Макарий Великий (Духовные беседы, б.27): «Иное дело – рассуждать о войне, о мужественных борцах и воинах, а иное – идти человеку в воинский строй и вступить в сражение с врагами, наступать и отступать, принимать на себя и наносить удары, и одерживать победу».

*** Некоторые высказывания святых отцов, относящихся к теме о войне

*** Тихон Задонский Общая молитва во время нашествия иноп­леменников и во всяком общем бедствии

1. Василий Кинешемский. Беседы на Еван. от Марка. Толк. на гл.12, ст.1-12. О заповеди «Не убий». Об убийствах на войне

2. Дмитрий Ростовский.
СЛУШАТЬ
***Келейный летописец .События в 1-ом столетии 3-го тысяч. О войнах
***Поучения и слова. Из 1. Поучение на Обрезание Господа Бога…

3. Матфей Властарь. Алфавитная Синтагма  Буква Ф, Гл. 7-я. — об убийствах на войне и о тех, которые убивают разбойников

4. Троицкие Листки
***Ст. 138. Отеческий завет Православному воину
***Ст. 117. Суд Божий, карающий убийц

5. Николай Сербский. Война и Библия.

🎧СЛУШАТЬ Николай Сербский Война и Библия (на русском языке)

🎧СЛУХАТИ Миколай Сербський. Війна і Біблія. (українською мовою)

***Разврат на войне приносит несчастье
***Грабеж на войне приводит к поражению
***Оружие не помогает …
***Как большее войско побеждается меньшим
***Каковы, следовательно, причины будущей войны?
***Кто победит в будущей войне
***Евангелие и война

6. Иннокентий Херсонский. Слова по случаю общественных бедствий.
***32. Слово о том, от чего зависит успех в брани и победа, или поражение
***35. Слово в первое служение после сражения
*** Слово при посещении Харьковской епархии, сказанное в военном поселении города Нового Екатеринослава 25 авг. 1844 г.
* О религии христианской, гл.1. Толкование отношения Иисуса на оккупацию римлянами
* Лекции. Лекция 6. (Воин христианский и в самой войне и битве может быть истинным христианином)

7. Амвросий Оптинский из писем

8. Грехи воинов. Нравственное богословие Е. Попова. 5-я заповедь

9. Григорий Дьяченко. О соблюдении правды воинами

10. Григорий Богослов. На человека высокого родом и худого по нравственности

11. Максим Грек. Разные сочинения. 35. Послание к некоторому другу … (ответ на вопрос: «правильно ли понимают те, кои утверждают, что убитые во время войны с нечестивыми благочестивые воины удостаиваются части праведных, то есть, Царства Небесного?»)

12. Филарет (Дроздов). О самопожертвовании воинов

13. 18-е апреля «Господь во гневе суд народу возгласит. Реками крови гнев потушит сей опасный» из Беседы с Богом, или размышления в вечерние часы

14. Фотий, патриарх Константинопольский. Беседа первая на нашествие Россов
**Беседа вторая на нашествие Россов

15. Энциклопедические толкования о войне

Некоторые высказывания святых отцов, относящихся к теме о войне

Иннокентий Херсонский (Слова по случаю общественных бедствий, 26. Слово по случаю облежания Одессы флотом неприятельским): «…что же были бы мы за христиане, если бы желали искупить собственную безопасность бедами и горем собратий наших? Что были бы мы даже за существа с сердцем и душою, ежели бы обрадовались тому, что сила вражия устремится наконец не против нас, а против других наших градов и весей? Нет, при всех слабостях и несовершенствах наших, мы, надеюсь, не дошли еще до такого своекорыстия и жестокости душевной…».

Ефрем Сирин. Надгробные песнопения. Молитва о возвращении мирных времен: «Куда бегу от Тебя, Господи наш? В какой стране скроюсь от лица Твоего? Небо — Престол Твой, земля — подножие Твое, в море — путь Твой, в шеоле — владычество Твое. Если близок уже конец мира, то не без щедрот Твоих да будет кончина. — Знаешь Ты, Господи, что неправды наши велики. И мы знаем, что велики щедроты Твои. Если не умилостивят Тебя щедроты Твои, погибли мы за беззакония наши. Не оставь нас, Господи, Господи, потому что вкушали мы Плоть и Кровь Твою. — Когда дела каждого подвергнутся испытанию пред Тобой, Господи всяческих, в это последнее время, не отврати, Господи, лица Твоего от исповедовавших святое имя Твое. Отче, Сыне и Душе Святый Утешителю! Спаси нас и сохрани души наши! — Умоляем благость Твою, Господи, отпусти нам вины наши, презри беззакония наши, отверзи нам дверь щедрот Твоих, Господи! Да приидут к нам времена мирные, и по щедротам Твоим милостиво прими молитву нашу, потому что кающимся, Господи, Ты отверзаешь дверь»

Исаак Сирин: «Да будут помянуты пред Тобою, Господи, те, кто страждет от сильных болей и горьких телесных болезней, пошли им ангела милосердия и умиротвори души их, измученные сильными страданиями тел их. Пожалей, Господи, также тех, кто находится в руках жестоких, злых и безбожных людей; пошли им скоро ангела милосердия и спаси их от рук безбожников. Господи мой и, Боже мой, пошли утешение всем, кто безвинно претерпевает всякого рода бедствия»

Иоанн (Шаховской). Агония одиночества (пневматология страха): «Особенно трудным становится нравственное состояние человека когда его душа, словно зараженная апокалиптической «трихиной», включается в какое-либо коллективное зло мира. Тогда люди начинают ненавидеть друг друга и истреблять в силу внешних признаков крови, расы, класса, происхождения или в силу различных изменяющихся в мире идей. В коллективном зле нравственная извращенность имеет больше поводов для самооправдания». — «Войны в мире ведутся из-за наживы, из-за страха ее упустить или не приобрести. Войны — порождение этого страха. Война есть гораздо более дело страха, чем бесстрашия и мужества. Причины войн укоренены в метафизическом страхе народов, от которого они хотят закрыться мужеством войны. Страх настоящей или мнимой опасности так же ведет к пролитию крови, как страх отчаяния пред беспросветностью истории, лишенной света Вечности. Древний «золотой телец», принимающий все более «жидкую», даже невидимую ныне «атомическую» форму, устрашает страны и континенты своей немилостью к ним и бросает их друг на друга».

Иоанн (Шаховской). Апокалипсис мелкого греха: «Трудно живется нам, людям, — от нашего зла человеческого и от следствий его. Человек страдает, прежде всего, от того зла, которое живет в нем самом, а потом и от того зла, которое живет в других людях. Зло, как снежный ком, увеличивается, если ему не противопоставлять добра, если его не растапливать лучами добра и милосердия. … Делающий же зло и потакающий злу других приобретает ужасный характер и становится бичом и несчастьем для окружающих, и для своей семьи, для своего народа. «Лиха беда начало», — говорит русская пословица. Стоит лишь начать оправдывать в себе проявление и вспышки зла, как развращение души пойдет само собою и ее гибель последует. … Скрытое зло или явное — остается всегда злом» … «Человек привык к власти темных сил над собою. И стало его посещать новое чувство: радость быть злым и страшным для окружающих. И чем более он живет в своей злобной усладе ненависти к другому человеку, властности и гордости, тем более он страшится и опасается другого человека».

Антоний Сурожский. Духовное путешествие. Размышление перед Великим постом: «… Следует остерегаться того, что святой Иоанн Златоуст назвал «темной стороной бесовской любви». Очень часто любовь к кому-то оборачивается отвержением других людей, либо потому что в сердцах наших слишком тесно, либо потому что мы считаем своим долгом из чувства преданности одним ненавидеть других, тех, кого они называют своими врагами; но это не христианская любовь — и даже не человеческая любовь. Помню, как я был потрясен, когда в момент вторжения в Чехословакию встретил д-ра Громадку, одного из церковных руководителей этой страны. Я был знаком с ним много лет, и когда мы встретились, он сказал: «Передайте всем, кто любит нас, чтобы они не ненавидели наших захватчиков; те, кто ненавидит одних ради других, играют на руку дьяволу». Он принимал активное участие в сопротивлении, но знал, что истинная битва идет в сердцах людей, между любовью и ненавистью, между светом и тьмой, между Богом и тем, кто человекоубийца искони. Предпочесть одних и любить их, отвергать и ненавидеть других — все это, на какую бы сторону вы ни стали, лишь умножает в целом ненависть и тьму. А дьявол пользуется этим: ему безразлично, кого вы ненавидите; коль скоро вы ненавидите, вы открыли ему дверь, впустили его в свое сердце, ввели его в человеческие взаимоотношения. Любовь, которой учит нас Христос, несовместима с ненавистью к кому бы то ни было: мы должны уметь «узнавать Духа Божия и духа заблуждения»…

Иннокентий Херсонский (Слова и проповеди при посещении паств): «Общество человеческое! — Это собрание существ свободных и потому могущих быть обществом равноангельным, но которых испорченная свобода устремлена на зло, которых все силы, все мысли и желания устремлены на то, чтобы каждому быть выше всех и владеть всем; отсюда вечное взаимное недо­брожелательство, борьба, обманы, клеветы, явные удары, тайные козни, то есть малое, но разительное иногда подобие ада. … О, братие, помолимся, да ночь прейдет, и да явится всюду свет Хри­стов! И он не замедлит явиться, если мы, ходя сами в этом свете, будем рас­пространять его и вокруг себя».

Лука Крымский (Проповеди, т.1, Неделя 34. О всеоружии Божием): «А теперь, когда так мало мира на земле, когда готовится третья небывалая по жестокости и ужасам война, нам, христианам, надо как нельзя более обуть ноги наши в готовность благовествовать мир, нужно восстать всеми силами души против тех интервенций (вмешательств), против тех агрессий, которые терзают так страшно вовлеченные в борьбу народы. О, как теперь в особенности надо, чтобы везде и всюду было явно, что только о мире мы помышляем, что мы ненавидим всем сердцем войну, кровопролитие, истребление людей».

Дмитрий Ростовский (Летопись …): «Подымать же друг на друга оружие и вступать в брань не есть дело кротости, но ярости, не мира, но раздора, не незлобия, но мщения, не любви, но вражды, и дело такое, горше которого ничего не может быть в поднебесной. Ибо вражда происходит от диавола, который, по словам Христа, «человекоубийца бе искони» (Ин. 8, 44). Зло есть оружие и война, ибо они являются противоположностью заповеди Бога, говорящего: «Не убий» (Исх. 20, 13). Бог создал человека для того, чтобы он жил, а война лишает его жизни… Мы же скажем кратко, что война есть зло, хотя бы она была и благословною, и только разве по необходимости может быть доброю: лучше мир и природная кротость человеческого естества».

Сирах 8.8: «Не радуйся смерти человека, хотя бы он был самый враждебный тебе: помни, что все мы умрем»

1. Василий Кинешемский. Беседы на Еван. от Марка. Толк. на гл.12, ст.1-12. О заповеди «Не убий». Об убийствах на войне

Всякое проявление злого чувства, особенно в убийстве, есть нарушение шестой заповеди и потому преступно. Об этом вряд ли возможен спор. Но есть одна форма убийства, по отношению к которой нет общего согласия взглядов даже среди верующих христиан. Это — убийство на войне. В то время, как одни считают убийство этого рода одинаково предосудительным наравне со всеми прочими его видами, другие, наоборот, военное убийство считают чуть ли не добродетелью, ибо в нем выражается патриотизм и геройство. Как разрешить это противоречие?

Посмотрим, какие основания для того имеются в Священном Писании.

В Ветхом Завете убийство, как мы уже знаем, было строго запрещено особою заповедью Божиею. И в то же время на всем протяжении ветхозаветной истории мы постоянно встречаем убийства, не только не наказанные Богом, но совершенные во имя исполнения Его воли и потому не противоречащие нравственному закону.

Вождь и законодатель еврейского народа, Моисей, начинает свою деятельность убийством.

«Когда Моисей вырос, случилось, что он вышел к братьям своим [сынам Израилевым] и увидел тяжкие работы их; и увидел, что Египтянин бьет одного Еврея из братьев его, [сынов Израилевых]. Посмотрев туда и сюда и видя, что нет никого, он убил Египтянина и скрыл его в песке»» (Исх. II, 11—12).

Во время сорокалетнего странствия евреев по пустыне, когда Израиль жил в Ситтиме, начал народ блудодействовать с дочерями Моава. И воспламенился гнев Господень на Израиля и началось великое поражение народа… «И вот, некто из сынов Израилевых пришел и привел к братьям своим Мадианитянку, в глазах Моисея и в глазах всего общества сынов Израилевых, когда они плакали у входа скинии собрания. Финеес, сын Елеазара, сына Аарона священника, увидев это, встал из среды общества и взял в руку свою копье, и вошел вслед за Израильтянином в спальню и пронзил обоих их, Израильтянина и женщину в чрево ее: и прекратилось поражение сынов Израилевых… И сказал Господь Моисею, говоря: Финеес, сын Елеазара, сына Аарона священника, отвратил ярость Мою от сынов Израилевых, возревновав по Мне среди их, и Я не истребил сынов Израилевых в ревности Моей; посему скажи: вот, Я даю ему Мой завет мира, и будет он ему и потомству его по нем заветом священства вечного, за то, что он показал ревность по Боге своем и заступил сынов Израилевых» (Чис. XXV, 6-8, 10-13).

История завоевания земли Ханаанской и весь период Судей полны также убийствами, иногда предательскими и коварными.

Когда «сыны Израилевы опять стали делать злое пред очами Господа, и укрепил Господь Еглона, царя Моавитского… Он собрал к себе [всех] Аммонитян и Амаликитян… и поразил Израиля… И служили сыны Израилевы Еглону… восемнадцать лет. Тогда возопили сыны Израилевы к Господу, и Господь воздвигнул им спасителя Аода, сына Геры… Аод сделал себе меч с двумя остриями, длиною в локоть, и припоясал его под плащом своим к правому бедру, [и пришел], и поднес дары Еглону, царю Моавитскому; Еглон же был человек очень тучный… Аод вошел к нему: он сидел в прохладной горнице, которая была у него отдельно. И сказал Аод: у меня есть до тебя, [царь], слово Божие. [Еглон] встал со стула [пред ним]. [Когда он встал,] Аод простер левую руку свою и взял меч с правого бедра своего и вонзил его в чрево его, так что вошла за острием и рукоять, и тук закрыл острие, ибо Аод не вынул меча из чрева его… Придя же [в землю Израилеву, Аод] вострубил трубою… и сошли с ним сыны Израилевы с горы… И сказал им: идите за мною, ибо предал Господь [Бог] врагов ваших Моавитян в руки ваши» (Суд. III, 12-17, 20-22, 27-28).

Когда другой угнетатель Израильского народа, военачальник Иавина, царя Ханаанского, Сисара, был разбит Бараком в бою у потока Киссон, он убежал пеший в шатер Иаили, жены Хевера Кенеянина.

«И вышла Иаиль навстречу Сисаре и сказала ему: зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся. Он зашел к ней в шатер, и она покрыла его ковром… [Сисара] сказал ей: стань у дверей шатра, и если кто придет и спросит у тебя и скажет: «нет ли здесь кого?», ты скажи: «нет». Иаиль… взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла к нему тихонько, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости — и умер» (Суд. IV, 18, 20-21).

При завоевании Ханаана население покоренных городов почти сплошь вырезывалось без различия пола и возраста. При описании взятия Македа, Ливны, Лахиса, Еглона, Хеврона, Давира и др. мы неизбежно встречаем в книге Иисуса Навина одно и то же примечание, как припев рапсодии: и взяли город, и поразили его мечом, и царя его, и все дышаще, что находилось в нем; никого не оставили, кто уцелел бы (Нав. X).

Это делалось во исполнение воли Божией, которую Господь иногда выражал открыто через пророков. Так в Первой книге Царств мы читаем:

«И сказал Самуил Саулу: … Так говорит Господь Саваоф: …иди и порази Амалика [и Иерима] и истреби все, что у него… и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла… Но Саул и народ пощадили Агага и лучших из овец и волов и откормленных ягнят… « (1 Цар. XV, 1-3, 9).

За это непослушание первый царь Израильский был строго наказан:

«И сказал Самуил Саулу: … Зачем же ты не послушал гласа Господа… и сделал зло пред очами Господа? …непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство; за то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем [над Израилем]… Потом сказал Самуил: приведите ко мне Агага, царя Амаликитского… И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале… И… печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем» (1 Цар. XV, 16, 19, 23, 32, 33, 35).

Такого рода примеров, когда убийство совершалось с соизволения Божия и даже по повелению Господа, в Ветхом Завете чрезвычайно много. Но, присматриваясь ко всем этим случаям, мы замечаем здесь всегда одну неизменную черту: все убийства такого рода, не вызывающие гнева Божия, не имеют мотивов личного характера. Они совершаются не по злобе, не в пылу гнева и вражды, не для корысти и не для личной выгоды, но или для пользы народа или по повелению Божию, как наказание за грех. Таким образом, ясно, что в Ветхом Завете убийство на войне допускалось и не считалось преступлением, ибо воюющие сражались, конечно, не для себя, но для пользы народа или же во имя послушания воле Божией.

В Священном Писании Нового Завета, к сожалению, нет столь прямых указаний того, как христианин должен относиться к войне. Господь упоминает иногда о войне в Своих притчах (см. Лк. XIV, 31), но говорит о ней совершенно объективно, не высказывая Своего взгляда на ее нравственную сторону. Думается, во всяком случае, что, если бы этот взгляд противоречил ветхозаветной точке зрения, то так или иначе это должно было отразиться в речах Спасителя, ибо неясность в этом пункте ставила бы последователей нового учения иногда в совершенно безвыходное положение. Как бы то ни было, прямого запрещения участвовать в войне в словах и притчах Господа мы не находим.

Когда к Иоанну Крестителю приходили воины с вопросом, что должны они делать для своего спасения, он не потребовал от них, чтобы они оставили свое занятие, но сказал им только: «никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. III, 14).

В древней христианской церкви вопрос о военной службе, по-видимому, не возбуждал никаких сомнений, и христиане находили для себя вполне возможным нести эту службу даже в войсках языческих императоров; ко времени Константина Великого в римской армии существовали уже целые когорты, составленные исключительно из христиан. Не считала эту профессию нравственно позорной и Православная церковь, причисляя к лику святых многих воинов, как, например, Георгия Победоносца, Савву Стратилата, Феодора Стратилата, святого Севастиана, Иоанна Воина и многих других.

У святителя Афанасия Великого мы находим даже одобрение военной службе. Чем объясняется такая разница в отношениях христианства к простому убийству и к убийству на войне? Понять это нетрудно, если принять в соображение, что в убийстве на войне нет того, что составляет сущность греха, — нет злой воли. С религиозной точки зрения смерть сама по себе не есть зло. Это только порог между двумя мирами, это — простой переход из одной формы бытия в другую. Злом смерть и убийство становятся лишь тогда, когда они являются результатом ненависти, злого чувства, злой воли. Но ведь солдат, который отправляется на войну, совершенно не имеет ни злого чувства, ни злой воли. Защищая родину, он только исполняет свой долг, инстинкт которого вложен Творцом даже в птицу, защищающую свое гнездо; принимая на себя покорно все тяжести и невзгоды походной жизни, он безропотно несет крест одного из величайших несчастий, которое Господу угодно иногда посылать для вразумления людей.

Не следует забывать, что война есть несчастье, и притом несчастье народное, стихийное, не зависящее от воли отдельных личностей. Поэтому и самый вопрос о праве человека вести войну ставится неправильно. Это почти равносильно вопросу: имеем ли мы право быть сосланными в Сибирь или подвергнуться землетрясению и свалиться в пропасть? Нравственный вопрос здесь не о праве, а о том, желаем ли мы разделить несчастье, обрушившееся на наш народ, вместе со всеми или предпочитаем уклониться от этого, предоставив нести его другим. Люди с чуткой совестью живо сознавали эту обязанность — «друг друга тяготы носите» — в минуту общественных бедствий. Это именно сознание долга пред народом заставило известного нашего писателя В. М. Гаршина вступить в ряды русской армии во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов.

Но если война — народное бедствие, то, очевидно, на каждом из нас лежит обязанность предотвращать ее, насколько это от нас зависит. Каким образом?

Война — это грозовая туча, образующаяся из испарений зла.

Мелкие, злые, противонравственные деяния отдельных лиц, постепенно накапливаясь, подготовляют грозу войны так же неизбежно, как водяные испарения образуют облака. Это вовсе не мистика, а просто реалистическое объяснение. Обычными причинами современных войн служит или погоня за рынками, за наживой, или национальное властолюбие. Поэтому каждый человек, живущий материалистическими интересами личной выгоды, честолюбия, славолюбия, властолюбия и т. д., уже тем самым подготовляет ту общественную атмосферу личности и эгоизма, которая, сталкиваясь с эгоизмом других народов, рождает войну. Таким образом, на каждом человеке, делающем зло или нарушающем заповеди Божий, лежит ответственность за войну, и уклониться от этой ответственности не имеет права никто, ибо он был в своей мере виновником войны, из-за своих противонравственных деяний и греховной жизни.

Отсюда вывод: жизнь во Христе, жизнь праведная, в соблюдении заповедей Божиих есть лучшее средство предупреждать войну, и в этом состоит обязанность каждого гражданина, действительно заботящегося о благосостоянии своей страны и своего народа.

Кроме того, мы знаем, что Спаситель, по Его собственным словам, приходил не за тем, чтобы нарушить закон, но чтобы его исполнить.

2. Дмитрий Ростовский.

Келейный летописец. События в 1-ом стол. 3-го тысяч. О войнах

В сии лета мы не нашли ничего выдающегося из бывшего в поднебесной, кроме мучительного господства над людьми исполинов, среди которых, по сказанию Кедрина, со времени их появления и до потопа было до двухсот князей. Из них десятым по счету был князь по имени Азаил. Он изобрел искусство делать мечи, броню и всякие во­инские оружия для брани; он же начал добывать из земли золотую и се­ребряную руду. Подобно ему и каждый из других князей изобретал что-либо новое и учил этому других: один волшебство некое, другой предсказания, иной заклинания и другие небогоугодные дела, которы­ми они собирали себе гнев Божий.

Один злой человек Азаил изобрел два зла: оружие и золото с сереб­ром. Изобретением оружия он оказал помощь ярости и гневу, золотом и серебром угодил человеческому сластолюбию. В оружии для войны сила и кровопролитие; в золоте же и серебре ненасытность сердца и умножение печалей. Оружием тело, а сластолюбием душа убивается, но и то, и другое — зло.

Зло — оруженосная брань, так как она противна человеческому естеству. Естество наше создано Богом не для войны, но для кротос­ти, по подобию кротости естества Божия. Не даны ему от Создателя рога, как юнцам (бык, вол), чтобы ими бодать друг друга, ни великие зубы, как диким вепрям, чтобы ими загрызать кого-либо и поедать, ни острые когти, как львам, чтобы ими терзать и раздирать, ибо он, кроме всего сего, должен быть кротким, мирным, невраждебным, немстительным, незлобивым и друголюбным. Подымать же друг на друга оружие и всту­пать в брань не есть дело кротости, но ярости, не мира, но раздора, не незлобия, но мщения, не любви, но вражды, и дело такое, горше которого ничего не может быть в поднебесной. Ибо вражда происходит от диавола, который, по словам Христа, «человекоубийца бе искони» (Ин. 8, 44) Зло есть оружие и война, ибо они являются противоположностью заповеди Бога, говорящего: «Не убий» (Исх. 20, 13). Бог создал чело­века для того, чтобы он жил, а война лишает его жизни. Бог жизнь человеческую по благоволению Своему ограничил определенным временем, а война пресекает это время, разоряет предел жизни и прежде времени (по Божьему попущению) истребляет людей из сре­ды живущих на земле.

Зла вещь брань, ибо она противоположна добру мира, при котором утверждаются царства, населяются города, умножаются люди, распро­страняются селения, увеличиваются богатства. Но война все это доб­ро мира превращает в ничто, ибо уничтожает царства, разоряет горо­да, опустошает селения, расхищает богатства и нищету приводит, и в один час убивает многое число людей, которые в течение многих лет нарождались. Не напрасно Давид, молясь Богу, говорит: «Разруши язы­ки хотящия бранем» (Пс. 67, 31).

Разве кто-либо одобряет только ту войну, которая совершается по благословной вине. Ибо двоякая бывает война: одна происходит на­прасно и несправедливо обижает, а другая защищает себя и других от неправедного вражеского нападения. Неправедная война есть смерт­ный грех, как убийство, и подлежит тому суду, который изрек Бог после потопа: «Проливаяй кровь человечу, в ея место его кровь пролиется» (Быт. 9, 6). Если же возникает по благословной вине брань, в которой защищают себя и других, то такая война не осуждается как смертный грех, но иногда вменяется даже как проявление высокой добродетели любви, если она ведется с добрыми намерениями, чтобы не столько себя одного, сколько все отечество сохранить целым от надвигающих­ся врагов и чтобы соблюсти не только телесное здравие своих ближ­них, но и их душевное спасение, которое могло бы повредиться, если бы соотечественники впали в руки иноплеменников, что бывает в агарянском плену, в котором христиане принуждаются к нечистотам агарянским, а иногда и к отречению от Христа. Возникающая ради таких причин война имеет свою похвалу и в Святом Писании, как говорит Сам Господь: «Больше сия любве никтоже имать, да кто положит душу свою задруги своя» (Ин. 15,13). (Желающий подробного рассуждения о такой войне пусть обратится к прению христианского философа с сарацинами, изложенному в житии святых Мефодия и Константина, в 11 день месяца мая).

Однако и война, творимая по благословной вине, не всегда бывает безгрешна. Часто к ней примешиваются если не смертные, то про­стительные грехи, как, например, желание отмщения и тщетной славы. (О мстительной войне, что она не без греха бывает, пишется в житии святого мученика Арефы и иже с ним, как было отвечено Богом чрез уста прозорливого старца ефиопскому царю Елезвою, отправив­шемуся на брань с иудеем Дунааном, желая отмстить ему за пролитие христианской крови. Об этом писано под 24 днем месяца октября.)

Мы же скажем кратко, что война есть зло, хотя бы она была и благословною, и только разве по необходимости может быть доброю: лучше мир и природная кротость человеческого естества. Не на доб­ро начальник исполинов Азаил изобрел воинские оружия — на закла­ние человеческое, ибо он умножил человекоубийство, начатое Каи­ном. И думаю, что он большего осуждения и наказания достоин, чем Каин, ибо последний одного человека убил, а он, вооружив многих бесчеловечников, приготовил их против бесчисленного количества людей и умножил кровопролития в поднебесной.

Не меньшее зло изобрел тот же Азаил, добыв золото с серебром, ибо сие бывает причиною войн и убийств. Не напрасно говорит Писа­ние: «Корень всем злым сребролюбие есть» (1 Тим. 6, 10). Ибо что восставляет народ на народ и царство на царство, не серебро ли и зо­лото? Ибо всякий владетель, имея много, еще большего желает, поче­му и берется за оружие, собирает силы и начинает войну с соседними странами. Что побуждает вора красть, а разбойника выходить на раз­бои и убивать неповинных путников? Что побуждает занимающихся торговлею лгать и божиться? Что научает богатых не милосердство­вать, обижать, чужое похищать и грабить? Что ослепляет очи мудрых и судей принуждает творить неправедный суд? Не серебро ли и золо­то? Поистине, оно есть начало всего зла: оно побудило Иуду предать Господа своего, оно научило Ананию с Сапфирою солгать пред лицем святых апостолов, оно же привело и к отречению от Христа некоторых христиан во время гонений. Чудную о том повесть желающий пусть прочтет в книге «Руно орошенное», где, после шестого чуда, рассказы­вается об иерее персидском Павле, как он ради золота отвергся от Хри­ста и своею рукою рассек пять святых девиц.

И какого только зла не причиняет золото и серебро, которого ни­когда не может насытиться сердце лакомых, ибо они, по словам святого Златоуста, хотели бы, чтобы и земля была золотою, и стены золоты­ми, и даже небо и воздух из золота! Но какая от сего польза, когда по­вреждается душа? Какое приобретение от скоропогибающего золота и серебра, когда ради него губятся вечные небесные блага? Разве только тот, кто употребит его без остатка для милостыни, обрящет пользу, как пишется: «Избавление мужа души свое ему богатство» (Притч. 13, 8).

У еллинских стихотворцев есть басня об исполинах, будто они собравшись все вместе, совещались воздвигнуть брань против живу­щего на небесах Бога, а для этого начали сносить высокие горы в одно место и возлагать их одну на другую, чтобы таким образом достичь высоты небесной. Но Бог громом и молниями свыше поразил их и горы разметал бурным ветром. Желающий знать эту и другие подобные басни пусть смотрит у стихотворца Овидия первую книгу его «Мета­морфоз».

Аравийская история повествует, что будто Египетское царство начало существовать прежде потопа и насчитывает шестнадцать царей египетских до потопа. Но упоминаемый раньше греческий историк Георгий Кедрин говорит, что это повествование не истинно, а посему и мы пройдем молчанием мимо вещи неистинной.

Поучения и слова. Из 1. Поучение на Обрезание Господа Бога…

Пришли к нему (Иоанне Предтече) и воины, говоря: «А нам что делать?» И он отвечал им: «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3, 14). Три заповеди этот великий учитель, святой Иоанн Предте­ча, дал воинам: не обижать, не клеветать и быть довольными своими жалованьем. И, прежде всего: никого не обижать, ибо обычно и как бы по природе свойственно воинам обижать других. Не даром где-то сказано: ес­ли где-либо услышишь рать, не проходи там, ибо не успокоятся, пока не сотворят зла. Для сидящих дома написан закон: «Не убивай, не кради» и прочее (Мк.10, 19), а для ушедших на рать в полки как бы уже не существует закона; не спрашивай о нем.

Здесь вспомню о скрижалях Моисеевых: повелел Бог Моисею истесать две скрижали каменные, и истесал пророк, и принес их к Богу. Пишет Бог на сих скрижалях закон пер­стом Своим так: «Не убей; не укради; не прелю­бодействуй; не лжесвидетельствуй; не поже­лай чужого» и прочее (Исх. 20, 13-17). Взяв написанные Богом скрижали, сходит Мои­сей с горы к полкам израильским и слышит голоса ликующих, видит скачущих вокруг тельца; разгневался и бросил скрижали на землю, и разбились скрижали (см. Втор. 9, 17).

Как же они разбились? Разбились попо­лам, вдоль, и отпала та часть, на которой бы­ло написано «не», «не», «не». Другая же часть без «не» осталась особо, со словами: «убий, укради, прелюбодействуй, лжесвидетельст­вуй, пожелай» и прочее. Почему так? Потому, что, когда разбились скрижали, отпала от каждой заповеди частица «не». Пришлось Моисею сделать и написать другие скрижали. А развращенные и особенно военные люди, думаю, найдя те разбитые скрижали, которые без «не», скрыли их у себя и даже доныне их держатся, убивая, грабя, прелюбодействуя, лжесвидетельствуя, желая чужого, обижая ближних.

О, если бы не было этого препятствия к спасению воинов, поистине нужно бы счи­тать их в числе мучеников, полагающих душу свою за Христа и людей Христовых! Пусть же отныне на новый год обновят они свои ветхие нравы, пусть переменят зло на добро, помня о новом имени Иисуса Хри­ста, и ради него да воздержатся от всякого зла и да стремятся ко всякому доброму делу, все­гда нося в уме и в сердце имя Иисусово и не щадя проливать до последней капли кровь свою за это имя. И этим же именем всесиль­ным, как крепким оружием, пусть побеждают врагов не только видимых, но и невидимых, как советует святой Иоанн Лествичник: «Именем Иисусовым поражай супротивников, ибо более крепкого оружия ты не найдешь ни на небе, ни на земле». И святой Петр говорит: «Нет иного имени, данного человекам, которым подобает спастись, только имя Иисусово, пред которым всякое колено кланяется небесных, и земных, и преисподних» (Деян. 4, 12; Флп. 2, 10).

Матфей Властарь. Алфавитная Синтагма  Буква Ф, Глава 7-я. — об убийствах на войне и о тех, которые убивают разбойников

«Афанасий Великий в послании к Аммуну говорит: «Не позволительно убивать: но убивать врагов на брани и законно и похвалы достойно». А Великий Василий в 13-м правиле говорит: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения святых Таин». Таким образом, и сей божественный отец почитает похвалы достойными идущих на противников и защищающих род христианский: ибо что может быть более достойным похвалы, чем то, чтобы быть поборниками целомудрия и благочестия? Но поелику у сего св. отца было намерение — скверны, соединяемые иногда и с благими из дел, очищать, то он подвергает умеренной епитимии и сих, как, думаю, сделал бы и Великий Афанасий, если бы и он приложил эту вину, и не иначе упомянул бы о них. Но некоторые, не постигая великомыслия законоположника и не обращая внимания на близость человеческих поступков к злу, дерзают обвинять его, яко бы давшего совет тяжкий и чуждый правого суда: «ибо это, — говорят, — может повести к тому, что самые лучшие из воинов, а особенно те, дело которых состоит в том, чтобы мечом и убийством отражать стремления иноплеменников, во всю жизнь будут лишаемы благого причащения, что для христиан нестерпимое наказание. Ибо зачем, говорят, нечисты руками те, о которых сам ты, лучше всех усмотрев, свидетельствуешь, что они ратуют за целомудрие и благочестие: ибо если воины не будут усердствовать — вступать в сражение с варварами и, обнажая мечи, покорять их, отнюдь не из-за желания чужого, но из опасения за свое, то не погибнет ли благочестие, когда варвары все подчинят своей власти, по совершенной бездеятельности противника, и будут стараться утвердить собственную религию? А кто будет подвизаться в целомудрии, когда все принуждаемы будут жить по обычаям тех, которые сделались уже их распорядителями?» Вот что детским, так сказать, языком дерзают говорить против «Многоустой Трубы Духа» и «Книги Евангельского искусства»! Таковым я сказал бы следующее: после Адамова преступления, как мы знаем, в род человеческий, кратко сказать, вошел рой присущих нам естественных страстей, как бы общих недугов, вторгшихся вместе со злом; из них одни соединены с нами по естеству и необходимости, а другие зависят от естества и от произволения; первые извинительны, ибо имеют достаточное для себя оправдание в неразумной необходимости; что же касается тех (страстей), к которым ведет произволение, которое свойственно разумному и свободному естеству, убеждая его подчиниться страстям неразумного естества, при возможности под условием желания не поддаться (им), таковые, хотя бы были и прощены, не могут остаться вполне безукоризненными; а посему сие и требует очищения как последствие прародительского греха. Ибо и брак, хотя преемством рода, по-видимому, носит в себе некоторое изображение бессмертия, которого мы лишились, если бы не имел своим помощником закона и если бы не очистил ветхую скверну совершением священного обряда, почитаем был бы наисквернейшим из дел, как и рождаемые младенцы, если не будут очищены божественною банею, далеки бывают от нашего общения, хотя мы и веруем, что они естественно становятся причастными прародительской скверны, а не от произволения, так как виною бытия своего имеют плотское пожелание, как говорит божественный Давид: «се в беззакониях зачат есмь» и далее (Пс.50:7). Итак, если и войны и следующие за ними убийства суть отрасли преступления произвольных страстей, то без сомнения необходимо, чтобы и проводящие жизнь в сражениях и обагряющие свои руки в крови иноплеменников прежде очистились врачеством покаяния и огнем его попалили соединенные с таковым занятием скверны, и таким образом приступили к таинствам нового Адама. Ибо и все евангельское законоположение, возводящее нас в первобытное состояние и призывающее к духовной и, на сколько возможно, к лучшей жизни, нигде не одобряет войн и убийствами не позволяет воспрещать распространению зла, как это свойственно было древнему законоположению, но, будучи совершенно противоположно сему последнему, оно и учит противному: ибо некогда Господь, когда ученики Его, воспылав ревностью Фесвитянина, спрашивали Его, не позволит ли Он низвести огонь на Самарян, не принявших их, обратившись к ним, запретил им и сказал: «не весте коего духа есте вы» (Лк.9:55). …И при императоре Никифоре Фоке правило это принесло пользу Церкви: ибо когда он стал принуждать Церковь постановить закон, чтобы падающие на войне были чествуемы наравне со святыми мучениками и, подобно им, были восхваляемы песнями и торжествами, тогдашние предстоятели Церкви, когда многими доводами не убедили императора, что его требование неблагочестиво, воспользовались, наконец, этим правилом, говоря: как можно причислить к мученикам падших на войне, когда Василий Великий отлучил их на трехлетие от таинств как «имеющих нечистые руки», и таким образом отвратили насилие императора. Когда же различные священники и епископы признались пред собором, что они участвовали в битве с неприятелями и убили многих из них, то священный и божественный собор, следуя настоящему правилу и 55-му того же святого, … и собрав все, что сказано (относительно сего) в божественном Писании, повелел им престать от священнодействия, хотя некоторые, особенно из числа воинственных, и не соглашались с отцами сего собора».

4. Троицкие Листки.

Ст. 138. Отеческий завет Православному воину

Если тебе, сын мой, Бог приведет быть в солдатах, то и там живи по Божии: храни себя так, чтоб и в малом чем Бога не прогневать.

― Прежде всего, великому государю служи верой и правдой, в бою будь тверд, бесстрашен, стой мужественно против врагов, сам отнюдь в руки не давайся: бейся храбро, пока на ногах стоишь.

― Паче всего бойся измены, чтоб не быть тебе под проклятием и не погибнуть навеки: лучше умереть, чем изменить. А если тебя сонного или раненого захватят в плен, то отнюдь не сказывай неприятелю, что наши терпят недостаток в продовольствии или припасах военных; говори: «Мы все довольны, нет у нас ни в чем скудости». И если бы тебя мучить стали, ни слова не говори о недостатках своего войска, лучше смерть прими, а недостаток не объявляй врагу: тогда ты ко святым мученикам будешь причтен. Если станут спрашивать: сколько у вас людей в строю, скажи: «Я знаю только, сколько нас у каши, а сколько всех нас в армии, того знать мне непочему, потому что я простой солдат». Про своих товарищей сказывай: «В бою они все храбрецы, все старые солдаты, опытные, а нашей братии — новичков — немного наберется». И если уйдешь от них в свои полки, то все, что видел у них исправного, объяви тайно своему начальнику, а своим товарищам не говори, что враги сильны и всем изобильны.

― Будь ты, сын мой, Богу и великому государю верный слуга, будь доволен своим жалованьем. А если определенного жалованья не достает тебе, то займись каким-нибудь рукоделием, чтобы добыть себе что-нибудь честным трудом, а в неправое дело ни в какое не мешайся, никого ни в чем не обижай, ни у кого ничего не отнимай, и неправильного приобретения бойся паче огня, дабы тебе Бога не прогневать и за неправду души своей не погубить.

― Если будешь у кого на квартире стоять, то не моги ты хозяина дома в чем притеснять: будь ему слуга, а не господин; хотя ты чином и службою царю и велик перед ним, однако же будь во всем кроток и послушен ему, ни в чем досады не причиняй, говори с ним всегда любовно и ласково: ведь он иной раз последнюю свою копейку на тебя издержит, а ты придешь, да начнешь его теснить, да из избы выживать, а он от горести сердца своего возопиет к Богу, и Бог, видя скорбь его, за это тебе пошлет еще большую скорбь. Господа ради будь кроток: ты не уронишь своей чести тем, что будешь обходиться мирно и любовно с хозяином твоей квартиры. Знай, сын мой: где любовь, тут и Бог пребывает, а где вражда и досада, там диавол бывает. Рассуди же сам: с Богом или с диаволом лучше жить? А если хочешь с Богом быть, будь кроток как овца. И если будешь постояльцем смирным и любовным, да если при этом и услугу хотя малую будешь оказывать, то всякому человеку будешь мил: и за такое твое доброе обхождение всякий будет тебе рад, как своему родному, и будет тебя покоить как своего кровного.

― Ничем солдаты так не досаждают народу, как обидами и наглостию и дерзкими поступками. И ты, сын мой, Господа ради. не будь дерзок, но будь со всяким человеком обходителен. От того ты и на войне храбр не будешь, если своих же, христиан православных будешь обижать. Дома многие держат себя храбро, а на войне за других прячутся. Кто же у себя дома смирен, тот в бою бывает храбрец. Я хорошо знал одного солдата: он был такой смирный, что его все звали курицей, нельзя было и солдатом назвать; а под Чигирином он десятка два или три турок изрубил собственноручно. И если бы посмотреть на него, то никто не поверил бы: росту небольшого, лицом сухощавый, к тому же еще и сутуловатый, и летами уж немолод был; а по смирению и обходительности не скоро другого такого и подобрать можно. За эту-то вот кротость Бог ему и помощь Свою посылал, так что товарищи не могли надивиться его храбрости. Так и ты, сын мой, не смотри на злых озорников: между своими будь ласков и добр, а в бою против врага будь сердит и бесстрашен; дома будь кроткою овечкой, а на поле бранном — львом, страшным для врага. Но и на войне с товарищами будь обходителен, и со всеми, как военными, так и с мастеровыми, и с торговыми людьми, будь любезен. Больше всего бойся, чтоб не обидеть кого, не солгать на кого. Святое Евангелие дает такие заповеди воинам: «никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3; 14), т.е. определенным вам жалованьем.

― И только за сии три добродетели или заповеди воинам обещано спасение, кольми паче, если приложить к ним пост и молитву, и от блуда воздержание, потому что в бою чистота паче щита медного, да и в гражданском быту чистота великое добро. Израильтяне были в бою народ непобедимый, поэтому враги их нарочно подсылали к ним жен своих и девиц, дабы те с ними грешили, чтобы за блуд Бог попускал им одолеть израильтян. Видишь, сын мой, исстари даже неверные знали, что чистота в бою дороже щита, а блуд — погибель. Об одном греческом воине повествуют, что когда он шел войною против болгар, то по пути случилось ему ночевать у одного человека; — ночью пришла к нему девица и стала на грех побуждать. А он удержался, и три раза прогонял ее от себя. Потом он заснул и видится ему поле: и на том поле видит он греков побитых; все поле покрыто было трупами, и между ними он увидел порожнее место, так, как можно лечь одному человеку; и было ему сказано: «Лежать бы тебе на этом месте; но за то, что три раза боролся со змием, ты не будешь убит». Вот как, сын мой, чистота телесная хранит человека в бою; а если будет воля Божия, и чистого человека убьют, то он к святым мученикам будет сопричтен. А кто живет блудно, и во всяких неправдах пребывает, тот хотя бы и за веру пострадал, однако же один Бог ведает, получит ли он награду за то. Бойся же, сын мой, блудного греха.

― И хотя бы не было войны, ты два раза в году исповедывайся и Святых Таин причащайся. А в военное время во все четыре поста говей и причащайся, и будь на всякий день готов умереть.

― Воину надо во сто раз больше, чем монаху, хранить себя от всякого греха, как бы кого не обидеть и жить в чистоте, потому что ему надобно всегда быть готовым к смерти.

― Если увидишь, что неприятель гонится за твоим офицером, или товарищем, или за другим кем, то хотя бы этот человек и зло тебе какое учинил, ты всячески постарайся избавить его от беды. И если тебе удастся спасти его, не моги ты хвалиться тем, что себя не пожалел и врага своего от смерти избавил: пусть знает это только Бог да совесть твоя, потому что дело великое — зла не помнить; Господь заповедует: «любите врагов ваших, … благотворите ненавидящим вас» (Мф. 5; 44). И кто так поступит, тот сыном Божиим наречется.

— А если ты, сын мой, выручая недруга своего, будешь сам убит, то я и сказать не могу того, как Бог за сие возвеличит тебя во Царствии Своем и вечною славою прославит. Господь сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15; 13), а тем более, если положишь душу свою за врага!

― В военном деле командирам своим, как старшим, так и младшим, будь во всем послушен; ружье имей в исправности, порох держи в сухом месте; зарядов попусту не расходуй, чтобы казна государева напрасно не пропадала, и учись стрелять в цель: ни одной недели не пропускай, чтобы, хотя раз в цель не выстрелить. Тогда ты и один послужишь за десятерых.

― Да смотри, сын мой, не носи при себе никаких заговоров. Если будешь иметь их при себе, то Бога оскорбишь тем: ведь они вместо Бога будут у тебя, и если с ними убьют тебя, то и кровь твоя, и душа ни за что погибнут.

―А если скудость будешь терпеть, не моги ты ничего у других отнимать насильно: лучше Христовым именем питайся или у своей братии нанимайся, а силою ни у кого ничего не отнимай: избави тебя Бог от этого!

― Помни: солдатством души своей не погубишь, а злыми делами погубишь. Если и в духовном чину будешь, да со злыми делами не расстанешься, то погибнешь; и в солдатах будучи, если будешь жить по-Божии, спасешься, и жизнь вечную наследуешь.

Ст. 117. Суд Божий, карающий убийц

«Не убий Крови бо вашей… от руки человека брата изыщу» (Исх. 20; 13; Быт. 9; 5).

― Человекоубийство есть одно из таких злодеяний, за которые суд Божий постигает злодея в сей жизни, часто вслед за совершением злодеяния, а еще чаще замечательными и поразительными путями. Это злодеяние человекоубийства так тяжко, что против человекоубийцы вопиют к Богу об очищении за кровь свою и «души избиенных» (Откр. 6; 10); против него вопиет и самая кровь, невинно пролитая им на земле (Быт. 4; 10); против него и самая правда Божия…

―Первый на земле человекоубийца, Каин, всю жизнь свою носил на челе своем печать отвержения Божия и знамение суда и кары небесной: «ирече Господь Каину: глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли: и ныне проклят ты на земли, ямсе разверзе уста своя, прияти кровь брата твоего от руки твоея. Егда делавши землю, и не преложит силы своея дати тебе, стеня и трясыйся будеши на земли» (Быт. 4; 10-12). Оттого бремя жизни Каина было для злодея тяжелее и страшнее смерти, которой он желал себе (стих 14); но и смерть удалена была от него угрозою суда Божия, ибо сказано: «всяк убивый Каина седмижды отмстится» (стих 15).

―Человекоубийца, при всех усилиях скрыть свое злодеяние, раньше или позже, так или иначе, непременно открывается и уличается, или же сам собою, по обличению совести, сознается в преступлении. Как часто самые маловажные обстоятельства, самые случайные признаки дают основание и не всегда опытным судьям узнавать и уличать скрывшегося человекоубийцу…

―Но иногда Бог попускает человекоубийце скрыться на время от законного преследования; но и тогда, как поразительно, как поучительно праведный суд Божий изобличает убийцу! Чаще всего его обличают угрызения и мучения совести. Совесть — это голос нелицемерного и неподкупного суда Божия в душе человеческой. Примеры такого действия совести в обличении человекоубийства многочисленны и разнообразны. Один разбойник, по имени Давид, до того привык убивать людей, что проливал кровь человеческую без всякого смущения совести, как кровь животных, и сделался предводителем шайки подобных себе злодеев. Раз, по устроению Божию, в минуты уединенного размышления, вдруг пробуждается в нем совесть и он оставляет все и предается самому строгому покаянию… Или вот другой подобный пример. Один разбойник, по имени Варвар, своими злодеяниями наводил ужас на все окрестные страны. Однажды после грабежа и пролития крови человеческой, обремененный сокровищами, он уединяется в пещеру, чтобы пересмотреть сокровища, добытые новым убийством. В уединении пещеры его ничто не развлекало; и тогда, смотря на сокровища, он спросил себя по совести: для чего все это?… В эти минуты совесть восстала страшным обличителем разбойника, и — тот, кого не могли уловить никакие преследования, является сам пред служителем Божиим и говорит: «Я разбойник! Злодеяния мои бесчисленны: я грабил, насиловал, убивал! Если знаешь, отец мой, что Бог примет мое покаяние, то, чем угодно, обяжи меня, я все готов исполнить. Если же нет, то вот меч, вели им убить меня!» — ― Иногда бывает так, что человекоубийца страшась законного преследования и суда, тотчас по совершении злодеяния старается только о том, чтобы подавить упреки и мучения совести, скрыть следы убийства и отклонить от себя подозрения; но при этом, в смущении совести, своими странными поступками более открывает, чем скрывает следы убийства и признаки подозрения. Бывает и так даже, что смущения совести производят в нем некоторое помешательство, так что невинно проливший кровь человеческую сам выдает себя убийцею и признает над собою непосредственный суд Божий. Вот один из таких примеров, записанных историею. Феодерик, царь варваров ост-готов, когда овладел Италиею, по клевете и неосновательному подозрению, вопреки убеждениям своей совести, папу Иоанна уморил в темнице, знаменитого сенатора Боэция замучил в страшных пытках, тестю его Симмаху отсек голову. Хотя он и давно привык к убийству и крови, но все же не мог не чувствовать угрызений совести в пролитии крови неповинной; он хотел однако же заглушить суд совести и не хотел признаться и покаяться в злодеянии. Между тем суд Божий судом совести сделал свое: Феодерик от душевного смущения и душевной борьбы впал в мрачное и томительное расположение духа, а потом и совсем помешался в уме. За обедом слуги подали Феодерику на стол голову большой рыбы. Ему показалось, что это голова недавно убитого Симмаха, и что она, прикусив зубами нижнюю губу и смотря на него глазами, выражающими дикость и бешенство, страшно грозит ему… Испуганный необыкновенным явлением и дрожа как бы в лихорадке, он бегом бросился к постели. Он оплакивал свой грех против Симмаха и Боэция, изъявляя свое сожаление об этом несчастии и тут же скончался.

―Бывают и такие люди, которые, по совершении человекоубийства, успевши укрыться от законного преследования, потом продолжают жить спокойно. В таких случаях суд Божий особенными обстоятельствами жизни обличает убийцу и отмщает за неповинную кровь человеческую. Чаще всего такой суд Божий выражается тем, что скрывшийся человекоубийца, после, по необъяснимому стечению обстоятельств, попадает в число людей, подозреваемых в совершении другого убийства; обстоятельства дела так запутываются, что виновник прежнего убийства никак не может доказать своей невинности в совершении убийства настоящего. Тогда он или признает в своей судьбе видимый суд Божий и открывает правду, или же, в случае скрытности, получает за скрытое злодеяние наказание по суду за такое убийство, в котором на деле он не виноват. Несколько примеров такого суда Божия над разными злодеями приводит преподобный Ефрем Сирин.

— Суд Божий действует иногда в обличении человекоубийцы посредством бессловесных животных и даже вещей неодушевленных. В царстве Греческом, при императоре Константине Погонате, случилось вот что. Пустынной дорогой шел путник, сопровождаемый домашнею собакою. На путника напал разбойник, убил его и скрылся. Животное — свидетель человекоубийства, оставалось при трупе убитого хозяина неотлучно. Другой прохожий предал труп мертвеца земле; животное последовало за благодетелем своего хозяина и осталось при нем. Новый хозяин собаки был содержатель гостиницы. Прошло много времени, и вот в гостиницу входит тот скрывшийся убийца; собака, ласкавшаяся по обычаю ко всем постояльцам, вдруг, к изумлению всех, с лаем бросается на пришельца и с озлоблением кидается ему в лицо; ей запрещают; она не повинуется и повторяет свое нападение несколько раз. Видевшие это заподозрили незнакомца во враждебных отношениях к прежнему хозяину животного и объявили об этом суду. На суде скрывавшийся злодей признался в человекоубийстве. Или, вот еще замечательный случай. Шли вместе два товарища, один решился лишить жизни другого, чтобы завладеть его сокровищем. Беззащитный страдалец в руках злодея умолял его взять сокровище, только бы не убивал его и клятвенно обещался сохранить в тайне злодейское покушение его; но злодей не внимал мольбам страдальца. И вот, когда он заносил последний смертельный удар своей жертве, до них долетел звук церковного колокола; умирающий призывал во имя всевидящего Бога этот священный звук во свидетели убийства и обличителя убийцы. С злою насмешкою над бессилием умирающего и над несбыточностью надежд его злодей довершил дело. И что же? Человекоубийца с того времени не мог спокойно слышать звука церковного колокола: всякий раз, когда только слышал его, злодей приходил в смущение и трепет. Мучимый сознанием суда Божия над собою, преступник убедился в необходимости признаться в человекоубийстве, и признался. Цари Римские и гонители христиан в первые века затруднялись в изобретении средств для умножения мучений и пролития крови христианской. И за то все они или испытывали казнь небесную в ужасных муках неслыханных и отвратительных болезней, или собственною жизнью и кровию, пролитою от рук убийц, принесли возмездие за мучения и насильственную смерть христиан. «О слезы, слезы! О, кровь христианская! Как жестоко вы мстите за себя!» — взывал не один гонитель христиан, сознавая над собою карающую руку Божию.

5. Николай Сербский. Война и Библия

РАЗВРАТ НА ВОЙНЕ ПРИНОСИТ НЕСЧАСТЬЕ

Теперь, генерал, будьте добры послушать, что написано в другом месте Библии: «Когда пойдёшь в поход против врагов твоих, берегись всего худого». (Второзак. 23, 10).

Оберегать себя от всякой злой вещи на войне, особенно от прелюбодеяния, представляет собою основное правило военной морали неиспорченных балканских крестьян. Что несёт с собою исполнение, а что — неисполнение этой заповеди, лучше всего показывает история израильского народа.

Недостойный военачальник не побеждает. Недостойный солдат гибнет без славы. Война Моя, говорит Господь. Когда Творец неба и земли, Господь Саваоф, имеет Свои замыслы по отношению к данному народу, то никто на свете не может помешать их исполнению, кроме самого народа. В отношении израильского народа замысел Господень был в том, чтобы среди всех народов сделать его светилом Своим по вере в Него Единого, Живого, Истинного. Поэтому Господь и освободил Израиль от египетского рабства и привёл его в Ханаан, в обетованную землю Авраама, Исаака и Иакова. С помощью Божией Израиль прошёл бы этот путь быстро и легко — если бы сам себе не ставил препятствий в пути. Ни фараон, ни Красное море, ни Амалик, ни все цари и народы языческие, живущие между Египтом и Иерусалимом, не были бы в состоянии задержать шествие народа, ведомого Богом или, точнее, носимого Духом Его Всемогущим.

Но грехи самого Израиля, страшные грехи против Бога, Невидимого Вождя его, задерживали, останавливали, возвращали, заводили на распутья и ввергали народ в смертельные опасности. При малейших неудачах, допускаемых Богом ради испытания веры народа, народ этот, как безумный, роптал против Господа Бога, за что навлекал на себя страдания от болезней, мучения от змей, поражения от врагов и безысходные блуждания по пустыне в течение 40 лет. Но как только народ каялся, то, отрезвлённый и очищенный от грехов, опять легко шёл вперёд, преодолевая без труда все препятствия и побеждая без потерь своих врагов… После двух блестящих побед, одержанных покаявшимся и очищенным израильским народом над языческими царями, страх объял все соседние народы. Особенно же испугались моавитяне и мадианитяне. Когда Моисей с народом своим подошёл к их границам, то они в страхе говорили друг другу: «этот сонм поядает теперь всё вокруг нас, как вол поядает траву полевую» (Чис. 22, 4).

Но избранный народ опять стал чинить себе препятствия на пути, и «начал народ блудодействовать с дочерьми Моава» (25, 1). Когда народ стал прелюбодействовать, то забыл и о Боге, Едином и Живом, забыл о предназначении своём и остановился в пустыне. Прелюбодействуя телесно с женщинами моавскими, израильтяне грешили и духовным прелюбодеянием, т. е. тем прелюбодеянием, которое громогласно изобличалось всеми пророками в сыновьях и дочерях избранного народа. Это духовное прелюбодеяние, заблуждение и помрачение ума, плод прелюбодеяния телесного — и ещё страшнее его — состояло в отпадении от Единого Живого Бога и поклонении языческим идолам. Сердце народа «прилепилось» к бездушным идолам моавитян. Дочери моавские толкали израильтян на телесное и духовное прелюбодеяние, а израильтяне шли к ним и поклонялись идолам их, принося этим идолам жертвы. И вместо того чтобы израильский народ начал войну с моавитянами, моавитяне стали враждовать с ним. «Они враждебно поступали с вами в коварстве своём, прельстив вас» (Чис. 25, 18). По закону греха весь народ Божий должен был быть побежден и истреблён, ради измены Богу своему. Но и на этот раз спасла его милость Божия, смягчившая закон греха; а спасла его только ради праведной ревности Моисея и Финееса. Финеес, внук Аарона, огорчённый беззаконием народа, ворвался в палатку одного израильтянина, приведшего к себе женщину мадианитянку, и обоих их пронзил копьём. А Моисей приказал повесить всех князей народных, своим безпутством и развратом дававших пример народу. Израиль испугался и покаялся в грехах своих. И только тогда мог вспомнивший Бога народ двинуться вперёд после долгой остановки в пути. Пойдя войной на врагов своих, он смог покорить их, завладев их городами и всею землёю.

Из всего этого ясно, что:

1) наряду с прелюбодеянием телесным следует и прелюбодеяние духовное, т. е. отпадение от истинного Бога, отрицание Бога и поклонение ложным богам;

2) и то и другое прелюбодеяние приносит на войне несчастье.

ГРАБЁЖ НА ВОЙНЕ ПРИВОДИТ К ПОРАЖЕНИЮ

После того как без труда и потерь Иисус Навин овладел укреплённым городом Иерихоном, войска его потерпели поражение перед неукреплённым аморрейским городком Гаем. Правда, Иисус послал всего 3000 человек для покорения Гая, но это количество солдат и по самому точному человеческому расчёту было вполне достаточным т. к. в Гае было мало солдат. Случилось же нечто неожиданное. Лишь только войско Навина приблизилось к Гаю, как сразу же обратилось в бегство. Причина этого бегства внешне совершенно необъяснима. Жители Гая вышли из своего городка и, погнав израильтян, убили 36 человек, что произвело большую панику среди остальных, и всё войско Навина бросилось бежать. Ободрённые жители Гая преследовали израильтян и, догнав их около какой-то горы, разбили их наголову (Иис. Нав. 7, 5). Это внезапное поражение внесло страх и трепет в остальное войско Израиля, и «ослабело сердце народа и стало, как вода» (Иис. Нав. 7, 5). А военачальник Израиля, Иисус Навин, пал лицом на землю перед ковчегом Завета — святыней, перед которой обычно молился Богу, и стал сетовать, прося Бога открыть ему причину этого поразительного случая. До вечера, сетуя, лежал он так; и открылось ему Богом, что причиной несчастья был грабёж. Бог сказал ему: «Согрешил Израиль, и притупили они завет Мой, который Я заповедал им, и взяли из заклятого, и украли и утаили, и положили между своими вещами» (7, 11). Услышав это, Иисус Навин стал искать грабителя, виновника народного несчастья. И нашел его в лице некоего Ахана, сына Хармия из колена Иудова. Ахан признался, что увидел в Иерихоне какой-то плащ, двести сиклей серебра и слиток золота и, соблазнившись, взял всё это себе и закопал в землю перед своим шатром. Тогда Иисус сказал ему: «за то, что ты навёл на нас беду, Господь на тебя наводит беду в этот день» (7, 25). Ахан был жестоко наказан: его побили камнями вместе с семьёй, скотом и имуществом, краденым и некраденым. После такого кровавого очищения греха в своём войске Иисус Навин вновь пошел на Гай и овладел им без усилий.

Эта война ясно нас учит, что народ с Божественной миссией, желающий либо наказать, либо исправить другой народ, не смеет ни в одной заповеди преступить закон Божий. Ни войско, ни вождь, ни даже самый обыкновенный солдат не смеют преступить закон Божий. Если только один солдат войска совершит кражу, займётся мародёрством, прелюбодеянием или осквернением святыни или совершит какой-либо другой грех против Божиего закона, — то этим он создаёт препятствие к военной удаче всей армии. Чем выше по чину воин, тем большим препятствием будет его грех. Грех военачальника против Бога и Божиего закона равносилен измене и сдаче неприятелю. На войне возмездие за всякий грех следует быстрее, чем в мирное время. Этого никогда не надо терять из виду. Война — это быстрая Божия расплата за долго длящиеся дела человеческие в мирное время. Мы сожалеем и горюем, что такой-то отряд случайно попал впросак и погиб. Но нет случайности на войне. Или же мы жалеем офицера, погибшего от «шальной» пули, залетевшей в его палатку. Нет и никогда не было «шальных» пуль. Каждая пуля попадает туда, куда надо. На войне нет слепых случайностей, генерал.

Крестьянские народы наших Балкан всегда знали, что на войне солдат должен быть чист от греха и духом прям, должен со страхом стоять, как свеча перед Богом. Это они знают и теперь, и этим знанием руководятся на войне, поскольку они духовно не развращены теми, кто, ничего не зная и ни о чём не думая, говорит о войне. Количество же этих последних на Западе очень велико. Они потеряли всякое понятие о тонких духовных и моральных влияниях, имеющих на войне решающее значение.

Решающую роль на войне приписывают они машинам живым и мёртвым, т. е. солдату как живому материалу и военным орудиям. Всё это вместе, без различия, они называют одним словом «материал». Материалисты во всём, они материалисты и в оценке войны. Их философия войны признаёт лишь материал и технику. Поэтому их оценка войны ничтожна, поэтому все их предвидения и предсказывания, касающиеся последних войн (живыми свидетелями коих являемся мы), все без исключения, были опровергнуты исходом этих войн. Их основная ошибка, не разделяемая балканским крестьянином, заключается в том, что в борьбе двух армий они видят только эти две армии, а не видят Третьего, Решающего, Всевидящего, о Котором неиспорченные крестьянские народы на Балканах думают больше, чем о воюющих сторонах. Это и есть библейское отношение к войне. Из этого ясно, что:

1) Господу Саваофу отвратительны грабители на войне;

2) грабёж отдельных людей препятствует удачному исходу войны.

ОРУЖИЕ НЕ ПОМОГАЕТ…

Как количество солдат, генерал, не имеет решающего значения, так не имеет его и оружие. Без Божьей силы и помощи люди на войне бессильны. А Божия сила и помощь даруются праведникам, а не безбожным и нестоящим людям. Ксеркс напал на Элладу с 2 000 000 солдат и принуждён был бежать пред несравненно меньшим войском греков. Наполеон вошёл в Москву с большой и хорошо вооружённой армией, а из Москвы бежал один, окольными путями, чтобы спасти свою жизнь. Турки всегда были лучше вооружены, чем сербские крестьяне, во время восстания, но оружие им не помогло. Черешневая пушка оказалась действительнее стальной, потому что за ней стояла сила Божия. На Сливнице в 1885 году сербы были лучше вооружены, чем болгары, но всё же победили болгары. А если вспомним вековую борьбу черногорцев с турками, то можно было бы поставить такой вопрос: были ли черногорцы хотя в одной войне лучше вооружены, чем турки? Кроме того, вспомним немцев в прошлой Мировой войне. Не были ли немцы лучше вооружены и более готовы к войне, чем остальной мир? И всё же это не могло их спасти от поражения.

Святое Божие Откровение учит нас ясно, что само по себе оружие на войне не помогает. Что же тогда помогает? Помогает абсолютно только Божия сила. Бог же помогает верующим, чистым и праведным одолеть неверующих, нечистых и неправедных. Чтобы помогать одним против других, Бог не употребляет всей полноты Своей силы, которою бы Он мог в одно мгновение уничтожить все миры, и средства Его часто бывают в глазах людей совсем ничтожными, до смешного незначительными.

Например.

Перед смертью Иисус Навин перечислил еврейскому народу все великие дела Господа, сделанные Им народу, после того как вывел его из Египта. Иисус был свидетелем всех чудесных дел Господних, так как он умер 110 лет. Между прочим, он вспомнил войну, во время которой Господь послал перед Израилем шершней и таким образом прогнал его врагов.

«Так говорит Господь: и послал Я перед вами шершней, которые и прогнали от вас тех двух царей Аморейских; не мечом твоим и не луком сделано это». (Иис. Нав. 24, 12; Исх. 23, 28). Следовательно, исход войны против двух царей не зависел ни от количества солдат, ни от оружия, а от… шершней, т. е. от третьего фактора, посланного Третьим, Решающим, Всевидящим. Во время судьи Самуила филистимляне напали на израильскую землю. Самуил велел народу поститься и молиться Богу. Народ его послушался. Что же произошло? «Господь возгремел в тот же день сильным громом над Филистимлянами и привёл их в смятение, и они поражены были пред Израилем» (I Сам. 7, 10). Здесь тоже не имело решающего значения ни количество солдат, ни оружие, а нечто третье, неожиданное, посланное Третьим, Решающим, Всевидящим…

Итак, генерал, не помогает оружие там, где Бог не помогает. А где помогает Бог, там и в пастушеской праще может таиться победа.

Однажды, когда царь Венадад из Дамаска воевал с Израилем, пророк Елисей ободрял израильского царя, предсказывая Венададу гибель. Так и сбылось, как предсказал пророк, но не от людей была гибель Венадада, а от Бога. Тёмной ночью «Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржанье коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: „верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас“. Так объяснив себе этот стук и шум, сирийцы „встали и побежали в сумерки и оставили шатры свои, и коней своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя, то есть спасая жизнь свою“ (IV Цар. 7)».

Следовательно, где Бог не помогает, не помогут ни численность войска, ни вооружение. В книгах Маккавеев описаны многочисленные войны иудеев с царями Антиохом и Птоломеем. Во всех этих войнах царские войска были лучше вооружены и имели большее количество солдат. Кроме того, при войсках находились часто и слоны с деревянными башнями на спинах, с солдатами, метавшими в иудеев стрелы. В те времена слоны с такими башнями были не менее опасны, чем современные нам танки. Но всё это не помогло своевольным и безбожным царям в их борьбе с маленьким народом, душа которого была вдохновлена Самим Живым Богом. С воплями и слезами призывали иудеи Бога помочь им в минуты опасности. В царских войсках начиналось смятение, и они обращались в бегство. То же самое происходило иногда и без видимой причины…

В царствование Иосафата, во время его войны с моавитянами, было видение… Воюющие войска стояли друг против друга на холмах, между которыми простиралась долина. Погода была ясная, и дождя давно не было. Однажды утром взглянули моавитяне на долину и увидели, что она вся красная, точно от крови. Тогда, думая, что враги их ночью перерезали друг друга, моавитяне бросились вперед, но попали в скрытую западню и были разбиты (IV Цар. 3).

Вот какие иногда малые и незначительные вещи служат средствами в войне Бога Саваофа за тех, кто трепещет перед Ним и поклоняется Ему, а против тех, кто надеется не на Него — Всемогущего, а на своих солдат, своё оружие и своих союзников.

Из этих примеров ясны следующие выводы:

1) тот, кто в гордости своей, забыв Господа, надеется на оружие своё, тот постыдно терпит поражение и гибнет;

2) тот, кто в смирении сердца своего не надеется на оружие, а покаянно взывает о помощи к Богу, тот со славой побеждает;

3) Бог помогает смиренным и верующим против гордых и неверующих;

4) часто Бог употребляет, на человеческий взгляд, незначительные средства, чтобы поразить гордых и неверующих.

КАК БОЛЬШЕЕ ВОЙСКО ПОБЕЖДАЕТСЯ МЕНЬШИМ

Перед своею смертью Иисус Навин, великий военачальник израильского народа, обращаясь ко всему народу своему, сказал следующие пророческие слова: «Один из вас прогоняет тысячу; потому что Господь Бог ваш Сам сражается за вас, как говорил вам. Потому тщательно старайтесь любить Господа, Бога вашего» (Иис. Нав. 23, 10–11).

Это пророчество много раз исполнялось в истории израильского народа как во время судей, так и во время царей, и позднее, во времена Маккавеев. Приведём здесь лишь один поразительный пример из времени судии Гедеона, когда ясно и отчётливо объясняется, как и почему малое войско может победить несравненно более многочисленного неприятеля.

Израиль очень обнищал во время мадианитянского ига. Среди притеснений, чинимых тиранами-завоевателями порабощённому народу, было и такое: как только Израиль засевал свои поля, приходили мадианитяне и амалекитяне, «налетая, как саранча» на поля; приходили с верблюдами, скотом, шатрами и «истребляли произведения земли», опустошая её. В этой крайней беде грешные израильтяне вспомнили Бога и в отчаянии воззвали к Нему. Господь смиловался, явился Гедеону и повелел ему избавить израильский народ от мадианитян. Гедеон был простым работником и в то время работал на своей ниве. Гедеон в простоте своей ответил Господу: «Как я спасу Израиля?» Господь же сказал: «Я буду с тобою, и ты поразишь Мадианитян, как одного человека» (Суд 6, 16).

Осторожный Гедеон не поверил, что такое крупное задание может быть дано ему, работнику из беднейшего племени Манасии, младшему в доме отца своего. Поэтому Гедеон попросил знамение, и когда получил его, явился народу. Благодаря его усилиям быстро собралось 32 000 боеспособных людей. Тогда Господь сказал ему: «Народа с тобою слишком много, чтобы Я предал Мадианитян в руки их, дабы не возгордился Израиль предо Мною, сказав: моя рука спасла меня» (Суд. 7, 2). И повелел Господь объявить народу: «кто боязлив и робок, пусть возвратится». (7, 3). И что же? Hе более не менее, как 22 000 человек покинули войско и разошлись по домам. С Гедеоном остались всего 10 000. Но и такое количество оказалось слишком большим для Господа Саваофа. Поэтому Господь повелел Гедеону отвести войско к ручью и смотреть, кто как будет пить воду. Одни стали пить, зачерпнув воду рукой, а другие опустились на колени и, нагнувшись, пили прямо из ручья. Господь повелел Гедеону взять на войну первых, а остальных отпустить. Но первых, пивших из пригоршни, было всего 300 человек. И Господь сказал: «тремястами лакавших Я спасу вас и предам Мадианитян в руки твои». А мадианитян было много, как саранчи: «верблюдам их не было числа; много было их, как песку на берегу моря». И триста человек получили от Бога задание победить такое количество врагов!

Что же сделал Гедеон со своим маленьким отрядом? Он дал в руки каждому солдату по трубе и по пустому кувшину, в котором горела головня. Подойдя к стану мадианитян, все солдаты сразу затрубили в трубы и разбили кувшины. Триста труб грянули, как одна, и триста факелов засветились со всех сторон; мадианитяне испугались, верблюды их заметались по лагерю; в тёмной ночи один воин не узнавал другого, и мечи заработали вслепую. Таким образом, пока одни истребляли других, третьи бросались вон из лагеря, но всё равно их настигала смерть. Победа Гедеона была полной. А за ней последовало освобождение Израиля от ига мадианитян.

В связи с этим позвольте напомнить вам кое о чём из истории освобождения балканских христиан от турок… Освободительная война была начата сербскими крестьянами под водительством таких же крестьян Карагеория и Милоша. В этой борьбе было нечто общее с войной Гедеона. Во всех крупных боях восстания сербских солдат было меньше, чем турецких. Однажды у Милоша было в сравнении с турками до смешного малое войско. Милош помолился Богу и ночью, перед самой битвой, приказал своим солдатам воткнуть в землю большое количество кольев, завёрнутых в листья, тряпки, одежду так, чтобы издали все это было похоже на людей, на выстроившихся солдат. Рано утром турки взглянули и, увидав «многочисленное» сербское войско, пришли в смятение, и в этот день Милош победил во много раз большее турецкое войско.

Из этих примеров Библии ясны следующие поучения:

1) неправедному сопутствует страх, а праведному — храбрость;

2) не численность войск решает исход войны, а Бог;

3) исполняются пророческие слова: «один из вас прогоняет тысячу; потому что Господь, Бог ваш Сам сражается за вас».

КАКОВЫ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ПРИЧИНЫ БУДУЩЕЙ ВОЙНЫ?

Перелистав те страницы святой книги, на которых находится единственная точная философия войны, и рассмотрев — в освещении Библии — новейшие войны, мы можем, генерал, теперь ответить на ваш вопрос о причинах будущей войны.

От качества нашего мира зависит, будет или не будет война. Если в мирное время наша жизнь будет угодна Богу, то, конечно, войны не будет. О, если бы это было так! Но мир без Бога есть колыбель войны. В мире плодятся и растут бациллы войны, а когда они размножатся и вырастут, то война неизбежна. Хотят её или нет — она неминуема.

Я не предсказываю, что война начнётся убийством миссионера или консула, или злодейским потоплением корабля соседней страны, или покушением на независимость и имущество какого-нибудь народа. Война может начаться каким угодно событием. Но это нас не интересует. Это не важно, когда идёт речь о причинах войны. Это только повод или сигнал к войне, которая предварительно, в мирное время, долго назревала — то приближая, то отдаляя момент своего начала.

Причины будущей войны уже получены нами в наследство от прошлой войны… Они начали накапливаться после прошлой мирной конференции, на которую были приглашены воюющие стороны: но ни молитвой, ни воздаянием благодарности не был приглашён Тот Третий, Всевидящий, Решающий Фактор, без Которого не бывает ни побед, ни поражений. (Примечание издателя: «Известно, что только Вильсон во время конференции держал перед собой Св. Писание и временами, склоняя голову, молился Богу».) Работа на конференции протекала напряжённо и мучительно, как пытка.

Во время военных бедствий люди помнили о Боге и взывали к помощи Его. Но как только война окончилась, люди отстранили Бога от своих дел. Поэтому на конференции говорилось больше о военных убытках, чем о мире. Не было на ней Божиего благословения, и поэтому был создан такой мир, который, претворив всю землю в какую-то фабрику войны, начал неустанно, всеми силами и всем имуществом народов, служить будущей войне. Союзники продиктовали условия мира и по своему желанию поделили имущество побеждённых. Пошло ли им это имущество на пользу? Они запретили побеждённым иметь войско и оружие, а себе разрешили. Почему же они себе разрешили, а другим нет? Они не могли предвидеть, что таким образом поставят себя в ряды побеждённых. Кто знает, может быть, взятое силой у побеждённых имущество — не сегодня, так завтра — пойдёт или уже пошло на усиление военной мощи и для всё новых приготовлений к войне. Нет благословения на таком имуществе! Наибольшее счастье побеждённых народов в том, что руки их связаны и они не могут бросать деньги на вооружение для будущей войны. Им не надо жалеть об отдаче своего золота «победителям». Лучше дарить его соседям, чем бросать в зев Марсу. Наибольшее же несчастье союзников в том, что взятое у неприятеля имущество они употребили на военные цели. Говоря человеческим языком, это отмщение Того Третьего, Который не был приглашён на мирную конференцию. Вот что значит делать что-нибудь без Божиего благословения! И вместе с тем это значит сразу после пожара вновь поливать город керосином.

Среди причин как прошедших, так и грядущих войн главной и основной причиной является безбожие и отпадение от Единого Живого Бога. «Нечестивым же нет мира, говорит Господь» (Ис. 42, 22). Многие христиане Европы и Америки, спешившие во время войны в церковь, приходившие иногда даже до начала богослужения, чтобы занять место, стали после войны охладевать к религии и отпадать от веры в Бога. А если им об этом напомнить, то они иронически возразят, что религия стала несовременной. Как же это так? Разве можно говорить о современности или несовременности действительности? Ведь Бог является наивысшей Действительностью, возвышающейся над всем тем, что вообще именуется действительностью. Как же может быть, что вера в Бога, бывшая 10 лет тому назад живой и необходимой связью с действительностью, теперь вдруг становится несовременной? Неверие в Бога означает веру в недействительность, в химеру… А какая судьба ожидает народ с большим числом неверующих, ясно видно из Святого Откровения Божиего. «Нечестивым же нет мира» — вот судьба их, вот что написано им. И они никогда не смогут избежать войны, если не искоренят безбожия. Неверующий человек уже тем самым, что он не верит, делает неугодное пред очами Господа. Неверие есть оскорбление Творца Вседержителя; небрежение Господом Иисусом Христом и повторное распятие Того, во имя Которого крещены христианские народы, через крещение давшие Ему клятву в верности. Всякое оскорбление Бога — если в нем быстро не покаяться — вызывает бедствие, как, например, засуху, наводнение, болезнь, беспорядки, различные кризисы, общий регресс и, как венец всего, войну. И это не суеверие простого народа, а факт, установленный и Откровением, и самой жизнью. Пойдём дальше. За безбожием или неверием непременно следует поклонение идолам. Как только человек отречётся от Бога, он начинает восполнять пустоту души своей чем-то иным, чему поклоняется как высшей действительности, высшей ценности. Единство Бога богоотступник заменяет множественностью идолов. Никогда ни один идолопоклонник не поклонялся только одному идолу. Идолопоклонство вызывает хаос в человеческой душе, тогда как вера в Единого Бога вливает в душу гармонию простоты, ясности и определённости. Поскольку возможно разобраться в теперешнем духовном хаосе огромного большинства образованных европейцев и американцев и поскольку могут быть перечислены их самые тяжелые духовные недуги, у них сейчас имеются пять главных идолов, которым они служат:

1) материя;
2) личное я (ego);
3) империализм;
4) нация;
5) культура.

Начнём по порядку.

Хотя и говорится, и пишется, что философский материализм, отравлявший собою дух Европы в течение всего XIX века, умер, всё же нам ясно, что после него остался материализм практический. Мерзкое порождение чудовища! Материя как цель устремления и труда человека является для очень многих европейцев и американцев чем-то, что ценно само по себе, будь это материя в виде земель, денег, вещей или удовольствия, проистекающего из всего этого. Стремление к обладанию материей — разве это не есть обычное послевоенное помешательство христианских народов обоих континентов? Безграничную человеческую жажду обладания материей для наслаждения ею можно противоположить, по силе их, только безграничной жажде Бога у настоящих христиан и духовной радости, исходящей от Бога. Люди, потерявшие способность видеть и ощущать Бога, осуждены на поклонение материи, как идолу; осуждены служить ей всеми силами, всею мыслью и всем сердцем своим. Но так как многие желают обладать одним и тем же материальным предметом, то среди людей неминуемо появляются зависть, злоба, ненависть, взаимные трения и борьба. А всё это вместе является теми бациллами войны, которые, размножившись, могут довести организм до воспалительного состояния, то есть до военного пожара.

Империализм овладел мечтами не только великих, но и малых народов и людей. Он означает захват чужой земли ради власти, торговли, то есть ради материи. Как легендарный Зевс родил Вулкана, так из европейского материализма вышел европейский империализм. В самом деле, чем был Зевс среди языческих богов, тем является империализм среди современных идолов. Так как у многих народов стремление к империализму безгранично, а земля наша ограничена, то не удивительно, что среди народов появляется взаимная зависть, ненависть, трение и борьба. Всё это те же бациллы, неизбежно доводящие до военного пожара.

Нация, как и все идолы, не оставляет места Богу. Мы часто встречаем атеистов, являющихся одновременно ярыми националистами. Современный национализм легче всего может перейти в империализм и всегда неотделим от него. В своих уродливых формах он не столько означает любовь к своему народу — это было бы совсем естественно, — сколько презрительную ненависть к соседям, что, конечно, отвратительно перед лицом Творца всех народов.

Личное «я», возведённое в степень идола, почти постоянно сопровождает всех людей. Оно им заменило Бога — как тем из них, которые много хотят и много имеют, так и тем, кто много хочет, но мало или совсем ничего не имеет. Ставя в центр всего вместо личности Божьей свою личность, естественно, что каждый человек ищет для своего идола храм, поклонников и богатства, т. е. всё той же материи — чтобы окружить свой идол блеском божества. Этот род идолопоклонства сильнее всего проявлен в борьбе партий европейской интеллигенции, в борьбе за первенство, власть и богатство. Характерными свойствами этого идола являются гордость, себялюбие и неразборчивость в средствах. И так как в этой бешеной борьбе забывается Бог и Его закон, то единственно верным средством отрезвления служит здесь война.

Культура является самым бессмысленным идолом наших дней. Отстранив Бога, единственного вдохновителя и первопричину благородной культуры души и тела, неверующие люди начали обожествлять дела рук своих, то есть то, что они обозначают одним словом — культура. А обожествление человеческих творений есть самая большая «мерзость перед Богом». Законом Своим Бог строго запретил обожать Его творения, Его создания, среди которых самое незначительное много совершеннее самой совершенной человеческой культуры. Как далеко произведениям человеческих рук до Божьих творений! Так как культура находится в зависимости от остальных вышеназванных идолов — особенно от материи, — то и она способствует разведению бацилл войны, которые рано или поздно вызовут воспалительное состояние.

Из этих пяти идолов два могут быть названы бессмысленными, а три — лицемерными. Культура и национализм бессмысленны, потому что лишь кричат о себе и рекламируют себя; а материализм, империализм и эгоизм лицемерны, так как притворяются и лгут, прикрываясь другими именами. Говоря языком Достоевского, всех этих идолов можно было бы назвать бесами. Все они, эти идолы, были, конечно, когда-то истинными ценностями и вновь могли бы стать таковыми, если бы они были освящены верой в Единого Живого Бога и проникнуты духом Божиего закона. Иными словами, когда они абсолютно подчинены Богу и служат во славу имени Его.

Материя дана Богом людям для того, чтобы она служила им, а не для того, чтобы господствовать над душами их.

Осуществить идею империи Бог дает наиболее одарённым народам с целью служения слабейшим и менее одарённым; как сильный брат даётся в помощь более слабому.

Нация является прекрасным и праведным, хоть и ограниченным, поприщем для служения Богу и людям. Личное «я», то есть разумную душу, Бог даровал каждому человеку, для того чтобы служением и любовью возвысить её до уподобления Ему, Создателю Своему.

Бог вдохнул в человека стремление к культуре для того, чтобы через неё человеческая душа проявила своё господство над миром материи и свою преданность и служение Богу. Таким образом, все эти ценности приняли бы ангельский образ через то служение и любовь, которые заповедал Господь Иисус Христос. Но, как некогда отпавший от Бога Серафим, названный Люцифером, стал дьяволом, так и эти ценности стали без Бога идолами, бесами.

Заметьте, что относительное пресыщение этими идолами приводит людей к лени, порче, гниению, отвращению ко всему, слабоумию и самоубийству (как, напр., под конец Римской империи); а неудовлетворение ведёт к крайнему огорчению, зависти, ропоту, бесстыдству, всякого рода насилию и, в конце концов, опять к самоубийству. В обоих случаях эти идолы дышат ненавистью и презрением к Кроткому и Благому Господу Христу и, следовательно, доводят до войны…

Вы, конечно, заметили, что я говорю только о христианских народах. Не без основания делаю я это, генерал. Ведь это они вели прошлую Мировую войну, и они же готовят новую. В течение последних 150 лет, с тех пор как в Европе возникло богоборчество, европейские народы воевали несравненно больше, чем весь остальной мир. Война была бичом Божьим, чтобы вразумить неразумных. Но неразумные не образумились. Они падают всё глубже и глубже, летят в пропасть… Те, кто избран Богом, чтобы быть «солью и светом», потеряли силу свою и померкли. Хотя они и хвалятся, что они соль земли и свет миру, никто им больше не верит. Ни Индия, ни Китай, ни Африка не смотрят больше на белых людей, как на соль и свет земли, считая их ничтожеством и тьмою. Из всего сказанного ясно, что:

1) причины будущей войны заключаются в отступничестве от Бога и идолопоклонстве христианских народов и их вождей;

2) причины эти тождественны с причинами войн, от которых страдал и погиб Израиль, бывший некогда солью и светом мира;

3) эти причины должны быть быстро уничтожены покаянием и возвратом к Богу, потому что иначе целый ряд будущих войн, несомненно, приведёт к гибели христианские народы, — но не само христианство.

КТО ПОБЕДИТ В БУДУЩЕЙ ВОЙНЕ

…Все войны, с начала и до конца истории, — библейские войны, т. е. все они находятся в зависимости от живой, активной и всемогущей воли Третьего, Невидимого и Всерешающего; все они проистекают из греховности или обеих сторон, или только одной из них; все они действуют по библейскому закону причинности и оканчиваются так, как им присудит Вечное, Непогрешимое Правосудие. Индия была культурнее, чем орды Акбара, а всё же была ими побеждена. Рим был культурнее Гензериха и Аттилы, но был ими побеждён. Византия была много культурнее турок и всё же потерпела поражение, Испания была также культурнее мавров, а была ими завоёвана. Англия была культурнее Америки, но 125 лет тому назад Америка освободилась от неё. Австрия была культурнее (в европейском смысле) Сербии — и погибла. Россия проиграла войну с Японией, хотя население её было многочисленнее. В мировой войне Германия была лучше вооружена, чем Франция, а всё же должна была отступить от Парижа и сложить оружие.

Поэтому можно — прежде всего — с уверенностью сказать, что победит та сторона, которой даёт победу воля Божия. Из Святого Откровения Божиего ясно, кому Бог дарует победу. Это ясно и из примера всех войн истории человечества, если их рассматривать в освещении Святого Откровения. Короче: воля Божия дарует победу тому, у кого самая ясная и крепкая вера в Бога и кто исполняет Его закон. Богоотступнический и нечестивый народ будет побеждён, хотя бы его было много, как листьев в лесу. Нечестивым и отступившим от Бога вождям народа не помогут ум их, расчёт, войско, культура, вооружение, дипломатия, красноречие, что-либо иное материального характера. Народ же, который вместе с вождями своими остаётся верным Господу Иисусу Христу (мы всё ещё говорим о христианских народах), — будет или пощажён от войны, или же выйдет из неё победителем, независимо от своей численности, культуры и вооружения.

Вы спрашиваете, генерал, найдётся ли такой народ в Европе или в Америке? До великой войны его можно было найти среди малых, бывших в порабощении крестьянских народов. А после войны — разве вы не видите, что после войны все народы одинаковы во зле своём? Неверие и современное идолопоклонство белых полилось огненной рекой на все четыре стороны мира, проникая не только в малые патриархальные народы, но вливаясь и в Азию, и в Африку, и в Океанию. «Культура обезьян и смрадных газов», как называют нашу культуру известные мыслители Азии, так ненавидимая и высмеиваемая народами иной культуры, теперь начинает ими же усваиваться. Почему эти народы иной, не-эгоистической, миролюбивой культуры принимают культуру европейско-американскую, которую они ненавидят и над которой смеются? Да потому, генерал, почему и Давид, не имея своего меча, вырвал меч у Голиафа и убил великана его же мечом. Народы неевропейской культуры стали поспешно вооружаться европейской, для того чтобы защищаться от Европы и чтобы — это их искреннее желание — при удобном случае отсечь ей голову её же оружием. Сколько раз ни высказывались Индия, Япония, Китай и Египет — через своих великих сынов — о европейской культуре, каждый раз это было её осуждением. Итак, они спешат усвоить воинственную культуру Европы, для того чтобы бороться с нею и отомстить ей. Это единственный ответ. Но, конечно, они ошибаются, думая, что европейская культура является большей гарантией победы, чем их собственная. Они забывают — если они вообще это знали, — что побеждает не та или иная культура, а истина и праведность. Культура же в случае войны равняется нулю. Эти народы не принимают в расчет Третьего, Невидимого, Всерешающего. Но хорошо, что же получится если, скажем, они, европеизировавшись, победят Европу? Не получится ли так, что маленькая Европа исчезнет с лица земли, а вместо неё появится большая? Выиграют ли они что-нибудь от этого? Думаю, что потеряют. Но кто же сейчас образумит наших братьев азиатов и убедит их, что для них лучше терпеть тиранию Европы, чем самим стать тиранами? Послушают ли они нас, когда они и слышать не хотят того, что им говорят по этому поводу их духовные вожди Кришна, Будда, Конфуций и Лао-Цзы?

Мы приняли в расчет Азию, и делаем это потому, что если Бог ни в Европе, ни в Америке не найдёт ни одного достойного народа белой расы, то Он в случае войны дарует победу одному из азиатских народов…

Маленькие государства: Сербия, Румыния, Чехия и Польша были более похожи на победителей, чем большие. Освобождение от рабства сделало их такими. Но так как и эти бывшие рабы — которые должны были бы остаться самыми преданными и благодарными Богу — стали с трагикомической поспешностью причислять себя к европейскому организму, заражённому неверием и идолопоклонством, то поистине очень трудно найти в Европе чистые руки, могущие принять победу из пречистых рук Божьих.

Ничего удивительного не будет, если в грядущем столкновении христианских народов Бог приведет слугу Своего, скажем, Китай или Японию, чтобы наказать христианские Иудею и Израиль, т. е. Европу и Америку.

Всё это, правда, условно, не только в глазах людей, но, главное, перед самим Богом. Победа в будущей войне обусловлена покаянием. Победит тот народ, который, будучи призван на войну Божьим Промыслом, покается раньше других и, воззвав к Богу, исправит свои грехи…

Вы спрашиваете, что бы произошло, если бы покаялись все христианские народы? Кто бы тогда победил? Тогда бы, генерал, победили все, и такая победа была бы самой блестящей, потому что тогда не было бы войны. Ибо, поскольку качество человеческого духа обусловливает победу, постольку же оно обусловливает и самую войну. О, какое было бы счастье для человечества, если бы все покаялись и все бы победили! Но, хотя и нет ничего легче и спасительнее покаяния, теперешние люди избрали тягчайший и самый пагубный для них путь. Поэтому, генерал, их постигнет самое тягчайшее и пагубное для них бедствие, и вы имеете такое же право безпокоиться за вашу родину, как мы — за свою. Американский народ возгордился своим успехом в Мировой войне и не жалеет Европу, а с презрением смотрит на неё. Не только на Европу, но и на весь мир. Презираемые же обычно имеют преимущество над презирающими.

В то время как у других победивших народов гордость победой смягчена их бедностью, Америка гордится не только своей победой, но и богатством.

Война не должна начаться непременно там, где это предполагают. Ещё дымятся потухшие вулканы, а новые уже начинают действовать. Раньше, чем начнется всеобщий военный пожар, произойдёт несколько страшных столкновений между двумя или тремя народами. Многие победы будут пирровыми, т. е. при подведении итогов окажется, что они равны поражению.

Из вышесказанного ясно, что:

1) в грядущей войне народы, наиболее возгордившиеся перед Богом, будут и наиболее пострадавшими;

2) в будущей войне победа уже обусловлена покаянием и возвращением ко Христу;

3) если ни один христианский народ не покается и не возвратится ко Христу — центру своей души и жизни, — то Бог отдаст победу народам азиатским, нехристианским.

ЕВАНГЕЛИЕ И ВОЙНА

Закроем теперь книгу Ветхого Завета и откроем Новый Завет.

Так ли я расслышал ваш вопрос, генерал: «Был ли Спаситель за войну или против неё?»

Простите, но этот вопрос подобен другому: «Что, мать — за или против розог для своего ребенка?»

Ни одна разумная мать не будет прибегать без крайней нужды к наказанию розгами. Но когда ею исчерпаны все вразумляющие средства, тогда для исправления ребёнка прибегает она к помощи розог. Не из злобы, а из встревоженной материнской любви, чтобы не пропало её дитя; чтобы, наконец, другие дети не пошли по неверному пути. Вы не наблюдали, как после такого наказания ребёнок и мать плачут вместе? Мать плачет из сострадания, желая своими слезами утешить ребёнка. Быть может, вам случалось наблюдать и другую, ещё более трогательную картину, когда после розог, дитя уже смеётся, а мать плачет? О, святая материнская любовь! Кто из нас, будучи уже в зрелом возрасте, не благословляет свою мать за то, что наказывала его в детстве? И кто не видит в материнском наказании ещё большее доказательство её заботливой любви?

И война есть не что иное, как розги, которыми Бог хочет спасти детей Своих от окончательной гибели. Божия любовь несравненно больше материнской любви и, конечно, Господь допускает наказание только из заботливой любви к человеку.

Господь Иисус Христос открыл людям цель их земной жизни и ясно указал путь к достижению этой цели. До Него люди не знали ни цели своей жизни, ни пути, ведущего к ней. Много было на земле великих мудрецов, имевших более или менее ясное предчувствие цели и пути человека и указывавших на них людям. Но они не могли доказать своих слов, не могли открыть людям и показать им царство духовной действительности. А Христос открыл нам, что цель жизни есть сама жизнь, т. е., что бессмертная жизнь есть цель этой полужизни.

Царство Небесное есть сияющий град, к которому мы спешим, проходя через наш мир, через этот лес из символов и сигналов, которые указывают на сияющий град. По словам апостола: «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14). Жизнь в вечной жизни, в сияющем ангельском граде, в Царстве Небесном — вот цель. А путь к этой цели — Сам Господь, Его пример, все Его заповеди. «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его» (Mф. 6. 33) — вот основное, главное и единственное разумное стремление человека. И это всё. Остальное — второстепенное, т. е. пища и одежда, здоровье, жилище, мир и безопасность, знание, и умение, и всё, нужное нам в данный момент нашего существования на земле, — «это все приложится нам» (Мф. 6, 33).

Главное будет дано нам, а всё второстепенное — приложится или будет додано. Для богача, подарившего бедняку гору золота, было второстепенным и пустячным делом подвезти его до горы и дать ему пищу, одежду и слуг. А для Бога, Богатейшего из всех богатых, дающего людям бессмертную и вечно обновляющуюся жизнь вблизи Него, — пустяк и второстепенное дело дать всё то, что им нужно на их земном пути. Воистину Господь даёт всё нужное нам, если очи наши обращены к Нему, как очи рабыни на госпожу. «Душа больше пищи» (Лк. 12, 23) — сказал Спаситель, и далее: «какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Mф. 16, 26).

В связи с войной можно было бы так сказать: какая польза человеку или народу, если он покорит весь мир, а душу свою запятнает грехом и потеряет? Каким бы ни было земное царство — сегодня оно существует, а завтра его нет; Царство же Царя Небесного непреходяще.

До Христа были люди, замечавшие, что цель человеческой жизни не находится на земле, что её нельзя найти ни на земле, ни в земле, т. е. в смерти. Они на опыте знали, что не было живой души, которая бы, считая какой-нибудь земной предмет целью своей жизни, не охладела бы и не разочаровалась, достигнув его. Теперь же для всякого истинного христианина ясно, что человек не может найти конечную цель своей жизни ни на земле, ни где-либо ещё в нашей материальной вселенной. Цель наша вне всего материального мира; она в царстве духовной сущности и действительности, в Царстве Божьем, а не в этом мире символов и сигналов из того Царства. Господь нам это не только сказал, но и явил. Он явил нам это всем Существом Своим, страданиями Креста Своего до и после смерти и через всю историю Церкви Своей. Поверите ли вы мне, генерал, если скажу, что и в наши дни Он являет это посвящённым?

Если же христианский народ, т. е. народ, которому открыта цель человеческой жизни, своими же грехами заслоняет её от своего разума и зрения, тогда он слепнет и им овладевает безумие. Слепой и безумный, ищет он конечную цель на земле, поклоняется идолам вместо Бога, домогается царства земного, издевается над Христом. В таком состоянии Христос ему кажется «явлением» неестественным, ибо в глазах такого народа только он «естествен». Христос для него нереален, а он реален! Такой народ воюет против истины, против Бога и, конечно, воюет со своими соседями.

Отречься от Христа — значит отречься от цели жизни. Именоваться же христианином, т. е. самым высоким именем в мире, означает не только знание цели жизни, но и радостное хождение путём, ведущим к ней. Правда, «узок путь, ведущий в жизнь» (Мф. 7, 14) вечную, но проложен ясно и к девятнадцатому столетию достаточно протоптан Божьими святителями и праведниками, так что уже нет надобности сворачивать ни вправо, ни влево. Кротость, смирение, милость, любовь, надежда, вера, тихий нрав, воздержание, благость, пост, молитва, прощение, алкание и жажда Божьей правды, терпение и все остальные добродетели, украшавшие Христа, и все заповеди Его — всё это означает путь, ведущий к высшей цели. Вот каков этот путь: «Кто Мне служит, Мне да последует» (Ин. 12, 26) — сказал Путеводитель и, ободряя, продолжал: «Кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8, 12). Видя, что Его апостолам трудно было понять этот путь, Он сказал им, и нам тоже: «Я есмь Путь» (Ин. 14, 6). Чтобы человек мог идти угодным Господу путём, он должен вести единственную угодную Богу войну: войну против самого себя. Этой войной человек освобождается от той тины греха, которая ему затемняет видение цели и пути. Этой добровольной войной он освобождает себя от бремени телесных, земных страстей; бремени, под тяжестью которого он спотыкается и падает, то влево, то вправо от пути. Тот, кто воюет сам с собой, может неуклонно идти правильным путём к истинной цели. Если же человек не воюет против себя, то он воюет против Бога и людей.

Как видите, в пути и цели, какими их нам открыл и явил Господь, ничего нет о войне человека против человека или народа против народа. Отчего же тогда бывает война среди христиан? Оттого, что война гнездится в самих христианах; а гнездится она в них потому, что они стали сомневаться в цели или пренебрегли путём. Желая избежать войны, нельзя отделить цель от пути. Знать истинную цель, а идти, пятясь, как рак, противоположным путём, значит издеваться над Богом, поклоняться идолам и отрицать Христа. Средневековая Европа даёт нам ясный пример того, как могут христианские народы, зная цель жизни, идти ложными путями, отводящими от цели. Поэтому и приходило наказание в виде междоусобных войн среди христианских народов или войн с неверующими.

Никто, кроме Византии, не усваивал так точно и безоговорочно цели человеческой жизни, открытой Господом. Всё же Византия погибла; погибла она оттого, что исповедовавшие Бога византийцы оскорбляли Его своим нечестием и попирали Божий закон, знанием которого они похвалялись. Они признавали цель — Христа, а шли путями греха. Их постигло то, о чем сказано в Евангелии: «Раб же тот, который знал волю Господина своего, и не был готов, и не делал по воле Его, бит будет много. А который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше» (Лк. 12, 47–48). Этими словами объясняется горькое наказание святой Византии, так как она хорошо знала волю Господина, и менее тяжкое наказание языческих народов, плохо знающих волю Господина своего. Этими же словами объясняется и то, почему среди христиан войны бывают чаще, чем среди нехристианских народов. Христиане являются слугами, знающими волю Господина своего, и бывают часто и горько наказаны; а нехристиане, не знающие ни цели, ни пути, не знают и воли своего Господина, за что и бывают меньше наказаны. Лишь этими словами Христа и можно объяснить, почему за последние 150 лет Европа вела больше войн, чем весь остальной мир. Господь Иисус Христос Своим Евангелием научил людей, как надо вести войну против самих себя — чтобы укротить себя, усовершенствоваться, смирить, облагородить и даже уподобить Ему. Для этой войны и только для неё Христос означил точную «стратегию и тактику». Он чудесно показал людям, какими они должны быть, чтобы не дошло до войны между ними или до нападения на них.

Христос не утверждал, что не будет войны; Он лишь учил, что надо делать, чтобы не допустить её. Духом Своим он предвидел, что не все люди захотят послушать Его и что вследствие этого будет много войн. «Услышите о войнах и о военных слухах… ибо восстанет народ на народ и царство на царство» (Мф. 24, 6–7). Согрешившие будут наказаны войной не сразу, но после долгого, очень долгого терпения Божиего и прощения. Когда Господь исчерпает все другие вразумляющие средства, тогда только прибегнет Его Святая Любовь к последнему средству — наказанию Своих детей бичом войны. Предсказывая войны, Христос заплакал (Лк. 19, 41).

Некоторые злобные люди с мстительной радостью предсказывают войну. Так делает злая мачеха, радующаяся наказанию пасынка. Мать же плачет, думая о наказании своего, хотя бы и дурного, ребёнка. Так и Христос, исполненный безграничной любви к людям, детям Своим, заплакал, предвидя будущие войны.

Предсказав войны — вплоть до последних времён, — Христос упомянул также о причине их: «Ибо восстанут лже-христы и лже-пророки» и «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24, 12, 24). Лже-христы будут указывать людям ложные цели жизни; лже-пророки будут ложно предсказывать события; беззакония и охладевшая любовь поведут людей ложными путями. Одни не будут знать ни цели, ни пути жизни. Другие, зная цель жизни, по слабости характера пойдут по ложному пути. Третьи будут знать и цель, и путь жизни, но сознательно и злобно отбросят и то и другое, как некогда сознательно и злобно отбросили их еврейские старейшины, распяв Христа. Всё это побуждает Святую Любовь, плача, допустить наказание Своих детей бичом войны. Из всего сказанного ясно, что:

1) Господь Иисус Христос открыл цель жизни и путь к этой цели;

2) Христос в Своём Евангелии указал человеку на необходимость вести войну против самого себя, в целях отстранения других войн;

3) тот, кто не ведёт войну против самого себя, против своих страстей, пороков и грехов, тот неминуемо ведёт войну против Бога и своих ближних;

4) война должна постичь христиан, попирающих закон Христа, хотя бы они и не желали её, подобно тому как наказывается провинившееся дитя.

6. Иннокентий Херсонский. Слова по случаю общественных бедствий.

32. Слово о том, от чего зависит успех в брани и победа, или поражение

«Если кому, то воину особенно нужно знать, от чего зависит успех сражения, победа или поражение. Зависит это от многих причин: от мужества и искусства, от благоприятности мест и времени, от слабости и бессилия врагов, и прочее. Посему-то стараются заранее быть готовыми к брани; посему-то и без брани постоянно упражняют себя в искусстве сражаться; посему-то избирают опытных военачальников; посему-то запасаются сведениями о самом местоположении неприятеля, и прочее, и прочее. ― Но, кроме всего этого, успех брани зависит еще не от людей, а от Бога, свыше. Если благословит Господь, то и малое число победит большее; если не благословит, то не поможет и многочисленное. Если благословит Господь, то и слабые одушевятся мужеством, откуда только возьмется сила и крепость! Если не благословит, то и мужественные потеряют дух, и у сильных ослабеют руки. Если благословит Господь, то и ветер будет благоприятный, и камни подводные и мели как бы удалятся со своих мест; если не благословит, все будет мешать успеху, и ветер начнет дуть против, и камни подводные и мели как будто будут следовать за кораблями. Посему-то при всем искусстве, мужестве, при всем обилии средств к сражению и победе необходимо еще одно, такое одно, без коего может легко потерять силу все прочее: необходимо благословение Божие. Чем достигается это благословение? Очевидно, не искусством и мужеством, не многочислием людей и средств, ибо все это может быть и у врагов; а чем же? Верою в Бога, упованием на Его помощь, молитвою, чистотой души и тела, исполнением заповедей Господних.

Ибо очевидно, что Господь благословляет того, кого любит: а кого же любит Он, как не боящихся Его и творящих волю Его?

 Воин благочестивый дорог в очах Господних, с ним всегда его Ангел Хранитель, посему с ним и победа. Равно как воин нечестивый есть язва для воинства, ибо над ним всегда гнев Божий, а потому недалеко и поражение.

 Чтобы не показалось кому-либо, что я все это говорю вам от себя, выслушайте, что в Писании говорил некогда Господь через пророка Моисея избранному народу Своему…

 Памятуйте сие, воины христолюбивые, а поелику вы хочете всегда победы над врагами, то заранее заслуживайте ее у Господа благочестием, воздержанием, чистотою и прочими добродетелями. Аминь.

35. Слово в первое служение после сражения

 Недаром, видно, досталась нам победа, возлюбленные! Я не вижу между вами некоторых; иные из них, страдая от ран — даст Бог — явятся снова между нами, а иные расстались с нами навеки; такова участь войны! Такова цена победы!

 И может ли быть иначе? И детские игры оканчиваются нередко слезами, а у нас была игра не детская, не детская! Надобно дивиться еще, как мало жертв берет война, судя по ее лютости. Чего не видели мы среди сражения! Это было подобие ада: и пули, и ядра, и огнь, и вода, и вопли, и стоны… Тут можно было лечь многим, и однако же легло немного, да и из тех многие встанут. Отчего так мало обошлась победа? Оттого, что при помощи Божией сражались храбро, оттого, что никто не терял духа, каждый бестрепетно делал свое дело сколько мог. А сражение — вещь чудная! В нем чем храбрее действуют, тем менее несут потерь; и напротив, чем более жалеют себя и прячутся, тем более теряют и падают. И понятно от чего. Храбрость скорее решает победу и кончает сражение, а неповоротливость, тем паче трусость, длят собою сражение и умножают жертвы воинов.

 Помните сие, возлюбленные, и при будущих сражениях поставьте за правило, если еще не знаете того, что после помощи Божией от вашей храбрости и мужества зависит не только победа, но и то, чтобы она стоила как можно менее жертв.

 И однако же жертвы всегда будут; таково, повторим, свойство войны! Такова цена побед: победа без борьбы — не победа!

 Будем ли жалеть о тех, смертью коих куплена победа настоящая? Конечно, мы лишились в них храбрых сотрудников и товарищей; но они ничего не потеряли, умерли за веру, Царя и Отечество. Что земная жизнь в сравнении с небесною, где для любящих Бога нет ни печали, ни воздыхания? Одно страшно -умереть нераскаянными грешниками; но они, без сомнения, умерли с чувством покаяния, омыв, между прочим, какие были грехи собственною кровью. Кто пролил за нас на Кресте Собственную Кровь, Спаситель наш, не может не принять той крови, которая за Него пролита, и не может не воздать за нее венцом милосердия пролившим оную.

 Будем же покойны за павших сотоварищей наших. Сама Церковь не престанет до конца мира возносить молитвы об упокоении душ их.

 Они сделали свое дело — легли с честью, купив победу. Да поможет Господь и нам, когда придет время, не уклониться от своего дела, подобно им. Аминь.

О религии христианской, гл.1. Толкование отношения Иисуса на оккупацию римлянами

Обратимся к вопросу: как смотрел Иисус на зависимость Иудеев от Римлян? Он смотрел на зависимость Иудеев, как на временное зло, которое допущено только для предотвращения зла большего. А что, не допустив зла сего, надобно было допустить зло большее, в этом уверились потом Иудеи собственным опытом, когда они, не захотев терпеть Римской власти — зла меньшего, претерпели поражение Иерусалима — зло большее. Посему образ мыслей Иисуса Христа в рассуждении политики Иудеев был такой: зависимость Иудеев от Римлян противозаконна: Иудеи должны стараться прекратить сие бедствие; способы к прекращению оного состоят в обращении к Богу и в исправлении своего поведения; но доколе способы эти не произведут свое действие, дотоле лучше бы Иудеям терпеть меньшее зло. Вот как должно было судить о зависимости Иудеи от Рима, и благоразумнейшие из Иудеев были точно таковых мыслей. Мы видим, что Иудеи, в рассуждении сего предмета разделялись на три партии. 1) Одни полагали, что Иудеям нечего ожидать исполнения данных обетований; надобно отказаться от всего, что обещали пророки, и совершенно положиться на судьбу; это — партия иродиан, преданная Римлянам. 2) Другие, гордясь национальными отличиями, не хотели признавать над собою никакой власти, думали, что надобно идти против времени и обстоятельств; это были зилоты, подобные позднейшим якобинцам. 3) Третьи, весьма немногие, держались середины между этими крайностями. Мнение Иисуса Христа также стояло на середине.

* Лекции. Лекция 6. (Воин христианский и в самой войне и битве может быть истинным христианином)

Воин христианский и в самой войне и битве может быть истинным христианином: он должен и мо­жет щадить врага беззащитного, не прикасаться к чужой собственности, ме­нее губить людей мечом, а более, если можно, сохранять.

9. Григорий Дьяченко. Полный годичный круг кратких поучений, 3 сентября. О соблюдении правды воинами

Правду соблюдать должны все и каждый, по своей возможности, в своем круге деятельности; и с большею строгостью должны требовать правды от самих себя, нежели от других. …в) Воинствует кто? Правду этого звания Иоанн Креститель изображал в следующих словах: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк. III, 14). Или иначе сказать: от воина обществу безопасность и охранение, от общества воину честь и довольство. Но если тот, который должен охранять мирного гражданина от обид внешних врагов во время брани, будет во время мира обижать его, или вынуждать из него для себя то, на что даются ему оброки от правительства; или если оружие, вверенное воину на защиту отечества, соделается в его руках орудием частного гнева и мщения в домашних несогласиях, и единый меч или огнестрельное оружие поставится судией и решителем распрей: какая и здесь правда? Если так: то на что закон и порядок общественный, на что царственное правосудие? Предоставим все силе, гневу и мщению каждого; но тогда, говорит апостол, Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом (Гал. 5, 15).

10. Григорий Богослов. На человека высокого родом и худого по нравственности

СЛУШАТЬ поучение

    1. Некий человек, крайне худой, но происшедший от добрых родителей, хвалился своими предками перед другим, который не знатен был родом, но внушал удивление делами. Этот, с большой приятностью улыбнувшись, дал следующий замечательный ответ: «Мне укоризна — род, а ты — укоризна роду».
    Соблюдай это в памяти, и ничего иного не будешь предпочитать добродетели. Если кто укорит тебя за то, что ты дурен лицом или что имеешь неприятный запах; ужели скажешь на сие: у меня отец был пригож или всегда умащался благовониями? Если кто назовет тебя трусом и не имеющим мужества; неужели возразишь: у меня предки приобретали много победных венцов в Олимпии? Подобным образом, если уличают тебя в том, что ты порочен и неразумен; не говори мне о своих родителях и не указывай на мертвых. У иного гусли позолочены, а он играет на них нестройно; другой же берет какие ни попадутся ему гусли и играет на них благозвучную песнь. Кого же из них, дорогой мой, признаешь ты гуслистом? Конечно, того, кто в искусственных своих бряцаниях соблюдает гармонию? Но ты родился, говоришь, от золотых родителей, а сам нехорош. Ужели же поэтому думаешь о себе высоко? И знаменитость рода находишь в этом одном — в давних мертвецах, в рассказах старух? Верно ты шутишь! Я смотрю на тебя одного: добродетелен ли или порочен ты? А что до происхождения, все мы — то же брение, у всех одинаковая кожа, хотя кичимся и превозносимся богатством, славой, величием отечества, как будто отец и род придают мне что-то лишнее. Меня не восхищают ни сказки, ни гробы; но смотрю на тебя одного, добрый мой. Все мы одна плоть; все мы происходим от одного Творца. Не природой, а насилием разделены смертные на два разряда. По-моему, тот и раб, кто негоден, тот и свободен, кто совершен. А если в тебе есть гордость; какое тут отношение к роду? По отцу ли славен ишак, и укоришь ли его за то, что произошел от осла? Нимало. Но какая слава и ослам от ишаков? Орлы рождают и кидают своих птенцов. Для чего же ты, умалчивая о себе, говоришь мне о своих предках? Лучше быть добродетельным, происходя от худого рода, нежели благородному быть человеком самым порочным. И роза выросла на грубом растении, хотя она и роза. Если же ты на нежной земле пошел терном, то годишься только в огонь. Как же, будучи порочным, столько величаешься предками? Ты — ходящий в колесе осел, а думаешь носить голову наравне с конем.
    2. Если бы привел я к тебе обезьяну, постаравшись нарядить ее львом; пришел ли бы ты в страх при виде ее? Как это возможно? А что, не смешнее ли еще был бы для тебя ворон, эта самая некрасивая из птиц, если бы он, окрасившись чем-нибудь белым, стал представлять из себя лебедя? Для меня он очень смешон. А если человек низкий по нравам величается благородством, уважать ли мне его? Как ни блистателен лик, написанный на картине, я не предпочту его живому человеку. Пусть напишут себя другие; для меня нравы заменяют род. Да и подлинно, что с вами сделалось, смертные люди? Нет коня, который бы не родился конем; нет птицы, которая бы не летала на крыльях. Смотря на быка, кто скажет, что это дельфин? Каждая вещь за то и признается, что она есть в действительности. Но вот два забавных явления на поприще нашей жизни — живая тварь, пресмыкающаяся по земле, превозносится до звезд, и грамота делает худонравного благородным! Какого покупаешь себе коня, доброго ли и скорого или ни к чему негодного, а только известного породой? Конечно, доброго. Не проворных ли выбираешь и псов? Да. Что ж? Не то же ли наблюдаешь и во всем? Конечно, то же. А себя, когда ты всех порочнее, называешь благородным? Напрасно так шутишь. Пусть отвес покажет твою прямизну, тогда поверю. Ты укоряешь меня низостью рода, хотя я человек свободный. Я смеюсь над твоим недугом, если ты, будучи всех порочнее, думаешь знатностью рода прикрыть свою худую нравственность. Тех, от кого происходишь, признали благородными, может быть, за богатство, а не за нравы. А ты присовокупи и добрую нравственность. Что тебе за польза происходить от знатного рода и быть человеком самым порочным? Кто благороден по отцу, а низок по нравам, того почитаю для добрых дел смердящим мертвецом. Одно благородство — иметь добрые нравы.

11. Максим Грек. 35. Послание к некоторому другу … (ответ на вопрос: «правильно ли понимают те, кои утверждают, что убитые во время войны с нечестивыми благочестивые воины удостаиваются части праведных, то есть, Царства Небесного?»)

Прежде всего ты желаешь удостовериться, правильно ли понимают те, кои утверждают, что убитые во время войны с нечестивыми благочестивые воины удостаиваются части праведных, то есть, Царства Небесного? Об этом скажу тебе так. Много следовало бы нам молиться о том,—a cиe и Богу угодно и всем вообще людям спасительно,—чтобы мы, отбросив всякий спор, всякую неправду и взаимную вражду, возлюбили бы мир­ное пребывание друг с другом, последуя в простоте сердца праведнику, который говорит: «с ненавидящими мира бех мирен» (Пс.119, 6); также: «мир мног любящим закон Твой», Господи, «и несть им соблазна» (Пс.118,165). И как блаженный апостол Павел говорит: «аще воз­можно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте» (Рим.12,18). Что говорит он этими словами: «аще возможно, еже от вас?» То есть: не начинайте сами войн и браней с другими, хотя бы то были и неверные, или и враги, но со всеми имейте мир.

А как «нужда есть приити соблазном» (Матф.18, 7), как и Сам Владыка всех и Создатель объявил эту нужду, обозначая этим оконча­тельное неповиновение некоторых нечестивых людей законам и заповедям Божиим, а также и непомерную злобу богопротивных демонов и их ненависть к людям, по причине которой они, богоборные, не перестают возмущать род человеческий всяким способом и, в особенности, тех, которые всею душою ненавидят благо­честие по Христе Боге и всяким способом стараются истребить оное с лица земли, то понуждаемые этою не­отложною необходимостью, с самого начала благочести­вые цари, властители и предводители народные, вооду­шевляемые божественною ревностью и защищая благоче­стивую веру в общего всех Владыку, соделались, по божественному, конечно, мановению и вдохновению, воево­дами и чиноначальниками, назначили тысячников и сотников, учредили многочисленное воинство и определили им из доходов с казенных имений достаточное жа­лованье, чтобы они всегда готовы были к отраженно скверных варваров, восстающих на благочестивое достояние общего всех Создателя.

Таков был божествен­ный Авраам, который, вооружив 318 человек своих рабов-домочадцев, погнался с ними за царем Ходологомором, избил войско его и все плененное им взял назад, также и праведного Лота, и возвратил царю Салимскому, то есть, праведному Мелхиседеку. Такое по­хвальное дело он совершил, конечно, по ревности бо­жественной. Этою же самою ревностью воодушевлен был происходивший от него и бывший много лет спустя, блаженный Моисей, который, вооружив Иисуса Навина и бывших с ним воевод и тысяченачальников и из­бранное израильское войско, послал их на нечестивого Амалика, а сам, взойдя на высокую гору, возносил молитвы и моления ко Владыке всех о спасении всего израильского народа.

Таковы были и после него бывшие судии израильские, и сам божественный Самуил, кото­рый помазал на царство первого царя израильского— Саула и послал его в землю амаликскую, чтобы окон­чательно ее истребить и уничтожить там весь народ со всем скотом, по повелению Божию, в отмщение за кровь сынов израилевых, которую пролил нечестивый Амалик, сопротивляясь повелений Вышнего, в то время, когда Господь вел народ израильский в землю обето­ванную, которую клялся праотцам их дать им в наследие.

Но чтобы не продлить очень слово подробными повествованиями о делах, бывших по Божию устроению и повелению, также о войнах царей, бывших в Иepyсалиме и в Самарии против иноплеменников, чем по повелению и устроению Божию совершается все, касаю­щееся царствующих благочестиво на земле, как боже­ственный апостол Павел утверждает, говоря: «всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власть, аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть» (Рим. 13, 1).

Но все это оставив, перейдем к благочестивым царям и правителям православных людей и увидим, что сделано наиболее приснопамятными из них посредством ведения войны против варварских народов, усиливающихся истребить с земли благочести­вую и непорочную веру нашу. Они, вооружившись верою во Святую и Всемогущую Троицу, не только телесно по­бедили тех варваров, но еще премудрыми своими действиями и боговдохновенными поучениями сделали то, что те переменились и перешли к познанию непогрешительного боговедения, оставив все свое прежнее нечестие и варварскую свирепость. А к чему я это говорю, слушай внимательно. Если благочестивые цари наши и управи­тели, подвизавшиеся добре за истинную веру во Христа Бога, совершившие такие достохвальные и богоугодные изменения и достигшие сего посредством смерти многих своих военачальников и тысячников и людей всякого воинского чина, почитаются святыми и праведными и, действительно, суть таковы, как и апостол Павел свидетельствует, говоря: «братие, святии вcu верою побе­диша царствя, содеяша правду», (Евр.11,33) и прочее,— то кто не согласится с праведным сим рассуждением, что и те, которые добре подвизаются с ними за благо­честивую веру во Христа Бога до пролития своей крови, суть достопамятны пред Богом и получат надежное спасение? И если кто сочтет сказанное мною дерзновенным, но я не перестану так утверждать, ибо не ложно слово Божие, которое говорит: «болши сея любве никтоже имать, аще кто душу свою положит за други своя» (Иоан. 15, 13), Это божественное изречение не относится ли по справедливости и к тем, которые добре подвизаются до пролития крови за благочестивую веру православных, за святые храмы, посвященные во славу Христа Бога, Его Пречистой Матери и всех святых? И если за одно приношение, которое благоразумно принес Вышнему бла­женный Авель, он признан и оказался праведным, бу­дучи коварно убит братом своим Каином, то не по справедливости ли будут признаны праведными со сто­роны праведного Судии—те, которые не одним принесением в жертву животного, принесенного в одном месте, но за Самого закланного Агнца Божия, постоянно везде приносимого, полагают свои души, будучи уби­ваемы богопротивными скифами и измаильтянами? Если бы не таковыми считались они у праведного Судии, то не были бы они показаны Богом в страшном видении во сне благочестивому царю Маврикию, как вопиющие об отмщении за себя и молящие об этом Судию (творения Максима Грека, ч.2, сл.17), моление коих Судия принял и воззвал: „Маврикий! Где хочешь, чтобы Я воздал тебе за грех твой: в нынешнем ли веке или в будущем?» И когда Маврикий ответил: „В нынешнем, о Судия Праведный», то он опять услышал божественный глас: „Предайте его Фоке, воину». Фока этот, сверх всякой надежды, был всем войском и военачальниками провозглашен царем Греции и убил Маврикия вместе с женою и семью детьми его. Следовательно, по справедливости и по правде Божией даруется праведным Судиею отпущение грехов и наслаждение благами вечной жизни тем, которые Его ради бывают убиты (на войне).

12. Филарет (Дроздов). О самопожертвовании воинов (т. 5, 54. Речь к стрелковому полку Императорской фамилии …)

С утешением видим вас, идущих на защиту Отечества. Исполняете священный долг, и тем лучше исполняете, что на сей подвиг вас вызвала свободно ваша добрая воля и любовь к … Отечеству. Тем паче благословит вас Бог, любящий добровольные жертвы; тем более признательно будет вам Отечество, если подвиг так ревностно начатый, столь же ревностно продолжите и совершите. Если бы на какой дом напали разбойники, кто из семейства, имея силу и возможность, не восстал бы на защиту себя, и своих, и общего достояния? Не с большим ли самопожертвованием должно восстать против врагов, которые на (нашу страну) напали без правды и, нарушив законы честной войны, позволяют себе разбойнические хищения и опустошения? Некогда, во время нападения иноплеменников на землю народа Божия, Иессей трех старших сынов своих послал на брань за Отечество, а младшего Давида посылал потом доставить им пищу в походе: и сей носитель пищи сделался внезапным воином и победителем врагов. Так праведные жертвуют Отечеству тем, что имеют любезнейшего, так и праведный Бог дает благородному самопожертвованию дивную помощь и силу. Братия, по вере и вы — народ Божий, продолжайте и подвигами являть в себе народ Божий. Для такого народа не оскудеет дивная помощь Божия.

13. Фотий, патриарх Константинопольский. Беседа первая на нашествие Россов

1. Что это? Что за удар и гнев столь тяжелый и поразительный? Откуда нашла на нас эта северная и страшная гроза? Какие сгущенные облака страстей и каких судеб мощные столкновение воспламенили против нас эту невыносимую молнию? Откуда нахлынуло это варварское, упорное и грозное море, не стебли пшеницы пожинающее и колосья попирающее, не лозы винограда поражающее и незредые плоды отторгающее, не леторасли растений срывающее и ветви раздробляющее, – что для многих часто составляло крайнюю меру наказания, – но тела самих людей жалко сокрушающее и весь род (наш) горестно истребляющее? Откуда или как излилась на нас до дна, если не больше, чаша таких и стольких бедствий? He за грехи ли наши все это постигло нас? He обличение ли это и торжественное свидетельство (ανάγραπτος θρίαμβος) наших преступлений? He предвещает ли страшная кара в настоящем ужасного и неумолимого суда в будущем? He должно ли всем нам ожидать, или лучше, не очевидно ли для всех вообще, что, когда появится огонь будущей кары, то уже никто не останется безопасным? Поистине, грехи уменьшают племена (Притч. 14, 34), и они – как обоюдоострый меч (Сир. 21, 4) для всех, предающихся им. Мы избавлялись от бед, которым часто подвергались; надлежало бы благодарить, но мы не были благодарными; спасались, но оставались беспечными; получали защиту, но оказывались невнимательными, за что и следовало потерпеть наказание. О нрав жестокий и безрассудный и какие страдания и бедствия потерпеть не достойный! Тех, которые должны нам нечто малое и незначительное, мы жестоко истязали, наказывали; не вспоминали о благодарности по миновании благодеяния, и за то, что сами получали прощение, не миловали ближних, но, освобождаясь от угрожавших нам ужасов и опасностей, становились от этого более жестокими; не думали о множестве и величии собственных долгов и прощении их Спасителем и не обращали внимания на маловажность и незначительность в сравнении с нашими долгами одинаковых с нами рабов, но, получая себе человеколюбивое прощение многого и великого (πολλών καὶ μεγάλων ελευθερωθέντες), других за малое безчеловечно ввергали в рабство (ολίγων άλλους εδουλώσαμεν). Сами радовались, (других) печалили; прославлялись, – безчестили; укреплялись и благодушествовали, – обижали, безумствовали, утучнели, отолстели, разжирели, и если не оставили Бога, как некогда Иаков, то как возлюбленный (Израиль) насытившись отверглись (Его) (Втор.XXXII, 15) и как упрямая телица были упорны (Ос. 4:16) против повелений Господа и презирали заповеди Его. Посему шум брани и разрушение войны на земле нашей (Иер.50, 22); посему «открыл Господь хранилище Свое и взял из него сосуды гнева Своего» (Иер. 50, 25); «посему народ вышел от страны северной, устремляясь как бы на другой Иерусалим, и племена поднялись от краев земли, держа… лук и копье; они жестоки и немилосерды; голос их шумит как море; …мы услышали весть о них, или лучше, увидели грозный вид их, и руки у нас опустились, скорбь объяла нас и муки, как женщину в родах; не выходите в поле и не ходите по дороге, ибо меч… со всех сторон» (Иер. 6, 22–25). Что мне сказать тебе, или, с чем сравнить тебя, – скажу сегодня словами Иеремии, – город царственный? Кто спасет тебя и утешит тебя? Ибо велика «чаша сокрушения твоего»; кто исцелит тебя (Плач. 2:13)? Вы теперь плачете; и меня едва не сразило это горе и не прервало моей речи. Но что вопиете ко мне! Для чего рыдаете? Послушайте меня, приостановите немного рыдание и дайте доступ словам (моим). И я плачу вместе с вами; но малые капли не угашают пламени, долго разгоравшегося, – что я говорю? Напротив еще более разжигают его! – и случайная слеза не может умилостивить гнева Божия, воспламененного вашими грехами. И я плачу вместе с вами; но слезы многих несчастных мы презирали; не говорю о том, как сами их и причиняли. И я плачу вместе с вами, если только теперь время плакать и наступившее несчастие не гораздо выше проливания слез; есть, поистине есть выше слез много несчастий, во время которых у страждущего внутренности цепенеют, или сильно стесняются и сжимаются, так что часто влага, текущая из глаз, отанавливается.

Не вижу я теперь и пользы от слез; ибо, когда пред нашими глазами мечи врагов обагряются кровию (наших) единоплеменников, а мы, видя это, вместо того чтобы помочь, бездействуем, не зная что делать, и проливаем слезы, какое от этого утешение несчастных? Хотя бы большие реки образовались из потоков крови от убитых тел или из проливаемых нашими очами слез, но если вытекающими оттуда потоками кровеносной влаги не смывается скверна прегрешений, то как могут смыть ее ручьи (слез) из очей? He теперь надлежало плакать; возлюбленные, а ненавидеть грех от начала; не теперь – горевать, а раньше избегать тех удовольствий, которые причинили нам это горе. Как рабы, провинившиеся пред строгими господами, не хотят переносить мучений от бичей, подобно этому и мы, предаваясь порочным делам, не хотим терпеть наказаний, посылаемых на нас правосудием Божиим. He теперь надлежало рыдать, а быть благоразумными во (всю) жизнь; не теперь – раздавать богатство, когда и сам ты не знаешь, будешь ли владеть им, а раньше воздерживаться от чужего, когда настоящая кара еще не постигла нас; не теперь – оказывать милость, когда торжество жизни готово превратиться от наступивших бед, а не делать несправедливостей тогда, когда возможность этого была в (нашей) власти; не теперь – ходить ко всенощным службам и на литии, ударять себя в грудь и глубоко вздыхать, воздевать руки и преклонять колена, жалобно плакать и печально смотреть, когда на нас направлены изощренные жала смерти, а прежде надлежало делать это, прежде упражняться в делах добрых, прежде раскаиваться в (делах) злых. Тем самым, что мы делаем теперь, пред судом Судии праведнейшего и не слишком склонного к прощению, я думаю, мы не на милость преклоняем Бога, но сами становимся строгими обличителями присущих нам грехов; ибо те, которые теперь умеют и могут жить так благоразумно и богоугодно, а прежде, нежели наступила пора бедствий, не делали ничего для добродетели и спасения, но так беспечно и нерадиво оскверняли свои души страстями, не осуждают ли сами себя? Почему ты, теперь плачущий, прежде не воздерживался от непомерного смеха, блудных песней и сценических забав? Почему ты, теперь поникший взором, (прежде) поднимал брови и воздымал ланиты, показывая вид свойственный тирану? Почему ты, (теперь) жалеющий обижаемых и отличающийся состраданием, (прежде) сам внезапно, как чума, нападал на встречающихся? Одним словом: почему ты, теперь добрый ко всем и во всем, прежде ни к кому не оказывал себя снисходительным? Сам прежде других делая несправедливое, ты величался, а когда не успевал отмстить подозреваемому в том же, считал свою жизнь не в жизнь; бедный с презрением был выталкиваем голодным за твои ворота, а смехотворцы пресыщались твоею трапезою и богатством и тем не менее пользовались еще (твоею) благосклонностию; на угощение приятелей ты не жалел никаких издержек, а естественное родство презирал и узы помощи разрывал, представляясь каким-то неистовым и бесчеловечным человеком; и долго нужно было бы мне исчислять воровства и расхищения, блудодеяния и прелюбодеяния, и другие дела непристойные – эти великие и обильные вещества для возгоревшегося и объявшего нас пламени. Знаю, что и вы сами, представляя это, плачете и сетуете; но время не медлит, Судия неумолим, гроза ужасна, грехов великое множество и покаяние недействительно. Часто я сеял в слух ваш слова увещания и угрозы, но, кажется, они падали в тернии; я предостерегал, укорял, часто указывал вам на пепел содомлян и бывший прежде того потоп, когда от наводнения, покрывшего всю землю, совершилась всемирная погибель человеческого рода; часто представлял израильский народ, избранный, возлюбленный, бывший царским священством, но за ропот, за противление, за неблагодарность и за подобные преступления наказываемый, смиряемый побежденными им врагами и унижаемый теми, над которыми сам торжествовал, падавший, погибавший; часто я внушал вам: берегитесь, исправьтесь, обратитесь, не попускайте изощриться мечу, лук напрягается (Псал. 7, 13). не обращайте долготерпения (Божия) в повод к нерадению, не злоупотребляйте благостию (Его). Как же мне тронуть сердца ваши, уже пламенеющия? Сильнее ли укорять (вас) теперь сетующих, или без укоризн предоставить вас тамошнему наказанию, пользуясь содействием настоящего несчастия к вашему обличению, или из уважения к страданию оставить непокорных и грешных без обличения? Что же? Мы внушали, угрожали, говоря о Боге: Бог, наш «ревнитель», «долготерпелив», но когда разгневается, то «кто устоит?» (Наум. 1:2–3, 6).

2. Все это я говорил, но, кажется, бросал в огонь (εις πῦρ έξαιvοv); такую пословицу благовременно – о если бы не было нужно! – сказать мне теперь (νῦν παροιμιάσασθαι καίριον); ибо вы не обратились, не раскаялись, но «отяготили уши свои, чтобы не слышать», по слову Господа (Зах. 7:11). Посему излилась на нас ярость Его, и возстал Он на грехи наши, и обратил против нас лице Свое (Иез. 15, 7). Горе мне, что пресельническая жизнь моя продолжилась (Псал. 119, 5), и хотя она не продолжительна, но, скажу с псалмопевцем Давидом, слишком продолжилась, от того, что увещания мои не были услышаны, что я вижу, как туча варваров увлажает кровию засохший от грехов город наш. Горе мне, что я дожил до этих несчастий, что «мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас» (Пс. 78, 4), что неожиданное нашествие варваров не дало времени молве возвестить о нем, дабы можно было придумать что-нибудь для безопасности, но в одно и тоже время мы и увидели и услышали и пострадали (καὶ τὸ πεπονθέναι), хотя напавшие и отделены были (от нас) столькими странами и народоначальствами, судоходными реками и беспристанищными морями. Горе мне, что я вижу, как народ грубый и жестокий окружает город и расхищает городские предместия, все истребляет, все губит, нивы, жилища, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей, всех поражает мечом, никого не жалея, ничего не щадя; всеобщая гибель! Он; как саранча на жатву и как плесень на виноград, или лучше, как зной или тифон или наводнение или, не знаю что назвать, напал на нашу страну и истребил целые поколения жителей. Ублажаю тех, которые сделались жертвою убийственной и варварской руки, потому что умерши раньше они избавились от чувствования несчастий, постигших нас неожиданно; а еслибы было чувство и у самых этих отшедших, то и они вместе со мною оплакивали бы оставшихся в живых, как эти страдают во все время, каких преисполнены скорбей и не избавляются от них, как ищут смерти и не находят ее. Ибо гораздо лучше однажды умереть, нежели постоянно ожидать смерти и непрестанно скорбеть о страданиях ближних и сокрушаться душею.

3. Где теперь царь христолюбивый? Где воинства? Где оружия, машины, военные советы и припасы? Не других ли варваров нашествие удалило и привлекло к себе все это? Царь переносит продолжительные труды за пределами (империи) вместе с ним отправилось переносить труды и войско; а нас изнуряет очевидная гибель и смерть, одних уже постигшая, а к другим приближающаяся. Этот скифский и грубый и варварский народ, как бы выползши из самых предместий города (εξ αὐτῶν τῶν τήσ πόλεωσ εξερπύσαν προπυλαίων), подобно полевому зверю истребляет окрестности его (Пс. 79, 14). Кто же будет поборать за нас? Кто противостанет врагам? Всего мы лишены, совсем безпомощны. Какие вопли могут соразмерно оплакать эти несчастия? Какие слезы могут соответствовать величию объявших нас бедствий? Прииди ко мне плачевнейший из пророков, и оплачь вместе со мною Иерусалим, не тот древний град – матерь (μητρόπολιν) одного народа, разросшегося от одного корня в двенадцать ветвей, но (матерь городов) всей вселенной, какую только озаряет христианская вера, превосходнейший (δεσπόζουσαν) по древности и красоте, по обширности и блистательности, по множеству жителей и великолепию, оплачь со мною этот Иерусалим, еще не взятый и не низложенный, но уже близкий к тому, чтоб быть взятым и видимо (τοῖσ ὀρωμένοισ) потрясаемый, оплачь со мною этот царственный город, еще не отведенный в плен, но уже отдавший в плен надежду спасения. Поищи воды для главы и источников слез для очей, и плачь вместе со мною, плачь о нем, как «горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его, и нет у него утешителя», как «тяжко согрешил Иерусалим», за то и пришел в смятение (Плч. 1:2, 8) и удивлявшиеся могуществу его поглумились над ним, как Господь послал огонь в кости его, и отягчил иго свое на вые нашей, и в руки наши вложил болезни, которых мы не можем перенести (Плч. 1:13–14). Плачь со мною; ибо «истощились от слез глаза мои», потряслась «во мне внутренность, и сердце мое перевернулось во мне от того, что я исполнился горести; отвне обесчадил меня меч», и отверз на меня враг уста свои и заскрежетал зубами и сказал: проглочу его (Плч. 2:11, 1:20, 2:16). О царственный город, какие беды столпились вокруг тебя! И родных детей твоих и красивые предместия столицы поглощают бездны моря (λαγόνεσ θαλάσσησ) и уста огня и меча, распределяя их между собою по обычаю варваров. О благая надежда многих, какая гроза бедствий и какое множество ужасов, обложив тебя кругом, унизили твою громкую славу! О город, царствующий почти над всею вселенною, какое войско, – необученное военному искусству и составленное из рабов, – глумится над тобою, как бы над рабом! О город, украшенный добычами многих народов, какой народ вздумал обратить тебя в свою добычу! О (город) воздвигнувший множество памятников победы (τρόπαια) над врагами Европы и Азии и Ливии, как теперь простерла на тебя копье варварская и низкая рука, поднявшись поставить памятник победы над тобою! Ибо все идет у тебя так худо, что и непреоборимая сила твоя ниспала до крайнего бессилия, и слабый, уничиженный и безчеловечный на вид (αφιλάνθρωπον όμμα) противник пытается на тебе показать силу руки и украситься славным именем. О царь городов царственных, многие (города) избавлявший от опасностей своим содействием и многие (города) преклонявшие колена защищавший оружием, а теперь сам обреченный на истробление и лишенный защитников! О красота и великолепие (λαμπρότης μεγάλη), о изящество и убранство и блеск священных храмов, о безкровный фимиам и страшная жертва и таинственная трапеза, о жертвенник и место неприступное и святое, как ноги врагов угрожают (вам) осквернением! О святыня и непорочная вера и чистое богослужение, как раскрываются на вас уста нечестивых и надменных (2Мак. 7, 34)! О седина и помазание и священство иереев! Увы, святый храм Бога и Премудрости Божией, недремлющее Око вселенной! Плачьте девы, дочери Иерусалима, рыдайте юноши города Иерусалима; сетуйте, матери; проливайте слезы, дети, проливайте; ибо величие страданий и в вас возбуждает сочувствие; проливайте слезы, ибо умножилось у нас зло (1 Макк. 1, 9) и нет спасающего (Ос. 5, 14), нет помощника.

4. Но доколе плач? Доколе сетование? Доколе рыдание? Кто услышит, и как прекратится поражение (Числ. 16, 48)? Кто будет заступником, кто возопиет за нас! Если бы был Моисей, он сказал бы к Господу: если простишь им, то прости, а если нет, то «изгладь и меня из книги жизни, в которую Ты вписал» (Исх. 32, 32); и к нам: «Господь будет поборать за нас, а мы будем спокойны» (Исх.14:14), Ho нет никого; «ибо не стало праведного» на земле (Псал. 11, 2); нет Моисея, нет Авраама, чтобы отверсть уста и с дерзновением сказать к Богу: не погуби праведного с нечестивым, и да не будет с праведником тоже что с нечестивым (Быт. 18, 23). Нет никого, кто бы высказал те человеколюбивые и дивные изречения, по которым многонаселенный город, нарушавший законы естества, удостоился бы спасения ради десяти праведников, и услышал бы от Бога всех: если в городе найдется десять, не истреблю и ради десяти (Быт. 18, 32). Нет Моисея, нет Авраама. Но, если захотите, – скажу странное, но истинное, – то и вы можете приобресть себе Моисея, можете выставить Авраама. Конечно и Моисей, когда народ не исправлялся, – тяжкое скажу, тяжкое, – не был услышан, хотя и ходатайствовал; а еще более страшно то, что он часто предавал смерти многих, за которых был готов делать все. И Авраам был очевидцем, как жизнь тех самых, за кого он просил и умолял, сделалась жертвою пламени, за то, что они произращали тернии страстей. Однако вы можете, если захотите, сделать, чтобы и вам он сказал: «Господь будет поборать за нас, а мы будем спокойны» (Исх. 14, 14). Но, если хотите знать, я боюсь, что ваше рыдание – кратковременно, ваша милостыня – скоропреходяща, благоразумие – мимолетно, братолюбие – только дотоле, пока сдружает вас опасность от окружающих врагов – это общее бедствие, смирение и благонравие – только дотоле, пока угрожает пленение, воздержание от надменности и обуздание гнева и употребление языка на духовные песнопения, a не на срамные речи, – только дотоле, пока крики неприятелей раздаются в ушах ваших, литии и всенощные бдения, посты и воздыхания – только дотоле, пока смерть от меча пред вами.

5. Вот что смущает и тревожит меня гораздо больше оружия варваров; вот чего я боюсь. Я вижу, как легко теперь все вообще делают то, чего прежде не делали даже только некоторые и притом с трудом. Меня страшит и печалит то, что мы, когда предстоит поражение, тогда и склоняемся к исправлению, и когда угрожают бедствия, тогда и принимаемся за добрые дела. Поэтому теперь и нет ни Моисея, ни Авраама. A если бы вы и по миновании постигшего нас несчастия сохранили такое же благонравие и настроение и поведение, то выставили бы многих Моисеев и Авраамов поборать за вас и ходатайствовать о вас пред Богом. Что я говорю: Моисея и Авраама? Самого, общего вам и им, Владыку вы имели бы поборником и защитником нашим, Того, кто наводит врага за грехи наши и сокрушает силу врагов, наказует и милует, прогневляется и умилостивляется; ибо «велико милосердие Господа Бога нашего, и примирение Его с обращающимися к Нему» праведно (Сир. 17, 27); «исправьте же, – взывает Он чрез Иеремию, – пути ваши и деяния ваши, и послушайтесь гласа Господа.., и отменит Господь бедствие, которое изрек на вас» (Иер.26, 13). Но вы не хотите… He кричите и не шумите; лучше было бы спокойно благодарить (Бога) за то, чего мы еще не потерпели, а не кричать неистово, не ужасаться страданий, которые следует терпеть жившим неправедно тогда, когда обильными потоками текли к нам житейские блага, но пытаться бежать от великого множества бед, уже висящих над самою головою (επί ξυροῦ βεβηκότα).

6. Но остановите ваши слезы, перестаньте плакать; будьте бодрыми стражами; с дерзновением говорю вам: я ручаюсь за ваше спасение; говорю это, полагаясь на ваши обеты, а не на свои дела, – на ваши уверения, а не на свои слова. Я ручаюсь за ваше спасение, если вы сами твердо сохраните свои обещания; я – за отвращение бедствий, если вы – за твердое исправление, я – за удаление врагов, если вы – за удаление от страстей; или лучше, не я поручитель за это, но и за меня и за вас, если вы будете неуклонными исполнителями ваших обещаний, вы сами будете порукою, сами окажетесь ходатаями. И Господь человеколюбивый и сожалеющий о бедствиях человеческих (Иоил. 2, 13), скажет вам: вот «изглажу беззакония твои как туман, и грехи твои как облако; обратись ко Мне и избавлю тебя» (Ис. 44, 22); и еще: «обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам» (Мал. 3, 7); и еще: «иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что …сокрушу и погублю его, но если народ этот… обратится от своих злых дел, то и Я отлагаю все зло, которое помыслил сделать ему» (Иер. 18, 7–8).

7. Наконец, возлюбленные, настало время прибегнуть к Матери Слова, единой нашей Надежде и Прибежищу. К Ней воззовем с благоговением (ποτνιώμενοι): спаси город Твой, как сама знаешь, Владычица! Ее поставим ходатаицею пред Сыном Ея и Богом нашим, и Ее сделаем свидетельницею и порукою наших обетов, чтобы она возносила наши моления и низводила (на нас) человеколюбие Рожденного Ею, разсеяла тучу врагов и озарила нас лучами спасения. Ея молитвами да избавимся от настоящего гнева, да избавимся и от будущего нескончаемого осуждения, во Христе Иисусе Господе нашем, которому подобает слава и благодарение и поклонение с Отцем и Святым Духом ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Беседа вторая на нашествие Россов

1. Я уверен, что все сознали, как способные постигать отношение Бога к людям, так и не умеющие понимать судеб Божьих, вообще все вы, я думаю, сознали и уразумели, что отяготевшая над нами опасность и грозное нашествие народа постигли нас не от чего иного, как от гнева и негодования Господа Вседержителя. Хотя Бог благ и выше гнева и всякой страсти, как по естеству Своему стоящий выше всякого вещественного движения, занимающего несравненно низшую степень бытия, но о Нем справедливо можно сказать, что Он гневается и негодует, когда какое-нибудь дело, достойное негодования и гнева, навлекает поэтому надлежащее наказание на совершивших его. Таким образом и над нами теперь разразилась приключившаяся беда, как явное обличение наших прегрешений. Подлинно, она совершенно не похожа на другие нападения варваров, но и нечаянность нашествия, и необычайная быстрота его, и бесчеловечие варварского племени, и жестокость действий и свирепость нрава (его) доказывают, что этот удар, как молния, ниспослан был с неба. Однако в виду того, что все вы сознали это и что горечь страдания и крайняя опасность начертали в сердцах ваших причину случившегося, я не буду молчать, но имея в вас согласных глашатаев слов моих, тем более стану высказывать справедливые обличения, стану представлять и повторять вам то, что мы сами устроили своими грехами и как бы выставили на сцене и в драме, сделав жизнь нашу зрелищем разнообразных страстей. Так, гнев Божий происходит вследствие наших грехов, веществом грозы бывают деяния грешников, а потребностью наказания – неисправимость во грехах. Чем страннее и ужаснее и неожиданнее нашествие нахлынувшего народа, тем более обличается чрезмерность (наших) согрешений; и с другой стороны, чем он неименитее, незначительнее и неизвестнее до нашествия на нас, тем большая падает на нас тяжесть посрамления и больший воздвигается памятник бесчестья и тягчайшую боль причиняют удары этого бича. Ибо, когда слабейшие и презираемые одолевают по видимому славных и необоримых по силе, тогда удар бывает нестерпимым, несчастье становится безотрадным, память о бедствиях остается неизгладимою. Так, мы наказаны нашими беззакониями, огорчены страстями, унижены преступлениями, отягчены злыми делами, и стали «поруганием и посрамлением у окружающих нас» (Псал. 78, 4). Те, для которых некогда одна молва о ромеях ( Ρωμαιων φημη ) казалась грозною, подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный город, как птичье гнездо. Они разграбили окрестности его и разорили предместья, жестоко поступили с захваченными и дерзновенно расположились вокруг всего этого (города), показав такую отвагу и надменность от вашего нерадения, так что жители не смели и смотреть на них прямыми и неробкими глазами, но от чего следовало бы им гораздо мужественнее сражаться с врагами, от того самого ослабевали и падали: убиение единоплеменников их варварами должно было бы произвести справедливый гнев и требовать нанесения такого же возмездия с основательными надеждами (на успех), а они, оробев и струсив, растерялись, приняв страдания плененных за собственное пленение, тогда как от них – спасшихся – следовало быть отмщению за подвергшихся несчастью. Ибо как только внезапный страх проник внутрь сердца и эта страсть обратилась в рану, то из сердечной язвы, как бы из какого источника и начала, поток страха разлился по всему телу, и оказались с расслабленными членами все те, которым следовало подумать о войне. Таким образом мы и сделались игрушкою варварского племени и вообразили угрозу его неотвратимою и намерение не посрамляемым и нападение неотразимым. Ибо где гнев Божий, там и несчастье ( το ατυχειν ), и когда Он отвращается, тогда и разрушение легко совершается, и кого Он предаст наказанию, тот делается подручною добычею нападающих, и «если Господь не охранит города, напрасно бодрствуют страж» (Пс. 126, 1).

2. Народ не именитый, народ не считаемый (ни за что – αναπιθμον ), народ поставляемый наравне с рабами, неизвестный, но получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, уничиженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь (Псал. 79, 14. истребляет) траву или тростник, или жатву, – о какое бедствие, ниспосланное нам от Бога! – не щадя ни человека ни скота, не снисходя к немощи женщин, не жалея нежности детей, не уважая седины старцев, не смягчаясь ничем, от чего обыкновенно смягчаются люди, даже дошедшие до свойства зверей, но ( αλλα δια πασης …) всякий возраст и пол поражая мечем. Можно было видеть, как младенцы, отторгаемые от сосцов, лишаемы были молока и самой жизни и готовым гробом для них были, – увы! – те скалы, об которые они были разбиваемы, а матери жалостно рыдали и были закалаемы вместе с разрываемыми и трепещущими пред смертью младенцами; жалко было слышать, еще жалостнее было смотреть и гораздо лучше молчать, нежели говорить об этом (варварстве), заслуженном более совершавшими его, нежели потерпевшими. Эта свирепость простиралась не только на человеческий род, но жестоко умерщвляла и всех бессловесных животных: волов и лошадей, птиц и прочих (животных), какие только попадались; лежал вол и около него человек, дитя и лошадь получали общую могилу, женщины и птицы обагряли кровью друг друга. Все было наполнено мертвыми телами; в реках вода превращалась в кровь; источники и водоемы одни нельзя было распознать от того, что вместилища их были завалены мертвыми телами, от других оставались совершенно неясные следы прежнего вида, потому что брошенное в них наполняло остальные их части; мертвые тела загноили нивы, стеснили дороги; рощи одичали и сделались непроходимыми более от этих (трупов), нежели от поростков и запустения; пещеры наполнились ими; горы и холмы, лощины и овраги нисколько не отличались от городских кладбищ. Таких страданий было исполнено это разрушение; так зараза этой войны, несомая на крыльях грехов (наших), пролетала всюду, погубляя все встречавшееся!

3. Никто не мог бы изобразить словом постигшую нас тогда илиаду ( ιλιαδα ) бедствий! Кто же, видя это, не признал бы, что на нас излилась до дна та чаша, которую приготовил гнев Господа, вскипевший ( υπερζεσας ) от наших грехов? Кто, припоминая и обдумывая это, не стал бы проводить в горе и слезах всю жизнь до наступления самого её заката? О, как все тогда расстроилось, и город едва, так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищать, то, очевидно, от воли неприятелей зависело – пострадать ему или не пострадать; если же спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия, то по моему мнению не иного лучше, или, точнее сказать, гораздо хуже было городу не сдаваться, нежели скорее сдаться; ибо в последнем случае непродолжительность страдания, может быть, оставила бы неизвестною причину нескорого пленения, а в первом – с продолжением времени возвышается человеколюбие ( φιλανθρωπια ) неприятелей – так как город не взят по их милости ( τη εκεινων ουπω συγκατενεχθεισης ευσπλαγχνια ) – и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия (неприятелей) усиливает болезненное чувство пленения. Помните ли вы тот трепет и те слезы и рыдания, которым тогда предавался весь город в крайнем отчаянии? Помните ли ту мрачную и страшную ночь, когда жизнь всех нас готова была закатиться вместе с закатом солнца и свет нашего бытия поглощался глубоким мраком смерти? Помните ли тот час невыносимо-горестный, когда приплыли к нам варварские корабли, дышащие чем-то свирепым, диким и убийственным, – когда море тихо и безмятежно расстилало хребет свой, доставляя им приятное и вожделенное плавание, а на нас воздымая свирепые волны брани, – когда они проходили пред городом, неся и выставляя пловцов, поднявших мечи, и как бы угрожая городу смертью от меча, – когда всякая надежда человеческая оставила (здешних) людей и город держался надеждою на единственное прибежище у Бога, – когда трепет и мрак объял умы и слух отверзся только для одной вести: «варвары уже перелезли чрез стены и город уже взят врагами»? Ибо неожиданность события и нечаянность нашествия как бы заставляла всех воображать и слышать это; обыкновенно эта слабость в особенности бывает у людей и в других таких случаях: чего они слишком боятся, то по необдуманности считают действительным, хотя того и нет, a чего и в мыслях раньше не имели, то самовольно считают далеким, хотя оно уже и наступило. Поистине тогда был «плач и стон и горе» (Иез. 2, 10); тогда каждый становился беспристрастным судьею грехов своих, не упрекая обличителей в клевете для избежания обвинения, не требуя посторонних улик, не прибегая к приглашению свидетелей для оправдания (своей) порочности, но каждый, имея пред глазами гнев Господа, сознавал свою виновность и за неразумную жизнь не по заповеди считал себя достойным наказания, и примером страждущих отвлекаясь от удовольствий, обращался к целомудренной жизни, переменялся и исповедовался Господу воздыханиями, исповедовался слезами, молитвами, прошениями. Ибо умело, умело общее несчастье и ожидаемое поражение заставить (всех) раскаяться во грехах, образумиться и приняться за добрые дела.

4. Когда же это совершалось у нас, когда мы поставили совесть ( τον λογισμον ) непреклонным судьею грехов своих и обличаемые (ею) признали обвинительное решение против вас справедливым ( την ελαττουμενην ως νικωσαν εφ εαυτους ), когда умоляли Бога литиями и песнопениями, когда с сокрушением сердца приносили покаяние, когда, воздевая руки к Богу во всю ночь, просили у Него помилования, возложив на Него все свои надежды, тогда избавились от несчастья, тогда сподобились отмены окруживших нас бед, тогда мы увидели рассеяние грозы и узрели отступление гнева Господня от нас; ибо мы увидели врагов наших удаляющимися и город, которому угрожало расхищение, избавившимся от разорения, тогда… Когда же? Когда мы, оставшись без всякой защиты и, не имея помощи от людей, воодушевлялись надеждами на Матерь Слова и Бога нашего, Ее просили умолить Сына и умилостивить за грехи (наши), Её дерзновение призывали во спасение, к Её покрову прибегали, как к стене нерушимой, умоляя Ее сокрушить дерзость варваров, смирить гордость (их), защитить отчаявшийся народ, побороть за собственную Её паству. Её одеяние ( περιβολην εις αναστολην ) для отражения осаждающих и ограждения осаждаемых носил со мною весь город и усердно мы возносили моления и совершали литии; от того по неизреченному человеколюбию, при Материнском дерзновенном ходатайстве, и Бог преклонился, и гнев (Его) отступил, и помиловал Господь достояние свое. Поистине эта пречестная риза ( στολη ) есть одеяние Матери Божьей; она кругом обтекала стены, и неприятели необъяснимым образом показывали тыл; она ограждала город, и ограда ( χαρακωμα ) неприятелей разрушалась как бы по данному знаку; она облекала его, и неприятели обнажались от той надежды, которою окрылялись. Ибо как только эта девственная риза была обнесена по стене, варвары принялись снимать осаду города, а мы избавились от ожидаемого плена и сподобились неожиданного спасения. Так воззрел Господь (Псал. 79, 15) не на грехи наши, а на покаяние, не помянул беззаконий (Пс. 78, 8), а «призрел» (Пс. 30, 8) на сокрушение сердец наших, и «приклонил… ухо Свое» (Пс. 114, 2) к исповеданию уст наших. Нечаянно было нашествие врагов, неожиданно совершилось и удаление их; чрезмерно негодование (Божие), но неизреченна и милость; невыразим был страх от них, но презренно было и бегство их; в нападении на нас сопутствовал им гнев (Божий), но мы сподобились человеколюбия Божия, отвратившего набег их.

5. Итак, не обратим человеколюбия (Божия) в повод к нерадению и милосердия Его не примем за поощрение к лености, не сделаем начала спасения открытыми вратами к своей погибели и не будем расслабляться от милости Его, чтобы не было последнее хуже первого (Матф. 27, 64) и чтобы нам не навлечь на себя проклятия, изреченного на иудеев Исаиею: «увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, …во что еще бить вас, продолжающие свое
упорство? Невозможно приложить ни пластыря , ни елея , ни обвязания» (Ис. 1, 4–6). He будем же мы сами, возлюбленные, виновниками таких бедствий, и не забудем тех обетов, которые мы дали Богу, когда видели страшную грозу, предстоявшую пред лицом нашим. Вы знаете, вы конечно знаете, сознавая каждый в собственной совести, как в то время иной, сделавший что-либо несправедливое, обещал Богу более не делать этого, другой, осквернявший тело свое блудодеянием, возненавидев эту страсть, добровольно высказывал обет целомудрия, a предававшийся пьянству перестал пьянствовать и обещал впредь жить трезвенно; иной, отличавшийся жестоким и бесчеловечным сердцем, весь проникся милосердием, испрашивая себе милости от Бога в воздаяние ( εις αρραβωνα ) за свое милосердие к ближним, а завидовавший друзьям и вредивший согражданам, бывший палачем рабов и тираном свободных, предаваясь слезам и рыданиям, укрощал свирепый нрав свой и переменялся. Можно было видеть гордецов смиренными и сластолюбцев постящимися; у тех, которые проводили жизнь в смехотворстве и забавах, ланиты орошались потоками слез; а те, которые предавались страсти любостяжания, делились с бедными, презрев недуг сребролюбия; кратко сказать: (все), усматривая собственные слабости, с великим тщанием воздерживались от них и исправлялись, и каждый из проводивших жизнь в беспечности и рассеянности руками и ногами и всеми силами обещался быть примером добродетели, уверяли и клялись, что в последующее время они чистосердечно и неуклонно будут идти путем обещанного. Пусть же никто из нас не забывает этого; пусть никто не погубит этих обетов забвением; ибо забвение их обыкновенно воспламеняет гнев Божий. Притом в этих наших обетах мы представляли Матерь Слова и Бога нашего порукою пред Ним, вследствие чего и получена милость, избавившая нас от пленения; ими очистив и возделав сердца свои, мы собрали плоды покаяния; чрез это улучшив нравы своя, мы избавились от бедствий. А положив такие основания последующей жизни, не будем скоплять дерева, сена или соломы (1Кор. 3, 12) – греховного вещества удобосгараемого и вместе сжигающего обремененных им, – но будем строить здание из золота и серебра – добросовестных и чистых дел, без примеси греховного яда, – чтобы оно послужило для нас нерушимою стеною для пристанища и священным убежищем во время напастей; и не будем озираться назад, чтобы нам не подвергнуться осуждению, как оказавшимся неблагонадежными для царствия Божия (Лук. 9, 62), чтобы нашими делами не подать повода к возвращению и постоянному продолжению минувших бедствий. Да обратится каждый от злых дел своих всем сердцем своим (Иоил. 2, 12), сообряжая и испытывая самого себя, какими поступками своими мог так оскорбить Бога, что навлек на себя такой гнев Его, какие были столь важные пороки, что привлекли такую грозу, за какие дела воспламенилось негодование Его на нас и какие способствовали к тому, что нас осенило облако человеколюбия Его, за что постигла нас кара и как отклонен удар, за что мы уязвлены и какими исцелились врачевствами. Если мы будем исследовать это и таким образом испытывать самих себя и соображать это тщательно, то я уверен, что Господь еще более умножит милость Свою; ибо Он близок «кo всем призывающим Его во истине, и желание боящихся Его исполняет и вопль их слышит и спасает их» (Пс. 144, 18–19); и Он есть защитник всем уповающих на Него (Пс. 17, 31). Если же мы останемся при прежних грехах своих, – чего да не будет, да не будет между нами никого столь бесчувственного и неисправимого, чтобы не внимать такому великому гневу Божию! – если будем опять осквернять себя теми же страстями и вращаться в нечистой тине удовольствий, если не очистимся от прежнего прилежным покаянием и не воспользуемся прошедшими бедствиями в предостережение на последующую жизнь, то, увы, в какую гибель опять ввергаем себя, какую бездну несчастий вскапываем, какую бурю зол неразумно навлекаем на себя самих! Ибо, «если кто не обращается , – говорится (в Писании), – то Он изощряет меч свой, напрягает лук свой и направляет его и приготовляет для него сосуды смерти» (Псал. 7, 13–14); и – «дождем прольет Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу и палящий ветер; их доля из чаши их» (Пс. 10, 6); и огонь и град, голод и смерть, меч и удары, все это создано для беззаконных (Сир. 39:36, 40:9–10). Нам нет надобности в чужих примерах для своего вразумления; собственного опыта достаточно для нашего исправления и научения, своего страдания – для нашего исцеления, прошедшего – для будущего. Ибо, когда мы жили в непристойных и сладострастных удовольствиях, – не говорю уже о прочем, – тогда увидели гнев Господа, грозно устремившийся на нас, как туча града на плоды (Ис. 30, 30). Но поражение остановлено покаянием; не будет же возвращать его нерадением. Гнев Его погашен потоками слез наших; не будем же опять воспламенять его порывами невоздержного смеха и беспрерывными сценическими забавами. Изощренный на нас меч притуплен и отступил от литий и молений; не будем же опять изощрять его усыплением, опьянением и угождением невоздержному чреву. Услышал Бог стенание сердца нашего и не презрел вопля нашего; не будем же прекращать их, чтобы человеколюбие Божие всегда покровительствовало нам. Худое дело – пьянство, худое дело – прелюбодеяние, худое дело – несправедливость, худое дело – ненависть к братьям, гнев на ближнего, гордость, убийство, зависть, худое дело – беспечность и нерадение; будем же избегать этого всеми силами, возлюбленные. Страсти общи у начальников и подчиненных, у богатых и бедных, у мужчин и женщин; пусть же будут общими и добродетели. Все то воспламеняет гнев Божий, все то скопляет грозу, отклоняет человеколюбие (Божие), служит к унижению нас пред врагами и к возвышению врагов над нами; будем же гнушаться и отвращаться ( αποστραφωμεν ) этого душею, дабы нам не подвергнуться осуждению на удаление ( αποστροφην ) от Бога.

6. Так и древний Израиль, когда предавался страстям, тогда был предаваем острию меча, тот Израиль, который был не обыкновенным племенем и не презренным народом, но славился уделом наследия (Пс. 104, 11) и считался народом избранным (Исх. 19, 5); и он, когда грешил, то был бичуем врагами, а когда делал добро, то одолевал и покорял их; когда тщательно соблюдал заповеди, то оружием добывал чужую землю и пользовался трудами других, а когда пренебрегал законом, то был отводим в плен и видел, как враги овладевали собственною его землею с пением победных песней и ликованиями; и это весьма мудро и справедливо; ибо народу возлюбленному и избранному Богом должно не надеяться на крепость рук своих, не величаться силою мышц своих и не опираться на запасы оружия, а возлагать надежду господства и преобладания над противниками на помощь Всевышнего и знать, что она сопутствует добрым делам и приобретается многими добродетелями. Посему, если кто отступает от добра и добродетели, то непременно лишается и Божией помощи, а если украшает жизнь свою добрыми делами и ограждает себя добродетелью, как бронею, то имеет своею союзницею против врагов непреодолимую помощь (Божию). Народ Божий бывает силен и торжествует над врагами содействием Божьим, а прочие народы, у которых понятие о Божестве погрешительно, не своими собственными добродетелями, а нашими худыми делами возрастают в силе, ими укрепляются и величаются над нами; ибо они посылаются на нас, как бичи, а наши грехи бывают веществом этих бичей, и господство над нами предоставляется им настолько, насколько мы боремся с своими страстями и насколько склонностью и стремлением ко злу оставляем тот порядок, в который поставил нас спасительный и божественный закон.

Итак, если мы приближаемся к Богу своими добрыми делали и господство над врагами доставляется нам господством над страстями, а грехами своими удаляемся от Бога и впадаем в руки врагов, то не следует ли нам избегать злых дел и гнушаться ими, а к добрым делам прилежать, ими украшаться и преуспевать во всю жизнь свою? Как был бы в состоянии кто-нибудь преодолеть врагов, когда внутри себя питает преодолевающих его неприятелей и мятежников, когда неразумный гнев овладевает самодержавным умом и склоняет к убиению ближнего, который может быть не сделал никакой неправды? Как ты хочешь достигнуть победы над врагами, когда чувственная похоть, подчинив себе самодержавный ум (твой), влечет и отвлекает, ведет и переводит его как раба, куда повелевает страсть? Как может торжество над врагами достаться таким людям, изнуренным и порабощенным? Невозможно, совершенно невозможно иметь силы для господства над внешними врагами тому, кто связан врагами внутренними, раболепствует и предался страстям. Таким образом, если мы хотим победить первых, то наперед постараемся преодолеть внутренних неприятелей, прекратим их мятеж и восстание. Пусть ум управляет страстями, и тогда мы будем одолевать тех противников, которым попускается извне нападать и уязвлять (нас). Ибо, если ты свой ум, который Бог дал тебе как самодержца, предал удовольствиям, подчинив им его как раба, то как ты хочешь быть властелином над врагами, посылаемыми извне? Как ты возьмешь в добычу запасы неприятелей, когда ум твой ежедневно бывает добычею внутренних мятежей и замыслов? Истребим наперед домашних ( εμθυλιους ) врагов мысленных, и тогда легко преодолеем силу иноплеменных ( αλλοθυλων ). Не видишь ли, как и Израиль, когда побеждал страсти (свои), тогда побеждал и врагов, – потому что с ним со-ратовал Бог, – а когда порабощался грехом, тогда был предаваем и врагам, – потому что его оставляла со-ратующая сила Божия. Благоугодная Богу, он чрез Моисея избег страшных и тяжелых рук египтян, и не только это, но и бурное море неизреченным образом сделалось для него удобопроходимою стезею, а для преследовавших египтян вечною могилою, которая, разверзшись чудесным образом, погубила и коней и колесницы и самого фараона (Исх. 14, 17), после чего возлюбленный народ Божий радовался и веселился и в восторге воспел исходную песнь вождю и победодателю Богу (Исх. 15:1–21). Но те же (израильтяне) в другое время, когда позволили себе возроптать и без повеления Божия предприняли войну, дерзнув предпочесть надежду на силу рук ( εν χειρων νομω ) Божественному соизволению, то были побеждены и сильно поражены, своим падением увеличив могущество и возвысив славу противников. И опять, когда они руководились законом Божьим и повиновались словам Моисея, то разрушали много неприятельских городов, овладевали множеством пленников, приобретали много добычи и исполнялись великой радости и веселья. И не прекращались бы их радость и веселье о победе, если бы они своею неблагодарностью не ополчили против себя змеев, так как (в то время) не было народа, который бы мечем показал и исполнил праведный гнев Божий на неблагодарность (Числ. 21, 4–8). Так наказываются грешники, то пожинаемые мечами врагов, то пожираемые зубами зверей, то караемые землетрясением и сильным зноем, то сжигаемые небесными молниями, то угнетаемые неплодородием (земли), то погубляемые испорченностью воздуха. He бывает недостатка в способах наказания, соответствующих родам преступления: избегает ли кто одного из них, постигается другим, уклоняется ли и от этого каким-нибудь образом, поражается иным; вообще живущий беззаконно и подлежащий взысканию не может избежать наказания. Нужно ли мне перечислять еще прочие обстоятельства Израиля: победы над врагами, когда он был благоразумен, и неожиданные поражения, когда он безумствовал, пленение и возвращение (из плена), расстройство и возвращение в прежнее состояние, разрушение самого Иерусалима и новое его построение? Добрые дела его сопровождались благоприятными обстоятельствами, а последствия злых дел были неблагоприятные. Итак, возлюбленные, имея в виду древние события с Израилем, повторившиеся и с нами самими для нашего исправления, возненавидим грехи и возлюбим добродетели, будем избегать общих ( εγκυκλια ) и душепагубных пороков, пьянства, прелюбодеяния, зависти, злоречия, любостяжания, несправедливости, гордости, ненависти к братиям, и исчадий их, чтобы нам и на войнах одерживать победы и не лишиться небесного наследия.

7. Но так как мы избавились от грозы и избегли от меча, и губитель миновал нас (Исх. 12, 23), прикрытых и огражденных ризою Матери Слова, то все вообще воспоем вместе с Нею рожденному из Неё Христу Богу нашему благодарственные песни, всякий дом избежавший меча, всякий возраст, жены, дети, юноши и старцы. Ибо те, которым угрожала общая погибель, должны и песнь общую посвящать и возносить Богу и Его Матери. Мы сподобились общего избавления, принесем же и благодарность общую. Скажем, Матери Слова с искренностью сердца и чистотою души: «мы несомненно храним веру и любовь к Тебе; сама Ты спасай город Твой, как знаешь, как хочешь; Тебя мы поставляем пред собою как оружие и ограду и щит и воеводу; Сама Ты ратуй за народ Твой; мы потщимся представить Тебе чистые сердца, посильно извлекая себя из нечистоты страстей; Сама Ты рассей замыслы гордящихся над нами (врагов). Если же мы чего-нибудь и не исполним из обещанного нами, то Твое дело – исправить, Твое дело – подать руку преклонившим колена и восстановить их от падения». Скажем это Деве, но да не солжем, дабы нам не обмануться в нашей благой надежде и не лишиться ожидаемого, дабы, избавившись от бездны и волн и бури житейских зол, нам достигнуть пристани нашего спасения и сподобиться небесной славы, благодатью и человеколюбием Христа истинного Бога нашего, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение, вместе с Отцом и Святым Духом, единосущной и живоначальной Троице, ныне и всегда и во веки. Аминь.

14. Энциклопедические толкования о войне

Военная энциклопедия: ВОЙНА. I. Война, — наиболее сильное принудительное средство, посредством которого государство достигает своих политических целей (ultima ratio Regis). По своей сущности, В. и есть приложение в жизни человеч. общ-в всемир. закона борьбы за существование, определяющего жизнь и развитие всего орган. мира. Она имеет два импульса: 1) нравственный (идеальный), выражающийся в стремлении к вечности, к продлению своего существования в жизни будущих поколений, в стремлении покрыть мир своею культурою — отсюда известная идея империализма; 2) материальный — приобретение средств для продолжения жизни: в естественных культурах — завоеванием земель; в тимократических — завоеванием капиталов, ценностей; в демократических — завоеванием рынков сбыта продуктов труда.

Толковый словарь Даля. ВОЙНА. — раздор и ратный бой между государствами, международная брань. Наступательная война, когда ведут войско на чужое государство; оборонительная, когда встречают это войско, для защиты своего. Война междусобная, усобица, когда один и тот же народ, раздвоившись в смутах, враждует между собою оружием.

Политология. Словарь. Аннексия — насильственное и противоправное присоединение одним государством территории или части территории другого государства, а также пространства, находящегося в общем пользовании международного сообщества. Противозаконность аннексии следует из Устава ООН, который запрещает применение силы или угрозы силой против территориальной неприкосновенности, целостности и политической независимости государств. Аннексия выступает частью агрессивной внешней политики государств, берущих на вооружение экстремистскую идеологию.

Советская военная энциклопедия (1932 г). Для оправдания актов аннексии в междугосударственных отношениях иногда инсценируется народное «волеизъявление» — в форме плебисцитов среди населения аннексируемых территорий. Эти лжеплебисциты представляют фальсификацию народного волеизъявления, так как они совершаются в условиях военной оккупации государством, производящим аннексию.