ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений свт. Иустина

6. В понедельник первой седмицы Великого поста, на утрени («Как стоять в храме Божием?»)
7. В понедельник первой седмицы Великого поста, на часах («Что есть молитва? Как совершать молитву?»)

8. Во вторник первой седмицы Великого поста, на утрени (О телесном посте)
9. Во вторник первой седмицы Великого поста, на часах («Что такое пост душевный?»)

10. В среду первой седмицы Великого поста, на утрени (Надо «очистить совесть свою благодатными таинствами покаяния и причащения»)
11. В среду первой седмицы Великого поста, на литургии («Вслед за познанием себя и своей греховности, надобно возболезновать о себе или оплакать грехи свои»)

12. В четверг первой седмицы Великого поста, на утрени («Что есть покаяние?»)
13. В четверг первой седмицы Великого поста, на часах («Исповедь наша должна быть чистая и совершенная»)

14. В пятницу первой седмицы Великого поста, на утрени («Что нужно для выражения раскаяния нашего пред Богом, для получения прощения и помилования от Господа»)
15. В пятницу первой седмицы Великого поста, на литургии («Прежде чем пойдем на исповедь, нам необходимо испытать свою совесть»)

16. В субботу первой седмицы Великого поста, на утрени («Да  искушает (испытывает) же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1Кор.11: 28))
17. В субботу первой седмицы Великого поста, на литургии («Какое следствие этой высочайшей почести, которой удостоил нас ныне Господь наш Иисус Христос?»)
18. В первую неделю Великого поста («В субботу пред Великим постом воспоминаются все святые и богоносные отцы и матери, в посте просиявшие»)

6. В понедельник первой седмицы Великого поста, на утрени («Как стоять в храме Божием?»)

«В храме стояще…, на небеси стояти мним».

Если когда, то в продолжение Великого поста нужно нам, возлюбленные, как можно чаще бывать в храме Божием, а в седмицу говения нашего необходимо быть в церкви ежедневно, и исполнять это с особенною заботливости, с особенным усердием.

Итак, как только услышите звон церковный, созывающий верующих к тому или другому Богослужению, думайте, что это голос Божий, раздающийся как бы с неба, — голос св. матери нашей Церкви, зовущий нас грешных в царство Божие, и поспешайте в собрание верующих, чтобы явиться Лицу Божию как можно скорее, — к самому началу Богослужения, дабы не проронить ни одного слова из Богослужения церковного, которое расположено весьма премудро, так что в самом строгом порядке ведет наши чувства и мысли от одного предмета к другому, — и упустить здесь что-нибудь, не выслушав, значит понести великий ущерб для нашего настроения духовного и спасительного.

Идучи со тщанием в церковь Божию, помышляйте о том, как бы вам, по крайней мере на время Богослужения, отложить всякое житейское попечение, освободить мысли свои от забот мирских, приготовить душу и сердце свое к восприятию глаголов Божиих, которые будут оглашать вас во время Богослужения, чтобы согреть вам все свои чувства и желания псалмами духовными и песнями церковными; иначе попечения житейские и заботы мирские — вся суетность земная — не дадут вам ни выслушать, как должно, церковных наставлений, ни тем более — воодушевиться ими, и пребывание ваше в церкви останется бесплодным.

Подходя к церкви, представляйте себе, что вы подходите к дому Божию; потому — отворяйте двери его и входите в него с особенным благоговением и вниманием, как обыкновенно входят в дома царские.

Вошедши в церковь, прежде всего обратите внимание ваше на алтарь. Иконостас — это видимое небо, а за иконостасом — небо невидимое. Там — особенное присутствие Божие — в Св. Тайнах, в Евангелии, в кресте Господнем; Сам Спаситель, Божия Матерь, Ангелы и угодники Божии, в своих иконах, как бы смотрят на вас, желают узнать и знают, с какими мыслями и чувствами вы пришли сюда, и зачем пришли. Если ваши мысли и чувства добрые, они готовы принять вас с любовью и помочь вам; если же не добрые, —отвращаются от вас. Помышляя об этом, оградите себя крестным знамением, поклонитесь Господу Богу со всеми святыми Его, — поклонитесь глубоким поклонением и станьте на свое место, готовые со всем вниманием выслушать службу Божию.

Как стоять в храме Божием? Это выражает взятый нами стих церковный: «в храме стояще,  на небеси стояти мним». Т.-е. стоять так, как обыкновенно стоят в домах царских, в присутствии царя и вельмож его; или лучше — как стоять на небе, в присутствии Царя царствующих и Господа господствующих, в присутствии св. Ангелов и всех святых Его. «Да молчит здесь всякая плоть человека, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже в себе земное да помышляет», как говорит св. Василий Великий; а св. Церковь ежедневно молится: «о святем храме сем, с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь». Итак, в храме Божием должно стоять в глубоком молчании, со страхом и трепетом, с верою и благоговением, ничтоже в себе земное помышляя.

Необходимо стоящим во храме иметь в душах и сердцах своих глубокое молчание, мир, тишину и спокойствие; иначе благодать Божия никак не может воздействовать на них и отразиться в них. Возьмите какое угодно вместилище воды: если вода в нем стоит тихо и спокойно, то солнце и все светящееся ясно отражается в ней; и напротив, если вода возмущена и находится в движении, то ничто в ней не отражается и ничего в ней не бывает видно. Так точно и душа наша, когда бывает мирна и спокойна, — все благодатные церковные священнодействия беспрепятственно действуют на нее и ясно отражаются в ней; в душе же взволнованной никогда не может быть сего.

Необходимо стоять в храме Божием со страхом и трепетом; ибо здесь все небо и все небесное, — Сам Царь небесный и все воинство Его здесь. Свободно и дерзко стоящих пред царем земным

тотчас же выводят и наказывают; тем более должны ожидать себе удаления от славы Божией и наказания стоящие в храме Божием —пред Царем царей, Богом, без страха и трепета.

Необходимо входить и стоять в храме Божием с верою и благоговением. Веру св. отцы Церкви называют рукою, приемлющею дары Божии — благодатные, а благоговение есть такое настроение души нашей, которое единственно способно воспринять и усвоить душе и сердцу все Божественное. Следовательно, без веры и благоговения мы не только ничего здесь не получим, но еще больше нагрешим. Все труды наши будут напрасны, самая молитва наша будет нам в грех.

Так необходимо стоящим в храме помышлять, что стоим на небесах; стоять в мире и спокойствии от дурных помыслов, от всяких греховных движений, со страхом и трепетом, с верою и благоговением, как стоят на небе. Аминь.

7. В понедельник первой седмицы Великого поста, на часах («Что есть молитва? Как совершать молитву?»)

«Помолитеся, и воздадите Господеви…»

Если вы входите в храм Божий и стоите в нем со страхом Божиим и мирною душою, то вы на половину уже подготовлены к церковной молитве. Но молитва, мои возлюбленные, есть такое чрезвычайно важное дело, что требует всего нашего внимания; ибо она есть золотой ключ от самого неба, от самого сердца Божия. Она все может дать нам, а без нее мы ничего не можем получить от благодати Божией. «Просите, сказано, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

Чтобы наша молитва имела такую силу, — нужно нам иметь самое верное понятие о ней, знать — как совершать ее, и молиться о ней.

Что есть молитва?

«Молитва есть обращение ума и помышлений к Богу. Молиться — значит предстоять умом своим Богу, зреть на Него неуклонною мыслию и беседовать к Нему с благоговейным страхом и упованием. Итак, собери все помышления твои и, отложив все внешние житейские попечения, представь ум свой Богу и зри на Него», — говорит св. Димитрий, митрополит Ростовский. Вот верное понятие о молитве нашей!

Как совершать молитву?

К молитве необходимо приготовляться; ибо дело молитвы есть первое дело в жизни христианской: молитва есть дыхание духа. Есть молитва, — дух живет: нет молитвы, — нет и жизни в духе. Стоять пред иконами и класть поклоны — не есть еще молитва, а только принадлежность молитвы; читать молитвы на память или по книжке, или слушать их — не есть еще молитва, а только орудие молитвы, или способ обнаружения и возбуждения ее. Самая молитва есть возникновение в сердце нашем одного за другим благоговейных чувств к Богу: чувства самоуничижения, преданности, благодарения, славословия, прошения, сокрушения, покорности воле Божией, усердного припадания и проч. Следовательно, необходимо настроиться на молитву и приготовиться к ней. Вся наша забота здесь должна быть о том, чтобы отрезвить мысль, т.-е. отвлечь ее от всех земных дел и предметов, — не давать ей развлекаться. Затем помысли, Кто Тот, к Кому обратишься ты в молитве, и кто ты, имеющий начать это молитвенное к Нему обращение, — и возбуди в душе своей соответственное тому помышлению настроение самоуничиженного и проникнутого благоговейным страхом предстояния Богу в сердце. В этом все малое, но не малозначительное, приготовление: благоговейно стать пред Богом в сердце. Устроившись так внутренне, представь вездесущего и всезнающего Бога, как бы стоящего пред тобою и готового слушать тебя, и молись Ему.

Но помни, что молитву, или устремление сердца к Богу, непременно нужно возбудить и возбужденную укрепить, или — что тоже — непременно нужно воспитать в себе молитвенный дух; ибо где нет этого духа, там умолкает всякая молитва; а где умолкает молитва, там прекращается всякая религиозная жизнь.

Когда начнешь молиться по молитвеннику дома, читай молитвы неспешно, или по готовым молитвам в церкви, слушай их внимательно, — вникай во всякое слово, мысль всякого слова доводи до сердца, сопровождая поклонами и крестом; иначе: понимай, что читаешь или слушаешь, и понятое чувствуй. Напр. читаешь: «очисти ны от всякия скверны», — почувствуй всю скверноту свою, возжелай чистоты и с полною надеждою проси ее у Господа; читаешь: «да будет воля Твоя», — и в сердце своем совершенно предай участь свою Господу, с полною готовностью благодушно встретить все, что Господь пошлет тебе; читаешь или слушаешь: «остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», — и в душе своей всем прости все, и таким образом проси себе прощения у Господа. Если так будешь делать при всяком стихе молитвы твоей, то у тебя будет надлежащее молитвословие. Читая или слушая, как следует, молитвословие, ты непременно возбудишь и укрепишь восхождение в сердце твоем к Богу, т.-е. войдешь в молитвенный дух. В молитвах св. отцов движется великая молитвенная сила; и кто всем вниманием и усердием проникает в них, тот непременно вкусит молитвенной силы, по мере сближения настроения своего с содержанием молитвы.

Чтобы наши молитвословия сделались нам действительным средством к воспитанию молитвы, необходимо совершать их так, чтобы мысль и сердце воспринимали содержание молитв, составляющих молитвословие. А чтобы тебе успешно совершать их именно таким образом, для этого вот что советуют опытные молитвенники: 1) имей у себя на каждый день известное небольшое молитвенное правило, чтобы при своих обычных делах ты мог исполнять его неспешно; 2) в свободное время вчитывайся в молитвы твоего правила, пойми каждое слово молитвы и прочувствуй его, чтобы наперед знать, что при каком слове у тебя должно быть на душе и в сердце, дабы во время молитвословия легко тебе было понимать и чувствовать; 3) если твоя летучая мысль во время молитвы будет отбегать на другие предметы, —напрягайся сохранить внимание и возвращай мысль свою к предмету молитвы; 4) если же какое слово молитвы сильно подействует на душу, — остановись на нем и не читай далее, стой на этом месте вниманием и чувством, напитай им душу свою, не разоряй этого состояния, пока оно не пройдет само: это знак, что дух молитвы у тебя начинает внедряться; и состояние сие — самое надежное средство к воспитанию и укреплению в нас духа молитвенного (Еп. Феофан). Применительно, к сему поступай и при молитвах церковных. Но не полагайся в этом деле на самого себя, молись и о самой молитве, ибо она — дар Божий и плод Св. Духа. Молись так: «Многомилостиве Господи! Сподоби нас Божественного дарования св. молитвы, изливающейся из глубины сердечной; собери рассеянный наш ум, дабы всегда стремился он к Тебе — Создателю и Спасителю своему. Сокруши разженные стрелы лукавого, отрывающие нас от Тебя; угаси пламень помыслов, сильнее огня пожирающий нас во время молитвы; осени нас благодатию Пресвятаго Духа Твоего, дабы — и до скончания нашей грешной жизни — Тебя единого любить всем сердцем, всею душею и мыслию, и всею крепостью, и в час разлучения души нашей от бренного сего тела, о Иисусе сладчайший, прими в руце Твои дух наш, и помяни нас, егда приидеши во царствии Твоем!» Аминь.

8. Во вторник первой седмицы Великого поста, на утрени (О телесном посте)

«Постящеся телесне, постимся и духовно».

Как человек состоит из тела и души, так и пост бывает телесный и духовный. Пост телесный и пост духовный вместе совершенно необходимы для человека-христианина, чтобы ему возможно было уравновесить свои силы телесные и душевные, чтобы ни тело не преобладало над духом, ни дух не подавлял совершенно своего тела. А равновесие между телом и духом христианину необходимо для того, чтобы он имел возможность идти прямым, но узким путем Христовым, ведущим ко спасению, не уклоняясь от него ни направо, ни налево, и не падая на нем, точно так же, как ходящему на воздухе по тонкому канату совершенно необходимо самое строгое равновесие, чтобы не упасть и не разбиться. Итак, прежде всего, что такое пост телесный?

Пост телесный есть воздержание в пище. В пище, не постом только, а и всегда должно избегать прихотливости и чревоугодия, т.-е. мы всегда должны принимать пищу для удовлетворения только насущной потребности, для подкрепления и восстановления сил, истощенных трудом, а не для услаждения вкуса или плотской неги. Всевозможные и излишние приправы пищи и услаждение пищею, хотя и постною, есть уже чревоугодие, несообразное с истинным значением поста. Говорят, что и постную пищу можно сделать вкуснее скоромной; но это уже будет не пост, а один только внешний вид поста. Что же касается употребления известного рода пищи, то постная пища, как менее возбуждающая и менее утучняющая тело наше, признана отцами Церкви обязательною в дни поста, и употребление ее есть, конечно, одно из средств, ведущих к тому, чтобы плоть покорить Духу.

Но тем не менее и самою постною пищею мы должны пользоваться с рассуждением, смотря по состоянию нашего тела, и в употреблении скудных яств мы должны строго соблюдать меру. О мере воздержания в употреблении пищи св. отцы учат, что надобно вообще избегать не только пресыщения, но даже и полного насыщения. Но так как состояние здоровья у различных людей весьма различно: один слабее, другой крепче силами; а кроме того, разнится также образ жизни и занятий у людей: иной образ жизни человека рабочего, иные потому и телесные его потребности, в сравнении с человеком, пользующимся более покойною жизнью; —поэтому каждый, искренно относясь к делу, должен по собственному наблюдению соразмерять — сколько ему принять пищи по своей силе, — нужно увеличить меру ее по случаю трудов, или уменьшить ее при отсутствии трудовой жизни.

Главная задача телесного поста состоит в том, чтобы обессилить свои страсти и плотские похоти; а потому каждый из нас меру употребления пищи должен сообразовать с внутренним своим состоянием. — Если кто чувствует внутри себя брань помыслов и нападение каких-либо страстей, тот спеши утушить внутренний свой огонь, как механик свою машину, лишением пищи, — умеряй и убавляй ее настолько и до тех пор, пока не успокоится внутренняя брань и не погаснет жгущий тебя огонь. Ежели же лишение пищи не поможет, обрати внимание на сон и наложи на него в известной мере запрещение. Когда же, напротив, увидим, что брань помыслов улеглась, а тело начинает страдать от изнурения и требует поддержки, — поспеши оказать ему снисхождение и укрепи его. Таков на этот счет совет святых отцов: «если видишь, говорят они, что в тебе возникает вожделение, тогда презри тело; если же видишь, что тело находится в болезни и страдает, то грей и питай его в страхе Божием, чтобы оно послужило тебе в духовном служении твоем» (см. Рук. к дух. жизни преп. Варсонофия и Иоанна). После сего само собою понятно, почему от необходимости строгого поста освобождаются дети, люди больные и слабые старцы, у которых и без того тело слабо и болезненно. «Снеди возбраняются нам для того, учат св. отцы, чтобы предохранить нас от пресыщения и возбуждений телесных, — а где немощь, там упраздняются их действия».

Вот самое верное и беспристрастное понятие о телесном посте! Он установлен и необходим для того, чтобы посредством его мы могли усмирить страстную и греховную плоть нашу, уничтожить ее преобладание над духом, уравновесить наши силы духовные и телесные, чтобы нам легко и свободно было проходить узким путем, указанным нам Спасителем нашим ко спасению нашему. Аминь.

9. Во вторник первой седмицы Великого поста, на часах («Что такое пост душевный?»)

«Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости или гнева отложение, похотей отлучение, оглаголания или осуждения, лжи и клятвопреступления: воздержание ото всего этого есть пост истинный и богоприятный».

Телесный пост необходимо нужен нам для очищения от всякой скверны нашей плоти. Но есть и у духа нашего своего рода скверны; потому, кроме телесного поста, необходимо нужен нам еще пост душевный, для очищения от всякой скверны нашего духа.

Что такое пост душевный?

Воздержание наше не должно ограничиваться пищею только постною; нет, оно должно простираться на все: и на мысли наши, и на слова, и на действия, вообще же оно должно вести к искоренению всевозможных страстей человеческих — и душевных, и телесных.

Кто хочет быть свободным от грехов, для того необходимо непрестанно удерживаться от зла и принуждать себя к добру. Сие-то воздержание от страстей и пороков есть пост душевный, и, по учению Церкви, есть пост истинный и благоприятный Господу.

«Итак, хочешь ли поститься воистину? Воздержи, первее всего, язык твой от всякого слова праздного, тем паче — гнилого и неподобного. Начни пост духовный с этого малого члена телесного, который однако же есть великий враг и упорный противник. Победив его упорство, ты силен будешь обуздать и все тело. В противном случай язык твой, как дикий и свирепый конь, будет влачить тебя, вместе и с постом твоим, по дебрям лжи, злобы и лукавства.

Хочешь ли поститься воистину? Оставь вместе с пищею всякую ненависть, досаду, ропот и пререкание; сделайся во всем и ко всем тихим, кротким, смиренным, благоснисходительным и любовным. Этого требует во время поста уже самое приличие. Иначе, если ты по-прежнему будешь стропотен и сварлив, то иной и нехотя подумает, что ты, как малое дитя, сердишься за то, что тебе возбранено Церковью употребление тобою любимых яств.

Хочешь ли поститься воистину? Удали от себя, вместе со снедями, и все прочие прихоти плотские. Ибо ветхий и греховный человек твой ослепляет и губит тебя не одним пресыщением тела. Излишество в пище наносит еще вред только тебе одному, а прочие виды плотоугодия и сладострастия вредят, кроме тебя, и многим другим. Оставь же их все, — выбрось из ума и памяти, — выбрось все греховные образы, и вместо них утверди в памяти и воображении твоем Крест Христов и образ твоей смерти.

Хочешь ли воистину поститься? Раздери, если есть у тебя, всякое неправедное списание на завладение чужим имуществом; прекрати дело, по сему случаю заведенное в суде; уступи, сколько можно, даже из собственных прав, чтобы не волочиться по судам, подобно еврею и магометанину. Надобно же, чтобы христианин отличался чем-либо не в храме только, а и в суде.

Хочешь ли поститься воистину? Обозри, чем можешь служить, во имя Господа, меньшей братии твоей о Христе, и не медля приступи к делу благотворения: помоги ближнему как и чем можешь, — напитай голодного, одень трясущегося от холода, прими сирого, призри недужного, посети заключенного. Ибо надобно же произойти каким-либо плодам от такого великого древа, каков Великий пост. Каким лучше, если не плодам человеколюбия, когда ты сам посредством поста ищешь милости Божией?

Такой пост будет благоприятен для Господа! Соединяющий таким образом воздержание душевное с телесным не погубит мзды своей. Или, лучше сказать, он уже приемлет ее здесь и теперь. Ибо для чего мы постимся? Без сомнения, не для того, чтобы сберечь у себя несколько неупотребленных снедей, а чтобы укротить свою плоть, облегчить душу, оживить совесть, приблизить к себе благодать Божию. Но когда мы сделаемся в мыслях чище и целомудреннее, в словах правдивее и назидательнее, в нравах кротче и великодушнее, в делах справедливее и благотворнее, то цель поста сим самым, при помощи благодати Божией, будет в нас уже достигнута, — сначала, конечно, слабо и несовершенно, а потом более и совершеннее, доколе не сделаемся во всех отношениях таковы, каковыми должно быть последователям Христовым»  (Иннокентий, арх. Херсонский).

Все силы наши — и душевные, и телесные — такими образом уравновесятся, на душе станет светло и спокойно; и мы беспрепятственно можем заняться самоиспытанием и надлежащим покаянием. Аминь.

10. В среду первой седмицы Великого поста, на утрени (Надо «очистить совесть свою благодатными таинствами покаяния и причащения»)

(Из 42 сл. еп. Феофана к Владим. пастве).

«Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы»  (1Кор. 11:31).

Намереваемся мы с вами, возлюбленные, очистить совесть свою благодатными таинствами покаяния и причащения. Чтобы совершить сие великое и чрезвычайно важное дело, нужно нам наперед заняться познанием своей греховности.

Всякий войди в самого себя и займись, прежде всего, рассмотрением своей жизни и всего, что в ней было и есть неисправного. Конечно, всякий говорит о себе, что он грешен, и не только говорит, а нередко и чувствует себя таковым; но эта греховность наша представляется сознанию нашему в виде смутном и неопределенном. Значит, этого мало. Истинное покаяние и должная исповедь требуют определенно разъяснить себе, что именно в нас нечисто и грешно, и в какой мере, — узнать свои грехи ясно и раздельно, как бы численно.

Для этого вот что советуют сделать: поставь с одной стороны закон Божий, а с другой — собственную жизнь, и смотри, в чем они сходны и в чем несходны. Бери или свои дела и подводи их под законы Божии, чтобы видеть, законны ли они; или — бери закон и смотри, исполняется ли он, как следует, в жизни твоей. Например: ты был оскорблен, и отомстил: так ли велит закон христианский? Видишь погрешности других, и осуждаешь: так ли это по заповедям Господним? Сделаешь что доброе — и хвалишься, или трубишь пред собою: позволительно ли так делать христианину? Или: закон велит ходить в церковь неленостно и стоять в церкви благоговейно — во внимании и молитве: так ли это исполняется тобою? Закон не велит похотствовать, гневаться, завидовать, присвоить чужое: исполняется ли все это тобою? Чтобы ничего не упустить в этом важном деле самоиспытания, хорошо держаться в нем какого-либо порядка. Напр., вообрази себе как можно яснее все обязанности свои — в отношении к Богу, ближнему и самому себе; и потом, как можно точнее и подробнее, просмотри всю жизнь, по всем этим отношениям. Или: перебирай заповеди десятословия, одну за другою, со всеми частными предписаниями, содержащимися в них, и смотри — исполнил ли ты все требуемое ими? Читай также или припоминай нагорную беседу Спасителя о блаженствах, где Он изъясняет закон, восполняя его духом христианским; или — послания Апостолов, в последних главах, где излагаются обязательные для христиан дела и расположения, напр.: Римл. с 12 гл., Ефес. гл. 4, Иакова, Иоанна Богослова и проч. Смотрись во все это, как в зеркало, и увидишь, где в тебе есть какое пятно и какое безобразие.

Вследствие такого пересмотра жизни откроется — в числе наших дел, слов, чувствований, помышлений, желаний —множество или прямо противоположных закону, или полузаконных, т.-е. таких, в коих нечисты намерения, хотя внешне они сообразны с законом, — или опущенных, коим следовало бы быть, но мы не хотели их выполнить. Соберется всего этого многое множество, и, может быть, вся жизнь окажется составленною из одних дел недобрых, как непрерывная цепь или непрерывный ряд изделий безобразных и отвратительных.

Внешнее дело, относящееся к покаянию, кончено; но на этом не должно останавливаться. Надобно идти далее по пути познания своей греховности, или — входить глубже в греховное сердце. Под делами и словами, под частными мыслями, желаниями и чувствованиями лежит постоянная расположенность сердца, служащая для них источником. Совокупность сердечных расположений составляет личность человека и определяет его характер. Их то потому особенно и надобно определить; труда здесь не очень много: добросовестность наша пред собою не позволит нам скрыть, чем облачается наше сердце, и какие в нем обитают властители; а то и осязательно можно указать о том свидетеля, а именно: какие недобрые дела нами часто повторяются и вырываются с такою силою, что мы совладеть с собою не можем?.. Это значит, что они имеют корень в сердце; там, должно быть, скрывается постоянный их производитель, т.е. соответственная им склонность или страсть. Какая в особенности страсть господствуете во мне, препятствуя моему покаянию и

удерживая в оковах греха? Это можно узнать по следующим признаками: все, с чем труднее всего нам расстаться, чем наиболее привыкло утешаться наше сердце, о чем наиболее всего мечтаем мы и на яву, и во сне, что особенно стараемся мы скрыть не только от других, но и от самих себя, в чем тяжелее всего признаться пред отцом духовным, — все это, очевидно, господствует над нами и держит нас в плену; во всем этом скрывается внутренний змий, который отравляет нас своим ядом. Против сего-то именно недуга душевного и должно направить все наши усилия и всю духовную бдительность. Кто не победит своей господствующей страсти, тот никогда не исправится и не выйдет на свободу от грехов. При всяком порыве вознестись горе, господствующая страсть влечет и повергает долу. Итак, какая же во мне господствующая страсть? Известно, что корень всему злу есть самолюбие. Из самолюбия выходят: гордость, корыстолюбие и плотоугодие, а от них уже и все прочие страсти. Они все есть у всякого, кто грешит, но не у всех в одинаковой степени. У одного гордость преобладает у другого — корыстность, у третьего — страсть к наслаждениям. И гордый не чужд корыстных видов и наслаждений, но легко приносит их в жертву, когда они могут унизить его. И своекорыстный готов потешиться, если это ему ничего не стоит… Так у всякого одна какая-нибудь страсть господствует, а другие стоят как бы в тени. Эту-то господствующую страсть и надобно увидеть и определить, чтобы потом на нее решительнее и действовать можно было. Один св. отец говорит: «Господь требует от тебя восстановления целомудрия, а ты милостыню раздаешь, да богадельни и часовни строишь: исправь прежде первое, — и второе приятно будет». Легко узнать и частные пороки, которыми кто страдает. Если, например, кто, указывая на другого, в одном случае скажет: «смотри, что он делает — в другом — с досадою повторит: «какая несообразность!» — а то мину покажет насмешливую, и вообще охотнее и больше говорит о поступках других, и с невыгодной стороны, тому не трудно догадаться, что он страдает богопротивным пороком осуждения.

И еще далее надобно идти в познании себя. После всего надобно определить общий дух жизни нашей или одну отличительную ее черту. Кому мы служим: Господу или себе и греху? Что имеем в виду: себя или Господа — славу Его, угождение Ему? За кого всегда стоим: за имя Божие или за себя? Но сказать это может только совесть наша, в тайне — пред лицом Господа. Ее и спросите. Дела же и добрые не суть доказательство, что мы служим Господу; ибо можно и их делать себя ради. Эта черта определяет, что мы такое и чего потому ожидать должны. Познанием же этой черты «возглавляется» или завершается «самопознание». Так, наконец, вообразится вся картина нашей греховности и вся история нашей греховной жизни: дела, чувства, расположения и главный дух жизни! (Из 42 сл. еп. Феофана к Владим. пастве).

Вот, если бы мы, возлюбленные, так были внимательны к себе, так рассуждали, так судили самих себя, — то, без сомнения, никогда не были бы судимы. Почему? Потому что, видя ясно свою греховность, свое безобразие, мы искренно бы сокрушались о своих грехах; а сокрушаясь о них, всеми силами и мерами желали бы избавиться от них, раскаяться в них чистосердечно и более не возвращаться к ним, как к самым злейшим врагам своим. Аминь.

11. В среду первой седмицы Великого поста, на литургии («Вслед за познанием себя и своей греховности, надобно возболезновать о себе или оплакать грехи свои»)

(Из писем о христ. жизни еп. Феофана).

«Жертва Богу — дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

Как бы хорошо ни сознал человек свою греховность, но если он не будет иметь о ней сокрушения, — покаяние его сомнительно и едва ли возможно. Посему, вслед за познанием себя и своей греховности, надобно возболезновать о себе или оплакать грехи свои. Это второе, весьма важное и необходимое дело в деле покаяния нашего. Итак:

Познавши свою греховность, не будь холодным ее зрителем: не проходи ее мимо с таким же равнодушием, как ходят по чужому, запущенному и заросшему дурною травою полю. Приблизь сие познание к совести и с нею начни возбуждать «спасительные покаянные чувства». Этим чувствам естественно следовало бы происходить в нас; но не всегда бывает так. Сердце огрубевает от греха. Как чернорабочий человек естественно грубеет от свойства своих работ, так грубеет сердце у человека, который сам себя предает на черную работу греху. Потому не легко оно умягчается, когда нужно бывает возводить его к раскаянию. Вот и еще труд, и труд еще более значительный, ибо в деле раскаяния все почти зависит от чувств сердца.

В этом деле, прежде всего, понудь себя дойти до того, чтобы обличить себя во грехе и чтобы обличение сие было сознано; напрягись возбудить в себе чувство виновности, так, чтобы ты в сердце сказал: виноват. Тут будет борьба с самооправданием, или извинениями своих падений и грехов. Чтобы обличить себя, устрани все из внимания. Оставь себя одного и Бога —  Судию, и без укрывательства укажи себе, что ты знал, что не надо грешить, мог воздержаться и избежать увлечения, и совесть тебе претила, а ты наперекор всему сделал грех. Сообрази место, время, обстоятельства, и из всего извлеки такие сведения, чтобы и совесть твоя и сердце сказали: виноват, — ничего не имею в оправдание себя. Так, переход от одного грешного дела к другому, от одного нечистого расположения к другому, и ко всему, как подпись какую, прилагай: виноват.

Совершая добросовестно это действие обличения, ты сердечно утвердишь за собою все грехи свои; сознаешь, что и в том виноват, и в другом, и в третьем, и ничего не останется, в чем бы не был виноват, — во всем виноват! Как бы облечешься в грехи свои, почувствуешь, что они на тебе лежат всею тяжестью своею; сознаешь себя безответным в них, и воззовешь: «окаянен я, и то нехорошо, и это нехорошо, и я сама виновата, что оно нехорошо и есть во мне!»

После того, как произнесешь ты в сердце своем: «окаянный я, виноват безответно», — поспеши тотчас же возбудить болезненные чувства, составляющие сущность или содержание покаяния, а именно: «печаль», что оскорбил Бога; «стыд», что довел себя до того; «сожаление», что мог, да не воздержался, и «досаду» на себя и на свой произвол. Чувства сии и сами собой готовы будут возрождаться после сознания грехов; но и ты помогай им развиваться сильнее и сильнее. Пусть горит в них душа, как в огне: чем больше будет гореть и чем сильнее горение, тем спасительнее. Предел, до которого надобно довести сие сокрушение и болезнование о грехах — есть омерзение грехом и отвращение к нему.

Хорошо, наконец, безответному грешнику образно представить свое ужасное положение. Например, представь себе, что ты совершенно без «одежды», — грехи обнажили тебя, что ты весь в ранах неисцелимых, — грехи изъязвили тебя, что ты в темную, холодную осеннюю ночь среди обширной степи сидишь и крепко стонешь от страха, холода и боли, над самою пропастью оврага, в котором кровожадные звери ждут тебя, чтобы растерзать. Поворота и исхода тебе нет: тьма греховная окружает тебя и адский холод оледеневшей от страстей души трясет тебя до скрежета зубов; все оставили тебя — и Бог, и люди; ты беспомощен, одинок, потому что грехи сделали тебя недостойным никакой помощи, и сам ты сделался совершенно бессилен… Что остается тебе? О, упасть в адскую бездну навеки и сделаться добычею исконного врага!..

Или так размысли сам с собою: «вижу себя схваченным и держимым разбойниками. Они связали меня крепкими узами, оковали тяжелыми цепями, привили ко мне неисцелимые недуги. И что странно — я сам помогал им совершать надо мною ужасное злодеяние. От болезненности я пришел в расслабление, потерял способность к деятельности. Ощущаю, что жизнь едва жива во мне. Окован я оковами внутри меня — в душе моей. Оковы отняли у меня способность к движению. Разбойники приставили ко мне неусыпную и немилосердную стражу. Болезнь моя —многообразная греховность; язвы мои — страсти, железные цепи —это греховные навыки, или привычки, насильно влекущие к совершению ненавистных мне грехов; разбойники — духи злобы. И сам не имею сил, и они не дают мне встать от падений моих, — не дают сосредоточиться в сердце помыслам, рассеянным и скитающимся по вселенной, без нужды и цели, не дают мне даже в храме истинного Бога поклониться Ему духом и истиною»… Вообрази себя в таком положении, и носи сей образ в душе своей до тех пор, пока он приведет тебя к живому сознанию твоей греховности и побудить тебя к сокрушению о грехах твоих. Живо представь себе все это, — и невольно придешь в ужас и трепет: сердце твое сокрушится и греховность твоя по необходимости опротивеет тебе: ты не в состоянии будешь выносить ее и терпеть более.

В этом отвращении — опора решимости не грешить и надежда самоисправления. Кто возымел отвращение ко греху, тот стал вне его, или изверг его из себя, и имеет полную свободу действовать, не чувствуя увлечения его. Вот минута, когда смело можешь приступить к обету — не грешить! Обет сей произнесется в сердце твоем пред Лицем Господа. Пади тогда пред Господом и скажи Ему: «Не буду, никогда не буду грешить, хотя бы умереть пришлось, только спаси и помилуй!» Этот сердечный обет должен увенчать чувства раскаяния и засвидетельствовать, что они не бесплодны. Обет сей не в слове, а в чувстве, и составляет внутренний завет сердца с Богом или восстановление религии сердца.

Итак, начни распознанием своей греховности, пройди чрез обличение себя и оплакание грехов, или болезнование о них, и окончи решимостью — не грешить, закрепив ее обещанием пред Лицем Господа. Кто пройдет со вниманием весь ряд этих действий, тому никакого труда не будет потом говорить на исповеди: «виновата, не буду», — тот произнесет полную, искреннюю, безжалостную на себя исповедь, и за то получит все действенное разрешение от Господа, которое исполнится глубоким миром и обрадованием всего существа его. Благодать Всесвятаго Духа, не могшая обитать в сердце грехолюбивом, снова вселится в него, и он явится «новою тварью», — обновленным, как вначале вышел из купели. Аминь.

12. В четверг первой седмицы Великого поста, на утрени («Что есть покаяние?»)

«Покайтеся, приближися бо царствие небесное».

Приблизилось наше исповедание грехов и приобщение св. Таин Христовых. Настоящая исповедь наша очистит совесть нашу от всякого греха, а приобщение св. Таин соединит нас с Господом: вот и царствие небесное! Но, чтобы царствие сие действительно приблизилось к нам и не миновало нас, для сего необходимо нам обратить самое строгое внимание на наше покаяние и на нашу исповедь. Можно каяться и исповедываться, но не так, как бы следовало; а в таком случае и наше покаяние, и наша исповедь останутся для нас бесплодными, не принесут нам никакой пользы, царствие Божие не приблизится к нам, минует нас, — и мы останемся при наших грехах, быть может, еще больших. Итак, готовы ли мы к покаянию после уже не малого приготовления к нему?

Только тот получает прощение грехов, кто приносит истинное покаяние; в противном же случае самая исповедь обращается в тягчайший грех. Но только тот может принести истинное покаяние, кто наперед приготовит себя к тому, как должно. Готовность сия познается из искреннего желания очиститься покаянием, из полного же совершенного познания состояния своего сердца и своей совести, — из готовности обнажить их совершенно пред служителем Церкви, — из той, наконец, скорби и болезни духа, которая бывает необходимым следствием сознания тяжести грехов наших.

О познании своей греховности и о скорби о грехах мы говорили вчера; ныне спросим самих себя: желаем ли искренно покаяния? Что есть покаяние? Покаяние есть средство к оправданию от грехов. Итак, желаете ли искренно, всем сердцем и всею душою, освободиться от тяжести грехов, удостоиться оправдания и помилования? То есть: ощущает ли сердце ваше всю тяжесть, всю бедность и беспомощность, всю низость греховного состояния? Чувствует ли оно, подобно псалмопевцу, блаженство тех, «кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты» (Пс. 31: 1)? Ощущаются ли в нашей совести болезни и страдания, происходящие от сознания преступления закона Божия, от представления вечных мук, ожидающих грешников, и утраты вечного блаженства? Возникло ли в духе нашем живое отвращение ко греху и всему, чем возбуждаются и питаются страсти?

Покаяние есть средство к примирению с Богом, к оживлению в себе благодати усыновления Отцу небесному, воспринятой нами в таинстве крещения. Итак, чувствует ли сердце наше нужду приближения к Богу, примирения с правосудием Его? Ощущается ли нами духовный голод и жажда на сей земле проклятия, посреди обаяний суеты и соблазнов? Возбуждается ли в духе нашем тоска по небесной отчизне, в сей стране изгнания, юдоли плача? Возродилось ли алкание высших, небесных сокровищ и презрение к земным? Чувствуем ли всю высоту и величие небесного титла сынов Божиих и наследников царствия Христова, —драгоценнейшего всех титл и отличий земных?

Покаяние есть единственное и последнее средство к приобретению прощения грехов, содеянных после крещения: пренебрегши сие средство, мы умрем неоправданными. Итак, сознает ли разум наш, чувствует ли сердце всю важность сего Божественного таинства, сего бесценного дара Божия человекам? Готов ли дух наш, пренебрегши все, взяться за сию котву упования, принести в жертву все драгоценное, для приобретения одного неоценимого сокровища — оправдания во грехах, — исполнить все, чего бы ни потребовала св. Церковь, которой поручена небесная власть — вязать и решить, отпускать грехи и удерживать? Страшимся ли замедления времени примирения с Богом? Ужасаемся ли лишения сего примирения более, нежели самой смерти? Одним словом: есть ли в нас искреннее сердечное желание покаяния и исправления себя, оправдания во грехах, приобретения великого имени сынов Божиих, наследников царствия Христова?

Такое-то покаяние соделывает покаяние наше искренним, твердым и непреложным; оно-то служит залогом действительного исправления жизни; оно привлекает благодать Божию, очищающую нас от грехов, освящающую и обновляющую дух наш, увеселяющую сердце наше неизглаголанным утешением, укрепляющую нас живым упованием на милость Божию. Тогда Сам Дух Божий спослушествует духови нашему, яко есть мы чада Божии.

Таков дух истинного покаяния! При таком понятии о покаянии и при таких покаянных чувствах, мы, без сомнения, принесем и исповедь полную и совершенную, искреннюю и чистосердечную, слезную, сокрушенную и смиренную, покаяние твердое и неизменное и невозвратное. Такое только покаяние и только такая исповедь наша будут для нас полезны и спасительны. Аминь.

13. В четверг первой седмицы Великого поста, на часах («Исповедь наша должна быть чистая и совершенная»)

«Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43: 26).

Завтра мы пойдем на исповедь к служителю Церкви. Если как должно совершим исповедь нашу, — получим прощение грехов, получим оправдание. Нужно поэтому знать нам, какую именно принести исповедь.

«Исповедь наша должна быть чистая и совершенная», не скрывающая ничего — от постыдного действия до безумного слова, от нечистого помысла до преступного желания. Раскроем пред Богом и служителем Его всю душу и сердце, все тайны страстей и греховных вожделений. Сердцеведец видел все беззакония наши еще тогда, когда зачинались они в тайных помышлениях сердца нашего. Всеведущий был с нами и тогда, когда мы, сокрывшись от взора человеческого и почитая себя ни от кого не видимыми, безрассудно мыслили, бесстудное делали. Пред Ним ли думаем скрыть наши грехи? Теперь Он долготерпеливо ожидает, пока мы сами добровольно возгнушаемся нечистотою своею; исповедуем пред Ним беззакония свои, откроем и обнажим язвы совести своей; но придет день суда, когда Он Сам обнаружит все студные дела наши пред всем собором Ангелов и человеков.

«Исповедь наша должна быть искренняя и чистосердечная», не скрывающая побуждений к беззакониям, которые таятся в развращении сердца, в любви ко греху, в услаждении сердца греховными вожделениями и чувствами, — не изыскивающая ложных извинений во грехах своих, тем паче — не обвиняющая других вместо себя. Мы приходим сюда врачевать свои язвы, а не скрывать их от врача, — исповедать свои грехи, а не осуждать других, чтобы вместо прощения не наследовать сугубого и неразрешимого осуждения. Суд Божий тем и отличается от судов человеческих, что на нем оправдывается тот, кто более обвиняет самого себя, — очищается тот, кто искренно открывает нечистоту свою. И пред кем нам извинять себя? Пред служителем алтаря? Но он только свидетель исповеди  нашей, и сам из числа грешников, ищущих оправдания и спасения в едином Господе и Спасителе. Для того-то Господь и предал власть отпущать грехи не Ангелам святым и бесстрастным, а подобострастным нам человекам, которым известны все немощи естества человеческого, чтобы они могли спострадать нам и быть внимательными к тяжкой болезни души нашей. Чем искреннее откроешь сердце свое пред отцом духовным, чем чистосердечнее исповедаешь пред ним жизнь свою, тем более возбудишь его споболеть с тобою, облегчить тяжкую скорбь души твоей, успокоить гнетущуюся совесть твою, искреннее воздохнуть о тебе к Богу. «Господи, не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных!»

«Исповедь наша должна быть слезная, сокрушенная и смиренная». Одна благоприятная Богу жертва есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Станем, подобно кающемуся мытарю, у порога церковного, и биюще перси своя возопием: «Боже, милостив буди мне грешному!» Ах, если бы мы могли видеть ту участь, которая ожидает грешника за гробом: если бы могли испытать те неизъяснимые на языке человеческом мучения, которые терпят те злосчастные души, которые разлучились с телом, не принеся истинного покаяния; мы поняли бы всю силу слова Господня: «блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь; горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете». Мы плакали бы плачем неутешным, как плакали во всю жизнь свою те, коим открыто было состояние душ, разлучившихся с телом.

«Покаяние наше вообще должно быть твердое и неизменное и невозвратное». Что пользы исповедать грех, без намерения оставить его навсегда? Восставать, чтобы упадать опять еще глубже? Пробуждаться для того только, чтобы опять погружаться в тягчайший и непробудный сон? Обращаться к Богу затем, чтобы, похитив, так сказать, прощение, опять изменять Ему: предаваться врагу Его? Не значит ли это искушать долготерпение Божие, поругаться над св. Таинством, попирать кровь завета Христова, второе распинать Господа? Нет, возлюбленные, получив прощение грехов своих, изгоним их немедленно, не только из жизни и деятельности, но и из самого воображения и памяти нашей. Пусть остаются они на долю врага нашего, который наущал и подвизал нас на грех, который радовался, когда мы преступали заповеди Господни. Дав пред престолом Христовым обет — вести жизнь чистую и благую, будем повторять себе обет сей вечер и утро, во храме Божием и в дому своем, сидя за трапезою и покоясь на ложе своем, — чтобы дело спасения нашего никогда не выходило из нашей памяти и обратилось в главное и первое дело нашей жизни. Да будет непрестанно в уме и на языке нашем оное слово Иосифа целомудренного: «как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом?»  Аминь.

14. В пятницу первой седмицы Великого поста, на утрени («Что нужно для выражения раскаяния нашего пред Богом, для получения прощения и помилования от Господа»)

«Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь».

Вчера мы поучались покаянию и исповеди, — ныне настал самый день покаяния и исповеди: ныне мы должны сложить свое греховное бремя у подножия Креста Христова, пред служителем Церкви. Но мы так немощны, что и сего не можем сделать как следует, и о сем должны просить помощи Божией, — усердно молиться, чтобы Сам Господь помог нам покаяться и исповедаться во спасение, а не во осуждение. Почему нужно молиться об этом? Потому, что такова ужасная сила греха над нами, «потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу». Потому и истинное покаяние, как основание и начало добродетельной жизни, и начинается, и совершается не одним нашим хотением, но первее всего — силою и действием благодати Божией. Основание благоуспешности и действенности покаяния нашего — в милосердии, в одном милосердии Божием. Ибо чего требует истинное покаяние? Требует совершенного отвержения и оставления греха, совершенного изменения образа жизни — всех мыслей, чувствований и действий, совершенного обновления и возрождения духовного. Но совлечься ветхого человека не так легко, как переменить изветшавшую одежду на новую. Здесь предстоит подвиг тяжкий и болезненный, брань жестокая и упорная. Враг наш, дьявол, не упускает своей добычи без ожесточенного сопротивления, самая плоть наша вопиет с болезнью, при распинании ее со страстьми и похотьми, при неизбежных в покаянении лишениях и трудах; самый мир, т.-е. окружающее нас люди, водимые еще духом века сего, или по легкомыслию, или по неразумному усердию, ставят преграды и препоны подвизающемуся в покаянии. Нужно возненавидеть грех до того, чтобы одна мысль о преступлении заповеди Божией приводила нас в трепет, чтобы каждый злой помысел, появляющийся в душе, ужасал нас, как скрывшаяся под одеждою змея, готовая ужалить. Нужно вооружиться всею силою духа против собственной  греховной природы, чтобы никакие вопли ее — самые болезненные — не могли совратить нас с пути заповедей Божиих. Нужно укрепиться всем мужеством и терпением против советов мира до того, чтобы быть в состоянии не увлечься никакими соблазнами, перенести и претерпеть всякое уничижение, презрение, оклеветание, — разорвать, если нужно, самые нежные узы родства и дружбы. Этого именно требовал Господь Иисус Христос, когда говорил идущему за Ним народу: «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя» и проч.. Все это не может не ужасать нашей немощи, и однако же все это необходимо для того, кто хочет истинно и действительно покаяться, так что без этого духовного перерождения покаяние наше было бы вовсе бесплодно.

После сего что же остается нам, как не предать себя в руки небесному Врачу, Который один может обновить ветхое, оживотворить умершее, укрепить слабое, разрешить связанное, дать силу немощствующему, и возопить к Нему от всего сердца: «Боже, милостив буди мне грешному! Покаяния отверзи мне двери, Жизнодавче!» Ты видишь, Всеведущий, что я перестал уже находить сладость в ядовитой чаше греха и чувствую всю ее горечь; но нет у меня сил отвести ее от уст моих. Чувствую тяжесть подавляющего меня бремени греховного; но не имею возможности свергнуть его и освободиться от него. Вижу бездну, в которую упадаю все глубже и глубже; но нет у меня сил восстать и выйти из нее. Ты Сам, Сердцеведче, «просвети очи мои, да не усну я [сном] смертным», да пробужусь от мглы прегрешений моих, да восстану от глубокого сна греховного и воскресну от мертвых! Ты Сам, Всесильне, пошли мне благодатную силу Твою, чтобы я мог расторгнуть узы, которыми связали меня собственные мои страсти, выйти из пропасти, поглощающей меня, стать право на камени заповедей Твоих! Ты Сам, Всесвятый и ненавидящий беззаконие, коснись унылого сердца моего, возбуди в нем искру св. ревности о законе Твоем, чтобы я от глубины души моей возненавидел всякое беззаконие и неправду, возгнушался всякою нечистотою греховною, отвратил очи мои, еже не видети суеты. Ты Сам, Всеблагий, любяй правду и веселяйся о истине, дуновением Пресвятаго Духа Твоего согрей хладное сердце мое, воспламени в нем св. любовь к добродетели и правде, чтобы я мог твердо и неуклонно идти по пути правды и истины, возлюбить заповеди Твои паче злата и топазия, в исполнении святейшей воли Твоей находить брашно и питие, сладчайшее меда и сота. «Помилуй меня, Господи, ибо я немощен!»

Что нужно для выражения раскаяния нашего пред Богом, для получения прощения и помилования от Господа, единого «имеющего власть оставлять грехи»? Нужно полное и совершенное, искреннее и чистосердечное исповедание грехов своих; нужно теплое, умиленное, болезненное сокрушение сердца и печаль по Бозе; нужен спасительный плач о грехах своих. По- видимому, все это так просто, что стоит только захотеть и решиться; но, приступая к делу, мы чувствуем противное. Здесь-то и является непостижимая тупость памяти, которая, вспоминая многое и о многом, отрекается вспомнить содеянные нами грехи; отчего нередко вся исповедь наша ограничивается только поверхностным перечислением нескольких, самых видных и общих прегрешений. Здесь-то и является вся лживость омраченного разума и ослепленной совести, которые, судя здраво о предметах посторонних, судят лживо только о собственных грехах своих, находят извинения, изыскивают предлоги к оправданию, стремятся не к обличению, а к прикрытию виновности нашей пред Богом, и представляют грешника в таком уменьшенном, переиначенном виде, что он является пред судилище покаяния едва не праведником. Здесь-то и является вся сухость, мертвость и безжизненность греховного сердца, которое, будучи иногда живо, мягко и впечатлительно для посторонних ощущений, остается жестко и бесчувственно лишь к собственной вечной участи, — к своему злосчастному состоянию: ни слезы теплой и умилительной, ни воздыхания глубокого и скорбного, ни печали и болезнования о грехах своих не издает от себя это холодное и равнодушное сердце! Где ж искать помощи в таком безнадежном состоянии духа, как не у Тебя, Всемогущий, Который один вспомоществует всем во благовремении? Откуда занять жизни омертвевшему духу, как не от Тебя — Жизнодавца, Который един «оживляет кого хочет»? Чем согреть себя холодному сердцу, как не огнем Пресвятаго Духа Твоего, сладчайший Иисусе? К Тебе убо молитва моя, Человеколюбче: «помилуй меня, Боже, помилуй меня! Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему!» Ты видишь, Всеведущий, каким мраком обложил меня дьявол, каким холодом оковано мое сердце, в каком мертвенном нечувствии погребен дух мой! Сам  убо, Судие мой и Ведче мой, возбуди и просвети спящую совесть мою, да обличит меня без всякого послабления и пощады предо мною самим, да явлюся я самому себе таким, каким предстану некогда пред страшным и праведным судом Твоим, когда Ты, Всеведущий, обнаружишь все сокровенные помыслы души моей, когда изведешь на свет тайны сердечные, когда обнажишь грешника от всех покровов лицемерия пред лицем неба и земли! Ты Сам, сокрушивший вереи адовы, сокруши и ниспровергни все заклепы сердца моего, изведи меня, как Лазаря, из гроба нечувствия, отверзи уста мои во исповедание благо и «не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных»! Ты Сам, обновивший Духом Твоим умершее грехом человечество, теплотою Животворящего Духа Твоего согрей охладевшее, оживи омертвевшее, умягчи окаменелое сердце мое, да сокрушится оно печалью о грехах моих, да восскорбит болезнью о неправдах моих, да изведет источники слезные ко омытию нечистот моих. «Помилуй меня, Господи, ибо я немощен! Покаяния двери отверзи ми, Жизнодавче!» Аминь.

15. В пятницу первой седмицы Великого поста, на литургии («Прежде чем пойдем на исповедь, нам необходимо испытать свою совесть»)

«Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте».

Исповедь наша должна быть полная и подробная, чтобы служитель Церкви мог на основании ее судить о степени нашей греховности и дать нам разрешение с епитимиею, или запрещение. Посему, прежде чем пойдем на исповедь, нам необходимо испытать свою совесть, или произвести, так сказать, домашний «суд совести». Итак, будем давать себе вопросы, а она пусть отвечает нам добросовестно.

По отношению к Богу: считаю ли я первым и священным своим долгом — приобретать верное и отчетливое познание о Боге и о прочих истинах и предметах св. веры? Люблю ли Бога всем сердцем и всей душой, — более всего? Любовь и благоговение мое к Богу не нарушал ли я часто помыслами неверия иди маловерия, холодностью или рассеянностью при Богослужении, в храмах или дома, стоя на молитве, упущением ежедневных молитв — утром и вечером — и даже совершенным небрежением о них? Не прогневлял ли я Бога невниманием к урокам, подаваемым нам жизнью, путями Промысла Божия? Не огорчал ли я Господа малодушным ропотом на неправедные якобы суды Его Промысла, или неблагодарностью за благодеяние, или глумлением над предметами св. веры, над св. угодниками Божиими, священными обрядами и постановлениями церковными?

По отношению к ближним: люблю ли я ближних моих, по заповеди Христовой, как самого себя? Уважаю ли в них достоинство людей, во всем подобных мне, имеющих одни со мною нравственные силы и права на одно и то же царствие в загробной жизни? Ценю ли в них высокое титло христиан, запечатленных даром Духа Святаго, искупленных кровию Христовою, назначенных к наследию вечного блаженства? Не смотрел ли на ближних, как на орудие к удовлетворению нечистых страстей, как на средство к достижению постыдных целей? Не оскорбил ли их неосновательным подозрением или недоверием, презрением или ненавистью, осуждением или клеветою, злопамятством или мстительностью, злорадованием при их скорбях и печалях? Не присвоял ли чужой собственности — хищением или обманом, лихоимством или другим образом? Не нанес ли вреда имуществу, чести, доброму имени и даже здоровью ближних?

По отношению к самому себе: дорожу ли я своим достоинством человеческим и христианским? Храню ли чистоту своей души и тела? Удерживаюсь ли от всего, что противно трезвости и целомудрию? Избегаю ли грехов невоздержания, неумеренности в питии и пище, так воспламеняющих нечистые страсти в душе и беспорядочные движения в теле? Верен ли я обетам, данным Богу? Не изрекал ли языком своим ложных, скверных и соблазнительных слов? Не употреблял ли очей своих, рук, ног и всего тела на вред себе и на пагубу другим? Достойно ли вел себя в звании, в коем поставлен я Промыслом Божиим? Богатство, честь и другие дары и преимущества свои употреблял ли с пользою и достойно славы Божией?

Что делается в уме моем? Какой в нем образ мыслей, какими водится он убеждениями? Светит ли в нем свет веры, озаряя все пути жизни, или же он мудрствует по стихиям мира, а не по Христе, — по духу века, а не по духу Евангелия Христова? Так ли он судит обо всем, как учит слово Божие, или как требует самолюбие наше и другие страсти? Не прелагает ли он истину Божию во лжу, не представляет ли доброе лукавым, а лукавое добрым, свет тьмою, а тьму светом?

Что происходит в сердце нашем? Чем живет оно, что любит и ненавидит, чего желает и от чего отвращается, к чему стремится и от чего удаляется, что наиболее радует и огорчает нас? Где главная цель, к которой мы стремимся всеми желаниями и мыслями, на небе или на земле? Какими правилами преимущественно руководимся в своих действиях, — взятыми из Евангелия, или из обычаев мира и внушении гордости житейской? Какими побуждениями наиболее одушевляемся в наших желаниях, предприятиях и действиях, — желанием ли угождения Богу, спасения души своей и наследия жизни вечной, или похотью плоти, похотью очес и гордостью житейскою? Что наиболее радует или печалит нас: преуспеяние ли в добродетели, или удачи в земных предприятиях, победа над какою-либо страстью, или исполнение наших прихотей, достижение честолюбивых и корыстолюбивых целей?

Что совершается в совести? Так ли верно различает она доброе от лукавого, как различает слово Божие? Так ли зорко и неусыпно следит она за нашими действиями, как видит их чистое Око Божие? Так ли строго и неумолимо осуждает она всякое преступное движение души нашей, как осуждает слово Божие?

Спросим еще себя: как располагается наша внешняя жизнь, — по уставам ли св. Церкви, или по требованиям и обычаям света, противным обычаям христианским? По правилам ли благоразумия христианского или по прихотям развращенного сердца?

Испытаем, наконец, со всяким вниманием: в каком состоянии мы находимся в отношении к своему спасению, т.-е. положено ли в нас начало спасения, посредством истинного, всесовершенного и невозвратного покаяния, хотя бы и встречались в нашей жизни преткновения и даже падения? Живем ли благодатною жизнью христианскою или находимся в состоянии греха, нечувствия, нераскаянности и мертвости духовной, хотя и исповедуемся часто? Желаем ли мы искренно спасения души своей, т.-е. сознаем ли тяжесть греха, которым оскорблено величие Божие, прогневляется любовь и милосердие Отца небесного, попирается Св. Кровь Сына Божия, бесчестится благодать Св. Духа? Чувствуем ли всю опасность греховной жизни, которая лишает нас славы чад Божиих, изгоняет из светлого царства Божия, делает душу нашу предметом отвращения св. Ангелов, игралищем злых и нечистых духов, и из существа богоподобного обращает нас в скотов несмысленных? Трепещет ли сердце наше при одной мысли об утрате жизни вечной, о лишении царства Божия на всю вечность? Содрогается ли все существо наше при помышлении о нескончаемой вечности мучения, ожидающих грешника по смерти?

После такого предварительного самоиспытания, исповедь наша, при помощи Божией, будет полная, подробная, чистосердечная и спасительная для нас. Аминь.

16. В субботу первой седмицы Великого поста, на утрени («Да  искушает (испытывает) же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1Кор.11: 28))

«Да  искушает (испытывает) же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей», — сказал св. Ап. Павел (1Кор.11: 28).

Как человек должен искушать себя? Приступая к причащению, он должен помыслить: совершенно ли исповедался во грехах своих, ничего не утаивши? Сокрушается ли, плачет ли и раскаивается ли о грехах своих? Имеет ли произволение и непременное намерение — не возвращаться более ко греху, но всячески блюстися от всякого грехопадения? Не имеет ли с кем вражды? Приготовил ли себя постом и молитвами? Так человек да искушает себя, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.

«Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем», говорит тот же св. Ап. Павел.

Как же рассуждать о Теле Господнем? Не рассуждает тот, кто приступает, не приготовив себя так, как выше сказано. Не рассуждает тот, кто не приготовил себя постом и молитвою, не примирился с ближним. Не рассуждает тот, кто приступает как к простому хлебу и вину, а не как к Богу. Не рассуждает тот, кто приступает без страха, без умиления, без смирениия, без веры, без надежды спасения и без любви. Тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.

Итак, чтобы тебе достойно причаститься, положи в уме своем следующее рассуждение, мысленно говоря пред Богом: «недостоин я, Господи, не только причаститься Св. Таин Твоих, но даже и воззреть на Твою предивную и сверхестественную трапезу; однако же дерзаю и приступаю, не как пренебрегающий, но как уповающий на Твою неизреченную милость; ибо знаю, что Ты пришел в мир не ради праведных, но ради грешных. Дерзаю причаститься, чтобы, удаленного от Твоего причастия, не съел меня мысленный волк. Дерзаю приступить ко причащению, в полной надежде на Твои премилостивые слова, сказанные Твоими пречистыми устами: «Сей-то есть хлеб сшедший с небес, ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек. Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день». Надеясь и несомненно уповая на сии слова Твои, Господи мой, сказанные не праведным Апостолам, а грешным иудеям, и положившись на Твое превеликое милосердие, и я грешный, но усердно слушающий слова Твои, «ем Тело Твое и пию Кровь Твою».

Твердо помня, что не рассуждающий о Божественном Причащении «ест и пьет осуждение себе», рассуждай о нем еще так: «Господь мой и Бог мой в пречистых Тайнах есть исцеление мое, а я больной. Господь есть здравие мое, а я сокрушенный, расслабленный и едва жив. Господь есть очищение мое, а я прокаженный. Господь есть жизнь моя, а я мертвый. Господь есть пастырь мой, а я заблудшая овца Его. Господь есть восстановление мое, а я падший. Господь есть оправдание мое, а я осужденный. Господь есть взыскующий меня, а я погибший. Итак, приступаю, как больной, к Врачу, чтобы исцелиться; как сокрушенный и расслабленный к Исцелителю, чтобы уврачеваться; как прокаженный, к Очистителю, чтобы очиститься; как мертвый, к Животу моему, чтобы ожить и воскреснуть от смерти духовной в добродетель. Приступаю, как овца, к Пастырю моему, чтобы уцелеть от волка; как падший, к восстановляющему меня, чтобы более не падать; как осужденный, к Судии моему, чтобы Он Своею милостью из неправедного сделал меня праведным. Приступаю, как погибший, к ищущему меня Человеколюбцу, чтобы мне всегда быть с Ним и в Нем, а Ему со мною и во мне, чтобы мне не жить более для себя, но жить для Него — Владыки и Благодетеля моего: отселе да не к тому живу я, но да живет во мне Христос! Принимаю Св. Тайны, чтобы, получивши от них помощь, отныне положить начало спасения моего, чтобы больше не работать греху, но поработать, по силе моей, Богу моему, при Его поспешестве и укреплении. Верую, Господи Боже мой, всесильной Твоей помощи и благодати: «верую, помоги моему неверию!»

И что значат грехи мои против милости Твоей, Господи? Паутина против сильного ветра, небольшое болото против большой реки, тьма против всесветлого солнца. Повеет сильный ветер, и разорвет паутину; потечет река, и омоет болото; воссияет солнце, и разгонит тьму. Так и превеликое милосердие Твое, Боже, как ветер паутину, расторгает грехи мои; как река болото, омывает беззакония мои; как солнце тьму, просвещает меня и отгоняет злые мои дела, слова и помышления. А десница Твоя возвращающегося меня к Тебе, как блудного сына, принимает в свои отечески объятия. Чего же мне сомневаться? Не буду сомневаться в благости Твоей, не буду отчаиваться в милости Твоей, о Господи мой! Никогда не отчаюсь… Потому-то и признаю Тебя Богом все- сильным и крепким, что не только мои грехи, но и грехи всего мира не преодолеют милосердия Твоего; а если бы преодолели, то Ты не был бы Богом крепким и всесильным».

Просветив и укрепив себя такими рассуждениями и размышлениями, сотвори «поклоненье Пречистым Христовым Тайнам»: «Божество Христово, осияй мя, помилуй мя! Душа Христова, милосердствуй о мне, спаси меня! Тело Христово, напитай мя, укрепи мя! Кровь Христова, напой мя, освяти мя! Вода ребер Христовых, омой мя, очисти мя! Вольное страдание Христово и смерть, исцели мя, оживи мя! Кресте Христов, силою твоею огради мя, оживи мя и осени над главою моею в день брани! О, пресладкий Иисусе! Услади любовью Твоею сердце мое, и в язвах Твоих пресвятых сокрой мя! О, прелюбезный Любителю мой! Не отступи от мене, не попусти и мне отлучиться от Тебе ни на малое время. О, всесильный Избавителю мой! Избави мя от врагов моих. О, премилостивый Содержителю и Управителю живота моего! Управи пути мои на спасение; в час же кончины моей пошли мне добрых предстателей и повели душе моей грешной кротко разлучиться от окаянного моего тела; соблюди душу мою от воздушных духов, и на страшном суде Твоем не лиши меня стати одесную Тебя, да славлю Твое превеликое милосердие, со всеми славящими Тебя вовеки!» (Св. Димитрий Ростовский).

Потом, когда настанет время, со страхом Божиим, верою и любовью приступи к Чаше Христовой и причастись с благоговением, всего себя предавая Христу Богу и говоря в себе: Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини мя с Тобою навеки! Аминь.

17. В субботу первой седмицы Великого поста, на литургии («Какое следствие этой высочайшей почести, которой удостоил нас ныне Господь наш Иисус Христос?»)

«Буди имя Господне благословенно отныне и до века!»

Если когда, то теперь особенно нам должно славить и превозносить, хвалить и благословлять имя Господне. Что мы были, и что стали теперь? Были грешниками, стали оправданными (Ис. 43:24—26). Это нам должно помнить и поминать непрестанно, что мы явились сюда грешниками, и Господь оправдал нас; пришли врагами Божиими, и Господь примирил нас; явились в нечистотах и сквернах греховных, и Господь очистил и освятил нас; предстали в язвах и струпьях, и Господь уврачевал нас; были мертвы душою и сердцем, и Господь оживотворил нас Своею благодатью. «Буди имя Господне благословенно отныне и до века!»

Но этого мало: «возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их». Велико было бы, если бы Он сотворил нас, яко наемников и рабов в дому Своем, но Он соделал нас друзьями Своими (Иоан. 15:14, 15). Величайшая была бы честь для сынов персти, если бы Господь благословил нас только предстоять Лицу Своему, как предстоят Ему со страхом тьмы тем воинств небесных; но Он ввел нас во внутренняя Чертога Своего, спосадил нас с Собою, соделал участниками Своей преестественной трапезы, причастниками Божественного Тела и Крови Своея, — того Тела, которое восприято в ипостасное, нераздельное соединение с Божеством, которое превознесено, обожено, в котором обитает всяко исполнение Божества, так что мы сделались воистину «причастниками Божественного естества», как говорит св. Ап. Петр (2 Петр. 1, 4). «Буди же имя Господне благословенно отныне и до века!»

Какое следствие этой высочайшей почести, которой удостоил нас ныне Господь наш Иисус Христос? То, как учит св. Ап. Павел, что мы теперь члены Тела Христова, от плоти Его и от костей Его (Еф.5:30), соединены со Христом таким же теснейшим, необходимым и живым союзом, как члены живого тела соединены с главою: Он — Глава, а мы — члены Его! В этом-то и состоит величайшая наша слава; здесь — непоколебимое основание нашей надежды; но здесь же и неиссякаемый источник спасительного страха, и сильнейшее побуждение к духовному бодрствованию над собою.

Итак, Господь Иисус Христос есть Глава, а мы — члены Его. Посему все, что совершилось в Иисусе Христе, совершится и в нас, как Его членах. Он, Глава наша, воскрес из мертвых, — воскреснем и мы, члены Его; Он, Глава наша, вознесся на небо, — вознесемся и мы, Его члены; Он воссел на престоле Отца Своего, спосадит с  Собою и нас, как обещался (Мф. 19:28; Апок. 8:21). Ужасает ли кого самая высота обетованной нам славы? Но небо и земля прейдут, словеса же Сына Божия не прейдут. «Возлюбленные, говорит св. Ап. Иоанн Богослов, мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем: знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему» (1Иоан. 3:2). Да окрылится дух наш сею мыслию в своем парении к небесному и вечному, в опровержении всего земного и временного, в побеждении всех соблазнов, влекущих нас долу, в благодушном перенесении всех трудов для Царствия Божия!

Господь Иисус Христос есть Глава, а мы члены Его. Поэтому во всем, что происходит с верующими, соучаствует Сам Господь, как Глава их. Подвергаются ли верующие гонению? Господь упрекает гонителя: «Савл, Савл, что Меня гонишь ?» (Деян.9:4). Алчет ли и жаждет ли верующий? С ним алчет и жаждет Сам Господь. Заключен ли верующий в темнице или лежит на одре болезни? И Господь с таковыми страждет (Мф. 25:42—45). Видите, возлюбленные, под какою защитою состоим мы, доколе пребываем членами Тела Христова! Что, после сего, может поколебать верующего? Угрожает какая-либо опасность? Угрожает не ему одному, но и Господу. Обуревает печаль, уныние? Проливай пред Ним моление Твое. Сретают кого оскорбления, обиды? «Мне отмщение, Я воздам», говорит ему Господь. Да будет мысль сия всегдашним утешением нашим, во всех обстояниях и скорбях житейских. Что отраднее, как страдать с Господом? «Если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться».

Господь наш Иисус Христос есть Глава, а мы члены Тела Его. «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил. 2:5). Члены должны уподобляться Главе, ей последовать и ей повиноваться. Свята Глава — Христос; должно и членам творить святыню в страхе Божием. Путем крестным идет к славе Своей Глава — Христос; «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Исполнением воли Отца небесного благоугождает Ему Глава наша — Христос; исполнением заповедей Господних можем благоугождать Ему и мы (Деян. 14:15; 15:10). При сем только единственном условии, — условии непреложном, мы можем пребыть членами Тела Христова, ожидать себе той славы, которою прославлен Он, надеяться на ту благодатную помощь, которую обещал Он верующим в Него (Матф. 7: 21—22).

Итак, мои возлюбленные, теперь мы не свои, а Христовы. Поэтому, что делаем, по видимому, только с собою, — все это Господь вменит Самому Себе, как Главе. Омрачим ли мысль свою злыми и развращенными помыслами? Возложим вновь терновый венец на главу Искупителя нашего. Растлим ли сердца свои похотьми злыми и вреждающими? Пронзим вновь сердце Иисусово копием. Оскверним ли тело свое нечистотами? Обнажим и поругаемся над Телом Иисусовым. Соделаем ли члены наши орудием греха? Изъязвим вновь члены Тела Христова. Посему-то и говорит св. Ап. Павел о неких людях, что «они снова распинают в себе Сына Божия» (Евр. 6:6). И опять, все, чем согрешим против ближних своих, Господь также вменит Самому Себе. Всякое поругание, оскорбление и обида, причиненные члену Тела Христова, не будут ли повторением тех поруганий, которые терпел Господь на дворе Каиафы, в претории Пилата и на Голгофе?! Всякий соблазн, поданый брату нашему, не обновит ли язвы пречистого Тела Христова, которого он член? «Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии». «Смотрите, поступайте осторожно», «никому ни в чем не полагая претыкания, чтобы не было порицаемо служение», «а согрешая таким образом против братьев, вы согрешаете против Христа» (1 Кор. 6:20; 8:12). Впрочем, самая же самая уверенность в общении нашем с Господом, будучи источником спасительного страха, есть вместе и благонадежный щит наш против разженных стрел вражьих, и самое сильное побуждение соукреплению нашему в доброй христианской жизни.

Мы теперь не одни: с нами и в нас Сам Господь. Сколь же должно быть нам осторожными и осмотрительными в мыслях и желаниях, словах и делах наших! Соединившись в един дух с нами, Он не может не скорбеть о грехах наших, о коих скорбит и наша слабая совесть. Соделавши нас членами Своего тела, Он не может не сокрушаться и не страдать от оскорблений и поруганий, нанесенных Его телу. Отныне каждая нечестивая и не богоугодная мысль, возникшая в духе нашем, будет оскорблением толико возлюбившему нас Господу; всякое законопреступное пожелание будет восстанием против величайшего Благодетеля нашего; всякое порочное действие будет явною обидою Сладчайшему Искупителю нашему; всякое злоупотребление, какое сделаем из членов собственного тела, будет равно оплеваниям, заушениям и биениям, кои терпел Он от врагов Своих. Да оградится же отныне сею мыслию наш дух, душа и тело от всех козней и наветов сатанинских. Посеет ли враг в душе нашей худой помысел, да отразится он тотчас мыслию о живущем в нас Господе. Возбудит ли в сердце нашем злое пожелание, да попалится оно тотчас пламенем любви Божественной. Возгорится ли огнь похоти в нашем теле, да погасится он тотчас воспоминанием о плоти и крови Господней. Да помышляем себя всегда «мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:11).

Теперь мы не одни: с нами и в нас Сам Господь. Как же должно быть нам скорыми на все благое, тщательными на всякое доброе дело, готовыми на всякий благочестивый подвиг! Пребывание в нас Господа не может быть праздно и бездейственно. Оно не престанет вдыхать нам благие помыслы и чувства, наставлять нас на всякое доброе дело, помогать нам во всяком подвиге благочестия: «если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам» (Иоан. 15:7). Это Его св. слово. Да укрепится отныне сею мыслию дух наш во всех путях жизни, во всех подвигах благочестия.

Пусть каждая благая мысль, которую внушит нам Господь, приведется в действие немедленно; пусть всякое благое намерение совершится неотложно во славу Божию; пусть всякое благоговейное чувство изольется или в слове хвалы и благодарения благодеявшему Господу, или в слове назидания и утешения ближнего; пусть всякое благожелание осуществится неотложно в добром и полезном деле. «Ибо вы куплены [дорогою] ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» (1Кор. 6:20).

Теперь мы не одни: с нами и в нас Сам Господь. Как же должно быть нам благодушными и великодушными во всех обстоятельствах жизни. Пребывая в нас, Он не может не принимать участия в наших чувствах. Он скорбел и плакал с сестрами Лазаря; может ли не разделить, или лучше — не утолить и нашей печали? Он радовался с обрадованными Апостолами; может ли не разделить и нашей святой и благочестивой радости? Во днях плоти Своей Он Сам был искушен по всяческим; может ли не помочь и искушаемым? Итак, постигнет ли нас в жизни печаль, да возвестится она пред Господом в молитве, и буря скорби спадет со скорбящего духа. Елей невидимого утешения прольется в уязвленное сердце и уврачует его раны. Посетит ли сердце наше чистая и святая радость, — возрадуемся пред Господом, и радости нашей никто же возьмет от нас. Найдет ли искушение, — возопиим ко Господу, и Он избавит душу нашу от самого ада преисподнейшего. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что»  с нами Господь.

Да не отступим только мы от Господа, а Он пребудет с нами вовеки; ибо скорее прейдет небо и земля, нежели останется без исполнения  Его Божественное слово: «ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем». Только при каждом поползновении ко греху будем говорить себе: «отниму ли члены у Христа, чтобы сделать [их] членами блудницы?»  При каждом нападении вражием отвечать ему: «отойди от Меня, сатана»; «какое согласие между Христом и Велиаром?» При каждой опасности вопиять ко Господу: «Господи, спаси нас, погибаем!» При каждом искушении и недоумении молиться: «Наставь меня, Господи, на путь Твой, и буду ходить в истине Твоей! «Господи, ими же веси судьбами спаси меня!» И верен есть обещавый, яко не оставит нас искуситься больше, чем можем понести. Аминь.

18. В первую неделю Великого поста («В субботу пред Великим постом воспоминаются все святые и богоносные отцы и матери, в посте просиявшие»)

«Пречистому Образу Твоему покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже! Волею бо благоволил еси плотью взыти на Крест, да избавиши, яже создал еси, от работы вражия. Темже благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир!» (Тропарь).

Совершаемое ныне торжество православия установлено Церковью в воспоминание 7-го вселенского собора, на котором св. отцы и учители Церкви, после многовековой борьбы с разными врагами Церкви — и внешними, и внутренними, — безбожниками и еретиками, наконец окончательно утвердили полное учение, особенно о Лице и деле Спасителя нашего — Господа Иисуса Христа, и в заключение всего установили навсегда поклонение Самому Пречистому Образу Его. И вот мы торжествуем день православия, поклоняясь Пречистому Образу Спаса нашего.

Но почему и для чего св. Церковь положила совершать такое великое торжество именно в Великом посту и притом в первый воскресный день Великого поста? Положительного ответа на сей вопрос нигде не находим. Но ответ на сей вопрос не мешало бы иметь нам.

Соображая мудрое расположение церковных праздников, мы находим, что в субботу пред Великим постом воспоминаются все святые и богоносные отцы и матери, в посте просиявшие,— воспоминаются как примеры и образцы для нынешних постников; во 2-ю неделю Великого поста воспоминается св. Григорш Палама, разрешивший некогда спорный вопрос о том, какой свет озаряет истинных постников — естественный или благодатный? В 3-ю неделю Великого поста положено крестопоклонение, как отдохновение и успокоение постников и как возбуждение к дальнейшим постническим подвигам; в 4-ю неделю Великого поста воспоминается св. Иоанн Лествичник, как лучший учитель жизни подвижнической, изложенной в его Лествице; в 5-ю неделю Великаго поста воспоминается св. Мария Египетская, как пример и образец для падающих и восстающих от падения. В субботу 6-й седмицы Великого поста воспоминается воскрешение Лазаря, как наглядное доказательство того, что в продолжение нашей жизни можем нравственно умереть, но можно и воскреснуть. Празднуется в посте обретение главы св. Иоанна Предтечи, как первого проповедника покаяния. Празднуется 40 св. мученикам Севастийским, как не пощадившим живота своего за веру и благочестие христианское. Празднуется св. Алексею человеку Божию, как величайшему подвижнику веры и благочестия. Все это понятно, как относится к постному времени и покаянным подвигам. Но как относится к этому же времени и подвигам торжество православия и поклонения Пречистому Образу Христову? Это мы поймем, когда сообразим наши покаянные подвиги прошедшей седьмицы с содержанием нынешнего тропаря: «покланяемся Пречистому Образу Твоему, Благий»… Когда мы постились и молились, то главным образом просили прощенья прегрешений наших; того же просили и в нынешнем тропаре: «просяще прощенья прегрешений наших, Христе Боже»… На каком основании просили мы себе прощенья прегрешенийй наших? В надежде на милосердие Божье и крестные заслуги Христа Спасителя; то же самое выражается и в настоящем тропаре: «волею бо благоволил еси плотью взыти на крест, да избавиши яже создал еси, от работы вражья»… Наше богомоленье и пощенье увенчалось покаяньем и причащеньем Тела и Крови Христовой, что возбудило в душах и сердцах наших благодаренье Господу Богу и радость; то же самое слышим мы и в тропаре нынешнего дня: «тем благодарственно вопием Ти:  радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир». Вот какое отношение настоящего торжества к нашему прошедшему и будущему говению.

Совершая торжество православия над врагами его, над врагами истинной веры, св. Церковь заставляет нас воспоминательно праздновать сие великое торжество; но вместе с тем напоминает нам и о личном нашем торжестве над врагами нашего спасения, которых мы победили нашим говением и которых вперед должны побеждать тем же оружием. Заставляя нас ныне поклоняться Пречистому Образу Христову, св. Церковь этим самым как бы говорите нам: «смотрите, кому вы обязаны своим спасением от грехов, — обязаны вашему Искупителю, Его крестным страданиям и заслугам. И таким образом сосредоточивает все наши мысли и чувства на Образе нашего Спасителя, на Его Пресвятом Лице и Божественном деле искупления нашего.

Обязанность — устремляться нам всеми мыслями к Лицу и делу Спасителя нашего — дается, конечно не на нынешний только день, а на всю последующую жизнь нашу, или до тех пор, пока в душах и сердцах наших совершенно и окончательно напечатлеется Образ Христа Спасителя нашего, — Образ Божий, который затмился от грехов наших. Восставлять в себе Образ Божий мы должны всеми силами и мерами, во всю жизнь нашу: великое дело сие есть наше пожизненное дело; иначе мы никоим образом не устоим на той высоте, на которую возводит нас вера наша в подвигах нашего говения; и никак не годимся для вечной блаженной жизни в царствии Божием.

Но можем ли мы восстановить в себе Образ Божий и как это возможно для нас?

Черты Образа Божия, Образа Христова, указаны нам, указан и способ облечения во Христа. Христос Спаситель отчасти Сам написал Свой нравственный Образ, когда сказал: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29); а вместе с тем показал и то, как можем мы преобразиться в этот образ: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем». Итак, изгладь в душе твоей черты гневливости и гордости, а вместо того положи в ней черты кротости и смирения, — и ты тем положишь в себе черты нравственного Образа Христова. По сему примеру, взирая чувственным оком на видимый Образ Христа, да взираем прилежно оком ума и сердца на Его Образ духовный! И просвещая себя светом истины Его, и подражая, сколько можем, явленным в земном житии Его добродетелям, как-то: Его ревности о славе Отца небесного, Его приснопребывании в молитве, Его благости и человеколюбии, Его кротости и смирению, Его терпению и послушанию воле Отца небесного даже до смерти, — «преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа». Аще и недостойны есмы, не обезнадежим себя, но неослабным подвигом подвизаемся, чтобы достигнуть сей благодати, отверзающей единственный вход в славу вечную. «Но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:14). Облеки во Христа твой ум посредством поучения в слове Его и благоговейных о Нем помышлений; облеки во Христа твое сердце посредством веры в Него, молитвы и любви к Нему; облеки во Христа твою волю посредством свободного и усердного послушания заповедям Его; облеки во Христа твою жизнь посредством подражания примеру жизни Его; и Твой дух облечется силою духа Его — к низложению мятежной силы плоти, к восполнению естественной немощи ее. Прими в сердце твое Христа, страждущего и умирающего на кресте; и умертвятся уды твоя, яже на земли, и не дерзнут ожить страсти и похоти. Таким-то образом человек-христианин, во всю жизнь свою, должен всеми мерами стараться — облечь во Христа все свои силы и способности.

Но да не обольщает себя никто пустою надеждою, что успех в этом зависит единственно от нас самих. Мы можем и должны стараться о сообразовании себя с нашим Божественным Образцом, Господом Иисусом Христом; но не можем сами собою отпечатлеть в себе Его Образа. Кто же возвратит нам сей драгоценный Образ? Кто в состоянии отпечатлеть Его в душе и во всем существе нашем? Никто, кроме Самого Бога, единородного Его Сына и Всесвятого Духа. Это дело Его всемогущества и любви. Чтобы пояснить истину, что человек, потерявший чрез грех Образ Божий, не может сам собою восстановить Его в себе, т.-е. совершенно очистить и исправить сердце и природу свою, — для сего употребим простое сравнение: что нужно бывает для того, чтобы отпечатлеть на чем-либо снова образ, изгладившийся или поврежденный? Нужно, во-первых, размягчить то вещество, на котором хотят сделать отпечаток; потом необходима верная и прочная печать с изображением, и, наконец, должно известным образом приложить сию печать на приготовленном веществе. Теперь смотрите, в состоянии ли человек проникнуть волею своею до глубины природы своей, очистить все силы и способности свои от всего постороннего и нечистого, размягчить их до той степени совершенства, чтобы они могли принять на себя и сохранить в себе святейшие черты Образа Божия? Явно, что для сего размягчения, сего расплавления грубой натуры нашей, мало тепло-холодного дыхания уст наших, мало слабого огня любви нашей к Богу; для сего потребно всесильное дуновение Духа Божия, всепроницающий огонь любви Иисусовой. Они только могут проникнуть до разделения души и духа нашего, изгнать из сердца все чуждое и богопротивное, умягчить твердое, открыть заглохшее, оживить обмершее: кратко, соделать душу и сердце способными вообразиться первою добротою, по образу Создавшего.

Но если бы человек и имел в себе столько силы, чтобы приготовить существо свое для отпечатления в нем Образа Божия, то это приготовление есть только приступ к делу, а не самое дело. Для отпечатления в себе Образа Божия необходима печать с Образом. А где сия печать? Печати, равнообразной Лицу Божию, нет нигде, кроме Самого Сына Божия. Он, и Он один только, есть существенно отпечатленный Образ существа Отчего. Кто же в состоянии действовать сею печатью, кроме Его Самого? Правда, что Сын Божий, по беспредельной любви Своей к нам, всегда готов дать Себя нам, дабы мы посредством Его отпечатлели в себе Образ Отца Его и нашего; но кто может действовать Им без Него Самого? Мы и к Нему Самому не можем приблизиться, если не «Отец, пославший Его», привлечет  нас; а приблизившись, ничего другого не можем сделать, как предать Ему себя, как вещество для воссоздания нас по Образу Его.

Имея в виду все это, будем употреблять со своей стороны все силы на то, чтобы, сколько можно, более очищать себя от всего греховного и богопротивного, чтобы день ото дня преуспевать в добродетели и приближаться в духе к Творцу и Господу нашему; но перестанем и думать, чтобы мы собственными силами могли достигнуть цели бытия своего, чтобы своими усилиями успели восстановить в себе Образ Божий: это дело всемогущей благости Божией. Истинный Образ Божий всегда нерукотворен. Отсюда следует, что цель всех усилий, занятий, науки должна состоять только в том, чтобы представить Богу наши души, как чистый убрус, способный принять Божественное изображение. А произвести изображение может один только Дух Божий, Который претворяет грешника из врага Божия в сына любви, по Образу Единородного. Очищение духа, души и тела есть потому наша всегдашняя обязанность. Нужна при этом и вода очищения — слезы покаяния и любви. Если образ царя земного составляет высокую награду, и те, кои удостоиваются носить его, не помнят от радости прошедших трудов, опасностей и жертв, то Образ Царя Небесного, отпечатленный в душе, чего не вознаградит собою? Какой из счастливцев мира не скучал своим состоянием и не желал переменить его на лучшее? А был ли хоть один из тех, в коих Образ Христов, который бы пожелал переменить свое состояние на самый царский венец?..

Итак, «терпением да течем на предлежащий нам подвиг». Образ Господа Иисуса да будет всегда пред очами ума нашего, доколе не отпечатлеется на самом сердце нашем. Будем очищать ум наш, доколе он не сделается умом Христовым. Будем усовершенствовать волю, доколе она не облечется в волю Божию. Будем более и более приближаться к Спасителю нашему всею жизнью и всем существом нашим, доколе не в состоянии будем сказать с Ап. Павлом: «Живем же не ктому мы, но живет в нас Христос» (Гал. 2:20). Это — главная цель жизни нашей и вместе— награда трудам нашим на земле.

Дабы иметь в этом деле успех, положим себе за правило — не выпускать из рук Св. Евангелие, и по нему, во всю жизнь свою, изучать черты Образа Божия, для перенесения и насаждения их в душах и сердцах наших. Святитель Тихон Задонский говорит: «чтобы тебе исправить себя и соделаться истинным христианином, положи пред духовными очами твоими жизнь Христову, — на нее чаще смотри и примеру Его подражай. Непорочная жизнь Христова да будет зеркалом души твоей; смотри на нее чаще и познавай, какова душа твоя: того ли она хочет, чего хочет Христос, и то ли делает, что делал Христос, живя на земле; и если увидишь что-нибудь противное жизни Христовой, все то очищай покаянием и очищением сердца. Если будешь так делать, то уверяю тебя, что со дня на день будешь становиться лучшим; ибо невозможно не исправиться тому, кто часто смотрит в безпорочное оное зеркало. Живи в мире, по примеру жизни Христовой, и спасешься». Аминь.