Посмертные вещания. Нил Мироточивый ч.3

Скачать Посмертные вещания. Ч.3 в формате docx

Часть 3: Обличения грехов святогорцев 18-19 столетий

Глава 1: С каких пор начал изменяться подвижнический дух в монашестве и оно начало увлекаться суетою

За последнее время монахи стали уклоняться в погибель погибели и возделывать путь беззакония. Около 25 лет тому назад монашество сделало поворот, погибель вторглась в среду монашества, монашество обнищало благодатию, т. е. мало стало в нем подвизающихся.

Если за эти двадцать пять лет погибель вторглась с такою легкостию в круг монашества, т. е. сильно развился в нем дух мирской многопопечительности, то какова станет монашеская жизнь, когда минет другое двадцати пятилетие? А в третьем двадцати пятилетии какое погибельное раздолье будет в среде монашества? В четвертом же двадцати пятилетии будем иметь: 7 и 4, т. е. 7400 лет от сотворения мира; какую же волю получит тогда погибель в монашестве? (Святой говорил это в 1817 году; следовательно, началом упадка монашества он определяет 1792 г. Это время ознаменовано началом торжества вольнодумных учений, французской революции, упадком монархизма на Западе, развитием атеизма и увлечением экономическою, торгово-промышленною, вообще материальною стороною жизни).

Глава 2: Плач преподобного о подвижничестве. Воззвание его к монахам

О! Зачем оставили вы такую спасительную монашескую жизнь? Ох, как обнажаются горы и пещеры от текущих сим благодатным путем монашеской жизни, т. е. лишаются пустыни подвижников! Плачьте, горы и пещеры, что покинула вас благословенная жизнь!

Досточтимейшие отцы! Ныне есть время спасения! Ныне время спасаться тому, кто хочет получить спасение: ибо впереди грядет на нас зима тягчайшая; тогда не найдем мы такой свободы для спасения, какую имеем ныне.

Ныне время собирания в житницы плодов монашеской жизни.

Ныне кто хочет возделывать монашескую жизнь, да возделывает, ибо грядет осень и приблизилась тяжкая зима. Спрашиваю я вас, когда наступит осень, погибнут древесные плоды и вся трава земная, каким тогда окажется для вас смятение земли? Когда же после этого наступит еще тягчайшая зима, тогда каким явится для вас это смятение? (Т. е. если вы не запасете в духовные житницы плодов монашеской жизни, то какова будет для вас ваша старость и кончина)? Если же у вас во время жатвы будет достаточно собрано плодов и они будут сложены в житницы, тогда зимнее время не будет ли для вас тем же, что весна?

Тот же, который по нерадению своему не будет иметь своевременно собранного, но, успокаивая себя, станет говорить: «И так обойдусь», — будет ли зима для него легкой? Когда наступит зима, заключится он от холода в дом свой, будет там искать полена, чтобы согреться, но увидит, что у него и полена нет. Смотрит на двор — земля покрыта снегом; смотрит внутри, в своем жилище, ничего не запасено, ничего не собрано. Он смущается, волнуется, пожирает от горя сам себя и говорит: «Отчего я не собирал, как другие? Что теперь станется со мной, несчастным?» Устремляется он, чтобы пойти и собрать дров, но не может выйти наружу из дома своего, потому что идет снег, и снежные сугробы стали уже выше роста человеческого. Говорим: усиливается зло и начинает в человеке торжествовать над добродетелями его…

Несчастный человек надеется, что снег сойдет, но снег не тает, а преумножается. Ожидает, что погода разъяснится, а она не разъяснивается, время приближается к зиме, а не к весне… Тогда взыщут хотя одного весеннего дня, но не увидят.

Сего ради, пока имеем еще весну в естестве нашем, будем стараться работать в винограднике монашеской жизни, прежде нежели погибнет плод сей жизни. Постараемся собрать жатву взаимной любви! Постараемся сокровиществовать плод монашеской жизни!Постараемся собрать плод послушания в жизни своей! Постараемся собрать плод пощения, чистоты и целомудрия! Постараемся сокровиществовать плод богослужения! Постараемся собрать плод милосердия в свободу свою! Постараемся собрать плод смирения в терпение свое! Постараемся сокровиществовать плод молитвы во исправление свое! Постараемся сокровиществовать плод суровой жизни с долготерпением своим! Постараемся сокровиществовать плод печали с воздыханием своим, дабы печалиться о содеянных злых и воздыхать о возделанных беззакониях. Ныне время печали, дабы печалиться о содеянных злых. Ныне время покаяния с печалью сокрушения о беззакониях! Ныне время воздыханиям, чтобы воздыхать из глубины сердца и души о возделанных делах нечистоты!..

Глава 3: Ныне осень монашеству и завладевает им царица погибели

Вы спросите: что это за осень? Осень — это время, в котором мы находимся теперь. Ныне осень, в которой погибает благодать (т. е. плодоношение) монашеской жизни. Но держитесь (т. е. того, что еще сохранилось в вас), удерживайте то, что еще держите, чтобы не сделаться и вам виновными в погублении монашеской жизни. Горе тому, кто будет повинен в погублении сем! Знайте хорошо, что не увидите вы при смерти вашей лица ангела, который бы принял душу вашу, если будете возделывать деяния тленные и передадите это другим. Таковые делаются повинными в растлении монашества; они губят и растлевают монашескую жизнь. Ради этого душа их делается заклейменной; говорим: бесы заберут ее и возобладают ею на суде, т. е. во время состязания бесов с ангелами бесы возьмут верх и душа умершего осуетившегося монаха будет предоставлена бесам! И будет она первенцем Денницы в бездне адской!

Теперь осень! Увядает благодать, красота души, т. е. прежняя красота душ подвижнических в монашестве. Зима грядет!

Прослышала царица погибели, что запустела монашеская жизнь, призвала семиглавого зверя беззакония, взошла на сего зверя и повелела ему: «Завладей!» Он и завладел первою уздою непокорства, монашеством, т. е. покорностию монашествующих чину монашескому и старшим.

Держит царица погибели в правой руке своей чашу гордости, погибельную прелесть… Вбежал зверь семиглавый беззакония в чувство монашества, и скачет в нем, дабы напоять монашество чашею бесчувствия, чтобы люди становились бесчувственными к благодати покаяния, т. е. к хранению обетов, данных при пострижении.

Глава 4-5: Непокорство, развивающееся в монашестве, есть одоление зверя первою главою своею. Развивающаяся же многопопечительность есть отравление прелестною чашею царицы погибели. Причина сему: несовершенное отречение и от плотских благ и от плоти своей

Крещение есть сие, т. е. пострижение есть второе крещение в следующем смысле. Когда станет человек пред царскими вратами (во время пострижения), то украшает сам себя изъявлением воли своей исправить жизнь свою, давая обеты монашеской жизни: послушания, нестяжания, целомудрия, воздержания, несения скорбей, незлобия, молитвы. Когда же облекается в благодатные украшения монашеской жизни: власяницу, рясу, аналав, схиму, пояс и пр., то вместе с тем украшается и в чувстве сердца своего, т. е. выражает этим свою решимость подвизаться в добродетелях пред вратами Святилища (т. е. алтаря).

Если же потом примет ту чашу бесчувствия в сердце свое, т. е. если пристрастится к суете и стяжаниям, то становится бесчувственным к украшению жизни своей благодатями; т.е. охладевает в ревности об очищении сердца своего от страстей, в ревности стяжания благодати Божией. Монах украшается доспехами, дабы украшать благодатями жизнь свою, дабы не обращаться туда и сюда, а наблюдать лишь одно, не осквернять красоты жизни своей. Но ныне монахи упояются чашею бесчувствия, не ощущая того, что они украшены доспехами, дабы украшать и жизнь свою; извиваются туда и сюда, т. е. в многостяжательных попечениях, как будто и монахами не состоят, стараются возделывать житие чадородцев, т. е. мирян, обремененных семьями и вечно озабоченных о пропитании своем.

Вы скажете: разве мы не ведем себя как добрые старцы (калогеры) во объятиях Отчих? Разве мы не под началом, не находимся в послушании, в покорности старцам? Ей, истину вы сказали, что вы послушники, но вы все-таки ошибаетесь: вам старцы покоряются, а не вы им покоряетесь; они вас слушаются, а вы их не слушаетесь; ваши приказания исполняют, вы же того, что приказывают вам, не исполняете.

Вы скажете: разве мы не покинули отца, мать, братьев, сестер, отечество, родных, друзей и прочее, и, приняв обеты монашеской жизни, вступили в монашество? Ей, покинули вы, как говорите, блага мирские и обнажились от них, но благ плотских вы не совлеклись, вы одели обеты монашества сверх ублажения плоти вашей. Извне кажется, что вы в монашестве, ведете жизнь монашескую и есте калогеры, внутри же себя вы возделываете плотские деяния, но не деяние возделывания души своей.

Вы пребываете в многопопечительстве, а не в жизни беспопечительной о плоти своей. (Здесь святой указывает на многопопечительность, как на ту прелестную чашу, которую держит царица погибели в руке своей, отравляя сею чашею монашество). Потому-то и вселяется превратный дух в человеке, что, принимая монашество, он не слагает с себя прежде всего превратного своего расположения к плотскому наслаждению; облекается в монашество поверх своего превратного расположения, прежде, чем совлечь его с себя; остается нетронутым это превратное похотение внутри духа человека, и поэтому не приемлет человек на себя даяния, т. е. подвига монашеской жизни. Говорим, не воспринимает благодати спасения, как благого руководителя своего.

Благое же руководительство (т. е. знамение того, что служение Богу проходит под благодатным руководством заповедями Божиими и благодатию) есть сие: вера, любовь, целомудрие, подчинение, послушание, покорность, молитва, пощение, воздержание, молчание от празднословия, молчание от осуждения, молчание от многословия. Главизна же всему — хранение себя от погибельного попечения и беззаконного многосокровиществования. Сие главизна в деле спасения, но она отнюдь не приемлется человеком, у которого внутри (таится) превратное расположение; таковой всегда только и желает принимать погибель погибели.

Погибель погибели же есть сие: неверие, непокорство, непослушание, гордость, блуд, малакия, мужеложство. Царица погибели желает, чтобы сие только возделывали, желает», чтобы только эти имена именовались (т. е. чтобы о добродетелях и помину не было в душах человеческих вообще и монашествующих в частности).

Глава 6: Имя царицы погибели есть многопопечительность

Имя царицы погибели есть многопопечительность; зверь беззакония именуется: многостяжательное сокровиществование. Беззаконием называется: сребро, злато и суетное попечение человеческое.

Суета и попечение суть как бы самец и самка, рождающие чад мужского и женского пола. Чада именуются: мальчик — вражда ко всему доброму, девица — ненависть ко всему хорошему. Берет мальчик сестру свою в жены, вместе чадорождают и производят всезлейших детей; эти дети вскармливаются хлопотливою суетою, возрастают многопопечительностию сокровиществования, делаются войском царицы погибели, наконец, поднимаются на монашескую жизнь, начинают обладать монашеством, — как и произошло.

Монашество стало забывать Царя царствующих, Который Словом сотворил нас, забыло, как Слово плоть бысть нас ради, как воплотился Христос от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечился, как волею снисшел в вертеп, в ясли, спеленован был, волею понес обрезание, как волхвы пали пред лицом Его, как Ирод был обманут волхвами, как Христос гоним был Иродом, и удалился в Египет по глаголу ангельскому: «Возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет» (Мф. 2, 13), как, удалившись оттуда, пришел Он в город Назарет и прозвался Иисус Назорей, как сидел во святилище, учил людей. Как долготерпел нас ради, как заушен был, прияв заушение от раба на суде. Как нас ради пострадал, погребен был и воскрес в третий день по Писаниям. И прославился Сын во Отце и Отец в Сыне.

Монашество стало забывать: «Славлю Отца и Сына силу и Святаго Духа пою власть, Нераздельное, Несозданное Божество, Троицу Единосущную, царствующую в век века».

Глава 7: Матерь Божий исходатайствовала монашество в небесный свой удел

Как прославил Отец Сына Своего, так и Сын прославил Матерь Свою. И Мать прославилась чрез Сына Своего. Отец дал Сыну власть, славу царствия Своего, дабы Он владел Царством Отца Своего; посему сказано: «Когда приидет Сын человеческий во славе Своей, тогда сядет Ж на престоле славы Своей» — для того, чтобы принять власть над наследием, славу и Царство Отца Своего. Он воссел одесную Отца, как сказано: «И седящего одесную Отца, и паки грядущего со славою судити живым и мертвым». Он придет отобрать живых* от мертвых; как добрый пастырь отбирает овец от козлов, так будут отобраны и праведники от неправедников. Грешных Судия пошлет в мучение вечного огня, праведникам же скажет: «Грядите вместе со славою Моею, наследуйте Царство Отца Моего, приидите благословеннии Отца Моего, унаследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25, 34). И испросил (Сын у Отца) прославить Матерь Свою.

Когда прославил Сын Матерь Свою, испросила и Матерь у Сына Своего, чтобы ради Нее прославлялись бы и люди. Испросила Матерь у Сына Своего в будущей жизни один удел Себе: милосердие, безграничное примирение, свет неприступный, чистоту девства, непорочность спасения.

Сказал Сын Матери Своей: «Твори, Мати Моя, как желаешь, и распростирай спасение человеческое!» Дал Ей слуг (т. е. отделил ангелов), дабы служили Таинству (т. е. таинству покаяния монашеского, призванию в монашество грешников на покаяние), желанию (т. е. исполнению хотения Владычицы) и домостроительству Матери Своей.

И воззрела Богоматерь на одну прекраснейшую землю и высочайший сад; говорим: увидала одно прекраснейшее, душеспасительное место, высокий холм для спасения человеческого, определив быть здесь Ее уделу (на земле). Но так, как земля эта была местом пустым и тернистым, то повелела Она, чтобы землю вскопали, уравняли, искоренили терновник с корнем и выкинули его наружу. (Святой приточно говорит о том, что на Афоне жили миряне, и что по воле Матери Божией они были переселены царем Константином с Афона в Пелопонез). Сотворили слуги, как повелела им Царица, тогда сказала Царица слугам: «Сотворите (сие), постройте 24 башни для 24 букв письмен, чтобы тот недомысленный алфавит (или список имен по алфавиту) наполнялся и совершенно бы украсился душами человеческими» (т. е. чтобы исполнился лик спасенных монашеством в небесном уделе Владычицы). Тогда сотворили слуги то дело постройки 24 башен (т. е. дело создания 24 главных обителей на Афоне), и земля та стала окруженной 24 башнями: это место прозвалось уделом Пресвятой Госпожи Богородицы. И повелела Царица слугам и сказала: «Разделайте удел сей и сотворите в нем семь посевов, да сокрушают семиглавие царицы погибели». Тогда сотворили слуги, как повелела Царица Спасения. И повелела Она именовать каждое сеяние по имени своему, говорим: веру, любовь, единодушие, нестяжание, страх Божий, целомудрие и воздержание.

Человек, если имеет веру, любви же не имеет, не пользует его такая вера; если имеет любовь, мира же не имеет, не пользует его любовь. (По-видимому, здесь под миром подразумевается упование и надежда). Если имеет мир, единодушия же не имеет, не пользует его мир; если имеет единодушие, нестяжания же не имеет, не пользует его единодушие. Если имеет нестяжание, страха же Божия не имеет, не получает пользы от нестяжания. Если имеет страх Божий, целомудрия же не хранит, нисколько не пользует его страх Божий. Если имеет целомудрие, а воздержания не имеет, не пользует оно его. Как может действовать любовь в человеке, если не имеет он веры? Если не имеет любви, как может действовать мир? Если не имеется мира, как будет деяться согласие? Если не имеется согласия, как может деяться нестяжание. Если не имеется нестяжания, как может деяться страх Божий? Если не имеется страха Божия, как может деяться целомудрие? Если не имеется целомудрия, как может деяться воздержание?

Ради сего и сказала (Владычица): «Разделайте удел и сотворите семь посевов, дабы произрастали вместе все семь посевов, все семь цветов спасения в человеке». Потом снова послала слуг и сказала: «Ступайте до концов вселенной, идите на распутиях, чтобы найти рабов, которые служили бы в Моем уделе и плодоносили бы семь цветов спасения. Когда будете искать рабов, то берите не здоровых и сильных, а болящих, скорченных, хромых, кривых, косых, прокаженных и нагих**; таковых собирайте в удел Мой, чтобы, трудясь в нем над сими семью посевами спасения, они исцелялись». Отправились слуги, собрали на пути рабов больных и немощных, как сказала Царица Спасения; дали каждому рабу труд над посевами, чтобы обрабатывать цветы спасения и сею работой исцеляться от недугов и погибельного блага беззакония.

Стали усердно трудиться рабы (т. е. первые поколения монашествующих), с жаром возделывая в уделе цветы спасения.

Видит Царица Спасения, что рабы суть верны, и сказала им: «О, рабы Мои верные и возлюбленные! Обрабатывайте удел Мой безропотно до вечера, когда же померкнет день, тогда невозбранно войдете в славу Мою, чтобы радоваться и прославляться вместе со Мною».

____________

*Мертвые воскреснут все, но здесь разумеется смерть духовная.
**Мысль та, что благодать даруется лишь смиренным, нищим духом, людям, сознающим свои грехи, немощи и бессилие без помощи Божией.

Глава 8: О том как промышляет об уделе своем Богородица и как велика неблагодарность тех, которые оставляют подвижничество и предаются суете

И сказала Царица слугам: «Идите в концы земли, чтобы обратить все реки вселенные, дабы они текли в Мой удел, для напоения посевов и процветания плодов монашеской жизни». (Т. е. чтобы спасающиеся во Св. Горе были обеспечены в нуждах своих телесных и, отложив всякое плотское попечение, достигали духовного совершенства). Плоды же суть сии: многоценный цвет спасения, плодоносное древо девства, шестокрылие (т. е. серафимская любовь к Богу), воздержание, единодушие оглашаемых (т.е. послушников с наставниками) и вера спасающихся, — как говорится: веруй и спасешься.

Ради этого послала Царица Небесная своих слуг обратить реки (т. е. приток милостыни) в удел Ее, чтобы напоялись и произрастали плодоносные дерева спасения. И сотворили это слуги, обратили они от четырех стран реки в удел спасения, чтобы произрастали плодоносные древа девства и многомудрый цвет спасения. И вот крестообразно устремились (реки милостыни) на сию гору Афонскую, подобно четырем воздушным стихиям, как ветры северный против южного и восточный против западного. Крестообразно сходятся эти четыре ветра на вершине Афона, точно так же бегут отовсюду милостыни крестообразно в удел Богоматери, Владычицы нашей Богородицы и напояют Ее посевы. Даже доныне по благоутробию сострадательности Своей Она оказывала и оказывает милость Афону, отверзая двери милосердия и умилостивляясь о верных рабах Своих, работавших в Ее уделе, доныне устремляла и устремляет течение реки — ныне даже еще больше, чем прежде, чтобы восчувствовали в сердцах своих благодарность неблагодарные нынешние люди.

Но нынешние люди устроили себе необычайно великую бездну морскую, реки же отвели в эту пучину морскую, чтобы услаждаться устремлением морским (т. е. стали крупные люди Афона задерживать милостыню и скоплять ее в капиталы, не допуская таковой до нуждающихся в ней бедных подвижников на Горе). Море же нисколько не устремляется к уделу (т. е. чтобы напоять посевы, и они останутся поэтому без воды)*.

Закрепили лукавые рабы удел за собою, чтобы промеж себя (разделить) господство над полосами удела. Наконец, начали (полосы) войною отнимать друг у друга, стремясь каждый первым победить и отнять полосы, т. е. начали между собою судиться у агарян и, как в морскую пучину, сыпать взятки. От этой ужасной войны, которую имели и имеют, запустели воюющие башни, т. е. монастыри. И установили один злой обычай, крайний предел зла: кто наполнит бездну водами речными, тот и будет победителем. Оставил каждый свою башню, т. е. подвиг спасения, и воюют, т. е. судятся и тягаются. Видят нечувственные нынешние люди, что не возмогают наполнить бездны, т. е. не хватает вод речных, и ради сего схватывают каждый, т. е. воюющий, по одному плодоносному дереву с полосы и сильно жмут его, чтобы извлечь из него воды и погубить ее в бездне, которую наполняют… Но разве берег морской наводнится притоком речных вод, разве море усладится когда-либо от стольких текущих в него рек?!

Милосерднейшая Царица Спасения с безграничным милосердием Своим милосердствует о бесчувствии вашем; жалеет вас, погрузившихся в погибельное бесчувствие и погубляющих спасение свое в бездне погибельной… Вы же реками (милости Владычицы, не только не напояетесь), но разоряете (друг друга) по бесчувствию своему, возделывая злую вашу погибельную волю…

О, несчастны вы с немилосердием вашим, ибо не заботитесь о семи посевах и древе плодоносном спасения!

О, несмысленные и косные сердцем, не разумевающие того, что реки притекают ради посевов, чтобы напоялись посаж-денные древа!..

О, косные в сердцах ваших, чего ради обращаете вы реки в бездну погибели, пытаясь напоить ими сию бездну, дерева же засушили и посевы опустошили?..

О, косные сердцем! Мир внешний бедствует от жажды, т.е. от бедноты, так страждет, что от этой жажды иссохли внутренности людей, а вы обращаете реки (милостыню на Афон) в бездну погибели… Говорим: погубляете милостыню Божию в чреве агарянском, опустошая обиталища монашеской жизни, изгоняя от себя Царицу Спасения и привлекая к себе царицу погибели!..

__________

*Те, кого сии слова касаются близко, да не возропщут на резкость сего обличения, а, наоборот, да восприимут со смирением его, как целебное врачевство и да напечатлеют отселе в сердцах своих апостольскую заповедь, чтобы избыток денег у одних служил «восполнением недостатка» или отсутствия их у других (2 Кор. 8, 14).

Глава 9: Как царица погибели на звере беззакония въезжает в монашество

Слышит слухом своим царица погибели, видит оком своим беззаконная, что опустошаете вы друг друга, опустошаете монашескую жизнь, делая сию жизнь запустевшей от прежней благодати… И вот призвала она к себе семиглавого зверя беззакония; тогда предстал зверь пред царицею погибели. Взошла царица погибели на зверя, который свиреп, как необузданный конь, взяла она его за правую голову вместо узды, левой рукой подняла и понесла чашу погибели; собрала всезлейшее свое воинство; зверь взъерошил свою шерсть, разверз пасти семи своих глав и понес на хребте царицу погибели вместе с чашею беззакония; за ними устремилось воинство царицы… Так всезлейшие беззакония устремились и устремляются в удел спасения. Остановилась царица в одном жилище, где ее приняли радостно; вошла царица, села, открыла чашу погибели, взяла золотую лжицу, разослав по уделу спасения во все стороны свое войско, чтобы оно разглашало о приезде сей царицы погибели, чтобы призывало вкусить с золотой лжицы зелья бесчувствия, позабыть о душеспасительной монашеской жизни, а стремиться лишь к тому, что пагубно для спасения, чтобы этим, обольщенным, казалось, что они такими делами возделывают свое спасение.

И стали все приходить в жилище, в котором находилась царица погибели, стали вкушать и наслаждаться сим зельем бесчувствия, говорим: погибели, — многие, даже избранные, и поклонились ей.

Видит царица погибели, как поклоняются ей один за другим… И вот любодаряет она поклоняющихся, напояя их с золотой лжицы (зельем) бесчувствия.

Какое же это поклонение, которым ей поклоняются? Сваливаются в погибель посрамляющей суеты. Что же такое эта посрамляющая суета? Посрамляющая суета есть сие: начало делают, насладившись зельем погибели с золотой лжицы; говорим: закладывает основание, мирную свою каливу разрушает, делая себе каливу другую — надземную и подземную, т. е. на земле увлекаются многоэтажной постройкой, а под землей одновременно уготовляют себе место в аду.

Говорим: погибель и нечувствие… Погибель заключается в том, что распростираются плотию своею на верхний этаж простора, валяясь, как свинья, во рве погибели; говорим: в рабстве чреву…

Глава 10: Обличение аскетов — скитян в увлечении многостяжательностию. Сравнение с древними отцами

Первые отцы имели тыквицы, т. е. сосуды у них были только тыквенные; потом следующие имели — глиняные; потом оставили и глиняную посуду, т. е. малые горшки, наделали большие винные и масляные глиняные сосуды (стернакия и писария); потом оставили и это, теперь употребляют уже деревянные бочки (разумеются винные бочки и бочонки). С ложью, хищным коварством, с человекоугодием и неправдами стараются наполнять эти бочонки разными лакомствами; говорим: винами разных сортов, маслом, зерном, сырами, разнообразными маслинами. Так наполнили они бочонки свои многообразными лакомствами.

И вот один идет к другому; смотрят вместе на бочонки*, наполненные лакомствами различных сортов; у безумных возвеселяются сердца и каждый восклицает: «Сей мой бог, и прославлю его!» Это и есть ваше поклонение царице погибели. Вы устремились к сей царице, воздаете ей поклонение. Царице же Спасения остаетесь задолженными, не воздав Ей благодарностию за милости, оказываемые Ею вам…

Великим долгом задолжали вы пред Царицею Небесной, ибо не заботитесь о спасении своем, думаете лишь о погибели, позабыв долг свой. И не только долг ваш (Царице Спасения) позабыли, но с человекоугодием и воровством своим позабыли вы и Бога.

С бесстрашием говорите вы: несть Бог, — бочонки свои имеете богом, и говорите: «Сей мой бог, и прославлю его…»

Прежде отцы имели нестяжание во всем. Прежде отцы употребляли глиняные горшки, и тех было у них недостаточно, ныне же пользуются луженой посудой. Прежде отцы употребляли один вид кушанья, нынешние же отцы употребляют на трапезах три и четыре сорта кушаний, приготовляя их с многоразнообразностию вкуса по сластолюбию своему. Прежде отцы не отвлекались садом, т. е. при своих каливах не разводили садов, требующих за собою многого ухода и отвлекающих от духовного делания, искали себе лишь местечко одно (под каливу), пребывая там, пока их не похоронят; место избирали скалистое и сухое, чтобы на нем и дикие травы не росли, а не то, чтобы оно было годно для насаждения и произрастания лоз. Жили они так, чтобы и водою пользоваться приносимою издалека, с трудным хождением… Это они творили не для чего иного, как для того, чтобы не лишиться воды жизни вечной (Ин. 4, 14), чтобы не возжаждать во веки; поэтому не разводили они и малейших садов, ни древес, ни овощей. Все это творили для того, чтобы не лишиться сада райского, древа плодоносного, цвета спасения и растения сладчайшего девства.

Нынешние люди, забывая про сии вечные блага, признают лишь блага земные. Возделывая блага земные, творят рай земной, удаляясь от вечного, благолепнейшего сада райского… Возделывая тленные древеса земные, растлили они (в себе) нетленное и вечное древо небесного рая, а вместо сего творят себе гиблющий сад, земной рай на земле…

Разводят и садят разные древа: «румяные» и «желтые», говорим: апельсины и лимоны. Сажают эти деревья, чтобы благоукрасить ими сад, и, увлекаясь пристрастием к деревам, губят прежнюю ревность к монашеской жизни… Заботясь усиленно выручить доход от производства деревьев, вы из-за этого остаетесь без всякого богослужения, и без девятого часа, т. е. вечерни, без всякого поста; вкушаете с раннего утра, без всякого воздержания постного.

Ради этого все ваши древа называются «сладоокрадением», говорим: ваши смоквы, виноград, яблоки, груши и т. д.

Из-за этого тленного сада, из-за этих овощей вы лишили себя дела веры и спасения. Кажется, вы не верите путеводящим книгам церковным, а вашими книгами делаете суету, попечение, заботу…

Суета (ваша) — сребро и злато. Попечение (ваше) есть рукоделие человеческое. Забота (ваша) устремляется к плотскому развлечению.

Возделывая тление, вы удалились от негиблющих дел спасения своего…

___________

*Многие афонцы слишком усердно употребляют вино, пьют его вместо воды, ложно оправдываясь, что вода афонская (сырая) очень вредна, а кипяченой (безвредной) воды вместо вина пить не хотят…

Глава 11: О кесарийских постниках, некогда прибывших на Афон, как их ущедрил Бог за аскетизм, и отчего потом они оскудели

Видя подвиги прежних отцов (кесарийских), Господь Бог дал им на Кирашах некое благополучие, т. е. дал им обрести удобное ко спасению жительство на Афоне, куда они некогда прибыли из Кесарии в числе 800; привезли главу св. Василия Великого, основав Васильевский скит 1 рядом с Кирашами; сосуды их исполнились всякого блага. Причина сего великого благополучия была одна: дал его. им Бог за то, что установлена была ими благая скитская жизнь,, которую они вели в обоих скитах, т. е. раньше в Кесарии и потом на Афоне. Уносили они, приобщившись в субботу в скитском храме, в свои пустынные каливы сколько потребно было для поддержания пищею плоти их в субботу и в воскресение; домой приносили провизию в тыквицах, прочие же дни недели пребывали без пищи. В пятницу вечером опять приходили и принимали Живопитание свое, т. е. приобщались св. Тайн; потом, в тыквицы брали себе масла, вина, лука, овощей и иные подобные предметы, чтобы поесть в субботу и в воскресенье; потом успокаивались до следующей пятницы, возделывая спасение свое.

Современники же, т. е. нынешние скитяне сего скита, обзавелись глиняной посудой и усокровиществовали в нее милостыню Божию или милость Божию. Но этого им показалось мало: тогда они завели кувшины, говорим: винные сосуды, — и сокровиществуют милость Божию в эти сосуды.

Ей, сокровиществуют; но каким образом сокровиществуют? Моряки, видя, как аскеты стали сокровиществовать пищу, начали доставлять им яства; скитяне же, видя, что с моря приходит к ним пища, уничтожили глиняные сосуды, завели деревянные бочки, говорим: потатиры и бочонки, — стали в них сокровиществовать то, что было привозимо с моря; однако не удовлетворились они одним лишь этим, но пожелали угощаться луком, просом, капустой, бобами, фасолью, а там и фруктами: виноградом, лимонами, апельсинами, яблоками, смоквами и другими подобными плодами; покинули, наконец, и утесы свои, т. е. переселились из прежних безплодных утесов на плодородные места. Бог, видя такую погибель скита, отнял благословение от Кирашей, вменив им в вину и взаимную вражду. Вследствие сего Божие благословение оставило скит, Кираши обнищали от всех благ; теперь не осталось и четвертой части прежнего благополучия, т. е. вместо прежних сотен скитян не осталось и четверти. По причине любостяжания Кираши утратили благословение свое, обнищав по своей собственной вине*.

____________

*Впрочем, по милости Божией теперь на Кирашах начинает цвести русская обитель св. Георгия, которую нельзя миновать путнику, хотящему подняться на вершину Афона.

Глава 12: Обличение скитян в похищении поминальных свечей с панихид

Прежде отцы не имели особых церквей (в скитах) по каливам своим; для праздников имели один соборный храм, чтобы причащаться (там) Пречистых Тайн; когда устраивали заупокойные бдения, то не собирали на них насильно (поминальных жертв), как устраивают это ныне те, которые вымогательствуют от людей (поминальные жертвы), собирая их, чтобы заглаживать мирские беззакония, свои же собственные укоренять. Когда берутся совершать бдение, то совершают его не как жертву Богу, жертву духа сокрушенного и сердца смиренного, а совершают с пренебрежением. Заведующий бдением, говорим — дикей (т. е. настоятель скита) звонит, братия собирается на бдение, чтобы загладить (грехи поминаемых). Иерей делает «благословен»; когда начинается поминовение усопших, не стоят (скитяне в церкви), а только каждый берет свечку, убегают они один за другим (домой) и сокровиществуют восковые свечи в воровские свои сокровищницы, чтобы иметь эти свечи для своих собственных поминок (т. е. на похороны свои).

О, безумия безумных! Чужим ли поминовением будешь ты поминать несчастную душу свою? Выслушай такую повесть. Некий человек праведный, незлобивый, нелживый, милосердый отрекся от мира, принял ангельский образ монашеский, сделался калогером в Раифском скиту, стал церковнослужителем при церкви, и прилежал сему делу с великим рачением. Однажды скончался в скиту брат; по обычаю скита принесли его (на отпевание) в собор и, как обыкновенно бывает при отпевании покойников, роздали каждому брату по свечке. Когда зажгли свечи, иерей сказал «благословен» — и начали читать отпевание покойника, служитель сей церковный увидал вверху над покойником один прямой четырехугольник над одром умершего; тогда же вышел из алтаря некто, держа свечи в руке, поднял покойника с мертвенного одра, поставил его на прямой четырехугольник, прилепил к нему свечи одну за другой, зажег их, и пламя свечей стало жечь тело мертвеца. Увидав это, благословенный церковный служитель вопросил того, который прилеплял свечи к мертвецу, и сказал ему: «Что ты делаешь?» Явившийся же отвечал: «Делаю то, что сам видишь». Он же сказал: «Зачем делаешь это?» Тот ответил: «Он оставил мне эти свечи, что же мне с ними делать»? Церковный служитель тогда спросил: «Кто ты таков, что поступаешь так?» Явившийся отвечал: «Я хранитель души сего мертвеца, мертвец этот, который сейчас опаляется на четырехугольной доске свечами, был таков: когда в соборе бывало бдение и поминовение, он не стоял внутри церкви, а прохаживался вне храма: находил себе единомысленного, потом празднословили они целую ночь, празднословие же их было сплошным преоскверняющим осуждением; так погубляли они бдение (т. е. убивали время бдения) с долговременным своим осуждением у порога церковного, напротив дверей церковных; когда же бывало поминовение какого-либо покойника, то, взяв поминальные свечи, они, один за другим, убегали, припрятывая те свечи на день кончины своей, чтобы сими свечами помянули их самих. Поэтому сегодня, когда началось читаться отпевание покойника и предстоящие в церкви взяли эти самые чужие свечи, то Бог принял поминовение сие и сии свечи, как мерзость пред Собою. Вот посему-то послал меня Бог собрать эти свечи и, поставив умершего на доску, прилепить эти свечи к доске, чтобы они горели и опаляли тело его, в подобие того, как душа его горит в муках огня неугасающего». Явившийся сделал наклонение головы и вошел во святилище, церковник же тотчас пришел в себя от исступления и услыхал следующие слова покойника: «Увы мне, горе мне, омерзенному! Омерзились похороны мои и поминовение мое (т. е. отпевание) за осудительное мое празднословие, которое я допускал во время бдений в соборе с осуждением, и, взяв свечу, не стоял с нею при поминовении. Этими свечами теперь опаляется тело мое, а душа будет гореть в огне вечного мучения».

Услыхали таковые слова мертвеца и все предстоящие, изумились и сказали: «Что это означает?» Церковник же, услыхав такие недоумевающие восклицания предстоявших, рассказал им все подробно; все изумлялись, а предстоятель скита сказал: «Горе нам, увлеченным в западню осуждения и похищения поминальных жертв! Мы беремся поминать, но поминаем не по Бозе, поминаем с раболепным, хищным и лживым чоловекоугодием, похищаем чужие беззакония, чтобы измывать их своими молитвами, собственные же беззакония оставляем — эти беззакония возгосподствовали над нами; мы же не заботимся изглаждать собственные беззакония, а стараемся лишь о том, чтобы смеяться о неправдах поминаемых на бдении людей и говорить: этими молениями мы оказываем услугу покойникам! Сами же похищаем из храма с поминального бдения свечи, убегая с ними в каливы свои.

Вот и этот мертвец ныне исповедует свои беззакония, это он исповедует для нас, чтобы мы поняли наше бесчувствие, чрез которое не ощущаем того, в каком положении находимся». Вот какую исповедь произнес первый старец скита, говорим: иеромонах Сильван*.

Делается так и ныне: дикей звонит, братия собираются в собор, иерей делает «благословен», чтец читает и один лишь себя слушает, прочие же люди выходят вон из церкви, устраивают кучки и кучки; каждая кучка имеет свое особое празднословие; одна осуждает, другая осуждает и третья осуждает; всю ночь стоят они снаружи, вне бдения; празднословие, осуждение, предательство, оклеветание и блудная беседа — не отступают от их оскверненных уст. Если же кто выйдет из церкви, сейчас же происходит волнение в бесовских кучках**, кричат тому, который вышел изнутри и говорят: «Есть раздача свечей?» Тот говорит: «Не знаю»; его тотчас укоряют с осуждением, за то, что пришел из храма и не знает. Когда это говорят, идет изнутри другой, спрашивают и его: «Есть ли раздача свечей?» Если тот скажет, что будет, то кучки опять собираются и говорят: «Посидим еще немножко и побеседуем, пока не получим свечек». Садятся и разговаривают о предметах, никакого духовного значения не имеющих; оканчивается бдение, чтец начинает поминовение (т. е. панихиду), они же все еще погружены в (прения) о своих мнениях; когда дикей раздаст свечи, то, взяв их в руки, воровски удаляются в каливы свои и сокровиществуют свечи, оставаясь должными за поминовение до часа смерти своей, подобно тому покойнику. О, досточтимейшие отцы мои! Почему не чувствуете вы спасения своего?

Теряете сон, несете труд, долготерпите долготу ночи, почему же не подвигаете терпения своего, чтобы не исходить наружу?***Древо одно вы украшаете, а плод его теряете; какая же польза? И не только теряете вы собственный плод, но лишаете (пользы) и то сухое древо, которое стараетесь оплодотворить (т. е. поминаемого), не только не оплодотворяете, но до корня его иссушаете. Вы ищете спасти грешную душу свою в монашестве, но не только не спасли ее, но губите, от конца ногтей ног до верхушки головы!

____________

*На Афоне у русских иноков поминовение совершается очень усердно и благоговейно (разумеем русские обители крупные, благоустроенные); в мелких обителях, особенно иноплеменных, дело обстоит слабее…
**Т. е. кучках осуждающих и празднословящих и тем самым выполняющих волю бесов.
***Т. е. из храма во время поминального бдения.

Глава 13: Устройство скитянами частных церквей в каливах для получения дохода за поминовение ведет к понуждению лиц недостойных принимать священство… Обличения скитян

Приходит некая душа извне, от мира, чтобы остаться здесь на Св. Горе, ибо прилежит жизни святых отец (т.е. ревнует), слыхала о монашеском подвижничестве, жестокой жизни преподобных, и умыслила прийти в удел Владычицы нашей Богородицы; ради сего она старается удалиться из мира, но не имеет возможности, потому что нища всех плотских благ, убога своею силою, и недоумевает, что ей делать? (Т. е. не имеет капитала, чтобы устроить себе жительство и сделать вклад за себя, ибо уже не первой молодости, чтобы быть принятым без вклада монастырем, но и не столь мужественна, чтобы все презреть и вести жизнь нищенскую (сиромашескую), Христа ради, в уделе сем). Так раздумывая и кружась помыслом своим (дома, раньше нежели уйти из мира, еще не ведая того, что ее здесь ожидает), эта душа идет к духовнику своему, открывает ему мысленное свое решение, свое убожество и немощи души (т. е. что хочет отречься от мира, но не решается, видя бедность и малодушие свое). Духовник слушает и утешает его ободрительным лучом утешения, говоря: «Бог ради убогих и бессильных на крест взошел, чтобы с креста взирать на них, дабы не погибли они. Он подобен доброму пастырю, который пасет овец, вы же подобны овцам, которые, видя волка, бросаются туда и сюда, от страха волчьего не слышат гласа пастыря, который кричит им, чтобы они не разбегались. Поэтому пастырь добрый бежит к одному высочайшему дереву, влезает на самую верхушку дерева и восклицает к овцам, зовя одну за другой: «Дерзайте и не разбегайтесь». Тогда овцы слышат глас пастыря, оглядываются назад, видят пастыря на древе и возвращаются обратно. Сошел пастырь с дерева, собрал своих овец, дал им пищу, чтобы они обрадовались и укротили свою дикость, которою одичали от страха волчьего. Сие сотворил и Бог нас ради, разбегавшихся от страстей наших, которые намеревались поглотить нас. Бог гонится за нами, зовет нас по имени, чтобы мы не разбегались, не терялись бы там и сям; но, так как мы удалились от Бога, то не слышим и не слушаем гласа Божия; мы погрузились во глубину страстей, посему Бог как бы не видит, куда мы разбежались… И взошел Он. на крест, чтобы видеть нас, где мы находимся… Взирает Он на все четыре стороны, на концы креста, чтобы увидать нас, где мы есмы, но мы не являемся пред крестом, ибо от множества страстей наших между нами и крестом сделалась каменная стена, так что ни Богу нельзя увидать нас со креста, ни нам нельзя увидать Бога на кресте… Тогда воскликнул Бог и теперь восклицает велиим гласом: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии и Аз упокою вы» (Мф. 11, 28). Мы услыхали такое ободрение от Бога, обратились, оглянулись назад и увидали Бога на кресте, Бога, зовущего нас и говорящего: «Возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф.16, 24).

Убогий силою и малосильный душою, услыхав такие слова духовника, оставил все и удалился; удаляясь же, кручинится, какую ему дорогу взять; тут приходит ему мысль о монашестве; обрадовался он этой мысли, но куда идти не знает. Слышит он молву о Святой Горе, что она есть место спасительное и вот идет в Гору Афонскую. Так как он малосилен силою, то никто не принимает его. Наконец, на просьбу принять его, вышел к нему один старец на порог каливы своей и говорит: «Если согласен стать иереем и годен к сему, то я прииму тебя». Вопрошаемый же сказал: «А если я не согласен стать священником и не годен, то не примешь меня?» Отвечал ему тот: «Не приму тебя, ибо ты малосилен и ради сего никто не примет тебя». Говорит испытуемый: «Я могу служить телесно (т. е. хотя вклада не имею, но работать могу), а душою бессилен». Ищущий же себе иерея отвечает ему: «Не говори сего, сын мой! Всякий видит малосилие твое, потому что икры у тебя тощи от бессилия тела твоего». Испытуемый подивился суетности (т. е. плотскому мудрованию) в монахе и сказал старцу: «Таков есм, и что стану делать?» Сказал ему старец: «Если сделаешь, как я говорю тебе, то я возьму тебя: если ты годен в иереи, то живи здесь, а если не годен, то ступай, ищи себе жилище». Видит испытуемый: с обеих сторон тесно ему, во-первых: силою телесного он бессилен, т. е. в послушники и работники мало пригоден, вклада не имеет, во-вторых же: священства не достоин, а если пойти к другому, другой будет говорить то же самое.

И вот попрал свою совесть сей несчастный пришлец; будучи недостоин, удостоился священства, стал иереем, начал литургисать божественные Таинства, несчастный; старец же его злосчастнейшии похваляется, что нашел себе священника, и, хвалясь им, заискивая у людей, начинает хищнически похищать мирские неправды, говоря: «Я имею церковь и достойного иерея»; цель же здесь не та, чтобы хвалиться церковью и иереем, но та, чтобы похищать жертвы на поминовения.

Спрашиваю я тебя, притворщик старец! Ей, истину ли говоришь, что добродетелями спасаешь свою грешную душу, собирая поминания от мирян и мысленно хвалясь спасительным делом отмаливания мирских грехов. Спрашиваю тебя, если так радеешь о душах человеческих, отчего замучил ты душу послушника твоего принуждением твоим? Зачем принудил его, недостойного, принять священство? Это у вас теперь в обычае заводить церковки при каливах; чрез это много недостойных людей делаются недостойными иереями и священномонахами*. Ныне люди презрели Христа, возлюбив «хриса» (злато), сребро, злато и дела рук человеческих. Так и здесь.

Прежде отцы-скитяне не имели церквей, у них был лишь один собор. Ныне же собор презрели, а созидают церкви в каливах, чтобы этим способом приневоливать пришельцев принимать священство, дабы преуспевать таким образом в сборе денег; я-де имею церковь, нуждаюсь в священнике; если ты годен в иереи, то оставайся со мною, а если нет, то ищи себе другое жилище… Пришлец, рассудив, что не имеет он возможности иным образом быть принятым, переменил решимость свою, сказав, что достоин стать иереем; как только услышат это другие старцы, тотчас хватаются за него, как годного стать иереем. Другие же пришельцы, видя, как ухватились за него, тем более, что и почет ему стал большой, начали заявлять, что и они достойны священства, их тоже рукополагают во иереев; таким образом оказывается много недостойных иеромонахов.

Спрашиваю я вас: эти недостойные иереи, принявшие священство, при удобном случае примут и дело духовника, но при своем недостоинстве каким назиданием будут они назидать людей? На погибель или на спасение? Ясно, что на погибель путеводить будут, ибо как сам духовник погибший, так к погибели будет вести и духовных чад своих.

Погибель же сих недостойных духовников, которою они лженаставляют людей, такова: «Пост — ни к чему: Бог даровал нам пищу, чтобы мы вкушали ее. Воздержание в человеке — ни к чему, ибо когда тело удовлетворено, то удовлетворяется и душа». Так из-за еды и питья возгораются страсти в духовных чадах, идет духовное чадо и говорит духовнику о брани страсти своей…

Спрашиваю я вас: когда услышит недостойный духовник от духовного чада своего о подобной брани, как исцелит его, не признавая поста? Не уязвит ли духовник его еще больше, успокоив боримого тем, что это невелика беда… Посему и говорю я вам: вы идете спасать грешные души, пришельцев же, желающих спасаться, не только не спасаете, но губите от ногтей ног до верха главы.

__________

*В свое время, в 1909 году, за несколько месяцев пред всероссийским монашеским съездом, ревнитель монашества еп. Никон Вологодский (член русского Государственного Совета) писал в «Церковных Ведомостях» ряд статей о монашестве, где, между прочим, довольно сильно восставал против обычая обителей спешить возведением в иеромонахи лиц молодых и мало достойных ради служения «заказных», заупокойных литургий.

Глава 14: Порицание храмовых праздников по каливам в скитах

Прежде отцы не имели храмовых праздников и бдений в параклисах. Если же есть, то да будет для всех, т. е. если хотите устраивать частные праздники по каливам в скиту, то приглашайте всех соскитян, ибо случается ныне, что бдения и храмовые праздники становятся гнусными, соблазнотворными; ибо где соблазн, там и гнусность. Скажешь: из-за чего бдение и панигир именуешь ты гнусностию? Послушай и увидишь.

В один день случились в нашем скиту два панигира с бдениями, вместе с литургиею. После литургии присутствовавшие на бдении остались трапезовать, после же трапезы сделали отпуст панигиру; каждый удалился в свою каливу. Выйдя из собора и идучи домой, я повстречал одного брата, возвращавшегося с панигира; мы поздоровались друг с другом; после приветствия я спросил его: «Как провели вы бдение, отцы?» Он же мне отвечал и сказал: «Не спрашивай, отче; Бог да помилует его и бдение его, которое он устроил». Сказал я ему: «По тому, что ты говоришь, видно, что не благополучно». Отвечал же мне тот и сказал: «Лучше было бы в десять раз, если бы я не ходил, чем то, что я пошел». «Отчего говоришь так?» «Потому что на ревит (род отварного гороха), бывший у них, противно и взглянуть, о соленой рыбе и говорить нечего, до того она была солена, вонюча и скверно приготовлена; вино было кислое, пополам с водою, к тому же и испорченное. Если хочешь знать, отче, одну собачью ночь в жизни той провел я».

Так удалились мы друг от друга. Следуя далее домой, встретил я другого брата, шедшего с другого бдения; поздоровавшись, я спросил его: «Что нового, отче? Как провели вы бдение»? Отвечал он мне и сказал: «Хорошо провели, слава Тебе Боже! Как нельзя лучше! Свежая рыба была двух сортов, печеная и вареная, ревит был хорошо уварен, был и рис с коровьим маслом, хлеб мягкий, вино же подлинно было хорошее; такого вина я десять лет не пивал!»* Про бдение же он ничего не говорит. Поклонившись, удалился я от него и поспешил домой; когда поздоровался с моими старцами-сожителями, они сказали мне: «Пришел один брат и спрашивал тебя». Я спросил их, куда пошел он? Они мне сказали: «Он здесь, в дому». Вышел этот брат, поздоровались мы с ним, и я спросил его: «Что поведаешь мне?» Он сказал мне: «Имею злые мысли, отче, и весьма смущен от такого-то брата». Я сказал ему: «Что он сделал тебе?» Он ответил мне: «Сколько бдений я ни устраивал ежегодно, никогда не исключал его, первым звал его, а после него других; сегодня же он изгнал меня с праздника своего и не позвал меня, когда приглашал других? Пусть так; если он не хотел видеть меня, то мог бы послать известие о сем, чтобы мне знать это; я же, не ведая его неприязни, пошел на бдение, и спрашиваю его: «Отчего ты не позвал меня?» Он же сказал мне: «Какое тебе надо извещение, не позвал тебя, вот и все». Когда наступило время вкушения хлеба, т. е. ужина перед началом бдения, я имел надежду на него и, уходя из дому, на вопрос сожителей моих насчет пищи дома, сказал им: «Есть дома не буду, кушайте без меня, я на бдение пойду и там поем». Братия покушали, нисколько мне не оставив пищи, чтобы пища не попортилась к следующему дню. И вот я жду (перед бдением на празднике, когда пришло время ужина), что позовут меня; проходит час, никто не приходит приглашать меня; начинает смеркаться — ни гласа, ни звука. Я иду обратно домой, чтобы поесть, но пищи нисколько не осталось, поел одного только сухоядения, так и пошел на бдение в собор, а в соборе всю ночь злился». Я постарался всеми способами умиротворить брата, но он не хотел успокоиться нисколько; так и умер несчастный с злопомнением и осуждением, зачем не позвали его на праздник.

На другой день после описанного праздника шел один брат и повстречал меня; мы поздоровались, и я спросил его (т.е. брата, одного из тех упомянутых двух, устраивавших храмовые праздники): «Как прошел для тебя шум твоего храмового праздника?» Он ответил мне и сказал: «В злом шуме провел я его, отче». Сказал я ему: «Отчего в злом шуме провел ты его?» И ответил мне сей: «Мне хотелось взять одного священника, чтобы прочесть последование святому, но, видя другого (настоятеля каливы), как он украшает бдение свое, я сказал себе: возьму-ка я пять или шесть отцов и прочтем последование святому; когда пригласил пять или шесть, оказалось двадцать пять братии; на утро гостей стало еще больше, припасов у меня не было, было лишь немного пищи для своего живопитания; всю они ее поели у меня, я задолжал теперь еще больше, у меня нет сейчас нисколько хлеба для еды, так что я раздражаюсь на свой храм, и меня соблазняет помысл, советующий мне уничтожить его». Видя печаль его и слезы, я, любоодарив его тем, что послал мне Бог, сказал ему: «Иди, сиди в своей каливе, не соблазняйся о церкви, но служи в ней (досл.: ей) со страхом Божиим, ибо, кто уничтожает церковь, тот противоборец и враг церкви; отселе впредь не созывай много гостей на праздник и бери лишь одного иерея, чтобы прочитать последование святому». Брат сделал так, как я сказал ему, и был мирен душою.

Ныне же, устрояя праздники в каливах, едя и пия, празднословят и осуждают друг друга, взаимно предательствуя; удаляясь с панигира, празднословят дорогою и осуждают того, кто устроил бдение, что не сотворил бдения более торжественного, особенно осуждают за пищу на праздничной трапезе.

Ради этого, говорю я вам, не приличествует панигир каливам. Панигиры приличествуют только для монастырей, там на них собираются люди в большом количестве неблазненно; скитяне же шума (празднственного) делают мало, а соблазнов бывает весьма много. В скиту храмовое празднование панигира богоугодно только для собора (Кириако). Что же именно Богоугодно? Богоугоден панигир в день памяти соборного храма; память параклисных тоже богоугодна (если владелец келейно празднует храмового святого своего), но всепразднствование (т. е. торжество в келлии) есть соблазн: соблазняется им спасение человеческое.

________

*Обличается увлечение афонцев вином. Обличение очень справедливое, ибо и теперь почти все афонцы пьют вино вместо воды (легко сказать!) под предлогом, что вода афонская тяжела для желудка, а кипяченой воды (безвредной) вместо вина пить не хотят!..

Глава 15: Сравнение богомольца, духовно не напитавшегося богослужением, с ежом, забравшимся в виноградник

Таковой подобен ежу, зашедшему в виноградник; этот еж лишь для того пришел, чтобы портить лозу вместе с гроздями ея; он валяет ягоды, разбрасывает их по земле, катается по ним, чтобы нацепить их на себя и, нагрузив на себя эти плоды, идет отягощенный в жилище свое… Т. е. пришедший неблагоговейно в церковь подобен сему ежу: он валяет на землю божественные ягоды слов Божиих; он не обходится бережно с Лозою, но обламывает ее; не вкушает слов Божиих, но валяется по ним, прокалывает их щетиною празднословия своего и, подобно ежу, думает, будет ли от сего стояния в церкви какая-либо польза?

Так и ныне: идет человек на храмовой праздник, но не стоит со страхом Божиим на бдении, а только сидит, празднословит словами неподобными, пачкает ягоды спасительные, (раскидывая) по земле; нагружается празднословием и думает, что получил от бдения плод; когда рассветает день, вместо слушания литургии находит себе подобного, изобретают они предмет для беседы, для многословного осуждения и в храме празднословят вместе. Когда окончится литургия, тогда оканчивают и они предмет беседы своей; возвращаясь домой, каждый воображает, что на сей литургии приял ягоды спасения своего; придя домой, каждый бьется, чтобы разгрузиться, но разгрузиться не может, говорим: не может освободиться от того, что слышал подложным слухом своим (якобы слушая божественные слова, — а на деле нагрузившись празднословием и осуждением).

Так и ныне; ходят на бдение, но в церкви не молятся за несчастную душу свою, а выходят наружу, попирают ягоды бдения, нацепляя поверх себя все дурное и злое, что ни найдут. Дома силятся разгрузить свои головы от тех плодов злословия, празднословия и осуждения, которые прицепились к ним, но не в силах разгрузиться сами; призывают тогда младенцев своих, говорим: псилафизмы, т. е. мудрования плотские — лукавство и леность, — чтобы они разгрузили их: леность поддерживает нагруженного, лукавство же и псилафизм снимают груз беззакония, разгружают зло, т. е. объемлет монаха в возмездие за празднословие нерадение к духовному делу и лукавое мудрование о ненужности подвига. Цель же их — не облегчить злое бремя, но пожрать плоды. Леность удерживает зло, т. е. не дает каяться, а псилафизм и лукавство разгружают зло; подобно тому, как когда разгружают скотину — один держит, а другой разгружает ее, так и леность удерживает человека, псилафизм же, вместе с празднословием, и лукавство — разгружают то, что монах успел стяжать подвигом своим до сего, разгружают человека от благодати Всесвятаго Духа: становится он тогда с обеих сторон непотребен, говорим: как мирянин и как монах… Т. е., развратившись, монах делается никуда не годен, ни для возвращения в мир к семейной жизни, ни для монашества.

Глава 16: Какими двадцати четырьмя орудиями погибели действует царица погибели против башен спасения

Идут ныне и поклоняются один за другим царице погибели; вкушают зелье бесчувствия и проповедуют, что то вкушение доброе. Другие, услышав таковые губительные слова, один за другим туда же идут, поклоняются царице погибели и гонят от себя Царицу Спасения. Вот как это происходит. Погибель подобна скату; когда по ней скатится один, то другой, видя, что тот скатился благополучно, идет тоже на скат; так, глядя один на другого, все стали в ряд по скату, и скатываются все вниз, как будто привязанные один к другому; находясь же на скате погибельном, ублажают его, как будто он есть подъем спасения! Принадлежащие к войску подъема спасения, т. е. монашествующие, сами ублажают свое нисхождение в погибель!.. И вот одно из знамений обручения с печатью антихристовою. Многосокровишествование есть антихрист или царица погибели; она собрала всезлейшее войско свое и начала войну; вот уже двадцать лет, как она открыла мысленную брань, чтобы господствовать над чувствами монахов, т. е. охладить их ревность ко спасению, пристрастить к сребру, злату и делам рук человеческих; отчасти она успела возгосподствовать над чувствами монахов, чрез многопопечительную заботливость (досл.: многопопечительность заботы).

Видит царица погибели, что развивается у монашествующих тяготение к чаше погибели; видит, как склоняются к ней владеющие келлиями старцы, как они помрачились многосует-ностию попечений и свалились под скат погибели; тотчас вооружила она злейшее войско свое орудиями лукавства и послала его возгосподствовать всеми чувствами монахов; монахи стали совсем бесчувственными к спасению и монашеской жизни.

Этим способом стремится царица погибели довести монашество до того, чтобы оно изгнало Царицу Спасения из своей жизни и обратилось бы к треклятой царице погибели.

Царица погибели хочет, чтобы монашество послушно следовало ее путем и распространялось бы на весь мир. (Эти слова темны; может быть, они означают, что монашество будет стремиться обладать мирскими сокровищами, или, когда овладеет враг монашеством, то не трудна ему будет победа и над всем миром).

В течение двадцати пяти лет, открыв брань, воюет злейшее войско лукавым орудием своим, которым вооружила его царица погибели, послав против удела Царицы Спасения. И победились несчастные монахи многосуетством заботы; победились без всякого сопротивления, без всякой брани!.. Следовательно, когда то всезлейшее войско с лукавым оружием своим произведет натиск и бранью (или штурмом) будет брать иноков, победившихся земными (пристрастиями) и лукавыми оружиями, т. е. пороками, то какова сделается тогда монашеская жизнь? Все почти свалятся под уклон погибельного пути, предадут себя во всезлейшее воинство ради оружий лукавств, т. е. сами станут ревнителями погибели, возлюбив пороки погибельные… Эти же доспехи лукавого вооружения, которые так любы побеждаемым, и которыми снабдила свое войско царица погибели, суть следующие. Первый доспех — лукавое мудрование, поверх лукавства — самомнение; поверх самомнения — гордость; поверх гордости — самообожение, поверх самообожение красит беспечность; поверх беспечности — человекоугодие; поверх человекоугодия — зависть; поверх зависти — злокозненность; поверх злокозненности — гнев; поверх гнева — вражда; поверх вражды — враждоборство; поверх враждоборства — злорадство; поверх злорадства — злопомнение; поверх злопомнения — помрачение; поверх помрачения — бесстрашие к Богу; поверх его — дерзость; поверх ее — непокорство; поверх непокорства хула — ложь и осуждение; поверх осуждения — оклеветание; далее — мстительность, — дабы так благодарили монахи Царицу Спасения за постройку им 24 башен! Вот как вооружила царица погибели сими доспехами лукавства свои войска, послав их на брань, чтобы отомстить Царице Спасения за постройку 24 башен, построенных Ею ради чистоты монашеской жизни…

Глава 17: Прельстившихся любостяжанием царица погибели уловляет в следующие сети

Так как ныне изгнали Царицу Спасения и стали поклоняться царице погибели, власть царицы погибели обрела себе теперь обиталище в уделе Спасения, где раньше ей места не было; она старается сделать отмщение в противность Царицы Спасения, т. е. настолько сделать удел погибельным, насколько он был раньше спасительным. Она раздала своему войску орудия, чтобы они с корнем вырывали семь посевов монашеской жизни и цвет спасения, т. е. истребили бы подвижничество и прозябающие от него добродетели. Тогда прияли всезлейшие воины от царицы погибели орудия разврата, устремившись, подобно бешеным псам, против семи посевов, чтобы истребить их и искоренить плодовые дерева… Действуют бессильные на пятинервие, т. е. на пять телесных чувств человеческих: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание; над осязанием получают они власть с лукавящим своим оружием разврата, стремясь к тому, чтобы этим пятинервием монахи деяли бы беззаконие и уклонялись в семь родов разврата; говорим: невоздержность, прелюбодейство, блуд, растление целомудрия, малакию, мужеложство, кровосмешение. Этим будут иноки побеждаться вследствие того, что увлекаются многим помрачением ума и многосуетностию житейских попечений. Помрачение заботы довело вас до предания себя тьме и сени смертной. Вы пребываете во мраке, а враги во тьме расставили разные ловушки, чтобы побеждать вас без всякого боевого оружия, захватывая, как лису, в капкан. Каждая ловушка имеет свою приманку; приманки ловушек суть сии: тщеславие, суета, малодушие, жестокосердие, отчаяние и убийство. Приходят всезлейшие каждое утро, проверяют свои капканы, и находят каждую ловушку наполнившеюся старцами, священномонахами и священниками…

Увидав такую ловитву, всезлеишие удвоили ловушки, и эти ловушки наполнились. Они стали ухитряться, ловить еще другими хитростями: клятвопреступлением, хищением, лестью, сребролюбием, безжалостностью, рвением, обидами. Опять приходят всезлейшие, и видят свои ловушки наполненными калогерами, иереями, и священномонахами… Подивились всезлейшие, как легко попадаются монахи в эти ловушки!..

Еще устроили ловушки, сделали их еще больше, наложили в ловушки отборных приманок; в этих ловушках суть следующие 12 приманок суеты и похотей плоти: разнонаряжение, т. е. многоукрашение жилищ, одежд и т. п., похоть гордости; разнопопечение — похоть чрева; разнозабота — похотение сокровиществования; разнотрапезование — похотение несытства; разностноснедие — похотение обжорства; разновиние — хотение блуда*.

Человек, когда старается украшать свое монашеское жилище деревьями разнообразных сортов, то красота дерев так обольщает человека, что ему кажется, при воззрении на плоды дерев, что дерева сии прекраснейшие, что он находится в земном раю; так упускает обольщенный из вида прекраснейшие истинные блага. Ради сего говорю вам: украшение древесное, т. е. увлечение подвижников древонасаждением, есть преступление; сокровиществование есть похоть сребролюбия, которое есть корень всех зол (1 Тим. 6, 10).

___________

*Т.е. от увлечения вином недалеко уже и до блудных помыслов!

Глава 18: Как в первых ловушках оказались одни начальствующие и ни одного послушника, и как для послушников враг изобрел приманку непокорства. Сравнение трудности уловления послушника с трудностью поймать морского угря

Снова приходят всезлеишие, проверяя по обыкновению три рода своих ловушек, видят, что в их ловушки попадают люди с еще большею охотою, чем прежде; однако замечают, что в этих различных и разнообразных ловушках нет ни одного послушника, все же захваченные в ловушки суть главенствующие, говорим — своевольники, живущие по воле своей, которые слушаются лишь самих себя, и чрез это захватываются в ловушки вражий.

Видит всезлейший враг, что нет ни одного покоряющегося послушника внутри ловушек, и вот хочет он захватить хотя бы одного какого-нибудь покоряющегося послушника, хочет так же страстно, как страстно желает рыбак уловить рыбу, которая называется морским угрем. Рыбак смотрит в свои разные сети, видит в них разного рода рыб, но морского угря нет. Рыбак вытряхивает свои сети и кладет в них приманку по вкусу морского угря; видит морской угорь любимую свою пищу и спешит к ловушке, не ведая, несчастный, что в ловушке та снедь коварная; пробует пищу, что добра она на вкус, располагается над сетью несчастный угорь, чтобы есть ее; когда же он ест (приманку), сеть подымается и попадается в нее сей угорь. Когда рыбак будет брать угря в свои руки, какая у него должна еще произойти страшная борьба, чтобы удержать окончательно угря в лодке своей, ибо, во-первых, боится он, чтобы угорь не выскользнул и не убежал; во-вторых, боится, как бы угорь его не укусил; посему рыбак придумывает, каким способом умертвить угря; говорим: погубить послушника. Таким же образом и всезлейшее воинство охотится, чтобы обрести таковую ловитву. Глядят они в ловушки и видят, что нет в них ни одного покоряющегося послушника; тогда раскидывают враги сети в различных местах и кладут особые приманки по вкусу послушников. Приманки же эти суть следующие: первое хитроядие (или страшный яд) есть прекословие, приманка его — преслушание (т.е. вызывается оно желанием не исполнять того, что говорят); во-вторых, есть дерзость, приманка ее — любопрение; третья ловушка есть тайноядение, приманка ее есть ложь; четвертая ловушка — наряжение (прихорашивание себя), приманка ее есть блуд; пятая — самомнение, приманивает в нее гордость; шестая — мечтательная праведность (т. е. мечты о подвижничестве где-либо в дикой пустыне, или иное мечтательное мнение о себе, влекущее послушника покинуть своего старца); приманка же ее — непостоянство; седьмая — притворство, приманка ее — неправедность (т. е. желание скрыть свои пороки); восьмая — нерадение, приманка ее — отчаяние; девятая ловушка — леность, приманка ее — ожесточение; десятая ловушка — невнимание к себе, приманка ее — оговор (других); одиннадцатая — самомнение; двенадцатая приманка — сребролюбие.

Видит несчастный послушник такую снедь, идет внутрь сети, пробует снедь, подходящую к его природной склонности и говорит: хороша сия снедь; он подбирает ее, садится над сетью вражескою, чтобы поесть той снеди; когда же сидит и ест сию снедь, сеть поднимается и несчастный попадается; другой подчиняющийся послушник, увидав, как тот со вкусом ел снедь, решается тоже пойти в другую ловушку, и тоже попадается в сеть вражию. Видит третий, как сидят они в ловушках и кушают снеди, идет тогда сей поесть снеди, и тоже попадается. Эти все несчастные послушники — уловившиеся в сеть вражию — мнят, что они пребывают в своем истинном духовном устроении.

Видят всезлейшие враги, как прельстились и прельщаются ныне все послушники, попадаясь в их сети, смотрят всезлейшие воины, как бы взять их в руки, но боятся, чтобы, когда будут вынимать их из сети, они не убежали; говорим: боятся, как бы они не покаялись; опять же боятся, как бы они не укусили их, потому что зубы послушников ядовиты для демонов более, нежели другие зубы человеческие; ядовиты так же, как ядовит коготь кота для змеи.

Как змеи боятся котов, так бесы боятся послушников; говорим: боятся, как бы не призвали они старца своего на помощь, и предстательство старца не помогло бы послушнику, подобно Павлу (Препростому), который, призвав молитвенно старца своего преподобного Антония, исцелил болящего. Молитвенное призывание послушником имени старца есть сильнейшее оружие на бесов. Но за каковых послушников предстательство старцев угодно пред Богом? Не за тех, которые лукавы, не за тех, которые непослушны, но за тех добрых послушников, которые слушаются с расположением простым и добрым. Ибо говорится: «Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены иерусалимския» (Пс. 50, 20). (Под Сионом подразумевается сердце истого израильтянина, в нем же льсти нет).

Для таких нелукавых, добрых послушников призывание молитвенное имени старца есть жертва благоугодная пред Богом, подобно жертве нелукавого Авеля; наоборот, молитва бесчувственных, непослушных, лукавых послушников есть мерзость пред Богом, подобная лукавому призыванию Каина. Ради этого и стараются всезлейшие возгосподствовать над чувством послушника, т. е. над чувством покорности старцу, чтобы послушники стали бесчувственными, чтобы забыли о послушании.

Так ныне и делают всезлейшие с отдавшими себя в послушание послушниками, стремясь возобладать над ними чрез искусные сети непокорства, чтобы не покорялись они под благословенное Богом послушание.

Глава 19: Враг старается развратить начало послушания послушника. Вина старцев. Уподобление нынешних легколовимых послушников с раками, а старцев, теряющих послушников, с матерями похищенных дев

Враги стараются для господства своего над послушниками, полагающими начало, напоить их лукавством и зельем бесчувствия с обольстительной лжицы путей непокорства; цель же всезлейших та, чтобы не чувствовали люди, каков путь послушания, т. е. враг старается извратить этот скорейший путь к духовному совершенству и получению благодати (самоотверженное послушание), стремится сей путь сделать бесплодным и тем погубить основание всего монашества.

Если удастся врагу загасить в монашестве чувство путей послушания так, чтобы не чувствовали послушники, что такое есть послушание, тогда будет удобен доступ к ним всезлейшего войска и возгосподствование его над чувством монашеской жизни. Если бесы возгосподствуют над чувством послушников, так что не будут послушники чувствовать спасения своего, т. е. не будут больше сознавать, что послушание есть их спасение и не будут поэтому покоряться, то у следующего поколения никого не будет пригодного путеводить их по пути спасения, т. е. не окажется ни одного старца, чтобы руководить и воспитывать новоначальных в покорности; все тогда будут шествовать путем погибели. Ибо, кто предал себя в послушание старцу, который сам был непокорным и не слушался, сам сделал себя старцем, приняв послушника (будучи недостоин звания старца), таковой будет путеводиться сим старцем лишь на погибель.

Видит послушник вкусную приманку погибели — оставляет послушание и идет в сеть, чтобы поесть снеди, которая понравилась ему на вкус. Когда же войдет в ловушку и сядет, чтобы поесть, во время вкушения снеди сеть поднимается, а послушник попадается, подобно раку! (Обращаем внимание читателей на сравнение прежних послушников с опасными для рыбаков угрями, а нынешних — с раками). Спрашиваю вас: когда попадется послушник в сеть всезлейшего, какого только рода мучениями ни замучает его коварный враг, ловец?! Посему и стараются всезлейшие одолевать послушников, чтобы истребить (растлить) девство послушания, т. е. девственность души истинных послушников, чтобы легко истребить и девственность монашеской жизни. Тогда не трудно будет воцариться царице погибели, потому что путеводители сами будут погибельные, будут руководить в погибель, ревнуя о том, чтобы никогда не обесчадивалась царица погибели.

Почему же так стремятся бесы уловлять новоначальных? Сие подобно тому, как в блудилище не принимаются какие ни попало женщины, но принимаются, преимущественно, юные девственницы, чтобы в самом блудилище растлить девство их, так, чтобы потом они никакого места не ведали, кроме того блудилища.

Так и ныне послушники поруганы своим погибельным прехождением с места на место, от одного старца к другому, ради всезлейшего прекословия и непокорного преслушания.

Скажете: у девушки, которую заманили в блудилище, разве не было отца и матери? Как допустили они ее до блудилища? Ей, были отец и мать, но сами девицы выходят из дому, и их совращают. Совращены же они были следующим образом: бес преображается, принимает вид приятной женщины, приходит в дом с ласковым лицом, чтобы прельстить; обманчивым и льстивым разговором своим женщина прельщает матерь девицы; сначала говорит льстивые слова самой девице: «В такой-то части города праздник и торжество, я возьму туда свою деву и пойду, а ты, если желаешь, иди с нами вместе; вместе потом и назад придем». Девица, услыхав эти слова от развращенной женщины, сообщает их матери, но мать не пускает ее идти; та, проклятая женщина, стоит снаружи вне дома; девица ей говорит: «Меня не отпускает мать моя». Проклятая женщина говорит деве: «А если я попрошу мать твою и она пустит тебя, то пойдешь ли со мной?» Пойду! -говорит. И подымается она (т. е. сводня) в дом матери; с великою хитростью обольщает ее, а та отдает деву свою проклятой женщине, не ведая того, что она бесовская прелестница… Идет проклятая женщина, предает деву в блудилище, дева там остается и не знает, куда ей идти после того, как столь горестно пала… Матерь же ищет ее, терзаясь о том, что потеряла дочь свою… Что плачешь, жено? Почему не держала при себе в доме девы твоей? Не ведала разве, что, в противном случае, постигнет тебя такая беда? Видишь, как мать по отсутствию бдительности теряет чадо свое?

Так бывает и у нынешних монахов с послушниками; послушники прельщают старцев своих разнообразною лестью, льстивым, лукавым смирением, так что старцы побеждаются и дают властительскую волю послушникам своим. Дело дошло до того, что ныне послушники властвуют над силою своих старцев…

Глава 20: Ласкательство старцев и презорство послушников. Погибель монашеству, когда ноги станут головою, а голова ногами

Послушник с великим презорством не уважает своего старца; послушник требует смирения от старца, чтобы старец смирялся пред послушником. Старец ищет от послушника сочувствия (чтобы послушник симпатизировал своему старцу), послушник же ищет от старца послушания, чтобы старец слушался его, послушника. Видит старец такое повелительство послушника, видит, с какою своенравностью послушник повелевает старцем, плачет и скорбит о погибели, которою погибает послушник… Что плачешь, старче поддельный? Ты не подтягивал своего послушника сначала, как то делают старцы истинные, неподдельные; ты дал ему власть, славу и честь — чего же ныне плачешь? Какая польза теперь от слез твоих? Не знал разве, что от сего тебе будет такое плачевное страдание? И не один ты только так пострадал, но все почти те старцы, которые дали волю своим послушникам. Как ты плачешь, так плачут почти все старцы.

Из этого можешь понять, на какую степень стала ныне жизнь монашеская.

Некто вопросил одного старца и сказал: «Что есть конец монашеской жизни, отче?» Он же сказал: «Когда сделается голова ногами, а ноги сделаются головой, тогда разумевай начало конца монашеской жизни». Видишь ли, что произносит тебе старец сей с мудрым своим ответом?

И еще послушайте: древние отцы не имели между собой никакой лжи; когда кто сомневался в чьих словах, то, чтобы ему поверили, он говорил только сие: «Если я сделаю это, то да будет часть моя с частию монахов последнего восьмого века». Другие, слыша сию речь, говорили: «Зачем такое слово, не жалеешь разве души твоей, что такое слово произносишь?» Видишь, как прежние старцы отрекались от такого нынешнего состояния бесчувственного, которым растлили вы свое чувство, как растлевается девственность девы в блудилище, и стали нечувственными… Ныне еще не наступило время последних монахов, но уже идет к сему начало. Ныне осень, а тогда будет зима; после же сего будет еще более лютая зима… Ныне монашеская жизнь погубляется, а тогда погибнет; после сего на языке от монашеской жизни останется одно только имя, как воспоминание.

Итак, кто находится в монашестве, но презрел монашескую жизнь (т. е. подвижничество), тот идет в реку огненную; кто же пребывает в возделывании монашеской жизни, т. е. подвизается бодрственно и неослабно, тот славою и честию увенчан будет…

Глава 21: Притча о двух молодицах, первой и последней

Послушайте, священники, священномонахи и вы, досточтимейшие монахи! Зачем погубляете вы свою монашескую жизнь? Послушайте, каким тлением, т. е. из-за чего именно растлеваетесь вы, так что становитесь погибшими для спасения своего и непогибающими для беззакония. В одном единомысленном городе были две молодицы, у двух молодых мужей; одна называлась «Первая», другая «Последняя»; обе они были чревоносящие, но одна сохранила себя, так что младенец остался невредим, прозвался «Спасенный», потому что мать спасала его осторожностью своею. Другая тоже была чревоносящей, но положения своего не уберегла, по неосторожности младенца выкинула; стала беременной вторично и тоже выкинула. Так она и оставалась неплодной по своей нерадивости.

Спрашиваю я вас, какой успех может быть младенцу, т.е какая надежда на благополучное рождение младенца на свет матерь которого, сделавшись беременной и нося его во чреве, всецело предается плотским развлечениям? Отчего одна плод свой донашивает, другая не донашивает и удержать не может? Послушайте сие.

Обе молодицы стремятся плодоносить, намерение у обеих одинаковое, но одна постаралась, т. е. все старание приложила к тому, чтобы прозваться матерью, у другой же старание не к тому, чтобы звали ее матерью, а к тому, чтобы звали домохозяйкой. «Первая» не старалась и не желала того, чтобы прозывали ее домохозяйкой. «Последняя» же усердно принялась за правление домохозяйством, посему и прозвали ее домохозяйкой, матерью же ее никто не прозывал, потому что, погрузившись в суету, она умертвляла младенцев своих и была недостойна имени матери. Подобно сие дереву, которое, если будет иметь завязь плода своего, но, осуетившись, начнет выпускать побольше побегов на ветвях своих, то скинет плод свой; другое же дерево не желает выказывать отростков своих, а усиливает свое плодоношение, и вместо побегов приносит прекрасный плод; кто видит дерево, тот ублажает его ради обильного плода.

Кто же суть две молодицы?! Прежние и теперешние отцы. Скажем сначала о прежних преподобных отцах, а потом разберем нынешних.

Единомудренный город есть гора Афон, одинаково православный как раньше, так и теперь; две юные молодицы суть человеческое спасение; та, которая называется «первой», есть первые отцы, т. е. их спасительный образ жизни; «последняя» молодица есть нынешняя жизнь отцов; обе молодицы зачали во чреве, оба монашества, древнее и нынешнее, благое имели намерение спасения, но первые отцы блюли себя в положении своем от земных сует, удержали спасение свое неповрежденным, спасали спасение свое, как мать чадо свое, т. е. весьма дорожили спасением своим.

Другие отцы тоже были чревоносящими, говорим: зачавшими спасение, спасаемыми, — но не хранились они в положении своем от земных предметов, а посему не возмогли уберечь своего спасения, подобно женщине, выкидывавшей младенцев и сделавшейся детоубийцею.

Дерево осенью теряет свои плоды, а нынешние монахи теряют монашескую жизнь вместе со спасением своим; изгоняют Царицу Спасения и вожделевают царицу погибели. Возгнушались несчастные Царицею Спасения ради вожделения, которое имеют к царице погибели, дабы возделывать волю ее, дабы показывать любовь к царице погибели и изгонять Царицу Спасения…

Воля же царицы погибели есть та, чтобы люди возделывали все то, что противно Царице Спасения, т, е. похотение плоти, упокоение тела с плотским вожделением, похоть разноукрашения для развития страсти блудной, увлечение разноздательством, многосуетством, многопопечительностью, разноозабоченностью, разнотрапезованием, разноснедием, разновинием, разнодревием, разносадием, разноуслаждением, разносокровиществованием.

Сего домогается царица погибели и сие ненавистно для Царицы Спасения.

Сими любодарствиями любоодаряют ллоди царицу погибели, сии дела суть те противности, которые творят люди, противоборствуя Царице Спасения…

Глава 22: Как Царь уделил град Царице Матери Своей. Измена граждан

Царь царствующих устроил для нас крепость страшную и неприступную, а царствовать над нею и над окрестностями ее поставил Матерь Свою. И воссела Матерь Царя на престоле крепости той; бояре крепости приходили поклоняться Царице, и вся крепость вместе с окрестностями возрадовалась владычеству Ее, ибо не восставала никогда другая, подобная Ей, Царица, ниже есть, ниже будет. Ради этого возлюбил Ее весь град вместе с окрестностями. Видит Царь оком Своим и слышит слухом Своим, что все люди крепости с окрестностями полюбили Матерь Его; тогда послал Он свыше помощь граду сему и прислал царские граматы, чтобы неподвергаем был град соблазну, пока там находится Матерь Его. Но следующее поколение людей начало снисходить в погибель погибели; снизошли мало-помалу до того, что изгнали Царицу, Мать Цареву из градских крепостных стен таким образом.

Прослышали люди града о том, что есть одна сильная женщина, женщина, угодная их погибельному и злому нраву, послали ей тайно грамоту, призывая ее на царство; после многих писем, которые посылали ей, принудили они ее к тому, что она пришла. И воссела на престоле сия царица, блудница, развратная женщина и воцарилась. Изгнали тогда высшую всех Царицу, Мать Небесного Царя, Которая была и есть одна Жена Святая, чистейшая, премудрейшая, благая, благословенная, преблагословенная и благодатная.

Видит всеблажайшая Царица и Хранительница града сего, что изгнали Ее люди городские с царского престола, сделав своей царицей другую, жену злонравную, превратную отступницу, развратную, обидчицу, хищницу, лгунью, недостойную и проклятую, имеющую на себе все виды зла, видит, что посадили сию треклятейшую на престол царский, говорим: на престол жизни монашеской; долготерпела и долготерпит Всесвятая Царица, Убежище града и Покров, не раскаются ли люди града и не прибегнут ли в покаянии к Ней, чтобы раскаяться. Ибо милосердая Царица жалеет град сей, который был град благодатный, ныне же есть град беззаконнующий, говорим: жалеет удел Свод, который был уделом для спасения человеческого, а ныне стал уделом для погибели его.

Вопрошаю я вас, священники, священномонахи и вы, досточтимейшие монахи! Когда в городе сойдутся две царицы, будут ли они обе царствовать или воцарится одна лишь из них? Ясно, что будет царствовать одна, но которая, — прежняя ли царица, или вновь приглашенная? Царствовать будет приглашенная. Когда же воцаряется вновь призванный царь, что остается делать прежнему? Удаляется ли он из града или нет? Ясно, что удалится он из града сего. Но, когда удалится Всесвятейшая Царица Спасения, придет к Сыну Своему, и Он увидит, что пришла Матерь, изгнанная из царства Своего, тогда не разгневается ли Он на град сей и не разорит ли стены городские?

О, несчастные граждане, говорим: святогорцы, — каким разорением разорит Царь стены града сего?!
О, несчастные граждане! Какой страшный слух о граде сем прослышится до концов вселенной и иссохнут реки, которые текут во град сей (т. е. милостыни от христолюбивых мирян).
О, несчастные граждане! Какой набег нашлет Царь на град сей, да поругаются над градом сим!
О, как попран град сей по коварству царицы погибели!
О, какие художества, т. е. тонкие козни, устроила и возгосподствовала над градом сим треклятейшая царица погибели!

Глава 23: Плач преподобного Нила о Святой Горе и воззвание к праотцам

О, несчастные святогорцы! Что это за бедствие постигло вас? Вы уязвились стрелою лука, от каковой стрелы душа ваша стала, как прокаженная, вы уязвились многозаботливым попечением! Как могли вы предпочесть блудницу, женщину развратную, и уничижить путь спасения, тот путь спасения, который открыли вам праотцы?! Восстаньте, вселенские праотцы, просиявшие в монашеской жизни, как добрые воины, Амалика победившие, в бегство его обратившие, и с толиким трудом и потом путь монашеской жизни открывшие!.. Восстаньте, все праотцы монашеской жизни, светом сиявшие, да видите, что стало на Афоне с монашеской жизнию.

Восстаньте, праотцы, аскетов похвала! (т. е. постники, здесь подвизавшиеся).
Восстаньте, праотцы, древних покой!., (т. е. безмолвники).
Восстаньте, праотцы, хотящих спасения отцы! (т. е. мудрые старцы-наставники).
Восстаньте, праотцы, общежитий мир! (т. е. киновиархи).
Восстаньте, праотцы, пустынников воздержание, т. е. терпеливодушные пустынники, девства главизна, т. е. предстоятели лика девственников, сокрушившие семиглавого дракона беззакония!..
Восстаньте ныне, все праотцы, чтобы увидеть ваших потомков, как они оживляют и воскрешают семиглавое беззаконие погибельною многосуетностию..
Восстань, отче Афанасие, и виждь потомков твоих, как погубили они руководство твое спасительное, и отстранились от заповеди, которую ты передал им, отстранились от пути спасения, пути покоя, пути мира, стали на путь бесстрашия, смущения, которым смущают друг друга, говоря: «Что еси ты, и что есмь аз?» — как будто не твои они потомки, как будто не твои они чада, сии детоубийцы, убивающие чад спасения и воскрешающие чад погибели!..
Восстани, преподобие Петре, богоугодно монашествовавший пустынным подвигом, пустынный цвет пещер спасения, подобно бисеру носивший (т. е. великое сокровище в сердце стяжавший и неокраденно носивший). Востань, чтобы видеть сподвижников твоих, которым ты открыл этот путь спасительного подвига; востани и виждь, сие житие, таково ли оно есть, каким ты передал его им? Или не осталось от того ныне и следа?

Похвала подвижников, жизнь пустынная, горе возносящая божественным желанием, любовию благодатною окрыляющая… Говорим: осталась ли ныне подобная жизнь и ублажается ли она ныне? Ныне презрели таковую жизнь — и презрелось монашество; обесчестили ее — и оно само обесчестилось.

Глава 24: Что значит иметь божественное желание, горе возносящее любовию окрыляемых

Любовью окрыляется тот, кто воздевает руки горе, возносясь горе желанием небесной жизни. Это тот, кто поднимает руки свои от земных вожделений, вознося их к небу, дабы служить небесным, а не земным. Кто ведет жизнь монашескую с вожделением небесных утешений, в том почивает любовь благодатная, окрыляя его, как крыльями, и он возлетает сими крылами благодатной любви к Богу; уносясь от земных вещей, становится земным ангелом, подобно преподобной Марии.

Но к подвигу преподобной Марии ныне люди относятся, как к баснословию. Ныне почитают подвиг преподобной Марии якобы неосуществимым, не верят, что такой подвиг возможен для любви окрыляемого, с вожделением подвизающегося и душою просвещенного.

Скажете: почему думаешь ты, что мы считаем сие за баснословие? Что вопрошаете о сем? Если бы вы не почитали сие за баснословие и болтовню, то как могли бы тогда поступать столь противно, вопреки благодатному пути подвижничества? Отчего же презрели вы путь монашеской жизни, как не из-за неверия вашего, умертвили в себе смирение, воскресили гордость, обольстившись приманкой непокорства, из-за которой перестали покоряться пути монашеской жизни, добровольно пригвоздились гвоздем кичливости к скале погибельной суеты, пленившись в любостяжание, хищение, ложь, неправду, убийство, гнев, враждование, неблагодарность, осмеяние, немилосердие, сребролюбие, которое иначе называется идолопоклонством…

Глава 25: От пленения любостяжанием возжигаются блудные страсти: сластолюбие, человекоугодие и лицемерие

От пленения любостяжанием возжигаются блудные страсти, говорим: сваление, малакия, мужеложство, мужестрастие и прелюбодеяние.

Эти развратные страсти, в свою очередь, возжигают страсти обжорства, сластолюбия, похвальбы содеянным злом, прожорливость, тайноядение и прочее. Человек впадает в разврат, грязнит целомудрие, становится рабом всяческих страстей.

Зло терпят не только те, которые на деле предаются любостяжанию, но причастны бывают зла и те, которые в тайне ума своего возделывают таковые грехи. От пристрастия к земному вы впадаете в человекоугодливость, лицемерие, фарисейскую похвальбу, заботу о своей наружности, украшаете себя со вне рясами, чтобы казаться якобы и на самом деле ведущими монашескую жизнь… Внутри же вы исполнены смрадом зловония по вине вещей земных, т. е. ради пристрастия к ним.

Глава 26: Горе старцам, у которых ведут себя развратно подчиненные им послушники

Ныне и среди послушников находятся такие, которые с бесстрашием возделывают пагубные блудные деяния, деяния мужеложцев. Есть ныне и среди новоначальных таковые.

Горе старцам, у которых состоящие под их началом юные имеют промеж себя таковое деяние, а старцы не увещевают их об исправлении!..

Кажется, сами старцы имеют пристрастие к своим юным, а потому и не желают исправлять их… О, несчастные старцы, вы слышите слухом вашим, видите оком вашим, что между какими-либо двумя братиями развивается прелестная дружба, но не делаете пременения их прелестному согласию, т. е. не разлучаете их, или не изгоняете развращающего, чтобы исправить таковое беззаконие и освободить послушников ваших от ига людей развратных, сваливающихся, подобно свиньям, между собою и увлекающих их в пути мужеложства, в такой пламень огненный, от которого даже бесы трепещут!..

Хотя бесам и свойственно соблазнять естество человеческое в страсть мужеложственную, но когда эта треклятая грязь мужеложства начинает совершаться между людьми, тогда и бесы трепещут, ибо бесов ужасает страшная мука, которая уготована за сие деяние, бесы боятся, как бы за соблазнение в сей грех не заключили и их туда.

Глава 27: Убеждение хранить целомудрие и остерегаться пристрастия к юным

О, преподобнейшие священники, священномонахи и вы, досточтимейшие монахи, находящиеся здесь в честном спасительном сосуде! Почему не держите в себе спасительной чистоты и целомудрия, но обрела место среди вас некая нечистота мужеложственная? (Следует заметить, что под нечистотой мужеложственной подразумевается не только самое мужеложство, но и сердечное пристрастие одного брата к другому или преувеличенная взаимная симпатия, распаляемая врагом, что относится к нечистоте мужеложства, ибо все это есть зародыш противоестественной страсти). Увы, кто свободен от этой брани, называемой древними отцами «страстию постыдной!» (см. авву Дорофея).

Следует остерегаться и сего первого пристрастия*, доводящего до страшного греха, от которого трепещут бесы, имея страх того нестерпимого пламени огненного… Земля трепещет, когда глядит на сие треклятое деяние мужеложственное; как же вы осмеливаетесь возделывать ужаснейшее беззаконие треклятейших мужеложцев, которые не чувствуют, что станет с ними и что будет им после… Ныне время соблюдать себя от грядущего пламенного огня отмстительного…

Если демоны здесь трепещут, тем паче подобает остерегаться сего вам. Но бес ныне кует по обычаю бесовскому, т. е. раздувает угли, накаливает железо плоти человеческой огнем страстей и сокрушает молотом, люди же, слушая такое кование, падают ныне на наковальню бесовскую. Говорим: ложится человек всею мыслью своею под молот блуда, сластолюбия, зависти, неблагодарности, обиды, любостяжания, под молот мужеложства, малакии… И в другие ужаснейшие страсти уклоняются люди ныне. Мало-помалу все больше и больше стремятся люди на наковальню бесовскую и лишь к сему прилагают усиленное попечение. Говорим: возымели люди ныне попечение о красотах тленных, о наслаждениях земных, попечениях головокружительных и помрачающих многосуетствах. Вожделение похоти и возбужденная страсть есть как бы некая язва рака в человеке, которая сама собою все больше и больше проникает в тело и растлевает. В ком она возникла, тот стремится предаться ей, растлевается многопопечением тленного похотения, обуревается многошумием сокровиществования, помрачает себя многоразнообразными и похотливыми постройками, похотствует созидать палаты великие и красивейшие, дабы валяться в них, подобно свиньям, во блате распутства, позабыв Всесильного Бога, дабы соделывать с бесстрашием мужелюбодейную противоестественность, возделывая постыдное беззаконие.

Прежние пустынники, имевшие благодать Всесвятаго Духа, взирая на сей пламень огненный, т. е. видя в себе возгорание страсти мужелюбной и ощутив пламень сего, убегали в горы и пещеры, чтобы не иметь никакого обращения и собеседования с юными, чтобы не настигло их пламя похоти и не повлекло внутрь пламени огненного, которым наказуется сие противоестественное беззаконие. Сие противоестественное беззаконие удаляет человека от Бога. Сие проклятое беззаконие удаляет от благодати Божией! Сие проклятое беззаконие удаляет от благодати Божественного Крещения! Сия проклятая любовь плотского деяния, малакийного беззакония удаляет от благодати девства, растлевает елей целомудрия, гасит светильник молитвы и затворяет врата покаяния.

Когда человек окажется внутри пламени огненного, то взыщет он тогда милости покаяния и скажет: «Господи, отверзи нам». Господь же милостей и щедрот, являвший бесконечное милосердие Свое, ответит ему так: «Аминь, аминь, говорю вам, не вем вас, отступите от Меня все делающие беззакония!»

_________

*Т. е. внутреннего мужеложства — мужеложства помыслов.

Глава 28: Бдите и берегитесь любостяжания

О, преподобнейшие отцы, живущие в сей Святой Горе, почему вы не бодрствуете в молитвах, ибо не знаете ни годов, ни месяцев, ни недель, ни дней, ни часов, т. е. не ведаете, когда наступит час смертный? Ибо се исполнение назначенного числа лет жизни приближается, и блажен тот раб, его же (Господь его) обрящет бдяща, недостоин же паки, его же обрящет унывающа; блюдите убо, о, преподобнейшие, в монашестве пребывающие, да не сном греховным отяготитеся, да не смерти преданы будете, но вос-пряните, взывая со смиренным и сокрушенным сердцем, т.е. восставайте на молитву пред Женихом Божественным, прибежищем нашим, Его же трепещут и трясутся херувимы и силы небесные; возопийте: «Приими нас кающихся». Явите покаяние свое пред безграничной милостию милосердия Его, с которым Он долготерпит и долготерпел вам доныне. Однако вы ныне прогневляете Его еще больше, усиливая против себя негодование Божие. Вы сами ищете того, чтобы пришел гнев Божий на вас. Бог долготерпит, но вы Его прогневляете. Бог вас милует по безграничной милости, но вы побуждаете Его негодовать на вас. Бог милосердует о вас по безграничному милосердию Своему, но вы навлекаете на себя гнев Его ради беззаконий ваших. Наказанием будете наказаны вы за деяния, которые содеяли и делаете доныне. Спросите: какое деяние мы содеяли, и какое возделывание возделываем? Что вопрошаете меня о сем?

Аминь, аминь, глаголю вам, никогда не имеете вы ока вашего к праведности, т. е. никогда ни о вещах, ни о людях, ни о событиях не судите праведно и справедливо, но всегда пристрастно, прелестно или мнительно; никогда не имеете ока вашего в целомудрии; никогда не имеете ока вашего во смирении, т. е. ума; никогда не имеете ока в посте; никогда не имеете ока кротости; никогда не имеете ока любви; никогда не имеете ока беспопечительности; никогда не имеете ока нестяжательности; никогда не имеете ока милосердия; никогда не имеете ока взаимной любви. Соединяетесь и едино бываете в неправде; соединяетесь и едино бываете в нечистоте ума; соединяетесь и едино бываете во гневе, презорстве, враждоборстве, заботном многошумии, сребролюбии, стяжании сребра, злата и дел рук человеческих; соединяетесь и едино бываете в хищении неправедном, в осуждении взаимном, в оклеветании, в замыслах о предметах вещественных; соединяетесь и едино бываете во всех земных делах земли. Такое единение творите и так соединились вы со всем этим, как древо соединяется с плющом. Когда древо совокупится со плющом, то плющ будет господствовать над древом.

Спрашиваю я вас: когда совокупится плющ с древом, чье естество хилеет — древа или плюща? Ясно, что естество древа расслабляется, плющ же становится господином над древом.

И ныне люди совокупили монашескую жизнь с волнением о мирских предметах, соединились с сею заботою мирскою, как древо с плющом, соединились с попечением о многоразличных снедях, с многосозиданием палатных зданий, с мягкими ложами ради плотского угождения, чтобы укреплялась плоть, а душа в этих палатах заражалась бы проказою.

Глава 29: У монаха-любостяжателя лишь одежда овчая, а сердце волчье

Ныне о сем только и заботятся, т. е. о стяжаниях, насаждениях и сооружениях земных; из-за сего только и волнуются, и сими помрачаются; носят лишь одежду овечью, сердце же имеют волка; волк есть зверь неукрощаемый; так и они, т. е. любостяжатели, свирепствуют против Ж. монашеской жизни, подобно диким зверям, звероумышляют друг друга, как бы одному одолеть и низвергнуть другого, говорим: малый великого и великий малого; т. е. великие в монастырях притесняют малых келлиотов, а младшие в обителях уничижают старших — так, что не различишь, кто здесь великий и кто малый!..

Воистину, право то сказанное слово, что придет время, когда не будет признаваться голова ногами и ноги головой… (т. е. иссякнет любовь и доверие между начальствующими и подчиненными).

Ох, ныне настало время, когда всюду творится беззаконное правонарушение, люди преступают права друг друга, сутяжничают друг с другом, стараясь опередить один другого в жалобе; один на другого старается первым напасть, а тот тому старается отомстить!..

Вследствие сего утратил человек сущность монашеской жизни, главизну спасения, т. е. взаимную любовь, мысленное преосияние; облекается лишь в шкуру овечью, сердце же у него — волчье, помысел — львиный, разговор — змииный, хотя в беседах и говорит по-овечьи.

Говорим: человек облекается в схиму ангельскую, чтобы вместе с этой схимой иметь дар кротости, т. е. дабы укротить себя чрез отречение от воли своей, от плоти своей и всего земного; однако ныне такого намерения не хранят, но удерживают некое человекоугодие по отношению к естеству человеческому, т. е. к плоти своей; ревнуют о благах вещественных; имеют только образ кротости, подобный овчему, сердце же и нрав их является волчьим, ибо нисколько не укрощается и не приходит в кротость. Говорим: в их сердце нет никакого покаяния; они знать не хотят о том, что называется праведностию — по дикости мысленного расположения своего, потому что мысль их помрачилась от тленных житейских вещей.

Из-за тьмы вещественной суеты люди до того помрачились, что одичали, по мысленному расположению своему уподобившись львам; ибо, как львы, свирепствуют против монашеской жизни; погибелью погубили ее, погубили самих себя и свое спасение.

Глава 30: Обличение самооправдания любостяжателей

Ядовитою беседою разговаривал змий с Евою, сказав: «Если сделаете, как я говорю вам, то будете богами»; исполнив сей совет, прародители омрачились, утратили божественные дарования и стали земледельцами. Так и ныне, кто покидает духовное делание и стремление к созерцанию ради возделывания земли, тот сим являет, что принял совет змия.

Оправдываясь в своей заботливой многопопечительности, иноки говорят: «Хотя делом мы и возделываем земное, но мыслью мы чисты, страстями не соблазняемся». Если же занимаемся устройством прекрасных садов и громадных домов, то творим это ради того, чтобы в них иметь покой, ибо когда плоть покойна, то покойна и душа; если же плоть не будет иметь упокоения, не будет иметь упокоения и душа; спасение же от наддостатков вещественных не облегчится; все равно, как и искушения не прекратятся, а страсти не престанут нападать на нас». Такими змииными изречениями соблазняют они каждого человека, чтобы он упражнялся в земных попечениях и заботливом многосокровиществовании. Слушая такие рассуждения, и другие люди начинают возделывать земную суету, утрачивая подвижническое деяние, а спасение души совсем выкидывают из головы своей.

Выкинули из головы своей самое слово «спасение», облеклись в слово погибели. Говорим: прежде имели заботу о спасении, именовались подвижниками ради возделывания духовного подвижничества; ныне же именуются «строителями», так как всецело вдались в постройки… Ревнуют о насаждении плодоносных и прекрасных дерев, чтобы от этого жилище их стало еще более многоценным, чтобы от того была им великая честь и продажная цена жилища превосходила цену других жилищ. Когда, наконец, будет это жилище дороже других, то другие, видя, какую большую ценность приобрело оно ради древесных насаждений, и сами зачинают умножать продажную стоимость своих жилищ, т. е. разделывать сады; со взаимным осуждением препираются о стоимости, корят и порицают взаимно жилища друг друга, говоря: «Такой стоимости это жилище не имеет, как мое; мое больше стоит против жилища другого, ибо украшено церковью, систерной, садом, плодовыми деревьями различных сортов, а то жилище, что сосед имеет, за что его ценить так дорого, когда оно и равняться с моим не может?» Начинаются в человеке с такими мыслями змииные псилафизмы, т. е. мудрования лукавые и плотские, мысленными советами окружая его помысел; бывает с ними то же, что у Адама с Евой, которые, приняв те псилафизмы, изгнаны были из жилища своего; цель лукавых советов змииных одинакова и по отношению к монахам; она состоит в том, чтобы удалить их от уготованного им небесного вечного жилища, дабы, видя потом издали свое утраченное жилище, они горько плакали и вопияли, подобно Адаму с Евой…

Так и лишаются люди своего небесного удела…

Глава 31: Обличение скитян в увлечении садоводством

Ныне скитяне стали подобны садовникам, а посему заслуживают имена не подвижников, а садовников.

С великим трудом они удобряют и питают дерева, плодоносят разнообразные плоды; собирают с сада плоды насажденных древес, разносят их по келлиям, по монастырям, и этим отвлекают иноков тамошних от духовного делания.

Навязывают людям свои плоды, люди по человеколюбию принимают сей принудительный дар садовника; приняв же дар, человек затрудняется, чем вознаградить садовника, доставившего ему садовый плод, говорим: каким возмездием воздать аскету, принесшему из своего сада плодовые дары: румяные и желтые, говорим: апельсины, лимоны, укроп, спаржу, аврунью, всякие травы разных сортов; травы же эти они собирали с усиленным трудом и подвигом в свой мешок, т. е. в торбу, в которую старательно уложили их; нагрузили себе на спину и ходят, как нагруженные ослы, по келлиям и монастырям, туда и сюда, приневоливая людей (принимать их товары). Когда придут в какой-либо монастырь, то с великой осторожностью вынимают из своих мешков румяные и желтые плоды, разные травы, наполняя ими свои подмышки; столько же держат под полами рясы; с сими товарами обходят по монастырским проходам, говорим: по коридорам; кружась по сим мостам, находят какого-нибудь брата и спрашивают его: где келлия такого-то брата? Брат говорит: она там-то. Торговец же инок спрашивает: а такого-то и такого-то где? Брат указывает ему место каждого, отходит от него торговец и идет к одному из тех (указанных), входит в самую келлию, вручая дары брату; брат изумляется и говорит: отчего принес он мне такие подарки? Принесший отвечает брату: «Старец мой молится за вас и посылает вам дары сии». Говорит ему брат: «Кто таков старец «ваш»»? Говорит принесший: «В таком-то скиту живет»; называет старца по имени. Говорит брат: «Пусть так, хотя я и не знаю, кто этот человек, однако, добро пожаловать, поблагодари же его от меня». Принесший ждет получить кое-что от брата в (признательность), но так как у него одарить того было нечем, то он и не одарил его. Торговец бежит расстроенный, что ничего не получил, идет к другому, там терпит то же самое; бежит и оттуда, идет к третьему, тот кое-чем вознаграждает его; принесший скорбит, что мало получил. Так и возвращается он обратно, не успев в своей неправде. Неправда же его заключается в следующем.

Любоодаряет неправолюбодавец какого-либо брата, ожидая получить от него много больше против своего подарка. Это и есть неправедность, ибо избыток, который торговец хочет получить от брата, давая ему нечто малое, чтобы взамен дара своего получить большее, есть неправедность. Посему и имя монахам, делающим таковая: неправолюбодавцы. С неправдою своею кружатся они по монастырям, чтобы любоодарять; делают эту неправду с лицемерием, тщеславием, с угрюмым лицом; придают себе образ кичливого смирения, кичась тем, что из такого-то скита, живут на месте скалистом, т. е. в скиту святой Анны, в скиту Кавсокаливском, или в других скитах, находящихся в Горе сей, сосуде спасения. Теперь же они стали — спасение-убивающими, спасение-умерщвляющими и погибель-воскрешающими; воскрешающими ту самую погибель, которую прежние отцы умертвили, нынешние же люди ее воскресили, восстановив в своей монашеской жизни.

Глава 32: Искательство милостыни от богатых. Закхей

Говорим: таскаются туда и сюда, ищут милостыни, заискивают ее от тех неправедников, которые зло творят и обижают бедных, говорим: братьев наших меньших; бедных обижают до такой степени, что похищают у них все, что есть. Брат наш, бедняк, бедствует смертельно, подвергаясь опасности погибнуть — не только смертию телесной, но смертию и душевной. Сколь много бедняков погибли в аду из-за насилия тех неблагодарных богатых христиан. Эти хищники, обидчики, неправедники, несытые обидами, обидев братьев наших и, потом восчувствовав сию неправду, приходят к духовнику, исповедуя свое беззаконие; духовник же ныне, будучи непотребен, услыхав исповедь от неправедного обидчика, говорит ему: «Сотвори милостыню монастырям, дай и мне, чтобы я поминал тебя в молитвах моих, и помилует тебя Бог». Несытый неправдами говорит духовнику: «А если я так сотворю, то за это душа моя обретет милость?» Духовник говорит: «Если сотворишь так, как я говорю тебе, то обрящешь милость для души твоей, будет спасение дому твоему, — и часть твоя будет с частью Закхея» (подобна Закхеевой).

Услыхав это, обидчик сотворил милостыню монастырям, дал также и духовнику, согласно обещанию духовника, что богач за это получит милость для души своей и будет спасение дому его подобно, как было Закхею.

О, несчастные духовники! По кичливости и ради вашей выгоды рассуждаете вы так. Да, Иисус Христос возвестил Закхею о спасении дома его, но каким образом сделался дом Закхея спасенным? Послушай и увидишь.

Услыхав, что есть спасение для людей, Закхей восхотел и сам спастись, но помрачен был житейской заботой, имея притом горделивейшую начальственную власть. Суета человеческая и греховное волнение становились преградой для Закхея в спасении его. Увидал Закхей, что запинается он в спасении своем, познал, что запинает его суета, говорим: неправды человеческие, из-за которых он не возмогал увидать спасения своего. Тогда сказал Закхей: если удастся мне увидать спасение мое, то отдам я четверицею тому, кого обидел, против обид его. Стал Закхей расспрашивать, как ему увидать спасение свое, говорим: Христа. Христолюбцы говорят Закхею: «Если не оставишь горделивейшего начальства своего, не станешь на путь смирения и не взойдешь на высоту самоунижения, не возможешь увидать Спасителя твоего, Который воплотился ради тебя». Услыхав такое слово, Закхей оставил горделивейшее дело обидчиков, говорим: откуп казенных даней, — и стал на путь спасения, по которому имел шествовать (прийти) Христос, Спаситель мира.

Когда Закхей там стоял, увидал, что идет Иисус с великим множеством людей; так как Закхей был мал ростом и не в силах был увидать Иисуса, то влез на смоковницу и пребывал на ней, ожидая когда придет Иисус. Таким образом, чтобы обрести спасение свое, Закхей возвысил чувство мысли своей на высоту смиренномудрия,, тело свое он вознес на высоту древа, дабы увидеть Иисуса. Видит Закхей с вершины дерева, на котором находился, идущего Иисуса. Поравнялся с ним и Иисус, и говорит ему: «Закхее, поскорей слезай; сегодня в дому твоем подобает Мне быть». Не сказал ему Иисус продавать имение и раздавать милостыню, но Закхей сам от себя пожелал раздать милостыню и возместить обиды четверицею.

Услыхав слова Иисуса, Закхей «разоблудился» (т. е. разлучился от прелести злата и власти), и сказал с радостным сердцем: вот, Господи, раздам я имения мои нищим и, если кого оклеветал, возвращу четверицею — так как Ты милостиво принял меня и хочешь прийти в дом мой, то я сотворю это любодарие, ибо я ищу Тебя, а Ты Сам взыскуешь (уже) меня; я ищу (лишь) черты Лица Твоего увидать, Ты же и в дом мой хощешь прийти; да будет же воля Твоя, чтобы приять меня и в дом мой прийти!»

Видите ли, духовники, каков был Закхей и каков тот обидохищник, которого вы уподобляете Закхею, который грабит бедняков.

Да, хищник ищет исповедаться, но не так, как Закхей, не с сердцем сокрушенным, не с полным раскаянием. Закхей с сокрушением сердца своего восполнял неправды четверицею. Закхей не милостыню стал раздавать, а четверицею обиды возмещать. Ибо, если до малого не отдать того, что похищено, милостыня не принесет пользы человеку нисколько*.

Вы же, нынешние духовники, как решаетесь (досл.: берете на себя) благословлять обидчиков, т. е. раздающих милостыню, но не возмещающих неправд, говорим: тех, которые пребывают в неправде?! Есть люди, безумные в мысленном рассуждении своем, которые заботятся не о том, чтобы милостыня их была спасительной, а лишь о том, чтобы быть хвалимыми за милостыню, кое-что малое жертвуют, а потом много похищают с хищнической неправдою своей. А вы, духовники, определяете таким давать милостыню по монастырям, просите милостыни от них и себе, якобы за молитвы. Цель ваша, собственно, та, чтобы у неправедников похищать неправды, а не та, чтобы исповедывать и исправлять человеческую душу.

Кто за исповедь даст сребро и злато, которое приимет духовник, то не будет толку, ибо ради этого, как человек, он опять впадет в тот же грех, в котором исповедался; начнется у такого человека брань с грехом, человек не стерпит брани и скажет: «Соделаю я сегодня сей грех, а духовник за подарок мне отпустит». И вот, согрешив, начинает он с того, что, во-первых, приготовляет дар духовнику, а потом опять соделывает свое беззаконие…

__________

*Преподобный настаивает, конечно, не на арифметически точном материальном возмещении материального же ущерба, а на силе покаянного настроения, хочет сказать, что надо живо восчувствовать «сердцем сокрушенным» нанесенные обиды, а не уповать на одну лишь денежную милостыню.

Глава 33: Горе духовникам, небрегущим о спасении душ

С человеки делающими беззаконие не сочтуся и со избранными их». (Избранными здесь именует святой духовников нечестивых). Увы тебе, который не исправляешь пороков в себе! Говорим: горе тебе, духовниче, если ты своих собственных пороков не исправляешь! Ох, увы тебе! Горе вам, духовники, духовное управление держащие не богоугодно. Вместо того, чтобы приносить пользу для душ, вы не оправдываете их. Говорим: подвергаете души осуждению во ад, вместо того, чтобы пользовать их, т. е. способствуете погибели душ. Скажете: чем же мы подвергаем осуждению во ад? Мы, напротив, стараемся исправлять душу во спасение, а ты говоришь, что осуждаем во ад; как это?

Аминь, аминь, говорю вам: не удерживаете* вы язык свой от исповедной тайны. Никогда во устах ваших не имеете вы молчания, т. е. должного молчания и должного удержания языка. Никогда не имеете в беседе вашей, т. е. в сообращении с духовными чадами, должного целомудрия. Никогда не имеете в себе должного страха Божия. Никогда не имеете должной заботы об очищении душ человеческих. Никогда не имеете должной заботы о присоединении заблудшей овцы, чтобы воссоединять со стадом душу человека; предоставляете им погибать в рассеянии погибели и они рассеиваются по аду. Никогда не имеете в себе должного благоразумия, чтобы приобрести какую-либо благоразумнейшую душу, т. е. человека, который желал бы услышать и вразумиться словом истины, который готов был бы последовать учению правому, — но оставляете их погибать от неведения в аду… Вы сердца людей наставляете на путь «словес, лукавствия», — «непщевати вины о гресех», т. е. учите людей пренебрегать грехом, а не хранить и очищать себя от него, — «с человеки делающими беззаконие» в союзе вы, и «не сочтуся со избранными их», т. е. за это не сочетается с вами Бог, как с нечестивыми избранниками человеческими.

Видите ли вы, ведаете ли, понимаете ли, как отстраняете вы души человеческие от единения с Всесвятым Духом, объединяя их во един союз с лукавыми грехами, — или нет? Соединились вы и стали союзниками с волком, содружившись с ним.

Некий человек сделал загон (овчарню); взяв свое отеческое достояние, израсходовал его на овец; собрал туда овец, которых купил для овчарни, и, поместив их внутрь, загородил овчарню; к дверям же овчарни приставил пса, чтобы он стерег овец. Собака с таким старанием сторожила и оберегала от их волка, что ни одна овечка не пропадала из овчарни; когда же волк подходил к овчарне, то она так шумела, т. е. лаяла на него, что волк пугался и убегал. Увидав, как волк пугается и убегает от собаки, домовладыка утвердил тогда собаку над овчарней, передав ей свою собственную домогосподственную власть над овцами. После сего волк уже и вовсе не смел приходить к овчарне; овчарня пребывала в покое и несмущаема была волком.

Родил пес чадо, чадо стало прекраснейшее, и прозвалось оно прозвищем «скорбящий», говорим: управление духовническое… Было и у волка семь чад всезлейших, говорим: семь смертных грехов, т. е. страстей смертных — греховных, начали эти чада волчьи всезлеишие проламывать тайно ограду и взошли внутрь к овцам, говорим: в мысль людей; стали тайно душить овец, брали кровь их, отдавая матери своей, говорим: аду; собака, увидав, как овцы погибают, похищаются из царской овчарни, говорим: из церкви апостольской, — поставила свое чадо внутрь овчарни, чтобы оно стерегло овец, когда всезлеишие волчата по обыкновению своему придут соблазнять овец, чтобы похитить их и убежать. Говорим: увидал архиерей, что губят тайно всезлеишие волчата чувство человека, что люди стали бесчувственными и непокорными овчарне, говорим — Церкви, ибо всезлеишие волчата суть нечистые помыслы семи смертных деяний беззакония; архиерей избрал духовников из среды самих овец, поставил своего человека внутри Церкви, говорим: иерея, — чтобы он хранил овец от мысленного волка, дал иерею в руки и жезл железный, дабы, яко сосуды скудельничи, сокрушал их; говорим, дал и дает архиерей иерею власть, дабы имел управление духовническое и сокрушал помыслы человеческие.

Но пес овчарный начал мало-помалу сдружаться с волком, стал снисходить к нему, наконец, сделался другом волку. Видит дитя собачье, что стала собака другом с волком; начинает и оно сдружаться, и сдружилось окончательно с всезлейшими волчатами.

Спрашиваю я вас: когда станет собака другом волку, а дитя собаки другом всезлейших волчат, то не к рассеянию ли это будет овец? Каким тогда хищением будут они расхищаемы? Какому хищному нападению подвергнутся они от всезлейших волчат, говорим: от тайных, лукавых помыслов? Какими ранами поранены будут овцы овчарни вследствие дружбы пса с волком?

Когда домовладыка овчарни видит, что собака сдружилась с волком, а дитя собачье со всезлейшими волчатами, из дружбы собаки с волком овцы расхищены и поражены, когда увидит, что стадо исчезло из овчарни, то сколь сильно он прогневается тогда на собаку вместе с собачьими детями?!

Говорим: каким гневом прогневается Судия Праведный, когда будет судить архиереев, которые сделались друзьями с врагами, погубив сим столькие души?..

_______________

*Конечно, разумеются здесь не все духовники, а лишь недостойные.

Глава 34: Еще о духовниках, и картина гибели послушника по вине духовника

Особенно в нынешнее время (19 веке) бес погибели до того преуспел в духовниках, что скиты низводятся из-за этого в жалкое, погибельное состояние. И в чем только не погубляют себя духовники?

Захвачены они, во-первых, ушами, слуха ради исповедного.

Духовник все, что слышал от исповедника, рассказывает с осудительным многословием, точно какую басню. Когда же раздосадуется на чадо свое духовное, то, назло ему, рассказывает его грех, который выслушал от него на исповеди.

Духовники стараются убедить исповедников быть с ними искренними, но сами не чистосердечны. Нечистосердечные духовники для досаждения человеку устраивают разные злобы: во-первых, ненависть, т. е. восстановляют одних против других; ненависть производит злопамятство, вражду, зависть, лихоимство и прочие иные подобные страсти.

Такие духовники не приносят человеку пользы, но причиняют один вред, празднословя и осуждая то, что слышали на исповеди. Исповедует иной грехи духовнику, а духовник это, как какую забаву, другому рассказывает, многословя с ложью и ненавистью.

Приходит послушник, исповедуется; начинает с того, что осуждает своего старца; духовник, имея некую злобу против сего старца, говорит исповедующемуся послушнику: «Поверь мне, чадо мое, сей старец твой многих послушников сделал бродягами. Смотри же, чадо мое, от сего дня сам за собой, чтобы тебе устоять, т. е. сторонись от него, не доверяйся ему, ибо состояние его таково, что нет ничего доброго в нем». Когда послушник услыхал таковые слова, то еще больше преумножилась в нем ненависть против своего старца; наконец, он окончательно не вытерпел, ушел от своего старца и пошел к другому. Однажды находит его несчастный тот духовник и говорит: «Как поживаешь, чадо мое?» Послушник отвечает: «Хорошо, молитвою твоею, святый духовник мой». Говорит духовник: «Твори терпение, чадо мое, и Бог, видя терпение твое, освободит тебя от сего человека». Послушник говорит: «Я ушел уже от того старца». Вопрошает духовик: «Ужели правду говоришь? Ужели ушел от него?» Говорит послушник: «Поверь мне, духовниче, не мог я терпеть обращения его». Говорит духовник: «Да разве, чадо мое, кому бы то ни было возможно переносить обращение его? У него такой злой нрав, что: садись, так сиди, а встань, так вставай; пошел, так иди; кто же в силах сносить такое строгое обращение». Говорит послушник: «Ради этого я и ушел от него». Говорит духовник: «Хорошо сделал, молодец ты. Но к кому же другому теперь пришел?» Говорит послушник: «К такому-то брату». Говорит духовник: «Ох, несчастный, отчего у меня не спросил? Что за несчастие приключилось с тобой, несчастный?.. Лучше было бы тебе у того прежнего сидеть, нежели у того, к которому ты пришел». Говорит послушник: «Этот хороший духовничек». Говорит духовник: «Какой он хороший — сам попробуй, сколько в нем добра. Я исповедовал его, а ты теперь говоришь мне, что он хороший? И ты с ним ныне живешь!» Когда услыхал это послушник, начало сердце в нем остывать к монашеской жизни. Приходит он в келлию свою, начинает размышлять и раскаиваться в том, что пришел в эту Святую Гору, сосуд спасения. Сожалея о сем, начинает ссориться со старцем своим, посодействию диавольскому, идет, наконец, к духовнику, чтобы сказать ему помысл свой. Слышит духовник, что поссорился он со старцем своим и говорит ему: «Ведь говорил тебе, чадо мое, что ты не для него; уходи, я помещу тебя к такому-то старцу; человек он хороший, богатство у него хорошее, деньжонок имеет много, сад прекраснейший с разными деревами, апельсинными, лимонными, смоквами и прочими плодами; какой же тебе расчет быть у того неприветливого, у которого ты сейчас?» Говорит послушник: «Но этот возьмет ли меня?» Говорит духовник: «Я ему скажу, чтобы взял. Только погоди здесь, а я пойду скажу им, чтобы тебя взяли». Итак, идет он, говорит им, принуждает взять его; те говорят ему: «Пусть придет». Духовник же говорит: «Он стесняется прийти, но я его сам приведу сюда». Итак, идет, приводит его, представляет им, начиная при сем осуждать прежнего старца пред ними, что он-де такой и сякой. Наконец, послушника, ради любви к духовнику, принимают, и живет он некоторое время там. Однажды вышел у старцев с духовником спор из-за пустяков, духовник с ними рассорился. Отыскивает он послушника и говорит ему: «Послушай, чадо мое, я тебя здесь поместил, но тебе здесь не хорошо, потому что они такие и сякие». Говорит послушник: «Мне и самому кажется, что мне нет добра у них». «Так ты и сам сознаешь, что здесь нет тебе добра, потерпи, пока я не найду тебе другого хорошего места». Терпит послушник в ожидании; еще пуще прежнего он начинает обуреваться; в таком борении ему приходит помысл и говорит: доколе будешь обуреваться и не пойдешь в место твое послужить родителям твоим, которые там остались и им угрожает опасность погибнуть от агарянина? Говорит послушник, сопротивляясь помыслу своему: духовник не пустит меня. Отвечает ему помысл его: не говори духовнику, что идешь служить родителям твоим; скажи, что надо справить одно дело, что идешь получить имущество свое. Идет он к духовнику своему и говорит так. Духовник говорит: «Хорошо, пойди, а когда придешь, к этому больше не приходи, я подыщу для тебя другое место к твоему приходу». Отправляется послушник и идет в место свое, жительствует там некоторое время в доме своем, под влиянием бесовским соблазняется желанием жениться, к этому его начинают соблазнять и люди, говоря: «Что смотришь на то, что ты монах? Если ты монах, то следовало бы тебе быть во Святой Горе, где нет женщин, а раз ты ныне в миру и похотствуешь на женщин, то что за польза с монашества твоего?» Услыхав такие понуждения от мирян, сбросил он с себя ангельскую схиму, женился, но счастия тем себе никакого не оказал, а только осквернил душу свою.

Спрашиваю я вас: кто будет иметь бремя сие? Падет ли на того духовника тяжесть противозакония сего или нет? Никто другой не будет иметь тяготы сего противозакония, как только тот несчастный духовник, который отвлек человека от места его пострижения. Подобные духовники не суть «пневматики» (духовники), но суть «писматики» (т. е. досадители), потому что зло деют на зло. Они худую славу делают скиту интригами, ненавистию, завистью, злобою, осуждением, хищением, неправдами, лицеприятием, лицемерием, безнадежием, яростию, гневом. Так некоторая часть духовников этим совлекают одежду спасения с духовных чад своих и облекают их в одежду погибели. Одежда погибели есть то, что я выше сказал вам, а одежда спасения есть сие: вера, любовь, целомудрие, кротость, смирение, сострадательность, правдоглаголание, пост, молчание многословия, молчание празднословия, молчание осуждения, нестяжание и неозабоченность хлопотами. Сие есть одежда спасения.

Итак, если от такой одежды спасения наги будут духовники, то простой народ будет ли облекаться в одежду спасения?

Ох, слушатели мои, поэтому и говорю я вам, что духовники нынешние облекают себя в одежду погибели; досадительными своими действиями они низводят скиты в жалкое положение, чтобы сделать на зло один другому, одному низложить другого и подложить зло свое (т. е. помешать) на зло правдивому делу.

Из-за сего ежедневно погибли и погибают столькие души в аду; благоденствует ад и бедствует Церковь!

Глава 35: Пристрастие к земным благам угрожает священнику страшным осквернением

Как допустимо иерею входить во святилище с враждострастием, злопамятностию? Как может иерей входить во святилище и творить поминовение, если он питает злое расположение? Да, поминаются души, поминаемые им, но увы тому иерею, который во время богослужения держит злопамятство, зависть, вражду, ненависть, осуждение, плотскую любовь, пристрастие к чему-либо, ибо сим оскверняет чувство свое, с оскверненною мыслию входит внутрь святилища и приносит жертву.

Ныне иереи, особенно иеромонахи, входят во святилище со враждострастием; с этим враждострастием столь гневаются, что доходят до брани; когда берут сосуды святые и просфору, и говорят: «Благословен Бог», — мысль их еще препирается с противником своим. Когда они говорят: «В воспоминание Господа и Бога, и Спаса нашего Иисуса Христа», начиная проскомисать, то и тут воспоминают оскорбившего их врага; иерей гневается на него и говорит (мысленно): «Я тебе сделаю так, что продашь ты дом свой и уйдешь отсюда, бес ты такой!» Дальше говорит: «Помяни Господи…», а мысленно: «Увидишь, бес ты такой, что я тебе сделаю, заберет тебя гнев Божий!» — «Помяни Господи…», а мысленно: «Не боишься ты Бога, проклятый Богом, что отнимаешь от меня место мое?..» — «Помяни Господи…» — «Столько времени я имел то дерево в моем владении, а теперь ты отнимаешь его у меня? Проклятие за это получишь…» — «Помяни Господи поклонника Мануила…» — «Этакий проклятый, оттеснил меня отсюда, а другой тебя оттуда вытеснит». Или: «Вы дом свой купили, а мне он достался даром, и такие проделки вы со мною делаете? Ни в каком случае я с этим не помирюсь!..» — «Помяни Господи…» — «Заплати мне за все расходы, которые я на это израсходовал сегодня, и тогда я уйду!» — «Помяни Господи…» — «Уйду я, но сделаю и тебе, хоть и душу свою погублю, за то, что ты мне сделал и отобрал от меня дерево. Никогда не забуду я того. Говоришь, что место это собственное твое, а когда оно было твоим собственным, треклятый ты такой?! Какие твои права на него, бес ты такой! Говоришь, что место это твое собственное?»

Столь возмущенный иерей воздыхает и говорит: «Ах, когда я только выйду отсюда, чтобы тебя взял гнев Божий!» — «Помяни Господи…» — «Поверь мне, дом свой сожгу, но не поддамся этому бесу, чтобы он попирал меня!» — «Помяни Господи…» — «Послушайте, послушайте, мое это место, и не дразните меня, ибо гнев Божий заберет вас; и не запугивайте меня монастырем! Поверьте, что за это, вместе с ним возьмет и монастырь Божий гнев! Что мне делать? Послушайте, что я сделаю!.. Ах, когда же выйду я отсюда, чтобы показать тебе, что я сделаю!..»

С таким возмущением иерей приносит проскомидийное приношение. Спрашиваю я вас, какова будет проскомидия от такого иерея, и что приносит он Богу? Мерзость приношение его, или нет? Если бы он был духа и расположения благого, то следовало ему предварительно сделать разбор с противником своим, умириться в сердце своем, потом лишь вступать внутрь святилища, дабы делать милость мира жертву хваления, а не входить с гневным возмущением внутрь святилища, чтобы приносить жертву свою.

Глава 36: О том, как должно литургисать, и что есть литургия

Подобает быть умиленным и воздыхающим пред жертвенником, и с такими чувствами раздельно хлеб и вино возносить, как бы самому Кровь от Тела отделять и Тело от Крови, т. е. переживать самому распятие Господне, когда отделялась Кровь Его от Тела Его, изливаясь на землю, и паки Тело и Кровь соединять, т. е. воскресение Его переживать, прочувствовать, чтобы при совершении проскомидии во святилище приносилась бы и жертва сердечная иерея.

Тому иерею, который приступает к проскомидии, подобает иметь очи четверные — мысленные и чувственные, ибо я не знаю, как вам и представить величие таинства жертвенного приношения, т. е. Самого Бога и Господа руками нашими.

Скажу лишь вам такое подобие: некий человек по невниманию своему попался в западню, был посажен в темницу, сидел во узах; никто не в силах был его выкупить и велие время пребывал он в заключении. Пошел отец его, чтобы освободить его, но попался в западню; повели его на то место, где находился сын его, на место, называемое Голгофа; дали отца сыну и сказали ему: возьми и принеси в жертву отца твоего, если хочешь освободиться из темницы. Так как иначе невозможно было сыну освободиться из темницы, как только принеся в жертву отца своего, то он взял и заклал его, чтобы освободиться. Но как заклал он его в жертву? Заклал с жалостию, жалел и говорил: «Как мне заклать тебя в жертву, отец мой, за себя? Если бы ты не стал искать меня, то не схватили бы тебя и не дали бы тебя в руки мои, чтобы я принес бы тебя в жертву за освобождение свое». Говоря так, заклал он отца своего в жертву с величайшим вниманием, осторожностию (бережностию) и рачением, болезнуя, пока не совоскрес с ним, и возвеселился так, как бы не болезновал. Приносил его с великим вниманием и мирной жалостию, как говорится: «Милость мира, жертва хваления» (жалость мира).

Такая жертва угодна Богу; она подобна жертве Авеля; но кто литургисает с враждострастием, ненавистно, ложью, неправдою, ропотом, жертва того не угодна пред Богом. В страстном состоянии своем он доходит до великого гнева, просфору прорезает с яростию, сердится при воспоминании своей обиды, бранится и говорит: «Вот выйду я от литургии, сделаю тебе то, что возьмет тебя гнев Божий, проклятый Богом!»

Теперь спрашиваю я вас, слушатели мои, жертва, приносимая таковыми иереями, чему подобна пред Богом? Не подобна ли она жертве Каина? Каин, когда приносил жертву, завистливо поминал жертву Авеля, которая была богоугоднее его собственной, из-за сего сердился, возмущался и гневался, ибо сознавал, что жертва его есть мерзость пред Богом.

Подобна сему жертва того иерея, который с злопамятством, с злобным расположением входит внутрь святилища; выходя из святилища, поднимает смуту против того, на кого гневается, и ни во что ставит возмутить чувства у всего скита.

Такое возмущение производят иереи, которые, озабоченные коварными злоумышлениями, входят во святилище совершать жертву, думая в то же время про себя: «Вот, погоди, только выйду я отсюда, и увидишь ты, бес этакий, что я за человек». Выходит, собирает партию, устраивает собор, т. е. поднимает в скитском собрании старцев дело или клевету против врага своего, возмущая собрание. Так как собор не в силах покончить дело миром, то удаляются они с собора и идут в монастырь, чтобы там устроить дело свое. Монастырь же нарочно не мирит их, ибо, если ему их помирить, то прекратятся подарки от ссорящихся сторон; так и пожирают тяжущиеся взаимно друг друга, как будто не аскеты. И до того ссорятся между собою, что грозит скитам опасность погибнуть из-за раздоров их.

Глава 37: Воззвание к иереям; притча о некоей рабыне, обманно сделавшейся царицей

Иерей стал хищником и мнит о себе, что чист. С хищническим попрошайничеством он похищает чужие неправды и просит у других милостыню, чтобы очищать их.

О, несчастный иерей! Очисти прежде расположение свое, потом очищай других. Если скажешь: чем же осквернено расположение мое? Послушай и увидишь. Когда приступаешь ты к божественной литургии, чтобы сочетаться с Женихом твоим Христом, то так ли ты чист, как чист Жених твой, дай ответ мне. Скажешь: как могу я стать таким же чистым, как Жених мой? Но если ты тоже не будешь чист, не будешь кроток и смирен сердцем, то как смеешь приступать к священному жертвеннику (т. е. престолу) и сочетаваться с чистейшим Женихом? Возможно ли статься тому, чтобы взял за себя царь дочь цыгана? Цари и игемоны имеют обыкновение избирать невест чистых, красивых, кротких и смиренных для сыновей своих; каков сын царев, такой подобает быть и деве, которую он возьмет, чтобы, взирая на красоту царева сына, дева любовалась бы (вернее полюбила бы его дева), и сын царев, взирая на красоту девы, также полюбил бы ее. Как возможно царскому сыну иметь супругу из рода цыганского, чтобы дочь цыгана стала невесткою царя?

У некоего вельможи во дворце было много разных служанок; были мастерицы-вышивальщицы, были работницы, рабыни и другие подобные во дворце его; между этими кружевницами (или вышивальщицами) была одна дочь некоего цыгана; по внешности она была красива чрезвычайно; игемон сделал ее дочерью своею; разнесся слух, что у игемона есть дочка наикрасивейшая и сияющая на вид. И подговорил игемон приближенных царя быть ходатаями за него и убедить царя взять его дочь за сына, в невесты ему, чтобы дочь игемона стала невесткою царскою. Царь, не зная того, что дева была дочерью цыгана, согласился и взял ее сыну своему в супруги. Была она чрезвычайно красива, точно и не дочь цыгана, но дела ее сделали это явным.

Спрашиваю тебя, иерей: какой возымел тогда царь гнев против игемона за то, что тот обманул его, загрязнив честь сына царского тем, что отдал ему в жены свою дочь? Какая кара будет и деве, обманувшей его красотою своей и осквернившей царскую кровь?

И ныне некоторая часть иереев делают подобное тому, что делал тот игемон. Как игемон выдавал дочь цыганскую за свою родную дочь, так и ты, иерей, представляешь загрязненную совесть твою за совесть якобы чистую.

Ты входишь во святилище с обманывающим твоим помыслом, якобы еси чист, но дела твои яве тя творят, что недостоин ты священства.

Скажешь: каким образом меня яве дела мои творят? (Т.е. явных грехов тяжких как будто не имею). Послушай, псилафистическое лукавнование (т. е. плотское мудрование) уже оскверняет иерея.

У иерея не должно быть взирания на псилафистическое лукавство, т. е. не должно быть во священнике никакого земного вожделения, дабы имел он очи, но зрения не имел, имел уши, но слушания не имел, имел уста, но разговаривания (т. е. о земных) не имел, имел руки, но делания не имел (т.е. рвения о земных), имел ноги, но расхаживания не имел, имел тело, но как бы не имел.

Спрашиваю я тебя, иерей, таков ли ты, как я говорю, или нет? Если в тебе сего нет, ясно, что ты недостоин.

Иерею подобает быть смиренным во взоре, смиренным в слухе, смиренным в беседе, смиренным в делании, смиренным до глубины сердца своего, как сказано: «Научитеся от Мене, яко кроток есм и смирен сердцем». Но ныне иереи не имеют такого смирения.

Ради этого прежние отцы не хотели рукополагаться во священную должность, вменяя себя за недостойных. Да, правда говорили, ибо кто может назвать себя достойным священства? Тот, который говорит, что он достоин, тот и есть недостоин священства. Поэтому у прежних отцов были монастырьки, а в монастырьках, при множестве братии, не было ни одного иерея, чтобы литургисать (но приглашали извне). Спрашиваю я тебя, иерей: в монастырьке том, в котором много было братии, ужели не было ни одного, который достоин бы был во иерея? Ужели все были недостойны? Ей, все имели добродетель, все были достойными, а называли себя недостойными, каждый сам себя презирал, почитая себя недостойным неба и земли. Но сегодня люди (других) охуждают, а себя похваляют, якобы они достойные, чисты — нечистые, незапятнанны — запятнанные; делают сие ради того, чтобы звали их «батюшками». Говорят сегодня ему: «батюшка», и «батюшками» зовут их… «Что делает батюшка?» — Батюшка сюда. — Батюшка садись! — Где батюшка? — «Батюшка, тебя спрашивают!» Ради сего хиротонисаются иереями, чтобы их звали иереями и батюшками. Придают себе угрюмо-лицемерный вид, чтобы их и в духовники поставили. Для этого стараются поставить посредников в простом народе, чтобы им дали должность духовника. Таким способом достигают желаемого, получая название духовника, и оставляют прежнее название, «батюшки»; теперь его зовут: «духовник». (На востоке это звание особое): «Здесь духовник?» — «Где духовник?» — «Куда пошел духовник?» — «Тебя ищут, духовниче!» Слушая такое славословное имя, мнят о себе с льстящею, лживою мыслию, якобы приобрели нечто; ради этого начинают снисходить, тщеславясь и возгордившись именем своим, своим отступлением от Божественных канонов церковных.

Да, всякие способы употребляла цыганка, чтобы обмануть красотою своею, но по делам своим позналась, что она цыганка… Так и недостойный иерей, с лживою мыслию своею, успел проникнуть на должность духовника, но по деяниям своим познался, что недостоин неба и земли. Простой народ, увидев его недостойные поступки, начал покидать его и удаляться от него; те же, которые были подобны ему, продолжали сообщаться с ним и не удалялись от него, но исповедовались ему, и его словам следовали, потому что он был к ним снисходителен, снисходил ко всяким грехам человеческим (т.е. так же легко прощал и смертные грехи, как маловажные прегрешения); делались чрез сие люди погибшими с духовником, который был таким же погибшим (т. е. обременен смертными, не заглаженными грехами). С духом погибельным старается духовник погублять духовных чад своих, а в то же время воображает себе, что он кормчий их; других духовников обвиняет, как недостойных быть кормчими. Чрез эти обвинения тщеславящегося духовника проникает бес осуждения в среду духовников, ибо и другой, слыша, что тот обвиняет его, начинает осуждать сего таким же образом, начинает осуждать и других. Видя это, простой народ мнит, что осуждение есть (добродетель) и путь спасения; начинает простой народ следовать путем осуждения, ради пути спасения; таким образом развивается проклятое осуждение, и делается язвою в человеке.

Глава 38: Обличение осуждения во время работ; наставление о том, как заниматься рукодельем и молиться

Сегодня добродетелью человека стало осуждение; где только не осуждают?

Во-первых, главизна осуждения (т. е. больше всего осуждают) за рукодельями аскетов (т. е. за общими монашескими работами вообще и в частности среди келлиотов).

Когда они берут в руки рукоделье свое, то тут же составляют един союз с бесами, работают рукоделье двух сортов: одно рукоделье — дело рук их, а другое — связующий язык их (т. е. как бы завязание ближних узами осуждения) в разговоре, устами клеветы…

Ради этого говорю вам: рукоделье аскетов бывает двух сортов: чувственное и мысленное; чувственное — это дело рук их, а мысленное — орудие делания бесовского (т. е. язык), сиречь клевета осуждения.

Сидят, протягивают неприлично пред собою ноги, ставят подле себя прялку, берут в руки веретено, служат им рукоделию своему, а языком, как ногами, начинают вертеть колесо осуждения; начинают разговор, раскачивая его языком, как ногами, колесо прялки…

Говорит один другому: «Такой-то ушел от старца своего». Говорит другой: «Почему ушел? Что он сделал? За что его прогнали?» «Нет, не прогнал он его, но, мне кажется, он налагает руки несправедливо на человека; из-за того и ушел человек». Спрашивают другие: «Правда?» Говорит другой: «Да, правду вам говорю». Говорит другой: «Не даром дал он ему столько грошей». Говорит другой: «Что меня не спросите, если желаете узнать подробно?» Говорит другой: «Расскажи-ка нам, как это было?» И начинается. Открывает тот нечистый уста свои, начинает работать языком своим, и пожирать брата своего, (очерняя его) как огонь котел; другие тоже попирают других, раскрываются здесь все грехи человека; он-де такой и сякой. Да, таков он есть, но сами вы каковы, что раскраиваете, как ножницами, злое расположение человека? К собственному своему злому расположению вы присовокупляете и злое расположение другого, так как сами вы приобрели те же грехи с осудительным разговором вашим.

О, преподобнейшие отцы! Употребите средство, чтобы избежать осуждения, ибо оно есть червь диавольский, поядающий вас.

Когда садитесь за рукоделье, держите беспрестанную молитву в устах; если случится, что кто иной придет туда, где вы сидите за рукодельем, то сейчас же оставьте работу, исполните требование его, и пусть он себе идет. Потом возьмите рукоделье свое и работайте. Говорите молитву: «Господи, Господи, не отврати Лица Твоего от мене и Духа Твоего Святаго не отыми от мене!» — «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешника…» — «Пресвятая Богородице! Спаси бедную душу мою…» — «Кресте Христов! Спаси мя силою твоей…» — «Вси святии Божий, предстательствуйте о мне грешном!..»

Глава 39: Сила монаха есть молитва

Сила монаха есть молитва. Если монах обессилеет от молитвы, т. е. если не будет укреплять себя молитвою, — то обессилеет и от дарований молитвенных, т. е. и добродетелей без молитвы не приобретет.

Младенец, если не будет сосать материнского молока, когда родится, умрет; так и монах, когда пострижется, если не будет говорить беспрестанно молитвы, т. е. Иисусовой, то погибелью погибнет.

Если младенец будет только делать вид, что сосет, а на самом деле сосать не будет, то будет ли с того какая польза? Так и монах, если примет ангельский образ, но не будет пользовать себя молитвой, что за польза ему со схимы?

Мать есть спасение; сосец — ангельская схима, а молоко — молитва. Если младенец будет звать мать свою, а молока ее сосать не будет, что пользы младенцу с матери его? Говорим: если поймет монах оправдание свое (т. е. схиму), а молитвы возделывать не будет, то чем попользует его ангельский образ. Молитва есть дыхание. Если утратится дыхание, то как возможет жить человек?

Пусть прочитает хотя все минеи церковные, но, если молитвы глаголать не будет, то нисколько не попользуют эти чтения; подобно тому, как и трапеза, если убрана различными видами яств и вин, но не будет здесь хлеба, то никакой пользы нет с такой трапезы.

Наоборот, если даже исчезнут с трапезы самые дорогие лакомства, но останется хлеб, трапеза нисколько не потеряет доброты своей.

Так и монах, если будет украшать церковь (т. е. читать в церкви) псалмопением, минеею и триодию — разных родов, молитвы же возделывать не будет, то не воспользуют его те чтения нисколько.

Употребляются в снедь разные кушания, вина и варева за столом, но если исчезнет хлеб, не вкусна будет трапеза. Так и с чтениями: хорошо, когда церковь украшается различными чтениями, но если молитвы не будет, то чтение одно пользовать не будет. Ибо если в церкви что-либо читается, ум же ваш в церкви не находится, но кружится там и сям, то какая вам польза с чтения?

Да, идешь ты в церковь, чтобы помолиться и послушать божественных словес, но подобает для этого, т. е. чтобы осуществилось намерение твоего прихода, и ум свой посвятить тому, и мысль свою заключить в божественные слова, чтобы не кружилась мысль там и сям, в попечениях о предметах земных, дабы не случалось того, что служба оканчивается, а монах и не заметил, когда она началась и когда окончилась.

Узда мысленным помыслам есть молитва; как только скинешь с себя молитву, тотчас же разнуздается и мысль твоя, станет бродить там и сям, как бессловесное без уздечки, отчего труд стояния твоего (в церкви или на молитве) делается пропащим.

Если же будешь держать мысль свою в молитве, то мысль твоя будет подобна скотине бессловесной, имеющей на себе узду, и ты можешь править ею, как захочешь, и будешь благодаря сему понимать божественные слова церковных чтений.

Много добродетелей у молитвы. Молитва терпит, долготерпит, удерживает целомудрие, приобретает любовь к Богу, просветляет душу и, какой бы грязью не загрязнена была душа, молитва очищает ее.

Если монах сделается бессильным в молитве из-за того, что обременит себя попечениями и мирскими кружениями (т. е. монашество вообще), то каков же станет мирянин, который и без того бессилен в молитве (т. е. мало молится) и дарований ее не имеет?

Глава 40: О необходимости трехлетнего монашеского искуса прежде пострижения

Оставляет монах сущая в мире, приходя в монашество, чтобы спасти душу свою посредством подвигов аскетизма. Добре сотворил, хорошее дело — монашество, но что сделает монашеская жизнь послушнику, если отец его, говорим: старец, — будет спать (духовно), будет помрачен многими заботами о земных вещах? Попечение о сокровиществовании погрузило его в забвение и сего ради позабыл он о монашеской жизни.

Ангелом Божиим определено: пока не минут три года, не было бы дозволения делаться монахом. Если кто сделан будет раньше указанного времени, то не на радость будет старцу такой монах, так как он, старец, постриг его с противозаконием, т. е. зачал и родил с противозаконием, подобно родителям, противозаконновавшим во время чревоношения. Ныне же не только трех лет не соблюдают раньше пострига, но тотчас, по выходе из ложесн мира, делают монахами. Да, делают монахами, но радуются ли на них? Оставим радость, по крайней мере хотя бы назидали постриженного и объяснили жизнь монашескую*, но его оставляют пребывать с мирскими похотьми, возделывать свое злое расположение мирского обыкновения возделывать дела мирские, и сим осквернять крещение монашеской жизни. Старец же его остается беспечным к делам постриженца своего, даже самомалейшего предостережения или порицания не делает. Стал постриженный возделывать дело мирское и всякое противозаконие, непокорство, спорливость, преслушание, ярость. Совершенно забыл, что он монах, так что, когда рассердится, выходит из себя, бросает схиму на землю, требуя, чтобы его отпустили в мир, творить там злые свои похотения.

Спрашиваю я вас, отчего это произошло с ним? Не есть ли это преступление старца его? Да, старец окрестил его, но не берег его, предоставляя злым его похотениям. Но не только постриженец осквернил крещение покаяния своего, но осквернился и старец десятерицею, за пострижение его (противозаконное без соблюдения срока искуса). Скажете: какая же вина старца его? Постриженец соделал противозаконие, как же старец осквернился десятерицею? Ей, осквернился, и не только десятерицею, но тьмократно, ибо если старец не годен к тому, чтобы исправлять души, то и не следовало бы ему и браться за то, чтобы делать монахов, но, раз сделал, должен был пещись со строгостию о пользе постриженного, заботиться о спасении его, а не предоставлять погибели. И творят ныне старцы, как гласит одна мирская пословица: «Окрещу и миром помажу, а там хоть живи, хоть не живи…»

____________

*Увы! Сие пожелание преподобного очень приложимо и к монастырям российским (разумеем монастыри «средней руки».).

Глава 41: Для новорожденного необходимо омовение, новоначальному монаху — скорби и слезы

Осквернился младенец от зачатия первородным грехом, но крещение его очищает, очищается здесь младенец от нечистоты матери своей, про которую говорится: «Се бо в беззакониих зачат есм и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50). Прежде, нежели его крестить, младенца моют в воде, а потом крестят. После крещения ухаживают за ним, не дают ему делать, чего он хочет, но берегут от огня, от ножа, от падения и всякого другого вреда, пока не придет он в подобающий возраст.

Таков и человек, удалившийся из мира и пришедший в монашество. Выходит он из утробы мира (так же нечист), как младенец из утробы матери своей, приходит креститься, принимает ангельский образ. Но как он крестится? Не сразу по выходе из мира, но сначала покоряет себя под покров человека, который моет его «горчицей» (т. е. едким для глаз мылом). Ибо иначе не сойдет нечистота мира с человека. (Здесь игра слов, ибо «синапи» значит горчица, а «сапуна» — мыло). Нечистота мира весьма прилипчива; так она к человеку пристает, как полуда к меди. Сердце человека делается подобно полю, исполненному тернием, которое очиститься иначе не может, как только огнем. Как липкая нечистота (материнская) не отчищается иначе, как горчицей (т. е. мылом), так и нечистота мира не иначе отчиститься может, как горчичным трением; только тогда отлипнет нечистота и станет человек чистым. Горчица эта называется: «печаль к печали», «скорбь к скорби», «плач к плачу» (т. е. монах всю свою жизнь должен печаловаться о грехах, плакать, переносить скорби, никогда не успокаиваться от плача, но всегда быть печальным, скорбящим и плачущим. Это и есть горчица, т.е. омывающая, как мыло, горечь.

Но, если горчица на лице, а источники воды не текут, то и тогда нельзя отчиститься человеку; опять, если и источники текут, а горчицы нет, и тут не отмыть человеку с себя нечистоту мира (т. е. одними слезами без скорбей). Источники суть — очи, горчица же — печаль, скорбь и плач. Итак, если очи не будут иметь слез, то что сделает им одна горчица? Хороша горчица для человека, но, когда нет слез, одна горчица не может очистить человека; как и мыло бесполезно, если нет воды. Так и человек: если не будет плакать и источать слезы, то никогда не попользует его одна горчица; и опять же: если не будет иметь горчицы в сердце своем, не воспользуют его одни слезы. Итак, если не будет иметь горчицы и текущих ручьев, чтобы отмыть и снять с себя нечистоту мира, то как ему креститься?

Да, крещается человек (т. е. постригается безо всякого предварительного очищения души искусом), но, не имея горчицы и текущих ручьев, которые именно и приобретаются путем самоотверженного послушания, — оскверняет крещение свое. Если же будет отмываться ручьями и горчицею — тогда удалится от него нечистота. Поэтому всякому (грешнику) подобает непрестанно плакать. Но как возможно всегда плакать? Послушайте.

Если будет воспоминать человек бывшие свои грехи и тут же — вспоминать смерть и могилу, тогда все больше и больше будет плакать.

Глава 42: Пристрастие к послушникам есть главная причина невзыскательности старцев

Где ныне такие архиереи, как тот Критский архиерей (см. ниже о ските Сервия), который заставлял много терпеть Сервия, усердно пекся о спасении души Сервия, и спас его тем; где сегодня и послушники, способные терпеть такую суровость? Они ныне не только не принимают никакой строгости, но даже слова перенести и выслушать не хотят. Где ныне такие старцы, чтобы пещись так (как старец Сервия, см. ниже) о послушниках своих, до трех лет подвергая их строгому искусу, и уже потом постригая согласно ангельскому извещению? Ныне не только не хранят трех лет, но и трех месяцев не соблюдают. Часто старец потворствует бесчинию и непокорству послушника. Это происходит от пристрастия к послушнику; тогда послушник становится старцем, а старец — послушником, окончательно подчиняя себя послушнику своему.

Так всю жизнь свою, т. е. монашескую, сотворили старцы наизнанку из-за пристрастия к послушникам своим; т. е. в древности послушники старцами дорожили, всецело покоряясь им, а ныне — старцы ухаживают и дорожат послушниками. Причина пристрастия старцев к послушникам бывает трех родов. Во-первых, если у послушника есть деньги, старец прельщается деньгами, становясь подножием ног послушника своего. Во-вторых, если послушник молод, старец прельщается плотским прельщением, дает полную власть послушнику своему и совершенно ему подчиняется. С этим пристрастием к послушнику проникает в старца бес, бес (мужестрастия), до такой степени начиная бороть его, что старец, наконец, побеждается страстию к послушнику, делая ему взоры; послушник, видя, как старец делает ему взоры, творит и сам взоры старцу; старец еще больше воспламеняется любовною страстию плотскою, пьянеет от сей любви плотской, начиная обнимать послушника; послушник, видя, что прельщается им старец (досл.: псилафизуется), начинает и сам прельщаться своим старцем; так увлекшись, боримы бывают оба, впадают в деяние сваления, валяясь, как свиньи, один с другим*… Послушник, увидав, какое дело сотворил с ним старец, получает о нем худое мнение, даже за человека его не считает, считает уже за осла, больше не спрашивая старца, что надо делать и как. Старец же, видя, что не спрашивает его ни о чем послушник, сердится, волнуется, возмущается против послушника своего, но не смеет выговаривать ему, ибо, как только станет ему выговаривать, тотчас послушник начинает отвечать словами неприличными, т. е. грубостями. Тогда старец начинает каяться, плачет, гневается на себя, что так зло пострадал от послушника своего. Наконец, разгневавшись на послушника, хочет прогнать его за бесчиние; прогоняемый послушник начинает ругать старца своего и говорит ему: «Вчера обещал ты мне отдать дом твой и все, что в нем, пока не исполнил со мною похотения твоего; вчера ты мне это обещал, вчера со мной творил похотение твое, а сегодня прогоняешь меня? Так знай же, что отныне и впредь не имеешь ты права ни на дом, ни на то, что в нем, ибо купил то я себе честию моей. Сам уходи и убирайся отсюда, так как преосквернил ты меня, злой бес…» Старец, услыхав такие слова, печалится, скорбит и плачет.

Да, несчастный старец, ты плачешь, а вслед за этим еще острейшее будет. Что может быть хорошего для серного фитиля, когда сойдется он вместе с горячим углем? Уголь угасает, но фитиль истлевает. Так и старцы: поскольку будут они держать при себе молодых, всегда через них будут поруганы, молодой есть уголек, а старец — фитиль. Если старец с молодым будет иметь сообращение, то наверно будет тлеть, как фитиль на угле! Поэтому-то и не принимал Сервий в скит молодых (см. о ските Сервия), отчего скит избежал таких проклятых скандалов…

Кто имеет влечение к земному и не имеет влечения к духовному, тот никогда не будет приведен в страх Божий. Кто не приведен в страх Божий, тот никогда не будет приведен и в страх старца своего, всегда будет унижать его и бесчестить, будет говорить старцу своему: «Я тебе, как раб работаю, тебя кормлю; какая еще нужда в том, чтобы ты мне и приказывал. Это приказанье я сам знаю, не заботься о том, что я делаю, не раздражайся, а сиди тихо и смирно…»

Старец, слыша, что дерзит с ним послушник, терпит его дерзкие слова, так как имеет пристрастие к нему и покоряется тому, что говорит послушник, — садись, так сиди, и встань, так вставай.

Если же послушник знает какое-либо рукодельное мастерство, тогда так смиряется пред ним старец, что становится послушником пред послушником своим… Послушник бранит старца, а старец смиряется под руганью послушника.

_____________

*Само собой понятно, речь идет не о всех старцах, а лишь о недостойных.

Глава 43: Опасность для общежитий от доступа в них молодых

Спрашиваю я вас, преподобнейшие отцы, горящий уголь, когда упадет с очага на пол, то что причинит? Очевидно, причинит вред, а если попадет на одежду, то сожжет ее. Говорим: если из мира придет молодой и попадет в скит, то что причинит он тому скиту? Осквернит он скит или нет? Ей, осквернит. Такой скит становится пред Богом как сожженное платье, т. е. платье есть целомудрие, которое страдает от допуска молодых лиц. Если же уголь попадет на сухую траву, то что причинит ей: вред или пользу? Конечно, вред, а не пользу.

Итак, сухая трава есть чин киновии. Если не попадет на это сено горящий уголек, т. е. не будет допуска юных, тогда в киновии будут жить богоугодно, по чину, не будут истлевать от плотских страстей; там никогда не произойдет соблазна.

Глава 44: Еще о монашеском воспитании

В жизни человеческой дети унаследуют пороки родителей. То же бывает с человеком, когда он приходит в монастырскую жизнь.

Возделывающие монашескую жизнь, т. е. подвизающиеся о том, чтобы родить в себе дух спасения, должны уподобляться чревоносящей, возделывать спасение свое с крайним целомудрием, благоразумием, тишиною и спокойствием; но всуе будут они трудиться, если при подвиге будут иметь три противоспасительных яда. Ибо эти три яда, кто возделывает их, производят забвение небесного ради земного.

Как миряне впадают в блуд, прелюбодеиство и распутство, так в монашеской жизни развивается блужение духовное, т.е. впадают в многопопечения, в многосокровиществование металлов и т. п. Этот порок развивается в монашестве все больше и больше, ибо молодое поколение говорит, как дитя о родителях: отец мой и мать моя творили так же; отчего же и мне не делать того же?! Так и в монашеской жизни.

Кто становится монахом у старца, который возделывает такие злые дела, то по смерти старца каков станет сам? Очевидно, как навык, так и сам будет делать.

Отец его был старец, а мать — духовник. Если они творили такую пагубу, то что же может стать с послушниками, особенно с послушниками нынешнего времени, которые с такою легкостью уклонились и уклоняются в погибель? И откуда происходит такая легкость душевной гибели послушника? Происходит по вине старца, ибо послушник вверяет себя старцу, а старец не обличает его, не путеводит на путь монашеской жизни…

Не обличает же старец послушника и не наставляет на путь спасения — или вследствие того, что послушник принес деньги, и старец боится обличать его, чтобы он не ушел от него с деньгами, или вследствие того, что послушник красив и старец им прельщается. Тогда послушник, видя, что старец дорожит им, умножает свое зло, чтобы старец еще более к нему пристращался… Вследствие всего этого послушник становится служителем страстей и делателем погибели. С духом многостяжания развивается в нем гордость. Он пребывает в мирских попечениях и спешит усокровиществовать вещества мира во власть свою; когда вдоволь насокровиществует, тогда начинает сокровиществовать самомнение, воображая о себе, что имеет славу мира. Мнит о себе, будто он есть державный властитель, что он нечто. Но что такое он? Смрад и зловоние. Он есть то, что он есть. Есть забвенный или забывшийся, потому что с возделыванием своим потерял путь спасения своего.

Глава 45: Многоядение не только не подкрепляет, но расслабляет; почему теперь мы не можем так поститься, как древние отцы

Теперь люди берегут себя, как бы не простудиться и не повредить тела своего тленного, но чем больше берегут тело, тем больше оно истлевает. Да, берегут, но как берегут? Бережение их в прожорстве, чтобы обкармливать себя различными трапезными снедями и напитывать ими тело свое тленное. Но тленное тело их, вместо того, чтобы откармливаться этими разными кушаньями, еще больше от них истлевает. Ей, растлевается человек, но почему растлевается? Растлевается тем, что ест и пьет до пресыщения, ибо обильная пища обращается у него в мужеское семя. Спрашиваю вас: когда накопляться будет это семя, сквернит оно целомудрие человека или нет? Спрашиваю я вас, преподобнейшие отцы: если от обжорства образуется столько семени, что оскверняет и целомудрие человека, то как же должно растлевать от такого образования семени тело человека? Как должна растлеваться кровь из-за сласти семенной, которую волею человек начинает изливать, не в силах будучи удержаться в сопротивлении сласти?

Но кто ест с воздержанием, у того никогда не накопляется семени, не растлевается целомудрие, не беднеет он кровию своею; бывает всегда телом светел и чист, всегда поэтому преизбыточествует кровию, т. е. не расходует ее даром, и никогда не грязнит души своей, т. е. блудными грехами.

Неумеренным ядением и питием человек помрачает сердце свое и погубляет сердечную силу. Итак, сердечная сила человека погубляется обжорством, душа же этим самым удаляет благодать Всесвятаго Духа, ибо человек, изливая семя свое, делается блудником, прелюбодействует, рукоблудничает, занимается малакийным свалением, или лишь мысленною малакиею, т. е. услаждаясь блудными мыслями. От сего растления гибнет кровь в человеке, а страсть такую силу приобретает в нем, что ни горы, ни холмы не остановят ее, ни леса, ни чащи не воспрепятствуют. Но человек несчастный этого не замечает. Не замечает он того, что чем больше ест лакомой пищи, чтобы окрепнуть, тем больше слабеет от накопляющегося в нем семени, вследствие чего бывает не в силах удержать свое господство над плотскою бранию, делая вольные излияния во исполнение похотения своего, которое в нем становится господственным. Особенно же губительно прожорство и непощение для монаха, ибо этим прожорством он губит себя и спасение свое, сам того не замечая.

Некоторые говорят: мы не можем поститься. По какой причине не в силах ты поститься? Знаешь ли почему? Потому, что не имеешь благодати Всесвятаго Духа; ради этого и не в силах. Итак, понудь себя к посту, чтобы приобрести благодать Всесвятаго Духа. Когда человек ест многоразличные яства, тело услаждается, но благодать отстраняется от него, и сердце человека обмирает. Не может тогда человек поститься, ропщет, когда наступает постный день или Великая четыредесятница.

Чего ропщешь, несчастный человек? Постись и воздерживайся, если хочешь, чтобы в помощь пощению твоему пришла благодать Всесичтаго Духа.

Глава 46: О влечении обратно в мир

Итак, если ты, монах, не призван к чадородству, то с какою целью возделываешь это обжорство, обременяешь дело спасения твоего и обновляешь делание распутства? Очевидно, ты раскаиваешься в том, что стал монахом, но какая польза в том, что ты в этом каешься? Ведь ты дал слово — обещание пред царскими вратами алтаря, это твое обещание записано; как же возможно тебе каяться в том, что ты вписался? Попекись же о том, чтобы не быть тебе побежденным и не оказаться в плену Денницы.

Если ты, раскаявшись, вернешься в мир, то не думай, что возможно тебе сделаться хорошим мирянином, не выдержишь ты возделывания добродетелей, не выдержишь пути мирского, не понравится он тебе; и не вожделевай его. Ей, говорю: не вожделевай. Но, что пользы, напрасно теряю я слова мои (т. е. кто уже настолько помрачился, что возмечтал о супружеской жизни в миру, тот не послушает слов сих). Вы объяты возделыванием жизни мира сего; если я вам и стану говорить, не попользуют вас слова мои, ибо помрачились вы возделыванием мирским. Час от часу все больше влечет вас мир и вы отправляетесь в мир за сбором, под предлогом нужды.

Глава 47: Уподобление осуетившихся монахов израильтянам в пустыне

Нынешние монахи, едя и пия до пресыщения, прожорствуя с многообразною пищею, собирают себе тяжесть, накопляют семя в части спинного мозга, и тогда это семя насилует человека; не в силах будучи терпеть, инок начинает роптать, сердиться и возмущаться, что отрекся от брачной жизни, подобно израильтянам против Моисея. Так как не в силах были израильтяне возвратиться в Египет, то уклонились в идолопоклонство. И монахи сегодня, едя и пия, усиливают свое плотское сладострастие и, не в силах будучи вернуться обратно в мир, уклоняются к попечительной жизни мирской; эта попечительная жизнь мирская пред Богом есть идолопоклонство. О, монаше! Оставь путь жизни мирской сей; смотри, чтобы тебе всегда шествовать по пути спасения и не презреть обетов жизни монашеской, как скит Сервия.

Глава 48: Сказание о чудесном вразумлении одного скупого игумена, урезывавшего довольствие братии в одной обители Костамонитов

В древнем общежитии Костамонитов был один игумен весьма сребролюбивый, если у него кто-либо из должностных лиц бывал тоже сребролюбив и обкрадывал (т. е. урезывал от братии недодачей должного) довольство, то игумен любил и почитал его как второго бога. В особенности же такими были дохиар (кладовщик) и трапезар, сребролюбивые от природы. Сребролюбие их выражалось в следующем: когда полагалось на расход выдать 8 литров вина в день, они расходовали только 5, а воровали 3. Если полагалось израсходовать 7 ок сыра, они воровали 3. Если полагалось на расход 50 хлебов, они воровали 20. Почти все, что употреблялось за трапезой, они воровали и не давали братии насыщаться ни одного раза. И из-за этого — одни крали, а другие, не имея что поесть, — роптали; вопль братии дошел до Бога. Увидев такой вопль братии, Бог утешил их следующим образом.

Послал Бог ангела Своего, сошел ангел в трапезную дохиарню и сел на окне; была к этому окну подвязана корзина с разными сортами пищи; когда служитель накладывал сыра, и притом неправедно, тогда ангел простирал руку свою (к корзине), брал из общего запаса пригоршню и выкидывал вон за окно. Также брал вино и выливал наружу, брал хлеб и выкидывал вон. Потом протянул руку к верху (т. е. поднялся в верхнее помещение, где была казна), взял горсть золота и выбросил вон за окно. Увидал это один старец, именем Захария, и возвестил игумену. Игумен, услыхав это, выругал его и сказал: «Оглупел ты сегодня в старости твоей, несчастный. Убирайся отсюда, старый дурак». Старец, увидав, что игумен выбранил его, положил метание. Когда он положил метание, пришло к игумену письмо и гласило, что трое братии попались в плен к безбожникам, и что безбожники требуют за них выкуп. Пошел тогда игумен в казну, чтобы послать сколько требовали на выкуп, смотрит и видит, что казна совершенно пустая. Смутился он, поднял крик, что обокрали казну; смутилась весьма и вся остальная братия. Захария же говорит: «Не смущайтесь этим, ибо я знаю, кто взял деньги». Игумен зовет его и спрашивает: кто взял золото, если говоришь ты, что знаешь?

Говорит Захария: «Да, я знаю, кто взял золото». Говорит игумен: «Кто же взял?» Говорит Захария: «Тот, который сидит на окне; вот уже семь дней, как я его там вижу; до сего дня он там сидит; спрашивал я его и сказал ему: зачем ты это делаешь и хлебы вон выбрасываешь? А он сказал: «Делаю для того, чтобы ты видел, что я делаю». И я сказал ему: «Зачем же ты так делаешь?» Он же мне отвечал: «Сребролюбия ради игумена я это делаю. Пусть он себе скопидомствует, а я буду выкидывать; посмотрим, кто в выигрыше останется». Я сказал ему, что игумен не сребролюбец, а он говорит мне: «Да, ты хорошо сказал, для простых не сребролюбец, а для лукавых сребролюбец, ибо простые только ропщут, лукавые же воруют и тайно едят. За это я, сколько раздатчик удержит от положенного на человека, в четыре раза больше выбрасываю вон из запаса. Тот же раздатчик, если даст полную порцию человеку и уйдет человек с благодарностью, тогда я в десять крат присовокуплю и внутрь положу.

Из-за лукавства игумена, ради выгоды своей урезывающего порции у людей, угасло страннолюбие. Он изгоняет страннолюбие, ворует братские порции; поскольку он печалится о том, что много расходуется, и поскольку он удерживает, за то я в десять раз больше выкидываю из монастыря, как ты своими глазами видишь. Выбрасываю же я все вон и не прибавляю внутрь, потому что не вижу, чтобы люди были благодарны. И как же мне поступить иначе с игуменом, когда он сребролюбец, заботится только, как бы сэкономить; видишь, какую выгоду он этим выгадывает и что я делаю, в возмездие за его скопидомство. Вчера же приходил один нищий, посланный от Бога и попросил милостыню; он ему нисколько не помог, еще обесчестил его и вон выгнал; когда я увидал это, то простер руку мою к казне и, сколько там было золота, все вон выкинул. Также, когда вижу, кто, без необходимости в том, ест особо от других, т. е. особую пищу, то, сколько потратится на отдельную трапезу, я в десять «раз больше выкидываю, потому что от этого растлевается киновия». Сказал я ему: что ты за человек? А он мне говорит: «Я есм и именуюсь ангел Божий. Если игумен будет сам себя облагополучествовать сребролюбием своим, т. е. основывать расчеты благополучия своего на экономии, на урезывании бедных и братии, то я сделаю то, что он обеднеет, а если игумен будет расходоваться на страннолюбие свое, то я сделаю то, что он будет благополучествовать. Пусть не думает игумен, что может сам собою нечто сделать, ибо, чтобы он ни делал, без меня не может ничего сделать. Без меня люди ничего не могут делать; когда сребролюбец по сребролюбию своему изгоняет страннолюбие, тогда навожу я бедствие, с которым он не может справиться в общежитии». Вот что слышал я от человека и вот почему сказал вам, что знаю, кто взял деньги». Говорит, трапезарь: «Поверьте мне, отцы мои, один мех с сыром расходовался бывало в три и четыре недели, а теперь его не хватает даже на одну неделю».

И многое другое подобное объявил трапезарь. Подобно тому и дохиар объявил о таких же убытках немалых. Игумен, услыхав таковые слова, немало изумился, яко человек согрешив весьма. И говорит игумен Захарии: «Видишь ли ты его доселе?» Говорит Захария: «Да, все еще на окне сидит, беспрестанно берет всего горстями; выкидывая вон за окно». Говорит игумен Захарии: «Скажи ему, чтобы он больше не выкидывал и что игумен просит ангела сказать, что ему делать».

Итак, пошел Захария и возвестил ангелу. И сказал ангел Захарии: «Если игумен оставит лукавство сребролюбия, то будет видеть киновию всегда в благополучии; пусть он всегда бывает за общей трапезой; тогда не обеднеет киновия, но будет всегда благополучествовать. Пусть не изгоняет страннолюбия из киновии, пусть печется постоянно о братии своей, как о самом себе. Если он все это будет творить, то я осчастливлю киновию его, а если не послушает того, что я говорю, то сделаю киновию бедной еще больше».

Захария пошел и сказал игумену, что повелел ему ангел. Игумен, услыхав такие слова, покаялся, положил обет Богу не отступать больше от того, что сказал ангел, стал пещись о киновии великим попечением, весьма радел о страннолюбии и удовлетворении братии в киновии; поскольку он радел, постольку киновия паче благополучествовала и никогда больше не оскудевала.

Увидал ангел, что игумен исправился, но служители опять отступили от обета игуменского и делали беззакония. Пошел однажды Захария помочь трапезарю, ибо случилась тяжкая работа, и попросил его трапезарь о помощи; когда он там пособлял, пришел один брат и попросил поесть; трапезарь, будучи занят, не дал ему поесть; вдруг увидал Захария, что снова появился ангел, простер обе руки, взял все, что было на трапезе, и выкинул вон. Пришел другой брат, попросил у трапезаря провизии; так как трапезарь к тому времени дело свое окончил, то он дал ему продовольствие его и брат ушел с благодарностью; ангел, увидав, что брат возблагодарил, вынул из корзины своей в десять раз больше того, чем дали брату, и положил взамен того, что взял брат, в общий запас. Поскольку трапезарь право выдавал, постольку в десять крат от ангела получал; когда же не давал, то в четыре раза ангел выбрасывал. Захария, увидав это, возвестил игумену, и тот сейчас же повелел, под угрозой страшной епитимии, выдавать братии сколько требуется и выдавать безропотно.

Ради этого и говорю я вам, если в киновии будут сребролюбствовать, то благословения Божия на ней никогда не будет. Если и чин будет, но заведется отдельное ядение без особой необходимости телесной, то даров благодатных никогда не будет на той киновии. Ныне все преступили; как растения теряют свой цвет, так общежития скидывают свой чин, т. е. красоту добродетелей.

Когда спадет чин с общежитий, тогда останутся они как иссохшая трава. Живи они богоугодно, пребывали бы тогда зеленой травою, но так как не стали жить богоугодно, то уподобились иссохшей траве. Как увядшее растение теряет цвет свой, так общежития утратили цвет спасения и стали подобны иссохшей траве.

Глава 49: О раздорах в монашеских общинах

И бывает у них, т. е. в малых монашеских семьях, как в миру. Вступает в семью бедная девица, делается невестой, венчается, вступает в дом и, мало-помалу, начинает гнушаться свекром своим и прекословить свекрови своей, т. е. бедная дева — поступающий молодой послушник, хотящий обручиться с монашеской жизнию; свекровь — старший в келлии после старца, записанный в омологию вторым и по смерти старца имеющий унаследовать келлию. Дева делается невестой — принимается, венчается — значит: старец вписывает послушника в омологию третьим.

Пока свекор жив, невестка только пренебрегает им и лишь прекословит свекрови, но, когда старец приближается к смерти, невестка перестает грубить старцу, но прекословия к свекрови до того усиливаются у невестки, что свекровь, не в силах будучи дольше терпеть этих прекословии невестки, оставляет несчастная свой дом, уходит из него и делается странницей в чужом доме, т. е. уходит старший от старца своего, где был записан вторым после него, из-за интриг вписанного третьим, издали взирает на труды всей жизни своей, которые присвоила невестка, теперь сидящая в доме на ее прежнем месте и хвалящаяся им, а свекровь бедствует в чужом дому, несчастная.

Все сие произошло, как справедливое возмездие, ибо она сама, т. е. ныне бедствующая свекровь, когда была невесткой, творила то же самое своей свекрови; теперь получает взаимно то же. Незачем печалиться о ней; печалиться надо о невестке, потому что и она точно так же пострадает. Итак, что делается у мирян, то начинают усваивать и в монашестве, навыкают к тому и в Горе сей.

Глава 50: Сравнение избалованного монашества и избалованного послушника с конем — любимцем некоего вельможи

Приходит чужеродная сиротка, принимает монашество в одном из домов Горы сей честной и монашествует в дому том. Видят люди дома того, что прекрасна она красотою, цветет юностию и дают ей волю в дому том, т. е. начинают баловать новоначального; молодой забирает такую . свободу, говорим: приобретает такую дерзость, что носится кругом по всей келлии, — и так скачет по дому, что уродует весь дом.

Сия сиротка подобна красивой лошадке, любимице некоего вельможи… Видят люди, что лошадка молода и красива; пленяются ею до того, что пускают лошадку совершенно свободно на прекрасное и возделанное поле. Лошадка, видя, что дали ей такую свободу на поле, завладевает всем полем, скачет по нем так, что делает его совершенно безобразным.

Видит вельможа дворца вместе с людьми, пустившими на поле лошадку, что обесчещено их любимое поле, однако вельможи и люди предпочитают, чтобы скорее стало поле бесчестным и презренным, нежели унять лошадку и огорчить ее; говорим: остановить погибель послушника. Предпочитают люди, чтобы презирался и бесчестился путь монашеской жизни, нежели, чтобы подтянуть послушника и огорчить его. Постоянное пребывание в благодушии и ласкательстве у старца ведет к тому, что послушник уподобляется коню, которого из любимцев отправляют на скотобойню под вьюк, таскать смрадные шкуры. Несчастный послушник не ведает того, что это будет и с ним.

Тасканием смрадных шкур со скотобойни именует здесь святой обращение монаха от чистой, боголюбезной и целомудренной жизни монашеской к жизни блудной, плотской и смрадной.

Видит вельможа дворца, что лошадка испортилась, утратила свою природную кротость, приобрела дикость, стала непокорной к барину своему и дворцовым людям, но долготерпит о ней, чтобы она сделалась кроткой, приводит ее к себе во дворец, дабы радовалась она у господина своего… Смотрит господин и видит, что лошадка не исправляется, не делается кроткой, даже во дворце стоит дикой; тогда грустит господин по поводу дикости лошадки, негодует на нее и продает ее на скотобойню таскать смрадные шкуры битого скота (шкуры битого скота суть смертельные плотские грехи).

Так и сотворили с этой лошадкой, заставили ее таскать с бойни смрадные шкуры и заниматься зловонным шкурным делом. Однако не только зловоние и смрад пришлось ей терпеть, но также биения и понукания, чтобы она поспешала под таким грузом. Видит лошадка смрадную беду, которая напала на нее, стала припоминать прежний покой у хозяина своего, утраченный ею за дикость. Таская шкуры со скотобойни, встретилась случайно лошадка с господином своим; приняла она вид и образ просительный, но хозяин не обратил внимания на вид ее, только сказал: «Зачем показываешь ты мне теперь такой вид покорности? Этот вид надо было тогда делать, когда была ты со мной; ныне же это бесполезно для тебя, т. е. в любимицы тебя не возьму больше; ступай и делай шкурное дело за непокорство твое». Как говорится, «во аде кто исповестся тебе» (Пс. 6, 6). О, преподобнейшие и честнейшие иереи, священномонахи и честнейшие монахи, находящиеся внутри Горы сей, смотрите, чтобы и с вами не сделалось того же, что с сей неблагодарной лошадкой.

Господь Иисус Христос ввел вас крещением в обширную палату церковную, но люди презрели церковь, не каются в беззакониях своих, которыми грязнят крещение. Видит Бог, что потерял человек чистоту свою, а воспринял нечистоту -ложь, блуд, прелюбодеяние, убийство, воровство, хищение, обиды, предательство и все злобы миром возделываемые, долготерпел и долготерпит человеку, ожидая покаяния от людей; привел их, поставил во дворец, говорим: в жизнь монашескую. Монашеская жизнь есть божественный дворец, внутри которого живут люди, возделывающие жизнь монашескую.

Так как люди загрязнили божественную благодатную одежду крещения, попрали чувство свое, т. е. любовь к Богу, Бог дал им второе крещение покаяния, говорим, монашескую жизнь; в постриге ангельского образа явил Бог вторичное крещение покаяния.

Привел и поместил иноков в месте покойном, не возмущаемом, чтобы не тревожились они ничем и не о чем, говорим: попечениями и заботами.

Когда лошадка была на поле, имела ли она какие-либо заботы и попечения о воде, о пище, что есть и что пить? Она имела полное приволье, но сама пожрала место то и приволье сократилось. Видит хозяин, что поле съедено (т. е. потоптано) — и сократил волю. Пошел к лошадке, а она от него в кусты прячется. Видит хозяин, что стало с лошадкой, взял ее и привел в палату свою, чтобы она там приручилась вместе с другими лошадками. Но почему же и у хозяина своего она не укротилась? Потому, что никогда, ни единого раза не воображала себе мысленно, что так пострадает, как терпит ныне, таская с бойни смрадные шкуры.

Говорим: видит Бог бедствия мира и пагубу, которою погубляет себя человек, истаптывая сердце свое, как лошадка то поле, берет Бог человека из мира в монашество, но, когда видит, что эту милость Его погубляют, прогневляют безграничное Божие милосердие нераскаянностию и неблагодарностию, тогда посылает людей на бойню таскать смрадные шкуры. И поделом за непокорство!

Видит Бог непокорство людей заповедям Его, долготерпит по безмерной милости милосердия Своего, принимая людей в обитель покаяния, на путь монашеской жизни, подобно тому, как хозяин лошадку во дворец. Переставил Бог человека в монашескую жизнь, чтобы не имел он другой заботы, а заботился только о душе своей. Но ныне ведущие жизнь в монашестве, подобно лошадке, стараются лишь о том, как бы погубить свою душу в муках адских из-за многопопечении о теле своем, как тело свое упокоить многоразличными смрадностями трапезы, за которой во время еды осуждаются и малые провинности братии.

Посылает Бог проповедников и учителей, дабы проповедовали и поучали из книг церковных истине евангельской: «Не судите, да не судимы будете» (Мф.7, 1). Сие сотворил Бог ради духа покаяния, не покаются ли, и не приобретет ли Он овцу погибшую. Но видит Бог, что человек не имеет покаяния. В первом состоянии своем не имел он покаяния, нарушив обеты крещения; и теперь, когда вступил на путь монашеской жизни, остается нераскаянным и чувственным.

Долготерпит Бог, но как долготерпит? Столь долготерпит, что и Сына Своего возлюбленного в жертву принес, как сказано: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих» (Мф. 3, 17). Благоволит Бог Сына Своего человеку, но человек не благоволит душою своею к Богу. Человек предпочитает благоволить душою своею к пагубе и земному тлению, нежели благоволить к Богу. Ныне люди предпочитают погибать, нежели спасаться. Предпочитают оставаться слепыми, нежели делаться зрячими. Предпочитают быть нечистыми, нежели чистыми. Предпочитают онеправдовать друга, нежели иметь свое оправдание, т. е. не быть судимыми за неосуждение; предпочитают осуждать и быть судимыми. Предпочитают, вместо беззаботия, иметь заботу и пещись о сокровиществовании всех смрадностей вселенной во чрево свое, подобное ненасытному чреву ада, нежели поститься и воздерживаться от страстей, из-за которых становятся страстными и годными лишь для чрева адского. Предпочитают делать и трудиться, как каменщики (делатели башен), раскапывать гору сию от края до края, дабы благоукрасить ее, как земной рай, нежели вспоминать об уготованном и благоукрашенном рае на небе.

Глава 51: Какое ныне стало единение духа и союз мира

Единение духа ныне стало в любостяжании — как будто и не монахи они, несчастные монахи, туне бедствующие в погибельных волнах мирского обуревания.

Удалили себя от единения с миром, сочетались с монашескою жизнию, чтобы спасти несчастную свою душу. Да, удалились от обуревания мира, пришли в монашескую жизнь, но как удалились? Удалились по мудрованию плотскому, ради облегчения себя от мирских трудов, а не ради спасения души. Удалились якобы для того, чтобы загладить беззакония свои, но здесь преумножили и преумножают их еще больше, нежели в обуревании мирском. Удалились от обуревания мира, чтобы спасти несчастную душу, а ищут усердно мирского кружения, ищут веществ мира и денег; за это они не сподобятся обрести спасение свое, подобно израильтянам, которые удалились из Египта, но из-за египетского пристрастия не удостоились обрести доступ в землю обетованную.

Глава 52: Сравнение монашества с Израилем в пустыне

Да, удалились фараонского обуревания, вступили на путь к обетованию, но, вступив на путь обетования, не стали мирствовать, а начали с того, что имели сластного под египетским тиранством.

Стали требовать обуревания египетского: одежд, мяса, лука и чеснока.

Бог послал им манну, чтобы они мирствовали, но евреи возроптали на Моисея, так что, наконец, вознегодовал он на израильтян посреди пути их.

О, несчастные нынешние люди, не ощущающие спасения своего, преступившие заповеди монашеской жизни!

О, преподобнейшие, находящиеся в Горе сей! Моисей, преслушавший Бога в пустыне, при изведении воды, не вошел в землю обетованную; что же будет с вами, которые ослушиваетесь Бога каждое мгновение? Моисей из-за малого преслушания, содеянного перед Богом, не удостоился увидеть земли обетованной, вы же, не повинуясь Богу каждый день и каждое мгновение, можете ли благополучно совершить путь покаяния, т. е. монашескую жизнь, во спасение? Не являете вы Богу покаяния. Да и как увидеть Богу от вас покаяние, когда в вас и следа покаяния нет? Среди вас господствует одно гордостное презорство. Имеете вы друг к другу одну зависть, одно злопомнение, одно враждострастие, одну ненависть, так что и видеть один другого не можете. Вами обладает осуждение, вы осуждаете один другого. Вами обладает одно непокорство, вы не покоряетесь монашеской жизни, как израильтяне не покорялись Моисею.

Моисей означает Гору Афонскую, т. е. чин Св. Горы; Гора Афонская для монахов есть Моисей. Израильтяне — это монахи, живущие в Афонской Горе.

Моисей, мало прогневавшийся на народ, не удостоился увидеть земли обетованной, монахи же, непокоряющиеся один другому, идущие против монашеской жизни, подобно израильтянам против Моисея, как сподобятся увидеть Царство Небесное? Вы покинули монашескую жизнь, обладает вами одна жизнь непотребная, которую вы проводите так, как будто не монахи; чувства ваши помрачены; помрачились вы, как израильтяне, и прогневляете против себя Бога. Не сподобитесь вы видеть Царства Небесного, если не возьмете вы истинного покаяния, прежде, нежели наступит час вечерний.

До часа вечернего ожидает Бог, чтобы человек покаялся. Но покается ли? Не каялся он с утра до вечера, как покается к отпуску вечерни? Да, Бог ждет до самого отпуска, но если у человека и тогда не будет покаяния, то что сделает с ним Бог? Отлучит его от части благодатной, пошлет, как коня на бойню, таскать смрадные шкуры, т. е. свою оскверненную плоть; говорим: пошлет в преисподнейшее мучилище — да во тьме его пребывает во веки.

Моисей имел заботу о стольких тысячах народа, которые теребили его всякий день, каждый требовал чего хотел: один — одного, другой — другого; евреи так закружили его, что он, закружившись, по неосмотрительности отступил немного от повеления Божия — и за это был наказан Богом; не тем ли паче вы, отступающие каждый день от заповедей Божиих и обетов монашеской жизни, данных вами пред вратами святого алтаря, ведущие себя так, как будто никогда никакого обязательства соблюдать монашескую жизнь не давали пред алтарем, не тем ли паче вы наказаны будете,, подобно Моисею, т. е. лишитесь земли обетованной? Еще в четыре раза больше подобает вам быть наказанными за нарушение вами обетов ваших.

Глава 53: К чему довело скитян пристрастие к земному. Раздоры и коварство

Стоит некий скитянин в церкви, а ум его мечтает, как построить прекрасный дом; выходит он из церкви, не ощутив того, что был в храме, выходит с таким ощущением, как будто вышел из театра, потому что во время службы он точно в театре взирал на суетная и ложная, стоя в стойке своей. И вот, когда сделали отпуст, пошел он в келлию свою; вспомнил, что надо тянуть канон, тотчас встал, взял четки и начал молиться. И говорит: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», — а мысль его в это время говорит в нем другое: «Следовательно, деньги мои, которые я имею в росте, тот человек вдруг умрет, от кого я их тогда получать буду?»

Г. I. X. С. Б. п. м. г. — «У него есть вещи; если умрет, возьму его вещи».
Г. I. X. С. Б. п. м. г. — «Есть у него и маслинник, и столько дерев масличных в нем!»
Г. I. X. С. Б. п. м. г. — «Есть у него и мельница, которая перемалывает столько-то ок муки». — «Кажется, не потерплю я убытка и не. пропадет то, что я на нем имею».
Г. I. X. С. Б. п. м. г. — «Следовательно, на том-то, на котором у меня есть 1000 грошей, в сколько лет станет 2000?»
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Тогда возьму 1000 грошей, разрушу дом, вместо него сделаю высокий и глубокий» (т. е. с подвалом, а образно — который сведет во ад).
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Внизу поставлю вино, пшеницу и положу дрова».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Положу масло, рыбу и сыр, сделаю печку для хлеба, и будет хорошо для подвала».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Наверху сделаю один архондарик» (т. е. гостиную комнату).
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Сделаю еще три комнаты, к дверям приделаю задвижки, устрою кладовую, припасы кухонные в ней буду держать».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «На чердаке положу шерсть и ризари» (красильный корень для фесок).
Г. I. X. С. Б. п. м. — «В двух келлиях будут жить мои домашние, а в другой помещу станок, положу сработанную шерсть и орудия для работы».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «А себе что же не отделил я комнаты? Пусть так, возьму одну из комнат, пока не придет кто в сожители. Тогда надо бы для дома столько-то людей, столько-то вина, столько-то ряс и столько-то исподних рубах».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Ту бизулю надо исправить (т. е. стенку садовую), а пониже ее посадить лимон».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Сверху, повыше бизули, посажу апельсин, по сторонам — смоковницы; если я столько-то корней смокв посажу, то сколько смокв они дадут?»
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Посажу и лоз столько-то, сделаю столько-то крюватей; от стольких-то крюватей можно будет добывать столько-то вина и раки».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Но место, о котором я забочусь сделать постройку, принадлежит моему соседу, который есть «в язву мне»».
Г. I. X. С. Б. п. м. — «Пойду, обработаю, пусть-ка потом придет и отберет из рук моих».

Так насчитывает он мысленно громадную сумму выгод от сего дела в ветреном попечении своем. Как не удержать ветер сетью, так неудержима и мысль у пекущихся о суетных и ложных мира сего… Озабоченный сими пещами, монах сейчас бросает канон на половине, швыряет четки свои на кровать, выходит из келлии, берет лопату, кошничный нож, говорим — нож кустарный, берет топор и отправляется на место, на котором мечтал во время канона своего устроить различные насаждения. Идет, срубает кусты и вскапывает со злою ревностию, чтобы сделать на зло соседу своему.

Сосед слышит шум вне келлии, выходит, видит соседа своего копающим и спрашивает: «Что ты делаешь, отче?» Тот отвечает и говорит: «Что делаю? На месте, которым владею, что хочу, то и делаю». Говорит сосед его: «Это место не твое, но собственное мое и моей каливы». Тот отвечает: «А чем ты докажешь, что твоя калива простирается досюда?» Говорит другой: «А ты чем докажешь, что досюда? Мое здесь право и моя вещь». Начинается между ними спор; один говорит: «Это моя», другой: «Моя, а не твоя».

И вот бегут они стремительным бегом в скит, обходят дома скитян, жалуясь друг на друга; это для диавола удобная ловитва, чтобы возмутить этих (т. е. скитян, судей, разбирающих тяжущихся келлиотов; возмутить «других», т. е. самих тяжущихся) и других слухом смущения их. И вот обсуждают дело, но как обсуждают? Обсуждают с лицеприятием, вместо человеколюбия и правды истинной, т. е. прекрасно видят, на чьей стороне правда, однако лицеприятствуют к обидчику по разным побуждениям. Созывают старцы тех владельцев на собор, чтобы помирить их, но каков собор их? Собрались якобы для того, чтобы единодушно решить, но решительного суждения не дают, не высказываются: «Да, да», или «ни, ни», т. е. это — твое место или не твое; каждый на соборе высказывает свое мнение, делая друг другу возражения, чтобы запутать дело и умножить скандал, а не для того, чтобы примирить. Ни к какому мнению и решению прийти на соборе не могут, происходит между ними скандал; один кричит другому: «Бери свою омологию, да отправляйся в монастырь, чтобы там тебе спорное место в омологию вписали и тогда кричи себе, осел!»

Видит истец на соборе старцев, что поруган он их решением, что рассудили они неправедно, и решает идти в монастырь, тем более, что его принуждают идти туда. Истец настаивает идти в монастырь, обидчик говорит: «Ступай туда, я и сам пойду в монастырь узнать, что вы там решили».

И идут они оба в монастырь, нагруженные, подобно ослам; обиженный идет в тот же вечер, нагруженный, как осел, разными травами, лимонами, апельсинами, подарками одному и другому; одарив эпитропов, объявляет им потом дело свое. Тогда говорят ему эпитропы: «Раз ты пришел в монастырь и объявил нам дело твое, то не бойся; место будет твое, ибо место это монастырское, а монастырь кому захочет, тому и отдаст; ты теперь пришел к нам, мы тебе и отдаем его. Давай твою омологию, чтобы нам там это поместить и чтобы тебя больше никто не искушал». Дает он омологию свою эпитропам, те вмещают место в границы его и не только прежние границы его владения подтверждают, но прилагают много больше земли, делая это нарочно, чтобы умножить скандал и чтобы не примирились враждующие стороны, ибо, если бы они утвердили за истцом справедливо им искомое, то обидчик отдал бы то захваченное место и успокоился; поэтому, чтобы поживиться от спорящихся, они нарочно вписали в омологию обиженного землю, по праву принадлежавшую обидчику, с тою целью, чтобы он не примирялся с таким решением и дело продолжалось бы.

Берет инок в руки омологию свою, кланяется эпитропам, а они говорят ему: «Иди себе, мирствуй и в пределах твоих делай, что тебе угодно». Идет-он назад со злою радостию, показывая омологию и говоря: «Земля моя, ибо я получил ее от монастыря». Другой, услыхав об излишке, помещенном в омологию против прежнего, весьма взволновался; рано утром идет он, нагрузившись, как осел, свежей рыбой, селенгозами (ракушки), лимонами, печеньем и отборными апельсинами; идет с великою стремительностию зла, приходит в монастырь, находит эпитропов и передает им любоодарения. Эпитропы, увидав такие подарки, говорят ему: «Добро пожаловать, садитесь сюда». Он садится, эпитроп приказывает слугам подать «карзозинон» (кофе) и в него положить тростникового сахара. Приготовили слуги, эпитроп взял одну чашечку, взял чашечку и ответчик; стали пить и разговаривать о деле. Ответчик говорит эпитропу: «Так как вы письменно бумагой и подписью утвердили такой участок во владение за тем человеком, то большой от этого скандал произойдет в ските». Эпитроп отвечает: «Поверь мне, брате, мы это сделали только ради мира, а не ради скандала». Говорит ответчик: «Да, ты правду говоришь, что сотворили вы то ради мира, но тот человек такой скандальник, подобного которому нет в скиту». И еще нечто прибавляет к этому ответчик, наговаривает паче того; говорит, что тот ходит теперь с омологией в руках и кричит: «Мое место!» «Пусть оно твое, место то, но зачем лишнее поместили вы ему в омологии, теперь для дома моего нисколько и места не осталось?» Услыхав эти слова, эпитропы сделали вид, что возмущены и разгневаны, говорят бранные слова и с гневом восклицают: «Негодяй такой и шут, посмеялся он над нами с обманами своими, и еще нам бояться его? Пошлем человека привести его сюда, зададим мы ему, покажем ему, богомерзкому, как из нас шутов делать; лжец он и вор. Кто лжесвидетельствует, тот, очевидно, есть и вор». Другие эпитропы говорят: «Явное дело, он посмеялся над нами, обманно захватив место. Пошлем за ним, чтобы привели его». Тут замечает один эпитроп: «Да, приведем мы его сюда, но ведь он нам дал столько-то грошей, как же теперь быть?» Говорит другой: «Пусть нам ответит тот, кто желает принять присуждение». Говорит истец: «Сколько дал он вам за то, что поместили вы его в омологию?» Говорят эпитропы: «Он дал нам 150 грошей». Говорит он: «Я даю вам 200, поместите то место в мою омологию». Услыхав такое слово от ответчика, они тотчас требуют от него омологию, помещая туда спорное место и еще больший поднимают скандал, чтобы затянуть тяжбу и получить с тяжущихся побольше подарков. Потом подают трапезу, вместе они трапезуют теми любоодарениями, сидят и едят, осуждая различными осуждениями; ответчик с осудительным своим празднословием сделался доносчиком на своих соскитян, подобно Иуде-предателю. После предательства встает он с трапезы, кланяясь, удаляется из монастыря, возвращается со злою стремительностью, с дерзостию предстает пред скитом и ругается над соседом своим. Увидав такое ругательство над собой, сосед идет к духовнику своему и воз-вешает ему все дело. Духовник говорит ему: «Не бойся, сейчас скажу тебе, что сделать, взойди сюда внутрь». Он взошел внутрь, духовник и говорит ему: «Ступай в монастырь и скажи, что сей брат весьма поругался над границами дома моего». Тогда он по совету духовного отца идет в монастырь и заявляет эпитропам, как научил его духовник. Эпитропы, видя, что у этого истца нет в руках любоодарений, не приветствуют его, принимают зверски, с дикими взорами, говорят с ним презрительно, отвечают с бесчестием и грубостию, делая это, чтобы устрашить истца, дабы он одарил их подарками, сребром и златом. Истец, услыхав от эпитропов, что они его бранят, бесчестят и гонят от себя, испугался и сказал: «Что худого сделал я вам, что вы меня гоните? Я пришел вам возвестить мое дело, а вы прогоняете меня?» Говорят ему эпитропы: «Не пришел ты с приличным видом, но с обманом. Ты хищник, желающий похитить место у монастыря. Вчера приходил к нам тот брат, мы нашли его вежливым и правым, а ты являешься обманщик». Говорит истец: «Почему же вы нашли его правым, а меня лжецом и хищником?» Говорит эпитроп ему: «Правость и правота есть в том — заплати и получи. Он заплатил и получил, а не вертится, как ты, чтобы обманом захватить и ничего не заплатить». Тот говорит: «Сколько он вам заплатил, что вы ему землю уступили?» Эпитроп говорит: «Господь свидетель, он заплатил нам двести грошей». Истец, услыхав это, стал размышлять, сколько мог бы-дать он сам, но нет у него ничего. Раздумывает, что ему продать и не знает что. Имеет он одну лишь собственность, омологию на дом свой; кладет себе на мысль взять денег под залог ее у кого-либо в монастыре, взять двести грошей и отдать монастырю, чтобы отмстить другому. Говорит он эпитропам: «Вот, даю я вам двести грошей, отдайте мне то, что вписано ему в омологию». Эпитропы ему отвечают: «Подобает тебе дать 300 грошей, тогда пусть будет так, если же дашь только 200 грошей, то какая нам польза с того?» Истец, услыхав это слово от эпитропа, начал размышлять. Настало время вечерни, эпитроп говорит ему: «О чем думаешь, и отчего странными тебе кажутся слова мои? Нам же твои поступки странными кажутся. Вот позволяем тебе обдумывать до завтра, чтобы ты хорошенько поразмыслил и не говорил потом, что мы тебя принудили заплатить». Пошли в церковь читать службу вечерни, истец стоял в стойке, чтобы слушать молитвы, но его окружили псилафизмы и преследовали мысли, как выиграть тяжбу. Окончилась вечерня; он и не заметил, как она окончилась, вышел из церкви, сел на скамейку, раздумывая о тяжбе; пришел ему помысл и сказал: «Зачем тебе надо и то и то, бери свою омологию, ступай себе да мирствуй». В то время, как он это думал, прошел мимо него эпитроп; они поклонились взаимно, эпитроп сказал: «Что поделываешь?» Истец говорит: «Обдумывал я дело и не в силах дать столько». Эпитроп говорит: «Если не в силах, то ступай себе, мирствуй и не касайся границ». Взяли его омологию и вписали в нее, что он имеет право только на одну каливу и не больше. Истец опечаленный удалился в свою каливу, скорбит, воздыхает, бранит и гневается против своего соседа, видя, как его землю обрабатывает другой; до того возмущается дух его, что когда творит канон, то вместе с противником своим он творит, т. е. не перестает от злопамятства; когда стоит на службе, у литургии или вечерни, всегда ведет мысленно свою тяжбу с другим; поскольку видит радость противника, постольку гневается и печалится.

„Видит другой, как это место, захваченное с такою легкостию, хорошо обработано, засажено плодовыми деревьями и благо-украшено, а до того было каменистым и тернистым, спрашивает захватившего и говорит: «Как это ты легко завладел?»

Тот отвечает и говорит: «Для чего спрашиваешь меня о сем?» Вопрошающий говорит противозаконнику: «Зачем, брате, сердишься? Спрашиваю потому, что и у меня есть такое одно место, которым владеет другой; я и хочу знать, какое средство ты употребил, чтобы захватить место то?» Говорит противоза-конник вопрошающему: «Потратил я на это 6 торб подарков; в каждой торбе был отдельный сорт подарка. В одной торбе была свежая рыба, в другой — селенгозы, в третьей — пирожки, в четвертой — лимоны, в пятой — травы; 200 грошей еще дал; так удалось мне взять это место, обработать его; теперь смотрю на него и радуюсь». Говорит вопроситель: «Мое место еще лучше, чем твое». Говорит противозаконник: «Будь у меня такое место, я дал бы за него не только такие подарки, но еще вдвойне и грошей столько же, ибо я знаю, какой был бы сад на том месте». Услыхав вопроситель такое слово от противозаконника, сказал: «Да, место хорошо, но как бы нам сделать, чтобы захватить его во власть мою?» Говорит противозаконник: «Имей терпение; я постараюсь передать его тебе во власть твою». Говорит вопроситель: «Если сделаешь так, то великую радость мне принесешь». Говорит противозаконник: «Не беспокойся, я так передам его тебе, что ты и не заметишь, каким образом завладел им; только сделай вот что: приготовь подарки, как я тебе сказал; когда потребуют тебя в монастырь, то иди с подарками, одарил бы архимандрита вместе с эпитропами. Одари также и портаря, ибо некоторые бездельники собираются в порте, подымают там разговор о разных делах; между прочими делами зайдет речь и о твоем деле; если найдется что-либо противное твоему делу, то портарь (привратник) может вставить словечко в твою пользу, чтобы не было тебе помехи».

Услыхав это, заинтересованный от противозаконника обещался сделать то, что тот ему сказал.

Видит противозаконник, что готов тот сотворить так, как он его научил; когда они расстались, он тайно пошел в монастырь, сообщив все в подробности эпитропам. Эпитропы говорят: «Отчего же он сам не придет к нам и не скажет своего дела, чтобы, рассмотрев тщательно, исправить? Чего он один сидит и утесняется?» Говорит противозаконник эпитропам: «Он имеет намерение прийти, но не знает отношения вашего к сему и какое ваше мнение о сем». Говорят эпитропы: «Мы таких-то и дожидаем, чтобы с них поживиться, а ты нам говоришь: какое ваше мнение? Пойди скажи ему, чтобы приходил, да поскорее, чтобы нам с него попользоваться». Услыхав это слово, противозаконник говорит эпитропам: «Вот иду, и пошлю его вам, только смотрите, удовлетворите его по нраву его». Потом сказал: «Благословите». Говорят ему эпитропы: «Добрый час тебе. Смотри же, склони брата, чтобы поскорей приходил. Склоняй и других, чтобы устраивали между собою тяжбы, чтобы нам открыть судебную работу, ибо мы этим поправляем свои расстроенные дела».

Итак, противозаконник удалился из монастыря, пошел в скит, возвестил заинтересованному все дело и стал склонять его идти в монастырь. Заинтересованный говорит ему: «У меня ничего не заготовлено; как же мне пойти с пустыми руками?» Говорит противозаконник. «Я все тебе приготовлю, только ты изготовься пойти». Противозаконник начинает тогда приготовлять подарки, ходит из дома в дом, просит (в долг) отборных лимонов, апельсинов, селенгоз, посылает собрать разных трав, готовит тесто, через шелковое сито просевает муку, заботясь о том, чтобы извлечь один пшеничный тук. Сейчас же замешивает его, усердствует в раскатывании теста, закатывает пирожки, делает их с разными разностями, старается, чтобы они хорошо взошли, помазывает сочевицей, посыпает маком, выделывает на пирожках разные узоры; чистым полотенцем покрывает их, чтобы они поднялись. Наконец, после столикого труда и забот кладет их в печку, беспокоясь, как бы какой из них не покривился, чтобы вышли они из печки румяными и красивыми. После того меняет свою исподнюю рубаху, которая вся в поту от многого старания.

О, безумный, безумец во спасении своем и косный в сердце твоем!.. Спрашиваю я вас: отчего не подвизаетесь вы такие и в подвиге монашеском? Почему не (доводите себя до того), чтобы менять рубах своих? Почему не испускаете из себя пота подвижнического? Кажется, и капли нет на вас пота подвижнического, а потому незачем вам и белье менять. Спрашиваю я вас: почему вы не потеете в подвиге монашеском? И опять отвечаю вам: потому, что вы подвигом монашеской жизни совсем не подвизаетесь, всем расположением вашим склонились к возделыванию зла; всуе трудитесь, потея потом телесным над погибелью, над возделыванием злого расположения, от которого и погибаете. Одно только в вас злое расположение к погибели… одна только злая проповедь осуждения; почему миряне, видя такие ваши злые наклонности, получают о вас лишь худое мнение. Вы повредили мирян; миряне повредились из-за вас, из-за злоухищрений ваших, с которыми вы ухитряетесь завлекать в монастырь, как в западню, чтобы скитяне приносили вам разные подарки в монастырь, ради злосотворения брату своему. Вы стараетесь, чтобы один другому творил зло, печетесь о предательстве, чтобы друг друга предавали, взаимно осуждали, друг другу зло творили, друг друга обвиняли, низлагали и друг другу отомщали. Великое это непотребство пред Богом, что ходят скитяне в монастырь с пирожками, которые с такими стараниями преукрашают, укладывают (бережно) в кошницы, ищут людей, чтобы нанять, нагрузить их ими, как ослов, и доставить в монастырь…

Итак, отправляется заинтересованный в монастырь, идет к эпитропам; эпитропы говорят ему: «Добро пожаловать. Сюда пожалуйте». Заинтересованный приказывает навьюченным (отнести торбы) к эпитропам, там они развьючиваются; эпитропы посылают этих людей за общую трапезу, истец остается с эпитропами, объявляя им свое дело. Эпитропы говорят: «Сходи к архимандриту и к ризничему, заяви им о деле твоем, ибо мы без них ничего сделать не можем». Пошел он к архимандриту, снес несколько подарков, дал еще 200 грошей, и забрал место. Противозаконник же и предатель, когда удостоверился, что сей заполучил землю, бежит и сообщает о том другому; по совету предателя идет и этот с дарами в монастырь*. Отдал он здесь 350 грошей, землю опять приписали ему; когда дошли оба соперника до спора, брани и оскорблений неподобных, тогда пошел архимандрит с эпитропами и со старцами в (скит), чтобы выгадать 200 грошей с первого и 350 грошей со второго; место было поделено между ними и сказал им: «Если не помиритесь, то прогоним вас с монастырской земли». Испугавшись, они помирились и взял каждый свою половину. Да, помирились, но каким образом помирились? Помирились таким образом, что смотрели друг на друга, как кошка на мышку (т. е. как бы соседа скушать), в сердцах их было такое злопамятство, что и видеть не хотел один другого.

_____________________

*Относительно сутяжничества и кляузничества на Св. Горе Афонской делаем нижеследующую выписку из ставшей теперь библиографической редкостью книги Н. А. Благовещенского «Афон. Путевые впечатления» (СПб., 1864 г., стр.160-161): «Вся земля Афонского полуострова с давних пор разделена между монастырями и границы этих владений до наших дней служат предметом безконечных споров. Чуть разбогатеет какой монастырь, первым долгом он спешит предъявить свои права на землю; соседние обители, конечно, не уступают, и спорное дело завязывается. Оно сначала поступает на рассмотрение протата, которому, по этому случаю, каждая сторона подносит подарки; потом переходит к are, тоже с подарками; от аги к солунскому паше, с подарками, и наконец доходит до Константинополя, где тоже нельзя обойтись без подарков. От ценности этих подарков, конечно, зависит весь успех спора, и кто больше даст, тот и выиграет. Иногда тяжбы возникают из-за нескольких сажен земли, или даже из-за одной кельи и тянутся по нескольку лет; кассы монастырские истощаются, драгоценные вещи идут в заклад, а между тем, каждый монастырь, как бы ни был он беден, ни за что не уступит противнику и бьется из последних сил, чтобы задарить начальство. Эти тяжбы — бич для Афона, и без преувеличения можно сказать, что большинство капиталов ‘монастырских погибает за тяжбами и переходит в имение турецкой власти. Лет десять тому назад (в 1850-х годах), есфигменский сборщик привез из России около 50 тысяч руб. серебром и монастырское начальство сряду же после этого возобновило свою застарелую тяжбу с соседним Хиландарским монастырем о нескольких десятинах земли. Спор был проигран, но в нем Есфигмен ухлопал весь свой капитал и, кроме того, наделал множество долгов, для покрытия которых ему пришлось посылать за новым сбором».

В книге: «Русский монастырь св. Пантелеймона» (М., 1886 г., стр. 153), где рассказывается о посещении 16-17 июня 1867 года Св. Горы Афонской Его Императорским Высочеством Великим Князем Алексеем Александровичем, читаем следующее о посещении Великим Князем Хиландаря (сербского монастыря на Афоне): «Беседуя со старцем игуменом, Его Высочество выразил свое сожаление о несогласии между двумя соседними (поземельный спор) славянскими обителями (Хиландарем и Зографом), истощающем непроизводительно средства обоих, и высказал желание и надежду, что они поспешат примириться между собою».

Глава 54: О злом навыке взяточничества в монастырях и к чему это приводит

Таким образом, установился в монастырях злой обычай и навык к тяжким любоодарениям, которые стали почти второю обязательною данью. Дарят для того, чтобы творить каждому злые свои похотения; ведется этот злой обычай и до сего дня; преумножает каждый любоодарения свои, каждый скит любоодаряет монастырь разными подарками, каждая калива дарит ежегодно по 200-300 пирожков, лимонов, апельсинов, трав и селенгоз без числа. Скитянин предпочитает весь свой дом разорить на подарки, чтобы другого низложить, нежели сохранить свой дом (целым) и дать одолеть себя в тяжбе другому. Таким образом скинули с себя подвижники терпение, восприяв возмущение, и возмущаются друг против друга. Скинули любовь, и восприяли злопамятство. Скинули нестяжание, и возделывают сокровиществование. Скинули молитву, и держат осуждение. Скинули истину, и возделывают отмщение с обманами; (заботятся) как бы друг другу отомстить. Скинули справедливость, возделывают лицеприятие в обиду праведника, обижают друг друга, (ревнуя о том) кто первый низложит другого с неправдою и отмстит с дарами любоодарения, кто первый одарит монастырь и сделает неправду праведнику. Так умножились мало-помалу злобы у аскетов (т. е. келлиотов и скитян); поскольку умножаются злобы их, постольку умножают они и свои любоодарения до сего дня. И навыкли монастыри злоухищрениям скитян, ударились они в хищения, похищают и обижают, лживо оправдывая неправедников, сокровиществуя неправды аскетов в воровские сокровищницы свои, (оправдывая себя тем, что) сокровиществуют (якобы) ради монастырских доходов.

О, несмысленные и косные сердцем! (Нет от этого дохода монастырю), только в ваши воровские сокровищницы сокровиществуете. Не ведаете того, несчастные, что за одного, которого вы сделаете несчастным чрез неправедный суд ваш, вы в десять раз больше будете сами наказаны на высшем суде.

Итак, если предложат тебе подарок, чтобы оправдать неправедного, воздержись от подарка, сделай суд праведный, так чтобы первого не обидеть, но и второму зла не сотворить. Если будешь принимать подарки, да еще от обеих сторон, и разрушать благобытие скитян, то что делать тогда скитянам? Если жизнь скитян расстроилась, то это по твоей вине. Что побуждает тебя давать им дозволения строить такие красивейшие дома; даже в Царьграде поищешь и не найдешь таких калив, как у твоих скитян. Столько в них сокровиществовано богатств, сколько нет и у агарянина, который находится в погибели душевной*.

_____________

*Мысль та, что при построении громадных, красивых зданий не надобно забывать и о созидании своего духовного дома (1 Кор. 3, 10-17).

Глава 55: О плотоугодии и сравнение с агарянами

Вы уподобились агарянам, которые, находясь на пути ложном, погибельном, воображают о себе, что спасаются. Так и вы впали в тот же род погибели; вы говорите, как и они: если не будем прославлять чрева нашего сладострастною утехою плотских страстей, если не будем покоить плоти в сладострастном наслаждении, то горько нам без сего.

Вопрошает некто агарянина и говорит: «Если мне нечем заплатить, чтобы потешить сладострастие свое, то что мне делать?» Отвечает агарянин: «Продай чад своих и упокой сладострастие свое, как оно требует». Говорит вопрошающий: «А если у меня нет чад, то что мне делать?» Говорит агарянин: «Продай одежду твою». Т. е. пожертвуй всем ради сладострастия — так пристрастны к нему агаряне; также становятся пристрастны к нему и к плоти своей нынешние монахи.

Продал несчастный одежду свою, чтобы сходить упокоить сладострастие свое, и остался наг. Внезапно наступила зима, стал он весьма мерзнуть. Просит одежды у другого, тот не дает ему, но говорит: «Ступай лучше к продающим и купи». Пошел он на базар, чтобы купить, встречает его тягчайший холод и заключился базар. Кричит и говорит: откройте мне, чтобы мне одежду купить и одеться. Говорит ему продавец: «Когда я даром раздавать хотел, вы не приходили, а когда я запер дверь раздачи, тогда приходишь покупать? Ныне иди от меня, «не вем вас»».

То же делаете и вы сегодня, мечтая о плотском и чувственном пути погибели, как тот, всем пожертвовавший ради плотского сладострастия; таким же образом и вы погибнете.

Ох, беда вам, что делаетесь вы рабами чреву, тешите плотские страсти упокоением сладострастным и наслаждениями многоодарений погибели, ревнуя о том, кто первый многоодарится и поселится в жилище, как дворец, украшенном, чтобы жить в нем и погублять себя. Пришла зима, заключились очи возделывания лжи и обманов мира; тогда останетесь вы голы и всенаги, поработившие себя ложным и обманчивым волнам мира, останетесь наги от всех дарований монашеской жизни. Путем ея шествуете, но что за польза с того, когда не переизбыточествуете в добродетелях? Трудом трудитесь, но о возделывании добродетелей не заботитесь. Алчбу переносите, но потом не поститесь; и не только не прибыточествуете в добродетелях, но разорением разоряетесь, в погибель разоряя себя.

Глава 56: О скопидомстве и ростовщичестве; картина того, к чему это приводит

Имеете вы у себя сребро и злато для того, чтобы давать дары, чтобы мстить один другому, стараясь и ревнуя о том, чтобы опередить один другого и, ублажив дарами власти монастырские, низложить его.

О, несмысленные и косные сердцем! Что тебя, о монастырь, заставляет принимать подарки скитян, осквернять доходы монастыря сими оскверненными и противозаконными дарами. Послушай и увидишь, что это такое. Они суть скверна, потому что чрез них снисходят и снизошли с монашества (т. е. преступают обеты нестяжания и воздержания), удалились и удаляются от монашеской жизни из-за рукотворенных погибели; мало того, что погибают и губят себя рукотворением, сокровиществованием и заботою о тленных мира сего, о сребре, злате и прочих подобных, но делают еще и противоестественное беззаконие, попирают противозаконники устав преподобного отца нашего Афанасия и устав скита… (т. е., разбогатев, принимают в услужение безбрадых).

Великая, великая, велика мерзость пред Богом, когда скитяне имеют сребро и злато в росте. А кто его ныне не имеет? Разве только самые малые, а то почти все духовники это делают, имеют сребро и злато в росте и сокровиществуют. Когда такого противозакония много накопят, начинают и много воображать о себе, не принимая ни малейшего слова (обличения); возмущаются, если кто уничижит их даже и малым словом. Возмущаются друг против друга из-за малейшего противоречия, говорят: «Нет, мое это», и: «Нет, не твое это». Вследствие сего, никто из них мирен быть не может. Ходят тяжущиеся в монастырь, нагруженные пирожками и лимонами, чтобы сделать себя сильными в суетном деле своем; а вы, точно бешенные, как лишь увидите скитские пирожки, то до того вожделеваете их, как будто у вас и хлеба не было для еды; дожидаетесь того, чтобы скитяне между собою переругались, принесли бы вам пирожков, лимонов и прочего.

Оставив простор мира, пришли в тесноту ради спасения, чтобы здесь утеснить себя пустынным аскетизмом и обрести милость для души своей, как говорится: «Виждь смирение мое и труд мой и остави вся грехи моя».

Но ныне суемудрствующие, оставив земная и придя сюда заглаживать беззакония свои пустынным подвигом, вместо этого наложили на себя и накладывают в седмь крат большую беззаконность.

Виноваты же в том вы (монастырские), сделавшие скитян суемудрствующими. Они стали подобны вам, у вас один союз с ними (т. е. у монастырских взяточников с подкупающими их, коварствующими скитянами). Собрав кое-что в казну, вы мните о себе, что нечто сделали и нечто делаете.

О, суетные и суемудренные! Разве не ведаете, что неправедным вашим сокровиществованием вы осквернили и оскверняете казну монастырскую? За каждую обиду (лихву) обижена будет казна монастырская (т. е. взыщется с нее) вчетверо против обиды; пока не вернетесь вы к прежней справедливости -казна будет бедствовать.

Насокровиществовав себе свои воровские ящики, вы еще противозаконничаете противозаконным возделыванием. Вы противозаконничали с денежным ростом, научив тому же и скитян ваших.

Вы стали хищниками доходов монастырских, соперничая, кто первый опередит, восхитит себе доходы и захватит их во власть свою. Монастырю угрожает погибель (т. е. разорение), а вы имеете доходы его усокровиществованными в келлиях ваших, щеголяете на монастырские доходы, имеете такие кубки, каких ни у одного игемона агарянского нет, дух ваш облачен в порфиру и в виссон, балуетесь вы с безбрадыми юношами. Говорим: прислуживают вам безбрадые мальчики, (красивые) лицом, вы же мысленно сквернитесь, как будто вы и не монахи монастыря. Воруете доходы монастырские и собираете их в каливах своих в железные шкатулки — один 50 мешцов, другой 100, третий и того больше, воображая о себе, что «мы нечто». Псилафизуетесь в том, чтобы мешцами своими низложить другого, напоить ближнего чашей смертной и его годовую должность доходную похитить себе.

И вот одного из таких богачей — проэстосов монастырских — надумали вы убить, убили; стали рассматривать (по смерти его) богатство его, вещи, которые ему удалось усокровиществовать в келлии своей, и, взирая, стали недоумевать, дивиться и восклицать: «Что это за монах такой был, столько богатства». На самом деле, он разорен вконец, с должности смещен, выступил и не вступил (т. е. духовно все потерял, выступив душою из тела, в царство вечное не вступил, но душа его сошла во ад). Вместе с богачом он вопиет: «Мучаюся страшно!» О, безумный и суемудрый! В эту ночь душу твою истяжут от тебя, а то, что уготовал, кому будет?

Умерщвлен был сей монах и погребен. Когда его похоронили, взяли суемудрые годовое (т. е. его доходную годовую должность), мертвого взяли порфирные одежды, поделив их между собою так: какие — тайно взяли, какие — украли, а какие — распродали. Распродали (часть вещей покойного), но что продали? Продали отборные порфиры и сундуки с драгоценностями. Порфира значит: одежды многоценные и шубки дорогие. Порфиры же суть также ковры, скатерти и убранство ложа. Сундуки же — приборы столовые и кухонная посуда. Продали и собрали множество золота. Но познакомилась ли монастырская казна хоть сколько-нибудь с этим золотом (вырученным от распродажи и оставшимся в мешцах)? Нисколько казна и не познала о сей продаже. Продали и собрали злато, но что же сделалось с вырученными деньгами? Знаете, что сделалось? Сделалось многосокровиществование, оно опять усокровиществовалось (разошлось по келлиям братий), а казна, как и раньше, осталась опять пустой. Казна требует помощи, вы же, суемудренные, нисколько не печетесь о том, не милосердуете о бедствии казны монастырской, милосердуя лишь о шкатулках своих; даже малейшую помощь боитесь оказать казне, чтобы не опростались сундуки ваши, окованные железом.

О, бездумные и суемудрые! Что уготовали вы себе, кому это будет?

Горечь горечей и всяческую горечь уготовал ты этим себе; принесется пред тебя уготованное тобою в час твой последний, принесется тогда, когда вострепещут херувимы, серафимы, все святые ангелы, когда воссядет Сын Человеческий во славе Своей, когда никто не в силах будет прийти пред Него и судиться с Ним, когда будет страх и трепет в тот час конечного решения, когда будет разобрана правота праведника и неправота неправедника!.. Но вы сегодня, суемудренные, превращаете правоту в неправоту; правым творите в неправде и неправым в правде из-за подарков, пирожков и всего другого, что приносят вам скитяне. За сребро и злато делаете неправоту яко правоту, оправдывая себя тем, что творите праведный суд. Справедливость же ваша зависит от подарков, вы всецело возделываете неправду, оправдывая себя, что вы нечто (т. е. что вам и подарки подобает приносить).

Посему покайтесь и исправьтесь в том, что вы таковы: горды, вспыльчивы, неуступчивы, враждоборны, коварны, злопамятны, злорадны, лжесвидетели, немилосердны, любостяжатели, неправедны, хищники, тщеславны, лицемерны, хвастуны, сластолюбцы, многопопечительные, многозаботливые, сребролюбцы, завистливые. Вы сделались отметниками слов преподобного отца нашего Афанасия; завидуете, предаете, убиваете друг друга, как будто бы не чада вы отца нашего Афанасия. За такие дела лишились вы водительства преподобного отца нашего Афанасия, стали мерзки и мирянам, как будто и не были потомками преподобного Афанасия. Востань же, преподобный Афанасий, погляди на потомство твое, как погубило оно путеводство спасения, руководствуясь погибелью.

Глава 57: Воззвание о хранении себя от сообращения с безбрадыми. Картина развития сей страсти

Прошу вас и молю, чтобы вы исправились. Исправьтесь следующим образом.

Вспомните, при каких условиях держит магнит железо? Когда блестит железо, тогда держит его магнит (т. е. когда нет на железе ржавости); когда оно так крепко, . как олово, припаянное к меди. Так же и медь посудная, тогда держит полуду, когда сама нова и чиста.

Если же (полудив) господин дома не будет беречь сосуд и поставит его подле огня, что тогда останется на меди от полуды?

Если ты поставишь медный сосуд на огонь и не доглядишь за ним, он сейчас же распаяется, станет таким безобразным, что противно будет и смотреть на него. Таково монашество и восприятая с монашеством благодать монашеской жизни. Поскольку человек чист в расположении своем, поскольку целомудр и праведен, постольку держится на нем и благодать Всесвятаго Духа. Посему, если кто будет монашествовать, но не станет остерегаться от пристрастия к юным (или привязанности), тогда с благодатию Всесвятаго Духа, которую он получил, приняв монашеский образ, (сделается то же, что с полудой посуды, несохраненной от огня).

Если не будешь остерегаться от привязанности к юному, будешь любосластничать с ним оком или словом, или делом, то благодать Всесвятаго Духа тотчас удалится от тебя и вселится в тебя бес.

Если не будешь видеть юного, то и разговорами с ним заниматься не будешь. Если же не будешь собеседовать с юным, то как возможно будет тебе сделать злое дело с ним?

Блажен, кто не взирает на юного; треблажен тот, кто и не сообращается с юным, ибо сообращение с юным есть огонь, пламя реки огненной; сообращающийся с юными тотчас теряет сущность души своей и нисколько не бывает плодоносен пред Богом.

Не говорю я вам, что юный нечист, но говорю вам, что глаза ваши осквернены (т. е. от юности человек навыкает блуду очес и пристрастию к красивым лицам).

Говорю я вам, что вы безумны во спасении своем. Когда сообращаетесь с юными, то, взирая на юного пред собою, тотчас оскверняетесь в расположении своем. Чем виноват юноша, что ты, как животное и как жеребец, прельщаешься им, лаская его?

Юный, видя твое прельщение им, начинает и сам ласкаться к тебе, потешаясь над тобой, как над (глупой) овцой, а ты не разумеваешь сетей молодого и того, что он потешается над тобою, посмеиваясь над твоим увлечением. Посмеиваясь над тобою, юный ласкается к тебе, а ты его одаряешь нарядами, чтобы еще больше ласкать око твое, предаешь ему все чувства твои, делаешься бесчувственным к Богу в расположении твоем, с нечувствием расположения твоего помрачаешься, не ведаешь спасения своего, мечтая о лице юного. Этим наряжением юцого, ради ласкательства -плоти твоей, прельщаешь ты юного вместе с собой.

Юный к тебе ласкается, ты украшаешь его нарядами, а он делается пред тобой как девица…

Когда же будешь взирать на такое девическое лицо, то что тогда будет делаться с тобою?..

Не только один ты этим оскверняешься, но, при виде красоты наряженного юного, и ближний твой оскверняется, взирая на него.

Глава 58: Гнев Божий готов разразиться над Афоном, и что предотвращает его

Вы думаете: напрасно говорит он это нам; если такая беззаконность иметь в монастыре молодых слуг и такой грех, почему же не покарает нас за это Бог (ибо исстари так уж заведено). Да, правду сказали вы; как не покарает вас Бог за то, что вы так суемудрствуете о суетных, подобно древним людям перед потопом. Ей! Накажет вас Бог, но, по безграничной милости милосердия Своего, еще долготерпит о вас ради покаяния во спасение. Так как вы преогорчили и преогорчаете Бога, то уже готова кара для наказания вашего. Но есть еще некие отдельные (подвижники) в этой честной Горе, которые заступают ее от гнева карательного; когда же исчезнут и эти отдельные с Горы сей честной, тогда, увы Горе сей, ибо грядет на нее великое ниспровержение (катастрофа)!

Увы вам, честнейшие отцы, грядет на вас великое нашествие, подобное раифскому (примером, это вскоре и сбылось). Но раифцы жили столь добродетельною жизнию, что были как земные ангелы… Спрашиваю я вас, если на отцов раифских, которые жили как бы (ангельскою жизнию), нашло такое нашествие, то что сделано будет с вами? Ох, увы, ибо из скорби скорбь грядет на вас!

О, преподобнейшие и честнейшие отцы! Молю вас и прошу, сделайте истинное покаяние, покайтесь ото всей души и сердца, пока еще не исчезли таковые (Божий люди) из вашей среды. Для предотвращения меча ярости восприимите истинное покаяние, подобно ниневийскому. Говорю вам: покайтесь, ибо час приблизился; если же не покаетесь, то последует на вас нашествие раифское.

Глава 59: Воззвание о покаянии и неотчаянии. Сравнение монашества с хождением Петра по водам

О, суемудренные, преследующие друг друга, не имеющие жалости друг о друге, возделывающие свое суетное мудрование, а спасения своего не возделывающие! Вы оставили отцов, матерей и прочее подобное, заключив себя в спасительный сосуд, чтобы спасти бедную свою душу, исстрадавшуюся в суетных мира.

Вы отреклись от мирян, пришли сюда, чтобы побеждать страсти свои. Пришли и вступили в бой, как Израиль (с Амаликом в пустыне), но не сражаетесь по Богу действием боевым, а даете себя побеждать бездною своего суемудрия, в которое и погрузились; (волны суемудрые потопляют вас) как фараонитов Красное море. О, маловерные и косные сердцем вашим, из-за чего углубились вы в суемудрие (т. е. почему потеряли надежду на покров Божией Матери и Ее промышление о вас, что стали много заботиться о материальном)? Вы люди, вы человеки; как человеки, вы погружаетесь, но не утопайте, подобно фараону в Чермном море, а с Петром взывайте: «Господи, спаси мя».

Петр, возымев решимость пойти по водам моря, ради малого смущения от волн, (стал тонуть), испугался и возопил: «Господи, спаси мя». Не таковы нынешние люди: видят они монашескую жизнь; берут решимость, просятся, чтобы и их удостоили жить монашеской жизнию. Видит Бог такую решимость человека, взыскивает его и говорит: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии и Аз упокою вы». Пошли люди по водам монашеской жизни, шествуют к обетованному по волнам на обетах монашества. Но восстает буря ветряная в волнах, видят они (вздымающиеся волны) и ветры, говорим: помыслы, которые возмущают волны монашеской жизни; и вот убоялись они, подобно Петру, но с Петром не восклицают: «Господи, спаси мя», а погружаются и тонут во глубине погибели, суемудрствуя, подобно израильтянам, требовавшим Египта.

Глава 60: О манне в пустыне; сравнение с манной милостыни монастырям

Дал им Бог по прошению их манну, чтобы обрели они в манне утешение, которого желали. Но евреи опять восстали на Моисея; за беззаконность их разверзлася земля и поглотила всех бесчинников…

Так и сегодня: не стремятся несчастные приготовлять себя к тому, чтобы достичь во славу Царствующего, чтобы прославиться с Ним, но возделывают суемудрие суемудренных, требуя и себе того же, к чему стремится мир. Бог, видя переменчивый нрав ваш, исполнил и исполняет ваши прошения, как у путешествовавшего народа израильского… Однако мало евреям было того, что получили они манну, стали они еще добиваться того, чтобы собирать ее в сокровища, как и вы, суемудренные. Евреи усокровиществовали, но труд свой потеряли даром, ибо манна превратилась в червей. Так и у вас сегодня. Посылает Бог милость, как манну, на Гору сию честную, питает вас милостынею Божиею; безмерною милостынею христиан, как израильтян манною т. е. на каждый день посылая потребное и запрещая набирать про запас, но вы, неблагодарные, с ненасытностию израильтян осуемудрились мудрованиями суетными до того, что стали усокровиществовать милость Божию в воровские ваши ящички… Ей, в червей она и обращается. В каких же червей? Не так, как у израильтян, т. е. видимо, но червивыми делаются ваши помыслы, которыми вы побуждаетесь к тому, чтобы и дальше похищать и сокровиществовать милость Божию, расходуя ее для удовлетворения ваших злых наклонностей.

Евреи сотворили совет, чтобы сокровиществовать манну, но она делалась червивой; когда увидели евреи, что манна превращается в червей, перестали и не стали сокровиществовать. Вы же стали слепыми и жестокосердыми, подобие фараонитам, ибо ожесточили сердце свое к милости Божией.

Израильский полк, увидав, что манна вкусна, но сокровиществовать ее невозможно, восстал за это на Моисея; в наказание на восставших разверзлась земля и поглотила их. Так и ныне. Видите вы милость Бога, Который милует вас безмерной милостынею христиан, стараетесь усокровиществовать ее, не Бог, чтобы не скопляли, посылает дорогие траты, чтобы не сокровиществовали вы милость Божию; эта милость превращается как бы в червей, говорим: расходуется вами. Эти дорогие траты и есть червь для сокровиществований милости, которая чрез сие выкидывается вон, подобно червям, в которых превращались остатки манны израильской.

Так и сегодня. Видите вы милостыню христиан, что она хороша и вкусна, но сокровиществовать ее не можете; посему, восстаете против монашеской жизни, дабы изгнать от себя Царицу Спасения. Таким восстанием восстал и полк Корея, чтобы изгнать от среды своей Моисея, но за это полк поглотила земля. И вы сегодня восстали восстанием на монашескую жизнь, но за это отверзлась бездна погибели и вы поглощаетесь сею бездною, подобно полку Корея. То же происходит и с милостыней, которую собирают скитяне с излишком против действительной необходимости; этот излишек, как только его соберут, превращается в червей. Но как делается она червивой? В вас самих делаются черви; эти черви пожирают вас, как язва раковой болезни, и вы сами пожираете друг друга, как будто вы и не монахи. Ходите вы, скитяне, в монастырь, там, видя вас, пожирающих друг друга, отбирают от вас зачервившуюся вашу милостыню, чтобы за милость Божию предали в ваши руки брата, чтобы милостию Божией опередить другого в нанесении ему язвы, чтобы одному другого пожрать. Видя вас, каковы вы, монастырь отбирает от вас из рук ваших избыток милостыни Божией, как у полка Корея хищные птицы, но монастырь причиняет тем и своей казне одну язву. Эта язва казны пожирает помыслы и главу монастырскую, т. е. старших монастыря, а вы, приносящие, пожираете друг друга, кто кого опередит в победе; этою вашею войною начинаете опустошать казну и выкидывать из нее лихву, как червивую манну, на расходы ведения войны, чтобы тем победить и делать злые свои пожелания; но от этих любоодарений казною военные действия не прекращаются, выкидывание казны продолжается, на выкинутое набрасываются хищные птицы, пожирая это сокровище.

Говорим: видят иноязычные агаряне, как вы сами себя пожираете, как из-за милости Божией в вас сделалась одна язва; стали пожирать вас и птицы агарянские за то, что вы пожираете других с лукавством вашим.

О, безумные и суемудрые! То, что уготовали, кому будет? Что вас заставляет, о злые головы, суемудрствовать между собою из-за суетных и ложных мира сего, пожирать друг друга, как язвою, и раскрывать милость Божию пред птицами агарянскими?!

Хищная птица имеет обычай разыскивать падаль четвероногого, чтобы напитаться. Когда птица найдет такую падаль, тотчас собираются и другие птицы, чтобы напитаться ею. Спрашиваю я вас: когда соберутся птицы на падаль, оставят ли они на ней хоть сколько-нибудь мяса? Не только мяса не оставят, но и кости расклюют… Агаряне тоже подобны хищным птицам. Агарянин смотрит кругом, где бы ему накормиться неправдами, а вы перед птицами агарянскими выбрасываете милость Божию ради злых дел непокорства вашего, т. е. заводите тяжбы, даете им взятки, кормите и откармливаете птиц агарянских безмерною милостию Божией, которая приходит к вам с четырех стран мира, говорим: с запада, юга, востока и севера. Сии четыре ветра силою всесильного Бога льют, как из источника, милость Божию на эту Гору честную, но какая от сего польза, когда хищные птицы разносят ее и не дают напояться ею монашеской жизни; все пожирают хищные птицы, т. е. течет милостыня отовсюду преобильная, но убогие бедствуют, будучи принуждены обременять себя заботами ради уплаты всяких поборов, милостыня же попадает в монастыри, расхищаясь лихоимцами, тратится на судебные тяжбы, которые всецело и пожирают ее, а монастыри разоряются, — что есть и на самом деле. Говорим: монастырские сделались друзьями с агарянами. Скитяне обирают сосельников своих, монастырские обирают скитян, у монастырских похищают птицы агарянские, другие похищают их у самих агарян.

О, злая главо, главизны скитян, т. е. старцы скитские! Почему не мирствуете вы мелсду собою, но бегаете каждый час в монастырь, оскверняя его любодарениями, чтобы он оправдывал вас в злом расположении вашем. Монастырь старается умирить вас, но когда у вас между собою нет мира, то что сделает с вами монастырь.

О, злая главо монастырская, что заставляет прельщаться любодарениями аскетов и расстраивать скиты от пути монашеской жизни, какими любодарениями они стараются любодарить вас, дабы творить свои похотения? Т. е. получать дозволения на разные отступления от строгих скитских правил.

Глава 61: О распущенности скитян, притча об увлеченном женою муже

Говорю тебе, скверная главо монастырская: некий молодой человек имел жену, был влюблен в нее, потому что она была красива, но никогда ее не стерег, не журил и малейшего слова никогда ей не выговаривал. Она же, увидав, что муж ей не выговаривает, что бы она ни делала, начала склоняться к злой страсти своей, т. е. любовникам, и изменять мужу. Когда же она уклонилась — исчезла ее красота, она стала такой безобразной, что отвратительно было кому бы то ни было и смотреть на нее. Начали говорить: «Отчего эта женщина стала такой уродливой». Каково было мужу слышать такие слова обвинения за то, что он никогда не выговаривал ей ради исправления ее, ибо был влюблен в нее.

Спрашиваю я тебя, злая главо монастырская: вина этих бесчестий и обвинений на кого падает? Обвиняют ли мужа или жену? Очевидно, обвиняют мужа. Если по вине жены обвинен муж, к чему ему такая жена? Отчего не исправлял он ее, будучи ее мужем? Скажете, как же ему ее исправить, когда она неисправима? Послушайте и увидите: до тех пор, пока он будет ею прельщаться, она никогда не будет исправляться; до тех пор, пока она будет утешать плоть свою, наряжаться, — никогда не может она исправиться, до тех пор, пока она собеседования будет иметь с незнакомыми мужу ее — никогда не будет иметь в себе чистого расположения (т. е. к мужу чистой любви). Говорим и говорю вам: вы, монастырские, влюблены в новосозданные скиты из-за любодарения их; поскольку будете иметь эти любодарения и прельщаться ими, то не будете исправлять их, ибо того не допустит вам ваше увлечение подарками. Скитяне, видя, что вы падки к подаркам, начинают сами уклоняться в погибель любостяжания и сокровиществования, так, что это сделалось у них язвой; они пожираются между собою, как будто живут не в сей Горе честной, вместо прежней красоты своей стали так отвратительны, что гнусно каждому глядеть на них. Живут они в любостяжании, кто опередит других и больше насокровиществует… Они человеки суть и всуе мятутся, т. е. прельстились и грешат, яко человеки; почему же вы допускаете им суемудрствовать до такой степени? Любостяжание сделалось в них язвой; они взаимно друг друга пожирают. Вы же, вместо того, чтобы примирять их, наносите им еще другую, сугубую язву, т. е. они из-за любостяжания ссорятся, а вы это любостяжание еще поощряете взятками.

И с этой язвой скит ваш стал столь безобразен, что гнушается каждый и глядеть на него. Спрашиваю я вас: почему монастырь ваш, видя, что скит ваш стал столь гнусен и столь опорочен, не исправляет его? Спрашиваю я вас: бесчестие это на кого переходит, на скит ли, или на монастырь? Очевидно, этим бесчестится монастырь. А если бесчестится монастырь, то зачем вы оставляете скит в таком положении и не исправляете его? Спросите: каким же исправлением исправить нам скит наш? Послушайте и увидите. Выслушайте подробно о сем.

Глава 62: Благой виноградарь насадил виноград, но алчные наследники погубили его

Некто имел место пустое и запущенное. Пришел он, обработал его, своею обработкой и возделыванием сделал там прекраснейший виноградник. Он обламывал у него лишние ветви, с рассуждением, на ветвях оставлял малое число почек ради плодоносил его на многие лета, ибо, если оставлять на лозе много почек, то лозы долголетствовать не будут; если же и ветвей совсем не обламывать, — тогда останется виноградник тощ.

Спрашиваю я вас: если вы лозы обламывать и обрабатывать не будете, какая будет она: многолетняя, или недолговечная? Очевидно, сделается недолговечной.

Итак, когда рачителю виноградника пришел общий срок, и отдал он общий долг, то достался виноградник чадам его. (Здесь подразумевается св. Афанасий, насадивший лавру).

Возобладала чадами его леность; от многого своего леностного нерадения оставили они рассуждение, стали обрабатывать виноградник безрассудно, стали обламывать ветви неразумно, оставляя на них много почек, чтобы лоза больше плодоносила и больше любоодаряла их гроздями; но лоза из-за этих ветвей захворала и стала давать весьма мало плодов.

Потомками же этих наследников возобладал еще дух любостяжания; они уже совсем не стали обламывать веток, виноград принес много гроздов, но безвкусных; виноградник стал без-плоден, а лозы из-за множества побегов своих не долголетст-вовали, но утратили свою силу. Виноградник одичал, пришел в запущенное состояние.

То же самое творите и вы с виноградником вашим, говорим: со скитами вашими и пустынниками.

Нынешние келлии, т. е. монашеское обиталище, имеющее церковь со значительным количеством земли, за которое платите немалую данку, и уступаемое за значительную цену владельцу с правом передачи сожителю своему по смерти, — эти келлии были раньше скитами (т. е. жилищами аскетов, без церкви, без прав земельных и без данки), именовались скитами, а нынешние скиты были прежде и именовались пустынями. Вы оставили их необработанными, необломанными, посему стали скиты келлиодарцами (т. е. данниками за келлию с присвоением им прав на землю); ныне они валяются в попечениях о земных вещах. Это и есть запустелый виноградник, так как спасение свое они оставили пустым и необработанным, для того, чтобы запасти чем насыщать вас, ненасытных драконов. Это и есть нерассуждение обработки (т. е. наследников св. Афанасия). Вы же не только обрабатываете безрассудно, но неправедным судом вашим совсем искоренили лозы, при безрассудстве вашем делаетесь святотатцами следующим образом: когда видите с лукавым вашим безрассудством, что нет у него (т. е. владельца келлии) чем вас любоодарить, то, как иноверцы, разоряете его, обнажаете даже церковь его, похищая подсвечники, минеи, и прочую церковную утварь; посему я и говорю вам: по безрассудству вашему вы сделались святотатцами,

Другие же, видя вашу хищническую безразборчивость, которую вы к ним имеете (т. е. к келлиотам), начали и сами возделывать погибель и многопопечительность заботы, дабы заботиться о том, как насытить вас, безразборчивых, не разбирающих жизни (монашеской духовной, не делающих ради сего никаких снисхождений), но помышляющие лишь о том, чтобы разбирать и принимать (или взимать)…

Глава 63: Притеснения убогих подвижников. Уподобление жестокосердию фараонскому

Вы стали хуже агарян с вашею безразборчивостию. Царство агарянское с разбором (взимает подать), имея три бумаги для трех разрядов, которые называются: одна «атна», другая «эфсат», третья «эла». Согласно силе человека агарянин дает ему и хартию рабства (т. е. данки). Ради этого, говорю я вам, у агарянина есть разбор; вами же обладала и обладает неразборчивость; вы не имеете рассуждения, чтобы брать с человека по силе его, но безразборчиво относитесь к бессилию праведника (т. е. к убожеству его) и с таким насилием его грабите, как будто и не придется вам дать ответ за этого бессильного.

У агарянина есть разбор, немощным он дает «этну», т. е. налагает малую подать, а вы, по безразборчивости своей, даете такому бессильному высший разряд данки — «элу». Так притесняя (подвижников), рассуждая с таким безрассудством, судя с такою несправедливостию, вы неправосудием вашим осквернили Гору сию честную, сосуд спасения.

Если скажете: какая же в нас безразборчивость, что осквернили мы сию Гору? Вопрошу и я вас об одном деле, только дайте мне на него ответ правдолюбиво: наделяя людей участками, для чего назначаете вы такую высокую плату? На какие расходы вам эти взимания расходовать, если вы на людей столько много дани налагаете?* Скажете вы: место наше и за него следует нам получать. Пусть так; но, спрошу я вас, отчего же не налагаете вы сообразно человеку? Вы облагаете одинаково каждую голову. Почему не разбираете, что голова от головы имеет разницу? Есть головы здоровые, крепкие и есть больные, паршивоголовые, есть болящеголовые.

Больной головой есть тот, который не имеет средств. Есть у него имущество, но есть и тягчайший долг, он не может выкупить доходов имения своего и труда (т. е. все доходы поглощаются заимодавцами), а вы еще насилуете его, много с него требуете, а у него и малого нет; грабите его, забирая у него все, что есть в келлии, сие творите с намерением, чтобы заставить его продать келлию свою, дабы вам похитить доход от переделки бумаг, хищники вы такие!

Видит Бог истязания израильтян, посылает Моисея, чтобы освободить их от истязания, но фараон не слушает Моисея. Бог тогда налагает на фараона разного рода язвы. Фараон все-таки не слушает слов Божиих, которые говорит ему Моисей, требуя отпустить израильтян. Так как не слушался фараон того, что говорил ему Моисей, то Бог еще сильнее ожесточил его сердце, которое и от природы было жестокосердое. С жестокосердием своим погрузился фараон в Чермное море. То же самое творите и вы в Горе сей честной, угнетая бедноту — подобно тому, как фараон угнетал израильтян в Египте.

Бог видит ваше злое расположение, нерассуждение и неисправимость жестокосердия вашего к бедным, как у фараона к израильтянам, который им даже немного поработать Богу не давал, требуя, чтобы работали только на фараонитов. Одинаковое с этим творите и вы, ибо не даете людям работать монашеской жизни, но с неправосудностию вашей принуждаете людей работать для безразборчивого вашего нрава, чтобы исполнялись ваши злые похотения. И ради сего злого вашего права и злых пожеланий вы насилуете людей, препятствуя им спасаться. Видит Бог, что вы препятствуете спасаться людям, что с надменным вашим нравом вы ожесточились сердцем; вследствие такого вашего жестокосердия, послал меня Бог, подобно Моисею, в Гору сию честную для освобождения людей, ибо, по вине вашей, нынешние монахи пленились в погибель с многопопечительностию сокровиществования.

________

*Действительно, покупка малого клочка земли на Афоне у греческого монастыря обходится в несколько тысяч; иногда и за деньги не продадут.

Глава 64: Послан я к вам от Бога, как пророк Нафан к Давиду

Итак, вот послан я к вам от Бога, подобно тому, как Моисей к фараону; те самые слова, которые изрекли уста Божий, говорю и я вам. Не усомнитесь, (будто) я прибавил собственные мои слова к словам Божиим; я не сделал здесь прибавки даже с зерно горчичное; только то, что изрекли уста Божий, то я и изрек; посему, воплем глаголю вам, подобно пророку Нафану, который глаголал Давиду, обидевшему убогого.

Глава 65: Разберите жизнь свою и чувства ваши, угодны ли они Богу?

О, нечувственные и косные в рассуждении вашем, доколе? Вот приблизился час вечерний! Вот почиешь и заснешь, а то, что уготовал, кому будет? О, преподобнейшие отцы! Что это за нечувствие в вас, что не чувствуете вы спасения своего? Ах, проподобнейшие отцы, что это нерассуждение в вас, что не рассуждаете цели пришествия своего? С какою целью вы пришли и вступили на путь монашеской жизни? Дивлюсь я, что живете вы такою жизнию. Недоумеваю и изумляюсь, как допускает ваше чувство возделывать такую гнусную жизнь? Покинули вы чистейшую спасительную жизнь, стали держаться суетных и ложных мира, загрязнили себя от влас главы вашей до ногтей ног ваших. От многого зловонного смрада, (восходящего) из жизни вашей, гнушается Бог и глядеть на нее.

Ей, имели вы хорошую жизнь, (но почему) не удержали ее? Скажете: какую жизнь мы имели и не удержали? Дивлюсь я вам. Поразмыслите сами о себе, разберите жизнь свою; такова ли жизнь ваша, чтобы ей благоугодною быть Богу? Размыслите сами о себе и разберите жизнь свою, которую имеете.

Если же в вас нет чувства, чтобы ощутить, какова жизнь ваша, если не имеете вы рассудка и рассуждения, чтобы разобрать свои деяния, то, очевидно, предстоит мне нужда представить ее вам, сопоставив жизнь вашу с жизнию монашеской.

Вот я представил и представляю пред вами жизнь вашу, но восчувствовали ли вы все это? Или мои слова только даром пропадут? Но, так как слова эти не суть мои собственные, а слова Пославшего меня, ужели они останутся втуне?

1) Если вы будете нечувственны, то слова мои к вам останутся втуне, но вы потом будете безответны.

2) Если не будете иметь размышления, чтобы размыслить о себе, то слова мои к вам останутся туне, но потом будете безответны.

3) Если не будете иметь рассуждения, чтобы разобрать слова мои, то бесполезны будут слова мои вам, но потом сделаетесь безответны.

Глава 66: Призыв святогорцев к покаянию для предотвращения нашествия

О, преподобнейшие отцы, находящиеся в Горе сей честной, сосуде спасения, кайтесь и не соперничайте друг с другом в погибели. Ей, соревнуйте друг с другом, но в чем соревнуйте? Соревнуйте друг с другом во спасении, а не в погибели. Смотрите, чтобы иметь на себе оружие монашеской жизни, быть уготовленными покаянием, чтобы, когда найдет нашествие, обрело бы вас сие нашествие в покаянии. И, когда найдет нашествие на вас, то одно из двух должно с вами произойти (т. е. погибель нераскаянных и мученический венец каявшимся). Если застанет вас нашествие в покаянии, то вчинит вас Бог в лик мучеников.

Печалуется и много милосердует о вас Бог, но будьте и вы достойны печали. Печалюсь я, как бы не обрело вас нашествие нераскаянными, тогда потеряете вы венец и награды мученические покаяния (т. е. кающимся).

О, преподобнейшие отцы! Имейте хоть оружие монашеской жизни в руках, т. е. не слагайте оружия покаяния; тогда вы уготовите себя — «аможе радующиеся». Если же не имеете покаянных слез, то имейте хотя склонность к оружиям света монашеской жизни. Оружия же сии суть: да имеете беспопе-чительность о теле вашем, да печетесь о спасении своем.

То, что проглаголали уста Божия Нафану, то и сказал На-фан Давиду: «Вот послал меня Бог к тебе по причине беззакония, так как содеял ты два зла в беззаконии твоем (т. е. согрешил с женою и убил мужа); соделал грех исчисления народа, сделалось три беззакония, говорим: прелюбодеяние, убийство и исчисление народа; явились три язвы на главу твою, дабы поглотить тебя. Проси из трех (кар) одну, какую хочешь получить!..» И я, подобно Нафану, глаголю вам от уст Божиих: так как впали вы в любостяжание и, -подобно Давиду, — в прелюбодеяние, то восстаньте и так же искренно, как Давид, кайтесь в беззаконии том. Вы убили и убиваете спасение свое, с сокровиществованием заботы, подобно Давиду, который убил Урию, а потом взял за себя Вирсавию для того, чтобы не назвали его противозаконником, если бы он взял жену при жизни ее мужа. Так и вы убили спасение ваше, (сочетались) с любостяжанием и, став любостяжателями, совершаете злое нашествие на (монашескую жизнь), подобно (восстанию) полчища Корея. Ибо любостяжание и сокровищест-вование есть причина беззакония; из-за них происходит два зла в монашеской жизни. Говорим: ненасытное любостяжание и барское или начальственное — игемоническое (досл.: любостяжание ненасытства и наряжение игемоническое), для тела гордостного. Делатели этих двух зол творят нашествие и из-за сего нападают друг на друга, стали язвою, и пожирают друг друга. Сверх этих язв обдержит вас еще одна — плотское пристрастие к юным. Вы пожираетесь этим пристрастием к юному, оно, как язва, пожирает вас. Из-за этих юных (т. е. из-за того, что держите их), совокупляетесь вы друг с другом, сваливаетесь в треклятой нечистоте; как же будет жительствовать в вас благодать Всесвятаго Духа! Сии беззакония сделались тремя язвами на главе вашей, дабы поглотить вас. Выбирайте за это одну из трех кар. Которую захотите понести, ту и получите.

Возьмитесь за первую (т. е. покарайте сами себя покаянием) — покажите истинное покаяние Богу, возделывайте отныне жизнь прежних отцов, исправьте настоящую жизнь вашу, которая не богоугодна, но омерзительна пред Богом.

2) Или найдет на вас ангел сатанин, то есть нашествие на главу вашу, подобно нашествию раифскому.

3) Или получите ниспогружение тела вашего и всех тех, что к телу.

Примечание: Второе уже сбылось, третье же — отчасти, ибо был многодневный дождь, произведший большие разрушения, но вполне это проречение еще должно сбыться в будущем.

Много гневается на вас Бог, так как позабыли вы цель, ради которой пришли в сию честную Гору. Цель вашего пришествия сюда была спасаться, но вы пришли и убили спасение свое невниманием вашим. Пришли с тою целью, чтобы спасаться, но небрежение ваше сделало то, что вы погубили себя и стали погибающими. Ради этого и говорю я вам: много гневается на вас Бог за хищения, любостяжание, плотское наслаждение нечистотою, враждострастие и осуждение. Разгневали вы этим Бога против себя более, нежели фараон.

Дивлюсь я Богу, как это Он еще долготерпит вам с безмерною милостию милосердия! Дивлюсь я и вашему, при всем этом, бесчувствию! Что станется с вами потом за такое ваше бесчувствие?! Но вы не ощущаете того, что вы бесчувственны! О, если бы вы восчувствовали бесчувствие свое, имели бы хотя малое рассуждение о бесчувствии своем, но из дел ваших явствует, что нет в вас ни рассуждения, ни чувства спасения своего. Попечение же о спасении сие (т. е. тому, кто начинает пещись о спасении своем, доставляет) — неисследимое море благости, путеводительство покаяния. И это есть (т. е. этим достигается): прибежище, путевождь покаяния. Это есть: совершение неисследимого (т. е. достижение недомысленных благ духовных чрез начало попечения о спасении своем). И это есть: вера, кротость, любовь, целомудрие, смирение, молитва и (надежда) (последнее — прибавление переводчика: т.к. есть седьмая).

Если говоришь о Боге, что Он Бог истины, но кротости не будешь иметь, как возможешь приблизиться (придвоиться) к Творцу твоему, Который есть Бог и неисследимое море благостыни? Если имеешь кротость, а любви не имеешь, как возможет сожительствовать с тобою благодать Господа нашего Иисуса Христа, Который воплотился, был заушаем, бичуем и осмеян — кого ради? Не ради ли чрезмерной любви Своей пролил Он свою кровь за тебя? Как же тебе в царство Его прийти без всякой любви? Если же имеешь любовь, целомудрия же иметь не будешь, то как возможешь вкушать Пречистое Тело Его и пить Кровь Его, которые суть чистейшие и светлейшие паче чистоты и света солнечного! Если имеешь целомудрие, а смирения не имеешь, как возможешь молиться и приносить молитву твою, как жертву хвалы пред Него, Который есть смирен и смирил Себя, тебя ради, даже до смерти, и смерти крестной, Который вопиет и говорит: «Научитеся от Мене, яко кроток есм и смирен сердцем».

Глава 67: О лицемерии, кичении угрюмости и милостыне христиан

Смирите же и вы сердце ваше, чтобы вам сделаться сосудом Всесвятаго Духа, ибо сказано: (Бог) «гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4, 6). Бог кому противится? Противится тому, кто имеет лицемерие с угрюмою гордостию (гордится угрюмостию). Таковым Бог противится, равно как и вам, лицемерам, ибо вы лицемерно принимаете угрюмые лица, в миру и в гостях у людей столь восхваляете себя, что, если послушать вашу похвальбу, можно подумать, что вы земные ангелы. Цель же ваша та, чтобы похищать сребро и злато. С угрюмым вашим лицемерием просите вы и похищаете, хвалясь перед людьми; стараетесь быть хвалимыми за то, что вы добродетельны, кротки, смиренны сердцем, а, на самом деле, вы суемудрствуете и растлеваете спасение свое.

Да (уверяете других), что вы кротки и смиренны сердцем: почему же пожираете друг друга, точно не монахи? (Отчего же кротости нет) в ваших деяниях, но делаете вы враждоборство взаимное, точно не монахи, а по делам вашим сделались враждоборцами даже против монашеской жизни? С суемудрием вашим презрели вы монашескую жизнь, предпочли отступника диавола, семиглавого зверя беззакония, к нему воздымаете мысль вашу и подняли (т. е. упование возложили), как будто бы Бог и не покровительствовал вам с безмерною милостию.

Радость тем христианам, которые исполняют заповеди Божий (по отношению к вам), с безграничною милостынею, дабы обрести милость душе своей. Но горе и увы вам, преступившим заповеди Божий с безмерною вашею нерассудительностию и нечувствием вашим; вы бесчувственны до того, что невнимательны к милостыне мирян-христолюбцев. Сею милостынею вы украшаете оскверненное ваше тело нарядами* и бесценными кубками.

О, нечувственные и косные сердцем! В погибельном помысле своем вы (оправдываете искательства милостыни у христиан), говоря, что храму работающие от храма питаются.

_____________

* Разумеются здесь, конечно, не все иноки и не все общины иноческие на Афоне, а лишь те, которые ведут распущенную жизнь.

Глава 68: Воистину ли служите вы храму, чтобы от храма питаться?

Да, правду говорите вы, что служащие храму от храма питаются, но, спрашиваю вас, послужили ли вы хоть сколько-нибудь чистейшему храму монашеской жизни и преосиянию спасения? Да, христиане милуют вас милостыней, чтобы вы служили монашеской жизни, но вы это служение оставили, милостыню же от христолюбцев все-таки берете, как будто и на самом деле богоугодно служите храму. Сегодня возделываете вы злая ваша, не чувствуя, ради какой цели и каким образом монашествуете; завтра же злые ваши деяния будут мучить вас в муках ада из-за нерассудительного вашего небрежения. Сегодня вы не чувствуете нашего зла и того, что находитесь в погибели; завтра вы это почувствуете в аду, но какая будет польза.

Да, любоодаряют вас христолюбцы безмерною милостынею, исполняя заповедь Божию, которая говорит: «Нищих Его насыщу хлебом», «преподобнии Его радостию возрадуются».

О, преподобнейшие отцы, чувствуете ли вы, как исполняют христолюбцы по отношению к вам заповедь Божию? Если же (еще) не чувствуете, то рассудите и разберите нечувствие свое, при котором вы суемудрствуете о себе, что вы. нечто, что вы якобы преподобные. Но что вы такое на самом деле? Вы преступники — а не преподобные, ибо словом и делом преступаете заповеди Божий; вместо того, чтобы похваляться подражанием преподобным, вы хвалитесь (подражанием) преступникам, лихоимствуя неправду в сокровиществовании.

Глава 69: О соблюдении обета целомудрия

О, если бы пребыло в вас непоколебимо соблюдение заповеди целомудрия, о, если бы вы хранили целомудрие, как змей главу! Но храните ли вы таким хранением целомудрие? Вы преступили его, стремитесь духом к безбрадым мальчикам и все оскверняетесь ими. Сие преступление заповеди Божией невыносимо для Бога и долее Он переносить не будет. Посему Бог решил послать ангела сатанина, чтобы нашествием своим сей ангел сатанин истребил такое преступление среди вас, творящих его, — чтобы праведников увенчал, добродетельных оправдал, а грешников помиловал. (Обращаем внимание на эти слова: преступниками святой называет пребывающих в тяжких грехах, в хищничестве, плотских наслаждениях и пр.; праведники суть живущие свято; добродетельные — ищущие спасения, но совершенства еще не достигшие; грешники суть немощнейшие из монашествующих, не искусные в духовной жизни, но сознающие свое недостоинство и кающиеся). Сие есть то, о чем говорится: «Нищих Его насыщу хлебом, священники Его облеку во спасение и преподобнии Его радостию возрадуются». Если христолюбцы насыщают нищих (т. е. монашествующих, обнищавших Христа ради) хлебом, то тем паче Бог даст ли погибнуть праведникам? Не только погибнуть им не даст, но и увенчает их. Если христолюбцы священников облекают спасением, тем паче Бог даст ли добродетельным потерять их труд, которым они потрудились, возделывая спасение свое в жизни монашеской? Не только не оставит их, но оправдает и дарует им спасение. Если христолюбцы радостотворят монахов милостию безмерной, чтобы они без помехи возделывали спасение свое, чтобы по упокоении своем возрадовались с праведниками, то тем паче Бог хочет их очистить и посредством нашествия призвать в чистоту царствия Своего, как говорится: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обременен-нии и Аз упокою вы». И опять говорит мирская пословица: «Где слово не действует — подействует палка!»

О, преподобнейшие отцы, вместо того, чтобы получить палку нашествия, не лучше ли вам удалиться от зла, приять многомилостивое покаяние, покаяться от всего сердца и сказать: «Ни, Господи, да не яростию Твоею обличиши нас, ниже гневом Твоим накажеши нас. Исцели нас, Господи, яко немощны есьмы. Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему даждь славу». Исповедайте пред Господом немощь свою, покажите пред Богом истинное покаяние, которое могло бы отвратить от вас гнев Божий, как отвратили сей гнев своим покаянием ниневитяне.

Глава 70: Что порох для дома, то осуждение для добродетелей

О, преподобнейшие отцы! Не осуждайте друг друга. Монастырские! Не осуждайте келлии и скитов. Келлии и скиты! Не осуждайте монастыря. Проклятое осуждение привело вас в то состояние, в каком находитесь; ибо осуждение для человека подобно пороху. С каким трудом человек строит дом добродетели! Выстраивает сей дом в монашеской жизни, потом в добродетель кладет многословие осуждения. Как от пороха дом, так от осуждения мгновенно разрушается добродетельное состояние. Подобно тому, как если бы кто сделал дом, чтобы в нем жительствовать (а потом сам взорвал его). Разрушил дом следующим образом: когда окончили постройку, он подложил под низ пороху и огня, порох воспламенился, разорвал дом, и человек потерял свой труд, которым подвизался столько времени. Так и с монашествующими. И не только с монашествующими, но все христиане, иереи, священномонахи и патриархи, все, возделывающие добродетель, да опасаются, если хотят спастись, соединять ее с осуждением; они тогда мгновенно ниспровергнут добродетель вместе со спасением своим и потеряют весь труд свой.

Глава 71: О взаимном осуждении монастырей и келлиотов

Вы, келлиоты, осуждаете монастыри, но сами разве лучше их в том, в чем осуждаете? Монастырь имеет пороки, но ты разве поставлен над монастырем, чтобы судить его жестокословным твоим осуждением? Не ты над ним, но монастырь поставлен над тобой; он должен воздать . Ж за тебя слово Богу, как получивший Божественную власть испытывать твою жизнь и исправлять ее. Ты осуждаешь монастырь за то, что в нем есть безбрадые мальчики, но почему еще красивейшие мальчики находятся в келлии твоей. Скажешь, в монастыре едят мясо, преступая монашеский устав; да, правда, но почему ты сам покупаешь на базаре мясо, откровенно несешь его в руке твоей, идешь в келлию с такою важностию. Если у тебя в дороге спросят: «Что это такое?» Ты с насмешкой отвечаешь: это «моруна» монашеская (т. е. соленая рыба). Спрашиваю тебя: кто здесь преступник жизни монашеской? Очевидно, оба вы преступники; зачем же осуждаешь монастырь?

Вы, келлиоты, не ведаете, сколь велико преступление, которым вы преступили против монашеской жизни, уклонившись в погибель суемудрия, обуреваясь из-за сокровиществования для плоти, а в сокровиществовании для души не подвизаясь; вы помрачились и осуемудрили себя в сокровиществовании для плоти (соперничая), кто первый усокровиществует больше виноградников, масличников, орешников, жеребят, пчел, уход за которыми дает одну помеху; ведь вы много препятствуете своему спасению заботою о пчелах.

Скажете: чем же это препятствует нашему спасению? Разве не говорит апостол Павел «Не трудящийся, да не яст»? (2Сол. 3, 10). Да, правду сказали, но что вам говорит апостол? Он говорит, чтобы тот не ел, кто сам для услужения плоти своей не трудится сверх того, что говорит он вам? (Не говорит ли), чтобы вы не имели пристрастия к имению вашему? Пусть имеет человек имение, но да будет яко неимущий, как говорит апостол: имущий жену, яко неимущий ее, требующие мира яко не требующие (1Кор. 7, 29-31). И опять: какая нужда монаху в имениях? Монах оставил все, что имел в миру, сделался монахом, чтобы просветить душу свою, принести ее в дар Богу; нынешние монахи сего не делают, но впали в земные вещества мира, растлевая сами свое спасение.

Глава 72: О прежних разрядах монашествовавших во Св. Горе, и что стало теперь

Скажете: неужели потеряли мы природу нашу (сущность). Да существа своего вы не потеряли (т. е. существует монашество доселе), но жизнь вашу потеряли, даже не ощущаете, какую жизнь вы ведете. Жизнь ваша была раньше аскетическая, вы назывались скитянами, ныне с сокровиществованием земных, сделались и называетесь келлиодорами, говорим келлиотами (келлиодор давший за келлию).

Прежде в Св. Горе было семь видов подвижничества, и у всех была одна сущность (т. е. подвижнический и аскетический дух); их звали: 1) общежитие, 2) пустынники, 3) гаскитяне, 4) безмолвники, 5) сидящие (на покое при монастыре), 6) пещерники, 7) вольнособравшиеся (т. е. живущие в монастыре каждый на собственном довольстве).

Общежития были таковы, что у всех вкупе в монастыре было одно чувство, одно существование, одно сокровиществование спасения души и тела, одинаковый ответ (т. е. обращение), одна одежда, одна трапеза, одна служба, одна купля, одно заведывание имуществом; сие называлось общежитием. Аскеты были те, которые не соединялись в общество, в чин делания общежительного, но удалялись, чтобы (жить) особо, делая келлии вдали одна от другой. Келлии их были удалены одна от другой на 2 и 3 стадии; каждый сам возделывал жизнь свою (т. е. в одиночестве). Сегодня они утратили жизнь свою и вместо того, чтобы называться аскетами, называются келлиотами.

Безмолвники были те, которые жили (особо), как скитяне, но в то же время собирались в (общество); собрания их назывались скитами; этим безмолвники отличались от аскетов (т. е. в вещественном отношении, сами о своем довольстве не заботились, но заботился начальник скита). По существу они были одинаковы с аскетами, подобно им не общались между собою; ради такого обособления своего делали себе жилища в местах спокойных, где спасаются и до сего дня. Спасаются, но как спасаются? Спасаются таким образом, что потеряли безмолвный свой аскетизм, восприяв жизнь суемудренную, говорим: сделались и они келлиодорами и называются келлиотами.

Блаженны келлиоты, которые не принимают милостыни, питаясь трудом рук своих, по Бозе и другим помогают, с любовью к богослужению подвизаются (т. е. радеют о богослужении в келейных церквах своих). И опять: горе аскетам, которые принимают милостыню, но не пекутся о том, чтобы за нее служить божественные службы. Ради сего им подобает имя не аскетов, но разбойников, ибо они, как разбойники, похищают чужие вещи и чужие труды, с самооправданием говоря: «Это — ремесло наше (т. е. взимание милостыни) и не вредит душе нашей». Это именно и творят аскеты ныне, говорящие: «Что мы делаем, то угодно Богу, так как мы служим Богу». Да, служите вы Богу, но служите Ему не по духу, вы служите мамоне (т. е. духом не Ему служите, но мамоне). Ради этого и говорю я вам, что аскеты сделались разбойниками.

Послушайте, честнейшие отцы: скитяне, келлиоты и прочие чины жизни монашеской, помыслите, есть ли где-либо, от края до края вселенной, в каком-либо царстве место, где можно было бы, как здесь, оставлять двери открытыми и почивать беззаботно? Нет нигде ничего подобного, как в саду Госпожи нашей Богородицы. Беспопечительны вы в уделе Пресвятой; без заботы и страха оставляете двери открытыми, почивая беззаботно, но из-за любостяжания вашего и ваших раздоров вы причинны будете в том, что двери ваши будете запирать, будете иметь страх между собою, ибо не будете доверять один другому; дело любостяжания вашего сделает вас дрожащими и день и ночь.

Сидящие на покое в пределах монастыря ныне называются уже виноградарниками. Тот, который немощен в помысле и не в силах переносить шума монастырского, посылается сидеть, чтобы исцелились помыслы его. Существование их единосущно с монастырем (т. е. в вещественном отношении), но жизнь иная; кто на покое, тому подобает жить подвижнически, подвизаться сверх силы и воздерживаться по силе. Но и эти теперь утратили свой подвиг вместе с воздержанием; видя погибель иных, погибают они и сами, подобно другим.

Пещерники были и назывались бесплотными, из-за многого подвига. Ибо возделывали толикий чрезмерный подвиг, что существование плотского исчезало, они делались как бесплотные, жили в таком подвиге нестяжания, что не имели забот о плоти, не заботились даже о малом количестве сухарей и воды. Питались сухарями весьма мало, с воздержанием; ведя такую жизнь, одинаково воздерживались и от всего прочего подобного. Ныне такая жизнь исчезла.

Пустынники, которые раньше были и назывались аскетами, уцелели, но утратили аскетическую жизнь прежних аскетов, получили существование келлиодорское; вместо того, чтобы по имени своему вести жизнь пустынническую, они престали от аскетизма, и жизни аскетов не прияли. Раньше они жили аскетическим подвигом, шествовали спасительным путем, с веселием побеждая невидимых врагов спасения. Так они подвизались, дабы украсить себя подвигом аскетическим, чтобы возвеселиться там, в Сионе Горнем, идеже праведнии о Господе веселятся; теперь же утратили жизнь аскетическую, сделавшись преступниками аскетического подвига, уклонились в подвиг погибельный.

Вольносмешанные и жизнь идиоритмическая (т. е. штатная) была, и сегодня живут такою жизнью.

Общежития уцелели и до сего дня, но они не таковы, как были раньше. Утратилась сущность их. Говорим: утратилось послушание, и завелось непокорство из-за безбрадых мальчиков.

Безмолвники уцелели, но утратили сущность свою, говорим: безмолвие свое; суемудрствуют лишь о том, чтобы прокормиться. Пещерники утратились совершенно, вместе с сущностию своей; больше их не обретается (ныне — скитяне пустынных скитов).

Вольносмешанная жизнь уцелела, но и она утратила качество свое из-за безбрадых мальчиков, а также из-за неправд и сокровиществования беззаконий, которыми они занимаются.

Седящие на покое уцелели, но, видя погибель других, и сами погибелью погибли (т. е. увлеклись земными делами и пр.). Скиты уцелели, но как спасаются? Спасаются с бесконечным суемудрием, из-за которого вдались в земное, возделывая земное с таким рачением и пристрастием и утратив аскетическую сущность. Пекутся об имении своем, как будто они не монахи и никаких иноческих обетов не давали.

Пустынники уцелели до сего дня. Уцелели, но жизнь их не есть пустынная, даже монашеской жизни они не имеют на себе, одно только возделывают — земное дело! Спасение свое они оставили, подвизаются, соперничая, кто первый усокровиществует земные металлы; из-за этих земных металлов они возделывают (т. е. развивают в себе) бесстрашие к Богу. Говорим: развивают в себе бесстрашие ради того, чтобы сокровиществовать сребро и злато. Но, поскольку будут они возделывать металлы земли, постольку и страха Божия не будут иметь в себе; будут делать одно зло и, возделывая зло, — ниже Бога убоятся. Зло же их есть сие: зависть, ярость, гнев, злопамятство. О, завистливые, немилосердные, немилостивые, сребролюбивые, любостяжательные, нерассудительные, бесчувственные, суемудрые, с нечувствием своим суемудрствующие о ложных и суетных мира! Вы подвизаетесь на земле, как бы делать злоухищрения, чтобы усокровиществовать металлы земли; из-за сего сокровиществования вознамерились (усоветовались) погружаться в погибель и сокрушили спасение свое, как сосуд скудельный.

Глава 73: Одна из главных причин упадка монашества есть взаимное осуждение, ибо оно влечет впадение в те же грехи. Воззвание к св. Петру Афонскому

Вы, пустынники, говорим — аскеты нынешнего времени, скажете: чем же сокрушили мы спасение свое, как сосуд скудельный? Что вопрошаете меня о сем? Вы сами весьма хорошо знаете, как отступили вы от жизни монашеской, затерявшись в суемудрие тленного мира сего. Послушайте и увидите, что вы сокрушили монашескую жизнь, как сосуд скудельный.

Прежние отцы, оставив аскетическое существование, приняли пустынническое, т. е. из келлий, находящихся вблизи жилищ, ушли в пустыни. Ныне же, наоборот, оставили аскетическую жизнь и взялись за жизнь суемудренную — жизнь суеты и лжи мирской. Развилось в вас осуждение, которым осуждаете вы друг друга.

И это осуждение особенно деется в трапезном кругу, среди аскетов, собеседующих во время еды и пития усладительною беседою осуждения, которая для аскетов все равно, что сладкая снедь. Так и тянется осуждение в беседе за столом трапезным, причем объедаются, как агаряне. У иноплеменников-агарян не принято такое осуждение за кругом трапезным, там едят и пьют с изобилием, молчат, не произносят ни одного слова — ни доброго, ни худого — за трапезой. Агаряне едят и пьют в величайшем молчании. Молчание украшает трапезу их. Сии, закона не имущие, равное с законными творят, но, монаше, где же закон твой? Он ежедневно говорит: не судите, да не судимы будете! Как смеешь ты судить, пустынник? Говорим: вы, называющиеся ныне аскетами и осуждающие за беседою на трапезе? По-видимому, у вас нет закона, ибо, если бы вы имели закон, то не навыкли бы такому беззаконию.

Утратив пустынническую сущность, прияв жизнь келлиотскую, сотворив себе ее закон, говорим: устав аскетической жизни, — на самом деле, с этим осуждением вашим вы сбросили с себя и аскетическую и пустынную жизнь. Ради этого, говорю я вам: иноплеменники-агаряне закона не имеют, но по закону возделывают; вы же, сей закон имущие, преступаете его, оставаясь помраченными, во тьме и сени смертной сидящими.

Восстани, преподобие Петре, дабы посмотреть на аскетов твоих, какова стала сущность пустынная, которую ты передал им в жизни монашеской. Не только не удержали они пустыннической сущности, но и аскетическую утратили, живут в погибель, подобно диким козлам. Сии козлища вступают в аскетическую жизнь, но, так как они козлища дикие, по равнине шествовать не в силах, то оставляют ровное место, устремляясь по скалам и каменистым местам. Таковы суть и аскеты нынешнего времени, которые не желают равнины монашеской жизни, преосияния путей спасения, но приходят туда и сюда в суетных попечениях, заботясь о земных металлах; при многосокровиществовании металлов сделалась для них пустынная жизнь и аскетизм — бессмыслицей.

Восстань, преподобие Петре, чтобы посмотреть, как поставили на место монашеского аскетизма мирскую сущность, стали жить, подобно мирянам, как будто и обещания пред вратами священного алтаря не давали. Однако и у мирян нет такой суемудренной сущности, они имеют страх Божий в сердцах своих, чувствуют, что еще есть христианство. Но вы, будучи монахами и назвавшись аскетами, скинули с себя страх Божий, презрели заповеди монашеской жизни, как будто и не отрекались от земных благ, суетных и привременных, ради того, чтобы поминать тот вечный покой и истинное веселие. С суемудрием своим вы мните о себе, что вы — нечто? Да, вы есте, т. е. монахи, но что с вами потом будет? То разберет покаяние. Если же не покаетесь — нашествие потом разберет. Но что за польза будет с этого разбора? Прежде, чем постигнут вас удары нашествия, не лучше ли вам самим себя разобрать чрез подвиг покаяния, удалиться от зла, возненавидеть суемудрие мира сего тленного, озаботиться всецело возделыванием спасения, но не гибели своей. Но сегодня за лучшее считают погибать, нежели спасаться.

Восстани, преподобие Петре, чтобы посмотреть на сопустын-ников твоих, твоих правнуков, которые скинули с себя пустынный аскетизм, восприяв погибельную погибель! Скажете, аскеты: неужели мы совсем погибли, что ты так осуждаешь нас пред преподобным Петром? Что спрашиваете вы о сем? Возмущаетесь, что я так разговариваю о вас с преподобным Петром? Если возмущаетесь, то подобает вам исправиться, ибо вы именно таковы, как я разговариваю о вас с преподобным Петром. Исправьте же жизнь вашу. Вы скажете: ты несправедливо охуждаешь нас преподобному Петру. Да, я охуждаю вас, но справедливо ли или нет, будем разбирать, разберем свет от тьмы. Тьма есть то, что вы помрачены чувством вашим, не ощущаете той тьмы, которою помрачились. Из-за этого ваши иереи не имеют чистого расположения в священствовании своем. И в монашеской жизни никогда вы не имеете чистой совести. Никогда не имеете чистого духовного руководства над собою. Осуждение при рукоделии стало у аскетов неисцельной язвой; работая, пожирают друг друга, не чувствуя, несчастные, что этим сами себя разоряют.

Глава 74: Беспечность о спасении, впадение в сластолюбие. Увещание сравнить свою безбедную жизнь с бедственною жизнью мирян

Суемудрствуют суемудрые, что ничего им за это не будет; о, если бы вы имели око ваше просветленным, чтобы видеть волны, которые вздымаются, чтобы переставить вас в преисподнюю, то никогда не стали бы вы заботиться многопопечительно ни о куске хлеба, ни о чем другом для тела, стали бы довольствоваться пищей, которую едят свиньи, говорим: тем, что называют желудями. Но вы не думаете того, что придется вам сказать на судилище, при осуждении вашем в преисподнюю. Вы же не только потребности телесные удовлетворяете, но употребляете еще яств столько, сколько не имеет и мирянин, который есть чадородец, т. е. семейный. Где найдет мирянин вино? Где найдет мирянин чистейший хлеб? Где найдет мирянин хорошее кушание? Все это производит мирянин, собирая в житницы свои, но обуревания мира не дают ему живопитаться таким многоценным живопитанием, из-за мирских обуреваний он от сего воздерживается. Сеют, жнут, сокровиществуют, живопитаться же этими сокровищами своего производства не смеют, но воздерживаются; если вожделение их хочет вина, они удерживают себя и пьют воду. Воздерживают от чистого хлеба, едят хлеб черный, на который монаху и смотреть противно, а не то, что вкушать. Найдет ли мирянин упокоение кушаньями за трапезой? Он берет немного черного хлеба, немного сыра в руки свои, ест все это на ходу, чтобы не обратилась на дом его та буря мирская. Говорим: воздерживается от вкушения того, что возделывает день и ночь, не тратит сего на живопитание свое, но продает и отдает местным обуреваниям, т.е. агарянским властям; таким образом он защищает дом свой от рук агарянина, который истязает его беспрестанно день и ночь, даже до смерти, все высасывая из него. Ради этого говорю: подобает вам иметь мысленное зрение свое просветленным; тогда лишь будете видеть дикие волны мира, в которых бедствуют и мучаются немилостиво христиане, в обуреваниях немилосердия агарянского, подобно израильтянам в обуреваниях фараона. Тогда не стали бы вы иметь многопопечительства о теле своем.

Глава 75: Бог послал меня к тебе (т.е. как Феофану), как скрижали Моисею

Бог, ведущий греховность человека и злое расположение людей, послал им с Моисеем скрижали с десятью заповедями; так как Моисей был косноязычный, то имел он брата Аарона, который сказывал народу заповеди, написанные на скрижалях, передавая их речью в чувство человека. Так и меня Бог послал, яко скрижаль к тебе, косноязычному в речи грамматичной, дабы ты передал это твоему советнику отцу Герасиму, как Моисей Аарону, а советник твой передал бы сие чернильным писанием в чувства слушателей, подобно тому, как Аарон.

Да, пусть передаст отец Герасим, но пусть передаст с вниманием и кратко, ибо от многого разговора и противословий слова делаются для человека великим смущением. Аминь, аминь, глаголю вам, противословия (препирательства) причиняют вред, а не пользу. Пусть сказанное передаст он чернильным писанием в чувства людей; потом пусть идет, куда ему нравится, ибо будут стараться погубить вас от лица земли, обоих вас убить (т.е.Феофана и Герасима), хотят сотворить слова мои бесовской болтовней.

Моисей, прияв скрижали, сказал их Аарону, Аарон пересказал их народу; но люди приняли сие только слухом, потом положили скрижали под стопы ног своих, вменили их ни во что. Так не вменят на сей Горе и слов моих, которые я промолвил тебе.

Глава 76: Пристрастие к исхождениям в мир, сборы. Блажен, кто не покидает Св. Горы

Блажен, кто, придя в Гору сию честную и святую, никогда не исходит вне ее до конечного успения смертного; хотя он и грешник, но Святая Гора есть охранение его; Все-царица соблюдет его от всякого осквернения — если он и сам будет блюсти себя и не покинет Св. Горы. Ныне все блюстительство спасения оставили; когда отправляются в мир, то идут, точно в рай. Да, идут; но как идут? Одни идут для того, чтобы показывать свое угрюмое лицемерие, другие идут, чтобы превращать сребро в рост на рост; миряне же, видя, как монахи возвращают свое сребро, получают о монахах столь худое мнение, что и слышать не хотят про ангельскую схиму, особенно, когда видят, как ведут себя аскеты в миру. Когда аскет бывает в миру, миряне разнообразно испытывают его. Испытали и увидели, какое он дал о себе мирянам худое впечатление пьянством, многословием, прожорством, ложью; увидав, что он таков, миряне говорят: если этот аскет таков, то и все аскеты таковы; когда кто читает о житии какого-нибудь аскета, то мирянам сейчас же припоминается и приходит на ум бесчиние аскетов, которое они видели, а житие чтомого принимают, как болтовню.

Ради этого, да не ходят аскеты в мир таким образом, чтобы не давать худого мнения. Сегодня ходят в мир под предлогом продать свое рукоделие, — цель же их та, чтобы похищать угрюмым лицемерием своим неправды мирские (очевидно деньги); потом приходят они в скит и приносят неправды мира; аскеты, увидав, что эти люди много собрали и принесли много злата, принимают их в свои объятия, и слово их бывает веским во всяком деле; такого человека они снова убеждают отправиться по сбору. Опять идет и собирает, но всего не отдает; отдает лишь часть, прочее ворует; после этого начинают аскеты впадать в заботу, как сделать бизулю, стенку для насыпки террасы, как сделать огород, как сделать церковь, как сделать погреб, чтобы холодилось вино и снедные припасы. Обуреваясь душою и телом, совершают сии дела; когда окончится постройка, снова идут в мир с угрюмым своим лицемерием, обращаясь опять к сбору.

А, лицемерящий монах, чем ты был и чем ты стал! Где суть первая твоя? Спасся ли ты тем, что облегчал мир от грехов, и что за данные мирянами тебе милостыни им прощались грехи? Да, простились им грехи, но твоя несчастная душа, что стала? Она сделалась, как дым, ветром развеянный. Сказано: «Видех нечестивого, превозносящася и высящася, яко кедры ливанские; мимоидох, и се не бе; взысках его, и не обретеся место его». Монах, который исходит из жилища своего, сообращается с миром, не может не повредиться. Также тот, который хотя и не покидает Горы, не имея возможности по должности жизни монашеской отлучиться, но всегда вожделевает мира, слыша о кружениях мира, имеет часть, подобную израильтянам, которые, освободившись от фараона, потом вспомнили чеснок и лук египетский, возроптав на Моисея, зачем он вывел их из Египта.

Глава 77: О вреде допуска юных в штатные монастыри

Если упадет горящий уголь на доску, то причинит ей вред. Если в штатном монастыре будут находиться юные, а ныне во множестве, вы своими глазами видите, наполнены ими штатные монастыри, — то есть ли от них польза? Очевидно, от них один вред, и никакой пользы. Идиоритм пред Богом стал походить на хижину лесорубов; если она во время лесного пожара сгорит, то и признака от нее никакого не остается, остаются только щепки, по щепкам лишь познать можно, что здесь стояла хижина лесорубов. Такими же ныне стали идиоритмы. Все преступили, только целомудрие оставалось еще неповрежденным и неискушенным, т. е. о послушании, нестяжании, посте — и речи уже нет; из всего монашеского обета только целомудрие открыто не нарушалось, и стояло, как одинокая хижина лесорубов в лесу стояло. Спрашиваю вас: если в штатном монастыре окажется молодой, и видеть его пред собою будут каждый день, то не осквернится ли целомудрие от взирания на молодого? Пусть бы имели целомудрие чистым, но ныне и его растлили вместе с молодыми… Что же у них остается? Остается одна черная ряса и никакого признака монашеской жизни. Черная ряса, как обуглившаяся щепка хижины лесорубов, будет показывать, что здесь была хижина; со временем и щепки истлеют, так что совсем познать нельзя будет, что здесь была хижина лесорубов. (Это сравнение штатных монастырей — картина, ибо они владеют большими лесами, занимаясь лесопромышленностию.) Такими и стали сегодня штатные монастыри; одни черные рясы означают, что они монахи, но и это свое чернорясие они погубили бесценными шубами, многоценными своими одеждами, одеждами шелковыми и бумажными, которые для монаха суть одежды разврата, распутства, сладострастия и мужестрастия. Но не одни лишь штатные это творят; келлиоты тоже завели и носят тонкие рясы, которыми наряжаются, точно какие девицы, этим наряжением погубили убогорясия, а вместе с этим пропала и монашеская жизнь.

Глава 78: Что есть наряд монашеской жизни. «Вот я послан от Бога»

Наряд монашеской жизни есть: смирение, любовь, кротость, милосердие, послушание, милостивость, целомудрие, воздержание, беспопечительность. Но сегодня люди, скинув с себя монашескую жизнь, ведут такую жизнь, которая есть путь погибели.

Вот я послан к вам от Бога, уяснить вам, явным сотворить и в чувство ваше представить, что вы сделались бесчувственными, не чувствуете, что такое наряд монашеской жизни, которую сбросили с себя.

Скинули вы с себя смирение, развили в себе тщеславную гордость. Скинули любовь и развили зависть. Скинули кротость и развили ярость. Скинули милосердие и развили немилосердие. Скинули послушание и развили непослушание. Скинули человеколюбие и развили алчность к злату; скинули милостыню и развили сребролюбие. Скинули целомудрие и завели мужестрастие. Скинули воздержание и развили прожорство. Скинули беспопечительность и развели многопопечительность, чтобы вместе с этим прельщаться своими юными учениками, дабы они слушали вас по нраву вашему.

Ей, любуйся на ученика твоего, но не любуйся на его земное, а старайся полюбоваться его духовным, ибо все тленное, земное, телесное сегодня есть, а завтра не будет. Ей, не будет. Ныне не говорят ученикам, что земного на завтра не будет, но наставляют послушников своих так: кто насладится земными благами, тот насладится и спасением. Слыша такое наставление, ученик прельщается и впадает в бесстрашие.

Глава 79: Как ворвался семиглавый зверь на монашескую ниву

О, преподобнейшие отцы! Ныне исполняется слово, изреченное прежними отцами: придет время, когда ноги станут головой, а голова ногами; ныне это и стало; игумены не изъявляют сами себя как игумены, т. е. не проявляют власти своей, старцы не проявляют себя как старцы. О, несчастные старцы! Что это с вами? Почему вы сделались послушниками послушников своих? Ни разу не сказали вы послушникам: когда говорю тебе встать, — то вставай, садись, — то сиди; теперь уже послушники стали командовать над вами? Не сделались ли теперь послушники добродетельнее старцев своих? Нет, не добродетельнее стали, но еще противозаконнее, ибо возделывают жизнь монашескую навыворот, с превратным деланием своим погружаясь в погружение погибели, изгоняют Царицу Спасения и приглашают семиглавого зверя беззакония.

Спрашиваю я вас: когда скотина взойдет на засеянную ниву, распутает там свои путы, то что произойдет хорошего для нивы той? Не потопчет ли, и не погибнет ли плод? Таков и семиглавый зверь, который развернул сегодня семь голов своих в разных видах, т. е. извиваясь длинными шеями своими, как змея… Обрел сей змий себе место в жизни монашеской, разбил чувство ее, и исчез плод спасения. Первая шея семиглавого зверя есть многопопечительность мира: 1) многозаботливость; 2) многосокровиществование; 3) прожорственное чревобесие; 4) многообразная и многоразличная пища трапезы; 5) осуждение; 6) мужестрастиё и осквернение целомудрия. Распростертие же им в следующем.

Развернул он первую свою шею, отверз завистливые свои уста, извлек коварствующий свой язык, отверз очи злопамятства, простер сию шею, в разнообразных видах воображаемый (т. е. подражаемый людьми, творящими по подобию его). Простер вторую шею любостяжательную, отверз лжесвидетельственные свои уста, открыл немилосердующий свой язык, открыл воровские глаза и распростер (или распространился), в различных видах воображаемый.

Простер третью шею невоздержности, отверз уста разврата, испустил язык блуда, отверз очи прелюбодеяния и распространил, в различных видах воображаемый.

Простер и четвертую шею обжорства, отверз хищнические уста, извлек взяточнический язык, открыл ласкательные свои глаза, и распространил, в различных видах воображаемый. Простер и пятую свою шею тщеславящую, отверз уста преслушания, извлек надменный свой язык, открыл угрюмые очи лицемерия и распространил, в различных видах воображаемый.

Простер шестую шею безнадежия, отверз уста уныния, извлек язык нерадения, открыл глаза обвинения и распространил, в различных видах воображаемый.

Простер и седьмую шею сумасшествия, отверз уста малодушия, извлек язык бесчиния, открыл глаза хулы и распространил в различных видах воображаемый.

Таким-то разворачиванием развернул семиглавый зверь клубки шей своих, обрел себе место и распространился в монашеской жизни, разбив вдребезги чувство монашеского делания.

Глава 80: Как въехала царица погибели в удел

Видит царица, именем Пагуба, что монашеская жизнь разбилась вдребезги, приказала привести львоглавого зверя, именем Рост. И привели его, запрягли в царскую колесницу, которая называется «зависть»; взошла царица погибели на сию колесницу пагубную. Повез ее львоглавый зверь, именуемый Рост. Царица погибели поставила впереди колесницы трех злейших рабов: первый из них называется «попечение» и держит (за повод) Роста, зверя львоглавого, двое держат трубы в устах своих, один называется «забота», другой – «сокровище»; существуют они посреди бесчувствия человеческого, ибо люди не чувствуют, что есть монашеская жизнь. За такое нечувствие нашел себе место у них семиглавый зверь и бегает по чувству человека к монашеской жизни, как скотина, забравшаяся на возделанное поле и растоптавшая стебли посева. Видит царица погибели, как открыл ей дорогу семиглавый зверь и разбил вдребезги чувство монашеской жизни, повелела запрячь львоглавого зверя в колесницу, запрягли его; взошла она в колесницу, впереди ее были три всезлейшие воина, один держал узду и назывался – «попечение», другие два держали трубы в устах своих; один назывался «заботой», а другой «сокровиществованием»; они кричали великим криком в чувства расстроенных монахов; здесь обрела себе место царица погибели, и стала шествовать вперед по чувству монахов, с кликами (воинов), трубящих и кричащих впереди колесницы громким голосом: «Сия царица есть многообразие и многопопечение заботы о сокровищах жизни мирской». Когда чувство расстроенных монахов услыхало это, все почти пали, поклонились, поставив ее над собою, как царицу славы, и прославляют, как царицу. Ей, прославляют ее, но чем прославляют?

Глава 81: Чем прославляют монахи царицу погибели

Прославляют ее следующим образом: пекутся в заботах мирского жития, заботятся о веществах мира, сокровиществуют их в воровские свои закрома, ежедневно приходят, смотрят собранное и говорят: «Сей мой бог, и прославлю его». Когда же увидят, что один воровской закром опустел, то прилагают все силы к наполнению его; с попечениями, заботами и сокровиществованием наполняют пустой сосуд, еще продолжают, пекутся, заботятся и сокровиществуют. Да, сокровиществуют, но сосудов не имеют, чтобы наполнить. Тогда стараются и пекутся, как добыть ящиков. Добыли множество ящиков, наполнили их припасами, но вот несколько сосудов остались пустыми. Тогда опять собирают сосуды большей вместимости и, видя, что несколько не наполнились, вновь собирают, видят, что осталось пустых сосудов еще больше. Покидают возделывание монашеской жизни, пекутся с многозаботливым многообразием, заботятся со столькими трудами и со столькими потами, чтобы усокровиществовать это вожделенное сокровище; сверх сил озабочены этим, наполняют множество сосудов, но, в то время, как одни сосуды наполняют, видят, что с другого конца опорожнился полный. Начинают снова наполнять. Так как сосуды беспрестанно опорожняются, то они и пекутся (беспрестанно о наполнении), заботясь, сокровиществуя, никогда не находя свободного времени от обуревания мира, никогда не разомрачаются; с таким кружением и помрачением изгнали они Царицу Спасения и пригласили царицу погибели.

Глава 82: О долготерпении Царицы Спасения и о мятежном городе

Видит это Царица Спасения, но, как Матерь, долготерпит о чадах, (продолжает) млеком вскармливать удел свой, чтобы они не погибли. Но люди сделали попечению, заботе и сокровиществованию тройственное заявление, говоря: «Мы пеклись и пещись будем; мы заботились и заботиться будем; мы сокровиществовали и сокровиществовать будем в попечениях жития сего мирского, мы никогда не оставим попечений, заботы и сокровиществования». Спрашиваю я вас: что делает царь, когда увидит, что гарнизон города поднял против него восстание? Не постарается ли он тогда разобрать, чем недоволен гарнизон, и удовлетворить его? И вот сделался разбор, но какой? Чем удовлетворил недовольных царь? Удовлетворил царь сим: прибавил им достатка с избытком, говорим: жалования, — чтобы мирствовали. Но злоумышленные граждане, говорим: святогорцы, — стали коварствовать против царя даже в тех самых достатках, которые он им прибавил, говорим — в жаловании. Берут они жалование с прибавкой, и все-таки изменяют царю, не хотят признавать его царем; наконец, они совсем отложились от царя, поставив на царство женщину-цыганку, на зло царю.

Увидав такое дело, царь стал долготерпеть в крепости города и ждать, что будет дальше. Граждане же в городе возвели на трон цыганку и короновали ее; когда цыганка получила царскую власть, повелела привести колесницу, чтобы взойти в нее и прокатиться по городу; сотворили, что она приказала. Привели царскую колесницу, взошла она в нее, стала кружить по всему городу; видит, что в городе никаких цыганских ремесел нет, говорим — пачкотни (т. е. грязнящих работ). Спрашивает и говорит: почему никаких нет мастеров пачкотливого ремесла в сем городе? Граждане говорят: «Есть всякие мастера, как же ты говорить, что нет мастеров?» Говорит царица-плясунья: «Где же те, которые делают кования, угли, и решета, и прочее подобное им?» Говорят граждане: «Нет привычки и обычая нет, чтобы все это возделывали здесь». Говорит царица: «Да исчезнут в городе все мастерства, да заведут те ремесла многочестные, да работают с углем, да заведут решета и делание железных изделий». Так настаивала она; граждане почти всего города склонились на ее требования; она приказала, чтобы ничего иного в городе не возделывали, а только изделия пачкающие (т. е. чернящие лицо): решета, угли и железо. Сказала, и по слову ее стало. Оставили бессмысленные граждане прежнюю свободу, с которой раньше сидели в покое, с таким упокоением; вопреки прежнему царю стали ни единого слова прежнего царя не слушать, сделались отступниками. Изгнали его с трона, поставив над собою царицу, возвели на трон некую цыганку ради того, чтобы творить свои злые похотения, и все сделались рабами ее в деле цыганском, поработили себя ей в рабство, стали возделывать работу цыганскую день и ночь, чтобы представлять угоднейшее изделие царице, и при этом высказывали ей благодарность за порядки. Слышит царь, что они благодарны цыганке, сделавшей их как бы каторжниками, работающими цыганское дело: уголь, говорим — попечение (железо) и сокровиществование (решета). Видит царь, что они так озабочены и пекутся в деле сем, что прежние свои занятия совершенно оставили, завели цыганские делания, которые возделывают с благодарностию и веселием. Видит это царь; не в силах будучи терпеть такой пагубы города, оставил город и удалился; ушел жить в другую страну. Поселился в другой стране, но как поселился?

Поселился не как презираемый, но как прославляемый царь, воцарившись в той стране. (Здесь намек на богоизбранничество России на православном Востоке вообще и на Афоне в частности.)»

Халпииты, увидав, что запустел город от царя, и что царствует некая жена-цыганка, устремились, чтобы сотворить набег; сделали набег, и разорен был город халпиитами, говорим -безбожниками.

Спрашиваю я вас: по какой причине пленен был город халпиитами? Не было ли тому виною восстание гарнизона против своего царя? Не за отступническое ли непокорство их произошло такое истребление, истребившее могущество их? Так и сегодня: отступили вы от Царицы Спасения. Видит Царица Спасения, как изменили вы монашеской жизни; посему старается умирить ваше непокорство (т. е. удовлетворить ваши желания). Повелела Она обратить и преумножить море милостыни еще более, чтобы вы были мирны и покорялись монашеской жизни (т. е. не пеклись ни о чем), работая одному спасению своему. Повелела Царица Спасения, чтобы приумножилось море милостыни, и приумножилось оно; напоились иноки досыта из того моря милостыни, но, имея такое благодеяние, все-таки остались отступниками, не покорились Царице Спасения, изгнали Ее с царственного трона, а на царский трон посадили царицу погибели. Видит человек несчастие свое (нищету духовную), но оправдывает себя, говоря, что некогда Богу молиться, «не успеваем мы и на тело наше поработать, когда же нам молитвой заниматься? Сделаем снисхождение (уставам) монашеской жизни». Уже одно это снисхождение (или опущение) есть отступничество от монашеской жизни.

Видит Царица Спасения, как хотят они оправдать себя нуждами своими телесными, не в силах якобы обеспечить тела своего; послала им Царица Спасения милость милостынную. Но опять видит, что и теперь не покоряются они монашеской жизни, опять стали промышлять о себе и преумножать милостынную милость.

Сошла благословенная Царица, удалилась от (града) Своего, но от удела Своего еще не устранилась, долготерпя, как Матерь детям Своим и ожидая от них покаяния.

Благодаря Царице Спасения и Ее помощи, оставалась Гора сия честная избавленной от всех угрожавших ей зол, но сегодня Ее изгнали из-за сокровиществования металлов земли, из-за еды и пития и сделались отступниками от Царицы Спасения.

Глава 83: Плач Царицы Спасения о людях Своих

Долготерпела и долготерпит Царица Спасения, печалится Она о бесчиниях, которые творят люди в противность Ей, и печальными словами говорит: «Людие Мои, что сотворих вам, или чем вас опечалих? Ответствуйте Мне? За то ли возненавидел ты Меня, народ Мой, что Я из мира тебя извела и освободила из дома рабства, поставила на путь спасения пред Лице Мое в жизнь монашескую? Людие, послушайте Меня, и благая снесте; воскурится тогда благими душа ваша (т. е. заблагоухает, как кадило). Вонмите, люди, слухом вашим, черпайте воду с веселием из источника спасения. Людие Мои, что сотворила Я вам, вместо спасения вы отплачивали и отплачиваете Мне злобами вашими? Людие Мои, что сотворих вам, и что воздали вы Мне? Вместо благодарности, воздаете Мне неблагодарностию. Народ Мой, что сотворила Я тебе, и что воздал ты Мне? Из убежища мира сделали вы убежище смуты. Народ Мой, что сотворила Я тебе, и что воздаешь ты Мне? Вместо любви, воздаешь Мне ненавистию. Народ Мой, что сотворила Я тебе, и что воздаешь ты Мне? Вместо покорности, воздаешь Мне непокорством. Народ Мой, что сотворила Я тебе? И что воздаешь ты Мне? Вместо хранения безмолвия, стали творить и творите похотения осуждения, языком от диавола подвизаемым. Почто творишь ты сие против Меня, народ Мой? Не промышляла ли Я о плотских ваших нуждах? Не сохраняла ли Я вас от бед и не хранила ли Я вас и до сего дня? За что же ты это сотворил Мне, народ Мой? Не ограждала ли Я и не ограждаю ли и до сего дня от всепагубы, которой всесожигается внешний мир (т. е. от агарянских неистовств), но здесь и вести о том нет, что происходит вне мира. Почто же сотворил ты это Мне, народ Мой, в противность Мне? Или не посылала Я и не посылаю вам пищи разного рода до сего дня, и со всех сторон? Что же сотворил ты Мне, народ Мой, и позабыл Меня, после тех благодеяний, которые Я тебе оказала и оказываю их доселе? Но не только Меня забыли, но и слушать Меня не желают. Они не желают Меня, но Я им добра желаю, и не только желаю, но и милосердую о них. Но они сами не милосердуют о себе, о душе своей, что же Мне сделать им? Справедливость Сына Моего есть сия, (что не может спастись человек, если сам не будет желать своего спасения). Если сам человек не будет милосердовать о себе, то что может сделать ему другой, хотя бы кто и милосердовал о нем? Я милосердовала о них и всегда милосердую, но они презрели Меня и презирают. Я им благодетельствовала и всегда благодетельствую, но они отогнали Меня, и отгоняют. И как при этом оставаться Мне, когда они Меня не желают? Ей, благодетельствовала Я им и благодетельствую, но они не желают Меня слушать; как же может быть, чтобы Я осталась? Они знать Меня не желают; как же может быть, чтобы Я им терпела? Они готовы изгнать Меня и отгоняют, как это может быть, чтобы Я осталась? Итак, да приготовлюсь Я уходить; пусть они остаются с царицей погибели, которую избрали себе».

Глава 84: Воззвание к святогорцам, дабы удержали Царицу Спасения

О, преподобнейшие отцы, нет ли нам возможности возбранить отшествию Ее, так как приготовилась Она уходить? Если же не желаете воспрепятствовать Ей уйти, то дадим весть прежним святым отцам, чтобы они так же проводили Ее, как прежде встретили.

Препятствия же, которые мы можем сделать, чтобы возбранить Ее приготовлениям к уходу, это показать истинное покаяние, покаяться в прегрешениях ваших, которыми вы виновны пред Царицей Спасения, словом, делом, мыслию, волею или неволею, совершенно отступить и больше не делать тех гадостей, которые делали.

Если же не желаете покаяться, как я вам говорю, то дадим весть прежним святым отцам, чтобы пришли и проводили Царицу Спасения, Которая не по произволению Своему удаляется отсюда.

Преподобнейшие отцы! Восстаньте, и окажите милость сей Горе честной, чтобы воспрепятствовать Царице Спасения удалиться с Горы сей, сосуда спасения; но нет возможности воспрепятствовать, так как не пожелают они покаяться; ради сего нет возможности воспрепятствовать.

Если же покаются чистым покаянием, припадут к ногам Царицы Спасения, говорим: станут жить монашескою жизнию — с чистым сердцем, с подобающею чистотою спасения, с возделыванием пути спасения, но не пути погибели, если сие сделают, то я ручаюсь вам, что воепрепятствована будет Царица от Своих приготовлений к уходу.

Если же не покаетесь чистым покаянием, то никак не может быть воепрепятствована Царица Спасения от уготовлений Своих к уходу.

Если люди будут оставаться нераскаянными, сидеть во тьме и сени смертной, не станут каяться в возделывании ими путей погибели, дабы прийти на путь жизни монашеской, на путь спасения, то будет невозможно воспрепятствовать уходу Царицы Спасения.

Восстаньте же, преподобные отцы, чтобы проводить Ее так, как вы Ее и предусретили, не удерживайте Ее.

Востань, преподобие Гаврииле, чтобы проводить Царицу Спасения, так как ты предусретил Ее в пришествии Ее (т.е. востань, дабы проводить Иверскую икону Божией Матери, как ты ее встретил).

Восстаньте, горы и холмы, теснины и пещеры, чтобы проводить освободительницу вашу, благодетельницу, которая вас освятила, избавила вас от вселения демонов, господствовавших над вами, благословила вас, и стали вы вселением спасения.

Глава 85: Святогорцы, обратитесь к покаянию!

О, иноки Афона! Что это сотворили вы! Горы, холмы, ущелья и пещеры печальны, вследствие того, что спасение приготовляется удалиться отсюда, а вы погружаетесь в путь погибели, путь спасения с себя скидываете. Почто сложили вы с себя попечение спасения, погрузившись в житейские попечения мира сего? О, иноки сей горы! Что сотворили вы сие? Сокровище молитвы с себя скинули, а усокровиществовали о суете мира сего?

О, честные отцы! Возвратитесь вспять! Назад! Назад! Ибо перед вами пропасть! Ей, пропасть, да какая пропасть? Глубокая пропасть погибели! Глубокая пропасть тьмы! Глубокая пропасть пагубы! Поэтому, говорю вам, обратитесь вспять. Молю и прошу вас, обратитесь вспять, да не сретит вас пагуба (губительство), да не погубит вас до конца губительство отмщения, губительство мздовоздаяния. Чем вы воздавали -то и получите. Итак, обратитесь вспять, чтобы не постигло вас то отмщение, которое имеет воздаться вам за Царицу мира. Ей, мир Она, но вы Ее отогнали? Какой же мир будете иметь без Нее? Она еще готова примириться, нисколько не имеет против вас (т. е. гнева). Ей, нисколько не имеет, только печалится; но о чем печалится? Печалится о пагубе, чрез которую вы гибнете душой и телом. Душою, тем, что помрачились из-за попечения мира сего, и не в силах взирать на Солнце Солнц; телом же заботясь, сокровиществуя и губя себя этими трудами и заботами. Ей, губите, но как губите? Губите себя прожорственным питанием, сластолюбием, мужестраствуете в кровосмесительной пагубе, т. е. доходя до крайних грехов.

Так как погубили вы монашескую жизнь, то с этою пагубою, сделавшись отступниками от монашеской жизни, подняли вы восстание против Царицы Спасения, презрев обещание Ее, которым Она обещалась вас спасать и промышлять о всем, что потребно для телесных нужд ваших. А вы задумываете собирать то вашими прибытками, говорите: «Если мы пещись не будем, то никогда не наберется что для нас нужно»; так, вместо благодарности, воздаете вы неблагодарностию и, вместо воздаяния за благодеяние, проявляете ожесточающую вас суету!

Глава 86: Пример милостивой царицы Екатерины к покаявшимся казакам, поясняющий, чтобы святогорцы не отчаялись в получении прощения, если покаются в мятеже своем

В стране Российской был род варварский, именем «какисти» (т. е. самые злые), как их называют — казаки. Сей род был паче естества досадителен; когда забирала их злость, не боялись они ни Бога, ни Царицы Екатерины, покоряясь ей лишь с угрюмым своим лицемерием, т. е. имея в душе всегда желание отложиться. Однажды восстали войска треклятого агарянина; между их казаками и казаками царицы произошла схватка; одни говорили: «Отчего вы передались Екатерине?» Те им отвечали: «Отчего оставили вы нас одних, когда она пришла и забрала нас во власть свою?» Первые говорят: «Вы виноваты, что передались Екатерине»; а те говорят: «Нет, виноваты вы, что оставили нас одних». С этого начался среди них великий бунт, так что казаки перестали воевать против треклятого агарянина, но обратили войну против Екатерины, повоевав друг с другом. Так и вы, монахи, противоборствуя и воюя друг против друга, обращаете войну против Царицы Спасения, Которая называется «Госпожа наша, Богородица Мария».

Екатерина, услыхав, что казаки сделались изменниками против ее царства, послала тотчас новые войска на место казаков-отступников; войска Екатерины бились, сражались; с Божией помощью был побежден треклятый агарянин, обратился вспять, и казаки остались одни перед войсками благословенной России. Екатерина, услыхав, что треклятые агаряне побеждены, прославила Всемогущего Бога и послала приказание своим благословенным войскам истребить казаков с лица земли. Услыхали казаки, что быть им всем неминуемо истребленными, скидали шапки с головы своей, пали все к ногам Екатерины, молили даровать им жизнь, плакали, каялись в том, что сделали, и говорили: «Мы сделали зло тебе, но ты, как царица, не делай сего зла нам. Отныне мы не будем иметь никакого злого помысла против царства твоего: если же в другой раз восстанем против царства твоего, тогда потреби нас от лица земли. Молим и просим, не гневайся на нас за провинность нашу, которою провинились против царства твоего».

Увидела милосердая царица России моление и просьбу казаков, пожалела их, смилосердовалась о них, имея потом казаков, как детей родных, в пределах своего царства.

О, преподобнейшие отцы! Слышали вы милосердие человеческое! Екатерина была человек, но показала такое милосердие к противникам своим, тем паче благосердая Царица Спасения не покажет ли милосердия Своего к тому, кто покается, подобно благоразумным казакам. Ей, смилостивится, но смилостивится лишь к тому, кто имеет чистоту и всегдашнюю любовь к Всецарице Богородице, кто будет хранить заповеди монашеской жизни. Любящий Всецарицу Богородицу соблюдет и заповеди монашеской жизни; Всецарица Богородица будет любить его, милосердовать о нем, покрывать его кровом крил Своих. Но тот, кто не имеет любви к Всецарице Богородице, не соблюдает заповедей монашеской жизни, с того снимает Она покров крил Своих, пока сей человек снова не покается. О, преподобнейшие отцы! Имея еще на себе покров крил Ее, старайтесь и смотрите, как бы с вас не снят был этот кров крил Ее, чтобы не увидали халпииты, как остались вы раскрытыми от покрова крил благодати Всесвятаго Духа.

Глава 87: Еще о царе и мятежном городе

В то время, как обнажаются души ваши от крил благодати, свергается Царица Спасения с Ее трона у вас, возводится треклятая лже-царица погибели, которая погубила спасение людей. Ей, ее на троне вы коронуете, но что есть сей трон, и где? Трон есть помысел человека. Снизошел человек с помысла своего, снизошел и со спасения своего, возведя на трон свой погибель. .Тогда этот царь -помысел погибельный — задает вам возделывание одной погибели. Так и вы, отстали от возделывания свободы, возделывая делание погибели, но губите себя, подобно городу некоего царя, который царя своего с трона низвел, а на трон возвел царицею цыганку. Его развенчали, а цыганку короновали. Увидел царь, что пропала сущность города, стал готовиться покинуть город. Халпииты же, услыхав,, что царь готовится уйти из города, стали приготовляться к тому, чтобы опустошить город. Видит один боярин города, что приготовляется царь удалиться из города, видит и халпиитов, готовых по уходе царя опустошить город вместе с дворцом вельможи. Говорим: имеют опустошить Гору сию честную и святую вместе с монастырями и святыми их литургиями спасения. Видит вельможа такое дело, весьма восстенал об опустошении города. Пока царь в городе, халпииты пленить его не в силах. Видит вельможа, что халпииты имеют уважение к царю и из-за сего уважения не в силах сделать разбойнический набег на город, идет к царю (так как он был друг царю), и говорит ему: «Царь, много лет живи! Прошу тебя, не готовь удаления твоего, но потерпи ради любви ко граду твоему; примирись, не оставь нас сирыми от царствования твоего». Говорит царь: «Ты ли один здесь во граде, или есть еще и другие?» Вельможа говорит: «Я имею почти весь город со мной!» Отвечает царь: «Если весь город с тобой, почему же не приходят они, чтобы воспрепятствовать мне в приготовлениях?» Вельможа говорит: «Не в силах выйти пред тебя, так как ты готовишься удаляться отсюда, т. е. узнали гнев твой и боятся, только посылают к тебе каждый день письма». Царь говорит: «Я ни одного письма не получал. Я получаю одни неисписанные бумажки и больше ничего». Вельможа, услыхав такое слово от царя, опечалился и пошел в город склонить граждан, говорим: святогорцев, — дабы припали они к царю и воспрепятствовали его уходу. Горожане говорят боярину: «Мы заняты работой и не можем терять времени попусту; ступай, куда хочешь, и делай, что хочешь». Видит боярин, что горожане предались, как каторжники, цыганской работе, трудясь в этой работе день и ночь, за возделыванием угля, железа и решет; говорим: ложек, фесок и прочих кропотливых рукоделий, — возделываемых ныне по келлиям.

Видит боярин, что дело их возобладало над ними, говорит им: «Пойдем помешать уходу царя; я дам вам вдвойне против того, что вы за день заработаете; не ради себя просите его, но попросите ради меня, чтобы не уходил царь из города». Горожане, услыхав это и увидав, что боярин заплатит им за потерянное время вдвойне, начинают склоняться на увещания боярина, идут к царю, просят его и говорят: «Пожалей ты нас; не дай осиротеть от царствования твоего». Царь говорит: «Если вы меня жалеете, то и мне жалко вас». «Я вам благодетельствовала (святой опять здесь начинает говорить от имени Царицы Спасения), а вы Меня бесчестили! Я вас хранила, а вы Меня отгоняли. Я вас имела как детей Моих, а вы Меня имели как врага. Я вас питала, доставляя городу все, что было для него потребно, а вы Меня опечаливали, порабощались под начальство царицы погибели, которую короновали, которая дала вам одно дело, и вы его стали возделывать. Видя такое рабство, каким вы поработились, Я печалюсь о, город, и из-за этого готовлюсь уйти, чтобы не видать пагубы города». Горожане, услыхав такой печальный ответ от Царицы, опечалились и, воспоминая благодеяния, которые Она им делала, все в один голос воскликнули с великим воплем к царю: «Нет у нас другого царя, кроме тебя!» И так те, которые послушали слова царские, остались под его царством, а те, которые не послушали слов его, — пребыли в возделывании цыганского дела.

Видит царь, что некоторые из граждан покаялись и пребудут подданными его, остался и сам в городе вместе с кающимися; ибо говорится: «Аще будут пятьдесят праведницы во граде погубиши ли я? Не пощадиши ли сего места пятидесяти ради праведных, аще будут в нем?» Отвечал и сказал, что не только ради пятидесяти праведников, если найдутся во граде сем, но и ради сорока, если найдутся, не погублю града сего; после сорока сошел до пяти праведников, сказав, что и ради пяти праведников не уничтожу города». Сего ради, говорю вам, остался царь в городе вместе с кающимися.

Примечание. В притче сей под Царицею Спасения разумей Матерь Божию, а под Царем — благодать Святаго Духа; посему соединены вместе царствование и уход Царя и Царицы. За мятеж царь, хотя и не признаваемый горожанами, все же из города не ушел, пребывая в городской крепости; сие означает, что благодать Святаго Духа и покров Божией Матери еще продолжают покрывать обители и всю Гору, несмотря на бесчиние бесчинных. С отъятием же покрова Матери Божией отступит и покрывающая благодать Всесвятаго Духа.

Уделили граждане Царю шесть мужей; Царь, увидав, что отобрали шесть мужей, говорим: шестьдесят кающихся, -остался с ними в городе. Поскольку Царь пребывал в городе вместе с кающимися, дотоле город не имел вреда. Но вот не кающиеся горожане подняли восстание, чтобы изгнать Царя вместе с кающимися. Видит Царь распутство горожан, опечалился о бесчинии города и стал готовиться к своему уходу. Взмолились к Царю кающиеся и говорят: «Пусть другие творят злобы, — что коснется царству Твоему? Не печалься о том, что делают они против Тебя, но попечалься о граде, ибо халпииты только и ждут Твоего удаления, чтобы прийти и опустошить город. Умоляем Тебя, не оставь нас сирыми удалением Твоим. Не вмени им того, что злотворят они Тебе, но вмени нам. Мы Тебе злотворим, а не они. Мы Тебя преогорчали и преогорчаем каждый день; молимся и просим Тебя, не прогневайся на нас, не оставь нас сирыми с удалением Твоим!» Царь, услыхав от кающихся такие плачевные молитвы, долготерпел, пока не отдали кающиеся общего долга; после же кончины кающихся Царь остался один. Видят горожане, что Царь остался один, усоветовались между собою, чтобы никто больше не слушался Царя. Царь, услыхав, как горожане злоумыслили на зло ему преумножать распутство в городе, и что в городе никого верного ему не осталось, удалился в другую страну, где и утвердил царство Свое. Ибо говорится: «Утверди, Боже, Благочестивейшаго, Самодержавнейшаго великаго Государя нашего, и святую православную веру православных христиан во век века». (В рукописи слов: «Благочестивейшаго Государя» — нет, но, по возгласу церковному, приводимому святым, и по смыслу притчи они должны быть, ибо, как мы видели, святой сначала говорит, что удалился Царь, то есть благодать Святаго Духа, в другую страну, потом говорит: «Утверди»; значит притча здесь имеет в виду царство греческое, а под другой благословенной святой страной подразумевает Россию; справедливость сего толкования видна еще и из того, что царицу Екатерину он привел в пример, а Россию назвал благословенной. После этого отклонения святой опять обращает речь на Афон).

Видят халпииты, что удалился из города царь, устремились на город, как дикие звери, побили разбоем граждан, поселились там, и сделался город жилищем халпиитов; говорим: из-за многих грехов людских имеет он сделаться жилищем демонов. Грехи человеческие суть сии: ненависть, зависть, вражда, злопамятство, злорадство, неблагодарность, насмешливость, немилосердие, ложь, лжесвидетельство, святотатство, любостяжание, сокровиществование, денежный рост, т. е. лихоимственное нарощение денег, сребролюбие, или, как говорят, идолопоклонство, надменность, прелюбодеяние, блуд и блуд малакийный, мужеложство, сваление, похваление зла или льщение злу, сластолюбие чревобесия, распутство, хищение, алчность, лихоимство — все сии представляют в бесстрашие Божие, т. е. превращают в бесстрашного. Спрашиваю вас, горожане, говорим: святогорцы, — к чему вас приведет бесстрашие? Доведет оно до опустошения города или нет? О, несчастные горожане, где будет тогда ваша угольная работа? Говорим: где будет дело попечения, ибо это житейское попечение, как уголь, сожигает душу человека, но не замечает того несчастный человек! Где делание железа, т. е. делания забот? Эта забота есть тьма для чувства человека, ею человек помрачается, делаясь бесчувственным. Где делание решет, говорим: сокровиществования, — которое путеводит человека на путь погибели, так что человек и душою и телом погибает. Погибель души в том, что с сокровиществованием земных металлов душа нищает благами спасения. Погибель же тела в том, что с сокровиществованием металлов земли оно всегда имеет страх. Скажете: почему имеет страх тело человеческое? Спрашиваю я вас, слушатели мои: когда у кого будут накоплены деньги, а злые люди это заметят, то не сговорятся ли они между собою и не придут ли к накопившему человеку? Они спросят его: где сокровище твое? Если он не сознается, то не убьют ли его за то, что не сказал, а если скажет, то убьют, чтобы их не выдал, и убегут? Ради сего говорю вам, что сокровиществование губит человека и душою, и телом.

Глава 88: Зачем пришли вы в пустыню? И во что обращают пустыню из-за любостяжания

О, преподобнейшие отцы! Ведь для того вы и удалились из мира, чтобы не погублять души (в суетах мирских)! Ибо сказано: «Бежи, монаше, в пустыню, аще хощеши спастися». Ей, истинно есть сие. Но сегодня люди бегут из мира, от его кружений, закруживаясь однако еще больше, в десять крат больше закруживаясь против того, чем были в миру. У прежних отцов не было мирских кружений; они имели крайнее спокойствие ради спасения своего; сегодня же смотрят не на спасение свое, но на погибель свою (стараясь в этом друг друга опережать), кто погубит себя раньше попечениями и заботами любостяжательного сокровиществования, кто первым слихоимствует. Чтобы еще более лихоимствовать, строят храмы Божий (при келлиях келлиоты), творят их воровскими сокровищницами, обкрадывая храм Божий; говорим: возделыванием воровской своей торговли церковью своей (т.е. собирая жертвы поминальные и не поминая, как должно). Не довольно того, что столь тяжкий грех взяли на душу, — с любостяжательным рукодельем своим берут еще и сей грех святотатственный. С лихоимственным рукодельем своим преступили обеты, которыми обещались пред священными вратами царскими: алчбу, жажду, наготу, нестяжание, целомудрие, в кротости сердечной и мысли праведной (досл.: в праведности мысли); это и иное, многое подобное, обещались вы пред священными вратами святого алтаря соблюдать в точности. Да, обещались соблюдать, но сегодня отреклись от обещаний. Обещались, но сегодня с такою легкостию возделываете погибель души своей, как будто ничего пред алтарем и не говорили. До того погубили себя, как будто никогда не были аскетами; и не только аскетами, но и монахами как будто не были; не только монахами, но и христианами как будто не были; миряне такого погибельного пути не возделывают; посему и миряне не имеют к вам уважения, ибо добрую свою славу вы растопили и растопляете раздорами, враждою, ненавистию, попечениями, заботами о сокровищество-вании; лихоимствуете и сокровиществуете в воровскую свою сокровищницу, чтобы помещать в рост, нарощать рост на рост; ради этих денежных нарощений в храмах Божиих творят торговлю со лживою (обманною) куплею и продажей. Говорим: принимают и собирают различные сборы, с обманными просительствами просят в многоразличных и разнообразных прошениях, просят у мира милостыни и сами же посмеиваются над ним (т. е. не обслуживают молитвою, как должно); мастерят рукоделья (и соперничают) в том, кто кого опередит в производстве наибольшего рук делания; кто опередит в прибытках стяжаний, кто больше наберет в любостяжательную сокровищницу свою. Но и при этом не мирствуют, ибо любостяжание не дает успокоиться им, но еще более понуждает их. К чему же оно их понуждает? Понуждает (продолжать) лихоимствовать, чтобы налихоимствовать еще больше. Строят церкви якобы ради благоговения, цель же их есть любостяжание. Производят разные сборы, говорим: на литургии, молебны, проскомидии, сорокоусты; напрашиваются на то, чтобы поминать. Да, поминают, но как поминают? Поминают за рукодельями своими, вместе с осуждением (празднословии своих). Рукодельничая и осуждая говорят: такой-то имеет столько-то записанных в церкви нашей имен, а ничего не посылает нам, осел он безрассудный! Таким образом ропщут и осуждают, вместо того, чтобы поминать*. Да, поминаете вы, но Бог от поминовения вашего, которым вы поминаете (т. е. жертвователя, или душу усопшую, записанную вами), не имеет никакой вести. Воссылаете поминальные возношения ваши, но они не идут к Богу, ибо поминовение, которое вы делаете, есть одна лишь мерзость перед Богом, вследствие того, что делаете его без всякой взаимности (т. е. без всякой теплоты сердечной). (К богослужению не благоговеют), накинув наметку на плечо, во время литургии стоят вне церкви и, как торговцы, с многословием и осуждением торгуются, не ведая того, что сняли наметки с головы своей — не ради того, чтобы стоять с бесстрашием, но ради того, чтобы стоять с великим благоговением и множайшим страхом Божиим, дабы смилосердовался над ними Бог и оставил им грехи их.

________________

*Разумеются не все монастыри Св. Горы, ибо поминовение усопших на Св. Горе ведется внимательно и благоговейно; разумеются общины и келлии распущенные.

Глава 89: Молитва святого к Богородице

О, благословенная Церковь! В какое состояние поставили тебя, и до какого состояния еще доведут.

О, Богородительнице, Девице, Царица Дево Всепетая! Сия Гора Святая, сосуд спасения, радуется о Тебе. Церковь к Тебе вопиет: освяти оправдании Твоими (идиомата) нынешних людей, вемы бо, яко хранила еси нас и храниши присно. Мы же, аще и изгоняхом Тя грехми нашими, обаче Ты, яко чад Твоих нас имела еси и имаши, аще и враждовахом на Тя, яко не чада Твоя. Ей, Всецарица, Госпоже, вемы, яко питала еси нас и питаеши до сего дне, мы же опечаливахом Тя, злыми делами нашими, яже соде-ловахом в возделывании земных мира сего. Ей, Всепетая Богородице и Приснодево Марие! Не умолчим никогда, Богородице, яко странных слышание еси! Послушай нас и не остави яко уснухом в смерть, даждь руку помощи скорбящим, источи струю благодати ко оживлению, просвети нас в повелениих Твоих, и изглади множество прегрешений наших, о, Всецарице, Госпоже, отраду всем подавающая, восприими молитву нашу и избави нас от всякия нужды и печали!

О, преподобнейшие отцы, священницы, священномонахи и вы, честнейшие монахи, ведаете ли вы, как предстательствуем мы за вас у Всецарицы Госпожи, Которую вы опечалили даже до царствия Ее. Мы же ради Ее сущи, предстательствуем, чтобы приняла Она моление ваше с прошением помиловать вас, возносимое вами к царству Ее, но от вас молитвенных прошений Она никаких не получает (досл.: не ведает), получает лишь разные бумажки: одни — сожженные, другие — подпаленные, иные — зачерненные, — таковы суть прошения молений ваших; мы же молимся, дабы приняла Она прошение ваше и моления. Получив от вас ваши моления (т. е. якобы просительные письма), приняв наше предстательство — открывает их, глядит на письма ваши, рассматривает их, но что видит? Видит то, что я вам выше сказал, печалится еще большею печалью, чем раньше. Сожжение бумаги — неправда (или также обида). Подпаление — любостяжание (лихоимство — тож). Замарание — нечистота плотского наслаждения. Разодрание — ненависть, осуждение. Помятие — прожорственная трапеза ядущих и пиющих в сытость и лающих, как псы, с многословием осуждения в кругу трапезном. Зачернение есть попечение сокровиществования веществ мира сего. Таковы суть различные (истребители) молитвы вашей, которою вы молитесь и просите, (пребывая) во тьме закружения миром сим… Вы молитесь и просите, но чему подобна молитва ваша к Царице Спасения? Молитва, которою вы молитесь ныне, подобна лозе неплодной. Эта лоза на прекраснейшем месте, на вид могучая, но плода не имеет, ибо ветви чересчур свои распространила, листья ее преумножились, а посему плод утратился. И зрят предстоящие, что лоза столь могуча и ветвиста, ублажают домовладыку, что он имеет такую прекраснейшую лозу; но видит домовладыка, что лоза осталась бесплодна, из-за множества побегов, которые распустила; видит, что утратился плод ее. Ей, утратился, но почему утратился? Потому, что (листья) и побеги вытянули плодный сок; вместо того, чтобы наливался плод, налились листья, и лоза осталась бесплодной от плода своего. Тогда задумал домохозяин ее искоренить (видя, что она могуча лишь на вид и бессильна на плод), но смилосердовался о ней и сказал: «Пусть постоит, я подолготерплю, не увижу ли плода от нее». И стал долготерпеть некоторое время. Ей, долготерпел, но плода на лозе нисколько не увидел. Тогда разгневался домовладыка, приказав искоренить лозу с корнем; стали искоренять лозу; когда ее искоренили, домовладыка сказал: «Иссеките ее на куски и ввергните во огнь, да сгорит, как неплодная». И сотворили слуги, как сказал им домовладыка.

Итак, уже посланы слуги на место, где стоит лоза; место называется Гора Афонская, лоза посеклась… Говорим: нашло на Гору нашествие халпиитов. Ей, нашло нашествие, но почему нашло? Нашло за то, что здесь никакого плода не показали Царице Спасения (прим.: здесь вместо будущего -прошлое). Предстоятели же ублажали Царицу Спасения, видя, как мощна сила их, как сильны они телом, украшены благами земными; ублажали Ее, что монашество здесь имеет такую свободу, получая все, что ни пожелает. Но Царица Спасения видит, что при всем этом нет на них плода спасения, что из-за многих попечений, которыми они пекутся о земных, утратился плод спасения. Ей, утратился у них плод спасения, но как утратился? Утратился из-за раздоров и земных обуреваний, из-за сокровиществования веществ мира сего, из-за многословия осуждений с празднословием предательства. Сия противозаконная сущность растопила и растопляет плод спасения; из-за нее остается монашеская жизнь бесплодной в человеке.

Царица Спасения, видя, что люди в монашеской жизни стали бесплодны, задумала искоренить бесплодное человечество с Горы сей, однако помилосердовала и сказала: «Пусть постоит, подолготерплю некоторое время, не увижу ли плода». Ей, долготерпела и долготерпит, но плода в человеке на сей Горе не видит никакого. Видит Царица Спасения, что не плодоносят люди, не имеют и признака спасения, затмевают (листвою своею) внутренность Горы (от Света Солнечного) — и больше ничего. Видя такую бесплодную тень, Царица Спасения опечалилась и печалится о плоде спасения, что погибло спасение у людей (т. е. потерян людьми путь совершенствования духовного в монашеском аскетизме).

Люди же не только погубили свой плод спасения, но даже восстание подняли против Царицы Спасения; свергнув Царицу, низложили с Ее Царской кафедры!

Глава 90: Что такое трон Царицы Спасения, и что значит низложение с трона

Трон Царицы Спасения утвержден на четырех кафедрах, I I нишах проповеди покаяния… Говорим: с четырех раковин проповедуют покаяние четыре евангелиста, каждый тезоименно имени своему. Первый называется Матфей; сие имя означает «научитесь»: «Научитесь от Меня, яко кроток есм и смирен сердцем». Второй называется Марк; имя сие означает «макариос, блажженный»: «Блажен тот, который возделывает слова Евангелия и хранит с чистым расположением божественное Крещение Истины.

Третий называется Лука; сие имя означает и говорит «лусесе, омойтеся»: «Омойтеся, и чисти будете». Говорим: если, яко человецы суще, действием похотения вашего или действием лукавого загрязните божественное Крещение, то паки омойтесь и очиститесь слезами покаяния. Омойтеся и паче снега убелитеся. До скольких крат? До седмидесяти крат седмерицею, пока суд не обрящет вас в том, как говорит: «В чем застану, в том и сужу».

Четвертый называется Иоанн; сие имя означает и говорит: «Прииде к нам свыше благодать Всесвятаго Духа ради спасения людей, да возделываем спасение наше!..»

Посему говорится: «Уклонися от зла и сотвори благо». Сии суть (глашения) четырех ниш кафедры Царицы Спасения*.

Но сегодня нет послушающих сего, нет способных к тому, чтобы уклониться от зла и творить благо; наоборот, уклонились от добра и сотворили делание злое. Говорим: согнали четырех проповедников из ниш трона Царицы Спасения, поставив в этих нишах четырех проповедников великого отступника, а на трон возвели великого отступника, называемого «любостяжание». У проповедников великого отступника, которые тоже находятся в четырех нишах, есть имена, тезоименные проповеди их; первый называется «попечение», ибо печется о мире, истребляя у людей попечение о спасении и делая их бесплодными. Второй именуется «забота», которого слушаются заботящиеся о погибели своей, а не о спасении своем. Третий называется «сокровиществование», которого слушаются сокровиществующие металлы земли в лихоимственную свою сокровищницу с любо-стяжательным хищением неправд. Четвертый называется «путь погибели», которого люди слушаются и погибают с такою легкостию. Сии суть отступники, проповедующие из четырех ниш трона царицы погибели. Раньше сей трон был троном Царицы Спасения, но, так как евангелистов, проповедающих Евангелие, изгнали, то тем самым изгнали и Царицу Спасения, а возвели на Ее место царицу погибели.

Видит Царица Спасения, что сделались они отступниками и сказала: «Подолготерплю Я еще некоторое время, не увижу ли плода покаяния». Так она долготерпела некоторое время, но не видит в человеке вожделенного плода покаяния, видит лишь усилившееся беззаконие; тогда вознамерилась Царица Спасения удалиться из города Своего, чтобы не видеть распутства людей. Ей, задумала Она удалиться из города сего, говорим: из Горы сей, — но мы предстательствовали пред Ней и теперь предстательствуем, чтобы Царица Спасения не удалялась из града сего; однако не довлеет Ей одного нашего предстательства, но желает Она и требует прежде всего покаяния и молитвы, умоляющей от вас; потом уже примет и наше собственное предстательство. Но раз вы покаяния умилостивительного не имеете, то как возможно быть принятому нашему о вас ходатайству.

Итак, молю я вас, преподобнейшие отцы! Молю и прошу вас: сделайте истинное покаяние моления вашего, чтобы мы возмогли просить и упросить Царицу Спасения, дабы не удалялась Она из Града сего. Ей, преподобнейшие отцы! Из-за ваших нужд телесных пребываете вы в обуревании мирском; сего ради молю вас и прошу: мирское кружение оставьте, делайте одно истинное покаяние умоления вашего, а я, и не только я, но и все преподобные, в подвигах просиявшие в Горе сей и на небеси живущие, все нужное для телесных потребностей ваших мы пополним; только оставьте кружение, которое имеете, принесите истинное покаяние и молитву к Царице Спасения; мы также со своей стороны будем ходатайствовать, не уговорим ли Ее не удаляться из Горы сей? Если же Царица Спасения удалится с Горы сей, увы и горе будет тогда сей Горе, горе не только людям, но также животным, птицам и древесам насажденным… Почему же горе будет насажденным древесам? Потому, что халпииты возьмут власть и поселятся в древесах.

___________

*Касательно толкования имен евангелистов следует заметить, что преподобный руководится здесь не филологией, а внутренней (идейной) стороной евангельской истины.

Глава 91: Что происходит с человеком, когда снимается с него покров Царицы Спасения, и что произойдет со Св. Горою. Кто халпииты. Продолжение приточного изложения истории Св. Горы

Итак, утратился людьми путь спасения. Стали сокровиществовать лихоимство в воровскую свою сокровищницу неправды, исчез путь мира и любовь тишины. Утратили путь спасения и пропало преосияние спасения, которое было и есть — честность девства; из-за таких погибельных дел грозит опасность для Горы лишиться Царицы Спасения (досл.: обнищать), Которая была и есть вся — тишина и преосияние мира. Итак, ради сего говорю я вам: когда удалится Царица Спасения от Горы сей, тогда — увы Горе сей, ибо последует великое смущение (переворот) в Горе сей честной и святой. Спрашиваю я вас: что за переворот имеет последовать с сей Горою? Если не покаетесь, то Царица Спасения удалится; когда же Она удалится, то получат доступ халпииты, распространятся как им будет угодно, мысленно и чувственно. Мысленные халпииты суть демонские искушения, чувственные же халпииты суть злобы человеческие, и те, которые ныне называются корсарами, т. е. морскими разбойниками; (между прочим, недавно турецкое правительство переселило в Македонию 100000 семей злобнейшего и жесточайшего племени из Малой Азии и поселило близ Афона). Второе же их имя — воры. Таковые воры суть мысленные и чувственные халпииты. Вселятся мысленные халпииты в насажденных древесах, говорим: в деревах освященных, — так как раньше дерева были осквернены, ибо жили в них люди беззаконные; потом, по приходе Царицы Спасения, сделались дерева освященными, поселились здесь люди освященные и освятилось место вместе с людьми. (Действительно, до самого прихода иконы Иверской в X веке, который святой называет приходом Царицы Спасения, на Афоне были мирские поселения, но после сего мало-помалу уничтожились. Константин же Погонат по VIII веке выселил отсюда коронное население, после арабских набегов. Константин Погонат отдал Афон монахам, но мирские селения еще существовали и монашество не было благоустроенным до построения лавры Афанасием Великим; тогда же вскоре пришла икона Иверская по морю: с тех пор иссякли миряне и расцвело монашество.)

И не только тогда освятилось место, но и всякий последующий, приходя жительствовать в месте сем, освящается. Ныне же человек с пришествием своим не только не освящается, но почти оскверняется мирскими беззакониями; осквернилось место сие вследствие того, что приход их был не с правотою, но почти всегда с лукавством. Из-за этого вашего лукавства будете вы истреблены с Горы сей, как говорится: «Лукавнующие потребятся, терпящие же Господа, тии наследят землю». Сего ради говорю вам: увы древесам насажденным! Когда Царица Спасения удалится с Горы сей святой, тогда обрушатся на Гору халпииты чувственные.

Но кто понудит халпиитов прийти и совершить нашествие на Гору сию? Никто иной, кроме одного вашего лукавства. Лукавство же ваше есть сие: любостяжание, с которым вы заботитесь стяжевать в ваши воровские сокровищницы, с которым вы хвалитесь один перед другим, что у такого-то столько золотых, у такого-то столько, а у того скоплено больше всех других. Некогда ублажали подвиги древних отцов, а ныне ублажают того, у которого насокровиществовано больше других. Когда же халпииты услышат о Горе сей, что на ней сокровищ набрано в избытке, то что сотворят они тогда на Горе? Халпииты уже готовы идти сюда, но не в силах пока этого сделать, так как в Горе сей есть еще Царица Спасения. Они только и ждут того, чтобы удалилась с Горы сей Царица Спасения; тогда придут и сделают то, что имеют сделать.

О, преподобнейшие отцы! Принесите усердное покаянное моление; мы тоже будем предстательствовать, чтобы ваше моление было принято, дабы не удалилась Она отсюда; ибо, пока находится Царица в Горе сей, то если за грехи ваши и приключится нечто, найдет на вас нашествие, пленение мысленное и чувственное, Царица в силах выкупить вас из плена халпиитов. Если же Она покинет Гору сию, найдет на вас нашествие пленения и будете пленены мысленно и чувственно, кто тогда может искупить вас из плена халпиитов. Ей, пленены будете, но выкупить некому будет из плена халпиитов. Скажете: по вине кого будем мы пленены халпиитами? Если желаете знать, то послушайте меня.

Некий Царь утвердил Мать Свою Царицей и дал Ей город благой, чтобы Она царствовала в нем, говорим: в Горе сей Афонской. Благою — называется монашеская жизнь, а городом — Гора Афонская. Ибо поставил Ее Сын царствовать во граде сем, что Сама Она просила сего ради спасения людей. По желанию Своему пришла Она сюда; граждане приняли Ее с великою радостию и веселием. Но потомки их потом возненавидели Ее и царствование Ее. Увидели мысленные халпииты, что возненавидели люди в городе Царицу, и тогда дали бой городу, чтобы побить его разбоем. Увидела Царица города, что уготовались халпииты разорить город; повелела Царица и Своим войскам уготовиться к бою, говорим: монашеской жизни уготовиться к подвигу. Повелела Она войскам изготовиться к сражению (т. е. занять позицию), повелела, чтобы изготовились к бою на месте приморском, песчаном, и там поставили свои палатки. Увидели халпииты, что изготовились городские войска на морском побережье, испугались и прекратили войну; но городские войска не прекращали войны, продолжали воевать и победили. Очевидно, кто непрестанно воюет, тот и победит. Говорим: благо получит тот, кто подвизается неослабно. Войска впоследствии опять подняли восстание на свою Царицу. Увидела Царица непокорство воинов, подолготерпела их бесчинию, но халпииты, заметив восстание и измену войск, устремились на город, разгромив также палатки (т. е. военный стан) вместе с войсками. Увидала и Царица, что разгромлен стан и что в войсках такая гибель,’ опечалилась о гибели той, поспешила на помощь, и делает ее, но что делает? Различные способы употребляет, чтобы высвободить воинов из пленения чувственных, и мысленных халпиитов. Высвободила их непамятозлобная Царица, какова Она была и есть, но сказала так: «Да будут пленены, ибо отступниками сделались царства Моего», — но с незлопамятностию Своей и безграничным Своим милосердием умилосердилась и сказала: «Освобожу Я войска Мои, ибо за то, что служат они царству Моему, пленены они». И таким образом выкупила Она их, снова собрала их в то же состояние, как раньше, и стали они верными воинами Царицы. В другой раз опять изменили войска Царице Спасения; отступническое непокорство их дошло до такой степени, что против самой Царицы подняли они восстание, чтобы Ее изгнать из города. Царица же, видя, что войска отступают от Нее, старалась умирить их и долготорпела, ожидая, не покаются ли, исправления же в войсках отнюдь никакого не было; продолжали изменять, творили бесчиния в городе, и такое распутство, которое гнусно было и видеть Царице, говорим: бесчиния, возделываемые монахами в Горе сей. Бесчиния же их суть: раздоры, непокорства, хищения, неправды и прочее; одного только дела с бабами не водится и то лишь потому, что не благоприятствует сему местоположение города; зато прельщаются юными; прельстившись молодыми, возделывают с ними бабье дело. Царица Спасения, видя такое гадостное дело в войсках Ее, удалилась со стенанием и печалью из града. Увидели халпииты, что удалилась Царица Спасения из града, и город запустел; устремились они, как дикие звери против города, разгромили его вместе с народом его и опустошили городскую силу. Слышит Царица, что разграбили город, пленили народ и говорит: «Что могу Я им сделать? Они Меня изгнали с бесчинием непокорства своего. Я промышляла, а они Меня презирали. Я их оберегала, а они сами Меня изгнали. Что Мне с ними сделать? Пусть уйдут они от Меня с гадостным деянием своим. Великую печаль имею Я о нашественном их пленении, но так как они сами не жалели погибели своей, — то что мне с ними сделать?» О, преподобнейшие отцы! Когда в городе Царица, то, хотя бы город со всем народом и был взят в плен, Царица в силах искупить городской народ из плена халпиитов: когда же удалится Царица из града, то гневен будет Ее уход, ибо разгневается Она, и город будет пленен халпиитами. Спрашиваю я вас, кто тогда в силах будет освободить их от пленения халпиитского?

О, преподобнейшие отцы! Разумеете ли вы, что означает город, народ города, Царица Спасения, что значит боевой стан и что значит приморский песок? Город означает Гору сию честную, воскрешающую вас от греховного, мирского умертвил. Люди городские суть жительствующие в Горе сей, то есть монахи; а Царица Спасения есть Всецарица и Богородица, Приснодева Мария. Но вы, вместо того, чтобы чтить Ее, величать, возносить и прославлять, вы Ее бесчестили, презрели и изгнали, не воздав Ей чести и славы. Ее, препрославленную, вы имеете, как презренную, презираете, но и сами будете презрены за то, что Ее не чтите. Палатки боевые (т. е. стан боевой) есть аскетический подвиг; прибрежный песок — крайнее безмолвие или спокойствие аскетов; ибо, если отступят они крайнего спокойствия, — делаются отступниками от Царицы Спасения. Услыхали войска халпиитов, говорим: войска папы римского, — что отступили горожане от Царицы (т. е. подвиглись и склонились к латинянам при Палеологе) — устремились халпииты внутрь города и разгромили боевые палатки. Говорим: опустошили крайний покой пустынников (т. е. напали на Гору, изгнав своим нашествием пустынников из пустынь), потом опустошили и город нашественным своим устремлением, одних усекли, других замучили, иных утопили, третьих ножом уст своих убили, т. е. склонили в латинство и лишили спасения. Гарнизон города совершенно обнажили, во власть свою взяли; тех же, которые поклонились папе, любоодарили; сделали гарнизон города нагим, оставили город пустым и удалились. Видит Царица город Свой пустым, опечалилась о гибели его, собрала оставшийся народ города, который был в живых, а умерших соединила на месте злачнем, на месте светлом, на месте покойном, идеже несть болезнь, печаль и воздыхание… Но, когда Царица Спасения уйдет с Горы сей, кто примет меры, чтобы выкупить Гору сию из пленения халпиитов.

Глава 92: Воззвание к св. отцам восстать для проводов Царицы Спасения с Горы

О, преподобнейшие отцы! Вместо того, чтобы подвергать себя гибели, не лучше ли сделать истинное молитвенное покаяние, каяться и молиться об освобождении своем, чтобы избавиться вам от искушения мысленного и чувственного? О, преподобнейшие отцы, даром теряю я слова мои, ибо вы неспособны к покаянию; даже к сему намерения не имеете. Имеете лишь один путь погибели, который есть возделывание беззакония. Так как вы остаетесь нераскаянные, не имеете намерения каяться и не» в силах примирить с собой Царицу Спасения, то попросим святых отцов, чтобы они проводили ее при удалении ее; они встречали ее со славою и честию во время прихода ее; так с честию и славою опять да проводят ее при удалении ее (подразумевается икона Иверская, ее чудесный приход и будущий чудесный уход). Восстаньте, преподобные отцы, чтобы проводить Царицу Спасения, Которая домоустроила спасение ваше в Горе сей! Восстаньте, святые отцы, чтобы проводить Царицу тишины! Восстаньте, святые отцы, чтобы проводить Царицу мира! Восстаньте, преподобные праотцы, чтобы проводить Царицу целомудрия! Восстаньте, святые отцы, чтобы проводить Царицу девства, преосияние спасения! Восстаньте, праотцы, чтобы проводить Царицу окормительницу, Которая окормляла (т.е. как кораблем правила) спасение человеческое до сего дня в Горе сей! Восстаньте, преподобные праотцы, иереи, архиереи, отцы, патриархи, и прочие святые, просиявшие подвигом спасения аскетического, в Горе сей честной, сосуде спасения! Ей, восстаньте, преподобные праотцы, чтобы проводить Царицу Спасения! Восстани и ты, преподобие отче Гаврииле, с отцами преподобнейшими, чтобы проводить прежде встреченное тобою спасение (т. е. чудотворную икону Иверскую), спасение ваше, которое вы некогда встретили такою славною встречею, с такою славой и чином. Восстаньте же, чтобы проводить ее ныне с такою же славою и торжеством духовным, ибо отвергли ее потомки поколения вашего, презрели, изгнали ее из части Ее, чтобы иметь лишь погибель свою и пещись о ней. Ей, преподобнейшие отцы, попросим также преподобных отцов, чтобы они пришли и, как встретили, так и проводили Царицу Спасения. Да, изгнали вы Ее из части вашей, но Она все еще вас не отгоняет, а ждет покаянного моления вашего. Ей, отгонит Она вас из части вашей, если останетесь такими нераскаянными, какими пребываете сейчас. Ждет покаяния от вас Царица, а если не раскаетесь, тогда Она изгонит вас из части Ее. Так как сами вы изгоняете Ее из части вашей, то и Она изыдет из части вашей. Но каким образом изыдет Она из части вашей? Ей, уйдет от вас, восчувствуют бесчувственные уход Царицы Спасения, чувство же будет помраченным и не ощутит удаления Царицы. (Т. е. природа неодушевленная ощутит, а люди не ощутят), ибо помрачится чувство монахов в попечениях о жизни сей. Сего ради не почувствует чувство монахов, когда будет отсюда удаляться Царица Спасения. Сие подобно тому, как евреи распяли Царя своего, сделались бесчувственными к распятию Его и не познали Благодетеля своего. Наконец, распяв, изругались над Ним, хулили и хулят до сего дня,.говорят, что ученики Его украли… Так и вы сегодня делаете, не познав Царицы Спасения вместе с благодеяниями Ее; наконец, изгоняете Ее из части Ее так же, как изгнали иудеи Иисуса Христа из части своей. Иудеи не восчувствовали, Кто есть Иисус Христос, но камни и погребальные вещи восчувствовали. Ради этого, говорю вам, нечувствие почувствовало Творца своего, что Его распяли, но чувственные не почувствовали, не познали Благодетеля Своего и распяли Его по нечувствию своему.

Ей, преподобные отцы, удалится отсюда Спасение; тогда горе тем, которые положили начало пути погибели и отогнали отсюда Царицу. Итак, сделайте благое начало пути моления покаянного, дабы остановить Царицу Спасения. Если же не покаетесь от всего сердца, то хорошо ведайте, что покинет вас Царица Спасения и уйдет. Но как уйдет? Уйдет с громом и страшными ударами? Спрашиваю вас, откуда изыдет такой страх и трепет? Страх и трепет будут исходить от нечувствия. Бесчувстие будет чувствовать удаление спасения, будет страшиться и трепетать о том, что остается* вдовым и сирым.

__________

*Т. е. бессловесные животные будут трепетать при грядущей катастрофе.

Глава 93: Притча о жене и ее двух мужьях

В некоем месте была женщина весьма прекрасной наружности. Муж ее был гадкого поведения, занимался худыми делами. Постиг его гнев царский, разлучили жену от мужа ее; молодица оставалась некоторое время вдовою и сирой. По прошествии малого времени взял ее за себя некто, называемый «чадо царское»: вступила она в супружество с тем юным, двое стали плоть едина; проходили прекрасную жизнь; если какая боль причинялась телу одного, то одинаковою болью болезновал и другой; радостную жизнь проводили они в такой любви. После некоторого времени молодой умер, пошла она его хоронить; когда из дому вынесли покойника, то женщина видит, что идет муж к ней, ее прежний муж, которого отлучили от нее. Вспомнила она, какого худого поведения был первый ее муж и весьма опечалилась об утрате нового. Ей, опечалилась, но как опечалилась? Опечалилась печалью чрезмерною; когда вынесли мертвеца из дому, она билась головой своей от печали, волосы из головы своей выдирала, волосы растрепала, члены свои о землю сокрушала, лицо свое руками закрывала и говорила: «Увы мне! Увы мне, бедной! Вдовой и сирой оставил ты меня! Возьми и меня с собою, чтобы не пришел мой первый муж, который был злого расположения, и не стал бы меня опять мучить, как раньше!» Еще и другие, больше того жалостные, слова говорила она, (обращаясь к покойнику) мужу своему, с плачем, со страшным воплем: «Не оставляй меня, муж мой, вдовой и сирой, чтобы не пришел мой прежний бесчинныймуж, и не стал бы меня опять мучить, как раньше, с бесчинием своим». Ведаете ли, преподобные отцы, кто тот муж и кто жена? Муж и жена суть сии: прежде в Горе Афонской жили люди злого расположения, постиг их гнев царский, изгнали их из Горы сей; Гора осталась вдовой от людей (по-видимому здесь говорится о выселении мирян в Чеканию при Константине Погонате в VIII веке). А вслед за тем поселилась здесь благодать монашеской жизни, потом пришла благодать Госпожи нашей Богородицы вместе с Пречистым Ее Ликом (т. е. в X веке пришествие иконы Иверской). И освятилась Гора сия благодатию Всесвятаго Духа и Госпожи нашей Богородицы Приснодевы Марии; благодать Божия не только сие место освятила, но изгнала сопротивных, стало одно единство (т.е. остались одни монахи), освятились тогда все горы и холмы, древа плодоносные и все кедры. Супружество же сие есть: молодая жена — сия Гора, злого расположения муж — прежние люди. Потом пришло царское чадо, говорим: благодать Всесвятаго Духа, — освятило Гору сию, вместе с Ликом Госпожи нашей Богородицы, освятило и освящает до сего дня. Ныне же отогнали благодать Всесвятаго Духа гадкими делами; отогнали хищением, ложью, нечистотою, позабыв о деле спасения; так как дело спасения было забыто, то изгнали и само Спасение из Горы сей; таким образом, люди Горы сей стали отступниками от Царицы Спасения.

Видит Царица Спасения, что изменили Ей люди Горы сей; вознамерилась Она и Сама удалить Лик Свой, вместе с благодатию Своею. Но каково имеет быть это удаление, когда Он (лик) будет удаляться с Горы сей?!

Глава 94: Как произойдет отшествие иконы Иверской с Горы?

О, преподобнейшие отцы, удаление Спасения будет таково. Во-первых, за малое время вперед потрясется монастырь, в котором жительствует Лик Царицы Спасения. Значит, бесчувственная земля восчувствует, что имеет обнищать от хранителя своего, Которая хранит ее до сего дня. После трясения будут весьма трястись все древа насажденные и будут наклонять всех насажденных, говорим: всех укорененных ради Царицы в полон (т. е. будет мученическое истребление православных монахов в Горе). Афон будет биться страшным шумом, будет исходить тонкий глас; когда будет уходить Лик Госпожи нашей Богородицы, то будет знамение страшное и трепетное. Знамение будет такое: все церкви будут наклонены ради удаления Спасения, как проводы Спасению и поклон (т. е. их разрушат безбожники или землятресение?) Ради этого, говорю вам, нечувствие будет ощущать, а чувство будет помрачено, и не будет сознавать, что удаляется Спасение. Итак, говорю вам, преподобнейшие отцы, до тех пор, пока находится Лик Госпожи нашей Богородицы внутри Горы сей, да не подвигается никто уходить из Горы сей честной; как только подвигнется уйти с Горы сей честной, тотчас имеет найти на него наказание душевное и телесное (попущение). Когда же увидят, что удалилась икона Всесвятой с Горы сей честной, тогда уходите и вы, куда угодно; только обет монашеской жизни сохраните целым и чистым.

Глава 95: Заключительные слова святого святогорцам; притча о учителе и учениках

Не подумайте, преподобнейшие отцы, что осуждал я вас, уничижая. Нет, не для уничижения, но для исправления высказал я вам; с зерна горчичного высказал вам (пороки ваши); как зерна горчичные, высказанное мною горько для слуха. Слово это, зерно горчичное, горькое не я сам высказал вам, но только послан есм с этими словами, чтобы представить их вам. Я представил их вам, как хороший учитель для чувств ваших (т. е. описал верно и живо с понятными примерами).

Некий учитель, по безмерному своему попечению об учениках, ведая, что должно произойти со школою из-за распутства учеников, которые сделались бесчинниками, послал лучшего ученика своего и сказал ему:

«Иди и скажи бесчинным ученикам, чтобы они хорошенько одумались и засели за мои учительские фразы (уроки), ибо по их вине (вся) школа пропадет. Они же, с самоуправлением отступнического своего бесчиния, в ответ на это скажут: что такое делаем мы, что школа пропадает по нашей вине? Прежде, нежели они это спросят, ты им перескажи все их гадкие дела, чтобы уразумели они свое нечувствие и поняли, что пребывают в деянии гадких дел». Сие приказал Учитель ученику Своему; ученик удалился от Учителя Своего, пошел к бесчинным ученикам, сказать им, что повелел Учитель его. Идучи же, говорил сам с собою: «Когда приду к бесчинным ученикам, с кем мне беседовать из среды этих бесчинников?» (Т. е. кому явиться, кого удостоить явлением и передать слова обличения). Когда он так думал, повстречался ему один человек, опозоренный учениками, и сказал. «Они меня избили, изранили, оскорбили, опозорили. Я стал погибший! Нечего мне оставаться на пути спасения! Пойду на путь погибели» (здесь разумеется Феофан, пришедший в отчаяние от преследования его врагом обличений святого, ибо, в отместку, Феофан решил перейти в магометанство, когда его и встретил преподобный Нил). Посланный ученик, услыхав это, дал ему лекарство для уврачевания тела от ран, передал ему и слова учителя бесчинным ученикам, как некую воду питную внутрь державы памяти мертвеца (т. е. как бы напоил этими словами слух его, укрепив слова державно в памяти, надолго и в подробности). Итак, ныне для того мы и воспроизвели беседу ученика с учителем, чтобы вы не подумали, что ученик все это от себя вымыслил; он передал только то, что ему было заповедано передать.