Автор Ника, озвучено Никой

Тема 3. О сохранении внутреннего покоя и внешнего мира при столкновении разных волей людей. Часть 3. Гл.1.1. О моем отношении к разным людям, и как от этого зависит мое согласие или несогласие с их волей

ПЕРЕЙТИ на главную страницу Цикла рассуждений
ПЕРЕЙТИ на главную страницу Темы 3
Здесь можно скачать файл в формате Word

🎧Часть 3. Смирение при отказах или согласии с чужой волей должно быть с рассудительностью
*Введение. О необходимости иметь рассудительность при чтении советов святых отцов о смирении пред волей другого

Глава 1.1. О моем отношении к разным людям, и как от этого зависит мое смирение и согласие или несогласие с их волей
*Раздел 1. Рассуждения о христианских принципах при общении с разными людьми, которым я обучаюсь.
***1. Принцип: «Бог, провидя, что люди будут самолюбивы, связал их взаимными нуждами и сим, как уздою, обуздал их самолюбие»
***2. Принцип: ««Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними», есть самая важная, первая и главная заповедь для всякого общества человеческого»
***3. Принцип: «И сам я не безгрешен, и друзей ищу не безгрешных… И одни для меня — как советники и друзья, а с другими не бранюсь, но поддерживаю возможный мир»
***4. Принцип: «Бегай, Арсений, людей и спасешься»
***5. «Всякий православный христианин, … если захочет заняться своим спасением, должен сначала обратить внимание на отношения свои к ближним»

Раздел 2. Об отношениях с начальствующими
***1. О начальствующих и их склонности к определенным страстям и грехам
***2. Краткое рассуждение о смирении начальствующего христианина
***3. Рассуждение: О моем отношении к своим начальникам
***4. Рассуждение: о возможных принципах в отношениях с начальствующими и о смирении

Раздел 3. Об отношениях с близкими друзьями
***1. Мое отношение к друзьям
***2. Об истинной дружбе и отсутствии таковой
***3. О страстях и пороках, не дающих иметь истинной дружбы
***4. Святые отцы об опасностях дружбы
***5. О прекращении дружбы

Раздел 4. Мое отношение к знакомым (дальним и по обстоятельствам)
***1. О моем отношении к дальним знакомым.
***2. Мое отношение к настоящим знакомым по обстоятельствам.

Часть 3. Смирение при отказах или согласии с чужой волей должно быть с рассудительностью

Ранее я уже достаточно сказала о выражении своей воли, когда человек в роли «инициатора» или «возможного исполнителя чужой воли», и об основных их реакциях на согласие или отказ. И мы увидели, что практически каждый день мы хотим что-то от других людей, а другие хотят от нас. При этом нередко люди не особо интересуются, нравится ли кому-то или он хочет того, что они ему предлагают по своей воле.

Относительно таких наших желаний о других людях, которые нередко навязываются другому, существует много важных нюансов, и если на это не обращать внимания, то это приводит к тому, что мы, грешные, не имея христианских добродетелей и мудрости, живем и «мучаемся» от своих желаний и «мучаем» ими других людей. (Замечу, что этот материал дается не для того, чтобы вообще не иметь своих мнений и желаний или чтобы не сообщать о них другим людям, а для того, чтобы показать возможные ошибки при общении, которые приводят к конфликтам.)

А теперь я хочу разобраться с вопросом: а всегда ли христианин должен соглашаться делать так, как желает другой? Почему-то сложилось так, что смирение пред чужой волей воспринимается многими христианами, как обязательное исполнение того, чего желает другой. Но, изучая много лет творения святых отцов, я увидела, что эта трактовка «смирения» не полная, а иногда и неправая. И поэтому далее я никак не обойдусь без святых отцов, которых и буду иногда приводить.

Сразу отмечу, что, то, что изложено здесь, это — мое понимание, которое я для себя взяла в руководство на основании многолетнего опыта трезвения над собой, изучения трудов святых отцов и под действием обучающей Благодати Божией. Слава Господу, Показавшему мне свет!

Замечу еще и то, что, во-первых, я буду говорить об очень простых вещах, которые известны всем, но о которых многие не задумываются; а они в большой мере влияют на отношения с людьми и на наше внутреннее состояние. И поэтому может казаться, что этот мой труд не имеет никакой духовной ценности, и то, что я говорю – очевидно и банально. Только у меня есть недоуменный вопрос на такое мнение: так почему всем всё известно, а истинного смирения (и как внутреннего мира, и как истинного послушания друг другу) я не увидела у тех людей, с которыми я сталкиваюсь по жизни (и в себе в первую очередь)?! Почему всё так просто, а мы живем в ненависти, непослушании, гневе, обидах, печали и т.п., и не имеем истинного духовного покоя в сердце, который делает нас более чистыми и святыми?! …

И общий ответ таков:

во-первых, привычное и простое (а это и ситуации, и наши реакции, оценки и т.п.) образовало в нас, так сказать, замыленное око, которое не видит в наших реакциях, суждениях и оценках ничего греховного (или оно представляется нам чуть греховным), а иногда и в самообольщении мы думаем, что поступаем и реагируем по добродетели, а на самом деле это — страсть. И такое непонимание о себе, что есть добро, а что зло в нас (и в других людях) является отчетливым знаком нашей греховности, которая уходит корнями в первородный грех, когда был нарушен запрет «от дерева познания добра и зла не ешь» (Быт. 2:17). И пока мы не познаем, что есть в нас добро (добродетель), а что зло (пороки и страсти), и не откажемся поступать, реагировать, думать, говорить и т.п. по злу, которое укрепилось в нас с годами и стало страстными навыками, до тех пор мы не начнем очищаться от греха (конечно, в той мере, которая зависит от человека, а не от действий благодати Божией). И мы не сможем быть, так сказать, духовно зрячими и даже в мелочах видеть свой грех. А плотской ум даже и в очевидных вещах не видит зла в себе, и оно представляется ему добром, а в других людях часто видит зло. И именно поэтому мы не можем иметь ни смирения, ни терпения, ни других добродетелей, но воспринимаем духовную науку, как простое и банальное учение, а сами и на йоту не разбираемся ни в нем, ни в себе.   

Во-вторых, наша лень и нерадение, и наша духовная глупость, так сказать, сыграли с нами злую шутку, и мы как-то неосознанно (или может кто-то и осознанно) решили, что стяжение смирения, любви, послушания и т.д. (что относится к духовному подвижничеству), это что-то необычное и очень высокое, и примеры святых подвижников из Патериков и Житий – это какие-то удивительные и недосягаемые реакции смирения. Но, изучив истории о смирении монашествующих христиан из Патериков, я увидела очень много обычных ситуаций. А ведь эти люди также жили по законам человеческого естества и общались с другими грешниками. Причем, я увидела там реакции и поведение, которые видела иногда в своей жизни и у обычных людей.

И нельзя не сказать, что есть и такие христиане, которые решили повторить некоторые подвиги святых подвижников, причем без предварительно долгого пути своего очищения от страстей. И упаси нас, Боже, от такого!

В-третьих, замечу, что некоторые мои рассуждения могут вызвать непонимание у кого-то или критику и недовольство. И если это будут говорить люди, которые не прошли долгий путь познания себя и брани с собой, и у них нет многолетнего изучения святоотеческого учения о страстях и грехе, то это не относится к объективной оценке и критике этого труда. А если, например, представленная далее классификация и рассуждения не подходят кому-то, потому что у него уже есть более высокий уровень духовной мудрости или у него уже есть истинные добродетели, то да помилует меня Господь и да продолжит наставлять меня в этом вопросе, а тот человек – уже блажен!… А если мои рассуждения и классификация помогут кому-то понять и увидеть, как в нем действуют страсти, и это поможет ему на пути спасения его души и стяжанию истинного смирения, то благодарение Богу! И да сбудется на мне наставление Марка Подвижника: «Если человек не послушался тебя с первого раза, не принуждай его и не старайся переспорить. Просто попробуй сам получить пользу, которую он отверг. Твое незлобие будет полезнее тебе, чем его исправление» (Из Евергетина, т.4, гл.41). Верю (и уже ясно вижу), что это материал послужит и моему смирению, и что это честное видение себя и это некое покаяние, которое я приношу Господу, даст мне, по милости Его, мир и покой в мое сердце, и Господь и далее будет учить меня смирению!

Введение. О необходимости иметь рассудительность при чтении советов святых отцов о смирении пред волей другого

Должно знать, что, действительно, вопрос о стяжании смирения в разных ситуациях и с разными людьми относится к сложным, т.к. в нем очень тонкая грань между, с одной стороны, истинными добродетелями и заповедями Божиими о христианской нравственности и смирении, а с другой стороны, страстями, своеволием и лукавыми трактовками заповедей, которыми привычно руководствуется грешник, и этого даже не осознает (а если осознает, что делает грех, то это уже – враг Божий, и о таких людях я речь не веду). И, как правило, человек не может разобраться, как же правильно поступить, даже если он об этом и серьезно задумается.

И одной из главных причин такого его непонимания является то, что он когда-то начал реагировать страстно в тех или иных ситуациях на тех или иных людей, и оценил, что это правильно; затем привык именно к тому образу мыслей и эмоций, которые стали для него привычными. И этому есть физиологическая причина, о которой так, например, говорится в мирской трактовке, когда речь идет о привычке: «При каждом нашем действии работают определенные нейроны. Так вот, между теми нейронами, которые работали совместно, образуется ассоциативная связь. Если действие не повторяется, эта связь исчезает. Если же действие повторять раз за разом в течение определенного времени, то связь становится крепкой и долговечной. Так формируется привычка. Таким образом, для того чтобы вместо одной привычки выработать другую, нужно разорвать связь между одними нейронами и «связать» между собой другие. А для этого нужно перестать производить одно действие и начать делать другое» (Интернет-источник).

И человек, никогда не трезвящийся над собой, не занимающийся познанием себя и своей греховности и не изучающий духовные учения, даже и не знает, как по-другому реагировать, и что думать в тех или иных ситуациях, (нет у него других мыслей, решений, выводов, эмоций, желаний, кроме привычных, которые появляются в его уме и сердце, как я обычно говорю: «как поезд едет по железной дороге»).

И второй причиной непонимания того, как и где поступать, является то, что несмирение проявляется некими эмоциональными движениями, например: возмущением, обидой, страхом и т.д., которые являются страстными реакциями. А они подавляют способность здраво, трезво, логично мыслить и конструктивно решать вопросы с другими людьми. И, причем, эти негативные реакции у грешника всегда прикрыты лукавством, а это – значит оправданы, извинительны и т.п. (например: это другой так себя вел, что я разозлился, или все плохие, а я – хороший).   

Можно назвать еще много причин, почему грешник не может легко и быстро начать реагировать по добродетелям и заповедям, но я не буду сейчас об этом говорить, а я хочу поделиться тем, что я поняла и что практиковала на своем пути духовного подвижничества. У меня, милостью Божией, установились некие принципы, которые часто помогают мне разобраться, как поступать в разных ситуациях, чтобы это вело меня к спасению моей души и делало меня чище пред Богом.

Итак, эта часть темы «О сохранении внутреннего покоя и внешнего мира при столкновении разных волей людей, или о смирении и несмирении пред волей другого» будет посвящена рассудительности, без которой не может происходить истинного трезвения над собой и стяжания добродетелей. И, причем, я постараюсь показать ее на примерах.

Я не буду сама говорить о рассудительности, как добродетели, и необходимости ее стяжать, а пусть об этом скажут те, кто ее имел в высокой степени, т.е. святые отцы. Итак, Петр Дамаскин (Творения, кн.1,2): «Каждый должен приобрести рассуждение, или даруемое от Бога чрез смиренномудрие, или чрез вопрошение имеющих дарование рассуждения. Ибо совершаемое нами без рассуждения не есть добро, хотя мы по неведению и почитаем его за добро. Чрез рассуждение же человек познает свою силу и предприятие, к которому он хочет приступить, и таким образом начинает делом благоугождать Богу. …Без рассуждения и то, что мы почитаем хорошим, не есть добро или потому, что оно не своевременно или не нужно, то есть не соответственно, или потому, что мы неправильно понимаем сказанное. (кн.2) Без рассуждения ничто не бывает добрым, хотя не знающим кажется и очень добрым, или потому что не своевременно, или сверх надобности, или сверх меры вещи, или крепости сил человека, или знания его и по многому другому. Имеющий же дарование рассуждения получил его чрез смиренномудрие и потому все познает по благодати и со временем приходит в рассмотрение. …Весьма хорошо о всем вопрошать, но опытных, а неопытных опасно, потому что они не имеют рассуждения. Рассуждение знает время, потребность, устроение человека, свойство его, силу, ведение вопрошающего, произволение его, намерение Божие, смысл каждого изречения Божественного Писания и многое другое. Не имеющий рассуждения, может быть, и много трудится, но не достигает цели. Если же найдется человек, имеющий рассуждение, то он бывает руководителем слепых и светом для находящихся во тьме, и к нему должны мы во всем обращаться и принимать от него все, хотя, может быть, по неопытности нашей, и не то находим, чего желаем». Авва Моисей (Собесед. Иоанна Кассиана): «Как в прежние, так и в новые времена (были и есть) преткновения и падения многих, которые от того и подверглись гибельному падению, что не имели рассудительности…. Она есть не малая какая добродетель и не может быть приобретаема одним человеческим тщанием, а подается по Божественной благодати и дару. Она причисляется к особенным дарам Святаго Духа…. Если монах (христианин – от сост.) не будет искать его со всем тщанием и посредством здравого рассуждения не приобретет этого различения входящих в него духов, то он, как блуждающий ночью в густой тьме, не только необходимо будет падать в глубокие рвы пороков, но часто претыкаться и на гладких и ровных местах. … Рассудительность и Апостол называет солнцем, когда говорит: «солнце да не зайдет в гневе вашем» (Еф.4, 26). … Она в Священном Писании называется советом, без которого, как то же Священное Писание учит, мы не можем ничего делать…. В ней состоит премудрость, в ней разум и смысл, без коих нельзя ни созидать внутренний наш дом, ни собирать духовное богатство ….Она называется крепкою пищею, свойственною тем, которые на-выком приучили чувства к различению добра и зла (ср.: Евр.5,14). Из этого ясно открывается, что без дара рассудительности не может стоять никакая добродетель или пребывать твердою до конца. Ибо она есть матерь, хранительница и управительница всех добродетелей. …Итак, всею силою и со всем тщанием мы должны стараться смирением приобрести себе благий дар рассудительности, ‘которая может сохранить нас невредимыми от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности с той и с другой стороны равно вредны».

А лично у меня есть и некая классификация рассудительности в зависимости от ситуаций и от людей, и в каждой из них есть свои нюансы. Так, одного вида рассудительность нужна, когда я нахожусь в состоянии искушения, другого вида рассудительность нужна, когда я в скорби, третьего вида рассудительность нужна, когда я думаю о других людях, четвертого вида – когда я сталкиваюсь с волей другого человека, и другие виды. Но каждая из них ведет к стяжанию смирения, как внутреннего покоя, так и внешнего покоя между мною и людьми.

Далее я предложу свои примеры упражнения в рассудительности относительно разных людей и их воль. Я поняла, что я не могу вести себя одинаково со всеми людьми, и от моего и их положения в конкретной ситуации мое смирение или несмирение будут проявляться по-разному. И именно поэтому я с начала темы рассматриваю смоделированные примеры с разными людьми. А во второй главе я изложу принципы общего смирения и как, и когда можно отказывать людям в их волях.

Глава 1.1. О моем отношении к разным людям, и как от этого зависит мое смирение и согласие или несогласие с их волей

Итак, начну с вопроса о своем отношении к разным людям, которое влияет на мое смирение (в виде согласия или несогласия с их волей). Конечно, я скажу не всё и не обо всех, и не по тому, что скрываю что-то, а потому что невозможно передать все нюансы, все ситуации, перечислить все группы людей, с которыми сталкиваешься. Поэтому я ограничусь только теми группами людей, которые есть в смоделированных мною примерах.

И теперь я скажу о том, что когда-то я даже неосознанно поделила людей на разные категории (и, это естественно для каждого человека), а теперь я делаю это осознанно. И главными критериями такого деления являются: причина общения с этими людьми, мое отношение к этим людям, и хотела бы я общаться с ними, если бы не была вынуждена.

Я сейчас говорю это для того, чтобы показать, что деление, о котором я буду говорить, не является плодом моей гордости (которая, конечно, есть во мне) или неким пренебрежением, или возвышением над людьми; а говорю это по тому, что наравне с этим «делением», у меня есть и определенные принципы, которые сформировались у меня за время моего многолетнего опыта духовной жизни и изучения творений святых отцов.

Раздел 1. Рассуждения о христианских принципах при общении с разными людьми, которым я обучаюсь

Но прежде чем привести мое, так сказать, деление людей, сделаю отступление.

Итак, когда я буду говорить о делении людей на некие группы, то вначале это может смутить некоторых христиан, привыкших к истинам: все мы ближние, т.к. братья и сестры во Христе, и не надо делать различия между людьми, и что надо любит всех людей, ― и поэтому я сразу скажу: я знаю немало христианских истин об общении и помощи, полностью их поддерживаю и осознанно руководствуюсь ими в своей жизни, и мое деление не нарушает их. И вот основные из них:

1. Принцип: «Бог, провидя, что люди будут самолюбивы, связал их взаимными нуждами и сим, как уздою, обуздал их самолюбие»

И первая истина такова: Петр (Екатериновский) (Указание пути к спасению): «Святой Златоуст говорит, что Бог, провидя, что люди будут самолюбивы, связал их взаимными нуждами и сим, как уздою, обуздал их самолюбие. Люди и не подумали бы заботиться о выгодах ближнего, если бы не были поставлены в необходимость взаимных сношений. Бог соединил их такими узами, что каждый может искать собственной пользы не иначе, как только содействуя пользам других. Мы теперь имеем нужду друг в друге, однако же, необходимость этой взаимной нужды не связывает нас дружбою. А если бы каждый из нас всё для себя находил сам собою, то не жили ли бы люди, как дикие звери? Теперь силой принуждения и необходимости Бог подчинил нас друг другу, и мы ежедневно приходим в столкновение друг с другом. Но если бы Бог снял с нас такую узду, то кто бы стал искать дружбы другого? Люди, будучи тесно связаны между собой единством происхождения, или природы, союзом родства и различными нуждами, которых у каждого из нас много и которым никто не может удовлетворить сам собой без помощи других, необходимо сближаются между собой, чтобы оказывать помощь друг другу. Нужда во взаимной помощи и оказывание услуг друг другу, благотворительность заставляют людей уважать друг друга, смиряться, питать чувства благодарности и взаимной любви. К этой же цели, то есть к подавлению самолюбия, смирению и развитию любви, ведет и устройство обстоятельств общественной жизни».

2. Принцип: ««Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними», есть самая важная, первая и главная заповедь для всякого общества человеческого»

О втором принципе — о взаимной помощи и оказывании услуг друг другу, которого я стараюсь придерживаться,  говорится так, например, у Дмитрия Херсонского (Беседа в неделю 19-ю по Пятид. На слова: «Как хотите, чтобы с вами поступали…» (Мф.7,12): «На чем держится весь порядок общественной жизни нашей? На взаимном уважении, взаимной доверенности, взаимной услужливости, взаимном вспоможении, взаимной снисходительности, взаимном милосердии друг к другу. И наше имущество, и наша честь, и наша деятельность, и самая жизнь наша в обществе зависит от взаимодействия друг на друга всех членов общества. Есть ли такой человек, который мог бы не нуждаться ни в ком, мог бы сам доставить себе все нужное для жизни? Напротив, не каждый ли час, не каждую ли минуту мы нуждаемся в помощи наших ближних, равно как и они имеют нужду в нашей помощи? Все мы непрестанно пользуемся трудами других, а потому и сами обязаны трудиться для других. … Словом, все наши потребности телесные и духовные, все наши нужды вещественные и нравственные—все поставляет нас в зависимость от других и все побуждает нас служить со своей стороны другим. Посему-то заповедь Спасителя: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними», есть самая важная, первая и главная заповедь для всякого общества человеческого. Это—главное начало всех правил обязанностей, которыми связуются между собою все члены общества; это корень и источник всех законов и учреждений общественных; это основание силы и могущества, довольства и изобилия, счастья и благоденствия не только целого общества, но и каждого члена общества. Представьте себе, что каждый захотел бы жить только для себя одного, не стал бы делать ничего такого, что нужно и полезно не ему одному, или делал бы то, что приносило бы не пользу, а вред его ближним: не было ли бы такое общество самым злополучным и не был ли бы каждый член его самым несчастным человеком? Итак, благо и счастье даже временной нашей жизни требуют, чтобы мы тщательно исполняли заповедь своего Господа: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». … Вообразите себе целое общество людей, которые все верно и точно, по чистой совести и от души исполняли бы сию заповедь: не было ли бы это общество счастливейшим на земле? По крайней мере, в нем не было бы тех зол, которые происходят именно от того, что люди делают другим не то, чего желают себе. … В самом деле, эта заповедь самая необходимая для всех людей, для всех возможных случаев жизни, для всех возможных отношений житейских между людьми, живущими в обществе. …Притом, эта святая заповедь есть самая легкая к уразумению и самая удобная к исполнению. Для этого не нужно ни особых способностей и познаний, ни даже особенных каких-либо подвигов: делай только то, что можешь, что особенно тебе нравится и приятно, чего желал бы самому себе. Не нужно много думать, что и как ты должен сделать своему ближнему в том или другом случае. Стоит только поставить себя на его место, и собственная совесть, собственное сердце, даже собственное самолюбие истолкуют наилучшим образом, что и как надобно сделать. Вся сила заповеди Христовой состоит в том, чтобы мы не только не делали, а и не желали другим того, чего не желаем себе, а, напротив, и желали и делали бы то, чего желаем самим себе. …«Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Творите так же, и будьте уверены, что нигде и никогда не прикоснется зло к тому, кто не только не делает, но и не желает зла ближнему в сердце своем, и, напротив, нигде и никогда не найдет себе счастья тот, кто хочет создать его на слезах своего ближнего: «какою мерою мерите, [такою] и вам будут мерить».

Итак, эти истины для меня – некий закон, на котором основана общественная и личная жизнь, а также общение. Но я точно знаю, что в общественной – так и есть: мы пользуемся благами и трудами друг друга, а что касается личных отношений, то так живут не все люди, и многие самолюбивые и эгоисты желают жить по своей воле и мало что делать для других …

3. Принцип: «И сам я не безгрешен, и друзей ищу не безгрешных… И одни для меня — как советники и друзья, а с другими не бранюсь, но поддерживаю возможный мир»

Также я стараюсь иметь отношения с людьми по принципу, который преп. Исидор Пелусиот (ч.2, п. 375) изложил так: «И сам я не безгрешен, и друзей ищу не безгрешных, потому что безгрешных и не найду. Но у кого преуспеяний много, и они велики, а недостатков мало, и они не важны, — тех включаю в список друзей; а в ком нахожу противное сказанному (т.е. у кого преуспеяний мало, и они невелики, а недостатков много – от сост.), тех и не включаю, и не исключаю. … Не исключаю (тех, с кем уже дружу – от сост.), оставляя им добрую надежду. И одни для меня (т.е. те, у кого преуспеяний много) — как советники и друзья, а с другими не бранюсь, но поддерживаю возможный мир, стараясь сохранить апостольское предписание: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рм.12,18). Советую же им удерживаться от порока и держаться добродетели. Но если совет мой обратят они в повод к вражде, то немалую причинят мне печаль тем, что не воспользовались им, а не тем, что изъявили неприязнь».

И если это поучение перефразировать под себя, то оно у меня будет звучать так: ««И сама я не безгрешна, и друзей ищу не безгрешных, потому что безгрешных и не найду». Но я очень сожалею, что, живя уединенно, я не имею возможности иметь таких новых знакомых, «у кого преуспеяний много, и они велики, а недостатков мало, и они не важны», чтобы я могла включить их в список своих близких друзей.

Что касается новых людей, с которыми я сталкивалась в жизни по обстоятельствам, и мы далее не поддерживаем никаких отношений, с теми при случае бываю просто любезна.

Что касается уже знакомых людей, но с которыми есть какие-то отношения по обстоятельствам, то я поддерживаю с ними мир, но стараюсь не сближаться с ними, а быть как бы отдаленно, т.е. «не включаю» их в список своих друзей.

Если я уже не однократно убедилась в том, что какой-то мой знакомый или приятель часто, например, или эгоистичен, или ленив, или нагл, и любит свои дела перебрасывать на других, и это всё не дает нам пребывать в мире, то я отступаю от общения с ним, не обращаюсь к нему ни с какими просьбами, понимая, что это, так сказать, не мой человек, и для сохранения мира мне нужно отдалиться от него без обид и злопамятства, и стать с ним, как бы незнакомым.

А бывало и так, что у меня были близкие дружеские или приятельские отношения с людьми, но когда я видела не раз, что стали проявляться и мои страсти, и страсти тех людей, которые не давали нам быть в мире, а еще и наши интересы оказывались разные, то я объясняла им, что нам не полезно общение, и прекращала его.

А своих ближних и друзей, в которых хотя и есть явные недостатки, но Господь нас держит рядом, тех я «не исключаю». Ближним же своим и друзьям при случае советую «удерживаться от порока и держаться добродетели», и сама стараюсь о том же. И учусь тому, чтобы было во мне так: «если совет мой обратят они в повод к вражде, то немалую причинят мне печаль тем, что не воспользовались им, а не тем, что изъявили неприязнь» ко мне.

4. Принцип: «Бегай, Арсений, людей и спасешься»

Знаю, что есть и такое мнение у некоторых христиан, что мы, христиане, как братья и сестры, не должны удаляться от общения друг с другом, и это – чуть ли не обязанность. Я так не считаю, потому что, если христианин старается вести духовную подвижническую жизнь, а для этого нужно находиться более в уединении и некоем отречении от многопопечения, то и общение со многими у него не может быть (а если же христианин, так сказать, «закружен» многим общением и попечением, то у меня почти нет советов для него, за исключением такого совета: старайтесь по возможности удаляться от этого, потому что тогда не может быть «узкого пути спасения», на котором происходит очищение себя от страстей и приобретение истинных добродетелей). И по поводу общения есть немало подвижнических советов, и в них не раз говорится об удалении. Например:

Феофан Затворник (Письма, п.1380): «Когда же приедет (к вам, тот, кого вы не хотели бы видеть – от сост.), будьте с ним по житейскому приветливы; но как только он затянет свое пусторечие, тотчас наотрез оборвите его, запретив говорить в таком тоне. Если не послушает, сделайте против этого сильную манифестацию, — именно, встаньте … и удалитесь в свою комнату, или в другую какую, чтоб не слышать. … И всякий раз так делайте, — не позволяя себе при этом пусторечии и минуты оставаться». Иосиф Оптинский (Письма): «Посетительниц, которые приносят тебе вредные и смущающие тебя разговоры, лучше всего не принимать и отказывать им». Или: «Если замечаешь вред от какой сестры получаешь, то лучше не сходиться без дела». Ефрем Сирин (На слова: вонми себе…): «Если имеешь дружбу с братом, и совесть твоя обличит тебя, что связь эта вредна для души, то разорви с ним дружбу. Ибо некто из святых сказал: «Со всеми имей любовь и всех удаляйся». Говорю же сие, возлюбленный, чтобы возненавидел ты не людей, но грех». Антоний Великий:       «Всеми силами удаляйся от людей, чуждых разума и совета. — Если любишь покойную жизнь, не входи в круг тех, у коих вся забота о суетностях, и если случайно попадешь в среду их, будь таков, как бы тебя там не было». Никон Воробьев (Письма): «Не забивайте душу житейским хламом, меньше (только минимум) говорите с людьми и удаляйтесь от всех по возможности. «Бегай, Арсений, людей и спасешься». Если не будете всячески стараться делать по этому совету, то опять очерствеете, потеряете всякое сокрушение и можете пойти во вся тяжкая». Петр (Екатериновский) (Указание пути к спасению): «Осмотрительно, осторожно, благоразумно поступай по отношению ко всем. Для этого никому безрассудно и до излишества не вверяйся; незнакомым или еще неиспытанным не открывай своих намерений и тайн и не заводи дружбы с ними; избегай излишней фамильярности. Так поступай с каждым, чтобы не пришлось тебе раскаиваться в твоем поведении, если бы кто и сделался врагом твоим. Не доверяй льстецам, человекоугодникам, наушникам и удаляйся их; … не делай другим неприятности ничем». Иосиф Исихаст (п.27): «Приходили многие из разных мест, не пожелав узнать чин, который мы держим. И поскольку я их не принял, они соблазнились. Но и здесь все соседи настроены против меня, потому что я им не открываю. Хотя я закрываю [дверь] не для того, чтобы соблазнились отцы. Но потрудившись столько лет и видя, что не получаю пользы от этих «Любовей», только душу свою разрушаю без пользы, закрыл для всех навсегда и успокоился. Теперь не открываю никому. Нет у меня даже комнаты лишней для посетителя. А если кто-нибудь придет издалека, то должен он прийти в то время, когда трудятся отцы, утром. И если есть необходимость, он останавливается в комнате моего священника. … Так вот, я это сказал, чтобы не было соблазна. Я стараюсь для Бога, а повеления угождать людям мне не дано. Хотя бы меня оскорбляли, хотя бы бранили, хотя бы оклеветали, хотя бы мое имя опозорили, хотя бы все творение принялось говорить против меня». Авва Исаия (сл.8): «Кто хочет вступить на покой келейный и не быть олихоимствовану вражеством (вражьею силою, не быть ее добычею), тот отстраняется от людей во всем (обеззабочивает себя относительно их, не входит в их дела), чтоб не порицать кого, не хвалить, не оправдывать, не ублажать, не высказывать его правоту, не опечалить его чем, не внимать его недостаткам, не оставлять в сердце своем остна (жала — Ред.) враждебного против него помышления и не губить (не тратить) ведения своего на неразумевающего и воли своей на неразумного. Тогда познаешь самого себя и поймешь, что вредно для тебя».

(Позже я еще приведу поучения святых отцов о разрыве дружбы.)

Итак, это говорит о том, что всегда нужна духовная рассудительность в отношениях с людьми, в том числе и с христианами. И не правильным есть произношение общих истин, которые без рассудительности становятся краснословием, которое не ведет по правому пути спасения.

5. «Всякий православный христианин, … если захочет заняться своим спасением, должен сначала обратить внимание на отношения свои к ближним»

Ранее я уже говорила, что у меня есть осознанное деление людей на тех, кто мне близок по духу и интересам, и с которыми легче стяжать смирение и любовь, а есть те, кто не близок. Оно помогло мне понять, что со мной происходит в ситуациях с разными людьми; помогло понять, почему у меня не получается духовная брань, почему я вообще не успеваю трезвиться и замечать свои страстные реакции при общении с некоторыми людьми и в некоторых ситуациях; помогло определить на какой группе людей мне будет легче начать бороться со своими страстными проявлениями для того, чтобы постепенно приучать душу к добродетелям; помогло взойти на первые ступени отречения от мира, что предусматривает удаление от некоторых людей не твоего духа, и др. – т.е. это принесло мне духовные плоды. Принесет ли какую-то пользу читателю такой мой подход, пусть каждый решит сам.

И такое условное разделение на тех, кто мне более ближе и менее ― это естественно и не запрещено Богом, т.к. и у Него был любимый ученик Иоанн, и у святых подвижников также были любимые ученики, а к другим они обязательно хорошо относились. И поэтому такое разделение не есть нелюбовь.

Отдельно выделяю я ближних по совету Игнатия Брянчанинова: «…всякий православный христианин, если захочет перейти от нерадивой жизни к жизни внимательной, если захочет заняться своим спасением, должен сначала обратить внимание на отношения свои к ближним. В этих отношениях он должен исправить то, что подлежит исправлению, принести искреннее покаяние перед Богом в том, что уже не подлежит исправлению и предначертать себе деятельность благоугодную Богу» (Слово о спасении и о христианском совершенстве, ч.2).

Это надо делать по тому, что, например, при постоянных отношениях с ближними повторяются одни и те же твои страсти, и легче увидеть, если будешь внимателен, и потому что с ближними мы менее лицемерны, чем с другими людьми, что позволит вести постоянную брань с собой, а не периодичную, как, например, с дальними знакомыми. А еще по тому, что, чем меньше круг общения с людьми и чем меньше многопопечения, тем легче вести духовную жизнь и брань.

Выделяю я и тех людей, которые мне не близкие, но с которыми мне комфортно общаться, а также выделяю дальних, которые мне чужды по духу и по интересам, с которыми я не хочу общаться ни часто, ни редко, и я стараюсь не соприкасаться с ними, чтобы осталась видимость мира между нами. А «любовь плотская, как пресмыкающаяся по земле, поскольку устанавливается между телами скорогибнущими» (как сказал Исидор Пелусиот), благодарение Богу, не держит меня в своих сетях.

Я сразу говорю и то, что я не имею совершенной любви к людям, и как бы обо мне Василий Великий говорит: «…любящий одного предпочтительно пред другими обличает себя в том, что не имеет совершенной любви к другим» (О подвижничестве, сл.3). /

Я даже не могу сказать, научилась ли я хотя бы немного такой любви за многолетнее пребывание в вере, хотя занимаюсь духовными деланиями. Если же кто-то и стяжал такую любовь, то ему уже не надо ничего читать о смирении и любви, так как он ими наполнен…

Итак, на этом закончу говорить о моих общих принципах и убеждениях, и скажу подробнее о делении по пяти группам людей, которые указаны мною в пяти смоделированных примерах. И это будет рассматриваться по таким критериям: виды общения, степени смирения их воле (вынужденное или вольное) и мое отношение к ним (симпатия или антипатия).

Раздел 2. Об отношениях с начальствующими

Первая группа, которые выражают мне свою волю: люди – не ближние мне и они — начальствующие (начальники, правители, священники), с которыми я знакома, мало знакома или не знакома лично. Я буду говорить только о своих начальниках по работе (с которыми я, конечно, знакома), и это — власть гражданская/мирская. Что касается священников и духовников, то это — власть духовная, и у нее другие задачи и некие законы, о которых сейчас речь не идет.

1. О начальствующих и их склонности к определенным страстям и грехам

Вначале скажу о том, что я должна помнить о людях этой категории, которые наделены властью (и поэтому от них зависят многие люди и я в том числе), для того, чтобы мне разумно и трезво их воспринимать, и не ожидать от них того, чего у них нет или есть в очень малой степени (я имею в виду истинных добродетелей).

Эта группа людей, когда они в роли начальствующих, имеет определенные, скажем так, особенности, которые влияют на их своеволие и не смирение, которое тем или иным образом отображается на людях, подвластных им. Примечательно, что это влияние может быть не только во время их службы/работы, а и когда они бывают, так сказать, такими же простыми людьми, как и все.

Итак, начальствующий, прежде всего, это — грешный человек с таким же набором страстей, как и у всех. А так как он имеет власть, то некоторые страсти (я далее назову только несколько, но их больше) у него могут быть сильнее и, к сожалению, грехов тогда у него больше.

Так, немало людей желает быть начальниками, и считают, что это хорошее желание, а, например, Тихон Задонский говорит: «Многие христиане желают и ищут почетной должности и начальства, но таких людей не только христианские книги, но и языческие не хвалят. Не достоин тот чести, кто ищет чести. Не знают люди, чего себе ищут. Часто честь для человека бывает как меч для безумного, которым и себя и других убивает. Высокое дерево всякому ветру подвержено, и когда падает, сокрушает многие малые деревья, близ себя стоящие. Так и начальник бывает подвержен многим искушениям, и падение его далеко слышно бывает, и соблазн (многим) подает. Начальник согрешит, и все об этом знают. Так Давид, царь Израилев, согрешил, и все это знаем. Не ищи же, возлюбленный, чести и начальства, но звания ожидай (т.е. «когда призовут тебя на почетную должность и начальство»)» (Наставление христианское. т.5). Или еще так говорит Тихон Задонский: «Худо и не по-христиански поступают те, которые всякими происками, или ходатайством других, или мздою, или иным каким способом на честь восходят. Тем они показывают, что страдают или славолюбием суетным, что христианам неприлично, или желанием скверного прибытка, что им самим и обществу вредно; и так тем самым исканием показывают себя недостойными власти. Ибо всякая власть христианину не покой и честь, но больший есть крест, большими и множайшими трудами, попечением и всегдашним терпением обремененный, чего никто не пожелает» (Об истинном христианстве, ч.2, § 456).

Также, есть такая особенность у начальствующих: управление этих людей может быть успешным или не успешным, т.е. они могут быть хорошим организаторами, но могут быть плохими специалистами или наоборот, и если это политики или священники, то обычно это и неплохие ораторы. Но людьми они могут быть очень страстными и безнравственными. И как каждый знает, бывает сотрудник или начальник, который хорошо выполняет свои рабочие обязанности, но как человек, он, так сказать, не очень; например, он хороший специалист, но он явно эгоистичен или злобен. А может быть и наоборот: как человек, он хороший, а как специалист/начальник – нет; а бывает, что и как человек, и как начальник/специалист – плохой или хороший. И если он как человек «не очень», то это знак того, что он не обучен самим собой сопротивляться своим страстями, и не имеет здравой совести. И вот что говорит Тихон Задонский: «Прежде нужно научиться собой владеть и управлять тому, кто хочет другими владеть и управлять, и прежде самому делать то, что хочет другим приказывать. Христианину-начальнику необходимо нужны разум и добрая совесть. Без разума начальник будет, как слепой, заблуждаться. Без доброй совести будет разорять, а не созидать общество. К тому же честь (как составляющая начальствования – от сост.) переменяет нрав человеческий, но редко в лучшую сторону» (там же). ―Или еще он же говорит: «Только тот истинный и полезный властелин, кто добросовестный и разумный, а иначе быть не может. Злой властелин, хотя и разумный, будет бессовестно с подчиненными поступать, о них нерадеть, о себе, а не о них печься, своей корысти, а не их пользы искать будет, и так вместо общего благополучия злополучие обществу учинит. Также и добросовестный, но без разума, властелин мало что успеет. … Однако полезнее обществу добрый властелин без мудрости, нежели злой с мудростью и хитростью своей» (Об истинном христианстве, ч.2, § 456).

Далее. Так как начальники наделены законной властью, и понимают, что они выше других людей и те в их власти, а также, что другие должны выполнять их волю, должны чтить их и т.д., то грех располагает их к превозношению (которое может быть видимо для других или не видимо). Поэтому, это — люди, которые обязательно горды (даже если они этого и не видно другим), потому что по закону греха возвышение над другими, как происходит от гордости, так и укрепляет ее, А значит они и своевольны, и не только когда бывают в роли начальствующего, а и когда они не при должности, а обычные люди. И вновь приведу слова Тихона Задонского: «Помни, что ты христианин, над христианами начальствуешь, а христиане все между собой братья. Христос Господь не стыдится христиан братией называть, как это видим в Писании, тем более простому человеку, хотя и начальнику, христиан должно братьями считать и так их называть. Берегись же подначальных своих презирать и их считать за подножие, как у некоторых есть обычай. Знай подлинно, что между ними есть святые и избранники Божии, каковых презирать и уничижать тяжко…. И хотя внешне ты должен словом и делом показывать сан твой и начальство, однако внутри себя помышляй, что ты ничем не лучше их. К тому же Богу возможно и из подначального начальника сделать, и из начальника — подначального. Рассуждай об этом — и не будешь над подначальными гордиться».

Эти люди, как правило, сребролюбивы, и при возможности склонны воровать из общей казны, или платить своим работникам малую зарплату, требуя от них, чтобы они много и без отдыха работали на них; а сами они могут и отдыхать часто, и жить, так сказать, на широкую ногу (но, конечно, встречаются и другие, но их, по моему опыту, очень мало). Т.е. они работают для своей корысти, и вот как говорит Тихон Задонский: «Весьма худо делают те власти, которые о своей корысти, а не об общем благополучии пекутся. Так они противятся Божию установлению, Который властей учиняет к сохранению общего благополучия. … Но когда превратно, вместо общей пользы, своей ищет, то и приносит обществу вред, а не пользу, и так не созидает, но разоряет общество и, вместо благодетеля, делается того врагом» (Об истинном христианстве, ч.2, § 456).

Также, это — люди, которые обязательно будут хотеть иметь хорошее мнение о себе от других людей (т.е. они — тщеславны). Иоанн Шаховской говорил: «Художник или политический деятель, свысока относящийся к «толпе» (себя из нее выделяющий), в то же время жадно ищет у этой толпы себе признания и поклонения, боясь не найти этого. От мнения других людей человек часто ставит в зависимость свою жизнь. …Люди постоянно ищут себе от других людей признания, почета, внимания и уважения. … Различны степени и виды этого общечеловеческого, а лучше сказать, бесчеловечного вожделения, и страхов, с ним связанных. У правителей и политиков они выражаются в одном, у людей искусства в другом» (Агония одиночества, ч.3).

И по тому, что тщеславие, это – одна из черт властолюбия; то значит, правители и начальники будут лукавить и лицемерить, нередко разыгрывать из себя добрых, заботливых и т.п., желая, чтобы о них хорошо думали подчиненные, народ страны, прихожане и т.п. Но в какие-то моменты они не руководствуются тщеславием, а ведут себя высокомерно, жестоко или не сострадательно, когда это касается их денежных интересов и чувства своего начальствования.

А вот что говорят святые отцы о том, что происходит, когда главенствующий является властолюбивым: он любит управлять и раздавать всем приказы, и стремится, чтобы ему повиновались. Феофан Затворник (Наставление о преспеянии в христианской жизни, Б.2): «Властолюбие — (это) стремление подчинить других своей власти, и заставить их следовать своему образу мыслей». И еще: «Гордость идет об руку с властолюбием, командованием и презрением других» (Письма о разных предметах веры и жизни, п.77).

И тогда, как говорит Исидор Пелусиот (Письма, ч.1, п.625, 306) вместо: «…отеческой попечительности (которая является одним из главных условием для начальствующих, которое было заложено Богом – от сост.) происходит самоуправное самозаконие», а вместо: «…домостроительной распорядительности – безотчетное властвование». Или еще: Ефрем Сирин (В подражание притчам): «Иной человек, пока не имеет никакой власти, оказывается кротким и милостивым; потом, как скоро получит власть, готов уже приказывать и повелевать, ничего не разбирая; но если отнята у него власть, невыносимы для него собственные его постановления. Он, как немудрый, не познал своей немощи». Григорий Нисский говорит (О блаженствах, сл.1): «…предлогом к гордости всего чаще служит начальство, и с ним соединенное властительство». Иоанн Златоуст (т.11, ч.2, Толк. на посл. Титу, беседа 1): «Трудно и благочестивому человеку остаться таким по получению власти. Тогда сильнее заявляют о себе и тщеславие, и корыстолюбие, и самонадеянность, – так как начальство дает к тому возможность, – равно и столкновения, оскорбления, злословия и многое другое. Поэтому кто неблагочестив, тот будет еще более неблагочестивым, сделавшись начальником»; и еще (т.12, ч.2, Слово 21): «Сила и власть побуждают делать многое неугодное Богу; и нужна очень мужественная душа, чтобы по надлежащему воспользоваться данной честью, славой и властью».

Как видим, для начальствующих христианское учение дает разные наставления, в которых указывается каким должен быть начальствующий по Божиим заповедям (но, к сожалению, в жизни таких не найдешь, а скорее увидишь противоположное устроение или какое-то смешанное). Много ли читатели встречали начальников истинно «добросовестных и разумных» или тех, кто «об общем благополучии пекутся», а «не о своей корысти», пусть каждый ответит сам; а я скажу: к сожалению, не помню таких, а вот таких: «разумный, но бессовестно с подчиненными поступал, о них нерадел, о себе, а не о них пекся, своей корысти, а не их пользы искал» — было предостаточно.

Итак, власть всегда несет человеку искушения определенных страстей и пороков. Понимаю, что с этими страстями бороться очень тяжело, и это — тяжкий постоянный подвижнический труд над собой; а кто из мирских начальствующих борется с этими страстями?! Да и о подчиненных можно ли сказать, что и они трудятся над собой?!….

Но, конечно, были, а может быть и сейчас есть такие начальствующие, которые по действию особой благодати Божией были и добродетельными людьми, и хорошими начальниками. Но мне, вновь скажу, к сожалению, такие не встретились.

Итак, когда я сталкиваюсь с начальствующими, я всегда помню, что они поражены этим и другим страстям. Но помню это не для того, чтобы плохо к ним относиться, а для того, чтобы, когда буду видеть в них те или иные страстные проявления, то чтобы не осуждать и не обижаться (если это проявляется на мне), и говорю себе по типу: «а он по другому и не может, потому что грех его подчинил себе», или: «если бы я была на его месте, то я была бы точно такой же, потому что это – типичные греховные искушения начальствующих», или: «я вижу обычную картину – гордость начальствующего, о которой святые отцы предупреждали». И тогда я остаюсь спокойной, и просто хочется подальше от этого отойти, и не видеть, и не слышать ничего, чтобы их поведение или слова начальствующих не подняли во мне мою страстную бурю…

2. Краткое рассуждение о смирении начальствующего христианина

И чтобы закончить обзор о начальниках, кратко скажу о том, как я вижу их смирение (и говорю это с опытным знанием, т.к. сама была когда-то начальствующей и не будучи христианкой и уже будучи ей).

―При случаях, когда истинно смиренный начальствующий христианин ведет совместную служебную деятельность с подчиненным, то:

— одни вопросы своей компетенции решает сам без учета мнения подчиненного, потому что понимает в каком-то вопросе более, и это – его ответственность;

— по другим вопросам выслушивает мнение подчиненных, и решает принять какой-либо их довод/информацию и делает что-то с ее учетом. Но при этом ему надо помнить, что это ты не один пришел к правильному выводу, а тебе помогли твои работники. И делать это надо, например, для того, чтобы смиряться и не считать, что ты один умный, или, например, для того, чтобы уважать подчиненных и быть им благодарным за хорошую работу, или, например, для того, чтобы уметь смиренно признавать свои ошибки, недочеты, незнание чего-то и т.п. А то гордость очень любит всё приписывать себе и обесценивать труд других;

— по третьим вопросам после выслушивания мнения подчиненного, которое начальник посчитает неверным, он принимает свое решение по праву главенствующего. Но при этом ему надо помнить, что ты не один такой умный, а ситуация была такова, что, например, подчиненный не сказал что-то правильно просто по тому, что он не имеет полной информации, без которой нельзя обойтись, или, например, просто ему не пришла хорошая идея или он что-то не вспомнил, как это нередко бывает у всех, и у тебя в том числе;

— начальник при совместной деятельности не должен вести себя по человекоугодию для того, чтобы о нем хорошо думали подчиненные, но должен быть справедливым без учета своего самоугодия.

― При случаях, когда истинно смиренный начальствующий занимается своими личными вопросами, то:

— не пользуется своим положением, чтобы подчинить себе работников вне рабочих вопросов;

— решает свои личные вопросы сам (и обслуживает себя сам);

— если обращается за помощью в личных делах к подчиненному, то смиренно принимает их волю помочь или не помочь ему.

― При случаях, как истинно смиренный начальствующий относится к личной деятельности подчинённого вне работы:

— не вмешивается в его личные дела, решения, идеи и т.п.,

— спокойно относится к проявлению своей воли подчиненных вне работы,

— учитывает, что они уже не на работе и что они отдыхают или занимаются своими делами, а не бесцеремонно, например, звонит в выходные или вечером, или загружает на это время своих работников.

И чтобы не оставить нас без Евангельского и духовного святого слова, приведу такое поучение Филарета Черниговского: ««Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так» (ст.42-43). Новое побуждение не искать первенства! Домогаться преобладания над другими свойственно только язычникам, превозноситься и властвовать — дело грешного мира. Это их печальное отличие. Отчего же так? Тем, которые не знают славы Божьей, ни достоинств духа бессмертного, остается искать только славу человеческую; тем, которые не имеют твердых надежд, что взойдут на небо, остается тешиться земным величием. Между же христианами, которым известна слава небесная, этому не должно быть. Как же свойственно поступать христианину?― «Кто хочет быть бо́льшим между вами, да будет вам слугою» (ст.43). Спаситель не говорит, что между христианами не должно быть властей и начальников. Напротив, Он прямо учит, что между христианами должны быть бо́льшие, только не со свойствами первенствующих языческих. Между христианами, если кто хочет быть великим, не иначе достигнет величия, как произвольным смирением; если кто выше других по власти, по званию, любовь к званию велят ему быть слугою других, жить не для себя, не для своего покоя, а для пользы вверенных ему; от того-то рабом ли кто остается, рабство не унижает его, потому что он служит Богу, независимо от людей (1Кор.9,19); по христианскому учению начальник «есть Божий слуга на добро», как Его же слуга и раб (Рим. 13, 4).― «Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (ст.45). Если бы нелегко казалось христианину смиряться пред подобными себе, особенно же первому по власти не увлекаться мечтою о первенстве: то вот пример самый поучительный для смирения, убеждение самое непререкаемое. Если Сын Божий, явясь на земле в образе сына человеческого, не требовал себе услуг, а с тем и явился, чтобы служить людям и положить жизнь свою за их спасение: то кто из людей имеет право отказываться от служения людям? Какой христианин может быть христианином, не следуя стопам Христа Господа своего, отказываясь подражать смирению Его?― О, Господи Иисусе! дай нам силы смирять докучливое самолюбие наше, да Ты един будешь славен в делах наших! Аминь» (Беседа в неделю пятую Великого поста).

На этом закончу краткий обзор о начальниках. И вновь напомню: когда я буду видеть что-то плохое и греховное у этих людей, или наоборот, буду воспринимать их хорошо и превозносить их, но без рассудительности и, как говорят святые отцы, «без испытания» их,  то мне надо помнить, что говорили святые отцы об их типичных грехах и страстях. И таким образом, я в очередной раз увижу, как грех «издевается» над людьми, как грех искажает порядок Божий, не обольщусь людьми, и буду ненавидеть грех всё больше и больше, и этих людей – разных начальствующих — мне будет жалко, и сама я всё больше буду стремиться к Богу и удаляться от греха… Да поможет мне Господь!  

3. Рассуждение: О моем отношении к своим начальникам

А теперь я буду говорить о том случае, когда я – подчиненный. И одна часть моего отношения к ним уже только что была изложена, и вот вторая часть.

А. Вынужденные или произвольные отношения.

Отношения с начальниками – это вынужденные обязательные отношения, потому что без них не обойтись в общественной и церковной жизни. Эти люди не выбираются мной, а они — данность (так, на работе должен быть начальник, в церкви – духовенство). А это значит, что это люди, с которыми я общаюсь по вынужденности. И если я выхожу из какой-то, так сказать, системы, то тогда я уже не имею с ними никаких отношений и не повинуюсь тем начальствующим, которые какое-то время были в моей жизни, и они переходят обычно в разряд бывших или настоящих знакомых.

Относительно этого положения у человека может быть: согласие, что он находится в той системе, где есть над ним начальник, и он принимает правила этой системы. И тогда изначально есть настрой на исполнение воли своего начальника. Если этот настрой пропадает по каким-то причинам, то или начинаются раздоры, или человек выходит из этой системы.

Или может быть изначальное несогласие, если человек не желает быть в какой-то системе и иметь над собой начальствующих. То тогда он сам организовывает свою работу и подчиняться ему нужно только высшим властям.

Аа. Здесь же скажу об одном виде отношений с начальствующими на частных фирмах (а на госслужбе есть другие нюансы). Я не раз видела, как некоторые собственники фирм или начальники проводили такую политику: они говорили о развитии своего бизнеса, как нашего, и что в этом должна быть и моя заинтересованность; также могли говорить, что мы чуть ли не одна семья. И это все делалось для того, чтобы расположить работников много и продуктивно работать.

А когда-то один человек в моей молодости, в самом начале моей работы в частной фирме, увидев, как я рьяно работаю до ночи, за «копейки» и т.п., сказал: «не работай так, как будто это твой бизнес, не трать свою жизнь на чужое благосостояние, чтобы тебе твой начальник не говорил». И здесь речь идет не о том, что надо работать нерадиво и не по совести, а о том, чтобы понимать, что моим рвением нередко манипулируют. И иногда надо попридержать проявлять чрезмерную инициативу или набирать себе много работы, чтобы потом, так сказать, не надорваться и не обижаться на начальников, что они или не благодарные или дают очень много работы (а иногда и платят мало).

И нередко правда была в том, что увеличение доходов его бизнеса не приносило мне лично какого-то существенного дохода и преимуществ. Очень редко бывали премии и увеличение зарплаты на «копейки». Это собственник ездил отдыхать за границу каждые три месяца, а мне невозможно было выпросить отпуск, это он строил дома и покупал квартиры своим детям, а я продолжала жить в своей старой квартире без ремонта, и т.д. и т.п. А если это была работа в госструктуре, то начальники получали большие премии, а я — «копейки». И они опять-таки покупали машины и дома, а я еле дотягивала до зарплаты… Но мне рассказывали, что надо работать больше и лучше, и когда-то всё станет лучше… Да уж…

А еще, понятно и то, что у нас могут быть разные интересы с начальником/собственником: обычно он желает разбогатеть, и будет меня привлекать к этому, как было сказано в первом смоделированном примере – идти на курсы, которые мне лично могут быть не нужны. Т.е. в смоделированном примере начальник печется о развитии своего бизнеса и повышении своей прибыли, а не обо мне, чтобы я приобрела какую-то другую специальность или повысила свой профессиональный уровень.

Но, несмотря на все это, мне нужно подчиняться требованиям собственника фирмы, т.к. он – работодатель, и особенно тогда, когда это касается моей работы в рамках тех договоренностей, которые были при приеме меня на работу или которые были оговорены дополнительно. Я считаю, что дополнительные его просьбы и требования об увеличении моей работы изначально надо согласовывать, и или не соглашаться, или соглашаться. (Я имею в виду, когда, например, начальник, экономя деньги на зарплату новых работников, старается «нагрузить» тебя работой за троих, или когда предлагает тебе идти обучатся новой специальности.) Так, если начальник обращается ко мне с неким профессиональным предложением, влияющем на мою жизнь и вносящем существенную перемену в нее, но я не желаю этого (это случай с курсами по обучению новой специальности), то я вправе отказаться, так как тот человек не может менять мою жизнь, потому что ему захотелось, например, быть богаче, а у меня такой цели нет (тем более, если в свободное время я занимаюсь духовными занятиями). И здесь я должна понимать, что большая вероятность того, что в случае моего отказа начальник обидится, и могут быть какие-то последствия, а может их и не быть (это уже зависит от страстей и характера начальника). А также нужно понимать, что у меня самой будет страх потерять работу и не найти новую. И вот именно этот страх делает меня «немой» и соглашающейся на некую «наглость» начальника. Иногда я перебарывала этот страх и «рисковала», корректно отказывая, решая нарушить мир, чем изменить свою жизнь, а иногда сдавалась этому страху и потом постоянно роптала и осуждала начальника за то, что работы много, а денег мало… И самое интересное, что получалось так, что после такой трусости попытаться договориться, я все равно уходила с этой работы…

Б. Симпатия или антипатия к начальствующим.

Б.а. Начальствующие – это не родные мне люди, и у меня не может быть к ним таких чувств, как к родным и близким.

Я не знаю этих людей так, как я знаю своих родных, с которыми я живу/жила и видела их в разных ситуациях, знаю их привычки, речи, желания и т.п. А в моих начальниках я в основном вижу только то, что они, так сказать, показывают. И выводы я делаю на основании того, что я вижу/слышу пока нахожусь в их обществе, а какие они на самом деле – я знаю мало.

Отмечу и то, что по тому, что я знаю, какие пороки и страсти сопровождают властительство и начальствование (о чем говорилось выше), то поэтому я и не расположена ко всем политикам и правителям, как бы они не показывали себя на людях. А увидеть их, так сказать, вблизи (даже как, например, своих начальников), чтобы более понять, какие же это люди, у меня нет возможности.

И всё это значит, что моя симпатия или антипатия к начальствующим не имеет прочного основания и не может быть до конца правой. И если я все это помню, когда смотрю на начальствующих, правителей и священников при их деятельности, или когда общаюсь с ними и имею какие-то общие дела, то это помогает мне трезво и не обольщено относиться к этим людям.

Б.б. О двух лицах начальствующих.

К каким-то начальникам у меня была симпатия, а к некоторым ее не было. И это относилось к двум их лицам: профессионалу и человеку. Бывали разные вариации, например, начальник, как профессионал, мне нравился, а как человек – нет, или как человек – да, а как профессионал – нет, или могло все нравится или все не нравится.

Б.в. О моем отношении, когда у начальника явно проявляются пороки.

Так, нередко я осознаю, что мне какой-то начальствующий (начальник, священник) не нравится, как человек, потому что его страсти явно видны (например, он часто бывает злобен, унижает других, видно как он лицемерит, по опыту знаю, что он лжец, или я знаю точно, что он – пьяница, блудник, наркоман и т.п.). Но может быть так, что его страсти скрыты (т.е. он сдерживает раздражение на людях, видимо приветлив и любезен, помогает кому-то и т.п.), но я помню о том, что делают с людьми страсти властолюбия, гордости и похоти ― и такая моя память – это не напраслина или клевета на людей, а это знание духовных формул греха.

Но я не должна акцентировать свое внимание на том, что он таков. И мне нужно следовать такому совету Антония Оптинского: «А ты, брате, знай Бога да себя, так и будет с тебя» и Амвросия Оптинского: «Держись древнего церковного слова: «Спасаяй да спасет душу свою». Внимай себе, и будет с тебя. А другие — как хотят. Дела, которые не от тебя зависят, предоставляй собственной воле каждого, и предавай все это суду Божию».

Также я понимаю, что мне самой выгодно настраивать себя на хорошее и спокойно-приветливое отношение к явно порочному начальнику, чтобы оно во мне сглаживало мою возможную не симпатию к нему. Но я буду более осторожна и внимательна в общении с ним, понимая, что его страсти действуют по определённым духовным законам и имеют разные последствия. И даже по естественным причинам самосохранения мне будет лучше, если я буду во внешнем мире с начальником, но буду держаться от него подальше, когда и насколько возможно.

Замечу и то, что немалое число людей не чувствуют антипатии к порочным начальникам/священникам по причине, например, их пьянства, прелюбодейства и т.п., и они, как ни в чем не бывало, продолжают активно общаться с ними и даже ценить их. И это выбор этих людей. Но надо знать, что это показывает безразличие к греху и заповедям Божиим этих, так сказать, «симпатиков», и они являются некими соучастниками греха тех начальствующих. Приведу только несколько поучений. Феофан Затворник (Толк. на 1 Кор., гл.5, ст. 11): ««Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5,11). Не примешивать, не входить в сношения, не иметь близкого общения с тем, кто, нося имя христианина, предается явным порокам. «С таким даже и не есть вместе»,– разумеется обыкновенное хлебосольство, ни к себе его не звать, ни к нему не ходить и в сделки с ним не входить». Иоанн Златоуст (т.4, Три беседы о Давиде и Сауле, б.2): «…не только самый грех, но и одобрение живущих в нем, подвергает нас немалому наказанию, и, как это ни удивительно, (наказанию) гораздо тягчайшему, чем то, какое навлекают на себя сами живущие в грехе». Игнатий Брянчанинов (Приношение современному монашеству, Правила наружного поведения для новоначальных иноков, гл. 43): «Как величайшей опасности должно избегать знакомства с тем братом, который живет нерадиво, не из осуждения его, нет! Другая тому причина: ничто так не прилипчиво, так не заразительно, как слабость брата. Апостол завещал: «Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно …» (2 Сол. 3:6). «С тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5:11). Почему? Потому что, — говорит тот же апостол: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15:33). Познакомился ли ты коротко с пьяницею? Знай: в его обществе и ты приучишься к пьянству. Часто ли беседуешь с блудником? Знай: он перельет в тебя свои сладострастные чувствования. Друзьями и короткими знакомыми твоими должны быть те, которых всё намерение состоит в благоугождении Богу».

Слушающий, да слышит!

В. О моем желании общаться.

Если ответить на вопрос: хочу ли я общаться приятельски не по работе (или не по службе) с какими-то начальниками, то мой ответ был бы «нет». И говорю я так, подразумевая общение, благодаря которому бы я имела какую-то выгоду, или «своекорыстное дружество», о котором говорится, например, так: Нравственное богословие Е. Попова (Грехи против 5-й заповеди, грех: Своекорыстное дружество): «Таково, например, дружество исключительно для выгод, как с людьми богатыми, у которых посему всегда «будет много» (Сир.6,6), еще с сослуживцами, с сочленами какого-либо общества или собрания, могущими по своему влиянию поддержать нас».

Так же при личном общении с моим начальником обязательно будет лицемерие, человекоугодие, лукавство и страх с моей стороны, потому что всё равно есть память, что это — твой начальник, и я не хочу потерять его благосклонность ко мне.

А я так уже не хочу жить, потому что я очень хорошо знаю из моей прошлой мирской жизни, как это бывает, потому что этого было много. И очень уж мне льстило тогда знакомство с начальствующими и «сильными мира сего», и нравились возможности при таком общении … (Прости меня, Господи, за то мое неразумие неверующего.) Т.е. это создавало искушения и некую чрезмерную дозволенность, которая легко приучала к определенной гордости. И сейчас я не хочу никаких таких знакомств —  мне бы  с моей старой гордостью разобраться…

Скажу и о том, что в моей прошлой активной жизни иногда и начальники, и священники становились моими близкими друзьями, если у нас были общие интересы, и если мы испытывали симпатию – т.е. мы были близки «по духу», а не по корысти. Но так сложилось, что никто так и не стал мне настоящим и верным другом впоследствии (или я не стала для них таким другом). И, конечно, это не вина их начальственной должности …

Г. Вольное или вынужденное смирение пред волей начальников.

Понятно, что если у меня есть уважение к профессиональным качествам начальника или священника, или симпатия к ним, как к людям, то мне легче повиноваться им. А если еще и наши воли сходятся в чем-то, то и повиноваться не надо, потому что я сама так же хочу, как они хотят, просят или требуют.

Что же касается вынужденного смирения в официальных отношениях: то этим людям, по их положению, я должна повиноваться и учитывать их волю, должна выполнять их требования и просьбы. И если мне что-то не нравится или я считаю неправильным, или мне не хочется, то я должна усмирять свою волю (конечно, если их воля не относится к греху). Я должна уважать их должность по христианским причинам — потому что таков порядок ввел для людей Господь, и это – повиновение Его порядку. Иоанн Златоуст, толкуя слова ап. Павла о повиновении властям (Рим.13), говорит: «Что есть начальства, что одни начальствуют, а другие подчинены им и что нет того неустройства, чтоб происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам, — все сие я называю делом Божией премудрости. …Бог установил многие виды начальства и подчиненных, как то: между мужем и женою, между сыном и отцом, между старцем и юношей, рабом и свободным, между начальником и подчиненным, между учителем и учеником».

Т.е. отношения с этими людьми, как сказал Иоанн Златоуст, есть «повиновени(е) представлением долга», а Феофан Затворник сказал: «повиноваться начальству есть наша обязанность, … повиновение начальству есть не добровольная какая с нашей стороны уступка, а наш долг». (― И именно поэтому я называю это вынужденным общением и вынужденным смирением.)

Но это речь идет о повиновении при законных трудовых отношениях. А бывает еще и так, что начальник желает, чтобы ему оказали какие-то личные услуги. И, казалось бы, по подвижническому правилу, где брат смиряется пред волей брата-инициатора и пред волей наставника как руководителя, следует делать всё, что он желает. Но нет. Здесь уже вступают в силу другие законы: одно дело духовное руководство и христианское братство, а другое дело мирское. Так, если истинный духовник, как начальник, ищет моей духовной пользы, и я пошла под его подчинение самовольно, ища пути спасения своей души, то мирской начальник ищет своей материальной пользы, а иногда и нечестным путем, и ни о какой духовной пользе ни своей, ни моей не печется (и это – естественно).

А вообще, сложности подчинения начальству бывают и в трудовых отношениях и в личных, и поэтому я далее передам свои принципы (но каждый читатель может иметь свои).

4. Рассуждение: о возможных принципах в отношениях с начальствующими и о смирении

А теперь я рассужу, как и где, по моему мнению и по некоторым советам святых отцов, должно проявляться смирение, и причем и в том случае, если я подчиняюсь начальнику, и если не подчиняюсь (да! я не ошиблась, смирение может быть и когда ты не соглашаешься или не подчиняешься другому человеку).

Итак, я должна стараться держаться такого правила с начальником, в котором есть разделение на трудовые и личные указания, просьбы и т.п. Укажу основные нюансы:

А. Трудовые требования:

а. Я должна повиноваться законным требованиям по моей работе, должна исполнять свои обязанности исправно, и должна сохранять с начальником внешний мир – и это некое смирение. – Оно есть у почти всех людей при трудовых отношениях (но, конечно, встречаются и нерадивые или конфликтные работники – но это мне пример, как не надо делать).

б. В случае моего нежелания что-то делать так, как говорят/предлагают начальники по работе (а точнее сказать в случаях моей лени и нерадения, моего высокоумия, моего упрямства, моего своеволия и т.п.) я должна смирять свою волю, подчиняясь порядку, учрежденному Богом. ― Это другое смирение, а точнее сказать — усмирение себя.

Здесь стоит сказать и то, что в некоторых случаях я могу считать себя умнее и свои решения правильнее – и это мое высокоумие (которое может быть только моим мнением о себе или может быть я действительно умный специалист) — и тогда это мешает мне подчиниться. И именно это является одним из распространенных пороков, наравне с ленью и осуждением начальников, когда речь идет о подчиненных.

в. Но независимо от того, в какой степени высокоумие у подчинённого, может быть и так, что он лучше понимает, чем начальник, как надо сделать. Поэтому, если начальник заблуждается в каком-то вопросе, в котором я уверена, то мне надо попытаться донести до него достоверную информацию, чтобы дело было сделано, а далее пусть он решает какой вариант выбрать – его или мой, и я должна принять его решение, даже если он и не послушает меня. И вот как о подобном говорит Иосиф Оптинский: «Объясни об этом м. Игуменье, и, пожалуй, можешь скромно предложить ей посылать на эти послушания какую-либо благонадежную старую монахиню смотреть за порядком на общих послушаниях. Послушает тебя м. Игуменья? — хорошо, а не послушает, так и быть». ― И это уже третье смирение после заявления о своем видении вопроса.

г. Но бывает и так, что нет возможности объяснить возможную ошибку начальника, и тогда надо сделать, как сказано начальником. А бывает так, что и не надо ни о чем говорить начальнику, если тебе кажется что-то неверным. Потому что нередко случается все же такое, как описано в Отечнике проповедника из Оптинского Патерика: «Одному монаху из оптинских старожилов некоторые распоряжения настоятеля показались неосновательными. Долго он боролся с самим собой, желая объяснить это настоятелю, но боялся его расстроить. Наконец, решился высказать свои мысли, а там, подумал он, будь что будет! Пришел он к отцу архимандриту и сказал: «Батюшка, меня один помысл очень беспокоит». — «Что же тебе, брат, помысл говорит?» — «А вот, батюшка, помысл мне говорит, что вы не так делаете то-то и то-то». И высказал все, что было у него на уме. Отец архимандрит выслушал его молча и внимательно, а потом тихо, с улыбкой отвечал: «Скажи, брат, своему помыслу, что это не его дело»».

д. Но если это будет предложение начальника заниматься на работе чем-то незаконным (т.е. когда он соблазняет меня на грех, и я могу согласиться по своему сребролюбию или человекоугодию, или по страху наказания от него), то я должна отказаться, не боясь, т.к. лучше быть уволенной (или можно самой уволиться) или лучше терпеть от мстительного начальника, чем согрешать против заповедей Божиих (и это христианское правило: покори свою волю воле Божией, когда кто-то хочет соблазнить на грех, а не делай по воле того человека). И делаю так, потому что на кону стоит мое спасение и жизнь в вечности, и моя любовь и преданность Богу.

Такое смирение воле Божией, а не воле человека соответствует христианскому учению, и вот как об этом говорит, например, Тихон Задонский: «Что не противное закону Божию приказывают, слушай и исполняй, а в противном не слушай, так как «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян.5:29). Так поступали мученики святые. Повелевали им нечестивые власти землю копать, копали; камни носить, носили; в темницу и ссылку идти, шли; под меч головы подклонять, подклоняли; имения у них отнимали, отдавали, — и прочее, закону Божию не противное, делать приказывали, делали. Повелевали отречься от Христа и прочее богопротивное делать, не слушали. Так и ты поступай. Велит тебе господин твой всякую работу делать, делай; велит неправду делать, обидеть, украсть, солгать и прочее, — не слушай. Грозит за то казнью, не бойся, ибо подобает более бояться Бога» (т.3); или еще говорит: «Хотя от христиан-начальников и не должно ожидать, чтобы они противное Богу и закону Божию приказывали, однако, поскольку все в мире случается, и как видим в историях, то, когда начальник приказывает что-либо противное Богу, не слушай его» (т.5). Или Василий Великий говорит: «Когда же приказывает нам кто-нибудь нечто противное Господней заповеди, нарушающее или искажающее оную; тогда благовременно сказать: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5, 29)…. Из сего научаемся, что хотя бы и весьма был известен или чрезмерно славен препятствующий исполнять заповеданное Господом, или советующий делать запрещенное им, всякий любящий Господа должен такового бегать и гнушаться им» (Правила кратко изложенные, в.114).

И, понятно, что мой отказ на такие просьбы ничего хорошего мне не сулит. И если я устою в своем отказе и не побоюсь или наказания, или потери работы, то тогда это будет такой вид высшего смирения пред волей Божией, о котором сказано так Исааком Сириным: «Не те только мученики, которые приняли смерть за Христа, но и те которые умирают за соблюдение заповедей Христовых» (сл.3). Но если я преступлю заповедь, по малодушию или по своему, например, корыстолюбию, не отказывая начальнику в таких просьбах/требованиях, то тогда будет таков итог по слову Василия Великого: «Человекоугодник — кто по воле какого-нибудь человека делает в угодность ему, хотя бы делаемое было и бесчестно» (Прав. кратко излож., в.52); и, как сказал Киприан Карфагенский: «Если угождать людям, то можно оскорбить Бога. Если же мы стараемся и домогаемся сделаться угодными Богу, то должны презирать людские ругательства и злословия» (Письмо к Корнелию…).

Б. Личные просьбы:

а. Если это — личная просьба начальника, которая касается оказания какой-то посильной и малой услуги ему лично, то мне лучше ее исполнить для того, чтобы не было конфликта. И здесь уместно правило об исполнении воли ближнего, даже притом, что и начальник может пользоваться своим положением, и что я сделаю что-то для него не по уважению к нему и с не радостью, а по вынужденности, но это — сохранит внешний мир. Главное здесь мне остаться спокойной и не осуждать начальника, понимая, например, что цена моих каких-то усилий для исполнения его просьбы, это – мир между нами, или, например, что ничего, как говорится, страшного со мной не произойдет, если я что-то сделаю по его просьбе. А если у меня будет внутренний непокой/недовольство его волей, или я буду льстиво лицемерить, то мне нужно будет бороться с собой путем любомудрия и молитвы – и это усмирение себя.

б. В случае же моего отказа на его личную просьбу, я должна понимать и то, что если начальник переборет свою обиду, и не будет мне мстить, то вначале это будет чуть натянутое общение, а затем обычно все выходит на прежний уровень. Если же он не переборет свою обиду из-за моего отказа, то это отразится на его дальнейшем отношении ко мне. Поэтому стоит подумать: готова ли я, так сказать, рисковать и нарушить мир между нами, или лучше мне выполнить его посильную и незначимую просьбу, даже если он и поступает не по смирению и пользуется своим положением. Так его заставляет делать его грешная душа, ищущая покоя, удобств, приятностей и т.п., но за это он сам ответит пред Богом.  

В. О возможном смирении в смоделированном примере.

А теперь я рассмотрю, когда может быть смирение при отказе начальнику или согласии идти на новые курсы.

а. Отказ воле начальника (в примере о курсах, на которых он предлагает тебе обучиться за свой счет, чтобы развивать свой бизнес) может быть со смирением и не со смирением:

―Так, если у сотрудника хватает денег на себя и на ближних (если есть семья), то его нежелание работать более, чем сейчас, или его предпочтение тратить время на себя, в том числе и на отдых ― может быть и по страсти лени и праздности, и он может не побояться отказать. И понятно, что здесь нет речи о смирении, а здесь есть забота о себе и своих интересах и некое бесстрашие. А если его отдых, это – время, которое он посвящает Богу, — то его отказ — добродетелен, и он угождает Богу, а не человеку. И если начальник на него обидится или что-то подобное, то он должен смиренно принять это недовольство, понимая, что я делаю это для спасения своей души, чтобы многозаботливость не поработила меня, а мой начальник даже об этом и не знает, и, конечно, он будет так реагировать, потому что он желает земного благополучия и ему нет дела до моей души.  

― Если же человеку реально не хватает денег на действительные потребы семьи, а он не желает напрячься на дополнительный заработок, а желает отдыхать, – то его отказ на предложение пойти на курсы страстен и греховен, т.к. он свое плотоугодие или праздность ставит выше потреб родных.

б. Согласие с волей начальник, которое не есть христианским смирением:

― Если работник при нормальном достатке захочет еще более зарабатывать по страсти сребролюбия и вещелюбия или по страху возможной бедности, то он, конечно, согласится пойти на курсы и преодолеет лень, если она у него есть (и в этом случае просто победило сребролюбие, а не лень). И такое согласие на волю начальника никак не относится к добродетели смирения пред его волей и любви к другому человеку, и он поступает по самоугодию и своей корысти.

― Если сотруднику не нужны дополнительные деньги, и пусть ему и лень идти на курсы, которые ему не нужны, но он соглашается идти по страху обидеть начальника, и соглашается с лицемерием, то это – страстное человекоугодливое согласие с возможным внутренним непокоем-возмущением или саможалением.

― А если курсы входят в рабочую обязанность (как на госслужбе), то лень является греховным мотивом, и работнику также надо согласиться, откинув свою лень или саможаление. И здесь есть усмирение себя, как вынужденное согласие с трудовыми обязательствами.

в. Согласие с волей начальника, которое является христианским смирением:

― Если же человеку реально не хватает денег на действительные потребы или чтобы прокормить семью, то любовь к ближним и попечение о них располагают отторгнуть свою лень и саможаление (если проявились), и воспользоваться возможностью дополнительно работать, да еще и поблагодарить Бога за данную возможность. И здесь нет смирения перед предложением начальника, а есть смирение по любви и заботе о ближних, даже если желаешь посвящать свободное время Богу или тебе просто не хочется еще учиться, или тяжело.

На этом закончу говорить о смирении пред мирскими начальствующими (хотя, конечно, это не все нюансы и ситуации, но, думаю, кто-то из читателей сможет и в других уже разобраться сам).

И далее следует вторая подгруппа в группе начальствующих, это — мои ближние старшие: родители. Но я пока пропущу этот вопрос, потому что он рассмотрен мною пространно, и поэтому я выделила ее в отдельную часть этой третьей главы, и он будет предложен позже.

Раздел 3. Об отношениях с близкими друзьями

Третья группа: люди, которые становятся нам ближними, пусть и не по телу (за исключением супругов), но по душе. И это — друзья и хорошие приятели. В таких отношениях нет законного начальствования, а может быть главенство, причем, между супругами узаконенное Богом. Но о супругах я не буду говорить, а скажу только немного о друзьях. А немного скажу по тому, что если я буду расширенно говорить о таких отношениях, то придется написать еще несколько книг, потому что это, к сожалению, великий комок пороков и страстей друг друга, который иногда не проявляется ярко, а иногда так, что люди готовы, так сказать, убить друг друга – и это печальная история взаимоотношений страстей и грехов у грешников (т.е. у нас всех).

И так как я много лет изучаю вопросы о страстях и грехе, то буду говорить не о красоте и праведности истинной дружбы, а скажу от себя и приведу поучения святых отцов о дружбе грешников, и чем она опасна для спасения своей души.

1. Мое отношение к друзьям

Итак, вначале скажу о моем отношении к друзьям, а потом скажу о некоторых вещах, которые далеки от смирения (как внутреннего покоя, так и внешнего мира).

А. Отношения с близкими друзьями — вольные и желанные.

а. Понятно, что отношения и общение с друзьями не вынужденно по природе и положению, как это есть с родителями и начальством, когда нет моей воли выбрать их. А мы по собственной воле сходимся с другими людьми, которые становятся нам друзьями, хоть и сходимся по стечению обстоятельств (а лучше сказать: по Промыслу Божию) (например: живем в одном дворе, учимся вместе, познакомились на работе, ходим в один храм и т.д.).

б. Друзья, в отличие от родителей и родственников, могут меняться в течение жизни.

В разное время моей жизни у меня были разные друзья, и так случилось, что дружба с каждыми была по многу лет, но она все равно заканчивалась (а у кого-то есть друзья, с которыми они близко общаются всю жизнь). И всегда с этими разными людьми мне было интересно общаться, проводить время, что-то делать вместе (и этим они отличаются от просто знакомых).

Но в какой-то момент и по каким-то обстоятельствам из вольного и желанного общения оно становилось вынужденным или формальным, а иногда и резко прекращалось. Так, бывало когда-то давно, что у меня с некоторыми моими друзьями происходила какая-то ссора, и мы переставали дружить. А бывает, что друзья отдаляются друг от друга, и постепенно переходят в разряд приятелей или знакомых. И это могут быть причины естественного характера, например, друг уезжает жить в другой город, друзья много работают и нет времени и сил для постоянного общения, или просто нет настроения ни с кем общаться, или у друга появляются новые друзья/приятели, с которыми он общается и соприкасается чаще и ближе. И тогда общение бывает реже и с какими-то элементами формальности; т.е. по привычке, без желания-порыва пообщаться с другом, как это было раньше, с не особым желанием вникнуть в суть дел друга, — и это очень похоже на общение с родителями по принципу: «ой, надо же позвонить маме»; но и это со временем заканчивается (в отличие от общения с родителями, которое, как правило, заканчивается только смертью).

Причем один друг может так и хотеть постоянно общаться, а другой уже, так сказать, отошел, и общается формально и вынужденно. И лично для меня это – самый худший вариант. Точнее сказать, если отдаление одного происходит по каким-то естественным причинам, но связь все же есть, хотя и реже – то это нормально. А вот если один из друзей тайно от другого, так сказать, предал дружбу, т.е. начал врать, разыгрывать искренность и дружелюбность и стал общаться «для галочки», чтобы его не разоблачили, а второй в незнании так и продолжает любить и уважать друга – то это уже мерзкая подлость того друга. И честнее, и, так сказать, благороднее, было бы этому предателю дружбы сказать правду и уйти, но трусость и гордость не позволяли ему это сделать… И вот как о скорбных чувствах при подобном поведении друга сказал Григорий Богослов: «1. Тяжело страдать, а еще тяжелее страдать от друзей. Если же друзья угрызают тайно, то сие нестерпимо; и если они верующие,—еще нестерпимее; а если Божии служители, то куда обратиться тогда? как избежать стремления зол? … 2. Тяжело сносить огорчение. А если оскорбляет друг, — это низко. Если он угрызает тайно,—это зверско. … А ежели священнослужитель; тогда Ты, о Христе, выслушай и «вступись в тяжбу» (Псал. 42, 1)» (Песнопения таинственные)…

Также для меня есть такой благодатный повод прекращения моей дружбы – уменьшение во мне какой-либо страсти, которая меня связывала с кем-то дружбой или приятельскими отношениями. Нравственное богословие Е. Попова (Грехи против 5-й заповеди, грех: Дружество только для одинаковой страсти): «В такой дружбе (по одинаковой страсти) нет постоянства, и желать его не следует: один из друзей почему-либо стал меньше или реже поддаваться страсти, сближавшей его с известными лицами, и эти лица тотчас перестают ходить к нему или звать его к себе».

Итак, замечу еще и то, что, не смотря на причину прекращения дружбы, я все равно помню этих людей как-то по особому, а не как каких-то просто знакомых, потому что они мне были ближними и мы с ними много пережили (как хорошего, так и плохого). Но возвращаться к той дружбе, обычно, никто из бывших друзей не хочет…

Б. Следующий критерий: любовь и симпатия.

О любви в этих отношениях, например, в Троицких Листках (ст. 589) говорится так: «Родные любят нас по природе, а друзья — по добровольному к нам расположению».

И понятно, что между друзьями всегда есть любовь, симпатия, уважение и т.п., потому что это то, на чем держатся эти отношения.

Также нельзя не отметить, что хотя любовь к друзьям и знакомым не относится к людям, с кем ты физически близок от совместного проживания, но в случае если этих людей объединяют только земные интересы и дела, то их можно отнести к плотской любви или симпатии.

Кратко скажу и о том, что иногда теплые чувства к другу длятся долго, а иногда они могут охладевать на время или постепенно сходить на нет. Охлаждение и остывание могут быть по разным причинам: как уже говорилось, люди разъехались и редко встречаются, или в их жизни появляются другие люди – супруги, дети, новые друзья – и это естественные причины. Но бывают и другая причина: ты узнаешь другого человека ближе, и твое первое мнение о человеке изменяется – у него начинают проявляться душевные качества, которые были не видны вначале, и они вызывают у тебя разные негативные чувства, а это значит — будут недовольство, обиды, осуждение, ссоры и т.п. И если же между друзьями происходят ссоры, и нет прощения и уступок, то любовь и симпатия проходят, и их место занимает нелюбовь, и дружба заканчивается (чего нельзя сделать с родителями или детьми). ―И этого в моей жизни было когда-то предостаточно…

В. Критерий: общалась бы я с этим человеком по своей воле?

Когда речь идет о людях этой группы, то, понятно, что они уже прошли через мой выбор. Но и так как в жизни случается разное, то, возможно, что когда-то я не буду общаться с этими людьми то ли по причине разногласий между нами и потери любви, то ли по обстоятельствам. А пока я вместе со своими теперешними друзьями, то каждый из нас старается не навязывать свою волю, находить компромисс, договариваться, уступать и т.п. Если же этого не будет, то и нашей дружбы не будет.

А еще бывало так, что вначале с новым другом общение было интересным и приятным, а когда стали проявляться или страсти друга, или мои, или появилось что-то отличное от нашего мнения/видения, то и терялось желание общения, и оно из вольного становилось каким-то вынужденным. И если так длится какое-то время и не исправляется, то тогда, по моему мнению, и вовсе не стоит продлевать дружбу.

Г. Вынужденное и вольное смирение пред их волей.

И именно здесь в большей мере и проявляется наше несмирение.

Друзья – это люди равных прав. Среди нас может быть лидер, т.е. человек, который часто бывает «инициатором» и к чьему мнению прислушиваются. Но его воля нередко совпадает с волей друга, т.к. у них есть одинаковые интересы, и тогда на его инициативы друг откликается охотно. Вообще же, для этих отношений свойственно и схожесть волей, и уступки.

Конечно, и при них могут быть несогласия при столкновении разных волей, и с теми же последствиями: ссоры и обиды. Но так как при истинной дружбе есть любовь и симпатия, а также общность интересов, то и уступки, и примирения происходят легче. А если друзья не могли преодолеть разногласий и обид, то, как уже сказано, мы расставались из-за своей гордости, самолюбия, своеволия и самоугодия.

2. Об истинной дружбе и отсутствии таковой

Вначале предложу всего два поучения об истинной дружбе, и сразу скажу – таким другом я не была (ни в жизни до веры, и печально, что и когда стала христианкой) и таких друзей я не имела никогда. А каждый читатель пусть сам правдиво рассудит о себе. Итак:

Георгий Затворник (Письма, п.2.34): «Любовь есть совершенство добродетелей, а тайна сердца открываема бывает единственному верному другу. Истинный и верный друг не имеет шуточных мыслей и не терпит празднословия или сообщения с кощунством, в чем заключает свою дружбу мир; его сердце ограждено страхом Божиим, душа, исполненная любви, питается правосозерцательными истинами и с благоговением сообщает слово небесного утешения искреннему и верному другу своему. Ежели один имеет болезнь на сердце и какую-либо мысль, медлящую на памяти, тотчас ее сообщает другу, приятно ища совета его и пособия; друг, благоговейно храня взаимность искреннего чувства, усердно служит сообщением своего сердца, ума и мыслей, соответствуя благонамеренным предприятиям верного друга. Искренность есть жизнь, дышащая любовью. Искренность на друга клеветы не терпит и того чуждается, кто клевещет на него. Друг верный — кров крепок, и, как град, обнесенный крепкими стенами, он огражден благими мыслями. Кто оставляет такого друга, тот оставляет крепость своей жизни, уклоняется в развращение и попадает на льстивых друзей, которые умеют все угодное по сердцу говорить и предлагать,— от таких друзей спаси нас, Господи». Тихон Задонский (Сокровище духовное, ст. Нищий): «Друг искренний — всегда друг. …Истинная любовь всегда с любимым соединена, и в счастье, и в несчастье. Так как истинная любовь двух одним делает, и по тому, где один, там неотлучно находится и другой, хотя и не всегда телом, но всегда сердцем. Истинный наш друг — тот, который и в несчастье нас не оставляет. Ищи же такого друга, тем более в нынешнее время, когда люди тому и учатся, чтобы друг друга обмануть и прельстить, посмеяться и оклеветать».

Конечно, очень хочется иметь истинных друзей и самому таким быть. Но, к сожалению, между многими христианами нет истинной дружбы, потому что и мы поражены всеми страстями.… Прости нас, Господи!

А что же видим на самом деле? И причем и между христианами. В Троицких Листках (прот. Алексий Белоцветов) (ст. 738. Дружба) так сказано: «К стыду нашему, надо сказать, что ныне и подобные-то примеры истинной дружбы стали большой редкостью…. Примеры дружбы истинной, нелицемерной так редки! Отчего это? Конечно, от упадка в нас веры и благочестия. Согласитесь: какой можно ожидать верности от человека, для которого нет ничего святого на земле? Какого ждать уважения к святости дружбы от того, кто не привык никого и ничего уважать на свете, и кто помешан на своих лишь выгодах. А таких людей ныне сколько на свете!.. …Дружба — это высшая степень любви. А среди нас и обычная-то любовь, всем от Христа заповеданная, как мало проявляется! Что же удивительного, если товарищество и ныне между нами процветает (и еще как процветает!), а дружбы нет, и не видно, и не слышно? Правда, зваться друзьями — и ныне многие зовутся, но это — или друзья застольные, которые пока тебе счастливится, то они — (прям как) второй ты, а как только станешь несчастен, они же против тебя, и спешат, по слову мудрого, скрыться от лица твоего (Сир. 6; 10-12), или — друзья только на худые дела. Это уж не друзья, а враги». Нравственное богословие Е. Попова (Грехи против 5-й заповеди, грех: Дружество только для одинаковой страсти): «… друзьями между собой бывают игроки или любящие провести вечера в питье вина или занимающиеся вместе темными делами. Это уже полное извращение дружества, дружество прямо злодейское. В нем нет ни взаимной сердечной привязанности, ни взаимного уважения, а есть только взаимная терпимость и угодливость. Вражда этих лиц была бы меньше предосудительною, чем дружба, основанная на лукавстве. Пред Господом Богом такая дружба—дело противное, как сговор на злые дела, как обоюдная поддержка в злых делах. Если же эти друзья, внутренне не любя и не уважая друг друга, сдерживаются во внешних взаимных отношениях от грубости и если принуждают себя к миролюбивому обхождению; то такое преодоление себя — новая вина их пред Богом, так как оно могло бы быть употреблено к добру». Тихон Задонский (Сокровище духовное, ст. Нищий): «О, бедные христиане, как вы далеко отступили от тех христиан, у которых «было одно сердце и одна душа» (Деян.4:32). А отсюда видите сами, что христианство ваше ложное. Отец лжи, дьявол, учит людей, чтобы друг другу лгали, обманывали и друг друга прельщали, и так бы вся верность и любовь из сердец человеческих иссякла. Пощади, Господи, достояние Твое и сохрани останки Израилевы! «Суетное говорит каждый ближнему своему», всякий учится лжи, всякий язык свой, как бритву, заостряет, заостряет на клевету, на посмеяние, уничтожение и поругание. «Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный» (Пс.11:2). Христианин, на каких здесь надеяться друзей? Здесь явная беда человеку: беда от соседей, беда от домашних, беда от друзей, беда от братии, беда от слуг и рабов. Не может быть большей дружбы, чем между мужем и женою; но и здесь как много видим вражды, сколько слышим жалоб от них друг на друга, и клеветы, и прочего зла! Какое это дружество — друг на друга жаловаться и клеветать? Видишь, христианин, что мы не имеем верных и искренних друзей, и потому мы нищие, да и найти их негде». И еще так говорит Тихон Задонский: «Много случается нам иметь друзей, но потом они вскоре врагами нашими делаются; так вот и узнаем, что они ложными нам были друзьями. …В счастье нашем много у нас друзей, это как тень во время сияния, но когда скроется сияние счастья нашего и день благополучия нашего помрачится, тогда они, как тень, от нас отступают и скрываются. А отсюда видно, что и дружба их была ложной».

И только добавлю к этим словам: мы и сами часто делались нашим друзьям врагами, а не только они…

Итак, когда-то я считала, что я как будто бы и умею дружить, и друзья у меня все время были по жизни, правда, они сменялись через года, но, читая у святых отцов какой должна быть дружба, понимаю, что не умею дружить.

3. О страстях и пороках, не дающих иметь истинной дружбы

Об истинной дружбе и о дружбе грешных людей можно очень много говорить, но я выделю всего несколько вопросов.

Первое. Я приведу некоторые поучения святых отцов о том, что мешает дружбе. Если кратко сказать, то это – страсти и пороки грешных людей:

― из-за самолюбия мы не можем любить ни других людей, ни Бога, и поэтому: Иоанн Златоуст (т.7, ч.2, беседа 59): «…мы бываем слабы и удобно побеждаемся как от людей, так и от дьявола, что ищем только своего, и не укрепляем друг друга, не ограждаем любовью о Боге»;

― мы не можем истинно дружить из-за любви к вещам и деньгам, и опять-таки из-за самолюбия и гордости: Евфимий Зигабен (Толковая Псалтырь, Пс.100): «…любостяжателя и гордого… никто не может иметь их друзьями; ибо гордый и любостяжатель любит только самого себя», или вот как говорит Авва Иосиф (Собеседования Иоанна Кассиана, 1, гл. 8): «…между плотскими еще и слабыми братьями враг скоро производит раздор из-за мало­важного, земного имущества», (гл. 9): «… есть (первая причина) раздора, который обыкновенно происходит из-за тленных, земных вещей». ―И поэтому отцы говорят, что для сохранения дружбы в тех случаях, когда речь идет о вещах или деньгах, надо «… презреть все плотское и дозволить братиям безразличное пользование всеми вещами, какие нужны для нашего употребления» (Авва Иосиф), и обязательно чтобы это делал каждый друг;

― не дает дружить та же гордость, когда каждый из друзей думает, что он умный, и что он знает, как лучше делать кому-то или что-то;

― не дает дружить и своеволие, когда каждый делает, как он хочет, не особо учитывая волю или мнение другого. А иногда бывает и так, что если знаешь, что другой что-то умеет лучше делать или разбирается лучше, то перекладываешь на него свою нужду, говоря по типу: «ну ты же разбираешься, а я — нет» или «ну у тебя же лучше получается, а у меня – нет» и т.п. Хорошо, если друг хочет сам это делать, а если не хочет, то он будет недоволен, и или откажет тебе, и ты обидишься, или согласится по человекоугодию и обидится он;

― при дружбе может проявляться некая неблагодарность при добрых делах для одного из друзей и некая бесцеремонность;

― и опять-таки мешает дружбе гордость, которая не может терпеть, чтобы человеку кто-то не выявил уважения, доброты и т.п., а тем более, если кто-то оскорбил. И святые отцы говорят, что обидчивыми и раздражительными есть все духовно немощные и слабые люди – а значит все мы. Авва Иосиф (Собесед. Иоанна Кассиана, 1, гл. 24): «Надобно заметить и то, что свойство (духовно) немощных всегда бывает таково, что они склонны и готовы наносить поругания и посеявать раздоры, а сами не хотят, чтобы их коснулось и малейшее оскорбление; и хотя, нанося дерзкие оскорбления, нападают на других с безрассудною вольностью, а сами не хотят снести и самой малой, легкой неприятности».

И второе, на что хочу обратить внимание относительно дружбы грешников, так это на то, что в истинной любви и дружбе есть, так сказать, смиренное принятие правды обо мне, которую говорит мне друг. Конечно, если это, действительно, правда, а не лукавство или какая-то подлость. Так, нередко бывает, что мы много не замечаем в своих словах, интонациях, поступках и т.д., а другому человеку это легче увидеть со стороны. Чужой или знакомый промолчит, не подсказав тебе, а друг или родной должен тебе сказать. В Троицких Листках (прот. Алексий Белоцветов) (ст. 738. Дружба) об этом так сказано: «Кому неизвестно, что только «недруг поддакивает, а друг спорит? Тот и друг, кто предостерегает, а на худое — недруг»». А Василий Великий говорит (Письма, п.20): «Друг чем особенно и отличается от льстеца, что один для услаждения беседует, а другой (т.е. друг) не удерживается и от того, что может огорчить».

Или вот что еще говорится о дружбе. Исидор Пелусиот (Письма, ч.3, п.692): «Самым прямым правилом дружбы признаю следующее: без притворства соглашаться с братией, не завлекать в дружбу ласкательством, не заводить вражды тайно; но для всего иметь душу открытую, простое сердце, простой язык, а паче того еще более простую жизнь».― И вот именно простота в общении, правдивость и искренность не удаются многим людям, и они то боятся сказать правду, потому что друг обидится, то сами обижаются от правды, а то и вовсе ее не знают и не видят. И у нас, грешных, получается, что правда является «врагом» дружбы, т.к. гордость не любит правды о себе.

И скажу еще так: самолюбие привыкло считать, что если оно одержит над кем-то верх, защищая свое мнение или волю, то это показывает ум и силу человека, а в христианстве – наоборот: «тот мужествен и здоров, кто подчиняется воле другого». Авва Иосиф (Собеседования Иоанна Кассиана, 1, гл. 23): «Надобно знать, что вообще тот мужественнее, кто свою волю подчиняет воле брата, нежели тот, кто бывает упорным в защищении и удержании своих мнений. Ибо тот, снося и терпя ближнего, получает название здорового и сильного, а этот — немощного и как бы больного, к которому иногда надобно и полезно бывает так относиться и быть благосклонным, чтобы даже и в необходимых вещах делать какую-нибудь уступку для его спокойствия и мира. Касательно этого никто не должен думать, что он уменьшит на сколько-нибудь свое совершенство, если, снисходя, послабит на несколько принятую строгость, напротив, должен знать, что он гораздо более приобретет для великодушия и терпения. Это — апостольская заповедь: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим.15,1); «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал.6,2)».

4. Святые отцы об опасностях дружбы

Христианское учение нередко говорит об опасностях дружбы, например, Пролог в поучениях (18 июня): ««Не имей сто рублей, а имей сто друзей», — говорит пословица. Из нее видно, что друзей хорошо иметь, да пожалуй, даже и необходимо. «Ум хорошо, а два лучше», и «один в поле не воин», говорят пословицы. Но беда вот в чем: ведь друг другу рознь, и хороший друг есть незаменимое сокровище, а худой друг есть величайшее зло. С первым, конечно, скорее, чем один, спасешься, а со вторым скорее в десять раз, чем один, пропадешь». Или, например, Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Потребность (к общению и дружбе) — благородная, но она может быть и опасною! Кому вверяешь свои чувства, тому даешь некоторым образом власть над собою. Как же надобно быть осторожным в выборе близкого лица! Встретишь такого, который далеко-далеко может завести от прямого пути».

И указываются, например, такие причины этому явлению:

― влияние друзей друг на друга. Т.е. друзья, это те люди, расположения, мысли, идеи и т.д. которых, на нас очень влияют. И если это духовный друг, то это помогает нашему духу, а если это мирские друзья, то вот что сказал Василий Великий (Подвижнические уставы…, гл.20): «Кто вполне любит дружбу с людьми мирскими и желает непрестанно с ними беседовать, тот вследствие частых бесед поселяет в душе своей их расположения»;

―плохо, если друг, так сказать, «малосмысленный», потому что, как, например, сказал Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл.89): «Глупый и малосмысленный друг — хранилище вреда» или Ефрем Сирин (В подражание притчам) говорит: «Если не тверд ты в нравах, не дружись с человеком, который слаб рассудком: говорю же сие не с тем чтобы гнушался ты кем-нибудь, как грешником, но чтобы, когда обе стороны слабы, и ты не потерпел от него вреда, и он от тебя»;

― нередко бывает так, что друзья предлагают друг другу что-то греховное или соблазнительное. И если тебе это понравится, то ты легко соглашаешься с волей друга и грешишь. И поэтому Григорий Богослов говорит (От Никовула отца к сыну): «Не дружись с человеком порочным и негодным: зараза проникает и в крепкие члены. Добродетели своей не сообщишь ты другу, а срамота его жизни падет и на тебя». ― Если же ты отказываешь ему в таком деле, то дружба может прекратиться – и так и должно быть у христианина.

―А если говорить с христианско-подвижнической точки зрения, то если я нахожусь в духовном расположении, я четко вижу, как через мои праздные беседы или хождение в гости я теряю это расположение, да и еще этими разговорами я приношу себе духовный вред. И вот как об этом же говорит Игнатий Брянчанинов (Аскетическая проповедь, Поуч. в 27 неделю): «Когда мы сходимся для дружеской беседы, часто, если не всегда, большая часть этой беседы заключается в пересудах о ближнем, в насмешках над ним, в оклеветании, уничижении, почернении его. Льются острые слова рекою, смех и хохот раздаются как знаки одобрения — в это несчастное время самозабвения и самообольщения души наши приобщаются свойствам демонским и напитываются ядом лицемерства. Святое Евангелие и здесь преследует грех, ища нашего спасения: «всяко слово праздное, угрожает Оно нам: «что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф, 12:37)»

И, конечно, если я в мирском и плотском расположении, то все праздные беседы и гости мне очень нравятся, и я, как говорят, отдыхаю. И мне тогда все равно, что я еще больше расхолаживаю свой дух и согрешаю словом…

А если еще говорить о дружбе с учетом духовной жизни и деланий, то скажу о двух нюансах. Первый: думаю, мало кто знает совет подвижников: монахам лучше не искать дружбы. Анатолий Оптинский (Житие и поучения, с.66): «Чтобы быть покойной — не ищи ничьей дружбы! Сиди в своей келье, и та всему тебя научит! Всему, т. е. доброму. А чужие кельи учат всегда всякому злу», Исаак Сирин (сл. 89): «Будь дружен со всеми людьми, а мыслею своею пребывай один».

И второй нюанс относительно духовной дружбы у тех, кто более имеет добродетелей и менее. В том случае, когда дружат два христианина, и один более преуспевает в духовной жизни, а другой менее, то такая дружба не является единонравной и держится только на терпении того, кто духовно преуспевает. И вот как об этом говорит Авва Иосиф (Собеседование 1-е Иоанна Кассиана, гл.3): «Впрочем, мы знаем многих, находящихся в таком положении, которые, хотя из горячей любви ко Христу были связаны дружеством, не могли, однако ж, сохранить его навсегда неразрывно; потому что хотя на добром начале товарищества основывались, однако ж не с одним и неравным усердием предпринятое намерение поддерживали, и было между ними некоторое временное охлаждение, потому что не одинаковою добродетелью того и другого, а терпением одного сохранялось. Хотя оно одним великодушно и неутомимо поддерживалось, однако ж малодушием другого необходимо прерывалось. Ибо слабости тех, которые холодно ищут совершенного здравия, каким бы терпением сильных ни сносились, однако ж самими немощными не переносятся. Ибо они имеют прирожденные им причины возмущения, которые не допускают им быть спокойными, …(и) не сознают, что они находятся в них по причине болезни». ― Т.е. тот, кто еще не очистился от страстей, часто или возмущается и воспринимает что-либо неверно, или не проявляет упорства, например, в трезвении, молитве, духовной брани и т.п., или не может выдержать правды о нем друга, который более ясно видит в нем страсти, — и поэтому из-за малодушия, лени, нерадения, гордости и т.п. немощного друга, и за нетерпение более сильного друга, может наступать охлаждение между духовными друзьями. Имеющий уши, да слышит…

Итак, святые отцы говорят о том, что надо быть осторожным в выборе друга. А как говорит мой опыт, то если есть друзья, которые были до прихода к вере – то смотри, чтобы от них не соблазняться. А если друзья появились с приходом к вере, то будь рассудителен, и об этом так говорят святые отцы: «Друзей прежде опробуй испытанием и не всех делай себе близкими, не всем вверяйся, потому что мир полон лукавства» (Антоний Великий) или Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Для решившегося работать Господу одно товарищество с благочестивыми, ищущими Господа; от других же надо удаляться и искренно с ними не обращаться, последуя примеру святых Божиих». Или вот еще совет из Пролога в поучениях (18 июня): «… искать друзей нужно хороших, а для сего, без сомнения, в выборе их нужно быть крайне осторожным. Понравился тебе человек, — не сразу отдавайся ему и не сразу открывай ему свою душу, но вникни, всмотрись в него, испытай. И если уже, по долгом испытании, увидишь, что человек подлинно стоит твоей дружбы, заключи союз с ним и иди рука об руку в Царство Небесное; а если дознаешься, что человек худ, то или оставь его, или уже доведи его до полного исправления, и тогда только в дружбу вступай с ним. …Да, братие, выбор друга есть великое дело. Выбрал св. Григорий Богослов другом себе св. Василия Великого, и обоим было хорошо. «Оба мы, говорит Григорий, почитали единственною своей обязанностью любить добродетель и жить в чаянии грядущего, и жили на земле, отрекшись от всего земного. И жизнь одного служила образцом для жизни другого» (Приб. к Твор. св. Отцов, 1851 г., ч. 1, стр.17). Выбрал сын Давида Авессалом другом себе изменника своему отцу Ахитофела, и оба погибли. Авессалом, убегая от преследования войск отца своего, повис волосами на дереве и был добит стрелами, а Ахитофел в отчаянии сам на себя наложил руки. Поэтому не сближайтесь и не дружитесь со всяким встречным, а испытайте, вглядитесь, высмотрите человека, и тогда только уже дружитесь с ним. «Живущих с тобою в мире, — говорит Сирах, — да будет много, а советником твоим один из тысячи. Если хочешь приобрести друга, приобретай его по испытании и не скоро вверяйся ему» (Сир. 6, 6-7)».

Но, к сожалению, не сразу распознаешь, каким действительно есть твой друг. Феофан Затворник (Путь ко спасению): «… как часто случается простосердечию быть завлеченным хитростью! Затем справедливо всякому (человеку) советуют быть осторожным в выборе (другого человека). Хорошо не заключать дружбы (и отношений), пока не испытаешь друга».

5. О прекращении дружбы

И, в заключение вопроса о дружбе, скажу об ее прекращении. Да! святые отцы нередко говорили не только об истинной дружбе и ее сохранении, но и о прекращении дружбы между нами, грешниками, по определённым причинам.

Немного отойду от поучений святых отцов и скажу о прекращении своих дружб.

Я уже говорила, что в моей жизни до веры, у меня дружба прекращалась или по естественным причинам, или, к сожалению, по причине ссор и недовольств.

А когда я пришла к вере, то вовсе не стремилась к дружбе с кем-то и вела уединенный образ жизни. Потом Господь дал мне друга – священника, и я долго была уверена, что это истинная духовная дружба, основная цель которой была – идти вместе по пути спасения и служить Богу нашим малым служением, которое Он нам дал. Но враг рода человеческого увел этого человека на пути грешные, и этот священник долго врал и разыгрывал дружбу, чтобы его не разоблачили, т.к. боялся потерять сан и не хотел перенести осуждения прихожан. Когда же началось его разоблачение его женой, то он предпочел резко перестать со мною общаться, ничего не объясняя. А мне Господь дал вначале спокойное согласие с этим, и я руководствовалась мыслью: если человек не хочет общаться, то зачем его трогать… А через время, когда его грехи стали открываться и пред другими людьми и мною, у нас с ним была печальная история моих стараний помочь ему, которая закончилась полным разрывом отношений, и это было без ссор―каждый пошел дальше своим путем… Это пример разрыва дружбы по причине греха одного друга, который ушел сам, потому что ему было со мной не интересно и, так сказать, не уютно. И это была причина, о которой Иоанн Златоуст сказал так: «…несходство нравов ведет к отчуждению гораздо более, нежели различие по происхождению» (т.5, ч.2, Беседа на Пс.143).

А вообще, после моего прихода к вере, у меня долго не было никаких друзей, кроме того священника, Но позже Господь послал мне двух подруг, с которыми я так и дружу сейчас уже много лет. И эта дружба и как обычных подруг, и как духовных (но более все же первое). Хочется надеяться, что эта дружба не прекратится по каким-то греховным причинам… Да будет воля Господня!

А теперь вернусь к поучениям святых отцов. Во-первых, они советовали взвешенно подходить к выбору друга. И к тому же, чтобы он имел христианский дух, пусть, может быть, еще и не окрепший. Пролог в поучениях (18 июня): «Если же, при постоянном наблюдении заметишь, что ищущий твоей дружбы хочет иметь к тебе любовь ложную, и его жизнь Богу неугодна, то с таким будь осторожен особенно». Троицкие Листки (ст. 738. Дружба): «Кто готов вместе с тобой благоугождать Господу Иисусу исполнением Его заповедей, с тем и дружись. А кто не имеет к тому расположения, от такого человека держись подальше: он в друзья тебе не годится!». Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Для решившегося работать Господу одно товарищество с благочестивыми, ищущими Господа; от других же надо удаляться и искренно с ними не обращаться, последуя примеру святых Божиих». Антоний Великий: «Друзей прежде опробуй испытанием, и не всех делай себе близкими, не всем вверяйся, потому что мир полон лукавства. Но избери себе одного брата, боящегося Господа, и с ним дружись как брат с братом. А лучше всего прилепись к Богу, как сын к отцу, ибо люди все вдались в лукавство, исключая немногих».

Во-вторых, святые отцы говорили, что, если дружба приносит духовный вред, то лучше ее разорвать. Иоанн Златоуст (т.12, ч.2, Выборки из разных слов, б.1): «Но если чья-нибудь дружба вредит тебе — отвергни ее от себя. Если мы часто отсекаем те или другие из наших членов, когда они бывают неисцелимо больны и вредят другим, то тем более тоже нужно делать в отношении души. Ничто так не вредно, как дурное сообщество. То, чего не в состоянии сделать необходимость, часто может сделать дружба, как во вред, так и на пользу. Кто ведет дружбу с врагами царя, тот не может быть другом царя. Ненависть ради Христа гораздо лучше дружбы ради Него». ―И о потери такой дружбы мне должно радоваться о Боге, что Он удержал меня от греха и расстроил такое дружество. И в данном случае речь идет о смирении пред волей Божией, как выборе жить по Его заповедям, а не по греховной воле друга, и своей, если я соблазнюсь.

Итак, можно прекратить дружбу после ссоры, можно от естественных причин и путем постепенного отдаления, а можно по духовной причине. И в последнем случае смирение делает это, честно поговорив об этом с тем другом, и объяснив, почему я не могу с тобой дружить или общаться. Троицкие Листки (ст. 738. Дружба): «Впрочем, если кому откроется нужда разорвать дружбу, то надо всегда это устраивать так, чтобы разрыв последовал, сколько возможно, без ссоры, без оскорблений, так — по-дружески же. «Бог с тобой, друг: не могу я с тобой больше дружбы водить», — скажи бывшему своему брату и другу, и при этом, само собою понятно, объясни, почему ты решился разорвать с ним дружбу. Почему знать: может быть, он лучше пожелает сам измениться, чем потерять твою дружбу». Пролог в поучениях (18 июня): «И если заметишь, что (ищущий твоей дружбы) скрывает в себе какую-либо нечистую страсть, или льстив, или привык к пустому смеху, или лицемер, или вообще хочет препятствовать тебе на пути ко спасению, то отнюдь не следуй его безумию, но скажи ему прямо и откровенно, что ты ни в каком случае не разделяешь с ним его мыслей, и что пусть выбирает одно из двух: или пусть исправится, или оставит тебя».

Но, как говорит мой опыт, если сказать такое человеку, даже христианину, но не идущему по пути познания своей греховности и стяжания смирения, то обязательно будет обида на тебя со всеми ее последствиями. Поэтому надо знать, что к такому разговору обычно не готовы другие люди, потому что они могут воспринять твои слова так, будто ты укоряешь и осуждаешь их, и вообще могут быть недовольны тобой, взаимно обвиняя тебя в том, что это ты плохой, что ты не можешь дружить и нормально общаться, оправдываясь, что он никаким образом не мешает тебе, например, в твоих духовных деланиях и мн. др. Но опытный духовный человек все равно на это идет, не обижаясь на такие реакции другого, и помолится об этом человеке…

И, в-третьих приведу лишь одно поучение о том, что нужно, чтобы дружба не прекращалась. Авва Иосиф (7 собесед. Иоанна Кассиана, 1-е): «… полное и совершенное дружество может пребывать только между совершенными мужами, и одинаковой добродетели, которым одинаковая воля и одинаковое намерение никогда не допускает или редко допускает думать различно и разногласить в том, что относится к преспеянию в духовной жизни. А если бы они начали заводить жаркие споры, то ясно, что они никогда не были единодушны по тому правилу, о котором мы сказали. … Итак, первое основание истинного дружества находится в пренебрежении богатства мирского и в презрении всех вещей, какие имеем. Ибо совершенно несправедливо, и нечестиво, если … драгоценной братской любви предпочитать маловажную домашнюю рухлядь … Второе основание состоит в том, чтобы всякий отсекал свою волю так, чтобы не считал себя мудрым и рассудительным и не желал последовать лучше своему мнению, нежели мнению ближнего. Третье: всякий должен знать, что всему, что считает даже полезным и необходимым, надобно предпочитать любовь и мир. Четвертое: надобно верить, что ни по справедливым, ни несправедливым причинам не должно гневаться. Пятое: всякий должен желать уврачевать гнев брата на него питаемый даже без основания, каким же образом, как свой, зная что и для него равно гибельна печаль другого все равно, как бы сам сердился на другого, если не изгонит ее из души брата, сколько зависит от него. Последнее основание, которое без сомнения есть общий потребитель всех пороков, состоит в том, чтобы всякий думал, что он в этот же день переселится из этого мира. Это убеждение не только не допустит никакой скорби оставаться в сердце, но и подавит все движения вожделений и всех грехов. Итак, кто это сохранит, то не может ни потерпеть горечи, гнева и раздора, ни причинить другим. А когда этого не будет и как скоро враг (диавол или страсть) в сердце друзей непременно будет вливать яд огорчения, то необходимо при постепенном охлаждении любви при частых огорчениях … когда-нибудь он разлучит сердца любящих».

Кто может это исполнить?!… Спаси нас, Господи!

Раздел 4. Мое отношение к знакомым (дальним и по обстоятельствам)

1. О моем отношении к дальним знакомым

Четвертая группа людей, с которыми мы общаемся, но редко, это — дальние знакомые. Что касается меня, то на сегодняшний день у меня уже и таких нет, но все же скажу о них из прошлого опыта. 

С ними у меня нет соприкосновений какое-то время, и, в свое время, они, так сказать, не пришлись мне по сердцу и не стали друзьями, но я с ними не ругалась и не ссорилась.

Что мне не нравилось в общении с такими людьми, так это то, что, во-первых, в отношениях с кем-то из таких знакомых я чувствовала для себя духовный вред (т.е. у меня в отношении кого-то могли проявляться, например: гнев, осуждение и внутренние «бури»). Да! причиной этому, с одной стороны, были мои страсти – по гордости, по злопамятству, по осуждению и т.п. во мне была нелюбовь к ним (по разным причинам), а с другой стороны – их страсти. И я не оправдываю себя, а констатирую правду. А, во-вторых, скажу, что между нами не было никаких внешних конфликтов, а у меня было только негативное мое мнение о них (иногда правильное, а иногда и нет). И мне не нравилось то, что мне приходилось разыгрывать доброе отношение, и я лицемерила.

И я рада, что, как говорится, наши пути по жизни разошлись, потому что я точно знаю, что если бы сейчас они обратились ко мне, то всё опять бы началось: я снова буду разговаривать и неким любезным тоном и делать вид, что мне приятно с ними общаться. Поэтому, спасибо Господу, что так сложились обстоятельства в моей жизни, что у меня нет таких знакомых, а то я бы постоянно согрешала…

А. Критерий: невольное и нежеланное общение.

Когда-то у меня было общение с этими людьми невольное, а по обстоятельствам, и нежеланное. А когда Господь через время и обстоятельства нас отдалил, то я, во-первых, о них и не вспоминаю никогда, и, во-вторых, я сама не обращаюсь к тем людям ни по каким поводам, даже если знаю, что они могли бы мне помочь, например, по роду своего занятия. И вновь приведу совет о правом отношении к дружбе и общению с разными людьми Иоанна Златоуста: «…если дружба … причиняет вред, то будем избегать ее и удаляться; а если она нисколько не вредит нашему благочестию, то будем привлекать и привязывать к себе друзей; если же сам ты не приносишь пользы другу, а от него получаешь вред, то предпочитай оставаться невредимым в разлуке с ним, и избегай дружеских связей, если они вредят, — только избегай, а не ссорься и не враждуй».

Конечно, в отношении знакомых, а тем более дальних, нельзя сказать, что «дружба причиняет вред», но для того, чтобы не возобновлять мои страстные реакции на этих людей, я и предпочитаю «оставаться невредимым в разлуке с ним, и избега(ть) дружеских связей», если сталкиваюсь с волей тех, кто мне не близок, если они что-то хотят от меня.  И я могу себе это позволить, потому что я живу уединенно, не хожу на работу, а значит у меня минимум попечений. А что касается читателя, то каждый определяет для себя сам – общаться или нет с дальними знакомыми (а точнее сказать: обращаться ли к ним с просьбами, или отвечать на их просьбы)…

Б. Любовь и нелюбовь.

К одним дальним знакомым у меня была антипатия, а к другим была симпатия. Но и симпатия, не поддерживаемая общением, стала каким-то, так сказать, равнодушием и безразличием, и только память помнит, что мне были приятны эти люди. Такое же происходит и с теми, кто мне не нравился, и только память помнит, что они мне не нравились. А в те моменты, когда и одни, и другие вдруг после долгого времени появляются в моей жизни, то правда в том, что к некоторым я не испытываю ни симпатии, ни интереса, потому что они для меня стали, как чужие. Хотя, конечно, если это, так сказать, объявился человек, который нравился, то с ним легче общаться. Но мне все же ближе то состояние, когда прошлое остается в прошлом…

В. Вынужденное и вольное смирение пред их волей.

Для вольного смирения пред волей дальних знакомых, которые чего-то захотели для себя и я им нужна для этого, у меня нет места, потому что я не поддерживаю вдруг возникшую с их стороны инициативу обращения ко мне со своей волей.

Предполагаю, что то, что сказано мною о моем отношении с этой группой людей, может вызвать смущение и возмущение у некоторых читателей. Но я приведу некоторые поучения святых отцов о разумной помощи, которыми я руководствуюсь. Например, Схииг. Савва: «Делать добро людям, служить им, помогать им по мере своих сил и возможностей — это величайшее счастье и наслаждение истинно любящего сердца». ― А у меня реально (а не по страсти) нет сил и возможностей помогать другим, а значит отказ в услуге допустим.

Или бл. Августин (Христианская наука…, кн.1,29): «Все люди, как люди, должны быть любимы в равной степени. Но поскольку ты не можешь быть полезен всем, то промышляй преимущественно о тех, кои, как бы неким жребием, теснее соединены с тобою либо временем, либо местом, или другими какими-либо обстоятельствами. Например, положим, что ты имеешь в чем-нибудь изобилие и хочешь поделиться оным с неимущим, но не можешь дать двоим; в таком случае, при встрече с двумя человеками, имеющими равное право на твое подаяние, ты ничего справедливее не может сделать, как решить жребием, кому из двух отдать то, чего обоим дать нельзя. Так же точно и по отношению к людям вообще: всем помочь ты не можешь; помогай тем из них, кои находятся ближе к тебе по времени и обстоятельствам: в этом случае временная теснейшая связь твоя с ними будет для тебя вместо избирательного жребия».

Конечно, любому знакомому, который желает получить от тебя услугу, будет желательно, что бы он был как ближний, и он найдет аргумент, например, ведь мы же когда-то ходили в гости друг к другу, или наши дети ходили в один кружок. Но правда в том, что он уже долгое время не ближний, и у меня есть другие ближние. Тем более что я веду уединённый образ жизни с малыми мирскими попечениями. И мне бы научиться истинно любить своих ближних и усмирять свою волю с ними … А если у читателя есть терпение, смирение, силы и т.п., а еще есть потребность в тех дальних знакомых, которые не нравились, то, конечно, мой пример не для него….

Г. О моем отказе воле тех людей, с которыми у меня нет взаимных услуг, и с которыми я давно не общаюсь

Если нет взаимных услуг с кем-то, то намного тяжелее тому, к кому кто-то постоянно или периодически обращается с просьбами. Уже нет этих связующих – благодарности и справедливости, облегчающих усмирение своей воли, в случае твоего нежелания. А если тебе еще и не нравится тот человек, то внутренней «бури» не избежать. Например: я когда-то близко общалась с кем-то, и тогда было взаимное оказание услуг; но то время прошло, и мы отдалились друг друга по разным обстоятельствам. Но тот человек, ставший дальний знакомый, так и продолжает периодически обращаться ко мне, я же никогда к нему не обращаюсь (это смоделированный пример о двух дальних знакомых и просьбах при аврале). Образ той дальней знакомой уже давно не возникает в моей памяти, и даже тогда, когда возникают вопросы, которые она когда-то помогала решать, у меня нет желания обратиться к ней. И я воспринимаю ее как человека, которого я когда-то знала, с которым у меня были какие-то дела, но это все закончилось, и, так сказать, никто никому ничего не должен. Тем более что у меня не очень хорошее мнение о ней, и я рада, что, как говорится, жизнь нас развела. А вот я, похоже, периодически возникаю в ее памяти, хотя я точно знаю, что и обо мне она не очень хорошего мнения (но об этом, так же как и я, она не заявляла открыто). Но если возникает вопрос, в котором я помогала ей, то у нее появляется тот же алгоритм действий: обращение ко мне (т.к. это самый легкий вариант – не надо никого искать).

И в таких случаях я выбрала для себя путь по своему расположению: та история знакомства и взаимных услуг закончилась ради моего внутреннего мира. А тот человек как-то управится и без меня (как и я управляюсь без него). И как я говорю в таких случаях: если бы я умерла, и меня не было, то как-то бы люди решали свои вопросы…

Но нельзя не сказать, что, конечно, если случится что-то неординарное и понадобится моя помощь, то я помогу таким людям; но опыт говорит, что если разошелся по жизни уже с кем-то, то таких случаев почти нет.

Это принципы, какие я установила для себя. А каждый читатель сам может для себя принять решение относительно таких случаев. Может быть, у него хватит терпения, сил и любви, чтобы никогда не отказывать в воле тому, кто ему абсолютно не близок, с кем нет взаимных дел, когда не можешь или не хочется и т.п., и делать для него не по страху того, что он о тебе подумает. И тогда такой христианин – блажен, а это – еще не моя мера, мне бы научиться смиряться пред волей моих ближних и со взаимными услугами и без них…. Помоги нам всем, Господи!

2. Мое отношение к настоящим знакомым по обстоятельствам

Пятая группа людей, это — настоящие знакомые, с которыми нас связывают настоящие обстоятельства жизни. И это: соседи, сотрудники, прихожане и т.п.

А. Вынужденное и вольное общение.

Знакомство и общение с этими людьми обусловлено обстоятельствами моей жизни, и я не властна определять, так сказать, их нахождение возле меня или моего возле них. Я живу в доме, где есть соседи, если бы работала, то были бы другие сотрудники, я посещаю храм, где есть другие прихожане и т.п. Но я или они можем определять: близкое ли это будет общение или неблизкое. Так, несмотря на то, что изначально это – вынужденное общение, с некоторыми людьми оно могло перерасти в вольное, приятное или полезное общение, а с некоторыми оно могло и остаться вынужденным (но, конечно, мирным).

Б. Любовь и нелюбовь.

Понятно, что с некоторыми вынужденными знакомыми у нас есть взаимная симпатия, и мы стали приятелями (а может быть и друзьями). А к некоторым у меня ее нет, т.к. по разным причинам они «не пришлись мне по сердцу», но я никогда «не бранюсь (с ними), но поддерживаю возможный мир».

В. Общалась бы с этим человеком по своей воле? Думаю, ответ понятен, с одними – да, с другими – нет.

И если позволительно удаляться от друзей, когда ты соблазняешься, и когда ты видишь, что человек не очень хороший, то удаляться от таких знакомых никак не будет грехом. Иоанн Златоуст (т.7, ч.2, беседа 59) говорит: «(Христос) показывает и путь, которым можно избежать соблазнов. Какой же это путь? Прекрати, говорит Он, дружество с людьми нечестивыми, хотя бы они были для тебя весьма любезны, и представляет тебе на это неопровержимое доказательство. Если, говорит, они пребудут твоими друзьями, то ты и им не принесешь пользы и себя погубишь. Если же прекратишь с ними дружество, то, по крайней мере, сам приобретешь спасение. Итак, если дружество с кем-либо для тебя вредно, удались от него. Если мы часто отсекаем члены тела своего, когда они бывают больны неизлечимо и вредны для прочих членов, то тем более должно поступать так с друзьями. …Как удаление от злых, так и почитание добрых доставляет великую пользу; и человек внимательный двояким образом предохраняет себя от зла, — удаляясь от содружества с людьми соблазняющими, и отдавая уважение и честь мужам святым».

А еще мне нравится этот совет: «Брат спросил старца: «Что есть смирение?» Старец отвечал: «Смирение состоит в том, чтобы делать добро тем, которые делают нам зло». Брат возразил: «Если человек не достиг такой меры, что ему делать?» Старец сказал: «Пусть избегает людей, избрав своим подвигом молчание»» (Изречения безымянных старцев).

Г. Вынужденное и вольное смирение пред их волей.

И вот в таких отношениях, когда тот, кто мне не нравится, но мне надо сохранять с ним мир и общаться хотя бы в какой-то мере, и возникает это ненавистное мне лицемерие. И обычно порождает его не только мое тщеславие — чтобы обо мне плохо не думали или не обижались на меня со всеми последствиями, а и корыстолюбие — чтобы мне самой, если понадобится, можно было бы к ним обратиться за помощью и услугой. Так, сегодня я помогу соседке, сотруднику, а завтра они мне. И, с одной стороны, взаимная польза это – естественно и хорошо, а с другой стороны я понимаю, что если бы не эта причина, то, если они мне не нравятся, то я не была бы к ним видимо так любезна, участлива и т.п.; и если бы можно было не исполнять их волю, когда им что-то нужно от меня, то я бы с радостью не исполняла. Но нет, моя корысть заставляет меня усмирять свою волю (и я что-то делаю для них), и тогда просто одна страсть побеждает другую.

А может быть это не корысть, а совесть, которая побуждает меня поступать по справедливости и быть благодарной за их услуги мне? Да, хорошо бы, если бы это было так. Но, к сожалению, нет… Во-первых, я нередко чувствую, как мне приходится перебарывать свое сразу возникшее нежелание оказывать им услугу, а потом понуждает меня некая обязанность сделать это. И я сознаю, что это не порыв искреннего и самоотреченного стремления помочь, а – корысть. А, во-вторых, думая (а точнее, оправдывая себя), что это моя совесть, а не корысть, мне нужно говорить себе, как сказал Антоний Великий: «…не верь себе, пока находишься в теле этом и ничего своего не считай вполне угодным Богу. Ибо знай, что неудобно (трудно) человеку до конца сохранить безгрешность» …

Далее я приведу рассуждения о своем отношении к родителям и смирении.