🎧Слово 1. Весьма душеполезное для внимающих ему. Беседует ум к душе; здесь же и против лихоимства
🎧Слово 2. Беседа души с умом, в вопросах и ответах, о том, откуда рождаются в нас страсти; здесь же и о Божественном Промысле и против астрологов
Слово 3. Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть, любостяжательный и нестяжательный.
🎧Слово 4. О покаянии, очень полезное для тех, кои с верою и нелицемерною любовью, со вниманием и должным рассуждением прочитывают оное.
🎧Слово 5. О покаянии

Слово 1. Весьма душеполезное для внимающих ему. Беседует ум к душе; здесь же и против лихоимства

Зачем, любезная моя душа, неприлично предаем забвению славу и блаженство небесных венцов, которыми Христос, всех Царь, обещает увенчать тех, кои му­жественно сопротивляются бесплотным врагам? Почему не содержим в уме той божественной цели, ради кото­рой мы были созданы Богом по образу Его, но как животные, чуждые разума, препровождаем все время нашей жизни в угождении чреву? Почему, будучи со­зданы для наследования небесных благ, бессмысленно, о, душа, держимся земных? Я—образ Божий: соответственно сему мы должны и мудрствовать, чтобы приобрести первообразную доброту. Но знай, что ты тогда посту­паешь сообразно своему Первообразу, с которым надлежит тебе иметь и действительное сходство, когда при­лежно, даже до последнего своего издыхания, направ­ляешь свою жизнь по его Божественным заповедям; когда далеко устранишь себя от подчинения страстным пожеланиям плоти; когда всякую ложь, и льстивый нрав и губительную зависть с корнем исторгнешь из своего сердца; возлюбим же во всем истину, правый разум, святое незлобие и святолепное житие. В противном слу­чае никто пусть не называет себя образом Божиим, если не приобрел в себе всех красот Первообраза.

Мы созданы на земле, чтобы быть радетелями бессмертной красоты и участниками тайных Божиих бесед. Познаем же, душа, высоту своей славы и не уподобим бессмысленно себя бессловесным животным. Не один и тот же конец будет нам и им, о душа, равно как и образ не один и тот же у обоих. Им свойственно всегда наклоняться к низу и постоянно на­полнять свои утробы земными произрастаниями; у нас же, душа, и самый вид тела прекрасно устроен прямо премудрым Художником. О прочих же боговидных красотах твоих, которыми ты весьма боголепно укра­шена, я не буду говорить: они достаточно убеждают нас в том, что отечество наше есть небо, и что мы можем хвалиться, что отцом имеем самого вышнего Бога. Поэтому и будем стараться всегда устремлять ум горе, где наш Отец и наше жительство. Вышний называет нас своими сынами: то почему же мы, как человеки, бесчестно изгоняемся из этой (божественной) жизни (Пс.81, 6, 7)? Вышнего прославим на земле, чтобы и Он украсил нас венцами небесными. Прославим Вышнего от всего сердца правым и непорочным хранением Его заповедей; возьмемся крепко за вечную жизнь. Возненавидим от всего сердца все низкое и отбросим от себя ярмо порабощения страстям. Станем на тверди высокой свободы, на тверди свободы богоподобной, кото­рою ты обогащена была прежде того, как попала во власть губительного беса, когда, лишившись бессмертной своей славы, уподобилась скотам бессмысленным (Пс.48, 21). Ты лицом к лицу с дерзновением наслаж­далась божественных бесед своего Создателя: в эту славу старайся опять войти боголепными нравами истинного благоверия.

Долго ли, о душа, будем порабощаться плотским сладострастям, коих конец—червь и огонь, горящий без конца? Доколе, гоняясь за существующим, как бы за чем-то положительным, будем прельщаться умом, пребывая в соблазнительных помыслах? Доколе бу­дем любить неистовою любовью сладкое питание, как бы какое бесконечное блаженство? Доколе будет нас прельщать пустая слава, услаждать золото, и осквернять разврат? Непостоянна, о, душа, здешняя жизнь, нет ничего в ней верного, вся она исполнена скорбей и об­мана. Слава и всякое сладкопитание, богатство, вожделен­ная красота, —все это как цвет весенний со временем проходит и пропадает. Вот ты прославилась, хорошо питалась, наслаждалась, одержала знаменитые победы, прожила много десятков лет; а после этого что?— Червь и гниение, отвратительный смрад и бесчисленные страшные мучения в преисподней… Какую можем ожи­дать себе, душа, пользу по смерти от тех благ, когда ждет нас такая погибель? Не все ли то, как сон и дым, быстро исчезает и рассыпается, как бы от ветра? Если бы ты, душа, по смерти обратилась в небытие, как естества бессловесные, и не предстояло бы тебе дать ответ Судии всех и Царю о своих делах и замыслах; то не преступно было бы наслаждение времен­ными благами, так как жизнь твоя продолжалась бы только до гроба. А как ты создана бессмертною, разумною и вечно нетленною, и, будучи образом Божиим, носишь в себе познание свойств своего Первообраза, чем соб­ственно и стоишь выше естества бессловесных и бываешь, по слову Божию, святейшим домом Вышняго, чего, как должно, ты не сохранила: поэтому должно тебе отвергнуть от себя все то, что после смерти не последует за тобой, как то: богатство, скверные пожелания, сладкопитание, услаждение питиями, скорогибнущую славу, леность, гордость и дерзость окаянного сего жития, и всю эту суету, и воспринять противоположные тому добродетели; имея же непогрешимым наставником страх Божий, с теплейшим усердием и всегдашнею трезвенною мыслью ходить вслед божественного своего Первообраза. Если действительно желаешь сподобиться его божественной славы и наслаждаться блистающею благодатью его мыс­ленной красоты и называться слугою Отца Небесного: то непрестанно «утреннюй» к Царю твоему, Иисусу, умоляя Его священными молитвами и «землею», непосещаемого сквер­ными и бессловесными помыслами, то есть, «плотию», исто­щенною сухояденьем, очищенною от страстей и «пустую­щею», как вещает богоглаголивый песнопевец, «являйся», душа, Царствующему в вышних, чтобы «видеть» тебе Его святую «славу», и да наполнятся «от тука и масти» не­бесной «уста твоя» и воспоешь «устнами радости; ищущие же» всегда твоей погибели пагубные бесы, «снидут в преисподния» и темные пропасти «земли» и «предадутся в руки» губительного «оружия преисподняго», и «будут частию Лисовом» (Пс. 62, 2—11).

Не предпочитай же без ума, о душа, тленное, вечно пребывающим небесным благам, чтобы не случилось с тобою сказанное меонийцем Гомером, который гово­рить: «неразумный человек тогда приходит в созна­нье, когда впадет в беды и уже нет возможности пособить себе». Ведь подвиг добродетели установлен в этой жизни, в которой мы прежде пали страшным паденьем, где и противники наши всегда пред нами налицо, с которыми если мы храбро сражаемся, то с радостью достигаем своего прекрасного отечества, Богом созданного Эдема. Одна, одна только главная должна быть у нас цель, это—с радостью трудиться до самого гроба для славы Божьей. Этот прекрасный подвиг дарует хорошо подвизающимся Тот, Кто есть Сам пода­тель и хранитель жизни. То и составляет единственное и сладостное воистину веселье, чтобы иметь живущею в сердце божественную доброту. В том и заключается не­ложное и твердое упованье, чтобы выражать надежду твореньем добрых дел. Одно только то стяжанье обык­новенно по смерти последует за нами, которое собрано прилежаньем к божественным добродетелям; в том состоит единственная премудрость и истинное художе­ство, чтобы всегда побеждать свои нелепые страсти; одно только истинное богатство есть богатство душевное, кото­рое дарует Христос—Царь своим друзьям. Все же остальное—смех, на минуту увеселяющий сердце, а потом наказывающий вечно муками преисподней.

Не будем же, душа, без ума прельщаться суетным мудрованием плотоугодников, а примемся с великим усердьем за бесстрастную жизнь, держась нрава целому­дренноно и досточестного. Зеркало, покрывшееся толстым слоем пыли, не может воспринять блеска солнечного сияния: и душа, поработившаяся гнусным плотским страстям, не приемлет лучей немерцающего света; лишен­ная же его, она ничем не отличается от бессловесных животных; ибо красота разумной души заключает­ся в теплом усердии к Богу. Этого душа и будем искать всем сердцем. Ибо все прочее, что есть пре­красного на земле, все это—гной и ложь, вполне суетно и мимоходяще. Как неприлично ткать шерстью по золо­той основе, или украшать медью золотое изображенье: так постыдно носящим на себе имя Христово, осквер­няться пагубными страстями плоти. Христос есть Царь, вполне пречистый, прекрасный и святый, и последователям Его также надлежит быть святыми. А кои не та­ковы, те уподобятся тщетно гонящимся за стадом высокопарных птиц. Ибо никто из не имеющих святости, не узрит Бога, как ясно засвидетельствовал богомудрый Павел.

Итак, скорее, душа, познаем себя, и будем мудр­ствовать прилично своему естеству, не погружаясь в сон и леность, как бы проходящие вполне тихое плаванье. На страданья и на подвиги назначена ты Вышним, что­бы бороться против невидимых врагов, и тебе угото­ваны честь или наказанье, смотря по тому, будешь ли му­жественно вести борьбу, или терпеть пораженья. И если будешь мужественна, получишь почесть, нестареемую жизнь и самое небо со всеми его жителями, и будешь чадом возлюбленным Бога Вышняго, насыщаясь вели­кой премудрости Отца своего. Какие прекрасный почести блюдутся тебе, душа, если одолеешь! Если имеешь здра­вое рассуждение, то постоянно стремись к ним. Если же обратишь хребет, то страшные мучения и болезни уготованы тебе, и огонь, непрестанно палящий нечестивых людей, где непрестанный плач и скрежет зубов, где ужасный червь непрестанно грызет, где тьма и мрак и одна никогда не престающая ночь, —в самом дне преисподней, откуда выйти, осужденному туда праведным судом Божиим, нет никакой надежды. Кто же тебе, душа, то и другое определил? Не Тот ли, чье мановение колеблет всю землю от самых оснований, и возмущает моря крепкими бурными ветрами, —Кто все в Своей длани и содержит и носит, как Бог;—Ко­торый благими и тихими веяниями Всесвятого Духа, и людьми некнижными, разорил свирепевшие, как буря, риторские речи и философские вредные учения, и почитае­мую прежде по всей вселенной злокозненную и пагубную бесовскую прелесть, как паутинную ткань растерзал, и как глубокий мрачный дым моментально отовсюду развеял, вложил же в мысли человеческие учение не погрешительного богословия и несомнительные тайны, —Христос Царь, Единый страшный и крепкий Бог, имеющий власть живота и смерти? Если же по безумии своему не повинуешься, окаянная, истинным и божественным словам Господа твоего, то хотя внешних мудрецов, говорящих о том же, прими в руководители к познанию истины. Нет для тебя никакой укоризны употребить и траву черемицу для очищения внутренней боли желуд­ка, лишь бы не очень сильно подействовала и не произ­вела бы смерть. Пойми же, если имеешь правильное рассуждение, что я тебе гадательно говорю. Да не прельщает тебя душепагубный змий, уверяя, что не будет испытания дел человеческих, и что Господь нерадит о блудных падениях юности, и что невозможно от всех без исключения требовать безгрешия. Это, душа, душепа­губный помысл, это прелесть злокозненного змия, кото­рый хочет низвести с собою и тебя, окаянная, на самое дно преисподней. К советам его ты не преклоняй уха, но стой крепко в твердой вере, и божественным страхом крепко себя огради, отвергнув от сердца вся­кое неверие. Есть праведное Око, которое все видит и испытует, как свидетельствуют все писания древних. Если же никакое другое достоверное слово и никакой разум не мог заставить тебя ожидать будущего суда: то пусть убедит тебя хотя хитроумный Одиссей, сходивший во ад и видевший в Елисейских полях благородных людей, всегда освещаемых прекрасным светом, а других опять преданных горьким мучениям. Также пусть уверять тебя Минос и Радамант — эти баснословные судьи во аде, и огненные реки Коцит и Ахерон, в которые осуждаются все беззаконники за свое нечестие.

Размышляй также благоразумно и о том, для чего украсил тебя Господь такими божественными дарованиями: бессмертием, умом, даром слова, разумом и сво­бодной волей, и страхом мучений отводит тебя от зла, — если бы не назначил тебе за мужество награду и вен­цы, а за нерадение—осуждение и муки? Знай и то, что сами люди и те не напрасно пишут свои законы и предписывают подвиги и соединенные с ними славные по­чести, но и действительно воздают славу и почесть тем, которые подвизаются, а преступникам закона—бесславие и скорбь. Если люди столько заботятся о правде и разумности: то как следует, душа, понимать о Бо­ге? Он есть самая благость, премудрость и правда. Страшен есть Вышний, и вся премудростью сотворил, и правит мерилами, весьма праведными. Он и тебя, душа, украсил более всех творений, существующих на земле, обогатив тебя божественными дарованиями, дабы ты, по­следуя правильному рассуждении и разуму, всегда подра­жала Его божественной благости, возненавидела всякую злобу, и богоугодным пением всегда почитала бы сво­его Создателя, последуя Ему прямыми стезями. Невоз­можно для Него—ни добродетель твою оставить без награды, ни злодеяния оставить без наказания. Как огню свойственно греть и свету—светить: так и Богу свой­ственно воздавать каждому по делам его. Допустим, душа, в Боге любовь к правде хотя в той мере, на сколько имеют ее и земные власти, которые не оставляют в небрежении преступления своих подчиненных, но мучат их без милости; а о ком узнают, что они проводят похвальную жизнь, тех прославляют, хотя бы они были и иностранцы. И ты хвалишь земные власти, когда они карают зло, а добродетель почитают: а о Том, Кто по существу есть самая правда, глубина щедрот и единственная благость, ты думаешь, что Он как о благих праведных деяниях не радуется, так и зло­бу гордецов не наказывает! Воистину ты одна безум­нейшая всех людей и ничем не отличаешься от самых животных. Но, отвергнув далеко от мысли своей все такие понятия, как хульные, подчини себя законам благочестия и, как имеющая против себя множество невидимых супостатов, трезвись всегда, и берегись от их губительных нападений, зная, что настоящая жизнь есть подвиг живота и смерти. Отринь всякую леность, зная, что имеешь свидетелем своих трудов Христа Бога, Который свыше человеколюбно простирает тебе в помощь свою крепкую руку. Знай также, что и пречистые небесные силы усердно помогают тебе в твоих трудах против ужасных супостатов — пагубных бесов, усиливающихся постоянно лишить тебя вечной жиз­ни. О, как прекрасен, благодетелен и велик, душа, подвиг священных твоих трудов! Подвиг твой—не о временной жизни или смерти, но о том, дабы, или с почетом получить место на небе, или быть заключенною в темном тартаре и в нескончаемых мучениях.

Отбрось же от всего сердца всякую пустую мысль, и стань дерзновенно, вооружив себя тем божественным оружием, которым Павел, восставляя тебя на борьбу с бесплотными врагами, вооружает тебя. И вместо панциря прими непорочную веру, вместо щита надежду и вместо шлема непрестанную любовь к Богу; вместо же меча — глагол Божий, который небесные боговдохновенные книги изготовляют тебе при посред­стве огня Св. Духа Параклита (Еф.6,17). К этому присовокупи чистую и непрестанно произносимую молитву, и узду беснующейся плоти—скудную пищу. Знай же, что молитва чистая и богоугодная, входящая всегда в ушеса Вышняго, есть та, которая возжигается в сердце священным умилением, при посредстве пагубного для страстей угля смиренномудрья; такую молитву ум непогрешительно направляет к самым небесным вратам и, возводя туда, поставляет пред небесными престолами. Сердце уподобляется, о душа, доброгласным гуслям, а ум—искусному художнику музыкальных пений, язык— орудию, ударяющему в струны, а доброгласные уста — самим струнам. Ты же, умоляя страшного Судью, если желаешь принести Царю богоугодную песнь и ею расположить Его к себе милостиво, — наблюдай, чтобы все то одно другому согласовалось. Для этого язык пусть всегда поет в согласии с устами божественные песни Царю всех и Богу, а снизу пусть сердце содей­ствуем частыми воздыханиями, будучи всецело распа­ляемо огнем божественным; очи же чистыми струями слез пусть омывают от скверны твой земной состав; ум же, переселившись на небо, минуя все звезды, да повергнется весь к ногам всех Царя. Таким образом ты явишься, душа, прекрасною и благоприятною жертвою Царю всех и Богу.

Возненавидь стяжание, как причину погибели души, и суетную славу, —эту губительницу добродетелей; воз­люби же худость риз и брашен, и священное бдение— матерь целомудрья; бдение разумею то, которым душа просвещается в поучении книжном и обильно ума­щается священною молитвою. Взнуздай крепкою уздою наглый язык, уставив ему меру и в разговоре и в молчании—так, чтобы тебе говорить только то, что слу­жить к прославлению Господа и подает духовную благодать слушающим. Сверх же этого возлюби молчание, боясь той многогрешной пропасти, в которую влечет необузданный язык. Непрестанно упражняйся в чтении боговдохновенных книг, чтобы всегда возрастала в тебе божественная любовь, которую, душа, почерпнешь обильно, если будешь внедрять в мысль свою их священный учения, и прилежно будешь всегда исполнять их делом, во славу Вышняго, а не ради земнородных.

Вижу, что ты страшно недугуешь тщеславием, и сильно опасаюсь твоего суемудрия. Для чего ты так беснуешься ради пустой человеческой славы и уловляешь ее всеми способами? Какую, скажи мне, надеешься получить от нее пользу в настоящей жизни или впоследствии? Напротив, если захочешь разумно рассудить о ней, то найдешь, что в ней заключается причина великих зол: она порождает страшные споры и вражды в людях, губительную зависть и льстивые речи. Иной, же­лая ее, непристойно льстит всем, и все его слова и поступки проникнуты лестно, а если не достигнет ее, тает от сердечной печали, и видя другого достигшего ее, завидует и всячески враждует на него, и не перестает от вражды, пока не лишит его этой славы. Если же не возможет достигнуть сего, то обращается к тайным наветам, и думает уже о том, как бы ли­шить его этого света. Желание славы, в случае не достижения ее, рождает зависть, а от зависти рождаются все гибельные последствия. Родительницу ее (зависти) порождает страшная гордость, а матерь этой — преступление святых заповедей, да безумие, которое служит причиною всякого вообще зла и погибели несчастных народов. Поняла ли ты, каких зол служит для тебя причиною возлюбленное тобою желание пустой славы? Бе­гай ее, душа! Стремись же непрестанно всем сердцем к вечной славе, по заповеди Господней. Ничего не считай, душа, честнее и любезнее божественной любви, ибо она, обыкновенно, своего божественного рачителя соделывает обителью всего Божества, и являет страш­ным, непобедимым и вполне крепким борцом для своих противников. Пламенною любовью прилепись к Иисусу, как бы кто привязался к своему возлюбленному отцу; бойся же Его, как Господа, и спеши исполнять все Его повеления, как раб благоразумный. Не может ни коим образом божественное желание долго пребы­вать в сердце, одержимом пагубным разленением, но как от жестокого камня отлетает, оставив всю внутренность чуждою света. Разожги себя всю божествен­ным огнем Параклита и принеси себя живому Богу в живую и чистую жертву. Иноческое житие, душа, подобно полю, на котором сеется пшеница, и нуждается в большом трудолюбии. Если хочешь, чтобы оно принесло много­плодные колосья, а не терние и всякую сорную траву, служащую пищею скотам, то трезвись и трудись при­нести Господу своему плод сторичный, или в шестьдесят, или в тридцать. Это потребуется и от тех, которые сочетались законно с женами. Постарайся же оказаться своему небесному делателю землею доброю, а не камнем, ни дорогой, ни тернием, чтобы, или по лености не была ты обкрадена пагубными птицами, похи­щающими всеянное свыше в сердце твоем; или от зноя скорбных обстоятельств оно скоро бы не засохло, как не вкоренившееся во глубине сердца; или пагуб­ными попечениями настоящей жизни, как тернием, не было бы подавлено, — и не принесет небесного плода. Очи твои да будут постоянно устремлены вниз, к земле, а мысль да возвышается туда, где божественные ангельские чины славословят Христа вместе с Отцом безначальным и с преблагим Духом, — вседетельную, господственную и живоначальную Троицу. Не принимай в уши свои непристойных слов; убегай, сколько есть сил, всяких беззаконных речей: они острее всякого ножа, и ими потом враг чрез воспоминание уязвляет сердце. Возложив руку на рало Евангельских запове­дей, блюдись, чтобы не возвратиться вспять. Спеши же к почести небесного звания, минувшие труды всегда забывая и простираясь на предстоящие подвиги, пока серп смерти не отсек тебя от этой жизни. Тесным путем шествуй полной стопой, чтобы нога твоя сподобилась стать в пространном небесном отечестве. Трубу своей гортани всегда береги, чтобы она не ввергла тебя во глу­бину всегда волнующейся пучины чревобесия. Старайся искоренить из сердца всякое пристрастное пожелание, услаждающее плоть; напротив, огорчай ее жестоким житием, гнушаясь всего, что ее услаждает. Не забывай, что ты привязана к страшному зверю, который бесится на тебя и постоянно лает. Постарайся же всегда укро­щать его душепагубные стремления всяким пощением и крайнею нищетою. Приятные напитки, вкусные снеди, и мягкие постели, и продолжительный сон—все это разжи­гает этого зверя, и ты от этого отступай. Если, дей­ствительно, хочешь укротить его беснование, то нестяжа­тельною жизнью, с легким всегда желудком совершай житейское плавание, молясь ко Христу. Ссылкою почитай здешнюю жизнь, в которую ты осуждена за твое преступление, —осуждена с тем, что если при вторичной борьбе восставишь себя от побеждения, которым в древности ты была побеждена злокозненным змием, то будешь уже не делательницею Едемского сада с боязнью угрозы смерти, в случае вкушения запрещенного плода; но, как говорит неложное обетование Христово, где бы ни был Божеством Сам Господь, там бу­дешь и ты, насыщаясь Его божественною славою. Блю­дись же, чтобы назначенное тебе Богом время на исцеление душевных твоих струпов, не провести безе ума в сладкопитании и пьянствах, и, вместо незаходимого света, не вселиться в страшную тьму.

Слышала ты, что больше бывает радости у небожи­телей об одном кающемся грешнике, нежели о девятидесяти девяти праведных. Не ложно это обетование Христово, и служит оно к ясному познанию божественного милосердия, какое имеет Господь о человеческом роде. Старайся же всегда исполнением заповедей Вла­дыки веселить ангельские лики, а не радовать беззакон­ными делами скверные и человеконенавистные полки пагубных бесов. Как о спасении твоем радуются свя­тые Ангелы, так и о погибели твоей веселятся скверные демоны. Подобна ты по всему, душа, кораблю, переплы­вающему пучину, и обуреваешься всякими страшными ветрами, которые усиливаются низринуть тебя на дно преисподней и жечь всегда горящим огнем. Блюди же, чтобы тебе всегда быть управляемой тихими прохлад­ными ветрами, то есть, наставлениями Святого Духа, Его всегда зреть и одного Его слушать, Им наполнять мы­сленные свои паруса, Им утверждать непоколебимо мачту сердца своего, чтобы тебе без потери достигнуть не­бесной пристани, сохранив в целости все богатство своих добродетелей. Светильник тела своего сохраняй в простоте, чтобы все оно всегда было светло, просве­щаемое неприступным светом. В противном случае, живущий в тебе естественный свет претворится от нерадения и невоздержания в страшную тьму и отбросит тебя во тьму кромешную, где ужасный скрежет зубов и непрестанные (бесполезные) слезы. Приобрети себе богодарованное богатство слез, которыми Христос Царь скоро преклоняется к милости. Приобрети терпение, — этот непоколебимый столп души против находящих на тебя напастей. Но и тогда не падай, когда нападает на тебя буря злых искушений. Ибо никто не венчается, если не будет законно подвизаться. Избегай уподобления безумному и богомерзкому фарисею, и не осуждай ближнего; усматривай же всегда бревно, находящееся в твоем глазе, то есть, непомерное бремя своих пороков. О том всегда заботься, чтобы поставить себя далеко от этого уподобления, —чтобы не языком только, но и в сердце всегда считать себя псом нечистым и попранием людей. А находящийся в глазу ближнего сучек, то есть, ничтожное прегрешение, не дозволяй себе рассматривать. Ибо каждый, о любезная моя душа, о сво­их согрешениях воздаст тогда ответ Судии всех. Имей всегда, душа, память адских мучений и шествуй прямо по пути благочестия. Ибо всякий преступник и услаждающийся беззаконными делами, будет предан бесконечным мучениям. Крепко всегда держись божественных заповедей, прилежно направляя по ним свое житие. Ибо иначе спастись невозможно, как и здравие не получит тот, кто не подчиняется врачам. Пусть удосто­верит тебя в этом тот, который от самого божественного брачного пира был изгнан в пламень мучений, потому что не имел одежды, приличной священному браку, сотканной из благочестивых деяний. Вера, душа, подобна золотой основе, а всякий прекрасный уток (для этой ткани) суть добрые дела. И как то и другое, на­ходясь само по себе в отдельности, не может быть признано или названо прекрасной тканью: так и вера без добрых дел, равно как и добрые дела без веры непорочной, —оба мертвы. «Огня», говорит, «приидох воврещи на землю» (Лук.12,19), знаменуя этим ревность и божественное рачение о Его спасительных заповедях, которыми, как божественным каким огнем, истреб­ляется всякая нечистота и плотская скверна, а вокруг тебя расцветает светоносная одежда святости, дивно тебя покрывающая. Постарайся же этим божественным огнем очистить все скверны своей плоти. И не прель­щайся ересью, которая утверждает, что по смерти в огне очищаются плотские скверны грешных. Это страш­ная прелесть, и окончательная пропасть, и учение Оригенова заблуждения. Ведь не огнем чистительным, а понуждением себя повелел Судия умудряться восхищать царство небесное; также прежде нежели затворится небес­ная дверь, поведено нам стараться войти узким путем. Под узким же путем разумей, душа моя, понуждение себя к исполнению святых заповедей, а под суровым затворением двери по смерти, понимай вели­кое долготерпение Божие: ибо если живем праведно, то дверь эта всегда для нас отворена и любезно приемлет внутрь отовсюду преставляемых; если же живем беззаконно и без покаяния, то она беспощадно затворяется для нас, когда отсюда будем похищены смертью. Это суровое заключение божественной двери изобличает яв­ную лживость учения об очистительном огне. Если бы для исчезающих отсюда нечестивых и неправедных была какая-нибудь надежда по смерти на чистительный огонь; то дверь божественного брачного чертога не ока­залась бы затворенною для дев, не взявших с собою в сосуды елея, и не сохранилось бы для ответа на последнем суде праздное слово, которое составляет лег­чайшее из всех согрешений. Девы те не блудную про­водили жизнь и не в бесчинном смехе; но одни из них всегда алкали, другие плакали; а когда молились, чтобы отверзлись им небесные врата, то услышали: «не вем вас, отыдите от мене делателие неправды» (Мф. 25, 11. 12 и гл. 8, 23). Также: не осуждался бы в огнь вечный тот, кто ближнего своего назовет безумным пустословом (Мф. 5, 22). Всем этим, душа, Господь ясно учит, что настоящая жизнь служит временем подвигов, как для приобретения добродетели, так и для истребления всякого зла, а по смерти, соответственно сему, получается или награда, или наказание. Явственнее же это показано тою божественною притчею, в которой Господь учит нас примером, показывая богача, палимого за его немилосердие в огне, но не очищаемого, и пред­ставляя Авраама, который говорит ему: «восприял еси, чадо, благая твоя в животе твоем», равно как и этот убогий—«злая» (Лук. 10, 25) своя, перенеся с большим терпением множество скорбей. Этим Он ясно показал, что эта жизнь назначена всем людям и на приобретение добродетели и на избавление себя от греха, как и выше сказано; а в загробной жизни ждет нас или награда, или мучение. Но и великий некоторый отец (Антоний Великий), когда молился, чтобы ему открыто было, какое место получают по смерти души праведных и души грешных, то ему показано было свыше, что души правед­ных, как высокопарящие птицы возлетают, и их приемлет внутрь себя самое небо; а которые в беззакониях окончили свою жизнь, те ввергаются в страшное преисподнее темное и смрадное озеро, и исполинская не­кая рука низвергает их во ад, а не чистительный огонь очищает их и выпускает чистыми оттуда на свет. Оба эти велики и достохвальны: и тот, кто об этом повествует (Афанасий Великий), и тот, кто это мысленно созерцал (Антоний Великий). Из них один—премудрый святитель Алексан­дрии, а другой—превосходнейший глава священных иноков.

Итак, не прельщайся пустыми словами ложных мудрецов, а повинуясь учению евангельскому, старайся добрыми делами и смиренными слезами смыть тяжесть многих своих согрешений. Для этого со всяким прилежанием исполняй всегда до последней йоты божественные заповеди Спасителя, если не постыдно желаешь ока­заться тогда стоящим одесную Господа своего. Ибо «тогда, говорите псалмопевец, «не постыжуся, внегда призрети ми на вся заповеди Твоя». И опять: «буди сердце мое непорочно во оправданиих Твоих, яко да не постыжуся» (Пс. 118, 6. 80). Сердце же непорочное и не постыдно пребывающее в заповедях Вышняго—у того, кто не смеет ни одной из них презреть, не исполнив делом, или изменить; но все точно исполняете со страхом.

Избегай пагубной праздности и деланием рук отго­няй помыслы уныния. Нет ничего пагубнее праздности, и от той произошло в роде нашем всякое зло. Делай же все ради Бога, а какие от того получаются прибыли, то не жалея влагай в руки нищих, а не храни без ума для себя, если, действительно, желаешь наследовать вечное небесное богатство. Ибо «где» будет «ваше сокро­вище», говорит Господь наш, «ту и сердце ваше будет» (Мф. 6,21.). Питайся от своих праведных трудов, как изначала назначило божественное Господне повеление:» «в поте лица твоего», говорит оно, «снеси хлеб твой вся дни живота твоего» (Быт. 3, 19.), а не имей подручных себе поселян, как властелин; но, как ученик Христов, живи по апостольски, добывая себе хлеб свой собственными руками, предварительно раздав все свое нищим, по заповеди Спасителя. Предпочитай лучше сама работать на других, чем властвовать другими. Ибо первым возвышаешься горе, а последним разде­ляешь себя на двое: если согласно установлениям Божиим будешь устраивать порученное тебе начальство, будешь блаженна; если же будешь преступать эти установления, то будешь осуждена с законопреступниками.

Предпочитай быть нищею, нежели иметь в изобилии серебро. Если беспокоят недостатки, предпочитай тер­петь, а не беспокоить других. Это имей себе правилом, а не желай питаться кровно убогих, требуя от них проценты на серебро. Последним ты не вслед обнищавшего Христа ходишь, окаянная, а вслед беззаконных язычников, и делаешь себя подлежащею проклятью за­кона и наследницею огня неугасаемого. Ибо «проклят», сказано, «всяк, иже сребро свое в лихву дает ближнему сво­ему». (Лев. 25, 36; Втор. 27, 26). Слышала ты, душа, что «расточившего» и «раздавшего убогим», а не в лихву дающего сребро, «правда пребывает во веки» (Пс.111, 9.). Зачем, как аспид глухой, затыкаешь уши свои? Если истинно любишь распявшегося Иисуса Христа, и желаешь наследо­вать Его блаженную славу, —с Ним обнищай и сраспнись Ему, и все твои желания пересели на небо. Для сродников своих, для знакомых и друзей, будь яко странен, незнаем, бездомен, не имущий ни отечества, ни звания, —и как бы мало смыслен. Раздай все свое убогим. Возненавидь и отбрось от себя все прежние обычаи и всякую любезную тебе волю. Пребывай в алчбе и жажде добровольно и невольно; терпи скорби; радуйся, если будешь заключена в темницу. «Аще кто мне слу­жит,- сказал Спаситель, Мне да последует, и идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет» (Иоан.12, 26.)

Бегай зла богомерзкого ростовщичества, за которым следует страшное преступление заповеди Божией и правды Его; дерзостное же прекословие и злодеяние и лесть по­стоянно обходят городские стены, ради чего «языки по­топляемы» бывают (Пс.54, 10.), будучи свыше посекаемы божественным мечем. Бегай зла лихоимства, делающего антихристом, то есть, противником евангельским заповедям—всякого, утешающегося им. Ибо Христос Господь, как написано, пришел разрешить души убогих, связанных неправедными лихвами (Пс.71, 14; Лук. 4, 18.); ростовщик же, беснуясь неистовством златолюбия, опять связывает их процентными оковами. Бегай ростовщического зла, претворяющего своего после­дователя в неверного и служителя богомерзких идолов (Еф. 5, 5.). Если же лихоимство есть полное служение идолам, как слышим от божественного пропо­ведника: то всеми силами избегай злобы лихоимания. Если желаешь безвозвратно вселиться в божественной горе вместе со святыми, угодившими Богу, и с ними вечно веселиться во свете: то бегай этой мерзости, лю­бителей которых — язычников, божественная песнь, устами всех по всей вселенной благоверных, проклинает и всегда молится с великою ревностью о потоплении их, говоря: «потопи Господи, и раздели языки..». (Пс.54,10.) и прочее, известное читающим и пренебрегаемое ими. Питаясь кровью бедственно живущих и уте­шаясь пагубною лихвою, ты уподобляешься какому то зверю кровопийце, и из сухих костей стараешься вы сосать мозги, подобно псам и воронам. Тебе велено, о несмысленная, своими трудами питать убогих, а не пить кровь других посредством лихоимства, —служить иным, а не властвовать над другими. Зачем точишь нож на свое сердце? Христос Господь до конца возлюбил крайнюю нищету, так что не имел где приклонить священную Свою главу. Ты же, окаянная, не стра­шишься пагубными лихвами непрестанно томить бедных поселян. О, какое ужасное неистовство! Не стыдишься ли самой жизни Христа твоего, которым хвалишься? Как понимаешь ты, душа, о Христе? Неужели думаешь, что Он на это не обращает внимания и не потребует от­чета на страшном суде? Ужасайся Его угрозы, ибо Он говорит: «обличу тя и представлю пред лицем твоим» вся беззакония «твоя» (Пс. 9. 21.). Или думаешь, что немногими твоими кусками, которые иногда подаешь подходящим к твоим воротам убогим, ты избавишься по смерти заслуженной своим бесчеловечием казни и мучения в пламени? Безумствуешь, обманываешь себя; ты стоишь далеко от пути, ведущего праведных в царство небес­ное. Ибо лихоимец не наследует царство небесное, вопиет божественный Павел, — эти неложные уста Христовы (Еф.5, 5). Если не уподобишься усердно тому, кто вчетверо отдал обиженным им, и не раздашь, подобно ему, пол—имения своего убогим: то и в дом свой не примешь пребывать Христа—Царя, и не надейся услы­шать от Него: «днесь спасение дому сему бысть» (Лук. 19, 9). Милость, оказанная нищим, и любовь от чистого сердца ко Господу и ко всем людям, —вот все, чего требует от нас Христос Бог; без этого же, все остальное не приносит пользы, —ни воздержание в пище, ни продол­жительные молитвенные подвиги. Ибо ни жертвы, гово­рит, хощу, но милости. Пусть убедит тебя пример «буиих дев», не имевших елея в сосудах своих, это никакой не получили они пользы от прочих своих добродетелей, но были изгнаны из небесного чертога.

Всегда помни, душа, страшного Судью, как Он во время страшного суда за благодеяния нищим, стоящим тогда „одесную» Его, сплетает венцы и дарует нескон­чаемое царство и жизнь, и славу небесную; а за немилосердие к ним—стоящим „ошуюю» грозно изречет: исчезните от Меня, проклятии, во огнь неугасимый. О всех остальных добрых или злых делах тех и других ни сколько не упомянуто, — не потому, что он не заслуживают ни похвалы, ни порицания; но этим ясно показано то, что и добродетель и зло заключается в том, чтобы или миловать нищих, живущих в скорбях, или презирать их. Итак, не радуйся возды­хание или злострадание убогих; ибо страшный отмститель за них и поборник есть сам Вышний. Перестань же отягощать нищих всякими налогами и богомерзким ростовщичеством. Ибо «страсти ради нищих и воздыхания убогих, ныне воскресну, глаголет Господь» (Пс. 11, 6), и прочее. Страшись, безумная, страшись, и отбрось свою бессмысленную привычку, которую ты издавна приобрела ненасытным люблением золота. Возлюби же всею мыслию убогих, чтобы тебе свыше привлечь — не гнев, а божественную благодать. Не уподобляйся пагубным трутням, чужими трудами всегда наполняя свое чрево; рев­нуй же похвальному деланию премудрой пчелы, питаясь всегда от своих праведных трудов, чтобы тебе тогда явиться стоящею одесную Судии, и причислиться к тем, которые угостили Его, обнищавшего здесь, всякими ми­лостынями, оказываемыми нищим, а не к тем, кото­рые без милости прошли мимо Его.

Заповеди Божии подобны венцу златотканному, уни­занному драгоценными камнями; постарайся весь его в целости поднести Царю своему, чтобы принять свыше благодать, а не гнев. Нестяжательно совершай этот безбрачный подвиг, как узаконяет тебе Подвигоположник твой, если действительно желаешь вкусить той божественной вечери, которой ты лишилась, безрассудно удалившись на село. Не прельщайся окаянными и пагуб­ными помыслами, советующими, что тебе необходимо иметь стяжание — золото и имения, на случай глубокой старости и часто случающихся тяжких болезней. Какое для тебя, окаянная, это оправдание, когда ты будто бы ради Бога отказалась от своих имений, а приобретаешь чужие? Ведь в те же опять впадаешь ты пагубные попечения, ослепляющие умные твои очи всякими пагубными бесчинствами плоти, коими, как диким терпением, жало­стно подавляется посеянное свыше в твоем сердце, и себя самую явно представляешь преступницею, опять со­зидающею то, что прежде ты разорила. Таким образом ты уподобляешься тому, кто убегает от дыма, и впа­дает без ума в самый огонь. Знай, что это—сети льстивого ловца, опутывающего тебя будто бы правед­ными попечениями, и ими льстиво отводящего мысль твою от святой любви Божией и опять привязывающего тебя к пагубному тернию, который ты отвергла, когда отри­цалась этой жизни. Не связывай себя опять, душа, такими сетями, чтобы не быть изринутой из небесного чертога. Как будешь ты признана взявшею крест, или отвергшеюся себя и пошедшею неуклонно во след Христа, когда ты опять одержима богомерзкими попечениями о золоте и имениях? «Никто же бо, — сказано, возлож руку свою на рало», —ралом здесь названо делание божественных евангельских заповедей, —и потом возвратившись опять к злым делам настоящей жизни, «управлен ест» сколько-нибудь «в царство небесное» (Лук. 9, 62). Не можешь, душа, «двема Господинома работати» вместе: «Богу и мамоне» (Мф. 6, 24), как нельзя одним глазом смотреть к земле, а другим на высоту небесную; но обоими нужно смот­реть или кверху или вниз. Если любишь Христа, воз­ненавидь вполне золото, потому что это одно другому противно, как жизнь и смерть, или свет и тьма. Что общего между Христом и золотом? Христос Царь хочет, чтобы ты всецело пребывала при Нем, всегда плакала и каялась, нисколько не заботясь ни о самой пище, ни об одежде, а оставив все это, невозвратно шла бы вслед Его, нося единственное стяжание—крест самоумерщвления. Этого требует Христос. А золото, окружая тебя отовсюду опять пагубными попечениями, держит тебя как страшный змей, от чего ум постепенно отлу­чается от небесного и ангельского зрения и божественных желаний. Ибо плоть, постоянно утучняемая вкусными снедями, погружается в продолжительный сон, производя скверные плотские пожелания и осквернения, часто, увы, не только во сне, но и во время бодрствования; глаза такого смотрят свысока, так как сердце его очень возвы­силось суетными надеждами на богатство и стяжания, и он уже считает себя кем то великим, а не как прежде почитал себя последнейшим изо всех. Поэтому каждое дело направлено у него к тому, чтобы получить земные похвалы. За тем, достигнув желаемого, тотчас, если и показывался в нем ранее какой-нибудь след лицемерного смирения, отбрасывает его назад, и бесстыдно проявляет скрывавшуюся в нем прежде гордость. Свя­щенное же учете, которое осуждает и сравнивает с неверными и непокорными прегордого раба, сильно беснующегося желанием править и распоряжаться подоб­ными себе, —он отбрасывает назад, и по гордости своей думает уже, что он поставлен распоряжаться самим законом, а не водиться им для правильного управления подчиненными, — гордится, беззаконничает, сильно гневается, мучит, вяжет, берет взятки, питается невоздержно, весь его ум занят золотом, и все многомятежное попечение его—о том, как угодить властям. Язык его развязан, не имея священных уз молчания; все говорит с гневом и досаждением, и на язык у него вертится много такого, что свойственно людям презренным и скверным блудницам. Но и рука не бездействует; а подымая кверху жезл, гневно грозит ударить по хребту убогого человека; мысленный же очи у него ослеплены люблением тщетной славы и страшною гордостью. К тому же, погубив душевную доброту, ки­пящую множеством духовных богатств, старается лишь всегда украсить внешний свой вид разноцветными и мягкими шелковыми тканями, золотом, серебром и драгоценным жемчугом; а к божественному учении, зазирающему одевающихся в мягкое, он, как аспид ка­кой глухой, затыкает уши свои. Руки его, забывая про­стираться на подаяние милостыни одержимым страшной нищетой, увы, без милосердия истязуют их бичами за большие процентные долги, которые они не в состоянии уплатить, или же он лишает их свободы и записывает себе навсегда в рабство; или, лишив их иму­щества, с пустыми руками изгоняет, бедных, из сво­их мест. Владея селами, он сильно возносится этим в сердце своем; а чтобы заботиться о поселянах, как о своих членах, по заповеди Господней, этого нет у него; но, как купленных рабов, постоянно морит их всякими тяжелыми трудами; если же они в чем про­винятся, —тотчас с страшным гневом заковывает им ноги в железный кандалы. Возгордившись властью, он уже без всякого страха носится по пагубной пропа­сти, как свирепый конь, который, вырвавшись из узды, смело сбрасывает с своей спины всадника, и свободно беснуется, летая туда и сюда, ржет и неудержимо скачет, пока не встретится, бедный, с плотоядными зве­рями, и не будет растерзан и съеден ими. Так и душа, разгордевшаяся по причине множества имений, мало помалу извергает из сердца своего страх Божий, а лишившись его, уже не остерегается ни лжи, ни божбы, и никакой татьбы, завидует, злится, страшно превозно­сится, и очень радуется пагубным раздорам, питаясь, как пиявка, кровью, и всегда подсматривая чужие грехи, своих никогда не чувствует. Похвалили ее, и она возрадовалась; а не удостоили внимания, —ее объемлет зверский гнев, и великая скорбь покрывает ее. Священ­ное Писание, которое повелевает не богатых, а нищих призывать к своей трапезе, она презирает, и всегда роскошно угощает богачей, радуется им, и обеими ру­ками нещадно расточает имения нищих для всевозможных наслаждений своего сердца. Сама всегда всячески веселится и одевается в дражайшие теплые одежды, а на них, жалостно погибающих от голода и холода, не обращает никакого внимания, а лишь роскошно каждо­дневно питается, имея множество предстоящих ей слуг и рабов. И что много говорить! Повседневными твоими поступками ты доказываешь, что божественные заповеди ты почитаешь за одни слова, и что иночество считаешь заключающимся только в черной одежде. Но истинен Тот, Кто сказал: «от плод их познаете», что они лице­мерно притворяют себе благочестие. Также говорит: «не может древо зло плоды добры творити. Еда объемлют от терния грозды, или от репия смоквы! (Мф. 7, 18. 16). Таким образом, отринув страх Божий и лишившись света, обличающего душевные страсти, она зорко наблюдает только за внешней нечистотой, не имеющей никакого значения: старается всегда руки дочиста обмывать мылом от внешней грязи; а что они постоянно оскверняются богомерзкими сквернами лихоимства, о том нисколько не радит. Если когда случится, что из зубов пойдет кровь, то считает непозволительным для себя присту­пить к святым Тайнам; а что язык страшно осквер­няется бесчисленными богомерзкими сквернословиями, — это она вменяете ни во что. Когда случится во сне не­вольное осквернение, то гнушается даже прикоснуться к одежде, а производящими оное вкусными яствами и на­питками и продолжительным сном, всегда насыщается до пресыщения, без воздержания. Остерегается в среду и пяток вкусить вина и масла, соблюдая установления св. Отцев; а угрызает бестрепетно людей, уязвляя их наговорами и неслыханной клеветой, и языком своим тайно зазирает и беспощадно оговариваете их, в лицо же лицемерно показывает вид дружбы. Из-за сел часто ходит по судам, —крепко ссорится се своими соперниками, и, не имея против них сильных дока­зательств, но весьма желая их обвинить, просит дозволения у судей решить спор свой в поле оружием. И тогда как заповедано скоро примиряться с своим соперником, и до последней срачицы не сопротивляться обидчику, и все свое бросать и вменять за сор, —она за малый клочок земли, и то часто не за свой, ратует против соперника своего, увы, оружием, ни сколько не трепеща ни самого Бога, ни самых свидетелей—ангельских чинов, пред которыми избирала нестяжательную жизнь, не трепеща и не стыдясь своих обещаний, кото­рыми сама обещалась Богу. Согрешая же так страшно, она думает, что творит великую добродетель: а это—признак окончательного безумия. Всякий грех ужасен; но хвалиться тем, что составляет согрешение, —это служит доказательством окончательной глубокой испорченности.

Будучи столь непотребна, о окаянная, когда придешь ты в сознание и приобретешь спасительные слезы раскаяния? Как вселишь в свое сердце страх Божий и па­мять смерти и адских мучений? А чистую молитву когда ты приобретешь, будучи страшно возмущаема прахом, то есть, бесчисленным множеством смущений и житейских попечений? Как приобретешь ты себе кротость, смиренное мудрование и священное безмолвие сердца, когда ты часто и неудержимо увлекаешься яростью и спорами о землях, — то с самыми поселянами, то с своими соседями? И если окажется, что они чем-нибудь тебя обидели, то стараешься взаимно оскорбить их, как врагов. Как можешь ты расположиться умереть за ближнего своего, когда ты всегда томишь его без милосердия всякими тягостями и пагубным ростовщичеством? А не приобретя этих добродетелей, ты навеки будешь осуждена во мрачную тьму и предана преисподним мучениям, не получив никакой пользы ни от частых и продолжительных молитв, ни от той черной одежды, которую носишь. Ибо молитва и эта черная одежда тогда приятны и ценны пред Богом, когда прилежно и в точности исполняешь все заповеди Божии, — и не как ты об этом рассуждаешь, а как Господь твой повелел и установил; ибо Он ничего другого не требует, — ни продолжительных молитв, ни воздержания от брашен, а только исполнения заповедей. Ведь только ради исполнения заповедей были установлены все молитвы, пощения, бденияг уединения; и потому ничем этим не хвались, если пренебрегаешь исполнением заповедей. Этого исполнения и старайся более всего достигнуть, предпочтитель­нее пред всякою другою добродетелью. Ибо Спаситель сказал: «аще кто любит Мя, слово Мое соблюдешь, и Отец Мой возлюбит его» (Иоан. 14, 23.). И опять говорит: «не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царство не­бесное, но творяй волю Отца Моего, иже есть на небеси» (Мф.7, 21). Ты же, окаянная, упиваясь безжалостно кро­вью убогих посредством лихоимства и других неправедных дел, доставляешь себе этим в изобилии все, что тебе угодно, когда и как тебе хочется, разъезжая по городам на конях породистых, со множеством слуг, из коих одни последуют тебе, а другие бегут вперед с криком и бичами, разгоняя народ, сретающий или стесняющий тебя. Поступая так, думаешь ли ты, что про­должительными молитвами и этими черными власяницами угождаешь Христу, Который любит милостыню более жертвы, и осуждает всякого, ненавидящего нищего? Во­истину страшно прельстилась ты и заблудилась от прямого пути, и на песке строишь храмину свою, а не на твердом камени, который составляет исполнение делом всех заповедей Спасителя. Берегись же, чтобы не услышать и тебе, наслаждавшейся в течении всей жизни: «восприяла еси благая твоя в животе твоем». Ведь и ты, окаянная, наслаждаешься, собирая себе неправедным лихоимством, по жидовски, богатство, стараясь всегда иметь свои кладовые наполненными всякими съестными припасами и вкусными напитками, и каждый год складываешь, ока­янная, в своих селах большие и частые стога, кото­рые, из-за желания большей прибыли, нарочно хранишь на голодное время, ни сколько не страшась возвещенной Богом угрозы, которою подвергает проклятью тех, кои оставляют сродных себе людей умирать голодом, сох­раняя пшеницу и всякое жито для продажи по более дорогой цене, руководясь желанием большей прибыли (Прит. 11, 26).

Бегай, душа, рассуждения того, который решил рас­пространить свои житницы, чтобы и тебе не быть наз­ванной от Бога безумною, подобно ему. Возненавидь уподобление тому богачу, который питался всегда вкусными яствами, а нищего презирал. Подражай же всем сердцем благоразумному Лазарю, чтобы и тебя приняли священные недра Авраама, а не пропасть огня, без конца попаляющего. Обещавшись Господу своему при пострижении в монашество исполнить делом все святые Его заповеди, старайся всею силою быть выше всех суетных попечений этой жизни, слыша приговор Христа, Царя своего, что если не приобретете похвальными по­ступками добродетели, лучшей против книжников и фарисеев, то не внидете в царство небесное (Мф. 5, 20). Если же ты окажешься, окаянная, по добродетели не только не лучше тех, но и много хуже: то чего тебе после этого ожидать? Увы, какой тогда стыд и какая скорбь обымет тебя? Ибо ясно, что жизнь твоя много хуже и книжников и фарисеев. Если тот гордый фари­сей не был ни неправедным, ни хищником, но и де­сятую часть своих доходов отдавал нищим; мы же пагубным своим сребролюбием труды их и кровь без всякого милосердия всегда иссушаем лихоимством: то как мы, беззаконничая хуже фарисеев, можем полу­чить вечную жизнь и славу? Младенческие это, душа, и глупые понятия, и явный обман невидимых врагов. Никто не может освободиться от вреда пагубной лихо­радки, если не будет повиноваться предписаниям мудрого врача; также и кормчий, бедствуя на море, не мо­жет управить к пристани свой корабль без благоприятных ветров. Точно так и душа, не омыв все свои скверны всеми божественными заповедями, не может благополучно достигнуть безопасной пристани, не имея направляющей ее благодати Святого Духа.

Вот, любезная душа моя, нам обещано свыше про­странное небо, где празднование и священное сладкопение первородных (все святые), и мысленные ангельские чины, сияющие светом, и сам таинственный небесный Невестоводитель, —если приобретем приличную для сего одежду, истканную из богоугодных трудов и добродетелей. Снизу же опять земля, отверзши широко свои уста, показывает нам мрачное дно адское и грозит неугасаемым огнем геенским, если мы не по правилам благочестия препровождаем свою жизнь. Убоимся же того, что находится внизу, и приди, твердою ногою взыщем всегда вышних, пока не взойдем туда. Вот трапеза (все таинство веры) трехножная (вера, надежда, любовь) и совершенно круглая, а на ней золотая чаша (дарования Святого Духа), полная нектара небеснаго (т.е. дающего бессмертие напитка). Если желаешь, душа, насытиться этого и насладиться божественной благодати, то крепко утверди в сердце своем три поддерживаю­щая трапезу соответствующая добродетели. Из них каж­дая всегда непременно нуждается в остальных, так что если оставишь одну которую нибудь из них, остальные окажутся бесполезными. Постарайся же теплейшим желанием приобрести большую из них (любовь). Ибо без нее все остальное оказывается бесполезным: и переста­новка высочайших гор, и знание языков человеческих и ангельских, и щедрость к нищим, и сожжете тела: ее искренно возжелай.

Ты совершенно отрекся себя и признал себя странным для всей этой суетной жизни, и потому не услаж­дайся ни вкусною пищею, ни славою, ни богатством, ни дружбою с знатными. Кто все это сразу отверг нестя­жательною жизнью, слезами, безмолвием, молитвами и бдениями, и упражнением в чтении книг, мысленно пи­таясь божественною добротою, тот радуется, будучи всегда полон божественного веселия.

Вот в чем заключается жизнь преподобных девственников! Вот их богатство! Вот их неложная слава и радость! В этом заключается обещанное им сторичное воздаяние, составляя как бы некоторое предобручение будущих благ, а не в том, чтобы опять по­лучить стяжание тленных имений, как ложно думается служителям и любителям золота. «Не можете, — сказал Господь, Богу работати и мамоне». И никто не может слу­жить двум господам. Если кто желает насытиться тогда той божественной вечери вместе с преподобными, то, будучи призываем, да не отказывается безумно из-за села, ни из-за пары волов, ни по причине сочетания браком с женой (Лук. 14, 18—20). Если же откажется по какой-нибудь из этих причин, то пусть достоверно знает таковой, что он лишен божественного пирше­ства, —и свидетель сему Тот, Кто утвердил это отпа­дение клятвою.

Поэтому бегай сообщества мудрствующих по мирскому; возлюби же всегдашнее молчание, удобно соеди­няющее тебя с Богом. Радуйся, когда подвергаешься бесчестию; поношение терпи мужественно, воздавая всем своим досадителям молитвами. Поступая так, некто оказался пред людьми безумным, но угодным Богу, имеющим сокровенною в сердце своем премудрость. Ко всему этому приобрети смиренномудрие, которое есть твердое и некрадомое сокровище добродетелей, а не то, которое, обыкновенно, ложно выказывается низкими покло­нами, тихою речью, крашенинного одеждою и внешним льстивым благовидным устроением тела, при неимении кроме этого ничего возвышенного, сокрытого внутри, о чем веселится Царствующий гор, именно: чтобы в сердце был сокрыт страх Божий; чтобы непрестанно обливаться теплыми слезами; чтобы во всем всегда себя самого осуждать и считать себя землею безводною, и пеплом; чтобы исправления свои являть всегда Единому врущему тайное, а прегрешения свои без стыдения об­личать пред людьми, и всякую укоризну от людей вменять себе в похвалу; чтобы всегда гнушаться хождением по городам, радоваться же весьма непроходимым пустыням; чтобы всегда враждовать на одних только пагубных бесов, а о всех верных одинаково радо­ваться. Вот этот то мне, этот божественный поста­райся приобрести себе Псин, утверждающей твои ду­ховные труды. Этим тихо веющим зефиром наполни свои паруса, совершая сильно волнующееся иноческое плавание. Тихой прохладе, направляющей к пристани, уподобляется досточтимая вещь — смиренномудрие; осто­рожно управляемая им, удобно избежишь сетей супо­стата; содействием же Святого Духа приобретя, подобно голубице, мысленные «крыле посребренные» и «позлащенных междорами» (Пс.67, 14), с веселием возлетишь от земли к небесным жилищам.

Итак, если, действительно, желаешь сказанное полу­чить, а не одними только словами напрасно об этом говоришь, то постарайся делом безукоризненно испол­нить то, чему учишь, чтобы тебе нарещись велиим в царствии небесном.

— Следующее говорится как бы от лица этого слова.

Если кто искренно, а не лицемерно, внутренно предан благоверно и чистоте; если кто чужд зловерия, всякого двоедушия, суетной славы и ругательства, и желает всегда приближаться к большему преуспеянию о Христе, выше Которого нет ничего из всего славного на земле и на небе, —тот с радостью пусть примет меня, и впишет в свои мысли это плохое назидание и сии неухищренные речи, исполненные не плохого разума; мудрым же следует иметь о них наибольшее прилежание, если желают полезное иметь всегда написанным и пребывающим в своих мыслях, а не краем только уха слушать. Прямо растет кипарис, простираясь да­леко в высоту, но одним лишь глазам доставляет собою приятность. Смоковница же с самого низу окру­жена суковатыми ветвями, но медоточными своими пло­дами услаждает гортань.

Слово 2. Беседа души с умом, в вопросах и ответах, о том, откуда рождаются в нас страсти; здесь же и о Божественном Промысле и против астрологов

Душа — Ум мой любезный! К тебе ныне обращаю обычную беседу. Не малое объемлет меня удивление, каким образом ты, будучи поставлен Создателем как бы некоторым властелином, и содержа все жизненные мои силы и все, без исключения, части тела, как царь какой, владеющий укрепленным городом, или как не­который искусный кормчий управляешь всем телом посредством своих искуснейших умственных мановений; потом, как наездник какой, который, будучи сброшен свирепым конем, лишается победы, а часто даже и самой жизни: так и ты, будучи часто одержим какою-нибудь темною страстью, —или пагубною завистью, или гневом, или печалью, —тотчас весь приходишь в сильное смущение и страшно печалишься, и тогда все твои рассуждения и слова становятся неприличными и, короче сказать, не признаешь тогда никого, ни сродников, ни самых любезных тебе друзей. Сказать ли еще больше? Ты испускаешь тогда беззаконную хулу на Самого Того, Кто Един Благ. Скажи, прошу тебя: почему это так с нами—со мной и с тобой—случается? Сильно желаю, возлюбленный, об этом от тебя узнать.

Ум — Крайне неудобовразумительное и непостижимое для разума усердно желаешь ты, душа, узнать от меня. Поэтому я с великим удовольствием предпочел бы совершенное молчание, если бы не совестился божествен­ного проповедника, требующего, чтобы мы всегда были готовы к ответу всякому, вопрошающему нас о словеси (1Петр. 3, 15.) премудрости. Итак, сколько могу, при помощи свыше, скажу тебе немного о том, о чем спра­шиваешь.

Страшный, весьма страшный недуг, о, душа, есть самолюбие, и этот злой нрав, утвердившись долгим временем в душах наших, требует больших трудов и подвигов, пока не будет изгнан из нас. Было когда то, было время, когда мы с тобой были сво­бодны от этих страстей, и имели жизнь вполне тихую и безмятежную, насыщаясь высокими и чистыми мыслями самых божественных желаний, —когда не волновались ни тщетною славою, никакими спорами, ни пагубною завистью, ни гордостью; но простым, незлобивым и однообразным мудрованием всегда стремились горе, будучи поощряемы желанием совершеннейшего блага. Творец наш, душа, прост, и нисколько не причастен никакому злу и лукавству. Это — одна благость, одна премудрость и правда; Он милосерд, щедр, весь свят и праведен; от Него изобильно источается всякая святыня, всякая благость и всякие духовные дары. Желая возвести в это совершенство и созданного Им изначала по Своему божественному образу, Он, преблагий, дал ему боже­ственную заповедь, которую если бы он до конца сохранил без вреда, то был бы воистину блажен, и всегда чисто и бесстрастно наслаждался бы беседою с Самим Богом. Ибо самым тем божественным дуновением Он вложил в него все те досточтимые добродетели, которые находятся в Божественном и всесвятом естестве, каковы суть: благость, милосердие, кротость, правда, любовь и подобный тому. Однако, не дал ему сразу и совершенное преуспеяние, —и это с одной стороны для того, дабы он не вознесся множеством дарований и не был окончательно лишен божественной любви, а с другой стороны, чтобы, поощряемый желанием совершеннейшего и чистейшего блага, он всегда больше стремился к получение его. Так понимать заставляет меня то обстоятельство, что он не мог долго воздержаться от нарушения Божией заповеди. Если бы он имел вполне твердую веру, то имел бы и твердое преуспеяние; ибо от веры рождается разум, как ясно говорит мудрое изречение Писания: «аще не уверуете, не имате разумети» (Ис.7, 9). Итак, причиною его падения было несовершенство веры и любви к Создателю. Удовлетворено ли теперь, душа, твое желание, или и еще нуждаешься, чтобы тебе сказано было об этом более пространно?

<i>Душа.</i> Если для тебя не составит особенного труда, то прошу сказать яснее. Также скажи и о том, каким образом можно приобрести кротость?

<i>Ум.</i> С радостью исполню для тебя и это, если бла­годать Божия свыше подаст мне слово премудрости. Как и выше я сказал, причиною нашего падения была слабость нашей веры, чему по необходимости последует неведение совершеннейшего блага (разумей Самого Бога, в Котором совершенство), а это производит сильное омрачение наших умных очей, и уподобляет нас, душа, увы, бессмысленным скотам, как и у боговдохновенного песнопевца об этом говорится, ибо он особенно и ясно воспел: «и человек в чести сый, не разуме», как бы следовало, и потому «уподобися скотог несмысленным» (Пс. 48, 21). Прародители наши, по причине несовершенства разума, не поняли обмана злобного змия, и на подобие рыбы, проглатывающей удочку, приняли его совет и невоздержно вкусили плод от запрещенного древа; почему, праведным судом Божиим лишились блаженства и божественного пребывания в раю. Лишив­шись же прежнего божественного просвещения и под­вергшись немедленно внутренней смерти, они прежде всего приняли в себя два наиболее вредных душевных недуга: забвение и неведение, от которых страшно повредились их умные очи, и они сделались вместилищем многообразных страстей.

По причин забвенья теряя постоянно из памяти ту божественную славу, которой, увы, без ума лишились; желая же всей душей этой пагубной славы, валяющейся по земле, и достигая ее, мы страшно гордимся и превоз­носимся, как кедры Ливанские; лишаясь же ее, сильно уязвляемся сердечною печалью и стрелами пагубной за­висти. Ибо не можем терпеть, когда видим, что нас бесчестят, а других удостаивают великих похвал. От этого мы предаемся гневу, так как считаем себя более всех достойными чести. Если же вспомнили бы, что мы все одинаково страдаем от неведения и забвения, то во всяком случае были бы более кроткими и не устремлялись бы, душа, друг на друга, подобно диким зверям. Итак, от забвения рождается тщеславие и гнев, гибельная зависть и гордость; а от этих опять рождается множество злейших страстей, которые, как дикие звери, устремляются на нас, страшно раздражают, пленяют и смущают нас, ввергая в бесчисленные бедствия. Неведения же совершеннейшего блага злые порождения суть: корень всех зол сребролюбие, и происходящие от него росты (проценты) и то, чтобы без милости лихоимствовать, и безбожно похищать чужое добро, и предаваться скверному плотскому неистовству, и то, чтобы не знать самого себя и никогда не иметь памяти смерт­ной, и верх всякого зла—это нисколько не бояться Бога и не трепетать будущего страшного суда, а жить только всегда подобно бессловесным животным в ненасытном угождении чреву и плотским похотениям, считая эти телесные наслаждения за совершенное благо. Отсюда брани и войны, и пленения, и разбойнические нападения по всей земле и по морю. Как человек, пристрастившийся к пьянству, будучи сильно нагружен вином, бесчинствует во всем и говорит неподобное, и честных и благопристойных считает бесчестными и непри­стойными, и ни в чем нисколько не имеет здравого рассудка: так и мы с тобой: омрачившись в мыслях неведением истинного добра, легко становимся жертвою действия бурь пагубных страстей, —то беснуясь яростно и гневом, то истаивая завистью, то весьма неистовствуясь плотскою похотью—до того, что часто отрекаемся самой жизни. И что много говорить! Как корабль, лишившись мачты, канатов, парусов и самого руля, носится ветром туда и сюда, ударяемый постоянно силою громадных волн, или же, наткнувшись на камень, разбивается волнами и погрязает в глубине, так и мы, душа, постоянно подвергаемся нападению пагубных страстей, ибо погубили без ума прежнюю свою красоту, подчинив­шись льстивому обману змия. С тех пор мы умерли внутреннею смертно, которою наказал нас Господь за преступление Его заповеди, и жизнь, заключающаяся в бесстрастии и божественном вдохновении, далеко отсту­пила от нас.

Непримиримый же враг нашего рода, подчинив нас себе, научил всякому злу и всякому беззаконию, усили­ваясь, как богоборец, совершенно отстранить нас от веры и любви к Создателю. Он, всескверный, вместо служения Единому несозданному и безначальному Боже­ству, Которое троично в Лицах и едино по существу, ввел служение бесчисленному множеству лжеименных богов. Вместо дарованного нам свободного произволения и самовластия, чем мы, собственно, и отличаемся от естества бессловесных, и, насколько возможно немощному человеческому естеству, уподобляемся Тому, Кто создал нас по Своему образу, —враг подчинил нас ложной вере в действие на нас звездного течения, уверяя, что отсюда происходит влияние на наше произволение в избрании добра и зла, так что мы отнюдь не можем будто бы ничего ни делать, ни желать вопреки того, как это определено нам роком непреложного течения звезд. Также уверяет, что от круга звездного течения зависит и счастье и все, касающееся нас. Этим он изобрел для повинующихся ему без ума три некоторый скверны и пагубы: во-первых, Виновни­ка и Подателя всех благ, единого благого и праведного по естеству, Который, то обетованием божественных благ, то угрозою бесконечных и страшных мучений, отводит нас от всякого зла и поощряет к непорочному и богоподобному житию, —он, всескверный, безбожно старается представить виновником всякого зла для людей, как подчинившего их насильственному влиянию звезд; во-вторых, далеко отстраняет от себя то, чтобы всеми людьми он был признаваем единственным виновником всякого зла, и, в-третьих, повиную­щихся без ума этому душепагубному и нечестивому уче­ние, он всегда содержит в творении беззаконных дел, так как они уверены, что крепко окованы насилием влияния звезд. От многих случалось слышать, что, когда их обличают в каком-нибудь беззаконном действии, они говорят, что никоим образом не могут от этого отстать, так как звезда, под влиянием которой они находятся, насильно влечет их к тому против их воли, и крепко привязывает к этой страсти.

Злее этого кто мог бы что-нибудь придумать, чтобы возвести хулу на самую Божественную Правду? Если Он Своими заповедями строго запрещает нам желать чу­жой жены, или неправдовать; а затем крепким насилием влияния звезд принуждает нас ко всякому без­законию и ко всякой злобе; то каким образом, узаконяя для нас совершенно невозможное, может, увы, призна­ваться праведным? Ибо кто из носящих плоть в состоянии всегда противостоять против трех крепких противных ему борцов, то есть, против бесов, про­тив звезд и против непрестанного нападения естественных страстей, всегда сильно нападающих на нас? К тому же окажется, что Он сильно обидел род человеческий, когда вышним чинам, то есть Ангелам, предоставил даром Свое царство, а нам поставил противников в лице бесов, звезд и планет, которые насильственно возбраняют нам вход в него. Также: каким образом явится достоверным божествен­ное слово, которое говорите: «се дах вам власть наступати на ядовитых змий и скорпионов и на всю силу вражию» (Лук. 10, 19), —если влиянием звезд мы привле­каемся к злым страстям? Сказав же о ядовитых змеях, Он ясно научил нас, что не влиянием звезд привлекаемся мы к злым делам, а пагубными бесами, от которых мы, душа, и сначала в древности потер­пели достойное плача падение, как ясно свидетельствует великое и пресветлое солнце, богомудрый Павел, который говорит, что верным предлежит «брань не к крови и плоти», то есть, не к немощному естеству человеческому, но к пагубным «началам и властям века сего», к самым лукавым «духовом», изобретателям всякой «злобы» (Еф.6, 12). Их силою в древности совер­шались по всей вселенной бесовские волхвования и про­исшедшая отсюда прелесть поклонения идолам. Представителям всякой бесовской и астрологической прелести весьма послушно внимали и риторы, и философы, и силь­ные цари. Ученики их суть все чародеи, и волхвы, и наблюдающие за полетом птиц, и ставящие участь чело­века в зависимость от рождения под влиянием той или другой звезды, —которые по подобии змия вливают в души человеческие яд своей злобы и прелесть звездочетства. Над всеми ими вообще мы получили власть, если благоверно служим Создателю всех, Царю и Богу, совершая всегда делом все святые Его заповеди. Если же преступим их, то впадем в бесчисленные напа­сти; но это случается с нами по судьбам Божиим, а не по действие слепого счастья, и не по влиянию звезд, как ложно толкует астрологическое безумие.

Не владеть над нами, душа, поставлены звезды: но они устроены для того, чтобы светом своим разгонять ночную тьму; также—показывать мореплавателям путь безопасного плавания и земледельцам—время, когда па­хать землю. Если же чрез насильственное влияние звезд одни бывают любителями добродетели, а другие—после­дователями зла; всякого же блага начало есть вера в Бога истинного, а всякого зла последнейшее зло есть неверие: то никакого осуждения не заслуживают те, ко­торые нечествуют против Бога, равно как никакой награды и благодати не получат от Бога те, которые благочестно чтут Его. Ибо и то и другое бывает не произвольно, а по принудительному влиянию звезд, по которому одни влекутся к благочестию, а другие—к не­верно. Какое же после этого значение будет иметь бо­жественное изречение: «нуждницы восхищают царство небес­Ное»? Также: «и идут» одни в нетленную «жизнь», а другие в огненные «муки» преисподней (Мф.25, 46)? Ибо то, что делается по неволе, одинаково не заслуживает ни на­грады, ни наказания, будет ли то доброе или злое, как ясно богословствует честнейший и боговдохновенный бо­жественный Иоанн Дамаскин, который говорит: Эллины думают, что все, касающееся нас, зависит от влияния этих звезд, солнца и луны, востока и запада: в этом упражняется астрологическая наука. Но мы утверждаем, что они служат предзнаменованием дождя и бездождия, холода и тепла, засухи и ветров и тому подобнаго; а наших дел указанием нисколько они служить не мо­гут. Ибо мы созданы Творцем самовластными, и вла­стны в своих делах. Если же мы все делаем под влиянием звезд: то по принуждению делаем то, что делаем. А что бывает по принуждению, то не признается ни добром, ни злом. Если же мы не имеем ни добра ни зла, то не заслуживаем ни похвал, ни наград, ни укоризны, ни мучений. Таким образом, Бог окажется несправедливым, подавая действием звезд одним благоденствие, а другим несчастье. Если же все идет и несется по нужде, то Бог не правит вселенною и никакого промышления не имеет о Своем создании. Каким же образом будут истинными слова Анны проро­чицы, которая говорит, что «Господь убожит и богатит, смиряет и высит, возставляет от земли убога и от гноища воздвизает нища, низводит во ад и возводит» от­туда (1 Цар. 2, 6—8), —если действием слепого счастья и кругом течения звезд одни возвышаются от земли на высоту, а другие низводятся до земли? Если истинны слова Анны пророчицы, то вера в счастье и несчастье— ложь, как изобретение неверных, а не учение и предание святых. Поэтому мы, как истинно верующие, должны устроять свою жизнь и украшать ее похвальными обы­чаями и благоверным учением. К тому же, если на­стоящая жизнь есть «село, а доброе семя суть сынове» небес­ного «царства, а плевелы суть семя лукаваго» то есть делатели всякого беззакония: то из этих божественных слов явствует, что не силою движения звезд одни бывают любителями добродетели, а другие—преданными злу; но это зависит от того, что одни, повинуясь Богу, бывают добрыми, а другие, последуя злокозненному де­мону, делаются злыми.

Не будем же искать лучшего против сказанного уверения; ибо нет никого премудрее Бога. К тому же, если Бог создал человека по образу Своему и по подобии, то есть свободным и самовластным, чтобы он по собственному произволению стремился восходить ко всякому богоугодному жительству; затем, как бы рас­каявшись, подчинил его крепкому и принудительному влиянию звездного течения, и этим, как негодного плен­ника, гонит его к совершению всяких непристойных страстей, и за это опять сильно гневается на нас, зачем мы их исполняем: то окажется, что Он Сам Себе не согласует, тогда как Он—источник всякой премуд­рости. Итак, не круг слепого счастья и не звезды, но Сам преблагий и Единый праведнейший, всем царствующий, Своим всевидящим божественным предведением все, касающееся нас, премудро и праведно устрояет и правит так, как нам полезнее. «Аз» сам «убию», и я же опять «жити сотворю» (Втор. 32, 39), говорит Царствующий над всеми. «Всяко даяние благо и всяк дар совершен», не просто «свыше есть сходяй», но от Самого «Отца светов» (Иак. 1, 17) и от собезначального Ему Сына и Святого Духа, Коим превосходно все управляется. Виновником же всякого зла бывает диавол, да и мы, без ума по­винующиеся ему. Будучи исполнен зависти и всякой злобы, низверженный с неба по своей гордости, он не может терпеть, когда видит, что мы расположены к мИру между собою; но, как бешеный пес, кого бы ни встретил, всякого кусает, одинаково на всех злится: так и этот всепагубный, будучи свергнуть с высоты и подвержен крайнему бесчестию, видя человека, которого прежде имел подчиненным себе и которого посрамил всякими нечистыми делами, теперь же (в лице Иисуса Христа), как Бога вышнего прославляемого всеми и восседающего на отеческих десных престолах, раз­рывается от зависти, неистовствует и постоянно скрежещет зубами. Как дикий зверь, он тайно мыслями всегда лает на нас, придумывая всякие сети, и тщится, всескверный, воспрепятствовать нам вступить на путь, ведущий к бесстрастной и нестареющей жизни. Для завистливого и злорадного, обыкновенно, составляет ра­дость и наслаждение—видеть погибающими всех ненавидимых им. Поэтому он всегда борет нас сквер­ными помыслами, пагубною завистью и гордостью; он— учитель и воровства и убийства; он сам—начальник и всякой лжи и лести; он убеждает и раскапывать гробы мертвецов и без страха грабить одежды с тел, уже смердящих. Но зачем долгою речью докучаю тебе?— Он—изобретатель всякой злобы и бесчисленных зол, коими наполнил весь мир, завидуя нам по причине даруемой нам свыше божественной благодати. Будучи сильно раздражаемы постоянно такими и столькими злыми страстями, как бы дикими зверями, —что удивительного, если мы часто, о душа, уклоняемся от доброй нравствен­ности и благонравного жительства? Ведь никто не ди­вится тому, что море часто волнуется от сильного действия ветров. И мы с тобой ничем не отличаемся от поверхности моря, возмущаемого всякими ветрами.

Вот ты уже и получила вполне, душа, то, чего же­лала, как мне думается, хотя и кратко все это тебе изложено. Теперь же услышь и о том, каким образом можно приобрести кротость, так как ты впереди просила меня об этом.

«Начало премудрости—страх Господень» (Пс. 110, 10), как воспел богомудрый песнопевец, сын Иессеев. Истинным же страхом почитай, душа, прилежное исполнение божественных заповедей, а тот страх, который выражается в одних пустых словах, почитай не стра­хом, душа, и не благоговением, а прелестью души, по­руганной бесплотными врагами, по причине крайнего ее безумия. «Всяк убо, — сказал Господь, — иже слышит словеса Моя и не творить я», то есть не исполняет их препо­добно самым делом, «уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце» (Мф.7,26). Как человек, полу­чивший от своего господина начальство над городом и принявший от него прекрасный правила по которым он должен бы и сам хорошо и честно жить, и положение тамошних жителей устраивать правильно; он же, прибыв в город и насытившись всем, что есть в нем хорошего, сильно вознесется гордостью и не забо­тится более о соблюдении данных ему правил и даже не хочет пребывать в тех границах власти, какие ему определены, но становится для всех тяжелым, величавым и свирепым, выражая это криком, диким взглядом и мучительством, —не только лишается самого начальства, но и подвергается достойным своего безумия казням: так и тот, кто, забыв божественные законоположения, то есть щедроты, милость, священную любовь, законность, правду, тихость, кротость, похвальное целомудрие и преподобное смиренномудрие, а лишь в одном неядении некоторых брашен и в слышании только бо­жественного Писания заключает свое благоверие, —ослеп душевными очами и отпадает от священного собрания святых. Ибо «не слышателем закона», говорит святой Божий проповедник (Иак. 1,22), угодны Богу, но те, кото­рые прилежно всегда его исполняют.

Поэтому, главным основанием приобрети сей чистейший страх Божий; ибо без него все остальное бесполезно, —и воздержание от брашен, и долгое пребывание в молитве. Весьма строго укоряет нас Господь, го­воря: «что же мя зовете: Господи, Господи», а что Я вам повелеваю, того не хотите исполнять (Лук. 6, 46). На этом то твердом и непоколебимом основании (на страхе Божием) старайся устраивать крепкую узду (разумей пост и воздержание) плоти или чреву, которое восстает на нас неудержимыми стремлениями и беснуется своими пожеланиями. Ибо если оно расширяется, то мы погибаем, как и наоборот, когда оно ссыхается, мы живем постоянно праведною жизнью. Как огонь, если попадает в небольшое количество плохих дров, то действует в них тихо, без шума и умеренно; если же прибавлено будет много толстых дров, то немедленно возносится в высоту и производит страшный некоторый шум: так и мы с тобой, если чрево наше от невоздержания толстеет, делаемся весьма свирепыми и дикими, и, как зверь, чуждый кротости, гневаемся на всякого и весьма неприлично увлекаемся криком и яростно. Когда же плоть наша иссушается воздержанием, то все у нас пребывает в великой кротости и всякой тишине. Этому не мало содействует и то, чтобы жить вдвоем или втроем, с единонравными. Сожительство со многими часто подает повод к увлечению гневом и против своего желания, когда придется или услышать что-нибудь неприличное, или уви­деть бесчинные поступки, противные отеческим преданиям. Ко всему этому, приобретение кротости зависит много и от того, чтобы проводить жизнь нелюбостяжательную, часто упражняться в чтении житий святых в безмолвии и приучать себя к памяти смерти. Ибо ничто так не делает нас зверскими, как владение, по при­меру господ, имениями. Как поверхность моря в ти­хую погоду имеет прекрасный вид и весело на него смотреть; когда же подымется сильный ветер, то оно страшно возмущается, воздвигает волны, как горы, и сильно шумит: так и душа, надмеваясь владением имений, распаляется яростно, высокомудрствует о себе, омрачается умом, теряет умиление и ожесточается сердцем, которое делается жестоким, как камень. Ибо где желание приобретать имения, там всячески и непомерное любление золота, и сладострастие, и попечения, и ссоры, а всем этим подавляется, как тернием, всеваемое в сердца наши с неба спасительное слово касательно исполнения делом заповедей Спасителя, памяти вечных благ, будущего страшного суда и горьких мучений, где изобилуют помянутые страсти, там и лихоимство, и то, чтобы делать все ради человекоугодия, а этим производится бесчеловечие, и такие люди делаются свире­пее зверей. Из этого явствует, что сильно прельщаются те, которые постоянно заботятся об умножении богатства и стяжаний.

Услышь же, душа, краткое содержание всего сказан­ного, и постарайся безленостно исполнить сие делом. Как выше мною сказано, что от забвения и незнания превосходнейшего истинного блага произошли в нас все страсти, и возникло для нас бесчисленное множество зол, так что мы снизошли до подобия скотов, так и частое воспоминание вышесказанного, и труд к уразумению сего, и непрестанное сердечное желание той боже­ственной славы, которая превыше всякого слова, —доста­точны для того, чтобы не только приобрести совершенную и ненарушимую кротость нрава, но и в состоянии поста­вить нас пред Самим Царствующим в вышних и соделать наследниками земли спасаемых, на которой твердо стоят ноги кротких, веселящихся божественным светом.

<i>Душа.</i> Прошу тебя, возлюбленный, потрудись еще не­много и разъясни мне то, о чем спрошу тебя. Если Господь мертвит и живит, убожит и богатит, смиряет и высит, низводит в ад и возводит, как выше сказано тобою, и как в другом месте Он говорит, «что и зло Он сам устрояет» (Второз. 32, 39): то каким образом сатана признается виновником всякого зла?

<i>Ум.</i>Не обманывайся, душа, одинаковыми наименованиями зол и не думай, что одно и то же зло — разврат и нищета. Одно, то есть разврат, составляет преступление заповеди Божией, богомерзко и отвратительно, убивает душу, низводить ее во ад и предает бесконечным мучениям. Нищета же есть отъятие средств, питающих блудную страсть, и происходить она для некоторых по судьбам Божиим. Ибо Господь, как пре­мудрый и душеспасительный врач, желая сделать крат­ковременный человеческий род причастным Своей бо­жественной славы, не ко всем применяет одинаковый способ лечения, но, соответственно болезни каждого, премудро изобретает и могущее уврачевать его средство. Поэтому, если кому богатство служит причиною величания и гордости; или сила — причиною дерзости; или кра­сота — разврата: то этого лишает красоты, посылая на него недуг, искажающий его внешний вид, или жел­туху, дерзость же несносного силача укрощает расслаблением телесных членов или долговременными бо­лезнями; гордость же, происходящую от богатства, низлагает крайнею нищетою. Также и на города и целые народы, прогневляющие Его своими беззаконными делами, посылает неурожаи, губительный болезни, внезапные нашествия дальних народов, или страшные землетрясения, дабы этим исторгнуть с корнем душепагубную их злобу. И короче сказать, все душепагубные страсти, которые, обыкновенно, низводят души во ад, Он, как благий и премудрый врач, очень искусно исцеляет раз­личными способами. Итак, пусть никто Всеблагого не признает, без ума, виновником душевредных зол, так как и врач, обыкновенно, не называется злым потому, что он раскаленным железом и бритвою ле­чит антонов огонь и другие заразительный язвы, посы­пая их по необходимости сильно действующими порош­ками. А тех зол, которые, действительно, таковы и низводят во ад, предавая страшным мучениям, главным виновником есть сатана, а также и мы сами, когда без ума повинуемся ему. Сильно желая нашей погибели, он, всескверный, не перестает придумывать ее для нас, и какие знает повеления Божии, направляющая нас беспреткновенно к небесному званию, —убеждает нас поступать против них, всяким способом прельщая наши мысли. И одних всегда разжигает беззаконными плотскими похотями; других отовсюду опутывает узами сребролюбия; иного горестно губит пьянством и объедением, а другого научает радоваться всякому человекоубийству. И одним из них указывает на неисчер­паемую и неисследованную пучину божественных щедрот; других увещевает не ждать суда в будущем и не думать, что Бог промышляет о нашей жизни, но что движением звезд и кругом счастья совершаются так или иначе все человеческая обстоятельства. Короче сказать: многочисленные козни устрояет он, скверный, для прельщены нашей мысли. Как опытный ловец не одну и ту же приманку ставит всем высокопарным птицам, но, зная, какая из них к чему более склонна, то ей и предлагаете: так и всепагубный этот бес, узнав, чему мы более радуемся — или по естественной наклонности, или по навыку, этим и устраивает нам очень хитро сеть и ею запинает нас. Таким то обра­зом, душа, виновником всякого пагубного зла, вместе с нами, есть сатана.

Итак, не станем обвинять звезды или планеты, что будто они влекут нас к совершению беззаконных поступков, и не будем бояться круга счастья, как будто он возводит и низводит неравномерно наши обстоя­тельства: это все выдумки безбожных Халдеев и Аравитян, а не учение благочестивых христиан. Те посто­янно прислушивались только к бесам и идолам и потому не могли научиться от них никакой истине; да и чему доброму может кто-либо научиться от самой лжи? У нас же един Бог, Который весьма премудро и преподобно устраивает все касающееся нас к большей нашей пользе, —и не кругом счастья, не движением звезд, но тайными Своими судьбами, как Сам один знает. Тайну этих судеб и их непостижимое разнообразие не познали злочестивые потомки Ассириян, кото­рые кругу счастья и движениям звезд приписали все нестроения этой жизни. Как неискусный какой-нибудь врач, желая исцелить страждущего водянкой, или болью желудка, вместо того, чтобы видеть причину болезни в злокачественности естества больного или в безмерном объедении, приписывает по неопытности причину бо­лезни вредному влиянию воздуха и пищи, тогда как умеренное пользование тем и другим полезно: так и те, оставив без упрека самовластное и произвольное избрание дел злых или добрых, по причине чего Бог или гневается на нас, если живем беззаконно, или призирает на нас милостиво, если хорошо и благочестно проводим жизнь, приписали все дела влиянию звезд и круга счастья.

<i>Душа.</i> Следует ли совершенно отвергнуть звездочетство, как изобретение безбожных Халдееве?

<i>Ум.</i> Нет, любезная душа, не вполне оно должно быть отвергнуто, но и не может безрассудно все быть принято. Ведь и наука словесности, называемая логикой, не должна быть вполне отвергнута только потому, что некоторые пользуются ею для ложных и вредных состязаний. Но насколько это возбуждает нас к прославлению Бога и душу разжигает большею божественною любовью, нисколько не противясь священным и боговдохновенным словам Писания, а вполне с ним сог­ласуется, —настолько оно хорошо, душа, и следует его изучать, как труд прилежных занятий древних досточтимых мужей. Не все это учение составляет изобретение людей нечестивых, но только то, что влечет к пропасти погибели, приписывая движению звезд и кругу счастья все наши злые и добрые дела, и то, чтобы проводить время в благополучии или несчастии, и насколько оно дерзает предсказывать будущее и заставляет за­мечать дни и времена и часы, как бы одни из них были благополучны, а другие—злополучны. Все это, душа, богохульно и противно священным словам Павла и Исаии. Ибо Павел, обличая галатов, наблюдавших за месяцами, временами и днями, называет их безумными (Гал. 4, 10.); Исаия же, предвозвещая запустение Египта, имевшее скоро наступить от гнева Божия, взывает к нему в виде насмешки, говоря: «где ныне премудрии твои» астрологи, «да возвестят тебе» и скажут, что будет с тобой (Ис.19, 12). Горе тебе, горе тебе: это твое худо­жество и эта премудрость погубили тебя. Ибо думать, что не по божественному гневу, за беззаконные наши преступления, но по влиянию некоторых злых звезд и от круга звездного течения и гадательного счастья, слу­чается град и мор, и войны, и порча плодов, и землетрясения и тому подобное, —есть, воистину, мудрование безумных и безбожных, которые полагают, что все на земле совершается без промысла Божия. Неложен угро­жающей «посещать жезлом все» наши «беззакония», если живем не по Его святым заповедям, то есть, если не совершаем их всегда делом. Ибо говорит: «аще оправдания Моя осквернят и заповедей Моих не сохранят, посещу жезлом беззакония их и ранами неправды их» (Пс 88, 33.). Так же Исаия говорит: «аще хощете и послу­шаете Мене, снесте» вся «благая земли», какие она произращает Моим повелением; «аще ли же не хощете, ниже послушаете Мене, меч» истребит вас. «Уста бо Господня,- говорит, глаголаша сия» (Ис.1, 19—20). Не будем же без­божно почитать творцом зловредных звезд Того, Кто Един благ; ибо как можно будет праведно назвать Его всеблагим, если одни из Его творений прекрасны и полезны, а другие зловредны? Ведь и источник не может быть вместе и сладким и горьким; и смоковница не производит вместе и сладкие и горькие плоды; также и пчела не приносит вместе и мед и желчь.

Итак, не следует совершенно отвергать звездочетское учение, а уклонимся только от того, душа, что, как сказано, влечет в погибельную пропасть и далеко отлучает от Вышнего. Это, как злое и нечестивое учение Халдеев, оставим им. Мы же, как дети вышнего Царя, поставленные Им владыками и получившие от Него власть наступать на змей и скорпионов, —не будем бояться ни влияния звезд, ни круга счастья, но с радостью и свободно будем проходить поприще настоящей жизни, воспевая всегда Христу Царю победную песнь. Ибо Его смертью мы получили свободу, которой мы были лишены древним преступлением. Итак, звездочетское учение, душа, хорошо, и кто благоразумно к нему отно­сится, тому оно доставляет немалое веселие. Иначе и быть не может, ибо эта наука рассматривает превосход­нейшую премудрость создавшего все Бога Слова, и кроме того, для человеческой жизни не малая происходит от­сюда польза, ибо она научает непогрешительно знать течение солнца и луны и причину перемены четырех времен, а также исчисляет годы. Но пусть ни ворующий не говорит, что в его воровстве виновата планета Меркурий, как будто она влечет его, и против его желания, на татьбу; ни развратник пусть не считает винов­ницею его разврата планету Венеру; ни убийца да не выставляет планету Сатурна или Марса виновниками совершаемого им убийства. Но пусть каждый искренно укоряет себя за то, что далеко отверг от себя память будущего страшного суда и страх Божий, коими всякий, по свидетельству божественного Писания, уклоняется от зла (Притч. 15,27) и делается горячим ревнителем добродетели и согражданином небожителей.

<i>Душа.</i> Какой же вред для благоверия от того, чтобы приписать влиянию звезд доброе и злое?

<i>Ум.</i>Очень большой и весьма страшный. Это мнение не только, как сказано выше, представляет Бога ви­новником для людей всякого зла, и несогласным Са­мому Себе, и несправедливым, тогда как Он один по существу всеблаг и всеправеден; но и являет Его Самого виновником пагубы бесчисленного множества лю­дей, так как в действительности, как сказано в Писании, весьма редкие спасаются (Матф. 7, 14). Ибо мы видим, что большая часть людей, по причине своего беззаконного и развратного поведения и бесчисленных злодеяний, бесчестно и постыдно погибают. И не только до этого простирается хула; но и самый боговдохновенный закон весь с корнем уничтожает и заставляет отчаиваться в возможности совершать похвальные добро­детели, уверяя, что это очень трудно или вовсе невоз­можно, так как звезды сему не содействуют. Поэтому те, которые охотно внимают сему учению, думают, что они не могут уже отрешиться от исполнения бесчестных страстей, и всякий выставляет в оправдание своей злобы—насильственное влияние звезды. От этого многие недугуют в мыслях своих крайним зловерием, и лишь языком и устами показывают себя содержащими святую христианскую веру, и то только потому, что стра­шатся огня, коим угрожают зловерным представители истинного благоверия. И настолько завладела ими вера в движение звезд, что они без малого почитают это за божество, и пребывают без покаяния, не имея ника­кой заботы о будущем суде, и считают все бесполезным—и молитвы и жертвы, если не поспешить сила звезд. Таковые проводят жизнь подобно бессловесным животным, всеми мерами угождая ненасытно чреву и постыдным пожеланиям плоти, считая это наслаждение совершенным блаженством, тогда как конец ему— вечное мучение в огне.

Все это случается с ними потому, что они не слу­шаются божественного Писания, которое повелевает: кроме Господа Бога твоего да не убоишься никого другого, Тому единому поклоняйся и служи. Если бы они, действительно, убоялись Царствующего в вышних и прилежно испол­няли бы святые Его заповеди, то нисколько не внимали бы пагубным бредням и не подчинили бы звездам свое достоинство, но были бы сами, по Писанию, богами и сынами Вышняго, повинуясь Ему во всем незлобивым сердцем; они явились бы украшенными небесною славою, и были бы как ангелы, как в древности Мои­сей и Даниил и прекрасный Иосиф, исполненные по всему божественною благодарю. А как они египетские басни предпочли святым заповедям Вышняго, и движению звезд и силе планет приписывали все свои дела и все обстоятельства своей жизни: то поэтому лишились божественного водительства и погибли, оскверняясь бесчестно всякими постыдными делами. «Се,- говорит, удаляющие себе от Тебе погибнут» (Пс.72, 27), а которые ста­раются всегда прославить Меня, тех, говорит, и Я также прославлю, а бесчестящий Меня воспримут веч­ное бесчестие (1Цар.2, 30). Имея такие вполне достоверные и ясные изречения, мы свободно и ясно можем сказать, что вышеприведенное богопротивное и пагубное мудрование есть прелесть, отводящая от преблагого Бога, устрояющего всяким образом человеческому роду удоб­ный путь, возводящий на небо, и многие из людей, держащиеся мудрования о насильственном влиянии звездного течения, суть страшные губители и являются пособниками и споспешниками начальнику всякой злобы и всякого беззакония, виновнику бесчисленных смертей и мучений, скверному велиару, содействуя ему в его неистовстве и ненависти к человеку. Ибо ничто другое не может так отлучить от веры в Господа Иисуса, ничто так не может умножать зло и умалять добродетель, как то, чтобы убедить людей, что при посредстве звезд усваи­ваются и добродетели и пороки. Что другое может быть угоднее бесу и удобнее для человеческой погибели? Та­ковые, если живут благополучно, то воздают благода­ренье счастью, а не Богу; если же опять наступит время неблагополучное, то обвиняют звезды, а себя—никогда. Без обвинения же себя нет возможности получить прощение грехов. Кроме того, мудрствующие так делают беса неповинным ни в какой злобе. Если гордых и душегубцев, как они говорят, делает таковыми пла­нета Марс; воров и льстецов—Меркурий, блудников, студодеев и прелюбодеев — Венера; гневливых и убийц и памятозлобных Сатурн, а прочие злодеяния также зависят от влияния других планет, являющихся в известных знаках круга зодиака: то бес, по их безумному мудрованию, неповинен ни в какой злобе и остается уже свободным от всякого обвинения. И если это так, то никто пусть уже не молится об избавлении его от множества пагубных бесовских сетей, но пусть молится Богу против звезд, влекущих его насильно ко всякому злу. К чему же пост и бдение, если про­тив желания каждый по нужде влечется к исполнению плотских похотений. Ведь эти средства я принял от Бога против того зла, истребление которого зависит от моей воли, а не против того, которое от меня не зави­сит. Очевидно, что учение это—неистово и богомерзко, и потому отвергнем его далеко от своей мысли. Ибо всеми вообще промявшими во всякой премудрости и свя­тости и в благочестии христианском отцами оно отверг­нуто и отброшено, как вполне безбожное. Это учение совершенно изгоняет из сердца страх Божий и никогда не допускает кого-либо из живущих беззаконно уко­рять себя самого, так как убеждает его, что все это с ним случается силою непреодолимого влияния движения звезд. И самые судьи не особенно поэтому гневаются на преступников, полагая, что это случается с ними не по их воле.

Враг, насеяв такие понятия в мысли повиную­щихся ему, не только удаляет их навсегда от всякой добродетели, но и влагает тайно в их малоумные мысли злые понятия о едином преблагом и премудром Боге, так что многие безбожно дерзают смеши­вать то, что не может быть смешано, и сводят в одно истину и ложь. Так, Господь наш Иисус Христос бо­жественною Своею силою, мановением и премудростью всем прекрасно и праведно управляет; в руце Его чаша полная вина нерастворенна, из которой, по боже­ственному слову, пьют все грешные земли; под этою чашею всячески разумеется божественный, праведнейший и всеми правящий суд Божий, который всем, и праведникам и грешникам, воздает должное—или награ­ды, или казни. Вышепомянутые же последователи безумного учения о счастье, при ногах Царя всех Иисуса изо­бражают образ Фортуны—баснословной богини счастья, в виде женщины, которая колесом возводит одних снизу вверх, а других спускает сверху вниз, —желая этим показать, что таким способом Господь устрояет иногда так, иногда иначе, человеческий обстоятельства. Об этом их безбожии и безумии я рассудил в настоящем слове много не распространяться; ибо достаточно обличает их некоторый премудрый их мудрец, по имени Гезиод, или, лучше, самые те поминаемые им от­роковицы, которые, как они говорят, суть подательницы и виновницы всякой премудрости. Они, будучи спрошены Гезиодом, по какой причине одни из людей славны и знатны, а другие — бесчестны и незнатны, ответили ему, что не кругом счастья и не влиянием планет бывает это так, а по воле великого Зевеса, иначе сказать, неизглаголанными Божиими судьбами. Тоже утверждают и честная пророчица Анна и царственный божественный песнопевец, которые об этом оба согласно вырази­лись, как можно удостовериться из их божественных слов. Но Египет и Ассирия, которые положили начало этому пагубному учению, приняли оное от самих богопротивных бесов, так как они охотно прислушива­лись всегда к речам пагубных бесов и жили по­стоянно, согласно своей злобы, в беззаконных деяниях. Ибо всякий усваивает в своих мыслях то учение, о котором знает, что ему радуется сожительствующий ему учи­тель. Так и они (Египтяне и Ассирияне), будучи послушны­ми учениками бесов, самому же Вышнему Богу—врагами, пусть будут поруганы своею прелестью, будучи вместе с своими учителями наследниками огненных мучений.

Мы же, имея божественное царство внутри себя, за­ключающееся в расположении нашего естества к творе­нью дел, угодных Богу, чрез которые соделываемся причастниками Его божественной славы, и, научившись от божественных и святых друзей Божиих, в кото­рых Он Сам вдунул Всесвятой Дух Божий, пра­вильнее же от Самого Создавшего по нетленному образу Своему естество наше, не будем думать, будто влиянье звезд может возбранять творенье достохвальных добро­детелей, или же поощрять к ним. Познавая же свою славу, которую мы получили от Бога (разумей дарованное нам самовластие), будем с ра­достью и страхом благоугождать Господу, повинуясь во всем Его заповедям, за преступленье которых впадаем всегда в напасти, равно как посредством исполненья их пребываем в благополучии. Никто, говорит будучи искушаем, пусть не обвиняет в этом Бога: «Бог бо несть искуситель злым». Каждый же «искушается от своея похоти влеком и прельщаем», говорит некоторый боговдохновенный и небесный муж (Иак.1, 13). И если это не ложно: то не ясно ли, что хулу возводят на всеправедного и Единого преблагого те, которые мудрствуют, будто Он звездами нудит людей к деланью злых страстей? Ибо, если есть в звездах какая-нибудь зло­творная сила, побуждающая людей ко злу и к исполненью страстей: то всяко, сотворивший их вложил в них эту силу и поставил их владеть над людьми. Но та­кое мненье есть богомерзкая хула, которая да обратится на головы хулящих так Всеправедного и Преблагого. Одну только звезду признавай, душа, непогрешительно направляющую тебя к деланию превосходных доброде­телей, это—всегдашний чистый страх Божий, которым всякий уклоняется от зла, как говорит божественное Писание (Притч. 15, 27). Его всегда держись крепко, плывя прямо к небесному небурному пристанищу. Знай также, что исполненье делом святых заповедей с сыновним расположением благоприятно страху Божью. Также признавай опять, что одна только есть пагубная планета, ко­торая со страшною яростью влечет тебя по пропастям злобы, это — сквернейший бес, который в древности изгнал тебя посредством вкушенья плода из Эдема, и теперь опять усиливается отлучить тебя от Христа Гос­пода Бога твоего пагубным ученьем звездочетцев. Тогда он явно оклеветал тебе Господа, говоря, что Он по зависти запретил тебе вкушенье плода, чтобы вы не стали бессмертными богами; теперь же опять всескверный клевещет на Него, что Он насильем звезд понуждает тебя к совершенно скаредных дел. Его пагубных наветов всеми способами берегись, движенья же бездушных звезд не бойся. Блюди же всегда его пагубную главу, потому что и он всегда прилежно блюдет твою пяту (Быт. 3, 15). Вражда между тобою и им была по­ложена еще вначале. Знай же, что он единственный твой враг. Звезды же все—к твоим услугам, ибо и со­зданы были ради тебя, чтобы служить тебе, а не владеть тобою. Познавай данное тебе самовластье. Не подчинен ты никакой твари, а только одному Создателю твоему. Ему всегда служи со всяким благоразумьем, как Богу и Создателю, как Отцу и Господу, с весельем всегда вопия Ему вместе с песнопевцем: «Господь просвещение мое и Спаситель мой и защититель живота моего, кого убоюся» (Пс.26, 1.)? Кого устрашусь, имея Христа своим хранителем? Воззови и ты с дерзновением, говоря: «в день не убоюся, аз же уповаю на тя» (Пс. 55, 4). Его вели­кое и страшное и всечестное имя призывая всегда с мо­литвою и пеньем, созидай, насаждай, шествуй, возделы­вай землю, будучи крепко утвержден в вере Христовой. Работай же без боязни всякий день, исключая тех дней, в которые божественным отеческим установленьем это совершенно запрещено. Ибо в эти дни следует со всяким благоразумьем воспевать Царя нашего, как подателя всех благ. Ему всегда да будет слава, честь и держава, Единому трисолнечному Свету.

Слово 3. Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть, любостяжательный и нестяжа­тельный.

<i>Начинает любостяжательный. </i> Скажи мне ты, который хвалишь нестяжание, и в тоже время не перестаешь об­ходить все города и страны для того, чтобы собирать милостыню, испрашивая ее у начальствующих и князей, что лучше: имея достаточное стяжание, жить всегда вну­три обители и упражняться в пеши, молитвословии и молении; или, ради стяжания необходимой потребности, всегда скитаться вне своей обители, обходить все города и страны, и, приняв милостыню, радоваться и ублажать всякими похвалами подавшего, а не получив ее, сето­вать и скорбеть, охуждать непомиловавшего, осуждать и укорять его, как немилосердого?

<i>Нестяжательный. </i>Не спеши, возлюбленный, злосло­вить доброту нестяжания, составляющего евангельскую и отеческую заповедь и повеление; ибо ты никак не мо­жешь никакими боговдохновенными Писаниями доказать, чтобы многостяжание было полезно для посвятивших себя иноческой жизни, а напротив, везде найдешь, что это возбранено боговдохновенными Писаниями, как служащее для иноков причиною бесчисленных зол, если беспристрастно и без самолюбия захочешь относиться к боговдохновенным Писаниям. Многостяжание далеко устраняет нас от иноческого завета, делает преступни­ками своих обетов и, говоря словами Апостола, сози­дающими опять то, что прежде разорили.

<i>Любостяжатель. </i> Этого ты никак не можешь ничем доказать, ибо Господь ясно в Евангелии говорит: «всяк иже оставит отца, или матерь, или жену, или чада, или села, Мене ради и Евангелия, сторицею приимет в нынешнем веце, и в веке грядущем живот вечный» наследует (Мф.19, 29, ср. Лук. 18, 29 и 30). Слышишь ли: сторицею примет, говорит, в нынешнем веке?

<i>Нестяжатель. </i>Что это так было сказано Спасителем, и я исповедую и покланяюсь божественному сему обещанию. Но что это не так должно понимать, как тебе ка­жется, о том услышь Самого Спасителя, Который ясно говорит так: «никтоже возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствии Божии» (Лук. 9, 62). Что скажешь ты об этом? Неужели Он Сам себе проти­воречить? Да удалится прочь от нас далеко такая хула! Но, желая утвердить нас, чтобы мы бодрственно всегда пребывали в делании Его спасительных заповедей, Он притчею поощряет нас к творение их. Рукою же называет Владыка собственное каждого из нас само­властное произволение и стремление; ралом же называет святые свои заповеди, так как ими очищается нива нашего сердца, и истребляются произрастающая в нем и чрез него, от долгого нашего лукавого обычая, ра­зумные терния, то есть, лукавые помыслы и плотские похотения, а вместо их насаждаются спасительный семена благочестия, то есть, твердая и непоколебимая вера, чис­тая и нелицемерная любовь и непостыдная надежда, от которых произрастает любовь Божественная, пылающая ненасытно, ненавидящая всегда от всей души всякое земное стяжание и пристрастие, как отлучающие ее от божественной любви и дерзновения (к Богу); вместе с тем произрастает и правда совершенная, которая произволяет лучше быть обиженным и терпеть лишения и всякие скорби, ради уповаемого на небе наслаждения вечных благ. Возвращением же вспять что иное хочет Он назвать, как не возвращенье опять к обычаям и делам мирской жизни, которые суть многоболезненные попеченья и молвы, богатство и всякого рода стяжанья, с которыми неразлучны неправда и всякое лихоимство, непрестанное желание и ненасытное любление золота и серебра, и большего всегда умножения стяжаний, которыми, как некоторыми терниями, семя благочестия подавляется и не приносит плода своему Владыке, а по этой при­чине, как плевел сожигается огнем вечным, по бо­жественному изречению: «плевелы же сожжет огнем негасающим» (Мф.3, 12). Поэтому таковой и не может быть принят в царство небесное, где живет лишь правда и преподобие. Многостяжание же всегда сопряжено с ли­хоимством и неправдою, и по большей части найдешь в нем большое бесчеловечье, если захочешь со мною об этом рассмотреть по воле Божьей и по истине.

<i>Любостяжатель. </i> Никогда я этого не скажу, и не согла­шусь с тобой в этом, пока слышу, что Авраам и праведное его потомство, употреблявшие праведно богат­ство и стяжание, угодили Богу. Ибо богатство не есть зло для тех, которые хорошо им распоряжаются, как ска­зали боговдохновенные отцы.

<i>Нестяжатель. </i>Слава Богу и Владыке всяческих, что и нехотя, ты подтвердил мои истинные слова, приведя тех праведников в подтвержденье своих слов, и та­ким образом то, что надлежало бы мне доказывать многими словами, ты сам доказал в коротких словах, и, думая ими ниспровергнуть меня, ты самого себя ими окончательно низложил.

<i>Любостяжатель. </i> Почему ты так говоришь? Разве не написано, что Авраам, и Исаак, и Иаков, также Иов, Давид и Самуил, которые хорошо, праведно и препо­добно распорядились своим богатством и именьем, угодили этим Всевышнему?

<i>Нестяжатель. </i> Что об этих блаженных мужах так написано и что они таким способом угодили Вышнему, это и я также утверждаю, как и всякий благоверный любитель истины. Но одни из них, о добрейший, были прежде писанного закона и заповедей, а другие были после закона и заповедей, и вели себя праведно, как повелевал закон Божьи, без всякой неправды и ли­хоимства; всякому нищему и убогому они щедро предла­гали свой хлеб и своим серебром без скупости восполняли недостатки терпевших лишенье потреб­ностей к жизни, и, короче сказать, всем скорбящим и обиженным всячески помогали, вдов и сирот ми­лостиво заступали и пеклись о них, согласно боговдохновенного Писания, которое, как слышим о том во многих местах, иногда вопиет к Вышнему на обидящих, говоря: «вдовицу и сира умориша и пришельца убиша» (Пс. 93, 6); а иногда предвозвещает скорое отмщенье за них и помощь от Вышнего и говорит им: «сира и вдову приимет (заступить) и путь грешных погубит» (Пс. 145, 9). И опять в другом месте; «судите сиру и убогу, смиренна и нища оправдайте» (Пс. 81, 3). Также и блаженный Иов говорит о себе, что он был отцом для сирот и заступником вдовиц, и никогда, говорит, не отпускал от себя нищего с пустыми руками. Всем этим ясно доказывается, какое те праведники имели о нищих и об обиженных примышленье и попеченье. К тому же, почтеннейший, они жили с женами и детьми, имели дома и рабов служащих, согласно данного за­кона, и им нисколько не возбранялось заповедями закона проводить жизнь согласно требованьям человеческой при­роды и владеть именьями и рабами. Поэтому они, как исполнившие заповеди Божьи, угодили Вышнему. Мы же иноки, как устраиваем свою жизнь, или лучше, как смеем мы приравнивать свою жизнь к добродетели тех праведников? Где об них написано, чтобы они, вопреки заповеди закона, давали свое серебро в долг с процентами, или требовали бы от бедных проценты на проценты, и чтобы у тех, которые не в состоянья заплатить взятое в долг, по причине увеличенья оного многолетними процентами, они отнимали оставшееся у них последнее нищенское ничтожное имущество, как это ныне осмеливаемся делать мы с бедными сельча­нами, обременяя их большими процентами и разоряя их, если не могут отдать взятое, и это поступаем мы так с теми, которые непрестанно трудятся и страдают в наших селах и во всех наших потребах внутри и вне монастыря? где писано, чтобы какое-нибудь по­добное бесчеловечие дерзнули допустить те праведники? Никак нигде не найдешь. И еще тем более они до­стойны удивления, что они оказались точными исполни­телями евангельских заповедей, которые тогда еще не были узаконены. Мы же, называясь последователями Евангелия и предприняв достигнуть совершенства в жи­тельстве по Богу, ради чего добровольно отрекаемся всех удовольствий этого суетного мира, когда даем обеты Богу пред избранными Его Ангелами проводить остальное время своей жизни по Его святым заповедям, со всяким смиренномудрием, в Христоподражательной нищете и кротости, а затем, забыв свои обеты и вменив их ни во что, опять стараемся всегда приобретать, как и в прежней нашей мирской жизни, различные стяжания и стада всяких скотов и скопить себе на земле, посредством всяких неправд, лихоимств и беззаконных процентов, множество золота и серебра, тогда как евангельские заповеди строго запрещают такие богомерзкие прибытки? Всем этим мы опять ввергаем себя в бесчисленные попечения и житейские молвы, в тяжбы и ссоры, наравне с преданными мирской жизни. И что всего более достойно слез, это то, что, дерзая поступать так вопреки божественным заповедям и нашим обетам, мы не только не сознаем своей пре­ступности, но еще и хвалимся, как бы совершающее добродетель! Следовало бы нам, напротив, каяться пред страшным Судьею, и отстать от нашей грехов­ности, и зле собранное расточить добре, чтобы и нам сподобиться услышать: «днесь спасение дому сему бысть» (Лук. 19, 9), как и тот, который прежде был немило­сердым лихоимцем, а потом сделался усердным и человеколюбивым плательщиком; и чтобы не быть нам осужденными вместе с тем немилосердым и ненавистником нищих—богачом, который понуждался в малой капле воды, когда горел в пламени огня неугасимого, и не получил ее от праведного Авраама, который всех людей прикрыл своим страннолюбием.

<i>Людостяжатель. </i> Грубо ты понимаешь божественное Писание, а потому грубо оное и толкуешь. «Не прииде бо Сын человеческий душ человеческих погубити, но спасти» (Лук. 9, 56), «и дати душу свою избавленмие за многих» (Мф. 20, 28), как возвестил нам Господь святыми Своими устами.

<i>Нестяжатель. </i> Пусть будет так, что я грубо и разу­мею и толкую божественное Писание. Ты же, разумеющий правильно, скажи нам: почему отсылаются от таинственного чертога те пять юродивых дев, а мудрые входят в него с бессмертным Женихом? Также, скажи, если можешь: зачем, связанный, увы, по рукам и ногам, изгоняется Ангелами из числа божественных участников брака Возлюбленного во тьму кромешную, нестяжавший достойного их одеяния? Научи также: по какой причин лишаются божественной вечери те, кото­рые были званы на брак, и вкупе все отказались и не пошли? Кому же, скажи, будет сказано с гневом: «идите от Мене проклятии во огнь вечный» (Мф. 25, 41) и прочее из того горького приговора? Кто же суть (объясни также) те гнилые рыбы, которые, как негодные, выбрасываются вон? Что же, не слышишь ли, что только четвертая часть посеянного семени приносить плод в 100, или 60, или 30. И что всего страшнее, это то, что и некоторые из сотворивших здесь чудеса и многие силы и изгонявших бесов именем Господним, отсы­лаются тогда с гневом, и называются делателями без­закония. Неужели не поймешь из всего этого, что «не всяк глаголяй Ему: Господи, Господи, внидет в царство небесное», а только тот, кто с правою верою в Него, творить волю Отца Его. Ибо вера без добрых дел мертва, говорит божественный Иаков, брат Божий, равно как и эти без той мертвы. Кто же творит волю Отца Его, разве только тот, кто любит Единородного Сына Его? Кто же истинно любит Его (Сына)? Слушай, как Сам Он явственно говорит об этом так: «имеяй заповеди Моя и творяй я, той есть любяй Мя; не любяй Мя, словес Моих не соблюдает» (Иоан.14, 21. 24). И опять: «вы друзи Мои есте, аще творите, елика Аз заповедую вам» (Иоан. 15, 14). Ясно, что кто преступает Его святые заповеди, тот Ему не друг, а враг и „ложь», как говорит бо­жественный Иоанн: «глаголяй, яко познах Его, и заповеди Его не соблюдает, ложь есть, и в сем истины несть» (1.Иоан. 2, 4). Мы же, бесстыдно преступая священную Его заповедь о нищелюбии, которая есть глава всех божественных Его заповедей и союз совершенства, как гово­рит св. Апостол Павел, —бесчеловечно притесняем подручную нам нищую Христову братью, изнуряя их постоянно требованьем обременительнейших процентов, и всякими монастырскими работами внутри и вне мона­стыря соделываем жизнь их горчайшею, не проявляя к ним никакой милости. Поступая так, как думаем благоугодить Богу? Напротив, как избежим страшного оного суда, когда не за великое пощение, не за бденья и продолжительные песнопенья, но за одно человеколюбие и за милость к нищим будут увенчаны столице одесную Его? Что вы сделали, говорит, одному из меньших Моих братьи, то сделали Мне. Также и стол­ице ошуюю не за то будут поносимы, что не исправили великих пощений и бдений, или что не восхвалили Его продолжительными пениями, но за то, что никогда ника­кого человеколюбья не оказали нищим, которых Он не стыдится называть Своею братьею. И это так будет, и так написано, и изменить этого никто не может и не смеет. Ты же какими помыслами обманываешь себя, будучи одолеваем, как всем известно, страстью сребролюбья и самолюбья? Ты считаешь за великое человеколюбье дать в долг с процентами свое серебро бедным сельча­нам; таким образом, говоришь, утешаешь их в их бедности. Воистину, брат, и я утверждаю, что получае­мое ими от тебя взаймы серебро было бы для них не малым утешением, если бы, по заповеди Божьей, ты давал им взаймы без процентов, и от того, кто не может уплатить по причине крайней нищеты, не тре­бовал бы ни процентов, ни самого долга, но доволь­ствовался бы тем воздаянием, которое обещано тебе за это от богатого Мздовоздаятеля в будущем веке, а также счел бы воздаянием те непрестанные потовые труды бедного человека, какие он несет зиму и лето, работая на тебя. А теперь ты вымогаешь у него насильно и расхищаешь бедное его стяжаньице, и его самого—о бесчеловечье!—или выгоняешь вместе с женой и детьми далеко из сел твоих с пустыми руками, или пора­бощаешь его навеки, как древний мучитель Фараон сынов Израилевых. Что может быть мерзостнее и без: человечнее этого, брат мой? Лучше было бы, если бы ты с самого начала ничего не дал ему в долг, не­жели давши, так бесчеловечно морить его за это горь­кое одолжение. Или не знаешь, возлюбленный, что давать убогим взаймы заповедано Спасителем не для скверных прибытков, а ради милосердья и человеколюбья, и чтобы помочь в скудости убогим, а не в конец их разорять, и что которые не с таким благим произволеньем дают взаем, те „углье огненное» собирают на главу свою. «Проклят, — говорит божественное Писание, кто с лихвою дает сребро свое в заем брату своему». Куда же проклятые тогда отошлются праведным Судьей, сам знаешь, если бы я и захотел умолчать о страшной той муке. Как же не страшимся и той неложной угрозы, которая говорит: «страсти ради нищих и воздыхания убогих ныне воскресну, глаголет Господь», и следующее за тем (Пс. 11, 6). И опять в другом месте: «познах, яко сотворит Господь суд нищим и месть убогим». И опять: «терпение убогих не погибнет до конца» (Пс.9,19). Сколько и ныне убогих и нищих, вдов и сирот, различным способом обиженных и оскорбленных нами, которые вопиют на нас с воздыханием и из глубины души проливают горькие слезы пред Отцем сирот, Судией вдовиц и Заступником убогих! А мы нисколько не преклоняемся к их скорби и слезам, хотя и ежедневно слышим, что «суд без милости не сотворшим милости» (Иак. 2, 13). Воистину мы уподобились «аспиду глухому и затыкающему уши свои» (Пс.57, 5), и, как говорит Исаия о древнем непокорном народ Израильском, «одебеле сердце наше и ушима тяжко слышим» (Ис. 6, 10).

<i>Любостяжатель. </i> Не сказал ли я уже раньше этого, что ты грубо объясняешь божественное Писание и не имеешь правильного рассуждения? Скажи мне: в ветхом завет священникам и левитам не были ли законом отделены города и достаточно сел для прокормления и не назначено ли было им брать десятины из всего съестного, предлагаемого на торгу, как и Спаситель в Евангелии объяснил, укоряя книжников и фарисеев— не просто за то, что они «одесятствуют мятву и кимен и пиган» (Мф. 23, 23), но за то, что, оставив важнейшие заповеди закона—«суд и милость и веру», в незначительных и ничтожных повелениях закона показывали все свое тщание? Поэтому Спаситель и прибавил: «сих подобаше творити». Каких же «сих»? то есть суд и милость и веру, «и онех не оставляти». Каких «онех»? то есть, чтобы, одесятствовать все предлагаемое на торгу снедное. Итак, если тем были отделены законом на прокормление и города и села, и повелено было одесятствовать все про­даваемое в пищу: тем более нам, не подзаконными а находящимся под благодатью, следует иметь стяжание и брать десятины и оброки, установленные бывшими прежде нас отцами; ты же напрасно и попусту говоришь глупости.

<i>Нестяжатель. </i> Вот ты опять своими словами, кото­рыми надеялся опровергнуть справедливо сказанное мною, против своего желания, обличил свою прелесть, и слу­чилось с тобою тоже, что и с Голиафом, которому его же мечем была отрублена голова. Если бы ты позабо­тился правильно понять значение сказанного: «аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей», не войти вам «в царство небесное» (Мф.5, 20); также и слова блаженного Апостола Павла, который говорит: «аще кто во Христе, нова тварь: древняя мимоидоша, се быша вся нова» (2Кор. 5, 17). И опять: «се же глаголю, братие, яко плоть и кровь царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетление наследует» (1Кор. 15, 50). Если бы все это ты пра­вильно понял, и если бы в простоте и незлобии принял эти слова, то воздержался бы произнести сказанное тобою, и никак не приравнивал бы себя книжникам и фарисеям, служащим сени и образам законным; но, оставив всякое препирательство, постарался бы пре­взойти правду их, по евангельской заповеди, чтобы и тебе сподобиться войти в царство небесное, вместе с Павлом Фивейским, Антонием, Пахомием, Евфимием, Саввою Освященным и с прочими преподобными настав­никами иноческого божественного жития, которые всею душою и всею мыслью старались превзойти правду фари­сеев, по заповеди Спасителя. В чем же заключается та правда фарисеев, превзойти которую строго нам за­поведано, о том выслушай внимательно самого фарисея, который хвалился, говоря: «Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь, якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь: пощуся двакраты в субботу, десятину даю всего елико притяжу» (Лук. 18, 11). Рассмотрим же со всякою справедливостью, может ли срав­ниться наша иноческая жизнь и наше пребывание с прав­дою тех, хотя и в таком случае, если найдем ее равною той, царство небесное для нас недоступно, по божественному определению, которое говорит: «не внидете в царство небесное». А что наша жизнь и наше пребывание не только не равняется с их правдою, но и далеко ниже ее, —это очевидно. Тот не только не обижал и не похищал чужие труды, но еще и из всего своего имения десятую часть отдавал нищим, хотя и не имел о том повеленья, а только слушал божественное Писанье, которое говорит: «расточи, даде убогим, правда его пребывает во веки» (Пс. 111, 9). Мы же не только не уделяем десятой части своих имений нищим, хотя имеем по­веленье— не десятую часть, а все вполне раздать нищим, если желаем быть совершенными, но еще и не перестаем обижать и похищать именья бедных поселян посредством богоненавистных ростов. Или не считаешь ты крайнею неправдою и хищничеством—то, чтобы не только скопить себе на земле, вопреки заповеди Божией, при посредстве всякого лихоимства, серебро и золото, но еще и огромные проценты ежегодно брать с бедных поселян и никогда не прощать им данное взаймы, хотя посредством взимаемых с них в течение мно­гих лет процентов и получили уже свое в несколько раз? К тому же, тем не запрещено было законом жить с женами, воспитывать детей, иметь стяжания и правильным способом наживать серебро и всякое по­требное именье. Нам же, инокам, избравшим евангель­ское житье и имеющим повеленье идти вслед Спаси­теля, все это божественною заповедно строго воспрещено, исключая того, чтобы праведным трудом добывать себе необходимое. Поэтому нам следует всею душою и всею мыслью, до последнего своего издыхания, удаляться от этого, если, действительно, желаем достигнуть совершен­ства, по заповеди, которая говорит: «будите убо вы совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть» (Мф. 5, 48), и если хотим с мудрыми девами войти за бессмертным Женихом в небесный чертог Его. Итак, вступившим в священное иноческое общество, или, что то же, посвятившим себя ангельскому и апостольскому житию, несправедливо приравнивать себя к служащим сени и предъизображениям закона. Ибо ветхое миновало и настало все новое. «Царствие небесное нудится, и нуждницы», а не слабые и преступники заповеди, «восхищают е» (Мф.11, 12). Чем же и отличимся от мирских, если мы опять окружили себя молвами житейскими и множе­ством имений и стяжаний, как и в прежней нашей жизни, и бедных, подвластных нам убогих, постоянно морим всякими своими работами и требованьем обременительнейших ростов? И если кто либо из них не может заплатить, мы, расхитив его убогое стяжание, увы, гоним его из своих владений с пустыми руками. Такие лукавые поступки свойственны лихоимцам, живущим в мире, которые нисколько не памятуют буду­щего страшного суда и ожидающего таковых неугасимого огня, а не инокам, избравшим нестяжательное и нищенское евангельское житие. «Аще кто во Христе», вопиет Божественный Павел, «нова тварь», то есть, кто поистине, а не лицемерно, думает пребывать в вере во Христа, то должен соделаться новым твореньем, удалив от себя все дела ветхого человека, которые суть: всякого рода блуд, неправда, лихоимство, отнятие чужого, воров­ство, пьянство, всякое бесчиние и бесстыдство, «их же ради грядет гнев Божий на сыны противления», как говорит опять тот же Павел (Кол. 8, 5. 6); вместо этого пусть усвоит себе всякую правду и преподобие и святыню, без которых «никто не узрит Господа» (Евр.12, 14). И опять он же: «и яко же облекохомся во образ перстного, да облецемся и во образ небесного» (1Кор. 15, 48). В чем же заключается образ перстного, —услышим от самого Павла, который ясно объясняет это вкратце: «сие же гла­голю, братие, яко кровь и плоть царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетление наследствует» (1 Кор. 15, 39). Здесь плотью он вкратце обозначает всякое плотское студодеяние и нечистоту; кровью же вообще, по толкованию святых отцов, назвал всякие неправды и лихоимство, отнятье чужого, воровство и скверные при­бытки. Ясно, что кто вращается в этих делах, тот еще не совлекся ветхого человека, и не соделался новою тварью во Христе; ибо он носит еще в себе все свой­ства ветхого человека. Нам же, которым заповедано не по плоти, но по духу жительствовать, следует хо­дить по следам преподобных Отцев, просиявших в посте, и, взяв на себя крест Христов, препровождать эту временную жизнь в безмолвии, беспопечительно, во всякой правде, услаждаясь священными песнопениями и беспрестанными чистыми молитвами к Спасителю. А где житейские попечения, молвы, ругань и брань, и частые тяжбы из-за сел и имений, —оттуда удалились слезы, и чистая молитва, и повержение себя на землю, и память смертная. Ибо «не можете», сказали неложные уста Христовы, «Богу работати и мамоне». Что же такое «мамона», как не богатство, собираемое всякими неправдами, то есть, посредством процентов, присвоения чужого и всякого рода насилия, по самолюбии и жидовскому сребролюбию, как толкуют святые Отцы? Ради этого спасительного Гос­подня повеления, бесчисленное множество преподобных иноков, по всей вселенной, оставив все, что есть пре­красного в этом суетном мире, безвозвратно бежали в отдаленнейшие пустыни, желая достигнуть ангельского жительства. Их то божественной ревности и желанию следует и нам подражать, о любезнейший, чтобы и нам обогатиться духовными дарованиями, как они. Какими же это?—Смиренномудрием сердца, кротостью и незлобием, целомудрием, разумом духовным, совершенною любовью, которая есть союз совершенства и исполнение всего закона, как говорит божественный Апостол; не имея же ее, не получаем никакой пользы для души, хотя бы мы и ангельскими говорили языками, и горы переставляли, и все тайны пророчеств знали, —хотя бы и самые свои тела предали на сожжение за благоверее, как говорит тот же Апостол.

Поищем же с трудом, о возлюбленный, того, чтобы и нам сподобиться такой благодати и благословения помянутых божественных дарований. Они то, о добрейший, и составляют то сторичное воздаяние в нынешнем веке, которое обещал Спаситель отрицающимся всех своих имений и хотений ради ожидаемого в будущем веке непоколебимого царства; а не приобретение опять имений, не обогащение и изобильное богатство, как ты мечтаешь. Какая польза, скажи мне, для отрекшихся от своих имений и стяжаний ради безмолвия и беспопечительности, —опять стараться приобретать другие, больше первых, и большими против прежнего окружать себя попечениями и молвами? Пользы духовной нет никакой, а напротив—лишение и бесплодие души. Ибо семя, пад­шее в терние и подавляемое им, не принесло небесному Делателю плода. Что же такое терние, —услышь внима­тельно самую Божию Премудрость, которая ясно говорит так: «а сеянное в терние се есть, слышай слово, и печаль века сего и лесть богатства подавляет слово, и без плода бывает» (Мф. 13, 22). Итак, весьма неполезно и очень вредно для иноков опять собирать себе имение и богат­ство, как много раз мы это доказывали. К тому же и нечто другое, ни с чем несообразное, вытекает по необходимости из твоего толкования. Ибо, если сказанное нашим Законодавцем о сторичном восприятии в сем веке, относится к умножении имений и стяжаний: то и за одну жену, оставленную кем-либо, он получит мно­жество других жен и народит детей больше преж­него. Понимаешь ли, к какой хуле и к какой несооб­разности приводит твое толкование приведенного изречения? Духовно, о возлюбленный, следует понимать и толковать обетования и наставления Святого Духа, а не по плотскому и по житейскому. «Дух есть Бог, — сказано, и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися» (Иоан. 4, 24). А собирающие себе богатство при посредстве неправды и богомерзких ростов, и из-за сел и земель ходящие по судам и ссорящиеся с соперни­ками, —таковые не в духе и истине покланяются Выш­нему. «Хваление Его,- сказано, в церкви преподобных» (Пс.149, 1), а не в церкви преступающих святые заповеди Вышняго, о которых в другом месте сказано: «преступающия непщевах вся грешные земли» (Пс.118, 119). И опять «возненавидех церковь лукавнующих, и с нечестивыми не сяду» (Пс.25, 5). И в другом месте: «творящия преступ­лене возненавидех» (Пс. 100, 3). Если же Бог ненавидит нас за преступленье святых Его заповедей, то кто в состоянии избавить нас от Его божественного гнева? И далее опять говорит: «гордым оком и несытым сердцем, с сим не ядях» (ст. 5). У кого же око так гордо, как у имеющего несытое сердце—обидчика и лихоимца? И хорошо сказано: несытое сердце прегордого ока. Ибо собиранье серебра и золота никогда не может насытиться. Ужасное, воистину, ужасное дело—желанье золота, и оно, по Апостолу, служит причиною всех зол. Оно никогда не перестает, но чем более удовлетворяется, тем более разжигается у лихоимца. Страсть сребролюбья и лихоимства подобна огню: как огонь чем более найдет вещества, тем сильнее разгорается; так и желание золота всегда более и более разгорается в ненасытном сердце любителя богатства. Поэтому Дух Святый и предостерегает нас боговдохновенным языком блаженного Давида, говоря: «не уповайте на неправду и на восхищение не желайте: богатство аще течет, не прила­гайте сердца» (Пс.61,11). Почему? Потому что «сребролюбие есть корень всем злым» (1Тим. 6, 10). Им многие пришли в непомерное бесчеловечье и в такое зверство, что не только не останавливались похищать неправедно именья других, но и самых владельцев имений тягчайшими му­ками лишили этой жизни. Некоторые и от веры отступили, отказавшись ради серебра, чтобы не лишиться своего богатства, от правой веры; другие в отчаянии лишили себя жизни удавлением.

Поэтому, добрейший, во много раз лучше и спасительнее—быть нищим и вслед за Христом обходить города и страны, —и, если бы где и случилось подверг­нуться поношенью и бесчестью, потерпеть с благодареньем, соблюдая заповедь Спасителя и уставы иноческого житья, нежели обливаться золотом и серебром и быть обеспеченными землями и селами, вопреки заповеди Гос­подней. «Благ мне, — говорит, закон уст Твоих, паче тысящ злата и сребра» (Пс.118, 72). И в другом месте: «лучше малое праведнику, паче богатства грешных многа» (Пс.36, 16). И опять: «неправду возненавидех и омерзих, закон же Твой возлюбих» (Пс. 118, 163). Закон же Спасителя в чем ином заключается, как не в любви совершенной от чистого сердца к Самому Вышнему и к ближнему нашему, как слышим в святом Евангелии: «в сию обою заповедью, -говорит, — весь закон и пророцы висят» (Мф.22,40). Любостяжательный же и сребролюбивый инок боголюбцем, как следует, и нищелюбцем быть не может, потому что преступает заповедь Божью. Сам же правед­ный Судья говорит: «имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя. Не любяй Мя словес Моих не соблю­дает» (Иоан.14, 21. 24). Следовательно, чужд любви ко Спасителю тот, кто неправедными прибытками собирает себе богатство, всячески притесняя бедных подвластных поселян требованьем от них тяжелых процен­тов. Ибо «любы,- говорит святой Апостол Павел, — искрен­нему зла не творит» (Рим. 13, 10); напротив, она всегда ущедряет и милует всех вообще живущих в бедах и лишениях, по писанному: «весь день милует и взаим дает праведный, и семя его во благословенье будет» (Пс. 36, 26). Взаем же дает так, как повелевает человеко­любивая заповедь праведнейшего Законоположника, Кото­рый говорит: «аще взаим даете, от них же чаете восприяти, кая вам благодать есть, ибо и грешницы грешником взаим давают, да восприимут равная. Обаче взаим дайте, ничесоже чающе: и будет мзда ваша многа на небесех. Будите убо милосерди, Отец ваш милосерд есть» (Лук. 6, 34—36).

Зачем же мы, о возлюбленный, без ума преступаем столь человеколюбивое и душеполезное повеленье Господа и Спасителя нашего? Или не боимся сказанного: «прокляти уклоняющиися от заповедей Твоих» (Пс.118, 21). И в другом месте: «да постыдятся беззаконнующии вотще» (Пс.24, 3). Также: «уничижил еси вся отступающия от заповедей Твоих, яко неправедно помышление их» (Пс. 118, 118). Если же все это изречено Духом Святым и есть истинно, то убоимся, брат, и исправимся пред праведным Судьей, ибо «страшно есть еже впасти в руце Бога живого» (Евр. 10, 31). Если мы считаем эти божественные словеса неистинными, то зачем и даем при своем постриже­ны обеты Богу проводить на будущее время жизнь по Его святым заповедям и повелениям? Ибо лучше, говорит премудрость Божья, не обещаться и исполнить, нежели обещаться и не исполнить. И опять: «помолитеся и воздадите Господеви молитвы» ваши (Пс.75, 12). Если воздадим Господу молитвы, то есть, исполним обеты свои, которые мы дали Ему при своем пострижении, то, воистину, мы блаженны и добро нам будет. Если же солжем Ему, то убоимся, брат, сказанного: «погубиши вся глаголющия лжу» (Пс. 5, 7).

<i>Любостяжатель. </i> Перестань уже, человече, от этого долгого твоего пустословья. Никакому мы не подлежим осужденью по причине стяжания имений и владения землями и селами, потому что ни у кого нет ничего своего, и нет возможности кому-либо взять что-нибудь из этого и отнести в другое место. Поэтому мы по справедливости можем называться настоящими нестяжа­телями; ибо никто ничего не приобретает своего, а все общее.

<i>Нестяжатель. </i> Смешное что-то ты мне говоришь, и ничем не отличающееся от того, что если бы некоторые многие беззаконно жили с одной блудницей, и, будучи в этом обличаемы, каждый из них стал бы гово­рить о себе: я тут ни в чем не, погрешаю, ибо она одинаково составляет общую принадлежность; или, если бы кто-нибудь со многими разбойниками вышел на раз­бой и вместе с ними награбил бы много именья, потом по случаю был бы пойман разыскивающими разбойников и, будучи предан пыткам и допросам, отвечал бы: я ни в чем не виноват; у них все осталось, а я из награбленного имущества ничего не взял. Все это, добрейший, пустой извет и очень смешной. Во всяком случае, пред праведными судьями твой ответ окажется пустословьем, а не мой. Хотел бы я предложить тебе достоверные свидетельства и неопро­вержимые доказательства от многих древних боговдохновенных мужей, чем и показал бы тебе, что незаконно и ничем не может быть оправдываемо то, чтобы инокам опять окружать себя житейскими попеченьями и молвами, брать проценты и различно притеснять бедных убогих людей. Но, зная, что тебе все это из­вестно, хотя добровольно и пропускаешь это мимо, будучи побеждаем страстью самолюбья и сребролюбья, —оставляю это, как не имеющее для тебя должного значения. При­веду же одно изречение Апостола Павла и этим закончу слово. Этот божественный проповедник и всемирный просветитель, желая, чтобы те, коих он по всей все­ленной породил евангельскою проповедью в веру, всегда находились в подвиге и были бы горячими рачителями благоверия, следующим примером восставляет их к подвигам духовным. «Никтоже бо, — говорит, воин бывая, обязуется куплями житейскими», чтобы угодить тому, кто причислил их к числу воинов (2 Тим. 2, 4). Если же тем, живущим с женами и детьми, он не хочет, чтобы они опутывали себя излишними попеченьями настоящей жизни, но чтобы всею душой всегда держались благочестья, тем более мы иноки должны послушаться этого божественного учителя и всей душою, с горячим усердьем держаться иноческого и ангельского житья, проходя оное со всякою правдою и преподобием, устраняя себя, от всякой неправды и скверны житейского попеченья и от всякого неприличья, —чтобы и чрез нас прославлялось, а не хулилось «во языцех» всесвятое имя Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая слава и великолепие, с безначальным Его Отцем и Всесвятым и Благим и Животворящим Его Духом, в бесконечные веки. Аминь.

<i>К читателю. </i> Никого не принуждает проповедь о благочестии к тому, к чему сам кто не имеет добро­хотного произволения; но «аще кто хощет, — говорит: по Мне идти, да отвержется себе», и прочее (Лук. 9, 23). И опять: «аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое», и прочее (Мф. 19, 21). И чрез Исаию пророка: «аще хощете и послушаете Мене, благая земли снесте», и прочее (1, 19). Из всего этого и многих подобных мест явствует, что царство небесное предлагается произволяющим; ибо то, что бывает по принуждениюи поневоле, не заслуживает мзды пред праведным Судьей. Поэтому и настоящее слово, касающееся нестяжательной жизни, просит всех, прочитывающих оное, если по своему расположению принадлежат к нестяжательным, утвер­ждаться им в своем добром по Богу произволении и жительстве, соблюдая со всяким прилежанием евангель­ской заповеди, то есть, проводит жизнь во всякой правде и преподобии, снедая хлеб свой в поте лица своего, согласно древней божественной заповеди. А которые по своему расположению суть любостяжательны, тех слово это просит не гневаться за сказанное в нем и не враждовать против написавшего по любви к истине такое слово. Ибо в нем ничего нет несогласного с евангельскими заповедями и апостольским преданием. И потому (написавший слово) просит читателей: познав силу словес, изъясняющих истину, умилиться и, как следует, укорять себя, а не оправдываться, но исповедоваться праведному Судье, и допускаемое ими по чело­веческой слабости преступление открывать пред общим Владыкою, и молиться Ему всею душою, чтобы даровал им перемениться на лучшее и приобрести спасительное нестяжательное произволение и соответствующее устроение мысли. Ибо не столько предосудительно то, чтобы погре­шать,—это свойственно человеческой немощи, —сколько то, чтобы, согрешая, не сознавать свое согрешение и не исповедовать его. Итак, примите и вы это слово правою мыслю и с приличным христианским благоразумием и кротостью. Если же вы негодуете и смущаетесь его обличениями и сильными доказательствами—евангельскими и апостольскими—касательно настоящего иноческого жи­тельства, то я от себя ничего не скажу, но пусть боже­ственная Лествица говорит с дерзновением: „отвра­щающийся обличений, отчаялся своего спасения». Здрав­ствуйте о Господе!

Слово 4. О покаянии, очень полезное для тех, кои с верою и не­лицемерною любовью, со вниманием и должным рассуждением прочитывают оное.

Вот, душа моя, и в нынешнем году, по великому долготерпению и по многой благости Создавшего нас человеколюбца Бога и Владыки всяческих, достигли мы тихого и спасительного пристанища святой и душеполез­ной четыредесятницы, когда все—и праведные и греш­ные—с великим усердием принимают на себя уси­ленный подвиг. Праведные поступают так по двум причинам: во-первых, чтобы исправленную ими раньше добродетель правды и смиренномудрия соделать для себя более твердою и незыблемою; во-вторых, стараясь к прежней добродетельной жизни присовокупить и другие духовные неправленая, дабы сподобиться получить больших возданний и светлейших венцов. А подобные нам грешные и скверные принимают этот подвиг для того, чтобы всевозможным воздержанием, удручением тела и плачем духовным, умилостивить себе страшного Судью, Которого прогневали всякими беззаконными поступ­ками в течение всей окаянной своей жизни, и чтобы остальное время сподобиться препроводить в богоугодном честном жительстве и в исполнении спасительных заповедей Владыки.

Воспрянем же от сна великой наглой лености и со всяким усердием потрудимся, чтобы остальное время краткой нашей жизни невозвратно тещи «к почести выш­него звания, где наше житие, отонуду же и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа» (Филип. 3, 14. 20). Будем бодрствовать с мудрыми девами; возьмем с собой достаточно елея, которым означается богоподобное человеколюбье и милость ко всем вообще живущим в нуждах и скорбях, чем наиболее умилостивляется к нам Творец всех и Владыка и чем „буии» девы пре­небрегли, и были оставлены вне таинственного брачного чертога, не получив никакой пользы от своего девства. Будем, о душа, помнить всегда Господа, Который завещает нам, говоря: будьте «подобни человеком, чающим Господа своего, когда возвратится от брака, да пришедшу и толкнувшу, абие отверзут ему. Блажени раби тии, ихже пришед Господь обрящет бдящих» (Лук.12,36.37). Этою притчею Он ясно заповедует нам, говоря: как рабы земных владык, боясь подвергнуться биению, всегда стараются угождать своим господам и исполнять вся­кое их хотение, так и вы, ученики Мои, со страхом и любовью спасенье соделывайте, стараясь всегда испол­нять то, что мне любезно и угодно, и как сам Я Моими заповедями вам повелеваю. Приобретем себе одеяние, достойное таинственного брачного чертога, то есть, житие достохвальное, блистающее всякою чистотою и святынею, чтобы, в противном случае, не быть нам связанными по рукам и по ногам и выброшенными вне таинственного того пиршества—во тьму кромешную. Будучи при­зываемы, или правильнее, быв уже призваны самим Господом и Его блаженными учениками на таинствен­ный брачный пир, не будем без ума отказываться от этого блаженного звания, отговариваясь селом, или па­рами волов, или вступлением в тленный брак с же­ной, —этими предметами ничтожными и скороисчезающими, в которых вращаются те, кои «земная мудрствуют», а не небесная, «им же бог чрево, и слава в студе их», говоря словами Апостола (Филип. 3, 19). Мы же о душа, будем вышнее мудрствовать, «вышних» взыщем, «идеже есть Христос, одесную Бога седя» (Кол. 3, 1); покоримся Спасителю, Который говорит: «аще кто Мне служит, Мне да последствует» (Иоан. 12, 26). А в чем заключается это последование, о том услышим Самого Господа, Который го­ворит: «аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе» самого, и да «возмет крест свой и по Мне да грядет» (Мф.16, 24). Кто же исполняет все эти три законополо­жения?—Тот, кто сразу отрекся всех своих имений и после того уже не желает их, но от всей души отверг их даже до смерти, как служащие для него препятствием в его стремлении к небу и лишающие его тех благ, которые уготованы там для праведников. Кто так отвергся терний этого льстивого и суетного жи­тия, тот вполне отрекся самого себя, то есть, всех хотений своей плоти и низких страстей души, и всей душой возненавидел и отверг их от себя; поэтому, таковой и ходить правыми стезями вслед Спасителя своего, взявши крест свой, чем означается самовольное умерщвление своих страстей и пожеланий. А кто после отреченья своего снова приобретает села и различные стяжанья, и чрез то опутывает себя опять попеченьями и молвами житейскими, у того плотские и душевные страсти, несколько было успокоившиеся, опять начинают проявляться, объемлют окаянную его душу, воюют и всячески уязвляют ее. Ясно, что с таковым случилось сказанное премудрою притчею: «пес возвращся на свою бле­вотину, и: свиния, омывшися, в кал тинный» (2 Пет. 2, 22). Таковой далеко отстоит от ожидаемой блаженной жизни праведных, как и Господь наш показал притчею, говоря: «никтоже, возлож руку на рало и зря вспять, управлен есть в царство небесное» (Лук. 9, 62). Здесь «рукою» Владыка называет самовластную волю и произволенье каждого из нас; «ралом» же — святые и спасительный Свои заповеди, коими удобно проходим мы евангельскую равноангельную жизнь; возвращеньем «же вспять» что иное хочет Он обозначить, как не возвращенье к прежним обычаям и к испорченности мирской жизни? Не возвра­щенье ли вспять — непрестанная забота о том, как бы приобрести побольше сел и стяжаний и различные скотские стада, как приумножить в несколько раз свое серебро и золото, от чего инок самовольно отрекся при своем пострижении, обещаясь живущему в вышних Владык впредь быть от всего этого свободным, по апостольски, и исполнять заповеди Господни во всяком нестяжании, в нищете и безмолвии, со всяким смиренномудрием в чистоте и святыне плоти и духа?

«Се ныне», о душа, «время благоприятно, се ныне день спасения» (2Кор. 6, 2). «Отложим убо дела темные» (Рим. 18, 12), которые суть: блуд и всякая нечистота плоти и духа, пьянство, чревообъядение, бесчинные и безумные смехи, сквернословие, безумные речи, оболгание, ложь, зависть, ревность, льстивый нрав, надменность, бесовская гор­дость, сребролюбие, которое составляет корень всякого греховного зла и называется у святого апостола Павла кумирослужением (1Тим.6,10). Все это вполне возненавидим и скорее удалим от себя, пока страшный Судья человеколюбно долготерпит нам, давая время к покаянно. «Предварим лице Его во исповедании» (Пс.94,2). Под лицом же Его разумей, душа, праведный Его на нас гнев и негодование, как и в другом месте сказано: «лице же Господне на творящия злая». Для чего?— «еже потребити от земли память их» (Пс.33, 17). При­мемся за повеления Божии, то есть, будем каяться пред Богом исполнением Его святых заповедей, «да не когда прогневается Господь» на нас и погибнем «от пути праведного» (Пс.2, 12), который есть общение и небесное сожитие со спасаемыми. День Господень, душа, неизвестен, и как «тать», нападающий «в нощи», предает смерти того, кого найдет спящим, так и для нас внезапно наступает смерть и изводит нас из этой временной жал­кой жизни. Отбросим же от себя всякую слабость и леность. Не будем выдумывать извинения в грехах, представляя немощь телесную, пришествие друзей, разные праздники и приглашения сродников и соседей: все это пустые и бесполезные оправдания, и ни одно из них не может избавить нас от руки нелицеприятного Судии. Ибо всего этого мы раз навсегда отреклись пред избран­ными Божиими Ангелами, обещавшись Владыке осталь­ное время нашей жизни проводить по евангельски, во всяком уничижении, в скудости, в правде и святости, по правилам боговдохновенных наставников иноческого жития. Ныне же, нарушая эти правила и проводя бесчинную жизнь, чего другого нам ждать, окаянная душа, кроме погибели, как солгавшим пред Богом в данных Ему обетах? Или напрасно, думаешь, гово­рит боговдохновенное Писание: «возненавидел еси вся делающия беззаконие, погубиши вся глаголющия лжу»; также: «мужа кровей и льстива гнушается Господь» (Пс.5, 6. 7); также: «одождит на грешники сети: огнь и жупел и дух бурен часть чаши их» (Пс.10,16)? Или ты считаешь свое жительство богоугодным и благоговейным, и потому пребываешь в лености? Увы, увы, окаянная душа моя! В том то и состоит наша тягчайшая и главнейшая греховность и причина нашего осуждения, что мы не сознаем того, что сильно огорчаем страшного Судии всяким преслушанием и преступлением спасительных Его за­поведей. Такое наше устроение составляет признак окончательного нечувствия и безумия, если тотчас не отвергнем от себя это нечувствие.

Примемся же прилежно и искренно за покаяние, ибо никакой пользы в деле спасения не доставит нам это внешнее одеяние, состоящее из власяных рубищ; напротив, это послужит нам к большему осуждению, что, одеваясь такими худыми рубищами, проводим жизнь неприличную им и совсем несообразную. А это явствует как из наших преступных деяний, так и из многих апостольских и отеческих установлений и узаконений, в особенности же свидетельствуют о сем божественные повеления общего всех Владыки и Судии, высказанные Им в виде блаженств. Вникнем же в них. «Блажени,- говорит, нищии духом, яко тех есть цар­ство небесное» (Мф.5, 3). Нищими же духом называет Он тех, которые всегда и во всем смиренно мудрствуете о себе в своих мыслях, и осуждают себя, уподо­бляясь блаженному Пророку, который говорит: «аз есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение лю­дей» (Пс.21, 7). И в другом месте: «Господи, не вознесеся сердце мое, ниже вознесостеся очи мои, ниже ходих в великих, ниже в дивных паче мене», и следующее за сим (Пс.130, 1. 2). Мы же, окаянная душа, каково мудрствуем о себе и мыслим в сердце своем? Не постоянно ли мы внутренне оправдываем себя и считаем себя делателями всякой правды и всякого преподобия, почитая себя весьма разумными, исполненными всякой премудрости и разума, а поэтому удостаиваем сами себя возведения на какую-нибудь властительскую должность, чтобы настав­лять других ко спасению. С этою целью мы всячески стараемся достигнуть какого-нибудь церковного сана, для чего не только лицемерно притворяем себя проводящими благоговейную жизнь и входим в содружество с со­стоящими во власти, всячески угождая им и ласкаясь к ним, но часто и подарки даем, а другие обещаем, если они приведут в исполнение желаемое и искомое нами. Все это, душа, есть явное доказательство высокоумия и лукавства вознесшегося гордыней сердца. Как же мы общим Судьей признаны будем достойными того блаженства, которое обещано тем, кои все это вознена­видели? Если же мы недостойны этого божественного блаженства, то мы окаянны и уже осуждены, если скорее теплой душой не возлюбим покаянье, отступив прежде исхода своего от этого славолюбивого нашего неистов­ства. Тем более это для нас необходимо, что и проро­ческое слово крепко молится Богу против тех, кои ради желания временной славы дерзают беззаконно до­стигать какой бы то ни было власти, ибо слово Божье ясно говорит: «приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли» (Ис. 26, 15).

Но обратим должное вниманье и на прочие блажен­ства и посмотрим, согласна ли с ними наша жизнь. «Блажени,- говорит, плачущии, яко тии утешатся» (Мф.5, 4). Вот данный Богом плод преподобного смиренномудрия—«плач духовный», который от великого умиленья и бо­жественной любви рождается в сердце, проникнутом смиренномудрием. Кто, действительно, смиренно мудрствует о себе в сердце своем, тот всегда плачет о себе, признает себя осужденным и недостойным неба и земли, поминая всегда свои согрешенья. Мы же, душа, будучи сильно одержимы славолюбием по причине своего высокоумия, если достигнем какого-нибудь сана, то как возможем когда-нибудь восплакать или осудить себя, когда постоянно окружаем себя славою от людей и всякими похвалами и ласканиями, препровождая жизнь в смехотворстве и различных кощунствах с живу­щими с нами, и украшая себя многоценными шелковыми одеждами, золотом и серебром? Окружая себя в изобилии всем этим, мы далеко устраняем себя от того духовного утешенья, какое имеют плачущие о себе, и восприемлем, по божественному изреченью, благая своя в животе своем. Что же касается следующего за тем блаженства, именно: «блажени кротции, яко тии наеледят землю» (Мф. 5, 5): то не вполне ли отпали мы, окаянная душа, от этого блаженства, раздражаясь на согрешающих чем-нибудь против нас свирепее диких зве­рей, и восставая на них с великим гневом, усили­ваясь всячески отомстить им причиненное нам оскорбле­нье? Кроток же есть и почитается, душа, таковым— тот, кто с великим смиренномудрьем, без смущенья крепко терпит и досады, и поношенья, и уничиженья, и разграбление имений, а также—побои и раны, подражая своему Спасителю и Господу. А кто против этого малодушествует и подымает руку, чтобы бить также бьющего его, и язык поощряет к досадам и поношениям, и готов вступить в тяжбу с сопротивником своим: таковой нисколько не вступил еще и на порог евангельского и апостольского жительства, и напрасно кра­суется внешним иноческим одеянием, пока не совлекся всего ветхого человека со всеми страстьми и похотьми. Отпадение же наше от следующих двух блаженств, из коих одно ублажает алчущих и жаждущих правды, а другое—милостивых, как по достоинству изображу? Правильнее же—какой плач и какое соответ­ствующее употреблю рыдание? Не достойно ли слез и плача—то, что вопреки всякой правды и всякого иноческого устава дерзаем мы делать относительно своей братии, нищих, говорю, и убогих, вдовиц и сирот? Мы не только их презираем, видя, как они гибнут от голода и холода и от крайней скудости в житейских потребностях, но и не защищаем против силь­ных и беззаконных, которые их обижают, и не за­ступаемся, когда эти отнимают у них имения. Между тем мы имеем строгую заповедь, которая говорит от лица самого праведного и страшного Судии: «Бог ста в сонмег богов, посреде же боги рассудит. Доколе судите не­правду и лиц грешных» стыдитесь. «Судите сиру и убогу, смиренна и нища оправдайте. Измите нища и убога, из руки грешничи избавите его» (Псал. 81, 1—4). И что я го­ворю о том, что мы не защищаем и не заступаемся за них, когда их обижают, хотя нередко мы в состоя­ли избавить их от причиняемых им обид?—Мы сами, окаянная душа, часто дерзаем против них хуже мерских. Или не считаешь ты крайним бесчеловечием с нашей стороны и неправдою—то, когда мы, отрекшиеся пред Богом и пред святыми Его Ангелами от вся­кой излишней пищи и телесного покоя, потом, забыв свои обеты, опять приобретаем себе всякие стяжания и стада животных, обильно питаемся всякими вкусными яствами и наслаждаемся всяким покоем на счет потового труда подручных себе поселян? А эти бедные, находясь в непрестанных трудах и будучи томимы в добывании для нас житейских потреб, которые и доставляют нам в изобилии, сами всегда пребывают в скудости и нищете, не имея даже чистого ржаного хлеба, и тот часто едят без соли, по причине край­ней нищеты. Мы же не только остаемся бесчувственными и не сострадательными к такой их горькой участи и не удостаиваем их никакого утешения, хотя имеем запо­ведь заботиться милостиво о терпящих убожество и ску­дость житейских потреб, но еще и весьма бесчеловечно увеличиваем для них эту их скудость ежегодными требованиями обременительнейших ростов за взятое ими у нас взаем серебро, и никогда не прощаем им этой ежегодной уплаты, хотя бы в десять раз уже получили с них данное в долг. И не только угнетаем их этим способом, но еще, если бы кто, по причине край­ней нищеты не мог внести процентов на наступающей год, то требуем с него—о бесчеловечие!—другие про­центы; если же не могут внести, отнимаем у них все, что имеют, и выгоняем их из своих сел с пустыми руками, тогда как следовало бы преимуще­ственно миловать таковых и во исполнение божественной заповеди снабдить их всеми житейскими потребностями, как свою братию. Вдобавок, если бы кто из них изнемог под тяжестью непрестанно налагаемых нами на них дел и трудов, захотел переселиться куда-нибудь в другое место, то мы, не отпускаем его, если не внесет установленного выкупа за то, что он столько то лет прожил в нашем селе, предавая крайне бесчеловечно забвению его бесчисленные труды и поты и страдания, какие он понес, служа нашим потребностям во время жительства в наших селах.

Будучи столь немилосерды к убогим братьям на­шим, окаянная душа, и не оказывая им никакого сострадания и человеколюбия, а напротив, снедая их и моря всяким способом, —как не боимся страшного Судии и Господа, Который скажет нам: «идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его». За что? «взалкахся бо, — говорит, и не даете Ми ясти. возжадахся, и не напоисте Мене, наг был, и не одеясте Мене» (Мф. 25, 41—43), и так далее. За тем прибавляет: «понеже не сотвористе единому сих братии Моих меньших, ни Мне сотвористе». Страшно это изречение, ока­янная душа моя, и приговор ужасный, особенно для нас, окаянных иноков, которые как бы отреклись от всякой неправды и беззаконья и мирского лихоимства, и дали Богу обет возлюбить на будущее время всякую правду и милосердие, нелицемерную любовь и человеколюбие ко всякому вообще человеку, в особенности же к находящимся в бедах; потом, забыв свои обеты, так бесчеловечно относимся к подчиненным нам поселянам, коих Господь называет своею братьею, о ко­торых и устами блаженного Давида ясно говорит так: «страсти ради нищих и воздыхания убогих, ныне воскресну, глаголет Господь: положуся во спасение, не обинуся о нем» (Пс. 11, 6), Этим Он ясно, как бы так, говорит: хотя на некоторое время, как кажется обидящим и всячески оскорбляющим нищих и убогих, Я как бы молчу о сем, но не всегда буду молчать, ибо всячески восстану на защиту их и отомщу обидящим их. Тоже самое изъявляет Он и в другом месте чрез того же Про­рока, говоря: «сира и вдову приимет (заступите), и путь грешных погубит» (Пс. 145, 9); и в другом месте: «по­знах, яко сотворит Господь суд нищим и месть убогим» (Пс.139, 13). Если же все это так, о душа, а иначе быть не может, то зачем мы так бесчувственно относимся ко всему этому? Как не страшит нас сказанная Господом притча о том немилостивом и ненавистнике ни­щих—богаче и об убогом Лазаре, а также отгнание от божественного чертога дев? И еще более, как не убедит нас тот любитель богатства, которому сам Бог и Владыка поносил, говоря: «безумие! в сию нощь душу твою истяжуш от тебе, а яже уготовал еси кому будут?» (Лук. 12, 20). Или не знаешь, душа, нелож­ное премудрое изреченье пророка и царя Давида: «вкупе безумен и несмыслен погибнут и оставят чуждим богат­ство свое, гроби их жилища их во век» (Пс.48, 11.12). Воистину «несмыслен» есть и признается таковым тот, кто не разумеет «вышних, идеже есть Христос одесную Бога седя», как говорит божественный Апостол, который завещает нам, говоря: «аще востасте со Христом, горняя мудрствуйте, а не земная, умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе» (Кол. 3, 1—3). «Безумным» же называется он, как неблагочестно и непра­вильно разумеющий силу божественных повелений и ски­тающийся поэтому по распутьям временных удовольствий и суетностей этого мира, наслаждаясь и увеселяясь этим, как червяк тиною, в которой родится и пресмыкается, и в которой умирает, когда она высохнет.

Воспрянем же наконец, душа, и сотрем с мысленных своих очей гной, накопившийся на них по при­чине нашего непокорства и безумья. Поймем, что все, касающееся нас, должно совершаться по божественным заповедям, и постараемся исправить себя. Расточим добре, согласно воле Божьей, собранное нами зле, во­преки божественной заповеди. Отречемся опять, возлюбим вторичное отреченье, когда в первом солгали, и послушаемся того божественного гласа, который вопиет: «расточи, даде убогим, правда его пребываешь во век века» (Пс.111, 9). Если же правда раздавшего нищим свое богатство пребывает с ним во веки, то и неправда немилосердого также с ним пребывает в бесконечные веки в пламени негасимого огня, как и того немилостивого, которому справедливо было сказано: «чадо, по­мяни, яко приял еси благая твоя в животе твоем» (Лук. 16, 25). Будем же подражать, душа, тому мудрому Спасителеву гостеприимцу, который сказал: «се пол имения моего, Господи, дам нищим, и аще кого чем обидех, воз­вращу четверицею» (Лук.19, 9). Его доброму покаянию и похвальному произволение будем, душа, подражать, чтобы и нам сподобиться услышать оный божественный глас: «днесь спасение дому сему бысть». Доколе остаемся глухими к Божественному ученью, которое повелевает нам, го­воря: «не надейтеся на неправду и на восхищение не желайте: богатство аще течет не прилагайте сердца» (Пс.61, 11)? Убоимся же, душа, убоимся угрозы божественного учи­теля, который говорит: «Приидите ныне богатиги, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех ваших, грядущих на вы. Богатство ваше изгни, и ризы ваша молие поядоша. Злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет и снесть плоти ваша аки огнь: егоже снискасте в последния дни» (Иак. 5, 1—3).

Эта справедливая угроза в особенности относится к нам, окаянная душа, которые собираем множество всякого богатства, а нищим не хотим подать полушки, хотя те со слезами кланяются нам и просят; но мы, минуя их, не желаем на них и смотреть. Поэтому и мы не будем помилованы праведным Судьей, так как сами не милуем ближних своих, гибнущих от го­лода и холода: «суд бо без милости,- говорит, не сотворшим милости» (Иак. 2, 13). И не вкусить нам тех благ, которые уготованы для праведных, когда алчем и жаждем неправды, а не праведности. Не будем же пребывать, душа, в таком омрачении мысли и окаменении, но убоимся страшного прещения Того, Кто гово­рит: «горе вам насыщеннии ныне, яко взалчете. Горе вам богатым, яко отстоите утешения вашего» (Лук.6, 24. 25). Отложим все то неверие относительно заповедей и повелений Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, каким недугует сердце наше. Примемся за «наказания» Господни, «да не когда прогневается на нас, и погибнем от пути праведного, егда возгорится вскоре ярость Его» на преступников Его святых заповедей, которые по великому своему презорству и нечувствии думают без ума, что покаянием при последнем издыхании, в сущности недействительным, умилостивят себе неподкупного Судии во всем, чем в течение всей жизни сознательно и добровольно Его прогневляли. Хорошо, душа, приносимое при последнем издыхании покаяние со слезами и сокрушением сердца, с болезненным стенанием и возвращением похищенного; но такое покаяние хорошо для тех, которые по незнанию будущего Божия суда и ожидаемых мучений жили беззаконно. А тем, которые при сознании всего этого и при полном понимании божественного Писания, добровольно попирают заповеди Божии и думают умолить страшного Судии при последнем изды­хании, —не знаю, дано ли им будет это благо. Ибо боль­шая часть таковых внезапно похищаются из этой жизни, будучи поражены пред смертью лишением языка и сознания, и представляя собою жалкое зрелище смотрящим на них, лежа безгласными и недвижимыми, и будучи невидимо истязуемы в течение многих дней. Другие же были внезапно восхищены, не имея ни малейшего вре­мени, которое бы дано было им на покаяние. И это то зная достоверно, боговдохновенный песнопевец заповедует нам, говоря: «разумейте убо вси забывающии Бога, да не когда похитит и не будет избавляй» (Пс. 49, 22). Кто же это такие, о душа, «забывающии Бога»? Не те ли, которые с безумным презорством сознательно попи­рают спасительные Его заповеди, будучи хорошо све­дущи в божественном Писании? Подтверждает это наше слово тот же божественный песнопевец, который ясно воспевает так: «милость же Господня от века и до века на боящихся Его, и правда Его на сынех сынов, хранящих завет Его и помнящих заповеди Его творити я» (Пс.102, 17. 18). Ясно из этого, что помнящие заповеди Его «творити я», то есть, чтобы исполнять их делом, таковые суть помнящие Бога; попирающие же заповеди Его, по справедливости, названы забывающими Бога. По этой же причине и Он забывает их, как Сам говорит чрез пророка Своего Осию к преступникам Его запо­ведей—неблагодарным иудеям: «яко же ты умение (познание) отвергл еси, отвергу и Аз тебе, еже не жречествовати Мне: и забыл еси закон Бога своего, забуду и Аз чада твоя». И как они согрешили против Меня, то Я «славу их в бесчестие преложу» (Ос. 4, 6. 7). Страшно, душа, заблуждаются те, кои грешат сознательно и надеются получить спасение посредством недействительного и неизвестного покаяния при кончине: «Бог бо,- говорит боже­ственный Апостол, поругаем не бывает» (Гал.6, 7). По­этому, отстанем от таковой душевредной прелести и покаемся пред Богом, пока вышнее божественное человеколюбье и благость дает нам для сего время. Ибо «во время благоприятно,- сказано, послушах тебе и в день спасения помогох ти. Се, ныне, — говорит божественный Апостол — время благоприятно, се, ныне день спасения» (2Кор. 6, 2). «Отложим убо дела темная и облечемся во оружие света. Яко во дни благообразно да ходим» (Рим. 13, 12. 13). Но об этом нами уже довольно сказано. Посмотрим же, если угодно, и на следующие блаженства: согласно ли с ними проводим мы жизнь?

«Блажени, — сказано, чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф.5, 8). Здесь, на этом слове, объемлет меня, о душа, великое недоуменье. Как возмогу по достоинству восхвалить неизреченное и преизобильное дарование, какое дарует нам человеколюбивый Владыка? В вышеприведенных блаженствах соответственно свойству и по мере исправления каждого, обещаны достойным почести. Здесь же обещает Господь самую главизну божественных желаний, состоящую в том, чтобы лицом к лицу тайно и мысленно зреть бесстрастное и блаженное Божественное естество. Объятый этим желанием, бла­женный песнопевец говорит: «Имже образом желает елень на источники водные, еще желает душа моя к Тебе Боже. Возжада душа моя к Богу крепкому, живому: когда прииду и явлюся лицу Божию» (Пс. 41, 2, 3), «насыщуся, внегда явитимися славе Твоей» (Пс.16, 15). Насыщеньем здесь Пророк обозначает совершеннейшее тайное и неизре­ченное ненасытное наслажденье божественной красоты и любви Божьей, которого сподобятся те, которые вполне очистили сердца свои от всего: не только от «всякия скверны плоти и духа», но и от всякого душевного недуга, разумею: ярости, гнева, зависти и сатанинского превозношенья, презренья и осуждения ближнего, и от всякого вообще злодеяния, от лукавства и пронырливости, от лести и лукавых мнений; ибо всем этим, окаянная душа, заразилось наше сердце и постоянно уязвляется этими недугами различным способом, оставаясь в бесчувствии. Чтобы убедиться, что это, действительно, так, рассмотрим тщательно, душа, если можешь, пресмыкаю­щиеся в тайной клети сердца нашего лукавые мысли, и всячески найдешь там кроющееся всякое беззаконие и богомерзкое фарисейское высокоумие, по причине которого ты во всем себя оправдываешь и считаешь себя, некоторым образом, передовою и лучшею всякого труждающегося в добродетели, и всякого человека почитаешь худшим себя, хотя бы он и явно проходил жизнь преподобную. Если же случится ближнему в чем-нибудь согрешить по немощи плоти, осуждаешь его, как фари­сей, ругаешься над ним и не перестаешь различным образом укорять его пред всеми людьми. Если же уви­дишь его добродетельно живущим и пользующимся от всех похвалой, —тотчас уязвляется сердце твое стрелою зависти и объемлет тебя скорбь по причине доброде­тельной жизни брата твоего, так как он оказывается лучшим тебя пред Богом и пред людьми. Будучи же одержима и побеждена стрелою зависти, ты начи­наешь ненавидеть его и всяким способом стараешься сделать ему препону и отвлечь его от стремленья к лучшему. Каковы же скверны наших тайных плотских страстей? Они, воистину, ужасны, прескверны и многообразны. Ибо не только внезапное воззрение на жен­щину или на красивое лице отрока, возмущает нас, но и самый их голос, будучи услышан нами, или одежда, попавшая нам в руки, тотчас оскверняет наше сердце. И что я говорю о воззрении, голосе и одежде, —часто один тончайший помысл и блудное воспоминанье о них внезапно возбуждает похотную страсть, распаляет сердце греховным пламенем, и плоть тотчас начинает не­истовствовать и беситься. Будучи так многообразно оскверняемы постыдно плотью и умом, как окажемся Достойными такой благодати, обещанной этим блаженством? Невозможно, душа, отнюдь невозможно получить сие, пока не умертвим «уды наша, яже на земли» (Кол.3, 5), по слову божественного Апостола, который говорит: «мир имейте и святыню со всеми, ихже кроме никтоже узрит Господа» (Евр.12,14). Уды же наши как умертвятся, когда мы постоянно питаемся в изобилии вкуснейшими брашнами, всегда окружены золотом и серебром, также славою и честно от людей, когда погружены в бесчисленные житейские попечения и молвы, и всегда омрачены в мыслях яростью и гневом, ревностью и завистью? Заблудились мы, душа, заблудились с правого и незаблудного жительства преподобных иноков, и без ума идем «к почести вышнего звания» (Филип. 3, 14), —не так как шел Павел и бывшие по нем рачители тех благ, которые соблюдаются на небесах: они сразу оста­вили отечество, родителей, сродников, друзей, стяжания, имения, славу, честь, обильную пищу и всякий телесный покой, и невозвратно бежали в далечайшие пустыни, взяв крест свой, то есть, добровольное умерщвление плотских и душевных страстей и желаний, крепко дер­жась спасительной заповеди Господа своего, Который говорит: «аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). И в другом месте: «тако убо всяк от вас, иже не отречется всего своего имения, не может быти Мой ученик» (Лук. 14, 33).

Итак, когда и мы, душа, отречемся не только всех своих имений, но и самых желаний и плотских страс­тей и похотей, и когда от всей души возненавидим всякую человеческую славу и почесть, и неложно возлюбим будущую славу и жизнь, также—всякое убожество и бесславие и бесчестие, воздержание и безмолвие; когда будем совершать жизнь во всяком смиренномудрии, благоговении и честности нравов, и когда, исправив все это, скажем в чувстве сердца своего с блаженным оным царственным Пророком: «аз же есмь червь, а не человек, поношениге человеков и уничижение людей» (Пс.21, 7), и когда сподобимся терпеть всякие скорби и тесноты, расхищение своих имений, раны и гонения, заточение и смерть за грехи свои и ради истинной веры в Бога: тогда и надежда спасения, душа, будет для нас тверда, согласно божественному определению, которое говорит: «Блажена есте, егда поносят вас и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех» (Мф. 5, 11. 12). А пока держимся, душа, прежних своих мирских обычаев и нравов, и не совлечемся ветхого нашего чело­века со страстями его и похотями, до тех пор, скажу с Давидом, «всуе нам утреневати и воставать по седении», как «ядущим хлеб болезни» (Пс. 126, 2). Воистину, хлеб болезни, а не хлеб животный, едят те, которые вопреки евангельской заповеди в течение всей своей жизни поедают со всякою неправдою и лихоимством чужие пото­вые труды убогих, а отстать от этого беззакония не хотят и не стараются понять прямо и богоугодно заповедь Божию, которая говорит: «милости хощу, а не жертвы, и уведения Божия, нежели всесожжения» (Ос.6,6). «Блажен,- говорит, разумеваяй на нища и убога». Почему?—Потому, говорит, что «в день лют избавит его Господь» (Пс.40, 2). А кто его поедает и притесняет ежегодными требованиями процентов, тот чужд и непричастен такового блаженства и избавления «в день лют»; ибо неправедные и лихоимцы царства Божия не наследуют. «Никтоже,- гово­рит, да льстит вас суетными словесы; сих бо ради гря­дет гнев Божий на сыны непокоривыя» (Еф. 5, 6). Если же ради вышеупомянутых нарушений заповедей «грядет гнев Божий на сыны непокоривыя», то, очевидно, что ради противоположного сему, то есть, ради правды, целломудрия, нищелюбия и сострадания ко всем живущим в скорбях, «грядет» от Бога всякая благодать и благословение «на сыны» благопокоривыя, по сказанному: «очи Господни на праведные и уши Его в молитву их. Лице же Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их» (Пс. 33, 16. 17).

Вот, душа моя, из многих и различных боговдохновенных изречений Всесвятого Духа, мы познали благого Владыки нашего человеколюбие и благость к боящимся Его словом и делом, а также открываемый «с небесе» нестерпимый «гнев» Его «на всякое нечестие и неправду человеков» (Рим.1,18), попирающих спасительные Его заповеди и живущих недостойно евангельского и апостольского жительства, и наипаче на нас самих, кото­рые сознательно преступаем волю Господа своего. Не будем же оставаться в нашем небрежении и нечувствии, в коих провели минувшее время своей окаянной жизни, но воспрянем немедленно от глубокого сна нечувствия и убоимся всею душою на самом деле страшного дня суда и еще прежде того наступающего внезапно часа смерти; ибо не знаем дня и часа, когда Господь наш придет. Будем всегда готовы и заботливо бодрствовать над исполнением святых Его заповедей, украшая себя всякими добрыми и богоугодными делами святыни и правды и богоподобного милосердья ко всем, вообще, на­ходящимся в скорбях и нуждах, чтобы сподобиться и нам стояния одесную неподкупного Судьи и услышать со всеми праведными многовожделенный и блаженнейший тот приговор: «приидите благословеннии Отца Моего, на­следуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф.25, 34). Если действительно и от всей души веруем Христу Спасителю и желаем достигнуть Его бесконечного царствия, то делом покажем, а не одними словами и этими внешними рубищами, нашу веру в Его святые заповеди; «ибо вера без дел мертва есть» и совершенно бесполезна.

</i>К читателям этого слова</i>.

Вы, которые утешаетесь евангельским и апостольским ученьем и законоположеньем, примите с весельем духовным силу этого слова и благоволите вос­произвести оное в дело; постарайтесь отнестись к нему с любовью и внимайте ему без сомненья. Ибо слово это о покаянии заключает в себе немалую пользу. Написавшему же это слово воздайте, прошу, вашими богоприятными молитвами, чтобы и мне сподобиться вместе с вами исполнить содержащееся в нем ученье. Никто из вас, умоляю, пусть не считает меня вполне исполнившим сказанное в нем; ибо я, воистину, —то бесплодное «древо, при корени» которого «лежит» мысленная «секира», ко­торою оно «потцается и во огнь вметается» (Мф.3, 10). Я—тот путь и то каменье и терние, куда падает бро­саемое небесным Сеятелем семя, и погибает, не при­нося Ему плода. Я — солома, сожигаемая огнем неугасающим. Поэтому, прошу вас: молитесь о мне грешном, чтобы и мне сподобиться вместе с вашею святы­нею оказаться чистою пшеницею, собираемою в вечные житницы Создателя и Владыки всех, Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Ему слава во веки. Аминь.

Слово 5. О покаянии

Не в лености и не в беспечности будем проводить, душа, время настоящей жизни, также не бессмысленно, как бы неопытные младенцы, считая для себя достаточным ко спасенью пребыванье на сем месте, недоступном для женщин и мирских людей, чтобы не оказаться нам обманутыми. Ибо и в древности для тех, кои по­мощью Вышнего и под руководством Моисея бежали из Египта и от Фараона, недостаточно было для благочестия того, что они в необитаемом месте, то есть, в пустыни, препроводили сорок лет, так как не сохранили разумной веры к Богу, избавившему их от бесчисленных скорбей. Не переменою места, душа, можно угождать Владыке всяческих, и не переодеванием в худые рубища. Одно из этого, то есть, пребывание в пустыни, предпринимается ради крайнего безмолвия, а другое—ради совершенного смирения. Если же кто при том и другом опять опутывается молвою и мирскими попечениями, тот ничем не отличается от пса, кото­рый возвращается на свою блевотину, по слову верхов­ного Апостола. Плача и умерщвления служит изображением, душа, это внешнее черное рубище, которое убеждает нас, избравших оное, признавать себя всегда добровольно умершими для настоящей жизни, а умерщвление это состоит в том, чтобы всегда всею душою не­навидеть всякое плотское сладострастие и житейские молвы, и жить нестяжательно и преподобно, приобретая потреб­ное от своих трудов и почитая нищету за великое богатство. Если же опять без ума опутаем себя стяжаниями, славою, пьянством, смехотворством, к которым, обыкновенно, присоединяется всякая беззаконная похоть, то нет никакого сомнения, что мы будем преданы сугубым мучением, как добровольно и сознательно солгавшие Христу в данных нами обетах. Что же может быть хуже этого? Лучше, говорит премудрость Божия, не обещаться и исполнить, нежели обещаться и обмануть. И Божественный песнопевец вопиет: «погубиши вся глаголющия лжу» (Пс.5, 7). Не переменою места и одежды, душа, как сказано выше, угождается Христос Бог, но чистотою жизни и приобретением всяких добродетелей, твердо основанных на вере непорочной. И как ты, при помощи благодати Божией, избежала сетей мысленного Египта, то есть мира сего: так постарайся всею силою, ограждаемая верою и страхом Божиим, избежать вла­деющего им диавола, всегда сильно и с бешенством нападающего на тебя. И не переставай бежать от него, пока не увидишь его потопляемым крепкою десницею Вышнего в пламенной пропасти, вместе со всеми его колесницами и крепкими оруженосцами, себя же познаешь покрываемою облаком Параклита, прохлаждающим жже­ние, производимое в тебе бесплотными врагами, действую­щими пламенными помышлениями скверных похотей. И не столпом огненным, но озарением присносущного света увидишь себя наставляемою к земли обетованной, —не к той, которую разделил израильтянам Иисус, Навин, но которую обетовал «Перворожденный всея твари, Красный добротою паче сынов человеческих», родившийся от Отроко­вицы и Пресвятой Девы, неложный Христос Бог наш — Иисус, Который Сам первый вошел туда, убив смерть.

Трезвись же всегда, душа, ибо гонящийся всегда за тобою мысленный Фараон не перестанет изобретать против тебя зло. Не жди, о любезная душа, прекращения изобретаемых им против тебя лаяний; ибо он, будучи по естеству завистлив и нахален, не укрощается от гнева, всегда стремясь ввергнуть тебя в пламень мучений. Не верь также, когда он отступает; ибо тогда то он наипаче весьма хитро старается уловить тебя. Этим способом он, скверный, старается подчинить тебя, по­буждая к ослаблению тобою своего постоянного крепкого трезвения, дабы таким образом, найдя тебя обленив­шеюся, внезапно уязвить тебя одною из многих его душепагубных стрел, или пагубным кичением запнуть тебя на пути к преуспеянию к большим добродетелям. Как ум, весьма опытный в изобретении зла, он знает, какую пользу получаем мы, когда пребываем в трезвении, по причине наносимых им напас­тей, будучи свыше укрепляемы Божественною благодатью. Ибо если мы трезвимся, то наносимые им напасти бы­вают для нас причиною великих наград, подобно тому, как борьба с сильным противником служит опытному борцу случаем к получению больших похвал. Ибо если при помощи твоего Спасителя избежишь рук всепагубного фараона, и чермную глубину пламенных страстей пройдешь сухою, а не мокрою, как тайно научает нас боговдохновенное слово, то есть, совер­шишь переход в худости и нищете, также—пешею, а не сидящею верхом, то есть, сознавая всегда в мыслях, а не на словах, свою худость и крайнее недо­стоинство, тогда вселишься у холма горы Синайской в пустыни, то есть, достигнешь священного пристанища достохвального и чудного бесстрастия, которым наипаче увеселяется Святой Дух.

Блюди же, окаянная, чтобы и тебе не подвергнуться беснованию подобно тем неблагодарным людям, и не предаться объедению и пьянству и пляскам, — чтобы не почесть тебе свое чрево предметом самым дорогим и священнейшим, и не воздать ему богоподобного покло­нения, как те тогда поклонились тельцу, и чтобы не лишиться тебе будущих благ, как те лишились земли обетованной, и предана будешь бесконечным мукам, в коих будешь страдать хуже всех бывших до за­кона неверных. Если же, действительно, любишь Христа — Царя своего, вкусившего ради тебя смерть на крест, то старайся всею силою вселить в свою душу Его боже­ственную любовь. Достигнуть же сего иначе нельзя, как только, если возненавидишь вполне все свои пожелания. И опять, возненавидеть эти последние нет возможности, если не вселишь в сердце свое страх Божий; страх же Божий не возможешь приобрести, если не отгонишь от себя всякое сомнение и желание казаться мудрым, и не пойдешь, как незлобивый младенец, за Господом своим, повинуясь Его повеленьям. Как любовь есть исполнение всего закона, так и вера есть основание всех вообще добродетелей: от веры рождается страх, а от сего— исполнение заповедей, чрез которое ум наполняется божественною любовью. Сподобившись же сего, мудрствуй смиренно, почитая себя прахом, чтобы всегда пребывать в наслаждении божественных желаний.