Том 1.4. Слова в неделю Ваий. Дмитрий (Муретов), архиеп. Херсонский и Одесский

ПЕРЕЙТИ на главную страницу первого тома

ПЕРЕЙТИ на главную страницу творений

Собрание проповедей Дмитрия (Муретова), Архиеп. Херсонского и Одесского (т.1)

(Издание 1889 г. Обращаем внимание, что составитель сайта дополнил содержание указаниями о теме бесед. Нумерация слов и бесед оставлена из первоисточника, например: 1.1 — том 1, беседа 1)

1.18. Слово в неделю Ваий (О подражании детям. «Что делает веру нашу нетвердою, убеждения наши шаткими, духовный союз наш со Христом Спасителем непрочным? Недостаток искренности и доверия, простосердечия и полной преданности Господу» «От чего … узы семейные нередко слабеют и разрываются? Опять от недостатка искренности, доверия и простосердечия»)

1.19. Слово в неделю Ваий (О сопребывании с нами Господа нашего Иисуса Христа. «Легко можем и мы не узнать времени посещения своего, даже не признать и отвергнуть Посетителя душ, Господа и Спасителя своего, остаться одни—без Него и быть оставленными Им навсегда»)

1.20. Слово в неделю Ваий (Вход Господень во Иерусалим. «Горе тому, кто, при всех гласах призывающей его благодати Божией, не обращается от греха к Богу искренно, твердо, всем сердцем и душою, … не показывая достойных плодов покаяния»)


1.18. Слово в неделю Ваий («Что делает веру нашу нетвердою, убеждения наши шаткими, духовный союз наш со Христом Спасителем непрочным? Недостаток искренности и доверия, простосердечия и полной преданности Господу» «От чего … узы семейные нередко слабеют и разрываются? Опять от недостатка искренности, доверия и простосердечия»)

Между обстоятельствами, сопровождавшими торжественное вшествие Господа нашего в Иерусалим, одно обстоятельство особенно умилительно и трогательно, невольно привлекает к себе сердце и останавливает на себе внимание.

Когда первосвященники и книжники иудейские с завистью и затаенною злобою смотрели на это великое и знаменательное событие; когда колеблющейся и хромающей на обе ступни народ то проникался, по-видимому, восторгом учеников Христовых и вторил их хвалебному Пению, то, увлекаясь льщением слепых вождей своих, с недоверием взирал на происходившее: тогда дети, сущия в Церкви, недоступные никакому лукавству и двоедушию, от полноты чистых и непорочных сердец, предались всецело и безгранично одному святому восторгу, зваху и глаголаху: «осанна Сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне!» —Не то же ли самое замечаем и ныне? Когда мы, взрослые, вносим в самые живоносные торжества Церкви или тупое равнодушие и холодность, или же поддельное веселье, возбуждаемое грубыми плотскими удовольствиями; одни дети умеют предаваться радости светлых торжеств церковных всецело, безраздельно и безгранично. Только в их непорочных сердцах, как солнце в капле чистой воды, отражается со всею яркостью живительный свет праздников Божиих и возбуждает в них тот чистый, неподдельный восторг, с которым давно уж незнакомы сердца взрослых, огрубевшие или под гнетом житейских забот и попечений, или под злобным дыханием страстей душевных и похотей плотских.

Нельзя не сознаться, брате мои, что, взирая иногда на их детскую радость, в которой слышится столько искреннего, задушевного восторга, чувствуешь невольно близость того светлого мира, в котором блаженные духи от полноты ощущения славы Божией «покоя не имут день и нощь, поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще: свят, свят, свят Господь Саваоф, полны суть небеса и земля славы Твоея!». Нельзя не признаться, что, находясь между детьми в какое-либо светлое торжество святой Церкви, желал бы, кажется, переродиться, чтобы полнее и совершеннее предаться святому восторгу и радости.

Этого именно и желает нам и требует от нас Господь наш Иисус Христос: «аминь глаголю вам, — говорить Он, — если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3). Что же, спросите, есть такого особенного в детях, чему с пользою могли бы поучиться у них взрослые?

Поучительна, во-первых, их искренность, простосердечие, откровенность. Неиспорченное дурными примерами дитя не может лгать, не умеет притворяться, не знает скрытности, недоверчивости, подозрения, говорит то, что знает и что думает, делает то, чего желает, хвалит то, что ему нравится, негодует на то, что нехорошо и что действует на него неприязненно, от чистого сердца верит тому, что говорит ему его родители и старшие. Не есть ли это истинно драгоценное свойство, которое необходимо для нас и в отношении нашем к Богу и в отношении к собратьям нашим, человекам, от которого зависит спокойствие жизни нашей и внутренней и внешней? Что делает веру нашу нетвердою, убеждения наши шаткими, духовный союз наш со Христом Спасителем непрочным? Недостаток искренности и доверия, простосердечия и полной преданности Господу. Господь Иисус Христос, как искренний друг наш, ничего не утаил от нас, все сказал нам, что слышал от Отца Своего, с совершенною откровенностью возвестил нам всю волю Божию о нас, с полною доверенностью предал нам все сокровища благодати Своей; надобно посему и нам, как ученикам Его, быть столь же искренними и нелживыми пред Ним. Если мы признаем Его Господом и Богом своим, то и должны веровать Ему одному, веровать искренно, от всего сердца своего: всякое слово Его должно быть так свято и непреложно для нас, что скорее могли бы мы усумниться в собственном чувстве и разуме, даже в самом бытии своем, нежели в Его божественном слове. Если приемлем Св. Евангелие как истинное слово Его, то оно одно и должно быть единственным источником наших мыслей и чувств, единственным основанием наших желаний и надежд, единственным правилом всей нашей жизни и деятельности. Если именуем Его своим Владыкою и Господом, в руках коего наша жизнь и дыхание, вся судьба наша настоящая и будущая, то и должны предать Ему самих себя всецело, безраздельно и безгранично. Если называем Его Богом единым премудрым и всеблагим, единым всеведущим и всемогущим, единым истинным и праведным, то и должны жить, как заповедал Он, должны следовать и повиноваться только Ему одному и никому более; ибо все и все может обмануть нас, но не может обмануть Тот, который есть путь, истина и живот. При этой только искренности веры не может быть места двоедушию, колебанию и сомнениям; при этой только прямоте души вера наша будет твердою, основанною на камени, сердечный убеждения непоколебимыми, духовный союз наш со Христом—неразрывным. «Я знаю, в кого верую», говорит о себе Апостол Павел, и ничто в мире не могло поколебать его сердечного убеждения в истине, яже о Христе Иисусе.

С другой стороны, от чего бывают непрочны все связи общественные? От чего и такие крепкие, по-видимому, узы, как узы семейные, нередко слабеют и разрываются? Опять от недостатка искренности, доверия и простосердечия. Чувствуя неискренность и лож в самих себе, мы то же самое предполагаем в других. Отсюда взаимное недоверие, взаимное притворство, взаимные обманы и лукавства. Не верим словам других, потому что наши собственные уста в разноречии с сердцем, привыкли говорить не то, что есть в уме и сердце. Подозрительно смотрим на действия других, потому что наши собственные действия бывают часто только личиною, под которою скрываются совсем другие стремления и цели. Стараемся обеспечить и обезопасить жизнь свою всеми попадающими под руку средствами потому, что, зная собственное себялюбие и своекорыстие, не верим ни доброжелательству ни усердию и братолюбию других. Завидуем и строим друг другу козни потому, что, не чувствуя чистосердечия и доброжелательства в себе самих, боимся возвышения и преимущества пред нами других. И кто исчислит все виды зол, от которых страждут общества человеческие, которые все вырождаются из той неискренности и лжи, из того недоверия и подозрительности, которые лежат в основе наших связей общественных! Поистине, если не обратимся и не будем как дети, искренни, простосердечны, откровенны и доверчивы друг к другу, не внидем в царство небесное, которое есть царство мира и правды, любви и единодушия.

Не менее драгоценна в детях та нежность души, та мягкость сердца, то сочувствие к другим, по которым они способны сливаться, так сказать, душою и сердцем с душою других. Дитя не может не заплакать, увидав слезы на глазах матери, не может не радоваться при ее радости, не может не стараться сделать что-либо приятное своим родителям. Скажут, что это недостаток возраста, что это показывает несамостоятельность дитяти, которое живет не столько своею жизнью, сколько жизнью родителей. А мы, братие мои, разве совершенно самостоятельны, разве не зависим от всеоживляющей, присносущной жизни Божией, от Главы нашей—Господа Иисуса Христа, который питает нас Своею плотию и кровию, которому, по сему самому, мы, как говорит Апостол, «члены тела Его, от плоти Его и от костей Его?» Разве не живем жизнью и того общества, которого мы члены? Нет; если что, то это нежное детское сочувствие необходимо для нас и в отношении к Богу Отцу нашему и в отношении к собратиям нашим, детям того же небесного Отца.

Господь Иисус Христос, возродивший нас Духом Святым, питающий нас Своим телом и кровию, являет к нам, как детям и вместе братьям Своим, самое полное и живое сочувствие, самое искреннее участие во всех обстоятельствах жизни нашей. Так, радуются ли чему ученики Христовы, им сорадуется и Он: «в той час возрадовася духом Иисус», замечает Евангелист, когда ученики Христовы с радостью говорили Ему: «Господи, и беси повинуются нам о имени Твоем». Плачут ли о чем друзья Иисусовы, с ними плачет и Он: «прослезися» Иисус, замечает опять Евангелист, повествуя о смерти Лазаря, друга Христова. Гонять ли верующих, Господь упрекает гонителя: «Савле, Савле, что Меня гонишь?» Алчет ли и жаждет ученик Христов, Господь говорит насытившим его: «алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня». Лежит ли последователь Христов на одре болезни, или всажден в темницу,—все это Господь усвояет Самому Себе: «был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Видите, братие мои, как близок к нам сердцем Своим Господь наш. Можно ли же нам оставаться бесчувственными в отношении к Нему, не отвечать Ему живейшим чувством взаимной любви? Истинные ученики Христовы с самым нежным и живым участием, с самою горячею теплотой сердца сочувствуют всему, что сделал для нас и, преимущественно, что претерпел за нас Господь наш. В посте и молитве, со слезами и сокрушением сердечным воспоминают они спасительные и животворные страдания Его: шаг за шагом сопровождают Его молитвенным размышлением от Гефсимана до Голгофы, поклоняются с умилением сердца каждой язве пречистаго тела Его, оплакивают сердечными слезами каждое поругание, нанесенное Ему нечестивыми судиями и распинателями Его. Потому то и день воскресения Его для них неизъяснимо светел и радостен, как день собственного воскресения, приводит сердце их в неописанный, небесный восторг. Без этого живого сочувствия страданиям и славе Искупителя и Господа нашего нет и не может быть истинной любви к Нему, той всесердечной и вседушевной любви, которой Он требует от Своих последователей. Точно также не может быть истинной любви и к собратиям нашим, членам Церкви и общества, без живого, родственного сочувствия к ним, как истинным братиям нашим. Что это за любовь, которая боится видеть живое несчастие в лице страждущего брата своего, отвращается одного вида нищеты и страдания человеческих, и довольствуется тем, что бросает лепту свою в общую корвану на бедных? Что это за человеколюбие, которое предается необузданному веселью под предлогом, что это делается для утешения плачущих, или предается обеднению будто бы в пользу голодных? Покажи ми веру твою от дел твоих, говорит Апостол; покажи и любовь твою действительным состраданием к несчастному: прими живое участие в скорби бедствующего, насыть от собственной трапезы алчущего, раздели свою одежду с наготующим, омой своею рукою раны и язвы болящего. Тогда можешь надеяться услышать глас пострадавшего за нас Господа: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира, так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне».

Но мы утомили бы вас, братие мои, если бы захотели подробно исчислять все, чему с пользою можно поучиться у детей. Невинная душа дитяти есть целый рай, который благоухает многообразными цветами. Непорочное сердце его есть сокровищница, в которой сокрыты различный драгоценности. Всякий может брать из нее на свои потребности. Гневливый и раздражительный пусть научится детской кротости и снисхождение, злобный и злопамятный—детскому незлобию и незлопамятности, своевольный и своенравный—детской покорности и послушанию, лживый и коварный—детской прямоте и простосердечию, гордый и высокомерный—детской простоте и смирению, обуреваемый нечистыми страстями и похотями плоти—детской непорочности, чистоте и целомудрию. «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Аминь.

1.19. Слово в неделю Ваий («Легко можем и мы не узнать времени посещения своего, даже не признать и отвергнуть Посетителя душ, Господа и Спасителя своего, остаться одни—без Него и быть оставленными Им навсегда»)

«Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе» (Мф. 21. 5).

Так задолго предвещал Пророк Божий о великом и священном дне посещения Божия Иерусалиму, чтобы дщерь Сионова уготовалась, как невеста, ко сретению Царя своего. И настал сей священный и торжественный день Иерусалима; явился долго ожидаемый Царь Израилев— «кроткий, сидя на ослице и молодом осле»; нашлись немногие усердствующие— встретить Царя своего с ваиами и ветвями. Но что же? Иерусалим, дочь Сионова, не узнал или не хотел узнать пришедшего Царя своего, всенародно отрекся от него пред Пилатом, говоря: не имеем царя, кроме кесаря, и торжественное Осанна изменилось, чрез несколько дней, в буйный вопль: возьми, возьми, распни Его! Что значить это? То, что Иерусалим, как говорил Господь, не разумел времени посещения своего; а не разумел потому, что смежил очи свои, чтоб не видеть, закрыл слух свой, чтоб не слышать того, чем ясно ознаменовалось пред всеми пришествие обетованного древле Царя Израилева. И за сие ослепление, вместо кроткого гласа спасения, услышал строгий глас осуждения: «се оставляется вам дом ваш пуст!».

Что приключилось с древними иерусалимлянами, то может, братие мои, повториться и действительно повторяется со многими из нас: легко можем и мы не узнать времени посещения своего, даже не признать и отвергнуть Посетителя душ, Господа и Спасителя своего, остаться одни—без Него и быть оставленными Им навсегда.

А разве и ныне, спросите, является нам Иисус Христос? Где и как?—Не является видимо, с плотию, после того, как вознесся плотию на небо, но является невидимо — везде и всегда, ибо Он Сам сказал: «Я с вами во все дни до скончания века. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». И скорее прейдет небо и земля, нежели останется без исполнения Его божественное слово! Обещал Он пребывать с нами — и пребывает, обещал прийти к нам—и приходит, обещал явиться—и является. Он является нам, как Творец и Промыслитель, в сохранении самой жизни нашей: «ибо мы Им живем и движемся и существуем». Является в бесчисленных благодеяниях, непрестанно изливаемых на нас свыше от Отца светов; ибо ради Его ходатайства Отец небесный милует и щадит нас, «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных»; благотворит нам. Является в самых бедствиях и несчастиях, коими поражается сердце наше для возбуждения в нем спасительной скорби о грехах и печали по Бозе. Является в непрестанных вразумлениях среди суеты и рассеяния нашего, в возбуждениях совести нашей к покаянию и обращению к Богу. Но паче и прежде всего Он является нам, как Искупитель и Спаситель наш, в Церкви Своей, которая есть тело Его, живет Его божественною жизнью, действует Его божественною силою, одушевляется благодатью Его всесвятаго Духа. Ибо не Его ли святое и покланяемое имя отличает нас от всех неверующих— иудеев и язычников, поклонников Магомета и чтителей идолов? Не Его ли божественною кровию омылись мы от греха прародительского в купели св. крещения? Не Сам ли Он преподает нам Свое божественное тело и кровь в таинстве св. причащения? Не Его ли именем прощаются нам грехи, когда исповедуем их пред служителем Его Церкви? Не Его ли божественное слово оглашает слух наш во все дни—в храме и в доме? Не знамением ли Его животворящего креста ограждаемся на всякий час? Так Он близок к нам повсюду; всегда стоит у двери сердца нашего, и стучит! Для чего?—Да услышим глас Его и отверзем двери сердца, да внидет к нам и вечеряет с нами, да соединит нас в един дух с Собою, чтобы, чрез сие таинственное единение, очистить и освятить нас, оживотворить и спасти нас; ибо без сего мы остались бы в вечном отчуждении от Бога и, следовательно, в вечном плену диавола. Для сего Он и приходил на землю в рабие зраце, восприял естество наше, пострадал и умер на кресте, чтоб более приблизиться к нам, удалившимся от Него грехами, чтоб сим неизреченным снисхождением возбудить нас, да поне осяжем Его и обрящем.

При таком всегдашнем и непрестанном приближении к нам Иисуса Христа, казалось бы, нельзя уже не ощущать Его присутствия, не узнавать касающейся нас десницы Его. И однако же, многие ли ощущают и узнают? Не скорее ли готовы бывают приписать весь успех дел своих себе, нежели Тому, Кто ниспосылает нам его свыше?—сложить всю вину неудачи на обстоятельства, нежели видеть карающую десницу Божию? Часто ли обретают своего Спасителя даже в храме Его, даже в самых таинствах св. Церкви? — Отчего это? Оттого, что или не можем ощущать присутствия Господня, по неспособности и непривычке к тому, или не хотим— по упорству,

Чтоб видеть хорошо предметы, нужно светлое и чистое око; чтоб слышать хорошо звук, нужен здравый слух. Око ума нашего, посредством коего может он проникать в высший — духовный и божественный мир, есть простая, но чистая и живая вера, которая, по слову Апостола, есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых. У кого сие око ума чище и совершеннее, тот видит более, прозревает далее; тот и в самых обыкновенных, по-видимому, обстоятельствах жизни усматриваешь руку Божию, действующую сокровенно, невидимо и таинственно, но тем не менее действенно, животворно и спасительно. Напротив, у кого сие око ума темно, тот далее мертвого вещества в природе и слепого случая или необходимости в обстоятельствах жизни не видит ничего. Св. Давид ходил верою и во свете лица Божия; потому во всех обстоятельствах жизни своей, от начала и до конца ее, усматривал вседействующий перст Господень, как исповедует он сам (Пс.138): «Господи! Ты испытал меня и знаешь. Ты разумеешь помышления мои издали. Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе. Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей». Напротив, те безумцы, о коих упоминает Премудрый, дошли до такого ослепления, что говорили: «Случайно мы рождены и после будем как небывшие». Как ни громко небеса поведают славу Божию, как ни видимо сквозь мир невидимое Божие, и присносущная сила Его и Божество; но были же безумные, которые говорили в сердце своем: нет Бога, были же такие слепцы, которые, и «Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся». Дивно ли, что и ныне выну присущий нам Христос сокрыт от умственного ока тех, у коих оно омрачено или совсем закрыто?

Внутренний слух души нашей, коим приемлет она тайные вещания благодати, есть совесть и сердце. И потому, у кого чище, светлее и чувствительнее совесть, тоньше, нежнее и благочестивее чувство, тот чувствует всякое прикосновение высшей силы, примечает и понимает всякий глагол Господень; напротив, у кого совесть омрачена злыми делами, сердце иссохло от зноя страстей и огрубело в пороках, тот не слышит и самого сильного гласа наказаний/угроз Божиих, не чувствует и самых сильных ударов гнева Господня. Бывает, наконец, и такое ужасное состоиние ума и сердца, когда человек, и чувствуя действие благодати Господней, говорит с ожесточением: «отойди от нас, путей Твоих ведать не хотим». Это бывает тогда, когда маловерие и сомнения, неистребляемые благовременно, усиливаясь и возрастая более и более, образуются, наконец, в совершенное неверие и закрывают навсегда ум наш от света истины; когда, не заботясь благовременно очищать совесть свою от мертвых дел искренним покаянием, человек приходит во глубину зол, так что совесть его становится, по слову Апостола, сожженною, когда, ожесточая сердце свое закоснением в пороках, грешник делается «жестоковыйным и необрезанным сердцем и утесы». Необходимое следствие этого то, что человек лишается совершенно покрова милости Божией; Сам Господь, оставляя его, говорит, как говорил древле Иерусалиму: «се оставляется вам дом ваш пуст». Что безотраднее участи такого человека в жизни? что несчастнее в смерти? что ужаснее по смерти? Жить без отрады и утешения, умереть без надежды и упования, явиться по смерти в числе духов отверженных, со злобою и отчаянием в сердце и в устах— нужно ли еще большего ада?

Отсюда само собою очевидно, что нужно с нашей стороны для того, чтобы божественное посещение души нашей Иисусом Христом было всегда для нас ощутительно и благотворно, приносило нам утешение и радость, укрепляло нас на пути добродетели, облегчало в скорбях и несчастиях, соединяло во един дух с Господом здесь, и, потом, возвело к вечно-блаженному соединению с Ним на небе. Нужно, во-первых, постоянное внимание к себе и ко всем обстоятельствам жизни своей, расположение и святой навык поставлять себя непрестанно в присутствии Божием. Предзрех Господа предо мною выну, говорил св. Давид: оттого ни велике бедствия не побороли его мужества, не поколебали упования его на Бога—Помощника; ни бесчисленные блага, коими, впоследствии, ущедрил его Бог, не отвратили сердца его от Бога—Спасителя. Во всем и всегда он видел дивную десницу Божию, и готов был лобызать ее и сквозь слезы и в радости.—Нужно, во-вторых, очищать ум свой от плевел маловерия и сомнений, помыслов нечистых, лживых, богопротивных, просвещать и оживотворять его верою несомненною, животворным и спасительным Словом Божиим. Живая вера во Иисуса Христа есть то животворное начало внутренней жизни нашей, силою которого мы, как ветви, держимся на истинной лозе—Иисусе Христе, бываем членами таинственного тела Его, а потому живем Его жизнью, действуем Его силою, освящаемся Его благодатью.—Нужно, равным образом, очищать совесть свою от грехов покаянием, исторгать из сердца своего терния страстей и нечистых вожделений плоти, и, напротив, освящать его благими желаниями и намерениями, украшать чувствованиями святыми, молитвенными и благоговейными, чтобы уготовать в нем достойную обитель Иисусу Христу.—Нужно, наконец, возлюбить Господа Иисуса Христа, а в Нем собственное спасение и жизнь вечную, любовью крепкою, николиже отпадающею. Такая любовь неминуемо привлечет Его к нам, ибо Он Сам сказал: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14, 21).

К сему-то божественному посещению уготовляет нас. повторяемый Церковью глас Пророка Божия.—Внемли ему, дщерь нового Сиона—душа христианская; отверзи объятия сердца твоего верою и любовью, благоукраси храм души твоей чистотой и святыней: се Царь твой грядет к тебе; ныне грядет кроток и спасающий, но приидет некогда праведен и отмщающий. Аминь.

1.20. Слово в неделю Ваий («Горе тому, кто, при всех гласах призывающей его благодати Божией, не обращается от греха к Богу искренно, твердо, всем сердцем и душою, … не показывая достойных плодов покаяния»)

«Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима, Ликуй и веселись, дщерь Сиона! Ибо вот, Я приду и поселюсь посреди тебя, говорит Господь» (Зах. 9, 9; 2, 10).

Так приветствовал один из древних пророков народ Божий под именем дщери Сионовой, предузрев издалеча пришествие во плоти Самого Господа Славы—Сына Божия, благодатное воцарение Его посреди людей Своих, искупленных Им от плена диавола, избавленных от рабства греховного и «возведенных на свободу славы чад Божиих». И сбылось радостное благовестие Пророка Божия,— совершилась предвозвещенная им радость дщери Сионовой. Господь приходить к дщери Сионовой — кроток и спасающий, чтобы избавить ее из руки врагов ее, отъять неправды ее, воцариться посреди людей Своих. По-видимому, и сама дщерь Сионова поняла всю важность совершающегося события. Толпы народа, одна другой многочисленнее, выходят во сретение грядущему Царю своему; радостные восклицания и крики, одни других громче, несутся из тысячи уст в честь Его; финиковые ветви —символ мира и радости, потрясая воздух, падают со всех сторон к ногам Его. Но что же? Встречаемый с такой торжественностью Царь, видев град, плакал о нем. О чем же плачет Господь в такую торжественную минуту? Всеведущей видел, братие мои, что все эти знаки усердия были только следствием минутного, невольного восторга; что под ними скрывалась привычная холодность душ и сердец; что из этой самой толпы многие явятся потом у претории Пилатовой с диким воплем: «возьми, возьми, распни Его»; что эти же толпы будут сопровождать приветствуемого ныне Царя своего на Голгофу, на распятие; что эти же люди, кричащее так громко: осанна Сыну Давидову, будут издеваться над Ним распятым вместе с фарисеями и книжниками. Все это предвидел Господь и плакал, глаголя: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! (Лк.19.42). Если бы ты уразумел, как драгоценно для тебя настоящее время, до которого желали дожить величайшие праведники, и не дожили; если бы ты понял, в чем истинная цель Моего пришествия, и как воспользоваться теми духовными сокровищами, который Я приношу тебе с Собой; если бы ты принял Меня не бездушными кликами, а явною верою и сердечною любовью и предался Мне всей душой и сердцем! «Но это сокрыто ныне от глаз твоих»: ты смежил очи, чтобы не видеть чудес и знамений, для тебя совершенных; закрыл слух, чтобы не слышать истины, столько раз возвещенной тебе; омрачил и ожесточил сердце твое, чтобы не последовать Моему гласу, не предаться всецело Мне, «хотевшему собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья»; за то должен будешь пожать горькие плоды твоего ослепления и упорства: «ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Лк.19.43-44).

С радостью и ликованием торжествуем и мы, братие, пришествие в Иерусалим обетованного Царя Славы; подобно дщери Сионовой, исходим в сретение Ему с ваиями и ветвями, во псалмах и пениях и песнях духовных. Остережемся же, возлюбленные, чтобы и наше сретение Христа не было одним внешним выражением радости, без внутреннего ощущения истинного радования о Господе; чтобы и нам, подобно древним иудеям, не наследовать вечное горе вместо радости, не быть изгнанными из чертога празднующих.

Какую радость возвещает Пророк дщери Сионовой с пришествием Христовым? «Отменил Господь приговор над тобою, прогнал врага твоего! Господь, царь Израилев, посреди тебя – уже более не увидишь зла» (Соф. 3:15). Приходит Победитель, который сокрушить главу змия, разрушить дела диавола и исхитит нас из руки его. Приходит Ходатай Бога и человеков, который жертвою крестной смерти Своей оправдает нас пред правосудием Божиим и искупит нас от клятвы, «быв по нас клятвою». Приходит Примиритель, который умиротворит кровию креста Своего «всяческая, яже на небеси и яже на земли», и упокоит нас от дел и от земли, «юже прокля Господь Бог». Приходит Царь Славы, который, возглавив всяческая в Самом Себе, усвоит нас Себе в Свое вечное наследие, воцарится в сердцах наших и сотворит нас наследниками вечного Своего царствия. Итак, избавление нас от клятвы законной, освобождение от осуждения смерти вечной, избавление от власти греха и диавола, откровение нам истины Божией, примирение нас с правосудием Божиим и усыновление Богу Отцу, усвоение нас Господом в достояние Себе и приобщение к царству Божию, избавление от страха смерти и оживление надеждою жизни вечной—вот источник возвещаемой Пророком чрезвычайной радости, которая, начинаясь на земле сокровенно в душе и сердце христианина, откроется полным нескончаемым блаженством в вечности.

Очевидно, что эта радость о Господе вполне принадлежит только тому, в ком самым делом совершилось или совершается спасение, для которого пришел и воплотился Сын Божий; кто, живя во плоти, живет не по плоти, а по духу; кто успел, благодатию Божиею, освободиться от уз греха и страстей, совлещись ветхого человека с деяниями его и обновиться духом ума своего в человека нового, «созданного по Богу в правде и преподобии истины»; у кого в сердце обитает Дух Божий, спослушествующий духу нашему, яко есмы чада Божия; кто, прилепившись к Господу любовью крепкою и своими мыслями и чувствами, всем сердцем и помышлением, всею жизнью и деятельностью, «николиже отступающе», пребывает в Нем, как розга на лозе и как дитя в объятиях матери своей. Такие только истинные чада Божии способны, при гласе радования св. Церкви, ощущать в сердцах своих тот пренебесный восторг, который заставляет забыть все в мире, забыть самого себя и погрузиться всем существом своим в блаженнейшее созерцание славы Божией, упиться, по слову Пророка, от тука дома Божия, радоваться радостью неизглаголанною и прославленною. И какие бы несчастия ни окружили их,—хотя бы находились они в бедности и озлоблении, хотя бы заключены были в узах и темнице, хотя бы страдали от болезни и мук,—ничто не может отнять у них их духовной радости и веселия, ничто не омрачит их внутреннего рая, ничто не умалит полноты их блаженства. Благо душе, которая, однажды и навсегда, безраздельно и всецело предавшись Господу, ходит по стопам Его, исполняет во всем святую волю Его, не отступает от Него ни делом ни мыслью. Господь приемлет ее под особенный покров Свой и в ближайшее содружество с Собой, становится для неё наставником и пастырем, питателем и хранителем, врачом и утешителем, и не оставляет ее никогда, доколе, очистив, освятив и усовершив, введет ее в пренебесный чертог Свой, в обитель вечной радости и блаженства в дому Отца небесного.

Но горе тому, кто, при всех гласах призывающей его благодати Божией, не обращается от греха к Богу искренно, твердо, всем сердцем и душою, ограничивает, подобно древним иудеям, свое обращение к Нему одним внешним, скоропроходящим выражением любви и усердия, не показывая достойных плодов покаяния; кто, и начав ходить во след Господа, хромает, по выражению Пророка, на обе ступни и озирается вспять, начав служить Богу, не оставляет служить миру и плоти, страшится и уклоняется того полного самоотвержения, которого требует Господь от Своих последователей. Такое легкомыслие в отношении к вечной участи души своей, такое раздвоение сердца между Богом и мамоною, такое колебание между жизнью и смертью не может быть продолжительно; следствием его бывает еще больший мрак в уме, тягчайшее охлаждение и ожесточение в сердце, глубочайшее ниспадете в бездну греха. Не ощущаете ли сами, братие мои, что после каждой исповеди, принесенной без искреннего раскаяния, без горячего желания исправиться, без твердого намерения оставить навсегда путь греха, увеличивается равнодушие и холодность ко всему святому, возрастает и усиливается греховная склонность ко всякому злому делу, слабеет и замирает голос совести,—и она делается бесчувственною, как бы обуморенною—является большее забвение о Боге и вечности, большее оскудение в душе благодати Божией, без которой человек есть сын гнева и погибели. В таком состоянии, хотя бы все пророки и апостолы, все небо и земля непрестанно возглашали нам: «радуйтесь и веселитесь», святая, животворная и спасительная радость о Господе не будет достоянием нашим. «Несть радоватися нечестивому, напротив: скорбь и теснота на всяку душу человека творящаго злое» (Рим.2.9). Вот, почему, братие мои, во дни, подобные настоящему, когда Господь приходит к душе нашей, стоит при дверях сердца нашего и стучит, должно с особенным вниманием вникать в состояние души своей, с особенною заботливостью помышлять о своей вечной участи. Слыша богохвалебное пение, призывающее к духовной радости чад Божиих, пусть каждый скажет самому себе: се, Господь Славы приходить к нам грешникам Своею благодатию и человеколюбием, чтобы взыскать и спасти погибшего, призвать к покаянию сына блудного и удалившегося на страну далече. И сколько собратий моих, услышав глас Его, обратились к Нему и последовали за Ним под отеческий кров Отца небесного! Сколько подобных мне грешников предварили или предваряют меня в царствии Божием! А я, как овца заблудшая, доселе убегаю от ищущего меня Пастыря доброго и сам стремлюсь безумно к моей погибели. Какое жалкое ослепление! Сам Единородный Сын Божий воплотился, пострадал и умер для спасения моего,— и я омыт уже Его святейшею кровию, возрожден Его благодатию во святом крещении, восприял обручение Святаго Духа чрез священное помазание, удостоен причащения божественного тела и крови Его. Но я попираю своими страстями кровь Завета, «еюже освятихся», бесчещу своею греховною жизнью Духа благодати, вторично распинаю своими грехами Сына Божия. Какая, достойная ада, неблагодарность! Сам Господь скорбит и плачет о моей погибели, целое небо ждет моего обращения, готово торжествовать и радоваться о моем покаянии. А я своим небрежением и упорством преогорчеваю любовь Божию, оскорбляю милосердие и долготерпение Искупителя моего. Какое, достойное геенны, ожесточение! Что, если смерть восхитить меня среди греховной моей жизни, в чаду самозабвения о Боге и вечности? Как предстану пред лице Искупителя моего, который пролил за меня кровь Свою на кресте? Как явлюсь пред собором ангелов и святых Божиих? Как воззрю на Судию и Бога моего? Не возопию ли сам, несчастный, «горам: падите на мя, и холмам: покрыйте меня от лица Сидящаго на престоле! (Откр.6.16) Не устремлюсь ли сам, окаянный, в неисходную бездну вечного мрака? Не низринусь ли тяжестью зол моих во дно адово?—Премилосердый Господи! Просвети омраченный ум мой светом благодати Твоей. Порази и сокруши окамененное сердце мое страхом суда Твоего! Воздвигни силою Твоею падший дух мой из глубины греховной! О сем яви человеколюбие Твое, да не одолеет моя злоба Твоей неизреченной благости к милосердия, и «имиже веси судьбами, спаси мя». Аминь.