🎧 Поучения и проповеди. Димитрий Ростовский. Ч.1

ПЕРЕЙТИ на главную страницу Поучений и проповедей
ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений свт. Димитрия

1. Поклонение Господу нашему Иисусу Христу

«Приидите, поклонимся» (трижды).
Сыне Божий! Покланяюсь Твоему прежде денницы рождению от Отца без матери и неизреченному смотрению о нас.
Покланяюсь Твоему, человеколюбец Господь, ради нашего спасения тайному снисхождению, воплощению в утробе девической действием Святого Духа, рождению и положению в скотских яслях.
Покланяюсь и славлю Твое плотское обрезание, смиренное крещение от раба, пресветлое преображение на Фаворе, славное с победою шествие в Иерусалим на вольные страдания и все подъятые ради нас труды свои на земле, в которых Ты был с юности постясь, подвизаясь, ходя и утомляясь, уча и проповедуя, исцеляя и воскрешая: все сие вспоминая, славлю, величаю, почитаю, с любовию лобзаю и за все сие благодарю Тебя, моего премилосердного Творца.
Покланяюсь, Сын Божий, Твоей тайной вечери, на которой Ты верующим дал в пищу Самого Себя, чтобы, причащаясь тела и крови Твоей, я имел Тебя в жизнь вечную. Величаю и глубокое Твое смирение, проявившееся в умовении ног ученикам, и молю Тебя, Господа моего: смири вознесшуюся мою гордость и научи меня смиренномудрию.
Покланяюсь пречистому, пресвятому и животворящему Твоему телу, преломляемому под видом хлеба во оставление грехов.
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей крови, изливаемой под видом вина во оставление грехов.
Покланяюсь страданиям Твоим, Христе! (трижды).
Покланяюсь Твоему коленопреклонению в саду, где, молясь, Ты пролил кровавый пот, чтобы миновала Тебя чаша страданий; молюся же Тебе, Господу моему: научи меня всегда усердно молиться и напои меня чашей спасения, чтобы во веки я благодарил Тебя.
Покланяюсь Тебе, Господь и Бог мой, вспоминая Твои вольные страдания: льстивое целование Иуды, безвинное взятие беззаконными, связание и бесчисленные надругательства, удары, оплевания, заушения, досаждения, побои, терзания, унижения, все Твои мучения, которые Ты претерпел ради меня окаянного и неблагодарного, и нещадное излияние крови. Все эти мучения я слагаю в уме и сердце моем, любовью целую их, истаяваю жалостью и за все сие превозношу и благодарю Тебя, любимого мною Господа, который так возлюбил меня, что и душу Свою не пощадил положить за меня.
Покланяюсь безвинному Твоему, Судия мой, осуждению на смерть, мучительному ношению тяжелого креста, протяжению на кресте Твоего пречистого тела, пригвождению и распятию на Голгофе посреди двух разбойников. Молю же Тебя, Господа моего, не осуди меня по делам моим, даруй мне неленостно носить крест мой, пригвозди плоть мою страхом Твоим, распни меня миру со страстями и похотями и подай мне, чтобы сердце мое ничего иного не ведало во все дни жизни моей, кроме Тебя, Иисуса распятого.
Покланяюсь пречистой и пресвятой Твоей главе, исколотой ради меня окаянного острым терновым венцом, и молю Тебя, Господа моего, искорени из главы моей злое, скверное, блудное, хульное и тщеславное.
Покланяюсь пресвятым ушам Твоим, наполненным злочестивым хулением ради меня окаянного и неблагодарного, и молю Тебя, Господа моего: дай мне не слышать ничего неполезного и сделай меня послушным Твоему повелению.
Покланяюсь пречистым Твоим очам, залитым слезами и кровью ради меня окаянного и неблагодарного, и молю Тебя, Господа моего: «Призри на мя и помилуй мя; отврати очи мои не видети суеты» (Пс. 118: 37).
Покланяюсь пресвятому Твоему лицу, которое как солнце сияло на Фаворе, а ныне потемнело от заплеваний и ударений, и молю Тебя, Господа моего: «Лице Твое просвети на раба Твоего» (Пс. 118: 135).
Покланяюсь пресвятым Твоим устам и языку, паленному жаждой, вкусившему оцт с желчию, и молю Тя, Господа моего: обуздай язык мой злой и «положи хранение устом моим» (Пс. 140: 3).
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на десной Твоей руке и молю Тебя, Господа моего: сподоби меня стать одесную Тебя.
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на шуей Твоей руке и молю Тебя, Господа моего: избави меня от шуей участи.
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на правой Твоей ноге и молю Тебя, Господа моего: настави меня на правый путь покаяния.
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на левой ноге и молю Тебя, Господа моего: «От всякаго пути лукава возбрани ногам моим» (Пс. 118: 101).
Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране в пречистых ребрах и в прободенном Твоем сердце, откуда истекла кровь и вода на искупление наше, и молю Тебя, Господа моего: сокруши окаменение мое, порази мое жестокое сердце, сотри его страхом Твоим, уязви его любовию Твоею, чтобы Тебя, Господа моего, я возлюбил всем сердцем моим, всею душею, всею мыслию, всей крепостью и всем помышлением моим и чтобы потекли из сокрушенного моего сердца слезные источники, омывающие мою греховную скверну.
Покланяюсь всему Твоему святому телу, израненному с ног до головы ради меня окаянного и неблагодарного и не имеющему целости, и молю Тебя, Господа моего: исцели меня, всего израненного грехами.
Покланяюсь наготе Твоей пречистого тела и молю Тебя, Господа моего: покрой позорную наготу окаянной моей души.
Покланяюсь пресвятой Твоей душе, преданной в руки Богу Отцу, и молю Тебя, Господа моего: прими в Свои святые руки душу мою в час кончины и сохрани ее от воздушных духов злобы.
Покланяюсь снятию со креста и положению во гроб пречистого тела Твоего и молю Тебя, Господа моего: дай мне, чтобы я в мире жил, как мертвый и погребенный.
Слава страданиям Твоим, Господи! (трижды).
Покланяюсь, славословлю и величаю сошествие Твое во ад, пленение ада, попрание смерти и триднев-ное воскресение из гроба, и молю Тебя, Господа моего: душу мою, плененную грехами, плени любовию Твоею, умершую воскреси и избави от ада.
Слава, Господи, кресту Твоему и воскресению!
Покланяюсь Твоему вознесению с плотию на небеса, где, сидя одесную Бога Отца, видишь мою беду и немощь, слышишь мою грешную молитву, проникаешь в мои мысли издали и знаешь обращение. Молю же Тебя, Господа моего: вознеси ум мой от земного пристрастия к горнему желанию, укрепи немощь мою, пополни мою недостаточность и скудость, исправь молитву мою и приведи меня к доброму концу и спасительному пристанищу, чтобы я оказался пред Тобою непо-срам\енным и неосужденным, когда придешь Ты судить живых и мертвых. Господи! «Не вниди в суд с рабом Твоим, яко не оправдится пред Тобой всяк живый» (Пс. 142: 2).

Павши ниц на землю, говори следующее: «Поистине есть достойно покланяться Тебе, Господу моему Иисусу Христу, от всех святых славимому и покланяемому Богу, «о Егоже имени всякое колено кланяется небесных, земных и преисподних» (Флп. 2: 10). И я недостойный бесстыдно приступаю и молю: спаси меня, Спаситель мой, по Твоей благости, а не по моим делам. Ты хочешь меня спасти, Ты знаешь, как меня спасти; спаси же меня, как хочешь, как можешь и как знаешь. Я надеюсь на Тебя, Господа моего, и вручаю себя Твоей святой воле; твори со мной, что хочешь. Если хочешь, чтобы я был во свете: да будешь благословен. Если хочешь, чтобы я был во тьме: снова будь благословен. Если откроешь мне двери милосердия Твоего: добро сие и благо. Если затворишь мне двери милосердия Твоего: будь благословен, Господи, затворивший мне по правде. Если не погубишь меня с моими беззакониями: слава безмерному Твоему милосердию. Если погубишь меня с моими беззакониями: слава праведному Твоему суду; устрой со мной так, как хочешь».

2. Поклонение Святой Троице

Все силы души моей, придите, поклонимся Богу, единому в Троице, Отцу, Сыну и Святому Духу!
Все мысли сердца моего, придите, поклонимся. Троице, в единице почитаемой!
Все чувства тела моего, придите, поклонимся, припадем и заплачем пред Господом, сотворшим нас!
Поклоняюсь Тебе, пресвятая, единосущная, животворящая и нераздельная Троица, Отец, Сын и Святый Дух; верую в Тебя и исповедую, славлю, благодарю, хвалю, почитаю, превозношу Тебя и молю: помилуй меня, непотребного раба Твоего (трижды).
Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты из небытия привел меня к бытию и украсил Твоим Божественным образом.
Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо Ты честною кро-вию приобрел меня, от законной клятвы искупил меня и крещением святым просветил меня.
Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо Ты оживил меня, вразумил меня и облистал меня светом веры.
Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты дал мне душу Божественным и животворящим вдохновением.
Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо Ты положил на крест душу Свою за меня.
Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, «яко избавляеши душу мою от смерти, очи мои от слез и нози мои от поползновения» (Пс. 55: 14).
Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты не погубляешь меня согрешающего со беззакониями моими, но долготерпишь, ожидая моего обращения.
Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо не хочешь, чтобы постигла смерть меня, грешного, но милосердно призываешь меня к покаянию.
Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо не презираешь меня обращающегося, не отталкиваешь припадающего, но принимаешь как блудного сына и обновляешь «дух прав во утробе моей» (Пс. 50: 12).
Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, «очищающему вся беззакония моя» (Пс. 102: 3).
Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, «исцеляющему вся недуги моя» (Пс. 102: 4).
Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, «избавляющему от нетления живот мой» (Пс. 102: 5).
Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, «не до конца прогневающемуся, не во век враждующему» (Пс. 102: 9).
Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, «не по беззаконием моим творящему ми» (Пс. 102: 10).
Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, «не по грехам моим воздающему мне» (Пс. 102: 10).
Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, ущедряющему меня, «якоже щедрит отец сыны» (Пс. 102: 13).
Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, знающему страстное мое естество и слабость.
Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, врачующему немощи мои и очищающему меня от всякой скверны.
Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо восставляешь меня падшего.
Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо ищешь меня погибшего.
Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо оживляешь меня мертвого.
Поклоняюсь Тебе, милосердный Бог Отец, упование мое.
Поклоняюсь Тебе, долготерпеливый Бог Сын, прибежище мое.
Поклоняюсь Тебе, незлобивый Бог Дух Святый, покровитель мой.

Павши на землю, говори сие: «Поистине достойно мне поклоняться, славословить и благодарить Тебя, Святая Троица, которую все небесные силы, херувимы и серафимы, трисвятыми песнями восхваляют, все святые благодарят, всякое создание раболепно поклоняется, и я, бренный, ползающий червь, бездерзновенный пред величием неприступной Твоей славы, в надежде на милость Твою дерзаю, бесстыдно припадаю и молю: дай мне всегда кланяться Тебе, Создателю моему, неосужденно и неленостно, Тебя единого знать, Тебя любить и бояться, хранить твои повеления, ходить путем заповедей Твоих, Тебя хвалить и славить до последнего моего вздоха; по разлучении же моем с бренным моим телом и новом соединении с ним не лиши меня радостно восклицать во веки с угодившими Тебе: «Свят, свят, свят!» Аминь».

3. Поклонение Пресвятой Богородице

Приидите, поклонимся царице нашей, Богородице. Приидите, поклонимся Деве Марии, царице нашей, Богородице.
Приидите, поклонимся и припадем к самой госпоже Деве Марии, царице нашей, Богородице.
Поклоняюсь тебе, Пресвятая Богородица, твоим рождеством явившая нам Свет истинный, царица неба и земли, надежда безнадежным, помощница беспомощным и ходатаиница всем грешным; ты меня покрый и заступи от всех бед и нужд душевных и телесных, и будь мне, молюсь, заступницей святыми твоими молитвами.
Поклоняюсь твоему безгрешному зачатию и рождению от твоих святых родителей Иоакима и Анны и молю тебя, госпожа моя: дай мне начать безгрешное житие и возбуди во мне покаяние.
Поклоняюсь твоему введению во храм Господень, трехлетняя отроковица, и молю тебя, свет мой: сотвори меня твоими молитвами храмом Святого Духа.
Поклоняюсь благовещению твоему, Пресвятая Де-во, когда действом Святого Духа по гласу архангела зачала Слово Отчее, и молю тебя, свет мой: мне отчаянному благовести спасение.
Поклоняюсь рождению твоему, когда ты воплотила и родила миру Христа Спаса и стала Матерью Богу, всею тварью славимой и превозносимой, и молю тебя, свет мой: являй себя мне Матерью милосердной и ныне, и в век будущий.
Поклоняюсь очищению твоему, нескверная, неблазная, нетленная, пресвятая, и молю тебя, свет мой: очисти меня от всякой скверны плоти и духа твоими молитвами.
Поклоняюсь и почитаю болезни твои, которые ты претерпела во время вольной страсти Сына твоего, когда сбылось пророчество Симеоново: «Тебе же самой оружие душу твою пройдет», и молю тебя, свет мой: от телесной и душевной болезни избавь меня.
Поклоняюсь тебе, госпожа, вспоминая радость твою, которую ты имела во время воскресения Сына твоего, и молю тебя, свет мой: усыпи страсти мои плотские твоею помощью.
Пресвятая Владычица Богородица! Приими сие малое моление и принеси его Сыну своему и Богу нашему, да спасет и просветит тебя ради души наши. На твой пресвятой образ взирая, как истинную Богородицу тебя зрю верою сердечною и с душевной любовию припадаю, поклоняюсь тебе с держимым на руках твоих Превечным Младенцем, Господом нашим Иисусом Христом, почитаю и молю тебя со слезами: покрой меня покровом своим от врагов видимых И невидимых: ты бо род человеческий ввела в царство небесное. Аминь.

После сего «Достойно есть яко воистину».

4. Слово в неделю мытаря и фарисея («Рече Господь притчу сию: человека два внидоста в церковь помолитися: един фарисей, а другий мытарь» (Лк. 18: 9, 10)).

Нынешнюю евангельскую замечательную и всем известную притчу о мытаре и фарисее, изреченную устами Господними, пусть толкует каждый, кто как хочет; я же хочу извлечь из нее только одно и любви вашей предложить только сие: к кому Господь наш сказал ее?

«Рече Господь притчу сию». К кому «рече»? Смотрю выше в Евангелии и вижу, написано, что к тем, которые мнят себя праведниками, а прочих всех считают за ничто, обращена притча сия: «Человека два внидоста» и прочее.

Посмотрим внимательно, к кому сказал Господь притчу сию! К тем, которые самонадеянны, которые мнят себя праведниками, других же осуждают, унижают, поносят и считают их грешниками: к ним сказал Господь притчу о мытаре и фарисее. Фарисей считал себя праведником, а мытаря осуждал про себя, как грешника, но мытарь, считавшийся грешником, вышел оправданным, а фарисей, мнящий себя праведником, — осужденным, ибо «всяк возносяйся смирится, смиряли же себе вознесется» (Лк. 18: 14). О, как велико зло в том, чтобы себя считать добрым, а других злыми! О, как ужасно себя мнить праведником, других же грешниками!

К таким-то, мнящим себя праведниками, иных же осуждающим и унижающим, к этим фарисеенравным гадателям и клеветникам будет направлено слово наше «Господу споспешествующу и слово утверждающу».

Фарисеенравным, считающим себя праведниками, никто и ничем не может угодить, ибо они и святых людей относят к грешникам, а мнимых грешников они готовы отправить в ад даже прежде страшного суда Божия. О таких-то, мнящих себя праведниками, Господь наш с болью в сердце говорит: «Кому уподоблю род сей? Прийде Иоанн, ни ядый, ни пияй, и глаголют: беса имать. Прийде Сын Человеческий, ядый и пияй, и глаголют: се человек ядца и винопийца, друг мытарем и грешником» (Мф. И: 18, 19). Иоанна, ангела во плоти, они назвали бесным, Сына же Божия, который «греха не сотвори и лесть не обретеся во ус-тех Его», они «со беззаконными вмениша». Кому же уподоблю род сей, Христе Спасителю мой? Повели мне, бренному созданию Твоему, изыскать в Божественном Твоем Писании, кому уподобить род сей строптивый и развращенный!

Фарисеенравные, мнящие себя праведниками, а других осуждающие, подобны тем песьим мухам, которых навел Бог на Египет и которые были столь тяжки и жестоки для египтян, что Писание даже говорит: «Погибе земля от песиих мух» (Исх. 8: 24). Осуждающий ближнего — это пес лающий. Ведь пес лает на всех прохожих, как на добрых, так и на злых. Кусает пес не только раздражающего и обидящего, но и того, кто никакого зла не сделал ему. Точно так и осуждающий не только повинных какому-либо греху, но и невинных осуждает. Он как пес кусает и терзает честь и славу ближнего своего. Песьи же мухи — это слова осуждающих. Как и мухи, садясь не только на раны, но и на здоровое тело, крайне болезненно кусали египтян, кусали даже до крови, так и укорительные слова осуждающих, унижая не только грехи, но и добрые дела человеческие, кусают если не до крови, то поистине до слез и воздыханий. И как погибла некогда вся земля египетская, так ныне гибнет и христианская: та от песьих мух, сия же от псонравных людей, от слов их жестоких. Едва ли из здесь стоящих найдется такой, кто бы не кусал так ближнего своего. Гибнет, сказал я; ибо все таковые осудятся на вечную погибель. О, слепой фарисей, ты думаешь, что до небес взошел, но ты стоишь среди погибели; считаешь себя добрым человеком, а на самом деле ты только пес, лающий на ближнего; ты не видишь сам в себе и не понимаешь песьего нрава твоего. Тот, на которого ты лаешь и которого терзаешь, есть человек, ты же являешься псом, лающим и терзающим, и слова злые, исходящие из уст твоих, суть песьи мухи.

После песьих мух кому еще уподоблю род сей? Уподоблю его вместе с Екклезиастом малому змию, ползающему в траве и хворосте и жалящему нечаянно. Екклезиаст говорит так: «Аще секнет змия не в шепте, ничтоже сего разнствует к тайне гаждаяй» (Еккл. 10: 11), то есть, осуждающий втайне ближнего своего нисколько не отличается от змеи, которая нечаянно вонзает б тело человека свое ядовитое жало, как некогда святого апостола Павла ужалила в руку ехидна, выползши из хвороста от жара в то время, когда апостол собрал много ветвей и положил их в огонь. Но апостол нисколько не пострадал, стряхнувши змею в огонь. Почему хулитель и осуждатель подобен змию? А потому, что как змеиное жало укалывает легко, едва ощутимо, но в то же время вливает в рану ужасный смертоносный яд и поражает всю кровь человеческую, так что и легким уколом совершенно убивает человека, — так и осуждатель, изостривший язык свой наподобие жала змеина, имеет, по Псаломнику, яд змеиный во устах своих; он льстит своим языком и вместе с тем тяжко вредит. Он будто и любезно говорит с каждым о других, но в то же время он вливает в сердце каждого яд осуждения, а чрез это приводит к смертному греху осуждения ближнего и убивает душу. Как змея жалит одну какую-либо часть тела, а наполняет смертоносной болезнью все члены, так вредит и осуждающий, унижающий ближнего; он соблазняет слушающих, смущает мирное пребывание, пресекает единение, изгоняет любовь, умножает гнев и вражду, поднимает брань и ссоры и разрушает иногда дома, грады и царства. Как змеиное жало, по свидетельству естествоиспытателя Плиния, хотя и кажется одним, однако же является тройственным: разделяясь надвое, оно причиняет три язвы на одном месте; точно так язык хулителя и осуждателя одним словом причиняет троякий вред. Во-первых, он вредит непростительным грехом собственной совести, потом вредит доброму имени и чести того, о ком он говорить злое, и, наконец, вредит тому, кто слушает речи его. Таким образом он убивает сразу двоих вместе с собою третьим, или лучше сказать, первым. О, треокаянный хулитель, клеветник, злонравный осуждатель! Какой муки ты достоин даже за одно душевное убийство. А о трех убийствах какой ты дашь ответ, какому подпадешь суду, какой подвергнешься казни? Люди израилевы некогда роптали в пустыне на Бога и Моисея, и за это попустил на них Бог ядовитых змей. В другом же переводе пишется так: «Посла Господь на люди Своя змии огненныя» (Чис. 21: 6). Поелику неблагодарные израильтяне согрешили роптанием, хульно клеветали на Бога, оскорбляли Моисея и Аарона, несправедливо порицали их в беседах друг с другом и осуждали святых лиц, — за это наказал их Господь ядовитыми змеями, и даже не просто змеями, но огненными: «Пусти Господь змии огненныя». Что же думаете вы, осуждатели, порицатели, хулители, клеветники? Не будете ли вы преданы во аде змеям огненным, дабы пожирали вас во веки?

Но зачем малым змеям или ехиднам уподобляю я род осуждателей и хулителей ближнего? Не ярче ли обнаружу их нрав змеиный, если уподоблю их некоему великому семиглавому змею, хобот которого отторг третью часть звезд небесных? (Апок. 12: 3, 4). Как нет змея больше, чем змей семиглавый, так нет и греха сильнее, чем грех осуждения ближних; ибо все грехи, подобно малым змеям, имеют только одну главу, то есть, причиняют только личную погибель, — грех же осуждения имеет не одну, но семь глав, семь, скажу, причин своей гибельности.

Первая глава змея значит: утаивать и даже не вспоминать добрых дел ближнего. Вторая — осуждать всякое доброе дело ближнего. Третья — не только не признавать никакой добродетели ближнего, но даже причислять его к непотребным. Четвертая — разглашать какое-либо тайное согрешение ближнего. Пятая — преувеличивать грехи ближнего пространными речами и порождать о нем злую молву в народе. Шестая — лгать о ближнем, изобретать и слагать о нем ложные слухи и проступки, которых он не только не совершал, но даже и в мыслях не имел. Седьмая и последняя — опозорить в конец доброе имя и честь ближнего и всячески подвергать его мукам временным и вечным. Видите, как ужасен сей семиглавый змей, как велик сей грех осуждения ближнего!

Семиглавый змей, виденный Богословом, был предзнаменованием антихриста, а осуждающий ближнего есть на самом деле антихрист, как говорит об этом святой Леонтий, епископ неапольский, в Отечнике: «Судящий ближняго похищает сан Христов и есть антихрист Ему» (Слово 9 о неосуждении). Вы знаете, каков антихрист друг Христу; таков друг Христу и всякий, осуждающий ближнего своего. Вы знаете, каков угодник Богу антихрист; таков же угодник Ему и всякий, кто осуждает ближнего своего: он не угодник, но злобник, не друг, но враг. Богослов говорит так: «Дети, последняя година есть: и слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша; от сего разумеваем, яко последний час есть» (1 Ин. 2: 18). Почему можно узнать близкий конец видимого мира сего? Потому, что умножились антихристы. Но, о, Богослов святый, скажи нам, кто среди нас антихрист? Укажи нам перстом своим хотя одного: нет ли его здесь во святом храме среди нас? Разве я, или кто другой? О, поистине их очень много! Кто же такие? Слышим мы вместо Богослова блаж. Августина, который говорит: «И мы в наше время знаем многих антихристов, ибо всякий живущий неправедно и хулящий добрых, есть антихрист, слуга сатаны». Теперь видим, кто антихрист. Тот, кто сам живет неправедно, а других хулит; поистине он — антихрист. О, как много среди нас живет таких антихристов! Разве не все мы? Разве не все мы живем неправдою? Разве не все хулим добрых? Посмотри всякий в свою совесть, не антихрист ли ты? О, народ христианский, превратившийся в антихристов! И чего нам ждать более, как скончания мира? Из сего видим, что близок последний час. Знаете ли вы, какой конец ожидает антихриста? Он будет связан и ввержен в бездну, в озеро огненное, раскаленное. Такой же конец ждет и всякого, кто осуждает ближнего своего. Мы немного уклонили нашу беседу от змея к антихристу, хотя, впрочем, не заблудились и не сошли от предположенного пути, ибо змей есть только образ антихристов, антихрист же — самое дело. Кто осуждает ближнего, тот вместе и змей, и антихрист, а что такое антихрист и, змей, вы уже слышали.

Змей, виденный Богословом, своим хоботом отторг третью часть звезд небесных; грех же осуждения погубил, можно сказать, третью часть добродетелей, желавших просиять, как звезды небесные. Много было таких, которые, осудивши и похуливши ближнего, погибли со всеми своими добрыми делами, посему-то много в книжных повествованиях примеров, о которых мне времени не достанет рассказывать подробно. Я напомню только то, что один великий старец, а именно Иоанн Савваитский, говорит о себе в Отечнике.

«Передали мне, — говорит он, — об одном брате, имеющем худую славу и не исправляющемся, и сказал я: ох! И когда сказал я «ох», объял меня ужас, и увидел я себя стоящим на Голгофе у Господа моего, распятого на кресте. Я устремился поклониться Ему, но Он сказал предстоящим Ему ангелам: «Уведите его отсюда, ибо он антихрист Мой: он прежде моего суда осудил брата своего». Когда я был изгнан оттуда, упала с меня моя мантия. Придя в себя, я понял свой грех и то, почему отнят был у меня покров Божий. Тогда направился я в пустыню, где пробыл семь лет, не вкушая хлеба, не входя под кров и не беседуя с человеком до тех пор, пока я снова не увидел Господа, и Он повелел возвратить мне мантию мою».

Ужаснись всякий, слыша сие. Если за одно только слово, за одно «ох», произнесенное с осуждением, такой великий угодник Божий пострадал так сильно — Господом был назван антихристом, был изгнан от лица Его, посрамлен и лишен покрова Божия, пока семилетним страданием он не умилостивил Христа, то что же будет с нами, когда мы каждый день и бесчисленными хульными словами осуждаем наших ближних? На какую милость Божию мы можем надеяться? Не будем ли мы отторгнуты от Бога? Быть может мы уже и теперь отторгнуты от жительства небесного с третьей частью звезд небесных, отторгнуты хоботом змеиным, отторгнуты в бездну адскую на вечное вместе с антихристом мучение.

Кому еще уподоблю я сей род осуждателей и хулителей? Уподоблю его самому диаволу, а язык его хульный уподоблю геенне огненной. Диаволу подобен осуждающий ближнего, ибо и святой апостол Павел, пиша к Тимофею и наставляя мужей и жен добрым нравам, говорит: «Женам такожде (подобает быти) честным, не клеветивым» (1 Тим. 3: 11). Слово «не клеветивым» в греческом языке пишется «не диавольским»; следовательно, апостол говорит, что женам подобает быть честными, не диавольскими. Видите, что хульно клеветать на ближнего значит то же, это диавольствовать: клеветник и диавол — одно и то же.

Тому же учит и святой Златоуст, говоря: «Усердствующий в оклеветании работает диаволу и сам является демоном смущающим». Слышите ли сие вы, клеветники, хулители, сквернители? Слышите ли, что осуждающие ближнего из людей превращаются в демонов? А что такое язык их? Это сама геенна огненная. Послушаем, что говорит св. Иаков: «Язык огнь, лепота неправды, язык водворяется во удесех наших, скверня все тело и паля коло рождения нашего, и опаляяся от геенны» (Иак. 3: 6). «Коло рождения нашего» — это временная сия жизнь каждого человека, происшедшая из небытия в бытие и снова идущая к небытию. Катится она как вращающееся колесо, то поднимаясь на высоту, то опускаясь книзу, то возносясь к благополучию и благоденствию, то ниспадая в злоключения и страдания, то направляя путь свой к добродетели, то изменяя его в развращение. «Коло» сие, если попадет в огонь, уничтожается, а огонь языка совсем сожигает, ибо к кому прикоснется огонь злого языка, того все начинают считать за ничтожество. Язык, огонь которого «опаляет коло рождения нашего», сам опаляется геенною; геенна же — это грех клеветы, хуления и осуждения, ибо грех сей поистине подобен геенне.

О геенне огненной многие говорят, что если бы сюда попала хотя бы одна искра геенского огня, то во, мгновение ока была бы опадена и сожжена вся поднебесная, подобно тому как сожжены были Божиим попущением Содом и Гоморра. Таким же образом и хульный, осуждающий язык попаляет всех живущих добродетельно, обращает их в пепел и уничтожает; как огонь геенский вместо дров имеет грешников, так и язык зло-хульный, пылающий геенским огнем осуждения, вместо дров ищет для себя согрешений человеческих и по природе своей является жарче огня геенского. Последний, как сказано, опаляет только грешников с их грехами, над добродетельными же и богоугодными он не имеет власти, ибо святой, если бы даже и пошел посреди огня геенского, не опалится им, как некогда не опалились в пещи три вавилонских отрока. Язык же осркдающий опаляет не только грешников с их грехами, но и добродетельных, святых, праведных и богоугодных, опаляет их со всеми добрыми их делами, жгет и поедает. За это и сам он будет сожигаться вечно в неугасимом геенском огне, ибо кто как согрешит, тот так и наказан будет, и какой мерой мерит, такой он и сам будет измерен. Ты, злой язык, палил других, как огонь геенский, гори за это и сам в нескончаемом геенском огне во веки.

Здесь для пояснения сказанного следует вспомнить евангельского богача, который «во аде возвед очи свои, сый в мучениях, узре Авраама издалеча и Лазаря на лоне его. И воззва, моля: отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и остудить язык мой, яко стражду во пламени сем» (Лк. 16: 23, 24). Видите: он весь в муках, весь горит в геенском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему сие? А потому, что язык больше всего, больше всех прочих членов, больше всего тела жжется ужасным огнем. За какую же вину? За грех осуждения. При повседневном своем веселии и изобильных трапезах он поедал людей вместо хлеба, то есть, он клеветал на других, унижал их, осуждал, хулил, укорял; посему-то особенно жгло пламя геенское его злохульный язык.

Да избавимся от него мы все и да удостоимся небесного царствия благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, которому слава и держава во веки веков. Аминь.

5. Поучение в неделю Страшного Суда («Приидет Сын Человеческий во славе Своей» (Мф.25: 31)).

Недавно мы праздновали первое пришествие Христово, а ныне, возлюбленные слушатели, мы творим воспоминание второго пришествия Христова. Недавно мы славили родившегося Христа, а ныне мы слышим о Нем же, хотящем придти с силою и славою многою. Недавно мы радовались Его первому пришествию, а ныне мы трепещем о Его втором пришествии. Один и Тот же есть пришедший в первый раз и хотящий придти во второй, однако же не одинаковы оба пришествия.

В первый раз Он пришел как кроткий и незлобивый агнец, во второй же — как грозный и мстительный лев. В первый раз Он пришел для того, чтобы подъять грехи всего мира и даровать всем прощение, во второй же Он придет судить грехи всего мира и каждому воздать по делам его. В первый раз Он пришел спасти грешников, во второй же — осудить и погубить их. В первый раз Он пришел не неожиданно, но, во исполнение пророчеств, в определенный день родился от пречистой Девы; пришел же тихо, без шума и молвы, как говорит Премудрость: «Молчанию содержащу всех, и нощь своего течения пол пути имеяше, всемогущее Слово Твое (Господи), исходящи от небеси, от престол царских, прийде» (Прем. 18: 14, 15). Во второй же раз Он придет неожиданно, со страшным шумом: тогда земля поколеблется, горы сотрясутся, мертвые восстанут из гробов, все дела рук человеческих сгорят, моря необычно взволнуются, небеса изменятся, звезды спадут и все стихии смутятся. В первое Его пришествие очи человеческие видели Его младенцем повитым, лежащим в яслях, носимым на матерних руках и питавшимся сосцами; во втором же пришествии мы увидим Его уже не младенцем, но мужем, сидящим на престоле со славою многою, разгневанным на беззаконных, потрясающих небо и землю и разоряющим всю вселенную. О, коль страшно будет второе пришествие Господне!

Второе пришествие Господне обычно называется страшным судом, и по справедливости; ибо на нем будут судиться живые и мертвые. Страшен сей суд, ибо устрашит он всякое создание: горнее и дольнее, невидимое и видимое. Страшен будет для горних, ибо силы небесные подвигнутся; страшен и дольним, ибо земля поколеблется в основании своем. Страшен будет для ангелов, ибо восклицает святой апостол Павел: «Мы хо-щем и ангелом судити» (1 Кор. 6: 3). Страшен будет святым и праведным, ибо тогда и «праведник едва спасется» (1 Пет. 4: 18), а тем более страшен для грешников, ибо где тогда станет нечестивый и грешный?

Поелику и я принадлежу к числу грешников и имею придти к «воскрешению суда», то, оставив страх святых и праведных, обращу все свое внимание на страх, имеющий быть для грешников, и рассмотрю мыслию своею хотя бы самые большие вины, из-за которых особенно будет страшен суд для грешников. Кто из вас считает себя грешником и ожидает страшного суда, пусть тот вместе со мною рассмотрит причины страха, имеющего быть для грешников. Сие важно для того, чтобы мы убоялись и вострепетали еще прежде страшного суда Божия, отстали от грехов своих и истинным покаянием избавились от вечного наказания.

«Приидет Сын Человеческий во славе Своей». Во время второго пришествия на землю Христа Бога нашего, имеющего придти со славою, во-первых, услышится предшествующий Ему звук трубы архангельской, гласящий во всей вселенной, всех призывающий на суд и поднимающий мертвых из гробов: «Вострубит бо, и мертвии востанут нетлении» (1 Кор. 15: 52).

Первый великий страх будет для грешника тогда, когда трубный глас повелит каждой душе войти в свое тело, то тело, которое было превращено в прах, землю, и совершенно уничтожено, но которое по повелению Божию снова придет в свой первоначальный состав и снова возьмет все члены свои. Как семя, брошенное на землю, хотя и истлевает, однако же в надлежащее время оно прорастает, производит сначала траву, потом колос и, наконец, приносит плод, согласно слову Господню: «Аще зерно пшенично падши на землю не умрет, то едино пребывает; аще же умрет, мног плод сотворит» (Ин. 12: 24); так и тело человеческое, умершее, истлевшее и превратившееся в прах, в одно мгновение от звука трубы восприимет силу своего роста, придет в свое прежнее состояние и оживится своею душою.

В то время будет, говорю я, великий страх для души грешника, выпущенной из темниц адских и от уз мертвых к телу, чтобы соединиться с ним. Ибо когда приступит она к телу своему, то увидит его уже не таким, каким оно было при жизни, но измененным. В сей жизни оно было убрано, украшено, красиво и любезно, а тогда будет безобразно, нелепо, скаредно, гнусно, омерзительно и ужасно, подобно какому-то страшилищу. Лицо, раскрашивавшееся в сей жизни для прельщения, будет очернено смолою и горящим пеплом, а на тех местах, где на лице были яркие малые пластыри, именуемые мушками, там сядут скаредные, страшные жабы, нестерпимо и непрестанно грызущие. Очи высокобровные, которые были исполнены любодеяния и прельщения, будут тогда как очи змеиные, испускающие огонь. Уста блудолобзательные будут кишеть червем неусыпающим. Язык блудословный будет тогда как жаровня или железо, раскаленное в огне, все члены — скверны, мерзки, все тело черно, как обожженная головня; еще прежде ввержения во ад оно будет носить в себе зачатки адских мук и будет само, как настоящий ад. Увидя тело свое, душа начнет ужасаться ему, как огненному мучилищу, гнушаться его, как нестерпимой мерзости, и трепетать, не хотя войти в него; однако же, и не хотя она войдет в него.

Войдет душа, Божиим повелением принужденная, в мерзкое и страшное тело свое, с которым некогда не хотела расставаться, соединится с ним не как прежде — с совместно рожденными другом своим, но как с ненавидимым врагом, как со псом, изъеденным смердящими червями, как с трупом, полным змеиного яда. Тогда начнут они друг другу досаждать, друг друга проклинать и называть окаянными.

Скажет душа телу: будь ты проклято, окаянное тело, за то, что своим греховным любострастием ты прельстило меня и ввело меня в лютые беззакония; скажет же тело душе: будь проклята ты, окаянная душа моя, ибо ты скверно управляла мною; твоим разумом, данным тебе от Бога, как волоками и уздою, ты не удержала меня от злых дел, но во всем соизволяла мне; когда бы ни пожелал я какого-либо греха, ты соизволяла и содействовала ему, и вместе мы прогневали Господа, Создателя нашего.

Снова тогда скажет душа телу своему: будь ты проклято, окаянное тело, ибо каждый день ты отягощалось объядением и пьянством и этим погрузило меня в адскую бездну. И снова ответит тело: будь проклята и ты, окаянная моя душа, ибо ты ела со мною из одного и того же блюда и пила со мной из той же чаши, но не научила воздержанию ни меня, ни себя.

Скажет душа еще: горе тебе, окаянное тело мое, ибо ты озлобляло ближнего, грабило, похищало чужое, крало и убивало. Тело же в ответ скажет: горе тебе, окаянная моя душа, ибо ты содействовала мне во всем: ты двигала меня на гнев и ярость, чтобы озлоблять, бить и убивать ближнего; ты возбуждала меня к лакомству и любостяжанию, чтобы грабить и похищать чужое; ты во всем содействовала мне, во всем была моим наставником и другом, и ничего без тебя я не делал из всего того, что мною соделано.

Так препираясь друг с другом, гневаясь, укоряя, проклиная друг друга и грызясь, как свирепые и сцепившиеся псы, войдут они или, лучше сказать, извлечены будут немилостивыми ангелами из гробов на суд, чтобы получить должное по делам их осуждение.

Потом настанет особый страх от обличения всех бесстыдных, скаредных и греховных дел и от великого стыда, ибо как только станет грешник из гроба, тотчас обличатся все грехи его, и явно станут пред всей вселенной все его скаредные дела, которые он творил втайне, в сокровенном месте, во тьме ночной и никому неведомо. Так сказал Бог согрешившему тайным прелюбодеянием Давиду: «Ты сотворил еси втайне, и Аз сотворю глагол сей пред всем Израилем и пред солнцем сим» (2 Цар. 12: 12).

Вы знаете, как человеческая природа не любит обличения злых своих дел, как боится и стыдится его. Вор боится, чтобы не открылось воровство его и не принял бы он казнь за дело свое; посему он всячески старается утаить свои воровские дела, а когда выпытывают у него, таится и даже мучимый не скоро говорит правду. Стыдится блудник, чтобы не стало людям известно его блудное дело, и посему для своего беззакония ищет тайного и темного места, чтобы человеческое око не увидело его согрешающим. Он даже на святой исповеди пред отцом своим духовным не хочет сказать правды и утаивает из-за стыда. Не любит злодей, когда кто обличает его злодеяние, посему Писание и говорит: «Не обличай злых, да не возненавидят тя» (Притч. 9: 8). Если кто действительно вор, и ты пред людьми назовешь его вором, полюбится ли ему это? Если кто действительно убийца, назови его убийцей пред людьми: будет ли ему это приятно? Если кто действительно грабитель, хищник и насильник, назови его таким пред людьми: будет ли он любить тебя за это? Если кто действительно в скверных, блудных делах валяется, как свинья в кале, и творит многие прелюбодейства, назови его пред людьми блудником, прелюбодеем: не исполнится ли он стыдом и не возненавидит ли тебя? Когда книжники и фарисеи представили Господу нашему Христу женщину, застигнутую в прелюбодеянии, Он, склонившись долу, писал на земле перстом. Что же Он писал? Писал, как говорят толковники Евангелия, обличение книжников и фарисеев в таких же прелюбодействах и блудничествах, которые они совершали втайне. Они же, увидя сие, устыдились, обличаемые совестью, и испугались, чтобы не быть поносимыми Им словесно, стали уходить один за другим и потом крайне возненавидели Господа нашего и покушались на Его смерть. Вот как человеческая природа боится обличения своих злых дел. Вот как стыдится и не любит его.

Подумаем, какой страх, какой стыд будет в тот день, когда обличатся пред всей вселенной наши все злые и скаредные дела: воровство, убийства, прелюбодеяния, блудодеяния, коварство, лукавство и все проступки, совершенные не только делом, но и словом сказанные, и в мыслях являвшиеся. Пред вселенной, сказал я, ибо смотреть на сие будут не только братья наши грешники, но и лики всех святых: пророки, апостолы, мученики, святители, преподобные и праведные — все увидят наши злые дела, все удивятся нашему бесстыдству, все ужаснутся, что мы дерзнули совершить такие дела.

Подумаем еще вот о чем. Если кто исполняется великим стыдом, когда обличается в одном каком-либо грехе пред равными и немногими, то не больший ли стыд будет тогда, когда обличение совершится пред честнейшими, достойнейшими и пред очень многими, и притом не в одном грехе, а во многих? Что же нам думать? Какой стыд будет в тот день и час, когда обличатся и станут явными не один какой-либо наш грех, но все наши грехи, соделанные словом, делом и помышлением, обличатся не только пред равными нам грешниками, но пред всеми святыми и пред чинами ангельскими? Тогда, поистине, исполнятся слова Евангелия: «Ничтоже сокровенно, еже не откроется, и ничтоже утаенно, еже в явление не приидет: еже глаголасте ко уху, проповестся на кровех» (Лк. 8: 17; 12: 3). Говорил на ухо вор вору, блудник блуднику, совещаясь о грехе; а тогда та скверная речь возвестися, как громогласная труба, в слух всей вселенной. О, какой стыд будет тогда нам, грешным! Особенно устыдят нас те, которые в этой жизни были подобно нам грешными, но которые исправились истинным покаянием и сподобились части святых, тогда как мы остались без покаяния. Не будет ли стыдно прелюбодеям и скверным любодеицам, когда они тех лиц, с которыми они творили скверный грех, увидят среди святых ради их покаяния, а сами будут прогоняемы, поругаемы и предаваемы осуждению? Не стыдно ли будет вору, грабителю, когда он увидит своего друга грабителя и вора среди праведных, а себя среди осужденных грешников? Не стыдно ли будет разбойнику, когда он увидит друга своего разбойника ведомого в рай, а себя посылаемого в ад? Не стыдно ли будет блуднику, когда он увидит очищенной и прощенной блудницу, с которой сквернил себя, а себя увидит осужденным и предаваемым вечному огню? О, поистине великим стыдом исполнимся мы в то время.

Но что же думать о тех, которые в настоящей жизни считают себя добрыми, праведными и святыми, а других осуждают? Не исполнятся ли и они стыдом, когда увидят прославленными Богом подобно праведникам тех, которых осуждали, над которыми смеялись и которых считали грешниками, а сами будут постыжены как беззаконники и низвергнуты в бездну как антихристы? «Всяк бо, судяй брату своему, антихрист есть» (Рим. 2: 3). О, какой великий и нестерпимый стыд.

Многие люди готовы скорее умереть, чем, будучи обличенными, понести стыд и позор пред народом. О египетской царице Клеопатре мы читаем в истории, что она любодействовала с Антонием, зятем цезаря Августа. Когда Антоний был послан цезарем Августом в Египет, он возлюбил Клеопатру; бросив жену свою, дочь Августа, соединился с ней прелюбодейственно и отложился от власти тестя своего Августа.

Сделавшись же царем в Египте и на всем востоке, он начал воевать против цезаря Августа. Тогда Август, выступив против него с войском, победил его, убил, а Клеопатру взял живою в плен. Клеопатра же, зная, что Август хочет вести ее в Рим для триумфа связанною, как пленницу, и чувствуя, какой великий стыд ей придется вынести пред лицом всего римского народа, когда ее, такую славную царицу, позорно будут вести, как пленницу, решила скорее убить себя, чем терпеть такой позор. Сначала она ударила себя ножом в грудь, а когда не закололась до смерти, то закрыла рану не врачебным пластырем, но смоченном в яде, чтобы отечь кровавым гноем. Когда же все-таки жизнь не покидала ее, она повелела принести себе гадину, называемую аспидом; ее, принесенную в небольшой корзине, она приложила к телу своему и умерла. Видите, как эта царица скорее готова была умереть, как изобретала всякие способы смерти, лишь бы только не терпеть всенародный стыд.

Поистине в день судный, когда Господь будет торжествовать над врагами Своими, лучше грешникам умереть, чем живыми быть связанными по рукам и ногам огненными веригами и вестись с поруганием на триумф и суд Христов, вестись пред всеми народами с великим стыдом и позором. Они и захотят тогда умереть, но не в состоянии будут сделать этого. Они будут искать смерти, но не найдут ее и останутся в своем вечном стыде.

К такому великому страху от стыда и обличения немалый присоединится страх и оттого, что грешники увидят тех, которых в этой жизни они ненавидели, опечаливали, озлобляли, ранили, мучили и убили. Каин увидит Авеля, убитого им неповинно. Ирод увидит св. Иоанна Предтечу, которого несправедливо обезглавил. Нерон, Диоклитиан, Максимилиан и прочие мучители увидят великое множество исповедников Христова имени, которых они замучили. Господа увидят рабов своих, бояре — крестьян своих, которых немилосердно озлобляли. Увидят судьи неправедные тех, которых неповинно осуждали, которых несправедливо подвергли смерти. Увидят мучители всех, которых немилосердно мучили; тех, которых они умертвили. Увидят прославляемыми славою Христовой и венчаемыми, как мучеников.

Увидят их и услышат, как они вопиют к Богу: «Суди, Господи, обидящих нас, отомсти, Господи, озлобившим нас! Судия праведный, воздай им за зло, которое они сделали нам!» Какой страх в то время будет озлобителям, обидчикам, господам и судьям неправедным?! Ибо станет тогда праведник с великим дерзновением пред лицом обидевших и озлобивших его. Всякий праведник скажет озлобителю своему: за что ты озлобил меня? За что обидел меня? За что гнал? За что мучил и убил меня без милосердия? А что те им ответят? Ничего. Не найдут они, что сказать в ответ. Они только смутятся великим страхом и скажут про себя, каясь и стеная: вот те, которых некогда мы поносили и над которыми смеялись. Они соделались сынами Божиими и жребий их — среди святых.

Озлобили некогда сыновья Иакова своего брата Иосифа: совлекли с него ризу его, бросили в ров, продали в рабство египтянам. Когда же Иосиф возвысился в Египте, пришли к нему братья его, не зная, что он властвует; они предстали пред ним, не узнавая его, и Иосиф сказал им: я брат ваш Иосиф, которого вы продали в Египет. Не могли ничего тогда ответить Иосифу братья его, ибо очень испугались. Так будет и в тот день судный. Каждый властелин, судья, хищник, грабитель, озлобитель, обидчик, увидя наследующим царство небесное того, кого он озлобил, крайне устрашится и ничего не в состоянии будет ответить ему.

Кроме всего этого, самый большой страх будет от лица Христа, Господа нашего, праведного судии и страшного мстителя, от лица прогневанного Бога, о котором пророк Наум говорит: «От лица гнева Его кто стерпит, или кто ся сопротивит ярости Его?» (Наум. 1; 6).

То самое лицо Христово, которое в сей жизни было кротко, смиренно, любезно, а для кающихся и ныне милосердно, в тот час сие лицо будет столь грозно, гневно и яростно, что небо и земля начнут бежать от лица Его. Недаром ведь пророк предсказал: «Аще отверзеши небо, трепет приимут горы; и аще горы вострепещут, то что человек грешный сотворит?» (Ис. 64: 1).

Страх, имеющий быть от лица прогневанного Бога, святой Богослов описывает в Апокалипсисе так: «Небо отлучися яко свиток свиваемо, и всяка гора и остров от мест своих двигнушася; и царие земстие и вельможи, и богатии и тысящницы и сильнии, и всяк раб и всяк свобод скрышася в пещерах и камении горстем; и глаголаша горам и камению: падите на ны и покрыйте ны от лица Седящого на престоле, и от гнева Агнча: яко прииде день великий гнева Его, и кто может стати?» (Апок. 6: 14—17).

Не велика отрада в том, чтобы камнем быть убитым и стеною упавшей задавленным. Однако же грешнику в то время приятнее будет терпеть и камни, и горы, упавшие на него, нежели видеть лицо прогневанного Бога. От такого прогневанного и ужасного лица что ожидаем услышать мы, грешные? Ни что иное, как только ужаснейший всех громов и молний такой глас: «Отъидите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его» (Мф. 25: 41). О, как устрашит сей глас всех грешных! О, как затрепещут все неправедные, беззаконные, прелюбодеи, любодеи, воры, разбойники, хищники, грабители, мучители и прочие, прогневляющие ныне Бога. Поистине они пожелали бы быть задавленными камнями и горами, нежели услышать сей яростный Божий глас.

После всего этого приступят и похитят грешников немилостивые руки темнообразных бесов, один вид которых страшнее всех мук. Приступят они и повлекут грешников в адскую бездну, в огонь вечный, в тартар, в червь неусыпающий вечной и бесконечной муки, ужаса чего никакой язык передать не сможет и никакой ум постигнуть не сумеет.

Вот те причины, по которым второе пришествие Христово, называемое страшным судом, будет так ужасно для грешников.

О, грешные люди! Будем всегда иметь в уме нашем тот страх и ужас, который ожидает нас в день судный, и убоимся Бога. Убоимся Его страшного суда! Убоимся и отстанем от грехов наших! Умилостивим страшного Судию слезами, покаянием и милостынями прежде исхода нашего, да избавимся участи осужденных и будем причтены к числу оправданных. Аминь.

6. Поучение в неделю сыропустную («Егда же поститеся…» (Мф. 6: 16))

Слава Богу, возлюбленные слушатели, что мы достигли уже преддверия поста. Слава Богу, что уже стали у дверей Великого поста и, переступивши, как порог, настоящий день, мы войдем в самый пост. Подай нам, Боже, благополучное спасение. Надокучило уже иному и разрешение на все. Не один уже болеет чревом своим от повседневного объядения и стонет, обвязав голову свою, от ежедневного пьянства. Пора уже и повоздержаться. Пора уврачевать постом недуги не только телесные, но и душевные. Пора положить предел чревонеистовству и преграду гортанобесию. Но, чтобы успешнее вступить на подвиг постничества, надобно чем-либо подкрепиться. Чем же? Особенною пищею духовною, особым, скажу, хлебом, ибо, по словам Давида, «хлеб сердце человека укрепит» (Пс. 103: 15). И ангел, пробуждая пророка Илию, спящего под древом дубравным, говорит: «Востани, яждь и пий, яко далек ти есть путь» (3 Цар. 19: 7). Сколь далек? «Четыредесять дней и четыредесять нощей до горы Божий Хорив» (ст. 8). Далекий путь настоящая святая Четыредесятница. Бог весть, кто совершит этот путь, кто достигнет пристанища — Светлого Христова Воскресения?

Совершит ли он так же, как начнет? Не ослабнет ли на пути. Таким образом, очень нужно подкрепление, чтобы не ослабеть нам на пути. А поелику путь сей, святая Четыредесятница, есть путь духовный, то и подкрепиться нам нужно пищей духовною.

Помыслил и я недостойный предложить вам с Божьей помощью в настоящий день заговенья при ваших предовольных и изобильных последних вещественных трапезах и некоторые великопостные духовные снеди вместо закуски при ваших дневных трапезах, чтобы при телесном питании, услаждающем вкус ваш, вкусили вы вместе с дневной пищей и немного духовной пищи, услаждающей ваши духовные чувства, той пищи, которая приготовляет к Великому посту. Любовь же ваша да не отвергнет той пищи, которую предложу я вам, но вкусите ее хоть немного, чтобы усладилась гортань ваша в душевное здравие.

«Егда же поститеся». Желающим начать святое пощение я прежде всего предлагаю царскую трапезу самого славного и святого израильского царя Давида. Смотрите, какова его трапеза. Во псалмах своих он говорит так: «Пепел яко хлеб ядях, и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101: 10). Пожалуйте; извольте кушать пепел, как хлеб, и питье с плачем. Вы скажете: не вкусна сия трапеза, а я отвечу вам: не вкусно, но здорово. Но прежде всего разберем на основании Писаний сию Давидову трапезу.

Вы знаете, что Давид святой согрешил пред Богом прелюбодеянием и убийством, и не удивительно, ибо он был подобострастен, как и прочие люди: и со святыми случаются свои падения. После своих грехопадений Давид пришел в чувство: он кается, смиряется, исповедуется, молится, постится и носит покаяние не только внутри своей совести, но несет тяжесть покаяния и внешним образом. Он облекся во вретище, посыпал пеплом главу свою и плакал пред Богом и днем, и ночью, прося у Него прощения своих грехов. Когда среди такого покаяния являлась у него нужда подкрепить свое тело небольшим куском хлеба, он вкушал его; и сыпался на хлеб пепел с главы и вретища; но он не отрясал пепел с хлеба — он ел его вместе с хлебом. Посему-то он и говорит: «Пепел яко хлеб ядях». Точно так же, когда он и чашу с водой принимал для утоления своей жажды, то слезы, текущие из очей по ланитам его, капали в питье; об этом он и говорит: «Питие мое с плачем растворях».

Не вкусна сия трапеза, зато очень полезна для душевного здравия. Не светлейшим ли по святости явился Давид пред Богом после падения и покаяния, чем прежде падения и покаяния? Ведь он был окроплен иссопом милости Божией, очистился, омытый покаянием, и убелился «паче снега».

Разобрав по Писанию сию Давидову трапезу, изъясню ее теперь духовно.

Толкователи Давидовых псалмов такой пепельной трапезой называют вообще покаяние всех грешников. Рассмотрим же, почему покаяние грешников названо пеплом.

Что есть хуже пепла? Кто ищет вкуса в нем? Кто захочет питаться пеплом? Точно так же и покаяние невкусно для людей грехолюбивых, погрязших в сластях и страстях мира сего. Кто из таких желает покаяния и кто из них вспоминает о покаянии? Сыпни кому-либо пеплом в очи; приятно ли это будет? Вспомни грехолюбцу покаяние; понравится ли это ему?

Как пепел является самою худшею вещью, однако имеет свое благое употребление, так и покаяние считается грехолюбцами крайне неприятной для них вещью, однако оно имеет свое хорошее значение. В пепле таится огонь; и в покаянии находится огонь любви к Богу. Примером может служить жена, вспоминаемая в Евангелии, известная грешница, приблизившаяся ко Христу Господу с покаянием. Когда она покаялась искренно, то тотчас в ней возгорелся огонь Божественной любви, и так сильно, что даже Сам Господь Христос свидетельствует о ней, говоря: «Возлюби много» (Лк. 7: 47).

Пеплом чистятся блюда и сосуды, будут ли они оловянные, медные или серебряные. Если они от чего-либо почернели, то как только они будут потерты пеплом, снова приобретают свой прежний блеск. Покаянием же святым очищаются грешники и светлеют пред очами Божиими, как солнце. Сосудом Божиим был, во-первых, Давид. О нем Сам Господь свидетельствует: «Обретох мужа по сердцу Моему, обретох Давида раба Моего» (Деян. 13: 22). Почернился было этот сосуд указанными выше грехами, но когда посыпал он пеплом главу свою и понес подвиг покаяния, то так просветлел и стал угоден Богу, что даже сподобился быть праотцем Христу, Господу нашему, пришедшему призвать не праведных, но грешных к покаянию.

Темным сосудом был Павел, когда он звался еще не Павлом, но Савлом, и усиленно гнал церковь Божию. Когда же покаялся, то сразу стал светлым сосудом имени Христова. «Сосуд Ми, — сказал Господь, — избран есть сей, пронести имя Мое пред языки и царьми» (Деян. 9: 15).

Потемненным и скверным сосудом был и тот грешник, которого препростой Павел видел входящим в церковь с помраченною душой, с лицом черным, как у эфиопа. Когда тот грешник, стоя в церкви, услышал читаемые в церкви пророческие слова: «Измыйтеся, и чисти будите», — умилился душой от этих слов и решил твердо покаяться, он тотчас убедился душой, и тот же преподобный Павел увидел его выходящим из церкви уже с лицом просветленным, как у ангела, и сияющим Божией благодатью.

Черный и скаредный был сосуд — антиохийская грешница Пелагия, которую св. Нон, епископ илио-польский, видел в своем видении в образе черной голубицы, крайне скверной и смрадной. А ведь чрез несколько уже часов, когда покаялась она в сердце своем, он увидел ее в образе чистой голубицы, белой как снег и парящей в облаках.

Окаянным сделался сосуд Господень, пустынник Иаков, когда впал в грех, подобный Давидову, в плотской грех и убийство. Когда же покаялся великим покаянием, он настолько очистился и просветлел, что получил от Бога благодать чудотворения еще большую, чем имел прежде падения и покаяния.

Еще и о преподобной Марии, племяннице преподобного Авраамия, мы знаем, что она после блудниче-ской жизни искренно покаялась и угодила Богу больше, чем даже в девстве, прежде растления и покаяния своего.

Вот как пепел святого покаяния очищает оскверненные сосуды и делает их светлыми.

Пепел, растворенный теплой водой, является прекрасным омовением. Называемый щелоком, которым люди обыкновенно умывают голову, все тело и разные одежды, он прекрасно обмывает всякую грязь. Святое же покаяние, растворенное теплыми слезами умиления, о, как хорошо омывает от душ человеческих всякую греховную грязь! Не этим ли омовением очистилась душа приснопамятного царя Давида, который растворил теплыми слезами пепел своего покаяния?

Вспомним еще и евангельскую грешницу; не тем ли самым омовением и ее душа омылась и убедилась от грязи блуднических скверн, ибо, плача у ног Христовых и омывая слезами Его святые ступни, она услышала из пречистых уст Господних: «Отпущаются тебе греси твои» (Лк. 7: 48).

Вот какова сила пепельной трапезы Давидовой, растворенной теплыми слезами.

Такими слезами была растворена не только пепельная трапеза Давида, но и питие его. «Питие мое, — говорит он, — с плачем растворях» (Пс. 101: 10). Как при хлебе необходимо быть питью, так и слезам при покаянии. Такое питье не только прохлаждает душевную жажду, но гасит и самый неугасимый огонь. Жажда же душ наших (если в ком есть она) — это Божественное желание, о котором Давид вещает: «Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже; возжада душа моя к Богу» (Пс. 41: 2). Такую жажду слезы прохлаждают или, лучше сказать, услаждают. Это хорошо знают испытавшие, исполненные Божественного желания и оттого тепло плачущие. Огнем же являются наши грехи, достойные неугасимого геенского огня и сожигающие все наши добрые дела подобно тому огню, который, будучи привязан Сампсоном к хвостам лисиц, сожег филистимскую пшеницу во время жатвы (Суд. 15: 4, 5). И поистине, каждый грех есть огонь. Огнем являются ярости и гнев, почему и называются они запальчивостью. Плотское вожделение тоже есть огонь, и огонь сильный, сожигающий дубравы и горы, ибо эта страсть не только обыкновенных людей сжигает, подобно дубравам, но и великих святых, заслуги которых и пред Богом, как горы; если охватит, то сжигает их до основания (Пс. 82: 15). Невоздержный язык апостол называет также огнем: «Язык огнь, лепота неправды, опаляяся от геенны» (Иак. 3: 6). Грабеж и хищение чужого — тоже огонь, ибо чужие вещи, особенно же духовные, церковные, иноческие, которые, по свидетельству Отечника (Патерика) и Пролога, если появятся где, то сжигают все, как огонь, так что невозможно грабителю обогатиться чужим.

Точно так же и всякий грех, любимый и обыкновенно совершаемый нами, есть огонь в недрах наших, сожигающий нас, согласно словам Приточника: «Ввяжет ли кто огнь в недра, риз своих не сожжет ли? Или наступит кто на углия огненная, ногу свою не сожжет ли?» (Притч. 6: 27, 28). Кто любит один грех, не сожжет ли он этим все свои добродетели? Как мал этот огонь, но какие великие вещи он сожигает! Если же кто всю жизнь свою изнуряет грехами без покаяния, то не будет ли он осужден на вечное сожжение в неугасимом огне? Как, по словам апостола, «земле, непотребной, терние и волчец износящей, кончина есть пожжение» (Евр. 6: 8), так и для грешника будет участью огонь неугасимый в аде, возженный его непрестанными грехами. Адский огонь называется неугасимым; таков действительно и есть, ибо он вечен и не может быть погашен никакими водами. Собери все, какие можно, источники, все колодцы, озера и все поднебесные реки, вылей их на огонь, который пылает в геенне, вылей на него даже и всю воду превеликого океана, всю стихию водную, и ты не в состоянии будешь погасить хотя бы одну искру сего вечного и неугасимого огня. «Огнь их не угаснет», — говорит Господь (Мк. 9: 44). Подумай теперь о себе, человек. О, как многократно ты прогневлял Бога смертным грехом; а ведь каждым отдельным грехом ты возжег в себе неугасимый огонь. Сколько грехов сделал ты, столь ко и языков огненных, геенских возжег в себе; а все они неугасимые. Что же ты будешь делать теперь? Как ты избавишься от того вечного огня? Чем ты погасишь неугасимые огненные языки? Ты можешь их угасить. Но чем же? Водами слезными, которые сильнее всех рек и моря для погашения неугасимого геенского огня. Чего не может сделать вся водная стихия, то в совершенстве свершает теплая слеза, исходящая из сокрушенного сердца.

Как вы думаете, насколько велика была геенна огненная, которую возжег в себе святой апостол Петр, троекратно отвергшись от Христа, Господа своего? Ведь этот грех (отвержение от Христа) ничем иным не наказывается, как неугасимою геенной огненной. Когда же пролил святой Петр теплые слезы из сокрушенного сердца и «изшед вон плакася горько» (Мф. 26: 75), тотчас не только угасил зажженную в нем геенну огненную, но даже сподобился иметь ключи небесного царствия. О, как велика сила слез кающегося человека! О, прекрасная Давидова пепельная трапеза! О, прекрасное питие Давидово, растворяемое слезами!

Предложив любви вашей сию Давидову трапезу, я не думаю, чтобы она была кому-либо вкусна и приятна. Теперь же я предложу вам. второе кушанье, тесто хлеба ячменного, претворившегося в копье Гедеона, и горсть воды поднесу вам вместо водки для аппетита между кушаньями. Израильтяне были некогда крайне угнетаемы мадианитянами, и от многих бедствий они возопили к Богу. Милосердуя о них, Бог дал им вождем сильного мужа, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на мадианитян; но Господь Бог велит ему не вести с собою большой силы на войну, но выбрать только лучших и мужественнейших воинов. Как же мог Гедеон узнать лучших и мужественнейших? Вот как возмог: по повелению Божию он привел всех к воде и повелел им пить. Одни, упав на колени и склонив голову к воде, пили воду из реки, как скот, другие же, черпая воду горстью, пили воду из горсти своей. Тогда разделил их всех Гедеон на две части. Пивших воду по-скотски он поставил на одну сторону, пивших же горстью — на другую. Оказалось, что пивших воду горстью было очень немного: всего триста человек; прочие же все пили по-скотски, погружая в воду лица с устами. Тогда повелел Бог Гедеону возвратить всех пивших по-скотски, а на войну взять только этих триста, и пообещал, говоря: тремястами мужей, пивших воду горстью, Я спасу вас и предам мадианитян в твои руки.

Внимайте, служители: горсть воды оказалась причиной спасения и одоления врагов; горстью воды сделались сильны для победы врага триста мужей. В чем тайна сего, вникнем. Вода — это жизнь человеческая на земле, согласно Писанию: «Яко вода излияхся» (Пс. 21: 15). Как речные быстрины скоро текут и не возвращаются, так и жизнь наша быстро протекает без возврата. Лучше же скажу так: мир сей есть вода, ибо все народы, живущие в нем, называются в Святом Писании водою. Так, например, ангел в Апокалипсисе говорит Богослову: «Воды, яже видел еси, идеже любодейца седит, людие и народи суть, и племена и языцы» (Апок. 17: 15). Воды сйи не горьки, но сладки, ибо исполнены суетных сладостей мира сего, ибо и любодейца сидит в нем, самая большая сладость временного греха. Мадиам, восстающий на нас повседневными бранями, это или демон-искуситель, или плоть наша, воюющая по природе своей против нашего духа. Кто хочет одолеть врага своего, пей сладость мира сего не по-скотски, погрузив в нее и уста, и лицо твое, но горстью, то есть, соблюдай воздержание в жизни твоей. Всякий, кто по-скотски погружается в мирские сладости, не победит, но будет побежден, не прогонит врага, но прогнан будет. Тот же, который воздерживается во всем, явится славным победителем. Итак, горсть воды, а не целая река, то есть, малая пища и скудное питье, да будет у нас в святую Четыредесятницу, чтобы явиться нам победителями греха.

Теперь предложив вам горсть воды, как чарку водки между пищей, предлагаю вам в пищу тесто хлеба ячменного, чтобы закусить водку.

Гедеон, приблизившись ночью с тремястами мужей к бесчисленной мадиамской силе, по повелению Божию сам с одним отроком идет туда; проползши в полк мадиамский и тихо ходя среди него, он прислушивается. И вот он слышит, что один воин, проснувшись, рассказывает своему товарищу сон. Я видел, говорил он, как будто тесто хлеба ячменного, катясь от полка Гедеона, придвинулось в наш мадиамский полк к палатке мадиамской, ударило ее, опрокинуло, и упала палатка. Товарищ на это ответил: это не тесто, но копье Гедеона, ибо предаст Господь мадиама в его руки и весь полк наш. Гедеон, услышав это, поклонился Господу и, возвратившись к своим, стал строить войско для нападения; потом напал на мадиамский полк, победил его и разогнал в конец.

Рассмотрим теперь таинственный смысл сего сонного видения.

Тесто хлеба ячменного было копьем на врагов, а ячмень, исполненный острых отростков, есть образ жестокой жизни. Для нас же тесто хлеба ячменного есть знамение святого поста, лишенного сладостей в пище, ибо виденный во сне хлеб ячменный, поразивший мадиамскую палатку, был не настоящий печеный хлеб, но только тесто его, поелику печеный хлеб имеет вкус, а в тесте его нет. Впрочем, в ячменном хлебе, даже и испеченном, мало вкуса, не так как в ржаном или пшеничном, а тем более в тесте ячменном и вовсе нет вкуса. Тесто хлеба ячменного есть образ поста, ибо и пустынножительные постники питались такой пищей, как, например, св. Илларион великий, говоривший телу своему: «Я тебя, осел, не ячменем накормлю, но негодной травой». Сие невкусное тесто или пост является сильным копьем на врага и побеждает его, так что по справедливости можно сказать: это не тесто, но копье. Постись, воздерживайся, и твое пощение, как сильное и острое копье, поразит восставшего на тебя врага твоего.

Постом вооружаться против врага нашего диавола научает нас и Христос Господь, Сам сделавшийся в этом примером. Некоторые учители спрашивают: почему Господь в пустыне постился сорок дней и сорок ночей? А потому, что знал о намерении врага приступить к Нему с искушениями, как об этом пишется: «Приступи к Нему искуситель» (Мф.4:3). Посему прежде, чем приступит он, Господь вооружился против него сорокадневным постом, чтобы победить его. Потом еще спрашивают так: не мог ли Господь победить диавола и без такого поста? Конечно мог; сделал же сие для того, чтобы нам оставить образ и Своим примером научить нас вооружаться постом против диавола, ибо иначе мы не в состоянии победить его. Вот как рассуждает о сем св. Амвросий: «Спаситель наш, намереваясь вступить в борьбу с диаволом, прежде всего постился, чтобы мы знали, что мы не сможем победить искушений диавола, если не вооружимся против него постом».

Тесто ячменное — оружие на мадиама, пост же -оружие на диавола, железо на страсти; он есть острота, прободающая и умерщвляющая греховную сладость.

Хотел я еще лучшее кушанье предложить любви вашей, а именно ту манну, которою одождил Господь в пустыне и которая имеет великую усладу, но жалею тех, которые спешат к нынешним отпустным трапезам. Посему, чтобы не затянуть время моим убогим угощением, я посоветую в кратких словах следующее: если кто в святую Четыредесятницу начнет поститься до солнечного захода, то и сухой хлеб будет для него, как манна, ибо пост и худую пищу сладит, и горькую редьку с хреном превращает в мед и сахар.

Неужели же мы забыли о соли? Нет, не забыли. Как же может трапеза быть без соли? «Всякая жертва солию осолится» (Мк. 9: 49); и духовная пища требует духовной соли. Солью же духовной является рассуждение во всех делах. При пощении вашем пусть будет такое рассуждение: не постимся ли мы лицемерно, из тщеславия; не осуждаем ли мы и не укоряем ли непостящихся; не гневаемся ли постясь на домашних наших? Ведь многие, постясь, обыкновенно гневаются, ярятся и ропщут, наподобие медведя, который, лежа в своем зимнем логовище, ничего не ест, а только сосет свою лапу и непрестанно урчит.

Итак, да постимся мы не с иным каким-либо намерением, как только во исполнение заповеди Божией, апостольской и церковной, по преданию от святых отцов. Да послужит нам пост к умерщвлению страстей наших, к удовлетворению за грехи наши; все же сие во славу Божию.

Наконец, на трапезах ставится не только соль, но и сбитень. На нашей же духовной трапезе сбитнем пусть будет следующий стих Студита: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви. Истинный пост есть: отчуждение от зла, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, обвинения, лжи и клятвопреступления: оставление всего этого и есть пост истинный и благоприятный». Мы должны поститься не только в кушаньях, но воздерживаться и от всех небогоугодных дел. Сбитнем нашим на трапезе духовной, сверх поста в кушаньях, пусть будет пост, воздержание от страстей духовных и всякого злого дела. Приготовлены у меня еще и другие великопостные снеди, но не достает теперь времени; потому оставлю их на другое время, если Бог поможет, и живы будем. А теперь теми челом бью: простите. Аминь.

7. Поучение в первую неделю великого поста («Отселе узрите небо отверсто…» (Ин. 1: 51))

В нынешнем Евангелии мы слышим, что небо открыто; и кто бы не пожелал войти в него, возлюбленные слушатели? Желает пророк, говорящий: «Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает душа моя во дворы Господни» (Пс.83: 2, 3). Желает апостол: «Желание, — говорит он, — имею разрешитися и со Христом жити», к которому и «восхищен бысть до третьяго небесе» (Флп.1: 23; 2Кор.12: 2). Если бы из здесь стоящих я спросил каждого в отдельности: «Желаешь ли быть на небе?» — то каждый бы ответил: «Да, желаю, — как и пишется об этом: мы скорее желаем выйти из тела и придти к Богу, к Тому Богу, который на небе живет, ибо для того мы и созданы, чтобы от земли мы пришли на небо и пополнили те праздные места, откуда ниспали злые ангелы; для того и небо открывается, чтобы мы вошли в него. Но как мы можем войти в открытое для нас небо? Ведь мы не имеем крыльев, чтобы взлететь на высоту небесную. Мы не ангелы, но люди, отягощенные бременем тела, а ведь и об ангелах, хотя и имеющих крылья, нынешнее святое Евангелие не говорит, что они взлетают, но восходят: «И ангелы Божие восходящий», а не взлетающие. Здесь Евангелие начертывает христианам устав доброй жизни — мысль и дело или, говоря точнее, богомыслие и трудолюбие. Богомыслие — в крылах ангельских, трудолюбие же в восхождении. О, христианский муж, малым чем умаленный от ангелов, земной ангел, небесный же человек! Не достаточно для тебя, паря на крыльях богомы-шления, лететь ввысь; необходимо и восходить ногами трудолюбия: «И ангелы восходящия».

Для того, чтобы всякий желающий мог удобнее войти в отверстое небо, решил я в настоящей моей беседе быть лествичником, хотя мне и очень далеко до святого Иоанна Лествичника, ибо он был премудр и свят, я же — худоумен и грешен. Все же с Божией помощью я попытаюсь быть лествичником. Я приставлю к отверстому небу лествицу духовную, составленную из добродетелей, чтобы всякий желающий удобнее мог восходить.

«Отселе узрите небо отверсто». Слава Богу, что отверсто для нас небо; лишь бы только сами не поленились войти в него. Я же в настоящий час, желая быть лествичником, с Божьей помощию ищу место, чтобы утвердить на нем лествипу, наподобие лествицы Иакова: «Се лествица утверждена на земле, еяже верх досязаше до небесе» (Быт. 28: 12).

Вещественная лествица имеет два бока, две тетивы или бруса, между которыми утверждаются ступени. Лествица духовная и добродетельная также имеет два бока, которые объясню тогда, когда найду сначала место, на котором мог бы утвердить оба ее бока. Внимая нынешнему Евангелию, я слышу: «Отселе, отселе, — говорится, — узрите небо отверсто», — и рассуждаю: отколе? Не от святой ли Четыредесятницы, которая является временем воздержания? Ведь воздержание считается основанием всех добродетелей, как об этом читается во второй молитве к Пресвятому Духу: «Облецы мя во утробу щедрот, и во основание всех добродетелей воздержание». Вот на этом месте, то есть, на воздержании в святую Четыредесятницу, и утвердим один бок нашей лествицы. Теперь же поищем другого места для другого бока.

Снова я внимаю сему евангельскому чтению; отселе, от св. Четыредесятницы, есть время покаяния, как поется об этом и в Триоди: «Се время покаяния, отложим дела тьмы». Вот на этом месте, то есть, на покаянии, утвердим и другой бок нашей лествицы, которая бы достигала до неба, отверстого над св. Четыредесятницей. Воздержание и покаяние — это поистине самые твердые и прочные места в Четыредесятнице, хотя и самые трудные, ибо воздержаться и явить истинное покаяние не всякому желательно.

Итак, да будет утвержден один бок нашей лествицы на воздержании, которое есть пост в пище, другой же на покаянии, которое есть пост в злых делах. Это те две тетивы, те два бруса, между которыми утверждаются и прочие добродетельные ступени. Рассмотрим же теперь силу и необходимость этих двух боков.

Как ступени не могут утвердиться и существовать, если не будут утверждены посреди двух тетив или брусьев, так не могут быть в нас твердыми и все добродетели, если они не будут утверждены на сем двояком посте, воздержании, как я сказал, в пище и в злых делах.

Предложим здесь вопрос о первом посте: какая необходимость поститься в пище? Не затягивая беседы многими и длинными ответами, я скажу кратко. Не говоря уже о том, что и в Ветхом, и Новом Завете пост был весьма похвален и славен: в Ветхом Завете в примере святого пророка Даниила и трех отроков, а в Новом Завете в примере Самого Христа Спасителя, постившегося в пустыне сорок дней, и Его святых апостолов; не говоря о том, что пост узаконен быль в первенствующей церкви, принят и утвержден и позднейшими святыми отцами; не говоря и о том, что пост весьма полезен не только для душевного спасения, но и для телесного здравия, — я только предложу вашему вниманию следующее. Враг наш диавол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только чрез настоящее тело наше, как об этом говорит и апостол: «Плоть похотствует на дух» (Гал. 5: 17). Особенно хорошо это изъясняется в Откровении святого Иоанна Богослова: жену некую пресветлую, явившуюся на небеси и украшенную солнцем, луною и звездами, гонит некий семиглавый змей, хобот которого отторг третью часть звезд небесных. Как же он гонит ее? Он выпустил на жену из уст своих воду, как реку, чтобы потопить ее в реке (Апок. 12: 1-4, 13-15). Видите, что делает сей враг змей? Он не старается кусать зубами сию жену, не терзает ее, не дышит на нее своим ужасным ядом, чтобы повредить ей, не испускает на нее огня ярости своей, чтобы опалить ее, не бьет ее и хоботом, отторгшим звезды: он только воду испустил из уст своих, воду же не морскую, которая по природе своей горька и не вкусна, но воду речную, не горькую, а вкусную. Какое же может быть толкование сего видения? Жена есть образ церкви Христовой, в особенности же души каждого верующего человека. Змей — это диавол, гонящий церковь Христову. Как же он гонит их? Не зубами кусает, ибо же всех он удручает болезнями и осыпает проказою и бедствиями, как иногда по попущению Божию осыпал многострадального Иова; не терзает их ногтями, ибо не у всех он губит временные блага и богатства, как некогда погубил все богатства и детей Иова; не дышит он своим ужасным гибельным ядом, ибо не всякого он толкает на все грехи; не испускает огненного пламени своей ярости, ибо и ярость не у каждого он может легко возбудить; наконец, он не ударяет и хоботом, ибо не всякого он смутит своей гордыней. Но что же он делает? Испускает из проклятых своих уст воду. Какую же воду? Не морскую, горькую, то есть, не влагает в сердце человека горькой памяти страха смертного, грозы страшного суда и ужаса мук геенских, но что же? Он испускает на человека воду речную, сладкую, то есть, телесную роскошь, плотские вожделения и сладости плотских грехов, о которых писал апостол Павел к Галатам: «Явлена дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние» и прочее (Гал. 5: 19). Этими страстями диавол теснит человека; в них заключается вся его мощь и сила, ибо ими, как сладкими водами, он легко потопляет всякого, как говорит и Писание: «Кийждо искушается, от своея похоти влекомый и прельщаемый» (Иак. 1: 14). Ими он одолевает храбрых Христовых воинов и причиняет многим святым стыд, а иным препятствие. Святой Киприан скорбит о том, что, когда были при нем гонения на христиан от нечестивых идолопоклонников, некоторые из верующих, дерзновенно исповедовавших имя Христово, претерпели даже великие муки за Христа, но потом, выпущенные на свободу, они по временам обесславливались плотскими падениями и свои тела, которые были раньше храмом Духа Святого, соделали храмом греховного плотского сладострастия. Кроме того, в повествованиях о мучениках содержится еще и то, что у некоторых страстотерпцев Христовых за исповедание имени Иисуса Христа были отрезаны языки, но все они продолжали ясно говорить по благодати Христовой. Когда же один из них пал в плотском грехе, то тотчас стал нем, погубив сию благодать чудесной речи. Нельзя нам не удивляться, насколько велика над нами сила диавола, которая содержится в наших естественных членах, в их плотском сладострастии. Если же вся мощь и сила диавольская содержится в той сладкой воде, которую он испускает на нас, то есть, в плотских сладострастиях, которыми он прельщает нас, то если бы кто иссушил сию воду сладкую, то есть, плотские сладострастия, то укротил бы всю мощь и силу вражескую и победил бы врага своего, как уже некрепкого и несильного. Ведь известно то, что пост и воздержание иссушают тело наше, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти, как говорит об этом святой Киприан: «Нет более крепкой бразды, чем пост». Пост иссушает болото скверны; от него увядают бесчинные движения плоти и изнемогают вожделения, так что пост укрощает всю силу вражию, воюющую против нас, и легко побеждает искусителя.

Итак, необходимо хранить пост в пище именно для того, чтобы, иссушивши болото греховного плотского вожделения, мы ослабили и победили силу и мощь диавольскую, ратующую против нас главным образом чрез наше настоящее тело.

Рассмотревши силу и необходимость первой тетивы или бруса, первого бока лествицы, рассмотрим и другую тетиву или брус, другой бок, которым является воздержание от злых дел; рассмотрим его, как и первый, посредством вопроса.

Почему необходимо поститься от злых дел? А вот почему: как вещественная лествица не может быть прочной с одной тетивой, с одним боком, так и добродетельная лествица не может устоять с одним воздержанием в пище, но крайне необходимо и воздержание от злых дел. Необходимо поэтому знать, какие злые дела особенно тяжелы. Одни происходят от немощи, как, например, плотские сладострастия; они могут быть укрощены воздержанием в пище. Другие же злые дела, происходящие не от немощи плотской, но от некоей особенной злобы, как, например, грех зависти, ненависти, лакомства, грех, поедающий и потребляющий ближнего, — эти грехи гораздо тяжелее всех первых; ибо грехи плотских сладострастии — это грехи немощи человеческой, грехи же, происходящие от злобы, это грехи сатанинской вражды. От них-то, то есть, от грехов, происходящих от злобы, особенно необходимо воздерживаться человеку-христианину. Послушаем, чему, воспевая, поучает Студитова Триодь: «Постимся постом приятным, благоугодным Господе-ви. Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, отложение ярости, обвинения, лжи и клятвопреступления: от сих воздержание есть истинный пост и благоприятный». Без сего второго поста первый пост ничто. Сам Бог в книге Своего пророка Исайи говорит: «Во дни пощений ваших совершаете воли своя, подручники вашя томите, в сварех поститеся. Аще слячеши яко серп выю твою, и во вретище облечешися, и пепел постелеши: то ни тако наречется Ми пост приятен. Не такового бо поста Аз избрах, — глаголет Господь, — но разрешай всяк союз неправды, и исправляй развращения» и прочее (Ис. 58: 3—6). Для того, как видим, нужно поститься от злых дел, чтобы благоприятен пред Богом был первый пост, пост в пище. Кроме того, потому еще необходимо воздержание от злых дел, что с грехами, со злыми делами, с нравами, состарившимися во грехах, невозможно войти в отверстое для нас небо, в которое, по словам Богослова, не может войти никакая скверна.

Весьма достоин удивления тот случай, что Господь Бог, изведши людей Своих из земли Египетской с тем намерением, чтобы ввести их в землю обетованную, не ввел их сразу в нее, но сначала водил их сорок лет по пустыне; а ведь путь от Египта до обетованной Ханаанской земли не более десяти дней, ибо в десять дней можно свободно дойти сухим путем из Египта в Палестину. Но Бог водил людей Своих сорок лет по непроходимым местам, прежде чем ввел их в обетованную землю. Какая причина и цель сего? Цель та, чтобы совсем отвыкли они от тех злых, греховных дел, к которым привыкли в Египте; и прежде чем не отвыкли они от своих греховных нравов, до тех пор не ввел их в обетованную землю. Так и ты, христианин, не можешь войти в отверстое для тебя небо, прежде чем не отвыкнешь от тех злых дел, к которым привык.

Кроме того, еще и то удивительно, что за исключением Иисуса Навина и Халева никто не вошел в землю обетованную из тех, кто вышел из Египта, но лишь дети их вошли; все же вышедшие были покрыты гробами в пустыне, ибо написано: «Разгневася яростию Господь и клятся, глаголя: аще узрят человецы сии, из Египта исшедший, от двадесяти лет и вышше, землю, юже клятвою обещах им» (Чис. 32: 10, 11). Почему же не допустил Бог войти в обетованную землю всем, кто вышел из Египта, но только детям их был дан сей дар? Златоуст так объясняет причину сего: «Для того, — говорит он, — чтобы имеющие наследовать обетованную землю не только сами не знали греховных египетских дел, к которым привыкли их отцы, но даже не было бы таких, которые и помнили бы о них. Посему старые израильтяне и пали мертвыми в пустыне, чтобы в Палестине не научили детей своих тому безбожию и сквернодействию, которые они творили в Египте с египтянами». Вот что говорит тот святой: «Почему не могу вспомнить тех, которые вышли из Египта? Для чего все погибли? Для того, чтобы имеющие овладеть Палестиной не знали всего злого, что было в Египте, то есть, всех волшебств и нечестия, и чтобы не было ни одного учителя этих злых дел». Если входящим в обетованную землю нельзя иметь даже и воспоминания о грехе, то тем более нам, входящим в отверстое небо, необходимо истребить не только греховные нравы, к которым привыкли, но даже и память о грехах (исключая сожаления о грехах) необходимо искоренить в уме нашем, чтобы не пали мы мертвыми душой в пустыне окаянной нашей жизни и не лишились небесного входа. Таким образом, теперь ясно, почему нужно поститься от злых дел. Потому, повторяю, что с ними невозможно войти в отверстое для нас небо.

Так рассмотревши обе тетивы или бруса, оба бока лествицы,- понявши их силу и необходимость и утвердивши их на прочных местах, — воздержание на посте в пище и покаяние на посте от злых дел, — положим теперь между ними как бы ступени, добродетельные восхождения, которые очень разнообразны, ибо разнообразны пути спасения и ступени, перечислять которые подробно и беседовать о которых не хватит не только нынешнего часа, но недостаточно будет и времени целой седмицы. Молитва, милостыня, милосердие, друголюбие, боголюбие, смирение, чистота, целомудрие и другие, подобные им, добрые дела, и внимательное сохранение всех заповедей Божиих, — все это суть ступени лествицы, возводящей к небу. Поелику же я утвердил нашу лествицу на воздержании, то в настоящее время скажу, что самая высшая ступень, возводящая на высоту добродетелей и к совершенному спасению, есть удовлетворение за грехи, то есть, труды покаяния, равные прежде бывшим грехам, чтобы какие были прежние грехи, таково было бы совершено и покаяние.

Великий проповедник покаяния, Иоанн Креститель, вопиющий в пустыне иудейской, говорит: «Покайтеся, сотворите плоды достойны покаяния» (Мф. 3: 8). Какие же это плоды, достойные покаяния? Те, которые, по словам толкователей, трудами удовлетворения за грех в покаянии сравнялись бы с тяжестью какого-либо совершенного великого греха, чтобы насколько кто поработает греху, на столько же поработал и Господу, как говорит апостол: «Яко же представите удеса ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие: тако ныне представите удеса ваша рабы правде во святыню» (Рим. 6: 19). Святой же Григорий, называющий человека древом, познаваемым по плодам, говорит: «Ведь по плодам, а не по листьям или корням познается оно, ибо и Господь Бог проклял дерево, имевшее листья, но бесплодное: не принимает Он исповеди только на словах, без трудов удручения тела». Он этим сказал, что дерево, живое и хорошее, познается не по корню или листьям, но по плодам. Человек есть мысленное дерево. Кающийся человек имеет корнем своим покаяние, мысль и намерение исповедания грехов; листьями является уже самое словесное исповедание Богу грехов пред отцем духовным и обещание покаяться, исправиться; плоды же — это удовлетворение, труды. Посмотрим теперь, из чего познается истинное покаяние? Познается оно не по корням намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Утверждай намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь плодов, достойных покаяния, или не имеешь подвигов и трудов удовлетворения, то ты древо не благословенное, но подлежащее проклятию. Мы сказали уже, что плоды, достойные покаяния, суть те, которые равняются по своей трудности, качеству и количеству прежде совершенным грехам. Суетно покаяние того, кто коротким воздержанием в пище и постом хочет покрыть многократные объядения и пьянства. Тщетно покаяние того, кто немногими вздохами и ударами в грудь хочет оправдать многие неправды, воровства, убийства, хищения, озлобления брата и многое подобное им.

Неправедно покаяние того, кто кратким и легким умерщвлением своего тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Бесследно пройдет покаяние того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония.

Христос Господь наш, взявши на земле грехи наши на Себя и желая души наши очистить от всякой скверны, отверз на кресте сугубый источник, истекающий из ребр Его: источник воды и крови. Святой Иоанн Богослов говорит о Нем следующее: «Сей есть пришедый водою и кровию Иисус Христос» (1 Ин. 5: 6), не водою только, но водою и кровию, чтобы чужие, то есть, наши, грехи очистить; не одну только воду извел Господь из ребр Своих, но и кровь: не водою только очистил, но «водою и кровию». Мы же для омовения наших собственных грехов, как бы легкие и малые воды, употребляем легкое покаяние без крови, то есть, без трудов, доводящих до кровавого пота. Поистине такое наше покаяние суетно и подобно делу Пилата, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Мы трудимся только малое время, мало постимся, мало плачем; мы только как бы руки одни, а не все тело наше омываем от болота и чрез это вторично распинаем Христа. Мы не только за прежние грехи не творим подобающего удовлетворения, но даже и на большие и новые простираемся беззакония. Какую пользу принесет такое покаяние? Сами посудите. Может ли кто горстью воды остудить великую раскаленную печь? Может ли кто небольшой слезной каплей угасить огонь геенский, уготованный ему? Может ли кто в темнейшую полночь одной малой зажженной свечей осветить всю поднебесную? Может ли кто слабым сожалением о грехах, как малою свечою, осветить тьму кромешную, уготованную ему? Может ли кто одной ложкой меда усладить всю горечь океана? Может ли кто кратким умилением сделаться сладким огорченному нашими грехами Богу и получить прощение? Многие и премногие, как реку, все дни и ночи проливай пред Господом слезы вместе с говорящим: «Слезами моими постель мою омочу» (Пс. 6: 7). Если хочешь погасить огонь геенский, уготованный тебе, весь претворись из тьмы греховной в свет. Если желаешь избавиться от тьмы кромешной, весь из горечи греховной претворись в сладость. Если хочешь сделаться сладким для Господа и получить прощение грехов, «насладися, — сказано, — Господеви, и даст ти прошение сердца твоей» (Пс. 36: 4), то есть, всецело умертви себя трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти. Апостол говорит: «Да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху» (Рим. 6: 6). Закореневшее во грехах тело твое упраздни, изможди, удручи и в надежде на упразднение грехов сотвори плоды, достойные покаяния, сравняй труды свои с прежде бывшими твоими грехами или даже превзойди их и тогда ожидай прощения и спасения. Кто взойдет на сию ступень удовлетворения за грехи, тот получит надежду на Бога, как и на отверстое небо.

Вот что имеем, возлюбленные слушатели! Мы имеем лествицу, утвержденную на земле и приставленную к отверстому небу! Будем восходить по ней, пока имеем время, чтобы, отлагая со дня на день, мы совершенно не упустили время покаяния и не погибли бы в конец, чего да не попустит нам Бог. Да не случится с нами то же, что и с Исавом, о котором апостол говорит: «Отвержен бысть: покаяния бо места не обрете, аще и со слезами поиска его» (Евр. 12: 17). Долготерпелив Бог. Если же после долготерпения Своего огорчится Он за непокаяние на человека, то ускорит наказание Свое, и тогда, о, человек, ты не можешь знать, найдется ли у тебя время для покаяния.

Мы построили теперь духовную лествицу только моей плохой беседой, но не самым делом. О, если бы дал Бог каждому из нас на деле совершить то полезное, о чем говорилось устами! Теперь, пожалуй, пора было бы и окончить нашу беседу словом «аминь», но ведь не будет бесполезным подпереть чем-либо ту лествицу и чем-либо подкрепить. Но чем?

В конце мы вспомянули, что откладывать покаяние есть дело очень плохое, ибо когда найдет неожиданно ужасный случай, то не удобно уже тогда будет приискивать время для покаяния. Таким образом пусть подопреть и укрепит нашу лествицу тот ангел, которого Богослов видел стоящим на земле и на море. Тот ангел «воздвиже руку свою на небо, и клятся Живущим во веки веков, иже созда небо и яже на нем, землю и яже на ней, и море и яже в нем, яко время уже не будет» (Апок. 10: 5, 6). О, ангел святой! Неужели ты противоречишь святому Евангелию, говорящему: «Не клятися всяко ни небом, яко престол есть Божий, ни землею, яко подножие есть ногу Его»? (Мф. 5: 34, 35). Ты же дерзаешь клясться самим Создателем неба и земли. Не согрешаешь ли ты? Нет, не согрешает ангел такой клятвой, ибо он истинно клянется. Иное дело у человека. Ему запрещено «клясться всяко», ибо клянется ли он, или не клянется, — он всегда лжет. Ангел же и клянясь истину творит, и не клянясь не может солгать, и тем более не солжет, когда клянется. Клянется же он Богом для того, чтобы всякое создание Божие, особенно же разумный человек, все роды и все племена имели веру его неложным словам. О чем же клянется тот ангел? Обратим внимание: «Яко время уже не будет». Слышишь, грешный человек, валяющийся в грехах своих, как в кале грязном, и откладывающий покаяние свое на другое время, на старость лет! Если не покаешься вскоре, то не получишь вовсе времени для покаяния. Верь ангелу Божию, клянущемуся Богом, что не будет больше времени. Найдет на тебя неожиданно смертная болезнь; захочешь покаяться, а времени не будет. Найдет неожиданно Божье наказание, огонь и меч; захочешь исправиться, но времени не будет. Попадешь в руки врагов твоих, видимых и невидимых; захочешь поплакать о грехах, но не будет времени. Придет последний час твоей кончины, станут пред лицом твоим все грехи твои; захотел бы ты тогда понести всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, ибо уже не будет времени. Ныне же, ныне, пока имеешь время, позаботься о грехах твоих, покайся искренно: после уже не будет времени.

Так подперши возводящую к небу лествицу виденным в Апокалипсисе ангелом, я закончу свою беседу, говоря: Аминь.

8. Поучение о поклонении святым иконам («Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже», — так поет велегласно Божественная, православная, кафолическая церковь)

Неповинная Авелева кровь, православные слушатели, вопияла некогда великим гласом к Богу, как говорил Каину Сам Всемогущий Господь: «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4: 10). Имеет свой глас и неповинно пролитая кровь многих мучеников, пострадавших в нашей православной церкви за святые иконы; имеет она свой глас, но не иной какой-либо, а следующий: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже». Присоединимся и мы, православные и все сыны восточной церкви, к сему кровному гласу святых мучеников. Будем так же готовы страдать и кровь свою проливать за святые иконы, и воспоем все согласно: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже».

Что же скажешь на это ты, семиглавый змей иконоборной ереси, отрицающий святые иконы? Слышу, слышу, порождение ехидны, что ты говоришь. Ты отрыгаешь из уст твоих богомерзких неисцелимый аспидов яд, называющий нас, православных, идолопоклонниками, а святые иконы называющий идолами. (Обманула себя сама неправда.) Прежде всего я спрошу, аспид ядовитый: что такое идол, что такое святая икона и какая разница между идолом и иконой? Неужели не знаешь сего ты, мерзкий учитель в израиле? Образ или икона есть изображение и подобие действительной вещи, которая или есть, или была, или будет. Если кто изображает Святую Троицу в виде трех ангелов, так это было в действительности, когда ангелы явились Аврааму у дуба Мамврийского (Быт. 18: 1). Если кто изображает Бога Отца в виде некоего пречестного старца, так это было в действительности, когда пророк Даниил и пророк Исайя видели «Ветхаго денми», «се-дящаго на престоле высоце превознесение, и серафими окрест Его» (Дан. 7: 9; Ис. 6: 1). Изображает ли кто Бога Сына, рожденного, жившего с людьми* «страдав-ша и погребенна, и воскресшаго в третий день по писанием, и восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца, и паки грядущаго со славою судити живых и мертвых», так ведь все это в действительности было, есть и будет. Изображает ли кто Бога Духа Святого в виде голубя, так и это было в действительности, когда явился Дух Святый в виде голубином. То же нужно сказать и о всех прочих святых иконах, которые всегда соответствуют своим первообразам и всегда являются изображением и подобием истинных вещей. А идол что такое? Насколько сильно отличается он от иконы? Икона является изображением истинной вещи, а идол есть изображение пустой прелести. Что представляют мне идолы? Представляют Дия, Эрмия, Аполлона, Артемиду и прочие бесчисленные бесовские капища. Что изображают для меня идолы? Изображают солнце, луну, Купала, Лада, Перуна. Ты скажешь, что это изображения богов. Но вот в чем вопрос: истинные ли боги те, которые изображаются язычниками? Кто назовет истинным Богом Бахуса, который является начальником всех пьяниц? Кто назовет истинною богиней Артемиду, или Венеру, которая есть начальница всяких нечистот и мерзостей? Все боги язычников — бесы; «Господь же наш небеса и землю сотворил» (Пс. 95: 5), как свидетельствует об этом сосуд избранный апостол Павел в послании к Коринфянам: «Аще и суть глаголемии бози или на небеси, или на земли; .якоже суть бози мнози и господие мнози; но нам един Бог Отец, из Негоже вся, и мы у Него, и един Господь Иисус Христос, ямже вся, и мы Тем» (1 Кор. 8: 5, 6), и един Дух Святым, в Нем же всяческая, и мы в Нем.

Я буду говорить так: посмотри, как идол, изображающий Бога, изображает на самом деле пустую прелесть, изображает обман; ведь он представляет собою бога, который есть не Бог, а бес, не Создатель, но создание. Совсем не то святые иконы, которые всегда изображают истину, как уже я говорил об этом. Из этого можно убедиться, насколько велика разница между истиною и пустой прелестью. Кто же еще дерзнет называть святые иконы идолами? Разве не слышите звук страшного грома, который, как из облака высокого, происходит из седьмого вселенского святого собора и громогласно вещает: «Говорящим, что святые иконы — идолы, анафема, анафема, анафема!»

Если же святые иконы не идолы, то как можно назвать идолопоклонниками тех, которые поклоняются святым иконам? Как ты смеешь, семиглавый змей иконоборческой ереси, отрыгать свой яд на святые иконы и на поклоняющихся им?

Я отвечу, но говорить буду с тобой, семиглавый змей, на основании Божественных Писаний. Разве никогда вы не читали, беззаконные иконоборцы, что заповедал Господь Моисею устроить на ковчеге двух золотых херувимов и поставить их на ковчеге Господнем? Ведь кланяющиеся ковчегу Господню кланялись и херувимам, стоящим на ковчеге, однако, они не делались чрез это идолопоклонниками, но оставались избранными людьми Божиими.

Разве не читали вы в Писаниях о медном змие, которого повесил Моисей на древо, который врачевал взирающих на него и поклоняющихся ему и который был прообразом Самого Христа Спасителя нашего, распятого на древе и свидетельствующего о Себе так: «Якоже Моисей вознесе змию в пустыне на древо, тако подобает вознестися Сыну Человеческому» (Ин. 3: 14)?

Разве не читали вы, порождения ехидны, в исторических преданиях, что сам Христос, Спаситель наш, оставив на плащанице изображение пречистого Своего лица, послал к Авгарю, царю больному, желавшему видеть Иисуса и исцелиться от Него, каковой образ мы и называем Нерукотворенным. Разве не читали вы в Писаниях Божественных, о, треокаянные еретики, что Сам Христос, Спаситель наш, по словами Павла, называется образом «превечного Отца, сый сияние славы Отчия и образ ипостаси Его» (Евр. 1: 3)? Разве не читали вы в Божественных Писаниях, что и человек сам называется образом Божиим, согласно слову Божию: «Сотворим Себе человека по образу Нашему и по подобию» (Быт. 1: 26)? Почему же вы Божий образы называете идолами? Неужели и человек, являющийся образом Божиим, есть идол?

Я отвечу за вас. Правильно вы говорите это о себе, ибо неприлично назвать вас образами Божиими, но лучше идолами. Вы — идолы, северные иконоборцы, ибо имеете очи и не видите Бога, изображенного на иконе Его святой, не видите чудес, истекающих от святых икон Богородицы, изображенных самим святым Лукою и творящих премногие чудеса. Вы имеете уши и не слышите, что заповедует Писание: «Возносите Господа Бога нашего и покланяйтеся подножию ног Его, яко свято есть» (Пс. 98: 5). Подножием отцы святые считают святой крест, которому вы не хотите кланяться. Вы имеете уши и не слышите, что говорит об образах св. Дамаскин и с ним святые отцы и весь собор, что почесть, воздаваемая образу, направляется к изображенному на нем: кто почитает образ, почитает и изображенного на нем. Сим победил иконоборцев и Стефан святой, пострадавший за святые иконы, о котором повествуется в его житии следующее. Привели его к самому начальнику иконоборческому, Льву Исаврянину, который повелел ему попрать ногами икону Спасителя. Но что же делает святой муж? Он попросил кинсонную златицу (податную монету) и спросил: чей это образ и написание? Когда же ответили ему: кесарев, — он бросил златицу на землю и начал топтать ногами и плевать на изображение кесаря, находящееся на златице, стал унижать и обесчещивать его пред лицом самого кесаря. Смотря на это, крайне разгневался царь и все его старейшины, а муж тот с дерзновением сказал: «Вы гневаетесь за то, что я попрал образ вашего земного царя, который есть прах и пепел; как же будет гневаться Царь царствующих и Господь господствующих, образ которого вы попираете вашими скверными ногами? Разве не читали вы апостольское правило: «Не делайте, — сказано, — того другим, чего сами не хотите»? Вы не хотите, чтобы иконы, изображающие вас, были попраны; почему же вы, племя гноеименитого Копронима, попираете иконы, изображающие Самого Спаса нашего и Его святых угодников?» Что вы скажете против, беззаконные иконоборцы? Говорите, клевещите, рыкайте, звери дубравные! Мы будем слушать и, поелику возможно, отвечать. Все ваше мудрствование богомерзкое разделяется на две части.

Я скажу так: в первой части вы мудрствуете, что поклоняющиеся святым иконам суть идолопоклонники. На сие я отвечу следующее. Раньше уже я говорил, насколько велика разница между иконой и идолом. Икона не может быть названа идолом, ибо она является изображением действительной вещи, идол же есть изображение пустой прелести. Смотри же, гноеименитый Копроним, как сильно отличаемся и как далеко мы отстоим от идолопоклонников. Они в образе своих идолов поклонялись богам, которые в действительности бесы, живущие и провещающие в идолах; мы же в Спасите-левой иконе кланяемся истинному нашему Богу, в Богородичной иконе — истинной Богородице, пречистой Деве Марии. Идолопоклонники своих идолов считали за богов, а мы образа не считаем за богов и не желаем считать: у нас есть один только Бог, поклоняемый и славимый в Троице Святой, икона же Его служит только изображением и напоминанием. Идолопоклонники думали и верили, что в бездушных идолах живут их боги, как душа в теле, мы же благочестивые не верим сему. Мы знаем, что Бог неописуем: Он везде присутствует и все Собой наполняет. В иконе он не пребывает, как душа в теле, и пребывать не может. Идолопоклонники всю свою надежду возлагали на идолов, а мы, православные, не утверждаем нашей надежды на иконах, но возлагаем нашу надежду и упование на того, кто изображен на иконе. Идолопоклонники поклонялись самим идолам, дереву и злату, мы же, православные, поступаем совсем не так. Когда мы кланяемся образам, мы кланяемся не самим образам, не древу, сребру или злату, не пестроте и краскам или прекрасному изображению, но поклоняемся образам совместно и нераздельно с их первообразом. Мы поклоняемся образу Спаса, а в уме имеем первообраз, Самого Спаса. Кланяемся образу Богородицы, а в уме имеем первообраз, саму Богородицу. Одним словом, мы, православные, поклоняясь иконам, никогда не разделяем образ от его первообраза; но всегда совместно и нераздельно поклоняемся и образу, и его первообразу. Тысячу раз я повторю, что самим образам, отделенным от своего первообраза, мы не кланяемся и кланяться не хотим; кланяемся же образу совместно и нераздельно с его первообразом. Не то же самое говорит и святой Дамаскин: «Почесть образа восходит к первообразному»?

В другой части вы, мерзкие гноеименитые копронимы, мудрствуете, что мы, православные, поклонением нашим иконам преступаем заповедь Божию, ибо написано в десяти заповедях Господних: «Не сотвори себе кумира, ниже всякого подобия» (Втор. 5: 8). Слышим, копронимчики, слышим, лобзаем с верою и любовью, исповедуем и храним десять заповедей Господних; вы же прельщаетесь, не понимая ни Писания, ни силы Божией. Прежде всего я отвечу следующее. Мы не создаем кумиров или идолов и не почитаем их, ибо одно есть образ, а иное кумир, как я уже сказал об этом. Потом я отвечу еще и так: для чего Моисей, уже получивши заповеди Господни, между которыми была и эта: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия», почему, говорю, уже зная об этой заповеди Господней, тем не менее устроил изображение херувимов при ковчеге Господнем, сделал медного змия и вознес его на древо, чтобы прообразовать распятого Иисуса? Отвечайте же, хорошо или скверно поступил Моисей, который, зная заповедь Господню: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия», сделал, однако, изображения двух херувимов и образ Христов, то есть, змия, вознесенного на древо? Если скверно поступил Моисей, свидетельствуйте о зле, если же хорошо, то почему укоряете нас, творящих то же?

Далее я скажу следующее. Заповедь Господня: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия» относится не к иконам, но имеет в виду идолов. Всемогущий Бог знал, что евреи имели большую склонность к идолопоклонству, ибо они смешались с язычниками, научились их делам, поработали их истуканам, сотворили в Хориве тельца, поклонились истуканам и славу Божию обменяли на подобие тельца, ядущаго траву. Что же делает всемогущий Бог, видя сию великую склонность евреев к идолопоклонству? Он дает чрез Моисея десятословные заповеди, которые начинаются так: «Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския; не будут тебе инии бози, разве Мене. Не сотвориши себе кумира вместо Бога, ниже всякого подобия, которому бы имел еси кланятися, яко Богу» (Втор. 5: 6—8).

Теперь я призываю в свидетели вас самих, хотя и злых. Разве мы не исполняем сию заповедь Божию? Разве имеем мы богов иных, кроме того Бога, который вывел людей израильских из рабства египетского, а нас от рабства диавольского? Разве делаем мы себе кумиров вместо богов, которым воздавали бы такую же достойную честь, как и Самому Богу, когда храним у себя и почитаем те иконы, которые, как я сказал, не суть идолы, которых мы не считаем за богов, которым не поклоняемся отдельно от их первообразов и не воздаем им Божеской почести?..

Впрочем, зачем долго говорить с безумными и упорными? «Скверняйся да сквернится» (Апок. 22: 11). Откройте свои мерзкие гортани со всем их преисподним ядом: «Врата адовы не одолеют святой церкви», «Церковь есть столп и утверждение истины»; с нею мы, ее чада, вместе со всеми святыми отцами, светильниками вселенскими, Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, Афанасием, Кириллом и многими другими, со всем вселенским святым собором, собравшимся на иконоборцев, все мы единогласно говорим и готовы подписаться кровию нашею: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий!» Вас же, гноеименитых копронимцев, вместе со всем седьмым святым вселенским собором проклинаем: «Анафема, анафема, анафема!»

9. Слово в субботу четвертой недели великого («Поминайте наставники ваша» (Евр.13:7). «Поминай последняя твоя» (Сир.7:39))

«Поминайте» и «поминай»: эти два слова из Божественного Писания да будут, возлюбленные слушатели, основанием нашей настоящей беседы. Поминайте наставников ваших, отца и матерь, ибо они прежде всего являются наставниками человека в юности его, а также и тех, которые наставники ваши по духу и о которых говорит вам слово Божие. Поминайте их; взирая на конец жизни их, помните их добрую жизнь, богоугодные дела, душеполезные слова и наставления, которыми они поучали вас, подражайте вере их и поревнуйте их богоугождению. Помня же о наставниках, помни всякий и последний твой вздох, смерть, гроб, тление и превращение в прах. «Поминай последняя твоя».

Обе эти памяти, то есть, о прежде почивших наставниках и о своей кончине, великую приносят пользу. Для тех ходатайствуется отрада и милость Божия, для себя же испрашивается добрая жизнь с убережением от грехопадений. «Поминай, — сказано, — последняя твоя, и во веки не согрешиши». Будем хранить память о блаженной памяти представившихся богоугодных мужах, будем воссылать о них к Богу свои хотя бы грешные молитвы и умилостивим Его человеколюбную благость. При памяти же о них вспомним и нашу кончину и предложим слово о памяти смертной, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

Хвалю тот добрый обычай нынешних времен, по которому многие люди ходят ради обучения в другие государства, ибо из-за моря они возвращаются умудренными. Слышал также я, что некие мудрецы мысль о смерти назвали особой философией, особым любомудрием. Если же память смертная есть философия, то неудобно, сидя дома, учиться этой мудрости, но следует искать ее и в чужих странах.

Пойду теперь я не плотскими, но умственными ногами за море, в чужие страны, из Европы в великую Азию, из настоящих лет в древнейшие, давноминувшие. Так хаживал и Давид, говоря: «Помыслих дни первые, и лета вечная помянух» (Пс. 76: 6). Это значит, что он привел на ум и «древнейшие мимошедшие времена и рассмотрел пророчески те, которые после нас будут, ибо умственные ноги движутся взад и вперед и настолько скороходны, что одним шагом доходят и до древних лет, и настигают и будущие. Этим умственным хождением пойду и я в дальние страны и в мимошедшие древние времена. Прежде всего я пройду страну, порубежную между Европой и Азией, называемую Лакедемонской. В ней я вижу лакедемонского царя Павзания, сидящего на престоле своем с великою гордостью, и стоящего пред ним славного философа Симонида. Царь говорит философу: «Скажи мне что-либо из твоей философии, что было бы полезно для меня и осталось в памяти». Философ же ответил: «Помни, царь, что ты человек смертный». Не велик ответ сей, зато полон он великой мудрости. В нем философ предложил царю две мудрые и благопотребные вещи. Первая: помни, царь, что ты смертный человек, а не Бог; ты имеешь рождение одинаковое со всеми людьми, а не какое-либо особенное; ты имеешь тело такое же, как и у всех людей, а не какое-либо другое; ведь тело твое не из сребра, злата, или какого-либо драгоценного камня, но из того же болота, гноя, тления и смрада, как и у всех людей; помня сие, не будь гордым. Вторая вещь: помни, царь, что ты смертен, а не будешь жить вечно. Сегодня ты сидишь на престоле, а на утро ты можешь быть во гробе. Сегодня — во славе, а завтра — в смраде; сегодня — в светлой палате, а утром — в темной яме; сегодня — в царской порфире, а утром — в погребательном хитоне; сегодня — в богатстве и могуществе, а утром, будучи мертвым, ты ничего не будешь иметь и не в состоянии будешь что-либо сделать; сегодня все предстоят тебе, а завтра ты останешься один в недрах земных; сегодня все тебя слушают, а утром — никто, ибо кто слушает мертвого, и что может повелеть мертвый? Сегодня ты страшен для всех, а завтра кто убоится тебя, мертвого? Сегодня на тебя смотрят очи всех, а утром прах земной скроет тебя от очей всех; сегодня ты неприступен, и только некоторые из вельмож приближаются к тебе, простолюдины же едва издали видят тебя, а утром, лежа во гробе, ты будешь попираем всеми. Итак, помни, царь, что ты человек и что ты смертен.

Кратки сии слова того философа, но много мудрости в них; мал ответ, но великая в нем сила.

Получив пользу в Лакедемонии, я пойду в Грецию. Слыша о славных афинских царях и об училищах мудрых философов, я иду туда и вот вижу в Афинах некоего достойного мужа, отличающегося верхней одеждой философа. Кто же он такой? Спрашиваю. Оказывается — философ Солон, славный среди философов. Его считают одним из семи умнейших мудрецов Греции. Он и добрые законы гражданские написал афинянам, и несчастный конец предсказал Крезу, царю лидийскому, счастливому во всем. Этот философ Солон, придя к своему эллинскому капищу, начертал на нем большими буквами. Я же, стоя издали, читаю, что он пишет; и вот вижу, он написал: «Познай самого себя». Для чего ты, философ, написал сие на дверях вашего капища? Для того, говорит он, что сюда каждый день приходит множество народа, и посему всякий входящий может каждый день читать и подумать, какое значение в этих словах и чему они учат. Поразмысли и рассуди о них сам. Как же их понимать? Положи в уме твоем такой вопрос: кто ты, откуда и куда идешь? Кто ты? Ты — тленный человек, гнойный, немощный, подверженный всяким болезням, всяким злым случаям, всякому несчастью и всяким бедствиям. Откуда? Ты создан из праха земного; зачат ты от похоти плотской, рожден в болезнях материнских, произошел из нечистого места. Куда же идешь? В гроб; нет иного конца никому: ни царю, ни князю, ни богатому, ни нищему, ни мудрецу, ни невежде; всем — гроб. А в гробе что? Тление, червь, смрад, гной, прах и крайнее уничижение. Итак, каждый познай самого себя. Не худо учение и сего философа; следует похвалить его.

Получив пользу в Афинах, я иду дальше. Из Афин я иду в Дельфию. Там я вижу некоего Зенона, который вопрошает немого Аполлонова идола: как лучше устроить жизнь свою? Глупый вопрошает глупого. Какое может быть учение и какой можно получить совет от бездушного идола? Впрочем, по Божию повелению, и камень может издать глас свой, и идол заговорить. Идол заговорил. Но что же сказал он? Вот что он ответил Зенону: «Спроси у мертвых». Должно быть, по повелению Божию в поучение людям камень против естества своего проговорил чудесно, и проговорил полезное, будучи сам бесполезным: «Спроси у мертвых». Он этим как бы сказал так: если хочешь в добре устроить жизнь свою, ищи полезного совета и разумного наставления у мертвых. Их спроси; они научат тебя, только пожелай слушать их. Но скажешь: как мертвый может научить живого, будучи бездушным, безгласным, имея язык немой и уста неподвижные? Поистине научит; он молча скажет, будучи немым, возопиет, заговорит, не двигая устами и языком. Что же он скажет? Он скажет не словом, но делом, не речью, но указанием на самую вещь. Послушаем же, что говорят нам мертвые: «О, люди, мы некогда были тем же, что и вы ныне; вы же скоро будете тем, что и мы ныне. Вы ныне живете в пространстве, едите, пьете и веселитесь в сладостях мира сего. Прежде мы так же жили, а теперь мы в тесноте гробовой. Где пища? Где питье? Где веселие и услады мирские? Не лишились ли мы всего этого? Так же и вы скоро лишитесь всего этого. Мы некогда были живыми, как и вы ныне; придет же время, и вы станете мертвыми, как и мы ныне».

Кроме сего мертвые говорят нам еще и нечто из Соломоновой Премудрости: «Что пользова нам гордыня, или богатство с величанием что воздаде нам? Преидоша вся она, яко сень, и яко весть претекающая, и яко корабль преходяй волны по водам, по немже несть по водам следа, и яко птица прелетающая по аеру, по немже несть знамения пути, и яко испущенная стрела на намеренное место: тако и мы рожденнии сскудехом» (Прем. 5: 8—13).

Вот как говорят они нам. Спросим же их о всем. Если придет к кому греховное вожделение плотской нечистоты, спроси у мертвых, а именно у содомитян, горящих в неугасимом огне. Что они скажут тебе? Они скажут: если хочешь придти на сие огненное место и мучиться с нами во веки, иди и делай, что захочешь. Захочет ли кто пировать торжественно всякий день, есть и пить, спроси у мертвых, а именно у того богача, который, будучи в муках, возвел свои очи из ада, просил каплю воды от Лазарева перста на свой язык и не получил сего (Лк. 16: 23, 24). Если явится желание притеснять и озлоблять неповинных людей, спроси у Фараона, неповинно притеснявшего народ Божий и утонувшего в море (Исх. 14: 28), а ныне утопающего в геенне. Хочешь ли восстать на твоих владык и строить козни против них, спроси Дафана и Авирона, восставших против Моисея и Аарона и пожранных землею (Чис.16: 1, 2, 32, 33). Хочешь ли соревновать беззаконникам, спроси жену Лотову, посмотревшую на Содом и превратившуюся в соляной столп (Быт. 19: 26). Хочешь ли грабить церковные вещи, спроси Илиодора, казначея царя сирийского Селевка, который, придя в Иерусалим, ограбил церковь и был убит ангельскими руками (2 Мак. 3). Хочешь ли возноситься, надмеваясь в гордыне своей, спроси Ирода, о котором пишется в Апостольских Деяниях и который, величаясь, сидел с великой гордостью пред всем народом: его внезапно поразил ангел Господень за то, что он не воздал славы Богу, и он умер, будучи изъеден червями (Деян. 12: 23). Хочешь ли уповать на богатство свое, спроси того евангельского богача, который говорил душе своей: «Душе! Има-ши многа блага, лежащая на лета многа: почивай, яждь, пий, веселися. Рече же ему Бог: Безумне! В сию нощь душу твою истяжут от тебе; а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк. 12: 19, 20). Хочешь ли сделать что-либо злое, греховное, Бога прогневляющее, спроси грешников, держимых во аде и осужденных на вечные муки. Что они скажут тебе? Посоветуют ли тебе прогневать Бога? Итак, спрашивай у мертвых и будешь разумным. Ты научишься у них разуму, привыкнешь к мудрости.

Из греческих стран я иду дальше, в Египет. Слышу у царя египетского Птоломея пир. Не потчует ли он тех семьдесят двух мудрецов еврейских, которые перевели ему Библию с еврейского языка на греческий, среди которых и святой Симеон Богоприимец? Иду туда и вижу: обильно носят блюда с кушаньями на царскую трапезу. Что царь там, я не дивлюсь сему; но то дивно, что вижу несомое одно большое блюдо, а на нем положена голова от трупа, без тела, без волос, без кожи, — только самая кость. Зачем же это? Неужели есть? Но кто же будет есть голую кость, да еще человеческую, кость давно умершего человека? Смотрю дальше. Вижу, ставят ту голову пред самим царем, а один из стольников громогласно говорит царю: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» Увидя сие, царь вздохнул и смирился в мыслях своих. Потом, забывшись, он снова стал веселиться; и вот опять один из служащих показывает царю ту же голову и говорит: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» И снова, вздохнув, царь смирился мыслию и растворил веселье свое памятью о смерти. О, любомудрие! О, дивная философия, память смертная! Спрашивал и он у мертвых, что делать, как жизнь свою устроить.

Теперь пора уже и домой возвратиться. Как будто немного уже поучились той философии — памяти смертной. Возвращаясь назад, я иду тем же путем, которым некогда Моисей вел по пустыне из Египта народ израильский. Вспомнив его, я мысленным хождением вступаю в его время и, смотря как бы на совершающееся ныне, иду за полком израильским. Вот я достиг его стоящим на некоем месте и смотрю, что делают. Совершают жертву: по повелению вождя Моисея и архиерея Аарона священник Елеазар закалает юнца в жертву за людские грехи (Чис. 19: 3). Присматриваюсь к церемонии, с которой они совершают свою жертву, и вижу, что, выпустивши в сосуд кровь из заколотого юнца, они ее сохранили, а тело юнца они сожгли все в пепел вне стана, сожгли не простыми дровами, но кедровыми, и пепел потом также собрали в сосуд. После сего принесли воду из ключа и этой водой растворили пепел. Сделавши сие, люди пошли к той жертвенной святыне, а священник Елеазар со своими товарищами, взявши новые кропила, омакают их в кровь и пепел, растворенный водой, и кропят каждого. Таким образом люди очищались от своих нечистот. Дивная церемония! Поелику же все ветхозаветное было тенью и прообразом новоблагодатного, ищу, что предзнаменовали тот юнец, кедр, вода и пепел? Святой апостол Павел объясняет, что все это было предзнаменованием Самого Христа, Спасителя нашего, который был жертвой Богу и Отцу в очищение грехов всего мира, который, будучи заклан, излиял за нас кровь и воду. Апостол говорит так: «Аще кровь козлия и тельчая и пепел юнчий оскверненныя освящает к плотстей чистоте, кольми паче кровь Христова очистит совесть нашу от мертвых дел» (Евр. 9: 13, 14). Теперь само обнаруживается ясное толкование. Юнец — Христос; дрова кедровые — крест; вне стана телец сжигался, и вне Иерусалима Христос пострадал, согласно апостолу: «Темже Иисус, да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволи» (Евр. 13: 12). Будучи заклан гвоздями и копьем, Он источил из пречистых Своих ребр кровь и воду: тою водою и кровию очищаются и освящаются люди. Что же прообразовал пепел? Смерть и воскресение, как Христово, так и наше. Как Христос был положен во гроб, как мертвый вменен в прах земной, но как птица феникс Он ожил из праха и воскрес из гроба, так и мы, превратившись после смерти в прах земной, снова оживем из праха сего и восстанем.

Слышали вы, любовь ваша, об упомянутой птице, именуемой феникс? В лексиконе, в повествовании Епифания святого, пишется, что сия птица обретается в Аравии и Индии, живет без пищи и питья, живет не только ветром, но и воздухом, живет же пятьсот лет. Потом в крайней своей старости собирает сучки и ветки от деревьев благовонных, от кедра и кипариса и прочих, взносит их на высочайшую гору и холм и, севши на том месте в самое знойное время, загорается и сожигается солнечными лучами в пепел. Ночью же от небесной росы в том пепле зачинается один небольшой червь, который, мало-помалу взростая, превращается в малого птенца, а потом и в большую птицу, и таким образом снова появляется феникс и живет свое время. Это и есть образ воскресения нашего из гроба. Теперь возвращусь к упомянутому прежде пеплу юнца.

Есть такие, которые толкуют, что сей пепел юнца, которым кропились израильтяне, учил их памяти смертной, что всякому, кропящемуся им, было повелено помнить Божий слова, сказанные первому человеку Адаму: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3: 19). Мы же обратим внимание на следующее. Животворящая кровь с водою, истекшая из пречистых ребр Христовых, имеет силу совершенно очистить нас от грехов наших. При этом необходим и пепел, память смерти. Существуют многие, причащающиеся часто тела и крови Христовой, но ведущие неисправную жизнь. Почему? Потому что не научаются памяти смертной, не помышляют о смерти, не любят сей философии. Прекрасно описал это св. Давид: «Несть восклонения в смерти их; сего ради ударжя я гордыня их до конца; одеяшася неправдою и нечестием своим, изыде яко из тука неправда их; преидоша в любовь сердца (то есть, в прелюбодеяние); помыслиша и глаголаша в лукавстве, неправду в высоту глаголаша; положиша на небеси уста своя, и язык не прейде по земли» (Пс. 72: 4—9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются памяти смертной и не помышляют о смерти. Нет у них памяти о смерти.

Возвратившись в свои места после хождений ума нашего и совершая наши молитвы об упокоении душ блаженной памяти скончавшихся рабов Божиих, мы имеем твердую надежду, что принесенная за их души жертва, излиянная из ребр Христовых кровь и вода, совершаемая во святой чаше, окропляет и очищает души тех, за которых приносится и за которых изливается.

Если кровь и вода Христовы, однажды пролитые некогда на кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же кровь и вода, а не иные, неужели не очистят наших грехов? Если тогда кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души, то ныне она же, а не иная, неужели не искупит сих поминаемых душ? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне то же Христово страдание, вспоминаемое совершением Божественной жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем? Мы твердо веруем в силу крови Христовой, истекшей с водою из ребр Его, мы твердо веруем, что она очищает, искупляет и оправдывает своих рабов, которым да будет вечная память в царствии небесном и в церкви святой на земле среди благочестивых людей. Аминь.

10. Слово в субботу пятую, похвальную, великого поста («Радуйся, Невесто неневестная»)

Пречистую, преблагословенную Деву Марию недавно в праздник Благовещения архангел Гавриил приветствовал словом: «Радуйся». Ныне же мы, подражая Гавриилу, многократно повторяем нашей Владычице сие ангельское приветствие: «Радуйся, радуйся, радуйся, Невесто неневестная».

В то время Бог сошел к людям на землю чрез Богородицу, как лествицу. Радуйся, лествица небесная, по которой снизошел Бог! Ныне же Богородицей приходят люди к Богу, как мостом. Радуйся, мост, приводящий на небо живущих на земле!

В то время «Слово плоть бысть», ныне же плоть наша от духовной радости разливается в словах, говоря с Давидом: «Сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе» (Пс. 83: 3) и о Богородице, которая есть Матерь жизни.

В то время Дух Святый сошел на Богородицу и осенил ее, ныне же тот же Дух Святый, неотступно живущий в Божией Матери, нас, поклоняющихся, осеняет благоутробием Богородичным, как древом благотеннолиственным. Мы все, припадая к престолу благодати Пресвятой Девы и повторяя сладкозвучными гласами радостную песнь, воспеваем: «Радуйся, Невесто неневе-стная». Будем же воспевать сию песнь не только гортанью и языком, но умом и духом.

Хочу и я, худоумный, поразмыслить о значении слов сей песни и разъяснить в нынешней моей к вашей любви беседе, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

«Радуйся, Невесто неневестная!»… Возлюбленные слушатели! Невеста неневестная, говоря проще и яснее, есть Дева неискусобрачная, не познавшая мужа. Как только произнес я сие слово «Дева», тотчас пришли мне на ум еще пять мудрых дев, вспоминаемых в Евангелии, которые вышли навстречу жених}’ своему с горящими свечами, и я говорю про себя: есть ли в числе тех мудрых дев и Пресвятая Дева? Дух же мой говорит мне: и есть, и нет. Есть, ибо учители церковные, как, например, Андрей Критский, называют ее мудрою Девою; нет же потому, что она несравненно превосходит тех, как об этом воспевает церковь: «Радуйся, премудрых превосходящая разумом!»

Приидите же сюда, пять мудрых евангельских дев, и поклонитесь сей Премудрой из всех, в которой сокрыты сокровища премудрости и разума Божия. Какая же премудрость сей мудрой Девы? Мы считаем мудрость знатнейшей и яснейшей тогда, если она не только сама знает то, что знает, но вразумляет и других, то есть, невежд, безумных и глупых, — вразумляет, просвещает и умудряет их. Такова и есть премудрость пречистой Девы, умудряющая безумных, что видно и из Божественного Писания. В паремиях, часто читаемых в похвалу ей в праздники Богородичные, вспоминается некий дивный пир премудрости Божией: «Закла своя жертвенная, раствори в чаше своей вино, у готова свою трапезу» (Притч. 9: 2). Посмотрим же сюда и вникнем: для кого уготовляет премудрость Божия тот пир? Кого призывает? Кто будет гостем на том пиру? Кого станут потчевать? Я думал, что премудрость призовет на пир свой людей мудрых, философов, богословов, доброгласных; думал я, что премудрость, царствующая и говорящая: «Мною царие царствуют» (Притч. 8: 15), призовет на пир свой царей, князей, владык, а все они — головы разумные; думал я, что хотя тех пять мудрых евангельских дев призовет, чтобы их почтить за девство их и мудрость.

Но что же я вижу? Намерения премудрости Божией совсем иные: не призывает она ни любомудрых дев, ни царей, ни князей, управляющих странами и городами с мудростью и разумом, ни философов, ни богословов. Мудрые ведь сами знают, что добро, и сами поспеют на тот пир, если захотят. Кого же она призывает на тот пир? Мы слышим: «Посла своя рабы созываюши с высоким проповеданием на чашу, глаголющи: иже есть безумен, да уклонится ко мне»; кто глуп, кто безумен, кто несмыслен, идите на пир; «и требующим ума рече: приидите, ядите мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам» (Пртч.9:3,4). Поистине сей пир премудрости Божией удивителен, необычен и даже противоположен обычаям человеческим. У людей если кто объестся до сытости или сверх насыщения, да к тому еще и вином упьется, то и последнего ума лишится, оглупеет; тогда и мудрый объюродивеет. Один старец в Патерике рассказывает о себе, что он знал наизусть всю Библию с толкованием; когда же насытился хлебом до крайности, то все забыл. Вином же и святой апостол Павел не велит упиваться, говоря, что в нем есть нечто такое, что сводит с ума. Хлеб же и вино премудрости Божией не такого действия. Она если кого накормит, напоит, если даже упоит, согласно написанному: «Упьются от обилия дому твоего» (Пс. 35: 9), то такой не обезумеет, но еще больше научится разуму и мудрости, как об этом говорится там же: «Оставите безумие, и живи будете, и воцаритеся во веки» (Притч. 9: 6). Она как бы говорит: только покушайте моего хлеба, только выпейте из моей чаши, вы тотчас оставите безумие, тотчас научитесь разуму и будете царствовать над вашими страстями. Ибо сила пищи и питья премудрости Божией не такова, как кушаний и чаш земных пиров, ибо последние в людях превращаются в кровь страстную и похотливую, тогда как та в бесстрастное, чистое и девственное устроение, которое святой пророк Захария в Иеронимовом переводе вспоминает, говоря: «Что доброе ея и что красное ея, разве пшеница избранна и вино, родящее девы» (Зах. 9: 7). Вникнем в сие слово: «Вино, родящее девы». Где вино порождает нечистоту, а здесь происходит от вина сама чистота, девство. Какова мать, такова и дочь. Лоза премудрости творит мудрый плод и приносит вино, порождающее мудрость. Посему кто безумен, пусть направится к ней, ест ее хлеб и пьет ее вино: тот поистине умудрится и оставит безумие. Все сие, сказанное о том пире, приличествует мудрой Деве, пречистой Божией Матери, ибо она есть приятелище премудрости Божией, она есть сокровище Его промысла. Она-то и уготовала церкви трапезу, составила пир, на котором закалается, раздробляется и дается в пищу рожденный от нее Агнец, на котором почерпается чаша спасения и из нее напояются верующие; и кто был глуп, тот избавляется от безумия, тот получает разум и мудрость.

Здесь мы спросим так: кто бы был на свете настолько безумным, чтобы его поистине безгрешно можно было назвать безумным? Я думаю, что книжные люди, проходящие внешним только образом философию, скажут о некнижном и неграмотном: это — простак и невежда. Художники, искусные в своих делах и славные в своем художестве, о людях, не знающих такого же художества, скажут так: не умеет он ничего. Люди коварные, пронырливые, умеющие из неправды сделать правду и наоборот, видя незлобивого сердцем и простого человека, скажут: глупец он. О, люди! Не верю я вам. Посмотрите между собою: достаточно безумных вы найдете между вами самими. О любомудрых апостол говорит так: «Глаголющеся быти мудри объюродеша» (Рим. 1: 22). Художникам некто из Патерика говорит следующее: «Дело ваше для вас — настоящее дело, а дело Божие, как пустое дело». А ведь Сам Христос, заступаясь пред коварными за людей незлобивых и простосердечных, призывает их к Себе: «Незлобивий, — сказано, — и правий прилепляхуся Мне» (Пс. 24: 21). Отзовися же свыше и ты, святая правда, говоря: «Лживии сынове человечестии в мерилех не добре рассуждают» (Пс. 61: 10).

Ну как же быть? Кто на свете поистине безумен? Некто из богомысленных так вещает другу своему: «Если ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты все знаешь», или, говоря проще: если бы ты прошел всю внешнюю мудрость, всякую науку и всякое художество, но не знаешь Бога и ленишься угождать Ему, то ты ничего не знаешь, ты простак, ты глуп; если же ты не знаешь ни одной из земных мудростей, но Бога знаешь и угождаешь Ему неленостно, то ты премудр. Посмотрим же теперь, как мудр тот, кто угождает Богу, и как прост и невежда тот, кто не умеет угождать Ему.

Святой Каллист со слов св. Златоуста в одну неделю беседует так: «Всякий грех есть безумие, и всякий грешник безумец». Этот святой еще вот яснее показывает, кто безумен. Грешник, притом грешник нераскаянный, не хотящий обратиться к Богу, но впадающий во все большие и тяжкие грехи, согласно написанному у Соломона, «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит», такой грешник поистине безумен. Почему же он безумен? Потому, что знать о смерти, знать о страшном суде и геенском наказании и всего этого не бояться — это является крайним безумием. Кроме этого, слышать о небесном царствии, о вечном воздаянии, уготованном для любящих Бога, и не желать всего этого — вот крайняя степень глупости, и поэтому такой грешник поистине есть безумный.

Теперь я обращу беседу мою к Пресвятой Богородице. О, Пресвятая Богородице Дево! Кого ты призываешь на пир свой? Неужели безумных? Неужели грешников? Ведь ты мудра и даже премудра: что тебе до безумных? Ты чиста и даже пречиста: что тебе до оскверненных? Ты праведна и преподобна: что тебе до грешников? Твое общество с ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, ибо ты «честнейшая херувимов и славнейшая серафимов». Твое содружество со святыми патриархами, с пророками и апостолами и прочими святыми, ибо «ты, поистине, выше всех святых, Дева чистая». Какое же у тебя может быть общение с грешниками? Что за дело тебе до них?

Поистине же есть дело. Какое же? Посмотрим! Христос Господь разделил Свое словесное стадо на два стада: овцы особо, козлища особо, то есть, иное суть праведники и иное грешники. Если же теперь овцы с козлищами живут вместе и если теперь, при жизни на земле, нельзя распознать, кто овцы и кто козлища, зато в Божьем преду становлении одно суть овцы, а другое козлища Все составляют одно стадо Божие, как грешники, так и праведники, согласно написанному: «Праведных любяй и грешныя милуяй». Он любит Своих праведных угодников, но и грешников щадит, ожидая их исправления. Для них обоих Господь ищет пастыря. Кто же будет пасти овец? Святой Петр, ты «паси овцы Моя»; паси агнцев Моих. А кто будет пасти козлищ? Но не слышим мы в Евангелии о пастыре для козлищ. Неужели поэтому будем думать, что козлища пойдут без пастыря самостоятельно и погибнут? Нет, и козлища имеют своего пастыря. Кого же? Пречистую и преблагословенную Деву Марию. Послушаем, что вещает ей Святой Дух в Песни песней: «О, добрая в женах! Изыди ты во след стад и паси козлища твоя у кущей пастырских» (Песн. 1: 7), то есть, о, благословенная в женах, иди вслед за стадом, взирай свыше на христианские народы, паси козлищ твоих — грешников у кущей пастырских, то есть, во святых церквах вселенной, управляемых благочестивыми пастырями. Козлища же сии — твои, а не иного кого: тебе одной они вручаются для призрения. Ты их снабжай всем, защищай, отгоняй от них адских волков, чтобы дерзко не похитили их. Руководи ими к спасению, принимай их молитвы, слушай молитвы грешников. Вот мы видим, что и козлища имеют своего пастыря, имеют агницу непорочную, пречистую Деву.

Что же она делает? Как пасет свои козлища? Она старается сделать их из козлищ овцами. Зная же, что невозможно им стать овцами до тех пор, пока не оставят своего безумия, приготовила им такое пастбище, которое обладает дивною силою: если кто из безумных вкусит от него, тотчас делается мудрым и из козлища становится овцею. Она приготовила им свою трапезу и призывает их, «с высоким проповеданием глаголя: иже есть безумен, да уклонится ко мне». Дело Матери Божией в отношении грешников, чистой Девы в отношении беззаконных, состоит в том, чтобы сделать их целомудренными, чтобы образумить их и наставить ко спасению.

Будем же, грешники, иметь добрую надежду, ибо имеем доброго пастыря, пречистую Деву. Послушаемся ее голоса, пойдем на ее призыв, на ее пир; вкусим от сладостей ее пастбища и, воздавая ей благодарение, будем усердно повторять сию радостную песнь: «Радуйся, Невесто неневестная!»

Невеста неневестная, то есть, Дева нетленная и, кроме того, мудрая, имеет чрез это не меньшую славу, ибо ей уподобляется само небесное царство. «Уподобися, — сказано, — царствие небесное мудрым девам» (Мф. 25: 1). Неужели мы, слушатели мои, погрешим, если в похвалу девическую скажем: «Уподобилась Дева небесному царствию»? Поистине не согрешим, но даже воздадим ей особенную хвалу, по примеру Давида, который говорит: «Аз всегда возуповаю на тебя и приложу на всяку похвалу твою» (Пс. 70: 14).

Царство небесное подобно Деве, и Дева подобна царству небесному. Как же это? Посмотрим. В царствии небесном «ни женятся, ни посягают, но яко ангели Божий суть на небеси» (Мф. 22: 30). Посему-то и подобно царство небесное Деве неискусобрачной, Невесте неневестной. Дева, и, по словам апостола, Дева Господня непосягшая, «печется о Господних, да есть свята телом и духом» (1 Кор. 7: 34). И поэтому Дева подобна царствию небесному. Если в небесном царстве есть ангелы, то и Дева, по свидетельству св. Киприана, есть часть ангельская: несомненно, можно поставить Деву в ряду ангелов. Между ангелом и Девою не найдешь различия, только одни крылья отличают их: ангелы с крыльями, Дева же без крыльев. Отними же у ангела крылья, он будет девою, и придай Деве крылья, она станет ангелом. Сказавши, что царство небесное подобно Деве, а Дева царству, рассмотрим теперь чин царства, чин ангелов и чин Девы. Чин небесного царства, состоящий из единого Бога в Троице, разделяется на три ангельские иерархии, на три дивных лика святых угодников Божиих, на три полка, по числу трех славнейших небесных венцов, названных золотыми: на полк девственников, полк учителей и полк мучеников, как об этом согласно говорят все богословы. Дух же внутри говорит: если царство небесное имеет свои полки, свое воинство, то необходимо и Деве, как некоему храброму мужу, облачиться в свою броню, вооружиться на брань, чтобы не было в небесном царстве чего-либо отменно различного. Я скажу, что вполне прилично и не странно будет Деве вооружиться на брань. Вспомним ветхозаветное. Когда одна красивая девушка Суламитянка была приведена в палатку Соломона на смотр, то, когда входила она, некто, присматриваясь к ней со стороны, сказал другому: «Что ты видишь у Суламитянки?» (Песн. 7: 1). Это значит: что ты видишь красивое и особенное у этой девицы, ведомой к царю? Другой же ответил: лики, полки; вижу воинство, на брань устроенное, вижу дивную вещь в девице, на брак царский уготованной, утварьми не дражайшими улепотствованной. Он видит воинство, полки, видит полки, устроенные в лики, а лики в полки. Дивная вещь! Две противоположные вещи усматриваются в одной деве: лик и полк. Лику приличествует ликовать, веселиться, полкам же надлежит творить брань с врагами. Лик и полк вместе! Такой же подобает быть и Деве, чтобы она не только ликовала своим девством, но чтобы и крепко ратовала о неповрежденности своего девства.

Не тратя времени на толкование подробное и буквальное той истории, в которой говорится, что на браке Соломоновом были лики и полки (лики веселились с царем, полки же оберегали здравие царя), я перехожу в духовному толкованию.

Суламитская дева была в то время образом небесного царствия, ибо слово «Суламитянка» толкуется: мирная, совершенная или воздающая. Где же лучший мир, где высшее совершенство, где большее воздаяние, как не в небесном царствии? Если бы кто меня спросил, что я вижу духовными моими очами в той мысленной девице, в том девоподобном царстве небесном, то я ответил бы: лики и полки. Вижу ангелов в трех иерархиях, и каждую разделенною на три чина. Вижу под тремя золотыми венцами три дивных лика девственников, учителей и мучеников. Все они ликуют о Господе и все они ополчаются на супостатов за честь Господню — «сотворити отмщение во языцех» (Пс. 149: 7). Помнит небесное царствие бывший в нем давно случай, когда поднялась в нем внезапная борьба: «Брань бысть на небеси» (Апок. 12: 7). Посему оно не только ликами ли-ковствует, но и полками вооружается. Лики и полки — вот чины небесного царствия.

Каков же теперь чин Невесты неневестной, непорочной Девы? Она по подобию небесного царствия имеет свои полки и лики. Когда она в покое, в мире, тогда ликует; если же нападает супостат, она вооружается на брань.

В особенности о пречистой Деве я скажу, что она имеет свои особые ликования и ополчения; она ликует славнее всех святых и вместе со всеми святыми: вот каково ее ликование. Ополчается же она видимо и невидимо, защищая на земле воинствующую церковь: вот в чем ее ополчение. Вот и в нынешний праздник слышатся акафистные похвалы, приносимые ей верующими во всей вселенной: «Радуйся, радуйся!» Вот ее ликование. Вспомним и бывшую благодаря ей победу под Царьградом над каганом, вспомним, как она тогда поразила бесчисленное воинство в кораблях огненным градом и потопила его: вот ее ополчение, ибо ею создается победа, ею поражаются враги. Посему и называется она церковью «Взбранной воеводой», то есть, облаченной в броню, вооруженной оружием. Она — Дева и воевода, ибо имеет и девические лики, и воинственные полки. Она имеет вместе и три золотых венца: девства, мученичества и учительства, — девства, ибо, по свидетельству о Пресвятой Богородице св. Епифания, Дева не только телом, но и духом, и чистотою много превосходит ангелов; учительства, ибо, как уже выяснилось, она и безумных научает разуму; мученичества, ибо, стоя под крестом Христовым, она так сильно сострадала с страждущими Сыном своим и Богом, что праведный Симеон даже сказал так: «Тебе же самой оружие душу пройдет» (Лк. 2: 35). Кроме того, о всех девствующих (за исключением Богородицы) можно сказать, не погрешая, что строгое хранение девства есть мученичество, хотя и без крови.

Теперь выяснился пред нами чин Девы, подобный небесному царствию. Да славится же небесное царство, как подобное Деве! Да будет прославлена и дева всякая, ибо она подобна царствию небесному.

До сих пор мы беседовали о Невесте неневестной и по силам нашим уразумели силу и значение акафистных слов: «Радуйся, Невесто неневестная!» Теперь же я закончу слово мое. Мне кажется, что не всякий будет помнить сказанное мною, разве только человек книжный; простые же и некнижные люди вероятно уйдут, не получив пользы. Посему и им скажу я нечто, достойное памяти. Слушайте, все грешники (среди которых я — первый); и к вам, как и к самому себе, обращаюсь с такими словами: будем повторять ангельское приветствие Деве — «Радуйся», будем читать акафистные молитвы, припадем к Владычице нашей и помолимся ей. Мы ведь не воздерживаемся от грехов наших и не приходим к истинному покаянию. Что же нам думать: будут ли угодны Пресвятой Деве Богородице наши молитвы, пение и поклонение? Рассудим об этом.

Если бы кто, видя матерь, держащую на руках единородного своего сына, похитил из рук ее сына, бросил его на землю и стал попирать ногами; если бы пред матерними очами он проколол ребенка в сердце, а потом приступил бы к матери и, кланяясь ей, сказал: «Радуйся, здравствуй и будь милостива ко мне!» — будет ли угодно матери такое поклонение убийцы? Рассудите сами. Конечно, не будет.

Мы же, нераскаянные грешники, какие тяжкие грехи совершаем и как часто Сына Девы, Христа Господа нашего, похитивши из рук пренепорочной Матери, повергаем и попираем?! Как часто мы Его прободаем, «вторицею распинающе Сына Божия» (Евр. 6: 6). Видит все это Матерь Божия! Мы же, вторично распявши ее Сына, припадаем к ней и говорим: радуйся, будь милостива к нам! Не больше ли этим прогневляем ее и обновляем сердечную рану, бывшую у ней некогда под крестом? Будем помнить это хорошо и прежде всего примиримся с Богом; тогда мы умилостивим и Богородицу. Тогда только будет приятно ей наше пение, благодарение, поклонение и хваление! Тогда угодно будет ей наше приветствие: «Радуйся!» Теперь же мы возопием к ней: «От всех нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто неневестная». Аминь

11. Поучение в пятую неделю великого поста («Рече има Иисус: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Она же реста Ему: можева» (Мк.10: 38, 39)).

Возлюбленные слушатели! Два святых ученика и апостола Христа, Иаков и Иоанн Зеведеевы, ищут славы ближайших бояр Христа, Царя славы. Они хотят быть ближайшими боярами, ибо молят Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей» (Мк. 10: 37). Иисус же сказал им: «Не веста, чесо просита», после чего и предложил вопрос: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?»

Апостолы святые просят у Христа Господа престолов, владычеств, чести, славы, а Христос Господь не то дает им, чего они просят, но велит им пить чашу, которую Он Сам пьет, как бы говоря: если хотите престолов, владычеств, если хотите славы и чести в Моей вечной славе, то необходимо сначала испить Мою чашу, и потом уже получите просимое; пока же чаша Моя не будет вами испита, вы не получите просимого.

Сия же двоица святых апостолов, Иаков и Иоанн, дерзновенно, без сомнений и размышлений, тотчас оказались готовыми испить чашу Христову, говоря: «Можева». О, святые апостолы! Но знаете ли вы, что такое Его чаша? Чаша временной Его жизни есть чаша не сладости, но горечи, не меда, но полыни, не сахара, но оцта и желчи, которая была в губке на трость надета и поднесена к устам Его. Чаша Его не чаша царского престола, но креста, не славы, но бесчестия, не прохлады, но страдания. Об этой чаше Господь вспоминает в самом начале нынешнего Евангелия, говоря: «Се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком; и поругаются Ему, и оплюют Его, и убиют Его» (Мк. 10: 33, 34). Вот какова чаша Господня! Можете ли испить сию чашу Господню, о, святые апостолы! Они же ответили: «Можем».

Поистине сии святые апостолы достойны высоких престолов и владычеств, достойны великих почестей, славы и восхваления, ибо они не только не отказываются от чаши Господней, не убегают от нее и не удаляются, но даже с любовию и усердием обещают пить ее: «Она же реста: можева».

Здесь у меня есть слово к тем, которые удаляются от чаши Христовой, то есть, от Божественного причащения тела и крови Христовой, и не хотят причащаться их часто. Но что я говорю: не хотят часто; они не хотят причащаться и редко: ни разу в год, в два, в три, как говорят мне об этом многие. Некоторые уже не причащаются десять лет, другие двадцать, а иные и всю жизнь свою не знают, что значит причаститься Божественных Тайн; разве только, будучи младенцами, когда крестили их, причащались, но и сего не помнят они. О, какое нерадение о душе своей и не боголюбие! О, холодные, как лед, сердца, не имеющие нисколько духовной теплоты! Итак, я предложу вашей любви в нынешней беседе, как велико приобретение и польза для тех, которые часто причащаются чаши Господней, то есть, Божественных Тайн, тела и крови Христовых, и как велика тщета и лишение тех, кто самовольно уклоняется от этого. Любовь же ваша пусть узнает прежде всего то, что чаша Господня бывает двоякая. Первая — это чаша самих страданий и смерти Господней, вторая же — чаша только воспоминания о страданиях и смерти Господней.

Чаша страдания и смерти Господней совершилась на Голгофе, на кресте, а чаша воспоминания о смерти и страданиях Господних совершается на Божественном престоле во святой чаше под видом хлеба и вина, являющихся истинным телом и кровью Христовой. Сия чаша есть воспоминание о смерти Господней, согласно словам апостола: «Елижды аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете» (1 Кор. 11: 26). И Сам Христос сказал: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22: 19).

Апостолам было повелено испить обе сии чаши, то есть, причащаться тела и крови Христовых и пострадать за Христа, и они испили их. Нас же Господь не принуждает пить чашу самих страданий и смерти Его (хотя это и необходимо для истинного христианина, если потребует время и случай), не принуждает, повторяю, чтобы мы распялись на вещественном кресте, чтобы мы были прободены копьем и гвоздями, подобно Ему, Господу нашему, и Его святым апостолам, и чтобы мы предали себя смерти. Господь знает немощь нашу, знает, что слабы и немощны, что не можем мы понести такой тяготы. Если мы не в состоянии вынести и малой какой-либо обиды от друга или одного какого-либо хульного слова (а все это было бы угодно Христу, когда бы мы претерпели так), то как бы мы могли терпеть в том случае, если бы тело наше было распинаемо на вещественном кресте, было пригвождаемо и раздробляемо на части? Ведь даже многие святые, не будучи в состоянии понести всего этого, скрывались в пустынях, горах и пропастях земных, как, например, Григорий, чудотворец неокесарийский, и прочие. Итак, не принуждает нас Господь к такой нестерпимой чаше, но только желает, чтобы мы пили чашу воспоминаний о Его страданиях и смерти, то есть, чтобы мы часто причащались Божественных Тайн тела и крови Христовых. А в чем тяжесть сего, в чем горесть, в чем неудобство?

Теперь посмотрим, как велико приобретение и польза от причащения чаши Господней и, наоборот, как велика потеря от непричащения? Сам Господь Своими пречистыми устами так говорит во святом Евангелии: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный» (Ин. 6: 54), — вот в чем приобретение. Наоборот: «Аще не снесте плоти Сына Человеческого и не пиете крови Его, живота не имате в себе» (Ин. 6: 53), — вот в чем лишение. Теперь всякий пусть смотрит и рассудит, что лучше: приобрести ли причащением чаши Господней жизнь вечную, или же непричащением чаши Господней потерять жизнь вечную? Чаша Господня есть жизнь, и жизнь вечная, ибо вкушающий ее, по слову Господню, «жив будет во веки» (Ин. 6: 51). Без чаши же Господней последует смерть вечная, ибо уста Господни говорят: «Живота не имате в себе».

Чаша Господня есть царство небесное, согласно слову Господа: «Аз завещаю вам, якоже завеща Мне Отец Мой царство, да ясте и пиете на трапезе Моей» (Лк. 22: 29, 30), а того, кто не имеет чаши Господней, постигнет геенна, поглощающая изгнанных из царства.

Чаша Господня — это сообщество с ангелами. Ведь если древняя манна была названа ангельским хлебом («хлеб ангельский яде человек» — Пс. 77: 25) не потому, конечно, что она была вкушаема ангелами, ибо они, как бесплотные, не нуждаются в пище, но потому, что была приготовлена и свыше ниспослана по повелению Божию служением ангелов, то тем более Сей, который говорит о Себе: «Аз есмь хлеб сшедый с небесе» (Ин. 6: 41). И сию манну, растворенную в чаше Господней, подобает назвать ангельской пищей не потому, что ангелы ее вкушают и пьют, но потому, что всегда ее они благоговейно окружают, честно почитают и поклоняются ей. Посему и причащающийся ее общается со святыми ангелами и делается для них милым и любезным. Итак, чаша Господня — сообщество с ангелами, а без чаши Господней с кем будет сообщество, кроме бесов? Кого чуждаются ангелы, того похищают бесы. Что, если бы спросить кого-либо так: чего ты больше хочешь — иметь ли жизнь вечную или смерть вечную? Получить ли царство небесное или геенну? Быть ли в обществе ангелов или же бесов? Не знаю, найдется ли такой, который сказал бы: мне лучше смерть, нежели жизнь; лучше геенна, чем царство; лучше бесы, чем ангелы. Не всякий ли скажет так: лучше мне жизнь, чем смерть; лучше царство, чем геенна; лучше ангелы, чем бесы: ибо всякий человек естественно и разумно больше желает лучшего, чем худшего. Если же, о, человек, ты желаешь лучшего, то почему пренебрегаешь чашей Господней? Если ты боишься вечной смерти, то почему отвращаешься от вечной жизни, находящейся в чаше Господней? Если геенны трепещешь, то почему не ухватишься за царство, находящееся в чаши Господней? Если избегаешь бесов, почему не приближаешься к ангелам, благоговейно окружающим чашу Господню?

В чаше Господней и жизнь, и царство, и дружба с ангелами. О, как велико приобретение причащения от нее! Там же, где не вкушается чаша Господня, там нет жизни, но смерть; нет царства, но геенна; там далеко отстоят ангелы, а бесы близко. О, как велико лишение оттого, что не причащаются чаши Господней!

Спрошу я еще. Кто хочет получить оставление своих грехов? Кто хочет, чтобы все злое, соделанное от юности, все его дела, слова и помышления были прощены, оставлены и преданы вечному забвению? Я думаю, что всякий желает такого блага. Поэтому я и говорю: если ты, человек, хочешь оставления грехов, то почему убегаешь от причащения чаши Господней? Разве не слышишь, как Сам Господь говорит: «Приимите, ядите… во оставление грехов» и «Пиите… во оставление грехов» (Мф. 26: 26, 28)? Я знаю, кто-либо так скажет: я недостоин, я грешен, посему и не дерзаю приступить ко причащению Божественных Тайн. Ты хорошо говоришь, называя себя грешником, недостойным и недерзновенным, ибо кто может быть в совершенстве достоин? Никто из связавших себя плотскими похотями и сластями не достоин приходить и приближаться к Тебе, Царь славы, как говорит об этом святой литургиар. Но ты скверно делаешь, удаляясь и избегая причащения, ибо во псалмах пишется так: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72: 27).

Недостоинство сие наше бывает двоякого рода: недостоинство истинно кающихся и недостоинство тех, которые или не искренно каются, или вовсе не каются, или даже и совсем не хотят каяться.

Недостоинство истинно кающихся удостаивается Божественного причащения во оставление грехов, ибо они просят, как недужные, врачевства, согласно слову Христову: «Не требуют здравии врача, но болящий» (Мф. 9: 12).

Недостоинство же кающихся ложно или же вовсе не кающихся не удостаивается Божественного причащения, ибо написано: «Не дадите святая псом» (Мф. 7: 6).

Кто же это кающийся истинно и кто кающийся ложно? Кающийся ложно есть тот, кто не искренно исповедует свои грехи пред Богом своему отцу духовному, но скрывает их; если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанном зле. Впрочем, такой иногда отчасти и жалеет, однако же он не имеет в сердце своем твердого намерения и не полагает в уме твердого обещания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Такой не достоин Божественного причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко причащению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после хлеба сатана.

Кающийся же истинно есть тот, который, исповедуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на помощь Божию, твердое намерение никогда не возвращаться к своим прежним делам и всячески блюстись от них. Такой сподобляется как Божественного причащения, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весьма недостойным.

Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египетская. О ней пишется, что она настолько была недостойна Божией милости из-за своей грешной жизни, что даже церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия. Когда же сия грешница положила в сердце своем истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась причащения Божественных Тайн, тела и крови Христовых в церкви Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в житии этой святой.

Посмотрим теперь. Она ни удовлетворения не сделала за грехи свои, ни коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов: едва день один прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается чаша Господня.

Подобное сему находится и в Прологе, в 26 день декабря. Две женщины были оклеветаны пред епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и повелел всем людям быть готовыми к причащению Божественных Тайн, тела и крови Христовых. Когда он служил литургию и начал причащать своих людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других были белые и светлые: у грешных были черные лица, а у праведных — белые. Приступили же и те две женщины ко причащению, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ дивился сему, явился ему ангел и сказал: то правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покаялись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение; посему простил Бог грехи их и сподобил их той благодати, которую ты видел сам.

Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные женщины были недостойны Божественного причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в сердце своем твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их.

Итак, никто не удаляйся от чаши Господней и только истинно покайся, и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за грехи свои, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на милосердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждою, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов.

Если ты мне не веришь, что истинно кающемуся святое причащение служит ко оставлению грехов, то поверь неложным устам Самого Христа, Спасителя нашего, говорящего: «Приимите, ядите… во оставление грехов», «Пиите… во оставление грехов». Если ты веруешь в Бога, то должен поверить и словам Божиим; а если ты не веришь словам Божиим, то ты, значит, и в Бога не веруешь. Бог говорит: «Причастись Моей чаши», — а ты сомневаешься. Бог говорит: «Ты получишь оставление грехов», — а ты не веришь и говоришь: боюсь. Не бойся! Приступи без сомнений, с верою!

Хорошо ты делаешь, что боишься; но плохо поступаешь, убегая. Бог не враг для тебя, но врач: Он исцелить хочет, а не погубить. Бог не супостат для тебя, но Отец: Он ищет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя и губитель, но благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной чаши? Лучше тебе принять духовное врачевство и исцелиться, нежели, убежав от врачевства, впасть в большие греховные болезни и погибнуть. Лучше тебе, отбросив страх, прибегнуть к Отцу и насытиться Его бессмертной пищи, нежели из страха уйти на чужую сторону и там питаться свинской пищей отчуждения, то есть, греховными страстями. Лучше тебе притечь к своему милосердному благодетелю, нежели держаться врага и работать губителю своему, ибо пока ты пребываешь во грехах без покаяния, до тех пор ты работаешь твоему диаволу и являешься его рабом и пленником.

Чтобы не показалось кому-либо, что мы удалились от предположенного предмета нашей беседы, мы теперь снова обратимся к слову о пользе причащения и к рассуждению о невыгоде непричащения.

Причащающийся часто чаши Господней изменяется во Христа: вот поистине пребогатое приобретение и польза. Тот же, кто не причащается чаши Господней, но имеет общение с чашей бесовской, тот претворяется в беса: вот в чем лишение и погибель вечная.

Как же соединяется со Христом причащающийся чаши Господней? Сие видно из слов Самого Христа, Господа нашего, говорящего так: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6: 56). Святый Феофилакт, толкуя сие место, говорит: здесь мы научаемся величию тайны причащения. Ядущий плоть и пьющий кровь Господню пребывает в Самом Господе, и Бог в нем. Дивно и выше всяких слов сие соединение, которым Бог в нас и мы в Боге пребываем. И еще тот же Феофилакт говорит от лица Христова: ядущий Меня, соединившись, живет со Мною и преображается в Меня, могущего живить его. Внемлем же мы сему слову Христову в Феофилактовом толковании: «преображается в Меня». Кто, говорю я, причащается чаши Господней, причащается тела и крови Христовой, тот преображается во Христа. Согласно с этим говорит и св. Кирилл Иерусалимский: «Мы в святбм причащении соделыва-емся христоносцами и даже соплотными и сокровными Христу». Святой же Кирилл Александрийский приводит такой пример: «Как воск, растопленный и влитый в другой растопленный воск, смешивается в один воск и по всем свойствам является одним и тем же воском, так и тот, кто принимает в себя тело и кровь Христову, соединяется с Ним, так что и Христос в нем пребывает, и он во Христе».

Слышишь ли, человек, свидетельства таких великих учителей и даже неложные слова Самого Господа? Разве теперь не имеешь веры и не познаешь богатого приобретения от причащения чаши Господней? Если им всем не веришь, то кому же ты поверишь?

Послушай же и еще одну дивную вещь. У одних испытателей Божественного Писания есть такой вопрос: почему Иуда, предавая иудеям Господа нашего, дал им знамение, говоря: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48)? Разве те не знали Христа, которого так часто слышали учащим и так часто видели чудодействующим? Был ли в Иерусалиме такой, кто не знал Его хорошо? Ведь даже малые дети знали Его, ибо когда Он входил в Иерусалим, они вышли навстречу Ему и восклицали: «Осанна!» Какая же нужда была сего Иудина знамения? Даде им знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48).

На сей вопрос из Златоустого толкования выводят выяснение такой тайны: когда на последней вечери святые апостолы причастились из рук Спасителя тела и крови Христовой, то все просветились своими лицами, у всех лицо стало подобно лицу Христа, и на какого бы апостола ни посмотрел Иуда, он видел, что лицо его по красоте и благодати подобно лицу Христову. Вот как говорит о них св. Златоуст: «Ученики имели до причащения Христоносные лица». Иуда тогда и подумал, какое знамение нужно будет дать каиафовым слугам, по которому бы они узнали Христа. Ибо если бы они не узнали Его, то была бы опасность, что вместо Него они возьмут другого. Посему-то, когда архиерей послал отряд воинов, Иуда им дал знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть».

Соединивши вместе и прежде сказанное Феофилактово слово: «Ядущий Христа преображается в Христа» и сие Златоустово: «Христоносные лица имели, причастившись», мы легко можем понять, как изменяется во Христа причащающийся чаши Господней, ибо какова пища, таково и питаемое. Пища — Христос, посему и ядущего Он преображает в Себя. Кто ест плоть Христову и пьет кровь Его, тот во Христе пребывает, и Христос в нем.

О, как велико приобретение от причащения чаши Господней, как велико богатство и польза в том, чтобы иметь Христа в себе, быть одно со Христом и соединиться с Ним! Что может быть больше этого? Что дороже и что честнее?

Наоборот, кто не причащается чаши Господней, но пьет чащу бесовскую, тот не только лишается Христа, но и претворяется в беса. Знаете ли вы, что такое бесовская чаша? Посмотрим в Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Он видел некую жену, ездящую на красном звере, облаченную в порфиру и украшенную драгоценными приборами, имеющую золотую чашу в руке своей, полную мерзостей и скверн своего любодеяния. Вот чаша бесовская, вот питье диавольское: это есть мерзость скверны и любодеяния. Кто живет скверно, кто любодействует и прелюбодействует, кто валяется в нечистотах плотских мерзостей, кто в настоящей окаянной жизни наслаждается страстями и сластями греховными, тот пьет чашу бесовскую, противную чаше Господней, о которой вспоминает и св. апостол Павел, говоря: «Не можете чашу Господню пити и чашу бесовскую; не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей» (1 Кор. 10: 21).

То, как претворяется в беса пьющий бесовскую чашу, видно из жития св. Нифонта, память которого празднуется 23 дня месяца декабря. Он, в свои юные годы до покаяния живя скверно и во грехах, пил бесовскую чашу мерзких скверн любодеяния. И вот однажды пришел он к известному ему богоугодному некоему мужу, по имени Никодиму. Никодим, посмотрев на лицо Нифонта, удивился и ужаснулся, однако же молчал. Тогда Нифонт сказал ему: «Почему ты смотришь на меня, как на незнакомого?» Никодим же ответил: «Поверь мне, брат мой, что никогда я не видел тебя таким, как ныне, ибо лицо твое страшно, как у эфиопа».

Мы же внемлем: святые апостолы, достойно причастившиеся чаши Господней, казались имеющими свои лица подобными лицу Христову, юноша же тот, приобщавшийся чаши бесовской, казался бесом, имел лицо страшное, как у эфиопа, подобное виду диавола. Истинно говорит Писание: «Творяй грех от диавола есть» (1 Ин. 3: 8).

О, как велико лишение оттого, что избегают чаши Господней! О, как страшна погибель тех, которые пьют чашу бесовскую, то есть, скверно и без покаяния живут во грехах своих!

Духовное богатство и приобретение душевной пользы от приобщения чаше Господней неисчислимы, лишения же, происходящие от бесовской чаши, невозможно передать словами. О всем этом говорить подробно нам и времени не хватит; посему я скажу кратко: чаша Господня есть чаша спасения, ибо достойно причащающийся ее, то есть, с истинным покаянием, как было сказано выше, получает спасение. Чаша же мерзости и скверн любодеяния, чаша бесовская, есть чаша вечной погибели, ибо пиющий из нее осуждается на вечное мучение. Зная все это, возлюбленные, будем всячески отвращаться от чаши бесовской; постараемся же достойно и часто приступать к чаше Господней. Хотя мы и недостойны, однако удостоимся милосердия Божия, если по силе нашей «очистим себе от всякия скверны плоти и духа» (2 Кор. 7: 1) и положим в сердцах наших твердое намерение и обещание не возвращаться более к нашими прежним злым делам.

Когда апостолы хотели быть ближайшими у Христа, Царя славы, когда хотели быть боярами и об этом молили Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей», то им повелено было испить чашу Христову: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?» И они не отказались: «Она же реста: можева».

Кто хочет быть близ Христа, кто желает одесную Его стоять во славе Его, когда Он придет «со ангелы святыми», тот пусть не отказывается пить Его чашу и не избегает Божественного причащения Его плоти и крови. Вкушай плоть Его и пей кровь Его, и будут они тебе и для оставления грехов и близости ко Христу, и для союза любезного с Ним. Только прежде всего положи в сердце своем истинное покаяние и положи, не откладывая, положи в сей час, в сию минуту, говоря вместе с Давидом: «Рех, ныне начах» (Пс. 76: 11), — не обождавши начну, не утром, не завтра, но ныне, ныне сказал и ныне же начну с надеждой на помощь Божию.

Бог, уже давно ожидая твоего покаяния, будет рад тебе; Он тотчас откроет тебе двери Своего милосердия, удостоит чаши Своей, соделает тебя близким к Себе в царстве Своем и сподобит тебя Своей славы, которую да получим и мы все. Аминь.

12. Слово историческое в неделю ваий («Благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних» (Мф.21))

Когда Господь наш Иисус Христос со славою входил в Иерусалим, то народ встречал Его с пальмовыми ветвями, а отроки взывали: «Осанна!» Станем же и мы, о, возлюбленные, станем умом нашим при вратах Иерусалимских, станем на том месте, где совершился славный вход Господень в Иерусалим, посмотрим, как совершалось сие событие, и хоть немного присмотримся к нему нашими духовными очами.

Шествие Христа, Спасителя нашего, началось от горы Елеонской, то есть, Масличной, ибо греческое слово «елеон» на наш язык переводится «масло». Прозвана была та гора Елеонской, то есть, Масличной, потому, что на ней росло много масличных деревьев. Подобно густой дубраве, та гора изобиловала масличным садом. Гора сия находится на восточной стороне Иерусалима, отстоя от древнего Иерусалима на пять стадий, а это является путем субботы, как пишется о сем в Деяниях Апостольских: «Возвратишася, — сказано, — апостоли во Иерусалим от горы, нарицаемыя Елеон, яже есть близ Иерусалима, субботы имущия путь» (Деян.1: 12). Путь же субботы равняется пяти стадиям, ибо иудеи столь почитали свой «шабаш», то есть, субботу, что не позволяли себе даже и путь далекий совершать в субботу, кроме пяти стадий, то есть, одной версты. Это и называется путем субботы.

Не велико было расстояние от той горы до древнего Иерусалима, зато она была очень высокая: от самого верха ее до Иерусалима считалось шесть стадий, а от подножия — пять, ибо целую стадию нужно было восходить на ту гору. Елеон от Иерусалима отделялся долиною, называвшеюся Иосафатовой, ибо Иосафат, царь иудейский, в древности создал себе в этой долине прежде смерти гроб, а над гробом пирамиду, или дивный столп; с того времени эта долина и прозвана была долиной Иосафатовой. Долина эта была глубокая, и посреди ее протекал Кедронский поток. Эта же долина называлась еще и долиной плача, ибо в ней находились гробницы всего Иерусалима. Евреи погребали своих мертвецов не в городе, но выносили их за город для погребения в долине Иосафатовой и совершали там по обычаю свои плакания над мертвыми: посему-то и названа была долина Иосафатова долиной плача. Священное Писание и святые отцы предсказывают, что в этой же долине совершится и страшный суд Христов. На восток от этой долины и находилась гора Елеонская.

Христос, Господь наш, очень любил эту гору, ибо она была безмолвна подобно пустыне. Он часто там в двух местах проводил ночи в молитве: иногда на самом верху горы, откуда потом и на небеса вознесся, иногда же в саду, который был на косогоре и склоне горы. Сад этот принадлежал Зеведею; находился он недалеко от селения Гефсиманского, где был и загородный дом Зеведея. Зеведей же был родственником по плоти Господу Христу, почему и Господь наш входил в сад родственника, как в собственный, совершая в нем всенощные молитвы к Богу, Отцу Своему.

Кроме того, Он часто посещал эту гору и потому еще, что праотец Давида, прообразуя Его неповинное страдание, плакал там, убегая от своего сына Авессалома, как пишется об этом в книгах Царств: «Давид восхождаше восходом на гору Елеонскую, и плачася, покрывши главу свою, и идяше босыма ногама» (2 Цар. 15: 30). От этой Елеонской, или Масличной, горы началось шествие Христово в Иерусалим; Он шел чрез долину Иосафатову, прозванную долиною плача, и чрез Кедронский поток.

Мы же, смотря на все сие умом нашим, рассудим духовно.

Человеку-христианину, желающему войти в Иерусалим небесный, необходимо начать шествие свое от Елеона, от плодовитости масличной. Вы знаете, что Давид говорит о себе так: «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий» (Пс. 51: 10). Итак, пусть всякий будет подобен маслине плодовитой, принося Богу свои духовные плоды. «Плод же духовный, — говорит апостол, — есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5: 22). Пусть человек совершит что-либо доброе — пост, молитву, милостыню, пусть оставит долг ближнему, простит прегрешение опечалившему его, пусть отстанет от всех злых дел, покается и, уклонившись от зла, начнет делать благое. Все это есть духовный, приятный Богу плод, а сам человек является «маслиной плодовитой в доме Божием».

Кроме этого необходимо, чтобы сия плодовитая маслина, то есть, человек христианский, приносящий Богу свои добрые дела, как плоды, находился на высокой горе богомыслия, часто умом своим в смиренной молитве возносился от земного к небесному, искал небесного, а земное презирал, во время молитвы отлагал всякое земное попечение. Нужно еще, чтобы и свой путь спасения он начинал от вертограда, чтобы имел чистую совесть, огражденную со всех сторон страхом Господним и украшенную, как вертоградными цветами, добрыми помыслами. Начавши отсюда, нужно идти чрез долину, которая была общей гробницей для Иерусалима, где и страшный суд Христов имеет быть, то есть, нужно идти чрез долину смирения и памяти о смерти и о грозном испытании на суде; нужно идти чрез плачевную долину сетования о содеянных нами грехах и слезами, как потоком Кедронским, омывать свои ланиты. Так мы приблизимся к горнему Иерусалиму. Но посмотрим опять на Господа нашего.

Грядет Господь наш, воссев на ослицу и жребя. Сначала сел на ослицу, а потом, пройдя немного пути, Он сел на жребя ослицы. В этом заключается следующая тайна. Ослица, умеющая носить ярмо, знаменовала народ иудейский, впряженный в ярмо закона, данного на Синае; жребя же, еще не приученное к ярму, знаменует безъяремных язычников, не имевших ярма закона Божия. Пересевши же с ослицы на жребя, Господь показал, что иудеи вскоре будут отторгнуты от Него, как неверующие и ожесточенные, что будет создана церковь из язычников и Он прославится язычниками. Это теперь и видно ясно. Ибо отнято от иудеев спасение Божие, дано нам, язычникам, и теперь нами прославляется Христос Спаситель, истинный Бог наш.

Нельзя не удивляться толикому смирению нашего Владыки, которое Он проявил в столь славном входе, ибо встретило Его и следовало за Ним бесчисленное множество народа. За Христом тогда шли не только двенадцать больших апостолов, не только семьдесят меньших, о которых в Евангелии вспоминается так: «Яви Господь и инех седмьдесят, и посла их по два пред лицем Своим» (Лк. 10: 1), но еще и другой народ, во множестве пришедший в Вифанию, как об этом пишется, слышали мы, в Евангелии: «Разумев народ мног от Иудеи, яко тамо есть, приидоша не Иисуса ради токмо, но да и Лазаря видят, егоже воскреси от мертвых» (Ин. 12: 9). Все это множество народа шло с учениками Христовыми, одни идя впереди, другие же позади Его, а встречных и исчесть не было возможности. Ведь в то время со всех стран не только иудеи, но и язычники очень многие собрались в Иерусалиме на праздник, и все число народа доходило тогда тысяч до ста, взятых тридцать раз, ибо церковные начальники Иерусалима каждый год сосчитывали весь народ, собиравшийся в Иерусалиме на праздник. Ни в один другой какой-либо год, ни прежде и ни после, не было такого стечения народа, как только в тот один год, когда нужно было Христу пострадать. Со всей вселенной тогда собралось в Иерусалим тридцать сотен тысяч. Сие произошло по Божию смотрению, чтобы весь мир мог видеть бесчестное и неповинное страдание Сына Божия. Весь этот народ вышел навстречу Христу с пальмовыми ветвями, как пишется об этом в Евангелии: «Народ мног, пришедый на праздник, слышавше, яко Иисус грядет во Иерусалим, прияша ваиа от финик и изыдоша во сретение Ему, и зваху, глаголюще: «Осанна» (Ин. 12: 12, 13). Тогда же чудесно отверзлись и уста детей, сосущих груди матерей своих, согласно написанному: «Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу; и взываху: осанна, благословен грядый» (Мф. 21: 16). Говорят, что тех младенцев и отроков было тридцать тысяч.

Вот в какой славе и почитании грядет Господь наш, вот какое множество народа предшествовало, следовало, встречало Его и восклицало «Осанна, Царь израилев». Как грядет? По-царски ли? На златой ли царской колеснице с пышными царскими конями? Нет, но на жребяти ослем, как пророк и предсказал о Нем: «Рцы-те дщери Сионовой, се Царь твой грядет тебе кроток, всед на ослицу и жребя» (Зах. 9: 9), поучая всех смирению и кротости, не только простолюдинов, но и взошедших на высокие царские ступени, чтобы они, хотя бы и весь мир приобрели, всякую честь и славу, однако же не забывали кротости и смиренномудрия. «Не хвалитеся, — сказано, — и не глаголите высокая в гордыни, и да не изыдет велеречие из уст ваших». Поучая же смирению, Господь наш, сидящий на ослице, ясно порицает славу и гордыню мира сего и показывает непостоянство гордого мирского превозношения, как бы говоря: «О, люди! Как трость ветром колеблема, так и вы колеблетесь непостоянством. Ныне вы с пальмовыми ветвями оказываете Мне почести, а чрез несколько дней, о, как вы обесчестите Меня! Ныне вы режете ветви с деревьев, а чрез несколько дней эти самые деревья вы будете рубить и тесать для креста Мне. Ныне вы Мне подстилаете ветки под ноги, а чрез несколько дней вы возложите на хребет Мой палки, розги и бичи, бия, уязвляя и причиняя Мне многие раны. Ныне вы взываете: «Осанна», а чрез несколько дней вы будете кричать: «Распни, распни!» Ныне вы со славою встречаете Меня, а чрез немного дней вы с ругательствами будете вести Меня на распятие. О, непостоянство человеческое! О, непрочность и скорая отмена чести и славы мира сего!»

Мы же да научимся здесь от Господа нашего как смирению и кротости, так и тому, чтобы не желать и не искать временных почестей, санов и славы; если же кому и без искания Бог дает это, то чтобы не превозноситься ими, не надеяться на них, но скорее ждать скорой перемены и после счастья бояться несчастья. «Всяк бо холм смирится» (Лк. 3: 5), говорит Предтеча Христов, то есть, всякая гордая высота должна будет упасть.

Я же, грешный, смотря прилежно духовными очами на Господа моего и на осла, на котором сидит Господь, помышляю так: если Господь в Своем славном шествии в Иерусалим хотел нам показать пример смирения, то Он, пожалуй, лучше бы показал сие, если бы шел пешком или же ехал на простой телеге. Почему же Он изволил шествовать не иначе, как только сидя на осле? Здесь мне приходит на ум вышесказанное толкование, а именно то, что ослица знаменовала иудеев, а жребя ослее — язычников. Иудеи в то время чем были? Они были люди грешные, злые, совещавшиеся об убиении Христа, как говорит о них Давид: «Поучишася тщетныя, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его» (Пс. 2: 1, 2). А язычники, что такое они были тогда? Они тем более были грешниками, ибо совершенно не знали истинного Бога.

Поэтому, если Господь наш Иисус Христос сел на ослицу и на жребя, то Он сел на образ грешника, ибо ослица знаменовала грешных иудеев, и жребя ослее — безбожных и беззаконных язычников. И действительно, осел — вполне приличный образ для грешников, ибо грешник подобен ослу всеми своими нравами. Осел ленив, ленив и грешник. Осла едва заставишь стать в ярмо многими ударами, а развращенного грешника даже и многими наказаниями невозможно бывает обратить к исправлению. Как осел, хотя и с побоями, не идет скоро, но едва волочится в пути, а уж бегать быстро и совсем не может, так и грешник не спешит ко спасению, хотя иногда и бывает поражаем различными попущениями от Бога.

Поелику же Господь наш в Своем торжестве, празднуемом ныне, сел на образ грешника, сел на осла, то ясно, что Тот, Кто на небесах почивает на херувимах, Тот на земле хочет почивать на грешниках, ибо ради них Он и с небес сошел. «Не приидох, — говорит Он, — призвати праведныя, но грешныя на покаяние» (Мф. 9: 13). Посему-то истинный покой Его в том и заключается, чтобы оседлать грешника, как осла, то есть, наложить на него закон страха Божия, чтобы сесть на него, то есть, покорить его Своей воле Господней, и чтобы поехать на нем, как хочет и куда хочет, то есть, наставить его на путь заповедей, ведущий к небесам. Покой Господень в том, чтобы грешников соделывать праведными, прощая им грехи. Святый Амвросий, рассуждая о словах из книги Бытия: «Почи Бог в день седьмый», говорит так: «Бог сотворил небо; но дальше я не читаю, чтобы Он почил по сотворении неба; сотворил землю, но и здесь не почил; сотворил солнце, луну и звезды, но и здесь не читаю, чтобы Он почил; когда же Он сотворил человека, тогда только и почил, имея, кому отпускать грехи».

Вникнем в последние слова сего учителя: «Тогда почил, имея, кому отпускать грехи». Бог хочет быть носимым на грешнике и почивать на нем, как на осле.

Когда же Бог начинает почивать на грешнике? В то время, когда грешник начнет обращаться к Богу с истинным покаянием, тогда он делается милым и любезным для Бога, как и тот блудный сын, который некогда сказал: «Востав иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших; абие узрев отец его издалеча, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его» (Лк 15: 18, 20). Если осел ты нравом, о, грешный человек, подчинись Богу, склони выю в ярмо Его и тотчас из осла ты станешь для Него херувимским престолом и носителем. Для того Он ныне и сел на ослицу, образ еврейского народа, и на жребя ослее, предзнаменование языческих народов, чтобы из иудейского рода некоторых, а из языческого весьма многих соделать херувимами и серафимами, которыми и будет воспет. Чем же назвать вас, святые? Херувимами? Ибо на вас почил Христос. Серафимами? Ибо непрестанно прославляете Его. В том и заключается ныне истинное Христово торжество, что ослов Он претворяет в херувимов, то есть, грешников Он соделывает херувимоподобными, святыми.

Началом нынешнего Христова торжества было то, что Он воскресил четверодневного Лазаря. Вот что пишется об этом в Евангелии: «Свидетельствоваше народ, иже бе прежде с Ним, егда Лазаря возгласи от гроба и воскреси его от мертвых. Сего ради и срете Его народ, яко слышаша Его сие сотворша знамение» (Ин. 12: 17, 18).

Итак, люди, прославляя Христову победу над телесною смертью в воскрешении Лазаря, устраивают Ему торжество, «яко слышаша Его сие сотворша знамение», а Сам Господь начинает торжествовать победу над душевною смертью людей, поражая грех и диавола, склоняющего человека на грех.

Великое поистине и превеликое чудо в том, что Господь Христос воскресил четверодневного мертвеца, уже начавшего гнить, но еще большим чудом Христовым является то, что великого грешника, умершего душею и уже гниющего долгое время в злом обычае, как во гробе, Он воскрешает от смерти и приводит его к вечной жизни на небесах. Воскресить мертвое тело — это есть свойство Божьего всемогущества, воскресить же душу, то есть, восставить к покаянию грешника от смертных грехов и привести его к праведности, — это есть свойство не только всемогущества Божия, но и премногого милосердия и превеликой мудрости. Однако же ни мудрость Божия, ни милосердие Божие и ни всемогущество Божие не смогут воскресить душу грешника, если только сам грешник не захочет того.

Не напрасно Бог в одном месте говорит грешнику так: тебя без тебя создать возмог Я; но спасти тебя без тебя не могу. Не спрашивал Я ни у кого, как создать тебя: захотел и создал тебя. Как же спасти тебя, Я спрашиваю у тебя самого, как спрашивал и у расслабленного.

Хочешь ли быть здравым? Хочешь ли спастись? Если ты сам хочешь, то премудрость Моя наставит тебя, милосердие Мое помилует тебя, а всемогущество Мое поможет тебе и спасет тебя. Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от вечной жизни, если ты погибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе. Может ли теплый воск прилепиться ко льду? Никак не может! Так и милосердие Мое, мудрость Моя и всемогущество Мое не могут пристать к тебе, если сердце твое холодно, как лед, и нисколько не имеет теплоты спасительного желания. Когда же ты только захочешь спастись, тогда Я с радостью помогу тебе. Тогда возрадуются и восторжествуют о тебе Мои ангелы: «Радость бо бывает ангелов на небеси о грешнице кающемся» (Лк. 15: 10).

Итак, теперь ясно видно, насколько больше торжество и чудо Христово воскресить душу грешника, умершую грехами, чем чудо воскресить четверодневного мертвеца.

Господь наш Иисус Христос воскресил Лазаря от смерти телесной, но Лазарь снова умер, хотя и чрез много лет. Когда же Он воскресил душу грешной женщины, плакавшей у Его ног, то эта душа пребыла уже бессмертной. Та, которая, подобно скотам, работала бессловесным похотям, сделалась сообщницей ангелов. Быть может, и ныне сидящий на осле и грядущий Господь торжествует о сем? Будем твердо помнить, что он радуется и торжествует не столько о воскресении Лазаря из мертвых, сколько о том, что предвидел спасение многих грешников, которых Он Своею благодатию воскресит от смерти душевной.

Здесь было бы потребно еще рассмотреть таинственный смысл постилаемых по пути и держимых в руках риз и ветвей, как финиковых, так и масличных, и всякого рода веток, подобных нашим вербам, но я не хочу вас, слушателей моих, отягощать долгою беседою. Это я оставлю на будущее время, если Бог позволит и живы будем. Теперь же я кончу, поклоняясь Господу моему и взывая Ему: «Благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних!» Аминь.

13. Поучение второе на вход в Иерусалим Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа («Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет на жребяти осли» (Ин. 12: 15))

Возлюбленные братья мои, православные слушатели! В сем веке есть две дщери: одна есть дщерь Сионская, о которой вспоминает св. Иоанн Богослов, говоря: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет»; вторая же — это дщерь Вавилонская, о которой вспоминает царствующий пророк Давид, говоря: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136: 8, 9). Слова «се Царь твой грядет» означают следующее: Царем является Христос Бог, Избавитель наш, ибо так называет Его св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе, говоря: «Царь царем и Господь господем» (Апок. 17: 14).

Ныне, православные слушатели, я обещаю показать вашей любви в сем словесном учении, каковы суть те две дщери: Сионская и Вавилонская. Потом я объясню, почему повелено дщери Сионской не бояться, когда к ней придет Христос Бог, Царь славы. Его, Христа Спасителя моего, я прошу о помощи, а вашу любовь о внимании.

Во-первых, дщерью Сионскою называлась еврейская синагога, ибо иудеи жили на горе Сионской, которую взял царь Давид и устроил там крепость, то есть, сильный царствующий город. В книгах Царств написано так: «Прият Давид вся страны Сиона», а в другом месте сказано: «И созда около его град» (2 Цар. 5: 7, 9). Когда пришел Христос Спаситель наш к столице иудейской, на сей час и было сказано иудейской синагоге: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Потом называется дщерию Сионскою святая церковь кафолической веры, ибо христиане, верующие в истинного Бога нашего Христа, будут жить на небе. Псаломник так говорит о Христе, Сыне Божием: «Жезл силы послет Ти Господь от Сиона, и будеши господствовати посреде врагов Твоих» (Пс.109: 2). Посему, когда Христос восходит в святую церковь христианскую, в тот час и говорится ей: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Далее, дщерию Сионскою называется и всякая душа, содержащая православную христианскую веру, ибо Дух Святый в Песни песней говорит всем верующим людям так: «Дщери Сионския! Изыдите и видите царя Соломона в венце», то есть, Бога нашего во плоти человеческой, «в немже венча Его мати в день женитьбы Его» (Песн. 3: 11), то есть, в день воплощения Его, в который Христос, Сын Божий, восприял на Себя плоть человеческую и соединился с ней. Посему, если какой человек в святейшей тайне Евхаристии принимает в себя тело Христа Бога нашего и Его пречистую кровь под видом хлеба и вина, то в тот час и говорится души Его: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Наконец, дщерию Сионскою называется еще и пречистая Дева Богородица, ибо как на горе Сионской обитал Господь, согласно словам Псаломника: «Гора Сион сия, в ней же вселился еси» (Пс. 73: 2), и в утробе пречистой Богородицы пребыл Христос Бог наш девять месяцев, когда сошел в ее пречистую утробу. Посему-то, когда Он сошел к ней в утробу ее, тогда и сказано было ей: «Радуйся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Вот я уже сказал вам, православные слушатели, о дщери Сионской, теперь мне подобает сказать и о дщери Вавилонской.

Во-первых, дщерью Вавилонскою называется великий город земли Халдейской — Вавилон. В этом городе быль царь Навуходоносор, который за гордость свою был превращен Богом в вола и который ел в пустыне траву в продолжение семи лет. В том же Вавилоне Бог наказал царя Валтасара отпадением царства за пьянство и за бесчестие сосудов церковных, из которых он в поруганье Бога нашего ел и пил вино со своими приближенными. Когда он пировал, в тот час в палате его появилась человеческая рука, пишущая на стене и написавшая следующее: «мани фекел фарес» (Дан. 5: 25), то есть, отнимет Бог царство твое. Вавилоняне сии часто разоряли Иерусалим, опустошали огнем и мечом всю землю израильскую и уводили израильтян в плен в Вавилон. Посему-то и говорит о Вавилоне с гневом царь Давид следующее: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень».

Во-вторых, дщерию Вавилонскою называется и век сей, ибо как в Вавилоне жили звери дикие и гиппокентавры, или сирины, так и в сем веке есть злые люди, неправедные и грешники, которые за свои злые дела называются дикими зверями. Сам Бог идолопоклонников и грешников, которые желали придти к познанию истинного Бога, называл зверями, говоря: «Благословятся зверие польстии, сирины и дщери птичий, яко дах в пустыни воду» (Ис. 43: 20). В Вавилоне терпели всякие притеснения и муки; так и в веке сем христиане претерпевают от неверующих еретиков гонение и мучение. О сем терпении сказал Христос Своим ученикам так: «Восплачетеся вы и возрыдаете, а мир возрадуется» (Ин, 16: 20). Поэтому если и мы в сем веке претерпим какое-либо гонение за правду и подъемлем напасти, то и мы должны отвечать сему веку и говорить ему: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень».

Кроме сего я хотел бы показать вам, православные слушатели, еще и другие замечательные доводы, по которым не повелено дщери Сионской бояться, когда к ней приходит Христос, Царь славы, если бы только вы пожелали сие уразуметь и узнать.

Бог вышний часто являлся людям. Однако же если Он и являлся кому, то никто не был без страха. Ною, например, Бог показался в страшном столпе с великими водами и дождем, которые произвели великий потоп и потопили всех живущих на земле: людей, зверей, скотов, птиц и гадов. О сем мы читаем в книге Бытия следующее: «Разверзошася источницы бездны и отверзошася хляби небесныя, и бысть дождь на землю четыредесять дней и четыредесять нощей» (Быт. 7: 11, 12). В другом же месте сказано так: «Умре же всякая плоть, живущая по земли, птиц, и скотов, и зверей, и вся движущаяся по земли, и вси человецы, и все, елико имать дыхание животно» (Быт. 7: 21—22).

Боялся и Моисей, когда Бог показался Ему на горе Синайской в молнии, громе и страшном трубном звуке, в великом огне и дыме. О сем мы читаем в книгах Исхода Моисеева следующее: «Во утренний же день быша гласи и молния, и облак молниин на горе Синайстей, и глас трубы глашаше сильно зело»; в другом же месте говорится следующее: «Гора же Синайская куряшеся вся, схождения ради Божия на ня во огни: исхождаше же дым, яко дым пещный; и убояшася вси людие в полце зело» (Исх. 19: 16, 18).

Боялся и пророк Илия, когда Бог показался ему в огне и великом вихре. Ангел Господень так сказал ему: «Изыди утро и стани пред Господ ем в горе; се бо мимоходит Господь, и се дух велик да крепок, разоряя горы и сокрушая камение! И предыдет Господь; и не в дусе Господь. И по дусе трус, и не в трусе Господь. И по трусе огнь, и не во огни Господь. И по огни глас хлада тонка, и тамо Господь» (3 Цар. 19: 11, 12).

Боялся еще и пророк Иезекииль, когда Бог показался ему на колеснице, в которую были впряжены четыре херувима, и всякий херувим имел четыре лица: первое лицо человеческое, второе тельчее, третье львиное и четвертое орлиное. Так говорит пророк Иезекииль: «Четыре лица единому» (Иез. 10: 14).

Боялся и пророк Даниил, когда Бог показался ему во тьмах тем и тысячах тысяч воинств небесных. О сем сам пророк Даниил говорит так: «Тысящы тысящ слу-жаху Ему, и тмы тем предстояху Ему» (Дан. 6: 10).

Будут бояться в последний день и грешные люди, когда Христос, Спаситель наш, придет судить живых и мертвых, ибо в тот час Он пошлет их во ад вечно мучиться; там за разные согрешения им будут и разные муки. Будут они там терпеть и огнь неугасающий, ибо Христос, Спаситель наш, сказал: «Огнь их не угасает» (Мк. 9: 44). В этом огне будут гореть нечистые люди, блудники, прелюбодеи и гневливые за то, что они распалялись то гневом, то похотью. Будет же там и зима лютая, и грешники, терпя стужу, будут скрежетать зубами своими. О сем сказал Христос, Спаситель наш, так: «Тамо будет плач и скрежет зубом» (Лк. 13: 28). Сию лютую зиму будут терпеть те люди, которые немилостивы к убогим, не принимают в свои дома странников, лежащих без крова в гноищии и терпящих снег и лютый мороз; таковые и сами будут иметь товарищество с диаволом и ангелами его, ибо им Христос Бог сказал: «Идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его» (Мф. 25: 41). Сие товарищество с диаволом будут иметь и горделивые люди, которые ныне презирают убогих, гнушаются ими и минуют их очами своими. Будет же там непрестанное движение червей, которые будут не переставая терзать и есть грешных людей, и никогда они не умрут, ибо сказано: «Червь их не умирает» (Мк. 9: 44). Сии черви будут терзать и есть тех людей, которые здесь отнимают что-либо лихоимством у других. Будет там еще от серного огня и смрад нестерпимый, ибо написано: «Огнь и жупел, и дух бурен — часть чаши их» (Пс. 10: 6). Сей смрад будут терпеть те люди, которые заботятся соде-лать себе удовольствие всякими благовонными, мастичными духами и с усиленным прилежанием ищут для себя всякие благоуханные зелья.

Будет же там тоска великая и такая ужасная, что если бы возможно было умереть, то рады были бы приять смерть в качестве сладости, но никогда не умрут там, ибо написано: «Взыщут человецы смерти и не обрящут ея; и вожделеют умрети, и бежит от них смерть» (Апок. 9: 6). Будут терпеть такую тоску те люди, которые ныне непрестанно пребывают в веселии, пьянстве и в великой роскоши, с музыкой и танцами, а о Боге не помышляют никогда. Кроме этого, там будет и тьма кромешная, ибо написано: «Связавше ему руце и нозе, вверзите его во тму кромешнюю» (Мф. 22: 13). Вверженные в эту тьму будут сидеть в ней вечно; видеть лица Божия они никогда не будут. Сию тьму наследуют те, которые не допускают к себе убогих. Будет там голод, ибо Сам Христос сказал: «Горе вам, насыщеннии ныне, яко взалчете» (Лк. 6: 25), и голод этот будут терпеть те люди, которые в сем веке не питают бедных и убогих. Будет там еще и жажда, ибо Сам Христос сказал: «яко возжаждете». Жажду эту будут терпеть те люди, которые здесь не напояют жаждущих странников и убогих.

Будет там и теснота великая, ибо ад будет полон грешных людей: одни вверху, другие в средине, а иные на самом дне ада. Как кто насыпает мешок полный пенязей и завязывает или как бочку кто-либо накладывает полную рыбы и закупоривает ее, так и Бог наполнит весь ад грешными людьми и запрет его, чтобы грешники не могли выйти оттуда. На страшном суде, когда Христос Бог наш скажет грешникам: «Идите от Мене проклятии во огнь вечный», в тот час расступится под грешниками земля, как расступилась некогда под Кореем, Дафаном и Авироном, и тогда все грешники упадут в ад. После этого земля снова сомкнётся на прежнем месте, а грешники останутся под землею во аде как бы запертыми в сосуде тесном и железном и не выйдут оттуда во веки, как говорит и Сам Господь: «Идут сии в муку вечную» (Мф. 25: 46).

В сию адскую тесноту будут ввержены те, которые здесь отнимают у других что-либо насилием, например, вотчины, палаты или дома, и притесняют бедных и сирот; и кто каким образом согрешил, таким и постраждет. Точно так сказал и Соломон: «Имиже согрешиша, сими и мучатся» (Прем. 11: 17).

Теперь, православные слушатели, я объясню вам, почему дщери Сионской не повелено бояться, когда к ней приходит Христос, Царь славы.

Первая причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Владыка и Господь Бог, Царь всех, идет к нам не со страшным потопом и не с великими водами и многими дождями, но идет к нам с милосердными слезами, ибо троекратно Он излил за грех слезы из очей Своих. В первый раз Христос плакал над умершим Лазарем; в другой раз Он плакал над Иерусалимом за то, что имел пострадать в нем, и, наконец, Он плакал еще в тот час, когда был пригвожден ко кресту.

Вторая причина, по которой было сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Христос, Царь и Бог наш, идет к нам не с огнем, дымом, страшным громом и трубным гласом, как на горе Синайской, но пришел к нам детским воспеванием: «Осанна Сыну Давидову: благословен грядый во имя Господне! Осанна в вышних!»

Третья причина, по которой было сказало: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Христос, Царь и Бог наш, идет к нам ныне не в вихре и не с ветром великим, как при Илии, но с цветущими и благоухающими финиковыми ветвями.

Четвертая причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что ныне Он идет не с тысячью тысяч и тмами тем, не с двенадцатью легионами ангелов небесных, но идет только с двенадцатью Своими учениками, кроткими и смиренными.

Пятая причина, по которой сказано: «Не бойся, дши Сионя: се Царь твой грядет», — в том, что Царь наш и Бог грядет к нам не в колеснице, везомой четвероличными херувимами, как это видел Иезекииль, но идет к нам на смирной ослице.

Шестая и последняя причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Царь, Господь и Бог наш идет к нам не для того, чтобы судить живых и мертвых, но для того, чтобы Его судили люди; идет не для того, чтобы грешных людей ввергнуть в ад на вечные муки и казнить их вечной смертью, но для того, чтобы Самому подъять муку и за грехи наши принять на кресте позорную смерть. Христос не пришел в Иерусалим со славою для того, чтобы иудеи не приняли Его за Царя, ибо после они сами сказали: «На имамы царя, токмо Кесаря» (Ин. 19: 15).

Мы же, братие, постараемся принять к себе Христа, Царя и Бога нашего. Ведь Он уже стучит в двери сердца нашего и будит нас покаяться в своих грехах. «Покайся, — сказано, — приближися бо царство небесное» (Мф. 4: 17). Кто не исповедует грехов своих, у того заперты двери сердца его; Христос не войдет к нему и не будет с ним жить. Тот же, который исповедует свои грехи, какими он прогневал Творца своего, и при этом решит впредь никогда того не делать, такой отверзает двери своему Спасителю Христу; Спаситель войдет в сердце его и будет жить в нем, ибо Сам Христос сказал: «Се стою при дверех и толку; и аще кто услышит глас Мой и отверзет Ми двери, вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною» (Апок. 3: 20). Посему если и мы, братья мои, исповедуем свои согрешения, которыми прогневали Создателя своего, и совершим удовлетворение за них, тогда и мы отверзем двери сердца нашего, тогда и к нам Он войдет жить, как Царь в прекрасные палаты. Когда Христос вошел в дом Закхея, то Он отпустил ему все согрешения его, говоря: «Днесь спасение дому сему бысть» (Лк. 19: 9). Подобно сему если и мы очистим наш душевный дом покаянием и молитвами, то и к нам в дом души нашей придет Христос Бог наш и так же скажет: «Днесь спасение дому сему бысть»; тогда и нам Он все наши согрешения простит Своею благодатию и человеколюбием. Аминь.

14. Поучение на воскресение Христово («Видим Иисуса за приятие смерти славою и честию венчанна» (Евр. 2: 9))

В прошедшие дни вольного страдания Господня мы видели Христа, Спасителя нашего, бесславным и обесчещенным, как говорил о Нем Исайя: «Видехом Его, и не имяше видения ни доброты, но видение Его бесчестно, умолено паче сынов человеческих» (Ис. 53: 2). В настоящий же пресветлый праздник Воскресения Его мы, возлюбленные слушатели, вместе со святым Иоанном Богословом видим «славу Его, славу яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины» (Ин. 1: 14).

В то время Господь наш Иисус Христос был для поругания увенчан тернием, а ныне для прославления Он приемлет на Свою голову цветы неувядаемые и хвалу. В то время Он «со беззаконными вменися», а ныне — Бог посреди своих людей, искупленных честною кровию и освобожденных из ада; ныне Господь явился в сонме Своих святых, говоря: «Аз есмь с вами». В то время многие мимоходящие смеялись над Ним, а ныне о Его пресвятом имени «кланяется всяко колено небесных, земных и преисподних». В то время Его били по плечам и ланитам, избитого до смерти повесили на древе, а потом совсем убили, а ныне Он убил смерть и диавола: «Где ти, смерте, жало?! Где ти, аде, победа?!» В то время наш Жизнедатель был мертв, а ныне «жив Господь и благословен Бог». В то время солнце померкло в полдень, а ныне «из гроба красное правды нам воссия Солнце», и вместе с апостолом мы «видим Иисуса, за приятие смерти славою и честию венчанна».

Рассмотрим же здесь вкратце, что путь к вечной славе и чести не иной какой-либо, как только чрез многие страдания, ибо и самому начальнику жизни нашей Христу подобало совершить его чрез страдания.

«Видим Иисуса» и прочее. Вознесем наш ум хоть на малое время к небу, отложим все «житейское попечение» и будем смотреть чрез Откровение святого Иоанна Богослова. Вот мы слышим, что делается там. Слышу я какую-то молву там, «яко глас народа многа, яко глас вод многих и яко глас громов крепких» (Апок. 19: 7), как будто глас ангелов многих вокруг престола и животных, старцев, и число их тысяча тысяч. Что же молвят? Они повелевают всякому созданию на небе, на земле, под землею и в море, чтобы они все готовили приветствие и рабское поклонение некоему царственному лицу, сидящему на престоле Божием.

Посмотрим же и мы, кто воцарился на престоле Божием. Я подумал было, что получил царство лев, как победитель: «Се победил есть Лев, сый от колена Иудова» (Апок. 5: 5), а «побеждающему, — говорит Господь, — дам сести на престоле Моем» (Апок. 3: 21), но не вижу льва на престоле Божием. Потом я подумал, что царство принял орел, покрывший гнездо свое, который, возлюбив птенцов своих, простер крылья свои, принял и поднял их на рамена свои, но и орла я не вижу на престоле. Кто же это такой, который бы мог получить царскую Божественную честь и которому бы поклонялось всякое горнее и дольнее создание? Смотрю еще и вот я вижу Агнца воцарившегося, Агнца закланного, и слышу тысячу тысяч говорящих великим гласом: «Достоин есть Агнец закланный прияти силу и богатство, и крепость, и премудрость, и честь, и славу, и благословение» (Апок. 5: 12). Здесь обратим внимание, что один и тот же Христос есть и лев, и орел, и агнец: лев Он, ибо победил мир, смерть и разрушил ад; орел Он, ибо души святых, как птенцов, поднял на крыльях своих, на раменах Своих, и вынес их из ада; агнец — ибо Он пострадал за всех. Однако же, когда Он восхотел воцариться, то воцарился не в виде льва или орла, но в виде закланного агнца, чтобы показать, что к венцу небесного царства и к вечной славе может быть не иной какой путь, как только путь ран, заклания и страданий. Если кто из земных хочет получить там венец, то пусть уязвит сердце свое умилением, пусть заколет свои страсти умерщвлением, пусть пострадает в трудах покаяния.

Посмотревши на небеса, поглядим теперь и на рай, описанный в Откровении Богослова. Он, кроме своих разных дивных и неизреченных украшений, имеет еще и то не меньшее украшение, как «врата, ихже числом дванадесять, каяждо есть от единого бисера» (Апок. 21: 21). Бисер, жемчуг, Маргарит или перл так велики там, что из одного перла сделаны целые великие райские врата. Перл, Маргарит, жемчуг и бисер: все они одинаково являются образом слез. Бисер или перл знаменует у Пиерия слезу, а согласно с ним и Суида говорит, что когда он видит тот перл в сонном видении, то это знаменует слезы. Согласно с ними говорит и св. Златоуст: «Очи Давидовы, дождем слезным украшенные, подобны были Маргаритам или перлам».

Я очень дивился, что если перлы являются образом слез и знамением плача, то почему перловые врата находятся там, где не видно ничего печального, не слышно никакого плача, но все исполнено неизреченной радости? Рассудивши же я познал, что все сие для того, чтобы хотящие войти в райскую радость старались войти в нее не иными какими вратами, как только слезными. Ты видишь, что райские врата из перла, а перлы знаменуют слезу; знай же, что слезами подобает войти в рай, и нет в рай иного входа, кроме слезных перлов. Слезами, говорю, подобает входить в рай; слезы же происходят от сокрушения сердечного; сокрушение сердечное — от печали и трудов; а печаль и труды — от скорби о грехах и злострадания за Бога. Вот каков путь к райской прохладе.

Вспомним жизнь блаженного Иосифа. Бог, устрояя в Египте прекрасного Иосифа к венцу и власти, какой послал ему путь к сей чести и славе? Поистине терновый, тесный и скорбный. Он послал ему нечаянную напасть, мрачную темницу, тяжкие оковы, наготу, голод и скудость в самом потребном. Долог был путь сей и долговременны оковы: «Смириша в оковах нозе его, железо пройде душу его» (Пс. 104: 18). Только после долговременного страдания освободил его царь, сделал его господином дома своего и поставил его хозяином богатства своего. Жесток был путь к царским почестям!

Этот Иосиф был прообразом страданий Господа нашего. О том же, что и как Господь наш выстрадал, прежде чем получил царство, нет нужды говорить много, ибо все это хорошо знают.

Теперь же я пойду для прохлады в вертоград царя Соломона и посмотрю, что совершается там. И вот я вижу, что прохлаждается там небесный Жених. Он обручился с невестой от земных, то есть, с церковью Своею, искупленною святой кровию, и, в частности, с душею каждого христианского человека. Сию невесту любя больше души Своей, ибо душу Свою положил за нее, Он назвал «крином»: «Яко крин в тернии, тако невеста Моя» (Песн. 2: 2).

Вот я смотрю, где небесный Жених посадит тот «крин», то есть, Свою возлюбленную невесту. Я думал, что Он посадил его на просторном месте среди других благовонных цветов, а Он посадил Свой «крин» между острыми терниями: «Яко крин в тернии, тако искренняя Моя посреде дщерей».

Здесь, благоразумные слушатели, мы подумаем, почему Жених небесный хочет посадить в терновой ограде Свой «крин», Свою невесту: «Крин в тернии». Ведь насадивши рай на востоке, Он насадил везде в нем благоплодные и тенистые деревья. Новый Иерусалим, показанный Богослову в Откровении (Апок. 21: 10), украшен драгоценными камнями — сапфиром, смарагдом, иакинфом и топазом. По сторонам его Он построил врата жемчужные, притом из цельного драгоценного камня. Евангельский плодный виноградник, описанный у св. Матвея, Он оградил крепким оплотом: «И оплотом огради его» (Мф. 21: 33). Невесту же Свою любезную, за которую и души Своей не пощадил на кресте, Он помещает на земле и сохраняет ее не в райском садовом ограждении, не среди прекрасноплодного рая, но в одном терновом, колючем ограждении: «Крин в тернии». Должно быть терновое ограждение лучше тех, о которых мы вспоминали, ибо из райского ограждения скоро был изгнан Адам за красивый и вкусный плод; немного постоял и Люцифер между Апокалипсовыми жемчужными стенами: «спаде денница» , и самого наследника виноградника убили делатели, выведя его из виноградника. Будь же и ты, ближняя моя, не в тщетных сладостях рая, не в блеске драгоценных украшений, не в винограднике временного веселия, но в терниях, в терпении бедствий, скорбей и умерщвления, всегда мертвость Христа Иисуса на теле нося! Зачем сие? А для того, чтобы за приятие тех острых терновых шипов и за терпение в тех бедствиях ты приняла в Моем чертоге венец славы. Пусть же невеста Христова имеет для себя истинный образ такого жития. Вот является для нее образом Сам Жених ее небесный, Христос, который умер и воскрес, пострадал и воцарился, принял бесчестие и прославился. Она же вместе с апостолом видит Иисуса, за принятие смерти славою и честию венчанна.

Подобало бы удивиться, что Царь славы не устыдился претерпеть столь бесчестные страдания и смерть, дабы облечься в Свою прежнюю славу. Но не дивно то, что слава Господня явилась подобно заре в тех самых страданиях, ибо Грядущий на вольную страсть сказал: «Ныне прославися Сын Человеческий». Если бы там кто-либо сказал: Господи, Ты идешь на страдание и бесчестие, а говоришь, что Ты прославлен; разве после когда будешь прославлен? — то это было бы неверно, ибо самое страдание уже является и славою, как говорит об этом и один из отцев: «Славою Сына является крест, как и для Отца славою является Сын». Крест, смерть — вот слава Сына, ибо это корень, начало и мать Его прославления. Бесчестие порождает честь, крест родит славу, и славу не только для Самого Господа, но и нам, Его рабам, сынам восточной церкви. Его вольными страданиями прославляемся и мы, как воспевает мать наша святая церковь: «Аще ят был еси, Христе, от беззаконных мужей, но Ты ми еси Бог, и не постыждуся; биен был еси по плещема, и не отметаюся; на кресте пригвожден был еси, и не утаю; воскресением Твоим хвалюся, смерть бо Твоя — живот мой». Но не одни только люди, а и бесплотные ангелы красуются и славятся Господними страданиями. Вот мы слышим ангела, вещающего мироносицам: «Иисуса ищете Назарянина распятого: воста, несть зде». Если бы можно было поправлять ангела в его словах, то я сказал бы ему: «Святый ангел, не вспоминай бесчестия распятия Господнего — «ищете распятого»»; но лучше так я скажу тем женам: «Вы Иисуса ищете, Господа нашего, учителя вашего, а вместе и Творца нашего, и Владыку, и Царя славы». Однако же ангел и ныне при воскресении упоминает вместо царских титулов крест, вместо царской славы бесчестие и этим ясно показывает, что и самые страдания послужили ему славой и явились предметом особенной хвалы для ангелов. Прекрасно о сем беседует св. Кирилл Иерусалимский: «Да не стыдимся креста Господня исповедати. Ангелы славятся, глаголюще: «Иисуса ищете распятого». Не возмогл ли еси, ангеле, рещи: вем, кого ищете, Иисуса моего; но дерзновенно глаголеши: вем, яко распятого ищете. Венец бо есть крест, а не бесчестие» (Катехизис, 13). Мы же внемлем тому, что страдание является славою не только для Христа, но и для людей, и для ангелов.

Вспомнить здесь еще и ту древнюю басню, написанную в книгах Судей израилевых, в которой говорится, как все деревья, леса, сады и виноградники, собравшись в одно общество, избирали для себя царя. Когда многие отказывались, тогда они решили избрать терний, чтобы он царствовал над ними, и посему сказали тернию: «Прийди и царствуй над нами». Что, если бы кто сказал деревьям: «Послушайте, деревья! Что вы делаете?! Кого выбираете?! Разве нет среди вас славных кедров, высокорослых фиников, благоплодных маслин и других замечательных и полезных деревьев? А какая вам выгода от терния, какая польза? Евангелие никогда не похвалит этого, но скажет: «Еда ли собирают от терния грозды?» (Мф. 7: 16). Но пусть не будет унижен согласный совет деревьев. Я похвалю их доброе намерение и рассуждение. Хорошо они поступили, избравши себе царем терний, ибо хотя он и терний, однако же в ветвях своих он имеет уже готовый венец себе и в своей терновной колючести и жестокости имеет свою природную славу и украшение. По своей природе он родит красные цветы. Когда же терний порастет вокруг садов и виноградников, тогда получается готовое ограждение и защита от обид, ибо чрез шипы его, как чрез острое оружие, никто не решится переступить.

Итак, царствуй, терний, над деревьями; а вы, прекрасные и высокие деревья, склоните свои верхушки пред тернием и поклонитесь ему. Придите и войдите под тень его.

Различные деревья знаменуют собою различных святых. Кедр, финик знаменуют праведников: «Праведник, яко финик, процветет» (Пс. 91: 13). Благоплодная маслина означает учителей церковных, насыщающих души верующих людей духовными плодами слова Божия. Виноград означает всех вообще людей, живущих по Боге. Виноград Господа Саваофа есть дом израилев. Что же знаменует терний? Он знаменует страдание: «Возвратихся, — сказано, — на страсть, егда унзе ми терн» (Пс. 31: 4); знаменует и мученичество, ибо бедствия подобны острым шипам, а скорби — терновным ранам. Тот, кто терпит ради Бога, тот посреди всего является как крин в тернии и уже посреди самих страданий начинает получать начатки вечной славы; ибо как свойство терния заключается в том, чтобы производить красные цветы, так и свойство страданий и скорбей в том, чтобы порождать славу, и как все деревья избрали себе царем терний, так и все лики святых усовершили себя страданиями и венец царства небесного заслужили многими скорбями.

Высок лик апостолов, высок и лик пророков; не низкий чин и учителей, преподобных, девственников, пустынников и прочих святых; однако же все они своего совершенства достигли не без малых страданий. Примером же для всех их явился Господь наш Иисус Христос. Он был пророк, ибо предсказывал будущее — о разорении Иерусалима и о дне страшного суда. Он был и апостол, ибо, будучи послан от Бога Отца, ходил с проповедию всюду. Был Он и врач безмездный, и весь народ искал прикоснуться к Нему и исцелиться от недугов своих. Он был и постник, и пустынник, ибо «восхищен бысть духом в пустыню и постися дней четыре-десять». Он был и великий чудотворец, воскрешавший мертвых. Но не здесь Он утвердил венец царствия Своего, венец славы Своей. Где же? В страдании, в венце терновном, в излиянии крови Своей: «Яко тако подобаше пострадати Христу и внити в славу Свою». Вот вы видите, как царствует терний, как страдание порождает славу. Видите, что и для Самого Господа был не иной какой путь к вечной славе, как только в страданиях. Итак, «видим Иисуса за приятие смерти славою и честию венчанна».

Но чтобы не показаться моему слушателю тягостным продолжая беседу мою, я теперь закончу ее.

Слышите, о, возлюбленные, что даже и Христу Господу нашему, хотевшему войти в Свою настоящую, собственную славу, подобало так много пострадать. Что же сказать о нас? Какие труды, какие подвиги нужны нам, хотящим войти не в свою, но в чужую славу? В чужую, ибо отчуждили мы себя от нее своими грехами: «Отчуждени быша грешницы от ложесн».

Но не хочу я в сей радостный день смутить любовь вашу печальными словами; не хочу я смущать тех, кому я желаю только радоваться о воскресшем Христе, и посему вместе с Давидом советую: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь». Аминь.

15. Поучение на Благовещение Пресвятой Богородицы и святой понедельник Воскресения Христова («Христос воскресе из мертвых»; «Слово плоть бысть и вселися в ны» (Ин. 1: 14))

Возлюбленные слушатели! Сегодня мы празднуем вместе два пресветлых праздника: Воскресение Христово и Благовещение Пресвятой Богородицы, — два пре-светлые праздника, согласные и различные: разные по названию и согласные силою, разные действием и согласные таинством, разные временем и согласные совершением нашего спасения. Различны они по церковному пению, но равны по радостотворности, ибо в обоих празднествах церковь святая призывает чад своих к радости. В Благовещении она воспевает: «Благовествуй, земле, радость велию, хвалите, небеса, Божию славу»; в Воскресении же говорит: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь».

Знаете ли вы, возлюбленные, как нынешнее сугубое празднество назвать можно единым словом? Всякий пусть называет, как хочет; я же назову его поясом, которым ныне опоясывается невеста Христова, святая церковь. Как пояс имеет два конца, далеко отстоящие один от другого, но если кто им опояшется, то оба конца сходятся в одном месте и связуются в один союз, так и в таинстве спасения нашего есть как бы два конца; это — два праздника: Благовещение и Воскресение. В Благовещении спасение наше начинается, как об этом читается в тропаре: «Днесь спасения нашего начаток и вечныя тайны явление», в Воскресении же спасение наше получает свой благополучный конец, как сказал Христос на кресте: «Совершишася» (Ин. 19: 30). Длинен этот пояс (разумею таинство нашего спасения), ибо от начала его до конца прошло тридцать четыре года; когда невеста Христова, святая церковь, искупленная Его кровию, опоясалась тем поясом спасения, то оба конца, то есть, оба праздника, Благовещение и Воскресение, начало нашего спасения и его завершение, сошлись в одно место, в один союз, ибо, пострадав, воскрес из мертвых Тот, который прежде воплотился в утробе пречистой Девы, воплотился же Он, чтобы воскреснуть из мертвых. И мы, празднуя оба сии события в одном союзе, воспеваем: «Христос воскресе», и прославляем Его воплощение: «Христос воскресе из мертвых» и «Слово плоть бысть».

Разногласие церковного пения обоих этих праздников приводят в согласие Марковы главы, положенные в церковном уставе; мне же позвольте, любовь ваша, привести в согласие действия этих праздников и показать, как Благовещение Пресвятой Богородицы и Воскресение Христово в своих действиях имеют между собой большое согласие.

Не только в нынешний 1706 год, который имеет пасхальную букву «В», праздник Воскресения Христова соединился в светлый понедельник с праздником Благовещения Пресвятой Богородицы, но и во все годы Воскресение Христово празднуется не без Благовещения, ибо каждый год, когда мы празднуем Пасху Христову, то в самый первый, недельный, день Пасхи мы слышим в Евангелии и Благовещение, проповедуемое следующими словами: «И Слово плоть бысть». О чем же говорят нам эти слова? Не проповедуют ли они Благовещение, в которое по гласу архангельскому осенением Духа Святого Бог Слово воплотился в утробе пречистой Девы Марии и «Слово плоть бысть?» Видите, что никогда Воскресение не живет без воплощения. Рассмотрим же теперь согласие в действиях обоих праздников и начнем с Благовещения, поелику оно есть начало нашего спасения, и потом перейдем к Воскресению, поелику оно есть совершенное окончание нашего спасения.

В Благовещении Пресвятой Богородицы воплощение Бога Слова совершилось благоволением Бога Отца, осенением и действием Святого Духа и соизволением Самого Слова. Воскресение же Христово из мертвых произошло благоволением и действием Бога Отца вместе со Святым Духом и соизволением Самого Христа Когда св. Петр исцелил хромого при дверях церковных, то он сказал архиерею и князьям иудейским так: «Разумно буди всем вам и всем людем израилевым, яко во имя Иисуса Христа Назореа, Егоже вы распясте, Егоже Бог воскреси от мертвых, о сем сей стоит пред вами здрав» (Деян. 4: 10). Словами: «Егоже Бог воскреси от мертвых» апостол ясно показывает, что Христос воскрес благоволением Бога Отца при содействии Святого Духа, согласно следующему писанию Иезекииля: «Прийде на Мя Дух и постави Мя на ногу Моею» (Иез. 3: 24), и по соизволению Самого Христа, как имущего на сие власть, ибо Он Сам говорит: «Власть имам душу Мою положити и власть имам паки прияти ю» (Ин. 10: 18). Как умирая на кресте Он вручил дух Свой Отцу Своему, говоря: «Отче, в руце Твои предаю дух Мой», так и при востании из гроба и воскресении из мертвых Он принял дух Свой тоже из рук Отчих.

В Благовещении ангел Гавриил был служителем чуда: «Ангел предстатель с небес послан бысть рещи Богородице: «Радуйся»; и Воскресение Христово было не без службы ангельской: «Ангел Господень сошед отвали камень», и после того два ангела были видимы во гробе. Ангела, пришедшего к Богородице и благовестившего ей Христово Воскресение, церковь извествует, воспевая так: «Ангел вопияше благодатней: чистая Дево, радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба».

В Благовещении Пресвятая Дева изъявила ангелу свою целомудренную невинность, непричастность мужу и неповинность в плотском супружестве, говоря: «Како будет сие, понеже мужа не знаю?» (Лк. 1: 34). Подобно сему и в Господнем прежде воскресения страдании Пилат свидетельствовал неповинность Иисусову, говоря: «Аз никуюже обретаю вину в Человеце сем; неповинен есть смерти» (Ин. 19: 6).

В Благовещении было соизволение пречистой Девы воле Господней, ибо она отвечала Ангелу: «Се раба Господня, буди Мне ныне по глаголу твоему» (Лк 1: 38). Подобно сему и в приятии чаши страданий, имевших окончиться воскресением, было соизволение Христово, ибо Он говорил Отцу: «Аще воля Твоя, да пию» (Мф. 26: 42).

В Благовещении Бог Слово, Слово Отчее единородное, облекся в плоть человеческую, как проповедуется о сем в Евангелии: «И Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Ин. 1: 14); в Воскресении же плоть облеклась в Божество, «Господь воцарися, в лепоту облечеся», в «лепоту» Божества, ибо Христос пострадал как человек, а воскрес со славою как Бог, о чем свидетельствует возлюбленный ученик Его евангелист Иоанн: «Видехом славу Его, славу яко единородного от Отца, исполнь благодати и истины» (Ин. 1: 14).

В Благовещении сначала Христос был познан одной только Матерью, в утробе которой Он воплотился, познан был прежде, чем познала Его Елизавета пророчица, Иоанн во чреве носимый, Иосиф сомневающийся и прочие. Подобно сему и в Воскресении прежде всех пречистая Дева познала Христа, восставшего из гроба, ибо Он прежде всего явился по воскресении Своем преблагословенной Матери Своей, согласно свидетельству св. Амвросия, которое подтверждает и церковь в старых Триодях, в великую Субботу в каноне на повечерии.

За Благовещением Пресвятой Богородицы последовало поношение и бесславие, ибо Иосиф, имея внутри бурю неверных помышлений и подозрений, поносил Ее, говоря: «Марие, что дело сие, еже вижду в тебе? Вместо чести стыд, вместо веселия, печаль, вместо еже похвалитися укоризну ми принесла еси». Воскресению же Христову предшествовало поношение и бесславие, когда Господь был на кресте «со беззаконными вменен» и «распят посреди двою разбойнику».

Оба эти праздника не без мученика. Как Христос на кресте был мучеником, так и для пречистой и целомудренной Девы Марии поистине было мучением терпеть неповинно поношение от Иосифа и от других подозрение в беззаконии, как будто она познала мужа. Но у обоих поношение превратилось в славу, ибо и Христос после страданий вошел в славу Свою, и пречистая Богоматерь после поношения своего прославилась честнее херувимов и славнее серафимов.

В Благовещении Христос обручил Себе человеческое естество, в Воскресении же Он прославил его, облекши тленное в нетленное и смертное облекши в бессмертие.

В Благовещении пречистая Дива раздавила главу змиеву, поправши яд первородного греха, в Воскресении же Сын ее, Господь наш, сокрушил ад, поразил ди-авола и разорил царство его.

В Благовещении умертвилась смерть греховная, в Воскресении же попрана и телесная смерть: «Господь наш смертию смерть попра и сущим во гробех живот дарова».

В Благовещении был предназначен вертеп, в котором имел родиться Христос, и Того же Христа, имевшего воскреснуть из мертвых, приняла пещера и гроб: вертеп был при рождении, вертеп и при воскресении.

В Благовещении было сохранено целым девство пречистой Богоматери, целыми же сохранились при Воскресении Христовом и печати гробные. Господь вышел из запечатанного гроба так же, как и родился от Богородицы, «чистотой запечатленныя и девством хранимыя».

В воплощении Христос был как агнец непорочный, упасшийся в чреве Мариином, в Воскресении же Сей Агнец возрос во льва: «Се победил есть Лев от колена Иудова» и, торжествуя, говорит ко всем Своим: «Дерзайте, Аз победих» (Апок. 5: 5; Ин. 16: 33).

После Благовещения пречистая Дева «йде в горняя», по Воскресении же Христос пошел в Галилею на гору, куда повелел придти и ученикам Своим: «Рцыте и учеником, и Петрови, яко варяет вы в Галилеи» (Мк. 16: 7).

По Благовещении пречистая Дива, исполнившись великой радости, воспела: «Величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем» (Лк. 1: 46, 47), по Воскресении же Сына своего и Бога, о, кто может передать! какой она исполнилась радости, когда увидела живым Того, о смерти которого она неутешно рыдала. Сорадуясь с ней и церковь святая воспоминает радость ее, воспевая: «Ты же, чистая, красуйся, Богородице, о востании рождества твоего».

Вот вы видите, слушатели мои, что Благовещение пречистой Девы Богородицы и Воскресение Христово имеют в своих действиях очень много согласия, и посему прилично, что праздник Благовещения ныне случился в праздник Воскресения Христова.

Итак, будем праздновать, исполнившись сугубой духовной радости; пусть величит душа наша Господа, и да возрадуется дух наш о Бозе, Спасе нашем, воскресшем тридневно от гроба. Еще же пусть превозносит душа наша Госпожу пречистую Деву Марию, которою мы получили спасение, ибо «спасе Богородицею мир Христос Бог наш».

Христу, Спасителю нашему и Господу, воплотившемуся в пречистой девической утробе и нетленно родившемуся от нее, и пострадавшему ради спасения нашего, и воскресшему из гроба, да будет Ему с препетою его Богоматерию от нас, рабов Его, честь, слава, благодарение и поклонение ныне и всегда, и в бесконечные веки!

Но еще не конец моей беседе; я еще скажу кое-что для пользы простых людей. То, что я уже сказал, это сказано для книжных, но не хочу и некнижных отпустить без пользы.

Знаете ли вы, любовь ваша, чему нас научают сии два праздника: начавшееся вчера Воскресение Христово и празднуемое ныне Благовещение Пресвятой Богородицы? Они научают нас воскреснуть от мертвой жизни к добродетельной, соединиться с Богом в союзе таком же крепком и неразлучном, как соединился и Бог Слово с плотию человеческого естества в утробе пречистой Девы.

Воскресение Христово поучает нас воскреснуть от смерти душевной к добродетельной жизни, согласно слову апостольскому: «Да яко же воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни да ходим» (Рим. 6: 4).

Знаете ли вы, что такое душевная смерть? Душевная смерть — это тяжкий, смертный грех, за который человек будет вечно мучиться во аде. Почему же тяжкий грех является смертию для души? А потому, что он отнимает у души Бога, которым только она и может жить, ибо как жизнью тела является душа, так и жизнью души является Бог, и как тело без души мертво, так и душа без Бога тоже мертва. И хотя грешный человек ходит, будучи живым по телу, но душа его, не имеющая Бога, своей жизни, есть мертва. Посему-то св. Каллист, патриарх цареградский, и говорит: «Многие в живом теле имеют мертвую душу, погребенную как бы во гробе. Гробом является тело, а мертвецом — душа. Гроб ходит, а душа в нем бездыханна, то есть, безбожна, как не имеющая в себе Бога. Таким образом живое тело носит в себе мертвую душу».

Если кто не верит сказанному мной, тот пусть послушает слова Самого Господа. Он явился некогда Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал ему: «Ангелу Сардийския церкве напиши: вем твоя дела, яко имя имаши, яко жив, а мертв еси» (Апок. 3: 1). Внемлем словам Господним: человека достойного, святого, с чином ангела, «Ангела Сардийския церкве», Он называет живым, но считает его мертвым: «Имя имаше, яко жив, а мертв еси». Именем жив, а делами мертв; именем свят, а делами мертв; именем ангел, а делами подобен не ангелу, но супостату. Он жив телом, но мертв душой. Почему же? Причину сего объясняет Сам же Господь, говоря: «Не обретох бо дел твоих совершенных пред Богом твоим» (Апок. 3: 2). О, какого страха и ужаса исполнена сия вещь! Тог земной ангел имел некоторые добрые дела, имел, по-видимому, и житие святое, считался и назывался людьми ангелом, и даже Сам Господь не отнимает у него ангельских титулов и называет его ангелом, но поелику он был не совершенно добродетелен, не совершенно свят, не совершенно ангел во плоти, а только по имени и мнению ангел, свят и добродетелен, по делам же совсем иное, посему-то и считает его Бог мертвым. Что же можем думать о себе мы, грешные, не имеющие ни одного доброго дела, но валяющиеся в непрестанных грехах, как свиньи в болоте? Какими мы явимся пред Богом, как не мертвыми? Не скажет ли и нам Господь сии слова: «Имя имаши, яко жив, а мертв еси?» О, грешник нераскаянный! Ты только телом жив, душа же твоя мертва. А почему? Потому, что отнят от души твоей Бог из-за твоих скаредных и греховных дел. А каким образом тяжкий, смертный и великий грех отнимает от души Бога, которым подобает ей жить, и делает душу мертвою, сие ясно видно на примере блудного сына, о котором рассказывается в евангельской притче. Когда сей возвратился к отцу, то отец сказал о нем: «Сей мертв бе, и оживе» (Лк. 15: 24).

«Человек некий име два сына», говорится в Евангелии (Лк. 15: 11). Подобно сему и Бог, ставший человеком по Своему человеколюбию, тоже имеет два разумных создания, ангела и человека, как двух сыновей. Ангел есть старший Его сын, созданный прежде человека и поставленный выше человека и по месту, и по благодати; человек же является младшим сыном и сотворен был после; однако если он умален чем от ангела, то умален малым: «Умалил еси его малым чим от ангел» (Пс. 8: 6).

Младший сын пока жил при отце и был не блудным, но отчим сыном, он был достойным наследником; но когда он «отыде на страну далече и расточи имение свое, живый блудно» (Лк. 15: 13), тогда был назван сыном блудным, а вместе и мертвым. Подобно сему и человек, пока держится Бога, Творца и Жизнодавца своего, которым живет и движется, и существует, до тех пор он не является пред Богом мертвой душой, до тех пор в его душе живет Бог, до тех пор душу его оживляет Божья благодать. Но как только человек отторгнется от Бога и от добродетельной жизни, подобающей истинному христианину, как только уклонится к скверным беззакониям, то тотчас отъемлется Бог от души его, отходит от него со Своею животворной благодатию, отходит, как пчела, прогоняемая дымом, прогоняемый смрадом греховным, и соделывается та душа мертвой. О таком человеке можно сказать, что он мертв: «Имя токмо имать, яко жив, а мертв есть».

«Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, тако и вы, аще во Мне не пребудете» (Ин. 15: 4).

«Основание покаяния полагающе от мертвых дел» (Евр. 6: 1); и Иуда был чудотворец, пока не впал в грех сребролюбия.

Иаков Пустынник был чудотворцем, пока не впал в плотской грех с девицею, которую освободил от беснования.

Саприкий иерей был мучеником, а как только ожесточился злобою и не простил брата, то тотчас был отвергнут от Христа.

Подобно сему и душа жива и действенна, пока не отторгнется за грехи от Бога; когда же за грехопадение отторгнется от Бога, тотчас соделывается мертвой и недейственной. Такому мертвецу, то есть, душе, умерщвленной грехами, не подобает ли воскреснуть? Подобает, и даже не однажды, но часто. Воскресение мертвых тел будет только один раз, которого мы ожидаем в последний день, согласно Символу: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века»; воскресение же души повторяется часто. Что же является воскресением души? Святое покаяние; ибо как грех есть смерть для души, так покаяние есть воскресение для души. Ведь и о блудном сыне, когда он с покаянием обратился к отцу, сказано: «Сей мертв бе, и оживе». Пока он был вдали от отца, в стране греховной, он был мертвым; когда же возвратился, покаявшись, тотчас воскрес душею: «Мертв бе, и оживе». Мы сказали, что сие воскресение часто повторяется с душею, ибо когда человек согрешает, он умирает душею, а когда кается, воскресает, согласно сему слову: «Елико падеши, толико востани, и спасешися».

Итак, настоящий праздник Воскресения Христова учит нас воскреснуть от душевной смерти, то есть, покаяться во грехах; учит не просто воскреснуть, но воскреснуть по примеру Христа, как учит апостол: «Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает, и смерть Им ктому не обладает» (Рим. 6: 9). Подобно этому и мы «во обновлении жизни да ходим». Как Христос по воскресении Своем уже не умирает, так и мы не будем возвращаться после покаяния нашего к прежним смертным грехам; ибо какая польза, омывшись от болота, снова лезть в него? Какая польза, выйдя из бездны, снова повергать себя в нее? Какая польза, исцелившись от язв, снова и еще ужаснее уязвлять себя? Какая польза, воскресши покаянием от душевной смерти, снова умерщвлять свою душу грехами. Истинное воскресение души в том, чтобы, воскресши однажды со Христом, больше не возвращаться к смерти и уже никогда не умирать.

Другой же настоящий праздник — Благовещение, в котором Бог Слово крепко и неразлучно соединился с плотию, учит нас соединиться с Богом, ибо недостаточно только воскреснуть от душевной смерти, но необходимо еще и крепко соединиться с Богом. Если мы не соединимся с Ним, то снова впадем в смерть и снова умрем грехами; но тот, кто крепко соединился с Богом, тот пребудет бессмертным, непреткновенным и не возвращающимся к прежним злым делам.

Как же нужно соединиться с Богом? Так, как и Бог в Своем воплощении соединился с плотию человеческою. Бог так соединился с человеческою плотию, что уже никогда не оставит ее, но будет пребывать и царствовать с нею на небесах в бесконечные веки. Подобно сему и человек, воскресший ох грехов, должен соединиться с Богом Творцом и Искупителем своим, чтобы уже никогда не удаляться от Него не только делом, но и мыслию, и чтобы никогда уже не оставлять Его, ибо во псалмах говорится: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс.72: 27).

Но не хочу я более в настоящие радостные праздники обременять любовь вашу долгим слушанием слова, ибо я знаю, что каждого влечет мысль или в дом к кушанью, или в гости к пированию. Итак, поздравляю вас с этим сугубым празднеством, Воскресением и Благовещением, а в оба эти праздника желаю вам как душевной пользы, так и телесного здравия, и говорю: Аминь.

16. Поучение в неделю Фомину («Показа им руце и нозе, и ребра Своя» (Ин. 20: 20))

Возлюбленные слушатели мои! Ныне Христос Господь открыл нам все Свои сокровища, когда апостолам, а вместе с ними и всем нам показал руки, ноги и ребра Свои. Он показал руки, те руки, которые насквозь были прободены гвоздным уязвлением; в них-то и заключаются бесценные и бесчисленные сокровища. Если бы Господь и восхотел удержать что-либо из богатых даров Своих, чтобы не дать их нам, то чрез прободенные насквозь язвы сие пройдет на другую сторону и попадет в руки наши, и уже ничто от нас не удержит Господь в руках Своих как потому, что щедр и милостив, так и потому, что имеет прободенные руки. Если не из ладони Его что возьмем, то с другой стороны достанем чрез язвы, как чрез оконца, и возьмем то, чего хотим.

Он показал ноги, которые также были уязвлены гвоздями, так что вся нога Его омочилась в крови. Господь, повелевший нам идти по следам Его, обозначил эти Свои следы своего кровию, истекшей из пречистых Его ног, дабы не заблудили мы со следов Его, но, идя по ним, дошли бы до тех вечных сокровищ, «ихже око не виде и ухо не слыша» (1Кор. 2: 9).

Господь показал и ребра Свои, те ребра, которые были прободены до самого сердца долгим, острым и широким копьем, и язва в них образовалась такая большая, что можно было вложить руку в нее. «Принеси, — сказал Господь, — руку твою и вложи в ребра Моя» (Ин. 20: 27). Сия язва открылась для нас, как дверь к неистощимому сокровищу.

Сам Господь назвал Себя дверьми: «Аз есмь дверь»; «Толцыте и отверзется» (Ин. 10: 9; Мф. 7: 7). Не нужно уже нам более стучать в те двери, ибо открыты они: некий воин толкнул копьем и открыл их: «Един от воин копием ребра Ему прободе» (Ин. 19: 34). Посему всякий, хотящий чрез двери сии войти к сокровищам сердца Христова да «внидет и изыдет, и пажить обрящет» (Ин. 10: 9).

Господь наш показал руки, ноги и ребра Свои для того именно, чтобы мы вместе со святым Фомою осязали язвы Его, и при этом не только осязали бы их, но и все, что хотим, взяли бы оттуда, как из отверстой сокровищницы. Как же мы можем осязать и что брать, сему поучимся мы с Божией помощью в нынешней моей проповеди.

«Показа им руце и нозе, и ребра Своя». Хотя примером осязания язв Христовых мы и имеем св. Фому, однако же мы должны их осязать иным способом. Он осязал их вещественно, мы же, возлюбленные слушатели, должны осязать их не вещественно, но духовно.

Как осязал Фома? Вот мы слышим Господа, повелевающего ему: «Принеси перст твой семо и виждь руце Мои, и принеси руку твою и вложи в ребра Моя». Меньшие язвы Фома осязал перстом, а большую — целой рукой. Это осязание было на самом деле, вещественно. Мы же, видя Господа нашего Иисуса Христа уже прославленным на небесах, седящим одесную Отца и сохраняющим в целости сии язвы, которые Он и во второе пришествие имеет показать всем, согласно написанному: «Воззрят нань, Егоже прободоша» (Ин. 19: 37), — сии язвы мы будем осязать тоже перстами и рукою, только не вещественною, плотскою, а духовною. Мы имеем веру — это один перст. Имеем надежду — это другой перст. Мы имеем и любовь — это уже целая рука, ибо по апостолу: «Ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия; больше же всех любы» (1 Кор. 13: 13).

Как целая рука больше каждого пальца, так и любовь больше веры и надежды: ибо вера и надежда пребывают только до тех пор, пока мы живем здесь, на земле, любовь же пребудет во веки, и по отшествии нашем от земного. Когда достойные придут к Богу, то не нужно уже будет веры, ибо лицом к лицу увидят Того, в которого они, живя на земле, веровали, не видя Его. Не нужно будет и надежды, ибо получать и в своих руках будут иметь то, на что надеялись. Любовью же, никогда не отпадающею, будут они во веки любить Господа Бога своего, лицезрением которого они никогда не насытятся. Посему-то любовь и стоит выше всего. Итак, верой и надеждой будем осязать язвы Христовы, как перстами, а любовию, как всей рукой.

Сначала осяжем Его ручные раны верою, как перстами. Она, как учит апостол, есть «уповаемых извещение, обличение вещей невидимых» (Евр. 11: 1), то есть, чего не видим мы телесными очами, в том несомненно убеждаемся верою и видим то как бы существующею вещью. Телесно мы не видим Христа Господа, но верою мы несомненно зрим Его повсюду: и со Отцом сидящего на небесах, и обитающего на земле в Своей церкви святой, согласно словам Давида: «Господь в церкви святей Своей» (Пс. 10: 4), и живущего среди Своих верных рабов — «Бог посреде людей Своих», и присутствующего в каждом из нас особо: «Предзрех, — сказано, — Господа предо мною выну, яко одесную мене есть» (Пс. 15: 8). Итак, верою осяжем ручные язвы Господни.

Осязать же язвы Господни, это значит: свой ум и сердце, оставивши на то время все житейские попечения, нужно внедрить в язвы: «Яко очи раб в руку господий своих и яко очи рабыни в руку госпожи своея, тако очи наши ко Господу Богу нашему да будут» (Пс. 122: 2). Внедриться в них умом и сердцем — это значит размышлять о них долгим и прилежным богомышлением, говоря в себе: это те руки, которые простерли руки сухих, просветили прикосновением очи слепых, отверзли слух глухим и даровали язык немым. Привели к Нему глухого, гугнивого, и вложил Он перст Свой в уши его, говоря: «Еффафа, еже есть разверзися, и абие разверзостася ему слуха, и разрешися уза языка его, и глаголаше право» (Мк. 7: 34, 35). Это те руки, от прикосновения которых бежит смерть и востают умершие: «Коснуся одра, и воста мертвый». Это те руки, которые горстию держат всю тварь, управляют вселенной, низлагают гордых, возносят смиренных и которые благословляются всеми концами мира. Это те руки, которые прохладили огонь болезни у Петровой тещи: «Прикоснуся руце ея, и остави ю огнь». Это те руки, которые, восхотевши исцелить Адамовы руки, простертые к заповеданному древу, простерлись на кресте, соделали спасение миру и жизнь вечную человеческому роду подписали кровию, как киноварью, и гвоздями, как тростию. Это те руки, которые объемлют отеческим объятием блудных сынов, обращающихся к Нему, принимают на рамена свои заблудшую овцу и собирают все народы в единую церковь: «На кресте пречистыя Своя руце простер, собирая вся языки». И такие-то руки насквозь были прободены столь ужасным гвозд-ным уязвлением!

О, премилостивые и прещедрые руки Господа нашего Иисуса Христа! О, пресладкие язвы ручные! Поклоняемся вам благодарственным поклонением, облобызаем вас сердечными устами и простираем к вам руки наши, дабы ущедрили нас.

Осязавши руки Господни таким богомышлением, будем брать из них, кто что хочет и сколько хочет. Брать же будем верою: «Сумняйбося уподобися волнению морскому, ветры возметаему и развеваему» (Иак. 1:6), и пусть не думает такой человек, что он приимет что от Бога. Вера же определяет себе, что хочет, согласно словам св. Амвросия: «Вера имеет постольку, поскольку (человек) верует». Кто мало верует, тот мало и получает, кто же больше верует, тот и получает больше. Кто верует, что в нем совершится промысл Божий, это будет; кто же не верует — не будет. Если кто, усердно и прилежно молясь, верует, что молитвы его слышит Бог, то действительно Он и слышит, а кто не верует, того не слышит. Если кто верует, что получит то, чего просит, то получит сие, если же не верует — не получит. «Вера имеет столько, сколько (человек) верует». Итак, избирай себе всякий, чего ты хочешь получить из рук Господних, ибо все благое, все дорогое, все самое желанное: все находится в руках Его. Хочет ли кто долго жить в настоящей жизни, «се долгота дний в деснице Его». Хочешь ли быть богатым и славным, «се в шуйце Его богатство и слава». Хочешь ли великого могущества и великой власти, «десница Господня сотворит силу, десница Господня вознесет тя» (Пс. 117: 15, 16). Но все сие — временные блага; лучше же искать вечных, чем временных благ; ибо о временных в одном месте говорится так: «Просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. 4: 3). Здесь я напомню случай, бывший некогда со святым Петром. Святой Петр некогда захотел быть чудотворцем прежде времени, хотел ходить по водам в то время, когда еще вера у него была скудна. Он молил Господа: «Аще Ты еси, повели ми прийти к Тебе по водам» (Мф. 14: 28). Внемлем, чего просит Петр. Он просит вещь неугодную, временную, могущую быть только до тех пор, пока он не дойдет до Иисуса. Но Господь, согласно просьбе его, повелевает ему и попускает сие: «Петр исшед из корабля хождаше по водам» (Мф. 14: 28). Святой Петр! Не ищи меры выше себя: лучше с другими апостолами держаться ладьи. Какая необходимость ходить по водам, если ты имеешь ладью и на ней можешь приблизиться к Иисусу. Если же ты дерзнул и утвердился ногами твоими на воде, то не сомневайся и не бойся, но иди с верою, как и те, о которых говорит св. Павел: «Верою преидоша Чермное море, аки по суху» (Евр. И: 29). Усумнился св. Петр, оскудела вера его, стал он маловерным: увидевши сильное волнение, убоялся он и стал утопать. Видишь, Петр, что принесло тебе твое желание, твоя просьба о ненужной, кратковременной и малой вещи? Не желай быть лучшим, высшим и святейшим, чем другие, не гордись собою: вот эти люди сидят в ладье, а я хожу по водам. Что же делает Петр, когда случилось с ним то несчастие? Он взывает ко Христу: «Возопи, глаголя: Господи, спаси мя!» Хорошо ты делаешь, св. Петр, что в несчастии своем ищешь не иной какой помощи, но только Божией. Иисус же, тотчас простерши руку Свою, взял его и сказал: «Маловере! Почто усумнился еси?» Посмотрим же теперь, что получил Петр из рук Иисуса? Прежде он просил временного счастья, просил ходить по водам и получил сие; поелику же счастье это было временное, то скоро и ушло от него, оставив его утопать. Нет временного счастья, в котором можно было бы не утонуть. После Петр исправился, будучи наказан бедою; он попросил потом у Господа спасения, а спасение есть вещь крайне потребная и вечная. Он возопил: «Господи, спаси мя!» и получил спасение, которого просил, то есть, скорое избавление от потопления. Он спасен был рукою Иисусовой не только от потопления водного, но и от потопления в неверии, и после этого он был уже самым твердым в вере. Вот что получил Петр из рук Господа.

Будем же и мы подражать св. Петру, но только не в первой просьбе, а во второй. Прежде всего мы осмотримся: где мы находимся и где мы ходим? Мы ходим или плаваем в ладье тела нашего, по морю мира сего, ибо мир сей поистине есть море. В чем же заключается наше плавание или хождение по сему бушующему морю? Поистине в потоплении, ибо какая бы волна какого-либо искушения не нашла на нас, мы тотчас погружаемся с вопиющим: «Приидох в глубины морския, и потопила мя есть буря многих ми прегрешений» (Пс. 68: 3). В таких злых случаях греховного погружения будем мы притекать к язвенным рукам Христовым, вопия: «Господи, спаси ны, погибаем!» (Мф. 8: 25).

Как же мы будем притекать? А вот как. Когда случится с нами какая-либо греховная борьба, мы тотчас обратим наши телесные очи к иконе распятия Христова, а умные — к Самому Христу, сидящему на небесах, присутствующему в нас и сохраняющему в целости язвы Свои, и прежде всего сами в себе мы скажем так: вот Господь наш за этот грех, за это беззаконие, за эту дерзость был пригвожден ко кресту; как же я дерзну совершить это злое дело и вторично распять Сына Божия! Да не будет сего! Кроме того, если будет приближаться к нам грехопадение, то, возведши поскорее ум наш ко кресту и посмотрев на Его простертые язвенные руки, простертые как бы уже над нами, подумаем: зачем Господь наш простер руки? А для того простер, чтобы меня спасти от потопления греховного. Вот Он говорит таинственным воззванием к сердцу: «Стой, человек, не решайся на беззаконие, отстань от греха. Разве ты не видишь язв Моих, которые Я, будучи Богом, выстрадал за тебя? Неужели ты хочешь и еще уязвлять Меня? Неужели стараешься еще Меня мучить? Довольно с тебя прежних твоих грехов. Стой, не дерзай более».

Внедривши так ум наш в язвы Христовы, поистине скоро получим из них избавление от греховной погибели, согласно словам кого-то из боговдохновенных: «Не легко тот падает, у кого никогда не выходят из ума язвы Господни». Когда же к сему мы присоединим еще и молитву с твердою верою, то познаем, какое сокровище, какие дары из рук Господних текут в наши руки.

Но время уже от рук Господних перейти к ногам Господним, также пронзенным гвоздями насквозь. Чем же мы их осяжем? Осяжем их как бы другим перстом, другою добродетелью — надеждою. Надежда есть якорь христиан, плавающих по морю мира сего в корабле тела, и сей-то якорь спустим мы глубоко до язв ножных Христовых, как бы в глубокое море милосердия. Но прежде всего рассмотрим, для чего были так уязвлены ноги Господни? Я думал, что мир сей не хотел пустить от себя Христа и приковал было ноги Его гвоздями к дереву крестному, чтобы не ушел от него, но я слышал иное в день страстного пятка. Я слышал, что синагога жидовская кричала на Христа, как некогда Семей на Давида: «Уйди, уйди, муж крови, муж беззаконный, ядца и винопийца, друг мытарей и грешников, уйди!» — и вывели Его вон для распятия.

Не хотел окаянный свет видеть Христа, ходящего по свету, по миру, ибо Он «прохождаше грады и веси, уча и благовествуя Евангелие царствия» (Мф. 9: 35). За это и пригвоздил Его к одному месту. Но невозможно удержать неудержимого и на одном месте укрепить вездесущего. Какая же настоящая причина пригвождения ног Христовых? Поистине та, что ноги Адама пошли на совет нечестивый, на совет змиин, на совет Евин, чтобы преступить заповедь Божию и отпасть от Бога. Посему-то Господь наш, второй Адам, претерпел ногами Своими столь лютое уязвление. Что же вы еще думаете, о, грешники (от нихже первый есть аз) ? Не мы ли виновны в уязвлении ног Христовых, не мы ли, ходящие всегда путем беззакония и неправды, спешащие на зло, как на пир, путей же Господних не знающие и пренебрегающие ими? Пусть рассмотрит и рассудит сам о себе каждый из нас.

О, пречистые ноги Господни! Поклоняемся вам; лобызаем вас и ваши язвы гвоздные, лобызаем же сердцем и устами, благодаря сие вольное за нас страдание. Что же мы возьмем себе из сего отверстого сокровища, от ножных язв Христовых? Возьмем то, что взяла грешница, припавшая к ногам Христовым и омывшая ноги Его слезами, а волосами главы своей отершая их. Что же она получила? Отпущение грехов: «Отпущаются греси ея мнози» (Лк. 7: 47). Кроме того, сия жена получила от ног Христовых не только прощение грехов, но и святость девствующих невест Христовых, как говорит об этом св. Златоуст: «Прежде жена была блудницей, а ныне она — девица, сестра Христова, невеста Слова».

Слышите, люди! Кто когда видел или слышал, чтобы блудница снова стала девою? Вот она: это жена-грешница, плакавшая у ног Христовых. Она сподобилась чести быть девой, сестрой Христа и невестой Слова.

Мы же, грешные, о, как много имеем грехов! Будем же подражать грешнице: припадем к ногам Христовым и омоем их слезами. «Приидите, поклонимся и припадем, и восплачемся пред Господем, сотворшем нас» (Пс. 94: 6), а мыслями покаяния, исходящими из сокрушенного сердца, отрем, как власами, и тогда мы получим прощение многих наших грехов и святость пра-ведничества. Чем же приимем сие? Покаянием с упованием, ибо «упование не посрамляет». Мы имеем много примеров, как великие грешники, получивши прощение за покаяние, достигли великой святости.

Послушаем, что говорит св. Златоуст: «Если ты неправеден, подумай о мытаре. Если нечист, вспомни грешницу, плакавшую у ног Христовых. Если ты разбойник, посмотри на разбойника, висевшего на кресте с Иисусом Христом. Если ты беззаконник, вспомни хулителя, посмотри на Павла, сначала бывшего гонителем, а потом благовестником. Не хочу я, чтобы ты сказал мне: я хулитель, я гонитель, я нечист; ведь ты имеешь примеры покаяния всех грешников как в новой благодати, так и в Ветхом Завете. К какому же берегу ты хочешь притечь: к новому или ветхому? В ветхом — Давид, в новом — Павел. Чем же является грех пред Божиим милосердием? Это как бы сеть паутинная, которая разрывается от сильного ветра».

Итак, будем и мы твердо надеяться, что получим прощение у язвенных ног Христовых, только наперед нам нужно явить плоды, достойные покаяния.

Теперь, пожалуй, время уже дерзнуть и к ребрам Христовым, и к глубокой язве Христовой, отверстой в них копьем: «Един от воин копием ребра Ему прободе» (Ин. 19: 34). Чем осяжем мы сию пречистую язву Христову? Поистине подобает осязать ее целою рукою, как говорил и Господь Фоме: «Принеси руку твою и вложи в ребра Моя». Раньше я сказал вам, что под рукою духовно разумеется любовь Божия, ибо как рука держит то, что взяла, так и любовь все содержащего Бога сильна держать у себя все. «Бог любы есть, — говорит Богослов, — и пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Той в нем» (1 Ин. 4: 16). Осязать же язву ребр Христовых мы должны целою рукою, то есть, цельною любовию мы должны прилепиться к сердцу Христову; не частию только какой-то любви к Богу, не разделяя любви нашей на любовь Божию и любовь мира, на любовь к Создателю и на любовь к созданию, но всецело нашей сердечной любовью мы должны любить Бога, «от всея души, от всего сердца своего, всею крепостию и всем помышлением». Предостережением и поучением о заповеди любви Божией является то, дабы в сердце, которое есть источник и начало любви ко всему, чтобы в нем создание не было равным Создателю, чтобы твари оно не любило так же, как и Самого Творца.

Не будет неуместным вспомнить здесь опять св. Петра. О нем есть такой вопрос: почему св. Петр отвергся от Христа во время Его вольного и спасительного страдания? «Не знаю, — сказал он, — человека» (Мф. 26: 74). Одни видят причину сего в том, что он вступил в беседу с женским полом: рабыня спрашивала его, а он отвечал ей. Не на всякий вопрос, в особенности женский, нужно отвечать, и Петр так хорошо запомнил этот злой случай, что и после даже со святой женой, с Магдалиной, благовествующей о воскресении Христовом, не хотел беседовать, но убежал от нее: «Петр же востав тече» (Лк. 24: 12). Другие же причиной Петрова отвержения считают то, что он подружился с воинами и с Каиафовыми слугами, злыми, развращенными и бесчеловечными. И в этом заключается истина, ибо кого не развратит злое содружество со злыми? «Со строптивым, — сказано, — развратишися» (Пс. 17: 27). Я же, ведя мою речь в своей цели, найду особую причину Петрова отвержения и пойду за ней даже на Фаворскую гору.

Святой Петр во время преображения Господня, увидя славу Господню, сказал: «Господи, добро есть нам зде быти; сотворим три сени, Тебе єдину, Моисеови єдину, Илии єдину»; Лука святой прибавляет о Петре и еще: «Не ведый, еже глаголаше» (Лк. 9: 39). Почему «не ведый» ? Потому что, будучи рыбаком, он захотел быть плотником. Твое дело, Петр, сети плести, а не храмины строить. Тимофей, архиепископ антиохийский, говорит так: «Что тебе, Петр, пришло на ум? Ты хочешь делать то, чему совсем не учился. Ты учился сети плести, а ныне ты хочешь строить храмины». Посему-то и было приписано ему неведение: «не ведый». Но вот уже скоро совсем станет ясна причина его отвержения. Он не знал или не соблюдал правила о любви Божией: создание он почтил наравне с Создателем, Моисея и Илию он сравнил с Христом Спасителем. Посему в наказание за этот грех его Господь и попустил на него падение, отвержение от Христа: «Не знаю человека», — сказал Петр (Мф. 26: 72), — дабы при этом грехе он оплакал и прежний, совершенный на Фаворе. Сие мудрствование не мое, но великого учителя церкви, святого Златоуста, говорящего как: «Не на горе ли преображения ты согрешил, Петр, предо Мною, когда захотел создать три вещи и Меня поместил в одном чине с другими?» Этим он как бы сказал: «Помнишь ли, Петр, когда мы были на Фаворе и ты увидел славу Мою, что ты тогда делал? Меня, Бога, ты поравнял с людьми, с Моисеем и Илиею, Меня, Творца, сравнял с тварью. Неужели у тебя люди почитаются так же, как и Бог, создание, как и Создатель? Итак, ты впадешь в грех троекратного отвержения за неуместное созидание трех кущей и не иным чем заплатишь за сие, как только троекратным после горького плача восклицанием любви: «Ей, Господи, Ты веси, яко люблю Тя» (Ин. 21: 15).

Вот несомненная причина Петрова отвержения и того греха, который свершился во дворе Каиафы, когда он троекратно сказал: «Не знаю человека». Заключается она, как видим, в том, что на Фаворе он не соблюл чина и правила о любви Божией: Творца почтил наравне с тварью.

Итак, кто хочет истинно любить Бога, тот должен соблюдать границы и правильный чин любви, дабы в сердце его создание не равнялось Создателю.

Как же теперь не устыдиться нам, грешным, если мы в сердцах наших не только сравниваем Бога с созданием, или с грехом, но даже на высшем месте ставим создание, а не Создателя, предпочитая грех пред Богом? Мы любим нашу страсть, наши злые привычки; любим их несравненно более, чем Бога, ибо, оставивши Бога, мы уклоняемся к нашим грехам; всю жизнь нашу мы работаем греху, а о Боге едва и вспоминаем когда-нибудь. О, если бы мы Бога любили так, как любим грехи! Но несчастлив в нас Господь Бог наш и не имеет в нас того счастья, какой имеет грех наш, страсть наша, похоть злая наша. О, окаянство наше! Если святому Петру не легко прошло то, что на Фаворе он почтил Бога наравне со святыми, причем совершил сей грех по неведению, то что же будет с нами, окаянными и грешными, когда мы не по неведению, но сознательно и добровольно предпочитаем грехи наши Богу?

Но обратимся теперь снова лицом своим к язве Христовой. Что же? Хотим ли мы, как подобает, осязать язву Христову в Его пречистых ребрах и пресладком сердце? Осяжем же ее целою рукою, то есть, всецело любовию прилепимся к ней умом нашим, всегда смотря на нее и вкушая текущую оттуда сладость.

Много бы можно было сказать о любви Божественной, истинной и совершенной, но для повествования об этом не достанет мне времени, а кроме того могут изнемочь и слушатели мои, слушая меня, да и я, немощный, проповедуя. Посему сокращу свою беседу, напомнивши только о том, что мы хотели получить из отверстого дражайшего сокровища, из язвы в ребрах и сердце Христовом. Если мы совершенно возлюбим Бога, то и от Него приимем совершенную любовь, покрывающую наши грехи, ибо Он говорит: «Аз любящия Мя люблю, и ищущий Мене обрящут благодать» (Притч. 8: 17); и еще: «Аще кто Мене любит, возлюблен будет Отцем Моим, и Аз приду к нему и явлюся ему Сам» (Ин. 14: 21). А что может быть дороже сего дара, сего сокровища?

Итак, вот мы, возлюбленные, научились немного, по силе нашей, как нужно осязать язвы Христовы и что можно получить из них; как из отверстой сокровищницы. Будем же помнить сие научение и отныне начнем, осяжем, возьмем, кто что хочет, и вместе со святым Фомой воскликнем: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20: 28). Аминь.

17. Слово в неделю святых жен мироносиц («Иисуса ищете Назарянина распятаго: воста, несть зде» (Мк. 16: 6))

Возлюбленные слушатели! Святым мироносицам, ищущим во гробе Христа, ангел сказал, что нет Его среди мертвых: «Воста, несть зде». Не ищите, говорит он, во гробе истощившего гробы, Животодавца между мертвыми не испытуйте, не взыскуйте нетленного во тли: не дал Бог Сыну Своему видеть нетления. «Воста, несть зде».

«Несть зде»! Но где же Он? Кто нам скажет? В прошлую неделю святой Фома любопытствовал, желая нечто узнать и увериться в воскресении Христовом, говорил: «Аще не вижу, аще не осяжу, не иму веры» (Ин. 20: 25).

В нынешнюю же неделю я, грешный, хочу любопытствовать, искать и узнать, где ныне Христос обретается по Своем востании из гроба? На каком месте? Где может быть сказано о Нем, что здесь Он?

Кто-либо скажет: Христос по воскресении Своем вознесся на небо и сел одесную Бога Отца. Это истина. Однако же не ложны и те Его слова, в которых Он обещал, говоря: «Аз еемь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28: 20). Тогда где же Он с нами? На каком месте? Между какими лицами и чинами? По чему можно узнать Его присутствие? Кто может по правде сказать: здесь Он?

Хочу поискать Тебя, Господа моего: «Тебе рече сердце мое, взыска Тебе лице мое, лица Твоего Господи взыщу» (Пс. 26: 8). Только Ты Сам помоги мне найти Тебя. «Учителю, где живеши?» (Ин. 1: 38). Скажи нам! Яви лицо Твое, и мы спасены будем. Любовь же ваша да поможет моему недостоинству искать Христа Богомысленным исканием.

Начиная искать, где ныне по Своем, воскресении обретается Христос, Бог наш, прежде всего необходимо очень остерегаться того, чтобы где не найти ложного, а не истинного Христа, ибо Сам истинный Христос, Господь наш, во святом Евангелии предостерегает нас, говоря: «Аще кто речет вам: се зде Христос, или одне, не имите веры. Востанут бо лжехристы и лжепророцы и дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранныя» (Мф. 24: 23, 24). Вот я предсказал вам, что если скажут вам: в пустыне Христос, то не изыдите к Нему; или: в сокровенном месте Христос, то не имейте веры.

Слышал я, что многие, оставивши дом свой, имущество и родных, убежали в пустыню, леса Брынские, ища там Христа и правой веры, как будто бы в пустыне Христос. Будто Христос и правая вера в Него сидит где-либо в лесу за колодою. Не пойду я за ними. Я послушаюсь слов Самого истинного Христа, Господа моего: «Аще рекут вам: се в пустыне есть Христос, не изыдите». Слышал я, что у раскольников тайно уже и христы имеются, но не верую я в тех христов: я слушаюсь слов Самого истинного Христа, Господа моего: «Аще рекут вам: Христос; не имите веры». Я знаю, что это лжехристы или антихристы, как говорит Богослов: «Дети, последняя година есть; и якоже слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша» (Ин. 2: 18). Пока самый антихрист придет, вот уже много наплодилось антихристов или, вернее говоря, предтечей антихристовых. Но нет среди них истинного Христа: «Несть зде».

Где обретается Христос по Своем воскресении? Кто-либо богословски скажет: Христос везде, ибо Он есть «Бог везде сый и вся исполняяй», что говорила недавно и церковь в одном тропаре: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог. В рай же с разбойником и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный». Небеса не вмещают Христа, Бога нашего; поднебесная вся не объемлет Его, и все концы земные не ограничивают Его. Посему Псалом-ник. говорит: «Камо пойду от Духа Твоего и от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси; аще же сниду во ад, тамо еси; аще возму крыле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо рука Твоя» (Пс. 138: 7, 10). Христос Бог всемогущею силою Своею везде находится: на небесах соцарствует Отцу, во аде мучит бесов, в поднебесной соблюдает и устрояет жизнь человеческую. «О Нем бо живем и движемся, и есмы» (Деян. 17: 28). Во всей вселенной Он содержит все и управляет всей тварью Своей, как видимой, так и невидимой. Если же Христос Бог наш и везде находится Своею всемогущею и всесодержащею силою, то благословением и благодатию Своею Он не везде присутствует: в одном месте есть, в другом совсем не бывает, а в ином был, но ушел, говоря: «Се оставляется дом ваш пуст». «Воста, несть зде». Где же можно доподлинно узнать место обитания Его?

Псаломник говорит: «Господь во храме святем Своем»; следовательно, Христос, Господь наш, по воскресении Своем обитает в святых храмах, созидаемых в честь Его. На это можно было бы надеяться, но доподлинно сие не известно, ибо святой первомученик Стефан говорит так: «Соломон созда Ему храм. Но Вышний не в рукотворенных храмех живет; глаголет бо: небо Мне престол есть, земля же подножие ногама Моима. Кий храм созиждете Ми, глаголет Господь, или кое место покоигду Моему? Не рука ли Моя сотвори вся сия?» (Деян. 7: 47—50).

Святой Стефан! Ты приводишь нас в смущение, когда говоришь, что «Вышний не в рукотворенных храмех живет». Ведь люди благочестивые не станут и созидать храмов Богу, если Бог не обитает в них. Ведь в храмах-то святых и только жить Богу, как в истинных Своих домах. За святого Стефана толковники отвечают так: Богу не неприятно созидание святых храмов и украшение их, ибо и Давид Духом Святым восхваляет их, говоря: «Возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея» (Пс. 25: 8). Нельзя сказать и того, чтобы Господь не обитал в храмах Своих, ибо и Иезекииль пророк говорит: «И видех и се исполнь славы храм Господень» (Иез. 43: 5).

Но почему же святой Стефан первомученик сказал сии слова: «Вышний не в рукотворенных храмех живет»? Он сказал их по двум причинам. С одной стороны, он хотел поразить гордость иудеев, которые безмерно хвалились своим иерусалимским Соломоновым храмом и думали о нем так, будто Бог в нем живет больше, чем даже на небесах; с другой же стороны, он хотел показать, что Бог не так любит жить в рукотворенных храмах, созидаемых в честь Его, как любит и желает жить в храмах нерукотворенных. А говоря по Божьей правде, иногда в рукотворенных храмах Бог и не желает обитать, если неблагоговейные и не имущие страха люди Его святой дом превращают в вертеп разбойников, как и Сам Он говорит: «Дом Мой — дает молитвы, вы же сотвористе его вертеп разбойником» (Мф. 21: 13). Соберутся люди в церковь как будто на молитву, а между собою говорят и празднословят о постороннем: то о купле или продаже, или о пиршествах, или о ссорах, то осуждают кого-либо или бранят и злословят, или разбивают добрую славу ближнего разными хульными словами, так что храм Божий является чрез это уже не храмом Божиим, а вертепом разбойников. Другие же, стоя во святом храме, как будто и молятся устами, но в уме своем они мечтают о домашнем: о жене, о детях, о богатстве, о сундуках, о деньгах или о другом чем-либо. Иной же, стоя, дремлет, а иной помышляет о скверном и злом: один — о воровстве, другой — об убийстве, третий — о прелюбодеянии и любодействе, а четвертый мыслит в храме гнев и месть ближнему своему. Все они храм молитвы делают не храмом молитвы, но каким-то вертепом. Иногда случается и то, что даже лица духовного сана, будучи пьяными, бранятся, сквернословят, дерутся, и при этом не только в храме, но и в святом алтаре. Тогда поистине храм Божий является уже не храмом Божиим, но вертепом разбойников. Тогда от святого места, оскверняемого бесчинием и скверными словами, отгоняется благодать Божия, подобно пчеле, прогоняемой дымом. Тогда можно сказать, что нет там Христа: «Несть зде».

Было время, когда Господь наш сделал из веревок бич и изгнал всех продающих и покупающих в церкви. Что, если бы и ныне Он видимо пришел в Свой святой храм с тем бичом? Не изгнал ли бы Он всех вон, тех которые разговаривают, сквернословят, думают о скверном и не внимают чтению и пению? Но, о, Господи, уже прошло то время, когда Ты изгонял бесчинников из святого Твоего храма. Ныне настало наше окаянное время. Ныне уже мы изгоняем Тебя, а храм Твой претворяем в вертеп разбойников. Теперь можно иногда сказать о храме Господнем: нет здесь Бога; был, да ушел прочь: «Воста, несть зде».

«Вышний не в рукотворенных храмех живет», — говорит святой Стефан (Деян. 7: 48). Где же тогда нерукотворенный храм Вышнего? Каждый человек, одухотворенный, вразумленный и просвещенный святым крещением, — вот храм Божий, как об этом свидетельствует и апостол: «Храм Божий свят, иже есте вы» (1 Кор. 3: 17); и еще: «Телеса ваша храм суть живущему в вас Святому Духу» (1 Кор. 6: 19). Если же каждый праведный человек есть храм Божий, то значит, в каждом человеке можно искать Христа, обитающего по воскресении, и тогда можно будет сказать: «Есть зде», но и сие под сомнением и не доподлинно известно.

Много есть просвещенных крещением и правоверных, но мало тех, в которых обитал бы Христос, как в истинном Своем храме. Ведь и вор крещен, и разбойник, и прелюбодей; ведь каждый злодей просвещен верой. Но не спрашивай в них Христа: «Несть зде». Разве давно когда-либо был; разве только тогда, когда вор имел еще младенческие годы. Когда же он пришел в возраст и стал воровать, тотчас отошел от него Христос: «Воста, несть зде».

Иной с виду и кажется добродетельным, но Бог знает, что в тайниках его; ибо в одном месте апостол говорит: «Бываемая от них отай, стыдно есть и глаголати» (Ефес. 5: 12). Не скоро найдется Христос и в этих людях: «Несть зде».

Иной же считается верным рабом Божиим и истинным богопочитателем, но на деле он чтит Бога только устами, сердце же его далеко отстоит от Него; и в нем не спрашивай Христа: «Несть зде».

Кто является богомольцем, кто подвижником, кто постником, кто нищелюбцем, а кто и иным каким либо добрым делом известен. Но если они лицемерно все сие творят, из тщеславия, на показ людям, то и здесь не ищи Христа: «Несть зде».

Бывает, что иной притворяется смиренным, а в уме гордится, притворяется целомудренным, а в мыслях сквернится, притворяется любящим, а в сердце злобствует, устами говорит мирное, лобзает, но в то же время коварствует и творит лесть, подобно Иуде. Не надейся и здесь найти Христа: «Несть зде».

Не легко найти бисер драгоценный в глубине моря, злато и сребро в недрах земных; так же трудно найти и Христа в людях, в которых бы Он мог обитать, ибо по словам Давида: «Вси уклонишася, вкупе непотребни быша; несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс. 13: 3). «Несть зде».

Псаломнические слова: «Господь во храме святем Своем» в старопечатной Псалтири, а также и в Киевской читаются так: «Господь в церкви святей Своей», и это гораздо правильнее, ибо иное есть храм, и иное — церковь. Храм построен руками, имеет каменные или деревянные стены, он утвержден и создан стоящим на одном месте, как и сей святой каменный храм. Церковь же не руками сотворена; не имеет она и стен каменных, ибо церковью считается собрание верующих, находящихся не на одном каком-либо месте, но по всей вселенной. Посему-то она и называется, и есть церковь соборная, апостольская. Она простирается от начала до конца вселенной и есть во всяком народе и племени, какие только правоверно славят Христа Бога. Основание сей церкви — Сам Христос; стены — закон Божий; столпы — апостолы, евангелисты и учители; покров — Дух Святый. Об этой-то церкви у апостола и пишется: «Вы есте церкви Бога живаго», как сказал Бог: «Вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие» (2 Кор. 6: 16; Пс. 10: 3). Посему если псаломское писание говорит: «Господь в церкви святей Своей», то нужно это понимать так, что Господь обитает во множестве Своих верующих; и если, по преждесказан-ным словам святого Стефана, «не в рукотворенных храмех живет», то без сомнения Он живет в нерукотворенной Своей церкви, которую до конца возлюбил, которую искупил Своею кровию и за которую Он положил душу Свою. Итак, в церкви, в собрании верующих, нужно искать Христа, обитающего по Своем воскресении, ибо Он им сказал: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28: 20).

Но, о, как окаянны последние времена наши, ибо ныне сия святая церковь крайне притесняется и умаляется: с одной стороны — внешними гонителями, с другой же — внутренними раскольниками, которые, по апостолу, «от нас изыдоша, но не быша от нас; аще бы от нас были, пребыли убо быша с нами» (1 Ин. 2: 19). Они не сыны церкви, но прелюбодеи, терзают внутренность церкви, своей матери, хулят ее многими непотребными словами и, отторгшись от нее, увлекают за собой и многих других, толкая их к заблуждению и погибели. Теперь уже так умалилась сама истинная соборная и апостольская церковь, что едва можно где-либо найти истинного сына церкви. Чуть ли не во всяком городе находится теперь какая-либо особая вера, и толкуют теперь о вере и простые мужики, и бабы, совершенно не знающие истинного пути; рассуждают о догматах, учат о сложении трех перстов и проповедуют новый неправильный крест. Стоят окаянные в своем упорстве, презирая и отвергая истинных учителей церковных. Иные же, хотя и находятся как будто внутри церкви, но сие — одно коварство: они только вид имеют благочестия, «силы же его отметаются». В таких поистине нет Христа, нет в них Бога: «Несть зде». Но оставлю ныне говорить о таких подробно. Пойду лучше дальше в путь, желая найти Христа.

Я сказал, по Псалмопевцу, что «Господь в церкви святей Своей», в церкви святой, апостольской, правоверной, простирающейся по всей вселенной, хотя и притесняемой, и озлобляемой, и терзаемой, однако препобеждающей, которой даже и адовы врата не могут одолеть. Я сказал, что в ней Господь, посему и удаляющимся от нея нет спасения.

Но все-таки поищу Христа и в другом месте, в особенности же в сынах церкви, ибо многие и православную истинную веру содержат, и внутри церкви находятся, и как будто держатся своей матери, и даже не помышляют отторгнуться от нее, а между тем они чужды Христа. Церковь святая, как нива пшеничная: она имеет и пшеницу, и плевелы, но и то, и другое — только до жатвы. В церкви святой, значит, есть и добрые, и злые, есть и праведники, и грешные, есть и овцы, и козлища; церковь — как мать: она питает и согревает не только добрых своих чад, но и злых, — добрых любя, а злых терпя и милосердствуя о них. Я же ищу Христа только в истинных чадах церкви, где Он находится по Своем воскресении: «Где есть?»

Снова я спрошу у Псаломника, где искать Господа нашего? Псаломник говорит: «Господь посреде людей Своих», и еще: «Господь крепость людем Своим даст, Господь благословит люди своя миром» (Пс. 124: 2; 28: 11). Но я и еще спрошу: кто же эти люди Христа, Бога нашего? Поистине всякий скажет, что люди Христовы — это христиане. Итак, будем искать Христа между христианами и скажем: «Есть зде».

Но опять приходится болеть сердцем, ибо многие из нас только по имени христиане, а по делам — горше поганых; только имя христианское, житие же скотское, свинское. Мы ограждаемся крестом Христовым и вторично распинаем Христа, как богоубийцы, — распинаем Его скверными, мерзкими и нечистыми делами. Мы поклоняемся иконе Христовой, а кровь Его дражайшую, излиянную за нас, попираем ногами, соделывая бесцельным и недейственным Его вольное страдание за нас. Мы хвалимся именем христианским и это же самое Его святое имя, нам данное, мы делаем хульным. Будучи христианами, живем не по-христиански. Что же? Можно ли сказать, что здесь Христос? Никогда! «Воста, несть зде!»

При каждом таком христианине невидимо стоит ангел хранитель и плачет, говоря: не ищи здесь Христа, — когда-то был здесь, но давно уже отошел. «Воста, несть зде».

Но не все христиане таковы. Есть злые, зато есть и добрые. Как посреди пшеницы есть плевелы, так и посреди плевел иногда бывает пшеница. Среди злых можно найти много и добрых, имеющих в себе Христа, и иногда можно будет сказать: вот здесь Он. Итак, будем смотреть и искать.

Теперь нас устрашают слова Господа нашего, хотя и не к нам сказанные, но достигающие и до нас. Господь сказал: «Взыщете Мене, и не обрящете», и «Во гресех ваших умрете» (Ин. 7: 34; 8: 21). Но почему же, о, Господь наш! мы не можем найти Тебя? Потому, говорит Он, что не даете Мне места в вас к пребыванию; если и принимали Меня когда-либо вашим малым ко Мне обращением, зато вскоре же снова изгоняли Меня бесчестно, снова возвращались к вашим злым делам. Но все-таки мы будем искать Тебя, Господи.

Поищем Его в чине духовном. Ведь в нем и подобало бы Христу быть, как в Своих истинных служителях, носящих образ Христов. Но и в них редко найдешь Христа, ибо и из них каждый ищет своего, себе добра желает, а не людям, себя пасет, а не Христово стадо. Что, если бы кто, посмотревши прежде всего на самый высокий духовный чин, спросил бы кого (но только, чтобы он ответил по правде): «С каким намерением, с каким желанием ты пришел к высоте пречестнейшего сего духовного сана? Для одной ли только славы Божией, или же ради своей чести и славы? Для приобретения ли спасения душам человеческим, или же для своего обогащения? Пасти ли овец Христовых, или же только для того, чтобы себя напитать получше?» Поистине, найдется не один, который пришел не столько ради славы и чести Божией, сколько для своего прославления и чести, не столько для людской пользы принял сей сан, сколько из-за своей собственной корысти. Такой пришел не для того, чтобы послужить спасению душ человеческих, но чтобы его власти послужили все подначальные. Он пришел быть не отцем и пастырем, но господином и владыкой.

Простите мне, высочайшие власти духовные, говорящему сие. Я говорю не о всех, но только о некоторых, и в их числе, быть может, обретаюсь и я, грешный. Я знаю, что лица высочайшего духовного сана являются ангелами во плоти, как пишется о сем в Апокалипсисе: «Ангелу Ефесския церкве напиши… Ангелу Смирнския церкве напиши… Ангелу Пергамския церкве напиши» и прочее (Апок. 2: 1,8, 12). Однако же между теми ангелами может находиться и человек, подверженный немощам. Ангелам беспорочным от Пастыреначальника блюдется честь и венец, а опороченным ангелам (как и мне, грешному), подпадшим немощи человеческой, Господь говорит одному так: «Имам нечто на тя мало», другому сие: «Вем твоя дела, имя имаши яко жив, а мертв еси», иному же вот что: «Ни студен еси, ни тепл», «Изблевати тя имам от уст Моих» (Апок. 2: 14; 3: 1, 15, 16).

Посмотрим теперь на следующий духовный чин, то есть, на мирских иереев и диаконов, и поищем в них Христа, поистине обитающего здесь. Что, если бы также каждого из них отдельно спросить: «Что привело тебя к священному сану? То ли, чтобы спасти себя и других?» Что каждый ответит? «Нет, не для сего, но чтобы прокормить жену, детей и домашних». Действительно, служащие алтарю должны и питаться от алтаря, однако же, если они идут в сей сан более ради самого пропитания, чем для славы Божьей или для спасения своего и душ человеческих, то в них трудно сыскать Христа. Рассмотри себя всякий освященный человек! Что ты думал, когда пришел к сану духовному? Для спасения ли ты пришел, или ради корма, которым насыщаешь тело? Ты «поискал Иисуса не для Иисуса, но для хлеба куса». Иной служит не только не для созидания овец Христовых, но даже и себе не на пользу, а лишь людям на соблазн и на свою собственную погибель. Иной, взяв ключ разумения, сам не входит и входящим возбраняет; иной же даже и ключа разумения не имеет, в своем звании пребывает недеятельным и не только вверенных ему овец не приводит ко спасению, но даже и сам не знает пути спасения. Здесь слепец водит слепцов, посему вместе они и в яму упадут. Не скоро в них мы найдем Христа: «Несть зде».

Пошли мы, было, искать Христа в монастыри, но и в них все ныне испортилось; ничего нет, и порядка нет, едва и Христос остался; теперь только хлопоты да ропот, печаль и вздохи. В крайней нищете и скудости, пожалуй, и нашелся бы Христос, если бы только сия нищета и скудость переносились с благодарностию. Но всякий ли может свою беду терпеть с благодарностию? Разум советует великодушествовать, а немощь человеческая малодушествуя ропщет.

Разве поискать Христа в народе? Но где есть больше воровства, как не в народе? Там воровство, там убийства, там шум и мятежи. Не напрасно говорит Писание: «Изыдите от среды людей сих и нечистоте их не прикасайтеся» (2 Кор. 6: 17). Если же где-либо и были в народе богобоязненные и добрые люди, то в настоящее время и те за своими делами и неприятностями и Бога забыли, и от молитвы отстали.

Быть может, найдем Христа среди великих людей, среди бояр и судей, поставленных для соблюдения правды? Ведь они поставлены смотреть за справедливостью и делать правду. Пошли мы, было, и к ним искать Христа, но там недоступно. Нам сказали: не время, приди в другой раз. Но и незачем ходить к ним, ибо Писание говорит: «Изыде беззаконие от судей и старец» (Деян. 13: 5). Среди них едва ли и был когда Христос, ибо в нынешнее злое время и они сделались злыми; правда в них скудна, а милосердия и совсем нет. Где же нет правды и милосердия, там не ищи Христа: «Несть зде».

Впрочем, не о всех судиях и правителях я говорю сие: не о тех, которые боятся Бога и творят правду, и хранят похвальную милость на судах, а о тех я говорю, к которым взывал и пророк Михей, обличая обиды, которые они делали убогим людям, обличая их неправды, хищения и оскорбления. «Слышите, — говорит он, —властители, ненавидящие добра, взыскующие же злое; не вам ли есть дано разумети и творити суд праведный в людех? Вы же до толика озлобляете нищих и убогих людей неповинных, яко и кожу с них одрасте, и кости их столкосте, и содробисте плоти их, аки в коноб вложити на устроение снеди. Слышите, старейшины дому Иаковля, развращающий правое, возграждаете Сиона кровми, и Иерусалима неправдами» (Мих. 3: 1—3, 9, 10). Нет, не найти Христа в таких судьях и правителях: «Несть зде».

Где же тогда можно найти Его, Бог знает. Разве только и остается, что сетовать с Магдалиною, говорящею: «Взяша Господа моего от гроба, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20: 13). Грехи наши взяли от нас Господа нашего, и не знаем, где теперь можно искать Его.

Кто-либо скажет в уме своем: «Господь мой со мною, и я с Ним, ибо я верую в Него, молюся Ему и поклоняюсь Ему». О, если бы дал Бог, чтоб так сие и было! О, если бы Господь наш был со всяким христианином, верующим в Него, молящимся Ему и поклоняющимся Ему! Но еще не известно, со всяким ли Он христианином, ибо для спасения человеку не достаточно только веровать во Христа, ибо, согласно словам святого апостола Иакова, «и беси веруют и трепещут» (Иак. 2: 19), однако же они — бесы. Какая польза христианину только веровать во Христа, а дел христианских не иметь? Какая польза только молиться Христу, а заповеди Его преступать? Какое добро в том, чтобы кланяться Христу Богу и в то же время опечаливать Его беззаконными делами подобно тем, которые во время Его вольного страдания, сгибая колени, поклонялись Ему и в то же время, взявши трость, били Его по главе? Кланяешься, человек, Христу, но в то же время ты бьешь Христа, озлобляя и мучая ближнего своего, насилуя и грабя его, и отнимая несправедливо его собственность. Ты молишься Христу, а в лицо Ему плюешь, испуская сквернословие из уст твоих, укоряя и осуждая ближнего твоего. Ты веруешь во Христа, а делами твоими богопротивными ты отметаешься от Него.

Если ты говоришь, что Христос с тобою, а ты со Христом, то покажи мне сие на жизни твоей, как говорит и апостол: «Покажи ми от дел твоих веру твою» (Иак. 2: 18). Покажи мне знак, по которому я могу узнать, что Христос обитает в тебе, и сказать: «Здесь Он». Не скорее ли я покажу в тебе то, из чего будет ясно видно, что нет в тебе Христа, и можно будет тогда сказать: «Несть зде». Послушай же, как и что я покажу.

Знаете ли вы, память какого святого празднуется церковью в нынешний седьмой день апреля? Почитается память преподобного отца вашего Георгия Исповедника, епископа града Мелетина, что на острове Лезвии. Что написано в житии сего преподобного? Вспомни, кто читал. Если же кто не читал и не знает, что там написано, то я скажу. Когда за грехи человеческие должна была отняться милость Божия, когда прогневался Господь Бог, то церковь Божию готовы были постигнуть бедствия и гонения. Не многим до сего времени были показаны в мелетинской церкви такие знамения. Во время вечернего пения, когда народ пел «Кирие, элеисон!» («Господи, помилуй!»), святой крест, бывший на Божественном престоле, внезапно какой-то силою был с великим шумом выхвачен из своего места, поднялся вверх под стропила и потом, склонивши верх свой вниз, упал на землю. Народ, видевший это, был объят великим страхом и ужасом; поднявши вверх руки свои, он велегласно и долгое время взывал: «Кирие, элеисон!»

Вторым знамением грядущих бедствий было следующее. Чрез несколько дней после описанного, когда двери церковные случайно были не заперты, какой-то великий вепрь, страшный и смрадный (не привидение, но на самом деле вепрь), имевший отрезанные уши и хвост, вошел в церковь, потом в алтарь и лег на горнем седалище. Слуги церковные, увидевши тотчас это, начали изгонять вепря, но не могли его изгнать, ибо он был очень свиреп и бросался на всех, и прогонял всех, кто хотел изгнать его из алтаря. Тогда они принесли большие дреколья, долгое время били его до крови и, утомившись, с большим трудом смогли, наконец, изгнать его.

В это время там был некий прозорливый старец, именем Симеон, который с плачем говорил народу, что знамение это не к добру. Верьте мне, дети, говорил он, падение креста предзнаменует, что придет какая-то крестоборная ересь и гонение на церковь Божию; вепрь же смрадный предзнаменует то, что сей престол примет по попущению Божию какой-то епископ, имеющий свинский нрав и житие. Это вскоре и сбылось. Лев Армянин, получивши греческое царство, восставил иконоборческую ересь и поднял великое гонение на церковь. В то время от царя Льва Армянина и от лжепатриарха Феодота, называемого Касситером, — от этих еретиков был послан на остров Лезвийский, в город Мелетин, единомышленный им еретик. Он, подобно вепрю, вышедшему из степей, пожрал и испачкал виноград Христов, попирая и сокрушая святые иконы и зверски смущая словесных овец.

Оба эти знамения, бывшие в те времена, вспоминая по случаю памяти празднуемого ныне святого, я прилагаю к настоящей нашей беседе и снова говорю с апостолом: «Вы есте церкви Бога живаго» (2 Кор. 6: 16). Всякий христианский благочестивый человек есть церковь Христа Бога нашего. В этой церкви есть и крест. Им является как всегдашнее памятование о страданиях Христовых, согласно словам апостола Павла: «Не судих ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята» (1 Кор. 2: 2), так и повседневное умерщвление греховных страстей своих, а также и терпеливое перенесение всего скорбного, случающегося по Божию попущению. Горнее же седалище в сей духовной церкви, то есть, в христианском человеке, это есть сердце, в котором любит почивать Архиерей грядущих благ, Христос, говорящий человеку: «Даждь Ми, сыне, твое сердце» (Притч. 23: 26).

Внемли здесь и рассмотри в себе самом, человек христианский, являющийся, по апостолу, «церковью Бога живого»: не упал ли в тебе крест, не возлег ли на горнем седалище твоего сердца вепрь и свинья? Если ты оставил всегдашнее воспоминание о страданиях Христовых, если прекратил повседневное умерщвление твоих греховных страстей, если не имеешь благодарного терпения в случающихся с тобой скорбях, то знай: это есть верный признак того, что не находится в тебе Христос. «Несть зде». Если в сердце твоем вместо любимого Христа лежит вепрь или свинья, любовь к какому-либо блудническому лицу, если нрав твой как у вепря и житие твое свинское, то знай: это есть верный признак, что нет в тебе Христа. «Несть зде».

Если ты мне покажешь, что ты сораспят с Христом в умерщвлении страстей твоих, если явишь мне не свинское, но святое и праведное житие, то я без всяких сомнений скажу, что в тебе обитает Христос, скажу: здесь Он. Но пока я вижу, что ты, как свинья в кале тинном, валяешься в греховных страстях и сластях, до тех пор я без сомнений буду говорить: нет Христа в нас, нераскаянных грешниках. «Несть зде».

Итак, где же мы найдем Господа нашего? Теперь я еще вспомню тех бедных людей, о которых когда-то говорил и святой пророк Михей, кожа которых ободрана неправедными судьями, кости истолчены и тело раздроблено, как съедобное мясо.

О, люди, страждущие в подобных бедствиях! В вас ныне обитает Христос, как в Своих членах, если только вы терпите с благодарением. Вы — новые мученики последних времен. Так страдал и святой великомученик Георгий, который был нечестивым царем убит за Христа. Вам сплетаются венцы небесные, только не изнемогайте в терпении, но взирайте на страдания Господа своего, пострадавшего за нас еще больше, благодарите Его за все и положитесь во всем на Его святую волю, говоря: «Да будет воля Твоя, Господи», а Господь с Своей любовию, хотя и невидимо, но всегда будет среди вас. Итак, вот где Он.

Господь любит плачущих; вы же всегда в слезах. Итак, в вас Он живет: «Здесь Он».

Любит Господь алчуших и жаждущих, а у вас и пить, и есть мало, и у иных нет и половины хлеба; значит, Он в вас обитает. «Здесь Он».

Любит Господь и невинно страдающих, а ваши страдания и исчислить трудно: одни избиты до крови, другие расправой измучены так, что в ином уже едва и душа в теле держится. Значит, в вас вселяется Господь. Он, видя страдание ваше, готовит за них радость вечную. «Здесь Он».

О, новые страдальцы, страстотерпцы и мученики! Молю вас и увещеваю, не изнемогайте в терпении, но благодарите Христа своего. Он же придет по воскресении Своем в гости к вам; и не только в гости, но даже в неразлучное пребывание с вами, ибо о каждом из вас говорится в Евангелии: «Аз и Отец прийдем и обитель у него сотворим» (Ин. 14: 23). В вас Христос и есть, и будет, а вы скажите: Аминь.

18. Поучение в неделю четвертую по Пасхе, о расслабленном («Се здрав еси: к тому не согрешай, да не горшее ти что будет» (Ин. 5: 14))

Возлюбленные мои слушатели! Смотря своими грешными очами на ваше благочестие, я без сомнений имею в своем уме, что если и не все, то очень многие из вас в прошедшую Четыредесятницу примирились с Богом воздержанием, постом и теплыми молитвами из сокрушенного сердца, исповеданием грехов своих и святым покаянием и чрез это востали здравыми от душевной слабости. Слава Богу!

Но я сомневаюсь: не возвратился ли кто снова к своим прежним греховным делам? Боюсь, не уподобился ли кто-либо животному, которое после омовения возвращается в кал тинный. Боюсь, что кто-либо уже опять готов впасть в ту же духовную слабость или на самом уже деле впал. Такого я предостерегаю от грехопадения Христовыми словами: «Се здрав еси: к тому не согрешай».

В нынешней моей простой беседе, которую я начинаю в честь Богу, а нам на пользу душевную, мы рассмотрим, насколько ужасно зло в том, чтобы после покаяния возвращаться к прежним грехам и беззакониям.

«Се здрав еси: к тому не согрешай, да не горшее ти что будет».

Слова «да не горшее ти что будет», нося в уме рассуждением, мы подумаем, что такое может быть «злое» и что есть «горшее»? Зло есть то, что вредит человеку; горшее же есть то, что не только вредит, но и совсем губит человека и истребляет его из среды живущих на земле. Зло — это значит долгое время лежать на одре болезни, подобно евангельскому расслабленному, который лежал тридцать восемь лет; горшее же — значит умереть. Зло — это впасть в яму, а горшее — это никогда не выйти из ямы и быть засыпанным в ней землею навсегда. Зло — значит получить какую-либо рану на теле, горшее же — значить быть убитым. Зло — значит согрешить один раз или два, а горшее — это значит грешить всегда и после покаяния делать то же, ибо грех, часто повторяемый, не только расслабляет душу, но и умерщвляет ее, не только повергает в лютую яму падения, но и засыпает ее прахом отчаяния, не только уязвляет, но и убивает, не только вредит, но и совсем губит.

Рассмотрим прежде всего вред греха, к которому кто-либо возвращается после покаяния.

В людях живет сугубая болезнь, которая вредит человеку и мучит его: одна — внешняя, а другая — внутренняя. Внешняя болезнь — это болезнь на теле, когда, например, кто-либо получит рану от какого-либо удара, от меча, стрелы, или же когда лицо чье-либо будет повреждено проказой, которая сделает человека безобразным, не имеющим ни вида, ни красоты. Внутренняя же болезнь бывает в желудке, в жилах, в костях. Внешнюю рану видит всякий, внутреннюю же никто не может видеть. Ее ощущает только страждущий, или же только искусный врач узнает ее. Внешняя болезнь может врачеваться скорее и легче, внутренняя же не скоро и трудно, но и то только искусным врачом.

Велико зло — болеть одной какой-либо болезнью, или внешнею, или внутреннею; но еще большее и горшее зло — болеть обеими болезнями сразу, и внешней, и внутренней.

Душа наша тоже имеет свою внешность и свою внутренность. Разум есть как бы лицо души, которое видимо для всех: «Мудрость человека сияет на лице его» (Еккл. 8: 1), и разумного человека всякий узнает по беседе, по нраву, по делам; все это внешность душевная. Совесть же в душе — это ее внутренность, недоступная ничьим взорам. Приступит человек к покаянию; и глубоко, и чисто сердце его. Если же после покаяния он возвращается к своим прежним беззакониям, то впадает в столь великое зло, что вредит и внешность душевную, и внутренность, то есть, и разум, и совесть.

Но скажем прежде о разуме.

Как лицо человеческое безобразится от получения какой-либо раны или проказы, так и разум делается безумным чрез возвращение ко греху после покаяния, и человек тогда соделывается уже не человеком разумным, но скотом несмысленным, которому он и уподобляется, согласно написанному: «Приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс. 48: 13). Но чтобы яснее сие уразуметь, посмотрим в Дагоново капище, которое было в Азоте.

Некогда иноплеменники боролись с израильтянами во дни великого жреца Илии. По попущению Божию одолевши израильтян, они взяли в плен ковчег Божий, принесли его в свой город Азот, внесли его во храм Дагонов и поставили его около Дагона. Посмотрим же, что случилось тогда в Дагоновом капище (1 Цар. 5: 1—4).

Азотяне, проснувшись поутру, пришли тотчас во храм и увидели, что Дагон упал лицом на землю пред ковчегом Божиим. Не совсем еще худо тебе, Дагон, ибо хотя ты и упал, но еще не разбился, остался целым и был в состоянии занять свое прежнее высокое место. «Воздвигоша бо Дагона и гюставиша на место его». Стой же, Дагон, не падай более, ибо после второго падения ты уже не встанешь целым, но совсем разобьешься. Так и случилось. Снова азотяне поутру увидели: Датой лежал на земле, голова же Дагонова и обе руки его отброшены к порогу, а целым остался только хребет Дагонов. Не дивно, Дагон, сие; не падал бы вторично, тогда бы ты был цел. Повторил ты свое падение, посему и разбился. Не удивительно, что упал Дагон, вторично низверженный силою Божией; дивно то, что люди самовольно повторяют свои греховные падения.

Слова Писания: «Токмо хребет Дагонов оста» еврейская Библия читает так: «Токмо Дагон оста». Что же значит: «Токмо Дагон оста»? Дагон, по толкованию некоторых, есть то же, что и рыба, ибо идол был подобен рыбе. Он имел человеческую голову и руки; посему, когда после второго падения откололись голова и руки, то и осталось только подобие рыбы.

Теперь поясним нашу беседу.

Когда человек впадает однажды в какой-либо грех, то еще не совсем сокрушается, еще есть надежда на восстание, еще рука Господня может поднять и подкрепить его, согласно написанному: «Аще и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его»; «Силен бо есть Бог поставити Его» (Пс. 36: 24; Рим. 14: 4). Поставленный же после на своем месте чрез святое покаяние, как при ковчеге при прежней Божией благодати, если падет вторично, если снова возвратится к прежнему беззаконию, тогда падение его бывает несравненно ужаснее, ибо тогда он губит как главу, то есть, здравый разум, так и руки, то есть, дела разумные; тогда лицо его душевное обезображивается и пред Богом, и пред людьми. Он тогда не только горше прогневляет Бога, но является и для людей предметом соблазна, осуждения, смеха и поношения. Он бывает тогда без прежней своей добродетельной красоты, как без красоты лица, бывает без богомысленного разума, как без главы, без добрых дел, как без рук. Он тогда не может отстать от греховной привычки, но совершенно порабощается ею и уже делает не то, что хочет, но то, чего и не хочет, ибо делает не он, но живущий в нем грех: «Имже бо кто бывает побежден, тому и работен есть», — говорит Писание, — и «творяй грех раб есть греха» (2 Пет. 2: 19; Ин. 8: 34). Без главы же, разума, и без рук — деяний разумных — остается один только Дагон, то есть, рыба несмысленная или, лучше сказать, идол бесчувственный и недейственный; а такой сокрушенный идол не скоро может быть поставлен на преяснем месте. Нужен искусный мастер, художник, чтобы ту отпавшую голову и те отпавшие руки снова ему приделать, а для этого необходимо много труда, времени и стараний.

Много, скажу я, нужно труда в покаянии и подвигах, много времени для удовлетворения за грехи и много напряжения сил для умерщвления себя и преодоления злого своего нрава. Это есть вред для души как бы внешний, который многие могут увидеть и уврачевать, согласно слову Господню: «Аще видиши врага согрешающа, обличи того между тобою и тем единем» (Мф. 18: 15), ибо и начальствующий может научить, и добрый друг усовестить, и недруга обличить, а от обличения у человека происходит часто великое исправление.

Сказавши о повреждении душевной внешности, разума, мы не умолчим и о вреде душевной внутренности, о вреде и тяжкой болезни совести, ни для кого не видимой и не легко исцелимой.

В чем же она заключается? А вот в чем: в надежде неопределенной, особенно же ложной, в надежде на востаннє от падения, на покаяние и на новое получение благостыни. Многие после покаяния возвращаются к своим прежним беззакониям с такою надеждой, говоря самим себе: согрешил и покаялся; еще согрешу и еще покаюсь, ибо написано: «Елико падеши, толико востани и спасешися». О, ложная надежда! О, туманное упование, основанное не на твердом камне, но на песке! Не тебе, не тебе, возвращающемуся к прежнему злодеянию добровольно и нарочито, не тебе служит сие Писание: «Елико падеши, толико востани и спасешися», но тем, которые случайно впадают в какой-либо грех, а не по нарочитому изволению и намерению. Тебе же нужно слышать громогласного учителя церковного, св. Иоанна Златоустого, вопиющего так: «Недостоин прощения тот, кто по причащении снова согрешает; недостоин здоровья тот, кто по исцелении снова сам себе причиняет раны; недостоин очищения тот, кто по очищении снова оскверняет себя».

Таких людей, которые возвращаются к своим прежним грехам после покаяния и говорят себе: «Покаюсь еще», — таких людей надежда подобна надежде Сампсоновой. Вы знаете, какими искушениями был искушаем сильный Сампсон со стороны коварной прелестницы Далиды для того, чтобы только он сказал ей, в чем заключается его сила, но он обманывал разными выдумками, то говоря ей, что изнеможет тогда, если будет связан семью мокрыми тетивами, то будто бы тогда, если будет связан новыми веревками (Суд. 16: 11—15). На самом же деле от всего этого он легко вырывался, как будто из паутинных сетей. Потом же, даже видя коварство льстивой женщины, ищущей его головы, он не хотел избавить себя от явной беды, когда был побежден любострастной и грешной любовью к той женщине. Он сказал ей всю истину и открыл ей тайну сердца своего, что тогда отступит от него сила, когда острижены будут волоса на главе его. После сего, усыпленный на лоне Далидином, он был острижен, а прелестница закричала ему: «Сампсон, вот иноплеменники идут на тебя!» Пробудившись от сна, он сказал про себя: «Вот я выйду, как прежде, и вырвусь».

О, как ложна надежда твоя, Сампсон! Ибо уже не вырвешься теперь из рук врагов твоих, как многократно вырывался прежде, ибо уже отступила от тебя сила твоя. Но не уразумел Сампсон, что отступил от него Господь: и взяли его иноплеменники, и выкололи ему глаза.

Обратим здесь внимание на две вещи. Во-первых, Сампсон не знал, что отступил от него Господь, ушла сила его, и, во-вторых, в своем неведении он питал ложную надежду на прежнюю победу над врагами. «Выйду, — сказал он, — как и прежде».

Подобно сему и человек, возвращающийся после покаяния к своим прежним грехам, успокаивает себя надеждой, говоря: согрешу, а потом снова покаюсь, как и прежде каялся; прогневаю Бога, а потом испрошу у Него прощение, как испрашивал и прежде; осквернюсь и снова омоюсь покаянием, как омывался и прежде. О, ослепленная надежда грешника! О, глупый разум! О, тщетное ожидание! Вот уже отступил от тебя Господь, отступила сила Божьей благодати, прежде помогавшая тебе. Вот уже руки иноплеменников на тебе, руки врагов твоих адских уже на тебе. Уже схватили они тебя, выкололи твои разумные очи, сковали тебя злыми греховными привычками, и теперь уже не известно, освободишься ли ты, вырвешься ли ты из рук их. Не известно, будет ли тебе дано время для покаяния. Не известно, получишь ли ты благополучный момент, когда сила благодати Божией снова возвратится к тебе и поднимет тебя от твоего лютого падения, ибо ушла от тебя, отрясши прах от ног своих и говоря: «Се оставляется тебе дом твой пуст»; и войдут в тебя семь ужасных греховных бесов, и будут тебе последние грехопадения горше первых. Горше; ибо, придя в глубину зол, ты воз-нерадишь и отчаешься, а что последует за отчаянием, ты сам знаешь.

Много лучше, примирившись с Богом после первой греховной вражды, жить с Ним в неразрывном мире, а не снова поднимать брань против Него с тем, чтобы потом примириться. Лучше, найдя однажды Бога, всегда держаться Его, чем снова терять Его, чтобы опять искать Его, ибо, ища Бога покаянием после первого грехопадения, ты можешь быть уверен, что найдешь Его: «Взыщите, — сказано, — Бога, и жива будет душа ваша» (Пс. 68: 33); «Ищяй обретает» (Мф. 7: 8). Если же, согрешив самовольно в другой раз, ты снова захочешь найти Его, то в другой раз уже не известно, найдешь ли Его.

Мария, сестра Лазарева, дважды искала Господа своего: в первый раз, когда болел брат ее Лазарь, она послала к Нему, говоря: «Господи, егоже любиши, болит» (Ин. 11: 3); во второй же раз она искала Господа, когда Он воскрес из гроба. Первое искание сопровождалось уверенностью, ибо она знала, где находится Господь. «Бяше бо тогда на оном полу Иордана, на месте, идеже бе Иоанн прежде крестя» (Ин. 10: 40). Второе же искание было полно неизвестности и очень болезненно, ибо она говорила: «Взяша Господа моего, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20: 2).

Подобно сему и человеку, возвратившемуся к прежнему злу, приходится тяжко скорбеть, ибо он не знает, где найти Господа. «Взяли, — скажет он, — грехи мои Господа моего из сердца моего, и не знаю, где положили Его; не знаю, на каком месте найду Его; не знаю, могу ли я вообще найти Его где-либо».

Не напрасно Писание, говоря, что «Бог есть Дух», приписывает Ему и такое свойство: «Дух, идеже хощет, дышет, и глас Его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет» (Ин. 3: 8). Рассуждая о сем, кто-то из благоразумных говорит так: «Не знаешь, откуда идет, тогда, если не уверен, достоин ли ты любви или же ненависти, милосердие ли Он явит тебе или гнев, даст ли награду тебе или готовит жестокий суд. Не знаешь же, куда от тебя уходит, тогда, если ты не уверен, вблизи ли Он постоит где-либо немного, желая снова возвратиться к тебе чрез малое время, или же Он далеко ушел и возвратится только чрез долгое время, или, наконец, оскорбленный тобою, Он уходит на веки, не желая никогда возвращаться к тебе».

Итак, не говори себе: вот я нарочно опять согрешу и снова покаюсь; опять умру греховной смертию и снова оживу в покаянии. Послушай святого Назианзина, который покаявшегося грешника уподобил воскресшему Лазарю, говоря: «Остерегайся, человек, чтобы снова не умереть и не быть связанным путами греха, ибо не известно, будешь ли ты снова восстановлен к жизни».

Вот уже ясен теперь и другой вред души — вред внутренний, совестный, не легко видимый и не легко врачуемый; это — неопределенная, особенно же ложная, надежда и ожидание нового восстания от грехов, к которым человек возвращается после покаяния. Такой человек болеет обоими этими повреждениями вместе, как разумом — внешностью душевной, так и совестью — внутренностью душевной; разумом он унижает себя, а надеждой совсем губит. О, как ужасно зло в том, что после покаяния возвращаются к прежним грехам и беззакониям! Какое зло можно найти более горькое, когда Господь говорит: «Да не горее ти что будет»? Горше всего то, что совершенно погубляет человека из среды живущих и истребляет, причем истребляет на веки, на бесконечные века. Что же так губит человека? А уже одно огорчение, прогневление Бога является для такого человека гибельным, ибо Бог поднимается тогда на суд праведный и неумолимый и неожиданно предает такого человека вечному наказанию. Что же подвигает Бога на неумолимый суд? Ничто так не подвигает, как то, что человек после покаяния снова возвращается к злым делам, утешая себя надеждой на новое покаяние и прощение, и безбоязненно грешит в надежде на Божие милосердие.

Послушаем, что говорит Писание в книге Иисуса, сына Сирахова: «О двоих печально бысть сердце мое, и о третьем ярость ми найде: муж борец изнемогаяй нищетою и муж разумен уничижен, и человек, иже возвращается от правды на грех: Господь уготовит его на меч» (Сир. 26: 24—26). Вот мы слышим: возвращающийся от правды, то есть, покаяния, которое оправдывает человека, возвращающийся на грех надвигает на себя гнев Божий и предается мечу вечного наказания. Человек, возвращающийся ко греху, вторично распинает Сына Божия и попирает Его дражайшую кровь, пролитую за спасение мира. Таким нашим злонравием мы уподобляемся злобному Саулу, первому израильскому царю; ибо отступил от Саула Бог за его тяжкий грех: «Отступи Дух Господень, и давляше его дух лукавый» (1 Пар. 16: 14). Мучится Саул нечистым духом, а юноша Давид играет ему на гуслях; и эта музыка так действовала на Саула, что прекращалось его мучение, как говорит об этом Писание: «И бысть егда быти духу нечистому в Сауле, приимаше Давид рукама своима гусли и пояше; и отдохну Саул, и благо ему бысть, и отступи от него дух нечистый» (ср. 1 Цар. 19: 9—10). Что же Саул делает Давиду за сие благодеяние? Чрез некоторое время, когда Давид играл на гуслях, отдохнувший и пришедший в себя Саул увидел пред собою его с гуслями и, вспомнив свою прежнюю зависть и злобу, схватил копье и бросил в Давида, желая его убить; и убил бы, если бы Давид быстро не отклонился в сторону и не убежал от Саула, копье которого разбилось в стену. Удивляясь сему, Василий Селевкийский говорит: «За врачевство Саул приносит Давиду убийство; как будто он для того и пришел к здравому уму, чтобы снова поработать зависти».

Мы же, грешные, скажем про себя так: за прощение прежних наших грехов мы, окаянные и злонравные, возвращаясь к прежним нашим грехам, вместо воздаяния или благодарения Христу Богу нашему снова приносим Ему распятие, снова убийство, как будто для того только мы и были разрешены от прежних наших грехов, чтобы теми же и даже тягчайшими грехами снова прогневать Бога нашего. А что злее сего? Что горше? Что ужаснее? Покаялся ли Саул в своем грехе, получил ли прощение: о том мы не читаем, но зато знаем, что он был совсем оставлен Богом и погиб душой и телом, пронзивши самого себя мечом.

Будем ли и мы в состоянии придти к истинному покаянию, получим ли мы снова прощение грехов: об этом не знаем; Бог знает, уж не оставил ли Он нас навсегда? Не приготовил ли для нас меча вечного наказания?

Убоимся же и мы, братие, возвращаться к прежним нашим злым делам, не будем даже и думать о них, чтобы не подвергнуться нам еще более ужасным мукам. Каждый из нас пусть говорит душе своей: «Се здрава еси» по благодати Божией чрез святое покаяние, «ктому не согрешай, зане горее ти что будет»!

О, Господи! Ты Сам подай нам то, что велишь! Ты Сам охраняй нас от ужасных грехопадений во все дни жизни нашей. Аминь.

19. Поучение в шестую неделю по Пасхе, о слепорожденном («Сотвори (Иисус) брение от плюновения и помаза очи брением слепому, и рече ему: иди умыйся в купели Силоамстей» (Ин. 9: 6, 7))

Прелюбезные мои слушатели! Велико чудо Христа Спасителя нашего, совершившееся на слепорожденном, и исполнено оно великого удивления. Поелику же все дела Христовы исполнены не только удивления, но и пользы, ибо все творимое Им было на нашу пользу, то поищем какой-либо пользы и в нынешней евангельской истории о прозрении слепорожденного: предложим в нашем рассуждении вышесказанные евангельские слова и истолкуем их вкратце, «Господу споспешествующу и слово утверждающу».

«Сотвори брение от плюновения».

Сие не дивно для слюны Господней, изшедшей из пречистых уст Его, ибо она имела силу к уврачеванию очей слепорожденного. Дивно же то, что брение, прах, земля, смешанная, соединенная со слюной Господней, получила ту же врачебную силу. Это значит, что чудодейственная благодать Божия если соединится с какой-либо вещью, то и вещи, соединенной с ней, сообщает такое же чудодейственное свойство, которым обладает и сама. Некогда огонь Божественный соединился на Синае с купиной, и купина не сгорала. А почему? Потому, что хворост купины воспринял от того чудесного огня ту дивную силу, чтобы не опалиться огненным пламенем. Соединилась еще Господня благодать и с ветхозаветным ковчегом завета, а вы сами знаете, какую он получил от нее силу и как чудодействовал. Подобным образом и слюна Господня, соединившись с перстью земной, даровала ей такую же чудодейственную силу к уврачеванию слепых очей.

Мы же здесь научимся, какое великое значение имеет то, если кто-либо соединится с Богом.

Мы удивляемся великим угодникам Божиим, которые, живя в мире сем, сотворили великие чудеса. Они просветили слепых, исправили хромых, многих, стоявших уже у порога смерти, восставили к жизни, исцеляли в людях всякую болезнь и всякую язву и воскресили многих мертвых. Откуда же в них была сила таких чудотворений? Почему? А потому, что они были крепко соединены с Богом, и, притом, так крепко, что разлучить их с Богом не могло ничто, согласно словам апостола: «Кто ны разлучит от любве Христовы? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или меч? Ни огонь, ни меч» (Рим. 8: 35). О, если бы мы научились соединяться с Богом! Мы тогда просветили бы нашу слепоту душевную, исправили бы нашу сердечную хромоту, избавились бы от наших греховных болезней, возвратились бы от врат адских к райским вратам жизни и от греховной смерти воскресли бы к добродетельной жизни.

Чем же и как мы можем соединиться с Богом? Чем? Любовию, согласно написанному: «Пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (1 Ин. 4: 16). Как же? А вот как: любить нужно то, что Бог любит, и никогда не любить того, чего Бог не любит; делать то, что Богу угодно, и старательно избегать того, что не угодно Богу; стремиться усердно к тому, о чем Он радуется и что повелевает Он, и никогда не помышлять о том, что Он возбраняет и за что Он гневается. Но что удивительнее всего, так это то, что любовь Божия, будучи сама по себе столь сладкой, превосходя все чувственные и умные сладости (ибо Бог есть весь желание, весь сладость), не скоро кажется сладкой для человеческого сердца, а некоторым она и всегда кажется горькой, и получается то, что один и тот же Бог и сладок, и горек: для одного сладок, а для другого горек. А что это правда, в том мы можем убедиться на примере той книги, которую святой Богослов не читает очами, но съедает зубами.

Вот видит святой Богослов в Откровении некоего великого ангела, сходящего с неба; и поставил он ноги свои подобно огненным столпам: одну на земле, другую же на море. В руке своей он имел разогнутую книгу, которую подал Богослову, говоря: «Прийми и снеждь ю» (Апок. 10: 9). О, ангел Божий! Не вели Богослову съесть ту небесную книгу; дай, пожалуйста, нам прочесть ее, чтобы мы узнали, что написано в ней, и кое-чему поучились из нее для нашей пользы; или же, пожалуй, устно сообщи нам, что в ней написано!

Но не слушает нас ангел: не дает он прочесть книгу, не сообщает и устно, что в ней написано, но настойчиво велит Богослову: «Прийми и снеждь ю». Святой Богослов! Отвечай ангелу: «Никогда я не ел книг, и не для того пишутся книги, чтобы их есть, но для того, чтобы читать. Если я съем книгу, и съем, не прочтя, то какая мне будет польза, когда я не буду знать, что в ней написано?»

Молчит святой Богослов. Не прекословит он ангелу, но протягивает руки к той книге, берет, кладет в уста, ест и проглатывает. Скажи же нам, святой Богослов, хоть сие: есть ли какой-либо вкус в той книге, которую ты съел? Горька ли она, или сладка? Здесь Богослов святой отвечает нам, что вкус этой книги и сладкий, и горький. «Снедох ю, — говорит он, — и бысть во устех моих яко мед сладка, во чреве же горька» (Апок. 10: 10).

Все эти вещи настолько дивны, что ум наш не постигает их, и только толковники Божественного Писания нечто говорят нам о них.

Многие под этой книгой разумеют очень многое, но о всем рассказывать подробно нам не позволяет время, ибо слово наше чрезмерно может тогда затянуться. Другие же говорят нечто подходящее для нашей беседы. По их толкованию, сия книга знаменовала собой слова Бога, сошедшего ради любви к людям на землю и желающего любовно жить в душах человеческих. Любимому ученику она дается не для прочтения, ибо Господь уже открыл ему раньше «безвестная и тайная премудрости» Своей: он уже знает, что в ней написано. Дается же она на съедение, как хлеб, ибо слово Божие является хлебом духовным, и как мед, ибо по сладости своей оно выше меда и сотов. Как съеденная пища претворяется в человеческое естество, так и слово Божие, и любовь Божия, как бы отступивши от существа своего, желают быть в человеческом существе, ибо столь премного Бог возлюбил человека, «яко и Сына Своего единороднаго не пощаде»: «Тако возлюби Бог мир» (Ин. 3: 16). Под Иоанном же Богословом разумеется не только его одно лицо, но и вся находящаяся на земле церковь Христова, в которой есть и уста, есть и чрево. Праведные люди и угодники Божий — это суть церковные уста, согласно написанному: «Аще кто обратит грешника от заблуждения его, будет яко уста Моя» (ср. Иак. 5: 19, 20). А чрево — кто? Чревом являются грешники, работающие чреву, о которых пишется: «Имже бог чрево, и слава их в студе» (Флп. 3: 19).

Посмотрим же, кому слово Божие сладко и кому горько. Устам — сладко, а чреву — горько, то есть, добрым — сладко, а злым — горько: они преогорчили Бога. Господь сказал апостолам Андрею и Петру: идите за Мною, «и абие вся оставлыне, по Нем идоста» (Лк. 5: 11). Видите, как сладок был для них Господь. Говорил же Христос и богатому юноше: «Продаждь вся и раздаждь нищим, и пришед последствуй Ми; он же отъиде скорбя, бе бо имея стяжания многа» (Мф. 19: 21, 22). О, чрево! Ненасытное чрево! Не лучше ли тебе иметь в себе Бога, чем много богатства? Но для чрева богатство лучше, чем Бог. Хлопоты и заботы житейские для него слаще сладчайшаго Иисуса. О, блаженные уста, для которых является сладким любезное слово Божие! О, проклятое чрево, для которого Бог — горечь! Знай же всяк, что только любовно можно соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, и тогда поистине усладишься любовью Божией. При этом еще особенно нужно заботиться о том, чтобы, соединившись однажды с Ним, больше не уходить от Него, но прикрепиться к Нему, как кожа к телу, дабы никогда и никаким образом не отлучаться от Него. Как кожа не может отстать от тела, так и боголюбец не желает отлучиться от Бога. Но увы окаянству нашему! Святых угодников Бо-жиих не отлучили от любви Христовой ни меч, ни огонь; нас же, грешных, отлучает от Христа не огонь, горящий в дровах, но грех, попаляющий все члены наши; не меч, посекающий за Христа, отлучает нас от Христа, но привычки наши греховные удаляют нас от Бога. Всякая страсть наша, к которой мы привыкли и которую любим, особенно содействует отлучению нас от Бога, — больше огня и меча вещественного. Нет нужды, чтобы кто-либо устрашал нас огнем или грозил мечом, чтобы далеко отлучить нас от Бога и огорчить Его; это легко делает с нами одна какая-либо греховная страсть: «Кийждо бо (по апостолу) от своея похоти искушается влеком и прельщаем» (Иак. 1: 14). О, грехолюбивый прах! О, земля оледеневшая! О, персть, не имеющая в себе влаги благодати Божией, персть сухая и разметаемая ветром! Ты удаляешься от Бога, зато и Бог удаляется от Тебя, а ты идешь к погибели, согласно написанному: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72: 27).

Счастливо и блаженно было то брение, которое соединилось со слюною из уст Христовых; но несравненно счастлив и блажен бывает тот человек бренный, который соединяется с Самим Христом. Тогда он бывает уже не болотом, но златом: «Яко злато, — сказано, — искуси его и обрете его достойна Себе» (Прем. 3: 5, 6). Такой уже не перстный, но небесный, не бренный, но одаренный нетлением. Как та трость, которая соединилась со слюною из уст Христовых, стала уже не перстью, но врачевством для слепого, так и человек, соединенный с Богом, является врачевством не только для своей души, но и для всех других. С таким если кто подружится, поистине просветится душею: «С преподобным бо преподобен будеши» (Пс. 17: 26).

Мы же обратимся к словам евангельским: «Помаза очи брением слепому».

Господь наш, желая не только исцелить телесную слепоту, но уврачевать и душевное зрение, положил человеку брение на очи, чтобы он всегда имел пред очами своими землю, из которой создан, и чтобы не возносился гордым умом до небес, но всегда помнил древнее изречение Господне к праотцам: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3: 19). Многие люди в сем мире в своем благополучии забывают, что естество их бренно. Имущие в своих сокровищницах много злата считают себя златыми; богатые сребром считают себя серебряными; имеющие много камней драгоценных считают себя камнем драгоценным; обладающие властью и могуществом считают себя богами, как и тот Ирод, которому народ восклицал: «Голос Божий, а не человеческий!»

Итак, Господь, желая исцелить слепого, полагает ему брение на очи и этим как бы говорит: «Слепорожденный! Ты еще не видел от пелен твоих света дневного, не видел зато и суеты мирской. Ныне ты все сие увидишь: будут пред твоими очами злато, серебро и камни драгоценные: не желай их, но имей пред очами сие брение. Увидишь гордость мира сего, не пожелай ее, но помни о брении, помни, что ты прах и пепел. Увидишь ли ты красоту мирских лиц, не позавидуй им, но смотри на землю, из которой ты взят и в которую ты снова превратишься. Заграждай очи твои брением, то есть, памятью о смерти, чтобы не видеть суеты».

Люди израильские, вышедшие из Египта, пришли в землю моавитскую, к народу, крайне погрязшему в суете мирской и проводившему свою жизнь во многих мерзостях. Умер там раб Божий Моисей, и по повелению Божию погребли его близ дома Фагорова, то есть, близ капища идола Фагора. Это идол Фагор был у моавитян богом плотской похоти, и в капище его совершались нечистые дела, которыми прельщались и многие из израильтян.

Итак, Господь повелел, чтобы Моисеев гроб находился близ Фагорова капища. Сие для того, чтобы он всегда говорил израильтянам, прельщающимся языческим сквернодействием: «Слушайте, люди мои! Не входите в Фагорово капище, не совершайте беззакония. Вот пред очами вашими гроб вашего вождя. Скоро и вы умрете, и тело ваше превратится в прах, а похоть в тление».

Здесь заключается наставление и для всякого. Послушай же, человек: если ощутишь в сердце твоем Фа-гора — похотение плотское, греховное, тотчас представь пред очами твоими твою могилу, твой гроб, в котором ты превратишься в прах и пыль, и таким образом ты изгонишь скверного Фагора из сердца твоего, ибо память о смерти, истинная и совершенная, кого не может она исправить? Если бы кто по своим злым делам был подобен даже и самому диаволу, то, представивши пред своими умными очами брение, то есть, память о смерти, он может совершенно исправиться.

Нельзя, конечно, не удивляться, и даже очень сильно, тому, что гордый диавольский нрав чрез некоторое время может превратиться в смирение. Но послушайте и внимайте тому, что я говорю: было такое время, когда смирился гордый диавол. Мы знаем, насколько дерзка и бесстыдна гордость его. Она настолько дерзка и бесстыдна, что даже от Самого Сына Божия требовала поклонения себе, говоря: «Пад поклонишимися» (Мф. 4: 9). О, гордый диавол! Бог Отец всем ангелам Своим велит кланяться Сыну Его: «И да поклонятся Ему вси ангели Божий» (Пс. 96: 7); «О имени Иисусове кланяется всякое колено небесных, и земных, и преисподних» (Флп. 2: 10); а ты хочешь, чтобы Сын Божий тебе поклонился. Ну, подожди же немного: тебя кое-что научит смирению.

В одно время произошел такой случай, что диавол, требовавший себе поклонения от Сына Божия, сам со смирением поклонился Ему. У святого евангелиста Марка мы читаем следующее: «Пришедшу Иисусу во страну Гадаринскую, срете Его человек в дусе нечисте, иже жилище имеяше во гробех. Той (то есть, дух нечистый в человеке), узрев Иисуса издалеча, тече и поклонися Ему, и, возопив гласом велиим, рече: что мне и Тебе, Иисусе, Сыне Бога Вышняго? Заклинаю Тя Богом, не мучи мене» (Мк. 5: 1—3, 6—7). О, гордый диавол! Что тебя научило такому смирению? Почему ты ныне кланяешься Тому, у которого ты раньше требовала поклонения себе? Скажи нам причину: почему появилось у тебя такое смирение? Но молчит диавол. Думаю, что, будучи лживым, боится исповедать истину. Толкователи же Божественного Писания говорят, что гордого диавола смирило, укротило и принудило кланяться Сыну Божию то обстоятельство, что он жил в гробах. Так же человек, если, придя в себя, видит пред собою гробы, имеет в уме память о смерти, которой была укрощена даже неукротимая диавольская гордость, то тотчас смиряется и как бы приходит к некоторому исправлению. Вот как сильно и действенно памятование о смерти! Посему-то и Господь наш полагает брение на очи слепому, чтобы научить его как смирению, так и памяти о смерти.

«Помаза очи брением слепому».

Как во всех Своих делах дивен Господь Бог наш, так дивен Он и в просвещении слепого. Одно лечит совсем другим, противоположным: брением просветляет очи. Брение ведь вредно и для здоровых очей, ибо ослепляет их, а тем более не полезно оно для слепых. Но у Господа нашего не так: Его брение не только не вредит, но даже открывает и просвещает слепорожденному очи. О, слепорожденный! Говори же с благодарностью Господу вместе с Давидом: «Ты просвещаеши светильник мой, Господи Боже мой, просвещаеши тьму мою» (Пс. 17: 29), а мы, слушатели, чему научимся из этого? Мы научимся знать, что рабам Божиим или, вернее, работающим Господу своему, даже противоположные вещи много помогают, даже то приносит пользу, что считается вредным: для них даже злое превращается в доброе.

Я слышу, что св. Златоуст нынешнего евангельского слепца называет и верным, и послушным Христу, ибо говорит: «Вера слепого проявилась в том, что он не прекословил, не подумал про себя так: ведь брение ослепляет очи, а не просвещает; я много мылся уже в Силоаме и не получал пользы; если бы Христос имел силу, то и Сам исцелил бы меня. Сего не подумал слепец, но просто послушал Христа». Если же слепец был верующим и послушным Христу, то не усумнимся назвать его истинным рабом Божиим и скажем: истинному рабу Божию и противная вещь помогает, и вредное приносит пользу, и кажущееся злым претворяется в добро.

Теперь приступим к нашей пользе.

Господь наш тем рабам Своим, которых любит, попускает в мире сем многое неприятное, как бы брение на очи, ибо Он сказал ученикам Своим: «В мире скорбь имети будете, восплачетеся вы и возрыдаете, а мир возрадуется; вы же скорбни будете» (Ин. 16: 20, 22). Разве не неприятно сие, разве не тягостно, не скорбно? Однако же эти самые скорби Он, как бы слюною святых уст Своих, растворяет радостным утешением, говоря: «Но печаль ваша в радость вам будет, и радости ва-шея никтоже возмет от вас». Вот как неприятное помогает, временно-вредное пользует вечно, злое на земле является причиною небесных благ. Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и диавола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть, — претворяются для них в вечную славу, похвалу, в жизнь бесконечную и в венцы небесные? Не тех ли мы ныне в воинствующей церкви величаем, ублажаем и возносим многими похвалами, которые претерпели на земле горчайшие бедствия? О, как много помогли угодникам Божиим неприятные вещи! А что получили сами сопротивники, вредители и враги? Они приобрели то, что болезнь их обратилась на главу их, и оружия их пронзили их же сердца.

Вспомним борьбу Давида с Голиафом (1 Пар. 17). Давид от юности своей был рабом Господним, а Голиаф — врагом Богу и народу Божию. Ополчились две страны друг против друга: иноплеменники и народ израильский; и вот вышел из полков иноплеменник сильный муж, весь в крепких бронях и опоясанный мечом. Вышел против него и Давид, но как вышел? Вот мы слышим, что говорит об этом Писание: «И оружия не бе в руце его». Всякий тогда мог сказать Давиду: «Храбрый юноша! На кого ты идешь? С чем идешь? Идешь малый на исполина, безоружный на вооруженного. Разве не видишь большого меча в руках его, который он приготовил для твоей головы? Возвратись же, скройся и выйди после вооруженным так же». Но не слушает Давид. Он пошел, и не медленно, не с боязнью пошел, но быстро. И вот он стал над сим иноплеменником, извлек меч его и обезглавил его. Вот мы видим, что Божьему рабу сопротивная вещь послужила на пользу, что меч, приготовленный и отточенный на Давида, оказался для него полезным оружием на того же врага. Подобно сему и оружия мысленных врагов, направленные на рабов Божиих, оказываются для тех же рабов Господних полезными в одолении и победе над врагами их.

Если мы вспомним теперь и исход израилев, то среди многих бывших тогда дивных событий нельзя будет не удивиться и тому замечательному событию, что, пройдя Чермное море, как по суху, они тотчас воевали с Амаликом (Исх. 17). Здесь мы спросим: чем воевали израильтяне с Амаликом? Каким оружием? Где взяли они мечи, копья, стрелы, щиты и брони? Ведь мы не читаем в Писании, чтобы они вышли из Египта с каким-либо оружием, но лишь с выпрошенными у египтян золотыми и серебряными сосудами. Откуда же израильтяне достали оружие на Амалика? Послушаем, что говорит об этом Феодорит: «Египтяне, погнавшиеся за Израилем, вышедшим от них, вооружились против них так, как против своих врагов, и хотели их погубить всех до единого, где бы ни настигли их. И гнались они за ними со всем войском своим. И вот когда израильтяне чудесною силою Божией перешли море по суху, а египтяне потонули в море, и потом море выбросило на сушу их трупы с тем оружием, которое было на них, — тогда израильтяне взяли все это орудие от трупов египетских: все копья, щиты, мечи и прочее, — и с этим оружием воевали против Амалика».

Вот мы снова видим, что сопротивные вещи, приготовленные для погибели израильтян, сослужили им такую великую службу, что ими они побеждали даже своих супостатов. О, дивные судьбы Божий! О, неизреченный промысл! Противное, жестокое и скорбное служит рабам Его в помощь, пользу и веселие! Итак, не изнемогай, раб Христов, печалию, когда с тобой случится что-либо противное, ибо скорбь твоя превратится в радость, сопротивное в помощь и горесть в сладость.

Но обратимся снова к евангельским словам: «Рече ему Иисус: иди умыйся в купели Силоамстей».

Силоамская купель, по словам толкователей, для верующего человека является прообразом то святого крещения, то слез покаяния, то истечения из ребр Христовых крови и воды. Силоамом является святое крещение; в нем и омывается болото первородного греха, и просвещается душевная слепота. Слезы покаяния тоже являются Силоамом, в котором очищаются грехи, совершенные после крещения, согласно словам св. Златоуста: «Согрешил ты, поплакал и омыл грех». Посему-то и св. Лествичник называет слезы покаяния крещением более сильным, чем даже первое, таинственное крещение. Наконец, Силоамом является и источник, проистекший из ребр Христовых, согласно словам святого Андрея Критского, который так воспевает в Великом каноне: «Силоамом да будет ми купель, кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия: яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса» (Песнь 4-я).

Я удивляюсь еще и тому, зачем Господь, могущий словом или прикосновением исцелить очи слепому, посылает его в купель Силоамскую? Говорят, что, во-первых, для испытания его веры и послушания, для того, чтобы видно было, верует ли он и послушен ли он; во-вторых, для почитания Своего славного пророка Илии, который своею молитвою извел ту Силоамскую воду, и, в-третьих, для того, чтобы чудо сие Божие послужило к вящей славе Бога, ибо тогда все могли видеть, что слепой шел чрез Иерусалим незрячим и с брением на очах, а потом могли видеть его уже прозревшим, ясно все видящим и славящим Бога. Все сии хорошо говорят; я же думаю, что еще для того он был послан Иисусом к Силоаму, чтобы совершил большой труд, идя путем чрез Иерусалим, ибо добрые дела трудом снискиваются и болезнью исправляются; дары Божий даются не даром, но по мере трудов. «Труждающихся и обремененных» Господь призывает к Своему успокоению, а нетрудящимся и ленивцам апостол не велит давать даже и куска хлеба: «Праздный да не яст». Господь ищет в нас трудов наших и только за них Он дарует нам благодать Свою.

В Песни песней два любящие лица, Жених и невеста, пришли некогда в разногласие по поводу того, что один из них желал покоя, а другой хотел трудиться. Говорит невеста: «На ложи моем исках, ложе возлюби душа моя», а Жених отвечает: «Аз цвет польный и крин юдольный» (Песн. 3: 1). Осязать ложе — это значит искать покоя, идти же в поле, в долину — значит выходить на труд и делание: «Изыде, — сказано, — человек на дело свое и на делание свое до вечера» (Пс. 103: 23).

О, невеста Христова! Ищи Жениха твоего не на мягком одре, но на терновном и гвоздном, который на кресте! Ищи Его в полях, в долинах, в трудах и делании, где Он посреди земли совершает спасение мира.

Выйдем же и мы вне стана к Нему, нося Его поношение. Господь для того посылает слепого к Силоаму, чтобы мы знали, что только трудом и многим потом мы можем достигнуть купели спасения. Аминь.

20. Поучение на вознесение Господа и Спаса нашего Иисуса Христа («Господь же убо, по глаголании. Его к ним, вознесеся на небо и седе одесную Бога» (Мк. 16: 19))

Возлюбленные мои слушатели! Не знаю, как назвать нынешний праздник Вознесения Господня: радостным ли праздником, или плачевным? Назвал бы его радостным праздником, но вот я вижу святых апостолов плачущими и сетующими, о чем свидетельствует и церковь, воспевая в стихирах на «Господи, воззвах» следующее: «Господи, апостоли яко видеша Тя на облацех возносима, рыданием слез, Жизнодавче Христе, скорби исполняеми рыдающе глаголаху: Владыко, не остави нас сирых, ихже за милосердие возлюбил еси, рабы Твоя». Назвал бы я его праздником печальным, но вижу тех же апостолов радующимися, о чем свидетельствует нынешний тропарь, говоря: «Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником, обетованием Святого Духа». Назвал бы я его радостным праздником, но вижу пречистую и преблагословенную Деву Богородицу, источающую из очей своих множайшие и теплейшие слезы о своем разлучении с прелюбезным Сыном и говорящую: «Не оставляй меня, Сын мой!» Назвал бы я его печальным праздником, но вижу ту же пречистую Богородицу Деву премного радующейся о таком Божественном прославлении своего Сына и Бога, о чем свидетельствует Славник церковный, воспевая: «Ученики и рождшую Тя Богородицу радости бесчисленныя исполнивый во Твое вознесение». Назвал бы я этот праздник радостным, но какая может быть для детей радость в том, что их оставляет отец; какая утеха и овцам, когда уходит от них пастырь; в чем может быть веселие и невесты — церкви, когда Жених ее, Христос, отлучается от нее, хотя и не навсегда, ибо говорит: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28: 20), но все же после этого Он будет уже невидимым: плотские очи уже не увидят Его, но только умные очи? Назвал бы я его печальным праздником, но вот я вижу Господа моего светлым, радостным, идущим с веселием к Отцу, вижу и все горния силы неизреченно ликующими. Слышу я еще и церковь, призывающую к веселию всех живущих на земле и говорящую: «Вси языцы восплещите руками, яко взыде Христос, идеже бе первее». Поистине это радость совершенная, это цельная радость для горних сил; нам же, земным, это — радость с плачем, веселие со слезами, утешение с сетованием. Вы, святые два ангела, утешители наши, представшие апостолам на горе Елеонской в светлых одеждах, утешьте сетующих, обрадуйте плачущих, скажите что-либо радостное. И вот говорят они: «Мужие галилейстии, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, от вас вознесыйся на небо такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо» (Деян. 1: 11). Челом вам за обрадование, но только для нас, грешных, это не обрадование, а большая печаль, ибо вы напоминаете нам второе, страшное Христово пришествие, в которое Он будет судить и наказывать грешных. Не довольно ли с нас сетовать о том, что ушел от нас Господь? А вы еще ужасаете нас страшным судом и к прежней печали присоединяете новую печаль.

Поищем же мы сами, возлюбленные слушатели мои, какого-либо утешения во Святом Писании, и мы найдем его, если рассмотрим некоторые радостные причины, из-за которых Господь наш вознесся от нас на небо.

Господь наш вознесся от нас на небо не для того, чтобы Своим отшествием опечалить нас, но для того, чтобы нам устроить полезнейшее. Ведь вся Его жизнь, все деяния Его были устроены на нашу пользу; значит, и вознесение Его совершилось для нашего блага. Как, любя нас, Он сошел с неба, пожил среди людей и душу Свою положил на кресте: «Тако возлюби Бог мир», так, любя нас и благодетельствуя нам, Он и на небо вознесся, ибо сказал ученикам Своим: «Уне есть вам, да Аз иду: аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам; аще ли же иду, послю Его к вам» (Ин. 16: 7). Он этим сказал как бы следующее: Внимайте разумно, о, любезные ученики Мои! Каждому из вас предстоит особый путь для того, чтобы выйти на проповедь слова Божия всему миру, «а в миру скорбь имети будете, восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется, вы же скорбни будете» (Ин. 16: 20); в той скорби, в тех печалях и рыданиях вам надо будет, чтобы кто-нибудь утешил, укрепил и подтвердил вас; и вот Я иду к Отцу и пошлю вам Утешителя, Духа Святого, от Отца исходящего, чтобы Он утешил вас во всех ваших скорбях и печалях. Посему-то для вас и лучше, чтобы Я ушел. «Поведут тебя, Петр, аможе не хощеши», посадят тебя в темницу и четырем четверицам воинов поручат стеречь тебя, а в Риме уже и дерево для креста Твоего готово. И ты, Иаков, первый увидишь над выей твоей меч за имя Мое. Тебя, Иоанн, сошлют во изгнание, в дальние страны, на остров Патмос. Тебя, Андрей, ждет крест в Ахаии, а тебя, Филипп, в Иераполе; тебе же, Варфоломей, суждено быть распятым в Армении, где и кожу сдерут с тебя. Фоме суждено в Индии быть исколотым копьями. Матфея ждет с муками Эфиопия, а других — иные страны: каждому готова своя чаша страданий. Во всех этих страданиях и горестях вам необходима некая отрада, услаждение и утешение. Итак, Я пойду к Отцу и пошлю вам Утешителя, Духа Святого, который, присутствуя с вами, сделает вас безбоязненными и радостно терпящими всякие мучения и даже смерть. Посему «уне есть вам, да Аз иду». После вас многие другие подобно вам должны будут претерпеть многоразличные муки и смерть за имя Мое: будут побиваемы камнями, посекаемы мечом, ожигаемы огнем, бросаемы зверям на съедение и раздробляемы на части. Иные же не без мук окажутся добровольными мучениками за имя Мое из любви ко Мне, презирая мир и все сладости его, отвергшись от себя и умерщвляя тело свое со страстями и похотями: одни пойдут в пустыни, другие в затворы монастырские — для страданий и подвигов; эти тоже все будут нуждаться в Божественной помощи и утешении. Итак, пойду ко Отцу и пошлю им Утешителя, ибо без этого Он не придет; а посему «уне есть, да Аз иду». «Мнози верующий» в Мя и «хотящий благочестно жити гоними будут» (2 Тим. 3: 12); многие неповинные люди будут страдать; многие праведники будут терпеть напасти и озлобления; многие рабы Мои подвергнутся ужасным бедствиям: голоду, жажде, стуже, наготе, узам, темницам, ранам и смерти; всех их нуясно будет утешить в их гонениях, страданиях, озлоблениях и бедствиях. Итак, Я пойду к Отцу и пошлю им Утешителя от Отца. «Аще бо не иду, Утешитель не приидет; сего ради уне есть, да Аз иду».

О, сколь благословенна причина вознесения Господнего от нас на небо: причина радостотворная, обнадеживающая нас радостным упованием, извещающая о пришествии к нам Утешителя. Гряди же, Господи, гряди и пошли нам Утешителя!

Господь наш вознесся от нас на небо для того, чтобы призирать на нас с высоты, как отец на чад, как пастырь на овец, как орел на птенцов, как воевода на воинов своих, — чтобы всякого видать, чтобы знать нужду и требование каждого и чтобы каждому подать помощь. Как какой-либо царь, собрав множество воинов своих на рать и желая видеть все полки свои, восходит на высокое место, на гору или какое-либо здание, чтобы с высоты все увидеть и устроить; так и Господь наш, Царь царей, собирает воинствующую на земле церковь, в которой сколько чинов, столько и полков, и вознесся в горние небеса, чтобы с высоты видеть подвиги каждого. Хорошо подвизающимся Он сплетает венцы, изнемогающим простирает руку Своей помощи, падающих поднимает и соделывает их более сильными для борьбы с супостатом, а гонящим нас творит препятствия. Подвизается, например, в страдальческом подвиге святый первомученик Стефан, побиваемый камнями иудеями, а Господь наш с высоты славы Своей, отверзши небо, смотрит на него, так что страдалец взывает: «Вижду небеса отверста, Иисуса стояща одесную силы» (Деян. 7: 56).

Вот и Савл, дыша угрозой и убийством, спешит в Дамаск, чтобы преследовать церковь Божию, а Господь, видя сие с высоты небесной, полагает ему препятствие, озарив его светом небесным, ослепив его плотские очи и устрашив гласом: «Савле, Савле, что Мя гониши?!» (Деян. 9: 4).

Не один уже из страстотерпцев в своих ужасных страданиях то изнемогал, то совсем падал, будучи побежден ими, как, например, Иаков Персянин; Господь же, призрев изнемогших, подкрепил их, падших поднял, так что сбылось Писание, которое говорит: «Аща и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36: 24). Подобно сему, призирая с высоты небесной, Он помогает и нам, рабам Своим.

Вознесся от нас Господь наш на небо для того, чтобы подобно солнцу сиять на всех нас Своею благодатию с высоты небесной. Когда солнце после захода своего где-то медлит, то вся поднебесная покрывается тьмою; когда же взойдет и начнет возноситься в высь, тогда темнота ночная убегает прочь со всей поднебесной, а лучи солнечные освещают всю вселенную. Пока и мысленное наше солнце Христос пребывал, как на западе, на земле в неявлении Себя людям и потемней был вольным страданием, до тех пор по всей земле была тьма незнания Бога. Когда же Он, воставши от запада гробного, взошел на небо, тотчас «молния Его осветиша вселенную», тотчас «от восток солнца до запад славно сотворися имя Его» (Пс. 112: 3; 76: 19), и «познанием Бога вселенная просветися» (Авв. 2: 14).

«Солнце с небесе сияет на благия и злыя» (Мф. 5: 45). Подобно сему и Господь наш взошел на небеса, дабы с высоты небесной призирать на праведных и грешников: «Праведныя любяй и грешныя милуяй». Солнце с небес своими лучами разтаивает зиму и лед, согревает землю и делает ее плодоносною; подобно сему и Господь наш взошел на небо, чтобы оттуда лучами благодати Своей растопить лед замерзших душ наших, согреть сердца наши и сделать их плодоносными, подобно земле, чтобы мы оказались пред Ним не бесплодными, но произрастили бы в себе духовные плоды.

Вознесся Господь от нас на небо для того, чтобы устроить нам путь на небо и быть нашим путеводителем в горние страны. До вознесения Господня на небо никто из людей не имел пути к небу: «Никтоже взыде на небо, — говорит апостол, — токмо сшедый с небесе», «Сшедый Той есть и восшедый превыше всех небес» (Ин. 3: 13; Еф. 4: 10). Прежде никто не мог взойти на небо, хотя бы он был и праведным, и святым. Угоден Богу был Ной; праведны были Авраам, Исаак, Иаков, о которых говорится, что они были праведны пред Богом, как вещает к Богу царь Манассия: «Неси положил покаяние праведным Твоим Аврааму, Исааку и Иакову, не согрешившим пред Тобою» (2 Пар. 36); непорочен и целомудрен был Иосиф Прекрасный и Моисей, проведший Израиля чрез Чермное море по суху; свят был и Иисус Навин, удержавший солнце от движения; не несвятыми были и прочие угодники Божий в Ветхом Завете, как, например, Даниил, муж; духовных желаний, заградивший уста львов, три отрока, угасившие молитвою пещь вавилонскую, и прочие великие пророки; однако же никто из них до Христа не мог взойти на небо и никто даже не слышал, есть ли, или будет ли для людей путь к небесам. Когда же Господь наш, облекшийся в человеческое естество, взошел на небо, тотчас явил для всего рода человеческого путь к небесам. По нему пошли вслед за Христом изведенные из ада души святых праотцев и пророков; им взошли апостолы, святители, мученики и исповедники; им и ныне восходят достойные и праведные люди, следующие по стопам Христовым; для всех ныне известен путь к небесам, о котором прежде и не слышно было, только, о, люди, не ленитесь восходить им.

Вознесся Господь наш от Нас на небо для того, чтобы открыть нам двери небесные и чтобы мы невозбранно входили в небо. Праотец наш Адам затворил дверь райскую для всего рода человеческого, сделал ее непроходимой для всех земнородных, и херувим с пламенным оружием стал у дверей райских; затворил Адам рай и путь к жизни, а отверз только входы к смерти и аду. Господь же наш сделал противоположное: затворил входы к смерти и аду, а отверз рай: сначала разбойнику, которому сказал: «Днесь со Мною будеши в рай» (Лк. 23: 43), а потом и всем по Своем вознесении отверз самое небо.

Я сказал, что Господь наш затворил входы к смерти и аду, а отверз двери небесные. Что касается того, что вознесением Господним на небо были отверсты двери небесные, то сему вы, любовь ваша, веруете: ибо при вознесении Господнем предшествующие Ему ангелы взывали горним ангельским чинам: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы» (Пс. 23: 9). Что же касается того, что затворены были входы к аду и смерти, то вы, мне кажется, сомневаетесь; посему я в подтверждение приведу слова Апокалипсиса Иоанна.

В одно время Господь наш явился Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал: «Не бойся: Аз есмь первый и последний, живый, иже бех мертв, имам ключи смерти и ада» (Апок. 1: 17, 18). Здесь особенного рассуждения заслуживает следующая вещь. Почему Христос Господь не Сам носит ключи жизни вечной и царства небесного, но отдал их св. Петру: «Дам ти ключи царствия» (Мф. 16: 19); те же ключи, которыми отверзаются и затворяются ад и смерть, Он стал носить Сам: «Имам, — сказал Он, — ключи смерти и ада»? Неужели Господь наш настолько жесток и немилосерд, что скорее готов погубить человека, нежели спасти, скорее готов отверзать для людей врата ада и смерти, нежели жизни и царства? Но сего нельзя о Нем не только сказать, но и помыслить, ибо Он есть благоутробный и премилосердный Создатель наш: «Яко благ, яко в век милость Его» (Пс. 117: 2). Он исключительно «хощет всем спастися», смерти же Он не желает ни одному грешнику, ибо говорит: «Еда хотением хощу смерти грешнику, но еже обратиться ему от пути зла и живу быти» (Иез. 18: 23). Почему же не говорит Господь: «Имам ключи жизни и царства небеснаго», но: «Имам ключи смерти и ада»?

Господь наш благоволил сие сделать потому же, почему так поступают и некоторые хозяева. Если какой-либо господин видит, что казначей его слишком расточителен, что он часто слишком открывает двери его хранилищ и истощает его казну, тогда он берет от него ключи и держит их у себя.

Подобно сему и Господь наш знал нрав человеческий, знал, что люди очень скоры к отверзанию смерти и ада как для себя, так и друг для друга. Себе они отверзают частыми грехопадениями, к которым очень склонны, ибо ни к чему так легко не склоняется человек, как ко греху, к которому уже давно привык; друг другу же люди отверзают двери смерти и ада гневом, яростью и злопамятством, ибо каждый, если что-либо разгневает его, настолько разъяряется в гневе, что готов бывает послать другого и в ад, и на смерть. Разве не правда сие? Господь наш, видя такой недобрый человеческий нрав, берет ключи смерти и ада Себе, Сам их носит и посему-то и говорит: «Имам ключи смерти и ада». Этими словами Он говорит как бы следующее: «Грешный человек! По жестокости твоей и непокаянному сердцу твоему ты давно уже собрал гнев на день гнева, уже над выей твоей смертная коса, уже ад отверзает уста свои, чтобы пожрать тебя; однако же Я жду еще твоего обращения и покаяния, не попускаю смерти внезапно умертвить тебя и аду пожрать тебя: ад Я держу заключенным, чтобы не похитил он тебя, чтобы не пожрал тебя: «Имам ключи смерти и ада». О, человек! Я вижу еще, что ты враждуешь с ближним твоим и желаешь ему зла, а не добра; ты желал бы его тотчас предать смерти и аду, ты проклинаешь его, предаешь анафеме; однако не имеешь такой власти над ним: не даны тебе на то ключи, и не дам Я тебе их.. Сам их ношу и никому не даю: «Имам ключи смерти и ада»».

Благодарим Тебя, Владыка наш, за такое Твое промышление, за то, что Ты не дал нам тех ключей, как ножа малому дитяти. О, если бы мы имели эти ключи, ключи смерти и ада! Уже давно мы и ближних своих погубили, предав их смерти и аду, и сами бы погибли, будучи пожраны смертью и адом.

Рассмотрим теперь подробнее, почему Господь носит ключи смерти и ада, но не носит ключей жизни и царства.

Раньше мы вспомнили об ангелах, которые при вознесении Господа на небо предшествовали Ему и взывали к горним ангельским чинам так: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы» (Пс. 23: 9). Теперь же обратим внимание на то, почему ангелы, предшествующие Господу, не говорят горним ангелам: «Отверзите врата князи ваша», но говорят: «Возмите врата князи ваша», то есть, совсем прочь отставьте, совсем сломайте: «Возмите». Разве не достаточно было для вшествия Господня открыть врата, а непременно нужно было совсем прочь выломать их, отставить и взять прочь? Какая же причина сего? Святый Иоанн Златоуст, размышляя о причине сего, говорит так: «Ангелы видели, что небеса никогда уже не будут затворенными и что не нужны уже будут врата для небесного града; посему-то они и не говорят: «Отверзите врата», но: «Возмите».

Теперь для нас ясно, почему Господь наш не носит ключей царства и жизни подобно тому, как носит ключи смерти и ада: где нет врат, там не нужно и ключей, ибо при вознесении Господнем небесные врата совсем прочь взяты и уже никогда не будут после затворены, как пишется о сем в Откровении: «Врата его не имут затворитися во дни: ноши бо не будет» (Апок. 21: 25). Посему-то и ключи там не нужны. Сам Господь не носит их, но отдал их Петру и прочим апостолам, как бы говоря: «Мне они не нужны; носите их вы и уже без труда отверзайте отверстое, отверзайте незатворенное, отмыкайте незаключенное; если только кто сам своей волей заградил себе небесный вход, тому вы можете помочь сими ключами, следующим же за Мной свободен вход и без ключа, ибо врата для них не закрыты и, как взятые прочь, де могут затвориться».

О, как радостна сия причина вознесения Господня! Он вознесся на небо для того, чтобы широко раскрыть для нас двери небесные, отставить их прочь для нашего невозбранного вхождения на небо. Отверзи же нам, Господи, отверзи двери милосердия Твоего!

Вознесся Господь наш от нас на небо, чтобы ходатайствовать о нас пред Богом Отцем. Вот что говорит Богослов: «Аще кто согрешит, ходатая имамы к Богу Отцу, Иисуса Христа праведника, и Той очищение есть о гресех наших» (1 Ин. 2: 1, 2). Апостол же Павел говорит в послании к Евреям: «Не в рукотворенная святая вниде Христос, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас» (Евр. 9: 24), а в послании к Римлянам так: «Христос Иисус умерый, паче же и воскресый, иже есть одесную Бога, иже и ходатайствует о нас» (Рим. 8: 34).

Итак, не будем страшиться и мы, грешные люди, не будем отчаиваться о нашем спасении, но будем благонадежны, ибо имеем доброго заступника пред Богом Отцом — Христа Спасителя нашего, который и ходатайствует о нас, показывая Ему принятые за нас раны; лишь бы только мы не поленились воссылать вместе с Ним теплые молитвы к Отцу, чтобы Господь и Бог Христос ходатайствовал пред Отцем, показывая Ему раны Свои и умилостивляя ими, как молитвенными устами.

Но о ком же Христос ходатайствует? О грешниках. А о каких грешниках? О кающихся. О них Он умилостивляет Своего Отца, о некающихся же грешниках не умилостивляет Убедительное доказательство сего можно видеть в самом страдании Господнем. Будучи пригвожден во кресту, Господь наш молился к Богу Отцу Своему об убийцах Своих, говоря: «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят» (Лк. 23: 34). Этой Своей молитвою, творимою в горьких муках, умолил ли Он Отца об убийцах Своих? Отпустил ли Отец грехи злобным архиерею Анне, Каиафе, Пилату и прочим книжникам, саддукеям и фарисеям, предавшим Иисуса на смерть? Нет. Только о тех Он умолил, о которых Он, как Всеведущий, предвидел, что они покаются и обратятся к Нему. О непокаявшихся же грешниках, распявших Его, Он не только не умолил, но даже подвиг Отца к мести, чтобы кровь Его Он выместил на распинателях, что и совершено было рукою римлян, разоривших Иерусалим.

Грешный человек вторично распинает Христа Сына Божия своими тяжкими грехами; он, пребывая в нерадении, непокаянии и прилагая грехи ко грехам, попирает своей нераскаянностью кровь Сына Божия, пролитую за нас. Молится ли Сын Божий к Отцу о таком грешнике и умилостивит ли Он Отца Своим ходатайством? Не скорее ли Он воздвигнет Отца ко гневу и мщению, чтобы отомстил Он за кровь Сына Своего? Поистине, так и есть. Бойся же, грешник, пребывающий в своей нераскаянности, чтобы не постигла тебя внезапно Божья месть, и ты будешь истреблен из числа живущих на земле и осужден вместе с убийцами, распявшими Сына Божия.

Но о сем оставлю говорить ныне и снова посмотрю на вознесшегося Господа.

Вознесся Господь наш от нас на небо для того, чтобы на небесах приготовить нам место, где мы могли бы жить вечно и соцарствовать с Ним, Господом нашим. Он Сам говорит: «Иду уготовати место вам. Аще пойду, уготовлю место вам, паки прийду и пойму вы к Себе, да идеже Аз есмь, и вы будете» (Ин. 14: 2, 3). Добра и полна радости сия причина. Господь вознесся от нас на небо, чтобы каждому приготовить на небесах место: людям, любящим Бога, место между серафимами; богомудрым — между херувимами; богоносным — меж богоносными престолами; добрым господам — среди господствий; храбрым воинам, подвизающимся за отечество, — между силами; разным властям — между властями; всяким начальникам, управляющим своею областью по-Божески, — им место среди начал; тем, которые друзей и нищих утешают и помогают им в бедствиях и напастях, — им место среди архангелов; наконец, живущим во плоти на земле по-ангельски — место на небесах вместе с ангелами.

Господи! Где же нам, грешным, Ты приготовил место? Будет ли для нас на небе хотя малое местечко? Нас страшит Твой возлюбленный ученик Иоанн Богослов, говоря: «Не имать в онь внити всяко скверно и творящее мерзость и ложь; но токмо написанныя в книзе живота Агнчей» (Апок. 21: 27). Он не только грозит нам, но уже изгоняет нас. Еще мы и не вошли, а он уже грозно гонит нас, говоря: «Вне пси и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослужителие и всяк любяй и творяй лжу» (Апок. 22: 15). Неужели же нет и нам места на небесах? Неужели нас и не пустят туда, и изгонят оттуда вон? Но вот Господь наш, со светлым и милосердным лицом обратившись к нам, говорит: «Не приидох призвати праведныя, но грешныя»; только покайтесь, и тогда вы сподобитесь равной чести со святыми и праведными. Где место Петру, отвергшемуся от Меня и потом горько плакавшему? Где место жене-блуднице, плакавшей у ног Моих, где ей место в царствии Моем; где блудному сыну, где мытарю, где разбойнику? Вот там будет и ваше место; только поплачьте о грехах ваших горько, как Петр, припадите к ногам Моим с покаянием, как блудница, обратитесь ко Мне, как блудный сын, смиритесь, как мытарь, сораспнитесь со Мною, как благоразумный разбойник: только покайтесь, и вы спасетесь. Место для вас у Меня уже готово на небесах; не будет тесно, и вы вместитесь в лоно Моего милосердия.

О, Божественный, о, любезный, о, сладчайший Иисусе! Ты нам, грешным, Господи, неложно обещаешь царствие Твое, лишь бы только мы покаялись!

Вознесся Господь наш на небо, дабы и нас привлечь туда с Собою. «Аз, — говорит Он, — егда вознесен буду, вся привлеку к Себе». Мы же прежде всего направим наш ум и сердце так, чтобы помышлять о горнем и искать вышних, где у Бога нашего сокрыта и жизнь наша: Он есть сокровище наше; да будет же там и сердце наше.

Рассмотрев все сии радостные причины вознесения Господня от нас на небо, всякий богомыслящий может извлечь себе достаточную утеху, радоваться духом о Господе Боге своем, вознесшемся на небо ради нашего общего блага, и назвать сей праздник радостным праздником, а не печальным. Да сподобит же Господь наш всех нас быть сообщниками того празднества, о котором предсказал Давид: «Пройду в место крова дивна, даже до дому Божия, во гласе радования и исповедания, шума празднующаго» (Пс. 41: 5). Аминь.

21. Поучение первое в неделю седьмую по Пасхе, т.е. в неделю святых 318 отцев, собравшихся в Никее на ария

Православные слушатели, верные чада восточной церкви! «Брань есть житие человеческое на земли» (Иов. 7: 1), брань постоянная, не прерывающаяся до кончины мира, и, говоря по правде, весь мир сей не может называться миром, ибо в нем ратует не только тварь на тварь: словесная на бессловесную, бессловесная на бессловесную и бессловесная на словесную, но даже, о, ужас! и тварь на Творца и Создателя своего. Первый столь злобный ратник был во благом месте, проявился в стране небесной, — это сатана со всеми своими единомышленниками. Он, возгордившись умом о дарах, втуне дарованных ему Творцом, пожелал быть равным своему Творцу и Благодетелю и сказал в сердце своем: «На небо взыду и выше звезд небесных поставлю престол мой, и сяду на горе высоце; на горах высоких, яже на север, взыду выше облак и буду равен Вышнему» (Ис. 14: 13, 14). О, проклятая гордость! Тварь дерзает равняться с Творцом, созданный для служения замышляет повелевать престолом господствия, сотворенный предстоять хочет сидеть на престоле, на горах высоких. Но Господь, «иже гордым противится» (Иак. 4: 6), поставил для противоборствования ему архистратига Михаила, который смирил его гордость, когда низверг его со всем его проклятым воинством в юдоль плача, с высоты небесной в преисподнюю, из места светлого в тьму беспросветную. Он же, ожесточившись злобою и не будучи в состоянии бороться с всесильным Богом, обратил свою ярость на Его святую церковь и, начав с первого Адама и даже до второго Адама, не переставал разорять, пленять и томить людей Божиих, и только уже «вторый Адам, Господь с небесе», укротил силу его, освободил плененных из темницы и самого его связал крепкими узами, как видел святый Иоанн Богослов в Откровении: «И видех ангела сходяща с небесе, имуща ключи бездны, и уже велико в руце его. И ять змия древняго, иже есть диавол и сатана, и связа и на тысящу лет, и в бездну поверже его, и заключи его, и запечатле его, да не льстит языки» (Апок. 20: 1—3). Сие толкуется святыми отцами в применении к «Ангелу великого совета», ко Христу Господу, победившему диавола.

Однако же жестокосердый демон, даже связанный, не прекращает своего злого предприятия, но посылает своих рабов и угодников, поганых и еретиков, чтобы они вели борьбу с церковью. Божественный Павел, видя сие злое стремление его к брани, повелевает вооружаться: «Прочее, братие моя, возмогайте о Господе и в державе крепости Его. Облецытеся во вся оружия Бо-жия, яко возмогли вам стати противу кознем диаволь-ским, яко несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным. Сего ради приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют и вся содеяше стати» (Еф. 6: 10—13).

Эти посланники, демонские ратоборцы, служители адские и враги церкви Божией, сильно вооружившись против нее, испускают на высоту Божества из своих скверных сердец хульные слова, подобно стрелам, своими скаредными устами, как бы напряженными луками. Сердце их устроилось, как полчища нечестивых, ратующих против Бога, изощрился язык их подобно змеиному, но осквернились их нравы, и лютое беззаконие их стало против Бога. Имеют они и стрелы вредоносные, направленные против истины слова, которые происходят из умов их и уязвляют души и совесть простых людей.

Таков, например, и начальник проклятых ересей, злочестивый богохульник, беззаконный Арий, который уже по одному имени означает брань. Сей диавольский воин поднял великую брань против церкви Божией и из скверных уст своих, как из лука, испустил богохульные стрелы на главу ее Христа Господа, называя Его тварью, а не Богом по существу. О, безумный ратник, на Солнце испускающий стрелы! О, нахальный демонский воин, дерзнувший бороться с Богом! О, великий филистимский Голиаф, отрыгнувший хулы на Небесного Давида! Он не только испустил стрелу, полную змеиного яда, но, упестрив прикрасами Божественное Писание, он таким образом под видом Божественного Писания подавал яд душепагубной ереси, подобно тому как кто-либо в чаше сладкого вина подавал бы смертоносную отраву; ибо он приводит сие настоящее слово Христа, Бога Слова: «Иду ко Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть», но выводит из них ту лживую хулу, что Христос не есть Бог, так как Бог не может иметь кого-либо большего Себя.

Но святые отцы сломили сию душепагубную стрелу, когда сии слова Христовы премудро разъяснили так: истину сказал Христос, истинный Бог наш, что Отец больше Его по человечеству; однако же Отец не больше Его по Божеству, ибо по Божеству Он всецело равен Отцу. Они отсекли и невещественное древко его стрелы, когда отвергли то, что Он тварь, и утвердили, что Он есть «Бог истинный от Бога истинного, рожденный, несотворенный». Св. Иоанн Златоуст, ясно видя лукавые коварства злохитрого Ария, убеждает верующих быть доблестными, а еретика уподобляет в кознях диаволу, говоря так: «Открой, Арий, гроб гортани твоей, исполненный мертвыми словами, ибо не имеешь ты слова животворного, но творишь его своими измышлениями». Он в ответ тотчас отвечает из Писания, но ты, слушатель, как верующий, не бойся, когда видишь его говорящим из Писания, ибо и диавол, когда приступил ко Христу, искушая Его, тоже беседовал с Ним, говоря из Писания: «Аще Сын еси Божий, верзися низу, писано бо есть: яко ангелом Своим заповесть о Тебе сохранити Тя во всех путех Твоих, и на руках возмут Тя, да не когда преткнеши о камень ногу Твою» (Мф. 4: 6). Прочие же последующие слова он умолчал, ибо знал, что они говорят против него. Какие же это слова? «На аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия» (Пс. 90: 13). Внимай усердно, возлюбленный! Из такой же уловки, как и у диавола, произошло и то, что говорят и слуги его, которые называют Сына Божия тварью. Диавол позаимствовал из Писания, чтобы открыть уста свои для речи богохульной; подобно сему говорит и Арий. Ты найдешь, что и он говорит на основании Божественного Писания; на нем основывает он начало, прочее же умалчивает, чтобы не быть изобличенным. Господь говорит в Евангелии: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца» (Ин. 6: 38). Видишь ли, говорит Арий, что Он служитель Отцев? Видишь, что Он подчинен Отцу? Он Сам исповедует сие, говоря: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца». О, Арий! Зачем же ты умалчиваешь? Говори и последующее! Не подражай диаволу, учителю своему, чтобы сие служило делу твоему! Если же ты будешь молчать, то я возопию с Евангелием: я не намерен красть с тобой Божественных речей и слов Господних, ибо я боюсь суда Того, который говорит: «Аще видел еси татя, текл еси с ним, и с прелюбодеем участие твое полагал еси» (Пс. 49: 18). Ты говоришь: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца»; говори же и последующее: «Сия же есть воля пославшаго Мя, да всяк виляй Сына и веруяй в Него имать живот вечный, и воскрешу его Аз в последний день» (Ин. 6: 40). Сии слова яснее солнца показывают Божество Христово, ибо в кого можно веровать, кроме Бога, и кто может своею силою воскрешать мертвых, кроме Бога? Итак, всуе, злочестивый Арий, ты не покоряешь выи твоей пред игом работы Христовой, но, бесчинно блудя, орешь бразду, противную благочестию. Нечестивый Арий, употребляя коварства подобно сему и на других местах Божественного Писания, уязвил бесчисленные души, отсек их от единения с телом церкви Христовой и мирскими мудрованиями, как сетями, соделал успешный улов для демона. Сожалея о сем, благочестивый царь Константин уподобился праотцу Аврааму, собравшему некогда 318 домочадцев своих, поразившему с их помощью Ходоллогомора и отнявшему похищенное, ибо и он, собрав во граде Никее 318 домочадцев, святых отцов церкви, их прославленным учением и словами Божиими, как острым мечом, усек Ария и его злочестивых воинов и освободил из плена простые и невинные души. Сию победу мать наша церковь ныне торжественно и воспоминает. Она ублажает благочестивого царя, а святых отцев, подвизавшихся на той брани, она как победителей над врагом торжественно украшает венцами восхваления. Ублажает она и великого среди святителей отца нашего Петра, бодрого пастыря стада Александрийской церкви, который прежде всех положил начало борьбе против хищного волка — Ария, ибо когда еще последний начал только превращаться из овцы в волка, он отечески увещевал его и употреблял учительское наставление, чтобы тот перестал зубами ужасных хулений терзать Единородного Сына Божия. Когда же тот не повиновался ему, он отсек его мечом духовной власти от тела церкви Божией, как согнивший член, отрезал его от лозы, как иссохшую ветвь, изгнал его, как коростовое козлище, из общества овец Христовых, извергнул его из полка нового Израиля, как поврежденного смертельной проказой, чтобы не причинил вреда прочим. Сделал же сие он по увещанию святого Павла, говорящего так: «Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый и согрешает, и есть самоосужден» (Тит. 3: 10, 11). Сему святому иерарху, как теплому поборнику, явился в видении Христос Господь славы в образе отрока, одетого в разодранную пополам ризу. Когда же святый Петр спросил: «Кто Тебе, Спаситель мой, разодрал ризу?» — то Он ответил: «Арий». Сей волк разодрал ризу Агнца Божия, когда отрицал Его Божество, разодрал, когда Творца всей твари он называл тварью, разодрал Его ризу, когда разрушил единство веры и любви в людях верующих, приобретенных кровию Христовою, разодрал ризу Его, когда Господа всех, единосущного Отцу Сына, называл рабом и служителем. За то и награду по делам он получил за сие раздрание ризы, ибо раздрал ему Господь чрево, как второму Иуде, когда все внутренности его выпали чрез афедрон. Разодрал Господь вместе с этим и душу его, проклятую от скверного тела в научение прочим, чтобы не осмеливались на подобное.

О сем богомерзком хулителе блаженный Иероним повествует так: «Арий был одной искрой, но едва не сжег он всю вселенную. О, проклятая искра, частица вечного огня! О, препакостная искра, сжегшая бесчисленные храмы Духа Святого! О, смрадная и мрачная искра, упавшая от огня геенского! Святые отцы едва возмогли угасить ее чистым источником слова Божия, как водою жизни, которой да наполните и все вы чаши сердец ваших.

Вот я предложу вам несколько свидетельств из Божественного Писания относительно истинности Божества Христова. Прежде всего св. Иоанн в главе двенадцатой пишет о Нем, что «Христос есть Той Бог израилев, Егоже Исайя виде славу», а потом еще он говорит и сие: «И Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца» (Ин. 1: 14). Святый Павел в послании к Евреям говорит: «Яко Христос Господь наш есть Он Бог израильский, ибо сотвори небо и землю, и всяческая». Он же говорит и еще: «Яко Христос Господь есть Той Бог, Егоже иудеи в пустыни искушаху». Сам Господь, Предвечная истина, говорить о Себе так: «Аз во Отце, и Отец во Мне», и еще: «Аминь, аминь глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь» (Ин. 10: 38; 8: 58).

Все сии свидетельства, находящиеся в Священном Писании, ясно нам доказывают, что Христос Господь есть истинный Бог наш. Всеми ими святые отцы, как водою жизни, не только угасили злую искру, но и, как мечом острым, посекли словом Божиим Ариево хуление; самого его со всеми единомышленниками предали проклятию, а нам оставили святой Символ, как истинное правило христианской веры, в котором мы исповедуем так: «Верую во единого Бога Отца Вседержителя»… и прочее до: «Имже вся быша». Держа сие правило, как светлую свечу во тьме мира сего, мы пойдем по пути заповедей Господних, чтобы можно было достигнуть места светлого и мирного. Мы явно будем исповедовать Иисуса Христа истинным Богом и вместе совершенным человеком, а Он нас исповедует истинными рабами Своими и исповедниками, ибо говорит: «Всяк, иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех» (Лк. 12: 8). «Постараемся же прославлять Его пресладкое имя «Иисус»», которому «покланяется всяко колено небесных и земных, и преисподних»; тогда и Он прославит нас славою небесною, ибо говорит: «Прославляющаго Мя прославлю». Будем воспевать Ему вместе с пророком, как истинному Богу: «Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя — имя святое Его; благослови, душе моя, Господа» (Пс. 102 1, 2), и еще: «Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих» (Пс. 33: 1). Он же благословит нас во временной сей жизни ниспосланием благодати Своей и за хвалу уст наших все члены тела нашего и души наши наполнит славою вечной жизни в царствии Своем небесном, где в неприступной славе Он царствует с безначальным Своим Отцем, с присносущным и животворящим Духом в бесконечные веки веков. Аминь.

22. Поучение второе в неделю седьмую по Пасхе («Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17: 3))

Православный слушатель! Знать Бога — вот есть счастье христианского человека, вся духовная утеха, вся надежда на спасение и даже самое спасение; это есть чаяние жизни вечной и даже сама жизнь вечная! Пусть всякий, как хочет, изобретает способы к достижению утешения и вечных небесных богатств, но лучшего и совершеннейшего он не найдет, кроме того, чтобы знать Бога: «Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17: 3). О, как несчастен тот, который своего Бога, своего Творца, своего Спасителя или мало знает, или совсем не знает, или же не старается Его познать.

Но вы скажете: мы православные христиане знаем Бога, веруем в Него и покланяемся Отцу и Сыну и Святому Духу, единому в Троице Богу. Я хвалю сие ваше христианское и благочестивое знание Бога, веру и почитание Бога, тем не менее безошибочно скажу, что не все мы хорошо знаем Бога. Среди нас есть многие, которые только считают себя знающими Бога, на самом же деле совершенно не знают Его.

Для пояснения этих слов я в настоящей беседе предлагаю два положения: первое — то, что не каждый хорошо знает Бога, кто знает Его только чрез веру, и посему не каждый верующий христианин достигает жизни вечной; а второе — то, что хорошо знает Бога только тот, кто при вере в Него и любит Его, при этом любит истинно, — такой только и достигает жизни вечной. Напоследок же я разберу истинные признаки настоящей любви Божией. Послушать сие я прошу вашу любовь с открытыми ушами; я же начну беседу мою «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

Существуют два способа познания Бога, православные слушатели! Это — вера и любовь. Верою Бог познается по апостолу: «Верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим» (Евр. 11: 3), а Златоуст, толкуя сие, говорит: «Дело веры есть познание». Вера, говорит он, состоит в познании Бога, в познании того, что Его всемогущею силою и веки сотворены. Познается Бог еще и любовию, как об этом говорит в Евангелии Сам Господь: «Любяй Мене возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам» (Ин. 14: 21). Кто, говорит Он здесь, любит Меня, тому Я Сам покажу Себя, чтобы он хорошо знал Меня: «Явлюся ему Сам».

Оба сии способа познания Бога и достижения вечной жизни очень хороши; но в то время как первый способ, то есть, вера, является то совершенным, то несовершенным, второй способ, то есть, любовь, есть всецело совершенный. Вера есть истинный способ, ибо «без веры не возможно угодити Богу» (Евр. 11: 6) и спастись: «Иже имет веру и крестится, спасен будет» (Мк. 16: 16). Верою человек оправдается; не истинным же способом она является потому, что «и бесы веруют», но по-прежнему остаются бесами, хотя веруют и трепещут. Много нас верующих христиан в сем святом храме, но набожны только избранные, и Бог знает, кто из нас достигает жизни вечной: очень мало спасающихся. Любовь же поистине есть правильный способ, ибо «любы николиже отпадает», говорит апостол (1 Кор. 13: 8). Вера знает Бога, знает, что есть на небе Бог, что вся земля наполнена Им: «Везде сый и вся исполняли». Подобно сему и бесы веруют: они знают, что есть над ними Бог, казнящий их вечною казнью. Любовь же не только знает, что Бог есть, но и то еще хорошо знает, каков Бог: «Коль благ Бог израилев» (Пс. 72: 1).

Приступая к объяснению первого моего положения, именно того, что не каждый хорошо знает Бога, кто знает Его чрез веру, я приведу здесь из Ветхого Завета историю об исходе израилевом из Египта.

Господь Бог, изводя народ Свой из неволи египетской, изволил дважды показаться в пламени: первый раз — в купине над горою Хорив, а во второй — на верху Синайской горы. В купине Он показался только одному Моисею, а на горе — всему израильскому народу, дабы все люди знали Его. Оба сии явления Бог совершил не с иной какой-либо целью, как только для того, чтобы сделать Себя известным для народа Своего, чтобы «ведом был Бог во израили». Если мы всмотримся внимательным рассуждением в оба эти явления, то увидим великую и дивную разницу. Как Бог явился Моисею в купине? История пишет: «Виде Моисей, яко купина горяше и не сгараше». А как Он явился всему народу на Синае? О сем та же книга Исхода пишет: «Гора Синайская дымяшеся вся, схождения ради Бо-жия на ню во огни; и исхождаше дым, яко дым пещ-ный, и ужасошася вси людие зело» (Исх. 19: 18).

Здесь обратим внимание на то, что в купине был только один огонь, без дыма; на горе же было больше дыма, чем огня: «Гора дымяшеся вся». Дыму скорее подобало быть в купине, где был хворост, солома и сено, чем на той горе, где на безмерной высоте и каменистой, твердой почве не могло быть даже никакого стебля. Между тем Божественный огнь творит напротив: в хворосте — пламень без малейшего дыма, а на голой, каменной жесткости — дым, «яко дым пегяный». Для чего так? Что за причина сего?

Кто будет рассуждать с естественной точки зрения, тот скажет: дым всегда там, где огонь что-либо сожигает; где же огонь не жжет и ничего не сожигает, там не может быть и дыма. Божественный огонь не сжигал Моисеевой купины: «Купина горяше и не сгараше»; здесь Божественный огонь только освещал сию купину, но не сожигал ее; посему и огонь там был без дыму. На Синае же огонь Божественный был жгучим, палящим. Горела там гора от лица Божия, согласно написанному у Давида: «Пламень пожигаяй горы» (Пс. 82: 15), что видно еще из послания апостола к Евреям, который, описывая то сошествие Божие в огне на Синае, заканчивает сие такими словами: «Бог наш огнь поядаяй» (Евр. 12: 29). Там огонь поедал и палил, поедал и камень, и гору, как хворост и солому; там быль «огнь поедаяй», посему там и должно было оказаться много дыма: «Исхождаше дым, яко дым пещный».

Такое доказательство хорошо для естественного рассуждения. Но кто будет рассуждать духовно, тот окажет так: в обоих тех явлениях Своих Господь Бог хотел приравняться и быть сходным с теми лицами, которым был намерен явиться. Хотел Он явиться Моисею. И вот Он смотрит на него и видит, что он человек добрый, кроткий, незлобивый, имеющий чистое сердце и правое рассуждение. Тогда сказал Себе Бог так: явлюсь Я Моисею кротко, дружески, приятельски, и побеседую с ним лицом в лицу, как говорит кто-либо своему другу, — и явился Моисею в огне, не опалявшем купины, чтобы в то время, когда Моисей приступит к Нему, дым не попадал ему в очи и не мешал разговору: посему-то огонь в купине и был без дыма.

Восхотел также Бог явиться и всему народу еврейскому на Синайской горе. Смотрит Он на сей народ и видит в нем беспорядок от мятежей. Одни ропщут на Моисея, другие помышляют о вдовах, иные же вспоминают свиное мясо и египетские кушанья, варившиеся в котлах, и хотят даже возвратиться назад в Египет. Кроме того, Бог предвидит и будущую их злобу, предвидит, что избиют пророков, детей своих принесут в жертву бесам и восстанут против Моисея. Тогда Бог сказал Себе так: злы сии люди; явлюсь Я им грозно, чтобы они знали Меня, знали, что не потерплю Я всего этого. Вот почему явился им Бог в огне поядающем и сожигающем.

Теперь я приступаю ко второму положению, а именно к тому, что хорошо Бога знает только тот, кто при вере в Него и любит Его, любит же искренно, а не фальшиво; и подобно тому, как поступал я в первом случае, я и здесь для пояснения приведу историю из Евангелия. Св. Матфей пишет следующее. Б одно время, когда завистливое еврейство, некие саддукеи и фарисеи приступили к Господу нашему со своими хитрыми вопросами, вызывая Его на словопрение, то приступили они все сразу. Фарисеи, услыхав, что Иисус посрамил саддукеев, собрались вместе, должно быть, для того, чтобы в случае, если не смогут где аргументом, там заглушить криком. В то время один из них, законник, спросил Господа, искушая Его и говоря: «Учителю, кая заповедь большая есть в законе?» Господь же ответил: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всею мыслию твоею: сия есть первая и большая заповедь» (Мф. 22: 36-38).

Если бы я, грешный, был в то время и стоял бы там, слушая сей спор, то упал бы к ногам Господа моего и молил: Господи, сие безумное еврейство Ты научи прежде познанию Тебя, чтобы сперва познали Тебя, Господа своего, и уверовали в Тебя, а потом уже Ты будешь учить их любви Божией, чтобы, познавши Тебя, Господа своего, и уверовавши, полюбили Тебя. Кто когда мог любить неизвестную вещь? Каждая добрая вещь сначала познается, как добрая, а потом уже делается любезной, а кто чего не знает, тот и не желает того. Скажи им, Господи, что первая заповедь в том, чтобы знать Господа Бога, а потом и любить Его.

Но не склонился бы Господь к моей малоумной просьбе, ибо хорошо знает Он, что первая заповедь есть не иная, как только та, чтобы любить Бога. Я же, удивляясь тому, что Господь ничего не упоминает иудеям о познании Бога, но прежде всего предлагает им наставление в любви Божией, говорю себе: быть может, иудеи уже знали Бога и только любви им не доставало, и посему Господь, не упоминая о познании Бога, учит их прежде всего любви? Но апостол говорит: «Аще быша познали, не быша Господа славы распяли» (1 Кор. 2: 8). А в другом месте Сам Господь жалуется: «Израиль Мене не позна, и людие Мои не разумеша Мене» (Ис. 1: 3).

Для чего же Господь не говорит им: первая заповедь знать Бога, а потом любить?

Пойду я для научения о сем к великому учителю церковному, св. Иоанну Златоусту, который учит так: «Не сказал Христос: познай Бога твоего, но «возлюби Его», ибо всякому любящему Бога от всего сердца своего не возможно не придти к познанию Сына Его. Самая любовь Божественная, живущая в нем, просвещает его». За сие учение благодарим тебя, святый Златоус-тый учитель. Теперь мы знаем, почему первой заповедью является заповедь о любви, почему любовь сравнительно с познанием является первейшей и совершеннейшей для спасения. Причина в том, что скорее за любовью следует познание Бога, чем за познанием любовь. Знало еврейство Бога: «Ведом во Иудеи Бог, во израили велие имя Его», но они не любили Его и посему как бы не знали: «Израиль Мене не позна, и людие не разумеша».

Здесь я вспомню еще и Давида. Сей боголюбец, желая некогда дать людям познание Бога и привлечь их к Нему Его особенными совершенствами, говорит: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33: 9). Отведайте, говорит он, и тогда узнаете, как благ Господь. По-видимому, можно было бы поспорить с Давидом, предостерегая его, что он говорит неправильно. Он не говорит: сперва увидите, а потом вкусите, но: «вкусите и видите». Но здесь за него заступается один из великих церковных учителей, говоря: «Перестань укорять Давида за сии слова; он хорошо говорит: пристойнее сказать сначала «вкусите», а потом и «видите», — вкусите любовию и увидите познанием. Если прежде не вкусите Его любовию, то не можете придти к познанию Его, ибо никто не познавал Бога, прежде чем не вкусит Его». Посему-то и ясно для нас, что только тот хорошо знает Бога, кто любит Его.

Я думаю, что здесь не один из верующих христиан хоть в мыслях своих отзовется, говоря: я люблю Господа Бога моего: сохрани Бог иначе! Если бы я и в отдельности каждого спросил: любишь ли ты Бога? — то, несомненно, каждый скажет: люблю. Но я и на это без всяких опасений скажу: не всякий любит Бога, кто отзывается, что любит; но только тот любит Бога, кто на самом деле истинно любит Его.

Почему же можно узнать, истинно иди неистинно кто любит Бога?

Истинный признак настоящей любви описал возлюбленный ученик Господа, святый Иоанн Богослов, который говорит: «Аще кто речет, яко Бога люблю, а брата своего ненавидит, ложь есть; ибо не любяй брата своего, егоже видит, Бога, Егоже не виде, како может любити?» (1 Ин. 4: 20).

Но я в настоящее время оставлю в покое сей признак и, не распространяясь о нем, буду говорить только о приложении его к любви к ближнему как из-за краткости времени, так и из-за неверности его, ибо в любовь к ближнему часто закрадывается любовь непорядочная или лицемерная, или притворная, или из-за какой-либо прибыли. Оставивши в покое сей признак, я нахожу другой. Неправедная любовь христианского человека к Богу видна там, где тварь уравнивается с Творцом или даже тварь почитается больше, чем Творец; праведная же любовь является там, где любят и предпочитают только одного Создателя выше всякого создания. Сей истинный признак описал тоже вышеупомянутый святый Богослов, говоря: «Не любите мира, ни яже в мире: аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем» (1 Ин. 2: 15). Если, говорит он, кто утопил свое сердце в этом прельстительном свете и его роскоши, в том не ищи любви Божией, хотя бы он был и христианин: «Несть любве Отчи в нем».

Любовь Божия весьма ревнива; она не терпит, чтобы чье-либо сердце любило Бога и мир, разделяя пополам и Создателя, и создание. Поставили филистимляне ковчег завета Господня в одном храме вместе с идолом Дагоном и, придя на другой день, увидели, что Дагон сокрушенный лежит на пороге: видно, бежал бес от благодати Божией, бывшей в ковчеге, а бежавши, споткнулся и сломал себе шею. Но если бы Дагон не сокрушился и не тронулся со своего места, то что бы тогда было? Тогда бы случилось то, что ковчег Божий, подвинувшись сам собою, вышел бы вон из того храма. Подобно сему поступает и любовь Божия. Если она поселится в чьем-либо сердце, то или изгонит идолов и суетные мирские пристрастия, или уйдет прочь сама, говоря: «Се оставляется вам дом ваш пуст». Для этой цели и некто из боговдохновенных мужей убеждает христианского человека, говоря: «Убегай от создания, если хочешь иметь Создателя». Пусть всякое создание охудится для тебя, если хочешь, чтобы в твоем сердце усладился Создатель.

Не любит любовь быть разделенной надвое. Не любит она, чтобы кто-либо одной половиной своего сердца любил Бога, а другою любил светскую суету: «Не можете Богу работати и мамоне» (Мф. 6: 24). Требует же любовь Божия цельного сердца человеческого: «Сыне, даждь Ми твое сердце, дабы любил Меня всем сердцем». Поистине, премудро такое изречение: любовь не разделяется, и не может она раздираться. Те же, которые разделяют ее и раздробляют, мне, Господи, кажутся горшими, чем даже воины, распявшие Тебя, которые не хотели разодрать Твоего хитона. Любовь Божия настолько ревнива, что даже, терпя крест и распятие, если видит кого-либо раздирающего ее надвое или надесятеро и притягивающего ее к сотворенной вещи, все-таки желает быть в сердце человеческом единственной, хочет господствовать и царствовать в нем без всякого товарища. Вот в этом и заключается истинный признак настоящей любви. Поэтому истинно любит Бога только тот, который или мало, или же совсем не имеет пристрастия ко временным мирским роскошествам и не услаждается в распутном плотоугодии, пользуется же миром не для услады, но из необходимости сохранить временную жизнь, и всему предпочитает единого Бога, говоря с Давидом: «Что ми есть на небеси, и от Тебе что восхотех на земли?» (Пс. 72: 25). Святый Амвросий, изъясняя сии слова, говорит: «Боже, сокровенных Свидетель! Ты знаешь, что Ты для меня дороже, любезнее и желательнее, чем не только земля и все, что на ней, но даже и небо, и все, что на нем. Люблю Тебя больше неба и земли, и всего, что есть на них».

Истинным признаком истинной любви Божией является еще и то, что Бога следует любить только ради Самого Бога, а не ради себя, то есть, не ради своей личности, своей прибыли, и не ради того воздаяния, которое описал апостол, говоря: «Око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его» (1 Кор. 2: 9). Я не порицаю и той любви, когда кто любит Бога ради вечного воздаяния, однако же я не могу назвать ее истинного и совершенною. Ведь и наемник не служил бы господину, если бы не надеялся получить от него плату. Подобно сему и человек такой не любил бы Бога, если бы не ожидал воздаяния. Истинная любовь та, которая, по апостолу, «не ищет своих си», не заботится ни о какой награде и желает только того, чтобы усладиться в Божественной любви.

Вспомним здесь двух грешниц, описанных в Священном Писании: первую — Раав в Иерихоне, а вторую — в Вифании, в доме Симона прокаженного. Обе они обратились к Богу и обе познали Его любовью. Первая старается и заботится о целости своего дома; она просит и обязует клятвою израильских соглядатаев: «Поклянитесь мне Господом Богом вашим, что как я вам оказываю милость, так и вы сделаете милость дому отца моего». Другая же, узнав, что Спаситель находится в доме Симона на пиршестве, входит туда и падает к ногам Его. Она умывает слезами Его пречистые ноги, утирает их власами главы своей, но не говорит ни слова, не заботится ни о чем, не просит ничего и даже не молит о прощении грехов своих.

О, как не равна у обеих теплота и усердие в Боге! Первая заботилась о своей собственности, о том, чтобы сохранились в целости семейство и имущество, а эта желает только усладить свое сердце Божественною лю-бовию, «яко возлюби много» (Лк. 7: 47). Сия-то любовь и есть истинная. Она любит не для себя, то есть, не из какой-либо своей выгоды или прибыли, но исключительно ради Самого Бога и для услаждения сердца Его Божественною любовью.

Господь Бог совершил разделение благ Своих для верных Своих слуг. Нищим Он дал царство небесное, плачущим назначил особенную утеху, кротким обещал наследование земли, алчущим приготовил богатый обед в царстве небесном, «яко тии насытятся» (Мф. 5: 6), прочим же назначил разные другие истинные воздаяния, каждому по его достоинствам. Что же Он предназначил любящим Его? Ничего иного, как только то, что «Отец Мой возлюбит его, и к нему прийдем и обитель у него сотворим». Не говорит: дам любящим Меня царство, посажу их на престоле, дам в руки их скипетр, возложу на главу корону, приготовлю для них пир небесный; ничего такого Он не предлагает Своему любезному любителю. Но что же? Только то и обещает, что «к нему прийдем и обитель у него сотворим». Этим Он показывает нам, чтобы мы знали, что кто имеет истинную любовь к Богу, тот кроме Самого Бога не желает ничего: ни неба, ни венцов небесных, ни сладостей райских. Он только одного Бога и желает, причем желает больше неба и больше всех райских роскошей.

Итак, пусть каждый ищет у Бога, чего хочет; любовь же ищет только Самого Бога, ищет больше всех, хотя бы и вечных, благ и больше всякого создания: «Мне же прилеплятися Богови моему благо есть» (Пс. 72: 28).

Напоследок я укажу еще и тот истинный признак истинной любви Божией, что любящий Бога для своего любимого Господа всеми силами остерегается впасть в какой-либо смертный грех; остерегается того, чтобы ничем и ни в чем не прогневать Того, которого любит, и усердно старается исполнить во всем Его волю и Его повеление, как говорит об этом Сам Господь: «Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдает; а не любяй Мя, словес Моих не соблюдает» (Ин. 14: 23—24).

И вот, когда кто имеет в своем сердце истинную любовь к Богу, тот поистине хорошо знает Бога, тот вкушает Его любовию и по сердечной сладости знает, «яко благ Господь».

Такой, без сомнения, достигнет жизни вечной, достигнет ее чрез познание Бога, согласно слову Христову: «Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17: 3). Аминь.

23. Слово первое в день сошествия Святого Духа «Дух Господень исполни вселенную» (Прем. 1:7))

Некогда Бог обещал послать Своего Духа Святого к людям, говоря чрез пророка Иоиля: «Излию от Духа Моего на всяку плоть» (Иоил. 2: 28). Потом чрез пророка Исайю Он говорил израильтянам: «Наложу Дух Мой на племя твое» (Ис. 44: 3). Теперь уже исполнилось сие обещание, ибо Он уже не однажды послал в мир Духа Своего Святого, но явил Его самыми разнообразными способами.

В первый раз Дух Святый показался в виде голубя, когда Иисус крестился в водах Иорданских, как свидетельствует о сем святый евангелист Матфей: «И крестив-ся Иисус, взыде абие от воды, и се отверзошася Ему небеса, и виде Дух Божий сходящ, яко голубь» (Мф. 3: 16).

Во второй раз Дух Святый показался в облаке, когда преобразился Христос, о чем повествует тот же евангелист Матфей: «И облак светел осени их» (Мф. 17: 5).

В третий раз Дух Святый показал Себя в ветре, когда наполнил дом, в котором пребывали апостолы. Об этом говорит св. апостол Лука в Деяниях так: «Бысть внезапу с небесе шум, яко носиму дыханию бурну, и исполни весь дом, идеже бяху седяще» (Деян. 2: 2).

В четвертый раз Он показался в огненных языках, когда сошел на апостолов. Об этом в Деяниях Апостольских мы читаем следующее: «Явишася им разделени языцы, якоже огненни, седе же на едином коемждо их, и исполнишася вси Духа Святаго» (Деян. 2: 3, 4).

В настоящем поучении я хочу вашему благочестию предложить: почему Дух Святый показывался миру в разных видах: то в виде голубя, то в облаках, то в ветре, то в огненных языках?

Прежде же всего я молю Тебя, Дух Святый! Я знаю, что Ты поистине добрый Учитель, ибо Сам Христос Спаситель возвестил о Тебе Своим ученикам, говоря: «Утешитель же Дух Святый, Его же послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему» (Ин. 14: 26). Приди же ныне, Дух Святый, в мое сердце, попали невещественным огнем все мои грехи и научи меня, невежду, говорить истину, да и «аз поведаю имя Твое братии моей и посреде церкве воспою Тя». Вас же, возлюбленные слушатели, я прошу о прилежном слушании.

Дух Святый явился в образе голубя по многим причинам: во-первых, потому что святая церковь, то есть, верующие христиане, называется голубицею, как говорит о ней Дух Святый в Песни песней. «Востани и прийди, ближняя моя, добрая моя, голубице моя» (Песн. 2: 10); во-вторых, потому что голубь — не хищная птица, но простейшая и не имеющая в себе лести. Сам Христос, Спаситель наш, наставляя учеников Своих, говорит: «Будите убо мудри, яко змия, и цели, яко голубие» (Мф. 10: 16). Посему и Дух Святый обыкновенно пребывает в тех, кто имеет сердце простое и смиренное, а не лукавое и коварное. Августин говорит: «Дух Святый явился голубицей, чтобы хотящий быть освященным духом был как голубица, не имеющая лести. Кроме того, Дух Святый явился в виде голубя потому, что чрез богомыслие мы возлетаем на высоту, как некогда возопил Псаломник: «Кто даст ми криле, яко голубине, и полещу, и почию?»» (Пс. 54: 7). Спрошу же я тебя, блаженный Давид! Скажи мне, куда ты хочешь лететь на этих голубиных крыльях? «В жилища небесныя, — отвечает он, — с Богом водворитися». Об этих дворах тот же Давид в другом месте говорит: «Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни. Сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе» (Пс. 83: 2, 3). Наконец, Дух Святый явился в виде голубя еще и потому, что на крыльях Своих Он переносит тех, кто желает поселиться в жилищах небесных. Метафраст в житии святой мученицы Марии пишет так: «Когда она страдала за Христа, тогда показалась голубица с золотым венцем, летающая над ней». Значит, для того явился Дух Святый в виде голубя, чтобы всякому верующему дать венец жизни вечной, который обещал дать Христос всякому верующему, говоря: «Буди верен до смерти, и дам та венец живота» (Апок. 2: 10).

В облаке же на Фаворе Дух Святый явился потому, что и Сам Бог некогда в древности показался Моисею в облаке, как пишется о сем в Исходе: «Сниде Господь во облаце» (Исх. 34: 5), а Дух Святый и есть Тот же Бог, который явился некогда и Моисею.

Пред кончиною света придут на землю Илия и Этюх; антихрист убьет их, и после убиения тела их будут лежать непогребенными три дня, но потом Бог воскресит их, и они взойдут на небо облаком, как говорит о сем св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «Взыдоша на небо на облацех» (Апок. 11: 12). Потому, значит, Дух Святый явился в облаке, чтобы мы на этом облаке могли взойти на небо. Облако изливает из себя дождь и окропляет землю, ибо влажный пар, который подымается на земле от воды, и вверху остается облаком влажным и водяным, о котором Псаломник говорит: «Темна вода во облацех воздушных» (Пс. 17: 12); впоследствии эта вода превращается в дождь и падает на землю. Подобно сему и Дух Святый явился в облаке, чтобы излить в сердца наши дождь благодати Своей, как говорит апостол Павел: «Любы Божия излияся в сердца ваша Духом Святым, данным вам» (Рим. 5: 5).

В облаке рождаются громы и молнии, ибо когда влажное и студеное облако объемлет сухой и теплый воздух, то последний ищет места, которым мог бы выйти из противного ему облака; он сражается с облаком, и оттого происходят громы; потом же эта сухая пара зажигается, и оттого получаются молнии; наконец, та же сухая пара, зажегшись, ниспадает из облака на землю, отчего происходит треск, стрелы молний и пожары. В иносказательном же смысле громами и молнией называются церковные учители, ибо как молния своим блеском прогоняет темноту и как гром устрашает людей, так и учители церковные своею проповедью разгоняют тьму человеческих грехов и устрашают грешных людей, напоминая им вечное мучение, ожидающее грешников за их согрешения. Так, например, Псаломник называет учителей молнией, говоря: «Осветиша молния Его вселенную» (Пс. 76: 19), а в Апокалипсисе святый Иоанн Богослов называет учителей громом: «Глаголаша седьмь громов гласы своими» (Апок. 10: 3), ибо все пастыри и учители своим проклятием убивают злых и непослушных, подобно тому, как устрашает и убивает гром. Таков был апостол Павел, когда сказал: «Иже не любит Господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят: маранафа» (1 Кор. 16: 22). Посему и явился Дух Святый в облаке, ибо как облако производит гром и молнию, так и Дух Святый соделывает пастырей и учителей.

Показался Дух Святый еще в ветре, ибо ветер есть такое явление, которое развивает плевелы от чистой пшеницы. Плевелами называются грешники, а пшеницею и добрым семенем — все праведники, как в одном месте было сказано Христу: «Господи, не доброе ли семя сеял еси на селе Твоем? Откуду убо имать плевелы?» (Мф. 13: 27). Дух Святый разлучает плевелы от чистой пшеницы, то есть, грешников от праведников. Доброй пшеницей были Ной и жена его, ибо они жили благочестиво; прочие же все были плевелами, ибо жили беззаконно. Посему и разлучил Дух Святый плевелы от пшеницы, то есть, Он спас Ноя, жену его, сыновей и жен сынов его от потопа; прочие же все плевелы, то есть, грешников, Он потопил всемирным потопом. Доброй пшеницей был Лот, жена его и две дочери его, жившие благочестиво; все же со-домляне были плевелами, ибо не имели они в сердцах своих страха Божия. Посему Дух Святый и отлучил плевелы от доброго семени. Лота с женой и двумя дочерями Он вывел из Содома, а всех содомлян погубил смрадным огнем.

Возлюбленные слушатели! Вот вы видите, как за отеческое благочестие, то есть, Ноево и Лотово, спаслись сыновья и дщери; и ныне, если кто почитает своих родителей, тот получает от Бога великие блага, а именно: изобилие в дому, а впоследствии и изобилие вечное, небесное, как говорит о сем Иисус Сирахов: «Яко сокровиществует, прославляяй матерь свою» (Сир. 3: 4). Далее, такой человек будет иметь честь и от сынов своих, согласно слову того же Сираха: «Почитаяй отца, возвеселится о чадех» (Сир. 3: 5). Потом, если он о чем молится Богу, о здравии ли, о счастьи, молитвы его будут услышаны Богом, согласно сему: «В день мольбы их услышаны будут». Кроме того, такой человек будет в сей жизни счастлив и долголетен, как говорит об этом заповедь Божия: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и долголетен будеши на земли», и еще: «Прославляй отца долгоденствовати будет» (Сир. 3: 6). Такой будет еще и славен пред всеми и на земле, и на небе, согласно следующим словам: «Слава человеку от чести отца его» (Сир. 3: 11). Род его также будет долговечным, ибо «благословение отчее утверждает домы чад» (Сир. 3: 9). Если он впадет и в какое-либо несчастие или случится с ним печаль, то он скоро освободится от них, как говорит о сем Писание: «Милость отча не забвена будет, и в день скорби твоея воспомянеттися» (Сир. 3: 14). Он сподобится и очищения от грехов, ибо почитающий отца очистит грехи: якоже тает лед от зноя, сице растают греси его» (Сир. 3: 15). Наконец, он не только благословен будет Богом на земле, пока только живет, но и по смерти на страшном суде Христовом он услышит сей пресладкий глас: «Приидите, благословенний Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25: 34).

Но пора уже возвратиться снова к нашему положению.

Ветер еще имеет и ту силу, что не только развевает плевелы, но искореняет и деревья высокие: финики цветущие, кипарисы благовонные, дубы вассанские и кедры ливанские. Подобно сему и Дух Святый искореняет, ниспровергает людей напыщенных, гордых и высокомнительных, которых пророк Давид уподобляет высокому древу, говоря: «Видех нечестиваго превозносящася и высящася, яко кедры ливанские» (Пс. 36: 35). Но сие древо Дух Святый тотчас исторгает с корнем, как там же Давид прибавляет: «И мимо идох, и се не бе, и взысках его, и не обретеся место его» (Пс. 36: 36). Высоким древом называл и пророк Даниил гордого царя вавилонского Навуходоносора, ибо говорит: «Се дуб среде земли, и высота его возвеличися зело, и досяза-ше до небеси». Но искоренил и сие древо Дух Святый: «И глас бысть с небесе: посецыте дуб и обийте ветвия его, и отрясите листвие его, и рассыплите плод его» (Дан. 4: 7, 8, И).

Ветер разрушает и храмины, как читаем мы о Иове. Подобно сему и всякий человек уподобляется храмине, согласно словам блаженного Павла: «Аще земная наше храмина тела разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех» (2 Кор. 5: 1). Посему-то Дух Святый и показался в ветре, ибо Он разоряет храмины человеческие, и они умирают. Псалом-ник говорит: «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти?» (Пс. 88: 49). Разрушает же Он сии храмины не равно. Если кто исполняет заповеди Божий, тот пребывает долголетен, как говорит Соломон: «Сим бо образом много лет поживеши, и приложатся тебе лета живота» (Притч. 9: 18). Те же, которые живут беззаконно, исчезают как трава, согласно словам Псалмопевца: «Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззаконие: зане яко трава изсшут и яко зелие злака скоро отпадут» (Пс. 36: 1, 2).

Наконец, ветер имеет еще и такую силу, что иногда сотрясает и землю, если зайдет в расселины и пещеры подземные. Если он не находит места выйти оттуда вон, то ходит по пещерам с большим стремлением, и от этого стремления происходит сотрясение земли.

Смотри же на себя всякий человек, не земля ли ты? Ибо так сказал Бог Адаму: «Земля еси, и в землю пойдеши». Когда Дух Святый приходит в сердце человеческое подобно ветру, врывающемуся в пещеру земную, и потрясает ту землю, то есть, человека, то наставляет его к покаянию, сердечному сокрушению и ко всякому благочестию. О сем и Псаломник молился Богу, говоря: «Дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50: 12).

Бог некогда поставил близ рая херувима с пламенным оружием, чтобы он охранял путь к древу жизни. Раем же называется и церковь, матерь наша, ибо в книге Бытия мы читаем следующее: «Яко насади Бог рай на востоце» (Быт. 2: 8). То же можно сказать и о святой истинной восточной церкви, которую Дух Святый охраняет так, как говорит Псаломник: «Не воздремлет, ниже уснет храняй израиля» (Пс. 120: 4).

В огненных языках Дух Святый сошел для того, чтобы дать апостолам речь огненную, поелику слово Божие называется огнем, как пишется в Апокалипсисе об Энохе и Илии: «Огнь исходит из уст их, и пояст враги их» (Апок. 11: 5). Когда и Василий Великий проповедовал слово Божие, тогда святый Ефрем видел огонь, исходящий из уст святого Василия. Такими-то огненными словами и попаляется терние греховное. Называется огнем еще и любовь, ибо Господь наш есть «огнь поядаяй», а огнь сей есть любовь всесовершенная, согласно словам святого Иоанна Богослова: «Бог любы есть, и пребыва-яй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (Евр. 12: 29; 1 Ин. 4: 16).

Сошел в огне Дух Святый для того, чтобы утвердить святых апостолов в любви. Посему-то блаженный Павел и говорит всем нам: «Ходите в любви, якоже и Христос возлюби нас и Себе предаде за ны» (Еф. 5: 2).

В Ветхом Завете Бог часто показывался в огне: Моисею Он показался в купине огненной; Израиля вывел из Египта в землю обетованную в виде столпа огненного ночью; закон Израилю дал на горе Синайской в огне дымящемся; Даниилу показался Бог на престоле огненном. Посему и Дух Святый показался в виде огненных языков, ибо Он есть Тот же Бог, который и в древности показывался в огне.

Напоследок можно сказать, что и Христос с огнем придет судить живых и мертвых, ибо Псаломник говорит: «Огнь пред Ним возгорится, и окрест Его буря зельна, призовет небо свыше и землю рассудити люди Своя» (Пс. 49: 3, 4). Пред пришествием Христовым вся вселенная будет искушена огнем; будут тогда гореть и небо, и земля, и все стихии, как говорит апостол Петр: «Земля же и яже на ней дела сгорят»; в другом же месте он говорит, что «небеса жегома разорятся, стихии же опаляеми растаются» (2 Пет. 3: 10, 12). И будет тогда земля чиста как стекло, воды как кристалл, а небеса будут тогда еще прекраснее и величественнее, чем ныне. Вот что говорит святый Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «Видех небо ново и землю нову; первое бо небо и земля первая преидоша, и моря несть ктому» (Апок. 21: 1). Потому и Дух Святый показался в огненных языках, как имеющий едино Божество со Христом, Сыном Божиим.

Возлюбленные слушатели! Вам еще потребно знать и то, для чего это мать наша, святая церковь, не имеет обычая приносить в храмы зеленых деревьев ни в какие другие праздники, кроме сошествия Святого Духа. Этим она дает понять, что Дух Святый сходит только на тех, которые так же процветают в добродетели, как деревья в листьях, согласно словам Псалом-ника: «Праведник яко финике процветет» (Пс. 91: 3). Сам Христос Спаситель наш увещевает нас, говоря: «Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему прийдем и обитель у него сотворим» (Ин. 14: 23). На того же, кто пребывает во грехах, не сходит Дух Святый, поелику Самим Богом нам сказано: «Не пребудет Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть» (Быт. 6: 3). В этом заключается первая причина.

Затем сие делается для того, чтобы показать, что никто не бывает достойным принятия благодати Божией, кроме тех, которые смирением уподобляют себя листьям, падающим с деревьев, почему Псаломник и говорит: «Кто яко Господь Бог наш на высоких живый и на смиренныя призираяй?» (Пс. 112: 5, 6).

Далее, сие делается для того, чтобы мы знали, что благодаря сошествию Святого Духа святая церковь, мать наша, подобно дереву расцвела различными листьями, то есть, разными ликами праведников, как-то: девственниками, учителями, мучениками, исповедниками, преподобными и пустынниками, о чем уже давно пророчествовал Осия: «Процветут яко цвет, и прострет ко-рение свое яко дубрава, и будет яко маслина плодовита» (Ос. 14: 6, 7).

Когда св. апостол Петр проповедал слово к народам иерусалимским, то на всех слушающих его учение сошел Дух Святый, как читаем об этом в Деяниях Апостольских: «Глаголющу же Петру глаголы сия, нападе Дух Святый на вся слушающыя слово его» (Деян. 10: 44).

О, Христе, Боже наш! Подай и нам благодать Твою; ниспошли ныне Духа Твоего Всесвятого на нас и на всех предстоящих людей Твоих, чтобы, воспринявши Его в сердца свои, мы все единодушно воспели: «Видехом свет истинный, прияхом Духа небеснаго», которому со Отцем и Сыном подобает честь и поклонение во веки веков. Аминь.

24. Слово второе в день сошествия Святого Духа («Дух Твой благий наставит мя на землю праву» (Пс. 142: 10))

Дух Святый, Дух благий, Источник всякой благостыни, единый по существу с Богом Отцем и Сыном, — как Он посылается твари от Отца и Сына, если только исходит Он предвечно от Отца? Посылает Его Отец, согласно словам Христа Господа, сказанным апостолам: «Утешитель, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему» (Ин. 14: 24). Посылает Его и Сын, согласно сему обещанию: «Егда же приидет Утешитель, Егоже Аз послю вам от Отца, Той свидетельствует о Мне» (Ин. 15: 26). Посему и молитву сию: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву» мы должны воссылать одинаково как к Богу Отцу, так и к Богу Сыну, дабы от обоих истекал на нас один источник благодати, подобно тому как Иоанн Богослов видел в Откровении его истекающим из престола Божия и от Агнца, когда говорит так: «И показа ми чисту реку воды живыя, светлу яко кристалл, исходящую от престола Божия и Агнча» (Апок. 22: 1). Именуется же Дух Святый Духом благим не только потому, что Он по естеству Своему благ, как Бог, согласно написанному: «Никтоже благ, токмо един Бог» (Мф. 19: 17), но еще и потому, что Его Божественной ипостаси в особенности присвояется благость, как Отчей — всемогущество, а Сыновней — мудрость, ибо Он есть виновник всей благостыни, источник любви, и от Него происходят нам всякие дарования. От Него все дары, сияющие и в церкви, и в пророках, и в мучениках, и во всех прочих членах. Он есть Дух премудрости в Соломоне, Дух ведения в Веселеиле, Дух совета в Моисее и в семидесяти судиях, Дух крепости в Иисусе Навине, Гедеоне и Сампсоне, Дух благочестия в Товии, Дух разума в Данииле, Дух страха Божия в праведном и богобоязненном Симеоне: все дары благодати происходят от Него.

Почему же Он, Дух благий, называется еще и Духом правым, и Духом владычествующим?

Им управляется и наставляется церковь, и при этом не только для ответов апостолов и мучеников, согласно сему Господню обещанию: «Егда же приведут вы на соборища и власти, и владычества, не пецытеся, како или что отвещаете, или что речете: Святый бо Дух научит вы в той час, яже подобает рещи», но также и на всякое дело благое, согласно сему неложному слову: «Утешитель же Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему». Для того именно Он и посылается, чтобы наставить нас на путь вечности, «научить нас оправданиям Своим» и привести нас к лучшей участи. Без Его Божественного наставления дух человеческий не умеет ходить путем правым и вводить нас в землю праву, ибо дух человеческий суетен, непостоянен и немощен, а часто мы даже и не знаем, какого мы духа: то мы увлекаемся духом суетности, то духом нетерпения, то духом гордости, то духом сребролюбия, то духом властолюбия, и водимые чрез различные стремнины погибели мы и не знаем лукавого вождя. Имея в пути нашем такие и подобные им пакости, которыми лукавый демон многократно прельщает нас под видом благости, мы всячески будем просить, чтобы Дух благий наставил нас и помог нам, согласно сказанному апостолом: «Дух способствует нам в немощех наших» (Рим. 8: 26).

Он является нашим милосердным помощником самым разнообразным способом.

Во-первых, Он помогает в слабости нашей, когда соделывает так, что мы с благодарностью принимаем из рук Божиих всякие душевные и телесные скорби и за них прославляем Бога нашего. Помогает Он нам и тем, что отгоняет от разума невежество и научает, что нужно делать и чего нужно избегать. Кроме того, Он укрепляет волю нашу любить благое, постоянное и вечное и пренебрегать тленным, настоящим, которое принуждает и прельщает чувства, а душу никогда в достаточной степени не насыщает усладой. Он оказывает еще и помощь памяти, чтобы ею мы содержали все Божий благотворения с благодарностью; чтобы помнили Его заповеди, не преступали их и сокрушались бы в сердце о грехах наших; чтобы не забывали мы праведного и грозного суда Божия, творящего благое возмездие праведникам и достойное наказание приносящего лукавым. Наконец, Он подает руку помощи нашему духу против плотских похотей, дает силу для начинания Божественных дел и утверждает нас в том, чтобы мы всегда пребывали в служении Богу, ревности и благодати.

Дух Святый помогает нам во всяком состоянии, пребываем ли мы в благодати или во грехах: если в благодати, то полагает, чтобы не пострадали вследствие отпадения от нее; исходящим от греха подаст утверждение, чтобы снова не отпали от нее; Он ведет нас от силы в силу добродетелей, пока мы не увидим Бога богов в Сионе; пребывающим во грехах Он дает помощь к востанию, чтобы они не погибли от них, но ушли бы из их власти, согласно словам Псаломника: «Аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя» (Пс. 93: 17). Для того Дух Святый был послан на святых апостолов и прочих верующих людей, чтобы без соблазнов руководил ими в настоящем пути, пути скользком и имеющем скрытые демонские сети, согласно словам царя Давида: «На пути сем, по немуже хождах, скрыша сеть мне» (Пс. 141: 3), чтобы милостиво наставил их в нем, являя Себя в печалях Утешителем, во тьме светом, в несчастиях покровителем, в бедах освободителем, в сомнениях советником, в горестях усладой, в трудах отдыхом, в изнеможении укреплением, в заблуждении исправителем, в невежестве наставником: все сии благодеяния Дух Святый милостиво творил верующим, каждому по нужде; не перестает творить и доныне, если только сосуды наших душ мы постараемся омыть от греховных скверн слезным источником. Пример такой благодати Духа Святого мы имеем в Божественных апостолах, которые прежде были невеждами, но когда были посланы по вселенной с благовестием, то исполнились разумом, красноречием и мудростью. Учением своим они всех, как рыб, уловили Христу, и сбылось на них Исаиино пророчество: «Се Аз уготовлю тебе вся сыны твоя научены Богом» (Ис. 54: 13). Прежде они были боязливыми, Дух же Святый облек их силою свыше и укрепил на всякие бедствия, согласно следующим словам: «Аз утвердих столпы ея». Были они прежде худородными и не пользовались честью, Дух же Святый, наделив их силой чудотворения, соделал их дивными для всего мира: «Удиви Господь преподобныя Своя» (Пс. 4: 4). Раньше были они едва теплыми; когда же Дух Святый сошел на них в виде огненных языков, возгорелись они любовью и ревностью облечены были, так что могли говорить с Иеремиею: «С высоты испусти огнь в кости наша и научи ны» (Плач. 1: 13). Посему-то и слова их, как огненные, могли проникать и в окаменелые сердца. Посему-то и верховный апостол св. Петр одним поучением обратил к Господу три тысячи душ, а в другой день еще пять тысяч. Будучи прежде немощными, они столь укрепились Духом Святым, что ни мучения, ни томления, ни какая-либо адова сила не могли сокрушить сердец их. Напротив, они сами привели под иго Христово всю вселенную, упразднили идолов и даже князя мира, и всю вселенную они подчинили и покорили Распятому. Вот какова была сила Духа Святого, наставившего их и помогающего нам в немощах наших.

Тем же Духом Святым и святые мученики были укрепляемы на разные мучения. Дети и юные девицы, очень многие числом, когда сокрушали их ребра, поджигали бока, обрезывали груди, готовили им мучительские колеса и котлы кипящие, наполненные смолой и жупелом, раскаляли сковороды, — то все сие они принимали как какую-либо сладость и утеху, побеждали сею мудростию самих мучителей и укоряли буйство их.

Так наставлялись они Духом Святым на землю праву, к которой все праведно и ничего нет строптивого: нет искушений, нет греха, нет бедствий, нет болезней, печали и воздыхания, но всегда веселие, радость, здравие, безбедность, благодать и слава.

Как народ израильский был приведен в обетованную землю столпом огненным, освещавшим путь ночью, и облаком, осенявшим их днем, так и мы водимся Духом Святым, который светом Своим освещает тьму бедствий и охлаждением Своим покрывает нас в день благополучия. Он не оставляет нас во все время нашего путешествия, пока не войдем мы в землю обетованную, в землю праву. Благодать Духа Святого есть для нас то огонь светящий, то облако прохлаждающее. Своей предваряющей благодатию Он наводит на благий путь, сопутствующей — доводит, даром терпения вводит и введенных венчает совершенною благодатию.

Итак, никто не может войти в «землю праву» без помощи и водительства Святого Духа, ибо как корабль на море, если и имеет готовым все, что нужно для плавания, но лишен только необходимого ветра, то не может переплыть благополучно пучины морской, — так и нам, плывущим к вечности чрез море мира сего, благо-потребен ветер Святого Духа, без которого все наше старание, все приготовления — все напрасно и бездеятельно. Посему нам подобает прилежные молитвы с теплыми слезами воссылать к Богу Отцу и к Богу Сыну и непрестанно взывать вместе с Псаломником: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву». Дух Твой, Боже Отче единосущный, Дух Твой, Боже Сыне соприсносущный, Дух Твой, Отче, от Тебя исходящий предвечно, Дух Твой, Сыне, от Тебя подаваемый миру временно, Дух Ваш, Отче и Сыне единосущный, едино-сильный и единочестный, Дух Ваш благий да ублажит и удобрит души наши! Злых из-за преумножения беззаконий да сотворит Он благими, не претворяя естества их, но ветхого человека обновляя от качества злобного в добротное. Ты, Боже, да «послеши Духа Твоего, и созиждутся души наша, и обновиши лице земли» (Пс. 103: 30), той земли, которая некогда услышала: «Земля еси и паки в землю пойдеши» (Быт. 3: 19); лицо этой земли да обновит Дух Святый Своею благодатию, чтобы она со делалась жилищем для Вас Самих, а не для духа лукавого.

Равным образом необходимо воссылать прилежные и теплые молитвы и Богу Духу Святому и вместе с матерью нашей церковью беспрестанно воспевать: «Царю небесный, Утешителю, Душе истинный, иже везде сый и вся исполняли, сокровище благих и жизни подателю, прийди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша». Очисти нас, как огонь очищает злато и сребро. Ты — огонь невещественный, согласно словам Писания: «Огнь поядаяй Господь Бог наш» (Евр. 12: 29). Ты — огонь усовершающий, а не сокрушающий. Ты — огонь, превращающий человека не в пепел, но в бога. Ты — огонь, попаляющий греховные терния и просвещающий души наши. Ты — огонь, прогоняющий холод беззаконий и возжигающий теплоту любви. Ты — огонь, очищающий сосуды душ наших от скверн богомерзких и устрояющий их для почестей; Распали души и тела наши, чтобы горели мы неопально. Распали нас ныне Тобою, огнем небесным, чтобы избегли мы огня геенского и опалення вечного! Тобою — огнем — пусть горят светильники душ наших, чтобы мы вместе с мудрыми девами были впущены в чертоги небесного Жениха. О, Огонь святый! Как сладко горишь Ты! Как таинственно светишь! Как желательно жгешь! Горе тем, которые не горят Тобою и не светятся Тобою! Они впоследствии будут объяты беспросветным мраком и ввержены в огонь вечного мучения. Дух Святый, Дух пребожественный, Дух животворящий! Сожги же сильным пламенем Твоего Божества все тернии и плевелы грехов наших, отсеки всякую ветку бесполезную, прорастающую внутри нас; истреби ветви сухие и не приносящие плодов; искорени совершенно из нив сердец наших всякое семя злобы, чтобы никто из нас не был сожжен в вечном огне!

О, живоначальная и пребожественная Троица, Отче, Сыне и Душе Святый, единый истинный Боже! Отче превечный, сотворивший нас, Сыне сопревечный, искупивший нас, Душе Святый, единосущный Отцу и Сыну, освятивший нас благодатию Твоею, — расширь православную веру, соблюди церковь от ересей, утверди благочестивого царя, укрепи державу его, умножь людей Твоих, создай обилие плодов земных, устрой мир желаемый, насади повсюду благочестие, водрузи надежду в сердцах наших, разожги пламень любви, устрой добронравие и по окончании жизни временной даруй нам жизнь вечную, как единый совершенный Человеколюбец! Аминь.

25. Слово в день Святой Троицы («Поклонимся Отцу и Его Сынови, и Святому Духу, Святей Троице»)

Прелюбезный слушатель мой! В нынешний праздник пресвятой, единосущной, животворящей и нераздельной Троицы, кланяясь и целуя святую икону, на которой Святая Троица изображена в трех ангельских ликах, я как бы вижу Святую Троицу не на престоле херувимском на небе, но у стола Авраамова сидящую на земле под зеленым дубом Мамврийским; вижу и старца Авраама с заматоревшею во днех своих Саррою, усердно и охотно хлопочущих около стола, услуживающих Святой Троице и потчивающих, и думаю (я говорю по-человечески), что теперь с доброю мыслию мы имеем самое подходящее время придти и поклониться Отцу и Сыну и Святому Духу. До неба высоко; не всякий ум даже и умными богомысленными ногами может взойти туда, а плотскими и совсем невозможно сие. До Мамврийского же урочища и до Аврамова обиталища гораздо ближе. На земле мы можем путешествовать если не телесными ногами, то скоротечным умом, обходя им в одно мгновенье всю вселенную. Бог на небесах имеет непрестанную славу в неприступной хвале духов ангельских и душ святых, на земле же Он под тенью утешается разговором с Авраамом и Авраа-мовой подругой. Там тысячи тысяч и тьмы тем окружают его, а тут — как на безлюдье не видать никого, кроме семьи Авраамовой. Здесь-то мы и имеем удобное время поклониться в нынешний праздник Отцу и Сыну и Святому Духу, Святой Троице, сидящей на пиру за Авраамовым столом.

Как же или каким способом мы поклонимся? Какой подарок принесем на поклон?

Поистине недостаточно господину кланяться только главою; необходимо с главою и тело повергнуть к ногам господским, и принести подарок господину. Теперь поклоном больше и называется именно то, если ты что-либо поднесешь господину, а не только главу преклонишь пред ним. И господа больше обращают внимания на такой поклон, когда ты им что-либо поднесешь, а не просто кланяешься главою.

Подобно сему и Бог Творец, хотя и никакого лакомства нет в Нем, однако же любит, чтобы не ни с чем Ему поклонялись, не с голыми руками люди являлись к Нему, ибо в Святом Писании говорится: «Да не явишися пред Господем тощь» (Сир. 35: 4). Достанем же какой-либо подарок на поклон, угодный для Святой Троицы, и положим его на столе Авраамовом пред Святою Троицей.

На небе, когда почтенные и важные особы кланяются Богу, то они кладут пред Ним свои короны, как видел это Богослов: «Падаху двадесять и четыри старцы пред Седящим на престоле и кланяхуся Живущему в веки веков, и полагаху венцы своя пред престолом, глаголюще: достоин еси, Господи, прияти славу и честь» (Апок. 4: 10, И).

Мы на такой поклон неспособны, ибо мы еще не имеем корон и венцов небесной славы, мы еще не увенчаны небом; и, Бог знает, кто сего удостоится. Ну что же? Поступим по земному, по обычаю нынешних приношений! В нынешние времена, когда кланяются младшие старшим, подданные господину, то приносят ему деньги — серебряную иди золотую монету, вместо округлых корон — большие, круглые золотые червонцы, из которых иные называются коронатами. Господь же Бог и таких поклонов не презирает, ибо принял и похвалил даже и малые два гроша, две лепты вдовицы. А что, если бы та вдовица положила пару золотых червонцев? Какой бы похвалы она удостоилась от церковных собирателей? Поистине они, принимая их, сказали бы: «Сия убогая вдовица вложила больше всех». Но и на такой поклон не у каждого из убогих хватит. Богатый скуп, а убогий не имеет.

Посему-то я недостойный и убогий помыслил с Бо-жиею помощью взять, как духовная (хотя и грешная) особа, из духовного, богатого и неистощимого хранилища три таинственных червонца, выкованных в Священном Писании из веры в Святую Троицу, и принести их на поклон Святой Троице от трех частей человека — от души, от тела и от духа: от души — Богу Отцу, от тела — Богу Сыну, от духа — Богу Духу Святому.

Священное Писание, поучающее вере, есть как бы золотая руда, как самое золото, даже лучше золота и топазов, почему великие учители веры и были названы златоустами, златословесными и златоглаголивыми. Да будет же позволено сделать из сего злата червонцы, согласно словам Давида, говорящего: «Благ мне закон уст Твоих, паче тысящ злата и сребра» (Пс. 118: 72), то есть, лучше тысяч золотой и серебряной монеты. Говоря проще, слово Божие, уверяющее человека в Боге и научающее его богоугождению, лучше тысячи золотых червонцев и тысячи чеканеных талеров: «Паче тысящ злата и сребра». Тот царь был, кто считал тысячами; для нас же, бедных рабов, достаточно и того, если мы звякнем пред Господом хотя бы тремя червонцами.

С этой целью я пойду прежде всего в сокровищницу святого Иеронима, хотя и нищего духом и вещами, как законника, присягавшего хранить нищету, но не убогого духовным богатством и не последнего учителя в церкви Христовой; пойду в его сокровищницу и скажу по книге его, в которой он пишет, что «в древности имя Божие было в таком почете, что писать его не позволялось ни на чем другом, кроме одного чистого золота: ни на бумаге, ни на пергаменте, ни на дереве, ни на камне, ни на серебре, но исключительно на золотой доске». Да будет же сия доска первым нашим червонцем, на котором имя Божие мы напишем не просто, но символически, и принесем его в дар первому лицу Святой Троицы.

Червонцы, как и всякая монета, не бывают гладкими, но всегда имеют на себе разные изображения: то лица каких-либо из монархов, то гербы их, то знаки и символы. И Христос Спаситель, повелевши некогда показать Ему златицу кинсонную, спрашивал у фарисеев: «Чий образ сей и написание?» (ибо там было чье-то изображение и написание). «Глаголаша Ему: кесарев. Тогда глагола им: воздадите убо кесарево кесареви, а Божие Богови» (Мф. 22: 20, 21).

На первой златице веры нашей я полагаю такое изображение: старец Ной держит в руках голубицу с масличной веткой, а внизу мною подписано: «Спасение мира». Спросите же меня, набоясность ваша: чей образ сей и написание? Я отвечу вам: это есть образ «Ветхаго денми» Бога Отца, ибо от Него, как от масличного корня, родился Сын, как масличная ветвь, и Дух Святый исходит, как голубь. Скажи же и ты, святое послушание: воздадите Отчее Отцу. Это будет поклон Богу Отцу, и поклон сей будет происходить от души нашей.

Но мне кажется, что сей червонец немного потемнел; не всякий его видит, не всякий и разумеет. Поэтому я почищу его немного и объясню толкованием.

Червонцем или золотом я называю святую веру не по своему измышлению, но на основании церковного песнопения, на основании того места, где церковь, воспевая в предпразднственных гимнах Рождеству Христову трех царей, пришедших ко Христу с тремя дарами, сравнивает святую веру с золотом в таких словах: «Веру яко злато, любовь яко смирну, яко ливан деяния принесем Зиждителю». «Веру, — говорит, — как злато»: вера является золотом, ибо как злато очищается огнем, так и святая вера очищается бедствиями и гонениями: «Яко злато в горниле искуси их» (Прем. 3: 6).

Злато сие чищено было камнем: «Камением побиени быша», пилено пилами: «Претрени быша», резано железом: «Убийством меча умроша», пробовано разными способами: «Искушени быша». Оно было кладено и испытываемо то в огне, то в воде: «Проидохом сквозе огнь и воду». Все сие было причинено и вере святой (Евр. 11: 37). Золото сие достойно быть в хранилище небесном: «Обрете их достойны Себе» (Прем. 3: 5). Изображен на нем образ мысленного Ноя, Царя небесного, Бога, ибо апостол говорит так: «Чадца, имиже болезную, дондеже вообразится в вас Христос» (Гал. 4: 19). Нарисована на сем златнике веры голубица Духа Святого, действующего в таинствах, изображен и сучок масличный — оливковый плод неотъемлемой благодати Христовой.

Золотом покупаются дорогие вещи, и за червонец веры чего только не купишь! Если бы ты имел того духовного золота веры так много, как велико зерно горчичное, то ты купил бы себе такую силу, которой мог бы и горы переставлять: «Аще имате веру, яко зерно горушично, речете горе сей: двигнися и верзися в море, и будет тако» (Мф. 21: 21).

Этим золотом предки наши покупали, что хотели. Восхотели покорить себе монархии всего света: «верою победиша царствия». Восхотели возрасти в достоинствах и, взойдя на верх добродетели, заслужить звание праведников: «верою содеяша правду». Восхотели получить от Бога обещанное: «верою получиша обетования». Восхотели укротить свирепых зверей, львов и леопардов: «верою заградиша уста львов». Восхотели быть храбрыми рыцарями, чтобы победить неприятелей: «верою возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чужих». Восхотели, наконец, видеть мертвых востающими из гробов, и это получили: «верою прияша от воскресения мертвыя своя» (Евр. 11: 33, 34, 35). Вот какие дорогие веши покупали они золотом веры!

Как святая вера есть золото, так и Бог Троица, в которого мы веруем, тоже является золотом. Однако же понимать сие нужно не в том смысле, что золотом является Само Божество, которое не создано, невещественно, не так, будто Бог имеет в Себе горы вещественного, созданного золота, не так, как бог или идол Навуходоносоров, у которого было золотое тело, но в том смысле, что чрез уподобление золоту может познаваться нами Божественная сила. Священное Писание и учители часто имеют обыкновение Творца уподоблять сотворенным вещам и приписывать Богу имена сотворенных вещей, называя Его то огнем, то солнцем, то морем, то золотом. Сие не потому, что Бог подлинно таким бы и был, но исключительно с той целью, чтобы разумный человек, ступая как бы по ступеням в рассмотрении сотворенных вещей и размышляя о различных совершенствах многих сотворенных вещей, домыслил бы и до того, как бесконечны совершенства в Боге Создателе. Посему-то и Давид говорит: «Поучихся во всех делех Твоих, в творениях руку Твоею поучахся» (Пс. 142: 5). Из творения Твоего, Боже, говорит он, я научился познавать Тебя, Бога. Если прекрасно небо и видимые на небе солнце, луна и звезды, то, о, как прекраснее Тот, Кто сотворил все эти прекрасные вещи! Если хороша земля и на ней радующие нас виды, горы, холмы, леса, дубравы, сады, виноградники, нивы, цветы, а кроме этого, и дорогие вещи, серебро, злато, камни драгоценные и, наконец, прекрасные люди с лицами, подобными ангельским, то насколько лучше, дороже и необходимее Тот, который все это создал Своею силою и премудростию!

Поучаясь таким образом познавать Творца из творения, мы в настоящий час берем для уподобления золото.

Золото родится в глубоких, сокрытых недрах земных, и не скоро его находят, а Божество Святой Троицы кому открыто? Кто может изыскать и познать его? Хорошо говорит Исайя: «Воистину Ты еси Бог сокровенный, Бог израилев» (Ис. 45: 15). Золото полированное блестит прекрасным блеском, а иногда испускает из себя как бы солнечные блестки. Подобно сему и Божество Пресвятой Троицы, о, как исполнено оно пресветлыми лучами неизреченного сияния! — того сияния, которого и малую частицу, показанную на Фаворе, не могли видеть очи святых, и даже взор быстрозрачного евангельского орла, святого Иоанна Богослова, должен был притупиться, не будучи в состоянии зреть незримое. Как золото обогащает людей, так и Божество Святой Троицы наполняет весь свет богатством даров Своих. Посему святый Дамаскин в антифонах и воспевает: «Богатит бо всяку тварь, Тому послужим». Как золото любезно всем, так и Бог, о, как любезен Он тем, которые имеют правое мнение о Нем: «Коль благ Бог израилев правым сердцем!» (Пс. 72: 1). Как из одного золота делаются разные монеты, так и в едином Божестве различаются три лица: Отец, Сын и Святой Дух. Как золотая монета кругла, так и Божество имеет Свою округлость, ибо, как в круге, в Нем нет ни начала, ни конца: Он есть Бог безначальный; Он же и бесконечный.

Я сказал, что на златице веры нашей, приносимой в дар Богу Отцу, символически изображает Отца личность Ноева, держащая голубицу с масличным сучком, ибо и Сын, и Дух в Отце пребывают нераздельно от Отца и с Отцем. Сын — как отрасль масличная от корня масличного, то есть, оливкового, а каков корень, такова и ветвь от него: «Яков Отец, таков и Сын».

Маслина, или олива, является знаком мудрости в пяти мудрых девах; она есть знак милосердия в самарянине, возлившем елей на человека, израненного иерихонскими разбойниками; она есть знак царства в помазании Давидовом от Самуила; она есть и знак радости в псалме г видовом, говорящем: «Помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости» (Пс. 42: 8). Она есть знак мира и покоя в тех масличных ветках, с которыми встречали Христа у Иерусалимских врат и воспевали: «Осанна, благословен Грядый, мир на небеси» (Лк. 19: 38).

Бог Отец есть корень всей мудрости, всего милосердия, всей царственней власти, всего покоя; Он есть Царь мира, Отец будущего века и всей радости, согласно апостолу: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, утешаяй нас во всякой скорби нашей» (1 Кор. 1: 3, 4).

А что же есть Бог Сын? Как отрасль, рожденная от корня, от Отца, Он есть единая с Ним Премудрость, согласно написанному: «Мы же проповедуем Христа, Божию силу и Божию Премудрость» (1 Кор. 1: 23, 24); Он есть самое милосердие: «И милость Его от рода в род на боящихся Его» (Пс. 102: 17); Он есть Царь всей твари: «Царствию Его не будет конца»; Он есть радость наша, ибо говорит: «Прийду к вам, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас» (Ин. 16: 22); Он есть покой наш, согласно написанному: «Той есть мир наш, сотворивый обоя едино» (Еф. 2: 14).

Тот же сучок масличный, который был принесен голубем от Небесного Ноя, Бога Отца, есть Дух Святый, ниспосланный в виде голубя. Он принес как бы масличную ветвь в утробу пречистой и преблагословенной Девы, совершивши в ней воплощение Слова: «и Слово плоть бысть» и тем даровавши миру спасение, что утверждает и тропарь Благовещенского праздника, говоря: «Днесь спасения нашего главизна». Отступили от земли воды всенародной клятвы, которые упали на род человеческий за преступление Адамово и в которых потонуло было наше естество; отступил потоп гнева Божия, и явилась суша; высохло клятвенное, греховное болото: «Клятва потребися».

Изъяснивши ту златицу таким толкованием, мы положим ее на столе Авраамовом, то есть, поклонимся по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: «Верова Авраам, и вменися ему в правду» (Рим. 4: 3). Да будет сей поклон Богу Отцу от души! Кланяться от души — это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин приятия, когда при поклоне нашем мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как злато, и даже дороже злата, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: «Тако возлюби, яко Сына Своего единороднаго дал есть» (Ин. 3: 16). На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волею и является как бы малым богом, ведущим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. О сем-то и говорится:

«Аз рех, бози есте и сынове Вышняго вси» (Пс. 81: 6). Изображен Бог на этой золотой монете, то есть, в душе человеческой, так, что образ Бога Отца находится в памяти, Бога Сына — в разуме, Бога Духа Святого — в воле. Сия монета имеет изображение или уподобление Ноя потому, что она сидит в теле, как Ной в ковчеге, и плавает по великому и пространному морю мира сего. Изображение же маслины она имеет потому, что ей уподобляется обилием духовных плодов, говоря: «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий» (Пс. 51: 10). Наконец, изображение голубя она имеет потому, что в некоторых местах историй церковных рассказывается, что души людские (особенно же души святых) были иногда видимы в образе белой голубицы для свидетельства о их чистоте. Сию-то златую монету, душу нашу, принесем на поклон Богу Отцу, веруя в Него и любя Его от души нашей.

Теперь, возлюбленные, я пойду в сокровищницу возлюбленницы райской, сокрытой в Песни песней, пойду за другой монетой для другого лица Святой Троицы.

Та, возлюбивши сильно своего любезного Жениха, небесного Сына Божия, и желая всегда иметь Его пред очами, изображает Его вид на таблице сердца своего, изображает же не простыми красками, но самым золотом. Обрисовавши сначала Его главу, говорит: «Глава Его, глава злата»; обрисовавши Его руки, говорит: «Руце Его вокруг златы» (Песн. 5). Я же беру сие златое рисование для таинственного червонца нашей веры в Бога Сына и полагаю на нем такой символ: Исаак несет бремя подобно тому, как Он наше понес. Если кто-либо из вас, набожность ваша, спросит меня: чей это образ и написание? — то я отвечу: Бога Сына, ибо Он, поистине, соделавшись мысленным Исааком, понес на Себе бремя грехов наших; ты же, святое послушание, знай сие. Итак, воздадите Сыновнее Сыну, и будет это нашим поклоном Богу Сыну.

Вера в Бога Сына или, вернее, Сам Бог Сын, в которого мы благочестиво веруем, есть как бы некое злато, хотя и невещественное. Один из исторических толкователей, рассуждая о вышеприведенных словах из Песни песней, заключает так: истинно то, что Сам Сын Божий восхотел быть златом. А для чего сие? Сын Божий, видя, что мало на свете таких людей, которые Его любят, а золото любят все настолько сильно, что иной дал бы и око выколоть или даже за золото отдал бы и душу свою, — видя сие, Сын Божий помыслил в Себе: буду же и Я златом; тогда и Меня полюбят люди, как злато. Сей толкователь, развивая свой вывод, приводит и Самого Христа, как бы говорящего так: был Я поистине виноградом: «Аз есмь лоза, вы же рождие» (Ин. 15: 5), и как лоза виноградная к колу, так и Я был привязан ко кресту железными гвоздями; но на Мои красные гроздья, на кровавые раны, никто и не взглянет, о чем говорит Августин: «Многие хотят царствовать, но страдать никто».

Был Я и рекою, призывая так: «Жаждай да грядет ко Мне и да пиет; а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки» (Ин. 4: 14). Но кто же пришел почерпать сию воду? Одна только самарянка пришла было почерпнуть, но и та, оставивши водонос свой, побежала в город.

Был Я виноградом, но не нашлось берущих гроздьев Наших; был рекою, но не было почерпающего Наших вод. Был, говорит Он, древом («Христос есть древо животное»), распростер как ветви руки Мои: «На кресте пречистеи руце простерл», но кто же сел под тенью того древа? Кто любит почивать под крестом, под страданиями? Был Я, говорит, вождем, и даже самым путем: «Аз есмь путь; грядите по Мне» (Ин. 14: 6); а много ли нашлось таких, которые пошли за Мной? Больше было тех, о которых в Евангелии написано: «Мнози оставлыпе Его, ктому не хождаху с Ним».

Был Я древом, но никто не сидел в Нашей тени. Был вождем, но никто не мог идти Нашим путем.

Был Я, говорит Он, еще -и солнцем: «Аз есмь свет миру» (Ин. 8: 12), приступите ко Мне и просветитесь. Но все уклонились в темноту, никто не хотел освещаться Моим светом: «Всяк делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его».

Был Я, говорит, и пастырем овцам: «Аз есмь пастырь добрый, душу Мою за овцы полагаю» (Ин. 10: 11), но много ли этих овец? Мало было избранных, да и те разошлись врозь: «Поражу пастыря, и разыдутся овцы». «Оставлыне Его, бежаша». Был солнцем, но никто не сиял Моим светом; был пастырем, но никто не хотел идти за Мною.

Что же Мне делать, говорит Господь? Но я знаю, что сделать. Люди во всем свете любят теперь золото, так Я и сделаюсь золотом, чтобы все люди полюбили Меня. Вот почему и сказано, что «глава Его злата», «руце Его вокруг златы».

Сие злато искупило нас от вечной погибели адской: «Не тленным златом искупистеся, — говорит апостол, — но честною кровию Агнца непорочна и нескверна Христа» (1 Пет. 1: 18, 19). Сие злато приготовило нам вечный пир на небе: «Аз завещаю вам, якоже завеща Отец Мой, царство, да ясте и пиете на трапезе Моей во царствии Отца Моего» (Лк. 22: 29, 30). Сие злато и увенчало, и вечно увенчивает главы наши. Венец есть Христос; корона сия — златая: «На главе Его венцы мнози». Изображен на сем золоте образ Бога Отца, согласно написанному: «Сияние славы Отчи и образ ипостаси Его» (Евр. 1: 3). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: «Видевый Мя, виде Отца» (Ин. 14: 9).

Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее лицо — Исаак, несущий на раменах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в едино бремя все грехи наши, подобно дровам: преступление Адамово, как великое и тяжкое полено, срубленное с запрещенного дерева; братоубийство Каиново; отцеругательство Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все сие собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он принужден был даже жаловаться: «Яко бремя тяжкое отяготеша на Мне» (Пс. 37: 5). Подняв сие бремя грехов людских на рамена Свои, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать жертвой за нас: «Той грехи наша понесе на теле Своем, вознес на древо», — говорит апостол Петр (1 Пет. 2: 24).

За такое Его благодеяние, за вольное страдание для нас мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать пред Ним с поклоном в знак благодарности сей червонец памятования о страданиях Его, и о нашем искуплении.

Да будет поклон сей от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если поклон сей мы соединяем с червонцем, то есть, с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя бремя греховное истинным покаянием, закалая греховные вожделения ножем страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо и Бог не пощадил для нас Сына Своего.

Только тот является истинным поклонником, кто не жалеет подарка, приносимого на поклон господину. Подобно сему истинным поклонником и у Бога будет только тот, кто не со скорбью, но с охотою умерщвляет себя, жертвует собой для Бога и все свое отдает Ему.

В настоящем случае я присоединю еще и следующее рассуждение на основании Священного Писания.

В Священном Писании указываются два человека, которые приносили в жертву Богу своих детей, — это Авраам и Иеффай, вождь воинства израильского и судия израильский. Один приносил в жертву сына, а другой — дочь. Последний, идя на войну против ам-монитян, так обещал Богу: когда ты, Господи, говорил он, дашь мне победу над неприятелем и я возвращусь домой здоровым, тогда я принесу Тебе в жертву то, что выйдет навстречу мне из ворот моего дома: «Да будет се Господеви, и вознесу е во всесожжение» (Суд. 11: 31). Когда Господь дал ему покорить неприятеля и он возвращался с триумфом в дом свой, то навстречу ему вышла из ворот его единственная дочь, которую он очень любил, ибо не имел другого потомства: «Се дщи его исхождаше в сретение ему с тимпаны и лики». Ее-то он с немалым сожалением своим и заклал на жертву Богу. Вот событие, достойное удивления и уважения.

Когда Авраам вознес на жертвенник Исаака, сына своего, и уже занес руку для заклания его, то Господь Бог тотчас послал ангела Своего, который удержал руку Авраамову с ножом, говоря: «Не возложи руки твоея на отрочища»; и не дал заколоть Исаака (Быт. 22: 12). Когда же Иеффай принес в жертву свою дочь тому же Господу Богу, то в этом случае Бог не послал ангела, не удержал руку Иеффая и не избавил той госпожи от смерти. Почему же в одном случае ангел избавил младенца Исаака от заколения, а девицы не избавил? Может быть, причина сего заключается в том, что Иеффай, хотя и был. человек храбрый, военный, как пишется о нем: «Бысть муж воин сильный крепостию», но имел укоризну на своем рождении, ибо произошел от ложа неблагословенного, был сыном жены блудницы, а Авраам был человек благородный и знатного рода? Быть может, ангел и пощадил потомка его Исаака, и избавил его от смерти как сына из знатного рода, чтобы добрые больше размножались; а Иеффаевой дочери не избавил от смерти, не желая щадить худого рода, чтобы сия госпожа, придя в возраст, не пожелала стать такой же, как и ее бабушка — жена блудница?

Но не гнушается Господь Бог потомством и от неблагословенного ложа, не отвращается от него, ибо и в роде Христовом можно много найти таковых.

Тогда, быть может, причина в том, что Исаак был мужчина, а та — женский пол? Быть может, мужчина находится в большем почете у Бога, нежели женщина, и посему мужчину Он избавляет от смерти, а женщину не избавляет?

Не у Господа Бога все души, как мужские, так и женские, в одной цене и достоинстве: Он равно сотворил как ту, так и другую, почему апостол и говорит: «Несть мужеск пол, ни женск» (Гал. 3: 28). Нет у Бога особенного почтения мужчины пред женщиной; все у Него равны.

Что же за причина тому?

Если мы сами не додумаемся, то нам скажет сию причину святый Амвросий, который рассуждает так: «Так как у обоих была не одинакова степень усердия к Богу, то и защищение было не одинаково. А раз не одинакова заслуга, то не одинакова и награда. Как же неодинакова их заслуга? Родитель Иеффай скорбел сердцем своим и плакал о своей дочери, родитель же Авраам не скорбел и не плакал». Вот в этом и заключается ясная причина того, что ангел Исаака избавил, а дочери Иеф-фаевой не защитил. Иеффай жалел свою дочь, скорбел и плакал; Авраам же не жалел сына, не скорбел и не плакал. Авраам с охотою вознес Исаака, Иеффай же вознес свою дочь не с охотою, а как бы по принуждению. За сие ты, Исаак Авраамов, будь жив, а ты, Иеф-фаева дщерь, умри. Не одинакова была степень усердия у обоих, посему не одинаково и защищение.

Подобно сему для Бога бывает благоприятен тот дар, который приносится без сожаления; а тот, который жалеют, давая, тот менее приятен для Него. Посему и наш поклон, приносимый от тела нашего Богу Сыну, бывает приятным или неприятным в зависимости от того, щадим мы или не щадим себя, жалеем или не жалеем, скорбим или же приносим себя Ему охотно, зака-лая как жертву тело наше умерщвлением и воздержанием от греховных склонностей.

За третьим червонцем для третьего лица Святой Троицы, для Бога Духа Святого, я иду к хранилищу царскому, к сокровищам царя Давида, где между разными царскими драгоценными вещами вижу голубя с серебряными крыльями и с золотыми раменами: «Криле голубине посребрене, и междорамия ее в блещании злата» (Пс. 67: 14). Беру я сие злато на наш червонец веры в Бога Духа Святого и полагаю на нем такой символ: огонь, горящий всегда во храме на алтаре по повелению Бога, сказавшего Моисею так: «Огнь на алтаре да будет выну и не угаснет» (Лев. 16: 13); над огнем же напишу знак и написание: «В поучении моем (то есть, в богомыслии) разгорится огнь». Если вы спросите меня: чей это образ и написание сие? — то я отвечу: Бога Духа Святого, ибо Он сходит и в виде голубя, и в виде огня. Скажи же ты, святое послушание: «Воздадите убо духовная Духови».

Теперь я прежде всего удивляюсь Божественной силе Святого Духа. Один и тот же Дух является в образе различных вещей. Однажды Он явился в виде голубя над Христом Спасителем, крестившемся в Иордане. В другой раз он явился в подобии огня, как, например, во вчерашний день, когда Он в огненных языках сошел на апостолов. Иногда же Он является в водном веществе, как в той росе, которая снизошла на руно Гедеоново. Да вот и вчера в Евангелии на Божественной литургии Дух Святый был назван водою и рекою: «Веруяй в Мя, из чрева его потекут реки воды живы» (Ин. 7: 38), что говорится о Духе. Все сии вещи очень разнятся между собою и даже противоположны друг другу. Огонь не соединяется с водою, а голубь не ведет дружбы с огнем, ибо одно вредит другому: вода погашает огонь, а огонь опаляет птицу. Как же согласуются все сии вещи в Духе Святом? Как не вредит одно другому: вода не погашает огонь, а огонь не опаляет птицу? Быть может, вещи сии, сходящие свыше, с небес, не обладают такой силой, как земные? Быть может, эта вода обладает тем свойством, что не погашает огня, а огонь действует так, что не опаляет птичьего пера? Но этого нет, ибо Божественный огонь обладает такой силой и могуществом, что если бы он коснулся даже гор и камней, то и они загорелись бы как сухие дрова: «Прикасаяйся горам, и воздымятся» (Пс. 103: 32). Сошел некогда Божественный огонь на жертвы святого Илии пророка и попалил не только дрова, но и камни, и воду, а вода Божественная Духа Святого обладает такой силой, что если бы даже и одна капля ее капнула в целую геенну, то поистине она совершенно погасила бы геенский огонь. Почему же тогда в Духе Святом одно не повреждает другого, вода — огня, а огонь — голубя?

Причина сего не в чем ином, как только в том, что Дух Святый есть Дух любви, Дух мира и даже поистине самая любовь и самый мир. А любовь и мир кого не приведут к согласию, не смирят, не соединят в крепкое дружеское единение даже враждебные вещи, не сольют в тесную приязнь и любовь?

В доказательство сего можно привести огненную купину при Синае.

Когда Господь Бог восхотел войти с человеком в тесную любовь, в неразрывное примирение и дружбу, то в знак этого дал то, что «купина огнем горяше и не сгараше» (Исх. 3: 2). В купине были хворост, сено, тростила огонь, который пожигает горы и камни как солому, этот огонь не опалил ни одного стебелька в купине; так ласково, дружески и приятельски он обошелся с купиною: «Купина горяше, и не сгараше».

Этот огонь предзнаменовал любовь Божию и мир с человеком, предзнаменовал то, что Божество, соединившись с человечеством, как огонь соединился в купине с соломою и сеном, не опалит человечества и человечество не опалится Божеством.

Подобное сему производит и Дух Святый, Он есть Дух мира и любви, поэтому Он и соглашает, примиряет, соединяет веши противоположные между собой, так что уже ни вода не гасит огня, ни огонь не иссушает воды и не опаляет птичьего пера. Мы же из сего научаемся миру и любви к ближним нашим. Если мы бываем миролюбивыми и любезными, тогда мы способны бываем переносить всякие несчастья и, рассуждая о них в Духе Святом, научаемся познавать, как это голубь не опаляется огнем. Ведь чистота и огня не боится, а голубь есть символ чистоты, доказательство чего можно видеть в Вавилонской пещи, где огонь не повредил трех чистых отроков.

Еще я спрошу, почему Дух Святый сошел на Христа в виде голубя, а на апостолов не в голубином виде, но в огненном? Почему также Он не сошел на Христа Спасителя в огне, как на апостолов?

Пока кто-либо придет к какому заключению, я пойду за причиною к канону. В одном ирмосе относительно апостолов воспеваются такие слова: «Избавление и очищение, огнедохновенную приимите росу, о, чада светообразная». Так как апостолы нуждались в избавлении от грехов и очищении, поелику в них были еще тогда тернии греховные, то и нужно было Духу Святому сойти на них в огне, чтобы попалить сии тернии. Сошел же Он на них не просто в огне, но и росе, как воспевается: «Огнедохновенную приимите росу» для того, чтобы огонь попалил тернии грехов, а роса смыла бы этот пепел. Воплотившемуся же Сыну Божию не нужен был тернопалительный огонь и чистительная роса, ибо Он был безгрешен, нечего было опалять и чистить: «Очищения, яко Бог, не требуя». Итак, Дух Святый сошел на Него не в огне, но в подобии чистой птицы — голубя, в знак чистоты и безгрешности Христа.

Кроме того, хотя святые апостолы и имели любовь к Богу, но еще не совершенную, как человеколюбцы; посему и нужно было Духу Святому сойти на них в огне, чтобы распалить сердца их в совершенную любовь Божию. Для Христа Спасителя не нужен был такой огонь, ибо Он никогда не был без любви, без Духа Святого, который, будучи самою любовию, посредствует между Отцем и Сыном и связует Отца с Сыном в нераздельном соединении.

Далее, апостолы требовали просвещения, ибо они до того времени были еще как бы во тьме и обладали несовершенным знанием о Святой Троице, а просвещение обычно совершается огнем. Но Христу Спасителю не нужно было никакого просвещения, ибо Он Сам был даже и в теле человеческом светом, достаточно знающим Отца: «Ни Отца кто знает, токмо Сын» (Мф. 11: 27). Вот почему не сошел на Него Дух Святый в огне.

Теперь, оставивши сие в покое, мы скажем о том, что вера наша в Духа Святого должна быть, как «междорамия голубинныя в блещании злата». Как рамена соединяют оба крыла, так и вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может долететь до неба с одним крылом любви. Оба крыла должны быть посеребрены тем серебром, о котором говорит тот же Давид: «Словеса Господня словеса чиста, сребро разжжено» (Пс. 17: 31). Наука Божественная, поучающая боголюбию и друголюбию, и является этим чистым серебром, и серебром, разожженным горячестью к Богу и ближнему. Оба сии крылья посеребренные, то есть, любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святый соединяет вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому, как расплавленная серебряная или золотая руда: «Любовь Божия разлияся в сердцах ваших Духом Святым, данным вам» (Рим. 5: 5). Рамена сии голубиные, соединяющие двойственную любовь как два крыла, должны быть и позлащенными: «междорамия ея в блещании злата», ибо как золото украшает всякую вещь, так и любовь бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, которая имеется и в Богу, и к ближнему, и обоих сливает воедино.

Назвавши таким образом Духа Святого златом, мы перейдем теперь в символу, изображенному на нем, приступим к огню, горящему на алтаре.

В храме Божием, в ветхозаветной скинии, устроенной Моисеем, было два огня. Один из них был внутри на алтаре. Это быль тот огонь, который раньше сошел с неба для сожжения жертв, принесенных Аароном. За этим огнем по повелению Божию следили очень внимательно, дабы он не угасал никогда, но непрестанно светил бы и днем, и ночью. Забота о нем лежала на приставленных к нему священниках, которые называли его огнем Божественным и употребляли его только для одних жертв и всесожжении, на другие же потребности употреблять его было запрещено под угрозой.

Другой огонь находился пред дверьми храма свидения. Этот огонь был не сшедший с неба, но земной, обыкновенный, и назывался он огнем чуждым. Его не позволялось употреблять для жертв, приносимых Богу, а также нельзя было вносить его и внутрь храма. Когда же два сына Аароновы, Надав и Авиуд, взявши чуждого огня, обыкновенного, и вложивши его в свои кадильницы, отважились внести внутрь храма, то за это появился огонь от Господа и сжег их в пепел.

Огонь любви нашей к Богу также должен всегда гореть в сердце, подогреваемый и поддерживаемый всегда богомыслием: «В поучении моем (то есть, в богомыслии) разгорится». Чуждый огонь, то есть, мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, то есть, под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки.

Принесем Духу Святому поклон от духа нашего, то есть, духом горя и Господу работая; принесем его духом правым, обновленным, духом умиления.

Свидетелем же моих слов является Бог, которому служу я духом моим. Аминь.

26. Поучение в неделю всех святых, первую по Святом Духе («Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех» (Мф. 5: 12))

Благочестивый слушатель! В настоящую неделю Всех Святых мать наша — святая церковь, исчисляя лики всех святых и празднуя память их, призывает нас, чад своих, к духовной радости, воспевая: «Приидите вси духовне возвеселимся о памяти святых».

Есть чему радоваться и веселиться верным христианам о памяти святых, ибо в лице их они имеют многих защитников, помощников, покровителей и ходатаев к Богу. Грешным же людям, «от них же первый есмь аз», мне кажется, не может быть в этом большой радости, ибо они лишены общения со святыми. Грешные от радости святых еще больше заскорбят своими сердцами, когда увидят их на небесах, увенчанных вечным царством, а себя отверженных от них, как говорит Господь устами Своего пророка Исаии: «Се работающии Ми насытятся, вы же взалчете; се работающий Ми напиются, вы же возжаждете; се работающий Ми возрадуются, вы лее посрамитеся; се работающий Ми возвеселятся в веселии сердца, вы же возопиете в болезни сердца вашего и от сокрушения духа восплачетеся» (Ис. 65: 13, 14).

Дерзну же я сказать, что и для святых Божиих ныне не совершенно радование как потому, что их святые души еще не соединились с честными их мощами, так и потому, что видят нас, грешных, самовольно лишающимися их общества, их ликов, их вечной радости из-за малой и суетной греховной сладости, существующей в мире сем. Ибо и святым Божиим вместе с ангелами Божиими как бывает радость не небесах о всяком кающемся грешнике, так существует и печаль о всяком нераскаянном грешнике, а чрез это и как бы некое препятствие к их радованию.

Что же нам нужно сделать, чтобы и святые могли совершенно возрадоваться о нас, как и мы о святых? Сделаем вот что: обратимся к Богу с истинным покаянием, чтобы нашими добрыми делами мы приготовили себе места в лике святых, в которые мы могли бы переселиться после временной жизни. Этим мы доставим и себе, и святым совершенную радость.

Кто из грешников внимает сказанному, кто слышит это, кто желает и святых возвеселить своим покаянием, и самому быть святым, начни отселе истинное покаяние. Я же, недостойный, начну приписывать кающихся грешников к ликам святых и называть их новыми святыми. Начну же сие не от себя, не из своего худоумия, но из Божественного Писания, «Господу поспешествующу и слово утверждающу» (Мк. 16: 20).

Но прежде чем начну намеченное дело, прежде чем стану приписывать грешников к лику святых, я сначала предложу самому себе такой вопрос: можно ли грешному человеку тотчас сделаться святым и иметь место со святыми? Ведь Давид говорит: «Далече от грешник спасение» (Пс. 118: 125).

Пока я буду искать ответа на этот вопрос, предложу я здесь вашей любви послание апостола Павла к Евреям. Он, изливая в главе одиннадцатой все свое боговдохновенное и благоразумное добровещание на восхваление святой веры, называет ее прежде всего священником, иереем, ибо ради ее Бог принял Авелевы жертвы. Вера — это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, доселе живет и не состарился. Вера есть ковчег, в котором спасся Ной. Вера есть материнство чадородное, ибо верою Сарра родила Исаака. Вера есть и живая, бескровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живого, не пролив крови его, и была для него вера ножнами для ножа, которым он хотел заколоть сына своего. Вера есть око умное, ибо знает, как нужно благословить Иакова, и как Исава. Вера — пророк, ибо ею Иосиф предсказал об освобождении израильтян из Египта. В Моисее была вера в страх и бич на Фараона и весь Египет. Вера — дно морское, проведшее Израиля по суху. В Иисусе Навине вера — штурм, ломающий стены Иерихонские. О, как много великих похвал святой вере написал апостол! Посмотрим же еще со вниманием, как апостол заканчивает свои похвалы: «Верою Раав блудница не погибе» (Евр. 11: 31). Вера, говорит он, есть единственное спасение грешнику или грешнице: «Верою Раав блудница не погибе».

Кто-нибудь здесь мог бы сказать святому Павлу: Святый Павел! Не изнемог ли ты, писавши похвалу вере? Посмотри, хорошо ли ты пишешь и говоришь, когда окаянную нечистую жену блудницу приравнял с верным Авелем, с чистым Энохом, с богоугодным Ноем, с достойными патриархами Авраамом, Исааком и Иаковом и с прочими святыми праотцами? Неужели ты не мог пропустить ее, не вспоминать, не сравнивать ее с такими великими святыми, и полагать в один лик, в одно число блудницу и Божиих угодников?

Павел же святый, изрекший, что «верою Раав блудница не погибе», то как бы удивляясь, то радуясь и торжествуя о спасении грешницы, присоединяет и такие слова: «И что еще реку?» (Евр. 11: 32), то есть, что можно сказать больше? Что может быть удивительнее и славнее того, что и блудница среди святых, нечистая причтена к чистым, враждебница Божия — в числе угодников Божиих?

Рассуждая об этом, Феодорит говорит: «Поистине удивительно сие апостольское слово, которым он иноплеменную блудную жену присоединил к Моисею, Аврааму и прочим святым, чтобы показать силу веры. Весьма дивно, — говорит он, — что блудница имеет равную похвалу со святыми».

Слушай же сие всякий грешник и уповай! Вот твердая надежда на милость Божию для грешника, восстающего от грехов! Тотчас отбрось грех, сломай обычай твой злой, оплюй греховные страсти, попри их ногами, восстань покаянием, обратись к Богу, начни каяться, начни же тотчас, не откладывая, и скажи: «Рех, ныне начах». Тогда сам апостол Павел поставит тебя наравне с великими святыми, как Раав блудницу поставил с Моисеем, Авраамом и прочими.

Вот, слушатель мой, я уже ответил и отвечаю на предложенный вопрос: можно ли грешнику быть святым и иметь место со святыми? «Далече от грешник спасение», но только от грешников некающихся, а от тех, которые истинно каются, от них спасение близко: «Близ Господь всем призывающим Его» (Пс. 144: 18), всем призывающим истинно. Таких мы дерзновенно можем написать между святыми и назвать их новыми святыми.

Существует два вида грешников. Одни скоро обращаются к покаянию, снова падают и снова встают. Другие же не скоро и не легко встают после падения, хотя и желают покаяния. Здесь я пропускаю третьих грешников, которые совершенно отчаялись, окаменели своими сердцами и, оставивши Бога, предались врагу, а чрез это уже записали себя в погибельной книге осужденных во ад. Буду же говорить только о тех ныне, которые уже каются или хотят покаяться.

Что нам думать о первых грешниках, которые часто падают и после каждого падения тотчас встают с сокрушенным сердцем и многими слезами? Где их написать? Записать их между всецелыми грешниками нельзя, ибо они имеют свое защищение в Божественном Писании, которым являются следующие слова, сказанные им: «Елико падеши, толико востани, и спасешися». Если же для них спасение не потеряно, если они могут ожидать и надеяться на него, то, несомненно, их нужно приписать к лику спасенных и поместить между святыми. К какому же лику я припишу их? Припишу я их к лику праведных; припишу же не от своего домышления, но на основании Святого Писания. Дух Святый у Приточника говорит: «Седмерицею пад праведный» (Притч. 24: 16). Здесь всякий внимай и удивляйся тому, что семь раз впавший в грех остался праведным: «Седмерицею пад праведный». Святый Григорий сие место в другом переводе читает так: «Седмижды в день падает праведный». Это еще удивительнее, ибо достаточно было праведнику пасть и семь раз за всю жизнь, а он подвергается греховному падению семь раз в каждый день. Если же он падает, и притом так часто — семь раз в день, то какой же он праведник? О, мудрый Приточник, запиши же грешником, а не праведником, ибо семь раз в день падает грешник, а не праведник. Если же он праведник, то как он падает? Ведь праведнику подобает стоять, а не падать?

На сие святый Григорий отвечает так: «Иногда и праведникам попускается падать, чтобы научились крепче стоять; попускается им я уклоняться ко злу, чтобы не впали когда-либо в гордость и не погубили бы великие дарования добродетелей».

Прекрасно ты, святый Григорий, объяснил причину падений, случающихся со святыми; вот именно для того и попускаются праведным грехопадения, чтобы они не возгордились и не погубили своих добродетелей, своих заслуг пред Богом. Но все же я еще не удовлетворяюсь этим твоим толкованием, ибо я хочу знать, почему Писание не грешным, но именно праведным называет согрешающего человека, и притом согрешающего так часто: семь раз в день? Если праведник падает семь раз в день, то каким образом своими частыми падениями он не губит своего праведничества?

Нет нужды вопрошать о сем святого Григория. Прочтем дальнейшие строки у Приточника, и тогда мы поймем то, что хотим понять: как это «седмижды в день падает праведный и востает».

Слово «и востает» ясно показывает нам, почему праведник, падая, не погубляет своего праведничества; потому, оказывается, что «востает». Сие подтверждает и блаженный Иероним, который говорит: «Праведник согрешая не погубляет своего праведнического имени, ибо всегда скоро востает покаянием».

Итак, если кто согрешил и сейчас же искренно покаялся, то не дерзай называть его грешником. Он — праведник, ибо «востает», восстает тотчас после падения, восстает с плачем и рыданием пред Богом, восстает и снова изгоняет из души своей грех, как непотребного гостя. Об этом и святый Златоуст говорит: «Если грех придет к твоей душе, то да будет он гостем у тебя, а не жителем». Такой грешник, который после падения тотчас восстает покаянием, уже не грешник, но праведник, если бы даже ему случилось и часто падать. На таком сбываются слова Давида: «Егда падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36: 24).

Да будем же и мы все скорыми в востании от грехов и приписанными к праведникам!

О других грешниках, о тех, которые не скоро и не легко восстают, что о них можно сказать?

Прежде всего узнаем, кто суть такие грешники? Это те, которые подпали привычкам греховным, которые совершенно запутались в сетях плотских деяний и о которых апостол говорит: «Явлена суть дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота» и прочее (Гал. 5: 19). Запутавшиеся во всех этих плотских страстях и греховных сластях не скоро востают, если даже имеют мысль и намерение покаяться, если даже говорят с Давидом: «О, дабы исправилися путие наши!» (Пс. 118: 5). Уже привычка у них превратилась во вторую природу и даже необходимость; они уже «не еже хотят, сие творят, но еже не хотят, сие содевают, не они, но живущий в них грех, царствующий во удесех их» (Рим. 7: 19, 20). А то, как не скоро и не легко такие восстают, сие можно видеть в примере Давида.

Знаете ли вы, как согрешил пред Богом Давид во дни своего царствования? Вспомните прекрасноликую Вирсавию и ее мужа Урию. Запутался Давид прелюбодейственно в плотской греховной страсти и уже так свыкся с нею, что не мог отстать от нее. Снедаемый совестью о творимом грехе, помышляя о покаянии и воздыхая к Богу, он говорит: «Путь неправды отстави от мене и законом Твоим помилуй мя».

Святый Давид! Так ли ты плакал о грехе твоем, что едва не пришел в исступление ума? Знаешь ли, что ты говоришь? Не хорошо ты говоришь, — осудят тебя люди. Вот тебя судит и святый Амвросий, говоря: «Не говорит Давид: отставь меня от пути неправды», но «путь неправды отстави от мене». Исправься же, святый Давид, и скажи: «Господи, отстави мене от пути неправды».

Но Давид не слушает нас. Вздохнув, он говорит Богу свои прежние слова: «Путь неправды отстави от мене».

Святый Давид! Куда идет всякий разумный человек, если узнает, что на каком-либо пути великий разбой? Ведь он минует его и далеко обходит его, а не о том просит, чтобы тот путь с разбойниками был перенесен на другое место. А пойдет ли кто тем путем, на котором, как он знает, есть разбойники? Не безумен ли он тогда будет? Не сам ли он будет виновен в своей беде? Естественный разум учит человека: не ходи путем неправды, не ходи; если же пойдешь, поступишь неразумно: ты попадешь в руки разбойников.

Но Давид, не обходя и не минуя злого пути, вопиет к Богу: не меня от пути неправды, но путь неправды от меня отстави. Рассуди же, святый Давид! Что лучше: путь ли злой обойти подальше, или же просить, чтобы этот путь вместе с разбойниками был перенесен на другое место? Поистине ведь лучше миновать злое место.

Но Давид говорит прежнее: «Путь неправды отстави от мене». Этим он как бы дает нам понять следующее: уже я, Господи, не могу отстать от пути неправды, не могу изменить своего злого, греховного обычая, ставшего второй природой; лучше Ты Сам, Господи, не меня, но тот злой путь каким-либо образом отставь от меня и воздвигни меня к покаянию.

Здесь святый Давид выражает ту мысль, что как не легко народный путь перенести на другое место, так и человека, впавшего в плотские и греховные сласти, трудно изменить и исправить, о чем некто говорит: «Удобнее кажется путь отставить (то есть, перенести на иное место), нежели изменить обыкновенную человеческую страсть».

Что, если такой грешник, хотя и не скоро, но придет в чувство и с помощью Божией совершит истинное покаяние, если греховный свой обычай, однажды сломав, повергнет и оплюет, и после того никогда не возвратится к нему, но весь направится к тому, чтобы покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа, и до самой кончины поживет в чистоте, приобретенной покаянием? Какого места в лике святых будет достоин такой грешник?

Пусть судит, кто как хочет; я не стыжусь поставить его в лике девственников и написать его с девствующими, ибо имею поддерживающего и наставляющего руку мою святого пророка Иеремию, в книге которого я читаю следующее: «Избра Себе Бог израиля, аки муж невесту в любовное сожитие». Однако израиль, не долго прожив в единомыслии с Богом, развратился, прелюбодействовал и поклонился языческим богам. Бог же увещевает израиля, а вместе с тем и всякого нынешнего грешника, такими словами: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе, не восхотела еси постыдйтися; убо поне отныне воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего Ты еси» (Иер. 3: 3). Здесь обратим внимание на то, что одно и то же грешное лицо называется и блудницей, и девицей: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе» — это блудница; «Воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего» — это девица. Сначала блудница, потом девица. Почему сие? А потому, что чрез истинное и долгое покаяние обновляется честность девства.

Если желаете яснее познать это, то слушайте. Знаете ли вы, кто ближе всех следует за Христом, Господом нашим? Ближе всех следуют за Христом или апостолы, или девственники. Сначала идут за Христом апостолы, которым Он сказал: «Грядите по Мне»; далее идут позади Христа девственники, как их видел святый девственник Богослов, который говорит: «Сии последуют Агнцу, аможе аще идет» (Апок. 14: 4). Итак, позади Христа находится место апостольское и девственническое. Вспомним же здесь и жену грешницу в Евангелии, которая, ставши позади у ног Христа, «начат нозе Его омывати слезами» (Лк. 7: 38).

Святый и верховный апостол Петр! Теплый ревнитель Христов! Оттолкни от ног Христовых блудную жену, оттолкни ее от того места, на котором стоите вы, последователи Христовы, оттолкни греховный смрад от Источника чистоты! Но не возбраняет ей святый Петр стоять на апостольском месте и прикасаться к ногам Христовым.

Святый Иоанн Богослов, девственник! Хотя бы ты прогнал блудницу с девственнического места, позади Христа. Пусть не стоит скверная там, где стоят ноги девствующих! Но и Богослов святый уступает ей свое девственническое место.

Долго я удивлялся сему и недоумевал, почему грешнице дозволено безбоязненно стоять на апостольском и девственническом месте, даже дерзновенно стоять и касаться ног Христовых, пока, наконец, не узнал причину сего от святого Златоуста, говорящего о той жене так: «Прежде жена была блудницей, а ныне она девица, сестра Христова, невеста Слову».

Стой же, о, жена, кающаяся истинно; стой дерзновенно на апостольском и девственническом месте, ибо ты после долгой нечистой жизни чрез внезапную перемену твою и истинное покаяние стала девицей, сестрой Христовой, невестой Слову.

Значит и вы все, другие грешники, хотя и не скоро, однако же искренно и бесповоротно обратившиеся к покаянию, значит ж вы, говорю я, будете в лике девствующих с самими святыми апостолами.

Что же мне после сего еще сказать? Что я могу сказать более дивное, высокое и преславное, чем то, что грешники чрез истинное покаяние вчиняются в ликах святых?

Да радуются же святые, ибо и грешники причисляются к ним, и пополняется недостаток в ликах их! Да радуются и грешники, ибо им находится место между святыми!

Вы же, православные слушатели, внимая сказанному, разумейте, что все сие сказано для вашего духовного утешения. Не отчаивайтесь в своем спасении, если даже и многие грехи будут соделаны вами; воспряните же духом скоро, как бы от сна, от грехов ваших, и, покаявшись истинно, вы сподобитесь общества со всеми святыми, что да получим и мы все. Аминь.

27. Слово о молитве в четверток первой недели по Святом Духе («Просите, и дастся вам» (Мф.7: 7))

Многие из нынешних политиков или лжеполитиков, или, лучше сказать, еретиков, говорят, что не следует молиться. Если, говорят они, Господь уже предопределил что кому дать и если Его предопределение неизменно, то молитва совершенно напрасна: ибо если Бог предопределил дать, то даст и не молящемуся, а если предопределил не дать, то не даст и молящемуся. От этих хульных и безумных речей отклоняет нас Спаситель цаш, говоря: «Просите, и дастся вам» (Мф. 7: 7).

Молиться побуждают нас очень многие: пророки, апостолы, первенствующая церковь, святые отцы Ветхого и Нового Завета и, наконец, даже все наигрубейшие язычники, которые, будучи просвещены только светом ума своего, молились богу своему.

А что говорят лжеполитики: «Предопределенное не может измениться», на это отвечает святый Григорий Двоеслов так: «То, что святые творят по молитвам, так предопределено, что без молитвы ничего этого получить не возможно; ибо молящиеся заслуживают получить то, что всемогущий Бог прежде всего предопределил дать им». Этими словами он сказал как бы следующее: Бог определил, что кому дать, но только чрез молитву, как чрез некое орудие; например, определил дать кому-либо долгую жизнь, но не без пищи; определил дать больному здоровье, но не без лекарства; определил изобилие плодов земных, но не без трудов поселянина; точно так же Бог определил и прочее давать всякому по Своему усмотрению, но не без молитвы.

Некоторые ленивцы, не желающие молиться, говорят: Бог сделал бы лучше, если бы все необходимое подавал всякому без трудов и молитвы. Эти, кроме хулы на Бога, еще и не знают, что говорят. Они не видят неизреченной милости Божией к людям в том, что изволил быть молимым и умоляемым, дабы мы имели большую радость о даяниях Божиих, когда получим их как бы не туне и не даром. Как иногда отец, чтобы порадовать побольше дитя, нарочно бросает монету на землю пред детищем, а не дает прямо в руки, чтобы, поискавши и найдя, оно возрадовалось и похвалилось пред отцем своим, — так и Господь Бог велит нам молитвою и трудом снискивать уготованные Им нам дары, чтобы, поискавши, мы приобрели большую радость и славу.

Далее, нужно сказать, что Бог даровал человеку великую честь, давши ему право молиться Ему. Ведь в какой чести считает себя человек, когда говорит с великими лицами: подданный с своим господином, раб с владыкой или царем и прочее?! А мы, когда молимся, беседуем с Самим Богом. Вот какая честь человеку!

Святый Иоанн Златоуст говорит, что .молясь мы делаемся равноангельными и даже превосходим ангелов, ибо они, молясь, закрывают лица свои из-за величествия Бога, тогда как мы открываем пред Богом и язвы наши, и скудость, и убожество наше, с великим дерзновением предстоим пред Ним, как Его близкие домашние, и, наконец, получаем то, чего просим. «Просите, и дастся вам», — говорит Он нам.

Но поелику люди не рассуждают об этом, а во всякой вещи ищут пользы и прибыли, то и подобает показать, какова польза и сила молитвы, какое значение прославления Бога и умоления Его в нуждах наших и в чем заключается польза ее для тела и для души.

Нет такой вещи, которой было бы невозможно испросить у Бога, если только мы просим того, что само по себе есть благо, и если мы просим, как следует. Не ложны слова Спасителя нашего: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам; всяк просяй приимет и ищай обретает, и толкущему отверзется» (Мф. 7: 7, 8). О чем не может упросить сын отца своего, если просит у него полезное и необходимое? Тем более человек может упросить Бога. Ведь естественный отец может быть и злым, может и не любить своего сына, может и солгать, и не дать того, что пообещал. Но совсем не то Бог, «Отец щедрот и всякого утешения». Никто не может прельстить Его, ни Он не может солгать кому-либо. Он любит людей, как чад Своих, и делает все, что обещает. «Кто, — говорит Он, — от вас человек, егоже аще вопросит сын его хлеба, еда камень подаст ему? Или аще рыбы просит, еда змию подаст ему? Аще убо вы, лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст благая просящим у Него» (Мф. 7: 9—11).

Вот видите, Он еще и убеждает нас, и уверяет подобиями и Своею Божескою благостию. Приводит здесь отца, у которого чего-либо просят его дети, и этим достаточно показывает силу молитвы. Но чтобы больше показать ее силу и пользу, Он приводит еще и некоего судию сурового, не боящегося Бога и не стыдящегося людей; если бы даже и милостивого привел, то достаточно и этим показал бы силу молитвы. Ведь Бог несравненно более милостив и кроток, чем всякий самый милостивый человек, а между тем Он приводит даже бесчеловечного судию, которого ничто не могло склонить к милости и правде — ни страх Божий, ни страх пред людьми. Однако же его склонили молитвы и прошения одной вдовицы, терпевшей обиды. Когда вдовица жаловалась ему и просила, чтобы он отмстил ее обидчику, то неправедный судья после долгого времени сказал: «Аще и Бога не боюся, и человек не срамляюся, но зане творит ми труды вдовица сия прошением и слезами, отмщу ея» (Лк. 18: 4, 5). Что же после этого нужно думать о Боге, который бесконечно милостив к человеку, который всегда готов миловать и всегда побуждает его к прошению? «Слышите, — говорит Сам Господь, — что судия неправды глаголет? Бог же не имать ли сотворити отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпит о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре» (Лк. 18: 6—8). «Молитва своею силою побеждает естество», — говорит Иоанн Златоуст. Молитва без оружия побеждает врагов видимых и невидимых. Молитва удерживает руку даже Самого Всесильного, заносящего ее на отмщение грешникам. Молитва сняла узы железные с ног и рук святого апостола Петра, раскрыла врата темничные и безопасно провела его чрез все стражи воинов, как повествует об этом святый Лука. Молитвою ноги святого Павла ослабли в колоде, и раскрылась внутренняя темница: «Егда в полунощи Павел и Сила молящеся пояста Бога, внезапу бысть трус велий, яко поколебатися основанию темничному; отверзошася же абие вся двери, и всем узы ослабеша» (Деян. 16: 25, 26). Молитвою Иисус Навин удержал солнце в его движении, пока люди израилевы не победили врагов своих с помощью Бога, услышавшего глас человека. Молитвою Езекия, царь израильский, повернул назад солнце на десять ступеней. Молитвою Илия заключил небо и отверз его тогда, когда захотел; он же молитвою низвел с неба огонь на жертву. Молитвою три отрока посреди огня остались неопаленными. А чем израильтяне победили своих многих и сильных врагов: хананеев, хеттеев, евусеев, аммореев, гергесеев, мадианитян, ассириян, — ведь не столько оружием, которого по выходе из Египта у них даже и не было, сколько молитвою: «Бысть, егда воздвизаше Моисей руце, одолеваше амалика» (Исх. 17: 11). Чем победил Давид гордого и сильного Голиафа и прочих врагов? «Молитвою, а не иным каким оружием», — говорит святый Златоуст. Чем разрушены стены Иерихонские во время Иисуса Навина? Молитвою; ибо Божественное Писание говорит: «И вострубиша жрецы трубами, якоже услышаша люди глас трубный, кликнута вси людие гласом великим и сильным, и падоша града стены, и внидоша вси людие во град, и прията град» (Нав. 6: 19).

Молитва есть щит и оружие во брани на врагов. Она не только слабых мужей вооружает на крепких, но и немощные сосуды ополчает на прехрабрых мужей, что особенно ясно показал Бог на Иудифи, которая без оружия вошла в полки ассирийские и чрез три дня, укрепившись молитвою, отсекла главу Олоферну его же мечом. Деввора победила мадианитян. Иаиль убила вождя Сисару. Да и кто изочтет силу и действие святой молитвы, явленную и являемую на врагов видимых? Для одного этого не хватит и дня настоящего. Невидимые враги, нападающие на душу нашу, гораздо сильнее, но и они побеждаются молитвою. Это засвидетельствовал Сам Спаситель наш, когда говорил: «Сей род ничимже исходит, токмо молитвою и постом» (Мф. 17: 21). Этим Он как бы сказал: сей никаким иным оружием не может быть побежден, кроме оружия святого поста и молитвы.

Чтобы показать силу молитвы, я скажу еще следующее. Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых, и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого всесильного Бога, поднятую для поражения грешников. Трудно поверить этим словам, но поистине они находятся в истории Божественного Писания.

Когда люди израильские оставили Господа своего, сделали себе тельца и поклонились ему, то разгневался на них Господь яростию великою и хотел истребить их. Тогда Моисей припал к ногам Господним и начал молиться Богу о народе. И что же случилось? Молитвою Моисей удержал прекрепкую руку Господню, уже поднявшую меч и приготовившую перуны и громы для избиения отступников. Бог хотел поразить и не мог. Посему-то Господь и просил Моисея, чтобы он перестал молиться, говоря: «Не дей Мене (то есть, пусти, не держи Меня), да возъярився гневом на ня, потреблю я» (Исх. 32: 10).

Вот видите; молитва так сильна, что связует и укрощает даже гнев Всесильного, удерживает руки, поднятые для отмщения, и как щитом укрывает от гнева Божия.

Но, быть может, кто-либо из ленивых молебщиков скажет: если молитва так сильна, то почему же не всякий получает то, чего просит?

На это святый Иаков дает такой ответ: «Просите и не приемлете, зане зле просите» (Иак. 9: 3). Кто хочет получить, тот должен хорошо просить. Если же не всегда просящие получают, то не молитва в этом виновата, но не хорошо молящиеся. Как не умеющий хорошо управлять хорошим судном не приплывает к намеченному пристанищу, но многократно разбивается о камни, и в этом виновато не судно, но плохое управление им, — так и молитва, когда молящийся не получает просимого, не виновата в этом, но тот, кто не хорошо молится.

Не получают просимого только те, которые или сами злы и не хотят уклониться от зла, чтобы сотворить благое, или же просят у Бога злой вещи, или, наконец, хотя и доброй вещи просят, но зато просят не хорошо, не так, как следует. Злой человек, не желающий оставить своего беззакония, не может умолить Бога. Об Антиохе, гонителе и мучителе народа Божия, написано: «Моляшеся скверный некогда, помиловавшу его Владыце» (2 Мак. 9: 13). Святый Павел советует воздевать руки к Богу; а какие же должны быть руки? Чистые, не запачканные кровью, похищением или удержанием чужого, не прикоснувшиеся ко всякой нечистоте и умытые слезами покаяния. «Хощу, — сказал он, — да молитву творят мужие, воздевающе преподобныя руки на всяком месте, без гнева и размышления» (1 Тим. 2: 8).

Иные же не выпрашивают потому, что не знают, чего просят, как, например, сыновья Зеведеевы. Таким Господь не дает для их же блага, подобно тому, как отец просящему сыну не дает ножа. «Зле просящий» — это те, которые молятся или по-фарисейски, или без прилежания, с мыслями рассеянными и блуждающими около дел своих и временных прибылей. А что нужно сказать о тех, которые вместо молитвы разговаривают между собой, со смехом осуждают одних, а другим и молиться не дают? У таких и прочих, о которых некогда ныне говорить подробно, молитва превращается в грех. Молитва сильна, но не какая-нибудь, а совершенная, молитва тех, которые хорошо молятся.

Какая же молитва именно такова? Речь об этом требует не одного дня, и посему я вкратце вспомню хотя кое-что.

Молитва того, кто слушается Господа, бывает слышна и приятна для Бога. Кто слушается слов Господних, как об этом сказал нам Сам Господь: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесех» (Мф. 7: 21), кто «ходит в законе Господни» (Пс. 144: 19) и творит волю Его, того Господь исполнит желание и услышит молитву слушающихся Его. Молитва смиренная, не фарисейская, восходит высоко, «даже до третьяго небесе», к самому престолу Всевышнего: «Молитва смиреннаго пройде облаки» (Сир. 25: 3). Такова, например, была молитва смиренного мытаря, говорившего: «Боже, милостив буди мне, грешному» (Лк. 18: 13), и Манассии, царя иерусалимского. Крыльями молитвы, на которых она взлетает к Вышнему, сидящему на шестокрылых серафимах, являются всякие добродетели, в особенности же смирение, говение и милостыня, как об этом сказал Товии архангел Рафаил, слетевший с неба: «Благо есть молитва с говением и милостынею паче, неже в лихве сокровище злата собирати» (Тов. 12: 8). Как во всякой добродетели, так особенно в молитве необходимо прилежание и усердие: «Много бо может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5: 16). Не напрасно Спаситель наш сказал: «Просите, и дастся вам; ищите и обрящете; толцыте, и отверзется вам».

Вот, например, убогий человек просит под чьим-либо окном. Если никто не слышит его голоса, тогда он ищет способа, каким он мог бы быть услышанным, ищет щели, чрез которую мог бы голос его дойти до господина дома. Когда же и это не имеет никакого успеха, тогда он приходит к двери, стучит в них и будит хозяина дома, чтобы ответил он на его просьбу. То же подобает делать и молящемуся Богу. Он должен с великим прилежанием и усердием просить верою, искать надеждою, стучать любовию. И вы все просите молитвою, ищите добрым житием и стучите с великим прилежанием. Святый Иоанн Лествичник говорит: «Проси слезами, ищи послушанием, стучи долготерпением».

Быть может, кто-либо еще спросит: когда особенно подобает молиться? На это отвечает Божественный Павел. «Всякою молитвою и молением, — говорит он, — молящеся на всяко время духом, бдяще во всяком терпении и молитве» (Еф. 6: 18). Молиться следует всегда, подражая этим небесным бесплотным духам, особенно же во время нужды, во время какого-либо трудного начинания, каким, например, является дело воинское. Тут нужны силы, нужно сердце, нужны защищение и покров. Где же всего этого искать, как не у Бога, Господа Саваофа, Господа сил? А чем можно искать, как не молитвою? Когда сыны израильские ополчились на аммаликитян, Моисей взошел на гору для молитвы. Подобно сему и воинству, выступающему в поход, подобает молиться с Моисеем, ибо и оружие нуждается в помощи молитвы, и молитва воинства укрепляет руки на супостатов. Да и прочим всем чинам подобает возносить преподобные руки к Богу и молить Его, чтобы добрые воины одолели стены вражеских городов, держащихся неправдою.

Вы же, православные слушатели, «просите, и дастся вам», «толцыте» небеса молитвою, чтобы открылись вам врата к наследию вашему. Храбрые мужи проливают за вас пот свой и, если угодно будет Богу, готовы пролить и кровь; мы же должны проливать слезы, чтобы Господь оружие врагов обратил в их же сердца и чтобы луки их сокрушились.

Жена вдовица, терпевшая обиду от своего соперника, пришла просить милости и суда у судьи неправедного, не боявшегося Бога и не стыдившегося людей, и она упросила его об отмщении. Ты же, православная Россия, столь долгое время терпящая обиду от твоего врага, припади со слезами к милостивому и праведному Судии, чтобы Он отмстил за тебя. В Его милости и правде ты уже достаточно убедилась. Теперь же только припади к Нему со слезами и усердием, а Он отмстит за тебя и исполнит тебя великою радостью. Ведь Он Сам обещается, говоря: «Что судия неправды глаголет? Бог же не имать ли сотворити отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпя о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре».

Облаки и громы, которые мы видим и слышим на небе, по философскому мудрствованию происходят не из чего-либо иного, как именно из влаги, паров и газов, которые солнце вытягивает от земных тел и возносит их вверх. Подобно сему и мы, если хотим, чтобы «возгремел Господь с небесе, и Вышний дал глас Свой», чтобы Он ниспослал стрелы и разогнал врагов, чтобы умножил молнии и привел врагов в смятение, — и мы должны для этого испустить из очей влагу слезную. Она не падает на землю, но скоро восходит к небесам, как об этом говорит Давид: «Положил еси слезы моя пред Тобою» (Пс. 55: 9). Из этих слез произойдут громы и молнии на врагов и приведут их в смятение. Когда на земле загремят пушки, тогда и небо испустит эти громы и смутит врагов наших. «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам». Аминь.

28. Поучение в неделю вторую по Святом Духе («Ходя Иисус при мори Галилейстем, виде два брата, Симона, глаголемаго Петра, и Андрея, брата его, и глагола има: грядита по Мне; и пришед оттуду, виде ина два брата, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, и воззва я» (Мф: 4: 18 и след.))

Благочестивые слушатели! Христос Господь наш не одних апостолов, но вместе с ними и всех людей призывает к Себе, чтобы весь мир последовал за Ним. В нынешнем Евангелии Господь призвал четырех апостолов, а вместе с ними и все четыре части вселенной: в Андрее призвал восток, ибо святый Андрей впоследствии проповедовал на востоке; в Петре призвал запад, ибо святый Петр потом трудился на западе; в Иоанне призвал юг, ибо святый Иоанн потом благовествовал на юге; в Иакове призвал север, ибо он потом просветил святою верою северные страны. Итак, Господь, призывая ныне в Евангелии Андрея, Петра, Иоанна и Иакова, призывает восток, запад, юг и север. Призывая апостолов, Он как бы говорит: грядите за Мной и вы, кто на востоке, и вы, кто на западе, и вы, кто на юге, и вы, кто на севере; все грядите за Мной.

Быть может, кто-либо из здесь стоящих подумает и скажет себе так: этот призыв написан и сказан не нам, мирским людям, но духовным чинам, которым повелено оставить все, взять крест свой и идти по следам Христа, и которые сделаны ловцами человеков.

Такому я отвечу посредством такого вопроса: христианин ли ты, человек? Ты мне отвечаешь: я христианин благодатию Христовою. Почему же ты христианин? Потому, говоришь, что верую в Него и есмь раб Его. Если же ты веруешь в Него и являешься рабом Его, то должен всячески и последовать за Ним, как раб за господином своим, ибо Господь в Евангелии говорит: «Аще кто Мне служит, Мне да последствует» (Ин. 12: 26). Если же ты не последуешь за Ним, то какой же ты будешь раб Его? Всуе ты носишь на себе имя христианина. Послушай, что говорит западный учитель Августин: «Всуе называется христианином тот, кто не следует за Христом».

Итак, всякий христианин должен идти за Христом, идти хотя и тернистым путем, как идут отвергшиеся от мира, но в то же время и легким, оградным, как подобает истинному христианину; должен именно идти, и при этом без всякого лукавства, не отказываясь и не уклоняясь ни от чего, ибо апостол пишет: «Глаголяй в Нем себе пребывати должен есть, якоже Он ходил есть, и сей такожде да ходит» (1 Ин. 2: 6).

Какими же путями мы пойдем за Христом Господом нашим? Об этом мы посоветуемся в нынешней моей беседе, «Господу поспешествуюшу».

«Грядита по Мне».

Многие и различные бывают пути, которые ведут ко Христу и за Христом. Их как исчесть невозможно, так и идти сразу всеми ими тоже невозможно. Мы же, сосчитавши две двоицы призванных ныне Христом апостолов, будем изобретать правые пути на основании числа и из имен апостолов.

Первая двоица призванных ныне апостолов называется: Петр и Андрей, брат его. «Ходя Иисус при мори Галилейстем, виде два брата: Симона, глаголемаго Петра, и Андрея, брата его». Петр в переводе означает «камень», а Андрей — «крепчайший». Петр называется камнем веры, а Андрей, если называется крепчайшим, то сие значит, что он был крепчайшим в любви к Богу, которую засвидетельствовал своею смертию за Христа. Скверно рассудили три стольника царя Дария, когда размышляли по вопросу о том, что или кто самый сильный и самый крепкий во всей поднебесной: один из них считал самым сильным царя, другой — вино, а третий — женщину. Я же с Соломоном или, лучше сказать, с Духом Святым, вещавшим Соломоновыми устами, говорю, что выше всего любовь, а любовь Божественная есть и самая сильная, и самая прочная, крепкая, ибо он в Песни песней говорит: «Крепка яко смерть любы, вода многа не может угасити любве, и реки не потопят ея» (Песн. 8: 6, 7). Тверд камень веры, на котором основана церковь Христова, но не некрепок и покров любви, которым покрывается церковь; любовь ведь покрывает все множество грехов.

Свой крест был у Петра, свой крест и у Андрея. И вера с любовию тоже имеют свои кресты, на которых распинаются со Христом и верующие в Него, и любящие Его всеми силами души. Петр и Андрей были родными братьями; сестрами считаем мы и веру с любовию. Вот род ищущих Господа, вот пути, ведущие за Христом: это вера твердая, как Петр, и любовь крепчайшая, как Андрей, — это первая двоица братьев, вместе идущих за Христом.

Итак, прежде всего верою и любовию, как правыми путями, все мы, христиане, пойдем за Христом, пойдем верою, и при этом с добрыми делами.

Где-то о вере рассказывается такая история. Некогда добродетели все собрались в одно место и составили совет, как бы разделить между собою доброго человека, подобно никоему богатству, чтобы каждая добродетель имела в человеке особую часть и место, в котором бы она сидела, как в своем собственном доме. Благоразумие и мудрость взяли себе голову и сели в мозгу. Богоугодное молчание село в устах: «Положи, Господи, хранение устом моим» (Пс. 140: 3). Покаяние взяло себе волосы, чтобы ими вместе с Магдалиною отирать ноги Христовы. Послушанию достались ноги, а терпению дан был хребет. Пост сел в желудке, а воздыхание к Богу селю в груди. Честности было дано место в лице человеческом, а целомудренному стыду — в очах. Любовь Божественная объяла сердце: «Возлюбише Господа Бога твоего от всего сердца твоего» (Мк. 12: 30), а вера святая, как первейшая добродетель, взяла для себя в человеке две части: уши и руки. Уши взяла для того, чтобы была слышима, руки же для того, чтобы была исполняема и совершаема. Место веры в слухе, согласно словам апостола Павла, который говорит: «Темже убо вера от слуха, слух же глаголом Божиим. Како бо веруют, егоже не услышаша?» (Рим. 10: 17), а то, что место веры еще и в руках, сие означает, что она проявляется в делах: «Покажи ми, — сказано, — веру твою от дел твоих; вера бо без дел мертва есть» (Иак. 2: 18, 20).

Итак, верою, как первейшею добродетелью и первейшим путем, мы и пойдем за Христом вместе с добрыми делами.

Назвавши святую веру первейшей добродетелью и первейшим путем, я немного усумнился; ибо и у святых отцев существует некоторое сомнение относительно Петра и Андрея. Иные считают Андрея старшим братом, Петр же будто бы родился после Андрея; ибо первозванным был назван Андрей, а не Петр. Посему-то и я, грешный, недоумеваю, какой путь самый первый, какая добродетель первейшая: вера или любовь? Ведь как без веры, так и без любви спастись невозможно, ибо и любовь имеет свою все превосходящую высоту, согласно написанному: «Вышше всех любы» (1 Кор. 13: 13).

Здесь я напомню следующую евангельскую историю.

Однажды завистливые иудеи, саддукеи и фарисеи окружили Господа нашего с своими коварными вопросами, вызывая Его на словопрение, на диспуты, при этом окружили Его целой толпой, скопищем. Фарисеи, услышав, что Иисус посрамил саддукеев, собрались все вместе, а сие с той, мне кажется, целью, чтобы там, где не сумеют преодолеть силою доказательств, там преодолели бы криком, воплями и шумом: «собрашася вкупе». «В то время един от них законник вопросил Господа, искушая Его и глаголя: Учителю! Кая заповедь есть больши в законе?» На это Господь ответил: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим» и прочее; «сия есть первая и большая заповедь» (Мф. 22: 36 и след.).

Если бы я, грешный, был в то время и смотрел на это, слушая такие слова, то я упал бы к ногам Господа моего и молил бы Его, говоря: Господи, научи Ты этих глупых иудеев прежде познанию Тебя, чтобы сначала они познали Тебя, Господа своего, и уверовали в Тебя, а потом уже Ты будешь учить их и любви Божественной, чтобы, познавши и уверовавши, они и возлюбили Тебя. Ведь может ли кто любить вещь непознанную? Кто чего не знает, тот не желает и не любит сего. Итак, скажи им, Господи: первая заповедь — знать Бога, а потом и любить. Но не послушал бы Господь моего малоумного совета. Во второй и десятый раз Он сказал бы по-прежнему, что первая заповедь есть не иная, как только любить Бога. Я же, удивляясь сему, говорю себе: быть может, потому Господь учит иудеев прежде всего любви, что они уже знали Бога и веровали в Него, и только любви к Богу не доставало им. Но вот апостол говорит: «Аще быша познали, не быша Господа славы распяли» (2 Кор. 2: 8), а в другом месте Сам Господь жалуется так: «Израиль Мене не позна, и людие Мои не разумеша Мене» (Ис. 1: 3). Почему же тогда не говорит Господь, что первая заповедь — знать Бога и веровать в Него, а потом уже и любить?

Пойду для научения сему к великому церковному учителю, святому Иоанну Златоусту. Он учит вот как: «Не сказал Христос: «познай Господа Бога твоего и веруй в Него», но «возлюби Его», потому что для всякого любящего Бога от всего сердца не возможно не придти к познанию Сына Его».

Благодарю тебя, святый учитель, за поучение. Теперь я уже знаю, почему первая заповедь — любить Бога. Она есть самая первая и самая действенная для спасения сравнительно с познанием, потому что скорее за любовию к Богу следует знание и вера, чем за знанием и верою любовь. Иудеи знали Бога и веровали в Него, согласно написанному: «Ведом во Иудеи Бог, и во израили велие имя Его» (Пс. 75: 1), но поелику они не любили Его, то чрез это как бы не знали Его и не веровали в Него.

Если же вера и любовь превосходят друг друга, то мы лучше не будем спорить о том, какая добродетель больше — вера или любовь; мы будем идти совместно и верою, и любовию, нужно только при твердой вере истинно любить Бога. Как же любить Бога истинно? Научимся сему мы из книги святого Иоанна Богослова, той книги, которую он не читает очами и языком, но ест зубами.

Вот видит Богослов некоего великого ангела, сходящего с неба. Ангел этот поставил ноги свои, как столпы огненные, одну на землю, другую на море. В руке у него разогнутая книга, которую он подает Богослову, говоря: «Прийми и снеждь ю». О, ангел Божий! Не вели Богослову съесть ту небесную книгу, соблаговоли сначала дать нам прочесть ее, чтобы мы знали, что в ней написано. Пусть мы научимся кое-чему из нее на пользу нашу. В крайнем случае ты хоть устами твоими сам скажи, что в ней написано. Но не слушает нас ангел: он ни книги не дает прочесть, ни устно не сообщает, что в ней написано. Он снова велит Богослову: «Прийми и снеждь ю». Святый Богослов! Ответь ангелу, что ты никогда не ел книг, ибо книги пишутся не для того, чтобы есть их, но для того, чтобы читать их. Скажи ему: если я съем книгу, и съем, не прочитавши, то какая будет от этого польза, раз я не узнаю, что в ней написано? Но Богослов молчит. Он не прекословит ангелу; он протягивает руки к той книге, берет ее, кладет в уста, ест и проглатывает.

Скажи же нам, святый Богослов, хотя бы то, есть ли какой-либо вкус в той книге, которую ты съел? Горька или сладка книга сия? Здесь Богослов отвечает нам, что в книге той и сладкий, и горький вкус: «Снедох ю, — говорит он, — и бысть во устех моих яко мед сладка, во чреве же горька» (Апок. 10: 1 и след.). Все в данном случае весьма удивительно, и ум наш ничего не мог бы постигнуть, если бы толковники Божественного Писания не сообщили нам кое-чего об этом.

Многие разумеют под этой книгой очень многое, но подробно рассказывать о всем время не велит, ибо беседа наша затянулась бы без меры. Другие же дают нам нечто подходящее для нашей беседы. Та книга знаменовала собою слово Божие, сошедшее на землю из любви к людям и желающее любовно обитать в душах человеческих. Книга сия подается возлюбленному ученику не для чтения, ибо «безвестная и тайная премудрости Своея» Господь уже открыл ему; он уже знает, что в ней написано. Дается же книга на съедение как хлеб, ибо слово Божие и любовь Божия являются хлебом духовным, и как мед, ибо она сладостию превосходит и мед, и соты; дается для того, чтобы как пища проглоченная претворяется в человеческое естество, так и слово Божие претворилось бы в человеческое естество. Вот как премного возлюбил Господь человека: «Тако возлюби Бог мир»!

Под Иоанном Богословом разумеется не одно только его лицо, но и вся существующая на земле церковь Христова, в которой есть и уста, и чрево. Угодники Божий и праведные люди — эхо уста церковные, согласно написанному: «Аще кто обратит грешника от заблуждения его, будет яко уста Моя». А кто же чрево? Это суть грешники, работающие чреву, о которых написано: «Ихже бог чрево, и слава их в студе».

Итак, мы видим, кому слово Божие сладко, и кому горько. Устам сладко, а чреву горько, то есть, добрым сладко, а злым горько: «Преогорчиша Бога» (Иак. 5: 20). Господь сказал. Андрею и Петру: «Грядита по Мне и абие вся оставльше, по Нем идоша» (Флп. 3: 19). Видите, как сладок был для них Господь. Но вот Христос говорит и юноше богатому: «Продаждь вся и раздаждь нищим, и пришед последуй Ми; он же отъиде скорбя, се бо имеяй стяжания многа» (Мф. 19: 21, 22). О, чрево, чрево, ненасытное чрево! Не лучше ли иметь Бога, чем многие богатства? Но чреву не это лучше: ему лучше богатство, нежели Бог; для него хлопоты и житейские заботы слаще сладчайшего Иисуса. О, блаженные уста, для которых сладко любезное слово Божие! О, проклятое чрево, для которого Бог является горечью! Итак, всякий пусть знает, как можно любовию соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, тогда поистине ты насладишься любовью Божественной и возлюбишь Бога сладко и сильно.

Но пора уже приступить и к другой апостольской двоице и от нее научиться правым путям, ведущим за Христом.

Другая двоица призванных Христом апостолов — это Иаков и Иоанн: «Прешед оттуду, виде ина два брата, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, и воззва я». Иаков толкуется «борец», а Иоанн — «благодать Божия». Отсюда всякий, кто хочет идти за Христом, пусть научится тому, что для этого необходимо быть борцом и иметь при себе Божию благодать, необходимо бороться сильно, а сие возможно при помощи Божией благодати.

С кем же предстоит бороться и на каком месте? Прежде чем мы узнаем, где и с кем бороться, посмотрим на себя: на каком пути мы находимся теперь? Говорю же я сие не к праведным, но к грешникам, «от нихже первый есмь аз». Мне кажется, что мало кто из нас похвалится путем своего праведничества; скорее всякий будет болеть сердцем о пути грешничества своего, согласно написанному: «Господь с небесе приниче на сыны человеческия видети, аще есть разумеваяй или взыскаяй Бога. Вси уклонишася вкупе», то есть, все пошли грешным, развратным путем (Пс. 13: 2, 3), а Моисей говорит в книге Божией: «Оскверни всякая плоть путь свой на земли» (Быт. 6: 17). Поэтому Господь, милосердствуя о нас, пришел к нам и указал нам путь покаяния. Пред началом нынешнего Евангелия Матфей в главе четвертой пишет: «Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближибося царствие небесное. Ходя же при мори Галилейстем, виде два брата» и прочее. Для того Он показал сначала путь покаяния, а потом призвал: «Грядите по Мне», чтобы мы шли за Ним путем покаяния. На пути же этом нужно быть борцом, как Иаков, и иметь Божию благодать, как Иоанн, чтобы можно было неуклонно и непобедимо шествовать путем покаяния.

С чем же нужно бороться на этом пути покаяния? «Со страстьми и похотьми» (Иак. 1: 14), ибо лютыми разбойниками на нем являются как бесы, так и свои собственные страсти и похоти, согласно написанному: «Кождо бо искушается, от своея похоти влеком и прельщаем». Но самый лютый разбойник на этом пути — греховные привычки; побороть и одолеть его можно не скоро, не легко, а только с великим трудом; ибо если привычки греховные вкоренятся в ком, то претворяются как бы во вторую природу и даже необходимость; тогда человек «не еже хощет, сие творит, но и еже не хощет, сие содевает. Не он, но живый в нем грех, царствующий во удесех его».

Святый Давид! Так ли ты плакал о грехе твоем, что едва не пришел в исступление ума? Знаешь ли, что ты говоришь? Не хорошо ты говоришь, — осудят люди тебя. Вот тебя судит и святый Амвросий, говоря: «Не говорит Давид: отставь меня от пути неправды», но «путь неправды отстави от мене». Исправься же, святый Давид, и скажи: «Господи, отстави мене от пути неправды».

Но Давид не слушает нас. Вздохнув, он говорит Богу свои прежние слова: «Путь неправды отстави от мене».

Святый Давид! Куда идет всякий разумный человек, если узнает, что на каком-либо пути великий разбой. Ведь он минует его и далеко обходит его, а не о том просит, чтобы тот путь с разбойниками был перенесен на другое место. А пойдет ли кто тем путем, на котором, как он знает, есть разбойники? Не безумным ли он тогда будет? Не сам ли он будет виноват в своей беде? Естественный разум учит человека: не ходи путем неправды, не ходи; если же ты пойдешь, поступишь неразумно: ты попадешь в руки разбойников.

Но Давид, не обходя и не минуя злого пути, вопиет к Богу: не меня от пути неправды, но «путь неправды от мене отстави». Рассуди же, святый Давид! Что лучше: путь ли злой обойти подальше, или же просить, чтобы этот путь вместе с разбойниками был перенесен в другое место? Поистине ведь лучше миновать злое место.

Но Давид говорит прежнее: «Путь неправды отстави от мене» и этим дает нам понять следующее: уже я, Господи, не могу отстать от пути неправды, не могу изменить своего злого, греховного обычая, ставшего второй природой; лучше Ты Сам, Господи, не меня, но тот злой путь каким-либо образом отставь от меня и воздвигни меня к покаянию.

Здесь святый Давид выражает ту мысль, что как не легко народный путь перенести на другое место, так и человека, впавшего в плотские и греховные сласти, трудно изменить и исправить, о чем некто говорит: «Удобнее, кажется, путь отставить (то есть, перенести на иное место), нежели изменить обыкновенную человеческую страсть».

Что, если такой грешник, хотя и не скоро, но придет в чувство и с помощью Божией совершит истинное покаяние, если греховный свой обычай, однажды сломав, повергнет и оплюет его, и после того никогда не возвратится к нему, но весь направится к тому, чтобы покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа, и до самой кончины поживет в чистоте, приобретенной покаянием? Какого места в лике святых будет достоин такой грешник?

Пусть судит, кто как хочет; я же не стыжусь поставить его в лик девственников и написать его с девствующими, ибо имею поддерживающего и наставляющего мою руку святого пророка Иеремию, в книге которого я читаю следующее: «Избра Себе Бог израиля, аки муж невесту в любовное сожитие». Однако израиль, не долго прожив в единомыслии с Богом, развратился, прелюбодействовал и поклонился языческим богам. Бог же увещевает израиля, а вместе с тем и всякого нынешнего грешника, и увещевает такими словами: «Чело жены блудныя сотворено тебе есть, не восхотела еси постыдитися; убо поне отныне воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего Ты еси» (Иер. 3: 3). Здесь обратим внимание на то, что одно и то же грешное лицо называется и блудницей, и девицей: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе» — это блудница; «Воззови Мя: Отец мой и вождь девства моего» — это девица. Сначала блудница, потом девица. Почему сие? А потому, что чрез истинное и долгое покаяние обновляется честность девства.

Если желаете яснее познать это, то слушайте.

Знаете ли вы, кто ближе всех следует за Христом, Господом нашим? Ближе всех следуют за Христом апостолы и девственники. Сначала идут за Христом апостолы, которым Он сказал: «Грядите по Мне»; далее идут позади Христа девственники, как видел святый девственник Богослов, который говорит: «Сии последуют Агнцу, аможе агце идет» (Апок. 14: 4). Итак, позади Христа находится место апостольское и девственническое. Вспомним же здесь и евангельскую жену грешницу, которая, ставши у ног Христа, позади, «начат нозе Его омывати слезами» (Лк. 7: 38).

Святый верховный апостол Петр! Теплый ревнитель Христов! Оттолкни от ног Христовых блудную жену; оттолкни ее от того места, на котором стоите вы, последователи Христовы; оттолкни греховный смрад от Источника жизни! Но не возбраняет ей святый апостол Петр стоять на апостольском месте и прикасаться к ногам Христовым.

Святый Иоанн Богослов, девственник! Хотя бы ты прогнал блудницу с девственнического места, с позади Христа. Пусть не стоит скверная там, где стоят ноги девствующих! Но и Богослов святый уступает ей свое девственническое место.

Долго я удивлялся сему и недоумевал, почему грешнице дозволено безбоязненно стоять на апостольском и девственническом месте, даже дерзновенно стоять и касаться ног Христовых, пока, наконец, не узнал причину сего у святого Златоуста, говорящего о той жене так: «Прежде жена была блудницей, а ныне она девица, сестра Христова, невеста Слову».

Стой же, о, жена, кающаяся истинно; стой дерзновенно на апостольском месте. Ибо ты после долгой и нечистой жизни чрез внезапную перемену твою и истинное покаяние стала девицей, сестрой Христовой, невестой Слову.

Значит и все вы, другие грешники, хотя и не скоро, однако же искренно и бесповоротно обратившиеся к покаянию, значит и вы, говорю я, будете в лике девствующих и с самими святыми апостолами.

Что же мне после сего еще сказать? Что я могу сказать более дивное, высокое и прекрасное, чем то, что грешники чрез истинное покаяние вчиняются в ликах святых?

Тому, кто шествует за Христом путем покаяния и крепко борется с разбойниками, то есть, со страстями своими и греховными вожделениями, ему необходима в помощь Божия благодать, без которой мы ничего обыкновенно не можем сделать. Человеку она должна быть присуща, чтобы, покаявшись, он не возвратился к своим прежним грехам.

О том, как нужно держаться присутствия Божественной благодати и как она помогает человеку, о всем этом нужно было бы беседовать и поучаться очень долго. Но чтобы не затянуть слишком мою беседу и не обременить слушающих, я закончу мое слово.

Итак, слушатель, мы нашли хорошие пути, ведущие ко Христу и за Христом; нашли их по числу двух двоиц апостольских, призванных ныне Христом.

Шествуем же верою и любовию, покаянием же крепким и истинным мы будем придерживаться Божией благодати. А Сам Христос, Господь наш, который есть путь истинный и жизнь, да приведет нас к истинной и вечной жизни в Его вечном царстве. Аминь.

29. Слово о молитве в неделю четвертую по Святом Духе («Мнози приидут от восток и запад и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в царствии Божий: сынове же царствия изгнани будут во тьму кромешнюю» (Мф. 7: 11, 12))

Возлюбленные слушатели! Говорить ли или молча рыдать сердцем об изгнании сынов царства во тьму кромешную?

Молчать боязно, ибо апостол говорит: «Горе мне, аше не благовествую» (1 Кор. 9: 16), а говорить об этом больно, ибо кто не поболит сердцем, слыша, что сыны царства и отечества их бесчестно изгоняются от наследия, от царства, люто влекутся и повергаются во тьму кромешную, а на их место возводятся и венчаются какие-то неведомые, чуждые лица, собранные из далеких стран востока и запада.

Молчать страшно, ибо Богом повелено: «Возопи крепостию, яко трубу вознеси глас твой и возвести людем Моим». Говорить же ужасно, ибо кто не ужаснется, видя сынов царства связанными по рукам и ногам, а мрачную темницу — открытой, наполненной неизреченными ужасами и горькими муками, приемлющей внутрь ввергаемых узников и закрывающей их в бездонной пропасти на бесконечные веки.

Молчать о муках, приготовленных для нераскаянных грешников, весьма не полезно, ибо всякому Писание говорит: «Поминай последняя твоя» (Сир. 7: 39). Говорить же о тьме кромешной, о вечной смертной казни — горько, как свидетельствует об этом Сирах: «О, смерте, коль горька есть твоя память человеку, мирно во имении его живущему!» О, тьма кромешная! Как горько вспоминать о тебе грешнику, пребывающему во грехах своих без покаяния!

Но все же лучше я буду говорить, хотя бы и с болью в сердце. Буду говорить, во-первых, для устрашения моей окаянной и ожесточенной души, а во-вторых, для увещания прочих, подобных мне, грешников. Говорить же я буду, рассуждая о следующем.

Кто изгонится? За что изгонится? Откуда и куда изгонится?

Прежде всего рассмотрим нашим умом, кто изгонится. «Изгонятся сынове царства». В Ветхом Завете сынами царства были израильтяне, происшедшие от Авраама, Исаака и Иакова. За то, что они не уверовали во Христа, их изгнали и лишили обетованных им благ, а вместо их введена была церковь из язычников, собранная от востока и запада. Но я оставлю ветхозаветных сынов царства и поищу таких же сынов царства в новой благодати. Кто же является сынами царства в новой благодати? Это те, которые в святом крещении отмечены для воцарения вместе со Христом в Его вечном царстве, которым приготовлены Богом неизреченные блага, которым сплетены венцы нетления, которых призывает рай, которым отверзается небо, которых радостно ожидают лики бесплотных духов и души праведных, — вот кто суть сыны царствия. Но, о, ужас! Эти-то сыны царства, уже имеющие у себя обетованное Богом царство, уже держащие его как бы в руках своих, они внезапно лишаются его, отпадают и изгоняются вон.

Сынами царства часто считаются еще и те, которые за свою достойную жизнь, видимую для человеческих очей, и сами считают себя великими святыми и праведниками, и люди их считают такими же; пред очами же Божиими они ничто, согласно слову апостольскому: «Аще кто мнит себе быти что, ничтоже сый, сам себе льстит» (Гал. 6: 3). Говоря короче и яснее, считающий себя чем-либо есть на самом деле ничто. Эти мнимые сыны царства поистине изгонятся вон. Доказательств сего в Божественном Писании можно найти очень много.

Не велико ли, например, и не свято ли для людей девство? Не считают ли себя наследниками небесного царства те, кто хранит его? А между тем даже и чистым девам отказывают у дверей чертога небесного: «Не вем вас» (Мф. 25: 12), и на их место вводят в царствие блудниц, пришедших в покаяние, как бы от запада, от своего греховного падения, о чем Сам Господь говорит в Евангелии: «Мытари и любодейцы варяют вы в царствии Божий» (Мф. 21: 31). Не любодейца ли была та грешница, которая плакала у ног Христовых: а ведь она получила царство небесное, ибо Господь сказал ей: «Отпущаются тебе греси» (Лк. 7: 42). Кто ожидал, что блудница войдет в чертоги царства небесного, и кто ожидал, что другая пятерица евангельских дев не войдет в чертоги царства небесного? А между тем девы не вошли, блудница же вошла; тех возненавидел Жених Небесный, а сию возлюбил; те отвергнуты были, а сия принята.

Не великим ли считается у людей быть кому-либо постником, как, например, говорил и фарисей: «Погнуся два краты в субботы» (Лк. 18: 12). Не велико ли быть кому-либо воздержником, не есть в пост рыбы, или не только не есть рыбы в пост, но даже и в скоромные дни мяса, и не пить вина? Не считаются ли такие сынами небесного царствия? Однако же и им иногда Господь с гневом отказывает: «Не сицеваго поста Аз избрах; аще слячеши яко серп выю твою и во вретище облечешися, и пепел постелеши, то ни тако наречется ми пост приятен» (Ис. 58: 5).

Не велико ли давать милостыню, как делал это и упомянутый прежде фарисей, который говорит: «Десятину даю от всего, елико притяжу» (Лк.18:12)? Не считаются ли такие сынами царства небесного, о чем в Евангелии свидетельствует даже Сам Господь: «Продаждь имения твоя и раздаждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси» (Мф. 19: 21)? Слышите слово Господне? Подающим милостыню обещается место на небесах. Однако же иногда и милостыня не получает царства небесного. Не фарисей ли с своей милостыней был отвергнут Богом, а мытарь, бывший лихоимцем, оказался лучшим? «Изыде оправдан паче онаго» (Лк. 18: 14). Недаром апостол говорит: «Аще раздам вся имения, ничтоже есть» (1 Кор. 13: 3).

Не великим ли считается быть богомольным и непрестанно проводить время в молитвах? Не считается ли такой наследником царства небесного? Но и о таком Псаломник в одном месте говорит так: «Молитва его да будет в грех» (Пс. 108: 7). О, окаянная твоя молитва, если она является больше грехом, нежели молитвою, если она не умоляет, но подвигает Бога на гнев!

Не велико ли иметь дар пророчества, предвидеть будущее и предсказывать? Не все ли считают такого святым? Не называют ли его сыном и наследником небесного царствия? Однако же Господь в Евангелии говорит: «Мнози рекут Мне во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом? И тогда исповем им, яко николиже знах вас» (Мф. 7: 22, 23). Кроме того, и апостол говорит: «Аще имам пророчество и вем тайны вся, и весь разум, ничтоже есмь» (2 Кор. 13: 2).

Не великим ли считается у людей то, если кто-либо изгоняет бесов? Не называем ли мы такого святым? Не считаем ли его сыном царствия? А между тем в Евангелии и о них пишется: «Мнози рекут во он день: Господи, Господи, не Твоим ли именем бесы изгонихом?» Он же скажет: «Не вем вас» (Мф. 7: 22).

Не великим ли считается у людей быть чудотворцем, переставлять горы и творить иные знамения и чудеса? Не таких ли следовало бы назвать сынами царства небесного? Однако же и о них пишется в Евангелии, что они будут говорить: «Господи, Господи, не Твоим ли именем силы многи сотворихом?» Но Господь ответит им: «Николиже знах вас, отъидите от Мене». Но вот еще и апостол говорит: «Аще имам всю веру, яко и горы преставляти, ничтоже есмь» (2 Кор. 13: 2).

Не знаю, кто такие еще и те люди, которым в благовестии святого Луки говорится следующее: «Отнележе востанет дому Владыка и затворит двери, и начнете вне стояти и ударяти в двери, глаголюще: Господи, Господи, отверзи нам! И отвещав речет им: не вем вас. Тогда начнете глаголати: ядохом пред Тобою и пихом, и на стогнах наших учил еси. И речет: глаголю вам, не вем вас, откуду есте; отступите от Мене вси делатели неправды» (Лк. 13: 25—28). По нашему мнению, казалось бы, что им-то следует быть в царстве небесном. Ведь они на земле были знакомыми Христа, ели и пили с Ним в одной компании и слушали Его учение. Однако же суд Христов не таков: «Николиже знах вас, — говорит Он, — отъидите от Мене, не вем вас».

Не следует ля бояться того же самого и нам, православным христианам, нам, которые в жизни сей были как бы знакомцами Христа на земле, крестились во имя Его, носили на себе Его святое имя, ели и пили пречистые Божественные Тайны тела и крови Его и слушали Его учение от книг и от учителей? Поистине нужно бояться, чтобы и нам не сказал того же: «Не вем вас; николиже знах вас; отъидите от Мене!» Такой пример уже был. Когда возлюбленный Им израиль прогневал Его своими грехами, то Он, разгневанный, сказал им: «Вы не люди Мои, и Аз несмь Бог ваш» (Ос. 1: 9). Прежде Бог говорил: «Слыши, израилю! Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли Египетския, и вы людие Мои», а после, разгневанный, говорит иное: «Ни вы людие Мои, ни Аз Бог ваш есмь». Что же думать нам, христианам, всегда прогневляющим Его своими грехами? Не скажет ли и нам того же: «Ни вы людие Мои, ни Аз есмь Бог ваш»?

Не велико ли быть праведником? Не тем ли уготовано царство небесное, которые являются праведниками? Не о них ли пишется: «Тогда просветятся праведницы яко солнце во царствии Отца их» (Мф. 13: 43)? А между тем и из них не все получают спасение и наследие небесного царства, ибо Господь говорит: «Егда прийму время, Аз правоты сужду» (Пс. 74: 3). Не дивно, что Господь придет судить грешников, но то дивно и страшно, что Он хочет судить и праведных как об этом говорит и апостол: «Мы хощем и ангелом судити, ангелом не токмо отпадшим, безплотным, но и во плоти сущым, ангельское житие имети мнящымся»; и тех, говорит он, будем судить (1 Кор. 6: 3).

Не велико ли быть овцею Христовою? Не им ли приготовлена на суде Христовом десная страна? «Поставит, — сказано, — овцы одесную». Не им ли сказано: «Приидите, благословенний Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство» (Мф. 25: 33, 34) ? Однако же и овцы не все попадут за небесную ограду, ибо Давид говорит, что и во аде будут некоторые овцы: «Яко овцы во аде положени суть, смерть упасет их» (Пс. 48: 15). Не дивно, что во аде будут козлища, которым там и место приготовлено, но то дивно и страшно, что во аде будут и овцы: «Овцы во аде положени суть, смерть упасет их». Недаром Господь говорит в пророчествах: «Аще поставиши престол твой посреде звезд небесных, и оттуду свергу тя» (Ис. 14: 13), то есть, если ты будешь жить так свято, что будешь думать, что уже сидишь на небесах и там уже имеешь готовое место, то и оттуда свергну тебя, и свергну при этом во ад: «Овцы во аде».

Вот каких и как много мы вспомнили сынов царства, из которых многие или, лучше сказать, весьма многие погибнут, а спасутся очень немногие. Будут изгнаны от наследия небесного очень многие из тех, которым бы следовало царствовать на небесах, наследовать небесные блага, водвориться с ангелами, бесконечно веселиться с ликами святых, сиять славою небесного царствия и вечно называться сынами царствия: все они со стыдом будут изгнаны, согласно слову Господню: «Сынове же царствия изгнани будут».

О, суета! О, несчастье! О, вечное рыдание сынов царствия, изгнанных от наследия своего!

За что же изгнаны будут?

Не дивно было бы, если бы изгонялись за зло и беззаконную жизнь, как те, которых изгоняет Иоаннов Апокалипсис, говоря: «Вне пси и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всяк любяй и творяй лжу» (Апок. 22: 15). Не дивно было бы, говорю, если бы изгонялись за собачью жизнь, за чародейство, за прелюбодейство, за убийство, за идолопоклонничество и за всякую ложь и неправду; но то дивно, страшно, ужасно и исполнено многих слез и рыданий, что изгоняются за добродетельную жизнь. Почему же? А потому, что творили свою добродетель или лицемерно, или высокоумно и гордо. Итак, будут изгнаны или за лицемерие, или за высокоумие.

За лицемерие будут изгнаны те, которые совершали добродетель по-фарисейски, чтобы людям показаться добродетельными, чистыми и непорочно живущими, творящими милостыню, богомольными, святыми, праведными и преподобными, овцами, а не козлищами, сынами и наследниками небесного царствия. Вот за что будут изгнаны: за лицемерное показывание своей добродетели пред людьми.

Если мы и должны быть добродетельными, быть светом миру и примером для других, чтобы чрез нас прославлялся Отец Небесный, однако же делать добро подобает не с тем намерением, чтобы только показаться людям, чтобы нас хвалили, и приобрести этим некую суетную славу, подобно лицемерным фарисеям, но исключительно из любви к Богу и для спасения своей души. Если же Бог сам изволяет сделать нашу добродетель известной для всех, то сие только для того, чтобы прославлялось Его пресвятое имя и была бы польза для других, но совсем не для нашего прославления: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113: 9), ибо без Тебя мы ничего не можем сделать доброго.

За высокоумие же будут изгнаны те сыны царства, которые, хотя и не для того делают добро, чтобы показаться людям, хотя и втайне совершают свою добродетель, и только Бог один знает о ней, но в уме своем они гордятся, считают себя святыми, совершенными, добродетельными и праведными; немощных, то есть, грешников, они осуждают, а себя, считая добрыми, мнят уже сынами царствия. Итак, за что изгонятся они? Только за высокое мнение о себе.

Вспомним теперь и других, которых мы прежде называли сынами царствия. Рассмотрим их небогоугодные добродетели, за которые они будут изгнаны.

Изгнаны будут девственники или избравшие снова чистое житие после лишения девства. Будут изгнаны за то, что при телесной своей чистоте они не приобрели чистоты и душевной, — за то, что хотя тело и соблюли чистым, но душу свою осквернили грязными помыслами, в которых они с охотою услаждались и которых они не считали даже за грех, — за то, что возгордились о своей чистоте, а над жизнью других смеялись, осуждали ее, даже не зная хорошо, кто каков есть, но просто потому, что им кто-либо покажется грешником. Чистота таких людей в судный день окажется нечистой и недостойной небесного царствия. Прекрасно говорит об этом блаженный Иероним: «О, как много девствующих, у которых кажущаяся чистота обесчестится в день судный! Но как много и таких, у которых мнимая нечистота будет увенчана Богом, Праведным Судией!» Внемлем здесь тому, что мнимая чистота одних Праведным Судией будет бесчестно осуждена, как нечистота, а мнимая нечистота других славою прославится в царствии небесном, как истинная чистота.

Будут изгнаны и постники (я говорю сие не о всех постниках, но только о тех, которые окажутся не угодными Богу). За что же они будут изгнаны? За то, что или по-фарисейски постились, напоказ людям, или хотя и не по-фарисейски постились, но в уме своем возгордились о том, что совершали добродетель. Святый Златоуст, рассуждая о таких постниках, в Маргарите, в слове 12, на листе 151 говорит так: «Если кто не пьет вина и не ест мяса, то пусть не гордится этим, ибо он совершил этим не больше скота. Ведь и скот всякий: и вол, и осел, и овца — не едят мяса и не пьют вина».

Иной же, хотя и не по-фарисейски постится, хотя и в уме своем не возгордится о посте своем, зато он имеет какие-либо другие не угодные Богу дела, вспоминаемые Самим Богом в Исаиином пророчестве: «Во дни, — говорит, — пощений ваших совершаете волю свою злую, подручники ваши томите (мучите, гневаетеся, памятозлобствуете, в судех и сварех поститеся); не такового поста Аз избрах, глаголет Господь Вседержитель» (Ис. 58: 3—5). Святый же Златоуст рассуждает так: «Если воздержусь от хлеба, но не удержусь от гнева, то я уже не человек, а зверь; ибо зверь не ест хлеба, но ест тело». И еще: «Не то хорошо и похвально, чтобы не есть хлеба и не пить вина, но чтобы не иметь злобы на ближних». Итак, теперь ясно, что и постник, если он или лицемерен, или горд, или имеет злобу на ближнего, будет изгнан из небесного царствия.

Будут изгнаны еще и некоторые из тех, которые творят милостыню, созидают святые храмы и украшают их всяким благолепием. Будут они изгнаны потому, что делают сие из тщеславия, или же потому, что дают нищим милостыню, обижая ближних, грабя и похищая, или, наконец, потому, что строят храмы и украшают их из неправедных богатств, из слез и крови человеческой, а не от собственных праведных трудов. Милостыня того, кто у одного отнимает насильно, а другому подает, — уже не милостыня, но разбой. Создай храм Богу, а ближнего разори в конец, — это будет разбой. Заставь нескольких нищих и церковников молиться за тебя, а бесчисленные будут плакать из-за тебя, — это будет разбой, а не милостыня. Подобные люди прочь изгонятся из царствия небесного.

Вы же, слушатели мои, внимая сказанному, разумейте, что все сие сказано для вашего духовного утешения; сказано для того, чтобы вы, находясь во многих ваших грехах, не отчаивались в своем спасении, но чтобы скоро воспрянули, как бы от сна, от ваших грехов. Покаявшись истинно, вы сподобитесь получить небесное царство, которое да получим и мы все. Аминь.