т. 2.6.2. Слова и беседы на дни Святых. Дмитрий (Муретов) Арх. Херсонский

ПЕРЕЙТИ на главную страницу второго тома (часть вторая)

ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений

55. Слово в день памяти св. равноапостольных Мефодия и Кирилла.

«В нуждах святых принимайте участие» (Римл. 12, 13).

Заповедь о взаимной братской любви между последователями Христовыми была последним, предсмертным завещанием Господа нашего Иисуса Христа. «Сию заповедаю вам», говорил Он ученикам Своим, отходя на страдания и крестную смерть и оставляя их яко агнцев посреди волков: «да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Иоан. 13, 34. 35). В свою очередь и св. апостолы более всего внушали верующим эту святую, чистую и бескорыстную любовь между собою: ее поставляли выше всех добродетелей и подвигов, в ней полагали верх совершенства христианского, ее предпочитали всем чудодейственным дарованиям Духа Святого (сравн. 1. Кор. гл. 13 и 1 посл. Иоан. 2, 9—11; 3, 11—12; 4, 7—12. 20). Посему-то в первом обществе христианском было как бы одно сердце и душа едина всем (Деян. 4, 32). Нелицемерная любовь и искреннее братолюбие было душою сего общества, началом и источником христианской добродетели во всех ее видах (Рим. 12, 6—21). Плодом и внешним выражением этого братолюбия было взаимное общение в нуждах всех братьев во Христе, простиравшееся до того, что, например, в Церкви Иерусалимской никто из верующих не почитал ничего своим, ему одному принадлежащим, а всякий смотрел на свое имущество, как на общее достояние всех братьев своих по вере. Оттого в те золотые времена Церкви, в какой бы нужде ни находился христианин, он был уверен, что всегда найдет себе братскую помощь у единоверных своих братьев, — куда бы ни привели его обстоятельства, ему везде готов был и дружеский кров, и братская трапеза, и упокоение, и защита.

Этому-то братолюбному общению не только членов одной поместной церкви или общины христианской, но и всех церквей и всех верующих между собою учит св. Апостол Павел, когда заповедует «в нуждах святых принимайте участие». Замечательно здесь, братья, самое выражение заповеди апостольской. Благотворить мы обязаны всем, без различия веры и народности, не взирая на то, иудей или самарянин, нуждающийся в нашей помощи; но нуждам святых, т. е. единоверных нам христиан, должно приобщаться, соучаствовать в них душою и сердцем, почитать нужды братьев своими собственными нуждами, страдать их страданиями, скорбеть их скорбью и радоваться их радостью. Такая особенность благотворительного общения христиан между собою происходит от того (как объяснил сам Апостол), что все верующие во Христа, все чада Церкви Христовой составляют одно духовное тело Христово и связаны между собою, как члены одного живого тела: «составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены».

Нет сомнения, что, побуждаясь этою заповедью апостольскою, одушевляясь этим духом братолюбия христианского, живо сознавая в себе животворную силу духовного родства нашего со всеми единоверными и единоплеменными братьями нашими, вы предположили, братья, составить духовное братство во имя св. первоучителей славянских Мефодия и Кирилла, чтобы соединенными силами вспомоществовать нуждам братьев наших славян, из которых одни страждут под железным игом мусульманским, другие томятся под не менее железным игом духовного самовластия Рима. Да благословит Господь святое дело христианской любви вашей и да осенит его Своею благодатною помощью! Да освятят его и св. первоучители наши в вере своими святыми молитвами и своим небесным благословением! Да принесет оно «плод мног» в утешение и отраду братьям нашим славянам!

Мы, братья мои, младшие члены в великом семействе славянского рода. После других славянских племен мы начали жить жизнью государственною, после других и просветились св. верою и приобщились к составу православно-кафолической Церкви. Но Господь даровал нам—последним сделаться первыми. Из всех славянских племен один народ русский, свергнув с себя иго диких пришельцев Азии—монголов, смирив и укротив вражду своих соседей, основал государство обширное и сильное, крепкое единством самодержавной власти, твердое силою народного духа, изобильное многоразличными дарами населяемой им обширной и разнообразной страны. Одна Церковь русская, прошед сквозь огнь испытаний, утвердившись на недвижимом камне учения св. апостолов и соборов вселенских, достигла величия и славы, процвела многочисленным ликом св. угодников Божиих, озарилась светом великих учителей церковных. Православный Царь русский не есть ли единый Помазанник Божий и Самодержец во всем славянском мире? Наш древний Киев не есть ли как бы новый Иерусалим всего православного славянства? Наш златоглавый Кремль не есть ли как бы духовная столица, живое сердце славянства, сочувственно отзывающееся на все движения его жизни? Народ русский, твердый в вере православной, преданный до смерти Царю своему, Помазаннику Божию, единодушный в любви к своему отечеству, непобедимый в битвах за честь и целость своей родины, терпеливый в трудах, несокрушимый в бедствиях, кроткий и смиренный в славе и величии, великодушный и незлопамятный к самим врагам своим, — не есть ли как бы воплощение лучших свойств славянского рода? Все это почувствовано и сознано представителями всех почти племен славянских, бывшими незадолго пред сим в Москве.

Не для того упомянули мы об этом, чтобы превозноситься собою, (да сохранит Господь от такого превозношения, за которым, по слову Господню, всегда следует уничижение), но для того, чтобы воздать славу и благодарение благодеющему нам Богу, и отсюда научиться смирению. Ибо в чем первый источник и корень настоящего величия и славы царства русского? В вере православной, проповеданной у нас родным нам языком св. Мефодия и Кирилла. Она собрала и совокупила во едино обитавшие на пространстве нынешней России различные племена славянские, разделенные, прежде даже враждебные между собою; сгладила их племенные различия, поставлявшие преграду их общению, и образовала из них один многочисленный и сильный, крепкий и единодушный народ русский. Она и из чуждых нам племен, обитавших древле между славян, образовала не только братьев наших по духу, но и родных нам по народности, обучив их и языку и обычаям русским и сроднив их с нами крепкими, нерасторжимыми узами родства духовного и телесного. Она составляла невидимую, но крепкую и живую связь между распадавшимися некогда членами семьи русской, которая влекла их неудержимо друг к другу, очистила, освятила и укрепила в них любовь к общему отечеству, сообщив ей высшее значение и силу в любви к Церкви православной. Она научила и научает народ русский благоговеть пред благочестивейшими царями своими, как помазанниками Божиими, избранными и превознесенными Богом, освященными наитием Святого Духа и хранимыми под покровом особенного о них Промысла Божия. Она образовала и те истинно прекрасные свойства народа русского, которые составляют и отличие и преимущество его пред другими народами, — его благоговейную преданность престолу царственному, его глубокую покорность властям предержащим, его самоотверженную преданность Церкви и отечеству, его щедрую благотворительность к бедным, несчастным, злостраждущим, его сердечное сочувствие и к горю и к радости своего ближнего, его строгие семейные добродетели, его мягкосердечную незлопамятность к самим врагам своим. Она вдохновляла благочестивых царей наших на великие подвиги их во славу народа русского, одушевляла наших героев и предводимые ими рати в боях за землю русскую, вдыхает и каждому воину русскому такое непобедимое мужество, что, по сознанию самих врагов наших, его можно умертвить, но не победить. Все это, братья мои, есть плод православной веры, насажденной в славянском мире св. братьями Мефодием и Кириллом. И если есть здесь какая заслуга с нашей стороны, то разве в том, что, по благодати Божией, мы свято сохранили сию св. веру, не поддались искушениям и обольщениям Запада в самых тесных и скорбных обстоятельствах государственной жизни России.

Но во всем этом мы многим обязаны старшим братьям нашим —славянам других племен, которые прежде нас просветились св. верою. Они передали нам на родном и общем всем племенам славянском языке св. Слово Божие, — эту духовную пищу, которою питаясь, человек «возрастает во спасение», становится «совершенным Божиим человеком, на всякое дело благое уготованным»; эту всемирно-учебную книгу, данную человечеству с неба, которая, однако научает людей всему, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Филип. 4, 8). От них мы научились письменам, которые везде и всегда служили главным источником просвещения и могущественным средством к распространению его в народе, и, что особенно важно, они учили нас чтению по книгам богодухновенным и священным, которые потому и сделались у нас любимыми книгами народными. От них мы наследовали великое и неоцененное сокровище книжное, которое собрано было веками в стенах Византии и которое, трудами великих первоучителей славянских и приснопамятных учеников их, предано миру славянскому на родном его языке. От них, что особенно важно по влиянию на воспитание народа русского, — от них мы заимствовали на славянском языке благолепный чин и состав церковного богослужения, которое всегда служило и служит духовною пищей и услаждением народа русского, которое утешает и ободряет его в тяжкие дни печали и скорби, услаждает и веселит в светлые дни радости и торжества, воодушевляет его на все великое и святое, на все труды и опасности. Какое великое дело народное пошло у нас не от храма Божия, не освящено священным песнопением и молитвою? И герои Боголюбские, и Невские, и Минины, и Пожарские шли защищать и спасать землю русскую со св. иконами и крестами, с молебным пением, призывая молитвою помощь и благословение от Господа. И под Казанью, и под Полтавой благочестивые цари наши молились со всем воинством в походных своих храмах и укреплялись на подвиги бранные службами церковными. И поле Куликовское и поле Бородинское, и прежде и после грома бранного, оглашались пением священных песней церковных.

Итак, не только любовь христианская, а и долг благодарности требует, чтоб и мы с своей стороны сделали все то, что можем, для братьев наших славян, которые, пробуждаясь ныне от векового усыпления своего под гнетом иноплеменным и иноверным, очевидно, нуждаются в братской поддержке и помощи. Что-же можем сделать для выражения им нашей благодарности? Первее всего надобно, по заповеди апостольской, приобщиться требованиям их, принять к сердцу их потребности и нужды, как свои собственные, возбудить в себе самих живое и родственное сочувствие к ним, чтобы и в них пробудилось то же сочувствие и доверие к нам. От этого взаимного сочувствия и доверия зависит весь успех предпринимаемого вами дела благотворения, равно как без них все ваши жертвы и труды могут остаться бесплодными.

В продолжение многих веков все члены великого семейства славянского, по разным несчастным обстоятельствам, были разделены и разрознены между собою до того, что почти забыли друг о друге. Встречаясь ныне, после столь долгой разлуки, эти родные братья часто не узнают и не понимают друг друга, кажутся один другому как бы иноплеменными и иноязычными. Подадим же им все руку искренней братской любви, откроем для всех объятия сердца, согретого родственным к ним участием, «рцем: братия и ненавидящие нас», как учит св. Церковь. Пусть они уверятся, что все племена славянские— родные между собою, что все высшие интересы свободы и просвещения, духовного преуспеяния и внешнего благоденствия—общие для всех их, что все благородные стремления к сохранению и возвышению своей народности и языка одни и те же у них и у нас, что вся их сила и крепость духовная и вещественная — в братском единодушии и общении между собою.

Нетрудно это сближение между собою тех членов семьи славянской, которые сохраняют свято драгоценное наследие своих св. первоучителей Мефодия и Кирилла — православную веру и богослужение, язык и письмена. Они все не только тотчас узнают и поймут, но обымут и облобызают друг друга, когда сойдутся в храме Божием, когда единым сердцем воспоют священные песни языком св. Кирилла и Мефодия, когда услышат благовестие Слова Божия, переданное им св. братьями на родном их языке. И теперь эти братья наши—едино с нами духом и сердцем своим. И теперь, когда мы торжествуем блаженную память св. первоучителей наших, в то же время торжествуют ее и серб, и болгарин, и словак, и хорват, и далматинец; когда мы здесь, на берегу понта Евксинского, возглашаем: «Христос воскресе», нам с радостным трепетом сердца отзываются наши братья и с берегов Адриатики, и с берегов океана Восточного, и с высот Балкан и Карпат, и с ледяных тундр севера, и с Дуная и Савы, и с Лены и Амура: «воистину воскресе!» Далеко-ли отсюда до истинного братского единомыслия и единодушия, взаимного сочувствия и доверия?

Труднее, быть может, такое сближение с теми из братьев наших, которых железное иго духовного властолюбия Рима давно отлучило от родственной семьи славянской, у которых оно отняло не только православную веру и богослужение, но и самые письмена св. Кирилла, заменив их богослужением и письменами латинскими, —которых оно питает не духом любви Христовой, а свойственным всякому заблуждению фанатизмом и нетерпимостью. Но и они—наши родные, наши братья. Об них-то тем более нам должно скорбеть и болезновать, чем далее они удалились от нас. Им-то тем более мы обязаны оказать братскую любовь и родственное сочувствие, чем труднее им воскресить свою народность и примкнуть душою и сердцем к родному семейству славянскому. Они, бедные, ищут и не находят точки опоры, на которую могла-бы опереться их пробуждающаяся народность; потому что самое прочное основание ее—народное богослужение отнято у них. Можно ли было, например, без горького сострадания слышать, как братия наши чехи и моравы для оживления и поддержания своей народности с небывалым торжеством закладывают и созидают народный… театр, вместо того, чтобы, создать всенародный храм Господу и восстановить в нем давно забытое ими народное богослужение, завещанное св. Мефодием, где и большой и малый, и богатый и бедный, и ученый и неграмотный могли-бы славословить Господа едиными устами, молиться единодушно родным своим языком, поучаться всему истинному и доброму, честному и полезному от слышания Слова Божия на своем языке? Но не осуждайте их, а пожалейте о них! Эти плоды духовного ига римского, которое, лишив народы слышания Слова Божия и богослужения церковного «слышим каждый собственное наречие, в котором родились» (Деян. 2,6.8), оставляет их во тьме суеверия, побуждая обращаться к обычаям древнего язычества. Прострите к ним руку братской горячей любви и участия, снищите их доверие родственным к ним сочувствием. Пусть они убедятся, что есть у них истинные братья и друзья, которые не только по любви христианской, а и по любви родственной готовы оказать им всякую и вещественную и духовную помощь. Пусть они увидят и уверятся, что православная Церковь есть истинная матерь народов, которая не погашает, а возгревает в них любовь ко всему родному, народному, не подавляет, а возвышает и освящает народный язык и добрые обычаи, которая учит не нетерпимости и ненависти, а любви и милосердию и к заблуждающимся в вере.

Эта истинно-братская и христианская любовь тем особенно полезна в предпринятом вами деле благотворения, что с нею вы не будете иметь нужды заботиться наперед о том, что и как нужно сделать, чем и как помочь соплеменным нам братьям; ибо эта самая любовь научит вас всему и скажет вам все, что нужно в то или другое время. Она, при виде зашедших в наши пределы братьев наших, научит вас принять и упокоить их так, чтоб они нашли у вас свою истинную родину и родных. Она, при слышании о нуждах, бедствиях и страданиях соплеменников наших, возбудит ваше усердие, изобретет средства, внушит вам умение помочь их нуждам и облегчит их страдания. Но она же скажет вам, что в деле благотворения было бы ошибкой с нашей стороны, если бы мы ограничили наше участие одними внешними нуждами своего брата; если бы, подавая помощь вещественную, не подавали прежде всего помощи духовной—братского совета, утешения, вразумления, просвещения; если бы, спасая от глада и наготы телесной, мы не озаботились избавить его от глада и наготы духовной, научить неведущего, развить и образовать духовный силы остающегося без воспитания, навести на добрый путь заблуждающегося, открыть поприще честному труду человека, не знающего, за что взяться. Святое дело напитать алчущего, или одеть наготующего, но дороже всего помочь ему промышлять самому себе пищу и одежду и не иметь необходимости выпрашивать ее у других. Прекрасное дело помочь нуждающемуся, но, без сомнения, лучше устроить так, чтобы он сам был в состоянии удовлетворить своим нуждам. При таком направлении благотворительность наша особенно плодотворна не только для того или другого человека, а и для целого общества особенно приятна пред Спасителем нашим Богом, который прежде всего «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины». При таком направлении и ваша благотворительность, одушевляемая истинно братскою любовью, может приобрести нам истинных друзей в единоплеменных братьях наших славянах. А «друг верен-кров крепок, обретый его обрете сокровище». Аминь.

56. Слово в день св. равноапостольного князя Владимира.

Ныне мы празднуем память того незабвенного для отечества нашего великого князя, которого наши предки называли не иначе, как солнцем земли русской, а св. Церковь наименовала равноапостольным. Он просветил всю землю русскую светом веры Христовой, извел ее из тьмы идолослужения в чудный свет благодати Божией и возродил ее св. крещением; он утвердил в отечестве нашем православную Церковь—столп и утверждение истины, и таким образом водворил в царстве русском царство Христово— источник жизни, силы и могущества России.

Неисчислимое множество благодатных плодов принесла отечеству нашему св. вера, насажденная в нем св. князем Владимиром. Все, что ни видим доброго, великого и славного в нашем отечестве, все, чем ни красуются наши города и веси, все, что ни есть доблестного, знаменитого, приснопамятного в истории царства русского, — есть плод св. веры, ее благодатные действия и ее драгоценный дар. Она собрала во едино народ русский, разделенный прежде по племенам, и расширила пределы России до концов земли. Она ввела у нас законы и благоустройство гражданское, устроила весь порядок жизни общественной и семейной, освятила взаимные отношения и связи, которыми связуются все члены великого семейства народа русского во едино живое и крепкое тело государства русского. Она воспитала великих и мудрых царей, знаменитых военачальников и градоправителей, мудрых мужей совета и руководителей народа. Она возрастила, возвела на небо и прославила вечною славою у Бога целые лики святых соотечественников и сродников наших и соделала их молитвенниками, хранителями и заступниками земли русской. Она вдохновляла праотцов и отцов наших мужеством, единомыслием и самоотвержением, с которыми они защищали и отстояли достояние предков от множества врагов своих. И теперь, если осталось что доброго в наших нравах и обычаях, в наших обществах и семействах, во всей нашей жизни общественной и частной, — все это есть плод св. веры, которая одна учит и наставляет людей всему, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Филип. 4, 8).

Но, братья мои, кому много дано, с того много и взыщется. Св. вера есть живоносное семя, которое должно приносить и в каждом из нас благие плоды, — есть вверенный нам Господом талант, который мы обязаны возделывать и умножать. Спросим же самих себя: так же ли животворна и плодоносна св. вера и в нас, как жива и плодоносна она в нашем отечестве? И на живом и плодоносном дереве бывают увядшие и бесплодные ветви, и в здоровом и красивом теле бывают омертвевшие и безжизненные члены. Не оказаться бы и нам такими же бесплодным ветвями на величественном древе православного царства русского! Не явиться бы и нам такими же мертвыми членами в благодатном и живоносном теле Церкви Христовой, насажденной и процветшей в отечестве нашем! Для сего-то и советует св. Апостол: «испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте». Как искушать? «От плода познается древо», говорит Господь: «всяко древо добро плоды добры творит. Плод же духовный», говорит Апостол, есть «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Галат. 5, 22. 23). Итак, есть ли в нас эти благодатные плоды веры Христовой, которых ныне долготерпеливо ожидает, но которых строго востребует от нас всеправедный Судия мира на страшном суде Своем?

Возрастает и зреет ли в сердце нашем св. любовь к Господу,—та крепкая, аки смерть, любовь, которая ничего не предпочитала бы паче Бога, ничего так не желала бы, как исполнения во всем воли Божией, ничего так не страшилась бы, как преступления заповеди Божией; которая не попускала бы возрастать и укореняться в сердце нашем ничему злому, нечистому, противному воле Божией; которая, вменяя в уметы все земное, искала бы единого на потребу—вечной жизни со Христом в Боге, алкала и жаждала бы общения с Господом в молитве и св. таинствах; которая бы готова была положить душу свою за славу имени Божия, за целость св. веры, за сокровище

Евангелия Христова? Одушевлено ли сердце наше тою искреннею любовью к ближнему, которая не только «не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не мыслит зла, но промышляет добрая ко всем» (1Кор. 13, 4. 5), всех благословляет, всем благодетельствует, за всех молится, всякому желает всего, чего желает себе?

Живет ли в сердце нашем св. «радость» о Господе, т. е. радость о том, что Господь Бог просветил нас светом истинного богопознания, очистил и оправдал нас благодатью св. крещения, открыл нам св. волю Свою, даровал нам св. таинства к освящению и спасению нашему, усыновил нас Себе во Христе Иисусе в наследие жизни вечной, заповедал св. ангелам Своим охранять нас во всех путях наших, долготерпит о нас согрешающих пред Ним, не погубляя нас со беззакониями нашими, но милостиво ожидая нашего покаяния и обращения на путь правды и добродетели, на дела благие и богоугодные? Живет ли в нас та неизглаголанная радость о будущем обетованном нам блаженстве в дому Отца небесного, которая заставляет забывать и ни во что вменять все скорби настоящей жизни, все огорчения, досады, озлобления, все недостатки, лишения, страдания за превосходящую любовь Божию?

Обитает ли в душе нашей благодатный «мир», — мир помыслов и желаний, мир совести и сердца, внутреннее ощущение того, что мы воистину чада Божия и находимся в Его Отеческой любви и благоволении? Является ли этот внутренний мир души во внешних наших действиях и отношениях друг ко другу, во взаимном снисхождении друг к другу, в незлобии, кротости и смирении друг пред другом, во взаимном прощении друг другу оскорблений и огорчений, в готовности пожертвовать всем, чтоб сохранить согласие, мир и любовь со всеми ближними?

Обучена ли душа наша «долготерпению», так чтобы никакая потеря земная не огорчила ее безмерно, никакая скорбь и печаль временная не ввергала ее в уныние и безнадежность, никакая неприятность не возмущала ее внутреннего мира, никакое оскорбление не раздражало ее и не погашало в ней любви к своим собратьям; чтобы вся она жила и дышала преданностью Богу, Ему поверяла все чувства свои, в Нем искала своего утешения, Ему предавала всю судьбу свою, на Него возлагала все упование свое, от Него ожидала избавления и спасения своего от всякой скорби и напасти?

Растворено ли сердце наше «благостью», — тою благостью, которая не различает друга и недруга между собратьями своими, но всех равно объемлет братнею любовью, не отвергая никого, ко всем относится с одинаково благим расположением сердца: подает просящему, уступает и отъемлющему, хвалить доброжелающего, благословляет и кленущего ее, благодарна к благодеющему, молится и за творящих ей напасть, не помнит и не поминает зла и «благим побеждает злое»? Дышит ли сердце наше тем «милосердием», которое радуется с радующимся, плачет с плачущим, скорбит со скорбящим, страждет с страждущим, воздыхает и молится о согрешающем, —которое разделяет хлеб свой с алчущим и питие свое с жаждущим, упокоевает странника, призревает сиротствующего, облегчает страдания болящего, утешает узника в темнице?

Жива ли в сердце нашем «вера», т. е. искреннее, твердое и непоколебимое убеждение в истине Божией, для которого всякое слово св. Евангелия есть «ей и аминь», которое видит невидимое, наслаждается уповаемым, предзрит Господа пред собою выну, живет со Христом в Боге,— то живое и крепкое убеждение, которого не могут поколебать ни соблазны и искушения, ни мучения и смерть, для которого стократно лучше умереть телом, нежели отступить от веры, или преступить св. заповедь Божию и умереть духом, которое, аще и пойдет посреди сени смертные, не убоится зла?

Украшается-ли душа наша «кротостью», которой обещал Господь в наследие новую землю,—тем, т. е., незлобием младенческим, в котором нет ни недоверия, ни подозрения, ни зависти, ни зложелательства, ни ропота и недовольства, которое ударившему в ланиту обращает другую и хотящему с ним судиться и ризу его взять отдает и срачицу; тем смиренномудрием, которое всякого человека творит больше себе честью, не ищет славы от человека, но славы яже от Бога, не судит и не осуждает никого, но рассуждает самого себя, «не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным».

Искушалась ли душа и тело наше в «воздержании»? Привыкли-ли мы довольствоваться малым, не угождать своей плоти, отказывать себе во всем, погашать всякое плотское вожделение, обуздывать и умерщвлять всякую нечистую похоть и страсть, утешаться не пищею и питием, не одеждами и украшениями, а благодатью Духа Святого и глаголом Божиим? «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями».

Этих-то, братья мои, духовных плодов ожидает от нас проливший за нас кровь Свою на кресте Господь наш Иисус Христос. По этим только плодам можно узнавать: жива ли в нас вера Христова, корень всех благих, и живем ли мы верою, — живы ли мы или мертвы пред Богом? Живы, если сердце наше утвердилось любовью в Господе—Спасителе нашем, если воля наша покорена всесовершенно владычествующей над всеми воле Божией, если разум наш пленен в послушание веры Христовой, если мы всею своею жизнью тщимся вообразить в себе Христа, подражая Его любви и милосердию, Его благости и состраданию, Его кротости и смирению, Его незлобию и долготерпению, Его высочайшему самоотвержению. Живы, если душа наша ограждается отовсюду страхом Божиим, если совесть наша не дремлет на страже души нашей, бодрствует в охранении чистоты сердца, издает болезненные вопли и стоны, когда злые помыслы и похоти закрадываются в душу, как тати духовные, чтобы окрасть ее чистоту и непорочность и внести в нее скверну греховную. Живы, если живы в нас желание вечной жизни со Христом Господом и страх вечного отлучения от Бога и осуждения в геенну; если, и после вольных или невольных грехопадений, не остаемся в беспечности, но тотчас восстаём от падения, воссозидаем и обновляем себя покаянием и сокрушением сердечным, омываем грехи свои слезами умиления. Живы, если, не привязываясь ни к чему земному и временному, не останавливаемся в своем течении к горнему и, хотя слабыми, колеблющимися стопами, постоянно стремимся к небесному отечеству нашему, туда устремляя ум и сердце свое, там сосредоточивая все желания и надежды свои, единого прося у Господа—еже жити в дому Отца небесного во веки.

Блажен, кто сохранил в себе хотя начатки этой жизни духовной! Тем паче блажен и преблажен, кто может сказать о себе с Апостолом: «и уже не я живу, но живет во мне Христос; а что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Галат. 2, 20). Кто живет со Христом здесь, будет жить с Ним и на небе во веки веков. Аминь.

57. Слово в день св. равноапостольного князя Владимира.

Итак, драгоценное для России место, где впервые воссиял для нее благодатный свет веры Христовой, — забытое веками, погребенное под прахом вековых развалин, возникает из-под спуда, приемлет должное себе назначение быть местом прославления имени Божия, христианских подвигов благочестия, славословия и молитвы. Священная память равноапостольного князя, возродившегося на месте семь водою и Духом и возродившего в себе всю Россию, утешена. Отныне православный сын России обретет здесь не одни мертвые развалины и запустение, но и храм Божий, посвященный памяти великого просветителя отечества нашего, и живое слово молитвы назидания и утешения, и живой образ древнего благочестия и подвижничества.

Итак, Россия не только сознает, но и воздает долг свой памяти равноапостольного просветителя своего. Благочестивейший Монарх, коему предопределено Господом совершить сие дело благочестия и исполнить священный обет Александра Благословенного, по отеческой любви своей, дозволяет всем православным сынам России участвовать в этой благодарственной жертве равноапостольному князю Владимиру. И блажен, кто принесет и свой дар в это всенародное жертвоприношение, кто вложит часть своего фимиама в эту всероссийскую кадильницу, которую примет Господь в воню (аромат) благоухания духовного.

Нельзя не радоваться этому всенародному проявлению чувства благодарности, с которым вся Россия обращается к этой купели своего духовного возрождения, к этому краеугольному камню своего величия и славы. Ибо откуда все, что есть лучшего в нашем отечестве, чем ныне более дорожим мы по справедливости, о чем приятно размышлять нам, что отрадно и утешительно видеть вокруг себя? От веры православной, которую отселе принес к нам равноапостольный князь наш Владимир.

Мы не можем не радоваться необъятному почти величию земли отечественной. Неутешительно ли, в самом деле, что настоящему торжеству нашему на краю земли русской отзываются теперь родственным сочувствием родные нам сердца русские и с берегов океана Восточного, и с плодоносных долин Вислы и Буга, и из глубины лесов Сибирских, и с высот Кавказа и Арарата, и с удолий Финских и Чудских? Кто первый виновник сего? Св. вера православная. Она соединила во едино разрозненные племена славянские, уничтожила племенные их отличия, поставлявшие преграду их общению, и образовала один многочисленный, сильный и единодушный народ русский. Она и из чуждых нам племен образовала не только братьев наших по вере, но и сродных нам по народности, обучив их и языку и обычаям русским. Кто соблюл и сохранил нашу народность в течение стольких веков, после стольких переворотов, посреди стольких врагов, посягавших на нее? Св. вера православная. Она очистила, освятила и укрепила в нас любовь к отечеству, сообщив ей высшее значение и силу в любви к вере и Церкви. Она одушевляла героев Донских и Невских, воздвигала Авраамиев и Гермогенов, Мининых и Пожарских. Она вдыхала и вдыхает воинам нашим непоколебимое мужество в бранях и освящает самую брань за отечество, как святой подвиг за веру Христову, как святую жертву, которую Сам Господь приемлет и благословляет. И поле Куликовское и поле Бородинское, и прежде и после звука бранного, оглашались пением священных гимнов церковных. С пением псалма: «Бог нам прибежище и сила», ринулся в битву с варварами герой Донской; молебным пением к Матери Божией начал битву свою князь Смоленский. И дымящиеся еще пред лицом нашим развалины Севастополя не говорят ли красноречивее всякого слова, что знамение креста Христова есть такой панцырь и щит русского воина, с которым, по сознанию самых врагов наших, его можно только умертвить, а не победить.

Мы с благовением и утешением сердечным видим твердость самодержавия царства русского. Где основание сему? В вере православной. Она научает нас видеть в царях наших помазанников Божиих, избранных и превознесенных Богом, освящаемых наитием Святого Духа и хранимых под покровом особенного, божественного о них Промысла. Она освящает и все подчиненные им власти, производя их от Бога; освящает законы и благоустройство гражданское, вдохновляя их духом евангельской любви и милосердия; утверждает порядок общественный, внушая каждому святость и непреложность взаимных прав и обязанностей, научая любить сограждан своих, как самих себя, не делать другим того, чего не желаешь себе, добротворить и ненавидящим нас и молиться за творящих нам напасть, полагать душу свою за братьев своих. Она вдыхает в общественную жизнь нашу дух мира и единомыслия, дух любви и уважения друг к другу, дух снисхождения и милосердия, дух кротости, терпения, великодушия. О, как были бы мы счастливы, если бы дух веры православной сроднился с нашим духом и сердцем, соделался жизнью души нашей, управлял нашими мыслями и чувствованиями, словами и действиями, если бы все мы были истинно православными христианами не по имени только, а по жизни!

Мы можем с истинным утешением указывать на многие истинно прекрасные свойства народа русского—его благоговейную преданность престолу царственному, его глубокую покорность властям предержащим, его самоотверженную , преданность Церкви и отечеству, его щедрую благотворительность к бедным, несчастным, злостраждущим, его бескорыстное гостеприимство к знаемым и незнаемым, к соотечественникам и иноземцам, его сердечное сочувствие и к горю и к радости своего ближнего, его мягкосердечную незлопамятность к самым врагам своим; на многие обычаи, простые до незлобия младенческого, но и в самой простоте своей высокие и величественные, дышащие возвышенною любовью и самоотвержением; на многие истинно-великие деяния, украшающие нашу историю. Кто образовал эти свойства, ввел эти обычаи, воодушевлял на эти деяния? Св. вера православная, от которой одной происходит все чистое и святое, все высокое и благотворное, которая одна может вдохнуть в наше сердце истинную любовь и самоотвержение даже до смерти; ибо она учит нас всему, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Филип. 4, 8).

Любим ли мы язык наш—благозвучный и сильный, как грудь славянина, богатый и разнообразный, как обитаемая им страна? Его образовала нам св. вера православная. Она принесла нам с собою первые письмена для сообщения наших мыслей, для расширения круга наших понятий, для сообщения между нами светлых и светоносных понятий о Боге и бесконечной любви Его к человекам, о человеке и его высоком предназначении в вечности, святых чувствований истины и правды, благочестия и человеколюбия. Она освятила родное слово наше Словом Божиим и богокрасными гимнами церковными. Она сообщила ему обилие, силу и жизнь, передав на нем с поразительною точностью и силою полные жизни и силы творения святых и богоносных отцов. Можно ли не пожелать от всего сердца, чтобы этот язык ни в устах, ни в письменах наших не служил никогда орудием лжи и заблуждений, неправды и лести, не осквернялся никогда мертвыми словами, словами неверия, кощунства и богохульства, не порабощался никогда тлетворным вымыслам праздного воображения, разжигаемого страстями необузданными, не употреблялся никогда в орудие к развращению простых и незлобивых душ православного народа русского?

Сочувствуем ли мы просвещению отечества нашего? Истинное просвещение исходит от того «света истинного, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоан. 1, 9).И семена сего духовного просвещения давно посеяла у нас св. вера православная, и сколько благодатных плодов возрастила она на земле русской! Какой многочисленный, богоизбранный лик сродных нам святых угодников Божиих предстоит теперь престолу Божию на небе и молится об отечестве нашем и о нас всех Господу Иисусу Христу и пречистой Его Матери! Не истинное ли это счастье, покров и ограждение России? Св. вера принесла к нам и все умственные сокровища, уже очищенные христианством от нечистот языческих того народа, который был некогда образцом просвещения для всех народов и который, в самом уничижении своем, продолжает привлекать к себе внимание всех. Она сохранила духовный свет в отечестве нашем среди облегавшего его отовсюду мрака суеверия и невежества. Она ознакомила нас, посредством духовного образования, и с возникшим на Западе новым просвещением европейским, и научила и научает отличать в нем полезное от вредного, пшеницу от плевел, чтоб пользоваться первою, не вреждаясь последними; ибо первое правило веры нашей: «все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фес. 5, 21). И можно ли не пожелать искренно, чтобы это, сколько простое, столько же высокое и многоплодное правило было первым, главным и единственным правилом нашим в изучении наук и искусств у учителей иноземных; чтоб, любомудрствуя о многоразличных предметах человеческого ведения, мы мудрствовали «по мере веры» православной; чтобы, пересаждая на родную почву земли русской полезные семена знаний, мы хорошо просевали их сквозь сито веры Христовой и отделяли тщательно от ядовитых плевел, всеянных диаволом, от которых так тяжко страдали и страдают народы, удалившееся от единения веры и мира церковного, завещанного нам св. апостолами.

Наконец, св. вера православная сберегла для нас самую историю отечества нашего. Ибо главным памятником каждого царствования, каждого знаменательного события в отечестве нашем служит или св. обитель иноческая, или храм Божий, или священное торжество Церкви; так что в храмах Божиих и в обителях благочестия вся летопись и история царства русского. Св. вера православная есть и единственная и самая крепкая связь, соединяющая древних предков наших с их отдаленным потомством. Мы все почти утратили от прежней жизни России, но сохранили св. храмы, в которых молились наши предки; сберегли святыню, завещанную нам от отцов наших, а с нею наследовали и их благословение; сохранили священные обряды веры нашей, которые так любили, за которые столько страдали и подвизались отцы наши. Надобно сознаться, что, если бы теперь древние предки наши восстали из гробов своих, едва ли бы узнали они в нас потомков: так много изменились мы во всем за последние полтора столетия! Но они узнают нас в св. храмах Божиих, они не отрекутся от нас пред их заветною святынею, они с радостью присоединят глас свой ко гласу нашему в пении гимнов церковных, они с восторгом отзовутся нам, когда мы будем приветствовать их во имя Господа Иисуса Христа и пречистой Его Матери, во имя св. чудотворцев и защитников земли русской. Можно ли не пожелать от сердца, чтобы вера православная, этот родственный, живой союз наш с предками, сохранена была нами и передана потомкам нашим, как драгоценнейшее наследие, как заветное сокровище, во всей ее пренебесной чистоте и святыне, чтоб и будущее отдаленное потомство питало к нам родственно-христианское сочувствие и поминало нас пред престолом Господним, как поминаем мы наших отцов и праотцов.

Видите ли, братья мои, какую неоцененную услугу оказал отечеству нашему равноапостольный князь наш Владимир, просветившись св. крещением! Какое величайшее благодеяние сделал он России, просветивши ее св. верою православною! И блаженны мы, что нам выпал счастливый жребий принести здесь от лица всей России благодаренье св. равноапостольному князю. В этом именно видится утешенье свыше за претерпенные вами страдания минувшей брани; в этом подается свыше утешительный залог всей будущей участи града вашего. Не забудет теперь Россия ни Севастополя, ни Херсонеса. Аминь.

58. Слово в день перенесения мощей святителя Христова Николая чудотворца.

«Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие» (Евр. 13, 7)

Так завещал Церкви св. Апостол Павел. По сему богодухновенному завещанию апостольскому св. Церковь собрала нас ныне под кров свой для прославленья имени одного из величайших иерархов и учителей своих, словом и делом, учением и жизнью глаголавшего древле и не престающего доныне глаголать Слово Божие своими сильными и благодатными глаголами чудодейственных дел. Для чего так заповедано и так творит св. Церковь? «И, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их», говорит Апостол (Евр. 13, 7), т. е. для того заповедано воспоминать святых, чтобы взгляд на увенчанную добродетель возбуждал нас к добродетели, чтобы мысль о вечной славе святых утешала и ободряла нас на тернистом пути к царствию Божию. Для того собрала нас св. Церковь и в настоящий день, чтобы память празднуемого святителя служила для нас живым поучением, в котором мы могли бы обрести приличное наставление для жизни.

И трудно ли, братья мои, обрести такое наставление в настоящем торжестве нашем? Чему нельзя научиться, взирая на образ празднуемого ныне святителя Христова? Святая душа пастыря Мирликийского есть целый рай добродетелей, в котором каждый цвет прекрасен и благоуханен, каждый привлекает зрение, каждый обещает чистое и святое наслаждение.

Прекрасна и достославна святая ревность по вере и благочестию, которой пламенел Мирликийский пастырь, как новый Илия, с которою восставал он против предерзких развратников божественного учения, по которой благоговейный и целомудренный слух его не мог даже снести растленных слов богохульного еретика, прикрывавшегося видом ревнителя о древнем благочестии. О, как много подвигов встретила бы эта святая ревность и в наши времена, когда, с одной стороны, дух века дышит не только слабодушным маловерием, но и убийственною холодностью к вере, — с другой, самозваные учители, «поныряющие в домы», как описывает их Апостол (2 Тим. 3, 6), прикрываясь мнимою ревностью о благочестивой древности, уловляют лестью простые души, влекут их в сеть диавола и творят еще в жизни чадами геенны, сугубейшими себя. Потому не должно ли и нам желать и молиться, чтобы огонь святой ревности пастыря Мирликийского выну согревал и оживлял и наши скороохлаждающиеся сердца; чтобы сей священный огонь попалил все терния маловерия и суемудрия, воспламенил в нас любовь к славе имени Божия и своему спасению, да не стыдимся везде и всегда исповедовать святое и покланяемое имя Господа нашего Иисуса Христа, являть себя истинными последователями Его, чадами православной Церкви Его, поставлять святую волю Его выше всех обычаев века? «Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми», говорит Господь наш Иисус Христос: «того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным, а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным.» (Матф. 10, 32, 33).

Прехвальны и достолюбезны кротость и незлобие святителя Николая, коими побеждал он всякую злобу и лукавство, в коих преуспел он до той высокой степени незлобивого младенчества во Христе, которое похваляет негде святой Апостол (1 Кор. 14, 20). Это, братья, такая добродетель, за которую Сам Господь обетовал в наследие новую землю: «блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Матф. 5, 5). Как хорошо было бы, братья мои, если бы и на нашей ветхой земле было более подражателей святой кротости пастыря Мирликийского, если бы и в наших сердцах, по естеству склонных к гневу и любомщению, воцарилось и обитало его незлобие! Тогда мы не видели бы вокруг себя столько неправд и озлоблений; тогда не лились бы слезы и не слышались бы вопли несчастных жертв человеческой мстительности и коварства; тогда судилища наши не имели бы прискорбной и тяжкой работы— со всем напряжением ума следить за извитиями лжи и неправды, чтобы освободить истину из хитросплетенных сетей злобы и лукавства; тогда общества человеческие уподоблялись бы мирному, светлому и блаженному царству ангелов Божиих, и наша обветшавшая земля являла бы в себе некий образ рая Божия.

Достолюбезно и прехвально глубокое смирение великого Иерарха Христова, под коим скрывал он высоту добродетелей и величие чудес своих, и «которым стяжал он высокая», как воспевает о нем св. Церковь; ибо за глубокое смирение Господь превознес его на высоту славы и блаженства. Сия ангелоподобная добродетель, братья мои, более всего привлекает к нам милостивый и благоволительный взор Отца небесного: «на кого призрю», глаголет Господь, «на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66, 2). Она низводит на нас божественную благодать, как уверяет нас Слово Божие: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Притч. 3, 34). Она составляет твердое основание и наилучшее украшение всякой добродетели и всякого совершенства, — без смирения все они отзываются гордостью, которой отвращается чистое око Божие. Она возносит нас над всеми искушениями самолюбия и своекорыстия, делает нас любезными пред очами людей и привлекает к нам сердца братьев наших, а потому самому составляет непоколебимое основание мира и тишины в жизни общественной.

Достоблаженно и любезно великое воздержание святителя Христова, коим от самой юности он попрал в себе все страсти и вожделения плотские, стяжал ангельскую чистоту духа и плоти и уготовал себя в чистый и боголепный храм пресвятой Троицы. Кто же и из нас, братья, посчитал бы для себя излишнею и ненужною эту святую добродетель? Кто может сказать, что он и без поста и воздержания может покорить плоть свою духу, распять ветхого человека со страстями и похотями, как требует от нас Слово Божие? А без сего как взойти на небо, куда не входит и не может войти ничтоже скверно? Как стяжать царствие Божие, которое «не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Римл. 14,17)? Как сделаться причастником жизни вечной, когда внутрь нас посеяны семена тления и смерти?

Прехвальна и достославна высокая нестяжательность святителя Николая, который, по примеру апостольскому, вменил вся в уметы, да Христа приобрящет, и сею совершенною нищетою, Христа ради, стяжал «богатая», как воспевает о нем св. Церковь, так что ни один богач в мире не обогатил столько людей, не отер столько слез, не отвратил столько бед, как святитель Мирликийский. Не для всех доступна сия высота совершенного нестяжания, не все могут идти сим трудным путем произвольной нищеты, по примеру великого праведника. Но есть, братия мои, другая нищета—духовная, которая равно прилична и необходима всем и богатым и бедным, за которую Сам Господь обещает обогатить нас целым царствием: «блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Матф. 5, 3), которую можно иметь и при великом богатстве, а можно не иметь и в самой крайней бедности. Эта чудная нищета состоит в беспристрастии ко всему земному и временному, во всегдашней готовности—без скорби и сожаления, даже с радостью и великодушием лишиться всего, когда потребует того воля Божия. Без сего дух наш, прикованный к тленному и земному, как птица, опутанная сетью, неспособен воспарить в небесные обители света и радости и при всяком лишении, при малейшем огорчении готов будет впасть в страшную бездну отчаяния. По сей-то духовной нищете праведный Иов и на гноище, среди страшного бедствия, благословлял Господа: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»говорил сей чудный муж (Иов. 1, 21), лишенный детей и имущества, пораженный лютою язвою, изгнанный от жилищ человеческих. По недостатку сей-то нищеты духовной злосчастный Иуда сначала оставил все и пошел за Христом, а потом предал Христа за тридцать сребреников.

Достолюбезны и преблаженны, любезные ангелам и драгоценные в очах Божиих, чистота и целомудрие великого

святителя Христова, которые приобщили его к лику тех избраннейших из самых небожителей, о коих пишет в откровении своем девственный зритель неизреченных таин Божиих: «и взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах… они поют как бы новую песнь пред престолом, и никто не мог научиться сей песни, кроме сих, искупленных от земли. Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцу Богу и Агнцу» (Апок. 14, 1. 3. 4).

Впрочем, мы никогда не кончили бы, если бы захотели исчислить все добродетели, украшавшие душу великого пастыря Мирликийского. Все они светлы и боголепны, все святы и достолюбезны; но любезнее всех его человеколюбие, милосердие и сострадательность к несчастным, о коих мысль сама собою соединяется с именем Николая — отца сирых, помощника беспомощных, утешителя страждущих, защитника гонимых. Любовь есть венец всех добродетелей, «союз совершенства», как говорит Апостол (Кол. 3, 14); ибо в ней одной, в сей любви к человечеству, исполняется весь закон и ее одной не заменят никакие достоинства и подвиги. Это не наше мнение, а непреложное учение Слова Божия. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими», говорит Апостол Христов: «а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 1—3). Ибо таково чудное свойство любви и милосердия, что оно и очищает грехи по писанному: «милостынями искупи грехи твоя» (Дан. 4, 24), и заслуживаешь вечную мзду на небе: «аминь бо глаголю вам», утверждает Сам Господь: «и кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, не потеряет награды своей» (Матф. 10, 42). По сей-то особенной важности добродетели милосердия и необходимости ее для нашего спасения, Господь Бог сделал исполнение ее легким и удобным для всех и всегда. Чтобы творить дела милосердия, не требуется ни великого ума, ни многих познаний, ни особенного искусства, ни больших трудов, ни даже какого-либо богатства; ибо Господь приемлет и лепту вдовицы паче многих сокровищ, награждает и за чашу холодной воды, поданную во имя Его. Нужно одно доброе расположение сердца, которое всегда и везде в воле каждого. Мало сего. Милосердый Господь, предвидя нашу косность к добру, соединил с делами милосердия отрадное чувство внутреннего удовольствия, сладости и блаженства, так что одно, можно сказать, милосердие из всех добродетелей служит само себе наградою даже и в настоящей жизни. Как же после сего не достоин страшного гнева и суда Божия человек жестокосердый и немилостивый? Поистине«суд без милости не сотворившему милости!» (Иак. 2, 13).

Таков, братья мои, боголепный лик добродетелей, украшающих святую душу пастыря Мирликийского. Наслаждаясь созерцанием их, возведем паки ум и сердце наше к святителю Христову, да вселит он в нас, молитвами своими, дух ревности по вере и благочестию, дух кротости и смирения, дух воздержания и нищеты духовной, дух любви и милосердия к ближним нашим, да будем сыновьями Вышнего, чадами любви и благоволения Отца небесного. Аминь.

59. Слово в день святителя и чудотворца Николая («По имени твоему, так и житие твое»)

«По имени твоему, так и житие твое».

Так говорится в одном из песнопений церковных в честь и славу святителя Христова Николая. Победы тезоименитый, он и в самой вещи явился истинным победителем, «побеждая благим злое», и прежде всего в самом себе победителем страстей, воюющих во удех (воюющих в членах) наших. Глубоким смирением он попрал в себе свойственный падшему человеку самолюбие и гордость, воздержанием и постом победил любосластие и плотские похоти, самоотвержением и духовною нищетой попрал сребролюбие и всякое пристрастие к земному, молитвою и трезвением преодолевал уныние и леность, кротостью и незлобием обезоруживал всякую злобу и лукавство, горячею любовью к ближним попрал и искоренил зависть и недоброжелательство, неистощимым милосердием к несчастным сокрушил скупость и холодное безучастие к бедствующим. «По имени его, так и житие его».

И каждому из нас, братья, при самом появлении на свет, св. Церковь принесла в дар св. имя одного из праведников, торжествующих на небе, для того, конечно, чтобы по этому святому имени была и жизнь наша. Обращали-ли вы когда-либо должное внимание на этот драгоценный дар св. Церкви? Думали-ли о том, как важно и драгоценно для нас и чего требует от нас данное нам в св. крещении имя?

Подлинно драгоценно для нас это св. имя. Это первая собственность, которую приобретаем мы в мире, — собственность неотъемлемая, которая одна перейдет вместе с нами в вечность. Ничем не отличает природа рождающегося на свет младенца, не отличает ничем и полагаемого в гроб мертвеца. Одна св. Церковь наречением христианского имени отличает и колыбель и могилу христианина. Под этим именем, как бы под некою священною печатью, он живет и действует посреди миллионов подобных ему людей; под этим именем хранится память о нем в роды родов и творится воспоминание о нем в молитвах св. Церкви пред престолом Господним; с этим именем он явится и на небе, посреди собора небожителей. Наги мы приходим на свет, наги и выйдем отсюда. Ничего не приносим с собою в мир, ничего и не вынесем из мира. Сколько бы ни приобрели мы сокровищ в продолжение жизни, они все останутся здесь, по эту сторону гроба. Каких бы ни удостоились почетных титулов и отличий, они все останутся сверху земли, на памятнике надгробном. Одно небесное сокровище оправдающей благодати Божией, даруемое нам в крещении, вместе с христианским именем, пребудет нашим неотъемлемым сокровищем на всю вечность, если не потеряем его сами. Одно высокое титло (знак) сынов Божиих, приобретенное нами туне (даром), при самом вступлении в Церковь Христову, будет нашим вечным отличием, если не лишимся его по собственной вине. Уже по сему одному, христианское имя, даруемое нам св. Церковью, есть такое сокровище, драгоценнее которого нет ничего в мире и которое нам должно хранить с особенною осторожностью и вниманием.

Вспомните притом, какое это имя? Это — святое и прославленное Богом имя одного из тех блаженных небожителей, которые, окончив благочестно и богоугодно поприще земной жизни, переселились в небесные обители, где вместе с св. ангелами «на небесах видят лице Отца Небесного». Нарицая нас таким именем, св. Церковь вводит нас не только в общество верующих во Христа, причисляя к лику чад Божиих, но и в Церковь первородных, написанных на небесах, в светлое и светоносное общество духов праведников совершенных. Отселе весь неисчислимый собор святых Божиих, стоящих пред престолом Божиим на небе, становится нашими братьями и сродниками, нашими присными и друзьями, нашими покровителями и заступниками, нашими предстателями и ходатаями пред престолом Отца небесного. За дорогое ценят люди украшаться именем, прославленным в бытописаниях человеческих, унаследованным от предков именитых и славных; но может ли быть имя славнее того, которое прославлено Самим Богом и вписано в книге живота вечного, — имя пророка или апостола, исповедника или мученика, святителя пли преподобного? Настанет время, когда все бытописания человеческие, со всеми прославленными в них именами, исчезнут навсегда, — останутся одна книга живота вечного и вписанные в ней святые имена избранных и друзей Божиих. За счастье почитается в свете быть в связи с кругом людей великих и славных в общественном мнении, знаменитых происхождением рода, сильных богатством или властью; не высшее ли счастье быть в союзе и общении с целым миром духов праведников совершенных, с собором избранных и друзей Божиих, с которыми соединяет нас Церковь наречением имени одного из них? Настанет час, когда все наши земные связи пресекутся рукою смерти, когда никакое покровительство сильных земли нисколько не поможет нам. Один союз веры и любви во Христе Иисусе пребудет вечным, одно мощное заступление и ходатайство избранных и друзей Божиих может оказать нам действительную помощь и после нашей смерти, на самом суде Христовом. Счастливым почитают человека, который имеет искреннего, нелицемерного друга, мудрого и прозорливого советника и наставника, верного и опытного руководителя в жизни; во сколько же счастливее мы все под благодатным покровом св. Церкви, которая каждому из нас дарует в соименном нам святом такого друга, которого любовь и дружба не оставит нас ни в настоящей жизни ни по смерти, — такого наставника и руководителя, который премудрее и опытнее всех мудрых земли?

В этом-то и состоит, братья мои, особенное преимущество нашего христианского имени, что с наречением его св. Церковь соединяет нас родственным, преискренним союзом с соименным нам святым угодником Божиим, вручает нас его ближайшему надзору, хранению и руководству, подобно как в семействах благоустроенных — чад юнейших поручают надзору и попечению старейших и опытнейших. С того времени соименный нам угодник Божий приемлет нас под свое особенное попечение и покровительство, становится нашим хранителем и защитником, наставником и руководителем, помощником в трудах наших, ходатаем нашим пред Богом и ближайшим для нас примером христианской жизни. Опытнейшего наставника, лучшего помощника, благонадежнейшего руководителя, могущественнейшего ходатая, безопаснейшего примера для своей жизни мы не могли бы найти нигде, как на небе. С неба гораздо виднее все, что происходит на земле, и потому небесный руководитель ошибаться не может: нам должно с полною доверенностью предаться его водительству, стараться быть достойными его благих советов и наставлений, с благоговением прислушиваться к его вещаниям в своей совести и сердце. Помощник, облеченный силою Божию, благонадежен: нам должно с твердым упованием притекать к его заступлению и просить его помощи. Ходатайство праведного много может и на земле, когда и сам праведник обложен еще немощью плоти; тем могущественнее оно на небе, когда он приял от Господа честь и славу предстоять пред престолом Божиим и беседовать с Господом лицом к лицу. Пример святого, достигшего уже блаженства на небе, не ложен: ему должно последовать неуклонно, он верно приведет туда, где сам. Для этого-то и нужно каждому из нас изучать тщательно житие святого, которого имя на себе носим, непрестанно иметь его пред собою, как зеркало, чтобы, всматриваясь в него, поверять по нему собственную жизнь свою, чтобы, подражая ему в делах благочестия и добродетели, усвоить себе, мало по малу, его богоподобные свойства, сблизиться и сродниться с ним духом и сердцем своим, чтобы явиться достойным водвориться некогда вместе с ним в небесных обителях царствия Божия.

Но эти высокие преимущества, который даруются нам с наречением святого имени христианского, требуют, братья мои, и от нас крайней осторожности и бдительности над собою, чтобы сохранить святое имя свое чистым и непорочным, чтобы не запятналось оно бесславием греха и бесчестием постыдных дел, чтобы прославленное Богом имя праведника не хулилось во языцех нашею порочною жизнью. И в человеческих обществах человек, опорочивший благородное имя низкими и безвестными поступками, лишается всех прав и изгоняется из общества; тем паче лишен будет благодати и славы Божией и изгнан во тьму кромешную, кто опорочит святое имя своего небесного покровителя грехами и беззакониями. И на земле нередко даже родной отец отвергает своего сына, который порочною жизнью и безвестными делами уничижает честь своего рода, бесчестить доброе имя своих родителей и предков; отвергнется и от нас и не примет нас в свои вечные кровы небесный покровитель наш, если мы своею неблагоговейною, нечестивою и беззаконною жизнью опорочим его святое имя, прославленное Богом на земле и на небе. Так, грехи и неправды наши могут лишить нас всех преимуществ и чести, которых удостоились мы туне (даром) с наречением нам святого и прославленного Богом имени христианского, и подвергнуть нас тяжкому осуждению на страшном суде Христовом. Горе нам, если на небе не узнают нас под тем именем, которым нарекла нас св. Церковь! А не узнают, если о том не засвидетельствуют дела наши: «кийждо бо от своих дел или прославится, или постыдится». Аминь.

60. Слово в день святителя Христова и чудотворца Николая и тезоименитства Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича.

«Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие» (Евр. 13, 7), заповедует св. Апостол Павел. Потому св. Церковь и ублажает в настоящий день память одного из величайших Иерархов своих, словом и делом, учением и жизнью глаголавшего нам Слово Божие. «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за царя и за всех начальствующих» (1 Тим. 2, 1. 2), заповедует и еще тот же св. Апостол. И по сей заповеди православная Церковь возбуждает нас ныне вознести молитвы и моления о здравии Благочестивейшего Монарха нашего. Ибо день памяти великого святителя Мирликийского есть вместе и день тезоименитства Благочестивейшего Государя нашего Николая Павловича, и, таким образом, церковное торжество расширяется, так сказать, торжеством отечественным и народным, и торжество отечества возвышается до священного торжества веры и Церкви. Имея обязанность, по постановлению церковному, напутствовать к молитве благочестивое собрание верных чад Церкви и отечества, мы не смеем отвлекать внимания вашего, братья, от сего сугубо священного торжества другими предметами христианского любомудрия, а, напротив, в самом предмете торжества желаем обрести указание того, о чем приличнее всего молиться ныне угоднику Христову Николаю и чего молитвенно пожелать тезоименитому ему Благочестивейшему Царю нашему.

Есть в Церкви православной древний благочестивый закон —каждому вступающему в общество верующих нарекать имя какого-либо уже прославленного Богом, просиявшего святостью жизни, подвижника веры и благочестия. Отсюда день празднования Церковью святого, которого имя на себе носим, и называется днем тезоименитства. Для чего такой закон? Что значить это наречение имени?

Вся земная жизнь наша, братья, есть время воспитания нашего для вечности, потому здесь и устроено все Промыслом Божиим так, как устраиваются обыкновенные места воспитания. Для каждого из нас предназначено определенное, хотя не для всех равное, число лет жизни, по прошествии которого нам должно оставить место воспитания нашего и возвратиться в обители Отца небесного; каждому даруется свой талант для возделания, за который востребуется отчет на всемирном испытании; каждому для опыта определен свой круг занятий и деятельности, дабы верный в малом сделался достоин большего; всем в руководство дана с небес книга божественной мудрости, «полезная», по слову Апостола, «для научения, для обличения, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2 Тим. 3, 16 — 17). Такое понятие о жизни необходимо предполагает в нас много несовершенств и недостатков, а с тем вместе многочисленные и многообразные нужды, которыми окружены мы от колыбели до гроба. Св. Церковь, яко таинница судеб Божиих о роде человеческом, ведая все нужды духовные чад своих, при самом вступлении под матерний кров ее поручает каждого из нас кому-либо из первородных чад своих, духов праведников совершенных, уже прославленных и превознесенных Богом, подобно как в семействах благоустроенных чад юнейших поручают в надзор и руководство старшим и опытнейшим. В знамение этого поручительства она нарекает нас именем святого, который отселе соединяется с нами ближайшим, как бы родственным союзом, приемлет нас в свое особенное попечение и покровительство, становится нашим наставником и руководителем, помощником в делах наших, примером христианской благочестивой жизни и ходатаем нашим перед Богом. Ибо и в обыкновенной жизни нашей передать кому-либо свое имя значить усвоить и принять в свое особое покровительство. Понятно, посему, отчего так важен для нас день тезоименитства. Это день воспоминания и как бы обновления духовного союза нашего с одним из небожителей, день празднования небесного родства нашего с одним из приближенных к Богу духов праведников совершенных. Понятно и то, о чем воспоминает нам и к чему воззывает нас настоящий день памяти святителя Христова Николая, как день тезоименитства Благочестивейшего Царя нашего. Ибо что для нас ангел наш? Это богоизбранный хранитель жизни нашей, которая столь драгоценна пред очами Отца небесного, что и волос головы нашей не погибает без Его святой воли, но которая, сама по себе, столь беззащитна, столь многим подвержена случайностям, что все — от легкого дуновения ветра до грозного удара молнии может прервать ее внезапно и неожиданно. Святителю Христову Николаю, после многообразного, благотворного служения его человечеству, вседействующим Промыслом Божиим вверено еще великое служение — охранение драгоценнейшей жизни Монарха Всероссийского, охранение надежды, счастья и радости любезного отечества нашего, охранение залога благоденствия Святой Церкви, тихой и безмятежной жизни нашей на земле. И мы видим и благодарно исповедуем, как дражайшая для России жизнь боголюбезнейшего отца отечества нашего, среди всех случайностей жизни человеческой, всегда хранилась и хранится, как зеница ока, невредимою. Мы видели его и на полях брани, куда влекло его отеческое желание разделять труды и опасности сынов своих и где смерть носилась над головою его; мы видели его среди грозных опасностей и на море и на суше, когда отеческая любовь его к сынам царства своего влекла его и в отдаленнейшие пределы обширной державы его; видели его и посреди разрушительных действий стихий и посреди свирепствующих болезней, куда влекло его человеколюбивое сердце его с помощью и утешением страждущим. Но Господь ангелу Своему заповедал о нем сохранить его во всех путях Его, — и ни стрела вражья, ни ярость стихий, ни губительная болезнь не смели коснуться богохранимого. Итак, первым словом нашим да будет ныне слово благодарения святителю Христову Николаю, хранителю жизни боголюбезнейшего Монарха нашего, и первою молитвою — молитва о сохранении драгоценного здравия его и во грядущие лета, да будут дни жизни его светлы, мирны и долгоденственны яко дни неба.

Что паки для нас ангел наш? Это богодарованный наставник и руководитель в жизни, благопоспешный помощник в делах наших. И чем внимательнее человек к наставлениям небесного руководителя своего, тем помыслы его возвышеннее, намерения благотворнее, желания чище и святее; чем более достоин кто небесной помощи своего ангела, тем благоуспешнее предприятия его, деяния поразительнее и славнее. И здесь-то разрешение тех благотворных явлений в истории человечества, тех великих деяний избранных Божиих, которыми зиждется счастье народов, перед которыми с изумлением останавливаются современники, о которых с благоговением вспоминают потомки. Великие сами всегда чувствовали и исповедовали высшую помощь в блистательнейших делах своих. «Не нам, Господи, не нам, а имени Твоему даждь славу», говорил Благословенный Александр, совершив в несколько месяцев величайший подвиг освобождения целой Европы. Здесь же разрешение и тех несчастных событий, когда самозваные вожди народов, при всей мнимой мудрости своей, в короткое время ввергают себя и их в бездну зла и погибели. Это оттого, что Господь в праведном гневе Своем за нечестие сущее в них и за окаменение сердец их лишает их Своей небесной помощи, от чего обуяется (охватывается, овладевается) премудрость их, омрачается неразумное сердце их и глаголющиеся быть мудрыми объюродевают (обезумевают). Обращаясь к настоящему торжеству нашему, с сердечным утешением видим, как благочестивый дух Монарха нашего всегда наитствуется (вдохновляется, внушается), просвещается и укрепляется богосветлым духом святого ангела его; как в просвещаемом свыше уме его возникают высокие помыслы, благие намерения, благотворные предначертания к счастью и славе возлюбленного им народа; как укрепляемая свыше воля его с легкостью побеждает все препятствия в великом деле просвещения, охранения и осчастливления народа своего. Ибо чего не предпринято и чего не совершено к счастью и славе России в последнее славное двадцатипятилетие благоденственного царствования его? Делами столетий запечатлены эти славные десятилетия жизни России! Да не умолкнет же на устах наших песнь благодарения святителю Христову—мудрому наставнику и руководителю, скорому помощнику боголюбезнейшего Монарха нашего! Прольем перед ним молитвы и моления наши, да не престанет выну осенять его своим небесным благословением, укреплять своею всесильною помощью, наипаче в настоящие бедственные времена бурь и треволнений народных!

Что, наконец, для нас ангел наш? Это ближайший к нам образец благочестивой христианской жизни и пример для нашего подражания. Здесь, братья мои, мы можем не только удивляться и благоговеть, но и поучаться, взирая на Благочестивейшего Царя нашего. Потому в святом ангеле своем имеет он верного наставника, хранителя и помощника своего, что сам остается верным подражателем добродетелей его, усвоил себе благочестивый дух его. Св. Церковь прославляет преимущественно кротость, смирение и самоотвержение святителя Мирликийского. Подвигом высокого смирения начал славное царствование свое и возлюбленный Монарх наш, отрекаясь от венца, предназначенного ему и державною волею Благословенного, и верховною волею Промысла Божия. Это такой перл в блистательном венце Николая, каким не украшается ни один венец в мире. Подвигами высокого царственного самоотвержения знаменует он и свое царствование, готовый принести в жертву не только спокойствие, но и жизнь за благоденствие своего народа, кротостью, незлобием и великодушием воздавая врагам своим. —Восхваляет св. Церковь ревность по вере и благочестию в святителе Николае. И царственный венец Августейшего соименника его украшается сим цветом добродетелей христианских. Свидетельствуют о том дела его, когда он, обходя святыни отечественные, крепчайший оплот земли русской, повергается с благоговением пред Царем неба и земли для испрошения благословения Его на себя и свое царство; когда всякую радость свою возносить первее всего ко престолу Божию в благодарной молитве, приглашая к молитвенному соучастию с собою и всех подданных; когда благодушно и с усердием простирает руку помощи единоверным братьям своим и за пределами царства своего. Свидетельствует ревность о воспитании юных чад России в духе веры и благочестия христианского, о распространении познания единого истинного Бога между народами не ведущими Бога, о приведении всех в единство веры и познания Сына Божия, да все едиными устами и единым сердцем прославляют единого Триипостасного Бога Отца и Сына и Св. Духа. — Преимущественно же прославляется святою Церковью в лице пастыря Мирликийского любовь к человечеству, сострадание к несчастным. И сей-то добродетели всего более можно поучаться в деяниях Монарха, нашего, который и сам первым долгом своим поставляет, и в других охотнее награждает подвиги человеколюбия и милосердия. Но здесь уже, братья мои, с нашей стороны требуется не слово, а дело, — идти по стопам благочестивейшего отца нашего подражанием его самоотвержению и великодушию, его ревности по вере и благочестию, его милосердию и человеколюбию, исполнением воли его, послушанием гласу его. Ибо только в деятельном исполнении воли Божией и воли царской условие нашего истинного счастья; в противном случае, и при благоденствии отечества, правосудие Божие найдет средства отмстить беззакония наши сторицею.

Святителю Христов Николае, прими благодарение наше! Услыши смиренные молитвы смиренных рабов твоих! Осеняя благодатным покровом своим возлюбленного Монарха нашего, ниспосылай вседейственное благословение свое и на царство его, да не оскудевает в нем никогда преданность вере православной и сыновняя любовь к царям благочестивым, на коих одних зиждется непоколебимое благоденствие царств земных! Аминь.

61. Слово в день памяти св. священномученика Власия («Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14, 22))

«Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14, 22).

Так учили св. апостолы; так и восходили они, а за ними и все, последовавшие стопам их, в небесное царство Христово.

В настоящий день мы празднуем память одного из этих дивных мужей, которые, «вземше крест свой и Христу последовавше верою», путем жестоких страданий, болезней и скорбей достигли почестей и венцев небесных, которые многими тяжкими страданиями и муками запечатлели веру и любовь свою к Господу.

Благодарение Господу, времена страшных гонений на Церковь Божию, в которые жил и страдал священномученик Власий, давно миновались; ныне никто не подвергается истязаниям и мукам за веру Христову, никого не принуждают угрозами страшных мучений и смерти отречься от Христа и не последовать Ему; но путь терпения и креста, по которому вошел в славу Свою Сам Господь Иисус Христос, по которому шли во след Его и все прославленные в небесном царстве Его святые, остается и ныне единственным путем к царствию Божию, ибо другой — пространный путь вводит в пагубу. И ныне не иначе, как «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие».

Почему же скорбями, а не радостями? Потому, что скорби и печали, труды и болезни суть родовое наследие наше от первого праотца. В раю не было ни скорбей, ни печалей, ни болезней, ни страданий. Они явились в мир как плод преслушания воли Божией, как неминуемое следствие и достойная казнь за преступление заповеди Божественной. «И Адаму сказал Бог: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, — проклята земля в делах твоих; терния и волчцы произрастит она тебе; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. И выслал его Господь Бог из рая сладости» (Быт. 3, 17. 18. 23). С тех пор земля, эта есть для нас место изгнания и ссылки, темница, в которой заключены мы, как преступники, правосудием Божиим. Эта жизнь наша есть время пришельствия и скитальчества вне родного нам отечества, время кары и наказания, которое осуждены мы проводить в печалях и скорбях. Находясь в изгнании, под карою гнева небесного, можем ли ожидать здесь утех радостей, а не печалей н горестей? Пребывая в стране чуждой, вне дома отеческого, можем ли наслаждаться всегда покоем и приятностями жизни, не испытывая скорбей и напастей? Находясь в темнице и узах, можем ли не страдать и не терпеть скорби? Но это родовое наследие греха прародительского мы непрестанно умножаем еще собственными нашими грехами и беззакониями, а согрешая непрестанно, можем ли не воздвигать на себя гнева Божия и не подвергаться его ударам? Внося беспрестанно нашими беззакониями и неправдами беспорядки, нестроения во всю жизнь свою, можем ли не ощущать на себе самих их горьких последствий? Вот, откуда, братья мои, происходят те огорчения, досады, неудачи, которые каждый из нас встречает в своей жизни почти на каждом шагу,—те неудовольствия, неприятности, озлобления, которые так часто приводится нам терпеть в кругу ближних своих, в делах общественных и частных, в среде своего семейства и в обществе,—те несчастья и скорби, которые причиняются нам или собственными страстями и заблуждениями, или злобою человеческою,—те многоразличные бедствия, которые попускаются на нас или испытующей премудростью, или карающею правдою Отца небесного. «Тяжело иго на сынах Адама», говорит Премудрый, «со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех» (Сирах. 40, 1). Итак, доколе есть в нас грех, дотоле неизбежны печали и скорби, как порождения греха. И как ни тяжело страдать и терпеть, но в настоящей нашей жизни страдать и терпеть неизбежно. Как ни хотелось бы свергнуть с себя это тяжелое бремя, но, возложенное правосудием Божием, оно будет тяготеть на нас до гроба.

Правда, такое горькое убеждение послужило бы поводом скорее к отчаянию, нежели к утешению и ободрению; но здесь-то, братья мои, и является вся животворная сила св. веры нашей, которая в самой необходимости страданий и скорбей в настоящей жизни открывает их благотворные плоды для жизни будущей.

Ибо что говорит нам св. вера наша? То, во-первых, что Господь Иисус Христос, искупивший нас страданиями Своими от осуждения смерти вечной и путем страданий вошедший в славу Свою, даровал и нам возможность искупать грехи наши, исцелять наши душевные немощи временными страданиями и путем скорбей и печалей восходить во след Его, в вечную Его славу.

Что-же теперь земная, скорбная жизнь наша после того, как прошел ее Сам Единородный Сын Божий? Есть изгнание, но не вечное, а временное, после которого нам дозволено возвратиться в наше небесное отечество, — темница, но не карательная, а исправительная, в которой мы заключены на время для покаяния и исправления. Лучше сказать, она есть место воспитания духа нашего, приготовительная школа для жизни будущей. Потому и устроена, она так, как устраиваются обыкновенно места воспитания и обучения. Каждому определен всеведением Божиим срок, по прошествии которого должно перейти отсюда в вечность. Каждому назначено Промыслом Божиим свое место в обществе и свой круг деятельности между ближними. Каждому небесный Домовладыка взаимодал известное число талантов для возделания, чтобы верный в малом сделался достойным большего и мог получить на небе достойную мзду трудов своих. Всем дана в руководство с неба священная книга Слова Божия, которая научает всему, что нужно нам знать и что должно нам делать для спасения нашего. Всех руководствует и наставляет единый учитель наш и наставник Иисус Христос. Над всеми бодрствует и назирает Сам Отец наш, иже на небеси, так бдительно, что ни одно самое сокровенное движение сердца нашего, ни один помысл ума нашего не сокроются от Его всеведения, ни один волос головы нашей не упадет без воли Его. Каждое событие в жизни нашей, великое или малое, есть урок свыше, которым должно пользоваться к своему вразумлению и наставлению, к исправлению и наказанию «еже в правде». Каждое обстоятельство, печальное или радостное, есть поучение и наставление с неба, которым должно поучаться и умудряться во спасение.

Как поступает с нами небесный пестун и учитель наш Христос? Как любящий отец с любимыми детьми, а «ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12, 6). И в наших училищах чем лучше и благонадежнее ученики, тем строже охраняют и блюдут их, тем более взыскательны к их даже малым проступкам и неисправностям, тем опаснее устраняют их от всякой роскоши и неги, которые расслабляют и душу и тело, тем усерднее приучают их к трудам, в которых развиваются и укрепляются и духовные и телесные силы. Дивно ли же, что и в училище жизни на долю избранных Божиих чаще достается в этом мире терпеть и страдать, нежели веселиться и радоваться? Удивительно ли, что и всем, ищущим царствия небесного, любовь Божия чаще посылает крест скорби, нежели масличную ветвь радости? Крест сей нужен нам, чтобы предостеречь нас от рассеянности и забвения о Боге и святом Его законе, чтобы сделать нас внимательными к себе самим и путям Промысла Божия о нас: «благо мне, что я пострадал», говорит св. Давид, «дабы научиться уставам Твоим». Он нужен нам для обуздания нашего самолюбия и гордости, чтоб научить нас смирению, самоотвержению и покорности воле Божией, как заметил над собою и св. Апостол Павел. «Дано мне», говорит он, «жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился» (2 Кор. 12, 7). Он нужен нам как охранитель чистоты и святыни, как средство к обузданию плотских похотей, как врачество от греха: «ибо страдающий плотью перестает грешить», замечает св. Апостол Петр. Крест нужен нам и для того, чтобы мы, чувствуя под его тяжестью собственную немощь, чаще прибегали к Отцу небесному с молитвою о ниспослании нам помощи свыше: «Господи, в бедствии искал Тебя», говорит Пророк Божий. Он нужен нам как очистительная жертва за грехи наши, для избегания вечного осуждения: «будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром». Крест нужен нам и как отличительный признак последователей Распятого на кресте, «быть нам подобными образу Его», чтобы ввести нас в соучастие страстей Христовых, чтобы соделать потом соучастниками и Его славы: «если только с Ним страдаем, с Ним и прославимся».

Итак, что теперь земные бедствия и скорби, претворенные силою креста Господня и растворяемые верою в распятого на нем Господа? Это уже не кара гнева Божия, а дар любви Отца небесного, доказательство того, что Он не оставляет нас, любит нас и хочет спасти нас: «ибо Господь, кого любит, того наказывает; если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами; если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр.12,6-8). Это уже не смертная отрава греха, а цельбоносное врачество, которое подает нам небесный Врач душ наших, ищущий нашего спасения. Горько и болезненно врачество это; но оно услаждается надеждою исцеления, облегчается самым чувством духовного выздоровления. Посему-то св. мужи не только не уклонялись от скорбей, а, напротив, просили Господа испытывать их временными скорбями для исправления и усовершения их в добродетели: «искуси меня, Господи, и испытай меня», молился св. Давид, «и узнай сердце мое, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный». Посему-то св. апостолы учат нас не только не смущаться и не печалиться, когда любовь Божия находит нужным посещать нас бедствиями и скорбями, а паче радоваться, как радовались они в страданиях своих: «с великою радостью принимайте, братья мои», пишет св. Апостол Иаков, «когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак. 1, 2 — 4). Истинное горе тому, кто, проведя жизнь в удовольствиях и радостях плотских, услышит по смерти из уст своего Судьи и Господа: «чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, здесь ты страдаешь» (Лук. 16, 25).

Благословен Господь, который, по милосердию Своему, достойных вечных мук наказывает нас только временными, преходящими скорбями, огорчает вмале (в небольшой степени), чтобы милостью вечною помиловать нас! Благословен Господь, который в собственном кресте Своем подает нам благодатную силу к благодушному перенесению всей тяготы скорбной жизни нашей, с отрадным упованием вечно блаженной жизни в дому Отца небесного! Благословен Господь, который, ради собственных страданий Своих, и мало временные наши скорби вменяет нам в заслугу и обещает вознаградить их вечною радостью и блаженством на небе!

Хотите ли видеть, братья мои, куда приводят земные скорби, когда переносят их в духе веры и любви к Господу, в благоговейной преданности воле Божией, с живым упованием жизни вечной? «После сего взглянул я», говорит тайновидец Иоанн: «и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли? Я сказал ему: Господи, Ты знаешь. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровью Агнца. За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Апок. 7, 9 — 17), и «веселие вечное будет у них» (Ис. 61, 7). Предложите кому угодно из сих блаженных чад Божиих все богатства и сокровища мира, все почести и славу света, — он не отдаст за них своей нищеты и убожества, своих скорбей и бедствий, своего креста и уничижения, которые претерпел он на земле. Напротив, кто из несчастных узников ада не пожелал бы с радостью претерпеть всевозможные бедствия временные, чтоб избавиться от нескончаемых мучений вечности?

Так, братья мои, здесь все, и скорби и радости, временно; там все вечно. Здесь все проходит и исчезает; там все пребывает и не изменяется. Как бы ни была тяжела здешняя скорбь, пройдет она скоро и не поменяется во веки, а вечной радости и блаженству в царствии Божием не будет конца. Аминь.

62. Слово в день памяти святителя Ростовского Леонтия.

Как ни удалено это место покоя умерших от жилища живых, но оно должно быть близко сердцу каждого из вас, братья мои. Не у каждого ли здесь отец или мать, брат или сестра, сын или дочь, сродник или друг? Итак, и любовь плотская, тем паче любовь духовная невольно влечет каждого в это место покоя ваших присных и сродников.

Мы же прибавим к этому, что посещение этого жилища мертвых принесет сугубую пользу душам вашим. Здесь вы можете молитвенно беседовать с своими присными: ибо хотя они мертвы плотно, но живы духом, потому что перед Богом жизни все живы, и когда мы молимся о них здесь, они еще усерднее и горячее молятся о нас там. Здесь же можете слышать и поучительнейшие уроки для жизни; ибо как ни безмолвны, по-видимому, мертвые, но они говорят красноречивее и убедительнее, нежели можем сказать вам мы — слабые и скудные словом проповедники.

Что-же говорят нам умершие? Говорят устами Апостола: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Все, что в мире, похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1 Иоан. 2, 15—17). Иные из них обладали мудростью и познаниями, умели измерять течение звезд и движение ветров, исследовали все от иссопа до кедра ливанского, знали все, что не только на земле, но и под землею, и во глубинах моря, что было и что есть в мире. Спросите же их: что принесла им вся их мудрость? Защитила ли их от смерти? Поставила ли пред Богом? Оправдала ли на суде Его? Снискала-ли им жизнь вечную? Итак, и мудрость и познание без веры живой и спасительной, без благочестия искреннего, без жизни богоугодной — суета суетствий. Многие отличались почестями, занимали важные места в обществе, облечены были немалою властью, имели влияние на немалый круг своих собратий. Спросите же кого угодно из них: что помогла им вся их мирская важность при смерти? Защитила ли от болезней и страданий телесных, от ужасов и томлений духа? Приготовила ли им христианскую кончину живота, безболезненную, непостыдную, мирную и добрый ответ на суде Христовом? И они скажут вам: увы, смерть не уважила нашей знатности, сравняла нас с самыми последними из подчиненных нам, и, если бы не какой-либо камень, вы не отличили бы нашей могилы от их могил. Итак, почести и отличия мирские без смирения и страха Божия, без благочестия и добродетели, без благотворного служения ближним — суета суетствий. Многие обладали большими стяжаниями, жили в пространно и богато украшенных палатах, наслаждались всем, что может дать настоящая жизнь для наслаждения человека. Спросите же их: что взяли они с собою из всех своих сокровищ? Что пользы душам их от всех удовольствий и утех плотских? И они скажут вам: наги мы вышли из утробы матерней, наги и возвратились в утробу земли; смерть отняла у нас все, и теперь кости наши так же голы в могиле, как и кости последнего бедняка. Чаша удовольствий мирских превратилась для нас в чашу горести и страданий; чем более утешались мы там, тем горче и тяжелее нам здесь. Итак, и богатства и утехи мира без чистоты сердца и совести, без стяжания того, что есть единое на потребу, без дел любви и милосердия христианского—суета суетствий. Многие из них провели жизнь свою в бедности и убожестве, среди недостатков и лишений, трудов и забот, печалей и скорбей. Спросите и их: лишились ли они чего-либо чрез то, что не были знатны и богаты, не наслаждались роскошью и удовольствиями? Горче ли была для них смерть? Напротив, скажут они: смерть пришла к нам как друг и избавитель, чтобы прекратить земные наши скорби, чтобы избавить нас от всех тягостей печальной жизни нашей, а по смерти мы благодарим Господа, что Он избавил нас от искушений и соблазнов земного счастья и провел нас узким и прискорбным путем убожества: «благо нам, яко смирил еси нас, Господи!» Итак, и бедность и убожество —с верою и благочестием, с терпением и покорностью воле Божией —не нищета, а приобретение, не наказание, а знамение любви Божией. Итак, вот что завещаем вам и вот о чем молим вас, чтобы вы, не приплепляясь душою и сердцем к земным сокровищам и почестям, к плотским удовольствиям и наслаждениям, искали прежде всего царствия Божия и правды его, старались оживить дух свой верою и упованием на Бога, согреть и усладить сердце свое любовью к Богу и ближним своим, благоугождать Богу исполнением Его заповедей, обогащать себя делами благими и богоугодными. «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие, и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы». (1 Кор. 7, 29 -31; Ефес. 5, 15.16)

«Жестоко есть слово сие», подумает кто-либо, слушая это поучение умерших, обличающее суету и ничтожество всего, в чем привыкли мы полагать свое счастье, свои радости, свое утешение и блаженство жизни, — напоминающее о смерти и вечности, о суде Божием и участи нашей за гробом. Но, братья возлюбленные, могут ли умершие льстить нам, обманывать нас ложными надеждами? Нет, они говорят только истину, в которой удостоверились собственным своим опытом. И мы, с своей стороны, не можем ничего лучшего пожелать вам, как того, чтобы вы оставляли по временам свои дома, в которых мы связаны и обременены земными заботами и земными пристрастиями, и приходили сюда беседовать с умершими. Каждое такое путешествие, если оно совершается в благоговейном настроении духа, непременно унесет из души нашей что-нибудь нечистое и злое, осияет ее светом благодати Божией, согреет ее чувствованиями возвышенными и святыми. Для сего, когда идете сюда, размышляйте о том, что и вся жизнь наша есть одна не слишком продолжительная дорога ко гробу и к могиле, что за гробом ожидает нас или вечность блаженства, или вечность мучений, смотря потому, куда и как мы направляем путь нашей жизни. Кто идет путем заповедей Господних, кто страшится паче смерти преступить хотя единую заповедь Творца своего и согрешить перед Богом; тот прейдет от смерти в живот, ибо так сказал Сам Господь: «если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди». Кто, напротив, легкомысленно преступает святые заповеди Господа Бога своего, того ожидают по смерти гнев Божий и наказания: «ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков; скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое» (Рим. 1,18; 2,9). Кто идет в след Господа Иисуса Христа узким и прискорбным путем крестоношения, кто отвергается своей воли и покоряется всецело воле Божией, переносить все, попускаемые Промыслом Божиим, искушения, напасти, огорчения и скорби в духе веры и упования на Бога, в духе смирения и преданности воле Божией, в духе кротости и терпения,—кто, отвергаясь ветхого человека с деяниями его, попирает и угашает в себе плотские вожделения и страсти; тот войдет за Христом и в Его славу: «если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться», говорит св. Апостол; «кто Мне служит», говорит Сам Господь, «Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет.». Кто, напротив, идет путем самоугождения, поблажает своим страстям и похотям, живет плотью, а не духом; тот от плоти пожнет истление и наследует ад. Кто не зарывает в землю данного ему Богом таланта, но трудится и возделывает его во славу Божию, для блага своих ближних, кто старается обогатить себя благими делами веры и благочестия, любви и милосердия, правды и добродетели; тот услышит из уст своего Господа: «хорошо, добрый и верный раб, в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господа твоего» (Мф. 25, 21). Кто, напротив, проводит жизнь, свою в праздности, в небрежении о делах своего звания и вечном спасении души, кто употребляет данные ему Богом силы и средства только на то, чтобы, подобно упоминаемому в Евангелии богачу, есть, пить и веселиться; тому изречен уже грозный приговор Судии мира: «неключимого раба бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов».

Когда войдешь в храм сей и станешь среди него, напомни, возлюбленный, самому себе: вот, сюда принесут и здесь поставят и мой гроб, в котором будет лежать, бездыханное мое тело, когда душа моя будет уже в другом мире и предстанет суду Христову. Святая Церковь, примет и меня в объятья матерней любви своей; но узнает ли она во мне своего сына, которого она омыла, освятила и оправдала в таинстве св. крещения, которого и по падении греховном многократно обновляла и примиряла с правосудием Божиим в таинстве св. покаяния, которого питала бессмертною пищей животворящего тела и крови Христовой, снабдевала дарами св. Духа Божия, который, посему, должен быть чист, свят и непорочен пред Богом? Она призовет всех присутствующих в храме к прилежной молитве о душе моей; но будут ли братья мои, среди которых провел я жизнь свою, будут ли они иметь внутреннее побуждение вознести о мне усердную молитву к Отцу небесному, согретую теплою ко мне любовью? Не будут ли, напротив, иметь причины сетовать и плакаться на меня пред Богом? Она, св. матерь моя, и сама сотворит о мне прилежное моление свое к Богу духов и всякие плоти, да милостив будет Он к смиренной душе моей на суде Своем; но буду ли я достоин этой милости, не окажусь ли я достойным одного гнева и осуждения? Это будет не суд человеческий, перед которым многое можно скрыть и утаить, а суд Бога — Сердцеведца, который видит не только дела, а и мысли, и желания, и намерения мои, который «изведет на свет тайная тьмы и объявит советы сердечные». Все, в чем ни согрешил я не только делом или словом, но умом и сердцем своим, от деяния порочного до слова праздного и от помысла лукавого до услаждения и вожделения нечистого, — все будет обличено и осуждено судом праведными и нелицеприятным. Не защитит меня от строгости суда сего никакое извинение, не прикроет никакая личина лицемерия: пред очами Всевидящего «вся нага и объявлена», пред судом всевидящего Судьи никто и ничто не укроет виновного. Теперь, пока двери покаяния отверсты, обратись, душе моя, к покаянию; теперь, пока время долготерпения Божия не прекратилось, поспеши измыть и убелить ризы свои слезами сокрушения сердечного, да внидеши в чертог Христов. Душе моя, душе моя, восстань, что спишь! Конец приближается и имаши смутитися; воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог.

Когда будете ходить между могилами усопших братьев ваших, вспомните о том, что здесь погребены будем и мы, и наш гроб опустят в могилу и засыплют землею, и над нами возвысится земляной холм, достойный памятник человеческой бренности. Придет ли посетить нашу могилу любящий нас человек и помянет ли нас с любовью в молитве своей перед Богом? Или только праздный посетитель кладбища равнодушно пройдет мимо нее, не любопытствовав даже узнать, кто погребен в ней? Или же не придет и никто, и мы будем лежать здесь одни до дня страшного суда Божия, и самая память о нас изгладится между живущими, и самая могила наша, сравнявшись с землею, сделается безыменною в ряду других безыменных могил? Но нет, мы не будем забыты св. Церковью, которая до конца века будет молиться и о нас вместе со всеми здесь лежащими. Нас не забудет искупивший нас Своею кровью Господь наш Иисус Христос: придёт час, когда и мы со всеми сущими во гробах услышим глас Сына Божия и, услышавши, оживем. Тогда «тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие». Тогда-то откроется во всем величии и славе своей царствие Бога и область Христа Его; тогда все злое, неприязненное, враждебное нам будет изгнано и упразднено, и последний враг наш испразднится—смерть; «тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их, и отрет Бог всякую слезу с очей их», все скорби земные не вспомнятся, а одна «и радость вечная будет над головою их». К сему-то светлому, вечно-радостному, вечно-блаженному торжеству да устремляется весь ум и сердце наше от суеты всего земного и временного. Там истинное отечество наше, там все сокровище сердца нашего, там весь живот наш сокровен с Христом в Боге.

Когда, наконец, будете возвращаться отсюда в свои дома, так размышляйте сами с собою: долго ли еще Господь попустит нам ходить по этому пути и возвращаться назад в те бренные жилища, которые мы называем своими домами, а которые на самом деле суть только временные пристанища на пути к могиле? Скоро ли настанет тот день, когда мы не пойдем уже сами, а понесут нас люди и оставят здесь навсегда? Но этот неизбежный для нас день Господь сокрыл от нас в тайне Своего божественного всеведения, а нам заповедал быть готовыми в этот последний путь наш сюда на всякое время. Вот, почему св. Церковь заповедала нам каждый вечерь молиться Господу: «Владыко человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет? Или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит». Точно предстоит, братья мои, ибо, как ни продолжайте в мыслях жизнь свою, но, без сомнения, уже выросли деревья, из которых сделают нам гроб, и час смерти—близко ли, далеко ли он — постигнет нас, когда не ожидаем: «потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий». — так убеждает нас Сам Господь. Будем готовы во всякое время оставить все земное и временное, разлучиться со всем, что за дорого почитают люди, чем услаждаются и утешаются во время земной своей жизни; да не пристрастится сердце наше ни к чему тленному, чтоб и само не наследовало тления. «Смотрите же за собою», говорит Господь: «чтобы сердца ваши не отягчались объедением и пьянством, и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно». Будем всегда готовы явиться на небе, в соборе ангелов и всех святых, а для сего нужно заранее привыкать возноситься умом и сердцем своим горе, к Богу, жить духом в обители Отца небесного, искать вышних, «где Христос сидит одесную Бога», горняя мудрствовать, а не земная. Будем готовы на всякий час предстать страшному суду Божию и дать отчет всеведущему Судье во всех помышлениях, словах и делах наших, а для сего надобно хранить совесть свою чистою от дел неправды и беззакония, или же очищать и просветлять ее искренним покаянием, убелять ризу души своей в крови Агнца, закланного прежде сложения мира. Когда таким образом будем непрестанно приготовлять себя к исходу, то смерть, когда бы она ни пришла к нам, не может устрашить нас; мы будем ожидать ее как вожделенного гостя и встретим ее как давно ожидаемого друга. Придет ли она к кому в старости, или в преполовение дней, или в самой юности, он с благодарением воспоет с праведным Симеоном: «ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко»; ныне освобождаешь меня от плоти, в которой не живет доброе, но «живет ин закон, противувоюющ закону ума моего и пленяюш мя законом греховным»; избавляешь меня от всякой возможности оскорблять любовь Твою грехами. Ныне похищаешь меня из мира, во зле лежащего, избавляешь от соблазнов и искушений, от мирской суеты и попечений житейских, среди которых колеблется дух мой, как ладья, обуреваемая волнами, — ныне приводишь меня в тихое пристанище вечного Твоего царства. Вознесу тя, Боже мой, Царю мой, и благословлю имя Твое во век и в век века! Страшна воистину и ужасна и смерть, и самая мысль о смерти только для грешника нераскаянного, для миролюбца, пристрастившегося всею душою и сердцем к земным сокровищам и плотским наслаждениям, увязшего во тьме похотей и страстей. Рано ли, поздно ли воззовет его Господь на суд Свой, — смерть для него всегда люта. Аминь.

63. СЛОВО в день святителя Димитрия, Ростовского чудотворца.

Достойно и праведно этот св. храм, которым украшается и освящается место воспитания и образования юношества, готовящегося на служение св. Церкви, посвящен памяти великого пастыря Ростовско-Ярославской паствы, святителя Димитрия. Он сам первый посеял здесь семена правильного и прочного образования юношей, предназначаемых для служения Церкви Христовой; он сам с отеческою заботливостью надзирал за их воспитанием нравственным и образованием умственным; сам, за недостатком наставников, был их наставником и руководителем в их школьных занятиях. Все это в высшей степени и утешительно, и назидательно для вас, юные питомцы сего духовного вертограда.

В самом деле, как отрадна, утешительна и благотворна одна мысль, что вы проходите тем самым путем, который освящен и углажен (разглажен, расправлен) стопами святых предтечей наших, великих светильников Церкви русской—Димитриев, Иннокентиев, Тихонов; что ваши упражнения были их упражнениями, ваши занятия — их занятиями; что те же опасения и надежды, те же желания и чаяния, которыми колеблется ваше сердце, колебали некогда и их сердца. Но что всего отраднее и утешительнее, — это вера, что это внешнее сродство ваше с святыми предшественниками вашими на учебном поприще укрепляет между ними и вами внутренний, более родственный союз, вследствие которого они как бы природные ваши наставники и руководители, помощники и хранители, молитвенники и ходатаи за вас перед Богом. Ибо не так ли бывает и на земле между нами, что совершенный возрастом служит опорою для малолетних братьев своих, мудрый и опытный—для незнающих и неопытных, богатый—для бедных, сильный и могущественный—для слабых и беззащитных? Что же мы все перед небожителями, как не дети малолетние и неразумные, как не существа слабые и всенуждающиеся? С другой стороны, на что же и им употреблять свою мудрость и силу, свое духовное богатство и могущество, как не на помощь нам, юнейшим братьям их? Так, мы твердо веруем, что Ангел храма сего, который и в земной жизни своей вменял себе в первую и непременную обязанность вразумлять заблуждающих, наставлять неведущих, утешать скорбящих, укреплять малодушествующих, тем более готов подать вам всякую помощь, оказать всякое содействие теперь, когда ничто не препятствует всеобъемлющей любви его изливаться в благодеяниях небесных. Вспомните, с какою отеческою любовью, с какою мудрою снисходительностью любил он уделять время, при всей многочисленности и многосложности пастырских трудов и забот своих, чтобы беседовать с юными питомцами устроенного им рассадника просвещения духовного, питать их манною Слова Божия, назидать их беседою, заменять для них учителей и наставников в предметах их школьного образования. Отречется ли он ныне беседовать к вашему сердцу, вразумлять и наставлять, утешать и ободрять вас, если вы будете обращаться к нему с усердною молитвою, с искренним желанием просвещения духовного, если будете открывать пред ним душу и сердце свое с полною готовностью последовать его небесным наставлениям?

Все это, говорю, должно радовать и утешать вас; но все это возлагает на вас и тяжелую ответственность в случае неудовлетворительности вашего успеха в просвещении духовном. Когда святитель Христов Димитрий проходил путь школьного образования, тогда путь этот был особенно тернист и труден. Недостатки вещественные угнетали и учащих, и учащихся и заставляли их вдвойне трудиться и работать — и для приобретения пищи духовной, и для снискания хлеба насущного. При недостатке самых необходимых учебных пособий и книг только усиленным и чрезвычайным трудом можно было приобретать познания, которые вами приобретаются так легко и удобно. Читая историю наших училищ минувшего столетия, нельзя не удивляться той самоотверженной любви к просвещению, которая воодушевляла и укрепляла предшественников наших на этом истинно тернистом и трудном пути, — тому непобедимому ничем терпению, которое побеждало все препятствия, преодолевало все трудности и делало их воистину людьми Божьими, на всякое дело благое уготованными. Теперь, напротив, и государство, и Церковь, и общество, и частные лица приносят свои жертвы, чтобы обеспечить ваше положение, чтобы дать вам возможность беспрепятственно посвятить себя одному главному своему делу, чтобы открыть вам все средства к приобретению основательного, полного и плодоносного просвещения на пользу Церкви и общества. Теперь, следовательно, и общество и Церковь имеют полное право ожидать и требовать от воспитания вашего плодов совершенных, благопотребных на пользу общественную.

А чего ожидает от вас общество? Ожидает наставников веры и благочестия, сильных словом и делом, которые, быв просвещены внешним светом учения и внутренним помазанием от Святого, просвещали бы и руководили верно людей Божиих в царство небесное — и благодатствованным словом веры и святым примером собственной благочестивой жизни по вере; ожидает священников Божиих и непорочных служителей алтаря Господня, служащих перед Господом преподобием и правдою, — чистых и святых совершителей тайн Божиих, перед которыми со страхом и трепетом предстоят и сами св. ангелы,—сильных духом и верою молитвенников и ходатаев перед Богом за народ Божий, которые служили бы посредниками примирения, а не стеною разлучения между Богом и людьми; ожидает добрых пастырей, которые с горячею любовью к Богу и ближним своим, с полным самоотвержением до готовности положить душу свою за овцы, пасли бы стадо Божие «не нуждою, но волею, и не скверными прибытки (из постыдной корысти)», но образом были бы—«верным словом, житием, верою, любовью, чистотой»; ожидает отцов духовных, которые с отеческою любовью и старческою опытностью руководили бы верующих в духовной жизни, которые могли бы неверующего просветить, заблудшего возвратить, согрешающего исправить, больного духом исцелить, падшего восставить, колеблющегося укрепить, криво стоящего утвердить, всех привести к Отцу небесному и непостыдно сказать перед судом Его: «вот я и дети, которых дал мне». И эти ожидания или, лучше сказать, требования так громки, что слышатся со всех сторон, так настоятельны, что нет возможности уклониться от них, так законны, что ничего нельзя сказать против них.

Видите, юные друзья мои, с какими чаяниями, надеждами и ожиданиями встретит вас общество, в которое вы вступите из места воспитания вашего. Да не посрамятся о вас эти надежды и ожидания, да не посрамится чрез вас и самое место воспитания вашего!

Старайся представить себя Богу достойным, «делателем неукоризненным». Слышите ли, что Господь говорит вам: «Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод». Теперь — драгоценное для вас время сеяния, от которого зависит весь будущий плод вашей деятельности общественной. Пользуйтесь сим драгоценным временем, которое не повторится уже во всю вашу жизнь. Сейте в весну лет ваших, когда удобно и легко и принимается, и вырастает посеянное. Придет холодная осень, когда силы душевные потеряют свою живость; тогда не взойдут уже и лучшие семена.

Сейте доброе семя; ибо каково семя, таков и плод. От животворного семени Слова Божия произрастают плоды правды в живот вечный; от нечистого семени родятся плевелы, годные только для сожжения огнем негасимым. Старайтесь осеменить разум свой познанием здравых словес Господа Иисуса Христа, в них поучайтесь, в них пребывайте, да и сами спасетесь и послушающие вас. Насаждайте в сердце своем чувствования любви и благоговения к Господу, любви, милосердия и сострадания к ближним своим; старайтесь настроить его так, чтобы оно жило и дышало одним священным, небесным, божественным; к предметам низким, земным оно, на беду себе, всегда успеет привыкнуть. Приучите волю свою к послушанию воле Божией, которая открывается вам в советах, наставлениях и повелениях ваших начальников и воспитателей, — к точному исполнению заповедей Божиих, к смирению, кротости, терпению, самоотвержению, готовности служить благу братьев своих с забвением самого себя. «Что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте» (Филип. 4, 8), «в том пребывайте» самим делом и жизнью; тогда в вас образуется и возрастет «совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен».

Сейте со тщанием; ибо каково сеяние, такова и жатва: обильное сеяние дает обильный урожай, а «кто сеет скупо, тот скупо и пожнет». Не ленитесь сеять вовремя, чтобы не терпеть нужды и скудости впоследствии. Потерянное теперь в праздности время не возвратится назад, и напрасно будете сожалеть впоследствии об этой потере. Не щадите семени: его—неистощимый запас в духовной житнице, небесного Домовладыки. Не жалейте и собственных трудов своих: они вознаградятся сторицею во время свое. «Вот, земледелец ждет драгоценного плода от земли и для него терпит долго»; долготерпите убо и вы, утвердите сердца ваши на постоянное, неусыпное делание.

Сейте в удобренную, хорошо разработанную землю; посеянное на доброй земле плод творит «иной в тридцать, иной в шестьдесят, иной во сто крат». Посеянное на твердой, неразработанной земле и здоровое семя остается бесплодным. Блюдитесь паче всего от духовной сухости, от нечувствия, ожесточения и окаменения сердечного, за которым неминуемо следует отвержение от Бога, лишение благодати Божией и омертвение души. Сокрушайте сердце свое страхом будущего нелицеприятного суда Божия; умягчайте его молитвою и благоговейным размышлением о Боге и небесном отечестве нашем, «куда предтечею за нас вошел Христос»; увлажайте его слезами умиления перед Богом, состраданием и милосердием к ближним своим, да будет оно нежно и восприимчиво ко всем благим чувствованиям. Более же всего не попускайте ему зарастать дурными наклонностями и привычками. Худая привычка—как сорная трава в поле; ибо стоит ей только пустить свои корни, тогда нужно много трудов и усилий, чтобы искоренить ее.

Не подумайте, друзья мои, что это говорится мною только по обычаю, или по обязанности сказать какое-нибудь поучение, что этот труд сеяния не на столько необходим для вас, чтобы из-за него не щадить своих сил. Правда, вы встретите, может быть, и не малое число таких пастырей, которые и приняли на себя звание пастырей без надлежащей готовности к тому, и проходят оное, не помышляя об ответе за него перед Богом. Но ужели вы захотите увеличивать собою и без того не малое число сих недостойных пастырей, которые составляют не опору и украшение, а тяжкое бремя и поношение св. Церкви? Неужели захотите наследовать участь этих, как называет их Господь, рабов лукавых и неключимых, которых уже осудил Он во тьму кромешную? Посему-то и нужно вам наперед размышлять о том, что ожидает вас на предлежащем вам поприще служения св. Церкви, и будете ли в состоянии исполнить то, чего потребует от вас это служение.

Мне нет нужды говорить вам теперь о важности и святости служения пастырского, ни о том, в чем состоит это служение. Все это вы знаете или узнаете из уроков ваших наставников. Напомню только о том, что святая Церковь всегда нуждалась и нуждается в служителях верных, делателях непостыдных, пастырях добрых, преданных священному долгу своему с полным самоотвержением, с неутомимою ревностью, с бескорыстною любовью к Богу и ближним. «Жатвы много, а делателей мало», говорит Сам Господин жатвы.

«Жатвы много». Куда ни посмотришь, везде встретишь или глубокое неведение, простирающееся до того, что многие христиане не понимают и не знают, почему и для чего они христиане, — или упорные заблуждения ума и порочное направление воли, или противные духу Христову, но глубоко укоренившиеся обычаи и привычки. Много нужно ревности и усердия, много искусства и опытности, много благоразумия и терпеливости, чтобы быть делателем непостыдным на этом тернистом поле.

Жатва разнообразная. Сколько людей, сколько характеров, друг с другом несходных, столько болезней душевных, одна на другую непохожих, столько многоразличных нужд нравственных, требующих пастырского попечения. Сколько нужно прозорливости и осторожности, сколько духовной рассудительности и опытности, сколько снисходительности и терпения, сколько твердости и святости, ревности о спасении ближнего, чтобы быть «для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых!»

Жатва трудная и многоскорбная. Не раз придется поливать посеянное Слово Божие собственными слезами—и не дождаться плода, чтобы взять рукояти с веселием. Часто придется исколоть руки до крови, стараясь исторгнуть терния и волчцы. Порок злобен и ненавидит того, кто хочет искоренить его; суеверие упорно и готово преследовать с ожесточением своего обличителя; борьба со страстями человеческими приносит всегда огорчение и скорби. Нужно много любви и пастырской и отеческой, чтобы не смущаться всем этим. Нужно много самоотвержения, чтобы принести в жертву для спасения ближних не только покой телесный, но, быть может, и самого себя.

Жатва, не вознаграждающая делателей земными благами. Здесь Сам Господь предсказал Своим апостолам одни труды и скорби, гонения и озлобления. Вся награда—на небе и в вечности, а здесь- страдания и крест. Нужно много веры и упования, мужества и терпения, благоразумия и забвения всего земного, чтобы претерпеть до конца и непостыдно предстать перед Господом в страшный день суда его.

За то какая высочайшая награда ожидает доброго пастыря, который своим терпением и самоотвержением победит все предстоящие ему трудности! Сам Господь Иисус Христос обещает посадить его на престоле Своем: «побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцом Моим на престоле Его». Если же по нерадению или по малодушию пастыря погибнет хотя одна душа, какой страшный суд и осуждение угрожает ему! «Душа, яже во грехе своем умрет», говорит ему Господь: «но кровь его взыщу от руки твоей». «Где есть Авель брат твой?» спросит он нерадивого пастыря на страшном суде Своем. Ты произвольно, без принуждённо и по собственному желанию принял на себя служение пастырское; ты поклялся Мне перед крестом Моим и Евангелием исполнять свои обязанности со всевозможным тщанием и усердием. Я принял твою клятву и облек тебя благодатью священства. Я вручил тебе драгоценнейшее сокровище, которого не стоит весь мир, — души, созданные по образу Моему, искупленные Моею кровью. Возвратите Мне сие сокровище. «Где Авель, брат твой? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне». Души, погибшие от твоего нерадения, проданные твоим сребролюбием и любостяжанием, соблазненные примером твоей невоздержной и порочной жизни, вопиют ко Мне об отмщении и будут вопиять на тебя во всю вечность.

Не для устрашения вас говорю, возлюбленные, таким образом. Искренняя любовь к вам, искреннее желание видеть в вас впоследствии благоговейных служителей Божиих, добрых и усердных пастырей душ христианских, достойных тех благих надежд, которые возлагают на вас и Церковь и общество, побуждают сказать вам откровенно все, что ожидает вас в будущем. Сам Господь Иисус Христос молитвами угодника Своего Димитрия да даст вам исполнятися в разумении воли Божией, «во всякой премудрости и разуме духовном, яко ходить вам достойно Богу во всяком угождении и всяком деле блазе, плодоносяще и возрастающе в разуме Божием». Аминь.

64. СЛОВО в день памяти святителя Христова Тихона, епископа Воронежского.

Между многими наградами благочестию, которые большею частью относятся к жизни будущей, Господь Бог обещал через Пророка и такую награду, которая воздается истинным подвижникам благочестия еще здесь, на земле: «и кости твоя», так говорит Господь устами пророка Исаии, — «и утучнять кости твои, и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают» (Ис. 58. 11). И мы, братья свидетели тому, как верно сбывается это слово Господне. В наш краткий век Господь явил неоднократно сие дивное чудо Своего благоволения к мужам праведным. Два святителя паствы Воронежской, в непродолжительное время один за другим, возведены силою Божьею из могил своих в благоухании нетления и поставлены на свещнице всей Церкви православной. В настоящий день св. Церковь ублажает память одного из сих избранных, коего святое тело явилось и хранится нетленным в роды родов среди окружающего тления и смерти, и, как неоскудеваемый источник, источает силу чудотворения и исцелений для всех, приходящих к нему с верою. Для чего Господь дарует такую награду избранным Своим ныне, прежде того дня, который Его же премудростью предуставлен (предустроен) от вечности, «каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое»? Для чего такая награда на земле, где место подвигов, а не награды? Не столько для самих праведников, достигших уже небесного отечества, сколько для нас странствующих еще на месте пришельствия (пребывания). Их истинная мзда у Вышнего, и прославление от человеков, которого убегали они в своей жизни, не много, без сомнения, прибавляет к той вечной славе, которою прославлены они у Бога; но для нас земных странников непрестаемое чудо нетления тел святых угодников Божиих неизъяснимо утешительно и поучительно.

Господь Бог создал человека в неистление. По благоволению Божию он должен был быть бессмертен не только душою, но и телом, и был бы бессмертен, если бы сам не призвал к себе смерти, если бы не растлил естества своего запрещенным вкушением от древа познания добра и зла. Но «одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, смерть царствовала от Адама до Моисея» (Рим. 5, 12. 14), царствует и доныне. Кончится ли и когда кончится сие царство и что будет с человеческим родом? Ужели для того и исходим мы на свет сей, чтоб сокрыться потом навсегда в утробе земной? Неужели жребий человеку и скоту жребий един есть? Подобные вопросы, без сомнения, предлагал себе всякий, но никто не решался отвечать на них; вся мудрость премудрых оставалась немою и безгласною пред сим таинством смерти. Свет воскресения Христова осветил пред всем миром неисходный мрак могилы. Святые апостолы узрели и проповедали миру, что владычество диавола ниспровергнуто крестом и царство смерти разрушено воскресением Христовым. Но этот немерцающий свет, при окружающем нас мраке, нередко тускнет пред очами нашими. Колеблющаяся вера все еще спрашивает с недоумением: где-же победа над смертью, когда она сама побеждает всех, когда и после воскресения Христова люди так же умирают, как умирали прежде, и «никтоже познань бысть возвративыйся из гроба»? Господь наш Иисус Христос Своими божественными обетованиями разрешил сие недоумение. «Я есмь воскресение и жизнь», говорит Он нам: «верующий в Меня, если и умрет, оживет; наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Иоан. 5, 25).

Но когда будет это и как будет? Как восстанут мертвые, коим же телом приидут? Подобные вопросы невольно, теснятся в душе, когда видишь, что тело человека превращается в горсть праха, развеваемого ветром; а земная мудрость и ныне, как до пришествия Христова, не перестает уверять: «случайно мы рождены и после будем как небывшие» (ІІрем. Сол. 2, 2); а так называемая наука доселе упорно стоит на том, что «жребий человеку и жребий скотом жребий един есть». Дивно ли, что самые утешительные обетования евангельские в очах маловерия покрываются как бы неким мраком? Для рассеяния этого мрака, для оживления в нас веры в обетования евангельские Господь благоволит являть в Церкви Своей постоянное чудо нетления среди всеобщего тления и смерти. Теперь один взгляд на бренное, по существу своему, тело, целые веки пребывающее благодатью Божией нетленным, уничтожает все сомнения; здесь не веруешь только, а видишь, что для Всемогущего вся возможна суть. При сем чуде нет места вопросам: возможно ли и как возможно бессмертие тела? Прииди и виждь, осяжи и веруй! Не какое-либо чуждое, а подобострастное нам тело, по глаголу Божию, пребывает нетленно и по смерти; по тому же всемогущему глаголу, и наше «тленное тело облечется в нетление, и мертвенное сие облечется в бессмертие», и самая смерть, сколь ни страшна теперь, пожерта будет животом.

Не одна, впрочем, смерть, а и жизнь наша покрыта немалым мраком, для рассеяния которого нужен постоянно свет свыше. Кто мы и откуда? Зачем рождаемся и живем? Что будет с нами по смерти? Как жить и действовать сообразно существу своему и цели бытия своего? Подобные вопросы, которые так неотразимо теснятся в душу в часы уединенной беседы с своею совестью всегда оставались и всегда останутся неразрешимою загадкой для человеческого разума. Правда, Господь Бог, благоволивший искупить нас от смерти, не оставил нас в неведении и о нашей жизни. Он послал нам «свет истинный, просвещающий всякого человека, грядущего в мир», открыл нам цель бытия нашего на Себе, указал прямой и верный путь к ней в законе Своем. Но хитрый враг наш устроил множество распутий порока, гладких и приятных для вида. Куда-же идти: по пути ли закона Божия, который большею частью усыпан тернием колючим, или по распутьям порока, который вначале всегда усеяны цветами? Господь Бог в подкреплении нашей немощи, в ограждении воли нашей от соблазна предупредил нас Своими обетованиями и угрозами. Он сказал нам, что не один конец праведному и грешному, что за верное исполнение заповедей Его ожидает нас вечное блаженство в небесном Его царствии, за порок и нечестие — вечное мучение с диаволом. Но эти обетования и угрозы так отдалены, а обольщения порока так близки к нам! Блаженство небесное закрыто от нас непроницаемою завесою смерти, а наслаждения и блага мира всегда перед глазами нашими. Праведники чаще всего проводят жизнь в лишениях, скорбях и слезах, а грешники наслаждаются и блаженствуют; праведные Лазари умирают перед вратами в струпьях, а милосердные богачи оканчивают жизнь среди веселия и роскоши. Какое сердце не поколебалось бы при сем обольщении! Сколько потребно мужества, чтоб устоять против этих козней вражьих! Какая нужна сила веры, чтобы, презрев видимое, всею силою духа устремиться к невидимому! И вот, милосердный Господь, для укрепления нашей немощи, для оживления нашей веры в жизнь будущую, в нетлении тел св. угодников Своих благоволит являть нам видимое и осязаемое доказательство тех наград, которые ожидают по смерти всех, творящих волю Его. Теперь мы не веруем только, а и видим, что не один конец праведному и грешному, что упование праведных бессмертия исполнено, а пути грешников зрят прямо во дно адово. Стоя при гробе праведника, нельзя поколебаться в выборе между путем добродетели и спасения и путем порока и погибели. И неразумный скажет, что лучше блаженствовать вечно, нежели вкушать временную греха сладость.

Но и для вступивших на путь добродетели не мало предстоит еще преткновений и искушений. Узок и тернист путь, коим Господь благоволит вести человеков в царство Свое: «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф. 7, 14), сказал Он Сам. Исполнение закона Божия сопряжено с постоянною, никогда непрестающею борьбой. Надобно отказаться от своей воли и подчинить ее закону Божию, надобно попрать свое самолюбие и подвергнуться всему скорбному, горькому, тяжелому, неприятному. Нужно трудиться, когда хотелось бы покоиться, — бодрствовать, когда тяжелая плоть клонить долу, — поститься, когда хотелось бы усладить вкус приятными яствами, — молиться и плакать в уединении, когда хотелось бы развлечь себя приятною беседою. А что за сим? Нередко скорби и неприятности, гонения и лишения, и, что всего больнее, самые дела правды и веры становятся иногда предметом осуждения и клеветы; безрассудство человеческое осуждает и самые дела благочестия и любви Христовой; нечестие глумится и над такими подвигами праведника, которые стоят ему тяжких и кровавых жертв. Скоро ли-же воздаяние? Оно на небе, в вечности, а здесь терны и крест! Где-же утешение? Оно в обетованиях отдаленных, а на деле страдания и скорби. Сколько потребно мужества, веры и терпения, чтоб устоять при этих испытаниях, чтоб понести всю тяготу скорбей, коими любовь Отца небесного испытает веру избранных Своих! Для сего-то Господь, прежде всеобщего суда и воздаяния прославляет скончавшихся подвижников благочестия, чтоб утешить и укрепить подвизающихся на земле в тяжкие минуты уныния и изнеможения духа. Стоя при гробе праведника, мы видим и осязаем, что «души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их», что они «немного наказанные, они будут много облагодетельствованы» (Прем. Сол. 3, 1. 5), что все скорби нынешнего века ничто в сравнении с той славою, которой прославил их Господь. И вот, что, братья, так неудержимо влечет душу, ищущую своего спасения, к гробам святых угодников Божиих! Здесь она слагает тяжкое бремя всех скорбей и печалей, здесь она вдыхает дух веры и упования, здесь она окрыляется духом мужества и терпения, здесь она оживает сладкою надеждою вечной жизни и радости.

Если для христиан беспечных нужно побуждение к благочестию, обличение их беспечности, то один взгляд на прославленного праведника есть уже самое сильное обличение нерадивым. Мы претворяем себе немощи в возглавие нашей лености; но нетленные тела святых были подобострастны нашим, с теми же немощами, с тою же прирожденною всем нам склонностью к греху, и однако же в них и с ними совершали они те великие труды и подвиги, которые прославляет и ублажает св. Церковь. Уступая с малодушием всем требованиям плоти, мы думаем укрепить свои силы, продлить долее свою жизнь; между тем, вопреки желанию своему, сами насаждаем в себе семена тления и смерти и заранее приготовляем тучную снедь червям могильным. Нетленные тела святых Божиих суть неложные свидетели, что истинная крепость не только духа, а и тела снискивается трудами и подвигами, самоотвержением и умерщвлением плотских похотей, что истинно бессмертные и духом, и телом те, кои живут в мире «лишены, скорбяще, озлоблены».

Если и после сего для нашей духовной немощи нужна высшая помощь, то в православных угодниках Божиих мы всегда имеем скорых помощников, теплых предстателей и молитвенников о нас перед Богом, верных наставников и руководителей к спасению. Им, братьям нашим по естеству, известны все немощи естества человеческого, доступен всякий вопль скорби, сочувственна всякая слеза покаяния, близок всякий вздох молитвы. Их моления Бог присно послушает: «много может молитва праведного». Притекайте к ним с верою, упованием и любовью, и услышан будет вопль сердца вашего, отрутся слезы ваши и подастся всякая духовная помощь во благовремении.

Так много милости, любви и снисхождения являет нам Господь, прославляя в Церкви Своей благоугодивших Ему праведников и как бы изводя их паки в мир наш для наставления, ободрения и утешения нашего. Всякий раз, когда приближаешься к чудодейственному гробу праведника, кажется, слышишь его собственный глас: подражатели нам бывайте, якоже мы Христу; взирающе на скончание жительства нашего, подражайте вере нашей. Веруйте твердо обетованиям и угрозам евангельским: они сбудутся, непременно сбудутся в свое время. Не прельщайтесь стезями порока, как бы ни казались они приятными: последняя их зрят прямо во дно адово. Не убойтесь временного труда добродетели; ибо воздаяние за нее вечное. Не устрашитесь собственной немощи: ее восполнит всемогущая сила Божия, и мы все готовы на помощь вам, как братьям своим. Бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне огненной. Аминь.

65. СЛОВО в день памяти св. семи священномучеников, в Херсоне епископствовавших.

«Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным». (Матф. 10, 32).

Эта св. заповедь и это великое обетование Господа нашего Иисуса Христа ныне олицетворяются перед нами, братья, в лице семи священномучеников, которые не только исповедали и проповедали в стране нашей имя Господа Иисуса, но и пострадали и положили душу свою за это святейшее имя. За то и Господь Иисус Христос исповедал их перед Отцом Своим Своими друзьями и братьями, Своими избранными и благословенными, Своими сопричастниками и сонаследниками вечного царствия Божия, прославил их небесною славою, «юже имел Он у Отца Своего прежде сложения мира». Теперь они «пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной, и отрет Бог всякую слезу с очей их». (Апок. 7, 15—17). Но заповедь об исповедании Иисуса Христа перед человеками обязательна, братья и для всякого верующего во Христа, а пример св. исповедников, первых просветителей страны нашей и первых наставников наших в вере, в особенности обязателен для нас, озаренных посредством их светом Евангелия Христова; равно как обетование об исповедании Иисусом Христом перед Отцом Своим принадлежит только тем, которые исповедают Его перед человеками. Стало быть, и мне и тебе и каждому христианину должно быть исповедником Христовым.

Истинный христианин и не может не быть исповедником. Глагол веры не в сердце только, но и в устах его: «потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению». Истинно верующий невольно глаголет устами, потому что верует сердцем: «я веровал, и потому говорил», говорит св. Давид; и то только глаголет, чему верует: «никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере», — ни слово лжи и неправды, ни слово глумления и кощунства не оскверняют уст его. В этом совершенном согласии уст и сердца и состоит истинная вера; от сего происходит и оправдание, и спасение наше: «ибо если устами твоими будешь исповедовать», говорит Апостол, «и сердцем твоим веровать, то спасешься». Что вера без исповедания? Светильник под спудом, ничего не освещающий; мало того, это светильник безъелейный, скоро погасающий. Ибо кто не хочет являть своей веры в словах и действиях своих, у того вера мертва, не оживлена истинною любовью к Тому, в кого верует. Вера, любящая Господа, не может не говорить о Возлюбленном, не прославлять Его любви и благости, не славословить Его милосердия и человеколюбия, не благодарить за Его щедроты и милости. Сердце, исполненное сильным чувством любви и благоговения к Господу, не может не изливать сего чувства в слове хвалы и благодарения, славословия и молитвы, в слове назидания и утешения духовного: «от избытка сердца говорят уста». Отсюда и происходит у верующих живая потребность общественной молитвы и славословия, богослужения в храмах, проповедания Слова Божия, благочестивых и назидательных бесед, благоговейных и богомысленных упражнений. Все это есть сияние веры, свет ее, светящийся перед человеками; все это и есть исповедание.

Итак, если, вопреки всем глумлениям нечестивых, ты исповедуешь в Иисусе Христе и только в Нем одном Божью силу и Божью премудрость, единого истинного Сына Божия и Спасителя мира, единую надежду своего спасения, единый источник своего счастья до гроба и за гробом; если готов пребыть с Ним и тогда, когда бы все оставили Его и бежали, хранить св. заповеди Его, славословить и благодарить Его и тогда, когда бы весь мир глумился над тобою, преследовал тебя насмешками и презрением,—исповедовать Его своим Господом и Богом и тогда, когда бы это исповедание стоило тебе самой жизни: то ты воистину исповедник Христов. За то и Господь Иисус Христос исповедает тебя перед Отцом Своим— Своим истинным учеником и последователем, Своим другом и братом. Кто, напротив, стыдится выказывать перед другими плоды веры сердечной, кто, например, уклоняется даже от храма Божия и собрания верующих потому, что это не принято в свете, что хождение в храм Божий назовут, пожалуй, ханжеством; кто, боясь людских пересудов и насмешек, не хочет являться везде и всегда тем, чем он должен быть, т. е. истинным христианином и православным сыном Церкви Христовой; кто скрывает свои сердечные убеждения и стыдится их высказать в кощунствующей среде безумных нечестивцев, и, таким образом, невольно как бы подлаживается под тон неверия: тот должен страшиться, чтоб не пало на него оное слово Господне: «ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Марк. 8, 38).

Но не должно думать, братья, мои, чтоб исповедание веры нашей перед человеками ограничивалось одними словами. Оно высказывается всею жизнью человека, и внутреннею и внешнею, оно свидетельствуется святыми и богоугодными делами. «Покажи мне веру твою от дел твоих» (Иак. 2, 18). Вот, чего требует от нас св. Слово Господне! Покажи не от слов велеречивых, а от дел праведных и богоугодных, что ты истинный ученик и последователь Христов, всем сердцем веруешь святому слову Его, со всем усердием исполняешь св. заповеди Его; что ты воистину сын Вышнего, в котором отображаются, как солнце в капле воды, совершенства Отца небесного. Если, например, быв поставлен служителем алтаря Господня и строителем тайн Божиих, ты служишь «образом верным—словом, житием, любовью, духом, верою, чистотой», —примером благоговения к святыне, кротости и воздержания, смирения и терпения, покорности и послушания, бескорыстия и целомудрия, милосердия и сострадательности; если началом и концом всей деятельности твоей, средоточием и целью всех желаний и стремлений твоих есть спасение верующих, приведение их к Господу Спасителю, и нет для тебя больше сия радости, да слышишь чада твоя во истине ходяща; если за славу Божию и спасение братьев своих ты готов положить душу свою: то, и без слов, всякий увидит, что ты верный служитель Господа своего, всем сердцем веруешь тому, что заповедал Господь св. апостолам Своим, а через них и всем служителям Церкви Своей, чтобы они были светом миру и солью земли, чтобы, туне (даром) приявши благодать освящения, туне преподавали ее всем верующим, чтобы были делателями в вертограде Божием непостыдными, строителями тайн Божиих благоговейными, сосудами благодати Божией чистыми и непорочными. Если ты верный слуга Царю и отечеству, покорный власти и начальству, преданный всем сердцем возложенному на тебя служению, верный своему долгу до последней капли крови; то для всех очевидно, что ты веруешь искренно и повинуешься усердно заповеди апостольской: «всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены; и потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13, 1.5). Если ты верный и любящий, благодушный и снисходительный, предупредительный и заботливый супруг или супруга, целомудренно, праведно и благочестно проводишь семейную жизнь твою; это значит, что ты веруешь слову Божию, что тайна супружества «тайна велика есть — в Христа и в Церковь», — что ты повинуешься заповеди апостольской: «мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее; но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (Ефес. 5, 32. 25. 24). Если ты любящий, покорный и благодарный сын и, в каком бы ни находился состоянии, сколько бы ни возвышен был на степенях чести и величия, благоговейно чтишь отца и матерь свою, смиренно повинуешься воле их, с искренним усердием служишь им, с горячею любовью заботишься об успокоении их, дорожишь паче всего их родительским благословением; это ясное свидетельство, что ты веруешь Господу, заповедавшему чтить отца и матерь свою, что ты истинный ученик Иисуса Христа, который, несмотря на особенную высочайшую цель Своего пришествия, несмотря на то, что Сам есть Господь и Владыка всех, которому повинуются и служат все силы небесные, — тем не менее повиновался и мнимому отцу Своему Иосифу и пречистой Матери Своей, любил и почитал их, служил и помогал им с усердием живя в назаретском дому Иосифовом, и, даже страдая на кресте, заботился об участи осиротевшей своей Матери. Если ты мирный гражданин безобидливый, услужливый и обязательный сосед, верный, нежный и попечительный друг, кроток и благотворителен ко всем; то всякому очевидно, что ты веруешь слову Господа своего: «и как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними; просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся: ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лук. 6, 31. 38; Мф. 5, 42). Если ты милосерд и сострадателен к ближним своим, кроток и незлобив к самым недоброжелателям и врагами своим, прощаешь согрешающему пред тобою брату своему до семьдесят крат седмерицею, делаешь для нуждающегося брата своего все, что можешь,—питаешь алчущего, напояешь жаждущего, одеваешь наготующего, приемлешь в дом свой сирого, упокоеваешь странника и пришельца, утешаешь страждущего, подкрепляешь советом своим падающего, помогаешь болящему, посещаешь в темнице сущего, готов разделить с братом своим все— до последнего хитона; если, сверх того, любишь самых врагов своих, добро творишь ненавидящим тебя, благословляешь клянущих тебя и молишься за творящих тебе напасть: то ты не только веруешь, но и последуешь Господу Иисусу Христу, который был неизреченно милосерд и сострадателен ко всем, кроток и смирен сердцем, незлобив и долготерпелив, прощал согрешающих, питал алчущих, исцелял страждущих, призывал к Себе для упокоения всех труждающихся и обремененных, безропотно терпел все козни и наветы, преследования и гонения, истязания и муки от врагов своих, не преставая благодетельствовать им, плакал о народе, испросившем Его на смерть, называл другом Своим предателя в самую минуту его предательского лобзания, молился за распинавших Его на кресте. Если ты приемлешь все, встречающиеся в жизни, скорби, огорчения и несчастья, все страдания, болезни и бедствия, все обиды, озлобления и оклеветания с той непоколебимой уверенностью, что все это попускается на тебя Отцом небесным, совершается по Его всеблагому промышлению, служит к истинной пользе души твоей, уготовляет тебе венец живота вечного; если несешь посылаемый тебе крест с совершенною покорностью воле Божией, с полною преданностью Его всеблагому о нас Промыслу, с благодарением Господу, вразумляющему тебя, с непоколебимым упованием спасения от Господа: то ты не только веруешь сердцем, но и исполняешь самым делом заповедь своего Господа: «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною»; твердо веруешь и слову апостольскому: «ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает; если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами» (Евр. 12, 6. 7). Если ты при всякой возможности спешишь в храм Божий, чтобы здесь вместе со всеми братьями своими о Христе принести жертву хвалы и благодарения Господу и изнести отсюда освящение и благословение Отца небесного; если, подобно древнему Пророку, любишь «желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия»: то, очевидно, веруешь что храм христианский есть воистину дом Божий, в коем пребывает Сам Господь Иисус Христос не только Своим божественным вездеприсутствием, но и Своею пречистою плотью, — есть святое очистилище, где приносится искупительная святейшая жертва за грехи человеков,—есть сокровищница благодати Божией и нашего освящения. Словом, истинный раб Христов, исповедуя Господа сердцем и устами, не может не исповедовать Его и делами своими; ибо помнит и исполняет слово Господа своего: «так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного: не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Матф. 5, 16; 7, 21).

Так надобно, братья, мои, и веровать сердцем, чтобы вера «вменилась» нам «в правду», т. е. снискала нам оправдание от грехов во Христе Иисусе. Так надобно и исповедовать везде и всегда св. веру нашу перед человеками, чтоб исповедание послужило нам во спасение. Так необходимо и жить и действовать по вере, чтоб ни уста наши не разногласили с сердцем, ни дела и поступки не противоречили словам, чтоб и неверующие видели и убедились, что христианское «благочестие на все полезно есть», что из него только, как благоплодного корня, выростает древо истинно добродетельной, полезной и многоплодной жизни. В противном случае, если не оправдаем веры своей делами, если всуе носим на себе святое поклоняемое имя Христово, Господь скажет нам, когда явимся к Нему по смерти: «не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (Лук. 13, 27). Аминь.

66. СЛОВО в день св. великомученика Георгия.

«Вспоминал суды Твои, Господи, от века, и утешался» (Псал. 118, 52).

Так говорил в молитве своей к Богу богодухновенный Царь израилев, может быть, в одно из тех тяжелых времен скорби, коими посещал его Господь для испытания его веры и благочестия, для укрепления и утверждения его в уповании на всемогущий Промысл Божий, для явления его правды и добродетели, мужества и терпения перед очами самих врагов его. В эти-то тяжкие дни скорби он находил отраду и утешение в размышлении о вечных судьбах Божиих: «вспоминал суды Твои, Господи, от века, и утешался».

Не беспечально, может быть, и вы, братья наши, празднуете этот день вашего отечественного торжества. Не без скорби обращаются ваши взоры к отдаленным пределам вашей родины, на тот многострадальный остров, где братья ваши проливают кровь свою и приносят жизнь свою в жертву избавления своей родины от тяжкого ига варваров. Не без трепета негодования прислушивается слух ваш к холодным, чтобы не сказать враждебным, рассуждениям представителей народов западных, называющих себя и христианами и образованными, с которыми они относятся к страданиям православных братьев наших, ищущих избавления от жестокого, тиранического ига варварского. Прискорбно отзываются в сердце вашем эти самолюбивые и корыстолюбивые расчёты западных политиков, которые не только не хотят сами подать руку помощи христианам, страждущим от фанатической ненависти заклятых врагов Христова имени, но удерживают и ту великодушную братскую руку, которая была бы готова на помощь своим братьям, — которые готовы даже употребить всю грозную силу свою, чтоб удержать, если можно, самое сочувствие и сострадание к страдальцам Христовым и предать их в жертву рассвирепевшей от неудач своих ярости мусульманского изуверства. Быть может, все это наводит скорбь и уныние на вашу душу, возбуждает негодование и препятствует радости настоящего торжества вашего? Да не будет сего! Самый день сей, в который вы торжествуете тезоименитство Монарха, хотя и умаленного, но возрождающегося к новой жизни царства Константинов и Феодосиев, да будет залогом милостивого промышления Божия об отечестве вашем, источником утешения среди сумрака окружающих вас скорбных событий, якорем упования вашего на отеческий Промысл Божий, который и в гневе Своем не отъемлет от нас милости Своей, и наказуя, милует и щедрит. Помяните судьбы Божия и от века, и утешитесь!

С первого взгляда нет ничего, по-видимому, мрачнее судьбы человечества в этом мире, ничего случайнее и запутаннее многоразличных событий, то приятных и радостных, то прискорбных и ужасающих, в обществах человеческих. Здесь все, кажется, зависит или от безотчетного произвола людей, или от некоего как бы рокового стечения непредвидимых случайностей и обстоятельств. Здесь мудрость и невежество, добродетель и порок, закон и своеволие, благоразумие и буйство страстей, многообразно переплетаясь между собою, производят то, что сквозь хаос событий, возметаемых (возносимых) бурею страстей человеческих, и самая проницательная мудрость мудрых не усматривает следов порядка, так что история человечества во многих частях своих остается неразгаданною тайною для самых прилежных изыскателей. Но здесь-то именно, где отказывается руководить нас разум, руководствует в созерцании св. вера. Она открываем нам, что есть всевидящее Око, которое различает ясно и в этой непроницаемой тьме, которое предвидит все бывающее издалеча и указует всему свое время и место; есть вседействующая Рука, которая направляет самые случайные, по-видимому, события к определенной цели; есть высочайшая Премудрость, которая из самого буйства страстей человеческих изводит мир и утверждение. Приникая в зерцало Слова Божия, мы видим, что не политики земные размежевывают землю, поставляют и преставляют границы царств и народов: «егда разделяше Вышний языки, яко разсея сыны Адамовы, постави пределы языков по числу ангелов Божиих», и без высочайшей воли Его не явится на земле и не исчезнет с нее ни один язык, не будет переставлен ни один предел. Не своеволие восхищает и не случай раздает престолы и венцы: «Всевышний владычествует над царством человеческим, и дает его, кому хочет». Не случайно исходят на свет и являются на высоте власти те или другие мужи, в то или другое время: «в руке Господа власть над землею, и человека потребного Он вовремя воздвигнет на ней». Не произвол или обстоятельства управляют намерениями и действиями правителей народных: «сердце царя — в руке Господа, куда захочет, Он направляет его». Ни мудрость мудрых, ни сила сильных, ни злоба нечестивых, ни коварство лукавых не могут простираться далее того предела, до которого попускает им идти всевышняя Премудрость, которая погубляет, когда нужно, всякую земную мудрость, низлагает всякую силу, прехитряет всякое коварство человеческое.

По какому закону действует в истории человечества вседействующий Промысл Божий? По закону премудрости, благости и правды. Мир сей есть училище, где воспитывается и образуется человечество, разделенное на племена и народы, как бы на особые классы, для неба и вечности. Род человеческий есть одно семейство Отца небесного, которое находится теперь в состоянии опеки и воспитания. Есть в нем дети добрые и благопокорливые, но есть и чада строптивые и развращенные; потому небесный Детоводитель употребляет различные меры для исправления и усовершенствования их. Необидливый (необидчивый) и правосудный, Он дарует каждому, что должно. Нужен дар для добрых и послушных чад? Он предрекает им: «будут царие пестуны твои и княгини их кормилицы твои», и вследствие того на престолах являются Давиды и Соломоны, Константины и Феодосии, Петры и Александры. Нужно вразумление и наказание строптивым и непокорным? Он угрожает им: «се сотворю винограду Моему: отыму ограждение его, и будет в разграбление; разорю стену его, и будет в попрание; и поставлю юноши князи их, и ругатели господствовать будут ими». Но здесь не должно забывать и того правила небесного Воспитателя человечества, что с детьми лучшими и избранными Он обходится всегда строже, блюдет их опаснее, ведет их к совершенству путем крестным: «ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает; если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами» (Евр. 12, 6. 7). Напротив, чадам строптивым и отверженным Он попускает, ходить в волях сердец их, доколе не исполнится мера грехов их, доколе не совершится мера долготерпения Его, доколе не воспримут они вся благая своя в животе своем и не сделаются достойными вечного отвержения от лица Божия: «если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны». Не должно, с другой стороны, забывать и того, что для человека есть вечность, в которой блаженствуют страждущие на земле, веселятся и утешаются плачущие, торжествуют гонимые и притесняемые, равно как вечно страдают и мучатся блаженствующее здесь. Но для народов и царств земных нет вечности: здесь, во времени, получают они полное воздаяние и за пороки свои, и за добродетели народные.

Приложите мысли эти к судьбам отечества вашего, и сквозь сумрак прискорбных и тягостных для сердца настоящих событий вас облистает (озарит, осияет) светлый луч надежды лучшего. Четыре века народы православные страждут под тяжелым игом свирепых варваров: это, без сомнения, не дар, а наказание. Но вспомните, братья, мои, и избранный народ Божий страдал в Египте, страдал и в плену Вавилонском; но в этих страданиях он обновился и возродился, искупил грехи свои, утвердился в вере и уповании на Господа и сделался воистину народом Божиим. И юная Церковь Христова три века страдала от жесточайших гонений язычников; но среди внешних страданий она возрастала в силе духовной и, украсившись, якоже баграницею и виссоном, кровью св. мучеников, явилась победоносною царицею, рясны златыми одеянною (одежда ее шита золотом) и приукрашенною и тем более угодною небесному Жениху своему Христу. Три почти века страдала и Россия под игом свирепых монголов, которые опустошали и сжигали города ее, предавали мечу и плену сынов ее; но в этих страданиях она возродилась и обновилась духом, укрепилась в вере православной и сделалась недоступною для обольщений и козней властолюбивого Запада, утвердилась в единодушии и единомыслии и сделалась непобедимою и необоримою. Так, мы веруем, и настоящее пленение агарянское есть наказание любви Отеческой, приемлющей чад Своих, а не кара гнева Божия, осуждающего на всегдашнее отвержение и погибель: «ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных», сокрушит ярем нечестивых и избавит св. Церковь Свою от поругания неверных. Настанет предопределенный в совете Божием час избавления, — и Господь воззовет народы православные к новой жизни, и никакие усилия человеческие не отдалять часа их воскресения. Веруем и тому, что эти вековые страдания послужат к духовному обновлению и укреплению страждущих; что в них, как в горниле, сыны Церкви православной очистятся и прелиются, как серебро и как золото, утвердятся в вере и уповании на Бога, в терпении и мужестве, в единомыслии и единодушии, во взаимном братолюбии и самоотвержении; а эти драгоценные качества составляют необоримую силу и крепость царств и народов. Веруем, наконец, что чем тяжелее становится иго неверных, тем ближе время избавления; чем болезненнее скорбь страждущих, тем ближе вожделенный

час возрождения, от радости которого забудутся все скорби и страдания: «женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Иоан. 16, 21).

Но этот вожделенный час возрождения не только приблизился, а и настал уже. Что говорит вам настоящее торжество ваше? То, что есть Царь эллинов и есть царство эллинское. Правда, это малая только часть народа, искупившая свободу своею кровью; это слишком умаленное царство в сравнении с царством Константина, Феодосия, Юстиниана. Но, братья, мои, человек никогда не рождается возрастным, а всегда младенцем; и никакое царство не является вдруг великим и сильным, а возрастает и приходит в силу постепенно. Надобно только, чтобы новорожденный младенец был здоров и крепок внутренне, и никакие препоны не остановят его роста. Тоже бывает и с народами. Если народ обладает внутреннею силою и здоровьем, то все внешние преграды могут задержать только на время, но не могут остановить навсегда его естественного возрастания. Эта внутренняя сила народов есть живая, твердая и непреоборимая вера, искреннее, нелицемерное благочестие и чистота нравов, крепкое, терпеливое единодушие и братолюбие, искренняя, самоотверженная преданность отечеству и Царю своему. Да поможет Господь юному царству эллинскому возрасти и укрепиться в этой силе духовной под водительством избранного Им Самим Царя: тогда все внешние преграды к развитию его силы и благоденствия падут сами собою. Высочайшая премудрость Божия обретет средства отклонить все препятствия, уничтожить все козни и злоухищрения врагов его, обратить к нему сердца и самых недоброжелателей его; «любящим Бога все содействует ко благу».

Скоро ли все это сбудется? На подобные вопросы человеческой нетерпеливости Господь давно сказал нам: «не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Нам должно помнить, что жизнь народов измеряется не годами, а столетиями: в ней десятки и сотни лет как день един в жизни каждого человека. Потому и возрастание, и процветание народов бывает плодом усилия многих поколений. Каждое поколение должно внести свою лепту в общую сокровищницу народного благоденствия, обязано трудиться с самоотвержением на пользу общую в несомненной надежде, что Господь благословит труд и терпение его обильными и благодатными плодами, которыми насладятся грядущие поколения. В царствах человеческих, подобно как в благодатном царстве Христовом, «один сеет, а другой жнет»; но настанет время, когда «и сеющий и жнущий вместе радоваться будут» (Иоан. 4, 37.36). Будем молиться Господину жатвы, да пошлет Он делателей мудрых, сильных делом и словом на жатву Свою, чтобы сеющие теперь слезами пожали плоды трудов своих с радостью; чтобы малое царство эллинское возросло и укрепилось, процвело паки благочестием и просвещением духовным перед всеми народами; чтобы светильник Церкви православной паки просиял невечереющим (немеркнущим) светом во откровение языком и в славу людей своих.

С другой стороны, нельзя не видеть, что дряхлеющее царство оттоманское само клонится к своему падению, и, когда исполнится мера грехов его, когда ожесточение его в ненависти к имени христианскому достигнет крайнего своего предела, когда время долготерпения Божия истощится, — никакие усилия человеческие не спасут его от смерти, никакие лжеумствования политиков не удержат уже простертую над ним карающую руку Божию. Будем молиться, чтобы Господь помянул воздыхания и слезы страждущих братьев наших и ускорил на помощь им, чтобы принял вековые страдания и кровь их в благоприятную жертву умилостивления и очищения грехов их, призрел на них призрением благости и милосердия Своего и избавил их от тяжкого ига агарянского. Будем молиться и о том, чтобы долготерпеливый Господь обратил к Себе сердца самих недоброжелателей православной веры и Церкви, которые ныне, ослепившись страстями, стараются поддержать одряхлевшее и упадающее владычество нечестивых варваров над народами христианскими, закрепить изоржавевшие от самой долговременности узы, тяготеющие на Церкви и народе православном. Да просветит Господь умы их светом благодати Своей, да согреет и умягчит сердца их христианской любовью к страждущим братьям их по вере и возрождению во Христе Иисусе, да приблизится и настанет скоро тот вожделенный день и час, когда все народы христианские различными языками, единым же сердцем и во едином духе исповедуют и прославят всесвятое и поклоняемое имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

67. СЛОВО в день храмового праздника св. мученицы царицы Александры.

«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного» (Матф. 18, 10).

Так заповедал Господь Иисус Христос ученикам Своим. Видите, дети, с какою нежною, Отеческою заботливостью печется о вас Сам Господь наш Иисус Христос! Он поручил вас защите и охранению не одних земных родителей и воспитателей ваших, но и св. ангелов Своих, выну видящих лице Отца небесного. Это потому, что души ваши, омытые и освященные Его святейшею кровью, перед очами Отца небесного драгоценнее всего мира; а причащаясь божественного и животворящего тела и крови Его, вы становитесь членами тела Его и так же дороги Ему, как дорог нам каждый член нашего тела. Дивно ли же, что такую драгоценность Господь вверяет охранению не одних земных, а и небесных приставников и попечителей? Слава и благодарение безприкладной любви Божией, которая не оставила нас сирыми, одинокими и беспомощными в этом мире! Напротив, при самом вступлении нашем в благодатное царство Христово, при самом возрождении нашем в новую жизнь во Христе, посредством св. крещения Господь вручает каждого из нас хранению и руководству одного из св. ангелов Своих, из тех чистых, святых и блаженных духов, которые выну видят лице Отца небесного. С того времени Ангел Хранитель наш всегда пребывает с нами неотступно до самого конца нашей жизни, или, лучше сказать, до того для нас страшного часа, когда, по разлучении души нашей с телом, суд Божий определит нашу участь—или в радости, или в скорби и муках ожидать будущего славного пришествия Христова и будущего воскресения нашего в нетленном и бессмертном теле. Во все время нашей жизни Ангел Хранитель наш, по повелению Божию, охраняет жизнь нашу от всего враждебного и вредоносного ей и преимущественно охраняет душу нашу от действия на нее враждебных сил духа лукавого. Он озаряет, просвещает и вразумляет наш разум к познанию всего, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Филип. 4, 8). Он согревает сердце наше любовью к Богу и Его св. закону, любовью и милосердием к нашим ближним, направляет волю нашу ко всему доброму и святому, ко всему честному и полезному душе нашей, возбуждает совесть нашу, когда она, усыпляемая или собственными нашими похотениями и страстями, или внушениями духа злобы, засыпает и нестрого охраняет сердце наше от поползновения ко греху. Он услаждает душу нашу внутренним миром и радостью о Духе Святом, сладостною надеждою будущего блаженства в славном царстве Христовом, когда мы делаем что-либо доброе, или же устрашает ее страхом суда и вечных мучений, когда склоняемся к какому-либо злому и беззаконному делу. Он молится с нами и о нас Отцу небесному, да продлит Он милости Свои к нам, да ниспошлет нам божественную благодать Свою, да будет нам во Отца, чтоб и мы были Ему в сыны и дщери. Он вспомоществует нам во всяком благом и богоугодном деле и отвращает нас от всякого дела лукавого. Словом, он есть не только хранитель души и тела, но и верный наставник, мудрый руководитель, скорый помощник, добрый молитвенник и ходатай наш перед Богом и присный собеседник души нашей. Этому-то богопоставленному небесному хранителю и наставнику предайте, возлюбленные дети, всю жизнь свою, ему открывайте всю душу и сердце свое, у него просите вразумления и наставления в минуту недоумений и сомнений, к его помощи прибегайте прежде всего во всех трудах своих и занятиях, его руководству и наставлениям последуйте во всем, что ни думаете, что ни предпринимаете, что ни делаете.

Но как, скажете, сделать это, когда мы не видим своего Ангела Хранителя? Не видим очами телесными, но можем видеть его очами веры и любви. Вы не видите теперь и родителей ваших; но можете-ли сомневаться в том, что они есть, что они любят вас, думают о вас, заботятся о вас? А если бы они были духами бесплотными, подобно св. ангелам, без сомнения, они были бы теперь с вами, хотя и невидимо для вас, разделяли бы ваши радости, помогали бы вам в трудах ваших, утешали бы вас в печалях ваших. «Ныне мы ходим верою, а не видением», как говорит св. Апостол; потому что видение было-бы для нас не полезно, но даже вредно. Может быть, видя непрестанно телесными очами своего Ангела Хранителя, мы не решились бы иногда сделать что- либо худое, или же сделали бы что-нибудь доброе. Но вменилось бы это нам в заслугу? Послужило-ли бы это нам на пользу? Сделало-ли бы нас внутренне лучшими? Оправдало ли бы нас перед Богом? Нет. Неключимый тот раб, который работает только перед глазами господина своего, а, не видя его, бросает свое дело. Тот только верный и добрый слуга, который трудится совести ради, а не перед очима точию работая (глазами только служа). В присутствии отца и матери и развратный сын постыдится сделать что-либо худое; но будет ли похвала ему за это невольное воздержание? Нет. Тот только добрый сын, который по сыновней любви к родителям исполняет их волю, видят ли они его, или нет. Так и истинный сын Отца небесного и верный последователь Христов исполняет волю Отца небесного по сыновней любви к Нему, по искреннему желанию благоугождать Ему во всем, а не потому, что видит перед собою небесного приставника. Когда мы взираем на своего Ангела Хранителя не очами телесными, а очами веры; когда, и не видя его, мы всегда помним о нем, любим его и повинуемся ему: тогда самая вера и любовь наша вменяются нам в заслугу, тогда повиновение своему Ангелу и боязнь оскорбить его будут свидетельством нашей искренней, сердечной любви к нему, истинно доброго и святого настроения всех сил души нашей. Напротив, при видении телесными очами, все добрые дела наши, как вынужденные, а не по доброй воле нами соделанные, не имели бы никакой цены. А что было бы, если-бы мы, привыкнув видеть непрестанно своего Ангела Хранителя, уже не страшились бы его присутствия и не стыдились перед очами его преступать св. заповеди Господа и Творца своего? Тогда каждый грех наш, как наглое оскорбление Ангела Божия, как явное противление благодати Божией, был бы равен хуле на Духа Святого, которая, по слову Самого Господа, не простится ни в сем веке ни в будущем.

А как, спросите, слышать и понимать наставления невидимого и неслышимого наставника? Есть, возлюбленный, у души нашей свой внутренний слух, — это совесть, которую даже древние язычники называли гласом Божиим в человеке и в которой ясно слышится голос Ангела Хранителя. Замечали-ли вы над собою, как не только чье-либо порочное и бесчестное дело, но и всякое нескромное и дурное слово возбуждало в вас негодование и отвращение, приводило вас в стыд и смущение? Кто же внушал вам этот стыд, как не Ангел Хранитель ваш? Помните-ли и то, как первое, возбудившееся в сердце вашем, желание чего-либо противного закону Божию встречало сильное сопротивление в вашей совести; что-то невидимое останавливало и удерживало вас всякий раз, когда вы покушались исполнить свое преступное желание; какой-то таинственный голос говорил вам: не делай этого, это грех? Чей же это голос, как не Ангела Хранителя? Бывает и то, что среди рассеянности нашей и веселия, в минуты самозабвения и упоения забавами чувственными, когда переходят они за пределы скромности и целомудрия христианского, внезапно какая-то грусть и тоска сжимает сердце, овладевает душою, делает самое веселие наше горьким и самые удовольствия скучными и противными. Не явно ли, что тогда сетует и скорбит о нас Ангел Хранитель наш, и его горькое сетование отзывается горечью в нашем сердце? С другой стороны, кто не чувствовал, что после каждой победы над своими дурными склонностями и прихотями, после каждого подвига благочестия и любви христианской, после каждого доброго дела, стоившего нам усилий и труда над собою, водворяется благодатный мир и радость в душе нашей, — что-то невидимое, но тем не менее ощутительное для нас, восторгает, умиляет, неизреченно веселит наше сердце? Не очевидна ли здесь небесная радость о нас нашего Ангела Хранителя, которую он хочет перелить, так сказать, в нашу душу? Или, когда среди молитвы появляется в сердце нашем особенная теплота и умиление, когда душа восторгается и невольно текут слезы радости, умиления, благодарения: не очевидно ли, что тогда Ангел Хранитель молится с нами, радуется и благодарит о нас Господа? Или же, когда в трудные для нас часы недоумения и мучительных сомнений внезапно светлая мысль озаряет душу, как молния, останавливает на себе наше внимание, просветляет наш разум, умиротворяет внутреннюю бурю смущения: что это, как не голос Ангела Хранителя, добрый совет небесного наставника нашего? Бывает, что и после долгой греховной жизни человека, предавшегося в неискусен ум творити неподобная, когда совесть его казалась уже усыпленною навсегда и не тревожила утопавшего во грехах сердца, вдруг что-то страшное поражает ее с такою силою, что она неотступно начинает мучить и терзать душу грешника: не явно ли, что Ангел Хранитель его, долго сетовавший о его погибели, долго вопиявший бесплодно душе его, улучил, наконец, благую минуту, чтобы пробудить его спящую совесть и потрясти его сердце? Словом, кто захочет быть внимательным к самому себе, тот во всех движениях души своей, светлых или мрачных, во всех ощущениях сердца своего, добрых или лукавых, во всех состояниях совести своей, оживающей или замирающей, ощутит или добрые внушения Ангела Хранителя, или злые советы духа лукавого. Вот, каким образом Ангел Хранитель наш постоянно беседует с нами, учит нас, вразумляет нас! Прислушивайтесь, возлюбленные, внимательнее к вещаниям своей совести, и во всякое время вы услышите и наставление, и вразумление, и утешение своего Ангела Хранителя. Нет дурного не только дела и слова, а и помысла и желания, которого не осудила бы наша совесть, если мы искренно желаем следовать ее внушениям; и нет доброго дела, которого одно

желание не производило бы приятного ощущения в нашем сердце. Нет такой скорби, перенесение которой в духе веры и преданности воле Божией не сопровождалось бы отрадным чувством приближения к Богу, живительною надеждою на Его благость и милосердие; и нет такого удовольствия из числа удовольствий плотских и греховных, которое не оставляло бы по себе тяжелой скуки, недовольства и раскаяния в нашей совести и сердце. Последуйте этим тайным внушениям своего небесного наставника, — и вы научитесь различать верно доброе от лукавого, творить добро и убегать обольщения греховного. Но страшнее всего, друзья мои, не слушаться своей совести, действовать вопреки ее внушениям, стараться заглушать ее голос лживыми умствованиями и лукавыми изворотами разума. Чем чище совесть, этот внутренний слух души нашей, тем яснее слышится в ней голос Ангела Хранителя; но чем более загрубевает и заглушается совесть, тем далее отступает от нас Ангел света и благодати, тем менее слышится в душе нашей его голос, тем смелее приступает к ней и удобнее овладевает ею ангел тьмы и злобы. Долго ли дойти таким образом до ужасного состояния тех людей, которых Апостол называет сожженными совестью и которых погибель не дремлет? Будьте же осторожны и внимательны к самим себе, покорны и послушны своему небесному пестуну и наставнику, чтобы он не скорбел и не сетовал о вас, как о детях злых и своенравных; чтобы не оставлял вас и не удалялся от вас, как от упрямых и неисправимых; чтобы Сам Господь, вручивший вас его хранению и руководству, не прогневался на вас и не оставил вас навсегда. Старайтесь поддерживать, укреплять и оживлять союз свой с Ангелом Хранителем сердечною любовью к нему и молитвенным собеседованием с ним. Не только вечер и утро, но и во всякое время, при всяком предприятии и деле, во всяком недоумении и смущении духа, при всяком искушении от лукавого обращайтесь к нему, как лучшему наставнику и руководителю, призывайте его, как сильного помощника, ходатая и заступника перед Богом, исповедуйте перед ним внутренние движения своего сердца и просите его вразумления и наставления, совета и утешения, сближайтесь с ним живою, крепкою любовью к Господу и Владыке ангелов и человеков, подражанием его чистоте и святыне, его благости, милосердию и кротости, его глубокому и трепетному благоговению перед Богом. Тогда, где бы вы ни были и что бы ни случилось с вами, никто и ничто в мире не причинит вам зла. Господь ангелам Своим заповедает сохранить вас во всех путях ваших.

Настанет, наконец, день, когда прейдет время веры и настанет время видения. Тогда каждый из нас увидит и лицом к лицу своего Ангела Хранителя. Этот день есть день нашей смерти, когда душа наша, разлучившись с телом, явится в другом — духовном мире и прежде всего встретится с своим Ангелом Хранителем. О, как радостно будет это свидание для тех, которые всегда видели его перед собою очами веры, сердечно любили его и искренно повиновались ему, которые всегда радовали его своими добрыми делами и своею благоговейною жизнью в страхе Божием! Но как горько и болезненно будет это свидание для тех, которые всегда забывали о своем Ангеле Хранителе и не только не повиновались ему, но своими грехами и порочною жизнью заставляли его горько плакать и сетовать о них! Аминь.

68. Слово в день св. благоверного князя Александра Невского.

«В вечной памяти будет праведник» (Пс. 111, 6).

Такую награду обещает Слово Божие мужам праведным еще в этом мире, до полного воздаяния им в жизни будущей. На земле и не может быть высшей награды: здесь вся слава мужей великих состоит в благодарном воспоминании имени их в роды родов: «в вечной памяти будет праведник».

Что же? Мала-ли и эта награда? Не мала уже потому, что ее обещает Сам Бог. И каждый из нас, без сомнения, желал бы, чтобы имя его перешло в потомство со славою, а не с бесславием, было предметом уважения, а не презрения, благодарных, а не горьких воспоминаний. Такое желание естественно, а потому и не предосудительно. Человек создан первоначально для славы: славою и честью венчал его Бог. Христианин и предназначен к славе вечной: «И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им», говорит Единородный Сын Божий об учениках Своих. Бесславие по суду Божию и по суду человеческому есть наказание и несчастье. Отчего же немногие достигают того, что всем естественно и чего все более или менее ищут с усердием? Почему немногие имена окружены истинно светозарным и утешительным сиянием славы? Ответ простой: видно, ищут славы не там, где должно, и не так, как нужно искать.

Перед нами теперь два славных имени—святого князя Александра Невского, которого прославляли современники и еще более прославляет потомство, и благочестивейшего Государя нашего Александра Второго, которого благословляют не одни подданные его, а и все, способные чувствовать и понимать истинное величие и славу дел человеческих, и, без сомнения, еще более будут благословлять потомки, которые полнее и совершеннее нас поймут и восчувствуют величие дел его. Никто не пожелал бы, конечно, славы лучше той, которою украшены эти великие имена; потому не будет, думаем, неуместным сказать несколько слов о том, как достигать истинной славы, если не равной, то подобной той, которою сияют имена двух Александров.

В чем состоит истинная, прочная и постоянная слава? Без сомнения, не в молве народной, которая, как волна морская, скоро воздымается и еще скорее упадает, и исчезает. Не состоит и в одних похвалах скудных бытописаний человеческих, которые, как следствие суда человеческого, более или менее ошибочного и неверного, сами в себе не имеют твердого основания и скоро умолкают, подобно отдаленному эху. Нелицеприятен, вечен и непреложен только суд Божий; потому истинно славен только тот, кого прославляет Сам Бог. Вечна и неизгладима токмо книга живота вечного; потому имя, вписанное в этой книге, не изгладится никогда. Полное откровение сего суда Божия и полное прославление вписанных в книге живота вечного будет в последний день мира, когда Судия живых и мертвых обнаружит в настоящем виде не только все деяния человеческие, но и все помышления сердечные, когда «праведницы, просветятся яко солнце во царствии Отца их». Но некоторое как бы предвестие этой вечной славы Господь являет и ныне на избранных Своих в наставление и утешение наше. Оно состоит в благословении Божием, видимо почивающем на избраннике Божием и делах его, в силе Божией, являющейся в самых немощах человеческих, в заступлении Божием среди опасностей и бед, окружающих праведника, в особенно благотворном и плодоносном влиянии мужей избранных на окружающую их среду, в совершенствах Отца небесного, открывающихся в жизни и деяниях мужей богоподобных, которых видя, нельзя не прославлять Бога, дивного во святых Своих. Эта слава, которая бывает примечаема внимательными и при жизни мужей избранных, но которая с большею ясностью открывается после их смерти, как предвестие вечного прославления их на небе, есть слава истинная, прочная и постоянная, которая не умирает и в устах народа, пребывает неизгладимою и в бытописаниях человеческих. Этой-то славы искать не только позволительно, а и должно всем без исключения.

Где и в каком звании искать такой славы и какими подвигами можно стяжать ее? Истинная слава зависит, братья, не от звания, в каком поставлен кто-либо по самому рождению или по другим обстоятельствам жизни, большей частью зависящим не от нашего произвола, а от неисповедимых судеб Промысла Божия,—и не от места, которое, само по себе, не может придать человеку ни разума, ни благочестия, ни мудрости, ни нравственного достоинства, а в собственной деятельности человека; не зависит и от видимой большей или меньшей блистательности, но от внутреннего достоинства дел человеческих. Можно и на высоте почестей быть достойным посмеяния и в убогой хижине сделаться предметом благоговейного почтения. Есть деяния, наполнявшие некогда весь мир громом мнимой славы, но о которых потомство не может вспомнить без ужаса и содрогания; и есть подвиги, которые как-бы не существуют в очах мира, которых почти не примечали современники, но о которых с умилением и восторгом вспоминает позднейшее потомство, которых воспоминание составляет утеху и услаждение доброго сердца. Значит, истинную славу можно обретать и в палатах царственных, и в хижине простолюдина, и на поле брани, и на полях мирного трудолюбия, и в городах, и в весях, и в работе умственной, и в трудах телесных, и в служении общественном, и в жизни уединенной, и в делах, называемых великими, и в делах, по-видимому, малых. Для каждого есть своя слава: «иная слава солнца», говорит Апостол, «иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе». Но и свет звезды приятен и усладителен для взора, благотворен и необходим во вселенной. В книге живота вечного наравне написаны имена и некнижных Антониев, и мудрых Афанасиев, и Андреев юродивых и Иоаннов златословесных, и простых Филаретов и порфироносных Константинов. Равно как и на страницах отечественного бытописания нашего имена Мининых и Сусаниных стоят на ряду с именами Пожарских и Гермогенов.

Что же делает дела наши достойными всегдашней благодарной памяти? Отчего и великие, по-видимому, деяния сопровождаются иногда недоброю славою, а малые приносят славу? Это происходить оттого, из какого источника истекают, в каком духе совершаются, к какой цели направляются наши деяния.

Один главный источник деяний человеческих — сердце. Но это сердце движется или самолюбием и гордостью, или самоотвержением и смирением. Первое есть мерзость перед Богом, как говорить Слово Божие; а потому все деяния, истекающие из этого нечистого источника, нечисты перед очами Божиими, неприятны и перед взором человеческим. Напротив, кротость, смирение и самоотвержение привлекают благоволение и милость Божью: «вот на кого призрю», говорит Господь, «на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим»? Потому на всех деяниях человеческих, проистекающих из самоотвержения и благоухающих смирением, почиет благословение Божие и любовь человеков. Без самоотвержения не бывает истинно великих подвигов, без смирения и самые великие, по-видимому, подвиги отвращают от себя не только благоволительный взор Отца небесного, но и очи и сердца человеческие. Есть какое-то тайное чувство в человеческом сердце, по которому оно невольно отвращается поступка, в коем ощутительна гордость, напротив, изыскивает и ублажает подвиги, покрытые смирением. И если удается иногда честолюбцу при помощи льстецов составить себе некоторый круг известности, то это хищение славы жестоко наказывается неумолимым судом потомства. Многие из прежде бывших великих и славных, без сомнения, пожелали бы теперь, чтоб имена их вовсе забыты были на земле. Так, право слово Господне: «ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Сверх того, каждый поступок, исходя из сердца, отмечается тем духом, которым одушевлено сердце. А оно может одушевляться и вдохновляться или Духом Божиим, или духом мира. Первое состоит в истинном благочестии и страхе Божием, в любви к правде и закону Божию, в преданности воле Божией, в презрении временных выгод и удовольствий и в стремлении к вечным благам и радостям царствия Божия; последнее — в неверии и нечестии, в умении приспособляться к обстоятельствам времени и обычаям света, в угождении сильным мира, в привязанности к земному и временному, в забвении о небе и вечности. Дух Божий есть Дух чистый, святой и благотворный, потому и деяния, совершаемые под влиянием сего Духа, чисты, святы и благотворны- напротив, деяния, совершаемые под влиянием духа мира, нечисты сами по себе и всегда вредоносны по своим последствиям. Закон Господень вечен и непреложен; потому, осуществляясь в деяниях человеческих, он полагает на них печать истинного и неизменяемого достоинства, упрочивает славу их на веки. Напротив, обычаи света изменчивы и своенравны; потому и даруемая ими известность и слава рассеивается, как дым, при каждом дуновении обстоятельств. Вот, почему, братья мои, истинное благочестие есть первое и главное условие истинной славы. Не почитать же, в самом деле, славным нечестивца и беззаконника, какими бы подвигами ни удивлял он мир. И если есть имена, знаменитые нечестием, то эта знаменитость есть казнь, а не награда. Нет, тех только имена живут вечно и с благоговением воспоминаются людьми, которые, возлегая на одр смертный, могут сказать о себе с св. Павлом: «подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный» (2 Тим. 4, 7. 8).

Наконец, при каждом поступке можно иметь в виду или славу Божию и благо ближних, или одну собственную выгоду и корысть. Подвиги, совершаемые во славу Божию, будут жить вечно, как вечна слава Божия; деяния, совершаемые для себя самого, умрут вместе с человеком. Деятельность, направленная ко благу ближних, жизнь, посвященная пользам общества, или принесенная в жертву за благоденствие отечества, или проведенная в благотворении несчастным, пребудут живы в сердцах признательных дотоле, доколе есть сердца, способные чувствовать их высокую цену. Вот, почему все мнимо великие и славные имена скорее или медленнее изглаждаются в памяти потомства: одни имена истинных друзей человечества переживают века, передаются, как некая святыня, от отцов детям, обносятся на устах всех и каждого и воспоминаются не иначе, как с благоговением. Эти-то имена пишутся в книге живота вечного, из которой никакая рука изгладить их не может.

После сего не трудно видеть, каким путем достиг небесной славы своей празднуемый ныне благоверный князь Александр. История не может отказать ему в имени Великого по тем царственным доблестям, которыми украшалось его, хотя недолговременное, но надолго сделавшееся памятным служение в качестве главы князей русских. Мыслящий испытатель судеб человеческих не может не признать его человеком выше своего века по тем мудрым предприятиям и деяниям, коих благотворные последствия раскрылись вполне только в веках последующих. Что возвысило его на такую высоту? Истинное, живое и животворное благочестие христианское. Оно научило его той правительственной мудрости, которая умела найти средства, среди непрестанных почти нападений вражеских, поставить землю русскую на такую степень общественной безопасности, что благочестивые наши летописатели не один год из двенадцати лет его правления с благоговением отмечают: «сей год добр бе христианом». Оно вдохновило его тою самоотверженною любовью к отечеству, которая не щадила ничего для блага земли русской; тем великодушием и незлопамятством, которыми обезоруживал и побеждал он все козни любочестия и корыстолюбия, составлявшие тогда внутреннюю, неисцельную язву земли нашей, раздробленной на уделы; тем смиренным благоразумием и добротой сердца, которыми привлекал он к себе всех и которыми властвовал над умами и сердцами современников; тем смиренным и благочестивым, а потому и непобедимым мужеством, которое приводило в восторг современников, которому не мог не подивиться и не воздать чести в лице его сам свирепый Батый. Вспомните, что отвечал благочестивый князь страшному тогда завоевателю, когда принуждали его исполнить обряд языческий перед шатром Батыевым: «огню и идолам кланяться не буду; я христианин, и лучше приму смерть, нежели отвергнусь веры перед человеками». Сим-то путем, по стопам предка и ангела своего шествует и благочестивейший Монарх наш. Помните-ли, что отвечал он, когда маститый первосвятитель Москвы молитвенно желал ему славы великих и славных его предшественников? «Не желаю их громкой славы», писал он: «об одном только молю Бога, чтобы Он вразумил и помог мне устроить благоденствие вверенного мне народа». Эти драгоценные не для нас одних, а и для всех грядущих родов слова, эта благочестивая и смиренная исповедь Монарха есть истинный ключ ко всему, что сделано, что делается и что будет еще сделано им ко благу и счастью отечества. Веруем, что этот дух благочестия и страха Божия осенит все деяния его благословением благостынным (благости), что это упование на Бога поможет ему совершить все, что сокрыто еще в его истинно благочестивейшем сердце, что это глубокое смирение превознесет его паче царей земных.

Таков, братья мои, святой и царский путь к истинной вечной славе. И все мы, как христиане, призваны к сей славе, все умерли со Христом для всего бесчестного и бесславного и воскресли с Ним для славы чад Божиих. «Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге: когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе». (Колос. 3, 3. 4). Аминь.

69. Слово в день св. великомученицы Варвары

«Дивен Бог во святых Своих», говорит Пророк Божий. И нет силы и знамения, нет чуда всемогущества и любви, которых не явил бы Он ради избранных Своих. Но не менее дивна, братья, и любовь святых к Господу Богу. Каких подвигов не явила она? Каких искушений не победила? Каких истязаний и мучений не претерпела ради Господа?

Одно из сих дивных явлений ничем непобедимой, и вся побеждающей любви к Богу и вместе чудодейственной силы Божией, являющейся в немощах человеческих, прославляет ныне св. Церковь в лице св. великомученицы Варвары.

Мы жалуемся иногда на скудость и несовершенство проповедников церковных, на оскудение духоносных учителей и руководителей ко спасению. Но какого проповедника слышала св. Варвара? У какого учителя научилась она любить Бога, еще не познавши Его совершенно? Юная дева, заключенная на уединенном столпе, окруженная язычниками, видела только небо и землю, —небо, украшенное светилами дня и ночи, землю, испещренную разнообразными растениями. И это небо, «проповедавшее славу Божию», возвела светлый ум ее к познанию единого Бога, Творца всяческих. Эта, приукрашенная силою Творческою, земля преисполнила сердце ее чувством благодарения и любви ко всеблагому и всещедрому Создателю. Боги, которым покланяется отец мой, сами дело рук человеческих, — так рассуждала мудрая дева: могли ли они сотворить столь дивную красоту, такой великолепный и необъятный мир, который зрит мое око? Один должен быть таковой Бог, который все содержит, все устрояет, все оживляет и о всем промышляет. И прилагалось ей желание к желанию, чтоб увидеть истее (точнее, яснее) единого истинного Бога, — и, еще не ведая Его, она уже возлюбила Его всем сердцем своим. Возлюбила так, что отвергала мужественно все утехи мира, чтоб обрести одно высочайшее утешение — познание единого истинного Бога; отвергала богатства и украшения, чтоб обрести единый бесценный бисер — Христа; отвергала земных женихов, которых предлагал ей отец, чтобы уневестить себя единому небесному Жениху.

Такое любомудрие юной девы достойно было того, чтобы благодать Божия послала ей искомое. И вот, по тайному водительству Божию, она сближается с девами христианскими, от которых получает первые понятия об истинном Боге и Господе Иисусе Христе; потом, по желанию ее уведать совершеннее истину, является пресвитер христианский в виде мимоходящего купца, открывает ей таинства св. веры Христовой, научает ее поклоняться Богу истинному духом и истиною, наставляет правилам христианской жизни, просвещает св. крещением и предоставляет ее опять водительству единой благодати Божией, без видимого наставника и руководителя.

Но сего довольно было для мудрой девы. Отрекшись диавола, она не хотела уже возвращаться вспять, чем бы ни обольщал ее и чем ни угрожал бы ей исконный враг человеков. Сочетавшись Христу, она решилась навсегда принадлежать Ему единому, чего-бы ни стоило ей это духовно-таинственное обручение небесному Жениху. И диавол не умедлил излить всю злобу свою на посрамившую его юную деву; и небесный Жених ее, Господь Иисус Христос, не умедлил явить в ней всю непреоборимую силу благодати Своей в конечное посрамление диаволу. И вот открывается борьба дивная, неслыханная! На стороне диавола вся видимая сила и все невидимое бессилие на стороне великомученицы вся кажущаяся немощь естества и вся невидимая сила любви Божией, — той крепкой, аки смерть, любви, которой не могут поколебать ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни иная тварь.

Первым орудием диавола является отец, которого сердце преложил (перевел) он от чрезмерной, почти безумной любви к дочери на столь-же безумную к ней ненависть и злобу. Он грозит ей смертью, преследует ее с оружием, влачит ее за волосы по острым камням, заключает в темную комнату и морит ее голодом. Но, как ни ужасна была ярость и злоба его, она скоро оказалась немощной перед мудростью и силой веры юной девы. Все угрозы его казались для св. мученицы слабее тех мнимых страшилищ, которых пугаются дети и над которыми посмеиваются возрастные. На все убеждения его обратиться к мнимым богам своим она отвечала мудрым обличением тщеты мертвых идолов и безумия поклоняющихся им, благодатным словом св. веры в Бога истинного, живого. Чувствуя себя побежденным от юной дщери своей, жестокосердый отец идет к игемону, просит его употребить все роды мучений, чтоб отвратить дщерь его от Христа Господа, отрекается даже самого имени отца. И вот св. дева является перед лицом игемона, облечённого всей властью, окружённого всеми родами орудий мучительских. Ласки и убеждения, почести и удовольствия предлагает мучитель, чтоб обольстить юную неопытную деву. Исповеданием единого истинного Бога и поруганием бездушных идолов ответствует ему св. мученица. Озлобившийся мучитель повелевает обнажить и бить ее сухими жилами, доколе земля не обагрилась ее кровью, доколе не истерзалась плоть ее, не обнажились самые кости ее. В молчании терпит святая это свирепое терзание плоти своей. Вся душа ее вознеслась верою и упованием на небо, все сердце ее излилось в тайной молитве к небесному Жениху своему. Зверство мучителей не остановилось на этом: мелко изрубленными волосами натирают они истерзанное тело ее для произведения жесточайшей боли, полумертвую и полуживую влекут ее и бросают в темницу.

Что, вы думаете, будет делать в темнице едва живая мученица? Будет воздыхать и стенать, плакать и болезновать, призывать смерть и молиться об избавлении от мук? Нет; она совершит здесь всенощное бдение, прославляя Господа во псалмах и пении, и песнях духовных. Она точно молится, но не об избавлении от мук, а об укреплении себя на большие мучения. Тело ее горит от палящих ран, а сердце ее пламенеет еще сильнейшим огнем любви божественной. Уста спекаются кровью, а дух возносится, как пламень, горе, к Богу крепкому, живому. Блаженная темница, вмещавшая в себе такое сокровище, какого не было тогда ни в каких чертогах царских! Если какое место на земле, то эта темница достойна была того, чтоб посетил ее Сам Царь славы, — и Он не умедлил посетить ее. В час полуночи небесный свет облистал (озарил, осветил) мрачную темницу. Сам Господь Иисус Христос явился Своей возлюбленной невесте; Своими пресладкими устами рек ей: «дерзай невесто Моя и не бойся: Аз есмь с тобою, храняй тя и смотряяй на подвиг твой и воздаяние вечное уготовляяй тебе в чертозе Моем небеснем». Своими пречистыми руками прикоснулся к язвам ее и исцелил их. И мог ли оставить юную подвижницу без утешения и укрепления на чрезвычайный подвиг ее Тот, кто Сам в вертограде Гефсиманском благоволил быть укрепляем от ангела?

После такого утешения, можно представить, братья, с какой радостно шла св. дева на новые мучения и на самую смерть. Ее повысили на древе, строгали плоть ее железными когтями, опаляли огнем обнаженные ребра ее, отрезали сосцы и били молотом по голове. Все претерпела св. дева с мужеством в сердце, с радостью в лице, с молитвой на устах. Наконец, изнемогла вся злоба мучителей перед терпением великомученицы, и осудили ее на посечение мечем. Жестокосердый отец сам вызвался быть палачом ее. Более ничего не мог сделать диавол со всею своей злобою и более жестокого поражения не могло понести коварство его. Победа великомученицы полная и совершенная, венец блистательный и светозарный, воздаяние на небе вечное и нескончаемое!

Чему поучает нас, что проповедует в назидание наше высокий подвиг великомученицы? Проповедует одно— любить Господа Иисуса Христа до смерти, не изменять заповедям Его и Евангелию ни за что в мире, все терпеть и переносить благодушно для сохранения драгоценного залога веры и упования жизни будущей, не почитать ничего страшным, кроме гнева и суда Божия, жить на земле только для неба и вечности, презирать и ни во что вменять, когда нужно, не только все земные почести и сокровища, но и самое тело, самую жизнь. «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Кто потеряет душу свою ради Господа и Евангелия, тот сбережет ее». (Марк. 8, 36. 37. 35) Аминь.

70. Беседа в день св. Павла Фивейского и Иоанна Кущника.

В настоящий день св. Церковь торжествует память двух, поистине, великих светильников подвижнической жизни. Первый, обиженный и ограбленный в юности родным зятем язычником, угрожаемый, сверх того, предательством в руки языческих властей на истязания и муки, оставил все и удалился в такую глубокую пустыню, что, прожив в ней девяносто лет в молитвах и посте, не видел человека, и, если бы Господь не открыл о нем преподобному Антонию, то самая память о нем осталась бы неизвестною Церкви. Жизнь его, сокровенная со Христом в Боге, постепенное возрастание его в силе духовной, его борение со страстями и духами злобы и победы над ними—нам неведомы. Преподобный Антоний, видевший его только раз в жизни, видел потом его душу, возносимую ангелами на небо, и обрел святое тело его в молитвенном положении с воздетыми горе руками. Это был Павел Фивейский—первый пустынно житель христианский, о котором преподобный Антоний, сам проведший всю жизнь свою в пустынножительстве, говорил с восторгом ученикам своим: «видех Илию, видех Иоанна в пустыни и воистину Павла в раи видех».

Жизнь другого, воспоминаемого ныне, подвижника более известна и более близка к нам по многим отношениям.

Преподобный Иоанн был сыном одного из знаменитых военачальников и близких ко двору царскому вельмож константинопольских. Два старшие брата его состояли уже на службе царской и были в высоких чинах. Младшему любимейшему сыну родители его предназначили еще более блистательную судьбу, почему и старались дать, ему наилучшее воспитание. И отрок Иоанн оправдывал блестящие надежды родителей. Быстрыми успехами в науках он удивлял самих учителей, кротостью, незлобием и смирением нрава привлекал к себе любовь всех. Но, что особенно важно, по мере развития душевных сил в нем развивалась и укреплялась любовь к Богу: все свободное от учения время он посвящал или чтению богодухновенных писаний, или на молитву и псалмопение в храме Божием, так что, подобно великим Василию и Григорию, он знал только две дороги: одну, которая вела в училище, и другую—в церковь. При таком настроении духа естественно было возбудиться в юном сердце Иоанна отвращение ко всему, что в мире почитается величием, славою и счастьем и что, само в себе, есть не более, как суета суетствий, и желанию посвятить себя всецело и навсегда служению единому Богу. Этому содействовало одно обстоятельство, которое маловажно, по-видимому, само по себе, но оказалось весьма важным в жизни Иоанна. Слыша чтение св. Евангелия в храме Божием, ему захотелось иметь собственную книгу св. Евангелия. Благочестивые родители с радостью исполнили благое желание любимого сына: наняли лучшего писца для написания книги, украсили ее золотом и драгоценными камнями и подарили своему сыну. Этот драгоценный подарок был истинно драгоценным сокровищем для Иоанна, единственным сокровищем, с которым он не мог и не хотел расстаться во всю свою жизнь. Чем более углублялся юный ум его в чтение животворных словес Господа Иисуса Христа, тем более возгоралось сердце его любовью к Богу, тем более возрастало и укреплялось в нем желание служить и работать единому Господу. С особенною любовью останавливалась мысль его на той заповеди, в которой повелевал Господь апостолам оставить родителей и братьев, и сестер и дома свои и идти во след Его; с особенною ревностью желалось и ему исполнить эту заповедь и быть в числе друзей и ближних Господу. Но как исполнить это желание? Куда удалиться и где скрыться от всех и всего, чтобы быть с единым Господом?

Господь Бог, един ведущий сердца человеков и все будущие дела их и един устрояющий пути избранных Своих, послал ему руководителя в одном из иноков обители неусыпаемых, находившейся в пустынных горах Малой Азии. Этот инок, отправлявшийся в Иерусалим на поклонение святым местам и бывши в Константинополе, зашел по случаю в тот дом, в котором учился Иоанн. Сердце юноши указало ему в странном иноке того, кому он мог открыть свою тайну и кто мог быть ему помощником и руководителем к исполнению его желания. Спросив, откуда и куда идет он, Иоанн изъявил ему желание беседовать с ним наедине. В этой беседе он подробно расспросил странника об иноческой жизни, о молитве и посте, о неусыпаемом псалмопении и о других подвигах пустыннической жизни. Рассказы инока восторгали сердце богобоязненного юноши. Узнав, что, по совершению своего обета, он должен возвратиться в монастырь свой тем же путем, через Константинополь, блаженный Иоанн открыл ему тайное желание сердца своего, умолял его на возвратном пути увидеться с ним опять, заклинал его Богом, хотящим, спасения всем человекам, исхитить его из сетей мира и взять с собою в монастырь свой.

Можно бы подумать, что время путешествия инока в Иерусалим будет временем тяжкого испытания для юноши, обрекавшего себя на всегдашнюю разлуку с родителями и братьями, на всегдашнее удаление от дома отеческого, от всего, что естественно привязывает к себе сердце каждого, на всегдашние неведомые труды и подвиги. Но Иоанн, напротив, день ото дня возгорался большею любовью к Богу и большим желанием исполнить свое намерение, день ото дня с большим нетерпением ожидал возвращения своего путеводителя, устремляясь мыслью в описанную ему обитель иноков, как в землю обетованную. Так благодать Божия охраняет от искушений начинающих подвижников, услаждает их душу манною утешений небесных, чтобы неокрепшие в подвигах силы их не сокрушились под тяжестью искушений. Борьба тяжкая, брань жестокая ожидала его впереди.

Наконец, давно ожидаемый инок возвратился в Константинополь. Иоанн радовался и благодарил Господа, споспешествующего ему Своею благодатью. Условившись тайно с одним корабельщиком, намеревавшимся отплыть к берегам Малой Азии, в назначенный день Иоанн вышел из дому по обычаю, как бы в училище, явился на корабль с одним неразлучным с ним Евангелием и отплыл вместе с путеводителем своим иноком, оставив родителям своим, особенно безмерно любившей его матери, горькие слезы и тяжкую скорбь на долгие, долгие дни.

Тут подумает кто-либо: так бросить родителей благочестивых, которые не только не препятствовали благочестивым упражнениям сына, а, напротив, сами взгревали и поддерживали в нем дух благочестия христианского; так отплатить за их любовь и попечения—не есть ли это жестокая неблагодарность? И может ли быть угоден Господу путь, начатый таким поступком? Не спешите, братья, мои, судить и осуждать намерения и дела святых; их наставляет и руководит благодать Божия, ищущая совершенства и спасения всех и каждого.

Преступно было бы оставить родителей в нищете и убожестве, в болезни и бедствии и не оказать им помощи под предлогом благочестия. Это значило бы, по слову Самого Господа, презреть заповедь Божию за предание человеческое. Но родители Иоанновы нуждались ли в земной его помощи? Нет. Все, что может человек иметь на земле, они имели и без него и прежде него. Им нужна была другая помощь—духовная, которую можно было оказать им только тем путем на который наставила сына их благодать Божия. Господь видел, что, при всем благочестии своем, родители Иоанновы по самому избытку любви естественной не захотели бы исполнить его желания, — напротив, употребили бы все средства, чтоб удержать его при себе, чтоб отвратить его от той цели, для которой предизбрала его благодать Божия, чтоб связать его узами мирскими и направить на тот путь, который мысленно предназначали ему. Не ясно ли, что они любили сына своего более, нежели Господа, любили его для самих себя, а не для Бога? Потому благодать Божия и вложила в сердце Иоанна оставить родителей своих тайно, чтоб и его самого избавить от уз мирских, и сердце родителей исцелить от плотского пристрастия к сыну, чтобы они возлюбили его потом, как Божия раба и угодника. С другой стороны, очевидно, что Евтропий, отец Иоаннов, при всей доброте своей, глубоко был предан мирскому пристрастию, почитал почести и богатства за высшую цель жизни, за лучшее, чего мог пожелать любимому сыну. Не должно ли было показать ему в примере этого же сына, что есть иное, высшее достоинство угодника Божия, есть иное, неземное счастье—быть избранником Божиим? Равно и Феодора, мать Иоаннова, при всей нежности своей к детям, страдала тяжким недугом нравственным. Как женщина изнеженная, она не могла без омерзения и отвращения смотреть на всякого нищего. И вот Господу угодно было показать ей любимого сына ее в лице нищего, чтоб исцелить сердце ее от тяжкого недуга. Впрочем, если и потерпели они временную скорбь о внезапной разлуке с сыном своим, то сколькими страданиями и слезами Иоанновыми искуплена эта временная болезнь и какою высочайшею радостью вознаграждена потом их скорбь?

Принятый преподобным Маркеллом, игуменом обители неусыпающих, и причтённый к лику иночествующих, блаженный Иоанн с юношеским жаром и ревностью предался подвигам иноческого жития, так что для самых ревностных подвижников скоро сделался образцом непрестанной молитвы, безропотного послушания, терпеливого труженичества, безмерного пощения. Шесть лет такой жизни возвели его до той степени духовной силы, на которой подвижник бывает в состоянии вступить в борьбу с искусителем и побеждать его нападения и козни. И Господу угодно было попустить на Иоанна тяжкое нападение от диавола. Когда, по-видимому, все прежнее должно было быть забыто и погребено, тогда-то именно мысль о родителях, об их любви и нежности, об их тяжкой болезни и скорби начала неотступно преследовать юного подвижника. С тем вместе искуситель наполнял воображение его представлением всех утех и наслаждений в доме родительском, почестей и удовольствий, которыми наслаждаются его братья и сверстники. Чем более усиливался Иоанн отогнать от себя искусительные помыслы трудами, молитвою и постом; тем жесточе становилась брань, тем более одолевали его неотступные помыслы, так что юный подвижник изнемогал уже телом и душою, неотступный голос побуждал его возвратиться в дом родительский. Что же делает подвижник Христов в этой лютой брани диавольской? Он решается обратить самое искушение в высший для себя подвиг и победить диавола его собственным оружием, — решается видеть родителей, но так, чтобы не быть узнанным ими, жить при их доме, но не сыном, а отверженным нищим. Господь открыл преподобному Маркеллу не удерживать Иоанна в монастыре своем, не препятствовать ему возвратиться к родителям, «имяше бо в нем удивити хотения Своя». Всепомощною молитвою со слезами и воздыханиями сердечными укрепил себя Иоанн к исходу из монастыря в новый избранный им путь спасения. Горячею и слезною молитвою и благословением игумен и все братство напутствовали Иоанна на новый предлежащий ему подвиг, и он вышел из монастыря со слезами, как изгнанный из рая, почитая себя недостойным пребывания в нем.

Отойдя немного, Иоанн еще раз обратился к монастырю своему, пал на землю и с рыданием сердца умолял Господа, да не предаст его в порадование врагу, но да управит путь его по Своей благой и совершенной воле. Укрепившись молитвою, доблестный подвижник шел уже бодренно в крепости духовной, как вооруженный воин на брань. На пути встретился ему нищий, покрытый ветхим, разодранным рубищем. Иоанн умолил его перемениться с ним одеждою: ему отдал свое крепкое платье, а сам оделся в его рубище. Пришед в Константинополь ночью, он остановился при вратах дома родительского и провел остаток ночи в горячей слезной молитве. Поутру слуги, отворив ворота, хотели отогнать его, но он умолил старшего из них дозволить ему оставаться под углом дома на сметии (мусоре). Здесь он видел, как отец его, отправляясь из дома со славою в царский дворец, заметил его нищего, сжалился над ним, приказал не отгонять его и давать ему пищу от своего стола. «Велико терпение сего нищего», так рассуждал благочестивый Евтропий: «поистине таковых есть царство Божие. Господь послал его к нам, чтобы, творя милость ему и сами сподобились милости от Бога. Кто знает? Быть может, и возлюбленный сын наш Иоанн скитается где-либо в таком же убожестве?» Здесь он увидел и мать свою. Но Феодора, увидев нищего в гнусном рубище, валяющегося на сметии, сказала слугам своим: «оттащите отсюда этого гнусного человека, не могу ходить здесь, пока он будет на глазах моих». И слуги оттащили его на другое место—через улицу. Блаженный подвижник все принимал с одинаковым смирением и благодарением, все терпел и молился день и ночь о родителях своих. Наконец, он умолил старшего из слуг родительских устроить ему при угле дома малую хлевину, где бы мог он оставаться при их доме, не оскорбляя видом своим госпожи их. В этой-то хлевине при доме родителей своих провел Иоанн три года в непрестанной молитве и посте, отдавая присылаемую ему от стола родителей пищу другим нищим. Здесь-то среди уничижений и оскорблений, терпя стужу и зной, не переменяя изветшавшего рубища своего, непрестанно беседуя с Господом и св. ангелами, услаждаясь словами неразлучного с ним св. Евангелия, он преуспел скоро «в меру возраста исполнения Христова». После такого испытания и такого терпения ради Господа оставалось только умереть, чтобы быть отнесенным ангелами на лоно Авраамово, и Господь не умедлил явиться Сам и возвестить избранному рабу Своему, что терпение его совершилось, конец болезням и трудам его приблизился, что в третий день он водворится уже в тех блаженных обителях праведных, которые обещаны любящим Господа.

Известившись о кончине своей, добрый воин Христов со слезами благодарил Господа, укрепившего его в подвиге и даровавшего ему полную и совершенную победу над диаволом; со слезами умолял Господа помянуть родителей его во царствии Своем, простить им согрешения их, воздать им за милость, оказанную ему нищему. Но сердце его болело о жестокосердии к нищим его матери, ему хотелось еще примирить ее с видом нищенства и убожества. Через оказавшего ему милость старейшину слуг родительских, он умолял ее именем Христа Спасителя не презреть его убогого и прийти к нему, обещая открыть ей нечто важное. «Что может сказать мне этот нищий, отвечала Феодора: я и смотреть на него не могу, а он еще хочет говорить со мной». Сколько ни убеждал ее благоразумный Евтропий не гнушаться нищим, «ибо нищия избра Бог», но она не послушала его совета. Иоанн еще послал сказать ей: «я умираю, и если не захочешь видеть и говорить со мною, после будешь горько сожалеть о том». После долгого колебания, слыша о приближающейся кончине нищего, Феодора решилась, наконец, преодолеть отвращение свое и дозволить ему говорить с собою. Вышед из дому, она приказала слугам принести его, не могущего уже встать от болезни. Иоанн благодарил ее за оказанную милость и благодеяния; не имея, как нищий, чем воздать ей, он обещал оставить ей некое благословение, и, закляв ее погрести тело свое в той самой хлевине, в которой жил, и в том рубище, которое носил на себе, наконец, вынул и подал ей св. Евангелие, сказав: «сие да будет тебе в жизни сей утешением и к будущему веку добрым напутием». «Кажется, это Евангелие похоже на то, которое муж мой подарил сыну нашему Иоанну», подумала сама в себе Феодора, осматривая со всех сторон книгу. Пошла и показала мужу подарок нищего. Можете представить, братья, в какое изумление пришли Феодора и муж ее, когда, осмотрев данное нищим Евангелие, убедились, что это самое, которое они подарили сыну своему Иоанну! Теперь уже оба пришли к нищему в самую его хлевину, заклинали его именем пресвятой и животворящей Троицы сказать им, откуда взял он это Евангелие и где сын их Иоанн? Прослезившийся подвижник не мог более скрывать себя от родителей своих: «я сын ваш Иоанн, сказал он им: я виновник вашей печали и ваших слез; но это Евангелие, которое вы мне дали, научило меня любить Христа моего более всех и носить в терпении Его благое иго». Чего не сделали бы родители, чтобы вознаградить все, что потерпел сын их при их доме? Но время испытания и для них и для него прошло: праведник предал дух свой Богу, Феодора покушалась было устроить пышное погребение сыну своему и одела тело его в драгоценные одежды; но, вразумленная внезапною болезнью, должна была в точности исполнить последнюю его волю, погребсти там, где он жил нищим, и в том рубище, которое он носил на себе. Зато над этою хлевиной они построили храм Божий и при нем дом для призрения нищих и странников. Отселе и Феодора не только не гнушалась уже нищими, но сама служила им с усердием, и за то, без сомнения, наследовала, по молитвам сына своего, милость у Господа.

Кто, думаете, братья, мои, исполнил лучше сыновний долг свой перед родителями: старшие ли братья Иоанновы, утешавшие их блеском земной славы при дворе царском, или убогий Иоанн, стяжавший им своими молитвами дерзновение у престола Царя царствующих, утешающий их вечно в блаженных обителях Отца небесного? Аминь.

71. Слово в день св. мученика Романа.

«Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам» (Лук. 10, 21).

Читая жития празднуемых ныне святых, я невольно вспомнил эти божественные слова Господа Иисуса и не мог без сердечного умиления и утешения помыслить, с какою поразительною точностью сбылось и сбывается в христианском мире все, что говорил Господь о верующих в Него, — до последней, так сказать, йоты. Спешу поделиться с вами, братья, возбужденными во мне мыслями и чувствами, как драгоценною находкой.

Ныне празднуется память св. мученика Романа. Он был дьяконом кесарийской Церкви в то тяжкое для христиан время, когда на востоке свирепствовал против них Максимиан, соправитель Диоклетиана, поклявшийся истребить самое имя христиан с лица земли. Ревностный служитель Церкви Божией не мог оставаться равнодушным зрителем ослепления и заблуждения народа, поклонявшегося бездушным идолам. В один языческий праздник, когда множество народа собралось около капища идольского, св. Роман вошел в толпу язычников, начал обличать их заблуждение и учить познанию единого истинного Бога. Градский епарх приказал схватить его и привести к своему судейскому седалищу, стал угрожать ему муками и смертью и убеждать к отречению от Христа. Но исповедник Христов обличил безумие идолопоклонства и самого епарха, исповедал непоколебимую веру свою во Христа Господа и высказал свое желание и ревность претерпеть за Него все мучения. Епарх повелел повесить его обнаженного на древе, бить железными прутьями, терзать тело его острыми железными когтями. Но страдалец Христов и среди страшных мучений не переставал проповедовать окружающему его народу единого истинного Бога, Творца и Вседержителя всего мира, убеждал и самого епарха отвергнуть заблуждение и познать истину. Наконец, увидев в народе малолетнего христианского отрока, сказал епарху: «постыдись хотя этого дитяти. Оно малолетнее, но разумнее тебя состарившегося; оно знает истинного Бога, которого ты не можешь и не хочешь познать в своем ослеплении». Епарх подозвал к себе отрока и спросил: «какого почитаешь ты Бога?» «Почитаю Христа единого истинного Бога и поклоняюсь Ему», отвечало дитя. «Не лучше ли почитать многих богов, нежели одного?» «Нет, лучше почитать одного Бога всемогущего, Иисуса Христа, нежели многих, которые не суть боги». «Чем же твой Христос лучше всех наших богов?» «Тем лучше, что Он есть истинный Бог, который создал всех нас, а ваши боги суть истуканы, которых делают люди, или бесы, которые не создали никого».

Писатель жития не передал нам всей поучительной беседы наученного Духом Святым отрока, заметив только, что он говорил многое и так разумно, что привел в изумление всех слушавших. Без сомнения, христианский отрок легко, и свободно обличил всю тщету идолослужения и преимущество поклонения единому истинному Богу, как этому научали тогда христиане детей своих с самого малого возраста; показал в Иисусе Христе воплотившегося Сына Божия, Единородного, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, а несотворенного, как этому научает символ св. веры, известный тогда всякому христианскому дитяти..

Посрамленный епарх приказал бить отрока крепкими прутьями, желая вымучить у него отречение от Христа; но святое дитя терпело мужественно жестокое биение. Измученное, истекшее кровью, томимое жаждою, оно просило только у предстоящих несколько воды, чтоб утолить жажду; но когда мать его, стоявшая тут же в народе, упрекнула его в малодушии, убеждая терпеть все за Христа Господа в несомненном уповании жизни вечной, оно переносило уже безмолвно все терзания мучителей. Еще более посрамленный не только разумом, но и терпением дитяти, епарх приказал отсечь ему голову. Тогда благочестивая матерь его взяла его в свои объятия и сама понесла на место казни. Дорогой она с материнской любовью и нежностью убеждала его не страшиться смерти, напротив, радоваться, что он идет к Господу Иисусу Христу, узрит Его божественную славу и будет жить с Ним вечно в неизреченной радости, ликуя со святыми Его ангелами. Не дивно после сего, что это святое дитя не только небоязненно, но охотно и с радостью преклонило свою голову под меч палача.

Видите-ль, братья, мои, с какою точностью сбывается слово Господне, что Отец небесный утаил св. истину Свою от премудрых и разумных и открыл ее младенцам? Не то же ли видим и теперь? Посмотрите на воспитанное в благочестии христианском дитя, которое на вопрос ваш: откуда произошел мир? ответит вам со всею искренностью сердечной веры: Бог сотворил небо и землю силою всемогущего слова Своего. Не разумнее ли оно тех мудрецов, которые пишут большие книги, чтобы разными софизмами и изворотами ума закрасить и выдать за новый результат науки очень старую языческую басню, будто мир самобытен, что материя сама в себе имеет силы, которыми мало по малу, в течение неисчислимых веков вырабатывается все, что видим ныне в окружающем нас мире? Или, когда на вопрос ваш: откуда произошел человек? дитя скажет вам, что Господь Бог создал тело человека из земли и оживотворил его душою разумною и бессмертною, созданною по образу и подобию Божию: не умнее ли оно в тысячу раз тех разумников, которые хвалятся новым открытием своей объюродевшей мудрости, что они выродились из обезьян и что «жребий человеку и жребий скотом жребий един есть»? Или, когда дитя с искреннею, чистосердечною верою взывает к Отцу небесному: Боже, милостив будь к нам, помилуй меня и родителей моих, даруй нам пищу и одежду, сохрани нас от всякого зла: не разумнее ли оно тех жалких мудрецов, которые, изучая всю жизнь естество вещей, не доищутся той присносущной силы Божией, которая, творенми помышляема, видима есть для всякого неослабленного ума,— той щедродательной благости Отца небесного, которая питает птиц небесных и одевает траву сельную, — той высочайшей премудрости Господа Вседержителя, которая, «держа все словом силы Своей», все содержит в благолепном чине и порядке, всем управляет по законам Своей благости и правды, которая указует путь светилам небесным и назирает пути человеков на земле?— Поистине, «Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам. Ей, Отче, ибо таково было Твое благоволение!» Так наказываешь Ты слепотой тех, которые отвращаются от Тебя, Света истинного, просвещающего всякого человека! Так обуяешь: Ты премудрость мира сего, «когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией» (1 Кор. 1, 21). Так предаешь Ты «превратному уму — делать непотребства» тех, которые не хотят познать «Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа!» Так оставляешь идти путем вечной тьмы и погибели тех, которые не хотят последовать с искреннею верою и любовью Тому, который есть «путь, истина и жизнь»!

Но особенно поучительно для нас, братья, то обстоятельство, что в древней христианской Церкви благочестивые родители почитали святым долгом своим не только научить детей своих истинам веры Христовой с самого раннего возраста, едва начнут только развиваться их душевные силы, но воодушевить их тою крепкою, непобедимою любовью к Господу Иисусу Христу, которая укрепляла самых младенцев к перенесению страшных мучений за имя Христово, и тем живым упованием вечной жизни во Христе Иисусе, которое делало для них не страшною, а радостною самую смерть за Христа. Отрок Варул, — так назывался этот дитя-мученик, не был приготовляем каким-либо особым образом к такому испытанию в вере. Он взят был внезапно из числа подобных ему детей, и однако же оказался не только совершенным в познании Христа Господа, но и готовым страдать и умереть за святое и поклоняемое имя Его. В этом-то истинно христианском воспитании детей и состоит, братья, мои, истинная любовь родительская к детям; потому что только такое воспитание делает истинно счастливыми не только детей, а и самих родителей. Несчастны те родители, которые, не напитав детей своих с самого юного возраста млеком Слова Божия и учения христианского, не оживотворив сердца их любовью к Господу Иисусу Христу, не укоренив в душе их спасительного страха Божия, принуждены бывают плакать потом об их умственном и нравственном развращении. Они и здесь, на земле приемлют достойную мзду за свое небрежение; что-же ожидает их за гробом? Помните-ли, с какою любовью и благостью принимал Господь Иисус Христос приходящих к Нему детей «и обьем их, возлож руце на них, благословяше их». Так драгоценна в очах Божиих омытая кровью Христовою душа дитяти христианина! Кто сбережет ее для царствия Божия, тот окажет драгоценнейшую услугу Господу Иисусу Христу. «Пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие». Аминь.

72. Слово в день памяти преподобного Иова.

«Честна пред Господом смерть преподобных Его» (Псал. 115, 6).

Честна потому, что как в жизни, так и в смерти святых Божьих человеков является слава Божия, прославляется Его высочайшая премудрость и благость, всемогущая сила Его божественной благодати, ибо живут святые и умирают для славы Божией: «да прославится во мне Христос, аще животом, аще ли смертью», говорил о себе св. Апостол Павел. Честна смерть преподобных и потому, что она теснее и преискреннее соединяет их с Господом, в которого они веровали, которого любили, для которого трудились и подвизались, для которого и жили на земле. «Живем ли», говорит св. Ап. Павел: «для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, — всегда Господни» (Рим. 14, 8).

Так, братья, мои, надобно смотреть и нам на свою жизнь и свою смерть. Почему мы живем? Бога повелением, — Бога всеблагого и любвеобильного, который создал нас от персти земной, украсил нас Своим божественным образом и поставил нас над делы руку Своею. Почему умираем? Бога повелением, — Бога правосудного и праведного, который карает преступление заповеди Своей смертью. Почему живем и после грехопадения? Потому, что искуплены от осуждения смерти кровью Единородного Сына Божия, который положил душу Свою за живот мира. Почему умираем и после искупления от смерти? Потому, что в падшем естестве нашем есть семя тли, которое должно быть упразднено и уничтожено смертью, чтобы «и смертное сие облеклось в бессмертие и тленное сие облеклось в нетление». Для чего живем мы? Для того, чтобы, воскреснув со Христом духом, привыкли еще здесь ходить во обновлении жизни, — «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего, и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины: ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Ефес 2, 10). Для чего умираем? Для того, чтобы, освободившись от уз греховной и мертвенной плоти, соединиться с Господом и сделаться причастниками Его блаженства и славы. Итак, и жизнь наша тогда только имеет истинное значение, когда она посвящена Господу, когда посредством богоугодных дел пребываем в богоподобии: «живем ли — для Господа живем»; равно и смерть наша честна, когда умираем в уповании вечной жизни с Господом: «умираем ли — для Господа умираем».

Не то, братья, мои, истинная жизнь человека, когда он ходит и движется, вкушает пищу и питие, бодрствует или спит, берет что-либо и отдает, приобретает или теряет: все это делают и бессловесные животные. Но то истинная жизнь человека, когда он живет духом, а не одною плотью; когда он знает единого истинного Бога, Творца своего и Промыслителя, и посланного Им Иисуса Христа для спасения нас падших; когда водится во всем и животворится Духом Божиим, жизни подателем; когда он действует по заповедям и учению Христову, которые дух суть и живот суть; когда душа его соединена с Господом Иисусом Христом верою живою, любовью крепкою и упованием неотпадающим; когда вся жизнь его посвящена Господу, весь ум и сердце его, все желания и помыслы его устремлены к вечной жизни со Христом Господом. Кто живет таким образом, тот истинный сын Отца небесного во Христе Иисусе, брат и сонаследник всем благоугодившим Богу и прославленным Богом праведникам, «не странник и пришлец» в царствии Христовом, но «сожитель святым, и присный Богу». Хоть истинно счастлив и в этой жизни, ибо уверен совершенно, что и волос главы его не погибнет без воли Отца небесного; что Господь видит всякую нужду его, слышит всякое прошение его и считает всякую слезу скорби и воздыхания его; что все святые, как старшие братья его, готовы на помощь ему. При такой уверенности, что бы ни встретило его в жизни, он все приемлет от руки Отца небесного с покорностью и благодарением, во всем предает себя воле Отца небесного с любовью и самоотвержением; ибо живет не для себя, а для Господа, а потому, — избыточествует ли, избыточествует для Господа; лишается ли, лишается в Господе; страждет ли, и страждет с Господом. Благоприятствует ли ему так называемое счастье, угобждаются-ли его нивы, поспешаются-ли его промыслы, текут ли в сокровища его богатства? Во всем этом он видит всеблагую руку Отца, который посылает ему всякое даяние благо, и посылает не для него одного, а для всех братьев его во Христе; из всего этого ничего не почитает он своим ему одному принадлежащим. Сердце его не приковывается, как наемный страж, к земным сокровищам и остается свободным для всех небесных впечатлений Духа Божия—духа милосердия и благости, духа любви и сострадания к ближнему, духа смирения и кротости пред всеми, бывает открыто для всех, истинно человеческих чувствований сострадания, благости, милосердия ко всем немощам и злостраданиям своих братьев. Постигают ли его так называемые несчастья, последуют потери, встречают неудачи, сокрушают болезни? Во всем этом он видит премудрость Отца небесного, которая отъемлет временное, чтобы воздать более в вечности, наказует вмале, чтобы помиловать милостью вечною; все приемлет с благодарением от руки Отца своего, ибо ведает, что всеблагая и всещедрая десница не подаст камня вместо хлеба. Грозит ли ему злоба и коварство врагов? Он знает, что все самые злоухищренные козни врагов перед охраняющей его высочайшей премудростью и силою суть паутина перед лицом ветра. А если бы и попустил Господь восторжествовать лжи над его правдою, злобе над его кротостью, мстительности над его смирением; то не отрадно ли, не утешительно ли сердцу его помыслить, что и ему принадлежит часть в этом обетовании Христовом: «блаженны вы, когда возненавидят вас люди и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах». Воистину блажен и преблажен, кто, возродившись Духом Божиим, живет не себе, а Господеви, работает Ему со страхом и радуется Ему с трепетом.

Равным образом, и смерть человека не в том, что он бездыханен лежит во гробе, или в могиле, и как-бы бы не существует для нашего мира. И святые, избранные друзья Божии, также низошли в землю, почивают во гробах и кажутся яко мертвы; но кто живее их? из гробов своих они совершают такие дела, которых не может совершить вся наша мудрость и сила, — исцеляют неисцельно болящих, благодетельствуют страждущим, прогоняют духов злобы. Из гробов своих они слышат наши молитвы, видят все дела наши, подают нам помощь во всех наших нуждах. Но то истинная смерть человека, когда он «имя имать яко жив, а мертв» для Бога и добродетели, мертв для истины и правды, для любви и милосердия к ближним, когда не трогают его ни слезы и убеждения ближних, ни радостные обетования жизни вечной, ни страшные угрозы евангельские; когда разум его пребывает, как бы в могильной тьме, во мраке лжи и заблуждения, в ночи неведения и нечестия; когда воля его движется не к делам света и жизни, святости и правды, веры и любви, а к мертвым делам тьмы и нечестия, лжи и неправды; когда сердце его предано греху и тлеет в похотях прелестных; когда душа его лишена благодати Духа Божия, жизни подателя, и смердит вонею мертвых дел.

Этой-то, братья, мои, смерти духовной, которая убивает душу нашу на всю вечность, нам должно страшиться и бояться, а не смерти телесной. Смерть телесную делают для нас страшною и лютою наши грехи и беззакония. Без того она не страх, а радость, не казнь, а освобождение. Ибо, что делает смерть? Совлекает с нас тело бренное, тяжелое, многоболезненное; но Господь Иисус Христос облечет нас в день воскресения в тело духовное, безболезненное, бессмертное. Разлучает нас с этим миром, который, по слову Апостола, весь во зле лежит, где ложь и неправда торжествуют над истиною и правдою, сильный притесняет слабого, брат ставит козни брату; но исторгшийся из мира сего дух наш возвращается в дом Отеческий, на лоно любви Отца небесного, из которого мы ниспали в это море житейских попечений, переселяется в блаженный мир духов чистых и святых, где царствуют любовь, мир и радость о Духе Святом. Присмотритесь ближе к умирающему праведнику и грешнику, и вы увидите на опыте, как честна перед Господом смерть преподобных и как люта и ужасна смерть грешников.

Приближается к смерти человек, живший в забвении о Боге, грешник, удалившийся от общения с Господом Иисусом Христом, прикованный к миру всеми мыслями и желаниями, не помышлявший о небе и вечности: какие скорби и болезни встречают его душу! Какие ужасы поражают его сердце! Обратит ли он взор свой к прошедшему? Там предстают смущенной его совести соделанные неправды и беззакония, достойные мучений ада; являются многие жертвы его любочестия и зависти, алчности и коварства, — невинные души, соблазненные и растленные его словами и делами; восстают сообщники и обличители его греховных наслаждений: «и дела их идут вслед за ними». Обратит ли взор свой к настоящему? Здесь видит, как сокровища, собираемы во всю жизнь с такой заботливостью, становятся прахом в померкающих глазах его, —предметы роскоши, изыскиваемые с таким тщанием, остаются только памятниками нечистых страстей и прихотей развращённого сердца его. Мнимые друзья, которые ласкательствовали живущему, оставляют умирающего и бегут искать себе новых друзей и покровителей. Самое тело его, питаемое и украшаемое с такою изысканностью в продолжение жизни, теперь, изможденное болезнью, становится трупом, который гонит от себя самых близких ему людей. Осмелится-ли посмотреть в будущее? Там встретит Бога — Судию нелицеприятного, который изобличит его во всем и отомстит ему за все, — блаженство вечное, которое продано им за временную греха сладость, — мучения ада, готовые поглотить его на всю вечность. «Дни мои преидоша, расторгошасе же удове сердца моего, яко написал еси на мя вся злая, обложил же ми еси юностные грехи». Вот отчаянный вопль умирающего грешника! Поистине, смерть грешников люта!

Приближается к смерти человек, живший всегда, а потому и умирающий с Господом: какой небесный свет сияет в его взорах! Какая неземная радость просвещает лице его! Какой благодатный восторг наполняет его сердце! Прошедшее представляет ему ряд искушений, мужественно побежденных, за которые уготовляется ему венец живота,- ряд добродетелей, совершенных во славу Божию, за которые Сам Господь обещает ему мзду многую на небесах. В настоящем его окружают все благодатные утешения св. веры—в сладчайших обетованиях Господа Иисуса Христа, запечатленных Его святейшею кровью, в животворных и спасительных таинствах св. Церкви, в общении с Господом причащением тела и крови Его, в живом сознании, что с ним и в нем Сам Господь Иисус Христос, надежда в смерти его и живот по смерти его. В будущем открывается взору его целое небо с его сокровищами неизреченными, целая вечность с ее блаженством нескончаемым.

«Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь» (2 Тим. 4, 7. 8). Вот светлые надежды умирающего праведника! Поистине, честна пред Господом смерть преподобных Его!

О, да сподобит Господь каждого, просвещенного св. крещением человека этой блаженной смерти, которой начинается вечная, всеблаженнейшая жизнь. Аминь.