ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ ТЕМЫ
🎧 Глава 21. Поучение о добродетелях, возводящих душу на небо
Глава 22. Еще одно поучение о любви, милосердии и богомыслии
Глава 23. Поучение о страстях и о тяжких грехах
Глава 24. Поучение о восьми греховных помыслах
Глава 25. Поучение о телесных страстях
Глава 26. Поучение о чистоте сердца, ума и души
Глава 27. Вопрос о безстрастии: Что такое безстрастие?
Глава 28. Поучение о помрачении ума, то есть об умственной темноте
Глава 29. Поучение о трезвении, то есть о ясности ума
Глава 30. Поучение о святой, чистой и совершенной молитве
Глава 31. Поучение о молитве Иисусовой, которая такова: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного
Глава 32. Поучение о том, как произносить молитву Иисусову
Глава 33. Поучение о том, как возрастает и утверждается молитва Иисусова в человеке
Глава 34. Поучение о том, что желающий спастись должен сидеть в келье и ни о чем не безпокоиться
Глава 35. Вопрос о непрестанном молении
Глава 36. Молитва Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троице
Глава 37. Поучение о бесовском обмане и соблазнах мира сего
Глава 38. Поучение об основании и опоре всех добродетелей
Глава 39. Поучение о том, чтобы заботиться только о самом необходимом и не разрешать себе лишнего, но постоянно молиться Богу
Глава 40. Поучение о том, чтобы молиться с великой осторожностью и вниманием
Глава 21. Поучение о добродетелях, возводящих душу на небо
Снова говорю, велики добродетели эти: пост, всяческое милосердие и милостыня. Поскольку до небес душу возносят.
И снова говорю, велики добродетели эти: любовь, мир, братолюбие, душевная и телесная чистота, поскольку дерзновенно у Престола Божьего душу ставят.
И снова говорю, велики добродетели эти: уединенное чтение и внимательное слушание священных книг Божественного Писания. И смирение, и смиренномудрие деятельное, поскольку ставят душу одесную Бога и делают Его милостивым. И в Царство Небесное приводят.
Уединенное чтение и внимательное слушание священных книг Божественного Писания, любовь и милосердие, душевная и телесная чистота, смирение и смиренномудрие – превыше всех добродетелей, ибо дают людям жить вместе с ангелами, а святым – непобедимое оружие против дьявола и его воинства. Боятся их бесы больше всех добродетелей.
Уединенное чтение, и внимательное слушание священных книг Божественного Писания делают человека сведущим в духовном учении и житиях святых. Учись, учись из божественных писаний и святоотеческих рассуждений, как победить страсти и обрести добродетели. Чтоб наполнился ум твой словами Духа Святого и забыл прежние мысли и речи, которые слышал, и вещи неподобающие, которые видел вне кельи. И тогда начнешь понимать и творить духовные добродетели. И великую помощь окажут тебе долгие молитвы и прилежное и внимательное чтение в безмолвии.
А, кроме того, имей любовь и милосердие, чистоту и пост, смирение и смиренномудрие. Эти великие добродетели из бездны могут вывести человека и вознести до небес.
За одну только гордыню многоклятую ангелы были низвергнуты с небес и сделались бесами. Гордыня, высокомерие, безжалостность, себялюбие и сребролюбие злее всех злых дел: навсегда отлучают от Бога.
А смирение и смиренномудрие, любовь и милосердие, чистота и чтение книг, напротив, способны вознести человека от бездны до самых небес. Поскольку Сам Господь дает блаженство прежде всего соблюдающим заповеди Его и добродетели: любовь и милосердие, пост и чистоту, смирение и смиренномудрие, и чтение книг. И говорит так: «Если любите Меня… пребудьте в любви Моей» (Ин. 14, 15; 15, 9). И еще говорит: «…будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6, 36). И еще говорит: «Блаженны алчущие и жаждущие …, ибо они насытятся» (Мф. 5, 6). И еще говорит: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5, 8). И еще говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 28–29). И еще говорит: если даже доброе делаете, «…говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17, 10). И еще говорит: «Исследуйте Писания, и найдете в нем …жизнь вечную» (Ин.5,39).
Следует нам, желающим спастись, любому делу, которое хотим совершить, искать подтверждения в священных книгах и житиях святых отцов – согласно ли будет с ними, и советоваться о любом деле и начинании.
Мертвый не может сопротивляться ничему, даже если его сжигают или подвергают какому-нибудь другому поруганию. Не иначе следует вести себя и любящему, милосердному, смиренному и смиренномудрому. Не сопротивляться никоим образом, словно не имеет рук и языка для мести. И ничего не говорить вопреки, словно держит во рту воду. Вот мерило и образец настоящей, совершенной, спасительной любви и милосердия, поста и чистоты, смирения и смиренномудрия.
Лучше грешному обращаться и каяться, чем праведному заноситься и гордиться. Даже если впадет грешащий во все тяжкие, близко спасение для истинно смирившегося. Какие бы добродетели ни совершал тщеславный, высокомерный и заносчивый: даже если борется со страстями, тело свое сокрушает и истощает трудами, или предается огню и другим мучениям – напрасно трудится. Изнуряя свое тело, не преуспеет ни в чем. И за тщеславие, заносчивость, высокомерие и гордыню пойдет в ад.
Осуждение, гнев, злопамятство, себялюбие, безжалостность, сребролюбие, клевета, зависть, издевательство и насмешки, а также многое другое вполне заменяют грех блуда. Поэтому дьявол, держа некоторых людей в этих страстях, худших, чем блуд, к блуду их не склоняет. Поскольку одной гордыни, при отсутствии других страстей, достаточно, чтобы хуже блуда ввергнуть их в погибель и обречь на вечные муки.
Оставив все, поговорим о смирении. Смиренный духом, иначе говоря, имеющий смиренномудрие и сердце сокрушенное, из бездны бывает возносим до самых небес. Кротким и смиренным, сокрушенным сердцем и смиренномудрым оказывает милость Господь. И смиренным дает Господь свою благодать, поскольку смиренных, кротких и смиренномудрых любит Дух Святой и вселяется в них. А всякий тщеславный, высокомерный, заносчивый – мерзок перед Богом. А праведный пусть не превозносится, ибо при тщеславии вся наша праведность, твердость, мудрость, труды и терпение перед Богом словно паутина.
Как синица, маленькая птица, напилась воды из великого моря, а воды в море ничуть не стало меньше, так и все наши мудрствования ничто в сравнении с премудростью Божией.
Пусть грешник не отчаивается, а смиренно надеется на Бога, ибо погрузить грехи всего мира в милость Божию, все равно, что горсть песка – в великое море. Поэтому для грешника не станут препятствием его грехи, как только обратится к Господу, оставит свое зло и сотворит добро. А праведника и добро не спасет, едва лишь, поскользнувшись, оставит свою праведность и сотворит зло и грех. Ибо колебательна и непостоянна жизнь наша в веке нынешнем. Нет никого, кто победил бы врага своего, пока он в веке нынешнем. И нет никого, кто не был бы побеждаем врагом своим, пока он в веке нынешнем. Но все мы нуждаемся в труде и непрестанных подвигах при жизни, до самой смерти. И в чем окажется человек при кончине: в добрых делах или в злых, в чем смерть застанет человека, в том и судит его Бог.
Никакая добродетель не может быть полной и совершенной без смиренномудрия и терпения. Пусть даже человек постится, но с тщеславием; так и дьявол никогда не ест, но добра не делает ни Богу, ни людям. И что пользы? Пусть даже человек бодрствует, но с высокомерием; так и дьявол со своим воинством никогда не спит, но зло замышляет на христиан. И какая польза? Пусть даже человек нестяжателен и плохо одет, но горделив. Так и дьявол не имеет никаких земных богатств и никогда не одевается, но постоянно гордится и Богу не покоряется. И какая польза? И другие добродетели без смиренномудрия – ничто. Даже исполняющему все заповеди Господни и добродетели требуется иметь в душе своей смирение и смиренномудрие.
Сказал уже и снова повторю. Говорит Господь: «… когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17, 10). Ничем иным не побеждается дьявол со своими полчищами так, как смирением и смиренномудрием, непрестанным трудом, молением и терпением. Этому не может он противостоять. И ты, человек с тщеславием, высокомерием и гордыней, не стремись стать великим на земле перед людьми. Но смирением, смиренномудрием и терпением стремись стать великим перед Богом в Царствии Небесном. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и вовеки веков.
Глава 22. Еще одно поучение о любви, милосердии и богомыслии
Как любовь и милосердие, прославляемые во всех священных книгах и любимые всеми святыми отцами и Богом, служат для всех телесных добродетелей началом, серединой и концом, возглавляют, соединяют вместе и благоустраивают все телесные чувства, являясь основными для спасения, так и для душевных добродетелей служит началом, серединой и концом, возглавляет, соединяет вместе, управляет всеми душевными чувствами, благоустраивает их, ограждает и является основным прославляемое во всех священных книгах и любимое всеми святыми отцами и Богом, прилежное, усердное и непрестанное моление от всей души и изо всех сил. То есть внутренняя молитва Иисусова и богомыслие, далекое от всех помыслов и волнений, и всяких забот. И следует внимательно молиться, словно говоря прямо на ухо Господу. Именно таким было прилежное, совершенное, спасительное и непрестанное моление святых отцов – молитва Иисусова и богомыслие, которые называются умным деланием, блюдением помыслов, хранением сердца.
Как от доброго порядка и устроения ума рождаются все добродетели, так и всякое злое дело начинается с умственного неустройства. Ибо человек сначала подумает, а потом начинает делать. Ум – отец слова и дела, потому и бесы с мыслей начинают нас побеждать, завоевывать, ввергать в погибель душевную и телесную и в греховные напасти.
Похвально для ума доброе дело, то есть внутренняя молитва, богомыслие и добрый порядок и устроение, поскольку вселяют в человека Святой Дух и благодать. А непотребные и скверные мысли губительны для человека, поскольку бесы и страсти вселяются в него и укрепляются.
Телесные добродетели – это высокоствольное дерево, но покрытое только листвой. А внутренние, душевные добродетели, то есть доброе устроение ума и хранение сердца, блюдение помыслов, умное делание и богомыслие – плод, прекрасный и сладкий.
О добром устроении души, умном делании и богомыслии, блюдении помыслов и хранении сердца в различных беседах говорили многие святые отцы: каждый из них – то, чему был научен благодатью Божией. И все святые отцы достигли совершенства, обрели благодать Духа Святого и спаслись, соблюдая заповеди Господни сначала внешне: трудясь телом в духовных добродетелях, а потом – внутренне, то есть богомыслием, добрым устроением ума, хранением сердца и умным деланием. А иначе не приобретается этот чудесный великий дар и благодать. И без этого невозможно достичь совершенства и спастись.
Однако следует нам иметь богомыслие в соответствии с вочеловечением Христовым, помышляя, как Он во плоти пребывал на земле и каким вознесся на небо.
Эти три заповеди и добродетели, то есть любовь, милосердие и богомыслие, весьма велики. И больше всех заповедей и добродетелей любили их святые отцы, исполняли и соблюдали, и через них обретали спасение и приходили к совершенству.
Эти три заповеди и добродетели, то есть любовь, милосердие и богомыслие, связывают, обнимают и соединяют в себе все заповеди и добродетели, телесные и душевные.
А царь, владелец, добытчик и родитель всех заповедей Господних и отеческих добродетелей – частое, уединенное и внимательное чтение священных книг Божественного Писания; твердое, мужественное и ежечасное долготерпение; и вера без сомнений с надеждой и упованием на Бога в любых страданиях и бедах. А все эти заповеди и добродетели следует соблюдать внутренне, чтоб знал только Бог, ибо Его ради только они и соблюдаются – вне всякого лицемерия, человекоугодия, самомнения, тщеславия и гордости. Если же не так, то ничем такой не отличается от несоблюдающих. Лучше уж оставить ту добродетель, которую мы избираем по самомнению. Не труды вознаграждаются, а смирение. Лучше согрешающему каяться, чем исправному превозноситься.
Много заповедей Господних и отеческих добродетелей, и каждый из святых отцов, по силе своей принуждал себя к их тяжести. И ничто не было им так приятно, как та великая тщательность, с которой они исполняли то доброе, что делали – не умаляя, не повреждая и не искажая совершенства заповедей. Если имели веру, то без сомнений с надеждой и упованием. Если любовь, то искреннюю и одинаковую ко всем людям. Если милосердие, то помогали в любой беде каждому человеку. Если пост, то самой плохой пищей питались. Если воздержание, то трезвое, от любых дорогих вещей и вкусных яств отказываясь. Если бдение, то бодрое. Если молитву, то трезвую, бодрую и не отвлекались в мыслях. Если молчание, то удерживали уста свои и язык свой с осторожностью, умолкали, страшась, как огня, злого слова: осудительного, горделивого, тщеславного, укоряющего или обидного. Если имели нестяжание, то в виде крайней нищеты. Если смирение, то смиренномудренное и глубочайшее. Если чистоту, то и душевную, и телесную, и умственную. Во всех заповедях и добродетелях – смиренномудренные, не ищущие возвышения, смиренные. А еще во всех заповедях и добродетелях – долготерпеливые, выносливые и мужественные. Ибо терпение и мужество – основание, утверждение и родитель всех заповедей и добродетелей. Ни одна заповедь и добродетель не может быть исполнена без терпения.
А еще во всех заповедях и добродетелях следует быть рассудительным. Рассудительность для заповедей и добродетелей – средостение: как мерило для них и здесь, и там, и добытчик всякого блага. А смиренномудрие и смирение – венец и ограждение для всех добродетелей. А бодрое бдение, страх Божий и память о смерти – сторож заповедей и добродетелей, охраняющий духовные богатства от бесов. А усердие, мужество и терпение – пес лающий, противостоящий бесам и страстям, защищающий ум, служение Богу и остальные заповеди и добродетели от похищения бесами.
Все у нас непостоянно в жизни нынешнего века: что спасительные подвиги, что греховные дела, что вещи, которые держим в руках. И поэтому следует нам ежечасно поучаться, остерегаться, укрепляться, побуждать себя, вооружаться и претерпевать все приходящие страдания, чтоб не сделали бесы чего-нибудь внезапно и не лишили душу всех заповедей и добродетелей.
И какую бы заповедь и добродетель мы ни соблюдали, следует остерегаться тщеславия, самомнения и гордыни. Насколько усердны мы будем в соблюдении каждой заповеди и добродетели, настолько же должны быть усердны, остерегаясь тщеславия, самомнения и гордыни.
Желающим исполнить каждую из заповедей и добродетелей, живя по-Божьему, достичь совершенства и спастись, невозможно избежать различных лишений и скорбей. А желающим жить спокойно и удобно, угождать своему телу различными прихотями и наслаждениями, избегающим несчастий невозможно жить по-Божьему, заповеди и добродетели исполнить, достичь совершенства и спастись. Как голова для тела и корень для дерева, плодоносного или безплодного, так начало, и голова, и корень для спасения и совершенства, для всех заповедей и добродетелей – вера без сомнений, надежда и упование, терпение и внимательное изучение священных книг. А начало, голова и корень разора для спасения и совершенства, для всех заповедей и добродетелей – маловерие, малодушие, сомнение, невнимание к изучению Слова Божьего и отсутствие терпения.
Вот в чем мера и правила святых, великих и священных заповедей Господних и истинных отеческих добродетелей, духовного совершенства и спасения и путь в Царство Небесное. Так, соблюдая заповеди Господни и отеческие добродетели, придем к совершенству и спасемся. От этого у желающих спастись возрастает благодать изо дня в день. Богу нашему слава, честь и держава, и поклонение, Отцу и Сыну, и Святому Духу, прежде бывшие, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 23. Поучение о страстях и о тяжких грехах
Прежде любого греха наводят бесы на каждого человека три вещи. Во-первых, мрачное забвение, то есть безпамятство. Во-вторых, жестокий гнев, то есть безчеловечную, звериную ярость. В-третьих, неведение, словно тьму кромешную, то есть неразумие. Эти три страсти прежде, чем любой грех, охватывают каждого человека. Ни одного прегрешения не совершит человек, прежде чем не придут к нему и не склонят на всякий грех эти три: или забвение, или ярость, или неведение. От этих трех страстей притупляются душевные чувства. И омрачаются очи души, то есть ум, и охватывают его страсти.
Сначала рождается маловерие. От маловерия же рождается себялюбие – начало и конец, корень и родитель всех злых дел, то есть скотское угождение телу и ненасытное желание лишь для себя одного извлекать пользу из разнообразных вещей нынешнего века. На всяком месте, во всяком деле, во всякое время. А истребляется эта жестокая глава грехов любовью, милосердием и отречением от собственной воли.
Себялюбие порождает безжалостность, пьянство, сластолюбие, объедение, сребролюбие, ненасытную утробу – корень и причину всего злого. От этих трех: от себялюбия, пьянства и сребролюбия, – все беды и тяжкие грехи возникают на всяком месте, во всяком деле, во всякое время; и в мирянах, и в иноках.
Пьянство порождает воровство, разбой, убийство, жестокость и безжалостность, нищету, расточение имущества, телесные увечья, тяжкие прегрешения и погибель души, безумие и исступление ума, охлаждение и отчуждение от людей, удаление от Бога и отчаяние.
Безжалостность порождает всякую злобу.
Сребролюбие порождает гордыню, из-за которой бесы отпали от Божественной славы и низвержены были с неба.
Гордыня порождает честолюбие, которым был прельщен Адам. Захотел стать богом и не стал, а навел на весь человеческий род беду, проклятие и смерть.
Честолюбие порождает сластолюбие, которым Адам пал и был изгнан из рая.
Сластолюбие порождает невоздержанность и чревоугодие, распаляющее тело удовольствиями.
Чревоугодие порождает различные формы блуда.
Блуд порождает небрежность, невоздержанность и зависть.
Зависть порождает гнев, гасящий сердечное тепло и губящий добродетель.
Гнев порождает злопамятство, остужающее тепло души.
Злопамятство порождает поношение брата своего, мрачное и с ненавистью.
Осуждение порождает безпричинную тоску, съедающую человека, словно ржавчина железо.
Тоска порождает безсмысленную дерзость.
Дерзость порождает тщеславное желание заявлять о своих добродетелях и делает наши труды напрасными.
Тщеславие порождает неумеренное многословие.
Многословие порождает раздоры, ложь, осуждение, клевету, упреки, обиды, легкомыслие, соблазны и праздность.
Праздность порождает лень.
Лень делает пленником уныния.
Уныние порождает мрачную сонливость и дремоту.
Сонливость лишает добродетелей и благодати.
А кто эти греховные страсти победит, тому и все остальные греховные страсти покорятся, которые таковы: боязливость, страх, зависть, ненависть, лицемерие, льстивость, недовольство, неверие, лихоимство, корыстолюбие, привязанности, любовь к вещам, малодушие, раздражительность, самомнение, властолюбие, человекоугодие, наглость, насмешничество. Окончательная же погибель, яма, из которой не вылезешь, – отчаяние. Им человек сам себя убивает, не зная о человеколюбии и милости Бога, пришедшего спасти грешников. И о том, что нет такого греха на земле, которому не было бы прощения.
А из этих страстей одиннадцать – всех грехов причина, всем пакостям пакость и начало всего злого. 1. Если человек себялюбив; 2. Если одержим безжалостностью; 3. Если охвачен сребролюбием; 4. Если имеет гордыню; 5. Если человек считает, что в состоянии достичь праведности своими силами, и превозносится, и тщеславится; 6. Если человек злопамятен; 7. Если гневается на кого-либо; 8. Если осуждает согрешающего; 9. Или еще если весь мир упрекает, осуждает в неких безобразных делах; 10. Если не оставляет необузданного блуда; 11. Конец же всем грехам – отчаяние.
А если кто не остережется всех этих грехов и не отринет их, то вся его праведность будет несовершенной, даже если будет делать все доброе. И тот, кто имеет хотя бы одну страсть из этих одиннадцати, не преуспеет ни в чем, если даже будет бороться со страстями или совершать что-нибудь другое великое, или кровь свою за Христа прольет, – ничего Бог не примет.
Снова говорю, что себялюбие, чревоугодие и пьянство, безжалостность и сребролюбие – царица, повелевающая всеми греховными страстями. Ярость – стрела сатанинская, гнев – цепь дьявольская. А злопамятство – сеть и паутина бесовские. А сердитый, гневливый и злопамятный человек и себе во зло, и всем во вред. Ибо сердитый человек – палаты бесовские, а гневливый и злопамятный – дом сатаны. И все они – жилище злобных духов. И пленники, связанные своими грехами.
А нас да избавит Господь Бог от всяких греховных напастей и страстей Своею благодатью, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 24. Поучение о восьми греховных помыслах
Знай, о дитя мое, что есть восемь помыслов, приводящих ко всякому злу. Первый – чревоугодие, второй – блуд, третий – сребролюбие, четвертый – гнев, пятый – безпричинная тоска, шестой – уныние, седьмой – тщеславие, восьмой – гордыня.
Они воюют со всеми людьми. Ты же, дитя мое, если хочешь победить чревоугодие, полюби воздержание и имей страх Божий в душе своей, и победишь страсть – бесовский дух ненасытности и чревоугодия.
Если хочешь победить блуд, полюби голод, жажду и бдение, приводи себе на ум смерть, муки безконечные и неизреченное блаженство Царства Небесного и то, как ответ держать будешь перед Богом за дела свои безобразные.
И никогда не беседуй с женщинами, не смотри пристально на их лица и не обращай внимания на их красоту. Избегай юных отроков. Не осматривай и не трогай тайных частей своего тела; даже если будут гнить, не стремись их лечить и не заботься о них. И победишь этим страсть – бесовский дух блуда.
Если хочешь победить сребролюбие, полюби нестяжание и всякую бедность, недостаток в пище, питье, разных домашних предметах и неприглядность в одежде. И победишь этим страсть – бесовский дух сребролюбия.
Если хочешь победить гнев, полюби кротость и долготерпение. И вспоминай, сколько зла причинили иудеи Господу нашему Иисусу Христу. И Человеколюбивый не прогневался на них, но еще и молился о них, говоря: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23, 34). И этим победишь страсть – бесовский дух гнева и ярости.
Если хочешь победить безпричинную тоску, никогда не огорчайся из-за чего-либо временного. И если злыми людьми будешь избит, опозорен, изгнан, лишен имения, сана или славы нынешнего века, не огорчайся, а лучше радуйся. И этим победишь страсть – бесовский дух печали. Ибо богатство, почет и слава святых и праведных – на Небесах у Христа Бога, в Царствии Небесном, со святыми ангелами и со всеми святыми. Огорчайся лишь, когда согрешишь, и то умеренно, чтоб не впасть в отчаяние и не погибнуть. Если же случится, что тело твое будет изувечено и загноится, ослабеет и усохнет, тогда вспоминай апостола Павла, сказавшего: «…многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Небесное» (Деян. 14, 22), и «…употребляющие усилие восхищают его» (Мф.11, 12).
Если хочешь победить уныние, занимайся каким-либо рукоделием, читай книги, чаще молись и имей послушание, ухаживай за больными и старыми из любви к Христу. И этим победишь страсть – бесовский дух уныния.
Если хочешь победить тщеславие, не люби ни похвал, ни почестей, ни хороших одежд, ни того, чтоб предпочитали тебя или ставили на высшие места. Но полюби больше, чтоб тебя упрекали, осуждали и позорили, клевеща. Имей в душе смиренномудрие и осуждай сам себя, считая грешнее всех грешников. И этим победишь страсть – бесовский дух тщеславия.
Если хочешь победить гордыню, то, сделав что-либо, не говори, что это результат твоего труда или твоего мужества. Постишься ли, бодрствуешь ли, молишься ли, лежишь ли ниц, поёшь ли, служишь ли, кладешь ли многочисленные поклоны, терпишь ли наготу и страдания, помогаешь ли больным или старым братьям, служа им, или какую другую добродетель исполняешь с твердым терпением, говори, что это происходит благодаря Божией помощи, поддержке и защите, а не твоим трудам и стараниям. И этим победишь страсть – бесовский дух гордыни. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 25. Поучение о телесных страстях
Жестокая беда – пленение ума страстями, о братья. То есть нечистые помышления, сердечное распаление, телесные вожделения и похоть. Не в состоянии человек привлечь благодать и вселить Духа Святого в сердце свое, пока имеет там подобное сладострастие. Ибо это знак и действие нечистого духа. И если такой человек усердно не утруждает тело подвигами, не трезвится душевно и телесно, то есть умом и сердцем, то не очистит Дух Божий его естество. А если не очистится, не сможет и обрети благодать во все дни жизни своей. Если же не обретешь благодати, горе тебе, увы тебе, окаянный, что губишь себя понапрасну, ибо через эти помышления, распаления и похоти находит дьявол доступ и место в нас и укрепляется.
Великую власть даем ему над собой и яму сами себе роем, и попадаем в нее. Кто ест мед ножом, тот обрезает себе губы. Так и мы, добровольно подчиняясь, лишаемся благодати Божией, совершенства и спасения, когда лижем душой и сердцем грязную похоть по собственной воле.
Телесное вожделение возникает у человека либо от горячительных напитков, либо от обильной пищи, телесного покоя и неумеренного сна, либо от воздействия сатанинского, либо от осуждения других и высокого мнения о своей чистоте, либо от праздных разговоров, либо от украшения одеждой и от того, что не храним око свое. И если приходят блудные помыслы, нечистые сновидения или страстные мечтания, или распаление телесное и душевное, то следует нам изнурять тело свое постом, жаждой, бдением и всенощным стоянием. Поскольку ничем от них не избавишься, кроме поста, воздержания и молитвы со слезами на всенощном бодрствовании. Следует уклоняться от общества мирян и, отводя глаза свои, не видеть женоподобных лиц и юных отроков. И никогда не трогать руками своими и не оглядывать глазами своими тайных частей своего тела, даже если отгниют. Все это приводит человеку на ум нечистые помыслы, вожделение, распаление и похоть, и поднимается блудная страсть.
Если будем часто смотреть на женщин, касаться их, беседовать с ними и постоянно находиться рядом, то как сумеем избежать погибели?
Тот, кто хочет избавиться от страстей и окончательно победить их, пусть о них не думает, и отгоняет помышления, привносимые в ум злокозненным врагом. Если где делал что, или видел, или слышал, или говорил об этих нечистых и непристойных делах, не думай о них, словно бы и не делал, и не видел, и не слышал, и не говорил никогда о них. То есть совершенно удались от их причин. Так сохраняются в чистоте и целомудрии человеческий ум, сердце, тело и душа, и вскоре нисходит на нас благодать Божия. В чистом сердце, теле и душе пребывает Дух Святой.
А чем больше приобщается человек страстям и подчиняется, привязывается к ним умом с сочувствием и принимает, тем больше возрастают в нем страсти, вожделения и различные похоти, прежде всего, телесные. Какое дело, доброе или злое, твердо и сознательно войдет в ум, о том он и будет помнить. Многие люди горюют, а победить блудные страсти не могут. Поскольку небрежны к их причинам, о которых сказал, и страдают от них постоянно.
Ужаснись, о человек! Разве ты жадно желаешь оскверниться блудом и хочешь разорить храм Божий – тело свое, где пребывает Дух Святой, и причинить ему вред? Разве не больше ты думаешь о том, чтоб сохранить его чистым, неоскверненным, целомудренным, невредимым, неразрушенным, целым, нетленным и равноангельным?
Слушай апостола Павла, говорящего: «Братья!.. вы храм Божий… Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (1Кор. 3, 16). Прислушайтесь внимательно, братья, какой благодати удостаивает нас Бог: целомудренное тело человеческое – храм Божий, как говорит апостол Павел. Сердце человеческое, чистое и целомудренное, – жертвенник и престол Духа Святого. Чистый ум человеческий – трон божества. Душа человеческая, чистая, непорочная и целомудренная, – невеста Христова. Язык человеческий – трость книжника-скорописца, Духа Святого. А члены тела и целомудренные чувства человека – слуги души, невесты Христовой. Да не оскверним храм Божий – тело свое – непристойными делами. Не положим на жертвенник и на престол пред Духом Святым непристойные дела. Не посадим дьявола на трон Божий, помышляя в уме своем о непристойном, скверном, нечистом, суетном и грешном. И тростью Духа Святого – языком своим – не будем писать непристойных речей. И слуг невесты Христовой: члены тела, чувства и всю свою плоть – не будем делать слугами дьявола. Если же оскверним храм Божий, жертвенник и престол Духа Святого, и трон Божий, и трость Духа Святого, и слуг невесты Христовой, и весь дом Христов всякими непристойными желаниями, нечистыми похотями и всеми грешными делами, то покинет Господь весь храм и дом тот и выйдет из него.
Постараемся же, братья мои возлюбленные, освятить души и тела свои. Если пожелаем очиститься, всячески вселится в нас Бог. Храним себя, о братья, храним! Чтоб никогда родоначальник греха и аггелы его не угнездились в сердцах и в телах наших. И не обходили ум, помыслы и части тела нашего, раскладывая там имущество свое и семена греха. У таких сердца, члены тела и чувства становятся, как оскверненный источник, где живут всякие гады, пиявки, змеи и жабы. То есть непристойные помыслы, нечистые страсти, различные вожделения и похоти, которые оскверняют сердце, помрачают ум, поглощают благие помыслы и желания, возмущают совесть и тревожат душу.
Когда не борется человек с такими помыслами, вожделениями, похотями и страстями и принимает по собственной воле эти непотребства, тогда дьявол приходит и опутывает душу такого неверием, соблазнительными и суетными делами нынешнего века, ненавистью, завистью, гордыней, высокомерием, тщеславием, сребролюбием, гневом, злопамятством, праздностью и многими другими узами греха, и всеми непристойными страстями душевными и телесными, и всеми злыми делами. Ибо когда с любовью принимает человек непристойные помыслы, различные вожделения и похоти и прельщается ими по собственной воле, тогда уже и сердце, и душа такового прелюбодействует и становится мрачной, скверной и нечистой. И какая такому польза, даже если отказался от сочетания тел, а не стремится сочетаться с небесным женихом – Христом Богом, Духом Святым и Царствием Небесным.
Потому и называемся мы воинами Небесного Царя, что должны бороться и побеждать свою природу и мироправителя – князя тьмы нынешнего века. Ибо «наша брань» не против людей, а против лукавых бесов, «против духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12) и против повреждения своей природы: всяческих помыслов, вожделений, прихотей и страстей душевных и телесных. Поскольку все в этом веке можно судить и рассматривать двояко; возвеличить или сделать ничтожным, употребить на добро или на зло.
Бог сотворил человека со свободной волей, без страстей, непорочным и святым. И положил перед лицом его жизнь и смерть, закон, правду и заповеди. Но дьявол рассеял в мире злобу, неправду, всевозможные страсти, грехи, беззакония и погибель. И находится человек ежедневно между ангелом и бесом. Ангел Господень наставляет человека на добрые дела, а бес лукавый совращает на дела злые.
И волен человек совершать либо добрые дела, либо злые и уподобляться либо ангелу, либо бесу. Предающийся Господу имеет один Дух с Господом и отчасти походит на Него качествами. А предающийся сатане злыми и непристойными делами один дух имеет с сатаной и качествами походит на него. Кто чему следует и предается, тому и служит, то ему и бог.
Каждый человек составлен двояко, имея в себе великое и малое, душевное и телесное. По душевному строению, воле и деятельности человек подобен ангелам. А по телесному строению, воле и деятельности человек подобен животным.
Душевный облик, то есть душа, подобен триединому образу Божества. Как в Троице Отец и Сын, и Святой Дух – единый Бог, так ум, слово и дух – три силы единой души. Ум – отец безплотный, слово – сын: от отца-ума рождается и духом произносится слово, и есть еще дух.
И еще: три состава в едином естестве человеческом: тело, душа и ум. И составлены из семи стихий: камня, земли, воздуха, огня, воды, солнца, облаков. Семь стихий, но десять чувств. И каждое имеет различные действия, направленные к добру или злу. К добру – по сотворению Божьему, а ко злу – по собственному произволу и бесовскому наваждению, когда к телу, душе и уму примешивается грех, и каждое имеет свою особенность.
Не может душа отделиться от тела и ума без Божьего мановения, ни тело – от души и ума, ни грех – от души, ума и тела, пока мы в этой жизни. Если только Бог из-за великого к Нему усердия не утешит человека и не избавит его от дьявольского лукавого духа, от греха и греховного действия страстей.
Всякая вещь по природе своей многосоставна, а в целом является совершенной, изящной и красивой. Так и спасение, и совершенство многосоставны по своему характеру, поскольку и человек многосоставен. И, имея многочисленные части тела и многочисленные душевные и телесные чувства, называется совершенным человеком. Поэтому и принял от Христа множество заповедей для каждого своего члена и чувства: добрые дела и запреты, для души и для тела. Так, мало-помалу, приходит человек к совершенству и спасению.
О человек, пусть будет у тебя во главе всех дел души и ума стремление к Царствию Небесному и грядущему неизреченному блаженству, днем и ночью побуждающее к доброму и богоугодному. А в глазах – взирание на землю, из которой взят и в которую через некоторое время снова пойдешь. А в ушах – слышание Закона Божьего и преданий святых апостолов и святых отцов из священных книг. А в груди – воздыхание о грехах своих. А в языке – молчание, правда и истина. А в устах – непрестанная молитва к Богу. А в правой руке – любовь и милосердие ко всем людям, и послушание братии своей. А в левой руке – отстранение зла. В сердце же – усердие и кротость. А во всем существе и составе: в душе, в теле и в уме – совершенная чистота. А в утробе – постнический голод, жажда и воздержание. В плечах и в коленях – Богу поклонение. В ногах – непрестанное всенощное стояние.
О братья, если будем это соблюдать, станем детьми Света и сынами Царства Небесного, наследниками нескончаемого вечного блаженства и гражданами Горнего Иерусалима, друзьями всех святых, угодивших Христу Богу, и соседями святых ангелов, и насладимся сладким их весельем.
О братья мои возлюбленные, весьма похвальны чистота и целомудрие, душевные и телесные! Услышь, о жаждущий Духа Святого и наследник Царства Небесного, похвалу чистоте и целомудрию. Вот что говорит Василий Великий: «Насколько небо отстоит от земли, настолько неженатый достойнее женатых; и насколько ангелы достойнее людей, настолько неженатый святее женатых».
А вот что говорит в Апокалипсисе Сын Грома: никто не может слышать сладкой музыки играющих на гуслях, только «те, которые не осквернились с женами» (Откр. 14, 4).
Каждый вечер должны мы, соблюдая душевную и телесную чистоту, строго спрашивать себя: как провели день? И каждое утро строго спрашивать: как провели ночь? И более того, все время, в любой час, в любом месте и в любом деле спрашивать себя и испытывать в добродетелях и страстях, и предостерегать, где бы ни были. Где мы есть: в начале подвига благочестия или в середине, или в конце, при завершении? Достойны ли награды за труд и исполнение добродетелей? Или же к трудам причастны, а награды лишены? Или все еще плаваем среди страстей греховных? А если чем-нибудь согрешили ночью или днем и не исправились, восполним недостатки плачем и слезами.
Тот, кто познает свои душевные и телесные силы или немощи: от чего он укрепляется в душевных и телесных добродетелях, а от чего страдает и ослабевает в душевных и телесных страстях, – в том очень скоро умолкнут страсти и все греховные действия. Мы не достигаем совершенства, лишаемся благодати и спасения, потому что не знаем, в чем начало, середина, завершение и конец добродетелей; от чего уменьшаются добродетели, и что такое страсти, смертные духовные напасти и пороки, ибо к каждой добродетели приплетается погубление и злоба, тщеславие и самомнение, и гордыня, и против каждой добродетели восстает и борется противоположная ей страсть. Против душевных добродетелей восстают и борются душевные страсти, а против телесных добродетелей – телесные страсти.
Душевные добродетели называются так, потому что душа о них безпокоится и старается, и исполняет их помимо тела. А телесные называются так потому, что тело ради них страдает, трудится и печалится, и совершает и исполняет их помимо души.
Душевные страсти называются так потому, что ими душа услаждается, любит их и действует в них помимо тела. А телесные страсти называются так потому, что тело в них изнеживается, толстеет, становится рыхлым и, любя их, действует и услаждается ими, помимо души. И не бывает никак и ни в чем общей радости, печали и действия у тела и души, поскольку полагаем, что душевные страсти не естественны и созданы не Богом, а нашей безпечностью, произволом и бесовским наваждением. Но поскольку страсти охватывают душу, постольку и называются душевными. А телесные, полагают некоторые, вовсе и не телесны.
Однако снова хочу сказать вам, дети мои возлюбленные и друзья мои любимые, краткое слово обо всех вместе душевных и телесных страстях. Кто хочет обрести благодать, вселить в себя Духа Святого и приобщиться к совершенству и спасению, тому следует очистить душу, ум, сердце и тело свое от душевных и телесных страстей различными нуждами, страданиями и неудобствами, скорбями и кровью своей. Потому что без различных нужд, без скорбей и страданий никто не может очистить свою душу, ум, сердце и тело, обрести благодать, вселить в себя Святого Духа и приобщиться к совершенству и спасению. Пока не изгонит человек из себя всех духов страсти и лукавства, он не очистится от душевных и телесных страстей. А изгнать из себя духов и победить душевные и телесные страсти можно только постом и жаждой, строгим воздержанием и бдением и другими подвижническими добродетелями и страданиями. Ибо ими сердце и все тело человека очищается, а все телесные чувства приходят к целомудрию и противостоят страстям. И части тела кажутся демонам, духам тьмы, огненными и становятся неприступными для них. И когда тело очистится, благодаря телесным бедствиям и подвижническим добродетелям и страданиям, тогда очистятся и ум, и сердце.
А умная Иисусова молитва изгоняет духов вон из всех частей человеческого тела и очищает душевные чувства. Иначе говоря, делает силы души здравыми, правильно организованными и разумными, различающими все доброе и духовное, и привлекает в человека благодать. Когда же очистятся тело, сердце и ум, тогда и душа очистится и просветится. А иначе никак невозможно очиститься человеку. Вот в чем мерило и правило очищения, совершенства и святости.
Сначала следует очистить дом царский от всяческой скверны и украсить его всеми красотами. И лишь тогда подобает входить в него Царю. Так и здесь. Сначала следует человеку очистить землю сердца терпением и злостраданием, добродетелями и заповедями Господними; искоренить терние греха и действие страстей; смягчить скорбями и неудобствами; посеять семя добродетелей; напоить плачем и слезами. И лишь когда вырастет плод безстрастия для совершенства, спасения, благодати и жизни вечной, тогда и подобает войти благодати.
Не вселяется Дух Святой, пока не очистится человек от душевных и телесных страстей. Лишь чистое сердце – жилище Бога, то есть Духа Святого. Ибо Он – Свет чистый и истинный, пребывает в чистых сердцах, облегчает и очищает сердце человеческое и просвещает душу. И от Него возрастают в человеке сладость и благодать духовная.
А духи лукавые – это тьма, и пребывают в грязных, загаженных, похотливых и грехолюбивых сердцах. И от них умножаются в человеке стремление к наслаждению, различные греховные вожделения и страсти. Поскольку сердце, оскверняемое различными нечистыми желаниями, становится жилищем для духов тьмы, и от них омрачаются и чернеют ум и душа, сердце и тело человеческие.
Не хочет свет пребывать во тьме, грязи и тине, а тьма, тина и грязь – не могут пребывать со светом и чистотой. Одно может быть внутри: или Дух Святой, или делатель страстей и дела его. Где Дух Святой, туда страсти не смеют приблизиться. А где страсти, там не хочет пребывать Дух Святой, только лукавый.
Следует прежде отказаться человеку от себялюбия во всем, чего ни пожелает в нынешнем веке. И уничижить себя во всех сторонах жизни своей: и в мыслях, и в словах, и в делах, и в одежде, и в пище, и в домашнем устройстве, и в необходимых вещах – во всем подобает смирять себя и выбирать самое худшее. И умолкнут страсти душевные, потому что смирение, иначе говоря, уничижение, никогда не падает, ибо лежит ниже всего.
Следует истощать плоть свою, изнуряя ее добродетелями и безпокоя страданиями, и умолкнут страсти телесные. И удерживать язык свой, как пособника злу и разрушителя добра. И тогда все душевные и телесные страсти прекратятся и усмирятся, и человек станет безстрастным и начнет стяжать вечную жизнь. Дьявол будет побежден и окажется безсильным, и все его оружие и козни ослабнут. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 26. Поучение о чистоте сердца, ума и души
При жизни многотрудной, многоскорбной и многоболезненной собственной кровью достигают чистоты сердца, ума и души. Страданиями и подвижническими духовными добродетелями: голодом, жаждой и бдением очищается сердце от распаления и нечистого сластолюбия, которые порождают телесные страсти, то есть блуд.
Чистотой сердца, постом и молитвой очищается ум от нечистых помышлений, рассеянности и соблазнов.
Чистотой ума просвещается душа и очищается от привязанности к душевным страстям. Из душевной же чистоты проистекает духовное видение. Без чистоты сердца, ума и души нельзя касаться духовного видения, чтобы бесы не причинили нам ущерб и не погубили нас вскоре. Потому что, если не будет чистоты сердца, ума и души, то есть безстрастия, бесы осмелятся войти в нас и смутить нас. И вместо истины покажут ложь. Только чистым сердцем, умом и душой можно видеть умное Солнце. И следует нам быть прилежными в посте и непрестанной молитве, сходя в глубину сердца, очищаясь от душевных и телесных страстей, услаждая, веселя и смягчая сердце, отгоняя нечистые помышления и рассеянность ума, и просвещая душу. Таким образом очищаются сердце, тело, ум и душа человека. И тогда вселяется в человека благодать. И закрываются в нем двери перед бесами и страстями, и начинает действовать в нем сладость духовная. До тех же пор, пока не ослабеют в человеке естественные телесные движения настолько, что не будет проникать в сердце греховное сладострастие, не способны очиститься при жизни ни члены тела его, ни ум – от помышлений и помрачений нечистых. Ни душа – освободиться от пристрастий. И сладость Божия не пробудится в таком человеке, и не увидит он божественного в своей душе.
Начало чистоты – непреклонность мысли, а совершенство чистоты – умерщвление плоти и неподвижность тайных частей тела. А нечистота телесная и душевная начинается мысленным согласием. А пленение мыслей, чревоугодие и сластолюбие в пище: яствах и напитках – смерть телесной, душевной и умственной чистоты.
Чистота сердца – отсутствие сердечной расслабленности. Чистота тела – девство. Чистота ума – непреклонность мысли. Чистота души – безстрастие и отсутствие греховных желаний.
А нечистота сердца – сладострастие и сердечное распаление. А нечистота тела – грехопадение и блуд. А нечистота ума – непристойные помыслы. А нечистота души – душевные страсти, которые душа любит и которыми услаждается.
Пресыщение чрева и сластолюбие – отцы блуда и виноваты перед сердцем. А сердце виновато перед телом. А тело виновато перед умом, а ум виноват перед душой. Когда же смирим чрево, сердце и тело и очистим постом, жаждой и подвижническими добродетелями, а ум смирим и очистим молитвой, тогда и душа смирится и очистится.
Тот же, кто трудится телом и совершает некоторые добродетели, а об устроении сердца не радеет, о хранении ума и внутреннем делании не заботится, об ограждении чувств не печется, – похож на того, кто одной рукой что-нибудь собирает, а другой – разбрасывает.
Телесные добродетели – начало духовного пути, а внутренние: хранение сердца, умное делание и душевное здравие – завершение пути духовного. Поэтому духовные подвиги, совершаемые телом без внутреннего благоустроения, хранения ума, ограждения чувств, работы над душой, воистину опадают, словно сухая листва с дерева. Потому мы и не достигаем совершенства, лишаемся благодати и спасения, что не знаем с чего начать духовную жизнь, и где начало, середина и конец? И что такое союз и основание добродетелей? И что такое уменьшение добродетелей? И до тех пор пока не узнаем этого, будем трудиться и разрушать свои труды.
О человек, будь внимателен к этому: с чего начинается подвиг духовной жизни? откуда рождаются добродетели, и откуда осмеливаются войти страсти? И вскоре найдешь просвещение душе своей. А без этого знания о начале, середине и конце – в море сеешь, и волны уносят. И в терние сеешь, и заглушает. Вот в чем мерило и правило истинной, спасительной чистоты ума, тела, сердца и души. Слава Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троице, Отцу и Сыну и Святому Духу, всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 27. Вопрос о безстрастии: Что такое безстрастие?
Ответ
Безстрастие – это не только не поступать по страстям, но стать чуждым даже желания их. Безстрастен тот, кто победил все виды привязанностей к соблазнам мира сего в нынешнем веке, понуждающих его и возбуждающих сладостными похотями, вожделениями и желаниями. Будучи выше всех страстей, достигший безстрастия не соблазнится никакими делами мира сего в нынешнем веке. Не испугается ни страданий, ни бед, ни несчастий. И самой смерти не устрашится. Потому что предполагает получить через это жизнь.
Безстрастен тот человек, который, страдая от лукавых бесов и от злых людей, не обращает внимания и не тяготится бедами, как если бы страдал кто-то другой. В славе не превозносится, в обидах не огорчается, но, словно дитя малое: когда бьют – плачет, когда утешают – радуется. Или словно пес: отгоняешь – отойдет, подзываешь – прискачет. Ведь безстрастие – не одна из добродетелей, а название всех добродетелей в совокупности, когда имеет человек в душе Духа Святого. Не может быть человек безстрастным, если не имеет Духа Святого, поскольку не тверды все духовные дела без Духа Святого. А если не очистится человек от страстей, то не сойдет на него Дух Святой, а без Духа Святого не может человек называться безстрастным. До тех пор везде страдает человек, пока не вселится в него Дух Святой. А когда Дух Святой вселяется в него, тогда все тяготы и страдания, и скорби облегчает, и все ему становится легко. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 28. Поучение о помрачении ума, то есть об умственной темноте
Помрачение ума возникает у человека от страстей, от многословия в речах, от споров и долгих бесед. Помрачение ума возникает у человека от неумеренных хлопот и забот, от рассеянности мыслей и от пленения. Помрачение ума возникает у человека от объедения, от сластолюбия и сладострастия. Помрачение ума возникает у человека, если он долго спит, часто ест и пьет не во время. Помрачение ума возникает у человека от лени и праздности, то есть от прекращения своего правила: пения, молений и молитвы, – которое служит оружием и стеной против бесов. Помрачение ума возникает, когда человек в гордыне удаляется от Бога, и попускается ему смятение, богооставленность и блуждание мысли. Помрачение ума возникает у человека и от других страстей. И когда у какого-нибудь человека наступает помрачение, тогда его духовные стремления увядают, остывает тепло сердца, изнемогает душа, и ангел Божий отступает от него, а демоны приближаются.
А кроме того, часто такое помрачение бывает и от бесов, то есть от нападения бесов, когда приближаются к нам, и входят в нас. От этих страстей душевное око смыкается, то есть ум омрачается и тяжелеет. Иначе говоря, притупляется внутренний взор, не видит духовного и не различает. Как тот, у кого больные глаза, не видит в сумерках и иногда спотыкается, а иногда и падает в яму, так и человек, имеющий омраченный ум, впадает в различные страсти и многочисленные греховные напасти, если закоснеет. Унывает, рассеивается, увлекается помыслами, забывается и спит много.
Но хуже всего, когда разрушаем душевную нашу ограду и открываем доступ бесам и помрачению. А входят они хитро: через пленение ума, объедение, или если человек часто ест и пьет не вовремя. И через сластолюбие, лень, праздность и оставление своего оружия, то есть правила: пения, моления, молитвы и подвига. А также через гнев, злопамятство, безжалостность, гордыню и другие страсти. Тогда и пост с ленью, и рассеянная и несосредоточенная молитва уже не страшны становятся им, – тем, которые губят душу и жестоки, и крайне мерзки. Если не сохраним себя и не победим их, не сумеем достичь совершенства и спастись. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 29. Поучение о трезвении, то есть о ясности ума
Существует не одно трезвение. Есть два трезвения умственных и два телесных. Телесные трезвения: для чрева – пост, а для сердца – чистота и очищение. А трезвение души – неприязнь к страстям. А трезвение ума – это ясность рассудка, когда удаляемся от нечистых помышлений и от всякой злобы, что происходит от безстрастия, очищения, поста, воздержания, не нарушаемого безмолвного и безвыходного пребывания в своей келье. От молитвы, от отсутствия забот, от бдения и умеренного сна. И от действия Святого Духа, когда дается нам благодать от Подателя благ. Этими добродетелями ум просвещается и очищается от темного омрачения, тяжести, рассеянности мысли и проясняется. И тогда человек становится памятлив, рассудителен и весел. Рассеянность же мысли никто не может победить до конца, если ум его не будет связан всегдашним поучением, чтобы держать в памяти духовное. Непрестанную молитву Иисусову. Память смертную. Будущих благ желание. Реальность грядущих мук. А для этого необходимы внимательное молитвенное пение и уединенное чтение.
Больше же всего очищают ум от помрачения, отягощения и рассеянности в мыслях молитва, пост и безмолвное, безвыходное пребывание в келье. Молитва и пост отгоняют все помышления, укрощают разгоряченность мозга, сохраняют ум в безмолвии, приводят его от рассеянности к сосредоточенности и проясняют. Молитва и пост изгоняют нечистых духов из человека и исцеляют беснующихся. Как говорит Господь: «…сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17, 21). Потому и очищается и проясняется ум от Иисусовой молитвы и поста, что часто помрачение происходит от бесов, от их входа в нас. И прежде всего будь усерден в молитве Иисусовой. И она, пребывая внутрь, изгонит духов и избавит от помрачения; и очищай ум непрестанными подвигами. А также повседневным и трезвым постом, бодрым бдением и, опять же, трезвой молитвой, в первую очередь, внутренней. И ежечасным непрестанным молением, и трезвением ума, которые называются неусыпными стражами, потому что, словно сторожа, охраняют и берегут от расхищения бесами духовные богатства, ум и служение Богу. И придают человеку бодрость для служения Богу.
Когда же очистится ум и душа человека, тогда и сновидения перестают быть обманчивыми. А прежде очищения – всё ложь бесовская, даже если сбываются. Молитва и пост – оружие, чтоб преграждать доступ в нас бесам. Молитва, как дыхание благодати, очищает дух, просвещает ум и наделяет человека усердием. Молитва, соединенная с трезвением ума, – охрана души. И гасит забвение, словно вода – пламя. Поэтому следует по достоинству именовать эту добродетель светом прекрасным, из-за порождаемого ею. Возлюбив ее, из грешных, недостойных и мерзких станете святыми и благодатными. Из неразумных и глупых – умными и смышлеными. Из неправедных и жестоких – праведными и милосердными. И не только. Но станете и созерцателями Божественных тайн, богословами и провидцами из-за призывания имени Господа Иисуса Христа, Сына Божьего.
Многие из святых отцов говорили, что молитва Иисусова – источник всех благ и сокровищница добродетелей. Быстро удостаивает человека благодати Святого Духа и спасает. Открывает неизвестное, распознает и наставляет. И, как лицо свое видит человек в зеркале, так в трезвенной и бодрой молитве видит человек умом всю свою жизнь: хорошо или дурно живет? И отгоняет эта трезвенная молитва от человека тьму страстей, освобождает от всех бесовских сетей, помышлений, слов и дел. Все видения и наваждения лукавых распознает, а все природные влечения, чувства и страдания побеждает. От всех бесовских искушений помогает и очищает. И, словно меч огненный, разит. Ибо это Бог, перед Которым отступает все.
Ничто другое не может победить бесов и злокозненные хитрости их, кроме трезвенной и частой молитвы Иисусовой, сосредоточенной в чистом уме, и смиренномудрия. Невозможно, и ничем не сумеет подвижник противостоять бесам и победить их, кроме молитвы Иисусовой.
Но без наставника молитвы этой Иисусовой, говорят святые отцы, погибает, страдая, тот, кто слышал и понимает, что она велика, но не знает, как совершать ее правильно и в соответствии с ее величием. И по глупости полагая, что достиг совершенства, начнет предаваться мечтаниям, имея однако же врагов внутри себя, не очистив свою душу и ум от страстей трезвением, вниманием сердцу, хранением ума и ограждением чувств. И такого повергают бесы. Ибо, начиная это доброе и прекрасное дело, во-первых, следует уменьшать страсти. Во-вторых, не совершать того, что не угодно Богу. В-третьих, не делать брату своему того, что не любишь и не желаешь себе. В-четвертых, оберегать свой ум, воздерживаясь от нечистых помыслов и соблазнов. В-пятых, охранять сердце свое от сладострастия и нечистого распаления.
В том и состоит трезвение ума и сердца, чтобы всегда тщательно и со смиренномудрием оберегать ум и сердце. А другое – это трезвение утробы, то есть голод и жажда, которые сохраняют сердце от похоти и нечистого распаления и от которых молитва обретает силу, повергает и уничтожает многочисленные страсти и лукавых духов. И возрастает благодать в человеке.
Пост и молитва Иисусова – узда, очищение и утверждение для трезвения и хранения сердца. А трезвение для молитвы – похвала, святость и основание. Трезвением называются чистота ума, сердца и души, их ясность и прозрачность.
Нечистота ума – скверные помыслы и пленение страстями. Нечистота сердца – распаление и страсть к похоти и блуду. Нечистота души – душевные страсти. А нечистота тела – страсти телесные. Не может человек сохранить сердце в чистоте и не оскверниться, если не будет изнурена плоть постом и другими подвижническими добродетелями. Невозможно и священнодействовать без поста и других подвижнических добродетелей. Без подвигов не подчинится плоть духу для дел духовных. И сама молитва не возносится и не действует без утруждения плоти, поскольку естественная потребность и телесное здоровье вредят нам, принуждая плоть разжигаться. А от распаления восстают мысли и оскверняют ум. От мыслей же и сердце склоняется к чувственности и оскверняется. А от похотей в мыслях и в сердце оскверняются душа и тело. И удаляется от человека благодать, и осмеливаются лукавые духи овладевать нами. И, как хотят, понуждают плоть и душу к страстям. И, куда хотят, направляют ум. И, словно связав веревкой, удерживают от духовного движения и стремления к Богу. А без этого не в состоянии одолеть нас бесы. Ибо прежде всего ищут лукавые демоны, чем могут склонить наш ум к омрачению и забвению. А потом уже ввергнуть нас в какую-нибудь греховную напасть.
Будем же всегда держаться поста, подвига и духовных трудов, словно тихого пристанища от бесовского и мысленного пленения. Ибо пост очищает тело, взращивает, укрепляет и делает сильной молитву. И, словно пламя от костра, поднимается постническая и трезвенная молитва и опаляет бесов так, что ни приблизиться не могут они, словно к горящей печи, ни причинить вреда целомудренной душе и трезвому телу. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 30. Поучение о святой, чистой и совершенной молитве
Когда станешь на молитву твою в молитвенный час, не принимай никакого воспоминания от бесов в свой ум и никакого помышления: никоим образом, никогда и ни о чем – ни малого, ни большого, ни доброго, ни злого, ни дурного. Не думай ни о плотском, ни о душевном, ни о духовном, ни о земном, ни о небесном, ни о человеческом, ни об ангельском, чтобы не вышло, что трудишься медленно и попусту, мучишь и изнуряешь свое тело, а награды от Бога не получишь. Поскольку неприятно Ему такое моление.
Вознося Господу молитвы твои, об этом одном и думай. И твердо стой на страже, береги и охраняй ум свой и душу, сердце и тело, и богатства духовные изо всех своих сил. Удерживай и не отпускай во время молитвы никуда ум свой и мысли свои. Но держи твердо в молитве своей. Не впускай в себя и другие мысли, наводимые бесами. Ибо они – бесовские напоминания, замыслы и коварные уловки.
С каждым человеком, подвизающимся и желающим спастись, мысленные враги, находящиеся в душе и в уме, постоянно и напряженно борются каждую минуту. Тем более в молитвенные часы и во время других молений. Соблазняют память и отвлекают от молитвы в молитвенные часы и уводят ум в какие-либо воспоминания, дела и заботы мира сего. Непрестанно вызывают в уме представления либо о прежних, либо о каких-нибудь новых делах и заботах, и приводят на память мысли о многом, разнообразном и невозможном, приводя в движение и колебля ум и память, чтобы постараться сбить с доброго пути. А еще налагают на ум забвение о молитве, словно заливая водой огонь, чтобы видя каждую вещь телесными глазами, мы не в состоянии были уразуметь ее очами душевными.
Потому и называют их святые отцы «разбойниками и грабителями душ и умов», что когда видят бесы кого-нибудь, усердно, прилежно и сосредоточенно произносящего молитвы или молящегося со слезами, то очень завидуют. Тем более, непрестанно молящегося со слезами. Тогда бесы, придя, сначала всеми способами силятся и ищут, чем задержать и развратить ум и перевести с доброго на какое-нибудь зломыслие. И приводят человеку на ум какие-нибудь важные, необходимые и неотложные дела. Или какие-нибудь забытые, потерянные и не найденные вещи, этак смутно и неявственно. Или привносят ему в ум каких-нибудь обидевших его людей, чтобы рассердить. И всячески приводят в движение ум и мысли его, колебля и распаляя, чтобы бросился тот человек на поиски. И неоднократно так стараются, желая погубить сладость и радость от псалмов или молитвы, или слез. Говоря ему в уме: «Это дело для тебя очень нужное. Без него тебе никак нельзя». И понемногу начинают расстраивать твердость его ума, усердное сердечное моление, молитву, слезы, сладость и радость и переносить ум и мысли на поиски этой вещи. А когда снова станет на молитву, снова приводят ему на ум искомое. Или какие-нибудь другие помыслы, чтоб расслабился человек тот умом и устремился в мыслях к обдумываниям и поискам. И таким образом губят плод молитвы и слез.
Когда бесы хотят смутить наш ум и отвести от молитвы, а молитву осквернить, тогда сначала показывают и приводят на ум что-нибудь доброе: многократно одно и то же. А когда человек, расслабясь умом, устремляется к этому, начинают закрывать это доброе и привносят на его место худое. А иногда и раздражают нас гневными словами и дерзостью. И всячески возмущают наш ум и мысли, и разное умышляют. А когда не могут вложить злые помышления и рассеять наш ум и мысли, тогда снова начинают с каких-нибудь очень добрых. И, мало-помалу расшатав и рассеяв этим добрым ум наш и мысли, снова вносят в нас злые помыслы. И много чего такого умышляют, что невозможно передать на письме и трудно выразить.
Необходимо долго учиться и терпеть во все дни жизни нашей, до самой смерти, чтобы победить греховные страсти и бесовские умыслы и научиться добродетелям. Ибо даже тот, кто долгое время провел в великих трудах, тревожимый и побеждаемый страданиями и скорбями и уязвляемый душевно и телесно, едва-едва что-нибудь узнает о том, сколько всяких бесовских замыслов, наваждений и досаждений окружает нас. И сколько естественных желаний, вожделений, душевных и телесных страданий в нас самих. И сколько бедствий и огорчений способны причинить нам неразумные люди. И сколько губительных и суетных мирских соблазнов восстает на нас, желающих спастись.
О спасающиеся, как много дело это требует рассудительности, какой мудрости, какого учения, какого долготерпения! И поэтому, поистине, едва-едва спасается меньшинство. Как говорит Господь: «…много званых, но мало избранных» (Лк. 14, 24). Целый мир призывает Христос Бог к Царству Небесному в святом Евангелии и других священных книгах, но мало избранных, слушающих Его. И только возлюбившие различные страдания или немногие, имеющие духовного наставника, едва-едва спасаются.
Поэтому, когда приходит на ум мысль о какой-нибудь нужной, необходимой и особенной вещи во время молитвы, следует подумать, что это от умыслов бесовских, и отложить ее на время, пока не завершим молитву. Если, встав на молитву, обнаружим ум свой где-нибудь в земном отечестве или еще где-то, будем бороться с помыслами и выводить его оттуда и направлять его к Богу в своих молитвах. А если другая мысль придет на ум, влекущая нас к чему-либо житейскому, снова принудим себя не отпускать свою мысль. А если еще какая-нибудь мысль придет: блудная или гневная, или злопамятная, или сребролюбивая, или жестокая, – снова будем бороться с ней и твердо удерживать свой ум. Или многие другие ко многому другому увлекающие нас помыслы, будем бороться и с ними, понуждая себя твердо противостоять им и не поддаваться. И таким образом научимся хорошо удерживать ум свой и мысли в молитве.
А пребывать в молении и молитве следует нам непрестанно и ежеминутно. И пребудет дело Божие постоянно в уме нашем, и ум наш пребудет всегда с нами. И где тело стоит, там да будет и ум. И что уста говорят, тому и ум да внимает и вкладывает в сердце. И таким образом будет дело наше успешным, приятным Богу.
А если совершили какие-нибудь плотские грехи когда-нибудь прежде, находясь в миру, ныне да не думаем о том, что совершили, чтоб снова не осквернились непристойной мыслью о них ум, душа и сердце. Ибо непрестанная Иисусова молитва не может и не соглашается пребывать вместе с каким-либо помыслом внутри человека.
Если что-нибудь поначалу не придет человеку на ум, того не захочет и в сердце своем. И когда придут какие-нибудь помыслы, тотчас отвращай ум свой от них в молитву, как тот, кто отворачивает лицо от гнусного зрелища. Не соглашайся с ними, не собеседуй. Ибо злые эти мысли наводит лукавый дух, сидящий подле ума, а добрые непрестанно покрывает мраком.
Твердо следует охранять свой ум также и от дремоты во время молитвы, поскольку часто она соблазняет его. Как гаснет огонь, опускаемый в воду, так и ум, погружаемый в сон. Тогда смотри на какие-либо реальные предметы, не опуская глаз.
Есть молитва духовная, идущая от всех чувств, от всех сил души, ума, сердца, тела и мысли. Есть другая молитва – совершенная, без всяких мыслей. А еще молитва чистая, без всякой рассеянности.
Оскверняешь молитву, если, стоя на молитве перед Богом, имеешь в себе непристойные мысли и соблазняешься. И губишь молитву, если допускаешь в ум негодные мысли и житейские заботы. Окрадываешь молитву, если неощутимо рассеиваешься в мыслях. И вредишь молитве, если какой-либо мысленный прилог допускаешь к себе. Но гораздо хуже, если кто-нибудь сам, по доброй воле, мысленно много на что соглашается и оскверняет себя и совесть свою. Тот блудник, даже если никогда не видел человеческого лица.
Во всякой страсти сначала вносится бесами прилог, ум с ним сочетается, от этого происходит сосложение со страстью, далее – согласие, а потом уже – действие. А от действия – мука. Если же кто одолеет разумом мать всего злого, то есть начало возникшего помысла, иначе говоря, отбросит прилог,– тот и все остальное сразу отсечет и победит, как учит Нил Синайский.
Если же какой помысл и очень добрым покажется, не следует отвечать ему сердцем. Поскольку и Исихий Иерусалимский говорит, что за безстрастными помыслами следуют страстные и входят в нас. Поэтому подобает нам безмолвствовать умом перед различными помыслами и постоянно смотреть в глубину сердца, затворяя таким образом ум свой в сердце. И произносить непрестанно, если возможно, то и днем, и ночью произносить: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного, – отвращаясь от всех помышлений. И даже если начнет представляться какое-нибудь правильное понимание некоторых вещей, не внимать им, чтоб не погубить главного. И удерживать дыхание, насколько это возможно, чтоб дышать редко. Это очень полезно для сосредоточения ума – сдержанно дышать, опыт быстро этому научит. А вместо оружия призывай на помощь Господа Бога и часто и прилежно читай устами, или мысленно молитву Иисусову против помыслов. И они отбегут незримо, словно огнем, опаляемы Именем Божьим. А иногда нужно и помолиться против помыслов дурных и достойных порицания. Однако, если они все равно умножаются и досаждают так, что невозможно сохранять ум в сердце, тогда читай молитву Иисусову вслух, безостановочно, долгое время, твердо и терпеливо. А когда успокоится ум от помышлений, тогда снова прислушивайся к сердцу и твори молитву Иисусову или устами и языком, или умом и сердцем. Также и с псалмами, канонами и песнопениями.
Много есть благочестивых дел, но они частные. А молитва сердцем, умом и языком – источник всех благ и, словно ароматными благовониями, напитывается ею душа человеческая. Однако, пребывая в ней, следует удаляться от всех помыслов, насколько это возможно, не только от злых, но и от кажущихся добрыми. Многомыслие и различные заботы рассеивают человеческий ум и губят плач и слезы. И вредно не одно многомыслие, долгое пение и философия тоже расстраивают человеческий ум и мысли.
Когда чисто и безстрастно молится ум Богу, бесы начинают его смущать таким соблазном: являть ему видение некоего сияния. И мнит человек, что разум его достиг совершенства в молитве. Но нет этого, нет. Это от тщеславной страсти приходит на ум человеку и от самомнения, и от прикасающегося к головному мозгу беса, который, сидя подле человеческого ума, вытворяет что хочет. И от его соблазна побеждает человека страсть тщеславия и самомнения, ибо этот дух в уме человека тщеславного и самонадеянного сидит постоянно и наводит ему на ум, в виде некоего света, призрак бесовский, а ум его легкомысленно склоняет к убеждению, что все это откровение Божественной сущности. А нет этого, нет! Действо это бесовское, готовящее окончательную гибель, ибо начало мысленного соблазна – это тщеславие и самомнение, которые толкают ум на молитве рисовать образы и призраки и думать о них, что это Божественные видения.
Я же говорю молодым и невежественным, неученым и грешным, чтоб не дерзали мечтать умом.
Послушай, каким было святоотеческое прилежное моление. Был некто отец Феодор. Однажды, когда он беседовал с братией о пользе духовной, подползли к его ногам две змеи. И он, не смущаясь, произнося поучение братьям, держал их за пазухой, пока не закончил полезное для братии слово. И только тогда вынул змей из-за пазухи и показал им.
А к другому старцу во время молитвы подползла змея и коснулась его ноги. Он же не поднял на нее руки, пока не закончил свою обычную молитву, и остался невредим.
А к некоему святому старцу, безмолвствующему в пустыне и прилежно молящемуся, явились бесы и мучили его две недели, вертя на рогоже и подбрасывая в воздух. Но не смогли ничем отвести ум его от пламенной молитвы.
А другой боголюбивый старец, усердно и твердо молившийся, увидел, идя по пустыне, двух ангелов, сопутствующих ему. Он же не стал обращать внимания на ангелов, чтобы не нарушить пребывания в Боге.
Вот истинное, чистое, спасительное моление их.
И, так же чисто молясь и творя молитву, придем к совершенству и спасемся. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 31. Поучение о молитве Иисусовой, которая такова: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного
Кто эту молитву Иисусову, нуждаясь в ней, произносит, пусть произносит ее так же постоянно, как постоянно исходит дыхание из ноздрей. Тогда через год вселится в него Дух Святой. Через два года войдет в него Христос, Сын Божий. А через три – придет к нему Отец. И, войдя, будет обитать в нем Святая Троица. И поглотит молитва сердце этого человека, и сердце поглотит молитву. И начнет повторять эту молитву непрестанно, днем и ночью. И от всех сетей бесовских будет человек свободен во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава с Отцом и с Пресвятым Духом всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 32. Поучение о том, как произносить молитву Иисусову
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!
Молитву эту Иисусову произноси непрестанно, стоишь ли, сидишь ли, ешь или пьешь, путешествуешь или другое что делаешь. Непрестанно произноси на всяком месте, во всяком деле, во всякое время и предваряя всякое дело, прилагай старания. Пусть одно слово побуждает другое и поощряет. Вооружайся, словно исполинский воин, словно твердо держащий в руке копье. И осеняй ею мысль свою непрестанно. Даже когда нужду справляешь, да ограждает и поучает себя ум твой тайной молитвой. Ей-ей, как солнце в небе сияет ярче звезд, так, воистину, моление непрестанное, молитва Иисусова и другие духовные подвиги достойней всех земных вещей, дел и умствований. Много на земле так называемых премудростей, но все на земле и останутся. Всех глубже премудрость – спасти свою душу, поскольку она возносит душу на небо в Царство Небесное и ставит перед Богом. И следует покрывать себя смиренномудрием, и опасаться тщеславия и самомнения. Ибо тщеславие и самомнение губят все добродетели.
Когда же язык и губы устают, молятся умом и сердцем, поскольку из долгой молитвы языком проистекает умная молитва. А из умной молитвы – сердечная. Когда же ум устанет взывать, и заболит сердце, тогда следует понемногу переходить к пению.
Произноси молитву Иисусову негромко, чтоб слышал только ты один. Не думай о тех или иных житейских и тленных вещах, а молись всей душой и без лени, ради своего спасения. Ибо молитва не что иное, как отстранение от видимого мира к невидимому. И заключай ум свой в молитве, и сосредоточивай все свои мысли и чувства. Чтоб где стоит тело, там пребывали и ум, и мысли, и чувства. Никогда не размышляй в молитвенное время, но отвращайся от всех помышлений и забот. Тогда успешно и спасительно для человека моление. Говорят святые отцы: «Человек, который молится только устами, а об уме небрежет и сердце не хранит, воздуху молится, а не Богу, и трудится напрасно. Ибо Бог внимает уму и усердию, а не многословию». Поэтому следует молиться изо всех своих сил: и душой, и умом, и сердцем, – со страхом Божиим, и всем своим существом. Умная молитва не позволяет проникнуть внутрь ни пустым мечтаниям, ни нечистым помыслам.
Если хочешь молиться умом и сердцем, я научу тебя. Воспринимай твердо и осмысленно! Слушай, возлюбленный мой. Следует сначала совершать молитву Иисусову голосом, то есть произносить губами и языком, чтоб слышать только самому. Когда же губы, язык и чувства насытятся молитвой вслух, тогда молитва вслух сама прекратится и перейдет в шепот. И тогда уму следует поучаться, приникать и ощущениями пребывать в гортани. Так сама собой начнет непрестанно совершаться, возноситься и действовать умная и сердечная молитва во всякое время, при всяком деле, на всяком месте.
Но больше всего следует учиться, приникать и пребывать в умной молитве, вне всяких помыслов и забот. Кто не научится умной молитве Иисусовой, не сможет удержать молитву Иисусову постоянно. А кто научится, у того соединится она с сердцем, и польется тогда, словно источник, постоянно текущий. И будет постоянно пробуждать человека и бодрствующего, и спящего. Чтобы, когда плоть задремывает и засыпает, эта молитва будила, закипая внутри. И человек, словно ангел, пребывал бодрым.
А еще молитва эта гасит пламя многих страстей. Поэтому велика эта молитва умная и сердечная. А молитва губами быстро забывается, губы и язык утомляются, и плоть дремлет. А дух никогда не спит. Если только старательно делаем что-нибудь необходимое, или помыслы слишком досаждают уму, или одолевают дремота и сон, тогда следует губами и языком молиться прилежно, чтобы ум внимал голосу. А когда снова ум и помыслы утихнут и смирятся, тогда следует опять молиться умом и сердцем.
Такая молитва быстрее ведет ко спасению, чем чтение псалмов, канонов и молитв. Как взрослый человек умеет больше младенца, так и молитва Иисусова способна спасти быстрей, чем песнопения. Для преуспевших, опытных и совершенных важнее всего непрестанное моление, молитва и подвиг, а все дела могут быть сведены к необходимейшим нуждам, без которых обойтись невозможно. Для средних же – пение, чтение и рукоделие. А для новоначальных и неопытных – пение, рукоделие и тяжелая работа.
А во время молитвы и во время всех молений следует пребывать вне любых желаний, прихотей, помыслов и забот. И откладывать все земные умствования и измышления, но сосредоточивать свой ум и помышления на молитве и богомыслии, чтоб не прогневать Бога, трудясь впустую, вместо того, чтобы умилостивить Его.
Часто удивлялся я: как быстро прежние святые отцы обретали благодать и спасались! И как много было спасшихся! А ничто так сильно не любили отцы наши, как молитву. И крайнее огорчение доставляли лукавому дьяволу и бесам его нелицемерной любовью, беззлобным смирением, смиренномудрием, богомыслием, непрестанными подвигами, твердым долготерпением и остальными заповедями Господними и добродетелями. Ибо этим и совершенства достигли, сподобились и благодати, и чудотворения, и спаслись. Так поступая, и мы достигнем совершенства и спасемся. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 33. Поучение о том, как возрастает и утверждается молитва Иисусова в человеке
Некоторые неопытные безсмысленно утверждают, что молитва Иисусова, по сравнению с пением – ничто. А я говорю, что молитва Иисусова, совершаемая вслух и в уме, – крепкая стена и основание для человека. А пение – непобедимое оружие. Некоторые из святых отцов, оставив пение, придерживались молитвы Иисусовой. Ибо молитва Иисусова, словно возлюбленный сын, работает на отца своего допоздна, а иногда и дотемна, устраивая все как следует. А пение, словно некий близкий друг, проводит с человеком весь день до вечера. И тот, и другой хороши.
Чем прилежней человек в молитве, тем больше желает ее душа его. Всегда желает в ней находиться. А чем дольше пребывает человек в пении, тем больше устают уста его и желают отдыха. Но в начале нужно с понуждением усердно совершать молитву. И когда научится ей человек, тотчас начнет она, словно быстрая птица, кружить и вращаться в уме непрестанно.
Как зрение – важнейшее из всех чувств в человеческом естестве, так и среди духовных добродетелей самая благоприятная – сосредоточенно хранить в уме молитву Иисусову, то есть умная молитва Иисусова. Сосредоточенная молитва Иисусова как бы превращает человека в огонь, и не в состоянии приблизиться к нему бесовское действие. Когда видят бесы человека, огражденного молитвой Иисусовой, то не смеют приближаться к нему, боясь ее силы. По правде скажу, молитва Иисусова, словно палица, сокрушающая демонов. Молитва Иисусова, поистине, может разрушить и рассеять тучу душевных страстей. И прояснить ум, душу и сердце человека светом веселья, утешения и радости. Равным ангелу становится монах из-за совершенной любви к Богу и из-за истинной и чистой молитвы Иисусовой. Как мореплаватель, плавая ночью, в бурю по океану, когда не видит ни берега, ни пристани, смотрит на движение звезд, а иногда на компас, и находит верный путь или направление к тихой пристани. Так должен находить направление и тот, кто плавает мыслями в бурном и волнующемся море умственной темноты и мирской жизни нынешнего века. И пусть желающий спастись вглядывается в движение молитвы непрерывно, а иногда в книжный компас и бдение. Когда внутренние чувства обуреваемы житейскими волнениями, заботами и разногласиями мира сего, тогда должен желающий спастись внимательно всматриваться в это движение молитвы.
О человек, когда же начнешь делать это сладостное дело? До каких пор будешь останавливаем и удерживаем мало-помалу вещами, о которых ты думаешь, что они благословенны? Пчела, собрав мед с различных цветов, доставляет радость тем, кто ест его. И ты, человек, если желаешь насытится сладостью молитвенной и постоянно держать ее в уме своем, оставь все земные заботы, все вещи, изобилие в различных яствах и одежде. И не занимайся изощренным рукоделием, но имей простое. Всю суету и измышления оставь, удались от мира и останься наедине со своей мыслью. Терпи недостаток во всем и уповай на Бога. Если же все это не отбросишь и не будешь презирать, то не сумеешь освободиться от забот и смятений, наступающих на тебя, словно волны морские. Если это не оставишь, не сумеешь пребывать в непрестанной молитве и не удержишь ее. Поскольку все это смущает ум твой и отводит от Бога. Ибо из-за этих вещей не имеешь упования на Бога. А молитва требует скромного жития вне всех дел, забот и суетных измышлений, и непрестанного к ней усердия и прилежания.
Любое дело, касающееся необходимых нужд и потребностей, имей в качестве побочного. А молитву Иисусову и прочие моления – вместо всех дел, в качестве постоянного. Когда ум проникнет в молитву, словно в некую тихую пристань от всех волнений нынешнего века, не ленясь, исправно побуждай себя ради своего спасения усердно повторять: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного!», – как скороход, идущий быстрым шагом. И тогда сладость и радость невыразимая распространяются из сердца. Но много нужно проявить усердия и прилежания, пока человек не отрешится от всего земного и не обретет непрерывную молитву Иисусову.
Велика эта молитва Иисусова, потому что борется с дьяволом. Даже когда мы спим, молитва эта, укорененная в сердце, вращаясь внутри непрерывно, опаляет врага и не впускает вовнутрь человека, охраняя неусыпно и душу, и тело.
Если же бесы склонят ум наш к каким-нибудь страстям, то следует возвращать его к добродетелям, словно упругое дерево. Молитвой и чтением будем возвращать его. А если снова примем что в ум свой, тогда молитва умная опять ослабеет. Ибо умная молитва требует сосредоточенности мысли. Поэтому от всех волнений, забот, слухов, дел, споров и удобств следует уклоняться. И только ей одной следовать, не уклоняясь, желающему непрерывно ее творить. Ни с одним помыслом не может и не согласна молитва Иисусова тайно и непрерывно пребывать в душе. Ибо нельзя служить Богу и маммоне. Только одному, – одному Богу служить.
Как маленький волосок раздражает глаз, так и малейшее попечение обращает в ничто безмолвие и молитву. А в различных разговорах, заботах и делах, что желаем увидеть полезного и спасительного? Ведь человек с двоящимися мыслями неустроен во всех путях, начинаниях и делах своих (Ср. Иак. 1, 8). Если действительно хотим спастись и быть подлинными воинами Христовыми, то должны мы презреть все земное, все заботы, все дела, все споры и разговоры, все телесные удобства, все желания и прихоти, все земные привязанности и суетные пристрастия, и всевозможную рассеянность и расслабленность ума. Все это следует нам претворить в молитву и в другие моления. Говорю же это совершенным, опытным и умудренным. А новоначальные и неискусные, как младенцы в молоке, нуждаются в непрерывном учении, послушании и покорности при любом рукоделии и трудах, полностью отказавшись от своеволия, собственных нравов, привычек и суждений, пока не научатся всему. Состарившимся и слабым следует пребывать в молитве, а здоровым – работать и любить во всем огорчительное, наибеднейшее и уничижающее. Избегать всех славных, красивых и приятных вещей, и всяких удобств, но всегда понуждать себя. И святые отцы могли бы изощряться и всячески благоустраиваться во всем, и накапливать богатое имущество, волнуясь в мирской суете, если бы не берегли время свое спасительное. Суета, слава, вещи, заботы, удобства и достаток требуют многих хлопот, губят много времени, рассеивают и многократно смущают ум и колеблют, словно ветер море. Губят смирение, кротость, плач и слезы. Отсекают упование, усердие, страх Божий и любовь к Богу. Молитва же требует полной сосредоточенности ума и смирения – вне всех дел, всех забот и попечений, славы и волнений, всяких измышлений, достатка и удобств. И следует о себе самом безпокоится, обнаруживая великое усердие. Считай, что один ты живешь на земле, и устраивай ум свой так, чтобы Богу единому служил.
Но как же лют дьявол, губитель душ наших с полчищами своими! Мало-помалу все это тревожащее, суетное и вредное вкладывает в ум наш и постоянно напоминает и ставит перед глазами. Склоняет к различным делам, заботам, достатку и удобствам. Заставляет нас не понимать, что окончательно погибаем, не считая это грехом. А в делах добродетели непрестанно хитрит, как лисица, и воюет из часа в час. Крадет и губит время, всячески удерживает: когда разнообразными делами, когда различными заботами и хлопотами. Иногда закрывает ум, иногда забытье и помрачение наводит и, словно пеленой, покрывает очи души. И мы забываем все заповеди Господни и отеческие добродетели. Пришествие Христово и будущие небесные, невыразимые и нескончаемые блага ни во что не ставим. Смерти и безконечных мук не боимся. Но смерть, однако, следует за каждым человеком, и в чем застанет смерть человека, в том и будет судить его Бог.
О, жестока любовь к миру сему, ибо угашает любовь к Богу. Сладость мира сего угашает сладость Божию – духовную и молитвенную. Радость мира сего угашает радость грядущую. Украшения и удобства мира сего угашают и отстраняют красоту и покой будущего века, противостоя друг другу. Разве стоит отпадать от Славы Божией и Царства Небесного, променивая спасение свое на тленные вещи? Нет, постараемся и побудим себя всем тленным пренебречь. И тогда придем к совершенству и спасемся. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 34. Поучение о том, что желающий спастись должен сидеть в келье и ни о чем не безпокоиться
Много бед и огорчений доставляют бесы подвижникам и часто губят время, приводя им на ум различные сомнения и всевозможные страстные мысли. Поэтому инок, желающий спастись, должен поступать так: сидеть в келье своей, а не бродить. И собирать ум свой и мысли свои, блуждающие тут и там, отовсюду: от всех забот, от всех попечений, дел и умствований мира сего – в молитву. И не прельщаться наслаждениями и красотами мира сего, различными удобствами и весельем. Не волновать сердце свое ни плотскими вожделениями и душевными прихотями. Ни печалью родителей своих и родственников, ни заботами любимых друзей. Лучше опечалить своих родителей и родственников, чем Бога. И всегда держать в уме молитву. Словно стоя на Страшном Суде Христовом. И ни о чем другом не думать во время молитвы, кроме смертной кончины, пришествия Христова и том, как избежать безконечных мук и удостоиться Царства Небесного.
Стоя пред Богом и молясь, не связывай ум свой мирскими делами и не тревожь душу свою заботой о различных телесных потребностях. Ибо всякий, кто связывается с мирскими делами и стесняет душу свою частыми заботами, не может чисто молиться Богу. Ибо Богу угодна молитва, лишенная представлений о земном. Не способен скованный по ногам быстро ходить, а связанный по рукам работать как следует. Так и человеческий ум, связанный мирскими делами, заботами и разными удобствами, служит греховным страстям и не может прилежно служить Богу, стремиться к небесному и совершать чистую духовную молитву. Если не соберет человек ум свой, все свои мысли, безпричинные телесные блуждания и желания, душевные и плотские, отовсюду в одно место; если не решит твердо надеяться только на Бога во всех делах и не прекратит все колебания мысли, то не сможет избавиться от забот, безпокойства и огорчений и пребывать в тишине и радости душевной. И поэтому следует закрывать душевные очи на все слышимое, видимое и желанное в мире сем и глубоко молчать.
О, жестокие вериги окаянные, путы крепкие, препятствие и удержание от Бога – заботы и безпокойства, волнения и ссоры мира сего! О, достойно удивления! Как один поводок удерживает большого и страшного льва, так заботы и безпокойство, волнение и ссоры, различные удобства, пьянство и блуд удерживают от Бога и от дела спасения все человечество. Словно в темноте дни свои проводят, только начала дней и ночей мелькают. Часы и дни, недели и месяцы, времена года и лета отсчитывая. Горе и мне нерадивому, ибо и я, окаянный, не понимал этой хитрой и скрытой лжи. Сколько времени погубил, будучи ею связан. Много раз сильно желала душа моя кротости и смирения, любви и мира со всеми, безмолвия, молчания и отшельнической жизни, бдения и молитвы, и воздержания. Чтоб ни серебра, ни золота и никаких вещей не иметь, но проливать слезы и плакать. И этого наслаждения я себя лишал, утрачивал его, отводя себя этой ложью. Пока не понял, как кратковременна и обманчива эта жизнь, и не испугался смерти, и не отошел от этого жестокого обмана. И вот душа моя и сердце радуются, что избавил меня Господь Бог от такой великой беды Своей благодатью.
Говорю вам, братья мои возлюбленные! Успокаивается корабль в доброй гавани от морских волн и штормового ветра. Так и душа человеческая спасается и ум утихает в отсутствии забот, в пустыне, вдалеке от суетного мира, в тихом безмолвном молении и непрестанной молитве Иисусовой от всех причиненных безпокойств, от тревог и несчастий, страданий, скорбей и бед, разногласий и ссор мира сего в нынешнем веке. Тот, кто действительно желает скоро найти путь спасения, обрести безстрастие и быстро идти спасительным царским путем, пусть твердо, не расслабляясь, избегает шума и суеты, всякого умножения вещей, забот и телесных удобств. Любое умножение земных вещей, забот и разнообразных удобств помрачает ум человека. Разногласия и споры окончательно лишают его возможности видеть Божественный путь и истинную мудрость. И ничего духовного понять он не в состоянии. Если не очистит и не просветлит ум свой долгим и повседневным постом и трезвенным бдением, непрестанною молитвой, слезами и поклонами.
О человек, если действительно хочешь спастись, прежде всего нуждаешься в небесном делании, спасительном подвиге, молитвах и молениях непрестанных. Отбрось все мирские волнения нынешнего века, споры и разногласия, многообразные заботы и хлопоты, всевозможную суету и дела. Говорю тебе, даже если какое-нибудь ничтожное помышление о земном имеешь, то и оно способно часто смущать твой ум и твои мысли, служить препятствием, отрывать и удерживать тебя от дела спасения и постоянного подвига, от молитвы и остальных молений, от бдения и воздержания, от всех добродетелей и от Бога. И не сможешь спастись.
Если желаешь к небесному стремиться и искать его ежечасно со смиренномудрием, обогатить себя добродетелями, быть вознесенным от земли на небо и царствовать с Христом вовек, то должен ты все земное и видимое нынешнего века презреть и возненавидеть окончательно, и оплевать. Обнищать до крайней нищеты и телесно, и духовно. Ибо сказано в Откровении тому, кто возлежал на груди Спасителя: победившему мир дам венец жизни, «дам вкушать сокровенную манну» (Откр. 2, 17). А победить мир, значит, все мирские умствования, греховные страсти, все злое, все желания и прихоти и все удобства преодолеть страданиями и претерпеть. И сменить свои привычки и желания своей мирской жизни с ее любовью к миру, на жизнь духовную, никогда не совершать греха и соблюдать заповеди Господни. Ибо жертва Богу – добрые дела, и сердце сокрушенное и смиренное, и дух сокрушенный. А страсти человеческие, то есть греховные дела, – жертва бесам. Человек ведь сотворен душевно безстрастным, а страсти входят в него от действий бесовских или по собственному произволению: он либо поддается, либо не поддается им.
Все вредное и огорчительное творят нам бесы, ради этого устраивают и неуместные хлопоты, и различные уловки. Потому что хотят оторвать ум наш от молитвенного созерцания. Иначе говоря, стараются сделать нас праздными и никчемными и отлучить от пламенной любви к Богу. Если бы они могли, то отдали бы власть и богатства всего мира, лишь бы только какой-нибудь заботой оторвать наш ум от любви к Богу и от богомыслия. То есть от постоянной молитвы Иисусовой, от непрерывной внутренней – умной Иисусовой молитвы и от моления непрестанного, которые и есть любовь к Богу.
И следует нам заботиться прежде всего о подвигах и непрестанном молении, не отрываться от сладости молитвенной, а все заботы возложить на Бога. И Он даст нам все, в чем нуждаемся. А все деяния мира сего предадим забвению и не будем заботиться ни о чем в нынешнем веке. Одну заботу будем иметь – как угодить Богу и сохранить душу чистой, не оскверненной никакими греховными делами, и невинной поставить ее перед Богом в час смертный.
Знай же, о человек, что, освободившись от всех земных вещей, забот и хлопот, увидишь ты бесовские хитрости и соблазны, и поймешь свои согрешения. Бесы часто принуждают подвизающихся к неуместным и безчисленным хлопотам. Нам следует понимать, что заботы нынешнего века вяжут инока по рукам и ногам, и даже того, кто не желает этого, уводят от Бога в любовь к миру сему. Как вода гасит огонь, так заботы нынешнего века гасят любовь к Богу. И, как туча закрывает солнце, так заботы закрывают ясность ума и молитвенную сосредоточенность. А если мы будем постоянно освобождаться от всех забот нынешнего века и внимательно вникать в духовное дело и в любовь к Богу, позаботится и Бог о различных наших душевных и телесных потребностях.
Молитва Иисусова откроет нам источник слез, если откажемся от шума и суеты мира сего, удалимся в тихие обители и предадимся этой молитве. Когда молитва эта, сосредоточенная в уме и сохраняемая в сердце, становится усладой для человека, тогда слезы начинают течь сами собой, и не от печали источает человек ручьи слез, а от радости. А кто хочет впридачу к молитве Иисусовой, о которой сказано выше, и умилению еще и пылать горячей любовью к Господу Богу до исхода души своей, жить подвижнически и страдальчески, и носить на теле своем «мертвость» (2Кор. 4, 10) Иисусову, то есть прежде смерти быть, словно мертвый, и, не тревожась, служить одному Богу во все дни жизни своей, то начало и конец этому делу в том, чтобы отсечь все привязанности, желания и прихоти, все заботы, шум и суету мира сего. И пребывать в полном одиночестве, в безвестности и безмолвии и вне всяких попечений, как птица. И ничуть не привязываться к суете нынешнего века, ибо вся она останется на земле.
А это говорю опытным, а не новоначальным. В гостях мы здесь – на земле, в нынешнем веке. Как говорит апостол Павел: «Братья!.. Наше… жительство на небесах» (Флп. 3, 20). Будем же заботиться только о душах своих, а заступником во всех бедах будем иметь Бога. Нигде, никогда, ни в какой беде не оставляет Бог надеющихся на Него всей душой и служащих Ему всем сердцем из любви к Нему. Если живем надеждой на Бога, в Боге живем. А если и умираем от какой-либо беды по воле Божьей, к Богу отходим. Если даже один день проведем, надеясь на Бога, и в этот день умрем, это лучше, чем долголетие умерших с раздвоенной душою. Нигде не написано о том, что Бог оставляет надеющихся на Него.
Нельзя спастись, не оторвав ум свой от суеты, шума и от всех забот. И не собрав воедино и ум, и тело. Ибо у человека один ум, и можно отдать его либо Христу, либо суетным заботам. От всяких же помышлений и забот, неуместно возникающих и отклоняющих ум наш от молитвы, ум и мысли следует отворачивать и не принимать их, поскольку их привносят бесы. Подлинная нужда сама себе время укажет без лишних забот, как преграда, которую невозможно ни обойти, ни перелезть.
Тот, кто действительно желает спастись и стать угодным Богу, пусть откажется от всего земного и живет, словно одна из птиц. Найдет подходящее уединенное место и пребывает один или со своим духовным сыном, и терпит недостаток во всем, необходимом телу: в пище, в одежде и вещах. Ибо в нужде душа смиряется и умиляется, а ум сохраняет невозмутимость. Когда человека ничто не отвлекает, тогда выносливее он телесно и сильнее радуется душой о грядущем воздаянии. А там, где всего необходимого в избытке и много братии, невозможно сохранить ум безмятежным. И там требуются послушание, отказ от собственной воли и точное исполнение того, что велят. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 35. Вопрос о непрестанном молении
Что необходимо делать, чтобы ум постоянно был обращен к Богу?
Ответ
Если не обретет человек этих трех добродетелей: любви, воздержания и непрестанной Иисусовой молитвы, – не может ум всецело обратиться к Богу. Ибо любовь укрощает гнев. Воздержание иссушает похоть. А молитва Иисусова отрешает от всех помышлений. Следует отгонять от себя всякое рвение, дела и заботы, всякую суету, смущения и самомнение. И пребывать в Боге непрестанно. И Он всему тебя научит и откроет Святым Духом и небесное, и земное.
Глава 36. Молитва Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троице
Отче Преблагий, и Сыне Пресвятый, и Душе Святый, Троице Святая, Неразделимый Боже, спаси мя грешнаго, раба Твоего.
Глава 37. Поучение о бесовском обмане и соблазнах мира сего
Каждому человеку, трудящемуся ради своего спасения, лукавый дьявол напоминает и постоянно приводит на ум мысли о красивых местах, обильной пище и о том, что можно спастись без подвигов, желая повергнуть его в смятение и муку и оставить без подвигов, уведя из спасительного места. И когда человек уходит, тогда, действительно, и следа от этого желаемого не может найти. А потом начинает соблазнять его дьявол другими местами и тотчас ведет или в пустыню, или в монастырь, или в горы. И всюду приводит на ум и нашептывает неразумным людям, то и дело повторяя, что в пустынях, мол, много бесов и диких зверей. Напоминает о нападении разбойников. А в монастыре, мол, тяжелые труды, великий ропот и шума много. А в миру, всем известно, вообще спастись невозможно. И нигде не даст усердно помолиться.
А с мирянами борется так. Когда видит юного, внушает ему: «Ты еще молод. Не трудись пока. Вот вырастешь, тогда и потрудишься». Когда же человек достигает зрелых лет, тогда внушает ему: «Вот пострижешься в ангельский чин, тогда хорошо Богу послужишь. А сейчас – жена и дети заплачут». А когда пострижется, тотчас наговаривает ему: «Вот примешь великую схиму, состаришься, тогда и изнуришь себя, наконец». Но тогда уже старость одолевает человека.
Когда начинает человек совершать какую-нибудь добродетель, внушает ему дьявол: «Оставь ее сегодня, с утра начнешь». И обманывает так и одолевает дьявол окаянный каждого человека изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. Сегодня одним, завтра – другим, а потом – многим. И так до последнего издыхания и до гроба обманывает каждого человека.
Что мы будем тогда говорить или делать, о братья, когда наступит конец жизни нашей? Подлинная истина в том, что человек, желающий спастись, на любом месте, в любом возрасте, при любом уровне благочестия и в любом чине, спастись не сможет, пока не пренебрежет своим телом. Блажен и трижды блажен человек, претерпевший до конца все страдания. А там, где совести твоей и спасению наносится вред, не живи! Уйди, как советуют духовные отцы! В изысканных и благополучных местах живут те, что обрекли душу свою на погибель ради наслаждений и телесных удобств. А мы, братья, спастись хотим и Царствия Небесного желаем. Поэтому отыщем себе неудобные места и не будем знаться с мирянами.
Большая душевная сила нужна человеку, чтобы в огне не загореться, а, плавая в воде, не намокнуть и не притронуться к предложенным яствам. Рыболов, плавающий всегда по водам, ловя рыбу, разве не намокает? Часто и весь в воду падает. Так же и кузнец, всегда стоящий у огня во время ковки, разве не прожигает свои одежды? Часто и сам обжигается. А всегда стоящий на краю пропасти, если вдруг задремлет или на него дунет ураганный ветер, разве не упадет в пропасть? А если сено и огонь находятся в одном месте, разве не загорится то сено от огня? Так и желающие спастись, но пребывающие в миру, не погибают ли? Вот так, братья. Притча эта, обращенная к нам, очень для нас спасительна и обличительна, назидательна и вразумительна. Ибо вполне естественно, что огонь сжигает сено, стоящий возле пропасти падает в нее, кузнец обжигается, а рыбак намокает. Да-да, действительно, желающим спастись невозможно остаться невредимыми, живя в миру: либо без подвигов останутся, либо ввергнутся в греховные напасти.
О братья, что творим?! Спастись желаем, а пребываем там, куда псы блуда входят и обнюхивают постоянно, и прочие греховные страсти, похоти, вожделения и соблазны мира сего. Желаем спастись и остаться невредимыми, желаем быть девственными, а пребываем там, где живут любящие сосать молоко и масло, как грудные младенцы, держащие сосцы в руках своих, а губами сосущие. Всю жизнь этим живут и время жизни своей тратят на то, чтоб угодить телу своему и ублажить его всячески. Чреву своему, словно богу, служат. И мы, пребывая там, еще хотим остаться невредимыми и незапачканными, не уязвленными ни душевными, ни телесными страстями? Пребываем там, где бесы, словно кулаками, дерутся, и где, как волны морские, кипят, буйствуют и грозно восстают мирские напасти и житейские соблазны. И хотим остаться целыми, не погибнуть и спастись? Не обманывайтесь, братья, говоря: и в миру, блуждая среди соблазнов и поводов к греху, сумеем спастись. На все глядя, всего желая, обо всем говоря, останемся девственниками, станем ангелами, спасем душу свою и угодим Богу.
Слаба природа человеческая. Если оказывается человек в каком-нибудь спасительном месте, тогда привыкает и научается многому полезному, набирается разума, добродетелей и спасается. А если ему снова случится оказаться в каком-нибудь месте, полном страстей, тогда забывает и благопристойность, и благоразумие, и навык в добродетелях, привыкает к греховным страстям, душевным и телесным, и к злодеяниям губительным, и погибает. Ибо, воистину, с разумным становится человек разумен, с преподобным – преподобен, с избранным – избран, с безгрешным – безгрешен, а с безумным – безумию научается, и с одержимым страстями – порабощает себя страстям. Не в состоянии человек ни понимать, ни делать того, чего не слышал и не видел, разве только добро – по благодати Божьей, а зло – по дьявольскому наущению и по собственной безпечности.
Не будем смотреть на мирские дела, чтоб не соблазнялся ум их суетным волнением. Не будем объединяться с мирянами, чтоб не увязли и мы в их сетях. И не будем ходить к ним, чтобы умы наши не повредились (ср. 2Кор. 11, 3) от греховных соблазнов и пожеланий и нам не погибнуть. Кто из желающих спастись пребывает с мирянами, тот впадает в их соблазны и в сети бесовские. А если и не впадает в мирские соблазны, сердце его все равно оскверняется мыслью о них.
Не будем общаться с женщинами, чтоб не сгореть от их огня. Лучше нам поселиться со зверями, чем с женщинами, даже если это сестра или мать. Не будем общаться с юношами, чтоб не впасть в сети греховные. Тем более, ложиться с ними на одну постель, даже если это наши родные братья. Лучше попасть в змеиное гнездо, чем с юношей спать или находиться под одним покрывалом. Не будем приближаться к тому месту, где находятся женщины, чтоб не расслабился ум наш и не растлилось сердце наше от соблазна похоти. Не будем жить и находиться там, где ходят молодые юноши и девушки, чтоб, видя лица их, не разжигаться желаниями к ним и не возбуждаться. Нелепо держать вместе огонь и сено: один сожжет другое.
Некоторые безсмысленно утверждают, имея разум младенца: ничем, мол, мир желающим спастись не вредит, можно, мол, и пребывая в миру, сподобиться многих даров. Глупости говорят. Разве они каменные, железные или деревянные, что не испытывают свойственных всем людям похоти и вожделения? Разве они понимают больше, чем святые отцы, и считают себя более твердыми, нежели они? Святые отцы называют мир блудницей, ибо, как блудница одним видом своим соблазняет и обольщает человека, так уже одна женская походка, украшения на одежде, взгляды их и накрашенные лица, словно копье, пронзает душу и сердце спасающихся иноков. Лучше с дьяволом беседовать, чище будешь, чем разговаривать и находиться рядом с женщинами блудными, безстыжими, приятными лицом и разряженными.
Непостоянен человек по природе своей. Не хранящий доброго быстро обращается и склоняется ко злу. Если кого-нибудь смущает блудная страсть к какому-либо лицу, тому следует всячески избегать, насколько хватает сил, бесед с ним, пребывания наедине, прикосновений, запаха, и даже соприкасаний с его одеждой. А кто не соблюдает всего этого, тот поддается страсти и прелюбодействует в сердце своем мыслью, говорят святые отцы. И часто впадает в грех. И сам распаляет печь страстей, и дом своей души поджигает и сжигает дотла. И, словно диких зверей, вводит в ум свой бесовские помыслы.
Любое дело, и доброе, и злое, если кто-нибудь добровольно соглашается с ним в уме и прилежно ему внимает, вменяется ему как уже совершенное. Как маленькая искра, разгоревшись, сжигает огромные вещи, так ничтожные причины и безпечность приводят человека к большому и страшному греху. Во все греховные страсти, ужасные и непристойные дела человек впадает по безпечности и по распущенности чувств своих.
Если проводим жизнь свою в пустыне, не будем покидать ее часто, чтоб не набрался разум наш мирских соблазнов, непристойных слухов, речей и образов. И чтоб не пребывали телесно в пустыне, а умом – в мирских делах.
Или забыл, окаянный, страх и трепет души своей? Без опаски начал бродить по греховным местам. Не помнишь разве, сколько смертей, душевных и телесных, видел, пребывая в миру? Храним себя, храним, о братья, помня, что святые отцы, удаляясь в пустыню, спасались.
Четырьмя привычками душа инока оскверняется: если он ходит по городам среди мирян и соблазнов; если не удерживает и не отводит глаза свои; если не обуздывает ум свой, разговаривая с женщиной; если любит говорить о плотском, о делах скверных и безстыдных и слушать неподобающее.
И еще. По четырем причинам помрачается ум инока. От ненависти к другим, гнева и хулы на брата своего; от дерзости, злословия и злопамятства; от разговоров, ссор и зломыслия. А также от бесов и от многих других страстей, как о том подробно рассказано в главе двадцать восьмой.
От четырех привычек находит на инока блуд. Если ест и пьет досыта, особенно вкусные яства. Если много спит. Если любит праздные беседы и пустословие, и красивую одежду. Об этом подробно написано в главе двадцать пятой.
Следует нам во все дни жизни нашей, прилагая большие усилия, бороться против соблазнов мира сего, похоти и вожделения, непристойных и злых дел. И совершать добрые дела. Даже человек, долгое время и с большими усилиями совершавший духовные дела, может в одну минуту их погубить. Кинет неразумное дитя камень в глубину морскую – и тысяче умных не извлечь его из глубины. Так и грех человеческий. Совершается вдруг, моментально, а исправлять его нужно долго.
Следует нам удаляться от мира. Если человек удалится от мира и твердо решит в сердце своем не ослабевать и не подчиняться своим прежним пристрастиям, то быстро отвыкнет от своих слабостей, и недолго они тяготят его. Ибо у человека, удалившегося от всех страстей мирских, остается только мысленная борьба со страстями от бесов. Но и их он одолевает без труда, потому что далеко отстоят от него все соблазны мира сего, побуждающие ум его к желаниям и поискам. А если приближается человек к мирскому и видит соблазны, вызывающие страсти: яства, вещи какие-либо, женщин или что-нибудь другое, – то снова возникают в нем желания, распаляющие его и возбуждающие. И вскоре расслабляется его мысль, и впадает он в них и погибает. Даже если стремится тот человек к доброму, с этого часа страдает он от них, видя и желая их всегда.
В миру похоть плотская, соблазны мира сего, искушение для глаз, вожделение душевное и житейская гордыня непрестанно прельщают и одолевают всякого человека до исхода души. Поэтому и следует нам бежать от мира и освобождать себя от всех пристрастий к земным вещам. Лучше, удалясь от мира, в одиночку бороться с бесами и умереть в пустыне от голода, наготы и разных страданий в малом подвиге, чем искать великого спасения в миру. Огонь страстей и грехов мира сего разжигает и опаляет инока, пребывающего в миру. Даже тот, кто держит себя за безстрастного, учителя и наставника, пострадает. А кто страстен, тот и вовсе в сетях греховных увязнет.
Как муха, поедающая мед, утопает в нем. И как рыба, плывущая, чтоб схватить лакомство на удочке, сама бывает извлекаема из воды и лишается жизни своей. Так и инок, пребывающий в миру и ищущий телесных наслаждений, волей-неволей притягивается мыслями к мирским делам, словно удой, часто попадает в дьявольские сети и погибает для чистого ангельского жития. Сам умерщвляет свою душу и обрекает на муки. Ибо удобства и сластолюбие – это удочка бесовская. А обманчивые и соблазнительные прелести мира, похоти и вожделения, удобства и украшения, богатства и почести, и многое-многое другое – это сети бесовские, которыми ловят бесы души иноков на погибель. И мы еще с плотью боремся, а не с бесами, до тех пор, пока любим удобства, наслаждения и праздность, и вещи, которые в чести у мира сего. Поскольку они, постоянно одолевая нас, много и усиленно помогают бесам бороться с нами. А прежде всего одолевает нас праздность – во всякое время, при всяком деле и на всяком месте: стоим ли мы, сидим или лежим.
Расслабленность, изнеженность и лень возрастают естественно, вместе с плотью нашей, и поэтому жестоко одолевают нас все время. И желающий жить по-Божьему и спастись нуждается в том, чтоб принудить себя поступать вопреки естественным привычкам. И соблюдать все добродетели намного усерднее, чем любящие мир, себялюбивые и самоуспокоенные люди.
Однако наслаждаемся мы или изнуряем себя на этом свете, смерти телесной все равно не избежать. Но принуждающих себя ждет по смерти приобретение, воздаяние – безконечное блаженство и Царство Небесное. А любящих покой – мука безконечная. Что же лучше для тебя, о человек? Краткое время пострадать и царствовать вечно, или краткое время наслаждаться и вечно мучиться?
От удобств и наслаждений рождается лень. От лени – праздность. От праздности – уныние. От уныния – телесная изнеженность. От телесной изнеженности – невоздержанность чувств. А от невоздержанности чувств и от бесовского прилога – все страсти разом поднимаются. И укрепляются, и действуют в человеке по его согласию и произволу.
Известно, что невоздержанность чувств, прилог и согласие в миру постоянны. Глядя на то, что вызывает страсти, и говоря о мирском, всякий человек проникается страстями либо от телесных удобств, либо от слышания, либо от видения, либо от говорения. Ибо человеческие чувства и мысли, как птица феникс. Что видят глаза, или слышат уши, или произносит язык, то занимает и мысли, порождает душевные стремления и сердечные желания, распаляет чувства. Человек привыкает к этому, и оно внутри его укореняется и укрепляется. И бесы постоянно приводят это на ум, напоминают, обновляют и принуждают к нему. И если ум наш и чувства с любовью и по собственной воле наслаждаются этими пристрастиями и желаниями, то это уже вменяется нам в вину как совершенное дело, и грех часто от этого происходит.
Не способен человек очистится от страстей, пока не отсечет их причины. От страстей мысли рассеиваются: где что слышал, видел или делал, – ум помрачается и открывается доступ бесам. А бесы входят через лень, праздность, одержимость нечистыми мыслями, неумеренный сон, объедение, частый и безпорядочный прием пищи, гнев и различные телесные удовольствия и множество других страстей. Они-то и допускают в нас духов. А снова изгоняет духов вон внутреннее делание, то есть непрестанная молитва Иисусова, мысленная и сердечная, искипающая непрестанно из сердца, и пост, а также безстрастие и другие добродетели. Они не позволяют духам входить внутрь нас. Они же устраивают и место Духу Святому внутри человека. И становимся мы, люди, святыми храмами Божьими.
А без этого лукавые духи любви к миру, которые управляют плотским и пристрастным к миру образом мыслей, похотями, желаниями и страстными вожделениями, безвыходно пребывают в теле. Как говорит Господь в Святом Евангелии: «…сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17, 21). А также и безстрастием. Внутреннее делание и безстрастие отпугивают бесов. А пленение ума греховными делами и мыслями, лень, расслабленность и всевозможные удовольствия пускают их внутрь человека. И пока человек охвачен и руководим страстями, любовью к миру, различными похотями и желаниями, всевозможными удовольствиями, ленью и расслабленностью, осмеливаются бесы входить и обладать телом, причинять страдания, поощрять и понуждать ко всем страстям. Поскольку покорны такие им и послушны. Страсти – двери для бесов. Через любовь к миру, прихоти и вожделения, удовольствия, лень и расслабленность они входят в нас, как через дверь. И порабощают. И гасят духовные стремления и богатства. А свои злые семена, замыслы и действия насаждают. Бог попускает им бороться с нами из-за самомнения нашего, расслабленности и нерадения, чтоб мы не грешили и не возносились, а смирялись и терпели всё скорбное, избегая любви к миру и его обольщений, похотей и вожделений, удовольствий, лени и расслабленности.
Только природу свободной души, сотворенной Богом, не могут бесы извратить и одолеть, потому что Сила Божия не допускает чрезмерного. Случается, что даже тот, кто подвизается успешно, иногда открывает в себе вход бесам через небрежность к указанным страстям и оставление своих трудов, правила и самопонуждения. И тогда чрезвычайная борьба и тяготы наступают для него. И долгое время не может человек вернуться к прежнему своему усердию. Как-то и со мной такое случилось, и три года пребывал в такой тяжелой борьбе, что некоторые из постников полагали и говорили, будто я сумасшедший.
Когда входят бесы, наступает помрачение, рассеянность и пленение ума. От рассеянности мыслей часто приходит дремота и мрачный, ненасыщающий сон. От помрачения и пленения ума происходит грехопадение. От греха же, приводящего в отчаяние – мучение души. А рассеянность, помрачение и пленение ума, как говорил и прежде, происходят от перемены мест, необузданности глаз, разума и прочих чувств. Поэтому следует нам избегать мирских соблазнов, и каждому из нас всеми средствами старательно удерживать свои чувства и отвращать от вредоносных обстоятельств, словно коня уздой, и не пускать туда, чтоб, охраняя душевные и телесные чувства, избежать злых дел. И приставить безсонного сторожа к душе своей – трезвенный ум свой и страх Божий, чтоб не позволяли чувствам внимать злому: вожделениям, похотям и соблазнам. А когда ум оставит хранение души, и осторожность, и различение духов, тогда на душу, на душевные и телесные чувства восстают страсти, душевные и телесные. И каждая из душевных и телесных страстей разбивает душевную силу, которая служит против нее оружием. А также душевные и телесные чувства. И более того, тотчас и душу, и тело привлекает к своим действиям. А там и ум заражается страстями, мысли рассеиваются, и человек омрачается и грешит. Если веревка стягивающая спадает, то ноша рассыпается, и если скрепы разваливаются – вещь ничто не удерживает.
О братья иноки! Трезвимся умом, трезвимся! Чтоб во всем показать себя иными, отличными от мирян и их жизни. Иное одеяние – черное и печальное, смиренное и заштопанное. Иной нрав – кроткий, смиренный, умиленный и плачевный, послушливый и любовный. Иной язык – молчаливый и ласково отвечающий, и взор умиленный. Иную мудрость – не на стяжание земных богатств устремленную, не привязанную к вещам; не земную и не человеческую, но небесную и ангельскую. Иное выберем место себе, не среди мира, не шумное и не суетное, но тихое, безмятежное и располагающее к плачу, неизвестное мирянам и людям не нужное, чтоб не выгнали нас из него, и от мира удаленное. Тут жизнь наша: тихая, безмолвная и спасительная. Даже если захотим какой-нибудь мирской вещи, но не будем иметь ее возле себя, то ведь не поддадимся ей, поскольку она далека. Опытный инок, укрывшийся в пустыне, тем, что удалился из мира, удалился и от всех страстей греховных, от разных прихотей, вожделений и соблазнов мира сего, неисчислимых, как песок морской. Только шесть искушений могут прийти: сон, лень, уныние, отчаяние, тяготы и страхи, а еще иногда какие-нибудь мимолетные воспоминания. Вот истинно спасительная жизнь для иноков. И живя так с осторожностью, достигнем совершенства и спасемся. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 38. Поучение об основании и опоре всех добродетелей
Для желающего спастись основание и опора всех добродетелей – это сидеть в своей келье, непрестанно молиться и удерживать чрево свое от яств, а язык от многословия. Пренебрегающий этими четырьмя пусть знает, что не только разрушает основание всех добродетелей, но и вселяет в себя источник страстей и пучину смятения. Келья для инока, как гроб для мертвеца. Мертвец в гробу никогда не шевелится, а инок, сидящий в своей келье, никогда не грешит. Ибо сидит в своей келье один, вне всего мира и ничего мирского не слышит, не видит, не говорит, не трогает руками своими. С ним только Бог и добрые дела.
Молитва отрешает от всех помышлений настолько, что все мирское кажется прахом и пеплом. Когда вкусит душа сладости молитвы, тогда жизнь свою тленную начинает презирать человек. Не желает ни красот, ни наслаждений. Забывает и самого себя и всех, живущих на земле. Когда действием духовным потечет молитва Иисусова в душе, уме и сердце человека, тогда, подобно Божеству, с ним пребывает постоянно, непостижимым соединением, течением своим напояя его лучом небесного Света. И когда ум его сподобляется почувствовать эту радость и славу грядущего блаженства, тогда и себя забывает человек, презирает и жизнь свою, и все земное, как вкратце говорил и раньше. И не принимает после этого стремлений ни к чему мирскому и никаких желаний. Поскольку неожиданно радость загорается в нем и сладость неумолкающая, заменяя пищу языку его и утробе. Ибо постоянно вскипает из его сердца радость и некая сладость. И всего целиком вдруг охватывает человека на время, и какое-то время пребывает в избытке. Наполняет все тело его некая духовная пища, аасамна, и радость светозарная. И языком телесным невозможно это выразить и передать. И, помня об этом, всё в нынешнем веке считает человек пеплом и землею, прахом и сором. И когда находит на человека эта радость и пища, властно наполняя всё тело его, тогда Царство Небесное представляется ему не иным чем, как именно этим.
Многие из древних святых отцов были совершителями и учителями такой жизни, назидали друг друга, укрепляли, возводили от силы в силу, могли рассказать и выслушать. А ныне, в последние времена, когда великие эти вещи крайне оскудели, отеческий путь спасения и подлинного смирения зарос окончательно. И вместо этого иноки придерживаются своей воли, трижды окаянной, и самоуправства, а не отеческого благочестия. И кто в нынешние последние времена обнаружит старание и усердие ради этого великого дела, ради пути отеческого смирения, ради святого и спасительного отеческого благочестия и дела Божьего, тому человеку, из нынешних последних поколений, благодать Божия, тем более, окажет помощь, укрепит, вразумит и просветит его. Мил и приятен бывает Богу такой человек, углубляющийся в дело Божие с усердием. Поскольку молитвенное воздыхание от чистого сердца со смиренномудрием и милосердием, с любовью и правдою, как благоухание от кадила, восходит к Богу приятной жертвой.
Поэтому следует нам все занятия считать второстепенными, а дело воистину спасительное и святое – непрестанную молитву Иисусову – иметь вместо всех дел, если только мы не под началом. В первую очередь следует нам совершать ежедневное установленное правило, понуждая себя усиленно к молитве. А остальное время проводить в молитве сверх правила. Когда же устанем, стоя на молитве, тогда следует взяться за рукоделие. И за рукоделием отдохнуть немного и посидеть, но чтобы не охватили нас ни дремота, ни сон. А если ночью нас, стоящих на молитве, охватят сон, дремота или забытье, и веки отяжелеют, тогда бодрствовать при свете и не опускать голову вниз, к земле, а смотреть, не уклоняясь, на иконы.
А сохранение чрева от яств, то есть пост и воздержание, придает телу бодрость и легкость, чтобы, не засыпая, стоять на молитве, и совершать прочие добродетели. Постящийся и воздерживающийся человек, как парящий орел, и плоти не ощущает. Умеренный пост и воздержание – начало и основание всех добродетелей. А объедение, удобства и себялюбие – царицы и родительницы всех страстей. А царь страстей – беззаконие и неведение Бога.
Обуздание языка освобождает человека от всех страстей этих: клеветы, помрачения, лжи, насмешничанья, празднословия, черствости, окаменения сердечного, уныния, тщеславия, разглашения своих подвигов, губительного для всех добродетелей, нарушения безмолвия и позорного многословия. Молчаливый человек и бесам страшен. Поскольку неизвестны бесам сердечные тайны достигших совершенства, если уста их безмолвны. А любящий многословие не избежит греха.
И поэтому пустыня – благо. Поскольку пустыня – мать безмолвия, кротости и молитвы, прочих добродетелей и совершенства. И спасения, и праведности. Ибо пустыня – для непрестанной молитвы Иисусовой и прочих молений. А молитва непрестанная – для пустыни. Они твердо друг на друга опираются. Пустыня безмолвная – освобождение от всех страстей, ходатай вечных благ и сияющий венец для усердных подвижников. Если на одну чашу весов положить все дела духовной жизни, а на другую – молчание и безмолвие пустыннического жития, увидишь, что последнее перевесит. Поскольку ничто из суетного мира сего не соблазняет в безмолвной пустыне. Ничто не препятствует, ничто не удерживает от спасительных дел. Только шесть видов оружия остаются у бесов, чтобы усиленно одолевать нас в пустыне, как говорил и раньше. Это дремота и сон, уныние, лень, тяготы, ужасы и отчаяние. А победивший эти страсти – пребывает впредь, словно в тихой гавани, без штормового ветра и свирепых волн, смятений нынешнего века. Тихо, без волнений, шума и труда, спасается человек в пустыне. В миру же у бесов видов оружия против нас находится иногда до пятидесяти и больше.
Видел я в пустыне молчальников и стремление их к Богу, пламенное по причине безмолвия пустынного. Огонь от огня, стремление от стремления, любовь от любви родивших, и неисполнимое исполнивших. Воистину, безмолвный пустынник есть тот, кто явно восклицает: «Готово сердце мое, Боже, готово!..» (Пс. 56, 8). Мол, плоть моя терпит телесные нужды, зато сердце и душа моя, и ум мой бодрствуют и молятся. Видишь, скольким благам способствует пустыня, от мира удаленная, безмолвие и обуздание языка?! И как много зол истребляет пустыня!
Вопрос
Что является основой безмолвной пустыннической жизни и всех ее дел? И на основании чего живущий в пустыне может понять, достиг он совершенства или нет?
Ответ
Кто из живущих в ней сподобился непрестанной и незабываемой молитвы Иисусовой и остальных молений, тот достиг предела всех добродетелей. Такой и во всем остальном является жилищем Духа Святого по причине непрестанной молитвы Иисусовой. Известно, что не получивший благодати Утешителя совершает эту молитву без радости. Если же Дух Святой вселяется в кого-либо, тогда человек тот не прекращает молитву Иисусову. Ибо Сам Дух Святой действует внутри такого человека и молится. И это знак для желающих и ищущих понимания о стяжании благодати. А еще признаки этого – нелицемерная любовь, кротость, смирение, духовная чистота. И тогда: ест ли человек, пьет ли, занят ли чем, идет ли куда, бодрствует ли, спит ли, – во всякое время, при всяком деле, на всяком месте Иисусова молитва постоянно на устах и в уме его. Даже в глубоком сне душа его помнит Бога и благоухание молитвы из сердца его восходит. И молитва Иисусова неразлучна тогда с внутренним человеком и совершается постоянно. Даже если умолкают уста и язык его, все равно совершается сама и тайно действует в нем.
И снова скажу, что начало, середина и конец, корень, поддержка и опора безмолвного жителя пустыни – многократные молитвы. И постоянное трезвение, то есть ум, не рассеивающийся туда и сюда и немечтательный. И голод чрева из-за оскудения человеческой помощи. А без этого тратим время на мечтания, на сон, на лень, и уныние, и самообольщение.
А еще пустыннику нужны сердечная вера в Бога, без сомнений и малодушия, и упование, и непоколебимое терпение, окованное мужеством (ср. Пс. 67, 7 славянской Псалтири). И должен жить пустынник без забот обо всех делах земных, как восхваляемых, так и безславных, и отгонять все представления о них. Жить в бедности и нужде и заботиться только о необходимейших телесных потребностях. Не иметь вещей ценных и вызывающих зависть у злых людей и разбойников, только все ветхое и залатанное, чтобы, даже взяв, выбросили. И питаться когда придется. И обстановку иметь в келье неприглядную. Такова спасительная и достойная похвалы жизнь пустынника, удалившегося от мира. В остальном же следует непрестанно молиться. А без этого пустыня – ничто. Потому что к вещам ум привязывается, безпокоится, мечтает, ищет их и удерживается ими. И от этого угасает тепло сердца и сладость молитвы, а духовное горение и ревность прекращаются. От этого ум задремывает, забывается в мечтах и безпечности и губит много времени в праздности и безделье. И смерть, и муки, и пришествие Христово, и Царство Небесное – все забывает. К тому же и лукавый дьявол часто омрачает ум и наводит забвение обо всех этих превышающих естество добродетелях, склоняя к различным делам и заботам.
Часто крадет у нас лукавый дьявол и спасительное время. Плоть задремывает и засыпает мрачным сном, не стараясь о наилучшем: о страхе и памяти Божиих. А душа в одиночку не может бороться со сном, будить и поднимать плоть без умственного напряжения и без помощи утробы. Иначе говоря, без трезвости ума – чистоты и без трезвости чрева – голода, и без сердечной молитвы. Поскольку от чистоты ума и добрых мыслей человек укрепляется в добродетелях и достигает совершенства, а от мечтательности и пленения ума вдвойне обессиливает и подпадает под власть страстей и долго-долго страдает в них от бесов. А сердечное дело, то есть молитва умом и сердцем, и пост очищают ум, а духов, наводящих страсти, – делателей греха – изгоняют вон. И тот, кто пребывает в делах правых, то есть в сердечном делании, в посте и молитве, оберегает ум, сохраняет сердце и отвращает их от нечистых помыслов. В такого человека вселяются святые силы и помогают ему во всем. А кто пребывает в делах неправых, то есть в душевных и телесных страстях, во всяких удовольствиях, угождает телу и подчиняется непристойным мыслям, в того вселяются враждебные силы, одолевают его и принуждают ко всем грехам. Так говорили об этом и многие святые отцы.
Будить и поднимать, воспламенять и взбадривать одновременно и ум, и сердце, и душу, значит, освобождаться от всех дел и сохранять ум свой трезвым, немечтательным и не идущим за помышлениями, воздерживаться от жирной и сладкой пищи и от объедения. И сидеть безмятежно в келье своей. Келья, даже не умея говорить, всему доброму научит человека: и как Богу угодить, и как добродетели исполнить, и как победить страсти. И как устремляться к Богу в непрестанной молитве Иисусовой. И тогда, словно тростью погонщика, будут подстегиваться ум, душа и сердце человека ревностью о Боге. Ибо безмолвие и пустынническая жизнь – это непрекращающаяся Божественная служба и предстояние Богу.
Если кто сохранит все это и вкусит любви Божией, то есть молитвы Иисусовой, то будет убегать от людей, словно дикий осел. И узнает безмолвие пустыни и пользу отшельничества и бегства от соблазнов, шума и суеты мира сего. Словно после безкрайнего моря, войдя в небольшую тихую гавань за островом. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 39. Поучение о том, чтобы заботиться только о самом необходимом и не разрешать себе лишнего, но постоянно молиться Богу
Смотри и понимай, человек, замыслы и хитрости лукавых бесов и трезвись умом! Когда видят бесы человека, живущего благочестиво, всегда проливающего слезы и совершающего добродетели, тогда приводят ему на ум в келье его какие-нибудь дела, внушая: «Это дело тебе крайне необходимо. Исполни его немедленно. Без него тебе никак нельзя». Или это, или то, или какое другое, или десятое. Или: «сходи навести брата», или: «ступай туда и сюда». Или заставляют излишне запасаться пищей или чем другим. И всячески его тревожат и сбивают. А делают все это, чтобы не оставался он совершенно свободным для Бога и не утолялся слезами и плачем.
Ты же, о подвижник и воин Христов, понимай обман лукавых бесов. Невозможно смотреть одним глазом в небо, а другим в землю. Так и человек не может заботиться и о душе, и о теле. Как родник не может из одного протока источать и сладкую, и горькую воду, так не может и человек служить Богу и заботиться о теле. Никакую вещь не считай своей вечной собственностью, ибо скоро перестает быть твоей. И святые отцы во всех делах и нуждах заботились лишь о сегодняшнем, а завтрашнее возлагали на Бога, предавая душу и тело в руки Господа, чтобы Он располагал и жизнью их, и всеми их нуждами. А сами только к Нему непрерывно стремились, ибо слышит всегда и не закрывает глаза на взывающих к Нему денно и нощно, более того, постоянно взирает на простодушно служащих Ему всем сердцем.
Если же мы сами о себе заботимся, Бог не заботится о нас и о наших нуждах. Если сами за себя заступаемся и мстим, Бог не мстит за нас. Если сами себя избавляем от страданий, Бог нас не исцеляет.
Когда же обретаем надежду и углубляемся в молитву, и отбрасываем заботы, тогда приходит и к нам усердие святых, и память смертная пребывает в уме, и Пришествие Христово, и радость Царствия Небесного. Тепло сердечное разгорается, ум очищается и просветляется, в умилении и страхе Божием душа наша пребывает.
Если же привязываемся к рукоделию, многочисленным безконечным заботам, тогда все это забываем. Не помним о смерти. Пришествие Христово и радость Царства Небесного в уме не держим. Ни смерти, ни мук не боимся. И тепло сердечное угасает в нас, и ясность ума омрачается. А умиление и страх Божий покидают душу. И удаляемся мы от Бога из-за чрезмерного рукоделия и забот.
Поэтому и подобает нам возлагать надежду на Бога, чтобы Он располагал жизнью нашей. Тогда будем жить по слову апостола, сказавшего: «…живем ли – для Господа живем; умираем ли – для Господа умираем: живем ли или умираем, – всегда Господни» (Рим. 14, 8), если надеждой на Бога живем. И Господь говорил: «Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11, 25–26). Если мы безпокоимся о завтрашнем и заботимся о наслаждениях, много копим, тратя ничтожно малое время нынешнего века, то когда же нам освободиться для Бога?
Известно, что если мы оставим Бога, отпадем от любви к Нему и от добродетелей, тогда и сами будем оставлены Им, и удалены от Славы Его. И будем жить, надеясь лишь на себя: живем ли – для греха живем, умираем ли – на муку умираем.
Пусть не случится так, что мало-помалу удерживаемые ничтожнейшими заботами, мы земных благ лишимся, а грядущих не достигнем! Станем, станем, как отцы! Ибо однажды умерли для мира и отреклись от всего земного. И от мирских мудрствований. Забудем все мудрствования мира сего.
И тогда, сбросив с себя все земное и живя как птицы, начнем служить Господу.
О человек, если не поймешь, что все мирское и все плотские потребности – тленны и конечны, как и благоденствие мира сего и телесные удобства, не сумеешь спастись. Ибо все это суета сует.
О человек, скажу тебе слово полезное. Ничего для каждого из нас нет важнее души. А к телу нашему нужно относиться, как к чуждому, ибо и оно тленно.
Положившийся и действительно уповающий на Бога не заботится о теле, чем его кормить, одевать, или кто в болезни посетит. Не копит имущества на случай голода, болезни или гонений. Но все это оставляет позади, поскольку Бога имеет своим попечителем и помощником во всем. А кто во всех телесных потребностях не полагается всецело на Бога, а во всех страданиях и нуждах – на волю Божью, тот не может спастись. Ибо и наслаждения не безконечны, и страдания не долговечны на этом свете. И мало-помалу претерпевающий страдания возрадуется в час исхода души своей. Если терпим болезни и раны или приближаемся к смерти и умираем, или лишаемся необходимого телу, никогда не следует жалеть себя, но словно бы говорить: «Пусть Бог что хочет, то и устраивает с нами». И уже одним этим упованием будет посрамлен наш противник и побежден.
Каждый день и час ожидай кончины своей и пришествия Христова. Говори сам себе и рассуждай в уме своем: «Сегодня потружусь поусердней для души своей, ибо к вечеру умру». А когда наступит вечер, помышляй в себе: «Нынешней ночью скончаюсь. Или неожиданная смерть постигнет: деревом убьет, или дом обрушится, или дыхание внезапно остановится». Так внутренне размышляй каждую минуту. И никогда ни о чем не безпокойся, только о грехах своих. Так душа твоя придет к смирению и плачу, будешь считать себя паутиной, потоки слез начнет источать сердце твое, глаза твои. А все тебе необходимое: пищу, одежду, посуду и вещи, – имей безыскусное, бедное, некрасивое и непривлекательное. Не потому что не на что их купить, а потому что они смиряют душу, не отвлекают от Бога и без труда везде найдешь их. Короче говоря, во всем поступай так, чтоб ни в чем не испытывать угрызений совести.
А тот, кто не презирает все вещи, славу, почести, телесные удовольствия и не выносит упреков, спастись не может.
О человек, пойми, что душа у тебя одна и жизнь одна, и неизвестен час смертный, и непроходимо воздушное пространство, наполненное бесами, врагами твоими. Никто не поможет тогда, кроме добрых дел. Чтоб не раскаиваться во веки вечные, следует постоянно молиться и беречь спасительное время изо дня в день, относясь внимательно к спасению души, а для тела заботясь только о самом необходимом.
Забыл, окаянный, обеты свои, прежний пыл и усердие?! Как желал только одного – непрестанно молиться, а все заботы возложить на Бога, чтобы Он промышлял обо всем: о пище, об одежде, о нуждах?! И дерзал, как безплотный. Не знаешь разве, окаянный: поскольку оставляли святые суету и заботы мира сего, постольку Бог и восполнял потребности и нужды их. Сокровищем неистощимым была для святых помощь Божия. А чем больше суетится человек, тем больше Бог его и оставляет.
О человек, помни о часе смертном и муках вечных! Помни о жизни безконечной, красоте, славе и неизреченном блаженстве, которые от века приготовил Бог любящим Его, избранникам Своим. Того глаз не видел, ухо не слышало и на ум человеку не приходило.
Вспомни свои прежние дни и годы, растраченные в суете мира сего. Разве можешь из них вернуть назад хоть один день или ночь, если придет неожиданно конец жизни твоей? Разве в состоянии ты добавить или выпросить на покаяние хоть один день? Будем тогда искать, взыщем отчаянно, погубив понапрасну спасительное время жизни нашей, но не найдем на покаяние и одной минуты!
Так что понимай обман лукавых бесов, трезвись умом и пренебрегай суетой! Когда тело проголодается, тогда и будет искать пищу и остальное необходимое. Ибо любая вещь нынешнего века, словно лопающийся на воде пузырь, разрушается и исчезает. Нельзя служить и Богу, и маммоне, ибо лукавые бесы неотступно стерегут и наблюдают, чего мы хотим, к чему привязываемся. К тому нас и принуждают, видя наши намерения. И омрачают ум наш, и день за днем крадут время наше спасительное, словно разбойники. И принуждают нас Бога и душу свою оставить, а заботится о тленных вещах. И приводят их на ум, внушая: «Крайне нужно тебе это дело. Или то. Исполни его немедленно», – а ничего и не нужно. О человек, понимай это и будешь благословен! Слушай апостола Павла, говорящего: Братья, непрестанно молитесь, всегда благодарите Бога (Ср. 1Фес. 5, 16–18) во всякое время, при всяком деле, на всяком месте.
Вы мне скажете: всегда молиться невозможно, тело изнеможет, стоя на богослужениях. Но не только то, чтоб стоять на молитве, называется молитвой. Всегда молиться, значит, и ночью, и днем, и вечером, и утром, и в полдень, и в любой час: за работой и за едой, лежа или стоя, говорить: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Не дожидайся подходящего времени: года, месяца или недели, и не ищи места. Не в месте и не во времени, а в уме объемлется Божество. И на всяком месте – власть Его. Ему же слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Глава 40. Поучение о том, чтобы молиться с великой осторожностью и вниманием
Совершая, в то же время и храни, о человек! То есть, прилежно молясь, ограждай себя великой осторожностью. Со вниманием пой псалмы, молитвы и каноны со страхом и радостью, с трепетом и горячим усердием. И низкие поклоны клади пред святой иконой, а колени сердца склоняй перед Господом Богом. И науку, и молитву одновременно найдешь внутри псалмов, молитв и канонов.
Не кончиком языка произноси молитву, а всем усердием собирай трех воедино: тело, душу, и ум. Кто молится и служит, не внимая разумом, не получит награды от Бога, а только еще больше прогневает Его своим нерадением. Как наливающий воду в дырявую бочку не может ее наполнить, так и молящийся невнимательно не получит награды. Следует не просто произносить псалом, или прочитывать молитву, или проговаривать канон, словно выполняя свой обычный урок, но псалмами, молитвами и канонами усердно обращаться к Богу. Бог требует и желает от нас не количества псалмов, молитв и канонов, а безмятежности и непоколебимости ума.
Многие молятся. Тысячи молитв совершают языком своим и губами, произносят и прочитывают множество псалмов и канонов, а умом не внимают собственным словам. Размышляют о суетном, мерзком и тленном мира сего. Язык говорит, а ум и не понимает, что говорит язык. Как же тогда Бог услышит и будет к тебе милостив, если и сам не знаешь, что говоришь, о человек? И как сможешь постигнуть глубины книжные: чем спастись и чем все святые спасались?
Не количества хочет от нас Бог, а чтобы мы чаще принимались за молитву со страхом и умилением. И Пахомию Великому ангел Господень, посланный от Бога, велел чаще становиться на молитву, в любое время.
Так же и с остальными добродетелями. Не понуждает нас Бог к чрезмерному, но в свойственном нам повелевает быть усердными, только бы находились всегда на пути Христовом. Никто не говорит тебе взойти на небо терпением, ибо ты не безплотен. Но – не попасть в ад по малодушию. Есть у тебя надежный мост и опора – заповеди Христовы. Не говорит Христос не есть и не пить, но мало есть и пить. Не повелел Христос не спать, но – мало спать. Не заповедал Христос ходить нагим и босым по морозу, но – одеваться скромно. Так же и с остальными добродетелями. Не говорил Христос делать во всем чрезмерное, то или это, но посильное с усердием. А больше всего заповедал Христос и всячески увещевал любить Его, духом и сердцем горя, и всех людей любить и милосердными быть ко всем, кроткими взором и смиренными сердцем. И многое подобное этому.
Заботься же во всем не о количестве, а о глубоком понимании, внимании и усердии. Чтобы принято было все, совершаемое тобой, все, что ты в силах сделать. Не все малое – мало. И не все великое – велико и совершенно. Большую разницу можно найти между ними.
Обрети в первую очередь страх Божий и прими печальный и горестный облик, прежде всего во время молитвенное. То есть стой на молитве жалким и смиренным, словно пред Престолом Божьим. Себя же полагай ничтожным, считай прахом и пеплом, муравьем пред Ним и пауком ползающим. А дело свое – слабой, натянутой паутиной. И считай себя держащим перед Богом ответ, преступившим все Господни заповеди и все грехи совершившим.
И стой на ногах ровно, поставив ступни рядом от пятки до носка, и не переступай с места на место. Руки же как подобает сложи на груди. Как осужденный на смерть стоит перед судьей, не смея озираться туда и сюда, так должны мы предстоять Богу, Которому и ангелы в страхе предстоят и славословят, не умолкая. Те восклицают: «Свят, Свят, Свят Господь Вседержитель неба и земли, и всего, что на них! Полны небо и земля славы Его!». Те взывают: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк. 2, 14). А другие воспевают небесную песнь: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!».
Видят недремлющие очи постоянно, днем и ночью, что делаем, о чем думаем, как живем и на кого надеемся во всех страданиях и нуждах: на людей или на Его благую волю. Все мысли, дела и тайны сердец наших видит и знает Господь Великий, Всемогущий, Всесильный и Крепкий, Владыка Праведный, Господь наш Иисус Христос, Сын Божий, Бог Истинный и Превечный. Способный избавить нас от всех несчастий, бед и страданий.
Ты же, о человек, считай себя хуже всех людей и всей твари, а дело свое – неугодным Богу. Поскольку без этого одолевают человека скрытое самомнение и достойная осуждения дерзость. По вере нашей и по упованию нашему, по смирению нашему и по терпению нашему Бог помогает нам во всех нуждах. Чем больше веруем, надеемся и уповаем на Бога, смиряемся и терпим, тем больше и помогает нам Бог. Ему же слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.