🎧Иоанн Леванда. Слова и речи, т.1 (1) (читать и слушать)

ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений Иоанна Леванды

Скачать И.Леванда. Слова и речи. т.1 (1) в формате docx

(1821 год изд.)

(Озвучено Никой)

1. Слово на текст: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны» (Евр. 13, 17)

(Говорено Февраля 12 дня, 1761 года, Слово на день св. Алексия Митрополита Киевского и всея Руси, чудотворца)

Когда вы, благочестивые слушатели, смотрите на того младенца, который со смешною жадностью и пустым удовольствием до тех пор обнаженною рукою касался горящей свечи, как уже совершенно ожегшись, бежит с жалостным криком в объятия матери своей; показывает трепещущею рукою худое резвости своей награждение; мать и учительница наказание умножает наказанием, а страдалец начинает помнить, что это есть два раза вредительная ему забава ― (тогда) видите истинное подобие того человека, который так с грехом обходится, что он эту гадину и за пазуху (т.е. прячет, укрывает от посторонних глаз – от Ред.), и в душу кладет; а как она смертельно его ужалит, тогда прибегает к Богу, и показывает души своей лютую язву. Этот Премудрый врач употребляет (как) лекарство новое над ним наказание, а он, оборотясь к другому: «берегись же зла сего!», за нужду (по необходимости) скажет.

Только что Израильский Государь беззаконно за чужое схватился (я о Вирсавии, жене Хеттеанина, взятой Давидом, говорю), тотчас и руки исколол, (и) когда жалуется: «Унзе ми терн! («свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху») (и) «беззакония мои я сознаю»!». Куда ж он так изъязвлённый обращается? «Исповедаю, — говорит, — Господу преступления мои»! И довольно ли того? никак. Идет к Давиду Пророк, по́ит его желчию: «Так говорит Господь Бог Израилев: не отступит меч от дома твоего во веки, за то, что ты пренебрег Меня» (2 Цар. XII, 7, 10). (И) что же Давид? терпит с кротостью, что заслужил; а к нам оборотясь, тут же говорит: «Не будьте как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе» (Пс. 31, 9).

Взгляните же еще (и) на Савла, как этот Гамалиилов ученик, ревнуя по Бозе, вооружается всею силою на Христа. Он, (как) пишется в Деяниях в 9-й главе, приступил к Архиерею, испросив от него послания в Дамаск к соборищем. В палате старшего Фарисея надписывается оно на имя знаменитой Иудейской, что в Дамаске, Синагоги; содержанием послания этого — (несутся) узы и несчастие недавно там уверовавших Христиан. (Так) отправляется с ним недремлющий посланник Савл, который до этого наполнил уже все старые Иерусалимские темницы этими исповедниками. Он, с найревнительнейшею благопоспешностью путешествует для того, что остается несколько с сокровища Фарисейского новосостроенных в Иерусалиме преисподних для заключения тех, что в Дамаске отозвались с именем Христовым. Короче сказать, он играть дерзнул тем огнем, о котором сам (потом) сказал: «Бог наш есть огнь поядающий» (Евр.12, 29). Но когда Невидимый потрясл (поразил) им на пути, поразил его слепотою, и объявил Себя против усилий его, сказав: «Трудно тебе идти против рожна» (Деян.9,5), открылись здесь очи Павловы, хотя на Савловых чрез три дни еще пребывала чешуя. «Господи!, — вопиет, — что повелишь мне делать?», (и) сердцем повелению Господню повинуется, смущает уже спасительным именем Иисуса целый Дамаск; пред Богом, пред Ангелами и человеками исповедует себя извергом: «а после всех явился и мне, — говорит, — как некоему извергу. Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию» (1 Кор.15,8-10). Уже ли блаженнейший Павел отделался совсем смиренномудрейшим исповеданием этим? Неужели приемлет его Бог в такое покровительство и защиту, что, кто бы коснулся Павла, коснулся бы в зеницу ока Божия? Неужели его ни в какие горестные искушения не допустит? Неужели его так, как Еноха, живого в небо преселить определяет? Нет, благочестивые слушатели, нет, Он его благодатью своею на подвиг Апостольства сильно укрепляет; но между тем приводит его и до таких крайностей, что Павел принужденным себя находит притвориться, чтоб не предварить пред уставленного часа смерти своей; вяжут его, заковывают в железа и полу-убиенного камением влекут, как мертвеца, за город; покрытый густою ужасной ночи тьмой, плавает язычников учитель на доске разбитого корабля в ревущих волнах кипящей Адриатской пучины; допускает на него пакостника плоти, ангела сатаны, чтобы удручать его, а, наконец, благоволит и о том, чтоб он распростер утружденную голову на Нероновой плахе ― и всему с охотою повиновался великий страстотерпец, и за гонительство Иудействовавшего Савла, столько, сколько Божию Провидению довлело, уплатил, когда ту пыль, которою был покрыт, доколе из Иерусалима не достигнул с благовестием и самой Испании, омыл теплою собственною своею кровью в Риме, и тогда обрел бесценный бисер Христа. Он, взирая на богатство приобретения сего, которое достается повиновению в руки, оставил нам, благочестивые слушатели, о повиновении следующее завещание свое: «Поминайте наставников ваших, подражайте вере их» (Евр. 13, 17).

Я (сейчас), в честь Богозванному наставнику, великому Руси светильнику чудодейственнейшему Иерарху Алексею, о необходимости истинного наставникам нашего повиновения, до тех пор из слова Божия предложить не смею, пока во мне (есть от) внешнего человека, мятущегося от пронзительных Божиих словес, которые он грешнику говорит: «что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое (Пс.49.16)», (и) не успокоишь (Ты) Владыко святый, многомощным твоим благословением.

Дух Божий, который, без сомнения, Апостола (Павла) пером водил и сердцем управлял, свойства наставников, в предложении нашем разумеемых, так в стихе седьмом (Евр.13,7) изобразил: «наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие». А по этому и дела мне не будет до того повиновения, которое должно быть (таким) наставникам, которых всё попечение истощается в том (исчерпывается тем), чтоб мы не терзались сердцем, поздно усматривая, что мы, не зная наук и художеств, ни к каким делам не годимся, обществу, будучи ничем не полезны, живем во обременение земли; (они) изнуряют разум и силы в том, чтоб свет (мир) не находил никаких причин к презрению нас, а мы бы не чувствовали нужды, промышляя бесчестным и непростительным образом о средствах нашего жития; но прошли бы с непреткновенностью и без нападений несчастий пядь сию (путь этот), которою, измерив Бог дни наши, тут же положил им и предел,―а что за этою опасною границею будет с нами делаться, этим наставникам нужды нет. Сердце их о том никогда не болело, и (чтобы) вдумываться в это, (то) до них не касается. ― Следственно, я и не должен говорить здесь о повиновении того сироты, которого воспитывающий благодетель и наставник, хотя впрочем всё то делает, что приличествовало отцу, однако не усыновляет Отцу небесному чрез всеяние в нежное его сердце семян страха Божия; дает возмужавшему непотерянное имение, но не вручает права к наследию вечной жизни.

Не должен я упоминать о повиновении таких учеников, которых наставники, хотя с великою рачительностью и тщанием наставляют и показывают, как живо представить на картине ад, и вообразить множество нечистых духов и законопреступных душ, показать роды жесточайших казней; однако, не наставляют, как избегнуть этих опасных челюстей с плачевнейшим исполнением их.

Всех, всех таковых я повиновение оставляю, которое устраивается единственно к доставлению того благополучия, которое мы называем временным и непостоянным.

Оставляю, и с Павлом к вам, благочестивые слушатели, говорю: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших» (Евр.13.17). Этот род христианских наставников на то, вижу, родился и живет, чтоб мучиться ему всечасным страхом для наших душ. Они камение приемлют в снедь, не сладкий во укрепление свое вкушают хлеб, когда непрестанно смущаются (волнуются), не погибает ли кто от их нерадения; не воду в прохлаждение, но пьют они питие, снедающее утробы их, когда позабыться не могут, что с неприметною тихостью, и, как вор в ночи, приближается, но с поразительнейшею наглостью и невообразимым рвением, откроется и возгорится суд Божий, на котором за погибель грешника, их небрежением погибшего, неминуемо им ответствовать. «Пекутся они, — говорит Апостол, — о душах ваших, как обязанные дать отчет». Да и как, под несносным этим, не в ушах, но в душах, всеминутно гремящим от уст Божиих громом, покоиться им и заснуть? (Иезек. 3.18): «Когда Я скажу беззаконнику: `смертью умрешь!’, а ты не будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника от беззаконного пути его, чтобы он жив был, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих. Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью. Посему, пастыри, выслушайте слово Господне. Живу Я! говорит Господь Бог; за то, что овцы Мои оставлены были на расхищение и без пастыря сделались овцы Мои пищею всякого зверя полевого, и пастыри Мои не искали овец Моих, и пасли пастыри самих себя, а овец Моих не пасли» (Иезек. 34, 4,7,8).

Что ж, благочестивый слушатель, воображает себе Пастырь, когда рассуждает (что) сию кровь взыскать на бедной твари хочет прогневанный Творец? Мало для взыскателя сего погибели пастыревой, ежели бы не добавить вечные. Он изображает в печальных мыслях и унывающем уме своем внезапный глас последней трубы, смущающий землю и море, небо и воздух, ужасный мрак, закрывающий солнце и луну, сияющую последним уже сиянием, невозвратное падение звезд, вечно угасающих, лютую ревность пламени, поглощающего стихии. Он видит совершающееся мертвых воскресение, видит возшумевший дым разверзающейся геенны. Он уже возвышается неизбежно пред правосудие Божие, являющееся на облаках небесных с силою и славою многою, чувствует другую в душе своей геенну, которую воспалила совесть, указующая ему в Иисусе без милосердия Судию, который мечет на него праведный удар нераскаянного определения сего: «негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф.25, 30). Подумайте ж как в этих воображениях засыпать пастырю?

Спит в этих страхах тот, кому вечная во тьме и скрежете жизнь кажется сносною; и когда на мучения беснующегося взирать случай имеет, (то) может помышлять, что в аде этот бес будет для него гораздо скромнее и учтивее. Спит в сих страхах тот, кто с ругателем по своих похотях ходящим говорит: «где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, всё остается так же», ―злодей не разумея, (по тому, что) не открывается ему это, что «не медлит Господь [исполнением] обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр. 3, 4,9). Спит в этих страхах тот, кто в порабощении страстей своих будучи, объюродел уже по подобию юродивых дев, о которых Спаситель глаголет: «задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему» (Мф.25,7), а они останутся с темными женихами за затворенною и никогда уже не могущей отвориться дверью. Спит в этих страхах тот, чей нрав сходствует по всему с недоброю злого раба совестью. Он в сердце своем такие плетет и заплётывает лукавые помышления: «коснит (мешкает) господин мой!». ―Что ж далее? дай истязание и наложение ран на клевреты (приспешников)! Теперь самая пристойная пора беспомощных научить, чтоб за имением господина не все открывали тайны; веселится безопасный с пьяницами, не проницая того, (о,) сын погибели, что «придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает» (Мф.24, 50), и без докладов и доказательств «рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами». Сии-то спят; а о наставниках, глаголющих слово Божие надобно то сказать, что они-то еще криком своим пагубное от сих сонливцов прогоняют сонноболезнование. Что ж когда помышляют пастыри эти о великости цены, которою куплены души наши, то есть: о истощенной у Пилата и на Голгофе невинной единородного Сына Божия за грешники крови? Не знаете ли, что «вы куплены дорогою ценою (1 Кор. 6, 20), — глаголет Павел. И Петр также пересчитал нам эту дорогую монету: «не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца» (Петр. 1, 18, 19); когда слышат Искупителя самого глаголющего: «жизнь Мою полагаю за овец» (Ин.10,15).

Напротив того, когда заходит в уши их и то рыкание, с которым диавол, «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Петр.5,8); когда чувствуют, что этот пресмыкающийся обходит землю, проходит поднебесную, является пред Господом, говорит с надеждою: «вот это!», и отдаются (ему) часто не только которые праведные, да и самые незлобивые Иовы, (отдаются) в руки искусителя этого. Избирает он время, и с великою, (о,) лицемер, уничижённостью Господу кланяется и просит, чтоб позволено было Божие золото взять в свои клещи на горнило (печь для накаливания и переплавки металлов – от Ред.), чтоб дана была воля побороться с такими Апостолами, которые кажутся (сами) себе в руках крепки, а в ногах так здоровы, что сего дня и в темницу, и на смерть идти готовы. «Симоне, Симоне!, — остерегает небесный учитель неискусного ученика, — се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» (Лк.22, 31); особенно, когда слышат Пастыря голос, вопиющий с небеси: «Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени» (Откр.12, 12). Горе, как вокруг его видит наперсник Христов и помощников множество, и антихристов, и ныне глаголет: «много антихристов» (1 Ин. 2,18), которые так хитро одеты, что надобно бы овечью наперед с них шубу снять тому, кто видеть бы в них хотел волчьи зубы, и (те) мечутся на все стороны с такими ядовитыми ласкательством, чтоб прельстить, если возможно, и избранных.

Когда все это наших наставников чувствительно поражает, то, как возможно, чтоб эти, слово Божие — за орудие спасения нашего употребляющие стражи Архистратиги, взирали спокойно на нашу душу, которая по искуплении своем новою невоздержностью отдает себя снова своему неприятелю, и делает цену крови Христовой, за избавление свое положенную, недействительною и бесполезною? Возможно ли, чтоб они не сказали ей ничего о покаянии, которым может пленница эта (душа) из темных рук освободиться? Они конечно укажут ей тысячу грешников, которые чрез покаяние соединились с Богом, и имеют свой в сословии сынов Божиих жребий. Дух Святый чрез слово их нападает на сердце преступницы, согревает своею благодатью, возвращается тогда чувствительность и сокрушение, просит она оставления грехов о имени Христове, и уже не достается в порадование Велиару. Возможно ли, чтоб наставники, глаголющие слово Божие, не пошли с Елифазом, Валдадом и Софаром для посещения и утешения к такому Иову, которого Бог допустил в диавольское струпие, чтоб они не говорили ему: «Будет убо Тебе Вседержитель помощник от враг. Чиста же сотворит тя яко же сребро разженно» (Иов 22, 25). «И верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1 Кор. 10,13), и чтобы таким образом не укрепили его против искушения, которым он поколебался? Возможно ли, чтоб слово Божие глаголющие уста, не пролили молитвы, когда у какого Симона оскудевает вера? Возможно ли, чтоб наставники, глаголющие Слово Божие не показали нам антихристов по таким знакам, по которым бы (указали) не вступать нам с ними в общение для того, чтоб не упустить с рук бесценного, верою обогатившейся души, сокровища, сладчайшего нашего Иисуса? Иисус, сладчайший наш Иисус! и сему слезами очищающаяся обитель, наше сердце, есть крайний всех сих наставников предмет, и такое попечение, которому разве там, где и жизни их конец.

Лежит ли уже совершенно во грехе нечувственный грешник: кто же поднимать это дерево почитает своею должностью, как не тот, у которого на сердце и на языке глагол жизни, слово Божие? «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр.4, 12). Кто же управлять мечем этим на твердое грешника сердце вменяет за препорученное себе от Бога дело, как не тот, кому Дух Святый чрез Павла (сказал): «проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим. 4, 2); «чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю» (2 Тим.2, 26); а чрез Иакова повелевает: «пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5,20 )?

Поднялся ли на ноги грешник, и так опасно в заповедях Божиих стоит, что его ветхий Адам на все стороны клонится еще и шатается, и если бы от этого в новой жизни младенца наставнику, как матери, немного отступить, (то в) ту же минуту падением своим, и «не укради, и не убий, и не пожелай», он разрушил бы (ту новую жизнь)― то об утверждении (такого человека) во святом пути, кто думает так, как о своей необходимости, как не тот, кому Павел говорит: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим.15, 1)?

Ходит ли уже утвержденный с удовольствием в повелениях Господних: то чтоб (он) не уклонился, неутомимое наблюдение кто более к себе относит, как не Пастыри, которым Павел говорит: «Итак внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян.20, 28)?

Тут нельзя не пожелать, чтоб вы, благочестивые слушатели, представили еще себе ту скорбь, которую терпеть их заставляет сердце (человека) подобное адаманту, по которому сколько они горячо молотом слова Божия ни бьют, только оно от часу делается в беззакониях тверже, а грешника нераскаянного (они) принуждаются оставлять в его развращении — на жертву праведному суду и гневу Божию -, так как оставляют то глупое животное, которое при пожаре из огня идти не хочет, упирается, и влекущих приводит в крайнее бессилие. Что бы (вы) представили и познали, что в этом несчастном припадке наставник, если и такой великан, который сколько себя ни мучит и грудь свою ни рвёт, сердцем желая детей мертвых оживить, но видит их мертвыми, (и) не примечает в них ни малых знаков жизни, и горестно над ними истомясь, прочь от них летит. Или он — тот же несчастный раб, который Иовлих овец вывел семь тысяч на Авситидийские травы, а в дом отходит с тем известием, что нет ни одной, с такою только разностью, что те пропали на время, а сии на веки. Чтоб (вы) познали и чистосердечно признали, что все наставников наших, особливо же во храмах Божиих, восклицания, ничего другого не значат, как искреннейшее их о душах наших попечение, так, что нам не для чего сомневаться о причине, по которой названы они стражами: «И тебя, сын человеческий, Я поставил стражем дому Израилеву» (Иезек. 33, 7), слуги Христовы и строители тайнам Божиим, Ангели делатели, изведенные уже на жатву свою, Богу поспешницы и премудрые Apxитектоны, Отцы, учители, Пастыри.

Но, кажется, что естество не утвердило бы во век благословеннейшего между этою разностью согласия, если бы за основание не приняло повиновения меньших. Как можно, чтоб без страха, без смущения, без стыда, без уязвления совести сказался сыном тот, чей отец не может без слез признаться его отцом? Этому несчастному отцу воспоминание имени –сын, есть половина геенны, в которой он до тех пор обращается, доколе не исчезает в смущенном уме его образ неукротимого нрава, бесчестной и негодной жизни, проклятых страстей, которым сын его душою своею жертвует, и казни Божией, над головою его уже висящей; чувствует отец с несносною болезнью, что чрез это чадо сделался он во всех устах притчею и глумлением, сердце его окипает кровью, а он полумёртвые уже руки простирает на небо, и с горестью просит, чтоб позабыться, что он его родил.

Как можно, чтоб тот надлежащее о повиновении понятие имел, кто, назвав себя учеником того учителя, который всеминутно плачет на злонравие и окаменение, окаевает жизнь свою, которую изнуряет он всуе в бесплодных о нем попечениях, молится Провидению Божию с ревностью, чтоб прекратило над этим учеником мучения его, когда неблагодарный ни о чем столь не печалится, как о том, что не знает с какой стороны изрыть для головы учителя своего ров; и лишается надежды смеяться падению его, клянется с учеником, ожидающим Павла в Иерусалимских вратах, что хлеба не вкушу, доколе под изощренным железом не затрепещет пред ногами моими заливающийся в крови своей учитель? Как можно, я и снова говорю, чтоб с именем и свойства добродетельного ученика тот имел, кто от повиновения имеет отвращение, когда от этого рода учеников спасает Бог Павлов своих, свешивая в корзине по стене? Как можно, чтоб то стадо наслаждалось тишиной и тучнилось благословением с пищей, с пищей, в которой строптивые овцы принуждают Пастыря оставить их для волков?

Равным образом и страж не страж, которого труб и глашению смеются те, что должны услышав, скоро приуготовиться для принятия нападающих неприятелей. И строитель не строитель, которому те самые делают в строении замешательство и не преодолеваемые затруднения, между которых строит он тайны Божия к их спасению. И Ангел не Ангел, которого Валаам затоптать ослицею хочет. И делатель не делатель, которому жать надобно терние. И Архитектор не Архитектор, который видит себя принужденным созидать без основания. И пестун не пестун, которым пестуемый пестует в недре своем гнездящегося духа лжи и противления. ―Так, благочестивые слушатели, целость и совершенство этих божественных учреждений стоит и укрепляется на повиновении; так что суетному и ничтожному надлежит быть наших наставников, хотя бы и кровавому наиусерднейшему попечению, ежели души так соделаются для их наставлений глухи, как для плачущей матери мёртвого сына труп.

«Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны», как глаголет вам Слово Божие, повинуйтесь и будьте покорны, только покоряйтесь не таким повиновением, каким повиновался упоминаемый в Евангелии сын, которому когда сказал отец: «сын! пойди сегодня работай в винограднике моем», немного думал, для того, что тотчас ответствует: «иду» (Мф.21, 28,30). Вы думаете, что он до сих пор в винограде копает и трудится? Он еще повторит и скажет: «иду», только вы его на старом месте ищите. — Погибельный шут!

Проклинайте вы и то повиновение, которым повиновалась Лотова супруга, та солоная женщина, которая обезумить уже не может, и которая поныне смотрит на Содом, где, может статься, своих оставила любовников. Погибельная любовница! погибельное любопытство!

Бегите вы и того повиновения, которым надменный гордостью Фараон пред Моисеем глаголя: «я отпущу вас принести жертву Господу Богу вашему в пустыне» (Исх. 8, 28), только против «рожна переть не преставая», залился в Чермном (море), а заплыл в Чермное не китами, но адскими чудовищами преисполненное море. Бедный обманщик!

«Повинуйтесь наставникам вашим» так, как повиновался Богу святитель (Алексий, Митрополит Киевский и всея Руси), которого святая ублажает церковь, для того, что повиновение наставникам, есть повиновение Богу, по слову Спасителя: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк.10,16). (Этот) Российский чудотворец (Алексей), когда в Северной стране младенчествовал, и на тех сетях в пустыне заснул, которые так всуе целый день для скворцов простирал, как брат Андреев целую ночь на Геннисаретском озере тщетно с сетью трудился; то (ему, как) новому Кифе (Петру) тоже, что и Верховнейшему Апостолу в видении сказано: «всуе, Алексее, трудишься! сделаю (тебя) ловцами человеков» (Мф. 4, 19). Пробужается устрашенный охотник, познает явление, повинуется зовущему Богу, который вручает ему словесное стадо, которому предводительствует этот блаженный Иерарх словом, житием, любовью, духом, верою, чистотой. Подражайте вы сердцем Пастырю этому, бросьте лукавому миру в глаза ту пеструю прелесть, которую подносит он вам, и которая похожа на тех скворцов, которых Богомудрый младенец оставил тем местам, где они родились.

Уверьтесь, что сколько вы слышите ваших наставников, показующих вам, сколь «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется» (Рим. 8, 18) в сынах Божиих, столько Бог говорит вам: «всуе трудитеся», то есть, гоняясь за временными сладострастиями. Примите в непорочные объятия святую добродетель, которой красоту и превосходство всегда описывают вам уста, глаголющие Слово Божие, и засвидетельствуйте таким образом истинное наставникам вашим повиновение.

Запрещают ли они вам неистовые страсти? Так вы и повинуйтесь: ибо если не так, то неминуемо коснется и вас сказанное Христом: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин.8, 44).

Запрещают ли они честолюбие и гордость? Так вы и повинуйтесь. Не тотчас с сыном Заведеевым садись одесную Христа. Ученик сей Христов, Бог знает, не доведется ли и тебе пить чашу, которую испил Христос, и этот ученик пить не отговорился, который подле Христа заранее в кресла садился. Да еще то, и, слава Богу, для того, что много есть и таких мучеников, которые остаются без мученического венца: «Если же кто и подвизается, — говорит ап. Павел, — не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2Тим. 2, 5). «Ибо что за похвала, — да с Петром скажу, — если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны» (1Петр 2, 20.21). Помните вы мученика Амана! Он превознесен на ту пятидесятолокотную виселицу, которую заготовил было для Мардохея за то одно, что этот невежа его Вельможности в царских воротах не поклонился. Так не ловите вы пустой этой тени, и не уподобляйтесь хамелеону, то есть, такому зверю, которого во внутренней, кроме превеликого лёгкого, едва что находится. Он с отворенным ртом бегает непрестанно и хватает воздух, чтоб изобразить в Африке нашего века славолюбие.

Запрещают наставники ваши златолюбие и скупость? Так вы и повинуйтесь, памятуя Спасителя своего слово: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф.6, 19-21). Посматривайте умом на ту громаду камения, где лежит сребролюбивый Ахар, не милосердно убитый, и с сынами, дочерями, скотом и со всем имуществом заметанный (заброшенный) от целого Израиля за то, что при разграблении Иерихонских богатств против повеления Божия полакомился на золотой сосуд; равно как и на того Апостола, который за тридцать сребренников купил веревку для собственного горла. Сердце сребролюбцев этих подобно живому серебру, в котором ничто не садится, кроме золота. Не прячьте вы от нищего полушки, так как Плинием описуемая Елена скрывает правой рог для того, что есть в нем некоторая лечебная сила. Иначе, не будет ли ругаться Христианину язычник Сенека, который в книге о нравах, уроду, говорит, подобное есть лакомство человеческое: ибо где, чего оно хочет, я не знаю. Что беспутнее быть может этого, как чем меньше остается пути, тем больше собирать дорожного припасу, и уже когда жизнь перестает, умножать сокровища?

Запрещают наставники ваши сластолюбие и роскошь, то уже себя милуя, повинуйтесь им. Увы! какое игралище бесу, какая корысть и добыча, когда он, одевши уду с проклятою этой пищей, кидает между сынов века сего! сколь малое число тут тех, которые проглотить бы ее не устремлялись! Подумайте, какая высокая душам нашим цена ― Сына Божия кровь! когда мы за сию кроху роскоши, которая в совести нашей рождает вечного червя, продаем их: не укоряем ли мы сына Божия, который с кровью и жизнью шел на искупление их? Пускай бы прожили мы тысячу лет в сластолюбии, пускай бы и другую, может, и третью; однако если тут какое-нибудь против вечности сходство? Нет, нет! Благочестивые слушатели, будет это в вечности показываться мгновенным привидением.

Жестоко ли вас наставники ваши обличают: повинуйтесь. На лица смотреть им и человекоугодствовать им нельзя. «Обличай их, — глаголет Дух Святый Титу, — строго, дабы они были здравы в вере» (Тит.1,13). А Павел говорит: «Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал.1,10). Сердишься ты на воду или зеркало, которое так тебе в пятнах представляет, как сама вещь есть? и не даешь ли резать гнилого уда (части тела), чтоб не разгниться всему: так не преогорчевайся, не злопамятствуй, не мсти, когда находит за потребное наставник твой указать в тебе жестоковыйного и не обрезанного сердцем и ушами, для того, что, когда он отвергаемый и хулимый от тебя, в горести пред Богом с Павлом закричит: «кровь ваша на главах ваших; я чист» (Деян.18,6); и, впрочем, замолкнет, то в ту пору — готовая ты — для душегубителя жертва.

Так для чего же наставники то, что делать нам велят, не все сами творят? Ах! речь эта прилична Богу, (а) не тебе. В чужое ты дело вмешался. «Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает» (Рим.14, 4). Что тебе нужды, что лекарь твой левым глазом слеп, а на правую ногу хром; только бы он к твоим ранам здоровые пластыри прикладывал. Посмотри ты пожалуй в ту сторону, где житие нашему подобно, и где наставники со словом Божиим умолили: не там ли Вельзевулу с его сотрудниками жатва? не там ли его житницы, водворение, престол, царство, сила и владычество? не там ли ему целые народы дань душами своими и поныне дают? Благодари же ты Бога, что есть кому тебя обличать, читай «Отче наш», и с умилением сердца проси: «Да святится имя» Его так житием им, как святится проповедуемым от твоих наставников словом.

Отлучают ли кого от трапезы Господней и общения верных, с кротостью покоряйся. В их руках царствия ключи: им дана власть решити и вязати; им то сказано: «не повергайте бисера пред свиньями». Ты только с мытарем не смей и очей возвести на небо, но бий перси твоя, повторяя проходящую небеса его молитву, чтоб не постигла тебя в этом несчастии последняя твоя година.

Грозят ли тебе за неповиновение слову Истины гневом Божиим и разнообразными казнями: не почитай этого такою молнией, которая является с разбитого стекла. «Звал, — говорит Господь сил, -и вы не послушались; простирал руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу» (Прит.1, 14-28). Звал, и не было послушающего: «Вот, прещением Моим Я иссушаю море, превращаю реки в пустыню; рыбы в них гниют от недостатка воды и умирают от жажды» (Ис.50, 2). «Если же не будешь слушать гласа Господа Бога твоего, и не будешь стараться исполнять все заповеди Его: поразит тебя Господь чахлостью, горячкою, лихорадкою, воспалением, засухою, палящим ветром и ржавчиною, поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца. И небеса твои, которые над головою твоею, сделаются медью, и земля под тобою железом; Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим; одним путем выступишь против них, а семью путями побежишь от них. И будут трупы твои пищею всем птицам небесным и зверям, и не будет отгоняющего их, и будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов» (Исх.28). Опасно ожесточаться во грехе и не внимать, когда сам Бог столь лютою временною казнью неповиновению грозит, а и в день суда своего не знаю, что лучшее обещает, когда говорит: «Отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому, если кто не примет вас и не послушает слов ваших» (Мф.10. 14,15).

Но, о, Всеблагий Владыко! от Него же всякое даяние благо и всяк дар совершен с верою о имени Христовом просящим ниспосылается, который один силою и властью Своею строптивого превращает в гладкого, дает «сердце новое, и дух новый дает» нам; и берет «из плоти нашей сердце каменное, и дает нам сердце плотяное» в том, в чем благоволит, и без Него же не можем делать ничего». Мы, грешники, дражайшую Сына Твоего кровь на сердцах наших, приносим и предлагаем, твердо уповая, что когда мы с этим приношением приступаем к Тебе, не отринешь нас во век. Отверзи же, Отче наш небесный, сокровища Твои, пошли от недр Твоих святых утешителя Духа истины, который наставит на всякую истину, согреет души наша благодатью своею, разожжет сердца и утробы наша любовью к Тебе, сотворит нам закон Твой слаще чистейших сотов, и будем наставникам, глаголющим Слово Твое, с веселием совести нашей повиноваться и покоряться, и наследим Тебе — жизнь нашу и совершенное наше блаженство.

2. Слово на текст: «Уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись» (Лук. 8, 12)

(Говорено в неделю 25, 1761 года 25 ноября)

Кто он, кто слово Божие от нашего сердца берет? Если вы, слушатели, знать хотите, то я вам с вашим и моим учителем Христом, не обинуясь (не раздумывая), скажу: диавол. О, ненавистное душе нашей имя! О, тварь вечно Творцу своему противная! Приходит диавол, и «уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись». «Горе живущим на земле!», — так вопило тогда прорицающее человеческую погибель небо, — «потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени» (Откр.12,12). Горе, слушатели, горе! когда бесу над нашим сердцем такое позволение. Боже праведный! почто Тебе смущать нас благоволится? Мы, куда (бы) очи наши ни обращали, на Тебя ли или на распявшего Сына Твоего, на божественное Слово Твое, на себя ли самых, или на своего супостата, везде к обрадованию своему находили сильные и непреоборимые этому хищнику препятствия. Взглянем на Тебя: Ты Отец наш, Отец всякой матери для нас благоутробнее. «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис.49,15). И как же враг сей детей Твоих дерзнет озлобить (сделать злобными)? Мы зеницы ока Твоего, по глаголу Твоему: «касающийся вас касается зеницы ока Его» (Зах.2,8). И как же враг сей дерзнет коснуться в зеницу ока Божия? Взглянем на распятого Сына Твоего: так сей ходатай всю кровь истощал, когда проклятую голову его сокрушал. Этого ради явился Сын Божий, «чтобы разрушить дела диавола» (1 Ин.3,8); а не сделаться это потому того не могло, что Ты ему гибель сию еще в Эдеме обещал: «и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову» (Быт.3,15). И как же смертью Сына Твоего стертой главе силы свои ко устремлению на нас собрать? Взглянем на божественное Слово Твое: так оно у Тебя такой дождь, которым, когда Ты сухое сердце наше напаяешь, дотоле не возвращается к Тебе, доколе не произрастит в нас воли Твоей исполнения. «Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест, — так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно» (Ис.55, 10-11). «Ибо слово Божие, — говорит Апостол Павел, — живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр. 4.12), и способное судить помышлениям и мыслям сердечным. И как же враг этот, созданием будучи, переси́лит Создателя? как удержит действие и силы слова Твоего?

Взглянем на себя самих: так, мы, тот у Тебя народ, который, употребляя за меч против сего неприятеля слово Твое, воинствуем в церкви Твоей под предводительством Сына Твоего, который нас до скончания века не оставить обещался; и как же «меч духовный, который есть глагол» Твой, врагу этому в руки достается?

Взглянем на него самого: так, он, узами вечными, связанный, на суд великого дня под мраком блюдется. «Ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд.1,6). И как же враг этот, Тобою связанный, может разрешиться, когда приходит и «уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись»? Конечно, слушатели, не до нас, не до нас, просвещенных Владимировых потомков, это отнятие касается. Оно клонится на ту смущенную Азию и Ефес, где проклятый глас восходил до небес: «велика Артемида Ефесская!» (Деян.19,28), где невинный Гаий, непорочный Аристарх за то попались было в зверские Артемидиных почитателей руки, что оба были приятели Павлу, который великую эту богиню не почитал. Устрашай это взятие того ныне Аммонита, который первенца своего из объятий матери и питательницы взявши, на разжененные Молоховы руки полагал, а чтоб жертвы этой вопль сердца приносителева не пронзал, трубили ему у обеих ушей стоящие с большими трубами жрецы, прославляя его великое к этому бесу усердие. Устрашай это взятие стоящую на коленах пред алкораном страну, где одни враги креста Христова, которым кончина погибель, которым «бог чрево и слава их — в сраме» (Филип.3,19). Устрашай это взятие ныне Иудею, которой сердце, как Исаия говорит, «огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис.6, 10).

А что до нас касается, мы, хотя из диких, однако такая маслина, которая на место отломившихся неверием ветвей, прицеплена на корне ― Христе. Крещение и Господня, которой мы приобщаемся, трапеза, есть нам залогом вечной жизни. Идолам мы смеемся, (и) не кланяемся. Чтоб от нашего сердца Слово Божие могло лукавым отнято быть, того и думать не годится. Не льстим себе, слушатели, не льстим! Вид (внешний) для благочестия (это) не сила. У нас, что страсть, то и Ефесская Артемида, а что сердце, то и великолепный для этой богини храм. И потому, таким образом, уносит лукавый слово и от наших сердец. И я с вами, благочестивые слушатели, говорить намереваюсь, полагаясь на ту, к осторожности склонность, которую в сердцах ваших само всеяло естество.

Взятие (того, что уносится лукавым), благочестивые слушатели, ничего не значит, как только такое сердца нашего ожесточение, в котором худой своей страсти, оно до того оставить не хочет, что приблизившийся к нему темный дух день и ночь об утверждении его с великою рачительностью трудится. В Гергесинской стране было не без овец, однако нечистые духи в стадо свиное просились, и нехотя показуя нам, что если и наше сердце так вникло в роскошь, или другую страсть, как эта подлая тварь в рожки, а в небо, для которого создано, и с принуждением глядеть не хочет, так сюда-то они и вселятся. Посмотрим, например, слушатели, на завистливое под именем Христианским сердце. Оно, первым движениям зависти поскольку противиться никогда не хотело, то ныне благополучию ближнего радоваться по тому не может, что приблизившийся к нему темный зависти дух, день и ночь об утверждении его в этой страсти с великою рачительностью, но не с меньшим же и успехом, трудится. Не может уже оно не косо смотреть на такого Иосифа, который хорошо отгадывает сны; тотчас готовит оно Даниилу исполненный голодными львами ров за то, что он первым после Царя садится, что счастью и достоинствам его удивляются все. Завистливое сердце — само своя ржа. Ему, как злобной мухе, сладка чужая кровь, а чужого струпа слаще нет ничего; ближнего разум — ему изумление; ближнего честь — его чести рана; ближнего здравие — его болезнь. Оно чужое богатство считает собственною нищетой. Чужая красота так его опечаливает, как бы собственное безобразие. На веру и благочестие других так оно злится, как бы должно на свою развратность и нечестие. А о всяком добре, которое в руки досталось другому, оно не иначе уверено, что это выпало из его собственных рук. Завистливое око имеет, кажется, две зеницы; (и поэтому) всё чужое умножительно, и всё вдвое изображается в нем.

Есть и между нами, есть не одна такая чета, которую нам древний представляет век. Неведомо откуда добрый явился двум злым желателям человек. Первого имя: лакомый, другого: завистливый, а оба я́вленника своего почитали богом, и кланялись пред ним так, как кланялись язычники пред Аполлоном. Мнимый бог, на их поклоны заглядясь, такой обоим учинил обет: по просьбе первого — дастся другому вдвое. Поклонники согласились, и снова ему поклонились. Но кто видел, что бы просьбу лакомый начал, двойную добычу упуская в завистливого руки? а завистливому предложителю как было глядеть на сугубую корысть лакомого молчаливца? Что ж помогло в решение трудности сей? Пожалуй, начал просьбу завистливый: выдери мне глаз, а (по причине) силы твёрдого обещания твоего, выдерешь лакомому два. ― Если же такой завистливый души нрав, можем от нее ожидать Христианского милосердия дел? действует ли в завистливом сердце Слово Божие: «люби ближнего твоего, как самого себя»? Нет, слушатели, нет! «унесет лукавый слово от сердца его» и да не истинною верою спасется.

Посмотрим на сластолюбивое, под именем Христианским, сердце. Оно, первым сластолюбия движениям поскольку противиться никогда не хотело: то ныне по тому и хотеть уже не может, что приблизившийся к нему темный сластолюбия дух день и нощь об утверждении его в сей страсти с великою рачительностью, с не меньшим же и успехом трудится. Сластолюбивое сердце, изгнав из себя Духа Божия, плавает в сластях, как гнусный (змей) в нечистой гнилого болота воде. Скорее оставит оно жизнь, бросившись с нераскаянным Сарданапалом на большой зажженных дров костер, нежели бросит проклятую невоздержанность. Оно тот отверзшийся Бога Иудей, о котором Он с сожалением глаголет: «И утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога» (Втор. 32, 15); а обо всем сонмище сластолюбцев: «мерзостями разгневали Его, приносили жертвы бесам, а не Богу» (17). Оно — не сердце, а беззакония дом, одним словом — Содом. Дань, которую небо птицами, моря и воды рыбами, земля и леса зверями и виноградами ему дают, эта столь богатая жертва не может до сытости удовольствовать сластолюбивого горла. Страсть обжирственная, пьянственная и любодейственная, суть три приставницы, которые с рук его не спускают. Роскошь для него такая Иродиядина дочь, для которой оно в своих словах и обещаниях столько твердо, столько постоянно, что скорее согласится на то, чтоб умерщвлённого Иоанна, то есть, всякого обличителя и препятствователя, окипевшую еще теплою кровью голову на блюде во удовольствие редкой увеселительнице показать, нежели в просьбе столь драгоценной особе отказать, хотя бы дело и о полцарствии шло. Что о полцарствии говорю? Когда небо, небесное кровью Сын Божия для него купленное царство, блаженную вечность, те радости, которых Самовидец, Духа Святого ученик и славнее всех в роду смертных, оратор ап. Павел, за неудобопонятною благ превосходностью описать не мог, и для того в чудных этих словах восклицает: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2, 9), ― (и) эти, столь величественные радости, променяло сластолюбивое сердце на мгновенную и столь пустую забаву, сколь пуста «суета сует». И не думает ли, что еще пребывает оно в Бозе, и в нем Бог? что «Слово Божие живо и действительно» в нем? Нет, слушатели, нет! «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор.6, 14). Мудрование плотское вражда на Бога. «Делающий грех — от диавола» (1 Ин.3,8). Давно этот посетитель в сластолюбивом сердце господином стал, давно у него слово это: «чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники» (1 Сол.4, 4-5); взял, взял (диавол), «чтобы он не уверовал и не спасся».

Посмотрим, слушатели, на гордое, под именем Христианским, сердце. Оно первым гордости движениям поскольку противиться никогда не хотело, то ныне для того и хотеть уже не может, что приблизившийся к нему гордости дух день и ночь об утверждении его в этой страсти со всякою рачительностью, но с не меньшим же и успехом трудится. Оно уже кажется себе таким отменным созданием, в котором попечительное естество поместило все совершенства. Его голова обращается будто между звезд и неописанно умножает неба красоту: язык преходит по земли и вмешивается в дела великих правителей; руки укрепляют Юг и Север, Запад и Восток. Одною ногою стоит на каменной, среди моря утвержденной, горе, повелевая пучине и чудовищам, ходящим в бездне этой, одним им измеренной; другою (ногою), наступив на хребет земли, утверждает ее тяготу. Оно само себе не верит, чтобы было от земли взято и называлось человек. Слабости и пороки всегда у него под прикрытием. Он не раскрывает их для того, чтоб по подобию гордого павлина не быть принужденным опустить золотыми перьями сияющий хвост, увидевши безобразные, черные ноги. О, лютая обаятельница! О, жестокая омрачительница — гордость! ты — тот густой туман, сквозь который не может человек проглянуть к совершенствам своего Творца и пред Ним смириться; от Него имея «всему жизнь и дыхание и всё» (Деян.17, 25), отвращается и не хочет целовать ту руку, которая столь для него щедра. Люди, между которыми обращается, кажутся ему такими подлыми тварями, которые или рождены для его услуг или для того, чтоб он их передавил, как мух. Мысли его, советы, действия и движения — одно Богови досаждение и преогорчительность. Ужели, слушатели, может гордая душа быть таким небом, в котором со всеми благодатными силами обитает ее Создатель? Вы суди́те, а я уверен, что она тому духу капище, который ненавидит смирение, и который давно у нее любезное Спасителя нашего слово сие: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф.11.29), взял, взял (диавол), «чтобы он не уверовал и не спасся».

Посмотрим на сребролюбивое, под именем Христианским, сердце. Оно, первым сребролюбия движениям поскольку противиться никогда не хотело, то ныне по тому и хотеть уже не может, что приблизившийся к нему темный дух сребролюбия день и ночь об утверждении его в сей страсти с великою рачительностью, но с не меньшим же и успехом трудится. Оно и между изобилий — голодно, между сокровищ — нище, между веселостей — скучно. Жизнь его — одно мучение, а смерть — к геенне дверь. Оно алчбу и ненасытство получило в наибольшую себе кару. Здравия, покоя, жизни на то не щадит, чтоб, все имея, так жить, как будто бы всего лишен. Страсть его подобна свербёжной болезни, которую чем более чесать, тем злее умножится. Гроб и смерть сноснее для него, нежели половинный благам его участник, то есть, нищий, с которым пополам ему Евангелие делиться велит. Мучься в печали или горести, страждущий брат, «за кого Христос умер» (Рим.14, 15), тут же умирай! но сребролюбивое сердце, хотя бы ему избавление твое и очень недорого стало, великодушно дождется кончины твоей! человеколюбие столько в нем ослабело, что уже не может его сокрушить. Скорее пожелает гибнуть, нежели чужую, хотя бы неповинную погибель, взять на тот блаженный откуп, за который барыши приобретения в другой жизни отсчитываются. Лей кровавые пред сребролюбивым сердцем слезы, в конец разорённая, и уже дневной пищи лишающаяся вдова! смутите воздух жалостным криком стоящие вокруг нее несчастные сироты! пронзайте воздыханием вашим небо, о, вы, такие калеки, которых живое и сирое калечество зверя умягчить могло бы! но это для сребролюбивого сердца — глухая песнь. Не из того это ломкого железа сделано сердце, которое (можно) умягчить чем-нибудь. О, проклятый сребролюбия корень, на котором одни смертоносные плоды! Хотя, слушатели, сребролюбивый никогда с вами не согласится на то, что сребролюбие есть такая страсть, для которой мерзится душою его Бог: однако выслушайте святого Петра, который, что сребролюбивому Анании, то и его подражателю, скажет: «Анание! сатана исполни сердце твое» (Деян.5,3). Нет там Бога, нет! один сатана, который уносит у него слово сие: «но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф.6,20), ― унесет, унесет (сатана), «чтобы он не уверовал и не спасся».

И это главные лукавого сети, в которых увязли не только церкви Христовой враги, но и родные дети. А лицемерие, клевета, злоба, лукавство, соблазны, и другие, что Павел плотскими, Иоанн диавольскими, называют делами, что суть, как не те способы, которыми «уносит он слово от сердца нашего», «чтобы они не уверовали и не спаслись»! Он тот алчный и ненасытный, который, вместо утренней пищи, Содом и нечествовавших мир пожрал. В полудни языки сеял, а ныне властно, как в вечерю, доедает нераскаянные века сего души. «Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю» (Откр. 12.4), говорит ап. Иоанн. Что это за звезды, как не те, которыми церковь Христова, как небо, могла украшаться?

О, благословенное убежище — наше покаяние! Покаяние по справедливости назвать можно такою матерью, которая законопреступных детей приводит снова в объятия недавно прогневанного, но уже милосердствующего небесного их Отца. Чтоб без этой матери погибающему грешнику делать, когда приходится ему во грехах умирать, умирать, и вечно с живою душою отверженному томиться? Покайся, завистливый, покайся! ты с тем, кому завидишь, одной головы уды. Плакал ли, когда рука не в том золотом венце, которым украшена голова? Роптал ли, когда ноги не в том почтении, которое оказано лицу? Пускай бы тебя в одной с Даниилом яме невинно посадили: (этим) местом — честь, благородство, целомудренность, великодушие и вся драгоценность бессмертием сияющая твоей души — никогда не помрачится.

Небо есть несправедливости свидетель. Оно само за твою обиду хочет мстить. «Мне отмщение, Я воздам», — глаголет Господь. Когда ты благополучия в этой жизни, в которой другие по подобию весны цветут, и по примеру осени во всем изобилуют, (ты) от щедрого всех благ дателя прося, давно уже челом о землю бьешься, но не получаешь: то думай, что ты или так просишь, как Петр по водам идет, то есть, с волнующейся сомнительством душою; «сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа», — говорит Иaков (Иак.1,7,8), или на то просишь, чтоб в сластях расточить, а этой бритвы Отец небесный, предвидя, что ты к Его сожалению обрежешься, не дает: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак. 4.3). Или отказать тебе отнюдь не намерен, однако для того не дает, чтоб ты, долгим молением выпрошенное, с большею благодарностью принял. Как ни есть, этого дня или получишь оное поутру, или не увидишь в руках своих никогда: однако знай, что все это делается в твою единственно пользу. Буди воля Его!

Покайся, сластолюбивый, покайся! «сеющий в плоть свою от плоти» что пожнет – кроме тления? Принудь себя, принудь, кто страсти эти не хочет проклять, приникни и загляни в гроб, в котором ужасными кучами черви сластолюбивое тело едят! потерпи, пусть эта противность помучит сердце, которое в мирские сладострастия без памяти влюбчиво. Подумай, над этой гнилью стоя, сколько бы тут убавилось смрада и червей, если бы покойный сластолюбец воздержаннее жил. Воздержанность могла быть ему наилучшим лекарством, если бы ее не почитал он за неизбежную чахотку. Умеренность в яствах и питии предохранила бы его от всех обременительных и в живом гноящихся мокрот, если бы ее не почитал он за непростительное самоубийство. Смерть, заставши его в добром порядке, не свирепствовала бы столько в бедных его членах. Он заснул, или умер, или так как догорающая свеча погас, — тогда бы сказали. Подумай! сколь веселит постника уже в блаженной жизни тот заплеснелый сухарь, и тот холодный воды горшок, который он в крайней скудости, но с сладчайшею совести своей тишиной, в сей жизни употреблял. Напротив того, сколь усугубляется мучение во ад низринутые души, когда она кроме сластолюбивых дел ничего вспомнить там не может.― Я думаю, что доставшимся в горестную вечность ничто столь не желательно, как собственных дел забвение. Половина геенны исчезла бы от них, если бы совесть их этими воображениями не снедалась.

Покайся гордый, покайся! взгляни на Вавилонское поле и присмотрись к тому волу, который, потупив голову над травою стоит. Можешь ли поверить, что этот вол ходил недавно в порфире и венце, простирал скипетр свой на моря и повелевал многими народами; а ныне тот ему надобен хлев, который в ненастьях единственно другой рогатой его братии защитою и покровом служит. Похожа ли сия тварь на Ассирийского повелителя? но она самый тот Навуходоносор, которого поставляет Бог в пример наказанной гордости. Пересмотри же ты изнутри и на поверхности совесть, сердце, разум и душу ―не вселился ли где-нибудь Навуходоносор, которому Бог терпеть уже не хочет.

Покайся, сребролюбивый, покайся! все, что созданное видишь, принадлежит тебе по праву человечества, хотя бы сердце твое к тленностям и не столько льнуло. Драгоценности, и все, что ты прекрасного ни видишь, представляют тебе такие виды, по которым ты можешь познать, сколь прекрасен их Творец, с которым жить тебе вечно. Если бы те сребролюбцы, которые попали в вечную муку, отпущены были на волю и снова переселись к нам: увидел бы ты у них не только открытые для нищих сокровища, но и души и сердца. Любезный их покой – были бы только точно богадельни, а самая сладчайшая трапеза — с калеками и нищими. Но то горе, то беда, что такого возвращения нет. Раз погибнув, грешнику надобно вечно погибать. Они, когда в муках представляют себе, сколь дешево в жизни этой, властно как на руках ношено и продано небо, так что за одну полушку, за кусок хлеба, за чашу холодной воды купить было можно; а ныне напротив того премногими миллионами купили себе вечную печаль: одно это воображение в состоянии составить для них ад. — Не пекись о наследниках — оставишь им при смерти Божие благословение; а того запаса немного им оставляй, который скоро может быть орудием погибели их. Из одного благословения Божия не будут голодны. «Состарился, — говорит Давид, — и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс. 36.25).

Оставь, лицемер, свое лицемерие, будь самою вещью тем, чем кажешься. Что пользы притворными добродетелями лучом пред народом сиять, имея темное для множества пороков сердце?

Брось, клеветник, худой свой промысл, а с тобою злобник — мстительность, лукавец — ухищрения бросит, соблазнитель престанет убивать немощные души. Все эти мерзости составляют такого человека, который о погибели своей не радит.

Мысль наша об исправлении жизни — то жестокая врагу души нашей скорбь, слово об истинном покаянии — то разженная в сердце его стрела, а дела покаяния — то новый для него ад. Нет уже, слушатели, забавнейшей для диавола игры, как если мы воздух покаяния словами обременим, а жизнь так будет развратна сего дня, как была и вчера. Он на нее с таким удовольствием смотрит, как часовой мастер на искусно заведенные часы, которые так идут, как ему угодно. Если покаяние отсрочили мы по обычаю нашему до утра: да приимем, сжалившись над собою, в рассуждение жизни нашей — неизвестность. Наше ли утро, или тех, которые на погребении нашем то послужат, то заплачут, то посмотрят, кто знает? а для нераскаянных грешников, не новость, (будет) наглая и беспамятная смерть. Кто знает час, а наипаче род смерти моей? Скажи мне, скажи, и будешь иметь вечного благодарника. Когда я буду умирать, не затемнится ли в ту пору разум мой? не замешается ли для последней исповеди изнемогающий язык мой? не охладеет ли в отчаянии и с крайнею насильственностью будет исходить из трепещущего тела огорченная душа моя? Когда узрю небо грехами моими заключенное, узрю уже в последний раз сильно закрытыми очами, узрю, что Бог не к тому отец мой, но судия, во гневе отвращающийся и отсылающий грешника в геенну, когда душою помощи желая, не увижу Ангела хранителя моего: совесть моя утешить мене откажется; губители духи, — избавь о, человеколюбивый Господи, избавь! — увидят тогда не тщетный свой о моей нераскаянности труд. Но пускай умирал бы я гораздо со светлою памятью так, что в ней вся непорядочная жизнь со всеми подробностями изображалась бы ясно; поздняя польза! видеть пороки, которыми себя я погубил, каяться, ложась во гроб, когда жизни исправить уже некогда, нельзя, когда не грехи мне не надобны, но я для грехов не гожусь: и так не грешник оставляет грехи, а грехи оставляют грешника. ―Увидим, отлагатели покаяния, увидим, что покаяние отлагать, все то одно, что камень из рук искусителя брать, желая насытиться хлебом.

Но, о, человеколюбивый Господи! который не хочет «смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез.33, 11), у которого о спасении грешника несчётные и непостижимые средства, который столько о нас, грешных, благоволил, что за нас возлюбленного Сына Твоего крови и жизни не щадил, Ты видишь сего брения немощь, Ты ими же веси судьбами к истинному покаянию нас принудь, Ты не дай нам во грехах умирать, и избави нас от лукавого. Аминь.

3. Слово на текст: «Был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лук. 22, 44)

(Говорено 1761 года, 13 апреля в Братском Монастыре. в неделю 25,, а быть может и ранее в одну из пассий)

Если бы, благочестивые слушатели, на том самом месте, где лежит человеческое сердце, положен был камень или кусок твёрдого железа: может статься, слушатели, что человек смерти не столько бы боялся.

Пронзительный холод, последний приближающейся смерти вестник, объемлет такое сердце! но камень давно холоден, кровью поэтому багриться не будет. Смерть, не благословенная дщерь (дочь) проклятого греха, пагубная родительница печалей всех ―смерть, приближайся ты к такому сердцу немилосердая! но будешь посетительницею у ожидающего. Темный гроб покажется ему дверью в такой покой, в котором неустрашимый хотя не бывал, но быть не откажется. Христос — в объятия Иуды, а этот — в твои, о погубительница, с великодушием отдастся.

Но где ж такое сердце? признаться надобно, что оно огорчённого ума воображение одно. Премудрая, прекрасных тварей изобретательница, вечная Благость, когда в божественных своих руках первую обращала для сотворения человека персть, персть, необходимостью почитала за начало и источник жизни дать перстное человеку сердце, а для того, которая немощь сделалась обладательницею всей плоти, та самая возобладала и человеческим сердцем. Сию слабую и весьма чувствительную перстного тела часть, в которой не только престол души, убежище действий и сил, царство жизни, главное правление чувств, но еще такое место, в котором вселяется самое желание жизни, когда в хладную свою челюсть берет уже алчная смерть: с какою же кто справедливостью будет тогда требовать у человеческого сердца такие крепости, чтоб оно у этого тигра в зубах не трепетало и не мучилось? А о той крови или кровавом поте, который стесненное несносною болезнью сердце гонит на поверхность томимого тела, и думать нечего. То неминуемое действие насильственно гонимое из тела души. Утешай же лежащего на смертном одре!

Когда очи его отворились, а он приближение смерти своей уже ясно увидел, утешай и говори, что смерть есть не что иное, как сон. Но слабая плоть думать заставляет: «что ж тогда сниться мне будет? А когда я от этого сна скоро или не скоро пробужусь, какое тогда очам моим откроется позорище?».― Предлагай умирающему, что смерть есть не что иное, как жизни порог; но слабая плоть думать заставляет: «в какое же я чрез этот порог вступлю жилище? Темное ли оно или просвещенное, тесное или пространное, чистое или загаженное и смрадное? Кто там домашние, и каково для прихожего будет их странноприимство? Могу ли я, почувствовав необходительный сих иноплеменников нрав, нечеловеколюбивое сердце, немилостивые приемы, могу ли назад возвратиться?». ―Уверяй, что смерть есть не что иное, как дань, пошлина, или долг, которого требует самое у нас естество; но слабая плоть думать заставляет: «а расплатившись, не станут ли за поверенные таланты доправлять еще какой-нибудь лихвы?». ― Называй еще смерть пристанищем тех, которые много претерпели, плавая и волнуясь на море жития; но слабая плоть думать заставляет: «что ж там за берег, куда пристают? и какая блаженных земля? Всем ли мореходцам или некоторым позволено участие в наслаждении этих отдаленных мест? Не это ли опасная пристань, которой соседкой (есть) та страшная пучина, в которой невозвратною погибелью погибают многие?». Неисцельная души их рана растравляется (усиливается) от того, когда они воспоминают, что у берега потонули, (и) там получив начало болезням, где надеялись конца. ―Пиши, как пером, на умирающем сердце, что смерть есть разрешение души из телесных уз или освобождение этой пленницы из долговременных оков; но слабая плоть думать заставляет: «не после сего ли временных оков снятия наложат на грешника вечные?».― Живо в его мыслях изображай, что смерть есть только преселение в другую жизнь; но слабая плоть думать заставляет: «не та ли то жизнь, в которой призываемая в отраду смерть, прочь от призывающих бежит?». ― Злополучные! умирая всегда, бесконечно живут, и, живя всегда, бесконечно умирают. Приближающийся к смерти человек уже в мире этом гость; готовится пред Божий Суд, где нет никакого лицеприятия, где праведное он по делам своим должен принять воздаяние, a смерть неумолимая путеводительница проводит его ко вратам вечности.

Не так, слушатели, трепещет отторгаемый свирепеющею бурею с живого дерева зеленеющий лист, не так малое перо мятется и исчезает в хищном огне, не так страждет сокрушаемый от голодного волка бессильный агнец: как бьется, мятется, терзается и исчезает то сердце, которое объемлет неминуемый смерти вселютейший страх.

Вы, слушатели, взирая на невинность и безгрешие такого человека, который, колена, в молитвах преклоняя, кровью, не потом, землю орошал, можете совсем иное подумать, нежели как я сказал, для того, что приближающаяся к Нему смерть ни страшным судом, ни жребием грешников или геенною грозить Ему не могла. Напротив того должен сказать, что сей человек есть такой грешник, которому равного великостью грехов не видело небо. Суд страшный совершился над ним в Иерусалиме. Сердце Его вкусило адовых болезней, а кровью потеть, то еще и мало для этого человека было. Стерпите только, когда я о правде Божией, казни грешника необходимо хотящей, нечто предложу: «Был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лук. 22, 44).

Сколько бы кто, благочестивые слушатели, о правде Божией ни рассуждал, не найдет в ней иного ничего, кроме достойного каждому по делам его воздаяния. Мы все с детства знаем имя праотца нашего Адама, знаем, что преступив заповедь, Богом ему данную, лишил себя и потомков своих высочайшего блаженства, Творцом им предназначенного. Действия этого первоначального греха ни духовная купель, ни самая обновляющая Благодать Божия не может совершенно истребить в сердце человеческом во время земной нашей жизни. Адам, увлеченный пагубным внушением, думал достигнуть величайшей славы и могущества; но обрел один только срам, покрыл себя стыдом в кусте Эдемском. Он хотя богом не соделался, однако, вечность получил. О, когда бы не получал! Хохотал тогда у другого куста дух лукавый, увидев, что этот наш желатель руки простер на божество, поверг на себя и на нас то бедствие, которому и сам был не рад. Грехом, будто хорошим ключом, отворил, запертую прежде для смерти, мира дверь: а сия, с великою поспешностью прижав его в гнилые свои объятия, любезно облобызала. Казалось, что она говорит: «теперь я, о, смертные, вам благодарна за ту жатву, которую вы мне в свете доставили. Не хлеб я, но головы ваших потомков буду жать. Вы, благотворительные супруги, готовьтесь со всем своим потомством для принятия сестры моей, которой имя «вечная геенна». Не ужасайтесь! я буду везде вам спутницею, и во всех ваших делах неотступною последовательницею».

Совесть! О, грехом злее скорпиона жала уязвленная совесть! можно ли, чтоб ты при первой твоей ране нечеловеколюбивому человеку и немилосердому твоему уязвителю с наичувствительнейшим воплем и нареканием сего не говорила, когда одной для мнимого бога, другой для мнимой богини его, геенны не довлело; но каждому внуку в вечное наследие особливый принадлежал ад.

«Погибай, — говорила тогда к погубившему себе человеку Божия правда, — погибай неблагодарный, и награждай неблагодарность безотрадным страданием! погибай воле моей противник, который исполнением не хотел ты быть блаженным! погибай и чувствуй неистовство дерзновения твоего! погибай врага моего последователь, которого советом отринул ты милости мои, без сопротивления лукавому повинился, и ухищрений его, данными тебе от меня великими разума силами, проникнуть не хотел! погибай отступник, и познай жестокость и неправду отступничества твоего! я доколе правдою буду, дотоле не положу пределов отмщению твоему и исчадия твоего!».

Что ж было делать погибшему человеку? Поднимай он, осужденный, руки на небо; но оно на грешника мечет молнию и гром. Возопий, припадая к земле; но она, терние и волчец — поростившего на ней — хочет пожрать. Призывай на помощь все стихии; но они, как на врага Божия, устремляются. Прибегни уже к Ангелам; но эти, кроме того, что ничего равного величеству Божию в себе не имеют, а потому заступниками от гнева Божия быть отнюдь не могут, суть еще такие духи, которые ничего воле Божией несходственного не хотели, доказывая, пламенным у врат Эдемских мечем, чистое сие к Творцу своему усердие.

Итак, отчаянному человеку не о чем было, кроме погибели, думать. O, горестная крайность! О, первые в свете ужасные для человека обстоятельства! Кто же нас от сего гнева избавил? кто к нам, в эту бед бездну на веки погруженным, руку помощи простирал? кто сжалиться хотел над таким злодеем, которого злость довольно награждена, а казнь уже совершилась? Тот, слушатели, кого Бог до тех пор как Сына своего любил, пока за нас порукою не был; тот непорочный, который не мог сделаться нашим избавителем, не сделавшись наперед таким ненавистным правде Божией грешником, на котором она весь гнев свой имела истощить; тот уже, скажу, грешник, который, чем ужаснейшими целого мира грехами хребет свой обременил, тем сильнейшие ощутила правда Божия движения ― быть ему до самого креста гонительницею, и наижесточайших казней изобретательницею.

Читаю предков ходатая моего, начитываю и блудников и блудниц; а сделала это Божия правда тому, кто имел себя этих гнилых душ врачом объявить. Хочу видеть чертог, в котором родился Царя небесного Сын; ведет меня Евангелист Лука в старый и темный вертеп. Покажи мне, любезный предводитель, золотые пелены новорождённого Сына Царева! Он показывает мне убогой Девы небогатые полотенца. Покажи достойную сего младенца колыбель! Он показывает мне из лозы сплетённые ясли ―а сделала это Божия Правда тому, кто для того за чужие грехи взялся, чтоб грешника небесными сокровищами обогатить. Слышу разительный невдалеке происходящий вопль, и не знаю, куда смущенный старик навьючивает своего осла? Вопль сей, толкует мне ап. Матфей, есть вопль Вифлеемских матерей, которых сиротит Иродов меч, меч невинною детей их кровью обильно напаяемый (Мф.2,16). Смущенный Иосиф во Египет бежит, спасая жизнь первенца Пречистыя (Мф.2,14). А располагала сим Божия Правда в знамение того, что как кровавый Ходатаю нашему в мир сей вход, так за грехи мира кровавый имела сделать Ему из сего мира исход. Иду за Ходатаем моим в ту пустыню, в которую зовет Его божественный Дух, там отверженная тварь смеется своему Творцу. К отощавшему от постов Господу приносит диавол камень для чудесного превращения в хлеб. Попечительный питатель! Из церковного крыла, где Ему, «бросься вниз», чтоб Ангелы подхватили, безобразный советник говорил, мчит Его «на весьма высокую гору», уступая всю Ему откровенную мира славу за один низкий поклон. «Всё это дам Тебе, — говорит, — если, пав, поклонишься мне» (Мф.4,9). Горячий смирения ревнитель! А сделала это Божия Правда тому, кто для того за чужие грехи взялся, чтоб силу и царство сатаны, в ничто обратив, грешника вечным его победителем сотворить. Вопрошаю с Иоанновыми учениками Ходатая моего: Учителю! где живешь? «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф.8,20). А сделала это Божия Правда тому, кто для того за чужие грехи взялся, чтоб многие Отца небесного обители и весь брачный царственный чертог наполнить мытарями. Недоумеваю, что за народ окружил Ходатая моего, и что за начальник кланяется пред Ним? Не то ли Гергесинцы с начальником своим просят посещения у такого благодетеля, который легион бесов из их страдальца изгнал? Нет, слушатели, нет! они ему в такой силе кланяются, чтоб сей чудотворец и учитель пожаловал со своею наукою и чудесами далее из пределов их удалиться. А сделала это Божия Правда над тем, кто силу слова своего уподобляет неводу, извлекающему от всякого рода рыб, в Гергесине же на это место лова, как видно, очень неловко. А то, слушатели, это значит, что многие из учеников его в Капернауме простились с Ним; и к тому глаголет Иоанн, не ходящих с ним, ожесточившись словами, которых слаще и спасительнее нет: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин.6,53), так что прискорбный Спаситель принужден с сожалением вопрошать Петра: «не хотите ли и вы отойти?» (ст.67), а то, что на многих Иерусалимских улицах, кивая головою, про Него говорят: «из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин.1, 46)? «не плотников ли Он сын?» (Мф.13, 55), «вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Мф.11, 19), беса имущий Самарянин, Веельзевулов единомышленник; а то, что каменья нахватавши, за город небесного Проповедника влекут? а то, что первоверховный ученик тогда, когда сия за беззакония наши жертва готовилась уже на лобное место, когда этот несравненный Пророк для того предсказывал свои поношения и смерть, чтоб эта буря для неутвержденных и зыблющихся еще сердец не показалась наглою, непредвиденною, а потому нестерпимою: «будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф.16, 22), коль учтиво пререкатель показывает в словах истинного неправду; все это что значило, как не руку Божию, гонящую того, который из непринуждённого произволения подвергнул себя гонению, гневу и казни, взявши на Себя целого мира мерзости, или грехи? Однако, все эти жестокости да почитаем, слушатели, небольшим предвкушением того зла, которое снедало невинную нашего Спасителя душу, или такою маленькою искрою, которая в произведенном от себя ужасном огне весьма невидное занимает место. Да возведем, слушатели, очи наши на небо, и потом обратим на Елеонскую гору, на Иерусалим, на Иудейскую Синагогу, на судище Пилатово, на Каиафин дом, на Голгофу: все эти места составляют один театр, на котором Правда Божия последнее плачевное над возлюбленным Божиим совершает зрелище. Небо является непреклонным на праведника горячайший вопль и молитвы.

Елеонская гора на многих местах представляет нам кровавые потевшего и падавшего Господа следы. Иерусалим наполняется громом этим: «возьми, возьми, распни Его!» (Ин.19, 15). Иудейской Синагоги члены подобны многим сильным зверям, которые сражаются за одну добычу, а все равно жаждут теплой крови уловленного младого Оленя, но не могут поделиться оным. В беззаконного Архиерея доме потчуют сына Божия полновесными пощечинами гнусные прекрасного заплеватели и не человеческое у сердобольных матерей млеко, но лютый яд из змииных сосец сосавшие сыны, с наиязвительнейшим прорицания требованием: «прореки, кто ударил Тебя?» (Лк.22,64)?

На Пилатовом судище освобождается от казни разбойник Варавва, а предается смерти невинный. Здесь голодная бесящихся насмешников злоба отменно старается дать ему смехотворное убранство, представив Его смешным в народе Царем, а для того облекают Его в препряду (царскую одежду). Ах! постойте, бесчеловечные, потерпите и одумайтесь! вы сами не понимаете, что делаете. Преиспещренный и избыточественно раскрашенный кровию Его хребет не живее ли изображает вам порфиру? Если нужен вам разный цвет и видные по синему узоры, так посмотрите на растерзанное тело Его и частую от ударов синеву. «Они главу Его венчают «тернием», руки украшают нечистою «тростию», а поздравители и поклонники плюют на Него» (Мк.15, 17-20).

О, Матерь благословенного! это ли тот Царь, о котором в Назарете первую получила Ты весть, где пресветлый дух в прекраснейшем подобии пред Тобою сиял, где сперва благодатною, а потом «благословенною в женах» (Лук. 1, 42) Тебя называл, где (о) матери Вышнего (Тебя) поздравлял, где твердо уверял, что «даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки» (Лк.2, 35)? Это ли тот венец, который Его главу, а Твое сердце пронзает? Это ли тот скипетр, который Ему (Сыну Твоему) – (это) всемерное поругание, а Тебе – (это) острейшая обоюдного меча печаль, (и этого ангельского уверения) не видно, о, (Мати) великая болезней Его участница! не видно ангельских слов события, не видно; а Симеоново проречение так сбывается ясно; как оружие душу твою проходит ужасно! «Тебе же самой душу пройдет оружие» (Лк. 2, 35), прорицал Симеон.

Думать должно, что уже весь собрался к Иерусалиму ад, сам у Пилата засел Вельзевул, рассеялись по всем распятиям и домам нечистые духи, падут на злобные сердца, и движут оные, радуясь осуждению мученика этого, а таким образом довели дело до голгофы и креста. О, небо! О, грехи мира! О, правда неприменяемого! О, казнь! Не Голгофа это, но то страшное место, где последний, но всех несноснее, грянул гнева Божия на Единородного удар! Не Голгофа это, но место того страшного суда, где Правда Божия за грехи мира последнею, но такою лютою, разила сердце Сына Божия стрелою, которой болезнь, совокупясь с величеством страждущего, открыли в сердце Его столь великую геенну, как велика вечная. Тяжко, слушатели, распростертие на дереве, которое почиталось проклятым, тяжко гвоздие, которым рвали живые руки, живые ноги, тяжко между злодеев безгрешному висеть, тяжек «оцет», тяжка «желчь», чем прохлаждали засохшие Спасителевы уста, тяжко уже над умирающим ругательство: «э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! спаси Себя Самого и сойди со креста» (Мк.15, 29). Но та минута, в которую Ходатай наш престал чувствовать отраду и услаждение, которые изобильно происходили от Божества, телесне в нем жившего, та минута, в которую он последние умирающего сердца силы собрав, громко возопил: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк.15, 34). Та жестокая минута ввергнула Его в наинестерпимейшую напасть, та жестокая минута окончила весь его страшный мученичества подвиг, а вечная правда тогда, на Ходатае все взыскав, с миром облобызалась.

Если, благочестивые слушатели, «ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23, 31). Если того, кто называется и есть «сияние славы и образ ипостаси» отчей (Евр.1,3), за наши, ему чужие грехи, Правда Божия столь жестоко наказала: то для нас вечная правда, быть правдою перестанет ли? для нас, которые сами своею тягостью, давно туда клонимся, куда упал Содом, для нас Бог, быть Богом откажется, и не прострет руки, (Бог, который) страшный в наказание? Мы (ли) удержим суд, сразимся со смертью, затопчем ад, и, наполнивши пороками землю, отверзем небо и возобладаем вечностью? Нет, слушатели, нет! Мы — глиняные сосуды; если этот сосуд Правда Божия в руки возьмёт: где же его будут черепки, как не в аду? В аду, где и надгробная (надпись) ему давно написана: «сыплются кости наши в челюсти преисподней» (Пс.140, 7). Ниже и ближе грешнику падать, а потому скорее станет (окажется) там, нежели тому Ангелу, который от престола Божия низвержен летел.

Острым тернием изъязвлена и замучена та глава, которая никогда не выдумывала ближнему бед: что же будет той главе, которая ничего не думает, кроме ближнего обид? Послужат ей в свое время, послужат вместо терния — зверские адского чудовища когти. ―Залились кровью те очи, в которых ни похоти, ни зависти не бывало: что же будет тем очам, которыми управляет похоть? они везде рыщут, и себе пагубы, (а) не пищи, ищут, а зависть для чужого добра в них свою поставила стражу. Покроются они в свое время, покроются кромешною тьмой, покроются и вечно не отверзнутся. ―Оглохли от крепких ударов те уши, которые никогда не слушали советов злых: что же будет тем ушам, которым наилучшее услаждение — (это) лукавый совет, где предлагается — какого бы Иуду на то или иное дело подкупить? где на ту шею, чьей хочется, петлю наложить, и как бы туда довести дело, чтобы, по крайней мере, убить душу, если не тело? Не будет же большего для этих ушей удара, как вечное от того пения удаление, с которым будет восхищаема непорочная душа. ―Напоен желчию тот язык, который никогда чужой не коснулся чести: что же будет тому языку, из-за которого за козни и клевету не один плачет, а царственный Давид уподобляет его «изощренной бритве» (Пс. 51,2), и находит «яд аспида под устами их» (Пс. 139)? К яду прибавляют по мере правды аду, нальют в уста, в которых обращался этот клеветник, того горящей серы огня, или смолы, который, всегда его снедая, никогда истления не совершит. ―Связанные не милосердым образом руки, которые на неправедное не простирались никогда: что же будет тем рукам, которые не за одного Христа брали серебряники? свяжут их в свое время, свяжут, и вечно не развяжут. ― Изранены те ноги, которые из путей Божиих не выступали никогда: что же будет тем ногам, которые теми только стезями ходят, где не видно Христовых следов, a лежат только одни следы Велиаровы? заключат их в свое время, заключат в те оковы, которые тогда заржавеют, когда скончается бесконечная вечность. Из всего Этого (из Иисуса), за чужой грех многострадального, как из виноградной кисти, попранной сильною ногою, выцежена кровь: что же будет тем, в которых весь состав телесный и части его служат орудиями одному греху, служат миру, страстям и миродержителю тьмы века сего?

Верен Бог, верно слово Его! откроется над ними самою вещию и на деле то, чего трепещут при смерти своей грешники. Не льсти себе, о, грешник! не льсти и не говори: «где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, всё остается так же» (2 Петр.3,4). Ты при всякой молнии думай, что вселенная во отраду избранных загорится, давно твои, прежде отцев твоих, на небо вопиют грехи. Давно лишающиеся для тебя мзды своей праведники во уши (Бога) день и ночь вопиют: «доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр.6, 10). Давно воздыхает обремененная нечестивыми земля. Давно вся тварь, неволею повинующаяся суете, горько просит у Творца избавления своего. И не разрушит ли одним словом, кто одним составил мир?

Думай, непредведущий (не знающий) будущего, думай, что уже последняя твоих злодеяний капля хочет капнуть, и это явится, полной и потрясенной долготерпением, Господня мера. Наградится же тогда долготерпение жестокостью наказания. Покажется в геенне, что ты и родился тут, а то, что ты на свете жил, потому только вспомнится, что там геенну заслужил.

Не мог держаться от слез, не мог не облиться кровавым потом в саду молившийся Иисус, когда всевидящим оком на нынешнее Христианство воззрел, a, воззрев, и увидев, что не один любитель историю распятия Его слушая, а сам Его и Пилат, и воин сам во все дни, грехами распиная кровь, в которой освятился, ногами ожесточенный попирая, о «богатстве благости, кротости и долготерпения Божия» ни мало не радя, будет ежели не словами, так делами вопрошать: «где обетование пришествия Его?». Будет вопрошать тогда, когда уже вечная правда с потрясённого вопиющими грехами престола двинется к отмщению не кающихся.

Желательно, слушатели, для сердца, чтобы каждый из нас, в дом свой входя, думал что он с Петром входит в ту пещеру, где ему за грех отречения своего должно плакаться горько. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф.5,4). Аминь.

4. Слово на текст: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк.12, 21)

(Говорено в неделю 26, 1761 года)

Слышали вы, благочестивые слушатели, о погребении одного богатого, которого тело положено в землю, а душа погребена во аде. Он, когда из бездны, в которую низринут на веки, Лазаря, во объятиях Аврамовых упокоевающегося во славе небесной узрел, с горестью сердца отдаленный восклицал: «отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем» (Лк.16, 24). Лазаря, слушатели, который в струпьях и ранах у ворот его лежал; Лазаря, который и тому был рад, что между псов его часть для насыщения его довелась; Лазаря, над которым борзые и гончие его милосердовали, облизывая гнилую кровь, которою обливался его хребет, его ноги; Лазаря, которого тело своим собранием Лазари, а душу Ангелы на лоно Авраамова отнесли. «Прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения!» (Лук. 16. 27, 28) восклицал, слушатели, но всуе! не сжалился Авраам, не услышал Лазарь, затворилась бисерная небесной обители дверь, приняло другой вид небо, заступил вечную святых славу кровавый облак, закипела геенна, заревел неугасающий огонь, и видение умножило только несравненную горесть вечно мучимые души. Постигла уже погибель и брата его. «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк.12, 20). Что ж этот, слушатели готовил? что и чем он Бога столько прогневил? Родила ему нива Божиим благословением богатый хлеб. Он, как рачительный эконом и хороший домостроитель, вышел на ниву, обошел ее во круг, взирал и радовался. Видел он, что тучная земля из одного зерна произвела ему по три, по четыре, а не редко и по шести великих стеблей; колос в четыре ряда налился великим и хорошим зерном, каждый под собственною тягостью в ожидании серпа преклонился. Он смотрел и любовался теми волнами, которыми волновалась нива, когда на нее веял тихий ветер. Тут-то надлежало ему, слушатели, воздохнуть ко Богу, столько благословляющему его, поднять руки на небо и прославить своего Благодетеля, который не творил для него неба железным, а землю медною, благорастворял воздух, ниспосылал благовременные дожди, возрастил и утучил колос, сохранил от стужи и ржи, не посылал истребляющей саранчи, которая, съедая колос, погубила бы вместе надежду дальнейшей его жизни. Тут надлежало сказать: «Господи, половину этого нищим дам, и если, когда утробу мою пред ними затворял я и лице мое отвращал, ныне сугубо воздам, только не отними от раба Твоего милости эти вовек. Вижу, что обрел пред Тобою Благодать, вижу, что часть нищих мне в руки достается, вижу, что Ты наипопечительнейший всех Отец меня поставляешь питателем сирот, и хочешь, чтоб они, чего просят у Тебя, получили из моих рук». Не то, слушатели, сей неблагодарный делает, не то! он на небо и на Бога не взирая, все называет своим. «Что сотворю, — говорит: некуда мне собрать плодов моих?» (Лк.12,17). Нищие и на сердце ему не всходят. Они у него такие тунеядцы, для которых он не обязан трудиться; до немощных ему дела нет. Он возвращается в дом с полною размышления головою, велит разрушать житницы, и хочет бо́льшим положить основание, хлебохранилищ поднять высоту, распространить широту, увеличить длину. Всего на все он еще столько состроил, как видите! уже прохаживается в новом хлебохранилище, уже душу свою приветствует так: «душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись» (ст.19)! Слепая мысль! Слова более приличные скоту, которого для заколения богатый питал нежели душу его, которая для вечной жизни рождена! Этими-то словами столько он Бога огорчил, что в следующую ночь велел Он душу его взять, а тому, что собрал, всему прийти в беспорядок, в расточение.

Сгнивайте ж без покрова недостроенные житницы, лишь бы душе усопшего был Бог покровом. Ешь хлеб, не для тебя собранный, о, непредвиденный наследник! лишь бы души покойника не снедало ничто. Исчезай надежда, которую положил он в новых житницах, лишь бы для души его не исчезала надежда — вечная с Богом жизнь. То мука, то болезнь, что Бог душе его вечно не будет покровом, совесть вечно и без отдыху грызет его, отчаяние терзает его непрестанно, небо, блаженное бессмертие, ангельские объятия, праведных сожитие, Создателя, Искупителя, Освятителя своего лицезрение, радостей бесконечность, небесная слава, — все это, как вечно уже потерянное, умножает в нем нестерпимую печаль. Проклинает сын геенны день рождения своего, проклинает утробу, которая его извергла на свет, желает смерти, как сокровища, желает и не получает. «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет». Я, слушатели, кто есть в Бога богатеющий, для того предложить хочу, чтобы из двух обогащения способов выбирали мы лучший.

В Бога, благочестивый слушатель, богатится тот, кто с Богом истинною верою соединившись, давно страстям и похотям повиноваться отказал: непорочная его душа, не душа, но прекрасный чертог, о котором Сам глаголет Вечный: «Это покой Мой на веки: здесь вселюсь» (Пс.131, 14); кто в Боге, как совершенное свое блаженство, так и прямое свое сокровище, упование и все утехи свои положил, грехом мерзится, а благословенным в добродетели успехом день ото дня умножает надежду спасения своего. Все, что в деле искупления нашего имеет Ходатай наш Иисус, с ним разделил. Смерть Ходатая нашего, первое наше добро, есть смерть святых Его. «Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним» (Рим.6, 8). И для того Отец небесный так на праведника взирает, как на искреннего подражателя, который с возлюбленным Его Сыном умирает вместе. Страдание его, есть страдание святых Его. «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал.5,24). И для того Отец небесный так на них взирает, как на истинных сострадальцев, которые с возлюбленным Сыном Его распяты на кресте. Воскресение его, есть воскресение святых Его. «И нас, мертвых по преступлениям, — говорит ап Павел, — оживотворил со Христом, — благодатью вы спасены (Еф.2, 5). И для того Отец небесный так на него взирает, как на тот тела Христова уд, который с главою своею, то есть с возлюбленным Сыном Его, совостать и совоспрославиться должен. Победа его, есть победа святых его. «Мужайтесь, — говорит к ним победитель Христос, — мужайтесь: Я победил мир» (Ин.16, 33). И для того Отец небесный так на него взирает, как на поборника, который великодушно подвизается и сильно побеждает своих и возлюбленного Сына Его врагов. Правда его, есть правда святых Его: «От Него, — глаголет Павел, — и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением» (1 Кор.1.30). И для того Отец небесный так на него взирает, как на ту душу, которая одета ризою избранного в крови возлюбленного сына Его. Жизнь его, есть жизнь святых Его. «Уже не я живу, — глаголет Павел, — но живет во мне Христос» (Гал.2,20). И для того Отец небесный так на него взирает, как на ту обитель, в которой обитает возлюбленный Сын Его. Слава его, есть слава святых Его. «Наше же жительство-на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его» (Фил.3,20.21). И для того Отец небесный так на его взирает, как на ту тварь, которая, единожды возседением одесную его в Сыне Его, будучи почтенна, справедливо дожидается своего в воскресении мертвых пред миром, Ангелы и человеки прославления. Царство его, есть царство святых Его. «И будут царствовать, — глаголет Иоанн, — во веки веков» (Откр.22,5), и для того Отец небесный так на него взирает, как на сонаследника, которому к разделению царства с ним вручил право и грамоту возлюбленный Сын Его, грамоту кровию писанную у Каиафы, у Пилата и на Голгофе. Дух его, есть дух святых Его. «А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1 Кор.6,17). И для того Отец небесный так на него взирает, как на тот сосуд, который исполнен даров и Благодати духа Его. Он в себе Духа Божия имеет, имея «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание» и все Духа Святого плоды. Душу его называет Сын Божий девою, себе обрученною. «И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии. И обручу тебя Мне в верности» (Ос. 2, 19).

И как же быть ей скудною? Чего бы, слушатели, жених небесный не пожаловал ей? а кто этим образом обогатился, не прелестен тому, слушатели, мир. Он, когда на его великолепие смотрит, зрение его на поверхности светил и других красных тварей никогда не останавливается. Он проникает далее; он рассуждает по сему, какое собрание красот ― сам бесконечный, который в тесную и отовсюду ограниченную тварь столько совершенств, сколько благолепия положить умел! Если свет этот, общий человеку со зверями, Христианину с Христова имени врагами, столько, думает, хорош: то какое уже Бог для одних праведников, которыми, как отец детьми утешается подобнейшими Себе, уготовил место, жизнь, радость и блаженство! А когда на то мира состояние заглядится, в которое ввергнуло оный и неволею человеческое злоупотребление и развратность: уже и глядеть не хочет, сердцем отвращается, как от того, который весь во зле погружен. «Суета сует», отвращаясь, говорит, «и всяческая суета» (Екк.1,2). Он называет его врагом Божиим и укоряет любителей его. Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли глаголет: «кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин.2, 16). Он с радостью дожидается «нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Петр.3,13), а видимая тварь так его сердца не льстит, как непременная в свое время пища всемирному огню. Не может, слушатели, не может вкрасться в такое сердце мир, какое Павлово было, который, описавши нам тех, что скитались со зверями в горах, жили в вертепах и в пропастях земных, ходили в козьих кожах, напоследок сказал: «которых же не был достоин весь мир». О, как дороги у них козьи кожи, которых и на целый мир не меняют они! Видно, слушатели, что под теми кожами можно было Христа найти: ибо тогда они все почитают за сор (Филип.3,8), когда приобрели бесценное сие сокровище. Кто этим образом обогатился, не прелестна ему века сего роскошь. Она хотя бы гнусности в себе не имела и геенною не награждалась: однако, не может прельстить такого сердца, которое, вкусивши, видит, «сколь благ Господь». Истинное тело и животворящая кровь, чем его питает пресладкий Иисус, то такая для него манна, в которой всякий, только не земных сладостей, вкус. Иосиф покинул плащ, а этот девственник даст вырвать из себя и душу, если наглая невоздержность дерзнет отнимать у него Христа, Христа, которым он всегда наслаждается, но никогда насытиться не может. Благо это — Бог, когда сообщается алчной его душе: невообразимым услаждением и радостью приводит его в исступление. «Не знаю-в теле, или вне тела, — восклицает он тогда, — Бог знает» (2Кор.12, 3). Самое насыщение распаляет его вожделения, распаляет тем огнем, которым пламенеет пред лицем Божиим Серафим. И не дивно, слушатели, что Иоанн своими акридами и тем, который сочинили ему осы мед, не меняется на богатый Валтасаров стол. Все сладости один ему Христос. ―Кто этим образом обогатился; не прелестны тому века сего достоинства. Нет, нет для него большего блаженства, как то, что Бог сердце его избрал, и освятил в жилище себе, называет: царским священием языком святым, человеком обновления, другом, братом, сыном, наследником, сонаследником своим. «Познал Господь Своих» (2 Тим. 2,19). Он, поскольку душу устремленную имеет в небо и мыслью всегда обращается там, то на все земные достоинства смотрит с безмерной высоты, и по тому все светские великости кажутся ему или чем-нибудь малым, или ничем; земля как холмик, человек, как бы ни был велик, такое насекомое, которое на этой куче ползает и хочет умирать. Сияние, убранство и все человеческое тщеславие кажется ему в пепле засветившеюся искрою, которая готова погаснуть. Те, кто гонятся за достоинством и властью, подобны с крылами, но безногой, мухе, которая бьется, в верх поднимается, но удержаться не может и падает. Один он на том твердом укрепляется камени, который рукою Божиею положен во основание спасения его. ―Таким образом, то есть, кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, не прелестна тому века сего власть. Он, имея в душе своей Бога, повелевает бурям, огню, воде, болезням, скорпионам, змеям, бесам и всей силе вражией. «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» (Лк.10,19). В деяниях читаем, сколь с худым успехом присвоили себе непозволенную власть Скевины сыны. Они, когда беса Иисусом, которого Павел проповедует, заклинали: «Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто? И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома» (Деян.19, 15.16). Не так изгонял Павел, не так, которого слово такою молнией бесу казалось, против которой не мог он стоять. Сколь несносно гордому духу этому покориться было смертному человеку, тому скинотворцу (делателю палаток), который, пока с Богом не жил, не страшен ему был. ―Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, — не прелестны тому века этого богатства. Он, имея в душе своей Бога, не только сам в духовных изобилует, но и временными и вечными богатствами обогащает других. Привременно Илия заключает и отворяет небо, иссушивает землю, и низводит к плодоносию дождь: а что до вечности касается, двенадцать рыболовов ведут за собою в царствие небесное ужасные народов тьмы: «многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном» (Мф.8,11). Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, не прелестна тому века этого красота. Он, имея в душе своей Бога, на всякую в свете траву не иначе смотрит, как на завтрашний тлен, гниль и черви. «Исчезает красота вида ее» (Иак.1.11), глаголет Иаков. Не видим этого дня звезд потому, что сияет солнце: так не видит он в свете красивого ничего, имея в душе своей красоту красот. Темны пред солнцем звезды: безобразно в сравнении с Богом все, что красиво. ―Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, — не прелестно тому и самое здравие. Он тело почитает узами; «хочу, — глаголет, -разрешитися и со Христом жити»; темницею; «изведи, — молится пред Господом, — из темницы душу мою исповедатися имени Твоему!», бременем гнетущим его; «оттого мы и воздыхаем, — глаголет Павел, — желая облечься в небесное наше жилище» (2Кор.5,2). И потому, чтобы телу его худого ни приключилось, не только не противно ему, да еще так мило, так желательно, как освободиться из цепей и темницы, как бросить, хотя бы и в грязь, бремя, которое жизнь делало скучною. ―Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, — не прелестно тому века сего благоденствие. Видит он, с каким внутренним совести смущением века сего благополучие часто соединено, так что из благоденствия не редко родится всегубительство для оного. «Ибо, когда будут говорить: `мир и безопасность’, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами [постигает] имеющую во чреве, и не избегнут» (1 Сол.5,3). Незаслуженная напасть служит верным ему знаком, что он «не от мира». «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин.15,19), глаголет истина. Заслуженное преткновением наказание уверяет его в том, что он от Бога не отвержен. «Если же остаетесь без наказания, — глаголет Павел, — которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр.12,7). ―Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, — не прелестна тому века сего премудрость. Знает он, что премудрость мира этого буйство у Бога. «Немудрое Божие премудрее человеков» (1 Кор.1, 25). Он на недуг, стязания и словопрения, «от них же бывает зависть, рвение, хулы, подлоги, лукавство», глядит как на худые земные премудрости плоды, и не может не отвращаться нечистого их семени. Его-то сердце услаждается во всяком богатстве «совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол.2, 2.3). ―Кто верою, добродетелью, Христовыми заслугами, благодатью и Богом обогатился, — не прелестна тому века сего слава. Она хотя бы не так скоро отцветала, как цвет, смерть хотя бы в персть вселять ее не могла: однако не может прельстить того, кто душу свою вперил туда, где во время свое просветится как солнце, и облечен будет в вечную славу, сядет торжественно на молниеносном престоле, судя не только Израилевым коленам, но миру и Ангелам. «Аминь, — глаголет свидетель верный и истинный, — вы, последовавшие за Мною, -в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф.19,28). «Разве не знаете, — глаголет Павел, — что мы будем судить ангелов?» (1 Кор.6.3).

А как не прелестно ему никакое века этого добро, так не страшно никакое века этого зло. Не страшен голод. К голодному Даниилу летит из Иудеи с обедом в Вавилон подхваченный за волосы Аввакум; а Моисей на гору Синайскую зашедши, сорок уже дней о пище не скучает. Не страшна нищета: «мы ничего не имеем, — глаголет Павел, — но всем обладаем» (2 Кор.6,10). «Серебра и золота, — глаголет хромому Петр, — нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи» (Деян.3, 6.7). Не страшна неученость и бессловесие. «Не заботьтесь, говорит им Христос, — как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф.10,20). Иди ты, к Фараону медленноязычный Моисей, иди и этого идола не устрашайся. Ты ему с Богом такую проповедь скажешь, которой он как грома убоится. Не страшно гонение. Забейте, тираны, Павловы ноги в кандалы, забейте, чтоб более по свету этот проповедник не ходил, и вселенную новым Распятого именем не смущал: но он и в оковах, когда на небо преподобные руки простерл, потряслись стены, колебалось основание, готова разрушиться темница, падают с окованных железо, и Павел снова не связанный ходит. Предайте его Киликийской и Памфилийской пучине! постигла там видимая погибель Павлов корабль, и тут Бог котва (якорь) душе его, который открыто говорит: «не бойся Павле!» (Деян.27,24) Не страшна с плотию брань, которую он «со страстями и похотями» (Гал.5,24) распял. Не страшна смерть. Смерть такая руководственница, которая приводит его до небесных врат, но сама возвращается на землю и во ад потому, что в селения святых не входила никогда. Не страшен диавол, которому поскольку всегда противится, то одолеваемый бес бежит от него; не страшна геенна, которую не для него зажгли; не страшен ему страшный суд. Он из числа тех свидетелей, которые к Богу вопиют: «доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр.6.10)! Кому, слушатели, подобен этот духовный богач? он подобен Богу, имеет все, потому, что имеет Бога, имущего все.

Стяжем же, благочестивые слушатели, стяжем истинное это богатство, которое обретается одним добродетельным житием, начнем, которые доныне не начинали, противиться порокам. Самое сопротивление это будет семенем добродетелей. Можно ли, чтобы в этом нашем против греха подвиге оставила нас Божия помощь? Вспомним сына того, который, как только святую мысль, чтоб блудное оставить житие, принял: Отец с распростертыми объятиями тотчас навстречу ему кинулся. Это точный пример приемлемого Богом грешника. Петр нас молит: «Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу» (1 Петр.2,11). «Ибо довольно, — глаголет, — что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой» (1Петр.4,3). Павел грозит: «Ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников» (Евр.10. 26,27). И снова: «Страшно впасть в руки Бога живаго!» (Евр.10,31). Христос к добродетельному житию силы, а потом в награждение и живот вечный, обещает: «кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода» (Ин.15.5). «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5.24).

Не гоняйтесь, слушатели, за богатством, яко не от избытка кому живот его есть, ни от имения его; не гоняйтесь, чтоб не загнались на место Евангельских богачей. Если же ты богат, следовательно, ты бояться должен, чтобы не на тебе сбылось пророчествующего Спасителя слово: помни, что богатство Бог с тем тебе вручал, чтобы увидеть, будешь ли ты «добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю» (Мф.25,21). Не расточи же имения его с теми блудницами, что называются «худые страсти». Если же убог, так добрыми делами богатись. «Великое приобретение-быть благочестивым и довольным» (1 Тим.6.6). Не то я, слушатели, говорю, чтоб нам дела звания нашего бросить. Помню я Павла святого слово: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим.5,8). Знаю, куда ленивого посылает Бог: «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым» (Притч.6,6).

Итак, трудись и честным трудом богатись: на то от Бога Адаму, от Адама Адамову внуку, вижу я, дан заступ. «Когда богатство умножается, не прилагайте [к нему] сердца» (Пс.61,11). Сердце, сердце, чтоб не прильнуло к богатству так, что ни Бог, ни Божие слово не отторгнут его; чтобы к стыду твоему не высыпали на суде Божием соржавевших твоих монет, а ржа не свидетельствовала бы о сребролюбии твоем, и не настаивала бы на то, чтобы тебе с этим сокровищем от лица Божия отверженным быть с теми, которым скажет: «ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть» (Мф.25,42). Не грей, сжалься над собою, не грей стужею и гладом моримого брата, словами у Иакова Апостола написанными: «Идита с миром! грейтесь и питайтесь» (Иак.2.16); а по другому переводу: «Бог даст!» Правду ты говоришь, что даст ему Бог; только то опасно, чтобы не отнял временного и вечного у тебя. Делись, пока тепла рука, делись полушкою с нищими, a Бог — небом и Собою поделится с тобою. Аминь.

5. Слово на текст: «Опечалился, потому что был очень богат» (Лк. 25, 23)

(Говорено в неделю 31, 1762 года)

Сколь Бог наш, благочестивые слушатели, Бог человеколюбивый есть, видно из того, что Он и в сребролюбивых сердцах посеял желание вечной жизни, а хранительницею дражайшего сокровища этого дал и грешнику совесть. Семя святое! дар достойный Божия руки! возлюбленный дара сего страж, у которого (есть) природная бессонница!

Зачем, слушатели, небо? для Вездесущего оно тесное жилище, если глыба сырой земли ― грешник довольнее землею? Зачем кровию Сына Божия купленное спасение, если ко погибели прилепленное сердце грешника так невозвратно тонет в невоздержности, как невозвратно бежит олово на дно страшной пучины? Зачем обильный в своих сладостях рай, если червь, не человек этот, больше желает пресмыкаться и тучниться на гнилой и смрадной куче, нежели на чистой и великим благоуханием дышащей земле? Зачем Богу смертного «до третьего небеси восхищать», и там его чудными, ненасытимыми откровениями изумлять, если не только младого законопреступника, как еще он в силах и продерзостях своих, будто крин (лилия) в тернии цветет, но и в сединах беззаконника, когда уже крин сей отцветает и вянет, то есть, для самых пороков нежелательным и таким делается рабом, который на дальние услуги не годится, ни малейшая о блаженной вечности мысль раз (его) веку́ тронуть не может? То, слушатели, отрадно (что) пока грешник движется на ногах, (то) благонадежно, что, как бы прелестно душу нашу греховный сон ни обнял, как бы в этих пагубных объятиях она ни воздремала, как бы ни уснула, ―есть внутрь ее такая трещотка (я о совести говорю), которая тем несноснее беспокоит, чем обаянной душе греховный сон слаще.

Помните вы того — с не длинными ногами, но с долгими руками — начальника грешникам, или старейшину мытарям, который, когда Иисус наш проходил Иерихон, с ягодичины (дикой смоковницы) на этого, народом проводимого, Учителя глядел. Закхей имя Ему. Он, как Лука святой пишет о нем, «был богат» (Лк.19,1). И можно ли иначе? Простые мытари, хотя чужою кровью, однако богато живут, старейшины мытарей суть такие духи, пред которыми и мытари трепещут. И чего же уже не было у мытаря мытарей? Что же сребролюбца сего вначале нищелюбцем, a потом и сыном Аврамовым соделало? что сребролюбивое его сердце потрясло так, что он недавно, будто долгими руками, так подчиненными себе мытарями, с богатых на мы́тарство пришельцев кинсоны брал, а с убогих на мешки кожу сдирал, потом из обеих рук сокровища сеял? Множество убогих летели к нему и с великим шумом вокруг собирали то, что блаженный расточитель этот в недра и на головы им расточал. «Половину имения моего, — говорил он ко Господу, посетившему его, — я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лук19.8). Что, как не желание вечной с Богом жизни? что, как не совесть, которая во мгновении жизнь его пред очами его всю со всеми ужасами или грехами представила, в руках показуя ко спасению путь.

О, настави на разум истины Твоей, Боже наш, и сего века, если не мытарей, то таких, как Закхей, богачей! То беда, что наш прискорбный Князь («некто из начальствующих» из рассматриваемой евангельской истории) не Закхеева духа! Этот, когда к тому же, что и Закхей, учителю за наследием вечной жизни пришёл (то спросил): «Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» (Лк.18,18), и услышав: «все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах» (22), опечалился, как Евангелист глаголет: «опечалился, потому что был очень богат» (23). Тут-то, слушатели, совесть и сребролюбивая страсть делали над его сердцем то, что над младенцем непримиримые две у Соломона матери, из которых каждая себе его желая, терзали бедного, не могли поделиться одним.

Совесть — родная благополучия его мать и питательница, говорила ему: «Желатель вечной жизни, положись ты на обет Истинного! этот обмануть тебя не может. Небо исчезнет и земля, а глагол Его пребывает во веки. Раздай нищим, и не оскудеет твоя рука, раздай не свое, но Божие, в которого домостроении приставник ты есть. Бог все, и Себя отдаст тебе, а с этим богатством благословенна на земле, блаженна на небеси будет жизнь твоя. Что ты из утробы матерней с собою в свет принес? Что же и на другой свет, кроме дел милосердия, возьмёшь? Наг родился, умрешь наг; а хотя тебе скуют из чистого золота гроб, те же будут, что и в четырех сосновых или дубовых досках, мощи, тот же гной, одни черви. Души твоей такое величество, такая красота, что все тленное любви ее не достойно есть. В каких ты для богатств проводишь жизнь твою страхах, от которых наилучший избавления способ: не прилепляться к ним. Смущался ты душою, чтоб собрать, и снова метёшься, чтоб не лишиться, а и средств столько, оградить их, не видишь. Огнь неизбежный тать. Если сребролюбием Бога прогневишь; Он вся, как Иовли овцы, полижет без награждения; a зависть с насильством высших столько же хищный огнь. Эти враги отнимут у тебя временное, а печаль и отчаяние съест душу твою, и отнимет у тебя вечное добро. Добродетель милосердия с человеколюбием уподобит тебя небесному твоему Отцу, который и самому тебе не заслуженное столь щедро дает, чтобы, взяв земные богатства, не отвращался ты взять и тех, которые в вечных у Него для тебя сокровищах. Гласы благодарящих уст пройдут небеса, преклонят Вышнего к тому, чтоб помиловать миловавшего сих».

Но сребролюбивая страсть, глубокомысленная и витиеватая Афинянка на Ареопаге сердца его, не те проповеди проповедовала. Она, слушатели, говорила ему: «Любимый Князь! С такими советами Христовыми много и к предкам твоим подходило, однако не дались они в обман. Будь же и ты достойным предков твоих потомком. Не этот ли совет хочет нищим учинить мир, наставив на путь расточения? Что за благодарность к Творцу, подателю благих, данными от Него богатствами, как непотребными, сеять? (говорит страсть сребролюбия). Раздай нищим, так и останемся ни с чем, а дырявый мешок как наполнишь? Ты задумал, Князь, тунеядцев таким образом в худых их промыслах утверждать. Больше будет обществу полезных людей. Умалится тотчас бродяг число, если ленивцам и празднолюбцам все откажутся потворствовать и в руки милостыню подавать. Раздай (говорит страсть), что по́том и кровью с отцом ты и предками твоими собирал, а в наследие сидящим окрест трапезы леторослям (детям) твоим оставишь нищету и воздыхания, помянут милостивого отца, и скажут: сей-то милостивец принудил нас бедным состоянием ко всякому злодейству. Воры раскрадут ли, или нет, (говорит страсть) а сам заранее сделаешься детей своих вором. Учителя этого, который всё ненадобным зовет и на птицы смотреть велит, ученики не больше ли, нежели воробьи, едят, пьют, одеваются так, как и все, еще и ковчежец с пенязями казначей Иуда у него носит. Подумай, всяк ли про то должен знать, что ты разорен нищими; да по его науке так должно и нищим давать, чтоб и шуйца не знала, что десница творит, а нищету твою всяк перетолкует криво. Которые у трапезы твоей сидеть за честь себе вменяли, не отвратят ли очей своих от рубищ в кои облачит тебя Христа сего наука? С ростов и лихв не будешь ничего и на нищих определять, хотя эти ненасытные не могут быть никогда довольны? Не почитали ль Бога Авраамы, Исааки, Иаковы, (говорит страсть) хотя и не весь рогатый скот отгоняли к бедным?».

Сожаления достойный человек, мыслями, как орлими крыльями, затрепетал, чтоб в небо лететь; но прикованный к богатствам с этой цепью подняться не мог, особенно, (по тому) что сердце его было единственным всем хранилищам ключом, который, если для нищих отворять, ломался, сокрушался тотчас. Что же далее? Пошёл совопросник этот в дом, собрал рукописания, сел за денежным столиком; сердце его, несколько обрадованное, ощутило возвращённые себе хорошие движения; кинул он несколько раз на счетах таланты, которые должникам разделил, и избавился от прискорбия, а на загородном роздыхе (отдыхе) в вечеру проездившись, вывел он оттуда совсем другие желания, новые и того лучшие мысли. ― Таков же, слушатели, он и тех заповедях святитель, о которых пред Сыном Божиим хвалился, «что все это сохранил я от юности моей» (Лк. 18, 21), каков холодный Христа и его царствия любитель.

Тут я, слушатели, что есть скорбь по Бозе, по крайней мере осенит на сердцах ваших для того хочу, чтоб спасительное увидевши, сделали, кому Бог пособит, своим. Я к этому намерению тем дерзновеннее приступаю, что уповаю твердо на помощь(Бога) вся к славе Своей действующего, и на вашу в слушаниях терпеливость.

«Опечалился, потому что был очень богат». Тот, благочестивые слушатели, многоболезненный сердца лом, который в богатых грешниках происходит от познания духовной нищеты, а в нищих беззаконниках рождается от откровения им великих греха богатств с взалканием Божия милосердия и правды Его, есть то, что «скорбию по Бозе» зовут. Когда грешник, в середине течения своего по нечестивым путям, наказан приключением, которого не чаял, и тронут невидимою Духа Божия силою, (то) обращает очи свои на себя, на смерть, на воскресение мертвых, на суд Божий, на муку вечную; и видит, что в разуме его, в сердце, в душе и в целой жизни, взяв ее от первой степени младенчества, нет добра с царствием небесным сходного, умер он Богу, умер ближнему, умер добродетелям, а эти, Вышнего дщери, давно оплакали покойника своего, который живет одному греху.

Младенчество его скончалось в худых о Боге понятиях, и ныне Бог, которого Он в сердце своем носит, не представляется ему наказующим пороки вечным огнем. Без этого же Бог не есть, слушатели, Бог. «И есть ли ведение у Вышнего?» (Пс. 72 ,11) Он душу свою, как невежду, не раз ругательно этим образом вопрошал, желая избавить ее от страха Божия, которым она не напрасно мучилась. А когда эта маловерная на беззаконное его предложение еще не соглашалась: то он не одиножды ей доказал, что Бога нет.

Различие, для которого он ныне не младенец, есть то, что в непросвещенном возрасте том с малыми грехами крылся он в темноте, а ныне с великими по свету ходит, стыд, как мглу, рассыпавши премудрости лучами. В непросвещенном возрасте том, нем он был к оправданию младых злодейств своих; а ныне в оправдании старых пороков такой медоточный и благоглаголивый ритор, который всем вещам дает вид другой, и «хвалится грешник в похотях души своей». В просвещенном возрасте том на лозовом (поле) бегал и плеточкой, как хорошим рукоделием своим, невинно веселился, а ныне и сам уже «конь и мул», под которого ногами все препятствия падут, которые Бог рукою Своею кладет, когда он по широкому, погибели своей, пути, необузданный страхом Божиим, на стремнину продерзостей своих мчится. Сам не плеть легкая, но часто грозный в руках Божиих бич на тех, (на) которых покаяния Бог еще надеется, однако такой, которого и самого сокрушив, хочет Бог в ту печь бросить, которая вечным дымом дымится. Не видно между деяниями целого жития его ни одной правды, не видно, из которой бы заключить можно, что он верует в Бога праведного; нет благосердия, из которого бы заключать следовало, что он верует в Бога человеколюбивого; нет, нет дела, для которого бы не надобен ему был темный угол, из которого бы заключить можно, что Бог, которого он почитает, «есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин. 1, 5); нет дела, для которого бы казалось ему лучше, чтоб мстителя грешников Бога и на свете не было. Вся его жизнь один соблазн и такое Божиих совершенств или святого его имени помрачение, что приникающий в сердце его и отворяющий очи свои на жизнь его, может справедливее сказать, что этот, на все решившийся, давно с таким богом живет, который на нашего истинного Бога ни мало не похож. А что, слушатели, безбожник этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Молили в первых днях жизни младенца этого, когда он молиться не хотел. Но посмотрим, слушатели, когда это семя возникло, а младенец собою начал владеть, какой плод от того? Он ни теплою молитвою за благодеяния и великие милости Создателю своему, с жизнью и дыханием всё ему благая обильно дарующему, поклониться и поблагодарить (не хочет), ни величества Его, как одолженнейшая и на то едино разумом одаренная тварь, воспеть, ни нужных житию своему у сего неисчерпаемыми сокровищами владеющего просить для того не хочет, что этот «солнце свое на златые и благие сияющий» Отец и без прошения его вместо хлеба не дает ему камня, вместо рыбы не питает его змиями и не давит чад своих скорпионами вместо яиц (Лк. 11: 11, 12); а из молитвенника, хвалу долгую Богу воздающего, боится осужденным Фарисеем стать. ―Истинный мытарь, однако не тот, который, под множеством грехов сотрясшейся совести, повинившийся бьет себя в грудь, не смея заплаканных очей на раздраженное небо возвести, но тот мытарь, у которого, где только случай ко греху, там и мытница, там он на не сытые прихоти свои пошлину со встречающихся вожделенностей с великим удовольствием собирает. А что, слушатели, развращенный этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот того благодетеля всегда познавал, кто ему сахар или яблоки из недра давал; а того, кто жизнь его сберегал, кто пути его наблюдал, кто преткновения его исправлял, а за упрямство наказывал, благодетелем своим никогда не почитал. Но посмотрим, слушатели, что возмужавший младенец этот делает? Он и ныне мир, из недр своих сладкие свои прелести ему подающий, душою любит, расстаться с ним так, как с этою жизнью, не хочет, смерть от этого пестуна едва не за волосы его влечет. Этот питомец за дары мира обеими руками держится, не ведая, что это есть одетая червем для несмысленной рыбы уда, которая душу таким образом уловит, что снятой добыче вместо садка надобно в дебрь огненную посаженною быть. О Провидении и покровительстве над собою Божии он и поныне не уверен, раз читая: «да будет воля Твоя» (Мф. 6, 10), а в другой негодуя на те припадки, с которыми жизнь его сплетена, малодушествуя, унывая, ропща и отчаиваясь; кресты, что велел Бог через лобное место в небо нести, не по мере рамен и силы налагаемыми и несносными почитая, не взирая на то, что Бог одною рукою налагая, другою подкрепляет, падать не допуская, а чтоб менее стенал, утешителя своего ко изнемогающему сердцу часто посылая, не задумываясь и о том, что Бог от тысячи смертей, которые не в одном месте заготовил было ему его спасения враг, избавлял его, милосердуя ему и тогда, когда он о Его милосердии не знал; наказания же сей премудрейший Отец употребляет по такой необходимости, что без них в вечное блаженство человека, всегда зрящего вспять, так довести трудно, как Лотову жену в Сигорь. А что, слушатели, не боголюбец сей делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот песком, в котором играл, и на наследие, для которого рожден, не менялся, а у матери своей часто такую выплакивал пищу, которая ему вредила. Но посмотрим, слушатели, что старый младенец этот делает? Он и ныне к земным вещам прилепился весь. Эти тленности не дают ему души своей ни на минуту устремить в небесные блага, которых он именуется наследник. Века этого изобилия, будто с блюдом жидкую яству получивши, с такою жадностью пожирает, что покрыл оною одежду и лице свое и так осквернил душу свою, что Богу, как матери его, долго его и наказывать, чтоб такой пищи не просил, или, как уже выпросил, чтоб употреблять умел, и омывать его слезами его, и сушить его собственным терпением его надобно; а что, слушатели, плотоугодник этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот, увидевши в руках наставника и себя, и лозу, делался святым; но посмотрим, слушатели, что старый младенец этот делает? Он и ныне так в этом пути далек, что и самого Бога силится часто обмануть. При громах Его бледнеет и до тех пор находится в хороших мыслях, пока гроза не утихает. Ходит по свету, как та «дочь Авраамова, которую связал сатана» большим горбом (Лк.13,16), и этим безнадежным нарочитым сравнением не только по миру торгует, что этот ему тотчас доброе имя сулит, но и к самому Богу часто с такими ухищрениями подходит и лукавое сердце то какими-нибудь воздыханиями, то обетами, то другими внешностями, на покаяние похожими, прикрыть, и будто «Ревекка Иакова» под благословение ко «Исааку» (Быт. 27, 16) наряжает, так он сердце свое пред Богом одеть тщится (старается). Но Бог наш не Исаак незрящий! благословения Своего для того лицемера не даст, что не только настоящее его святое беззаконие, но святейшие, к которым он завтра определить себя хочет, давно видит, давно мерзится «поваленным» гробом этим. А что, слушатели, лицемер этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, и становится.

Младенец этот, когда мать его Ангелом или прекрасным Иосифом, сколько бы он от них ни разнствовал (ни отличался) называла: самолюбие улыбками означал; а когда в одеянии, к празднику шитом, мог он между товарищами показаться лучшим, кичился младой горделивец и братию в старых одеяниях презирал. Но посмотрим, слушатели, что старый младенец этот делает? Он до того самолюбием доведен, что думает, будто один он все; что Создатель всем понемногу уделял, а ему совсем отдал; что дарования его столь несравненны, сколь вечный огонь – жребий его с маленькими, что на свечах и в печах видим мы, огнями; что, по мнению его всяк свои таланты во убрусец (пояс) вяжет, a он на всех, как на разных ремесленных заведениях, один делатель. Все на свете для него не так и с правилами, которые он тварям для их блаженства узаконил бы, не сходно. Где ласкатель о похвалах его слово молвил, он весь ухо; и в каком положении голову тогда с бровью иметь, какую выступку к усугублению кичения сделать, не знает сам. А когда прямую ту игрушку в руки достал, которую честью зовут: то думает, что он так перелетающему из рук в руки счастью, как птице, крылья подрезал, и она умирать дома у него будет. А что, слушатели, самолюбец этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот к игрушке, которую бывало покажут ему, дрожа простирает руки. Но посмотрим, слушатели, что и ныне старый младенец этот делает? Он, когда пред ним золотом зазвенят, на все услуги, чего бы уже то ни стоило, сколь бы дело по Христовым уложениям невозможным ни казалось, готов, и труд там не труден, и невозможность весьма возможна. Определяй Бог сребролюбию на другом свете, какие угодно, казни; но наш сребролюбец на этом свете живет. Ему вожделенный случай – с золотым руном овца; ее в чужие руки упускать, кажется дело к самому себе не человеколюбиво. Выправляйся тогда невинность! вопий, обиженная, из темницы с проповедником покаяния Иоанном! но страдать тебе надобно: что уже звонят, что тихого твоего голоса нимало не слышно. Обещаемое покаяние губящих тебя всему делает хороший конец, и вечными оковами не им то звонит. А что, слушатели, сребролюбец этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот роптал на родную мать, которая тогда его в белое не одела, когда он такое на товарище узрел; а этого не пререкающего спутника туда он водил, где мурином сделавши, подвергал его гневу и наказанию строгой матери его. Семена то были того зла, которое в старом младенце завистью может почитаемо быть, когда этот Каинова пути любитель всякий в ближнем дар Божий ненавидит и дотоле трясется, пока изобретения не увенчает тем, что рожденный для вспомоществования его пользам и дару, для того от руки Господни другую с ним половину принявший, чтобы место было взаимной помощи, отраде и любви, и чтоб из сложения этих частей было хорошее целое, в котором бы сиял и прославлялся со своими совершенствами Творец, — пока сей, его благоденствия свидетель и споспешник, его старательством дар свой вместе с душою погубит и погибелью этою учинит старателю своему приятное позорище, на котором воскликнет он: «пороки разоряяй»! А что, слушатели, завистливец этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот, подражательная обезьяна, подобия пиршеств со своими сочленами давно делал. Семена то были того зла, что пьянством зовут, когда этот старый младенец из дому утешения для того не выходит, чтоб совесть на трезвого и безоружного не напала; исполняется там, как «в Кане Галилейской» (Ин. 2, 1), водонос тем растворением, которое приводит совесть в бессилие и творит ее мертвою, а вселяет в пьяное его сердце на место задумчивости, к покаянию клонящей, веселие и отвагу, отворяющую своему весельчаку врата во все беззаконные пути. А что, слушатели, винопийца этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Младенец этот кусал не единожды своих товарищей, когда они по его воле не делали. Семена то немилосердия и бесчеловечия были; кусает он и ныне тех, коим без пищи гибнуть позволяет тогда, когда кухня его в крови животных плавает; кусает и ныне тех, коим без одеяния гибнуть позволяет тогда, когда виссоны его моль тлит; кусает он и ныне тех, коим на гноищах гибнуть позволяет тогда, когда и передних, и почивальнях, и столовых, и кладовых у него довольно, а такой кладовой, где немощных для перевязывания ран кладут, нет ни единой; кусает он и ныне тех, коим стенать в собственном смраде и болезнях позволяет тогда, когда у него и коней и постельных собачек чистят; кусает он и мертвых тех, коих трупам на распутии без погребения лежать позволяет тогда, когда в хороших погребах погребаются у него с заморским анталы (бочонки с вином). А что, слушатели, немилосердый этот делает, то самое пред очи его, по Бозе уже скорбящего, тотчас и становится.

Вер в муже этом столько, сколько прихотей. Сыщешь в нем ученого вероисповедника, когда мясной душе его запахнет ветхозаветная жертва и вообразится при своем котле с приборами иудей. Он тогда не многомудрствует о днях, во славу Божию бесчестит церкви своей Христа, и как духовник своему сыну, так он для совести своей разрешает на все, внимая одной нетерпеливости. Сыщешь в нем рачителя предопределения, когда доходит дело до того, чтоб ему в злодействах своих себя первого и последнего находить; он с Богом делится грехами пополам: Бог так дал! а владея, говори, планетами, под такою-то родиться мне велел, хотя планеты, споспешествуя общему и его добру, о нечистой его жизни ничего не знают. Сыщешь в нем и жида, которому всяк, в руки впадший, или серебро, или жизнь отдать должен; сыщешь в нем и магометанина: всякое у него чувство – хорошая сераль (хороший гарем); сыщешь в нем и язычника, когда он тем идолам жертвует, что по Христиански называются страсти, принося им не быка или тельца, но себя и ту душу, которая во дни Понтийского Пилата столь дорого выкуплена. Надежда его есть истинный «Илииной вдовы чванец» (кувшин), из которого, доканчивая он свои временные наслаждения, должен сказать: «съедим это и умрем» (3Цар. 17, 12)! Любовь, которою он, как пламенным вихрем, восхищаться, по примеру Богодухновеннаго Фезвитянина, на небо должен был, превратилась для него в тот гвоздь, который не отдираемо пригвоздил сердце его к суете. С одеждою крещения он то сделал, что со своею «легион», которого взбесили страсти. Он, раз отвергши ее, больше не облачается и «бегает в пустыни» мира этого «наг», куда гонят его страсти. Дражайший вечной жизни залог, животворящую тела Христова пищу, обратил во обручение вечного осуждения, с вящим благоговением приступая к господской рюмке, нежели к той чаше, которая исполнена кровию, за его спасение пролитою, над которою, преклонивши святую высоту, с молчанием взирает небесный Отец, а страх и смирение повергает низу Херувимов самих. ―И это есть, слушатели, богатых грешников духовная нищета, а нищих беззаконников греховное богатство.

Этими грешник мерзостями своими смущенный, видит уже, как «в Патмосе Иоанн, последних» своих откровение; ему кажется, что уже над головою его свивается и изменяется так, как одежда, небо; гаснут вечно небесные огни; солнце — власяного вретища, а луна — крови приемлет плачевный вид; огустевший всех нечистот последнею мглою воздух рассекает гром воскрешающие мертвых трубы; земля, море и ад «возвращают своя мертвецы»; Восток, Запад, Север, Юг покрываются огнем, который разрушает прекрасных стихий союз; восходит вечной бездны дым, ревет бездна, бегут горы от лица гнева Господня, невидимою и неизбежною силою восхищается горе смертных сонм, крепкий вопль: «падите горы и покройте нас», отчаяние, страх и лютость наполняют все места, возводят очи свои праведники и зрят вожделенный избавления своего день.

Он один не видит во Христе избавителя своего, Ходатая своего, надежды своей, отрады своей, упования своего, не видит в Нем «сына человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою» (Мф. 24, 30) показать врагам своим, смутить их, как прах пред лицом ветра, оскорбляющих оскорблением, на этот день отсроченным, низринуть, чтобы не могли уже восстать, прияв жезл силы своей, как сосуды скудельничи сокрушить их и положить в подножие ног своих, а временную жизнь их с нечистыми делами, как брение путей их, изгладить, чтобы не «обрелося и место их к тому», чтобы видеть избранных, и «вот нет его» (Пс.36,36)! Он один не видит уже во Христе плоти и крови своей сообщника, брата, в страданиях спутника, предводителя, сострадальца, царствию небесному сонаследника, а видит в нем неумытного Судию, во огне пламенном дающего отмщение не ведущим Бога и не послушающим благовествования Его. Не его душу радует возлюбленный глас этот: «Приидите благословенные Отца моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25, 34). Оставляет он «царствование» свое блаженно «нищим»; оставляет он «утешение» свое блаженно «плакавшим»; оставляет он жребий свой – «наследие 3eмли» блаженно «кротким»; оставляет он «насыщение» свое блаженно «алкавшим» и «жаждавшим правды»; оставляет он Бога и все Его «милости» блаженно «милостивым»; оставляет он «лицезрение Его» блаженно «чистым»; оставляет он имя «Божиих сынов» блаженно «миротворившим»; оставляет он всю «награда на небесах», блаженно «претерпевшим» (Мф. 5, 3, 12).

Слышит он в смущенной своей душе: «отступите от мене все делающие беззаконие» (Пс. 6, 9). Отступлю, говорит он, и где же мне от гнева Твоего убежище? Куда я, как не во ад, пойду, и вечную мысль эту понесу с собою. Лучше было мне, вкусивши временного зла, наслаждаться вечным добром, нежели после временного добра вечно злополучным быть. Отступлю и в ад пойду, о! ад — не басня, но истинная болезнь души моей! пойду, и вечно не увижу лица Бога моего, не увижу споручницы покаяния моего, не буду участник радости тех, с которыми соединило меня человечество, но не совокупило человеколюбие. Небесные разбойники! небесные блудницы! небесные мытари! сочетало меня с вами беззаконие, но не связало покаяние! Отступлю, и во ад пойду, о, ад, — достойное жилище скверной души! пойду, и вечно не прилепятся ко мне светлые духи, не умножат радостью своею радости моей! Хранитель мой, Ангел мой, о, как ты удаляешься от меня за нечистоту мою! Отступлю, и во ад пойду,—о, ад — праведная мзда беззакониям моим! пойду, и вечно не услышу песнопений, которыми наполнится небо; придёт в восхищение непорочная душа, и не будет чувствовать страха лишения радостей сих! Обители дорогие, селения святых, которых я лишаюсь вечно! Отступлю, и во ад пойду, о, ад, — проклятый гроб души моей! пойду, и вечно не буду в объятиях тех сотрудников моих, которые тогда трудились в добродетелях, когда я в пороках утопал. О, возлюбленное обхождение! О, сладкая жизнь! О, всеприятнейшее собеседование! О, невозвратная трата, которою теряю я вечное мое добро! Отступлю, и во ад пойду, о, ад, — гнусная темница для привыкшей к прохладам души моей! пойду, и вечно не обымет меня благоухание, которое объемлет прославленное тело того счастливца, который достался в блаженную вечность! Нет во святых соскорбящего мне; нет, вечно нет, разделяющего со мною болезнь мою! Вместо Бога Создателя моего увижу я образ, пронзающий душу мою, обладателя тьмы! вместо собора святых увижу я народы, которых плоти наполнят геенну! вместо светлых увижу вокруг себя таких духов, которых мгновенное прогнание почитал бы я раем; но не будет прогоняющего! вместо Ангела моего соединится со мною хранитель, который крепко хранил, чтобы я с нечестивых путей не уклонился на путь покаяния, на стезю спасительную; а я окаянный сердцем моим покорялся ему! Вместо восхищающих пений услышу я в этих плачевных местах, в этих заклепах, которых вереи утверждает Божие правосудие, услышу я воздыхания, стенания, вопияния, хулы и самих себя проклинания, которыми наполнится погибельная глубина, вечной муки усугубится лютость, снидет в отчаяние и преогорчение беззаконная душа и вечно пребудет в чувствовании, что вопль этот и многоболезненные восклицания, которыми ревет и колеблется преисподняя, не внидут никогда во уши праведного Бога, не внидут и не произведут в Нем вожделенных милосердия движений! Вместо препрославленных объятий осяжу я зверя этого, который погубил душу мою, осяжу и уязвлю руки и сердце уязвлением болезни непристающей! вместо благоуханий буду пресмыкаться в вечном смраде и буду попираем ногами грешников! Слава моя—вечный стыд, блаженство мое — бесконечная мука, чертоги мои — ад, сожители мои — жители ада, отрада моя — отчаяние, свет-неугасаемый огнь! Протекают блаженным тьмы веков, протекают и мне. Горю я, и в вечном огне вечного горения достойным себя вечно вижу! Скажу я томимый и не изнемогающий там: почто я на свет родился, почто утроба матери моей гробом мне не была? О, время, лета и дни, как вы были кратки! О, жизнь, натканная мера нечистот моих! где ты исчезла так, как исчезает восстающего сон! О, плоть, которой угождение столь безумное было! кто стрясет от тебя эти саранчи и гусеницу, им же несть числа? О, мир! почто ты помощи мне не даешь? почто не брежешь о питомце и лучшем сыне твоем? почто сладости твои такой скрывали в себе яд? О, грех! лукавый наперсник души моей, проклятый поселенец сердца моего! почто ты казался мне безгрешным, а ныне столькою мерзостью воображаешься в душе моей? О, душе лукавый! Почто ты столько немилосерд на послушателя советов твоих, на исполнителя воли твоей?

О, Боже правосудный! когда Ты услышишь меня? когда Ты уничтожишь жизнь мою и прекратишь болезни мои? О, сколь разительно душе моей: «аминь, не знаю вас»! Сколь несносно мне, что Ты обещал «смеяться погибели» моей! Но я еще смертью не пожерт, еще я в той жизни, в которой покаяние грешникам спасительно, еще дыхание ощущаю в себе. Довольно для меня того, что я еще с мерзостями моими не преселен во гроб. Не для меня ли ты, о, Благоутробный, собою и всеми своими правдами клянёшься, что не хочешь «смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез.33,11). Не мой ли Ходатай сидит одесную Тебя, призывая не праведники, но грешники на покаяние? не для меня ли предварили меня подобные мне грешники в царствие Твое? О, Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены и душа моя сильно потрясена; Ты же, Господи, доколе?» (П.6, 1-3) «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня?» (Пс.12, 1). Обратися, Господи! Обратися, Милостивый! избавь душу мою, спаси меня ради милости Твоей, ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя? Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою».

Тут, слушатели, который в начале творения носился верху воды, вливая в нее силы свои, тот животворящий Дух, и при воссозидании грешника, нападет уже на сердце его, греет и разжигает утробы его огнем Божией любви, что и называем Божиею Благодатью; оживающее приемлет в себя согреятеля своего теплоту, разжигается и пламенеет чистым усердием к Богу, который возвращает его от погибели Вопиет тогда обновленный грешник ко всем, приближающимся к нему оставленных путей участникам: «отойдите от меня, делающие беззаконие», «возненавидел я сборище злонамеренных, и с нечестивыми не сяду», «буду омывать в невинности руки мои», посрамитесь, возвратитесь, яко услышал Господь молитву мою, Господь моление мое приял, — вопиет и прогонит (тех). ―Стремится к нему другая толпа с сияющими челюстями страшилища, то есть, голодные страсти. На вечер взалкали, потому что с утра не напитаны, ропщут, свирепеют и потом преображаются в лукавых просительниц; но сей, отославший душу свою на небо, не внимает ни угрозам, ни просьбам их; он к Богу и очи и руки и сердце простирая, как алчный восклицает птенец: «возлюблю Тебя, Господи, крепосте моя, Господь, утверждение мое и прибежище мое, избавитель мой, Бог, Помощник мой, и уповаю на него, защитель мой и рог спасения моего».

И так, пребывает, слушатели, в душе его правда, в совести, мир и тишина, в сердце радость о Дусе святе и целое небесное царство. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе», — предвозвещает нам Апостол (Павел) (Рим.17). «Блажен, — скажете вы, слушатели, — кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!» Блаженна, скажу и я, по Бозе скорбь, «покаяние нераскаянно во спасение соделывающая!» Блаженна скорбь, виновница вечной радости! Да падем, слушатели, и мы ко Христовым стопам так, как блудница, слезами их омывающая, власами оптирающая, облобызающая их устами и сердцем, да падем и до тех пор не восстанем каждый, пока человеколюбец сей не скажет: «прощаются тебе грехи твои» (Мф.9, 2), «вера твоя спасла тебя» (22), иди в мире. Аминь.

7. Слово на текст: «Древнее прошло, теперь все новое» (2Кор. 5, 17)

(Говорено 1764 года, 1 января)

Век этот, слушатели, в который мы живем, много имеет нового; но не того, чего хочет Апостол Павел и тот святейший Дух, который ему слова эти на сердце положил. Свет (мир) часто подражает маленьким детям, которые что-нибудь делают, только бы не праздны были их руки. И по тому по большей части за ними новые дела. Если бы наши предки, которых от наших дней спасла милосердовавшая смерть, воскресли ныне из мертвых: они бы между множеством нового чуть ли бы познали своих внуков.

Если бы Равноапостольный Владимир восстал и посмотрел, как мы законы церкви, Матери нашей, храним: он бы конечно, видя новое, вопросил: «какой мы веры?», и если бы мы сказали ему: «той, в которой ты, великий благодетель наш, и жил, и умирал, и умирая, как сокровище, нам, любимым твоим потомкам, для того препоручал, чтобы помощью ее могли мы не уклониться от пути развращения и не удалиться от Бога, от тебя и от жребия твоего». Он бы, конечно, нам не поверил, и может статься, сказал бы: «заблудившие дети! что вы без Бога начали поправлять, хромее будет; а путь, которым я блаженства моего достиг, не сей, не сей: он у́же и теснее этого. Вы попали на тот «широкий путь», о котором мне и вам Христос предсказал: «широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими» (Мф.7,13). Вы знаете, что когда я веру принял, наперсницам отказал: так откажите и вы страстям, и будете Христовы ученики, а мне — истинные внуки, и царствия небесного наследники».

Итак, слушатели, не для новых плотоугождений, не для новых мод, за которыми более мы гоняемся, нежели в старину бывало за небом и спасением, и вообще скажу, не для всех тех новоизобретённых польз, которые тогда, когда мы умираем, отказываются быть нам пользами и спутницами во гроб и в вечную жизнь, не для таких новшеств Дух Святый чрез Павла Апостола сказал: «Древнее прошло, теперь все новое».

Не может быть, слушатели, чтоб Дух Святый руководствовал ко угождению плоти, которую Он умерщвлять велит. «Умертвите, — Колоссянам говорит, — земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть» (Кол.3.5). «Не обманывайтесь, — Галатам говорит, — Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал.6,7-8). «Мы не должники плоти, — Римлянам говорит, — чтобы жить по плоти; ибо если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим.8,12-13). Да и самым делом, Дух Божий умертвил Павла в Павле, когда Апостол этот, в себе не нашедши себя, так говорит: «Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену» (1 Кор.9, 4.5), но «однако мы не пользовались сею властью» (12). И кто ж не допустил Павла попользоваться властью сею? Благодать, слушатели, благодать Божия в нем «не была тщетна» (1Кор.15,10). «Умерщвляю, — глаголет, — тело мое» (1 Кор.9,27), «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,20).

А для того, слушатели, если кто, чрез живую веру соединившись со Христом и Духом Его, имеет уже от сего священного соединения новые мысли и ум, новые желания и сердце, новые действия и жизнь, так что весь он к миру и прелестям его прохолодел, весь горит любовью к вечной жизни: для такого верного, по свидетельству Духа Божия: «Древнее прошло, теперь все новое».

Кажется, что в новый год на этом месте не о чем и говорить лучше, как о новой жизни, которою действует вседействующий Дух, и которою можем мы быть блаженны. Я намерен показать, тому новый, тому благополучный год, кто в Евангельской новой жизни начинает новый год. Что да будет во славу Того, кем «живем и движемся и существуем» (Деян.17,28)! «Древнее прошло, теперь все новое».

Три находить можно источника, из коих сердце человека, новую по Евангелию жизнь ведущего, радость обильно пьет, и чем больше к его жизни прибавляет Бог времени, тем больше радость его получает сил и действия.

Первый источник — взаимная любовь, по которой обновленный живою верою человек Богу, а Бог человеку любезен. И как, слушатели, Бог наш триипостасен есть по писанию: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин. 5, 7.): то каждая божества Ипостась, по собственным своим свойствам, особенные имеет причины сего доброго Христианина и любить, и от него взаимно любимой быть.

Любит его предвечный Отец, как создание рук своих. Взирая на него, воспоминает Бог тот совет, в который Он с Сыном и Духом Святым вступал при первом сотворении его, глаголя: «сотворим человека» (Быт.1,26),— чем другие твари, сколь ни прекрасны, например, небо со всею своею славою, земля со своим великолепием, будучи подобна деве чистотой, пока ее грех не обезобразил, не удостоены, как будто бы этого создания (человека), которому все прочие имели быть от Создателя покорены, заслуживало учреждение от Бога нарочитейшего совета об украшениях своих. ―Правда, слушатели, что сия благородная тварь—человек, взявши в предводители врага своего, то есть, грех, вдался было в великие опасности, о чем так говорит Лука святый: «отыде (блудный сын) на страну далече» (Лк.15.13), но этого странника — от челюстей адовых ко Богу со слезами обращение было — причиною новой Божией к нему любви и милосердия. Тот же Евангелист говорит: «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк.15,20).

Любит его небесный Отец, как такую дорогую вещь, за которую, вместо тленного злата или серебра, единородного Сына Его кровь пролита, по оному: «в Котором мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его» (Еф.1,7).

Любит (человека) Его небесный Отец, как такую новую во Христе тварь, в которой сияет восстановленный образ и подобие Его. В Деяниях Апостольских читаем, что когда Адриатическое море, поглотив Павлов корабль, извергло узника сего на остров Мелит, и мокрый Павел «набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, выйдя от жара, повисла на руке его» и она бросилась на Павла и с такою лютостью, что варвары, видя ее висящую на Павловой руке и яд свой изливающую, говорили друг ко другу: «верно этот человек-убийца, когда его, спасшегося от моря, суд [Божий] не оставляет жить» (Деян.28, 3-5). Но как Павел «стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда»: то они, видя сие, назвали Павла Богом. Нет, варвары! он не Бог; да такой у Бога сын, в котором очень видно Его Отца. Бросилась змия так, как к простому человеку; но застала в нем тот возобновленный образ Божий, за которого обесчещение наказана.

Любит в нем небесный Отец, что сердце, которое готово было веровать в Бога — из утробы матерней в ясли, из ясель грядущего на крест — любит и его. ― «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли!» — такое Сын Божий благодарение приносил во днях плоти своей небесному своему Отцу, «что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф.11, 25.26). Если мы знать хотим, сколько лет этим младенцам было: то посмотрим на их изображения, которые церковь представляет нам для этого. По седым власам и брадам их можем судить о летах младенцев. И почему же их Христос младенцами назвал? А для того, слушатели, что когда они впервые услышали воплощение Божие и прочие тайны царствия небесного, с младенческим незлобием и в простоте сердца спасение свое приняли. Бежит Андрей к брату своему Петру, увидевши впервые Мессию Христа и «приведе его ко Иисусови». Бежит Филипп к Нафанаилу, и благовестит ему Иисуса сына «Иосифова, иже от Назарета», и когда Нафанаил сказал ему: «от Назарета может ли что добро быти?» Филипп влечет его, глаголя: «пойди и посмотри» (Ин.1, 45). И как же, слушатели, такое в себе простое и голубю подобное, для ближнего открытое и любовью дышащее сердце Богови не полюбится?

Любит (человека) его Сын Божий за ту благодарность, с которою этот истинный Христианин принял смерть и ходатайство Его. Довольно Сын Божий изъяснился со своею любовью к благодарникам этим, когда «указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои!» (Мф.12,49). Братия, слушатели, в которых Он язвы свои живые видит. «Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (Гал.6.17), Павел говорит.

Любит в нем Дух Святый то спасение, по которому не небрежет этот истинный Христианин о слабостях и грехопадениях своих, и сколько борьбу духа с плотью чувствует, столько сам негодует на себя и с Павлом вопиет: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим.7,24).

Любит в нем Дух Святый то желание, по которому всеминутно стремится этот истинный Христианин к лучшему души своей состоянию; воздыхает о том, что не с корнем вырван из сердца его грех, что не все исчезли в нем склонности ко злу, что еще некоторым образом гнездится в нем тление: «Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью» (2 Кор.5.4) — Павел говорит.

Любит в нем Дух Святый то, что этот истинный Христианин сердцем призывает Его в помощь, яко могущего спасти его от греха, наставить на путь истины, и довести и управить к наследию вечного живота; а это в нем любя, любит и его.

Но когда, слушатели, видит этот истинный Христианин в Боге Создателя своего, в сыне Его Избавителя и Ходатая своего, в Дусе Святом Обновителя и Освятителя своего: то как можно, чтоб взаимною ко Богу не воспламенился он любовью? «Кто отлучит нас от любви Божией?» (Рим.8,35), «ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (38.39), добрые Христиане говорят.

Второй источник радости, которою наслаждается новый во Христе человек, есть самая его новость (обновление) и с новостью соединенный в Христианских добродетелях успех. Новый в нем ум потому, что видит уже Бога во Христе, видит Христа в себе, видит себя во Христе, видит все спасения пути, по которым ведет его Бог к вечному его блаженству, видит заблуждения и темноту нечестивых, и не заблуждается сам, следуя просвещению Духа истины. Новое в нем сердце и воля потому, что свободно воздерживает плотские вожделения так, что сии вредные цветы все у него без плодов. Уды его уже оружия правды (Рим.6,13), которыми освященная и обновленная его душа воинствует и подвизается против многочисленных спасения ее врагов. Не те у него очи, которые удивляются великолепию и суете мира, а те, которые или устремляются к земле, коею будут в свое время засыпаны; или к небу, где они должны в воскресение мертвых отвориться и увидеть спасение свое. А что, слушатели, слышим о его очах, то думать должны и о руках, и о ногах его. Все эти орудия его не греху рабы. От плодов их познайте их.

Первый плод небесного сего на земле жития, по словам Павла Апостола, есть — любовь, которою он по Боге любит ближнего своего, ближнего по той крови, которая Сыном Божием пролита за всех.

Вторым плодом обновления называет Апостол радость, которая не так как грешных человеков по подобию сна исчезает, имея наместницею печаль; но начавшись в этой жизни, не пресекается и самою смертью и продолжается по смерти во веки веков, первыми происшествиями подобная расцветанию дня, в котором сияние, чувствительно возрастая, скоро приходит в такую силу, которой невольно уступает мгла.

Третий плод есть мир в совести. Совесть его, по подобию чистой и невозмущенной воды, представляет ему глубину сердца его, где вместо бисера или дорогих камней видны кровь, смерть Христова и все Его заслуги. Мысли его наслаждаются такою тишиной, какою наслаждаются блаженные духи в соединении с Богом, где покоя и радости их ничто нарушить не может.

Четвертый плод — долготерпение. Человек, поставленный на пути новой Евангельской жизни, видя, что по этому пути агнца Христа с ножом на Голгофу несут, чтоб там сего непререкающего, ни вопиющего на жертву злобе заклать, и сам охотно лишается всего. Богатство ли, честь или живот у него отнимают: он тогда небо воображает себе весьма высокою горою, а сие такими тягостями, с которыми взойти туда невозможно. И по тому благодарит Господа за облегчение, уверен будучи, что от Всеблагаго Бога ничего худого и такого не может произойти, чтоб не клонилось в пользу спасения его.

Пятый и шестой плоды — благость и милосердие. Нет у него такого ничего, чего б он не желал учинить твоим. Такая у него и вера, и добродетель, и небо, и Бог. Он, ощущая — сколь благоутробен к нему Бог во Христе своем, являет сострадание свое к бедным. Хлеб, одеяние, и самые руки и ноги и ум, он думает, что не для себя единого от Бога получил. И по тому уподобляется реке, из которой, кто хочет, почерпает; или дереву, которое имеет не для себя плоды.

Седьмой плод — вера, с помощью которой соединяется он с Богом, как началом всего добра, и приемлет от рук Его сего дня то, что он определил в воскресение мертвых дать.

Восьмой плод — кротость. Вся его честь в душе его; и для того он славы здесь не ищет, мстить за оскорбления свои, когда и может, не хочет, думая что он и сам может пред Богом согрешить. А Бог «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5,45).

Девятый плод — воздержание, по которому плоть не может у него выпросить ничего, угодного прихотям ее. Он вместо милости делает ей милоть или козью кожу, довольную для защищения ее от воздушных перемен; а чего у сей кожи не достает, добавляет терпение. Вместо богатых снедей жалует ей с водою хлеб, довольный для отвращений изнеможений ее; вместо мягких постелей расстилает ее самую на сырой земле и приучает ее помнить ту землю, в которую по недолгом времени обратится. А сие тоже есть, что виселица или небольшой крест, на котором плоть свою распинает он «со страстями и похотями» (Гал. 5, 24).

Все сие, слушатели, Апостол говорит, плод духовный есть: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал.5, 22-24).

Третий источник радости, которою наслаждается новый во Христе человек, есть крепкое упование наследия святых по тому праву, которое получил он от Христа Спасителя своего; и для того Павел говорит: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим.4, 7-8). А право cиe, слушатели, есть та кровь, которою обагрил Сын Божий древо креста, на коем за всех грехи распят был. (Ап.) Иоанна в его видении некто от старцев, приседящих Богу, вопросил: «сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли? Я сказал ему, — глаголет Иоанн, — ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца. За это они пребывают [ныне] перед престолом Бога» (Откр. 7, 13-15).

Помыслим же, слушатели, какая в сердце человека нового радость от искренней любви, которою он соединился с Богом, от невянущих веры плодов, которыми он украсил душу свою, от непостыдного упования славы святых, которою будет он облечен по смерти своей, какая радость производится.

Радость грешников столь не похожа на радость праведников этих, сколь гнилого дерева слабый свет на такое сияние, которое и озаряет и согревает; сколь не похож целующий Иуда на прямого Апостола. Радовался в этой жизни тот, которого Евангелие вспоминает, — богач (Лк.16,24), но в вечной жизни начал вечный плач. Радовались в приношении жертв своих Галилеане, но «кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лк.13, 1). Радовался в пиршестве с наложницами своими Валтасар; но рука Божия тогда же на стене чертогов написала его поносную смерть, которая над ним в туже ночь и совершилась (Дан.5, 1,30). Развеваемы бывают грешники «как прах пред лицем ветра», который возметает ветер от лица земли; с ними ж исчезает и радость их.

Но радость нового во Христе человека, хотя бывает во всю жизнь его велика, однако, несравненно большею делается при смерти, когда он из тьмы мира сего преселяется к вожделенному свету, где надежда его венчается совершением. По сему, слушатели, кто с новою любовью к Богу — новой жизни, с новостью жизни новое упование, с новым упованием новую духовную радость, с новою духовною радостью — начал новый год: тому-то он новый, тому благополучный год, так что и в старом годе с приобретением новых для души благ — год новый; и в новом со старыми грехами может случиться старый.

Кто с новою любовью к Богу новой жизни, с новостью жизни новое упование, с новым упованием новую духовную радость, с новою духовною радостью начал новый год: у того в освященной душе мысли святые представляют прекрасную весну, созрение плодов веры или добродетелей, с осенью лето, а холодность к порокам изображает довольную зиму. Новое тому время, новые дни и часы, в которых новые случаи будут укреплять его с Богом союз; новое тому солнце, в коем он кроме огня видит подобие славы своей, которую обетовал ему Бог в другой жизни, глаголя: «праведники воссияют, как солнце» (Мф.13,43). Новое тому небо: он, на небо взирая, видит в нем отечество свое, отца и дом, по словам Христа своего: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин.14,2). Красота внутренняя обителей сих пленяет его сердце, зажигает его желания. Хотя он вечных жилищ сих, «в них же правда живет», телесным и бренным оком и не видел: но премудрость Божия, присносущная Его сила и отменное к избранным своим благосердие открывают вере его небесных зданий великолепие. Вера, будучи очень острозрительна, действительно сие видит. Новая тому земля: он на земли ничего уже не видит, кроме осязаемой тьмы, суеты, искушений, сетей, пропасти заблуждений, смертей, разных гибелей и губителей, а слово Божие является ему по подобию свечи, рукою Божиею в темном месте возженной и горящей небесным и сильным огнем, которого помощью может он путь истины видеть, и по нем идти. Новые ему все твари, когда сам он новая тварь. Новыми очами на все смотрит, новое во всем к своему спасению находит так, что твари подобны буквам или слогам, по которым он слагает спасение свое, или зиждет как ученик первое свое учение. Он обыкновенные Божеские милости, например, что грешников не свергает Бог с земли живых во ад, сотрясая их в геенну, так как мы скорозреющие червивые с дерев плоды, что «Сам дая всему жизнь и дыхание и всё» (Деян.17,25); ―все сии ко грешникам милости новым и лучшим образом чувствует, нежели сами облагодетельствованные оными, и по богатству благодатей сих измеряет он долготерпение Божие, которого не ощущают грешники. Казни, какие правосудие Божие грешникам, не взирая на их новые годы, определяет, ему не страшны, и новую его жизнь сделать неблагополучною не могут.

Глад ли? куда только сила Божия простирается, там нивы и жатва его.

―Огнь ли? богатства его одни в душе, другие в небеси; а потому огнь истребить их не может, а тело, когда есть на то воля Божия, он и сам отдаст «тело на сожжение». Только такие люди и сами огневи повелевать умеют: Иаков и Иоанн Апостолы Христу говорят: «хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их» (Лк.9,54).

―Наглые ль смерти? наглы они тому, кто их не ожидает и не предвидит. Но этот всегда хочет разрешится и со Христом быть (Флп.1,23), а смерть какова будет, он наперед знает: «Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня» (Деян.20, 23). «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало» (2 Тим.4,6) — Павел говорит. «Зная, что скоро должен оставить храмину мою, как и Господь наш Иисус Христос открыл мне» (2 Петр 1. 14), — Петр Апостол говорит.

―Трус ли (землетрясение)? он разорения и самому миру не трепещет. Этого дня да исполняет слово свое праведный Бог: «еще раз поколеблю не только землю, но и небо» (Евр.12, 26); сей, царство непоколебимо принявши «благодать, которою будет служить благоугодно Богу» (Евр.12, 28).

―Потоп ли? но уже Бог и грешников потопом наказывать не хочет по завету (Быт.9,9), который с Ноем поставил, а грозит им огнем, у Петра святаго, который говорит: «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Петр 3,10).

―Нашествие ли иноплеменников? по нем поборает небо всею своею силою. Одного Елиссея не мог взять великим множеством и силою воинов Сирской Государь, потому что небесными силами ополчился ужасно. И рече Елиссей (рабу): «не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, и говорил: Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4 Цар.6.16).

Напротив того, давно известно, что грешники всего этого боятся.

Если убо, слушатели, как были мы холодны в прошлом году к Богу и всему тому, что есть Божие и святое, для нашего спасения устроенное, с тою холодностью начинаем и новый год; если как утопали мы во грехах в прошлом году, с теми грехами и грехолюбными страстями начинаем и новый год; если как исчезало в нас и желание и упование вечной с Богом жизни в прошлом году, с тем же о правдах Евангельских и о грядущем царствии небрежением начинаем и новый год: то он не новый, а время, прибавленное нам этого дня ко вчерашнему дню хотя и новое, однако, оно такое в долготерпении Божии занимает место, которое к концу и пределу долготерпения ближе. Недалеко от события и та правда, что чрез нерадение будем мы в нерадении и тогда, когда правосудие Божие над нами совершится; страсти наши свяжут нас неразрешимее, а, умирая, ни в одном углу сердца не сыщем отрады, обещающей нам соединения с Богом и избавления от гибели. Никто не докажет нам, что год этой в жизни нашей, а день этот в году нашем не последний; а последний в жизни некающегося день есть первый гибели его день. Но, о Ты, Христе! который дал нам новый год, дай нам новое сердце, новую и жизнь, чтоб мы могли быть новыми твоими рабами, учениками и царствия Твоего новыми наследниками. Аминь.

8. Слово на текст: «пошел в дальнюю сторону» (Лук. 15, 13)

(Говорено в неделю блудного сына, 1764 года, 8 Февраля)

Если наказания имеют еще, благочестивые слушатели, ту силу, чтоб нам наши неправды омерзить: то желательно, дабы все распутные и необузданные сыны собрались для слушания притчи этой, в которой наказанного бесстрашия представляется образ.

Воли хотящий некто сын не мог ужиться с таким отцом, который ее обуздывал, давая своему наследнику заповеди, с желаниями его ни мало несходственные. Прости же, дорогой отец и законодатель! сын твой не тот человек, который к такой неволе привык; прости, и дай достойную часть имения! сын твой отходит уже в те блаженные места, где может он по своим склонностям жить. «И разделил (отец) имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону» (Лк.15,13). Что ж думать об отшельнике этом? не думать ли чего-нибудь о благоденствии его? Нет, слушатели, нет! которое имение отец с ним, то он с любодейцами разделил; а эти сладкие враги, съевши наследие его и надъевши жизнь его, бросили недоеденного в жертву нищете и голоду. «Настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться» (14). Свиньи в стране той благополучнее его! Он участие иметь хотел в той пище, которую те ели, «но никто не давал ему» (16). О, блудный, о, бедный сын! куда тебя воля твоя довела? Помогите, помогите страждущему, человеколюбцы! он, истаевая, вопиет: «я умираю от голода» (17).

Снова, желательно, слушатели, чтоб все те небесного Отца сыны к этому голодному собрались, которые живут противно воле великого сего Отца, и любя грех, не любят гибели своей. Они бы нашли тут обращения своего пример, взирая на милосердие Божие, которое «откормленного теленка» закалывает на возвращение блудных. Пусть они голода этого и не видят, чтоб нужда им настояла со свиньями пастись; но лишение всех благодатей Божиих, безотрадного обручение живота, отчаяние, с которым простираются во всю безбожных дел далекость, составляют голод, всякого голода тягчайший. Но как сомневаться правильно можно, не мы ли такие сыны? потому что есть отдаление от Бога, и не в этом ли бедном находимся мы состоянии, с помощью Бога, рассмотрим.

Вездесущие Божие главною, слушатели, есть причиною тому, что ни небесное безмерное пространство, ни адовы глубины, ни морских бездн утроба, ни недра, сердце или самая глубочайшая утроба земли не могут скрыть от очей Божиих, не могут спасти от рук Его того, кто от Него избегнуть и удалиться захочет. Знал твердо эту истину Царь, который говорит (Давид): «Взойду ли на небо-Ты там; сойду ли в преисподнюю-и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, — и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс.138, 8-10). А превыше мира восходить и лестницы нет. Но пускай бы перешли мы и туда, где ни неба, ни земли, ни вод, ни ада нет: (но) Бога, слушатели, застанем и там, где только были б мы; там Богу присутствовать надобно для нас, или для того, чтоб мы были не ничто. Жизнь без него разрушается, дыхание возвратиться к нам не может, и мы исчезаем по подобию мглы. «Ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деня.17,28), говорит тот Апостол, который сколько Бога лучше нас знал, столь основательно неизбежную сего страшного существа к нам близость этим изъявлением показал.

О, бесконечный, хотя невидимый, Боже! если бы ничтожный прах — этот человек, которого «помниши», почаще очи отверзал, по крайней мере, отверзать хотел на увидение непосредственного Твоего этому брению сопребывания, на понятие тех присносущных Твоих сил, которыми жизнь его крепче, нежели тьмами Ангелов, оградил еси: конечно не злоупотреблял бы столько Твоей помощи и содействия, не ругался бы столько долготерпению Твоему, не обижал бы Тебя — Бога отмщений, стыдился бы искать той темноты, где свидетеля нет, чтоб утверждать там гнездо беззаконий своих; страх имени и присутствия Твоего потряс бы его сердцем, и он оставил бы непорядочные свои вожделения.

Но сколько, слушатели, от великих сил обладательства, вседержительства и правосудия Божия удалиться нам невозможно: столько самою вещью от милосердия, благодатей, благословений Божеских удаляемся, удаляясь от заповедей Его. Что Бог обещал, то очень твердо. Но Он никогда ничего законопреступникам и презрителям Своим не обещал, кроме множества гибелей. «Блудный сын» изможденные и истощенные силы свои рожками укрепить хотел, получая их между свиньями, к которым прилепился: но Бог не идущему по путям Его говорит: «И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых Господь Бог твой дал тебе, в осаде и в стеснении, в котором стеснит тебя враг твой» (Втор.28,53). Что Бог обещал, то очень твердо. Но Он собою клянётся и во гневе к не идущим по путям Его говорит: «живу Я во век! Когда изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд, то отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам. Упою стрелы Мои кровью, и меч Мой насытится плотью, кровью убитых и пленных» (40-42). Кого Бог проклял, с того анафемы не снимет никто. Но Он всех не благословит, которые, не отдавая должного Творцу, пренебрегают закон и заповеди Его. И если бы, слушатели, гнев, немилосердие Свое, смерть и погибель многим числом объявлял Бог во временной только жизни, которую неповинующиеся воле Божией наполняют мерзостями своими, милуя их в другой, и делая послабление изошедшей из нечистого тела оскверненной их душе: то бы не жить по заповедям Господним еще беспечнее было. Но ключ от бездны адовой в сокровищах Божиих лежит, а живущие на бесчестие имени Его в руках Его суть: то уже где «жевать» им «свои языки в болезни» (Откр.16,10) сердца и души их, как не в тех печальных жилищах, которые уготовлены для лукавых духов, и в которых предварительно видел человеков, вдавшихся во искушения их, тайнозритель (ап.) Иоанн. Там они суть; там они иссасывают из угрызаемых языков гнев Божий, который заслужили собственными пороками; а этот погибели ожесточившихся отступников достойно и праведно поругается, воздавая каждому по делам. «Я звал, — глаголет, — и вы не послушались; простирал руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас» (Притч.1, 24-26). Останется и червей, останется и ада довольный угол и для других заповедей Божиих презрителей, разорителей, ― от тех червей, от того ад, что Бог гордому чрез Исаию обещал: «В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви — покров твой» (Ис.14,11). Видел погибель оставляющих Бога и пути Его Давид святый, когда говорил: «Боже сердца моего, и часть моя Боже во век. Ибо вот, удаляющие себя от Тебя гибнут; Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя. А мне благо приближаться к Богу!» (Пс.72,26). «Далеко от нечестивых спасение, ибо они уставов Твоих не ищут» (Пс.118, 155). Прилепляйся ты, о, избранный по сердцу Божию муж! к блаженству твоему, которое есть Бог твой; но не кляни грешников, которые человеки же суть; который их состав; не кляни, сжалься, и не говори: «прокляты уклоняющиеся от заповедей Твоих». Но не может быть, слушатели, не может быть, чтобы любящие Бога любили тех, которые ненавидят Бога и не ходят по путям Его. Эти соблазнители так поколебали некогда Давида, что он совсем было расположился к тому пути, «которых конец их путь к смерти» (Притч.16, 25). «А я, — говорит он, — едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои, я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых» (Пс.72,2.3). Однако, познавши соблазнительный и ложный мир преступников этих, клял, гнал губителей прочь. «Удалитесь от меня, беззаконные, и буду хранить заповеди Бога моего» (Пс.118,115).

Зачем же, будто по списку, перекликать грешников, от Бога за беззаконную в разные века и (за) нечистую жизнь истребленных? Зачем в пример приводить тьмы народов, во дни Ноевы страшными водами поглощенных, которые сорок дней же ночей с таким гневом лил Творец, расторгнувши раздраженною рукою небесную хлябь (бездну), чтобы в этих водах всему роду человеческому один гроб и одно погребение сотворить? Во дни Авраамовы огнем и жупелем (горящей серой) восхищенных, когда, не перенеся более человеческих беззаконий, живых низринул в ад? Во дни Иисуса Нави́на в благословенной земле в мелкие части раздробленных, когда принявши время свое, судяй на небеси, ни с седыми головами старцев, ни между десницею и шуйцею своею ничего не познающих младенцев — щадить не велел, не ожидая более от новых грешников новых, вопиющих на небо, беззаконий, и допуская ножи, которыми меньшие грешники, то есть жиды, закалали и искореняли великих, то есть, язычников? Во дни отцов наших и ныне развержением земли и разнообразно погубляемых грешников? Зачем чрево адово полно примеров этих? Поверят неверующие и в басни спасительную истину вменяющие, поверят очам, когда не верят речам, увидевши там не только идолопоклонническое племя, но и тот возлюбленный народ, о котором Бог Исаии сетует: «Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святого Израилева, — повернулись назад» (Ис.1,4). Прострут они, с геенскими Израильтянами руки к нему; но Он говорит: «не услышу».

Нет ибо отрады и новозаветным беззаконникам, потому что «вы не под законом, но под благодатью» (Рим.6.14), когда не живем достойно благодати, данной нам Иисусом Христом. «Ибо, если через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении, которое, быв сначала проповедано Господом, в нас утвердилось слышавшими [от Него], при засвидетельствовании от Бога знамениями и чудесами, и различными силами, и раздаянием Духа Святаго по Его воле?» (Евр.2, 2-4). Бог, слушатели, не разделялся; правосудие в Боге столь для новозаветных грешников непреложно, сколь и сам Бог, «у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1, 17).

Благодать никакого не значит позволения на плотские и законом Божиим запрещённые дела: но она есть такое оружие, которым победить мы можем страсти и искушения, которыми старается диавол наше спасение остановить. Мы должны ризы свои, «ризы» оправдания и обновления нашего «в крови агнчей пра́ти», чтоб оные так были «убелены», как в откровении своем предвидел образ их Иоанн Богослов, а не очернелые иметь для темных наших дел. Мы «не под законом», то есть, под тем проклятием закона, чтоб нас за одну черту закона, от немощи не исполненную, на вечные мучения осуждать. А то для того, что «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою-ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» (Гал.3,13). Но это драгоценное искупление можем мы недостойным житием обратить себе в большее осуждение, не прося у Отца небесного кровию Сына Его заслуженных нам Духа Святаго к благотворению сил, когда можем великое сие благодеяние и милость испросить одним истинным смирением сердца и воздыханием к Сердцеведцу сему. На свободу призвал нас Христос; но мы, как учит Петр Апостол, должны быть свободны для свободно повинующегося сердца воле Божией, а «не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Петр 2,16). «Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего» (2Кор.5,15). «Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной [в жертву] за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу» (Рим.8,3.4).

Итак, слушатели, если бы два ада Бог в слове своем открыл, и другой первого злее: верно жребием новозаветных грешников был бы другой; а иного различия между этими двумя родами Божия закона врагов не видно; ибо что для тех было тенью и образом, то для этих было очевидною Благодатью и вещью. «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет» (Лк.24,39), — Сам говорил Избавитель; а Фома и руку в те язвы влагал (Ин.20,27), из которых лилась за спасение мира кровь. Для тех закон называет Петр святый «игом неудобносимых» (Деян.15,10): но для этих «заповеди, — по слову Иоанна, — не тяжки» (1 Ин.5.3). Да и сам Сын Божий говорит: «иго мое благо и бремя мое легко есть» (Мф.19,30). «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин.14,15). А для того, слушатели, в ветхом ли завете, кто не исполнил, или в новом не исполняет воли Господа своего, тот удалился от Бога и идет путем широким, путем гибели своей.

Но если, слушатели, заповедь, которой разрушением не обругали бы мы Бога, положившего ее? Есть ли грех, который бы не являл великих своих сил, или царствовал «в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его» (Рим.6,12)? Твои реестры, Павле святый, из которых в первом именуешь ты, (тех, кто): «злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы» (Рим.1, 30-31); говорит, что «открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков» (18), в другом (месте) именуешь ты: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гл.5, 19-21).

Эти твои реестры (ап. Павел) не полны, не всё, кажется, здесь выписано то, что делается у нынешних Христиан. Если бы ты о этой нашей жизни, о нашем веке наведался: составил бы ты еще таких списков новых не мало. Хочешь ты, проповедниче небесный, чтобы некоторые мерзости запустевшие души и не именовались в Христианах― есть сия истина у нас, когда есть и возникают такие беззакония, которым и имя пристойное трудно дать. А для того и не именуются последние. Миродержитель тьмы века сего истощает силы, чтоб ослепить просвещенных небесным учением и сделать участниками погибели своей.

Зачем мало знаем, а справедливее сказать, не знаем мы вкус в вере и тайнах ее? что за преимущество Христианином быть? Что за сила общения Христовых страданий смерти и воскресения Его? что за счастье, что за богатство наше в великих благодеяниях этих? что за разум, что за добродетель отречься себя, взять крест, и последовать Христу, умирать греху, живым быть Богови о Христе? распинать плоть свою со страстями и похотями, и в теле Христовом живым, не гнилым членом быть? Что за обручение Духа, и когда этот утешитель со своею благодатью открывается нам? что за радость — уповать, ожидать вечных благ, которых не видим? зачем изнуряем мы всю жизнь в попечениях о этой жизни, зная лучшую на небесех? зачем память смерти нам столь горька, а приближение узорешительницы этой столь несносно? Удалились мы от заповедей Божиих, удалились от заповедей Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в новой благодати; но безблагодатную провождаем жизнь; устами Бога и Христа Его чтим, сердце же наше далече отстоит от него. Горе нам лицемерам, громко Триипостасного Бога исповедающим, а делами отмещущимся (отвергающимися) Его! Лицемерие услаждает нашу погибель, и мы не ищем избавления от порока этого. ―Увидел блудный сын опасность свою, сколько наемником отца его избывают хлебы, а оно гладом гибнет (Лук. 15, 17); увидел, и пришел ко отцу, помилования просил: «отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» (19); облечен будучи в первые одежды, не возвращался к блудницам. Но мы не видим опасности, в которой находится наша душа, и потому теплых не проливаем молитв; а, нуждою ко спасению привлеченные, скоро обращаемся на прежнюю пажить наших похотей. Ибо «мы заблудились от пути истины, и свет правды не светил нам, и солнце не озаряло нас. Мы преисполнились делами беззакония и погибели» (Прем.5, 6.7). Но, о, Боже наш! дай нам видеть, сколь долготерпение Твое близ уже негодования есть, обрати нас к Тебе, настави нас творити волю Твою, и имиже веси судьбами, спаси нас! Аминь.

9. Слово на текст: «Я не знаю Его» (Лк. 22, 57)

(Говорено 1764 года, в Страстный Пяток.)

Можно ли, благочестивые слушатели, этой лютой измены ожидать было от того ученика и Апостола, которого ревность по Христе была гораздо большая того огня, который воззжен был во дворе Архиерейском, и у которого он холодные руки во время Христовых страданий согревал? Если бы «огонь, среди двора» (ст.55) Каиафина возженный был тот, на котором, вместо дров, исповедников учения Христова кладут: (то) ревность твоя, Петре святый, была бы порукою нам в том, что ты на этом огне с великим удовольствием распрострешься, чтоб пепел тела твоего свидетельствовал истину учения, которому научился ты у Христа. ― Но ныне не знаешь, или, по крайней мере, не хочешь уже знать Его. «Жено! не знаю Его!» Не этот ли Человеколюбец тебя от мреж (рыболовных сетей), которые ты на Генисаретском озере омывал (Лк.5,1), во Апостольство позвал, обхождения Своего участником сотворил, познанием таинств спасения и силами чудодействий (Лк.10,19) обогатил? Не этот ли бессребренный Врач, будучи в доме твоем, над матерью жены твоей, в огне болезни ее сгорающею, милосердовал, и прикоснувшись руки ее, от этого опасного огня освободил (Мф.8,15)? Не этот ли Жизнодавец тогда, когда ты на море утопал, руку помощи простря к тебе, исторгнул полумертвого от челюстей разверзшейся гибели (Мф.14,31)? Не этот ли душ человеческих Строитель ключи царствия тебе поручал (Мф.16,19)? Не этому ли ты, так как познанному Сыну Бога живаго, в одно время говорил: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин.6,68), a это и очень недавно, обещался ты: «Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти» (Лк.22,33)? ―Но ныне от всего того одним ответом отказался ты, когда с клятвою Иудеанке сказал: «жено, не знаю Его!».

Поэтому не знают Его и те голодные народы, которых Он «пятью хлебами» (Мф.15,20) в пустыне удовольствовал; не знает Его и тот, из которого Он легион бесов изгнал (Лк.8,30); не знает Его слепорожденный, которого Он и телесные и душевные очи просветил (Ин.9,7.38); не знает Его расслабленный, которого Он в такой болезни одним словом исцелил, которая 38 лет снедала оставленного от всех (Ин.5,8); не знает Его и Лазарь, которого Он из мертвых воскресил, когда этого четверодневного мертвеца тело в землю, от которой взят, с великим смрадом уже разрешалось (Ин.11.40). ―Но оставим мы, слушатели, Петра святаго в покое, которым Он (Богом) наслаждается в небеси, наплакавшись горько на земле за грех отречения своего, и рассмотрим, знаем ли мы Человека этого, когда нападают на нас душ наших враги?

Человек этот, благочестивые слушатели, много в Себе имеет чрезвычайного. Неоспоримая то истина, «Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного» (Мф.18,10), и в том этих невещественных духов состоит блаженство; но в таинстве воплощения Человека этого, есть такая бездна Божиих судеб, а в претерпении смерти Его сокровенна такая глубина премудрости, высота сил, слава любви и красота Божиих чудес, что сами Ангели ощущают в себе непобедимую склонность видеть это. «Во что желают проникнуть Ангелы» (1Пет.1,12), (что) Петр Апостол свидетельствует. Что же вас, о, блаженные Духи, отвлекает от славы небесной к Человеку этому? Умножается ли от того ваше блаженство? не это ли более приницание (воззрение) смиряет вас пред Человеком этим? «И да поклонятся Ему все Ангелы Божии» (Евр.1,6). Не это ли есть преимущество человеческого естества пред вашим наипрекраснейшим состоянием? «Ибо не Ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово» (Евр.2,16). Не для этого ли вы пребудете «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр.1,14)? Но это, слушатели, ни мало не оскорбляет Ангелов, которых желания по всему сходственны с волею Создавшего их.

О, благополучие человеческое, когда бы только человеки имели чувствие этого, память об этом, и хотели, подражая Ангелам, знать Человека этого! Не смущайте вы нас, убийцы! Не говорите Иудеи: «не плотников ли Он сын?» (Мф.13,55). Этот младый плотник создал для вас старый ад, и основал здание это на каменносердечии вашем.

Нашли бы мы в Человеке этом того Сына Божия, который те еще сосцы благословил, которые Авраам Патриарх «сосал». «Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин.8,58). Нашли бы и утвердили в Богочеловеке этом упование спасения своего, если бы вера наша обледенелостью и мертвенностью своею не была подобна вашему ожесточившемуся неверию. Нашли бы мы в Человеке этом тот свет, которым освещенная наша душа тотчас увидела бы гибель, в которую ее предводители — мир и диавол с единомышленницею плотью — завлекли. «Говорил Иисус [к народу] и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин.8,12). «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин.14,6). Пошли б и во след Его, если бы не столько мы любили тьму и те бесстрашия, беспутства и бесстыдства, которые покровительница эта темною своею ризою от очей Божиих закрыть старается. «Упивающиеся упиваются ночью» (1 Сол.5,7). «Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить» (Еф.5,12). «Люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (Ин.3,19) – праведник (ап. Иоанн) это свидетельствует. Нашли бы мы в Человеке этом того Миротворца и Ходатая, который смертью Своею умилостивил нам Бога, и тот огнь кровию Своею залил, который для жестокосердых грешников воспалило вечное Божие правосудие. «Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду» (Еф.2,14). Грехи наши, чтоб больше не тяготили души нашей и не подвигали Бога ко отмщению, повесил на кресте: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо» (1 Петр 2,24). Кровь Свою в такое лечебное питие нам отдал, чтоб совесть старыми грехами нас не смущала, а от новых сильнее воздержать могла. «Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!» (Евр.9, 13,14).

Кровию своею Духа Святаго нам заслужил, чтоб помощью и действием Его могли мы стать «до крови против греха» (Евр.12,4). «Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ин.16,7) — Богочеловек этот говорит. Нашли бы мы этого многообразного Благодетеля в Нем, если бы во грехах поменьше имели удовольствия.

Но ныне — умирай, о, Сыне Божий, за грех нерадения нашего о душе, чтоб мы, избавившиеся от греха сего, искали сердцем помилования души! Оставляй нам заповедь Свою о сем, глаголя: «молитесь!» (Мф.26,14). Сокращай молитвы, чтоб нерадивых нас ободрить, глаголя: «Молитесь же так: Отче наш, иже еси на небесех, остави нам долги наша, яко Твое есть царствие и сила и слава во веки» (Мф.6,9). Подавай нам и то средство, как Отца небесного ко услышанию нас преклонить, с клятвою глаголя: «Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам» (Ин.16,23). Обливайся кровавым потом (Лк.22,44) (и) в вертограде падай лицом на землю и молись (Мф.26.39), нам оставляя образ моления, ―да последуем стопам Твоим! Обещай нам кровию Твоею заслуженного Духа Святаго, чтоб он в сердцах наших возглашал: «авва Отче!» (Гал.4,6) и ходатайствовал «за нас воздыханиями неизреченными» (Рим.8,26).

Но за пренебрежение этих благодеяний Твоих — мир, лукавый души нашей жених, так ее обуял и осуетил, что мы или не того просим, что нам едино есть на потребу (Лк.10,42), или не так просим, или за недосугом и вовсе не просим, короче сказать: «не знаем Человека этого!».

Гнал Он некогда из церкви Иерусалимской продающих, глаголя: «дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников» (Лк. 19,46): изженет же в свое время и нас холодных и подобных торжникам молитвенников из церкви, торжествующей в небеси.

Умирай, о, Сыне Божий, за грех гнева, памятозлобия и мщения нашего, чтоб мы, избавившись от греха сего, так оставляли грехи нашим должникам, как желаем у Бога оставления наших грехов или долгов! Оставляй нам заповедь Свою о сем, глаголя: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5,44,45)!

Молись на кресте о распявших Тебя и говори: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.24,34), нам оставляя образ любления, — да последуем стопам Твоим! Обещай нам кровию Твоею заслуженного Духа Святаго, чтоб он твердое наше сердце умягчил и доброжелательствовать недоброхотам научил!

Но дух злобы, за пренебрежение Твоих благодеяний этих так ожесточил нас, что мы и ближних наших, столько же как и благополучие их, ненавидим, по зависти и рвению гоним, клевещем, разоряем невинных, сокращаем печалью жизнь их, а с памятозлобием нередко и во гроб идем, короче сказать: «не знаем Человека сего!».

Умирай, о, Сыне Божий, за грех невоздержности, плотоугодия и сластолюбия нашего, чтоб мы, избавившись от греха этого, стяжали сосуд тела своего во святыни и чести (1Сол.4,4)! Оставляй нам заповедь свою о сем, глаголя: «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объедением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно, ибо он, как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному» (Лк.21,34).

С мытарями и грешниками однако безгрешное учреждай Ты, Иисусе сладчайший, обхождение, единственно для обращения их от путей погибели, нам оставляя образ целомудрия, да последуем стопам Твоим! Обещай нам, кровию Твоею заслуженного, Духа Святаго, чтоб зиждитель чистых сердец и освящения виновник очистил сердце, освятил тело, обновил душу нашу в селение Себе!

Но за пренебрежение этих Твоих благодеяний плоть наша утвердила власть свою над нашею душою и содержит ее в совершенном порабощении. Она наполняет ум наш нечистыми мыслями и предприятиями, наполняет сердце наше злыми вожделениями и склонностями, наполняет уста и язык наш развращенными словами, пагубными советами; сама вся, прокаженная сквернодействиями, наполняет душу пороками, а жизнь одними любодеяниями и мерзостями. «Не знаем, окаянные, Человека этого!».

Умирай, о Сыне Божий, за грех мздоимства, сребролюбия и ненасытности, чтоб мы, избавившись от греха этого, тем лучше упражнялись в делах милосердия. Оставляй нам заповедь свою о сем, глаголя: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф.5,42); и «блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк.14,14). И снова: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах» (Лк.12,33). «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19,24)! Благотвори, раздавая слепым очи, глухим уши, мёртвым чувства и жизнь, нам оставляя образ благосердия, — да последуем стопам Твоим, оказывая по силе нашей помощь и человеколюбие требующим!

Я не о подражании чудотворениям говорю: чудотворцы мы, но по чудным нашим злодействам. А если бы великий дар этот в руки нам достался: больше мы по злости своей сделали б слепых, нежели воочили, больше мертвых, нежели воскресили.

Обещай нам, кровию Твоею заслуженного, Духа Святаго, чтоб Он наполнил сердце наше желаниями тех благ, которые блюдутся на день воздаяния в сокровищах Твоих!

Но за пренебрежение сих Твоих благодеяний, мы умираем во гресе сем, и, чтоб не впасть в сеть праздности и запрещённого расточения, падаем в погибель сребролюбия и немилосердия к нищим, не полагая различия между расточением Евангельским и блудническим, и не взирая на грядущие воздаяния; ―иначе сказать: «не знаем Человека этого!».

Умирай, о, Сыне Божий, за грех роптания и неблагодарности нашей против смотрения Божия и определений Его, чтоб мы, избавившись от греха сего, с такою благодарностью – (принимали злое), с какою и благое принимали от руки Божией, всегда пред очами имея недостоинство свое! Оставляй нам заповедь свою о сем, глаголя: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лк.21,19); «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими» (Мф.7.13), «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф.16,24)!

Умирай, убиваемый Благодетель руками тех, которые как детей пестовал Ты отеческими милостями, нам оставляя образ терпения, — да последуем стопам Твоим! Обещай нам, кровию Твоею заслуженного Духа Святаго, чтоб Он унывающее наше сердце укреплял благодатью и силою Своею, против печалей, искушений и напастей, в которых мы ослабеем!

Но мы по самолюбию не видим причин, для чего бы нам терпеть; по жестокосердию не видим, что тогда-то Бог нас наказывал, когда озлобляет нас человек; по суемудрию не видим, что за сила Христианского терпения. «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2Кор.4,17). — Иначе сказать: «не знаем Человека этого!».

Не знаем, доколе Он знать нас хочет; но будет время, что возжелаем, но Он не познает нас, по оному: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф.7,23). Но если, о, слушатели, «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян.4,12): о! да не распинаем Его пренебрежением заповедей Его, смерти Его, Духа Его! Горькая жизнь — труд и болезнь, тяжкий покров — язвы и кровь, невкусная пища — слезы и желчь, невыгодный одр — крест и гроб: но всего нестерпимее для Него наша нечувствительность, неблагодарность, презрение и отвержение этих великих милостей Его. Не дверницы, как на Петра, нападают на нас, но страсти; не пред Каиафу влекут, но во ад: и мы идем во след их так, как бы совсем «не знали Человека сего», Человека, который нам крепкое оружие, жизнь, смерть и кровь Свою на побеждение их подает, а в награждение за подвиг ту разделяет славу, которую Сам страданиями получил.

Лобызаем убо уязвленную главу Его, и душою попечемся, чтоб был у нас небесный и с учением Его сходственный ум. Лобызаем пронзённые ребра Его, и душою попечемся, чтоб было у нас подобное Его к ближнему сердце. Лобызаем раненные руки Его, и душою попечемся, чтоб руки наши были единственным орудием благотворения. Лобызаем пронзённые ноги Его, и направим стопы наша по словеси Его, и да не обладает нами всякое беззаконие, и, яко искры по стеблию, потечем в царствие Его. Аминь.

10. Слово на текст: «И, выйдя, Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их» (Мф.14,14)

(Говорено 1764 года)

Неужели мы, слушатели, столь жестоки, чтоб никакого не ощутить в себе сострадания к недужным? Неужели столь завидущие, чтоб никакого не возыметь удовольствия во исцелении их? Кажется, что мы, подражая учителю нашему Христу, обходили бы грады и веси, благодетельствуя и исцеляя, если бы дар чудотворения имели, и если бы уверены были, что «лучше с одним оком» в царствие Божие «войти в жизнь, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную» (Мф.18,9); что лучше дохрамать бедняку в живот вечный, нежели, как олень скакать во ад; короче сказать: если бы не предвидел Бог, что гораздо здоровее иногда для нас больными быть.

А как великих сил чудотворного исцеления мы не имеем: то не отрадно ли смотреть, что тот, видя небесные огни, удивляется великолепию Божиих чудес, кто недавно такую завесу на очах имел, сквозь которую ни на славу небес, ни на множество польз земли, ни на дела человеческие взирать не мог; кому всегдашняя была ночь, и в яму, к собственному падению, прямо стремился? ― Не отрадно ли смотреть, что тот наслаждается проповедуемым Божиим милосердием, кто недавно принуждаем был то слушать очами, что ему говорили руками? ―Не отрадно ли смотреть, что тот и себе, и ближнему служит руками, кому, давши Бог заповедь, чтоб он «в поте лица своего хлеб» ел (Быт.3,19), не дал по известным себе причинам наинужнейшего орудия — рук? ―Не отрадно ли смотреть, что тот, как олень скачет, славя и хваля Бога, кто и в нашествии иноплеменников, когда другие в горах жизнь свою спасают, должен был без ног на одном месте дожидаться, как острием меча извлекут душу его? ―Не отрадно ли смотреть, что тот в делах звания своего разумно упражняется, кого недавно немилосердый дух «нагого сквозь пустыни гнал»? ―Не отрадно ли смотреть, что тот отворяет очи и восстаёт жив, кого лютая низложила смерть? Так обрадовал Иоанна в темнице Христос, когда Иоанн оттуда этот вопрос ко Христу чрез нарочных прислал: «Ты ли Тот, Который должен придти? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют»» (Лк.7,19.22). Но сколько душа существо изящнейшее тела, столько и сожаление должно быть большее о недугах ее, и исцеление немощей ее отраднейшее. Рассмотрим же, слушатели, сколь люты наши душевные недуги, и для чего мы не получаем исцеления.

Начнем с благосостояния, в котором находится наш ум, и тут осмотрим состояние нашей воли, потому что на благосостоянии этих двух душевных сил утверждается благоденствие целой души. Ум человеческий тогда имеет всё, когда по тем совершенствам Бога живо видит, по которым премилосердый в слове своем святом открылся. И если тогда в торжественном находится восхищении, так как, восходя наверх блаженства своего, когда видит, что воля суетою возмерзилась, предалась руководству Всесвятаго Духа, и действительно пользуется милосердием Бога своего.

Что же уже тот ум видит, который ни праведного, ни милосердого Бога не зрит? Правдою и судом Его не отвлекает воли от грехолюбия, милосердием и щедрыми награждениями не привлекает к добродетели, суету и тень добра в наивеликолепнейшем и наипрелестнейшем виде истинного блага для сердца предлагает, воспламеняя оное к снисканию тленного. Мы бы такой ум по справедливости назвали ослепленным, если бы не был он собственным нашим.

А ныне представляем себе, будто знаем Бога, хотя так Его боимся, как бы и вовсе не знали Его, сколько бы Он ни впечатлевал нам, чего Он хочет от нас, сколько бы ни подавал помощи ко исполнению хотений Его, сколько бы ни обещал нам благословений Своих, сколько бы ни говорил, что «сильно на земле будет семя» боящихся Господа; «род правых благословится. Обилие и богатство в доме его» (Пс.111,2.3); сколько бы ни изъявлял отвращения, ненависти, и казней Своих за грех; сколько бы ни твердил, что «поставит Он» на ожесточившегося грешника — лютейшего грешника: «и диавол», то есть клевещущий, «станет одесную его. Когда будет судиться, да выйдет виновным, и молитва его да будет в грех; да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой; дети его да будут сиротами, и жена его-вдовою; да скитаются дети его и нищенствуют, и просят [хлеба] из развалин своих; да захватит заимодавец все, что есть у него, и чужие да расхитят труд его; да не будет сострадающего ему, да не будет милующего сирот его; да будет потомство его на погибель, и да изгладится имя их в следующем роде; да будет воспомянуто пред Господом беззаконие отцов его, и грех матери его да не изгладится» (Пс.108, 6-14). Хотя бы в очах наших горы воздвигнул Бог из грешничьих трупов, и созвал туда для насыщения ими всё пресмыкающееся по земле; хотя бы землю утопил в крови законопреступных; хотя бы многие ады наполнял тьмами душ, противящихся Ему: однако, не горек нам грех, сладка смерть в сладостях плоти, не страшен мстящий.

Что я на торжищах и позорищах не открывал похотей гнусной моей души: что это есть, как не страх человеческий? очей человеческих я боюсь. Видел я судию и меч, который он не без ума носит; но в том безмолвии, где кроме Бога никто не видит, не только Авелеву овцу возьму, но и самого Авеля убью, не буду там Сусанною, не буду Иосифом, не буду и не скажу: «как же согрешу пред Богом моим?» (Быт.39,). «Насадивший ухо» уже «не услышит ли? и образовавший глаз» уже «не увидит ли?» (Пс.93.9). Тварь не боится Творца; а брение (глина) в тех мыслях, что скудельник (горшечник) не может его из рук своих повергнуть, не может сокрушить.

Боже праведный! когда Ты явишь силы Твои? Знаем Бога, хотя так Его любим, как бы и вовсе не знали Его с благодеяниями Его.

Много ли мы положили иждивений (средств, попечений), когда без нас созидал Зиждитель нас, и влиял в нас этот дух, который мы оскверняем? Есть ли у нас на то с Богом договор, чтоб солнце, когда зайдет, снова восходило, чтоб мы в бесконечной ночи не пребывали, и, имея очи, не пребывали в слепоте? Долг ли то на Господе нашем, чтоб Он воздуха от нас не отнимал и чтоб мы не падали бездыханны? чтоб реки утоляли только жажду, a не потопляли нас? чтоб земля служила только в подножие нам, а не пожирала нас? и что имеем, не даром ли от Него имеем? «Кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим.11, 35,36). Но много ли жизни истощили мы на внимание благотворениям великодаровитого Бога, чтоб ощутить в сердце движения благодарности к Нему и воспламениться любовью законов Его? Ужели для этого благосердия Божия и щедрот не приемлем дерзновения прогневлять Бога, которого столько знаем мы?

Мало, мало благодатей этих для отвращения нас от греха, когда и наивысший дар человеколюбия Божия — та кровь Сына Его, которую пить Мы можем до последнего нашего издыхания, не во всех нас причиняет омерзение ко греху.

Совесть, изнемогающая совесть! скажи нам, что ты будешь по смерти нашей говорить? Не будешь ли ты терзать духа нашего тем, что мы холодно хотели знать силы страдания Христова, плоды смерти Его, и действия ходатайства Его? ― Мало помышляли мы, что истинный Христианин, исполняя «недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (Колос. 1, 24.), должен был радоваться во страданиях своих, вечной жизнью награждаемых. Мало помышляли мы, что плод смерти Христовой есть тот вседействующий Дух, которого мы с кровию Христовою в душу нашу принявши, (с Ним могли мы) крепко стоять против греха и необоримыми быть в наветах. Мало помышляли мы, чтобы от греховной мысли не поползнуться в такое же вожделение, от вожделения не устремиться к делу, от дела не пасть во учащение дел (т.е. они не стали частыми), от учащения не снити во глубину зол, то есть, не связаться налогом или обычаем греха, помня при первом претыкании, призывание: «Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника; Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за [грехи] всего мира» (1Ин.2,1.2). Мало помышляли, следовательно, так и пользовались несравненными милостями этими.

А хотя, слушатели, в этой жизни совесть спящею и называют: однако, во аде дремать она не будет. Пройдут тогда и по нужде дела плотские и суеты; а тем самым и сонноболезнование ее пройдет. Изнурили мы ее в этой жизни, живучи для этой жизни, где истинное сокровище, не гибнущее богатство, и наисовершеннейшее души удовольствие оставя, изгребия (паклю) в кучи сносим, уметы (навоз) в великие связки вяжем, когда надзирательница всему — смерть в следы наши ступает. Этот тужит, что начал созидать и не может совершить; тот скорбит, что путь к чинам ему – с препятствием; тому о браке, тому о ссоре и тяжбах и мщениях — печаль; этот о худой продаже, другой о худой купле — сетует; ―а все исчезаем в суетах, расставляем сети, чтоб для пищи наловить ветров. Если небесные духи в наши дела приникнуть могут: то всеконечно или плачут об ослеплениях наших; или мы такое позорище, которому смеются они.

А если вы, слушатели, еще ближе желаете видеть повреждение воли, или орудия ее, то есть, нашего сердца: то сколько грехов, столько вы найдете язв сердца и струпов. «Исцели мя, Господи!», — просит Давид. А ранен чем? послушайте: «яко согреших пред Тобою!» «смердят, гноятся раны мои от безумия моего» (Пс.37,6). Сколько страстей — столько лютых лихорадок; сколько блудных вожделений — столько горячек; сколько зависти и рвений — столько обмороков, колик и чахоток; сколько лености в должностях к Богу и ближнему — столько подагр и расслаблений; сколько скупости и немилосердия — столько дрожи и трепетаний беззаконного сердца; сколько гордых вожделений — столько глубоких язв. От такого прокажённого сердца, по слову Спасителя нашего, «злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления — это оскверняет человека» (Мф.15,19). Эти болезни тем опаснее телесных, чем душа драгоценнее тела, в которой гнездятся эти язвы, и не дают ей видеть этой истины, что она многоболезненна и уже близ погибели, и для того не ищет уврачевания. Так Господь Лаодикийской церкви Пастырю говорит: «ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (Откр.3,17.18). От этих болезней и в ту пору мы мертвы, когда не только мы (по телу) живы; но и когда руки, и ноги, и голову имеем здоровую. Да не забудем слов Христовых, которые Он тому ученику своему сказал, который у Него, чтоб пойти на погребение отца своего, позволения просил: «иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф.8,22). А эти мертвые «ели» тогда, «пили, женились, выходили замуж, покупали, продавали, садили, строили» (Лк.17,27). Так и Павел Апостол засвидетельствовал, что та вдова, которая живет роскошно, та «сластолюбивая заживо умерла» (1Тим.5.5).

Почему же мы, слушатели, не получаем исцеления в этих душевредных болезнях, когда Иисус так ныне милосерд, как и тогда был. «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). Совершенное исцеление отсрочено в другую жизнь. «Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало?» (1 Кор.15, 54.55). «Жало же смерти — грех». Но почему не получаем исцеления того, за которым последует в другой жизни совершенное? Этому причиною то, что не ищем. Вникнем в историю деяний Христовых: найдем в ином (месте): «И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их» (Мф.4,24); в ином (месте читаем): «когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга» (Лк.12,1); в ином (месте читаем): «как овцы, не имеющие пастыря» (Мф.9,36); в ином (месте): бесчисленных Геннисаретян молящихся «просили Его, чтобы только прикоснуться к краю одежды Его» (Мф.14, 35.36); в ином (месте читаем): «множество учеников Его, и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелялись» (Лк.6,17); в ином (месте читаем): «Фарисеи же говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним» (Ин.12,19). Увидим Капернаумлян одних у дверей за «невмещением» мятущихся, других — на верх дому, в котором гостит Иисус наш, в поте лица сбирающихся, и за собою расслабленного с одром его влекущих, кровли прокалывающих и свешивающих сего страдальца с желанием и верою пред Иисусом; а потом того же расслабленного увидим с великою радостью стопы свои, недавно полумёртвые, напрягающего, (и) одр на собственных плечах несущего и имя Великого Врача прославляющего. Увидим, как Хананеанка во след Христу с беснуемою дочерью течет, жалостным криком и слух, и сердце учеников Его пронзает, которые и молятся уже за нее ко Господу, глаголя: «отпусти ее, потому что кричит за нами» (Мф.15,23); и снова просительница падает лицом на землю, и, в горести своей, помилования просит, но получает жестокое слово от Христа, который говорит: «нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Господи! презренная и отриновенная восклицает: «но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (ст.25-27). И исцеляет дочь ее Христос.

Итак, кто с верою просит — приемлет; кто сердцем ищет -обретает. Да познаем же бедность и окаянство нашей души, и обратимся ко Господу. «Ибо Я милостив, говорит Господь, — не вечно буду негодовать. Признай только вину твою: ибо ты отступила от Господа Бога твоего» (Иер.3,12.13). «Если есть у него Ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямой [путь] его, — [Бог] умилосердится над ним» (Иов.33,23).

Если познать зол, которыми наполнилась наша душа, не можем: приникнем в закон: «Законом познаётся грех» (Рим.3,20). А чтобы закон в отчаяние нас не низвел, да помним недуги наши на Себе понесшего, «ранами Его мы исцелились» (Ис.53,5); и таким образом «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Мф.11,29), во Христа, который говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф.11,28). Если оживотворить и воздвигнуть мёртвого сердца к Богу не можем: то, по крайней мере, Богу, обращающему сердца наши, не творим противления. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр.3,20). «Ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших» (Евр.3,55). «За это приходит гнев Божий на сынов противления». Бог ради Ходатая Христа милостив будет неправдам нашим и грехам нашим, «и беззаконий наших не помянет к тому». Он «ослабленные руки и ослабленные колени направит». Он сотворит, «дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось» (Ин.6.48).

Грядем только во след возлюбленного Сына Его с нелицемерным желанием душевного исцеления, а чудо большее «пяти умноженных хлебов» в небеси увидим. Там бо не пятью, но одним, «иже есть хлеб животный» (Евр.3,8), не «пять тысяч», но тьмы там избранных Божиих, и ты насытишься. Аминь.

11. Слово на текст: «В мире вкупе усну и почию» (Спокойно ложусь я и сплю) (Пс. 4,9)

(Говорено 1764 года, Августа 15 дня, в Приходской церкви в Храмовый праздник Успения Богоматери)

Не думает ли грешник, что этою песнью проводит его порфироносный псалмопевец на ложе беззакония его, где сластолюбец покоиться намерен? Нет, слушатели, нет! Засыпает на великолепных своих одрах грешник: но сон его не сопровождается этим сладким покоем, который вкушал Давид, человек, уповающий на Бога. «Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности».

Рассудите, какой покой врагу Божию, который должен засыпать в тех мыслях, что огорченный Бог «в сию ночь душу твою возьмут» (Лк.12,20)? Совесть его мятется в воображениях множества злоб и запустений души его, и осуждает его к погибели. Сердце трепещет в страхе, чтоб не последовало над ним того, что он над подобными преступниками видел, которые, ложась на одр и уснув, пробуждались во аде.

Давид святый доколе не омыл покаянными слезами прелюбодеяния с человекоубийством, которыми осквернился: дотоле не упокоил духа своего. Скипетр и венец, порфира и чертоги, дорогие одры и пища не были Давиду отрадою, и не наводили на очи его приятного сна. Ему казалось, что не совесть осуждает продерзости его; но кости, которые составляют главу его, с теми, что в руках и ногах его сражаются и сокрушают друг друга. «нет мира, — глаголет, — в костях моих от грехов моих» (Пс.37,4).

Уснул один от старейшин Фараоновых: но ему снятся птицы, которые хлеб с трех корзин, что на голове у него, расхищают, — птицы, которые не хлеб, но тело его самою вещью съели (Быт.40,17). Уснул Фараон; но ему снятся в подобии семи колосьев такие семь лет, в которые должен он от глада истаивать (Быт.41, 26-31). Уснул Навуходоносор; но ему снится падение великого древа, которого истина открылась падением власти самого его (Дан.4,20). А что снилось Олоферну, великому начальнику Навуходоносоровых сил, под «занавесом, украшенным пурпуром, золотом, изумрудом и драгоценными камнями» (Иудиф, 10,21), не скажет Олоферн, потому что пьяную его голову понесла в мешке верная раба той Иудифы, которая, взявши во горсть власы главы спящего, и «рекши: укрепи мя Господи, Боже Израилев!» отделила голову от сильного хребта тем мечем, которым устрашал людей Божиих этот герой (кн. Иудифа 13,8). Что снилось Сисаре, воеводе сил Иавина Царя Хананейского, не скажет, потому что Иаиль, угостительница, его сонного отправила во ад помощью млата, которым «вогнала ему колышек в висок — пригвоздила к земле» (Суд,4.21). А хотя бы кто и очень мир грешников знал: он должен припомнить Павла Апостола, который о грешниках говорит: «когда будут говорить: `мир и безопасность’, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами [постигает] имеющую во чреве, и не избегнут» (1 Сол.5,3). Что ж уже думать о том успении, которым грешников усыпила ненавиденная ими смерть? Что бессмертной их душе снится на тех местах, где они ожидают воскресения мертвых? Снятся с наиподробнейшими обстоятельствами пороки их. От этих страшилищ не имеют они там покоя. Писано бо есть: «приидут в помышление грехов своих» (Прем.4,20).

Итак, слушатели, «правым подобает похвала». Праведник на одр ли, или идет во гроб, в покое будет: «Ложусь я, — глаголет Давид, — сплю и встаю, ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня» (Пс.3,6.7), «Спокойно ложусь я и сплю» (Пс.4,9). Что же праведник, и, умирая, уснет и почиет, о том я, слушатели, вкратце с вами побеседую.

Ты, о Мати, гремящего над нами! приими беседу эту в жертву благоговения посвященную Тебе.

Уснет праведник и почиет.

Мир и упокоение его есть Христос, на которого благодатях с такою отрадою и наслаждением он еще в этой жизни опочивает, с какою Лазарь на лоне Аврамова. С лихвою награждены долги, которые обеспокоивали дух его, угрожая бесконечными за неудовлетворение страданиями, с лихвою, когда порука и Ходатай Богочеловек Иисус там кровь изо всего Себя не щадя лил, где довлела во удовлетворение капля одна. Мир глубокий, мир неотъемлемый, мир с благоволением Божиим соединенный царствует в душе его. Мир, тот дорогой мир, оградил и объял сердце его, который оставил ему и подобным ему Спаситель, когда для него и за него шел на смерть глаголя: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин.14,27).

Не осуждает его совесть: «Нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти» (Рим.8,1,2).

Не будет Судия ему Бог. «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает [их]. Кто осуждает? Христос Иисус умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим.8,33.34). «Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей» (Еф.2.14) (то есть, различных Иудейских служений, «это есть тень будущего, а тело — во Христе» (Кол.2,17)), этот закон «упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир; и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Еф.2,15.16), — (это) Павел в лице всего собора кровию Христовою оправданных говорит.

Нет в нем сомнений о спасении его, которые могли бы нарушить внутренний души его покой. «Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его» (Рим.5.10). Его и сообщников блаженства его есть дерзновение се. Не к тому он сын гнева, но сын благодати, сын света, сын «воскресения» (Лк.20,36). Он знает силу и сладость слов этих, которые Апостол говорит: «Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли-для Господа живем; умираем ли-для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, — [всегда] Господни» (Рим.14,7.8).

Уснет праведник и почиет: не будут ему сниться худые дела, которые он душою ненавидел. Дух Божий, доколе он во узах тела этого был, наставлял его на всяку истину, и он Бога, оправдавшего его, душою благодаря, ходил по стопам Христа своего, и жил для вечной жизни. Хранил он закон Господа своего благодатью Его, и благодать Его не тщетно в нем была: прославил Бога в теле своем и в душе своей, «все мог он о укрепляющем Его Христе». Слабости не одолевали его, когда одесную его Бог его был, «да не подвижится». Сладчайшими же представлениями небесной помощи и наиотраднейшими воспоминаниями его споспешествования и содействования Богу в непорочном пред Ним служении, которое вместе с временною жизнью наиблагополучнейше окончил он ― этими раями и небесами наполненная душа его по смерти покоится.

Уснет праведник и почиет. Бог души и тела его будет страж. Хранит Господь вся кости праведных и «ни едина от них сокрушится» (Пс.33,21), хранит, потому что обетовал, глаголя: «утвержу на тя очи мои» (Пс.31.8). «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим.8.31). Кто мышцу сильного отринет, и возмет из сокровищ его душу, любимую небесами?

Уснет праведник и почиет. Глас, сладкий Иисуса его глас, обеты, клятвы и клятв повторение не будут всуе. «Я, — говорит, — упокою вас. Я с вами пребуду до скончания века. Возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5,24). Смерть же праведнику есть тихое пристанище, в котором больше не боится бурь, вселяясь в покоище живаго Бога.

Уснет праведник и почиет. Мир и гонители не будут уже во уныние приводить души его; не будет уже от града во град бегать, спасая, по заповеди Бога своего, жизнь, которую он услужению Его посвятил; не будет уже «веден пред Цари и Владыки того имени ради», которого любить не позволял ему мир. Господь его есть Отец щедрот и Бог всякой утехи, с которым соединился тесно.

Уснет праведник и почиет. Плоть его томить больше не будет. Прошло для него «но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного», что до некоторых остатков касается «в членах его» (Рм.7,23); кончались о нуждах телесных попечения; исчез страх и наблюдение, чтоб от ядения в пресыщение, от неядения во изнеможение, от трудов в болезни, от упокоений в праздность и прохлаждение не впасть; бояться хладу, отвращать жар и зной, стенать в многонедужиях уже не надобно. «И мы изменимся» (1 Кор.15.52), — Павел засвидетельствовал. «Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр.6,16.17), — Иоанн говорит.

Уснет праведник и почиет. Не коснется темный дух тела его, не приразится душе его: «Праведных души в руце Божией и не прикоснется их мука» (Премуд. Сол.3.1). Взалкал некогда диавол взять умершего Моисея тело и явить сего угодника суеверному Иудейскому народу для положения в новые Боги: но связан Архангела словами, который возгремел, глаголя: да «запретит тебе Господь» (Ин.1.9), — пишет Апостол и брат Господень. Уснет праведник и почиет.

Не это ли видим мы на пренепорочной, которой блаженное успение ныне празднуем? Кто? Кто жил целомудреннее? кто умирал благословеннее Ее? что сия за святилище была? Анна не имела ее во утробе своей, а Бог уже в Матерь себе избрал. «Елисавета исполнилась Святаго Духа» (Лк.1.40), крестителя во утробе своей: какою же мерою дал Бог Духа своего Матери, которая Его родила, в объятиях которой после недр Отца своего упокоевался, из сосцов которой млеко с любовью сосал? Каких тут добродетелей не было, где Дух Святый был, был и великое воплощения таинство совершал? «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5,22) в высочайшем степени тут были. Какой же кончине быть тут надлежало? Такой, слушатели, какова была, когда пришло время, разлучающее священный дух от непорочного тела Ее: уснула благодатная в благодатной тишине; уснула обрадованная в отрадах духовных; уснула и проснулась в чертогах небесных.

О, красота Израилева! О, честь торжествующей церкви! О, отрада верных грешников! Сотвори благосердием и молением Твоим пришельцам на земле, нам человекам, да обратит нас Господь на те пути, по которым шествовала Ты, а в час, назначенный для нас, да в мире вместе с умирающими о Господе уснем и почием. Аминь.