Глава 2: Воздействие врага на мысленную силу человека.
*** О мысленной силе человека во время обычного мышления и при молитве
Раздел 2.1: Внутренняя форма прелести: слышание вражьих внушений о Боге, о самом человеке и людях.
*** Злые мысли
*** Мысли, зовущие совершить явный грех на деле
*** Мысли-недовольства Богом и хульные мысли
*** Мысли против покаяния, ведущие или к духовному бездействию или к отчаянию
*** Мысли – блуждания и забывчивость при разговорах
*** Мысли — воспоминания о делах и вещах мира
*** Мысли, как рассуждения с самим собою
*** Мысли как внутренние разговоры с образами людей
*** Мысли о самостоятельном пути без духовного руководства
*** Мысли о самоубийстве.
*** Мысли-хваления человека и самодовольства
*** Мысли — призыв идти учить и спасать других людей.
*** «Пророчества»
*** Предугадывание в форме мнения и предположения о ком-то или о чем-то.
*** Мысли против людей.
*** Мысли о «воле Божией».
*** Ложные мысль и слово – ложь по самооправданию.
*** Мысли недовольства своим положением и мечтательное стремление к добродетели.
*** Мысли, слова-шутки и празднословие.
*** Прелесть через рассеяние мыслей, многопопечительность и воспоминания с мечтаниями.
*** Мысли-внушения по страстям.

Раздел 2.3: Внутренняя форма прелести — видение.
*** Сны от врага.
*** О приражении образами-представлениями.
*** О лечении вообразительной страсти молитвой.

Раздел 2.4: О различении помыслов.

—Раздел 2.5: Ошибки при борьбе с помыслами.
*** О не ведении брани по ложной уверенности, что это невозможно.
*** О неразличении видов борьбы по силам человека.
*** О неразличении видов борьбы по духовным деланиям.
*** Неведение брани с помыслами по рассеянности и заинтересованности ума лестью.
*** Брань собственными силами по неведению.
*** Изгнание врага собственными силами по самомнению.
*** Брань без осознания своего греха.
*** О неверной цели борьбы и придумывании своих способов брани.
*** Об отступлении от борьбы по малодушию.

Глава 6: Внутренняя форма прелести: воздействие на тело и сладострастие.
** О сладострастии
** О трепете – возбуждении или телесном раздражении
** О физических ощущениях теплоты при молитве
** Причины блудных возбуждений при прелести
** О воздействии телесным расслаблением

Раздел 7.2: О прельщении через чувственное восприятие мира.

Раздел 7.3: Внешняя форма прелести через других людей.
** О клевете, злобе, ненависти и ссорах
** О соблазнах через других людей и принятии чужих заблуждений.
** О праздных беседах
** Прелесть ушедших от мира через пристрастие к родным.
** Прелесть через пристрастие к общению с людьми

Раздел 7.4: Прельщение через телесную деятельность.
** Рвение к чрезмерному телесному подвигу.
** Прельщение через исполнение видимых добродетелей
** О прельщении одним видом добродетели
** О прельщении мотивами в исполнении добрых дел.

Глава 8: О прелести, выраженной в духовном нечувствии.
Раздел 8.1: О прелести охлаждения и духовного нечувствия.
** Нечувствие грешника, еще не обратившегося к Богу.
** Нечувствие, как сравнительно постоянное состояние нерадивого христианина.
** Нечувствие подвижника.
** Нечувствие, как нападение врага.

Глава 9: Об ощущении сердцем действий благодати Божией и прелести вражией.
** Об ощущении благодати.
** О разнице в телесных ощущениях.
** О вдохновении или сладости Божественного утешения
** О вражьем «утешении»
** О разнице в духовных плодах
** О трех основных искушениях врага

Заключение.

ДОПОЛНЕНИЕ к теме:

Георгий (Ярошевский), митр. Варшавский. Демонические болезни. Богословско-психологический очерк

Глава 2: Воздействие врага на мысленную силу человека.

Надеемся, что такое подробное описание вражьих действий не введет нас в отчаяние, а послужит нам на пользу.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «…раскрытие козней лукавого приводит грешника к уверенности, что он в злобных и вражеских руках, что его дурачат на зло ему самому, что обманно ведут каким-то мрачным путем к погибели и хотят порадоваться ею. Это неминуемо рождает чувство опасения за свое собственное благо, осторожность, подозрение, отвращение и к хитрецу, и к его изобретениям — порокам и страстям, и ко всей прежней жизни. Отсюда уже не далек переход к источнику истины, добра и блаженства — Богу».

О мысленной силе человека во время обычного мышления и при молитве

Иоанн Кассиан (из Добротолюбия, т.2, ст.165): «Чрез помыслы преимущественно действуют на нас темные силы…»

Лев Оптинский (Письмо к Черкасовой…): «…Изволите ли знать, что есть прелесть; прелести суть разнообразные имеют действие, по мере возношения ума и сердца помрачается ум и пленяется в мнение и от занятия собой, и само мышление верует мнениям и мечтам, представляемым ему от всеобщего врага — диавола, и сим изступает и произносит те нелепости, как ему представляется от мнения и мечт, и сие значит прелесть».

Итак, первый этап прельщения происходит воздействием на мысленную силу, которое может быть как при ежесекундном, обычном мышлении, так и при молитве. Обратите внимание, что в духовной жизни разделяются понятия «мышление» и «молитва», как разделяется и понятия «рассудок» и «разум».

Мышление является постоянным действием ума души — рассудка, при котором происходит анализ и синтез того, что внешний человек видит, слышит, т.е. чувственно воспринимает, и его мысли в большинстве состоят из слов о различных предметах, явлениях, событиях. Т.е. мышление, это своего рода способ познания материального мира, при котором человек как бы остается один на один с этим миром.

А молитва — это непостоянное (редко у кого из людей постоянное) действие ума духа (разума) внутреннего человека, оно является таким способом познания себя и Бога, при котором благодаря молитвенному слову человек уходит от внешнего одиночества и влияния мира и соединяется с Богом.

Если сопоставить эти два понятия, то ясно, что у большинства людей рассудочное мышление доминирует над молитвой или более того, является полновластным властителем ума.

На первый взгляд, этот вопрос настолько прост, что кажется, в какой либо момент очень легко перестать мыслить в форме рассуждения, воспоминаний и мечтаний и начать молиться. Но, к сожалению, и наши силы, пораженные грехом, и враг будут всячески сопротивляться молитве. О том, как мешает враг, мы увидим в этой главе, а о наших силах скажем кратко, т.к. о мышлении мы будем подробно говорить в темах о человеке.

Итак, сила нашего логического или рассудочного мышления, которая связана с силами нашего воображения и памяти настолько поражена, и сердце наше (внутренний человек) настолько нечисто, что все это препятствует молитве; они властвуют над нашим умом, когда мы молимся, и поверх слов молитв идут мысли о себе, о мире, о том, что было и что будет и т.п.. При этом духовно слабый и несведущий человек считает, что он все равно молится, но на самом деле это уже не молитва, а мышление, прикрытое неживым словом, которое оставляет человека самого без Бога. А как только человек остается один, тут же начинаются искушения врагом, которого ум и сердце не замечают, т.к. он стал для них своим. Нам же важно сейчас определить следующее: при истинной молитве не может быть прелести, т.к. тогда все силы человека, ум и сердце соединены с Богом. Прелесть в молитве начинается тогда, когда при рассеянии начинает действовать мышление в виде вялотекущих воспоминаний, рассуждений, предположений или при явных мечтаниях.

Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка. Гл.4, ст.21-41): «Отчетливее всего это (внушение посторонней духовной силы) чувствуется во время молитвы, когда навязчивые мысли начинают особенно настойчиво тесниться в сознании, как будто стараясь заслонить Бога от духовного ока молящегося. Лишь большим напряжением воли удается удержать внимание на святых словах молитвы. Многим, особенно тем, кто не привык к духовной борьбе и напряжению, это совершенно не удается».

Это очень важный вопрос особенно для тех, кто учится постоянной молитве Иисусовой, т.к. они, приобретая навык молитвенного слова, составляют свое мнение о том, как действует молитва и уверяются в том, что она «идет» и, к сожалению, не видят своего мышления, а значит ясно не видят и способы прельщения врагом.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.47): «…по нашей оплошности бывает, что иной раз язык произносит святые слова молитвы, а ум блуждает невесть где… (и такая) молитва бывает только словесная, и совсем не есть молитва…».

Поэтому когда мы будем говорить о вражьих прельщениях, то следует понимать, что говорится о прелести при мышлении, т.к. между мышлением и невнимательной, рассеянной молитвой разница лишь в том, что при мышлении нет молитвенного слова, а при рассеянной молитве оно становится фоном. Вопрос о прелести в молитве мы рассмотрим ниже, но не с точки зрения того, какие бывают прельщения (они аналогичны с действиями при мышлении), а исходя из неверного отношения к молитве.

Есть три вида прельщения через мысленную силу, независимо от того что ум творит – молитву или мышление: мнопопечительность, рассеянность мыслей и мечтание в форме воспоминаний и представлений о будущем.

Если говорить в общем о нашей мысленной силе, то в ней царит полный хаос, к которому мы так привыкли, что считаем его нормальным мышлением.

Феофан Затворник (Мысли на каждый день года, Неделя четвертая поста): «Погибели предшествует гордость (Притч. 16, 18). Стало быть, не допускай злых мыслей, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их или направлять к разумным занятиям. А между тем в этой внутренней суматохе подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло, или бороться. Но наше горе в том, что за последнее почти никто не берется, а все, как связанные, ведутся на зло».

Т.е. мы находимся в неведении и нерадении о своих силах, и сейчас с помощью Божией попробуем разобраться в основных вопросах о мыслях.

Как известно, мысль выражается через слово, которое является сочетанием понятий и образов-представлений, подающихся через воображение и память, а это означает, что в мышлении человека участвуют способности логического рассуждения, воображение и память. Поэтому отцы и рассматривают вражье прельщение исходя из этих способностей мысленной силы:

1) враг действует через логическое мышление путем внушения слова, которое несет неверные суждения о самом человеке, о Боге и людях;
2) враг действует через рассудок путем внушения знания, которое искажает истину, т.е. дает «ведение-ересь»;
3) враг действует через низшую силу — творческое воображение путем возбуждения внутреннего видения, т.е. через образы-представления, создающиеся в мечтах, которые являются тайными страстными желаниями человека.
4) враг действует через низшую силу – память путем возбуждения воспоминаний образов и событий, которые остались от сильных впечатлений.
5) враг действует через способность чувственного и духовного восприятия путем явления духов, которые можно увидеть и услышать внутренними и внешними органами чувств, т.е. подает «видения».

Игнатий Брянчанинов (Странник): «Прелесть, когда приступает к человеку, мыслью ли или мечтанием, или тонким мнением, или каким явлением, зримым чувственными очами, или гласом из поднебесной, слышимым чувственными ушами — приступает всегда не как неограниченная властительница, но как обольстительница, ищущая в человеке согласия, от согласия его приемлющая власть над ним».

В учениях св. отцов употребляется слово «помысл», которое означает «мысль» или «образ-представление», но об этом более подробно будет сказано в части «О человеке. Умственная сила».

Раздел 2.1: Внутренняя форма прелести: слышание вражьих внушений о Боге, о самом человеке и людях. 

Вначале напомним, что «слышать глас» означает осознавать появившуюся мысль, исходящую от Бога или от врага.

В главах об откровениях говорилось, что мысли бывают от Бога, человека и от врага. К сожалению, у грешного человека свои и вражьи мысли настолько переплетены, что он не в состоянии определить — где его мысль, а где вражья. Но все же необходимо учиться, поэтому о мыслях от человека мы поговорим в темах о человеке, а о вражьих внушениях в этой главе. Приведем еще раз учение о мыслях от врага:

Иоанн Кассиан (из Добротолюбия, т.2, ст.159): «От диавола происходят помыслы, когда он старается низложить нас как услаждением пороками, так и тайными обольщениями, с тонкой хитростью ложно представляя зло под видом добра и преобразуясь перед нами в Ангела света».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Сколько мы видим дел, совершающихся во имя Отца и Сына и Святого Духа? Сколько сил Духа Божия мы на себе испытали и испытываем? …Кого же после этого будем мы слушать внушающего противное? Внутренние ли шептания злого духа, этого мрачного, дышащего ложью, злобою, унынием, теснотою и огнем, который как дым, как прах исчезает от имени и креста Господня? Этого ли мечтателя будем слушать и возмущаться от его козней? Да будет известно тебе твердо, что он есть чистое отрицание истины. «Аще реку, яко не вем Его (Отца), буду подобен вам лож. Но Аз вем Его» (Иоан.8, 55). Уже то одно, что он всегда убивает душу, доказывает, что он — ложь, смерть, а не истина, не жизнь. Мы знаем одного виновника смерти — диавола. Аминь».

Сразу следует сказать, что иногда человек может слышать вражий голос открыто и понимать, что думает это не он сам, но понять от кого эта мысль человек не может. Поэтому людям, не достигшим определенных степеней подвижничества, святые советовали:

Феофан Затворник (Письма, п.932): «Писали вы также о слышимых некими голосах, — мысль отцов древних, — не обращать на это внимание, не углубляясь в причины. Думайте так сами и других учите… Невнимание пристыдит врагов, и они перестанут так чудить».

 Об этом будет сказано еще ниже. Но зачастую при обычном мышлении и молитве враг внушает человеку мысль, и тот принимает ее за свою.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Великая ошибка и ошибка всеобщая — почитать все, возникающее в нас, кровною собственностью (т.е. худые чувства, злые мысли, движения страстные)».

Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка. гл. 5, ст. 1-20): «…мы постоянно находимся под действием какой-то темной силы, которая людьми чистого сердца и праведной жизни ощущается определенно как сила диавола, но нами, нравственно огрубевшими, грешными людьми, обыкновенно не замечается. Эта сила сказывается главным образом в навязчивых мыслях и соблазнительных образах, что на аскетическом языке носит название «прилогов диавольских». Неизвестно, откуда появляются эти мысли и образы, властно захватывающие сознание и часто руководящие нашей деятельностью. Люди, духовно невоспитанные, обычно принимают их за собственные мысли и желания и не только не считают нужным с ними бороться, но, если они окрашены чувственно-приятным тоном, сами их снова вызывают, когда они исчезают, услаждаются ими, задерживая в сознании, и напрягают свою фантазию, чтобы разукрасить их еще привлекательнее новыми подробностями. Это не воспоминания прошлого, не построение сознательной мысли, не продукты подсознательной деятельности воображения, как их иногда называют (определение, кстати сказать, не объясняющее ровно ничего), это несомненное внушение посторонней духовной силы».

Но бывают и случаи, когда человек все приписывает врагу, а на самом же деле сам производит злые и нечистые мысли.

Епископ Амон (Послание об образе жития и отчасти о жизни Пахомия и Феодора): «Некто из монахов, по имени Мусей, родом из Фиваиды, находился в подчинении Силуана… (Однажды) он вместе с Силуаном и другими братиями был отправлен на остров реки для того, чтобы собирать и засаливать полевую горчицу, которая шла в пищу братии. На пятый день пребывания здесь он один был отозван Феодором, но не послушался, сказав: «Я приду вместе со всеми братиями, когда мы закончим порученное нам дело». Тем не менее, против своей воли Мусей был возвращен в монастырь и нашел Феодора в келлии громко плачущим, а Псентасия и Исидора стоящими рядом с ним. Феодор долгим взглядом посмотрел на него, а затем сказал:  «Почему мне было возвещено не о смерти тела твоего (ведь это было бы лучше), а о смерти души твоей? Разве я, встречаясь наедине ночью и днем с тобой в келлии твоей, не говорил: «Душа твоя поглощена мыслями о дурном. Ты лелеешь помыслы, более тяжкие, чем любой грех, а такие размышления погубили многих». Когда же ты отвечал мне, что бесы внушают тебе эти нечестивейшие мысли, я сказал: «Бесам не попущено нападать на тебя». Ты же, позволив разрастись буйным порослям (помыслов), приготовил обширное пастбище для бесов, привлекая их к себе (своими) злоумыслами». Не говорил ли я тебе: «В тебе исполняется сказанное в «Книге Притч»: «Якоже нива муж безумный, и яко виноград человек скудоумный: аще оставиши его, опустеет, и травою порастет весь, и будет оставлен, ограды же каменные его раскопаются» (Притч. 24, 30-31)?» Далее (Феодор) сказал: «Куда привел тебя путь недобрый (Притч.16, 29)?». А когда (Мусей) ответил, что у него не было никакого нового помысла, кроме тех, о которых Феодор уже знал, то (Феодор) изрек: «А после, когда ты сидел в келлии, о чем ты думал и что утвердилось в сердце твоем?» На ответ же (Мусея), что то были бесовские внушения, Феодор сказал: «До того часа ни одному из бесов не было попущено напасть на тебя. Но поскольку ты (сам) укоренил в сердце своем таковые дурные (мысли) и стал жилищем бесов, то тщетно твое пребывание здесь, а поэтому велено изгнать тебя из монастыря». Затем Феодор передал (Мусея) четырем молодым монахам и повелел отвести его в его собственный дом. Когда он оказался у монастырских ворот, то, отпущенный четырьмя монахами и, будучи одержим злым духом, устремился в свое селение, мыча словно вол».

Но вернемся к вражьим приражениям, которые можно назвать мысленным искушением, действие которого мы испытываем с каждой мыслью противоположной заповедям и учению Христову.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.32): «…Кто …возжелал освободиться от уз греха и приступил к сему тотчас, враг не оставляет его и здесь, и переменяет только тактику, а не злое свое желание и чаяние преткнуть его о камень искушения какого-либо и погубить. И святые отцы изображают такого обстреливаемым со всех сторон — сверху и снизу, справа и слева, спереди и сзади; отовсюду летят на него стрелы.
Стрелы сверху — внушения чрезмерностей непосильных в трудах духовных;
стрелы снизу — внушения умалить или совсем оставить такие труды, по саможалению, нерадению и беспечности;
стрелы справа — когда враги, по поводу каких-либо добрых начинаний и дел, ввергают в искушение и опасности падения;
стрелы слева — когда враги явные представляют соблазны и влекут на грех;
стрелы спереди — когда враги искушают и смущают помыслами о том, что имеет быть;
стрелы сзади — когда они искушают и возмущают воспоминаниями о прошедших делах и событиях».

Евфимий Зигабен (Толковая Псалтырь, Пс.3): «В отношении к демонам нападение их «окрест» так и надо понимать: ибо они делают свои нападения и спереди, когда т.е. стараются поселить в нас надежду на счастливый исход (наших начинаний); и сзади, когда напоминанием о прежних наших погрешностях стараются осквернять нашу душу; нападают они далее справа, когда содействуя нам в добрых делах, вместе с тем возбуждают в нас тщеславие; нападают слева, когда явно стараются склонить нас ко греху».

Прелесть вражья внушает всем практически одно и то же, только разными словами и с разной силой, но часто бывает, что даже и слова одинаковы.

Если рассматривать вражье прельщение по предметам внушения, то они будут ясно видны на фоне Божественных действий. В теме об откровениях от Бога обозначены основные предметы откровений:
предмет — откровение о действиях Божиих и действиях грешных людей, в форме увещания;
предмет — просвещение о Боге и призыв человека следовать за Ним;
предмет — научение человека о его нравственном состоянии и его пути;
предмет откровения — догмат;
предмет откровения — утешение;
предмет откровения — молитва;
предмет откровения — пророчество.

Что касается предмета вражьих внушений, их можно представить как противоположность тому, как действует Господь. Они будут следующие:
предмет – о действиях Бога и людей – лесть о человеке или отчаяние, ропот и недовольство Богом;
предмет — о самостоятельном пути без руководства опытных учителей или учений св. отцов и подвигах сверх меры;
предмет — о нравственном состоянии — самооправдание, искажение заповедей, при которых человеку кажется, что он делает добро, а на самом деле это зло;
предмет – догмат – искажение догматов Церкви;
предмет – утешение – саможаление и осуждение другого человека, ненависть, злость, гнев и т.п.;
предмет – молитва – уклонение от молитвы или молитва невнимательная, как навык произнесения слов, или молитва мечтательная;
предмет – пророчество – «предсказания» исполняются через раз и имеют подробные описания, возбуждающие вообразительную страсть и несущие предположения, страх и панику.

Рассматривая мысленное прельщение, следует сознавать, что оно может быть достаточно ярким, а может быть малозаметным, и именно эта малозаметность является самой опасной. Именно поэтому некоторые люди, ведущие духовную брань, невольно прельщаются, а некоторые, не ведущие брани и не имеющие постоянной молитвы, могут не верить, что бесы общаются с душой, и это мнение – также прелесть.

Иоанн Кассиан (из Добротолюбия, т.2, ст.166): «У иного может родиться недоумение, как эти злые духи входят в общение с душою, не чувствительно разговаривают с нею, всевают в нее, что ни захотят, видят ее помышления и движения и пользуются ими к ее вреду. Но в этом нет ничего дивного. Дух может входить общение с духом, и сокровенно влиять на него, внушая, что ему желательно. Ибо между ними, как и между людьми, есть некое подобие и сродство по природе».

Злые мысли

Господь подает человеку добрые мысли, а враг, «подражая» Ему, внушает явно злые мысли.

Феофан Затворник (Мысли на каждый день года, Неделя десятая по Пятидесятнице): «Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу и отклоняя от всякого добра, так что тот уверен, что все делает сам, а между тем только исполняет волю своего врага».

Но при этом следует знать, что злые мысли могут исходить и от самого человека, т.е. из памяти его сердца.

Диадох (Слова подвижнические, 83): «Износит сердце и само из себя помышления добрые и не добрые: впрочем помышления не добрые произращает оно не из естества своего, но иные из них имеет оно потому, что память о не добром обратилась в ней в навык по причине прежних прельщений, большую же часть их, и при том наиболее злых, зачинает оно от злодейства демонов. Мы же все их чувствуем исходящими как бы из сердца; почему некие подумали, что в уме нашем вместе пребывают и благодать и грех, приводя в подтверждение сего и слова Господа: «а исходящее из уст из сердца исходит, и это оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния и проч.» (Мф.15:18.20). Не знают же они, что ум наш, по действу тончайшего некоего чувства, и тех злых помыслов, кои влагаются в него злыми духами, делается собственником; так как, по действу плоти, тело, падкое на угождение себе, на это паче, незнаем как, увлекает душу, по причине срастворения своего с нею; ибо плоть безмерно любит ласкательства прелести. По сей причине и помыслы, всеваемые в душу демонами, кажутся исходящими из сердца, усвояем же мы их себе, когда вожделеваем соуслаждаться ими: что, укоряя Господь, как само божественное являет слово, и изрек вышеприведенные глаголы. Ибо когда кто соуслаждается помыслами, лукавым сатаной в него всеваемыми и память о них как бы написует в своем сердце, не явно ли, что потом он из собственной своей произращает их мысли?»

Как видим, память нашего сердца хранит греховные впечатления, которые душа приняла при прошлых прельщениях и которые не были осознаны и отвергнуты покаянием. Сколько же такого зла собрано в сердцах наших?! Будем просить Господа, чтобы очистил всю эту нечистоту из сердец наших, а не то предстанем на Суд Божий в «темных одеждах» и будем вечность находиться в аду нечистоты нашей! Прости нас, Господи, и спаси!

Продолжим тему о мыслях от врага. Злые мысли враг открыто внушает человеку несведущему в духовной брани и не ведущему борьбу со страстями, т.к. человеку об этом ничего, или мало что известно.

Феофан Затворник (Письма, п.472): «Что иногда мысль пролетит сквозь голову недобрая… это вражья стрела. Пускает ее враг, когда внимание желает отвлечь от молитвы и занять чем-либо небожеским. Если внимание остановится над этой мыслию, тогда враг подлетит и начнет строить в голове разные истории, чтобы осквернить душу и разжечь какие-либо нехорошие чувства страстные… Тут один закон… Поскорее воротить внимание от недоброго к доброму и на нем остановить».

Подвижнику же враг редко открыто внушает злые помыслы, т.к. человек их легко распознает.

Антоний Великий (из Добротолюбия, т.1, ст.11): «(Демоны) коль скоро увидят всякого христианина, а тем паче монаха, пребывающими в труде и преуспевающими, то первее всего покушаются и пытаются положить на пути соблазны: соблазны же их суть злые помыслы. Но нам не должно бояться этих внушений их; потому что молитвами, постами и верою в Господа враги тотчас низлагаются. Впрочем, и будучи низложены, они не успокоиваются, но тотчас опять приступают с коварством и хитростью».

Также враг может внушать недобрые мысли после внимательной молитвы или внезапным воздействием.

Феодор Студит (из Добротолюбия, т.4, сл.13): «…Любят демоны после богослужения возмущать души наши недобрыми движениями, чтобы отомстить за поражение, причиненное им внимательным и благоговейным пребыванием в храме…».

Нил Синайский (из Добротолюбия, т.2, ст.48): «Когда вселукавый демон, многие употребив хитрости, не успеет воспрепятствовать молитве рачительного (молитвеника), тогда немного ослабляет (свои нападки), но зато потом, когда кончит он молитву, отмщает ему. Ибо, или воспламенив его гневом, уничтожает то прекрасное настроение, какое приобретается молитвою, или раздражив какую-либо бессловесную сласть (позыв ко вкушению чувственного удовольствия), посмеивается над умом».

Свойство злой мысли таково, что она помрачает ум человека и он не может здраво рассуждать.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.26): «Как облака закрывают солнце, так и греховные помыслы помрачают и губят ум».

Какие советы дают святые против таких мыслей?

Феофан Затворник (Письма, п.140): «Первый прием для испытывающего злые влечения есть — не считать внушения своими, а всеянными, положить разделение между собою и этим всеянным и, признав его чуждым, отнестись к нему не как к своему детищу, а как к вражескому порождению. Отсюда тотчас в душе не ослабляется только, но совсем отходит от нее понуждение — делать по внушению испытываемому… В отношении к пожеланиям, по сознанию вражеского в них к нам подступа, у всех святых полагается вторым приемом: вместо своеличной с ними борьбы обращаться к Господу Спасителю, и они исчезают… Обращайтесь умно к Господу и молите Его прогнать искушение и с искушающим. И это будет. Третий прием — восстановить доброе в себе в обычной его силе. У вас и ум, и сердце целы. Не клевещите на них. Что бывает — бывает от врага. Стало, вам есть за что взяться в себе самих. И беритесь за то. Какие добрые мысли и чувства испытываете, те и спешите восстановить».

Феофан Затворник (Письма, п.601): «Поставьте себе законом всякий раз, как приключится беда, то есть нападение вражие в виде худого помысла или чувства, не довольствоваться одним отражением и несогласием, но присоединять к сему молитву до образования в душе противоположных чувств и мыслей. И всегда этим завершайте свою брань с грехом. Это похоже на вынутие занозы…»

Феофан Затворник (Письма, п.1447): «Относительно недобрых помыслов известно ведь, что коль скоро замечен такой помысл и отвергнут решительно, то, как он ни будь худ, это не вменяется тому, кто его испытывает. Держите сие в мысли и будете покойны».

Мысли, зовущие совершить явный грех на деле

Господь призывает творить добрые дела и не грешить. Мысль же от врага говорит о том, что надо сделать и подталкивает к какому-либо действию по страсти, и это противоречит заповедям:

Силуан Афонский (Поучения. О помыслах и о прелести): «Как люди входят в дом и выходят из него, так и помыслы от бесов приходят и снова могут уйти, если ты их не принимаешь. Если помысел тебе говорит – укради, и ты послушаешь его, то тем самым ты дал над собою власть бесу. Если помысел тебе говорит – ешь много, досыта, и ты будешь есть много, то опять бес взял власть над тобою. И так если будет владеть тобою помысел всякой страсти, то ты станешь жилищем бесов. Но если воспримешь должное покаяние, то они затрепещут и вынуждены будут отойти».

Феофан Затворник (Толкование на Пс.118, ст.62): «Нечистые духи обступают ее (душу), окружают мраком и начинают внушать всякое непотребство, толкуя, что никто не видит: нет ни доносчика, ни свидетеля. Если ум воспротивится, то вступают с ним в спор, представляя в пример много святых, которые согрешали, но потом испрашивали себе прощение и покрывали прежние грехи. Такого рода исправления ненавидит враг, но, чтобы обольстить, обещает это исправление. Когда же успеет вызвать согласие на грех, тогда, видя, что от самого греха душа удерживается уже не любовию к добродетели, а страхом суда и наказания, натолковывает ей разные обманные мысли, так что она и сама себе начинает уже говорить: «кто мя видит? Тма окрест мене, и стены закрывают мя… кого убоюся?» (Сир.23,24-25)».

Мысли-недовольства Богом и хульные мысли

Благодать Божия подает человеку молитвенные слова благодарения и славословия Господу, а враг в противовес оскорбляет и обвиняет Бога. Человек может прельщаться через слышание мыслей четких и сильных, ведущих к недовольству Богом, или это открытая хула, сеющая отчаяние.

Иосиф Исихаст (Послание исихасту пустыннику): «А враг бес… нападает на них и внушает извращенные помыслы, говоря: «Видишь? Ты так понуждаешь себя даже до смерти потрудиться Ему, а Он тебя не слышит! Так что же ты Ему работаешь?» И понуждает его, чтобы тот похулил имя Божие, а бес потом вошел бы в него и его связали бы цепями».

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст. 114): «Упование на помощь Божию есть самая живительная сила на добром пути. Потому-то враг всячески старается не дать ему вселиться в сердце и, когда вселится — заботится ослаблять его. На первых порах внушает: «станет тебе помогать Бог, Которого ты столько оскорблял!» — и потом, на пути добродетели, чуть какое искушение, он не пропускает случая набросать помыслов: «видишь, бросил тебя Бог!».

Если вспомнить грехопадение Адама и Евы, то именно это внушение послужило началу греха.

Феофан Затворник (Что есть духовная жизнь…, пис.20): «Дело (вражьего) внушения, может быть, и не велико, но худо, что поверили (Адам и Ева), не зная кому. Может быть, и это не так бы было важно, если б не те страшно-преступные мысли и чувства к Богу, какие, как яд, влил в них злой дух. Он наговорил им, что Бог запретил им вкушать от древа за тем, чтобы и они не сделались богами. Этому поверили. Но, поверив так, они не могли не принять хульных о Боге помышлений, будто Он завидует им и неблагожелательно к ним относится, а, приняв такие помышления, не могли не миновать и некоторых недобрых к Нему чувств и своевольных решений: «так мы же сами возьмем то, до чего Ты не хочешь допустить нас. Так вот Он какой, — засело у них в сердце о Боге, — а мы думали, что Он такой благой. Ну, так мы сами себя устроим наперекор Ему». Вот эти-то мысли и чувства были страшно преступны!».

Как видим, возникает ропот, мысли о какой-то несправедливости или совершенное забвение о Боге, которое выражается тем, что человек вообще не вспоминает о Нем и не имеет страха Божиего. Упаси нас, Господи, от таких страшных мыслей!

Также враг открыто запугивает и подвижника, стараясь ввергнуть его в отчаяние и ропот на Бога. И такое искушение происходит в те моменты, когда Господь оставляет человека без ощутимого ему Божиего присутствия.

Симеон Новый Богослов (Гимн 14): «(молитва Симеона) — Но Ты, по естеству благоутробный и человеколюбивый и Всемилостивый Господи, помилуй меня тогда; не помяни беззаконий моих и не оставь меня; не дай власти надо мной коварному врагу моему, который ежечасно угрожает мне, рыча на меня, скрежеща зубами и говоря:

(Враг) — На что ты уповаешь? ты надеешься избежать рук моих, потому что, оставив меня и презрев мои заповеди, ты присоединился ко Христу? Но ты никоим образом не избежишь. Ибо куда ты пойдешь? Ты никогда не можешь ускользнуть от меня, изгнавшего Адама и Еву из рая, соделавшего Каина братоубийцей, во время потопа обольстившего всех смертных и жалким образом низвергшего в заблуждение и в ужасную смерть, прельстившего Давида к прелюбодеянию и убийству, поднявшего войну против всех святых и многих (из них) умертвившего, и ты ли, немощный, надеешься совершенно избежать меня?

(Симеон) — Слыша это, Владыко и Боже мой, и Создатель, Творец и Судия мой, имеющий власть над душой и телом моим, как Создатель того и другого, я, жалкий, ужасаюсь, дрожу и трепещу. А он, коварный, упрекая, говорит мне, Христе мой:

(Враг) — Вот ты не бодрствуешь и не воздерживаешься, вот ты не стяжал молитвы, не творишь поклонов, не совершаешь тех трудов, которые некогда начал, и за это одно я отлучу тебя от Христа и возьму с собой в неугасимый огонь.

(Симеон) — …И ныне молю, да не хвалится он предо мною, рабом Твоим, говоря: где твой Христос, где твой Заступник? не Сам ли Он предал тебя в мои руки? Ибо если, обольстив, он возьмет меня в плен, то не моему произволению и небрежению это припишет, но свалит все на Тебя, оставившего меня, говоря так:

(Враг) — Смотри, Тот, на Кого ты уповал, смотри, Тот, к Кому ты приступил, смотри. Тот, о Ком ты думал, что Он благоволит к тебе и любит тебя, о Ком хвалился, что Он принял тебя, как брата и друга, сына и наследника,- как Он оставил тебя и предал в мои руки — врага твоего, неожиданно изменив тебе и вдруг возненавидев тебя?

(Симеон) — Итак, услыши и не оставь, меня, Спаситель, не попусти стать поношением Твоим, Боже мой…».

Также есть откровенно хульные мысли.

Иоанн Лествичник (Лествица, гл.23): «Часто во время Божественной литургии, и в самый страшный час совершения Таин, сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую святую Жертву. Отсюда явно открывается, что сии нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался. И если мои сии бесчестные и нелепые изречения, то как же я, приняв оный небесный Дар, поклоняюсь? Как могу благословлять, и в то же время злословить? Часто сей обольститель и душегубец многих приводил в исступление ума. Никакой помысл не бывает так трудно исповедать, как сей; посему он во многих пребывал до самой старости, ибо ничто так не укрепляет против нас бесов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедаем, но таим и питаем их в сердце. Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах; ибо Господь есть сердцеведец, и знает, что такие слова не наши, но врагов наших… Когда мы станем на молитву, то сии нечистые и неизрекаемые помыслы восстают на нас, а по окончании молитвы тотчас от нас отходят; ибо они не имеют обыкновения бороться с теми, которые против них не вооружаются. Безбожный сей дух не только хулит Бога и все Божественное, но и слова срамные и бесчестные произносит в нас, чтобы мы или оставили молитву, или впали в отчаяние. Сей лукавый и бесчестный мучитель многих отвлек от молитвы; многих отлучил от Св. Таин; некоторых тела изнурил печалию; иных истомил постом, не давая им ни малейшей ослабы. Он делает это не только с мирянами, но и проходящими монашескую жизнь, внушая им, что для них нет никакой надежды ко спасению, и что они окаяннее всех неверных и язычников. Кого дух хулы беспокоит, и кто хочет избавиться от него, тот пусть знает несомненно, что не душа его виновна в таких помыслах, но нечистый бес, сказавший некогда Самому Господу: «сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися» (Матф. 4, 9). Посему и мы, презирая его, и вменяя за ничто влагаемые им помыслы, скажем ему: «иди за мною сатано: Господу Богу» моему поклонюся и «Тому Единому» послужу; «болезнь же» твоя и слова твои обратятся «на главу» твою, «и на верх» твой «снидет» хула твоя в нынешнем веке и в будущем (Пс.7,17). Кто другим образом хотел бы победить беса хулы, тот уподобился бы покушающемуся удержать своими руками молнию. Ибо как настигнуть, состязаться и бороться с тем, который вдруг, как ветер, влетает в сердце, мгновенно произносит слово, и тотчас исчезает? Все другие враги, стоят, борются, медлят и дают время тем, которые подвизаются против них. Сей же не так: он только что явился, и уже отступил; проговорил – и исчез. Бес этот часто старается нападать на простейших по уму и незлобивейших, которые более других беспокоятся и смущаются от сего; о них можно сказать по справедливости, что все сие бывает с ними не от превозношения их, но от зависти бесов. Перестанем судить и осуждать ближнего, и мы не будем бояться хульных помыслов; ибо причина и корень второго есть первое.  Как затворившийся в доме слышит слова проходящих, хотя сам с ними и не разговаривает: так душа, пребывающая в себе самой, слыша хулы диавола, смущается тем, что он, проходя мимо ее произносит. Кто презирает сего врага, тот от мучительства его освобождается; а кто иным образом ухищряется вести с ним борьбу, тем он возобладает. Хотящий победить духов словами подобен старающемуся запереть ветры».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, § 422): «Сколько пакости и такими помыслами (злыми и хульными) делает нам враг наш, сколько их, как стрел ра­зожженных, пускает на нас на всякое время, день и час, сказать невозможно! От чего убогая душа так уязвляется печалью, что предпочита­ет терпеть всякое поношение и биение внеш­нее, нежели таковые вражьи стрелы».

Для того, чтобы враги не мучили нашу душу хулой, необходимо исполнять несколько правил. Первое. Необходимо постоянно быть очень внимательным к тому, о чем мы думаем.       

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, § 422): «Потому апостол увещевает нас как во всяком, так и в этом искушении, против врага того осторож­ными быть: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкаю­щий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою» (1Петр.5,8-9). И Павел свя­той: «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Госпо­дом и могуществом силы Его. Облекитесь во все­оружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских», и прочее (Еф.6,10-11 и след.)»

Второе. Необходимо помнить, что все происходит по попущению Божиему и все – во благо нам.

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, § 422): «Такое искушение бывает попущением Божиим на пользу нашу. Как, видя врага, на­ходящего на город, затворяем врата и со вся­ким опасением охраняем город, чтобы войдя не разорил города и нас бы не погубил, или в плен не отвел, так, чувствуя к нам приход душевного врага через такие злые помыслы, должно затво­рять дома душ наших, укреплять и тщательно хранить, дабы внутрь не ворвался и не разорил душевного дома, — что бывает страхом Божи­им и усердною молитвою. И посему видим, что он всегда готов на нас напасть и погубить нас, но столько нападает, сколько сила Божия по­пускает ему. А так, и нехотя, поощряет нас ко всегдашнему трезвению и бдению против него. Ибо как частое неприятелей нападение осто­рожнейшими делает граждан, так частое дья­вольское искушение осторожнейшим и искус­нейшим творит христианина. Ибо в бесстрас­тии, покое и безопасности обычай людям есть лениться и ослабевать, но в страхе и беде осто­рожными бывают. И дьявольское такое искушение делает человека осторожным, дабы все­гда его нападения ожидал, и к отражению его приуготовлял себя, и само нападение с помо­щью Божией отражал. И так, хотя намерение его злое есть, но когда мы трезвимся и бодрству­ем, Божией помощью обращается нам в добро. Он мыслит на зло и погибель нашу, но Бог «со­действует нам ко благу» (Рим.8,28), — ему в стыд и поношение, нам же в похвалу, потому что дух лукавый и сильный немощным человеком от­ражается и посрамляется».

Третье. Необходимо не останавливать внимания на подобных помыслах, а отвергать их путем выражения Господу в молитве несогласия с ними.

Феофан Затворник (Письма, п.49): «Относительно хульных помыслов надобно жалеть и каяться перед Господом; но не падать духом и не думать, что от этого пагуба. Как вы не хотите таких помыслов, отвращаетесь от них, то Бог и не гневается на вас. Помыслы не от вас, а враг всевает. И вина на нем… Богу молитесь на врага, чтоб отогнал. Почаще сказывайте духовнику. И враг отбежит. Он пристает с такими докуками, когда увидит, что душа робеет. А когда увидит, что душа мужественна и понимает его козни, тотчас отстает».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, ч.2, § 422): «Такие помыслы не по воле, но против воли нашей бывают; поэтому в грех нам они не вме­няются. Ибо то только в грех нам вменяется, чему соизволяем. Потому и вредить душе нашей не может, что бы оно ни было, от врага нашего того наносимое, пока тому не соизволяем, но противимся. Как неприятель, хотя и мечет стре­лы свои на град, но не вредит граду, пока не сда­стся ему град, так и враждебный душ наших не­приятель, дьявол, хотя и мечет разожженные стрелы свои на душевный град наш, но ничего не успевает, пока злой воле его не соизволяем, но отражаем от себя злокозненные наветы его. Как во всяком искушении, так в этом осо­бенно посрамляется и со стыдом отходит он от искушаемого, если он твердо против него сто­ит и оплевывает его со злыми его наветами. И чем большее от него искушение бывает, тем больший ему стыд и посрамление последует, а искушаемому большая похвала и слава, если борется и подвизается против искусителя. Ибо таким образом гордый и высокоумный дух сми­ренным и немощным человеком побеждается и посрамляется. Как исполину больший стыд, срам и поношение бывает, когда побежден бывает малым отроком, а не равным себе, так дьявола всякая от него на человека наносимая брань в посрамление приводит, если не по зло­му его хотению бывает. Ибо всякий человек, сам по себе, есть перед ним, как малый отрок перед исполином, но силой Божией укреплен, побеждает его, как малый отрок великого ис­полина, на посрамление его. А когда дьяволу стыд и посрамление бывает, что немощного человека не может победить, то человеку непре­менно похвала и честь последует. Но человек всю похвалу и славу отдавать должен Богу, ибо не собственною своею силою, но Божией укрепляется и посрамляет врага. В житии преподобного Нифонта читаем: «Пришел некий брат к сему святому, злыми и хульными помыслами смущен, и в скорби этой просил совета и утешения. Отвечал ему отец: «Прими, брат, утешение по разуму моему: море, когда вспенится, великие возносит волны и бьет о камень, волны же снова возвращаются в море. Также и помыслы злые, от дьявола нахо­дящие, человеческому приближаются смыслу. Когда человек, послушав его совета и соизво­лив, тому последует, погибает, как и многие, тому повинуясь, погибли. Если же кто боримый не соизволяет помыслам хульным и, более того, мужается и противится тем, оплевывая беса, то злоба его возвращается ему на главу, человек же тот венец принимает. И ты, чадо, терпи, про­тивься бесу молитвою и постом — и побежит скоро от тебя», и прочее (См. декабря 23 дня)».

Дмитрий Ростовский (Врачевство духовное против смущающих и хульных помыслов…): «Со многими людьми бывает такое искушение от хульного духа, что, смущаемые хульными помыслами, они не знают, что им делать, и приходят в отчаяние, считая, что это их грех, и думая, что они сами виноваты в тех лютых и мерзких помыслах. Хульный помысел есть искушение для человека богобоязненного и особенно смущает его, когда он творит молитву или делает что-либо доброе. Хульные помыслы не находят на человека, валяющегося в смертных грехах, нерадивого, не богобоязненного, ленивого и небрегущего о своем спасении. Они нападают на тех, кто живет добродетельно, в трудах покаяния и в любви Божией. Этим хульным искушением диавол ведет человека к тому, чтобы устрашить его. Или, если он свободен от иных грехов, чтобы возмутить его совесть. Если он в покаянии, то чтобы прервать его покаяние. Если же от добродетели восходит к добродетели, то чтобы остановить и низвергнуть его. Но если диавол не успеет в этом, он стремится хотя бы оскорбить и смутить его. Однако умный пусть рассуждает. Пусть не думает, что эти мысли принадлежат ему и от него самого происходят, но что они приносятся диаволом, который есть их начало и изобретатель. Ибо как могут исходить от нашего сердца и воли те хулы, которые мы ненавидим, и скорее желали бы себе болезни, чем таких мыслей? В этом состоит истинное удостоверение, что не от нашего произволения рождаются хулы, потому что мы их не любим и не желаем. Всякий угнетенный хульными помыслами пусть не вменяет их себе в грех, но считает их за особое искушение, ибо чем больше кто будет вменять в грех себе хульные помыслы, тем более утешит своего врага диавола, который потому уже будет торжествовать, что чью-либо совесть смутил будто грехом. Если бы кто сидел связанный посреди богохульствующих людей, слышал их речи против Бога, Таин Христовых, Пречистой Богородицы и всех святых и хотел бы убежать от них, чтобы не слышать этих речей, но не мог, потому что связан, и не мог бы даже заткнуть ушей,- скажи мне, был бы он грешен оттого, что нехотя слышит их хульные речи? Воистину не только не имел бы никакого греха, но и великой похвалы сподобился бы от Бога, потому что, будучи связан и не имея возможности убежать, он с тяжестью в душе слушал их богохульные слова. Подобное бывает и с теми, которых диавол угнетает хульными помыслами, когда они ни убежать от них не могут, ни избавиться от них, ни отрястись от нечистого духа, который бесстыдно и беспрестанно наводит на них хульные помыслы хотя они не хотят их, не любят и даже ненавидят их. Ведь не только никакого греха не будут они иметь от этих мыслей, но и большую благодать заслуживают у Бога. Нужно молить Господа Бога, чтобы Он удалил это искушение отогнал хульного духа. А если этого не случится, то терпеть кротко и с благодарностью, помня, что не от гнева, но от благодати Божией попущено было это искушение для того, чтобы мы оказались в нем терпеливыми и несмущенными. И апостол Павел терпел нечто подобное, когда говорил о пакостнике, данном ему, о котором он троекратно молился и не получал просимого, ибо услышал: «Довольно для тебя благодати Моей» (2 Кор. 12, 9). Некто из великих старцев часто говорил про себя: «Не соизволяю, не соизволяю». И когда что-либо делал: ходил ли, или сидел, или работал, или читал, или молился, то многократно повторял эти слова. Услышав это, ученик его спросил: «Скажи мне, авва, зачем ты часто говоришь это слово?». Отец ответил: «Когда какой-либо злой помысел приходит в мой ум, и я ощущаю его, тогда говорю ему, что не принимаю его, и тотчас злой помысел убегает и пропадает без вести». Когда страдаешь от хульного духа, как только найдут на тебя хульные помыслы и нечистые, ты легко можешь избавиться от них и отогнать их от тебя этим словом: «Не принимаю». Не принимаю, диавол, твои хуления! Твои они, а не мои мерзости; я же не только не принимаю их, но и ненавижу. Поэтому пусть никто не смущается и не отчаивается, имея наваждения от помыслов хульных, зная, что они нам более на пользу, чем на соблазн, а самим бесам на посрамление.  …Если придет хульная мысль на Бога, читай: «Верую во единаго Бога» — до конца. И если возможно, сотвори несколько метаний или поклонов. Если придет хульная мысль на Пречистые Тайны Христовы, читай: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистинну Христос»-до конца, и сотвори поклоны. Если придет хульная мысль на Пречистую Богородицу, то читай какую-либо молитву к Пречистой Богородице — или «Под Твое Благоутробие», или «Богородице Дево, радуйся», или какой-либо тропарь богородичный, с поклонами, говоря: «Пресвятая Богородице, спаси мя, грешнаго». Если придет хульная мысль на какого-либо святого, читай: «Моли Бога о мне грешном, святой (имя рек), яко аз по Бозе, к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душах наших». И сотвори поклоны, говоря: «Святый (имя рек), моли Бога о мне грешном». Если придет хульная мысль на какую-либо икону, сотвори перед той иконой пятнадцать поклонов или сколько можешь, молясь тому, кто изображен на ней, и таким образом ты с Божией помощью ни во что обратишь хульные мысли».

Мысли против покаяния, ведущие или к духовному бездействию или к отчаянию

Благодать Божия ведет к покаянию и сокрушению духа, враг же сеет различные мысли против покаяния, исповеди и Причастия, начиная от внушений о том, что у человека нет грехов; далее — грешить с надеждой на прощение; и заканчивая мыслью о не прощении грешника. Все это является вражьим прельщением.

Ефрем Сирин (Творения, ч. 3, стр.363-364): «А людям простым, подавая меч отчаяния, говорит: «На что ты рассчитываешь, человек? Для чего сам себя обманываешь, говоря, что Бог есть Бог кающихся? Ты блудник, прелюбодей, хищник; ты убивал, крал, лгал, нарушал клятву; какая же тебе надежда на спасение? Ты погиб, поэтому удовлетворяй пожеланиям своим; будущее ты утратил, не лишай себя хотя настоящего». Таковы речи дьявольские; но противно ему слово Христово: «Ты погиб, но можешь спастись; ты был блудником, но можешь уцеломудриться». На вопрос Петров, сколько раз отпускать грех кающемуся брату, Христос говорит: «седмьдесят седмерицею» (ср.:Мф.18,22), означая сим, что прощение можно получать всегда до неопределенного числа раз. Человек, в чем застигнут будет при конце — в добром ли, худом ли, в том и судится. Приведи себе на память, брат, как спасались грешники, и не отчаивайся. Представь в уме блаженного Манассию, блудницу, мытаря, разбойника, блудного сына — и избегнешь вражией прелести».

Авва Исаия (Слово 16): «Кто же говорит тебе: куда тебе бежать? нет тебе покаяния, — тот от вражьей стороны, (и говорит так), чтоб склонить человека оставить намерение вести прочее воздержную жизнь. А печаль по Богу не налегает на человека (подавляющею тяготою), но говорит ему: не бойся, приди опять (к Богу); ибо знает Он, что человек немощен, и подает ему силу».

Ефрем Сирин (О страхе Божием): «Послушайте, отцы и братия; враг часто подущает человека, говоря: «Ты еще молод, удовлетвори своим пожеланиям. Как многие, думаешь ты, наслаждались в мире не лишены вечных благ? И ты еще молод: ешь, пей, увеселяйся благами мира сего; под старость покаешься. И для чего хочется тебе с такого возраста измождать тело свое?». Потом приходит старость, и этот коварныйприводит изречения Священного Писания и говорит: «Воздыхаешь ты, человек, сомневаешься в Божием милосердии, и представляешь себе, что Бог немилостив. А Божие Писание проповедует, что Бог милостив и человеколюбив. Что же, разве не знает Он, что немощный и слабый ты старец? Известно Ему, что не можешь ты ни поститься, ни ночи проводить во бдении, ни спать на голой земле. Не слышал ли ты, как говорит Он в Евангелии, что и с раннего, и со среднего возраста служащие Ему, а также старики получают равную награду? Ибо сказал Он в Евангелии, что пришедшие в первом, и в третьем, и в шестом, и в девятом, и в одиннадцатом часу получили равную плату. Вот и пророк Давид пророчествовал: «Благословил есть… малыя с великими» (Пс.113,21). Такие речи говорит враг знающим Писание, чтобы ни в юности, ни в старости не дать им оплакать грехи свои. …Когда диавол скажет тебе: «Удовлетвори пожеланиям своим», ты скажи ему: «Есть ли какая польза от нечистых удовольствий, напротив того, не огонь ли вечный доставят они мне?» А когда станет представлять тебе Божие человеколюбие, скажи ему: «Сам знаю, что Бог милостив и человеколюбив, но знаю также, что Он и Праведный Судия; известно мне, что тебя и отверженных с тобою не пощадил Он, но осудил на вечный огонь». И если скажет тебе: «Я бесплотен и не обложен немощью, потому Бог не пощадил меня, тебя же пощадит», то отвечай ему: «Почему же не пощадил прародителя Адама, Еву, Каина, живших во время потопа, и содомлян, и даже ученика Своего? А если не пощадил собственного Своего ученика, то почему пощадит меня?..» Сказав сие, запечатлей себя крестным знамением, и враг бежит от тебя».

Никодим Святогорец(Невидимая брань, ч.1, гл.31): «Тех, которые познали худость и бедственность жизни, которою живут, враг успевает удерживать в своей власти наибольшею частию следующим простым, но всесильным внушением: “После, после; завтра, завтра”. И бедный грешник, прельщаясь тенью доброхотства, представляемого таким внушением, решает: “В самом деле, завтра; ныне я покончу свое дело, и потом с полнейшею беспопечительностию предам себя в руки благодати Божией и неуклонно потеку путем духовной жизни; ныне сделаю то и то, а завтра покаюсь”. Сеть это вражеская, брате мой, которою он уловляет многих и премногих и держит в своих руках весь мир. Причина же, по которой эта сеть так удобно осечивает нас, есть наше нерадение и ослепление. Ничем другим, как нерадением и ослеплением, нельзя объяснить того, что в таком важном деле, от которого зависят все наше спасение и явление на нас славы Божией, мы не беремся тотчас за самое простое и легкое и вместе самое действительное орудие, именно, чтоб с полною решимостию и энергиею сказать в себе: “Сейчас! сейчас начну духовную жизнь, а не после; ныне покаюсь, а не завтра. Ныне, сейчас в моих руках, а завтра и после в руках Божиих. Но если и благоугодно будет Господу дать мне завтра и после, могу ли я быть уверенным, что и завтра найдет на меня это благое и понудительное помышление об исправлении жизни?” К тому же, что за бессмыслие говорить, например, когда предлагается верное средство от болезни: “Погоди, дай еще поболю немного?” А отлагающий дело спасения совершенно походит на такого».

Феофан Затворник (Письма, п.477): «Но блюдите, как опасно ходите. Господь возвращает кающимся свои милости, чтоб не падали в отчаяние согрешающие, а враг обращает сие в соблазн к новым падениям, внушая: «Ничего… падал… но Бог возвратил тебе все… согреши и еще… ничего… покаешься, и все возвратится»… Эта лесть обольстительнее всех… и кажется не важною… а между тем исполнение ее есть грех крайний, на небо вопиющий, именно: грешить в надежде на милость Божию. Милость Божия безмерна, но мы мерны… и можем зайти до того, что перестанем каяться и сокрушаться от частых падений, а без этого не будет в нас сосуда для принятия милости… Помните сие в мысли и чувстве, и со страхом и трепетом свое спасение содевайте».

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.6): «Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай тогда только, когда видишь что низвлекаешься во глубину отчаяния».

Отцы не только говорят о том, как происходят прельщения, но и объясняют причину таких прельщений.

Исидор Пелусиот (Письма, ч.3, 372): «…Надлежит не вперед откладывать, но делать, потому что не знаем и времени кончины, и злоухищрений диавола, какие строит против нас, отвлекая всегда от настоящего и заставляя мечтать о будущем. Поелику знает, что мы, люди, живем настоящим, а будущее для нас сомнительно, то ополчается на нас и, обманывая в настоящем, поставляет на вид будущее и низвергает в пропасть поверивших ему и рассуждающих, что нынешний день всегда будет для них настоящим; почему потребное для дела время губя на безделье, находят все для себя благовременным. Ибо время не ждет замедлевшего…».

Также враг может уводить от покаяния путем сомнений в вездеприсутствии Бога.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Твое сомнение в присутствии Божием в каком-либо месте и в какое-либо время и происходящее оттого мучение души доказывает то, что мы ни минуты и ни в каком месте не можем быть без Бога, и во всякое мгновение и на всяком месте Им одним живем, значит, сомнение отрицательным образом только утверждает истину присутствия Божия на всяком месте и невозможность нам, как и всякой твари, быть без Него нигде. И действительно, где бы ты ни был, если ты усумнишься в присутствии Божием и у тебя будет теснота и огонь на сердце, не поддавайся сомнению, сочти его обаянием, мечтою диавольскою, и тотчас тебе будет легко. Помнить надо всегда, что Бог, как и наша душа, суть мысленные, духовные существа: и мыслями и сердцами нашими мы или приближаемся к Богу, бываем один дух с Ним, или удаляемся от Него и делаемся одним духом с диаволом и споспешной его силой».

Мысли – блуждания и забывчивость при разговорах

Следует сказать, что существуют бесы–«скитальцы», которые прельщают тем, что человек мысленно перемещается из одних мест в другие, воображает различные встречи и беседы, а затем, увлекши человека такими мечтами, передают его другим бесам.

Евагрий (О помыслах): «Есть бес, называемый «скитальцем» («бродягой»), который предстает перед братиями преимущественно под утро. Он водит ум из города в город, из селения в селение и из дома в дом; сначала устраиваются простые встречи, затем происходят беседы со знакомыми и, наконец, ведутся долгие разговоры. Вследствие таких (мнимых) встреч губится собственное (мирное) состояние (души подвижника) и он понемногу отходит от ведения Божиего и от добродетели, забывая (в конце концов) и об обете (своем). Поэтому отшельнику необходимо внимательно наблюдать за этим бесом (и знать), откуда он приходит и куда уходит, потому что не наобум и не как придется совершает он этот большой круг, но поступает он так (намеренно), желая погубить (мирное) состояние (души) отшельника, дабы ум, распалившись подобными вещами и опьянев от таких встреч, сразу попал (в руки) или беса блуда, или беса гнева, или беса тоски, то есть тех бесов, которые более всего омрачают светлость состояния (души) отшельника».

И также кратко отметим о вражьих ухищрениях.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство в духовной жизни, вопрос 700): «Случается, что когда я беседую с кем-нибудь, то ум мой вдруг рассеивается так, что я, кажется, бываю вне себя и забываю, о чем мы говорим, не потому, чтобы ум мой переносился к чему-либо другому, но потому, что он приходит в исступление. Что это значит, Отец мой, и что мне делать, — я очень скорблю (о сем)? Ответ: Эта брань от диавола, который хочет ввести человека в стыд пред присутствующими. Если же откровенно объяснишь им это, говоря: «простите меня, диавол увлек меня в рассеянность», то он постыдится, и брань сия пройдет; вперед же беседуй со вниманием. Это можно считать ничтожным, но не понимающего приводит в большой стыд. Вспоминание же имени Божия совершенно упразднит все злое и укрепит немощь нашу. Аминь».

По своему опыту мы все знаем, что враг не подает нам подобное рассеяние в форме забывчивости, когда мы осуждаем людей, гневаемся, ссоримся, пустословим и т.п.. А если и произойдет такое при обиде, злопамятстве или праздной беседе, то восхвалим Господа за Его милость, что подал такое рассеяние для нашего вразумления и не будем пытаться вспоминать «а что же я хотел сказать?», и смиренно замолчим. 

Мысли — воспоминания о делах и вещах мира

Т.к. человек живет в видимом мире, то и имеет много забот, попечений, впечатлений, событий, связанных с этим миром. И враг постоянно действует на человека через предметы и события мира.

Феофан Затворник (Толкование Послания к эфесянам, 2.2): «Поприще, сцена, на которой раскрывается грех — есть мир; приводящий все в нем в движение – есть диавол. Кто по веку мира ходит, тот ходит по диаволу, которого Господь назвал князем мира и века (Ин.12,13; 14,30)».

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «К большей еще беде, в мире сем есть свой князь, единственный по лукавству, злобе и опытности в обольщениях. Чрез плоть и вещественность, с коим смесилась душа по падении, имеет он к ней свободный доступ и, подступая, разносторонне разжигает в ней пытливость, любоимание, сластолюбивую самоутешность; разными своими прельщениями держит в них безвыходно, разными подущениями наводит на планы к удовлетворению их и потом или помогает выполнить их, или разоряет указанием других сильнейших планов, все с одною целью — продлить и углубить пребывание в них. Это и составляет смену мирских неудач и удач, Богом неблагословенных. Князь сей имеет целое полчище слуг, подчиненных себе духов злобы. В каждое мгновение быстро носятся они по всем пределам обитаемого мира, чтобы там засеменять одно, в другом месте другое, углублять запутанных в сети греха, подновлять путы, ослабевшие и порвавшиеся, особенно же блюсти, чтобы никто не вздумал разрешиться от их уз и выйти на свободу. В сем последнем случае они поспешно стекаются вокруг своевольника, сначала по одному, потом отрядами и легионами, а наконец, всем полчищем, и это в разных видах и приемах, чтобы заградить все исходы, починивать нити и сети и, по другому сравнению, опять столкнуть в бездну начавшего выбираться из ней по крутизне. Есть у этого невидимого царства духов особые места тронные, где составляются планы, получаются распоряжения, принимаются отчеты с одобрением или укором деятелей. Это глубины сатанины, по выражению святого Иоанна Богослова. На земле, в среде царства их из людей, места сии суть союзы злодеев, развратников, особенно неверов-кощунников, кои делом, словом и писанием всюду разливают мрак греховный и заслоняют свет Божий. Орган, коим выражают они здесь свою волю и власть, есть совокупность обычаев мирских, пропитанных греховными стихиями, всегда одуряющих и отвлекающих от Бога.  …У сатаны одна забота, чтобы то, чем человек весь занят, где его сознание, внимание, сердце — было не Бог единственно и исключительно, а что-нибудь вне Его, чтобы, прилепившись к сему умом, волею и сердцем, он имел то вместо Бога и о том только заботился, о том разведывал, тем услаждался и обладал. Здесь не только страсти плотские и душевные, но и вещи благовидные, как, например, ученость, художественность, житейскость, — могут служить узами, коими держит сатана ослепленных грешников в своей области, не давая им опомниться».

Как же он действует? Через нашу память, через внешнее наблюдение и через привычку услаждения предметами мира, но при всех этих способах основополагающей является память, которая более хранит плотские впечатления, чем духовные и память о Боге. Поэтому подвижники стремились путем молитвы и богомыслия изгладить из нее все греховные и суетные впечатления, а восстановить память Божию.

Диадох (Подвижническое слово, 88): «память человеческая от преступления Адамова некако разделилась на двоякое помышление. Но если мы с горячей ревностью начнем исполнять заповеди Божии, тогда благодать освещая все наши чувства в глубоком некоем ощущении, будет попалять все наши греховные воспоминания, сердце же наше услаждая некиим миром любви непрестающей, будет приучать нас к тому, чтоб помышлять духовное, а не плотское. Сие очень часто случается с приближающимися к совершенству, кои непрестанную имеют в сердце своем память о Господе».

Если же человек не подвизается, то его память служит греху.

Диадох (Подвижническое слово 61): «Когда душа возмущается гневом, или отягчается многоядением, или сильной печалью омрачается, тогда ум не может держать памятования о Боге, хотя бы и понуждаем был к тому как-нибудь. Ибо весь будучи омрачен лютостью сих страстей, бывает он тогда совершенно чужд собственного чувства; почему желание не имеет где наложить свою печать, чтоб чрез то ум мог носить незабвенным и неизменным вид богомыслия, так как тогда память его огрубевает по причине суровства страстей. Когда же она бывает свободна от таких возмущений, тогда, если иногда и успеет забвение на мгновение украсть мысль о возлюбленном Господе, ум, восприяв свою энергию и живость, тотчас опять с жаром емлется за многовожделенную оную и спасительную молитву; ибо тогда сама благодать и сбогомысльствует душе и совзывает: Господи Иисусе Христе! подобно тому, как мать, уча дитя свое многократно повторяет вместе с ним Имя — Отец, пока не доведет его до навыка, вместо всякого другого, подсильного дитяти слова, ясно произносить — Отец, даже и во сне».

Поэтому нам нужна постоянная молитва, покаяние и внутренняя брань с воспоминаниями и настоящими и прошлыми впечатлениями.

Часто враг возбуждает в людях воспоминания скорбных событий и это приводит человека к внутреннему расстройству, к отчаянию, к печали, человек как бы переживает все заново. При этом в уме появляются образы – представления из прошлого, происходят внутренние разговоры с самим собою или с воображаемыми людьми и все это расслабляет ум и сердце. Поэтому нельзя поддерживать такие воспоминания прошлого, а благодарить Господа за все, что Он ниспосылал в этой жизни, т.к. все это было во благо.

Игнатий Брянчанинов (Письма, п.39): «В скорбных помыслах никакого нет толку: от скорби не избавляют, никакой помощи не приносят, только расстраивают душу и тело, значит они от бесов — и надобно их отгонять от себя. Отгоняют же скорбные помыслы «Благодарением Богу».

Далее враг возбуждает воспоминание прежних греховных удовольствий.

Евагрий (главы о молитве): «Молясь, будь предельно бдительным в отношении к памяти своей, дабы не предложила она тебе свои (греховные воспоминания). Наоборот, подвигай себя к ведению служения (своего). Ибо ум во время молитвы может быть похищен памятью».

Также враг напоминает человеку о будущих заботах и делах.

Евагрий (главы о молитве): «Когда ты молишься, то память вызывает в тебе либо мечтания о прошлых делах, либо новые заботы, либо представляет тебе лицо обидчика».

Феофан Затворник (Письма, п.287): «Пишете, что вас тяготит забота житейская до того, что и молиться не дает. Это вражье наважденье. Как нам нужны: кров, одежда, пища и др. вещи, то нужно и добывать их; нужно потому и думать об этом и стараться. И в этом ничего нет грешного. Так Бог благословил устроить нашу жизнь. Но к этому безгрешному враг, подкравшись, прививает грешное, это непрестанную заботу, которою и голову тяготит и сердце гложет. Против этой болезни направлены все наставления Спасителя о непопечении: «не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний (сам) будет заботиться о своем» и т. д. (Мф.6, 34). Не то сие значит, чтоб ничего не делать, а то, чтоб все делая, не томились излишнею заботою, которая ничего не придает, а только томит…».

Исходя из всего вышеприведенного, становится понятно, что необходимо очищать наш ум и сердце от того, что собрано в них, и та же память может помочь это делать.

Cт. Георгий Затворник (Письма, 3,44): «Вы одно удерживайте в сердце вашем доброе, благое, спасительное; прочее же предавайте забвению, или отвергайте от сердца своего, когда что-нибудь такое вспоминается вам на смущение. Добрым делом, благим словом и мыслью благою совершенно побеждается всякое зло; посему все, что до вас собственно надлежит, делайте так, чтобы о всем прославлялось имя Божие, и помните в самом сердце вашем заповеди Господни, по которым вы можете с успехом препровождать благополучную жизнь и в нынешнем и в будущем веке».

Игнатий Брянчанинов (Слово о смерти): «полезно возбуждать в себе воспоминание о смерти посещением кладбища, посещением болящих, присутствием при кончине и погребении ближних, частым рассматриванием и обновлением в памяти различных современных смертей, слышанных и виденных нами».

Более подробно о памяти мы будем говорить в теме о человеке.

Мысли, как рассуждения с самим собою

Вышеприведенные виды прельщения касались мыслей против Бога и мыслей о мире, а, начиная с этого раздела, мы рассмотрим мысли о самом человеке, которые наиболее разнообразны.

Благодать Божия подает молитву – разговор с Богом, которая выражается обращенным к Богу рассуждением человека о себе и о своих грехах или молитву – рассуждение к своей душе, как духовный самоанализ, переходящий в покаянную молитву. Враг же, искажая эту потребность в общении с Богом и покаянный самоанализ, приучает человека рассуждать о себе, обращаясь только к самому себе или рассуждать, оправдывая себя. Подробно о мыслях — внутренних разговорах мы поговорим в теме о мышлении, а сейчас кратко остановимся на основных моментах.

Что же происходит в уме, когда человек начинает внутренне беседовать сам с собою? По учению Евагрия, это выглядит следующим образом: наш ум может воспринимать чувственные предметы и создавать образы, но он также и воспринимает представления о своем теле, и обычно не создает его образа-представления в воображении, а только осознает себя. При этом:

Евагрий (О помыслах, гл.25): «…посредством этого внешнего образа ум все совершает внутри себя, то есть мысленно судит и ходит, дает и получает. Он совершает и говорит все, что захочет, благодаря быстроте умопредставлений: иногда он (даже как бы) воспринимает образ своего собственного тела и протягивает руку, чтобы взять нечто от дающих, а иногда он отлагает этот образ, чтобы, облекшись во внешний вид ближнего, как бы собственными руками дарит что-либо».

Как видим, человек может представлять и не представлять себя в уме, но осознавать себя, и это является свойством человеческого самосознания, благодаря которому возможен самоанализ, самоосуждение и исповедание своих грехов.

Василий Великий (Правила кратко изложенные…, вопр.17): «Осудивший сам себя свободен по причине покаяния, особенно если и в прочем соблюдает себя от поползновения».

 Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты, 1, О терпении): «Самоукорение есть христианское делание, есть умное делание, противопоставленное и противодействующее болезненному свойству своему падшего естества, по которому все люди стараются выказать себя праведниками. Самоукорение есть насилие падшему естеству».

Самоанализ как рассуждение о себе и своих поступках помогает человеку учиться истине и добродетелям.

Василий Великий (Правила пространно изложенные…, вопр.37): «Обозрение прошедшего весьма полезно, чтобы снова не впадать нам в подобные грехи».

Варсануфий Великий (Руководство в духовной жизни, в.288): «Отцы назначили время для внимания своим помыслам, говоря: «Утром испытай себя, как провел ты ночь, и вечером также, как провел день; и среди дня, когда отяготишься помыслами, рассмотри себя»  

Игнатий Брянчанинов (Аскетическая проповедь, ч.2): «Чем более будешь погружаться в рассмотрение себя, тем удовлетворительнее будут твои исповеди и покаяние, тем ощутительнее и обильнее прольется в душу твою обновление, даруемое исповеданием грехов».

Враг же всячески старается увести от этих целей, и направляет все усилия привлечь человека к разговору с самим собою, а в итоге с врагом, затуманить ум и прельстить тем, что человек думает, что этого его рассуждение, в котором как бы два внутренних человека спорят или что-то утверждают. Все примеры помыслов, приведенные ниже, являются ярким свидетельством тому, о чем «рассуждает» человек сам с собою. А сейчас мы приведем примеры благодатного молитвенного обращения человека к самому себе.

Платон, Митр. Московский (т.4, Слово в тезоименитства …. княгини Марии Федоровны): «Первая Марии к покаянию побудительная причина была размышление о самой себе. Поскольку она человек, она, кажется, так сама в себе размышляла: «Я святейших рук Божиих создание; я чувствую в себе дыхание жизни, проистекшей из Источника присносущного. Я, находя в себе преимущественное различие от всех тварей, вижу, что благоволил Творец носить мне образ Его; я понимаю совершенства Божии и вижу, что мне оным сообразоваться должно. Я ощущаю в себе совесть, которая мне всегда представляет мои обязательства да представляет вместе и то, что я их или нерадивая исполнительница, или несчастная преступница. Ах! Таковое мое состояние нимало не сходно с тем концом, с которым я на свет произведена. Так буду ли я превращать намерение Божие? Буду ли столь забывать свое преимущество, чтобы златой состава моего сосуд делать сосудом глиняным? Буду ли, умаленная малым чем от Ангелов, унижать себя в состояние животных бессловесных?  Буду ли помрачать небесное сияние образа Его?  Буду ли не внимать гласу совести, столько громко напоминающей мне мои должности?   Нет! Так поступать было бы все равно как бы и нерожденной быть, или и лучше бы было быть нерожденной. Нет! Буду отселе стараться ослабить силу моих страстей, которые потому много действовали, что я действовать сама им соизволяла и помогала; удовольствие моих чувств отселе не стану предпочитать удовольствию добродетелей и совести незазорной. Помощь небесная не совсем меня оставила: еще нахожу в себе столько сил, чтобы преодолеть злую привычку и прелести мира, это зависит от взятого единожды доброго и твердого намерения. Призову Бога на помощь, пойду в путь свой радуясь». Вот первая Марии побудительная к покаянию причина, да и причина самая действительная! Она взята не со стороны, но из внутреннего человеческого сердца. Она так ко всякому близка, как близок человек сам к себе. Нет нужды в изыскании ее много думать и много употреблять трудов; довольно только взойти в самого себя, тотчас сам в себе усмотришь разогнутую книгу, в которой перстом Божиим написано: «Человек! Будь добродетелен, а в преступлении раскаивайся».

Ефрем Сирин (Псалтырь, 12): «Долго ли не покаешься ты, бедная душа моя? Суд уже близок, огонь готов для членов твоих. В море зол погрязал я все дни жизни моей, не оплакивая грехов своих; и се внезапно смерть наложит на меня оковы свои. Сатана обольстил меня, и, связав своими похотьми, увлек в плен и без жалости поверг на землю. Увы, что теперь делать мне? Ты, праведный Судия, посрами лукаваго, который воюет против меня и, когда желаю покаяться, скрытно ставит мне хитрыя сети свои. Будь помощником моим, многомилостивый Господи, и я восстану, посмеюся над ним,  разорву все сети его. Горе мне в день тот, когда будешь Ты, Господи, судить грешников! О, да не постыжусь тогда пред сонмом Ангелов!  Трепещи и смущайся, душа моя, и, умоляя Господа своего, говори Ему: помилуй меня, Спаситель мой, и извлеки меня, погрязшую в пороках. Я – грешница и стыжусь умолять Тебя. Благодатию Твоею спаси меня, Господи, от геенны. Вот день Господень внезапно возблистает для твари, и праведники выйдут в сретение Господу с горящими светильниками; а я – тьма, нет елея в моем светильнике, чтоб сретить Жениха, когда придет Он.  Трепещет дух мой, слыша, что день суда близок; в смущение приходят мысли мои от представления, что нечестивых ожидает огонь. По благости Твоей, милосердствующей о грешниках, помилуй меня, погибшего, – и буду славословить Тебя, когда явится царство Твое. Крест твой да сопровождает меня при этом страшном переходе, да отженет он от меня темные силы, да послужит мне ключем и отверзет райские двери, чтоб войти в веселия, возрадоваться и прославить мне щедроты Твои, Многомилостивый!».

Многие ли из нас могут так обращаться к своей душе? Многие ли из нас имеют такое видение своих грехов? К сожалению, нет. Многих из нас враг приучил вместо покаяния и самоанализа обольщаться мечтаниями о себе, самолюбованием, самооправданием и осуждением других. Подай нам, Господи, видеть грехи свои и приведи нас к истинному покаянию!

Мысли как внутренние разговоры с образами людей

Благодать подает нерассеянность мыслей и утишение образов, внимательное и теплое обращение к Богу, а враг побуждает человека к внутренним разговорам с образами людей. Господь подарил человеку дар слова. Этот дар соответствует нашим потребностям в общении и в познании. Слово бывает внешнее и внутреннее. Благодаря внешнему слову мы общаемся с людьми, через внешнее и внутреннее слово мы получаем знания, и самое важное – внутренним и внешним словом (молитва личная и молитва церковная и написанная) обращаемся к Господу. Обратите внимание, что для общения с людьми нам дано внешнее слово, а внутреннее — для общения с Богом. Но враг и этот дар искажает тем, что постоянно возбуждает в человеке мнимые разговоры с образами каких-то людей, а в итоге получается, что ум беседует с врагом.

Петр Дамаскин (Кн.2, о духовной мудрости): «…ибо четыре, как полагаю, различные вещи приводят ум в состояние говорить: или сверхъестественная благодать свыше и блаженство, или чистота, происходящая от подвигов по Богу и могущая привести душу в первоначальную красоту ее, или усвоение земной учености, приобретаемое чрез обучение человеческое и старание о внешней мудрости, или, опять, проклятое и сатанинское обольщение, происходящее от гордости и лукавства демонского и составляющее извращение естества».

Человек может не только представлять себя, как было сказано выше, но может и представлять себя в роли другого человека. Об этой способности мы поговорим подробней в теме о воображении, а сейчас продолжим о вражьих внушениях. Итак, враг знает о такой способности человека, пользуется ею, и также преобразуется в образ какого-либо человека и вступает в собеседование с умом. Но это может быть не только собеседование, но и блудное мечтание.

Евагрий (О помыслах, 25): «Поэтому… следует хранить свой ум во время искушений, ибо когда появляется бес, ум сразу же воспринимает этот внешний вид своего собственного тела и (посредством него) вступает внутри (души) в брань с братом или совершает совокупление с женщиной. Такого (человека) Христос в Евангелиях назвал прелюбодеем, который прелюбодействует в сердце (своем) с женой ближнего (Мф.5,28)».

К сожалению, многие христиане даже не обращают внимания на то, о чем они думают, не видят, что в мыслях они постоянно с кем-то разговаривают, спорят, увещевают, разыгрывают подобие кинофильмов и т.п., и даже не подозревают, что это они общаются с врагом.

Симеон Новый Богослов (Слово 18): «Вот от чего большая часть людей, когда поют псалмы и молитвы деют, устами только произносят псалмы и молитвы, а ум их ведет беседы с бесами, потому что это они, бесы, вземлют ум его и кружат его в помыслах суетных, мирских, плотских, злопамятных, чтоб добро — молитва и псалмопение не было делаемо добре, то есть надлежащим, Богу угодным образом».

Есть различные степени этого вида прелести, например: мысленная вялотекущая беседа, или беседа с эмоциональными внутренними ощущениями, или беседа, которая проявляется без звука слов, но которая уже видна по внешнему виду человека, или самые очевидные для окружающих — беседы с воображаемым собеседником, которые ведутся громко. Собеседование с помыслом означает, что человек сочетался с врагом, и в учениях отцов о страстных помыслах это третий этап развития помысла, а если человек при этом испытывает и эмоции, то наступает следующий этап – сосложение.

Следует знать, что внушения происходят как при обычном мышлении, так и при молитве. И если в обычном мышлении человеку, не вступившему на путь духовного трезвения и молитвы, тяжело увидеть в себе такие разговоры, то при чтении молитв, псалмов и при церковных служениях такие разговоры более видны.

Евагрий Понтийский (Главы о молитве, ст.134): «Бывает, что бесы внушают тебе помыслы, а затем побуждают противостоять этим помыслам в молитве и (внутренне) спорить с ними».

Если же человек не распознал этого и, что называется, «переспорил их», то бесы отступают и человек думает, что он одержал победу.

Евагрий Понтийский (Главы о молитве, ст.133): «Тогда (бесы) добровольно отступают, дабы ты, впав в прелесть, возомнил о себе, будто начал уже побеждать помыслы и устрашать бесов».

Итак, если появляются побуждения кому-то что-то рассказать или ответить на пришедшую мысль, то необходимо знать, что это вражье прельщение. Когда помыслы исходят от Бога и Ангелов, то в человеке замирает мысль, нет образов никаких людей и Бога и нет желания ответить.

Мысли о самостоятельном пути без духовного руководства

Благодать Божия призывает человека в Церковь, учит через учения святых, людей, ведущих подвижническую, духовную жизнь и через благоразумные советы других людей. Но враг, зная, что человек привык ходить в самости по своему мнению и желанию, учит его идти самостоятельно.

Григорий Палама (Омилия 3): «…Лукавый обольститель диавол не сразу предлагает человеку свой собственный образ действия… и грех, но понемногу убеждает, нашептывая нам и говоря: «И ты, живя своим умом, не посещая храма Божия и не внимая учению Церкви, можешь и сам по себе видеть, что надо делать, и не удаляться от добра». Когда же он отделит кого от священных богослужений и от слушания священных учителей, тем самым отдаляет его от Божественного хранения, предав его злым делам. Бог-то везде присутствует, но единственное, что далеко от добра, это зло, в котором, оказываясь из-за греха, мы далеко отходим от Бога».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.32): «Первым делом у врага, после того как решится кто оставить недобрые пути и действительно оставляет их, бывает — очистить для себя место действия против него, чтоб никто не мешал ему. Успевает он в этом, когда внушит вступившему на добрый путь действовать самому по себе, не обращаясь за советом и руководством к присущим всегда Церкви руководителям к богоугодной жизни. Кто следует сему руководству и все свои деяния и внутренние и внешние поверяет рассуждениям своих руководителей, — в приходах мирских священников, а в обителях — опытных старцев, — к тому нет доступа врагу. Что бы он ни внушил, опытный глаз тотчас увидит, куда он метит, и предостережет своего питомца. Так разоряются все его козни. А кто отшатнется от своих руководителей, того он тотчас закружит и собьет с пути. Есть много возможностей, кажущихся не худыми. Их и внушает он. Неопытный новичок следует им и попадает в засаду, где подвергается большим опасностям или совсем гибнет».

Иларион Оптинский (Переписка, Письмо к м. Леониде от 23 декабря 1870): «Из разговоров ее с тобою заметны в ней признаки прелести. — Слова ее «зачем избирать в руководителя человека, разве Дух Святый не может без посредства людей научать всему нас» — показывают мудрование лютеранское. И что руководствует ее во всем Царица Небесная — это признаки прелести, показывает в ней самонадеянность. Бывать тебе у ней не мешает и, чем можно, при помощи Божией помочь ей. Дай прочесть ей в 1-й части «Добротолюбия» «О трех образах молитвы» и 5-е Поучение Аввы Дорофея и посмотри, как она понимает, а лучше бы всего ее сюда к нам направить».

Но, к сожалению, следует признать, что в наше время мало опытных наставников, истинных подвижников.

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст.125): «Для нас же, немощных, какое руководство?— «Вопроси старцев, и рекут тебе» (Втор.32,7). То великая милость Божия, когда Он воздвигает в среде нашей таких мужей; а когда не бывает их, это — кара Божия. Тогда уместно вопиять: увы! «оскуде преподобный», ибо с этим оскудением соединено «умаление истины среди сынов человеческих» (Пс.11,2). Всякий идет тогда по воле сердца своего, уклоняясь от истинных намерений Божиих».

Но не стоит отчаиваться, т.к. все, что попускается Богом – для нашего блага.

Итак, есть внушение врага, выраженное нежеланием иметь духовного руководителя, но укажем и другие крайности вражьего прельщения. Первое — если у человека нет возможности найти опытного духовного наставника, то вместо того, чтобы руководствоваться Писанием, заповедями, учениями святых отцов и советами священников и, конечно же, просить Господа об опытном духовном наставнике, человек оправдывается неимением и ничего сам не пытается делать. И, к сожалению, именно этот вопрос о духовном руководстве является для многих христиан камнем преткновения, и поводом оправдываться: «что я могу, ведь у меня нет наставника, и поэтому живу, как могу». Но это не является оправданием, т.к. в наше время, как в никакое другое, имеется огромное количество книг святых, по которым мы получаем указание духовного пути. Но мы предпочитаем читать что угодно, только не отцов, не молиться постоянно, делать свои мирские дела по самоугодию и жить в страстях.

Игнатий Брянчанинов (Отечник, Повести из жития старцев … египетских…, заключ.): «Из-за отсутствия благодатных руководителей, из-за умножения лжеучителей, обманутых бесовской прелестью и влекущих весь мир в этот обман, необходима жизнь, растворенная смирением, необходима точнейшая жизнь по Евангельским заповедям, необходимо соединение молитвы с плачем о себе и о всем человечестве, необходима осторожность от всякого увлечения разгорячением, думающим совершить дело Божие одними силами человеческими, без действующего и совершающего Свое дело Бога».

Но об этом мы надеемся еще поговорить более подробно в наших последующих темах.

Второе прельщение заключается в том, что человек принимает мысль о том, что только Бог может научить человека и никакой человек не в состоянии этого сделать. В общем значении эта мысль истинна: только Господь и благодать Его может привести человека к истине, чистоте и святости. Но есть одно малозаметное «но», вследствие этого мнения человек не доверяет или мало доверяет людям, которые имеют истинный духовный опыт и явные плоды, а ждет тайных и явных научений от Бога и различает их по своему мнению и по своим ощущениям. Именно недоверие и сомнение является плодом, посредством которого узнается вражья прелесть: идти своим умом и искать в себе Божиих откровений, а не принимать то, как действует Господь в отношении человека через других людей. Такая прелесть основана на тайном желании человека быть не как все и идти не общим путем спасения, а путем избранных, и, к сожалению, это приведет к падению и оставлению благодатью Божией.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Покаявшийся, предав себя Богу, тотчас поступает под Его непосредственное руководство и приемлется Им. Кто успеет сделать это, как должно, вначале, тот спешно, ровно и благонадежно ведется Божиею благодатию к совершенству. Но на самом деле таких очень мало. Это — избранники Божии, кои, неимоверно-быстрым порывом от себя, полагали себя Богу в руки, были Им принимаемы и водимы. Таковы, например, Мария Египетская, Павел Фивейский, Марко Фраческий и другие. Их спасло одно решительное предание себя Богу. У Марии Египетской, во всех ее жестоких бранях со страстями, было правилом — повергать себя в руку Божию, и страсти отходили, известно, по подвиге. То же, без сомнения, делала она и в других случаях: обращалась, например, за вразумлением и получала его. Но такой путь не был и не мог быть всеобщим. Он принадлежал и принадлежит особенным избранникам Божиим. Другие все зреют под видимым руководством опытных мужей. Стоя в той вере, что только Бог возращает, покаянник, чтоб успеть, непременно должен предаться отцу-руководителю. Необходимость этого представляется потому, что нет полного предания себя Богу, — недостаток, принадлежащий большинству. До него должно зреть и зреть многими опытами, а до образования его нет точки, к коей прикасалась бы руководящая рука Господня, — нет как бы повода, за который весть должно. Следовательно, без этого условия начинающий сам делать дело спасения неизбежно будет идти путем, о коем нельзя решительно сказать, что он есть путь верный, а это и опасно, и томительно для духа. Святой Антоний Великий, когда пришел к мысли, верны ли его правила, тотчас начал вопиять: «Скажи мне, Господи, путь», — и, получив уверение, успокоился. Вступающий в духовную жизнь — то же, что вступивший в обыкновенный путь. Так как путь этот нам неизвестен, то и надобно, чтобы кто-нибудь проводил нас. Самонадеянно было бы остановиться на мысли, что я и сам могу… Нет, тут ни сан, ни ученость — ничего не помогает. Не менее самонадеянно и то, если кто, без крайней нужды, имея возможность снискать руководителя, не избирает его, в той мысли, что Бог непосредственно будет руководить его. Действительно, ведение к совершенству принадлежит Богу, приявшему нас, но под руководством отца. Отец не возносит на степени, а способствует быть возводимыми от Бога. Однако ж, в обыкновенном порядке, Бог ведет нас чрез других, вразумляет, очищает, сказывает волю Свою. Оставшийся один, сам с собою, находится в крайней опасности, уже не говоря о том, что он будет биться и толочься на одном месте почти без всякого плода. Не зная ни подвигов и упражнений духовных, ни порядка в них, он будет делать только и переделывать, как взявшийся за дело не умеючи. Нередко по сей причине многие застаиваются, хладеют и теряют ревность. Но главная опасность оному — от внутренней нестройности и лести сатанинской. У начавшего внутри — туман, как от испарений смрадных, от страстей и неправых изданий из себя, из испорченных сил. Он есть у всякого, более или менее густой, судя по предшествовавшей испорченности. В тумане же этом как хорошо и верно различать предметы? Блуждающему в тумане нередко и малый ряд травяников кажется лесом или деревнею — так и начавшему в духовной деятельности неизбежно видится многое там, где ничего нет на самом деле. Вразумить и разъяснить, в чем дело, может уже только глаз опытный. Опять же он — больной: как же он будет врачом себе? Уморит и задушит он себя из одной любви к себе: ведь и тела не врачуют сами врачи. Но главнейшая при этом опасность — от сатаны. Так как он сам преимущественно своеумник, то и между людьми больше любит тех, кто руководится своим умом, — на этом он преимущественно запутывает и губит. И можно сказать, что одно это и дает ему доступ до нас, или возможность ввергать в пагубу. Кто не верит своему разуму и сердцу и, напротив, все, что есть в чувстве и мысли, предлагает на суд другого, тот, хотя бы и всеял диавол что-либо опасное и пагубное, не постраждет, потому что опытность и разум другого разгадают прелесть и предостерегут. Потому-то говорят: кто имеет руководителя и вверится ему, к тому не приступает сатана, чтобы не быть постоянно посрамляемым и не вынаружить всех своих козней. Напротив, он неотходно при том, кто верит одному себе или слагает свой разум и на него полагается. Такого, разными благовидностями, напечатлеваемыми чрез воображение, или силу мечтающую, он водит по разным распутиям, пока наконец погубит совершенно. Судя по сим причинам, сильно уважительным, начинающий должен согласиться на то, чтобы иметь руководителя, избрать его и предаться ему. Под ним он безопасен, как под кровом и оградою, — тот уже будет ответчик и пред Богом, и пред людьми за неверности. Но то дивно, что ищущему искренно всегда подается истинный руководитель. И руководитель, кто бы он ни был, всегда дает точное и верное руководство, как скоро руководимый предается ему всею душою и верою. Сам Господь уже блюдет такого преданника… Молись — и Господь укажет руководителя; предайся руководителю — и Господь научит его, как руководить тебя».

Но также следует знать, что бывают ложные и неопытные учителя.

Григорий Синаит (из Добротолюбия, т.5, О прелести, – и о других предметах): «…Впрочем, спрашивать надлежит не всех, но одного того, кому вверено управление другими, кто блистает жизнью и, будучи, по Писанию, бедным, многих обогащает (см.: 2Кор. 6,10). Было немало неопытных руководителей, повредивших многим неразумным, за которых по смерти выдержат они суд. Право руководить других принадлежит не всем, но лишь тем, которым дано божественное рассуждение, или, по апостолу, различение духов (1Кор.12,10), разделяющее мечом слово худшее от лучшего…».

Об этом более подробно будет сказано в главе «Самообольщение в духовной жизни. Ведение от врага».

Мысли о самоубийстве.

Господь призывает к жизни вечной и смиренному отношению ко всему, что происходит в этой земной жизни, а враг знает что:

Игнатий Брянчанинов (Слово о смерти): «Только один из грехов – самоубийство – не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособной для вечного блаженства».

 Поэтому так дьявол и старается погубить душу человека. Мысли о самоубийстве могут восприниматься человеком с осознанием того, что это какой-то голос говорит ему сделать это, при этом сила внушения такова, что человеку тяжело сопротивляться.

Николай Сербский (Символы и сигналы, гл.12): «Чувство крайнего отчаяния, направляющее мысли человека к самоубийству, есть ясный сигнал, что злой дух — дух уныния — завладел душой этого человека».

Такое вражье действие происходит по отношению к человеку неверующему или маловерующему. В отношении подвижников такие прельщения скрыты под разными хитростями, и об этом можно прочесть в «Прологе с поучениями», и мы приведем такие примеры ниже.

В отношении таких мыслей, отцы говорят о том, что необходимо сразу же осознавать, что это вражье нападение и тут же молиться Господу об избавлении молитвой, например: «Избави меня Боже, поспеши, Господи, на помощь мне», и конечно, ни в коем случае нельзя задерживаться на этих мыслях и тем более представлять свою смерть, т.к. это укореняется в сердце и сеет большое зло.

Мысли-хваления человека и самодовольства

Господь никогда открыто не хвалит человека, т.к. похвала губит. Он утешает и радует смиренную душу, и это является для нее осознанием того, что Господь поддерживает ее. А мысли – хваления относятся к страсти тщеславия, о которой мы будем еще подробно говорить, но сейчас мы ее отмечаем, т.к. это одно из самых распространенных внушений.

Человек прельщается через слышание гласа-восхваления себя и одобрения за хорошее дело, и, как правило, затем следует призыв отступить от духовных трудов, молитвы, покаяния и т.п. Такие мысли появляются и у нерадивого грешника, который сделал самую малость хорошего, и у истинного подвижника.

Феофан Затворник (Письма, п.705): «Первый искусительный помысл, который начнет бить вас, будет самодовольство: за ним придет внутреннее самовозношение, или трубление пред собою, а далее – кичение пред другими».

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.6): «Ты пишешь о высокоумных своих помыслах, что во всяком исправлении помыслы тебя хвалят, это очень опасно и есть начало прелести».

Софроний Сахаров (Старец Силуан): «Брат Симеон (в последствии Силуан) был терпеливый, незлобивый, послушливый; в монастыре его любили и хвалили за исправную работу и хороший характер; и ему это было приятно. Стали тогда приходить к нему помыслы: «Ты живешь свято; покаялся; грехи тебе прощены; молишься непрестанно; послушание исполняешь хорошо».

Силуан Афонский (Поучения, О помыслах и о прелести): «Помни два помысла, и бойся их. Один говорит: ты – святой, другой: ты не спасешься. Оба эти помысла от врага, и нет в них истины. Но ты думай: я — великий грешник, но Господь Милостивый, Он много любит людей и простит мне грехи мои».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.32): «Для других следствием самопрельщения, приписывания себе самим своих успехов бывает то, что они дают себе право на разные послабления и льготы. Есть прелесть в жизни, что когда вводится в нее что новое, как, например, у покаявшегося, тогда дни кажутся месяцами, а недели годами. От этого потрудившемуся немного в порядках новой жизни враг легко вбивает в голову мечты: сколько уж я потрудился, сколько времени постился, сколько раз ночи не спал и подобное. Можно немного и отдохнуть. «Отдохни, — толкует враг, — дай покой плоти; немножко и развлечься можно». Как только согласится на это неопытный новичок, пойдут у него льготы за льготами, пока, наконец, расстроятся все порядки богоугодной жизни, и он спустится в ту же жизнь, которую оставил, и начинает опять жить в нерадении и беспечности…».

Самопрельщение может укрепляться при мыслях сравнениях себя с грешниками.

Феофан Затворник (Слово  в неделю мытаря и  фарисея): «Не такой, как прочие» (Лк.18,11). Первая прелесть! Фарисей был не худого поведения. Посмотрел он на явных грешников и, естественно, счел себя лучше их, Но зачем было ему смотреть на неис­правно живущих? Посмотрел бы он на живу­щих хорошо. Увидел бы, конечно, очень много таких, которые гораздо выше его по жизни,— и уж не сказал бы этих пагубных слов: несмь, якоже прочий. Вот и наука нам, братие. У врага всегда та же уловка — и теперь, как и тогда. И теперь, как и тогда, внушает он: «Вон — посмотри, и тот — такой-то, и тот — такой-то, ты же — совсем иное дело!» Послушает бедный человек этой льстивой речи и в самом деле начинает думать, что он хорош, а там — отуманивается самомнением и лишается милости Божией».

Могут быть и явные вражьи внушения, при которых человек осознает, что это его хвалят бесы.

Посмертные вещания Нила Мироточивого Афонского (ч.1, гл.6): «С этою целью злые духи искусно льстят праведнику, начиная велиим гласом восхвалять его (когда все попытки иначе запнуть праведника окажутся безуспешными); бесы говорят: «Победила ты нас, о душа; праведностию твоею в конец низложила нас; боролись мы с тьмами душ, одолели их, обладаем ими; вступили мы и с тобою в борьбу, чтобы завладеть тобою, как завладели теми душами; но не успели и начала положить, как ты уже одолела нас, взошла на высшую степень праведности; ныне мы не можем больше бороться с тобой, ибо теперь Праведник держит тебя на руках Своих с праведностью твоею, а посему мы бежим от тебя, продолжай восходить беспрепятственно, ибо никто не в силах помешать твоему восхождению в добродетели, ты окрепла в добродетелях, как никто другой. Никто другой не совершал такого пощения, какое ты совершала и совершаешь; никто не имел такого смирения, какое ты имела и имеешь; за это Бог даровал тебе разум и мудрость, чтобы ты поучала погибающие души душевному спасению и тем отвращала бы их от погибели, избавляла от кары. Радуйся, о, душа! Радость тебе (сугубая), ибо ты не только свою душу спасла, но еще и другие многие души спасешь славою твоих добродетелей; слава о тебе разгласилась до концов вселенной, и призывающие имя твое тотчас исцеляются от всякой болезни и всякой немощи. Отныне не подвизайся больше о своем спасении, ибо душа твоя стала господствовать над страстями, ибо Бог держит ее на руках Своих; ничто для нее больше не опасно…». 

Но есть примеры и когда враг подстраивается под голос Бога или является в образе Бога или ангелов и хвалит человека (подобные примеры будет приведены в разделе о видениях). Но мы уже говорили в теме об откровениях о том, что Господь не хвалит человека, а утешает, вразумляет, увещевает, просвещает, посылает скорби и т.д., т.к. знает, что человек легко принимает похвалу о себе.

Феофан Затворник (Письма, п.793): «Похвалы рождают самовосхваление и самочувствие – злые чувства, проводники к тщеславию и гордости. Боже упаси!».

И поэтому Господь даже святым посылает страдания для еще большего смирения, а тем более нам грешным.

Как необходимо бороться с такими мыслями?

Макарий Египетский (Семь слов, сл.6): «…все доброе приписывай Господу, а худое своей немощи».

Иоанн Лествичник (Лествица, гл.22): «Когда хвалители наши, или, лучше сказать, обольстители начнут хвалить нас, тогда поспешим вспомнить множество наших беззаконий; и увидим, что мы поистине недостойны того, что говорят или делают в честь нашу».

Иоанн Лествичник (Лествица, гл.25): «К одному из рассудительнейших братий бесы приступили очевидно и ублажали его. Но сей премудрый сказал им: «если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то, из отшествия вашего, я заключил бы, что я велик; если же не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту; «ибо нечист пред Господем всяк высокосердый» (Притч. 16, 5). Итак, или отойдите, чтобы я почел себя за великого человека; или хвалите, и я, посредством вас, приобрету больше смирения”. Сим обоюдным изречением они так были поражены, что тотчас же исчезли».

Но хотим предупредить, что отвечать бесам могут только подвижники, и в таких примерах нам важно увидеть то, как необходимо верно думать о себе и о страстях, а мы же, грешные, можем не принимать таких мыслей и молиться Господу об избавлении. Более подробно о тщеславных помыслах мы поговорим в беседах о страсти тщеславия.

Мысли — призыв идти учить и спасать других людей.

Благодать Божия призывает спасать свою душу, а затем уже Господь через нее будет помогать спасаться другим людям. В теме об откровениях уже приводилась цитата из 33 гимна Симеона Нового Богослова, но повторим ее еще раз.

Симеон Новый Богослов (Гимн 33): «(Откровение Господа): Итак, кто это или каким образом, спасая других, не спасет, но погубит, несчастный, душу свою? Тот, кто разоряет заповедь Мою, Владыки всех, и, как бы попирая и обходя ее, нарушает законы Мои и преступает повеления. Находясь вне двора заповедей Моих и вне ограды их, если он и спасет мир и живущих в мире, то и тогда будет чужд Мне и далек от овец Моих, в особенности же как разоривший ограду двора и давший овцам выход не через единственную дверь, а зверям — неправый вход: он понесет невыразимое мучение за всех овец и будет рассечен надвое и, преданный огню и тартару, будет, несчастный, добычей червей».

Враг же призывает страстную и обольщенную душу идти спасать других, чтобы и эту душу погубить, и через нее души других людей.

Посмертные вещания Нила Мироточивого Афонского (ч.1, гл.6): «(внушения вражьи): подвизайся лишь о том, чтобы совершенствовались души других, так как они прослышали о тебе, о славе твоей, и нуждаются в тебе, желают видеть твой ангельский лик, дабы ты отверз свои всемудрые уста, подвиг бы свой спасительный язык, и силою слова твоего умудрил бы слушателей, внимающих тебе. Когда же они уйдут, то, пока не придут другие слушатели, ты позаботься о том, чтобы приготовиться, что сказать им, ибо сильно желают послушать тебя. Поэтому, отныне не прилагай усердия к совершению дневных служб и канона твоего, — твои службы и твой канон будут теперь состоять в заботе о приготовлении поучений слушателям, ибо ты получил от Бога дар возвещать великие изречения слушателям и словом твоим просвещать их!». Также и другие преславные дела внушают они творить, дабы вложить ему в мысль свой сильнейший яд погибельного мудрования (псилафизмов погибели, т. е. самомнения), чтобы он, прияв их, погиб бы».

Тихон Задонский (Сокровище духовное, ст.120): «(Враг) научает чести искать, под видом служения обществу; «будешь –де на чести будучи, обществу служить»; но тем замышляет развратить его и в бесчисленная злая вринуть, и соблазнами ему многими повредить… Влагает в сердце человеку враг собирать богатство ради подаяния милостыни: «будешь-де тем снабжать убогих, и оттуда не малую пользу иметь»; но тем замышляет вкоренить в сердце его сребролюбие и ко всякой неправде привести».

Об учительстве будет более подробно сказано в теме «Самопрельщение в духовной жизни» в разделе о ведении от врага, а сейчас приведем совет, данный Феофаном Затворником.

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст.158): «Живи сам как должно, ни в чем себе не поблажая и, видя других, не хранящих словеса Божии, снедайся скорбию о том и вопий к Богу, как это больно для тебя, умоляя Его чрез это самое вступиться за слово Свое и отрезвить безумствующих. Учи и вразумляй жизнию; вразумлять же словом предоставь тем, кому дано слово, а вразумлять делом — тем, кому дана власть на это, молясь притом теплою молитвою, чтобы Бог Сам выступил на защиту дела Своего».

= «Пророчества»

Господь подает знание о будущем для вразумления и предостережения, а враг через любопытство и страх за себя прельщает для того, что бы поверили ему и слушались его.

Иоанн Дамаскин (Точное изложение Православной веры, гл.4): «Предсказывают же и демоны — иногда прозревая в отдаленные события, а иногда только догадываясь, почему они часто и лгут. Не должно им верить, хотя они, как мы сказали, много раз говорят и правду. Кроме того, они знают и Писание».

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.3): «Бесы тщеславия — пророки в снах… Бесы о будущем ничего не знают по предведению…».

Итак, «пророчество» может даваться во сне, а может быть в форме внушения и сопровождаться образами, но может быть и виде простой мысли.

Афанасий Великий (из жития Антония Великого ст.23): «…нападают иным еще способом: принимают на себя вид прорицателей, предсказывают, что будет чрез несколько времени… Поэтому, если выдают они себя за предсказателей, никто да не прилепляется к ним. Нередко сказывают они за несколько дней, что придут братия, и те действительно приходят. Делают же это демоны не по заботливости о внимающих им, но чтобы возбудить в них веру к себе, и потом, подчинив уже их себе, погубить. Посему, не должно слушать демонов, а надобно возражать на слова их, что не имеем в них нужды. Ибо что удивительного, если кто, имея тело тончайшее тела человеческого и увидев вступивших в путь, предваряет их в шествии и извещает о них? То же предсказывает и сидящий на коне, предварив идущего пешком. Посему и в этом не надобно удивляться демонам. Они не имеют предведения о том, чего еще нет. Единый Бог есть «ведый вся прежде бытия их» (Дан.13,42). Демоны же, как тати, забежав наперед, что видят, о том и извещают. И теперь о том, что делается у нас, как сошлись мы и беседуем о них, дадут они знать многим, прежде нежели кто-либо из нас уйдет отсюда и расскажет о том. Но то же может сделать и какой-нибудь резво бегающий отрок, предварив ходящего медленно. И я именно сказываю. Если намеревается кто идти из Фиваиды, или из другой какой страны: то прежде, нежели вступил он в путь, демоны не знают, пойдет ли; но как скоро видят идущего, забегают вперед, и прежде, нежели он пришел, извещают о нем; и таким образом идущие чрез несколько дней действительно приходят. Нередко же случается отправившимся в путь возвратиться назад, и тогда демоны оказываются лжецами. Так, иногда велеречиво объявляют они о воде в реке Ниле, увидев, что много было дождей в странах эфиопских и зная, что от них бывает наводнение в реке; прежде нежели вода придет в Египет, прибегают туда и предсказывают. Но то же сказали бы и люди, если бы могли так скоро переходить с места на место, как демоны. И как страж Давидов, взошедши на высоту, прежде нежели бывший внизу, увидел текущего, и шедший вперед, прежде нежели другие, сказал не о чем-либо еще не совершившемся, но о том, что уже было и о чем известие уже приближалось (2Цар.18,24–29): так и демоны принимают на себя труд, и дают знать другим, чтобы только обольстить их. Если же Промыслу угодно будет в это время с водами или с путешествующими сделать что-либо иное (потому что и это возможно); то демоны окажутся лжецами, и послушавшие их будут обмануты. Так произошли языческие прорицалища; так издавна люди вводимы были в заблуждение демонами. Но обольщение это наконец прекратилось. Ибо пришел Господь, и привел в бездействие демонов и коварство их. Они ничего не знают сами собою, но, как тати, что видят у других, то и разглашают, и более угадывают, нежели знают по пpeдведению. Посему, если предсказывают и правду, никто да не дивится им в этом. Ибо и врачи, опытом дознавшие свойства болезней, как скоро видят ту же болезнь в других, нередко, угадывая по навыку, предсказывают. Также кормчие и земледельцы, смотря на состояние воздуха, по навыку предсказывают или непогоду, или благорастворение воздуха. И никто не скажет по этому, что предсказывают они по Божию внушению, а не по опыту и навыку. Посему, если и демоны иногда угадывая предсказывают также, то никто да не дивится им в этом и не слушает их. И какая польза слушающим демонов заранее узнать от них будущее? Или, какая важность в таком пpeдведении, хотя бы узнали мы и правду? Это не составляет добродетели и, без сомнения, не служит доказательством добрых нравов. Никто из нас не осуждается за то, что не знал, и никто не ублажается за то, что приобрел сведение и узнал; но каждый подлежит суду в том, соблюл ли веру, искренно ли сохранил заповеди. Посему, должно не высоко ценить такое предведение, подвизаться и трудиться не для того, чтобы предузнавать, но чтобы доброю жизнью угодить Богу. Надобно и молиться не о том, чтобы иметь предведение, и не этой награды просить за подвиги, но просить Господа, чтобы он споспешествовал нам в победе над диаволом. Если же когда важно для нас иметь предведение, то чистым будем хранить ум. Ибо уверен я, что душа во всем чистая и верная своей природе, соделавшись прозорливою, может видеть больше и дальше, нежели демоны; потому что от Господа дается ей откровение. Такова была душа Елиссея, видевшая, что сделано было Гиезием (4Цар.5,26), и узревшая охраняющия ее силы» (4 Цар.6,16,17)».

Еще отметим, что вначале враг внушает предугадывание незначительных дел, например, «сейчас к тебе кто-то придет», или повеление – «пойди туда и скажи то-то или надо отдать это людям и им это поможет».

Схим. Авраамий (Сб. «Как легче победить грех»): «Если мысль придет неполезная, будет звать: туда пойди, или то скажи, а мы ей воспротивимся и молитвою отразим ее, то вот и победители стали! Небесную мысль с нуждою приобрести можно, а дурная сама приходит и отогнать ее можно только молитвою».

Так, если человек не распознает чуждый глас, то и впоследствии будет слушать врага и принимать его или за дар пророчества, прозорливости, или за повеления Бога.

О пророках и лжепророках было уже сказано в соответствующем разделе в теме о Божиих действиях.

Предугадывание в форме мнения и предположения о ком-то или о чем-то. 

О способности предугадывать будет сказано в беседах о логическом мышлении человека, а сейчас остановимся на вопросе ложного предугадывания и подозрительности, которые возбуждает в нас враг по нашим страстям.

   Иоанн Лествичник (Лествица, ст.24): «Лукавый есть лживый провидец, который думает, что он из слов может разуметь мысль других, и по внешним поступкам – сердечное расположение.»

Приведем все учение аввы Дорофея на эту тему.

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, поучение 9): «Хочу вам, братия, вспомянуть несколько о лжи, ибо я вижу, что вы не очень стараетесь удерживать язык свой, от чего мы легко увлекаемся во многое зло. Заметьте, братия мои, что во всяком деле, как я всегда говорю вам, (можно приобрести) навык и к доброму, и к злому: и так нужно большое внимание, чтобы нам не быть окраденными ложью, ибо лжец не имеет общения с Богом. Ложь чужда Богу. В писании сказано, что «ложь от лукавого», и «что он ложь есть и отец лжи» (Иоан. 8, 44). Вот, отцом лжи назван диавол, а истина есть Бог; ибо Он Сам говорит: «Аз есмь путь, истина и живот» (Иоан.14, 6). Видите посему, от кого мы отлучаем себя и с кем соединяемся ложью; очевидно с лукавым. И так если мы поистине хотим спастись, то мы должны всею силою и со всем усердием любить истину и охранять себя от всякой лжи, чтобы она не отлучила нас от истины и жизни…  Мыслию лжет тот, кто принимает за истину свои предположения, т.е. пустые подозрения на ближнего: такой, когда видит, что кто-нибудь беседует с братом своим, делает свои догадки и говорит: он обо мне беседует. Если прекращают беседу, он опять предполагает, что ради него прекратили беседу. Если кто скажет слово, то он подозревает, что оно сказано для оскорбления его. Вообще, в каждом деле он постоянно, таким образом, замечает за ближним, говоря: он ради меня это сделал, он ради меня это сказал, он это сделал для того-то. Таковой лжет мыслию, ибо он ничего истинного не говорит, но все по одному подозрению, а от сего происходят: любопытство, злословие, подслушивания (в слав. преслушания), вражда, осуждения. Бывает, что иной предположит нечто, и это случайно оказывается истинным; а он после сего желая, как он говорит, исправлять себя, уже постоянно (за всем) замечает, думая: если кто-нибудь говорит обо мне, то мне надобно знать, какое мое согрешение, за которое он меня осуждает, и я буду исправляться. Во первых, уже и начало сего от лукавого, ибо он начал ложью: не зная подлинно, придумал то, чего не знал; а как может «дерево худое приносить плоды добрые?» (Мат.7, 18). Если же он в самом деле желает исправиться, то когда ему брат скажет: не делай этого, или зачем ты это сделал, он не должен смущаться, но поклониться и поблагодарить его, и тогда он исправится. Ибо если Бог увидит, что таково его произволение, то Он никогда не оставит его в заблуждении, но пошлет кого-нибудь, могущего его исправить. А говорить: я верю своим догадкам для исправления себя, и с сею целью подслушивать и любопытствовать, — это есть самооправдание, внушаемое диаволом, который желает строить нам козни. Некогда в бытность мою в общежитии, было мне такое дьявольское искушение, что я стал было по движениям и по походке человека заключать о его душевном устроении и со мною встретился следующий случай. Однажды, когда я стоял, прошла мимо меня женщина с ведром воды; сам не знаю, как я увлекся и посмотрел ей в глаза, и тотчас помысл внушил мне, что она блудница; но лишь только пришел мне сей помысл, я стал очень скорбеть и сказал (о сем) старцу, авве Иоанну: “Владыко, что я должен делать, когда я невольно замечаю чьи-либо движения и походку, и помысл говорит мне о душевном устроении сего (человека)?” И старец отвечал мне так: «что же? разве не бывает, что иной имеет естественный недостаток, однако с великим усилием и трудами исправляет его? Потому и нельзя из этого заключать чьего-либо душевного устроения. И так никогда не верь своим догадкам, ибо кривое правило и прямое делает кривым. Мнения (подозрения человеческие) ложны и вредят тому, кто предается им». И так с тех пор, когда помысл говорил мне о солнце, что это солнце; или о тьме, что это тьма, я не верил ему, ибо нет ничего тяжелее как верить своим мнениям (самомышлениям). Это, если укоренится в нас, то доводит до такого вреда, что мы думаем действительно видеть вещи, коих нет и быть не может. И скажу вам о сем удивительный случай, который произошел при мне, когда я еще находился в общежитии. Там был у нас один брат, которого очень беспокоила сия страсть, и он так следовал своим догадкам, что был уверен в каждом предположении своем; ему казалось, что (дело происходит) непременно так, как представляет ему помысл его, и не может быть иначе. Зло со временем усилилось, и демоны довели его до такого заблуждения, что однажды, как он, вошедши в сад, высматривал, — ибо он всегда подсматривал и подслушивал, — ему показалось, что он видит, будто один из братии крадет и ест смоквы; а была пятница, и еще не было даже второго часа. И так, уверив себя, что он действительно видел это, он скрылся, и ушел молча. Потом, в час литургии, он опять стал замечать, что будет делать во время причащения брат, только что укравший и евший смоквы. И когда он увидел, что тот умывает руки, дабы войти приобщиться, он побежал и сказал Игумену: «посмотри, такой-то брат идет приобщаться Божественных Таин вместе с братьями, но не вели ему давать (Св. Даров), ибо я видел сегодня утром, как он крал смоквы из сада, и ел.» А между тем брат оный вошел уже к святому Причащению с большим благоговением и умилением, ибо он был из благоговейных. Когда же Игумен увидел его, то он подозвал его к себе, прежде чем тот подошел к священнику, преподающему Св. Дары, и, отведя его в сторону, спросил: «скажи мне, брат, что ты сделал сегодня?» Тот удивился и сказал ему: «где, владыко?» Игумен продолжал: «когда ты утром вошел в сад, что ты там делал?» Брат, удивленный этим, отвечал ему опять: «владыко, я сегодня и не видел сада, и даже не был утром здесь, в киновии, но теперь только возвратился из пути, ибо тотчас по окончании (всенощного) бдения эконом послал меня на такое-то послушание». А место того послушания, о котором он говорил, было очень далеко, и брат с трудом поспел к самому времени литургии. Игумен призвал эконома и спросил его: «куда ты посылал этого брата?» Эконом отвечал то же, что и брат сказал, т.е. что он посылал его в такое-то село. Игумен спросил: «почему же ты не привел его принять (от меня) благословение?» Тот, поклонившись, отвечал: «прости меня, владыко, ты отдыхал после бдения, и потому я не привел его принять от тебя благословение.» Когда Игумен таким образом удостоверился, то он отпустил сего брата идти причаститься, и призвав того, который верил своим подозрениям, наложил на него епитимию и отлучил его от святого Причащения. И мало того, но, созвав всю братию, по окончании литургии, со слезами рассказал им о случившемся и обличил брата пред всеми, (желая) достигнуть сим троякой пользы: (во-первых) посрамить диавола и обличить сеющего такие подозрения; во-вторых, чтобы через сие посрамление был прощен грех брата и чтобы он получил от Бога помощь на будущее время; и в третьих, чтобы утвердить братию — никогда не верить своим мнениям. И много поучив о сем и нас и брата, он сказал, что нет ничего вреднее подозрительности, и доказывал это случившимся примером. И много подобного сказали отцы, предохраняя нас от вреда верить своим подозрениям. И так постараемся же, братия, никогда не верить своим самомышлениям. Ибо поистине ничто так не удаляет человека от Бога и от внимания к своим грехам и не побуждает его всегда любопытствовать о неполезном ему, как сия страсть: от сего не бывает ничего доброго, а множество смущений; от сего человек никогда не находит возможности приобрести страх Божий. Если же по причине порочности нашей посеваются в нас лукавые помышления, то тотчас должно обращать их в добрые, и они не повредят нам; ибо если верить своим догадкам, то им и конца не будет, и они никогда не попустят душе быть мирною. Вот это ложь мыслию.»

Чтобы избежать подозрительности в отношении других людей, отцы советуют:

Игнатий Брянчанинов (Письма к монашествующим (250, 89)): «Пишешь… мешает беспокойный помысл: «За мною подглядывают». В Евангелии сказано: «наблюдали за Ним» (Лк. 6, 7)». За кем «наблюдали»? За Господом. Позволь, чтоб и за тобою назирали, примирись с этим. Не отказывайся от чаши Христовой, как в этом случае, так и во всех. Скажи себе: «С Христом так поступали, отчего же со мною не поступить так!»

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, п.9): «Никогда не должно верить своим самомышлениям (подозрениям).»

Игум. Арсения (Сб. «Как победить грех): «Старайтесь намерение и сердце ближнего понимать в хорошую, а не в худую сторону: тогда вы будете безопаснее от вредной погрешности, а он удобнее сделается лучшим.»

Также враг подает тревожные мысли о своем будущем: о бедности, болезни, неприятностях. Это могут быть и тревожные мысли о настоящих ситуациях, в которых предполагается плохое. Например, ребенок или близкий где-то задерживаются, а мы тут же начинаем предполагать и рисовать в воображении самые страшные варианты, вместо того, чтобы начать молиться о нем Господу, Пресвятой Богородице и святым. Такое предположение наводит на душу мрак, и мы склонны предпринимать совершенно глупые действия.

Мысли против людей. 

Господь учит всегда оправдывать людей, помогать им и любить их, но более — стремиться к уединению для молитвы ко Господу, а враг вначале побуждает человека к общению с другими, и чаще для отвлечения от духовных, а иногда и мирских дел, а затем сеет ссоры.

Практическая симфония (сост. Г. Дьяченко): «Однажды преподобный Нифонт видел, что диавол подошел к человеку, который работал в поле, пошептал что-то на ухо, чего рабочий совсем не заметил, и отошел прочь; потом подошел к другому, невдалеке работающему человеку и этому что-то сказал на ухо; оба эти работника, оставив свои дела, сошлись вместе и разговорились; прежде говорили спокойно и ласково, потом забранились и, наконец, жестоко поссорились.»

Если после общения, при котором нам что-то не понравилось, начинаются мысли, спорящие с бывшим собеседником, то они сопровождаются следующими признаками: это мысли и чувства обвиняющие, осуждающие, гневные, — а все потому, что тот человек мог сказать правду, которая нам не понравилась и которая не соответствует нашей. В таком случае точно знайте, что это вражье искушение, т.к. мысли, дающиеся Господом, не дают таких плодов, как повод к осуждению, ненависти и т.п.

Игнатий Брянчанинов (Собрание писем): «Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает мир у сердца, тонко приводит к нарушению любви с ближними, — он вражеский. Не спорь с ним, не рассуждай — а то уловит и заставит вкусить от запрещенного древа…»

Итак, враг внушает мысли, которые возбуждают в человеке ненависть и злобу к людям.

Антоний Великий (Добротолюбие, т.1, ст.32): «(Помыслы) гнева и клеветы, на которые подучают они нас, чтобы мы друг на друга клеветали, только самих себя оправдывая, других же осуждая; чтобы злословили друг друга или, говоря сладким языком, скрывали в сердцах наших горечь; чтобы осуждали внешность ближнего, сами изнутри уподобившись хищникам; чтобы спорили между собою и шли наперекор друг другу в желании поставить на своем и показаться более достойным.».

Выше уже была приведена цитата Феофана Затворника о том, что через вражьи внушения вливается яд в сердце человека, который травит все силы человека, и он начинает все видеть в искаженном виде. Так у него появляются мысли об обиде, осуждение кого-то, что к тебе несправедливы, что ты хороший, а кто-то плохой и т.д. Обратите внимание, каков характер вражьих внушений: кто-то всегда неправ, посягает на человека, осуждения другого, какие-то объясняющие причины в которых человек – несчастная, невиновная жертва. Затем, как правило, идут домыслы, в которых опять-таки кто-то плохой, а мы – хорошие. После таких мыслей всегда возникают недобрые чувства в сердце, и хочется что-то сказать или сделать в ответ. Главное в брани с этими мыслями, — сопротивляться им молитвой, не слушать их и обвинять себя во всем. Но об этом более подробно будет говориться в разделе «Внешняя форма прелести через других людей» и в теме о злопамятстве и мести. 

Мысли о «воле Божией». 

Благодать Божия подает смиренное принятие любой ситуации, которую подаст Господь, без предположений, сомнений и желаний узнать волю Божию, т.к. Его воля дана в заповедях. Враг же понуждает искать «волю Божию» и запутываться в сомнениях и предположениях.

Благодаря самосознанию человек отделяет себя от внешнего мира и, анализируя события и вещи, которые происходят вокруг него, рассуждает, как ему жить и вести себя в определенных ситуациях. При этом человек осознает, что можно поступить по- разному, исполнить заповедь или веление своей совести, или пренебречь ими, причем второй вариант будет явно лукавый и открыто или малозаметно противоречить заповедям Бога, а первый будет честный и зачастую труднее, чем второй. У страстного человека, еще не имеющего чистое сердце, но уже познавшего духовные заповеди, мысли всегда будут противоречить друг другу, и человек будет сомневаться как ему поступить — по заповеди или по старому, как поступал раньше, исполняя грех. Есть такое выражение «слово борется со словом», которое в узком значении значит: приобретенные и укоренившиеся знания и опыт не соответствуют тому, что познается и делается позже, и происходит «внутренняя борьба» этих знаний внутреннего человека. Особенно это хорошо видно, когда наша внутренняя мирская мудрость опровергается духовной мудростью (и это называется прелестью эллинства) или когда неверные духовные знания сопротивляются истинным.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «При помыслах сомнения, неверия, хулы — кто страдает: тот ли предмет, о котором сомневаются, коему не верят, который хулят, или — те, которые сомневаются, не верят, хулят? Эти последние. Они боятся тогда страха, «идеже не бе страх» (Пс.13,5), они мучатся своим сомнением, неверием, хулою; а предмет их агонии остается тверд, недвижим и берет над ними очевидный верх тем, что их же заставляет переменить свои мысли об нем для их собственного спокойствия и дотоле не дает им успокоиться, пока они не раскаются в прежних, ложных своих мыслях касательно его и не воспримут мыслей благоприятных, истинных. Потому безрассудно колебаться и возмущаться, тем больше — малодушествовать и унывать духом, когда приходят на молитве или в другое время мысли сомнения, неверия, хулы и другое подобное. Это — все прелесть сатанинская».

Подробно об этом будет сказано в темах о рассудке и совести.

Иногда происходит так, что страстный человек, имея какой то нерешенный вопрос и обращаясь к Богу в просительной молитве, может настраивать себя на то, что он должен услышать ответ от Бога или, как говорят, узнать волю Божию. Этот совет человек взял из учений отцов, в которых говорится, как святые молились Господу и получали ответы на свои вопросы через непосредственные откровения или радость, которые приходят после молитвы.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.10): «Чтобы действенно чувствовать подвижение от Бога на дело, это бывает или чрез божественное просвещение, или мысленное озарение, в коих чистым сердцам созерцательно открывается воля Божия, или чрез внутреннее вдохновение Божие, внутренним некиим словом, или чрез другие действия благодати Божией, в чистом сердце действуемые, как-то: теплоту животочную, радость неизреченную, взыграния духовные, умиление, сердечные, слезы, любовь божественную и другие боголюбивые и блаженные чувства, не по воле нашей бывающие, но от Бога, не самодеятельно, а страдательно. Всеми такими чувствами удостоверяемся, что то, что ищем сделать, есть по воле Божией. Прежде же всего надлежит нам теплейшую и чистейшую воссылать к Богу молитву, всеусердно моля Его, однажды, дважды и многажды, просветить тьму нашу и вразумить нас. Трижды помолись, говорят великие старцы Варсонофий и Иоанн, и потом, куда склонится сердце твое, то и делай. Не следует притом забывать, что при всех исчисленных внутренних движениях духовных образующиеся в тебе решения должен ты поверять советом и рассуждением опытнейших».

Беда людей воспользовавшихся этим советом, во-первых, заключается в том, что их сердце еще не является чистым, а наполнено страстями, а во-вторых, что при таком способе открытия воли Божией человек все еще нуждается в советах и рассуждениях опытных людей. Как видим, мы страстные не можем таким образом узнавать волю Божию, но по своей гордости пытаемся это делать. Кратко скажем, как это происходит. После вопрошения человек внутренне напрягается и старается удержать мысли, как бы прислушивается внутри и ждет ответа; и вот приходит мысль, и она принимается за волю Божию. Обычно это мысль, исходящая из сердца человека, по собственному настрою и желанию, а может быть вражье прельщение, если человек уже не раз практикует этот способ. И даже когда так называемое откровение не исполняется, то вместо того, чтобы понять, что человек находится в заблуждении и что нельзя ему таким образом узнавать волю Божию, а нужно исполнять заповеди и принимать все со смирением и терпением, человек все равно продолжает «играть в гадалку».

Феофан Затворник (Письма о духовной жизни, п. 7): «Так как у неочищенной души трудно различить внутри собственно Божие слово, ибо в ней много словес, как при смешении языков у вавилонской башни, то определить себя на безусловное ему следование небезопасно, — зайдешь к мечтательным теориям, планам и предприятиям пагубным.»

Итак, нам грешным еще не под силу различать — какие мысли от Бога, какие от врага и какие по человеческому естеству, т.к. это результат определенного духовного пути, и особенно нельзя искусственно вызывать мысли от Бога, т.к. «Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким рожденным от Духа» (Иоан.3,8).

Амвросий Оптинский (Из переписки с монашествующими, п.243): «Хотя желание о переходе в Арз. не оставляет тебя, но иногда мысль тебе противоречит, и тайное внушение в сердце говорит, что это намерение и желание пустое».

Как видим, в примере говорится о том, что у человека существует желание, которое когда-то уже оформилось в мысль, при этом при воспоминании об этом желании, приходит противоречивая мысль, и тайное внушение сердца, выносит суждение.

Амвросий Оптинский (там же): «Сама пишешь, что внушение очень тихо и покойно (т.е. при тайном сообщении истины, мысль тихая и спокойно в сердце, — от сост.); а напротив, когда разгорится в тебе желание удалиться из обители, то чувствуешь ожесточение, мрак, памятозлобие и ненависть к ближним и леность к молитве (а при вражьем внушении человек ощущает вышеуказанные чувства, — от сост.). Проразумевай же из сего, что желание это с шуией стороны и есть внушение врагов и ненавистников рода человеческого, ищущих вечной нашей погибели.».

Как видим, внушение можно распознать по определенным чувствам, и мы о них скажем ниже. Но страстный человек может опять-таки пытаться узнать волю Божию через свои ощущения сердца, когда он прислушивается к тому, есть ли у него какое-либо волнение внутри или спокойно, и, исходя из этого, делать вывод о воле Божией. Но и мир нашего сердца не является еще тем миром чистого сердца, который есть у духовных людей. А в нас мир может быть потому, что враг, прельщая нас, отходит, чтобы мы вынесли неверное суждение о том, от кого был помысел; или мир страстей нам так привычен, что человек даже не представляет, что такое истинный мир сердца.

Все эти «методы распознания» неверны. Как верно поступать, нас учат заповеди Господа, и Он не оставил человека в неведении. В Евангелии отражены все моменты, с которыми может соприкоснуться человек, и даны ответы на любые вопросы.

Амвросий Оптинский (из переписки с монашествующими, п.307): «Старайся всегда поверять свои чувства, согласны ли они с Евангельским учением и учением св. отцев. Преп. Нил Сорский пишет о себе, что он никогда не принимал того мнения или мысли, хотя бы они казались очень ясны и удобопонятны, пока не найдет на них свидетельство в учении Евангельском, или апостольском, или святоотеческом».

Просто мы или не видим этого в Писании, либо они не удобны нам для исполнения, либо мы дерзаем войти в созерцание, при котором Господь отвечает святым, как необходимо поступить.

Но все же св.отцы говорят о признаках истинных и ложных внушений.

Варсануфий Великий (Руководство в духовной жизни, вопрос 59): «Когда внушает тебе помысел сделать что-либо по воле Божией, и ты находишь в этом деле радость, и в то же время скорбь, ей противоборствующую, то знай, что этот помысл от Бога, и понудь себя претерпеть, по слову Апостола: «умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду» (1 Кор. 9, 27) и исполни волю Божию.»

Рассмотрим ситуацию, когда воля Божия действительно сообщается человеку, но через другого человека, например, в форме совета или ответа на вопрос, как поступить. Заблуждающийся человек придерживается какого-то неверного суждения, которое, например, оправдывало его лень или пристрастие к кому-то или чему-то. Но в какой-то момент ему кто-то говорит или он читает противоположное суждение, или вдруг приходит четкая мысль, противоположная старой мысли, и, начав рассуждать, в человеке появляется ураган противоречащих мыслей. И человек начинает спорить сам с собою, как бы разговаривая с каким-то собеседником, долго кружится в них, и без конца их повторяет, и считает, что это он рассуждает.

Игнатий Брянчанинов (из сборника изречений св. отцов «Как легче победить грех»): «С помыслами никогда не должно рассуждать. Может враг представить много логичного, неопровержимого, склонить наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскированных личиною добродетели и благочестия. Подобным камнем помыслов для тебя да будет твое сердце».

Отчего так происходит? До того, как приходит мысль к человеку, у него уже есть свое понятие добра и зла, которое, как правило, искажено под влиянием самолюбия. Добро тогда видится не как добро, а как зло, и наоборот. И находясь в таких понятиях, которые укоренились на протяжении жизни, человек упорно верит им. И когда приходит мысль через помысел или разговор, которая не соответствует укоренившемуся понятию, то человек тут же ощущает это «уколом» в сердце. И тогда начинается помрачение рассудка, мысль человека уже не ясная, молитву невозможно произносить, волнение или боль сердца все больше усиливается и человек уже готов к страстным действиям. Милость Божия состоит в том, что «укол» или движение сердца дает человеку знать, что начинается прельщение своим злом или злом врага. И, что характерно, практически всегда в нас побеждает то суждение, которое было у нас раньше, и наконец-то выбирая его, мы успокаиваемся. Потом же мы выносим суждение, что та мысль, которой мы держались ранее, была от Бога, т.к. было все тихо, а это пришедшая — от врага. Но это тяжелая ошибка, которая в дальнейшем нас еще больше погружает в неведение. Когда мы грешим, Господь не нарушает нашу свободу, не воюет с нами, а тихо вразумляет или обстоятельствами, или словами других людей, или мыслями от Него. Он не воюет с нами, если мы падаем, а воюет с нами враг, и поэтому следует знать, если начинаются злые мысли против человека, то такое могут в нас возбуждать только враги, которым не понравилась правая мысль, и они всячески стараются убедить человека в том, что до этого он думал или чувствовал верно. Если образно объяснять, то это выглядит так. Пьяница живет с оправдывающей его мыслью, что он не алкоголик, а просто расслабляется и т.д. Но когда мы ему говорим правду, что он болен, он тут же начинает возмущаться, что это не так, защищаться и твердить одно и то же. Когда мы перестаем ему это говорить, понимая, что человек еще не готов и не хочет принять правду, т.к. ему удобно с той старой мыслью, он успокаивается и продолжает жить так же, а то и еще хуже. В этом примере хорошо видно, как неправая мысль по страсти несла мнимый покой, и как истинная мысль привела к возмущению страсти.

Возьмем ситуацию наоборот. Человек не пьет, но со временем под влиянием друзей, обстоятельств начинает спиваться. При этом совесть ему тихо напоминает, что так нельзя и он сползает в пьянство, но человек легко отвергает внушения совести и продолжает падать. Обратите внимание, нет никакой бури помыслов, а есть тихий глас совести и громкие оправдания.

Варсануфий Великий (вопрос 21): «Притом знай, брат мой, что всякий помысл, которому не предшествует тишина смирения, не от Бога происходит, но явно с левой стороны. Господь наш приходит с тихостью, все вражье бывает со смущением и мятежем. Хотя (бесы) и показываются облеченными в одежду овчую (т.е. даже могут внушать мысли яко бы благовидные, и по заповедям и по добродетелям — от сост.), но будучи внутренно волками хищными, обнаруживаются посредством наводимого ими смущения; ибо сказано: «от плода их познаете их» (Мф.7, 15-16).»

Как видим, все наоборот. Ошибка людей в том, что они думают, что тот уже имеющийся помысел был от Бога, а пришел помысел от врага. Также ошибкой является то, что, не следя за своими мыслями, мы даже не помним и не замечаем, как происходило внушение мыслей. Если бы у нас была первая мысль правая, то, зная, что Бог справедлив и праведен, и Он не допустил бы искушения чтобы соблазнить нас. Господь приходит лечить наши заблуждения, страсти и т.п., то есть от того, что в нас уже есть.

Если же в нас есть правая мысль и убеждение, то никакое искушение не поколеблет нас. Например, мы знаем, что Бог есть, и если бы нам кто-то сказал, что это не так, то это бы даже и не повлияло на нашу веру. Вот если бы наша вера была на уровне догадок, т.е. маловерна, то нас бы было легко поколебать. Поэтому такое действие Божие, когда наша старая мысль верна, также может быть по отношению к нам, но не как искушение, а как испытание нашей веры и наших духовных знаний. Но второе — это уже мера совершенных или идущих к совершенству.

Есть еще такой вид вражьей прелести, как стремление узнавать волю Божию у духовных людей (например, у старцев в монастырях) или спрашивать совет у всех друзей, родственников и священников, как следует поступить, и после многих сомнений, в разбитом состоянии все-таки принять какое-то решение. Во время таких действий человек будет постоянно сомневаться, рассуждать сам собою, убеждать себя и т.п., и именно к этому стремится враг – отнять внутренний покой, увлечь внутренними разговорами с ним, не давать помнить о Боге и жить, надеясь на себя, людей и обстоятельства.

Ложные мысль и слово – ложь по самооправданию.

Благодать Божия удаляется от каждой лживой мысли, слова и самооправдания, которые не дают обрести покаяние. Враг же сеет все это зло, а человек использует ложь по различным причинам, но основная причина- самолюбие и самоугодие.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.12): «Один лжет ради увеселения, другой – ради сластолюбия, иной, чтобы заставить присутствующих смеяться, а некоторый для того, чтобы ближнему поставить сеть и сделать ему зло».

При этом тот, кто врет, будет оправдываться тем, что он хотел как лучше или хотел уберечь ближнего от скорби.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.12): «Сплетатель лжи извиняется благим намерением, и что, в самом деле, есть погибель души, то он почитает за праведное дело».

Ефрем Сирин (О братском вразумлении друг друга): «(Лукавый) вовлекает нас в хитрословие, чтобы человек оправдывая себя, когда и виновен, извинял себя в грехе и беззаконии, а извинением и виновностью усугублял свое бедствие».

Приведем поучение аввы Дорофея о лжи по самооправданию.

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, поучение 9): «А словом лжет тот, кто, например, от уныния поленившись встать на бдение, не говорит: “прости меня, что я поленился встать» но говорит: «у меня был жар, я до крайности утомился работою, не в силах был встать, был нездоров», и говорит десять лживых слов для того, чтобы не сделать одного поклона и не смириться. И если он в (подобном случае) не укорит себя, то беспрестанно изменяет слова свои и спорит, чтобы не понести укоризны. Также когда случится ему иметь какой-нибудь спор с братом своим, то он не перестает оправдываться и говорить: «но ты сказал, но ты сделал, но я не говорил, но такой-то сказал», и то, и другое, чтобы только не смириться. Опять, если он пожелает чего-нибудь, то не хочет сказать: «я этого желаю», но все извращает слова свои, говоря: «у меня такая-то болезнь, и это мне нужно; это мне приказано», и лжет до тех пор, пока не удовлетворит своему желанию. И как всякий грех происходит или от сластолюбия, или от сребролюбия, или от славолюбия, так и ложь бывает от сих трех причин. Человек лжет или для того, чтобы не укорить себя и не смириться, или для того, чтобы исполнить желание свое, или ради приобретения, и не перестает делать извороты и ухищряться в словах, до тех пор, пока не исполнит желания своего. Такому человеку никогда не верят, но хотя он и правду скажет, никто не может дать ему веры, и самая правда его оказывается невероятною. Иногда случается такое дело, что бывает крайность скрыть мало, и если кто не скроет мало, то дело приносит большое смущение и скорбь. Когда встретится такая крайность и видит кто-либо себя в такой нужде; то может посему изменить слово для того, чтобы не вышло, как я сказал, большего смущения и скорби, или беды. Но когда случится такая великая необходимость уклониться от слова правды, то и тогда человек не должен оставаться беспечальным, а каяться и плакать перед Богом, и считать такой случай временем искушения. И на такое уклонение решаться не часто, а разве однажды из многих случаев. Ибо как бывает с терияком и слабительным, если кто часто их принимает, то они вредят; если же кто примет однажды в год по великой нужде, то они приносят ему пользу; так должно поступать и в этом деле: кто хочет, по необходимости, изменить слово, то он должен делать это не часто, но разве в исключительном случае, однажды во много лет, когда видит, как я сказал, великую необходимость, и это самое, допускаемое весьма редко, пусть делает со страхом и трепетом, показывая Богу и произволение свое и необходимость, и тогда он будет прощен, но вред он все-таки получает. Вот мы сказали, что, значит лгать мыслию и что — лгать словом».

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, поучение 5): «Когда диавол видит, что кто-нибудь не хочет согрешить, то он не столько неискусен в делании зла, чтобы стал внушать ему какие-либо явные грехи, и не говорит ему: иди, сотвори блуд, или пойди укради: ибо он знает, что мы этого не хотим, а он не считает нужным внушать нам то, чего мы не хотим; но находит в нас, как я сказал, одно пожелание, или одно самооправдание, и тем под видом доброго вредит нам. Поэтому опять сказано: «лукавый злодействует, егда сочетавается с праведным» (Прит.11,15). Лукавый есть диавол, и тогда он злодействует, егда сочетавается с праведным, т.е. когда сочетается с самооправданием нашим, тогда он становится более крепким, тогда более вредит, тогда более действует. Ибо когда мы держимся своей воли и следуем оправданиям нашим; тогда, делая по-видимому доброе дело, мы сами себе расставляем сети и даже не знаем, как погибаем. Ибо как можем мы уразуметь волю Божию, или изыскать ее, если верим самим себе и держимся своей воли».

Варсануфий Великий и Иоанн (Ответ 474): «Самооправдание есть то, что хотя и не заключает в себе самохвальства, но от греха отрекается, как видим это на Адаме, Еве, Каине и подобных, которые, согрешивши и желая себя оправдать, отреклись от согрешения».

Мысли недовольства своим положением и мечтательное стремление к добродетели.

Благодать Божия подает кротость и терпение, а враг несет нетерпение и неразумное рвение.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.33): «Предложу, однако ж, тебе два-три примера, какие смуты воздвигает враг в душе нашей, чтоб попортить дела наши, когда они должны длиться определенное время. Когда, например, больной расположится благодушно переносить болезнь свою, и переносит, враг, зная, что таким образом он утвердится в добродетели терпения, подступает расстроить такое его благорасположение. Для сего начинает приводить ему на ум многие добрые дела, которые мог бы он совершить, если б находился в другом положении, и старается убедить его, что, если б был здоров, как добре поработал бы Богу и сколько пользы принес бы и себе и другим: ходил бы в церковь, вел бы беседы, читал бы (псалмы) и писал в назидание ближних и подобное. Заметив, что такие мысли принимаются, враг почаще приводит их на ум, размножает и раскрашивает, проводит до чувства, вызывает желания и порывы к делам тем, представляя, как хорошо шли бы у него те или другие дела, и возбуждая жаление, что связан по рукам и ногам болезнью. Мало-помалу, при частых повторениях таких мыслей и движений в душе, жаление переходит в недовольство и досадование. Прежнее благодушное терпение таким образом расстраивается, и болезнь представляется уже не как врачевство от Бога и поприще для добродетели терпения, а как нечто неприязненное делу спасения, и желание освободиться от нее делается неудержимым, все еще в видах получения чрез то простора для доброделания и угождения Богу… Доведши до сего, враг украдает из ума его и сердца эту благую цель желания выздоровления и, оставляя одно желание здоровья, заставляет досадливо смотреть на болезнь, не как на препону к добру, а как на нечто неприязненное само по себе. От сего нетерпеливость, не врачуемая благопомышлениями, берет силу, и переходит в ропотливость, и лишает больного прежнего покоя от благодушного терпения. А враг радуется, что успел его расстроить. Точь-в-точь таким же образом расстраивает враг бедного, терпеливо переносящего участь свою, рисуя ему, какими добрыми делами украсился бы он, если бы имел состояние. Подобно сему враг расстраивает нередко находящихся на поприще послушания в обители или у какого старца, успевая убедить их, что, оставаясь в этом порядке жизни, они не скоро дойдут до желанного совершенства, и разжигая в них желание затвора или пустынного жительства. И нередко бывает, что таким его внушениям следуют. Но, достигнув этого, там наедине предаются нерадению и теряют то, что прежде приобретено было с трудом в послушничестве. И наоборот бывает, что враг успевает выгнать иного из уединения и затвора, убедив его, что он там сидит без всякой пользы для себя и для других, тогда как в обители у него полезные дела текли бы обильно рекой и день и ночь. А когда послушавшийся переходит в обитель, то чаемых дел полезных не успевает наделать, а что приобрел в пустыне, скоро истрачивает и остается не при чем. И множество многое есть других подобных случаев, когда враг успевает отклонить от одного рода занятий, сманивая к другому, будто полезнейшему, и расстраивая тот и другой».

Мысли, слова-шутки и празднословие.

Благодать дарит внутреннее безмолвие, смиренное и кроткое слово, враг же внушает пустословие и смехотворство.

Как мы знаем, человек обладает даром слова и он необходим при познании и общении.

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): «У органов слова есть потребность, чтобы их приводили в движение, или раздражали».

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): «Благоразумное слово. Цель взаимнообращения не одно удовольствие, а, главным образом, взаимное созидание во благо. Надобно потому не допускать, чтобы слово гнило исходило из уст наших, надобно уметь говорить и уметь молчать. Противно сему праздное пустословие, одни только шутки да остроты».

Состояния душевной радости передаются через слово, улыбку и смех. Они все имеют различные источники и по-разному проявляются.

Василий Великий (Правила пространно изложенные…, в.17): «Душевную радость изъявить светлой улыбкой не противно, прилично, поскольку толико выражается написанное: «Сердцу веселящуся, лице цветет» (Притч. 15, 13). Но смеяться громко, все тело приводить в невольное сотрясение, свойственно человеку необузданному, неискусному, не умеющему владеть собой».

Иоанн Златоуст (т.12, ч.1, беседа 15): «Не смех – зло, но зло то, когда он бывает без меры, когда он неуместен. Способность смеха внедрена в нашу душу для того, чтобы душа иногда получала облегчение, а не для того, чтобы расслаблялась».

Любое слово может быть произнесено с различными эмоциональными чувствами, исходя из того, какую функцию оно выполняет. К слову с эмоциональным чувством относится и шутка, которая может быть как во благо, так и в погибель. Например, шутка может быть сказана с любовью для того, чтобы утешить или ободрить человека, а не унизить присутствующего или отсутствующего, или быть глупой констатацией какой-либо ситуации, или со злорадством и т.п.

Что сопутствует шуткам, которые произносят не в утешение, а по привычке острить? Многословие и праздномыслие.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл. 11): «Многоглаголание есть седалище, на котором тщеславие любит являться и торжественно себя выставлять. Многоглаголание есть признак неразумия, дверь злословия, руководитель к смехотворству, слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы».

Что они порождают?

Иоанн Лествичник (Лествица, сл. 12): «…многословие же и смехотворство порождают ложь… Ложь есть истребление любви; а клятвопреступление есть отвержение от Бога».

Об одном искажении дара слова — внутренних беседах с воображаемым человеком, мы уже сказали, но есть еще одно искажение – вести праздные беседы внешним словом, при этом они могут быть о мирских маловажных вещах, а могут быть в форме шуток. Возбуждая человека к таким беседам, враг старается препятствовать внутреннему слову, которое есть молитва к Богу.

Феофан Затворник (Начертание…): «Отсюда (из потребности в слове) болтливость, смехотворство, празднословие, шутки. Они налагают молчание на внутреннее слово духа — молитву».

При этом человек ослабевает духом, рассеивается, а то и вовсе забывает о Боге, о молитве и о своих грехах.

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 68): «Но также ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и непотребству, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания таин Божиих, как смехотворство и при вольности в обращении парение мыслей. И это есть дело блудного демона».

Диадох (из Добротолюбия, т.3, ст.70): «Как двери в бане часто отворяемые скоро выпускают внутреннюю теплоту во вне: так и душа, когда много кто говорит, хотя бы говорил все хорошее, испускает память свою (сознательное стояние в строе духовных вещей) словесной дверью. От сего ум лишается наконец чистейших помышлений и по безпорядочному наплыву помыслов смятенную ведет речь к прилучившимся. В таком случае он не имеет уже Духа Святого, хранящего нашу мысль в немечтании: ибо сей Дух благий, как чуждый всякого мятежа и мечтания, бегает многословия. — Молчание же напротив благотворно, будучи матерью премудрых помышлений».

Но не только враг действует путем шуток и празднословия, но и самому человеку это нравится.

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 75): «И иногда природа сама собою начинает любить покой, вольность, смех, парение мыслей, леность — и делается источником страстей и пучиною мятежа; а иногда противник внушает это душе».

Феофан Затворник (Сб. Внутренняя жизнь, Как исполнить заповедь апостола…): «У грешников и слова грешны. Отсюда пустословие, празднословие, пересуды, смехи, шутки, остроты и даже кощунство».

Каким образом происходит шутка? У человека в уме мгновенно появляется глупая ассоциация или смехотворная мысль, и человек тут же ее произносит.

Антоний Великий (из Добротолюбия, т.1, ст.35): «Те же, которые говорят все, что ни приходит им в голову, походят на двор без ворот, на который всходит кто ни захочет, подходит к стойлу и отвязывает осла».

После того, как шутка произнесена и вызвала смех, и человек остается один, его память и воображение начинают повторять эту ситуацию, а сердце откликается приятными эмоциональными чувствами. Такой повтор «внутреннего спектакля» может происходить по многу раз и человек услаждается таким образом. Обычно после этого приходят тщеславные мысли о себе и различные мечтания, как о тебе думают люди и пр.

Отцы четко отмечают, что является порождением шутливости и празднословия: это чревоугодие, блуд и тщеславие.

Исаия Отшельник (слово 7): «Четырьмя вещами множится блудная страсть в теле: спанием вдоволь, ястием до сытости, смехотворным празднословием, и наряжанием тела».

Иоанн Лествичник (Лествица, сл. 14): «(Признание страсти чревоугодия): Первородный сын мой есть блуд, а второе после него исчадие – ожесточение сердца, третие же – сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизреченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство, кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и нечаянные и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, — самая лютая из всех страстей».

Иоанн Лествичник (Лествица, Слово 18): «(Признание страсти нечувствия): Я матерь смеха…»

Иоанн Лествичник (Лествица, Слово 26): «Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда; а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею)».

Кратко объясним, почему чревоугодие, блуд и тщеславие. Чревоугодие приносит нервное расслабление и приятные ощущения телу, и такое эмоциональное состояние сопутствует расслаблению не только тела, но и души, и она ищет еще таких приятных ощущений, но посредством уже не тела, а слова.

Что касается блуда, то это может быть итог кокетства или заигрывания, чтобы обратить внимание противоположного пола на себя.

Евагрий (К монашествующим): «Которая со смехом увлекается речами мужа, та похожа на человека, давшего врагам надеть петлю на шею свою».

Также после смеха и празднословия может возбуждаться блудная страсть, т.к. нервная система получила приятное эмоциональное состояние, как и при чревоугодии, или душа, расслабев, становится невнимательной и рассеянной и враг старается прельстить блудными образами, чтобы дальше ввести во грех сладострастия.

Что касается тщеславия, то:

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 89): «Кто любит смех и любит выставлять себя напоказ людям».

Отцы также говорят об уловках врага, когда человек старается не принимать участия в празднословии и смехотворстве и о беспечности людей в этом вопросе.

Иоанн Лествичник (Лествица, Сл. 12): «Когда бесы увидят, что мы в самом начале стараемся отойти от слушания смехотворных речей вредного рассказчика, как от губительной заразы; тогда покушаются обольстить нас двоякими помыслами: «не опечаливай», внушают они нам, «повествователя»; или «не выставляй себя человеком более боголюбивым, нежели прочие». Отскочи скоро, не медли; а если не так, то во время молитвы твоей вообразятся помышления о предметах смешных. И не только бегай таких бесед и лукавых собраний, но и разоряй их благочестно, предлагая на среду воспоминание о смерти и последнем суде; ибо лучше тебе окропиться, в сем случае, малым тщеславием, только бы сделаться виновником общей пользы».

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 68): «Но поелику опытом дознал я любомудрие твое, возлюбленный, то умоляю тебя любовию, остерегаться злобы врага, чтобы тебе буесловием не остудить в душе своей горячности любви ко Христу, ради тебя вкусившему желчь на древе крестном, и чтобы враг, вместо сладостного оного упражнения и дерзновения пред Богом, не стал во время бодрствования твоего наполнять душу твою многими мечтами, а во время сна твоего пленять ее нелепыми грезами, зловония которых не терпят святые Ангелы Божии».

Но нам нужно отстраняться не только от подобных мирских бесед. К сожалению, есть такие люди, которые и о вере, и о Боге говорят в подобном тоне. Это можно встретить не только на собрании сектантов, но, к большой скорби, и в Православии. Поэтому, если вам кто-то будет говорить о Боге или о вере в форме шуток или анекдотов, и это будет понуждать вас к смеху, и если это вносит в вашу душу расслабление и игривость, то знайте, что это прельщение вражье через произносящего, чтобы увести вас от духа сокрушения, мирного устроения духа и молитвы, и эта веселость далека от истинного веселия духа, которое проявляется как радостная улыбка о Боге. При таких «беседах» душа не способна воспринимать Бога с благоговейным чувством и страхом Божиим, а происходит акт кощунства, когда, расслабившись и веселясь, человек рассуждает о Боге и принимает дух вражий, и, конечно же, после этого не может видеть своих грехов, истинно каяться и иметь силы к внутренней брани со страстями. Выше было сказано, что со смехом почти всегда идет ложь, и эта ложь, прикрывшись веселыми эмоциями, незаметно вливается в виде духовного яда в душу человека, а он, увлекаясь смехом, этого не видит и не чувствует. Прости нас, Господи, и спаси нас! И если кто-то был участником подобных ситуаций, то покайтесь в такой хуле на Духа, ибо «всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам» (Мф.12,31).

Итак, христианину следует четко разграничивать виды радости и отделять ее от праздной, а иногда и вовсе пагубной веселости, т.к. это поможет ему на пути спасения, но об этом более подробно в темах о человеке.

= Прелесть через рассеяние мыслей, многопопечительность и воспоминания с мечтаниями.

Как было отмечено выше, прелесть начинается после рассеяния внутреннего внимания к словам молитвы, когда враг отвлек нас от нее или когда человек думает о чем-то, уже не произнося слов молитвы, и сам отвлекается на все воспоминания и мечтания, которые ему интересны и приятны. О рассеянии и блуждании мыслей мы будем подробно говорить в беседах о блуждании, рассеянии и ассоциациях в части «О человеке», но сейчас отметим кратко, что рассеяние означает, что человек старался внимательно произносить слова молитвы, и вдруг в уме появляется малозаметное воспоминание в форме размытого неопределенного образа-представления, и внимание ума перемещается на него. Это может происходить от человека, а может быть и действием врага, который возбуждает память и воображение.

Евагрий (Главы о молитве): «Когда бесы видят твою ревность к истинной молитве, тогда они подкладывают мысли о неких вещах, якобы необходимых. Спустя краткое время они возбуждают память о них, подвигая ум на поиски этих вещей, а поскольку он не находит их, то вскоре падает духом и скорбит. Во время стояния на молитве бесы (еще раз) напоминают уму об искомых вещах, заставляя вспомнить о них, дабы он, побуждаемый к ведению их, утратил плодотворную молитву».

Так, возбуждая память о мирских вещах, враг отвлекает душу от Бога.

Ст. Георгий Затворник (Письма, 1.134): «…размышление… о земных вещах, отлучаю(т) душу от Бога».

За этими воспоминаниями о мире могут также тихо появляться другие нейтральные и явно нечистые образы.

Иоанн Златоуст (т.3, ч.1, Беседа о том, что не должно разглашать грехов братий…): «…Диавол влагает тысячи нечистых помыслов в наши умы, и о чем мы никогда не думали, то, собрав, во время молитвы вливает в наши души».

И, к сожалению, человек, находящийся под таким воздействием, считает, что он молится, а если такое происходит при мышлении, то просто фиксирует, что думал об одном, а затем о другом.

Феофан Затворник (Сб. Внутренняя жизнь. Всеоружие для духовной брани): «…и старается сатана уловить неопытную еще душу, здесь-то особенно и усиливается возвратить ее на прежнюю жизнь — именно развлечь душу, рассеять ее внимание, уничтожить ее бдительность над своими желаниями и мыслями. Как хитро и незаметно действует он в сем случае! Во время молитвы или богомыслия, при чтении слова Божия или другом каком благочестивом занятии вдруг возникают в душе неведомо откуда образы прелестных предметов. Что это значит? Откуда они? Не от чего иного, как от лести диавольской. Тайным некиим путем прикасается сатана душе нашей, тайным воздействием приводит в движение память — и из глубины ее являются пред око души то те, то другие предметы, особенно те, которыми она прежде любила услаждаться, к которым прежде привязано было сердце. Если душа обратит внимание на сии предметы, если не изгонит их с минуты появления, то нет сомнения, что она побеждена. Один предмет напомнит ей о другом, другой о третьем, и, переходя таким образом от предмета к предмету, она зайдет наконец в полный круг греховной жизни, перенесет в свое сердце мир со всеми его прелестями и, занимаясь по виду богоугодным делом, будет ковать в себе зло».

Феофан Затворник (Письма, п.732): «Чувствуете рассеяние мыслей? пооберегитесь! Это очень опасно. Враг хочет загнать вас в какую-нибудь трущобу и там убить. Мысли блуждать начинают от умаления страха и охлаждения сердца. Охлаждение же сердца много имеет причин. Главная из них — самодовольство и самомнение. Вам это очень сродно. Поостерегитесь и поспешите восставить страх Божий и разогреть душу».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): ««Се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу» (Лк.22,31). Вот кто так сильно рассеивает наши мысли в храме при Богослужении, дома на молитве; вот кто отвлекает наши мысли от Бога, от души нашей и душ человеческих, от небесного и вечного; вот кто занимает нас земными безделками или земною суетою, земною прелестью: пищею, питьем, одеждами, жилищами и проч. и проч. Надо нам молиться друг за друга, да не оскудеет вера наша, как Спаситель молился о Петре».

Жизнь пустынных отцев (сост. Руфин): «Однажды демоны сказали святому Макарию Египетскому, что без них не обходится ни одно собрание иноков. «Поди-ка, посмотри на наши дела…» — «Да запретит тебе Господь, демон нечистый!», — воскликнул святой Макарий. И, приступив к молитве, он стал просить Господа открыть ему, есть ли сколько-нибудь правды в словах диавола. Придя на торжество всенощного бдения, просил Господа о том же. И вот видит… Рассеявшиеся по церкви эфиопы подпрыгивали во время чтения псалмов к каждому иноку. Они как бы заигрывали с ними: кому двумя пальцами закроют глаза, и тот начинает дремать; другому вложат палец в рот, и тот зевает… Кончилось чтение, и братия поверглись для молитвы пред Богом: тут пред одним промелькнул вдруг образ женщины, пред всеми вообще — то одно, то другое… И лишь только злые духи представят что-нибудь, как актеры в театре, это и войдет в сердце молящегося и породит помышления… Но бывало и так: вот подбегают злые духи с каким-нибудь обманом — вдруг стремглав отскакивают, точно гонимые какой-то силою, и не осмеливаются более ни остановиться, ни мимо пройти около таковых. Зато к другим, более слабым братиям, они вскакивали на шею и на спину: видно, те невнимательно молились. Видя это, святой Макарий вздохнул и пролил слезы. После окончания молитв он призвал каждого брата порознь, и оказалось, что каждый думал о том, что видел старец».

Враг не только действует рассеянием мыслей, но и затем гонит человека из храма, когда человек вдруг начинает маяться и искать любой предлог, почему ему надо уйти.

Киево-Печерский патерик: «Старец Матфей Прозорливый однажды, стоя в храме, увидел беса в образе ляха, который держал цветы репейника и, обходя братию, бросал в них цветы. К кому из братии цветок прилипал, тот, расслабев умом, постояв немного, уходил из церкви, находя причину, и больше не возвращался на службу. К кому же цветок не прилипал, тот стоял твердо до конца службы».

В этом случае нельзя поддаваться, а следует сознавать, что это вражье прельщение, и стоять в храме или при молитвословии до конца, как бы это не казалось тяжело, и Господь, увидев наше сопротивление, может утешить нас, укрепив сразу, а может и не сразу, а для того, чтобы до конца испытать нас.

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, п. 11): «Расскажу вам о сем нечто чудесное, слышанное мною о великом и прозорливом Старце. Стоя в церкви, он видел, что, когда братия начинали псалмопение, некто светоносный выходил из алтаря; держа как бы ковчежец с миром и кисть, он обмакивал кисть в ковчежец и обходил всю братию, полагая знамение на каждом из них и на местах некоторых отсутствовавших, а места других отсутствующих проходил мимо. Перед окончанием (богослужения) Старец опять видел, как он выходил из алтаря и делал то же самое. Однажды Старец остановил его и повергся к его ногам, моля объяснить ему, что он делает и кто он такой? Светоносный оный муж отвечал ему: “я Ангел Божий, и мне повелено было напечатлевать сие знамение на тех, которые приходят в церковь в начале псалмопения и остаются до конца оного, за их усердие, старание и доброе произволение”. Старец спросил его: “почему же ты полагаешь знамение на места некоторых отсутствующих (братий)?” В ответ на сие Святый Ангел сказал ему: “те из братий, которые ревностны и имеют доброе произволение, но вышли (из церкви) или по некоторому крайнему изнеможению, с благословения отцов, или также по какой-либо заповеди заняты своим послушанием и потому (здесь) не находятся, сии, хотя и не бывают в церкви, но получают свое знамение, потому что они произволением своим присутствуют вместе с поющими. Одним лишь тем, которые могут быть (в церкви) и не приходят в нее по лености, повелено мне не давать знамения, поелику такие сами себя делают недостойными оного”».

Итак, необходимо знать, что враг пытается всячески рассеять мысли человека, чтобы не дать ему молиться Господу.

Феофан Затворник (Примеры записывания добрых мыслей…, 127): «Первый прием врага спасения есть – подсовывать какие-либо дела и привязывать к деланию их. Пусть они не худы, но худо то, что занята мысль и чувства, отклоняют от главного, заставляя или отодвигать его на второй план или совсем позабывать его на время».

Василий Великий (О подвижничестве, сл.4): «…У демонов в обычае — в часы молитвы, под предлогом благовидной якобы причины, побуждать нас к отлучке, чтобы благовидно отвлечь нас от спасительной молитвы».

Иоанн Златоуст (т.3, ч.1, Беседа о том, что не должно разглашать грехов братий…): «…Диавол, видя зажженным в нас пламень молитвы, навевает отсюда и оттуда тысячи забот и не отстает до тех пор, пока не погасит света».

Ст. Георгий Затворник (Письма, 3.271): «Познайте козни вражеские и коварства, когда на молитве или на чтении наносит разные мысли и предлагает работу, чтобы отвлечь и помрачить душу, просвещающуюся в молитве и чтении, или когда наводит уныние, дремоту и сон: примечайте сие и понуждайте себя».

В такие моменты никогда не надо делать то, что предлагает враг, если это, конечно же, не какие-либо неотложные случаи, как например, неожиданная неприятность.

Также враг пытается посеять внешнюю рассеянность, и следует отметить, что именно на этом прельщении многие из христиан падают.

Тихон Задонский (Сокровище духовное…, ст.120): «(Враг) научает человека из дома исходить и других посещать под видом любви, но тем хочет его удалить от молитвы, полезного размышления и дел звания его, и ввергнуть в праздность, празднословие, оклеветание и осуждение и прочая злая, и бывает, что человек не тот уже в дом возвратится, который из дома вышел. Нет полезнее человеку, как дома и уединения держаться».

Господь попускает нам прельщаться, т.к. мы не следим за своими мыслями, и тем пренебрегаем данным нам Богом даром – умом, который должен познавать Бога, себя и мир. Но мы не стремимся к восстановлению естества, а еще более входим в грех, т.к. блуждание и рассеянное ассоциативное мышление является греховной привычкой, к которой нас приучил враг, чтобы держать постоянно в страстном состоянии.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1.гл.26): «И враг может играть душою твоею, как мячиком, перебрасывая внимание от одного воспоминания на другое и под ними шевеля пожелания и страсти и держа тебя, таким образом, в страстном настроении. Посему и говорю тебе: бодрствуй и паче всего смотри за воображением и памятью».

= Мысли-внушения по страстям.

Благодать попаляет страсти, а враг их разжигает.

Иоанн Кассиан (из Добротолюбия, т.2, ст.170-171): «Знать надлежит, что не все демоны все страсти возжигают в людях, но каждой страсти прилежат известные духи; ибо одни из них услаждаются нечистыми и срамными похотьми, иные любят богохульство, иные гнев и ярость, иные утешаются печалью, иные — тщеславием и гордостью, и каждый ту страсть в сердца человеческие всевает, какою сам особенно услаждается; но не все вместе возбуждают свои страсти, а попеременно, смотря потому, как требует время, место и приемлемость искушаемого. …И то ведать должно, что не все они в одинаковой мере злы и одинаково сильны. На новоначальных и немощных нападать пускаются слабейшие духи, а когда эти побеждены будут, тогда посылаются сильнейшие, и, таким образом постепенно все более и более сильную брань должен бывает выдерживать воин Христов, по мере собственного его преуспеяния и умножения духовных его сил».

Паисий Величковский (Крины сельные. Сл.35): «Ибо такова хитрость у лукавых бесов: они постоянно заняты нами; как сторожа подмечают наши наклонности и пожелания: о чем мы думаем и что любим, чем заняты помимо их; и какую страсть замечают в нас, к тому нас и побуждают, такие и расставляют нам сети; таким образом, мы сами прежде возбуждаем против себя всякую страсть и бываем причиною ее. Потому бесы ищут в нас повода, что чрез свою наклонность и пожелание мы скорее запутаемся. Они не принуждают нас к тому, чего мы не желаем, от чего отклоняем ум, с чем не соглашаемся по своей воле, зная, что не послушаем их; они понемногу испытывают нас: не примем ли какую-либо страсть, и уже к нашему желанию и усердию присоединяют свои козни; ибо собственно нам принадлежит повод ко греху — пристрастие, слабость и небрежность, — не отсекаем начало каждой страсти; а конечная причина зла — бесы; чрез бесов впадаем мы во всякий грех, и помимо их не постигает нас никакое зло. Так бесы ввергают нас во всякую страсть, понуждают впадать во всякий грех, и мы запутываемся во всякой сети. Сетями же их называю прилог пожеланий и скверные помыслы, чрез которые мы связываемся всякою страстью и впадаем во всякий грех; лучше сказать, это — дверь бесам и страстям, которыми они входят к нам и расхищают наше духовное сокровище. Неумеренной сон, леность, безвременное ядение бывают причиною входу бесов. Пришедши, они прежде всего толкают в двери сердечные, то есть тайно, как воры, влагают помысл и замечают: есть ли сторож, или нет, то есть принят ли будет помысл, или нет; если принят, тогда начинают производить страсть и побуждать к ней и окрадывают духовное богатство. Если они найдут сторожа в сердечных дверях, то есть, когда кто привыкнет уничижать и отгонять их помыслы, отвращается умом начального мысленного прилога, имеет свой ум глухим и немым к лаянию их, обращенным в глубину сердца, то есть ничуть не соглашающимся с ними, — то таковому они не могут сделать пакости, так как ум у него трезвится. Затем они начинают вымышлять и расставлять различные сети и ловить в страсти; каковы: забывчивости ярость, неразумие, самолюбие, гордость, славолюбие, сластолюбие, объядение, чревобесие, блуд, немилосердие, гнев, памятозлобие, хула, печаль, наглость, тщеславие, многословие, уныние, страхование, сон, леность, тягота, ужас, ревность, зависть, ненависть, лицемерие, лесть, роптание, невepиe, непослушание, лихоимство, вещелюбие, мшелоимство, малодушие, двоедушие, острожелчие, любоначальство, человекоугодие, дерзость, смех. Потом возбуждают они большую бурю неотступных блудных и хульных помыслов, чтобы подвижник устрашился и отчаялся, или чтобы оставил подвиг и молитву. Если же враги, воздвигая все это, никак не могут удержать и отвратить от подвига твердой души и непоколебимого воина Христова, страстотерпчески положившего свое основаниe на камне веры, так что и реки скорбей своим устремлением не поколеблют его, тогда они окрадывают его кажущимся добром некиим, считая удобнее под видом добра поднести нечто свое, и таким образом лишают настоящей совершеннейшей добродетели, молитвы и подвига. Так принуждают нас творить духовные беседы, ради любви учить людей или прибавить что либо в пище, ради друга или для праздника усладить несколько, ибо знают, льстивые, что от сластолюбия пал Адам; прежде начнут помрачать умную чистоту и внимание к себе, и таким путем внезапно ввергают в ров любодеяния, или в какую-либо другую страсть. Если и таким образом не поколебают трезвящегося умом, то вооружаются ложными привидениями, возбуждают людей и сами с ними вооружаются, оскорбляя и смущая его разными болезнями. Искуснейший же воин все это мимо себя пропускает и ни во что ставит, как бы не относящееся к нему; ибо знает, что все это бесовское помышление. Если и так не победят, то борят высокоумием, влагают помысл, что он свят, говоря ему тайно: «сколько скорбей ты претерпел». Бесы, как хитрой ловец, когда первые средства их окажутся бессильны, тогда оставляют их, отходят, скрываются и представляются побежденными. Смотри же, человек, внимай, не плошай, они и до гроба твоего не отойдут, но приготовляют большую засаду, высматривают внимательно, каким образом снова начать и восстать, ибо не отдыхают. Когда теплота усердия остынет у подвижника, то они тайно, приготовив какую-нибудь сеть, опять приходят и расстилают, и ловят. Во всех путях добродетели бесы устраивают козни и препятствия, когда мы всякое дело исполняем внимательно для спасения своего, а не из человекоугодия, или по какому-либо замыслу. Если же в добродетели скрывается какая-либо нечистота — гордость, тщеславие и высокоумие, то в таком деле бесы не препятствуют нам, но даже понуждают на то, чтобы трудились без пользы. Ни о чем так бесы не стараются, как ухитряются всякими способами украсть время праздным. Во всем, что делают бесы, они стараются ископать нам три ямы: во-первых, противодействуют и мешают, чтобы не было добра во всех видах добродетели; во-вторых, стараются, чтобы не было добра ради Бога, то есть не имея возможности отклонить от добра, они силятся чрез тщеславие погубить все наши труды; в третьих, ублажают, как будто мы во всем оказываемся богоугодны, то есть, будучи не в силах опутать нас тщеславием, они стараются высокоумием погубить наши труды и лишить нас награды. В трех видах бывает и всякая бесовская брань против нас: прежде бесы помрачают наш ум, и человек становится забывчивым и много рассеян в каждом деле; потом, влагают праздной помысл, чтобы чрез него тратилось время; наконец, наносят различные искушения и болезни. Поэтому требуется нам на всякое время весьма трезвиться умом; ибо враги непрестанно ухищряются противодействовать нам. Если кто много лет подвизается, враги ищут удобное время, чтобы за один час разрушить труды его. Немногие из людей видят бесчисленные уловки, замыслы, коварства бесовские. Как бесплотной дух, он не требует отдыха и чрез долговременную жизнь научился уловлять. Посему никто не избежит коварства, пагубных сетей и засады их, кроме пребывающего в телесной немощи от постоянного подвига и живущий в нищете духовной, то есть с сокрушенным сердцем и в смиренных помыслах, — таковой победит их. Больше же всего содействует нам божественная помощь. Однако в нас, как прежде сказали, начало всех страстей: пристрастие, слабость и небрежность, — что не отвергаем душою и мыслью и не отсекаем первоначальной прилог каждой находящей страсти, а бесы прилагают еще большее. Ищи в себе причину всякой страсти и, найдя, вооружись и выкопай корень ея страдальческим мечом; если не искоренишь, опять пустит отростки и возрастет; без сего средства не можешь победить страсти, придти в чистоту и спастись. Посему должно, если желаем спастись, отсекать первоначальный прилог помысла и пожелание всякой страсти; побуждай малое, чтобы не впасть в великое и все последующее победишь этим одним. Очевидно же бесовскою бранью или какою либо другою упорною страстью обуреваться попускает Бог за гордость и высокоумие, когда кто считает себя святым или крепким и на себя надеется, а над слабейшими превозносится. Пусть таковой сознает свою немощь, познает Божию помощь и вразумится, что без Божией помощи он ничего не может делать и смирит свой помысл. Или опять попускает это, как наказание за грехи, чтобы покаялись и были опытнее в подвиге; или же — ради венцов за победу. Однако, чем ты побежден, от чего страдаешь, против того прежде всех страстей и вооружись — и на то употреби все свое усердие. Всякая страсть и страдание побуждается несомненною верою, сердечным трудом и слезами, горячим усердием и быстрым устремлением противостоять настоящей страсти, — сие есть высокое и похвальное отеческое борение. От четырех причин происходит и утверждается каждая бесовская брань против нас: от нерадения и лености, от самолюбия, сластолюбия и от зависти бесовской. Господь сохранит нас Своею благодатию от всех козней вражиих и страстных дел во веки».

В разделе о внутренних разговорах было сказано, как враг преобразуется в образ какого-то человека, но точно так же он действует и в отношении страстей. Он представляет не только образ человека, но и образ каких-то чувственных вещей, например, денег, еды и т.д., т.е. то, что будет соответствовать каждой из страстей. И о таком образе — прилоге мы скажем в разделе о внутренней форме прелести — видении.

А сейчас скажем кратко о мыслях, которые внушают бесы в соответствии с какой-либо страстью.

Евагрий (Слово о духовном делании): «6. Есть восемь основных помыслов, которыми объемлются все (другие) помыслы. Первый помысел — чревоугодия, а за ним (следует) помысел блуда; третий — сребролюбия; четвертый — печали; пятый — гнева; шестой — уныния; седьмой — тщеславия, а восьмой — гордыни. От нас не зависит то, чтобы все эти помыслы досаждали или, наоборот, не тревожили нас; однако от нас зависит то, чтобы они задерживались или, наоборот, не задерживались в нас, чтобы они приводили или не приводили в движение страсти.

7. Помысел чревоугодия внушает монаху поскорее отступить от подвижничества: он представляет иноку его больной желудок, печень, селезенку или же (описует) водянку, а также (иные) продолжительные болезни, (указывая на) недостаток необходимых (вещей) и на отсутствие врачей. Часто он возбуждает воспоминание о тех братиях, которые подверглись подобным страданиям. Бывает и так, что он побуждает пострадавших подходить к постнику и рассказывать о своих несчастиях, которые якобы случились вследствие (излишнего) подвижничества.

8. Бес блуда принуждает разжигаться похотью к различным (телам) и наиболее сильно нападает на тех, которые живут целомудренной жизнью, дабы они, (подумав, будто) ничего не добились этим, прекратили воздержание. И, оскверняя душу, этот бес склоняет ее на постыдные дела, заставляет ее говорить некие (срамные) слова и как бы слушать в ответ (таковые же), словно все происходит на самом деле и зримым образом.

9. Сребролюбие внушает (мысль) о долгой старости, немощи рук, неспособных уже трудиться, будущем голоде и болезнях, скорбных тяготах бедности и о том, сколь постыдно принимать от других (все) необходимое.

10. Печаль иногда возникает при лишении желанного, а иногда следует за гневом. В первом случае она происходит так: сначала душой завладевают некие помыслы, заставляющие ее вспоминать о доме, родителях и прежней жизни. Когда они видят, что душа не противится им, но следует за ними и расслабляется мысленными наслаждениями, тогда хватают ее и погружают в печаль, (вызванную сознанием того), что прежнего нет и не может быть в настоящей жизни. И несчастная душа, насколько она расслабляется первыми помыслами, настолько же подавляется и смиряется вторыми.

11. Гнев есть наиболее стремительная страсть. Говорится, что он есть кипение или движение яростного начала (души) против обидчика или кажущегося таковым. Он раздражает душу на протяжении дня, но особенно улавливает ум во время молитв, представляя лик опечалившего. Бывает, что когда гнев надолго задерживается и превращается в злобу, то он и ночью причиняет волнения, изнеможение и бледность тела, а также нападения ядовитых гадов. Эти четыре (явления), вытекающие из злобы, сопровождаются, как (легко) можно обнаружить, многочисленными помыслами.

12. Бес уныния, который также называется «полуденным» (Пс.90:6), есть самый тяжелый из всех бесов. Он приступает к монаху около четвертого часа и осаждает его вплоть до восьмого часа. Прежде всего, этот бес заставляет монаха замечать, будто солнце движется очень медленно или совсем остается неподвижным, и день делается словно пятидесятичасовым. Затем бес (уныния) понуждает монаха постоянно смотреть в окна и выскакивать из келлии, чтобы взглянуть на солнце и узнать, сколько еще осталось до девяти часов, или для того, чтобы посмотреть, нет ли рядом кого-либо из братии. Еще этот бес внушает монаху ненависть к (избранному) месту, роду жизни и ручному труду, а также (мысль) о том, что иссякла любовь и нет никого, (кто мог бы) утешить его. А если кто-нибудь в такие дни опечаливает монаха, то и это бес (уныния) присовокупляет для умножения ненависти. Далее (сей) бес подводит монаха к желанию других мест, в которых легко найти (все) необходимое (ему) и где можно заниматься ремеслом менее трудным, но более прибыльным. К этому бес прибавляет, что угождение Господу не зависит от места, говоря, что поклоняться Ему можно повсюду (Ин.4:21-24). Присовокупляет к этому воспоминание о родных и прежней жизни; изображает, сколь длительно время жизни (сей), представляя пред очами труды подвижничества. И, как говорится, он пускается на все уловки, чтобы монах покинул келлию и бежал со (своего) поприща. За этим бесом уже не следует сразу другой бес, а поэтому после борения (с ним) душу охватывает неизреченная радость, и она (наслаждается) мирным состоянием.

13. Помысел тщеславия — наитончайший, и он сопутствует тем, кто легко преуспевает (в духовном делании), желая сделать общим достоянием их подвиги и ища «славы человеческой» (1Фес.2:6). Он (заставляет монаха) воображать, как кричат (изгоняемые из одержимых) бесы, как исцеляются женщины и как толпа прикасается к (его) одеждам; затем прорицает ему священство и (массу народа), стоящую у дверей и жаждущую (увидеть) его. И возбудив таким образом (монаха) пустыми надеждами, (помысел тщеславия) улетает, оставив его на искушения либо бесу гордыни, либо бесу печали, который наводит на монаха помыслы, противоположные (прежним) надеждам. Бывает, что он передает бесу блуда и святого иерея, (попавшего) в узы (греха).

14. Бес гордыни есть тот, кто ввергает душу в самое тяжкое падение. Он убеждает ее не признавать Бога Заступником, но считать саму себя за причину преуспеяний, превозносясь над братиями, как несмысленными, поскольку они этого не знают. За гордыней следуют гнев, печаль и, как самое конечное зло, исступление ума, сумасшествие и видение в воздухе множества бесов».

Такие страстные мысли остаются в памяти ума и сердца и со временем становятся человеку настолько близкими, что он их не желает изгонять.

Феофан Затворник (Письма, п.702): «…Страстные помыслы придут — самовозношения, презорства, осуждения, недовольства, серчания, подозрения и другие,— что вы будете с ними делать? Их надо сказать кому-либо: иначе они засядут внутри и будут там расти и стареть».

И приведем пример страсти гнева.

Феофан Затворник (Толкование на посл. Ефесянам, 4,27): «»Не давайте места диаволу» (Еф.4, 27). Диавол не имеет доступа к душе, когда она не питает никакой страсти. Тогда она светла, и диавол не может смотреть на нее. Когда же она попустит движение страсти и согласится на нее, тогда омрачается, и диавол видит ее. Смело подходит к ней и начинает в ней хозяйничать. Два главных порочных движения тревожат обычно душу — похоть и раздражительность. Кого успеет враг одолеть похотью, того и оставляет с нею, не тревожа или слабо тревожа гневом; а кто не поддается похоти, того спешит подвигать на гнев и собирает вокруг него много раздражающего. Кто не разбирает уловок диавола и за все сердится, тот дает место диаволу, позволяя гневу побеждать себя. А кто подавляет всякое возбуждение гнева, тот противится диаволу и отгоняет его, а не только места в себе не дает. При гневе дается место диаволу тотчас как серчание признается справедливым и удовлетворение его законным. В тот же момент враг входит в душу и начинает влагать в нее мысли за мыслями — одна другой раздражительнее. Человек начинает гореть во гневе, как в пламени. Это диавольский, адский пламень. А бедный человек думает, что он так горит от ревности по правде, тогда как в гневе никогда правды не бывает (Иак. 1, 20). Это своего рода прелесть в гневе, как есть прелесть в похоти. Кто тотчас подавляет гнев, тот рассеивает эту прелесть, и диавола там отражает так же, как иной в сердцах сильно ударяет кого-нибудь в грудь. Кто из гневающихся, по погашении гнева, разобрав дело добросовестно, не находил, что в основе раздражения была неправда?! А враг эту неправду превращает в правду и в такую гору ее взгромождает, что покажется, будто и миру стоять нельзя, если не удовлетворить нашему негодованию…»

Каждый из нас знает, какая страсть в нем главенствует и какие проявляются чаще, и поэтому нужно сопротивляться любой страсти и сознавать, что, действуя по страсти, мы служим врагу.

Феофан Затворник(Письма, п.309): «Как огня бойтесь действовать по страсти. Где хоть малая тень страсти есть, там не жди проку. Тут прячется враг и все перепутает».

Но чаще мы не желаем бороться со страстями, а звучит это как «не можем», поэтому кратко скажем об отговорках против духовной брани, которые также всеял в нас враг.

Мы знаем, что страсти – это греховные желания человека.

Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры, кн.2, гл.22): «Душевные страдания, или страсти, определяются следующим образом: страсть есть движение волевой способности, ощущаемое душой и основывающееся на представлении доброго или злого; иначе: страсть—неразумное движение души, вызываемое представлением о добре и зле».

Вкратце отметим, что человек состоит в прелести, если не борется со страстями (т.е. со своими желаниями и греховными привычками), а находится в подчинении у них.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Кто не в борении, не в подвиге, тот — в прелести».

Некоторые люди не борются со страстями потому, что они им нравятся; другие оправдались жертвой Христа и не признают своей греховности (но это более присуще протестантскому учению); третьи не знают, как бороться; четвертые сопротивляются, как могут, но падают и оставляют борьбу; пятые понимают, что необходимо с этим бороться, но принимают вражьи внушения оправдания, в которых смешаны ложь и истина, и т.д. При этом человек не считает себя прельщенным, а просто немощным грешником, но отцы говорят, что любая страсть – это прелесть.

Игнатий Брянчанинов (О молитве Иисусовой, отд.2): «Состояние людей в бесовской прелести бывает очень разнообразно, соответствуя той страсти, которой человек обольщен и порабощен, соответствуя той степени, в которой человек порабощен страсти. Но все, впавшие в бесовскую прелесть, то есть через развитие собственного самообольщения вступившие в общение с диаволом и в порабощение ему, находятся в прелести, суть храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти, жизни в темницах ада».

Каким может быть оправдание о нерадении в духовной брани против страстей? Вот пример такой прелести: «человек — раб страстей, и поэтому мы грешим по немощи и должны терпеть страсти, и через это «смиренное» терпение действия духов злобы, Бог удостоит нас Своей милости — простит на Суде». Как видим, в этом оправдании четко прослеживается смешение истинных суждений и ложных. Так, верно то, что человек служит страстям, но он служит не по немощи, а по собственному произволению и навыку в грехе.

Иоанн Златоуст (т.6, ч.1, гл.56): «(Страсти) происходят не от природы, но от желания».

И это наш злой навык в услаждениях сделал нас немощными, и тем самым мы привлекали и привлекаем врага и даже не замечаем этого.

Иоанн Лествичник (Лествица, Сл.29): «Знак совершенного порабощения страстями состоит в том, что человек скоро повинуется почти всему, тайно всеваемому от бесов».

Иоанн Лествичник (Лествица, ст.26): «Никто не должен извиняться в неисполнении евангельских заповедей своею немощию; ибо есть души, которые сделали более, нежели сколько повелевают заповеди. Да уверит тебя в справедливости сказанного тот, кто возлюбил ближнего паче себя, и предал за него свою душу, хотя на сие и не получил заповеди Господней».

Вторая же часть оправдания явно лживая, т.к. ни Господь, ни один из святых такого не говорили. Наоборот, все учения отцов направлены на сопротивление врагу, т.е. на внутреннюю брань, и нет такого понятия, как «смиренно» терпеть страсти. Такие неверные рассуждения могут привести к богохульным мыслям, о том, что Бог оставил человека одного с врагом. Упаси нас, Господи, от такого прельщения!

Исидор Пелусиот (Письма, ч.1, п.603): «Пришествием Божиим борения соделаны для нас удобными для того, чтобы мы, подвизаясь, побеждали, а не для того, чтобы величием благодати пользовались как предлогом к лености».

Что касается правильного понятия смиренного терпения, то о нем отцы говорят при действительном бесновании, когда человек не может совладать с бесом, о чем уже указано в начале главы, а страсти, хоть и называются формой беснования, но человек остается при своих силах, и они выгоняются самопротивлением, самопринуждением и действием Божиим.

Феофан Затворник (Из писем, п. 204): ««Не употребить ли отчитывание?» Ведь все страстные суть бесноватые. Всякая страсть имеет своего беса, который чрез человека питает свою страсть, или себя. Выгнать его, и опор страсти опадет. Тогда с тем, что естественно, например, привычка, очень легко можно справиться».

Ниже приведем пример искушений Симеона Нового Богослова до того, как он стал причастником Духа, и пусть это послужит нам к стыду о нашей лености и нерадении, и да увидим, что нам не посылается и толика тех искушений, которые претерпевали многие святые.

Никита Стифат (Жизнь… Симеона Нового Богослова): «…враг приступает к нему (Симеону) сначала во сне и вызывает расслабление и помрачение головы и отяжеление всего тела, так что Симеону показалось, что одет он с головы до ног в тяжелое вретище и невмочь ему ни стоять, ни преклоняться, ни уста раскрыть, ни слушать то, что поется в церкви. Но доблестный юноша, предузнав нападки врага, отражает их крепостью и оружием Духа, нисколько не уступив и не сдвинувшись с места, где он стоял… Когда был побежден окончательно лукавый дух уныния, восстали на него (Симеона) ночью демоны страха и, когда он молился, стали сотрясать келлию, поднимая шум и представляя страшные видения; когда же отходил он ко сну, они являлись к нему, как эфиопы, испуская из своих глаз и ртов пламя, дыша в лицо ему удушливым дымом и вместе с тем наполняя им всю келлию; а иногда казалось, что они вопят, потрясая огненным оружием; и где лежал он, там они поджигали пол и стены. Так совершали бесы привычное свое дело, а он при каждом нападении вставал на молитву, и они вскоре обратились в бегство. Так что же? Сильнейшие прежних, не знающие отдыха демоны блуда выходят на другую брань и подступают к нему. Тогда каждую ночь дважды или даже трижды стали они нападать на него в видениях, чтобы уязвить сердце его усладой плотского смешения. Он же получил против демонов столь великую благодать от Бога, что и во сне пребывал, словно бодрствуя, и противостоял им даже больше, чем когда не спал. Так как они снова потерпели поражение и уже не осмеливались нападать на него подобным же образом, то в своем разнузданном бесновании они вооружают оружием зависти и подстрекают против него наиболее беспечных из братии и даже (чему не случиться бы!) самого кафигумена Петра. Но доблестный воитель Христов, будучи облечен в панцирь и шлем Духа, не позволял себе ни смотреть на кого-либо из искусителей, ни беседовать с ними, но и всех прочих людей избегал без ненависти; и, словно дитя Христово, безыскусное по разумению, отдыхал он только в духовных объятиях божественного отца, коему открывал он все, что было на душе, и во всеоружии выходил на битву с бесами».

Раздел 2.2: О хитростях врага.

Максим Исповедник (Добротолюбие, т.3, Умозрительные и деятельные главы…, ст.197): «Демоны ни целомудрия не ненавидят, ни постом не гнушаются, равно как ни раздаянием имений, ни странноприимством, ни псалмопением, ни прилежанием к чтению, ни уединением, ни высокими умозрениями, ни спанием на голой земле, ни бдением, ни всем другим, чем характеризуется жизнь по Богу, — пока целью таких дел поставляется что-нибудь им угодное».

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 60): «Посему, когда диавол после всего этого восстанет на кого-нибудь, не имеет уже сил к борьбе с ним, лучше же сказать — к борьбе с Укрепляющим его и Помогающим ему; человек содействием сим возносится над врагом, заимствует у Содействующего силу и терпение, так что грубое и вещественное тело побеждает бесплотного и духовного. Когда же увидит враг всю эту силу, какую человек приял от Бога, увидит, что внешние чувства у человека не побеждаются видимыми вещами и слышимыми гласами и помыслы не расслабевают от ласкательств и обольщений его, тогда уже этот обманщик желает отыскать какой-либо способ отдалить от человека оного помогающего ему Ангела. Лучше же сказать, обманщик этот желает ослепить ум человека, которому оказывается помощь, чтобы оказался он беспомощным, и возбудить в нем помыслы гордыни, чтобы подумал он в себе, будто бы вся крепость его зависит от его собственной силы и сам он приобрел себе это богатство, своею силою сохранил себя от противника и убийцы. И иногда рассуждает он, что победил врага случайно; а иногда, что победил по бессилию врага (умалчиваю о других способах и хульных помыслах, при одном только воспоминании о которых душа впадает в страх); иногда же враг, под видом откровений от Бога, изводит на среду прелесть свою, и в сновидениях показывает что-либо человеку, и также, во время его бодрствования, преобразуется в светлого ангела и делает все, чтобы прийти в возможность мало-помалу убедить человека, и хотя несколько привести в согласие с собою, и чтобы человек предан был в руки его. Если же благоразумный человек в безопасности удержит помыслы свои, лучше же сказать, удержит памятование о Содействующем ему и око сердца своего устремит к небу, чтобы не видеть нашептывающих в нем это, то враг снова предприемлет изобретать иные способы».

Какова же общая цель врага, использующего различные хитрости?

Иннокентий Херсонский (О грехе и его последствиях): «Мало сего: враг Бога и человеков, для упрочения своего владычества над бедным грешником, по свидетельству Апостола, решается иногда на самое отважное средство, а именно забывает как бы свою злую природу, приемлет на себя вид «Ангела светла» (2Кор.11,14), внушая самые благие, по-видимому, мысли, понуждая к совершению некоторых добрых дел, вводя в разумение раз­личных истин и тайн, и все это для того, чтобы, усыпив человека лжеупованием на свою мнимую доброту, спасти в нем для себя какую-либо господствующую страсть, которая одна в состоянии погубить грешника».

= Об изречении слов Писания.

Некоторые подвижники, необученные козням врага, падали по неведению того, что враг может даже цитировать Писание для того, чтобы прикрыться истиной. Но Господь и об этом нам поведал через описанные в Евангелии искушения Христа в пустыне. Там также диавол цитировал Писание, но Господь видел яд лжи, который примешивался к святым словам. Поэтому если в мыслях возникают слова из Писания или учения отцов, то это не является явным признаком Божиего посещения.

Далее. Прельстившийся человек может даже цитировать наизусть Писание, что может ввести в заблуждение многих слушающих его.

М. Макарий (История Русской церкви. Том 2, отдел 2): «Святой Никита, епископ Новгородский. Он был родом киевлянин и с юных лет вступил в Печерскую обитель. Стремясь к высшим подвигам, он вскоре решился сделаться затворником, несмотря на все внушения настоятеля о преждевременности такого многотрудного дела для молодого инока, и действительно подвергся в затворе горькому искушению. По внушению от дьявола, явившегося ему в образе ангела светла, Никита совершенно перестал молиться Богу, весь предался чтению книг ветхозаветных, начал принимать к себе приходящих, давать им советы, изрекать предсказания и чрез то приобретать себе суетную славу. Никто не был в состоянии состязаться с ним в знании книг Ветхого Завета, а Евангелия и прочих книг новозаветных он не только не читал, но никогда не хотел ни видеть, ни слышать. Совокупные молитвы отцов печерских, между которыми находились игумен Никон, Матвей прозорливец, Исаакий святой, Григорий чудотворец, Пимен постник и летописец Нестор, освободили несчастного инока от обаяний искусителя, и Никита, покинув затвор и внезапно лишившись всех знаний, которыми тщеславился, начал снова учиться в обители и грамоте, и иноческой жизни. На этот раз он пошел путем истинного смирения, воздержания и послушания и мало-помалу достиг того, что превзошел всех своею добродетелью. За высокую добродетель подвижник возведен был в сан епископа Новгородского (в 1096 г.) и в течение одиннадцати лет не переставал служить образцом благочестия для своей паствы. Господь удостоил своего угодника еще при жизни дара чудотворений: двукратно он спасал Новгород от бедствий — однажды своею молитвою свел дождь с небеси во время продолжительной засухи, в другой раз молитвою же остановил страшный пожар, истреблявший город».

Лукавые мысли могут внушаться так же при чтении Писания.

Евагрий (О помыслах): «Среди нечистых бесов есть некоторые, которые всегда сидят подле читающих и пытаются похитить их ум, часто в качестве поводов для этого беря сами Священные Писания и завершая (свое дело ввержением подвижников) в лукавые помыслы».

= Помыслы о добрых делах и исполнении заповедей.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.26): «Не удивляйся тому, что бесы тайным образом влагают нам часто и добрые помышления, а потом противоречат им другими помыслами. Сии враги наши намерены только убедить нас этою хитростию, что они знают и сердечные наши помышления».

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст.133): «Уж (человек живет по заповедям) идет, а все боится, как бы не сделать неверного шага, ибо много есть такого, что кажется достодолжным, не будучи таковым. На этом строится самая опасная сеть врага, которою уловляет он ревнующих, но еще не искусившихся. Подставляет он им для делания добро, которое или не к месту, или не ко времени, не к лицу действующего или к лицам соприкасающимся. Неопытный делает; а так как такого рода дела сопровождаются смятением мыслей и чувств, то, вследствие того, он и подвергается сильнейшему нападению врага, который великий мастер ловить в этом смятении, мутящем светлость сознания. Приражаются затем внушения уже недобрые, но только такие, нечистота которых за смятением не так ясна. Сделай шаг по ним — уж и полупадение, а там недалеко и до падения. Вот почему у всех богобоязненных людей всегда теплится самая искренняя молитва: «стопы моя направи по словеси Твоему».»

Авва Моисей (Собеседования Иоанна Кассиана, 1,20): «Драгоценные   изречения   Священного Писания лукавым пониманием извращая и выво­дя противный и вредный смысл, диавол представ­ляет нам как бы изображение лица тирана под блеском фальшивого золота; или когда поддель­ною  монетою  старается  обмануть  нас,   то  есть внушает желать какого-либо благочестивого дела, которое,   происходя   не   от   законного   правила старцев,   под   предлогом  добродетелей   ведет   к порокам, ибо, обольщая неумеренным и несоот­ветственным постом,  или чрезмерным бдением, или беспорядочными молитвами, или несообраз­ным чтением, приводит к вредному концу. Или когда советует заниматься ходатайством и посе­щениями благочестивыми, которыми выгоняет нас из  духовных   убежищ   монастыря   и   уединения любезного покоя, или когда внушает предприни­мать также заботы и попечения о благочестивых и беспомощных женщинах, чтобы, такими сетями неразрешимо опутав монаха, развлекать занятием гибельными заботами, или когда подстрекает же­лать священной обязанности клирика под пред­логом назидания многих и по любви к духовной пользе, чрез это отвлекает нас от смирения наше­го намерения и от строгости. Хотя все это про­тивно нашему спасению и званию, однако ж, прикрытое некоторым покровом милосердия и благочестия, легко обольщает неопытных и не­осторожных. Ибо они подражают монетам истин­ного царя…»

Евагрий (О помыслах): «…(Есть помыслы), которые не только не убеждают отказаться от осуществления заповедей (Божиих), но внушают (их ревностно исполнять), а когда они исполнены, побуждают (нас) хвастаться перед людьми…»

Конечно, в этом случае тяжело распознать, от кого такая мысль, т.к. она может быть действительно от Бога или Его ангела, от самого человека и от врага, и нельзя однозначно сказать, что такие помыслы нельзя принимать, потому что тогда мы не будем делать никаких добрых дел. Но есть главный признак: если такое дело указано в Писании в заповедях, то оно Богоугодно.

Василий Великий (Нравственные правила, пр.26, гл.1): «Всякое слово или дело должно подтверждаться свидетельством Богодухновенного Писания, в удостоверение добрых и в посрамление злонравных».

Вообще такие мысли распознаются со временем по их плодам, но необходимо знать три основные ловушки врага.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.26): «Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха: тогда уже тихим образом приступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем Богоугодно».

Скажем о них кратко:

Первое, когда враг пытается помешать доброму делу.

Антоний Великий (из Добротолюбия, т.1, ст.40): «Не переставайте противиться этому духу злому; ибо когда человек приступает к добрым делам и к прекрасному подвигу, подбегает и этот дух, чтоб войти с ним в часть, или чтоб совсем отклонить его от таких начинаний. Он не терпит, чтоб кто поступал праведно, и противится всем, которые желают быть верными Господу».

О добродетелях будет еще сказано в разделе о прельщении через телесную деятельность.

Далее. Когда враг открыто мешает через других людей, то мы склонны осуждать их и печалиться на обстоятельства, а когда враг другими заботами и мечтаниями о деле (когда кажется, что человек уже его и совершил) наводит забвение о своем желании что-то сделать, то, как правило, этого мы вовсе не замечаем.

Исидор Пелусиот (письма, ч.3): «…Надлежит не вперед откладывать, но делать, потому что не знаем и времени кончины, и злоухищрений диавола, какие строит против нас, отвлекая всегда от настоящего и заставляя мечтать о будущем».

Как воспринимать такое вражье действие? Во-первых, смирением и осознанием, что это испытание, а также прошением помощи Божией. Во-вторых, с понуждением довести доброе дело до конца.

Иоанн Златоуст (т.2, ч.1, Беседа о статуях 1): «Пока в силах, не отказывайся от добрых дел, и хотя бы видел, что бесконечное число раз прерывает тебя диавол, никогда не отставай».

И этому поможет память о том, что смерть может застать нас в любую минуту, а мы еще ничего не сделали хорошего.

Нил Синайский (Разные мысли и главы): «В добрых делах всегда поспешай, чтобы, оставив их почему-либо недоконченными, и самому не отойти отсюда не довершенным».

Вторая ловушка врага — исполнение дела не по воле Божией. Это означает, что дело делается в угоду себе или людям, а не Богу.

Симеон Новый Богослов (Слово 30): «Кто делает добро в угоду людям, или по другой какой страсти, непотребен пред Богом. Надобно во всяком добром деле, слове и помышлении иметь целью угождение Богу и славу Его».

Также к исполнению не по воле Божией служит то, что появляется раздражение со злыми чувствами или печаль и осуждение людей при неудаче задуманного, или возмущение, когда видим несправедливость или злые дела.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство в духовной жизни, вопрос 731): «Когда вижу, что кто-либо досаждает иноку, или обижает его, то смущаюсь на него за сие: хорошо ли делаю, или нет? Ответ. Ничто происходящее со смущением не может быть добрым, но происходит от действия диавольского с самооправданием. Итак, если смущаешься, то не говори ничего, потому что и того еще более смутишь, а злоба не уничтожает злобы. Если же не смущаешься, скажи ему с кротостию: «Как ты не боишься греха, несправедливо досаждая Авве? Или не знаешь, что образ, им носимый, есть Божий, и прогневается на тебя Бог?» Говоря таким образом, ты будешь говорить по Богу; Бог же силен укротить его, как Ему угодно».

Также приведем пример, который подходит и к первому признаку, когда человек желает чего-то, а когда не получает, то раздражается, гневается или печалится.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство в духовной жизни, вопрос 452): «Если кто полагает, что он желает что-либо по Богу, и кто-нибудь станет ему препятствовать в этом, а он будет осуждать препятствующего и порицать его, то чрез это обнаруживается, что намерение его было не по Богу, ибо Писание говорит: «от плод их познаете их» (Мф.7,16). А тот чье намерение бывает по Богу, когда и встретит препятствие в ком-либо, скорее смиряется, признает себя недостойным и почитает за пророка того, кто воспрепятствовал ему, полагая, что он воспрепятствовал, как бы приводя недостоинство его. Если ты по любви Божией позовешь кого-нибудь в келлию твою, или попросишь у кого дать тебе что-либо, хотя и по вере своей (к нему), а он не согласится дать тебе того, другой же кто-нибудь попросит у него, и он согласится дать ему, то не попусти, что бы демон гнева смутил твое сердце, ибо всякое дело, в котором есть смущение, не от Бога, но лучше смирись, говоря: «я оказался недостойным, и Бог открыл отцам мои грехи и недостоинство». И даст тебе благодать Свою Дающий ее смиренным (Иак.4,6), ибо тот, кто имеет смирение, не ищет, чтобы всегда исполнялось по его желанию, но постоянно стремится вниз – к смирению».

Также человек может сильно печалиться по поводу того, что после совершения им добра, ему отвечают злом. Это тоже является внушением врага, ведущим к отчаянию, осуждению и печали, и этим человек не подражает Христу в смирении и любви к людям, а подражает врагу. Господь попускает искушения для того, чтобы человек был испытан в своем намерении добра и при этом не обозлился ни на людей, ни на Бога.

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, п.19): «Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение, ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение; да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением».

Поэтому отцы утешают:

Иоанн Златоуст (т.9, ч.1, беседа 43): «…Когда делая добро, потерпишь какое-нибудь зло, хотя бы на долгое время, не соблазняйся и не смущайся, тебе непременно воздаст Бог».

Но некоторые отцы также говорят, что не всегда могут быть преграды в делах Богоугодных.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.26): «Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божественною волею, по слову Апостола: «восхотихом приити к вам и единою, и дважды, но возбрани нам сатана» (1Сол.2,18). Иные напротив по неожиданному благопоспешению, которое они получали в своем деле, познавали, что оно благоприятно Богу, поминая слово оное, что всякому произволяющему делать благое «споспешествует Бог».»

Это, возможно, зависит от самого дела, например, если это мирское дело, но истинные причины известны только Господу нашему, Которому слава и благодарение во веки веков.

Третье вражье действие возбуждает тщеславие и внушает показывать свои дела пред людьми.

Иоанн Златоуст (т.1, ч.1, К Страгирию подвижнику, сл.1): «…человек, делающий добро с гордостью, если можно так делать добро, скоро дойдет до крайней погибели».

Антоний Великий (из Добротолюбия, т.1, ст.40): «…у других вмешивается между делами их и губит плоды их, научая их совершать добродетели и творить дела милосердия, примешивая к ним тщеславие. О таких люди думают, что они обогащены плодами, тогда как они совсем их не имеют, – а похожи на смоковницу, о которой думали, что на ней много сладких плодов, когда смотрели на нее издали; ближе же подошедши, ничего не нашли на ней. Бог иссушает их за то, что не находит на них никакого доброго плода, а не только лишает оной несравненной сладости Своего Божества. Но вы, вступив в подвиг, старайтесь противостоять духу тщеславия, – противьтесь ему и его преодолевайте. …Обольщает дух злой, за то, что они дела свои совершают напоказ пред людьми. Вы же, плоды трудов ваших принеся пред лице Господа, старайтесь удаляться от духа тщеславия, и непрестанно ведите против него брань, чтобы Господь принял ваши плоды, которые приносите вы пред лице Его и ниспослал вам силу, которая дается избранным Его».

Противостоять такому вражьему действию необходимо через:

Иоанн Лествичник (Лествица, Сл.26): «…всегдашнее укорение самого себя».

Василий Великий (Подвижнические уставы…, гл.16): «Во всем, что ни сделано нами доброго, душа причины успеха в деле должна приписывать Господу».

Поэтому если будем делать все добрые дела с именем Божиим и с благодарением и хвалой Ему, и с укорением себя, то тем и расстроим вражьи козни.

Внушения преклоняться святыням или идти на службу в неустановленное время.

Варсануфий Великий (Руководство в духовной жизни, Вопрос 430): «Когда нахожусь на таком месте, где есть мощи Святых мучеников, помысл беспокоит меня, побуждая по нескольку раз подходить для поклонения им. И сколько бы я раз ни проходил мимо, внушают мне преклонять голову. Должно ли так делать? Ответ: Не должно так делать; но если однажды поклонишься, достаточно и этого. Итак, не слушайся этого помысла, особенно, когда, не ощущая беспокойства, по собственному своему желанию придется поклониться трижды. Мы слышали, что все делающееся со смущением и беспокойством и излишнее проистекает от демонов. Также и преклонить голову однажды, или много до трех раз, и то не по понуждению, внушаемому помыслом».

Это происходит потому, что нет истинного благоговения к святыням, а есть скрытое или открытое желание показать свое «благоговение» перед людьми. Поэтому следует знать, что:

Филарет Московский (Избранные творения): «Благоговение к святыне надлежит обретать постоянное, по возможности, а не на короткое время возбуждающееся. Если трепет пред святынею приходит и проходит, надобно, чтобы оставалось в душе смиренное и умиленное желание общения с Господом».

Также от бесов может быть призыв идти на службу в неустановленное время, ночью, и может быть даже с видениями ангелов.

Отечник (Игнатия Брянчанинова): «Брат безмолвствовал в келье своей. Демоны, приняв вид ангелов, хотели обольстить его. Они приходили к нему, будили и звали на Божественную службу. Брат пошел к старцу и рассказал об этом. Старец сказал, чтобы он не слушал их, ибо это демоны, и, когда они придут будить его, ответил: «Когда захочу, тогда встану». На следующую ночь демоны опять пришли будить его. Но он ответил, как ему заповедовал старец. Они возразили: «Этот злой старик, лицемер, сбил тебя с толку. К нему приходил брат просить денег взаймы, но он обманул, сказав, что у него нет денег. Пойми, что он лицемер». Брат встал утром, пошел к старцу и рассказал услышанное. Старец ответил: «Я не дал денег потому, что они причинили бы много вреда брату; а ты не слушай демонов, они желают обольстить тебя»».

Обещание «духовных даров».

Амвросий Оптинский (Письма к монашествующим, п.245): «Пишешь, что накануне дня св. Архистратига Михаила вражий помысл обещал тебе, что в самый праздник этот получишь все дары духовные».

Обратите внимание, что вражий помысел обещает человеку высокодуховные состояния или какие-либо блага. И это означает, что у человека уже было тайное желание получить духовные дары, но это — преждевременное желание, сопровождающееся несмирением и самомнением, и является мечтой. Как видим, враг старается и благое желание использовать для погибели и еще более возбуждает в человеке желание и надежду, благодаря которым враг и будет держать человека в прельщении.

Амвросий Оптинский (там же): «А вместо того в этот день нашла на тебя мрачная тоска, и в сильной степени стал тебе стужать помысл о самоубийстве. Вот дары бесовские, прелесть вражия! Помысл шепчет тебе, что никто из святых и желающих спастись не был борим этой мыслию».

Как всегда, враг превозносит «я» и сравнивает его со святыми, и ставит «я» выше святых.

Амвросий Оптинский (далее): «Неправда: и великие старцы были ею боримы; в Молдавии был весьма подвижный и безмолвный старец, который всю жизнь страдал этою мыслию. В этой злой вражеской брани надо чаще повторять: «воля Божия да будет со мною. Яко же Господеви изволися, тако да будет. Господне же изволение спасти и помиловать всех верующих». Слава и благодарение Господу, что по этой брани вскоре дал тебе некоторое успокоение».

При молитве необходимо осознание, что человек уклонился на свою волю, через которую и пришло прельщение, а также признание, что человек прельстился и теперь надеется на помилование. Так же следует отметить, что людей, которые стремятся к духовным дарам не имея истинного смирения, враг будет продолжать прельщать, предлагая различные уловки.

Амвросий Оптинский (далее): «Но потом опять тебя стали смущать разные путаные помыслы. Просишь меня, испросить тебе ту благодать от Господа, чтобы в полном сознании считать себя хуже и грешнее всех в обители; и тут же пишешь, что если тебе дадут келейную, то удалишься, и что молилась Царице Небесной, ежели Ей угодно, чтобы ты окончила жизнь здесь, чтобы тебе не давали келейной. Да ведь это ты сама сделала такое условие; сама решила. Если хочешь избавиться от гордости и самомнения, то прежде всего требуется покорность воле Божией. Если хочешь, чтобы все было по воле Божией, то терпи все и не вымышляй вражеских условий, не лезь сама в вражескую сеть. И смотри сама, какое безразсудство: от одной келейной побежать и удалиться в обитель, переполненную сестрами, где меньше 4-х и не живет в одной келье. Я и прежде тебе писал и говорил, и теперь повторяю, что совершенное уединение не только не полезно тебе, но и опасно. Видишь сама, какие лютые брани вражеские испытываешь в своем уединении».

Понуждение к молитве, а потом отступление от молитвы.

Приведем следующую хитрость врага, когда человек вначале молитвенного подвига ощущает теплоту (т.е. чувствует «теплые» чувства к Богу ), а когда перестает ее чувствовать, перестает молиться.

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.5): «Жаль бедную девушку, что она впала в такое омрачение, считает ненужным молиться, потому что молится только устами, а сердце холодно, и никак ее не убедишь, а все находится в своем мнении; кажется, это прелесть. Она, верно, имела теплоту в молитве и увлеклась оною, что заметно из слов матери, ибо она говорила ей, что ничего бы так не желала, дабы только быть свободною и молиться Богу. Должно быть, наказательное попущение, но силен Господь и помиловать ее, и дать ей чувство смирения…».

Также бесы могут мешать молиться в церкви, а дома отступают, и от этого человек решает молиться только дома.

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.1): «…Вас более смущает то, что вы не можете в церкви при всех мирно молиться, выходя из оной, чувствуете, что совсем не были, а дома молитесь лучше и возносите умиленные молитвы. Вы не понимаете, что это есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия; когда вы, молясь уединенно, думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что оная молитва Богу неприятна, хотя бы были и слезы, и чувство умиления; когда все сие не имеет глубокого смирения, то есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого ж чувства и не находя оного, считаете себя немолившеюся и смущаетесь, а это есть последствие или плоды домашних ваших молитв; враг возводит вас до небес и низводит до бездн; там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, что и доказывает о основании молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойною оных, то будете и спокойны, и хотя видите хладность молитвы своей, тем паче имейте в чувстве смирение, что «я недостойна», но без смущения, то, верно, оная принята будет у Господа лучше той, о коей вы мните, что молитесь хорошо… Совет мой вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно во оной молиться и не смущаться о том, что будто бы «не молилась и не была», и сию мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься, то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо…».

Есть и такая хитрость врага, когда при молитве человек слышит голоса или видит видения.

Амвросий Оптинский (Собрание писем, ч.3): «Ты… так увлеклась своеразумием и своечинием, что, презирая совет и действуя по-своему, дошла будто бы до самодвижной молитвы сердца (т.е. творимой Святым Духом – от сост.) во время сна. Это бывает у редких и из святых людей, которые достигли крайнего очищения от страстей. Люди же еще страстные, как поведал нам некто, сам это испытавший, прислушиваясь в полусонии к подобному внутреннему движению, как твое, услышали — что же? Услышали «мяу» — кошачье, хитро произносимое наподобие слов молитвы. Сестра! Надобно смириться. Мера наша еще очень маленькая. Как бы не попасть в сети врага, и особенно в тонкую прелесть, потому что подверженные прелести вражией бывают неудобоврачуемы».

Киево-Печерский Патерик: «Был в дни преподобного игумена Никона один брат по имени Никита. Этот инок, желая, чтобы его славили люди, замыслил великое дело не ради Бога и начал проситься у игумена уйти в затвор. Игумен говорил ему: «Сын мой Тебе нет пользы сидеть праздно: ты еще молод. Лучше тебе оставаться среди братий: служа им, ты не лишишься воздаяния. Ты сам видел, как бесы прельстили святого Исаакия, нашего брата». Никита же отвечал: «Никогда не прельщусь, как он. Прошу же у Господа Бога, чтобы и мне подал Он дар чудотворения». Никон в ответ ему сказал: «Выше сил прошение твое. Берегись, браг мой, чтобы, вознесшись, не упасть». Но Никита никак не хотел внять тому, что говорил ему игумен, и, как захотел, так и сделал: заложил свои двери и никогда — не выходил. Прошло несколько дней. Во время своего пения, услышал Никита голос молящегося с ним и ощутил запах несказанного благоухания. И этим прельстился он, говоря себе: «Если бы это был не ангел, то не молился бы со мною, и не было бы здесь благоухания Духа Святого». И он стал прилежно молиться, говоря: «Господи! явись мне так, чтобы я мог видеть Тебя». Тогда был к нему голос: «Не явлюсь: ты еще молод, вознесшись, не упади». Затворник же со слезами говорил: «Нет, не прельщусь я. Господи! Игумен мой научил: меня не внимать обольщениям диавола. Все же, что Ты повелишь мне, я исполню». Тогда диавол принял власть над ним и сказал: «Невозможно человеку в теле видеть меня. Но вот я посылаю ангела моего: он пребудет с тобой, и ты станешь исполнять его волю». И тотчас стал перед ним бес в образе ангела. Поклонился ему инок, как ангелу, и сказал ему бес: «Ты не молись, а только читай книги, и так будешь беседовать с Богом и из книг станешь подавать полезное слово приходящим к тебе. Я же постоянно буду молить о твоем спасении Творца своего». Прельстился Никита и перестал молиться, а прилежно занимался чтением и поучал приходящих к нему; видя же беса, постоянно молящегося о нем, радовался ему, как ангелу, творящему за него молитву. С приходившими к нему Никита беседовал о пользе души и начал пророчествовать. И пошла о нем слава великая, и все дивились, как сбывались его слова. Посылает однажды Никита к князю Изяславу сказать ему: «Нынче убит Глеб Святославич в Заволчьи. Скорее пошли сына своего Святополка на престол в Новгород». Как он сказал, так и было,- через несколько дней пришла весть о смерти Глеба. И с тех пор прослыл затворник пророком и стали слушаться его князья и бояре. Но бес не знал будущего, а что сам сделал, или чему научил злых людей — убить ли, украсть ли — то и возвещал. Когда приходили к затворнику, чтобы услышать от него советы или слово утешения,- бес, мнимый ангел, рассказывал, что случилось из-за него самого, и Никита пророчествовал. И всегда сбывалось пророчество его. Никто также не мог состязаться с Никитой в знании книг Ветхого Завета,- он его весь наизусть знал: книги Бытия, Исход, Левит, Чисел, Судей, Царств и все пророчества. Вообще все книги еврейские знал на память. Евангелия же и Апостола, преданных нам в благодати для нашего утверждения и исправления, он не хотел ни видеть, ни слышать, ни читать и другим не позволял беседовать с собою о них. И из этого все поняли, что он прельщен. Не могли стерпеть этого преподобные отцы… И все они пришли к прельщенному, помолились Богу и отогнали беса от затворника, и после того он не видел его более. Потом вывели его из пещеры и спрашивали о Ветхом Завете, чтобы услышать от него что-нибудь. Никита же клялся, что никогда не читал книг Ветхого Завета, которые прежде знал наизусть, а теперь не помнил из них ни единого слова. После изгнания беса он был в таком состоянии, что почти разучился говорить, так что блаженные отцы едва научили его грамоте. С тех пор предал себя Никита воздержанию, и послушанию, и чистому, смиренному житию; так что всех превзошел в добродетели, и впоследствии был поставлен епископом в Новгороде».

Следующая хитрость, когда бесы искушают человека после молитвы и ограждения крестом, а когда он этого не делает, то не искушают его.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни, Вопрос 699): «Некогда один брат спросил у некоторого Св. отца: «что значит, авва, когда я, отходя ко сну, предварительно много молюсь и ограждаю себя крестным знамением, то и в ту ночь случается со мною во сне блудное искушение; если же не молюсь и не огражду себя крестом, то не бывает искушения». Ответ: Демоны, по хитрости своей, поступают так с тобою, чтобы удалить тебя от молитвы и крестного знамения, ибо знают, что от этого человек получает помощь».

Также человек может отступить от молитвы не по прямому внушению не молиться, а путем, на котором предпочитается только чтение.

Симеон Новый Богослов (Слово 8): «Тому, кто научился молиться как должно, не столько потребно чтение, потому что его душу исполняет божественным светом и божественно изменяет благодать Святого Духа. Но тот, кто предпочитает больше сидеть за чтением, нежели научаться молиться как должно, находится в прелести и сам себя отдаляет от спасения; лучше же сказать, таковый бесчувствен, хотя и говорит, что прочитал все Писание и всегда имеет его на языке».

Есть еще одна хитрость — когда враг как бы ведет к исповеданию грехов, но через воспоминание подробностей греха вводит в мечтание и уводит от покаянного чувства, или более того, влечет человека опять к исполнению греха.

Марк Подвижник (Слово 2, 152): «Когда ум, чрез отречение от пороков, приобретет мысленную надежду: тогда враг, под предлогом исповедания, изображает прежде бывшие пороки, дабы страсти, по благодати Божией преданные забвению, воспламенить, и тайно повредить человеку. — Ибо тогда и твердый и ненавидящий страсти (ум) по необходимости помрачится, смутившись сделанными (грехами). И если он еще мрачен и сластолюбив, то всячески умедлит и будет пристрастно беседовать с приражениями помыслов, так что воспоминание это будет не исповеданием грехов, а представлением прежних греховных впечатлений».

Антоний Великий (Устав отшельнической жизни,201): «Смотри, не попускай уму твоему увлекаться памятью прежних грехов, чтоб они не возобновились в тебе».

Поэтому святые учат, что нельзя подробно вспоминать о своих грехах, а следует как бы знать о них, но без образов-представлений.

Марк Подвижник (сл.2, 153): «Если хочешь приносить Богу неосужденное исповедание, то не вспоминай греховных изменений по виду их, но мужественно терпи находящие скорби за них».

«Помощь» от врага.

Варсануфий Великий (Руководство в духовной жизни, вопр.418): «Когда скорблю о чем-нибудь, молюсь и получу помощь от неизреченной благости Божией, то помысл мой возносится тем, что я был услышан: как же поступать мне? Ответ: Когда молишься и, получив (просимое), вознесешься, то, очевидно, что не по Богу была молитва твоя, и не от Бога получил ты помощь, но демоны споспешествовали тебе для того, дабы вознеслось сердце твое; ибо когда помощь подается от Бога, то душа не возносится, а более смиряется и удивляется великой милости Божией, как Он милует грешных, по всему недостойных и всегда прогневляющих Его, и премного благодарит славную и неизреченную благодать Его, что Он не по грехам нашим предает нас, но долготерпит и милует по великому Своему незлобию. Посему душа и не возносится, но трепещет и славословит».

= Запугивание.

Иногда враг очень явно проявляет себя, и человек это ощущая, конечно же, пугается

Афанасий Великий (Из жития Антония Великого ст.26): «Демоны все делают, говорят, шумят, притворствуют, производят мятежи и смятения к обольщению неопытных, стучат, безумно смеются, свистят; а если кто не обращает на них внимания, плачут и проливают уже слезы, как побежденные».

Афанасий Великий (Из жития Антония Великого 27): «Так и мы не будем слушать демонов, как чуждых нам; не станем повиноваться им; хотя бы пробуждали нас на молитву, хотя бы говорили о посте; будем же более внимательны к предпринятому нами подвижничеству, чтобы не обольстили нас демоны, делающие все с хитростью. Но не должно нам и бояться демонов, хотя, по-видимому, нападают на нас, даже угрожают нам смертью; потому что они бессильны, и не могут ничего более сделать, как только угрожать».

Иосиф Оптинский (Письмо к м. Магдалине от 5 октября 1906): «Во время ночной молитвы враг наводит на нее разные страхования. Это — обычная демонская уловка. Но, по замечанию преподобного Иоанна Лествичника, при молитве и крестном знамении не следует сего бояться, а должно все это презирать».

Духовный мир (сост. Г. Дьяченко): «Вот что со мною было однажды, — говорит святой преподобный Феодосий Печерский. — Я стоял в келье на молитве и пел обычные псалмы. Вдруг передо мною стал черный пес, так что не мог я поклониться. Так как он долго стоял передо мною и рычал на меня, то я хотел ударить его, но он стал невидим. Тогда объял меня страх и трепет, и потому я хотел бежать с того места. Но Господь помог мне; опомнившись от ужаса, я начал прилежно молиться Богу, делать частые земные поклоны и преклонять колена. Тогда страх оставил меня, и с того времени я уже не боялся того, что являлось перед моими глазами».

Паисий Величковский (Крины сельные. Сл.37): «Если кто боязлив, то не смущайся нисколько, но будь мужествен и возлагай упование на Бога и совсем не обращай внимание на смущение. Не допускай укорениться в себе сему детскому настроению, как обычно дети боятся, но считай его за ничто, как бесовское. Раб Божий боится только своего Владыки, Которой создал тело, вложил в него душу и оживил; бесы же, без попущения Божия, ничего не могут причинить нам, но только устрашают и угрожают мечтаниями. Кто приобрел мужественный ум и возложил упование на Бога, тот не боится их, тот имеет в Господе крепкого помощника и надежду; ибо какая тварь может повредить нам, когда Богу неугодно — не попустит сего против нас. От своего помысла человек или укрепляется или ослабевает, ибо в нем рождается всякое доброе и худое дело; чрез обычай же всякое доброе и худое дело прививается человеку; к чему же привыкнет человек, то для него кажется своим. А ты будь мужествен, и да крепится сердце твое, и ограждай себя крестным знамением, когда найдет страхование. То место, куда войдешь, огради крестным знамением, входя и во всякую пустую храмину, перекрестись и, сотворив молитву и сказав: «аминь», войди смело. Если бесы найдут, что мы тверды Господом, тотчас посрамляются и не смущают нас. Будем держать в мысли, что мы в руке Божией. Господь сказал: Се даю вам власть наступати на змею, и на скорпию, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит (Лк. 10, 19). Будем держать в мысли, что без повеления Божия ни влас главы нашей не погибнет (Лк. 21, 18). Сами ceбе мы причиняем страхование боязливым помыслом, говоря: «что если бес придет и поразит меня, или подскочит и устрашит». Никак не будем думать об этом, как будто это случается с нами, и не будем сами для себя врагами, думая о чем-либо неожиданном, но будем помышлять, что одесную нас Бог, и не подвижемся. Бесы следят за нами, как ловцы и внимательно наблюдают за помыслами нашими; каковы мы в помыслах, подобные же подносят нам свои мечтания. Но страх Божий изгоняет страх бесовский».

= Примеры перехода воздействий от одного беса к другому.

Часто бесы стараются прельстить человека путем преемственности, и если одному не удается прельстить, то тут же приходит другой.

Иоанн Лествичник (Лествица, Сл.22): «Некто из прозорливцев сказал мне виденное им. “Когда я, говорил он, сидел в собрании братий, бес тщеславия и бес гордости пришли и сели при мне, по ту и по другую сторону; и первый толкал меня в бок тщеславным своим перстом, побуждая меня рассказать о каком-нибудь моем видении, или делании, которое я совершил в пустыне. Но как только я успел отразить его, сказав: Да постыдятся и посрамятся все, ищущие погибели душе моей! (Пс. 39, 15); тотчас же сидевший по левую сторону говорит мне на ухо: благо же, благо же ты сотворил, и стал велик, победив бесстыднейшую матерь мою. Тогда я, обратившись к нему, произнес слова следующие по порядку после сказанного мною стиха: Да смятутся от посрамления своего говорящие мне: `хорошо! хорошо!’ (Пс. 39, 16)”. Потом спросил я того же отца, как тщеславие бывает материю гордости? Он отвечал мне: “похвалы возвышают и надмевают душу; когда же душа вознесется, тогда объемлет ее гордость, которая возводит до небес, и низводит до бездн”».

Приведем пример прелести подвижника от тщеславного помысла, приводящий к прелести духовного нечувствия и охлаждения.

Иосиф Исихаст (Послание исихасту пустыннику, гл. О том, как впадают в прелесть подвижники…): «А мы давай вернемся к тому, на чем остановились. И говорим: если человек не уйдет от братьев, как тот, о котором мы сказали, но хоть и пребывает в неведении и думает, что он сам приобрел благодать, и спорит о том, что человек может, если захочет, понудить себя и приобрести благодать, то все же есть у него и страх и говорит он с естественным рассуждением: «Как я могу осуждать других, думая, что ни у кого нет ведения и только я оказался просвещенным?» И сражается с помыслами, нанося и получая удары. А благодать Божия мало-помалу удаляется и попускает ему впасть в искушения, чтобы он научился смирению. Он же, будучи не в силах выдержать ярости помыслов и боясь, как бы не прельститься, бежит разыскивать опытного старца, чтобы тот исцелил его рану. А все отцы — хорошие и святые, и каждый из них говорит свое мнение, однако он не исцеляется, потому что не пришло еще время, чтобы открыл Бог врача и лекарство. И поэтому он не получает извещения. И потому, что ему необходимо слово от делания того, кто выше его, чтобы его смирить и сбросить гордость. И, не находя того, что ищет, — ибо нет у него терпения ждать, чтобы оно пришло, когда того хочет Господь, — еще больше исполняется гордыни. И тогда он оставляется немощи естества. Уходит благодать. Болеет тело. Не может он, как когда-то, исполнять привычные обязанности. Его душат нерадение, уныние, тяжесть тела, безмерный сон, расслабление членов, помрачение ума, безутешная печаль, помысел неверия, страх прелести (При гордыне возможен панический страх прелести, — от сост.). И, не в силах терпеть, он бежит в поисках помощи. Но, как мы уже много раз сказали, трудно найти сегодня дельного наставника. Поэтому иной говорит ему есть молоко, яйца, сыр, мясо, чтобы поправиться. И он, не в силах сделать иначе, слушается. Ибо потерял терпение и охладели в нем ревность и пыл веры, и потому, что от слов всех отцов он стал как безумный. Одни ему говорят: «Ты пропал». Другие: «Ты прельстился, так и прочие погибли». И каждый, в согласии со своим ведением, по любви говорит ему то, что знает. И он начинает есть, пить, копать и прочее. И становится прежний аскет торговцем, виноградарем и садовником. И не находит он никакого удовлетворения в том, чтобы оставаться на общем пути отцов. Но или совсем оставит монашеский образ и женится, или станет, как мы сказали, рабом плоти и врагом других подвижников. И если от кого-нибудь услышит, что тот постится, бодрствует по ночам, плачет, молится, то гневается, возмущается, говоря: «Это все прелесть, ты прельстишься. В наше время Бог этого не хочет. И я это делал, и меня чуть было уже не связывали цепями». Так вот, и сам он совершенно пренебрегает своими духовными обязанностями, живя в великом бесчувствии, находясь в преддверии ада из-за грехов, в которых он ежеминутно погрязает. И для других становится препятствием ко спасению. И хочет, чтобы все стали такими, как он, который прежде был пламенным подвижником, а теперь — раб бесов. Такова, чадо, другая прелесть, которая похищает подвижников. А лекарство от нее — смирение сердца и то, чтобы он возвратился туда, где был, и с терпением ожидал милости Божией. И если придет Божия помощь, то хорошо, в противном же случае пусть он подчинится послушанию, смирится, шествуя общим путем отцов».

Итак, приведен пример того, как нетерпение и несмирение человека приводят его к оставлению Божиему. Далее ст. Иосиф приводит пример верного пути.

Иосиф Исихаст (там же): «И говорим: если он, как мы сказали, выдержит подвиг, с терпением ожидая милости от благоутробия Божия, смиряясь, и когда сперва испытает немного наставления отцов и увидит, что не происходит никакого исцеления, ибо то, что они ему дают, — лекарство неподходящее, не то, которое нужно, но должно быть какое-то другое, которое, конечно же, у кого-нибудь есть, — тогда он начинает со слезами, смиряясь, просить этого у Бога и у людей. А Святой Бог еще больше скрывает Свою благодать и оставляет его искушениям, пока совершенно его не смирит и не научит хорошенько тому, как он должен размышлять, ибо пока у него все еще есть гордость. И здесь уже самый большой подвиг, и испытывается чистота намерений подвижника, как золото в плавильной печи. Ибо потому, что он полон страстей, а более всего — гордости, он и предается в руки малодушия, уныния, гнева, хулы и всякой другой злобы врага. И вкушает он в каждый миг душевное удушье, и пьет от вод ада, и все его страсти возбуждаются бесами днем и ночью. А Господь стоит поодаль, не укрепляя его, как прежде. А истинный подвижник во всех этих опасностях не оставляет своего места, но стоит, обороняясь и собирая части своего корабля, разбитого сражением с бесами. Сидит, рыдая и оплакивая свои раны. И старается исцелить свои язвы. И стойко ожидает или ослабления искушений, или совершенного их истребления. И, имея малую надежду, говорит: «Лучше умру в борьбе, чем оставлю свое место и тем будет поруган путь Божий. Ведь я имею столько свидетельств тому, что этим путем прошли все святые. А более всех других отцов нас в этом убеждает и воодушевляет авва Исаак Сирин, похвала безмолвию и утешение подвижников». И такими утешениями он исцеляет потихоньку уныние и проявляет терпение. Тело же исцеляет скудной грубой пищей, чтобы вынести и вытерпеть скорби и телесные подвиги. И все силы ума вкладывает во внимание — чтобы в смятении бесов и страстей как-нибудь не похулить имя Божие. Так вот, этот великий подвиг длится довольно долго, соответственно терпению каждого и сколько того пожелает Бог, пока совершенно не очистит его от различных страстей и не приведет его к совершенному ведению, чтобы он ясно увидел, что происходит от него и что от Бога. И когда он будет должным образом испытан, он начинает хорошенько размышлять, говоря себе: «О смиренный и убогий! Где то, что ты говорил, — что другие не понуждают себя и потому не преуспевают? Увы тебе — ведь если не Господь созиждет дом твоей души, ты трудился всуе». Об этом и о многом другом он размышляет и постоянно борется с бесами. Один удар наносит — десять получает. И этот один удар, который он наносит, есть терпение, которое Бог не забирает полностью, но немного оставляет ему, чтобы он, прилагая усилие, стоял. И некий голос тайно ему говорит: «Смотри, не сойди со своего места, ибо упадешь и совершенно погибнешь. И память твоя будет вычеркнута из Книги жизни. И станешь хуже мирских!» И поэтому он терпит. А коварные бесы так бьют его, что едва его не удушают. И во сне он их видит целые полчища. И они его мучают тысячей разных способов. А бодрствуя, он видит волнение всех страстей. Всеблагой Бог да даст нам мужество и терпение, чтобы мы благополучно миновали эту душевную опасность».

Следующий пример будет о падении через страсть сребролюбия, приводящей к прелести гордостью.

Евагрий (О помыслах): «О том, что за бесом сребролюбия следуют бесы тщеславия и гордыни. Весьма разнообразным и изобретательным на обольщение кажется мне бес сребролюбия. Часто он, утесняемый крайним отречением (от мира), сразу прикидывается рачительным и нищелюбивым: он радушно принимает еще не появившихся странников и отправляет (инока) на служение к другим нуждающимся — посещает темницы города, выкупает продаваемых (пленников и рабов), прилепляется к богатым женщинам, показывает им, кому (из нуждающихся) следует благострадать, а также советует другим (из богачей), туго набившим кошелек, отречься (от мира). И таким образом постепенно обольщая душу, он опутывает ее помыслами сребролюбия и передает ее бесу тщеславия. А тот приводит множество (людей), прославляющих Господа за такие рачительные (слова и поступки подвижника); некоторые (из них) мало-помалу заводят между собой разговоры о (его священстве); затем (бес) предсказывает его кончину, как уже сущего во иереях, и присовокупляет, что ему не избежать (священства), даже если он приложит тысячу усилий для этого. Так многострадальный ум, заключенный в узы этих помыслов, вступает (в мысленную) брань с теми из людей, которые (якобы) не принимают (его избрания в священника), а охотно признавших (его он также мысленно) осыпает дарами и одобряет их за благоразумие; некоторых же возмутившихся (против него) предает судьям и требует изгнать их из города. Когда эти помыслы находятся уже внутри (ума) и вращаются (там), то сразу же предстает и бес гордыни, постоянно изображающий молнии в воздухе келлии, посылающий крылатых змиев (враги через воздух наведут ужас на тебя, явив тебе страшные ночи) и, наконец, он делает так, что (подвижник) лишается ума. Но мы, помолившись о погибели этих помыслов, с благодарением будем жить вместе (с братией) в бедности. «Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1Тим.6,7-8), помня, что сказал (еще Апостол) Павел: «Корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим.6,10)».

О знании врагом мыслей человека.

Авва Серен (Собеседование первое Иоанна Кассиана, гл.15): «Нет сомнения, что нечистые духи могут познавать качества наших мыслей, но извне, заключая о них по чувственным признакам, т. е. из наших расположений или слов и занятий, к которым видят нас более склонными. Но они вовсе не могут знать те мысли, которые еще не обнаружились из сокровенности души. Да и те мысли, которые они внушают, приняты ли, или как приняты, они узнают не по природе самой души, т. е. не по внутреннему движению, скрывающемуся, так сказать, в мозгах, но по движениям и признакам внешнего человека, например, когда внушают чревобесие, если видят, что монах с любопытством устремляет глаза в окно или на солнце, или заботливо спрашивает о часе, то познают, что у него родилось желание есть. Если, внушая блуд, примечают, что он терпеливо принял стрелу похоти, или видят, что плоть возмутилась, или, по крайней мере, он не вздохнул, как должно, против внушения нечистого сладострастия, то понимают, что у него во внутренности души вонзена стрела похоти. Если они подстрекают кого к печали, гневу, ярости, то залегли ли они в сердце, узнают это из движения тела и возмущения чувствований, именно когда видят, что он молча возмутился, или с каким-нибудь негодованием вздыхает, или лицо покрылось бледностью, или краскою и таким образом тонко дознают, кто какому пороку предан. Ибо они верным способом узнают, чем всякий из нас услаждается, когда замечают, к внушению чего тотчас показал сочувствие и согласие каким-нибудь мановением или движением тела. И неудивительно, что эти воздушные силы так узнают это, когда видим, что очень часто делают это и разумные люди, именно по фигуре, по лицу или другому внешнему качеству узнают состояние внутреннего человека. Тем вернее могут узнавать это те, которые, как духи, без сомнения, гораздо тоньше и проницательнее людей».

Исидор Пелусиот (письма ч.2, п.245): «Диавол не знает того, что у нас в мыслях, потому что исключительно принадлежит сие… единой силе Божией, наедине сотворившей сердца наши; но по телесным движениям уловляет он душевные думы. Увидит ли, например, что иной пытливо смотрит и насыщает глаза чужими красотами? Воспользовавшись его устремлением, тотчас возбуждает такого человека или к прелюбодеянию, или к блуду. Увидит ли гневного и раздражительного? Тотчас изощряет меч и устремляет на убийства. Увидит ли корыстолюбивого? Поощряет к разбою и неправедному приобретению. Увидит ли одолеваемого чревоугодием? Тотчас живо представляет ему страсти, порождаемые чревоугодием, и доставляет служащее к приведению намерения своего в действие. Ибо почему не всех вовлекает в одни и те же страсти? Потому что каждый сам избирает, один то, а другой иное, и одному нравится то, а другому иное. Итак, по телесным движениям диавол угадывает душевные слабости, и таким образом соплетает сети».

Евагрий Понтийский (О помыслах, о бесах- «сердцеведцах»): «Бесы не знают сердца нашего (хотя некоторые из людей и придерживаются противоположного мнения), потому что (есть) только один Господь-Сердцеведец (Деян.1,24 и 15,8), Который «сведый ум человечь» (Иов.7,20) и «создавый наедине сердца их» (Пс. 32,15). Но они познают многие из тех умопредставлений, которые находятся в сердце, по произнесенным словам и определенным телесным движениям. Я хотел ныне разъяснить это, но меня удержал наш святой иерей (Макарий Александрийский), сказав, что подобные вещи не следует обнародовать и делать доступными для слуха непосвященных, поскольку, по его словам, совокупившийся с (женой, пребывающей) в нечистоте, становится по закону виновным (Лев.15,19-24). Впрочем, (все же можно утверждать), что, исходя из таких (внешних) признаков, (бесы) познают сокровенные в сердце (тайны человеческие) и берут это (познание) за основу (своей брани) против нас. Часто мы, начав обличать злословящих, сами не относимся к ним с любовью, а поэтому попадаем в руки беса памятозлобия и сразу же воспринимаем (от него) лукавые помыслы против (наших обидчиков), о которых мы прежде и не ведали. Поэтому Святой Дух правильно обвиняет нас: «Седя, на брата твоего клеветали еси и на сына матере твоея полагал еси соблазн» (Пс.49,20). (Ведь тем самым мы) отворяем дверь помыслам памятозлобия, приводя ум в смятение во время молитвы и всегда представляют врага своего, даже боготворя его. Ибо то, что целиком занимает ум во время молитвы, это и достойно признания быть богом».

Евагрий (О духовном делании): «Признаком душевных страстей становится либо произнесенное слово, либо движение тела, благодаря которым враги [наши] узнают, имеем ли мы внутри себя помыслы их и мучаемся ли от них, или же, извергнув эти помыслы, печемся о спасении своем. Ибо один только Бог, сотворивший нас, знает ум наш, и Он не нуждается во (внешних) признаках для того, чтобы ведать сокрытое в сердце (нашем)».

Изречения подвижников Греции (сост. Д. Тацис): «Старец Даниил сказал: «У любого монаха, монахини и верного последователя Христова есть различные немощи и предрассудки. Насколько различны характеры и привычки людей, настолько различны и их помыслы. Поэтому лукавый узнает, к какой страсти каждый имеет склонность, и с помощью этой страсти борется с ним»». 

Раздел 2.3: Внутренняя форма прелести — видение.

Видения могут быть внутренние и внешние. Внутренние могут быть при молитве, мышлении и сне, как воспринимаемые внутренним зрением и слухом, а внешние — явные явления, воспринимаемые чувственным зрением и слухом. Вначале рассмотрим видения во сне, а затем внутренние видения, т.е. образы-представления при мышлении. Внешние видения мы рассмотрим ниже в главе о внешних формах воздействия.

Сны от врага.

Мы знаем, что сны бывают от человека, от врага и от Бога. В главах об откровениях говорилось о видениях во снах от Бога, и более подробно о снах от Бога и от человека будет сказано в части «О человеке», глава «Мыслительная сила. Фантазия». А сейчас скажем о снах от врага.

Искажая действия Божии, враг также дает видения, как во сне, так и в среднем состоянии между бодрствованием и сном. В некоторых поучениях и житиях не всегда понятно, в какой форме проходило видение — во сне или наяву. Но это не является главным, т.к. нам важен смысл прельщения, его признаки, и действия людей.

Каковы причины вражьих воздействий во сне?

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни Вопрос 93 Иоанна): «Отчего ночью мечтаются мне одни лица, а днем ощущаю брань через другие? Случается же так, что бывает осквернение во сне и без представления лица: равным образом случается, что иногда мечтание бывает с услаждением, а иногда без услаждения? Ответ: Те же, которые борются с тобою днем, борют тебя и ночью, показывая чрез это, что ты находишься в их руках; они же преобразуются или в то, или в другое подобие. А что иногда (мечтание) бывает с услаждением, а иногда без него: это происходит, как я уже сказал, оттого, что они принимают на себя разные образы, дабы привести человека в недоумение и смущение. Ночная же брань двояка: одна происходит от сластолюбия, а другая от искушения диавольского, чтобы привести человека в отчаяние, — к той же мысли, что нет для него спасения».

Отметим основные содержания снов от врага.

1. Сны о мирских наслаждениях.

Евагрий (слово о духовном делании, 54): «Когда в ночных сновидениях бесы ведут брань с желательным началом (души), то они являют нам (а мы воспринимаем) встречи с (нашими прежними) знакомыми, пиры у сродников, хороводы женщин и другие подобные (вещи), приносящие наслаждения».

2. Сны о дарах, после которых приходят мечтания о себе.

Евагрий (О помыслах): «(бесы) измышляют сновидения, порождаемые тщеславием, и низводят душу в трясину помыслов. В качестве примера этих бесовских сновидений можно привести следующее: часто кто-нибудь видит себя (во сне) либо распределяющим наказания бесам, либо исцеляющим какие-либо телесные недуги, либо (достойно) носящим облачение пастыря и пасущим (свое) небольшое (словесное) стадо. А проснувшись, он сразу начинает мечтать о том, как он будет рукоположен в иереи, — и о таких вещах, и им подобных, размышляет весь день. Или же (он мечтает о том, что ему) будет дан дар исцелений, затем он прозревает заранее чудеса (творимые им, и радостных) исцеленных, почести от братий и приношения от внешних, которые приходят к нему как из Египта, так и из зарубежных краев, привлекаемые (его) славой».

Изречения подвижников Греции (под ред. Дионисия Тациса): «Страшны последствия гордыни. Старец Гавриил приводил в пример искушение одного монаха, жившего в одной каливе в скиту Малой Анны недалеко от моря. У этого подвижника была красивая внешность, хорошая осанка и длинная борода. Однажды в его уме утвердился помысел, что, благодаря своей духовности и телесной красоте, он подходит для патриаршества. Каждый день монах прихорашивался, ухаживал за своей бородой и смотрел на себя в зеркало. Диавол пленил его. Как-то ночью лукавый является несчастному во сне в образе клирика и объявляет, что на днях приедет депутация архиереев и возьмет его, для того чтобы возвести на престол Вселенского Патриарха. Монах поверил этому и однажды ночью увидел из своей каливы роскошный освещенный корабль со стражей, светильниками, хоругвями и духовенством. Он поспешно собрал свои скудные вещи и спустился к морю, чтобы сесть на корабль. По привычке он перекрестился и занес ногу, чтобы ступить на корабль. Но корабль тут же исчез, и он остался один на краю обрыва. Тогда он осознал свою прелесть и сокрушенный вернулся в свою подвижническую каливу».

Игнатий Брянчанинов (О молитве Иисусовой. Отдел 2): «В начале столетия подвизался в Софрониевой пустыни (Курской епархии) схимонах Феодосий, привлекший к себе уважение и братства и мирян строгим, возвышенным жительством. Однажды представилось ему, что он был восхищен в рай. По окончании видения он пошел к настоятелю, подробно поведал о чуде и присоединил выражение сожаления, что он видел в раю только себя, но не видел никого из братий. Эта черта ускользнула из внимания настоятеля: он созвал братию, в сокрушении духа пересказал им видение схимонаха и увещевал к жизни более усердной и богоугодной. По прошествии некоторого времени начали обнаруживаться в действиях схимонаха странности. Дело кончилось тем, что он удавился в своей келлии».

3. Сны с блудными образами. О них подробно рассмотрено в теме о блудной страсти.

4. Сны с образами Христа, ангелов и святых.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни Вопрос 413 Иоанна): «Скажи мне, Владыко, как смеет диавол в видении или сонном мечтании показывать Владыку Христа или Святое Причастие? Ответ: Ни Самого Владыку Христа, ни Святого Причастия показывать он не может, но лжет и представляет образ какого-либо человека и простого хлеба; но святого креста показать не может ибо не находит средства изобразить его другим образом. Поелику мы знаем истинное знамение и образ креста, диавол не смеет употребить его (к прельщению нашему), ибо на кресте разрушена сила его, и крестом нанесена ему смертоносная язва. Владыку Христа мы не можем узнать по плоти, почему диавол и покушается лживо уверить нас, что это Он, дабы мы, поверив обольщению, как истине, погибли. Итак, когда увидишь во сне образ креста, знай, что этот сон истинен и от Бога; но постарайся от Святых получить истолкование значения его и не верь своему помыслу. Господь да просветит помыслы ума твоего, брат, чтобы избегнуть тебе всякого обольщения вражиего».

5. Страшные сны.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни Ответ 46): «Когда авва Иоанн почувствовал облегчение от болезни и пришел в себя после бывших искушений, враг навел на него страшные сны, чтобы снова смутить его; не достигнув же этого, опять представил ему во сне как бы монастырь и церковь и многих людей, приходящих туда для получения помощи. Укрепляя его, старец пишет ему следующее: Слава в вышних Богу, брат: враг наш диавол ополчился, как лев рыкая, поглотити (1Пет.,5,8) тебя, но не попустила ему этого, всегда покрывающая нас, рука Божия. Когда же он увидел, что попускается ему исполнить желания его, стал смущать твой ум; почему и представил тебе некоторые вещи посредством скверных своих снов. Видя же, Господь не попускает тебе искуситься до конца, или сверх силы твоей, и как лукавый в злобе своей враг представил тебе во сне церковь и монастырь, как бы для помощи. Ты же утверди сердце твое, полагая на нем без смущения крестное знамение во имя Отца и Сына и Святого Духа, и веруя, что это помогает нам попрать главу врага. Приобрети смиренное сердце и воздай славу Спасшему тебя от сети диавола, пострадал же ты это за нерадение».

Также отцы четко определяют, какие чувства и плоды снов от Бога и от врага.

Евагрий (К монахам): «Ангельское сновидение радует сердце, а сновидение бесовское приводит его в смятение».

Евагрий (О помыслах): «Ангельские же сны совсем не такие: они даруют душе ясный покой, неизреченную радость, лишают ее в течении дня страстных помыслов, (приносят) чистую молитву, тихо (обнаруживают) смыслы тварных (вещей), которые являются (Самим) Господом и открывают Премудрость Господню».

Феофан Затворник (Письма, п.1161): «Сны бывают Божии. Такие обыкновенно сами в себе имеют удостоверение о себе. Враг и тут подделывается, как и под Ангела света. Как же быть? – Смотри как сам».

Феофан Затворник (Письма, п.732): «Пустошь – сны. Да смотрите еще, как бы враг не успел чрез них как-нибудь обмануть. Покажет сны благовидные, а потом начнет трубить в уши: «Это тебе Бог послал извещение за труды твои», — и прочее. Раз, два, три, — глядишь, душа-то погнется на эту сторону. Но только поверь она хоть на волос, что это от Бога; тотчас пойдет самочувствие, самоценение – помышления сокровенные при всех смиренничаниях умственных. Врагу только это успеть бы набить в душу, а там уже все пойдет гладко… Посмотрите, если есть в душе хоть мимолетное помышление, что сны ваши были нечто особенное, то быть беде».

Диадох (Подвижническое слово, 37): «Сны являющиеся по любви Божией, суть необманчивые указатели здравия душевного. Они не изменяются из одного образа в другой, не наводят страха, не возбуждают смеха, или внезапного опечаления, но приступают к душе со всею тихостию, и преисполняют ее духовного радования; почему душа, и по пробуждении тела, со всем вожделением ищет этого испытанного во сне обрадования. У бесовских мечтаний все бывает противно сему, — не пребывают они в одном и том же образе, и вида своего не показывают долго не смятенным; потому что тем, чего нет в их произволении, но что заимствуют они из своей только лживости, долго довольствоваться они не могут. При этом они много говорят и обещают великого, а еще больше угрозами стращают принимая на себя нередко род воинов; иногда припевают душе и что-нибудь льстивое с шумным криком. Ум, когда чист бывает, скоро распознает их, и — иногда мысленным напряжением пробуждает тело, а иногда охотнее остается в том же положении, радуясь, что возмог распознать их лукавство и в том же сне обличая их, и тем подвигая их на великий против себя гнев. — Бывает впрочем, что и добрые сны не радость приносят душе, а печаль некую сладостную, и слезу неболезненную. Это случается с теми, которые преуспели уже в великом смиренномудрии».

Что советуют отцы делать в отношении снов от врага? Во-первых, однозначно не доверять снам, т.к. у нас нет ведения о снах и мы можем прельститься.

Диадох (Подвижническое слово, 38): «Ибо сны наибольшей частью бывают ничто иное, как идолы помыслов, игра воображения, или еще, как я уже говорил, бесовские над нами наругания и забавы. Если, держась сего правила, мы иногда не примем такого сновидения, которое послано будет нам от Бога, то не погневается за это на нас любвеобильный Господь Иисус, ведая, что мы дерзаем на это из опасения бесовских козней. Ибо хотя предреченный способ различения снов верен; случается однакож, что душа, по некоему восхищению вражьему нечувствительно, и непризвольно будучи осквернена, — без чего, как думаю, никто необходится, — теряет след верного различения и верит снам не добрым, как добрым».

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.3): «Сну твоему потому только нельзя допустить дать веры, что он тебя смутил; я тебе и так пишу всегда, что смущение твое происходит от козней врага, для чего ж нужно еще сонное подтверждение? может быть, у врага та метода, дабы, обольстив тебя правильными снами, после ввести в совершенную прелесть. Оставь лучше и не веруй снам, у нас есть слово Божие и советы — святых отцев учение, а в недоумениях имеешь матушку Игуменью, сестру, и я грешный, по вере твоей, что-нибудь напишу…».

Во-вторых, не искать мистических или суеверных значений.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни Вопрос 415 Иоанна): «Я слышал, что если кому явится три раза один и тот же сон, то и его надобно принимать истинным: так ли это, Отец мой?

Ответ: Нет, это несправедливо; не надобно верить и такому сну. Тот, кто один раз явился кому-либо ложно, может сделать это и три раза и более. Берегись, чтобы не быть поруганным (демонами), но внимай себе, брат».

В-третьих, после подобных снов молиться ко Господу.

Варсануфий Великий и Иоанн (вопрос 93): «Когда случится тебе искушение от этой брани, делай семь раз по семь земных поклонов, т.е. 49, говоря на каждом: «Господи, прости меня имени ради Твоего Святого!» Если же искушение случится во время болезни или в день воскресный, когда не следует делать земных поклонов, то вместо 49 коленопреклонений произноси молитву эту 70 раз. Различие же искушений таково: искушение диавольское бывает от возношения, а искушения сластолюбия бывают от чревообъядения».

Приведем учение-молитву преп. Максима Грека против сонных мечтаний, идущих от врага:

Максим Грек (Нравоучительные сочинения, ч.1, сл.7): «Напрасно ты, о злейший губитель и враг душ человеческих, изобретатель всякого беззакония, непрестанно смущаешь меня ночными мечтаниями — то скорбными, то опять радостными! Или думаешь ими прельстить душу мою и заставить ее внимать им,  как бы справедливым?  Исчезни, скверный, исчезни от меня вместе с своими ухищрениям! Христос — Спаситель мой. Он для меня — свет и веселие, похвала и слава, и неодолимая помощь, и твердейшая против тебя стена. Никогда не подчи­нишь меня — говорю это, надеясь на Христа, — внимать твоим мечтам, как бы истинным. С самого начала я узнал тебя, что ты — завистник моей жиз­ни, советник пагубный и змий злокозненный и что все твое — ничто иное, как прелесть, отлучающая от Бога и сводящая во ад, хотя бы иногда ты пока­зывал что-либо и справедливое. Ведь не для пользы души являешь ты это и иногда показываешь во сне нечто справедливое; но как рыбак неспроста кидает удочку, обложенную приманкой, так и ты этим понемногу стараешься привлечь душу к большей прелести и подчинить ее пагубному твоему водительству, чтобы таким образом возвысить ее волной кичения, ввергнуть в любезную тебе пропасть гордыни. Или же, показав ей христоубийц с Моисеем, находящимися во свете, а Христа со Своими учениками — в глубокой тьме, убедить ее присоединиться к христоубийцам,  как убедил ты иногда таким видением некоего инока  отступить от правой веры и воспринять богомерзкое жидовское неверие. Поэтому блажен тот, кто возненавидел все вообще умышления твои, не только явно злые, но и мнимые добрые. Ибо в тебе, богомерзкий, содержится семя всякого беззакония, которое, будучи порождено тобою, сохраняет всегда свое свойство. Все твое тщание и  лучшее твое дело состоит в том, чтобы человеческие  всяким образом прельстить, — то посредством звезд, то разной беззаконной ворожбой: птичь­им полетом, наблюдением за облаками, колдовст­вом посредством ячменя, муки, бобов, движения глаза и рассматривания ладони. Всем этим, злодей, ты льстишь злоумышленно и ввергаешь безумных в пламень подземных мучений. Но ты нисколько не силен надругаться даже над мыслями тех, которые твердой и непорочной верой служат Христу — Царю всех и Богу. Ибо они крепко стоят на твердом камени священных Его заповедей и Божественной Его любви, чем все вообще твои прельщения уничтожа­ются. Исчезни же вместе со всеми твоими душепагубными бесовскими прельщениями. Этими своими прелестями надругайся над другими, над незнающими достоверно твоей злобы безбожными. Халдеями, над прегордыми итальянцами и немцами, которые во всем повинуются твоим вымыслам. Не обманывай меня ссылкой на Даниила и Иосифа, которые по причине своей совершенной добродетели получили свыше премудрость к истолкованию снов, виденных властителями по Божественному промышлению. И тени этих святых мужей я недостоин по причине бесчисленных тяжких своих грехопадений. Они были подобны бесплотным Ангелам, а я только своим внешним образом и мыслью отличаюсь от бессловесных скотов, а во всем остальном подобен им своими страстями и похотями».

О явлении врага явным образом мы скажем ниже в главе о внешней форме прелести через чувственное восприятие.

О приражении образами-представлениями.

Вначале отметим, что в учениях отцов существуют как более подробные, так и более общие учения о страстных приражениях, но основные ступени все же одинаковы.

Если внимательно проанализировать мысли человека, то станет очевидным, что они представляют собой рассуждения, воспоминания и мечтания в форме предположения о том, что может быть или не быть в будущем, или мечтания, выражающие тайные или явные желания человека. При этом перед внутренним взором проходит ряд образов и внутренний слух слышит слова и мысли. Вопрос об образах, воображении и памяти будет подробно рассмотрен в теме о человеке, а сейчас мы остановимся на образах, которые подаются врагом.

Выше было сказано, что мышление человека состоит из слов-понятий и образов-представлений, которые соответствуют материальным предметам, т.е. при мышлении мы произносим слово и видим различные образы. И враг также воздействует через слово и образы.

В разделе о рассеянии было сказано, что бесы стараются рассеять душу и ум начинает о чем-то вспоминать или рассуждать. Начало этого вражьего действия называется приражением.

Ефрем Сирин (ч.3, О добродетелях и страстях): «Приражение есть простое напоминание, делаемое врагом, например: делай то или то; и это в нашей воле».

Т.е. в нашей воле принять это внушение или нет. Но, к сожалению, как мы знаем, грешник не то, что не отвергает его, а уверен, что это только его мысли и воля.

Также приражение может быть не через слово, а через образ, который появляется перед внутренним зрением души, и который у отцов называется прилогом.

Марк Подвижник (слово 4): «Приражение сатанинское есть в одном только помысле представляющее явление лукавой вещи (дела)…»

Евагрий (Мысли, ст.26): «Бесовский помысел есть возникающий в мысли образ воспринимаемого чувствами человека…»

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 180): «Всякий помысл воспроизводит в уме образ какого-либо чувственного предмета: ибо Ассирианин (враг), будучи сам умною силою, не иначе может прельщать, как пользуясь чем-либо для нас, чувственным».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 45): «Как невозможно по одному каналу вместе проходить огню и воде: так невозможно греху войти в сердце, если он не постучится прежде в дверь сердца мечтанием лукавого прилога».

Прилог называется мечтанием лукавого т.к. в эту минуту реально нет предмета, а он существует только в воображении. О мечтании от человека будет подробно сказано в главе о человеке.

Также более подробно об образах каждой страсти мы будем говорить в соответствующих темах, но приведем примеры: у чревоугодника возникает образ еды, у блудника – образ, через который он усладится, у сребролюбца – образ денег и мирских благ, у унывающего – различные мирские образы, приводящие к блужданию и разленению, у печального – образ обидчика или себя покинутого и одинокого, у тщеславного – образ себя и людей, почитающих его, у гордого – так же образ себя, но «почитаемого» людьми и Богом и с ощущением собственной власти.

Григорий Синаит (из Добротолюбия, т.5, 71): «Бесы наполняют образами ум наш, или лучше сами облекаются в образы по нам, и приражаются (прилог вносят), соответственно навыкновениям господствующей и действующей в душе страсти: ибо сим навыкновением страстным они обыкновенно пользуются к размножению в нас воображений страстных, и даже во сне мечтание наше делают богатым воображениями…»

При этом следует знать, что не обязательно сразу появляется явно порочный образ, например, блудный, а может появиться нейтральный образ, но затем прийти страстный образ, по аналогии ассоциативного мышления.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 163): «За простыми и бесстрастными помыслами следуют страстные, как узнали мы из долговременного опыта и наблюдения; и первые служат входом для последних, бесстрастные для страстных».

Григорий Синаит (из Добротолюбия, т.5, 74): «Во время действия страстей, из помыслов одни идут впереди, а другие последуют за ними: предшествуют помыслы мечтаний (чередование образов), а последуют помыслы страстные (возбуждаемые теми образами). Страсти предваряют бесов, а бесы последуют за страстями».

Приведем самый простой пример страсти чревоугодия: если жена находится на кухне, то у человека в воображении возникает образ жены (т.е. образ бесстрастный) или воспоминание о жене, которая сегодня что-то готовила. Затем по ассоциации возникает холодильник или плита, который находятся на кухне (это также нейтральные образы), затем представляется образ рыбы, лежащей в холодильнике или на сковороде. Как видим, страстного образа нет, но уже возникает желание съесть рыбу, хотя человек не голоден, и он начинает рассуждать: съесть или не съесть. Если решает согласиться с представившимся образом, то идет и вкушает рыбу, если нет, то ее образ будет появляться в его воображении еще не раз, пока человек не исполнит страсть или окончательно отсечет помысел. На этом простом примере хорошо видно, как нейтральные образы привели к исполнению страсти.

Также св.отцы говорят о том, что необходимо различать образы, и объясняют, как различить, какой враг подступил и какую нашу страсть он возбуждает.

Нил Синайский (О различных лукавых помыслах): «…по самой вещи узнает приблизившегося демона. Например, если в мысли у меня явится лицо причинившего мне вред и бесчестие, то обличается сим появившийся помысел памятозлобия. Если также явится припоминание о деньгах или славе, то явно, что по этому самому узнан будет и сокрушающий нас помысел. То же бывает и при других помыслах. По представляющемуся в помысле найдешь, какой демон приступил к тебе и внушил сии мечтания».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 143): «Как только образуется в душе прилог представлением чувственного какого-либо предмета, например, оскорбившего нас человека, или женской красоты, или серебра и золота, или когда все это одно за другим побывает в мысли нашей, тотчас обличается, что привели в такое мечтание сердце наше духи злопамятства, блуда и сребролюбия. Если ум наш опытен, обучен и навык блюсти себя от приражений вражеских и видеть ясно обольстительные мечтания лукавых, то тотчас отпором, прекословием и молитвой Иисусовой легко угашает разожженные стрелы диавола, не позволяя страстному мечтанию увлекать вслед себя и наши помыслы».

Но следует сказать, что враг может представлять не только образы чувственных вещей, но и образ Господа.

Евагрий (Слово о молитве, 68): «Остерегайся ловушек супротивных (сил). Ибо бывает, что когда ты молишься чисто и безмятежно, то вдруг предстанет пред тобой некий чуждый и инородный образ, дабы ввести тебя в самомнение и (внушить мысль), будто Божество находится в неком определенном месте и будто сразу Оно открывается тебе, как нечто количественное, тогда как это Божество лишено формы и величины».

Григорий Синаит (Из Добротолюбия, т.5, ст.131): «Началом мнимого созерцания фантастического служит мнение (притязательное на всезнайство), которое научает мечтательно представлять божество в какой-нибудь образной форме, за чем следует прелесть, вводящая в заблуждение мечтаниями…»

Также следует знать, что образы не только подаются врагом, но и исходят от человека.

Нил Синайский (О различных лукавых помыслах): «Не говорю, однако, что все припоминания о таковых вещах бывают от демонов, потому что и сам ум, приводимый в движение человеком, воспроизводит обыкновенно представления того, что было, – но от демонов все те припоминания, которые влекут за собою неестественным образом раздражение или вожделение».

Представление страстных образов человеком происходит по причине уже имеющегося образа греха, который есть или был идолом.

Максим Исповедник (Глава о любви, Сотница 2-ая): «От лежащих в душе страстей демоны заимствуют поводы воздвигать в нас страстные помыслы. Потом, ими поборая ум, понуждают его снизойти к соизволению на грех; победив его в этом, вводят его в грех мысленный; а по совершении сего, как пленника, ведут его на самое дело греховное. После сего, наконец, чрез помыслы, соделав душу запустелою, отходят вместе с оными. Остается только в уме идол (мысленный образ) греха, о котором говорит Господь: егда убо узрите мерзость запустения, стоящу на месте святе (Мф. 24. 15). Читающий да разумеет, что место святое и храм Божий есть ум человеческий, в коем демоны, опустошив душу страстными помыслами, поставили идола греховного».

Итак, вышеуказанный этап – приражение прилога — очень важен для подвижника, занимающегося трезвением помыслов, т.к. если ум не примет образа, а, заметив его, начнет призывать Господа Иисуса, то образ исчезнет, как дым, и страсть не разовьется.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 46): «Итак, если ум, трезвенствуя, внимает себе и посредством прекословия и призывания Господа Иисуса прогоняет прилог с самого его приражения, то ничего из того, что обычно следует за ним, уже не бывает. Ибо лукавый, будучи умом бестелесным, не иначе может прельщать души, как чрез мечтание и помыслы».

Если же образ не остановлен и не исчез, то начинается сочетание. Итак, после того, как ум увидел образ, т.е. обратил на него внимание, произносится внутреннее слово и начинается мысль человека к этому образу или более подробное воспоминание о нем, и происходит момент сочетания, или сдружения.

Ефрем Сирин (ч.3, О добродетелях и страстях): «Сдружение же есть принятие помысла, внушаемого врагом, и как бы занятие им, и соединенное с удовольствием собеседование с ним, происходящее по нашему произволению».

Евагрий (Мысли, ст.26): «приведенный этим помыслом в состояние страстного возбуждения ум втайне (начинает) говорить и поступать беззаконно, изгоняемый (из себя) этим помыслом навстречу случайному призраку».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 144): «Если же ум наш неопытен в деле бодренного трезвения, то тотчас сцепляется пристрастно с представившимся ему прилогом, какой бы он ни был, и начинает с ним собеседовать, получая неподобные вопросы и давая такие же ответы. Тогда наши помыслы смешиваются с демонскими мечтаниями, которые вследствие того еще более распложаются и размножаются, чтобы показаться прельщаемому и уловляемому уму более любезными, красивыми и привлекательными. Тогда ум наш страждет нечто подобное тому, если бы на какой-нибудь равнине, где пасутся незлобивые агнцы, появился пес и агнцы, как только он появился, подбегали бы к нему часто, как к матери своей, никакой от приближения к нему не получая пользы, а только разве заимствуя от него нечистоту и зловоние. Таким же точно образом и наши помыслы подбегают по неопытности ко всем бесовским в уме мечтаниям и, как я сказал, перемешиваются с ними, так что можно положить, что те и другие вместе держат (между собою) совещание, чтобы такое следовало устроить, чтобы привести в дело посредством тела то, что так красным и сладким показалось им под действием бесовского обольщения. Так то устрояются наконец внутри падения души; после чего, будто по необходимости какой, износится уже и во вне то, что созревало там внутри сердца».

Исихий Иерусалимский (там же,43): «Как дитя малое и нелукавое, видя как иной выделывает какие-либо фантазии, утешается тем и, по незлобию своему, последует за этим дивотворцем: так и душа наша, будучи проста и блага, — ибо такою создана от благого Владыки своего,- услаждается мечтательными прилогами диавола и, обольщаясь ими, подбегает к нему злокозненному будто к доброму, как голубица к расставляющему сети для ее птенцов, и смешивает таким образом свои помыслы с мечтанием бесовского прилога. Если это будет лице красивой женщины, или другое, что заповедями Христовыми совершенно запрещенное; то замышляет, как бы ухитриться и в дело привести то, что внушила представившаяся красота; а потом дошедши до сосложения с помыслом тем, она уже и в дело посредством тела приводит вообразившееся ей в мысли беззаконие, на осуждение себе».

Благодаря этим поучениям становится ясно, как после такого внутреннего разговора (как бы с самим собою или с образом) человек перестает быть внимательным, не воспринимает действительность и увлекается этим образом-мечтанием.

При этом к разговору подключаются и эмоции, т.е. сослагается сердце, и вот уже человек внутренне разыгрывает «спектакль». Все это хорошо видно из вышеприведенного раздела о слышании мыслей от врага, которые являются именно ступенью сочетания и сосложения. Если «сердце» брать в более узком понятии, как «эмоциональный центр», то прельщение ощущается при этапе сосложения, когда человек начинает эмоционально произносить внутренний разговор. И это движение сердца, помогает подвижнику понять, что это вражья прелесть, которая не может дать покоя ни сердцу, ни телу. Но это ощущение послужит ему на пользу в том случае, если он обратит на него внимание. А по характеру помыслов он видит прелесть, если появляются слегка различимые воспоминания каких-либо предметов или действий, или если мысль подчиняется мечтанию с воображаемыми действиями, в которых все вращается возле его «я», при этом мысли не покаянные, а полупьяные или возносящие.

После сосложения с сердцем приходит какое-либо желание, связанное с этим образом и человека влечет к нему, и он исполняет сначала в мыслях, а затем и на деле то, что предлагал образ.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 46): «Первое есть прилог; второе — сочетание, когда наши помыслы и помыслы лукавых демонов смешиваются; третье — сосложение, когда обоего рода помыслы сговорятся на зло и порешают между собою, как ему быть; четвертое же есть чувственное деяние или грех».

Также приведем поучение Феофана Затворника для более полного понимания этого важного вопроса.

Феофан Затворник (Что есть духовная жизнь…, п.57): «Но вот смотрите, один предмет особенно некиим образом стал между другими и требует внимания. Заметьте этот моментик: стал и требует внимания. И никогда не пропускайте его без внимания. Сейчас делайте допрос: кто он, откуда и чего хочет? Ответы на это Вы сами тотчас же найдете, взглянув только на то, что представилось. Положим, это лицо человека, Вас когда-то оскорбившего. Очевидно, что кто-то желает, заняв Ваше внимание этим лицом и делом его, довесть Вас до негодования, рассерчания и даже желания отомстить. Так это и будет, если не примете должных мер. Какие меры принять, чтоб прогнать это представление? К чему оно хочет довесть Вас, есть худое состояние. Следовательно, оно — Ваш враг. Относитесь же к нему и Вы вражески, то есть проводите его не с честью, тем приемом, о котором было говорено прошлый раз, — именно гневным отвержением. Если Вы это сделаете, то тем совершенно расстроите уловку или сеть врага. Но если Вы остановите внимание на представившемся лице, то оно, сначала голое и единичное, окружится множеством других мыслей и образов, которые нарисуют в Вашем воображении очень яркую картину, как это лицо оскорбило Вас, со всеми соприкосновенностями того случая. Вместе с этим восстанет в сердце и прежнее чувство оскорбления, негодования и рассерчания. Страстный предмет или помысл о нем породил страстное чувство. Страстное вошло глубже. Если опомнитесь и сознаете, что делаете худо, позволяя себе разгораться страстию, то, конечно, и в этом увидите врага и отнесетесь к тому вражески, изгнав дурное чувство из сердца и прогнав из мыслей самый предмет, породивший его. Смятение пройдет, и мир душевный восстановится. Но если Вы этого не сделаете, то к восставшему уже страстному чувству подойдут и другие и растравят его. Начнут Вам толковать: да как он смел? И что он за великая персона? Я сама не хуже его. Нет, этого нельзя так оставить. И не знаю, как я тогда пропустила. Если этак всем спускать, то и жить нельзя. Надо непременно ему доказать, что так поступать он не может безнаказанно. И се желание отомстить — большим или маленьким мщением, все одно, — у Вас готово. Страстное вошло еще глубже. Это уже третья стадия. Если опомнитесь и здесь, можете отогнать и желание. Ибо желание еще не означает решимости. Оно в одну минуту пришло, а в другую может отойти. Поступите так, добре сделаете; не поступите — остращение Ваше пойдет дальше. Заметьте: мысль породила чувство, мысль с чувством породили желание. Душа полна страстию. Но все это еще мысленные нечистоты и грешности. До дела еще далеко. Между желанием и делом всегда стоит решимость на дело с обдумыванием, как его произвесть. Как образуется решимость, не всегда видно. Она в слабом виде есть уже в желании, потом растет вместе с обдумыванием дела, то есть подбором средств и установлением способов и обстоятельств. Когда все обдумано, завершается и решимость. Тогда дело внутри уже совершено. Пред лицом Бога и совести грех уже сделан: заповеди презрены, совесть попрана. От пожелания до решимости с обдумыванием дела иногда проходит немало времени. Находит страх Божий, припоминаются и заповеди, и совесть не молчит. Но все их спасительные внушения отвергаются с презорством. Потому в решимости есть уже преступление и грех. Мысль, чувство и желание, хоть всю душу уже заняли, но как будто все еще происходят на поверхности души. Склона к греху еще нет, а есть только позыв на него. Склон начинается с того момента, как душа начнет обдумывать, можно ли и как сделать удовлетворение страсти. Тут душа вступает уже на путь греха».

Кратко рассмотрев вопрос о приражении образами, мы видим в каком страшном состоянии находится наш ум, в котором эти образы живут, эмоции бурлят, решения что-то сделать часто воплощаются в жизнь и т.п. Спаси нас, Господи! И святые, зная об этом и испытав все на себе, предлагают нам определенные способы внутренней брани. Приведем некоторые из них.

Феофан Затворник (Что есть духовная жизнь…, п.58): «Припомните, что я писал Вам прежде, что надобно утвердиться вниманием ума в сердце и там непрестанно взирать и взывать ко Господу Это то же есть, что теперь говорится, что надо к Господу обращаться с молитвою, когда восстают страстные мысли, чувства или пожелания. К Господу обращаться надо, сходя вниманием ума в сердце и там взывая к Нему. Если бы мы неопустительно исполняли это небольшое правильце: утвердившись умом в сердце, стоять пред Господом со страхом, благоговеинством и преданностию, — то никогда не возникали бы в нас не только страстные пожелания и чувства, но и голые помыслы. Но та наша беда, что уходим умом из сердца от Господа и блуждаем мыслями на стране далече. В эту пору и вторгаются страстные помыслы, и только мало-мало не спохватись, глядишь — уж и чувства страстные пошли, и желания такие же зашевелились. Вот и борись. А кто виноват?! Не давать бы блуждать мыслям, и брани не было бы. Но пусть сплоховали мы, удалившись из сердца от Господа и тем накликав на себя беду, по крайней мере теперь, когда беда уже замечена, поспешим опять укрыться туда же — в сердце пред Господа, чтобы воззвать к Нему о помощи. На этот предмет тот же святой Иоанн Колов сказал такую притчу: была в одном месте красавица неисправного поведения. Правитель той страны сжалился над нею, что такая красота гибнет, и, улучив время, сказал ей: «Брось шалости, я возьму тебя к себе в дом и будешь моею женою и госпожою многих сокровищ. Только смотри, будь верна, а то будет тебе такая беда, что и вообразить ты не можешь». Она согласилась и была взята в дом правителя. Прежние ее приятели, видя, что она пропала где-то, начали искать и разыскивать и дознали, что она у правителя. Правитель хоть и гроза, но они не отчаивались опять сманить к себе красавицу, зная ее слабость. Нам стоит только подойти сзади дома и свистнуть, она поймет в чем дело и тотчас выбежит к нам. Так и сделали. Подошли сзади к дому и свистнули. Красавица, услышав свист, встрепенулась. Зашевелилось было в ней нечто прежнее. Но она уже взялась за ум и вместо того, чтобы выбежать из дома, устремилась во внутреннейшие покои пред лицо самого правителя, где тотчас и успокоилась; новых же свистков там уже не слышно было. Те приятели посвистели-посвистели и отошли прочь ни с чем. Смысл притчи сей ясен. Красавица эта изображает падшую душу, к Господу обратившуюся в покаянии и с Ним сочетавшуюся, чтобы Ему Единому принадлежать и Ему Единому служить. Прежние приятели — страсти. Свист их — это движение страстных помыслов, чувств и пожеланий. Убежание во внутренние покои есть укрытие в глубь сердца, чтобы стать там пред Господа. Когда это совершится внутри, обеспокоившее душу страстное, что бы оно ни было, отходит само собою, и душа успокаивается. Извольте затвердить сие сказание и по смыслу его действовать всегда. Увидите, как скоро будет восстановляться в Вас внутренний покой, возмущаемый появлением страстностей».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, гл. 30): «Когда диавол держит кого в рабстве греху, то преимущественно заботится о том, чтоб все более и более омрачать его духовным ослеплением, отгоняя от него всякий добрый помысл, могущий привесть его в сознание пагубности своей жизни. И не только добрые отгоняет от него помыслы, которые могли бы подвигнуть его на покаяние и обратить на путь добродетели, но вместо их влагает помыслы злые и развращенные, и тут же подстраивает подручные поводы к обычному ему греху и увлекает его часто падать в него или в другие, более тяжкие грехи. От этого бедный грешник делается все более и более омраченным и ослепленным. Ослепление это укореняет в нем навык и непрестающий позыв все грешить и грешить, так что он, несчастный, влекомый от дела греховного к большему ослеплению и от ослепления в большие грехи, кружится, как в водовороте, и прокружится так всю свою жизнь до самой смерти, если не привнидет особенная Божия благодать во спасение ему. Кто находится в таком бедственном состоянии, тому, если он пожелает от сего избавиться, надлежит немедля, как только придет ему благое помышление или, лучше сказать, внушение, зовущее его из тьмы во свет и от греха к добродетели, тотчас принять его со всем вниманием и желанием, тотчас усердно приступить и к делу, взывая из глубины сердца к щедрому Подателю всякого блага: “Помоги мне, Господи Боже мой, скоро помоги и не оставляй меня более в этой тьме греховной”. Пусть не знает утомления, взывая таким или иным каким словом; но вместе с тем да взыщет и земной помощи, обратясь к знающим дело за советом и руководством, как бы успешнее освободиться от томящих его вражеских уз рабства греховного. Если этого невозможно сделать тотчас, пусть исполнит это, как только откроется возможность, не переставая прибегать к распеншемуся за нас Господу Иисусу и к Пречистой Матери Его Богородице Приснодеве, благоутробно смилостивиться над ним и не лишить его скорой подобающей помощи. Да ведает он, что в этом неотлагании дела и скорой готовности последовать доброму внушению — его победа и преодоление врага».

В темах о чувственном восприятии и о мышлении будет говориться о понятии «приражение помыслами», исходящими от человека. В этой же теме рассмотрим общий принцип приражения мыслей от врага, а в темах о страстях будут рассмотрены приражения в соответствии с определенной страстью.

О лечении вообразительной страсти молитвой.

Этот раздел не совсем относится к теме о прелести, но т.к. это очень важный вопрос в борьбе со своими страстными помыслами и помыслами от врага, то кратко скажем о вообразительной страсти и молитве. Более подробно этот вопрос будет еще рассматриваться в теме о самопрельщении в духовной жизни.

Мы знаем, что наши мысли очень быстро меняются, в них представляется большое количество образов, при чем они могут быть нейтральными, благими и порочными.

Григорий Синаит (из Добротолюбия, т.5, 69): «Помыслы мгновенно изменяются одни в другие: естественные в противоестественные, и те, кои по естеству, в такие, кои выше естества. Бесовские же прилоги ко всему прилипают, даже и к божественным».

Говоря о духовном созерцании, было отмечено, что некоторыми из его признаков являются – «ум не мечтательный и не парительный», утишение страстей и молитва. Молитва является началом начал в духовной жизни, и именно она приводит ум к непарительности и чистоте.

Феофан Затворник (Письма о духовной жизни, п.14): «Известно, что вся забота ревнителей о духовной жизни обращена на то, чтобы поставить себя в должное отношение к Богу. Совершается это и обнаруживается в молитве. Она есть путь восхождения к Богу, а ее степени суть степени приближения нашего духа к Богу. Самый простой закон для молитвы, — ничего не воображать, а собравшись умом в сердце, стать в убеждении, что Бог близ, видит и внимает, и в этом убеждении припадать к Нему, страшному в величии и близкому в благоснисхождении к нам».

Если же у человека нет постоянного делания молитвы и стремления к ней, то следует сказать, что, к сожалению, такой человек находится в постоянной прелести.

Отцы также указывают причины почему ум страстного человека не может приобрести сердечную молитву и тем войти в духовное созерцание. Одна из них в следующем – страсти человека всегда проявляются в низшей вообразительной силе, т.е. в мечтании, и на начальном пути к истинной молитве пораженное грехом воображение будет проявлять себя в полной мере.

Феофан Затворник (Письма о духовной жизни, п.14): «В естественном порядке, или строе наших сил, на переходе от вне внутрь, стоит воображение. Надо благополучно миновать его, чтоб благополучно попасть на настоящее место внутри. По неосторожности, можно застрять на нем, и, оставаясь там, быть уверенным, что вошли внутрь, тогда как это только внешнее преддверие, «двор языков». Да это бы еще ничего; но этому состоянию всегда почти сопутствует самопрельщение, а из него развивается визионерство, с его пагубными последствиями».

Нравственное богословие Е. Попова (Грехи против 10-й заповеди, грех: Нечистота воображения): «Необузданное воображение придает, обыкновенно и порокам обольстительную приманку. Если же к этому присоединится еще бесовское обольщение, как испытывали многие святые: то дело доходит даже до того, что мечты воображения представляются наяву. Бесовское приведение уже не может быть узнано, если человек раньше не узнал дьявола в гнусных и несбыточных мечтах своего воображения: мудрость этого знания принадлежит святым».

И, как мы уже говорили, именно через воображение враг имеет доступ к душе.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «…разными благовидностями, напечатлеваемыми чрез воображение, или силу мечтающую, (враг) водит по разным распутиям, пока наконец погубит совершенно».

А созерцание (духовное познание) возможно лишь при усмирении вообразительной силы, когда в уме нет никаких образов и мыслей — начиная от страстных, заканчивая нейтральными. Такое состояние называется внутренним безмолвием. Но многие люди, не имея такого состояния ума и сердца, начинают его придумывать и затем верить, что оно истинно.

Григорий Синаит (Из Добротолюбия, т.5, ст.118): «…Уму обычно о всем таком (духовном созерцании) мечтать прежде времени, так как это легкое занятие; но за это он иногда теряет и то малое доброе устроение, которое дано ему Богом. Почему со многим рассуждением надлежит не искать прежде времени, что бывает в свое время, и, отбрасывая то, что в руках, мечтать об ином чем. Уму естественно о вышеперечисленном (признаках созерцания духовного) строить легкие фантазии и воображения, хотя еще не достиг того. Потому не мал страх, чтоб не лишился таковой и того, что дано, и не потерял разума, впадши в прелесть, как ставший мечтателем, вместо безмолвника».

Григорий Синаит (О прелести): «Ты же, если, успешно безмолствуя, ожидаешь быть с Богом, никогда не принимай чего-либо чувственного или духовного, представляющегося вне или внутри тебя, хотя бы то образ Христа, или по-видимому ангела, или облик святого, или хотя бы в уме просвечивал и мечтательно напечатлевался свет. Ум и сам по себе имеет природную способность мечтать. Он легко может строить образы того, чего домогается у не внимающих тщательно этому и тем самому себе причиняет вред. Такое воспоминание доброго и злого обычно внезапно формирует умственные образы и ведет к мечтательности…. Отсюда подобный человек произвольно становится мечтателем, а не безмолвником. Потому будь внимателен, не веришь ли ты чему-либо в силу быстрого увлечения, прежде спрашивания и многого исследования, хотя бы то казалось добрым, чтобы не получить вреда. Всегда оставайся негодующим на мечтания, сохраняя свой ум постоянно бесцветным, безвидным и бесформенным. Часто многим причиняло вред и посланное Богом к испытанию для венца. Наш Господь желает испытать, куда склоняется наш свободный выбор».

Каллист и Игнатий (из Доброт., т.5, 65): «Преуспевшие же при долголетнем подвиге, всякое вообще отметают мечтание и непотребное и благопотребное, так что и следа его не остается. Как воск тает от лица огня, так оно рассеявается у них и исчезает под действием чистой молитвы, ради простого и безобразного привержения ума к Богу, предания себя Ему и приискреннего с Ним соединения… И опять (св. Исихий говорит): «Поелику всякий помысл входит в сердце чрез воображение чего-либо чувственного (чувственное же мешает умственному); то божественный свет Божества тогда уже начинает осиявать ум, когда он упразднится от всего и сделается совершенно безвидным (никакого вида и образа не представляющим). Ибо светлость оная проявляется в чистом уже уме, под условием оскудения его от всяких помышлений» (гл. 89)».

Каллист и Игнатий (там же, 73): «Безмолвствуя и желая один быть с единым Богом, никогда не принимай, если увидишь что-либо чувственное или мысленное, внутрь тебя или вне — лик Христа, или Ангела, или образ Святого, или световое воображение, мечтаемое умом; но не верь сему с негодованием, хотя бы то и доброе что было, прежде, чем вопросишь кого из опытных: что есть дело самое полезное и Богу любезное, и благоприятное. Храни же ум свой всегда бесцветным, безобразным, безвидным, бесформным, безкачественным, безколичественным, внимающим одним словам молитвы, в них поучающимся и об них размышляющим в сердечном внутрь движении, последуя Лествичнику, который говорит: «Начало молитвы состоит в том, чтоб отгонять приходящие помыслы при самом их появлении; средина ее в том, чтобы ум заключался в словах, которые говорим или помышляем; а совершенство молитвы есть восхищение ко Господу» (Сл.28,19)».

Исходя из этого видно, что если человек не очистился от вообразительной страсти и не обрел внутреннее безмолвие, то ему нельзя представлять и рассуждать, как это может быть у очистившихся людей, а также представлять в воображении Бога, ангелов, рай и т.д., т.к. это приводит к прелести вражьей.

Итак, становится хорошо понятно, что подвижник стремится очистить свой ум и тем самым освободиться даже от нейтральных воспроизведений воображения и памяти. А для того чтобы достичь чистоты ума и сердца подвижник бережет себя от внешних впечатлений и удаляется от мира, что позволяет ему утишить свое воображение и память и иметь постоянную молитву. Это истинный способ духовного делания для обуздания чувственного восприятия, которое влияет на ум и сердце. (Об этом будет более подробно сказано в беседах о чувственном восприятии, о мыслительной деятельности, воображении и памяти).

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл. 55): «Итак, мы должны ждать и пребывать уединенно и в простоте с нашим внутренним человеком, где нет отпечатков помыслов, ни воззрения на что-либо сложное, потому что ум от того приемлет образы, на что взирает. Если взирает на мир, то в соответствии с изменчивостью образов, по которым он носится, в таком же множестве принимает от них в себя образы и подобия; и чем их больше, чем они разнообразнее, тем больше они возбуждают в уме помыслов; когда же помыслы возбуждены, они отпечатлеваются в уме… Если же ты желаешь, чтобы твое сердце сделалось обителью тайн нового мира, то обогатись сперва делами телесными: постом, бдением, службой, подвижничеством, терпением, низложением помыслов и прочее. Связывай ум свой чтением Писаний и углублением в них, напиши перед глазами у себя заповеди и отдай долг страстей, когда бываешь побежден и побеждаешь. И непрестанным молитвенным собеседованием и самоуглублением в молитвословия искореняй в сердце своем всякий образ и всякое подобие, воспринятые тобою раньше. Приучай ум свой углубляться в тайны Домостроительства Спасителя. И перестань просить себе ведения и созерцания, которые могут быть обретены в своем месте и в свое время превыше словесного описания. Продолжай делание заповедей и труды по обретению чистоты и проси себе у Господа в молитве пламенной обо всем печали (какую вложил Он в сердца апостолам, мученикам и отцам), да канет она в сердце твое и да сподобишься ты умного жития. Начало, середину и конец этого жития составляет следующее: отсечение всего соединением со Христом. И если ты жаждешь созерцания тайн, на опыте возделывай в себе заповеди, а не только желай их познать. Духовное созерцание действует в области чистоты. И ты старайся сперва познать, как войти в область духовных тайн, а потом начинай».

Раздел 2.4: О различении помыслов.

Итак, мы кратко разобрали тему о мыслях от врага. Невозможно передать все мысли, которые внушает нам враг, но хвала Господу нашему и всем Святым Его, которые помогли нам увидеть основные способы прельщения и основные бесовские помыслы.

Конечно, нам, страстным, практически невозможно верно распознать помыслы, особенно если мы не ведем духовной брани или ведем ее периодично и не имеем постоянной молитвы. Но изучая учения святых, мы видим, что Господь не оставил нас в неведении, а открыл различные стороны духовной жизни.

Феофан Затворник (Толкование на 118-й Псалом, ст.7): «Кто хочет точнее узнать, что такое различение помыслов, тот пусть читает книгу ответов Варсонофия и Иоанна — прозорливых затворников. Относительно всякого дела помыслы могут двоиться и троиться — по какому же поступить? Если бы выступал страстный помысл так, как он есть в сравнении с нестрастным, тогда определять было бы легко; но обыкновенно у того, кто стал внимать себе, страстные помыслы не являются в своем виде, а всегда под благовидным прикрытием. Потому-то всегда есть опасность действовать будто по добру, а между тем это будет по страсти. В помянутой книге всевозможные случаи обсуждены богопросвещенным умом прозорливых старцев; там представлена подробная наука, как угадывать судьбы правды Божией в этом отношении».

Мы должны учиться распознавать мысли и отвергать вражьи внушения в той мере, которая соответствует нашему состоянию.

Диадох (Подвижнические слова, 26): «Подвизающимся надобно всегда соблюдать мысль свою неволнуюшеюся, чтоб ум верно мог различать набегающие помыслы, и различая, добрые и богопосланные влагал в сокровищницу памяти, а непотребные и демонские извергал вон из влагалища естества».

Это необходимо для того, чтобы мы не подверглись такому падению, которые испытали наши прародители Адам и Ева, когда не отвергли внушение и обман змия, а чтобы мы через Премудрость и Благость Божию стали мудрее и совершеннее.

Ефрем Сирин (О покаянии, ст.40): «Адам побежден прелестью лукавого. Как мужественные борцы, станьте вы, дети Адамовы, и отмстите за отца вашего, который в раю Едемском утратил красоту свою; прострите к нему руку свою, воздвигните его, победите и низложите сатану, соблазнившего род наш; силою Господа нашего сокрушите главу его. Победим все его козни, обратим в ничто все ухищрения его»

Если говорить о даре различения, то следует понимать, что он означает не только умение различать, от кого пришла мысль, но и дар духовного рассуждения, различение добра и зла, опытное знание духовных законов и т.д.

Варсануфий Великий (Руководство к духовной жизни Вопрос 59): «…в Писании сказано: «не высокая мудрствующее, но смиренными ведущееся» (Рим12,16). (Различать помыслы) относится к людям, достигшим великой меры (духовного возраста). Если внутреннее око не будет очищено многими врачеваниями, то оно не может избавиться от терний и волчцев и собрать грозд винограда, укрепляющего и веселящего сердце. Если человек не достигнет сей меры, то не может различать (оных помыслов), но будет поруган демонами и впадет в обольщение, поверив им… Возлюбленный! Уповай на Господа, «и даст тебе прошение сердца твоего» (Пс.36,4). Говори Ему во всех случаях: да будет, Господи, «не как я хочу, но как Ты» (Мк.14,36) и Он сотворит с тобою по воле Своей»».

Феофан Затворник (Толкование на 118 Пс., ст. 85): «…духи нечистые, которые всюду встревают с своими предложениями и внушениями, склоняя оставить закон воли Божией и жить по своей, то есть по их воле. Все эти враги истины никогда не предлагают грех, как грех и беззаконие, а всегда прикрывают его как бы облаком, под коим он кажется сносным, позволительным, а иногда даже и неизбежным. Любитель закона Божия, привыкший ходить путями его, имеет чувства, обученные в рассуждении добра и зла, и легко разоблачает льстивые прикрытия и обличает ложь…»

Также следует знать, что дар различения дается при трех отречениях: удаление от мира, внутренняя борьба со страстями, приобретение молитвы и глубоких духовных знаний.

Евагрий (О помыслах): «…ведение (различения) нельзя стяжать, если не отречешься первым, вторым и третьем отречением. Первое отречение есть добровольное оставление мирских вещей ради Боговедения. Второе отречение есть отвержение порока, происходящее по благодати Спасителя нашего Христа и благодаря усердию (самого) человека. Третье отречение есть удаление от неведения тех (духовных вещей), которые являются людям соразмерно (их внутреннему) состоянию».

Другие отцы определяют три отречения чуть по-другому, но это не противоречие, а дополнение, которое помогает более глубже понять путь человека к Богу.

Авва Пафнутий (Собеседования Иоанна Кассиана, гл.6): «Первое из них (отречений) есть то, в котором телесно оставляем все богатства и стяжания мира; второе – то, в коем оставляем прежние нравы и порочные страсти, как телесные, так и душевные; третье – то, в коем, отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, созерцаем только будущее и желаем невидимого».

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.2): «Никто увенчанным не войдет в небесный чертог, если не совершит первого, второго и третьего отречения. Первое есть отречение от всех вещей, и человеков, и родителей; второе есть отречение своей воли; а третие — отвержение тщеславия, которое следует за послушанием».

После определенных отречений благодать являет себя человеку, но и бесам более попускается нападать на душу, чтобы научить ее на собственном опыте различать добро и зло. И научив так человека, Господь подает дар различения.

Диадох (из Добротолюбия, т.3, 77): «…Ибо когда кто отречется от всего житейского богатства, тогда обретает в себе то место, в коем укрылась благодать Божия. За тем, по мере преуспеяния души, и божественный дар (благодати) обнаруживает в уме свою благостыню (благотворность); но тогда же и бесам попущает Господь более беспокоить душу, чтобы и научить ее рассудительному различению добра и зла, и соделать смиреннейшею, по той причине, что, когда подвергается она таким искушениям, тогда великим покрывается стыдом от срамоты бесовских помыслов».

Так, пройдя этот путь на собственном опыте, человек может и другим помочь. Поэтому еще не обученные подвижники, не доверяя себе, советовались с более опытными духовниками. Но если нет такой возможности, не стоит отчаиваться. Господь не мог оставить человека без внутреннего ощущения, по которому можно дать оценку внушению. Она приобретается путем изучения писаний отцов, внутреннего внимания к себе и рассуждением.

Григорий Синаит (из Добротолюбия, т.5, О безмолвии и молитве, гл.10): «…(враг) успевает укрывать себя за этими (разнообразными) прельщениями от неопытных, но время, опыт и чувство обыкновенно обнаруживают его пред теми, кому не безызвестны его злые козни. «Гортань различает вкус в пище» (Иов. 34, 3), — говорит Писание. Так и вкус духовный все ясно показывает, как оно есть, не подвергаясь прельщению. …Каждый обладает своим разумом и естественным деятельным или научным рассуждением, но не все имеют духовное рассуждение. Поэтому премудрый Сирах сказал: Живущих с тобою в мире да будет много, а советником твоим — один из тысячи (Сир.6,6). Не мал труд — найти руководителя, не заблуждающегося ни в словах, ни в делах, ни в размышлениях».

Поэтому будем внимательны к своим мыслям, и будем учиться их анализировать на основе знания учений святых.

Схииг. Савва (Путь к совершенной радости, гл. Мысли): «Мы обычно не обращаем внимания, откуда появилась новая мысль, отчего зародилось желание? А ведь это так важно понять и определить. Шло ли оно справа – от Ангела Хранителя, или слева – от лукавого духа».

Иоанн Кассиан (из Добротолюбия, т.2, ст.160): «Эту троякую причину (мыслей) мы постоянно должны наблюдать, и все помыслы, возникающие в нашем сердце, зорко рассматривать, сначала исследуя происхождение их, причины и виновников, чтобы можно было знать, как мы должны относиться к ним, смотря по достоинству внушивших их, чтобы нам сделаться искусными…»

Силуан Афонский (Писания. О помыслах и о прелести): «…Как живой человек чувствует, когда ему холодно или когда ему жарко, так и познавший опытом Духа Святого – слышит, когда в душе его есть благодать и когда приходят злые духи. Господь дает душе разум познавать Его пришествие, и любить Его, и творить волю Его. Также и помыслы от врага душа узнает не по внешнему виду их, а по действию на душу. Опытом это познается; а кто не имеет опыта, того враги легко обманывают».

Евагрий (из Добротолюбия, т.1, ст.31): «Кто хочет испытывать злобных демонов и приобрести навык к распознанию их козней, пусть наблюдает за помыслами и замечает, на чем настаивают они и в чем послабляют, при каком стечении обстоятельств и в какое время какой из них особенно действует, какой за каким следует и какой с каким не сходится; и ищет у Христа Господа разрешения всему этому. Демоны очень злятся на тех, которые деятельно проходят добродетели с знанием дела (и приводят в ясность все), желая «во мраце состреляти правыя сердцем» (ср.: Пс.10,2)».

Кратко напомним об истоках мысли: мысль может быть от духов, мысль может исходить от другого человека через произнесенное или написанное слово, мысль в форме рассуждения может исходить от самого человека. У нас все происходит так: приходит мысль из разных источников и мы начинаем думать, сопоставлять, так начинается кружение мыслей, при котором одни мысли противостоят другим. Они спорят, убеждают и мы разговариваем непонятно с кем: то с воображаемым собеседником — и доказываем ему что-то, или сами с собою, как бы убеждая себя в чем-то и тут же приводя противоположные доводы. Сердце откликается то радостью, то горечью, то гневом то печалью. Все смешалось. Обратите внимание, что это может продолжаться от нескольких минут до нескольких дней. Но дело все в том, что изначально пропущен момент внутренней брани, когда, заметив что-то противоречивое, необходимо не рассуждать, а звать Бога на помощь, мы же пытаемся сами все понять и разобраться. Так, не вспоминая Бога, мы доходим до внутреннего, а иногда и внешнего изнеможения, и тогда уже начинаем вопиять к Нему, чтобы Он все это прекратил. И Господь по милости Своей дает тишину нашему уму и сердцу, но это не говорит о том, что какая-то мысль была верной или нет.

Мы знаем, что внушаемые мысли воспринимаются умом и сердцем, и точно так же их можно различать умом и по движению сердца. Это обусловлено, во-первых, тем, что прилог и сочетание происходят в уме, а сосложение – в сердце. Т.е. если человек начинает разговаривать в мыслях, то по тому, что они внушают и что человек им отвечает, уже понятно от кого происходит внушение. Для тех же, кто уже пропустил эти ступени развития помысла и сосложился сердцем, т.е. начал эмоционально реагировать на мысль, также можно понять, от кого внушение.

Феофан Затворник (Слово в неделю блудного сына): «Заметишь (страстное движение) — остановись, не иди дальше, ибо что дальше — уже очень худо. Смятение по­мышлений, может быть, и не успеешь заметить, потому что мы бываем поневоле многим заняты; но движение страсти — как не заметить, особен­но когда еще цело намерение не поддаваться ей. Если и это для кого затруднительно, укажу бо­лее осязательный признак. Замечай: коль скоро, вследствие увлечения одним помыслом, а потом смятения многими, произойдет охлаждение серд­ца, знай, что в сердце пошли уже уязвления и струпы, хотя они не совсем еще заметны. Охлаждение сердца к богоугождению есть боль­шая половина пути к падению, а иные говорят, что оно есть верное падение».

А во-вторых, у человека, знающего действия благодати, сердце и ум могут распознать вражье, т.к. они уже знают свойства благодатных действий.

Диадох (из Добротолюбия, т.3, 30): «Чувство ума есть вкус его, верно различающий духовные вещи. Как телесным нашим чувством вкуса в здравом состоянии не погрешительно различая хорошее от нехорошего, приятного желаем (от неприятного же отвращаемся): так и ум наш, когда начинает действовать в добром настроении и в полном беспопечении о преходящем, может богато ощущать божественное утешение и ни мало не быть увлекаемым ничем противным тому. Ибо как тело, земных вкушая сластей, приобретает опытность в чувстве сем безошибочную: так и ум, когда поднимается выше плотского мудрствования, может нелестно вкушать и различать утешение Святого Духа, как говорится: «вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс.33:9), и имея память о сем вкушении по действу любви не забвеною, не погрешительно различать лучшее, по слову Св. Апостола: «и о сем молюся. да любовь ваша паче и паче избыточествует в разуме и во всяком чувстве, во еже искушати вам лучшая» (Фил.1:9)».

Поэтому при распознании помыслов следует рассматривать предмет мыслей и ощущения сердца. О предмете мыслей кратко отметим сейчас, а об ощущениях сердца — в главе «О воздействии прелести на эмоциональные чувства».

Итак, предмет мыслей. О том, что конкретно внушает враг, мы видели на примерах выше, но есть и общие признаки, которые рассмотрим в сравнении с мыслями от Бога.

Приведем учение о признаках помыслов от добрых и злых ангелов.

«Пастырь» Гермы: «Два ангела с человеком: один добрый, а другой злой. Я спросил его: — Каким образом, господин, я могу распознать их, если оба ангела живут со мною? — Слушай и разумей. Добрый ангел тих и скромен, кроток и мирен. Поэтому, войдя в твое сердце, постоянно будет внушать он тебе справедливость, целомудрие, чистоту, ласковость, снисходительность, любовь и благочестие. Когда все это вселится в твое сердце, знай, что добрый ангел с тобою: верь этому ангелу и следуй делам его. Послушай и о действиях ангела злого. Прежде всего он злобен, гневлив и безрассуден, и действия его злы и развращают рабов Божиих. Поэтому, когда войдет он в твое сердце, из действий его разумей, что это ангел злой. — Каким образом, — спросил я, — узнаю его, господин? — Слушай. Когда овладеют тобой гнев или досада, знай, что он в тебе; также когда возникнет в сердце твоем пожелание разных и роскошных яств, и напитков, и чужих жен, то вселяются в него гордость, хвастовство, надменность и тому подобное — тогда знай, что с тобою злой ангел. Поэтому ты, зная его дела, избегай и не верь ему: дела его злы и не свойственны рабам Божиим. Таковы действия того и другого ангела. Разумей их, верь ангелу доброму и удаляйся от ангела злого, потому что внушение его во всяком деле злое. Даже если в сердце человека верующего войдет помысел злого ангела, то он непременно согрешит. Если же злые люди откроют сердце свое делам ангела доброго, то обязательно он сделает что-нибудь доброе. Итак, видишь, что хорошо следовать ангелу доброму. Если станешь повиноваться ему и творить его дела, то будешь жить с Богом; равно как и все, которые будут следовать его делам, будут жить с Богом».

Паисий Величковский (Крины сельные. Сл.42): «Божие благоволение во всех наших намерениях кротко, благонадежно и несомненно; не только в добром деле нашем, но и в беззаконии нашем».

Мысль от Бога никогда не будет противоречить заповедям, не будет нести осуждения другого человека, даже если человек явно не прав, не будет назойливой, не будет возбуждать мечтаний, не будет оставлять нас в неведении и сомнении. Если мысль призывает к смирению, к покаянию, учит добру, то это не может быть вражий помысел.

Игнатий Брянчанинов (т.5 Советы относительно душевного иноческого делания, гл.43): «Ясные признаки пришествия к нам и действия на нас падшего духа суть внезапно являющиеся греховные и суетные помыслы и мечтания, греховные ощущения, тяжесть тела и усиленные скотские требования его, ожесточение сердца, надменность, тщеславные помыслы, отвержение покаяния, забвение смерти, уныние, особенное расположение к земным занятиям. Пришествие к нам падшего духа всегда сопряжено с ощущением нами смущения, омрачения, недоумения».

Господь открывает человеку то, что для него было неразрешимой загадкой, и вдруг приходит озарение и все становится ясно и на свои места.

Игнатий Брянчанинов (т.5 Советы относительно душевного иноческого делания, гл.11): «Благодать, когда будет в ком, не показывает чего-либо обычного или чувственного, но тайно научает тому, чего прежде не видел и не воображал никогда. Тогда ум тайно научается высоким и сокровенным тайнам».

При непосредственном действии Духа Святого, т.е. при откровениях, у человека приостанавливается ход своих мыслей и наступает на какое-то время тишина, пока слышится глас Божий. После гласа мысль появляется опять.

Григорий Синаит (О безмолвии и молитве): «(при действии силы огня Духа) прекращает как бы на час помыслы…»

При этом всегда остается ясность, четкость сознания, покой в сердце без кружения мыслей, человек запоминает услышанные слова и они являются для него впоследствии или утешением, или путеводителями в его жизни. От воздействия врага у человека происходит полное или частичное затмение ума с многообразием различных образов, мыслей и предположений, рассеяние внимания, духовное охлаждение и бесчувствие.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.26): «Когда они (бесы) одолеют душу, и свет ума помрачат, тогда не будет более в нас, окаянных, ни трезвенного внимания, ни рассуждения, ни сознания, ни стыда, но место их заступят беспечность, бесчувствие и слепота ума».

При благодати мысль выражается в молитвенных словах и желании петь славу и благодарить Бога или просить прощение за свои грехи, при этом мысли безобразные, т.е. нет никаких воображаемых представлений. После эти мысли живут в сердце и через время человек сознает, что он уже поступает по-другому, не так как, раньше, и уже не может преступить заповеди, т.к. они становятся для него легки и удобоисполнимы.

Мысли от Бога не могут призывать душу к спору, они даются как тихое внушение, и если человек не приемлет его, тотчас затихают. Вражий же помысел будет логично доказывать свою правоту или оправдываться.

Игнатий Брянчанинов (из сборника изречений св. отцов «Как легче победить грех»): «С помыслами никогда не должно рассуждать. Может враг представить много логичного, неопровержимого, склонить наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскированных личиною добродетели и благочестия. Подобным камнем помыслов для тебя да будет твое сердце. Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает мир у сердца, тонко приводит к нарушению любви с ближними, — он вражеский».

Мысли от врага придают значимость миру и отвлекают от Бога, вместо сокрушения – самозначимость и не дают видеть своих грехов, вместо познания добра и зла – лукавство, которое извращает эти понятия и меняет их местами. Враг внушает ложь, которая не соответствует истинному христианскому учению.

Паисий Величковский (Крины сельные. Сл.42): «…враг имеет обыкновение скрывать истину и смешивать добро со злом …Враг обыкновенно препятствует нам и отвращает нас от добра. Однако же, если в чем-либо, по-видимому добром, ум смущается и расстраивает нас, отгоняет страх Божий, лишает спокоения, так что без всякой причины сердце болит и ум колеблется, то знай что это вражий прилог и отрини его. Вражие — возмутительно, неспокойно и сомнительно для ума во всех наших намерениях».

И поэтому для того, чтобы научиться распознавать дьявольские козни, необходимо, во-первых, точно знать основы догматического православного учения о Боге и Его свойствах, о Промысле, о путях спасения и т.д. А во-вторых, исполнять добродетели, о которых нам возвещают заповеди. Как видим, из этого становится понятно, почему св. отцы говорили о том, что необходимо не только отвергать страсть, но и знать и творить противоположную добродетель, а также учиться познавать себя и знать о тех естественных силах, которые подал Господь человеку. Тем самым враг теряет повод к искушению. В-третьих, стараться по мере своих сил и возможностей исполнять аскетические правила – пост, трезвение в мыслях, молитва и т.п.

Как видим, по определенным признакам можно различить Божию и вражью мысль. Человек не всегда сразу может осознать, что он подвергся действию прелести, но по плодам, появившимся позже, можно понять, что свернул с истинного пути. Например, как было уже сказано выше, враг может отходить от подвижника для того, чтобы удостоверить человека в своей чистоте и прекращении брани.

Посмертные вещания Нила Мироточивого (ч.1, гл.6): «Ради этого они на время отступают от подвижника (т.е.перестают возбуждать в нем греховные помыслы и похотения, как то делали раньше, когда пытались ввергнуть его в грех явного беззакония), отходят, отстраняются, пока не успеют во всем (т. е. пока тот не поверит их лести и не примет их лестных предложений)».

При этом человек отступает от молитвы и не желает каяться или петь славу Господу.

Исаак Сирин (Слова подвижнические, сл.2): «Начало помрачения ума, первый признак помрачения, усматриваемый в душе, состоит в лености к службе Божией и молитве. Другого пути к обольщению нет, если она прежде не оставит этого подвига своего. Когда же она лишится помощи Божией, то она легко впадает в руки супостатов своих».

Следующий признак прельщения: в разделах о Божиих откровениях говорилось, что после посещений Господа может подаваться молитва, т.е. на человека сходит молитвенный дух, ведущий или к сокрушению, или к молитве о других, или поется слава Господу. При прелести таких действий быть не может, т.к. враг больше всего боится покаяния и песни славы.

На что еще стоит обратить внимание? Во-первых, все вышеописанные признаки распознания помыслов необходимо применять не по любопытству и самомнению о даре различения духов, а для того, чтобы ясно видеть свою страсть и начинать или продолжать бороться с ней, каяться в ней Господу.

Во-вторых, не всегда образы подают враги, т.к. зачастую это действует наше воображение по нашим привычным страстям. И надо учиться не врага обвинять во внушениях, а себя, т.к. если бы в нас не было страсти, то Господь не попускал нас испытывать.

Ефрем Сирин (О покаянии гл.25): «Лукавая воля вводит меня во грехи, а когда согрешу, то слагаю вину на сатану. Но горе мне! Потому что во мне причина. Лукавый не заставит насильно меня согрешить. Грешу я по своей воле, почему же слагаю вину на лукавого?»

О различии действий благодати и вражьего прельщения еще будет сказано в разделах ниже.

Раздел 2.5: Ошибки при борьбе с помыслами.

Из вышеприведенных примеров хорошо видно, в каком бедственном состоянии находится наша мысленная сила. Неужели это не побудит нас бороться с помыслами?! Кратко скажем об ошибках, которые допускаются при брани с помыслами, а в темах о человеке также будет сказано о духовной брани.

= О не ведении брани по ложной уверенности, что это невозможно.

О том, что некоторые христиане не ведут брань со страстями, говорилось выше, в разделе «Мысли – внушения по страстям» и в главе о заблуждениях. А сейчас напомним, что враг только предлагает, а человек имеет силу и свободу отвергнуть мысли и что у врага нет силы, если человек сам не возведет его в силу.

Георгий Затворник (Выписки из собственноручных записок Георгия Алексеевича): «Святой Иоанн Златоуст пишет, что дьявол тем, которые бодрствуют, трезвятся и себе внимают, не только не вредит, но еще и пользу приносит, не через свое произволение, которое есть злое, а по причине постоянства тех, которые злобу его в свою пользу обращают. Б. 14 на леп. Не от силы дьявольской побеждаемся, а от своей слабости».

Также, есть ложное утверждение, о том что:

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст.117): «…вот я и молюсь, а страсти все же одолевают меня. Молитва молитве — рознь. Настоящая молитва никогда не даст в обиду; напротив, если по невниманию иногда в душе и раздражатся страсти, то прибегни только к молитве и совершай это дело как должно, — тотчас улягутся воздвигнутые недобрые движения. Хоть и не тотчас это последует, особенно когда страсти восстают по нашей вине, но всячески они не устоят. Молитва никак не допустит, чтобы занятый ею был одолен ими. Если же с кем и случится что-либо подобное, то верно оттого, что у него тогда молился язык, а душа лукаво посматривала на страстное. Тут уж не было молитвы, а одна форма ее. Настоящая молитва, по словам святого Иоанна Колова, вот на что похожа. Сижу я, говорит он, под деревом и вижу, что издали подходят звери. Не имея сил бороться с ними, я взлезаю на дерево. Подойдут звери, постоят-постоят и отойдут. Это взлезание на дерево есть предание себя молитве в часы приближения страстных искушений. Молящийся то же, что птица, высоко парящая в воздухе. Ни сетью ее не поймаешь, ни стрелою не достанешь. Но когда она, заметив лакомые зернышки, слетит сверху и станет клевать их, тут и в сеть впутаться может, и подстрелить ее удобно. Так и молящийся неуловим для врагов, ибо высоко возносит его дух молитвенный. Но если он, оставив горнее, ниспадет на дольнее и начнет соуслаждаться то тем, то другим, то немудрено, что уловят его и увлекут на непотребные дела. А кто виноват? Не оставлял бы молитвы, так она и не допустила бы до падения».

= О неразличении видов борьбы по силам человека.

Отцы говорят, что виды борьбы зависят от сил подвизающегося и неверный выбор способов борьбы приводит к прелести.

Иоанн Лествичник (Лествица, ст.26): «Иное дело молиться против помыслов; иное — противоречить им; а иное уничижать и презирать их. О первом образе свидетельствует сказавший: «Боже, в помощь мою вонми» (Пс.69,2), и другое подобное. О втором же образе — сказавший: «и отвещаю поношающим ми слово» (Пс.118,42), т.е. слово противоречия; (ее) и еще: «положил еси нас в пререкании соседом нашим» (Пс.79,7). О третьем же свидетельствует воспевший в псалмах: «онемех и не отверзох уст моих» (Пс.38,10); и: «положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною» (Пс.38,2), и еще: «гордии законопреступоваху до зела», от видения же «Твоего не уклонихся» (Пс.118,51). Средний из сих часто прибегает к первому способу, по причине своей неготовности; но первый еще не может вторым образом отвергать сих врагов; а достигший третьего устроения совершенно презирает бесов».

Нил Сорский (Предание о житии пустынном. Сл. 5): «По словам святых отцов, различны бывают виды борьбы, через которую получается победа над лукавыми помыслами, смотря по различию душевных сил подвизающихся. Именно: через молитву на помыслы, через пререкание им, через уничижение их и отогнание. Отгонять и искоренять помыслы могут только совершенные в духовной жизни, а противостоять им — преуспевающие в ней. А новоначальные и немощные только молятся об избавлении от них и стараются дурные помыслы заменить хорошими, ибо и святой Исаак повелевает: «в образе добродетелей под украдати страсти». И Петр Дамаскин говорит, что «хороший помысл нужно приводить в дело». Тоже говорят и другие отцы. Поэтому-то и мы, когда будем обуреваемы помыслами до такой степени, что не в состоянии будем молиться с сокрушением и внутренним спокойствием, прежде всего должны молиться об избавлении от них или обращать их на полезные».

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство к духовной жизни, вопрос.429): «…Авва же Иосиф сказал одному из братии: отсекай тотчас помыслы; а другому сказал: попусти им войти, потом вступи с ними в брань и будешь искусен. Ответ: …Различие же между тем, чтобы позволять помыслам входить (в нас) и отсекать их, есть следующее: допустить их войти в себя может лишь тот, кто силен противиться им, бороться с ними и пребыть непобедимым; а кто немощен и не может этого, но соглашается с помыслами, тот должен отсекать их, прибегая к Богу».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, ст.44): «Такова хитрость лукавого, и такими то стрелами оядотворяет он всякую добычу. Посему, не безопасно, прежде приобретения умом большой опытности в брани, попускать помыслам входить в сердце наше, особенно в начале, когда душа наша еще сочувствует демонским прилогам, соуслаждается ими и охотно устремляется в след их; но должно, как только они будут сознаны, тотчас, в самый момент нахождения их и приражения, отсекать их. Когда же ум, долгое время пребывая в таком дивном делании, обучится сему подвигу, все в нем разузнает и навык приобретет в ведении такой брани, так что верно будет распознавать помыслы, и, как говорит Пророк, будет в состоянии легко ловить «лисы малыя» (Песн.2.15): тогда можно искусно попускать им входить внутрь, сражаться с ними с помощию Христовою, обличать и извергать вон».

Бывает что, прочитав о таинственных созерцаниях и о подвигах святых подвижников, человек начинает неразумно стремиться к откровениям и созерцанию, а также самонадеянно и по самомнению вступает на путь духовной брани. Поэтому отцы предостерегают:

Игнатий Брянчанинов (т.5 Советы относительно душевного иноческого делания, гл.10): «Книги святых Отцов о монашеской жизни должно читать с большой осмотрительностью. Замечено, что новоначальный инок никак не может применить книги к своему положению, но непременно увлекается направлением книги. Если книга преподает совет о безмолвии и показывает обилие духовных плодов, собираемых в глубокой пустыне, то в новоначальном непременно явится сильнейшее желание удалиться в уединение, в безлюдную пустыню. Если книга говорит о безусловном послушании под руководством духоносного отца, то в новоначальном непременно явится желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств. Но книги святых Отцов, написанные об этих жительствах, могут подействовать на новоначального так сильно, что он, по неопытности своей и незнанию, легко решится оставить место жительства, на котором имеет всю удобность спастись и духовно преуспеть исполнением евангельских заповедей, для несбыточной мечты совершенного жительства, нарисовавшейся живописно и обольстительно в его воображении».

= О неразличении видов борьбы по духовным деланиям.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 20): «Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре (делания): смирение, крайнее внимание, противоречие (помыслам) и молитву. Смирение – чтобы, как брань у него идет с соперниками – гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову: ибо Господь ненавидит гордых. Внимание – чтобы всегда держать сердце свое неимеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие – дабы, как только уразумевает, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: «и я дам ответ поносящему меня» (Пс.118,42), «не Богу ли повинется душа моя» (Пс.61,1). Молитву – дабы после противоречия, тотчас из глубин сердца возопить ко Христу с воздыханием неизглаголанным. И тогда сам подвизающийся увидит, как враг его поклоняемым именем Иисуса, как прах ветром развевается и гонится прочь, или как дым исчезает со своим мечтанием».

Так, при устранении от одного из этих деланий, духовная брань теряет свою силу. И во всех последующих разделах это будет видно явно.

Неведение брани с помыслами по рассеянности и заинтересованности ума лестью.

Если в брани нет внимания, то, как уже отмечалось, враг рассеивает ум различными воспоминаниями, предположениями, мечтаниями и т.п.. Человек увлекается и ему уже сложно остановиться на мысли и начать молитву, т.к. ему хочется внутренне дослушать и досмотреть то, что несет мысль.

Ефрем Сирин (Слово о злоязычии и страстях): «Когда бесы говорили истину, Спаситель не дозволял им говорить. Ибо Истинному благоугодно было, чтобы не чрез них уверовали в Него, но чтоб истинная проповедь проповедана была истинными проповедниками. Для чего Апостолы не могли слышать, когда хвалил их бес? Для того чтобы горькая речь не западала в чистый слух. А если похвал диавольских, как величайшего вреда, бегали святые, кто возлюбит злоречие? Принимающий на себя всякие виды имеет обычай терпеливо слушающих его даже истиною вводить в обольщение. Посему-то Спаситель не принимал от бесов речи, в которой была и правда. Одною влагою напояются и добрые и худые травы. Дождь, который сам по себе, может быть, и полезен, содействует зловредности трав. Змея, поедая сладкое, тотчас превращает сие в горечь. А если перельет сие в кого-нибудь, то горе приявшему то в себя. Так ложь и из истины извлекает самый смертоносный яд; потому что в сладких словах ее скрывается несносная горечь. Итак, примером в сем да будет змий, усладивший язык свой для простодушных».

Также мы уже отмечали, что человек может осознавать, что ему что-то говорит враг. Отцы однозначно учат, что необходимо не слушать этих внушений, даже несмотря на то, что они могут говорить правду.

Афанасий Великий (Из жития Антония Великого): «26) И Сам Господь даже говорившим правду демонам (ибо справедливо они говорили: «Ты ecи Сын Божий» (Лк.4,41) повелевал молчать, и воспрещал говорить, чтобы, вместе с истиною, не посеяли они собственной злобы своей, а также, чтобы приобучились и мы никогда не слушать их, хотя бы, по-видимому, говорили они и истину. Нам, имеющим у себя святые Писания и свободу, дарованную Спасителем, неприлично учиться у диавола, который не соблюл своего чина и изменился в мыслях своих. Посему-то Господь запрещает ему произносить изречения Писания: «грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя, и восприемлеши завет Мой усты твоими» (Пс. 49,16). 27) «Господь, как Бог, налагал молчание на демонов; так нам, научившись у святых, прилично поступать подобно им и подражать их мужеству. А они, смотря на cиe, говорили: «внегда востати грешному предо мною, онемех и смирихся, и умолчах от благ» (Пс.38,2,3); и еще: «аз же яко глух неслышах, и яко нем не отверзаяй уст своих; и бых яко человек не слышай» (Пс.37,14)».

Поэтому начальный способ борьбы заключается в том, чтобы постоянно следить за мыслями и учиться останавливать их на прилогах, сочетаниях (у каждого своя мера) путем призывания Бога на помощь.

Изречения безымянных старцев (Отечник Игнатия Брянчанинов): «Боримый любодеянием подобен человеку, который идет мимо базара, ощущает запахи различных яств, вареных и жареных. Кто хочет, входит туда и ест, а кто не хочет, тот проходит мимо, мимоходом восприняв только запах. Так и ты отвергни от себя смрад скверных помыслов и, встав, помолись: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и прогони борющих меня врагов. Так поступай и по отношению ко всем диавольским прилогам и мыслям».

Но, конечно, нам, необученным, тяжело понимать, где прилог, где сочетания, а где наш ум и сердце уже плененные.

Игнатий Брянчанинов (Слово о чувственном и о духовном видении духов): «Смущение, недоумение суть верные признаки помыслов, ощущений и явлений бесовских. Но и по этим признакам может познать искусителя только обучившийся… различению добра и зла».

Обучение этому различению есть долгий путь, но Господу все возможно. Нам же необходимо усердие и постоянство, если же этого не будет, то тяжело говорить о спасении своей души.

Брань собственными силами по неведению.

Если нет смирения, то как только начинается искушение, например, в виде обиды, которое ощущается «уколом» или сжатием сердца, то если человек и понимает, что началась брань, но вместо молитвы начинает рассуждать о самом себе или об обидчике. При этом мысли и чувства усиливаются, человек вспоминает ситуации по несколько раз, и вступает во внутренний разговор с самим с собой. Мысли будут оправдывающие, саможалеющие и т.п., но человек даже не догадывается, что это он сам борется с врагом.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, 24): «Не может ум победить демонское мечтание сам только собою: да не дерзает на это никогда».

И только сила Бога может победить вражье воздействие, и поэтому человек должен всегда звать Бога.

Макарий Египетский (Духовные беседы, беседа 20): «Когда и ты возденешь длани ума своего и помыслы к небу и пожелаешь прилепиться ко Господу, тогда сатана будет низложен твоими помыслами».

Нил Сорский (Предание о житии пустынном. Сл. 6): «На все злые помыслы должно призывать в помощь Бога; ибо мы не всегда имеем достаточно сил сопротивляться им, сказал св. Исаак, и негде нам искать помощи в этом деле, кроме как у Бога. Поэтому нужно молиться Владыке Христу с усердием, слезами и воздыханием, как говорит Нил Синайский, и говорит; «Помилуй меня, Господи, и не попусти погибнуть мне! Помилуй меня, Господи, ибо я немощен! Посрами, Господи, одолевающего меня беса! Упование мое, осени над главою моею в день брани бесовской! Побори одолевающего меня врага и обуревающие меня помыслы, умири тишиною Твоею, Слове Божий». Феодор же Студит, заимствуя у Давида свою молитву об избавлении от нечистых помыслов, так повелел молиться: «Господи, будь соперником против усоперников моих, срази сражающихся со мною» (см.: Пс.34,1), и прочее из того же псалма. Или как песнописец написал: «Рассеянный мой ум собери, Господи, и поросшее дурною травою мое сердце очисти! Дай мне покаяние, как Петру, воздыхание, как мытарю, слезы, как блуднице, да зову к Тебе: помоги мне и от скверных помыслов избави меня! Подобно морским волнам восстают на меня беззакония мои, и я, как корабль утопающий, погружаюсь в пучину скверных помыслов; но приведи меня к тихому пристанищу, Господи, покаянием и спаси меня! Я весьма скорблю о том, что слаб умом, почему и нехотя иногда изменяюсь к худшему — потому-то и вопию к Тебе, Богоначальная Святая Троице, помоги мне, и в стоянии добрых помыслов и чувствовании учини мя»».

Для христиан это должно быть основным правилом духовной брани.

Феофан Затворник (Письма, п.133): «Относительно мыслей всяких держите такое правило: как только заметите, гоните прочь без всяких рассуждений и оставайтесь с мыслию об одном Господе Спасителе вездесущем и всевидящем…»

В таком случае, как только человек почувствует определенное движение сердца, т.е. эмоциональный всплеск, он тут же должен предпринимать спасительные действия — осознать, что начинается искушение, и начать усиленно молиться Господу об избавлении от искушения, т.к. только сила Господа может разрушить вражьи воздействия, а человек может проявить свободу и позвать Господа на помощь. Мы же наоборот, начинаем рассуждать, и тем самым продвигаем вперед врага и зло.

Иоанн Златоуст (т.3, стр. 830): «Спаситель видел, что человеческая природа изнемогает под бременем (духовной) борьбы и уклоняется от нее по слабости. Поэтому Он восполняет недостаток ее силой Духа, чтобы утешить душу, удрученную нашей немощью. Он как бы уздой укрепляет ее Божественной благодатью, чтобы восприняв от благодати то, чего не имела по природе, (душа) вышла на борьбу (за бессмертие), пробужденная силой Духа».

Эта ошибка построена на неведении и забвении человека.

= Изгнание врага собственными силами по самомнению.

Если нет смирения и молитвы о помощи с «воздыханием неизглаголанным», то противоречия становятся горделивым повелением врагу отойти от человека. Выше мы говорили о том, кому можно изгонять бесов из других людей.

Афанасий Великий (Творения,ч.2, стр. 241): «Естество человеческое само по себе недостаточно к тому, чтобы изгонять бесов, а может это делать только силою Духа…»

Но есть еще такое действие, как изгнание своих страстных помыслов, при которых человек повелевает врагу отойти от него.

Нил Сорский (Предание о житии пустынном. Сл. 6): «Когда же явится нужда нам, немощным, выступить против одолевающих нас помыслов и отгонять от себя эти лукавые помыслы, то это должно совершить не просто, не как случится, но также призыванием имени Божия и изречениями Священного Писания и, по примеру св. отцов, скажем каждому помыслу: «да запретит тебе Господь» (Иуд.1,9). И еще: «удалитесь от меня все, делающие беззаконие» (Пс. 6,9), «уклонитесь от меня все лукавые, чтобы я мог поучаться в заповедях Бога моего». Также можно принять за образец некоторого старца, который повторял наедине сам с собою: отойди окаянный и приди возлюбленный! Однажды услыхал это живущий с ним брат и, думая, что он с кем-нибудь разговаривает, спросил его: «С кем ты говоришь, отче?» Тот отвечал: «Я отгонял злые помыслы и призывал благия». И если и для нас это потребно, будем произносить сии и подобные сим слова».

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118, ст.116): «Мужественно вступающий на путь добродетели говорит помыслам и демонам: «уклонитеся от мене». Я положил себе ходить и буду ходить только в заповедях Божиих; никакие ваши лести и козни не собьют меня с пути; я буду испытывать заповеди Бога моего и делом проходить их. «Не просто, поясняет блаженный Феодорит, буду следовать им, но испытаю их во всей точности, чтобы ничто в них не укрылось от меня и чтобы исполнено было мною все, что заповедал Господь всяческих». Если взять эти слова вне связи с целым, то они отзываются как будто самоуверенностию, которая никогда никого ни к чему доброму не приводила. В связи же они означают только дух, дышащий мужеством, черпающий его из крепкого упования на Бога, к Которому и обращается в молитве: «заступи»; «сподоби, говорит блаженный Феодорит, заступления Твоего меня, принявшего намерение идти путем заповедей Твоих, чтобы, обманувшись в надежде, не быть мне исполненным стыда». Так говорит непосрамляющее упование, привлекающее к себе силу Божию и опирающееся на ней. «Вся могу», говорит оно, но только «о укрепляющем мя Господе» (Флп.4,13), и верует, что Господь близ. Но так как Он Сам законоположил, дабы и мужающиеся, и дерзающие о Нем взывали к Нему, то и пророк взывает: «заступи», хоть и уверен, что заступление Божие уже ограждает его, по неложному обетованию Его. «И жив буду», разгоню то есть врагов, и останусь цел во всем моем нравственном устроении. А так как Господь, помогая уповающему, действует чрез душу на одоление врагов ее, то она не может не чувствовать сего притока силы Божией, а следовательно, и оживления чрез Него. Если Господь не берет назад данного, то данное, по случаю оживления, остается в душе; и по преодолении врагов она не может не сознать себя более живою, нежели каковою была она до наступления их. Кто испытал это однажды, тот в другой раз, прося помощи, не может не иметь в мысли и того, чем она сопровождается».

Как видим, эти молитвы подвижник произносит с чувством упования на помощь Бога, с мужеством и с чувством непримиримости с врагом. Но и здесь может быть опасность, т.к. эти молитвы нельзя произносить с чувством собственной силы и нельзя быть самонадеянным.

Варсануфий Великий и Иоанн (вопрос 301): «Если страстный помысл войдет в мое сердце, чем я должен отразить его, тем ли, чтобы противоречить ему или произнести запрещение и как бы прогневаться на него, или тем, чтобы прибегнуть к Богу и повергнуть пред Ним свою немощь? Ответ: Брат! Страсти – те же скорби, и Господь не отделил их, но сказал: «призови Меня в день скорби твоей, Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс.49,15). И потому, в отношении всякой страсти ничего нет полезнее, как призывать имя Божие. Противоречить же прилично не всем, но только сильным о Боге, которым повинуются бесы; если же кто из несильных будет противоречить, бесы ругаются над ним, что находясь в их власти, он им же противоречит. Также и запрещать им дело мужей великих, имеющих над ними власть. Многие ли из святых запрещали Диаволу, подобно Михаилу Архангелу, который сделал это потому, что имел власть. Нам же немощным остается только прибегать к имени Иисусову; ибо страсти, как сказано, суть демоны – и исходят (от призывания сего имени). Чего же ты хочешь более этого? Бог да укрепит тебя во страхе Своем и да подаст тебе победу».

Как видим, существует еще одна страшная форма самомнения о силе неочистившегося человека властвовать над врагом и приобретать дары Божии. Есть несколько причин такого заблуждения: человек не догадывается, что это враг употребил свою хитрость.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, К Феодулу душеполезное и спасительное слово о трезвении и молитве, ст.24): «Ибо хитры будучи враги наши, притворяются побежденными, замышляя низложить борца отъинуды, — чрез тщеславие; при призывании же имени Иисусова и минуты постоять и злокознствовать против тебя не стерпят».

Также причиной такого самомнения может служить неверное восприятие слов Господа: «именем Моим будут изгонять бесов» (Лк.16,17) и молитв некоторых святых, в которых они обращаются к врагу. Например:

Григорий Богослов (Песнопения таинственные. На лукавого): «Пришел ты, злодей (знаю твои замыслы!), пришел ты, неуступчивый, лишить меня вожделенного и вечного света. Как же, будучи тьмою, явился ты мне светом? Не обманешь такою лживостью. И за что ты всегда воздвигаешь на меня такую жестокую брань, и явно и тайно? В чем завидуешь благочестивым после того, как изверг ты из рая первого Адама — Божию тварь, грехом перехитрил мудрую заповедь, и сладостной жизни предложил горькую снедь? Как мне убежать от тебя? Какое средство изобрести против страданий своих? Сперва неважными грехами, как ручей, впадаешь ты в сердце, потом открываешь себе широкую дорогу, а там уже входишь большою и мутною рекою, пока не поглотит меня твоя пасть или бездна. Но отступи от меня дальше, и налагай свои руки на те народы и города, которые не уразумели Бога; а я — Христово достояние; я стал храмом и жертвою, потом буду богом, когда душа вступит в единение с Божеством. Ты покорись Богу и Божией твари, убоявшись Божия гнева, сонма душ благочестивых и гласа их немолчных песнопений!»

Григорий Богослов (Творения ч. 3, Слово 40): «Если после Крещения приразится к тебе враг света и искуситель (а он приразится, ибо приражался к Слову и Богу моему, обманувшись внешним покровом, приражался к сокрытому Свету, обманувшись видимостью), ты имеешь чем победить его. Не страшись подвига: противопоставь воду, противопоставь Духа; этим угасятся «все раскаленные стрелы лукавого» (Еф. 6, 16). Ибо здесь. Дух …»раздирающий горы» (3 Цар. 19, 11); здесь вода …угашающая огонь. Если искуситель представит тебе нужду (как дерзнул и Христу) и потребует, чтобы камни превратились в хлебы, возбуждая тем голод, окажись знающим его намерения, научи его тому, чему он еще не доучился: противопоставь ему слово жизни, которое есть Хлеб с Неба, дарующий жизнь миру. Если искушает тебя тщеславием (как и Христа, возведя на крыло храма и сказав: бросься вниз (Мф.4,6) в доказательство Божества), не низлагай себя превозношением. Если это приобретет, не остановится на том — он ненасытен, на все простирается; обольщает добром и заканчивает лукавством — таков способ его брани. Даже и в Писании сведущ этот душегубец: из одного места скажет: написано о хлебе; из другого: написано об Ангелах… О, умудренный на зло, для чего не договорил и последующего (я твердо помню это, хотя и умолчишь ты), что ограждаемый Троицей, наступлю на тебя, аспида и василиска, и буду «наступать на змей и скорпионов» (Лк. 10, 19)? Если же станет преодолевать тебя ненасытностью, в одно мгновение времени и зрения показывая все царства, как ему принадлежащие, и требуя поклонения,- презри его, как нищего, и с надеждой на печать (Крещения и Миропомазания) скажи: «Я сам образ Божий, не погубил еще небесной славы, как ты через превозношение; я во Христа облекся, во Христа преобразился Крещением ты поклонись мне». И враг, как твердо знаю, побежденный и посрамленный этими словами, как отступил от Христа — первого Света, так отступит и от просвещенных Им».

Но такая власть дается Богом святым, а человеку маловерному или не достигшему высших ступеней отцы завещают обращаться к Господу, а не своими силами противоречить и изгонять врага.

Григорий Синаит (О прелести): «Немощные же и новоначальные, как крепостью, пользуются благоговейным бегством, со страхом избегают единоборства и, не отваживаясь на него преждевременно, этим спасаются от смерти».

Также есть неразумное стремление человека бороться с демонами, как это делали святые.

С. Нилус (Великое в малом): «Преподобный (Серафим Саровский) поведал ему (Мотовилову) о своей страшной борьбе в течение 1001 ночи и 1001 дня с бесами и силой своего слова, авторитетом его святости, в котором не могло быть и тени лжи или преувеличения, убедил Мотовилова в существовании бесов не в призраках или мечтаниях, а в самой настоящей горькой действительности. Пылкий Мотовилов так вдохновился повестью старца, что от души воскликнул: — Батюшка! Как бы я хотел побороться с бесами!.. Батюшка Серафим испуганно перебил его: — Что вы, что вы, ваше Боголюбие! Вы не знаете, что говорите. Знали бы вы, что малейший из них своим когтем может перевернуть всю землю, так не вызывались бы на борьбу с ними!»

= Брань без осознания своего греха.

Иногда при искушениях человек чувствует вражье действие, но принимает его, как несправедливое нападение врага, т.к. не понимает, в чем он согрешил. При этом человек повторяет молитву, в основном это Иисусова молитва, но враг продолжает воздействовать. Одной из причин такой неверной брани является то, что человек в действительности не осознает своего греха, и это не приведет ни к покаянию, ни к очищению. Например, человек просыпается утром, и тут же начинает думать обо всем и ни о чем, затем он чувствует лень и внутреннюю пустоту. Человек начинает молиться Иисусовой молитвой, но все равно рассеивается и долго не выходит из этого состояния, при этом не понимает, что с ним происходит. На самом же деле к человеку подступил бес уныния, и когда человек задумывается о том, что с ним, то бес внушает, что это виновата погода, давление и т.п. И так получается, что человек в Иисусовой молитве просит Господа о помиловании с малозаметным чувством оправдания своей немощи и невиновности. А при борьбе не осознает, что враги нападают по причине его нечистоты, и поэтому он не может каяться, т.к. представляет себя жертвой. Но без покаяния, смирения и памяти Божией победа над врагом не одерживается.

Григорий Нисский (О надписании псалмов, кн.2, гл.13): «…при всяком приражении искушения имеем у себя одну только защиту — покаяние, то воспользовавшейся им с преспеянием во всякое время бывает победителем всегда нападающего».

Поэтому отцы и говорили, что необходимо следить за собой, знать признаки страстей, осознавать начало их действия и более усиленно молиться. Тогда такое разоблачение и соответствующая осознанная молитва дает плоды. Под осознанной молитвой мы подразумеваем различные молитвы, соотвествующие различным состояниям и ситуациям.

Нил Сорский (Предание о житии пустынном. Сл. 6): «Так, выбирая из Священного Писания приличное на каждый помысл и каждому времени потребное, подобным образом и будем призывать Бога в помощь против всех помыслов и Он упразднит их в нас».

Хочу сразу предупредить возможное возмущение делателей Иисусовой молитвы о том, что отцы учили только ее употреблять. Я ни в коем случае не противоречу этому, упаси меня, Господи! Молитва Иисусова является покаянной молитвой (и о ней мы еще подробно поговорим), но если у человека нет покаяния по причине неведения себя и своих грехов, нет покаяния по причине нечистого ума и сердца, то и плод ее будет малым. Это опыт. Поэтому осознанная молитва дает больший плод и лучше подготовить такие молитвы на различные страсти заранее, путем выбора цитат из молитвословов или Псалмов, тем более что в различные времена и у различных подвижников были свои любимые молитвы.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1 гл.47): «Были и есть такие молитвенники, которые излюбляли одну краткую молитовку и ее непрестанно повторяли. Святой Кассиан говорит, что в Египте в его время обычною всем коротенькою молитвою был 2-й стих 69-го псалма: «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи ми потщися». О святом Иоанникии пишется в житии, что он все повторял такую молитовку: “Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый”. Ее же он прилагал и к каждому стиху 30-ти псалмов, им заученных и составлявших его молитвенное правило. Другой некто постоянною своею молитвой имел такие слова: «Аз яко человек согреших, Ты же, яко Бог щедр, помилуй мя». Иные, конечно, иные излюбляли для себя молитовки».

Итак, в отношении вышеприведенного примера об унынии можно посоветовать произносить: «извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне» (Пс.68,15);

при помыслах тщеславия: «Господом будет хвалиться душа моя» (Пс.33,3) или «Я беден и нищ, но Господь печется обо мне. Ты – помощь моя и избавитель мой, Боже мой!» (Пс.39,18);

при блуждании или греховных помыслах: «Да будут слова уст моих и помышления сердца моего благоугодны пред Тобою, Господи, Твердыня моя и Избавитель мой! (Пс.18,15);

при помыслах малодушия и сомнения: «Господи «утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои» (Пс.16,5) или «Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое» (Пс.26, 14);

при мыслях-предположениях и страхованиях: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться» (Пс.22,1);

при скорбях и саможалении: «Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетен… Призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои» (Пс.24,16,18).

И тогда человек увидит склонение своей воли на конкретный грех, почувствует нужду в помощи Божией, осознает свою греховность и потом душа сама, без понуждения, начинает произносить святые слова: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня, грешную!». И приходит истинное покаяние, и воцаряется внутри мир.

Также следует сказать, что человек должен всегда молиться, а не только когда начинается брань, и эта молитва будет оградительной от нападок бесов и уповательной на постоянную помощь Божию.

Феофан Затворник (Толкование на Псалом 118. Ст117): «Так как ты не можешь знать, когда подступят враги и поднимут бурю помыслов и страстных движений, то непрестанно молись: «Боже, в помощь мою вонми! Господи, помощи ми потщися!» (Пс.69,2) Уповающего и молящегося в уповании вражеские нападения никогда не застанут врасплох, или даже и подступить к нему не посмеют. Уповательная молитва прикрывает душу некоторого рода осенением; оттого врагам и не видно, куда метить стрелами своими. Есть сказания, что на иных святых нападали злые люди, но Бог прикрывал их, делая невидимыми. Враги такие поищут-поищут, и уйдут без всего. Так и от невидимых врагов прикрывает Бог душу, так что они не видят ее. Может быть, свет молитвенный поражает их зрение, как свет вещественный поражает зрение некоторых птиц, которые потому и не видят среди белого дня. Случается, что иные злодеи являются обокрасть дом, а в это время хозяин с кем-либо долго разговаривает; злодеи не начинают своего дела до тех пор, пока не услышат, что умолк разговор. Продлись он всю ночь — всю ночь и простояли бы они, опасаясь приняться за свое злодейское дело. Так и ты, если хочешь, чтобы враги отходили от тебя без дела, не прекращай беседы своей к Богу: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися!» Эта речь, хоть и молчком, мысленно будет совершаться в душе, но врагам она слышится гласно, и, пока будет она идти, ни за что не посмеют они подступить к тебе, потому что знают, о чем и с кем ты ведешь речь, и что им крепко достанется за дерзость нападения».

= О неверной цели борьбы и придумывании своих способов брани.

Кратко скажем о первоначальной ошибке в борьбе со страстями, когда целью духовной брани является стремление стать великим подвижником и прославиться перед людьми и Богом.

Иосиф Исихаст (ДесятигласнаяДyходвижимая тpyба, Гл. второй звук трубы): «Итак, теперь мы трудимся для Бога не ради того, чтобы получить от Него награду, и не ради Жизни Вечной мы трудимся, но как купленные рабы трудимся, чтобы не быть рабами бесов!»

Василий Великий (Правила, кратко изложенные…, в.247): «Можно назвать святотатцами тех, кто присвояет себе дары Божии и себе самим восхищают славу, которая подобает Богу».

И если Господь по Своей милости освободит человека от какой-либо страсти, то такой человек может возгордиться о себе и пасть.

Симеон Новый Богослов (Слово 17): «Так грешник, силою Христовою избавленный от тяготящих его страстей, должен радоваться и веселиться о спасении Христовом. Если же он, получив такое избавление и исцеление, станет гордиться, то ведь диавол близ, и орудия страстей все еще в нас суть; удалится опять благодать Христова, и диавол, пришедши, возмутит помыслы его и направит его делать телом дела, худшие прежних».

Также человек может придумывать свои способы брани.

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, К Феодулу душеполезное и спасительное слово о трезвении и молитве, ст.25): «Смотри не возмечтай о себе много (и неизмысли своих способов к борьбе), подобно древнему Израилю: иначе и ты предан будешь мысленным врагам. Ибо тот, избавлен будучи от Египтян Богом всяческих, измыслил потом своего себе помощника — идола слияннаго».

Амвросий Оптинский (Из переписки с монашествующими, п.137): «Пишешь, что сама ты не понимаешь своего душевного устроения. Ты, как видно, от неопытности и самочиния, по причине самомнения и скрытности характера, подверглась прелести вражией. Поэтому молись Господу о избавлении: Господи Иисусе Христе, помилуй мя прельщенную! Господи, не попусти врагам до конца поругатися над созданием Твоим, которое Ты искупил честною Твоею Кровию. Когда будешь так молиться, то сама увидишь действие этой молитвы, как душевным врагам это будет неприятно, и они будут смущать душу твою и отвлекать, чтобы ты так не молилась; да и самолюбию твоему будет неприятно считать себя прельщенною. Но ты понуждайся так молиться и просить от Господа помилования и вразумления. При этом должны быть и еще путаницы душевные, но заочно неудобно изъяснять. Ты прежде и лично была скупа на объяснение, скрывала сама не знала что и для чего. В скрытности и самочинии основание прелести вражией, от нее же да избавит нас Господь».

Поэтому запомним один из самых важных законов духовной брани: необходимо звать Господа, а не самому рассуждать и противоречить бесам.

Ефрем Сирин (Увещание, или огласительное наставление, монахам): «Как сильный ветер гонит пыль, так соперник наш, диавол, прогоняется гласом славословия Богу, молитв и слез. Посему никто не ленись и не бойся».

Амвросий Оптинский (Из переписки с монашествующими, п.242): «У Господа Бога средств много устроить это, если это полезно тебе, но никак не следует ни в этом, ни в другом чем-либо исполнять волю врагов душевных, смущающих тебя всякими внушениями и предположениями, которым ты доверяешь на том основании, что это тебе кажется. Вся стужающая тебе мысленная брань или путаница происходит от этого доверия вражеским внушениям, которым ты приписываешь какое-то значение или вероятие или которое ты хочешь уловить, вместо того, чтобы презирать их, призывая противу них помощь Божию. Главная же причина мысленной твоей брани, великое твое высокоумие, которое во всем проглядывает».

Есть еще одно распространенное заблуждение, что оградить себя от бесов можно только записанными словами молитв или Псалмов.

Лука Крымский (Проповеди. О 90-м Псалме): «Вы знаете этот великий 90-й псалом, и любите его, и возлагаете большие надежды на него, но не так, как надо. Вы возлагаете надежды на самые слова псалма, пишете его на бумаге и носите ее на груди; опоясываетесь поясом с вытканным на нем псалмом; и что же — это ли вас защищает? Нет, ибо псалом должен быть написан не на бумаге, а в сердце вашем. Он должен быть на устах ваших. Соответственно этому псалму должны вы направлять жизнь вашу; должны помнить все великие, святые слова этого псалма и жить по ним, а не только носить этот псалом на теле своем. Это суеверие думать, что великий псалом 90-й защитит вас механически, это суеверие, нелепое суеверие. В сердце своем носите псалом, сердцем своим воспевайте его; живите, как велит этот псалом, и тогда получите ту великую защиту от Бога, которую обещает пророк Давид в этом псалме. Есть у вас и другое чрезвычайно глупое суеверие, к сожалению, весьма распространенное по всем уголкам России. Кто-то присылает по почте или подбрасывает бумажки с несвязной, часто бессмысленной молитвой; написано, что молитва эта прислана якобы из Иерусалима, что она должна быть переписана столько-то раз и тайком разослана. Это бессмыслица, нелепость. Если когда-нибудь вам подбросят такую записку, порвите ее и сожгите. Не передавайте и не распространяйте ее, ибо мы должны жить не суевериями, а верой. Суеверия свойственны язычникам, христианам же должны быть чужды. Будьте же свободны от всяких суеверий! Храните 90-й псалом не на теле своем, а в сердце своем!»

= Об отступлении от борьбы по малодушию.

Когда человек чувствует, что мысль очень навязчива и логична, то необходимо тут же стараться говорить себе громче, чем звучит эта мысль, молитву благодарения Богу, молитву вручения себя в волю Божию и т.п., причем много раз и усиленно, пока мысль не отойдет. Но если у души нет мужества и упования на Бога, то она смущается, малодушествует и отступает от борьбы.

Иоанн Златоуст (т.1, ч.2, Против аномеев, сл.4): «…Ничто так обыкновенно не ограждает нас от нападения, как молитва и усердное прошение».

Игнатий Брянчанинов (Собрание писем, с. 284): «…вооружайся скорее против (вражьего логичного помысла), гони его прочь от себя оружиями духовными: славословием Бога, благодарением Бога, преданием себя Его воле, укорением и осуждением себя, молитвою. Превосходное оружие при сильной брани: прийти в свою келью, повергнуться на минуту пред Богом с прошением Его помощи и преданием себя Его воле. При сильной брани это повторяй несколько раз в день и очень помогает».

Феофан Затворник (Письма, п.138): «Смущающие помышления, какие будут приходить, гоните прочь без разговоров с ними. Теперь уже можете видеть осязательно, что все это вражии внушения. А с врагом какая стать длить время.— Без замедления надо гнать его».

Феофан Затворник (Мысли на каждый день года, Неделя 5-я по Пятидесятнице, четверг): «Чувствующему искушение необходимо не падать, а вступать в борьбу. Побеждающий освобождается от одного искушения и подвигается вперед и вверх, чтобы там вступить в новое искушение. Так до самого конца жизни. О, когда бы постичь нам это значение искушающего нас зла, чтобы по этому постижению устроить и жизнь свою! Борцы увенчиваются, наконец, переходя в другую жизнь, где нет ни печали, ни болезней извне, и где они изнутри, как Ангелы Божии, становятся чистыми, без приражения искусительных движений и мыслей. Так заготовляется торжество света и добра, которое, во всей славе своей, откроется в последний день мира».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, ст.47): «Ум с умом невидимо сцепляется на борьбу, — ум демонский с нашим. Поэтому каждую минуту нужно из глубины души взывать ко Христу, чтобы Он отгнал ум демонский, добычу же победную даровал нам, как человеколюбец».

Исихий Иерусалимский (из Добротолюбия, т.2, ст.98): «Итак всякий раз как случится умножиться в нас лукавым помыслам, ввергнем в среду их призывание Господа нашего Иисуса Христа; и тотчас увидим, что они начнут рассеиваться, как дым в воздухе, как научил нас опыт. Когда после сего ум останется один (без помыслов смущающих), возмемся опять за непрерывное внимание и призывание. Так будем поступать всякий раз, как потерпим такое искушение».

Наравне с молитвой также должно быть и деятельное противление врагу.

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Все делай напротив того, что враг внушает: он внушает ненавидеть обидящих нас, — ты люби их; ругающих благословляй, и взимающих твое не истязуй и с охотой сам отдавай; когда хочешь смеяться — плачь; когда находит уныние — старайся развеселиться; когда зависть — радуйся чужому благополучию; когда борет противоречие, непокорность — немедленно покорись, согласись; когда блудные помыслы — поревнуй о чистоте сердца, представь высокое достоинство христианина, обоженного во Христе Иисусе, что члены наши — члены Христовы; когда гордость — смирись; когда злоба — будь особенно добр; когда раздражительность — сохрани спокойствие; когда скупость — будь щедр; когда рассеянность — немедленно запри чувства от всего внешнего и размышляй о едином на потребу; когда сомнение, маловерие, неверие — призови на помощь особенно сильную веру, припомни примеры веры или верующих Ветхого и Нового Завета и чудеса, совершенные верою, и проч. Делай так и не поддавайся врагу, мечтателю: ибо все страсти, пристрастия, прихоти — его мечта».

Исходя из вышеизложенного, запомним одно из главных правил духовной брани: необходимо собственное противление врагу с упованием на помощь Божию.

Феодор Едесский (Добротолюбие, т.3, ст. 68): «Никто из нас собственными силами не может избежать обходов и козней лукавого, но только непобедимою силою Христовою. Потому опасно заблуждаются, мечтающие совершаемыми ими подвигами и силою воли своей упразднить грех, упраздняемый одною благодатию Божиею. Чего ради светило церкви Иоанн Златоуст говорит, что недостаточно одного усилия человеческого, если не получится помощь свыше; и опять, никакой не будет пользы от помощи свыше, если не будет собственного усилия. То и другое показывают на себе Иуда и Петр; тот, столь много прияв от благодати, не получил от того никакой пользы, потому что не приложил своего хотения и не привнесл своего усилия; а Петр, хотя и ревностную изъявил готовность, но как не получил помощи свыше, пал. И так очевидно, что из того и другого соплетается добродетель. Посему прошу, как, все возложив на Бога, и самим не спать, так и ревностию ревнуя, не думать все исправить собственными усилиями».

О страсти учительства.

Говоря о помыслах от врага, было отмечено, что враг прельщает мыслями об учительстве других.

Иоанн Лествичник (Лествица, сл.22): «Не внимай ему (тщеславию), когда он внушает тебе желание быть епископом, или игуменом, или учителем; ибо трудно отогнать пса от мясопродажного стола».

Но если человек примет эту мысль, то все чаще и чаще у него будут появляться мысли о том, как это сделать и в итоге предпримет различные меры к воплощению своего желания.

Архиеп. Арсений Чуд. (из сборника «Как победить грех): «…(следующий) род прелести — это, когда человек возомнит о себе, что он высокой духовной жизни, постник, прозорливец, молитвенник, что он призван учить и руководить людьми».

Враг, зная, что Господь учит человека и затем посылает его на служение другим, а также то, что в человеке заложено стремление помогать и передавать другим людям то, что сам познал (об этом говорилось в теме: «Таинственные действия Духа… Часть 1), искажает действия Божии и благое расположение человека помогать другим, и внушает ему учить других. Такому внушению могут подвергаться и новоначальные, и подвижники. О том, как новоначальные становятся учителями сказано в разделе «о самомнении», а что касается подвижников (например, прошедших подвиг постничества), то враг прельщает их следующим образом.

Синклитикия (Афанасий Великий. Жизнь и наставления преподобной Синклитикии…): «…(Лукавый) тайно влагает в душу ложные и смертоносные помыслы, и она воображает, что понимает то, чего не знают другие, что она превосходит их в посте и имеет больше добродетелей. Более того, сатана вводит душу в забвение своих грехов и превозносит над другими братьями. Окрадывая ее от памятования своих ошибок, он не дает ей произнести смиренные слова Давида: «Тебе Единому согреших, помилуй мя» (ср.: Пс. 50: 6, 1), и через это исцелиться. Он также не дает ей сказать: «исповемся Тебе всем сердцем моим» (Пс. 9: 1); но сам диавол, некогда сказавший: «взыду выше облак, буду подобен Вышнему» (Ис. 14: 14), вызывает в гордом мысли о власти, об учительстве, о даре исцелений. И тот, кого прельщает этим сатана, гибнет, поскольку он получает почти неисцельную рану».

Вражье внушение об учительстве и начальстве будет иметь несколько признаков: во-первых, человек в мыслях представляет, что он кому-то что-то рассказывает, при чем этот рассказ будет настолько реален, что человек чувствует определенные эмоции: обычно это напористость, раздражение, возмущение или превозношение.

Во-вторых, проявляется склонность к спорам.

Иосиф Исихаст (Послание исихасту пыстыннику): «Ибо издавна многие претерпели падение и сегодня падают каждый день. Так, когда кто-нибудь примет ложь за правду, то в гордыне начинает поучать тому, что человеку требуется, если захочет и понудит себя, чтобы стать сосудом благодати. И, гневно споря с несогласными, такой мало-помалу впадает в прелесть и становится рабом бесов, утверждая, что все пойдут в ад, ибо ни у кого нет ведения, кроме как у него».

В третьих, мы уже говорили, что Господь призывает на служение, а не человек сам себя назначает.

Игнатий Брянчанинов (Советы относительно душевного иноческого делания, гл.12): «Те старцы, которые принимают на себя роль… древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании — послушании — ложные… они — результат самообольщения и бесовской прелести».

Отцы учат, что, прежде всего, необходимо спасать себя и вразумлять других своей праведной жизнью.

Феофан Затворник (Толкование на 118 Псалом, ст.158): «Это не будет равнодушие, хоть и можно прикрывать его таким образом действования, а дело благоразумия. Можно начать действовать, но, вместо поправления дела, только больше расстроишь его. Молись лучше, да изведет Господь делателей. Но если в общности уместен такой образ действования, то тех, коим дано слово, и тех, коим дана власть, ничем нельзя извинить, если первые не возвышают гласа своего, взошедши на кровы, а вторые без ума носят меч, данный им на остепенение и устрашение злых. Власть эта не в руках только правительства, но и у отца над детьми, у мужа над женой, у хозяина над всем домом, у старших над младшими, у наставников над учениками; равно как и слово не у одних пастырей, но и у всякого, разумеющего дело и подвигаемого смиренно высказывать вразумляющую истину устно или письменно. Сколько у нас пишущих! Если бы никто из пишущих не писал лукавства, а все писали одну истину, посмел ли бы кто нечествовать словом или делом? Как гласы трубные, наполняли бы воздух вещания их и, вызывая всех на доброе воинствование, страхом поражали бы нехотящих, не дозволяя им и показаться наружу. Не посмело бы тогда беззаконие и нечестие ходить по стогнам нагло и открыто, и если б не совсем было истреблено, то крылось бы где-либо в пустырях и расселинах, подобно нетопырям».

Отцы говорят, что человек может говорить о Боге в той степени, в которой познал Его, и что быть истинным учителем может быть только тот, кому Господь подал определенные дары и тогда учение освящено благодатью Духа Святого. Если же этого нет, то:

Симеон Новый Богослов (Слово 60): «Но скажи мне, прошу тебя, кто бы ты ни был, не желающий учиться тому, что касается Бога и божественных вещей, а покушающийся паче учить о том, — скажи мне, вышел ли ты из ада, то есть из греха, и вступил ли на поверхность земли? Также, как случилось тебе выйти из сего ада, по каким ступеням восходил ты оттуда и кто были твои помощники и споспешники? Был ты смраден и источал тление, или, лучше скажу, смерть господствовала в тебе и ты был мертв, — скажи мне, каким способом ожил ты? Как победил ты смерть греховную и убежал из рук ее? И опять, после того как, вышедши из ада, вступил ты на землю, скажи, каким способом избавился ты от тления и клятвы? И еще, как поднялся ты с земли и востек на небо? На какую колесницу воссел ты или какое облако взяло тебя от земли? Открой нам все это и расскажи, и тогда мы примем тебя, если и о Боге будешь вести беседу со страхом, мерно и сдержанно. Если же без того, о чем я сказал (что все таинственно всегда происходит с теми, кои взошли в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова), и прежде исполнения заповедей Христовых дерзностно покусишься ты беседовать о Боге, то мы отвратимся от тебя, как от вышедшего из ума и бесноватого. Ибо и пророк Илия не без огненной колесницы взят с телом на небо, и Владыка наш Христос не без облака вознесся от земли. Хотя и Илию Бог мог преложить от земли на небо без огненной оной колесницы, и Владыка наш Христос мог взойти на небеса без облака и сопровождавших его Ангелов; однако ж не сделали этого, чтоб тем научить нас, что ум наш всеконечно имеет нужду в ином некоем, кто бы возвел его на небеса, показал тамошние виды и открыл тайны Божии. Ибо как птице нельзя летать без крыльев, так и уму нашему невозможно востечь в те области, из коих он ниспал, если не имеет Духа Святого, который бы возвел его туда и сшествовал ему. Кроме того, Илия взят на небо огненною колесницею, и Господь вознесся на облаке с Ангелами еще для того, чтоб как Свое Вознесение, так и вознесение раба Своего Илии подтвердить не словами только, но и делами, и тем научить и нас не прельщаться одними словами и не всякому верить человеку, который называет себя духовным, но удостоверяться прежде из жизни его и от дел его, согласны ли слова его и дела его с учением святых отцов; и тогда уже принимать его и слушать слова его, как слова Христовы. Если же слова его и дела несогласны с учением святых отцов, то не следует принимать его, а напротив, отвращаться от него, хотя бы он воскрешал мертвых и иные многие творил чудеса; особенно, когда увидим, что он не принимает никаких внушений, коими хотят убедить его — изменить свое неправое мудрование, а остается упорно в своей прелести, воображая, будто жительство свое имеет на небесах. Богодухновенному учению мы от начала научены Апостолами Христовыми и божественными отцами нашими, почему отвергаем все пустые и бесполезные суесловия тех, которые все время свое проводят в пытании и исследовании того, что непостижимо для самых Ангелов, и держим исповедание веры нашей сохранно невредимым и непоколебимым, — так, как приняли его в начале от самих Апостолов. Мы веруем в Отца и Сына и Святого Духа, Троицу неслиянную и нераздельную, в Которую крестились, Коею живем и от Коей в зависимости состоим и здесь, и в вечные веки. От сей Святой Троицы имеем мы как бытие, так и благобытие. Когда бы с Нею прейти нам и в другую жизнь, туда, где всех веселящихся жилище и хор выну празднующих духовным празднеством. Сей Троице подобает всякая слава, честь и поклонение ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Отцы, зная такое стремление к учительству и такой вид прелести, всячески вразумляют прельстившихся.

Синклитикия (Афанасий Великий. Жизнь и наставления…): «Опасно приниматься за учительство тому, кто сам не испытал деятельной жизни. Подобно тому, как некто, имея обветшалый дом и принимая в него странников, причинит им только вред, если жилище рухнет, так и те, которые не выстроили надежного здания (своей души), вместе с собой губят и пришедших к ним. Ведь изложение (учения Христова) одними только словами подобно картинкам, написанным недолговечными красками, которое в самое краткое время уничтожаются порывами ветра и смываются дождевыми каплями. А деятельное научение (учение, основанное на опыте и делании) и весь век (сей) не может уничтожить. Ведь слово (такого научения), врезаясь, (словно резец), в твердый камень души, дарует верующим вечное изображение Христа».

Симеон Новый Богослов (Сл.83): «…если ты сподобился получить Божественную благодать, то учи свободно о том, что касается благодати, и богословствуй беспрепятственно о Боге по естеству и о сынах Божиих по благодати, говори и ты, не запинаясь, что святые человеки суть рабы славы Божией. Если же исповедуешь, — и хорошо то делаешь, — что не получил ты такого дарования, не чувствуешь, чтоб умер ты миру, не сознаешь, чтоб взошел ты на небо и там укрывался один, не показываясь вне, если не изшел ты вовне мира, подобно Павлу, в теле ли, или кроме тела, если не знаешь, что изменился весь и стал как дух чрез отложение и отвержение плоти, духовная духовными срассуждая, — если, говорю, не сделался ты таковым, то почему не молчишь и не ищешь в покаянии и слезах получить и испытать сие, но охочь говорить попусту о том, чего не знаешь, любишь, чтоб тебя называли и без того святым, не поперечишь молве, будто ты более, чем другие, спасен, не трепещешь принимать чужие помыслы, учить других и руководить их к свету, будучи сам лишен божественного света, не боишься пасти братий, сидя сам еще во тьме и не стяжав еще того ока, которое видит истинный свет, не стыдишься врачевать других, будучи сам весь в болезни и не чувствуя собственных своих ран? Скажи мне, прошу тебя, если ты не сознаешь, чтоб был бесстрастен, и не чувствуешь, чтоб обитал в тебе бесстрастный Бог, то на что дерзая и полагаясь, взял ты на себя дела, свойственные бесстрастным, и служения, принадлежащие одним святым рабам Божиим? Внимай добре, чтоб, забывшись, не взойти на чужие степени и служения, и после не быть изгнану во тму кромешную, как презрителю воли Божией и как дерзкому и непотребному рабу. Смотри, как бы не оказаться тебе не имеющим брачной одежды (которая не другое что есть, как благодать Святого Духа), и как обнаженному от нее не быть связану по рукам и ногам и ввержену в огнь геенский. Поостерегись браться пасти других, прежде чем станешь верным другом пастыря Христа, ибо ведай, что имеешь дать ответ не только за свое не достоинство, но и за разумных овец, которых погубишь по своей необученности и своей страстной жизни».

Святые отцы также и нам дают советы, как распознать истинного учителя от лжеучителя. Как правило, самоназначенный учитель любит лесть, и после того как его похвалят, вспоминает слова других с приятным чувством, и, к сожалению, может даже дойти до безумия, думая о себе так, как приводится ниже.

Посмертные вещания Нила Мироточивого Афонского (ч.1, гл.6): «Он начинает учительствовать, заботиться о поучениях, что сказать и как поучать слушателей своих, внимающих ему. Приходит к нему один из его слушателей и говорит: «Радуйся, отче! Радость тебе! Ты славою своею спас столькие души и наши души украсил венцами с каменьями бесценными; какими же, следовательно, многоценными драгоценностями украшаешь ты собственную душу твою? Лик твой ангельский, подобный херувимам и серафимам, свидетельствует о великой благодати, которую ты приял!..» Сказавшие это слушатели, получив благословение, уходят — льстец же остается с ним в доме его (т. е. дух льстящий остается с ним в мысли его); праведника объемлют помыслы; эти обольстительные помыслы совершенно увлекают его, он мнит, что взошел на верх совершенства и повторяет за диаволом: «Не только одну свою душу украсил я столькими венцами добродетелей, возделанных мною, но и многие души других, вне, в миру, украсил я многоценными камнями, за что и исплетается мне славою моею драгоценнейший венец, как о том свидетельствуют восхваляющие меня слушатели мои, получившие пользу для душ своих. Не будь меня, в миру, чтобы спасти их, надо было бы вторично прийти Христу. Христос же, придя в первый раз, хотя и сотворил столькие чудеса, однако не мог исправить мира; в довершение всего, Его Самого на древе распяли, а я славою своих совершенств спас столькие души, и слава моя исплела драгоценные венцы этим душам»…»

После того, как человек падает от гордости, приходят и другие страсти, которые вводят человека в совершенное развращение.

Посмертные вещания Нила Мироточивого Афонского (ч.1, гл.6): «Отступило чадо гордости от подвижника, приступила мать лености, и вот он начинает сосать молоко матери лености, повторяя за ней: «Подвизавшись добрыми подвигами с самых юных лет моих, я ныне завершил себе венец совершенств со столькими многоценными камнями, славою моей праведности спас столькие души за время от преполовения лет моих до нынешней старости моей; ныне же, на старости моей, да упокою несколько на ложе тело мое, ибо тело сие приобрело мне славу с великими трудами; да почиет же ныне плоть сия на старости своей». И впадает он в нерадение лености. Отступает от него мать лености, приступает дочь блуда, и повторяет он за ней следующее: «Я, стяжавший столь великую славу и спасший столькие души, не обрету блага для души своей, если сам не рожду чад и не спасу их; тогда лишь буду я вполне уверен, что спас душу свою». И начинает он псилафизоваться (т. е. обуреваться помыслами) о плоти своей, ищет много — разнообразных снедей, дабы укрепить плоть свою для детородства; наконец, впадает в благо нечистоты, как свинья в грязь… Тогда отступает от него дочь блуда, приступает сын злобы (досл.: враждоборства); праведник злословит Церковь и говорит: «Не признаю я ни Церкви, ни установлений церковных.., ибо славою моих совершенств я спас столькие души в миру…» Ради этого всего я и говорю тебе: когда проныры найдут все три двери открытыми (т. е. дверь неверия, дверцу нечистоты и дверцу отчаяния), то не оставят ни дощечки, ни гвоздя. Говорим: не допустят проныры тогда ни пребыть покорным Церкви, ни целомудрие сохранить неоскверненным, но разобручат подвижника с Церковию Христовою, осквернят его целомудрие сладострастными делами, обнажат человека от даров Божиих, окончательно удалят его от руки Божией, низведут к Деннице; станет он тогда подвластным Деннице, хотя будет считать себя находящимся «в руце Божией» (т. е. думать, что имеет ту благодать, которую стяжал прежде и, прельстившись самомнением, теперь утратил)».

Поэтому будем внимательно относиться к тому, чьи поучения мы читаем и слушаем.

Симеон Новый Богослов (Сл.11): «…надлежит нам со всем усердием, тщанием и вниманием, со всею бдительностию и многими молитвами блюстись, чтобы не напасть на какого-либо прелестника или обманщика, или лжеапостола, или лжехриста, но обрести руководителя истинного и боголюбивого, который имел бы внутрь себя Христа и точно знал учение, правила и постановления святых Апостолов и догматы святых отцов, или, лучше сказать, который бы знал волю и тайны Самого Владыки и Учителя Апостолов Христа. Такого учителя надлежит нам взыскать и обрести, который сначала слышал бы все это в слове и научился тому со слов, а потом научен был всему таинственно и во истине Самим Утешителем Духом чрез деяние и опыт; так чтобы и он сподобился услышать от Самого Христа Господа, научившего Апостолов: «вам дано есть разумети тайны царствия небесного» (Мф.13:11)… Коль же скоро с помощию Божиею, по благодати Его, сподобишься найти такого, покажи к нему крайнее внимание и всякое ему благоугождение, великое смирение и благоговение, высокое почитание и веру чистую и несомненную. Чего ради? Ради того, чтоб, к несчастию, не заслужить тебе иначе вместо мзды казнь и муку. Ибо о таковых сказал Спаситель наш и Бог: «иже вас приемлет, Мене приемлет (Мф.10:40); отметаяйся же вас, Мене отметается» (Лк.10:16). Итак, надлежит нам принимать таковых, как Самого Христа, ибо то, что бывает оказываемо им, возносится к Самому Владыке Христу и Богу нашему, и Он Себе то присвояет и на таком имеет счету, как бы Он Сам лично принимал все то; как, напротив, и то, что бывает оказываемо лжеучителям, возносится к самому антихристу, и которые их приемлют, приемлют самого диавола. И пусть никто не отговаривается, что не знает таковых, говоря: «Как могу я распознать их? И я человек, а никто из людей не знает, что кроется у другого на душе, кроме духа, живущего в нем». Никто не бери этого изречения в благословный предлог, ибо, если бы невозможно было распознавать таковых, Господь не дал бы такой заповеди: «внемлите от лживых пророк, то есть берегитеся от лжеучителей, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы, и не приложил бы вслед за сим: от плод их познаете их» (Мф.7:15-16). Если теперь Господь наш Иисус Христос истинен, как воистину есть истинен, то очевидно, что мы можем распознавать таковых из того, что они говорят и что делают. Итак, покажем наперед плоды истинного Святого Духа, тогда объявятся сами собою и плоды противоположного Ему, духа злого, а по плодам этим мы очень хорошо можем потом распознавать, какие учители суть истинные, святые и праведные учители, и какие не таковы, а лишь притворяются таковыми. Я ничего не буду говорить от себя самого, но все со слов Спасителя и святых Апостолов Его, коими попытаюсь удостоверить твою любовь, что указываемые мною признаки истинных и ложных учителей истинны и удобопознаваемы для нас. Слушай же, что говорит Господь наш Иисус Христос: «блажени нищии духом, блажени плачущии, блажени кротцыи» (Мф.5:3-5). И опять: «любите враги ваша… добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть» (Мф.5:44). Слово праздное да не исходит из уст ваших. «Глаголю вам, яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный» (Мф.12:36). И еще: «аще не обратитеся, и будете яко дети, не внидете в царство небесное» (Мф.18:3). В другом месте говорит Он опять: «о сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин.13:35). Еще: «како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете?» (Ин.5:44). «Яко всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется» (Лк.18:14). Не говорит, что вознесен будет мирскою славою, но дает обетование, что он будет возвышен таинственно духовным некиим изменением. Вот что вслух всем нам каждодневно взывает Господь наш и Владыка Христос. Послушай теперь, что говорит и Апостол Павел: «плод духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22-23). И опять: любы не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си… вся покрывает… вся терпит. Любы николиже отпадает» (1Кор.13:4-8). Послушай также и Иоанна Богослова, который говорит: «не любите мира, ни яже в мире, аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем» (1Ин.2:15). И еще: «всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть; и весте, яко всяк человекоубийца не имать живота вечнаго в себе пребывающа» (3:15). «Сего ради явлена суть чада Божия и чада диаволя» (3:10), то есть из любви и ненависти. Любящий Бога любит и рожденных от Него, то есть братий своих, а ненавидящий кого-либо из братий своих, сей от диавола родился, и любви Божией нет в нем. По таким признакам умеющие рассуждать могут различать, кто сыны Божии и кто сыны диавола; и плоды Святого и Всеблагого Духа суть те, какие мы указали выше. Надлежит теперь нам показать и плоды злого духа, чтоб, зная их, вы могли различать свет от тьмы, сладкое от горького, добро от зла. Внемлите же опять, что говорит Господь и Бог наш: «не может древо добро плоды злы творити, ни древо зло плоды добры творити» (Мф.7:18). И опять: «благий человек от благаго сокровища сердца своего износит благое, а злый человек от злаго сокровища сердца своего износит злое» (Лк.6:45). Еще: «иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в царствии небеснем: а иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем» (Мф.5:19). А о книжниках и фарисеях что говорит Он? – «Связуют, говорит, бремена тяжка и бедне носима, и возлагают на плеща человеческа; перстом же своим не хотят двигнути их. Вся же дела своя творят, да видимы будут человеки; расширяют же хранилища своя, и величают воскрилия риз своих. Любят же преждевозлегания на вечерях, и преждеседания на сонмищах, и целования на торжищах, и зватися от человек: учителю, учителю» (Мф.23:4-7). Итак, когда увидишь, что кто-либо делает такие дела, заботливо ищет славы человеческой и беззаботно преступает заповеди Божии, чтоб угодить людям, то знай, что это прелестник, а не истинный учитель. И Апостол говорит: «идеже в вас зависти и рвения и распри, не плотстии ли есте?» (1Кор.3:3). Плотской же и «душевен человек не приемлет яже Духа Божия, юродство бо ему есть» (1Кор.2:14). Но кто не приемлет Духа Святого, тот явно и не имеет сего Духа в себе, а кто Духа Святого не имеет, тот и не Христов, как утверждает тот же Павел, говоря: «аще кто Духа Христова не имать, сей несть Егов» (Рим.8:9). Слышал, кто Христовы и кто антихристовы? — Можешь отсюда наверное заключить, что внимательные легко могут распознавать добрых и злых. А невнимательные не только других людей, но и самих себя не знают. Ибо когда кто так опутывает себя заботами и хлопотами о житейском, как бы был бессмертен в этом мире, день и ночь занят бывает одними мирскими делами и всякие изобретает способы, как бы побольше разбогатеть, и при этом строит домы добрые и многоценные, набирает множество слуг, коней и мулов, накупает серебряных сосудов, златотканых одежд, дорогих ковров и всякое другое, доставляет себе плотское наслаждение и успокоение, то скажи мне, можно ли показать, что такой знает самого себя? — Нет, чадо мое духовное, нет, наверное не знает он ни себя самого, ни того, что делает. Знает он себя лишь настолько, чтоб сказать, что это он, а не другой кто; но дела его показывают, что он не знает, что он такое есть, не знает своего душевного состояния и не понимает, что делает. Он так живет, как бы был бессмертен; устами говорит: мы нынешни, а не завтрешни; и тут же на деле заготовляет всего так много, что того не израсходуешь и в десятки лет; гласно исповедует, что блага мира сего ничто, а между тем за маленькую какую-либо и ничтожную вещь заводит споры и ссоры с братиями своими; философствует, что он пыль и прах, а между тем всегда одевается пышно, показывая тем, что он гораздо выше всех других людей; слышит Божественное Писание, которое говорит: горе «сластолюбствующим и ласкосердствующим на постелях мягких» (Иез.16:49, Ам.6:4), а сам со всею заботливостию назирает, чтобы кровать его была самая великолепная, постель самая пышная и стол обиловал всякого рода дорогими яствами. И это выказывает он не только пред подобными ему мирянами, но и пред монахами, бывающими у него, которые не только не дивятся всему этому, а напротив, жалеют о тех, кои имеют то, и оплакивают их неразумие, видя, как они величаются тем, от чего следовало бы им наипаче приходить в стыд, именно, что, тогда как братия их бедные или, лучше сказать, сам Христос, алчут и жаждут, они всячески утешничают и, что еще хуже, не чувствуют, что, поступая так, они свидетельствуют о себе, что суть немилосердые лихоимцы и онеправдователи бедных. Скажи же мне теперь, можно ли согласиться, что такой человек знает самого себя, знает, в каком состоянии находится по душе и каким страстям порабощен? Никак нельзя. Нет, не знает он себя, хоть и может ему казаться, будто знает. Но тот, кто не знает самого себя и своего состояния, как может познать другого и страсти его? Как можно, чтоб слепой мог рассмотреть другого и познать, слепой он или видящий? Нет, нет; это невозможно… …Содержи в мысли, то, что преподавали верующим отцы, жившие в оные времена, то же самое преподают и нам наши отцы духовные: те крестили водою и Духом, то же делают и эти ныне; те преподавали Тело и Кровь Христову, то же самое преподают нам и эти. И как у тех, которые тогда крестили и причащали, ничего не было лишнего против нынешних, так у тех, которые теперь крестят и причащают нас, ничего нет недостающего против прежних. Учили те вере во Христа и во Святую Троицу, единосущную и нераздельную, то есть во Отца, Сына и Святого Духа, тому же самому учат и нас ныне духовные отцы наши. Итак, явно из этого вкратце (не пишу всего, чтоб не удлинилось крайне слово мое), то что тогда делали для верных Апостолы и чему учили их, то же самое делают и для нас ныне отцы наши духовные, — разумею, архиереи и иереи, — точь-в-точь тому же, без малейшего недостатка и ущерба, и учат нас они, и наставляют, как и те. Если же они в сем отношении ничем не разнствуют от Апостолов, то они суть сыны Апостолов и апостолы для нас, и те, которые не приемлют их и слов их не слушают, да слышат, что говорит Господь наш Иисус Христос к подобным лицам: «Аминь глаголю вам: отраднее будет земли Содомстей и Гоморрстей в день судный, неже вам» (Мф.10:15; 11:22). Ибо что сказал Он Апостолам: «иже вас приемлет, Мене приемлет» (Мф.10:40), и еще: «слушаяй вас, Мене слушает; и отметаяйся вас, Мене отметается; отметаяйся же Мене, отметается Пославшего Мя» (Лк.10:16), — то относится и к подобным им, преемникам их, и тем, которые теперь живут, и тем, которые будут жить после них. И следовательно, те, которые не приемлют и не слушают их, а отметаются, не приемлют и не слушают Самого Христа Господа, а отметаются Его. Отметаясь же Его, они отметаются и Бога Отца, пославшего Его».

Также добавим, что наставник не должен быть слишком строг и не слишком ласкателен.

Игнатий Брянчанинов (Отечник. Повести из жития старцев… египетских…): «Как не все новоначальные иноки имеют одинаковую ревность духа, не все одинаково обучены благонравию и монашеским правилам: так и не все старцы имеют в одинаковой степени совершенство и опытность. Богатство старцев составляют не седые власы, но плоды обучения в новоначалии, плоды трудов, понесенных в жительстве. «Яже в юности не собрал еси, говорит Писание, то како можеши обрести в старости твоей» (Сир. 25, 5)? «Старость бо честна не многолетна, ниже в числе лет исчитается. Седина же есть мудрость человека, и возраст старости житие нескверна» (Прем. 4, 8-9). Почему мы должны подражать или последовать жительству, должны принимать и усваивать себе предание и наставления не всех старцев, которых голова покрыта сединами, для которых служит свидетельством лишь одна долголетняя жизнь, но только тех, о которых достоверно узнаем, что они в юности отличались жительством достойным похвалы, что они руководствовались в образовании своем не самочинием и пустым гордостным самомнением, но воспитаны по преданию отеческому. Многие — к сожалению они составляют большинство — состарились в теплохладности (Откр. 4, 8-9) и нерадивости, усвоенных ими с юности, но пользуются уважением и доверенностию других не по причине нравственной зрелости, а по причине прожитых ими многих годов. Справедливо может отнестись к ним обличение Господа чрез пророка: «снедоша чуждии крепость его, сей же не разуме; и седины явишася на нем, он же не позна» (Ос. 7, 9). Такие старцы предоставляют вниманию новоначальных не праведность жизни, не назидание словом, или примером, достойным подражания, но одно многолетие. Коварный враг диавол употребляет седины таких старцев к обольщению юных, выставляя юным на вид вышеупомянутое общее уважение, которым пользуются эти старцы: с утонченною хитростию он старается примером этих старцев обмануть и ниспровергнуть даже таких новоначальных, которые способны к достижению совершенства и по собственному настроению и при правильном руководстве; или же он усиливается ввести, при посредстве наставлений и заповеданий, даваемых этими старцами, в нерадение, в душевный недуг, в смертоносное отчаяние. Желая дать опытное доказательство словам моим, излагаю пред вами вкратце недавнее событие. К некоторому старцу, коротко известному нам, отнесся юный инок, очень ревностный по жительству, с целию преуспеяния своего и исцеления. С простотою исповедал он старцу, что его беспокоят плотское вожделение и дух любодеяния: он надеялся найти в молитвах старца утверждение подвигу своему и врачевание от полученных язв. Старец начал упрекать его самыми жестокими словами, объявляя ему, что он, допустив себе искушение таким порочным вожделением, сделался недостойным имени монаха, а достойным всякого презрения; вместо утешения он нанес ему столь тяжкую язву упреками, что монах вышел из келлии старца в величайшем унынии, в смертельной печали, в отчаянии. Угнетенный тоскою, углубленный в помышления уже не об уврачевании страсти, но об удовлетворении ее, он шел; внезапно встречает его авва Аполлос, опытнейший между старцами. По чертам лица и отчаянному виду юноши угадав о внутреннем смущении и тяжком унынии, которыми втайне волновалось сердце, авва Аполлос спросил о причине такого состояния. Несмотря на то, что вопрос был предложен в самых мягких выражениях, юный монах не мог произнести ни одного слова в ответ старцу. Поняв еще яснее, что не без важного основания юноша прикрывает молчанием горькую печаль, которая, несмотря на молчание уст, живо изображалась на лице, авва начал настоятельнее убеждать его, чтоб он открыл причину своего душевного расстройства. Вынужденный убеждениями монах исповедал, что идет в мирские селения, как неспособный, по определению такого-то старца, к монашеской жизни; не имея возможности обуздать похотений плоти подвигом и не находя врачеваний против действий ее, он решился, оставя монастырь, возвратиться в мир и жениться. Святой Аполлос постарался смягчить его самым милостивым словом, уверяя, что и его самого ежедневно беспокоят нечистые помышления и ощущения: тем естественнее подвергаться им человеку юному. По этой причине никак не должно предаваться отчаянию, не должно удивляться, как бы чему необычайному, усиленному действию брани, в которой получается победа не столько подвигом, сколько милостию и благодатию Господа. Старец упросил молодого монаха, чтоб он возвратился в келлию и потерпел хотя один день, а сам поспешно пошел в обитель упомянутого старца. Когда он приблизился к этой обители, то распростер руки горе и произнес следующую молитву, сопровождая ее слезами: Господи! Ты — един полновластный Владыка над тайными силами и немощами человека! един — Ты врач благий, врачующий непостижимо! Обрати брань этого юноши на этого старца, чтоб он научился, хотя в старости, снисходить немощи подвизающихся и соболезновать удобопреклонности юных к страстям. Когда он, воздыхая, окончил молитву, — видит мрачного ефиопа, стоящего против келлии старца и направляющего против него огненные стрелы. Уязвленный ими, старец выскочил из келлии, начал бегать туда и сюда, как бы сумасшедший или пьяный, то входил в келлию, то выходил, уже не мог оставаться в ней спокойно, и, наконец, возмущенный, пошел тем же путем, на который направил молодого монаха. Авва Аполлос, увидев, что старец пришел в положение безумного и беснующегося, поняв, что стрелы диавола, направленные в него, вонзились в его сердце, произвели в нем омрачение ума и невыносимое страстное возмущение в чувствах, подошел к нему и сказал: куда ты так спешишь? Что заставляет тебя забыть степенность, столько приличествующую старцу, и так быстро бежать в беспокойстве, подобно мальчику? Старец, объятый стыдом, не мог дать никакого ответа вопросившему: его обличала совесть, его обличал наружный вид, данный ему порочным возмущением: он понял, что страстное вожделение его сердца угадано, что тайны его открыты авве. Возвратись, продолжал тогда святой Аполлос, в келлию твою, и пойми, что до сего времени диавол или не знал тебя, или презирал. Ты не удостоился сопричислиться тем, которые своим преуспеянием и тщаливостию возбуждают диавола ежедневно бороться и сражаться с ними. После стольких лет, проведенных в молитве, одной стрелы врага, направленной в тебя, ты не мог отразить. Что говорю отразить? ты не мог претерпеть в течении одного дня. Господь попустил тебе подвергнуться этому искушению для того, чтоб ты, по крайней мере в старости твоей, из собственного опыта научился сострадать немощам ближних и снисходить удобопреклонности юных к страстям. Ты, приняв новоначального монаха, угнетенного нападением диавола, не только не утешил, но даже ниспроверг в погибельное отчаяние. Ты предал его в челюсти врага на бедственное снедение. Диавол, без сомнения, не сделал бы на юношу такого жестокого нападения, какого он до сих пор не наносил тебе, пренебрегая тобою, если бы не заметил в душе юноши благого залога, если бы не позавидовал преуспеянию, которое ожидает юношу на поприще монашества. Он поспешил предупредить и превратить это преуспеяние огненными стрелами своими! Очевидно, что он признавал сильным того, на кого рассудил направить сильную брань! Научись собственным опытом сострадать подвизающимся, не низвергать искушаемых в погибель отчаяния, не приводить их в смущение жестокими словами. Их должно ободрять милостивым словом утешения, наследуя заповеданию премудрейшего Соломона: «избави ведомыя на смерть, и искупи убиваемых» (Притч. 24, 11). Должно помнить образ поведения Спасителя, о Котором сказано: «трости сокрушенны не переломит, и лена внемшася не угасит» (Мф. 12, 20). Должно просить у Господа благодати, получивший которую радостно воспевает: «Господь, Господь дает Мне язык научения, еже разумети, егда подобает рещи слово» (Ис.50,4). Никто не мог бы ни избегнуть козней врага, ни погасить, или даже воздержать естественного плотского вожделения, подобного огню пылающему, если бы благодать Божия не помогала немощи нашей, не покрывала и не защищала нас. Теперь окончилось это спасительное смотрение о нас, которым Бог благоволил освободить юношу от пагубного разжжения, а тебя научить состраданию ближним и тому, сколько сильны могут быть вражеские искушения: умолим же Бога общими молитвами, чтоб Он повелел удержать бич, который благоволил употребить для душевной пользы твоей, и чтоб угасил росою Святого Духа Своего огненные стрелы диавола, которым попустил уязвить тебя по моему ходатайству. «Той бо болети творит, и паки возставляет: порази, и руце Его исцеляет» (Иов. 5, 18). «Господь смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит» (1 Цар. 2, 7,6). По молитве аввы Аполлоса Господь отъял искушение с тою же скоростию, с которою попустил его».

Осуждение других людей по причине самомнения.

Выше уже было сказано, что враг внушает мысли осуждения об явных грехах и подозрения о возможных грехах других людей. Что же в нас позволяет врагу подходить с такими внушениями? Ответ прост: все то же самомнение.

Игнатий Брянчанинов (Советы относительно душевного иноческого делания гл.21): «Самомнение начинает проявляться в тайном осуждении ближних и в явном расположении поучать их».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.45): «От самолюбия и самомнения порождается в нас и другое некое зло, причиняющее тяжелый нам вред, именно: строгий суд и осуждение ближнего, по которому мы потом ни во что ставим, презираем и унижаем его при случае. Каковый злой навык и порок, происходя от гордости, ею питается и возращается, и, наоборот, ее питает и возращает; ибо и гордыня наша после всякого действия осуждения подвигается вперед, по причине сопутствующего сему действию самочувствия и самоуслаждения. Давая себе высокую цену и высоко о себе думая, естественно, свысока смотрим мы на других, осуждаем их и презираем, так как нам кажется, что мы далеки от тех недостатков, каких, как нам думается, не чужды другие».

Итак, осуждение может быть по подозрению.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.45): «А тут еще и всезлобный враг наш, видя в нас такое недоброе расположение, бодренно стоит близ и, открывая очи наши, научает зорко смотреть за тем, что делают и говорят другие, делать из сего заключения, какие потому у них мысли и чувства, и по этим предположениям составлять о них свое мнение, чаще всего недоброе, с возведением сей недоброты в закоренелый нрав. Не замечают и не видят эти судьи, что самое начало осуждения — подозрение худобы в других — печатлеется в мысли действием врага, и им же оно потом раздувается в уверенность, что они и действительно таковы, хотя на деле ничего такого нет».

Чем оно характерно и как от этого прельщения избавляться?

Никодим Святогорец (Невидимая брань, там же): «К тому же, когда ты строго судишь о каком недобром поступке ближнего, знай, что какой-нибудь корешок этой же самой недоброты есть и в твоем сердце, которое по своей страстности научает тебя строить догадки о других и осуждать их. Злой человек из «злаго сокровища сердца своего износит злое» (ср.: Мф.12,35). Напротив, око чистое и бесстрастное бесстрастно взирает и на дела других, а не лукаво. «Чисто око еже не видети зла…» (Авв. 1, 13). Потому, когда придет тебе помысл осудить другого за какую-либо погрешность, вознегодуй на самого себя как на делателя таких дел и в том же повинного, и скажи в сердце своем: «Как я, окаянный, находясь в том же самом грехе и делая еще более тяжкие прегрешения, дерзну поднять голову, чтоб видеть погрешности других и осуждать их?» Действуя так, ты будешь оружие, которым злой помысл внушает тебе поразить другого, обращать на самого себя и вместо уранения брата пластырь будешь налагать на раны собственные».

Также осуждение бывает за явные грехи другого человека, и следует знать, что если мы осуждаем, то мы сами соблазняемся и грешим.

Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты, ч.1, Фарисей, ч.2): «Соблазн есть болезненный взгляд на немощи ближнего, при котором эти немощи возрастают до необъятной уродливой величины».

Древний Патерик (гл.9): «Авва Исаак Фивейский пришел в киновию, увидел брата, впадшего в грех, и осудил его. Когда возвратился он в пустыню, пришел Ангел Господень, стал пред дверьми его, и говорил: не пущу тебя войти. Авва умолял его, говоря: какая сему причина? — Ангел сказал ему в ответ: Бог послал меня к тебе, говоря: спроси его, куда велит Мне бросить падшего брата? — Авва Исаак тотчас повергся на землю, говоря: согрешил пред Тобою, — прости мне! — Ангел сказал ему: встань, Бог простил тебе; но впредь берегись осуждать кого-либо, прежде нежели Бог осудит его».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.45): «И тогда, как грех брата будет не тайный, а явный, всем видный, ты старайся причину тому видеть не в том, что внушает недобрая страсть осуждения, а в том, на что может указать братолюбное к нему расположение, и скажи в себе: «Так как брат сей имеет много сокровенных добродетелей, то Бог для сохранения их от повреждения тщеславием попустил ему впасть в теперешний грех или малое время побыть под этим невзрачным покровом, чтоб он и самому себе, пред своими глазами, казался непотребным, и, будучи за то презираем другими, пожал плод смиренномудрия и еще более благоугодным сделался Богу, так что в настоящем случае он получит больше пользы, чем сколько потерпел вреда». Пусть даже чей-нибудь грех будет не только явный, но и очень тяжкий и исходит из ожесточенного и нераскаянного сердца, ты и при этом не осуждай его, но возведи очи ума твоего к непостижимым и дивным судам Божиим и увидишь, как многие люди, бывшие прежде пребеззаконными, потом каялись и достигали высокой степени святости и как, с другой стороны, иные, стоявшие на высокой степени совершенства, падали в глубокую пропасть. Смотри, не подвергнуться бы и тебе такому бедствию за осуждение».

Также осуждение бывает на почве своего мнения о своих добродетелях.

Соловецкий Патерик: «Один старец, столпник, спасавшийся близ Едессы, на вопрос святителя Феодора, епископа Едесского, что заставило его взойти на столп и столько лет на нем подвизаться, отвечал: «Вместе со старшим братом я расстался с миром еще в юности. Сначала три года мы провели в монастыре, а затем ушли в пустыню и, найдя тут две пещеры, поселились: я — в одной, брат — в другой. Время мы проводили в безмолвии, посте и молитве и сходились только в воскресные дни. Такая жизнь в пустыне для меня продолжалась, однако, недолго. Раз, когда мы оба вышли из своих пещер для сбора злаков и кореньев для еды и были на некотором расстоянии друг от друга, я вдруг заметил, что брат мой внезапно остановился, как будто чего-то испугавшись, а потом стремглав побежал и скрылся в своей пещере. Недоумевая, что бы это значило, я пошел к месту его внезапной остановки, чтобы посмотреть, что там такое. И что же? Вижу рассыпанным громадное количество золота. Недолго думая, снял я с себя мантию, собрал в нее неожиданно найденное сокровище и с большим трудом принес в свою келью. После этого, не сказав брату ни слова, я ушел в город, купил там большой дом, устроил в нем странноприимницу и больницу и при них основал монастырь, поместив в нем сорок иноков. Поручив все это опытному игумену и вручив ему на нужды тысячу златниц, другую же тысячу раздав бедным, я снова оставил мир и пошел к своему брату. На пути я начал высокоумствовать и осуждать брата за то, что он не хотел сделать добра из найденного им золота. Когда я подходил к вертепу брата, то помыслы высокоумия и самомнения уже совершенно овладели мной. Но в это самое время является мне Ангел Божий с грозным видом и говорит: «Знай, что все, что ты совершил, не стоит прыжка, сделанного твоим братом через золото, и он несравненно выше и достойнее тебя пред Богом. Ты даже недостоин того, чтобы видеть его, и так будет до тех пор, пока покаянием и слезами не очистишься от греха». После этого Ангел стал невидим, а я пошел к вертепу брата и, к своему ужасу, действительно не мог увидеть его. Много тут я пролил слез, столь много, что пришел в совершенное изнеможение. Наконец, Господь сжалился надо мной, и голос свыше указал мне идти на это место, где теперь видишь меня и где я живу уже сорок девять лет. Здесь только в последнее, пятидесятое, лето Ангелом возвещено мне полное прощение и обещание, что я увижусь с братом в обителях небесных»».

Поэтому следует запомнить, что если мы осуждаем кого-то за грех или подозреваем в грехе, то это является признаком нашей гордости.

Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.1, гл.45): «Потому стой всегда со страхом и трепетом, боясь более за себя самого, чем за другого кого. И будь уверен, что всякое доброе слово о ближнем и радость о нем суть в тебе плод и действие Святого Духа, как, напротив, всякое о нем худое слово и презрительное его осуждение происходят от твоего злонравия и диавольского тебе внушения. Почему, когда соблазнишься каким-либо недобрым поступком брата, не давай очам своим сна, пока не изгонишь из сердца своего сего соблазна и совершенно не умиришься с братом».

Итак, мнение в форме осуждения происходит оттого, что человек видит ошибки других и выносит свое суждение. При этом суждение граничит с осуждением, но не явным, а как бы прикрытым тенью мнения.

Игнатий Брянчанинов (т.5, стр.433): «Самонадеянность и самомнение всегда соединены с тонким, часто не замечаемым, презрением ближних».

Поэтому, не будем прикрываться фразой: «не в осуждение, а для суждения», т.к., зачастую, наше суждение является мнением в форме осуждения.

Исаия Отшельник (Духовно – нравственные слова, сл.29): «Горе нам, что мы судим о людях и не по добродетели, но по своему пристрастному мнению».

Антоний Великий (Добротолюбие, т.1, О доброй нравственности и святой жизни, в 170 главах, гл.29): «Тому, кто не умеет различить, что добро и что зло, не пристало судить, кто добр и кто зол из людей».

Как бороться с осуждениями?

Авва Дорофей (Душеполезные поучения, п.17): «Не желай знать пороков ближнего твоего и не принимай на него подозрений, внушаемых тебе врагом; если же они и возникают в тебе по греховности нашей, то старайся обращать их в добрые помышления».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, гл.45): «Но, брате мой, как враг бодренно следит за тобою, высматривая, как бы посеять в тебе зло, смотри еще паче ты бодренно сам над собою, чтоб не попасть в расставляемые им тебе сети, и как только он представит тебе какой недостаток в ближнем твоем, спеши поскорее отклонить от себя помысл сей, не давая ему засесть в тебе и разрастись, и вытесни его из себя вон, чтоб и следа его не оставалось, заменив его помышлением о добрых свойствах, какие знаешь в ближнем сем и какие вообще уместны в людях, прилагая к сему, если еще чувствуешь позыв произнесть осуждение, ту истину, что тебе не дано на то власти и что, присвояя себе эту власть, ты сам в этот момент делаешься достойным суда и осуждения не пред немощными людьми, но пред всесильным Судиею всех Богом. Такой переворот помысла есть самое сильное средство не к отогнанию только случайно находящих помыслов осуждения, но и к тому, чтоб совсем отучить себя от сего порока. Второе же, тоже очень сильное к тому средство, есть не выпускать из ума памятований о своей худости, своих нечистых и злых страстях и делах, и соответственно тому непрестанно держать чувство своего непотребства. Того и другого, страстей и дел страстных, конечно, найдется в тебе не мало. Если ты не бросил себя и не махнул рукой, говоря: будь что будет, то не можешь не заботиться об уврачевании этих своих нравственных немощей, губящих тебя. Но если ты делаешь это искренно, то у тебя не должно доставать времени заниматься делами других и судебные составлять о них приговоры; ибо тогда, если позволишь себе это, в ушах твоих непрестанно будет звучать: «врачу, исцелися сам; изми первее бревно из очесе твоего» (Лк. 4, 23; Мф. 7,5)».

Феофан Затворник (Сборник проповедей «Слова о покаянии…», Слово в неделю мытаря и фарисея): «Далее фарисей говорит: пощуся дважды в неделю, десятую часть доходов своих раздаю бедным и на Церковь (Лк.18,12). Вот вторая прелесть! Смотреть только на одни дела правые, скрывая от себя самого грехи свои, и в делах пра­вых смотреть только на внешнюю их сторону, не обращая внимания на внутренние чувства и расположения с какими они совершаются. Так по­ступал фарисей и омрачался самомнением. Не делал он правильного осмотра дел своих и не шел в сем деле правильным путем. «Я, — говорит, — то и то добро сделал». Но сколько было случа­ев, в которых не сделал он добра, которое мог и должен был сделать, и сколько было таких, в которых сделал зло вместо добра, — об этом мол­чит, покушаясь скрыть то и от себя, и от Бога. «Остановись, фарисей,— сказать бы ему, — при­помни-ка и всё зло свое и потом, положив на одну сторону добрецо свое, а на другую всю массу злых дел своих, смотри, что выйдет? И наперед можно угадать, что; если б ты сделал так, не повернулся б у тебя язык сказать: «Я не таков, как прочие люди». Если б затем добросовестно обсудил ты, по каким побуждениям делано тобою то малое добро, о котором говоришь, то есть: не по тщеславию ли, не из человекоугодия ли, не затем ли, чтоб вес возыметь и выгод своего положения не потерять, не потому ли, что так сложились обстоятельства, сердце же не лежало к ним — вообще, угождение ли Богу и славу Его имел ты в мысли или себя и свои интересы? Если б обсудил ты с сей стороны свое малое добро, не осталось бы у тебя ничего, кроме опасливого воп­ля: «Боже, милостив буди мне грешному!»». Не сделал этого фарисей и попал в сети самохвальства и за самооправдание покрыт Божием осуждением. Итак, хотите ли, братие, избегать опасного самопрельщения, учитель сему у фарисея по противоположности: не делая того, что он делал, и делая то, чего он не делал. Когда подступит враг и начнет трубить в сердце вашем пред вами, что вы не то, что другие, то и то хорошо делаете, -возьмите вы себя и начинайте водить по всем худым делам своим, толкуя себе; «A это кто сде­лал? А это, кто? А это кто?» Тогда пробудится обличительней голос совести и заглушит это смутное шептание самовосхваления: «Не такой, как прочие!» Если, несмотря на то, сердце все еще будет надыматься самовозношением, обли­чите его самого строгим укором, говоря: «Пусть и было делано какое добро, но ты злыми своими помышлениями все его перепортило и пересквернило то тщеславием, то человекоугодием, то чаянием каких-либо сторонних выгод; если же при совершении каких дел и не было таких чувств, ты теперь сквернишь их и отнимаешь у них все достоинство тем, что надымаешься ими!» Так обличив себя, мы отнимем у себя всякую опору к самооправданию, и нам некуда будет обратиться, как к заступлению единой милости Божией, к которой и начнем нелицемерно вопияв: «Боже, милостив буди нам грешным!»».

Итак, нами кратко рассмотрен вид прелести – самомнение о себе, но есть еще один вид прелести, основанной на неверном отношении к духовной жизни и молитве. Но о ней мы скажем в теме о человеке, в разделе о самопрельщении.