Скачать Страсть сребролюбия… в формате docx

Скачать Страсть сребролюбия… в формате pdf

Скачать Страсть сребролюбия… в формате epub

ПЕРЕЙТИ на главную страницу темы

Тема: Материальные потребности и страсть сребролюбия. Гл.1. О потребности в деньгах и вещах и о любоимании

Составитель Ника

Вводное слово о богатых и бедных людях
** О самообмане христиан, порабощенных духом мира и сребролюбием
** О богатых и бедных христианах
** О настоящих нищих и бедных
** О жалобах ложных нищих
** О богатых и обеспеченных людях

Общие вопросы по теме: страсть сребролюбия
Глава 1: О потребности в деньгах и вещах и о любоимании
Раздел 1.1: О пристрастии к деньгам
** О естественном предназначении денег
** О порочной любви к деньгам
** О страстных помыслах, свойственных пристрастию к деньгам
** О необходимости учиться правильно относиться к деньгам

Раздел 1.2: О любоимании вещей
** О потребности в предметах домашнего пользования и месте жительства
** О правильном обращении с вещами
** О внешней красоте вещей и эстетических чувствах человека
** О пристрастии к вещам, как выражение любостяжания и тщеславия
** Как понять, пристрастен человек к чему-то или нет?
** О действиях врага и как человек помогает ему
** О страстных помыслах, свойственных пристрастию к одежде и вещам
** Причины пристрастия к материальным вещам
** Плоды пристрастий к тленным вещам
** О правых суждениях о вещах

Раздел 1.3: О потребности в одежде
** Начало одежды — грех
** О прямом назначении одежды и грехе в этом отношении
** Об употреблении одежды, выражающем стремление к тщеславию
** Об употреблении одежды и вещей, выражающем стремление к роскоши
** Об употреблении одежды, выражающем стремление к блуду
** О следовании моде
** О скрытых заблуждениях при приобретении и пользовании одеждой
** Украшение одежды, как знак нерадения о душе
** О духовном одеянии и украшении

 

«К читателю. Никого не принуждает проповедь о благочестии к тому, к чему сам кто не имеет доброхотного произволения; но «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя», и прочее (Лк.9,23). И еще: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое», и прочее (Мф.19,21). И чрез Исаию пророка: «если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли», и прочее (Ис.1,19). Из всего этого и многих подобных мест явствует, что Царство Небесное предлагается произволяющим; ибо то, что бывает по принуждению и поневоле не заслуживает мзды пред праведным Судьей. Поэтому и настоящее слово, касающееся нестяжательной жизни, просит всех, предпочитающих оное, если по своему расположению принадлежат к нестяжательным, утверждаться им в своем добром по Боге произволении и жительстве, соблюдая всяким прилежанием евангельские заповеди, то есть, проводить жизнь во всякой правде и преподобии, снедая хлеб свой в поте лица своего, согласно древней Божественной заповеди. А которые по своему расположению суть любостяжательны, тех слово это просит не гневаться за сказанное в нем и не враждовать против написавшего по любви к истине такое слово. Ибо в нем ничего нет несогласованного с евангельскими заповедями и апостольским преданием. И потому (написавший слово) просит читателей: познать силу словес, изъясняющих истину, умилиться и, как следует укорять себя, а не оправдываться, но исповедоваться праведному Судии, и допускаемое ими по человеческой слабости преступление открывать пред общим Владыкою, и молиться Ему всей душою, чтобы даровал им перемениться на лучшее и приобрести спасительное нестяжательное произволение и соответствующее устроение мысли. Ибо не столько предосудительно то, чтобы погрешать, — это свойственно человеческой немощи, — сколько то, чтобы согрешая, не осознавать свое согрешение и не исповедовать его. Итак, примите и вы это слово правою мыслью и с приличным христианским благоразумием и кротостью. Если же вы негодуете и смущаетесь его обличениям и сильным доказательствам – евангельским и апостольским, …то я от себя ничего не скажу, но пусть Божественная Лествица говорит с дерзновением: «отвращающийся обличений, отчаялся своего спасения». Здравствуйте о Господе!».
Максим Грек (Творения, ч.1, слово 3)

Вводное слово о богатых и бедных людях

О самообмане христиан, порабощенных духом мира и сребролюбием

Многие святые говорили о том, что внутреннее и внешнее состояние их современников далеко от состояния первых христиан по причине увлеченности миром.

Авва Афанасий (Отечник Игнатия Брянчанинова):«Отцы наши хранили воздержание и нестяжание, а мы расширили наше чрево и наши кладовые».

Тихон Задонский (Сокровище духовное, Пьянство, о том же): «Видим в Отечестве нашем эту всепагубную язву, которая заразила не тела, а души христи­анские. Если посмотреть на роскошь людей, то уже и подлое благородство, и купцы, которые прежде как люди простые ходили и жили, все князьями и вельможами сделались. Не хотят уже жить иначе, как только в богатых и краси­вых домах. Хотят сидеть только за богатой и полной различной снедью трапезой, хотят вку­шать только избранное и дорогое вино, хотят ходить только в шелковых и красивых одеж­дах, в лисьих, куньих и собольих шубах, хотят проезжаться только в английской карете. И так суета, гордость и пышность этого мира вошла в христиан и день ото дня умножается, что если бы предки наши восстали из мертвых, то не узнали бы своего Отечества. «Предки-де наши не знали, как на свете жить, не умели они добро употреблять». —Осмотрись, друг, к кому это слово больше относится — к вам или предкам вашим? Пред­ки ваши жили в простоте и смирении, и потому по-христиански и разумно жили. Вы в гор­дости и пышности живете, и потому далеко от христианской жизни отстоите. У предков ва­ших было меньше роскоши, а больше благочестия. И было меньше нищих и убогих людей, так как меньше они брали с людей и больше давали убогим и нищим. У вас умножилась рос­кошь — так умножились нищие и убогие, плачущие и кровавые слезы проливающие. Вы на­чали в богатых домах жить — так много нахо­дится таких, которые хижин не имеют, где голову приклонить. Вы начали богатую трапе­зу поставлять и дорогие вина пить — так мно­гие не имеют дневного пропитания. Вы стали в богатом одеянии ходить — так видим, что многие в рубищах, многие полунагими ходят. Вы вздумали и захотели в каретах и на конях ездить богатых — так многие плачут и жалу­ются, что не имеют чем землю пахать, и про­чее. Сами рассудите: вы разумнее или предки ваши?».

Многие из христиан знают, что материальное богатство не приносит истинного духовного счастья и блаженства, и что временные удовольствия приносят скорбь и мучения. Но это знание остается лишь пассивным знанием, а на деле мы поглощены обустройством этой земной жизни, приобретением и сохранением материальных благ.

Иоанн Златоуст (Толкование на кн. Бытия, бес 22): «…(необходимо) знать, что это временное удовольствие обыкновенно рождает непрестанную скорбь и нескончаемое мучение, а не обманывать самих себя и не думать, будто настоящею жизнию оканчивается наше существование. Правда, большая часть людей не выражают этого словами, напротив даже говорят, что они веруют учению о воскресении и будущему воздаянию; но я обращаю внимание не на слова, а на то, что каждый день делается. Если в самом деле ты ожидаешь воскресения и воздаяния, то для чего так заботишься о житейской славе? Для чего, скажи мне, мучишь себя каждый день, собирая денег больше, чем песку, покупая села, и дома, и бани, часто приобретая это даже грабежом и лихоимством и исполняя на себе пророческое слово: «горе совокупляющим дом к дому, и село к селу приближающим, да ближнему отъимут что» (Ис.5,8)? Не это ли видим мы каждый день?».

Поэтому не стоит верить обеспеченному человеку, говорящему типа: «мне все равно, в каком доме я живу», но при этом он имеет двухэтажный особняк и занимается его благоустройством; «мне безразлично, на какой машине ездить», но имеет дорогой автомобиль, и при этом меняет его каждый год-два; «у меня нет пристрастия к одежде, но я одеваюсь в дорогие вещи (или имею такую машину), потому что мои партнеры воспринимают состояние моей фирму по моему внешнему благополучию» и т.п. Говоря так, человек, возможно, и не подозревает о своем заблуждении, и еще не прочувствовал то, что если человек поистине презирает все это, то у него не будет стремления иметь и обустраивать большой дом, ему хорошо и в маленькой квартире или домике; если нет пристрастия к машинам и одеждам, то никакое мнение партнеров не повлияет на ход его бизнеса, т.к. человек истинно верит, что дела на его фирме идут хорошо, потому что Господь охраняет и помогает ему, а не мнение партнеров. Такие заблуждения говорят о непознании себя, а значит и о том, что в сердце живет любовь к миру и гордость.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, ст.2, гл.1): «Одеваешься в платье, пристойное рангу тво­ему — безгрешно делаешь. Украшаешь себя оде­янием, чтобы пышность показать и почтение от незнающих получить — миролюбец ты и гор­дое сердце имеешь».

Именно поэтому не стоит верить ни себе, ни тому, кто говорит, что пренебрегает всем тем, что у него есть, а на деле же все более стяжает или пристрастен к своей собственности.

 Видя все это, святые отцы обличали таких христиан, указывая их пороки.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, § 192): «Кто не старается воли Божией творить, а свою исполняет — тот самолюбец и миролюбец. —Если уклоняешься от зла не ради Бога, а ради стыда, или суда гражданского, или иной какой временной корысти, то ты политик и миролюбец, а не христианин.—Если ищешь чести, славы, богатства в мире этом, хочешь, чтобы тебя хвалили, почитали, прославляли, миру служишь сердцем твоим.—Попал ли в какую напасть и прибегаешь к серебру или золоту, к защитникам своим, чтобы избавиться, — на мир надеешься, а не на Бога; к миру прилепился ты, а от Бога отступил. —Расширяешь дом и строения богатые, ук­рашаешь слуг, коней, кареты, одеваешься в одежды шелковые и разноцветные ради приобретения тщетной славы — похоти плотской, похоти очей, и гордости житейской служишь.—Собираешь столы богатые с дорогими винами и в том увеселение полагаешь — ты чреву раб, твой бог — чрево, а не Господь (Флп.3:19).—Делаешь какое добро, то есть или милос­тыню даешь, или в церковь ходишь, или постишься, или храмы Божий строишь и украшаешь, или что иное, чтобы явиться пред людьми (Мф. 6:18), — миру угождаешь, а не Богу. —Когда лишаешься отца, или матери, или жены, или детей, или братьев, или друзей, или богатства, или славы, или чести и прочего, и более скорбишь, нежели когда перед Богом согрешишь, и так через грех Бога лишаешься — более любишь мир, плоть свою и кровь, нежели Христа. Ибо чем более кого любим, тем более скорбим, когда его лишаемся.—Слышишь поносное слово от ближнего своего и гневаешься на него — еще мир имеет место свое в сердце твоем.— Ищешь, как бы зло за зло воздать, ото­мстить за обиду — единое мыслишь с миром, который не делает ничего, кроме зла.— Боишься бесчестия, изгнания, темницы, ссылки, смерти, и поэтому правды не свидетельствуешь — мира боишься, а не Бога; миру угождаешь, а не Богу.— Ищешь чести и ранга, и поэтому князь­ям и вельможам угождаешь, ласкаешь и поклоняешься — у мира в подножии лежишь, и миру, как образу тому златому, Навуходоносором поставленному (см. Дан 3:1—7), бесстыдно по­клоняешься.— Дома богатые, увеселительные пруды, сады, галереи и прочие забавы строишь, доче­ри приданое или сыну наследство богатое при­готавливаешь, а ради имени Христова нагого одеть, или не имеющему, где главы приклонить, хижины построить, или сидящего в темнице за долг освободить, или пленного выкупить, или не могущего прокормиться питать, или в дол­гах увязшего освободить не хочешь — знай, что плоть и кровь свою и мирскую суету любишь только, а ко Христу никакой любви не имеешь. А когда с людей сдираешь богатство свое, ко­торое для такой непотребной забавы употреб­ляешь, — то не только не любишь Христа, но и гонишь Его бесстыдно со злым миром. —От этих примечаний, любезный христианин, можешь и о прочих пристрастиях к миру рассуж­дать и верою с помощью Божией от мирской суеты себя отлучать».

Иоанн Златоуст (Толкование на посл. Евр., бес.23): «Гордится, надмевается и радуется теперь диавол; ангелы же, которым мы вверены, стыдятся и скорбят. Нет никого, кто бы исправился; все труды наши напрасны, и вам кажется, что мы говорим вздор. Благовременно и ныне воззвать к небу и, так как никто не слушает, призвать во свидетели стихии: «Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит» (Ис.1:2). Вы, ещё не падшие, подайте помощь, протяните руку падшим от опьянения, крепкие — немощным, здравые умом — неистовствующим, твердо стоящие — колеблющимся; пусть никто, увещеваю вас, не ставит приятность выше спасения ближнего; и уко­ризны, и внушения пусть клонятся к одному — к его пользе. Когда горячка овладевает господами, тогда и слуги управляют ими; когда душа господина находится в жару и расслаблении, тогда из толпы слуг, окружающих его, ни один не исполняет повелений господина ко вреду его. Образумимся, прошу вас; вокруг нас ежедневные войны, потопления, безчисленные несчастия, и гнев Божий со всех сторон окружает нас. А мы остаемся так спокойными, как будто мы делаем угод­ное (Богу); все мы простираем руки на любостяжание, и ни­кто — на вспомоществование (ближним); все — на хищение, и ни­кто — на помощь; каждый старается, как бы увеличить своё состояние, и никто — как бы помочь нуждающемуся; каждый вся­чески заботится, как бы собрать более денег, и никто — как бы спасти свою душу; все боятся одного, как бы не сделаться бедными, а как бы не попасть в геенну, о том никто не беспокоится и не трепещет. Всё это достойно слёз, укоризн и осуждения. Не хотел бы я говорить об этом, но скорбь вынуждает меня; простите: скорбь заставляет меня говорить мно­гое такое, чего бы и не хотел. Я вижу рану тяжкую, несчастие неутешное, постигшие нас бедствия, превышающие всякое утешение, — мы погибли! «О, кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез! я плакал бы день и ночь…» (Иep.9:1)? Будем плакать, возлю­бленные, плакать и рыдать».

Иоанн Златоуст (Творения, т.7): «Мы всеми силами стараемся приобрести землю и за несколько десятин земли и домов не только не жалеем денег, но даже проливаем кровь, а для приобретения неба не хотим пожертвовать и самыми избытками, между тем как могли бы купить его за малую цену и, купивши (его), обладать им вечно. Потому-то мы и подвергнемся крайнему наказанию, если придем туда наги и нищи, и не за свою только бедность (в милостыне) будем терпеть несносные мучения, но и за то особенно, что и других вовлекли в подобное состояние. В самом деле, если язычники увидят, что и мы, сподобившись великих таинств, привязаны к земному, то тем более сами будут прилепляться к нему. Чрез это мы сами собираем сильнейший огонь на главу нашу. Нам надлежало бы учить их презирать все видимое, а мы вместо того больше возбуждаем в них пристрастие к нему. Как же мы можем спастись, когда должны будем подвергнуться истязанию за погибель других?».

Далее. Мы уже говорили, что страсть сребролюбия сравнивается со страстью пьянства. И считается, что если богатый или небогатый человек, живя без Бога, упивался похотями мира в своей мере, то тот, кто пришел к вере отрезвляется от этого опьянения. Но, к сожалению, не все христиане, не зависимо от своего благосостояния, протрезвились, а продолжают служить мамоне и упиваться мирскими «наслаждениями».

Тихон Задонский (Сокровище духовное, Пьянство, о том же): «Пьяный от вина, пока пьет, не чувствует, сколь вредно пьянство. Так и упившийся похотями мира сего не знает, как вредны эти похоти, пока в них пребывает. Ибо как у него, так и у другого ум помрачен. Упившийся вином, как начнет протрезвляться, узнает, как вред­но пьянство. Так и упившийся похотью мира, когда начнет в чувство приходить, узнает, как вредны похоти этого мира. Протрезвляющий­ся от пьянства чувствует в теле немалую сла­бость. Так и от прихотей этого мира отстающий познает души расслабление. Как пьян­ство от вина тело, так и прихоти мира сего душу расслабляют.— Человек, протрезвившись от пьянства, жа­леет и стыдится, что без меры вино употреблял, в бесчувствии был и бесчинно поступал, и так сам себе вредил и людям смех был. Так и хрис­тианин, пришедший в чувство, жалеет и стыдит­ся, кается и сокрушается, что за прихотями это­го мира гонялся и оставлял истинное добро, и все прежние дни, как погибшие, оплакивает. Тогда он познает, в какой суете и прелести жил. — Так Соломон, придя в чувство и познав дела свои суетные, признался, говоря: Я предпринял большие дела: построил себе дома, посадил себе ви­ноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовые деревья; сделал себе водо­емы для орошения из них рощей, произращающих деревья; приобрел себе рабов и рабынь, и домочад­цы были у меня; также крупного и мелкого ско­та было у меня больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; собрал себе серебра и золота и драгоценностей от царей и областей; завел у себя певцов и певиц, и услаждения сынов человеческих, виночерпиев и виночерпиц. И сде­лался я великим и приобрел мудрость больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; и муд­рость моя пребыла со мною. И все, чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбра­нял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. И огля­нулся я на все дела мои, которые сотворили руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все — суета (Еккл 2:4—11). — Так и ты, христианин, когда протрезвишь­ся от этого душевредного пьянства, то воисти­ну познаешь, что все, что ты ни делал, ни ду­мал, ни замышлял и ни начинал, — суета и пре­лесть. И что тебе казалось красивым, то в себе безобразно; и что виделось тебе хорошим, то внутри зло. И признаешь сам, что все — суета. Ибо о прелести всегда кажется, будто это не­что, но как рассмотришь ее, то увидишь, что внутри себя она — ничто, и кажется нечто слад­ким, а внутри горькое. Напившись вином, обычно надо много воды пить, чтобы водой удобнее выгнать горячность, прибывшую от вина. Ты, христианин, возьми в рассуждение последние четыре: рассуждай почаще о смер­ти, при которой все прихоти свои оставишь, о Страшном Суде Христовом, перед которым надобно и тебе явиться, как и всем, о блажен­ной вечности, в которую пойдут боголюбцы, и о несчастливой и мучительной, которой не избежат любящие мир сей и все грешники. Та­ким рассуждением гаси, как водою, пьянство, в сердце твоем кроющееся».

Как видим, мы зачастую остаемся опьяненными, а значит, находимся в ветхом состоянии и являемся христианами, живущими по законам и похотям мира. Поэтому когда далее мы будем рассматривать отдельно вопрос о бедных и богатых христианах, то пусть каждый из нас сам определит то, по каким законам он живет – мира или Христа, и чьи мы сыны – века или света.

Феофилакт Болгарский (Лк.16,1-3): «“Сынами века” сего называет тех, кои придумывают все, что на земле полезно для них, а “сынами света” тех, кои из любви к Богу должны преподавать другим духовное богатство. Итак, здесь говорится, что люди, поставляемые в управители человеческим имением, всячески стараются о том, чтобы после отставки от управления иметь утешение, а сыны света, поставляемые, то есть получающие в доверие управление духовным имением, нисколько не думают о том, чтобы после сего получить себе пользу. Итак, сыны века сего суть те, коим вверено управление человеческими делами и кои “в своем роде”, то есть в жизни сей, умно ведут свои дела, а сыны света те, кои приняли имение с тем, чтобы управлять им боголюбезно. Оказывается, что, управляя человеческим имением, мы умно ведем свои дела и стараемся, чтоб иметь какое-нибудь убежище жизни и тогда, когда будем отставлены от сего управления. А когда управляем имением, коим должно распоряжаться по воле Божией, мы, кажется, не заботимся о том, чтоб нам по преставлении из здешней жизни не подпасть ответственности за управление и не остаться без всякого утешения. Потому мы и называемся неразумными, что не думаем о том, что будет полезно для нас после сего».

Сынами века сего руководит мирской дух и поэтому мы кратко напомним, что это означает.

Феофан Затворник (Созерцания и размышления, Дух жизни): «Противоположный духу Христиову есть дух мира, по велению которого в богозабвении действуют неутомимо, гоняясь за пустыми, мечтательными целями, никогда их не достигая и никогда не услаждаясь покоем достижения. Иначе именуется он «духом лестчим» (1Тим.4:1), который под разными благовидностями увлекает многих, преобразуясь в ангела светла. Например, нельзя не приобретать; но кто с забвением Бога и святого Его закона предается любоиманию, тот воодушевлен духом недобрым; приобретай, но только в Боге и для Бога. Нельзя не иметь приятностей в жизни — иначе жизнь не в жизнь; но кто поставляет целью себе одни утехи и удовольствия, тот уклонился не на добрый путь. Надо стараться иметь доброе имя; но кто хлопочет только о том, чтобы слышать одни добрые отзывы о себе или шум льстящей молвы, тот преследует мечтательную цель. Все это духи неправые, из которых каждый разрастается во многие отрасли и виды и которых нет возможности исчислить. Общее всем им одно — отклонять от Бога и, погружая в богозабвение, погашать ревность о спасении».

Феофан Затворник (Созерцания и размышления, Хитрость лукавого): «В наш век дух мира силится взять преобладание над духом Христовым, но смотрите, чем хочет он достигнуть этого? Гонений не воздвигает, а что делает? Хочет отбить у нас орудия нашего воинствования — молитву, пост и милостыню. И вот вы и в печати, и в речах, и в шутку, и серьезно, всюду встречаете у миролюбцев нападки то на чины церковные и милостынеподаяние, то на пост, на всякое подвижничество и строгость к себе. Знает, хитрец, что если он успеет отбить нас от этих орудий жизни христианской, то победа и без особой усиленной брани будет на его стороне, потому что без них мы, как безоружный и обнаженный воин, непременно падем и попадем в плен. Да, впрочем, отступление от них и само есть уже падение и плен».

Ст. Паисий Святогорец (Слова, ч.1,гл.3): «…величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью. Тогда как если бы мы увидели самого диавола, то нас охватил бы ужас, мы были бы вынуждены прибегнуть к Богу и без сомнения шли бы в рай. В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это «мирское» разрушит мир. Приняв в себя мир сей, (став изнутри «мирскими»), люди изгнали из себя Христа».

Сынами Божиими руководит дух Божий, который побуждает человека отречься от духа мира.

Симеон Новый Богослов (Слово 21): «Все те, которые соделываются сынами Божиими по благодати чрез святое Крещение, всеконечно суть последнейшие и беднейшие в мире сем, ибо ничего не хотят от мира сего. Познавши чувством души своей, что соделались сынами Божиими, они терпеть уже не могут никакого богатства привременного, ни украшаться какими-либо уборами тленными и маловременными, яко облекшиеся во Христа и имеющие сокровище на небесах. Да и какой человек, скажи мне, будучи одет в царское одеяние, согласится надеть поверх его какую-нибудь другую одежду, ветхую, изорванную и испачканную? Но и те, которые не познали, что сделались сынами Богу, и обнажились от царского оного одеяния, а потом покаялись, взялись за подвиги, начали делать всякие добрые дела и таким образом возвратили себе благодать Крещения, — и они являются облеченными во Христа, и они делаются сынами Богу, как бывает и чрез святое Крещение. Которые же не делают ни того, ни другого (то есть не облекаются во Христа ни чрез Крещение, ни потом чрез покаяние), те, хотя бы всех голых в мире одели, что полезного для себя сделали бы, когда себя самих оставляют обнаженными от Божественной благодати?».

Далее. В теме «О прелести» уже говорилось, что против православных христиан враг воюет страстями и тем отдаляет их от Бога.

Симеон Новый Богослов (Слово 44): «…диавол сделался многоискусен в воевании с людьми и воюет с ними пятью кознями: еллинством, иудейством, ересями, противоправославным образом жизни и (неразумными) подвигами добрых деланий. … Православных удаляет от Бога худыми делами и жизнью противною православию, именно: сребролюбием, сластолюбием, славолюбием…».

Также многие из нас знают некоторые пророчества святых о том, что люди будут поражены сребролюбием, и будут стремиться все более и более увеличивать свое состояние, т.е. давать его в лихву.

Нифонт Цареградский (из книги «Руководство к духовной жизни преподобных Варсануфия Великого и Иоанна»): «…сребролюбие же будет царствовать тогда, и горе монахам, богатеющим златом, ибо таковые будут поношением для Господа Бога и не узрят лица Бога Живаго. Монах или мирянин, которые дают в лихву злато свое, если не отступит от такого лихоимства, будет погружен в глубоком тартаре, потому что не пожелал принести (злата своего) в жертву Богу через благотворение нищим».

Но всё это, к сожалению, не увещевает нас и не останавливает. Сейчас будет приведено толкование на третье видении Ерма (Пастырь), которое было о строении башни из камней, изображающей Церковь. Вот как в нем говорится о различных камнях, которые являются образом христиан.

Ерм (Пастырь): «Камни квадратные и белые, хорошо приходящиеся один к другому своими соединениями, это суть апостолы, епископы, учителя и дьяконы, которые ходили в святом учении Божием, надзирали и свято и непорочно служили избранникам Божиим, — как почившие, так и живущие еще доселе, — которые всегда пребывали в мире и согласии и слушали взаимно друг друга: потому-то они и в здании башни хорошо примыкают один к другому. А камни, извлекаемые из глубины и закладываемые в здание и соприкасающиеся с прочими камнями, вошедшими в здание, это суть те, которые уже умерли и пострадали за имя Господа. …Те, которые неотделанными кладутся в основание башни, означают людей, которых Бог одобрил за то, что они жили праведно пред Господом и исполняли Его заповеди. А которые приносятся и кладутся в само здание башни, это суть новообращенные к вере и верные. Ангелами призываются они к совершению добра, и потому не нашлось в них зла. «А те камни, которые откладываются в сторону возле башни?» Она ответила: — Это те, которые согрешили и желают покаяться; потому они брошены невдалеке от башни, что будут пригодны, если покаются. Посему желающие покаяться будут тверды в вере, если только принесут покаяние теперь, пока строится башня. Ибо когда строительство окончится, то им уже не найдется места в самом здании, и они, отверженные, только останутся лежать при башне. Желаешь знать, кто те камни, которые раскалывают и отбрасывают далеко от башни? …- Это суть сыны беззакония, которые уверовали притворно и от которых не отступила неправда всякого рода; потому они не имеют спасения, что не годны в здание по неправедности своей, — они расколоты и отброшены далеко по гневу Господа за то, что оскорбили Его. А значение прошлых камней, которые во множестве видел ты сложенными и не использованными в строительстве, таково. Шероховатые суть те, которые познали истину, но не остались в ней и не находятся в общении со святыми, потому они и не годны. Камни с трещинами — это суть те, которые держат в сердцах вражду друг к другу; будучи вместе, они миролюбивы, но, разойдясь, обретают в сердцах злобу. И эта злоба — трещины в камнях. Камни меньшего размера — это те люди, которые, хоть и уверовали, но имеют еще много неправды, поэтому они коротки». «Кто же, госпожа, белые и круглые камни, что тоже не идут в здание башни?» Она отвечала мне: «Доколе ты будешь глуп и неразумен? Ты обо всем спрашиваешь и ничего не понимаешь. Белые и круглые камни — это те, которые имеют веру, но имеют и богатства века сего; и когда придет гонение, то ради богатств своих и попечений они отрекутся от Господа». «Когда же будут они угодны Господу?» «Когда отсечены будут богатства их, которые их утешают, тогда они будут полезны Господу для здания. Ибо как круглый камень, пока не будет обсечен и не лишится некоторых своих частей, не сможет стать квадратным, так и богатые в нынешнем веке, если не лишатся своих богатств, не смогут быть угодными Господу. Прежде всего ты должен знать это по себе самому: когда ты был богат, был бесполезен; а теперь ты полезен и годен для жизни; ты и сам был из числа тех камней. Прочие же камни, которые ты видел, были отброшены далеко от башни, катились по дороге и с дороги скатывались в места пустынные, означают тех, которые, хотя уверовали, но, по сомнению своему, оставили истинный путь, думая, что они могут найти лучший. Но они обольщаются и бедствуют, ходя по путям пустынным. Камни, упавшие в огонь и горевшие, означают тех, которые навсегда отказались от живого Бога и которым, по причине преступных похотей, ими творимых, уже не приходит мысль покаяться».

Давайте посмотрим, каким камнем каждый из нас является и находится ли он в истинной Церкви Христовой?!

Кратко скажем о том, что можно условно назвать три способа жизни в миру: первый способ – живя в миру, отречься от его нравов и законов; вести уединенную и нестяжательную жизнь; входить в отношения с миром только по действительным потребностям, а все основное время посвящать Богу. Это пример Марии, сидящей у ног Иисуса. И это способ жизни «живущего в миру, как не живущего». Второй способ – пример Марфы, которая печется о необходимом, но и делает это ради Господа и людей, подавая милостыню и помогая другим материально. Третий способ – порочный – погрязнуть в делах мира, жить по его законам и нравам, и только обманчиво утешать себя званием «христианина» и «верой в Бога в душе» (но о нем мы не будем говорить). Поэтому приведем толкование Святого Евангелия от Луки 10, 38-42 о Марфе и Марии для того, чтобы еще раз вспомнить, какой образ христианской жизни угоден Богу.

Авва Моисей (Собеседования Иоанна Кассиана, 1,8): «Итак, главное старание у нас, постоянно жела­емое, неизменное назначение (цель) сердца дол­жно состоять в том, чтобы дух всегда прилеплял­ся к божественным предметам и к Богу, а все прочее, не имеющее отношения к этому, хотя бы и казалось великим, надобно считать вторым или низшим или даже вредным. Дело это прекрасно изображается в Евангелии в лице Марфы и Марии (см.: Лк.10,38-42). Марфа хотя и свя­тым делом занималась, так как услуживала Са­мому Господу и Его ученикам, а Мария, внимая только духовному учению, сидела при ногах Иисуса, целуя их, мазала маслом доброго испове­дания; однако ж Господь предпочитает после­днюю первой, потому что она избрала лучшую долю, и притом такую, которая никогда не может быть отнята у нее. Ибо когда Марфа, занятая благочестивою работою и распоряжением, труди­лась, и, видя, что она одна не может успеть в таком служении, просила у Господа помощи се­стры, говоря: «Господи, не брежеши ли, яко сест­ра моя едину мя остави служити? рцы убо ей, да ми поможет» (Лк.10,40). Хотя она не к маловажному делу, а к похвальному служению приглашала ее, однако ж что слышит от Гос­пода? «Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе, а немногое или даже едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея» (Лк.10, 41-42). Итак, видите, главное благо Господь поставляет в одном Божественном созерцании (познании). Посему хотя прочие добродетели мы называем полезными и необходимы­ми, однако ж утверждаем, что надобно считать их на второй степени (по достоинству); потому что все они совершаются для этого одного (созерца­ния). Ибо Господь, говоря: «печешися и молвиши о мнозе», а нужно немногое или даже только одно, поставляет высшее благо не в деятельном, хотя и похвальном труде, изобилующем многими плодами, но в созерцании Бога, которое просто и одно есть, — утверждает, что немногое нужно для совершенного блаженства, то есть то созерцание, которое прежде соблюдается в рассматривании немногих святых (предметов), от созерцания (познание) коих состоящий на пути преспеяния, восходя, приходит и к тому, что называется единым, то есть видению одного Бога, при помощи Его, чтобы, с превосходством совершив дела и дивные служения святых, наслаждался знанием и велелепием уже одного Бога. Следовательно, Мария избрала благую часть, которая не отнимется от нее. Это надобно рассмотреть внимательнее. Когда Господь сказал: «Мария избрала благую часть», хотя о Марфе умолчал и по-видимому никак не укорил ее; однако ж, похваляя Марию, Он тем показал, что Марфу считает ниже ее. Опять словами: «яже не отымется от нея»,— Он показывает, что от Марфы доля ее может быть отнята. Ибо телесное услуживание не может по­стоянно пребывать с человеком; а служение Марии никогда не может вовсе кончиться».

Платон, Митр. Московский (т.5., Слово на день Владимирской Богородицы): «Марфа угощала Спасителя: и хотя угощение то происходило от доброго сердца: но как оно состояло в одном угощении телесном: то ничего в себе не содержало, кроме тления: Мария сестра ее таковых услуг не представляла небесному Учителю: а напротив сама от него сладчайшею слова Божия пищею была угощаема: однако сие самое вменил Он за наилучшее угощение свое. Марфа означает человека о житейских выгодах заботящегося: Мария есть образом всех о душевном спасении более прилежащих. Одно другого превосходнее: однако и то и другое в своем роде есть нужно. Нельзя опорочить людей о пропитании своем промышляющих; но нельзя похвалить, когда они о сем единственно думают. Марфа не похвалена, не для того, чтоб ее старание было порочно: но что излишнею и не благовременною занимала себя заботою: «Марфа Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом» (Лк.10,41)то есть, суетишься, и заботишься с излишеством. А Мария похвалена не за то, чтоб ей все житейское оставить попечение: но что умела избирать время, то есть, когда небесный Проповедник открыл источник своего учения, она не за приуготовлением пищи побежала: но, взяв почерпало веры, оным из источника жизни поила свою жаждущую душу. «Мария же избрала благую честь» (Лк.10, 42). Рассуждение Спасителево было и есть, что и то и другое оставлять не надобно: однако одно другому должно предпочитать».

О богатых и бедных христианах

Мы – все христиане, но среди нас есть бедные, обеспеченные в различной степени и богатые люди, поэтому теперь поговорим о христианах с этой точки зрения.

В мире есть явно выраженное разделение на богатых и бедных. Оно вошло через страсть любоимания.

Симеон Новый Богослов (Слово 21): «Все вещи, сущие в мире сем, создал Бог обще для всех людей, как-то: солнце, от коего получаем свет, воздух, коим дышим, пастбища для скотов в лугах и на горах и другое, все обще всем, чтоб каждый пользовался тем на свою потребу, а не завладевал, как господин. Но привзошло в жизнь нашу, как тиран какой, любоимание, и то, что Господь Бог дал обще для всех, разделило одним рабам своим, состоящим в его власти, иным таким способом, другим — другим, обгородив участки оградами и башнями, с вратами и запорами, а прочих всех лишило пользования благами, кои Бог дал обще всем. И говорит еще оно, развращенное: я госпожа всего и всем владею, все мое, а не обще, и спорит, будто оно никого не неоправдывает. А слуги и угодники этой тиранки, то есть любоимания, бывают обыкновенно не господами и владыками тех вещей и денег, а их рабами и стражами».

Любоимание видимо разделило людей, но в Церкви Христовой такое разделение в корне отличается от того, которое есть в мире. По промыслу Божиему в Его храмах стоит рядом бедный и богатый, участвуя в Таинствах, и Господь принимает молитвы и того и другого. Если же происходили случаи разделения, то они строго воспрещались.

Иоанн Златоуст (Толков. на Пс.48): «У вас (богатых и бедных) общая природа, общее рождение, общая собственность: для чего же ты делаешь внешнюю принадлежность поводом к разделению? Я не терплю этого, и потому призываю тебя вместе с бедным: «богатый вместе с убогим». В других местах не увидишь вместе богатого и бедного, ни в судилищах, ни в царских черто­гах, ни на торжищах, ни на пиршествах; там один в чести, другой в презрении, тот с дерзновением, этот со стыдом: «мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают» (Еккл.9:16); «заговорил богатый, – и все замолчали и превознесли речь его до облаков; подвергся несчастью бедняк, и еще бранят его; сказал разумно, и его не слушают» (Сир.13:27,28). А здесь не так. В церкви я не терплю такого преимущества и такого безумия, но предлагаю всем общее учение».

Вышеуказанное разделение на бедных и богатых свойственно христианам при ведении их мирских и домашних дел. В такие моменты мы склонны разделять людей по их материальному достатку, и, как правило, осуждать и даже завидовать богатым людям, при этом забывая, что они такие же христиане. Поэтому кратко укажем на основные вопросы, связанные с понятиями «бедный» и «богатый».  

Во-первых, в учениях отцов можно часто встретить сравнительный анализ внешней жизни богатых и бедных людей.

Нил Синайский (К монаху Агафию, гл.7): «Но в жизни нашей никакого нет единообразия. Одни не довольствуются заботами о богатстве, от великой попечительности об имуществе не имеют времени для сна, по слову сказавшего: «Насытившегося богатством земли не оставляет оно уснути» (ср.: Еккл.5,11): всячески высчитывает он доходы, расчисляет месячный рост, все продолжение ночи употребляет на то, чтобы, опустив что из памяти, не утратить и малой какой выгоды. Другие не имеют в достатке и необходимого, пребывая без пищи, с пренебрежением к этому предаются сну, и великое для них приобретение продлить беспробудность сна, оставаться нечувствительными к своей скудости. У одних позлащенные огромные дома стоят пустыми, без людей, служа обширным обиталищем воронов и сов, а может быть, и губительных демонов, а у других для укрытия нет и в три локтя помещения. У одних служит даже на бесчестные потребности серебро, перекованное в тяжеловесные сосуды, назначаемые для принятия в себя мочи и нечистот чрева, а у других нет и глиняного черепка, в котором бы в жажде поднести воду к устам. У одних по варварскому безумию гниет дорогая одежда, а у других для прикрытия срама нет и рубища из лоскутков. У одних тесно на столе от снедей всякого рода, и земных, и воздушных, и водяных, ибо нет ничего такого, чего не вкушало бы сластолюбие, всюду распростершее всеуловляющие сети, в которые вовлекает обитающих в глубинах и близ самого эфира и уготовляет из них обильное наслаждение сластолюбцам, между тем как жалкое чрево отчаивается в возможности насыщения, оказывается уже недостаточным к тому, чтобы служить ненасытности неудовлетворимого пожелания, которого в неудержимом стремлении не останавливает наполнение внутренних сосудов, потому что пределом потребности почитает не удовлетворение оной, но одно то, чтобы не оставить ничего приготовленного. Почему как приемлющие сосуды при сем расторгаются и не выносят тяжести пресыщения, то сластолюбие при всем обилии остается неудовлетворенным, мучаясь жадностию при виде оставленного и жалуясь на малый объем чрева, не способного вмещать в такой мере, в какой оно желает, и всего того, что оно в неудержимом стремлении зияет жадно поглотить. А у других пожелание ограничивается одним куском, и отчасти удовлетворить потребности почитают они роскошью, потому что пресыщение заставляет примышлять многие новые одно за другим изобретенные удовольствия, даже и ненадолго не пользуясь удовольствиями привычными, если в том, что услаждает, не будет частых и непрерывных перемен, которые, поражая необычайностию, привлекают к себе ни на чем не останавливающееся пожелание и услаждают вкус то тем, то другим качеством; напротив того, скудость убеждает одно полезное признавать любимым, повелевая наполнять пустоту, а не услаждать вожделение».

Такое сравнение дается при указании нечестивого богатого и благочестивого бедного. Но, к сожалению, как мы уже разобрали, не все бедные благочестивы, и, к радости, не все богатые нечестивы. Из этого выходит второй вопрос, встречающийся в учениях отцов о бедном и богатом.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл.8): «§110. Сребролюбие, как и всякая страсть, в сердце у человека имеет свое место и сердцем обладает. Следовательно: сребролюбец не только тот, который са­мым делом всячески богатство собирает и хранит у себя, не уделяя требующим; но и тот, кто хотя и не собирает и не имеет, но ненасытно желает его. …Нищий, который хотя бы и ничего у себя не имел, но имеет к богатству любовь, есть истинный сребролюбец. И потому не тот, кто мно­го имеет, но кто много желает, и не тот, кто бо­гат, но кто к богатству сердцем прилепляется, порочится».

Феофан Затворник (Толкование на 1Тим.6,9): «А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу». Укор не вообще богатство имеющим, но пристрастным к нему, жаждущим его, гоняющимся за ним и употребляющим его только в свое собствен­ное удовольствие и удовлетворение своих пожеланий и страстей. Возможно и обладание богатством безу­коризненное, и пользование им похвальное,—относительно чего ниже и дает Апостол уроки, — ст.17и д. Почему сказал: «желающие»— обладаемые желанием, непрестанно им влекомые и снедаемые. «Не сказал просто: богатящиеся (обладающие богатством), но: «желающие обогащаться»…«Не тех, которые, имея стяжания, хорошо распоряжаются ими, не пристращаясь к ним и раздавая их бедным, обличает Апостол, а тех, которые жаждут приобретения» (св. Злат.)».

Исходя из этого ясно, что «не все богатые будут осуждены на мучения; также и не все убогие и нищие будут посланы в рай» и не все бедные лишены страсти сребролюбия.

Дмитрий Ростовский (Поучение в неделю 22-ю по Святом Духе): «Пусть будет известно и то, что не все богатые будут осуждены на мучения; также и не все убогие и нищие будут посланы в рай. Много и богатых окажется в царстве небесном, много и нищих будет в геенне огненной. Те богатые, которые приобретают себе богатство от безгрешных промыслов, от своих собственных трудов, от справедливых сборов, которые, кроме того, милосердны и благоподатливы, — такие…покупают себе великое спасение. Не слышим ли мы, что многие, бывшие в жизни сей богатыми, ныне находятся в царстве небесном? Богат был царь Давид, не нищие были и святые праотцы Авраам, Исаак и Иаков, а все они спасены. Также и в новой благодати много царей, вельмож, богатых и славных, о которых мы знаем, что они спасены, и некоторые из них даже в святцах считаются между святыми. Нищие же, убогие, которые ленятся работать и трудиться, а питаются воровством, крадут или на разбой идут, или другое что-либо делают худое, или ищут пропитания только от милостыни, от подаяния людского, и лезут в глаза людям, точно смола, хотя другие могли бы и трудиться, и зарабатывать себе хлеб, — такие не только не получат себе в будущей жизни милости Божией и царства небесного, но будут посланы даже и в муку вечную и будут мучиться с бесами во веки. Таким образом, богачи праведные и добродетельные и в сей жизни богаты, и в будущей жизни наследуют богатство небесное. Нищие же воры, лежни и тунеядцы и здесь нищи, и там будут нищи, а сверх того они будут осуждены и на муку вечную, от чего да избавит нас Христос Бог Своим милосердием. Аминь».

В-третьих, сравнивая положение бедных и богатых в этой жизни и в будущей, отцы однозначно говорят о превосходстве пути благочестивого бедного над путем богатого человека.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, гл.11): «Смотри на богатого и нищего: богатый про­живет дни свои, и нищий проживет. Богатый живет в богатых покоях, богатым столом насы­щается, в богатую одежду одевается, нищий — в хижине, хлебом с водой питается, в рубищах ходит, но также дни проводит, как и богатый. У богатого и нищего вчерашний день прошел, то же и впредь будет. Богатый имеет сокровище, но с сокровищем имеет и попечение, страх и боязнь, как бы его не лишиться; нищий не име­ет сокровища, но не имеет и страха. Богатый боится воров и разбойников; нищий от этого свободен. Богатый вместе с богатством часто и жизни от злодеев лишается; нищий этого не боится, ибо на нищего не нападает разбойник. Богатому многие завидуют, как самое дело по­казывает; а кому завидуют многие, тому много и козней бывает, ибо зависть без того не быва­ет; нищий того не опасается, ибо кто нищете позавидует? Богатый осуждению и злословию подлежит из-за скупости и немилосердия; ни­щий того не знает, ибо кто чего не имеет, того и не дает. Богатый должен расходовать богатство по воли Божией, иначе перед судом Божиим будет виноват; нищий от того свободен.

С богатством почти всегда неразлучна гор­дость, начало всякого греха; нищета учит сми­рению. Богатство или скупостью связывает, или роскошью и сластолюбием расслабляет сердца богатых; в нищете того нет, ибо что нищему давать, когда ничего сам не имеет? Или на что роскошно жить, когда терпит недостаток? Бо­гатому следует ответ дать перед Богом о расхо­де богатства; нищий о том не думает. Богатый перед смертью рассуждает, кому и как оставить богатство, нищий о том не заботится. Богатый, умирая, оставляет богатство, нищий как не имел, так и не оставляет. Богатому и при смерти не допускает богатство заботиться о душе своей, а нищий об одной душе своей подвизается.

О богатых говорит Христос: Истинно гово­рю вам, что трудно богатому войти в царство небесное (Мф 19:23). О нищих — не то; но что? Послушайте, — говорит апостол, — братия мои возлюбленные: не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками царствия, ко­торое Он обещал любящим Его (Иак 2:5)? Да не помыслит кто, что богатство само со­бой губит и нищета сама собой спасает! Но как неверие с плодами своими к погибели приво­дит, так вера, действующая любовью (Гал 5:6), дверь к вечной жизни отворяет. Всем Бог хочет спастись — богатым и нищим; но по большей части нищие этой спасительной Божией воли повинуются; а богатые, прилепившись к суете мира сего, отрекаются от нее. Отсюда слышим, что званные на вечерю великую начали все из­виняться, все житейскими попечениями запу­танные. Один сказал: Я купил землю и мне нуж­но пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: Я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. И третий сказал: Я женился и потому не могу прий­ти (Лк 14:16—20). Это означает не что иное, как пристрастие к земным и тленным вещам, пре­зрение Слова Божия и преслушание воли Бо­жией, которая хочет, чтобы все спаслись (1 Тим 2:4). Напротив, нищие, хотя их и отводят от спасительного пути общие враги — дьявол, плоть и мир, но много им нищета против них помогает, как выше сказано. Видишь, сколь блаженнее нищета по сравнению с богатством, хотя люди за этим гоняются, а той избегают!»

Но если говорить об отречении от мира, то отречение богатого достойнее отречения бедного. В разделе «О вольной бедности» был приведен рассказ из Пролога о двух подвижниках, которые по-разному отреклись от стяжания. До того, как начать вести подвижнический образ жизни, один был нищий, и ему не отчего было отказываться, а другой был очень богат и отказался от всего.

В четвертых, среди некоторых людей принято считать, что бедные нуждаются в богатых, и это так. Но и богатые не менее, а иногда и более, нуждаются в том человеке, который питается от трудов своих.

Ерм (Пастырь, подобие 2-ое): «Однажды, когда я, прогуливаясь по полю, увидал вяз и виноградное дерево и размышлял о плодах их — пастырь явился мне и спросил: — Что ты думаешь об этом виноградном дереве и вязе? — Думаю, что они пригодны друг для друга. И сказал он мне: — Эти два дерева являют рабам Божиим глубокий смысл. — Желал бы я познать, господин, этот смысл. — Смотрите же, — сказал он, — это виноградное дерево имеет плод, а вяз — дерево бесплодное; но виноградное дерево не может приносить обильных плодов, если не будет опираться на вяз. Ибо, лежа на земле, оно дает гнилой плод; но если виноградная лоза будет висеть на вязе, то дает плод и за себя, и за вяз. Итак, видишь, что вяз дает плод не меньший, а гораздо больший, нежели виноградная лоза, потому что виноградная лоза, поддерживаемая вязом, дает плод и обильный и хороший, но, лежа на земле, дает плод плохой и малый. Этот пример служит притчею рабов Божиих, для бедного и богатого.- Каким образом, объясни мне. — Слушай, — говорит он, — богатый имеет много сокровищ, но беден перед Господом. Занятый своими богатствами, он очень мало молится Господу и если имеет какую молитву, то скудную и не имеющую силы. Но когда богатый подает бедному то, в чем он нуждается, тогда бедный молит Господа за богатого, и Бог подает богатому все блага, потому что бедный богат в молитве и молитва его имеет великую силу пред Господом. Богатый подает бедному, веруя, что ему внимает Господь, и охотно и без сомнения подает ему все, заботясь, чтобы у него не было в чем-нибудь недостатка. Бедный благодарит Бога за богатого, дающего ему. Так люди, думая, что вяз не дает плода, не понимают того, что во время засухи вяз, имея в себе влагу, питает виноградную лозу, и виноградная лоза благодаря этому дает двойной плод — и за себя, и за вяз. Так и бедные, моля Господа за богатых, бывают услышаны и умножают богатства их, а богатые, помогая бедным, ободряют их души. Те и другие участвуют в добром деле. Итак, кто поступает таким образом, не будет оставлен Господом, но будет вписан в книге жизни. Блаженны те, которые, имея богатство, сознают, что они обогащаются от Господа, ибо кто почувствует это, тот может совершать добро».

Иоанн Златоуст (т.12, Сл.11): «Богом премудро установлена такая необходимость для нас пользоваться взаимными услугами, что, хотя бы кто-нибудь был богаче всех людей, он и в таком случае не может обойтись без этого взаимообщения и не нуждаться в меньшем. Не только ведь бедные нуждаются в богатых, но и богатые в бедных, и последние нуждаются даже больше в первых, чем первые — в последних. И чтобы тебе видеть это яснее, создадим, если угодно, два города, один — только одних богатых, другой — бедных, и пусть ни в городе богатых не будет ни одного бедняка, ни в городе бедных — ни одного богача, и посмотрим, который из них более может быть сам для себя довлеющим. Итак, в первом городе, городе богатых, не будет ни одного ни ремесленника, ни зодчего, ни плотника, ни башмачника, ни хлебопека, ни земледельца, ни кузнеца, ни веревочника, ни чего-либо другого подобного. Кто, в самом деле, из богатых захочет когда-нибудь приняться за такие дела, если и сами те, которые занимаются ими, когда становятся богатыми, не выносят тяжести этих трудов? Как же будет существовать у нас этот город? Богатые, скажешь, давши серебро, купят это у бедных. Но как же они построят дома? Или и это купят? Но это по самому существу дела невозможно. Необходимо, следовательно, призвать туда мастеров; и, таким образом, нарушить закон, который мы установили вначале, созидая город. Посмотрим теперь на город бедных, будет ли и он точно так же терпеть недостаток, будучи лишен богатых. Предварительно точно определим при этом богатство, разумея под ним именно золото, серебро, драгоценные камни, шелковые, пурпуровые и золототканые одежды. Что же? Если мы все это удалим из города бедных, станет ли он, скажи мне, вследствие этого недостаточным? Ни в коем случае. В самом деле, надо ли построить дом, или сковать железо, или соткать одежду, для этого нужны не золото, или серебро, или жемчуг, а искусство и руки. Равным образом, если нужно пахать или копать землю, богатые или бедные требуются для этого? Для всякого очевидно, что бедные. Где же, наконец, нам нужны будут богатые, как в том разве лишь случае, если нужно будет разорить этот город?».

Во избежание взаимной неприязни или зависти между христианами с различным материальным достатком, в учениях некоторых св. отцов говорится об обязанностях богатых и бедных. Приведем одно из них.

Тихон Задонский (т.5,57): «О должности богатых и убогих. Богатых: 1) Богатство есть Божие добро, людям данное, ибо Господня земля и все, что наполня­ет ее (Пс. 23,1). Дается оно тебе, христианин, не ради тебя одного, но и ради убогих, доволь­ствуйся же им умеренно, и Бога благодари, и недостатки убогих восполняй. Это правиль­ное употребление богатства. Помни, что ты распорядитель, а не хозяин богатства, и за все будешь отвечать. Святое Божие Слово хвалит и ублажает тех, которые милостивы и щедры к убогим: Блаженны милостивые, ибо они помилованы бу­дут (Мф.5,7). Блажен помышляющий о нищем и убогом (Пс.40,1). Дела милости пред всем ми­ром превозносятся праведным Судией Хрис­том и в других местах Святого Писания (Мф.25:33-36). Христианин! Если хочешь быть участником вечного блаженства, будь милостив и щедр к убогим. Много имеешь, много и давай. Мало имеешь, мало и давай, но давай от усердия. Милостыня судится не по величине отданного, но по усердию дающего, ибо до­брохотно дающего любит Бог (2 Кор.9:7). Даешь ныне в руки нищих и убогих, но от рук Христовых сторицей примешь. Итак, подавай милостыню. Не бойся, не погибнет то, что ты отдал, ибо верен Обещавший. Многие христиане, несмотря на то, что милостыня такое великое получает вознаг­раждение, или, как сторожа, имение свое хранят, или расточают его на прихоти и роскошь. Имение, которое хранили, останется чуждым, а часто и врагам в руки попадает. Имение, расточаемое на прихоти и роскоши, погибает, как сам видишь, человек. Но и хранители и расточители таковые не только лишаются блаженства, но и истязаны будут Господом, как злые рабы. Берегись этого, христианин. Богатство человеку или вредит, или пользу подает. Польза от него бывает, если по воле Божией его расходуешь, а вред, если не так, как надлежит, его употребляешь. Будь же вер­ным распорядителем имения Господня, чело­век, и истинно богатым будешь. —О должности убогих: Убогие, которые принимают милостыню, должны быть благодарны и Богу, являющему им Свою милость через человека, и человеку, дающему и в нуждах им помогающему, и его как своего благодетеля любить, почитать и в молитвах своих поминать. Обязанность бога­того — подавать, нищего — благодарно прини­мать и усердно молиться за дающего. Однако, даже если принимающие милостыню и не мо­лятся за дающего, милостыня, поданная от до­брого сердца, сама по себе, больше всех людей молится, и непрестанно ходатайствует к Богу, и милости у Него дающему беззвучно просит».

Этот вопрос достаточно ясен, и поэтому перейдем к другому очень важному вопросу: какими мы являемся христианами, будучи богатыми или бедными людьми.

Кратко хотелось бы отметить, что независимо от того, какое христианин имеет материальное положение – богат он или беден, он прежде всего христианин. Если человек будет это осознавать и всегда помнить, то никакое материальное благополучие не завладеет им. Так, богатый будет понимать, что это Господь дал ему богатство для того, чтобы он помогал своим братьям и сестрам во Христе. От такого правого расположения сердца сможет ли христианин жалеть то, что ему не принадлежит, а вверено ему Богом. Если же у нас не будет таких мыслей и чувств, то мы не являемся Богоугодными христианами, т.к. не исполняем то, чему Он нас научил.

Нил Синайский (Добротолюбие, т.2,28): «(Превышение меры, т.е. излишество) подвергается великому порицанию тех, которые в состоянии исследовать природу вещей».

Как видим, истинные христиане, осознающие о том, что все их заботы направлены на увеличение достатка, а не на служение Богу и удовлетворение потребностей, будут подвержены «великому порицанию», как идолопоклонники. Поэтому с великой помощью Божией будем «исследовать природу вещей», и, познав ее, будем делателями, а не праздными слушателями духовных учений.

О настоящих нищих и бедных

Св. отцы говорят, что бедность не является добром и злом.

Иоанн Златоуст (Творения, т.3): «…Бедность – не добро, но доброе пользование бедностью – добро».

Иоанн Златоуст (Творения, т.6): «Если бы бедность была злом, то все бедные должны бы быть злыми; если же многие из бедных достигли небес. То, следовательно, бедность – не зло».

Иоанн Златоуст (Творения, т.6): «Бедность для многих кажется злом, но на самом деле она не такова, если кто внимателен и любомудр, она служит даже к истреблению зла».

Как происходит, что бедность истребляет зло? Когда человек перестает увлекаться и соблазняться вещами мира, приобретать неправедное богатство, раздает все свое имущество, или дает щедрые пожертвования и милостыню, оставляя себе только на самое необходимое, то его страсти – любостяжание, самолюбие, маловерие, ненадеяние на Бога и т.д. – теряют свою силу и человек постепенно очищается от них.

Иоанн Златоуст (Творения, т.12): «Добрый христианин обнаруживается более в бедности, нежели в богатстве. Почему? Потому что в бедности он становится негорделивее, целомудреннее, честнее, смиреннее, благоразумнее, а в богатстве встречает множество к тому препятствий».

Кто относится к действительно бедным людям?

Журнал «Христианское чтение» (Нравы первых христиан, Труд и ремесла): «Церковь пеклась о бедных всякого возраста и пола. Но бедными не считались те, кто мог трудиться, поскольку они в состоянии были не только содержать самих себя, но и другим бедным подавать пособие. Да и закон гражданский возбранял между нищими находиться здоровым. Поэтому, если то были вольные люди, им давали казенные земли для обработки; если рабы, их отпускали на волю. Подобным образом поступали с подкинутыми детьми: их отдавали в дом общественного призрения. Таким образом, почти не было других нищих, кроме престарелых невольников, которых при полной неспособности к службе бесчеловечные господа не отпускали на волю, кроме лишенных зрения, безногих и других увечных».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, гл.11): «§ 264: …только те имеются в виду нищие, которые подлинно нищенствуют по Божиему, все нам на пользу строящему Промыслу; или которые расточают имения и дают убогим, и так самопроизвольно изволят ради имени Христо­ва нищету терпеть и в след Христа, обнищав­шего ради нас, ходить».

Нравственное Богословие (Грехи против 4-ой заповеди, грех — Нищенство по лености или же для нетрезвости):«Не проводи нищенской жизни» (Сир.40,29). Нищие, впрочем, всегда были и будут (Мф.26,11). Го­сподь Бог оставляет их между людьми, как для них самих, чтобы они между прочим нищетою выстрадались для будущей жизни, так и для пользы других; например, чтобы богатые и состоятельные люди могли оказывать к ним свое милосердое, а милосердием развивали бы в себе вообще любовь к ближнему изаслуживали бы царства небесного. Самый наружный вид нищего наводит на мысли, способные научить: дряхлый и калека, которые просят милостыню у церкви, своим видом напоминают людям молодым и красивым, что и этим изменят их молодость и красота; одетый же в рубище и имеющий через плечо суму, между тем как прежде может быть зани­мался торговлей или занимал хорошую должность,— напоминает богатым или должностным, что «никто не должен отрекаться от сумы, как и оттюрьмы». Но как «бедность, по пословице, не порок», так и вынужденная нищетане составляет порока. Истинному нищему и прият­но сделать подаяние».

Такие нищие находятся под особым попечительством и утешением Божиим.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, гл.11): «§ 263. Поскольку нищета немалую скорбь приносит, особенно тем, которые с женами и детьми в нищете живут, и подушные подати и оброки платят, то должны они в этом бедствии не чем иным, как терпением себя укрепить, на волю Божию отдаться и так милости Его ожи­дать. Однако да внимают следующему предложению: утешение нищим может быть от срав­нения богатого с нищим. Хотя сыны века сего и полагают блаженство в богатстве, но если на состояние богатого и нищего посмотрим, то увидим, что этот блаженнее того. Ибо блаженство состоит не во многом стяжании, но в по­кое душевном; не в том, чтобы много иметь, но в том, чтобы тем довольствоваться, что имеем. …Утешение нищие в нищете своей получа­ют от имени Христова, которое, хотя многие богатые, скупостью плененные, презирают, од­нако многие с радостью и усердием в слух и сер­дце принимают, и так отворяют двери милосердия просящим ради Него. Это имя для них бо­лее всякого сокровища мира сего, это имя их питает, одевает, напаивает и успокаивает; с этим именем везде им дом, трапеза, одежда, утеше­ние, где только ни имеются христолюбивые сер­дца. Богатый часто приходит в скудость; но ни­щий с именем Христовым всегда равен, доволен и богат. На это драгоценнейшее сокровище на­деяться, им утешаться должны нищие. Хотя Бог, как Щедрый и Милостивый, обо всех промышляет, но о нищих, как беспомощных, особенно. Ибо называется Отцом сирых и Судией вдовиц (Пс.67:6; Ин. 14:18). И еще сказа­но: Сироту и вдову примет (Пс.145:9). Почему во многих местах Писания читаем, что о них нам заботиться, им помогать, им, просящим, подавать повелевает и вменяет то Себе, что нищим доброхотно подается. Милующий нищего взаймы дает Богу (Притч.19:17). И Христос говорит: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф.25:40). Христос, Сын Божий, будучи богат, обнищал, дабы мы обогатились Его нищетою (2Кор.8:9). От этого великое утешение нищим проис­текает, что Христос, у Которого весь мир в руке, Царь неба и земли, волею обнищал, так что Сын Человеческий, как Сам о Себе сказал, не имел, где приклонить голову (Мф.8:20). Ибо они ни­щетой своей Ему сообразуются, когда ее с благодарением терпят. Как богатые, так и нищие не случайно бывают, но как богатство, так и нищета — от Господа (Сир 11:14). Итак, что от Бога, не мо­жет быть зло, но добро. Как всякое бедствие, так и нищету может Бог Своим человеколюбием или прекратить, или облегчить, — что и на самом деле бывает, когда с земли поднимает нищего и от гноища возвышает убогого, чтобы посадить его с князьями, с кня­зьями народа Своего (Пс.112:7-8). Так воздвиг Иосифа из темницы и посадил выше князей египетских. Так избрал Давида, раба Своего, и взял его от стада овец (Пс.77:70). Наконец, как всякое бедствие, так и ни­щета смертью оканчивается. Всему конец — смерть: богатству и нищете; и богатых утеше­ние, и нищих терпение смертью заключается».

Как видим, бедный человек не всегда относится к тем действительным нищим, а является несостоятельным, но могущим заработать себе на пропитание и нужды.

Какие правила были у первых христиан, относительно небогатых людей?

Журнал «Христианское чтение» (Нравы первых христиан, Труд и ремесла): «Прочие же христиане (не состоятельные) занимались ремеслами, чтобы иметь средства на прожитие, для погашения долгов и раздачи милостыни, но их ремесла были самыми невинными и совершенно отвечающими христианскому стремлению к уединению и кротости (“Постановления апостолов”)».

Также следует отметить, что в учениях святых отцов бедность рассматривается, как добродетель, и, в основном, отцы утешают бедных и призывают не скорбеть и не отчаиваться.

Иоанн Златоуст (Творения, т.7): «Не будем унывать по причине бедности, но будем искать того богатства, которое состоит в добрых делах…».

Иоанн Златоуст (Творения, т.12): «О том ли ты скорбишь, что стоишь на пути, ведущем к добродетели? Разве ты не знаешь, что бедность доставляет нам великое дерзновение?».

Иоанн Златоуст (Творения, т.12): «Когда ты окажешься в бедности, вспомни о случившемся с (Иовом), и ты тотчас воспрянешь и бросишь всякую мысль об унынии»,

Симеон Новый Богослов (Слово 21): «Бог соделался для нас бедным человеком; должен и ты, верующий в Него, быть подобным Ему, бедным».

Далее. Уже не раз отмечалось, что бедность необходимо переносить смиренно и с благодарением.

Иоанн Златоуст (Творения, т.3): «Бедный, почивающий в недрах Авраама, удостоился похвалы не за то, что был беден, но за то, что с благодарением переносил бедность».

Но многие из нас, как правило, недовольны своим материальным положением, даже когда оно не является действительной бедностью, а это — временные материальные трудности.

Василий Великий (Творения, ч.4): «Укоризненно — не нищим быть, а не иметь мужества в перенесении нищеты».

Важен тот факт, что зачастую человек сам неправильно действует при ведении своих дел и тем сам создает ситуации, ведущие к материальным трудностям. Например, неразумно вкладывает деньги в товар, желая большего обогащения. При этом берет в долг, самонадеянно уверяя себя в том, что быстро все вернет, т.к. считает, что его сделка это удачное предприятие. В этом случае, необходимо увидеть все свои ошибки, покаяться, исправить их и не повторять.

Если же материальные потери зависят не от наших неразумных и алчных желаний, то необходимо смиренно принять их и верить, что все это во благо. Но вместо этого мы ропщем и обижаемся на Бога, а значит то добро, которое Господь уготовил нам, превращаем во зло.

Иоанн Златоуст (т.3): «…а если ты за (бедность) хулишь Создателя и осуждаешь Промысл Его, то ты употребил ее (бедность) во зло».

Приведем поучение Тихона Задонского в утешение бедным христианам, и пусть эти слова войдут в наше сердце и разгонят наши печали и ропот.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, §426): «Те христиане, которые терпят нищету и от той унывают, следующими рассуждениями мо­гут себя утешать. Как прочее бедствие, как выше сказано, так и нищета от Господа попускается нам. Доб­рое и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство — от Господа (Сир.11:14) и для доброй цели посылается нам, как ниже увидишь. Нищетой человек от всех тех зол, которы­ми богатство окружается, удобно может освобо­диться. Гордость, скупость, роскошь и прочее тому подобное зло в нищете почти не имеют себе места. Нищета смиряет всякого, и расточитель­ным и роскошным быть нищему не от чего. При богатых сии христианские язвы находятся, и тех сердца поражают. От попечения о хранении богатства, которое за богатым неотлучно ходит и содержит сердце его, нищий свободен; нищий не боится воров и хищников, которым богат­ство подвержено; ржавчина нищеты не истреб­ляет, моль не растлевает; от зависти, которая на богатство неприятно смотрит, удалена нищета; нищий ответа не готовит за расточение богат­ства, за что богатые истязаны будут. Нищета в праздности и лености жить не попускает, как обычай есть богатым, но понуждает работать. «Нищета, — говорит св. Златоуст, — не празд­ность, но трудолюбие порождает» (Беседа 2-я на Послание к Ефесянам). Видишь, от скольких зол и бед нищета ос­вобождает тебя! Да будет же нищета твоя в уте­шение тебе, а не в оскорбление и негодование, ибо она отводит тебя от гордости, скупости, роскоши, пышности, тщеславия, печали, стра­ха, зависти людской, праздности, лености, не­жности и прочих душевных зол, и возводит тебя на путь христианский, тесный, и руководству­ет к небесам. «Руководство некое, — говорит св. Златоуст, — на пути, ведущем к небесам — ни­щета, помазание страдальческое, обучение не­кое, великое и чудное, пристанище благоутишное» (Беседа 18-я на Послание к Евреям). Что и Христос, назнаменуя, говорит: «Трудно бога­тому войти в царство Небесное» (Мф.19:23). Если богатому неудобно, удобно нищему благодатью Христовою войти в царство небесное. 3) Нищий и богатый равно дни проводят и живут: ни богатому богатство, ни нищему ни­щета дней жизни не отнимает и не придает; немощная плоть равно богатою и убогою пи­щею подкрепляется, равно богатым платьем и рубищем покрывается, равно в хижине и свет­лых чертогах упокоевается; равно и житие свое и тот и другой оканчивает, но только с тем от­личием, что богатый как живет, так и кончится с печалью и страхом, — нищий без печали и страха; равный, наконец, и богатого и нищего гроб заключает, и в смерти и по смерти бога­тый с нищим равняется. И когда бы на всемир­ном суде равно судимы были! Но нет, не будет того. От всякого, кому дано много, много и потребуется (Лк.12:48). Следует богатому дать ответ Судии о богатстве своем, как и на что богатство, данное ему от Бога, дер­жал и расходовал, как и всякий о таланте своем воздаст Господу ответ (Мф.25:19-30). Нищий о том не печется: не имеет богатства, не готовит и ответа о расходе богатства. Видишь, что ни богатство не придает, ни нищета не отнимает истинного блаженства от нас, но более делает нас блаженнее богатых. Ибо истинное блаженство не состоит во внеш­нем виде, но в покое душевном, от которого богатство отводит, но нищета к тому руковод­ствует, как выше сказано. Что пользы человеку внешне показываться, красоваться и блистать, но внутри попечением, печалью и страхом, как яблоку красному червем, снедаться? Это есть богатых блаженство! Напротив того, ничем не вредит быть внешне смиренным, умаленным, презренным и уничиженным, но внутри иметь сокровище безопасности, покоя и мира. Это есть нищих состояние! Не тот спокоен, следо­вательно, и блажен, кто много имеет, но кто ни о чем не печется, к этому нищета ведет нас. Это прими в рассуждение, христианин, и нищеты не бойся, ибо она для тебя, а не против тебя, помогает тебе, а не борет тебя. 4) В нищете твоей помяни о вольной нище­те Христа Сына Божия. «Знаете благодать Гос­пода нашего Иисуса Христа, что Он, будучи бо­гат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою» (2Кор.8:9), — Он от убогой Матери Девы родился и положен был в ясли, «потому что не было им места в гостинице» (Лк.2:7); «Он при­шел к своим, и свои Его не приняли» (Ин 1:11); Он не имел «где приклонить голову» (Мф.8:20), и убо­гих учеников и апостолов имел, и повелел им нищету любить: «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои», и прочее (Мф.10:9 и след.). Потому святой Павел о себе и про­чих апостолах говорит: «Мы нищи, но многих обо­гащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2Кор.6:10). И Петр святой к нищему хромому говорил: «Серебра и золота нету меня» (Деян.3:6). Да умягчит твою от нищеты скорбь и утешит сердце твое вольная Христова нищета и святых апостолов. 5) Помни, что странник ты и пришелец в мире этом, путник на пути мира сего, и к не­бесному отечеству идешь. Кто в странствовании обогащается! Не собирает ли богатства и в отечество посылает? Христианское отечество — небо. Там собирать себе сокровище повелел нам Христос: «Собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не под­капывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф.6:20—21). Туда нам предпосылать сокровища наши должно, со­кровища не мира этого, но небесного отечества достойные: любовь, терпение, кротость, мило­сердие, и прочее; там их, без сомнения, обретем. Путник ты, кто идя по пути обременяется? Более того, не свергает ли с себя бремя, чтобы легче творить путь? Бремя человеку, идущему по пути мира сего, богатство, которое мешает на пути ему, и удерживает его, и не допускает к отечеству стремиться. Сколь многих бремя это удержало от неба и погрузило во дно адово! «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь», — говорит Христос (Мф.7:14). Этими вратами и путем не проходят сидящие на высоких колес­ницах гордости, надменности и пышности и расширяющиеся широтой роскоши и попече­ний мирских, ибо не вмещаются, а смиренные, кроткие и попечения мирские отложившие идут им. Тебя от того бремени, тяжести и простран­ства избавил Господь и легким учинил, дабы без задержания шел ты к небесному отечеству. Пищу же дает Бог всякой плоти, не только че­ловеку, но и скотам и птенцам ворона, призы­вающим Его (Пс.146:9). «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1Тим. 6:8). 6) Скоро окончится и богатых довольство и утеха, и нищих скудость и скорбь, всему будет конец скоро. Вот скоро будет перемена: вместо нищеты временной, которую терпишь, вечные отверзнутся тебе сокровища благости Божией, и забудешь нищету твою и скорбь. Уже ты бо­лее приблизился к концу тому ныне, нежели вчера и позавчера был. И как только придет он, то и нищете твоей будет конец, как и от бога­тых богатство отойдет. «Ибо мы ничего не принес­ли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него» (1 Тим.6:7). И тогда богатый с нищим срав­нится. Смерть всех равными делает, и богатых с нищими, и славных с простыми, и господ с рабами сравняет. Открой гроб умерших, и не узнаешь, где богатый и где нищий, где вельмо­жа и слуга его, где господин и где раб его лежит: всех один вид показывается — тление, земля и пепел. Одно неравенство в душах веруется, ибо благочестивая душа на лоно Авраамово Ангела­ми несется, нечестивая же в ад, место, по делам ее уготованное, низвергается (Лк.16:22—23).—Рассуждай о вышеописанных причинах и не унывай от нищеты, которая более тебе добра делает, нежели богатым богатство. Это утешение не приличествует тем нищим, которые без страха Божия живут, пьянствуют, не хотят работать, но в праздности дни свои провождают. Такие нищие и телом и душой нищи, и здесь и в будущем веке нищими будут, если не покаются».

А сейчас поговорим о том, как люди ропщут и жалуются на бедность.

О жалобах ложных нищих

К сожалению, во все времена были ложные нищие, которые в корне отличаются от тех блаженных бедных, о которых сказано выше. Кто же считается ложным нищим?

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, гл.11): «§ 264: Те нищие, которые могут трудиться и тру­дами себя и домашних питать, но не хотят, и так, в праздности и лености живя, не имеют, чем себе довольствовать, и хотят чужими трудами питаться. Эти сами в своей нищете виноваты; они не утешения, а суда Божия, как тунеядцы, ожидать должны, если не покаются, ибо против заповеди Божией поступают, которой повелевается нам в поте лица нашего искать хлеба себе (Быт 3:19). —Те, которые, имея, чем довольствоваться, притворяются нищими, в рубища одеваются, чтобы человеколюбие к себе привлечь. Они — обманщики, воры и похитители, а не нищие, поскольку и подающих обманывают, и подлин­но нищих обкрадывают; ибо ту милостыня, которая истинно нищенствующим должна была быть подана, они ухищренным вымыслом похищают. Погрешают они против заповеди Божией: не кради (Исх.20:15), и так, как воры, суду Божиему подлежат, если не исправятся.— Те, которые поданную ради имени Хрис­това милостыню тратят на пьянство и прочие пагубные расходы. Эти также, как и обманщики, и воры, и пьяницы, суда Божия не избег­нут, если не очувствуются. —Сюда относятся и те нищие, которые, не терпя нищеты, устремляются на воровство, хищение, разбой и прочие, законом Божиим зап­рещенные, дела. —В это число входят и те нищие, которые, не терпя, ропщут против Бога и хулят Его. И прочие, им подобные, из вышеописанно­го».

Наравне с этими «нищими», есть более скрытая форма ложного нищенства, к которой относятся люди, имеющие какие-либо денежные средства, но которые жалуются на то, что им их не хватает. Так поступать любят многие люди — как бедные, так и богатые. Всем понятно, что жалоба богатого человека в корне отличается от жалобы бедного, хотя они произносят одни и те же слова.

Феофилакт Болгарский (Толкование на Ев. от Луки, гл.12): «И сказал (Господь) им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих». …Что мне делать? Не эти ли самые слова произносит и бедняк? Что мне делать? мне нечего есть, нечем одеться. Вникни, пожалуй, и в слова богача: что мне делать? мне некуда собрать плодов многих. Хорошо же спокойствие! И бедняк говорит: что мне делать? я не имею… И богач говорит: что мне делать? я не имею…».

В отличие от истинных бедных, большинство из нас все-таки имеют какие-либо доходы или сбережения, которые позволяют иметь самое необходимое и более того. Но нам зачастую жалко тратить то, что лежит у нас на сохранении. Это происходит потому, что человек собрав какую-либо сумму, составляет свою надежду на нее, а, начав брать деньги с сбережений, его ложная надежда рушится, и тем самым приводит человека в состояние страха и беспокойства.

Далее. Можно жаловаться, обращаясь к самому себе.

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «Что сотворю?»… (Богач) сетует подобно беднякам, и не то же ли самое слышим от него, что и от человека, стесненного нищетою? «Что сотворю?» Откуда возьму пропитание? Откуда возьму одежду? То же говорит и богатый, мучится в сердце, снедаемый заботою. Что веселит других, от того сохнет любостяжательный: не радует его, что все у него в доме наполнено; но текущее к нему и льющееся чрез края хранилищ богатство уязвляет душу его опасением, чтоб не перепало чего-нибудь посторонним, и чтоб это не обратилось в источник какого-либо добра для нуждающихся. И мне кажется, что болезнь души его подобна болезни людей прожорливых, которые скорее согласятся надорвать себя многоядением, нежели поделиться остатками с нуждающимися».

А можно жаловаться, обращаясь к другим.

Нравственное Богословие (Грехи против 8-й заповеди, грех –привычка говорить о своих нуждах или притворная бедность): «Если б и действительно нужды далеко не покрывались теми наличными средствами к жизни, которые иной полу­чает, то и тот частый говор о нуждах неуместен. Разве только друг какой или особенный благотворитель вызовутся помочь ему, а прочим от его речей одна ску­ка. Таким образом, когда он жалуется каждый раз на свои нужды, то не получает себе пользы, а еще более обеспокоивает свой дух. (И при этом одни люди) непременно противопоставят ему собственные нужды, а другие вовсе не поверять ему. Нет; пусть же лучше этот человек помолится Го­споду Богу, чтоб Господь помог ему прожить нужное время, чем вести пред каждым разговор свой так, чтоб пожаловаться на недостаточность своего содержания».

Во-вторых, есть люди, которые не просто жалуются на бедность, но еще и притворяются бедными.

Нравственное Богословие (там же): «Но бывает, действительно, притворное беднячество. Говорят иные состоятельные люди, что вот уже и последние деньги они расходуют на содержание себя или же вовсе не имеют чего расходовать. Случится ли у них какой убыток по хозяйству или уменьшение дохода от должности или небольшая пропажа денег, они столько жалуются, что как бы ни у кого нет такого несчастья, как их несчастье. Коснется ли речь дороговизны на что либо или дальнейших лет их жизни, и высказывают опасение, что, пожалуй, придется им «по миру ходить». Какие все пустые речи! Эти люди, так сказать, крадут у самих себя: они имеют довольно, и жалуются на свои недостатки; говорят о своих долгах, которых только по своим расчетам не оплатили, но у себя еще больше имеют должников, которые и верны в благонадежны. Обык­новенно, они толкуют о своих нуждах или пред теми, которые готовы попросить у них денег, чтобы не дать просителям денег, чтоб вперед отказать или же перед людьми состоятельными, чтоб самим покорыстоваться от последних. Они нередко пристыжают самих себя пред обществом: случится у них кража денег, и тогда пред всеми изобличается их беднячество, которым дотоле прикрывали себя или постигнет их смерть, и все узнают про их состояние. Если же эти люди прямо пристрастные к деньгам, или сребролюбцы; то еще менее выдерживают до конца роль бедняков. Так, например, их просят о зай­ме, и они сначала отвечают, что нисколько не имеют денег, что сами ищут человека у которого бы могли занять. Но лишь только скажут им о хорошем залоге или о процентах, тотчас же переменяют свой взгляд и тон речи. Говорят, что «есть какие-то там у них оставшиеся или сберегаемые на что-то деньги, что, пожалуй, готовы они одолжить, что еще и с отцом-то просителя, кажется, были знакомы» и так далее. Эти-то люди, судя по себе, не доверяют нуждам и бедности других. Они любят возвеличивать только чужие доходы или средства к жизни, а уменьшают цифру собственных средств. А им-то уже совсем нельзя верить в нуждах их, потому что расходов они не делают, милостынь не подают, о пожертвовании каком и не подумают, да и потерь или утрат никаких не имели. Наконец, они неблагодарны и лжецы пред Богом. Бог дал им, а они прибедняются; там в ящике лежат у них денежные билеты или наличные день­ги и, положим, люди не придут проверить их состояние, только Богу все известно: они же готовы побожиться, что ничего не имеют. Или деньги у них отданы частным лицам в рост (для процентов) и, значит, дома лишь нет у них денег: а между тем они как бы по чистой совести открываются, что во всем доме у них нет ни копейки. Будто те деньги, которые отданы ими в посторонние руки, уже не их собственность и будто в счет этих денег и вообще в верной надежде каких-либо денежных получений не могут они займовать и не стесняя се­бя расходовать. У них есть достаточный в сравнении с другими капитал и цифра этого капитала постоянно у них на памяти: а они выдают себя за нестяжательных, за безсеребренников (приятно ведь составить о себе в людях такое понятие…), представляют себя младенцами, даже и не умеющими сосчитать денег. —Так мы распространились о привычке говорить про свои нужды собственно потому, что этою привычкою люди питают в себе порок сребролюбия; сребролюбивы или корыстолюбивы они на сей раз на словах. Притом, привычка отзываться недостаточностью денег ныне сделалась и общею. И сильные богачи говорят: «где же нам взять средств?», как будто ныне и звания богатых уже не существует и будто у богачей насильно мог бы взять кто деньги, если бы они открылись, что имеют состояние. Ты же, христианин, лучше помни слова Святого Писания: «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1Тим.6,8)».

Душа многих богатых людей, которые жалуются на свою бедность, действительно достойна жалости, т.к. ее пожирает желание иметь больше. О желаниях мы уже сказали выше, а сейчас приведем следующие обличения:

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «А теперь ты пасмурен и недоступен, уклоняешься от встреч, чтоб не принудили тебя выпустить из рук какой малости. У тебя одно натвержено слово: «нет у меня, не дам; потому что сам беден». Действительно, ты беден и скуден всяким добром; беден ты любовью, беден человеколюбием, беден верою в Бога, беден вечным упованием».

Как видим, многие жалуются, но имеют разные причины. И поэтому пусть каждый из нас определит цену своих жалоб на бедность и материальные недостатки.

Платон, Митр. Москов. (т.1, Слово в неделю 26, на Лк.12,17): «Много человек сам себя беспокоит. Иной, не без причины жалуясь, говорит: что делать? не имею, чем бедную свою жизнь проводить: а нынешний богач не меньше жалуясь, сам в себе размышляет: что делать? не знаю, где мне девать богатство свое. Один мучится скудостью: другой беспокоится изобилием. Разные причины, но одно действие производят. Однако не скудость есть причиною беспокойства, но малодушие: также не изобилие вещей есть забот причиною, но ненасытное желание. Но как бы то ни было, возможно сии противные жалобы согласить. Ежели скудного недостатки растворить богатого излишеством, то у обеих останется умеренность; следовательно, тот и другой должен будет беспокоиться перестать. Так почто ж было тебе, богач! думать, ломать житницы свои? почто столько труда предпринимать? бедных алчные утробы суть безопасные богатства твоего житницы. Убогих от тебя снабденных руками можешь построить себе не житницы на земли, но храмину нерукотворную вечную на небесах».

А теперь поговорим о материально обеспеченных людях.

О богатых и обеспеченных людях

Вначале разговора о богатых людях напомним, что святые никогда не осуждают богатство, а говорят неверном его употреблении.

Иоанн Златоуст (Творения, т.3): «…Я не богатых обвиняю, и не богатство осуждаю, а худое употребление богатства, исстрачиваемое на распутство».

Также следует обратить внимание на то, что ранее богатые люди не руководили своим хозяйством или делами, а нанимали управителей, а сами же вели праздный образ жизни. В наше время есть немного и таких, которые также не управляют, а ведут праздную жизнь, пользуясь тем доходом, который дает их бизнес. Поэтому в первые времена такие богатые христиане должны были постоянно упражняться в молитве и чтении Писания для того чтобы они не вели праздный образ жизни, не рассеивались на многопопечительность и не унывали.

Журнал «Христианское чтение» (Нравы первых христиан, Труд и ремесла): «Непрестанное упражнение в чтении Св. Писания предписывалось, в особенности, богатым во избежание праздности и рассеяния».

Но современным богатым христианам трудно исполнять эти постоянным духовные упражнения, т.к. большинство из них тратят все свое время и силы на управление бизнесом. (Об этом мы уже сказали в разделе «Об истощении телесных сил ради материального приобретения»)

К тому же они так прилепляются к своим фирмам умом и сердцем, что те становятся для них детищем, которое невозможно бросить. Во-первых, такое отношение к своему бизнесу не является добродетелью, а есть пристрастие сердца. А все мы знаем, что сердце христианина должно принадлежать Христу, а не мирским делам или людям. И в случае, когда дело на этой земле делается не ради Христа и не ради своего спасения, а по привязанности к людям и образу жизни, то в сердце нет места Богу, хотя человек этого и не видит. Его сердце раздвоено, а это значит, что человек служит Богу и мамоне. Так происходит тогда, когда некоторые богатые люди пытаются жить и в мире, и в вере, не отказываясь ни от одного, ни от другого. Они думают, что нет ничего страшного в том, что они имеют пристрастия, занимаются бизнесом и в это время живут по законам мира или в том, что практически вся их жизнь посвящена бизнесу. Они как бы не видят, что законы этого мира не являются Христовыми законами, а иногда и противоположны им.

Феофан Затворник (Созерцания и размышления, Царство Христово и царство мира сего): «Дух миролюбцев еще ведом: это — дух самости, гордыни, интересанства, всестороннего наслаждения и чувственности. Но приложение этого духа, закон и правила мира так шатки, неопределенны, изменчивы, что никто не может поручиться, чтобы завтра в мире не начали считать недобродетельным того, чем ныне восхищаются. Обычаи мира текут, как вода, и правила его для одежды, речей, встреч, соотношений, стоянья, сиденья, вообще касательно всего непостоянны, как движение воздуха: ныне так, а завтра не весть откуда налетит мода и все переворотит. Мир есть сцена, на которой сатана издевается над бедным человечеством, заставляя его вертеться по мановению своему, подобно обезьянам или куклам в балаганах, заставляя его считать чем-то ценным, важным, существенно необходимым то, что само по себе мелочно, ничтожно, пусто. И все заняты этим, все — и малые, и большие, не исключая и тех, которые и по происхождению, и по воспитанию, и по положению своему в свете могли бы, кажется, свое время и труды употреблять на что-нибудь лучшее, чем все эти призраки».

Также есть богатые христиане, исполняющие различные добродетели, но при этом имеющие пристрастие к богатству и свободе, которую оно несет, думают, что они являются праведными христианами. Но это самообольщение, т.к. так не бывает.

Иоанн Златоуст (Творения, т.7): «Хотя бы мы в остальных отношениях и были добродетельны, богатство истребляет все эти добродетели».

Таких людей успокаивает то, что они все же являются христианами, участвуя в Таинствах, читая отцов, давая пожертвования и т.п. Но Господь и святые говорят, что невозможно человеку служит двум господам.

Иоанн Златоуст (Толк. на Ев. от Иоанн, бес.8): «ничто не приводит в такое расстройство рассудок, как привязанность к предметам временным. Зная это, удаляйтесь, сколько возможно, от мира и воздерживайтесь от дел плотских; от них происходит потеря не в случайных, а в самых высших благах. Человек, слишком занятый делами настоящей жизни, не может надлежащим образом усвоить предметов небесных; но по необходимости, заботясь о тех, лишается этих. «Не можете», сказано, «служить Богу и маммоне» (Лк. 16:13). Последуя одному, по необходимости надобно оставить другого. И об этом гласит самый опыт. Те, которые смеются над страстью к богатству, те-то наиболее и любят Бога, как должно. Напротив те, которые высоко ценят богатство, как первое благо, слабейшую имеют любовь к Богу. Душа, будучи однажды пленена любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать, или не сказать чего-либо такого, что прогневляет Бога, так как она делается уже рабой другого господина, и притом такого, который повелевает ей все противное Богу. Итак, воспряньте и пробудитесь и, размыслив о том, какого господина мы рабы, возлюбим только Его власть; возрыдаем и оплачем прежнее время, в которое мы работали мамоне; свергнем однажды и навсегда ее тяжкое, несносное иго и будем постоянно носить иго Христово, легкое и отрадное; Христос же не повелевает ничего такого, что внушает мамона. Она повелевает быть врагами всем; а Христос – напротив: миловать и любить. Она, привязав нас к праху и пыли (таково – золото), не дает нисколько, даже ночью, вздохнуть свободно; а Христос освобождает нас от этой излишней и неразумной заботы, повелевает собрать сокровища на небесах, не неправдой в отношении к другим, а собственной правдой. Мамона, после стольких трудов и скорбей, не может даже остаться с нами, когда мы «там» будем терпеть наказания и злострадать за исполнение ее внушений; она даже увеличит для нас пламя; а Христос, даже когда повелевает дать ближнему чашу холодной воды, не попустит нас и за то лишиться награды и возмездия, но воздаст с великой щедростью. Итак, не крайне ли безрассудно – пренебрегать столь кроткое и столь великими благами изобилующее владычество, и работать властителю неблагодарному и непризнательному, который ни здесь, ни там не может никакой пользы принести последующим и повинующимся ему? Но не то одно худо, и не то одно вредно, что он не может избавить преданных казни; а и то еще, что он, как я сказал, подвергает бесчисленному множеству зол людей, покоряющихся ему. Весьма многие из тех, которые будут наказаны, будут терпеть наказание именно за то, что служили деньгам, любили золото и не помогали нуждающимся. Чтобы не терпеть и нам того же, будем расточать (свои сокровища), отдавая их бедным; освобождать свою душу и от здешних зловредных попечений и от будущих, за то уготованных, мучений. Приготовим себе оправдание на небесах; вместо стяжаний земных, соберем сокровища неистощимые, сокровища, которые могут сопутствовать нам на небо, могут защитить нас в опасности и умилостивить тогда Судью. Да будет же ко всем нам Его благоволение и ныне и в тот день, и да насладимся с великим дерзновением благ, какие уготованы на небесах любящим Его, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Все мы знаем, что есть разные богатые – Богоугодные и Богопротивные.

Иоанн Златоуст (Творения, т.12): «Есть…богач, который грабит все у всех, и есть богач, который отдает свое имущество бедным; один богатеет, собирая, другой – расточая; один сеет землю, другой возделывает небо».

К сожалению, когда отцы говорят о богатых людях, то все же больше учений не об их добродетелях, а об их пороках. Но, к радости, есть и такие богатые люди, которые угодили Богу и праведно пользовались богатством.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл.8): «§110. Много было, как и ныне есть, бога­тых и славных, но они Богу угодили, и потому сребролюбцами не были».

Иоанн Златоуст (Творения, т.2): «Авраам был богат, но не был сребролюбив, потому что не заглядывал в чужой дом, не любопытствовал о чужом имении, но, выходя (из своего дома), смотрел, нет ли где странника, нет ли нищего, чтобы помочь нищете и принять путника».

Климент Александрийский (Кто из богатых спасется, гл. 16): «Только душа чистая от страстей, т.е. бедная и обнаженная, может и при богатстве прислушиваться к слову Спасителя: «…приходи, последуй за Мною…» (Мк.10,21). Ибо Он Сам тогда для чистого сердцем становится путем. …Посему, кто владеет собственностью: и золотом, и серебром, и домами, — как даром Божиим, и своими богатствами подателю всех благ Богу служит ко спасению душ, и кто знает, что этим он владеет более из-за собратий, нежели ради себя, кто господином состоит над своей собственностью, а не рабом ее, и своими богатствами своей души не загромождает и чрез это своей жизни не суживает и не замыкает, и постоянно занят какими-нибудь добрыми и Божественными делами, а если должен бывает этих вещей лишиться, то со спокойным духом и равнодушно расстается с ними, подобно тому как хладнокровен он был и к обладанию ими, того прославляет Господь как блаженного и называет нищим в духе (Мф.5, 3), достойным наследником Царства Небесного; а отнюдь не богатый таким состоит».

При этом отцы также называют признаки праведных расположений к богатству.

Иоанн Златоуст (Творения, т.1, и др.): «…Богат не тот, кто имеет многое, но тот, кто не нуждается во многом…» (т.2): «Богат не тот, кто приобрел много, но тот, кто много роздал». (т.5): «Богатство состоит не в том, чтобы богатеть, а в том, чтобы не желать богатства». (т.6): «…Никогда не будем стремиться к тому, чтобы быть богатыми, но к тому, чтобы только Бог благоволил к нам. При Божием благоволении мы, будучи и бедными, можем быть радостны; когда же Бог гневается, то хотя бы мы были богатыми и состоятельными, мы все будем томиться от печали». (т.8): «…Богатым мы назовем того, кто презирает все настоящее, потому что никто, поистине никто не решится пренебречь этими призрачными вещами – серебром, золотом и другими призрачными благами, если не имеет любви к большему (небесному)…»

Исидор Пелусиот (Письма, ч.3): «Довольствоваться малым – вот определение богатства; желание большего и большего – вот признак нищеты».

Но большинство все же тех богатых, которые поражены сребролюбием и они или не видят этой сети, или им она нравится. Они даже не представляют как необходимо праведно тратить деньги.

Платон, митр. Московский (т.1, Слово о милосердии): «Но куда ж нам деньги девать? ибо самый подлый порок есть тех, которые собиранию богатства никакого не полагают конца; а честного тому употребления не знают: денно и нощно думают о умножении прибытков, каким бы то ни было образом; но не ведают сами, кому собирают, не пленяя щедротою сердец, в чем состоит истинное некрадомое человеческое богатство. Но другие скажут, как некуда деньги девать? а на строение домов, на уборы, на вины, на банкеты, на собак и на прочие забавы. Ах! сколько роскоши! не говорю уже о том, что отсюда рождается праздность, от праздности леность, от лености расслабление, от расслабления нерадение о должности, о добродетели, о благочестии, а оттуда выходит страшное оное чудовище называемое «Эпикурство»: не говоря о сем; таким то образом снедается имения часть бедным должная. Но сего, де, требует благопристойность. Да разве снабжать убогих есть неблагопристойно? О когда б всяк содержал себя внутрь границ благопристойности и не преступал бы сих священных пределов; тогда б и веселие наше было благословенное, и не страдала бы столько другая человечества часть! Наши благочестивые предки во дни праздничные и во дни поминовения своих родителей делали обеды для нищих, и сию убогую братию Авраамскою своею угощали трапезою; но ныне сие святое обыкновение за множеством новых мод стало быть не вместимо».

Также скажем, что есть разница между богатыми людьми, которые просто верят, что есть Господь, а есть обеспеченные христиане, участвующие в Таинствах Церкви. К сожалению, иногда разница между теми и другими невелика и это мы увидим далее.

Многие богатые люди воспринимают свое материальное благополучие, как земной рай, данный им Богом. Но тот, кто познал пагубность роскоши и богатства, укрепляющие в человеке страсть сребролюбия и увеличивающие грехи человека, так не считает.

Старец Паисий Святогорец (Слова, ч.2, гл.3): «Как-то раз мне довелось оказаться в роскошнейшем доме. Во время беседы хозяева сказали мне: «Мы живем прямо-таки в раю, а ведь другие люди так нуждаются.» — «Вы живете в аду, — ответил им я. — «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя» (Лк. 12:20), — сказал Господь безумному богачу. Если бы Христос спросил меня: «Где тебе отвести место — в какой-нибудь темнице или же в доме, подобном этому,» то я бы ответил: «В какой-нибудь мрачной темнице.» Потому что темница пошла бы мне на пользу. Она напоминала бы мне о Христе, о святых мучениках, о подвижниках, скрывавшихся в «пропастях земных»(Евр.11:38), она напоминала бы мне о монашеской жизни. Темница была бы немножко похожа и на мою келью, и я бы от этого радовался. А о чем бы напоминал мне ваш дом и какую пользу я получил бы от него? Поэтому темницы утешают меня много больше не только какого-нибудь мирского салона, но и прекрасно отделанной монашеской кельи. В тысячу раз лучше жить в тюрьме, чем в таком вот доме»».

Нил Синайский (Творения, ч.2): «Не веселись при богатстве, потому что заботы о нем всего чаще и против воли отлучают человека от Бога».

В таком восприятии радостном богатства в виде рая видна явная вражия прелесть.

Тихон Задонский (Симфония по творениям): «Сатана, враг душ человеческих, предлагает человеку мысли о прихотях и роскоши и в них запутывает его: как, дескать, хорошо и приятно веселиться, то и то делать, тем и тем себя утешать, в гости ездить и гостей принимать, и прочее. Так замышляет супостат, чтобы человек этот мир за свое отечество и рай считал, а о будущем блаженстве забыл бы и так бы погиб; чтобы также он ко всякой неправде и обидам бедных людей, чему роскошь учит, стремился и так скорее, запутавшись во зле, погиб. Такова его хитрость и замысел! Сильная и действительная диавольская уда есть роскошь, которая уловляет христианские души и влечет за собой в вечную гибель».

Отцы также объясняют, почему богатые так легко подпадают под дьявольскую лесть.

Иоанн Златоуст (Творения, т.9): «Над богатыми диаволу нет нужды много трудиться, богатство делает их совершенно готовыми к падению».

Далее. Некоторые богатые люди думают, что их богатство, это только их труд и заслуга, а не дар Божий им, данный для помощи другим и благодарения Бога. Это мнение присуще богатым, неверующим в Бога или маловерующим. Они практически не задумываются о том, что все дает Господь, и что человек должен, получая от Него, благодарить и исполнять заповеди. Человек же увлекается дарами Божиими, и утопает в алчности и грехе.

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «Бог послал дожди на землю, возделанную руками любостяжательными: Бог дал солнце, чтоб согреть семена и умножить плоды посредством урожая. И таковы были дары Божии: пригодность земли, благорастворенное состояние воздуха, обилие семян, содействие волов и все прочие условия, при которых обыкновенно процветает земледелие. Что ж присовокупил человек от себя? Злой нрав, человеконенавидение, скупость. Сим воздал он Благодетелю. Не помнил он общей природы, не думал, что избытки должно разделять с неимущим, не обратил внимания на заповедь: «не отрецыся благотворити требующему; и: милостыни и вера да не оскудевают тебе» (Притч.3:27.3); и: «раздробляй алчущему хлеб твой» (Ис.58:7). Не услышаны им все пророки, все вопиющие учители; ломились у него житницы, затесненные множеством положенного в них, а скупое сердце было не полно. Непрестанно прикладывая к старому новое и ежегодными прибавлениями увеличивая обилие, впал он в это неразрешимое затруднение, по любостяжательности не соглашаясь высыпать старое, и по множеству не находя места, где положить новое. От того у него бесчисленные предприятия, мучительные заботы».

Николай Сербский (Евангелие о многопопечительности и о наглой смерти): «Человеколюбец Господь наш Иисус Христос принес с Собою и открыл людям бесчисленные и несравненные блага небесные, и призвал открыто и свободно пользоваться ими, но только при одном условии: сперва отлепить свою душу от тленных благ земных. Кто-то из людей послушал Его, приступил к Его дарам и обогатился; а кто-то не послушал и остался при своем тленном и краденом богатстве. Для вразумления последних Господь и рассказывает притчу, которая читается в сегодняшнем Евангелии. Сказал Господь притчу сию: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? Хотя он и вообще был богат, у него вырос такой урожай, что он не знал, куда собрать плоды. Глядя на свои поля, покрытые колосящейся пшеницей; на свои сады и виноградники с ветвями, отяжелевшими и склонившимися к земле от плодов; на свои гряды и ульи, переполненные разнообразными овощами и медом, — богач сей не поднял глаз к небу и не воскликнул радостно: «Слава Тебе и хвала, Всевышний и Всемилостивый Боже! Ты Своею силою и премудростью вызвал из сырой земли подобное изобилие! Ты Своим солнцем влил сладость во все плоды земные! Ты всякому плоду дал дивный вид и особый вкус! Ты стократно вознаградил мой малый труд надо всем этим! Как милостив Ты к рабу Своему, щедрыми руками Ты излил Свои блага на его лоно! О предивный мой Господи, научи и меня сими Твоими благами обрадовать братий моих и соседей моих! Дабы и они вместе со мною радовались и в благодарении хвалили и славили всесвятое имя Твое и несказанную Твою милость!» Нет: вместо того чтобы вспомнить о Подателе таковых даров, он прежде всего беспокоится, где он эти дары разместит и в чем будет хранить. Как вор, который, когда найдет на дороге кошелек с деньгами, не думает, ни откуда кошелек, ни чей он, но, прежде всего, беспокоится, как бы его спрятать! В действительности и сей богач есть настоящий вор. Он не мог бы утверждать, что все это обилие плодов является результатом его личного труда (и вор трудится, когда совершает кражу) или результатом его умения и интеллектуальных усилий (и вор использует свое умение, часто гораздо более совершенное, чем у землепашца и сеятеля). Богач не приложил и не мог приложить никаких усилий, чтобы светило солнце, шел дождь, дули ветры, рождала земля. А это суть четыре главные стихии, делающие, по милости Божией, возможным плодоношение трав и деревьев. Поэтому сей обильный урожай не принадлежит ему ни из-за его ничтожных трудов, ни по праву собственности, ибо он не является хозяином ни солнца, ни дождя, ни ветров, ни земли. Обильный урожай есть дар Божий. Как безобразно будет выглядеть человек в глазах всех окружающих, если примет от кого-либо подарок и не поблагодарит, и даже не посмотрит на дарящего, но сразу поспешит спрятать подаренное в надежном месте! Порядочный нищий, получив корку черного хлеба, благодарит дающего. А этот богач, при таком обилии жатвы, не поблагодарил Бога ни единой мыслью, ни единым словом, даже ни единой радостной улыбкой при виде такого чуда и такой благодати Божией. Вместо молитвы, вместо благодарности, песнопения Богу и радости сердечной он сразу же начинает мучиться, беспокоясь о том, как бы ему собрать все это богатство и разместить его так, чтобы ни одно зерно не досталось птицам небесным и ни одно яблоко — соседям-беднякам».

Такой богач свою душу делает плотяною, и она становится негодною для Царствия Небесного.

Николай Сербский (Евангелие о многопопечительности и о наглой смерти): «…(Алчный богач, о котором идет речь в Евангельском чтении говорит) душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Как может душа есть и пить? Тело, а не душа ест и пьет собранное в поле. Да богач и думает о теле, когда говорит о душе. Его душа настолько срослась с телом и настолько ему уподобилась, что он с нею знаком по одному лишь названию. Невозможно более ясно выразить пагубный триумф тела над душой. Представьте себе ягненка в собачьей конуре, связанного и забытого там. Пес носится туда-сюда, таская в конуру пищу для себя. И когда натащит полную конуру мяса, потрохов, костей от разной падали, кричит голодному ягненку: «Ягненочек, теперь ешь, пей, веселись: вот тебе пропитание на долгие дни!» И после этих слов пес сам набросится на еду, а ягненок продолжит голодать и погибнет от голода. Точно так же поступил этот богач со своею душою — как пес с голодным ягненком. Душа не питается пищею тленной, а он ей предлагает такую. Душа тоскует по своему Небесному Отечеству, где находятся ее житницы и ее родники, а он ее приковывает к земле, да еще и обещает, что будет держать ее, таким образом прикованную, много лет. Душа радуется Богу, а он и не упоминает имени Божия. Душа насыщается правдой и милостью, а он и не помышляет о том, чтобы с помощью своего богатства сотворить правду и милость бедным, несчастным и убогим людям вокруг себя. Душа жаждет чистой небесной любви, а он подливает масла в огонь страстей и его смердящим дымом окуривает душу. Душа требует своих нарядов; ее наряды суть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22-23). Он же обряжает ее в пьянство, объедение, блуд и тщеславие. Как не околеть травоядному ягненку рядом с плотоядным псом? Как не умереть душе, придавленной тяжким трупом плоти?».

Человек увеличивает и укореняет страсти через пристрастия к материальным благам.

Иоанн Златоуст (Творения, т.9): «Богатые в настоящей жизни ничем не отличаются от малых детей, которых беспокоят щенята, так как все лают вокруг них, теребят их и тащат, не только люди, но и низкие страсти, чревоугодие, пьянство, лесть и всякого рода распутство».

Климент Александрийский (Кто из богатых спасется, гл. 16): «Богатство, состоящее в распоряжении таких людей (наполненных страстями), для всех смертоносно; вырываемое же из их рук спасительно…. В нечистую же душу не входит благодать Божия. А нечист тот, у кого много пожеланий и кто обременяет себя многими мирскими похотями».

Есть и такие богатые люди, которые и благодарят Бога, понимая, что это Он им все подает. Но, к сожалению, богатый человек может признавать и радоваться тому, что Господь дает ему, но распоряжается этим по своему корыстолюбию или немилосердию. Поэтому необходимо не только благодарить Бога, но и самому избавляться от страсти сребролюбия и любостяжания. А это означает следующее:

Нил Синайский (Творения, ч.2): «Богатство, если имеешь, — расточай, а если не имеешь, — не собирай».

Но мы склонны приумножать и тратить на себя и свои желания, и не задумываемся над тем, что приумножающий свое имущество с того, что дает ему Господь, является ветхим человеком, т.к. богатея материально, он становится духовно бедным.

Иоанн Златоуст (Творения, т.7): «…Приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего…».

Иоанн Златоуст (Творения, т.2): «Заботящиеся только об украшении своего дома, богатые только внешними благами, нерадят о внутренних благах и не обращают внимания на то, что душа их пуста, нечиста и покрыта паутиной. Но если, презрев внешнее, они всю свою заботливость обратят на душу свою и будут украшать ее со всех сторон, душа таких людей сделается жилищем Христовым».

Василий Великий (Беседа 7, толков. на Ев. от Матфея 19, 16-25): «Когда вхожу случайно в дом человека глупого, и не кстати богатого, и вижу, что дом испещрен всякого рода цветами: тогда узнаю, что у этого человека нет других драгоценностей, кроме видимых, что он украшает бездушные вещи, а душа у него не украшена. Скажи мне, к какому выгоднейшему употреблению служат серебряные ложа и серебряные столы, постели и седалища из слоновой кости…?».

Николай Сербский (Евангелие о многопопечительности и о наглой смерти): «И сказал (богач): вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое. Вот что является главным трудом неразумного! Вместо того чтобы уничтожить в себе ветхого человека и создать нового, он вкладывает все свои силы в разрушение старых и создание новых житниц, новых амбаров и хуторов. Если и на следующий год он получит столь богатый урожай, то снова примется беспокоиться и трудиться над расширением старых или созданием новых житниц. И так из года в год его житницы будут становиться все более широкими и новыми, а душа — все более узкой и ветхой. И его старая пшеница будет гнить, как и его душа. Его будет окружать зависть, на него будут сыпаться проклятия. Ибо бедняки с завистью будут смотреть на его богатство, а голодные будут проклинать его за скупость и эгоизм. И, таким образом, его богатство будет способствовать и его гибели, и гибели его соседей. Его душа погибнет из-за скупости и эгоизма, а души его соседей — из-за зависти и проклятий. Видите, как безумный человек может употребить дар Божий и на свою, и на чужую погибель! Бог дал ему богатство как благословение, на спасение и ему, и его соседям, а он делает его и своим, и их проклятием».

Итак, хорошо понятно то, зачем Господь дает богатство.

Иоанн Златоуст (Творения, т.1): «Бог попустил тебе иметь больше других не для того, чтобы ты тратил на блудодеяние, и пьянство, и пресыщение, и дорогие одежды, и на другие предметы роскоши, но для того, чтобы ты уделял нуждающимся».

Иоанн Златоуст (Творения, т.6): «Но Бог дал богатство богачу затем, чтобы он утешал скорби бедности».

Иоанн Златоуст (Творения, т.4): «Разве человеколюбивый Господь для того дал тебе много, чтобы ты данное тебе употребил только в свою пользу, остальное же запер в сундуках и кладовых? Нет, не для этого, но для того, чтобы, по апостольскому увещанию, твой избыток восполнял других (2Кор.8,14)».

Но есть такие богачи, которые вообще скупятся дать и малую милостыню. И в этом случае бывает так, что если богатый человек сам не желает исполнять заповедь, относительно богатства, то Господь посылает ему лишения и скорби, которые приведут человеку к Богу.

Пролог в поучениях и рассказах (Скупое сердце): «За одним человеком следовало множество всяких нищих и убогих, умолявших его оказать им хотя бы маленькую помощь. Человек тот не обращал на несчастных никакого внимания, даже не оглядывался на их просьбы и вопли. Все это видел святой Нифонт, имевший дерзновение беседовать с самими Ангелами Божиими. Он подошел к Ангелу Хранителю того человека и спросил: «Скажи мне, много ли у этого человека имения?». Ангел сказал: «Он имеет бесчисленное богатство, но крайне сребролюбив и из-за копейки готов умереть. Рабов же своих он бьет, морит голодом, не одевает и непосильные работы на них налагает». Нифонт сказал: «Да неужели совесть не упрекает его за такую жестокость?» Ангел отвечал: «Послушай меня, Нифонт, я скажу тебе: приходит к нему темный бес, сму­щая его и говоря: «Вот ты состаришься и в болезнь впадешь; поэтому не давай имения твоего никому; иначе, когда в нужде будешь, тогда начнешь каяться и говорить: напрасно я раздал имение свое нищим! Но будет уже поздно». И таким образом прельщает его нечистый часто влагая ему такие мысли в сердце. Он же повинуется им и пребывает мраченным, и нищих не милует. На это преподобный Нифонт сказал: «А почему твои добрые внушения не действуют на этого богача?» Ангел отвечал: «Наши внушения не доходят до сердца скупого, потому что оно все ушло в земное материальное богатство, все принадлежит ему, ибо где сокровище человека. там и сердце его, и оно глухо к святым внушениям». «Ужели же все скупцы погибают?» «Да, многие, многие из них погибают неотвратимо, как Иуда-предатель, и мы об этом скорбим и плачем; но многие по неизреченному милосердию Божию, поддаются нашим внушениям и возвращают свои сердца Богоугождению, и спасаются». Нифонт спросил: «А этот скупой богач спасется ли?» «Спасется. У него есть один неизлечимый недуг, который он незаметно на­жил через свою скупость и который скороуложит его в постель. Через эту бо­лезнь дела его придут в полное рас­стройство, лукавые рабы, которых при­ставил к нему диавол, расточат и расхи­тят все его богатство, а часть будет истра­чена на лечение и на лекарей, и таким образом богач сам станет нищим и самым жалким и беспомощным, убогим человеком, все оставят его, и родные и знакомые, и только в себе подобных найдет он сострадание к своему тяжкому горю. Вот это его состояние, хотя перед смертью, обратит его ко Христу». С этими словами Ангел стал невидим, а Нифонт, обрадованный, пошел своею дорогою, славя премудрость Божию».

Также отцы говорят о том, что богатые во многом зависят от мнения других людей и по этому им приходится много льстить «сильным мира сего»

Иоанн Златоуст (Творения, т.2): «Имея надобность во многих лицах, он (богатый) принужден многим льстить и угождать с великим раболепством; бедного же, если он благоразумно ведет себя, не может одолеть и диавол».

Богатым также знакома страсть печали о потерянной прибыли или вещах. О том, что людей, боящихся бедности, отцы называют несмышлеными детьми, было сказано выше, но и тех, кто скорбит о потерянных благах, также есть духовные младенцы.

Тихон Задонский (т.4, Малые дети): «Видим, что малые дети несмысленны. Ког­да игры их и шуточные вещи отнимаются у них, — плачут и рыдают, но когда находят зло­деи и дом и имение расхищают, — смеются и небрегут о том. Таким детям подобны и многие христиане. Когда у них временное что отнима­ется, — плачут и рыдают, а часто и смерти себе предают; а что вечное блаженство через грех от них отнимается, о том не радят. Лишаются или богатства, или чести, или славы временной, — сетуют и печалятся, плачут и рыдают; но что злодей душ человеческих, дьявол, хитростью своею лишает их вечной жизни, богатства, че­сти, и славы и всего блаженства вечного, не­брегут о том».

Итак, кратко разобрав тему о богатых и богатстве, надеемся, что многие из нас по-новому посмотрели на то материальное благополучие, к которому все мы стремимся и на свои желания — мечты быть богатыми. И теперь нам более ясно почему « трудно богатому войти в Царство небесное».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, гл.11): «§ 260. Наконец, самолюбие, скупость, сребролю­бие и немилосердие много вымышляет причин и извинений, которых и перечислить невозмож­но. По этим-то причинам «трудно богатому вой­ти в царство небесное»(Мф.19:23). Поскольку: 1) уповают на богатство свое, а не на Бога Живого, что есть идолослужение; 2) в богатых скупость и сребролюбие гнез­дится; 3) гордость и той дочь — презрение бедныхи убогих; 4) немилосердие к страждущей, подобной себе, братии; 5) пагубная роскошь и прочее. А всему корень — самолюбие. Не богатство виновато в погибели богатых, ибо богатство есть Божие дарование, и многие богаты были, но и благочестивы, как-то: Авраам, Исаак, Иаков и прочие праотцы наши, каковы и ныне многие, — но что же? Сердце самолюбивое и прилепляющееся к богатству и от Бога Живого отвращающееся. Поэтому Псаломник говорит: «если притекает богатство, не прилагайте серд­ца» (Пс.61:11). Примечай здесь, любезный чи­татель, что здесь говорится о богатстве правед­ном, а не о том, которое собрано неправдой, хищением, беззаконной лихвой, лестью и ко­варством. Это богатство пагубное, и стяжателя своего навечно погубит, если злом собранного хорошо не расточит и истинного покаяния и плодов его не принесет».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2,§426): «Мало, весьма мало богатых обретается, которые были бы истинными христианами. Не богатство тому виною, но злое сердце человеческое, которое или неправдою собирает богатство, или прав­дою собранное неправедно расточает, или хра­нит его, как сторож. К тому же едва сыщется какой богач, который бы богатством своим не гордился и не превозносился, хотя и не его оно есть, но Божие. Ибо все Божие, что ни имеем, кроме грехов. Неправда же, роскошь, скупость и гордость много с собою вводят беззаконий и лишают христианина христианства истинного. Истинное же христианство не может быть без христианской жизни, которая должна от внутренности происходить. И так богатство, Божие добро, безумному богачу, как безумному меч, бывает, которым он сам себя закалывает и погубляет, что и о всяком Божием даровании ра­зуметь должно. Ибо всякое дарование, когда человек его не на добро, но во зло употребляет, обращается ему во зло и погибель, например, учение, разум, красноречие, художество, зна­ние языков и сам дар чудотворения, и прочее (1Кор.13,1-3; Мф.7,22-23). Может человек злоупотреблять и Божиими дарованиями. Это тогда бывает, когда человек через дарования не славы Божией и пользы ближнего, на что они подаются, но славы и по­хвалы своей ищет. Так и богатый, когда не сла­вы Божией и пользы ближнего через богатство ищет, но или хранит его как сторож или как пес сено, на котором лежит, и сам не ест и скоту не дает, или расточает на непотребные расходы, дабы или плоти своей угодить, или от людей славу и похвалу себе снискать, и прочее, — во зло употребляет дарования Божии, и так во зло употребляемое дарование Божие во зло и ему обращается. А когда нет христианского упот­ребления богатства, то нет в таком богатом и истинного христианства. Очень же мало таких богачей, которые по-христиански расходуют богатство, как это примечается от дел их, сле­довательно, мало истинных христиан сыскать можно между богатыми. По большей же части истинные христиане в нищете и убожестве жи­вут. Причина тому такая: истинные христиане более пекутся о богатстве душевном и вечном, нежели телесном и временном, или того добра, которое от Бога им посылается, лишаются че­рез злых богачей, по Писанию: Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? Не они ли бесславят доброе имя, которым вы на­зываетесь (Иак.2:6—7)? Или сами расточают богатство свое, как пишется: «расточил, дал ни­щим» (Пс.111:9), — есть и прочие причины, Богу одному известные».

Видя всю пагубность неправедного пользования богатством, святые учат, как необходимо богатому человеку воспринимать достаток.

Антоний Великий (Добротолюбие, т.1): «Людям надобно или совсем не приобретать ничего излишнего, или, имея то, быть твердо уверенными, что все житейское по естеству тленно, может быт отнято, потеряно и разрушено, и что потому, когда случится что, не должно малодушествовать».

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «Познай, человек, Даровавшего. Вспомни себя самого, кто ты, к чему приставлен, от кого получил это, за что предпочтен многим? Ты служитель благого Бога; приставник подобных тебе рабов: не думай, что все приготовлено для твоего чрева; о том, что у тебя в руках, рассуждай, как о чужом. Оно не долго повеселит тебя, потом утечет и исчезнет; но у тебя потребуют строго в этом отчета. А ты все держишь взаперти, за дверьми и запорами, и приложив печати, не спишь от забот, и раздумываешь сам с собою, слушаясь безумного советника — себя самого. «Что сотворю?». Следовало бы сказать: «Наполню души алчущих, отворю свои житницы, созову всех нуждающихся. Буду подражать Иосифу, проповедуя человеколюбие; произнесу великодушное слово: все, у кого нет хлеба, приходите ко мне; как из общих источников приобщись дарованной Богом благости каждый, сколько кому нужно!» Но ты не таков! От чего же? От того, что завидуешь людям в наслаждении, и, сложив в душе лукавый совет, заботишься не о том, чтоб дать каждому, что нужно, но чтоб, все захватив, всех лишить возможной от того пользы».

Как мы уже разобрали выше, святые отцы, говоря о бедности, утешали людей и призывали не отчаиваться. Но, говоря к богатым, отцы увещевают и обличают их.

Григорий Палама (Омилия 4): «Услышьте и стенайте, вы, злостно пренебрегающие страждущими братьями вашими, лучше же сказать — Божиими братьями, и из вашего изобилия не уделяющие нуждающимся ни пищи, ни убежища, ни одежды, ни необходимой заботы, и не пользующие вашего избытка на восполнение их недостатка. Лучше же сказать — не: «услышьте и стенайте», но — «услышим и возстенаем»: ибо и самого меня, говорящего вам это, упрекает совесть, как не совершенно чистого от привязанности (к земному): ибо в то время как — много холодных и голодных, я — полон всем и одет; но большего плача достойны — те, которые сокровища, превышающие ежедневные потребности и имеют, и удерживают, или еще и стараются их увеличить; и те, которым заповедано любить ближнего, как самого себя, даже и за прах земной его не признают! Не означает ли это, что серебро и золото мы возлюбили больше, чем братьев? Но обратимся и покаемся, и помогая нуждам бедствующей в нашей среде братии, сделаем их участниками того имущества, которым обладаем; и если мы не изберем боголюбиво. израсходовать все наше имущество, однако же да не задержим немилосердно все за собою; но одно, действительно, сделаем, а за то, что отстали в другом, смирим себя пред Богом, и получим от Него прощение, ибо Его человеколюбие восполняет наш недостаток; но только поступим так, дабы не случилось, — да не будет сего! — услышать те страшные слова, как написано: «Тогда речет сущим ошуюю Его: идите от Мене проклятии». О, как это много заключает: удалитесь от жизни, будьте исключены от наслаждения, лишены света!».

Василий Великий (Беседа 7, толков. на Ев. от Матфея 19, 16-25): «Что будешь отвечать Судии ты, который одеваешь тканями стены, а не оденешь человека; убираешь коней, а равнодушно смотришь на брата, одетого гнусно; даешь гнить пшенице, а не питаешь алчущих; зарываешь в землю золото, а утесненного оставляешь без внимания?».

Священникам, которые должны увещевать христиан о зле – сребролюбии, отцы также дают советы.

Исидор Пелусиот (письма, ч.3, 186): «Если некоторые из тех, кем ты руководишь, придут в бешенство и, покрывшись пеною, станут поступать в чем-либо самовольно и рваться из-под узды, сдерживай и обуздывай их, чтобы не понеслись по стремнинам. Если же приметишь между ними сребролюбцев, говори непрестанно: «Какая это новая и нелепая страсть — сребролюбие, которая все приобретенное превращает в пищу желанию большего и все сильнее разжигает его? Непрестанно в себя принимая, она никогда не насыщается; подобно какой-то многоглавой гидре, тысячами уст препровождая пищу в ненасытное чрево, она так жадно вожделевает еще большего, как будто бы ничего не принимала с самого начала. Кто же из людей благоразумных решится возлюбить сию страсть, которая одержимых ею здесь наказывает, а там предает огню неугасимому?»».

Но зачастую богатые люди не желают слушать обличений о пристрастии к богатству и могут обвинять и упрекать тех, кто говорит о сребролюбии.

Иоанн Златоуст (Творения, т.3): «…Богатый, занятый многими заботами, надменный гордостью, происходящей от богатства, преданный лености и беспечности, не с великою ревностью и не с великим усердием принимает врачевство слушания Писаний…».

Иоанн Златоуст (Творения, т.12): «…Плененные этим недугом (богатства) не в состоянии слышать, как их обвиняют и обличают, будучи всецело преданы удовольствию и став через это самое рабами… Потому ли богатство кажется нам желанным и высокоценным, что оно питает в вас тягчайшие страсти, доводя гнев до дела, вздувая пузыри больного честолюбия до громадных размеров и возбуждая к гордости? Потому самому нужно без всякой оглядки бежать от него, что оно поселяет в нашей душе диких и свирепых зверей, чрез которых лишает ее чести…»

Иоанн Златоуст (т.12, Сл.11): «Говорю, и не перестану говорить это, хотя многие и упрекают меня (говоря): всегда он говорит, докучает богатым. Однако ведь и те всегда докучают бедным. А я докучаю богатым, вернее же сказать, не богатым, а тем, кто худо пользуется богатством. Всегда говорю, обвиняя не богатого, а хищника. Иное дело богатый, иное — хищник; различай эти две вещи, не сливай несоединимого. Богат ты? Не запрещаю. Похищаешь? Обвиняю. Имеешь свое? Пользуйся. Берешь чужое? Не смолчу».

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «Я сказал, что почитал полезным. Если послушаешься, известны блага, уготованные по обетованиям; а если преслушаешь, написана и угроза: но желаю, чтоб ты избежал и не дознал ее опытом, приняв лучшее намерение, и чтоб собственное твое богатство сделалось для тебя искупительной ценою, и ты достиг уготованных небесных благ, по благодати Призвавшего всех нас в царство Свое. Ему слава и держава во веки веков! Аминь».

Но не стоит богатому отчаиваться, слыша подобные обличения и увещевания, т.к. если он изменит свое отношение к богатству и начнет пользоваться им ради славы Божией, то оно послужит делу нашего спасения.

Феофан Затворник (Мысли на каждый день года по церковному чтению, неделя 12): «(1Кор.15,1-11; Мф.10,16-26). «»Трудно богатому войти в Царство Небесное». Тут разумеется богатый, который в самом себе видит много способов и много сил к своему благоденствию. Но коль скоро многоимеющий отсечет всякое пристрастие к имению, погасит в себе всякую на него надежду и перестанет видеть в нем существенную свою опору, тогда он в сердце бывает то же, что ничего неимеющий; такому открыта дорога в Царствие. Богатство тогда не только не мешает, но помогает, ибо дает способ благотворить. Не богатство беда, а упование на него и пристрастие к нему».

Ерм (Пастырь, подобие первое): «Итак, вы, служащие Богу и имеющие Его в сердцах своих, смотрите: делайте дела Божий, помня о заповедях Его и обетованиях Им данных, и веруйте Ему, что Он исполнит их, если будут соблюдены Его заповеди. Вместо полей искупайте души от нужд, сколько кто может, помогайте вдовам и сиротам; богатство и все стяжания ваши употребляйте на такого рода дела, ради которых вы и получили их от Бога. Ибо Господь обогатил вас для того, чтобы вы исполняли такое служение Ему. Гораздо лучше делать это, нежели покупать дома и поместья, ибо имущество тленно, тогда как то, что сделаешь во имя Божие, обретешь в своем городе и будешь иметь радость без печали и страха. Итак, не желайте богатств язычников, ибо не свойственны они рабам Божиим; избытком же своим распоряжайтесь так, чтобы могли вы получить радость. И не делайте фальшивой монеты, не касайтесь и не желайте чужого. Делай свое дело — и спасешься».

Общие вопросы о страсти сребролюбие

А теперь сделаем краткое введение о страсти сребролюбие.
Как мы знаем, грешная душа прилепляется к миру и к множеству предметов, которые в нем находятся. Посредством этих предметов наше тело получает удовольствия; а т.к. грешная душа очень любит свое тело, то она готова все сделать для того, чтобы, воспользовавшись материальными вещами, принести ему удовольствие. Так постепенно душа привязывается не только к своему телу, но и к миру, и становится плотолюбивой и миролюбивой. 

Григорий Палама (Омилия 33): «Но каким образом, вследствие любви к телу, рождается любовь к миру, и, вследствие сей любви, дурные страсти, и создается множество грехов? Как душа, по природе своей, стремится к будущему наслаждению, так тело — к присущему и мимотекущему, а это услаждение — чувственно и совершается путем наших органов чувств и проистекает от чувственных вещей, которые и представляют мир; посему любящий тело является любителем мира. Из-за этой же любви к телу, мы, неумеренно желая мирских удовольствий и гоняясь за ними и любя их, облекаемся в многообличное безобразие страстей. Ибо поскольку мирское услаждение совершается путем чувств, а у нас чувств много и они различны, то и удовольствия, связанные с ними, многи и различны, как и отвечающие им страсти: одни (страсти) проистекают от зрения; другие от слуха; иные от обоняния; опять же иные от осязания; а иные от вкуса. Но не еда является причиной дурных страстей, связанных со вкусом, но — неумеренность в отношении пищи, т.е. распущенность: а это выражается в чревобесии, гортанобесии, неумеренном употреблении вина и пьянстве… И вот такая угождающая своему телу душа, всеми способами овладевая услаждением, доставляемым чувствами, и отовсюду собирая материал для удовольствия, доставляемый путем осязания, вкуса и иных чувств, рождает любовь к вещам и сребролюбие; а те, в свою очередь: воровство и неправды и хищения и всякий вид алчности».

От этого стремления к удовольствию рождается страсть сребролюбия, соответствующая желательной силе души, которая отвечает за личные материальные потребности человека.

Что может являться предметом материальных желаний души? Любая вещь, которую хочется иметь, начиная от мороженого как услаждающего продукта или пары сапог как действительно необходимого предмета и заканчивая, например, желанием денег суммой в сто гривен или в миллион долларов.

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): «Предметов сей страсти множество: дом со всеми частями, поля, слуги, а главное — день­ги, потому что ими можно все доставать. Иные, впрочем, исключительно пристращают­ся к серебру и золоту. От этого сию страсть можно видеть преимущественно в двух видах: сребролюбии и любоимании или стяжательности».

Поэтому страсть сребролюбия нужно рассматривать не только как любовь к самим деньгам, но и как любовь к предметам мира, которые можно приобрести за деньги. Т.е., в основе обоих видов сребролюбия все равно лежит страсть к деньгам, но любовь к ним выражена по-разному. В первом случае – сребролюбии (в узком смысле этого слова)– человек любит деньги, получает удовольствие от их наличия, и зачастую не желает покупать себе вещи, чтобы сохранить деньги. А во втором случае, который называется любостяжанием, человек отдает предпочтение вещам и получает удовольствие от них, а деньги любит опосредовано как возможность приобрести с их помощью различные материальные блага.

Нравственное Богословие Е. Попова (Грехи против 2-ой заповеди, грех – сребролюбие): «Любостяжание состоит вообще в привязанности к богатству – имению, а сребролюбием в тесном смысле называется страсть копить деньги».

В учениях отцов понятие «сребролюбие» определяется словом «корыстолюбие», а слова «сребролюбие» и «любостяжание» часто употребляются в одном значении, но это только потому, что все вещи приобретаются за деньги; и если внимательно почитать об этой страсти, то увидим, что в основном говорится о стяжании. Также некоторые отцы употребляют слово «пристрастие», и об этом будет первая глава этой части наших бесед. Незнание многими христианами такого разграничения страсти сребролюбия несет в себе неведение этого греха, а, значит, и не ведет к борьбе с этой страстью и к сокрушению о пристрастии к миру.

Исидор Пелусиот (Письма, ч.2. п.47): «Из людей любостяжательных и обидчиков одни знают, что грешат, а другие даже и не знают, что грешат неисцельно. Ибо сие – не чувствовать недуга, в котором находишься, есть усиление нечувствительности, и оканчивается совершенным бесчувствием и омертвением…».

Поэтому пусть каждый из нас внимательно рассмотрит, как в нем проявляется эта страсть.

Тихон Задонский (т.5, п. 10): «Берегись этой язвы, которая и душу и тело навечно умерщвляет (1 Кор.6,10; Еф.5,5), и осматривайся, нет ли ее в тебе, поскольку она сокровенна. Блудная похоть и страсть к пьянству видны, а сребролюбцем никто еще себя не называл. Но мало в ком этой страсти нет, как ты видел. Испытывай же себя внимательно, не гнездится ли она в сердце твоем».

Следует сказать, что если многие из нас и исповедуются в грехах сребролюбия и любостяжания, то не по причине четкого видения их в себе, а потому, что они часто употребляются в молитвословах.

Основной причиной такого неведения об этой страсти является не ведение духовного образа жизни, который заключает в себе постоянную молитву, трезвение помыслов или внутреннее наблюдение за своими мыслями, словами и эмоциями, исполнение добродетелей и самоанализ, ведущий к познанию себя и к покаянию. Мы, христиане, зачастую живем по законам этого мира, и наша жизнь такая же плотская (в этом мы сможем убедиться, изучив тему «сребролюбие»). И, конечно, пребывая в таком образе жизни, мы даже не видим, как в наших повседневных делах, мыслях и желаниях проявляется сребролюбие. Но слава Господу нашему, что дает увидеть нам пагубные плоды этой страсти через учения святых.

Григорий Палама (Беседа на 15-ое воскресенье…): «Сребролюбие является причиной всех зол: корыстолюбия, скупости, скаредности, черствости, неверия (или вероломства), человеконенавистничества, грабежа (или агрессивной алчности), неправды, жадности, ростовщичества, обмана, лжи, клятвопреступления и всего сходного с этими пороками. По причине сребролюбия происходят грабежи храмов, грабежи на дорогах и, можно сказать, всякий вид воровства; по причине сребролюбия существуют не только грабители при дорогах и разбойники и пираты, но и в городской среде — жульнические гири и жульнические весы и двусмысленные меры и чрезмерное опиливание серебра и фальшивомонетчество, нарушения рубежей, злые соперничества между соседями; оно на классы разбило народ и разлучило друзей, и разрушило всякую родственность; по причине сребролюбия случалось, что люди и свое отечество предавали и изменяли своему войску; неправедный судья предавал закон; свидетель — истину; и, прежде всего, каждый из них предал свою душу. Таким образом, по слову божественного Апостола: «Сребролюбие есть матерь и корень всех зол, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (2Тим.6:10)».

Далее. Страсть сребролюбия также необходимо рассматривать, исходя из особенностей приобретения, владения и пользования материальными благами, чему и будут посвящены некоторые главы. Так, приобретать или стяжать можно с алчностью и многопопечительностью или через воровство, и это говорит о стремлении иметь еще больше мирских благ. Также приобретать можно то, что уже имеешь, но желаешь иметь еще и лучше. Это в корне отличается от того, когда человек приобретает по необходимости или по не имению. Исходя из этих значений, страсть сребролюбия называется отцами страстью, которая навязывается человеку материальным миром, и показывает нам, как мы относимся к настоящему тленному миру.

При владении материальными благами человек может возлагать всю надежду на них, направлять все свои мысли и чувства на сохранение собственности. Так, материальные блага становятся идолами, и человек забывает о всепопечительстве Божием и о Боге вообще.

А при пользовании материальными вещами и деньгами может проявляться жадность и скупость, что говорит о нежелании приобретать вещи, но означает и нежелание делиться с другими людьми, что отражает наше отношение к людям и показывает силу нашего корыстолюбия и самолюбия.

Еще хотим обратить внимание на то, что страсть сребролюбия не означает только стремление и пристрастие к большим суммам денег или роскошным вещам. Она может проявляться и в отношении копеек, и в отношении к самой простой вещи.

Авва Даниил (из собеседований Иоанна Кассиана): «Какая разница, покорен ли кто страстью к стяжаниям обширным и величественным или к чему-нибудь маловажному? Тем большего достоин осуждения тот, кто, презрев большее, привязывается к меньшему».

Поэтому, если у кого-то появились мысли типа: «У меня-то и денег на необходимое нет», или «Новые вещи уже не покупаю давным-давно», или «Я зарабатываю хорошие деньги, и что мне теперь делать?! Оставить работу или бизнес?!»; то сразу отвергнем такие противящиеся этой теме вражие помыслы. Так оправдываясь, мы только показываем наше прельщение, неведение и нерадение; и поэтому послушаем, что говорят на это святые:

Григорий Палама (Беседа на 15-ое воскресенье…): «Итак, не говорите: «Мы, в большинстве — бедные люди; и зачем ты говоришь против сребролюбия нам, у которых почти и нет денег?» — Я это говорю по той причине, что вследствие вожделения (денег), мы имеем в душе недуг и нуждаемся в излечении его. Если же ты говоришь, что ты не болен этим недугом, то докажи это на деле, не ища освободиться от бедности, но ставя ее желаннее и выше богатства, но радуясь ей и благодаря Бога, как соделывающего тебе более легкий путь ко спасению. Если же кто — богатый, пусть услышит он, что трудно богатому войти в царство небесное (Мк.10:23), но пусть знает, что и Авраам был богатым, но спасся (потому что он был гостеприимным и нищелюбивым, но не сребролюбивым); и Иов, испытанный и богатством и нищетою, некогда был богатым и при этом говорил о себе: «Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: ты – надежда моя? Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много?» (Иов.31:24-25). Следовательно, страсть к богатству является злом, чем, если не внемлет себе, безрассудно страждет и бедный и богатый».

Поэтому эта тема актуальна для всех: и для бедных, и для богатых. Как правило, когда идет речь о богатых людях, то мы, христиане, сразу представляем светских и неверующих в Бога людей. И это — обольщение, т.к. каждый из нас поражен страстью сребролюбия и зачастую этого не видит. Поэтому обращаем ваше внимание, что речь в этой теме пойдет, прежде всего, о христианах, которыми владеет страсть сребролюбия и любви к миру, проявляющаяся, как и у людей неверующих. И пусть каждый из нас увидит, как именно в нем проявляется сребролюбие.

Также следует знать, что существует два рода искушений или испытаний людей. Это: 1) скорби и бедность и 2) благоденствие и богатство.

Василий Великий (ч.4, бес.6): «Два рода искушений; потому что или скорби испытывают сердца, как золото в горниле, в терпении открывая их доброту, или нередко самое благоденствие жизни служит для многих вместо испытания. Ибо одинаково трудно — сохранить душу не униженною в затруднительных обстоятельствах жизни, и не превознестись до наглости в положении блистательном. Примером же искушений первого рода служит великий Иов, этот непреоборимый подвижник, который все насилия диавола, как стремление потока, выдержав с непоколебимым сердцем и неизменным рассудком, показал, что он тем выше искушений, чем, по-видимому, значительнее и труднее борьбы, на которые вызывал его враг. Искушений же благоденствием жизни есть и другие некоторые примеры, а также примером сего служит и этот богач (Лк.12,16)…Он одним богатством уже обладал, а другого надеялся. Между тем человеколюбивый Бог не осудил его в начале за неблагодарность нрава, но к прежнему его богатству непрестанно прилагал новое богатство, в ожидании, что, насытив его когда-нибудь, обратит душу его к общительности и кротости».

В общем, страсть сребролюбия является искажением чувством любви к Богу и человеку, замененными любовью к материальным благам.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл.8): «Лихоимец, оставляя Бога, маммону слушает: и так тем самым как заповеди Божии, так и Бога заповедавшего отвергается. Потому и апостол называет лихоимство идолослужением (Кол 3:5), и лихоимца идолослужителем (Еф 5:5). Сколь же бедственно и бесстыдно, ради страсти отвергаться Живого и Бессмертного Бога, от Кото­рого жизнь и все блаженство наше зависит!»

Итак, обратимся к учениям святых отцов, которые четко указывают на различия и особенности страсти сребролюбия.

Платон, Митр. Москов. (т.1, Слово в неделю 26, на Лк.12,17): «Однако со всем тем, как нельзя никакой не иметь о нуждах житейских попечения: так не поленимся исследовать, какие надобно положить пределы нашим в рассуждении богатства желаниям? А Ты в милости богатый Господи! действием истинны Твоей открой завесу наших мыслей, и управь сердце наше к оному сокровищу, которому тление не прикасается».

 И возблагодарим Господа, который подает каждому необходимое ему, и да научимся пользоваться тем, что Он дает нам, грешным.

Григорий Палама (Там же): «…братие, будем богатеть в добрых делах; из того имущества, которое имеем, насытим чрева бедняков, дабы нам удостоиться и обещанного возвещения и благословения, и наследовать царство небесное, которое да будет всем нам получить благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает слава, держава, величие же и великолепие со Безначальным Его Отцем и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Глава 1: О потребности в деньгах и вещах и о любоимании

Начнем разговор с вопроса о естественных материальных потребностях.
У каждого человека есть потребность одевать, обувать свое тело, есть потребность в жилье и в предметах, необходимых для обустройства этого жилья и вообще для нашей жизнедеятельности. Имение вещей является Божиим благословением.

Иннокентий Пензенский (Богословие деятельное, гл.5): «Обладание вещами как возможность пользоваться ими для поддержания жизни было позволено Адаму (Быт.1,28) и подтверждено Ною (Быт.9,1)».

Имея вещи, мы привязываемся или привыкаем к ним. Эта привычка является естественным стимулом для человека пребывать на одном месте.

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди. Грех – пристрастие к немногим и незначительным вещам): «Привязанность к вещам имеет и добрую сторону: она делает человека постоянным в местопребывании, потому что иные вещи бывают недвижимы или же неудобны для передвижки».

Но мы, увлекаясь этой привычкой, прилепляемся всеми своими силами к земным вещам, и это называется пристрастием или любоиманием.

 Нравственное Богословие (там же): «Но когда эта привязанность перейдет в пристрастие, тогда уже и худо, тогда уже связал себя человек, хоть бы пристрастие относилось к ничтожной вещи, как, например, трость, книга, корзинка».

Заповеди Божии учат о том, что, во-первых, эти тленные предметы не должны быть значимы для нас, во-вторых, их необходимо иметь в разумном количестве и качестве, и, в–третьих, чтобы привязанность не перерастала в пристрастие. Неисполнение этих правил приносят горестные плоды – человек нарушает вторую заповедь: не сотвори себе кумира и почитай Бога сердцем. Кумиром являются вещи, которые мы имеем или желаем иметь.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Кто или что наши идолы? Это — какие-либо лица, затем временная жизнь; это — многострастное и смертное тело и то, что для тела: пища и питье, одежда, украшения, отличия, деньги, жилище, убранство его и проч.».

Поэтому кратко рассмотрим поучения отцов о предметах страсти сребролюбия — о деньгах, об одежде, о домашней утвари, о красивых вещах, о предметах искусства, которые становятся для человека идолами.

Раздел 1.1.: О пристрастии к деньгам

О естественном предназначении денег

Душе необходимо заботиться о теле, и это происходит при помощи денег и вещей. В этом разделе поговорим о деньгах. Деньги даны Богом для разумного пользования.

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди, Сребролюбие): «Очевидно, слово «деньги» происходит от слова «день» в смысле «насущного хлеба»: что нужно для настоящего дня, то обыкновенно и не переходит на следующей день, т.е. деньги, подобно насущному хлебу, должны быть приобретаемы только в умеренном количестве».

Деньги имеют тройное действие, которое всем известно: сначала их приобретают, затем тратят и копят. Приобретать или зарабатывать деньги можно честным путем, а можно путем воровства. Тратить деньги можно расточительно, бережливо или скупо. Хранить можно с пользой и без пользы. Обо всех этих действиях мы будем говорить в соответствующих главах. А сейчас скажем кратко о любви к деньгам.

О порочной любви к деньгам

На основании неверного отношения к деньгам и пользования ими возникает страсть сребролюбия, которая называется неестественной.

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди, Сребролюбие): «Страсть (к деньгам) яви­лась между людьми позже других страстей; серебро и зо­лото долгое время не были известны людям. Она действи­тельно, как-то со стороны вкралась к человеку, не имеет ничего сродного с душою и телом человека, не то, что страсть плотская. В этом смысле у св. отцов она и на­зывается «неестественною».

Ефрем Сирин (Добротолюбие, т.2, п.137): «Страсть к деньгам не естественна, и побуждения к оной заключаются не в природе нашей, но в превратном произволении; потому, кто добровольно преодолевается оною, тот грешит непростительно».

Любовь к деньгам является общей страстью всего человечества, независимо от материального состояния или рода занятий.

Григорий Палама (Омилия 38): «…огонь алчности (любви к деньгам) пылает среди нас, и пламя его высоко поднимается, и, пожалуй, все захватило: и общественные форумы и народные собрания, и крестьянские дела, и деловые соглашения и торговлю? Уже проникло и в священные учреждения, и посягнуло даже на праздничные дни, и своим обостренным и в большинстве случаев связанным с обманом, бешенством к наживе и суетой, делает для нас праздники — не праздниками. Чем отличаются от нашептывавшего некогда Еве змия и от оных жалящих в пустыне змей те люди, которые нашептываниями и коварствами возбуждают гражданские междоусобные раздоры?».

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди, Сребролюбие): «(Есть) высшая степеньее, хотя бывает она у иных еще в зародыше, у других несколько медленнее развивается по недостатку питающего ее материала, т.е. денег, которые не всегда же текут, а, в третьих, и совсем перестала питаться по причине обеднения их. Но, вместе с тем, для этой страсти и не требуются всегда десятки тысяч рублей; нет, она питается и немно­гими тысячами, даже одною или еще менее, сколько кто по состоянию своему может приобрести (например, в сельском быту) и расположен пристращаться. Питают эту страсть и не одни деньги, но также разные жизненные припасы, (напр., у крестьян хлеб), скопляемые для обращения в деньги, и вообще богатое имущество».

Как видим, любовь к деньгам проявляется не только у богатых, но и тех, у кого их нет. Последние желают их, но не имеют возможности, и такая бедность не является Богоугодной и спасительной.

Иоанн Кассиан (О постановлениях киновитян, кн.7,гл.22): «Возможно и не имеющему денег не быть свободным от болезни сребролюбия; и никакой пользы не принесет действие обнажения себя от всего тому, кто не смог отсечь страсти любостяжания, усладившись делом обнищания, а не самою добродетелью нищеты, и не без туги сердца помирясь с тяжелою необходимостью (так поступить). Ибо как иных телом не оскверненных Евангельское слово провозглашает нечистыми сердцем (Мф.5,28), так и нисколько не обремененным тяжестью денег возможно быть осужденными вместе со сребролюбцами, по сердцу и уму. Им не доставало только случая к стяжанию, а не воли, которая в очах Божиих всегда имеет более веса, чем необходимость. Почему нам надобно всячески заботиться, чтобы плоды трудов наших не пропали даром: ибо достойно сожаления — последствия обнажения себя от всего и обнищания терпеть, а плоды сего терять по причине бесплодного грешного пожелания воли».

Это хорошо видно на примерах монашеского опыта. Когда мы будем говорить о первых монахах, то отметим, что монах не должен был иметь ни денег, ни своего имущества. Это позволяло им избегать страсти сребролюбия, т.к. владении даже одной монетой или незначительной вещью могло поддерживать и развивать эту страсть.

Иоанн Кассиан (там же, гл.21): «Окончательной победы и совершенного торжества над этим врагом можно ожидать только тогда, когда совесть монаха не будет запятнана обладанием даже малейшей монеты. Для того же, кто, увлекшись хотя бы то маленьким денежным подарком, однажды воспринял в сердце свое корень любостяжательной похоти, невозможно тотчас же не загореться огнем желания большего. И воин Христов до тех пор будет победителем, будет находиться вне всякой опасности, недоступным нападению сей страсти, пока сей непотребнейший дух не посеет в сердце его начатков своей похоти. Почему, как во всех родах страстей главным образом надобно блюсти главу змия, так особенно в отношении к этой надлежит тщательнейшие держать предосторожности, чтоб как-нибудь не проникла внутрь глава ее. Ибо если она будет впущена внутрь, то своею же материею питаясь и приходя в силу, сама по себе разожжет чрезмернейший пожар. И потому не только обладания деньгами надобно опасаться, но и самое желание их совсем надлежит исторгнуть из души; и не столько избегать дел сребролюбия, сколько отсекать с корнем страсть его: ибо никакой пользы не принесет нам неимение денег, если в нас будет желание иметь их».

Имея любовь к деньгам, человек часто пересчитывает их и получает от этого удовольствие; большое их количество приводит человеку в восторг и радость; он скорбит, если ему приходится тратить их на что-то, т.к. сумма стала меньше; старается побыстрее восполнить потерю и радуется, когда это получается и т.п. Такой человек во всем видит деньги или золото.

Василий Великий (Ч.4, Бес.6 на Лк. 12,16-21): «Во всем видишь золото, везде представляешь золото; о нем грезишь и во сне, о нем думаешь и во время бодрствования. Как сумасшедшие, в припадке бешенства, не действительные видят вещи, но представляют, что производит в них болезнь, так и у тебя душа, одержимая сребролюбием, во всем видит золото, во всем видит серебро. Приятнее тебе смотреть на золото, нежели на солнце. Ты желал бы, чтоб все превратилось в золотой состав, и, как только можно, придумываешь к тому способы. Чего не приводишь в движение ради золота? Хлеб у тебя делается золотом, вино сседается в золото, и шерсть обращается у тебя в золото; всякий торговый оборот, всякая выдумка приносят тебе золото. Золото само себя рождает, размножаясь чрез рост; в тебе нет сытости, не видно конца пожеланию. Детям, когда они жадны, не редко позволяем без меры есть, что они особенно любят, чтоб излишним пресыщением произвести отвращение; но не таков корыстолюбец: чем более он пресыщен, тем большего желает».

Любовь к деньгам может быть и при скупости и при расточительстве, только один наслаждается деньгами тайно, а другой явно. Следует сказать, что в чистом виде сребролюбие, выраженное к любви деньгам, мало у кого проявляется, т.к. один любит деньги по причине того, что на них можно купить много того, чего желаешь, а другие чувствуют в деньгах свободу, которую они якобы дают. Т.е. это такое состояние, когда нельзя сказать, что человек любит деньги, ему кажется, что он к ним равнодушен, или когда человек действительно приобретает не много вещей (причем только те, которые ему нравятся), но само сознание того, что, имея деньги, он становится свободным и необремененным житейскими проблемами, человеку очень нравится. Он думает, что он является господином денег, но на самом деле он раб, т.к. деньги приносят чувство свободы гордому человеку, который надеется на себя и на них, а не на Бога.

Иоанн Златоуст (т.12, Сл.11): «Деньгами должно владеть как подобает господам, а не рабам, так чтобы властвовать над ними, а не они властвовали над нами. Деньги потому так и называются, чтобы мы пользовались ими на необходимые потребности, а не складывали в хранилище. Рабу ведь свойственно хранить, а тратить — господину и имеющему полную власть. Вот почему нет ничего неразумнее раба денег: будучи обладаем, он думает, что обладает; будучи рабом, думает, что он господин; наложив на себя цепи, он величается, как будто властвует над всеми; раздражая против себя зверя, он веселится и радуется, делаясь его пленником; видя бешеного пса, нападающего на его душу, он, вместо того, чтобы связать его и извести голодом, доставляет ему обильную пищу, чтобы он еще больше нападал и был еще страшнее».

И если у такого человека отнять деньги, то он почувствует скорбь, печаль или гнев, т.к. его мнимая свобода будет стеснена. И сребролюбец не понимает, что если Господь устраивает так, что человек теряет деньги, то это благо для него, т.к. это знак того, что человек любит деньги и они завладели его сердцем.

Иоанн Златоуст (т.12, Сл.11): «Для того Он (Господь) и обладание ими (деньгами) сделал сомнительным и непрочным, чтобы и этим ослабить силу безумной любви к ним. Если теперь, когда обладающие деньгами не могут смело положиться на них, видят даже, сколько из-за них возникает злых козней, они так сильно разжигаются страстью к деньгам, то кого они пощадили бы, от чего отказались бы, если бы к богатству присоединились еще прочность и безопасность?».

У святых отцов можно встретить описание страсти –любви к деньгам — в виде чудовища.

Исидор Пелусиот (письма, ч.2, п.23): «Любовь плотскую, так как она жестока, но скоро угасает, живописцы изображают с огнем и крыльями, потому что она иногда, воспламеняя разжигает страсти, а иногда улетает по причин пресыщения. Любовь же к деньгам никто не осмеливался изобразить и представить на картине, может быть, потому что это не любовь, а какое-то неизлечимое бешенство, а может быть, и потому, что невозможно изобразить и написать ее красками. Ибо она не пятьдесят только, как гидра из басни, имеет голов, которыми передает пищу ненасытному чреву, и не такие имеет она свойства, как это, ничем не удовлетворяемое чудовище, не сотнею только рук вооружена, как Бриарей, но не имеет и крыльев, не знает сытости, ничем не может удовольствоваться. Посему, кто же будет в состоянии или изваять, или представить на картине такое чудовище, в сравнении с которым и Сцилла, при всей своей невероятности, делается вероятною? Но слово, поскольку оно может запечатлеть все лучше всякой краски и лучше всякого воска способно принимать все виды, сколько будет возможно, попытается изобразить и сию любовь, хотя отказываясь дойти до точности, однако же выставляя на позор зверообразное и неприятное для одержимых ею ее неистовство. Мне кажется, подобна она не отроку (потому что это не любовь, а очевидное неистовство), но какой-то женщине (это и будет признаком ее неразумия и злонравия) зверообразной, дышущей пламенем. Вместо волос на голове ее тысячи змей, непрестанно шипящих и извергающих смертоносный яд, и тысячи у нее рук с когтями, которыми она одних терзает, в других бросает стрелы, а у третьих вырывает деньги. И также тысячи у нее уст, потому что она не только угрожает и клевещет, но и льстит, и раболепно беседует, и ложно клянется, и для глупых прибытков вымышляет тысячи предлогов. И глаза у нее смотрят неестественно, не уважая никого: ни друга, ни брата, ни сродника, ни благодетеля, но выказывая в себе что-то суровое, жестокое, свирепое, бесчеловечное, огневидное. Ибо она не взирает на свойство вещей, не принимает во внимание того, что часто, приведя в движение тысячи средств, передавала деньги в руки врагов, а потому в уловленного ею всеивала тысячи грехов. А слух у ней настолько загражден, что не внимает она ни просьбам, ни воздыханиям, ни сетованиям, ни ругательствам. Иметь крылья, что означает пресыщение, и так ей не свойственно, и ни один здравомыслящий человек не припишет ей даже и ног. Ибо не умеет она ступить и от плененного ею передвинуться на другое место, но, налагая руки на всех, будучи тяжелее всякого железа и свинца, сидит неподвижно, все берет, всех грабит, никогда не насыщается, но множество собираемого обращает в пищу для шире и шире разводимого огня и окончание того, что взято, делает началом тому, чтобы брать еще. Посему, кто же отдается в плен такому жестокому и ненасытному бешенству, порождающему тысячи грехов, укоризн, бесславий и непотребств? Кто решится здесь жить так бедственно, день и ночь быть бичуемым, не знать ни покоя, ни сна, а там принять начало казней? Что говорю — начало? Ибо и здесь сия страсть мучит и казнит плененных ею немилосерднее всякого мучителя, попирая их, касаясь самых чувствительных частей и не давая даже на малое время перевести дух, но, налагая на них наказание более жестокое, нежели то, какое несут осужденные на самую тяжкую казнь в рудниках. Тем можно еще после дела воспользоваться сном и отдыхом, а этим любовь к деньгам, заградив для них и пристань сна, даже ночью отдает свои жестокие и бесчеловечные приказы и одних выводит на разбои, других — на убийства, не уважает самого погребения, которое удостаивают чести варвары и бесы, но и на мертвые тела вооружает скверные руки уловленных ею, измышляя новый и беззаконный способ разбоя. Посему, представив в уме все злые качества этой любви, а именно то, что она зверообразна, неприятна, дышит пламенем, ненасытна, слепа, глуха, человеконенавистна, скверна, богоненавистна, непримирима, неприступна, неукротима — ибо ни лестью, ни услугами нельзя ее взять, но тогда сильнее свирепеет, когда всего больше ей услуживают, — будем особенно бдительны, чтобы не быть ею уловленными. Ибо легче не быть уловленными, нежели, будучи уловленным, бежать. А если и будем уловлены, то напряжем все силы и, призвав Божию помощь (без нее невозможно освободиться от такого плена и многим угрожает опасность, что из плена сего не будет и возврата), перестанем желать обогащения, а то, что собрано, или сразу, или понемногу раздадим нуждающимся. Вот единственный способ избавиться от такого плена!».

О страстных помыслах, свойственных пристрастию к деньгам

Что касается страстного помысла сребролюбия, выражающего любовь к деньгам, то он имеет следующие признаки: например, началом мысли о деньгах может служить: чей-то рассказ о богатых людях или определенных суммах денег; подсчет своих имеющихся личных денег или предположение о будущих доходах; своя привычная мечтательность о богатстве и достатке, рожденная еще в детстве. При этом в воображении может быть образ денег или в мыслях звучать, например, слова: «деньги», «миллион», «сто тысяч», т.е. указывается любая сумма денег. После таких мыслей в человеке возобновляется желание иметь такие суммы денег, и он может начать придумывать, как их приобрести, а может начать мечтать, как бы он их тратил, или где бы он их хранил. Обычно такие мечтания приносят «наслаждения» душе и «уверенность в завтрашнем дне».

Также характерным для мысли, выражающей любовь к деньгам, является подсчет денег, при котором человек может реально пересчитывать деньги и получать от этого удовольствие, а может считать в уме, сколько их сейчас, и сколько их будет в будущем. Если результаты подсчетов показывают увеличение или сохранение денег, то такие мысли-подсчеты могут порождать «наслаждения» души, но если результаты показывают уменьшение или недостачу денег для чего-либо намеченного, то они приносят тревогу и беспокойство. 

О необходимости учиться правильно относиться к деньгам

Итак, необходимо учиться правильно относиться к деньгам, и отцы говорят об этом так:

Поучения старцев (Сост. Дионисий Тацис): «Старец Порфирий говорил: «То, пойдем ли мы в рай или в муку, зависит не от того, сколько у нас денег, много или мало, а от того, как мы употребим то, что имеем. Деньги, имения и все материальные блага не наши, они Божии, а мы ими только заведуем. Бог потребует от нас отчета, до последней нашей копейки, в том, как мы ею распорядились, согласно ли Его воле или нет».

Амвросий Оптинский (Письма к монашествующим, п.380): «Пишешь: “я не люблю так денег, что у меня никогда долго не держатся; потому и бываю всегда без денег, а после занимаю”. Но ведь это бестолковщина, и в этом нужно не оправдываться, а лучше укорять себя и постараться исправиться. Если бы мог человек питаться и одеваться воздухом, тогда бы он справедливо пренебрегал деньгами, которые ему, как кажется, иногда надоедают. А как во время холода и голода нельзя пренебрегать потребною одеждою и пищею, так нельзя пренебрегать теми средствами, чрез которые пища и одежда приобретаются. У св. отцов говорится, что “краи бесовския суть”, т. е. что крайности происходят от подущения душевных врагов. Безрассудно быть пристрастным к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими; то и другое худо и ведет не только к смущению, но и даже ко вреду душевному чрез разные путаницы от неправильного пренебрежения. Деньги сами по себе или, вернее, по цели, назначенной от Бога, вещь весьма полезная. Они заменяют недостаток простоты и любви между людьми. Без денег, кто бы расчел людей? Были бы вечные споры и ссоры и даже драки до убийства; а малыми монетами и даже ничтожными бумажками люди от всего этого избавляются, сами не понимая того. Вред не от денег, а от безрассудной жадности или скупости, или от злоупотребления. Пользуйся употреблением денег правильно, — и будешь покойна».

Тем же, кто уже узнал истинную цену денег, необходимо благодарить Господа, что избавил от этого прельщения.

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди, Сребролюбие): «О, да возблагодарят Господа Бога все те, которые избегли этой страсти, для которых деньгиимеют более буквальное значение, т. е. как потребность дня, а не как запас на нескончаемое время!

А тех, кем еще владеет эта страсть, святые не переставали увещевать и звать к покаянию и борьбе с нею.

Иоанн Златоуст (Толк. на Ев. от Матфея, бес.59): «Видишь ли, какую силу имеет над нами страсть к деньгам? Как она все покорила под власть свою и связала нас, точно невольников и скотов, и влечет куда хочет? Но что нам пользы от таковых обличений? Мы вооружаемся против этой страсти словами, а она побеждает нас делами. Впрочем, не перестанем хоть и так — словами уст наших — поражать ее. Если от этого будет какая польза, то она будет простираться и на нас, и на вас. Если же вы не оставите прежних пороков, по крайней мере мы со своей стороны сделали все. Бог же и вас да освободит от этой болезни, и нам да подаст случай приобрести похвалу чрез вас. Ему слава и держава во веки веков. Аминь». 

Раздел 1.2. : О любоимании вещей

О потребности в предметах домашнего пользования и месте жительства

Кратко скажем о предметах домашнего пользования. Они нужны для того, чтобы ими пользоваться при домашних нуждах, т.е. их прямое предназначение – практичность и удобство в пользовании. Конечно, есть сопутствующие свойства: они могут быть красивыми на вид, более дорогостоящими или менее. Но, к сожалению, человек извращает и прямое назначение вещи, и его побочные свойства. Все мы знаем, что дом предназначен к тому, чтобы укрывать нас от непогоды, и это место где человек отдыхает от трудов, где живет он сам и его родные, где находятся его собственность. Но для некоторых из нас это стало средством самовыражения, предметом роскоши и плодом неправедного стяжания.

Григорий Нисский (Точное истолкование Экклесиаста, бес.3): «Например, жизнь необходимым для естества соделала жилище, потому что человечество немощно к перенесению неравностей тепла и холода. Посему в этом отношении дом полезнее для жизни, но удовольствие понудило человека преступить пределы потребности. Ибо не телу только доставляя в доме потребное, но, но готовя приятности и услаждения глазами…»

Вообще следует сказать, что может быть пристрастие к предметам как к малозначимым, так и к драгоценным вещам, но иметь одну силу.

Нравственное богословие (Грехи против 2-ой заповеди): «…сила на этот раз более в различии предметов, чем в самой страсти, хотя вина и несравненно меньшая. Да, были примеры, что иные после многого и драгоценного, к которому питали свое пристрастие, но от которого добровольно отказались или поневоле отстали, — после этого, так сказать, пересаживали свою страсть на другое место: они пристращались к незначительным вещам, без которых не могли обойтись. И так духовная опытность научает нас не связывать себя и самою малою вещью, чтобы из-за нее не отвлечь нам своего внимания от Бога. Без пристрастия обладание – и многим позволительно и невинно, а с пристрастием и ничтожное владение вредит».

Бывают вещи суетные, и у многих из нас можно найти их дома.

Нравственное Богословие (Грехи против 8-ой заповеди: грех – выманивании чужих денег посредством работы и продажи бездельных вещей): «Бездельными вещами называются вещи не для капитального и существенного употребления, но для одной суетности. Часто и удобства нет в употреблении их. Одно удовольствие от них разве для глаз, да для мысли – новизна, т.к. люди любят бросаться на что-либо яркое и новое. Где бы можно было совсем обойтись без вещи или удовлетвориться самою простотою, домашнею или самодельною вещью: там придумывают вещь хитрую, иногда забавную и являются особые торговцы и лавки для продажи подобных вещей. Между тем, все эти вещи – от коробки для спичек до серебряных вместилищ к табаку – довольны дороги».

Этот грех может относиться и как к желающему покупать суетные вещи, так и к тому, кто такие вещи производит и продает.  

Нравственное Богословие (Там же): «Не очевидно ли, что мастера и продавцы их только выманивают ими чужие деньги? …Ужели руки первых и магазины последних не могли бы быть заняты предметами, более разумными и полезными для употребления? – Читатель! Если ты мастер или торгующий мелкими вещами, не вовлекай же ближнего в напрасные траты, предлагая ему от себя – притом недешевые ценой – бездельное и не совсем нужное. Может быть ему нужен хлеб, а не твои модные или забавные вещи».

Но не подумайте, что в том, что мы покупаем особо ненужные нам или модные, украшенные вещи, виноваты те, кто их делает и продает. Мы — разумные люди, наделенные даром свободы и нас никто не заставляет что-то покупать без нашего желания. Покупателями суетных вещей владеет вид сребролюбия, основанный на получении удовольствия от приобретения вещей и их пользовании, а это — страсти любоимания, роскоши, расточительности и тщеславия. А продавцами и изготовителями движет страсть сребролюбия, основанная на зарабатывании денег, и это — страсти богатства и наживы.

О правильном обращении с вещами 

Авва Дорофей (Поучение 3): «А хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какою-либо вещью, не допускать ей портиться, и не бросать ее как-нибудь, а если увидим что-либо брошенное, то не должно пренебрегать сим, хотя бы оно было и ничтожно, но поднять и положить на свое место. Не должно также обходиться нерассмотрительно с своею одеждою; ибо случается, что иной мог бы носить одежду (Вероятно полотняную – хитон) неделю или две, или даже месяц, а он часто моет ее преждевременно, и тем портит ее, и вместо того, чтобы носить ее пять месяцев или более, он частым мытьем приводит ее в ветхость и негодность? а это против совести. Также и в отношении постели, часто иной мог бы довольствоваться одной подушкой, а он ищет большой постели; или имеет власяницу, но хочет переменить ее, и приобрести другую новую, или более красивую, по тщеславию, или от уныния. Иной опять может обойтись одним покрывалом, а он ищет другого лучшего, иногда даже и спорит, если не получит его. А если он еще станет примечать за братом своим и говорить: “за чем у него есть, а у меня нет?” то такой далек от преуспеяния. Также если кто-либо развесит свою одежду или покрывало на солнце и поленится во время снять их, и допустит им от зноя портиться; то и это против совести. Также и в пище, иной может удовлетворить своей потребности малым количеством какой-либо овощи или чечевицей, или немногими маслинами, а он не хочет этого, но ищет другой пищи, вкуснейшей и лучшей: это все против совести. Отцы же говорят, что монах никогда не должен допускать, чтобы совесть обличала его в какой-либо вещи».

Если же мы небрежно относимся к вещам, особенно не своим, то это относится к греху против восьмой заповеди: не укради.

Архим. Иоанн Крестьянкин (Опыт построения исповеди): «Мы всегда грешим против восьмой заповеди небрежным отношением к чужой или казенной вещи. Если нам люди или государство доверяют пользоваться теми или иными вещами, то христиане должны относиться к ним с большей осторожностью, чем к своим вещам, чтобы не сломать, не потерять, не испортить небрежным отношением доверенное нам. Господи, проси нас грешных, невнимательных и небрежных!»

О внешней красоте вещей и эстетических чувствах человека 

Как мы разобрали выше, мы любим красивые одежды. Также мы любим, чтобы нас окружали красивые вещи. Сейчас мы приведем простой пример, как человек может пристраститься к красивой вещи.

 Глинский Патерик:»Мне, — говорит отец Арсений,- подарили прекрасный чайный прибор. Я несколько раз приглашал игумена Филарета Глинского посмотреть и обновить подарок. Наконец он пришел и говорит: «Ах, хорош, хорош! Он тебе нравится?»- «Очень нравится»,-отвечал я старцу. Тот взял поднос с посудой и бросил его на пол. Все разбилось вдребезги. «Ах, батюшка, зачем вы это сделали?»,- невольно воскликнул я. «Затем,- отвечал Филарет,- чтобы ты не имел пристрастия к вещам».

Что же в данном случае явилось причиной пристрастия? Внешняя красота вещи, но конечно, не сама вещь явилась причиной нашего услаждения ею, а наш эстетический вкус, который может быть изысканным, но искажен в своей направленности только к мирскому. Вполне естественно, что мы получаем удовольствие от видения, но необходимо помнить, что это свойство низших сил души, и что вкус бывает к истинному и к ложному.

Феофан Затворник (Начертание…):«Эстетические чувствасуть те движения сердца, кои происходят в нем от действия на него особенного рода предметов, называемых изящными, или прекрасными. Здесь сердце на­слаждается предметом потому только, что он сам по себе хорош, нравится и услаждает без особенных его отношений к личным нашим ин­тересам. Сила, лежащая в основании сих чув­ствований, называется вкусом. Разнообразие чувств в нем зависит от свойства предметов, но определять их и различать одно от другого очень трудно; посему они и имена свои полу­чают от предметов и суть чувства изящного, высокого и проч. Опять, есть свои оттенки в чувстве красоты картины, статуи и проч. Изящ­ным, вообще, называют удачное и разительное выражение в чувственной форме чего-нибудь духовного, то есть мысли, чувства, добродете­ли, страсти. Очевидно, что внешнее здесь ма­лозначительно, и главное — внутреннее, то, что выражается. По различию сего внутреннего со­держания должно различать и вкусы. Их два вида: один — истинный, любящий надлежащее содержание изящного, другой — ложный и из­вращенный, любящий ненадлежащее его со­держание».

В чем состоит разница во вкусе у человека, стремящегося к Богу, и у грешника?

Феофан Затворник (Начертание…): «Теперь вопрос: какое надлежащее и какое ненадлежащее содержание изящного? Что такое идея, или чувство изящного? Оно есть или воспоминание о потерянном рае, или предощущение будущего Небесного Цар­ствия. Если изящные предметы строятся под руководством сего чувства, то вот и источник содержания для них! Изображай райское, свя­тое, небесное. Эту землю плачевную превра­ти в преддверие неба твоим искусством. Если человека повсюду окружают предметы зем­ные, ради коих он может забывать о небе — своем отечестве, то окружи его такими искус­ственными произведениями, которые напоми­нали бы ему о нем подобно тому, как иные, живя в чужой стране, окружают себя изобра­жениями своего города, дома, родителей и проч. Мир, творение Божие, преисполнен от­ражениями Божественных свойств, но там они в такой широте и необъятности: собери их в малый объем и представь умному взору чело­века слабого в картине или музыке. Опять, что должен человек образовать в душе своей в жизни сей? Святые и небесные расположения. Дай же ему в помощь и внешний лик сих рас­положений, чтобы тем успешнее он мог вне­дрить их в себе. Из всего этого видно, что глав­ным содержанием изящного должны быть предметы мира духовного. Само собою разу­меется, что им должна соответствовать и вне­шняя форма. Если теперь изображаются страсти и преимущественно плотские, изобража­ются в свойственном им бесстыдстве и при­манчивых видах, или если изображаются и добрые предметы, но в формах недостойных их: в таком случае изящное извращается. Те­перь легко судить об истинном и ложном вку­се: истинный вкус наслаждается предметами, выражающими мир духовный, нравственный, Божественный; извращенный вкус любит на­слаждаться предметами, изображающими страсти или вообще оттененными страстью и питающими ее. Как теперь должен быть извращен вкус у грешника, видно из настроения его души, ко­торая в нем исполнена страстей и предана похотям. Он не найдет красоты в духовном. Не без удовольствия иногда смотрит он и на кар­тины духовные, но только если они оттенены по его духу, равно и пение церковное готов слушать, но если оно имеет мотивы страстные. Ему везде скучно, где не встречает он предме­тов одного с ним духа. И, напротив, как цел вкус у живущего по духу Христову! Как в себе, так и во вне он не любит видеть и тени страс­тей, преследует их и гнушается ими. С другой стороны, как внутри напрягается он чувство­вать свято, так и во вне любит смотреть только на предметы святые и, коль скоро встретит их, один почти умеет оценить все их достоин­ство и все совершенство».

Как бороться с таким пристрастием? Не обращать внимания на внешнее, и не услаждаться им, а видеть внутреннее, духовное значение и красоту.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Не засматривайся на красоту лица человеческого, а смотри на душу его; не смотри на одеяние его (тело — одежда временная), а смотри на того, кто ею одевается; не смотри на великолепие дома, а смотри на жильца, кто живет в нем и каков, — иначе ты оскорбишь образ Божий в человеке, обесчестишь царя, поклонившись рабу его, а ему не воздав ни малейшей, ему подобающей, чести. Также — не смотри на красоту печатного шрифта книги, а смотри на дух книги; иначе дух уничижим, а тело возвысим; потому что буквы — тело, а содержание книги — дух. Не обольщайся мелодическими звуками инструмента или голоса, а по впечатлению их на душу или по словам узнай, каков дух их; если звуки навевают на душу твою чувства тихие, целомудренные, святые, — слушай и питай ими душу твою; если же через них вливаются в душу твою страсти, — оставь слушать, брось и тело и дух музыки».

Никодим Святогорец (Невидимая брань): «Когда видишь вещи красивые и ценимые на земле, подумай, что все они ничтожны, как сор, по сравнению с красотами и богатствами небесными, которые, несомненно, ты получишь после смерти, если презришь весь мир».

Стремящемуся к духовной красоте необходимо искать ее в природе Божией и в Боге, с благодарением ко Господу.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§62. О, разумная, но убогая и бедная тварь! Не примечаешь ли, как мир прельщает тебя, как Еву яблоко запрещенное, и суета его пленяет несмысленное сердце твое? Если видимая кра­сота нравится тебе, обрати очи свои на красное солнце, луну и звезды, на поля, деревья, травы и цветы, на птицы, рыбы и прочие животные и прочие Божии создания, и удивляйся им, и от тех познавай Создателя их и своего и красоту Его. Если Он такие красивые создания сотво­рил, как несравненно прекрасен Он Сам, Ко­торый создал это! Этой красоты ищи, которая всех красот источник, наслаждающиеся кото­рой сытости не знают, но чем более видят ее, тем более желают ее. Но нет к тому охоты, не нравится то, что само по себе прекрасно, ибо суетной похвалы и чести не приносит!.. Надо то делать и о том стараться, что мир хвалит, по­читает, прославляет и чему удивляется, и от того самому похваляемым, почитаемым и прослав­ляемым быть!.. К этому ослеплению страстная и слепая плоть и прелесть мира приводит бед­ного человека».

О пристрастии к вещам, как выражение любостяжания и тщеславия

Зачастую вещи употребляются не по назначению, т.е. вместо практического применения, они украшают наш дом. В основании этого, как будто и нет большого греха, но грех в том, это выдает в нас любостяжательность, и как следствие сребролюбие в различных проявлениях. Подробнее об этом в следующих главах, а сейчас только отметим:

Иоанн Златоуст (Избранные сотницы): «Не люби кровожадное золото, не приготавливай большой дом из камней, а приготовь нерукотворенный храм, одаренный разумом, укрась его добродетелью».

Иоанн Златоуст (Избранные сотницы): «Есть жалкие люди, украшающие дома свои и золотыми потолками, и разноцветными камнями, и живописными картинами, и блестящими столбами, а душу оставляют исполненную грязи, дыма, великого зловония в греховном запустении».

Также украшая свои дома и вещи, человек желает показать себя пред людьми, удивить их и получить тщетную похвалу.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§62. Но не довольно было страстной и похот­ливой плоти выдумать для себя украшения и тем любоваться и утешаться. Что же она вы­мышляет и замышляет? Надо коней, кареты и прочий к тому припас украшать, чтобы оттуда некую себе похвалу и честь от незнающих и та­кой суете удивляющихся сыскать».

Как сребролюбие проявляется в любви к вещам? Нам нравится думать о каких-то любимых или желанных вещах, мечтать, как мы будем ими пользоваться и т.п., и в итоге мы их приобретаем и привязываемся к ним мыслями и чувствами.

В пристрастии к вещам можно обозначить несколько видов сребролюбия: увидев у кого-то из людей или придумав образ, например, одежды, квартиры и т.п. у нас возникает желание приобрести их, и это — любостяжание. Но до того как мы приобретаем что-то, мы начинаем вспоминать и любоваться образом желанной вещи, и от этого происходит услаждение души и сердца, и это – душевное сладострастие. Для того же чтобы приобрести завладевшую нашим сердцем вещь, мы должны заработать достаточно денег, и это — многопопечительство. При трате денег на эту вещь может проявиться стремление к роскоши, расточительность или скупость. Когда мы приобретем то что хотели, то мы гордимся и любуемся этой вещью, и всячески стараемся ее сохранить, и она становится нашим идолом и это уже — любоимание.

Как понять, пристрастен человек к чему-то или нет? 

Во-первых, как человек относится к вещи и выделяет ее по сравнению с другими.

Нравственное богословие (Грехи против 2-ой заповеди, страсти телесные): «И хранит то человек любимейшую свою вещь с великою заботою, например, уходя куда, — и защищает ее, в случае постороннего прикосновения к ней, — до того, что сердится на других, заводит спор».

Нравственное богословие (Грехи против 7-ой заповеди): «К чему это украшение ног такою вычурною и ценною обувью, и почет этой обуви до того, что не в часы употребления она полагается на стол наравне с головным убором?»

Во-вторых, как отреагирует человек, если эта вещь пропадет или он ее лишится.

Нравственное Богословие (Грехи против 2-ой заповеди): «А когда лишится этой вещи, то весь – в печали, как печалится дитя о своем рожке, из которого питался молоком».

Ефрем Сирин: «И вожделевательная сила души так сильно порабощается этим (пристрастием к земному удовольствию), что покорившийся страсти с лишением любимого впадает в раздражение, в печаль, в гнев, в памятозлобие».

Иоанн Лествичник: «Если кто думает, что не имеет пристрастия к какой-либо вещи, а, лишившись ее, печалится сердцем, то вполне прельщает самого себя».

Следующий способ распознать состоит в том, что наши пристрастия зависят от наших симпатий и мы постоянно о них думаем. При этом наша мыслительная сила вместо познания себя, Бога, духовного чтения, молитвы, как бы нагружается мирскими образами, появляются различные желания их иметь, а сердце откликается на эти образы и предметы приятными эмоциональными ощущениями, и все это может проявляться как при обычном мышлении, так и при молитве.

Авва Исаия: «Пристрастие к земным вещам возмущает ум и сердце».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Когда мы молимся, то в мыслях странным образом вертятся самые святые, высокие предметы наравне с предметами земными, житейскими, ничтожными: напр., и Бог, и какой-либо любимый предмет, напр., деньги, какая-нибудь вещь, одежда, шляпа, или какой-либо сладкий кусок, сладкий напиток, или какое-либо внешнее отличие, крест, орден, лента и проч. Так мы легкомысленны, пристрастны, рассеянны! Это свойственно только разве язычникам, не ведающим истинного Бога и Сына Его Иисуса Христа с Духом Святым, а не христианам, коих сокровище не на земли, а на небеси. Где же живая вода в нашем сердце, бьющая ключом живительным в сердцах, всецело преданных Богу?».

Такие пристрастия влияют на наш ум и сердце и связывают нас узами.

Дмитрий Ростовский (Алфавит духовный): «Всякий ум, будучи не возделан, не просвещен, не осолен солью благодати Пресвятого Духа, обезумится и засмердит различными стра­стными помышлениями и деяниями. Разум каждому естественно дан от Бога, но, неупражняемый, он помрачается и делается темным, а упражняемый, уясняется и приходит в совершенное просвещение».

Макарий Египетский:«Что возлюбил человек в этом мире, то и обременяет ум его, овладевает им и не позволяет ему собраться с силами».

Если у человека нет пристрастия к одежде и вещам, то он практически не будет обращать внимания в чем одет он и другие или что у них дома, и, следовательно, не может ни осудить, ни прельстится чужой одеждой и вещью, и не быть «павлином» (по Тихону Задонскому).

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Как для дитяти все равно, какая бы ни была надета на него одежда, так и христианин — младенец о Христе — должен быть равнодушен к разнообразию, богатству и великолепию земных одежд, считая лучшим и нетленным одеянием своим Христа Бога…».

О действиях врага и как человек помогает ему

Враг знает о наших пристрастиях к земному и всячески это поддерживает.

Ефрем Сирин:«Сердце, падшее с высоты небесных мыслей, бесы делают привязанным к земным вещам. А когда пренебрежет оно тленным, тогда примет нетленное».

Ефрем Сирин: «Земное влечет вниз, и страсти омрачают сердечные очи во время брани, потому лукавый и одолевает в борьбе нас, земных, исполненных попечения о земном и раболепствующих страстям».

Иоанн Кронштадтский: «…все земное — ничто сравнительно с небесным. Между тем диавол, отец лжи, вопреки учению Спасителя и духу Его, учит нас прилепляться к земным благам и насильно пригвождает к ним сердце сластолюбивое. Сердце ищет естественно блаженства, — диавол дает ложное направление этому стремлению и прельщает его блаженством земным — богатством, почестями, блеском одежды, мебели, посуды, экипажа, садов, увеселений разных».

Иоанн Кронштадтский: «Диавол чрез плоть нашу и вообще чрез вещественность действует на нас ко вреду нашему. Так чрез вино, чай, кофе, чрез лакомства, вообще чрез деньги, одежду и проч. он разжигает наши страсти. Потому надо крепко беречься пить много вина, чаю или кофе, или есть лакомства, особенно без другой существенной, крепкой и здоровой пищи, Эти лакомства надо употреблять уже после всего, в самом умеренном количестве».

Вместо богомыслия и молитвы, мы думаем о различных предметах, и тем помогаем врагу внушать нам различные помыслы, и даже не знаем об этом.

Иоанн Златоуст: «Для него (диавола) и для помыслов, от него влагае­мых, ничто так не страшно, как мысль, занятая предметами божественными, душа, постоянно прилежащая к истинному источнику».

Иоанн Кронштадтский: «Се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу» (Лк. 22, 31). Вот кто так сильно рассеивает наши мысли в храме при Богослужении, дома на молитве; вот кто отвлекает наши мысли от Бога, от души нашей и душ человеческих, от небесного и вечного; вот кто занимает нас земными безделками или земною суетою, земною прелестью: пищею, питьем, одеждами, жилищами и проч. и проч. Надо нам молиться друг за друга, да не оскудеет вера наша, как Спаситель молился о Петре».

Также враг знает, что мы покрыты пеленою самолюбия, миролюбимия и любоимания, и мало стремимся отречься от всего этого и приобрести любовь к Богу нашему, Троице Святой.

Иоанн Кронштадтский: «Цель нашей жизни — соединение с Богом: в этой жизни — в вере, надежде и любви, а в будущей — в любви всесовершенной. Посмотрите, как враг и мы сами искажаем здесь эту цель. Мы соединяемся сердцем с разными предметами, по различию наших страстных привязанностей. Иногда — о, ужас! — наша любовь обращается к сребру, к пище, питию, одежде, дому, убранству, к подобным нам людям — до забвения Бога. Иногда мы гордимся, завидуем, ненавидим, лжем — и тогда мы соединяемся прямо с самим диаволом, который есть олицетворенная злоба, ложь, гордость, зависть, — и как мы оскорбляем своего Владыку, Который сотворил нас по образу Своему и по подобию, как не искажаем этого богописанного и с Самого Бога писанного образа! Но мы слишком мало об этом думаем, слишком несведущи в том, что касается существенного для нас дела — соединения с Богом!».

О страстных помыслах, свойственных пристрастию к одежде и вещам

К такому роду мыслей относится мысли об одежде и вещах, о их красоте, о пользовании ими. Причем это будут мечтательные картины, представляющие как другие люди реагируют на нашу одежду или вещи, и что они подумают или скажут при этом. Обычно, такие мысли приносят определенные «наслаждения» душе, после которых еще боле укрепляется желание приобрести или пользоваться той или иной одеждой или вещью.

Причины пристрастия к материальным вещам 

Подведем итог. Во-первых, происходит искажение нашей телесной потребности в одежде и жилище, и мы их применяем не так для удовлетворения естественных потребностей, как для удовольствия. Тем самым происходит искажение и духовной потребности – получать удовольствия от пребывания с Богом. Пока же этого нет, человек стремится к плоти и миру.

Игнатий Брянчанинов: «Когда сердце вкусит сладость духовную, тогда только оно может оторваться от услаждения плотской сластью: без наслаждения оно быть не может».

Во-вторых, это связано с тем, что какая-то вещь нам нравится, т.е. мы получаем удовольствие оттого, что имеем ее, и это — любоимание, носим ее – самолюбование и тщеславие, пристрастно смотрим на ее красоту – искажение эстетического вкуса, или часто думаем о ней – мысленно прелюбодействуем.

Ефрем Сирин: «Всякая земная связь, всякое пристрастие к чему бы то ни было вещественному, как бы ни было это маловажно, в пристрастившемся производит удовольствие и приятное ощущение, хотя неразумное и впоследствии вредное».

В-третьих, привычка иметь вещи и постоянно желать новых, складывается годами и до прихода к вере, и после, и это – сластолюбие и корыстолюбие.

Ефрем Сирин: «…А если сверх пристрастия нечувствительно и неисцелимо овладеет человеком хотя бы небольшая привычка, тогда плененный неразумным пристрастием, до конца предается ему по причине скрытого в нем удовольствия, потому что удовольствие похоти многообразно и находит себе удовлетворение во всех страстях».

Игнатий Брянчанинов: «Погоня фараона за Израилем знаменует пристрастие человека, оставившего мир; эти пристрастия пытаются возвратить в мир того, кто недавно оставил его».

Поэтому отцы и говорили:

Иоанн Златоуст: «И подлинно, одно из труднейших дел — отвергнуть пристрастие и старую привязанность, расторгнуть многосложные соблазны, окрылиться и вознестись до небесных сводов. Как у мучеников тяжел подвиг, так и у этих бывает продолжительная скорбь».

В четвертых, грешный человек ищет красоту в мире, а не в Боге.

Августин (Исповедь): «Есть своя прелесть в красивых предметах, в золоте, серебре и прочем; только взаимная приязнь делает приятным телесное прикосновение; каждому чувству говорят воспринимаемые им особенности предметов. В земных почестях, в праве распоряжаться и стоять во главе есть своя красота; она заставляет и раба жадно стремиться к свободе. Нельзя, однако, в погоне за всем этим отходить от Тебя, Господи, и удаляться от закона Твоего. Жизнь, которой мы живем здесь, имеет свое очарование: в ней есть некое свое благолепие, соответствующее всей земной красоте. Сладостна людская дружба, связывающая милыми узами многих в одно. Ради всего этого человек и позволяет себе грешить и в неумеренной склонности к таким, низшим, благам покидает Лучшее и Наивысшее, Тебя, Господи Боже наш, правду Твою и закон Твой. В этих низших радостях есть своя услада, но не такая, как в Боге моем. Который создал все, ибо в Нем наслаждается праведник, и Сам Он наслаждение для праведных сердцем».

В пятых, человек ищет удовольствие в мире, а не в Боге.

Нил Синайский: «Стыдно видеть, что те, кому уготовано наслаждение вечными благами, роются в прахе- в земных вещах…».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе):«Сласти, деньги — хуже обыкновенного праха, сора, потому что засаривают душу, тогда как обыкновенный сор засаривает только тело, одежду, комнату. О, как презирать надо и сласти, и деньги, да к тому и одежду!»

В шестых, человек ищет свободы, все более порабощаясь.

Иоанн Златоуст: «Ничто не лишает свободы настолько, как привязанность к житейскому и пристрастие ко всему, доставляющему удовольствие. Такой человек служит не одному, не двум и не трем, а бесчисленным господам».

В седьмых, человек ищет утешения и покоя в мире, а не в Боге. Поражает тот факт, что, приобретая вещи и владея ими, мы стремимся к внутреннему покою, а на самом деле приобретаем беспокойство и суету и даже не осознаем этого.

Дмитрий Ростовский (Алфавит духовный): «Часто душа, во время скорби и печали желая утешиться, обраща­ется и прилепляется к земной сласти, ища в ней покоя и утешения. Но мало в ней бессловесно усладившись, получает потом сугубое томление и скорбь. Ибо тварь не может дать душе истинного утеше­ния, кроме утешения ложного, прелестного, маловременного, соединенного со скорбью и печалью. Когда человек и многие лета прожи­вет в плотских сластях, то, придя к концу, думает, что никогда того не было: представляется ему, что все то было в сонном мечтании.

… Век сей не имеет в себе никакого покоя и тишины. Злоба и страс­ти человеческие никогда не могут дать мира и покоя душе, но прино­сят всегдашнее смятение и смущение. Одно зло прошло, другое при­шло; одно исчезло, другое явилось, как в морском волнении и в пере­менах воздушных. Всегда и непрестанно душа борется и мучится не только внешними различными томлениями, но еще более своими внутренними страстями; испытывает всегдашние беды, всегдашнюю борьбу — как внешнюю, так и внутреннюю. Плотская сласть и временная красота и всякое временное наслаждение невнимательным представляется чем-то великим, а когда кто хорошо рассмотрит — найдет ее весьма горькою и многомятежною для души. Поэтому Господь, лучшее о нас прозревший, недаром повелевает нам презирать эти мнимые наслаждения, чтобы мы беспрепятственно стремились к наслаждению оным, вечным, мирным, присносущным наслаждением и покоем».  

Святые же знали, что только отрекшись от пристрастий к земным предметам, найдешь истинный душевный и духовный покой и нашли покой и наслаждение в Боге и к этому нас призывают.

Авва Исаия: «…презрение же (к земным вещам) доставляет успокоение».

Игнатий Брянчанинов: «Мы любовию и мыслию прилепляемся к времен­ным вещам, оставляем Бога в мыслях, а к твари прилепляемся, занимаем себя суетным, а Господь Царство дает нам Небесное, а мы не хотим и не думаем об этом, а все заботимся о земном. О слепота наша!»

Старец Георгий Затворник: «Часто надо спрашивать себя: не занимает ли что-ли­бо меня и не памятуется ли более Бога в сердце мо­ем? Не пристрастилось ли чему паче Господа окаян­ное сердце мое и не мечтает ли воображениями, про­тивными святой любви Божией?»

Иоанн Кронштадтский: «Итак, воюй против всякой прелести мирской, против прелести вещества, отвращающей тебя от исполнения заповедей Христовых, и всем сердцем возлюби Бога, всею силою попекись о спасении души своей и о спасении душ человеческих и будь душелюбец. Помни, что мир, возникший из ничтожества, есть сущее ничтожество и обратится в ничто, ибо небо и земля прейдут, а душа человеческая — Божие дыхание, образ бессмертного Царя Бога, и сама бессмертна. Поминай все это и от пристрастия ко всему земному отвращайся. Помимо тленной твари, обращай постоянно очи к Творцу, Сущему во всей твари и непрестанно на тебя взирающему, непрестанно испытующему твое сердце и твои помышления».

Плоды пристрастий к тленным вещам 

Пристрастия к земным вещам и наслаждениям не дают познать духовную сладость и возродиться духовным чувствам. Так, занимая свой ум такими мыслями о вещах, человек не испытывает духовных чувств, не занимается постоянно молитвой и действие благодати испытывает редко и в малой мере.

Ефрем Сирин:«Кто любит что-нибудь в этом мире и привязывается к какой бы то ни было мирской и тленной вещи, тот на эту вещь меняет Небесное Царство».

Такому человеку тяжело понять то, что пишут святые о духовном удовольствии и о делании молитвы, потому что он знает только телесное удовольствие и душевное, а, следовательно, им руководит земное пристрастие, которое не позволяет возлюбить Господа.

Игнатий Брянчанинов:«Пристрастие к земле умерщвляет душу вечной смертью, она оживляется Словом Божиим, которое возносит мысли и чувствования ее к Небу».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Что тебя отвращает от исполнения заповедей Христовых? Плоть и мир, именно приятная пища и питье, которые человек любит, коими услаждается мысленно и на деле, загрубляющие и окаменяющие сердце, — пристрастие к изысканной одежде и украшениям или отличиям наград: если одежда или украшение сделаны из очень хорошей, цветной, нежной материи, то является забота и жалость, как бы не замарать, не запятнать, не задымить, не запылить, не замочить, а забота о том, как бы угодить Богу мыслями, словами, делами — исчезает, и сердце, так сказать, живет одеждой и украшением и бывает все приковано к ней, о Боге же не радит и к Нему не прилепляется».

Игнатий Брянчанинов:«Все зараженные суетными и греховными пристрастиями, по неложному свидетельству Евангелия, отрекаются от участия в духовном браке Сына Божия, делают сами себя недостойными блаженного соединения с Ним».

Игнатий Брянчанинов:«Одно ничтожнейшее пристрастие может держать христианина прикованным к земле и вполне отнять у него духовное преуспеяние».

 Как видим, святые говорят, что и одно пристрастие может связать наш дух, а сколько же у нас, грешных, таких пристрастий?! Они являются узами, которые не дают восстановиться силам нашего духа: таким как разум, духовные чувства, воля, стремящемся к Богу. Спаси нас, Господи!

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «О, как мы суетны, мы, которые призваны к общению с Богом, которым обещано наследие нетленных и вечных благ! Как неясны наши понятия о вещах тленных и нетленных благах! Как мы неразумны, придавая цену вещам ничтожным и не ценя благ нетленных — вечной души своей, мира, радости, дерзновения пред Богом, святыни, послушания, терпения, вообще всех свойств истинного христианина. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал.3,27). — Итак, надо ценить душевные блага, доблести, а вещественные, как тленные, ничтожные – презирать».

Итак, из всего вышесказанного, хорошо видно, что:

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Мы только называем Господа Богом, а на деле-то у нас свои боги, потому что волю Божию не творим, а волю плоти своей и помышления, волю сердца своего, страстей своих; наши боги — плоть наша, сласти, одежды, деньги и проч.».

Иоанн Кронштадтский (там же): «Сердце мое должно прилепляться к единому Богу: «мне же прилеплятися Богови благо есть» (Ис.72,28), а оно — что за слепота и за извращение! — прилепляется к сластям века сего: к пище, питию, плотской сласти, к деньгам, к этому праху, к одеждам, к этому тлену, к цветам исчезающим, к узорам, к покроям, прельщающим глаз, к роскошно убранным покоям и т.п. Странное дело! Меня, христианина, небесного человека, занимает все земное и мало — небесное. Я во Христе переселен на небеса, а между тем всем сердцем прилепляюсь крепко к земле и, по-видимому, никогда не хотел бы быть на небе, а лучше всегда оставаться на земле, хотя земное, при своем услаждении, тяготит и мучит меня, хотя я и вижу, что все земное ненадежно, тленно, скоро минует, хотя и знаю, и чувствую, что ничто земное не может насытить моего духа, умирить и усладить моего сердца, постоянно мятущегося и огорчаемого суетою земною. Доколе же я, небесный человек, буду земным? Доколе буду плотью я, чадо Божие, «иже не от крове, ни от похоти плотския, но от Бога родился» (Иоан.1,13) во св. крещении, доколе я не устремлюсь весь к Богу? Господи! привлеки сердце мое к Тебе Духом Твоим Святым. Господи! отврати сердце мое от суеты земной. Господи! без Тебе не могу творити ничего».

Все святые призывают нас не прилепляться умом и сердцем к тленным вещам, т.к. тем самым мы отворачиваемся от Бога и подпадаем под диавольское прельщение.

Иоанн Кронштадтский (там же): «Не прилепляйся сердцем ни к какой вещи и не делай ее богом сердца твоего: един Бог сердца нашего создавший его Господь Бог, ибо оно Его дыхание. Не прилепляйся сердцем ни к какому лицу, т.е. ни к какой плоти: ибо един Бог сердца нашего Господь Бог, и к Нему единому должно прилепляться. Прилепление к вещи или к плоти есть ложь, обольщение бесовское и воля диавольская».

О правых суждениях о вещах

Всегда необходимо помнить, что:

Тихон Задонский (Плоть и дух, 27): «Великое безумие — лю­бить создание бессмысленное и бесчувствен­ное, которым взаимно любимы быть не можем. Вещь бесчувственная, бессмысленная, мертвая любить нас не может: и нам не подобает ее лю­бить, но одного Бога любящего нас, и ближне­го, по образу Его созданного. …Если скажет кто, что, мол, создания все со­творены ради человека, — ему отвечаю:

Первое. Тем самым создания должны чело­веку служить и работать, а не человек создани­ям; служит же им тот, кто к ним прилепляется сердцем и любовью.

Второе. Должно их употреблять, а не зло­употреблять ими, — употреблять умеренно, а не излишне, ради нужды, а не ради сладострастия.

Третье. Создания эти подобны неким сле­дам и свидетельствам, по которым Создателя познаем и к Нему приходим: от создания по­знаем Создателя и Его учимся и убеждаемся любить, почитать, что такое дивное ради нас сотворил.

Четвертое. Созданы служить нам, чтобы мы Богу служили; а когда не служим Богу, то и их служение нам бесполезно бывает, а Богу отто­го великая неблагодарность проистекает. Чело­век, как разумный и по образу Божию создан­ный, есть ближайший Божий слуга, и как по­средник между Богом и созданиями, употребляя их служение, Бога благодарить и служить Ему должен. Так, например, рабы гос­подину своему служат для того, чтобы он мо­нарху и обществу служил; а если не служит, то и их служение, его нерадением, тщетно быва­ет: так и создания человеку служат, чтобы он Богу служил как разумный, и за всех них Бога благодарил и хвалил. А когда человек этого не исполняет, то и создания напрасно использует, и потому Создателю своему неблагодарным яв­ляется и делает обиду».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, гл.8): «Причина, почему неправо судим мы о вещах, о коих сказано пред сим, та, что не всматриваемся в глубь их, чтоб видеть, что они суть, а воспринимаем любовь к ним или отвращение тотчас с первого на них взгляда и по их видимости. Это полюбление их или отвращение к ним предзаемлют ум наш и омрачают его, почему он и не может право судить о них, как они есть воистину. Итак, брате мой, если желаешь, чтобы такая прелесть не находила места в уме твоем, внимай себе добре; и когда или видишь очами своими, или в уме представляешь какую вещь, держи, сколько можешь, желания свои и не позволяй себе с первого раза ни любовно расположиться к сей вещи, ни отвращения к ней возыметь, но рассматривай ее отрешенно одним умом. В таком случае ум, не будучи омрачен отрастаю, бывает в своем естестве свободен и чист и имеет возможность познать истину, проникнуть в глубь вещи, где нередко зло укрывается под лживо-привлекательною наружностию и где сокрываемо бывает добро под недоброю видимостию. Но если у тебя вперед пойдет желание и сразу или возлюбит вещь, или отвратится от нее, то ум твой не возможет уже познать ее добре, как следует. Ибо такое, предваряющее всякое суждение, расположение или, лучше сказать, эта страсть, вошедши внутрь, становится стеной между умом и вещию и, омрачая его, делает то, что он думает о сей вещи по страсти, то есть иначе, нежели как она есть на деле, и чрез это еще более усиливает первоначальное расположение. А оно, чем более простирается вперед, или чем более возлюбляет и возненавидевает вещь, тем более омрачает ум в отношении к ней и наконец совсем его затемняет. И тогда страсть к той вещи возрастает до крайнего предела, так что она кажется человеку любезною или ненавистною более всякой вещи, когда-либо им любимой или ненавидимой. Таким-то образом бывает, что, когда не соблюдается показанное мною правило, то есть чтоб удерживать желание от возлюбления или от возненавидения вещи прежде осуждения ее, тогда обе эти силы души, то есть ум и воля, всегда зле преуспевают, все более и более погружаясь из тьмы во тьму и от прегрешения в прегрешение. Итак, блюдись, возлюбленный, со всем вниманием от любви или отвращения к какой-либо вещи по страсти, прежде чем успеешь ее добре рассмотреть при свете разума и правого слова Божественных Писаний, при свете благодати и молитвы и при помощи рассуждения духовного отца твоего, чтоб не погрешить и не счесть истинно доброго за худое и истинно худого за доброе; как это большею частию случается с такого рода некоторыми делами, которые сами по себе добры и святы, но по обстоятельствам, именно по тому, что совершаемы бывают или не во время, или не к месту, или не в должной мере, причиняют немалый вред тем, которые их совершают. И из опыта знаем, каким бедам подвергались некоторые от подобных похвальных и святых дел».

Итак, разобрав вопрос о любоимании, т.е. о том, к чему имеет пристрастие наше сердце, перейдем к вопросу — какими путями мы приобретаем материальные средства.

Раздел 1.3: О потребности в одежде

Начало одежды — грех

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§ 62. Одежду стали носить люди по преступ­лении заповеди Божией, от того и начало она свое восприняла. Ибо пока не согрешили пра­родители наши, не имели одежды, как пишет­ся в главе 2-й Бытия; и не требовали ее, ибо не видели наготы своей. А когда согрешили, уви­дели наготу свою и начали стыдиться; потому и искать принуждены были, чем бы срамоту свою прикрыть. «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные лис­тья, и сделали себе опоясания» (Быт 3:7). Бог же, милосердствуя о них, «сделал Адаму и жене его одежды кожаные и одел их» (Быт 3:21). Видишь, что начало одежды — грех. Грех открыл им наготу их и сделал срамоту и стыдение, которое требует прикрытия. Поэтому свя­той Андрей Критский сетует об этом: «сшиваше кожаны ризы грех мне, обнаживый мя первыя боготканныя одежды» (Песнь 2-я великого ка­нона)… Все животные как созданы от Бога, так и имеются доныне, не требуют прикрытия, ес­тественным одеянием довольствуются. Один человек лишился того из-за греха, и от них за­имствует и прикрывается. Но то чудно, или ско­рее прискорбно, что чужой кожей прикрыва­ется, и тем возносится, и то в честь себе постав­ляет, что должно было ему, бедному, скудному, нагому и лишенному, повод подавать к смире­нию».

Но хотя мы и получили одежду от Бога за грех, но сама одежда не является грехом.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§68. Одеяние, какое ни есть, само по себе ни добродетели, ни греха не причастно, как и всякая вещь. А только употребление его, цель и намерение может быть, как и быва­ет, худым, и потому в грех употребляющему обращается: ибо не для того употребляется, для чего Богом подано». 

О прямом назначении одежды и грехе в этом отношении

Нравственное Богословие (Грехи против 6-ой заповеди. Грех — ношение одежды, вредной для здоровья): «И сделал Бог Адаму и жене его, одежды кожаные, и одел их» (Быт.3,21). Давая жизнь человеку, Творец не имел намерения одевать его. Первоначальным назначением одежд было чувство стыдливости, которое требовало прикрыть обнаженные тела, и защита от воздуха и прочих стихий».

Вот ее прямое назначение, данное от Бога. Но и в этом плане мы часто согрешаем.

Нравственное Богословие (там же): «Но греховность и суетность человекадопустили и постоянно допускают в одеждах различные видоизменения, сверх естественной необходимости в них или искание лучшего и изящного или различия сословного».

1. Итак, одно из назначений одежды – защита тела. Рассмотрим грех в отношении ношения одежды, вредной для здоровья. Нижеприведенный абзац относится к моде и нравам позапрошлого столетия, но это, все равно, позволит нам увидеть себя.

Нравственное богословие (Грехи против 6-ой заповеди): «Здоровью удовлетворяет, вообще говоря, одежда просторная, покойная, которая не стесняет тела в движениях, не прижимает или не трет частей тела и нагревает его соразмерно, а главное, соответствует времени года, климату и погоде. Между тем у нас многие и многие из одежд, особенно женского пола, … не желает себе здоровья и готов лучше умереть, чем одеться не по моде. Так, например, относительно материииные носят … непосредственно на теле шубы и шерстяные ткани, которые между тем излишней теплотою расслабляют тело и с трудом пропускают сквозь себя испарину. По формеодежд: вредна перетяжка (шнуровка), которая более или менее остается и доныне, как у женского пола так в своем роде и у мужчин, особенно около груди и живота. Она затрудняет дыхание, препятствует кровообращению, а отсюда производить биение сердца и вообще стесняет развитие тела. Поднятие (в при­ческе) волос кверху вместо более естественного направления их к задней части и по сторонам, а также мно­жество шпилек и булавок при головных уборах, — про­изводит головную боль и нервные припадки. Шарфы на шее у мужчин, даже и не в мороз, заставляют держать шею кверху и вытягивать ее, частью задерживают в шейных сосудах проходящую кровь, которая вместо того приливает к голове, и предрасполагают к действительной простуде. Относительно климата и времени года:в северном климате носят те же платья и наряды, которые употребляются за границей, в теплых странах, преимущественно во Франции, где возникает мода на эти наряды и оттуда она переносится в Россию; таковы, например, пуховые шляпы у мужчин и воздушные шляпки с неувядающими цветами у женского пола, которые носятся зимой и в которых ожидают подолгу экипажей у подъезда; такова узкая и легкая обувь на ногах в зимнее же время, между тем как ногами-то человек главным образом и соприкасается холоду. Отсюда легко наживаются горячки, воспаления в голове и легких, чахотка и ревматизм в ногах. (Но по русскому климату гораздо вернее и полезнее были бы вместо легких головных покровов маховая шапка или повязка головы платком, вместо безрукавого немецкого плаща — бекеш, вместо батистовых сорочек — ситцевые). Читатели и чита­тельницы! не следуйте вопреки опыту и здравому рассуждению в ваших одеждах одной суетности и моде, чтоб не ослабить вредными одеждами и без того некрепкое ваше телосложение. Повторяем: избирайте и носите такие одежды, которые дают вам свободно дышать, без всякого затруднения двигаться и действовать, зимой достаточно греют, а летом прохлаждают. (В первом случай по материи — могут быть, если дозволяют средства, одежды суконные и шелковые, а по цвету — темные и черные, всасывающие в себя более теплоты; во втором — белые и светлые, которые отражают от себя солнечный свет и таким образом прохлаж­дают). При этом тех одежд, которые удовлетворяют здоровью, и не меняйте быстро в общем во имя — только новизны».

2. Далее, следующее назначение одежды– покрытие тела. При этом одежда должна скромной, простой, но может быть и красивой и приятной на ощупь. Это назначение одежды более всего искажено, т.к. «чувство стыдливости, которое требовало прикрыть обнаженные тела» стало чувством бесстыдства, тщеславия и роскоши.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§62 «… худо делают люди, которые ищут украшения в одеждах и делают одежду не ради прикрытия наготы и согрева­ния тела, а ради украшения и щегольства. То поставляют себе в честь и украшение, что по­казывает бесчестие и безобразие. От того ищут похвалы, что грех обличает. Тем утешаются, что представляет печаль, то есть признак законопреступления. Тем гордятся, что должно их смирять».

Но сразу отметим, что, конечно же, есть и разумное пользование одеждой.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§ 68. Известно, что многие одеяние наряд­ное употребляют не ради снискания суетной славы и чести, но следуя общему обычаю и при­меняясь к званию и сану своему. Таких вышеизложенное мое рассуждение не касается, а речь здесь только о тех, которые от платья ищут себе некоей славы и почитания, какие обык­новенно называются всеми щеголями, как вид­но из вышеописанного рассуждения». 

Об употреблении одежды, выражающем стремление к тщеславию 

Это проявляется когда человек, одев модную или изысканную одежду, чувствует себя превосходнее других, и этим чувством человек наслаждается.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве): «(Бог) подает одежду нам для потребности нашей, а не для славолюбия. Для прикрытия наготы и согревания убогого тела нашего, а не для самохвальства и величания».

Примечательным является, и то, что наслаждение от одежды может быть не только у того, кто имеет деньги, но и у того, кто одет в скромное и неприглядное, но проявляется оно так же самолюбованием своей нестяжательностью.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§ 68. Суета в сердце и у того имеется, который для того носит черное, монашеское и рубищное платье, чтобы его люди презирателем мира и святым почитали; как и у того, который для того одевается в цветную и дорогую одежду, что­бы в собрании первое место иметь и от встре­чающих поклоны получать, и тем одеянием своим, как павлину перьями, любоваться».

От этого происходят ссоры, обсуждения и осуждения.

Нравственное Богословие (Грехи против 7-ой заповеди, Изысканная и нескромная одежда): «Сколько соперничества в нарядах со своими знакомыми! Сколько пересудов – к лицу или не к лицу тот и другая одеты!».

Также это может проявляться, когда мы любуемся собой. Так, мы, одев, какую-то новую или красивую вещь, начинаем смотреть на себя в зеркало, причем, делаем это не раз и не два, чтобы посмотреть на себя по необходимости, а любуясь собою. А с отсутствием зеркала, например, идя по улице, смотрим на себя в витринах или окнах, или как бы со стороны, и опять таки любуемся собою. При этом мы испытываем положительные эмоции, и нам очень хочется, чтобы нас видели в таком виде другие люди. Когда же нас видят другие мы также испытываем положительные эмоции самолюбования, а если еще кто-то что-то скажет по поводу нашего внешнего вида, то мы счастливы. Чтобы бороться с привычкой самолюбования, отцы советуют:

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Не на лицо телесное засматривайся, а смотри пристальнее внутренним оком на лицо души своей, каково оно: не обезобразили ли его страсти; истребляй это безобразие молитвою и слезным покаянием. Не на одежду красивую засматривайся: она — тлен, а на одеяние нетленное души своей, каково оно: не гнусно ли и нечисто по причине частых грехопадений тайных и явных, и стяжи одежду души в нетленной красоте кротости, смирения, целомудрия и чистоты, милосердия, правды».

Об употреблении одежды и вещей, выражающем стремление к роскоши

Иоанн Златоуст (Беседы на книгу Бытие): «….те, которые так увлеклись блеском, что даже и понятия не имеют об одеждах из овечьей шерсти, но облекаются в шелковые и дошли до такого безумия, что вплетают еще и золото в одежды. Особенно же такую роскошь видим мы у женского пола: для чего ты, скажи мне, украшаешь тело и любуешься такою одеждою, а о том не думаешь, что этот покров изобретен вместо величайшего наказания за преступление? Почему не слушаешь блаженного Павла, который говорит: «имеющие пищу и одеяние, сими довольны будем»(Тим.6,8)? Видишь, что надобно заботиться о том только, чтобы тело не было нагим, чтобы оно было только прикрыто, и отнюдь не заботиться о разнообразии одеяния».

Пристрастие к роскошным вещам ведет к другим страстям и окончательно доводят до погибели.

Иоанн Златоуст (Избранные сотницы): «Любящий роскошь — крадет, похищает, делает насилие; зрелища, игры порождают прелюбодеяние, злословия, невоздержность, убытки, споры, брани. Многие ослы, лошади, коровы и другие скоты погибли от обжорства. Подобно им и богач, достигший до вершины изобилия и роскоши, был жесток и бесчеловечен, и более дик, чем даже собаки, которые имели сострадание к нищему Лазарю».

Нравственное богословие (Грехи против 7-ой заповеди): «И так можно ли сомневаться в том, что нарядные и нескромные одежды, изысканная мягкость или теплота их, и другие разнеживающие плоть принадлежности к ним, можно ли иметь сомнение, что все это взятое вместе, рас­полагаете к нецеломудрию, портит нравственность? В виду всего этого апостол Павел, дозволяя «украшение лепотное»(т. е. приличное), и предостерегает всех девиц и женщин-христианок: «со стыдливостью и целомудрием, украшали себя» (1Тим.2,9). О, как прискорбна для Церкви эта нынешняя погоня за нарядами! и как желательна коренная перемена некоторых нарядов!»

Об употреблении одежды, выражающем стремление к блуду 

По своей сути изысканные и нескромные одежды относятся к греху против седьмой заповеди «не прелюбодействуй», но мы рассмотрим этот вопрос в этой главе, т.к. блуд является причиной нашего пристрастия к таким одеждам, и в этом хорошо видна одна из связей блуда и сребролюбия.

Нравственное Богословие (Грехи против 7-ой заповеди: грех — изысканная и нескромная одежда): «Целомудрию противны собственно «нарядность»одежд и их красота (1Петр.3,3)…(Люди) употребляют излишние украшения, например, у женского пола это заграничные шелка, бархаты, браслеты, подбавляющие красоты рукам; сюда же идут те наряды, против которых сильно восставали в дщерях сионских древние пророки: «красивые и гремящие цепочки, серьги и множество колец на руке, ожерелья на шею, за­пястья, повязки и покрывала на голову» (Ис.3, 16-22). Такая изысканность в одеждах («щегольство») в пользу ли целомудрия говорит? Нет! Тех, которые гоняются за ней, безусловно или ради моды, тех она плохо рекомендует и не приведет к добру. Люди нецеломудренного поведения всегда отличались щегольством, и поэтому чрезмерное ще­гольство можно считать предвестником потери целомудрия. В апокалипсисе нарядные одежды, украшения золотом, дра­гоценными камнями и жемчугом преимущественно усвоиваются блуднице. (А в житиях тех святых жен, ко­торые были блудницами и любили украшать себя дорогими одеждами, читаем, что эти жены, когда обращались к Богу, то называли прежние свои украшения не иначе, как «проклятыми дарами», без сомнения, в смысле приобретения их от разврата. Покаявшиеся грешницы не смели при­носить свои наряды в церковь для пожертвования и даже сжигали их на глазах у всех). Св. отцы и проповедники, писавшие или говорили против щегольства, всегда были того убеждения, что страстная привязанность к нарядам доказываете решительную развращенность или положение человека на полдороге к развращенности. И действи­тельно, эта страсть главнее всего происходит от желания нравитьсядругому полу…Стоит посмотреть на дело и только глазами здравого рассуждения. Например, к чему же это иной мужчина по целому часу проводить в занятии своим туалетом, скорее потерпит несколько пятен на своей душе, чем малое пятнышко на платье, и все свое состояние тратит на то, чтоб «во что одеться?» (Мф.6,31). Зачем это девица или молодая женщина перед выходом из своего дома, а особенно перед каким либо праздником в своем доме или в кругу знакомых (например, и перед каждым вечером), зачем в продолжении многих часов не могут насмотреться в зеркало, требуют взаимной по­верки хорошо ли на них все лежит и взаимных услуг при этом убранстве?… Затем, грешна собственно нескромность, нецеломудренность одеяний. У мужчин, например, это короткость сюртуков. Женщины обнажают шею и руки или только покрывают себя легкими (лицемерными) покровами, обрисовывают талии, делают разные складки, чтоб обратить внимание на соблазнительные места… Не признак ли это, что и сердца этих девиц или женщин вполне доступны для другого пола? Да; такой наряд, как раскрытая грудь, обнаженные руки дальше локтей, такой полуобнаженный на­ряд («декольте») естественно подавляет стыдливость и возбуждает порочные страсти, как в зрителях, так и в тех, которые таким образом наряжаются. Относительно нескромности в туалете нельзя еще не сделать особенного замечания о волосах у женского пола. Женщины как-то не могут справиться со своими волосами. Волосы, действи­тельно, составляют природное украшение их. Но эту при­родную красу они и еще стараются увеличить, да только не всегда скромно. То они завивают у себя волосы, чтобы ви­лись кудрями; то развивают и оставляюсь их колебаться; то понижают, то подымают, обременяя голову (шиньонами) пуком чужих волос (и может быть, эти волоса с бедного мертвеца какого); то делают волосы златовидными, вплетая в них золотые вещи: то, наконец, совсем лишают себя этого естественного украшения. Не напрасно же и в апостольских посланиях писалось против нескромного плетенияволос (1Петр.3,3-5). Между тем сообразнее было бы с природою женщины, и следовательно с правилами женской скромности, в той или иной степени прикрывать голову, и не только так на молитве в церкви, но и во всякое время при выходе куда либо. И вот когда к изыскан­ности-то или драгоценности одежд присоединяется еще и нескромность их, затем особенное уменье как у женщин обратить внимание других на то, что в этих одеждах есть нового, когда одевающаяся так девица или женщина, притом, молода и красива: после всего этого уже готово пол­нейшее «прельщение очей мужских». Тогда похотливые юноши и мужчины «раскрыв рот, смотрят на разряженную и красивую» (2Езд.4,19)».

Следует сказать, что иногда человек красиво одевается и действительно не желает соблазнять противоположный пол, т.е. телесное целомудрие сохраняется. Но есть еще целомудрие духовное, когда сердце и ум увлекаются красотою своей одежды и человек уделяет ее большое внимание, забывая Бога, и тем духовно прелюбодействуют.

О следовании моде

На этом вопросе о греховном и суетном подражании мы не будем подробно останавливаться, т.к. он достаточно ясен.

Нравственное богословие (Грехи против 7-ой заповеди, Изысканная и нескромная одежда): Так, (люди) го­няются за модными одеждами, которых характер — непрерывные перемены, да перемены часто к худшему, менее изящному и удобному… Благовоспитанные же юноши и девицы или твердые в доброй нравственности мужчины и женщины не будут, подобно застаревшему ребенку, привязываться ко всему яркому, цветному, издающему от себя звук или шум. Эти личности будут только наблюдать приличную скромность и изящность в своих одеждах.

Николай Сербский (Переписка,Письмо 13: Одной пенсионерке, которая жалуется на моду): «Пишете, что Вы и ваши три дочери могли бы спокойно жить на скромную пенсию, которую Вы получаете как вдова офицера. Однако «мода уносит все». Дочери отошли от Вашего благотворного влияния и подпали под жестокую власть моды. Напрасно Вы советуете, объясняете, умоляете. Они в один голос отвечают: «Ты, мама, не понимаешь! Мода — это культура, вкус, образованность. Мы не хотим быть «белыми воронами» среди других девушек». Говоря так, они требуют каждую весну и каждую осень новых платьев, по моде. А в доме отовсюду глядит бедность. Снаружи давно не побелено, мебель обшарпана, посуда пооббита, постели — одно дранье. Еда скудная: если обедаете, то не ужинаете. Для дома нет денег, но на модную одежду, для улицы, должны быть. Увы, мода и улица лишили Вас старшинства в доме! И Вы спрашиваете: «Что делать?»  В Македонии Вам бы сказали: «Молитесь Богу, чтобы дочерям Он дал добрый дух». Молитесь и продолжайте наставлять их. Пусть они ругаются, а Вы твердите свое. Слово истины должно когда-нибудь взойти и принести плод. Господь слышит и в свое время Он повторит Ваши наставления дочерям, только гораздо жестче. И Библия, и наш собственный опыт свидетельствуют, что Господь, редко что так сурово наказывает, как непочитание родителей. Говорите дочерям своим, что в наше время модная одежда вовсе не свидетельствует о культуре, вкусе и образовании. Она создается на потребу торговле. Те, кто придумывают моду и навязывают ее легковерным людям, думают исключительно о деньгах. Выполняя свою торгашескую работу, они думают о культуре и образованности не больше, чем жаба о звездах. Это обычные жулики с ярмарки, которые лукавством получают большие деньги. У них есть свои агенты: художники, модельеры и опытные психологи, хорошо понимающие человеческие страсти и слабости. За деньги они им создают все новые и новые модели женской одежды. Выдумывая новую моду, это бездуховное отродье навязывает сегодня женщинам такие одеяния, какие не отвечают самым обычным понятиям пристойности и стыда, как и простым правилам здоровья и ведения домашнего хозяйства. Но разве их волнуют такие понятия, как мораль, характер людей, стыдливость девушки, здоровье нации, малые заработки матерей? Деньги и только деньги — вот побуждающий мотив и цель торговцев от моды и армии их агентов. Говорите своим дочерям, что эти торговцы модой преподносят свои новые модели под видом культуры, просвещенности, красоты и вкуса, посмеиваясь про себя и думая лишь о деньгах. Их громкие слова о «высокой моде» из Парижа и Европы служат им обычной торговой маркой их товара, как змея на пузырьках с ядом, как крокодил на рубашках или слон на пакетиках чая. Когда-то европейские королевские дворы задавали тон и подавали пример в одежде, причем тогда принималась во внимание не стоимость нарядов, а обращали внимание именно на то, что сейчас на языке ваших дочерей звучит, как пустые бубенцы: культура, просвещенность, красота и вкус. Однако сегодня, к сожалению, и королевские дворы подпали под тиранию моды торгашей со всемирной ярмарки. Сегодня одежду королей и властителей можно еще встретить, особенно в наших селах в Македонии и Черногории. Недавно в Цетинье, древней столице Черногории, оказалась одна американка, преподавательница университета. Так она мне рассказывала, как женщины угощали ее чаем. Черногорки явились на встречу в прекрасных народных костюмах, а американка была в своем модном платье. По ее словам, ей было стыдно самой себя, она выглядела, как цыганка среди цариц! Можете еще прочитать Вашим дочерям ту угрозу, что пророк Исаия предназначал модницам еврейским, которая с течением времени стала еще более оправданна (Ис.3:16-23)». 

О скрытых заблуждениях при приобретении и пользовании одеждой

Некоторые из нас, имеющие денежные средства или даже малоимущие, зная о своем пристрастии к одежде, оправдываются тем, что мы ходим на работу или занимаем должность, и поэтому это нас обязывает хорошо одеваться. В этом есть правда, но есть и ложь. Правда в том, что мы действительно не должны ходить на работу в неопрятной или в ветхой одежде, т.к. это не гигиенично и не удобно. Так же верно то, что есть вещи, которые приличествуют занимаемой должности, и могут быть действительно красивы.

Нравственное богословие (Грехи против 7-ой заповеди: изысканная и нескромная одежда): «Вообще нет нашей речи об одеждах, которых требуют приличие, звание и сан, которые заводятся не сверх состояния и показывают вкус, чувство изящного».

Неправда же в том, что, во-первых, можно иметь несколько качественных вещей, и нет необходимости иметь их в большом количестве или очень изысканных и дорогих. Во-вторых, это, прежде всего, нам нравится выглядеть эффектно и красиво, и это щегольство и славолюбие. В третьих, предполагать о том, что думает другие о твоем внешнем виде, выражение тщеславия.

Феофан Затворник (Из писем): «…в основании тщеславия (лежит)– что все заняты нами… (Для укрощения тщеславия) надо возродить убеждение:…никто на тебя не смотрит…».

В-четвертых, если человеку самому нравится одеваться, а он оправдывается необходимостью положения, то это считается грехом притворного соблазна.

Нравственное Богословие (Грехи против 7-ой заповеди; о соблазнах): «Но нередко соблазн бывает притворным, или как только одно сочинение, одним предлогом ко греху. Иные вовсе не чувствуют соблазна, а только хотят извинить свой грех, которого от души желают… Здесь даже два греха: заранее подготавливается грех и сочиняется оправдание в этом грехе».

В пятых, даже если кто-то и подумает что-то о нашем внешнем виде, то не мы дадим за это ответ на Суде, а тот человек ответит за свои пристрастия. Если же мы побоимся соблазна и мнения других людей, то ответим на Суде за свое человекоугодие и за ложное опасение в соблазне.

Нравственное Богословие (Грехи против 7-ой заповеди; грех – отлагательство самых добрых дел из опасения соблазнить ими других или завинение кого-либо в соблазн по поводу этих дел): «Да, и святые дела могут быть материалом для соблазна…Вообще фарисеи постоянно соблазнялись, потому что они были фарисеи-лицемеры. Наклонность соблазняться добрым и есть качество фарисеев…Так и ныне эта фарисейская наклонность соблазняться святым обнаруживается в некоторых в виду чьей-либо сильной и решительной стремительности к делам евангельским…Но как же можно из опасения подобных соблазнов прощаться с добрыми делами или нарушать прямые нравственные обязанности? В таком случае и совсем нельзя быть ревнителем добрых дел. Что было бы, если б Апостолы, убоясь соблазна евреев, замолчали о Христе распятом? Нет; на такие-то соблазны уже нисколько не следует обращать внимания. Подобные люди готовы всем соблазняться: они сами себя соблазняют и соблазнами сами себя погубляют. Из-за них нельзя же делать насилие своей совести и изменять истине и добродетели. Когда апостол Петр заботливо заметил о смущении евреев: «соблазнились» по поводу вопроса о ядении и немытыми руками; тогда Спаситель спокойно ответил ему: «оставьте их» (Мф.15,12-14)… Да и собственно соблазняют их не порок и не нарушение закона, потому что они друзья порока и нарушений, нет! Но они самому-то добру придают смысл зла и на это мнимое соблазняются».

В шестых, если мы действительно хорошо работаем, то в чем мы одеты не может повлиять на нашу работу, а если так и произойдет, то это будет страдание за истину и правду, т.к. человек ведет строгий образ жизни и тем явился соблазном другим.

Нравственное Богословие (там же): «Равным образом не следует обвинять и других, которые особенною своей ревностью в каком-либо святом деле или вообще строгою своею жизнью возбуждают против себя говор, из-за которых иные просто волнуются. Чем же виновен какой-либо правдивый, честный и богобоязненный христианин, если неблагонамеренные и упрямые люди не хотят понять его духовных целей?».

Поэтому, давайте сами не обманываться и не смущаться, а всегда видеть истинные причины наших и чужих соблазнов.

Нравственное Богословие (там же): «О, ты ревностный о добре христианин, читающий эти наставления! Две души ведь не могут быть в одном теле. Так и нечего надеяться, чтобы в одно и тоже время и, любя Бога, угождать Богу святою жизнью, и, любя ближнего, предотвратить соблазнительный говор, недовольство и насмешки со стороны тех людей, которые «не приняли любви истины» (2Фес.2,10); (и любя мир и угождая себе, не подверглись падению и лжи, — от сост.). Следовательно остается, не смущая ни себя ни других в подобном состоянии, знать и выполнять только свое дело – служить Христу!».

Украшение одежды, как знак нерадения о душе 

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Страсть к щегольству весьма часто совершенно вытесняет из сердца самую мысль о нетленном одеянии души и всю жизнь обращает в суетную заботу об изяществе в одежде».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§ 63. Украшение это, как есть суетное, так и знамение есть нерадения о душе. Поскольку: 1.Кто заботится о телесном украшении, тому недосуг заботиться о душевном. Ибо чем занята у кого мысль, о том старается, того и ищет, в том и время проводит. Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф 6:21). 2. Само же это украшение щегольское пока­зывает сердце, желающее суетной чести и сла­вы, что и закону Божию противно: Не любите мира, ни того, что в мире (1 Ин 2:15), и вере хри­стианской не подобает, которая на вечную честь и славу взирает, и той ищет и ожидает; и званию христиан неприлично, которые к вечному и не­бесному позваны; и должности их противно, которые душу, а не тело украшать должны и о горнем помышлять, а не о не земном (Кол 3:2). 3. Украшение это без обиды ближнего, и потому без оскорбления Божия не приобретается. Ибо не может его быть без средств, которые для этой цели от подобных людей собираются или, более того, сдираются. 4. Хотя и праведное имение будет, но по­скольку есть нагие, трясущиеся от холода и мороза меньшие братья Христовы, заключен­ные в темнице за долги и оброки, лишившиеся домов от пожаров и прочие бедствующие, то на таковых должно излишние средства и избыток употреблять. Но все то суетным украшением и ненасытной роскошью пресекается. До нищих ли тому, у кого суета эта в сердце место свое имеет? Надо украшать себя, жену, детей, слуг, коней, кареты, убор их, дом свой, галереи, пру­ды и прочие увеселения создавать!»

О духовном одеянии и украшении 

Итак, как видим, в отношении одежды мы во многом поступаем как неверующие и плотские люди, а нам, христианам, необходимо наслаждаться и заботиться не о плотском одеянии, а о духовном.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «…ибо пристрастие к дорогим, прекрасным одеждам свойственно людям века сего, или язычникам, как говорит Господь: «всего этого», т.е. пищи, одежды изысканной, «язычники ищут» (Мф. 6. 31): ибо одежда есть идол людей века сего».

Христианам же подобает не щеголять в дорогих и модных одеждах и увеличивать свои заботы о стяжании средств на вещи, а помнить о Боге и стараться очищать свою душу.

Иоанн Кронштадтский (там же): «Если любишь щеголять платьем или когда надеваешь одежду, вспоминай о нетленной одежде правды, в которую должна быть облечена душа наша, или о Христе Иисусе, Который есть духовное одеяние наше, как сказано: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Галл.3,27)».

Старец Паисий Святогорец (Слова, ч.1, гл.3): «Если бы человек, и особенно монах, ведал свое внутреннее неприглядство, то за внешними красотами он бы не гнался. Душа так испачкана, так замызгана, а мы будем заботиться, например, об одежде? Одежду мы стираем, утюжим, и снаружи мы чисты, но какие мы внутри — об этом лучше и не спрашивать. Поэтому, обратив внимание на свою внутреннюю духовную нечистоту, человек не будет терять время на то, чтобы скрупулезно вычищать свою одежду до последнего пятнышка — ведь эта одежда в тысячу раз чище его души. Но, не обращая внимания на скопившийся в нем духовный мусор, человек тщательно старается вывести со своей одежды даже самое маленькое пятнышко. Всю заботу нужно обратить на чистоту духовную, на внутреннюю, а не на внешнюю красоту. Предпочтение должно быть отдано не суетным красотам, а красоте души, духовной красоте. Ведь и Господь наш сказал, что сколько стоит одна душа, не стоит весь мир (Мф.16:26)».

Как видим, святые в основном говорят о духовном одеянии в добродетели и увещевают нас об этом всегда помнить. Мы должны осознавать, что наша душа должна защищать себя от вражьего прельщения молитвой, как мы защищаем тело, например, от холода; и стараться покрывать наготу своей души верой и любовью к Господу, как стараемся в отношении одежды для тела; украшать же душу должны добродетелями, а не драгоценными украшениями тела и одежд.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, гл. 4): «§ 67. Душу свою украшает тот, кто, по апос­тольскому слову, «отлагает ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, об­новляется же духом ума своего и облекается в нового человека, созданного по Богу, в праведнос­ти и святости истины»(Еф.4:22—24); то есть, кто противится плотским вожделениям, и отсека­ет их, и прилежит добродетелям, отлагает не­чистоту, похоть блудную, гордость, зависть, гнев, злобу, ярость, сребролюбие, невоздержа­ние и прочее злонравие, и облекается в цело­мудрие, святость, смиренномудрие, братолю­бие, терпение, кротость и прочее добронравие. Вот красивая душевная утварь! Та душа добра и прекрасна, которая сообразуется Небесному Отцу святостью, истиной, милосердием, прав­дой, терпением, кротостью и прочими свой­ствами. Христианин, Богом возрожденный, должен Ему, как сын отцу, нравами сообразо­ваться. Всякий сын отцу своему свойствами и нравами сообразуется, как видим это в плотс­ком рождении, в котором не что иное родится, как плоть от плоти, по свидетельству Христо­ву: «рожденное от плоти есть плоть»(Ин 3:6).

Поэтому и Божие слово христианам повеле­вает не плотской, но духовной утварью укра­шаться. Какая это утварь, в чем состоит, слушай апостола, который утварь эту предлагает нам: «Облекитесь, как избранные Божий, святые и воз­любленные, в милосердие, благость, смиренномуд­рие, кротость, долготерпение»(Кол 3:12). Этой утварью украсимся, христиане, а не золотом, серебром, каменьями и дорогими одеждами.

Облечемся в щедрость и милосердие, как и Гос­подь наш повелевает нам: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк 6:36), Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим 8:32), чтобы нас от вечных бедствий избавил и привел в вечное блаженство. Облечемся в бла­гость и постараемся благотворить всем — доб­рым и злым, друзьям и врагам, подражая Не­бесному Отцу: «ибо Он благ и к неблагодарным и злым (Лк 6:35); ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45). Облечем­ся в смиренномудрие, следуя Единородному Сыну Божиему, Который не устыдился «умыть ноги апостолам, Господь и Учитель их» (Ин.13:14). «Ибо в вас должны быть те же чувствования, ка­кие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сде­лавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной»(Флп.2:5—8). Обле­чемся в кротость и долготерпение, учась тому у кроткого и смиренного Иисуса, как велит нам: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и сми­рен сердцем» (Мф.11:29); и оставим долги долж­никам нашим, как и Бог оставляет нам.

Будем святы, ибо написано: «Будьте святы, потому что Я свят» (1 Петр 1:16). Этот убор, эта утварь, это украшение прилично христианам; и угождают тем не миру и очам человеческим, а очам Небесного Отца. Этой утварью поста­раемся украсить себя, христиане, чтобы уго­дить не миру, а Богу, Который на всех нас при­зирает с небес Своих, как поет пророк: «С небес призирает Господь, видит всех сынов человечес­ких; с престола, на котором восседает, Он при­зирает на всех, живущих на земле»(Пс.32:13-14).

В конце приведем молитвы-рассуждения святых, и пусть Господь по их молитвам поможет нам отречься от услаждений предметов суетного мира, и научит нас любить Господа всем сердцем и наслаждаться благами будущего века, аминь.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Бог ближе к нам всякого человека во всякое время: ближе моей одежды, ближе воздуха, света, ближе моей жены, отца, матери, дочери, сына, друга. Я Им живу душевно и телесно. Им дышу, Им мыслю, чувствую, соображаю, намереваюсь, говорю, предпринимаю, делаю О Нем мы живем и движемся и есмы (Деян.17,28). «Бог есть действуяй в нас, еже хотети и еже деяти о благоволении» (Филип.2,13). Потому надо всегда предзреть Господа пред собою одесную, да не подвижемся, да не согрешим, надо так поставить себя, чтобы ничто не вытесняло Его из наших мыслей и сердца, ничто не загораживало Его; никакое пристрастие к пище, питию, деньгам, одеждам, жилищу и его обстановке, к разным лицам, никакие светские развлечения и игры не отнимали бы у нас нашего Пресладкого, Прелюбимого Господа, но всякий час и минуту принадлежали бы мы Ему и были бы с Ним неотлучно, как Он неотлучно с нами, как Он постоянно о нас печется и хранит нас. Но когда я грешу или имею пристрастие к чему-либо, тогда Он далек от меня, не по пространству, ибо Он во всякое время все наполняет, а по моему сердечному удалению от Него, по моему нерасположению к Нему, по действительному оставлению Им меня Своею благодатью и Своим пребыванием в моем сердце, ибо тогда бывает во мне Его враг – диавол».

Иоанн Кронштадтский: «Что будет с нами в том веке, когда все, что нам льстило в этом мире, и богатство, и почет, пища и питие, и одежды, и прекрасно убранные жилища, и все привлекательные вещи, — что будет, говорю, когда все это нас оставит, когда все это окажется для нас сновидением и когда от нас потребуются дела веры и добродетели, дела воздержания, чистоты, кротости, смирения, милосердия, терпения, послушания и пр.?»

Иоанн Кронштадтский: «Так всякий христианин бойся прилагать сердце к деньгам, пище, питию, нарядным одеждам, к нарядной квартире, к книгам, к светской музыке; да не любишь, не ласкаешь плоти своей чем бы то ни было: увеселениями ли, видами ли изящными, яствами и напитками, сном, праздностью и леностью, срамными делами, играми, праздными путешествиями, пустыми книгами и зрелищами. Единого Бога возлюби всем сердцем, всею душою и всею крепостью и всем помышлением, и ближнего, как себя, а ко всему прочему в мире будь равнодушен, ни к чему пристрастен и жаден. Ревнуй же о простоте во всем, да простому Существу — Богу возлюблен будешь. Отыми лукавство, сомнение, маловерие и двоедушие от души своей».

Дмитрий Ростовский (Алфавит духовный): «Человече! Будь свободен от земного пристрастия, чтобы, порабо­тившись бессмысленным сластям, не был ты связан вечными пла­чевными узами. Не прилагай сердца своего к настоящим вещам, да не прельстишься ими, как бы в сонном мечтании. Не ищи покоя в земных сластях и утешения в плотских похотях, но ищи сего в Госпо­де, все сотворившем. Будь, имея что на земле как бы не имея, прини­май что как не принимая, едя что как не едя, пия что как бы ни пия: будь свободен от всего земного, чтобы прилепиться тебе всем серд­цем твоим к одному Господу. Все земное существует малое время, но Благодать Божия вечна. Земная страсть не дает покоя, и похоть плот­ская не приносит прочного утешения душе, а творит всегдашнее сму­щение и непрестанное возмущение. Если бы ты и тысячи лет пожил в плотских сластях, никогда не найдешь в них мира и покоя».