ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений свт. Иустина
1. Поучение в неделю о Закхее, огласительное.
5. В неделю сыропустную, на литургии.
6. В неделю Сыропустную, на вечерни.
1. Поучение в неделю о Закхее, огласительное.
«Ныне пришло спасение дому сему… ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лук. 19: 9—10).
Так воззвал Господь наш Иисус Христос в дому Закхея мытаря, когда пришел к нему и увидел его полное раскаяние во грехах и искреннее обращение к жизни добродетельной. Слова сии читаются в Евангелии, которым заканчивается ряд Евангельских чтений, так называемых рядовых воскресных, начинаемых с недели Всех Святых. Но, заключая собою те Евангельские чтения, эти же слова могут быть прекрасным началом, или лучше — введением в следующие Евангельские чтения, которые начинаются неделею Мытаря и Фарисея и доходят до недели Всех Святых. Это самый лучший переход от одного рода Евангельских чтений к другому и самая крепкая связь между ними.
В следующую неделю начинается Триодь Постная, и Евангельские чтения все уже направляются к нашему покаянию; а необходимое условие покаяния, это — живая вера в Господа Иисуса Христа и сыновнее упование на то, что Отец небесный ради крови и смерти Сына Своего простит все наши грехи. И вот мы слышим ныне из уст Самого Господа, Начальника нашей веры и Совершителя нашего спасения, слова, заключающие в себе несказанно радостную весть: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее».
Выслушав сии в высшей степени отрадные и утешительные слова Господа, начнем с них, или ими, наши поучения на святую Четыредесятницу, — поучения о покаянии, причащении и вообще об исправлении нашей греховной жизни — говением, постом и молитвою.
Древние христиане, как видно из священной и церковной истории, всегда говели, постоянно исповедывались во грехах своих и весьма часто причащались Святых Таин Христовых, —причащались в каждый воскресный и праздничный день, так что Божественные литургии никогда не оставались без причастников, — слова: «со страхом Божиим и верою приступите» — никогда не оставались без ответа, как это бывает теперь; даже те христиане, которые по уважительным причинам, например по болезни и т. под., не могли присутствовать при совершении литургии, принимали Святые Тайны в домах. Такова была чистота жизни всех первых христиан, что они могли так часто с дерзновением приступать к Таинству Тела и Крови Христовых! Такова была сила их веры и любви к своему Спасителю! Не говоря уже о том, что все святые отцы и учителя Церкви, мученики, исповедники и подвижники считали сию нетленную пищу самым драгоценным сокровищем и сильно жаждали приобщиться ее как можно чаще. Это видно из жития и подвигов каждого из них.
А теперь что мы видим в христианском мире? Есть, конечно, и теперь немало рабов Божиих, ревнующих о благоговейном житии и весьма часто причащающихся. У многих за правило положено — говеть во все четыре поста. Большинство же нынешних христиан исповедуются и причащаются один только раз в год, большею частью в Великий пост, да и то пополам с грехом: походит иной день-два в церковь, кое-как исповедуется, смотришь — уж и причащается, лишь бы только исполнить христианский долг, не думая о том, как он исполнен и как нужно его исполнять, чтобы он послужил во спасение, а не в суд и осуждение. И это еще ничего: в этом большинстве есть многие и такие, которые говеют как должно, по крайней мере, это еще несколько терпимо.
Но вот у нас явление странное и ужасное: странное потому, что ни на чем не основанное; ужасное потому, что явно погибельное! Многие, и очень многие между нами, называющиеся христианами, вовсе уж не исповедуются и не причащаются по нескольку лет, даже десятков лет сряду, по самым неуважительным причинам, под самыми ничтожными отговорками. Не очевидное ли это дело, что враг рода человеческого начал смело полонить и забирать в свои руки татя громадные партии, целые массы людей?!
Какие же выставляются причины этому крайне прискорбному явлению? Говорят, что некогда поговеть за житейскими делами… Это — самая пустая отговорка; поэтому, значит, и умереть некогда будет за житейскими делами… Еще ничтожнее и неосновательнее та причина, что не на что поговеть: не на что купить свечки, нечем заплатить за исповедь… Но бедному можно говеть и без свечки, и таинства дают никак не за деньги. Стыдно не поставить свечки? Стыдно не заплатить?.. Стыд совершенно ложный. Будут смеяться?.. Умный человек не засмеется, а смех глупого не стоит внимания. Духовный отец будет сердиться?.. Если бы и оказался такой, то его нужно поставить в число глупых, действия которых не стоят внимания; умный же духовник никогда себе не дозволит этого, тем более, что ему хорошо известно состояние своих духовных детей. Да и правда ли, что в самом деле не на что поговеть? Какие большие суммы для этого требуются? Несколько копеек!.. Но лукавство изворотливо и в хитростях своих неистощимо. — Говорят еще, что и рады бы поговеть, да недостойны этого… Но это уже хула на самое Евангелие, оскорбление милосердия Божия, которое говорит: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию; ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее». Не верить сему — есть хула на Духа Святаго, — грех, по слову Спасителя, никогда непростительный.
Нет, возлюбленный о Христе брат! будем лучше говорить по совести, что все небрежно исполняющее или вовсе не исполняющее христианского долга исповеди и святаго Причастия, под разными предлогами уклоняющиеся от него, делают это или потому, что не знают цены сему неоценимому сокровищу, — не знают, что в нем — все наше спасение, а без него — одна вечная погибель; или же слушают таких учителей, которые, как не призванные к сему учительству, еще меньше их знают: и потому криво, безумно умствуют, что можно якобы обойтись и без сего сокровища, не в ущерб своему спасению.
Первых приглашаем, во имя их собственного спасения, хотя пока из одного любопытства, обратить внимание на силу и значение Таинств Покаяния и Причащения; а для братского вразумления последних предложим православно-христианское учение о необходимости сих Таинств для нашего спасения.
Господь наш Иисус Христос благоволил, накануне Своих крестных страданий и смерти за грехи рода человеческого, установить Св. Таинство Причащения. Об установлении сего Святейшего Таинства так повествуют св. Евангелисты и Апостолы. — Наступал еврейский праздник Пасха; Господь Иисус Христос, зная, что пришел час Его — перейти от мира сего ко Отцу, т.-е. зная, что наступало время Его крестных страданий и смерти,— «[явил делом, что], возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их». (Иоан. 13:1), — хотел оставить видимый, постоянный знак Своей любви к ученикам и всем верующим в Него.
По повелению Господа, Апостолы приготовили все необходимое для празднования пасхальной вечери, в указанной Самим Господом горнице Сионской. Здесь, при задушевной прощальной беседе с ними, после умовения ног ученикам, Господь Иисус Христос, по Своей безграничной любви к роду человеческому, совершил дело, которого никогда не совершал ни один человек, и которое свойственно одному только Богу.
Во время вечери, как повествуют св. Евангелисты, Господь Иисус Христос взял хлеб, благословил его, возблагодарил Бога, преломил и, подавая ученикам, сказал: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое, за вы ломимое», т.-е. Тело Мое, которое за вас —учеников и всех верующих — преломляется, отдается на страдание и крестную смерть. Потом, взяв чашу с вином и подав ученикам, сказал: «Пейте от нее все, — ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов», т.-е. Кровь Моя, которая за вас — учеников и за многих — всех верующих, проливается на Кресте, для очищения — освобождения их от грехов. Приобщив учеников Своих Тела и Крови Своей, Господь Иисус Христос дал им заповедь: «Сие творите в Мое воспоминание» (Мф. 26:26; Лук. 22: 14; 1 Кор. 11: 24; Мф. 26: 27, 28; Лук. 22: 19, 20).
Так установлено Таинство Причащения, или Евхаристии, совершаемое в православно-христианских храмах на Божественной литургии. Установленное Господом нашим Иисусом Христом, сие Таинство служит выражением Его бесконечной любви к нам грешным и ко всему роду человеческому. Он не только отдал Себя на страдания и крестную смерть за грехи рода человеческого, но и дал в снедь Свое Тело и Кровь верующим в Него, чтобы теснейшим образом соединить их с Собою и чрез то дать им верное средство ко спасению.
О необходимости и спасительности Таинства Причащения Господь Иисус Христос говорил еще за год до Своих страданий, в Капернаумской синагоге, в следующих выражениях: «Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли, — хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира». Когда же иудеи стали спорить между собою, недоумевая: как Он может дать есть Плоть Свою? Иисус Христос сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Иоан. 6: 48—56).
Из этих слов ясно видно, что чрез приобщение Тела и Крови Христовых верующие таинственно приискренне соединяются с Самим Иисусом Христом, так что, по выражению Апостола, становится один дух с Господом (1Кор. 6:17),— и живет уже не для себя, по человеческим похотям, но для Господа, по воле Божией (1 Петр. 4:2); видно, что общение наше со Христом, Который есть источник жизни, света и блаженства, служит для нас залогом вечной жизни, будущего воскресения, бессмертия и блаженства в небесном Его царствии; ясно видно, что Тело и Кровь Иисуса Христа служат для нас истинным брашном и питием: питают, оживляют и укрепляют нас духовно и телесно, врачуют наши естественные немощи, то есть болезни и грехи, даруют нам новые силы и соделывают нас, по слову Апостола, причастниками Божественного естества (2 Петр. 1: 3—4). А святый Иоанн Златоуст присоединяет к сему, что Тело и Кровь Иисуса Христа не только укрепляют душу верующего на всякое доброе дело, но и сохраняют ее от опасных внушений дьявольских. «Сия Кровь, говорит он, если только приемлется достойно, увлажняет душу и доставляет ей великую силу: прогоняет демонов и удаляет их от нас, призывает к нам Ангелов и Самого Владыку Ангелов. Ибо, увидавши Кровь Господню, демоны убегают, а Ангелы стекаются… Сия Кровь есть спасение душ наших: ею услаждается, ею укрепляется душа, ею воспламеняется она» (Беседа на 6 гл. Иоан. 46). Вот какие вожделенные и спасительные плоды приносит приобщение Св. Тайн Тела и Крови Христовых! И вот чего лишают себя не причащающиеся им.
А какова спасительная сила Таинства Святого Причащения, это со всею очевидностью наглядно показывают опыты врачевания сим Таинством болезней телесных и исцеление немощей духовных. Из множества случаев, записанных в житиях святых, припомним некоторые. Св. Григорий Богослов свидетельствует, что сестра его, будучи больна и не получив никакой помощи от лекарств, приняла Св. Тайны и сделалась здоровою. Св. Андрей Критский до семи лет был немым; но когда его причастили, он вдруг заговорил. В царствование греческого императора Юстиниана, один еврейский мальчик, вместе с христианскими детьми, причастился Св. Таин; отец, изувер, бросил его за это в раскаленную печь; но чрез три дня мать его нашла живым (Чет.. Мин. 25 авг.). Такова чудодейственная сила Св. Причащения, явленная даже и над некрещенным отроком евреем! Столь же действенно и чудесно проявляется спасительная сила Св. Причастия и в духовной нашей жизни, — в исцелении недугов нашего сердца и совести, что может испытать на себе каждый из верующих, когда с теплою верою приступит к Св. Тайнам,
Имея такое верное понятие о силе и действии Св. Причащения, древние св. отцы и учители Церкви, о произвольно уклоняющихся от исповеди и причастия Св. Таин — Тела и Крови Христовых, говорили: «Иже Церкви Божия и причастия себя Св. Христовых Таин удаляющие, враги Божии бывают и бесов друзи» (Кн. о вере, л. 15 на обороте). «Но пришедший в глубину зол, конечно нерадит о сем бесчестии» (Пр. 18:3). По нерадении же не бывающие на исповеди и не причащающееся Св. Таин не могут называться христианами: «немощно есть христианином именоваться, говорит препод. Иосиф Волоколамский, аще не причащается Св. Христовых Таин» (Сл. 11, л. 317). «Аще христианин не причастится трижды в лето, говорится в одной древней книге, таковый скотски живет» (Больш. Кат., л. 24 на обороте). «По нашей слабости подобает всем нам причаститися Св. Христовых Таин хотя однажды в лето, в Великий пост, и то великое очищение есть. Аще кто и того не сотворит, а случится тому смерть, то лучше бы ему и не родиться», — говорится в той же древней книге (л. 99). Видите, м. в., как страшно уклоняться от исповеди и Св. Причастия!
Потому, желая вам спастись, как и самому себе, я вознамерился беседовать с вами в течение всей наступающей св. Четыредесятницы, чтобы до возможной подробности выяснить сие великое дело. Вникните, и увидите, как необходимо нам грешным как можно чаще говеть, исповедываться и причащаться Св. Таин Христовых. В моих поучениях вы услышите учение таких великих св. отцов и учителей Церкви, каковы — Ефрем Сирин, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский, Иннокентий, митрополит Московский, Иннокентий и Димитрий, архиепископы Херсонские, епископ Феофан и другие. Всех приглашаю, вместе со мною, поучиться сему великому делу нашего спасения, да не погибнем вовеки, аминь.
2. В неделю Мытаря и Фарисея.
«Покаяние отверзи ми двери, Жизнодавче; утренюет бо дух мой ко Храму Святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен. Но яко щедр, очисти благоутробною Твоею милостию».
Когда кому-нибудь предстоит какое-либо великое или важное дело, то он заблаговременно всеми возможными мерами приготовляется к совершению его. И нам с вами, возлюбленные, предстоит великое, чрезвычайно важное дело, — в течение наступающего Великого поста, — очистить свою совесть покаянием; потому св. Церковь и заповедует нам и руководит нас, с нынешнего дня, начать свое приготовление к покаянию.
Сознаемся, что мы, особенно в деле нашего спасения, крайне слабы и грешны кругом, — так слабы, что и помыслить сами по себе, без благодати Божией, ничего хорошего не можем, — так грешны, что говорим о себе правду, когда говорим: «что ступили, — согрешили». Поэтому нам следовало бы быть всегда смиренными во всех отношениях; а между тем, посмотрите, как многие из нас подымаются гордостью, самовозношением, тщеславием, презорством, не имея ни малейшего основания к такому отвратительному превозношению себя самих. Иной в этом отношении доходит просто до безумного и ужасного состояния, так что и приступа к нему не бывает, страшно и приступиться к нему.
И вот любвеобильнейшая и самая заботливая о нас мать наша, св. Церковь, единственно верная воспитательница наша в духовной жизни, предлагает нам, на весь идущий Великий пост, Божественное свое руководство к истинному покаянию, к истинно-христианской нравственной жизни, в своей Постной Триоди. И прежде всего, в этом своем руководстве, на нынешний день, показывает нам все безобразие и гнусность порока гордости, приводящей человека к временной и вечной погибели и никак не свойственной христианину, и в то же время раскрывает нам всю красоту и привлекательность добродетели смирения, дающего человеку и временное и вечное спасение, и составляющего неотъемлемое свойство всякой души христианской; показывает и раскрывает это св. Церковь в Евангельской притче о Мытаре и Фарисее, и неподражаемо выясняет ее нам в нынешнем, первом приготовительном к посту, Богослужении. Однажды, говорит, два человека, мытарь и фарисей, пришли в церковь помолиться. Фарисей и тут показал всю свою надменную гордость, самовозношение, тщеславие и презорство: стал впереди всех, в молитве начал перечислять свои мнимые добродетели, на бедного мытаря и не взглянул, говоря, что я не таков, как сей мытарь, делаю и то и то, и вообще — «не таков, как» не только мытарь, но и все «прочие люди». Вот куда превознесся! Что же делает мытарь? Мытарь, напротив, стал позади всех, не смел и очей поднять на высоту небесную, глубоко сознавал и чувствовал всю свою греховность, заливался горькими слезами, бил себя в грудь и одно только в умилении говорил: «Боже, милостив буди ми грешному!»
Что же вышло из того и другого? О, возлюбленные, суд св. Церкви и суд Божий не то, что суд человеческий! В песнях церковных самодовольный фарисей сравнивается с плывущим по морю на корабле, а самоуничиженный мытарь — с плывущим на утлой ладье. Но того, говорится, потопила буря самовозношения ударом о камень гордости; а сего глубокая тишина самоуничижения и тихое веяние воздыханий покаянных привели безопасно к пристанищу Божеского оправдания. В тех же песнях еще Фарисей сравнивается с едущим на колеснице, а мытарь — с идущим пешком. Но последний, говорится, припрягши к сокрушению смирение, упредил первого, заградившего себе путь камнями самохваления. В заключение же притчи сказано, что «сей, т.е. мытарь, пошел оправданным в дом свой более, нежели тот, т.е. фарисей; ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лук. 18: 10—14). Итак, по суду Божию, гордый всегда будет унижен и никогда не получит спасительного оправдания, а смиренный, во всяком случае, будет возвышен и получит спасение; потому что Бог гордым противится, смиренным же дает благодать. Следовательно, кто желает спастись, тот непременно должен уничтожить в себе демонскую гордость, и вместо нее посадить в душе своей Христово смирение. Но кто из нас может сам собою сделать это? Мы сказали уже, что мы крайне слабы, — так слабы, что и помыслить ничего доброго не можем без благодатной помощи Божией. Св. Церковь знает эту нашу слабость, и потому-то на весь пост вложила в уста наши трогательную покаянную песнь: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!..» вложила для того, чтобы мы постоянно твердили ее, проходя покаянное поприще, до тех пор, пока вымолим ею себе истинное покаяние.
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!..» Слаб я, Господи, и бессилен, — так слаб и бессилен, что сам по себе не могу ни найти, ни отворить дверей покаяния. Ты, Господи, это знаешь; укажи же и отвори мне, Сам укажи и отвори мне двери истинного покаяния. Ты, Господи, милосердый Податель жизни. Это я знаю, и от души верю этому; не попусти же мне погибнуть во грехах моих, оживи мою бедную душу, омертвевшую от греха!
«Утренюет бо дух мой ко храму Святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен…» Дух мой чувствует свое греховное омертвение, он и стремится к Св. Храму Твоему, Господи, чтобы найти здесь живительный пластырь для уврачевания своей греховности; но он, как самые тяжелые оковы, носит на себе, весь оскверненный, храм телесный и ничего не поделает с ним… Но Ты, милосердый Господи, хочешь и можешь очистить всю мою скверну греховную; очисти же меня, Спасе мой, от всякие скверны плоти и духа, Сам очисти, ибо я не могу этого сделать, — очисти, яко щедрый, благоутробною Твоею милостию!
Отвергнув от себя фарисейскую гордость и запинающий нас грех, будем из глубины души воздыхать так ко Господу, с мытаревым смирением, в продолжение всего Великого поста; и милосердый Господь, без сомнения, отверзет нам двери истинного покаяния, очистит нас от всякого греха, помилует и спасет нас. Аминь.
3. В неделю блудного сына.
«На спасения стези настави мя, Богородице: студными бо окалях душу грехми, и в лености все житие мое иждих. Но Твоими молитвами избави мя от всякия нечистоты».
Продолжая приготовлять нас к покаянному времени св. поста, св. Церковь предлагает ныне вниманию нашему для поучения Евангельскую притчу о блудном сыне.
У одного человека было два сына; жили они у отца своего мирно, покойно, во всяком довольстве, и время их проходило благополучно. Но вот младшему сыну не понравилась такая мирная жизнь. Он начал просить у отца принадлежащую ему часть имения. Не хотелось отцу отпустить от себя неопытного в жизни сына; но усиленные просьбы сына превозмогли. Разделено было имение, часть младшего отдана ему вся сполна, и он отпущен. Куда же пошел он? Конечно, куда-нибудь подальше с глаз отеческих, — на страну далече. В этой далекой стороне юноша начал жить в свое удовольствие, как ему хотелось; а удовольствия, как это обыкновенно бывает, потребовали много расходов. Ничего не жалел блудный сын, лишь бы пожить, что называется, всласть. Но ненадолго хватило ему имения его, — скоро все промотал и сделался совершенно нищим. Что было ему делать? Помощи ни откуда. Надо было наниматься в работники. Нанялся, и его послали стеречь свиней. А тут настал в стране той голод, и ему не давали даже хлеба, — он вынужден был питаться тем кормом, какой ели свиньи. Какое ужасное унижение и безобразие! Больше унизиться человеку, кажется, уже и нельзя!
Не та же ли история повторяется и между нами грешными?! Выходим мы из купели чистыми и непорочными, как Ангелы Божии — сыны Божии; потом сердобольные родители наши, особенно родительницы, начинают нас не столько воспитывать, сколько питать, приучать к разным лакомствам, к изнеженности, подражают детским капризам, доставляют все угодное им, не возбраняют и шалостей, даже иногда утешаются изобретательностью их, — все им в милых детках кажется хорошим, во всем потакают им, а наказать — Боже сохрани, какое бы ни учинил безобразие ребенок. Так большею частью в наше время питаются и растут дети. И вырастают из них больше самовольники, с большими задатками всех возможных пороков. Так поступают и в школу; а в школе еще с большею свободою развивают в себе задатки, полученные в домах родительских: мало того, приобретают уже и видимо дурные наклонности, да еще научаются скрывать их со всем школьным искусством и хитростью; а там загораются у них уже и разные страстные и порочные наклонности. Обуздать их некому: у родителей всеми нежностями выманивают всепрощение и поблажку; а школьное начальство и чуждые воспитатели или ничего за ними дурного не знают, или стараются не знать, чтобы не компрометировать себя и своей школы, дают им отличные отметки. При таких условиях страсти и пороки свободно вырастают, крепнут, раскрываются во всей силе и безобразии. Дети возмужали; мнение народное им нипочем; воспитателей и знать не хотят; родители теперь им вовсе не нужны, они всеми возможными мерами стараются вырваться из их рук, освободиться из-под их власти; одно им нужно — средства к веселой и разгульной жизни; богатым и это легко удается —выманить у своих родителей, а бедные не задумываются и на чужой счет пожить в свое удовольствие. Благо ученые и с правами, — как не доверить им?! У воспитавших себя так одно на уме: почить на мнимых лаврах, беспрепятственно и беззаботно предаться всем возможным страстям и порокам: и предаются. Вот вам и блудные сынки! Они на стране далекой от дома отеческого, от св. Церкви, которая представляет на земле Дом Отца небесного, гуляют себе и наслаждаются всеми благами мира прелюбодейного и во зле лежащего, пока не истощают себя и всего своего в греховных удовольствиях. И сколько ныне между нами таковых!…
Но блудный сын, по Евангелию, наконец одумался, пришел в себя, горько раскаялся, возвратился к отцу своему и милостиво был принят им под кров отеческий. А мы-то с вами, возлюбленные, одумаемся ли когда; дети-то наши, это юное поколение наше, одумаются ли, придут ли когда-нибудь в себя, сознают ли все свое безобразие и крайне опасное бедствие, раскаются ли, возвратятся ли к отеческому милосердию Божию? Это грозный вопрос! Но без этого — одна вечная, невозвратная погибель.
Что же нам делать? Можем ли мы исправить себя, одуматься, раскаяться? Если и можем, то не подумайте, что можем это сделать сами собою. Нет; мы крайне слабы для добрых дел, —наша греховность обратилась нам во вторую природу, мы совершенно бессильны, без помощи Божией, покаяться и исправиться. Зная наши немощи и бессилие на дела благая, мать наша, св. Церковь, с умиленною молитвою, ведет нас к Божией Матери — всемощной Заступнице, Споручнице, Руководительнице грешных.
«На спасенья стези настави меня, Богородице!» Так заставляет нас Церковь прибегать за помощью к Царице Небесной. Царице моя преблагая, Надеждо моя, Богородице, от многих моих грехов немоществует у меня тело, немоществует и душа моя, я так слаб и бессилен в деле спасения моего, что и самого пути ко спасению не вижу и не найду. Тем более не могу идти по пути сему. О, Всеблагая! Сама наставь меня на путь спасения и веди по нему».
«Студными бо окалях душу грехми, и в лености все жите мое иждих». Какими скверными и бесстыдными делами греховными я не запачкал себя? И душа моя скверная, и тело мое все осквернено греховными пакостями!.. А леность моя так велика, что всю жизнь мою я проспал непробудным сном греховным!..
«Но твоими молитвами избави меня от всякия нечистоты». Сам я и думать не смею и приступить не умею к очищению своему от нечистот греховных. К Тебе прибегаю, чистой: «Ты мя очисти, Сама очисти, избавь меня от всякая нечистоты!..»
Отложив всякую гордость и удобь-обстоятельный грех, будем, в течение всего поста, непрестанно так молиться к Царице Небесной из глубины души и сокрушенного сердца; и Милосердая Владычица, без сомнения, услышит молитву нашу и Сама избавит нас от всякой нечистоты греховной!.. Куда уж нам гордиться, когда все мы, как блудный сын, в бездне греховной погрязли и валяемся в ней? Аминь.
4. В неделю мясопустную.
„Множество содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу страшного дне судного. Но надеясь на милость благоутробия Твоего, яко Давид, вопию Ти: помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости!»
Святая Церковь высоко почитает и ценит время Великого поста, и потому употребляет все к тому, чтобы ввести нас в него предочищенными и приготовленными к подвигам его. Вчера она, совершая поминовение об усопших, приводя на память живым смерть и жизнь будущую, тем готовила верующих к спасительному времени покаяния. На сей неделе в среду и пятницу, совершая с коленопреклонением молитву св. Ефрема и одни часы, не полагая литургии, — этим уже приучает нас к подвигам поста. А ныне, чтобы обратить нас к своей совести и сильнее возбудить в нас дух покаяния, Церковь напоминает нам об имеющем быть страшном суде. Представим в уме нашем образ будущего страшного суда Божия, и будем носить его непрестанно в том виде, как изображает его великий отец Церкви — св. Ефрем Сирин.
«Христолюбивые братья! Послушайте о втором страшном пришествии Владыки нашего, Иисуса Христа. Вспомнил я об этом часе, и вострепетал от великого страха, помышляя о том, что тогда откроется. Кто опишет это? Какой язык выразит? Какой слух вместит в себе слышимое?
Тогда Царь царствующих, восстав с престола славы Своей, сойдет посетить всех обитателей вселенной, — сделать с ними расчет и, как следует Судии праведному, достойным воздать награду, а заслуживших наказание подвергнуть казням. Когда помышляю о сем, страхом объемлются члены мои, и весь я изнемогаю, глаза мои источают слезы, голос исчезает, уста смыкаются, язык цепенеет и помыслы научаются молчанию.
Таких великих и страшных чудес не было от начала твари и не будет во все роды! Исполнится время, пробьет последний час бытия мира: огненная река потечет с яростью, подобно свирепому морю, пояст горы и дебри, пожрет всю землю и дела, яже на ней. Тогда от огня сего реки оскудеют и источники иссякнут, между тем как там — горе, солнце померкнет, звезды спадут, луна мимоидет и небо свиется как свиток. Кто найдет в себе столько крепости, чтобы снести, без сокрушительного потрясения, помышление о сем страшном изменении лица всей твари?
Затем услышится глас трубы, превосходящий всякий гром, вызывающий и пробуждающий всех от века уснувших, — и праведных, и неправедных. И во мгновение ока всякое дыхание человеческое восстанет с места своего, и все люди, от четырех концов земли, будут собраны на суд. Ибо повелит великий Царь, имеющий власть всякой плоти, — и тотчас с трепетом и тщанием дадут: земля своих мертвецов, а море своих. Что растерзали звери, что раздробили рыбы, что расхитили птицы — все это явится во мгновение ока, и ни в одном волосе не окажется недостатка.
Вот собрались все, и в трепетном молчании ждут явления славы Великого Бога и Судии, нисшествие Которого откроется явлением знамения Сына человеческого, — явлением Креста — сего скипетра Великого Царя, узрев который, все уразумеют, что вслед за ним явится и Сам Царь. И точно, вскоре за тем услышится с высот небесных: «Се жених грядет судить живых и мертвых». Тогда, б. м., от гласа сего содрогнутся основания земли от пределов и до пределов, тогда на всякого человека придут теснота и страх и исступление от ожидания того, что грядет на вселенную. Тогда потекут Ангелы, соберутся лики Архангелов, Херувимов и Серафимов, и все многоочитии, с крепостию и силою, воскликнут: «Благословен грядый во имя Господне!» Тогда разверзутся небеса и откроется Царь царствующих, праведный и преславный Бог наш, подобно страшной молнии, с силою многою и несравнимою славою, как проповедал Иоанн Богослов, говоря: «Се грядет со облаки небесными, и узришь Его всяко око, и иже прободоша, и плачь сотворят о Нем вся колена земная». Какой страх и трепет и исступление будет в час тот! Кто перенесет видение сие? И кто стерпит зрак Того, от Лица Которого побежит небо и земля? Небо и земля побегут! Кто же после сего в состоянии устоять? И куда мы побежим грешные, когда увидим престолы поставленные и сидящего Владыку всех веков; когда увидим бесчисленные воинства, со страхом стоящие окрест престола? Тогда исполнится пророчество Даниила: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями. Тысячи тысяча служили Ему, и тьмы тем предстояли Ему: судьи сели и раскрылись книги» (Дан. 7: 9—10).
Нелицеприятное судилище открывается, и отверзаются сии страшные книги, где написаны наши слова и дела, и все, что мы сказали и сделали в сей жизни, и что думали скрыть от Бога, испытующего сердца и утробы. Тогда потребуется от каждого исповедание веры, обязательства крещения, вера — чистая от всякой ереси. Велик ли кто, или мал — все равно исповедали мы веру и приняли св. печать, все одинаково отреклись от дьявола, дунув на него, и все одинаково дали обещание Христу, поклонившись Ему. Отречение, которое даем мы при св. крещении, выражается немногими словами, но, по заключающейся в нем мысли, многообъятно. Ибо в немногих словах мы отрекаемся от всего, — отрекаемся не одного, не двух, не десяти худых дел; но всего именуемого худым, всего, что ненавистно Богу: отрекаемся сатаны и всех дел его. Каких дел? Выслушай: блуда, прелюбодеяния, нечистоты, лжи, татьбы, зависти, отравления, гнева, хулы, вражды, ссоры, ревности, пьянства, празднословия, гордыни, празднолюбия, глумления, бесовских песен, деторастления, гадания, вызывания духов. Сего-то отречения и доброго исповедания потребуют от каждого из нас в тот час и день, ибо написано: «от слов своих оправдаешься», и еще Господь говорит: «твоими устами буду судить тебя, лукавый раб!». Сии-то слова наши или осудят, или оправдают нас в тот час. И всякий верующий даст ответ за себя и за дом свой, за жену, за детей, за рабов и рабынь, — воспитал ли их в наказании и учении Господни, как заповедал Апостол. Тогда вопрошены будут цари и князи, богатые и бедные, великие и малые о всех делах, какие сделали, ибо написано, что все предстанем судищу Христову, да примет кийждо, яже с телом содела или блага, или зла. Что же будет после того, как исследованы и объявлены будут дела всех пред Ангелами и человеками, — того без слез и стенания и рассказать невозможно, потому что это будет последнее. Тогда отлучит нас Судия друг от друга, как пастырь отлучает овец от козлищ. У кого есть добрые дела и добрые плоды, те отделятся от бесплодных и грешных, и они просветятся как солнце. Так разделив всех, стоящих одесную скажет Господь: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». Стоящие же ошую услышат сей горький и строгий, и страшный приговор: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его». И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Матф. гл. 25).
Вот узнали вы, что уготовим мы себе! Вот, слышали вы, что приобретают нерадивые, ленивые и некающиеся! Слышали, как будут осмеяны посмеивающиеся заповедям Господним! Слышали, как обманывает и обольщает многих эта растлевающая душу жизнь! Позаботимся же о том, как бы неосужденно предстать нам пред страшным судилищем в тот трепетный и страшный часа.
А для этого будем как можно чаще и больше помышлять о многом множестве наших согрешений, будем вспоминать последняя наша — смерть, суд, ад и царство небесное, будем трепетать страшного Суда Божия; но не будем отчаиваться в спасении своем, ибо Господь многомилостив, будем надеяться на Его бесконечное милосердие и умолять Его о помиловании нас грешных. Будем, вслед за Церковью, непрестанно со слезами и воплем крепким взывать ко Господу: «Множества содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу страшного дне судного. Но надеясь на милость благоутробия Твоего, яко Давид, вопию Ти: помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости!» Аминь.
5. В неделю сыропустную, на литургии.
(Из слова во вторник 1 недели Великого поста — Иннокентия, архиепископа Херсонского, «Великий пост»).
«Помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости, и по множеству щедрот Твоих, очисти беззаконие мое!»
Нынешний воскресный день — последний день масляницы и вместе — преддверие Великого поста. В этот день св. Церковь приводит нам на память падение прародителей и изгнание их из рая. Цель у ней — напомнить нам, что, находясь в здешней жизни, как на месте изгнания, мы меньше бы ширились и высились, и больше смирялись и сокрушались, дабы получить то, что предназначено нам любвеобильным Богом. Но особенно та цель, чтобы от падения прародителей, переходя мысленно к своему личному падению, разгорались духом ревности к восстанию и возвращению того, что потеряно падением. Затем воспоминать это установлено пред началом св. поста, который есть по преимуществу время покаяния и самоисправления. В этом мы должны слышать нужный голос сострадательной о нас матери — Церкви, которым она как бы говорит каждому из нас: «пал ты, — восстань. Вот отверзается тебе дверь поста и покаяния, — ободрись, вступи с дерзновением и иди сим поприщем без сожаления».
Служба в неделю сыропустную, т.-е. служба нынешнего дня, есть самая трогательная и по предмету, и по содержанию, и по тону. Церковь оплакивает в ней падение праотцев, а вместе и падение всего человечества. Воспоминание о падении представляется не только как пробуждение, но и как начало или главная причина поста и сетование при мысли о потере первобытной невинности, о пагубе блаженства невоздержанием воли человеческой. Песни настоящей службы все проникнуты мыслию о бедности падшего духа человеческого, растворены глубочайшею грустью о потерянном рае, можно сказать — напоены слезами. «О падение!» восклицает песнь, и это горестное восклицание есть основная мысль целой службы, в коей изгнанник из рая представляется обнаженным, низринутым в чуждую страну чуждого ему бытия, одиноко сидящим прямо рая и на свою наготу взирая, — плачущим и рыдающим безутешно. Что осталось у него от потерянного блаженства? Ничего, кроме слезной молитвы: «Милостиве, помилуй мя падшего!»
Что и нам с вами, возлюбленные, приличнее, необходимее и спасительнее этой молитвы в течение всего наступающего поста? «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» Эго такая молитва, которая, при обозрении нашей греховной жизни, сама собою приходит на мысль и по временам невольно исторгается из самых уст. Потому-то она составляет главную мысль и содержание всех постовых служб: ею все они проникнуты.
Взойдем ли к самому началу бытия нашего на земле? Там мрак и нечистота, похоть и страсти. «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» — вопиет за всех нас св. Давид. Зачатый в беззаконии, я и сам потому беззаконен; рожденный во грехе, я и сам потому грешен. И не сие ли самое означали болезни моего рождения? За что страдали и рождающая и рождаемое, если не было вины и нечистоты? Не это ли самое выражает и вопль мой при появлении на свет? Что вопияло тогда во мне? Не разум, не память, не воображение, — вопияла вся природа моя. Чем смущалась она и отчего страдала? От внутреннего прирожденного расстройства, нечистоты и виновности. Первый вопль мой обращен был не к земле, а к небу,—к Тебе, Жизнодавец, Который образовал меня во утробе матерней и Который един мог воссоздать меня и вне утробы матерней. Представляя все сие теперь в моем уме, вникая мыслию в образ моего явления на свет, я и теперь, поникая лицом долу, стыжусь нечистоты моего происхождения, боюсь наследия, мною принесенного, и вопию: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Будь милосерд к бедному созданию, которое явилось на свет со всеми нечистотами отцов и праотцев, которое, вместо наследия, принесло с собою ужасную преклонность ко злу, — коему предстояла и предстоит борьба со множеством скорбей, соблазнов и искушений! «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!»
Вслед за первым рождением от плоти и крови последовало другое, высшее и лучшее рождение от Духа. Несмотря на мою нечистоту и бесчувственность, меня тотчас по рождении приняла в объятия св. Церковь, омыла скверну природы моей в купели крещения, освятила благодатию Духа, запечатлела знамением креста, облекла в белую одежду невинности; из чада гнева я стал чадом благодати. Но где теперь царское благолепие? Где дары, на меня излиянные? Увы, и я, подобно невесте у Соломона, должен сказать: «поставили меня стеречь виноградники, — моего собственного виноградника я не стерегла» (Песнь Песн. 1:5). Не сохранил я благодати крещения, не пребыл верным Тому, Кому сочетался! Осквернил белую одежду невинности! Потерял благодать и Духа! Одно взял мир, другое похитили страсти, то пропало от нерадения и беспечности; весь я подобен человеку, впадшему в разбойники; от ног до головы нет во мне целости. К кому обратиться за помощью, кроме Тебя, Всеблагий Творец и Всемогущий Промыслитель мой! «Помилуй меня, Боже, помилуй меня!» «Я заблудился, как овца потерянная: взыщи раба Твоего» (Псал. 118:176). «Выведи из темницы душу мою, чтобы мне славить имя Твое!» (Псал. 141:7) «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня!»
За летами моего неразумного младенчества, о коем самый первый мудрец не может не сказать ко Господу с Давидом: «как скот был я пред Тобою» (Пс. 72:22), наступили лета отрочества и юности. Время драгоценное, в которое человеку, при раскрытии в нем разума и воли, можно сказать, самому дается быть, в некотором смысле, творцом духовного бытия своего. В это время и я, подобно прародителям моим, находился в раю невинности, и предо мною было древо жизни с обетованием и древо смерти с заповедию. Мог я не простирать руки к плоду запрещенному; властен был я остаться на пути правды и непорочности. Все удерживало меня: и благодать крещения, и голос совести, и родители, и воспитатели — но увы, ничто не удержало! И мне змий искуситель представился достовернее моего Творца и Благодетеля; и для меня древо смерти показалось добрым в снедь, угодным очима еже видети, и красно, еже разумети; и я — стократ неразумнее прародителей моих. Ибо имел их опыт пред собою, — и я, несчастный, вкусил дерзновенно горькие снеди, и потерял рай. Ах, кто не пожелал бы, чтобы возвратились дни его юности, драгоценные те дни, когда от нас зависело вступить на путь Господень или уклониться на распутия греха и суеты мирской! Но сии дни не возвратятся, и каждому из нас, воспоминая их, остается только восклицать из глубины души: «Помилуй мя, Боже, помилуй меня!» «Грех юности и неведения моего не помяни. Помяни же меня ради благодати» (Пс. 24:7), единой благодати «Твоей!»
Настало время мужества и лет зрелых. Мы вошли в различные связи — семейства, дружества, знакомства, вступили на путь служения общественного, облеклись различными обязанностями; многие из нас засвидетельствовали клятвою, что они будут верными истине, непреклонными хранителями правды для себя и для других. Чего бы надлежало ожидать от нас после сего? Надлежало бы ожидать твердого и неуклонного исполнения своих обязанностей, мужественной борьбы с пороком во всех его видах, благоразумного употребления даров счастья, кому они посланы, и великодушного перенесения ударов несчастья, кого они постигали, — что мы всегда будем готовы на всякое дело благое, удалены от всякой лжи и неправды, будем воздержны и строги к самим себе, великодушны и милосерды к ближним нашим, кротки, искренни и любвеобильны ко всем и каждому, непамятозлобивы к самим врагам. Но многие ли из нас могут похвалиться сими качествами? Кто, бросив самый поверхностный взор на свои обязанности, не скажет: ах, я не исполнил и не исполняю их как должно! При святом алтаре я не предстою с тою чистотою и благоговением, кои подобают служителям Бога Вышнего; в суде я не храню правды и истины с тем самоотвержением, какого требует участь подсудимых собратий моих; во святилище наук я дорожу не столько истиною, сколько суетною славою моего имени, и готов нередко защищать ложь, для меня приятную; в купле и продаже я своекорыстен; на господстве — жесток и своенравен; в низкой доле — лукав и строптив. Сколько времени погибло и гибнет у меня напрасно! Сколько данных от Бога талантов погублено и теряется всуе! Многократно я решался на доброе, и доселе творю худое. Вижу, что я иду не тем путем, а иду непрестанно. И когда окончится во мне эта злополучная борьба совести со страстями? Где конец моему душевному плену и рабству? Творец Всемогущий, к Тебе молитва моя: «помилуй бедное создание Твое! Дай силы расторгнуть узы греховных навыков и страстей! Отврати очи мои, во еже не видети суеты! Коснись грехолюбивого сердца, да перестанет оно биться для праха и тления! «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» Спаси меня от меня самого!»
Наступят и лета старчества. Тело мое ослабеет, чувства одно за другим будут закрываться, и льстящий теперь мир сам начнет убегать от меня. Но и все это обратит ли меня к Богу и вечности? Употребится ли мною хотя сей жалкий остаток жизни на дела благие? Не разделят ли и его между собою те же похоти и те же страсти? Ах, сколько старцев, кои с летами видимо юнеют в злобе и любви к миру! Сколько стоящих у дверей гроба и смотрящих вспять! Не буду ли подобен им и я? Не пройдут ли и мои последние годы и дни в суете и ослеплении, как проходят у многих? Милосердый Господи! «Не попусти мне впасть в сие ужасное ослепление. Пощади от сего адского нечувствия! Помилуй меня, Боже, помилуй мя!»
Вслед за немощами старости, придет последняя болезнь. Ляжем на одре, с коего не встанем более: врач отступится, священник приблизится, сродники и присные окружат одр наш и будут ожидать нашей кончины, а может быть, и сего не будет… В этот грозный час, среди последнего томления тела и духа, среди всеконечного смятения мыслей и чувств, какая молитва нужнее нам, кроме молитвы: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Помилуй грешника, коего жизнь исчезла в суете и грехах! Яви последний знак милосердия и даруй, да изыду из темницы плоти моей с чувством покаявшегося на кресте разбойника!»
Ударит, наконец, час смертный, — душа разлучится с телом и пойдет на суд Божий. Тогда среди неба и ада, между Ангелами и духами отверженными, что будешь чувствовать ты, бедная душа моя? Не будешь ли до самого страшного, всемирного суда, который решит участь твою на всю вечность, непрестанно взывать: «Помилуй ми, Боже, помилуй меня!». Аминь.
6. В неделю Сыропустную, на вечерни.
Пост, братья мои и сестры, — завтра Великий пост! Как это слово падает на ваши души и сердца? Знаю, что одни радуются наступлению поста, и говорят: Слава Тебе, Господи, пришло время заняться спасением души! Другие смущаются постом, и думают: как велик этот пост, и как провести его спасительно, — трудно! Третьи и совсем не думают о посте: сие давно уже порешили, что пост для них не нужен и вреден, и не постятся никак. Всех разномыслящих о посте призываю в наступающий пост поговеть вместе со мною и поучиться говению — в пост.
Что такое говение? Говение вообще есть бодренное, возбужденное состояние души, со всем вниманием занимающейся известным предметом или делом. Говение христианское —постовое — есть такое же бодренное, возбужденное состояние души, со всем вниманием и усердием занимающейся, во время поста, постоянным хождением в церковь, молитвою, пощением, познанием своей греховности, сокрушением о грехах, покаянием— исповедью и причащением Св. Таин, одним словом: спасением души, очищением совести от грехов и утверждением в жизни добродетельной. Как видите, в постовом говении мы должны заняться делом самым необходимым, полезным и спасительным для нас, делом святым. Отсюда уже понятно, какое внимание и усердие к этому делу требуется от нас: совершим его, при помощи Божией, как следует, — получим спасение; а если отнесемся к этому делу небрежно, — приложим грехи ко грехам, сделаемся еще более грешными. Займемся же, мои возлюбленные, займемся этим великим делом со всею любовью, со всем вниманием и усердием, особенно в первую седмицу Великого поста.
Во-первых, будем неленостно ходить ко всем службам церковным, — ходить к началу служб и выходить по окончании их, чтобы не пропустить никаких чтений и пений церковных. Трудно это будет для некоторых? Что делать? Потрудимся. Ведь это необходимо, и необходимо не для кого-либо и не для чего-либо, а для нас самих необходимо,— необходимо для нашего спасения. Отгоним же всякую леность, все отговорки, все предлоги, и будем ходить к началу каждой службы.
Во-вторых, всеми мерами позаботимся расположить себя к самой усердной и теплой молитве ко Господу Богу, и дома и здесь — во храме. Неослабно будем понуждать себя к этой молитве, чрез всю неделю говения нашего. Без горячей молитвы говение наше будет бесплодно и нисколько не полезно. И напрасно будем трудиться говеть. Молитва составляет душу и жизнь говения. Трудно неослабно молиться, и молиться с усердием? Но что же делать: зато плоды молитвы будут самые вожделенные.
В-третьих, постараемся держать, во время говения, самый строгий пост, — такой пост, какого требует от нас св. Церковь, —пост телесный: воздержание от запрещенной скоромной пищи и умеренность в самой постной пище; пост и духовный —воздержание от всех страстей и порочных наклонностей. Пост сей необходим для ослабления нашей греховной жизни и для оживления жизни святой — богоугодной. Пост, соединенный с молитвою, — это два крыла, которыми только и можно возлететь на высоту добродетели. Без молитвы и поста мы всегда будем валяться в бездне греховной.
В-четвертых, необходимо нам, во время говения, заняться познанием самих себя, разобрать подробно и определить верно: кто мы таковы. Похожи ли на христиан истинных? Твердо ли содержим веру Христову и стараемся ли всегда поступать по закону Евангельскому? Или же только называемся христианами, а живем вовсе не по-христиански, и таким образом никак не принадлежим к царству Христову, а составляем собственность врага Христова и человеческого? Об этом крепко нужно нам подумать в настоящие дни говения и решить окончательно, к какой области мы принадлежим: к области света или тьмы. Без этого покаяние нам будет не в покаяние, а в большее осуждение.
В-пятых, нужно нам будет дать подробную исповедь грехов своих пред духовником нашим. Следовательно, нужно нам, во время говения, припомнить все наши грехи и прегрешения — и против Бога, и против ближних наших, и против самих себя, — припомнить и исповедать все грехи, какие мы сделали от юности нашей до настоящего времени, или же, по крайней мере, от прошедшей нашей исповеди до настоящей. Ибо если не исповедуем грехов наших, то они останутся неразрешенными, хотя бы духовник наш почему-либо и дал нам разрешение. При этом грехи наши удвоятся на нас, потому что ко всем грехам нашим мы присоединяем еще ложь и обман, свою беспечность и нерадение крайнее: обманем и себя, и духовника, и Самого Бога, и останемся рабами греха непотребными.
В-шестых, нам нужно будет приобщиться Св. Христовых Таин — Тела и Крови Христовых, О, братья мои возлюбленные, это такое великое дело, о котором нужно думать не только во время говения, но и во всю жизнь и в целую вечность. В надлежащем причащении Св. Таин — жизнь вечная и блаженство; в недостойном — суд, осуждение и страшная смерть вечная. В причащении Св. Таин Тела и Крови Христовой решается наша участь на целую вечность: мы причастимся или в жизнь вечную, или в осуждение вечное; об этом стоит подумать, над этим крепко нужно задуматься!
Вот предметы, которые должны занять все наше внимание во время наступающего Великого поста и нашего говения. Это—хождение в церковь, молитва, пост, покаяние, исповедь и причащение. Предметов не много, но они слишком велики и существенно необходимы для нашего спасения, начало которого мы надеемся положить в предстоящем нашем говении, в наступающем посте. Будем же выслушивать все постовые службы в церкви, будем молиться и поститься, будем каяться, исповедуемся и Св. Таин причастимся, — будем ежедневно здесь поучаться сему; и Господь не оставит нас Своею милостию. Но прежде всего этого нам нужно друг другу простить согрешения, по наставлению Господа и Спасителя нашего. «Если вы будете прощать людям согрешения их, — учит нас Спаситель, — то простит и вам Отец ваш небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Матф. 6:14, 15). Видите, что необходимо всем прощать обиды, если хотим и сами получить прощение от Бога. Значит, без прощения друг другу обид и оскорблений, все наши постовые подвиги, все говение наше не принесет нам никакой пользы. Итак, начнем наше богоугодное говение взаимным всепрощением. Господи благослови! Простите меня недостойного, в чем согрешил пред вами, яко человек, делом, или словом, или помышлением! Да простит Господь Бог и вас всех, да помилует и спасет Своею милостью и человеколюбием! Аминь.