной и злой похоти, то восприими подвиг воздержания телесного и сокрушения душевного, равно как бдения и прилежной молитвы; к тому же дер­жи себя бездерзновенно (не смело пред все­ми), никого не осуждай и не оговаривай, и ни к кому не имей отвращения; еще помни смерть и возлюби жажду; наипаче же не позволяй себе видеться с женщинами и беседы с ними вести, еще лучше — совсем не смотреть на лица их. Делай так, и избавишься от этой страсти.

5) Если хочешь победить сребролюбие, лю­би нестяжательность и во всем скудость; по­мни также участь Иуды, ради сей страсти пре­давшего Господа беззаконным судиям, еще же и то, что всякий сребролюбец именуется в Бо­жественном Писании идолослужителем (Кол. 3, 5),— и что оно отревает нас от упования на Бога,— и что наслаждение, доставляемое среб­ром, временно, а наказание сребролюбцам кон­ца не имеет. Размышляя о сем и ничего, кроме необходимого для удовлетворения потреб, не ища, победишь эту страсть.

6) Если будешь возмущаем и томим мирс­кою печалию, должно тебе чаще молиться, все упование свое возложить на Бога, прилежно поучаться в Божественных Писаниях, сообра-щаться с благоговейными и Господа боящимися монахами, все настоящее, как не сущее, прези­рать и помышлять о радостях небесных и уте­шениях праведных. Если прибьет кто тебя, или обесчестит, или гнать станет, не печалься, но паче радуйся. Тогда только печалься, когда со­грешишь пред Богом. Так возможешь ты изба­виться от духа страстей.

7) Если бываешь тревожим гневом и острожелчием, восприими сострадание, служи братиям и, если можно, ноги их часто умывай со смирением, проси прощения у всякого челове­ка, часто посещай болящих и язык свой подви­гай на псалмопение. Так действуя, возымеешь наконец покой от этой страсти.

8) Если хочешь победить уныние (или разленение), занимайся небольшим каким-либо рукоделием, прилежи чтению, чаще молись с верным упованием благ; помышляй также о бывающем при последнем издыхании, какую нужду и томление испытывают тогда грешники и как немилосердно мучимы бывают и терзае­мы,— и таким образом успокоишься от сей страсти.

9) Если тиранит тебя тщеславие или иска­ние человеческих похвал, должно тебе ничего не делать напоказ пред людьми, но всякое дело свое совершать тайно, так, чтобы никто того не видел, кроме единого Бога, не люби ни похвал, ни почестей человеческих, ни добрых одежд, ни предпочтения, ни первоседания, паче же любви, чтоб люди поносили тебя, осуждали и бесчестили, лжуще; и имей себя паче всякого грешника грешнейшим.

10) Если от бесовской страсти злой гордо­сти видишь себя боримым, должно тебе никого отнюдь не поносить, не осуждать и не уничи­жать, но почитать себя отребием всех и непре­станно содержать в мысли, что «аще не Гос­подь созиждет дом, всуе трудишася зиж­дущий» (Пс. 126, 1), и всегда должником себя чувствовать и уничижать пред лицем Бога и всех людей. Не надейся также ни на что и ни на чем не опирайся, пока не услышишь послед­нее о себе решение, видя, как некто, уже после того, как возлег в брачном чертоге, свя­занный по рукам и ногам, извержен был во тьму кромешную; но попостишься ли, бдение ли совершишь, поспишь ли на голой земле, попоешь ли псалмы, постоишь ли терпеливо, или покладешь поклоны во множестве, или другое что сотворишь, не говори, что это твоими силами и твоею ревностью совершено, но Божиею помощью и заступлением, а не твоим старанием. Постарайся, брате, всегда быть простым и непорочным; никогда не имей одно в сердце, а другое на языке, потому что это лукаво; и молись непрестанно со слезами. Дей­ствуя так, ты избавишься от сего пагубного и злого падения.

Из страстей одни телесные суть, а другие душевные. Телесными называем чревоугодие, блуд, пьянство, непотребство; а душевными — ненависть к ближнему, рвение (строптивость, сварливость), тщеславие, гордость. Все они действуют в душе нашей, когда в ней отсутствуют любовь и воздержа­ние. Побеждаются первые — постом и бдени­ем, а вторые — любовью и смирением; все же — благодатью Божиею с ревностью нашею. Ког­да побеждены будут, тогда ум восприемлет свойственный ему свет и беспрепятственно зрит Бога.

Всему полчищу страстей противостоять можно, если человек непрестанно помышлять будет о Боге, зрителе своих дел, об Ангеле Хранителе, о превосходстве добродетели, о мгновенности удовольствия, о скверноте греха, ненадежности жизни, о безвестности часа смерт­ного, о вечных радостях и муках, о мире чистой совести, о достоинстве человека, о Божиих к нам благодеяниях, паче же всего о жизни, страданиях и смерти Христа Господа. Что есть и какова жизнь наша? Едва выйдет человек из одного гроба (утробы матерней), как спешит опять в другой, чтоб потом погребену быть в вечном пламени гееннском. Воз­любим же Бога и будем соблюдать заповеди Его, чтоб, когда угаснет эта бедная жизнь, сподобиться нам счастливо внити в радость вечного блаженства. Аминь.

5. ДУШЕПОЛЕЗНОЕ СЛОВО О ДОБРОДЕТЕЛЯХ И СТРАСТЯХ ДУШЕВНЫХ И ТЕЛЕСНЫХ

1) Ведать надлежит, что человек, будучи двойствен, состоя то есть из души и тела, двоякие имеет и чувства, и соответственные им добродетели и страсти. Чувств сих пять есть душевных и пять телесных. Душевные чув­ства, которые мудрецы называют также сила­ми, суть следующие: ум, рассудок, смысл, во­ображение, чувство; телесные же суть зрение, обоняние, слух, вкус и осязание. От них двоя­кие у нас добродетели и двоякие страсти гре­ховные; и всякому человеку необходимо знать, какие добродетели и страсти душевные и какие телесные.

2) Добродетели душевные суть, во-первых, четыре главнейшие: мужество, мудрость, цело­мудрие и правда; затем рождающиеся от них добродетели, кои суть: вера, надежда, любовь, молитва, смирение, кротость, великодушие, не­злобие, благостность, безгневие, разумность божественная, тихонравие, простота, безмятежие, беспритворство, безнадмение, безгордостность, беззавистность, бесхитростность, нестяжательность, сострадательность, милостынедательность, щедрость, бесстрашие, беспечалие, со­знательность, стыдливость, благоговеинство, небесных благ взыскание, к Царству Божию стремление, сыноположения возжелание.

3) А телесные добродетели или, лучше, ору­дие добродетелей, которые с разумом и по Богу, без всякого притворства и человекоугодия будучи держимы, ведут всякого человека к успеянию в смирении и бесстрастии, суть: воз-Держание, пост, жажда, бдение, всенощное стоя­ние, частое преклонение колен, отказывание себе в банях, довольство одною одеждою, су­хоядение, позднее вкушение пищи, скорояде­ние, питие только воды, спание на голой земле, скудость во всем, ничего неимение лишнего, небрежение о внешнем благообразии и щеголе­ватости, несаможаление, уединение, безмолвие, домоседство, довольство малым, молчаливость, трудолюбное рукоделие, всякое злострадание (произвольные лишения телесные) и вся­кое подвижничество телесное. Все сие крайне необходимо и весьма полезно, когда тело здо­рово и подвержено сильным приражениям те­лесных страстей; когда же тело болезненно и Божиею милостию от свойственных ему стра­стей не бывает тяготимо, тогда не столько необходимо, потому что в таком случае святое смирение и молитва все восполняют.

4) Следует сказать теперь и о душевных и телесных страстях греховных. Душевные стра­сти суть следующие: забвение, нерадение, не­знание, каковыми страстями око душевное, то есть ум, будучи омрачен, подпадает под власть и всех других страстей, кои суть: нечестие, злоумие, то есть всякая ересь, богохульство, гнев, ярость, огорчительность, вспыльчивость, человеконенавидение, злопамятство, оклеветание, осуждение, печаль неразумная, страх, ро­бость, рвение, зависть, завистливость, тщесла­вие, гордость, притворство, лживость, невер­ность, любоимание, вещелюбие, пристрастие, склонность к земному, уныние, малодушие, неблагодарность, ропотливость, надмение, са­момнение, грубость, чванство, любоначалие, человекоугодие, лукавство, бесстыдность, бес­чувствие, ласкательство, подозрительность, насмешливость, двоедушие, сосложение с гре­хами, страстною частою внушаемыми, и частое о них думание, блуждание помыслов, самолю­бие, всех страстей родительница, и корень всего злого — сребролюбие, злонравие и злохитрость.

5) Телесные же страсти суть: чревобесие, гортанобесие, сластенность, пьянство, тайноядение, пристрастие к чувственным удоволь­ствиям, блуд, прелюбодеяние, развратность, нечистота, кровосмешение, деторастление, ско­толожество, похоти злые и все противоесте­ственные срамные страсти, воровство, свято­татство, разбойничество, убийство, упокоение тела всем вдоволь и удовлетворение всех жела­ний плотских, при здоровом особенно теле, гадание, колдовство, заговоры, предвещания, судьбоверие, страсть к украшениям, щеголь­ство, изнеженность, натирания лиц, достойное осуждения ничегонеделание, пустые развлече­ния, азартные игры, страстное злоупотребле­ние мирскими утехами, телолюбивая жизнь, коею пресыщаясь, ум делается земным и скот­ским и охоты уже никогда не имеет вознестись к Богу или возжелать делания добродетелей.

6) Корни же всех страстей и, как бы иной сказал, неточные причины суть: сластолюбие, славолюбие, сребролюбие, из которых порож­дается всякое зло. Но никаким грехом не со­грешит человек, если прежде не войдут в него и не завладеют им, как говорит мудрейший в аскетах Марк, следующие всемощные гиганты: забвение, нерадение и неведение; которых са­мих порождает сластолюбие и покой плоти, любление славы человеческой и пристрастие к развлечениям. Первопричинный же всех их виновник и как бы матерь злейшая, как сказа­но уже, есть самоугодие, или неразумное люб­ление и страстное пристрастие к телу. Прибав­лю еще, что разлияние и распущенность ума, с застольною веселостию и срамословием, много зла и много падений причиняют, как дерзость на все и смех.

7) При всем этом надобно еще знать, как различно и разнообразно страстное сластолю­бие и как много удовольствий, прельщающих душу, если она, трезвенствуя пред Богом, не проникается страхом Божиим и, ревнуя об ис­полнении заповедей, не пламенеет любовию ко Христу. Тысячи приятных вещей носятся пред очами души, привлекая их к себе,— лица, среб­ро и злато, сласти и утехи, слава, разгульное веселие, власть, всего вдоволь имение, и в обольщении кажутся имеющими вид блестя­щий и превожделенный; так что в самом деле сильны увлечь поражающихся ими, особенно если они не сильно любят добродетель и не охотно переносят трудности на путях ее. Да и всякая привычка земная, и всякое пристрастие к чему-либо чувственному доставляют удоволь­ствие и услаждение пристрастившемуся, пока­зывая тем, что у него желательная часть души с пристрастием расположена к тому неразумно и во вред себе, ибо по сей причине, в случае лишения вожделенной вещи, гневу, печали и злопамятству подвергается побежденный при­страстием. Если же, при пристрастии, возьмет силу еще и привычка, хотя не большая, тогда она, чрез эту скрывающуюся в ней страсть, держит плененного ею во всей власти неисцельным до конца жизни. Ибо похотная сласть, как сказано, многовидна и не блудом только и другими телесными удовольствиями услажда­ется, но и всеми вообще страстями; равно как, наоборот, целомудрствовать значит не только воздерживаться от блуда и прочих чревных Удовольствий, но и от всякой вообще чувствен­ной сласти держать себя подальше. Почему кто любит сребро и злато, и вообще многоиме­ние, сластолюбив есть, потому что как тот любит плотские вожделения, так этот любит услаждаться многоимением. Даже этот более сластолюбив, так как он не столь сильным со стороны естества подвергается понудительным возбуждением. И кучер, например, невеждою в своем деле почитается не тот, который не сладит с диким и неудержимым конем, но тот, который не сумеет править конем кротким и покорным. По всему видно, как неестественно похотение сребра и злата, когда оно не из естества получает свои возбуждения, а от зло­го произволения. Почему неизвинительно гре­шит, кто самопроизвольно поддается ему. Та­ким образом, следует нам бесспорно согласить­ся, что сластолюбие не ограничивается одними телесными удовольствиями и наслаждениями, но имеет место во всем, к чему, в удовлетворе­ние какой-либо страсти, с любовию произволь­но пристращается душа.

8) Чтоб еще яснее видно было различие греховных страстей, распределим их по трем частям, или силам, души; чего ради прилагаем следующее краткое их в сем отношении обо­зрение.

Душа разделяется на три части, или силы: мыслительную, раздражительную и вожделетельную.

В мыслительной бывают следующие грехи: неверие, ересь, неразумие, хуление, неблаго­дарность и сосложения с телесными греха­ми, происходящими от вожделетельной части. К исцелению же и уврачеванию сих страстей служит несомненная вера в Бога, истинные, чуждые заблуждения православные догматы веры, прилежное поучение в словесах Духа, чистая и непрестанная молитва и к Богу благо­дарение.

Грехи раздражительной части суть: немило­сердие, ненависть, несострадательность, зло­памятство, зависть, убийство и непрестанные обо всем этом замыслы. Исцеление и врачевство против них — человеколюбие, любовь, благостынность.

Грехи вожделетельной части: чревобесие, гортанобесие, пьянство, блуд, прелюбодеяние, нечистота, разврат, любоимание, тщеславие, чувственные удовольствия. Исцеление и врачевство их: пост, воздержание, злострадание (произвольные телесные лишения), нестяжательность, иждивение имения на бедных, возлюбление вечных будущих благ, стремление к наследию Царства Небесного и возжелание сыноположения.

6. ИЗ ЖИТИЯ СВЯТОГО АНДРЕЯ, ХРИСТА РАДИ ЮРОДИВОГО (составленного Никифором, священником Софийской Константинопольской церкви, очевидцем)

1) Святой Андрей такое видел сонное виде­ние в начале своего подвига. Вижу я себя, говорил блаженный, в царских палатах, и царь, увидев меня, подозвал к себе и сказал: хочешь служить мне всею душою? И я сделаю тебя знатным вельможею при моем дворе. Я отве­тил ему: кто же отказывается от добра, Владыко мой. Я сильно сего желаю. Царь сказал мне: желаешь? — Вкуси же и ощути силу цар­ства моего. И с словом сим велел подать мне некую снедь, белую как снег. Я вкусил — сладость снеди превосходила всякий ум и изда­вала неизъяснимое благоухание. Потом царь велел подать мне другую снедь, говоря: возьми, съешь. Я вкусил — и горечь снеди была горчее всякой горечи, так что содрогнулся весь состав мой и я забыл сладость первой снеди. Тогда царь сказал мне: вот теперь я дал тебе ощутить силу совершенного мне служения! Ви­дишь, какова горечь? — но это есть тесный и прискорбный путь, вводящий в живот, другого же нет. Я ответил: горько и мучительно, Владыко. Кто может служить тебе при такой пи­ще? Царь сказал мне: познал ты горечь и забыл сладость? Не дал ли я тебе прежде сладкое, а потом горькое? Так всем служащим мне я дарю сначала ощутить всю сладость служения мне, а потом испытываю и веду его путем горести. Я сказал ему: но, Владыко мой, ты указал образ служения Тебе только в одной горькой снеди! Царь говорит мне: нет, не с одною горькостью, но с горькостью и сладостью бывает служение мне. На пути моем попе­ременно встречаются горечь подвигов и трудов и сладость сердечного упокоения от росы бла­годати моей. Не все горечь и не все сладость: но иногда одно, иногда другое. На сем слове я пробудился,— и видение сие служило мне уте­шением и укреплением во всю жизнь.

2) Послушай, сын мой, совета моего. Сата­на дерзок и яр против подвизающихся славы ради имени Божия. Сильнее всего и успешнее он искушает их разжжением похоти чрез сквер­ные помыслы. Итак, умоляю тебя, внимай себе и трезвись во всем и всегда, чтоб не впасть в злокозненные сети его. Ты юн и нежен, и за то еще более он злится на тебя. Ибо завидует кротости твоей, чистоте, ревности по Богу и любви к познанию истины и хождению в ней. В преданности Богу шествуй путем Его, со страхом и усиленным вниманием облекись в смирение; оградись горячею и непрестанною молитвою; храни строго все чувства тела тво­его, ибо злобный враг не перестанет усили­ваться осквернять чрез них сердце твое. При­лепись ко Господу всем сердцем своим, и по­мощь Его будет осенять тебя на всех путях твоих. Дерзай, да не устрашается сердце твое, ибо Господь с тобою. Приложи обильнейшие слезы для очищения души и тела; приложи труд и подвиг для стяжания чистоты сердеч­ной. Будь сострадателен и терпелив; не гневай­ся, не осуждай, не обижай, не возносись, да вознесет тебя Господь. Стяжи крепкую и не-престающую молитву и вдайся без саможаления в делание заповедей Божиих. Господь, бла­го датию Своею, да покроет тебя от всякого зла и приведет к небурной пристани Царствия Своего.

3) Когда один юноша, приставший было к святому Андрею, оставил его и возвратился на дела свои, Епифаний спросил святого Андрея: прошу тебя, раб Божий, скажи мне, почему сей юноша так предан искушениям? Препо­добный Андрей сказал ему в ответ: Господь в гневе оставил его не за другое что, как за то, что он своенравен, дерзок и горд. Хотя у него есть и другие нечистые страсти, но не столько сие, сколько то губит его. Впрочем, Господь милосерд: огнем скорбей и болезней Он сми­рит его. И если он уразумеет перст Божий и покается — спасен будет. Если же не уразуме­ет и не покается — будет как фараон. Если пища не уварится хорошо, не имеет приятнос­ти: так и мы, грешные, если не будем вываре­ны скорбями и искушениями, не годимся в Царствие Божие.

4) Другой юноша, Иоанн, сидел с Епифанием и, увлекшись проходящею женщиною, сказал: да накажет ее Бог за то, что она сму­тила мое сердце. Епифаний говорит: хорошо, если только смутила, а не увлекла к похоти, ибо «всяк воззревши на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). Но если желаешь избежать сего греха, зачем смотришь с услаж­дением на жену? Иоанн сказал: не диавол же сотворил жену, но, конечно, Бог. Потому Он же и определил — быть «такому делу». Если б Он не хотел сего, то не произвел бы на свет жены. Епифаний говорит: видно, что ты гово­ришь не подумавши. Рассуди сам: Бог дал нам нож не затем, чтобы мы резали и убивали друг Друга, но чтоб он служил нам в потребах наших; также вервь, не затем, чтоб давиться, но чтоб употреблять ее к чему должно. Так и жену создал Бог не для похоти, но для распро­странения рода человеческого. И всякий, же­лающий иметь жену, должен взять ее по опре­деленным Богом законам, а не по своенравной прихоти. Всякий в юности своей должен рассу­дить, как поступить ему в сем деле. Если мо­жет девствовать,— благодарение Господу, ес­ли же не может — пусть, с благословения ро­дителей, изберет себе жену, честную и добро­детельную. И тогда ни он, ни она не имеют над собою власти, чтобы влаяться (быть увлекаемыми) туда и сюда. Юношу же женатого, падающего в блуд пре­ступный, ожидает огнь неугасимый и тьма кро­мешная. Итак, если не можешь пробыть в девственной чистоте, возьми жену, по закону Божию, чтоб и здесь жить честно, и в буду­щем веке не подпасть осуждению. Тот говорит ему: блаженны уста твои, Епифаний, изрекаю­щие такие истины. Но не всех умудрил Бог так, как умудрил тебя. И я желал бы быть так, как ты, но не могу. Хотел бы поститься весь день и молиться всю ночь, но не могу. Хотел бы помочь бедным, но не имею чем. Хотел бы не гневаться, не осуждать и вообще не делать ничего худого, но всегда почти, хотя и не хотя, увлекаюсь к противному, то от естества, то от демона, то от произволения и злой привычки. Говорит ему Епифаний: все это предлоги и извинения, брат мой. Ужели не можешь уеди­няться, как я? Не можешь посещать храмы Божий, заняться чтением Божественного Пи­сания, иметь любовь и мир со всеми? Не мо­жешь поститься? Но Господь не принуждает к тому каждого. Он требует только — не чрево­угодничать и не упиваться вином. Ты сказал: хочу молиться, но не могу. Почему не мо­жешь? Ты юн, как прекрасное деревцо, красу­ющееся зеленью. Какое же принесешь ты оп­равдание на суде, где какая-нибудь немощная старица устыдит тебя и посрамит. Ибо Господь скажет тогда тебе: посмотри на сию престаре­лую, как вседушно ревновала она угодить Богу, несмотря на престарелость свою и слабость сил. А ты, юный и крепкий, провел жизнь в нерадении и лености? Нет, брат, никакое изви­нение не поможет нам тогда, ибо мы имеем свободное произволение и готовую всегда от Господа помощь. Если любишь меня, послушай совета моего: бегай блуда, бегай чревоугодия и пьянства, непрестанно молись и блюди все чув­ства от движений неправых, да получишь бла­годать и милость от Господа и спасешься. Знай, что ничто нам не поможет в день суда, кроме милосердия Божия и нашей веры и дел благих, соделанных во славу Богу со усердием и готовностию.

5) Сказал преподобный Андрей: диавол, обыкновенно, сначала отгоняет благодать Божию от человека чрез грех, и потом уже вхо­дит в него беспрепятственно и делает в нем что хочет. Впрочем, благодать не потому отступает от человека, чтоб боялась диавола, но потому, что не может снести зловония греха, приятого сердцем. Также диавол не насильственно увле­кает человека на грех, но человек сам произ­вольно склоняется на него, хотя по соблазну от диавола. Он возбуждает только помыслы и скверные воспоминания, а человек свободен принять их или не принять. Кто мужественно отвергает их, отвергает и диавола; кто же, не имея мужества противостоять помыслам и рев­ности вдаться в труды и подвиги, принимает их и грешит, тот принимает с тем и диавола.

6) Епифаний, будучи искушен демоном блу­да, стал в подвиг против него: постился, молил­ся, вкушал по три онгии хлеба. Страсть немно­го утихла, но совершенно престала бороть его уже по некоем видении во сне. Увидясь после сего с святым Андреем, жаловался ему на тиранство бесов и просил вразумить его и объяснить, почему попущено людям быть в та­ком бедственном положении. Святой Андрей сказал ему: как же иначе окажется мужествен­ный воин, если не на войне и не в борьбе с противником? Как познает Бог любовь твою к Нему, если не узрит тебя в твердой брани с диаволом? Как можешь заслужить ты одобре­ние и награду, если не потерпишь скорбей, искушений и наветов демонских? Те, кои ис­кренно и благочестно подвизаются Царствия ради Небесного, неизбежно терпят беды и иску­шения, «лишены, скорбяще, озлоблении» (Евр. 11, 37). Те же, кои не бывают искушаемы, не терпят скорбей, живут в довольстве и покое,— мертвы, по внутреннему человеку, и бесплод­ны. Не помня о Боге и последнем часе своем, они живут для плоти, а не для Христа. Но за то, какое горе ожидает их за гробом! Ты же, сын мой, знай твердо, что насилия, какие тер­пим здесь, будут нам в сладость, когда каждо­му воздано будет по делам его. Итак, не мало­душествуй, но терпи. Ныне или завтра прейдет для тебя мир и как дым рассеются все красоты его. Или не читал ты, что многи скорби пра­ведным и что скорби и нужды обретоша мя: заповеди Твои поучение мое есть? Или не знаешь, что для борьбы Бог положил дни жизни нашей, да боремся с демонами, да бодр­ствуем день и ночь, молясь и подвизаясь исполнять заповеди Его? Человек честный и целомудренный есть благоуханный фимиам Гос­поду Богу, блудник же женонеистовый — злосмрадное зловоние все дни жизни своей, если исповеданием и слезами не смоет грехов своих. Не стыдись того, что диавол искушает тебя; но радуйся паче и веселись о том, зная, что, если не будем хорошо испечены искушениями, не можем быть приятным Богу хлебом.

7) Епифаний спросил блаженного Андрея: прошу тебя, отче, скажи мне, что такое душа человеческая? Блаженный сказал ему: душа человеческая обнимает все, и она, собственно, составляет человека. Она для перстной плоти нашей есть жизнь и сила. Ей дал Бог силу образовывать, животворить и управлять тело наше, которое без нее есть пыль и прах. Епи­фаний спросил: какое же существо души? Ка­ков вид ее и какою узрится она по исходе из тела? Также, какова душа грешная и какой божественный признак души праведной? Бла­женный сказал ему: по существу душа есть дух умный, легкий, мудрый, тончайший, тихий, кроткий паче слова, прекрасный, благолепный, равноангельный. Вначале души всех людей сияют паче солнца, но с летами она является такою, какую проводим мы жизнь. Если про­водим ее в божественных подвигах и трудах, она становится еще светлее и чище, а если грешим, то соделываем ее мрачною и безоб­разною. Впрочем, не все души людей доброде­тельных одинаковую имеют светлость, но она соразмеряется с подвигами и трудами в добро­детелях и богоугождении. У одних лик ее свет­лее солнца, а у других — как солнце, у тех — как луна, у сих — как илектор (амальгама из золота и серебра), у иных — как блеск молнии или чистого золота. Ибо, чем более кто подвизается, чем более кто терпит скорби и труды ради Господа, тем более при­ближается он к Богу; по мере же приближения к Богу более и более светлеет душа его и как бы обожается, по благодати, причастием Всесвятого Духа. Как железо, черное и холодное, будучи положено в огонь, светлеет и все стано­вится огненным, так бывает и с людьми. Огонь есть Дух Святой, а черное железо — мы. Чем более пребываем мы в посте, бдении и молит­ве, в безмолвии и внимании, в трудах и подви­гах, тем более очищаемся, просвещаемся, осияваемся. Противное тому бывает с теми, кои омрачают души свои грехами. В начале сотво­ривший человека Бог «вдунул в лице его дыхание жизни, и бысть человек в душу живу» (Быт. 2, 7) — чистую и сияющую див­ным светом. Таковою же, хотя не в полной мере по причине падения, бывает душа во время зачатия человека, ношения во чреве, рождения и даже детства его. Но когда он воз­растает и свободною волею обратится на грех, тогда она начинает мрачнеть, и, чем более он сходит в глубину греха, тем более непроницае­мым мраком покрывается душа его. Потому по исходе из тела одни души видятся все как в ранах, другие — как в тине и кале, иные — как в проказе, те — мрачны, черны, как ефиопы, сии — черны, как обожженный уголь. Души злопамятных имеют зрак демонов, лю­дей тщеславных — глубокого мрака, а похотливцев — еще хуже. Пойми все сие, сын мой, разумно восприими сердцем и храни для вра­зумления и укрепления души своей.

8) Епифаний спросил святого Андрея: что значат слова Господа: не многословьте в молит­вах? Блаженный отвечал: многословит, сын мой, тот, кто, стоя на молитве, не говорит: Гос­поди, согрешил я,— прости и помилуй, но: Господи, подай мне пищу и питие, богатство, честь и власть. Вот в чем состоит многословие. Бог не хочет, чтоб мы так молились, но хочет, чтоб мы искали прежде Царствия Божия и правды Его,— и сия вся приложатся нам.

9) Преподобный Андрей сказал: слова — «Боже, во имя Твое спаси мя, и в силе Твоей суди ми», означают: Боже, во Христе Иисусе спаси мя, и Духом Твоим Святым рассуждение мне даруй. Ибо рассуждение по­казывает человеку всякий путь благий и не попускает ему уклониться на путь злой. Оно первенствует над всеми добродетелями: ибо от него рождается любовь, от любви милостыня и всякое благотворение, потом незлобие, высокотворное смирение, мир и кротость. Рассуж­дение есть ум Святого Духа и, когда вселится в ум человека, управляет всеми его умными чувствами; оно взвешивает всякое помышление и, какое найдет здравым, дает уму восприять и сотворить, а какое вредным — отгоняет от ума и, как из лука, отбрасывает далеко.

10) Епифаний был смущен блудным движе­нием. Когда открылся он святому Андрею, блаженный сказал ему: сын мой Епифаний! Помысл возношения и гордости приразился к нам, и потому искушения восстали на нас. Что, впрочем, к лучшему. Ибо как бы мы познали немощь свою и то, что без помощи Божией мы нимало не сильны против невидимых демонов. Все добро наше — от благости Божией, муже­ство в борьбе со страстями и победа над ними есть дар Божий, как сказал Сам Господь: без Мене не можете творити ничесоже. Потому, когда забудет о сем человек и вознесется, Бог оставляет его самому себе, чтоб, испытав при­ражение помыслов и страстей, он вспомнил, откуда получал силу прежде.

7. МЫСЛИ И ИЗРЕЧЕНИЯ СВЯТЫХ ПОДВИЖНИКОВ ИЗ РАЗНЫХ ПАТЕРИЧЕСКИХ СБОРНИКОВ МОНАСТЫРЯ СВЯТОГО САВВЫ ОСВЯЩЕННОГО

Когда увидишь или услышишь что не по­лезное и не назидательное, будь как глухой, слепой и безъязычный.

 Не осуждай блудника, хотя сам целомудр, но убегай дела, не понося делающего. Ибо сказавший: «не прелюбодействуй», сказал и: «не осуждай». Потому, если и не прелюбодей­ствуя сам, ты осудишь блудника,— вместе с ним осужден будешь, ибо подобно ему престу­паешь закон.

 Осуждающий другого должен вспомнить, что хотя он не имеет тех грехов, кои видит в брате своем, но имеет другие, может быть большие и срамнейшие; потому должен ожи­дать и сам осуждения Господня: «лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, тогда узриши изъяти сучец из очесе брата тво­его» (Мф. 7, 5).

Не только есть пост, чтоб есть поздно, но и чтоб мало есть; и не то только подвиг, чтоб принимать чрез два дня пищу, но и чтоб не иметь разнообразных яств. Трапеза подвижни­ка должна состоять из одной снеди, и он дол­жен гнушаться изысканностью в яствах, как вещью поносною.

Как пользует пост тех, кои разумно присту­пают к нему, так вредит тем, кои проходят его без рассуждения.

Не думай стяжать добродетель чистоты без того, чтоб наперед не трудиться ради ее даже до крови. Ибо греху блуда должно противо­стоять даже до самого смертного часа.

Ничто так не истребляет добродетели, как шутки, празднословие и забавы, и ничто столь­ко не способствует обновлению души и ее при­ближению к Богу, как страх Божий, непрес­танная молитва и поучение в словесах Гос­подних.

Одно доброе слово ввело в рай разбойника, и одно слово — недолжное — лишило святого Моисея земли обетования. Итак, не должно думать, что языкоболие есть малая болезнь, ибо злословники и шутники затворяют для се­бя дверь Царствия Небесного.

Итак, хорошо сказал один мудрый, что лучше пасть с высоты на пол каменный, неже­ли пасть от языка; и апостол Иаков: «да бу­дет всяк человек скор услышати, и косен глаголати. Аще бо кто в слове не со­грешает, сей совершен муж, силен обуздати и все тело» (Иак. 1, 19; 3, 2).

Говори к Богу много, а к людям мало; исправишь же ты то и другое поучением в законе.

От Благого все произошло добрым, и ниче­го нет злого в сущем, ибо от Благого по су­ществу невозможно произойти чему-нибудь злому.

Благое по существу есть собственно сущее, и всегда сущее и одинаково сущее (неизмен­но), которое есть безначальное начало всего, неизреченная единица, Триипостасное един­ство, Отец неисходный вечно, Родитель Сына и существенно источник Святого Духа.

Все происшедшее произошло из ничего, по­лучив бытие по воле Сущего. Оно имеет нача­лом и концом своим Бога, а Сей не имеет ни начала, ни конца, Сам будучи причинным кон­цом всего.

Однострастные не имеют единения, а с ревностью проходящие одну и ту же добродетель бывают в глубоком между собою мире. Если гневливый будет жить с гневливым, или коры­столюбивый с подверженным той же страсти, или чревоугодник с другим, зараженным тем же злом, то у каждого из них всегда будут брани и неудовольствия с сожителем своим, потому что самолюбие всегда будет побуждать одного превзойти другого в стяжании вещей, к коим пристрастен, чем причиняется ущерб одному со стороны другого и разрывается доброе едине­ние. А проходящие одни и те же добродетели самыми благами, к коим оба стремятся, приво­дятся к превосходящему всяк ум миру. Какое неудовольствие или какую брань будет иметь воздержный с воздержным, целомудренный с целомудренным, бескорыстный с бескорыст­ным, кроткий с кротким и, кратко сказать, всякий украшенный какого бы то ни было рода добродетелями с единонравным ему, когда вся­кое добро ему друг, а одно злое — враг?

Смиренномудрие есть сознание ума своей бедности и слабости, созерцающего в своем су­ществе недостаточность и скудость. Ибо из не сущих волею Сущего получив бытие, он недо­волен к тому, чтоб существовать самому по себе. Волею же Сотворшего принятый в приснобытие и благобытие, он праведно почерпает то из общения с Сущим.

Все тварное несамодовольно, а несамодо­вольное имеет нужду в помощи Самодовольно­го. Один из таковых есть и человеческий ум, который потому несамодоволен и имеет нужду в помощи Божией, без которой не может произвести ничего доброго. Потому творящему добро, приписывая совершение его Подателю сил, должно говорить: Он — «подаст кре­пость сотворити силу»; и: «крепость моя и пение мое Господь, и бысть мне во спа­сение» (Ис. 12, 2); и: то и то добро не я сделал, но благодать Божия, яже со мною.

Христос, укоряя чрез Павла присвояющего себе причину добрых дел и возносящегося пред братиями, как нерадивыми, взывает: «что имаши, егоже неси приял? аще же приял еси, что хвалишися, яко не прием?» (1 Кор. 4, 7). «Се, оставляется дом твой пуст» Моего за­ступления (ср.: Мф. 23, 38).

Кроткий и смиренный есть священное покоище Божие. Ибо Он говорит: в ком «упокоюсь», если «не в кротком, смиренном, безмолв­ном, и трепещущем словес Моих?» (ср.: Ис. 66, 2).

Когда внедренный в нас страх обращен к Самосущему, тогда рождается благоговение; когда же ум раболепствует сущему из ничего, тогда произрастает нечестие. Причина восхожде­ния к лучшему — уверенность и память о смерти и неуклонной правде будущего суда; а ниспадение в хуждшее — любовь к телу и украшениям и рождающийся из того гневный нрав.

Бог есть существенная жизнь, начало и ко­нец разумных тварей, приведенных жизнию в бытие, чтоб опять возвратиться к жизни, когда случайно прившедшая смерть будет уничтоже­на. Ибо она не получила бытия от Сущего, чтоб ей пребывать всегда. «Бог бо смерти не сотвори, ниже радуется о погублении жи­вых» (Прем. 1, 12).

Страх Божий есть родитель разумности; а от разумности происходящее неленостное ис­полнение заповедей привлекает ведение, пото­му что вместе с бесстрастием вселяется в душу мудрость, которая есть знание вещей Божес­ких и человеческих и их причин.

Благоговеющий пред Единым не убоится многих, паче же многие будут бояться его ради Единого. Ибо говорит: «аще убоитеся Госпо­да Бога вашего и послушаете гласа Его, никто не постоит противу лица вашего, но страх ваш и трепет будет на всех языцех» (см.: Втор. 11, 25).

Приятия мудрости обыкновенно сподобля­ются чрез исполнение заповедей, ибо Бог не подаст ее прежде богатства благих дел, как сказал некто из мудрых по благочестию: «вож­делев премудрости, сохрани заповеди, и Гос­подь подаст ю тебе» (Сир. 1, 26).

Хотящему иждивать богатство мудрости в сласти тщеславия Бог не склонится подать ее, хотя бы он приложил тмы молитвенных возно­шений, ибо Бог не благоволит склоняться на подаяние зле просящим, как говорит Иаков, ученик Христов: «просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. 4, 3).

Когда сила вожделетельная, пронзенная Божиим страхом, движется на любовь к луч­шему, тогда сила разумная вразумляется про­тив обходов зла и, открыв следы лукавых злодейств демонских, предает их силе раздра­жительной (яростной), чтоб, благовременно подвигнув ее на гнев, далеко отогнать их силь­нейшими угрозами. К чему возбуждает ее и Давид, говоря: «гневайтеся и не согрешай­те» (Еф. 4, 26).

Душа тогда оскверняет свою раздражитель­ную силу, когда, ниспадши в сласти мирские, побуждает ее воевать из-за них, потому что в таком случае непрестанно подвходят в нее (в ду­шу) неудовольствия и злопамятство и неволь­но понуждают ее изощрять гнев против одно­родных, не рассуждая, что раздражительная ее сила, будучи осквернена неестественным дви­жением, теряет свою естественную силу, кото­рую получила она от Творца против демонов и страстей.

Если диавол назван в Евангелии искушаю­щим, то очевидно, что он не знает наших помышлений прежде искуса. Ибо ум, говорит некто из мудрых отцов, ведом единому сотворшему нас Богу. И подлинно, не может быть ведомо находящееся в нашем уме диаволу и слугам его, потому что они не суть существен­ные разумы и далеко отстоят от Того, Кто есть таков (то есть Бога).

Если смысл сотворенных вещей сокрыт в сокровищах Мудрости, то он недоведом тем, кои не причастны Существенной Мудрости. Потому лгали эллинские философы, хвалясь знанием сущностей вещей.

Бегающий подражания глупому, а не бегаю­щий вместе с тем осуждения его, забывает, что делает не лучше осуждаемого.

Не осуждай блудника, хотя ты целомудр, но бегай дела, не уничижая делающего. Ибо ска­завший: не блудодействуй, сказал и: не осуж­дай. Потому, если, не делая блуда, осуждаешь блудника, вместе с ним осужден будешь, пото­му что подобно ему преступаешь закон.

Подвизающийся об истинном смиренномуд­рии, будучи всегдашним исследователем своих только дел, благоговейно предстоит Богу и Судии и испрашивает у Него милости, Ему единому воздавая силу и власть судить всех, ибо, будучи естества осуждаемых, боится сесть вместе с Судиею по естеству, как неразумный судитель однородных.

Когда помысл возносит тебя судить и осуж­дать ближнего, тогда, обратясь на себя, начи­най тщательно исследовать свои дела, чтоб не укрылось, что ты сам обременен, может быть, тягчайшими грехами, между тем как осужда­ешь легчайшие падения ближнего, и чтоб за то не потерпеть тебе чего, подобного фарисею, который, рассматривая строгим оком ума паде­ния мытаря, просмотрел свои грехи и имел осудителем своим осужденного, потому что Бог осудил его чрез сближение с мытарем. И вооб­ще, возношение судится смиренномудрием.

Тот, кто злословит сказавшего или сделав­шего ему что злое, равно падает в грех и ока­зывается, подобно ему, малодушным и нерас­судительным. Ибо мстит злом за зло и, созлодействуя зло сотворившему, вместе с ним ста­новится преступником закона, который гово­рит: не воздавай зла за зло или поношения за поношение.

Если вера, по Иакову, без дел мертва есть, а мертвое не есть сущее, то мнящийся иметь веру, лишенную добродетелей, прельщается, принимая не сущее за сущее. А если так, то верный, худо живущий, есть неверный, хотя он проповедует, что имеет веру в Бога.

Праведный богочестив, сказал Иов, потому что он деятельностию исправил свое в Бога благочестие, ибо словом только чтущий Бога, а делом отметающий Его заповеди есть непра­ведный богочтец, который и услышит: «что Мя глаголеши: Господи, Господи! и не тво­ришь, чего Я хочу».

Вера есть внутреннейшее сердечное убеж­дение верующего в веруемом; или иначе — вера есть непытливое убеждение верующего в веруемом, высшее доказательств.

Верный есть благоумный, неприступный страж вверенных Богом законов.

Если истинно подвизаешься против страс­тей и о добре, то, чтоб скорее совершить тече­ние сие, нужно тебе не принимать худой мысли на ближнего твоего. Хотя то, что он говорит или делает в отношении к тебе или другому, имеет некоторый вид зла, но ты, сам оправды­вая его, будь сам защитником его пред собою. Таким образом, ты никогда не допустишь по­мыслов ложного подозрения, осуждения и гор­дости, а также злопамятства, гнева и оскорбле­ния (на него). Добротою рассевая рой пока­занных зол, ты приготовишь тем душе своей беспрепятственный путь (отсюда).

Кем обладает мир, того не избавляет время, а кем не обладает мир, того не порабощает время. Это яснейшим образом оказалось на старцах в отношении к блаженной Сусанне и на юном Иосифе. Те в старческом возрасте были уловлены юношескою страстью, а сей в юношеском возрасте показал сединный нрав целомудрия.

Три, думаю, главных причины, по коим бо­лят любостяжанием: первая — сокровенная не­которая гордость, которая, изображая недоста­точность унизительною, (то есть) во время нужды просить или получать от другого что из необходимых потребностей, побуждает, сверх нужды, иметь и собирать золото; вторая — суетное некоторое услаждение самым стяжани­ем вещества; третья — слабость веры, которая истощает душу и внушает — не иметь сокро­вищницею необходимых потребностей упова­ние на Бога, а собирать и иметь, как бы для нужды, не столько, впрочем, сколько требует нужда, а сколько внушает любостяжательность. Почему Павел и назвал ее идолослужением, поколику она заменяет упование на Бога и уверенность в помощи Его. Ибо говорит: «и любоимание, еже есть идолослужение» (Кол. 3, 5).

Любостяжатель тот, кто стяжавает сверх нужды и своим необщительным нравом обижа­ет бедных.

Экономен, а не любостяжателен тот, кто хотя имеет сверх своей собственной нужды, но ради вспомоществования другим, а не по стра­сти к стяжанию; ибо хотя и кажется, что он имеет более своей нужды, но по истине — не более, потому что он считает собственно своею нуждою облегчение участи других.

Не праведен, кто желает стяжать более брата и превзойти его в чем, отвергая равен­ство по праву.

Притворяющийся бедным, подобно воров­ски окрадающему милостивых, есть неправед­ный похититель, ибо, что надлежало бы полу­чить истинно бедному, он то тайно похитил чрез свое притворство.

«Время, говорит, рыдати и время ликовати» (Еккл. 3, 4). Рыдающий есть тот, кто наказует себя сокрушительными обличениями совести, а ликующий — кто делами показыва­ет образ Божественных словес.

Желающий сохранить свою раздражитель­ную силу несмущенною и безгневною прежде Должен уцеломудрить силу (похотную) вожде­летельную, чтоб она не была удобопоползно-венна к плотским сластям, ибо, когда сия не здравствует, необходимо не здравствует и сродная ей сила раздражительная. Потому су­етен труд того, кто налагает на себя закон безгневия, не обуздав наперед поползновенные стремления вожделения, из коих, как из источ­ников, течет возмущение в силу раздражи­тельную.

Воздержан тот, кто пребывает непреклон­ным на всякое неразумное влечение.

Бесстрастен тот, кто чрез крайнее воздер­жание обратил в навык противоборство (стра­стным помыслам), коим окачествованный, он не бывает возмущаем никакою сластию.

Сила воздержания есть страх Божий, а кре­пость бесстрастия — искренняя любовь к свя­щенной Единице.

Дело воздержания — удерживаться от вся­кой неразумной сласти и не делать никакого зла ближнему в противность заповедям, а дело любви — оказывать всякое благотворение дру­гим и бесстрастно переносить со стороны их неудовольствия и оскорбления.

Бог по благости привел нас из небытия в бытие, а по сотворении управляет судом прав­ды, растворяя, впрочем, милостию правду, ибо есть благ по существу.

Слово Божие в Святом Писании называет­ся рукою Божиею, ибо говорит: «Словом Гос­подним небеса ушвердишася» (Пс. 32, 6); и: «Аз рукою Моею утвердих» небо. А Дух Святый называется милостию Божиею: «излию, говорит, от Духа Моего на всяку плоть» (Иоил. 2, 28); и: «милость Господня на вся­ку плоть». Итак, сотворив нас благостью, Он влечет к Себе нас, разъединенных с Ним, судом правды Своей, а милостью приемлет. Ибо Всесвятый Сынотворящий Дух — елей радования, оправданные воздействиями прав­ды разумные твари представляет благоприят­ными Отцу в правде.

Совершенный праведник имеет в себе все добродетели равносильными, не будучи более кроток, нежели целомудр, ни более целомудр, нежели мудр, так как несовершенный правед­ником быть не может, ибо праведность есть равносильное исповедание всех родов добро­детели.

Если в Священном Писании иные правед­ники особенно прославляются за одну какую-либо добродетель, как Иосиф за целомудрие, Иов за терпение и мужество, Даниил за ра­зумность, родители блаженной Сусанны за правду, то не потому, чтоб у них недоставало Других добродетелей, а потому, что оказаться славными в сих качествах подала им повод злоба врагов. Так Иосиф, испущенную на него демоном блуда чрез египтянку стрелу отразив­ший щитом целомудрия, равным образом твердостью мужества показал совершенное незло­бие к братьям своим, и опять, добродетелью разумности прорек участь сновидцев, правдою правил Египтом, творя должное каждою добродетелью соответственно времени. То же най­дешь, если исследуешь жизнь и других святых.

Как, подлагая коноплю и масло и другое какое горючее вещество, мы удерживаем огонь как бы связанным, если же лишим его таких веществ, то огнь отходит, некоторым образом как бы разрешенный нами; так, когда Бог хочет разрешить душу, которую связал телом, устрояет ущерб в чем-нибудь из того, чем поддерживается жизнь тела, и таким образом, чрез расстройство гармонии, душа разрешает­ся волею Божиею. Каким образом душа ра­зумная держится узами тела, сего сказать нельзя. Можно сказать только то, что бесте­лесное держится телом силою неизреченной воли Божией.

По мере пристрастия своего к веществу, разумная тварь отступает от Бога, но она мо­жет опять как бы некою тропою возвратиться к Тому, от Кого отступила, если вступит на путь заповедей Его. Ибо в Священном Писа­нии заповеди, оправдания и свидетельства на­зываются путями, как: «путь заповедей Твоих текох; на пути свидений Твоих насладихся; в путь оправданий Твоих настави мя» (см.: Пс. 118). Знаки и мили сего пути суть догма­ты, кои побуждают нас тещи показанным пу­тем и чрез кои можно узнать, как далеко отстоим мы от конца сего благого течения.

Должно есть по необходимости, поддержи­вая жизнь тела, а не услаждать плоти страст­ным вкушением, с вожделением предлежащих яств.

Не поздно только есть — есть пост, но и мало есть; не вкушать только чрез два дня есть подвиг, но и не вкушать разнообразных яств.

Неразумен пост, терпящий до узаконенного времени, но в час пищи необузданно стремя­щийся к столу и с плотию и ум связывающий сластию предлежащих яств.

Плотию и кровию Апостол назвал плотские страсти и расположение, приковывающее к ним ум, когда сказал: «плоть и кровь царствия Божия наследити не могут» (1 Кор. 15, 50). Такая плоть есть пища демонов: «во еже бо приближитися на мя злобующим снести плоти моя». Потому истощающий показанные плоти посредством добродетелей морит гладом демонов и делает их немощнейшими к брани против него.

Умерший в сей жизни смертью греховною и почитающий жизнь по плоти истинною жизнью справедливо боится разрешения от плоти, потому что оно отнимает из рук его жизнь его. А праведный, еще прежде разрешения от пло­ти отрешившийся от плоти и жизнь по плоти почитающий смертию, как говорит блаженный Павел: «окаянен аз человек! Кто мя изба­вит от тела смерти сея?» — как бы присту­пая к жизни, вожделенною почитает чувствен­ную смерть, потому что она вводит его в ис­тинную жизнь.

Там всякий охотно желает быть, где стяжа­ние, к которому привязано его вожделение. Итак, чье вожделенное стяжание на небе, тот, как бы возвращаясь в отечество свое, радостно встречает исход из тела, а кто беден сим луч­шим (стяжанием), тот отвращается от исхода, потому что он лишает его всего, что имел и что почитал благом.

Злой союз вожделения и раздражительности рождает неудовольствие, гнев, зависть, не­праведную ненависть, злопамятство и тому подобное; когда же ум лучшим помыслом разъединяет сии две силы одну от другой и во­оружает раздражительность защищать и хра­нить блага, которым научает Божественный страх, тогда обуздывает неразумные стремле­ния вожделения, возбуждая раздражительность на благословный гнев, чтоб то есть вожделение не погрешило уклонением на зло. И это-то значит: «гневайтеся и не согрешайте».

Добрые труды деятельной силы походят на семена, и неукоризненное исправление их отраждает ведение. Ибо говорится: сейте себе плод жизни; просветите себе — свет ведения.

Из чувственных семян каждое, каково само по природе, производит подобное себе по роду, как то: зерно пшеницы произращает пшени­цу же, зерно боба или других семян дает по­добное же. А в отношении к семенам доброде­тели — бывает иначе. Ибо здесь часто одно и то же дело, сеемое двумя, или тремя, или боль­шим числом, чрез деятельность, произращает у одного один, а у другого другой плод, так что одного делает рабом Божиим, другого — дру­гом, а иного — сыном. Такое различие плодов, рождающихся от одного и того же семени, за­висит от мудрований (чувств и расположений), коими возбуждаются бросающие семена дел. Добро, сеемое по мудрованию страха Божия, произращает раба Божия, (добро) из началь­ной любви производит друга Божия, а добро из любви совершенной делает сыном Божиим.

Когда познаем, какими мы сделали себя чрез свои злые дела, тогда познаем и то, каки­ми сотворил нас Бог по естеству.

Воздержание есть узда, удерживающая стремление вожделения к яствам, или богатст­ву, или славе.

Три подвига встречают душу в делании и хранении добра: первый — противостоятельная брань от претящих, когда устремляется сделать что доброе; второй подвиг, чтоб сохранить неокраденным сделанное добро,— против помыс­ла, ищущего внешних похвал; третий подвиг — против самодовольства и самомнения.

Если милостив Господь и праведен, то оче­видно, что, сотворив нас благостию, правдою наказует отступивших и милостию приемлет.

Когда убегаешь подражания злым, убегай вместе и осуждения их, ибо осуждение отвер­гает любовь и презирает страх.

Послушание есть неразмышляющая вера, беспечально парящая к исполнению приказа­ний; или иначе: послушание — всесовершенная покорность, лишенная своей воли и по одному только мановению настоятеля несмущенно дви­жущаяся на дело.

Кто работает Богу по страху будущих мук, того твердость ненадежна при искушениях, угрожающих потерею житейских благ: ибо в сем случае страх настоящий изгоняет будущий. А кто творит добродетель по любви к Богу, того никакое из находящих бед не сильно от­клонить от добродетели, творимой по воле Воз­любленного.

Никто, боримый демоном, не был бы по­бежден, если б наперед, разделившись сам на себя, не был побежден страстными пожелани­ями плоти, предаваясь их неразумным стремле­ниям, и диавол, пользуясь ими как орудиями, воцаряет и укрепляет страсти против души и делает их непобедимыми.

Без полного воздержания подвизающемуся невозможно христианствовать и достигнуть предложенной цели. Апостол говорит: «подвизаяйся от всех воздержится» (1Кор. 9, 25), где слово всех означает — воздерживаться все­гда и от всякого рода неразумных помышлений и дел. Ибо, в какой части ослабевает сила воз­держания, в той возрастает и сила греха, и тем приготовляется диаволу победа над душою.

Воздержание чувственное есть уклонение от всех чрез плоть совершаемых неразумных дел, а воздержание умственное есть уклонение ума от сласти страстных помышлений. Первое не может быть исправлено, если не будет второе хранимо и не пребудет всегда неотлучно в душе.

Коль скоро посредством веры предоставля­ем действовать Богу, то да бегаем двумыслия и недоумения о том — как что будет, ибо ничего нет непроходного и недостижного всемощной воле сущего над всем Бога.

В двух преимущественно деланиях прохо­дит добрая жизнь: в воздержании и терпении. Того, что в нас есть, делатель — воздержание, а того, что не в нас,— терпение. Первое укрепляется страхом, а второе заимствует силу от любви. Ибо «любы, говорит, вся покрыва­ет, вся терпит, вся уповает, любы николиже отпадает» (см.: 1 Кор. 13, 4—8).

Если, по Иоанну, «Бог любы есть» (1 Ин. 4, 8), то любящий в Боге пребывает и Бог в нем, а ненавидящий ближнего, однородного, удален от Бога.

Истинно кающийся в своих злых делах и сам себя укоряет, и терпеливо сносит укоры других, а притворно кающийся, не помня о своих падениях, спорит и, ссорясь, в негодова­нии говорит: Бог да воздаст ему по достоянию, а о себе дерзостно говорит: что я сделал? Уко­ряя такого, Бог говорит чрез Иеремию проро­ка: «несть человек каяйся — от злобы своея глаголяй: что сотворих».

Признак истинного смирения не то, чтоб самому на себя изливать укоры, но терпеливо сносить, когда укоряют другие.

Кто, отвергая славу человеческую, охужда­ет сам себя, а оскорбляется, когда поносят его другие, тот прельщается мнимым смирением, охуждая сам себя более по человекоугодию, нежели по добродетели.

Кто для получения чего-либо от Бога подъемлет труды добродетели, а не для Самого Бога, тот очевидно трудится в добродетелях не с совершенным намерением.

Прежде должно отмщать Христа в себе, а потом и в других. Так Моисей, прежде пока­завший кротость и незлобие к погрешившим против него, благословно и естественно гневал­ся на согрешивших в Бога, движимый не злопомнением и страстию, но славою Божиею и любовию к тем, против коих по видимому вос­ставал.

Кто злопамятствует на оскорбившего, или обидевшего, или вообще сделавшего ему ка­кую-либо неприятность, тот оскорбляет ми­лость Божию к нему самому, не тою мерою, какою мерил ему Господь, возмеряя сорабу. Как же благоприятна будет Богу ревность по Боге, когда он в другом ревнует отмщать Бога, а в себе презирает Его и оскорбляет?

Искренно желающий стяжать какое-либо духовное благо не останавливается препятстви­ями к достижению желаемого, но с ревностью предпринимает и делает все, способствующее к тому. Так, желающий стяжать твердое цело­мудрие не ищет ни роскошных яств и пития, ни красивых и мягких одежд, ни красных слов, рассеивающих благоговение, ни радости и ве­селых бесед с юношами и девами, и ничего другого, подобного, но старается подвизаться в противном тому, то есть в воздержании и неук­рашении, степенности и благоговении, в без­молвии и смирении — сей сокрывательнице всех добродетелей, коею обрадованный Гос­подь подаст искомое благо и силу сохранить его.

Невозможно стяжать ничего доброго без терпения и всецелого воздержания. Ибо гово­рит: в терпении вашем стяжите души ва­ша (Лк. 21, 19), и: подвизаяйся от всех воздержится (1 Кор. 9, 25). Но воздержа­ния нельзя исправить без частой молитвы, ибо непрестанно, говорит, молитеся (1 Сол. 5, 17). Молитва же не может быть благоприятна без смирения, ибо призре, говорит, на молитву смиренных и не уничижи моления их (Пс. 101, 18). Итак, если желаем стяжать доброде­тели, будем подвизаться — на воздержание, терпение, смиренномудрие, особенно же — ча­стую молитву,— и удобно достигнем иско­мого.

Как без искусства и искусника, без орудий и вещества невозможно построить дом или корабль, так невозможно достигнуть конца до­бродетельной жизни без воздержания, терпе­ния, смиренномудрия и молитвы. Ибо воздер­жание отрешает ум от мирских сластей и по­ставляет его выше всякого злострадания; тер­пение научает его терпеливо сносить труды и приходящие отвне искушения против воздер­жания; смиренномудрие внушает причастнику своему подвизаться в самопознании, быть судиею более себя самого, а не других, воздавая достодолжно власть судить единому Господу, верно знающему все добрые и худые дела каждого,— а чрез то приводит его к кротости и мирному состоянию, возбуждает искать со­вершенного безмолвия, чтоб всегда быть в себе и чрез то — в Боге, а частая неразвлеченная молитва, чрез беседу к Богу, отводит ум от мирских мудрований и представляет Богу; а чрез такое приближение к Богу исполняет его благоговения и блаженной тишины и теплоты Духовной.

Ничто из творимого нами добра не делает ум так страшным для демонов, как частая мо­литва, ибо она, сподобляя его близости Божией (ибо, говорит, «близ Господь призывающим Его» — Пс. 144, 18), разрушает все покуше­ния против него врагов.

Как накаление огнем делает железо непри­косновенным, так частые и усердные молитвы делают ум страшным в силе. Потому демоны всячески стараются вложить в нас леность на приседение в молитве, зная, что она есть их наветница, а за ум сильная воительница.

Знаем из Божественного Писания, что мо­литва есть добродетель добродетелей, ибо она, предстоя Богу за всякие добродетели, умоляет Его помочь им во время нападения страстей и демонов. Да убедит тебя в сем Моисей, молит­вою укрепивший воителей израильских и воз-деянием рук обративший вспять Амалика.

Поучение в словесах Всесвятого Духа ис­требляет вещество злых помыслов, возгнетая умственный огнь, по писанному: в поучении моем возгорится ум. Сей огнь, согревая ум, настраивает его к сильной молитве и делает способным разумно поведывать прошения свои Богу.

Трудящийся над поучением в Божественных Писаниях для одной пустой словоучености сам открывает вход в себя помыслу тщеславия, а благоговейно подвизающийся над изучением священных словес для того, чтоб узнать и тво­рить волю Божию, приемлет в себе силу Все­святого Духа, которая дает ему крепость ис­полнить делом познанные словеса, и сверх того, сообщает ему ведение не писанных словес и Божественнейших тайн.

Тогда открывается искренность поучения в Божественных словесах, когда кто в час иску­шения, извлекая из колчана памяти изученные словеса, подобно стрелам, испущает их против демонов и страстей и чрез противоречие от­сылает без действия вдыхаемые ими злые по­мыслы.

Как прилежание воинов к изучению искус­ства стрелять во время мира обнаруживается их ловкостию во время брани, так и подвиг монахов в поучении в Божественном Писании ради богоугождения свидетельствуется непаде­нием их во время искушений.

Поучение с сокрушением и молитвою рож­дает в нас страх Божий, ибо возглаголешь, го­ворит, в них, то есть в словесах Божиих, сидя в доме, и идя путем, и возлежа, и дремля, и да будут они неподвижно пред очами твоими, «Да научишися боятися Господа Бога тво­его» (Втор. 14, 23).

Какую силу имеют изречения Божественно­го Писания против покушающихся искушать нас демонов показал вочеловечившийся Гос­подь наш, когда диавол приступил искушать Его как человека, показав слабыми и ничтож­ными все его хитросплетения слов, посред­ством речения Своего Священного Писания, и именно Спаситель наш показал тогда слабыми все три главные против нас диавольские по­мыслы, то есть чревоугодия, корыстолюбия и тщеславия.

Теплоту твою и неленостность в молитвен­ных служениях да знают Ангелы и демоны, чтоб те радуясь пребыли с тобою, а сии, пора­жаемые, отбежали.

Не то показывает христианина, чтоб не обижать, не бранить, не бить, но то, чтоб тер­пеливо сносить, когда другие делают то ему, обнаруживает истинного ученика Христова: ибо, говорит, «речено бысть» древним: «око за око, и зуб за зуб. Аз же глаголю вам: не противитися злу, но аще кто тя ударит в десную ланиту, обрати ему и другую», и проч. (Мф. 5, 38—39).

Христианство есть догмат Спасителя наше­го Христа, боготворящий прилежащих запове­дям Его, ибо они возводят в состояние — быть по образу и по подобию Божию. Ему слава во­веки. Аминь.

Из добродетелей добродетель есть молитва, как знаем из Писания.

Отнюдь не ищи восприять во время молит­вы какой-либо образ, лик или видение, не желай увидеть Ангелов или Самого Христа чувственно, чтоб иначе не принять волка вме­сто пастыря и не поклониться врагам-демонам. Начало прелести есть тщеславие ума, которым движимый он покушается описывать Боже­ство во образах и ликах. Я же говорю, как и всегда говорил юнейшим: блажен ум, стяжав­ший совершенную безобразность во время мо­литвы.

Блюдись сетей вражиих, ибо бывает, что, когда молишься ты чисто и несмущенно, вдруг предстает какой-нибудь образ, чуждый и ино­родный, чтоб, приняв то за божественное, ты впал в самомнение. Божество бесколичествен­но и безобразно, и открывается таинственно, духовно, без всякого вида.

Ангелы и демоны да зрят твою теплоту и усердие в молитвенных службах, чтобы те воз­радовались, а сии отбегли, как бичуемые.

Не желай, чтоб с тобою было как тебе хо­чется, но так, как угодно Богу,— и будешь иметь покой.

Не молись, чтоб была воля твоя, ибо она никогда почти не бывает согласна с волею Божиею. Но молись так, как научен: да будет воля Твоя, Господи, на мне, ибо един Господь знает и всегда желает даровать тебе благое и полезное, сего же, конечно, и ты ищешь.

Воспоминая о делах своих, не ленись бить в грудь, чтоб такими ударами разбить (как ка­менщики) окамененное сердце свое и обрести там металл мытарского злата. Тогда ты возра­дуешься радостью великою о сокровенном там богатстве. Вместе с тем, как ты скажешь: со­грешил я, Господи! — дастся тебе ответ от Гос­пода: оставляются тебе грехи твои, ибо «Аз есмь изглаждаяй беззакония твоя… и не помяну» (Ис. 43, 25).

Как разжженное железо становится непри­косновенным, так частыми молитвами воспла­мененный ум соделывается недоступным для наветов вражеских.

Прежде всего молись о даровании слез, чтоб плачем умягчить живущую в душе гру­бость и, исповедав Господу беззаконие свое, получить от Него оставление.

Слезы употребляй на получение всякого прошения, ибо Владыка твой весьма радуется, когда ты молишься со слезами. Впрочем, знай, что многие из плачущих, забыв цель плача, потеряли смысл.

Если, вразумляя кого, ты подвигнешься на гнев, то удовлетворяешь своей страсти. Смот­ри, чтоб, спасая другого, не погубить себя.

Бывает, что и наставник предается бесчес­тию, терпя искушения от тех самих, коих поль­зовал духовно.

Не ублаждай сильных земли, ибо сильнии сильне истязани будут, то есть подвергнутся строжайшему суду.

Когда получишь власть управлять другими, храни чин свой и не умалчивай о должном ради того, что есть противоречащие.

Когда увидишь или услышишь что не по­лезное и не назидательное, будь как глухой, слепой и безъязычный.

Не осуждай блудника, хотя сам целомудр, но убегай дела, не понося делающего. Ибо ска­завший: «не прелюбодействуй», сказал и: «не осуждай». Потому, если и не прелюбодейст­вуя сам, ты осудишь блудника, вместе с ним осужден будешь, ибо подобно ему преступаешь закон.

Осуждающий другого должен вспомнить, что хотя он не имеет тех грехов, кои видит в брате своем, но имеет другие, может быть большие и срамнейшие, потому должен ожи­дать и сам осуждения Господня: «лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, тогда узриши изъяты сучец из очесе брата тво­ею» (Мф. 7, 5).

Не только есть пост, чтоб есть поздно, но и чтоб мало есть; и не то только подвиг, чтоб принимать чрез два дня пищу, но и чтоб не иметь разнообразных яств. Трапеза подвижни­ка должна состоять из одной снеди, и он дол­жен гнушаться изысканностию в яствах как вещию поносною.

Как пользует пост тех, кои разумно присту­пают к нему, так вредит тем, кои проходят его без рассуждения.

Не думай стяжать добродетель чистоты без того, чтоб наперед не трудиться ради ее даже до крови. Ибо греху блуда должно противо­стоять даже до самого смертного часа.

Ничто так не истребляет добродетели, как шутки, празднословие и забавы; и ничто столь­ко не способствует обновлению души и ее при­ближению к Богу, как страх Божий, непрес­танная молитва и поучение в словесах Гос­подних.

Одно доброе слово ввело в рай разбойника, и одно слово — недолжное — лишило святого Моисея земли обетования. Итак, не должно думать, что языкоболие есть малая болезнь, ибо злословники и шутники затворяют для се­бя дверь Царствия Небесного.

Итак, хорошо сказал один мудрый, что лучше пасть с высоты на пол каменный, неже­ли пасть от языка; и апостол Иаков: «да будет всяк человек скор услышати, и косен глаголати… Аще бо кто в слове не согреша­ет, сей совершен муж, силен обуздати и все тело» (Иак. 1, 19; 3, 2).

Говори к Богу много, а к людям мало; ис­правишь же ты то и другое поучением в за­коне.

«Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый, и согрешает, и есть само­осужден» (Тит. 3, 10—11).

Одним словом чтущий Бога, а делом отме­тающийся заповедей Его есть неправедный богочтец, который и услышит: «что Мне глаголеши: Господи, Господи! и не творишь, яже Аз хощу».

«Повинуйтесь настоятелям» своим и покоряй­тесь им, ибо они бдят о душах ваших. Но ска­жет кто: если настоятель зол, ужели и тогда повиноваться ему? — В каком отношении зол? Если в отношении к вере, отрекись и беги от него, не только когда он человек, но хотя бы то был Ангел, сшедший с неба.

Всякий человек, получивший от Бога дар различать вещи, будет наказан, если последует неискусному пастырю, приняв ложную молву за истину. Ибо кое общение света ко тме?

Не прельщайтесь, братия мои! Если кто, отсекая нечто от истины, последует лжи, то Царствия Божия не наследует.

Как приношение (Святые Тайны) правед­ного не принесет пользы недостойно приступа­ющим, так и приношение грешника не лишит пользы приступающих с чистым и верующим сердцем. Ибо всякий от своих дел осудится или оправдится.

Как Иуда тотчас по получении хлеба от Господа был оставлен и возобладай сатаною, так и все искушающие Господа и недостойно приступающие к святому причастию, оставля­ются Им, ибо «ядый и пияй недостойне, суд себе яст и пиет», по слову блаженного Пав­ла, «не разсуждая тела Господня».

Страх Божий отгоняет всякое зло; но, когда леность отгонит страх Божий, плен (страсти) отгонит все добродетели.

Молчание, соблюдение заповедей Божиих, смиренномудрие и самоутеснение — вот четы­ре сильных добродетели.

Четыре добродетели сохраняют душу: ми­лость ко всем, безгневие, долготерпение и блюдение себя от забвения.

На каждый час ум имеет нужду в следую­щих четырех добродетелях: в частой молитве, гневе на страсти, сознании себя грешником и неосуждении. При них только убезмолвливается помысл.

Четыре добродетели помогают юному мо­наху: поучение на каждый час, бдение, безленостность в послушании и немеряние себя ни в каком деле.

Четырьмя вещами оскверняется душа: хож­дением во град и нехранением очей, знаком­ством с женою и дружбою с знатными, и лю­бовию к плотским беседам и суесловию.

Четырьмя вещами омрачается ум: ненавис­тью к другому, уничижением его, завистию и презорством.

Четырьмя вещами возбуждается гнев: дая­нием и приятием, творением своей воли и почи­танием себя разумным.

Четыре добродетели ограждают душу и ус­покаивают ее от смущений вражеских: милос­тыня, безгневие, долготерпение и отреяние вся­кого привходящего семени греха.

Три добродетели распространяют всегда свет в уме: невидение зла в человеке, благотворение злотворящим и несмущенное перенесение всех неприятностей со стороны ближнего. И сии Добродетели рождают другие три, большие их: невидение зла в человеке рождает любовь, благотворение злотворящим рождает мир, не­смущенное перенесение неприятностей прино­сит кротость.

Три добродетели с трудом стяжавает чело­век: непрестанный плач, внимание к своим гре­хам, память о смерти. Конец же всего — что ни услышишь, говори: мне до того дела нет, я человек грешник,— и не спорь. Ибо мертвый ни о чем не заботится, кроме грехов своих. И Бог укрепит его.

Ему слава во веки веков, аминь.

 8. ДУХОВНЫЕ МЫСЛИ, ОТВОДЯЩИЕ ЧЕЛОВЕКА ОТ ТЛЕННОГО И ПРИЛЕПЛЯЮЩИЕ К НЕТЛЕННОМУ

Не будь малодушен в делании добродете­лей, ибо таковым прилагается бесполезный труд на труд.

Подвизайся о терпении и прежде нужды, чтобы найти в нем и во время нужды готовое оружие.

Воюй против злых помыслов и говори про­тив них то, что написано в законе.

Со всем тщанием отвращай око от житейс­кого, ибо чрез него злой дым входит под свод души.

Если обладает тобою какая злая привычка, отсекай ее мало-помалу, и без труда большого очистишь терние души.

Чистого Бога чисто люби и все почитай второстепенным пред Ним, сущим над всем.

Ничего не почитай равным в достоинстве с добродетелью, ибо она есть лик Бога и сопрестольница Царствия Его.

Если желаешь быть храмом Божиим, при­носи Ему как непрестанную жертву денно-ночную молитву.

Живущего нерадиво не бери в советники, ибо радующийся о зле добро ненавидит и по­советовать не согласится, чтоб оно не показало тебя славным жизнью.

Ревнуй о чистой жизни, чтоб иметь дерзно­вение обращать согрешающих.

Никого не укоряй всуе, чтоб ты не был осужден, как возвысокомудрствовавший.

Не смейся над падением другого, чтоб и самому не подпасть осмеянию против воли.

Храни увещания сии, и они доставят тебе венец славы; будь блюститель заповедей сих, и они соделают тебя славным пред людьми и благоугодным Богу, ибо сим утешается Бо­жество и такими делами благоугождается Бог.

Старайся всегда преуспевать в добродете­лях. Путь же добродетели, благий и краткий, есть удаление от житейского.

Ищущему нетленного ни во что должно вменять тленное.

Если истинного желаешь живота, внимай всегда человеческой смерти.

Не люби настоящей жизни, ибо видишь, как колесо ее вертится непостоянно.

Не пристращайся к благам, коих употреб­ление преходит и стяжание гибнет.

Смейся счастью и сострадай несчастию: сие заслуживает мзду, а то научает мудрости.

Подвизайся о терпении, в котором упраж­нение видим в мучениках, ибо и от нас требу­ется свидетельство чистой совести.

Всему предпочитай душу, и путь доброде­тели не будет для тебя труден.

Все в мире тленно, а душа нетленна; потому законно предпочесть нетленное тленному.

Будь готов к печальным обстоятельствам, и больше приобретешь.

Не проси у Бога приятного, но проси одно­го полезного тебе, ибо, когда просят Его о пер­вом, Он не дает, если же и получишь, оно ис­тлевает.

Не уничижай бедность, ибо она соделывает борца закона нерассеянным.

Не радуйся о богатстве, ибо пекущиеся о нем, по большей части, отступают от Бога и против ожидания человеческого.

Конец близ: нерадивый да уготовится на раны. Недалеко жатва: очистим поле души от терний. Ничто не сокрыто от Судии, хотя мы часто покушаемся грешить скрытно.

Паче людей стыдись Ангелов, ибо их много и они всегда при нас, и от всякого дела сквер­ного удаляйся.

С заботою помышляй о весах Судии и от­вергай всякую прелесть житейскую.

Праздность и покой почитай уроном и спе­ши делать то, чего от нас потребуют на суде.

Помышляй всегда о неверности жизни, и ничто житейское не возможет увлечь тебя.

Не услаждайся привременным, ибо оно удица для души, уловляющая ее, как рыбу.

Удаляйся искушений, впадши в них — по­кажи доброе мужество.

Не презирай слез бедного, да не будут пре­зрены и слезы твоей молитвы.

Философия есть превосходное стяжание для людей, содержащее такие вещи, кои знать мо­жет только один стяжавший ее.

Добродетель есть хитон Божий; его сшей — и соделаешься облачителем Облекшегося в тварь.

Все земное крадется; делай же небесное, ибо его не достигнут руки грабителей.

Откажись от утех, ибо они влекут к делам, от которых бывают воздыхания с сокруше­нием.

Должно мерзить плотолюбивыми помысла­ми, ибо они растлевают тело и оскверняют душу.

И земные блага не достаются без трудов, как же хотим без трудов получить небесные?

Если хочешь беструдно проходить доброде­тели, внедри убеждение в сердце, что труд временен, а награда вечна.

Прилепившиеся к сластям да помышляют о краткости наслаждения и бесконечности мук.

По той мере как жизнь нечиста,— душа скотска, потому плакать должно таковым, что погубили разумность.

Все почитай тленным, а добродетель не­тленною.

Неради о всем том, что соделывает челове­ка скотским, и делай то, что может явить тебя небесным.

Прилежи добродетели, ибо она чрез фило­софию покажет тебя новым Адамом.

Обуздывая чрево, обуздывай и язык, чтоб не быть то жалким рабом, то неразумным свободником.

Люби Бога и паче Его не прилепляйся к своим, чтоб, по слову Его, не оказаться тебе недостойным Его.

Терпи скорби, ибо борцам в них готов ве­нец.

Блаженно страдать от зла, а творить его — пребедственно, ибо страждущий есть наслед­ник Христов, а творящий есть сонаследник ан­тихристов и диавола.

Добр плод поста, ибо он свободен от кваса сластей.

Свят жертвенник молитвы, ибо он привле­кает Святаго Святых.

Не думай, чтоб правда была приделием до­бродетели, ибо без нее всякое делание нечисто.

Если сеешь бедным, свое сей, ибо чужое горче волчцов.

Слеп милостивый, если не бывает праведен, ибо засевает поле, с которого не может ничего пожать.

Всегда ожидай, но не бойся смерти, ибо это характер истинной философии.

Выказывай собою добродетель, но не за­тем, чтоб прельстить, а чтоб пользовать ви­дящих.

Живущему худо, по крайней мере, говорить Должно хорошо, и, может быть, стыдясь слов своих, он начнет творить добродетель.

Не желай богатства по любви к бедным, ибо от сущих творить милостыню законополо-жил праведный Бог.

Если чаша студеной воды не теряет мзды своей, то какое воздаяние получит расточив­ший все имение свое бедным?

Матери добродетелей суть чистота и со­страдание; и так невозможно ввоиниться Хрис­ту без той и другой.

Не неради о сострадании, ибо оно низвело с неба благого Владыку.

Не презирай чистоты, ибо орудие ее пред­ставило людям воплощенным Самого Творца.

Не ищи утех, богатства, славы, ибо они суть тля жизни; мы не созданы в тление.

Плачь о грешнике, а не о бедном, ибо се­му — венец, а тому — мука.

Смейся над колесом жизни, непостоянно вращающимся, но храни колею, в которой вра­щает оно дремлющих.

Молитвенные слезы суть добрая баня души, но по молитве помни, чего ради ты плакал.

Не ублажай сильных, ибо сильнии сильно истязаны будут и встретят строжайший суд.

Сынам Адама нельзя не страдать, но, стра­дая здесь, мы сокровиществуем себе воздаяние там.

Наследникам Евы неизбежны скорби, но, когда терпим их с благодарением, тогда клятва превращается нам в благословение.

Во всех делах пользуйся светильником со­вести, ибо ею должен ты определить — какие дела хороши и какие худы.

Осудим сами себя, и Судия пременится к нам, ибо, как Благий, Он радуется, когда ви­дит, что грешник истощает бремя свое.

Если что нечистое пристало к нам, смоем то покаянием, ибо нам должно представить Богу образ Его чистым.

Уврачуем раны души прежде, нежели обна­жимся, и врачевством упраздним муки.

Как связанному нельзя ходить, так сплет­шемуся житейским тещи путем добродетели.

Должно ненавидеть грех, ибо чрез то легче высвободиться из сетей его, даже попавшись в них.

Плачь о ближнем согрешившем, чтоб рас­положиться плакать и о себе, ибо мы все по­винны греху.

Воспоминай страх грешника пред Судиею, и уврачуешь свою рану, ибо это есть общее врачевство против греха.

Желая что говорить или делать, помышляй об ответе, который ты должен дать вскоре, и таким образом уцеломудришь себя и других во всяком слове и деле.

Бойся казни за грех и срама его бегай, ибо то и другое будет невыносимо.

Будущих благ и красота, и множество, и ве­личие — беспредельны, а настоящие суть тень, дым, прах.

Не сей зла, ибо жатва близ, и огнь восприимет возделывателя терний.

Цветы жизни — славные, богачи, роскош­ные, но потерпи немного, и увидишь их попи­раемыми, как последнюю траву.

Всякое злое дело вооружает диавола, а во­оруженный, он становится тяжелым для воо­ружившихся.

Если хочешь ослабить врага, отсеки грех, и, лишенный крыл, он будет поругаем, как птица.

Горе хульнику, ибо свяжется язык его, и он не найдется, что отвечать Судии.

Горе нечестивцу, ибо, когда все просветятся, он один будет покрыт мраком.

Горе беззаконнику, ибо он должен пред­стать пред праведным и строгим Судиею.

Горе корыстолюбцу, ибо богатство оставит его, и восприимет его огнь.

Горе нерадивому, ибо он взыщет времени, которое зле иждил, и не обрящет.

Горе горделивцу, ибо, когда приближится ко гробу, тогда уразумеет, кто он.

Горе блудолюбивцу, ибо осквернил брачную одежду, и будет извержен из царского брака.

Горе развратнику, горе оскверненному, горе нечистому, ибо они еще прежде тамошнего суда исполнены всякого срама и стыдения, по­тому что осквернены их не только душа и тело, но и ум и совесть.

Горе бранчивому и пьянице, ибо они будут вчинены с убийцами и мучимы с блудниками.

Горе низкому сластолюбцу, ибо еще немно­го, и его поведут, как вола на заклание.

Горе льстецу и лицемеру, ибо Пастырь от­вергается его и отгонит, как волка в овчей одежде.

Блажен идущий тесным и прискорбным путем, ибо, нося венец, он внидет на небо.

Блажен попирающий сласти житейские, ибо его трепещут демоны.

Блажен чистый в добродетели и нелицемер­ный душою, ибо он имеет судить мир, а не сам быть судим миром.

Блажен имеющий высокую жизнь и сми­ренное мудрование, ибо он подражает Христу и соседит с Ним.

Блажен, от уст кого не отступает закон, ибо от скинии такого не удаляется Бог.

Блажен благотворящий многим, ибо он мно­гих обретет заступников во время суда.

Блажен не подделывающий добродетели, ибо жезл Судии не посмевается.

Блажен удобряющий свои добродетели, прежде нежели возжжется огнь, в коем все испытывается.

Блажен спешащий к вечной жизни, ибо на­стоящая отдается тлением и влечет к смерти.

Блажен расточающий то, что неразумно со­бирал, ибо и он чисто предстоящий чистому.

Глава же слова,— не неради о душе, ибо скоро высвободишься из-под ига.

Блажен, кто послушает и соблюдет настав­ления сии: ибо блаженно бояться Господа и пещись о том дне, в который откроется все сокровенное. И что сотворят нерадившие, ког­да уже неполезно будет им покаяние?

Твердо помни сказанное, и это соделает те­бя блестящим жизнью.

Храни сии увещания, и это доставит тебе венец славы.

Будь блюстителем заповедей сих, и они соделают тебя славным в людях и благоугодным Богу, ибо такими делами благоугождается Бог.

Умоляю всех,— внимайте написанному! — Слава Тебе, Боже!

9. НЕЧТО О ЖИЗНИ И СМЕРТИ

I

Размысли, благочестивая душа, о кратко­временности и бедствиях земной жизни и воз­буди в себе желание небесного наследия. Не­долго мы живем на земле, смерть приходит к нам, лишь только начнем познавать как долж­но самих себя, а часто и прежде еще сего необходимого самопознания. Мы здесь живем, как в чужом доме, и земля служит для нас гос­тиницей и вместе могилою. Начало жизни сей есть первый шаг к смерти. Как мореплаватель, плавая на корабле, стоит ли, сидит ли, или ле­жит, мало-помалу подходит ближе к пристани или к предназначенному месту, так точно и мы, во время плавания по житейскому морю спим или бодрствуем, волею или неволею, с каждою минутою все далее отходим от начала и ближе подходим к концу. Жизнь наша более походит на смерть, ибо с каждым днем отнимается у нее некоторая часть ее течения, потом она исполнена сожаления о прошедшем, трудов в настоящем, беспокойства и страха за будущее. Вход в сию жизнь сопровождается воплем; ди­тя начинает свою жизнь слезами, как бы пред­чувствуя, что в будущем предстоят ему многие болезни, печали и несчастия; выход из настоящей жизни ужасен, ибо не мы только лично выходим из нее, но выходят и дела наши, яв­ляясь вместе с нами на Страшный суд Божий. В грехах зачинаемся, в болезнях рождаемся, в страданиях живем, в страхе умираем. Прежде рождения обременяем бедную мать свою; рож­даясь, становимся пришельцами; живя, дела­емся гостями и странниками, а умирая, отправ­ляемся в дальний путь. Первую часть жизни проводим как бы в совершенном неведении, вторую — в трудах и печалях, последнюю — в негодовании на немощную старость. Настоя­щая наша жизнь для нас непостоянна, прошед­шая — ничтожна, будущая — неизвестна. Рож­дение наше бедно, жизнь бедственна, кончина тяжела, болезненна.

Жизнь наша есть духовная борьба: диавол, враг нашего спасения, ищет нашей погибели; мир против нас вооружается; собственное тело наше восстает против духа нашего. Если нет на земле постоянного, неизменного счастья, то можно ли найти на ней неизменные радости? Если тленные, земные блага угрожают нам временным и вечным их лишением, то какая нам польза искать в них для себя наслажде­ния? Продолжительная жизнь часто доставля­ет случай только больше грешить, терпеть боль­ше зла и строже отвечать на Страшном суде Божием. Что же есть человек? — Невольник смерти, скитающийся странник, «пар, на ма­лое время являющийся, а потом исчезаю­щий» (Иак.4, 14), хрупкое стекло, непостоян­ный ветер, исчезающий, как тень, и неверный, как сон. Что есть жизнь наша? — Ожидание смерти, море разных страданий и скудельный сосуд крови, которая портится от всякой боли. Путь жизни нашей есть какой-то лабиринт, в который входим из чрева матери и из которого выходим вратами смерти. Человеческое тело без духовного сокровища, которое его одушев­ляет, есть земля и пепел. Жизнь наша слаба, как стекло, скоропреходяща, как быстрая вода. Около стран Содома родятся яблоки, которые по наружности весьма красивы, но обращают­ся в пыль при первом прикосновении к ним; так и счастье настоящей жизни увлекает чело­века своею наружностью, но если рассмотреть его с должным вниманием, то покажется пы­лью и дымом. Возлюбленная душа! Не при­лепляйся своими мыслями к временным благам, а чаще размышляй о благах вечных. Жизнь паша, как бы ни была продолжительна, не со­ставит и одной минуты в сравнении с вечностью, нас ожидающею: не жертвуй же для сей мгновенной жизни жизнью вечною. Как ни кратка жизнь временная, но дана нам на при­готовление к жизни вечной: в течение ее мы или приобретаем, или теряем права на вечное блаженство. Если хочешь ты блаженной веч­ности, то старайся еще в сей жизни предвку­шать блага небесные: пользуйся миром, но не прилепляйся к нему; исполняй дела свои в сей жизни согласно с волею Божиею и мысли свои всегда устремляй к вечности; живи в мире, но не люби мира. На небесах наше отечество, а здесь — гостиница; не люби же однодневной гостиницы, ибо перестанешь стремиться к Небесному Отечеству. Временная жизнь есть море, а вечная — пристань; не прельщайся же морскою кратковременною погодою, чтобы не перестать стремиться к пристани вечного спо­койствия. Обманчива сия жизнь; она часто убегает, когда думают наслаждаться ею, и по­тому не должно доверять ей. Нельзя здесь и на один час обещать себе безопасность, ибо и в один час жизнь наша может кончиться. Безопаснее всего в каждый час ожидать смер­ти и приготовляться к ней истинным покаяни­ем. Обманчив мир сей с его благами. «Не любите мира, ни яже в мире», учит святой апостол и евангелист Иоанн: «аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем. Яко все, еже в мире, похоть плотская и похоть очес и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть. И мир пре­ходит, и похоть его, а творяй волю Божию пребывает во веки» (1 Ин. 2, 15—17).

Господи Иисусе Христе! отврати сердца наши от любви к миру и возбуди в нас стрем­ление к Небесному Царствию.

«Человек, яко трава дние его, яко цвет сельнии, тако отцветет» (Пс. 102, 15).

 II

Душа верная! Ожидай смерти каждый час, ибо каждый час она стережет тебя. Поутру вставая, думай, что это последний день земной жизни твоей; отходя ко сну вечером, думай, что эта ночь будет для тебя последнею. Что бы ты ни делал, что бы ни начинал, всегда думай, сделал ли бы ты это, если бы должно было в тот же час умереть и явиться на суд Божий? Не мечтаешь ли ты, что если не помышляешь о смерти, то она к тебе и не приближается? Не воображаешь ли, что, помышляя о ней, ты призываешь ее к себе? Будь уверен, что дума­ешь ли ты о ней, или не думаешь, говоришь ли, или молчишь, но она везде следует за тобою и как бы висит над головою твоею. Жизнь не есть твоя собственность; она дана тебе только на время: ты вошел в мир с тем, чтобы из него выйти; наг вошел, наг и выйдешь. Жизнь есть странствование: хотя бы оно было и продолжи­тельно, но рано или поздно надобно тебе воз­вратиться в свое отечество. Бедняк и жилец ты в мире временный, а не вечный господин его. Каждый час размышляй о том, к чему с каж­дым часом ты приближаешься. Не тогда мы умираем, когда испускаем последнее дыхание, напротив, умираем ежедневно, ежечасно, даже ежеминутно, и сколько времени прибавляется к жизни, столько же у нее и убавляется. Не вне­запно подвергаемся смерти, но ежеминутно к ней приближаемся. Жизнь наша есть путь, по которому всякий день должно идти. Смерть и жизнь кажутся совершенно различными одна от другой, однако же нет ничего ближе между собою, как смерть и жизнь. Смерть всегда близка к нам: едим ли мы, пьем ли, спим ли,— беспрерывно подходим ближе к смертному часу.

С радостью встречает смерть только тот, кто давно к ней приготовился. Если будешь умирать для себя во время жизни твоей, то во время смерти можешь жить для Бога. Преж­де, нежели умрешь, пусть в тебе умрут грехи и беззакония твои: пусть при жизни твоей умрет в тебе ветхий Адам, чтобы жил в тебе Адам новый — Христос; во время живота твоего пусть всегда умирает в тебе внешний человек, чтобы всегда обновлялся внутренний. Смерть тотчас переносит нас в бессмертие, потому нам надобно тщательно и непрестанно размышлять о ней. Время пробегает, а неизмеримая веч­ность остается: приготовляйся к ней заблаго­временно! Легче будешь презирать удоволь­ствия мира, когда будешь помнить о том, что рано или поздно должен чрез смерть разлу­читься с ними.

Пусть смерть всегда пребывает в мысли твоей, ибо она всегда подстерегает тебя. Смерть всегда носим мы в себе самих, ибо всегда носим в себе грех, а за грехом следует смерть. Вера соединяет нас со Христом; в ком пребывает Христос, тот «аще и умрет, ожи­веет», ибо Иисус Христос есть «живот» (Ин. И, 25): «прилепляяйся Господеви, един дух есть с Господем» (1 Кор. 6, 17). Итак, веру­ющий не умирает вовеки, ибо Бог есть жизнь его. Соединение Иисуса Христа с истинно верующими столь твердо, что даже и смертью не может быть расторгнуто; в самой даже те­ни смерти озаряет их свет благодати Божией. Тела святых людей «суть храмы Духа Святаго» (1 Кор. 6, 19). Слово Божие есть не­тленное семя (1 Пет. 1, 23), которое чрез смерть не пропадает, но, быв насаждено в душах бла­гочестивых, в свое время приносит животвор­ный плод.

Человек не знает конца дней своих, а по­тому ежедневно должен уделять несколько ча­сов на приготовление ко вступлению в веч­ность.

10. ПАТЕРИК (Перевод рукописного греческого Патерика из обители святого Саввы Освященного)

Предисловие о жизни и подвижничестве блаженных святых отцов

Вечно Сущее у Бога Бог Слово, по великой благости премудро сотворивший мир из ничего, простер небо над всем видимым и на нем утвердил светила, чтобы освещали всю тварь и людям споспешествовали в делах их. Сей же Единородный Сын и Слово Отчее, в послед­ние лета, нашего ради спасения родившийся чрез Духа Святого от Марии Девы и чрез вочеловечение ставший во всем подобен нам, кроме греха, устроил для нас другое небо, невидимое, несравненно краснейшее сего ви­димого. Ибо сие видимое небо, будучи само чувственно, и служит преимущественно целям чувственным; а то, невидимое, как духовное,— дух возводит к Богу. Видимое небо имеет и движущиеся, и неподвижные звезды, как говорят упражняющиеся в том, а у того — невиди­мого — все неподвижны, присносветлы и не­изменны. Сие как свиток свиется, по Боже­ственному определению, и находящиеся на нем звезды падут, как листья в последний день, а то — не только удержит тогда на себе свои звез­ды, но еще явит их светлейшими паче солнца.

Один из сонмов сей чистой и живоносной тверди — Божественный сонм уязвленных Бо­жественною любовью подвижников, о коих предлежит нам слово, благодушно и вышеесте­ственно совершив всякий вид добродетелей, теперь и на небесах светлеется невечерним све­том и живущих на земле людей непрестанно световодит тайноводственно. Светила и учите­ли Церкви, описав в наше назидание их дея­ния, поучения и правила жизни, показали, та­ким образом, Божественный рай, питающий всякими красотами добродетелей души тех, кои с верою прочитывают их. И какая добродетель не возращена в сем Божественном раю Хрис­том, истинным Богом нашим? — Здесь видим и блаженное безмолвие, и строгое во всем воздержание с целомудрием, и окрыляющую нестяжательность. Там видим примерное тер­пение и мужество, тайное доброделание, ведо­мое Единому Богу, спасительное неосуждение, светлую рассудительность, трезвенную и не­престанную молитву, благосердое странноприимство, христоподражательное терпение, вы­сокое смиренномудрие, дары чудотворений и образцы всякого добродетельного жития.

Для всех сих добродетелей образец, прави­ло, путеводитель и наставник есть Сам Хрис­тос, истинный Бог наш.

О безмолвии так Евангелие свидетельству­ет, что Он по крещении «бе в пустыни дней четыредесять, искушаем сатаною..». ничего там не вкушал и «бе со зверми» (Мк.1, 13; Лк. 4, 2). И еще: « узрев народы, взыде на гору; и седшу Ему, приступиша к Нему учени­цы Его. И отверз уста Своя учаше их, глаголя: блаженни нищий духом; яко тех есть царство небесное» и проч. (Мф. 5, 1—3). Также: «отпустив народы, взыде на гору один помолитися. Позде же бывшу один бе ту» (Мф. 14, 23). И опять: Сам Господь «бе отходя в пустыни, и ту молитву деяше» (Мк. 1, 35; Лк. 4, 42). Равно и Иоанн Крес­титель, «бе в пустынях до дне явления своего ко Израилю» (Лк. 1, 80). И Апостол говорит: «молю прежде всех творити мо­литвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки: за царя, и за всех, иже во власти суть; да тихое и безмолвное житие поживем, во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим. 2, 1—2). И еще: «молим вы, братие, избыточествовати паче, и любез­но прилежати, еже безмолвствовати и деяти своя, и делати своими руками» (1 Сол.4, 10—11). Также: «таковым запрещаем и молим о Господе нашем Иисусе Христе, да с безмолвием делающе, свой хлеб ядят» (2Сол. 3, 12). Еще: «изыдите от среды их, и отлучитеся» (2 Кор. 6, 17); и: «вышних ищите… горняя мудрствуйте, а не земная» (Кол. 3, 12).

О воздержании же сказал Господь: «внидите узкими враты… что узкая врата и тес­ный путь, вводяй в живот» (Мф. 7, 13, 14). Двенадцать Апостолов в пустыне имели толь­ко «пять хлеб и рыбы две» (Мф. 14, 17); а в другое время Апостолы «разве единаго хле­ба не имяху с собою в корабли» (Мк. 8, 14). И в другое еще: «восторгаху» Апостолы» класы, и ядяху, стирающе руками « (Лк. 6, 1). Говорит также и Апостол: «всяк подвизаяйся, от всех воздержится» (1 Кор. 9, 25); и еще: «до нынешняго часа и алчем, и жаждем, и наготуем» (1 Кор. 4, 11); опять: «брашно нас не поставляет пред Богом» (1 Кор. 8, 8). И еще: «вся ми леть суть, но не вся на поль­зу; вся ми леть суть, но не аз обладай бу­ду от чего. Брашна чреву, и чрево браш­ном; Бог же и сие и сия упразднит» (1 Кор. 6, 12—13). В другом месте: «аще брашно со­блазняет брата моего, не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего « (1 Кор. 8. 13); «вем и смиритися, вем и избыточествовати; во всем и во всех навыкох: и насыщатися и алкати, и избыточествовати и лишатися» (Флп. 4, 12). «Вся тер­пим, да не прекращение кое дамы благовествованию Христову» (1 Кор. 9, 12). «Ктому не пий воды, но мало вина приемли стомаха ради твоего и частых твоих неду­гов» (1 Тим. 5, 23).

О целомудрии Господь сказал: «суть скоп­цы, иже исказиша сами себе царствия ра­ди небесного» (Мф. 19, 12). Также: «Аз же гла­голю вам: яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). Блудницу, разбойника и мытаря, падших в нецеломудрие и покаявшихся, Он опять принял. Говорит так­же: «приидите ко Мне еси труждающиися и обремененнии» (то есть похотями и грехами), «и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе» и проч. (Мф. 11, 28—29). И Апостол гово­рит: «бегайте блудодеяния» (1 Кор. 6, 18). Еще: «мир имейте и святыню со всеми, ихже кроме никтоже узрит Господа» (Евр. 12, 14). Тоже: «умертвите уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, по­хоть злую» (Кол. 3, 5). И опять: «не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий жи­вет в вас? Аще кто Божий храм рас­тлит, растлит сего Бог» (1 Кор. 3, 16—17). В другом месте: «да никто блудодей, или сквернитель якоже Исав» (Евр. 12, 16); не «льстите себе, ни блудники… ни прелюбо­деи… ни малакии… царствия Божия не наследят» (1 Кор. 6, 9—10). «Похотей юных бегай» (2 Тим. 2, 22). «Юноши моли целомудрствовати» (Тит. 2, 6). «Явися благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирс­ких похотей, целомудренно и праведно, и благочестно поживем « (Тит. 2, 11—12); «блуд же и всяка нечистота… ниже да именуется в вас» (Еф. 5, 3). Тот же Апостол соблудившего в Коринфе и потом покаявшегося, по преда­нии его сатане, опять милостиво приемлет, пиша: «молю вы, утвердите к нему лю­бовь… Да не како многою скорбию пожерт будет таковый» (2 Кор. 2, 7—8). И опять: «боюся же, еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас… и восплачуся многих преж­де согрешших и не покаявшихся о нечис­тоте, и блуждении, студоложствии, яже содеяша» (2 Кор. 12, 2021).

О нестяжательности сказал Господь: «не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся» (Мф. 6, 25); и: «ищите прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 33). «Не стяжите злата, ни сребра… ни двою ризу» (Мф. 10, 9—10). «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждъ имение твое, и даждъ нищим… и прииди, и ходи в след Мене, взем крест» (Мф. 19, 21; Мк. 10, 21). «Лиси язвины имут, и птицы небесныя гнезда; Сын же Человеческий не имать где главы подклонити» (Мф. 8, 20). «Иоанн» Креститель «имяше ризу свою от влас вельблуждъ, и пояс усмен о чреслех своих» (Мф. 3, 4). И Апостол учит: «ничтоже внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем. Имеюще же пищу и одеяние, сими доволни будем. А хотящий богатитися, впадают в напа­сти и сеть, и в похоти многи» (1 Тим. 6; 7—9). Он же о всех Апостолах говорит, что они суть «яко нищи, а многи богатяще; яко ничтоже имуще, а вся содержаще» (2 Кор. 6, 10).

О терпении и мужестве сказал Господь: «да будут чресла ваша препоясана, и светилъницы горящий; и вы подобии человеком, чающим Господа своего» (Лк. 12, 35—36). Еще: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). Опять: «претерпевый до конца, той спасется» (Мф. 24, 13). И еще: «никтоже возлож руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствии Божии» (Лк. 9, 62). Наконец: «вы есте пребывше со Мною в напастех Моих. И Аз завещаваю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, царс­тво. Да ясте и пиете на трапезе Моей, во царствии Моем» (Лк. 22, 28—29). И Апос­тол говорит: «станите убо перепоясани чрес­ла ваша истиною… и обувше нозе во уготование благовествования мира… яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем… сего ради приимите вся оружия Божия…» (Еф. 6, 12—15). Также: «тверди бывайте, непоступни» (1 Кор. 15, 58). Еще: «недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас» (Рим. 8, 18). Опять: «кто ны разлучит от любве Божия? скорбь ли, или тесно­та…» (Рим. 8, 35). И в других местах: «яже преднаписана быша, в наше наказание преднаписашася, да терпением и утешением писаний, упование имамы» (Рим. 15, 4); «ни­ктоже воин бывая обязуется куплями жи­тейскими, да воеводе угоден будет» (2 Тим. 2, 4); «никтоже венчается, аще не законно мучен будет» (ст. 5); «скорбь терпение соделовает: терпение же искусство, искус­ство же упование; упование же не посрамит» (Рим. 5, 3—5); «во всем представляюще себе якоже Божия слуги, в терпении мнозе, в скорбех, в бедах» (2 Кор. 6, 4); «благово­лю в немощех, в досаждениих» (2 Кор. 12, 10).

О том, что ничего не должно делать напо­каз, Господь сказал: «внемлите милостыни вашея не творити пред человеки, да видими будете ими… Тебе же творящу мило­стыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя» (Мф. 6, 1, 3). Также: «егда молишися, вниди в клеть твою, и за­творив двери твоя, помолися Отцу тво­ему, Иже в тайне; и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве» (Мф. 6, 6). Гос­подь Сам, по исцелении (38летнего) недуж­ного, « уклонился, народу сущу на месте» (Ин. 5, 13). И опять прокаженному сказал: «виждь, никомуже повеждь» (Мф. 8, 4). Тоже и Апо­столам по преображении сказал: «никомуже поведите видения, дондеже Сын Челове­ческий из мертвых воскреснет» (Мф. 17, 9). Иудеям говорил: «како можете веровати, сла­ву друг от друга приемлюще?» (Ин. 5, 44). И Апостол говорит: «ничтоже по рвению или по тщеславию» творите (Флп. 2, 3). Также: «аще живем духом, духом и да ходим. Не бываим тщеславии, друг друга раздража­юще, друг другу завидяще» (Гал. 5, 25—26).

Ибо от тщеславия рождается зависть, и те, кои делают что напоказ, суть «делатели льствии, преобразующеся во Апостолы Христовы» (2 Кор. И, 13).

О том, что не должно осуждать, Господь сказал: «не судите, да не судими будете. Имже бо судом судите, судят вам; и в нюже меру мерите, возмерится вам» (Мф.7, 1—2); «не осуждайте, да не осуждени бу­дете; отпущайте, и отпустят вам» (Лк. 6, 37). Также: «аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный» (Мф. 6, 14). И еще: «Отче наш, иже еси на небесех… остави нам долги наша, яко и мы оставляем должни­ком нашим» (ст. 9, 12). Опять: «что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бервна же, еже есть во оце твоем, не чуеши? Лицемере, изми первее бервно из оче­се твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего» (Мф. 7, 3, 5). И Апостол говорит: «ты же почто осуждаеши брата твоего? Или ты что уничижаеши брата твоего? Вси бо предстанем судищу Христову. Темже убо кийждо нас о себе слово даст Богу. Не ктому убо друг друга осуждаем» (Рим. 14, 10, 12). «Кийждо свое бремя понесет» (Гал. 6, 5). Также: «мне же не велико есть, да от вас истяжуся, или от человеческаго дне… востязуяй же мя Гос­подь есть. Темже прежде времене ничтоже судите, дондеже приидет Господь» (1 Кор. 4, 3—5).

О рассудительности сказал Господь: «вне­млите же от лживых пророк, иже прихо­дят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы. От плод их позна­ете их» (Мф. 7, 15—16). Также: «не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, Иже есть на небесех» (ст. 21). Опять: «никтоже может двема господинома работати» (Мф. 6, 24). И еще: «делайте не брашно гиблющее, но брашно пребыва­ющее в живот вечный» (Ин. 6, 27). И Апос­тол говорит: «аз убо тако теку, не яко безвестно, тако подвизаюся, не яко воз­дух бияй. Но умерщвляю тело мое и по­рабощаю, да не како иным проповедуя, сам неключим буду… тако тецыте, да по­стигнете» (1Кор. 9, 24—27); «блюдите, ка­ко опасно ходите» (Еф. 5, 15); «блюдитеся от псов, блюдитеся от злых делате­лей» (Флп. 3, 2). Также: «иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет Телу и Крови Господней. Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет» (1 Кор. Ц; 27—28). «Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были. Судими же, от Господа наказуемся, да не с миром осудимся» (ст. 31, 32). Опять: «печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает; а сего мира печаль смерть соделовает» (2 Кор. 7, 10). Еще: «преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия бла­гая, и угодная, и совершенная» (Рим. 12, 2); «к намеренному теку, к почести вышняго звания» (Флп. 3, 14). И еще: «настой благо­времение и безвременне» (2 Тим. 4, 2). И еще: «внимайте себе и всему стаду « (Деян. 20, 28). И еще: «вся искушающе, добрая держи­те» (1 Сол. 5, 21).

О трезвенной и непрестанной молитве Гос­подь сказал: «внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством, и печальми житейскими» (Ак. 21, 34). «Бдите убо на всяко время молящеся» (ст. 36). «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть» (Мф. 26, 41). Также: «а яже вам глаголю, всем глаголю: бдите» (Мк.13,37). «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищай обрета­ет, и толкущему отверзется» (Мф. 7, 7—8). Господь сказал и «притчу о том, како по­добает всегда молитися и не стужати си: судия бе некий» и проч. (Лк. 18, 1—6). Еще: «будите готови, яко в оньже час не мните, Сын Человеческий приидет» (Мф. 24, 44). И апостол говорит: «всегда радуитеся. Непрестанно молитеся. О всем бла­годарите» (1 Сол. 5, 16—18); со «страхом и трепетом свое спасение содевайте» (Флп. 2, 12). Также: «беспрестани память о вас творю… всегда в молитвах моих моляся» (Рим.1, 9—10). Еще: «во всем молитвою и молением со благодарением, прошения ваша да сказуются к Богу» (Флп. 4, 6). Опять: «в полунощи Павел и Сила молящеся пояху Бога» (Деян. 16, 25). И еще: «трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити» (1 Пет. 5, 8).

О страннолюбии сказал Господь: «иже вас приемлет, Мене приемлет… и иже аще напоит единаго от малых сих чашею сту’ дены воды… не погубит мзды своея» (Мф10, 40, 42). И еще: «приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира. Взалках­ся бо… « (Мф. 25, 34, 35). Также: «егда сотвориши обед или вечерю, не зови другое твоих, ни братии твоея… но… зови нищия, маломощныя, хромыя, слепыя: и бла­жен будеши…» (Лк. 14, 12—14). Опять: «имеяй две ризе, да подаст неимущему; и имеяй брашна, такожде да творит» (Лк. 3, И). И опять: «блаженнее есть паче даяти, нежели приимати» (Деян. 20, 35). Также Апостол говорит: «благотворения же и об­щения не забывайте: таковыми бо жерт­вами благоугождается Бог» (Евр. 13, 16). И еще: «подаваяй, в простоте… милуяй, с добрым изволением» (Рим. 12, 8). И еще: «сеяй скудостию, скудостию и пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет. Кийждо якоже изволение имать сердцем, не от скорби, ни от нужды; до­брохотна бо дателя любит Бог» (2Кор. 9, 6—7). «Аще бо усердие предлежит, поелику аще кто имать, благоприятен есть, а не поелику не имать» (2 Кор. 8, 12). «Да не яко по нужди добро твое будет, но по произволению» (Флм. 1, 14).

О послушании сказал Господь наш Иисус Христос: «снидох с небесе, не да творю во­лю Мою, но волю пославшаго Мя Отца» (Ин. 6. 38). Также: «иже любит отца или ма­терь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф. 10, 37). Опять: «аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет» (Ин. 14, 23). Еще: «аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей, якоже Аз заповеди Отца Моего соблюдох, и пребываю в Его любви» (Ин. 15, 10). И еще: «аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь… еще же и душу свою, не может Мой быти ученик» (Лк. 14, 26). Также Господь сказал Петру и Андрею, Иакову и Иоанну, Матфею и Филиппу: «идите в след Мене», и они тотчас, оставя все, последовали Ему (Мф. 4, 1824; 9, 9; Ин. 1, 43). «Другий же от ученик Его рече Ему: Господи, повели ми прежде ити и погребсти отца моего. Иисус же рече ему: гряди по Мне, и остави мертвых погребсти своя мерт­вецы» (Мф. 8, 21—22). И апостол говорит: «Павел раб Иисус Христов, зван Апостол» (Рим. 1, 1). Также: «аще бо благовествую, несть ми похвалы… Горе же мне есть, аще не благовествую» (1 Кор. 9, 16). Опять: «сие бо да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божий сый, не восхищением непщева быти равен Богу. Но Себе умалил, зрак раба приим» и проч. (Флп. 2, 5—6). Еще: «ты же последо­вал еси моему учению, житию, привету, вере, долготерпению» (2 Тим. 3, 10). И еще: «пленяюще всяк разум в послушание Хрис­тово. И в готовости имуще отмстити всяко преслушание, егда исполнится ваше послушание» (2 Кор. 10, 5—6).

О смиренномудрии сказал Господь наш: «егда сотворите вся повеленная вам, глаго­лите, яко раби неключими есмы» (Лк. 17,10). Еще: «яко еже есть в человецех высоко, мер­зость есть пред Богом» (Лк. 16, 15). Опять: «всяк возносяйся, смирится: смиряяй же себе, вознесется» (Лк. 18, 14). Также: «Аз посреде вас есмь яко служай» (Лк. 22, 27). Опять: «иже аще хощет в вас вящший бы­ти, да будет вам слуга. И иже аще хо­щет в вас быти первый, буди вам раб» (Мф. 20, 26—27). Еще: «видев же Симон Петр, припаде к коленома Иисусовома, глаголя: изыди от мене, яко муж грешен есмь, Гос­поди» (Лк. 5, 8). Иоанн Предтеча сказал фа­рисеям: «аз убо крестих вы водою… гря­дет креплий мене в след мене, Емуже несмь достоин, преклонся, разрешити ре­мень сапог Его» (Мк. 1, 7—8). Сам Господь, подавая нам пример смирения, «востав от вечери, и положи ризы, и прием лентион, препоясася; потом же влия воду во умы­ вольницу, и начат умывати ноги учени­ком, и отирати лентием, имже бе препо­ясан» (Ин. 13, 4—5). Тоже Апостол говорит: «аз бо еемь мний Апостолов, иже несмь достоин нарещися Апостол, зоне гоних Церковь Божию» (1 Кор. 15, 9). И опять: «Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый еемь аз» (1 Тим. 1, 15). Еще: «молю убо вы аз юзник о Гос­поде, достойно ходити звания, в неже звани бысте, со всяким смиренномудрием и кротостию, с долготерпением « (Еф. 4, 1—2). И еще: «не хваляй бо себе сей искусен, но егоже Бог восхваляет» (2 Кор. 10, 18). И еще: «облецытеся убо, якоже избраннии Бо­жий святи и возлюбленни, во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кро­тость» (Кол. 3, 12). И еще: «аще бо бых еще человеком угождал. Христов раб не бых убо был» (Гал. 1, 10).

О незлобии сказал Господь: «любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы… аще тя кто ударит в десную твою ла­ниту, обрати ему и другую. И хотящему судитися с тобою, и ризу твою взяти, от­пусти ему и срачицу» (Мф. 5, 44, 39—40).

Опять: «Отче, отпусти им: не ведят бо что творят» (Лк. 23, 34). Также, когда во время предательства Иудина, в саду Гефсиманском один из учеников «удари раба архиереова и уреза ему ухо десное», Господь сказал: «ос­тавите до сего. И коснувся уха его, исце­ли его» (Лк. 22, 51). И Апостол говорит: «укоряеми, благословляем; гоними, терпим; хулими, утешаемся» (1 Кор. 4, 12, 13). Опять: «благословляйте гонящая вы; благо­словите, а не кляните» (Рим. 12, 14). Еще: «аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте… не себе отмщающе» (Рим. 12, 18—19). Сам Господь «укоряем, противу не укаряше; стражда не прещаше; предаяше же судящему праведно» (1 Пет. 2, 23).

Что же касается до знаменоносных отцов, то не верящий им, или не принимающий того, что было ими говорено или сделано, более Самому Иисусу Христу и Апостолам Его не верует, нежели им. Ибо, как Господь наш Иисус Христос брением возвратил зрение слепому, изгонял демонов, воскрешал мертвых, претво­рил воду в вино, пятью хлебами насытил пять тысяч народа и другие совершил бесчисленные и неисследимые чудеса, коих и мир не может вместить, так и им даровал силу исцелять всяку болезнь и всяку язю в людях, как Сам же Он, истинный Бог наш, сказал: «веруяй в Мя, дела яже Аз творю, и той сотворит, и воль­та сих сотворит» (Ин. 14, 12,). Ибо, где присущий Бог, там совершаются и дела вышеестественные. Но что много и говорить о сем?

Так все Божие писание Ветхого и Нового завета повсюду источает живоносные и Богоносные наставления, кои блаженные подвиж­ники проходили делом и словом, наздани на непоколебимом основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу, Господу нашему, в Коем утверждаясь молит­венно (в чем все таинство христианского жи­тия), они извлекали души свои из глубины греховной и, возведши их в образ и подобие Божие, еще здесь входили духовно в блажен­ный рай — предначатие будущего нескончае­мого блаженства. Нам же что остается делать, как не плакать горько, воздыхать из глубины души и сетовать о своем нерадении и своей беспечности?! Смиримся по крайней мере, ибо и от этого будет нам немалая польза, как показал Господь в притче о мытаре и фарисее, и вместе с тем, хотя мало, понудим себя умяг­чить окамененное нечувствие души, созерцани­ем добродетелей святых отцов, сих истинно нудителей естества своего, Царствия ради Небесного, которое, по слову Господню, восхи­щают одни нуждницы (Мф. 11, 12). Приидите убо, братие, причастимся сего духовного, душеспасительного благоухания Христова и, презрев все земное и человеческое, как учени­ки Христа, кроткого и смиренного сердцем, и святых Апостолов Его, с терпением да течем по заповедям Господа, тесным и прискорбным путем, в покаянии, исповедании и смиренно­мудрии, да достигнем града Божия — Небес­ного Иерусалима, отнюдуже отбеже всяка бо­лезнь, печаль и воздыхание, и деже есть всех веселящихся жилище и непрестанный глас чи­стого радования во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, с Безначальным Отцем и Живо­творящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Наставления святых отцов о том, как достигать совершенства в христианском житии

Некто спросил авву Антония. «Что должно мне соблюдать, чтоб угодить Богу?» — Ста­рец сказал ему в ответ: «Соблюдай, что запо­ведаю тебе: куда ни пойдешь, всегда имей Бога пред очами своими; что ни будешь делать, имей (на то) свидетельство Священного Писа­ния; и в каком ни поселишься месте, не пере­меняй его скоро. Соблюди сии три (правила), и спасешься».

Авва Памва спросил авву Антония: «Что мне делать?» — Старец сказал ему: «Не верь своей праведности, не жалей о прошедшем (от­речении от мира) и будь воздержан языком и чревом».

Авва Антоний сказал: «Древние отцы ухо­дили в пустынь, там уврачевались сами и соде­лались способными врачами своей души, по­том, возвратясь оттоле, врачевали других. А мы, едва выходим из мира, прежде уврачевания самих себя, желаем врачевать других. Потому болезнь опять растравляется в нас, « и бывают последняя горша первых» (Мф. 12, 45); и слы­шим слово Господа: врачу, исцелися первее сам» (Лк. 4, 23).

Авва Андрей говорил: «Монаху приличе­ствуют следующие три добродетели: странни­чество (чувствовать себя чужим для всех и всего), нищета и молчание с терпением».

Авва Афанасий, епископ Александрийский, сказал: «Часто говорят некоторые из вас: где теперь гонение, чтобы подъять мученичество? Но помучься в совести, умри греху, умертви уды, сущие на земли, и соделаешься мучени­ком по произволению. Те противоборствовали царям и владыкам: имеешь и ты супостата диавола — князя греха и владык—демонов. Тем тогда предлагаемы были жертвенник и жертва и мерзость идолослужения. Есть и ныне, мыс­ленно в душе, жертвенник и жертва и мерзкий идол: жертвенник — ненасытное чрево; жерт­ва — чувственные наслаждения; идол — дух похоти. Рабствующий блуду и преданный чувст­венным наслаждениям отвергся Христа и по­клоняется идолу, ибо имеет в себе идола Афро­диты — скверную похоть плоти. Также пора­бощенный гневу и ярости и не пресекающий беснования сей страсти отвергает Христа и имеет в себе богом Арея, который есть идол ярости. Другой, опять, сребролюбец и сласто­любец, заключающий утробу свою для брата своего и немилосердый к ближнему, отвергая Христа, служит идолам, ибо имеет в себе идо­лом Ерму; а также и твари служит паче Со­здавшего: «корень бо всем злым, сребролю­бие есть» (1 Тим. 6, 10). Так что, если ты воз­держишься и сохранишь себя от буйных стра­стей, то тем попрешь идолов, отвергнешь идолослужение и соделаешься мучеником, испове­дав доброе исповедание».

Авва Виссарион сказал: «Когда случится тебе быть в мире и не иметь брани, тогда паче смиряйся, чтобы не привилась злая, чуждая радость (самодовольство), чтобы мы не воз­мечтали о себе и не были преданы брани, ибо Бог часто ради немощей наших не попускает нам быть преданными ей, да не погибнем».

Брат, живший вместе с другими братиями, спросил авву Виссариона: «Что мне делать?» — Старец говорит ему: «Молчи и не меряй се­бя» (не меряйся с ними, то есть не равняй себя им, или не замечай, какова твоя мера, или не меряй своих трудов).

Авва Вениамин, умирая, сказал детям сво­им (духовным): «Вот что делайте и возможете спастись: всегда «радуйтеся, непрестанно молитеся, о всем благодарите»» (1 Сол. 5, 16—18).

Некто спросил авву Виаре: «Что мне де­лать, чтобы спастись?» — И он говорит ему: «Пойди, сделай чрево свое малым и рукоделие малым; не мятись в келлии своей,— и спа­сешься».

Авва Григорий сказал: «Трех следующих (до­бродетелей) требует Бог от всякого человека, получившего крещение: правой веры от души, истины от языка и целомудрия от тела».

Авва Диоскор сказал: «Если мы облечемся в небесное наше одеяние, то не явимся нагими; если же не окажемся носящими такое одеяние, то что нам делать, братие? Ибо и мы имеем услышать оный глас, глаголющий: «вверзите его во тму кромешнюю; ту будет плач и скрежет зубом» (Мф. 22, 13). Стыдно нам, столько времени носящим схиму, в час нуждный обрестись не имеющими одеяния брачна! О, какое раскаяние поразит тогда нас! Какой срам покроет нас пред лицом отцов и братий наших, когда они увидят, как мы будем мучи­мы ангелами казни! Какая скорбь обымет авву Антония, и авву Аммона Нитрийского, и авву Павла Фотийского, и авву Аммона Аравии Египетской, и авву Миусе Фиваидского, и ав­ву Макария Александрийского, и авву Пафнутия Сидонянина, и авву Урсария Фичуйского, и авву Аммония Хеневритского и всех правед­ников в то время, как их будут воспринимать в Царствие Небесное, а нас извергать во тьму кромешную».

Блаженный Епифаний говорил: «Если Мелхиседек — образ Христа — благословил Ав­раама, корень иудеев, то тем паче Сама Исти­на — Христос — благословит и освятит всех верующих в Него».

Сказал также, что нужно приобретать хрис­тианские книги, коль скоро кто имеет доста­ток. Ибо один вид сих книг, сам по себе, соделывает нас ленивейшими на грех и распола­гает более ревновать о праведности.

Опять сказал: «Чтение писаний доставляет великую твердость на то, чтобы не грешить».

Сказал также: «Незнание писаний есть ве­ликая стремнина (обрыв) и глубокая пропасть».

Еще сказал: «Не знать ни одного из боже­ственных законов есть великое предательство спасения».

Он же говорил: «Грехи праведных суть око­ло уст (то есть на окраинах состава), а грехи нечестивых — из всего тела (то есть весь со­став полон греха). Почему поет Давид: «По­ложи, Господи, хранение устом моим, и дверь ограждения о устнах моих» (Пс. 140, 3); и еще: «рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим»» (Пс. 38, 2).

Он же сказал: «Грешникам Бог уступает и настоящую долговую сумму, если покаются, как блуднице и мытарю, а от праведных требу­ет и процентов. И сие то значит, что сказал Он Апостолам: «аще не избудет правда ва­ша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное»» (Мф. 5, 20).

Авва Евпрепий сказал: «Зная, что Бог ве­рен в Себе и силен, веруй в Него, и причас­тишься благ Его. Если же малодушествуешь, то не веруешь. Все мы веруем, что Бог силен; веруем также, что для Него все возможно; но ты веруй в Него и в своих делах, что (то есть) и в тебе творит Он знамения».

Брат спросил того же старца: «Как прихо­дит в душу страх Божий?» — И старец ска­зал: «Когда возымеет человек смирение и нестяжательность, тогда приходит к нему страх Божий».

Он же сказал: «Страх, смирение, скудость в пище и плач всегда да пребывают» (с тобой).

Тот же авва Евпрепий (еще в начале своего подвижничества) пришел к некоему старцу и говорит ему: «Авва! скажи мне, как спастись».— Старец сказал ему: «Если желаешь спастись, то, куда ни придешь, не упреждай говорить, пока тебя не спросят». Умиленный сим словом, авва Евпрепий поклонился старцу и сказал: «Поистине, много я читал книг, но столь по­лезного (правила) еще не знал» и отошел, по­лучив великую пользу.

Мать Евгения сказала: «Молиться нам над­лежит усердно и с единым только пребывать Иисусом, ибо богат всякий, со Иисусом пре­бывающий, хотя бы телесно был и беден. Предпочитающий земное духовному лишится того и другого; ищущий же небесного, конечно, и земных сподобится благ».

Авва Ириней сказал к братиям: «Будем подвизаться и твердо стоять, когда бываем боримы, ибо мы воины Христа, Царя Небес­ного. Как воины царя земного имеют медный шлем, так и у нашего воинства есть свой шлем — благие добродетели; те имеют цепесвязную броню, и у нас есть броня духовная, верою исковываемая; у тех щит, у нас — надежда на Бога; у тех копье, у нас — молитва. У тех меч, у нас — Бог. Те на брани проливают кровь, мы же принесем произволение. Небесный наш Царь для того попустил демонам воевать про­тив нас, чтобы мы не забыли Его благодеяний, ибо в состоянии покоя многие люди часто со­всем не молятся, или хотя и молятся, но как не молятся. Блуждая мыслию во время молитвы, они то же, что не молящиеся, хотя и стоят на молитве: ибо, устами беседуя к Богу, в серд­це же с миром разглагольствующие, как будут услышаны? Когда же бываем мы в скорби, тогда молимся трезвенно и, часто не поя уста­ми, молимся сердцем, воссылая к Богу слово сердечное и беседуя к Нему стенаниями. Итак, братие, будем и мы подражать воинам царя смертного и воевать с усердием; паче же да подражаем трем отрокам (Вавилонским): по­прем пещь страстей чистотою, угасим углие искушений молитвою и посрамим мысленного Навуходоносора — диавола; представим теле­са наши в жертву живу Богу, и как всесожже­ние тучное принесем Ему благочестное мудро­вание».

Авва Зенон, ученик блаженного Силуана, сказал: «Не поселяйся в славном месте, не живи с человеком, имеющим великое имя, и никогда не полагай основания на построение себе келлии».

Авва Макарий спросил авву Захария: «Ска­жи мне, что значит быть монахом?» — Он говорит ему: «Меня спрашиваешь, отче?» — Авва Макарий говорит: «Тебе верю, сын мой Захарий, ибо есть понуждающий меня спро­сить тебя».— Говорит ему Захария: «По мне, отче, тот настоящий монах, кто нудит себя на все».

Говорили об авве Исайи, что однажды, взяв трость, пошел он на гумно и говорит владельцу земли: «Дай мне пшеницы».— Сей говорит ему: «И ты жал, авва?» — Он говорит: «Нет».— Тогда говорит ему владелец земли: «Как же ты хочешь получить пшеницу не жавши?» — Ста­рец говорит ему: «Разве кто не жал, тот не получает награды?» — «Нет»,— говорит зем­левладелец. И старец отошел. Братия, видев­шие, что он сделал, поклонясь ему, просили изъяснить им, для чего он так сделал. Старец говорит им: «Это я сделал в пример того, что если кто не будет трудиться, то не получит на­грады от Бога».

Авва Исайя, пресвитер, говорил: «Некто сказал из отцов, что человек паче всего должен стараться стяжать веру в Бога, непрестанное устремление к Богу всего желания, незлобие, невоздавание злом за зло, злострадание, сми­ренномудрие, чистоту, милосердие, любовь ко всем, покорность, кротость, великодушие, тер­пение, святое стремление к Богу, частое, с болезнию сердца и истинною любовию, моле­ние Бога о том, чтоб не озреться вспять, внимание ко всему, что находит на него, неве­рие своему благому деланию или служению, непрестанное призывание помощи Божией во всем, чему подвергается он, что находит на не­го каждодневно».

Брат просил у аввы Исайи слова (назида­ния), и старец сказал ему: «Если желаешь по­следовать Господу нашему Иисусу, соблюдай слова Его; и если желаешь, чтоб ветхий твой человек был сораспят Ему, до самой смерти должен ты отсекать от себя тех, кои низводят тебя со креста; должен также приготовить себя к тому, чтоб сносить всякое уничижение, успо­каивать сердце творящих тебе зло, смиряться пред желающими властвовать над тобою; иметь молчание уст, и никого не осуждать в сердце своем».

Сказал также: «Труд телесный, нищета, странничество, мужество и молчание рождают смиренномудрие; смиренномудрие же снимает множество грехов. Кто не хранит сего, того тщетно отречение от мира».

Опять сказал: «Возненавидь все, что в ми­ре, также покой телесный, ибо это со делало тебя врагом Богу. Как человек, имеющий вра­га, ведет с ним брань, так и мы должны вести брань с телом, чтоб не покоить его».

Брат спросил авву Исайю, что значат сло­ва евангельской молитвы: «Да святится имя Твое»? — И он сказал ему в ответ: «Это свойст­венно совершенным; ибо в нас, одолеваемых страстьми, невозможно святиться имени Бо­жию».

Рассказывал нам авва Исайя: «Как я сидел однажды с аввою Макарием, пришли к нему семь братий из Александрии и, искушая его, говорят: «Скажи нам, отче, как спастись?» Я взял сверток бумаги, сел в стороне и записы­вал, что исходило из уст его. Старец вздохнул и. отверзши просвещенные уста свои, сказал: О братие! Каждый из вас знает, как спас­тись, но то горе, что нет у нас желания спас­тись».— Они сказали ему: «Мы весьма жела­ем спастись, но злые помыслы не оставляют нас. Итак, что же нам делать?» — Старец сказал: «Если вы монахи, то зачем шатаетесь с мирянами, или приближаетесь туда, где есть мирянин? Те, кои отрекшись мира и облекшись в ангельский образ, живут среди мирян, сами себя обольщают, сбивают с пути: всуе весь труд их. Ибо, что приобретут они от мирян, кроме плотского утешения? А где плотское утешение, там не может обитать страх Божий, особенно в монахе. Почему монах называется монахом? — Потому, что он один с единым Богом беседует день и ночь. А монах, прово­дящий среди мирян иногда день, а по большей части два, затем, чтоб по невозможности жить без потребностей телесных, продать свое руко­делие и купить потребное, и потом, возвратясь, искренно раскаиваться и жалеть о тех двух днях, проведенных в городе для продажи руко­делия своего, никакой не получит пользы (от своего монашества). Вот какие добродетели приобретает монах, живущий среди мирян. Когда лишь только вступит он (в монашество), то на первых порах бывает обыкновенно воз­держан языком, постником и смиренником, пока не придет в известность и пройдет слава о нем, что-де такой-то монах поистине есть раб Божий. Тотчас сатана внушает мирянам нести ему всякие потребности: вино, елей, деньги и всякие вещи, говоря: святче, святче! Слыша «святче», напыщается смиренный монах и, как обычно тщеславию, начинает ходить к ним посидеть, ест, пьет и утешается; когда станет на псалмопение, то возвышает глас свой, и миряне начинают говорить о нем с похвалою, что такой-то монах поет псалмы и совершает бдения. От сего еще более одолевает его тще­славие, он надымается и высится; смирение совсем отходит от него, и, если кто скажет ему неласковое слово, он отвечает ему еще худшим. Далее, так как он день и ночь видит мирян, то диавол уязвляет его красотою жен и детей, и он бывает в большом смущении и большой опас­ности, ибо Господь наш Иисус Христос сказал в Евангелии: «всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем « (Мф. 5, 28). Не будет вменять ни во что слово сие, слыша, что еще говорит Господь: «небо и земля мимоидет: словеса же Моя не мимоидут» (Мф. 24, 35). Потом приходят заботы житейские, и он начи­нает промышлять о телесных потребах на год, собрав их, удвояет, наконец, начинает собирать золото и сребро, чем демоны низвергают его, наконец, к самому корню сребролюбия. После сего, если кто приносит к нему что-нибудь малое, он отвергает то, говоря: «Не принимаю сего, потому что ничего не беру». Если же кто приносит золото и сребро, или одеяние, или другое что ему пригодное, он тотчас с радостью принимает его и, поставя трапезу, начина­ет утешаться с ним. А бедный, или, лучше, Христос, толчет извне и в двери, и никто не внемлет, никто не слышит. К таковым сказал Господь наш Иисус Христос: «удобее есть велбуду сквозе иглины уши пройти, неже богату в царствие Божие внити» (Мф. 19, 24). Но, может быть, скажешь, что ты небогат, или что, будучи богат, я ни в чем не имею нужды и никому не докучаю, или, что имею, имею от рукоделия и от того, что посылает Бог, я ни­кого не обижаю.— Скажите мне, отцы: Ангелы на небесах о собрании золота и сребра заботят­ся или о славе Божией? Для чего и мы, братие, приняли образ сей? Чтоб собирать богатство и тленное вещество или чтоб быть подобными Ангелам? Или не знаете, что падший с небес (ан­гельский) чин наполняется из монахов? Зачем же, братие, отрекшись от мира, опять, в нера­дении, совращаемся с пути смирения? Или не знаете, что вино, жены, золото, плотский по­кой и блуждание среди мирян,— все сие удаляет нас от Бога? «Корень бо всем злым сре­бролюбие есть» (1 Тим. 6, 10). Сколько отсто­ит небо от земли, столько отстоит сребролюби­вый монах от славы Божией. И поистине, нет зла больше того зла, какому подвергается среб­ролюбивый монах. Монах, любящий мирские беседы, требует многих молитв святых отцов. Или не слышим, что говорит блаженный Иоанн: «не любите мира, ни, яже в мире; аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем» (1 Ин. 2, 15)? Равно и апостол Иаков говорит: «иже бо восхощет друг быти ми­ру, враг Божий бывает» (Иак. 4, 4). Да бе­жим же, братие, от мира, как бежит кто от змия. Кого уязвит змий, тот едва исцелевает. Так и мы, если желаем быть монахами, да бе­жим от мира. Лучше, братие мои, иметь одну брань, нежели много и без числа. Скажите мне, отцы и братия, отцы наши где стяжали добродетели,— в мире или в пустыне? Как же мы хотим стяжать добродетель, живя в мире? Если не взалчем, если не возжаждем, если не понесем мраза, если не вселимся со зверьми, не умрем телу, то как поживем душе? Как хотим мы наследовать Царствие Небесное, пребывая среди мирян? Или как даже возведем очи свои к Нему, кружась в суете? Не теряет ли своего Достоинства воин, который, бежав от войны, предается куплям житейским? Не тем ли паче мы, если, живя с мирянами, будем только есть и пить, лишимся наследия Царствия Небесно­го? Да не внушает вам диавол злых помыс­лов — говорить: «Я собираю для того, чтоб (чрез милостыню) заслужить еще и награду», пото­му что, кто не хочет сотворить милостыню из кондранта, тот не сотворит и из тысячи дина­риев. Нет, братия мои! Это есть дело мирян. Не хочет Бог, чтобы мы, монахи, имели золото или серебро, одеяния и другие вещи. Господь заповедал, говоря: «воззрите на птицы не­бесный, яко не сеют, ни жнут, ни соби­рают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их» (Мф. 6, 26). Монах, имеющий золото, серебро и другие вещи, не верует, что Бог может напитать его; но если Он не может подать нам хлеба насущного, то не может да­ровать и Царствия Своего. Вот что знаю я наверное, что если я имею потребное и другой кто, особенно мирянин, сам по себе несет мне что-нибудь, то это бывает по действию диаво­ла. Если же не имею и помолюсь однажды и дважды, тогда мне, как некогда Даниилу во рве львином, посылает Бог, зная, что я нужда­юсь. А если я не только не нуждаюсь ни в чем, но еще имею золото, серебро и другие вещи, между тем не хочу тратить на содержание себя, а ожидаю, чтоб другой принес мне по­требное, тогда я бываю сообщником Иуды Искариотского, который, оставя дарованную ему благодать, устремился к похоти сребролю­бия. Зная сие, блаженный Апостол назвал сребролюбие не только корнем всех зол, но и идолослужением (Еф. 5, 5). Итак, видите, в какое зло болезнь сия увлекает монаха, когда ввергает его даже в идолослужение: ибо среб­ролюбивый отступает от славы Божией и по­клоняется изваянному идолу человеческому, то есть золоту. О, сребролюбие! Ты удаляешь мо­наха от славы Божией. О, сребролюбие, горь­кое и плачевное! Ты отлучаешь монаха от чина ангельского! О, сребролюбие, корень всех зол! Ты ввергаешь монаха все в большие и большие заботы, пока доведешь до того, что он, оставя славу небесную, прилепится к миродержителям тьмы века сего. О, сребролюбие, хороводец всякого зла, ты изощряешь язык монаха на брань, ссоры и смуты, пока не подведешь его под суд, наподобие мирян! Горе монаху, даю­щему свободный к себе доступ демону сребро­любия! Горе монаху сребролюбцу, что оставил заповедь Спасителя, рекшего: «не стяжите злата ни сребра» (Мф. 10, 9). Часто внушает ему диавол такой помысл: «Встань и сотвори бдение, а завтра позови братий и учреди трапе­зу любви». Потом отходит демон к званным и говорит: «Возьмите с собою свои припасы». Часто говорит также в себе такой (монах): «Пра­вила своего я не нарушаю: исполняю и третий, и шестой, и девятый час», не зная, что «не всяк глаголяй: Господи, Господи! внидет в цар­ствие небесное» (Мф. 7, 21). И: «Чем повре­дят мне сребро, золото и другие вещи?», не зная, что, где золото, сребро и вещи, там сво­бодный доступ демонам и пагуба души и тела, там горе навсегда. Как войдет сокрушение в сребролюбивого монаха, когда он, оставя волю Сотворшего его и Призывающего к жизни вечной, золото чтит и лобызает? Как войдет в такого человека сокрушение? — Впрочем, диавол часто возбуждает в нем слезы, воздыха­ния и заставляет его бить себя в грудь, говоря притом: «Вот дал тебе Бог золото и сребро и сокрушение», с тем, чтоб ему и на мысль не пришло когда-нибудь извергнуть корень среб­ролюбия. О братия моя возлюбленная! Как мы, монахи, имеем золото и сребро, одеяния и всякие вещи, и никогда не перестаем собирать более и более, а между тем бедный, паче же Христос, немощен и алчен, терпит жажду и мраз, и мы ничего не хотим сделать для Него. Какое оправдание представим мы, братие, Владыке Христу, что, отрекшись мира, опять ищем его; мятемся под схимой, и сей ангель­ский образ делаем житейским, обращая его в промысл ради золота, из коего или совсем не даем (нуждающимся), или, если даем, то при других, для того чтобы нас хвалили. Нет, бра­тие мои возлюбленные, убежим от мира. Нуж­да нам надлежит спасаться в пустыне, среди же мирян поистине не спасемся, ибо Господь говорит, что если кто не отречется мира и того, что «в мире», еще же и души своей, «и не возмет креста своего и не последует Мне, несть Мене достоин « (Мф. 10, 38). «Живу Аз», глаголет Господь: «изыдите от среды их и отлучитеся « (2 Кор. 6, 17). Посмотрите, братие мои возлюбленные, как полезно бегать сообщения с людьми житейскими. Это полезно и для них, и для нас. Вся беседа их — о тор­гах, сходбищах, женах, детях, скоте, а такая беседа не удаляет ли помыслы от Бога? Если же одна беседа с ними удаляет помысл от Бога, то какой вред должен быть от того, если есть с ним и пить. Не потому я говорю это, что они нечисты,— да не будет. Но они едят по дваж­ды в день всякого рода яства и мяса, мы же воздерживаемся от мяс и разнообразных яств и едим всегда однажды в день. Теперь, если они увидят, что мы едим довольно, тотчас осуждают нас и говорят: «Вот и монахи едят в сытость», не помня, что и мы также обложены плотию, как и они. Опять, если видят, что мы воздержны в пище, тоже осуждают нас, гово­ря: «Вот человекоугодники!» И губят, таким образом, души свои из-за нас. Также, если видят, что мы едим не умовенными руками или неопрятно держим одежду, говорят: «Вот не­вежество». И опять, если видят, что едим умо­венными руками, говорят: «Вот и монахи чис­тятся». И губят себя из-за нас, и мы бываем причастниками и виновниками их погибели. Бегая убо, да бежим трапез их; и будем искать более поношения их, чем похвал, ибо не похва­ла их доставляет венцы.— Что мне пользы, если угожду человекам и прогневлю Господа Бога моего? Апостол Павел говорит: «аще бых еще человеком угождал. Христов раб не бых убо был» (Гал. 1, 10). Не молимся ли мы пред лицем Господа, говоря: «Иисусе, Боже наш! Избави и изми нас от укора и похвалы их»? Не будем же ничего делать в угождение им. Ибо, как похвала их не может нас ввести в Царствие Небесное, так и всякий укор их не может заключать для нас вечной жизни. Да ведаем, братие мои возлюбленные и благосло­венные, что и о всяком слове праздном мы дадим отчет Господу Богу нашему»».

Брат пришел к авве Илии безмолвнику, в киновию пещеры аввы Саввы, и говорит ему: «Авва, скажи мне слово (назидания)».— Ста­рец говорит ему: «Во дни отцов наших были любимы три следующие добродетели: нестя­жание, кротость и воздержание; ныне же вла­ствуют в монахах любостяжание, чревоугодие и гневливость,— что хочешь, то и держи».

Сказывали об авве Феодоре Фермейском, что многих превосходил он следующими тремя добродетелями: нестяжанием, подвижниче­ством и беганием людей.

Мать Феодора спросила папу Феофила об одном изречении Апостола, именно, что зна­чит: «искупующе время» (Еф. 5, 16). И он го­ворит ей: «Наименование указывает прибыток. Именно: предстоит тебе время поношения? — Купи сие время поношения смиренномудрием и долготерпением, и возьми себе сей прибыток. Время бесчестия? — Незлобием купи и обрати сие время в прибыток себе. Таким образом, все противное, если захотим, будет нам в при­быток».

Опять сказала мать Феодора: ««Подвизайтеся внити тесными враты» (Мф. 7, 13). Ибо, как древа, если не будут под действием морозов и дождей, не могут принести плодов, так в отношении к нам, век сей есть зима; и если мы не будем испытаны многими скорбями и искушениями, то не можем соделаться на­следниками Царствия Небесного».

Она же (мать Феодора) опять сказала, что учитель должен быть чужд любоначалия, не причастен тщеславию и далек от гордости; не должен ни быть игралищем лести, ни ослеп­ляться дарами, ни порабощаться чреву, ни ув­лекаться гневом; но должен быть великоду­шен, приветлив, всею силою смиренномудр, рассудителен, снослив, попечителей и душелюбив».

Авва Иоанн (Колов) сказал: «Я желаю, чтоб человек помалу вкусил от всех добродете­лей. Итак, каждый день, вставая утром, пола­гай начало всякой добродетели и заповеди Божией, величайшему терпению, со страхом и долготерпением; любви Божией, со всякою готовностию души и тела, и со многим смирени­ем; терпению скорбей и хранению сердца и одной молитве и молениям с воздыханием; чи­стоте языка и хранению очей; тому, чтоб не гневаться, когда бесчестят; быть в мире со всеми, не воздавать злом за зло, не смотреть за падениями других и быть ниже всякой тва­ри; отречению от всех вещей и всего плотского, кресто-принятию, подвигу, духовной нищете, посту, покаянию и плачу, духовной брани, рас­суждению, чистоте души, безмолвному руко­делию, ночным бдениям, алчбе и жажде, гладу, наготе, трудам. Закрой гроб свой, как бы ты уже скончался, чтоб содержать в мысли, что смерть твоя близка каждый час к тебе».

Авва Иоанн сказал: «Как нельзя всю жизнь оставаться детьми и с умножением лет не воз­растать опытностию и знанием, так и в мона­шеской жизни всякий, с продолжением в ней времени, должен более и более восходить на высоту добродетелей».

Авва Касснан рассказывал о некоем авве Иоанне киновиархе, старце высокой жизни, что, когда он кончался и с радостию и желани­ем отходил к Богу, окружили его братия и просили оставить им вместо наследства какое-нибудь слово краткое, но спасительное, по ру­ководству которого могли бы они достигнуть совершенства во Христе. И он, воздохнув, сказал им: «Никогда я не творил собственной воли и не учил никого тому, чего бы прежде сам не исполнил».

Блаженный Иоанн Златоуст сказал: «Са­дясь за чтение Божественного Писания и дру­гих священных книг, прежде призови Бога, да отверзет Он очи сердца твоего не только к точному уразумению написанного, но и к ис­полнению того, чтоб знание жизни и учение святых не обратилось нам в осуждение».

Авва Иоанн киликианин, игумен Раифский, сказал братиям: «Чада! Как убежали мы от мира, так да бежим и от похотей плоти».

Опять сказал: «Будем подражать отцам на­шим: с какими лишениями и с каким безмолви­ем жили они здесь!»

Сказал также: «Дети! Не оскверним мес­та сего, которое отцы наши очистили от де­монов».

Еще сказал: «Место сие есть место под­вижников, а не торжников».

Взошли мы от Гефсимании на гору Елеон, где монастырь аввы Авраама. В сем монасты­ре был игумен авва Иоанн киликианин. Спро­сили мы его однажды: «Как может кто стя­жать добродетель?» — И старец сказал нам в ответ: «Желающий стяжать добродетель не может стяжать ее иначе, как возненавидев противоположное ей зло. Итак, если желаешь иметь всегда плач,— возненавидь смех; жела­ешь иметь смирение — возненавидь гордость; желаешь быть воздержным — возненавидь пресыщение; желаешь целомудрствовать — возненавидь сладострастие; желаешь быть не­стяжательным — возненавидь сребролюбие. Желающий обитать в пустыне ненавидит горо­да по причине соблазнов в них; желающий иметь безмолвие ненавидит частые посещения; желающий быть чужим для всех и всего нена­видит показность; желающий воздержным быть в гневе ненавидит сообращение со многи­ми; желающий быть незлопамятным ненавидит злословие; желающий быть нерассеянным пре­бывает в уединении; желающий обуздывать язык, да заграждает уши свои, чтоб не слы­шать много; желающий всегда иметь страх Бо­жий пусть возненавидит телесный покой и воз­любит скорбь и тесноту».

Брат спросил авву Иосифа: «Когда случит­ся гонение, в пустыню ли бежать лучше или в города и села?» И старец сказал ему: «Где ус­лышишь, что есть православные, туда и сту­пай, поближе к ним».

Он же сказал: «Отнюдь не имей дружбы с отроком и не живи с ним вместе; если можешь жить один в келлии своей, то это хорошо; воз­делывай свою овощь, вместо того, чтоб идти к кому-нибудь просить».

Брат спросил его же: «Хочу жить с кем-нибудь вместе на таком условии: я бы безмолв­ствовал один в келлии и рукодельем добывал сколько нужно на содержание, а тот пекся бы о мне». Старец сказал ему: «Отцы наши не желали сего».

Говорили об авве Исааке, что, когда он кон­чался, сошлись к нему старцы и говорили: «Что нам делать после тебя, отче?» — Он сказал: «Видели вы, как я ходил пред лицом вашим? Если будете и вы следовать заповедям Господа и соблюдать их, то Он пошлет благодать Свою и сохранит место сие; если же не сохранит, то не пребудете на месте сем. И мы, когда умира­ли отцы наши, печалились, но, соблюдая запо­веди Господни и их завещания, устояли, так, как бы они сами были при нас. Так и вы по­ступите, и спасетесь».

Брат спросил авву Иеракса: «Скажи мне слово, как спастись?» — Старец говорит ему: «Сиди в келлии своей; если алчен — ешь, если жаждешь — пей, только никого не злословь, и спасешься».

Авва Исидор Пелусиот говорит: «Жизнь без славы обыкновенно более приносит пользы, нежели слава без жизни. Ибо жизнь назидает и молча, а слава без жизни, несмотря на все возгласы, служит только в тягость. Если со­сдиняются слава и жизнь, то они составляют красоту всего любомудрия».

Он же говорит: «Дорожи добродетелию; не заботься о счастии. Добродетель есть бессмерт­ное сокровище, а счастие скоро исчезает».

Говорил еще Иеракс: «Многие из людей стре­мятся к добродетели, но медлят идти путем, ведущим к ней. Другие же и не думают о том, что есть добродетель. Потому первых должно убеждать, чтоб они оставили свою леность, а других научать, что добродетель поистине есть добродетель».

Говорил также: «Зло удалило людей от Бога и разделило их между собою, потому всячески должно убегать зла и стремиться к добродете­ли, которая приводит к Богу и соединяет одних с другими. Цель добродетели и целомудрия есть простота с мудростью».

Авва Иосиф Фивейский сказал: «Следую­щие три дела честны пред лицем Господа: пер­вое — когда кому больному прилагаются но­вые искушения, а он принимает их с благода­рением; второе — когда кто совершает все дела свои так, чтобы оные были чисты пред лицем Бога и не имели ничего человеческого; тре­тье — когда кто живет в совершенном послу­шании духовному отцу и отрекается от всех собственных хотений. Сей последний имеет одним венцом больше. Я же избрал бы бо­лезнь».

Авва Макарий сказал: «Не ночуй в келлии брата, имеющего худую славу».

Брат спросил авву Макария Великого о том, как достигнуть совершенства, и старец сказал ему в ответ: «Если человек не стяжет великого смирения в сердце и теле, и того, чтоб не мерить себя ни в каком деле, но ставить себя в смирении ниже всякой твари, также отнюдь не осуждать никого, кроме себя одно­го; сносить поношения, отрывать от сердца всякую злобу и нудить себя быть долготерпе­ливым, тихим, братолюбивым, целомудренным, воздержным, как написано: «царствие Божие нудится, и нуждницы восхищают е» (Мф. 11, 12); еще же право смотреть очами, хранить язык и отвращать слух от всякого суетного и душетленного слышания, хранить чистоту сер­дца пред Богом и непорочность тела; иметь также повседневно смерть пред очами, пога­шать гнев и злобу, отвергаться вещества и плотских похотей, отрещись диавола и всех дел его и твердо сочетаться всецарю Богу и всем заповедям Его, непрестанно молиться, и во всякое время, во всякой вещи и всяком деле быть утверждену в Боге,— то не можешь быть совершенным».

Авва Марк сказал: «Закон свободы науча­ет всякой истине, и хотя многие читают его, но редкие понимают его в отношении к исполне­нию заповедей. Не ищи совершенства его в добродетелях человеческих, ибо совершенного в них нет. Совершенство его сокрыто в кресте Христовом».

Брат пришел в скит к авве Моисею и про­сил у него наставления. Старец говорит ему: «Пойди, сиди в своей келлии, и келлия твоя научит тебя всему».

Авва Моисей сказал: «Кто имеет близ себя Иисуса и непрестанно беседует с Ним, то делает хорошо, не внося человека в келлию свою».

Опять сказал: «Невозможно стяжать Иису­са, иначе как трудом, смирением и непрестан­ною молитвою».

Авва Моисей сказывал: «Три старца при­шли к авве Пафнутию, которого звали Кефалою, и просили у него наставления. Старец сказал им: «Что желаете, чтоб я сказал вам: духовное или плотское?» — Они говорят ему: «Духовное».— Старец говорит им: «Пойдите, возлюбите прискорбность, скорбь паче утеше­ния, бесчестие паче славы, и даяти паче, неже­ли приимати»».

Брат спросил старца: «Какое бы мне делать доброе дело, чтоб живу быть чрез него (спа­стись)?» — И старец сказал: «Один Бог зна­ет, что добро. Но я слышал, что некто из отцов спросил о сем авву Нисфероя Великого, друга аввы Антония, и он сказал ему: «Не все ли дела равны? Писание говорит, что Авраам был страннолюбив, и Бог был с ним. Илия любил безмолвие, и Бог был с ним. Давид был смиренномудр, и Бог был с ним. Итак, к чему видишь расположенную душу свою по Богу, то и твори,— и храни сердце свое»».

Авва Нил сказал: «Раб, не радящий о де­лах господина своего, должен быть готов под­вергнуться ударам».

Авва Пимен говорит об авве Нисферое, что «как змий медный, сделанный Моисеем в ув­рачевание народа, так старец сей, имея всякую добродетель, всех врачевал молча».

Когда авва Пимен спросил сего авву Нис­фероя, откуда стяжал он такую добродетель, что какая бы когда ни случилась ему скорбь в киновии, он ничего не говорит и не ропщет, он отвечал: «Прости мне, авва. В самом начале, когда вступил я в сию киновию, сказал помыс­лу своему: ты и осел одно и то же. Как осел, когда его бьют, не говорит, и когда ругают, ни­чего не отвечает: таков будь и ты, как говорит псалом: «скотен бых у Тебе; и аз выну с Тобою»». (Пс. 72, 22—23).

Отцы Синайские рассказывали об авве Оресте, что в одно воскресенье он пришел в церковь в одеянии, надетом наизнанку. Так стоял он между другими, и некоторые из долж­ностных пришли и сказали ему: «Для чего, отче, ты вошел так в церковь в одежде навыво­рот? Странники будут смеяться над нами».— Старец сказал им в ответ: «Вы низвратили Синай, и никто не делает вам замечаний, а я оделся навыворот, и это неприятно вам. Ис­правьте сами, что низвратили, и я поправлю, что переворотил».

Авва Пимен сказал, что осмотрительность, внимание себе и рассудительность — сии три добродетели суть путеводители души.

Брат спросил авву Пимена: «Как должно жить человеку?» — Старец говорит ему: «Бу­дем смотреть на Даниила. Не нашлось на него другого обвинения, кроме того, что он служил Господу Богу своему».

Опять сказал: «Скудость, болезненность, прискорбность, самоутеснение и пост — вот работные орудия монаха. Ибо написано: «аще будут сии трие мужи: Ное и Даниил и Иов… живу Аз… тии в правде своей спа­сутся, глаголет Адонаи Господь « (Иез. 14,14, 20). Ной изображает нестяжательность, Иов — приболезненность, Даниил — рассудитель­ность. Итак, если будут в каком человеке сии три добродетели, то Господь обитает в нем».

Еще сказал (Пимен): «Если победит монах две вещи, то может быть свободен от мира». Брат спросил: «Какие?» — «Плотоугодие и тщеславие»,— отвечал старец.

Брат спросил авву Пимена: «Скажи мне слово назидания».— Старец сказал ему: «От­цы наши всякое дело начинали плачем».— Брат сказал: «Скажи мне и другое слово».— Ста­рец отвечал: «Сколько можешь, трудись над рукодельем, чтоб от него творить милостыню, ибо написано: милостыня и вера очищают гре­хи» (Притч. 15, 27).— Брат спросил: «Что есть вера?» — Старец сказал в ответ: «Веро­вать — значит жить в смиренномудрии и тво­рить милостыню».

Еще сказал: «Кому веровать не лежит сер­дце твое, не внимай тому сердцем твоим».

Брат спросил авву Пимена: «Что мне де­лать с бесполезными своими дружбами?» — Старец отвечал: «Есть ли человек, который, приближаясь к смерти, все еще думал бы о дружбах мира сего? Не приближайся к ним и не касайся их, и они сами собою отдалятся от тебя».

Опять сказал: «Когда человек намеревается строить дом, то собирает большое количество денег, чтобы иметь возможность поставить дом, и заготовляет разного рода материалы. Так и мы возьмем помалу от всех доброде­телей».

Он же сказал: «Давид написал Иоаву: нач­ни войну, и овладеешь городом и разоришь его» (2 Цар. 11, 25).

Он же сказал: «Иоав говорил: мужайтеся и будьте сынами силы, и сотворим брань за на­род Божий» (2 Цар. 10, 12). Это мы.

 Авва Пимен сказал: «Если видишь видения и слышишь гласы, не рассказывай о том ближ­нему своему, ибо это есть поворот брани» (на твою сторону).

Опять сказал: «В первый раз беги; во вто­рой беги, а в третий будь меч» (о борьбе с по­мыслами).

Авва Пимен сказал авве Исааку: «Сбрось с себя часть своей праведности, и в немного дней приобретешь покой».

Авва Витимий спросил авву Пимена: « Если кто имеет на меня неудовольствие и я покаюсь ему, а он не помирится по неверию искренно­сти, что мне делать?» — Старец говорит ему: «Возьми с собою других двух братий, и покай­ся ему, если и еще не помирится, возьми дру­гих пять, если и при сих не умирится, возьми священника; если же и таким образом не поми­рится и не поверит искренности твоей, то мо­лись, наконец, несмущенно Богу, да Сам Он приложит ему веру,— и будь покоен».

Брат, отходя на торжище, спросил авву Пи­мена: «Что ты посоветуешь мне делать?» — Старец говорит ему: «Будь друг нудящего се­бя (то есть подражай) и спокойно продашь свои вещи».

Опять сказал: «Не вверяй своей совести человеку, которому верить не лежит сердце».

Сказал также: «Вот какое правило жития Бог дал израильтянам: воздерживаться от того, что неестественно, то есть гнева, ярости, за­висти, ненависти, клеветы на брата и прочего, свойственного ветхому человеку».

Еще сказал: «Употреби посильное старание о том, чтобы никому отнюдь не делать зла, и блюди сердце свое чистым в отношении ко вся­кому человеку».

Пришел к авве Палладию начальник стра­ны, желая видеть его, ибо наслышался о делах его, и, взяв скорописца, приказал ему: «Я вой­ду к авве, ты же запиши все, со всею точностью, что он будет говорить мне». Так вошел начальник и сказал старцу: «Помолись о мне, авва, ибо я имею множество грехов».— Ста­рец говорит: «Безгрешен один Иисус Хрис­тос» ,— Начальник спросил: «О всяком ли гре­хе имеем мы дать отчет Богу, авва?» — Ста­рец отвечал: «Написано: «воздаст коемуждо по делом его»» (Рим. 2, 6).— «Изъясни мне слово сие»,— сказал начальник.— «Оно само себя изъясняет,— отвечал старец.— Впрочем, выслушай подробно. Оскорбил ли ты ближне­го, восприимешь должное. Восхитил ли что у низших, прибил ли бедного, или лицеприят­ствовал на суде, или обесчестил, озлословил, оклеветал, оболгал, злоумышлял на чужие бра­ки, преступил клятву, преложил пределы от­цов, входил в имущество сирот, обижал вдов, настоящую сладость предпочел обетованным благам,— получишь достойное возмездие за все, ибо «еже сеет человек, тожде и по­жнет» (Гал. 6, 7). Равным образом, если и доброе что сделано тобою, и за то получишь воздаяние многократное, ибо сказано: воздаст «коемуждо по делом его» (Рим. 2, 6). Помни о сем воздаянии во всю жизнь, и избежишь множества грехов».— Начальник говорит: «Что же я должен делать, авва?» — Старец говорит: «Помышляй о вечных, бесконечных и неизменных благах неба, где нет ночи и нет сна — сего образа смерти, где нет яств и пи­тия — сих служителей нашей немощи, нет скорбей, ни болезней, ни врачевания, ни судов, ни торгов, ни богатства — сего начала зол, предмета войн и корня вражды; где страна живых — не умерших грехом, но живущих ис­тинною жизнию во Христе Иисусе». Тогда на­чальник воздохнул и сказал: «Поистине, авва, так есть, как ты сказал». И, получив великое назидание, отошел в дом свой, благодаря Бога.

Рассказывали об авве Памве, что, конча­ясь, в самый час исхода, сказал он предстоя­щим святым мужам: «С тех пор, как я пришел на это пустынное место и, построив себе келлию, вселился в ней, не помню, чтобы ел дру­гой хлеб, кроме добытого своими руками, ни в чем не раскаивался даже до сего часа и отхожу к Богу так, как бы не начинал еще богочествовать». Вот чем отличался авва Памва от мно­гих! Когда спрашивали его о каком-либо слове Писания или о предметах духовных, он не отвечал тотчас, но говорил, что не знает сего и так по месяцу и более не давал ответа.

Авва Памва сказал: «Если имеешь (чис­тое) сердце, то можешь спастись».

Говорили об отцах — авве Памве, авве Вис­сарионе, авве Исайи и авве Паисии, что они были очень сильны. Однажды они беседовали вместе с аввою Афре, и пресвитер горы Нитрийской спросил их: «Как должны вести себя братия?» — Они сказали: «В великом подвиж­ничестве и храня совесть свою от ближнего».

Брат спросил авву Памву: «Почему злые духи препятствуют мне благотворить ближне­му?» — Старец говорит ему: «Не говори так, потому что таким образом ты Бога называешь лживым. Но лучше скажи: я не хочу делать благодеяний. Ибо прежде еще Бог сказал: се «даю вам власть наступати на змию и на скорпию, и на всю силу вражию»» (Лк. 10,19).

Авва Питирион, ученик аввы Антония, го­ворил, что желающий изгонять демонов дол­жен прежде победить страсти, ибо какую кто преодолеет страсть, той и демона изгоняет. Так, входит, говорит, вслед за гневом демон его; если ты укротишь гнев, то будет изгнан и бес его; то же и в отношении к каждой страсти.

Авва Сисой сказал: «Будь самоуничижен, завергни волю свою вспять, не будь многозаботлив,— и будешь иметь покой».

Он же сказал: «Есть люди, кои иждивают дни свои в нерадении, и словом только и по­мыслом ищут спасения, а делом нерадят о нем; читают жития святых, а их смирению и нестя­жательное™, молитве и бдению, воздержанию и безмолвию, спанию на земле и коленопрекло­нениям не подражают, и облыгают жизнь от­цов, говоря: невозможно всего этого вынесть, не помышляя, что, где обитает Бог чрез благо­дать Божественного крещения и исполнение заповедей, там бывают дела паче естества».

Говорили об авве Хоме, что, кончаясь, он сказал своим детям: «Не живите с еретиками, не знайтесь с властями, руки ваши да будут простерты не на собирание, но более на раздавание».

Сказал старец: «Обнажи меч свой» (то есть борись, не поддавайся).— Брат сказал: «Мне не позволяют страсти».— Старец говорит: «Разве не сказал Господь: «призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс. 49, 15)? Итак, призови Его, и Он измет тебя от всякого искушения».

Старцы говорили, что кукулий есть знак незлобия, аналав — креста, а пояс — мужест­ва. Итак, будем жить соответственно одеянию нашему, делая все со рвением, чтоб не оказа­лось, что носим чуждый нам образ.

Брат спросил старца: «Как бывает, кто буй Господа ради?» — Старец говорит ему: «В од­ной киновии был отрок, которого отдали доб­рому старцу, чтоб наблюдал за ним и научил страху Божию. Старец сей говорил ему: «Ког­да кто будет злословить тебя,— благословляй его; когда сядешь за трапезу, ешь невкусное, и оставляй вкусное; когда придется выбрать тебе одежду, оставь хорошую и возьми худую .— Отрок говорит ему: «Буй я, что ты советуешь мне так делать?» — Старец говорит: «Для того я советую тебе так делать, да будешь буй Гос­пода ради, и да умудрит тебя за то Господь . И вот старец показал нам, кто и какими дела­ми бывает буй Господа ради».

Старец сказал: «Станем на камени! И пусть устремится река — не убойся, и да не низвер­гнет она тебя долу; пой в безмолвии, говоря: «надеющийся на Господа, яко гора Сион: не подвижится в век живый во Иерусали­ме»» (Пс. 124, 1).

Опять сказал: «Для тебя родился Христос, о человек! Для спасения твоего пришел Сын Божий; был человеком, будучи Бог; был чте­цом, когда, взяв книгу в синагоге, читал: «Дух Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя» (Лк. 4, 18); был иподиаконом, когда, «со­творив бич от вервий, всех изгнал из храма, а также овец и волов «и прочее (Ин. 2, 15); был диаконом, когда, препоясавшись лентием, умыл ноги ученикам Своим, запове­дав им умывать ноги братии (Ин. 13, 14); был пресвитером, когда, сидя посреди старцев, учил народ; был епископом, когда, «взяв хлеб и благословив, даяше учеником Своим» (Мф.26, 26). Он был бием бичами ради тебя, а ты не сносишь и одной укоризны ради Его; был погребен и воскрес, как Бог, и все для нас соделал, чтобы нас спасти. Итак, будем трез­виться, бодрствовать, пребывать в молитвах и творить угодное Ему».

Вот что сказал один старец о злых помыс­лах: «Умоляю вас, братие, как отстали мы от дел, так отстанем мы и от воспоминаний».

Старец сказал: «Если будет между тобою и другим слово скорбное, и сей отречется, гово­ря: «Я не сказал такого слова», не спорь с ним; иначе он оборотится и скажет: «Да, сказал, и что же?»»

Сказал старец: «Не всякое слово одобряй и не со всяким сослагайся. Медленнее верь, ско­рее истинствуй» (говори правду).

Некто из старцев сказал: «Вначале, схо­дясь друг ко другу, мы говорили о предметах спасительных, составляли из себя как бы ду­ховный хор и восходили на небо; ныне же, сходясь вместе, переходим к пересудам и друг друга низвергаем долу — в ров тинный».

Сказал некто из старцев: «Если внутренний наш человек трезвится, то он силен хранить и внешнего; если же нет, то сколько есть сил будем стеречь язык».

Он же сказал: «Необходимо иметь духов­ные дела, так как на то мы и пришли; ибо велик труд учить устами, когда дел не творим телом».

Сказал старец: «Так написано: на втором и третьем грехе поберегись, а на четвертом не отвращусь. Три первые суть: вспомнить о ху­дом, согласиться на него помыслом и изречь языком, а четвертое — совершить дело. От сего последнего не отвратится гнев Божий».

Сказал старец: «Диавол нападает обыкно­венно на слабую сторону монаха в той надеж­де, что привычка, окрепши от долговременности, получает силу природы, особенно у тех, кои довольно нерадивы. Не давай себе пищи тучной (жирной), особенно когда здоров, и того не ешь, к чему есть похотение; вкушая же посылаемое тебе Богом, благодари Его на всякий час. Вре­менные блага иждили мы ради монашества, и, однако ж, еще не сделались монахами. Мужай­ся, брат, чтоб иначе не носить чужого образа, и храни печать Христову, то есть смирение».

Говорили старцы, что монаху до самой смер­ти должно бороться с демоном уныния и мало­душия, особенно во время церковных собра­ний. Когда же, с помощию Божиею, ты успе­ешь в этом, то берегись помысла самодовольства и неразумного самовозношения, а говори помыслу сему: «аще не Господь созиждет дом, всуе трудшиася зиждущий» (Пс. 126, 1); я же не что иное, как «земля и пепел» (Быт. 18, 27). Помни, что «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4, 6).

Сказал старец: «Спишь ли ты, или бодрст­вуешь, или другое что делаешь, если Бог будет пред очами твоими, то враг ничем не может устрашить тебя. Ибо если помысл твой пребу­дет в Боге, то и сила Божия пребудет в тебе».

Сказал старец: «Монаху не должно быть охотником слушать рассказы о других и осуж­дать, и не должно соблазняться».

Брат спросил старца: «Скажи мне, как спа­стись?» — И старец отвечал: «Постараемся трудиться мало помалу, и спасемся».

Говорили старцы: «Вот чего требует Бог от христиан: покоряться святым Писаниям, ис­полнять делом читанное и веровать настояте­лям и отцам духовным».

Брат спросил старца: «Что мне делать с по­мыслами, кои окружают меня и влекут из кел­лии под предлогом идти к старцам?» — Ста­рец сказал ему: «Если видишь, что помыслы хотят тебя извлечь из келлии по причине утес­нения плоти, то сделай себе небольшое уте­шение в келлии своей, и не захочешь выйти.

Если же ради назидания душевного приходит желание пойти куда, то испытай свой помысл и выйди. Слышал я об одном старце, что когда помыслы внушали ему сходить к кому-нибудь, то он вставал, брал свою милоть и выходил; потом, обошедши вокруг келлии, опять возвра­щался и делал себе утешение, как страннику; поступая таким образом, он успокаивался».

Говорили старцы, что «дети более еще, чем жены, суть диавольская сеть для монахов».

Говорили также: «Где вино и дети, там не нужен сатана».

Один ревностный брат, живущий одиноко в келлии, слыша о добродетелях святых, воспла­менился желанием подражать им и стал ду­мать, как бы успеть в них без особенного труда и подвига. Пошел и открыл он о сем одному великому старцу, и старец сказал ему: «Если желаешь успеха, то поди и будь как дитя, принимающее уроки от учителя. Как оно зау­чивает одно за другим, так делай и ты: дай себе на настоящий год в урок — с чревом бо­роться, и борись, пока не навыкнешь не насы­щать чрева; далее, трудись побеждать тщесла­вие, пока не возненавидишь его как врага; когда и сего достигнешь, подвизайся бросить все вещественное и вверить Богу попечение о себе. Тогда дерзай, ибо если человек успеет в этих трех добродетелях, то с радостию сретит Иисуса, когда Он приидет».

Некто из старцев сказал: «Если не возне­навидишь прежде, то не можешь возлюбить: возненавидь грех, и сотворишь правду, как написано: «уклонися от зла и сотвори бла­го» (Пс. 33, 15). Впрочем, главное, что требу­ется в сем повсюду, есть добрая воля. Адам, будучи в раю, преступил заповедь, а Иов, сидя на гноище, сохранил воздержание. Одной доб­рой воли требует Бог от человека и того, чтоб он боялся Его всегда».

Один искушаемый брат пришел к старцу и открыл ему переносимые им искушения. Ста­рец сказал ему: «Да не устрашают тебя случа­ющиеся с тобою искушения, ибо враги, коль скоро увидят, что душа более и более восходит и прилепляется к Богу, свирепствуют, снедаясь завистию; но невозможно, чтоб во время иску­шений не был присущ тебе и Бог с Ангелами Своими, только не забывай со всем смирением призывать Его. Итак, когда случится с тобою что такое, помысли о всемогуществе Помощ­ника нашего, о нашей немощи и свирепости врага нашего, и получишь помощь Божию».

Сказал старец: «Как гостиничник не влас­тен ввести странника в дом, не получив позво­ления от хозяина дома, так и враг не войдет, если не примут его».

Он же сказал: «Когда молишься, говори так: како стяжу Тя, Господи, Ты веси; аз же скотен еемь и ничтоже свем. Ты ввел меня в сей спасительный чин, спаси меня. Аз раб Твой и сын рабыни Твоея. Господи! Спаси мя, якоже хощеши!»

Сказал старец: «Невозможно стяжать Иису­са, иначе как трудом, смирением и непрестан­ною молитвой».

Некто из отцов сказал, что монах, находясь с братиями, всегда должен смотреть долу в землю и отнюдь не обращать взора на лицо человека, особенно юного; когда же бывает он один, то непрестанно должен зреть горе, ибо сильно бывают оскорбляемы и боятся демоны, когда мы зрим горе — к Богу.

Сказал старец: «Бог терпит еще грехи мира, а грехов пустыни не терпит. Знай же, брат мой, не так, как мирянин, истязуется удалив­шийся от мира, ибо сей имеет много предлогов к оправданию, мы же что можем представить в оправдание себя? Поистине страшный огнь и величайшие мучения ожидают тех, кои, по­знавши волю Божию, презирают ее и последу­ют своей. Такие, живя в удовольствиях и ус­лаждаясь суетным и привременным, часто го­ворят: «Я для потребностей телесных собираю деньги и другие вещи, чтоб только обеспечить свою жизнь». Хорошо, слово сие содержит часть истины, если они точно пекутся только о потребном; но, сказав, что я пекусь только о потребном для тела, не должно уже увлекать­ся, когда будут принесены монашествующему деньги или хорошие яства, и спокойно ограни­чиваться только тем, что нужно для тела. Между тем они не только принимают деньги и вещи, но еще опять ищут и других и, вкусив таких яств, желают еще лучших. Или работай и не принимай уже денег; или, если принима­ешь, не работай, чтоб не осуечаться; но мы желаем и того, и другого. Вот мы предложили тебе, что бывает причиною страстей, за кото­рые кажущийся монахом судится строже ми­рян, ибо, тогда как многие из мирян живут честно, сей не милует брата своего, а роско­шествует, и творит дом Божий домом купли или, лучше, харчевенною лавкою. При сем ска­жем отчасти и о том, что увлекает в суетность, чтоб, зная, избегать того и тем спасаться. Многие из нас мнят, будто в том только, что облеклись в схиму, что говорят «Господи, Гос­поди» и что слышат «монах-монах»,— в том только и состоит звание сие. Поистине, братия мои, если не будем внимать себе, бедственнее мирян приключится нам впасть в ров, так что и вопиять к Богу уже не возможем. Итак, нужны страх и смирение истинное. Многие из братий наших, кажущиеся смиренными и веду­щими себя по-монашески, ищут исполнения своей воли, воле же Божией не покоряются. Но, уловляясь своими хотениями, они в сует­ных заботах, развлечениях и попечениях губят данное им на покаяние время, которого, спустя немного, сильно возжелают и поищут, но не обретут».

Сказал старец: «Тщательно старайся не гре­шить, чтоб не оскорбить обитающего с тобою Бога и не изгнать Его из души».

Сказал старец: «Будем трезвиться, бодрст­вовать и пребывать в молитвах, да спасемся, сотворив угодное Богу. Воин, вступив в брань, об одной только своей душе печется, равно как и зверолов. Будем подражать им. Кто живет по-Божьему, с тем и Бог живет: «вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и тии бу­дут Мне людие»» (2 Кор. 6, 16).

Брат, живущий в келлиях, пришел к одному из отцов и сказал ему свой помысл, именно помысл скорби. Старец говорит ему: «Ты по­верг долу великое орудие, то есть страх Бо­жий, и взял себе тростниковый жезл, то есть злые помыслы. Лучше возьми себе огнь, кото­рый есть страх Божий, и, когда будет подхо­дить к тебе враг, сгорит от сего огня, как тростник, ибо лукавый не силен против того, кто имеет страх Божий».

Сказал старец: «Не учи прежде времени, иначе всю жизнь твою будешь умален в ра­зуме».

Брат спросил старца: «Отче! Скажи, что мне делать, чтоб исполнить волю Божию?» — Старец сказал: «Если желаешь, сын мой, ис­полнить волю Божию, удерживайся от всякой неправды, любостяжания, сребролюбия; не воз­давай злом за зло, злословием за злословие, ударом за удар, клятвою за клятву; помни, что сказал Господь: «не судите, да не судими будете» (Мф. 7, 1), «отпущайте, и отпус­тят вам», милуйте, да помилованы буде­те (Лк. 6, 37). Зная наверно, что «очи Господ­ни, тмами тем крат светлейший солнца», прозирают на сыны человеческие (Сир. 23, 27—28), и ничто не сокрыто от Него — ни помыслы, ни помышления и никакие тайны сердца, и что всячески должно предстать судищу Христову, да восприимет каждый по делам своим; будем работать Ему со страхом и тре­петом и со всяким благоговением, как Он Сам з аповедал и как научили апостолы, чтобы мы трезвились в молитвах и пребывали в постах и молитвах и молениях, прося всевидящего Бо­га — не ввести нас во искушение» (Лк. 11, 4).

Он же сказал, что учащий других спасению прежде сам должен вкусить от плода учения, ибо не уцеломудрившийся еще сам, как может уцеломудрить другого? И тот, кто сжат среб­ролюбием и преследуется бесом его, как может научить других подавать милостыню? Также, кто занят только тем, чтоб давать и брать, по­купать и продавать, суетиться и иждивать дни и годы свои в земных попечениях, как может другим преподать учение о будущих благах? Ибо, если сам учащий, оставя небесное, преда­ется временному и преходящему, очевидно, что и смотрящие на него и им поучаемые, научатся презирать вечное, все же попечение обращать только на настоящую жизнь. Таковому говорит Бог: «вскую ты поведаеши оправдания Моя, и восприемлеши завет Мой усты твои­ми? Ты же возненавидел еси наказание и отвергл еси словеса Моя вспять» (Пс. 49, 16—17). И опять: «горе, ими же имя Мое ху­лится» (Ис. 52, 5). Учить — хорошее дело есть, если учащий и творит, чтоб, научая, делал и молча вразумлял, ибо блажен не тот, кто на­учит, но кто «сотворит и научит « (Мф. 5, 19)».

Брат спросил старца: «Как это миряне, люди житейские, не падают, не говорят: согре­шили, и не отлучают себя от причащения, меж­ду тем как презирают пост, нерадят о молитве, убегают бдений, всем прельщаются, все творят по похотям своим, поя дают друг друга в дая­нии и принимании (в сделках), большую часть дня иждивают в божбах и клятвах. Мы же, монахи, при всем том, что строго постимся, со­вершаем бдения, спим на голой земле и доволь­ствуемся сухоядением, плачем со слезами, го­ворим: погибли, потеряли Царствие, повинны геенне». Старец воздохнул и сказал: «Хорошо сказал ты, брат, что миряне не падают, ибо, упадши однажды падением бедственным и ги­бельным, они восстать не могут и не имеют откуда пасть. И какая забота диаволу воевать против тех, кои всегда лежать долу и никогда не встают? Монахи то побеждают, то бывают побеждаемы; то падают, то восстают; то уязв­ляют, то бывают уязвляемы; то нападают, то подвергаются нападениям,— противоборству­ют диаволу; а миряне по великому неразумию остаются в первом падении и, не сознавая, что пали, нисколько не пекутся о том, чтоб вос­стать от такого падения; знай притом, сын мой, что не только я и ты, кажущиеся монахами и далеко отстоящие от монашеского жития, име­ем нужду во всегдашнем плаче и слезах, но и великим отцам, то есть подвижникам и от­шельникам, нужны слезы. Выслушай меня ра­зумно и пойми: ложь от диавола (Ин. 8, 44), сказал Господь; смотреть на жену ко еже «вожделети» ее вменил Он в блуд (Мф. 5, 28); гнев на ближнего сравнил с убийством (ст. 21, 22) и объявил, что дадим отчет о каждом праздном слове. Кто же есть и где найдешь такого чело­века, который бы был и лжи не причастен, и в вожделении от зрения невинен, и никогда на ближнего всуе не гневался, и не провинился в праздном слове,— чтоб не имел нужды в пока­янии? Знай, сын мой, что не вознесший себя совершенно на крест, в смиренномудрии и са­моуничижении, и не предавший себя на попра­ние всем, на неоправдание и посмевание, в решимости все сие сносить ради Бога, с благо­дарением и радостию, и отнюдь не искать ничего человеческого, то есть ни славы, ни чести, ни похвалы, ни утешения в пище, питии и одеянии,— истинным христианином быть не может».

Сказал старец: «Старайся опытом узнать бла­гую жизнь и не бойся сего как невозможного».

Сказал старец: «Если ты ради Бога отрекся от родных, то, сидя в келлии своей, не позво­ляй себе плотского сожаления об отце, матери и брате, или нежной расположности сынов и дочерей, или о любви жены: ибо ты все оста­вил ради Бога. Поминай лучше о часе смерт­ном, когда никто из них не может помочь тебе».

Сказал старец: «Как действует на позори­ще борец, так должен действовать и монах в борьбе с помыслами, простирая крестообразно руки свои к небу и призывая на помощь Бога. Обнаженным стоит борец на позорище и всту­пает в борьбу нагой, без всего, намазанный елеем и научаемый покровителем своим, как должно бороться. Идет с противной стороны противоборец, возметая песок, или прах, чтоб таким образом удобнее ухватить его. Примени все сие к себе, монах! Покровитель есть Бог, подающий нам победу; борцы — мы; противо­борец — враг наш; песок — вещи мира сего. Видишь ли хитрость врага? Итак, стой безвещен, и победишь; ибо когда ум отяжелен веще­ством, то не приемлет невещественного слова».

Сказал старец: «Был один весьма богатый земледелец, который, желая расположить сы­новей своих к земледелию, сказал им: дети, видите, как я разбогател? Будете богаты и вы, если послушаете меня. Они сказали ему: «Умоля­ем тебя, батюшка, скажи нам, как это?» И он, чтоб отклонить их от лености, употребил такую хитрость, сказав им: «Есть в году один день, в который, если кто будет работать, непременно разбогатеет; но какой именно, я забыл от ста­рости. Итак, не оставляйте без работы ни од­ного дня, чтоб не пропустить сего благословен­ного дня и не сделать тщетными труды целого года». Так и мы, если будем непрестанно де­лать, то обретем путь живота».

Брат спросил старца: «Отчего это я, когда выхожу на работу, нерадею о душе своей?» — Старец сказал ему: «Оттого, что не хочешь исполнять слов Писания, которое говорит: «бла­гословлю Господа на всякое время, выну хва­ла Его во устех моих» (Пс. 33, 2). Итак, в келлии ли будешь, или вне ее, или пойдешь куда — не переставай благословлять Бога. Не словом только, но и делом и помышлением славь Владыку своего. Ибо Божество не опи­сывается местом, но, будучи везде, все объемлет Божественною Своею силою».

Один брат говорил: «Спросил я старца, что мне делать с своим нерадением? — И старец сказал мне: если не искоренишь малой сей трав­ки, то есть нерадения, то из нее вырастет боль­шая соломина».

Сказал старец: «Когда говоришь кому на­ставления о том, как жить, то говори слушаю­щему с сокрушением и слезами. Притом еще, желая спасать других, не говори словами чуж­дыми (спасения, или чужими), чтоб иначе до самой смерти не остаться тебе бесплодным».

Сказал старец: «Куда ни пойдешь, внимай непрестанно себе, ибо написано: «еродиево жи­лище предводительствует ими» (Пс. 102, 18), то есть куда ни пойдет монах, там его жилище. Итак, везде старайся исполнять правило свое и часы и вечерние молитвы,— а также и о по­мыслах не неради, и всегда имей скорбь пред очами своими. Все же сие без труда не может быть приведено в исполнение».

Опять сказал: «Будь как верблюд: носи гре­хи свои и, как привязанный, последуй знающе­му путь Божий».

Некто из старцев сказал: «В большее зло мы впадаем потому, что пренебрегаем мень­шим. Обрати внимание на это слово — рас­смеется, например, кто безвременно, другой осудит его; тот, забыв всякий страх, скажет уже: «Да это ничего, ибо что значит — рас­смеяться?» От сего, наконец, рождается ко­щунство, а отсюда — скверные дела и безза­кония. Таким образом, чрез то, что кажется малым, лукавый вводит в больший грех, а от большого греха недалеко до отчаяния; отчаяние же богопротивно и пагубно. Не столько губит грех, сколько отчаяние. Ибо покаявшийся ис­правляет свой грех, а отчаявшийся погибает. Велик грех — отчаяние. Итак, не будем пре­небрегать малым. Враг с лукавством внушает его нам потому, что если б он начинал брань открыто, то легка была бы борьба и удобна победа, особенно если будем бодрствовать. Она действительно легка нам, ибо Бог дал нам всеоружие. Желая, чтоб мы не пренебрегали малым, послушай, что заповедует Он: сказав­ший, говорит, брату своему: «уроде, повинен есть геенне огненней» (Мф. 5, 22); смотря­щий похотливыми очами есть блудник (ст. 28); «смеющимся» присуждает — «горе» (Лк. 6, 25) и угрожает ответом за всякое праздное слово. Посему и Иов очищал жертвами помышления детей своих (Иов. 1, 5). Зная сие, будем стоять твердо против прилогов, и не падем никогда».

Некто из святых сказал: «Невозможно че­ловеку вкусить сладости Божией, пока он еще находит сладость в сластях мира сего; также когда вкусит кто сладости Божией, то вознена­видит все блага века сего, как написано в Евангелии: «никтоже может двема господинома работати» (Мф. 6, 24). И мы, пока желаем связей с людьми и утешений телу, дотоле не можем достигнуть вкушения сладос­ти Божией. Но вот что говорю: если кто в настоящее время будет сидеть в келлии своей, пребывать в подвиге молчания и молитвы и дело свое совершать от души, то может спас­тись».

Сказал старец: «Не полагай трапезы преж­де времени, когда ты один; не говори прежде, нежели спросят тебя, и, когда спросят, говори должное с разумом».

Сказал старец: «Видишь, что диавол пер­вый удар нанес Иову чрез имение его; и, видя, что он не отступил от Бога, нанес другой — на тело его. Но и таким образом сей мужествен­ный борец не согрешил словом уст своих, ибо имел внутри блага Божий и всегда (вкушал их) пребывал в них».

Сказал старец: «Как входящий в мироварницу, хотя ничего не купит, но все же причаща­ется благоухания, так и приходящий к отцам; ибо если он захочет быть делателем, то они показывают ему путь смирения, и это бывает для него стеною во время нападения демонов».

Брат спросил старца: «Отчего это — что делаю в келлии своей все должное, но не об­ретаю утешения от Бога?» — Старец говорит ему: «Это бывает с тобою оттого, что ты про­водишь дни без притрудности и исполняешь только волю свою». Брат говорит старцу: «Итак, что же посоветуешь мне делать, отче?» — Ста­рец говорит: «Поди, прилепись к человеку, боящемуся Бога, смири себя пред ним и отдай ему волю свою, и тогда обретешь утешение от Бога».

Брат просил старца: «Скажи мне слово назидания».— И он сказал ему: «Не живи с еретиком, удерживай язык и чрево и, где ни будешь жить, чаще говори: странен есмь».

Часто говорил еще блаженный: «Не знаем мы, люди, как сделать, чтоб нас любили и почитали, но потеряли разум свой. Если мало кто потерпит на брате своем, когда тот гнева­ется или скорбит на него, то он скоро придет в себя и, узнав, как тот потерпел на нем, самую душу свою положит за него. При сем припом­нил блаженный такой случай. Один брат имел авву весьма кроткого, которого за великую до­бродетель и чудеса, какие он творил, вся стра­на почитала как Ангела Божия. Однажды, по действию врага, брат сей подошел к старцу и при всех начал крайне злословить его. Старец стоял и смотрел только на уста его, потом ска­зал: ‘Благодать Божия в устах твоих, брат мои! Тот еще более стал бесноваться и гово­рил: Знаю я, глупый тунеядец, ты говоришь это для того, чтоб казаться кротким». Но ста­рец сказал на это: «Поистине, брат мой, что ты говоришь — справедливо». Некто спросил после сего старца: «Неужели ты не смутился, старец Божий?» Он отвечал: «Нет, но чувст­вовал в душе своей, что она как бы покрыва­ема была Христом». И поистине должно бла­годарить таковых и почитать их: тому, кто страстен — врачами, врачующими раны души его; а тому, кто бесстрастен — благодетелями, доставляющими ему Царство Небесное».

Говорил опять блаженный: «Когда я был еще в Тирском монастыре, прежде перехода моего оттуда, пришел к нам один добродетель­ный старец, и мы начали читать достопамят­ные сказания о святых старцах (ибо блажен­ный любил прочитывать их и почти дышал ими, отчего и собрал из них плод всякой доб­родетели). Когда дошли мы до того старца, к которому пришли разбойники и сказали: «Мы положили взять все, что есть в келлии твоей». Старец сказал им: «Возьмите все, что вам по­кажется, дети». Они взяли все и ушли, оставя одну сумку. Старец взял ее, погнался вслед их и кричал: «Дети! возьмите от меня, что вы за­были в келлии нашей». Тогда, удивясь незло­бию старца, они возвратили ему все в келлию и, раскаявшись, сказали друг другу: «Истинно, это человек Божий». Когда мы прочитали это, старец сказал мне: «Знаешь, авва, это сказание много принесло мне пользы . говорю ему: как, отче? Он отвечал: «Во время пребывания моего в местах, прилежащих Иордану, я, про­читав однажды сие место, удивлялся старцу и сказал: Господи! сподоби меня следовать по стопам тех, которых образ принять Ты сподо­бил меня. Это чувство соревнования не остав­ляло меня, и вот, спустя два дня, нападают разбойники. Когда они постучали в дверь, я узнал, что это разбойники, и сказал сам в себе: благодарение Богу! Вот время показать плод соревности. Отворив (дверь), я принял их лас­ково и, зажегши светильник, начал показывать им вещи, говоря: не суетитесь, я ничего не скрою от вас. Они говорят мне: «Есть ли у те­бя злато?» — «Да! — сказал я.— Есть три мо­неты»,— и открыл перед ними сосуд. Так они взяли и пошли с миром. Я же, говорит с улыбкой блаженный, спросил его: а возврати­лись они, как те, кои были при том старце? — Не дай, Боже! — проворно отвечал он.— Того разве я желал, чтоб они возвратились?!» Вот что доставили старцу его соревность и готовность на все, что он не только не скорбел, но еще радовался, что сподобился такого блага.

В прежней беседе, говорит блаженный, я сказал вам, что если мало потерпим брату на­шему гневающемуся, то приобретем душу его. Теперь расскажу вам на сие одну историю, которую слышал от блаженного Сергия, игуме­на Педиадского. Вот что он рассказывал мне. «Некогда шли мы с одним святым старцем и сбились с дороги; не зная куда идти, мы попа­ли на сеятву и потоптали немного зелени. За­метив это, земледелец, который случился там тогда на работе, начал сильно бранить нас и говорить с гневом: «Вы, монахи! боитесь вы Бога? Если б вы имели страх Божий пред очами, то не сделали бы этого». В ту минуту тот святой старец сказал нам: «Ради Господа не говорите ничего», а тому отвечай с кротостью: «Правду ты говорил, чадо: если б мы имели страх Божий, не сделали бы сего». Тот опять бранил нас с гневом. И старец опять сказал: «Истину говоришь, что если б мы были монахи, то не делали бы сего. Но, ради Госпо­да, прости нам, согрешили мы». Тогда в изум­лении он бросился в ноги старцу и сказал: «Прости меня, ради Бога, и возьми меня с со­бою . Вот что, сказал при сем блаженный Сергий, с Божиею помощию могли сделать кротость и доброта сего святого. Спасти со­зданную по образу Божию душу, которая вож­деленна Богу более, нежели тьмы миров с богатствами их».

«Однажды, как я,— говорил блаженный Зосима,— был у него (Сергия), он сказал мне: прочитай нам чтонибудь из Писания. Я начал читать притчи и, когда дошел до места, где говорится: « во множестве дров возгорается огнь, а идеже несть гнева, безмолвствует брань» (Притч. 26, 20), спросил его: что зна­чит это изречение, отче? — он сказал мне в ответ: «Как дрова суть причина пламени ог­ненного, и, если не положить их достаточно, огнь погасает, так есть свои причины и страс­тей, и, если кто отсечет сии причины, страсти не действуют. Именно: причины блуда, как сказал авва Моисей, суть принятие пищи и пития до сытости, спанье в довольство, празд­ность, забавы, пустословие и щегольство. Если кто отсечет все сие, то страсть блуда будет бессильна». Опять, причины гнева, как он же сказал, суть: давать и брать, творить волю свою, любить учить и почитать себя разумным. Если кто отсечет сие, то страсть гнева не будет иметь в нем силы. И это-то значат слова аввы Сисоя, какие сказал он, когда брат спросил его: «Почему страсти не отступают от меня?» — Сосуды их,— говорит он,— то есть причины, суть внутрь тебя. Отдай им залог их, и они отойдут». Двоегневный, в коем не умолкает брань, есть тот, кто не довольствуется первым раздражением, но сам разжигает себя ко вто­рому гневу. Именно: если кто, воспламенив­шись гневом, тотчас опомнится, осуждает себя, пусть и кается пред братом, на которого погне­вался, таковой не называется двоегневным. В нем умолкает брань, коль скоро он осудит себя и восстановит мир с братом; в таковом не имеет места брань, как я сказал прежде. Но кто, разгневавшись, не опомнивается, но более и более сам себя раздражает на гнев, и раска­ивается не о том, что разгневался, но что не наговорил более, нежели сколько наговорил в своем раздражении, таковой называется двое­гневным. В нем брань не умолкает, ибо после гнева берут его в свою власть злопамятство, вражда и злоба. Но Господь Иисус Христос да избавит нас от части таковых, и да сподобит части кротких и смиренных».

Часто говорил он, что великое трезвение и немалая мудрость нужна против хитростей ди­авола. Ибо бывает, что он из-за ничего приво­дит иного в раздражение; бывает и то, что он представляет благословный предлог, чтоб каза­лось иному, что он справедливо гневается. Но все сие совершенно не свойственно тому, кто истинно желает шествовать путем святых, как говорит святой Макарий: монахам не свойст­венно гневаться. И опять: не свойственно ос­корблять ближнего. При сем рассказал нам следующее: «Однажды я заказал написать некоторые книги одному искусному писцу. По окончании писания он присылает сказать мне: «Вот я окончил книги, пришли сколько тебе рассудится и возьми их». Один брат, услышав о сем, пришел от имени моего к сему писцу и, дав известную плату, взял книги. Между тем и я, не зная того, послал нашего брата с письмом и платою, чтоб взять их. Писец, узнав из того, что осмеян, сильно возмутился и сказал: «Не­пременно пойду и отмщу ему по двум причи­нам: и за то, что он посмеялся надо мною, и за то, что взял не свое». Услышав о том, я послал сказать ему: «Знаешь, брат мой, что мы при­обретаем книги для того, чтоб научиться из них любви, смирению, кротости; если же приобре­тение книг в самом начале ведет к ссорам, то я не хочу иметь их, чтоб не ссориться, ибо « рабу Божию не подобает сваритися» (2 Тим. 2, 24)». Таким образом, отказавшись от книг, я сделал то, что брат не был вконец побежден гневом».

Однажды, сидя с нами и беседуя о душе­спасительных вещах, блаженный начал приво­дить изречения святых старцев и, дошедши до изречения, сказанного аввою Пименом, что осуждающий себя находит покой повсюду, и до того, которое сказал в ответ один авва горы Нитрийской, когда его спрашивали: что более всего обрел ты на сем пути, отче? — «Обви­нять и укорять,— отвечал он,— себя самого всегда»,— причем, когда вопрошавший приба­вил: и нет другого пути, кроме сего? — сказал: «Какую силу имеют слова святых! И поистине, что ни говорили они, говорили от опыта и истины, как учит божественный Антоний. Потому-то они (слова) и сильны, что изрече­ны делателями, как говорит некто из мудрых: слова твои да подтверждает жизнь твоя». При сем он рассказал нам следующий случай: «Во время краткого моего пребывания в лавре аввы Герасима сидели мы однажды с возлюбленным мне братом и беседовали о душеполезных пред­метах. Я припомнил сии слова аввы Пимена и того другого старца. Брат сказал мне при сем: Я узнал опытно истину сих слов и вкусил покоя, доставляемого исполнением их. Был некогда в сей лавре один диакон, с коим я жил в искренней дружбе. Не знаю отчего, он возы­мел на меня подозрение в одном деле, оскор­бился тем и начал смотреть на меня мрачно. Заметив эту мрачность, я просил его объяс­нить мне причину, и он сказал: ты сделал такое и такое дело. Не сознавая в себе совершенно, чтоб сделал такое дело, я начал уверять его в своей невинности, но он говорил мне: прос­ти — не удостоверяюсь. Удалясь в келлию свою, я начал испытывать сердце свое — сде­лано ли мною когда такое дело,— и не нахо­дил. Потом, когда увидел, что он берет потир и подает, побожился ему на нем, что не делал того, но он опять не уверился. Тогда, снова вошедши в себя, я вспомнил о сих словах свя­тых отцов и, в полной вере истине их, обратил помысл свой на себя и сказал: сей искренний мне диакон любит меня и, движимый сей любовию, открыл мне, что имеет сердце на меня, чтоб я трезвился и берегся впредь делать то. Но, бедная ты душа, зачем говоришь, что не сделала такого дела? Тысяча злых дел сделано тобою, и ты забыла о них. Где то, что ты сде­лала вчера, или за десять дней? Помнишь ли то? Итак, не сделала ли ты и сего, как то (сделала) и забыла, как (забыла) прежнее? Таким образом, я положил в сердце своем, что истинно сделал то, но, как забыл прежнее, так (забыл) и сие, и начал благодарить Бога и диакона, что чрез него удостоил меня Господь познать грех свой и раскаяться в нем. Потом встал в таких помышлениях и пошел сознаться пред диаконом и поблагодарить его. Но лишь только я постучал в дверь, как он отворил и первый, положив поклон, сказал: прости меня, я поруган демонами, заподозрив тебя в деле том, ибо истинно удостоверил меня Бог, что ты не виновен в нем, и не допустил меня более удостоверять его, говоря: в этом нет уже нуж­ды . После сего сказал блаженный: «Вот как искреннее смирение расположило сердце сего брата, что не только не соблазнился он на диакона и не оскорбился на него,— первое за то, что заподозрил его; второе, что, будучи удостоверяем им, не принял удостоверения,— но еще самому себе приписал грех,— мало то­го, возблагодарил его!» Потом прибавил: «Ви­дите, что делает сия добродетель? На какие степени преспеяния возводит любящих ее! Ибо если бы он захотел, то тысячи поводов возы­мел бы чрез диакона к тому, чтобы сделаться демоном; но как он устремился к добродетели, то не только не оскорбился на него, но еще возблагодарил. Так добродетель объяла его сердце». Так, если и мы предварительно зало­жим в сердце своем семена кротости и смире­ния, то для врага не будет места сеять в нем злые семена. Ибо он тогда только наполняет нас своим злом, когда находит нас пустыми — не имеющими никакого благого помышления, или паче раздражающими самих себя на злобу и тем подающими ему к тому повод. Как, на­против, при добродетели, когда видит Господь, что душа жаждет спасения и возделывает в себе благие семена, то ради благого ее располо­жения, наполняет ее своими дарами».

Некогда, припомнив о старце, которого окрадывал живший по соседству с ним брат и который, зная то, никогда не обличал его, но еще более трудился, говоря: может быть, брат имеет нужду, дивился милосердию святых и рассказал при сем такой случай: «Во время пребывания моего в Педиаде, вот что расска­зывал мне один из игуменов. Близ киновии нашей жил один старец, весьма благой души. Ему соседствовал брат. В отсутствие старца брат сей, соблазнившись, отпер его келлию и, вошедши, взял вещи его и книги. Когда старец возвратился и, отворив келлию, не нашел ве­щей своих, пришел к тому брату сказать ему о сем и застал вещи свои посреди келлии, потому что брат не успел упрятать их. Не желая при­стыдить брата и обличить его, старец показал вид, будто схватил его живот, и, вышедши, пробыл на дворе довольно времени, как бы ради нужды, пока брат прибрал его вещи. После сего, возвратись, старец начал говорить ему о другом и не обличил брата. Чрез не­сколько дней были узнаны вещи старцевы; взяли того брата и посадили под стражу, меж­ду тем как старец не знал о том. Услышав потом, что брат в темнице, не знаю по какой причине, пришел ко мне, говорит игумен, ибо он учащал к нам, и просил: «Сделай милость, дай мне несколько яиц и немного чистого хле­ба . Я говорю ему: «Верно, у тебя ныне есть кто?» Он отвечал: «Да!» Между тем старец взял это для того, чтобы пойти в темницу и утешить брата. Лишь только вошел он туда, как брат падает ему в ноги и говорит: «За тебя я здесь, авва, ибо я украл вещи твои. Но вот книга твоя у того-то, одежда у того-то». Ста­рец говорит ему: «Да удостоверится сердце твое, сын мой, что я не ради этого пришел сюда и даже совершенно не знал, что ты здесь за меня, но, услышав, что ты здесь, опечалился и пришел утешить тебя, вот смотри — яйца и чистые хлебы. Успокойся же, теперь все сде­лаю, чтоб извлечь тебя из темницы». Пошел, упросил некоторых из набольших, коим был знаем ради своей добродетели, и они послали выпустить брата из темницы».

Рассказывали еще о том же старце, что од­нажды пошел он на рынок купить себе одежду. Купил и дал одну златицу. Оставалось ему приплатить несколько монет. Он взял одежду и положил под себя; но, между тем как отсчи­тывал мелочь на дощечку, кто-то подошел и пытался вытащить одежду. Почувствовав то, старец понял и, имея крайне милосердое серд­це, приподнимался мало помалу, как бы за мелочью, пока тот не вытащил одежды и не ушел, и старец не обличил его.

Чего стоила его одежда, говорил при сем блаженный, или вещи, коих он лишился? Но велико расположение. Ибо он показал, что, имея их, он был таков в душе, как бы ничего не имел. Внимания не обращал, когда их похи­тили, и оставался неизменным, не скорбел, не раздражался, ибо, как я говорю вам всегда,— не то вредит, чтоб иметь, но иметь с пристра­стием. Сей, хотя бы весь мир имел, пребыл бы таким, как бы не имел ничего. Ибо тем, что он сделал, показал себя свободным от всего. 

ПИСЬМА 

«БРЕДНИ БЕЛОГОРЯЧЕЧНОГО» И О СПИРИТАХ (Письма к N. N.)

Милость Божия буди с вами! Спешу поправить вашу ошибку, вы взялись хлопотать о тех бреднях Л. Толстого, которые у меня уж есть. Я прописал их вам. Теперь удостоверяюсь, что больше нечего искать. Что вы начали было переписывать,— пустая вещь, как вы и сами увидели. Не хлопочите более… И того достаточно, что у меня. Всем писани­ям А. Толстого противохристианским подпись: бредни белогорячечного. Он полагает, что и систему вероучения можно так же легко скле­ить, как он склеивал целый век свои романы и повести. И начал городить, и нагородил таких пустяков, что уши вянут. Слушайте: все хрис­тианские догматы он отвергает, Пресвятую Троицу не исповедует, ни творения, ни промышления не признает; не верит, что было райское состояние прародителей и падение их, оттого далее отвергает воплощение Бога Сло­ва, искупление и благодатное восстановление верующих в Господа в светлое состояние, поно­сит Святую Церковь, святые таинства, святых отцов, святые Соборы. И будущей жизни у него нет.

Видите?! Хоть шаром покати… Что же у него есть? Есть ли Бог? — Нет. У него нет Бога. Есть какая-то общая жизнь; но она не может быть признаваема Богом. Следователь­но, он безбожник,— как и был всю жизнь.

Что есть у него Христос Спаситель? — Не поймешь, что Он у него. Но видно, что Он у него не есть Бог воплотившийся… есть только Сын Человеческий.

Судите сами после сего, стоит ли нежни­чать с таким изувером.

Посмотрите, как должно судить о нем по Писанию.

Он составил новое евангелие — плутов­ское… Цитаты ставит из наших Евангелий, а мысли вводит совсем не евангельские.— Сле­довательно, «евангелие» его «ино» от нашего. Святой апостол Павел сказал о таковых: если кто начнет новое евангелие проповедовать, от­личное от нашего, тот — анафема. Стало быть, и Лев Толстой — «проклятый» есть.

Святой Иоанн евангелист пишет, что, кто не исповедует Господа, во плоти пришедша,— то есть что Он есть Бог воплотившийся, тот есть антихристов и «сам антихрист». Таков и Л. Толстой — антихрист и антихристов, из стада антихристова. Ибо не верует в воплоще­ние Бога.

Святой Павел некоего волхва, противоре­чившего его проповеди, обозвал: сын диавола, враг всякой правды (Деян. 13, 10). Так вот титла Л. Толстого: проклятый, сын диаволов, антихрист! — Я тут ничего не прибавляю от себя. Этот суд — апостольский. А что он па­дает на Толстого,— сами видите…

После сего, если б в «Православном Обо­зрении» и назвали его как-нибудь некрасиво, что дивиться? — Но в «Православном Обо­зрении» пишется критика, и критик с полным уважением относится к сему изуверу. Те, кои говорили вам об этом иначе, верно не читали критики сей. Прочитайте, и увидите сами. Про­читайте. Стоит… На критика недовольны отто­го, что он выворачивает Толстого наизнанку.

Я не стал бы нежничать. И если б стал писать, иначе не называл бы его как апостоль­скими словами.

И вы разнежничались… За это бранить вас следует… Кто нежничает с изуверами, тот де­лается причастным их изуверству. Апостолы и здороваться с такими не велели, ни хлеба-соли водить.

Неужели и вы захватили немного белой горячки?! Пишете, что неверующих бессмер­тию — нельзя осуждать: никто на небе не был… Кто верует в Господа Спасителя, тому нельзя не верить в будущую жизнь. Будущая блажен­ная жизнь стоит в числе существенных обето­вании веры нашей. Кто сему не верит, тот не христианин. Прибавлю: тот и не человек; ибо вера в загробную жизнь обща всем людям, и все ее имеют… исключая, конечно, белогорячечных.

Вот мудрая речь: «много есть, что понять нельзя»,— прибавляйте только всегда: «что, однако ж, есть истинно». Затем-то в руково­дители нам дал Бог не разум, а веру. Основою же веры положил Он не постижение того, во что веруем, а приятие того с убеждением, по­тому что Бог так сказал; Бог же есть Истина. Видите, какая у нас крепкая основа! Бог исти­нен, таково и слово Его. Разуму же предписы­вается под клонить выю свою под иго веры. Кто не подклоняет, а, кичась, допрашивает, почему то — так, и это — этак, тот не стоит на истинном пути,— не в числе Божиих… а…

Вас удивляет: «Бог милосерд… а все стра­дают»…— Замечаете ли, что тут — кривотолк?! Не все страдают… Страждущих очень незначительная часть. Под страждущими разумею — внешне страждущих: бедных, бед­ствующих, больных и подобных. Внутренне страждущих больше. Но тут — своя вина, оче­видная. Во внешне страждущих тоже есть та­кие, кои сами виноваты. А есть и такие, коих страдания вина не видна. Ко всем, кои сами виноваты, скажем: кто виноват… Выделите из числа тех, кои, как кажется, страждут невин­но, тех, кои виноваты сами, хоть это не видно. За тем ваше: все страдают — сузится в весь­ма незначительный кружок… К тому же все ли, кажущиеся страждущими, действительно страждут?! Вы меряете по своей мерке: вам подай пару рябчиков, а то умрете, а другой… съел ломоть хлеба с водою и доволен… Это я мимоходом прописал, что счет у вас неверен. А следует сказать только: веруете ли в Бога? — Если веруете, должны веровать и в промышление Божие. И поелику Бог всеблаг, всеправеден и всепремудр, то должно веровать, что все случающееся есть и премудро, и благостно, и праведно. Остается только недоумение: что не понятно, как это… Но на деле иначе сему и быть нельзя, ибо помышления Божии от мыс­лей наших отстоят, как небо от земли. Кто же веры такой не имеет, тому сколько хочешь толкуй, не удовлетворится, ибо до ясного узрения помышлений Божиих не может дойти…

Что спиритизм? — бесовство. Бесы мо­рочат… Из Санкт-Петербурга писала одна красавица, что спирит некто стал при ней спиритить, желая показать ей дивность спиритиз­ма. А она стала читать: да воскреснет Бог. Тот посидел-посидел… без толку, и сознался: нет, нейдет, вы неверующая. Она же истинно веру­ющая, а не верует спиритским бесовским хит­ростям. На Кавказе же был такой случай, что благочестивое семейство увлеклось спиритством: муж, жена, брат мужа и еще кто-то… и начали добывать откровения… Наконец встре­тилось какое-то сильное противоречие в пока­заниях. Они — пытать того, кто говорил. Он отвертывался, но неудачно. Кто-то из заседав­ших обратился к нему с такою речью: закли­наю тебя именем истинного Бога, скажи нам: кто ты? — Тот отвечал: я бес.— Что же ты нас морочишь? — В надежде, отвечал он, навесть вас или на мысли ложные, или на дела недобрые… С тех пор семейство то распрости­лось с спиритизмом.

Будете писать к А. А. К.— передайте ему мой поклон и полные благожелания. Спасайтесь!

Еп. Феофан. 22 мая 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Премного благодарен, что сходили осведо­миться о жидкости и прислали весть. А я сначала думал прямо выписать. Вот бы вышла история. Благодарствую.

Вы виноваты в нежности к Толстому в том смысле, что изъявили неудовольствие, как так бранят… а с него шкуру еще надо содрать.

Надо в простоте сердца верить всему. Чи­тайте чаще Символ веры и о каждом слове думайте… каждый день… и все светло станет. У вас там такая смесь верований, что голова закружится. Не слушайте… А когда кто за­врется… и вы сильны одолеть, выдерите ему глаза…

К спиритам не ходите. Это бесовские слу­ги. Раз-два скажут дело, а потом начнут врать и обманывать.— О сестре молитесь Богу… и Бог поможет ей пробудиться… Старость, точ­но, много убавляет горячности.

Не Молчановская,— а Молченская есть икона Божией Матери в Молченской Софрониевской пустыни, Курской губернии. Рисунок ее очень хороший…

Есть книжка, где собраны рисунки всех чудотворных икон Божией Матери. Их 179. Издана в Москве в 66 году. Тут и краткие о них сказания.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 июля 1886 г.

Милость Божия буди с вами!

Запоздал я вам ответом. Прошу извинения.

Вы в Тамбове, и еще не знаете, тут ли ос­танетесь или опять в Москву отправитесь…

В Тамбове ли, в Москве ли, дело у нас од­но — душу спасать и Богу угождать. Как? — Волю Божию исполняя. Дело просто и всегда под рукою… Вот-вот смерть! Надо позабо­титься о готовности на смерть.

Все это вы знаете. И то знаете, что будет тому, кто идет против воли Божией? — Теперь спрошу вас, как это вы, зная то, бунтуете про­тив Бога? Ибо кто говорит: «просишь, наде­ешься на Бога, а все делается наоборот»,— тот укорную Богу речь ведет. И это тем стран­нее, что тут же стоят слова ваши: «все Господь спросит». Если все Господь спросит, то все должно признавать премудрым и благим. Ибо Господь всегда премудр и благ. В этом же вы должны найти и решение недоумения: отче­го — «просишь, а делается наоборот». Оттого, что то, что просим, иной раз не согласно с премудростью и благостью Божиею, и не толь­ко неполезно, но еще и пагубно для нас. Что таково в прошениях наших, того не исполняет Бог. А бывает и так, что хотя просимое нами небесполезно для нас, но не пришло еще время исполнить. «Просишь, а не исполняется». Но подождите, и исполнится.

Можете подумать: «нечего и просить». Дур­ное думание! Господь сказал: просите, и дастся. И еще: бдите и молитеся. И еще: терпите в молитве и не досадуйте, что не исполняется.— Если так заповедал Господь, надо исполнять. И мудровать нечего. Прило­жите уверенность, что даже и тогда, когда не исполняется просимое в молитве, молитва не пропадает даром. Ибо вместо просимого Бог дает другое что. Перестаньте же бунтовать… Ропот на Бога есть страшный грех. Напротив, водрузите в сердце преданность в волю Бо­жию и в сей преданности молитесь усердно, говоря всегда: «однако ж не моя, но Твоя да будет воля»…

Перестаньте вы водиться с спиритами. Тут вражья кознь. Враг раз скажет правду, а 10 раз солжет… раз на добро наведет, а 100 раз на зло.

Что вы сказали о Толстом — то сущая правда. Он бредит, как в белой горячке. Врет и врет! Ни на какую не смотря очевидность, противную тому.

К.— ко мне не пишут. И мне нечего отве­чать. Если пишете к ним, поклон от меня про­пишите.

Спрашиваете, не нужно ли что? — Пока ничего; всего вдоволь. Благодарствую. Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 4 июня 1887 г.

РАЗРЕШЕНИЕ СОМНЕНИЙ И УВЕЩАНИЕ ДЕРЖАТЬ СВЯТУЮ ВЕРУ БЕЗ ВОЗРАЖЕНИЯ (Письма к N.N.) 

Милость Божия буди с вами! Насилу вы обо мне вспомнили! — Благо­дарствую! Поздравляю вас с праздником, а на новый год желаю вам обновления полного всею душою.

Во всяком письме вашем бывает критика дел Божиих. И в последнем есть.— Когда же вы возьметесь за ум? Конечно, вам ведомо, что помышления Божий отстоят от мыслей человеческих, как небо от земли… Куда же нам с своим умишком лезть в судьи дел Божи­их? Что под ногами, говорит Премудрый, чуть видим, куда же нам увидеть что повыше? — Верите вы, что Бог благ и праведен и пре­мудр? Если да, то верьте, что и все в путях Промысла Божия премудро, праведно и благо; веруя же так, не позволяйте не только языку говорить, но и уму помышлять, будто у Бога идет что-нибудь не так. Что иное, может быть, идет не так, как вам желательно, этому нечего дивиться; но чтоб что-либо шло не так, как следует по-Божьему, этого быть не может. Извольте же пресечь свои критические заме­чания на дела Божий. Все они близки к хуле на Бога… Вот эту речь: «зачем Бог так гадко соз­дал эту смерть?» — как назвать? — Это пря­мая хула.— Кайтесь и плачьте!

«Нужные люди умирают, а не нужные живут».— Кто вам сказал, что, если б шло де­ло по-вашему, было бы лучше?! — Я же верю, что было бы гораздо хуже… И что в отвраще­ние сего худшего Бог сделал так, как случи­лось. Начните и вы так веровать,— и будете покойны… а главное, избежите греха хулы на Бога.

«Молятся о вразумлении заблуждших, а Бог не слушает». Вы наверно знаете, что не слушает? — Не можете сказать — да. За­чем же так говорить? Умы повсюду возвраща­ются к истине,— как слышу… студенты в наи­большей части и по образу мыслей, и по нра­ву держатся строго в порядке. Вспышка же нынешняя какая-то дурацкая… и, очевидно, кем-то совне возбуждена, так как произошла во всех университетах в одно время. Граф Л.Толстой давно потерял свое влияние… и служит предметом насмешек, как белогорячечный.

Спрашиваете, остаться ли в Москве? — Коли надеетесь, что будете полезны, оставай­тесь. Бог благословит. Сами смотрите… Не­ужели нужен сторонний совет особе, дерзаю­щей критиковать дела Божий?

Кто это вам наврал, что о. архимандрит меня теснит? — Он очень внимателен и попе­чителей.

Благослови вас Господи! — Здоровье мое исправно… Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 29 декабря 1887 г.

Милость Божия буди с вами!

Насилу вы вспомнили о Выше, а мне не­редко очень желательно знать о вашем житье-бытье. Благодарю Господа, что вы здоровы и благодушествуете. Желаю вам и всегда пре­быть и в добром здоровье, и покойном распо­ложении духа.

Однажды вы изъявили, что с удовольст­вием встречаете новые книги. Посылаю вам такую книжку и желаю, чтоб она доставила вам духовное удовольствие и доброе нази­дание.

Впрочем, как увидите, книга эта не совсем нова: нова по форме, а не по содержанию. Впрочем, если вы не читали или читали кое-как Письма о христианской жизни, то она покажется вам новою.

Я хворал пустым хворанием, но долго: три месяца. Теперь конец настал хворанию. Оста­лось головокружение в самом слабом виде.

Желаю вам всего хорошего, утешительного и приятного.

Благослови вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 26 февраля 1891 г.

Милость Божия буди с вами! У вас горести… У кого же их нет? — Вся земля полна охающими. Если б наш слух был на минутку открыт, чтоб все услышать, с ума посошли бы все от шума… Так уж помиритесь с этим. Далее, «молюсь — и ничего не полу­чаю». И в этом вы не одни. Все это испыты­вают,— одни больше, другие меньше… Вы го­ворите, что никогда ничего не получаю по молитве.— Этого ни с кем не бывает; и с вами не бывает. Вернее говорить, что вы не замеча­ете милостей Божиих. Но этого вина не вне вас, а в вас именно, не внимаете себе, и не видите, что Бог творит для вас. Но что-нибудь все же получаете. Есть большая сумма благ, коими наслаждается вся тварь, все человече­ство, все живые существа. Ими и вы наслаж­даетесь. Но что скажете вы на вопрос: чувст­вуете ли вы сие благодеяние? По крайней ме­ре, сознаете ли его? — И, сознавая, благода­рите ли за это Бога? — Если все — нет, нет и нет, то вот вам и причина, почему не получаете особых милостей. А другая после этой, не­малая, та, что просите того, что не спасительно для вас.

Помолитесь Богу и попросите Его поусерд­нее, чтоб Он дал вам веровать, что все устрояется волею Его и все к лучшему для нас, во благо нам, поверовавши восчувствовать то, восчувствовавши — благодарить за то. А то вы как безбожница!..

Благослови вас Господи! Я чувствую себя хорошо.— Холеры у нас нет. Где-то вдали от нас были случаи… но редкие, мимолетные.

Спасайтесь! Ваш доброхот Еп. Феофан. 27 августа 1892 г.

Милость Божия буди с вами! О себе пиша, порадовали вы меня словами: все предала в волю Божию; буди Его святая воля! — Это самое лучшее расположение. Од­нако ж молиться все же надо. Молитва не одна просительная, и благодарение Богу — молит­ва, и славословие — молитва. И о том, чтоб все было по воле Божией, надо поминать в молитве… Так Спаситель молился в саду Гефсиманском, прибавляя: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты.

Бог везде есть, все видит и все слышит… Делает же для нас одно то, что для нас душе­спасительно. Молитва Ему никогда не остается даром… Если не полезно для нас сделать, о чем просим, Он другое что сделает полез­ное.— Разве не слышали: скорее мать забудет дитя свое, чем Я вас? — Так думайте о всем случающемся, хотя не видите, почему то или другое полезно вам. Бог о том только и думает, как спасти каждого из нас,— и все к тому ведет…

Благослови вас Господи! Спасайтесь! Ваш искренний доброхот Еп. Феофан. 20 октября 1892 г.

Милость Божия буди с вами!

Пришло мне на мысль — написать вам; бросьте вы свои хлопоты о теплом подряснике. Я ведь только непрестанным вашим докучаниям уступил, согласясь на желание ваше сшить что-нибудь…

Желаю вам здоровья и бодрости. А то ви­жу, что вы себя поставляете в ряд хилых.

Мое здоровье исправно.

Святую веру держите… без возражений. Вы охотница возражать. Враг пользуется этим и мутит вашу душу.

Бог дал нам Святую Церковь со всеми со­кровищами своих благодатей. Учащайте в цер­ковь. Вот пост: поговели б. От вас монастырь недалеко.

И читать святое надо… В душе светлее бу­дет. Вы, кажется, все святые книги под лавку забросили. Все враг мутит.

Благослови вас Господи! Спасайтесь! Еп. Феофан. 30 ноября 1892 г.

Милость Божия буди с вами! Разделяю вашу печаль о смерти сестры. Господь да пошлет вам утешение! И сами на­ходите источники утешений в нашей святой вере. Божие о всех попечение больше и забот­ливее материнского. Потому, встречая, что кажется тяжелым и горьким, облекайте то уте­шительным верованием, что все такое посыла­ется не на зло, а на добро… если не временное, то вечное. Восстановите сию веру,— и увидите плод.

И другой сестры болезнь переносите и ее учите переносить,— и обе благодушествуйте. Благослови вас Господи!

Ваш доброхот Еп. Феофан. 14 июня 1893 г.

НАСТАВЛЕНИЕ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОФАНА МИРЯНИНУ О МОЛИТВЕННОМ ПРАВИЛЕ (Собственноручная записка, неизвестно кому писанная)

Как проснешься и время вставать, тотчас вставай, не нежась на постели. Вставши, поси­ди немного, творя крестное знамение, и говори: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! поми­луй мя.— Потом обуйся, оденься, умойся; но все это время в мыслях Бога имей, говоря: Господи, помилуй… или: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Не вертись, не рассеянничай… Затем становись на молитву… Сначала положи три земных поклона, говоря: Боже, милостив буди мне, грешному. Потом читай положенные молитвы… Царю Небесный… Святый Боже (Трисвятое)… Отче наш… Воставше от сна… От одра и сна… Напрасно Судия… От сна востав, благодарю Тя, Святая Троице… Помилуй мя, Боже… Верую… Бого­родице Дево, радуйся… Ангеле Хранителю,— и конец… положи три поклона земных, прило­жись к иконе или кресту, и еще — сидя или стоя, проговори 20 молитв Иисусовых. А если охота будет, и более. Читать молитвы неспеш­но, вникая в слова, читать умом, а не языком.

Днем часто читать: Отче наш… и Богоро­дице Дево… и все время старайся помнить о Боге. И пред образами можно положить по­клон, другой, третий, чтоб никто не видал.

Вечером, отходя ко сну, так молись.— Пред молитвою сядь и, сотворив крестное знамение, говори молитву Иисусову раз до десяти, пока соберутся мысли. Встань и положи три покло­на, говоря: Боже! милостив буди мне, грешно­му. Далее начинательные молитвы — от Царю Небесный и по Отче наш.— Потом — мо­литвы на сон: Помилуй нас, Господи… Госпо­ди, помилуй нас… Милосердия двери… Боже вечный… и еще: Помилуй мя, Боже… Верую… Богородице Дево… Ангеле Хранителю… Вспомни, что сделал худого, и покайся… а за добро Бога благодари. И конец… Три поклона. Затем приложись к иконам… еще, сидя или стоя, проговори 20 молитв Иисусовых или более… Разденься скромно и ложись… Легши, не блуждай мыслями, а помни о Боге и говори молитву Иисусову, пока заснешь. 

О СВЯЩЕННИЧЕСКОМ СЛУЖЕНИИ (Письмо к студенту Московской Духовной академии Д. И. Р.)

26 ноября 1891 г.

Милость Божия буди с Вами!

Пришло время,— и Вас занимает вопрос, какой избрать Вам путь жизни? Вы передаете это на мое решение, рассказав прежде, какие у Вас были об этом намерения. Ни один из представляющихся Вам путей не мешает делу спасения; оно совсем не зависит от путей, а от нравственного строя… Будь истинный христи­анин — и спасешься, в каком бы ни находился ты состоянии. Но Вам желательно знать, ка­кой из этих путей более пригож для Вас к со­вершению дела спасения? — Это я не могу указать. Вам самим надо это решить. Общее решение предложил еще святой Павел, что не женящийся лучше делает, потому что ему сво­боднее пещися о Господних. Но это ограни­чивается словом Господа: могий вместити. А эту возможность для Вас Вы одни можете решить. И решайте. Имеете свободу, ибо, по Апостолу, женящийся не грешит.

Священническое служение высокомногоценно и открывает пространное поле для деятель­ности. Тут предлежит не свою только душу спасать, но и других, и средства к тому и дру­гому не под руками только, но и в руках. Но когда будете решать, возьмите во внимание не это одно, но особенно — житейскую сторону дела. Если помиритесь с нею, то решение мо­жет состояться скоро. Только трудно собрать верные сведения о настоящем положении свя­щеннического быта.

Когда будете решать, на какую дорогу сту­пить, поимейте во внимании прежние Ваши думания, которые похожи на решения. При­шло что-то новое — и развеяло прежнее. Из­вольте рассмотреть, что из всего, бывшего у Вас на душе, следует почитать фундаменталь­ным и что — пришлым, навеянным. Потому что если это фундаментальное не будет уваже­но, то оно часто будет в жизни подавать голос укорный и разгонять покой.

Мне думается, что как у Вас мысли разде­лились, то Вам лучше по окончании курса взять место учительское, в семинарии или в училище, потому что и в училищах ныне содер­жание хорошее. Там еще Вы будете иметь свободу избирать путь жизни и более будете иметь возможности основательнее решить свое дело, потому что увидите жизнь как она есть.

Поставьте себе нормою — принять такое решение, к которому пристали бы все силы души. Из этого изойдет для Вас сила к пере­несению всех трудностей, какие встретите на избранном пути, ибо в них ни на одном нет недостатка.

Благослови Вас, Господи, попасть на реше­ние, сообразное с Его святою о Вас волею. Ваш доброхот Еп. Феофан.

ВРАЗУМЛЕНИЕ ЗАБЛУЖДАЮЩЕМУСЯ В ВЕРЕ (Письма к неизвестному Владыке)

Письмо первое

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! Приношу Вам искреннюю благодарность за сообщение заметок о. N. Просмотревши их, берусь сказать слово-другое, не спора ради, а ради того, чтобы показать о. N. как выбраться ему на прямую дорогу, если б он захотел оста­вить свои плутания по распутиям. Читая его заметки, удивляюсь я немало, как такой умный человек среди бела дня блуждает. Добро бы жил где-нибудь в глуши, между какими-нибудь басурманами, и запутался в понятиях. Спро­сить не у кого и поговорить не с кем. А то он, живя в православном царстве, среди лиц право верующих, и даже среди лиц, особенно стара­ющихся и думать, и жить по-христиански в совершенстве, где это он набрался таких муд­рований? И отчего это он так упорно уклонил­ся от истины и стоит в своем ложном мнении, что и говорить об них не хочет. Я убежден, го­ворит, нечего мне рассуждать, как писали Вы прежде.

Прекрасное дело — иметь убеждения. В этом жизнь ума, или знак силы и твердости его. Но убеждение не есть верное ручательство за зна­ние истины. Можно с убеждением держаться ложных мыслей, как доказывают все еретики. Ибо они все не на конце языка имели свои лжи, а в сердце их носили и до того в них упорничали, что, и подвергаясь отлучению от Церкви, не соглашались оставлять их. Стало, убеждений нельзя оставлять без поверки. Надо поверять их и тогда уже стоять за них упорно, когда по пробе окажется, что предмет их со­вершенно истинен. Долг всякого разумного человека — поверять свои убеждения и даже почасту повторять сию поверку. Когда бы и о. N рассудил сделать это теперь, оставив на время свое предубеждение в стороне. И я пи­шу теперь именно с одною тою целию, чтоб указать к тому дорогу. Не берусь разубеждать его. Это умный человек сам сделает. Достаточ­но указать ему, как это сделать.

Он делает заметки на рассуждение г. Флоринского. Не читал этого рассуждения и не знаю, в какой мере несостоятельны его мысли об избранном им предмете. Но заметки о. N очевидно несостоятельны. Как бы плохо тот ни рассуждал,— все хорошо, ибо истина на его стороне. О. же N. как бы умно ни писал про­тив него, все худо, ибо мысль, им отстаивае­мая, далека от истины.

Духов злых нет; да кажется, для него и доб­рых тоже нет. Но как это — не главное, а сто­роной у него высказано, то остановимся внима­нием на первом.

Нет бесов. Почему же? Я искал доказа­тельств на это в его заметках,— и ни одного не вижу. Он признает, что в Божественном Писании часто об них говорится, но что эти слова надо понимать не в собственном, а в пе­реносном, по его образу выражения — в ду­ховном смысле. Духовное понимание Писания, кажется, и есть если не источник, то поддерж­ка заблуждения о. N. Потому полагаю, что если б угодно ему было уяснить для себя, как должно понимать, толковать и разуметь Бо­жественное Писание, то это прямо привело бы его к открытию своего заблуждения. Что он не уяснил для себя этого, доказывают все находя­щиеся в его заметках изъяснения изречений Писания. Везде у него излагается мысль Пи­сания, как ему она представляется, и нигде не приводится ничего в подтверждение, верно ли то, что ему представляется.

Делаю на этот предмет выписку из про­странного Катихизиса. В вопросах о Священ­ном Писании, на стр. 16, пишется: что должно наблюдать при чтении Священного Писания?

Отвечается, во-первых — то, во-вторых — то, и в-третьих — «понимать оное должно согласно с изъяснением православной Цер­кви и святых отцев».

Решающий голос в понимании Писаний принадлежит поэтому Святой Церкви. Много об этом писать нечего… Так велено нам; так делают и все православные…

Хочет не хочет, а и о. N. если он право­славным хочет быть, надо так же поступить.

И вот как ему следует идти к истине в от­ношении к предмету, о коем у нас речь.

Есть много мест Писания, в которых гово­рится о бесах как о личных существах. Как понимать сии места? — Так, как понимает Святая Церковь. А Церковь как понимает? — Смотри, как учит Святая Церковь о сих духах, и увидишь, как она понимает те места Писания. Ибо она в понимании Писания не отходит не от буквы только, но и от духа Писания; она прозревает и берет ту именно мысль, какую и Дух Святой имел при внушении святым писа­телям — написать то или другое.

А где узнать, как учит Святая Церковь о злых духах? — В том же пространном Кате­хизисе. Он есть сокращенное изложение уче­ния православной Церкви. Он хоть у нас в России составлен, но принят и на Востоке все­ми патриархиями. И есть потому голос всей Церкви православной.

Так вот, если ему угодно идти сим путем, то пусть сделает выписку из Катихизиса всех мест, где говорится о духах, и увидит, как ве­ровать заповедала Святая Церковь. А за­тем — пусть и свои мысли согласит с тем. И бу­дет он стоять в несомненной истине о сем предмете. Сделаю это за него. Выпишу из Катихизиса все сюда относящееся.

В первом члене, при толковании слова не­видимых, говорится, что под сим разумеется «невидимый, или духовный, мир — Ангелы», то есть духи бесплотные, одаренные умом, волею и могуществом. Потом чрез несколько вопросов спрашивает, все ли Ангелы добры, и отвечает: «Нет, есть злые ангелы, которых на­зывают диаволами».

Из этого видно, что Церковь злых духов признает личными существами — с умом, во­лею и могуществом.

В третьем члене, стр. 41, говорится: «От­куда грех в человеке? — От диавола. Творяй грех от диавола есть, яко исперва диавол согрешает» (1 Ин. 3, 8).

От диавола, то есть от духа, у которого есть ум, воля и могущество.

«Как грех перешел от диавола к челове­кам? — Диавол прельстил Еву и Адама и склонил их преступить заповедь».

Опять диавол — отдельная личность духов­ная, с умом, волею и силою действовать.

Ниже чрез несколько вопросов следует:

«Как диавол прельстил Адама и Еву? — Ева увидала в раю змия, который уверял ее, что если человеки вкусят плодов древа позна­ния добра и зла, то будут знать добро и зло, и будут, как боги. Ева прельстилась сим обеща­нием и красотою плодов, и вкусила. Адам вку­сил по ее примеру».

Не иносказание в сей истории падения ви­дит Святая Церковь, а действительное собы­тие, где чрез змия действовала духовная лич­ность злая и прельстила Еву.

Ниже еще говорится, что «когда первые человеки исповедали свой грех пред Богом, то Бог, по милосердию Своему, дал им надежду спасения. Эта надежда состояла в том, что Бог обещал, что семя жены сотрет главу змия (Быт. 3, 15), то есть что Иисус Христос победит диавола, прельстившего человеков, и избавит их от греха, проклятия и смерти».

Очевидно, что, по разуму Церкви, побеждение диавола есть отдельное действие Иисус Христово от избавления от греха, на нас лежа­щего и в нас действующего, хотя то и другое входят в экономию спасения, тем же Господом совершенного.

Отсюда выходит, что верования в бытие диавола как личного существа составляет часть верования об искупительном действии Господа Иисуса Христа.

В изложении учения о таинстве Крещения, стр. 21, говорится: «Для чего бывает над крещаемым заклинание? — Чтобы отогнать от него диавола, который со времени греха Ада­мова получил к человекам доступ и некоторую над ними власть, как бы над пленниками и ра­бами своими!»

Это говорится после того уже, как сказано, что в крещении человек умирает для жизни плотской, греховной… Следовательно, тут диавол — не грех, в нас живущий, но духовная личность, злая, с умом и волею.

В изъяснении седьмого прошения молитвы Господней, стр. 113, избави нас от лукавого, говорится, что в сих словах «просим избавле­ния от всякого зла… в особенности же от зла греха и от лукавых внушений и наветов духа злобы диавола».

Очевидно, что дух злобы — диавол — осо­бая личность, а не грех в нас, о коем особо по­минается.

Пересмотревши все эти места из Катихизиса, излагающего точное учение православной Церкви, нельзя уже оставаться в недоумении, как Святая Церковь учит о духах злых. Она признает их личными существами; и учение та­кое, по ее разуму, так существенно в составе догматов, что входит в дело искупления — главный пункт веры христианской.

После сего останется о. N решить один вопрос для себя самого: следовать ли такому учению Церкви? — Отвечу за него: если он сын Церкви православной и хочет быть таким, то ему следует покориться Церкви Божией и принять сие учение, хотя бы оно казалось в ином не так понятно и не сходилось с при­вычными ему воззрениями на предметы ду­ховные.

Когда во время крещения читал он Символ веры, то, конечно, с надлежащею мыслию чи­тал и следующие в нем слова: верую во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

А слова эти к чему его обязывают? — К пол­ной покорности Церкви. Для подтверждения этого обращаюсь к тому же Катехизису.

В изложении учения девятого члена, стр. 65, читаем: «Что значит веровать в Церковь? — Значит благоговейно чтить истинную Церковь Христову, и повиноваться ея учению и за­поведям, по уверенности, что в ней пребывает, спасительно действует, учит и управляет благо­дать, изливаемая от единой вечной главы ее, Господа Иисуса Христа».— Повиноваться Церкви стоит в неразлучной связи с повинове­нием Господу Иисусу Христу — главе ее. Пусть теперь о. N решает для себя, хочет ли он быть сыном Церкви православной или нет? Если хочет, то должен повиноваться учению Церкви. Если сознает обязанность повиновать­ся учению Церкви,— а она учит, что духи злые — бесы есть,— то обязан принять по­корно это учение, и все пункты сего учения, какие извлечены пред сим из Катихизиса, по­нимать так, как они изложены, без примеси своих мудрований.

Вот и все. Полагаю, что вопрос наш дол­жен быть этим решен окончательно. Ибо коль скоро он сознает, что обязан слушаться Церк­ви, и послушается, то тотчас же откажется и от своих неправых мыслей о духах. А коль скоро не сознает своей обязанности покорствовать учению Церкви, и не покорится, то с ним далее и рассуждать нельзя. Мы расходимся в на­чалах и становимся один для другого иноязыч­ными…

Не думает ли он легко о необходимости по­корствовать Церкви? — Нет. Это дело край­ней важности. Кто Церкви не слушает, тот становится яко язычник и мытарь. Следо­вательно, вне спасаемых.

Мне приходилось слышать от одного умни­ка: что мне Церковь? Я сам верою к Господу приступаю и чаю спастись. Уж и о. N. не ду­мает ли так?! Приступать-то можно, но примет ли Господь? Господь — глава Церкви. Цер­ковь — тело Его. Одна глава, одно и тело. Кто не с телом, тот и не с главою. Это тело из всех верующих слагается, с собою живо соединен­ных. Если о. N отделяется от единости верова­ния, то отделяется от других верующих, отде­ляется и от главы ее — Господа.

Не думает ли он, что признавать или не признавать личное бытие духов есть малость в среде догматов? — Но кто нам скажет навер­ное, что малость и что не малость в предметах верования? — Одна Церковь сказала бы, если б захотела… А она не говорит этого, а только заповедует: так и так веруй, и ни к какому пункту не прибавляет: хочешь — веруй, хо­чешь — нет. Стало быть, нечего на это опи­раться. Ибо не можем угадать, малость ли это. Но по изложению учения о духах… из Катихизиса видно, что учение об них соприкасается с догматом об искуплении, которое есть сердце веры христианской. Следовательно, и помыш­ление всякое надо отбросить, чтоб непризнание их бытия была малость.

К тому же непокорство Церкви — никогда не малость. Чего бы ни касалось это преслушание, преслушавший все есть яко язычник и мытарь.

Не обольщает ли его то, что, де, живу я строго, себе внимаю и с Господом веду беседу сердечную, и утешения духовного не бы­ваю лишен. Если б была неправость во мне, ничего такого не мог бы я иметь. А если есть, то значит, что или я думаю о духах истинно, или если не истинно мое думание, то Господь смотрит на него снисходительно. Если есть что подобное, то это самая опасная для него сторо­на дела. Далеко не вхожу в это, скажу только, что кто бы что ни испытывал духовно и на какой бы степени ни стоял, никто не освобож­дается от того правила, как определять, истин­но ли что или ложно. Определение истины одно — учение Церкви. Кто, помимо учения Церкви, захочет основываться в познании ис­тины на своих чувствах и опытах духовных, тот вступает на широкую дорогу самопрельще­ния и всяких уклонений от истины. Даже если б видение кто какое видел или глас какой слы­шал, но, коль скоро возвещаемое сим путем несогласно с учением Церкви… надо решитель­но отвергать то, следуя слову Апостола: аще Ангел с неба благовестит иное… то и ему ана­фема. Ибо то очевидно, что сей ангел — не с неба.

Так вот сел бы он да подумал, и решил — покориться учению Церкви, чтоб не подвер­гать опасности своего спасения.

Не понимаю, какая беда будет ему, если признает бытие духов? — Никакой. От этого благо будет, которое изойдет из единения с Церковью в образ мыслей о сем предмете. И утешение он доставил бы всем, которые его знают и жалеют, что он запутался в такой лжи. А если не признает — беда явная. Он отламы­вается от живого древа Церкви, как сухая вет­ка; а конец сего известен.

Я очень знаю, что ему не очень легко оста­вить свои понятия, может быть, давно содер­жимые… Но умный человек очень легко владе­ет собою. А беда погибели в отделении от Церкви — подгонит его на этот труд.

Что, может быть, многие места Писания о сем непонятны или трудно объяснимы, на этом я не останавливаюсь. У нас речь о бытии духов злых. Церковь признает их бытие, и нам на­добно признавать. А в соприкосновенностях к сему учению пусть и останется что непонят­ное,— что делать? Нам и не обещано всезнай­ство. При отвержении бытия духов гораздо более встретится непонятного и необъяснимого. Вместо света и упорядочения ума от этого только смятение мыслей и тьма.

Не останавливаюсь ни на какой его заметке в частности; замечу только еще об образе по­нятия Писания, которое он называет духовным и которое, по его мнению, одно и есть настоя­щее понимание,— что такое понимание насто­ящим называть никак не следует. Оно есть придаточное, и только позволительное, в своих пределах. Назначается оно к назиданию души; к определению же истины служить никак не может. Он называет его духовным; другие же обычнее называют его переносным, или ино­сказательным. Так, как у него говорится об искушении Евы, о терпении Иова и подобном, можно думать про себя и другим предлагать в назидание; но самое дело все же надо призна­вать как оно было. Всякое действие Христа Спасителя, в Евангелии описанное, можно при­менять к духовной жизни; но все это будет только применение, а самое действие остается в своей истине. У него же будто выходит, что коль скоро можно что истолковать духовно, то это понимание и есть настоящее, а историю уже к стороне. Истолковал он духовно дело Иова, и на том остановился, а историю уж будто можно и не во всех пунктах принимать. Истолковал он духовно обольщение Евы, то у него и истина, а история уже осталась не вся истина.

Если принять этот способ понимания, куда мы зайдем? — Вот молоканы — и все, что в Писании говорится о Святой Троице, о таин­ствах, о Святой Церкви,— все толкуют духов­но, и будто правы они?! У мистиков такое толкование в большом ходу… Зато уж и пута­ют же они!

Прямой смысл Писания есть буквальный. Где надо отступать от него, на это есть строгие правила. Удерживая его, делай себе потом и применение, какое хочешь. Но истина — пря­мая, в буквальном смысле. Отступи от него, и пойдешь путать. Иные, мало что трудное встретят в Писании, ну поскорее за иносказа­ние браться. Оно очень удобно так отделы­ваться, но познание истины от этого не выиг­рывает.

Вот что вздумалось мне сказать по поводу заметок о. N. Не спора ради пишу все сие, а ради того, чтоб по силе моей указать путь к истине. Если Вашему Преосвященству угодно будет сообщить все сие о. N. это не будет про­тив моего желания.

Желаю ему от души — познать истину о духах и установиться в ней.

Письмо второе

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! ответил уж слишком коротко. Первое впечатление от этого писания на меня было укор себе самому, что не умел хорошо выяс­нить дело и написал так, что о. N совсем дру­гое увидел, нежели что хотел я ему напомнить. Передайте ему, пожалуйста, чтоб хорошенько вникнул в писанное. Выписки из Катихизиса там не главное дело, а только орудное. Исход­ная мысль моя есть — авторитет Церкви не­пререкаемый. Кто сын Церкви, тот должен слушать голоса Церкви. Голос Церкви в насто­ящее время для нас — в Катихизисе, и голос живой. Стало, кто сын Церкви, тот должен принять все учение, содержащееся в Катихи­зисе. Вот почему важен для нас Катихизис! И так легко отбиться от его авторитета нельзя.

Если о. N. ясно увидел такой ход мыслей, то ему следовало ответить или так: я не при­знаю для себя обязательным слушаться голоса Церкви, или так: сознаю, что должен слушать­ся голоса Церкви, но не признаю Катихизиса выражением сего голоса.

В первом случае он сам себя отлучал бы от Церкви, самоохотно ввергая себя и во все па­губные от того последствия, кои Господь со­вместил в словах: яко язычник и мытарь. Во втором — шел бы против того, что говорит сама Церковь. Вся живая ныне Церковь сви­детельствует, что Катихизис есть выражение ее учения. Несмотря на это, можно бы еще уступить ему и сказать: ну, пусть, Катихи­зис — не голос Церкви… но где же нибудь он должен быть. Ибо Церковь есть и Церковь живая. Давай искать другого вестника об уче­нии Церкви, только не оставайся в такой нере­шительности, и главное — брось дух упорства, подогрей любовь к истине и, Бог милостив, увидишь ее! Если любишь истину, пиши в Синод всероссийский, пиши к Патриархам. Не думай, что они презрят тебя. Дадут тебе долж­ное вразумление, только будь готов послу­шаться.

Так разобрал бы о. N. ход дела хорошенько и по нему бы направил свои ответные слова. Мне думалось, что он так и поведет речь, а он — в сторону. Виню себя, что, верно, плохо выразился. И прошу его снова вникнуть и по­вести свои рассуждения, или, как кажется я и говорил,— поверку своего убеждения.

Он сказал, что не может предпочесть авто­ритетность Катихизиса свидетельству Духа. Этими словами сказано очень много.

Свидетельству Духа Бога кто смеет попе­речить? Позволительно только поискать удос­товерения, что предлагаемое свидетельство точ­но есть свидетельство Духа. Коль же скоро удостоверение дано, и удостоверение достаточ­ное, то ничего уже более не остается, как по­корно принимать то, о чем свидетельствует Дух. Имеем разительный сему пример в лице святых Апостолов. Приняли они неложную истину из уст Самого Господа; затем осенены были так осязательно Духом Святым, Кото­рый снова внутренно внушал им то же, что прежде внешно приняли от Господа. О Господе свыше был глас: «Того послушайте». О Духе Святом Сей Господь, Которого во всем слу­шать так гласно повелено свыше, сказал: «Он вас всему научит, и Мое все вспомнит вам и новое, что нужно, возвестит».

После таких удостоверений Апостолы не могли иначе поступать, как так, как они дела­ли, говоря: «аще праведно есть вас послу­шать паче, неже Бога, судите» (Деян. 4, 19). Хоть они, воспитанные в законе Моисеове, знали силу его и веровали, что Моисеови гла­гола Бог, но не могли уже пребывать в том законе, получив новое повеление от Бога, ося­зательно удостоверенное, что закон уже пре­стал и настало время нового закона веры. Бог говорил и в Иисусе Христе, и Дух Святый, учивший их,— от Бога. Им оставалось одно — говорить с кротостию: Бог повелел нам так учить, иначе не можем говорить, и душа и язык наш связаны обязательствами свыше. Вы можете делать с нами что хотите, но мы иначе говорить не можем. Если б им предложил кто: вот Катихизис наш — Церковь Божия, ибо иудейская Церковь была только Божия, и до пришествия Господа ее во всем слушать было обязательно для истинно верующих в Боже­ственное откровение… как и Господь сказал… как учит вас,— слушайте… Если б кто сказал: вот Катихизис… его слушайте, то святые Апо­столы правильно могли бы сказать: не можем авторитетность Катихизиса предпочесть сви­детельству Духа. На этом непредпочтении ав­торитетности Катихизиса иудейской Церкви, на этой верности свидетельству Духа основана и святая Божия христианская вера…

Апостолы, нося в себе свидетельство Духа, предали все новозаветное откровение и ввери­ли его Святой, основанной ими во всей вселен­ной Церкви. Их учение, изустно и письменно преданное и Церковию содержимое, и есть для нас истинное свидетельство Духа, которому ничего предпочитать не должно. Говорящий, что опирается на свидетельстве Духа, тогда только говорит это истинно, здравомысленно и неоспоримо, когда опирается на учение Господа и святых Апостолов Церкви, преданное устно и письменно! Другого свидетельства Духа Церковь, или истинно верующие, не знают и знать не должны.

Пойдем далее по этой линии понятий. Сви­детельство Духа находится в новозаветном откровении, вверенном Святой Церкви. Исти­ны сего откровения Церковь выражает в своем учении. Ибо она хранит предание; она толкует и Писание. Следовательно, учение Церкви содержит свидетельство Духа. Катихизис есть выражение учения Святой Церкви. Следова­тельно, Катихизис есть сокращенное выраже­ние свидетельства Духа. Катихизис потому стоит в совершенном согласии с свидетель­ством Духа. Кто принимает катихизическое учение, тот принимает не что-либо противное свидетельству Духа, а то же самое, что свиде­тельствует Дух. Его чтить надо, как свиде­тельство Духа. Сказать: не могу предпочесть авторитета Катихизиса свидетельству Духа,— можно только в таком случае, если Катихизис не выражает сущности свидетельства Духа. Но быть таким Катихизису — вещь невоз­можная. Ибо он выражает учение Церкви жи­вой, а учение Церкви живой есть выражение вещаний Духа. Сказать так есть то же, что сказать: Церковь потеряла истину. Но тогда и простись с истиною. Если нет ее в Церкви, то никогда уже ее не ищи… Не найдешь.

Так вот где настоящее свидетельство Духа! Прибавлю: и это есть такое свидетельство, ко­торым должно поверять всякое другое прояв­ление Духа, чтоб отличить истинное от ложно­го. Святые Апостолы носили в себе Духа, и слово их было несомненно свидетельство сего Духа. О чем? — О всех тайнах Божиих. Апос­тол Павел говорит: Божия никто не знает, кроме Духа Божия, Который испытует все, и глубины Божий. Потом прибавляет: нам же Бог открыл есть Духом Святым… Открыл все глубины Божий, не всего мира касающиеся, а главного дела проповеди — дела нашего спасе­ния. Исходившее из уст Апостолов слово было решительным определением истины, вне кото­рого — ложь и тьма. Потому, когда нужно было дать руководительное правило, как пове­рять вещания духов появлявшихся, тогда Апо­столы пробным камнем положили для них про­поведанное ими слово. Вот примеры этого.

Святой Павел основал Солунскую Цер­ковь, предав ей истинное учение о всем, и о последних событиях мира. Когда он вынужден был удалиться из Солуни, там привзошли по­нятия о конце мира неверные, какие были между прочим распространяемы и такими ли­цами, которые говорили по движению духа. Узнавши об этом, Апостол пишет к ним, чтобы отнюдь никого не слушали, даже если бы кто утверждал, что говорит по движению или сви­детельству Духа, и чтобы строго держались того, что устно им предано. Выходит, что сло­во апостольское есть мера истины и проба всех духов, истинны они или неистинны.

В первоначальной Церкви дары Духа Свя­того открывались разнообразно. Между ними дар ведения и разума, или учительства, всех был гласнее и приложимее к делу. Лица такого рода в собраниях поднимались по движению Духа и говорили речи. Прочие им внимали. Как движения Духа Божия сходны по прояв­лениям и с движениями естественного вооду­шевления под влиянием углубления в разитель­ные истины, то их легко было смешивать и в сознании тех, у коих они были, и в понятии других, слышавших. Между тем, тогда как Дух Божий всегда есть Дух истины, дух чело­века может принять за истину и то, что кажет­ся только истинным, а не есть. Почему в Церкви Божией был особый дар различения духов и особое правило, или норма, истины, по коей определяли, истину ли говорит тот, кто дает вид, что говорит по движению Духа, или предлагает свидетельство Духа. Какая это нор­ма? — Это апостольское слово, точно опреде­лявшее истину. Что несогласно было с сим словом, то отметалось, хотя бы говоривший уверял, что говорит по внушению Духа. Слу­чай в Солунской Церкви подтверждает это.

Второе на это указание имеем в словах свя­того Иоанна Богослова в Первом послании. «Не всякому духу веруйте», говорит он, но «иску­шайте духи, аще от Бога суть». Какие это духи? — Это люди, являвшиеся говорящими от Духа, предлагавшими будто свидетельство Духа. Какой же способ опробования, от Бога ли они? Внутреннее ли чувство говоривших, что в них дух… или другое что?— Не внутрен­нее чувство, а внешнее, преданное Апостолами слово истины. Святой Иоанн и не перечисляет всех истин, а указывает на главнейший дог­мат — воплощения Бога Слова… Но это ска­зать — значит все сказать. В этом все таин­ство веры и вся система догматов, то есть это значит то же, что сказать: поверяйте духов апостольским словом.

Этот способ опробования духов словом апо­стольским был столько решителен и исключи­телен, что святой Павел не поколебался под анафему подвесть всех, кто бы начал учить что-либо не согласно с тем. Аще мы или Ан­гел с неба благовестит вам паче, неже благовестихом вам, анафема да будет. И это — третье указание.

Итак, слово апостольское есть проба всех духов, от Бога ли они суть, истину ли говорят или морочат призраками истины. Приложим к сему: слово апостольское, или новозаветное откровение, составляет содержание учения Церкви, учение Церкви выражено в Катихизисе. Выходит — Катихизис есть проба всех свидетельств духа, которые являются в этом качестве после первообразного нормального свидетельства Духа, исшедшего из уст Апос­толов. Всяк дух, согласно с ними говорящий, от Бога есть, а всяк дух, несогласно с ними го­ворящий, от Бога несть, и сей есть антихристов.

После сказанного мною естественно выра­зить недоумение, что разумеет о. N под свиде­тельством духа. Догадываюсь, что он разумеет под этим свидетельство внутреннее или внеш­нее, ему бывшее, которое он считает происхо­дящим от Духа Божия.

Всякий христианин получает благодать и дар Святого Духа. Или не весте, говорит Апостол, что храм Божий есте и Дух Божий живет в вас. Потому ни одному христианину нельзя отказать в возможности проявлений в нем особых действий Духа Бо­жия. Возможны ли они и в о. N?

Но если было ему действительно какое сви­детельство Духа, то, следуя показанным пред сим апостольским опытам, ему следует подвер­гнуть его пробе, истинно ли свидетельство это есть свидетельство Духа истины, а не обольще­ние духа лестча? — Проба, как те же примеры показали, апостольское слово, Церкви предан­ное и ею хранимое, которое и всем предлагает она в учении своем. А сокращенное учение — Катихизис… Вот и опять к тому же приходим: пусть проверит свои видения — Катихизисом. Дух благодати, осенивший апостолов, был дар, исключительно им одним даваемый. Это Дух собственно апостольский, Дух откровения тайн Божиих относительно домостроительства спа­сения нашего. После Апостолов дарование Его уже не повторялось. Церкви Божией дарован дух ведения и уразумения тайн, открытых Апостолами. Дар сей всякому христианину дается. Кто сохраняет в себе благодать креще­ния и миропомазания и, трудясь над собою, очищает себя от страстей, в том, на известной степени сердечной чистоты, открывается дей­ство Духа с дарами Его, в числе коих и дар ведения истин Божиих,— открывается пома­зание, коим он весть вся, как учит апостол Иоанн.— Но весть вся — не всюду,— ибо то дело Божьего ума,— а вся в кругу истин веры, в домостроительстве спасения.

Познавать истины веры можно и своим умом, особенно теперь, когда они не только содержатся в слове Божием, но и пространно истолкованы в писаниях отеческих и в бого­словских системах. Но такое познание само­дельное есть только внешнее изучение, похо­жее на изучение и других наук. В нем прини­мается только голый эскиз истин в совокупно­сти и каждой истины отдельно. И все это понимается умом и хранится в памяти, в голо­ве. В своей мере прилагается к сему и убежде­ние сердечное. Но настоящее познание всего дается только Духом. «Господа Иисуса нарещи никто не может как следует, только Духом Святым»… то есть постигнуть как сле­дует тайну домостроительства спасения — ив целом, и в частях. Сердце, преданное Господу и очищенное для Духа Божия, становится хартиею, на коей Он пишет тайны Боговедения. И тогда тот, кто сего удостаивается, получает настоящее ведение истин. Но сие ведение от Духа не новое что дает, не новые тайны от­крывает, а те же, открытые уже, дает разу­меть и ощутить во всей их силе. При сем то же происходит, что бывает с тем, кто, прочитав описание, например Иерусалима, и достаточно усвоив себе описанное, видит потом самым делом Иерусалим. То же видит он и на тех же местах, как прежде воображал, но только в другой силе. Точь-в-точь то же бывает и с тем, кому, после умового изучения истин веры, по­том Дух Божий те же истины печатлеет в сердце, за труд над чистотою сердца и верностью заповедям Божиим. Все те же истины, только другая сила в них. И наоборот, хоть другая сила, но все это не новых тайн откро­вение, а постижение яснейшее и живейшее тех же истин… При сем, как бы кто ни был чист, как бы кто ни был приосеняем действием бла­годати, никогда не открываются ему истины новые, а все те же, или в том же кругу боль­шие подробности. Из этого само собою выхо­дит, что помазание от Святого, которое бывает даром некоторых избранников, никогда не мо­жет сообщать им того, что было бы противно истинам, открытым апостольским словом, Церковию содержимым и свидетельствуемым. Опять прихожу к тому же, что никакое истин­ное вещание и свидетельство Духа не может быть противно Катехизису, как выражению учения Церкви, хранительницы истин откро­венных.

Что же это за свидетельство духа у о. N. ради которого он упорно идет против учения Церкви?

В истории Церкви встречаются еретики, которые грезили Духом и учением от Духа. Их два рода: одни утверждали, что истинное пони­мание Божественного откровения дается толь­ко Духом… и то только истинным надо при­знавать, что сей Дух внушает об истине слова Божия. Другие учили, что внешнего открове­ния совсем не нужно; Дух благодатный всех учит, и чему Он учит, то и истинно. Когда имеешь Духа, внешнее слово хоть не будь. В нем нет нужды.

Частичка таких воззрений была у евхитов V века; потом у богомилов. Но в новое время они полнее выразились у анабаптистов, квакеров, иллюминатов и в других мистических сектах, на западе расплодившихся. У нас они нашли себе место у духоборцев и в несколько более скромном виде у молокан.— Все это за­блуждающиеся и Церковию отверженные… Ибо бесконтрольное их учение, будто по сви­детельству Духа… преисполнено произвола и оттого не имеет одной нормы. Что ни лицо, то новое воззрение на что-либо.

Очень нежелательно, чтобы о. N принадле­жал к этому разряду отверженных Церко­вию — будто духоносцев,— явно состоящих в прелести и служащих посмешищем для бесов, врагов всякой истины.

До каких уродливостей могут доходить по­добные прельщенные, это дает видеть один из состоящих в мое время в суздальской крепос­ти… Он был из Астрахани, кажется, или с Кавказа, и говорил, что на них, то есть тех, коих он коноводил, Дух Святой сходил как на Апостолов, и дух бурный слышали, и комната тряслась. И подобное. Чем враг не морочит бедных… И вот он из кожи лезет, чтобы ус­тоять на своем… что он что-то вроде апостола, предназначенного преобразовать Церковь.— И все подобные прельщенные, все до единого, полны реформаторских стремлений. Послан­ники Божий… явились! Ложь проповедо­вать. Ложь не от Бога, а от диавола есть, коему сии несчастные и есть чада, как сказал Господь…

Все сие я прописываю о Духе и проявлени­ях свидетельств Духа, чтобы о. N. как человек умный, сел и рассудил… и возвратился к исти­не, а не давал себя в посмешище и игралище врагам всякой истины, которые, под видом каких-то свидетельств Духа, отторгают его от единства исповедания истины, а чрез то и от единения с истинною Церковью и с Господом Спасителем. Ибо, кто не с Церковью, тот и не с Господом. И труды все у того идут хинью (без пользы и толку).

Господь, за души наши крест претерпевый и смерть, да просветит очи ума его и да дарует ему узреть истину!

ОСНОВНОЕ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ОТКРОВЕНИЕМ ПОМЫСЛОВ СТАРЦУ И ИСПОВЕДИЮ ПРЕД ДУХОВНИКОМ

Милость Божия буди с вами! Ваше смущение и беспокойство относитель­но исполнения возложенного на вас послуша­ния совершенно законно, потому что и доброе дело можно делать не добре и тем губить и плод его. Успокоить вас может точное опреде­ление, что подлежит вашему ведению, особен­но же — что окончательно вами решаться дол­жно и что от вас должно переходить к духов­нику для исповеди и таинственного разреше­ния. Кто должен это определить? — ваш на­стоятель. Вам, старцам, надо сойтись вместе, разъяснить затруднения, встречаемые вами в своей практике, придумать меры к устранению их и затем прийти к настоятелю, доложить ему о всем и просить сделать властные распоряже­ния относительно всего, или по вашему мне­нию, или по своему собственному.

После всего вам останется только разумно исполнять поставленное и быть покойну.

Мне же решать что-либо по сему делу сов­сем не приходится. Ибо очень возможно, что я решу так, старцы — этак, а настоятель — еще иначе. И выйдет пересыпание из пустого в порожнее. А ведь у нас с вами есть на руках дела непустые и непорожние.

Да как же это у вас уместны недоумения?! У вас ведь это святое душеспасительное дело исстари ведется: разумею старчество и откро­вение. Думаю уже на деле не раз разрешались всевозможные случаи.

Собрать бы эти решения — и вышел бы кодекс старческих решений.

Как этого не сделано, то вам, кроме настоя­тельского определения круга вашего действования, остается только обращаться к старцам же, в деле состоящим, а не к кому-либо друго­му, незнакомому с этим делом. Я совсем не­знаком с этим делом. Общее рассуждение о сем деле у меня есть. Достаньте изданную афонцами маленькую книжку «Что потребно покаявшемуся и вступившему на путь спасе­ния». Там достаточно определено дело старче­ства, но только в общих положениях, или в теории… Что же до практики касается, то об этом и слова нет. Потому что, не имевши практики, не следует и браться за изображение дел сей практики.

Об обязанностях старчества я всегда той был мысли, что сюда относится только откро­вение помыслов и смущений и разрешение их или, лучше, разъяснение, как быть. Коль же скоро из того, что открывает брат старцу, нечто встретится такое, что требует исповеди и таинственного разрешения, то в этом надо от­сылать к духовнику. Что именно таковых при­знавать должно, это решите сами между со­бою, разумею старцев, и утверждения настоя­тельского испросите. Что вы не смели отка­заться от старчества — это в порядке. Но ког­да настоятель заметит, что вы негожи и отста­вит, тогда поклонитесь и отблагодарите.

Говорите: «старцу приходится разрешать наказывать». Мне думается, что старцу не следует ни разрешать, ни наказывать. Его дело рассудить и определить состояние ученика, разъяснить ему, как дошел до худа, и указать способ, как на будущее время избегнуть этого и как погасить страсть, от которой произошло дело, и помолиться. Старец — советник, а не судья и не каратель. Его дело — пожалеть и воодушевить, предав брата благодати Божией.

«Приходит ученик, кается в нарушении за­поведи. Старец наказывает поклонами и про­щает». Сознательное нарушение явной заповеди требует исповеди пред духовником и таин­ственного разрешения. Старец, выслушав уче­ника, дает ему разъяснение относительно паде­ния и указывает способы, как избегать таких падений… и потом отсылает к духовнику; тот разрешает и налагает епитимию. Старец дает только советы: ты бы поусердней помолился, не дал бы себе поесть, как обычно… и от сна уял бы часть некую, и подобное. Слова: «благодатью Своею Бог простит» — имеют смысл благожелательный. Бог да простит тебе, брате, или: Бог простит, брате! Не унывай — кре­пись и борись, разрешение же в силе елика разрешите ему не принадлежит. Разрешение старцево не имеет разрешительной силы, свойственной таинственному разрешению. Это принадлежит духовнику.

Старцу принадлежит разрешение грехов простительных, и разрешаются они самым от­кровением. Как открыт такой грех — так и прощен. У святого Димитрия Ростовского ис­числены такие грехи в повседневной исповеди и в молитве на сон грядущим есть немного указаний.

Какую силу имеет старчество? Великую и превеликую, только вся она не юридического свойства, а нравственного: советы, разъясне­ния, воодушевления, молитвы. Долг старца, чтобы всякий ученик отходил от него как об­мытый, как бы искупавшись.

В случае перемены старца все от прежнего старца советованное должно быть оставлено. Ученичество снова начинается для ученика.

Больше сего не имею что сказать. Главное — соберитесь и все определите, и бойтесь зайти в область духовническую.

Благослови вас Господи! Ваш доброхот Е. Феофан.