ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений свт. Гавриила
ПЕРЕЙТИ на главную страницу Основания опытной психологии
🎧Глава 6-я. О деятельности воли.
§140. Содержание главы и связь с предыдущим.🎧
§141. Определение понятия о свободе.🎧
§142. О побуждениях к деятельности.🎧
§143. О связи между побуждениями и действиями воли.
§144. Внутренняя борьба – доказательство свободы.🎧
§145. О высочайшей свободе.🎧
Глава шестая. О деятельности воли
§140. Содержание главы и связь с предыдущим
Анализируя во 2-ой главе деятельные или желательные способности души, мы сказали, что нужды рождают в душе беспокойство, беспокойство возбуждает желание или стремление к его удовлетворению, а воля есть самая решимость души на известное движение, – выбор, или даже само начатие известного действия. В этой главе мы займемся решением всех вопросов о деятельности воли, а в особенности главного – о свободе воли. Этот важнейший философский вопрос не раз бывал предметом самых глубоких исследований многих метафизиков, и как обыкновенно бывает со всеми метафизическими вопросами, породил много противоположных мнений. Сущность вопроса состоит в том – свободна ли воля в своих действиях, т.е. свободно ли, без принуждения ли она решается на те или другие действия, или же она всегда и по необходимости должна желать и действовать так, а не иначе. Мы, постараемся разрешить этот вопрос сообразно с основаниями нашей Психологии.
§141. Определение понятия о свободе
Если внимательно вникнем в понятие наше о свободе, то увидим, что оно неизбежно предполагает, во 1-х, разум, во 2-х, силу или возможность к известному действию.
Не трудно согласиться с тем, что где нет разума или размышления, там не может быть свободы, и что свобода может быть только уделом существа мыслящего и должна быть следствием мышления. Существо неодушевленное, неразумное, не может быть свободным ибо оно действует механически, не сознавая своих движений и неизбежно покоряясь силам внешним. Когда камень падает вниз, или пары водяные поднимаются вверх: это суть следствия механических сил и называются механическими инертными явлениями. Напротив того, существо, сознающее свои действия, размышляющее о них, отличающее худшее от лучшего и стремящиеся к последнему, необходимо предполагается свободным. Поэтому необходимость связи разума со свободою основана на том, что только разум может избрать лучшее и направить к нему волю. Если бы, с другой стороны, при разуме человек не имел свободы: то выходило бы, что он может отличать лучшее от худшего, но не может избирать между ними, т.е., не имеет силы действовать по своему пониманию; тогда разум был бы бесполезен. Далее, если мы возьмем одну свободу, без разума, то решительно не можем представить себе, что она будет означать и какие будет иметь свойства, ибо свобода значит возможность делать то, что мы считаем за лучшее; но без разума сама свобода не могла бы для себя определить направления деятельности. След. свобода должна быть в неразрывной связи с разумом. Без разума свобода есть ничто, мечта.
Во 2-х, свобода необходимо предполагает силу или возможность действовать. Там, где нет силы к действованию – нет и свободы. Ибо, предположим, что разум избрал лучшее; но если у человека нет силы и возможности стремиться к этому лучшему и достигать его, то нет у него и свободы. Вот, почему свобода человека простирается только до тех пределов, которыми ограничены сами силы человека. Заключенный в темницу не имеет свободы выйти из неё; упавший с высокого места не в состоянии, не свободен остановить себя в середине падения. Вот, почему и говорится, что свобода человека ограничена, но что только Бог безграничен в своей свободе. Человеческая свобода находится в полной зависимости от тех средств и орудий действований, которыми одарил ее Творец. Имея ноги, мы свободны ходить или сидеть, но не можем летать.
Никто не станет, кажется, спорить с нами в том, что понятие о свободе находится в необходимой связи с сими двумя существенными признаками, именно –разумом и с возможностью исполнить внушения разума. Но из этих двух свойств нашей свободы мы надеемся объяснить все явления деятельности воли.
§142. О побуждениях к деятельности
Воля, как мы сказали во 2-ой главе, есть самая решимость души начать то или другое действие; но решимость эта никогда не бывает без причин или побуждений, иначе она была бы слепая, бессознательная. Решимость, или воля, всегда является у человека в следствие разных побуждений. Укажем существеннейшие из них:
Во 1-х, воля действует часто, или лучше большей частью, под влиянием чисто чувственных побуждений, т.е. представлений удовольствия или неудовольствия. Такова воля, напр., у детей, которые стремятся только к тому, что им кажется приятным, без всяких дальнейших соображений. Такова воля и у многих взрослых людей, которые в выборе своих действий всегда руководствуются внушениями чувств. Но в сих побуждениях надобно различать многие обстоятельства. Воля иногда определяет к выбору быстро, бессознательно, как напр. в детях и во многих малоразвитых людях, а иногда даже насильственно, как напр. в припадке сильных чувств, гнева, ужаса, сильной страсти, или напр. у помешанных людей. Очевидно, что в сих случаях мало свободы, ибо здесь разум не принимает никакого участия в действовании.
Если же воля хотя и под влиянием низших чувственных влечений, избирает сознательно, с размышлением, и тогда разум служит орудием чувств, помогает выбору, руководит волю: то действие должно быть признано совершенно свободным, произвольным. Напр., положим, что кто-либо обладаем страстью корыстолюбия и стремления к обогащению. Когда он в этом состоянии напрягает весь свой ум, все силы душевные к достижению цели: то хотя и действует в угоду низшей чувственности, стремится к приятному, но действует совершенно свободно. Если же и говорится, что страсти лишают нас свободы: то сие означает, что человеку трудно бывает освободиться от страстей, как скоро он подчиняется им. Но чтобы дойти до такого порабощения, чтобы страсть обратилась в привычку, в природу, надобно было подчинить ей свою волю, поработить ей себя. Притом мы видим, что многие люди твердостью воли побеждают в себе дурные привычки, а иногда изгоняют из себя сильнейшие страсти; след. и тут остается возможность выбора.
Во 2-х, воля иногда действует в следствие побуждений, чисто разумных, и действует вопреки влечению чувств, вопреки представлений удовольствия и неудовольствия. Можно усомниться в свободе воли, когда она влечется нуждами телесной природы и выбирает под влиянием представлений приятного; но когда она, повинуясь убеждениям разума, действует вопреки стремлению своих чувств, вопреки даже желанию своему, то тут нельзя отвергать свободы человека. Таково бывает состояние воли, когда душа при выборе действий смотрит не на то, что приятно нашим чувствам, а более на то, что сообразно с истиной, когда волю определяет не внутренние побуждения, а достоинство самих вещей. Мы, напр., подчиняем волю авторитету законов добровольно, мы стремимся к добродетельным поступкам, хотя для минутных чувств противоположные деяния и были бы приятнее, а потому во всех сих случаях нельзя отвергать свободы воли.
§143. О связи между побуждениями и действиями воли
Таким образом ясно, что побуждения, определяющие волю к известному образу действий, не могут сделать человека существом несвободным. Последнее было бы возможно лишь в том случае, когда связь между побуждением и действием была бы необходима, т.е. когда бы известное побуждение неизбежно и непременно влекло бы волю к тому, а не к другому действию, как тяжесть влечет тело к центру, а не от центра. Побуждения всегда есть, но связь их с действиями не необходима, т.е. воля может склониться на них, но может и не следовать им. Но на такое решение делают след. возражение: «Всякое хотение или воля есть последнее, определение разума, последний его приговор; но никто не станет отвергать, что решения разума всегда запечатлены необходимостью; ибо разум по необходимости должен признать некоторые предложения истинными, а другие ложными. Точно также разум по необходимости одобряет одни действия, ибо они истинны и полезны по самой сущности своей и осуждает другие потому, что они по своей сущности вредны и не согласны с истиной; след., и воля, которая следует этому приговору разума, не может быть признана свободной. Напр., человек, который думает, что гораздо лучше следовать внушению своих чувств и стремиться к удовольствию в настоящей жизни, нежели ожидать будущих благ, действует точно по той же необходимости, по которой математик утверждает, что все три угла треугольника равны двум прямым. Отсюда выходит, что если человек во всех своих поступках следует приговору разума, – то он не свободен; но если не следует ему, то он действует слепо». Таковы были возражения против свободы одного из сильнейших защитников фатализма, Колленя, в его письмах к ученому английскому метафизику, Кларку; но глубокомысленный Кларк опроверг это возражение весьма основательно. Приговоры разума всегда необходимы, потому что основаны на природе вещей; но воля не находится в необходимой физической связи с этими приговорами, ибо воля не всегда следует им. Действие и свобода – две идеи тождественные. Где нет свободы там есть только страдание, а не действие. Истина и ложь для ума тоже, что свет для глаз. Мы не можем не видеть, когда открыты глаза, и не можем не признать истины, когда ум здоров; но иное дело судить, иное – делать. Эти две вещи зависят совершенно от различных начал. Первое – страдательно, второе свободно. Первое также отлично от второго, как для человека зрячего видеть дорогу от самого хождения по дороге. Нельзя сказать, чтобы хождение по дороге было необходимым следствием видения дороги; точно также нельзя сказать, чтобы решения воли были необходимым следствием приговоров разума. – Сколько раз случается, что разум убеждает в благотворительности того или другого действия, но воля не следует его убеждению; сколько раз также чувство влечет к чему либо, но воля делает противоположное чувствам своим. След., никогда нет необходимости в определениях воли.
§144. Внутренняя борьба – доказательство свободы
Борьба чувств с разумом, внутреннее раздвоение, которое замечает в себе всякий человек, яснее всего доказывают свободу человеческой воли. Там, где действие подчинено необходимым физическим законам, не может быть никакой борьбы; а потому, если бы воля неизбежно должна была следовать закону необходимости, она бы не колебалась, не выбирала, а делала бы все без нерешительности. Где есть возможность в выборе действия или покоя, в выборе одного движения между многими – не основательно предполагать волю несвободную. Внутреннее чувство уверяет всякого, что даже в те минуты, когда какая либо страсть неудержимо, по видимому, влечет его к чему-либо, он в состоянии остановиться и повинен сам в своем действии. Совесть осуждает нас за дурные поступки, этот внутренний голос сознательно и непогрешительно внушает нам, что мы должны вести борьбу, что мы должны доверяться влечению не низших представлений, а внушению разума. Внутреннее довольство наше, когда мы удержали чувственность, или победили страсти, ясно показывает, что воля вышла победительницею, что она боролась и не потеряла свободы, не сделалась рабою. Эта внутренняя борьба неизбежна во всяком развитом человеке. Она может ослабнуть иногда, но исчезнуть может только в двух случаях:
1) Когда какое-либо из борющихся начал одержит совершенный перевес. Напр., когда чувства и страсти так завладели человеком, что воля его без всяких уже колебаний повинуется им; именно, когда стремление к удовлетворению низшим побуждениям сделалось для него нормальным. Таково, к сожалению, состояние очень многих, именно тех, кои живут лишь для удовлетворения низшим потребностям плоти.
2) Внутренняя борьба может ослабнуть, но не исчезнуть и тогда, когда рассудок одержал верх над чувствами; когда воля усовершилась и человек победил в себе чувственные влечения и живет лишь по внушению нравственного закона. Мы сказали, что в этом случае борьба ослабевает, но не исчезает: ибо на какой бы степени совершенства ни стоял человек, в нем всегда почти остается борьба с низшими стремлениями.
§145. О высочайшей свободе
Высочайшая, возможная на земле свобода принадлежит только истинному христианину, привыкшему подчинять свою волю закону нравственности, живущему сообразно предписаниям христианской веры. Причина этому заключается в след.: никто не станет спорить в том, что истинно свободным можно назвать только такого человека, который и желает всего без всякого внутреннего, или внешнего принуждения, и исполняет свои желания, не только без принуждения, но даже с радостью, с любовью, с внутренним наслаждением.
Но желания истинного христианина совершенно не принужденны: ибо ни страх, ни стыд, ни какая-либо внешняя власть не может определить его желаний. Он желает по одному свободному убеждению разума, по одной уверенности в превосходстве того, к чему он стремится, желает и решается на добро и отвращается от зла, так сказать, естественно, в следствие сердечного стремления. Это до такой степени справедливо, что добрые желания никогда не могут рождаться от насильственных побуждений. Можно принудить человека к наружным действиям, но не к желаниям. – И так, если человек искренно, непритворно желает добра, то желает совершенно свободно.
Но если христианин свободен в желаниях, то тем более свободен в действиях. Нравственный закон христианский имеет то отличие от всякого человеческого закона, что он исключает решительно всякое принуждение и насилие. Истинным христианином можно быть только в следствие внутреннего расположения. Истинный христианин есть тот, кто находит удовольствие в добродетели; кто исполняет закон свой в следствие внутреннего влечения, в следствие того, что ему приятно это делать. Много нужно борьбы и усилия, чтобы довести себя до такого состояния; но кто дошел до него, тот приобрел истинно христианскую свободу.
Но скажут: таково состояние и противоположное, т.е. состояние человека преданного страстям. Он также действует по внутреннему влечению и действует с удовольствием, с любовью. Справедливо, и в этом он похож на человека добродетельного, ибо действует свободно (от того-то он и повинен греху); но какая между тем разница! Удовлетворение страстям и слепым влечениям чувственности имеет самое тягостное влияние на внутреннюю жизнь души. Страсть порабощает волю, производит внутренний разлад, борьбу и часто неудовольствие, разочарование и пресыщение. Всякое удовлетворение страсти волнует, но не успокаивает человека. Словом, жизнь безнравственная есть не нормальное состояние души, расстройство её. Только истинный христианин носит в душе мир Божий.