Заповедь 3: Не приемли имени Господа Бога твоего всуе

Скачать Заповедь 3 в формате docx

Почитай Бога словом
Раздел 1: Грехи против величия Божия и достоинства святых
** Богохульство
** Ропот на Бога
** Кощунство: а) словами и б) действиями
** Применение божественного и священного к предметам или действиям явно греховным
** Равнодушие — смолчание при чьем либо богохулении и выражение удовольствия к чьему либо кощунству

Раздел 2: О клятвах
** Принятие присяги без страха Божия
** Будто грех принимать присягу
** Двоедушная, или лукавая, присяга
** Ложная присяга (лжеприсяга)
** Клятвопреступление
** Клятва безрассудная или же прямо злодейская
** Упорное выполнение неразумной или же на злодеяние данной клятвы
** Заклятия себя разными неблагополучиями

Раздел 3: О божбе
** Божба без нужды, или в простых разговорах
** Божба во время игр
** Божба в торговле
** Принуждение другого к божбе и даже к частной присяге
** Неверие к божбе ближнего
** Божба помимо имени Божия: а) сотворенными вещами, например, небом, и б) рыцарски: честью, шпагою.
** Свидетельство о себе Божиею Матерью или кем либо из святых

Раздел 4: Об обетах
** Непамятование и несохранение обетов крещения, а также и по присоединению к православной церкви
** Нарушение обетов монашества
** Неисполнение какого либо обета Богу или святым
** Неправильные обеты
** Самовольное заменение или отменение данного обета
** Не от сердца частое призывание имени Божия или святых
** Частое упоминание в разговоре врага Божия
** Название животного именем человеческим, которое начально происходит от имени святого
** Выбор имен новорожденным по одному лишь приятному звуку или же ради частого употребления другими этих имен

Раздел 5: Грехи относительно ревности к славе Божией
** Рассказ о ложных боговидениях
** Разславление ложно икон чудотворными
** Отказ в каком либо содействии и пособии по делу обращения иноверца или раскольника
** Непринятие возможного участия в православном миссионерском обществе или в христианском каком братстве
** Прямое противодействие окрещению или присоединению кого, и вообще православной миссии
** Напрасный отказ быть восприемником кого либо от купели

Грехи 6: О прославлении имени Божия в службах церковных
** Возмущение духа в себе или в других пред темвременем, как идти в церковь
** Гордое в церковь Божию вхождение и такое же из нее исхождение
** Поздний приход в церковь или же преждевременный выход из нее
** Праздные разговоры в церкви во время службы
** Скучающее на службу внимание
** Бесчинное чтение или пение в церкви

Почитай Бога словом

Первое проявление души нашей есть дарслова. Посему внутреннее богопочитание: вера(она относится, преимуще­ственно к умуи составляет содержание первойзаповеди Божией), надежда и любовь (относятся к сердцу и воле, и составляют предмет второй заповеди),—внутреннее богопочитание, естественно, должно выразиться и словомнашим, которое может быть «устным, письменным и печатным». И вот этого-то самого и требует от нас третья запо­ведь десятословия! Все, что относится до словесного почитания Бога и святых Его и что составляет оскорбление нашим словом Его самого и святых, а также что отно­сится до прославления или же до хулы тем же способом божественного и священного,—все это входит в область третьей заповеди, в первом случае—как исполнение ее, а во втором—как нарушение. И так

Раздел: Грехи против величия Божия и достоинства святых

Богохульство

«Отверзе уста своя в хуление к Богу, хулити имя Его… и живущия на небеси» (Апок.13,6).Предметом чьего либо богохуления могут быть: сам Господь Бог, в троице лиц почитаемый, Богочеловек Иисус Христос, Пречистая Владычица Богородица, святые ангелы и святые угодники. Но почему богохульством называются и хульные речи на Божию Матерь и святых?—Потому что «дивен Бог во святых своих» (Пс.67,36): как прославляется и почитается Он во святых, так и оскорбляется за них, когда они бывают хулимы;—потому что Он—виновник их святости; — потому что всегда с ними и они всегда в Нем.—Богохульство, о котором ведем мы речь, это не богохульные помыслы, которым про­тив воли подвергаются иные верующие души и которые не вменяются в вину, как исключительно наглые шептания в душу со стороны дьявола. Нет,—это намеренные и умышленные клеветы и поруганияна Бога или на святых Божиих, произносимые то публично, т. е. боле или мене в многолюдном собрании, то пред некоторыми только лицами (степень последнего богохуления имеют «письменные» хулы, как читаемые только немногими ли­цами).—Что сказать о вменяемости богохульства? Это грех чудовищный. Он выражает какую то ненависть к Богу и святым, показывает отсутствие всякой веры. Первым показателем его был дьявол. Когда дьявол говорил в раю Еве: «что яко рече Бог» (Быт.3,1), то тут слышим клевету на Самого Бога. Какая же это страшная дерзость: человеку, который есть червь, пред Богом, произносить хулы на Все­вышнее Существо! какое безбожие поднимать язык на бо­жественную чистоту действий Иисуса Христа, Который есть вечный благодетель человеков,—искупительная жертва за грехи мира! какое нечестие—поносить Божию Матерь, Царицу Небесную, всегда молящуюся за грешников, какая наглость— клеветать на святых Божиих или приводить в пример из земной жизни их и действительные падения, но только для унижения их, а никак с целью урока или предостережения себя! Они—святые Божии—уже окончили свой подвиг, прославлены самим Богом и все вообще «достойные всего миpa» (Евр.11,38); но и самый меньший из них, например, кото­рый покаялся не задолго перед смертно (как мученик Вонифатий (Четь-Мин. под 19 дек.)) и друг.), есть уже нареченный судия «мирови» (1Кор.6,2) вместе со святыми ангелами и апостолами.— Умышленный и сознательный богохульник, вместе в тем, оскорбляет и ближних. Своими богохулениями он производит всеобщее негодование, касаясь веры, которая есть святыня человека, высшее из всех благ. Слабым душам он и существенно вредит, потому что эти души после его богохулений и подумают иногда: «В самом деле, не так ли…?»  Но и твердые в вере люди, но и глубоко-благоговеющие к Богу и святым, должны усиливать свои чувства, чтоб не ослабить в себе благоговения, например, к Иисусу Хри­сту или Богоматери, которых безбожник в глазах их похулил (Тит.3,10). Он опасный член государства: какого злодеяния нельзя ожидать от того, кто не боится поносить Самого Бога и святых? – За богохульство в ветхом завете назначалось смертная казнь: например, Навуфей по ложному завинению в этом грехе был побит камнями (3Цар.21,13); в новом завете этот грех относится к признакам последних времен (1Тим.1,2.20). —Что же может исправить богохульника? Если богохульство произносится по неразумию или как только сильнейшая брань в нетрезвом виде или же по заблуждению, как в последнем смысле называл себя «хульником» апостол Павел (1Тим.1,13): то оно пройдет вместе с тем, как к человеку возвратится разумное сознание,—и не будет лишено помилования. Но сознательного, но намеренного и многократного богохульника вразумить и исправить разве кара Божия; так некогда был наказан за свою гордость и богохульство царь Антиох: еще живым стал гнить Антиох; зловоние от него исходило на целое войско и было невыносимо для всех (2Мак.9,17.28.9).

Ропот на Бога

«В пустыне сей падут елицы ропташа на Мя», некогда сказал Бог и исполнил о ропотливых евреях (Чисо.14,29). Одни из людей ропщут за самих себя в каком либо чрезвычайном несчастье или горе; например, говорят даже: «зачем мы родилисьна свете?» Другие произносят ропот за других: «зачем же это Бог отнимает (чрез смерть) мать у стольких малолетних детей»? Третьи смущаются промыслительными действиями Бога в истории целого человечества в какое либо данное время: «зачем допуска­лись войны…, зачем бывают нужды людей»? Ропот не заключает, еще в себе ненависти к Богу: но он выражает гнев-досаду на самого Бога. Очевидно, он напрасен и безрассуден; «кто разуме ум Господень? или кто советник Ему бысть?» (Римл.11,34). Он составляет дерзость пред беспредельным величием Божиим: как же человек, всецело зависящий от Бога, может требовать себе отчета в действиях Божиих? Впрочем, ропот иногда бывает и извинителен. Так иной раз ропщет глубоко-верующий. В горести своей этот человек так же по-видимому гне­вается на Бога, говорит, например, к Божией Матери: «зачем оставила меня…»? Но жалобные речи его скорее происходят от избытка надежды на Бога, чем от неверия. Таково например, состояние человека, когда будет допущен тяжкий грех,—не им самим, но близким к нему лицом, и когда угнетенная мысль его невольно обращается к Богу с воплем: «зачем попущено это несчастье, зачем не помянуты на сей раз мои заслуги»? В таком состоянии находился и праведный Иов, когда боролся с великими ужасами своих страданий (Иов.гл.3). Не следует в строгом смысле принимать ропотливые слова подобных лиц. Если сравнить их горькую жалобу на горькое несчастье: то последнее выйдет тяжелее и жалоба их окажется еще умеренною (Иов.6,1). Тут человек ропотливыми словами выражает только свою чрезмерную скорбь и, как кажется ему, незаслуженную им (Иов.6.26).—Чем же, однако, можем мы удер­жать себя от ропота на Бога или на святых в каком либо горе?—Такою мыслью, что чем больше наше несчастье, тем менее должны мы судить о нем,—полезно или вредно оно для нас,—судить так по настоящей только жизни; нужно смотреть на это несчастье в связи с бу­дущею нашею жизнью. Еще таким простым, но верным, средством: когда в несчастии душа наша будто окаменеетили оглохнет, когда с языка нашего так и готовы исходить слова ропота, — нужно заставить себя говорить вслух и много раз «слава Богу». Пусть машинально и одним языком будут произносимы нами эти слова: но они мало помалу оживят и смягчать нашу душу, вызовут ее на такое сознание: «благо мне, яко смирил мя ecи!» (Пс.118,68).

Кощунство: а) словами и б) действиями

«Ниже да именуются в вас… кощуны» (Еф.5,4). Кощунство отличается от богохуления и ропота на Бога. Последние грехи касаются самого существа Бога и личности святых: а оно относится только к тому, что есть Божьего и что принадлежит святым. В нем (если судить по большинству примеров) нет ни ненависти, ни гнева в отношении к Богу и святым: но выражается шутка, желание развеселить других и легкомыслие. Однако ж оно иной раз бывает еще виновнее пред Богом, особенно в сравнении с ропотом,—по своей невынужденности и частовременности. Оно обнаруживается словами и действиями.

Словами; а) любят говорить священными текстами, языком славянским — церковным, не для того, чтоб придать своему разговору более достопочтенности и назидания, а в обыкновенном празднословии, единственно с целью возбу­дить в других смех,—и во всяком случае не к месту; так например, припоминают «глас вопиющаго в пустыни» (Мрк.1,3), желая выразить безуспешность какого либо дела (но на глас Крестителя в пустыне собиралось много народа (Лк.3,7,12.21); так нередко говорят о твердом знании какого либо пред­мета: «знает, как помилуй мя, Боже»; б) приводят тек­сты слова Божия в светских сочинениях, часто и без буквальной точности,—я опять не по смыслу их, а только ради острого слова и одной шутки, еще думают, может быть при этом выразить, что простодушное верование Библии есть доля простого народа. (Да; любимейшая это при­вычка некоторых светских писателей шуточно переме­шивать свою речь священными текстами. Сюда же относится намеренноеписание или печатание ими имен: «Христос, Богородица» с малых букв: «христос, богородица»),в) сознательно обращают в свою пользу некоторые слова священного Писания, чтоб ими оправдаться в нарушении нравственных своих обязанностей; например, отказываясь от поста говорят: «не входящее во уста сквернит» (Мф.15.11), между тем как здесь берется общая мысль о пище, без всякого отношения ее ккачеству или количеству, и только пища здесь противопоставляется нечистоте сердца, от ко­торой происходит и нечистый и дурные речи;—еще чаще оправдывают свои грехи и опущения нуждою, говоря: «по нужде и закону пременение бывает» (Евр.7,12), тогда как в настоящем случае разумеется закон вовсе не коренный и нравственный, а обрядовой —ветхозаветные жертвы, омовения и т. под.; г) совсем по своему перелагают или сочиняют тексты, т. е. слова-то Св. Духа, так как устами апостолов и пророков говорил (глаголал) сам Дух Святый; так например, страшно искажают последние слова в апостольском чтении во время брака, равно как и мно­гое в церковных песнях и чтениях, например, «со свя­тыми у покой»,—всегда придумывая на этот раз какую либо грубую рифму или созвучие; д) насмешливо или в грубых словах говорить о некоторых высоких священнодействиях (макале,т. е. погрузил в крещении); а так­же обычным глумлением для многих бывает «епитимия»; составляют вновь или только повторяют за другими насмешливые пословицы на священников и монахов, которые касаются не личности только, но и службы первых и звания вторых. Такова поговорка и о «длинных волосах». Но например, у священников длинные волоса—и сами по себе приятный вид—должны бы быть еще приятным напоминанием для мирян, что «вот среди их, и так близко, находятся люди, посвященныедля особенного слу­жения Богу и для того, чтоб через них же приносить молитвы и жертвы к Богу» (Еыр.7,27).

Действиямикощунство (пародирование) бывает: аа) благословляют рукой для забавы по примеру священника и в виду его, например, когда кто, придя в дом для гостьбы или за делом и по доброму обычаю благословясь от него, подходит затем к другим с простертою рукою поздороваться; бб) произносят эктении на манер чтения дьяконского, искажая свой голос: вв) представляют (пародируют) целые службы, например, молебен с водосвятием, и целым сборищем, назвав тут одного псаломщиком, а других певчими, поделав и облачения священные (на­пример, вместо ризы рогозу), подражая наружному виду свя­щенника (волоса и борода изо льна); а также равнодушно относятся к играм детей, имеющим предметом смешное представление какого либо таинства или обряда, особенно исповеди (один мальчик сидит на стуле, а другие подходят к нему и рассказывают свои грехи, при чем  мальчик или девочка покрывает их большим платком); мало этого, и сами взрослые в некоторых местах допускают подобные же игры, например, венчают (венцы из соломы), хоронят искусно скрывающего все признаки жиз­ни, и даже карикатурят великое таинство крещения; гг) в нетрезвом виде поют духовное и церковное, сменяя это пение хохотом или спором; дд) безвременно и неуместно, например, для испытания голоса или ради приятности напева, поют из литургии такие стихи, которые относятся к совершению самой бескровной жертвы («милость мира…» «Тебе поем»), и которые вне богослужения можно петь разве для изучения или спевки и разве еще одиноко, тихо и с глубоким умилением; ее) стараются рассмешить непристой­ными движениями и смехом человека, предстоящего на мо­литве, а также иногда останавливают этим чтением или пение на клиросе; жж) надевают, при случае или нарочи­то отыскав где, священническое платье и даже церковные ризы, и так то со смехом показывают себя пред дру­гими;, зз) в театрах выводят на сцену для большего увеселения публики духовных лиц, даже назвав по имени против печатного текста пьесы, какое либо местное знакомое публике и известное своею строгостью или учительством лицо; ии) составляют и разыгрывают в театрах целые драмы из свящ. книг (Зораопера). И сколько же извест­но разных родов кощунства!

К сожалению, этот грех в большом ходу. Для лю­дей легкомысленных любимейшее занятие, приятнейшая шутка: представить в смешном виде обряд церковный или кого либо из лиц духовных. Иное что для шутки и забудется, а это—нет: так то человек поврежден грехом и так хитро подстрекает его враг-дьявол к осмеянию священного!—В какой же степени тяжек этот грех? О тяжести его прежде всего можно судить по лицу Ирода, который показал пример его над Иисусом Христом (направление же убийцы Крестителя известное). Ирод осыпал колкими насмешками и дерзкими шутками Иисуса Христа в глазах своих царедворцов (кощунство без соучастников не бывает); и царедворцы последовали примеру его: он придумал для Спасителя нашего и «ризу светлу» (длинную белую), чтоб представить картину более смешной (Лк.23,11)—Кощунство, хоть бы допускалось не в чувстве пренебрежения к священным лицам и предметам (да! есть кощунствующие и по крайней развращенности сердца), а так просто для улыбки других,—кощунство непременно убивает в душе подобающее к святыням благоговение. Обыкновенно, и от внешнего многое начинается в чело­веке, как с другой стороны—внутреннее его отражается с силою во внешнем; например, внешняя внимательность к своим действиям и терпеливость в занятиях делают его и внутренно-сосредоточенным, исправляют его от порока рассеянности. Посему как наружное почитание нами святынь располагает самую душу благоговеть и чем боль­ше будет знаков такого почитания, в простоте намерения обнаруживаемых, тем больше душа наша начинает благоговеть: так с противной стороны, т. е. от кощун­ства, охладевает к священному душа. Случись вскоре услышать в церкви то пение или увидеть то самое таин­ство или обряд, которые кощунственно представлены были кем либо, и воображение наше тотчас переносится к прежней картине: уважения к священному и святым не­вольно не стает в нас или убывает. Сама по себе святыня или священное лицо и действие ничего не теряют; они остаются по прежнему священными и душеспаситель­ными для прочих, которые приходят к ним или слышат их с доверием: но самим-то кощунникам от их кощунства великий убыток относительно чувства страха Божия. Притом—разве мало еще мирских предметов для шутки и веселости? зачем же трогать священное? Дано нам священное не для того, чтоб шутить над ним, а чтоб благоговеть. — Наконец, тяжесть греха кощунства видна из того, что случалось—тотчас же карал правосуд­ный Бог виновных в нем. Так были примеры, что тот человек, который притворялся покойником, между тем как другие шутили над ним или просили у кого пособия, чтоб похоронить его,— тот человек и действи­тельно оказывался умершим. В одной из духовно-повествовательных книг говорится, что дети играли кощун­ственно обедню, и—тотчас явился с неба огонь на вещи, которые они приготовили для бескровной жертвы, бросив их самих в страшном испуге на землю: испуг прошел только чрез сутки (Луг дух.194). Но если Бог долготерпит кощунникам, то потому, что «на покаяние их ведет» (Римл.2,4) или покаяния от них ожидает. И, о! если б они поняли это.

Применение божественного и священного к предметам или действиям явно греховным

«Бог поругаем не бывает» (Галл.6,7).А не поругание ли это, когда просят гостя или сам гость желает угоститься третьей рюмкой вина в честь Пресвятой Троицы? Повторением чего либо до трех раз можно чествовать Святую Троицу только в предметах чистых вслед за правосл. Церковью: например, в этом смысле Церковь делает трое­кратное обхождение вокруг купели, трижды произносит аллилуиа. Но многопитие вина есть грех: на что же похоже и грех то творить во славу Божию?—Так иной святым именем «ангела» величает устно или в письме («ангел мой»!) женское лицо, к которому имеет незаконную лю­бовь… Так некоторые вплетают имя угодника Божия в разгульную песнь. О, человек! не увеличивай кощунством тяжести и без того нелегких грехов своих!

Равнодушие — смолчание при чьем либо богохулении и выражение удовольствия к чьему либо кощунству

В ветхом завете услышать чье-либо богохульство почиталось страшною неожиданностью: иудей в сильном негодовании за то, что оскорбляем был Сам Бог, раздирал на себе платье (4Цар. 19,1). Христианину ли быть равнодушным – молчать, когда кто хулит при нем его Спасителя Христа или Пречистую Богородицу или кого из святых угодников, например, Марию Магдалину? Ему гораздо более, чем ветхозаветному богопочитателю, преподано понятий о величии и свойствах Божиих. Он уже видит исполненным обетование Божие об искуплении человеков и, так сказать, утопает в милостях Божиих, например, приобщаясь Самого Бога в тайнах Тела и Крови Христовой. Он ли, посему, из благоговения и любви к Иисусу Христу, к милосердной матери Божией и святым угодникам, — он ли не должен содрогаться при чьем-либо богохульстве, запретить тотчас богохульнику, а в особенных случаях и предъявить надлежащему  начальству об этом человеке, чтоб не дать свободы соблазну? Нет, равнодушное смолчание при богохульстве другого уже составляет прикосно­венность к этому преступлению.—Затем, пусть иной лично не допускает кощунства и не умеет кощунствовать: но улыбаться с другими, когда кто язвительно осмеивает священные предметы; но с приятностью принимать у себя гостем веселого кощунника; но просить и убеждать, чтоб кощунник позабавил собрание, чтоб представил чтение или пение какого либо духовного лица, чтоб пародировал какую либо службу церковную:—все это с одной стороны, не прямое ли участие в кощунстве, а с другой не поощрение ли кощунствующих ко греху их? Говорят: «не­возможно удержаться от смеха при кощунственных речах или движениях иного: до того иной натурально подражает какой либо церковной службе или обряду или же остроумно пестрит свою речь текстами». Жалкая несдер­жанность! Но этот то неудержимый смех и дает нам почувствовать, что мы мало серьезны для священного, что в нас еще не глубоко развито благоговение к божествен­ному и церковному. «Нет иной раз никакой возможно­сти остановить кощунника: потому что все в гостином собрании, все и высшие и средние, любуются на него, по­тому что и он сам иногда бывает из высших». Но для других-то и следовало бы отвечать на выходки ко­щунника словом истины и обличения: тогда и он вперед был бы осторожнее, особенно пред такими лицами, которых внутреннее расположение на сей раз ему неизвестно. Если уже нельзя, действительно, прямо восстать против кощунника, если не представляется возможности и замять его речь другим разговором; в таком случае не нужно более «на седалище губителей сидеть» (Пс.1,1), помня наставление: «спасая спасай твою душу» (Быт.19,17). Трудно переменить Иродов: и остается чаще молчать на их кощунственные речи и действия… Но отвечают: «и уйти иногда нельзя, например, из-за общего стола». В таком случае одним видом своим остается выразить грусть и недовольство в виду кощунства других. О, добрый христианин! не мирись ни за что и с чужим богохулением или кощунством!

Раздел: О клятвах

Принятие присяги без страха Божия

«Господа Бога твоего да убоишися… и именем Его клянешися» (Втрз.6,13). И молиться небрежно грех: а присяга выше молитвы:—она священнодействие. И к молитве, даже до­машней, требуется приготовить себя хоть двумя-тремя мину­тами: тем более к присяги. Присягающий должен вду­маться, что свидетелем своих слов и обещаний торже­ственно хочет поставить самого Бога, что Господь Бог тут и есть с ним, или «близ» его (Пс.14,8). К этому чувству (т. е. ближайшего богоприсутствия) он должен присоеди­нить чувство правды. Готовясь принять присягу и прини­мая ее, он должен весь проникнуться чувством правди­вости и отвращения ко всякой лжи; потому что задача при­сяги беспристрастная правда, искренняя верность.—Обряд присяги также внушает чувство страха Божия к ней. Пред глаза присягающего полагаются крест и евангелие: крест указывает ему на спасение всех человеков, в том числе значит и его; а вид евангелия напоминает об учении Спасителя и о надеждах христианина в насто­ящей и будущей жизни. Священник бывает здесь в ка­честве такого же свидетеля или посредника, как и во время исповеди. Присягающий поднимает руку свою квер­ху (Быт.14,22-23), выше головы. Этим он выражает, что клянется вот кем: «Живущим на небе»! Поднимает руку не просто, но с крестным перстосложением, в котором также выражается наглядно вся суть веры христианина (верование в Пресв. Троицу и в боговочеловечение Сына Божия). В заключение он целует слова в евангелии и крест Спа­сителя, показывая тем, что залогом своих уверений или обещаний отдает самое дорогое или любезное ему (целуют обыкновенно тех, кого любят, а с одушевленных лиц целование переносится и на неодушевленные предме­ты). После сего как же неизвинительна небрежность тех, которые и приходят к присяге, нисколько не подумав о важности ее, и принимают ее, как только лишь казен­ную форму суда!—Слова ее произносить как то нехотя и тихо (подобно тому, как иные не хотят гласно и искрен­но читать пред святым приобщением молитву исповедания: «верую, Господи…»); руки своей с крестным перстосложением не поднимают, как следует; сделав один толь­ко шаг от налоя, где присягнули, возобновляют свой спор с теми, по чьему делу должны показывать! Но ви­новны на этот раз пред величием присяги и руководи­тели к ней, т.е. начальственные лица, судебные следователи, судьи и священнослужители,—виновны, если не оберегают святыню ее, как собственным примером, перешептываясь в минуты ее, стоя непрямо,—так равно со стороны других, не запрещая посетителям в те минуты шумно разговаривать. Но если иные, напротив, в самом то обряде присяги находят для себя повод относится к ней легко, потому что она очень коротка: то тут не по­нята причина, почему обряд присяги короче всех церковных треб. Люди в сильном чувстве говорят кратко, но живо: та же сила чувства принадлежит и клятвен­ному призыванию Бога. Но главное: краткость, ясность и определенность в присяги приняты для того, чтоб не ос­тавалось в ней места недоумениям, чтоб не где было укрыться человеческому обману. Христианин! если ты бу­дешь призван дать присягу, с душевным страхом и благоговением приступай к ней, как к великому священнодействию.

Будто грех принимать присягу

«Похвалится всяк, кленыйся им» (Пс.62,12). Есть люди, которые, напротив, до того увеличивают свой страх к присяге, что и почитают грехом принимать ее. Но бояться при­сяги в справедливом деле нечего. Клятва во все времена употреблялась. От воина до царя и от грешного человека до праведника,—все в случае нужды произносят ее. Нужда в ней бывает (почти исключительно) по делам в жизни гражданской. И нужда эта возникла вследствие грехопадения человека в раю, подобно тому, как теперь существенно-необходимо для нас покаяние. Ослабла совесть у людей, и отсюда одни говорят не совершенную правду, другие и правде не доверяют, зная много примеров, что «всяк человек ложь» (Пс.115,2). По этой-то неверности человека и сам Бог клялся некогда Аврааму, клялся не большим себя или равным, потому что ни большего, ни равного себе не имеет, но самим собою (Быт.22,16). Клятва излишня была бы разве на небе да в преисподней: в первом месте нет в ней чужды, потому что ангелы мыслят только об истине, и если у них также есть дар слова, или точнее сказать—способ взаимного сообщения мыслей, то они сообщают одну истину; а во втором месте, кроме лжи, уже ничего не существует. Вприменении этого примера к людям следует, что клятва между людьми была бы не нужна только там, где или развита высокая святость или же господствует до последней степени порок. (На деле частью и выходит так. Тем людям, которые более благочестивы или должны отличаться пред другими своим благочестием, как свя­щенники и монашествующие,—тем вособенных случаях удостоверена и делается доверие без присяги свидетель­ской, по одному их священству или монашеству; а люди неверующие, как явные безбожники, и неправоверующие, как раскольники, равно как явно-порочной жизни, напр. обвиняемые в уголовных преступлениях, живущие между собой в преступной связи, и даже только никогда не испол­няющее важнейшего долга христианского приобщаться святых таин:—все эти не допускаются, до присяги). Клятва, как средство в особенных случаях доказать или сохра­нить верность в отношении к другим, требуется в государственной жизни даже и от тех,которые не почитают христианского Бога, как например, татары. Некрещеные по своему присягают (У черемис, например, обряд присяги состоит в том, что они съедают что-либо с острия ножа), и их присяга принимается на том основании, что они признают же Божество, хоть по неведению и заблуждению воздают божескую честь не тому, кому и чему следует (Иис.Нав.9,15) (Присяга их, например, свидетельская в судах, до того признается необходимою, что в случае отсутствия духовного лица, которое бы могло привести их к ней по своему вероисповеданию,—проводит к присяге свидетеля-иноверца сам председатель суда.—Клятва и присяга не только не составляют напрасной тревоги для имени Божия, но и есть своего рода служба Богу, особен­ный видь богопочитания. Угодники Боши для уверения других клялись, но после клятвы не переставали быть угод­никами, как например, святой Давид (1Цар.24,23), апост. Павел, (Римл.1,9 и др.) и друг. Произнося клятву, например, в смысле присяги свиде­тельской, христианин этим показывает, что Господь Бог— всеведущ, не то, что люди, от которых легко скрыть тайну,—что Он всемогущ и по своему всемогуществу может изобличить, а по правосудию — наказать нарушителя клятвы, что Он самая истина и любит истину. Да; клятва вообще, и в частности присяга, чисты сами в себе.—Что же после этого затрудняться ею, затем обегать ее? Хоть бы сряду несколько раз принималась она, например, присяжным заседателем: но коли принимается по вызову от правительства, по делу вполне известному для того, кто присягает, затем—в чувстве страха Божия и с оправданием ее на деле; в таком случае не должно быть ни­чего не спокойного от нее для совести, напротив—можно еще порадоваться, что воздана ею слава Богу истины. Что же касается до слов Спасителя: «не клятися всяко» (вовсе) (Мф.5,34), то Спаситель здесь запретил только клятвы произвольные и суеверные, которые употреблялись в его время (Мф.23,21.22) (как употребляются и доныне) и которые нужно было ограни­чить. И на что еще лучше доказательства, что он не осудил вообще клятвы. Пред Синедрионом Он молчал на все вопросы; но когда первосвященник Каиафа сделал Ему вызов на клятву: «заклинаю тя Богом живым, да речеши…» (у евреев, обыкновенно, судья произносил установленную клятвенную речь, или формулу, а подсудимый усвоял ее себе словом: «аминь»); тогда Он тотчас даль ответ (Мф.26,63-64) и тем самым почтил нашу присягу. И так, православ­ный христианин! благоговей всегда к присяге; но ответ­ственностью ее не устрашай себя до того, чтоб уклониться от нее или смущаться, когда по требованию закона принял ее. Потери тут нет никакой: драгоценный залог, крест и евангелие, пред которыми ты произнесешь присягу,—оста­нутся при тебе же, если подтвердишь что либо верно или пообещаешься в чем либо искренно.

Двоедушная, или лукавая, присяга

«Не клятся лестию»(лукаво) (Пс.23,4). Двоедушие в присяге есть нечто среднее между предосудительным бесстрашием к ней и излишним страхом. Не боятся ложно показать или пообещать, но еще боятся оскорбить присягу. Так одни во множествe лиц присягающих только двигают своими губами для вида, но не произносят языком присяги; другие, если нельзя не произносить ее вслух — будто бы не дают ее умом или толкуют ее не в том смысле, как она написана и читается; третьи стараются воспользоваться тем исключением из порядка дел, что можно дать показание свидетельское и прежде (за отсутствием священника), а потом для подтверждения его принять присягу. В виду этого они и позволяют себе показать о деле не так, как показали бы под присягою. Не эти люди обманывают самих себя. Ведь не язык—главное в присяге, но чувство души. И отвлечение ума в другую сторону или к другим предметам, когда языком произносится присяга—также напрасный труд; потому что в присяге должна быть ре­шительная мысль, потому что отличительный характер ее— определенность. Готовность стать пред налой для присяги, чтение клятвенного обещания, подтверждение его словом «Аминь» и собственное рукоприкладство на присяжном листе, все это не воображение и не шутка, а истинное дело. Таким образом, присяга иэтими людьми, несомненно, дана и принята Богом в том смысле, как требовалась и про­износилась. А таким образом и за оскорбление ее они также не избегнут суда Божия.—К греху двоедушия при­сяги относится и то, если иной изъявляет готовность под­твердить присягою известное дело, а когда все будет го­тово для привода его к присяге,—отказывается от присягательства. Здесь допускается уже поползновение или покушение на лживую присягу. Христианин! не уклоняйся к неправде во святилище правды, которым для тебя бывает церковная присяга.

Ложная присяга (лжеприсяга)

«Аще» кто «вотще» (напрасно) «клятся не оправдится» (Сир.23,13), не останется без вины. Ложная присяга, обыкновенно, отно­сится к прошедшему, иногда же и к настоящему времени: она бывает утвердительною, или подтвердительного. В ней есть свои степени, определяющая внутреннее участие воли человека: а) принимают ложно присягу с обдуманным заранее намерением и_: б) приняв присягу без злого намерения, подтверждают или отрицают ею что либо в за­мешательстве, в какой либо слабости телесных сил, а также не понимая того, сколь важна присяга. Умышленный лжеприсягатель вполне безответен в своем грехе. Он подтверждает величием и святостью Бога ложь, которой отец-дьявол; он, так сказать, «утрачивает Бога», как напротив верный исполнитель присяги «соблюдает» для себя Бога; и целуя крест и евангелие,—он уже положил в своей душе дать свидетельство ложное, либо уклончи­вое: не Иудино ли это лобзание выходит? За такое оскорбление присяги иногда он и наказывается явно, или с ясным указанием соответственным его греху казни (Трое с клятвою подтвердили одну бесстыдную ложь, при этом изъявляя готовность понести в противном случае разные казни, первый — сгореть, второй – заболеть тяжкою проказою, а третий – ослепнуть. И что же? Над ними буквально сбылись все эти казни: тот сгорел, этот наказан болезнью с ног до головы, а третий в виду неизбежного наказания себе начал плакать и от слез лишился зрения (Евс.ист.кн.6,гл.9)). Но он тяжко оскорбляет и ближних, чем же?—Застав­ляя страдать невинного, которого вину подтвердил своею присягою или на которого только навлек подозрение;— освобождая от заслуженной казни виновного ко вреду и оби­де других; — обессиливая судей и закон правосудия в решении дела. Дальше присяги по делу идти уже нельзя. Присяга, какова бы она ни была, все решает (Евр.6,16). (Только не стесняются ею, если б она казалась подозрительною, как в общих судах присяга свидетельская,—не стесняются лица, тоже принявшие присягу, т. е. присяжные засе­датели). И что, обыкновенно, бывает следствием той присяги, которая ложно принимается? Затемнение следственного дела, медлительность суда, а в конце всего—неоткрытие виновных или утайка и своей вины, правды в чем, как по делам гражданским и в смысле «очистительной» присяги. Это и значит «издеваться над судом» (Притч.19.28). От­сюда ряд дел не доказанных, не изобличенных. Но совсем не то было бы, если б все и каждый дружно свидетельствовали на суде одну правду в силу данной при­сяги. Тогда честные судьи легко и скоро могли бы прило­жить к известному судебному делу надлежащий закон. Но и недобросовестным судьям, хоть бы они желали решить иначе, не успеть бы ни в чем; потому что—повторяем— после свидетельств, которые даны под присягою и, притом, согласны с ходом всего дела,—уже нельзя изме­нить чью либо вину. Тогда, естественно, уменьшилось бы и число преступлений.—В тяжком грехе ложной присяги участвуют, без сомнения, и те люди, которые доводят до нее других, т. е. когда уговаривают или подкупают со­гласиться на нее для прикрытия преступления, своего или чужого. Да сохранит тебя, читатель,—благодать Божия от ложной присяги!

Клятвопреступление

«Воздаси же Господеви клятвы твоя» (Мф.5,33). В клятвопреступ­ления видим неисполнение того, что обещалось в будущем: клятва или присяга на сей раз и не относится к прошедшему. Так например, нарушается присяга на верноподданство, на верность службы, на должность какую или толь­ко на предмет выбора других к должностям. Но грех клятвопреступления составляет не то собственно, когда не в точности, или не по всей только силе присяги, выпол­няется служба или временная какая обязанность,—когда до­пускаются леность, рассеянность и забвение по должности или же нет лишь усердия к службе. Клятвопреступник нарушает данную присягу или клятву всамом корнеее; например, после присяги на военную службу произвольно бежит из рядов воинских;—сегодня присягал на верность службы, а с завтрашнего же дня начинает, и так далее продолжает явно злоупотреблять службою:—даже и не находит нужным поступать по присяге, считая ее за один порядок при поступлении на службу;—или дал клятву (а не просто обещание) безусловно исполнить что либо, сказал в таком роде: «разве только умру,—тогда не исполню», и—не исполняет, хоть бы мог исполнить и слышал напоминание об исполнении; вообще—ясно помнить свою клятву, и—поступает совершенно напротив (2Цвр.21,1). Та­кой нарушитель присяги или клятвы, которые даны по со­вести и по делу законному, произнесены торжественно и вместе с тем не превышают его сил,—такой наруши­тель клятвенного обещания в высшей степени посрамляет имя Божие; тут слышится или предполагается о нем речь: «Богом поклялся исполнить, и—нарушает. Богу ли, ради ли имени Божия было не поверить, когда он клялся»? Давид спрашивал Господа Бога,—кто удостоится жилищ небесных, или царства небесного, и—услышал, что это человек, сверх прочих своих добродетелей, «неотметайяся» клятвы «искреннему своему» (Пс.14,4). Напротив, прор. Захария видел в особом откровении серп простертый на клятвопреступника (Зах.5,3). По церковным правилам клятво­преступник подлежит семилетней епитимии (Вас. Вел. 64 и 82). Но он преступник и против целого государства. Государство предполагает в каждом, кого допускает до присяги, веру в Бога и, следовательно, благоговение к клятвенному обещанию. Кто присягает, тот и свидетельствует о себе, что имеет веру в Бога. И государство верит этому. Так. обр. намеренно и в самом основании нарушающий клят­венное обещание вводит в заблуждение целое государство. Так. обр. грех этого человека не грех частный, а преступление общественное. Говорят: «трудно выполнить по присяге». В этом труде помощником будет сам Гос­подь Бог, как и говорится в заключение присяги на вер­ность службы: «как суще мне Господь Бог душевне и телесно да поможет»! «Иногда же (говорят) бывает пря­мая невозможность исполнить клятву». Церковь снисходит к случаям крайней необходимости,—но только снисходит, а не просто и тут смотрит на клятвопреступление (Вас. Вел. пр.64). Так, например, в древности у многих христиан вынуждали клятву против святой веры: так и ныне какой либо злой преступник требует от человека в уединенном месте поклястись, что это человек не откроет об его преступ­лении никому. Здесь не было совсем намерения дать клят­ву и клятва бывает вынужденною. Но все-таки надлежало не соглашаться на нее до готовности вынести всякое притеснение. И так православный христианин! Если ты произнес присягу или клятву,—прими все меры, чтоб ис­полнить ее.   Если же по крайним обстоятельствам раз пли два нарушил ее явно и с сознанием, поспеши глу­боко покаяться пред Господом Богом в своем тяжком грехе!

Клятва безрассудная или же прямо злодейская

«Клятся ей… (Ирод), дам ти, и до полцарствия моего» (Мрк.6,23) пример безрассудной клятвы. Эта клятва необдуманная, торопливая, вредная для ближнего или для самого себя дан­ная в порыве страсти какой и физически неисполнимая; однако ж она бывает свободною, не вынужденною со сто­роны других. В таком случае человек грешить и тем, что предпринимает на себя невозможное, самопроизвольно распоряжаясь своими силами, и неуважением к святости клятвы.—Пример же злодейской клятвы видим в людях, которые заклялись не пить, не есть дотоле, пока не убьют Павла (Деян.23,14-15) (а святого апостола сознавал невинным и начальник их по вере язычник) (Деян.23,30). Тот же пример и ныне иногда повторяется со стороны тяжких преступников, ко­торые заклинают друг друга совершить какое либо преступление. Какая же это дерзость против святого имени Божия! Призывает человек самого Бога быть посредником и пособником своего злодеяния.—Ты, душа христианская! если увлечешься к безрассудной и злонамеренной клятве, поспеши к духовному отцу, чтоб он разрешил тебя от этой клятвы.

Упорное выполнение неразумной или же на злодеяние данной клятвы

«Клятвы же ради…послав (Ирод) усекну Иоанна в темнице» (Мрк.14,9.10). Можно еще поклясться безумно или решительно, но остановиться от выполнения такой клятвы. Давид в чувстве сильного огорчения дал клятву наказать смертью одно семейство, и остался благодарен тому лицу, которое умными доводами удержало его от выполнения его клятвы (1Цар.25, 32-33). Саул заклялся смертью же казнить виновного по одному делу, а виновным без вины или намерения оказался его собственный сын, и народ другою лучшею клятвою поставил сильную преграду его опрометчивой клятве (1Цар.14,25-46). Но некоторые упорно выполняют свою неразумную и злую клятву. Ради чего же? Ради уважения к самой клятве, или во имя клятвы. Так, например, иной положил себе клятву никогда не жениться вследствие неудачного выбора себе невесты, и остается холостым, однако ж не живет целомудренно; другой «из начальников, клянущихся зло сотворить» (Василий Великий, п. 29), оправдывает над своими подчиненными свою угрозу во имя клятвы. Но выполнять клятвы «не о добре» еще грешнее, чем давать их: «лучше бы солгавшу жизнь получити, неже главу Предтечеву усекнути» говорится в песнях церковных к осуждению Ирода (Служба в день усекн. главы Предтечи), который уважая клятву, явно сознавал и богопротивное выполнение ее, потому что «опечалился». Клятва, как сказали мы, служит к славе Божией: а безрассудною и злонамеренною клятвою, если она упорно выполняется,—не хулится ли только Бог? Апост. Петр трижды и в усиленных выражениях поклялся, что не знает Иисуса Христа: и что было бы, если б ему нужно было выполнить клятву ради клятвы? грешная сама по се­бе клятва может ли освятиться тем, что будет выпол­нена? Но, по всей правде говоря, упорные в исполнении своих неразумных и злодейских клятв дорожат не клятвою собственно, как делом важным и священным, а только горделивым мнением о себе и тщеславным отзывом других, что «вот-де они до какой степени стойки». О, сохрани Бог держаться таких клятв!

Заклятия себя разными неблагополучиями

«Ни головою твоей клянись» (Мф.5,36). Говорят: «отсохни у меня рука…, чтобы мне свету Божия не видеть, чтоб сквозь землю провалиться, чтобы не сойти с этого места; выйди душа вон, убей меня Бог, чтобы не видеть ни отца, ни матери». Что за нужда в этих потрясающих душу заклятиях? Ими хотят тем сильнее убедить другого, или в невиновности своей, или для исполнения какой-либо просьбы. Но ими скорее можно утомить себя, чем убедить человека серьезного, скорее навести последнего на сомнение, чем успокоить его; потому что они сами по себе составляют явную ложь. Разве можно поверить, что заклинающий себя отнятием руки так и готов лишиться руки, так и опасается казни от Бога? Между тем эти заклятия унижают дозволенную законом христианским клятву, будто клятве и веры нет; они переходят за черту раз­решаемой клятвы. Затем, они не только бесполезны по сво­ей цели и ложны по намерению,—но и пусты в самом основании, несправедливы в отношении к Господу Богу. Разве от человека зависит выполнить их? Кто например, может ручаться своей головой, или точнее сказать своею жизнью? (Мф.5.36) не во власти ли Божией вся жизнь наша,—рав­но как и рука и нога, и даже волос, которого мы не в силах сделать белым или черным? Наконец, эти заклятия опасны. Что было бы с теми людьми, которые произносят их, если бы Бог и обратил к ним свой слух? Только ведь Господь по долготерпению своему не оправдывает их на самом деле? Итак, пусть образумятся те, которые ни почем считают вызывать на себя гнев Божий, шутят гневом Владыки живота своего! Пусть отстанут от этой привычки, пока мера долготерпения Божия не исполнилась над ними и не подверглись они на самом деле, которому либо из призываемых неблагополучий»

Раздел: О божбе

Божба без нужды, или в простых разговорах

«Клятися именем святыми не навыкай» (Лк.12,25). Божба видимо отличается от присяги. Но и в отношении к клятве во­обще она имеет некоторую разность. Она заключается не более как в двух словах («клянусь Богом; ей Богу; Бог свидетель; поверь Богу»). Она не бывает таким усиленным уверение, как клятва. Потому и произносит­ся более часто, между тем как к клятве прибегают в редких случаях. Но в сущности дела, или в своем основании, это та же клятва, частная или по частному делу. Позволительна ли она? Позволительна и безгрешна в слу­чаях особенной надобности, когда все способы обыкновен­ных уверений уже испытаны или же были бы недостаточ­ны, потому что обстоятельства дела сложились весьма прав­доподобно, а постороннего свидетельства в защиту правды нет;—позволительна, когда одному нужно успокоиться, а другому оправдаться: так например, кто либо в общежитии или в семейной жизни подозревается в бесчестном по­ступке, и—это обстоятельство беспокоит и его и других; позволительна, если ею предотвращается зло-вражда в целой семье или в кругу знакомых по какому-нибудь недоразумению или столкновению. Но и только. В прос­тых же разговорах, в таких предметах, которые и спора стоят, божиться не следует, грех. Кто в своей жизни не имел надобности усиленно доказывать свою не­винность в чем либо, тот мог бы и небожиться никогда. И действительно, много есть таких богобоязненных христиан, которые ни разу не произнесут божбы. Они довольствуются для уверения других словами: «ей, ей; ни, ни», т. е. «да» или «нет» (Мф.5,37),—словами, которые впрочем незаменяютклятвы, а только прямо утверждают или отрицают что либо. Чем же виновна божба в обыкновенных разговорах, если она произносится здесь не в обман? Тем, что здесь можно было бы обойтись без нее, что никто не требует ее, никто не противоречит нам, что прибегать к ней нужно только в какой либо опасности или в самых трудных случа­ях. А главное: отсюда может произойти привычка божить­ся. Привычка эта как-то легко развивается: она замечает­ся уже и в детях, которые начинаюсь божиться по при­меру старших. А развившись она нелегко искореняется: пример видим в иудеях, которые любили клястись (Иак.5,12) и которых привычка подтверждать клятвою каждое обещание отразилась и в Ироде царе; тот же пример можно видеть по истории в антиохийцах: св. Златоуст целый великий пост увещевал антиохийцев отстать от клятв. Кто же привык божиться, для того божба уже перестает быть священною, тот близок и к напрасной, ложной божбе. Но еще раньше этого—по отношению к тем, которых он уверяет своею божбою—частая божба его принимает вид сомнительный: ему меньше верят в том предположении, что для него ничего не стоит побожиться и напрасно, что видно есть какая либо неверность в нем, коли он каждую речь дополняет божбой.—И так, ты богобоязненный христианин! не привыкай божиться: плохое это дополнение речи—божба. Если же тебе иной раз и не верят, если страдает твоя честь: все-таки не спеши при­бегать к божбе (Еккл.8,2). Предоставь последующему времени удо­стовериться в истине твоих слов тем, кто не верит тебе. Прекрасно было бы тебе дойти до того, чтоб ве­рили одному какому либо твоему знаку, например, когда бы ты подтверждал что наклонением своей головы. Но ста­райся удержать и других, когда слышишь божбу без вся­кой нужды, в силу привычки, ими почти и непримечаемой.

Божба во время игр

Эта божба, очевидно, еще виновнее, чем в разговорах; и если б не было привычки божиться, то здесь она и не произносилась бы. Притом, каковы еще игры: может быть, это не только такие игры, которых нельзя назвать невинными, но и прямо предосудительные, например, картеж­ная. Чему же тут божба может покровительствовать, ка­кой истине или невинности, тогда как мысль о покрови­тельстве ее должна быть присуща каждому, кто произно­сит ее? не дерзость ли это влачить имя Божие по играм, между тем как со страхом произносят его ангелы на небе (Ис.6,2.3)? особенно какая неосторожность и непочтительность произносить имя Божие в театральной игре («ей Богу»), хоть бы и без намеренного кощунства, в виде чужого раз­говора и опять таки в силу привычки! Богобоязненный человек никогда не прикоснется к священной вещи, если не имеет нужды и законного права прикасаться: как же в игрищах касаться имени Божия?—Христианин! не усу­губляй своей вины в играх божбою за ними. А также не следуй тем, которые и в рассказе о грешных своих похождениях (например, к кружку молодых людей) уверяют других божбой, и так. обр. к одному греху прибавляют еще новый.

Божба в торговле

В этой же божбе есть своя цель, т. е. или прямо об­мануть покупателя или только сбыть свой товар (грех, преимущественно, мелких и разъезжающих по селениям торговцев). Но пусть бы еще божбой торгующий заканчивал свои уверения, что ниже объявленной цены он не может продать. Но нет! Он тут же и изменяет своей божбе: снова сбавляет цену, и—снова божится, что объявил последнюю, и так дотоле, пока сойдется дело. Ка­кое же это легкомысленное злоупотребление божбою! В денежных-то делах или по приобретении вещей всего ме­нее можно было бы употреблять божбу; потому что здесь очень легко увлечься к напрасной божбе; потому что две преимущественно страсти доводят до ложных клятв: гнев да корысть.—Православный христианин! положи твердое намерение не прибегать к божбе в своей торговле (если ты из числа торгующих): при этом не завидуй тем, которые божбами успевают больше продать. Ради того, что ты благоговеешь к имени Божию и боишься про­изнести его в торговле, сколько бы ни подстрекали тебя к этому,—ты не останешься без покупателей!

Принуждение другого к божбе и даже к частной присяге

Говорят: «побожись; сними со стены образ и поцелуй», между тем как тот, кому это говорится и чьим словам не доверяют, видимо стесняется произнести божбу,—поце­ловать икону или крест. Что же значит это требование и к чему оно может привести? Оно составляет насилие для совести ближнего и легко доводит до ложной божбы. Пусть в стеснительных обстоятельствах, в каком либо подозрении, и побожится человек: не побожится «во лжу»и с таким оттенком неискренности, что даже и тот, кто принуждал его побожиться, не успокаивается его божбою.— Частной же присяги никакие законы, ни церковные, ни гражданские, не допускают. Присяга—принадлежность суда или же государственных и общественных дел: она составляет торжественную клятву. Ей и может законно предшествовать, а всего лучше ее может предупредить и заменить, частная божба в таком житейском споре, ко­торый иначе перешел бы в тяжбу: когда божбой предупреждается тяжба, тогда она и безгрешна и служит к славе имени Божия.— Нет, добрый христианин! оставь свою настойчивость, чтоб другой пред тобой побожился, да еще крепче побожился,—с целованием вот креста или иконы или даже с заклятием себя. Оставь, удержись! Мало этого: если видишь в ком расположение уверять тебя божбой, т. е. самопроизвольно с его стороны,—постарайся отвлечь его от божбы!

Неверие к божбе ближнего

«Единою клялся о святем моем (т. е. святостию моею), аще Давиду солжу» (Пс.88,36), внушается доверие к клятве самого Бога. Да, не доверять без всякого основания (судят мо­жет быть по себе, по своей привычке божиться),—не до­верять клятве ближнего, значит оскорблять святыню клят­вы, как удостоверения самим Богом: «свято имя Его»,ска­зано (Лк.1,49). Затем, недоверие— чувствительная боль душе того человека, который побожился правильно. В таком случае этот человек уже и начинает раскаиваться, что употребил божбу.—Христианин! не оскорбляй божбы недоверием к ней. А если ближний твой божится—как тебе из­вестно—только в силу привычки своей и совсем ложно: в таком случае и опять предупреди его_: что ты не нуж­даешься в его божбах, и проси не божиться.

Божба помимо имени Божия: а) сотворенными вещами, например, небом, и б) рыцарски: честью, шпагою.

«Не клянитеся ни небом, ни землею, ни иною коею клят­вою» (Иак.5,12). В первом случае, т. е. творениями Божиими, бо­жатся некоторые, обходя Бога, по своему суеверно. На сей раз разные божбы существовали у евреев, например, небом, землей, Иерусалимом, церковью, деньгами церковными (Мф.23,16-23). Так как евреи, с одной стороны, привыкли клястись. а с другой—все-таки боялись нарушения заповеди Божией: то и придумали для успокоения своей совести такие божбы, в которых умалчивалось имя Божие и которые будто бы не заключали в себе оскорбления имени Божиему. За то они и не считали для себя строго-обязательными таких божб, не затруднялись поступать вопреки им (Мф.23,16). Но напрасное успокоение! Божба тогда только и сильна, когда опирается на всемогущем имени Божием: если в ней не подразумеваются всеведение и правосудие Божие, то она и не имеет смысла. Небо, земля и церковь, эти творения Божии уже са­ми собой указывают на Творца, и следовательно, божба ими вы­ходит полная, как самим Богом. Между тем евреи, употреблявшие их в божбу, хоть и незаметно для самих себя, воздавали им ту же честь, которая принадлежит одному Богу; потому что, без сомнения, чем клянутся, то самое и любят и почитают (Прор. Моисей тоже свидительствовался небом и землею: но в ту ж минуту он вспоминал и имя Бога (Втрз. 4, 25—26). Словом. если святые Божии в своей клятве или божбе и указывали на предметы высокие и священные, то они только призывали эти предметы быть свидетелями пред самим Богом, свидетелями своего обращения к Богу, и тем еще яснее представляли для себя величие Божие,, а не к нимсобственно относили свое клятвенное обещание). И вот в этом-то и за­ключалась вина евреев, как виновны и все, которые бо­жатся сотворенными вещами» (Иереем.5,7)!—Во втором случае, т. е. рыцарски и язычески, божатся некоторые от своей гордо­сти. Например, на место достопоклоняемого имени Божия эти люди поставляют честь свою: «клянусь моею честью». И опять напрасное успокоение, особенно для других, пред которыми так клянутся! Далеко ли человек уйдет со своею честью? Но божба именем Господа, если она про­износится искренно, с благоговением и не без особенной нужды,—скорее бы могла закрепить человека в данном слове, предохранить его от неверности. Тем постыднее божиться шпагою или «Зевсом», богом языческим. За такие клятвы Церковь строго осуждает виновных (6 всел.94).—Ты, христианин,—если хочешь и имеешь нужду употребить божбу: всегда призывай в ней только имя Бога, а не кля­нись Богом через тварей или собственными какими либо качествами!

Свидетельство о себе Божиею Матерью или кем либо из святых

Говорят: «вот порукой за меня будет Матерь Божия; ручаюсь святым чудотворцем Николаем». Позволительна ли эта божба, составляет ли она истинное богопочитание? Также нет. Клянущийся представляет себе и в том же хочет искренно уверить других, что он говорит правду пред лицом самого Бога, Который все знает, и что в противном случае, т. е. за ложное свидетельство, или увеpeниe, может покарать его Бог. Но это свойство, т. е. всеведение, и это право, т. е. наказывать людей за грехи, —принадлежит только одному Богу. Следовательно, свидетельствоваться, хоть бы и справедливо, в делах для дру­гого сомнительных ни Божиею Матерью, ни святыми нель­зя. Иное дело—искать молитвенного покровительства у БожиейМатери и святых, чтоб открылась правда и доказалась невинность.—Так-то ты, благочестивый христианин, и утверди себя относительно всякой клятвы или божбы.

Раздел: Об обетах

Непамятование и несохранение обетов крещения, а также и по присоединению к православной церкви

Обеты отличаются от клятвы и божбы; потому что в них нет уверения другого в чем либо: они исключи­тельно касаются одного лица, которое обещается, хотя не­которые из них также произносятся пред Церковью и при свидетельстве других, как обеты в крещении, монашеские и сердобольных вдов. Скажем прежде об обетах крещения и по присоединению к Церкви. Обеты крещения состоят в «отречении от дьявола и сочетании Христу» (Галл.3,27). В том и другом случае они произносятся трижды. Значит—настойчиво, с такою твердостью, что против дьявола и дел дьявольских человек объявляет веч­ную вражду, а по отношении к Иисусу Христу полагаете обещание во всю жизнь служить Ему,—неизменно быть христианином. И стоит произнести эти обеты со всею реши­тельностью и искренностью, подобно тому как утопающий на воде полагает пред Богом много обещаний, лишь бы спастись, или как человек в минуты особенной радости своей готов на многие добрые обещания. Почему же стоит?— До крещения человек находится под влиянием и властью дьявола, потому что дьявол победил—запленил первых человеков в раю. Оставаясь же волей и неволей (как в младенческом возрасте) в такой близости к дьяволу и в повинности прародительскому греху или же свободно допуская (как в совершенных летах) дьявольские—грешные дела, человек и после смерти своей разделяет одну участь с дьяволом, т. е. вечную муку. Но вот после крещения он освобождается от этого самовластия дьявола и уже по самой купели делается наследником царства небесного! (Римл.8,16-17)Тогда как до крещения дьявол и грех жили внутрьего, а благодать Христова действовала только отвне,призывая его к себе (как возрастных) разными внушениями, после крещения же выходит иной порядок: благо­дать поселяется в сердце человека, а дьявол и грех действуют извне (Добр.т.4,гл.9); из сердца враг выходит (отсюда слова в молитвах заклинательных при крещении: «изжени из него (крещаемого) всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце его»), подобно тому как из внутренних помещений дома выгоняется обыкновенный враг или грабитель; после этого враг-дьявол уже не самовластный властелин над человеком, а только беспокоящий его соблазнитель. Да; святое крещение такая драгоценность в жизни, такое счастье для человека, что и нет слов выразить. А отсюда и обеты его дороги. Это самые первыеобеты в жизни человека,—первые и пожиз­ненные, или до конца жизни.

Можно услышать рассуждение: «все мы крещены младен­цами; обеты отречения от дьявола и сочетания Христу про­изнесли за нас крестные отцы. Наше участие в обетах было бессознательное». В этом рассуждении мы не пред­полагаем чьего либо раскаяния (сохрани Бог!), что напрасно крестили его: ужели кто будет раскаиваться, или жалеть, что он родился на свет не слепым, а видящим? Но бессознательно же на крещенного младенца действует и бла­годать Божия. Все мы еще во младенчестве были христианами: жизнь христианская была в нас и тогда. Благодать Божия действовала в нас, как свойственно ей действо­вать, в то время без ведома нашего, совершенно одна. Хотите видеть некоторые примеры? Вот младенец, лежащий в своей колыбели, во время сна улыбается. Эту улыбку простодушная вера нянек объясняет тем, что младенца «утешает ангел-хранитель». Объяснение, близкое к истине. Ангел-хранитель дан младенцу от крещения и находится у его колыбели. Мы же назовем эту улыбку благодатным игранием духа в спящем младенце. Или вот всеми за­мечается, что младенец после святого приобщения спит: глубокий покой его в этот день не от благодатного ли умиротворения происходит? Еще некоторые внимательные замечают, что младенец (уже начинающей понимать) в день приобщения бывает особенно ласков,—готовь обнять каждого, как члена родной семьи; опять не благодатная ли это радость духа его? Та же сила святых таин Христовых проявляет себя и в телесной жизни младенцев: весьма часто детские болезни проходят без леченья, если младенца сносить к св. причастию. А также замечательна в подрастающих детях охота к молитве, к церкви и к церковности: не дух ли благодати, полученной ими в крещении, располагает их так к молитве и к любозна­тельности относительно всего церковного? Да; благодать Бо­жия действует и в младенческой, а затем, в детской душе, действует на том основании или в такой надежде, что не сознающий себя младенец, когда придет в сознание, сам свободно и охотно пойдет путем спасенной жизни, что будет и благодарить и радоваться за дар ему свя­того крещения. Опытов действования благодати на младенца будет заметно больше, если родители по мере возраста его примерами своей истинной набожности будут охранять в нем благодать святого крещения, если будут пробуждать в нем первейшее сознание такого рода, что он не человек только, но и христианин.

Затем, приходя в возраст (с 10—15 лет) и найдя в себе следы влияний на душу благодати, человек дол­жен сознательно усвоить себе обеты святого крещения, должен самостоятельно решиться жить, как христианин. Если так он сознает себя, если свободно сочетается со Христом, если имя православного христианина будет слышаться в его душе: то жизнь истинно-христианская сде­лается в нем собственностью, личным достоянием, за­слугою (т. е. в смысле свободного хранения благодати).

И так можем ли мы считать обеты святого крещения чем то не относящимся до нас или только давно прошедшим? можем ли когда либо забыть купель, в которой нас крестили? не памятен ли должен быть для нас тот день в году (если знаем его), когда совершенно над нами святое крещение?  (некоторые святые Божии, когда писали предсмертные завещания, то прежде всего в своих завещаниях благодарили Бога за то, что Бог удостоил их православного крещения). Не полезно ли нам одно припоминание обетов по крещению? Как однажды человек родится на свет: так и креститься может только один раз. Обеты крещения повторяем и первые у нас и пожизненные. Они не слагаются с нас никогда. Если же мы нарушаем их (а действительно это так): то можем только каждый раз начинать возобновлять их на деле в другом таинстве,— в святом покаянии.

Но кто принимает крещение уже возрастным или, кре­щенный правильно в прежнем вероисповедания, присоеди­няется к православной Церкви таинством миропомазания, а иногда одним чином присоединены: эти люди уже соб­ственными устами (а не чрез восприемников) произносят обеты. И произносят они свои обеты не только тор­жественнее, чем выполняется этот обряд в крещении младенцев,—мало того: они подтверждают свои обеты целованием слов в евангелии и креста (чинопослед. присоед. из иноверн. к правос. Церкви)), наконец—вслучае решительного нарушения своих обетов, или измены пра­вославной вере, говорят на себя: «да постигнет мя гнев Божий и клятва и вечное осуждение…»! («Чин, како приимати…, яже никако же быша правоверии») Значит обеты этих людей уже подходят к смыслу клятвы, или как бы присяги на верность служению Царю небесному. И такие-то ли обеты можно забыть и не стараться сохранять?

О, Господи разумов!Научи меня всегда благодарить Твое милосердие ко мне, что я удостоен крещения еще младенцем, что я христианин от колыбели моей! Помоги мне помнить и хранить обеты святого крещения до самой се­дины моей, до самого гроба!

Нарушение обетов монашества

В монашестве как бы повторяются обеты крещения: в нем особенное, высшее проявление христианства. Посему обеты его также остаются на всю жизнь. В виду трудности и святости этих обетов полагается предварительный «искус», или испытание для желающих обязаться ими: при­знается за лучшее этим лицам носить еще мирские, а не монашеские одежды (Номок.при больш.требн.), чтоб затем не могли они изме­нить монашескому званию. Измена же монашеству до сложения с себя его обетов и до возвращения в мир у святых отцов почитается «оставлением Христа, обманом Бога» (Вас. вел., св.Златоуст м др.) Но и кто, оставаясь в стенах монастыря, всецело и по­стоянно нарушает то один из обетов монастырских,то все три, т. е. относительно целомудрия, бескорыстия и смиренного послушания,—этих людей ожидает тяжкое наказание от Бога. Тут на виновную главу падает троякий суд: суд за грехи, которые он допускает, суд за нарушение им монашеских обетов и суд соблазна для мирян. О, да смягчится этот суд Божий покаянием или ради покаяния тех, которые уже повинны ему! Монастырь и есть место, убежище для покаяния.

Неисполнение какого либо обета Богу или святым

«Аще обещаеши обет Господеви Богу твоему, да не умедлиши воздать его» (Втрз.23,21). Кроме обетов крещения и монашества, которые даются на всю жизнь и с особенными священнодействиями,—возможны еще обеты частные, временные и кратковременные. Предметом их бывает какое либо доброе дело или дар, то или иное во славу самого Бога или же в честь Божией Матери и святых, в которых «дивен Бог» (Пс.75,12).Одно еще намерение или расположение сердца испол­нить что либо доброе или принести какой дар Богу не составляет обета. Обет есть обдуманное и свободное обещание богоугодного дела,—решительное обязательство себя к чему либо, хотя иной раз и под условием, например, если счастливо окончится известное предприятие. Может быть здесь вопрос: «делать всякое доброе дело не обязан ли христианин и по обетам крещения, если имеет для того и случай и силы»? Так. Но обет относится к одной ка­кой либо добродетели, бывает выражением особенного усердия, составляет особую жертву. Хотя ни в Писании, ни в церковных законах обеты не указываются в виде запо­веди, и таким образом нет греха не давать их: но они, без сомнения, богоугодны и имеют благодетельное значение для христианина. Закхей пред лицем самого Господа Иисуса Христа произнес обет: «раздать половину своего имения нищим» и—Господь одобрил его обещание (Лк.19,8-9). Причины, или поводы, по которым даются обеты, также доказывают их богоугодность. Так одни что либо обещают Богу в случае успеха своего дальнего путешествия или затруднительного какого дела, подобно Иакову, который давал обет посвятить десятину из своего имения,если в Месопотамии встретит довольство и оттуда возвратится здоровым (Быт.28,20-22); не богоугодное ли это дело полагаться на помощь Божию, и особенно в затруднительных обстоятельствах? Другие в тяжкой болезни или в ином несчастном случае спешат возложить на себя обет или несколько обетов: к кому же и прибегать в бедах, если не к Господу Богу, и святым? Третьи обетом хотят умилостивить Бога за свои грехи или возблагодарить Его за благодеяние: ста­раться—загладить пред Богом свои вины и воздать Ему благодарение,—все это какие святая дела! Да, есть люди, которые и по одному глубокому благочестию, без всяких внешних побуждений, обязывают себя обетом к богоугодным делам, например, не есть мясной пищи или есть постное по понедельникам. Так обр. обеты сближают душу с Богом, наделяют ее прекрасными забо­тами, как придумать, так и исполнить обещанное, приносят ей взамен того милости Божии, приучают ее к вер­ности и постоянству в добродетели. И если есть одна твердая решимость воли принести дар Господу Богу, на­пример, пожертвовать что либо в церкви, или же послужить каким трудом для Бога: то лучше же сделать это не просто, а с обетом. Но когда известный обет вполне определился в душе или, вместе с тем, устно при чьем либо свидетельстве произнесен, когда он по своему пред­мету не противоречит никаким правилам веры: тогда уже становится обязанностью христианина и должен быть выполнен без замедления: «благо тебе, еже не обещаватися, неже обещавшу тебе не отдати» (Еккл.5,3-4).К сожалению, у многих достает решимости только на то, чтоб положить обещание, а не на то, чтоб исполнить обещанное. Беда прошла, обстоятельства поправились, и обет остался забытым. Как это оскорбительно для чести и святости имени Божия! не значит ли это задерживать у себя Божие достояние или оставлять за собой то, что уже отделено для Господа Бога,— как бы пользоваться для домашнего употребления алтарною вещью? Да; все обещанное, т. е. личный труд или вещь какая,— уже перестают быть нашею собственностью: они принадлежат Богу. А исполнить обет лучше без замед­ления, потому что тогда еще свежи впечатления на душу от того случая, по которому и дан он.—Христианин! не бойся обрекать себя к посильным обетам: но и ста­райся выполнить данный обет и радуйся, когда выпол­нишь его.

Неправильные обеты

Иефеай в случае победы над врагами обещал безусловно принести в жертву Богу то, что первым встретит воз­вратившись домой. И естественно,—его встретила с радостным приветствием прежде всех дочь: тогда он глубоко опечалился (Суд.11,30-40). Обет требуется предварительно обсудить, соразмерить с силами (Лк.14,28). Но если он произносится в сильном чувстве, под самым живым впечатлением ка­кого либо несчастья или особенного благодеяния Божия,—и в таком случае должны быть определены его предмет, место и приблизительное время. Между темодни возла­гают на себя обеты и физически и нравственно невозмож­ные для них, например, обещаются быть в Киеве для поклонения святым мощам, между тем как Киев в страш­ной дали от них, а дома дети остались бы без надзора.

Другие произносят безусловно такой обет, которого ис­полнить не могут не спросившись прежде согласия старших или высших себя, например, мужа или начальника или хозяина дома, и исполнение которого сопровождалось бы нарушением законных прав этих лиц: (один, путе­шествуя на Афон, тайно постригся в монахи без согласия своей, жены, которая оставалась дома, а главное—после этого снова возвратился домой, чтоб распорядиться своим имением). Обещаются за свое дитя, сына или дочь,— но не за малолетний возраст его, который находится еще во власти их, а за будущность его в совершеннолетии: только великие святые (как мать Самуила), которые с рождением своего дитяти и сообщали ему тот же дух бла­гочестия, а воспитанием вполне развивали в нем этот дух,—только такие избранные лица могли обрекать Богу свое дитя прежде рождения (1Цар.1.11).—Иные же своим обетом одно исполняют, а другое нарушают в отношении к тому же Господу Богу или святым; так фарисей указывал на свое двукратное в неделе пощение, которое выполнял по усердию, но в то же время осуждал, унижал пред собой мытаря (Лк.18.11). Подобно этому некоторые строят и содержат торговые бани не без постыдной цели в отношении к иным посетителям, и—обетом какой либо жертвы Богу хотят освятить эту торговлю свою. Есть люди, которые в силу данного обета просят священников от­правлять в церкви от одного имени их какую либо осо­бую молитву за самой литургией, например, петь «Высшую небес…» Но к чину литургии, который утвержден все­ленскою Церковью, нельзя делать никаких частных при­бавлений, кроме тех, которые вытекают из самого смысла литургии (например, моление о болящем или путешествующем) и указаны в правилах церковных. Просят также чи­тать за всенощными по воскресеньям какой либо акафист. Но в этом случае не избегнуть многих неудобств: для сокращения службы опускается из всенощной или заутрени положенное по уставу; прочие посетители службы тяготятся молитвой, которая выполняется по обету и просьбе одного лица, и даже уходят из церкви, не выполнив своей особенной личной молитвы, например, молебна в день именин. К сожалению, многие дают обеты только такие, которые требуют от них внешнего труда, или внешней жертвы, например, сходить для встречи иконы особенно-по­читаемой, исправить молебен—всенощную в доме, поставить большую свечу в церкви и т. п. Но лучше было бы им избирать обеты, помогающие исправлению и обновлению жизни их; потому что и несчастие-то, по случаю которых более даются обеты, Господь Бог посылает на нас с тою целью, чтоб мы исправлялись от пороков. Так обр. вместо обязательства к дальним путешествиям, которые год от года отлагаются и, наконец совсем забываются,— лучше было бы им положить и постараться исполнить обет Богу около себя, например, отстать от какой либо не­доброй привычки (от божбы, от картежной игры и т. под.), или же исполнить богоугодное дело дома, например, отговеть и приобщиться св. таин во все четыре поста года.—Ты, читатель наш, не будь тороплив в выборе себе богоугодного обета, особенно такого, который должен продол­житься долгое время!

Самовольное заменение или отменение данного обета

Иногда исполнить обет оказывается неудобным, например, если он дан опрометчиво или в несовершеннолетнем возрасте: в таком случае можно заменить его другим даром Богу. Иногда же и нет никакой возможности испол­нить его, потому что неожиданно переменились обстоятель­ства (пожар истребил то, что было обещано Богу); пото­му что и самый предмет обета сделался запрещенным (например, вход во внутренность тюрьмы для подаяния мило­стыни):—в этих случаях следует совсем отменить обет, или прекратить его. Но замена или отмена обета должна произойти не просто, а с ведома и разрешения духовного отца. Почему же так?-—Потому что обет есть строгое обязательство совести к какому либо богоугодному делу. А судья и свидетель совести есть духовник. Если же христианин легко будет дозволять себе то перемену обетов, то совершенную отмену их: то и требования со­вести для него не будут священными.—Ты, сын Церкви—не решайся отменять свои обеты без духовного отца! Да притом и проси на сей раз разрешения только в очеви­дной нужде, а не без нужды.

Не от сердца частое призывание имени Божия или святых

«Уготовися призывати Бога твоего» (Амос.4,12). Кроме прямых богохулений, кроме напрасной клятвы или божбы и нарушении обетов,—имя Божие, если и не хулится, то многими и во многих случаях недостойно почитается, или всуепро­износится. Такова, например, привычка часто поминать в разговорах имя Божие или святых без мысли. Христианину православному чье же более имя поминать, как не Божие? По опыту святых людей известно, что частое произношение имени Божия ослабляет и искореняет в нас стра­сти. Как это бывает, мы не сознаем подобно тому, как больной не сознает же той постепенности, с какою дей­ствует на его болезнь лекарство; тут припоминается пример: «видехом некоего именем твоим изгоняща бесы» (Мрк.9,38). Но имя Божие или святых даже среди обыкновенного разго­вора надобно произносить не так просто и равнодушно, как бы простое слово, а с мыслью, с искренностью «серд­ца и благоговением: тогда произношение его будет и позволительным и спасительным. Между тем одни произ­носят его только по одной привычке («Господи помилуй; да спасет тебя Божия Матерь»); другие—в ложной чувстви­тельности, или в таких чувствах, которые и неискрен­ни и обращены к предметам недостойным («ах, Боже мой»!); третьи—всего чаще—в гневе («что это, Господи! Христос с тобой, образумься! с глупым Бог не волен» и тому под.). Что подобное богопризывание неискренне и недостойно, может каждый поверить себя так: когда он произнесет в разговоре имя Господа или Богородицы или святого,—чувствует ли в сердце своем хоть малейшее движение к Богу? Без сомнения, этого движения не ока­жется.—Ты, православный христианин! люби произносить имя Божие; пусть оно, так сказать, не сходит с языка твоего; пусть и с каждым вздохом произносятся тобой слова: «Боже мой; помилуй Господи». Но только говори все это приготовлению, с сознанием.

Частое упоминание в разговоре врага Божия

«Не давайте месту дьяволу» (Еф.4,27). Между тем многими и многими место ему дается в каждом разговоре, так что и речь их будто не полна, если дьявол (черт) тут не будет ими помянут. Это новая крайность, противополож­ная частому, но не поистине, призыванию имени Божия. Это просто болезнь нынешнего времени. О, горе великое! Имя дьявола слышится в разговорах и на улице и в гостиных, как между невежественными людьми так и в среде образованных, иногда же и почтенных по своему званию или должности. Ни радость, ни печаль, ни работа, ни отдых после работы, ни шутка, ни серьезный разговор, не обходятся без призывания дьявола («черта»). Забыто ли что сделать, долго ли не отыскивается нужная бумага или вещь, оступилась ли нога, чувствуется ли холод или зной, томит ли голод или жажда, болит ли голова? И уже готово на языке слово «дьявол» и даже «сто чертей»! Затрудняет ли какая мысль, не легко ли понять какой счет или предмет?—Тотчас делается указание на врага: «лу­кавый знает, что такое..; сам черт не разберет»; и прочие безумные слова. Досадил ли чем ближний?—Посылают его ко врагу или же называют его именем врага (уже тяжело только—лишь повторять для примера чужую речь!). Упрямится ли животное, например, конь, не ладится ли что в уходе за животным? И сыплется на него брань именем дьявола. Та же брань, то же призывание имени врага допускается и в письме и в печати, будто для большего какого украшения речи. Что сказать об этой привычке? нужно ли обращать на нее внимание? стоит ли она преследования со стороны Цер­кви? —Имя дьявола редко упоминается в слове Божием: в евангелии, например, оно встречается только 20 раз. Свя­тые Божии также редко произносили это слово, и обыкно­венно называли дьявола «врагом». (Непристойное «черт», происходящее от «неприятной черты что ли или от безобразного очертания», придумано в мирской речи). Каждый христианин еще в крещении отрекался от «дьявола… и всех аггелов его». Здесь нельзя не поставить новых вопросов: знамением чего же служит эта развившаяся ныне привычка поминать дьявола? что это за гость, без которого будто и обойтись нельзя? что за редкость его имя, так что около его имени постоянно вертится язык? удаление ли от дьявола, согласно обетам крещения, доказывает эта привычка христиан или же, напротив, гибельное приближение к нему по духу и делам его? По-видимому, имя его произносится всегда с чувством отвреслиния, потому что более всего сходит с языка в минуты гнева—досады. Однако же кого или что ненавидят, о том или то самое и тяготится вспомнить: но кого или что любят, тех или то самое часто имеют на языке. Поэтому уже не трудно судить, какой это грустный признак в нынешней модной привычки поминать дьявола по-видимому и с чувством вражды к нему. Где Бог и имя Божие, там можно ожи­дать всего доброго: так, напротив, где дьявол и имя дьявола, там нельзя не опасаться злого. Но обратим вни­мание на самые частности в брани дьяволом. Разумно ли и не богопротивно ли относить к дьяволу свойства всезнания и всеуправления («знает, разберет…»)? Доброжелательно ли отсылать к нему ближнего («поди к..»)? как страшно представить, что вот человек, выгнанный кем-либо, и приходит к дьяволу и ищет у дьявола приюта себе! как тяжело вспомнить о власти дьявольской над христианином, от которой уже он освободился в крещении, и которая заметною остается всегда в среде некрещенных, особенно же язычников! Обдуманно ли и безвредно ли предавать скотину дьяволу? Уже известен нам пример в еван­гелии, как бесы, на волю которых было отдано стадо сви­ней, тотчас потопили в озере всех свиней (Мк.5,13-14). — Нет; и позор это для имени Божия, и опасность са­мому человеку, равно как и для ближних его, которых он осыпает черною бранью,—то просто лишь поминать имя дьявола, то и сердиться этим именем. Прислушайтесь речи тех, которые любят поминать врага!—Имени Божия они почти совсем не произносят: будто имя врага для них все заменяет. Но пусть даже многие, имеющие привычку поминать дьявола, и не верят его бытию, сле­довательно, как бы безвредно для своего духа произносят его имя. Враг этим и не оскорбляется, равно как бранью чрез его имя. Почему не оскорбляется?—потому что в таком случай он ближе поставляет к людям свой неприятельский лагерь. О, какая это горькая печаль слышать, что ныне люди то и дело призывают дьявола!—Ты, православный христианин,—возненавидь эту привычку! С корнем ис­торгни ее из твоих речей, если по примеру других обращался к ней. Не лучше ли для тебя помнить и поми­нать имя Христа? Христос есть истина, а дьявол—ложь; Христос—свет, а дьявол — тьма; Христос—твой благо­детель, а дьявол — враг. Как умны и блаженны те христиане, которые и никогда не побожатся, и никогда не произнесут имени врага под словом «черт»!

Название животного именем человеческим, которое начально происходит от имени святого

«Пронесут имя ваше, яко зло» (как бесчестное) (Лк.6,22). Эта укоризна не относится ли также и к тем, которые необ­думанно дают имена человеческие: «Василий, Михаил» и проч., только в уменьшенном виде,—дают домашним животным: собаке, кошке или же зверю, например, медведям? И для ближнего оскорбительно называть животное тем же именем, которое он носит и каким иногда в гневе и его называют. Но его имя ведь есть христианскоеимя: оно перешло к нему от какого-нибудь угодника Божия. Наконец, оно напоминает осамом Христе,—о союзе чело­века чрез соименного святого с самим Христом, в котором сокрыта святость всех святых. Какая же после этого неосторожность: усвоять имя человеческое и христианское животному! (Имена человеческие и святых даются и усвоются только селениям, где живут люди, или временным помещениям людей, как например, пароходы). И что же за нужда называть животное по человечески? разве нельзя дать ему иное название, по свойствам его бессловесной природы, например, белый, черный и т. под.?—Христианин! Помни, что и ненамеренное оскорбление имени Божия в имени святых Его все же считается оскорблением.

Выбор имен новорожденным по одному лишь приятному звуку или же ради частого употребления другими этих имен

Правило церковное назначаете младенцу имя того свя­того, которого память случится в восьмой день после его рождения, как в тот же день (кроме нужды) и следует нарекать младенца. Затем, если может быть отступление от этого правила (как и от самого дня, когда дать имя): то нужно избирать новорожденным имена по особенным каким либо преднамерениям или побуждениям. Например, можно наречь младенца по святому, которого самое имя, по буквальному своему значению, научает какой либо добродетели, как некогда Сиф с этим именно намерением дал своему сыну имя: Енос (Быт.4,26). Можно и хорошо дать новорожденному или новорожденной имя такого святого или святой, к которым родители имеют особенную веру и любовь, которые уже не раз благодетельствовали их дому и семейству и которых молитвы и благословения, по великим заслугам их перед Богом, вообще известны осо­бенною действенностью. А давать детям при крещении имена только для суетного услаждения этими именами своего слуха, только потому, что эти имена вычитаны из романов, а также и по одной лишь общеупотребительности их или же просто—как случится: все это показывает неуважи­тельность к именам святых Божиих. (Имя Мелетий— неблагозвучно: но некогда антиохийцы с ревностью вносили это имя своего святого епископа в семейства свои (Св. Злат. В похв. сл. Мелетию).— Читатель этих советов! Не оскорбляй святых Божиих обегательством имени кого либо из них для новорожденного или возрастного при крещении, а также и сожалением, что тебе самому дано имя от купели не столь благозвучное или общеупотребительное!

Раздел: Грехи относительно ревности к славе Божией

Рассказ о ложных боговидениях

Могут быть (и бывают) и ныне боговидения,—не только в монастырях и пустынях, но и живущим в мире: благодать Божия никогда не оскудеет в православной Церкви. Без сомнения, первое условие боговидений, чтоб были лица достойные их по своей вере и благочестивой жизни. Мирским лицам они могут быть для общей пользы, или в целях Божиего домостроительства о спасении людей. А по нужде одного лица или, так сказать, частные видения бывают исключительно тем, которые находятся в исключительном же положении; таковы, например, пустынники или же опять мирские лица, но среди мира поставленные так, что ни от людей ни от места, где живут, нет им помощи, между тем как над головой их опасность великая и продолжительная, например, голод, смертная бо­лезнь. Подобных-то людей удостаивает Бог своих небесных видений для утешения и подкрепления их равно как и в воздаяние ревности тех, которые (это именно отшельники, по благословенно старших отделившиеся даже и от монастыря), не ожидают себе помощи от видимого. Подвизающимся же для спасения души вмонастырском общежитии или среди мира, пусть эти будут и достойнее, или еще выше по духовным подвигам,—Господь не посылает видений; потому что они могут найти подкрепле­ние в людях или от окружающей природы. (Один жил в безлюдной пустыне и удостаивался божественных видений; но когда сблизился с миром, приняв сан архиерейский, то видения прекратились. Это смутило его. Тогда Господь Бог открыл ему, что благодать не отступила от него, но что в форме небесных видений она нужна и по­дается отшельникам (Ис. сир.). Преимущественно боговидений удостаиваются между благочестивыми христианами простые и незлобивые по душе. Но так как они—дело высокое и чудесное, то нужно относиться к ним с величайшим вниманием. Никакому духовному видений, если оно приходит вдруг, не следует с первого раза вверяться и по­спешно, или без разбора, разглашать о нем другим. Сама Божия Матерь «помышляше, каково будет целование» (приветствие) к ней Архангела (Лк.1,28). Погрешности не будет, если кто, опасаясь прельститься и считая себя недостойным божественного видения, до времени не примет этого видения за истинное; но опасность представляется большая, когда кто поверит ложному видению и возмечтает о своей свя­тости. Прежде всего и нужно признать себя на сей раз недостойным, а затем перекреститься и закрыть глаза: тогда окажется несомненно,—от Бога ли это видение или от врага. Вместе с тем, нужно передать виденное на рассуждение тех людей, которые призваны Богом рассуждать о духах,т. е. какого либо духовного лица или же только людей благочестивых, известных духовною опыт­ностью.—Благочестивый христианин! В виду сказанного о боговидениях берегись самопрельщения, равно как с осторожностью относись и к тем лицам (есть такие, хоть и единицы), которые при первой же встрече с человеком видимо — духовного же настроения рассказывают о своих боговидениях!

Разславление ложно икон чудотворными

«Аз навожду злая на дом Иеровоамов» (3Цар.14.10). Это за то, что царь Иеровоам, из своих личных видов желая отвлечь израильский народ от храма в Иерусалиме истинному Богу, сделал двух золотых юниц и назвал их бо­гами. Так же вот и тот, кто выдает простую икону за чудодейственную (с полным сознанием или только увле­каясь суеверием), принимает на себя весьма тяжкую вину. Прежде всего этот человек бесславит славу Божию. Затем—оскорбляет религиозные чувства других напрасною тревогою в них этих чувств. Как стыдно будет са­мому себя, когда разуверишься, что икона, пред которой ты просил отслужить молебен и от которой получил для хранения у себя масло,—окажется простою! А сколько возникает говора—недоумений во всем народе, когда узнают, что та икона, которая будто бы в частном доме источала из себя капли елея,— после принесения в цер­ковь и тщательного наблюдения там за ней ничем не проявляет себя! (Известно, каким горьким несчастьем окон­чился случай в нашей Москве, когда некоторые обман­щики во время моровой язвы провозгласили икону Божией Матери чудотворною).—Ты послушный сын Церкви,—сле­дуй на этот раз удостоверениюи примеру самой Церкви, а не уверению только тех, в дом которых была бы или еще остается икона, разславляемая чудотворною!

Отказ в каком либо содействии и пособии по делу обра­щения иноверца или раскольника

«Лена внемшася (льна курящегося) не угасит»,сказано (Мф.12.20). А кто не хочет помочь желающему присоединиться к православию, например, чтоб ускорить для него этим делом или оказать ему возможное снисхождение в чем либо,— не хочет, когда имел бы даже на это поручение или влияние своею властью: тот и «угашает лен курящийся». Это значит, что он охлаждает духовную ревность как в иноверцев, пожелавшем присоединиться, так и в тех, которые просят за этого иноверца.—Православный христианин! Не опускай и одного случая, когда можешь чем либо содействовать присоединению другого православию. Это покроет часть твоих собственных прегрешений пред Господом Богом (Иак.5,20). А как же не пользоваться случаем к скорому прощению грехов, которыми обременен каж­дый из нас?

Непринятие возможного участия в православном миссионерском обществе или в христианском каком братстве

«В церкви сущей во Антиохии… постившеся и помолившеся… отпустиша» (Деян.13,1.3), сказано об отделении апостолов Варнавы и Павла для проповеди язычникам. Если же во всей церкви антиохийской были по этому случаю пост и моление: тозначит и ныне долг православного христиа­нина участвовать в миссионерском обществе или в местном христианском братстве для обращения некрещенных. Такое участие и возможно для многих и многих, если не для каждого. Чем же? «Личным трудом для миссионерного дела; только услугами тем, которые непосредственно трудятся; убеждением наедине к делу лиц способных и потом заявлением о них; денежным пожертвованием на миссии, тогда приглашают, или еще отдельно от этого— содействием к увеличению денежных средств в миссионерском обществе, когда о том и просят; сочувствием успехам дела; чтением того, что почитается по этому делу; посещением общего миссионерного собрания, и здесь неуклончивым подаянием голоса против каких либо неправильных действий или только к развитию дела». и т. д. Быть же совсем безучастным на сей раз значит не сочувствовать той Божией радости, которая бывает на Heбе «о едином грешнице кающемся» (Лк.15,7). Затем, это показывает, что православный христианин мало ценит в отношении и к самому себе сокровища православной веры: иначе он желал бы подичиться тем же сокровищем с другими.—О, искренний христианин! Возревнуй от всей души о миссионерском обществе, которое у нас в России, в лице «совета», сосредоточивается в Москве и которого отделы открыты во многих епархиях, а также или в том же роде—православным братством (например: Ка­занскому)! Здесь уже дело касается не одного лица, а мно­гих и даже целых племен инородческих, притом—не иноверца, в котором уже были начатки веры христиан­ской, а совершенно чуждых для вечного спасения. Какая же кроме этого может быть выше и приятнее Богу рев­ность в отношении ближнего? И как же горько видеть, что на сей раз очень мало ревнующих, что для многих все равно—крестятся ли или же остаются некрещенными целые тысячи магометан и язычников!

Прямое противодействие окрещению или присоединению кого, и вообще православной миссии

Противодействие выражается: а) укрывательством языч­ников или раскольников от увещаний, для которых путешествуют миссионеры; б) таким внушением магометанину, еврею или язычнику: «зачем креститься? будь хоро­шими человеком по своей вере; в) отговором других православных от участия в деле окрещения или присо­единении кого либо; г) и собственным бездействием для обращения неправославных и в то же время непредоставлением свободы действовать другим, которые способны и готовы на это, между тем как «судьба местной миссии», так сказать, «находится в руках» этих-то бездействующих и препятствующих лиц; и д) послаблением, даже прямым покровительством тем людям, которые стара­ются разрушить дело миссионерское. В таких случаях православный христианин прямо идет против своей веры и потворствует неправоверию. Но горе, «горе вам…, яко затворяете царствие небесное пред человеки!» (Мф.23,13)—Православ­ный христианин! Помни, что такое противодействие миссии, бывающее от зависти, по злобе или ради денег, собирает на голову виновных «углие огненное»гнева Божия!

Напрасный отказ быть восприемником кого либо от купели

Это значит также быть равнодушным к славе Божией; потому что каждым новым крещением увеличивается число членов царства небесного. Затем, отказ человеку бедному или беспомощному (т. е. отцу крещаемого младенца или самому крещаемому, если крестится возрастной),—от­каз в столь уважительной нужде составляет истинное огорчение ближнему.—Сын православной Церкви! Напрасно, или без причины, ты не уклоняйся от звания восприемника («кума»), особенно при крещении иноверца!

Грехи: О прославлении имени Божия в службах церковных

Возмущение духа в себе или в других пред темвреме­нем, как идти в церковь

«Прежде даже не помолишися, уготови себе» (Сир.18,23). Молитва есть мать добродетелей (Леств.сл.28). А церковная молитва продолжительнее ипо существу своему важнее домашней; поэтому требует от христианина большего приготовления собранностью и успокоением духа. К тому же и враг—дьявол поставляет случаи к расстройству духа (преимуществен­но в благочестивых семействах) пред тем временем, как семьяне должны идти ко всенощной или к обедне,— особенно к той обедне, за которой готовятся приобщиться св. таин. И так надобно стараться—устранить все пово­ды к тому, чтоб не возмутить духа перед службою, как в себе самом, так и в других. Забота эта относится особенно к главе семьи.—Если ты, читатель этих наставлений,— уже сам испытал, как вредит расстройство ду­ха пред уходом в церковь: то и избегай в это время неприятных разговоров и встреч. Святые угодники пред церковною службою начинали еще боле молчать; так например, препод. Пимен, когда собирался в церковь, то са­дился и около часа хранил молчание (Достопам. Сказ о подвиж.). А из церкви и после службы иные из них просто бежали, чтоб не расстроиться в какой либо беседе или встрече своим духом (там же).

Гордое в церковь Божию вхождение и такое же из нее исхождение

«Внидоста в церковь помолитися: един фарисей, а дру­гой мытарь. Фарисей став» (в том же духе гордости, как и вошел в церковь), став отдельно от других и бли­же к самому святилищу, чтоб не быть в кругу простых людей, «сице (так-то и) молящеся… Мытарь же издалеча стоя» вдали от святилища храма, «бияше в перси своя» (Лк.18,10,11.13). Одна из целей бытности христианина в церкви та, чтоб «помолиться Господу Богу о прощении своих грехов и удостоиться милости Божией в чем либо». А горделивость, очевидно, не свойственна просителю или тому человеку, ко­торый нуждается в милости, в снисхождении. И так входит вцерковь нужно с сознаванием своей греховности, или своего недостоинства пред Богом, и из этого-то сознания должны истекать наши молитвы за богослужением, особенно в посты и во время нашего говения. Когда же душа будет в смиренном состоянии: тогда, естественно, и наружный вид наш не будет горделивым. Кто несет на плечах своих какую либо ношу (например, дрова бы): тот разве не наклонится, не согнется? Так точно и христианин, когда сознает на душе своей бремя грехов, не­вольно примет вид простой, скромный. И вот богобояз­ненный христианин, подходя еще к церкви, готовясь еще предстать лицу Божию, пред множеством святых икон и в виду святого престола,—и тут сохраняет благоговение: например, он не бежит, не смотрит по сторонам, не машет руками. Подойдя же к дверям церковным, он ограждает себя крестным знамением. А переступив через порог церковный, творит в себе самую первую мо­литву: «Боже, милостив буди мне грешнику» или другую краткую, к какой привык. Затем, если служба еще не на­чиналась, он делает поклон на обе стороны собравше­муся народу и становится на свое место. Но как неуместен дух гордости всамой церкви, когда например, иные входят в церковь с видом самодовольства и самомнения; когда за службою, без всякой нужды, усиливаются раньше других подойти к целованию евангелия, иконы или креста, а в посты также—и к чаше с тайнами Христо­выми? Как неуместна гордость, когда при выходе от службы встретив священника, который и совершал в церкви службу, преподавал народу «мир и благословение» или только произнес проповедь, и которого значит нель­зя уже не знать, кто он, какого сана и какого прихода,— как и тут даже не отдают ему знака почтения.—Христианин, кто бы ты ни был! отложи у порога церковного мысль о твоих мирских преимуществах. Если есть на земле такое человеческое общество и собрание, где бы все сравнивались между собой, где бы чувствовались живо слова Христовы: «вси же вы братия есте» (Мф.23,8),—то это собрание в церкви.

Поздний приход в церковь или же преждевременный выход из нее

«Не оставляюще своего, собрания, якоже есть неким обы­чай» (Евр.10,25). Каждая служба, а особенно литургия, имеет свой «цельный» назидательный смысл. И нужно оказать к ней цельное же—от начала и до конца—внимание.—Поздно приходящие в церковь лишают церковное собрание торже­ственности: например, как же отнимается торжественность у литургии, когда литургия (время уже было начать ее) начи­нается с редеющими в церкви рядами народа! Если нас приглашают к обеду, не приноравливаем же мы прийти к средине или к концу обеда: а в церкви предлагается нам другая трапеза,—это трапеза слова и трапеза таин Христовых.—Но еще большая вина выходить без всякой причины из церкви до окончания службы. Запоздать в церковь можно еще иногда поневоле. А спешить от богослужения, кроме болезни, что же заставляет? 9 апостоль­ское правило тех, которые преждевременно выходят от службы, не иначе судит, как «бесчиние в церкви производяших». И действительно, это бесчинники; потому что беспокоят тех, которые остаются в церкви, своим стремительным движением к дверям; потому что выходят большею частью вдруг, толпой, например, за проповедью, пред молебном.—Мирянин православный! не спеши из церкви, когда пришел помолиться. Будет целая неделя, и ты отдохнешь от утомления, если почувствовал его в церкви.

Праздные разговоры в церкви во время службы

«Страшно место сиe: несть cиe, но дом Божий» (Быт.28,17). Даже и в промежутки между службами, даже и вообще в церкви, без особенной надобности не следует допускать никаких громких переговоров, никаких рассказов о новостях и т. п. Здесь всем тем которые пришли с целью молитвы, нужно или молиться или в ожидании богослужения хранить тихое молчание, по примеру той тишины, какая всегда бывает на небе. А за самою службою оказывать явное неблагоговение, например, переходить с места на место, смеяться, громко кашлять, шептаться и чуть не вслух вести по­стороннее и праздные разговоры,—вина тяжкая. Это значит как бы вести свою службу, когда идет служба Божия; значит оказывать очевидное неуважение к богослужебному чтению, пению и действованию. — Непочтительные к службам церковными! не забудьте, что церковь есть и судилище Божие. Как известно по евангелию, из нее можно выходить или оправданным или осужденным (Лк.18.14).

Скучающее на службу внимание

«Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем» (Пс.121,1).Как с веселием духа ревностный христианин встречает благовест к службе, особенно праздничной и особенно к божественной литургии: так затем, и придя в церковь, среди самого сокрушения о грехах, как преобладающего чувства за церковным богослужением, хранит дух свой веселым и бодрственным. Между тем иные же здесь скучают. Они пришли в церковь и выстаивают службу с каким-то принуждением, будто подать какую выполняют,—пришли и стоят только потому, что так уже заведено, так уж привыкли делать. Они переминаются с ноги на ногу; прислоняются к стене или столбу; часто посматривают на свои часы; любопытствуют, как ставится большая свеча или спускается лампадка; часто оглядыва­ются назад, сами не зная зачем; обращают внимание на входящих и выходящих, на бумагу или книгу, какая попадет на глаза; не делают поклонов или кланяются, когда поклон не совсем-то идет; решительно не следят умом и сердцем за богослужением; не проникают в смысл или значение службы: не применяют всего того, что читается и поется, к своей грешной душе; недоволь­ны, что долго идет служба или долго произносится проповедь. А наскучавшись так, с окончанием богослужения торопливо выходят из церкви, как бы из темницы на свободу. Пусть эти люди и не видят телесными очами в церкви ничего страшного. Но если б они раскрыли ясновидящие очи души своей: то увидали бы, что в лице святых икон сам Господь с сонмом угодников взирает на них.—Нет, посетитель церковных богослужений! Надобно нам с тобой заниматься в церкви только Богом и Его присутствием. Тело наше должно бы быть здесь неподвижным, а душа—в глубоком умилении. Чтоб не по­верхностно внимать богослужению, полезно нам и за богослужением повторять в клети душевной какую либо мо­литву,—только краткую, так как в церкви нельзя мо­литься своими молитвами, только такую, которую часто мы употребляем. Моление этою краткою молитвою не отвлечет нашего внимания от того, что читается и поется за служ­бой, но еще поможет вниманию.

Бесчинное чтение или пение в церкви

«Вся благообразно и по чину да бывают» (1Кор.14,40). Чтение в церкви главным образом должно быть нескорое: тогда оно и будет понятным для тех, которые хотят расслушать и усвоить его своей молящейся душе. Но, с другой стороны, и медленным, или протяжным оно не должно быть, потому что может утомлять; так например, нет нужды в медленном произношении эктений, паремий, апостола и евангелия. Оно должно выполняться природным голосом и быть хоть внятным, но не крикливым; иначе будет оскорб­лять священный текст читаемого. Оно должно быть и выразительным или передавать собой для предстоящих тот смысл и дух, или те чувства, какие заключаются в нем. Впрочем относительно выразительности сделаем ограничение: выразить церковное чтение переливами и изменениями голоса могут только хорошо наученные читать настояте­лями церквей или же те, которые сами глубоко понимают смысл и дух, сокрытые в чтении, на языке которых и всякий новый или неожиданный текст читаемого был бы выразительным. А иначе лучше быть чтению,—как клиросному так на эктениях и в молитвах,—простому, без излияния собственных чувствований, приблизительно в один тон; т. е. лучше предоставить самому тексту читаемого, его внутренним достоинством и силою, действовать на «пред­стоящих и молящихся».—Что же до неблагопристойности пения, то еще на VI вселенском соборе было определено: «желаем, чтоб приходящие в церковь для пения… не вы­нуждали из себя неестественного крика и не вводили ни­чего несвойственного церкви…» (Прав.75). Да; чрезмерно крикливое (а не просто громкое) или же близкое к светским тонам пение бывает отяготительным, и для слуха и для совести истинного христианина. В таком случае церков­ное пение, равно как и чтение, выходит как только один «плод устен» (Евр.13,15), а не излияние умилительного сердца и выражение благоговеющего ума. Вообще во время служб церковных надобно сохранять всевозможное благоговение и благоприличие, как для славы Божией, так для душевной пользы тех, которые пришли к богослужению и не просто стоят в рядах, но и принимают участие в богослужении, так и для назидания всего народа.—Православный мирянин! Этого самого духа в чтении и пении церковном и ты держись, если сам участвуешь в том и другом, или если тем более имеешь средства пригласить в церковь чтеца, содержать певчих!