ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений свт. Гавриила
ПЕРЕЙТИ на главную страницу Основания опытной психологии

Отделение второе. О совместном бытии души и тела.
Глава 7-я. Об отношении между душой и её организмом.
§146. Содержание главы.
§147. Когда можно наблюдать отношение между душою и организмом?
§148. Рассмотрение сего учения.
§149. Об основании такого учения.
§150. От чего произошли такие странные мнения?
🎧§151. Сущность отношения души и организма.
§152. О постепенном образовании человеческих способностей.

Отделение второе. О совместном бытии души и тела

Глава седьмая. Об отношении между душой и её организмом

§146. Содержание главы

Точное и верное познание души, её сил и способностей, особенно же её состояний, описанных в предыдущей главе, возможно лишь тогда, когда будет известно истинное отношение между душой и организмом и влияние сего последнего на душу. Исследование в высшей степени любопытного и важного для психологии вопроса об отношении между душой и телом далеко подвинуто в настоящее время проницательностью некоторых Германских ученых, каковы Найе, особенно же Карус и Кленке. Мы будем руководствоваться во многих случаях, в особенности со стороны фактической, их указаниями. Но, отдавая полную справедливость глубокому их знанию, мы все-таки, из любви к истине, принуждены будем противоречить им во многих существенных пунктах. Мы уверены, что никто не припишет этого противоречия нашей самонадеянности: истина чаще всего бывает результатом многих споров и разнородных взглядов на предмет. Один человек, при всей учености и проницательности, не может обсудить вопроса со всех сторон.

§147. Когда можно наблюдать отношение между душою и организмом?

Во 1-х, всякий беспристрастный человек согласится с тем, что отношение между душою и организмом человека можно и должно наблюдать лишь тогда, когда и душа и тело получили уже некоторое развитие и обнаружили основные формы своей жизни, а это бывает заметно не ранее того, как младенец несколько уже начинает обнаруживать следы понятливости, признаки некоторых душевных способностей, т.е. не ранее, по крайней мере, восьми или девяти месяцев после его рождения. Всего же лучше наблюдать отношение между двумя составными частями во взрослом человеке: ибо тогда все обстоятельства облегчают и содействуют такому наблюдению. Но если бы кто вздумал начать эти наблюдения, напр., с той минуты, когда организм человека зарождается в утробе матери: то едва ли он успеет в своем намерении. Предположив даже, что ему удастся проследить за развитием зародыша и изучить основательно все перемены, каким он подвергается с самой первой минуты своего оплодотворения до того времени, когда из него образуется полный организм со всеми своими формами, все же таки он изучит одну только сторону вопроса; но другая его сторона, т.е. начало души и отношение её к образующемуся организму, всегда останется для него тайной: потому что невозможно понять и разгадать, в каком отношении находится душа к образующемуся организму.

Во 2-х, вероятно всякий без труда согласится также и с тем, что младенец развивается и совершенствуется мало-по малу и притом с помощью тех средств и способностей, какие получил от Бога, и развивается как по телу, того и по душе: ибо, начиная с того, как сосать грудь матери, как употреблять руки или ноги и другие члены, как пользоваться чувствами, и кончая способностью судить, умозаключать, познавать, все он приобретает постепенно. Эти два положения не требуют никаких доказательств: потому что ежедневный опыт оправдывает их самым несомненным образом, так что их можно признать аксиомами. Но, между тем, они совершенно противоречат основной мысли упомянутых нами выше ученых.

Кленке, в своей органической Психологии, изучение отношения между душой и телом начинает не только до проявления каких-либо душевных способностей в новорожденном младенце, но даже до образования зародыша в утробе матери. Он полагает, что организм человеческий с самого оплодотворения зародыша и до смерти образует сама человеческая душа. Вот его слова: «Если взглянем на ход развития организма вообще, то генетическое исследование покажет нам, что из неопределенной точки мало-по малу проявляется жизненная деятельность и, сообразно внутренним законам, из неопределенного развивается ряд метаморфоз и образований, которые, по своей противоположности и взаимной зависимости, постоянно относятся к целому, совершающемуся во времени и пространстве. Но развитие в периодах и формах происходит столь правильно, что нельзя не признать творческого могущества первообраза в каждом моменте жизни, как высшей идеальной силы, происходящей в каждом образовании организма. Идеальное могущество (это название у него означаешь душу) творит беспрерывно и столь предусмотрительно, что как бы наперед обдумывает следующее периоды и настоящим образованием приготовляет будущее. Посему эта идея организма есть вместе первообраз целого, в правильном движении и развитии, которого проявляется сознательное мышление. Уже в зародыше, как бы предвидя все будущее, она устраивает органы для жизни его в атмосфере и светлом мире явлений, и столь разумно устанавливает периоды и метаморфозы развития, что один период следует из другого и с каждым постепенно и яснее обнаруживается в реальном мире бытие и воля идеи, определяющей индивидуальную жизнь».

«Столь красивый, из разнообразных членов состоящий человеческий организм, при первом вступлении в природу, представляет каплю яичной жидкости; однако ж идея индивидуальности находится здесь нераздельною: ибо в этой капле уже начинается развитие и формирование будущего многоразличия. В этой капле идея обнаруживается в самом малом своем значении: ибо жизнь природы творит во времени и пространстве; в капле яичной жидкости еще вовсе не заметно разнообразия свойственного будущему организму, однако из этой же капли творчески зиждется организм. Творческая деятельность, исполненная сознательной, бесконечной будущности, есть идея, которую мы называем душою. Она есть умственно понимаемое бытие того феномена, который мыслит и из вечно пребывающего первообраза творит, преобразует и формирует материю. Чем более идея возрастает в своей реальной интенции, тем образованнее становится материя, как экстенсивное отражение идеи».

«Организм пребывает в беспрерывной деятельности. Эта деятельность обнаруживается только проявлением всей полноты индивидуальной идеи в формах времени и пространстве, и рядом метаморфоз достигает до того что каждое новое развитее приближается к своей цели. Беспрерывная деятельность предполагает уничтожение прошедшего; но идеальное развитие хотя действует во времени, однако по сущности своей остаётся постоянно идеальным: поэтому уничтожение исключительно свойственно только телесной стороне организма и проявляется феноменом исчезания и перемены субстанции. Органическая идея образуется идеально и ею же образуется материя до возможного, в первообразе предначертанного разнообразия. Как скоро идея предуготовляет новую взаимную деятельность организма с природой, являются новые органы; вещество получаемое организмом извне для известных целей, вступая в соотношение с индивидуальной жизнью, лишается всех свойств внешнего мира и приводится в однородность яичной жидкости, бывшей основанием организма. Таким образом каждое мгновение повторяется основной феномен, – переход простого в многоразличное, – и проч.» (Кленке).

§148. Рассмотрение сего учения

Из приведенных здесь слов всякий может видеть, что в нем именно утверждается та мысль, что душа или идея сама образует свой организм. Эта мысль есть господствующая и во всей психологии Кленке. Но предположение, будто идея или душа сама образует свое тело, заключает в себе тысячи несообразностей и не может быть допущено положительной наукой.

Во 1-х, оно не может доказано, как факт, как действительное явление, а останется всегда в области гипотез. Какая есть возможность следить за действиями идей или психей с первоначального развитая зародыша, когда образ этого самого развития, самый способ зародыша, его метаморфозы и пр. суть явления столь трудные для наблюдения, что их нельзя вполне ни понять, ни объяснить. В этом согласны все физиологи. Если к предположению об образующей идее приводить то явление, что зародыш развивается удивительно премудро, что все метаморфозы образования организма совершаются с удивительною намеренностью, целесообразностью, то не должно забывать, что и все другие явления внешней природы, даже самые механические, совершаются с такою же премудростью, также рассчитано, как и образование младенца в утробе матери. Напротив того, все физиологические изыскания на счет этого последнего предмета убеждают нас, что организм человека образуется в утробе матери по тем же точно законам, как растение из семени. Кажется, что в зародыше положена заранее форма всего будущего организма, или то, что еще Аристотель назвал энтелехиею, и семя мужа оплодотворяет, т.е., дает ей образовательный толчок, точно также как в зерне растения находится вся форма будущего растения, которая начинает оживать, когда влага земли приведет ее в брожение. В этом мнении утверждают нас свидетельства многих сведущих физиологов. Вот слова Валентина: «Самодеятельность органических тел часто приводит к предположению, что материей тела управляет особенная жизненная сила, которая производит действия, ей одной свойственные, отличные от действий неорганической природы и только через это обусловливает жизненные отправления…… Но предположение об этой жизненной силе не только не объясняет многих еще неизвестных условий, а напротив ведет к заключениям, которые противоречат точнейшим физиологическим опытам. Оно воздвигает несуществующую в природ преграду между физико-химическими явлениями мертвой и живой природы. Правда, предположение это при первом взгляде завлекает тем, что приписывает особенное, высшее влияние жизненным процессам; но более точное и беспристрастное исследование показывает, что оно только затемняет понятие о более чудном условии: каким образом натура производит в живом творении столь особенные и многоразличные действия посредством дивно устроенной организации, пользуясь лишь одними общими силами».

«Если рассудить, что жизненные явления суть следствия бесконечно мудрого органического плана, то всякие затруднения исчезнут: мы можем представить себе, что в зародыше заключены условия, посредством которых возникают из усвоенных пищевых веществ новые образования, соответствующие общей цели. Таким образом возникают, напр., клеточки и пузырьки, качеством своим действующее на существующее уже элементы и определяющее превращение последующей пищи». (Смотр. Физиол. Валентина)

Из сих слов, а также из всех опытов и наблюдений тех физиологов, которые не считают нужным прибегать к гипотезам, можно заключит что, при образовании тела человеческого, также как и растений, господствуют одни физические, химические, и органические законы. Большая часть физиологов именно склоняются более на то предположение, что зародыш организма образуется по одним органическим законам; но едва ли кто-либо из опытных физиологов согласится с тем, чтобы сама душа образовала его сознательно.

Во 2-х, из этого предположения следует, что душа человека до своего действительного развитая, т.е. еще до того времени, когда ода получит способность иметь представления, сознание мысли и пр., действует разумно, сознательно и даже гораздо лучше и вернее чем в последствии: ибо согласитесь, что образовать для себя такой прекрасный организм есть дело более важное и трудное, чем все последующие действия души. Если душа устроила глаза, потому что она предвидела, что в мире есть свет, который ей нужно воспринимать; если она устроила уши, потому что знала наперед что они будут нужны для восприятия волнений воздуха и просто душа была гораздо умнее до того времени, пока начала на самом деле мыслить и действовать. Но каким образом происходит, что она, будучи столь разумною и проницательною в утробе матери, теряет все свои свойства по рождению на свет младенца и снова должна учиться всему? Каким образом душа наша нисколько не сознает этой образовательной своей деятельности? Для устранения этих вопросов Г. Кленке предлагает гипотезу о бессознательности мышления. В душе, по его мнению, два мышления, сознательное и бессознательное и при помощи сего последнего, она образует свой организм. Но что это за бессознательное мышление? Пусть всякий беспристрастный читатель подумает возможно ли бессознательное мышление? Мышление есть сознание, и сознание есть мышление; иного мышления нет и быть не может. Сказать, что есть бессознательное мышление – все равно что доказывать, что есть неощущаемое ощущение или неподвижное движение. Ведь, после этого, можно утверждать что стулья на которых мы сидим имеют ощущение и мышление только бессознательное.

Наконец, в 3-х, нельзя здесь не упомянуть еще об одной несообразности. Если действительно сама душа намеренно и разумно образует свой организм, то от чего организмы многих людей очень часто выходят столь несовершенные, болезненные, с большими недостатками в членах и орудиях? Еще более, от чего вместо обыкновенных организмов выходят иногда уроды, непохожие на человека? Странно было бы думать, что их произвела сама душа: ибо зачем ей вредить самой себе; и вообще здесь никакой ответ не может быть удовлетворителен: ибо представляется, что идея, или душа, есть зодчий, а зародыш – материал, из которого он творит по своему соображению. Если вы скажете, что какие-либо ненормальные состояния самого материала, т.е. зародыша, из которого идея или душа творит организм, производят ненормальные организмы, то тем самым допустите, что образование организма подчинено силам и законам физическим, и след. не зависит от души.

§149. Об основании такого учения

С точки зрения той философской системы, начала которой проникают психологию Кленке, рассматриваемое нами мнение имеет свои, по видимому, достаточные основания. Эта система не находит существенного различия между душой и организмом, но считает их за единую сущность. «Организм, по её мнению, есть проявление, выражение идеи, или души, – или же идея, пришедшая в реальность, – индивидуальное проявление всеобщей жизненной силы мира. Организм в своем проявлении, как целое, подлежащее чувствам, есть органическое тело, в сущности же, как целое идеальное, – есть органическая идея или душа». – «Идея и материя взаимно условливают друг друга; идеальное целое в вещественности становится реальным, потому причина обоих должна быть одна и та же; но обе, пришедши в реальность, в их существенном соединении, представляют организм, органическое единство, деление которого на телесную и идеальную стороны есть произвол науки». Эта последняя тирада не оставляет сомнения в том, что в этой системе не допускается генетического (существенного) различия между идеею (душою) и организмом: они суть нечто единое, как две стороны одной и той же сущности. Но кроме того, внимательное соображение всей книги Кленке окончательно убеждает, что душа и тело, по его мнению, не суть различные сущности, а душа есть особое проявление, частный вид идеальной жизни вселенной, которое приходит в индивидуальное и сознательное состояние в организм. Наприм., возьмите след. слова: «наука не вдруг могла синтетическим способом умосозерцания постигнуть неделимое целое, но сначала рассудок ищет различий и делений, которые впрочем, не могут заключаться в самом предмете, а основаны на субъективном его разумении. И так наука интеллектуальным способом разделила целое на тело и идею или душу и пр.», след., это разделение не основано на сущности предмета. Еще яснее выражено это в другом месте. (Смотр. Физиол. Валентина) «Так как душа человека есть та сфера высшего единства духа природы с Божественным духом, которая выражается индивидуальностью человека и относится к индивидуальному явлению; то каждое органически выраженное направление, будучи проявлением душевным, не может оставаться в той сфере индивидуальности, которая относится к духу вселенной и является сознательной индивидуальностью – психеею».

Но подобное учение есть, очевидно, следствие пантеистического направления и нисколько не может быть оправдано ни здравым рассудком, ни опытом. Здесь не место опровергать пантеистическое учение вообще; но разберем упомянутое мнение с той стороны, с какой оно касается нашего вопроса.

Во1-х, мнение это заключает в себе смешение различных предметов и понятий. Не должно этому и удивляться, потому что пантеизм в том и состоит, что смешивает все субстанции, считая их видоизменением одной всеобщей субстанции.

Беспристрастный разбор физиологических фактов приводит совершенно к другим результатам. Из первой главы мы видим что в человеке нельзя не допустить бытия какого-то существа, вовсе непохожего на его организм, вещества нематериального, иначе нет возможности объяснить, как в нем происходят ощущения. Да и сам Г. Кленке приходит к тем же результатам во всех случаях, когда держится ближе фактов; но где только он увлекается желанием подчинить их пантеистической системе, там он тотчас впадает в темноту, и слова его заключают явное противоречие. Возьмем хоть приведенную выше тираду.

Трудно понять, что такое значит выражение: «идеальное целое в вещественности становится реальным поэтому причина должна быть одна и та же»? Но тогда далее читаем: обе (т.е. идея и материя), пришедши в реальность и пр., то возникает вопрос; что такое материя, пришедшая в реальность? И неужели есть еще материя, не пришедшая в реальность? Слово «материя» до сих пор означает нечто реальное, вещественное, да и теперь ничего более означать не может. Посему выражение «идеальная материя» заключает противоречие в терминах. Или возьмем след. выражение: «идея вещественности становится реальным» след., она прежде не имела реальности, т.е. бытия ибо реальность идей заключается не в её вещественности, а в её идеальном бытии?

Чтобы удостовериться в том, что всякая ложная система при ближайшем рассмотрении, сама себя изобличает своею запутанностью и внутренними противоречиями, возьмем ещё след. место: «Сущность организма есть жизненная идея его бытия, – идея, стремящаяся по законам природы сделаться явлением, т.е. принять вещественную форму. Вещественность происходит таким образом, что частная идея иногда становится моментом природы, т. e. в развитии своем, по законам времени и пространства, пребывает преемственно и во взаимном условии с внутреннею полнотою жизни, покоящуюся в идеальном первообразе; пребывание частной жизни есть воплощение, т.е., проявление идеи в образовавшемся теле». Чем ближе вникаем в эти запутанные фразы, тем яснее открываются их взаимное несходство, их противоречия. Что разумеется под именем идеи, стремящейся по законам природы сделаться явлением? Если это идея творческая, идея, которую имел Сам Бог от вечности и осуществил в свое время: то о ней нельзя сказать, что она стремится к осуществлению по законам природы, ибо творческая идея не подчинена законам природы, а сама творит их. Если же это не так, то каким образом она имеет бытие? Личность ли это, или же свойство особой субстанции? Словом, это представление какой-то идеи есть олицетворение собственной мысли автора; в нем ученый Психолог представлению собственного ума приписал самостоятельное бытие и заставил его играть слишком значительную роль. Далее различается еще какая-то частная идея жизни, которая «воплощается в организме, проявляет себя во времени и пространстве и находится во взаимном условии с внутреннею полнотою жизни первообраза». Потом это: «пребывание частной идеи, сделавшейся моментом жизни, есть воплощение, т.е. идеи в образовавшемся теле». – Все это, повторяем, было бы понятно тогда, когда бы мы знали, что за идея, которая творит все эти чудеса и какое мы имеем право олицетворять эту идею, т.е. приписывать ей волю, разум, личную деятельность и пр.

Во 2-х, мы указали уже на странную гипотезу о бессознательном мышлении, но в рассматриваемой нами системе есть еще нечто более странное; это мнение – будто человеческий организм есть повторение солнечной системы, есть жизнь космическая в индивидуальном виде; а потому солнце и планеты повторены в человеке, жизненные же напряжения, являющиеся между центром и периферией солнечной системы, феномены движения, света, тяжести, химизма, электричества, гальванизма в организме повторяются, по общим законам, под видом жизненных действий. Солнечный принцип организма в конкретной своей форме представляется в человеке нервной системой, а планеты повторены в виде внешних чувств.

Такие мысли с первого раза кажутся заманчивыми: ибо они как будто расширяют горизонт умственного зрения, но они не могут выдержать критики холодного рассудка. Сравнение организма с солнечной системой есть не более как сравнение и дальнейшего значения иметь не может. Сверх того, оно заключает в себе явные противоречия с прежними положениями самой Психологии, нами рассматриваемой. Давно доказано, и никакой здравомыслящий ум не отрицает, что вся солнечная система, все эти феномены света, электричества, магнетизма и пр. суть мертвые, механические явления материи, основанные на строжайших законах математики: след., если они повторяются в организме, то значит, что и весь организм управляется одними механическими законами, а не есть проявление какой-то разумной идеи. Но согласимся на минуту с мнением автора и поверим, что нервная система в человеке есть солнце, что наружные органы его суть планеты и пр.; что же собственно выйдет из этих положений? Какая сторона жизни ими объяснится? Лучше ли я пойму назначение и деятельность нервной системы, сказавши, что она есть солнце? Лучше ли пойму и устройство органов, усвоивши им роль планет? Едва ли! Кажется, что подобные сравнения скорее могут привести к ложным умозаключениям, нежели к истинным понятиям.

В 3-х. Идея, душа и психея представляются как три различные состояния одной и той же субстанции; это суть три названия той жизненной силы, которые творит организм. Между тем, при употреблении этих слов, встречаются разные запутанности и противоречия. Например, «она, т.е., психея, как не подлежащий чувствам состав всех представлений (след. психея есть состав представлений), обладает телесным организмом только в его напряжении, равно как и на мозг действует идеальным только образом. Но не должно здесь смешивать психею с душой. Душа, как основная идея индивидуальной жизни, временно проявляющаяся посредством организма, живет во всем составе организма, который есть ничто иное, как сама душа, сделавшаяся телесной; она, как частное явление высшего разумного бытия, мыслит бессознательно и всякое мышление в организме является действием в его гармоническом развитии и сочленении».

Но если психея и душа одна и та же субстанция, то она не может так стройно разделяться, чтоб одна часть её сделалась телесною и мыслила в организме бессознательно, а другая, оставаясь только в мозгу, мыслила столь сознательно. Очевидно, что здесь или совершенно отвергается различие организма от духовной субстанции человека, что ясно, впрочем, и из других мест системы Кленке, или же под именем души надобно понимать не то, что под именем психеи.

В 4-х. Наконец последняя несообразность рассматриваемой системы с опытными наблюдениями та, что раздражения внешних органов или те впечатления, какие органы сообщают через нервы мозгу, смешиваются с самими ощущениями. Опытная физиология несомненно доказала, что вне мозга, мимо впечатлений органов, нет ощущений; что органы не сами собою ощущают впечатления, а передают их нервному центру. Между тем, по системе Кленке, все органические сферы обладают способностью ощущений; все они, без помощи нервов, сами по себе могут ощущать. Этого еще мало, органические сферы не только ощущают, но мыслят; или, лучше, душа в них мыслит, хотя бессознательно, тем не менее разумно.

По всем сим соображениям трудно допустить, чтоб душа сама образовала для себя тело: мы этого не сознаем, не можем понять и объяснить. Напротив того, образование нашего организма вовсе не зависит от произвола души; организм образуется сам, по своим органическим законам, исследованием которых занимается опытная физиология. Это, впрочем, не значит, чтоб не было никакой зависимости и влияния между развитием организма и развитием души. Оно необходимо есть, но, как увидим далее, в ином виде.

§150. От чего произошли такие странные мнения?

Одна из главных причин, которые служат основаниями заблуждений, представленных в предыдущем параграфе, есть привычка многих ученых олицетворять умственные представления законов природы, т.е. говорить о них, как о личных существах, действующих самостоятельно и намеренно.

Таково, например, олицетворение психеи, или души, которая творит организм человека. Душа человеческая, без сомнения, есть существо личное; но Г.Кленке говорит не о той душе, которая живет и действует во взрослом человеке, ибо эта душа, как очевидно, развивается постепенно и сама не может творить своего организма. Очевидно, что идея, которая у Кленке творит организм, есть олицетворение того закона, по которому развивается организм в утробе матери. Очевидно, говорю, что здесь автор олицетворил свое отвлеченное представление об общей жизни природы и одарил это представление волею и разумом, даль ему роль какого-то таинственного деятеля.

Такие примеры олицетворения встречаются у него на каждом шагу. Самые механические законы природы, самые простые феномены являются у него олицетворенными деятелями. Представим в доказательство описание действия пищеварения. Оно описано так: «противоположность между неделимым и внешним миром состоит во взаимном друг на друга действии и в том самом моменте, в котором они, силясь друг друга уничтожить, проходят снова самостоятельное существование. Неделимое силится уничтожить внешний мир, уподобляя его себе в области своей жизни; внешний мир уничтожает неделимое, разрешая оное, приводя его обратно в собственное, теллюрическое состояние. Между тем неделимое постоянно установляет внешний мир, представляя себе оный и постоянно в нем отражаясь. Пищеварение есть такая сфера индивидуального организма, посредством которой неделимое действие на внешний мир отрицательно. Но это отрицание происходит здесь в самой материальной и как бы низшей форме; Поелику внешний мир, как скоро вступает в непосредственное сношение со сферою пищеварения, теряет совершенно материальные свойства и качества и сделавшись, так сказать, абстрактом материалов, приводится в химический сок, который после подвергается влиянию индивидуальной жизни. И так организм уничтожает свойства внешнего мира. Этим выражается преобладание индивидуального над общим, и в этом состоит признак самосохранения, эгоизма в организме. – Организм желает существовать как бы один и усвоить себе, сделать собственным телом все, что может служить его существованию».

Очевидно, что в этом описании простой и удобно изъясняемый в физиологии процесс пищеварения представлен в олицетворенном виде, химическое действие разложения принятой внутрь пищи называется усилием индивидуальной жизни уничтожить внешний мир; представлена какая-то борьба между внешним миром и индивидуальною жизнью, в которой победа остаётся на стороне последней. Но подобное олицетворение органических законов едва ли проливает новый свет на что-либо. Говоря проще, желудок действует по простым физическим и химическим законам бессознательно, а потому не должно представлять его действие каким-то сознательным и намеренным.

Это стремление все объяснять олицетворением производит то, что явления простые, не требующие больших соображений и очень легко объясняемые физиологией, представлены в каком-то таинственном виде. Напр., ничего нет проще, как объяснение действий глаза, которое и было представлено нами в первой главе. Но послушаем Г. Кленке: «В глазе заключается идея усвоения и участия к напряжению, действующему во внешнем мире эксцентрически, которое мы называем светом; другими словами: индивидуальная жизненная идея посредством глаза стремится войти в соотношение с действиями света. Внешний мир действует на глаз своим светлым напряжением и изменяет органическую сферу; нерв принимает участие в этом измененном состоянии глаза и в тоже время свою черепно-мозговую, покрывочную массу приводит в такое состояние, что жизненная идея чувствует это изменение под видом света и пр.».

Пусть беспристрастный читатель хладнокровно разберет все выражения приведенной тирады, и он уверится, как все в них основано на игре слов и все запутано. «Внешний мир действует на глаз светлым напряжением и жизненная идея чувствует свет». Понятнее ли это тех простых объяснений зрения, которые предлагает опытная физика? Или возьмем, напр., это объяснение слуха: «Как скоро тела внешним влиянием побуждены к внутреннему движению и в следствие этого обнаруживают стремление свое к разрешению, т.е. свое дифферетивное пребывание привести снова в первобытное эфирное существование: то в таком случае происходит замечательный феномен, называемый внутренним качанием, дрожанием или волнением вещественного разрешения и сгущения… тогда происходит то, что мы называем звуком. Посредством звука человек вступает в ближайшее соотношение с вещественным миром: ибо звучание тел есть стремление их разрешиться, проявить основную свою сущность. Поэтому в звуке более всего проявляется основная сущность тела и пр., и пр.».

Это описание не легко понять; но, сверх того, оно заключает в себе существенные неверности: ибо говорится, что звук есть проявление существенных свойств материи. Это несправедливо: ибо звук не проявляет никакого почти свойства тела; оно есть особое, случайное его состояние, именно дрожание. Душа очень мало узнает посредством слуха. Можно сказать, что ухо самый бедный орган по отношению к познанию, а между тем говорится, что посредством слуха мы узнаем самую сущность материи. Я уже не говорю, что такое значит: «стремление тел к разрешению»; или – «свое дифферетивное пребывание привести в первобытное эфирное состояние»?

Хотите ли узнать, что такое свет? «жизненное напряжение вселенной, которое обнаруживает действие, исходящее от известных космических, центральных, жизненных пунктов и которое возбуждает противодействие во всех телах подлежащих его влиянию, вследствие чего они сами становятся подчиненными центрами и пр.». В другом месте свет – называется «жизненным пульсом мира».

Но подобный способ миросозерцания, подобное стремление олицетворять законы и явления природы, а также и собственные умопредставления, как кажется, есть более младенческий образ рассматривания природы. Естественно, что люди в младенческом возрасте, не постигая причин многих явлений, все считали одушевленным, во всем видели деятелей разумных, населили всю природу различными живыми силами; словом, олицетворили все силы природы. Но чем более ум человеческий усовершается и мужает, тем лучше он научается отделять механическое от живого и разумного и тем более уверяется, что везде, где он подозревал присутствие живых сил, действуют механические законы. Ближайшее изучение природы всегда показывало перевес механизма во вселенной. А потому, в настоящее время, все эти олицетворения явлений можно считать за анахронизм. Никто не скажет, что свет есть какая-либо жизненная сила природы, или что звучащее тело стремится к какому-то разрешению. Свет, звук, тяготение, притяжение, суть видоизменения механического движения частиц материи; все они измерены и взвешены наукой. Словом, чем ближе мы будем изучать природу, тем сильнее станем уверяться, что вся вселенная, разумеется кроме живых одушевленных существ, есть великий, но мудрый механизм* (*Многие быть может почтут излишними столь долгие рассуждения и опровержения; но они имеют близкое отношение к рассматриваемому нами вопросу. Отдавая полную справедливость глубоким соображениям упомянутых выше учёных, мы хотели только показать здесь, как трудно опытные наблюдения подчинить началам той философской теории, которая чужда всякому опыту. Исключая это обстоятельство, во всем прочем мы готовы первые отдать полную справедливость глубокой учености их и первые воспользуйся приводимыми ими наблюдениями для объясненья различных сторон душевной жизни.).

§151. Сущность отношения души и организма

Сущность отношения между душой и организмом состоит в том, что душа и тело существуют не только совместно, но и во взаимном условии. Развитие, совершенствование и вообще вся жизнь души и тела идут не только параллельно, но и при беспрерывном взаимном влиянии друг на друга, и столь тесно, что они обе составляют не два, а одно существо – человека. Все, по крайней мере, более важнейшие явления тела отражаются в душе, имеют влияние на её состояние, расположение, представление и вообще на всю её жизнь, и наоборот, сии последние отражаются в организме, производя в нем часто особые состояния. Поэтому, не смешивая организма с душой, не считая последнюю за сущность первого, а первый – за проявление души, надобно только, сообразно здравому опыту и наблюдениям, показать, какие явления душевные зависят от органических влияний и какие душа, в свою очередь, перемены и состояния производит в теле.

§152. О постепенном образовании человеческих способностей

Наблюдая над развитием способностей у детей, мы приходим к тому общему выводу, что организм, прежде всего, есть как бы орудие, которое дал Бог душе для того, чтоб посредством него она могла приобрести все познания. Тело наше, говорю, есть как бы наставник для души в том смысле, что душа всему научается посредством своего организма. Подробный свод наблюдений над развитием младенческой души, начиная с первых проблесков внимания до полного проявления всех способностей, вполне доказал бы эту мысль, и сверх того, был бы в высшей степени полезен и важен во многих других отношениях. Он представил бы исторический свод происхождения, порядка и развития всех душевных сил и служил бы важным пособием для опытного психолога. Мы постараемся указать хотя некоторые черты из сих наблюдений.

Младенец рождается на свет, не имея и не обнаруживая никаких душевных сил и способностей, кроме разве механического движения членов и некоторых внутренних ощущений голода, боли, холода пр., бессознательных, но обнаруживаемых плачем. Некоторый проблеск души можно наблюдать в нем лишь спустя несколько недель, а иногда и месяцев по рождению. До того же времени дитя хотя и смотрит глазами и, без сомнения, получает впечатления от всех других органов, а след., в душе его происходят ощущения света, фигуры, звуков, запахов и пр.; но оно не сознает этих ощущений, т.е. не понимает, что эти ощущения происходят именно в нем.

Первая способность, которую можно подметить в детях, есть именно внимание; а оно в них первоначально пробуждается большею частью от ощущений звуков. Если няня, желая усыпить дитя, начинает петь колыбельную песнь то, через несколько времени, дитя перестает плакать и очевидно начинает прислушиваться к голосу, т.е., начинает сознавать в себе какие-то ощущения, след., останавливать на них внимание; но это внимание, это сознание звуков, долго еще бывает в нем довольно неопределенно, т.е. дитя долго еще не понимает того, что причина этих ощущений находится вне его, и уже впоследствии оно начинает догадываться, что звуки исходят от постороннего предмета.

Тоже бывает с ощущением зрения, в люльке, над глазами ребенка часто вешают какую-нибудь игрушку. Дитя долгое время смотрит на нее довольно безразлично; потом начинает останавливать на ней глаза, но дольше; след., начинает замечать то ощущение, которое рождается в нем от игрушки; но оно долго еще не понимает что эта игрушка есть предмет, вне его находящийся; ему кажется, что она находится в его глазах. Наконец, когда впечатление игрушки от частого повторения стало ему знакомо и дитя приучилось к этому ощущению – и в особенности, когда оно научилось владеть руками: то мы можем заметить, как оно обнаруживает намерение схватить игрушку. Тут-то можно наблюдать, как оно ошибается в расстоянии игрушки от себя. Дитя начинает хватать ее тут же у самых глаз, и когда несколько раз повторившиеся неудачи показывают ему, что игрушка находится дальше: то оно научается понимать расстояние вещей от себя и начинает догадываться о бытии внешних предметов. След., первая способность, которая возбуждается в душе человека, есть внимание и проявляется вследствие впечатлений предметов на чувства.

В последствии, дитя мало-по малу начинает сравнивать свои ощущения, отличать одни лица и вещи от других лиц и вещей. Разумеется, что оно прежде всего замечает свою няньку, мать и те вещи, которые ближе к нему. Внимание его привлекают сначала такие предметы, которые производят на чувства более сильные впечатления. Яркий блеск зажженной свечи, или огонь в камине, сильно возбуждают его чувства, так что оно не может сначала оторвать от них глаз. Но чтобы понять душевный процесс, по которому дитя производит сравнение своих ощущений, представим след. соображение. Дитя очень скоро привыкает к своей няньке и отличает ее от всех других лиц. Но по каким качествам и по каким впечатлениям оно узнает и отличает ее? Без сомнения, по признакам её наружным, ярко бросившимся в глаза, каковы: цвет платья, голос и пр.; но пусть нянька переоденется и подойдете к ребенку: последний начнет ее дичиться, начнет плакать и ни за что не пойдет к ней на руки. Если нянька заговорит с ним в этом виде чужим голосом: дитя еще пуще начнет плакать и дичиться. Когда же нянька станет ласкать его своим обыкновенным голосом: дитя успокоится, хоть все-таки будет глядеть на нее недоверчиво. Совершенно же оно успокоится лишь тогда, когда нянька наденет прежнее свое платье. Эти и подобные примеры ясно показывают, что дитя начинает уже сравнивать свои ощущения делать суждения и умозаключения, хотя без слов, но тем не менее правильно: след. в нем уже появились зачатки мышления и всех почти будущих способностей. Параллельно с сими умственными способностями, и даже ранее их, в детях проявляются способности желательные, зародыш коих заключается в их душе с самой минуты рождения.

Дитя, как мы сказали еще прежде, имеет при самом рождении только одну способность и силу двигать своими членами. Эту способность оно, впрочем, получает еще в утробе матери: ибо мать на половине своей беременности чувствует движения членов образующегося младенца. Но движения младенца до рождения и в первые дни по рождении бывают более механические, бессознательные. Дитя в первые дни по рождении не умеет даже сосать груди матери и выучивается этому лишь после того, как мать несколько раз вложит ему в рот свою грудь и нальет молока. Точно также оно не умеет по рождении правильно владеть своими руками и ногами и только, спустя несколько месяцев, научается понимать назначение рук, а также научается обращать глаза в ту сторону, откуда слышит звуки, чего не умело сделать прежде. Замечательно, что дитя довольно долго по рождении не сознает своих членов, т.е. не понимает, что его ручонки и ножки принадлежат ему: случается, что оно, при прорезывании зубов, кусает свои собственные пальцы и начинает плакать, и это не один раз.

Так развивается душа ребенка, при помощи данного ему от Бога чудного организма! Оно мало по малу начинает знакомиться с окружающими его вещами, их употреблением; оно начинает обогащаться разнообразными сведениями, а когда дитя начинает уже лепетать, то невольно обнаруживает свое любопытство, расспрашивая обо всем, что ни повстречается ему нового. Тут-то легко можно предугадывать об его природных дарованиях: ибо чем дитя любопытнее, тем оно пристальнее обращает внимание на все встречающиеся предметы, – тем, значит, оно лучшие имеет способности.