ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений Дмитрия Херсонского
ПЕРЕЙТИ на другие поучения том 3 Дмитрия Херсонского
46. Слово в неделю 19-ю по Пятидесятнице. (Любовь наша к ближним и любовь Божья к нам. «Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд». (Лук.6,36))
41. Слово в неделю 16-ю по Пятидесятнице («Мы же, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами» (2.Кор 6,1))
«Мы же, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами» (2.Кор 6,1).
Так писал св. апостол Павел христианам Церкви Коринфской, а в лице их и нам, как членам единой и той же, святой, соборной и апостольской Церкви. Не повелевает, как посланник Божий, не требует, как апостол Христов, а молит, как искренний и заботливый друг, увещевает, как любящий и попечительный отец, чтобы духовные чада его не утратили того неоценимого сокровища благодати Божией, которое получили они с верою во Христа, и не лишились бы чрез то надежды спасения и вечной жизни: «как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами».
Какую благодать? Благодать искупления нашего от греха, проклятия и смерти, которую приемлем верою во Христа Сына Божия, воплотившегося, пострадавшего и умершего на кресте за грехи наши. Благодать возрождения нашего в новую, святую, бессмертную и вечно-блаженную жизнь, которую прияли в таинстве св. крещения. Благодать освящения нас Духом Божиим на дела благие, на жизнь чистую и непорочную, святую и богоугодную, которая подается нам в таинстве св. миропомазания. Благодать преискреннего, таинственного соединения нашего с Господом Иисусом Христом, как членов тела с главою, как ветвей с живоносною лозою, в таинстве св. причащения. Благодать усыновления нашего Богу Отцу во имя Единородного Сына Его, «дал власть быть чадами Божиими, верующими во имя Его». Благодать во еже (чтобы) быть нам, по слову Апостола, наследниками Богу, сонаследниками же Христу в вечном царствии Божием.
Не вотще (напрасно) приемлется эта многообразная благодать Божия, когда она осуществляется в нашем сердце живою верою, которая свидетельствуется делами благими и богоугодными, жизнью непорочною и святою,—живою и крепкою любовью к Господу, которая в Нем одном полагает всю жизнь свою, всю свою славу и радость, все свое сокровище и утешение,—живым и непоколеблемым упованием на Бога, на Его отеческий промысел о нас в продолжение жизни и на Его благость и милосердие к нам по смерти. Не напрасно приемлется нами благодать Божия, когда она оплодотворяется в нашей воле ревностью и усердием к исполнению всего, чего требует от нас воля Божия, искренним и живым стремлением ко всему, что истинно, что честно, что праведно, что пречисто, что прелюбезно, что доброхвально. Не напрасно приемлется благодать Божия, когда от нее, как доброго и благоплодного семени, произрастают в нашей жизни и внутренней и внешней, в наших помыслах и чувствованиях, желаниях и стремлениях, в наших действиях и поступках духовные плоды—«любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Напротив, совершенно напрасно приемлют благодать Божию те, которые, подобно лукавому и ленивому рабу, скрывшему в землю талант своего господина, «заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода»; которые, то есть, до того ослепляются суетными заботами и попечениями, плотскими утехами и наслаждениями, земными стяжаниями и сокровищами, что забывают вовсе о том бесценном сокровище благодати Божией, которое приняли и приемлют от Господа, как талант, для возделания и умножения делами благими и богоугодными,—о тех великих обязанностях, которые лежат на нас, как на сынах благодати,— о той высокой цели, для которой мы призваны в благодатное царство Христово. Не только напрасно, а в тяжкий суд и осуждение самому себе приемлет благодать Божию тот, кто, дав над собою власть злым похотям и страстям, бесчестит имя Христово своею порочною жизнью, попирает благодать Божию бесстрашным преступлением заповедей Господних, ругается Духу благодати словами и делами злыми и нечестивыми.
Посему-то и нужно нам, братья, прежде грядущего суда Христова испытывать и судить самих себя: так ли мы пользуемся дарованною нам благодатью, чтобы она была плодоносна и растима в нашей жизни, взращивая плоды правды во святыню, и послужила нам во спасение? Сохраняем ли ее целою, как драгоценнейший залог вечной жизни со Христом? Именно, цела ли в нас та невинность, чистота и святыня, которою украсил нас Дух Святой в таинстве св. крещения,—та праведность, которую даровал нам Господь Иисус Христос, умерший за грехи наши и восставший во оправдание наше? Отвергшись всех дел дьявола, т. е. греха и противления воле Божией, своеволия и преступления заповедей Господних, не возвращаемся ли опять к сим делам тьмы и нечестия и не творим ли похотей дьявола во всякой лжи, неправде и беззаконии. Исповедуемая нами св. вера Христова всегда ли служит непреложным правилом нашей жизни, источником и помыслов и чувствований, желаний и стремлений наших, светом и просвещением разума и сердца нашего, руководством во всех намерениях, предприятиях и делах наших, неподвижным основанием всех надежд наших? Обещавшись служить одному Господу Иисусу Христу, не работаем ли более, нежели двум господинам? Не угождаем ли самолюбию, корыстолюбию, памятозлобию, зависти, плотоугодию и иным страстям, которые возбуждают в нас дух злобы своим смертоносным дыханием? Обещавшись исполнять заповеди Господа Творца и Спасителя своего, всегда ли поступаем по этим святым и спасительным заповедям, или же по своим похотям, по влечению страстного сердца своего, по обычаям и правилам мира, в котором царствуют похоть плоти, похоть очей и гордость житейская? Сделавшись причастниками божественного естества, членами святейшего тела Христова, всегда ли соблюдаем себя в чистоте и святыне и не творим ли удов Христовых орудиями греха и беззакония? Уповая во Христе жизни вечной, устремляем ли весь ум и сердце свое к этой нескончаемой и всеблаженной жизни, приготовляясь к мирному исходу из сего мира и к непостыдному ответу на страшном суде Христовом; или же весь ум наш занят непрестанно, все сердце наше наполнено одною суетою настоящей жизни, одними радостями и печалями житейскими?
Не послужит нам в извинение то, что мы крещены и прияли благодать Божию в младенчестве, когда не могли не только сознавать всей важности произносимых за нас обетов, но и отличить десницы своей от шуйцы. Ибо мы воспитаны и выросли в христианстве, в недрах Церкви Христовой, видели много раз совершающееся таинство св. крещения, слышали обеты, которые даются со стороны крещаемого. С самого младенчества нас обучали вере Христовой и заповедям Божиим. С первым лепетом детским мы привыкли произносить святое и поклоняемое имя Господа Иисуса Христа, и пречистой Его Матери; с первым развитием сознания мы узнали, что добро и что зло, что угодно Богу и что противно святой Его воле; едва стали на ноги, мы посещали храм Божий, слышали живоносное слово Господа Иисуса Христа в св. Евангелии, приучались молитве и благоговению пред Богом. Можем ли сказать после сего, что, крестившись бессознательно, мы бессознательно потом и согрешали,—без ведома своего приняли благодать Божию, без ведома и лишились ее своими грехами? Но собственная совесть обличит нас в неправде». Помнишь ли, скажет она, как Ангел Хранитель посредством врожденной стыдливости удерживал тебя, когда ты в первый раз решался сделать какое-либо злое и порочное дело, как многократно ты покушался привести в исполнение свое злое намерение и столько же раз был удерживаем невидимою силою? Но ты произвольно допустил овладеть собою злой похоти и, вместо совета твоего Ангела Хранителя, послушал совета лукавого. Помнишь ли, как после каждого греховного дела я обличала и укоряла, мучила и терзала твою душу? Но ты пренебрег мои обличения и угрозы, старался даже заглушить в себе мой голос. Помнишь ли, сколько раз, укоряемый мною, мучимый страхом суда Божия, ты прибегал к Богу с покаянием, обещаясь не согрешать более, и чрез несколько времени забывал свое обещание, при первом случае увлекался соблазном и предавал душу свою врагу Божию? Так скажет нам, братья, наша совесть, и сделает нас безответными.
Ужели же будем после сего сожалеть о том, что мы родились и выросли христианами, а не язычниками, что в самом младенчестве нас обручили Господу Иисусу Христу, усыновили Богу Отцу и сделали участниками благодатных даров Духа Святаго? Ужели будем роптать на то, что нам не дали вырасти, подобно одичалым язычникам, без познания о Боге, без понятия о добре и зле, без разумения воли Божией и св. Его заповедей, без упования жизни вечной? Напротив, нам должно быть вечно благодарными милосердию Отца небесного, который благоволил нам родиться и воспитаться в недрах Церкви Христовой, от самого рождения нашего усыновил нас Себе и нарек наследниками вечного Своего царствия, даровал нам все средства к тому, чтобы мы богоугодною и благоговейною жизнью в страхе Божием стяжали вечно-блаженную жизнь со Христом в Боге. Для сего дано нам Слово Божие, чтобы оно было светильником ногам и светом стезям нашим на всех путях нашей жизни, чтобы оно просвещало и вразумляло наш разум, укрепляло волю нашу в исполнении заповедей Божиих, охраняло нас от всякого заблуждения и порока, предупреждало во всяком деле указанием того, что есть воля Божия благая, угодная и совершенная. Для сего подается нам благодать Духа Божия, озаряющая нашу совесть, просвещающая разум, оживляющая и воодушевляющая сердце чувствованиями святыми и благоговейными, движущая и направляющая нашу волю и в «хотение и действие по [Своему] благоволению». Для сего дана нам молитва, чтобы мы во всяком искушении вопияли к Богу о помощи, при всяком обуревании страстей просили благодатного успокоения и облегчения, при всяком недоумении и колебании воли своей молились о вразумлении и укреплении свыше. Для сего дано нам покаяние, что бы мы могли очищать все вольные и невольные грехи свои сокрушенным исповеданием их пред Богом, обновлять в себе благодать оправдания и освящения, воссоздать в себе сердце чистое и дух правый, восстановлять благодатный завет сыноположения, в который вступили св. крещением. Для сего Господь Иисус Христос преподал нам Свое божественное тело и кровь, чтобы, приобщаясь им, мы соединялись со Христом и в Нем обретали разум и премудрость, силу и крепость на дела благие, радость и утешение в скорбях и печалях житейских, животворную надежду на любовь и милосердие Отца небесного и сладостное упование жизни вечной. «Ибо явилась благодать Божия, спасительная всем человекам научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (Тит.2,11-13). Аминь.
42. Слово в неделю 16-ю по Пятидесятнице («На многое в нашей жизни мы почти вовсе не обращаем внимания, как на малое и неважное. … Но премудрость Божия заповедует нам: «не будь неразумным ни в большом, ни в малом»»)
В евангельском чтении настоящего дня мы слышали, братья, какая несчастная участь постигла ленивого и неключимого раба, который, получив от господина своего талант, не потрудился возделать его и приумножить, подобно другими рабам, а закопал его в землю. Почему он поступил таким образом? Конечно потому, что почитал данное ему слишком малым, не стоящим трудов и забот возделания, равно и могущий быть прибыток от одного таланта слишком неважным, чтобы много заботиться о нем. Не так ли, братья, бывает и у нас? На многое в нашей жизни мы почти вовсе не обращаем внимания, как на малое и неважное. Опускаем, например, сделать что-либо доброе потому только, что оно, по-видимому, неважно; допускаем или делаем что-либо худое потому, что оно кажется невеликим; не стараемся искоренить в себе какую-либо недобрую привычку потому, что она кажется нам неважною; пренебрегаем свои обязанности потому, что они представляются нам слишком малыми и неважными; откладываем до другого, более свободного времени, которое никогда почти не приходит, какое-либо дело потому, что оно кажется маловажным. И мало ли что делается еще все потому, что кажется невеликим? Но премудрость Божия заповедует нам: «не будь неразумным ни в большом ни в малом», «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю», и потому правило мудрого делать все, не только великое, а и малое с должными вниманием и усердием.
Что надобно обращать внимание на все великое, что нельзя легкомысленно относиться ни к чему важному, это очевидно само собою, это, без сомнения, и делает каждый по мере разумения и сил своих. И самый рассеянный человек приложит, конечно, старание и усердие, когда поручат ему какое-либо важное дело; и самый легкомысленный не вдруг решится на какой-либо явно бесчестный и презренный поступок. Высокого подвига, великого доброго дела не может не сознавать великим, не одобрять в своем сердце и не пожелать даже исполнить его и человек не совсем твердый в правилах добродетели и благочестия, равно как не может не охуждать и не отвращаться какого-либо явного порока или тяжкого греха. Итак, о великом, по-видимому, и без повеления не неразумевает каждый.
Но «не будь неразумным и в малом». Потому, во-первых, что мы не всегда умеем правильно различать великое от малого. Нам представляется иногда великим и важным то, что само по себе не только мало, а совершенно ничтожно по отношению к нашему спасению и вечной жизни. Тебе кажется, например, делом великим приобретение как можно больше сокровищ, чтобы обеспечить жизнь свою на долгое время? Остерегись, это обман и сеть лукавого: «жизнь человека не зависит от изобилия его имения», говорит Господь: «в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» Тебе представляется очень важным приобрести славу, почет и уважение между людьми? Не будь неразумным, это, может быть, только призрак, который исчезнет и оставит тебя во тьме: «горе вам, говорит Господь, когда все люди будут говорить о вас хорошо! ибо так поступали с лжепророками отцы их». Вы дорожите вниманием, расположением и покровительством сильного человека и на этом строите ваше будущее счастье? Остерегитесь: «проклят человек, говорит Слово Божие, который надеется на человека и плоть делает своею опорою: не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения; выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают [все] помышления его» (Пс.145,3.4), а с ним погибнут и все ваши надежды. Так точно и многое, «что высоко у людей, то мерзость пред Богом», а у Бога самая верная оценка всему. С другой стороны, и малым весьма часто представляется нам то, что само по себе велико и важно. Тебе, например, кажется маловажным бросить наобум то или другое слово? Не неразумевай: «от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься», говорит Сам Господь: за всякое праздное слово, (только праздное, не говоря уже о слове злом!), какое скажут люди, дадут они ответ в день суда». Тебе вовсе не представляется виновным какой-нибудь нескромный и соблазняющий взгляд? Но не так судит об этом Господь Спаситель твой и Судья. Аз же глаголю вам, говорит Он: «кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.5,28.). Ты ни за что почитаешь пройти мимо нищего, не обратив на него внимания? Не неразумевай: ты презираешь в лице его Самого Господа Иисуса Христа, который скажет тебе на суде Своем: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Тебе кажется неважным взглянуть завистливым оком на то, что есть у других и чего нет у тебя? Остерегись: у тебя в сердце змея, которая уязвит тебя смертельно; ибо ты преступаешь святую заповедь Творца своего: «не пожелай ничего, что у ближнего твоего», а это подвергнет тебя вечному осуждению. Твоя должность в обществе представляется тебе слишком маловажною? Она даже в презрении у людей? Не неради: в обществе все должности важны и необходимы, и верный в малом поставлен будет над многим. О рождестве Сына Божия Спасителя мира первые услышали от ангелов и первые удостоились поклониться Ему последние, по-видимому, люди в обществе пастухи Вифлеемские, стерегшие ночью свое стадо. В пещерах Киевских нетленно почивают не одни святители и князи, но и смиренные привратники, просфорники и гробокопатели. Что, по-видимому, менее и незначительнее лепты? А и за нее одна вдовица заслужила великую похвалу от Господа. Что малоценнее чаши студеной воды? Но подавший ее во имя Христово, по Его обетованию, не лишится мзды на небе. Итак, остерегайся и малого греха, потому что он, как грех, ненавистен пред Богом. Не опускай сделать во время свое и малое доброе дело; потому что оно, как всякое добро, приятно пред Спасителем нашим Богом.
«Не будь неразумным в малом» и потому еще, что из малого составляется и от малого происходит великое; и самые великие события происходят иногда от самых малых причин. Из малого зерна вырастает большое дерево, из малых капель составляется неизмеримое море, из малых песчинок образуются целые горы. Так в мире вещественном, так и в мире нравственном. Невеликое, по-видимому, дело вкушение от плода познания добра и зла; но оно произвело следствия ужасные, неисчислимые, бесконечные. Невеликим кажется грехом преступить одну какую-либо из малых заповедей; но преступающий одну заповедь преступает весь закон, оскорбляет Законодателя, отвергает власть Его над собою; а потому «кто согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем», как рассуждает св. Апостол. От одного необдуманного слова возникает ссора, потом вражда и ненависть, которые оканчиваются иногда самым плачевным и гибельным концом. От одного неосторожного взгляда возбуждается похоть, которая «зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть». Один своевольный поступок влечет за собою другой; потом образуется привычка, которая быстро вырастает в непреодолимую страсть. Не этим ли путем доходят до совершенного развращения, до полного омертвения духовного, до ожесточения во грехах и конечной погибели? Никто не рождается злодеем, а делаются такими мало по малу, идя по пути преступления заповедей Божиих шаг за шагом, начиная с малого и переходя к большему. С другой стороны, и добродетельными делаются не вдруг, а постепенно. Начните с малого; Бог даст, дойдете и до великого. Привыкните не опускать
никакого, хотя бы и малого, доброго дела; для вас не будут тяжки и великие подвиги любви к Богу и ближнему. «Благо человеку, когда он несет» на себе «иго» заповедей Божиих «в юности своей»: для него «иго Христово» воистину будет «благо, и бремя Его легко».
Итак, не только «о великом», но «и о малом не будь неразумным»; «и в малом, старайся быть верен». Взирай с благоговением на высочайший пример сего попечения не о великом только, а и о малом, который подает нам Сам Творец и Промыслитель всяческих. Что такое наш волос? Но у небесного Промыслителя и «волосы на голове» нашей «все сочтены» и без Его воли «и волос с головы вашей не пропадет». Что значит трава полевая, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь»? Но «Бог одевает» и украшает ее так, «что и Соломон во всей славе своей не одевался так». «Не две ли малые птицы продаются за ассарий?» Но Отец небесный питает и одевает и их, и ни едина от них погибнет без воли Его. Что пред Богом и сам человек? Но Отец небесный не пощадил для спасения его Сына Своего Единородного.
Кто поступает всегда по этому правилу, то есть все— и великое и малое делает с должным вниманием и усердием, не позволяя себе никакого поступка неосмотрительного и легкомысленного; для кого всякое, хотя бы и малое, дело велико уже потому, что оно «добро и приятно пред Спасителем нашим Богом», а всякое недоброе дело низко и бесчестно уже потому, что оно зло пред Богом: тот воистину благий и верный раб; тот услышит от уст Господа своего: «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего!» Аминь.
43. Слово в неделю 17-ю по Пятидесятнице («И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас» (2Кор. 6, 17)»)
«И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас» (2Кор. 6, 17).
Этими словами древнего Пророка св. апостол Павел поучал Коринфских учеников своих избегать общения не только с язычниками, но и вообще с людьми, преданными миру, живущими по плоти, а не по духу, чтобы не заразиться их греховными обычаями, склонностями и привычками, чтобы не увлечься подражанием их безрассудным и беззаконным словам и поступкам. Но это поучение особенно пригодно и нашему времени и нашему обществу.
Все зло в нашем обществе наиболее распространяется через подражание. В этом случае язык наш служит самым легким и удобным, и вместе самым пагубным орудием к распространению зла. Иной и не подумал бы сделать что-либо противное или закону Божию, или правилам св. Церкви; но видит, что делают другие, решается делать и сам. Иному и на ум не пришло бы не только сказать, а и подумать что-либо худое о ближнем своем; но наслушается всяких нескромных, злоречивых и пересудливых речей, начинает и сам злоречить и осуждать своего брата. Таким образом, зло, как смертоносная язва, обходит все общество, заражает непорочные души и убивает их. И, что всего хуже, эта же подражательность и переимчивость служит потом предлогом к извинению и самооправданию нашему, возглавием, на котором успокаивается наша совесть. «Ведь не я выдумал то или другое, так говорят все». Вот обычное извинение самого преступного злословия, которым спокойно позволяем себе, осквернять язык свой и порочить честь своих братьев!
«Нельзя же мне одному показаться странным, идти наперекор общему мнению, общим обычаям и правилам света!» Вот обычное оправдание самых иногда бессмысленных действий и поступков наших. Так составляется так называемое общественное мнение, которое в сущности есть мнение тех, которые умеют говорить громче и дерзновеннее других, и которое чаще всего готово бывает испросить Варавву и осудить на смерть Иисуса. Так образуется так называемый дух времени или, как называют его апостолы, дух века сего, который всегда состоит под обладанием и управлением князя мира сего—духа злобы и который так деспотически обладает людьми, что не смеют противиться ему и такие люди, которые мнятся быть и мудрыми и сильными, что непокоряющиеся ему провозглашаются людьми отсталыми и темными и жалкими. Все это требует от христианина особенной мудрости и крепости духа, чтобы не увлеклось сердце его к чему-либо злому и порочному из подражания людям «творящим» беззаконие, чтобы не преклонился дух его пред кумирами века сего, которых ныне называют передовыми людьми и которые на деле всегда оказываются «вождями слепыми слепых».
Нет нужды говорить, как сильна язва подражательности, как много мы делаем и говорим потому только, что так делают и говорят другие, не рассуждая о том, полезно ли то, или вредно, согласно ли с разумом и законом Божиим, или же безрассудно и беззаконно; как легко распространяются таким образом пороки, переходя от одного к другому, как моровая язва, заражая общество в самом его корне—в молодом поколении, которое так живо увлекается примером старших и так быстро опережает их на пути порока. «Горе миру от соблазнов!» говорит Сам Господь.
Чтобы предохранить себя от этой язвы, первее всего нужно помнить, что единственный пример, которому мы должны и обязаны последовать во всем, есть Сам Господь наш Иисус Христос: «Я дал вам пример, говорит Он, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам». Что нам за нужда в том, что и как делают другие? Мы обязаны делать то, что делал и чему учил Господь Иисус Христос. За поступки других с нас не потребуют отчета; но за наши дела от нас изыщется отчет на страшном суде Христовом. Кто может обязать нас последовать и подражать кому бы то ни было? Но последовать Господу Иисусу Христу и служить Ему мы обязались клятвою, когда крестились во имя Его. «Кто Мне служит, Мне да последует», говорит Господь. Куда приведет подражание людям, мы не знаем; но куда приводит подражание Господу Иисусу Христу, это нам несомненно известно: «где Я, говорит Он, там и слуга Мой будет». Итак, возлюбленный собрат, взирай неуклонно на сей божественный образ воистину святой и богоугодной жизни и не смотри на то, что делают другие. Пусть другие стараются всеми средствами и правыми и неправыми, забывая Бога и совесть, приобрести себе как можно более стяжаний и богатства; ты внимай слову Господа своего: «блаженные нищие духом, яко тех есть царствие небесное»; подражай Тому, «будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою», который на земле не имел, где главы подклонити, но завещал последователям Своим царство. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» Пусть другие всеми силами и средствами домогаются почестей, возвышения и власти между своими собратьями; ты подражай Тому, который пришел на землю, «не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но послужить и отдать душу Свою для искупления многих», который и последователям Своим заповедал: «а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом». Пусть другие ищут веселия и забав, проводят жизнь в удовольствиях и роскоши; нам должно внимать слову Господа нашего: «блаженны плачущие ныне, ибо они утешаться; блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся; напротив горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете; горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лук.6,21.25). Нам должно подражать своему Учителю и Господу, который Сам ради спасения нашего и алкал, и жаждал, плакал и молился. Пусть другие тщеславятся, превозносятся, гордятся, ищут упокоения в мишурном блеске славы человеческой, в обманчивой мечте земного счастья; нам должно искать вышней почести чад Божиих и единой славы, яже от Бога; нам должно внимать Господу, который зовет нас: «придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф.11,28.29). Пусть другие бесстрашно преступают св. заповеди Божии, необузданно предаются похотям развращенного сердца своего; мы должны подражать Господу Иисусу Христу, который говорил о Себе: «ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца»,—который и последователей Своих учил: «если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви». «Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи!, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного». «Я есмь путь и истина и жизнь, говорит нам Господь Иисус Христос: никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Предадим же себя всецело Его водительству, будем неуклонно следовать примеру Его святейшей жизни, идти по Его божественным стопам, и Он приведет нас к небесному Отцу Своему в вечное Его царство.
Когда будем, таким образом, взирать неуклонно на пресвятой образ Господа Иисуса Христа и внимать одному Его божественному Слову, тогда и мнения человеческие и обычаи мира потеряют для нас свою силу. Так называемое общественное мнение изменчиво и непостоянно: ныне восхваляет одно, завтра другое; ныне превозносит до небес того, кого завтра же готово низвергнуть до ада; ныне выдает одно, завтра другое, как потребность времени, как закон и правило жизни; и нет конца прихотливым переменам его. Непреложно, неизменно и вечно одно Слово Божие; посему то только истинно, добро и полезно, что похваляет оно, и то несомненно ложно, бесчестно и вредно, что порицает и осуждает оно. Какая нам польза, если и все будут хвалить нас, но осудит нас Бог? Весь мир не защитит нас от суда Божия, не избавит от осуждения в муку вечную; напротив, он сам осужден будет с князем века сего в геенну. Какой нам вред, если и все осудят нас, но оправдает нас Бог? Самого Господа Иисуса Христа и осуждали, и злословили, и над Ним поругались, и насмехались; дивно ли, что и истинных последователей Его злословят и осуждают? Это верный знак, что они не от мира сего: «если бы вы были от мира, то мир любил бы свое»; но Господь «избрал» их «от мира, сего ради ненавидит их мир». Это несомненное удостоверение, что их ожидает вечная радость и блаженство на небе: «блаженны вы, когда возненавидят вас люди, говорит Господь ученикам Своим, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого: возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах». Не людям угождать должно, а Господу: «если бы я человеком угождал, говорит о себе Апостол Павел, не был бы рабом Христовым.» Не мир может спасти или погубить нас своим мнением о нас, а Господь Иисус Христос: «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, говорит Он нам, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мф.10,32; Марк.8,38). Не по обычаям света будет судить нас Судья всего мира, а по Своему божественному слову: «слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день».
Как бы ни был высок саном своим грешник, на какой бы ни стоял степени величия человеческого, какою бы ни пользовался властью,—но делами своим он сын погибели, и подражать его порокам значит идти за ним в погибель. Един Бог есть бесконечно велик и славен. Власть Его беспредельно выше и заповедь Его обязательнее всякой власти и заповеди человеческой. Нам заповедано почитать сущих во власти, слушать и повиноваться им во всем, что относится ко временной жизни нашей в обществе, что касается обязанностей наших, как членов государства, как сынов земного отечества нашего, но нигде не заповедано подражать их жизни, несогласной с Законом Божиим; напротив, Господь Иисус Христос прямо говорил современникам Своим: «на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; и так всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте ибо они говорят, и не делают» (Мф.23,2.3). Во всем и всегда нам должно помнить и повторять себе, по примеру св. апостолов: «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам». Тем менее имеет для нас значение и силы пример тех самозванных учителей, которые выдают сами себя за светильников просвещения, за образец изящного вкуса и образованности. Один есть истинный свет, просвещающий всякого человека, грядущего в мир, — Господь Иисус Христос и Его божественное Слово. Он один есть вечная истина; Ему одному и должно повиноваться, чтобы наследовать вечную жизнь. Посему нам заповедано «испытывайте духов», т. е. различные мнения и учения человеческие, «от Бога ли они», не слушать и отвращаться тех лживых учителей, «обращающие благодать Бога нашего в [повод к] распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти; дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших; злословят то, чего не знают; таковые бывают соблазном» (Иуд.4.8). Всякое слово, которое слышим, всякое дело, которое видим, должно поверять Словом Божиим, прилагать к закону Господню, который один есть неложное мерило всех деяний человеческих, по которому одному будут судимы и истязуемы все слова и дела наши на суде Христовом.
Но прежде и паче всего надобно отвращать и слух и взор свой от того, что говорят или делают люди, преданные миру, а не Богу, живущие плотью, а не духом; быть глухими ко всем внушениям бессловесных, сожженных совестью человеков и как бы слепыми ко всем беззаконным делам человеческим. «и желающие мне зла говорят о погибели [моей], говорит о себе святой Давид: и замышляют всякий день козни: а я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих». Будь среди мира, как Лот среди Содома, где все беззаконовали, а он один пребыл праведным и делал угодное Богу, где все потом погибли, а он один остался невредимым. Обращай всегда сердечный слух твой к глаголам Божиим и умные очи твои к небу и вечности, и весь мир станет как бы позади тебя, и будешь один пред единым Господом Богом, и никакие соблазны не совратят тебя с пути заповедей Господних. Молись от всего сердца, по примеру древнего Пророка: «не дай, Господи, уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных вместе с людьми, делающими беззаконие, и да не вкушу я от сластей их!» Аминь.
44. Слово в неделю 18-ю по Пятидесятнице («Обязанность благотворения бедным и несчастным поставляется столь необходимою и священною в христианском обществе, что небрегущего об исполнении ее Апостол называет веры отвергшимся и неверного горшим»)
В апостольском чтении настоящего дня мы слышали, братья, апостольское учение о благотворительности к бедным. Св. Павел среди апостольских трудов своих не тяготился и не стыдился сам быть сборщиком милостыни для бедных христиан палестинских, страдавших от притеснений иудеев. И вот, обещаясь быть скоро в Коринфе по пути в Иерусалим, он просит Коринфян приготовить к его приходу, что пожелают они пожертвовать для бедных в Иерусалим. Хотя Коринфские христиане многократно уже оказывали свое усердие в благотворительности святым, как засвидетельствовал и сам Апостол; но между ними могли быть и такие, которые были или слишком расчетливы, или медлительны и недоброхотны в деле благотворения. Посему-то св. Павел, как попечительный наставник благочестия, убеждая Коринфян быть щедрыми и не скупиться в подаянии милостыни, сравнивает благотворение бедным с обыкновенным посевом. Кто сеет, говорит, скудно, у того скудна и жатва, а кто сеет щедро, у того и жатва обильна. Так и в деле благотворения кто более благотворит своим ближним, тому более благодетельствует Бог; кто доброхотнее подает нищему, тому обильнее подается от Бога: «доброхотно дающего любит Бог» и, по мере щедрости его к несчастным, умножает на нем и потомстве его свои небесные благословения.
Если и в те светлые времена Церкви Христовой, когда и вера христиан была живее, и любовь к Господу пламеннее, и усердие к исполнению заповедей Божиих ревностнее, св. Апостол не считал излишним убеждать христиан к доброхотному и щедрому благотворению бедным; то, конечно, не излишне напоминать об этом в наши времена, когда и вера оскудевает и любовь иссякает в христианском обществе.
Почему же обязанность благотворения бедным и несчастным поставляется столь необходимою и священною в христианском обществе, что небрегущего об исполнении ее Апостол называет веры отвергшимся и неверного горшим? Потому, братья мои, что все верующие во Христа, крестившиеся во имя пресвятой и живоначальной Троицы, приобщающиеся животворящего тела и крови Христовой, составляют одно духовно-таинственное тело Христово и связаны между собою, как члены одного живого тела: «мы, многие, составляем одно тело во Христе, учит св. Апостол, а порознь один для другого члены». Итак, эти покрытые рубищами страдальцы, эти с искаженными членами люди, к которым мы страшимся прикоснуться, эти отребья мира, от которых мы отвращаем взор свой, суть не только братья наши по человечеству, но и члены одного с нами живого и живоносного тела Христова. В них не только та же плоть и кровь, та же разумная и богоподобная душа, что и в нас, но они возрождены в той же купели св. крещения, в которой крещены и мы, запечатлены тою же печатью дара Духа Божия, как и мы. Вместе с нами приходят они в дом Отца небесного, как присные чада Его, и с большим, нежели мы, дерзновением могут взывать к Нему: «Отче наш, иже еси на небесех». От единой чаши причащаются и они того же тела и крови Христовой, которых причащаемся и мы. Словом, это те члены тела Христова, которых Апостол называет «царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел». Уже посему одному их нужды должны быть нашими нуждами, их язвы нашими язвами, их страдания нашими болезнями: «страдает ли один член, страдают с ним все члены; дабы не было разделения в теле», говорит св. Апостол. Итак, кто отвращается от несчастного брата своего, члена тела Христова, не отрицается ли тем самым благодати Духа Божия, связующей всех нас во едино тело во Христе? Не отсекает ли самого себя от живоносного тела Христова и от общения церковного? Не делается ли мертвым, отпадшим его членом, сухою, отвалившеюся ветвью? «Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец: не любящий брата пребывает в смерти». «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях: ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел» любви и милосердия христианского «мертва» (1Иоан.4,20;Іак.1,27;2,26). Так рассуждают о сем св. Апостолы.
Нет сомнения, что Отец небесный, равно любящий всех земных чад Своих, мог бы всех и каждого осыпать грудами богатства и сделать счастливыми на земле; но не делает сего потому, что мы созданы не для земли, а для неба; что земное счастье привело бы многих к вечной погибели, а Он не хочет, да погибнет и един от малых сих; что всеобщее изобилие во всем сделалось бы поводом ко всеобщему развращению, ко всеобщему погрязновению в чувственность, к забвению о Боге и неверию, как это и было пред потопом. Земная жизнь наша есть время не только воспитания нашего для неба и вечности, но и время испытания нашего в том, достаточно ли мы успели обучить себя благочестию и любви христианской, и способны ли вселиться и обитать в небесном царстве Божием, где царствует между всеми любовь и мир и радость о Дусе Святе; где нет разделения между моим и твоим, а общее всем блаженство; где несть Иудей и эллин, раб и свободный, богатый и бедный, а все едино в Боге и с Богом. Для обучения сей-то взаимной любви и сему братскому единодушию, для которого нет различия между богатым и бедным, между знатным и худородным, которое в самом последнем из нищих видит своего истинного брата, Господь ведет нас различными путями. Одних наделяет избытком земных благ, чтобы расположить сердца их к любви и милосердию к ближним своим, чтобы связать сердца их с сердцами братьев своих сочувствием и сострадательностью, чтобы дать им возможность посредством земных сокровищ приобрести себе сокровище неоскудеваемое на небеси, «приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители». Другим подает крест злострадания и бедности, чтобы обучить их терпению, кротости и смирению, чтобы связать сердца их узами любви и благодарности с сердцами милующих и благодеющих им. «Богатый и бедный встречаются друг с другом, говорит Слово Божие: того и другого создал Господь», чтобы они, чувствуя себя необходимыми друг для друга, крепче связали себя узами взаимной братской любви о Господе. Видишь ли, возлюбленный, для чего иногда подаются тебе земные блага в избытке, более, чем нужно для тебя одного? Для испытания твоего братолюбия, для обучения сердца твоего милосердию сострадательности к несчастным, для заглаждения грехов твоих милостынями убогим. Если же, наслаждаясь сам дарами благости Божией, ты презираешь, несчастных собратьев своих, не разделяешь с ними подаваемого тебе Богом; то как избежишь участи упоминаемого в притче евангельской богача, который, страдая в пламени адском, просил одной капли воды у бедного, презренного им Лазаря?
Не подумайте, впрочем, братья, чтоб раздаяние бедным своего, приобретенного трудами, было одною тратою, не вознаграждаемою ничем, чтоб это сияние христианской благотворительности не приносило нам самим еще больших и обильнейших плодов, равно как оскудение ее не отражалось бы неблагоприятными последствиями на нас самих. Вспомните, что Сам Отец небесный именует Себя Отцом сирых, Сам Единородный Сын Божий называет нищих Своими братьями, сонаследниками небесного царствия Отца Своего. Посему, кто отвращается от нищего, не отвращается ли от Самого Отца небесного, который есть его Отец? Кто отказывает в помощи своей бедному, не говорит ли Самому Сыну Божию: «отойди от меня?» Кто оскорбляет невниманием своим несчастного, не оскорбляет ли живущего в нем Духа Божия? «Чтоб глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему; ибо он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе грех». Осмелишься ли после сего сказать в молитве своей к Богу: «Отче наш»? Но отвергнутый тобою нищий возопиет на тебя к Богу: не признавай его за сына, ибо он сам не признает меня своим братом. Станешь ли просить чего у Господа? Но презренный тобою нищий возопиет на тебя к Богу: не подавай ему ничего, как и сам он не дает ничего мне. Будешь ли просить у Господа прощения грехов своих? Но несчастный, разоренный тобою должник твой станет и возопиет к Богу: не прощай ему, потому что он сам не прощает мне, предай его во тьму кромешную, как Он заключил в темницу меня, взыщи с него до последнего греховного помысла, как и он хочет взыскать с меня до последнего кодранта. И не здесь ли, братья мои, причина того, что и огромные богатства рассыпаются иногда в прах так быстро, что несчастный богач сам не может понять, как сделался нищим? Не здесь ли объяснение и того, нередкого в жизни явления, что наследники больших стяжаний через несколько времени принуждены бывают выпрашивать себе хлеба насущного? ,
С другой стороны, если Бог есть Отец сирых и нищих, то «благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его». Нет сомнения, что и мы и все стяжания наши в руках Бога всемогущего, правосудного и всеблагого, и Он един «богатит и убожит, смиряет и возносит». Может ли же Он, премилосердый и щедродательный, надолго оставаться у кого-либо в долгу и не воздать сторицею тому, кто из любви к Нему, из послушания слову Его, из повиновения Его св. заповеди, с любовью и усердием благотворит своему ближнему? Если ты имеешь попечение о своем сыне, говорит св. Златоуст, то дай ему свидетельство, что ты оставляешь Бога должником своим, то есть засвидетельствуй многими опытами твоего милосердия и сострадательности к бедным, что ты много дал взаем Богови, и будь уверен, что сын твой не будет забыт пред Богом, получит от Него все с преизбытком. И кто, оказавший помощь бедному, не получал в нуждах своих помощи от Бога? Кто, препитавший алчущих, сам томился когда-либо голодом? Кто, призревший сироту, не видел благословения Божия на доме своем? «Я был молод и состарился, говорит Пророк Божий: и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба: он всякий день милует и взаймы дает, и потомство его в благословение будет. (Пс.36,25.26). Итак, доброхотное, щедрое, добросердечное благотворение во имя Господа Иисуса Христа есть не потеря, а приобретение, приносит не оскудение, а довольство, не лишение, а избыточество: «Бог же силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело». Вот, почему, братья мои, Слово Божие ублажает людей милостивых и благотворительных к бедным своим братьям: «блаженны милостивые, ибо они помилованы будут, говорит Сам Господь. «Блажен, кто помышляет о бедном! говорит Пророк Божий: в день бедствия избавит его Господь. Господь сохранит его и сбережет ему жизнь; блажен будет он на земле. И Ты не отдашь его на волю врагов его. Господь укрепит его на одре болезни его. Ты изменишь все ложе его в болезни его» (Пс.40,2-4). «Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: вот Я! Поистине «блажен, кто помышляет о бедном!» Аминь.
45. Беседа в неделю 19-ю по Пятидесятнице («Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф.7,12))
(Подобная беседа есть п. 34. Беседа в неделю 9-ю по Пятидесятнице)
Случается иногда слышать жалобы, будто евангельские правила жизни так возвышенны, что недоступны почти для немощных сил человека,—так духовны и небесны, что нельзя почти приложить их к обыкновенным условиям человеческой жизни,—так строги и, так сказать, неумолимы, что требуют от человека подвигов и усилий, превышающих его природу. Как несправедливы и неуместны подобные жалобы, очевиднее всего показывает читаемая ныне евангельская беседа Спасителя. В ней Он преподает нам такое правило жизни, которое равно понятно, равно доступно, равно полезно, равно необходимо для всех и всегда; дает такую заповедь, которая пригодна для всех случаев и обстоятельств жизни человеческой, которую везде и всегда легко истолковать себе и приложить к делу. «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Вот эта главная заповедь, о которой Сам Господь сказал: «ибо в этом закон и пророки», т. е. в ней сокращение всего закона, в ней сущность всех наставлений и увещеваний пророческих, так что, исполнив одну эту заповедь, исполнишь весь закон, достигнешь нравственного совершенства и, что дороже всего, будешь сыном Всевышнего. А между тем, что необходимее и, так сказать, неизбежнее в общежитии, что проще и доступнее для всякого, что полезнее и благотворнее исполнения этой святой заповеди?
В самом деле, эта заповедь самая необходимая для всех людей, для всех возможных случаев жизни, для всех возможных, отношений житейских между людьми, живущими в обществе. На чем держится весь порядок общественной жизни нашей? На взаимном уважении, взаимной доверенности, взаимной услужливости, взаимном вспоможении, взаимной снисходительности, взаимном милосердии друг к другу. И наше имущество, и наша честь, и наша деятельность, и самая жизнь наша в обществе зависит от взаимодействия друг на друга всех членов общества. Есть ли такой человек, который мог бы не нуждаться ни в ком, мог бы сам доставить себе все нужное для жизни? Напротив, не каждый ли час, не каждую ли минуту мы нуждаемся в помощи наших ближних, равно как и они имеют нужду в нашей помощи? Все мы непрестанно пользуемся трудами других, а потому и сами обязаны трудиться для других. Пища, которою питаемся, платье, которым одеваемся, жилище, в котором укрываемся от перемен воздушных,—все это делается руками многих, над всем трудились сотни, может быть, тысячи рук наших ближних; за что же мы одни хотели бы быть избавлены от труда для ближних своих? Многоразличные познания, которые так благодетельно влияют на жизнь нашу, приобретены целыми поколениями тружеников; самое развитие и совершенствование духовных сил наших требуют содействия и многотрудных попечений о нас ближних. Словом, все наши потребности телесные и духовные, все наши нужды вещественные и нравственные—все поставляет нас в зависимость от других и все побуждает нас служить со своей стороны другим. Посему-то заповедь Спасителя: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними», есть самая важная, первая и главная заповедь для всякого общества человеческого. Это—главное начало всех правил обязанностей, которыми связуются между собою все члены общества; это корень и источник всех законов и учреждений общественных; это основание силы и могущества, довольства и изобилия, счастья и благоденствия не только целого общества, но и каждого члена общества. Представьте себе, что каждый захотел бы жить только для себя одного, не стал бы делать ничего такого, что нужно и полезно не ему одному, или делал бы то, что приносило бы не пользу, а вред его ближним: не было ли бы такое общество самым злополучным и не был ли бы каждый член его самым несчастным человеком? Итак, благо и счастье даже временной нашей жизни требуют, чтобы мы тщательно исполняли заповедь своего Господа: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».
Притом, эта святая заповедь есть самая легкая к уразумению и самая удобная к исполнению. Для этого не нужно ни особых способностей и познаний, ни даже особенных каких-либо подвигов: делай только то, что можешь, что особенно тебе нравится и приятно, чего желал бы самому себе. Не нужно много думать, что и как ты должен сделать своему ближнему в том или другом случае. Стоит только поставить себя на его место, и собственная совесть, собственное сердце, даже собственное самолюбие истолкуют наилучшим образом, что и как надобно сделать. Вся сила заповеди Христовой состоит в том, чтобы мы не только не делали, а и не желали другим того, чего не желаем себе, а, напротив, и желали и делали бы то, чего желаем самим себе. Ты не любишь, чтобы другие замечали твои слабости, разносили о тебе недобрые вести, насмехались над твоими недостатками? Прежде всего не делай этого сам: не касайся чести твоего ближнего ни словом ни делом, не поставляй его жертвою злоречия и насмешек, «удержи язык твой от зла, и для слов твоих сделай вес и меру, и для уст твоих – дверь и запор», помни оное страшное слово Господне: «кто же скажет брату своему: рака (одно насмешливое слово), подлежит синедриону; а кто скажет: безумный, подлежит геенне огненной». Ты не желаешь, чтобы другие обижали тебя, присвоили себе каким бы то ни было образом плоды трудов твоих? Но прежде всего не делай этого сам: не только не присваивай, а и «не пожелай ничего, что у ближнего твоего». Тебе не нравится, когда другие пересуживают твои поступки, осуждают самые намерения твои, осуждают дела твои? Берегись прежде всего и сам делать что-либо подобное: «не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены. Ибо каким судом судите, [таким] будете судимы». Неприятно тебе, когда другие препятствуют делам твоим, преграждают тебе дорогу к почестям, мешают твоему успеху в чем бы то ни было? Прежде всего сам не препятствуй другим ни в чем, не поставляй преграды их успехам, не затмевай и не уничижай их достоинств и заслуг. Тебе, конечно, было бы весьма прискорбно и тяжело, если бы собратья твои оказывали тебе недоброжелательство, были жестокосерды в отношении к Тебе, отвращали от тебя и взор и слух свой, когда ты обратишься к ним за помощью. Не будь же прежде всего сам жестокосерд к твоему ближнему, не отвращай своего слуха, когда он просит у тебя помощи, не отказывай ему ни в чем, что можешь для него сделать по силам своим. Напротив, ты, конечно, желаешь, чтобы другие благоприятствовали тебе во всем, помогали тебе в нуждах, способствовали к достижению твоих желаний, охраняли тебя от напастей, оберегали от ошибок и опасностей? Споспешествуй и сам подобным образом своим ближним, помогай им со своей стороны во всем и всегда, охраняй их от всего неприятного и злого. Тебе приятно, чтобы другие жили с тобою в мире, согласии и единодушии? Будь прежде всего сам мирен со всеми, не оскорбляй никого ни словом ни делом, будь терпелив, кроток и благ ко всякому человеку. Тебе желательно, чтобы другие были милостивы и снисходительны к тебе, не обличали твоих слабостей и заблуждений, прощали твои вольные и невольные прегрешения в отношении к ним, все покрывали любовью, все делали для тебя по движению искренней, непритворной любви? Будь таков же и сам в отношении к своим ближним: будь милостив и снисходителен ко всем, прощай им от чистого сердца все согрешения их, не мсти им за оскорбления их, не обличай без необходимости недостатков их, поступай всегда и во всем так, как учит и как требует истинная нелицеприятная любовь, которая «долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13,4-7). Неправда ли, братья мои, как не только легко, а и приятно исполнение заповеди Христовой, и как в исполнении одной этой заповеди исполняется весь закон? Не дивно ли, что верное и совестливое исполнение одной этой заповеди могло бы принести людям все счастье, которого они ищут в жизни общественной. Вообразите себе целое общество людей, которые все верно и точно, по чистой совести и от души исполняли бы сию заповедь: не было ли бы это общество счастливейшим на земле? По крайней мере, в нем не было бы тех зол, которые происходят именно от того, что люди делают другим не то, чего желают себе. В нем не видно было бы тех слез и скорбей, не слышалось бы тех воплей и стонов, которые вынуждаются злобою и лукавством, завистью и ненавистью, мстительностью и коварством. В нем судилища не имели бы нескончаемой и тяжкой работы—со всем напряжением ума следить за извитиями лжи и неправды, чтобы освободить истину и невинность от хитросплетенных сетей лукавства и злобы. В нем торжища и стогны(площади) не наполнялись бы бесприютным сиротством, голодною бедностью, изувеченным болезнями убожеством. Можно ли же такие правила и заповеди почитать неудобоприложными к жизни? И не безответно ли виновны мы христиане, если уклоняемся от исполнения такой заповеди на зло себе и другим?
Но как, скажешь, исполнять ее мне одному, когда не исполняют другие? «Человече, скажем словами Апостола, кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает». На нас не возложено обязанности наблюдать за тем, что и как делают, или не делают другие. За их дела не будут ни истязывать, ни судить нас: «каждый бо от своих дел или прославится, или постыдится» на суде Христовом. Сия-то именно погибельная страсть наблюдать за другими, минуя самого себя, и есть тот нечистый источник, из которого текут мутные и смрадные струи злоречия, от которого так бедственно страдают человеческие общества. Мы не знаем ни побуждений, ни намерений, ни целей, почему и для чего другие поступают так или иначе: видим в их действиях только то, что нам кажется, а не то, что есть действительно. И не часто ли бывает, что, осуждая других, мы вменяем им наши собственные мысли и намерения, желаем видеть в них собственное безобразие, хотим отыскать в них собственные пороки? Впрочем, если бы и в самом деле было мало между христианами исполняющих св. заповедь своего Господа, неужели же поэтому не должно исполнять ее и нам? Если бы многие отреклись даже и от веры, ужели потому самому должно отречься и тебе? Господь Иисус Христос говорит тебе, как ученику Своему, который обязан ему послушанием, как другу Своему, за которого положил Он душу Свою: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»; будешь ли после сего ссылаться на других, или выжидать пока начнут поступать так другие?
Если бы, подумаешь еще, если бы можно было быть уверенным, что, делая добро другим, я найду и в них доброжелательство и то же благое расположение в отношении ко мне,—не встречу, по крайней мере, грубой неблагодарности и явного недоброжелательства? Но в таком случае, возлюбленный брат мой, какую же цену имело бы всякое доброе дело твое? «И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даёте тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» (Лук.6,32-34). В таком случае мы все делали бы не для Господа, не для того, чтоб угодить Ему исполнением Его заповеди, а для самих себя, в угождение собственному самолюбию; трудились бы не для неба и вечности, а для покоя плотского в жизни временной; «но сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление». Господь Иисус Христос, преподав заповедь, предлагает награду за исполнение ее на небе, а мы будем искать ее на земле? Он, всемогущий и всещедрый, обещает Сам воздать сторицею за всякую лепту, поданую во имя Его, а мы ждем воздаяния от подобного нам человека, который по самой ограниченности и немощи своей часто не в силах воздать нам и равного? Если бы все дела наши были вознаграждаемы здесь, на земле, то за чем же и для чего мы явились бы на суд Божий? «Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей»: вот, что сказал нам Судия мира, отсылая в огонь вечный, уготованный дьяволу!
Но как, скажешь, делать людям добро, когда за это самое добро часто воздают нам злом? Что же, возлюбленный? Тем лучше для нас. В таком случай мы получим сугубую награду—и за сделанное добро и за претерпенное зло. Тогда только мы и будем сколько-нибудь уподобляться своему Господу и Спасителю, который, вместо подобающей Ему благодарности, претерпел оплевания и заушения, крест и смерть от облагодетельствованных им тварей и рабов Своих. Чем же мы могли бы сколько-нибудь возблагодарить своего Господа и Спасителя за все, что Он сделал для нас, как не благотворением во имя Его и по примеру Его самым недоброжелателям и врагам своим? «Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая». Чем же могли бы мы засвидетельствовать, что дорожим небесным званием сынов Божиих, как не подражанием благости и милосердию Отца небесного? И что были бы мы за сыны Вышнего, если нисколько бы не походили на Отца своего, иже на небесах? «И будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым: итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд».
Но первая, самая важная ступень к этому высшему совершенству есть исполнение простой и легкой заповеди: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Творите так же, и будьте уверены, что нигде и никогда не прикоснется зло к тому, кто не только не делает, но и не желает зла ближнему в сердце своем, и, напротив, нигде и никогда не найдет себе счастья тот, кто хочет создать его на слезах своего ближнего: «какою мерою мерите, [такою] и вам будут мерить». Аминь.
46. Слово в неделю 19-ю по Пятидесятнице. («Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд». (Лук.6,36))
«Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд». (Лук.6,36).
А как милосерд к нам Отец небесный? «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан.3.16). Он столько благ и многомилостив, что «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных», подает нам все и прежде прошения нашего, и даже не ведущим и не почитающим Его «и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши». Он столько долготерпелив и многомилостив к нам, что не только не поражает, но щадит и милует нас и тогда, когда мы согрешаем пред Ним, дерзновенно преступаем святую волю Его, несмысленно оскорбляем высочайшую святость и правду Его, не страшась неприступной славы и величия Его, не ужасаясь страшного прещения гнева Его. Он столько милосерд и непамятозлобив к нам, что прощает даром все грехи наши, не поминает беззаконий наших за одно только покаяние и исповедание пред Ним грехов наших.
Как милосерд к нам и Единородный Сын Божий? Он, Владыка и Творец наш, имея славу и блаженство у Отца Своего прежде сложения мира, ради нас грешных оставил Сию славу, смирил и уничижил Себя до образа раба, до вертепа и яслей, до бедной жизни странника, не, имущего, где главы подклонити. Но сего мало. Он, премилосердый, принял на Себя все грехи и все виды бедствий человеческих, терпеливо и кротко переносил все поругания, страдания и мучения от тех самых рабов Своих, которых пришел облагодетельствовать и спасти от смерти вечной. Имея всю силу и власть единым словом истребить и погубить врагов Своих, Он не переставал благодельствовать им, щадить и миловать их, скорбеть об окаменении сердец их, плакать об угрожающей им погибели и, пригвождаемый ко кресту, молился за Своих распинателей. Он столько милосерд и многомилостив к нам, что, принесши в жертву за грехи наши Самого Себя, предал нам все сокровища благодати Своей, ниспослал нам всесвятого Духа Своего, питает нас Своею плотию и кровью, разделяет со Своими последователями, которых именует друзьями и братьями, всю славу Свою, которую имел Он у Отца Своего прежде сложения мира,— и тогда даже, когда мы противимся святому слову Его, не повинуемся Его заповедям, отвергаемся Его своими преступными делами. Он, премилосердый и незлобивый, не лишает нас благодати Своей, не отъемлет Своего креста и Евангелия, не отрывает от живоносных таинств Своих, долготерпеливо ожидает и милостиво приемлет покаяние наше.
Видишь, возлюбленный, какого милосердия и какой любви требует и ожидает от нас Господь наш, положивший за нас душу Свою! Как отражение высочайшей любви к нам Сына Божия, она должна быть так же самоотверженна, смиренна и незлобива, не искать своей пользы и выгоды, не пренебрегать никакого вида бедности и уничижения человеческого, не смущаться никакою неблагодарностью, ни злобою или ненавистью людскою, не искать и не ожидать ни похвалы, ни воздаяния в этом мире, напротив, любить и самых зложелателей и врагов своих и быть готовою положить душу свою за братию свою. «Если вы любите любящих вас, говорит Господь, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые и вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тём, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники взаймы дают грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего, и будет вам награда великая на небеси, и будете сынами Всевышнего».
Как отблеск долготерпеливой и милосердой любви Божией, и наша любовь должна быть снисходительна к недостаткам своего ближнего, терпелива к его слабостям, милосерда к его немощам, покрывать самые согрешения его, прощать от всего сердца всякое оскорбление и обиду. «Любовь, говорит Апостол, долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13,4-7). «Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром пред всеми человеками. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте,— Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Как отсвет незаходимого света всеобемлющей, всех милующей и всем благотворящей любви Божией, и наша любовь к ближнему должна быть милосерда, сострадательна, долготерпелива, всещедра, готова разделить с нуждающимся все до последней одежды и до последнего хлеба, оказать ему всякую возможную для нас и полезную для него услугу, сделать для него все, чего требует его нужда и что доступно нашим силам. Нам нет нужды знать, от чего несчастлив наш ближний, и не был ли он сам причиною своего несчастья? Довольно того, что он несчастлив, что он имеет нужду в нашей помощи—вещественной или духовной; и мы обязаны подать ему руку помощи, утешить скорбную душу его и словом любви и сострадания, и делом милосердия и благотворения, усладить горесть души его теплым соучастием к его участи, подкрепить веру и упование его братским советом и молитвою, спасти и охранить душу его от соблазнов мира и от преодолевающей силы собственных страстей его.
Такою всеблагою, премилосердою, щедродательною, долготерпеливою любовью возлюбил нас Господь! И вот Он говорит нам: «сие заповедаю вам, да любите друг друга, как Я возлюбил вас; будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд». Это для Меня лучшая благодарность за все Мои благодеяния, лучшее воздаяние за все труды и страдания, которые претерпел Я за спасение ваше. Это и наилучшее благо, которого желаю вам самим; в этом ваше истинное счастье и в настоящей и в будущей жизни. Любите друг друга с такою же чистотою, искренностью и готовностью делать добро всем, с какою Я возлюбил вас. Тогда только вы будете достойны Меня, и будете воистину Моими учениками: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Тогда только будете достойны именоваться сынами и дщерями Отца небесного, который « благ и к неблагодарным и злым». Тогда только будете законными наследниками вечного царствия Божия, в котором обитает одна любовь и мир и радость о Дусе Святе. Тогда только ваше счастье и блаженство верно и непоколебимо на веки — в вечной жизни в Боге и с Богом. «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим». (Иоан.14,23). Настанет время, когда не только все преимущества и все достоинства земные исчезнут, но и «пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится», и вера престанет, и надежда успокоится, достигнув желаемого; одна святая любовь пребудет вечно в Боге и с Богом. Аминь.
47. Беседа в неделю 19-ю по Пятидесятнице (Повседневные искушения в жизни каждого человека)
«И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился» (2Кор. 12:7).
Так говорит о себе св. апостол Павел. Кроме всех бед и напастей, искушений и скорбей, которые терпел он в проповедывании Евангелия Христова, Господь попустил ему подвергнуться еще некоторому постоянному, всегдашнему искушению в собственном теле его, чтобы это искушение постоянно напоминало ему о немощи человеческой, побуждало к смирению и самоуничижению, не давало ему превозноситься чрезвычайными дарованиями, которыми преисполнила его благодать Божия, и великими подвигами, которые совершил он силою благодати Божией. В чем состояло это искушение, мы не знаем; но что оно было нелегко, видно из того, что апостол трикраты молил Господа, да отступит от него; а что оно нужно и полезно для апостола, показал Сам Господь, сказавши на молитву его: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи’ (2Кор. 12:9).
Жизнь и каждого человека не может быть, братие, без искушений. Бывают искушения тяжкие, великие, которые попускаются Промыслом Божиим по особенным, неведомым для нас, намерениям и для особенных целей; но этим искушениям подвергаются преимущественно те, которых ведет Господь особыми путями к высшему совершенству. Есть другого рода искушения – всегдашние, постоянные, не так приметны, но тем не менее тяжелы и прискорбны, которые тем более опасны для нашей веры и упования, для нашей добродетели и чистоты совести и сердца, чем мы менее обращаем внимания на то, чтобы бороться с ними и побеждать их. Мы разумеем многоразличные неприятности, огорчения, досады, без которых едва ли кто проведет и один день своей жизни. Сколько случаев к неудовольствиям и огорчениям в обыкновенной, ежедневной жизни каждого! В семействе и обществе, от врага и друга, от знакомого и незнакомого, с намерением и без намерения, по причинам и без причины огорчения рождаются непрестанно, встречают вас почти на каждом шагу. Вы довольны своим состоянием? Ваши семейные недовольны им и ропщут на вас. Вы желаете добра ближнему? Ближний ваш желает добра только себе одному, а не вам или другим. Вы усердны к делу, желаете трудиться, ожидаете доброго успеха в делах своих? Усердие ваше не оценено, труд не вознаграждается, как должно, успехам ставятся препятствия. У вас спокойно в доме? Вас беспокоят в обществе: добрые желания, намерения и дела не предохраняют вас от пересудов и клеветы, этой обыкновенной язвы общества; бескорыстие вашей дружбы не спасает вас от своекорыстия ваших друзей. Вы воздержны на слово? Невоздержны другие и увлекают и вас в празднословие и злословие. Вы остерегаетесь оскорблять кого-либо? Другие не остерегаются оскорблять вас при всяком случае. И кто исчислит все случаи к неудовольствиям и огорчениям повседневным? Дети для родителей, родители для детей, подчиненные для начальников, начальники для подчиненных, – один для другого вообще, намеренно или ненамеренно, только почти беспрерывно подготовляют новые огорчения и досады.
Из этих-то огорчений и досад слагается тот крест, который мы начинаем нести прежде, нежели умеем понимать его, и слагаем только при гробе, когда перестаем чувствовать. Напрасно стали бы молить Господа, да избавит нас от креста сего, да отступит от нас это всегдашнее искушение, этот воистину аггел сатанин, Господь скажет и нам, как сказал апостолу: довлеет вам благодать Моя. На то и подается нам благодать Божия, чтобы мы переносили все встречающиеся нам огорчения и скорби с кротостию и терпением, с благодушием и покорностию воле Божией, без которой никакое искушение не может постигнуть нас, чтобы в этом горниле искушений очищалась душа наша от живущих в ней греховных склонностей и страстей, чтобы в этом училище непрестанных огорчений и досад мы обучились истинной христианской любви, которая долго терпит и милосердствует, не раздражается и не мыслит зла, которая любит врагов своих, добро творит ненавидящим ее и молится за творящих ей напасть (ср. 1Кор. 13:4–5; Мф. 5:44). На то и оставил нам образ Своей светейшей жизни Господь наш Иисус Христос, который был кроток и смирен сердцем, Будучи злословим, Он не злословил взаимно, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному, да последуем стопам Его (1Пет. 2:23, 21), и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым (Лк. 6:35).
Для преуспевания в этой науке терпения, кротости и любви надобно, братие мои, прежде всего убедиться, что главный источник и корень всех огорчений и досад не вне нас, не в окружающих нас людях, а в нас самих, в нашей страстной природе, и куда бы мы ни удалились от людей, огорчения последуют за нами в самое глубокое уединение. «Когда я был в уединении, – говорит о себе один из великих подвижников, – и мне не на кого было гневаться, я гневался на топор, которым рубил дрова, на сосуд, которым почерпал воду, на прутья, из которых плел кошницы». Такова падшая и страстная природа наша: она не любит сознавать свои слабости и всегда ищет вины их вне себя. Гордый не терпит унижения и если унижается по своей же вине, досадует на других. Тщеславный ищет незаслуженной чести и, когда не получает ее, негодует на других. Своекорыстный везде и все хотел бы обратить в свою пользу, и если не успевает, гневается на других. Ленивый не любит труд и, когда терпит лишения за свою леность, досадует тоже на других. Гневливый раздражается без причины, подозрительный боится призраков, создаваемых собственным воображением, завистливый снедается собственною завистию, плотоугодливый жалуется, что все ему не по вкусу, – и каждый из них досадует не на себя, а на других. Между тем как, если бы они были свободны от страстей своих, были бы свободны и от всех огорчений и досад: И кто сделает вам зло, — говорит св. апостол: если вы будете ревнителями доброго? (1Пет. 3:13).
Потому-то, братие мои, и полезны нам эти малые, но постоянные искушения, что они выводят наружу сокровенные наши недуги, слабости, чтобы мы сами видели, что скрывается у нас в сердце. Если бы у нас не было этих искушений, мы могли бы почитать себя почти ангелами и сами не подозревали бы, сколько зла таится у нас на сердце. Но когда огорчения проникают в нашу душу, когда неприятности житейские начинают, так сказать, пробовать наше сердце с разных сторон, то гнездящиеся в нем страсти обнаруживаются одна за другою, выползают, как змеи, из своего убежища. Кто казался себе кротким, является гневливым и раздражительным. Кто почитал себя не завистливым, не тщеславным, не гордым, не сребролюбивым, не плотоугодливым у того обнаруживается зависть, возбуждается тщеславие, восстает гордость, рождается сребролюбие, развивается плотоугодие. Словом, открывается целое полчище страстей, которые воюют против закона ума нашего и пленяют нас законом греховным (ср. Рим. 7:23), которые ввергают нас ежечасно и ежеминутно в неисчислимые грехопадения – словом и делом, помышлением и желанием.
Не подумайте, братие мои, что эти вседневные и, так сказать, обыкновенные грехи наши – неважны, ибо и за всякое слово праздное, еже аще рекутчеловецы, воздадят о нем слово на суде Христовом (Мф. 12:36). Самое множество их составляет уже такую тяжесть, которая неминуемо повлечет нас во дно адово; ибо в царствие Божие не входит ничего скверного (Откр. 21:27). Самая обыкновенность и беспрестанное повторение их в нашей жизни показывает, что самый корень нравственной жизни – сердце наше – нечисто и развращенно, а только чистии сердцем, те Бога узрят (Мф. 5:8). Всякий грех, как бы ни казался он малым, наносит свою рану распятому за грехи наши Единородному Сыну Божию и делает грешника повинным в крови Его. Истинно велик тот, кто не побеждается этими, по-видимому, малыми искушениями, но сам побеждает их кротостию, терпением, великодушием; кто побеждает благим злое, воздает любовию за оскорбления, благотворением за обиды, благословением за огорчения, молитвою за озлобления.
Не легка, конечно, такая победа над собою: для этого нужно, как учит Сам Господь, отвергнуться себя (ср. Лк. 9:23; Мк. 8:34), т.е. естественной, но пристрастной и нечистой любви к самому себе, прирожденных всем нам греховных склонностей и стремлений, сродных нашему сердцу нечистых чувствований и влечений, нужно сокрушить и победить свое самолюбие, покорить совершенно и всецело свой разум и свою волю всесвятой воле Отца небесного и закону Христову; словом, надобно распять плоть свою со страстьми и похотьми, как говорит св апостол (Гал. 5:24). Такой подвиг, сопряженный с непрестанным противодействием собственным понятиям, склонностям и стремлениям, с непрестанными лишениями, скорбями и болезнями сердечными, не может не приводит в уныние и малодушие. Для сего-то и нужно обращать непрестанно взор свой на распятого за грехи наши Сына Божия, который сам прошел весь путь искушений человеческих, нам оставль образ, да последуем стопам Его (1Пет. 2:21), Тебя огорчают злоречием и осуждением? Но сколько злоречий и осуждений претерпел Господь наш Иисус Христос? Его, святейшего святых, называли ядцею и винопийцею, другом мытарей и грешников; о самых благотворных чудесах Его говорили: Он изгоняет бесов не иначе, как [силою] веельзевула, князя бесовского (Мф. 12:24). Тебя огорчают и оскорбляют словом или делом? Вспомни же, возлюбленный, сколько раз ты сам оскорбил Господа своими грехами, преогорчал любовь Его и благость своею неблагодарностью и противлением воле Его; а Он, милосердый и многомилостивый, доселе щадит тебя, долготерпит о тебе, с любовию ожидает твоего покаяния и готов простить тебе все прегрешения твои: не должно ли и нам простить своему брату всякое согрешение его пред нами? Тебя обижают, притесняют и преследуют? А сколько гонений, озлоблений и мучений претерпел за грехи твои Единородный Сын Божий? Нам ли грешным обижаться, раздражаться и гневаться на ближних наших, чем и как бы они ни огорчали нас, когда Сам Господь славы, распинаемый на кресте, молился за Своих распинателей?
Когда будем, таким образом, вооружив себя силою креста Христова, побеждать все искушения – великие и малые – кротостию и терпением, погашать любовию, непамятозлобием и молитвою все неприятности, огорчения и досады житейские, то и без особенных великих и тяжких испытаний пройдем путь жизни нашей со Христом и внидем, наконец, в радость Господа Своего. Аминь.
48. Слово в неделю 20-ю по Пятидесятнице. (Почему ж не должно скорбеть об умерших?)
«Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь» (Лук.7,13).
В читаемом ныне Евангелии мы слышали, братья, весьма трогательную и поучительную повесть.
Господь Иисус Христос, сопровождаемый учениками Своими и народом, входил в некий город называемый Наином. Во вратах города Его встретило самое печальное зрелище: выносили на погребение умершего юношу, единственного сына бедной вдовицы. Жестокая, безутешная скорбь бедной матери, лишившейся единственного сокровища сердца своего, единственной надежды и опоры своей старости, не могла не привлечь к себе сострадательного взора премилосердого Господа: «увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь». Вслед за сим Он остановил несших погребальный одр и воззвал тем всемогущим, божественным гласом, которого слушают небо и земля и преисподняя, услышат некогда и «все, находящиеся в гробах», «и, услышав, оживут»: «юноша! тебе говорю, встань! Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его [Иисус] матери его». Кому и из нас, братья, не доводилось быть, если не в таком же, то в подобном состоянии, в каком находилась вдовица Наинская? Кому не доводилось терпеть самые дорогие утраты и проливать над могилами самые горькие слезы? Кто не провожал ко гробу отца или матерь, сына или дочь, мужа или жену, брата или сестру, друга или благодетеля? В подобных случаях мы не вправе ни ожидать ни желать, чтобы Господь воскрешал наших умерших: ибо это противоречило бы закону правды Божией, по которому всем нам «положено однажды умереть», по которому не изъят был от смерти никто из святых, даже Сама препрославленная и превознесенная паче всех Матерь Божия. Но для всех подобных случаев нам осталось, как некое драгоценное наследие, божественное слово Господа и Спасителя нашего: «не плачь». Сие-то животворное и утешительное слово и завещали нам св. апостолы в наше неотъемлемое достояние: «не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды» (1Фесс.4,13).
Почему ж не должно скорбеть об умерших? Потому, что мы, христиане, «а живем ли―для Господа живем; умираем ли―для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, ―[всегда] Господни» (Рим.14,8). Ибо почему мы живем? «Бога повелением»,—Бога всеблагого и любвеобильного, который восхотел, чтобы разумные твари наслаждались причастием Его жизни и радости, Его славы и блаженства: «и создал человека из праха земного; не много Ты умалил его пред Ангелами: поставил его владыкою над делами рук Твоих». Почему мы умираем? «Бога повелением»,—Бога правосудного, который не мог оставить без наказания своевольного преступления вечного закона правды Своей, и наказует его смертью; Бога всеблагого и милосердого, который, и наказуя, милует, и поражая, щедрит, в самом наказании подавая надежду избавления и спасения смертью Единородного Сына Своего; Бога премудрого, который самую смерть обращает в средство избавления от тягостной и прискорбной жизни на земле, проклятой в делах рук человеческих, от бренной, многоболезненной плоти, в которой «не живет доброе», а живет «иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного», Бога спасающего, который посредством самой смерти претворяет смертное и бренное естество наше в бессмертное и нетленное, приводит нас к новой, лучшей и вечной жизни. Тут ли скорбеть, когда, таким образом, совершается над умирающим великое таинство правды и милости, премудрости и благости, всемогущества и любви Божией, когда смерть человека, претворенная крестною смерть за нас Богочеловека, Единородного Сына Божия, есть уже не казнь, а прехождение от худшего к лучшему, от скорбей и печалей земных к радости и блаженству на небе?
А разве не тягостна, скажешь, разлука с милыми и дорогими нам существами, не болезненно расторжение нежнейших уз, которыми связуемся с людьми, близкими нашему сердцу? Была бы, возлюбленный, ужасна для нас сия разлука, если бы она постигала нас внезапно, неожиданно. Но тут какая внезапность? Мы давно предупреждены на сей случай. Нам давно известно, что всем нам «положено однажды умереть», что день смерти нашей приходит «как вор ночью», когда менее всего ожидаем его; что умирают не одни престарелые, а и юноши и дети, которых приемлет к себе Господь, «чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его»; что время сожительства земного, будь оно велико или мало, равно ничтожно пред ожидающею нас вечностью. Была бы нестерпима для нас сия разлука, если бы нам было вовсе неизвестно, куда отходят от нас умирающие братья наши. Но тут какая неизвестность? Мы знаем, что умирая, они не погибают и не исчезают, «якоже не бывше», но, когда тело их возвращается в землю, от которой взято, «дух» их «возвратиться к Богу, который и дал его»; что в предуставленный Богом день и самые телеса их восстанут, «тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие». Нам известно, что не какая-либо враждебная сила восхищает их от среды нас, но за ними приходит и их приемлет к Себе Господь наш Иисус Христос, по Своему обетованию. «Я иду приготовить место вам, говорил Он, отходя от нас к Отцу Своему: и когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Нам открыто Духом Святым, что не в чуждую и безвестную страну, и не в чуждое и неведомое общество отходят от нас умирающие, а в дом Отца нашего, иже на небесах, в сообщество ангелов и святых Божиих человеков, где торжествуют со Христом лики всех от века благоугодивших Богу, где достойные того «всегда видят лице Отца Моего Небесного». Оплакивают ли странника, из далекого и тяжкого странствования возвращающегося под родной кров, где ожидают его все утехи родственной любви и дружбы? Скорбят ли о воине, после долгой и тяжкой брани возвращающегося под сень мира и тишины в любезном ему отечестве, в кругу сродников и друзей его? Приятно детям видеть лице Отца своего, приятно беседовать лицом к лицу с другом и благодетелем, сколько же вожделеннее и утешительнее душам усопших братьев наших быть в присутствии великолепной славы Божией, видеть пресветлое лицо Господа Иисуса Христа, зрением которого не насыщаются и очи ангельские, слышать Его божественные глаголы, которые «суть дух и жизнь», от которых и грубые, плотские люди приходили в восторг и умиление, забывая о пище и сне. В этом сопребывании с Господом и состоит истинная жизнь духа, вечная радость сердца, вечное блаженство души, любящей Господа. Приятно и для нас быть в кругу людей добрых, благочестивых, просвещенных; сколько же приятнее для душ усопших находиться в сообществе святых, исполненных любви и милосердия, просвещаемых преизбыточествующею благодатью Духа Святаго, сияющих светом славы Божией? Сия-то небесная беседа может воистину просветить разум, оживить сердце, насытить душу, привести в восторг небесный, неизъяснимый. «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели».
Но я, скажешь, скорблю и сетую о том, что не знаю, сподобит ли Господь милости Своей умерших сродников моих, и не будут ли они по грехам своим низведены на место мучения? Справедливо скорбеть о согрешающих братьях наших и тогда, когда они живут еще между нами; потому что каждый грешник мертв пред Богом. Еще справедливее скорбеть о тех грешниках, которые до смерти не успели сотворить плодов достойных покаяния, загладить и искупить, по возможности, согрешений своих делами благочестия. Но несправедливо скорбеть, как не имущим упования, несправедливо отчаиваться в Божием милосердии. Для сего-то и дано св. Церкви право и власть «творить молитвы и моления» за усопших, которые приносят душам их отраду и утешение. Бесплодны сии молитвы только для тех, которые отделились духом и сердцем своим от Церкви Христовой и умерли, не требуя от нее благодатного напутствия в жизнь вечную, без веры в Искупителя мира Иисуса Христа, без раскаяния во грехах своих, без благонадежного упования жизни вечной. Души таких людей неспособны согласовать свои мысли и чувствования с мыслями и чувствованиями св. Церкви, дышать тем духом веры и преданности воле Божией, которым дышит она, молиться с тем живым упованием на милосердие Божие с каким молится она; потому и не могут пользоваться плодами веры и молитвы церковной. Но для умерших в живом союзе со св. Церковью, с верою в Господа Иисуса Христа, с искренним раскаянием во грехах своих, с неотступным упованием на милосердие Божие и вседовлеющую силу крестных страданий и смерти Сына Божия, не отъемлется надежда помилования и спасения, доколе страшный суд Божий не отлучит козлищ от овец на всю вечность и не предаст плевелы на сожжение в геенне огненной. Дотоле, хотя бы и грешен был умерший брат твой, не отчаивайся, возлюбленный, но молись о нем с упованием. Ибо Сам Господь сказал: «и если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю». Молись вместе с Церковью об усопших братьях твоих, по заповеди Господней. Сладчайшим именем Ходатая и Споручника спасения нашего Иисуса Христа умоляй Отца небесного о прощении их согрешений; ради святейшей жертвы тела и крови Сына Божия, приносимой за грехи наши в храме Божием, проси им милости Божией, царства небесного и оставления грехов.
Но будет ли, скажешь, моя молитва благоугодна пред Богом и полезна умершему? Всякая молитва о спасении нашем и ближних наших есть самая благоугодная пред Богом; ибо Он «всем хочет спастись». Этого требует Его бесконечная любовь к человеческому роду; в этом состоит Его вечная слава; для этого приходил на землю, страдал и умер на кресте Единородный Сын Его. Посему не может быть сомнения и в том, что молитвы наши будут полезны душам усопших братьев наших, если будем молиться так, как научает молиться Слово Божие.
Будем, во-первых, молиться в духе истинной веры, с живым упованием на милосердие Божие и на силу крестной смерти Сына Божия, Спасителя мира. «Аминь глаголю вам, говорит Сам Господь: и всё, чего ни попросите во имя Мое с верою, получите». Истинная, живая вера имеет непостижимую, чудодейственную силу; для нее нет ничего невозможного: «все возможно верующему», свидетельствует Сам Господь. «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам», сказал Господь жене хананейской, просившей Его об исцелении своей дочери; но когда жена сия, движимая живою верою, возопила: «так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их»; тогда Господь сказал ей: «о, женщина, велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему!» Чего же не может испросить у Господа крепкая вера наша для отрады и упокоения душ усопших братьев наших, которые по благодати св. крещения, по тайнодейственной силе причащения тела и крови Христовой, по вере в Сына Божия, Господа Иисуса Христа, «не чужие и не пришельцы», в дому Божием, «но сограждане святым и свои Богу?»
Будем, во-вторых, молиться об умерших с истинною, сердечною, христианскою к ним любовью, с горячим желанием мира, покоя и блаженства душам их. Единодушная, растворенная братскою любовью молитва особенно приятна пред Спасителем нашим Богом; ибо Он Сам сказал: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Пусть душа твоя сольется, так сказать, любовью в один дух с душою умершего брата твоего, перельет в нее твою веру, твое упование, твою молитву, твое желание спасения ей, согреет ее духом любви и молитвы, укрепит ее надеждою спасения и вместе с нею повергнется пред Господом и Владыкою живых и мертвых и будет просить Его о помиловании. Такое нужное, дружественное, братское расположение душ наших к умершим братьям нашим может ли не быть благоприятно Тому, который первым признаком веры и любви к Самому Себе поставил взаимную любовь нашу между собою, который заповедал нам любить ближних своих, как самих себя, любить искренно и всей душою, любить и в жизни и по смерти, который Сам до того возлюбил нас, что пролил за нас кровь Свою на кресте и положил Свою душу.
В этом-то, братья мои, молитвенном общении веры и любви с умершими и состоит истинное, высочайшее утешение наше в разлуке с ними. Не утешение ли, в самом деле, быть душою и сердцем, мыслью и желанием, всеми помыслами и чувствованиями с горячо любимым человеком, быть не где-нибудь, а пред лицом Отца небесного, в кругу св. ангелов и прославленных Богом духов праведников, быть с ним на небе? А мы действительно бываем там всякий раз, когда возносимся к Отцу небесному на крылах благоговейной, сердечной молитвы.
Тем же, братья мои, утешайте себя в словесах сих: «не хочу же оставить вас в неведении об умерших, дабы вы не скорбели». Аминь.
49. Слово в неделю 20-ю по Пятидесятнице. («Да не смущается сердце наше и тогда, когда провожаем в могилу юных, едва расцветающих для жизни»)
«Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь» (Лук. 7,12.13).
Тяжело смотреть на гроб всякого человека; потому что при одном взгляде на гроб сама собою представляется мысль о краткости и бренности человеческой жизни, о той же участи, ожидающей и каждого из нас. Но при гробе молодых летораслей человечества, которые, едва расцветши для жизни, посекаются рукою смерти, эта мысль о краткости жизни претворяется в чувство скорбное, тяжелое, безотрадное. В самом деле, для чего бы и изводить человека на свет, если он должен возвратиться отсюда, не свершив своего поприща, не успев ни потрудиться для жизни, ни насладиться жизнью? Для чего и даровать чад, если этот дар должен быть возвращен в то время, когда он становится особенно дорог и любезен, особенно важен и необходим родителям? Чувствуем, братья мои, что подобные вопросы тяжким бременем лежат особенно на сердце тех, которые сердцем родительским оплакивают преждевременную кончину почивших чад своих. Но св. вера наша дает нам право сказать и им утешительное слово Христово: «не плачь».
И во-первых, самая смерть, безотрадная для неверующих, страшная и ужасная для нечестивых, не такова для верующего христианина. Господь наш Иисус Христос Своим крестом и воскресением сокрушил печати, под коими хранилась тайна загробной участи человека. Завеса, скрывавшая от нас небесное святое святых, расторгнута, и нам дано прозревать сквозь призрак смерти в тайну новой, блаженной жизни. Мы твердо знаем, что гроб, мрачный и безотрадный для неверующих, есть мирное ложе для утружденной плоти христианина, которая, по гласу архангела, восстанет в новой силе в день будущего воскресения; что это бренное тело, которое мы скрываем в землю, есть семя, которое вверяется ниве Божией на всю хладную зиму настоящего бытия человечества на земле до будущего обновления всего мира и которое воскреснет тогда нетленным и славным, сообразным телу славы Самого Господа Иисуса Христа: «сеется в тление, говорит Апостол, восстает в нетлении, сеется в уничижении, восстает в славе, сеется в немощи, восстает в силе, сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1Кор.15,42-44). С другой стороны, смерть христианина, когда бы и где бы она ни пришла к нему, не есть какое-либо внезапное нападение врага, а давно обещанное и всеми ожидаемое посещение Господа. Помните ли, что говорил Он ученикам Своим, когда разлучался с ними, идя на вольные страдания? «Я иду приготовить место вам, и когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Итак, что ж неожиданного, если тот или другой вземлются из среды нашей? За ними приходит и их берет к Себе Сам Господь, по Своему обетованию. Кто ж не послушал бы гласа Его, отрекся бы идти по зову Его? «Приду и возьму вас: приходит и берет, — берет того, кого избирает Его недоведомая для нас премудрость, кого восхочет Его неисследимая любовь и благость. Что страшного и прискорбного, когда ближние наши перестают жить с нами, скрываются от очей наших и кажутся как бы несуществующими?
Они переселяются, по зову Господню, в обители Отца небесного, перестают жить видимо с нами, чтобы жить всегда с Господом и св. ангелами. Кто ж не восхотел бы променять бренное жилище свое на обители небесные и, вместо общества человеческого, вступить в сообщество ангелов и Самого Господа? «Возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Итак, провожая ближнего нашего ко гробу, мы провожаем утружденного странника в его небесное отечество, скитающегося вне дома отеческого сына к его небесному Отцу, званного гостя на брачное торжество.
Так; но не бывает ли смерть для некоторых, очевидно, преждевременна? Зачем умирают юные, которым, по всем соображениям нашим, надлежало бы жить еще долго? Зачем умирают лучшие, которым и должно бы жить долее других? Но это значит только, братья, что наши мысли далеко отстоят от мыслей Божиих и соображения наши от советов Его премудрости. И жизнь и смерть наша в руках Господа и Владыки живота нашего; «а живем ли―для Господа живем; умираем ли―для Господа умираем, и потому, живем ли или умираем, ―[всегда] Господни». Можно ли после сего назвать преждевременною смерть, хотя бы она постигла кого и в самом раннем возрасте? Неужели любовь Отца небесного, которая не хочет смерти и самого грешника, призвала бы человека в другую жизнь, когда для него было бы нужнее и полезнее оставаться здесь? Неужели премудрость Божия, «определившая времена и сроки Своею властью», попустила бы кому-нибудь умереть не вовремя? Неужели Всеведущий и Всемогущий, у которого не только сроки нашей жизни, но «и волосы на голове все сочтены», не мог бы продлить времени жизни для кого-нибудь, если бы Его премудрость и благость находила это полезным? Испытывать нам, почему одному дается прожить на земле более, другому менее лет, было бы дерзновенное посягательство познать неисповедимые судьбы Божии, которые остаются тайною для самих ангелов. Впрочем, Слово Божие открывает и нам некую часть этой тайны. «Восхищен», говорит Премудрый о преждевременной, по-видимому, смерти человека праведного: восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его: ибо душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия» (Прем. Сол.4,11.14). Земная жизнь наша есть время воспитания для жизни вечной, есть время странствования и странничества для приготовления к возврату в небесное отечество. Но в это вечное отечество наше, в дом Отца нашего нам должно явиться с душою непорочною, с сердцем чистым, которое одно достойно узреть Бога, в той одежде оправдания, в которую мы облекаемся в таинстве св. крещения. Но, братья мои, кто из нас не знает, как трудно соблюсти в невинности душу свою среди окружающих ее соблазнов! Сколько преткновений и соблазнов угрожают добродетели человека на пути жизни! Юность, боримая собственными страстями, мужество, обременяемое заботами и попечениями, суетою и прелестями мира, старость, подавляемая собственными недугами, окружающий нас мир, во зле лежащий и ко злу влекущий,—все так сложилось в этой жизни, что постоянною только борьбою, непрестанными усилиями можно сохранить свою невинность или возвратить ее путем слезного покаяния. И не чаще ли всего видим, что первый шаг из состояния детства бывает уже шагом к заблуждению и пороку, первый вихрь страсти увлекает сердце в погибель? И не бывает ли часто одно позднее и бесплодное раскаяние плодом всей долговременной жизни? Кто из проживших долгое число лет не пожелал бы искренно, чтобы многие, многие дни и годы жизни его были изглаждены навсегда из книги жизни? Кто не пожелал бы перед смертью возвратиться опять в то состояние, когда сердце, не вкусившее горькой сладости порока, не знало различия между добром и злом, и сделаться младенцем о Христе? Итак, не стократно ли блаженнее нас те, которые оставили свет, не потеряв в нем своей невинности и чистоты? Они не насладились вполне всеми благами жизни? Но можно ли сожалеть о благах земных в обителях Отца небесного? Не вкусили приятностей жизни? Но скольких избежали бедствий, печалей и скорбей?
Итак, да не смущается сердце наше и тогда, когда провожаем в могилу юных, едва расцветающих для жизни: «чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его: ибо душа его была угодна Господу».
Но как, скажешь, не смущаться, когда умирающие в юных летах суть наши кровные дети, утеха нашей жизни, опора нашей старости? Нельзя не сознаться, братья мои, что такие утраты не могут не исторгать воплей скорби из сердца родительского, и требовать в сем случае совершенного спокойствия и равнодушия значило бы требовать невозможного. Но вера христианская подает нам утешение и в этой безутешной для неверующего скорби, в Слове Божием есть врачество и для этой палящейся раны. Что такое дети? Это дар Божий, в чем сознаются, конечно, и сами родители, и притом, такой дар, который и дается здесь, на земле, только на время, потому что мы и сами существуем здесь только на время. Дарованное во всяком случае принадлежит Даровавшему, и Он властен во всякое время востребовать дар Свой, когда Ему угодно. Кто же может и кто дерзнет пререкать Его святой воле? «Господь дал, Господь и взял: да будет имя Господне благословенно!» (Иов.1,21). Буди благословенно имя Господне и за то, что Он дарует смертным быть и нарицаться отцами, этим священным именем, которое принадлежит Ему единому. Буди благословенно имя Господне и за то, что Он дает насладиться первою невинною улыбкою младенца, утешаться чувством родительским, хотя на краткое время, тем паче на несколько лет. На земле и не может быть утешения вечного; во временной жизни нашей все временно, непостоянно, скоротечно, все проходит быстро и улетает безвозвратно. С другой стороны, для чего даруются дети? Даруются, во-первых, в утешение родителям, и благочадие есть одна из наград добродетели, есть благословение Божие, которое почиет преимущественно на главе праведника; ибо о человеке богобоязненном говорит Пророк Божий: «жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей». Но, братья мои, как часто и самое это благословение Божие становится искушением нашей немощи! Как часто, утешаясь даром, мы забываем о Даровавшем его, наслаждаясь временными утехами, совершенно забываем о вечном утешении царствия Божия! Как часто пристрастие к детям вовлекает нас в безмерные заботы и попечения, из-за которых забывается попечение о собственной душе, побуждает изыскивать и употреблять такие средства к обогащению, которые обременяют нашу совесть тяготою греховною! Дивно ли же, что Господь Бог исторгает из рук наших дар Свой, столько для нас опасный, потерею чад напоминает нам о Самом Себе, переселением в вечность как бы части нас самих отторгает сердце наше от земного и временного, возвышает к небу и вечности, где наше вечное жилище? Тяжело терпеть сии утраты? Но без сего не было бы и терпения, не было бы и награды за терпение. Приметьте же, возлюбленные, сколько любви и благости и в самой карающей деснице! Господь отъемлет то, что Сам же даровал нам, а нам уготовляет награду за терпение и покорность Его св. воле, как бы за какой-нибудь чрезвычайный и особенный подвиг для Него! Отъемлет дар Свой временный, а нам обещает и подает за то утешение вечное; «и немного наказанные, они будут много облагодетельствованы». Поистине, «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает!»
Но для одного ли утешения родителям Господь дарует им детей? Нет; с этим даром на них возлагается священнейшая обязанность воспитать детей своих в благочестии и страхе Божием, соблюсти сердце их от обольщений порока, представить их Богу чистыми и непорочными. «Вот я и дети, которых дал Мне Бог»: вот, что должны сказать некогда родители о детях своих пред лицом Сердцеведца Бога! Кто ж не знает, как трудно выполнить совершенно этот священнейший долг родительский? Сердце юноши при всей кажущейся мягкости так своенравно, так доступно всякому искушению, так скоро и легко увлекается всяким ветром, что одна токмо всемогущая сила Божья может соблюсти его в непорочности. Оказывайте ему снисхождение,—он употребит его во зло, сделается своевольным и своенравным; употребите строгость,—она произведет в нем скрытность и лицемерие, хитрость и лукавство, ожесточение и упорство. Самый избыток любви родительской нередко служит поводом к распущенности и распутству. Самое нетерпеливое желание видеть их счастливыми бывает иногда причиною их истинного несчастья. Не часто ли видим, что и при бдительности родителей дети успевают сделаться худыми? Что ж сказать о том, когда они оставляются собственному произволу, без должного надзора и руководства? Потому-то и бывает иногда, что родители принуждены бывают оплакивать живых детей своих более, чем умерших, или же готовы бывают отречься от порочных чад своих; что ж скажут, что будут чувствовать эти несчастные родители, когда Господь востребует от рук их детей, которых Он даровал им для сохранения? Дивно ли же, что Господь, провидя нашу неспособность к соблюдению чад своих, приемлет их к Себе? Можно ли пожелать им лучшего покровителя и наставника? Итак, не менее должно благодарить Господа при отъятии чад, как и при их даровании: «Господь дал, Господь и взял: да будет имя Господне благословенно!»
Горестна разлука? Но она временна: пройдет несколько времени, и мы сами переселимся туда же на вечное свиданье. Но и на это краткое время разлуки Господь не оставил нас без утешенья. Ибо чего желалось бы вам для утешенья? Взаимной беседы? Она есть. Это св. молитва за умерших. Чем усерднее и пламеннее молитва, тем она ближе соединяет нас с умершими; и, без сомненья, когда мы молимся здесь, умершие не остаются безмолвными там. Хотелось бы обрадовать иногда любимое дитя подарком? Пошлите ему туда чрез руки бедных. Это такие посредники, которые все, поданное вами, верно донесут в руки Самого Господа. И поверьте, ваше отшедшее к Господу дитя будет радоваться этому больше, нежели сколько радуются дети самым лучшим подаркам: у последних радость бывает только минутная, а умершему ваша милостыня принесет радость вечную. Одного только утешения мы не можем ныне просить у Господа,—того, которым Он утешил вдовицу Наинскую, воскресив ее сына. Но и это утешение будет даровано нам в свое время; ибо не на всю вечность мы погребаем умирающих чад своих: «Истинно, истинно говорю вам, говорит Сам Господь: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут». Тогда никто и ничто не разлучит уже тех, которые введутся в блаженные обители Отца небесного. Аминь.
50. Слово в неделю 20-ю по Пятидесятнице. («Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа». (Гал.1, 11.12))
«Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа». (Галат.1, 11.12).
Что говорит здесь св. апостол Павел о своей проповеди и своих писаниях, то самое должно сказать как об устной проповеди, так и о писаниях всех богодухновенных мужей—св. пророков, евангелистов и апостолов. Не свое, человеческое слово или учение преподают они нам, а живое и действенное слово Господа Вседержителя. Их устами говорит к нам Сам Господь Бог, Творец и Промыслитель всей вселенной, Господь и Владыка живота нашего, Искупитель и Спаситель нас грешных, Судия и Мздовоздаятель наш по смерти, которым и ныне «мы живем и движемся и существуем», который и по смерти нашей имеет власть или спасти, или погубить нас на всю вечность. «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, говорит св. Апостол о древних св. пророках: но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым». «Я дам вам уста и премудрость, говорит Сам Господь св. апостолам Своим: не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (2 Петр.1,21; Мф.10,20). Все ветхозаветные пророки, все св. евангелисты и апостолы суть только посредники, которые передают нам то, что открывал им Дух Божий; суть посланники, возвещающие нам только то, что заповедал им пославший их Господь; суть служители, избранные и посланные Господом возвестить нам Его всесвятую и вседержавную волю. Посему-то Сам Господь Иисус Христос говорит о писаниях древних св. пророков: «не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все». Посему-то и св. апостолы говорят о себе: «но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святаго» (1Кор.2,12.13). Посему-то и верующие принимали слово апостольское, «не [как] слово человеческое, но [как] слово Божие, -каково оно есть по истине», как свидетельствует св. Павел.
Видите, братья мои, что значит для нас Священное Писание! Это утешительная весть с неба, истинного отечества нашего; это—милостивое послание Царя небесного к нам грешным и неключимым рабам Его; это — всемилостивое объявление преступникам о прощении их преступлений, о восстановлении их чести и прав.
Если бы изгнанный из дома отеческого, скитающийся и страждущий на чужбине заблудший сын получил внезапно с родины, от самого отца своего утешительное письмо, в котором извещали бы его, что в дому отеческом не только помнят о нем, но и желают его возвращения, готовы принять его с отверстыми объятиями любви; если бы, притом, в том же письме указали ему прямой и верный путь к отечеству и предоставили все средства к возвращению на родину, только бы он сам не противился воле отца своего, следовал бы верно по указанному пути, воспользовался бы, как должно, предоставленными ему средствами: какую невыразимую радость и счастье принесло бы ему такое письмо! Не дорожил ли бы он им более всего на свете? Не старался ли бы изучить его со всем тщанием, чтобы вернее воспользоваться указанными в нем средствами к возвращению в дом отеческий?
А что же все мы, братья, как не изгнанные за преступление заповеди Божией из дому отеческого странники и пришельцы на земле? Истинное отечество наше на небесах есть. Там наш Отец небесный, который усыновил нас Себе во Христе; там Господь и Спаситель наш Иисус Христос; там преблагая Матерь наша, пресвятая Владычица Богородица; там старшие братья наши св. ангелы и переселившиеся туда праведники. И вот, Сам премилосердый Отец небесный посылает нам с неба чрез верных слуг Своих, св. пророков и апостолов, Свое божественное Писание, в котором уверяет нас, что в небесном отечестве нашем не только помнят и любят нас, но и желают и ожидают возвращения нашего; что премилосердый Отец наш готов принять нас в отеческие объятия любви и милосердия Своего и упокоить от всех трудов и скорбей земного странствования; что старшие братья наши скорбят о нашем заблуждении и возрадуются радостью великою о нашем возвращении. В этом же Писании и указывается нам прямой и верный путь к небесному отечеству нашему,—путь веры и покаяния, путь благочестия и страха Божия, путь добродетели и правды, путь чистоты и непорочности сердца, путь любви и милосердия к ближним, путь самоотвержения и святости всех намерений и желаний, всех слов и поступков наших. В нем предлагаются и все благодатные средства к возрождению, обновлению и освящению нашему, к соединению в един дух с Господом Иисусом Христом и к возвращению чрез Него в вечно блаженное царство Отца небесного. Не должно ли быть для нас это драгоценное Писание дороже всего на свете, составлять отраду и утешение в стране странствования нашего, служить вернейшим залогом любви и милосердия Отца небесного, предвкушением того блаженства, которым будем наслаждаться в небесном доме Его. Не должно ли и нам изучать его и поучаться в нем день и ночь, чтобы вернее достигнуть своего небесного отечества?
Если бы царь земной прислал кому-либо из нас свое милостивое письмо, в котором объявлял бы ему свое высочайшее благоволение, поручал бы ему исполнение своей державной воли и обещал бы за то великие награды; такой человек не почитал ли бы себя счастливейшим из всех? Не дорожил ли бы царским посланием, как святынею? Не перечитывал ли бы его дотоле, пока не изучил бы до последней йоты? Не смотрели ли бы на него и другие, как на человека избранного и счастливейшего, и не поздравляли ли бы его с таким великим счастьем? Но вот Сам Царь царствующих и Господь господствующих, Владыка небес и земли, в руке которого дыхание и жизнь всех живущих, которому служат со страхом и трепетом сто тысяч архангелов и ангелов, херувимов и серафимов, прислал нам Свое всемилостивейшее послание в богодухновенных писаниях св. пророков и апостолов, в котором объявляет Свою высочайшую любовь и благоволение нам грешным и неключимым рабам. Его, открывает нам сокровенные от века и родов тайны Своего божественного совета и предопределения о нас, объявляет нам Свою всесвятую волю благую, угодную и совершенную, обещает за исполнение ее великие и неизреченные , награды и воздаяния в вечном царстве Своем, пред неприступным престолом славы Своей. Не должны ли мы почитать себя счастливейшими из всех творений Божиих? Не должны ли дорожить этою высочайшею к нам милостью Творца и Бога нашего? Не обязаны ли хранить благоговейно святое Слово Божие, как драгоценнейшее сокровище, стараться изучать его, чтобы ведать и всесвятую волю Творца своего и исполнять ее со страхом благоговением?
А если бы такое всемилостивое послание царя получил преступник, осужденный на заточение и страдания и потом на смертную казнь; если бы, то есть, царь, умилосердившись над ним, прислал объявить ему, что он не только прощает ему все вины и преступления, но и желает приблизить его к своему трону, облечь его высоким саном, удостоить его великих почестей, даже усыновить его и сделать наследником своей славы: как, думаете, принял бы такую весть заключенный в темнице, осужденный на смерть преступник? Можно ли вообразить всю полноту его радости и восторга, его упоения и настоящей милостью царя, и будущим своим счастьем, величием и славою? Можно ли выразить то чувство благодарности к благодетелю своему, царю, которым преисполнилось бы его сердце?
Что же, братья, мы все, как не тяжкие преступники пред небесным Царем нашим Богом, изгнанные в лице первого человека из рая сладости в землю сию, осужденную приносить нам тернии и волчцы, заключенные в темнице болезненной и страстной плоти, подвергнутые скорбям и бедствиям жизни, осужденные на смерть и вечные мучения по смерти? И вот, в нашу смрадную темницу премилосердый Царь и Господь наш посылает не только избранных слуг Своих, но и Самого Единородного Сына Своего,—посылает объявить нам, что Он готов не только простить нам все преступления наши, ради ходатайства о нас Своего возлюбленного Сына, но и приблизить нас к Себе и сделать причастниками Своей высочайшей славы, усыновить нас Себе и сделать наследниками Своего вечного царства. Не должны ли мы радоваться более всего этой всеблагой вести, приходящей к нам с неба в Слове Божием, в писаниях св. пророков и апостолов? Не обязаны ли непрестанно благодарить Господа от всего сердца своего и от всей души своей за этот высочайший дар Его милости и любви к нам грешным и преступным рабам Его? Не должны ли дорожить более всего на свете этим всеблагим и всемилостивым Словом небесного Царя и Владыки нашего, как вернейшим свидетельством Его к нам любви и благоволения, как драгоценнейшим залогом нашего вечного счастья и блаженства?
Таково, братья мои, неоцененное сокровище—Слово Божие! Кто слушает или читает его с глубоким благоговением и страхом Божиим, как слушают слово Господа и Творца своего св. ангелы; кто приемлет его живою верою, с искренним желанием и готовностью исполнять на деле все, что повелевает и заповедует нам (в божественном Слове Своем) Господь Бог наш: тому доставляет оно высочайшее утешение и радость, приносит душе его неизреченное услаждение и отраду, возбуждает в сердце его сладостное упование на милосердие и благость Отца нашего, иже на небесах, утешает и ободряет его во всякой тесноте и скорби земного странствия надеждою вечной радости в дому Отца небесного. Аминь.
51. Беседа в неделю 21-ю по Пятидесятнице («Притчею (о сеятеле Лк.8.5-8) Господь наш Иисус Христос преподал нам учение о Своем божественном Слове и о различных действиях его в сердцах человеческих»)
«Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!» (Луки 8, 5-8).
Такою притчею Господь наш Иисус Христос преподал нам учение о Своем божественном Слове и о различных действиях его в сердцах человеческих. Может быть, мы затруднились бы правильно уразуметь и изложить вам смысл этой притчи. Сами собой мы не умели бы сказать: кто этот сеятель? Что это за семя? Что значит разнообразная почва, на которую падает семя? Но в предупреждение всякого недоумения Господь Сам истолковал сию притчу, когда св. ученики Его, или не поняв смысла притчи, или опасаясь не понять ее как должно, «спросили у Него: что бы значила притча сия?»—Послушаем же, братья, это божественное изъяснение божественного учения, чтоб научиться и слушать и хранить Слово Божие как должно.
Итак, что есть Слово Божие? Семя есть Слово Божие, говорит Господь, — то духовное, божественное семя, от которого зачинается и возрастает новый духовный человек, «[как] возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живаго и пребывающего вовек»,—«созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять». Как в мире вещественном все от иссопа до кедра ливанского рождается и вырастает из семени, так и в мире духовном новая тварь во Христе, или новый благодатный человек, «создан(ый) по Богу, в праведности и святости истины», возрождается в новую жизнь благовествованием Слова Господня, Слова веры и упования, Слова спасения и вечной жизни. Нага и безобразна, мертва и безжизненна сама по себе земля; но бросьте в нее семена и пусть оросится она дождевыми каплями, согреется лучом солнечным,—она покроется изумрудными злаками, испестрится и украсится многообразными цветами, позолотеет колосьями, полными питательных плодов, оденется и украсится так, как не облекался и Соломон во всей славе своей. Мертва и безобразна сама по себе греховная природа падшего человека,— только терние греховных помыслов и чувств, волчцы беззаконий и неправд, посеянные в ней лестью дьявола, взращивает она во все продолжение жизни человека от юности до престарения. Но когда посеется на ней живое семя Слова Божия и благовествования Христова, когда оросится она благодатию Господнею, когда согреется дыханием пресвятого Духа Божия; тогда возникает в ней новая жизнь. Она облекается, как приятною зеленью, одеждою святых помыслов, благоговейных чувствований, человеколюбивых намерений и желаний; она благоухает цветами благих дел и богоподобных добродетелей; на ней зреют плоды Духа Святаго— «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Тогда блаженный человек Божий красуется, как «дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет». В мире вещественном всякая жизнь и всякое семя первоначально от Бога. Господь рек: «да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле»,—и с тех пор земля наша не престает осеменяться и произращать неисчислимое множество разнообразных растений во всех частях света. И сколько бы не возрождалось семя, оно не теряет присущей ему жизненности, не престает быть способным к новому возрождению. Так и духовное семя—Слово Божие принес в мир Сам Единородный Сын Божий и, посеяв его в сердцах богоизбранных учеников Своих, заповедал им: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари, научите все народы,… уча их соблюдать всё, что Я повелел вам». С тех пор это божественное семя вечной жизни не престает и не престанет никогда сеяться в сердцах человеческих во всех странах мира, не перестает и не перестанет никогда возрождаться, возрастать и приносить плод в душах человеческих; ибо Слово Божье всегда «живо и действенно», всегда полезно «для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2Тимоф. 3,16.17). Как ни удалены мы от времени явления во плоти Сына Божия, но то же самое Слово Божие, проповеданное в Иудее Его пречистыми устами, проповедуется и нам то в богодухновенных глаголах св. евангелистов и апостолов, то в богомудрых вещаниях святых и богоносных отцов, то в словесах пастырей и учителей церковных. И как ни обильны плоды, взращенные Словом Божиим в жизнь вечную, но оно не престает и ныне и не престанет никогда взращивать новые леторосли в вертограде Господнем, производить новые плоды на ниве Божией до того великого дня, когда наступит всеобщая жатва, до дня славного пришествия Господня.
Почему же, скажете, Слово Божие ныне не так действенно в сердцах человеческих, как было действенно в сердцах тех людей, которых оно соделывало земными ангелами и небесными человеками? По тому же самому, почему и обыкновенное семя часто не вырастает и не приносит плода: это происходит от свойства земли, на которую падает семя. Вот, как изъясняет это Сам Господь:
«И когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его, а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись». Итак, первое препятствие плодотворности Слова Божия есть невнимательность, легкомыслие и беспечность, которые более или менее свойственны всем нам. Но есть люди, которых и мы называем иногда рассеянными и легкомысленными, у которых душа и сердце, как большая дорога, открыта для всех мимоходящих помыслов и впечатлений, для всякого пустословия и суесловия, для всех соблазнов и увлечений,—которые и сами, как при дороге, всегда вне себя, всегда жаждут новых впечатлений и слухов, непрестанно ищут новых и разнообразных ощущений, с усилием домогаются новых забав и развлечений. Удивительно ли, что сердце таких людей, хотя иногда мягкое и доброе внутри, но со вне углаживается до того, что всякое доброе впечатление только скользит по его поверхности, не проникая внутрь его, что всякая добрая мысль, всякое благое чувство попирается и уносится непрестанными приливом новых впечатлений и ощущений. Приходят такие люди и в храм Божий, но приходят только по обычаю для развлечения, а не по живому влечению сердца, и отсюда спешат потом в места забав и увеселений. Присутствуют и при богослужении, но без внимания и усердия, без желания получить отсюда духовную пользу, а потом являются на каком-либо соблазнительном зрелище. Участвуют вместе с другими в молитве, но участвуют только телом и устами, а не душою и сердцем, и тотчас же предаются потом удовольствиям чувственным. Слушают или читают и Слово Божие, а потом еще с большим удовольствием читают пустые, растлевающие воображение книги, с большим увлечением преклоняют слух свой к беседам празднословия и злословия. Дивно ли, что в сердце такого человека не может укорениться семя Слова Божия, что оно попирается мимоходящими впечатлениями и мечтами, как семя упавшее на дороге.
Правда, живое и действенное Слово Божие могло бы еще найти место и пустить корень и в сердце рассеянного человека; но тут другое, большее зло. В его душу, не огражденную страхом Божиим, не стрегомую вниманием к себе и молитвою, «приходит диавол», как говорит Господь, «и уносит слово», а в ней оставляет свою нечистоту и скверну. Живое и сильное впечатление, заронившееся в сердце от слышания Слова Божия, он старается подавить лживыми извинениям и оправданиями, а потом заменить его другими, увлекательными для чувственности нашей представлениями,—и легкомысленные люди слушают советы лукавого, увлекаются внушаемыми от него мыслями и забывают Слово Божие. Слышит, например, человек слово Господне: «ищите же прежде Царства Божия и правды Его; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит», и не может не сознать всей непререкаемой его истины. А дух лести внушает ему: нужнее всего есть и пить, необходимее всего иметь достаточное состояние, обеспечить себя и потомство, важнее всего стать на ряду с другими во всем, а потом уже искать и царствия Божия. И человек верит лукавому, предается всем сердцем земным заботам и попечениям и забывает о царствии Божием. Слышит человек Слово Писания: «Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника», и сам сознает, в глубине сердца своего, что высшее счастье быть праведным во всем пред Богом и человеками. Но дьявол внушает ему: правдою не проживешь на свете, правда всего неприятнее людям, с нею наживешь себе только врагов и недоброжелателей нужнее всего уменье жить с людьми, искусство приобрести их расположение, не потерять ничего в их мнении. И вот, слушая советов лукавого, человек кривит душою и сердцем, прилаживается к страстям и прихотям человеческим, продает свою совесть в угождение своему любочестию и корыстолюбию. Господь говорит нам в Слове Своем: «да оставит нечестивый путь свой, и да обратится к Господу, и Он помилует его; но, если не покаетесь, все так же погибнете», и сердце слышащего невольно сокрушается и умиляется сим гласом бесконечного милосердия и неумолимого суда Божия. А дьявол внушает: Бог, по милосердию Своему, не накажет строго за слабости человеческие; еще будет время покаяться и обратиться ко Господу. И легкомысленные люди отлагают покаяние со дня на день, и остаются беспечными и нераскаянными до смерти. Так приходит в душу их дьявол, «и уносит Слово, чтобы они не уверовали и не спаслись».
Есть и другое препятствие плодоношению Слова Божия. «А иное упало, говорит Господь, на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги. А упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают». Это те люди, у которых сердце не согрето и не смягчено истинною любовью к Богу и самоотвержением, не оживлено горячим желанием спасения и жизни вечной, сковано внутри, как вечным холодом, самолюбием и корыстолюбием, или другою какою-либо страстью, иссохло и окаменело от живущей в нем похоти плоти, похоти очей и гордости житейской, хотя совне может казаться иногда мягким и чувствительным. Такие люди любят иногда говорить о добродетели, ибо не могут не сознавать ее небесного благородия и ее божественного превосходства,—бывают даже чувствительны ко всему доброму, когда это льстит их самолюбию, когда они могут явиться добрыми, не бывши таковыми на деле,—с радостью приемлют и Слово Божие, пока оно не требует от них жертв. Но у них нет корня всего доброго—полного самоотвержения, истинной любви к Богу, искреннего желания своего спасения. От того сердце их чувствительно только снаружи, но холодно и жестко внутри, подобно камню, покрытому тонким слоем земли. От того Слово Божие не может углубиться и укорениться в их сердце, возрасти и принести плод. Всякое доброе чувство, возбужденное слышанием Слова Божия, угасает тотчас, как скоро потребуется принести обладающую сердцем страсть в жертву истине и правде, вере и добродетели. И Ирод почитал Иоанна Крестителя, «зная, что он муж праведный и святой», любил слушать его слово: «и с удовольствием слушал его» во многом даже повиновался ему и поступал по его советам: «многое делал, слушаясь его». Но когда Иоанн коснулся обладающей сердцем его страсти и потребовал отречения от нее, когда сказал ему: «не должно тебе иметь жену Филиппа, брата твоего»; то Ирод посадил его в темницу и потом дал повеление отсечь ему голову в угождение Иродиаде. И областеначальник Фест с удовольствием слушал проповедь апостола Павла. Но когда Павел простер слово о воскресении и жизни будущей, о суде Божием и воздаянии по смерти, когда было нужно отречься от земных почестей, чтобы сделаться христианином; он сказал проповеднику Евангелия: теперь иди, в другое время послушаю тебя. Так обладающие сердцем страсти делают его неспособным взращивать святое семя Слова Божия и приносить духовные плоды живой веры и истинного благочестия христианского!
Более общее, наконец, препятствие к возрастанию и плодоношению Слова Божия есть терние суеты и сластей житейских. «А иное, говорит Господь, упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода». Не удовлетворение обыкновенными нуждам житейскими называет печалями и осуждает здесь Господь наш, и не богатство, как дар Божиий, поставляет причиною бесплодности Слова Божия. То и другое, как показывают примеры многих святых людей, не препятствует ни слушанию, ни хранению и исполнению Слова Господня; но то и другое делает пагубным для нас суетная привязанность к земному и временному, которая, наполняя и объемля сердце наше, подавляет в нем действие Слова Божия и которая столько же может обладать сердцем бедного, как и богатого человека. У бедного она обнаруживается беспрестанною заботою о приобретении, безотрадною скорбью при всякой неудаче, снедающей сердце завистью к другим, тяжкою хулою и ропотом на самый Промысел Божий, мертвящею безнадежностью и отчаянием; у богатого—не меньшею заботою о сбережении и умножении богатства, непрестанною боязнью лишиться своих сокровищ, скупостью, жадностью, лихоимством и прочими постыдными видами корыстолюбия. В том и другом случае это—густое терние, которое подавляет сердце, заглушает в нем всякое доброе чувство, не дает возникнуть семени Слова Божия и возрасти в дела благочестия, милосердия и человеколюбия. Еще опаснейшее терние для духа — страстные влечения плоти, удовлетворение которых Спаситель называет сластьми житейскими. Корень их находится в самой глубине падшего сердца человеческого. Это тот «иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного», о котором говорит некогда св. апостол Павел. Отрасли сего злого корня суть те дела плотские, которые исчисляет тот же Апостол: «они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное,… поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Галат.5,20.21). Эти то злые отрасли, подобно тернию и волчцам, непрестанно растут и возрождаются даже и тогда, когда заботятся об их искоренении, тем паче заглушают сердце, когда вовсе не думают об исторжении их. Как же Слову Божию возрастать и приносить плод в сердце, заросшем таким тернием?
Само собою очевидно, братья, что для беспрепятственного плодоношения в нас Слова Божия потребно не только благоговейное слушание его, но и удобрение и очищение собственного сердца, чтобы оно способно было произращать плоды святости и правды. «А иное говорит Господь, упало на добрую землю, и, взойдя, принесло плод сторичный. А упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении». Это те души, которые искренним сердцем и с живым усердием желают и ищут своего спасения. Они, слушая, или читая Слово Божие, всем сердцем веруют, что чрез него беседует с ними Сам Отец небесный, который для спасения их не пощадил Единородного Своего Сына. Посему все, что возвещает Слово Божие, для них есть непреложная истина; все, что повелевает, есть всесвятая воля Отца небесного, которую со страхом и трепетом исполняют все небесные силы; все, что запрещает, есть страшное зло, конец которого— погибель вечная; все, что обещает чадам послушным и покорным, сбудется непременно; все, чем угрожает злым и развращенным, постигнет их неминуемо. «Истинно говорю вам, уверяет нас Сам Господь неба и земли: небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут; ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все». Ведая все это, души благочестивые и приступают к чтению или слышанию Слова Божия с благоговением и молитвою, да просветит Господь сердечные очи их к уразумению Своих живоносных глаголов, и читают или слушают с благоговейным размышлением и молитвою, прося у Господа благодати не только уразуметь, но исполнить на деле святое слово Его. И оканчивают чтение усердным благодарением Господу, который сподобил нас такого высочайшего дара, что благоволит беседовать с нами грешными и бренными тварями. Но, что важнее всего, они поставляют непреложным для себя законом исполнять на деле все слышанное в Слове Божием, руководствоваться во всей жизни и деятельности своей законом Божественным, не преступать ни единой заповеди Господа и Владыки живота своего. Не думайте, чтоб и у этих людей дьявол не старался похитить посеянное в сердце их святое семя Слова Божия; но они «слово держат» как говорит Господь, крепко сохраняют в душе своей слышанное слово Евангелия Христова, стараются углубить его в сердце своем благоговейным размышлением, отовсюду ограждают душу свою страхом Божьим, вниманием к себе и молитвою, отвращают и слух и очи свои от соблазнов мира, от всякого пустословья и так называемых развлечений, и таким образом не позволяют дьяволу входить в душу их и похищать оттуда сокровище Слова Божия. Нельзя также думать, чтобы дьявол не старался оковать сердце их самолюбием и своекорыстием, или связать его другою какою-либо страстью, или заглушить в нем семя Слова Божия тернием суеты и плотских похотей; но они сокрушают окаменение сердечное страхом смерти и суда Божья, страхом геенны и огня неугасимого, увлажают и умягчают сердце свое слезами умиления и сокрушения духа; они попаляют в себе терние суеты и плотских пожеланий огнем любви божественной, пламенным желанием спасения и вечной жизни со Христом Господом, горячим усердием и любовью к Богу крепкому, живому; они исторгают из сердца своего всякое нечистое пожелание и всякую греховную склонность искренним покаянием, сердечными воздыханиями и слезами; они с любовью переносят за Слово Божие всякое озлобление и напасть, всякое уничижение и злохуление человеческое; вообще «творят плод» свой «в терпении», как говорит Господь.
Для таких слушателей Слово Божие есть небесная манна, которая и питает и услаждает их душу; есть животворное питье, которое оживляет и веселит сердце их радостью неизглаголанною и прославленною; есть живая вода, которая, преисполняя сердце их, становится в нем источником воды, текущей в живот вечный; есть целебное и спасительное врачество, которое исцеляет все их душевные немощи; есть благодатный свет, который просвещает и умудряет их во спасенье; есть неоцененное сокровище, драгоценнейшее злата и каменья честна многа, которое исполняет и обогащает сердце их богатством царствия Божия; есть живоносная сила Духа Утешителя, которая утешает их во всякой тесноте и скорби надеждою вечной радости в обителях Отца небесного.
Таково, братья мои, божественное учение о Слове Божием. Оно есть духовное семя, без которого не может ни зачаться, ни возрастать святая благоговейная и богоугодная жизнь христианская. Сие божественное семя сеется для всех щедрою рукою небесного Сеятеля чрез посредство земных строителей Его тайн, так что не слушающие или не желающие слышать его безответны. При всей животворности своей, оно может остаться бесплодным в сердцах наших, или теряемое легкомыслием и беспечностью, или иссушаемое самолюбием и страстями, или подавляемое суетными заботами и сластьми плотскими. Чтобы оно сделалось благоплодным в нас, надобно не только с усердием принимать и сохранять его в душе своей, но и умягчать сердце свое страхом Божиим и слезами умиления, очищать его покаянием и сокрушением духа, ограждать свою душу вниманием к себе и усердною молитвою. Нет нужды напоминать, как важно для нас это учение о Слове Божием, когда Сам Господь, окончив его, возгласил: «кто имеет уши слышать, да слышит!» Аминь.
52. Слово в неделю 22-ю по Пятидесятнице. («Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лук. 16, 31))
«Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лук. 16, 31).
Слушая эту речь Авраама в читаемой ныне притче евангельской, невольно спрашиваешь себя: неужели можно дойти до такого безумия, чтоб не веровать столь очевидному чуду, каково, например, воскресение мертвого? Казалось бы, как не уверовать, видя ясное, очевидное для всех явление присносущной, всемогущей и животворящей силы Божией? Но св. Евангелие и история Церкви свидетельствуют, братья, что неверие может оставаться упорным и закоснелым и при самых очевидных, самых поразительных чудесах. Господь Иисус Христос исцелял страждущих такими болезнями, которые по самому существу своему неисцельны, неоднократно воскрешал и умерших, и исцеленные и воскрешенные Им были живыми свидетелями Его божественного всемогущества; но убедились ли этим не веровавшие Ему книжники и фарисеи? Нет. Он исцелил некогда слепорожденного. Весь Иерусалим был свидетелем чуда; всем жителям его было известно, что исцелившийся был слеп от рождения, но прозрел мгновенно, как скоро Иисус Христос помазал ему очи брением и велел умыться в Силоаме. Сам синедрион исследовал это событие, допрашивал свидетелей и родителей исцелившегося слепца, спрашивал несколько раз и его самого: «что сделал Он с тобою? как отверз твои очи?» Оказалось действительно и подлинно, что человек этот родился слепым, что стал видеть с тех пор, как человек, нарицаемый Иисус, помазал ему очи брением и велел умыться в Силоаме. Все сознались притом, что «от века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному». Оставалось веровать, что сотворивший такое чудо воистину от Бога пришел в мир и есть истинный Сын Божий, как уверовал исцелившийся, как уверовали и многие из народа. Но к какому заключению пришло неверие? «Сего же не знаем, откуда Он; не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы». В другой раз Господь воскресил четверодневного мертвеца пред самыми вратами Иерусалима. Всем было известно, что Лазарь умер и погребен, что этому прошло уже четыре дня, и тело умершего предалось уже тлению. Многие из Иерусалимлян пришли утешать сестер умершего, и все они вместе с жителями Вифании были свидетелями, как Иисус Христос, пришедши ко гробу Лазаря, велел отвалить камень от гроба, «воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами», и возвратился в дом свой. Что ж произвело это чудо? Ослепленный синедрион положил убить и Лазаря, чтоб избавиться от такого очевидного обличителя его неверия. Наконец, и Сам Господь Иисус Христос, распятый и умерший в виду всего народа, в третий день воскрес из гроба. Все меры были приняты, чтоб не случилось какого-либо обмана: гроб запечатан был печатью синедриона, окружен воинскою стражею. Чудо воскресения Христова было неопровержимо. Что ж неверующий синедрион? Сначала прибегли к хитрости и лжи: «довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали» (Матф.28,12.13). Но когда невозможно было поддерживать в народе эту очевидную ложь, при свидетельстве множества самовидцев Господа, воскресшего из мертвых, при чудодейственной проповеди св. апостолов; то старались угрозами и прещением запретить св. апостолам проповедывать о Его воскресении, а сами остались по прежнему ожесточенными в своем неверии. Каких чудес не творили св. мученики? Чем не засвидетельствовало Евангелие Христово свою божественную силу среди древнего мира языческого? Но ожесточенные гонители христианства оставались ожесточенными до конца. Казалось бы, что среди нового мира, образованного христианством, когда небесные плоды учения Христова для всех видимы и осязательны, когда божественная сила христианства всеми признана, когда пред крестом Христовым преклонилась вся лучшая часть человечества, уже не должно бы быть места неверию; но что же составляет главный недуг нашего времени, как не неверие, которое и ныне так же слепо, так же ожесточенно и упорно, как было прежде?
Откуда такое невозможное, по видимому, явление в человечестве? где причина такого ожесточенного неверия очевидной истине? «Ибо огрубело сердце людей сих, говорит Слово Божие о неверующих: и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули». Отчего? Оттого, что «бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа». И действительно, существовавшее неверие, особенно в самой среде христианства, всегда останется непонятным и неразгаданным, если не предположить, что крайнее ослепление человеческого разума есть действие темной силы дьявольской.
Утверждали и утверждают неверующие мудрецы, будто бы вера в Бога, существо высочайшее, милующее покорных и карающее непокорных, изобретена людьми с целью господствовать над подобными себе, обуздывать и держать их в повиновении страхом Божества, а по природе своей человек не имеет будто бы никакой веры, не узнает и не имеет нужды знать, есть ли Бог, или нет, а потому неверие прирождено человеку и естественно. Но говорить таким образом значило бы говорить против всей истории человечества, против самого очевидного опыта всех времен и народов. Перенеситесь мысленно в какой угодно век и в какую хотите страну мира, всегда и везде найдете веру в Бога, поклонение существу высочайшему, которое все сотворило и над всем владычествует. Пройдите какую угодно часть света, углубитесь в дремучие леса новооткрытых стран мира, к тем одичавшим в течение многих веков людям, которые похожи более на зверей, нежели на существа богоподобные; и у них найдете святилища и жертвенники, молитвы и жертвы, и в них заметите страх Божий и благоговение пред Богом. Углубитесь потом в глубину души и сердца своего, и вы убедитесь, что не жрецы изобретают веру, а вера освящает жрецов и жертвы, что вера в Бога есть основная, так сказать, стихия души человеческой, есть необходимое и естественное ощущение в себе образа Божия,—существенное отличие человека от животного, есть врожденное человеку чувство, которое раскрывается в нем с самого младенчества, возрастает и укрепляется с его возрастом, служит утешением ему в жизни, услаждает все горести его земного существования, облегчает ужасы смерти надеждою лучшей жизни по смерти. Можно более или менее заглушить в себе это чувство, но истребить его невозможно. Можно исказить свою веру в суеверие самое грубое и нелепое, но уничтожить его нельзя. Неверующим можно сделаться только насильно, но родиться человеку неверующим невозможно,—тогда он не был бы и человеком. Посему-то и говорит Слово Божие, что не только человек, а «и бесы веруют, и трепещут».
Несправедливо, с другой стороны, и то, чтобы вера не мирилась с образованием, чтобы она была свойственна только людям малосведущим и необразованным, напротив, ослабевала и потом исчезала по мере развития умственного, по мере умножения познаний, — чтобы неверие было как бы естественным и необходимым следствием успехов разума человеческого в науках и знании. Вера есть начало, источник и венец всякого знания, и сама она есть не иное что, как высшее знание. Отнимите веру, и весь круг человеческих познаний ограничится только тем, что мы видим, слышим и осязаем, и человек ничем не будет разниться от животного, которое одарено теми же внешними чувствами, иногда даже лучшими, нежели у человека. Без веры мы не знали бы ни того, что было в веках минувших, ни того, что есть в отдаленных от нас странах мира, тем паче того, что не подлежит нашим чувствам и что постигается только верою. С другой стороны, чем более расширяется круг знания, тем более оживляется и укрепляется вера. Можно ли, например, созерцая небо и исчисляя течение звезд небесных, не удивляться высочайшей премудрости, которая сотворила все мерою и весом, которая как бы пядью измерила все неизмеримое и беспредельное пространство, которая каждому светилу указала свой путь, с которого оно не совратится никогда? Или же, наблюдая жизнь и действия многоразличных существ, украшающих и населяющих нашу землю, можно ли не встретиться, так сказать, лицом к лицу с той присносущной силой, которая всему «дает жизнь и дыхание и все», с той неисчерпаемой благостью, которая питает птиц небесных, не сеющих, ни собирающих в житницы, одевает лилии полевые так изящно и великолепно, как не облачался и Соломон во всей славе своей? Или же, углубляясь в познание самого себя, можно ли не увидеть в себе существа созданного по образу Божию, обладающего разумом и свободною волею, одаренного стремлением к бесконечному совершенству, жаждою истины, добра и блаженства, предчувствием бессмертия и вечной жизни? И можно ли не плениться потом тем высочайшим образом совершенства человеческого, который явил нам в Себе Самом Господь Иисус Христос и которому последовать призывает Он всех человеков? Или же, изучая судьбы многоразличных племен и народов, являвшихся на поприще истории, их возрастания и упадка, их многоразличных столкновений между собою и с царством Божиим, всеянным и возрастающим посреди их, можно ли не видеть вседействующей десницы Промысла Божия, всем управляющей по законам своей высочайшей премудрости, благости и правды, полагающей преграды злоупотреблениям сил разума и воли и охраняющей в человечестве чувства добра и правды, сохраняющей св. Церковь Христову посреди враждебных ей сил неверия и нечестия развращенных людей и народов, приводящей все народы земные к познанию истины и правды Божией во Христе? Словом, куда ни обратит разум наш свой испытующий взор, везде встречается неизбежно со вседействующею премудростью и всемогущею силою Божиею. Обратится ли горе, к небу? «Небеса» громко «поведают славу Божию», и нет языка, ни наречия, на котором не слышался бы глас их. Углубится ли в глубину моря? Но и бездны морские, полные дивных тайн жизни, поведают Божию силу и Божию премудрость. Так, великое познание, исходя от веры, и ведет естественно к вере, если не уклоняется насильственно от правильного своего развития.
Что же могло бы побуждать разум человеческий упорствовать в неверии? Не мешает ли христианская вера счастью человека? Не производит ли чего неприятного в сердце? Не нарушает ли спокойствия души? Напротив, источником истинного несчастья, безнадежного отчаяния служит неверие, равно как вера есть истинная жизнь души, разливающая в ней отраду и успокоение. Одно неверие невозвратно отнимает мир душевный и надежду на лучшее; одно неверие отравляет всякое счастье страхом невозвратной потери его, усугубляет всякое бедствие безнадежностью и отчаянием. Жить в мире и не знать Владыку мира; быть как бы отверженным, брошенным на произвол судьбы сиротою, без призора отеческого; подвергаться несчастьям и скорбям жизни, сознавая себя бессильным и слабым в борьбе с угнетающим роком, и не иметь всемогущего и всеблагого Помощника; чувствовать мучения совести и не знать Искупителя, очищающего совесть нашу от мертвых дел Своею кровью; вопиять иногда воплем крепким без всякой надежды на то, чтобы кто-либо услышал глас наш; ожидать ежечасно смерти и не сметь надеяться на продолжение жизни за гробом. Эти и подобные состояния души неверующего разве утешительны для сердца, разве успокоительны для совести? Представлять, что столь многие миллионы разумных существ являются и исчезают без причины и без цели, что они живут здесь для того только, чтобы орошать землю своим потом и кровью, чтобы трудиться, страдать и потом умереть, или, лучше, исчезнуть навсегда… разве все это отрадно для души и сердца, успокоительно для самого разума?
Поистине один только дьявол может так поругаться над созданным, по образу и подобию Божию и ввергнуть его в тьму неверия. Это он, дух отверженный, силится и самых чад Божиих, искупленных кровью Господа славы, сделать сынами отверженными, чадами тьмы и погибели! Это он, отец лжи, возбуждает разум человеческий вооружаться против очевидной истины, чтоб погасить в сердце человека последнюю искру жизни духовной! Это он, бог века сего, ослепляет разум до такой степени, что он не видит самой очевидной истины, чтобы не воссиял ему свет благовествования Христова!
Чем ослепляет? Лестью лжи и лукавства. Лживым обещанием: «будете, как боги, знающие добро и зло», увлек он первого человека к преступлению заповеди Божией; не тою же ли ложью мнимого всеведения или высшего просвещения увлекает он и ныне сердца, не утверждены в вере и не ограждены страхом Божиим? Какой лжи и клеветы не изобретали современные Иисусу Христу Иудеи, чтобы затмить, хотя сколько-нибудь, славу чудес Его? Какой лжи и клевет не изобретают и ныне несчастные ученики дьявола, чтобы затмить свет веры Христовой, чтоб унизить славу Евангелия, славу чудодейственной силы Божией, являющейся в Церкви Христовой? И таково свойство падшего сердца человеческого, что оно охотно поддается обаянию лжи и неправды, с какою то жадностью бросается на всякое произведение неверия, которое искусно закутывается в поддельную тогу всезнания и просвещения. Праздное любопытство, вместо труда к стяжанию истинного знания, легкомысленно увлекается всяким мнимо-новым мнением, не справляясь о том, что в нем выдается под новою прикрасою очень старая ложь, давно уже отвергнутая и осужденная здравым смыслом человеческим, тем паче Словом Божиим. Это общая, так сказать, ловушка, в которую дьявол издревле уловляет сердца неопытные, не укорененные в вере, не утвержденные в истине Божией, не огражденные страхом Господним.
Более же всего исконный человекоубийца ослепляет наш разум и увлекает сердце своеволием и необузданностью собственных страстей наших. Вера смиряет своеволие, покоряя разум наш в послушание Христово. Страх Божий обуздывает страсти и запрещает всякое наслаждение греховное,—все это тяжело и прискорбно для ветхого плотского человека. И вот, дьявол обещает нам полную свободу, старается разжечь в нас похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую, и мало по малу предает нас во власть какой-либо страсти, а усилившаяся страсть ослепляет разум и отнимает последний остаток свободного произволения на доброе. Тогда бедный разум наш, как слепой, идет туда, куда влечет его страсть, отвергает все, что противно и ненавистно ей. Так, ослепленные завистью, своекорыстием и тщеславием книжники и фарисеи не веровали слову истины, отвергали очевидные для всех чудеса Христовы, гнали и преследовали и Его Самого. Так, ослепленный страстью Ирод не убоялся обезглавить проповедника истины, несмотря на то, что сам сознавал его мужем праведным. Посему-то, братья, если встретите неверующего, пожалейте о несчастном. Он в тяжком плену у дьявола, который поступил с ним так же, как древние тираны поступали со своими пленниками, т. е. ослепил ему духовные очи. Не надейтесь убедить его какими-либо доказательствами; ибо как он поймет истину, когда нет у него духовных очей, чтобы видеть небесный свет ее, когда разум его ослеплен и закрыт от света истины, когда воля его покорена совершенно под иго греха и страстей, и нет у него ни желания, ни охоты слышать и принять истину, напротив, есть ненависть и озлобление к ней? Кто не хочет верить, того ничем не уверишь. Не недостаток очевидных свидетельств истины, а недостаток духовного зрения и ослепление от дьявола—вот источник неверия! А при таком состоянии, «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят». Мы можем только молить Господа, чтобы Он Сам силою благодати Своей коснулся сердца неверующего и дал ему прозреть духом, как даровал Он зрение слепым.
Но прежде и паче всего нам должно, братья мои, хранить собственную веру, как зеницу ока, как главизну всех благ, как животворное начало духовной жизни. Надобно заграждать слух свой от всякой лжи и лести, противной истине Божией, обуздывать злые похотения сердца своего страхом Господним. Погасив светильник веры нашей, дьявол легко и удобно повлечет нас по всем дебрям несчастья и своеволия, покорит сердце наше своей страшной власти и погрузит совесть нашу в такой беспробудный сон, от которого может пробудить ее одна только смерть. Но как ужасно будет это горькое пробуждение, когда станет она лицом к лицу пред страшным судом Божиим! Аминь.
53. Беседа в неделю 22-ю по Пятидесятнице («Умер и богач, и похоронили его» (Луки 16, 22). «Ожидающая нас участь за гробом определяется образом жизни и деятельности нашей до гроба»)
«Умер и богач, и похоронили его» (Луки 16, 22).
Вот, чем оканчивается вся земная жизнь наша. Умирает человек богатый, которого при жизни не вмещали пространные палаты, и все великолепие и вся пышность вмещаются в тесной могиле. Умирает человек бедный, который в жизни не имел, где главы подклонити, но земля и для него разверзает свое матернее лоно и упокоивает его в могиле. Умирает человек знаменитый и славный, наполнявший весь свет шумом дел своих, и все оканчивается тем, что погребают его; еще несколько времени прозвучит о нем людская молва, а потом и она замрет и заглохнет в шуме бурной волнующейся жизни. Всепожирающее время изъедает даже бронзу и мрамор, которыми хотели увековечить его память. Умирает безвестный миру труженик, и мир не имеет даже труда забывать о нем, как не имел нужды знать его. Что ж это за чудная страна, куда все идут и откуда никто не возвращается? Что теперь с теми, которые ушли от нас в эту неведомую страну? Что ожидает там и нас, которые идем приближаемся туда быстрыми шагами? Эти столь важные, столь дорогие для нас вопросы разрешает, братья, слышанная нами ныне в евангельском чтении притча о богатом и Лазаре.
Из нее прежде всего открывается, что жизнь наша не оканчивается телесною смертью; что «не один есть жребий человеку и жребий скотам», как говорили древле некие безумцы, как говорят и ныне обуявшие в лживой мудрости века сего; что здесь, на земле, мы, можно сказать, только начинаем жить, как младенец в утробе матери, а полная и совершенная «жизнь наша на небесах есть», как говорит св. Апостол, где раскроются вполне все силы духа нашего, где предстоит нам беспредельная и нескончаемая вечность.
Вместе с сим евангельская притча открывает нам и то, что будущая жизнь наша состоит в необходимой и существенной связи с жизнью настоящею; что ожидающая нас участь за гробом определяется образом жизни и деятельности нашей до гроба; что здесь время делания, там успокоение от трудов, здесь сеяние, там жатва, здесь поприще деятельности, там воздаяние по делам. Посему-то Господь, изображая в притче различную судьбу двух человек, прежде нежели сказал, что встретило их по смерти, изобразил и то, как жили и что делали они до смерти. Само собою разумеется, «что посеет человек, то и пожнет»; что за добрыми делами следует награда, а за делами злыми—наказание; что жизнь, проведенная в благочестии и святыне, исполненная благих дел правды и любви, украшенная добродетелями и подвигами во славу Божию, посвященная трудам на пользу человечества, увенчивается блаженством, а жизнь, проведенная в нечестии, пороках и преступлении заповедей Божиих, влечет за собою мучение и погибель. Этого требует вечная правда Божия, об этом говорит наша совесть, в этом уверяет нас и Слово Божие и собственный наш разум. Посему Господь представляет в пример не какого-либо величайшего праведника и подвижника благочестия, пред которым невольно благоговеет каждый, не потерявший сознания добра и не заглушивший своей совести, и не какого- либо великого грешника и злодея, которого невольно отвращается и наше грехолюбивое сердце. Об участи таких людей не может быть сомнения. Нет, Он представляет двух человек таких, на которых похожа большая часть людей и о которых мы судим большею частью неправо, которых жизнь близка более или менее к жизни каждого из нас и которых участь по тому самому достойна особенного нашего внимания и участия. Представляет именно человека богатого, которого вся вина, по-видимому, в том, что он был богат, и человека нищего, которого вся заслуга, по-видимому, в том, что он был нищ.
«Человек некий был богат», так начал Господь Свою притчу. Не видно, чтобы это богатство приобретено было какими-либо нечестными средствами, чтобы оно было облито кровью и слезами ближних, чтобы для стяжания его человек сей употреблял какие-либо лукавые извороты, обманы, лихоимства, притеснения ближних. Такое богатство вопиет на небо, и Промысел Божий редко попускает наслаждаться, им спокойно. Но не видно и того, чтобы оно приобретено было собственными его трудами, скромностью, бережливостью, терпением, чтобы оно было справедливым воздаянием каких либо заслуг его обществу. Нет, он «был богат». Сам Промысел Божий судил ему родиться и быть богатыми, без трудов и забот, без усилий и заслуг. Такое богатство, как дар Божий, само по себе, не делает человека виновным, тем паче не может быть причиною погибели. Был богат и Авраам: «Был Авраам очень богат скотом, и серебром, и золотом», говорит о нем священный Бытописатель; но великое богатство не помешало ему быть другом Божиим и отцом верующих, так что и самое место блаженства вечного именуется в притче лоном Авраамовым. Был богат и славен и Иов во всей стране Авситидийской; но не было и праведнее и благочестивее его на земле. Все достоинство и вся заслуга человека богатого состоит в том, как пользуется он своим богатством, к чему стремится и чего хочет достигнуть употреблением богатства. Что же делает упоминаемый в притче богач со своим богатством?
И «одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно». По-видимому, и в этом нет еще преступления. Богатый одевается в порфиру и виссон; но он не преступает пределов приличия, не предается безумной расточительности на украшение себя, не переменяет с каждым днем своего платья, не тратит последней копейки, чтобы только выказать себя не хуже других. Он веселится во все дни светло; но ничто не показывает, чтобы это веселье покупалось потом и слезами подручных ему, чтобы трапеза его приправлялась злословием и кощунством, чтобы лики и тимпаны его дышали сладострастием и бесстыдством, чтобы забавы его сопровождались соблазном и растлением душ и сердец, чтобы соучастники его веселья составляли скопище людей развратных и нечестивых. Словом, он пользуется богатством своим так, как пользуется им всякий, кому достается оно без труда и кто не опасается растратить его и остаться нищим, живя открыто и весело; в чем, по суду человеческому, нет ни порока, ни преступления, в чем нет причины обвинять его.
Но не таков, братья мои, суд Божий, не так судит о делах человеческих Слово Божие. Человеку этому досталось богатство туне, без трудов и заслуг его: что ж оно, как не дар Божий, ниспосланный ему свыше от Отца светов для того, чтобы оно послужило ему к приобретению сокровищ, яже на небеси, к стяжанию живота вечного? Ибо это есть главная и высшая цель, для которой подаются нам все дары благости Божией, для которой дана нам и самая жизнь, для которой мы призваны из небытия в бытие: «Ибо мы―Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять». Имел ли он право употреблять данное Богом по своей воле, по своим прихотям, для удовлетворения только своих плотских желаний, а не по воле все даровавшего ему Бога, не по требованию Его божественных заповедей, не по наставлению Его божественного Слова? Богач думает только о плоти своей, о том, как лучше украсить и напитать ее; а ни слова о душе, для которой еще более чем для тела, нужна и духовная пища Слова Божия, и познание «единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» и «чтобы познавать, что есть воля Божия» о нас, «благая, угодная и совершенная»; потребно и духовное питие благодати пресвятого Духа Божия, оживляющей, обновляющей и освящающей нашу душу; необходимо и духовное одеяние благих дел веры и благочестия, правды и святыни, любви и милосердия христианского, чтобы не явилась она и «окаянною, и бедною, и нищею, и нагою», чтобы не принуждена была томиться вечным гладом и жаждою. Богач помышляет только о том, как лучше устроить земную жизнь свою, которая дана только на время; а не думает о жизни будущей, которой предстоит целая вечность, о небе, куда призывает всех милосердие и долготерпение Отца небесного, об аде, куда изгнаны будут правосудием Божиим нечестивые и грешники на всю вечность. Он заботится только о себе самом, о том, как лучше, покойнее, приятнее и веселее провести жизнь свою; а ни слова о Боге, которому первее всего он обязан был приносить во всякое время жертвы хвалы и благодарения, которого всесвятую волю он должен исполнять прежде и паче всего; ни мысли о ближних своих, которые, по воле Божией, имеют полное право на его помощь и благодеяния, с которыми он обязан законом Божиим разделять свои избытки. Он одевается в порфиру и виссон, не помышляя о том, что многие из братьев его не имеют, чем прикрыть наготу свою, чем защитить страдальческое тело свое от стужи и непогоды; он пиршествует и пресыщается, не заботясь о том, что есть люди — ближние его, -которые не имеют, чем утолить своего голода, для которых и крупицы, падающие от трапезы его, поедаемые псами, были бы отрадою и наслаждением; он веселится светло, не думая о том, что многие братья его не осушают глаз своих от слез, не могут престать от рыданий и воплей,—для которых издержки одного дня его принесли бы утешение и радость на месяцы и годы; веселится во все дни, как будто жизнь дана нам для веселья, а не для благой и полезной деятельности, как будто не всем сынам Адамовым повелено правосудием Божиим: «в поте лица твоего будешь есть хлеб», а «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».
Премилосердый Господь как бы для последнего испытания сердца роскошного богача, как бы для вызова его на сострадание приблизил к нему предмет, достойный милосердия и человеколюбия, способный возбудить сострадание и в самом огрубевшем сердце: пред вратами дома его лежал страдалец нищий, покрытый язвами и струпьями, желавший утолить мучивший его голод от крупиц, падающих от изобильной его трапезы. Но и этот вызов остался без отзыва в себялюбивом, обуявшем в плотских удовольствиях сердце богатого; и это достойное слез и соболезнования зрелище не пробудило в нем ни малейшего чувства сострадания; и на этот зов благодати Божией не последовало со стороны его ни гласа ни послушания. Быть может, не раз он проходил мимо несчастного; но равнодушный взор его с холодностью отвращался от печального зрелища. Так сластолюбивая, самоугодливая и плотоугодливая жизнь делает человека бессердечным себялюбцем, неспособным ни к какому доброму подвигу человеколюбия, делает сердце его жестким и как бы каменным, недоступным для чувств любви и милосердия и годным только для огня геенского. Так, братья, не одно только неделание зла делает нас достойными неба: царствие Божие есть награда, которая заслуживается многими подвигами и трудами, делами благими и богоугодными. Говорят иные: я не вор, не грабитель, не прелюбодей, не пьяница, и этим успокаивают свою совесть. Но какая ж в этом заслуга? Если бы ты был таков действительно, ты был бы достоин не только отвращения от лица Божия, но и отвращения и презрения людей честных; был бы изгнан не только из царства Божия, а и из общества человеческого; подпал бы осуждению не только правосудия небесного, но и суда земного. «Покажи мне веру твою…из дел твоих»— вот, чего требует от нас Господь Бог наш! Ты не похищаешь чужого; но как употребляешь даруемое тебе Господом: по воле ли Божией — к насыщению алчущих, одеянию наготующих, к успокоению странных, к облегчению участи страждущих и напаствуемых; или же только на удовлетворение своих безграничных и необузданных желаний, по своим прихотям и страстям? Ты намеренно не сделал несчастным никого; но помог ли несчастному? Утешил ли плачущего? Заступил ли обидимого? Защитил ли гонимого? Призрел ли сирого и беспомощного? Ты не сделался прелюбодеем на деле; но соблюл ли чистым свое сердце? Умертвил ли в себе плотскую похоть и вожделение? Ибо и «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.5,28): так судит о сем Господь наш. Ах, братья мои, слышите ли, кого отсылает Господь на суде Своем в огонь вечный, уготованный дьяволу? Не татей и злодеев, не прелюбодеев и пьяниц, ибо они осуждены уже и прежде суда всеобщего и мучатся в огне геенском, но тех, которые не оказали дел любви и милосердия: «алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня» (Мф.25,42-43). Не одна мнимая честность, а истинная добродетель драгоценна в очах Божиих. Дела, одни дела веры и благочестия, любви и милосердия, труды, одни труды во славу Божию и благо ближних ценятся на суде Божием; а за жизнь праздную и плотоугодливую, за расточение и погубление даров Божиих чего ожидать, кроме ада?
«Был также некоторый нищий, именем Лазарь». Это другое лицо, представляемое в притче, которого судьба совершенно противоположна судьбе первого и в жизни и по смерти. Не видно, чтобы Лазарь избрал нищету произвольно, ради Господа, чтобы имел когда-либо стяжания и отрекся от них; но не видно и того, чтобы он сам был виною нищеты своей, чтобы жизнь праздная, расточительная и распутная довела его до убожества и болезней. Нет, он «был нищ». Сам Промысел Божий судил ему родиться и быть нищим, попустил ему впасть в болезнь, сделавшую его неспособным добыть себе и насущного хлеба. Почему и для чего попускает Господь подвергаться некоторым людям таким бедствиям, это тайна Его божественного промышления. Мы знаем только, что Господь «всем хочет» единого—«спастися»; что все земное—богатство и бедность, слава и уничижение, довольство и убожество, болезни и здоровье в руках Промысла Божия суть средства, которыми Он ведет людей к покаянию, очищению и спасению. Кому, что и когда нужно и полезно, ведает Он всеведущий. Нам дано разуметь только, что богатство и счастье не всегда есть признак благоволения Божия; что, напротив, «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает»; что иногда «судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром», что для совершенства добродетели необходимы испытания, в которых бы очищалась душа праведника, как злато в горниле. Итак, болезненное убожество Лазаря есть крест, ниспосланный ему Господом, который сам по себе не есть еще заслуга, но благодушное несение его в духе веры и упования на Бога может быть вменено в высокую заслугу. Что же делает этот нищий со своею нищетою? «лежал у ворот его в струпьях». Ничто не показывает, чтоб это место пребывания он выбрал по своему желанию: без сомнения, сострадательная рука таких же бедняков, не имевших, чем помочь ему, привела или принесла его к вратам богатого в той надежде, что здесь подадут ему хоть кусок хлеба. На лице страдальца не видно следов зависти к участи богатых и сильных, не приметно чувства озлобления к людям, которые проходят мимо его равнодушно, не только не оказывая ему участия и сострадания, но и не обращая на него внимания. Из уст его не слышно ни слова ропота и огорчения, ни даже стона страдания. Он чувствует над собою перст Божий, и благодушно смиряется под крепкую Его руку. Он верует, что и болезнь и нищета постигли его по воле Божией, и смиренно покоряется сей всесвятой воле, почитая себя недостойным лучшей участи. Он ведает, что крест сей послан ему от Бога, и благодушно несет его в живом уповании милости Божией и воздаяния за гробом. Перед глазами его дом роскошного богача, он видит его богатые пиршества, слышит звуки веселья и ликов; но ничто видимое и слышимое не возмущает внутреннего покоя смиренной души его, предавшей себя всецело воле Божией, ничто не возбуждает в нем ни горького чувства зависти, ни тяжкого слова ропота на судьбу свою. «Лежал у ворот его в струпьях».
Но, вот, и в этом бесстрастном, по-видимому, сердце пробуждается желание: «и желал напитаться крошками, падающими со стола богача». Но без этого, братья, мы не знали бы, что этот страдалец есть такой же человек, как и все мы, что и его тело так же способно живо чувствовать и муки голода и жестокость болезни, и его душа и сердце так же глубоко поражаются тягостью страданий, так же чувствуют нужду облегчения и утешения. Но как чисто, законно и безгрешно его желание! Он желает не роскошных яств богатого, а только крупиц хлеба, падающих со стола, желает не пресыщения и наслаждения, а только утоления голода, желает не по прихоти, а по необходимой потребности жизни. Но он не скорбит и не ропщет, не наполняет воздуха жалобами и воплями, когда во всем доме от господина до последнего слуги не нашлось человека, который бы подал ему кусок хлеба. Он доволен, по-видимому, и тем, что уличные псы оказывают ему, как могут, свои услуги: «и псы, приходя, лизали струпья его». Тяжело, братья мои, страдать и тогда, когда сами бываем причиною своих страданий:, горько терпеть скорби и тогда, когда есть соскорбящие и утешающие; тягостно переносить нищету и тогда, когда не оставляет нас надежда на помощь ближних; несносно терпеть болезнь и тогда, когда предвидишь избавление. Но страдать безвинно, терпеть безропотно, когда не встречаешь не только сострадания и утешения, но и одного приязненного взора, не роптать и не сетовать, когда холодность и презрение людей прилагают скорбь на скорбь и к болезни болезнь, терпеть смиренно и благодушно, не видя и не надеясь конца своим страданиям, кроме смерти: какой подвиг может быть выше сего подвига? какая добродетель достойнее венца небесного?
Но всему временному есть, братья, конец. Настал этот конец и страданиям нищего и веселию богатого.
«Умер нищий». Итак, нищий умирает прежде богатого, потому что Господь, попускающий искушения рабам Своим для испытания их веры и благочестия, не попускает им «быть искушаемыми», нежели «сверх сил», но восхищает их от мира лукавого, «чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его». Богатый переживает нищего, потому что милосердие Божие долготерпеливо ожидает покаяния грешников, доколе не придут они в самую глубину зол, откуда нет уже выхода. Евангелие не говорит, что сталось с телом нищего. Без сомнения, оно оставалось несколько времени пред вратами богатого для последнего испытания,—не вызовет ли хотя это зрелище какого-либо человеческого чувства из зачерствевшего его сердца; а потом, конечно, слуги богатого постарались убрать с глаз это неприятное зрелище. Но очищенная страданиями душа Лазаря принята была чистыми руками св. ангелов и отнесена на лоно Авраамово, т. е. в то место блаженства, где упокоиваются истинные чада Авраамовы по вере и духу: «умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово».
Исполнилось, наконец, время долготерпения Божия и к богатому: «умер и богач». Все богатства и вся знатность не защитили его от смерти, все пиры и веселия не продлили жизни его далее положенных ей пределов. «Умер и похоронили его». Пышность и блеск сопровождают его и в могилу. И еще раз облеклось тело его в любимую порфиру и виссон, но уже для того, чтобы вместе с ним превратиться в тление и прах; и еще раз раздались гласы тимпанов и ликов, но уже не веселым, а плачевным тоном, как бы в предвестие горькой и плачевной участи, ожидающей его за гробом; и еще раз, но уже в последний, дорогая колесница провезла его тело по стогнам града как бы для того, чтобы торжественно проповедать пред всеми о всей протекшей его жизни: «суета сует, все суета». Но какая вдруг ужасная перемена! Еще не успели окончить пышного погребения богатого, а душа его уже в другом мире. Вместо роскошного дома, является в ад; вместо пышных и покойных одежд, облачается пламенем; вместо пресыщения избранными яствами и питием, терпит страшную, невыносимую жажду; вместо непрестающего веселья, подвергается нескончаемым страданиям и мукам. «И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои»,—тут-то в первый раз обратил он взор свой к небу, и что ж увидел? «Увидел вдали Авраама». И он несчастный был сын Авраамов, но сделался сам, по своему злому произволению недостойным своего праотца; и ему было обещано царство, обетованное Аврааму и семени его, но он отпал от веры Авраамовой, не стяжал его добродетелей, и, вместо обетованного царства, наследовал ад. Но в довершение своего отчаяния он видит на лоне Авраамовом Лазаря, бедного Лазаря, на которого не хотел и взглянуть в своей жизни, которого считал он за ничто. Так, мучения грешников, страшные сами по себе, усугубятся еще, братья, видением блаженства праведников, тех смиренных праведников, которых они презирали в своей жизни, над которыми глумились и издевались, которых почитали отребьем мира, которые служили им в попрание.
Правда, мучения ада вразумили, по-видимому, несчастного богача: он прибегает к помощи того самого Лазаря, которого презирал и гнушался: «отче Аврааме, возопил он, умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем» (Лук.16,24)! Но это вразумление уже поздно: по смерти уже нет покаяния, двери милосердия и долготерпения Божия затворились и не отверзутся во всю вечность. «Между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лук.16,26): вот, что отвечал Авраам на мольбы богатого! Все вопли и жалобы несчастных узников ада не будут услышаны. «Чадо, говорит ему Авраам: «вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь―злое. Несчастный, может быть, желал бы истребить из своей памяти все, что было в его жизни; но ему говорят: «вспомни». Ты прилепился всем сердцем к своему богатству, и оно не было отнято от тебя. Ты всем желанием своим искал наслаждения чувственных, они и были даны тебе в изобилии. Ты искал одного—плотских удовольствий и веселья, и наслаждался ими во всю жизнь твою. Ты не искал и не желал сокровищ небесных, они и не даны тебе. Ты и не помышлял о вечном блаженстве праведных, не трудился для наград небесных, и осудил сам себя на лишение сих наград и оного блаженства. «Получил уже доброе твое в жизни твоей». Лазарь, напротив, не искал мирских удовольствий и утех, и не видел их во всю жизнь свою; готов был претерпеть все для царствия Божия, и терпел в жизни своей болезни и нищету; с верою и упованием он предавал себя всеблагой воле Божией, и Господь помиловал его милостью вечною; всем сердцем возжелал и искал он единого — вечной жизни с Господом, это самое и дано ему. «Ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь». Каждому дано свое, каждый получил то, чего искал и чего достоин по делам своим. Торжество милости и правды Божией полное и совершенное.
Такова, братья мои, тайна жизни настоящей и будущей. Блажен, кто и при богатстве навыкает смиренно и нищете духовной, и среди изобилия претерпит алчбу и жажду поста и воздержания, и при довольстве не ищет покоя, но усердно трудится во славу Божию и для блага своих ближних; кто употребляет свои стяжания по воле Божией—к насыщению алчущих и жаждущих, к облегчению и упокоению страждущих, к призрению сирых и беспомощных, к снабдению храмов Божиих. Но сугубо несчастен тот, кто в бедствии не умеет укрепить себя христианским мужеством и терпением, кто в нищете и убожестве доходит до ропота и озлобления, до зависти и хищения, до пороков и распутства. И самый крест страданий земных не спасет его. Аминь.
54. Слово в неделю 22-ю по Пятидесятнице («Не один конец праведному и грешному; что одни возносятся по смерти на лоно Авраамово, на место блаженного успокоения, другие нисходят на место мучения»)
«Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего: ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения» (Луки 16, 27. 28).
Читаемое ныне Евангелие отчасти открывает нам, братья, ту непроницаемую завесу, под которою скрывается от очей наших состояние душ человеческих по смерти.
Здесь видим, что не один конец праведному и грешному; что одни возносятся по смерти на лоно Авраамово, на место блаженного успокоения, другие нисходят на место мучения; что участь тех и других по смерти зависит от того, как проводится настоящая жизнь до смерти; что воистину «блаженны нищие духом, алчущие и жаждущие правды, милостивые, миротворцы» и проч.; что, напротив истинное горе тем, которые в жизни ищут только веселия и радостей, предаются всем сердцем забавам и
удовольствиям, не помышляя о вечности, не стараясь обогатить себя делами добрыми, убегая горечи терпения, страданий, покаяния.
Здесь же, между прочим, находим удостоверение и в той отрадной истине, что союз между живущими и умершими не прерывается; что не только намеренное воспоминание наше об умерших, но и все наши действия, весь, образ жизни нашей сознаются ими и приносит им или новые радости к радостям блаженства небесного, или новые скорби к мучениям ада; что, с другой стороны, и умершие не только из светлых селений небесных, но и из мрачных темниц адовых заботятся об нас, желают помочь нам, чем могут, предостеречь нас от страшной участи, которая ожидает грешника и которую они видят или собственными очами, или испытывают собственным опытом. «Молю тебя, отче Аврааме», молится несчастный богач, находясь в муках: пошли его (Лазаря) в дом отца моего: ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения». Истина, по справедливости отрадная и утешительная, но только для тех, которых союз с умершими есть союз веры, любви и упования, союз благих намерений, желаний и чувствований, союз добрых дел и жизни во Христе. В противном случае, эта утешительная истина становится страшною и сотрясающею душу, но тем не менее поучительною и наставительною для жизни.
В самом деде, если не только наша собственная жизнь и наши действия, но и жизнь и действия тех, с которыми мы связаны здесь какими бы то ни было узами, находимся в каких бы то ни было отношениях, будут причиною и источником или радости, или скорби в жизни будущей; то с какой заботливой осмотрительностью нам должна обращаться со своими ближними, среди которых проводим земную жизнь свою, как драгоценно для умирающего оставить по себе блаженную память добрых дел, наставительных советов и слов, благотворных и полезных. предприятий!
Итак, благочестивые родители, вот главная причина, почему святое Слово Господне так настоятельно требует, чтобы вы воспитывали чад своих в страхе Божием, чтобы вы и словом и делом подавали им столь важный для них пример жития богоугодного. Ибо ведайте, что поведение чад ваших будет преследовать вас и за гробом, что их развратная и нечестивая жизнь пронзит ваше сердце скорбью неизглаголанною даже среди радостей небесных, причинит вам адское мучение среди самого рая, если б вы и были достойны его по делам вашим; что, напротив, добродетельная, богоугодная и святая жизнь их принесет вам блаженнейшую отраду и утешение и тогда, когда бы собственные дела ваши тяготели над вами осуждением мук.
Итак, начальствующее и владеющие, вот, почему Слово Божие вменяет вам святую обязанность начальствовать о Господе, заступать место отцов для подчиненных вам, наблюдать не за одною исправностью их внешней деятельности, но паче всего за чистотой жизни их, не ограничиваться темь одним, чтобы они исправно делали, чего требует долг общественный, но паче всего чтобы делали всегда то, чего требует закон Божий, не делали бы того, что противно званию христианина. Ибо ведайте, что с их жизнью сопряжена ваша собственная участь по смерти, что вам дано будет видеть и за гробом, как подчиненные ваши, или увлеченные вашим примером, или не удержанные на пути закона Божия вашею беспечностью и потворством, или не вразумленные вашим советом и наставлением, бесстрашно преступают закон Божий, безумно оскорбляют Божию святость и правду, бесстыдно попирают права человечества. Не принесет ли это видение тяжкую скорбь душе вашей, злое мучение вашему сердцу, невыносимое терзание вашей совести?
Итак, воспитатели юношества, вот, почему Господь Иисус возвещает страшное горе тому, «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф.18,6). Каждое, не только злонамеренно, но и неосторожно высказанное или нечистое, или богохульное, или соблазнительное слово ваше врезывается ядовитою стрелою в непорочное сердце и заражает его неисцельно. Каждый недобрый поступок ваш с живостью перенимается впечатлительною юностью и вопреки вашим же советам и убеждениям увлекает ее к подражанию. Можете ли ожидать конца мучениям вашим, когда с закрытием очей телесных рукою смерти отверзнутся ваши духовные очи и вам дано будет видеть оттоле, как поданый вами соблазнительный пример возрождается непрестанно и будет возрождаться нескончаемо в тысячах законопреступных действий, в которых вы не можете считать себя невинными и перед судом собственной совести, тем паче пред судом Божиим; как ваше безрассудное слово порождает неисчислимое множество слов по виду своему, возбуждает бесчисленное множество беззаконных мыслей и желаний, осуществляется в бесчисленном множестве законопреступных намерений и действий. Смотрите, скажут вам, вот сколько невинных сердец, жаждавших от вас добрых наставлений и спасительного утешения, развращено вашим словом; вот сколько душ, искупленных кровью Христовою, погублено вашим примером. Крови их от рук ваших изыщу! Поистине «лучше было бы тому человеку не родиться», соблазняющему невинных.
Итак, кто бы ты ни был христианин, вот, почему возвещается «горе» всякому «человеку, через которого соблазн приходит»; вот, почему советуется всем нам: «и для слов твоих сделай вес и меру, и для уст твоих – дверь и запор»; почему Сам Господь говорит нам, что за всякое слово праздное (только праздное) «дадут они ответ в день суда». Вот, почему нас учат: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»; почему нам заповедуется прощать согрешающим пред нами «до седмижды семидесяти раз», любить врагов наших, добро творить ненавидящим нас и молиться за творящих нам напасть. Все, что сделаем ближнему нашему здесь, отзовется нам с лихвою там. Всякий посеянный нами соблазн или раздор между ближними нашими, доколе не истребится с лица земли, доколе не умрет самая память о нем, будет тяготить нашу совесть и по смерти. А что будет, когда оскорбленные нами восплачутся на нас перед Богом, когда обиженные нами возопиют против нас на небо, когда не видевшие от нас ни доброго слова ни благотворного дела будут с презрением произносить наше имя, когда соучастники наших преступных удовольствий будут с глумлением поминать нас среди безумного веселья своего, когда или развращенные, или огорченные нами до глубины души будут проклинать нашу память? Поистине «лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской».
С другой стороны, если слова и поступки живущих оказывают такое сильное и неотразимое действие на судьбу умерших, то как должно нам, остающимся в живых, быть осторожными в отношении к умершим братьям нашим! Если мы уже до того беспечны к собственной участи нашей, что ни память о смерти, ни мысль о вечности не удерживают нас от грехов; то пусть хотя священная для нас память умерших отцов и братьев наших утвердит нас на пути заповедей Христовых, оградит душу нашу от всякого зла.
Итак, остающийся в живых сын, если в сердце твоем не иссякла совершенно любовь к умершему отцу твоему, если еще дорога для тебя сколько-нибудь душа его; то помысли, что всякое греховное твое действие есть жесточайшая язва душе умершего; что всякая развратная мысль и желание по той мере, как услаждается ею сердце живущего, приносит томление и мучение сердцу умершего; что, с увеличением бремени грехов твоих, увеличивается гнетущая душу отца или матери твоей тяжесть мучения; что, по мере твоего закоснения и нераскаянности в грехах, возрастает скорбь и теснота, снедающая души твоих родителей.
Остающийся в живых брат или друг, сродник или облагодетельствованный, если сердце твое не умерло еще для ощущений дружбы и любви, помысли, что твоя беспечная жизнь во грехах составляет тяжкое мучение для душ умерших братьев и друзей твоих, которое для них тем чувствительнее, чем живее раскрываются в душах их святые чувства дружбы и любви; что наши безумные речи, наши порочные дела, наши законопреступные наслаждения, удар за ударом поражают души умерших, покрывают лица их стыдом пред св. ангелами, не дают им воззреть с надеждою и упованием ко престолу Отца небесного, видеть без тяжкого смущения лицо Господа Иисуса Христа. Быть может, умершие отцы и братья наши молили и молят Отца небесного послать для вразумления нашего грозного вестника с неба; но какой вестник может быть достовернее Единородного Сына Божия, которого Отец небесный ниспослал для спасения нашего? Какой ангел с неба может открыть нам более того, что сказал нам Сам Господь и Владыка архангелов и ангелов? Если не верим Сыну Божию, который пострадал и умер за грехи наши, воскрес из мертвых и вознесся на небо для оправдания нашего; поверим ли кому-либо и чему-либо?
С другой стороны, пусть помыслит и каждый из нас, братья, что не только наши жалобы и огорчения, наши слезы и проклятья, но и одно недоброе воспоминание памяти умершего есть жесточайшая рана душе его, способная возмутить и преогорчить самое блаженство рая. Посему-то св. Церковь и заповедует нам с последним целованием прощать все умершему от всей души нашей, от всего сердца и от всего помышления нашего; воспоминать имя его только в действиях святых и богоугодных, или в молитве, или при чтении Слова Божия, или в делах благотворения. Ибо если оскорбляющий брата своего живущего, по слову Самого Господа, повинен есть геенне огненной; то какой казни достоин тот, кто оскорбляет память умершего! Аминь.
55. Слово в неделю 23-ю по Пятидесятнице. (««Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!» (Лк.8) От чего это происходит? От большего или меньшего удаления сердца нашего от Бога, от большего или меньшего погрязновения духа нашего во тьме заблуждений и в тине страстей и плотских похотей»)
В читаемом ныне Евангелии повествуется, что Господь Иисус Христос, обходя страны и веси израилевы с проповедью Евангелия, пришел и в страну Гадаринскую, находившуюся на другом берегу озера Геннисаретского. Здесь встретил Его человек, мучимый злыми духами, который до того был дик и свиреп, что растерзывал узы, которыми его вязали, и «был гоним бесом в пустыни», почему «и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах» (Лук.8,29.27). Господь умилосердился над несчастным, изгнал из него мучивших его духов злобы, повелев им идти в пасшееся по близости стадо свиное, которое тотчас взбесилось, бросилось в озеро и утонуло в волнах его. Когда пастухи стада, прибежав в город, возвестили о случившемся, множество народа вышло из города посмотреть на совершившееся чудо, и увидели бывшего бесноватого «сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме». Что ж произвело в народе Гадаринском это видение столь великого и столь благотворного чуда? «И просил Иисуса весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них».
Странное моление! В других местах чудеса Иисусовы привлекали к Нему народ; здесь, напротив, отгоняют от Него. Жители других городов и весей с радостью принимали к себе божественного Учителя и Чудотворца; а народ страны Гадаринской умоляет Его удалиться от них. В других местах народ стекался к Нему во множестве, даже в пустыню, чтобы слышать Его божественное слово и воспользоваться с верою Его чудодейственною силою; а Гадаритяне не только не желают, а как бы боятся услышать Его проповедь и увидеть какое-либо еще большее чудо, и умоляют Его удалиться от них.
Не дивно, впрочем, что так поступили люди, не знавшие Господа и потому страшившиеся приближения к себе великого Чудотворца: «потому что они объяты были великим страхом». Страннее гораздо то, что подобное нечто встречаем и в нашем христианском мире. Одни ищут Господа, приходят в храм Божий с искренним желанием услышать божественное Слово своего Спасителя на пользу души своей, сподобиться освящения благодати Божией участием в церковном священнодействии; другие, напротив, не только не считают нужным приходить в храм Божий, слушать св. Слово своего Господа и искать освящения в церковных священнодействиях, но как бы боятся встретиться с чем либо священным, с намерением убегают храма Божия, уклоняются даже от встречи с лицом освященным, готовы, по-видимому, сказать Самому Христу Спасителю: «отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!»
От чего это происходит? От большего или меньшего удаления сердца нашего от Бога, от большего или меньшего погрязновения духа нашего во тьме заблуждений и в тине страстей и плотских похотей. Грехи наши, по слову Пророка, разлучают нас от Бога и ставят как бы преграду между нами и Богом; потому грешный человек невольно страшится предстать пред Богом, услышать грозное Слово Его, пред которым трепещут и сами св. ангелы: «чтобы не говорил с нами Бог, говорили израильтяне Моисею, дабы нам не умереть». Боится даже посланника Божия, человека праведного и святого: «что мне и тебе, человек Божий, говорила Сарептская вдовица пророку Илии, ты пришел ко мне напомнить грехи мои» пред Богом. Но это естественное и общее всем грешникам чувство своей греховности и недостоинства пред Богом производит различные плоды, смотря потому, более или менее закосневает душа наша во грехах, более или менее овладевают страсти нашим сердцем.
Доколе светится еще в душе нашей светильник веры, доколе не иссякла в сердце нашем любовь к Господу и Его божественному закону, доколе не угасло в нас желание спасения и вечной жизни с Господом; дотоле чувство своей греховности, сознание своей виновности пред Богом побуждает нас не удаляться от Бога, а, напротив, искать Его и приближаться к Нему. И сотник, просивший Господа об исцелении своего отрока, чувствовал и сознавал свое недостоинство: «я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой», говорил он Господу; но он веровал в Господа всем сердцем своим, просил Его милосердия к себе, желал сподобиться благодати Его, почему и получил похвалу своей веры и смирения, и сподобился получить просимое. И Петр, пораженный чудом обильной ловитвы рыб, в сознании своей греховности говорил Иисусу, бывшему в его лодке: «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный»; но это сознание побудило его с большею горячностью и усердием прилепиться к Господу, единому имущему власть отпускать грехи. И грешница, омывавшая ноги Иисусовы слезами и отиравшая их власами своими, сознавала тяжесть грехов своих; но, по мере сознания грехов своих многих, она большею пламенела любовью к Господу и большим желанием получить от Него прощение и помилование, и удостоилась прощения грехов ее многих, «что она возлюбила много». Так души, не потерявшие еще веры и упования, в которых не угасло еще сознание о своем вечном предназначении, желание спасения и жизни вечной, чем яснее сознают свои заблуждения, тем с большим усердием ищут просвещения и научения в Слове Божием; чем живее чувствуют свою греховность и нечистоту, тем искреннее раскаиваются пред Богом, тем с большею горячностью молятся Ему, тем с горячайшим желанием ищут освящения в священнодействиях церковных. И для них Слово Божие, обличающее грехи их, бывает иногда «острее всякого меча обоюдоострого, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные»; но они охотно покоряются очистительному его действию в надежде исцеления, они приемлют его и прилагают к язвам своего сердца и совести в надежде духовного здравия и спасения. И они, подобно мытарю, страшатся приблизиться к алтарю храма; но этот спасительный страх побуждает их не убегать от храма Божия, а, напротив, приходить в него и, хотя ставши издалеча, молиться: «Боже, милостив буди мне грешнику!»
Другое совсем бывает с теми, у которых печали века сего и сласти житейские застилают душу как бы мглою, сквозь которую не может проникнуть луч света небесного, которых весь ум и сердце поглощены, так сказать, предметами земными, чувственными,—особенно же с теми, которых сердцем овладевает какая-либо страсть. Для них все святое и священное становится скучным, тяжелым, неприятным. Приходят ли они в храм Божий? Но приходят, как говорит Пророк: «как сходятся люди», т.е. как в обычное место собраний, или на какое-нибудь зрелище. Здесь все для них чуждо, все незанимательно и скучно. Слушают ли Слово Божие? Но оно или проносится мимо слуха их, как «медь звенящая или кимвал звучащий», или же кажется им несносным и неприятным, когда обличает их душевную пустоту и безобразие. Оттого то сколько есть людей, которые, нося имя христиан, едва ли сознают даже, для чего они носят это святое имя! Сколько людей, которые, именуясь сынами Церкви Христовой, не ощущают в себе ни родственного к ней влечения, ни своих к ней отношений и обязанностей! Оттого-то бывает, что всякое зрелище привлекает к себе больше зрителей, нежели священнодействие бескровной жертвы Христовой; всякое место увеселения наполняется большим числом посетителей, нежели храм Божий. Там часто не достает места для желающих; здесь иногда некому и занять пустоту храма. Там не утомляются проводить целые вечера и ночи; здесь и один час кажется чрезмерно утомительным и скучным. Там с наслаждением замечают всякое явление, всякую встречу, всякое слово; а здесь часто, и очи имуще, не видят, и уши имея, не слышат, ни разумеют, и выходят отсюда, не сохранив ничего ни в памяти, ни в сердце. Правда, и такие люди не без удовольствия слушают иногда учение евангельское, как слушали иногда проповедь Христову и фарисеи и саддукеи, как любил иногда Ирод слушать беседу Иоаннову; но, по слову Пророка: «и слушают слова Божии, и вот, ты для них-как забавный певец с приятным голосом и хорошо играющий; они слушают слова твои, но не исполняют их»; слушают дотоле, пока оно занимает их праздное любопытство. Но когда оно коснется их сердца, обнажит его греховные язвы и струпы, потребует отречения от всякого земного пристрастия и истинного покаяния; тогда с неудовольствием отходят прочь, говоря: «какие странные слова! кто может это слушать?» Правда, и самые рассеянные люди сознают себя грешными, приходят даже к исповеди и покаянию; но сознают не для того, чтобы исправиться, исповедуются не для того, чтобы начать новую жизнь, а для того, чтоб усыпить свою совесть, погасить в себе последнюю искру благодати Божией, которая тлеет в душе их, тревожит их сердце, беспокоит их совесть. Таким-то образом доходят, наконец, до полного охлаждения к делу своего спасения, до совершенного бесчувствия ко всему, что призывает их к Богу, до омертвения духовного.
Когда доходит человек до этой последней степени закоснения во грехах, когда, т.-е., полюбит тьму свою, отдастся всем сердцем необузданной силе страстей своих, придет во глубину зол: тогда он не только не любит света и убегает его, но и ненавидит свет и отвращается от него; тогда все святое, божественное становится ему ненавистным и враждебным; тогда он устремляется всею силою ума своего против учения евангельского, всею злобою сердца своего против проповедников сего учения, против людей праведных и благочестивых, живущих в страхе Божием. «Устроим ковы праведнику, говорили нечестивцы времен Соломона: ибо он в тягость нам и противится делам нашим… он пред нами — обличение помыслов наших, он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, тяжело нам и смотреть на него». Тогда и весь порядок жизни общественной, в основании которого лежит вера и закон Божий, который охраняется и поддерживается христианским самоотвержением и покорностью богопоставленной власти, любовью к ближним и исполнением заповедей Божиих, становится для него ненавистными, невыносимым бременем, которое он старается сокрушить и ниспровергнуть. В таком состоянии человек не только не желает исправления, но любит свое греховное состояние, хвалится своими порочными делами, величается своим безверием, намеренно смежает очи, чтобы не видеть света Евангелия Христова, закрывает глаза свои пред всякими чудодейственными явлением благодатной силы Божией. Вот, почему люди, погрязшие в наслаждениях чувственных, с жадностью бросаются на всякое произведение неверия, думая найти в них средство заглушить окончательно голос совести, который все еще по временами тревожить их душу; с удовольствием внимают богохульным речам и соблазнительным басням нечестивых, и, напротив, с какими-то озлоблением и ненавистью смотрят на все, что напоминает им о Боге, что призывает их ко Христу Спасителю. Не дай Бог никому из сынов Церкви православной дойти до такого безумия и ослепления! Посему-то и нужно, братья, мои, хранить светильники веры нашей от всякого дуновения неверия и всякой мглы суеверий, «берегитесь, чтобы вам не увлечься заблуждением беззаконников и не отпасть от своего утверждения», — хранить совесть свою чистою и непорочною пред Богом и людьми, или очищать ее искренним и слезным раскаянием во грехах своих: «лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди».
Ныне Господь Иисус Христос приходит к нам, как приходил к жителями страны Гадаринской, с любовью и милосердием, с благоговестием св. Евангелия, с благодатною силою, исцеляющею все недуги душевные и телесные: но придет, наконец, со тьмами святых Ангелов Своих, сотворить суд над всеми и обличить всех между ними нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произносили на Него нечестивые грешники». Тогда тщетно будут вопиять они «горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! от лица Сидящего на престоле!» От лица вездесущего и всеведущего Судии никто и ничто не укроет их. Аминь.
56. Слово в неделю 23-ю по Пятидесятнице («Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Ефес.2, 4-6))
«Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Ефес.2, 4-6).
Подлинно это пребогатая, недомыслимая и неизглаголанная милость Божия, премногая, неисследимая и неизреченная любовь Отца небесного, что Он не презрел нас грешных, погибших и отчужденных от жизни Божией, но крестными страданиями и святейшею кровью Единородного Сына Своего искупил нас от проклятия, смерти и осуждения вечного, а воскресением и прославлением Его и нас мертвых прегрешениями совоскресил с Ним и возродил в новую жизнь упованием вечной славы и блаженства во царствии Своем.
И то уже высочайшее для нас счастье и утешение, что Искупитель и Ходатай наш пред Богом, облекшийся в человеческое естество наше, восприявший на Себя грехи наши, воскрес из мертвых, вознесся на небо и посажден одесную Бога; что Ему не только по божеству, но и по человечеству «дана всякая власть на небе и на земле, и пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних»; что Он, как вечный Архиерей, прошел небеса ныне, да явится лицу Божию о нас, да ходатайствует о нас непрестанно пред правосудием и милосердием Отца Своего; что в Нем, нашем Ходатае и Испоручнике, непреложное упование и непостыдная надежда наша на милость и благоволение к нам Бога Отца. Умоляемый Им Отец небесный еще милует и ущедряет во зле лежащий мир наш Своими божественными благодеяниями, «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных», подавая нам времена плодоносные, исполняя пищею и веселием сердца наша,—медлит поражать грешников праведным судом Своим, долготерпеливо ожидая их обращения и покаяния, приемлет милостиво наши молитвы и моления и посылает нам свыше дары Свои. Умоляемый Им Отец небесный не отъемлет от нас всесвятого Духа Своего, но отверзает все сокровища благодати Его к оправданию и очищению нас от грехов, к обновлению, освящению и спасению нашему. Без сего всемогущего ходатайства о нас Искупителя нашего каждый грешник, по своевольному преступлению заповеди Божией, в тот же час был бы поражаем смертью вечною, по оному определению правды Божией: «в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь», и по тому смертоносному свойству греха, «ибо возмездие за грех-смерть». Без сего ходатайства давно не существовал бы и самый род человеческий на земле, «потому что нечестивые не пребудут пред очами» Господа Вседржителя. Без сего ходатайства кто дерзнул бы возвести взор свой на небо, явиться пред лицом Отца небесного с молитвою? Теперь же во всех наших нуждах, во всех обстояниях жизни мы можем с дерзновением приближаться ко престолу благодати, вопиять к Отцу небесному о помощи, и можем быть уверены, что всякая молитва наша, возносимая с верою, во имя Единородного Сына Божия, будет услышана, всякое прошение наше, не противное воле Божией, будет исполнено. «Истинно, истинно говорю вам, уверяет нас Сам Единородный Сын Божий: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам; просите, и дано будет вам». Теперь, хотя бы кто и грешен был и повинен пред правосудием Божиим, не должен отчаиваться в милосердии Отца небесного, но да приступаешь ко престолу благодати с отрадным упованием, что Отец небесный милостиво примет покаяние его, простит все грехи его и милостив будет неправдам его; «мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника; Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за [грехи] всего мира». Теперь, если бы и постиг кого гнев Божий, если бы даже кто умер, не успев сотворить плодов достойных покаяния, не успев загладить грехи свои делами благочестия и милосердия христианского, но с живою верою во всемогущее ходатайство о нас Сына Божия, с живым упованием на искупительную силу крестной Его жертвы, с искренним, раскаянием пред Богом во грехах своих, не лишается надежды на милосердие Божие, на избавление от вечных мучений адовых; ибо Господь и Спаситель наш имать ключи ада, отверзет, и никто же затворит.
Но сего мало. Апостол Христов в лице воскресшего и прославленного Искупителя нашего видит воскресшими и прославленными и всех верующих в Него, которые соединены с Ним, как члены с главою и как ветви с древом. По его учению, воскрес из мертвых не один Господь Иисус Христос, а с Ним и в Нем воскресли и «мы, как члены тела Его: мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим.6,4). Такова сила св. таинства крещения, что, погружаясь в освященной воде телом, мы действительно и истинно умираем и спогребаемся со Христом духом для жизни ветхой, греховной, происходящей от падшего праотца нашего; а выходя из воды крещения, мы действительно и истинно совоскресаем с Христом в новую, благодатную жизнь, так что соделываемся воистину новою тварью, созданною во Христе на дела благая, да в них ходим. Равно и вознесся на небо не один Сын Божий, который был и есть всегда на небе, в лоне Отца Своего: с Ним и в Нем превознесено и прославлено наше человеческое естество превыше херувимов и серафимов и сидит одесную Бога Отца на престоле божественном; в Нем превознесены и прославлены и все предуставленные Богом в жизнь вечную, все соединенные с Господом Иисусом Христом, как Главою своею, верою, любовью и упованием, все последовавшие за Ним путем узким и прискорбным, терпеливо и благодушно нося крест свой. «Отче, молился Сам Ходатай наш Богу Отцу Своему: которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира». Так, «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе».
«Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном». (Кол.3,1-2) Таково, по учению Апостола, непременное обязательство умерших и воскресших со Христом Господом. Нам нельзя уже, подобно язычникам, водиться одними чувствами внешними, ограничивать все помыслы ума своего, все желания сердца своего одним видимым, изменяемым и тленным, пристращаться душою и сердцем своим к земному и временному, а должно возноситься умом и сердцем своим туда, куда предтечею за нас вошел Христос. Да и что бы такое было на земле, что могло бы привязать к себе сердце христианина, чающего жизни вечной? Не земля ли, орошаемая даже потом, произращает нам терния и волчцы? Не на земле ли скорби и слезы, бедствия и печали, страдания и болезни? Не на земле ли беззаконие и пререкание во градах, коварства и лукавствия, насилия и обманы, обиды и озлобления? Не в земле ли наши предки, праотцы и отцы, и не она ли поглотит и наше тело и превратит его в прах, возметаемый ветром? На небе, напротив, все, что дорого сердцу христианина: там наш Отец небесный, который столько любить нас, что для спасения нашего не пощадил Единородного Своего Сына; там премилосердый Искупитель наш, проливший за нас кровь Свою и положивший Свою душу; там преблагая Матерь наша, пречистая Владычица Богородица, Заступница наша; там старшие братья наши, переселившиеся туда праведники, которых Сам Господь именует Своими друзьями. В прославлении их вместе с Господом Искупителем нашим мы видим уже начало того высочайшего торжества, когда, вместо нашего обветшавшего мира, явится «новое небо и новая земля, на которых обитает правда; приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним»; когда «пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов»; тогда «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их»; «и отрет Бог всякую слезу с очей их, и все земные скорби их не помянутся ктому». К сему то светлому, вечно-блаженному и вечно-радостному торжеству должен быть устремлен весь ум и сердце истинно верующего во Христа, совоскресшего с Ним благодатью Божией. Там истинное отечество Его, там все сокровища сердца его, там весь живот его сокровен со Христом в Боге, там и ныне, когда он еще во плоти, живет и царствует со Христом дух его, веселится и радуется сердце его радостью неизглаголанною и прославленною.
Посему-то, братья мои, если мы не напрасно носим на себе превознесенное и прославленное имя Христово, если для того спогреблись Ему крещением в смерть, чтобы жить с Ним во веки веков, то нам должно, живя во времени, возлюбить всем сердцем вечную жизнь со Христом Господом, поставить ее первою и главною целью всей деятельности своей, средоточием всех надежд и стремлений, началом и концом всех помыслов и желаний своих, помышлять себя распятых быть миру, мертвых быть греху, живых же Богу Иисусом Христом. Рано или поздно мы должны будем поневоле оставить землю и все земное. Смерть восхитит нас отсюда и переселит в другой мир—духовный, в другую жизнь—нескончаемую, вечную. Но что будет тогда с нами? Можем ли ужиться, так сказать, в селениях небесных, если не привыкнем теперь возноситься туда умом и сердцем своим, жить там духом своим, дышать и питаться небесным воздухом? Можем ли вселиться в сообщество св. ангелов и духов праведников совершенных, если теперь не сроднимся с ними духом и сердцем своим, своими мыслями и чувствованиями? Надобно заранее сближаться с жителями неба подражанием их вере и любви к Господу, их благости и милосердию, воздержанию и целомудрию, кротости и незлобию, терпению и великодушию, смирению и покорности воле Божией, — заранее привыкать к образу жизни небесной, благоговейной и непорочной, добродетельной и богобоязненной. Надобно благовременно приготовляться к светлому торжеству небесному, очистив себя от всякой скверны плоти и духа покаянием, слезами и сокрушением сердца, приготовить себе брачную одежду, сотканную из добродетелей христианских, без которых нельзя войти в благоукрашенный чертог небесного Жениха. Надобно теперь, не опуская времени, быть готовыми ко сретению своего Господа: «потому что не знаете, в который час Господь ваш придет»,—вечером, или утром, или в пение петухов». На небе все готово; там давно ожидают нас, и Божественный Жених не умедлит придти. Время близ есть: «ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит». И блажен раб, его же обрящет бдяща!» Блажен, кто готов выйти навстречу Его с горящим светильником веры, полным елея любви и добрых дел; блажен, кто в совести своей бестрепетно может сказать себе: гряди, Господи Иисусе! Аминь.
57. Беседа в неделю 24-ю по Пятидесятнице («Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром». (Лук.8,48) «Спасает нас благодать или спасительная сила Божия; но и эта всемогущая сила становится как бы бездейственною пред неверием человеческим»)
«Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром». (Лук.8,48).
Слово Божие с особенною силою внушает нам, братья, ту истину, что не только для стяжания вечного спасения души, но и для получения от Бога каких-либо временных благ нужна вера сердечная, искренняя, твердая, непоколебимая; что без такой веры невозможно ни угодить Богу, ни получить что-либо от Бога, ни даже молиться Богу и просить у Него милости. Эта истина является видимою и как бы осязаемою в евангельском повествовании о бесчисленных благотворных действиях всемогущей силы Господа Иисуса Христа, которая совершались по мере веры многих болящих, страждущих, получавших от Него чудесное исцеление от болезней своих. Об одном из таких чудодейственных исцелений по вере жены кровоточивой повествуется в евангельском чтении настоящего дня, которое особенно замечательно тем, что живая и сильная вера этой женщины восхитила, так сказать, благодатную силу исцеления даже без прошения и как бы без ведома Самого Господа. Повторим кратко поучительные обстоятельства ее чудесного исцеления.
Один князь сонмища просил Иисуса Христа придти в дом свой, где единородная дочь его находилась при смерти. Когда Господь шел в дом Иаиров, то среди множества теснившегося около Него народа «женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его».
Положение несчастной женщины, как видите, было ужасно. Двенадцать лет она страдала недугом, который постепенно истощал ее силы; двенадцать лет она боролась с болезнью, которая оказалась, наконец, неизлечимою. Сродное каждому человеку желание здоровья побуждало ее искать помощи у врачей и не щадить ничего. Многие врачи испытывали над ней врачебное искусство; но эти опыты приносили ей только большие страдания: «много пострадавши от многих врачей», замечает евангелист Марк. Истощилось, наконец, все имущество ее, с ним истощилась и вся мудрость и все искусство врачей: «издержав на врачей всё имение, ни одним не могла быть вылечена». Но это еще не все. Как обыкновенно бывает, после многих неудачных опытов врачевания болезнь ее длилась и сделалась неизлечимою: «и не получила никакой пользы, но пришла еще в худшее состояние».
Не в охуждение врачебного искусства и не для того, чтобы мы пернебрегали помощью врачей и вовсе не обращались к ним в болезнях своих, упоминает св. Евангелие об этих обстоятельствах. Само Слово Божие свидетельствует, что «Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими»; что по сему самому должно почитать и врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его. Но кто надеется на одни естественные средства к уврачеванию болезней, кто, забывая о Создавшем и врача и врачество, полагается на одно человеческое искусство, как бы ни было оно велико и славно; тот согрешает пред Господом, тому нередко попускает Господь испытать участь жены кровоточивой, т. е. не только не получить ни единой помощи, но и в горшее прийти. Надобно, братья мои, знать и помнить, что от «Вышнего есть исцеление, и Он и дал людям знание, чтобы прославляли Его в чудных делах Его»: без Его всесильной помощи всякая помощь человеческая ненадежна, без Его содействия и вразумления вся мудрость и искусство подобных нам людей бесплодны, без Его благословения вся сила врачебного вещества бессильна. Посему-то премудрый сын Сирахов убеждает, чтобы в случае болезни мы прежде всего обращались к Господу с молитвою, престали от грехов своих и очистили душу и сердце свое покаянием, принесли жертву Господу, или, по установлению Нового Завета, сами причастились той великой жертвы, которая принесена за всех нас на Голгофе, и потом уже обращались к помощи врача. «Сын мой! в болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, и Он исцелит тебя. Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце. Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву и сделай приношение тучное; и дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен» (Сирах.38, 9-12). Итак, если упоминаемая в Евангелии жена, издавшая все имение свое на врачества, не получила исцеления; то, конечно, потому, что не поступила по сему наставлению богодухновенного наставника, надеялась прежде всего на врачей, а не на Бога, думала, как думают многие, что болезнь, как естественное расстройство тела, врачуется одними естественными средствами, что в таких случаях никакое, как говорят, вмешательство сил сверхестественных неуместно. И, вот, эта лживая надежда обманула ее, все искусство врачей оказалось суетным, вся сила многоразличных врачеваний—бесполезною. В таком состоянии и люди неверующие обыкновенно впадают в отчаяние и, потеряв надежду на врачей и врачества, видя болезнь свою неизлечимою, поневоле свыкаются с нею. Но не так думала кровоточивая жена. Хотя поздно, но всею мыслю своею устремилась она к единому Богу. Впрочем, опоздать только можно надеждою на людей, но никогда не может быть позднею надежда на Бога. Потеряв всякую надежду на помощь человеческую, она тем с большим упованием обратилась ко всесильной помощи Божией. По мере оскудения веры в искусство врачей, в ней возрастала и укреплялась вера во всемогущую силу Божию. До какой высокой степени возросла в ней эта вера, показывает ее чудесное исцеление.
Услышав об Иисусе, как о необыкновенном Посланнике Божием, чудесно исцеляющем «всякую болезнь и всякую немощь» в людях, она не только не поколебалась мыслию, что болезнь ее неизлечима, что всякая надежда сделаться здоровою для нее потеряна; но, напротив, всем сердцем уверовала, что не только Его чудодейственные руки или слово, но и одно прикосновение к краю одежды Его будет для нее спасительно и исцелит ее от страшного и тяжкого недуга: «говорила сама в себе: если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею». Она стыдится своего прежнего маловерия и суетной надежды на помощь человеческую, считает себя недостойною даже того, чтобы Господь остановился для нее, боится утруждать Его своею просьбою; для нее довольно и того, чтоб удостоиться прикоснуться одежды Его: «если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею». В этой живой уверенности в чудодейственной силе одного прикосновения к одежде великого Чудотворца она, «подойдя сзади, прикоснулась к краю одежды Его». И что же? Долголетние страдания ее прекратились мгновенно, неисцельная болезнь ее тотчас ее оставила и она ощутила себя здоровою: «и тотчас иссяк у ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни». Такая-то, братья мои, твердая, несомненная и непоколебимая вера способна привлекать к себе и воспринимать на себя действия всемогущей силы Божией. С такою-то верою надобно обращаться к Богу с молитвою о помощи в наших нуждах и обстояниях: «но да просит с верою, нимало не сомневаясь, учит св. Апостол: потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой; да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа (Иак.1,6.7). Такой-то веры требовал Господь Иисус Христос от приходивших к Нему и просивших Его помощи: «не бойся, только веруй; если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему; и все, чего ни попросите в молитве с верою, получите».
Такая вера смиренной жены была достойна того, чтобы сделать ее известною всем в пример и образец для всех. Господь остановился и, озирая всех, спросил: «кто прикоснулся ко Мне?» Подобный вопрос не мог не показаться странным сопровождавшим Иисуса. «Наставник, сказал Ему Петр: народ окружает Тебя и теснит, и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне?» Но Господь и спрашивал не о простом и обыкновенном, а о некоем особенном и чудном прикосновении, которое извлекло, так сказать, из Него чудодейственную силу. «Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто; Ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня». Нет сомнения, что в окружавшей Иисуса и теснившейся к Нему толпе многие прикасались не только одеждам, а и самому телу Его; но все эти прикосновения, вольные или невольные, с намерением или без намерения, оставались совершенно бесплодными, даже неощутительными для Самого Господа; одно токмо прикосновение живой и крепкой веры было спасительно для прикоснувшейся и привлекло чудодейственную силу Иисусову. Не так ли бывает и всегда? Все мы молимся Богу; но не для всех молитва бывает животворна и спасительна, не всем одинаково приносит она милость и благодать Божию. Случается даже и то, что самая молитва вменяется некоторым в грех. Все не только прикасаемся ко Господу, а причащаемся тела и крови Его; но не для всех причащение сие бывает во оставление грехов и жизнь вечную, для иных бывает оно в суд и во осуждение вечное.
Никто не видел и не заметил, как прикасалась ризе Господней жена кровоточивая; но это не дало ей повода скрыться и утаиться в толпе народной. Совесть ее требовала открыть все пред Господом, в слух народа, припасть с благодарением к стопам своего Спасителя. И вот, она «с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась». Приходит, как виновная, со страхом и трепетом, исповедует пред Господом и пред всеми людьми все тайны души своей, т.е. свою невидимую, но видимо изнурившую и истощившую ее болезнь, и свое суетное упование на помощь человеческую и тщетную растрату своего имущества на бесплодное врачевание, и свое позднее раскаяние и обращение ко всесильной помощи Божией, и свою смиренную веру в Господа, и чудное и мгновенное исцеление от одного прикосновения ризе Господней. Сколько высока и сильна вера сей чудной жены, столько же глубоко ее смирение, столько же искренно и благоговейно исповедание ее пред Господом, столь же глубока и сердечна благодарность ее Спасителю. Посему-то и Господь назвал ее Своею дщерью, сказав ей: «дерзай дщерь, вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей!»
«Вера твоя спасла тебя». Нет сомнения, что спасает нас благодать или спасительная сила Божия; но и эта всемогущая сила становится как бы бездейственною пред неверием человеческим: «и не совершил там многих чудес по неверию их», замечает при одном случае св. Евангелист. Это потому, что даровав человеку свободное произволение, Господь не отъемлет у него Своего великого дара,
предоставляет ему избирать любое: «предложил тебе огонь и воду: на что хочешь, прострешь руку твою». Посему не принуждает его к добру насильно, не влечет к Себе не хотящего прийти, не овладевает сердцем его насильно, но требует его свободной веры и покорности, искреннего и сердечного обращения, свободной преданности и послушания: «сыне, дай мне сердце твое; обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам». Кто приближается к Богу верою, к тому и Бог приближается Своею благодатью. Кто отвращается от Бога неверием, от того и Бог отвращает лицо Свое. Кто прикасается к Иисусу Христу живою верою, тот приемлет от Него и благодать возблагодать; кто оскорбляет его дерзновенным прикосновением неверия и дерзкого любопытства, тот подобно Озе, прикоснувшемуся кивоту Божию, поражается духовною проказою. Кто расширяет око ума своего верою, тому открываются все тайны Божии; кто смежает очи ума своего неверием, тот останется во тьме, «и не весть, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза». Для всех сияет и светит солнце; но слепой не видит света его, а больной зрением сам убегает от яркости луча его. Для всех животворен воздух, кто может вдыхать его полною грудью; но он становится убийственным для тех, которые страждут грудью и не могут вдыхать его. Так и спасительная благодать Божия всегда светоносна и животворна, но только для тех, которые приемлют ее живою верою, хранят ее в очищенном любовью сердце и держатся живым упованием на Бога.
«Вера твоя спасла тебя». Но эта вера спасающая не есть та мертвая вера, которая обносится только на устах, состоит в одном холодном согласии рассудка, или в одном устном исповедании православных догматов, а та вера живая, которая объемлет и проницает все силы духа и все их устремляет к Богу, которая осуществляется во всей жизни человека и внутренней и внешней, направляет все помыслы ума его и все желания сердца его к Богу, Источнику и Подателю всех благ, которая движет и возбуждает волю его ко всему, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала». Это та живая вера, которая побудила св. апостолов оставить все и идти за Христом и проповедовать Евангелие Христово среди гонений, преследований, злостраданий, в узах и темницах. Это та вера, которая воодушевляла св. мучеников на подвиги жесточайших страданий и мучений, на разнообразнейшие роды мучительнейшей смерти. Это та вера, которая побудила св. подвижников убегать мира, отрекаться от всех утешений жизни общественной, скитаться в пустынях, и в горах, и в вертепах, и в пропастях земных, чтоб непрестанно беседовать с Господом во псалмах, пениях и песнях духовных. Это та вера, которая изгоняла грешников в пустыни, чтобы там омывать грехи свой слезами, изнурять плоть свою постами и коленопреклонениями, питать душу свою непрестанными молитвами и Словом Божиим. Это та вера, которая и живущих в мире праведников научала жить не по духу мира сего, ходить во всех заповедях и оправданиях Господних беспорочно, расточать имение свое не по видам любочестия и тщеславия, а по заповеди Христовой—к утешению бедствующих, к облегчению страждущих, к вспоможению бедствующими, быть оком слепым, ногою хромым, опорою и защитою беззащитным и страждущим. «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира» (Иак.1,27).
«Вера твоя спасла тебя». Но вера жены кровоточивой тем еще замечательна, что извлекла чудодейственную силу из самой одежды Спасителя. Так, и самые вещи, освященные благодатию Божией для прикасающихся к ним с верою становятся чудодейственным и живоносным источником благодати Божией. Дивно ли после сего, что всечестное древо креста Христова, орошенное Его божественною кровью, гвозди, которыми пригвождено было ко кресту пречистое тело Его, терновый венец, которым увенчана была глава Его, гроб, в котором почивало пресвятое тело Его, составляют предмет благоговейного поклонения для верующих и служат источником чудодейственной силы Божией? Дивно ли, что и телеса святых, в которых обитала облагодатствованная Духом Божиим душа их, сохраняются тою же благодатью в нетлении и служат источником исцеления для притекающих к ним с верою? Дивно ли, что и всечестные пелены Христа Спасителя или пречистой Его Матери, пред которыми преклонялись многие поколения и роды святых, пред которыми они изливали свои святые молитвы и чрез которые получали духовные утешения и благодатную помощь, бывают чудодейственны и для всех, кто притекает к ним с живою верою, лобызает их теплою любовью, прикасается к ним с сердечным упованием на всемогущую силу Божию.
«Вера твоя спасла тебя». Стало быть, в неверии и суеверии―погибель вечная: «а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия», «а все, что не по вере, даже и самая молитва, грех». Аминь.
58. Слово в неделю 24-ю по Пятидесятнице («Вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Ефес.2, 19))
«Вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Ефес.2, 19).
Писал некогда св. апостол Павел в утешение христианам Церкви Ефесской, которые, происходя не от семени Авраамова, быв прежде, по слову самого апостола, «отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования», могли почитать себя не только меньшими, но и чуждыми в дому Божием, недостойными разделять наследие Отца небесного с присными Его чадами, которые наследовали обетования божественные от праотца своего
Авраама. Утешая их, св. апостол говорит, что крестом Христовым разрушено всякое средостение ограды, разделявшее нас от Бога и святых Его: что, освятившись кровью Христовою, и они сделались воистину чадами Божьими, присными всем святым, сожителями Аврааму, Исааку и Иакову: «итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу».
Неужели ж, подумаете, и мы грешные можем причитаться, так сказать, в родство святым Божиим? Неужели и нас примут за своих сродников и присных, за сожителей и сограждан царствия Божия св. пророки и апостолы, великие святители и преподобные отцы, добропобедные мученики и исповедники? Точно так, братья мои. крещаясь во имя святой, живоначальной Троицы, мы возрождаемся тем же духовным рождением, которыми возрождены и все святые, очищаемся и оправдываемся тою же кровью Христовою, которою оправдались и они; помазуясь св. помазанием, мы тем же Духом освящаемся, которыми и они освятились; причащаясь тела и крови Христовой, мы делаемся членами того же тела Христова, которого члены и все святые, сущие от века. Словом, доколе мы принадлежим св. Церкви Господа Иисуса Христа, которая есть тело Его, исполнение исполняющего всяческая; доколе участвуем в св. таинствах, которыми все верующие во Христа связуются во едино тело Его: дотоле и мы «не чужие и не пришельцы в дому Божием», не чуждые в благодатном царстве Христовом, «но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным [камнем]».
Вот, братья мои, твердое основание нашей веры! Вот непоколебимое утверждение нашей надежды! Вот крепкое поручительство нашего спасения! Если мы веруем, как веровали все угодившие Богу и прославленные Богом святые; то мы веруем право, богоугодно и спасительно. Если мы соблюдаем уставы, предания и обычаи, которые соблюдали и все святые; то мы на правом пути к вечному царствию Божию и вечной жизни со Христом Господом. Если мы принадлежим к Церкви, в которой благовествовали св. апостолы и евангелисты, в которой святительствовали и священнодействовали великие пастыри и учители, в которой страдальчествовали и венчались св. мученики, в которой иночествовали и подвизались преподобные отцы и чудотворцы, в которой совершались и спасались все святые Божии человецы; то мы действительно сыны царствия Божия, члены тела Христова, не чужие и пришельцы в дому Божием, но сограждане святым и свои Богу. Если я вижу притом, что благодать Божия во свидетельство неоскудеваемости своей в Церкви православной является по временам в поразительных знамениях и чудесах, в прославлении новых членов Церкви, просиявших среди нас высотою и твердостью веры, чистотою и непорочностью жизни, угодивших Богу великими трудами и подвигами благочестия, святыми делами любви и милосердия христианского; то не могу не убеждаться, что нахожусь воистину под благодатью, что я стою на истинном пути к царствию Божию, что надежда спасения моего несомненна, если буду идти верно и неуклонно по сему царскому пути, по следам прославленных Богом святых. Ибо св. вера, соделавшая богоугодными и избранными святых, может соделать и всех также угодными Богу и святыми; св. Церковь, приведшая в царствие небесное их, может привести туда же и всех; животворящая благодать Божия, преизливающаяся в св. таинствах церковных, освятившая и прославившая одних, может и каждого, ищущего спасения, просветить яко солнце во царствии Отца небесного.
Но для этого, братья мои, недостаточно одного единомыслия со святыми Божиими в вере; нужно преимущественно единонравие с ними в жизни. «Что общего у света с тьмою?» говорит св. Апостол. Чтобы быть сожителем святых на небе, нужно быть подражателем жизни их на земле, усвоить себе их св. обычаи и нравы, их образ мыслей и чувствований, их св. дела и поступки, их непреклонную твердость в соблюдение заповедей Божиих, их св. ревность к очищение себя от всякой скверны плоти и духа слезами покаяния и умиления, молитвенными подвигами и трудами. Не примет великий Авраам на лоно свое того, кто не подражал его вере и терпению, его послушанию и кротости, его милосердию и страннолюбию. Не примут в сообщество свое св. пророки тех, которые не слушали гласа их, не престали от грехов и беззаконий при обличениях их, не обратились к покаянию проповедью их. Отженут от собора своего св. апостолы тех, которые не последовали их учению, житию, привету, вере, долготерпению, любви, терпению и прочим богоподобным добродетелям, прославившим их в царстве Божием. Не признают нас чадами своими святители Христовы, если мы, ублажая память их и взирая на скончание жительства их, не будем подражать вере их, не послушаем их пастырского гласа и не будем ходить по следам их св. жизни. Отрекутся от нас св. мученики и исповедники Христовы, если мы малодушно уступаем духу мира и князю века сего, увлекаемся соблазнами мира без борьбы и сопротивления, стыдимся исповедывать не устами токмо, а делами и жизнью св. веру свою и Евангелие Христово, стараемся приспособить и подчинить евангельские правила обычаям мира и прихотям духа времени, боимся восстать против лжи и заблуждений, неправд и беззаконий и сокрываем истину Божию в неправде. Не примут нас в святолепный круг свой преподобные отцы наши, пустынники, девственники, если мы не будем подражать их самоотвержению и нестяжанию, их чистоте и целомудрию, их благоговению и богомыслию, их воздержанию и терпению. Так, братья мои, и самые единокровные и единородные нам святые Божии человецы, процветшие, яко финикс, в странах наших, просиявшие, яко солнце, во отечестве нашем, не признают нас, отрекутся от нас и не примут нас в свои небесные кровы, если не узрят нас подобными себе, не усмотрят в нас добродетелей, достойных воздаяния жизни вечной, не узнают в нас истинных чад Церкви православной, в которой подвизались и за которую страдали они в жизни,— достойных сынов православного отечества нашего, которое так любили и любят они, которому служили; в земной своей жизни и за которое не престают молитвенно ходатайствовать пред престолом Божиим на небе.
Само собою разумеется, что идти во след святых можно не другим путем, как путем самоотвержения и креста, путем узким и прискорбным. Чтобы сблизиться с ними в духе, надобно и нам быть столь же благодушными в скорбях, терпеливыми в напастях, великодушными в бедствиях, каковы были все святые. Воззрите на бесчисленный собор их: какой добродетели не совершили они; но при этом какой не потерпели и скорби? Каких подвигов любви и самоотвержения не показали они; но и каким не подвергались при этом бедствиям? Каких благодеяний не оказали они людям; но и какой напасти не потерпели от людей? «Сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли?» спрашивал один из окружающих престол Божий старцев тайновидца Иоанна, и сам же объяснил ему: «это те, которые пришли от великой скорби». Многими скорбями подобает, братья, и нам войти в царствие Божие, как учат св. апостолы. Скорби и печали суть кара гнева Божия, возложенная на нас еще в Эдеме на все продолжение земной нашей жизни, которую притом мы сами навлекаем на себя своими грехами. Кто старается избежать сего наказания во времени, тот неминуемо подвергнется ему в вечности. Кто не хочет сам добровольно нести креста своего во след Господа Иисуса по примеру всех святых в настоящей жизни, на том отяготеет он всею своею тяжестью по смерти. «Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение; горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете; горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лук.6,24.25). Так говорит Сам Судия всего мира. С другой стороны, скорби и бедствия суть наилучшее и действительнейшее врачество против застарелой в нас болезни греховной: «ибо страдающий плотию перестает грешит». Посему-то Отец небесный, «кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, свидетельствует св. Апостол, то Бог поступает с вами, как с сынами; если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны». (Евр.12,6-8). И действительно, что за счастье, когда нераскаянный грешник, подобно упоминаемому в Евангелии богачу, веселится на все дни светло? Не явно ли, что он оставлен благодатью Божией и предан Богом превратному уму делать непотребства, чтобы, восприяв благая в животе своем, по смерти наследовать только злая? Не верная ли это добыча ада? И что за несчастье, когда человек добродетельный, страдая плотью, обновляется духом во все дни, вменяя внешние скорби и бедствия в отеческое наказание за грехи свои, тем более прилепляется к Богу любовью и преданностью св. воле Его? Не явно ли, что Отец небесный избрал его быть сообразным Сыну Своему в страдании, чтобы явить некогда сообразным Ему и в вечной Его славе? Но для нас, братья мои, Отец небесный, можно сказать, снисходительнее, нежели к избранным и друзьям Своим. Кого из нас испытывает он, как испытывал веру Авраама, целомудрие Иосифа, кротость Моисея, терпенье Иова, преданность закону Божию Даниила и трех отроков в Вавилоне? От кого из нас требует таких жертв, каких требовал от св. апостолов? Кого подвергает таким испытаниям и мукам, каким подвергались св. мученики? А между тем все эти лики прославленных Богом святых, которые сами прошли путь страданий на земле, по благоволению Отца небесного, являются не только вождями, но и помощниками нашими на тернистом пути крестоношения. Их благодатное содействие всегда готово на, помощь нам во всех скорбях наших. Мы безответны, если и малые скорби, которые попускаются на нас или испытующею и вразумляющею премудростью, или карающею правдой Отца небесного, не сумеем перенести со смирением и покорностью воле Божией, с радостью и благодарением Господу. Но вечное горе нам, если не только благодеяния Божии, но самые скорби и печали не воздвигнут нас к покаянию, не обратят сердца нашего ко Господу Богу нашему, не научат нас благоговейному, богобоязненному житию! Как явимся тогда пред небесными сродниками нашими? Разве и мы не были подобострастными вам человеками? скажут они в обличение наше. Разве не подвергались искушениям, бедам и страданиям, каким не подвергались вы? Разве и вам не подана была та же божественная благодать, как и нам? Что сказать тогда против подобной укоризны?
Будем же, братья мои, теперь, пока находимся на пути, подражанием благочестивой жизни и терпению святых приобретать себе друзей во царствии Божием, да, когда оскудеем, примут нас в свои вечные кровы. Будем теперь сближаться духом и сердцем своим с небесными сродниками нашими, чтоб не оказаться потом вовсе чуждыми им и не быть изгнанными из светлого общества их во тьму кромешную. Аминь.